Нормандия 1944. Битва за плацдармы (fb2)

- Нормандия 1944. Битва за плацдармы 15075K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Евгений Леонидович Хитряк - Евгений Николаевич Музальков

Евгений Хитряк
Евгений Музальков
Нормандия 1944
Битва за плацдармы

Пролог

Утром 5 июня 1944 года в портах юго-восточной Англии царило возбуждение. Сотни кораблей самых разных типов и размеров один за другим выходили в море и, выстроившись в колонны, направлялись в так называемый район «Z» южнее острова Уайт — участок пролива Ла-Манш в 14 милях южнее маяка Св. Екатерины, который имел и неформальное название — «Площадь Пикадилли». Всего несколькими часами ранее словами «Хорошо, давайте начнем» генерал Дуайт Эйзенхауэр запустил механизм комбинированной операции невиданных доселе масштабов. Целью ее являлось вторжение армий союзников в северо-западную Францию с воздуха и моря. Погодные условия трудно было назвать подходящими — из-за шторма штаб Верховного главнокомандующего экспедиционных сил союзников вынужден был отсрочить начало операции на 24 часа. За это время ветер и волнение моря стали еще больше. Но главный синоптик Эйзенхауэра полковник Джозеф Стэгг, руководствуясь данными метеорологических станций, разбросанных по всей Атлантике, предсказал краткий период улучшения погоды, и это был шанс, который нельзя было упустить. Только оказавшись в море, штурмовые силы узнали, где именно им придется ступить на землю Франции — Нормандия. Безымянные деревеньки на картах и макетах, дороги и поля, участки берега, утыканные фортификационными сооружениями, обрели названия и стали частью реального мира. Но мало кому из солдат и младших офицеров верилось, что все это — не очередные учения и теперь на берегу их будет ждать настоящий враг. И стрелять он будет не поверх голов, а прямо в сердце. Однако и те, кто не терзался никакими предчувствиями, и те, кто отдавал себе отчет, что могут не дожить до завтрашнего вечера, испытывали одинаковое облегчение. Неизвестность и утомительное ожидание остались позади. Они идут в бой, а завтрашний день станет решающим не только для них. Исход его определит судьбу всего мира на многие десятилетия вперед.

ГЛАВА 1
РОЖДЕНИЕ ПЛАНА

На дальних подступах к «Оверлорду»

Осенью 1940 года, едва только миновала угроза немецкой высадки на Британские острова, Черчилль обратился к населению оккупированной Франции с радиообращением, в котором намекнул, что ждать освобождения осталось недолго — экспедиционный корпус союзников вернется на Континент и власти нацистов придет конец. Несмотря на громкие обещания, ни сам премьер, ни его генералитет не горели желанием высаживаться во Франции. Все хорошо помнили, чем закончилась для союзников попытка сразиться с армией Гитлера, не забылся и кошмар позиционных боев Первой мировой войны, стоивший Англии целого поколения. Определенные шаги, тем не менее, предпринимались. В октябре 1941 года назначенный на должность главы Командования комбинированных операций лорд Луис Маунтбеттен получил от Черчилля такое наставление:

«Я хочу, чтобы вы приступили к подготовке нашего великого вторжения в Европу. Такова теперь ваша главная задача. Вы должны подготовить основы будущего вторжения, определить его философию, а также разработать специализированное снаряжение и технику, чтобы упростить его проведение. Вы соберете наших лучших планировщиков, аналитиков и конструкторов и проследите, чтобы они всё сделали правильно. Все военные штабы Англии сейчас занимаются оборонительным планированием. Вас это не касается. Ваш штаб должен думать отныне только о наступлении».

Лорда Маунтбеттена не без основания считают крестным отцом десантной операции в Нормандии в 1944 году. Под его началом были определены принципиальные основы высадки на континенте, гласящие, что союзники должны:

«во-первых, захватить надежный береговой плацдарм в желаемом месте, подавив все выявленные вражеские оборонительные средства. Во-вторых, осуществить прорыв крупными силами с берегового плацдарма, в то время как людские и материальные резервы, боеприпасы и грузы снабжения должны непрерывно поступать на берег и затем — к передовым частям, независимо от погодных условий, в течение следующих недель. В-третьих, сковать основные силы противника так далеко от зоны вторжения, как только возможно, обманом и отвлекающими операциями, а когда обман будет раскрыт, всячески препятствовать передислокации подкреплений к району высадки бомбардировками транспортных путей на широкой территории, начатыми за несколько месяцев до вторжения».

Лорд Луис Маунтбеттен, под началом которого были разработаны основные принципы будущего вторжения союзников на Европейский континент.

Вскоре возникла необходимость проверить теорию практикой, и лорд Маунтбеттен в спешном порядке разработал локальную операцию по высадке морского десанта в районе французского порта Дьепп. Первоначально удар задумывался как очередной диверсионный рейд, но более крупными силами, а объектом атаки должна была стать радарная станция, расположенная в скалах западнее города. Британия и Германия активно развивали радары, превратившиеся в важный инструмент войны, и шанс завладеть новыми технологиями считался достаточной причиной для риска жизнями сотен солдат и моряков. Однако, по мере подготовки, операция все больше и больше превращалась в прямую атаку вражеского порта с уничтожением всей доступной инфраструктуры. Разумность проведения такой акции стала предметом широких дебатов между штабом Маунтбеттена и руководством армии Метрополии. Высшее командование ставило под сомнение целесообразность удара по Дьеппу, ссылаясь на огромный риск и не совсем понятный характер предстоящего десанта в рамках существующей военной стратегии. Но в дело вмешался начальник Имперского Генерального штаба сэр Алан Брук. В беседе с Черчиллем он достаточно внятно мотивировал необходимость атаки на Дьепп: «Ни один ответственный генерал не возьмется за серьезное планирование вторжения на континент, пока у нас не будет в активе хотя бы одной достаточно серьезной десантной операции, позволяющей проверить и откорректировать наши планы». Рейду на Дьепп был дан зеленый свет, и результаты его оказались самыми плачевными. Войска союзников, главным образом канадские, понесли тяжелые потери, немецкая пресса ликовала, транслируя слова Гитлера по поводу фиаско в Дьеппе: «Попытка вторжения с треском провалилась! Что думает Сталин по поводу этой неудачи Черчилля?» Нередко встречаются утверждения, что рейд был коварной авантюрой Черчилля с единственной целью — убедить Сталина в том, что открытие «второго фронта» в Европе в 1942 году невозможно. Можно много дискутировать по этому поводу, и, вероятно, в таком посыле присутствует определенная доля правды, но, все же, Черчиллю в тот момент куда важнее было поставить на место излишне ретивых и пышущих оптимизмом американцев, чем оправдываться перед Сталиным.

Печальные уроки рейда были тщательно проанализированы и на их основе вывели ключевые принципы будущего масштабного вторжения:

— высаживать войска следует не в портах, которые противник успел хорошо укрепить, а на открытых участках побережья;

— высадка должна иметь форму комбинированной операции, в которой отдельные компоненты сил вторжения взаимно поддерживают друг друга;

— высадку наземных сил должен предварять мощный удар флота и авиации для эффективного подавления береговых укреплений и центров сопротивления противника;

— силы вторжения следует оснастить бронированными и специальными машинами для быстрой нейтрализации береговых укреплений и расчистки берега от препятствий; эти машины необходимо доставить на берег до прибытия первой штурмовой волны пехоты.

Американцы, охотно поверившие Черчиллю, когда он обратился с просьбой: «Дайте нам оружие, и мы сделаем всю работу!», первое время недоумевали, почему британские коллеги столь холодно встречают все их попытки ускорить подготовку к вторжению в Европу. Причина же лежала на поверхности. К началу 1942 года Британия была полностью отмобилизована и более не располагала резервами сил и средств. Стратегия непрямых действий, которой упрямо следовал Черчилль в течение большей части Второй мировой войны, и которая выводила из себя в равной степени и американцев, и русских, уходила корнями, в том числе, и в понимание, что собственных сил его страны вряд ли хватит для непосредственного удара по Германии. Без помощи извне британцы могли рассчитывать лишь на постепенное изматывание и ослабление противника в надежде, что он откажется от своих агрессивных планов. И хотя Черчилль чаще других деятелей западного мира заявлял, что для будущего важно, чтобы Европу освободили англо-американские, а не советские войска, он одновременно был убежден, что пока «гунны уничтожают большевиков, а большевики — гуннов», нет смысла торопиться лезть в драку. Если уж британским солдатам суждено сложить головы, то разумнее сделать это в интересах усиления Империи, а не ради умозрительных идеалов.

Несколько сценариев возможных совместных действий по вторжению в Европу, разработанных британскими и американскими штабами в этот период, были откровенно нежизнеспособными. Чтобы как-то оправдать передислокацию в Англию в рамках операции «Болеро» американских войск (некоторые высокопоставленные американские офицеры уже высказывали предложение приостановить переброску и перенаправить войска на Тихоокеанский ТВД), Черчилль предложил высадиться в Северной Африке, где сопротивление противника будет гораздо слабее. При этом можно будет убить сразу несколько зайцев — убедить «Дядю Джо», что союзники не сидят сложа руки; добиться определенных стратегических успехов на ТВД, где союзники чувствовали себя «в своей тарелке» и отработать специфические навыки, которые пригодятся для вторжения в Европу. 8 ноября 1942 года союзники начали операцию «Торч» (Torch). Накопленные к этому времени ресурсы и десантно-высадочные суда были переброшены в Средиземноморье. Перспектива скорой высадки объединенных сил союзников в Западной Европе таяла на глазах.

COSSAС

Лишь в январе 1943 года, когда ситуация на фронтах стабилизировалась и стало ясно, что совместными усилиями Германию можно и должно победить, наметились некоторые подвижки. На очередной встрече Черчилля и Рузвельта в Касабланке среди прочего было принято решение о создании новой организационной единицы для подготовки окончательного плана вторжения в Европу. Она получила наименование COSSAC (Chief of Staff to the Supreme Allied Commander) или буквально Начальник штаба верховного командования союзников. 12 марта главой нового ведомства стал генерал-лейтенант Фредерик Морган, а в апреле собранная им сравнительно немногочисленная группа британских и американских офицеров приступила к работе.^[1] Им предстояло решить огромный комплекс проблем, связанных с переброской через Ла-Манш и высадкой где-то по ту сторону пролива значительного контингента войск. Подчиненные Моргана еще только осваивались с полученным заданием, когда в мае на конференции глав США и Великобритании «Трайдент» (Trident) была озвучена примерная дата начала вторжения — 1 мая 1944 года.

Глава COSSAC генерал-лейтенант Фредерик Морган.

Прежде всего, штабу Моргана необходимо было рекомендовать наиболее подходящее место проведения предполагаемого вторжения. Ключевыми критериями при отборе являлись:

— дальность действия сил воздушного прикрытия, базировавшихся в Англии (она составляла порядка 250 км);

— пригодность пляжей для приема большого количества войск;

— наличие поблизости крупного порта для обеспечения доставки последующих подкреплений;

— длительность морского перехода;

— масштабы оборонительных мероприятий противника на данном участке.

Голландия и Норвегия были отвергнуты практически сразу. На французском побережье первоначально рассматривались четыре района: Па-де-Кале, Нормандия, полуостров Котантен и Бретань, но вскоре список сократился до двух позиций — Па-де-Кале или Нормандии. Побережье Па-де-Кале, расположенное напротив Кента, предлагало очевидные преимущества короткого морского перехода и малого времени подлета авиации. Кроме того, путь к бассейну Рура из Кале был наиболее прямым и коротким. Американцы настаивали, что высаживаться следует именно здесь. Британцы не разделяли их оптимизма. Преимущества этого участка были очевидны противнику, и укрепления возводились здесь с особым рвением. В Нормандии, напротив, оборонительные работы велись крайне вяло. Кроме того, полуостров Котантен прикрывал побережье между реками Орн и Вир от капризов атлантической погоды, а покатые песчаные пляжи идеально подходили для монтажа новейшей совершенно секретной британской разработки — искусственных гаваней «Малбери» (Mulberry), благодаря которым союзники не будут жестко привязаны к крупным портам, по крайней мере, на первом этапе вторжения. Уничтожив мосты на Сене и Луаре, Нормандию можно достаточно легко изолировать от остальной части Франции, так что в первые — наиболее критические — недели после высадки союзники будут иметь дело только с частями 7-й немецкой армии, лишенными возможности получать подкрепления и необходимое снабжение. Львиная доля офицеров штаба COSSAC, включая и генерала Моргана, высказались за Нормандию.

15 июня 1943 года COSSAC представил Объединенному комитету начальников штабов первый эскизный план вторжения. В августе на конференции «Квадрант» (Quadrant) в Квебеке с ним ознакомились и утвердили Рузвельт и Черчилль. Операции присвоили кодовое наименование «Оверлорд» (Overlord), при этом морская часть вторжения получила название «Нептун» (Neptune). С подачи Рузвельта было также согласовано, что параллельно с высадкой в Нормандии союзники проведут десантную операцию «Энвилл» (Anvill) в Южной Франции, предпочтительнее всего в Провансе. Рузвельт и Черчилль официально подтвердили, что вторжение состоится в первой половине мая 1944 года. COSSAC из чисто планирующего органа превратился в оперативный штаб. Ему предстояло определить, какие силы и средства необходимы для успешного проведения операции; отобрать конкретные боевые подразделения, которые будут задействованы во вторжении, и разработать для них программу усиленной подготовки; организовать необходимые разведывательные мероприятия для получения самых подробных сведений о состоянии вражеской обороны; разработать и претворить в жизнь меры по введению противника в заблуждение относительно планов союзников.

Большой обман

Масштаб мероприятий по введению противника в заблуждение, сведенных в операции «Фортитьюд» (Fortitude) и «Бодигард» (Bodyguard), был действительно огромным. Высокое искусство обмана основано на способности убедить противника в том, что вы предпримете те шаги, делать которые не намерены. Самый действенный способ добиться этого состоит в том, чтобы выяснить, во что противник готов поверить, и продолжать убеждать его в этом, а самому действовать совершенно иначе. Именно это с успехом удалось провернуть союзникам. Подоперация «Фортитьюд Север» (Fortitude North) имитировала за счет симуляции радиопереговоров и искусственной утечки информации концентрацию на территории Шотландии большой группы войск для предстоящего вторжения в Норвегию. Немцы заглотнули наживку, и до 16 июня ни один немецкий солдат не был переброшен из Норвегии во Францию. Секретная служба радиоперехвата «Ультра» установила, что в высших немецких штабах считают наиболее вероятным местом высадки союзников район Па-де-Кале. Это заблуждение решено было усилить с помощью подоперации «Фортитьюд Юг» (Fortitude South). Она оказалась настоящим шедевром, который продолжал работать даже после того, как союзникам удалось осуществить прорыв с берегового плацдарма вглубь Франции. Чтобы добиться желаемых результатов, была создана фиктивная 1-я американская армейская группировка (FUSAG) под командованием яркого командующего генерала Джорджа Паттона. Именно его немцы считали наиболее вероятным кандидатом на пост командующего силами вторжения. Паттон часто попадал в объектив фотокамер в ходе инспекций войск в юго-восточной Англии. Танки, транспортные средства, лагеря, склады, не слишком хорошо замаскированные, были на самом деле надувными и деревянными макетами, как и десантные суда, которые вырастали как грибы после дождя вдоль берегов рек Темза и Медуэй. Радио-трафик, сопровождающий деятельность столь крупной группировки войск, достаточно легко перехватывался немецкой разведкой. А шпионская сеть поставляла ценную детальную информацию о намерениях, организации и численности FUSAG. На самом деле вся эта информация была «липой».

Надувной макет американского танка M4 «Шерман» на юге Англии. Подобные муляжи военной техники использовались в рамках операции «Фортитьюд» для имитации развертывания ложных армий союзников в Эдинбурге и на юге Англии, целью которой было отвлечение внимания немцев от Нормандии.

К концу 1942 года на территории Британии не осталось ни одного активного немецкого шпиона. Те, кто продолжал поставлять информацию из Туманного Альбиона в Берлин, были перевербованы и работали в интересах союзников. Отдельного упоминания заслуживает агент Хуан Гарсия Пужоль, более известный под кличкой «Гарбо». Абвер завербовал Пужоля в Испании, незадолго до его переезда в Великобританию. Устроившись в Южной Англии, он доложил, что развернул сеть из 27 «источников», проживающих в разных точках южного побережья страны. «Гарбо» передал эту сеть в распоряжение своего немецкого куратора в Испании Карла Эриха Кюленталя. Тот был настолько впечатлен информацией, добываемой сетью Пужоля, что немедленно направлял ее в штаб военной разведки в Берлине. Абвер сообщал «Гарбо»: «Ваша деятельность и полученная информация дают прекрасное понимание о происходящем в стане противника. Рапорты имеют невероятную ценность для нас».

Высший секрет союзников — искусственная гавань «Малберри», позволившая выгружать на побережье Нормандии военную технику, личный состав и грузы снабжения в рамках наращивания сил на береговом плацдарме.

На самом деле Пужоль практически сразу после переезда в Англию раскрылся властям и стал двойным агентом (по некоторым данным он был убежденным антифашистом и намеренно дал себя завербовать немцам по просьбе британской разведки, с которой вошел в контакт еще в годы Гражданской войны в Испании). В течение двух лет агент «Гарбо» передавал немцам хорошо завуалированную фальшивую информацию, которая все это время воспринималась за чистую монету. 25 ноября 1944 года за решающий вклад в успех операции «Фортитьюд» Пужоль был награжден орденом Британской империи. По иронии судьбы, тремя месяцами ранее по представлению главы Абвера за самоотверженную деятельность в пользу Рейха Пужоль был награжден Железным крестом 2 класса.

В сообщениях сети «Гарбо» силы союзников в Великобритании были преднамеренно увеличены, чтобы убедить немцев, что сильно укрепленный район Па-де-Кале находится в серьезной опасности. В марте 1944 года Абвер докладывал, что FUSAG «состоит из трех армий по три корпуса в каждой, в общей сложности группировка насчитывает 23 дивизии, среди которых локализация лишь одной требует дополнительной перепроверки. Сообщения подтверждают нашу оперативную картину». В конце концов, немцы уверились, что на Британских островах сконцентрировано от 85 до 90 дивизий союзников наряду с семью воздушно-десантными дивизиями. Фактически же союзники на тот момент располагали только 35 дивизиями, включая три воздушно-десантных. Фиктивная армия продолжала функционировать и после дня «Д», причем крайне успешно. 10 июля, спустя пять недель после высадки в Нормандии и всего за две недели до начала операции «Кобра» (Cobra), Роммель докладывал фон Рундштедту:

«В настоящее время противник располагает 35 дивизиями в районе высадки.

В Великобритании еще 60 дивизий находятся в режиме ожидания, 50 из них могут быть в любой момент переброшены на континент. Нам следует считаться с вероятностью крупной высадки 1-й американской группы армий на севере для стратегической операции в поддержку армий Монтгомери с последующим крупным прорывом к Парижу».

Секретные новшества

Другой стороной деятельности COSSAC являлось курирование процесса разработки новой техники, вооружения и оборудования, предназначенных для упрощения высадки, снижения потерь и обеспечения войскам необходимой поддержкой в первые дни и недели после вторжения.

В первую очередь к таким новшествам относились уже упомянутые гавани «Малбери», состоявшие из бетонных кессонов «Феникс» (Phoenix), позволяющих возвести искусственные молы, стальных кессонов «Вэйл» (Whale) для сооружения набережных и специальных понтонных переправ, соединяющих набережные с берегом. В июле 1943 года решено было построить в Нормандии две таких гавани, прикрытые с моря искусственными волнорезами «Гузбери» (Gooseberry), по одной в американском и британском секторах высадки. По расчетам суммарно две гавани должны были обеспечить пропускную способность грузов, сравнимую с британским портом Дувр.

Проблема снабжения сухопутных сил вторжения горючим была решена с помощью проекта PLUTO (Pipe Line under the Ocean), буквально «трубопровод под океаном». Он предусматривал постройку подводного трубопровода от острова Уайт у южных берегов Англии до порта Шербур. Работы планировалось начать сразу после захвата порта войсками союзников. COSSAC курировал разработку и строительство целого ряда специальных десантных судов, от малых самоходных барж, получивших название «бот Хиггинса» (по фамилии изобретателя из Нового Орлеана инженера Э. Д. Хиггинса) до крупных десантных кораблей и судов огневой поддержки и расчистки пляжей от береговых заграждений. Одной из причин поражения десанта в Дьеппе была признана неспособность бронетехники должным образом поддержать пехоту на пляжах высадки. В результате еще в декабре 1942 года в Британии была сформирована 1-я штурмовая бригада Королевских инженеров, которая в марте 1943 года превратилась в отдельную 79-ю бронетанковую дивизию специального назначения.

Командир отдельной 79-й бронетанковой дивизии генерал-майор Перси Хоббарт, инициатор создания целого ряда специальных инженерных машин поддержки штурмовых сил вторжения.

Командиром бригады стал шурин Монтгомери генерал-майор Перси Хоббарт, которого несколькими годами ранее уволили из армии по возрасту и теперь в чине младшего капрала он состоял в созданном по инициативе премьера ополчении. Генерала вернули в строй и поручили разработать целый ряд специальных бронированных машин, при помощи которых можно было бы решить любые проблемы, возникающие при штурме сильно укрепленного берега. Атмосфера в подразделении Хоббарта была творческой. Немедленно после вступления в должность он выпустил директиву, в которой указал: «Предложения военнослужащих любых званий и должностей относительно снаряжения и оборудования должны всячески поощряться. Солдаты должны иметь прямой доступ к командирам старшего звена для продвижения подобных идей». Одним из первых проектов Хоббарта стал танк-амфибия DD (Duplex Drive). Оснастив средний танк «Шерман» складным брезентовым экраном и парой гребных винтов, Хоббарт заставил 32-тонную машину плавать. Вообще-то идея принадлежала инженеру Николасу Страусслеру, эмигрировавшему в Англию из Венгрии, но именно Хоббарт и его люди отнеслись к странной затее серьезно и воплотили ее в металле. Танк доставлялся к побережью судном с откидывающейся передней рампой. Подняв и надув прорезиненный фартук-экран, машина своим ходом сходила в воду и за счет винтов двигалась к берегу. Над поверхностью воды возвышался лишь верхний край экрана, и обнаружить танк с берега, пока он не выходил из воды, было довольно сложно. Оказавшись на пляже, «Шерман» DD сбрасывал экран и мог действовать далее, как обычный линейный танк. Главным недостатком конструкции были крайне низкие мореходные качества. Даже при умеренном волнении вода могла перехлестнуть через край экрана и утопить машину вместе с экипажем. Тем не менее, в июле 1943 года достаточно эффектная демонстрация спуска танка DD на воду c танко-десантной баржи и выход его своим ходом на берег подвигла начальника Имперского генерального штаба разрешить переоборудование 500 ценных «Шерманов» в танки Duplex Drive.

Другим нововведением был так называемый «Цепной Шерман» (Sherman Flail) или «Краб» (Crab) — танк-тральщик, оснащенный валом с массивными цепями. При вращении вала, цепи били по земле с такой силой, что вызывали детонацию мин. «Краб» был способен также разрушать низкопрофильные проволочные заграждения.

Игрушки Хоббарта». Танк-амфибия Duplex Drive.

«Игрушки Хоббарта». Танк-тральщик «Краб».

Данная идея также была не нова, но людям Хоббарта удалось развить ее, воплотив в надежное и эффективное средство разминирования.

Несколько видов спецтехники было создано на базе тяжелого пехотного танка «Черчилль». Самым распространенным стал саперный танк AVRE (Armoured Vehicle Royal Engineers), оснащенный мортирой «Петарда», стрелявшей 18-килограммовыми фугасными зарядами. За характерную форму эти заряды получили прозвище «летающая урна». Мортира предназначалась для разрушения бетонных и стальных преград, а также малых фортификационных сооружений. На корме устанавливалась фашина, которую можно было сбросить в противотанковый ров или воронку, сделав их проходимыми для техники. Для прокладывания проходов через топкие места и участки вязкого песка на базе «Черчилля» был разработан спецтанк «Бобина» (Bobbin), а непосредственно перед вторжением на вооружение приняли «Крокодил» (Crocodile), оснащенный огнеметом, способным выбрасывать струю горючей смеси почти на 100 метров. Внедрены были также и более специфические машины, вроде бронированных бульдозеров, мостоукладчиков и мостоопорных танков. Вся эта техника получила неофициальное наименование «Игрушки Хоббарта» (Hobbart's Funnies) и использовалась союзниками вплоть до окончания войны в Европе.

Распределение ролей и внесение корректив

Несмотря на активную деятельность стремительно разраставшегося COSSAC и заверения на высоких конференциях, что «второй фронт» будет открыт в северо-западной Европе в мае 1944 года, реальные боевые действия союзники вели в Средиземноморье, которое Черчилль называл «мягким подбрюшьем Европы». За операцией «Торч» последовала высадка на Сицилии в июле 1943 года, затем в ноябре — вторжение на Апеннинский полуостров. Всякий раз британский премьер-министр уверял, что этот шаг является последним и жизненно необходим для установления баланса сил в Средиземноморье, и затем решительно настаивал на необходимости следующего, намекая, что промедление чревато большими проблемами в будущем. Ральф Ингерсолл, имевший непосредственное отношение к подготовке операции «Оверлорд», в своей книге «Совершенно секретно» метко заметил, что понадобилось вмешательство Сталина в Тегеране и Гитлера в Анцио, чтобы, наконец, отвадить Черчилля от навязчивой идеи о «мягком подбрюшье», лживом постулате, пущенном в обращение ради смещения фокуса усилий союзников на Балканы.

В конце ноября 1943 года на Тегеранской конференции И. В. Сталин прямо поставил вопрос, намерены ли союзники открыть «второй фронт» в Европе в 1944 году. Черчилль отчаянно пытался отстаивать свою «балканскую стратегию», но под угрозой срыва конференции вынужден был согласиться, что теперь основные усилия союзников будут направлены в первую очередь на проведение операции «Оверлорд». Сталин настоял на том, чтобы в самое ближайшее время союзники решили принципиальный вопрос — кто именно будет командовать армиями будущего вторжения. В первую очередь его интересовало, кого назначат на должность Верховного главнокомандующего экспедиционных сил. Еще в Касабланке было решено, что этот пост займет американец, как свидетельство главенствующей роли армии и ресурсов США в предстоящей кампании. Рузвельт хотел, чтобы экспедиционные англо-американские силы в Европе возглавил генерал Маршалл (по мнению Ингерсолла, «единственный генерал в мире, которого боялся британский премьер»). Разумеется, Черчилль принял это предложение в штыки. Он заявил, что Верховным не может быть человек, занимающий ключевое место в американской системе власти. Англичане воспримут это как оскорбление. В результате на пост командующего Верховного штаба экспедиционных сил союзников (Supreme Headquarters Allied Expeditionary Force, или SHAEF) был назначен лояльный к британцам генерал Дуайт «Айк» Эйзенхауэр, неплохо проявивший себя в Средиземноморье и весьма устраивающий Черчилля. Айка уведомили об этом 7 декабря 1943 года. К январю 1944 года определились и с тем, кто будет занимать высшие посты при штабе экспедиционных сил. Заместителем командующего стал британский маршал авиации Артур Тэддер, считавшийся в британских военных кругах более талантливым военачальником, чем Айк.

Командующий объединенным флотом союзников был определен еще 20 октября. Им стал британский адмирал Бертрам Рамсей, руководивший в 1940 году эвакуацией из Дюнкерка, а в 1942 году разработавший план операции «Торч». Американскую военно-морскую компоненту операции возглавил контр-адмирал Алан Кирк. Командующим экспедиционными ВВС союзников стал маршал авиации Трэффорд Ли-Мэллори, также британец. И наконец, командование всеми сухопутными силами вторжения, состоящими из 1-й американской и 2-й британской армий (21-я армейская группировка), было поручено знаменитому Монти — генералу Бернарду Лоу Монтгомери. Эйзенхауэр был не в восторге от этого назначения. Он знал о скверном характере Монтгомери и желал бы видеть на месте главнокомандующего сухопутными силами генерала Гарольда Александера, с которым неплохо сработался в Тунисе. Но мнение Айка мало кого интересовало. Британцы воспринимали его как чисто номинальную фигуру в операции, которую разработали, развили и выполнят британские командиры.

«Игрушки Хоббарта». Танк AVRE c устройством «Бобина».

Главным сдерживающим фактором для штаба генерала Моргана при планировании операции «Оверлорд» было количество десантно-высадочных средств, которые способны были накопить союзники к намеченной дате высадки. В результате план Моргана строился на том, что в первом эшелоне удастся высадить не более трех штурмовых дивизий с моря и одну воздушно-десантную дивизию в тылу противника. Вступив в должность главнокомандующего сухопутных сил вторжения, Монтгомери раскритиковал план Моргана в пух и прах. По его мнению, фронт высадки общей длиной 25 миль слишком узок, а привлеченные силы недостаточны для того, чтобы подготовить почву для последующего наращивания сил на плацдарме. Монти напирал, что именно темпы наращивания сил определят конечный результат вторжения. Кто сумеет проделать это быстрее, тот и одержит победу. Генерал Брэдли был такого же мнения. Он достаточно емко определил суть будущего вторжения, выступая перед корреспондентами вечером 5 июня: «Как только мы высадимся, вся операция превратится, прежде всего, в гонку за достижение численного преимущества. Потому что вы легко можете высадить войска на вражеский берег, но далеко не во всех случаях способны удержать захваченное». Монтгомери настаивал, что штурмовые силы морского десанта следует увеличить как минимум до пяти дивизий и предусмотреть высадку сразу за ними еще четырех дивизий второго эшелона. Он также считал, что необходимо значительно увеличить фронт высадки, поскольку вторжение на значительно большем участке берега позволит рассеять немецкие контрмеры и обезопасит плацдарм в целом. Эйзенхауэр поддержал выводы Монтгомери. Масштабы операции «Оверлорд» решено было увеличить за счет добавления двух дополнительных участков высадки — британского в устье реки Орн и американского на полуострове Котантен. Также решено было привлечь для защиты флангов дополнительно еще две воздушно-десантные дивизии.

«Игрушки Хоббарта». Танк AVRE с фашиной для заполнения воронок и противотанковых рвов.

Однако командующий морских сил вторжения адмирал Рамсей доложил, что Адмиралтейство не способно удовлетворить даже запрос на 3323 десантных судна, 467 военных кораблей и 150 тральщиков, которые необходимы для выполнения первоначального плана COSSAC, не говоря уже про дополнительные 240 военных кораблей, 1000 десантных судов и порядка сотни тральщиков для выполнения пересмотренного плана. Восполнить недостачу можно было только переносом даты начала вторжения на несколько месяцев. Это был весьма щекотливый вопрос, поскольку в Тегеране на самом высшем уровне Рузвельт и Черчилль пообещали Сталину, что вторжение в Европу состоится в мае. Объединенный комитет начальников штабов считал, что затягивать высадку опасно и по чисто военным причинам — с начала 1944 года противник приступил к интенсивному укреплению побережья Нормандии, и каждый месяц задержки снижал шансы союзников на успех. В конце концов, примерной датой высадки было установлено 31 мая с возможностью недельного люфта в ту или иную сторону. Британская сторона, которая прежде уверяла, что операции в Средиземноморье практически не отражаются на процессе подготовки «Оверлорда», теперь, когда высадка в северо-западной Европе перешла из стадии эфемерных планов в область реального воплощения, решительно потребовала от американцев отказаться от проведения операции на юге Франции или хотя бы сместить ее на несколько недель, напирая на то, что распыление сил может привести к губительным результатам. В итоге операция «Энвил» была сначала перенесена на июль, а затем и вовсе отошла на второй план. В конце концов, союзники все же высадились между Тулоном и Каннами, но случилось это 15 августа.

Финальный план операции «Оверлорд» выглядел следующим образом:

Весь фронт вторжения был разделен на два сектора ответственности — западный американский и восточный британский. Это разделение определялось географией размещения войск на Британских островах. В западном секторе 1-я армия США генерала Омара Брэдли силами трех пехотных дивизий будет высаживаться на участках «Юта» (Utah) и «Омаха» (Omaha). Дополнительно две американские воздушно-десантные дивизии — 82-я и 101-я, высаженные на парашютах и планерах, прикроют западный фланг плацдарма и своими действиями в тылу помогут морскому десанту прорваться вглубь берега. На востоке 2-я британская армия будет высаживаться тремя пехотными дивизиями на трех участках «Голд» (Gold), «Джуно» (Juno) и «Сворд» (Sword), а восточный фланг плацдарма прикроет британская 6-я воздушно-десантная дивизия. Непосредственно перед высадкой морского десанта береговая полоса подвергнется мощному налету авиации и корабельных орудий флота. Пять участков вторжения должны слиться в единый плацдарм к полуночи дня «Д», для этого штурмовым дивизиям придется действовать решительно и быстро. Множество копий было сломано по поводу того, в какое время разумнее высаживать морской десант. Сухопутные силы хотели прибыть на берег под покровом ночи, когда достигнуть эффекта внезапности гораздо проще. Флот и авиация, напротив, стояли за светлое время суток, указывая, что удары по визуально видимым целям будут гораздо эффективнее, чем бомбардировка вслепую. Командиры штурмовых дивизий первой волны требовали, чтобы их доставили на пляжи в момент, когда прилив достигнет наивысшей точки, чтобы солдатам не пришлось преодолевать десятки метров вязкого берега под огнем противника. Вместе с тем разведка доносила, что с каждой неделей количество препятствий, устанавливаемых немцами в полосе прибоя, растет, и при полном приливе, когда частокол препятствий почти полностью покрыт водой, хрупкие десантные суда наиболее подвержены опасности наткнуться на них. После долгих дискуссий 1 мая 1944 года было принято решение, что высадка первой волны будет осуществлена за 3–4 часа до высшей точки прилива и примерно через 10 минут после рассвета. Ночь при этом должна быть лунной, чтобы пилоты бомбардировщиков и транспортных самолетов могли видеть ориентиры на земле. Подобные условия выполнялись лишь в течение трех последовательных суток каждого лунного месяца. Первым таким благоприятным промежутком после намеченного срока готовности (31 мая) были 5, 6 и 7 июня. Если же погода, предсказать которую с должной степенью точности и на достаточно далекий срок было невозможно, вынудит отказаться от проведения высадки в этот период, следующее окно возможностей откроется только спустя несколько недель.

Конференция «Большой Тройки» в Тегеране в 1943 году стала переломным моментом в судьбе операции «Оверлорд».

«Нептун»

Начальный этап операции «Оверлорд», связанный с переброской десантных сил через канал Ла-Манш и высадкой их на берег, был настолько грандиозной и сложной задачей, что его выделили в отдельную подоперацию, получившую наименование «Нептун». Фактическое планирование морской фазы вторжения началось в мае 1943 года, когда перед командующим Портсмутским военно-морским районом адмиралом сэром Чарльзом Литтлом, одним из офицеров штаба генерала Моргана, поставили задачу разработать систему действий, позволяющих перебросить на Континент значительные по численности сухопутные силы. Наработки возглавляемой адмиралом группы стали частью плана, представленного Морганом Объединенному комитету начальников штабов. Осенью 1943 года в работу над планом включился адмирал Бертрам Рамсей. Собственно, Рамсей стоял у истоков планирования вторжения в Европу. 9 июля 1942 года его назначили «ответственным за общее управление военно-морскими силами, участвующими в крупных десантных операциях на побережье Франции и Нидерландов, а также за транспортировку экспедиционных сил морем и их высадку на вражеском берегу», но тогда высадка на Континенте была скорее вопросом теории, чем практики. Спустя короткое время Черчилль привлек Рамсея к куда более осязаемому проекту — подготовке операции «Торч». До августа 1943 года Рамсей был слишком востребован в Средиземноморье, чтобы влиться в COSSAC, и только в октябре он вернулся в свой старый штаб в Норфолк-Хаус, чтобы, используя накопленный в Африке и на Сицилии опыт, довести до совершенства план крупнейшей в истории морской десантной операции. В середине февраля 1944 года Рамсей представил Эйзенхауэру основные положения операции «Нептун», а к 10 апреля был готов и полный план, представлявший собой 700-страничный том. Все имеющиеся силы адмирал разбил на две части — оперативные военно-морские соединения «Восток» и «Запад». Первое состояло главным образом из британских кораблей и предназначалось для действий в восточном (британском) секторе вторжения. Оно включало в себя три оперативных флотских группы — «G», «S» и «J», по начальным буквам участков высадки штурмовых дивизий. Каждая из оперативных групп отвечала за безопасную доставку войск вторжения на закрепленный за ней участок. Соединение «Запад» было сформировано главным образом из кораблей флота США и должно было оперировать в западном (американском) секторе вторжения. В нем соответственно было две оперативных флотских группы — «U» и «O», первая должна была доставить войска к участку «Юта», вторая — на «Омаху».

Старшие офицеры союзников, вовлеченные в операцию «Оверлорд». Слева направо верхний ряд: генерал-лейтенант Омар Брэдли (1-я американская армия), адмирал сэр Бертрам Рамсей (командующий военно-морских сил вторжения), старший маршал авиации сэр Трэффорд Ли-Мэллори (командующий военно-воздушных сил вторжения), генерал-лейтенант Бедэл Смит (начальник штаба SHAEF). Слева направо нижний ряд: старший маршал авиации сэр Артур Тэддер (заместитель Верховного командующего экспедиционных сил), генерал Дуайт Эйзенхауэр (Верховный командующий), генерал-Бернард Лоу Монтгомери (командующий 21-й группы армий).

Каждая из флотских оперативных групп была приписана к конкретным портам на южном побережье Англии и острове Уайт. Взяв на борт десантные силы, караваны судов прибудут в район сбора, названный «Площадь Пикадилли», откуда пять оперативных групп одновременно двинутся к берегам Нормандии по заранее протраленным проходам в минных полях (по два на каждую группу). Дополнительно Рамсеем были сформированы две оперативные группы — «L» и «В» — для переброски сил второго эшелона, а также снаряжения и боеприпасов штурмовых дивизий британского и американского секторов вторжения соответственно. Они должны прибыть к побережью Нормандии вечером дня «Д». Схема построения судов в конечной точке пути также была строго регламентирована. Транспортные суда с десантом должны были встать на якорь в 6 (британские) и 11 (американские) милях от берегов Нормандии, чтобы пересадить штурмовую пехоту в мелкие десантные суда и баржи. После этого боевые корабли, суда огневой поддержки и десантный флот перестроятся в боевой порядок, а именно: в 5 милях от берега линкоры, крейсера и эсминцы займут позиции для обстрела береговых позиций немецких войск; в 4,5 милях расположатся суда огневой поддержки с ракетным вооружением; в 4 милях будут находиться суда ПВО для прикрытия всего соединения от атаки с воздуха; в 3,5 милях выстроятся десантные суда, чтобы в назначенный час доставить штурмовую пехоту к пляжам; еще ближе, примерно в 3 милях будут суда с танками DD и амфибиями DUKW, которые после спуска на воду доберутся до берега своим ходом. По расчетам адмирала Рамсея, для исполнения плана «Нептун» понадобится почти 7000 плавсредств различного назначения: 1231 военный корабль, 4126 транспортных и десантных судов, 736 вспомогательных и 864 торговых судна для перевозки живой силы, техники, снаряжения и грузов снабжения. 79 % судов должна была предоставить Великобритания, 16,5 % — США, 4,5 % — прочие государства, в том числе Польша, Франция, Бельгия, Голландия, Норвегия и Греция.

Воздушная компонента

Вооруженный ракетами истребитель-бомбардировщик «Тайфун» — «рабочая лошадка» британской 2-й тактической воздушной армии.

Экспедиционные ВВС союзников, бразды правления которыми были переданы маршалу авиации Трэффорду Ли-Мэллори, состояли из британской 2-й тактической воздушной армии и американской 9-й воздушной армии. 2-й тактической воздушной армией с 21 января 1944 года командовал маршал авиации сэр Артур Канингем, один из адептов концепции близкого взаимодействия наземных войск и штурмовой авиации. Воздушная армия включала в себя 2-ю легкую бомбардировочную группу, 83-ю и 84-ю истребительную группы, 85-ю специальную группу прикрытия аэродромов, 38-ю группу транспортной авиации и 140-ю эскадрилью аэрофоторазведки. Американскую 9-ю воздушную армию с ноября 1942 года возглавлял генерал-лейтенант Хойт Вандерберг. В октябре 1943 года она прибыла в Англию для участия во вторжении. В состав армии входили 9-е бомбардировочное командование, 9-е истребительное командование, 9-й транспортное командование, 9-е тактическое командование и 10-я группа аэрофоторазведки. Начав свои операции за несколько месяцев до намеченного дня «Д», тактические ВВС имели задачей последовательное уничтожение широкой дорожной инфраструктуры, чтобы максимально сократить (а в идеале — свести к нулю) переброску резервов и грузов в Нормандию. Отдельное внимание уделялось аэродромам, расположенным в радиусе 200 км от побережья и ключевым мостам через Сену и Луару, уничтожение которых позволило бы эффективно изолировать примыкающие к пляжам высадки районы от остальной части Франции. С началом вторжения спектр задач тактических ВВС предполагалось еще более расширить. К уже имеющимся задачам добавятся эскорт транспортных конвоев, удары по береговым укреплениям, штабам, складам боеприпасов, штурмовка отдельных объектов по запросу с земли, атака направляющихся к фронту вражеских подкреплений.

Техники Стен Риверз и Кен Алленби наносят, так называемые «полосы вторжения» на крылья и фюзеляж истребителя «Спитфайр» 401-й эскадрильи Королевских ВВС Канады на аэродроме Тангмер. Полосы вторжения использовались союзниками для быстрой визуальной идентификации в ходе высадки в Нормандии.

Бомбардировочное командование Королевских ВВС и стратегические авиационные силы США стояли особняком, а их командиры маршал авиации Артур «Бомбардировщик» Харрис и генерал-лейтенант Карл Спаатс были ярыми противниками широкого вовлечения стратегической авиации в операцию «Оверлорд». Будучи убежденными сторонниками теории Дуэ, они считали, что эскадры бомбардировщиков и без вмешательства наземных сил способны привести Германию к краху. Харрис как-то заявил, что достаточно будет месяца хорошей погоды, чтобы от Третьего Рейха не осталось камня на камне. Главы стратегической авиации указывали, что отвлечение дальней авиации от налетов на объекты в тылу врага позволит Германии перевести дух и таким образом отдалит конец войны. Имевшие место тенденции завышать значение и эффективность стратегической авиации объяснялись невозможностью объективно оценить результаты ковровых бомбардировок промышленных центров Третьего Рейха. Харрис и Спаатс не интриговали, а реально болели за свое дело, не догадываясь, что «великие победы» их пилотов в небе над Германией не являются таковыми в реальности. Но это слабо оправдывает их нежелание сотрудничать. В конце концов, стратегические силы удалось привлечь к налетам на железнодорожные узлы Франции, хотя против этого решительно выступал Черчилль. Он настаивал, что такой шаг политически ошибочен, поскольку массированные бомбардировки французских городов повлекут за собой массовую гибель гражданского населения. Германская пропаганда не преминет использовать это для очернения образа Королевских ВВС. Эйзенхауэру пришлось даже пригрозить, что в случае отказа англичан сотрудничать, он уйдет с поста главнокомандующего. Черчилль сдался только после того, как требование SHAEF (хотя и без особого энтузиазма) поддержали лидеры «Свободной Франции» генералы Шарль де Голль и Мари-Пьер Кёниг.

Американский бомбардировщик Дуглас A-20G осуществляет бомбардировку районов, прилегающих к побережью Нормандии, в рамках предварительных воздушных ударов по коммуникациям и районам сосредоточения противника.

Налеты стратегической авиации на французские железнодорожные магистрали начались 6 марта. В апреле было совершено 450 широкомасштабных ударов, причем союзники использовали бомбы с взрывателями замедленного действия, чтобы затруднить восстановительные работы. Однако Сопротивление докладывало, что реальные результаты налетов не соответствуют ожиданиям. Железнодорожная сеть страны настолько густая, что позволяет достаточно легко разводить составы в объезд поврежденных участков и станций. Небольшое опоздание воинского эшелона вряд ли могло служить достойным оправданием гибели сотен пилотов и тысяч мирных жителей. За первые шесть недель бомбардировок общий объем железнодорожных перевозок сократился не более чем на 10 %. Ситуация изменилась радикально, когда к налетам на дороги и сортировочные станции были добавлены систематические атаки мостов и туннелей. Перед авиацией была поставлена задача уничтожить все переправы на реке Сена между ее устьем и городом Мон-Гаскур. Атакованы были и мосты на Луаре от Божанси до места впадения реки в океан. К моменту вторжения 74 моста и туннеля, ведущих к побережью Нормандии, были уничтожены или выведены из строя. По меткому выражению Черчилля северо-западная Франция превратилась в «железнодорожную пустыню». Интенсивность перевозок в мае 1944 года сократилось на 50 % по сравнению с апрельскими показателями и едва дотягивала до 30 % от прошлогоднего уровня. За три месяца, предшествовавших дню «Д», на одну только Нормандию было сброшено 66000 тонн бомб. В интересах сохранения тайны такие же интенсивные налеты проводились и в других районах Франции, особенно вдоль Дуврского пролива. Существовала даже негласная формула, что на каждый вылет в Нормандии должны приходиться два вылета в другие районы Франции. Эффект был существенным и ощущался повсюду на Западе. В 1946 году генерал-лейтенант Фридрих Дим, бывший специальный помощник Эрвина Роммеля, заявил в ходе допроса, проводимого офицерами армии США: «Если бы не превосходство в воздухе, было бы возможно, по моему мнению, предотвратить успешную высадку союзников в течение первых нескольких дней. Это были самые сложные дни для союзников. Позже постоянное и все увеличивающееся поступление англо-американских подкреплений все меньше и меньше удавалось компенсировать переброской немецких войск из-за обширного разрушения транспортных маршрутов».

Уничтожение подвижного состава французских железных дорог являлось одной из первоочередных задач штурмовой авиации союзников. В результате налетов интенсивность перевозок по железным дорогам северо-западной Франции в мае 1944 года сократилась на 50 % по сравнению с апрельскими показателями.

План оглашен

К началу апреля 1944 года генеральный план высадки сил 21-й группы армий был готов. 7 апреля Монтгомери ознакомил с ним командиров армий, корпусов и дивизий группировки в своем штабе в школе Св. Павла, бывшей альма-матер героя Эль-Аламейна. Первыми, вскоре после полуночи, во Франции высадятся воздушно-десантные дивизии — британская 6-я и американские 101-я и 82-я. На рассвете, после массированной бомбардировки берега авиацией и артиллерией флота, наступит время морского десанта. Помимо штурмовых сил шести дивизий (трех американских, двух британских и одной канадской) в высадке будут задействованы силы специальных операций — американские рейнджеры и британские коммандос (в том числе несколько интернациональных отрядов, составленных из французов), которые решат ряд специфических задач по блокированию объектов противника на побережье. Это позволит штурмовым частям сосредоточиться на выполнении своих основных задач. Монтгомери объявил присутствующим, что, по его мнению, собственно высадка не составит проблем. Куда сложнее будет закрепиться на побережье. Поэтому в первый день необходимо захватить как можно больше территории и вцепиться в нее изо всех сил. Целями первостепенной важности являются город Кан — крупный транспортный узел, связывающий дорогами все районы Нормандии, и порт Шербур. Кан планировалось захватить непосредственно в день «Д», Шербур — не позднее Д+8. Действовать придется стремительно. Монти был уверен, что Роммель нанесет контрудар сразу же, как только поймет намерения союзников. Его силы генерал оценил в две бронетанковые дивизии в день Д+1 (не считая стационарных частей вдоль берега, очаги сопротивления которых, в случае неподавления, будут служить опорой для контратак) и не меньше шести дивизий ко дню Д+5.

Командиры штурмовых дивизий не разделяли оптимизма Монтгомери, для них именно высадка являлась проблемой номер один — без успеха в ней все остальное превращалось в пустые грезы. Чтобы воплотить в жизнь амбициозный план командующего 21-й группы армий, им предстояло разработать детальные схемы действий для своих частей, назначить места сбора и маршруты выдвижения, распределить выявленные разведкой вражеские объекты непосредственно на берегу и в глубине побережья между отдельными батальонами, ротами, а порой и взводами. У каждого из участков высадки была своя специфика, свои особенности, но всюду единой оставалась главная задача — не позволить противнику сбросить десант в море.

ГЛАВА 2
ДРУГАЯ СТОРОНА ХОЛМА

Крепость Европа

По другую сторону канала Ла-Манш оккупировавшие значительную часть Западной Европы немецкие войска также не бездействовали. Еще в декабре 1941 года Адольф Гитлер приказал Верховному штабу Вермахта разработать план «строительства нового Западного вала для защиты Арктики, Северного моря и Атлантического побережья против вторжения самых широких масштабов, привлекая для этих целей минимальное количество войск». Спустя четыре месяца, 23 марта 1942 года, когда Третий Рейх находился на пике военных успехов, увидела свет специальная Директива № 40, определявшая обязанности оперативных командующих западной группы войск. В ней указывалось, что уже «в ближайшие месяцы береговая линия в Европе окажется под угрозой вражеского вторжения… Высадка даже ограниченных сил может серьезно отразиться на наших планах, если противник сумеет завоевать надежный плацдарм на побережье… Поэтому высадившиеся вражеские силы следует как можно скорее уничтожить или сбросить в море немедленной и решительной контратакой».

Береговая линия в районе Па-де-Кале.

Спустя всего несколько дней, 28 марта 1942 года, английские диверсионные отряды нанесли весьма чувствительный удар во французском порте Сен-Назер. Подразделение коммандос при поддержке Королевского ВМФ атаковало сухой док Луи Жубер Лок — единственный сухой док на побережье Атлантики, способный принять на ремонт линкор «Тирпиц». Превращенный в брандер эсминец «Кэмпбелтаун» на полном ходу врезался в ворота дока, заклинив подъемные механизмы. Спустя 9 часов корабль взорвался, в тот самый момент, когда его осматривала группа высокопоставленных немецких офицеров. Док был выведен из строя до конца войны. Немцы поспешно объявили атаку британцев провалом с большими человеческими потерями, а пресса активно публиковала фотографии раненых и убитых британских коммандос, утверждая, что такая же судьба ожидает всякого, кто попытается попробовать на зуб мощь Атлантического вала. Гораздо меньшую огласку получил ряд важных шагов по спешному укреплению побережья и портов пролива Ла-Манш.

После неудачного для союзников рейда на Дьепп, подтвердившего правильность предпринятых усилий, работы по созданию Атлантической стены перешли на иной уровень. Задачей первостепенной важности было объявлено превращение всех портов пролива в города-крепости. В Германии понимали, что без овладения крупным портом любое вторжение на побережье будет обречено; какими бы мощными ни были силы вторжения, без поставок подкреплений и грузов снабжения они исчерпают свои силы и будут побеждены. Следующим этапом должно было стать усиление тех участков побережья, которые рассматривались как наиболее вероятные места высадки союзников. В их число входили Па-де-Кале и эстуария Жиронды во Франции, а также Хук ван Холланд в Голландии. Хотя в многочисленных репортажах отдела пропаганды Атлантический вал изображался как абсолютно неприступная полоса железобетонных дотов и орудийных бункеров, на самом деле он представлял собой россыпь хорошо укрепленных портов, вроде Кале, Бреста или Шербура и узких полос укрепленного побережья, между которыми многие километры береговой линии оборонялись одиночными опорными пунктами сомнительной ценности.

Перед организацией «Тодт» была поставлена в прямом смысле этого слова непосильная задача — сделать неприступными более 3500 км побережья. Остро не хватало стратегических материалов, таких как бетон, стальная арматура, специфическое вооружение, мины. Все более дефицитной становилась и живая сила. Германия вела войну на несколько фронтов, и они (в первую очередь, Восточный) все больше и больше истощали ресурсы Третьего Рейха. В небе над Германией развернулось масштабное воздушное сражение с бомбардировщиками союзников, которое также поглощало трудовые ресурсы и производственные мощности, поскольку требовала производства все новых и новых самолетов, сооружения бомбоубежищ и восстановления разрушенной налетами инфраструктуры. Одна только система ПВО (расчеты зенитных орудий, прожекторные войска, гарнизоны радарных станций, авиация защиты Рейха) нуждалась в 900 000 боеспособных мужчин. Стало обычной практикой перебрасывать с бездействующего Западного фронта наиболее боеспособные части, заменяя их так называемыми стационарными дивизиями, составленными из необученных юнцов и мужчин последних стадий призывного возраста. На Запад отправлялись все те, кто по состоянию здоровья не мог выдержать суровых условий Восточного фронта. Здесь же проходили реабилитацию выздоравливающие от ран и обморожений. Понадобилось личное вмешательство фюрера, чтобы ситуация начала меняться в лучшую сторону.

Директива № 51

3 ноября 1943 года Гитлер издал одну из десятка самых важных директив за всю войну. Получившая порядковый номер 51, она определяла задачи Западной группировки по созданию эффективного бастиона против вторжения англо-американских сил. В ней указывалось: «В течение прошедших двух с половиной лет наши основные усилия былина правлены на ожесточенную и приносящую большие потери борьбу против большевизма… Сегодня ситуация изменилась. Угроза с Востока по-прежнему остается, но еще большая опасность грядет с Запада. Эта опасность — англо-американское морское вторжение. На Востоке потеря даже значительной части захваченного нами обширного пространства не нанесет смертельного удара по жизнеспособности Германии. Иное дело — Запад. Если противник сумеет прорвать нашу оборону на широком фронте, то последствия этого — в самых ошеломляющих пропорциях — скажутся в самое ближайшее время. Все признаки указывают, что атака на Западном фронте будет иметь место не позднее весны, а возможно и ранее. В связи с этим я больше не могу мириться с дальнейшим ослаблением Западного фронта в пользу других театров военных действий. Я решил усилить защиту на Западе, особенно в тех местах, откуда мы начнем свои дальние операции против Англии.^[2] Поскольку эти пункты совпадают с теми местами, где враг должен и может напасть — если замеченные на данный момент признаки не являются попыткой ввести нас в заблуждение — именно здесь будет разворачиваться главная битва в случае генерального вторжения».

Это был в большей степени политический, чем военный шаг. С середины 1940 года, после отказа от операции «Морской лев», Германия сосредоточила свои усилия на поражении Советского Союза, рассчитывая, что крах коммунистического колосса вынудит Англию пойти на уступки и заключить мир на немецких условиях. Теперь поражение англо-американских союзников, вторжение которых становилось все более и более реальной угрозой, стало единственным условием для Германии избежать полного разгрома на Востоке. «Сбросив в море силы вторжения, мы отобьем у врага желание пытаться еще раз», — указывал Гитлер в Директиве. «Поражение нанесет серьезный удар по моральному духу англичан и американцев. Оно, во-первых, лишит Рузвельта шанса на переизбрание. Во-вторых, Англия слишком устала от войны, чтобы решиться на еще одну операцию по вторжению». После того, как ситуация на Западном фронте будет должным образом разрешена, 45 дивизий, расквартированных в Европе, будут переброшены на Восточный фронт, чтобы нанести сокрушительное поражение Красной армии. «Вот поэтому весь исход войны и судьба самого Рейха зависят сейчас от каждого бойца, сражающегося на Западе».

Далее директива определяла конкретные задачи армии, авиации, флота и войск СС в связи с изменившимися обстоятельствами. Гитлер призывал «все руководящие структуры и персоны принять решительные меры против напрасной траты времени и энергии в межведомственных спорах и направить свои усилия на укрепление нашей оборонной и наступательной мощи». К счастью для союзников, большинство старших командиров Германии благополучно проигнорировали этот призыв. Да и фюрер вскоре усугубил положение попытками перестроить и без того сложную и малоэффективную командную структуру войск на Западе.

Один из пропагандистских снимков, призванных возвеличивать мощь Атлантического вала.

Самым значительным его шагом стало назначение генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля на должность Генерального инспектора оборонительных сооружений Западного вала. В конце ноября 1943 года фельдмаршал прибыл во Францию и сразу же приступил к скрупулезному изучению береговых укреплений от Дании до испанского побережья. Увиденное не впечатлило Роммеля. Он изложил свои выводы и рекомендации в довольно прямолинейном рапорте фюреру. Результатом стал перевод Роммеля под командование фон Рундштедта в качестве главы группы армий «В» с основной задачей усилить меры по противодействию вторжению на всем побережье от Нидерландов до Северной Франции. Группа армий «В» включала в себя 7-ю армию, дислоцированную западнее реки Орн, 15-ю армии восточнее и отдельный 88-й армейский корпус в Нидерландах. Основываясь на личном опыте действий в условиях превосходства союзников в воздухе на Средиземноморье Роммель был уверен, что победить врага можно только на береговой линии. С невероятной энергией он приступил к возведению того, что он назвал «дьявольскими садами» оборонительных сооружений. Роммель руководил своими солдатами и рабочими довольно жестко и нередко, несмотря на трудности со снабжением, работы по строительству препятствий велись 24 часа в сутки. В течение шести месяцев была освоена значительная часть из 1,2 миллиона тонн стали и 17 миллионов кубических метров бетона, выделенных на усиление Атлантического вала. Вдоль побережья Нормандии, прежде охраняемого по большей части патрулями стационарных дивизий, появилась пусть и тонкая, но почти непрерывная линия взаимно поддержанных огнем укреплений. По всему побережью эти сооружения были окружены более чем 4 миллионами противотанковых и противопехотных мин, кроме того на пляжах было установлено 500 000 препятствий различных видов. За месяц до вторжения Роммель писал жене:

«Сейчас я куда больше уверен в наших силах, чем когда-либо прежде. Если британцы дадут нам еще две недели, то я вообще отброшу всякие сомнения».

Главнокомандующий группы армий «Запад» генерал-фельдмаршал Герд фон Рундштедт.

Главной головной болью фельдмаршала являлось отсутствие ясного понимания намерений и возможностей союзников. Он писал: «Я не знаю ничего наверняка о противнике». Британские ВВС эффективно предотвращали большинство вылетов немецких разведывательных самолетов над южным побережьем Англии (к этому моменту уже переполненным кораблями, людьми и снаряжением). Роммель был стратегически слеп. Его штаб, как и немецкая военная разведка на Западе, оказался полностью заморочен обманной операцией «Бодигард». В создавшейся ситуации фельдмаршал стремился получить контроль над танковыми резервами западной группировки войск, чтобы переместить их как можно ближе к побережью и привести в боевую готовность. Он хорошо помнил, как в последнюю фазу кампании в пустыне его Африканский корпус не имел возможности развернуться должным образом из-за постоянных атак с воздуха. Фельдмаршал знал не понаслышке, на что способна авиация союзников, когда добьется превосходства в воздухе.

А в том, что она его добьется, Роммель не сомневался. 3-й воздушный флот Люфтваффе, базировавшийся во Франции, насчитывал всего 168 самолетов Messerschmitt Bf 109 и Focke-Wulf Fw 190 2-го истребительного корпуса и 67 истребителей-бомбардировщиков Focke-Wulf Fw 190F 2-го воздушного корпуса, задача которых состояла в воздушной поддержке наземных сил. При этом не все перечисленные самолеты находились в боевой готовности, а средний показатель эксплуатационной надежности был ниже 50 %. Подразделения остро нуждались в опытных экипажах. Такое положение явилось результатом разработанной маршалом авиации Тэддером стратегии по втягиванию в воздушные бои как можно большего числа вражеских пилотов и уничтожению их. С января по июнь потери немецких летчиков-истребителей составили 2262 человека. Четверть из них немцы потеряли в течение мая, когда союзники развернули обширную кампанию по очистке неба над Францией от Люфтваффе. Эти шаги в сочетании с систематическими налетами на аэродромы, расположенные в непосредственной близости от районов проведения операции «Нептун»/«Оверлорд», оставили от прежних Люфтваффе лишь жалкую тень.

Что касается Кригсмарине, то главнокомандующий военно-морской группы «Запад» адмирал Теодор Кранке располагал слишком малым количеством боевых кораблей в западной части канала Ла-Манш, чтобы иметь возможность эффективно противостоять союзникам. Накануне вторжения между Булонью и Шербуром единственными доступными судами были три миноносца, один минный тральщик, 29 катеров типа S («Шнельботы»), 36 катеров типа R (катера-тральщики), 35 вспомогательных тральщиков и патрульных судов малого тоннажа, 11 самоходных орудийных барж и три постановщика мин.

Командующий танковой группы «Запад» генерал Лео Гайр фон Швеппенбург.

Поэтому Роммель понимал, что полагаться придется только на свои силы, и считал необходимым держать резервы как можно ближе к переднему краю. Это позволило бы минимизировать воздействие воздушных атак в процессе переброски и распространило бы на них запрет на удары с воздуха по целям в районах развертывания войск союзников. Но против намерений Роммеля категорически выступал ветеран танковых битв на Восточном фронте генерал Лео Гайр фон Швеппенбург, поддержанный Гудерианом (генеральным инспектором танковых войск) и командующим Западной группы войск фельдмаршалом фон Рундштедтом. Швеппенбург считал, что танковые резервы следует держать подальше от береговой линии и не вводить в бой, пока не станут ясны намерения и силы противника. Лишь после этого хорошо сконцентрированной и продуманной контратакой силы вторжения должны быть разбиты и сброшены в море. Обе концепции имели свои «за» и «против», и будь любая из них исполнена в полной мере (при обеспечении возможности командирам на местах распоряжаться танковыми подкреплениями по собственному усмотрению в интересах текущего момента), войска вторжения оказались бы в весьма сложном положении, а вся кампания в Нормандии могла пойти совершенно иным путем. Но Гитлер, к которому Роммель и Швеппенбург обратились за поддержкой, выбрал наихудшее решение — компромиссное. Севернее реки Луара Роммель получил под командование три танковые дивизии — 2-ю, 21-ю и 116-ю. Остальные пять распределялись между штабами Рундштедта и танковой группы «Запад». Однако ни одна из этих дивизий не была выведена из стратегического танкового резерва, а значит, использовать их можно было только с личного разрешения фюрера. Бывший офицер разведки союзников Мильтон Шульман отмечал в своей книге «Поражение на Западе»: «И потому, когда вторжение началось, в первые, самые важные его часы у немцев не оказалось достаточного количества бронетехники, чтобы сбросить союзников с пляжей, как не нашлось и адекватных сил для контратаки бронетанковыми резервами позже. Трудно было создать более благоприятные условия для высадки союзников, чем неспособность немцев сконцентрировать свои танковые части на Западе под единым и ясным командованием».

Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель во время инспекции береговой линии Нормандии.

Диктаторам свойственно создавать запутанную и растянутую сеть штабов вместо простой и эффективной цепи подчинения, чтобы препятствовать подчиненным накапливать в своих руках слишком большую власть. Танковыми резервами Западной группы войск командовали сразу несколько различных штабов. Формально подчиняясь штабу фон Рундштедта, они вместе с тем находились в ведении танковой группы «Запад» Швеппенбурга, а танковые дивизии СС параллельно подчинялись вышестоящим штабам Ваффен СС. В 1942 году, приказывая начать усиление Западного вала, Гитлер декларировал, что «осуществление оборонительных операций должно быть полностью и недвусмысленно сконцентрировано в руках одного человека». Если он первым проигнорировал свои собственные распоряжения, трудно было требовать чего-то иного от подчиненных. Отсутствовала координация не только между отдельными штабами, но и между родами войск. 3-й воздушный флот Люфтваффе маршала Уго Шперле сохранил полную самостоятельность, подчиняясь напрямую рейхсмаршалу Герингу, а не Рундштедту. Штаб Западной группы армий не имел власти ни над 3-м армейским корпусом ПВО генерала Пиккерта, ни над частями Кригсмарине, подчиненными адмиралу Кранке, который получал приказы от гросс-адмирала Карла Дёница. Так, Кранке проигнорировал просьбу ускорить минирование прибрежных вод морскими минами и не пожелал согласовывать с Вермахтом размещение береговых батарей и обучать личный состав батарей новым способам маскировки и принципам ведения оборонительного боя. Что касается генерала Пиккерта, то даже любимцу Гитлера Роммелю не удалось подчинить себе хотя бы часть его мощных 88-мм зенитных орудий. В разгоревшемся споре фюрер принял сторону Пиккерта, а не прославленного «Лиса пустыни».

Что же касается превозносимого пропагандой Атлантического вала, то даже после всех предпринятых Роммелем в последние месяцы перед вторжением усилий, никто особо не верил, что «тонкому ожерелью бетонных казематов, растянутому вдоль береговой линии», как назвал его командир 716-й дивизии генерал-лейтенант Вильгельм Рихтер, удастся сдержать по-настоящему решительное вторжение. «Атлантический вал был мифом», — писал после войны фон Рундштедт. «Ничего перед ним, ничего за ним, одна только видимость. В лучшем случае здесь можно продержаться 24 часа». Одним из самых слабых мест прибрежных фортификаций были гарнизоны. Солдаты стационарных дивизий, занимавшие укрепления, в массе своей не были мотивированы сражаться отважно и «стоять до конца каждый на своем месте», как призывал Гитлер. В дивизиях береговой охраны служили либо солдаты старше 40 лет, либо еще подростки. На артбатареях проходили службу курсанты военных училищ, которым приходилось делить казармы со зрелыми мужчинами, годящимися им в отцы, если не в деды. Наивно было рассчитывать, что в подобных коллективах возникнет дух товарищества. Не редкостью были подразделения со специальным меню, поскольку в них набирали солдат с болезнями органов пищеварения. Встречались роты тугоухих и батальоны хромых. Немалую долю защитников Атлантического вала составляли так называемые «добровольцы с Востока», целые батальоны которых поступали на замену более боеспособным частям, перебрасываемым на Восточный фронт. Их комплектовали из рекрутов с оккупированных территорий Восточной Европы и СССР, и бывших военнопленных Красной армии, которые записывались в Вермахт как по идейным соображениям, так и просто для того, чтобы избежать мучительной голодной смерти в лагерях. Фельдмаршал Рундштедт считал использование пленных красноармейцев в боевых частях Вермахта большой ошибкой. «Ума не приложу, что может заставить русских сражаться за немцев во Франции против американцев». Из всех переметнувшихся на сторону Германии добровольцев славяне считались наименее надежными. Их старались использовать главным образом в качестве хи-ви (добровольных помощников) в службах обеспечения или на строительных работах. Грузины, армяне, азиатские народности воспринимались как более благонадежные и набранные из них подразделения интегрировали в немецкие батальоны и полки. Ко дню «Д» примерно 75000 восточных добровольцев служили в немецкой армии во Франции, каждый шестой пехотинец в армиях фон Рундштедта был выходцем с Востока.

Роммель наблюдает за учебными стрельбами одного из гарнизонов, защищавших побережье Нормандии

Немецкие силы в Нормандии

Сосредоточенные в Нормандии немецкие войска были частью немецкой 7-ой армии генерал-полковника Фридриха Дольмана. Штаб армии находился в Ле-Мане, центре департамента Сарт. Генерал Дольман принял под командование армию в 1940 году и, хотя был достаточно компетентным и опытным офицером, в течение четырех последующих лет занимался исключительно организационными вопросами, связанными с несением службы на оккупированных территориях. Прошедшие горнило Восточного фронта боевые офицеры с большим скепсисом относились к способности штаба Дольмана должным образом руководить войсками в реальных боевых условиях. Входивший в состав 7-армии 84-й армейский корпус генерала артиллерии Эриха Маркса отвечал за участок побережья от устья Сены до монастыря Мон-Сен-Мишель у основания полуострова Бретань. Именно в его секторе ответственности намеревались высадиться союзники в день «Д». Генерал Маркс считался одним из лучших штабных офицеров Вермахта. Произведенный в лейтенанты в 1911 году, к апрелю 1939 года Маркс дослужился до генерал-майора. Вторую мировую он встретил в Польше, а в следующем году, будучи начальником штаба 18-й армии, принимал участие в битве за Францию. По личному распоряжению Гальдера генерал Маркс был вовлечен в разработку первого варианта плана военной кампании против СССР. В ходе операции «Барбаросса» он командовал 101-й егерской дивизией, но 25 июня 1941 года был тяжело ранен на Украине и потерял ногу. Тем не менее, после выздоровления, Маркс вернулся в строй и получил под командование 337-ю пд, расквартированную во Франции. Благодаря прекрасным командирским навыкам в сентябре 1942 года генерал стал командиром 66-го корпуса, а в августе 1943 года возглавил 84-й корпус. Штаб Маркса размещался в заме Шифревас в Тамервиле. Генерал Маркс не разделял взглядов Роммеля и считал свой корпус слишком слабым, чтобы эффективно сдерживать союзников у уреза воды в случае, если они решать высадиться в его зоне ответственности, а все надежды возлагал на мобильные танковые резервы.

Командир 84-й армейского корпуса генерал Эрих Маркс.

По состоянию на конец мая 1944 года 84-й армейский корпус включал в себя шесть пехотных дивизий: 716-ю, 352-ю, 243-ю, 709-ю, 77-ю и 319-ю. В распоряжении штаба 84-го корпуса находилось также несколько более мелких соединений, таких как расквартированная в Сен-Ло 30-я моторизованная бригада и сосредоточенный в Ла-Агуе западнее Шербура 206-й танковый батальон. В марте 1944 года под командование корпуса была временно передана переброшенная на Котантен для усиления стационарных частей 91-я мобильная десантная дивизия Люфтваффе генерал-лейтенанта Вильгельма Фаллея вместе со знаменитым 6-м парашютно-егерским полком полковника Фридриха фон дер Хейдте. Она была развернута в центральной части полуострова возле Карантана и Лесе.

716-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Вильгельма Рихтера, в секторе ответственности которой находились зоны высадки британской 6-й вдд и пляжи участков «Сворд», «Джуно» и частично «Голд», была одной из пятнадцати так называемых стационарных дивизий, предназначенных для несения оккупационной службы и охраны береговой линии. Термин «стационарная» означал, что дивизия не имеет мобильных средств переброски войск, а приданный транспорт является по большей части гужевым. 716-я была создана 2 мая 1941 года в VI военном округе (Мюнстер) и комплектовалась выходцами из Рейнской области и Вестфалии, как правило, среднего призывного возраста. Сразу же после формирования дивизию направили сначала в район Кана, затем перебросили под французский город Суассон, откуда она на некоторое время перебазировалась в Бельгию. Но в июне 1942 года 716-я вернулась в Нормандию и оставалась там вплоть до дня «Д». Сначала в дивизии было два пехотных полка — 726-й и 736-й, по три батальона в каждом, и 656-й артиллерийский батальон из трех батарей полевых орудий. Но позже артиллерийская компонента дивизии была увеличена до полка — 1716-го. Как уже отмечалось, вплоть до выхода Директивы № 51 стационарные дивизии на Западе были источником живой силы для восполнения потерь в подразделениях, сражающихся в России. Самые способные и физически пригодные солдаты отправлялись в Россию, а взамен прибывали пополнения все более и более второсортные, в том числе и совсем уж сомнительного качества «добровольцы с Востока». В апреле 1943 года дивизию возглавил генерал-майор (позже повышенный до генерал-лейтенанта) Вильгельм Рихтер. Его прямая задача состояла в том, чтобы усилить оборонительную линию в секторе ответственности дивизии и поднять заметно снизившиеся боевой дух и дисциплину в подразделении. Должным образом укрепить 34 км береговой полосы (при том, что обычная протяженность фронта пехотной дивизии составляла не более 10 км) — задача непростая, но куда сложнее вселить воинственные настроения в людей, которые никогда не нюхали пороха, равнодушны в силу возраста к призывам пропаганды и рассматривают Западный фронт как место, где можно спокойно пересидеть войну. Восхваляемый Атлантический вал в секторе обороны дивизии представлял собой узкую полосу береговых укреплений, местами незаконченных постройкой, и Рихтер вынужден был направить своих людей на помощь рабочим организации «Тодт», чтобы строительство пошло быстрее. Вдоль фронта дивизии располагалось примерно 40 узлов сопротивления. В начале 1944 года в дивизию Рихтера поступило пополнение в виде двух восточных батальонов — 441-го и 642-го. Использование этих частей на Восточном фронте посчитали невозможным, и потому перебросили на Запад. Рихтер не питал особых иллюзий по поводу боеспособности этих соединений, тем не менее, восточные батальоны были интегрированы в линию обороны 716-й дивизии и стали четвертыми пехотными батальонами в каждом из полков: 441-й восточный батальон вошел в состав 726-го полка, а 642-й был передан 736-му пп. Орудия и расчеты 1716-го артполка 716-й пд были распределены по всему сектору ответственности дивизии и располагались, главным образом, в глубине побережья.

Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель знакомится с личным составом одного из опорных пунктов нормандского побережья. Несмотря на сомнительную боевую ценность, «восточные добровольцы» активно использовались немцами в стационарных дивизиях на Западном фронте.

Отрезок берега, охватывающий участки высадки «Голд» и «Омаха», до весны 1944 года также находился в секторе ответственности 716-й дивизии, но 15 марта в район Байё по инициативе Роммеля была переброшена 352-я пехотная дивизия генерал-майора Дитриха Крайсса. Это подразделение разительно отличалось от стационарных дивизий береговой охраны. 352-я пд была сформирована в декабре 1943 года в Сен-Ло из остатков понесшей сильные потери на Восточном фронте 321-й пехотной дивизии. 352-я создавалась по штатам 1944 года и набрана была главным образом из молодежи, воспитанной на идеологии нацизма. Дитрих Крайсс был призван на военную службу в 1909 году и с тех пор прошел долгий путь от младшего офицера до генерала. Он был ветераном Великой войны, Вторую мировую встретил командиром полка. С июля 1941 года по март 1943 он был командиром 168-й пд на Восточном фронте, затем возглавил только что созданную 355-ю пд, которая была расформирована летом того же года по причине тяжелых потерь. В ноябре Крайсса перевели во Францию и поставили во главе 352-й пд, которую намеревались после окончания курса подготовки перебросить в Россию. Но усилиями Роммеля дивизия была оставлена во Франции и летом 1944-го оказалась одной из шести дивизий, противостоящих высадившимся в Нормандии войскам союзников.

Командир немецкой 352-й пехотной дивизии генерал-майор Дитрих Крайсс.

В отличие от 716-й дивизии 352-я пд имела полный штат и состояла из трех пехотных полков по два пехотных батальона в каждом. Каждый батальон полка состоял из четырех рот, с 1 по 4 в первом батальоне и с 5 по 8 — во втором. Полк включал также роту непосредственной артиллерийской поддержки, вооруженную двумя 150-мм и шестью 75-мм полевыми гаубицами (13-я рота), и противотанковую роту (14-я рота), оснащенную переносными реактивными гранатометами «Панцершрэк». По штату 1944 года разведывательный батальон был заменен фузилерским с одной ротой на велосипедах и одной моторизованной ротой. Артиллерийский полк дивизии состоял из четырех дивизионов, три из которых были оснащены 105-мм гаубицами (по 12 стволов в каждом), а четвертый — 150-мм орудиями. Противотанковый батальон дивизии включал роту истребителей танков (14 САУ Мардер III на базе чешского танка Pz.38 (t)), роту штурмовых орудий (1 °CАУ StuG III) и роту противотанковых орудий (37-мм орудия на грузовиках «Опель»). Боевая подготовка в дивизии была сокращена из-за нехватки топлива и боеприпасов, а также в связи с необходимостью выделять солдат для строительства полевых укреплений вдоль Атлантического вала. Тем не менее, по сравнению с подразделениями стационарных дивизий, солдаты которых также проводили больше времени на строительных площадках Атлантического вала, чем на полевых занятиях, 352-я была достаточно хорошо обучена, что не замедлило сказаться в день «Д». А неуклонно растущее количество береговых препятствий и опорных пунктов в секторе ее ответственности серьезно увеличивало возможности дивизии. Непосредственно перед днем «Д» под командование 352-й пд был передан 726-й полк 716-й дивизии. Собственные гренадерские полки дивизии занимали оборону западнее британского сектора высадки и противостояли в день «Д» американцам. Но 915-й гренадерский полк, а также фузилерский батальон 352-й пд свели в так называемую «Кампфгруппу Мейера», которая выполняла роль резерва 84-го корпуса. Артбатальоны дивизии были распределены вдоль всего сектора обороны. Их передовые наблюдатели и корректировщики огня размещались в бункерах на побережье, что позволяло быстро и эффективно управлять огнем по целям на пляжах. Однако дивизионы располагали только одной нормой боеприпасов, что означало 225 выстрелов на каждую 105-мм гаубицу и 150 выстрелов на каждое 150-мм орудие.

Типовое немецкое береговое препятствие — деревянная надолба с установленной на вершине миной. Сотни тысяч подобных преград были оборудованы вдоль побережья Нормандии по приказу Роммеля в течение нескольких месяцев, предшествовавших вторжению союзников.

На мысе Пуант-дю-Ок размещалась 2-я батарея 1260-го полка армейской береговой артиллерии, оснащенная шестью французскими 155-мм орудиями. К июню на мысе были закончены постройкой четыре из шести казематов, однако работы сильно тормозились мощными налетами авиации союзников. После особенно сильного налета 25 апреля 1944 года немцы приняли решение вывести орудия из казематов и разместить в более безопасном месте, в садах южнее позиции. Расчеты оперативно заменили пушки муляжами из бревен и досок, и сумели ввести в заблуждение разведку союзников, которая была уверена, что представляющие серьезную опасность 155-миллиметровки все еще находятся на позициях. В день «Д» бетонные сооружения вокруг передового наблюдательного пункта были укомплектованы ротой 726-го гренадерского полка.

Пулеметный расчет на бетонной позиции во время регулярных тренировок по отражению высадки союзников.

Участок «Юта» входил в зону ответственности 709-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Карла Вильгельма фон Шлибена. Она была сформирована в мае 1941 года как оккупационная, но в ноябре 1942 года переквалифицирована в стационарную. В июне 1944 года три ее пехотных батальона были доукомплектованы перешедшими на сторону немцев военнопленными Красной армии разных национальностей, причем один из них был чисто грузинским. Значительная часть дивизии была набрана из фольксдойче 3-й категории, главным образом из поляков немецкого происхождения. Фон Шлибен не раз выражал в рапортах сомнения, что такого рода контингент будет «стойко сражаться в случае опасности». Выходцы же с традиционно немецких территорий были далеко не первой молодости, их средний возрастной показатель составлял 36 лет. Всего по состоянию на конец мая 1944 года в 11 (вместо стандартных девяти) батальонах дивизии было 12320 солдат и офицеров, из которых 2117 относились к Osttruppen (333 из них были грузинами). Три артиллерийских батальона дивизии были оснащены орудиями, захваченными во время Французской и Польской кампаний и на раннем этапе войны с СССР, а также реквизированными из чешской армии. Для борьбы с танками дивизия имела 12 буксируемых 75-мм ПТО и девять самоходных 75-мм истребителей танков. 101-й танковый батальон был учебным подразделением и все его вооружение составляли 1 °CАУ Panzerjager 35R — комбинацией чешской 47-мм противотанковой пушки с шасси французского танка Renault R-35. Генерал фон Шлибен принял командование дивизией в декабре 1943 года. На Восточном фронте он командовал танковыми подразделениями и был шокирован рутинным характером службы на Западе. Фон Шлибен отмечал:

«Для того, кто прибыл с Восточного фронта, поток директив, приказов и распоряжений, который постоянно поступал в войска на Западе, был полной неожиданностью. Он произвел на меня гораздо большее впечатление, чем прилив на Атлантическом побережье. Вышестоящие штабы интересовались самыми тривиальными проблемами командиров на местах. Например, ворох вопросов мог вызвать аспект, где оборудовать пулеметное гнездо — на 20 м правее или левее».

Первоначально фронт дивизии проходил по всему периметру береговой линии полуострова Котантен и составлял 240 км, но несколько сократился после прибытия в сектор 243-й пехотной дивизии и отдельных подразделений 91-й мобильной дивизии Люфтваффе. К июню 1944 года он составлял порядка 100 км.

243-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта Гейнца Гельмиха была сформирована в июле 1943 года как статическая и в январе 1944 года подверглась реорганизации. Два ее пехотных батальона превратились в мобильные за счет оснащения пехотинцев велосипедами, но при этом в дивизии стало на один батальон меньше, чем раньше. На оборонительную линию острова Котантен 243-ю перебросили в мае 1944 года, чтобы немного разгрузить 709-ю пд. Гельмих вступил в командование 10 января 1944 года. Прежде он возглавлял резервную 141-ю пехотную дивизию, а затем тесно работал с генералом Власовым и отвечал за формирование и подготовку подразделений, составленных из восточных добровольцев. Ко дню «Д» 243-я пд имела в строю 11530 солдат, что составляло порядка 90 % штатной численности. Артиллерия дивизии состояла главным образом из трофейных советских орудий, исключение составлял батальон самоходных истребителей танков из 14 САУ Marder III и 10 штурмовых орудий StuG III. Дивизия была пополнена 206-м танковым батальоном, оснащенным французскими трофеями: 20 танками Hotchkiss H-39, 10 танками Somua S-35, двумя Renault R-35 и шестью тяжелыми Char B1 bis. Штаб дивизии располагался в Кап де ля Аг на северо-западной оконечности полуострова Котантен.

91-я мобильная (первоначально планерно-десантная) дивизия генерал-лейтенанта Вильгельм Фаллея была сформирована в январе 1944 года в рамках подготовки к операции «Танне Ост» (Tanne Ost) — захвату острова Гогланд, но в марте планы были пересмотрены, и дивизию перебросили в Нормандию для усиления двух стационарных подразделений на полуострове Котантен. Вильгельм Фаллей получил Рыцарский крест за действия на Восточном фронте, но на генеральской должности проявить себя не успел. Дивизию он принял в апреле и стал первым немецким генералом, убитым в ходе кампании в Нормандии. Символично, что он стал жертвой американских парашютистов. Формирование дивизии так и не было закончено, и она располагала только двумя пехотными полками и одним фузилерским батальоном, при общей численности солдат и офицеров примерно 7500 человек. 91-й дивизии был придан 6-й парашютно-егерский полк 2-й воздушно-десантной дивизии Люфтваффе знаменитого полковника фон дер Хейдте, по словам самого полковника «единственное боеспособное подразделение среди ни на что не годного сброда». Костяк артиллерии дивизии составляли 105-мм горные гаубицы образца 1940 года, боеприпасы к которым отличались от стандартных 105-мм снарядов. Позже, когда ограниченный запас снарядов иссяк, артполк дивизии перевооружили трофейными чешскими и советскими орудиями. 100-й танковый батальон, приданный дивизии, имел в строю 17 танков Renault R-35, 8 Hotchkiss H-39, один Somua S-35, один Char B1 bis и один или два Pz.Kpfw.III.

Бетонный бункер с башней танка Pz.Kpfw.IV на участке высадки «Омаха».

Бетонные укрепления вдоль береговой линии и в близком тылу формировали два вида оборонительных позиций WN(wiederstandnest, «неподвижная укрепленная позиция») и StP (stutzpunkt, «опорный пункт»). Союзники называли и те, и другие опорными пунктами, не утруждая себя сложной классификацией. Типовой опорный пункт был рассчитан на гарнизон примерно 50 человек (в укрепленных позициях он мог достигать 200 человек и даже больше) и состоял из нескольких дотов и пулеметных гнезд типа «Тобрук», связанных ходами сообщений и подземными потернами, а также нескольких позиций полевых и/или противотанковых орудий в казематах и капонирах.

Еще один пропагандистский снимок. Солдаты мусульманского батальона отрабатывают методы стрельбы из пулемета на бетонной позиции «Рингстанд» 58с. Союзники называли такие сооружения «тобруками».

Командование 84-го корпуса резонно могло рассчитывать на скорую помощь помещенной под непосредственное командование штаба группы армий «В» Роммеля 21-й танковой дивизии генерал-майора Эдгара Фёхтингера, размещенной в непосредственной близости от побережья Нормандии — в Сен-Пьер-сюр-Див. Оригинальная 21-я танковая дивизия входила в состав знаменитого Африканского корпуса и была уничтожена в Тунисе в мае 1943 года. Сформированная в Ренне 15 июля 1943 года новая инкарнация 21-й тд была оснащена пестрой смесью средних немецких танков не самых последних модификаций и трофейных французских танков, захваченных в ходе кампании 1940 года, часть которых была переделана в САУ. К июню 1944 года дивизия располагала в общей сложности: 98 танками Pz.Kpfw.IV (шесть из которых были устаревшей модификации G); шестью танками Pz.Kpfw.III; 23 трофейными французскими танками Somua; 43 САУ на шасси французского танка Hotchkiss; 45 транспортерами и САУ на шасси французского тягача Lorraine. Что касается личного состава, то он представлял собой такую же мешанину из сумевших избежать пленения в Тунисе солдат Африканского корпуса, циничных ветеранов Восточного фронта и военнослужащих, отбракованных из различных подразделений 7-й армии. Фон Швеппенбург называл 21-ю дивизию дефективной, а ее танкистов «идиотами, неспособными освоить даже базовый курс подготовки». Генерал-майор Фёхтингер не имел опыта командования танковыми частями. В 1940 году он принимал участие в кампаниях в Нидерландах, Бельгии и Франции в должности командира артиллерийского полка. Позже его подразделение перебросили на Восточный фронт, и в августе под Ленинградом Фёхтингер был ранен. Год спустя, ему доверили 21-ю тд, главным образом, благодаря связям Фёхтингера в нацистском руководстве. Впрочем, назначением этим генерал-майор тяготился, и фактическое руководство дивизии легло на плечи его заместителя более опытного и инициативного командира 125-го панцергренадерского полка полковника Ганса фон Люка. Структурно 21-я тд состояла из 100-го танкового полка (в марте 1944 года переименованного в 22-й танковый полк) и 125-го и 192-го полков панцергренадеров, в которых было по два батальона вместо стандартных трех. 155-й танковый артполк, 21-й танковый разведбатальон, 220-й танковый саперный батальон и 305-й зенитный батальон завершали базовую комплектацию дивизии. Следует отметить, что из 10 размещенных на Западе танковых и панцергренадерских дивизий 21-я тд была единственной, которую признали полностью непригодной для действий на Восточном фронте.

Были и другие танковые подразделения, расположенные в глубине континента, которые можно было с согласия фюрера довольно оперативно привлечь к отражению высадки союзников в Нормандии. Это в первую очередь, развернутая неподалеку от Лизьё 12-я тд СС «Гитлерюгенд», а также Учебная танковая дивизия, расквартированная в районе Шартра. Обе находились на расстоянии дневного марша от Кана. 17-я тд СС, дислоцированная южнее города Тур, как и 2-я тд и 116-я тд, размещенные восточнее Сены и под Парижем, могли прибыть в район высадки в течение нескольких дней. Только две из них — 12-й тд СС и Учебная танковая — оказались вовлечены в бои на нормандском плацдарме в первую неделю боев. Но именно их присутствие сыграло решающую роль в срыве планов союзников.12-я тд СС «Гитлерюгенд» была прекрасно оснащенной и подготовленной дивизией, включавшей в себя 12-й танковый полк и 25-й и 26-й панцергренадерские полки, а также полный артполк, разведывательный, противотанковый и зенитный батальоны. Она была сформирована в 1943 году, причем личный состав набирался из контингента военно-спортивных лагерей молодежной нацистской организации «Гитлерюгенд». Это было самое молодое танковое подразделение немецкой армии со средним возрастом солдат 18,5 лет. Избыток желающих присоединиться к элитной молодежной дивизии стал причиной того, что численность личного состава в 12-й тд СС была выше стандартной и достигала 20000 человек.

Командир 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» группенфюрер СС Фриц Витт.

Командовал дивизией группенфюрер СС Фриц Витт, пользовавшийся большим авторитетом у подчиненных, а большинство командиров старшего и среднего звена дивизии составляли опытные ветераны Восточного фронта с впечатляющими послужными списками. Витт одним из первых записался в охранный отряд Гитлера «Лейбштандарт», а позже сделал стремительную карьеру от командира роты до командира 1-го панцергренадерского полка СС, участвуя практически во всех европейских кампаниях Германии. Своих подчиненных Витт тренировал в достаточно жесткой манере, считая, что потери, понесенные в учениях с применением реальных боеприпасов, сторицей окупятся в настоящем бою. Битва за Нормандию стала для дивизии боевым крещением, и 12-я тд СС очень быстро завоевала у союзников репутацию опасного, безжалостного и нередко совершенно бесчеловечного противника. Учебная танковая дивизия (ее название буквально переводится на русский язык как «образец», «шаблон», «лекало») была сформирована в январе 1944 года из кадетов танковых училищ с конкретной целью — отразить вторжение союзников во Францию. Как и дивизия «Гитлерюгенд», Учебная танковая была хорошо подготовленным и оснащенным новой техникой подразделением. Она состояла из двух панцергренадерских (901-й и 902-й) и одного танкового (130-й) полков и была полностью укомплектована по штату 1944 года. Командовал дивизией испытанный ветеран Восточного фронта и кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями генерал-майор Фриц Байерлейн, служивший в разное время под началом и Роммеля, и Гудериана.

Нужно отметить, что, хотя стационарные немецкие дивизии не относились к элите Вермахта, они были достаточно обучены и тренированы, чтобы оказать серьезное сопротивление, а во многих из них сержантский и младший офицерский состав прошел ад Восточного фронта и научен был не терять голову в самых суровых условиях. Разведка союзников определяла эти части как второсортные, но один эпизод, имевший место в ходе боев за полуостров Котантен, хорошо иллюстрирует условность таких формулировок. Командир американской 4-й пехотной дивизии генерал-майор Рэймонд Бартон, прибыв на передний край, был удивлен, что батальон его первоклассной дивизии никак не может сломить сопротивление противника. «Парни, что происходит? — обратился он к офицерам, — Вам противостоят солдаты второго эшелона Вермахта, второсортные силы». Один из молодых лейтенантов немедленно парировал: «Генерал, похоже, вам нужно сообщить об этом самим немцам. Потому что они явно не в курсе, что являются второсортными».

ГЛАВА 3
РАССТАНОВКА СИЛ

2-я британская армия

Вступив в должность командующего 21-й группы армий, Монтгомери постарался привлечь к вторжению как можно больше подразделений с боевым опытом, а в тех частях, которым не довелось понюхать пороха, произвел кадровые перестановки, внедрив в командование офицеров, воевавших с ним в Африке и Средиземноморье. Изготовившейся к прыжку через Ла-Манш 2-й британской армией командовал генерал-лейтенант сэр Майлс «Бимбо» Дэмпси — давний друг и коллега Монтгомери. В Первую мировую войну он был награжден Военным Крестом за храбрость, в 1939 году в чине подполковника командовал батальоном во Франции, позже возглавил бригаду и вместе с ней эвакуировался из Дюнкерка. В Англии Дэмпси успел покомандовать двумя дивизиями прежде, чем в 1942 году был переведен в 8-ю армию в качестве командира корпуса. Майлс Дэмпси являлся фактическим разработчиком британской части вторжения на Сицилию и в Италию. Возглавляемый им 13-й корпус действовал умело и прекрасно показал себя на поле боя. Монтгомери настоял, чтобы Бимбо перевели из Италии в Англию, и поручил ему командование британской сухопутной компоненты вторжения.

Командующий 2-й британской армии генерал-лейтенант сэр Майлс «Бимбо» Дэмпси.

Во 2-ю британскую армию входили два корпуса: 1-й и 30-й. Командир 1-го корпуса генерал-лейтенант Джон Крокер начал военную карьеру в окопах Великой войны, был награжден Орденом за выдающуюся службу и Военным крестом. В период между мировыми войнами он вступил в Королевский танковый полк и довольно быстро дослужился до генерал-лейтенанта. В Тунисе Крокер возглавил 9-й британский корпус и наладил неплохие отношения с Монтгомери. Командир 30-го корпуса генерал-лейтенант Джерард Бакнелл был на несколько лет старше Крокера, также повидал окопы Первой мировой, после чего занимал ряд штабных постов, пока в 1943 году не получил под командование британскую 5-ю дивизию в Сицилии. Монти был впечатлен его манерой управлять дивизией и лично поспособствовал, чтобы Бакнелл возглавил 30-й корпус, хотя начальник Имперского генерального штаба генерал сэр Алан Брук отнесся к этому назначению крайне негативно.

В 1-й корпус Крокера входили: британская 3-я пехотная дивизия генерал-майора Томаса Ренни; канадская 3-я пехотная дивизия генерал-майора Рода Келлера; 51-я Хайлендерская дивизия генерал-майора Чарльза Буллен-Смита. Также корпусу была временно подчинена британская 6-я воздушно-десантная дивизия генерал-майора Ричарда Гэйла. Соответственно, 30-й корпус Бакнелла включал в себя: 50-ю (Нортумберлендскую) пехотную дивизию генерал-майора Дугласа Грэма; 49-ю (Западно-Ридингскую) пехотную дивизию генерал-майора Эвелина Баркера и 7-ю бронетанковую дивизию генерал-майора Джорджа Эрскина.

В оперативном приказе № 1 2-й армии, датированном 21 апреля 1944 года, основная задача 1-го корпуса определялась следующим образом:

«1. Атаковать побережье между ПОРТ-АН-БЕССЕН (7587) и рекой ОРН.

2. Захватить и расширить плацдарм южнее линии КОМОН (7059) — КАН (0368) — юго-восточнее КАНА с целью овладения территорией под полевые аэродромы и защиты фланга американской 1-й армии, которая должна овладеть ШЕРБУРОМ и затем портами Бретани».

Эти цели предполагалось достигнуть за четыре наступательные фазы. В фазу № 1 (день «Д») корпус должен был:

1. Высадиться и взять под контроль пляжи между 940865 (вкл.) — река Орн (вкл.).

2. Захватить Кан.

3. Защитить плацдарм на главной линии Пюто-ен-Бессен 9072 (вкл.) — Кан (вкл.).

4. Захватить береговые укрепления в Франсвиль 1578 — Кабур 2179 с тыла и овладеть районом Уистреам W79 — Кабур 2179 — Троарн 1667-Кан для защиты левого фланга и предотвращения вмешательства противника с территории сразу западнее Уистреама.

5. Если обстоятельства будут складываться благоприятно, выдвинуться бронетанковыми колоннами на юг с целью захвата Эвреси 9259.

В фазу № 2 следовало обойти Кан и установить контакт с 30-м корпусом справа. Фаза № 3 предусматривала захват возвышенности между Каном и Фалезом у Бретвиль-сюр-Лез и Аржанси, после чего в ходе фазы № 4 корпус должен был войти в контакт с американской 1-й армией в Вире.

5 мая 1944 года штаб генерала Крокера подготовил свой собственный оперативный приказ № 1, в котором подробно рассматривались задачи и намерения всех подчиненных корпусу частей и соединений. В нем указывалось, что «корпус будет штурмовать берег 3-й британской пехотной дивизией слева (участок «Сворд»), одной бригадой в линию, и 3-й канадской пехотной дивизией справа (участок «Джуно»), двумя бригадами в линию». При этом было особо отмечено, что «главными факторами достижения успеха являются скорость и решительность действий. Мы должны предупредить действия противника по быстрой переброске местных резервов и как можно скорее подавить вражеское сопротивление, чтобы надежно закрепиться на берегу и быть в готовности отразить контратаки, которые следует ожидать уже к вечеру первого дня вторжения».

По сравнению с впечатляющими целями 1-го корпуса, задачи 30-го корпуса выглядели несколько скромнее. Корпус должен был способствовать захвату как можно большей территории южнее Кана и обеспечить консолидацию берегового плацдарма установлением надежных контактов с 1-м корпусом слева и американским 5-м корпусом справа. В день «Д» корпус будет высаживаться на участке «Голд» силами 50-й (Нортумберлендской) пехотной дивизии, двумя бригадами в линию. После зачистки пляжей и установления контакта с соседями, штурмовые бригады выдвинутся к целям в глубине побережья — городу Байё и высотам южнее и юго-восточнее города, чтобы взять под контроль шоссе Байё-Кан. Как только эта задача будет выполнена, 50-я пд мобильными клиньями продвинется на 30 км от побережья к доминирующим высотам у Виллер-Бокаж. Получив подкрепление в лице 7-й бронетанковой дивизии, передовые силы 30-го корпуса продолжат наступление на юг. Также корпусу предстояло подготовить условия для скорейшего монтажа в районе Арроманша искусственной гавани «Малбери».

Британская 6-я воздушно-десантная дивизия

Защиту левого (восточного) фланга плацдарма союзников в Нормандии поручили британской 6-й воздушно-десантной дивизии. Подразделение было создано в мае 1943 года и являлось второй по счету британской воздушно-десантной дивизией, а номер 6 был присвоен ей для введения противника в заблуждение. С мая по октябрь проводился набор личного состава, после чего дивизия приступила к усиленным тренировкам. Возглавил новое подразделение генерал-майор Ричард Гэйл, опытный командир и энтузиаст парашютно-десантных войск. В звании 2-го лейтенанта Гэйл участвовал в Первой мировой войне и был награжден Военным крестом. Затем в течение 17 лет служил в Индии, а когда вернулся в Метрополию, занимал ряд постов в Военном министерстве. Гэйл с большим воодушевлением отнесся к решению сформировать в британской армии парашютные и планерные части, и в августе 1941 года возглавил 1-ю парашютную бригаду. Хотя в 1942 году его с повышением перевели в Военное министерство, Гэйл приложил все усилия, чтобы продолжить карьеру воздушного десантника. В конце концов, он добился своего, и под его началом 6-я воздушно-десантная дивизия успешно завершила десятимесячный курс интенсивных тренировок, после чего в апреле 1944 года приняла участие в учениях «Маш» (Exercise Mush) в Глостершире, которые представляли собой полномасштабную репетицию воздушного вторжения в Нормандию. Накануне высадки 6-я вдд состояла из 3-й и 5-й парашютных бригад и 6-й планерной бригады по три батальона в каждой. 3-я парашютная бригада включала в себя 8-й и 9-й батальоны парашютного полка и 1-й канадский парашютный батальон. В 5-ю бригаду входили 7-й, 12-й и 13-й батальоны парашютной бригады, а 6-я планерная бригада состояла из 12-го батальона девонширского полка, 2-го батальона оксфордширского и букингемширского полка легкой пехоты и 1-го батальона Королевского полка ольстерских стрелков. Дивизия располагала собственной артиллерий, подразделениями разведки и связи, а также многочисленными службами обеспечения.

Командир 6-й британской воздушно-десантной дивизии генерал-майор Ричард Гэйл.

Высадившись в ночь перед днем «Д», 6-я вдд должна была захватить ряд важных пунктов на фланге берегового плацдарма. В первую очередь, это были ключевые мосты через реку Орн и Канский канал в Бенувиле, которые связывали намеченный район высадки дивизии с пляжами морского десанта. Мосты эти следовало захватить неповрежденными и защищать любой ценой. Во-вторых, десантникам генерала Гэйла необходимо было уничтожить ряд мостов через реку Див, чтобы воспрепятствовать немецким контратакам с востока. В-третьих, дивизии предстояло захватить и удерживать территорию между реками Орн и Див, обезопасив этим левый фланг плацдарма союзников. Последней целью дивизии была артиллерийская батарея в Мервиле, которая по оценкам разведки способна была своим огнем нанести серьезный урон морскому десанту.

В Нормандию подразделения дивизии будут доставлены по частям, в составе нескольких десантных волн. В первую волну на вражеской территории высадятся подразделения «следопытов» — разведчиков зон высадки, передовые отряды каждой из парашютных бригад, а также штурмовой отряд майора Джона Говарда, нацеленный на захват мостов в Бенувиле. Во вторую волну в Нормандию последовательно прибудут две парашютные бригады и часть подразделений поддержки, а также передовые отряды 6-й планерной бригады. Третья волна доставит штаб и артиллерию дивизии, в то время как с четвертой (намеченной на вечер дня «Д») на уже захваченный плацдарм высадятся основные силы 6-й планерной бригады и основная масса подразделений поддержки. Зоны высадки и посадки распределили следующим образом: 5-я парашютная бригада приземлится в зоне DZ «N» севернее Ранвиля, два батальона 3-й парашютной бригады — в DZ «V» северо-восточнее Варавиля, а ее 8-й парашютный батальон — в зоне DZ «K» юго-восточнее Туфревиля. Для штурмовых отрядов майора Говарда были выбраны две зоны посадки (LZ «X» и LZ «Y») в непосредственной близости от целевых мостов, а планеры четвертой волны с пехотой 6-й планерной бригады прибудут в зону LZ «W» на западном берегу Канского канала неподалеку от Сент-Обен.

Британская 3-я пехотная дивизия (участок «Сворд»)

Британская 3-я пехотная дивизия, которой предстояло высадиться на участке «Сворд», была подразделением регулярной армии с богатой событиями историей. Сформированная еще в начале 19 века, она участвовала во всех крупных военных конфликтах Великобритании. В Первую мировую войну дивизия заработала собственное имя «Железная». В 1940 году под командованием генерал-майора Бернарда Монтгомери, который разработал для дивизии новую эмблему в виде двух вписанных один в другой треугольников, «Железная» прибыла на континент как часть британского экспедиционного корпуса. После серии арьергардных боев с наступающими немецкими войсками, она была эвакуирована в Англию, бросив в Дюнкерке весь транспорт и тяжелое вооружение. Следующие четыре года 3-я пд оставалась в Метрополии и посвятила себя подготовке к предстоящему вторжению. Летом 1943 года «Железную» собирались привлечь к участию в операции «Хаски», но в последний момент заменили канадской 1-й пд. В качестве компенсации тогдашнему командиру дивизии генерал-майору Уильяму Рамсдену пообещали, что 3-я дивизия будет в числе первых подразделений британской армии, которые вернутся во Францию в рамках большого вторжения. 3-я пд приступила к обширной программе тренировок по отработке методов и техник штурма береговых укреплений противника и наладила теплые дружеские отношения с экипажами кораблей Королевского ВМФ, которые в скором времени вошли оперативную флотскую группу «S» контр-адмирала Артура Джорджа Тальбота. Приняв 21-ю группу армий, Монтгомери посчитал, что Рамсден не годится на должность командира штурмовой дивизии и заменил его ветераном 8-й армии генерал-майором Томасом Ренни.

3-я пд состояла из трех пехотных бригад — 8-й, 9-й и 185-й. Первые две в 1940 году сражались во Франции под командованием Монтгомери, тогда генерал-майора, 185-я была включена в состав дивизии в 1942 году. Стандартная пехотная бригада британской армии состояла из трех батальонов по четыре стрелковых роты и роты поддержки в каждом. В стрелковой роте было три взвода по три отделения из 10 человек, включая одного солдата с ручным пулеметом «Брэн». Кроме того, каждая стрелковая рота располагала тремя ручными гранатометами PIAT. В роте поддержки было четыре взвода: минометный (шесть 3-дюймовых минометов), транспортный (13 транспортеров «Универсал»), противотанковый (шесть 6-фунтовых орудий) и саперный. Численность батальона составляла 821 человек разных званий. Приданный 3-й пехотной дивизии 2-й пулеметный батальон мидлсекского полка обеспечивал каждую из трех бригад дивизии подразделением огневой поддержки, состоящим из 12 станковых пулеметов «Виккерс» и четырех 4,2-дюймовых минометов. Дивизия располагала бронетанковым разведывательным батальоном из состава Королевского бронетанкового корпуса, который был сформирован из 8-го батальона Королевского полка нортумберлендских фузилеров. Он включал в себя штабной эскадрон и три разведывательных эскадрона. Штабной эскадрон имел противотанковую батарею с восемью 6-фунтовыми орудиями, минометный взвод с шестью 3-дюймовыми минометами, а также взвод связи и административный взвод. Каждый и эскадронов состоял из одного штабного и трех линейных взводов, оснащенных бронеавтомобилями «Хамбер», транспортерами «Универсал» и штурмовым взводом пехоты на полугусеничных бронетранспортерах. В целом батальон располагал 28 полугусеничными бронетранспортерами, 24 «Хамберами» и 63 транспортерами, а списочный состав насчитывал 41 офицера и 755 солдат и сержантов.

Дивизионная артиллерия была разделена на части и придана каждой из пехотных бригад. 76-й полевой артполк поддерживал 8-ю бригаду, 33-й полевой артполк 9-ю бригаду, а 7-й полевой артполк — 185-ю бригаду. Полевые полки имели на вооружении 24 орудия и возимый запас из 144 фугасных снаряда, 16 дымовых снарядов и 12 бронебойных снарядов на каждый ствол. Батарея каждого из полевых артполков поддерживала конкретный пехотный батальон и была вооружена восемью САУ M7 «Прист» американского производства с 105-мм гаубицей, установленной на шасси танка «Шерман». САУ способны были обеспечивать огневую поддержку штурмовым силам во время приближения к берегу, стреляя с палубы своих десантных судов. Ко дню «Д» такая стрельба была хорошо отработана расчетами во время учебных стрельб на учебном полигоне дивизии в Шотландии. Между бригадами были разделены и четыре батареи 20-го противотанкового артполка. В каждой из батарей одним взвод был оснащен американскими САУ М10, а два других — буксируемыми 17-фунтовыми орудиями. 92-й легкий зенитный полк дивизии был сформирован из 7-го батальона лоялистского полка и располагал тремя батареями по три взвода в каждой, вооруженных шестью 40-мм орудиями, что в общей сложности давало 54 орудия в полку. Инженерные подразделения дивизии состояли из трех полевых саперных рот и полевой парковой роты. Полевая парковая рота включала полевую мастерскую и складской взвод и выполняла роль передовой базы для саперных рот, задача которых на первом этапе высадки в Нормандии состояла в расчистке минных полей, уничтожении разного рода препятствий и преград, создании проходов для колесного и гусеничного транспорта. Дополнительно саперам предстояло построить и запустить в эксплуатацию паромную переправу класса 5 и мост Бейли класса 40 через Канский канал и реку Орн в Бенувиле и Ранвиле. Численность полевой саперной роты составляла 257 человек разных званий. Для штурмовых задач дивизия получила под командование 27-ю бронетанковую бригаду бригадира Джорджа Прайор-Палмера с 190 «Шерманами» и 33 «Стюартами». Одно из подразделений бригады — 13/18-й батальон гусарского полка — переоснастили амфибийными танками «Шерман» DD, способными добраться до берега вплавь. Линейные «Шерманы» и «Стюарты» двух других батальонов — стаффордширских йоменов и восточно-риддингских йоменов планировалось доставить на пляжи Нормандии танко-десантными судами. В общей сложности в бригаде было 1200 различных транспортных средств и 3400 человек. Непосредственно на время высадки 3-й пд были подчинены также 1-я бригада специального назначения полковника Саймона Фрейзера лорда Ловата и часть 4-й бригады специального назначения бригадира Бернарда Лестера, которым предстояло выполнить ряд специфических задач, в том числе стремительный марш на соединение с десантными силами 6-й вдд в Бенувиле.

Учитывая масштаб задач дивизии в день «Д», она была дополнена целым рядом специальных подразделений, таких как 5-я отдельная (морской пехоты) батарея бронетанковой поддержки, два отряда боевых пловцов, дополнительные саперные группы для расчистки проходов в препятствиях и, разумеется, инженерно-саперные части 79-й бронетанковой дивизии, снаряженные танками-тральщиками и пестрой смесью «Игрушек Хоббарта». Основная масса приданных подразделений предназначалась для поддержки штурмовых частей, исключение составляла 101-я отдельная группа комендантов пляжей высадки, на которую была возложена задача обеспечивать организованное прибытие личного состава, техники и грузов различных подразделений 1-го корпуса вплоть до дня Д+55.

Участок «Сворд», где предстояло высаживаться подразделениям 3-й пд, простирался от устья реки Орн на востоке до Сент-Обен-сюр-Мер на западе. Планировщики разделили его на четыре сектора, получившие кодовые имена «Обой» (Oboe), «Питер» (Peter), «Квин» (Queen) и «Роджер» (Roger). Каждый из секторов, в свою очередь, дробился на три участка: правый «Грин» (Green), центральный «Уайт» (White) и левый «Ред» (Red). Участок «Сворд» имел специфическую особенность — на небольшом расстоянии от побережья, особенно напротив Лион-сюр-Мер, располагались большие отмели, которые сильно затрудняли приближение к береговой линии. Поэтому первый эшелон войск решили высаживать на отрезке береговой линии между отмелями, по обе стороны от хутора Ла Брешь, то есть в секторах «Квин Ред» и «Квин Уайт». Берег здесь был хорошо доступен с моря и одновременно обеспечивал сравнительно легкий проход в глубину материка, однако ширина пляжей позволяла высадить не более одной бригады одновременно. В качестве такого штурмового подразделения первой волны была избрана 8-я пехотная бригада бригадира Касса, состоящая из 1-го батальона саффолкского полка, 2-го батальона восточно-йоркширского полка и 1-го батальона южно-ланкаширского полка.

Финальный оперативный план 3-й пд, отменявший все прежние инструкции и приказы относительно высадки, был выпущен 14 мая 1944 года. Он определял цели отдельных подразделений дивизии и приданных частей исходя из главной задачи — захвата Кана и переправ через реку Орн. Достигнуть поставленной задачи генерал-майор Ренни намеревался штурмовыми силами (8-я пехотная бригада, 4-й и 41-й батальоны коммандос), силами второго эшелона (185-я пехотная бригада) и резервом (9-я пехотная бригада).

Первыми, в час Ч-5 минут, на берег должны прибыть танки-амфибии 13/18-го батальона гусарского полка. Танко-десантные баржи спустят их на воду примерно в 4,5 км от береговой линии и оставшийся путь до побережья танки проделают своим ходом. Сразу же за танками DD будет доставлена спецтехника 79-й бронетанковой дивизии — танки и инженерные машины 22-го батальона драгунского полка, 2-го батальона полка лондонских йоменов (вестминстерских драгун) и 5-го штурмового батальона полка Королевских инженеров. Бронетехника немедленно приступит к подавлению береговых укреплений, а саперы займутся расчисткой береговых препятствий, чтобы обеспечить быстрый прием последующих элементов дивизии. На это у них будет всего полчаса — затем быстро растущий прилив закроет большинство препятствий. В час Ч+7 минут восемь десантных барж доставят на берег первую волну пехоты: 1-й южно-ланкаширский батальон силами двух рот будет высаживаться в секторе «Квин Уайт», а 2-й Восточно-Йоркширский батальон — в секторе «Квин Ред». В час Ч+20 на берег прибудет еще по две роты каждого батальона. Штурмовым ротам при поддержке танков предстоит подавить сопротивление противника на берегу, в первую очередь, нейтрализовать опорный пункт WN20, получивший в британских документах наименование «Код» (Cod). Как только береговая линия будет зачищена, штурмовые батальоны 8-й бригады пойдут на прорыв к прибрежной дороге, ведущей из Рива Белла в Ба-Лион. Отсюда они выступят к своим целевым объектам в глубине берега: деревням Эрманвиль и Кольвиль, а также опорным пунктам WN14 (британское наименование «Соул» (Sole)) и WN12 («Даймлер» (Daimler)) западнее Уистреама и WN16 («Морис» (Morris)) и WN17 («Хиллман» (Hillman)) — западнее и южнее Кольвиль. В час Ч+25 минут две десантные баржи высадят отряды комендантов пляжей, которым предстоит как можно скорее разобраться с неминуемыми пробками на столь узком участке берега. Подразделения коммандос прибудут сразу за штурмовой волной 8-й бригады. 4-й батальон 1-й бригады специального назначения выдвинется к Уистреаму, чтобы убедиться, что расположенная в городе береговая батарея нейтрализована, а также захватит опорный пункт «Казино Рива Белла». Опорный пункт WN21 (в британских документах «Траут» (Trout)) в Лион-сюр-Мер являлся целью 41-го Королевского батальона военно-морских коммандос из 4-й бригады специального назначения. В час Ч+60 минут прибудут три полка самоходных орудий 3-й пд, а спустя 30 минут — танки двух оставшихся батальонов 27-й бронетанковой бригады. Эти силы придадут дополнительный импульс для продвижения 8-й бригады вглубь материка. Сразу за резервным батальоном 8-й бригады (1-м батальоном саффолкского полка) десантные суда высадят оставшиеся подразделения 1-й бригады специального назначения (3-й и 6-й батальоны коммандос и 45-й Королевский батальон военно-морских коммандос). Им предписывалось немедленно выдвинуться с пляжей к восточному берегу реки Орн и установить контакт с десантниками 6-й вдд.

Как только коменданты наведут порядок на пляжах, примерно в час Ч+120 минут, начнется высадка следующей бригады — 185-й пд бригадира Смита. Трем ее батальонам (2-му уорвикширскому, 1-му Королевскому норфолкскому и 2-му шропширскому) при поддержке танков 27-й бронетанковой бригады предстоит как можно скорее атаковать главную цель дивизии — город Кан, с задачей не только овладеть городом, но и закрепиться на реке Орн южнее. Разработанный командиром бригады оперативный план предусматривал захват Кана в четыре этапа. Сначала мобильная колонна 2-го батальона легкой пехоты шропширского полка при поддержке САУ 41-й противотанковой батареи, танков стаффордширских йоменов и двух взводов танков-тральщиков батальона вестминстерских драгун ворвется в Кан. Главные силы войдут в город на флангах — справа 2-й уорвикширский батальон, слева — 1-й норфолкский. К Ч+4 часа Кан должен быть зачищен от противника, а спустя час к основным силам присоединятся приданные бригаде подразделения буксируемой артиллерии. Резервная бригада 3-й пд — 9-я пехотная бригадира Каннингема — начнет высадку в час Ч+270 минут. Ее три батальона (2-й линкольнширский, 1-й Его Величества батальон шотландских пограничников и 2-й Королевский батальон ольстерских стрелков) при поддержке танков батальона восточно-ридингских йоменов выступят к Кану вдоль правого фланга берегового плацдарма. Если 185-я бригада к этому времени еще не сумеет захватить Кан, 9-я бригада атакует город с запада.

Планирование было тщательным и весьма подробным. Теперь дивизии предстояло воплотить эти планы в жизнь. Для подразделения, которое шло в настоящий бой впервые со времен эвакуации из Дюнкерка в 1940 году, это было непростой задачей.

Немецкие войска в секторе высадки британской 3-й пехотной дивизии

Отчет разведки 3-й британской пехотной дивизии так характеризовал оборонительные усилия противника на участке «Сворд»: «С февраля на побережье отмечено усиление активности, интенсивно возводятся новые препятствия и оборонительные сооружения. Это является следствием январского инспекционного тура Роммеля, который назначен командующим сил противодействия высадке. Основные новые сооружения — подводные препятствия, бетонные укрытия для полевой и средней артиллерии, мощные минные поля. Также наметилась тенденция разворачивать полевые позиции на господствующих высотах в 2–4 км от береговой линии».

Покрываемые приливом препятствия по всему побережью Нормандии имели одинаковую структуру. Внешнюю полосу формировали стальные конструкции, известные как «Элемент С» или «Бельгийские ворота». По большей части это действительно были ворота, демонтированные с бельгийских фортов. Они имели высоту 3–4 метра, а на вертикальных поверхностях конструкций закреплялись противотанковые мины. Ряд «элементов С» располагался примерно в 250 метрах ниже верхней точки прилива. Вторая полоса, состоящая из бетонных, стальных и деревянных надолб, установленных в несколько рядов и снабженных минами, проходила в 25 метрах ближе к берегу. Третий пояс препятствий находился в 120 метрах ниже верхней точки прилива и представлял собой несколько перекрывающих друг друга рядов металлических противотанковых ежей. Все три полосы представляли собой серьезную проблему для штурмовых сил, и включение в первую волну десанта боевых саперных команд было ответом союзников на этот вызов.

По плану Роммеля оборонительная линия в Нормандии должна была состоять из трех зон. Первая объединяла в себя прибрежные препятствия и полосу фортификационных и полевых укреплений сразу за пляжами, окруженную минными полями и проволочными заграждениями. Вторая зона предполагалась как вторая линия фортификационных сооружений, возведенная примерно в 5–7 километрах в глубине побережья. Под третьей зоной обороны Роммель подразумевал мобильные оперативные резервы, способные проводить эффективные контратаки и нейтрализовать возможные прорывы войск противника. Титаническими усилиями немцам удалось практически закончить первую оборонительную зону, хотя Роммель считал, что минных полей и препятствий должно быть больше, а долговременные укрепления необходимо усилить. На участке «Сворд» немцы не стали минировать полосу прилива, а разместили мины выше береговой линии и позади пляжей, а также вокруг прибрежных вилл. В ход шли даже трофейные французские, бельгийские и английские мины, захваченные в 1940 году. Было построено множество фиктивных минных полей, на которых вместо мин в землю закапывались полосы металла, вызывавшие срабатывание штатных войсковых миноискателей. «Заминированные» таким образом поля помечали табличками «Внимание, мины», и саперам союзников понадобилось некоторое время, чтобы по характеру исполнения этих табличек научиться определять, имеют они дело с настоящими минами или их имитацией. Помимо минных полей дюны были практически повсеместно покрыты тройной полосой проволочных заграждений, местами дополненных минами-ловушками и прыгающими минами. Эти достаточно простые, но весьма эффективные препятствия были прикрыты огнем из дотов и полевых позиций выше волнолома, объединенных в опорные пункты. Опорные пункты должны были стать теми экранами, о которые разобьется вторжение союзников.

Повседневную жизнь солдата стационарной береговой дивизии коротко и емко описал в своих воспоминаниях ефрейтор 716-й пд Вернер Байбст:

«Одна из наших главных обязанностей состояла в том, чтобы сменами по 2,5 часа дежурить день и ночь, осматривая море. Иногда были воздушные налеты. Потом Роммель подал идею — я слышал, исходила она лично от него — спилить многие из деревьев, которые росли в прибрежных садах. Они должны были стать материалом для «спаржи Роммеля». Это была наша работа — пилить деревья, а затем с помощью лошадей перемещать их ближе к берегу. Потом мы дожидались отлива, чтобы вколотить столбы глубоко в песок. Все делалось без каких-либо механических приспособлений. Это была ужасно трудная работа и требовала большого числа людей. Когда столбы были установлены, на них помещали мины, взрывателем в сторону моря. Все это предназначалось для того, чтобы вывести из строя десантные суда, если те попытаются высадить десант в этом районе. Мы посвятили этим работам весь апрель… В течение дня мы работали на лесоповале, возили бревна к берегу, затем ночью несли вахту на постах, так что у нас почти не оставалось времени на сон. Мы были довольно молоды в то время, 17 или 18 лет, и нам остро необходимы были сон и нормальное питание, но мы не получали ни того, ни другого… Бункеры были примитивны по конструкции, иногда их заменяли обычные землянки, но нам приходилось в них жить. Бомбардировочные рейды сделали невозможным проживать где-то в более комфортабельном месте. Наш бункер был рассчитан на восемь человек, но иногда в него набивалось и двенадцать, что было не слишком-то приятно. Ходить становилось невозможно, а спальные места мало чем отличались от тех, что устроены на подлодках. Санузлы были крайне примитивными, мы редко снимали одежду и сапоги и почти всегда спали одетыми… Меня больше всего пугали налеты авиации. Порой они происходили посреди дня, когда мы работали на берегу, вбивая «спаржу Роммеля», без какого-либо укрытия. Когда прилетали самолеты, нам оставалось только падать лицом вниз и зарываться в песок. Многие из бойцов моего отряда погибли во время таких атак».

Работы над вторым оборонительным поясом находились в зачаточном состоянии. На большинстве участков высадки строительство дотов в глубине побережья еще даже не началось. Однако в секторе британской 3-й пд успели возвести два опорных пункта, которые с некоторой натяжкой можно причислить ко второму оборонительному поясу. Это были два довольно мощных фортификационных комплекса WN16 и WN17 (в классификации союзников «Морис» и «Хиллман»). Первый располагался на юго-восточной окраине Кольвиля и представлял собой позицию четырех казематированных 100-мм орудий. Второй находился южнее, между Кольвилем и высотой 61, и являлся подземным командным пунктом 736-го пехотного полка. Вдоль берега и в глубине побережья во множестве были размещены укрепленные позиции 50-мм и 75-мм орудий. В отдельных местах на бетонные казематы были установлены башни, снятые с устаревших или трофейных танков, а также несколько бронированных колпаков, демонтированных с Линии Мажино (один такой был установлен в Уистреаме). В промежутках между опорными пунктами оборудовали систему траншей, минометных позиций и пулеметных гнезд.

Оборона позиций и защита берега в секторе высадки британской 3-й пд была возложена на 736-й пехотный полк полковника Круга, в состав которого входил 642-й восточный батальон. Полк имел достаточно мощную артиллерийскую поддержку со стороны 1716-го артполка подполковника Кнупе, батареи которого были развернуты в устье реки Орн и в окрестностях Уистреама. Кроме того, полк мог рассчитывать на помощь артиллерии 21-й тд и орудий 305-го зенитного дивизиона, размещенного вдоль гряды Перье. Разведка британской 3-й пд оценила 716-ю пд, частью которой являлся 736-й пехотный полк, как второсортную и обладающую низким боевым духом. В отношении нее была пущена в оборот такая характеристика: «Слишком много бетона и слишком мало желания сражаться». Гораздо больше командование союзников беспокоили танковые резервы немцев. Основной угрозой силам вторжения на участке «Сворд» считалась 21-я тд, которая, по данным разведки союзников, была переброшена в район южнее Кана и могла вступить в бой уже во второй половине дня «Д».

Канадская 3-я пехотная дивизия (Участок «Джуно»)

Второй штурмовой дивизией 1-го британского корпуса была канадская 3-я пд генерал-майора Рода Келлера. Выбор канадской дивизии в качестве подразделения первой волны десанта был абсолютно предсказуем. Канадские войска к этому времени составляли значительную часть армий союзников, размещенных в Великобритании. Кроме того, им уже довелось однажды штурмовать Атлантический вал и ожидалось, что, памятуя о понесенных на галечных пляжах Дьеппа потерях, командиры канадских частей отнесутся к планированию со всей возможной серьезностью.

За десять межвоенных лет канадская армия, заслужившая высокую оценку в ходе Великой войны и со стороны союзников, и со стороны противника, серьезно истощилась и насчитывала к 1939 году только 5000 солдат и офицеров. В условиях полного отсутствия внешней грозы, армия неизбежно превратилась в инструмент решения внутренних проблем и выполняла, главным образом, полицейские функции. Военной подготовке уделялось катастрофически мало времени, а престиж военных упал почти до нуля. Даже признанный самым талантливым канадским офицером генерал-лейтенант Гай Симондс, которому в конечном счете выпало командовать 2-м канадским корпусом, в период между мировыми войнами занимался не столько маневрами и штабными играми, сколько разгоном демонстраций и блокированием забастовок. Не удивительно, что, когда разразилась Вторая мировая, в качестве основы для расширения армии до стандартов военного времени избрали не безликие кадровые батальоны, а хорошо организованные и достаточно мотивированные местные отряды милиции, набиравшиеся из добровольцев. Для подъема боевого духа им были возвращены оригинальные названия полков, овеявших себя славой на полях сражений Великой войны. В состав канадской 3-й пд входили батальоны, набранные из жителей различных областей страны. Королевские виннипегские стрелки, именовавшие себя «Маленькими черными дьяволами», Личные королевские канадские стрелки из Нью-Брунсвика, батальон шодерского полка — один из 15 франкоговорящих канадских батальонов, батальон полка северного побережья, основу которого составляли подразделения милиции, с викторианских времен набиравшиеся из канадцев французского и шотландского происхождения. А в названиях таких подразделений, как полк камерунских горцев Оттавы и Канадский шотландский полк, явно читалась связь с Метрополией. Канадская 3-я пехотная дивизия была создана во Франции в декабре 1915 года. Подразделение участвовало в ряде значительных сражений, в том числе в битве за Амьен, но вскоре после перемирия было расформировано, чтобы вновь обрести плоть и кровь в мае 1940 года.

Отмобилизованная осенью 1939 года канадская армия быстро выросла численно — отряды милиции были усилены рекрутами и добровольцами, которых было более чем достаточно, поскольку экономическая ситуация в стране оставляла желать лучшего, а в армии солдат получал не только полное обеспечение, но и возможность содержать семью. В декабре 1939 года канадцы начали прибывать в Англию для присоединения к Британскому экспедиционному корпусу во Франции. Однако, несмотря на высокую мотивацию, низкий уровень подготовки рекрутов не позволил канадцам вступить в бой немедленно. Требовались месяцы тренировок и учений, чтобы довести их подразделения до тех стандартов, которые были установлены реалиями новой войны. Франция пала прежде, чем эти тренировки были завершены, однако растущее количество канадских солдат обеспечило Великобританию военной силой в самый сложный для нее час.

3-я пд была переброшена из Канады в Англию в июле 1941 года и вместе с 1-й и 2-й канадскими дивизиями сформировала 1-й канадский корпус. Она прошла усиленный специальный курс обучения, причем более года главный акцент тренировочной программы был сделан на отработку навыков высадки с моря на укрепленный вражеский берег. Осенью 1942 года в тренировочный курс были внесены значительные поправки, оплаченные кровью солдат 2-й канадской пехотной дивизии, погибших в Дьеппе. В 1943 году канадский корпус был переброшен на Средиземноморье, но 3-я пд осталась в Метрополии и продолжила тренировку уже как часть ударных сил вторжения во Францию. Выдержка из еженедельного рапорта командира дивизии, датированного 22 января 1944 года, позволяет понять характер этих тренировок: «Батальон северного побережья выполнит шестидневный поход с полной выкладкой, начиная с 24 января. Поход будет включать учебные стрельбы из всех видов оружия на пустоши Кэнфорт Хэт (включая 3-дюймовые минометы) и отработку уличных боев в Саутгемптоне… 7-я канадская бригада продолжит тренировки в рамках комбинированных операций на суше и с привлечением судов… Шодерский батальон заканчивает тренировочный курс по зачистке местности от мин-ловушек. Полигонные стрельбы 2-й канадской бронетанковой бригады пройдут в Лидде 24–30 января».

Командир канадской 3-й пехотной дивизии генерал-майор Род Келлер.

С 8 сентября 1942 года канадскую 3-ю пехотную дивизию возглавлял генерал-майор Род Келлер. Он начал военную карьеру в 1920 году и занимал различные посты, постепенно продвигаясь по служебной лестнице. В июне 1941 года Келлер командовал батальоном, а спустя всего шесть недель стал бригадиром. Непосредственно перед вторжением во Францию его дивизия состояла из трех пехотных бригад: 7-й бригады (батальон Королевских виннипегских стрелков, регинский стрелковый батальон и канадский шотландский батальон), 8-й пехотной бригады (батальон личных канадских стрелков Королевы, батальон шодерского полка и батальон северного побережья) и 9-й бригады (батальон легкой пехоты горцев Канады, батальон стормонтских, дандасских и глендерских горцев и батальон горцев северной Новой Скотии). Танковую поддержку обеспечивала канадская 2-й бронетанковая бригада, состоящая из 6-го бронетанкового полка (1-го гусарского), 10-го бронетанкового полка (кавалерийского полка форта Гарри) и 27-го бронетанкового полка (полка шербрукских фузилеров). Также дивизии был придан на время высадки 48-й батальон Королевских военно-морских коммандос и целый ряд специальных подразделений, главным образом из 79-й бронетанковой дивизии, а также элементы 103-й группы комендантов пляжей. Из более чем 24000 солдат и офицеров, которым предстояло высадиться в Нормандии в составе эшелона канадской 3-й пехотной дивизии, канадцы составляли примерно 61 %.

Участок «Джуно» простирался почти на 10 км от предместий Ла Ривьер на западе до Сент-Обен-сюр-Мер на востоке. При планировании операции этот отрезок побережья был разделен на три сектора — «Лав» (Love), «Майк» (Mike) и «Нэн» (Nan). Сектор «Майк» дробился на два подсектора («Грин» и «Ред»), а сектор «Нэн» — на три («Грин», «Уайт» и «Ред»). Отмель по фронту участка «Джуно» позволяла подойти к берегу только по двум узким проходам: один вел в порт Курсель, а второй — к Берньер-сюр-Мер. Генерал-майор Келлер осуществлял планирование высадки подчиненных ему частей исходя из этих ограничений. В оперативном приказе от 14 мая 1944 года указывалось: «3-я канадская пд, имея под командованием 2-ю канадскую бронебригаду и 4-ю бригаду спецназначения (без двух батальонов) будет штурмовать берег между ГРЕЙ-СЮР-МЕР и ЛАНГРЮНЬ-СЮР-МЕР, а затем продвинется и захватит в день «Д» позицию на главной линии ПЮТО-АН-БЕССЕН — КАПРИКЕ — автострадный и ж-д мосты в 995682 (окраины Кана)». Как и у большинства других штурмовых дивизий цели дня «Д» канадской 3-й пд находились на удалении почти 15 км от береговой линии. План детально указывал, каким образом их следует достичь:

«1. 3-й канадская пехотная дивизия высаживается силами двух бригад на фронте вдоль секторов «Майк» и «Нэн». Это должно быть сделано в четыре фазы:

— фаза 1 — штурм и захват плацдарма на пляже (цель «Ю» (Yew)).

— фаза 2 — продвижение до линии южнее Крейи — Ла Френь Камийи — Таон — Ангерни (цель «Элм» (Elm)).

— фаза 3 — захват конечной цели «Оук» (Oak) — линии южнее шоссе Кан-Байё между Бретвиль Оргейёз и Карпике.

— фаза 4 — день Д+1 реорганизация на конечной цели. 2. Штурм должен проводиться силами:

справа [ «Майк»] — 7-й канадской пехотной бригадной группы — два батальона в сопровождении 6-го канадского бронеполка.

слева [ «Нэн»] — 8-й канадской пехотной бригадной группы — два батальона в сопровождении 10-го канадского бронеполка.

Резерв — 9-я канадская пехотная бригадная группа и 27-й канадский бронеполк».

В секторе «Майк» батальон регинских стрелков 7-й бригады будет штурмовать пляж в черте города Курсель, в то время как батальон Королевских виннипегских стрелков атакует правее и после нейтрализации противника на пляжах выступит к деревне Грей-сюр-Мер, расположенной в 1,5 км от берега. Батальон Канадского шотландского полка высадится следом за виннипегскими стрелками и ударит в направлении деревень Сен-Круа и Крейи с задачей вступить в контакт с британской 50-й дивизией, связав, таким образом, участки «Голд» и «Джуно». В секторе «Нэн» батальон личных канадских стрелков Королевы высадится на правом фланге и зачистит деревню Берньер, а батальон полка северного побережья ударит левее, захватит Сент-Обин-сюр-Мер, после чего выступить в направлении Тайвиля. Батальон шодерского полка высадится во второй волне и захватит Бени-сюр-Мер.

Как только первая фаза высадки (захват цели «Ю») будет закончена — наступит время резервной 9-й канадской бригады. Для нее было предусмотрено два варианта высадки. Генерал Келлер зарезервировал за собой уникальное право выбрать пляж для резервной бригады в зависимости от того, как будет складываться ситуация на берегу. Высадившись, бригада силами трех батальонов будет наступать сначала к цели «Элм», а затем к цели «Оук». После штурмовых батальонов в секторе «Нэн» осуществит высадку 48-й батальон Королевских военно-морских коммандос, которому предстояло двигаться на восток и атаковать опорный пункт в Лангрюн-сюр-Мер, а затем войти в контакт британским войсками, высаженными на участке «Сворд».

2-я канадская бронетанковая бригада получила специальное задание, которое в плане характеризовалось как «намерение» и представляло собой вариант действий в случае непредвиденных обстоятельств. «2-я канадская бронебригада будет сопровождать 3-ю канадскую пд к финальной цели «Оук» и затем изготовится наступать к возвышенности в ЭВРЕСИ… Если в день «Д» противник не окажет серьезного сопротивления, бригада захватит возвышенность, а приданный ей эскадрон «С» разведывательного полка 1-го корпуса уничтожит мосты через реку Орн, что создаст благоприятные предпосылки для последующих операций». Как видим, Монтгомери поставил перед своими войсками не просто амбициозные, а практически непосильные задачи, но нашлось довольно много энтузиастов, которые искренне считали их выполнимыми.

Особенностью канадского участка высадки было то, что час «Ч» наступал здесь позже всех остальных районов вторжения. Из-за специфики поступления приливных вод из Атлантики время «Ч» на британских и американских участках различалось. Для соблюдения предусмотренных планом условий высадки в британском секторе вторжения решено было доставлять войска на берег на 55 минут позже сил американской компоненты. Однако аналитики аэрофотоснимков в штабе комбинированных операций пришли к выводу, что используемые флотом таблицы приливов и отливов не совсем верны и отмели сектора «Нэн» к указанному времени еще не успеют должным образом покрыться водой. Поэтому час «Ч» здесь был отсрочен еще на 20 минут до 07.45, а, чтобы не было слишком большого разброса по времени между прибытием первой волны двух штурмовых канадских бригад, час «Ч» в секторе «Майк» перенесли на 07.35. Как оказалось, все эти изменения были не нужны. Таблицы флота не обманывали и скалистые отмели уверенно покрывались водой уже к часу «Ч» британских участков (07.25), а то, что заметили аналитики на фотоснимках, являлось скоплением донных водорослей.

Немецкие войска в секторе высадки канадской 3-й пехотной дивизии

На участке «Джуно» немецкая 716-я пехотная дивизия развернула четыре усиленные пехотные роты в береговых опорных пунктах. То, что союзники определяли, как сектор «Майк» обороняла 7-я рота 6-го батальона 736-го полка в Курсее, а 5-й батальон 736-го полка занимал опорные пункты в Берньер (сектор «Нэн»). Сразу восточнее, в районе Лангрюн, который предстояло зачистить подразделению коммандос, находились элементы 9-го батальона 736-го полка. В защиту береговых укреплений были вовлечены несколько взводов восточных батальонов. Восточные добровольцы были и на артбатареях в Вер-сюр-Мер и Бени-сюр-Мер. Эти батареи соответственно были вооружены 100-мм чехословацкими и 155-мм французскими орудиями. Ошибкой будет заявлять, что восточные добровольцы совершенно не годились для боевых действий в Нормандии. Некоторые из них действительно хорошо сражались, и канадцам на участке «Джуно» придется столкнуться именно с такими бывшими военнопленными Красной армии. Даже полностью изолированные в береговых укреплениях, они не желали сдаваться вплоть до вечера дня «Д», а некоторые продержались и значительную часть дня Д+1.

По запросу генерала Келлера разведка уделила особое внимание анализу укреплений Атлантического вала на этом отрезке побережья. Опорные пункты, которые дополняли оборонительные сооружения, возведенные в и около Курсель, разведка канадцев оценила достаточно верно:

«Побережье защищено системой линейных укреплений, построенных в виде опорных пунктов. Сектор ответственности роты включает в себя несколько опорных пунктов, занятых одним или двумя отделениями, а в некоторых случаях — полным взводом. Каждый батальон имеет три роты на переднем крае с оружием поддержки, распределенным по отделениям. Вероятно, никакими резервами батальоны не располагают… Каждый опорный пункт может, тем не менее, иметь некоторые резервы в пределах своей позиции. Опорный пункт состоит, главным образом, из дотов и открытых пулеметных позиций, а также изредка — открытых и казематированных орудийных позиций для 75-мм орудий… Опорный пункт расположен обычно в таком месте, где он может прикрывать выходы с пляжей и обстреливать берег фланговым огнем. Кроме того, можно предположить, что каждый взвод располагает 2-дюймовым (50-мм) минометом, а в батальоне имеется также шесть 3-дюймовых (81-мм) минометов, которые распределены по отдельным опорным пунктам… Каждый опорный пункт окружен минными полями и проволочными заграждениями, помимо сплошного пояса мин и проволоки вдоль береговой линии».

Примерно в 2 км от линии берега войска, освобожденные переброской к побережью 352-й пехотной дивизии, занимались возведением второй линии обороны. Здесь 716-я дивизия имела четыре роты немецких солдат и, как минимум, две роты восточных добровольцев. В глубине берега, помимо уже упомянутых артбатарей, находились две укрепленные позиции, возведенные для защиты радарных станций Люфтваффе. Включающие в себя подземные бетонные укрытия, сооружения типа «Тобрук», пулеметные, минометные и орудийные позиции, эти укрепленные комплексы располагались западнее городка Дувр Ла Деливранд и были окружены по периметру проволочными заграждениям и минным полями. Более крупная позиция Дувр II, занимаемая 8-й ротой 53-го наземного полка Люфтваффе под командованием подполковника Курта Эгле, представляла собой маленькую крепость, оснащенную пятью 50-мм полевыми орудиями, одним 75-мм орудием, одним 50-мм противотанковым орудием, тремя 20-мм зенитными автоматами и большим количеством минометов и пулеметов. Южнее этой позиции были только немногочисленные резервы, предназначенные для прикрытия всего фронта дивизии. Размещенные юго-восточнее Кана подразделения 21-й тд могли вступить в бой с противником, вторгнувшимся на участке «Джуно», уже в середине дня «Д», но генерал Рихтер располагал и собственным скромным бронетанковым резервом: 1-я рота его 716-го батальона истребителей танков имела на вооружении десять 75-мм САУ на шасси трофейных танков, захваченных в ходе битвы за Францию в 1940 году.

Давая оценку противнику, разведка канадской 3-й пехотной дивизии была во многом солидарна с британскими коллегами.

«Эта дивизия, как и прочие, начинающиеся с цифры 7, относится к низкосортным, с двумя пехотными полками и одним полком артиллерии (две полевые и одна средняя батареи). Весь личный состав подготовлен для береговой обороны, однако самые боеспособные кадры изъяты для пополнения полевых дивизий. Личный состав состоит из молодых солдат, престарелых ветеранов Восточного фронта и солдат со статусом частичной пригодности к службе по причине болезней, ранений и пр. В сравнении с полевыми пехотными дивизиями первой линии боевую ценность стационарных береговых подразделений можно оценить в 40 % при береговой обороне и в 15 % — в контратаке. Имеются сведения, что с целью доведения численности дивизии до штатного уровня ее пополнили солдатами не немецкой национальности. Сопротивление докладывает о большом количестве военнослужащих азиатской, монгольской и славянской внешности в секторе ответственности дивизии».

Британская 50-я (Нортумберлендская) пехотная дивизия (Участок «Голд»)

Для высадки на участке «Голд» первоначально была выбрана 49-я Западно-Ридингская пехотная дивизия, но Монти настоял, чтобы ее заменили более опытной 50-й дивизией. 50-я (Нортумберлендская) пехотная дивизия имела в послужном списке бои за Газалу и Эль-Аламейн в Северной Африке, а также мост Примосоле на Сицилии. Две красные перекрещенные литеры «Т» на эмблеме 50-й пд символизировали реки Тайн и Тиз, протекающие в графствах Нортумберленд и Дарэм, территориальные батальоны которых послужили основой для формирования дивизии. Как и большинство частей территориальной армии, 50-я пд была мобилизована 1 сентября 1939 года, в ответ на нападение Германии на Польшу. В январе 1940 года ее как часть экспедиционного корпуса генерал-лейтенанта Алана Бру-капере бросили во Францию, где дивизия приняла участие в битве при Аррасе. После эвакуации из Дюнкерка 50-я пд восполнила понесенные потери и вошла в 5-й корпус генерал-лейтенанта Бернарда Монтгомери, задачей которого стала оборона страны в случае вторжения немецких войск. В конце 1940 года «Двойная Ти» отправилась в Северную Африку, где добыла заслуженную славу в кровопролитных сражениях с Африканским корпусом Роммеля. В январе 1944 года генерал Монтгомери отвел дивизию из Средиземноморья в Британию, намереваясь задействовать ее в высадке во Франции. Тогда же командиром был назначен генерал-майор Дуглас Грэм, опытный командующий, прежде возглавлявший 56-ю пд, дивизию первой волны высадки в Салерно. В Италии он получил ранение и вернулся в Англию. Монтгомери рассудил, что Грэм лучше других сумеет подготовить «Двойную Ти» к выполнению поставленной перед ней задачи.

В июне 1944 года 50-я пехотная дивизия включала в себя четыре пехотных бригады: 59-ю (5-й батальон восточного Йоркшира, а также 6-й и 7-й гринговардские батальоны), 151-ю (6-й, 8-й и 9-й дарэмские батальоны легкой пехоты), 56-ю (2-й батальон пограничников южного Уэльса, 2-й глостерширский и 2-й эссекский батальоны)^[3] и 231-ю бригаду (1-й гемпширский, 1-й дорсетширский и 2-й девонширский батальоны). Последняя имела за плечами две высадки с моря и считалась самым опытным десантно-штурмовым подразделением британской армии. Ее включение в состав дивизии также было инициативой Монтгомери. Танковую поддержку пехотным частям дивизии в ходе вторжения поручено было осуществлять 8-й бронетанковой бригаде, включавшей 4-й/7-й полк гвардейских драгун, 24-й уланский полк и полк шервудских рейнджеров. Временно под командование штаба 50-й дивизии был передан также 47-й батальон Королевских морских коммандос из 4-й бригады специального назначения.

Участок высадки «Голд» был самым западным в британском секторе. Он занимал 16-километровый отрезок берега между Порт-ан-Бессен и Ла Ривьер и при планировании операции его разделили на три сектора — «Итэм» (Item), «Джиг» (Jig) и «Кинг» (King). Сектора «Джиг» и «Кинг» в свою очередь дробились на подсекторы «Грин» (западный) и «Ред» (восточный). Большая часть участка «Голд» считалась непригодной для высадки, поскольку между Порт-ан-Бессен и Арроманшем над береговой линией доминировали высокие меловые утесы. Для высадки можно было использовать лишь береговую линию между Ле Амель и Ла Ривьер. 50-ю пехотную дивизию решено было высаживать фронтом в две бригады. Штурмовые 69-я и 231-я бригады будут доставлены в сектора «Кинг» и «Джиг» соответственно, вторым эшелоном за ними последуют 151-я и 56-я бригады. В секторе «Кинг» 69-я бригада атакует берег двумя батальонами: 6-й батальон гринговардского полка будет высаживаться в подсекторе «Кинг Грин», а 5-й батальон восточно-йоркширского полка — в подсекторе «Кинг Ред». Аналогично были расставлены силы и в секторе «Джиг». В первой волне на берег прибудут два штурмовых батальона 231-й бригады: 1-й гемпширский батальон справа и 1-й дорсетширский слева. Как только передовые батальоны выполнят свои задачи на берегу, второй волной за ними прибудут резервные батальоны каждой из бригад. Задачи штурмовых частей в обоих секторах высадки были сходными: нейтрализация противника на пляжах и прилегающей территории; зачистка береговой линии от преград и мин с созданием проходов для техники; дальнейшее расширение плацдарма с целью обеспечения бригад второго эшелона достаточным пространством для развертывания перед выдвижением к целям дивизии в глубине берега. Этими целями были город Байё и южные подступы к нему (в частности возвышенность у деревни Сен-Леже), шоссе Байё-Кан, а также участок железной дороги между Байё и рекой Сель. Все они располагались в 10–15 км от берега и путь ко многим из них лежал через районы, которые по-французски называются «бокаж». Это традиционная для Нормандии сельская местность, перерезанная узкими грунтовыми дорогами, проложенными во впадинах между двумя насыпями, увенчанными либо каменным забором, либо плотной живой изгородью, проломить которую порой не под силу даже танку. 8-я бронетанковая бригада дополнительно должна была выслать патрули к городку Виллер-Бокаж. Быстрый захват возвышенности рядом с этим населенным пунктом прежде, чем ошеломленный противник придет в себя, позволил бы британским частям занять доминирующее положение во всем регионе. 47-му батальону Королевских военно-морских коммандос, высадка которого была назначена на час Ч+120 минут, предстояло, избегая контакта с противником, выдвинуться как можно скорее к Порт-ан-Бессену в 8 милях западнее Ле Амель и захватить его. После того, как порт и гавань перейдут под контроль союзников, коммандос должны проследуют западнее и установят контакт с американскими войсками, высаженными на участке «Омаха».

Немецкие войска в секторе высадки британской 50-й пехотной дивизии

Вплоть до весны 1944 года весь фронт британского сектора вторжения удерживала 716-я пехотная дивизия, отношение к которой со стороны разведки союзников было проиллюстрировано выше. Серьезные изменения произошли в марте, когда предназначавшаяся для переброски на Восточный фронт хорошо подготовленная 352-я пехотная дивизия с согласия Гитлера, у которого внезапно сработала интуиция, была передана под командование 84-го корпуса генерала Маркса для усиления обороны нормандского побережья. Размещение дивизии между Ле Амельи восточным основанием полуострова Котантен резко усилило оборону данного участка и позволило провести обширную перегруппировку полков и батальонов 716-й пехотной дивизии. Вместе с тем, передача части подразделений дивизии генерала Рихтера под командование 352-й пд серьезно увеличила ее боевые возможности. Фактически граница между зонами ответственности дивизий проходила восточнее Ле Амель — прямо в центре сектора «Джиг». Немецкие подразделения, занимавшие оборону в этом районе, были смесью солдат 1-го батальона 726-го полка 716-й пд и 1-го батальона 916-го полка 352-й пд. Начальник штаба 352-й пд полковник Фриц Зигельман в послевоенном опросе объяснил, какие изменения в обороне побережья вызвало прибытие его дивизии на передний край: «Бывшие батальонные сектора обороны стали полковыми, кроме того, высвободившиеся ресурсы позволили сформировать небольшие резервы для контратак». Важным следствием того, что 1-й батальон 916-го полка пополнил линию обороны 716-й дивизии восточнее Арроманша, стало увеличение глубины оборонительной полосы. Ротная кампфгруппа 916-го полка заняла оборону в полевых укреплениях вдоль гряды (высота 54), проходящей от Арроманша в Ри. На гряде Мевен для прикрытия огнем долины Ла Гранд Ривьер были оборудованы позиции противотанковых орудий и пулеметов, укомплектованные солдатами 716-й пд, в том числе «добровольцами» 441-го восточного батальона. Другим следствием привлечения 352-й пд к обороне побережья Нормандии стало создание значительного резерва в распоряжении 84-го корпуса. 915-й гренадерский полк и фузилерский батальон 352-й пд, сконцентрированные южнее Байё, сформировали ядро сил, которыми можно было нанести контрудар по противнику, высадившемуся на пляжах, обозначенных на картах союзников как участки «Голд» и «Омаха». Кроме того, в район были переброшены 1352-й батальон штурмовых орудий и противотанковый батальон 352-й пд (12 88-мм орудий), что существенно усилило немецкие силы.

Разведка союзников обнаружила первые признаки этих изменений 14 мая 1944 года. Однако идентифицировать присутствие подразделений 352-й пд в непосредственной близости от береговой линии союзникам удалось лишь 4 июня, когда штурмовые подразделения уже были погружены на суда в готовности отправиться во Францию. В оценке указывалось: «Не должно стать сюрпризом, если мы обнаружим, что имеем два полка 716-й пд на передовой и один в резерве, в то время как слева от нее 352-я пд будет иметь один полк или два переброшенными к побережью». Боевые качества 352-й пд разведка охарактеризовала следующим образом:

«Сформирована из остатков дивизии, уничтоженной в России. Личный состав, очевидно, очень молодой или старше 35–40. Частично механизирована. Расположена так, что способна послать войска (до полка) для усиления пункта «Польша» (кодовое наименование города Кан) в попытке остановить продвижение 2-й армии в преддверии генеральной бронетанковой контратаки».

На участке «Голд», как и повсюду в британском секторе вторжения, пехотные подразделения, размещенные на берегу, не рассматривались, как серьезное препятствие в достижении целей дня «Д». Главную опасность британские старшие командиры видели в немецких танковых резервах, о диспозиции и реальных возможностях которых разведка имела довольно противоречивые сведения.

1-я американская армия

Командующий американской 1-й армии генерал-лейтенант Омар Брэдли.

Высадка войск в американском секторе вторжения была поручена 1-й американской армии генерал-лейтенанта Омара Брэдли, однокашника Эйзенхауэра по военной академии США в Вест-Пойнте. Оба будущих полководца завершили курс обучения в 1915 году. Многочисленные рапорты Брэдли о переводе в Европу были проигнорированы, и всю Первую мировую он прозябал на должности командира роты, охранявшей медные рудники в Батте. Только в августе 1918 года забрезжила надежда испытать себя в бою, но тут случилось перемирие, и молодой капитан вынужден был заняться преподаванием военного дела в университете Южной Дакоты. В 1920 году он перевелся на преподавательскую должность в Вест-Пойнт, где познакомился с генералом Маршаллом, немало поспособствовавшим карьере Брэдли. В 1938 году Брэдли перевели в штаб сухопутной армии США, а спустя два года генерал Маршалл, возглавивший Генеральный штаб, забрал подающего надежды полковника в свою канцелярию. В 1941 году Брэдли был повышен до бригадного генерала. С началом войны он получил под командование 82-ю пехотную дивизию, а в 1943 году с подачи Маршалла, который предпочитал иметь на высших офицерских постах умных консервативных командиров с задатками планировщика, стал помощником главнокомандующего союзными силами в Северной Африке. Когда его прямой начальник генерал Джордж Паттон пошел на повышение, Брэдли занял его пост и прекрасно проявил себя при захвате Мессины, что фактически обеспечило ему назначение на должность командира 1-й американской армии.

Командир американского 5-го корпуса генерал-майор Леонард Героу.

Армия включала в себя два корпуса — 5-й и 7-й. 5-й американский корпус возглавлял генерал-майор Леонард Героу, которого называли «квинтэссенцией штабного офицера». В 1941 году, будучи главой подразделения военного планирования при Генеральном штабе, он был непосредственным начальником Эйзенхауэра. В феврале 1942 года Героу был повышен до генерал-майора и получил под командование 29-ю пехотную дивизию. Паттон считал его посредственностью, не способной командовать боевым подразделением на поле боя. Брэдли разделял это мнение, хотя и не высказывал его столь открыто и прямолинейно. Однако Маршалл рассудил иначе, и в июле 1943 года Героу получил под командование 5-й корпус. Он по многим аспектам планирования был не согласен с Брэдли, и между генералами установились несколько натянутые отношения. 7-й корпус возглавлял генерал-майор Джозеф Лоутон Коллинз, которому также не довелось поучаствовать в прошлой войне. Он закончил Вест-Пойнт в апреле 1917 года, но в Европу прибыл уже после перемирия. В период между войнами продвижение по карьерной лестнице шло медленно, и только со вступлением США во Вторую мировую Коллинз получил шанс раскрыться как один из самых способных пехотных командиров. В мае 1942 года он получил под командование 25-ю пехотную дивизию на Тихом океане и сумел достаточно быстро превратить ее в первоклассное боевое подразделение. Дивизия сменила морских пехотинцев на Гуадалканале в начале 1943 года и неплохо себя проявила. Штаб ее носил кодовое наименование «Молния» и очень скоро за генерал-майором Коллинзом закрепилось прозвище «Молниеносный Джо». Брэдли, хотя и считал Коллинза «язвительным, независимым и обладающим взрывным характером», настоял, чтобы «Молниеносного Джо» перевели под его командование, желая, насколько это возможно, увеличить в 1-й армии количество агрессивных офицеров с боевым опытом. 47-летний Коллинз стал самым молодым командиром корпуса в американской армии.

Командир специальной группы рейнджеров подполковник Джеймс Раддер.

В 5-й американский корпус входили: 1-я пехотная дивизия генерал-майора Кларенса Хюбнера, 29-я пехотная дивизия генерал-майора Чарльза Герхарда, специальная группа рейнджеров подполковника Джеймса Раддера, 5-я специальная инженерная бригада полковника Уильяма Бриджеса и 6-я специальная инженерная бригада полковника Пола Томпсона. В свою очередь 7-й американский корпус включал в себя: 4-я пехотную дивизию генерал-майора Рэймонда Бартона, 9-ю пехотную дивизию генерал-майора Мэнтона Эдди, 79-ю пехотную дивизию генерал-майора Айры Виче, 90-ю пехотную дивизию бригадного генерала Джея Маккилви, 82-ю воздушно-десантную дивизию генерал-майора Мэтью Риджуэя, 101-ю воздушно-десантную дивизию генерал-майора Максвелла Тэйлора, 4-ю кавалерийскую группу полковника Джозефа Талли и 6-ю бронетанковую группу полковника Фрэнсиса Фейнтера. На начальном этапе высадки в Нормандии перед 7-м корпусом поставили задачу изолировать полуостров Котантен от материковой Франции, чтобы затем захватить порт Шербур. Миссия 5-го корпуса в день «Д» состояла в захвате плацдарма примерно в 4–5 миль глубиной и 14 миль шириной, включая ряд целей на высокой гряде севернее реки Ор. Такой обширный плацдарм должен был обеспечить американскую компоненту достаточной глубиной для наращивания сил и позволил бы прикрыть зону высадки от ожидаемых вражеских контратак. Кроме того, корпусу предстояло вступить в контакт с 7-м корпусом на западе и британскими войсками на востоке для консолидации берегового плацдарма.

Американские воздушно-десантные дивизии

Первая из двух американских воздушно-десантных дивизий, вовлеченных в операцию «Оверлорд», — 82-я (Всеамериканская) — была сформирована 25 августа 1917 года как пехотная. На момент создания в дивизии служили представители всех штатов страны, что и объясняет ее название. В середине 1918 года дивизию перебросили во Францию, где она прошла боевое крещение на полях сражений Первой мировой войны, проведя на передовой 68 дней и потеряв 8077 человек. После перемирия 82-ю официально демобилизовали и перевели в резерв сухопутных войск США. 25 марта 1942 года под командованием генерал-майора Омара Брэдли дивизия была вновь развернута до штатов военного времени. В конце июля пост командира занял генерал-майор Мэтью Риджуэй, а 15 августа дивизия получила статус воздушно-десантной. Вообще-то, американцы, следуя новаторским идеям доставлять войска на поле боя на парашютах и планерах, приступили к формированию отдельных десантных отрядов еще в июне 1940 года, набирая личный состав исключительно из добровольцев. В марте 1941 года из них был сформирован 501-й парашютно-пехотный батальон, вслед за ним появились 502-й, 503-й и 504-й. Но только после атаки Перл-Харбора и вступления США в мировую войну к идее применения воздушных десантов стали относиться действительно серьезно. Сначала парашютные батальоны превратились в полки, а летом 1942 года решено было, по примеру британской армии, формировать на их основе воздушно-десантные дивизии с полным набором средств усиления и поддержки. 82-я стала первой из пяти таких соединений американской армии. В октябре ее перевели в казармы Форт-Брэгг, в которых дивизия расквартирована по сей день. Риджуэй, никогда прежде не имевший дела с парашютами, одним из первых прошел короткий курс подготовки и без особых проблем (если не считать пары синяков) выполнил стандартный прыжок из самолета С-47. Считая, что командир должен вдохновлять подчиненных личным примером, Риджуэй вскоре совершил и путешествие на планере «Вэйко», которое, однако, оказалось менее благополучным. Первоначально дивизия состояла из 325-го, 326-го и 327-го полков планерной пехоты (Glider Infantry Regiment, GIR). Очень скоро 327-й полк был выведен из состава 82-й вдд, чтобы стать основой еще одной американской воздушно-десантной дивизии — 101-й. Взамен 82-я вдд получила 504-й парашютно-пехотный полк (Parachute Infantry Regiment, PIR). В феврале 1943 года 326-й полк планерной пехоты был заменен 505-м PIR и в апреле в таком составе дивизия была переброшена на Средиземноморский ТВД. 9 июля 1943 года, спустя 11 месяцев с момента создания, 82-я пошла в бой, осуществив ночную высадку в рамках операции «Хаски». Первый боевой опыт не был удачным — 23 самолета с парашютистами стали жертвами дружественного огня флота, а тех бойцов, которым удалось высадиться, рассеяло на вражеской территории, и они вынуждены были вести индивидуальные сражения вместо выполнения задач, предусмотренных планом операции. Позже дивизия готовилась к ряду довольно авантюрных операций в Италии, но в реальности высаживалась только у Салерно в ночь с 13 на 14 сентября.

Командир американского 7-го корпуса генерал-майор Джозеф Лоутон Коллинз на встрече с генералами Эйзенхауэром и Брэдли в замке Франкето.

В отличие от «Всеамериканской» 101-я воздушно-десантная дивизия боевого опыта не имела. Она была создана 16 августа 1942 года в казармах Кэмп-Клэйборн в Луизиане на основе штаба 101-й пехотной дивизии (которую не успели сформировать в 1918 году по причине окончания войны) и кадров 82-й вдд. Командование дивизией принял генерал-майор Уильям Ли, стоявший у истоков создания американских воздушно-десантных войск. Эмблемой дивизии стал орел с открытым клювом, и вскоре подразделение получило прозвище «Кричащие орлы». Дивизия включала в себя 501-й, 502-й и 506-й парашютно-пехотные полки и 327-й полк планерной пехоты. Отсутствие боевого опыта в некоторой степени компенсировалось интенсивными тренировками и суровой дисциплиной в подразделении. Рядовой Дональд Баргетт, парашютист 506-го PIR, вспоминал: «Солдатам не дозволялось сидеть, прислоняться к чему-либо и даже стоять «вольно» где-либо, кроме собственных казарм. Перемещаться от одной точки к другой нужно было не иначе чем бегом и только по специальному приказу можно было перейти на обычный шаг».

На рубеже 1943–44 годов обе дивизии были переброшены в Англию для участия во вторжении в северо-западную Европу. Ввиду необходимости компенсировать потери, понесенные на Сицилии и Италии, 82-я вдд была полностью реорганизована. Теперь, как и 101-я, она состояла из трех парашютно-пехотных полков (505-го, 507-го и 508-го) и 325-го полка планерной пехоты, который не совершил еще ни одной боевой высадки, поскольку в Средиземноморье прибыл на берег вместе с морским десантом. В 101-й также произошли изменения — генерал-майор Ли перенес сердечный приступ и вынужден был покинуть пост командира. Его место занял опытный боевой офицер генерал-майор Маквелл Тэйлор, командовавший ранее дивизионной артиллерией 82-й вдд. В отличие от генерала Ли, он не любил прыжки с парашютом и не имел даже почетных «крылышек» парашютиста, которые присваиваются после пятого прыжка. Ко дню «Д» на счету Тэйлора было только четыре прыжка, так что в Нормандии, помимо прочего, ему предстояло еще и подтвердить свою квалификацию парашютиста.

Тактика воздушно-десантных частей союзников в этот период находилась в стадии переосмысления. Поначалу, перенимая опыт удачных высадок немецких десантов в Голландии, Бельгии и Греции, штурмовые силы доставлялись к целям на планерах, а подкрепление прибывало на парашютах уже после захвата зон высадки. Некоторое время спустя было принято решение полностью изменить тактику, и штурмовой силой стали парашютисты. К июню 1944 года эта схема еще не была должным образом отработана.

Главной целью парашютного десанта в тылу участка «Юта» было обеспечение контроля над выходами с пляжей и теми несколькими дамбами, по которым прибывшие морем штурмовые силы смогли бы быстро продвинуться вглубь побережья. Существовало только четыре пригодных для техники выхода с пляжей вдоль участка «Юта», и это давало немцам реальный шанс заблокировать высадившийся с моря десант на узком участке берега и затем уничтожить с помощью артиллерии, авиации и танков. Выходы следовало захватить прежде, чем противник придет в себя и начнет действовать слаженно. Еще одной, не менее важной с точки зрения дальнейшей стратегии, задачей был захват города Карантан. Это позволяло, во-первых, перерезать дорогу из Парижа в Шербур, по которой вражеские подкрепления будут следовать на полуостров. Во-вторых, союзники получили бы возможность блокировать ожидаемый немецкий контрудар на удалении от пляжей и этим обеспечить безопасное прибытие на берег достаточных сил для решительных действий по продвижению вглубь побережья. Первоначальный план предусматривал высадку 101-й вдд сразу же в тылу участка «Юта», в то время как 82-я должна была приземлиться западнее и осуществить начальную изоляцию полуострова от континента. В мае в план пришлось внести коррективы, поскольку разведка выявила развертывание в центральной части полуострова немецкой 91-й мобильной дивизии. В результате, зоны высадки 82-й вдд из Сен-Совер-ла-Виконт были перенесены к реке Мердере, а зону высадки 101-й вдд сместили дальше на юг, чтобы дивизии могли быстро сформировать надежный периметр обороны.

Немногие верили, что высадка парашютистов пройдет успешно. За несколько дней до назначенной даты вторжения вице-маршал авиации Ли-Мэллори посетил штабной лагерь Эйзенхауэра, чтобы убедить главнокомандующего отказаться от высадки американских воздушно-десантных дивизий. По мнению вице-маршала, полуостров Котантен был неподходящим для этого местом. Он был уверен, что залитые водой луга станут могилой для сотен десантников. Мощная зенитная артиллерия, размещенная вдоль маршрута движения транспортной колонны, также соберет обильный урожай смертей, а спешно возводимые противодесантные преграды — так называемая «спаржа Роммеля» — довершит дело. Потери среди десантников в будущей операции Ли-Мэллори оценивал в 80 %. Эйзенхауэр в полной мере разделял пессимизм маршала, но должен был принимать во внимание мнение генерала Монтгомери, который настаивал, что без помощи парашютистов штурмовые силы морского десанта безнадежно увязнут на пляжах участка «Юта». В результате, приказы, отданные 82-й и 101-й дивизиям, были оставлены в силе.

По обновленному плану 101-й вдд предстояло высадиться в зонах DZ «А» (между Тюрквилем и Сен-Мартен-де-Варвиль), DZ «С» (севернее Иевиль и северо-восточнее Сент-Мари-дю-Монт) и DZ «D» (южнее Вьервиль и северо-восточнее Сен-Ком-дю-Мон). Дивизия имела шесть основных задач:

1. Захватить и оборонять западные выходы на четыре дамбы, ведущие с пляжей участка «Юта». Каждый выход получил порядковый номер от 1 до 4. Выход № 1 давал доступ на дорогу, ведущую в Пупевиль; выход № 2 вел к дороге, соединяющей рыбацкий поселок Ла Мадлен с деревней Сент-Мари-дю-Мон; выход № 3 позволял попасть на дорогу в Тюрквиль и выход № 4 приводил к дороге на Сен-Мартен-де-Варвиль. Выходы № 1 и № 2 были целями 506-го PIR, а выходы № 3 и № 4 предстояло захватить 502-му PIR.

2. Убедиться, что немецкая береговая батарея сразу западнее Сен-Мартен-де-Варвиль и находящиеся поблизости казармы гарнизона подавлены бомбардировщиками союзников. Если батарея будет все еще активна после налета, парашютистам предстояло нейтрализовать ее. Эта задача также была поручена 502-му PIR.

3. Подразделениям 502-го полка предстояло решить и еще одну задачу дивизии — построение линии оборону у Фукарвиля, что позволит блокировать любую немецкую контратаку против правого фланга участка «Юта». Позже полк должен установить контакт с высадившейся западнее 82-й вдд.

4. Захватить шлюз в Ла Баркет, который управлял уровнем воды в реках Мердере и Дув. Задача эта была поручена 1-му батальону 501-го PIR. Захваченный неповрежденным, шлюз позволит союзникам контролировать затопляемые луга в области и предотвращать немецкие контратаки на фланге 7-го американского корпуса на ранних стадиях кампании. Немцы активно использовали этот шлюз, полагая, что подтопления будут эффективным средством сдерживания союзников. Это было своевременно выявлено разведкой союзников, но вмешалась сама природа. Постепенно трава и тростник выросли настолько, что поднялись над поверхностью воды, и эффективно замаскировали затопления. Союзники пришли к неверному выводу, что немцы спустили воду, и поля и луга вдоль рек Мердере и Дув пригодны для высадки парашютистов. На выданных солдатам воздушно-десантных дивизий картах были довольно точно указаны границы болот и заливных лугов, однако вместо знака «топь» они были отмечены как «мягкая и рыхлая почва». Ошибка эта стоила жизни многим парашютистам.

5. Предстояло также защитить зону посадки планеров LZ «E» между Сент-Мари-дю-Монт и Ле Форж. Поручено это было 3-му батальону 501-го PIR. Прибытие планерного эшелона с тяжелым вооружением и снаряжением дивизии ожидалось на рассвете дня «Д».

6. Захватить два моста через реку Дув в Ле Пор и сформировать южный край плацдарма, откуда позже будет установлен контакт с наземными силами вторжения участка «Омаха». Эта задача была возложена на 3-й батальон 506-го PIR.

82-й вдд предстояло высаживаться в зонах DZ «О» (на восточном берегу реки Мердере), а также DZ «Т» и DZ «N» (на западном берегу реки по обе стороны от дороги Сент-Мер-Эглиз — Сент-Коломб). У дивизии в день «Д» было пять основных целей:

1. Захватить город Сент-Мер-Эглиз, важный коммуникационный центр на национальном шоссе Шербур-Париж.

2. Зачистить и закрепиться на местности далее на север между Нэвиль-о-Плени Безвиль-о-Плен с последующей задачей войти в контакт со 101-й вдд;

3. Захватить и удержать два моста через реку Мердере западнее Сент-Мер-Эглиз в Шеф-дю-Пон и Ла Фьер. Все три задачи были поручены солдатам 505-го PIR, но при захвате мостов им должен был помогать 507-й PIR.

4. Сформировать оборонительный периметр западнее между Гурбевилем и Ла Круа-Ренуф. Выполнить это должен был 507-й PIR.

5. Уничтожить мосты через реку Дув в Пон Лаббе и Безвиль-ла-Бастий было поручено 508-му PIR, после чего полк выдвинется на север и войдет в контакт с 507-м PIR в Ла Круа-Ренуф.

После выполнения этих задач и успешной высадки первой волны морского десанта 82-й вдд предстояло наступать на запад в направлении Сен-Совер-ла-Виконт, чтобы как можно скорее «запечатать» полуостров Котантен и изолировать порт Шербур.

Планерный эшелон 82-й вдд с тяжелым вооружением должен прибыть в зону LZ «О» одновременно с планерами 101-й вдд. Крупное подкрепление для обеих дивизий намечено было доставить на планерах в зону LZ «W» в 21.30 6 июня, а остальные элементы дивизий прибудут морем на пляжи участка «Юта».

Американская 4-я пехотная дивизия (участок «Юта»)

Американская 4-я пехотная дивизия была создана в декабре 1917 года и получила в качестве эмблемы четыре переплетенных листа плюща (римская цифра IV ассоциируется с английским словом «плющ» (ive)). Дивизия принимала участие в сражениях Первой мировой войны, потеряв почти 13000 человек убитыми и ранеными. После перемирия она стала частью оккупационных сил в Германии и выполняла эти функции вплоть до расформирования в сентябре 1921 года. 3 июня 1940 года 4-я пд была воссоздана под командованием генерал-майора Уолтера Проссера в рамках усиления военных сил США в ответ на разрастание конфликта в Европе. Она прошла через целый ряд смен командующих, пока в июле 1942 года ее не возглавил генерал-майор Рэймонд «Табби» Бартон. Стандартный курс тренировок 4-й пд был дополнен усиленной программой амфибийной подготовки во Флориде, после чего — в январе 1944 года — подразделение отправилось в Англию. Специальное обучение стало решающим фактором при отборе дивизии в качестве штурмового подразделения будущего вторжения. 4-я пд состояла из трех полков — 8-го, 12-го и 22-го. Возглавляли их соответственно полковники Джеймс Ван Флит, Рассел Ридер и Харви Триболет. В первой штурмовой волне на пляжи предстояло высаживаться батальонам 8-го пехотного полка, два других — 12-й и 22-й — прибудут на берег в последующих волнах десанта. Танковую поддержку штурмовым частям будет обеспечивать 70-й танковый батальон — самый опытный в армии США, участвовавший в боях в Северной Африке и на Сицилии. Правда, там батальон был вооружен, главным образом, легкими танками М3 «Стюарт». Перед высадкой в Нормандии подразделение прошло переподготовку и теперь две роты его были вооружены танками-амфибиями DD, а третья — линейными «Шерманами». Первоначально их планировали оснастить системами залпового огня «Калиопа», но ракеты оказались малоэффективными против береговых препятствий и от монтажа сложных конструкций отказались. Командовал батальоном подполковник Джон Уэлброн.

Участок высадки «Юта», появившийся на картах союзников не в последнюю очередь из-за нежелания генерала Монтгомери зависеть от искусственных гаваней, которые он считал крайне недолговечными, располагался в восточной части полуострова Котантен, ближе к основанию, по обе стороны дороги в Сент-Мари-дю-Мон. Участок разделили на два сектора «Тэр Грин» (Tare Creen) и «Анкл Рэд» (Uncle Red). Хотя значительная часть протяженности восточного побережья полуострова Котантен подходила для высадки, район в тылу береговой линии составлял проблему, поскольку значительные территории сразу за пляжами были заболочены. Сообщение между побережьем и внутренними территориями осуществлялось по узким сельским дорогам, которые можно было легко оборонять минимальными силами. Второй проблемой стал ландшафт непосредственно полуострова. Река Дув текла через центр Котантена, и низменные территории в ее пойме представляли собой естественное болото. С помощью плотин и шлюзов немцы затопили значительную территорию, чтобы снизить количество мест вероятной высадки парашютного десанта. Финальный план 7-го корпуса, учитывающий переброску на полуостров немецкой 91-й мобильной дивизии, был обнародован 28 мая. В нем указывалось, что корпус «высадиться на участке «Юта» в час «Ч» дня «Д» с 4-й пехотной дивизией в качестве штурмового подразделения и захватит Шербур с минимальными задержками». На первом этапе вторжения на 4-ю пехотную дивизию возлагалась задача стать своего рода скрепляющим материалом для объединения захваченных парашютистами районов в единый плацдарм.

Немецкие войска на участке «Юта»

До мая 1944 года оборона почти 250 км береговой линии полуострова были зоной ответственности 709-й дивизии фон Шлибена. Западная сторона полуострова оставалась слабо защищена, поскольку флот утверждал, что бурное море на западном побережье является такой же надежной защитой от высадки, как и укрепления вдоль канала Ла-Манш. В середине мая морской штаб поменял точку зрения и выдвинул предположение, что союзники способны высадиться одновременно и на восточном и на западном побережье, чтобы провести скоординированную атаку Шербура с двух сторон. На совещании у Роммеля фон Шлибен настаивал, что в случае подобной угрозы сооружения порта Шербур следует немедленно вывести из строя, а войска вывести с полуострова, чтобы не угодить в ловушку. Его предложение было отвергнуто. Напротив, оборону полуострова серьезно усилили. 243-я пд была перемещена из зоны южнее, где выполняла роль резерва, и размещена вдоль западного побережья полуострова. К маю 1944 у немцев было три полных дивизии (и элементы четвертой) на полуострове Котантен. 709-я пехотная дивизия занимала фортификационные сооружения от участка «Юта» до Шербура. 243-я пд обороняла западную протяженность полуострова и доминирующие высоты с задачей сорвать любую попытку союзников высадить воздушный десант. 91-я мобильная дивизия заняла центральную часть полуострова вдоль реки Мердере и вокруг Карантана и Лесе. Юго-восточнее элементы 352-й пд размещались в районе Изиньи.

Непосредственно на побережье участка «Юта» оборона не была значительной, поскольку считалось, что этот район не слишком подходит для высадки с моря. Два батальона 919-го гренадерского полка занимали 25 опорных пунктов от Ле Гран Вей на юге до Омвиля на севере. Командир полка подполковник Гюнтер Кайл не разделял взглядов Роммеля и не стал размещать все свои силы непосредственно на берегу. Напротив, там он развернул минимальное количество солдат, а остальных распределил по укрепленным зданиям в непосредственной близости от побережья. Артиллерия в секторе включала в себя батарею 7-го штурмового полка западнее Фукарвиль и батарею химических минометов «Неберверфер» 1-го батальона 100-го полка реактивной артиллерии южнее Брюшвиля. Также в секторе были развернуты три батареи 1261-го полка армейской береговой артиллерии: первая, вооруженная четырьмя трофейными советскими 122-мм гаубицами, — в Сен-Мартен-де-Варвиле; 2-я, вооруженная 105-мм французскими орудиями Шнейдера, — в Азвиле и 3-я, оснащенная тремя мощными чешскими 210-мм орудиями Шкода, — в Крисбеке. Береговые препятствия на участке «Юта» был установлены менее плотно, и еще более сокращались перед Ла Гранде Дюн, где в реальности имела место высадка морского десанта. Хотя 919-й гренадерский полк пытался укрепить этот район, прилив беспощадно вымывал большинство установленных преград. Главным резервом в этом секторе был 795-й восточный батальон, состоящий из грузин, который размещался далее на запад, у Криквиля, а также 1058-й гренадерский полк 91-й мобильной дивизии, развернутый в центре полуострова, прямо в зоне высадки 82-й вдд.

Американские 1-я и 29-я пехотные дивизии (участок «Омаха»)

Из-за специфических особенностей ландшафта на участке «Омаха» генерал Брэдли настоял, чтобы в день «Д» здесь высаживались две пехотные дивизии, причем хотя бы одна из них должна иметь боевой опыт. Последующие события показали, что это было здравое решение. В результате выбор пал на 1-ю и 29-ю пехотные дивизии. 1-я пд, носившая наименование «Большая красная единица», очевидно навеянное ее шевроном, на момент высадки в Нормандии была самой опытной дивизией армии США. Ее солдаты сражались в Северной Африке и на Сицилии, должным образом проявив себя. Сформирована дивизия была в июне 1917 года и за годы Первой мировой войны приобрела заслуженную славу, заплатив за это немалую цену — более 23000 солдат и офицеров дивизии были убиты, ранены или пропали без вести. В октябре 1920 года дивизию перевели на штат мирного времени, она стала одной из четырех полностью развернутых дивизий регулярной армии США. С началом Второй мировой войны 1-я пд несколько раз сменила место дислокации, участвовала в серии маневров и прошла полное переоснащение. В августе 1942 года ее перебросили в Англию, а в ноябре привлекли к участию в операции «Торч». В составе 2-го корпуса дивизия приняла участие в Тунисской кампании, а в июле 1943 года высадилась на Сицилии. По окончании сицилийской кампании подразделение вернули в Англию для подготовки к вторжению в северо-западную Европу. Возглавляемая харизматичными генералами Тэрри Алленом и Теодором Рузвельтом-младшим, дивизия заработала отличную репутацию. Однако в августе 1943 года по приказу Брэдли полюбившийся солдатам Аллен был заменен генерал-майором Кларенсом Хюбнером, которому на первых порах пришлось непросто взять верх над непокорным подразделением. В Англии генерал ввел в дивизии железную дисциплину и жесткий график тренировок. В первую волну десанта в Нормандии решено было высаживать 16-й пехотный полк дивизии, который прекрасно показал себя при высадке у Джелы на Сицилии, успешно выдержав танковую атаку немцев. Огневую поддержку полку будет обеспечивать 741-й танковый батальон, вооруженный в дополнение к танкам DD, «Шерманами» со специальными шноркелями для движения в подводном положении на малых глубинах.

29-я пехотная дивизия, названная по цветам шеврона «Синей и Серой» (шеврон символизировал слияние лучших традиций конфедератов и юнионистов), была дивизией Национальной гвардии со штабом в Балтиморе. Город находится практически на границе севера и юга страны, и личный состав подразделения набирался из выходцев Мериленда и Вирджинии, непримиримых противников в годы Гражданской войны. Создана дивизия была летом 1917 года и принимала участие в боях Первой мировой войны, потеряв почти 30 % личного состава. В мае 1919 года ее вернули в Штаты для демобилизации. Возвращение 29-й дивизии в строй произошло в феврале 1941 года. В октябре 1942 года на лайнере «Куин Мэри» солдаты подразделения пересекли Атлантику и разместились в Англии. Части Национальной гвардии имели ряд специфических проблем, которые армия пыталась нейтрализовать назначением на старшие командные должности профессиональных военных. Однако трения между призывниками и офицерами действующей армии по-прежнему давали о себе знать. 29-й пд до июля 1943 года командовал генерал-майор Леонард Героу, затем его сменил генерал-майор Чарльз Герхардт. Этот бывший кавалерийский офицер довольно жестко взялся за повышение дисциплины в подразделении и быстро добился результатов. Первую волну десанта дивизии формировал 116-й пехотный полк подполковника Чарльза Кэнама, не слишком популярного среди подчиненных. За способность сохранять хладнокровие в любых ситуациях, его прозвали «Каменнолицым». Огневую поддержку 116-му полку доверили обеспечивать 743-му танковому батальону, оснащенному аналогично 741-му тб.

Сборный отряд рейнджеров, которому поручили едва ли не самую сложную задачу дня «Д» — штурм отвесных скал Пуант-дю-Ок и Пуант-е-Ра-де-ла-Персе, состоял из солдат двух элитных подразделений — 2-го и 5-го батальонов рейнджеров. Командовал отрядом подполковник Джеймс Раддер, который не являлся профессиональным военным, а окончил университет агрокультуры и механики в Техасе и до вступления Америки в войну работал учителем в средней школе. Призванный из резерва на действительную службу, он прошел курс обучения в пехотном училище в Форт-Бенниге, затем оказался в высшей школе командования и генерального штаба и летом 1943 года стал командиром 2-го специального батальона рейнджеров. Рейнджеры прошли курс подготовки в горах Шотландии, тесно сотрудничая с коммандос лорда Ловата. В апреле и мае последовал ряд учений в максимально приближенных к боевым условиях на полноразмерных макетах скальных уступов и оборонительных сооружений. В свободное от учений время бойцы полковника Раддера практиковались на скалах острова Уайт. В процессе подготовки был разработан ряд специальных приспособлений, которые должны были помочь рейнджерам как можно скорее подняться на мыс. В их число входили пусковые установки, способные забросить на вершину утеса ракету с полезным грузом в виде крюка-кошки с канатом или мотка веревочной лестницы. Рейнджеров снабдили легкими раздвижными лестницами, которые можно было скреплять в единый блок. Четыре амфибии DUKW оснастили 30-метровыми раздвижными лестницами, реквизированными у пожарных бригад Лондона. На верхних секциях этих лестниц смонтировали спаренные пулеметы Льюиса. Один из бойцов элитного отряда полковника Раддера вспоминал позже:

«Могу вас уверить, что после всех тренировок и учений, настоящий бой не показался нам чем-то особенным. Нам даже некого было обвинить в том, что мы оказались в настоящем аду, — каждый подписался на это дело добровольно».

Ряды береговых препятствий вдоль побережья Нормандии, сфотографированные низколетящим британским самолетом-разведчиком.

Еще одним видом специализированных войск, приписанных к первой волне десанта, были штурмовые отряды по прокладыванию проходов в заграждениях. 16 таких групп были приписаны к участку «Омаха». Они должны были с помощью взрывчатки проделать 45-метровые бреши в береговых препятствиях, чтобы десантные суда смогли подходить к берегу после того, как прилив закроет прибрежные преграды. У отрядов было всего полчаса на выполнение этой жизненно важной миссии.

Ландшафт участка «Омаха» радикально отличался от дюн и залитых водой низменностей восточного побережья полуострова Котантен. Над километрами песка и гальки здесь доминирует многометровый, местами почти отвесный утес, окаймляющий прибрежное плато. Попасть на него можно только через ряд расселин, а с позиций на краю утеса берег насквозь простреливается. Местами утес понижается и в таких местах пехотинцы без тяжелого вооружения имеют возможность подняться на плато, но для техники и снаряжения никакой альтернативы расселинам не существовало. Отправленный в январе 1944 года на будущий участок «Омаха» с задачей оценить характер грунта капитан Скотт-Боуден на встрече с генералом Брэдли не смог сдержать эмоций: «Это ужасное место, сэр. Пехоте придется очень туго. Потери будут огромные». Брэдли вздохнул и ответил: «Мы это знаем». Почему британские планировщики операции выбрали это совершенно неподходящее для высадки место, особенно после кровавого провала в Дьеппе? Жестокая реальность состояла в том, что, несмотря на значительную протяженность побережья Нормандии, было не так уж много мест, подходящих для крупномасштабной высадки войск. Фактически между рекой Вир и Порт-ан-Бессеном таких мест вообще не было, и выбирать пришлось лучшее из худшего. Определяющим стало значительное количество расселин, возникших в результате эрозии почвы, обеспечивающих выход с пляжей (американцы называли их» протяжками»); наличие дороги с твердым покрытием, которая шла вдоль берега в западном направлении от Лемулена до Вервиля, а после поворачивала вглубь континента; и тот факт, что на момент подготовки предварительного плана штабом генерала Моргана этот отрезок берега был практически не защищен. Расширение масштабов операции, когда были добавлены два дополнительных района высадки, еще более увеличило важность захвата участка «Омаха» для обеспечения единого фронта вторжения от Котантена до реки Орн. И последний пункт, который являлся едва ли не определяющим и перевешивал ворох самых разных «но» — значительная глубина воды в непосредственной близости от берега давала возможность развернуть здесь искусственную гавань «Малберри» — важнейшего из слагаемых наращивания сил на берегу после высадки. Сама логика военных действий вынуждала командиров союзников бросить штурмовые части во фронтальную атаку против все более и более укрепляемого берега, поскольку захват его был жизненно необходим. Вплоть до самой высадки союзники полагали, что на «Омахе» им будет противостоять слабо подготовленный полк стационарной дивизии неполного состава. Но и при этом штаб американской 1-й пд предсказывал, что потери будут очень высокими, если береговые укрепления не будут в должной мере «размягчены» предварительными ударами авиации и артиллерии. При этом в оценке указывалось, что, если противник сумеет увеличить плотность войск в этом районе хотя бы вдвое, захватить его с моря будет невозможно.

Участок «Омаха» занимал отрезок берега общей длиной 6,5 км от Кольвиль-сюр-Мер на востоке до Вьервиль-сюр-Мер на западе. Пять выходов с пляжей вели к маленьким деревням Вьервиль-сюр-Мер, Сен-Лоран-сюр-Мер и Кольвиль-сюр-Мер. В оперативных документах они получили наименования D1 Вьервиль, D3 Ле Мулен, Е1 Сен-Лоран, Е3 Кольвиль и F1. На восточном и западном флангах высились крутые скальные утесы, занимавшие несколько километров берега. На них немцы возвели мощные бетонные казематы, орудия которых, защищенные со стороны моря толстыми стенами и земляной обсыпкой, могли обстреливать пляжи и достаточно широкую полосу мелководья. Еще более усугубляло ситуацию то, что далее, в глубине побережья, все хоть немного подходящие для выхода массы войск с берегового плацдарма дороги были сосредоточены на британском левом фланге района вторжения, а высадившимся на участке «Омаха» американским войскам придется наступать через «бокаж».

План союзников делил участок «Омаха» на восемь секторов (с востока на запад): «Фокс Рэд» (Fox Red) — напротив деревни Гран-Аме, «Фокс Грин» (Fox Green) — у Кольвиля, «Изи Рэд» (Easy Red) — между Кольвилем и Сен-Лораном, «Изи Грин» (Easy Green) — напротив Сен-Лорана, «Дог Рэд» (Dog Red) — западнее Мулена, «Дог Уайт» (Dog White) — у Амель-дю-Пре, «Дог Грин» (Dog Green) — у Вьервиля и «Чарли» (Charlie) — западнее Вьервиля. На каждом из секторов планировалось высадить по роте штурмовой пехоты. По плану 5-го корпуса захват пляжей предполагалось осуществить силами двух полковых боевых групп (ПБГ) — 16-й на восточном фланге и 116-й на западном. 16-я ПБГ строилась на основе 16-го пехотного полка 1-й пд, ядром 116-й ПБГ был 116-й полк 29-й пд. Пехотные части были усилены дивизионными отрядами саперов и подразделениями поддержки. По плану каждый полк задействует в первой волне два батальона, которые будут высаживаться колоннами поротно, в то время как третий батальон останется в резерве. В авангарде штурмовой волны пойдут танки DD 741-го и 743-го танковых батальонов. Следом за штурмовой пехотой на пляж будут доставлены специальные саперные группы, которым предстояло подготовить берег для приема следующих волн десанта. Бытует мнение, что американцы, по причине заносчивости, отказались использовать на своих участках высадки «Игрушки Хоббарта» и ограничились немногочисленными бронированными бульдозерами и танкдозерами (танками «Шерман» с бульдозерным отвалом). Это не соответствует действительности. Армия США заказала в Англии достаточное количество «Крабов», «Крокодилов» и инженерных машин AVRE, но не получила их, поскольку британские производители едва успевали обеспечивать собственную армию. Оставшиеся стрелковые роты штурмовых полков высадятся между 07.00 и 07.30 вместе с группами поддержки, включающие амфибии DUKW, которые доставят на берег артиллерийские подразделения начальной огневой поддержки атакующих сил.

Захват артиллерийской батареи на мысе Пуант-дю-Ок на западном фланге участка «Омаха» многим в штабе 5-го корпуса казался невыполнимым. Один из офицеров заметил, что немцам не понадобятся даже солдаты, чтобы сбросить бойцов Раддера со скалы. «Это смогут сделать три старухи со швабрами». Тем не менее, Брэдли, которого разведка известила, что 155-мм орудия батареи могут своим огнем сорвать вторжение на обоих американских участках, считал, что попытаться нужно. Рота «С» 2-го батальона рейнджеров во главе с подполковником Раддером высадится у подножья скалы одновременно с первой волной десанта в 06.30 и, используя скалолазное снаряжение и специальную технику, поднимется на скалу с моря. Остальные восемь рот по 65 бойцов 2-го и 5-го батальонов под командованием подполковника Макса Шнейдера будут ожидать в море в готовности оказать содействие передовому отряду. Получив условный сигнал, означающий, что передовая группа закрепилась на вершине скалы, они последуют за отрядом Раддера. В противном случае (если люди Раддера будут разбиты), Макс Шнейдер будет действовать согласно альтернативному плану и высадит свои силы на западном фланге участка «Омаха».

Как только передовой плацдарм на берегу будет захвачен, штурмовая пехота приступит к зачистке немецких позиций, прикрывающих огнем пять выходов с пляжей. Затем полковые группы продолжат выдвижение вглубь берега к своим целевым объектам вдоль дороги из Кана в Изиньи-сюр-Мер. Развернув защитный экран, корпус Героу должен соединиться с рейнджерами в Пуант-дю-Ок, а затем вступить в контакт с 7-м корпусом. Эта задача была поручена 29-й пд. На восточном фланге 1-я пд должна войти в контакт с британцами западнее Порт-ан-Бессена и затем начать выдвижение в направлении Сен-Ло и Комона, согласуя свое наступление с темпами развертывания британской 30-й пехотной дивизии на левом фланге.

Командование штурмовыми силами 1-й и 29-й дивизий был возложено на генерал-майора Хюбнера. По плану ему предстояло подготовить условия для быстрого перехода к наступлению силами двух полных дивизий в линию. Сразу после этого на берег прибудет командир 29-й пд генерал-майор Герхардт. Чтобы облегчить процесс быстрой передачи командования, первой волне десанта 29-й пд была придана временная командная группа во главе с заместителем командира дивизии бригадным генералом Норманом Кота. Генерал Кота, не скрывавший своего негативного отношения к плану высадки, с удивительной прозорливостью заявил на штабном брифинге: «Реальность будет сильно отличаться от всех учений, в которых мы участвовали. Расхождения с планом приведут к массе происшествий, которые будут выглядеть как полный хаос. Воздушный налет и морская бомбардировка окажутся совершенно беспорядочными. Передовые суда выбьются из графика, а часть войск будет высажена в неправильном месте. Некоторым вообще не удастся высадиться. Враг попытается остановить нас и добьется определенного успеха. Поэтому мы должны быть готовы к импровизации. И самое главное, не следует терять голову, чтобы не вносить дополнительный беспорядок в уже имеющийся». К концу дня «Д» генерал Кота станет легендарной фигурой.

Другим серьезным критиком плана 5-го корпуса был генерал-майор Чарльз Корлетт, который был вызван с Тихого океана в Британию, чтобы передать опыт, полученный в ходе амфибийной атаки атолла Кваджелейн. Он яростно настаивал на использовании в Нормандии танков-амфибий «Аллигатор», но получил от старшего британского офицера экстраординарный ответ: «Здесь вам не Тихий океан. Если нам понадобится захватить остров, мы обязательно обратимся к вам». Удивительно, но союзники оказались слишком большими догматиками, чтобы изучить уроки кампании генерала Маккартура по захвату островов в Тихом океане. Корлетт позже писал, что был совершенно раздавлен и унижен, и ему всячески давали понять, что Тихоокеанский ТВД не считают здесь полноценной военной кампанией. Между тем, «Аллигаторы» могли серьезно повлиять на ход высадки первой волны десанта на «Омахе», доставив пехоту непосредственно к волнолому и минимизировав потери. Фактически в 1944 году армия США направила в Европу более 300 «Аллигаторов», но отсутствие интереса к ним со стороны планировщиков операции «Оверлорд» задвинуло на второй план эти крайне полезные средства доставки штурмовой пехоты к берегу.

Немецкие войска на участке «Омаха»

До мая 1944 года разведка союзников достаточно верно оценивала силы противника на участке «Омаха». Однако весьма важная передислокация 352-й пд на передовую линию западнее 1-го и 3-го батальонов 716-й пд оставалась не обнаруженной практически до дня «Д». В результате вместо ожидаемого ослабленного полка второсортной стационарной дивизии американские десантники столкнулись с двумя усиленными полками, причем один из них можно было отнести к первоклассным войскам первой линии. На участке «Омаха» 6 июня 5-му американскому корпусу противостояли:

— 3-й батальон 726-го полка 716-й дивизии между Гранканом и Сен-Лоран-сюр-Мер со штабом в Жюквиле в 3 км южнее Гранкан-Мезе. Солдаты стационарных рот были усилены двумя батальонами 352-й пд.

— 1-й батальон 726-го полка 716-й дивизии между Кольвилем и Арроманшем со штабом в Мезоне в 5 км северо-западнее Байё. С мая их дополнили солдатами 916-го полка 352-й пд.

— Две батареи 1716-го артполка южнее Гранкан-Мезе. Батареи находились под командованием 352-й пд и были оснащены трофейными французскими 155-мм орудиями и чешскими 100-мм орудиями.

Штаб 352-й пд размещался в Моле-Литре в 14 км западнее Байё и в 21 км от пляжей участка «Омаха». Дивизия генерала Крайсса разительно отличалась от стационарных частей, расквартированных в Нормандии. Она была прекрасно экипирована и содержала большой процент ветеранов Восточного фронта. Противотанковая рота дивизии (352-я рота штурмовых орудий) была оснащена 10 штурмовыми орудиями StuGIII и 14 «Мардерами». Эти мобильные силы были размещены в резерве в Бриквиле и Шато Коломбьер за болотами реки Ор примерно в 15 км южнее Пуант-дю-Ок. Артполк дивизии под командованием полковника Окера был оснащен эффективными 105-мм и 150-мм орудиями. Непосредственно против участка «Омаха» был развернут 1-й артдивизион полка, со штабом в имении Этреам, юго-восточнее Порт-ан-Бессен.

Солдаты 352-й пехотной дивизии вермахта тренируются незадолго до дня «Д».

Участок «Омаха» был самым подготовленным к обороне районом нормандского побережья. Между верхней и нижней точками прилива располагались три полосы преград, включающие «Бельгийские ворота», надолбы, деревянные рампы-треножники и стальные ежи. Пляжи были перекрыты многослойными проволочными заграждениями, кроме того чуть выше линии прилива вдоль всего берега проходила бетонная стена-волнолом, представлявшая собой серьезную преграду для техники. Вся линия берега находилась под огнем полевых позиций на краю плато и многочисленных бетонных дотов опорных пунктов, основным назначением которых была защита выходов с пляжей. 14 опорных пунктов, WN60 — WN73, были возведены вдоль берега на участке «Омаха». Часть сооружений располагалась на склонах оврагов, формирующих выходы. Два дополнительных опорных пункта были построены на мысе Пуант-е-Ра-де-ла-Персе на восточном фланге участка высадки и позволяли вести фланкирующий огонь вдоль берега, а еще три опорных пункта располагались в близком тылу участка, прикрывая огнем выходы из оврагов-«протяжек». В бетонных дотах размещались также передовые корректировщики огня батарей, развернутых в тылу позиции. Полукруглая форма участка «Омаха» давала немцам возможность вести по высаживающимся войскам эффективный фланговый и косоприцельный огонь с обеих флангов.

Прибыв к береговой линии, солдаты 352-й пехотной дивизии оказались задействованы в широкомасштабных строительных работах, развернутых по приказу Роммеля. Командование дивизии и полков было недовольно подобным отвлечением личного состава, но постепенно в штабах осознали важность такого рода мероприятий, что хорошо видно из воспоминаний полковника Зигельмана:

«Предполагая, что высадка будет иметь место во время прилива, препятствия всех видов были установлены в верхней части пляжа так, чтобы их верхний край возвышался над уровнем воды. Чешские ежи, забитые в землю стальные брусы, бетонные и деревянные рампы, все это рядами устанавливалось на омываемом приливом отрезке пляжа и выборочно снабжалось минами или взрывчаткой. Во время шторма в апреле многие из этих препятствий были сорваны с места, а многие мины сдетонировали. Все нужно было начинать сначала. Древесина для строительства заготавливалась в лесу Форе де Серизи в 30 км от берега, оттуда ее доставляли с помощью гужевого транспорта, поскольку горючего на эти работы никто не выделял, затем стволы деревьев распиливали на бревна, иногда с помощью циркулярной пилы, но чаще всего вручную, что занимало массу времени. Особенно сложно было переправить бревна через скалистую полосу берега к пляжу. Но результаты этих работ оказались на удивление хорошими».

ГЛАВА 4
ПЕРЕД БРОСКОМ

Отработка навыков

Планы, какими бы грандиозными они ни были, остаются планами, а истинный ход операции зависит в первую очередь от солдат и офицеров на переднем крае, от их умения, храбрости, решительности, мотивации. В штабе Эйзенхауэра хорошо помнили и постулат Сунь Цзы, что самым трудным на войне является борьба, и замечание Клаузевица о тщетности планирования, поскольку даже самый детальный план устаревает, как только начинается реальное сражение. Поэтому выучке войск и отработке на практике принципов взлома береговой укрепленной линии придавалось огромное значение. График тренировок в штурмовых дивизиях был достаточно насыщенным. Сначала отрабатывался стандартный набор упражнений, но с поздней осени 1943 года начались специальные тренировки по экспериментальному курсу подготовки, разработанному подполковником Полом Томпсоном. На спешно реквизированных правительством девяти пляжах побережья Великобритании, походивших ландшафтом на районы высадки войск в Нормандии, возвели несколько тренировочных полигонов, на которых могли отрабатывать навыки как отдельные службы, вроде саперов или отрядов по расчистке препятствий, так и целые пехотные подразделения в полном составе. Были построены полноразмерные макеты дотов, полевых укреплений, прибрежных деревень, чтобы солдаты могли ощутить, в каких условиях им придется сражаться на континенте. Обучение проводилось в 4 этапа: высадка с десантного средства; преодоление полосы проволочных заграждений; отработка слаженности действий в составе роты; совместные батальонные учения. Именно Томпсон предложил принцип комплектации десантных судов, согласно которому каждый штурмовой взвод должен был состоять из двух офицеров, пяти стрелков с винтовками, четырех автоматчиков, отделения из четырех минометчиков с минометом, двух отрядов с базуками по два бойца в каждом, огнеметного отделения из двух человек с огнеметом и четырех бойцов группы прорыва проволочных заграждений, вооруженных бангалорскими торпедами. Такая комплектация стала стандартной для американских штурмовых дивизий, доставляемых к берегу на ботах Хигинса. В британском секторе, где использовался больший спектр десантно-высадочных средств, жесткого стандарта не было, но общие правила, разработанные Томпсоном, старались внедрить и здесь. Экипажи танков-амфибий и саперной техники из широкого спектра «игрушек Хоббарта» проходили свой собственный курс подготовки на специальном полигоне Линни-Хэд в Южном Уэльсе. Здесь также были сооружены муляжи основных выявленных разведкой типов немецких фортификационных сооружений и по разработанной методике танкисты отрабатывали навыки преодоления минных полей, проламывания волноломов, форсирования береговых валов и противотанковых рвов.

Репетиция высадки на песчаные пляжи Слэптон-Сендс в рамках учений «Фабиус».

Ответственные за подготовку войск намеренно сделали график учений максимально насыщенным. Во-первых, в процессе отработки тех или иных фаз вторжения невольно выявлялись упущения, которые в реальных условиях стоили бы жизни десяткам или даже сотням бойцов. Во-вторых, у солдат и офицеров старались выработать своего рода автоматизм, заставить их тело действовать по внутреннему алгоритму, надеясь, что в боевых условиях это поможет пехотинцам и экипажам десантных судов выжить под огнем врага. И они в значительной степени добились своего. Командир десантной баржи лейтенант Юджин Бернстайн вспоминал впоследствии:

«Учение следовало за учением. Мы выматывались настолько, что едва держались на ногах, возвращаясь домой. Но очень скоро все начиналось сызнова… И вот когда наступило время высаживаться по-настоящему, мы спокойно вышли в море, словно это была очередная опостылившая всем тренировка».

Американские солдаты в ходе маневров «Фабиус» отрабатывают методику прорыва проволочных заграждений. Солдат на переднем плане вооружен огнеметом М1А1.

На последних этапах учения нередко проводились с применением реальных боеприпасов, что время от времени приводило к несчастным случаям, порой довольно массовым. Как минимум один раз причиной гибели людей стало то, что войска, призванные имитировать противника, не были уведомлены, что ведут огонь не холостыми, а боевыми боеприпасами, и должны целиться выше голов наступающих десантников.

Начальник метеослужбы SHAEF полковник Джозеф Стэгг.

Весной 1944 года наступило время крупных маневров, в которых были задействованы все силы вторжения, приписанные к тому или иному участку высадки. По сути дела, это были генеральные репетиции дня «Д» для каждой из оперативных флотских групп и перебрасываемых ими десантных сил. Одним из первых проверить слаженность сил вторжения должен был американский 7-й корпус. Эта репетиция, намеченная на конец апреля, получила наименование «Тигр». В качестве полигона выступал отрезок песчаных дюн Слэптон-Сендс в Девоншире, достаточно близкий по ландшафту побережью полуострова Котантен. В ходе учений флот показал себя не с лучшей стороны. Между экипажами танко-десантных кораблей LST и морским эскортом возникли коммуникационные проблемы. Из-за банальной типографской ошибки радиостанциям десантных кораблей были выделены полосы частот, не согласованные с теми, что использовались штабом Королевского ВМФ и корветом «Азалия», которому поручили прикрывать конвой во время перехода из Портсмута и Бриксхема к пляжам Слэптон-Сендс. По стечению обстоятельств, второе эскортное судно — эсминец «Симитар» — накануне учений получило боевые повреждения и вынуждено было встать на ремонт, но никто не позаботился назначить ему замену. В ночь на 28 апреля 1944 года конвой из пяти танко-десантных кораблей вышел из Плимута и встретился с тремя другими LST, направлявшимися к точке рандеву из Бриксхема. Затем под защитой только одного корабля флота конвой отправился в вояж в залив Лайма, обернувшийся трагедией. В рамках учений Королевский ВМФ предпринял меры безопасности, выставив защитный экран из торпедных катеров, нескольких эсминцев и двух канонерских лодок. Кроме того, несколько торпедных катеров были направлены в район Шербура — главной базы немецких катеров типа S^[4], известных также как «Шнельботы», с задачей перехватывать любые вражеские суда, вышедшие в Ла-Манш. Тем не менее, отряду из девяти «шнельботов» удалось проскочить незамеченным мимо британского патруля и взять курс в залив Лайма. Шесть катеров отряда принадлежали 5-й флотилии, остальные три входили в 9-ю флотилию.

Конвою танко-десантных кораблей с войсками, которым предстояло утром 28 апреля провести учебную высадку среди дюн Слэптон-Сендс, был присвоен индекс Т-4. В состав его входили LST №№ 515, 496, 511, 531 и 58 из Плимута и LST №№ 499, 289 и 507 из Бриксхема (нумерация приводится по порядку следования судов в конвое). Конвой двигался с намеченной скоростью в 6 узлов, возглавляемый тральщиками, которые расчищали фарватер от несуществующих мин в точности, как это будет делаться в ночь перед днем «Д». Учение «Тигр» началось еще 22 апреля. Войска и флот уже отработали целый ряд мероприятий в рамках моделирования реальной комбинированной операции. Высадка штурмовых элементов американской 4-й пд на пляж Слэптон-Сендс и доставляемых следующим конвоем Т-6 войск, имитирующих наращивание сил на захваченном береговом плацдарме, должна была стать финальным аккордом маневров.

Флотилия «шнельботов», достигнув залива Лайма, разделилась. Часть из них направилась в западный район залива, остальные — в восточный. Море в ту ночь было спокойным, погода и видимость — прекрасными; идеальные условия для действия торпедных катеров. «Мы подобрались к конвою с северо-запада. Благодаря превосходству в скорости, мы могли без проблем атаковать его тыл. Обычной нашей скоростью были 34–36 узлов, даже в процессе постановки мин. Только для сброса торпед мы замедлялись примерно до 10 узлов. Чем быстрее мы двигались, тем больше было шансов ускользнуть от радаров кораблей эскорта», — вспоминал командир катера S-145 обер-лейтенант флота Ганс Ширрен. «Шнельботы» были вооружены двумя торпедными аппаратами, а также 20-мм или 40-мм орудиями и представляли собой смертельную опасность для тихоходных танко-десантных кораблей. Катера действовали парами. Обнаружив цели, они один за другим выпустили торпеды. Моряки с изрядной долей черного юмора расшифровывали аббревиатуру LST как «Большая медленная цель» (Large Slow Target). Сравнительно малая посадка уберегла часть судов, но разминуться с торпедами удалось не всем. Первым в 02.03 получил попадание замыкающий колонну LST № 507. Его атаковали катера S-136 и S-138. Экипажи каждого из них позже заявили о потоплении британского судна. Американский матрос Артур Виктор находился на корме LST № 507. Именно туда и угодила торпеда. «Меня подбросило высоко вверх, я перевернулся в воздухе и рухнул на палубу головой вниз. Если бы не каска, я наверняка проломил бы череп». После мощного взрыва корабль охватил огонь. Энсин Джеймс Мёрдок позже вспоминал:

«Всю технику американцев грузили на борт с полными баками. И теперь бензин лился на палубу и вспыхивал. Мало того, стекая за борт, он поджигал покрывавший поверхность воды вокруг корабля мазут».

Отчаянные усилия экипажа сдержать пламя не дали результата, в 02.30 был отдан приказ покинуть судно. На борту находились, главным образом, бойцы 1-й специальной саперной бригады, многие из которых никогда не имели дела с флотским снаряжением. Хотя каждый солдат получил перед погрузкой стандартный спасательный пояс Мэй Уэст, названный так в честь пышногрудой американской актрисы, никто не потрудился провести должный инструктаж по обращению с ним. По правилам пояс следовало носить на груди и подмышками. Однако из-за обилия тяжелого снаряжения, часть бойцов посчитала более удобным закрепить его на талии. В воде, верхняя часть их тела оказалась тяжелее, чем нижняя, и те, кто не сообразил своевременно сбросить лишний груз, плавали вверх ногами без какого-либо шанса выжить. Некоторые не знали даже, как надуть жилет, и снаряжение практически сразу утащило их на дно. На воду удалось спустить лишь часть спасательных плотов, имевшихся на борту LST № 507. Черная холодная вода вокруг горящего корабля в течение нескольких минут наполнилась людьми; одни отчаянно пытались отплыть подальше, другие лежали неподвижно без признаков жизни. Рядовой 1-го класса Паоло Гьяччи вспоминал:

«Мы надули спасательные жилеты, взялись за руки и прыгнули в воду. Бах! Трудно объяснить словами, что испытываешь в этот момент. Вы уходите с головой под воду, соленую и пронизывающе холодную. В ту ночь температура воды была градуса 4, а может и ниже. Все вокруг покрыто противной масляной пленкой, тошнотворный запах солярки не дает толком вдохнуть… И эти дикие вопли людей в воде. Рядом с нами полно раненых. Кому-то оторвало при взрыве руку или ногу. У кого-то горит снаряжение. Кровь и мертвецы повсюду».

Тем, кому посчастливилось выжить при взрыве торпеды и не утонуть под весом снаряжения, теперь столкнулись с новым испытанием — долгой изнуряющей борьбой за жизнь в леденящей морской воде. Слишком долгой, потому что первые попытки спасти уцелевших буду предприняты лишь спустя несколько часов.

Второй жертвой торпедной атаки стал LST № 531. Его атаковали катера S-100 и S-145, также записавшие на свой счет по потопленному вражескому судну. В 02.06 в танкодесантный корабль попала первая торпеда. Взрыв потряс судно. Короткое время спустя вторая торпеда разнесла правую часть кормы. Машина вышла из строя, и корабль мгновенно лишился радиосвязи и энергоснабжения. Судно быстро кренилось на бок. Затем прогремел мощный взрыв в центральной части корабля. Это детонировала загруженная на борт взрывчатка саперов. Артур Виктор, уже находясь в воде у охваченного огнем LST № 507, видел этот взрыв, «похожий на салют 4 июня; и сразу во все стороны, словно тряпичные куклы, полетели тела людей». Спустя примерно 10 минут после первого попадания, LST № 531 опрокинулся и ушел под воду.

Остальные корабли конвоя вели панический огонь во все стороны, часто обстреливая друг друга. На борту царила паника. Солдаты в бронетранспортерах и грузовиках истерично кричали. От дружественного огня существенно пострадали LST № 496 и LST № 511. Поначалу команды десантных кораблей посчитали, что они атакованы подводными лодками. Сигнал об этом был отправлен в 02.25, однако суда британского флота, находившиеся поблизости, не смогли его принять из-за неверной настройки радиостанций. Корвет «Азалия», как ни в чем ни бывало, шел примерно в миле впереди первого десантного корабля со скоростью 16 узлов. В 02.28 с борта LST № 289, который вел активный огонь по невидимому врагу, был замечен след торпеды, идущей прямо по направлению к судну. Капитан Генри Меттлер предпринял маневр уклонения, но увернуться не удалось. Торпеда ударила в корму, вызвав пожар. Огонь охватил каюты экипажа и навигационный мостик. Благодаря умелым действиям команды пламя удалось локализовать, и только благодаря этому корабль остался на плаву.

Истратив боезапас, в 02.42 командиры «шнельботов» приняли решение возвращаться в Шербур. По пути они были перехвачены эсминцем «Оруэлл», но, благодаря высокой скорости, смогли уйти, не получив повреждений. Позже их атаковал британский самолет, добившийся попадания в один из «шнельботов», но повреждение не были существенными, так что отряд вернулся в порт приписки без потерь.

Примерно за час до ночной атаки вскрылась ошибка с обеспечением конвоя Т-4 эскортом, и эсминец «Саладин» отправился догонять конвой вместо» Симитара». Он прибыл к месту действия в 03.15. Заметив выживших, цеплявшихся за торчащую из воды часть корпуса одного из утонувших транспортов, команда эсминца приступила к спасательной операции. Но когда на борт была поднята едва ли пятая часть выживших, капитан резко поменял решение, опасаясь, что его стоящий на месте корабль может стать новой целью немецких катеров. Только примерно в 05.00 операция по спасению возобновилась. К месту трагедии вернулся LST № 515 и принялся выуживать из воды тех немногих уцелевших, кто продержался до этого времени. Часть из них умерла уже на борту корабля от гипотермии. Команда сильно поврежденного LST № 289 спустила на воду несколько находившихся на борту ботов Хигинса. Хрупкие посудины взяли на буксир покалеченный корабль и отвели на мелководье. Остальная часть злополучного конвоя Т-4 под эскортом эсминца «Азалия» прибыла к берегу в бухте Уэст, где встала на якорь, в ожидании дальнейших приказаний. Из-за проблем со связью контр-адмирал Дон Мун, старший флотский офицер, ответственный за учения, узнал об атаке только в 06.25. Он немедленно приказал выслать спасательные суда, но помощь слишком запоздала. Матрос эсминца «Обидиент» Жульен Перкин вспоминал:

«Мы прибыли в район на рассвете и перед нами открылся ужасный вид. Сотни тел американских солдат в полном боевом снаряжении плавали в море. У многих были сплющены или оторваны руки, ноги и даже головы. Из тех, кого мы сумели поднять на борт, выжило только 9 человек».

Было проведено тщательное расследование происшествия. Согласно официальным данным общее количество погибших составило 639 человек — 198 моряков и 441 солдат. В более поздних армейских рапортах число погибших и пропавших без вести возросло до 551 человека, что увеличило общее количество жертв до 749. Спасти из воды удалось 317 человек. Из трех торпедированных судов наименьшие потери были на LST № 289–13 убитых и 21 раненый (по большей части моряки судна). Остальные 736 убитых и пропавших без вести находились на борту LST № 507 и LST № 531. Большинство из них — примерно 268 человек — принадлежало 3206-й квартирмейстерской роте снабжения и 557-й роте транспортного снабжения 1-й специальной саперной бригады. В общей сложности бригада потеряла в ту ночь 413 бойцов. Вся информация о происшествии была немедленно засекречена. Самое последнее, чего хотели бы командующие за шесть недель до вторжения, это распространение деморализующих новостей о гибели значительного количества солдат и офицеров из-за цепи нелепых ошибок и просчетов. Однако еще до окончания войны, значительная часть информации о происшествии была обнародована в документах ДСП, а вскоре после войны стала достоянием общественности. Однако и по сей день живы разного рода домыслы, касающиеся происшествия в заливе Лайма. В частности, утверждается, что правительство скрыло часть потерь; что имел место дружественный огонь, вызвавший наибольшие жертвы среди солдат и моряков; и, наконец, версия, что среди погибших находилось несколько очень высокопоставленных лиц государства, поскольку спустя некоторое время в районе потопления двух десантных кораблей была развернута невиданная для военного времени поисковая операция.

Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль и Верховный главнокомандующий экспедиционных сил союзников в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр инспектируют 506-й полк 101-й воздушно-десантной дивизии.

Последний факт действительно имел место, но водолазы искали не высокопоставленных лиц государства, а девять вполне обычных офицеров среднего звена, которые были объединены одной общей особенностью — они были «посвященными». При планировании операции «Нептун»/«Оверлорд» командование столкнулось с необходимостью знакомить с некоторыми деталями будущей высадки лиц, не относящихся к высшему командному звену. Секретная информация союзников имела шкалу градаций от ДСП и «Конфиденциально» к «Секретно», «Особо секретно» и «Совершенно секретно». Информации, имеющей отношение к высадке в Нормандии, был присвоен наивысший уровень секретности, или гриф Bigot («Посвященный»). Объем и характер информации, известной «посвященным», не оставлял никаких возможностей для двойного толкования намерений союзников. В процессе расследования происшествия на учениях Тигр» выяснилось, что девять» посвященных» пропали без вести. Скорее всего, они утонули, но оставалась вероятность, что один или несколько из них могли попасть в плен к немцам. Версию о нападении из-под воды к этому времени уже полностью отмели, а несколько выживших свидетелей указывали, что один или даже два немецких катера приближались вплотную к месту гибели танко-десантных кораблей и даже включали прожектор. Не исключено, что они проводили спасательные работы. Если немцы захватили живым хотя бы одного «посвященного», вся операция «Оверлорд» оказалась бы под угрозой. Союзники срочно развернули кампанию по исследованию обломков утонувших кораблей и извлечению из воды как можно большего числа тел погибших. Водолазы трудились без отдыха несколько дней, береговую линию патрулировали с моря и суши, несколько десятков судов прочесывали залив Лайма, занимаясь крайне печальной миссией поиска тел. В штабе Эйзенхауэра ломали голову, как следует поступить, если хотя бы один из «посвященных» не будет найден. Отменять операцию и приступать к подготовке нового вторжения (которое вряд ли удастся осуществить ранее весны 1945 года)? Или оставить все как есть и тщательно следить, не предпримут ли немцы какие-то шаги, свидетельствующие, что им известны планы союзников? Ральф Ингерсолл, имевший отношение к расследованию обстоятельств гибели десантных кораблей, писал: «Случилось одно из тех чудес, которыми богата война: сотни утонувших так и не были найдены, а вот трупы «посвященных» нашли все до одного. Они всплыли на своих надувных непромокаемых куртках и были опознаны». Поскольку считается, что в результате этой атаки немецких катеров более 250 человек пропали без вести, обнаружение всех «посвященных» действительно сродни чуду. Помимо проблем с «посвященными», серьезную озабоченность в высоких штабах вызвал сам факт потери трех танко-десантных кораблей и большого числа подготовленных войск, которым чрезвычайно трудно было найти замену за оставшееся до вторжения время. Промахи, допущенные при подготовке упражнения «Тигр», были тщательно проанализированы, и последовавшая серия крупных маневров под кодовым наименованием «Фабиус» прошла без существенных происшествий, продемонстрировав высокую готовность войск к вторжению.

Генерал Дуайт Эйзенхауэр беседует с бойцами роты «Е» 502-го парашютно-пехотного полка незадолго до вылета в Нормандию.

События ускоряются

15 мая 1944 года генерал Монтгомери провел в своем штабе генеральную репетицию высадки, на которую пригласил высший генералитет союзников и самых высокопоставленных лиц Британии — Черчилля и короля Георга VI. Разложив на полу большого лекционного зала школы Св. Павла огромную карту Нормандии, Монти резким и высоким голосом напористо изложил все подробности предстоящей операции. Несмотря на скверный характер, при необходимости Монтгомери мог убедить в своей правоте даже черта, а сейчас он старался как никогда. Он напирал на то, что сил — достаточно, подготовка войск — превосходна, план разработан предельно тщательно, а тот, у кого-то остаются сомнения в успехе, «пусть остается дома». Совещание длилось более пяти часов, и Монти сумел вселить оптимизм даже в Черчилля, чье скептическое отношение к вторжению во Францию было широко известно. Покидая школу Св. Павла, британский премьер сказал Эйзенхауэру: «Я решительно склоняюсь в поддержку этой операции».

Спустя десять дней масса войск, сосредоточенная в Англии, пришла в движение. Настало время переводить силы вторжения на особые условия содержания, надежно «законсервировав» их в лагерях и на судах и лишив возможности общаться с внешним миром. Целые подразделения были, в полном смысле этого слова, заперты в своих временных лагерях в непосредственной близости от портов приписки. Изоляция их от внешнего мира была полной и безапелляционной — отменили все увольнения, письма подвергались жесточайшей цензуре, даже тяжелая болезнь не могла стать причиной для выезда из запретной зоны. В зону безопасности, куда не допускались гражданские лица, попало все южное и восточное побережье Англии на глубину 20 км от берега. Любая попытка проникнуть через заградительные кордоны пресекалась стремительно и жестко. В «карантине» оказался и весь остров Уайт. На ноги поставили тысячи британских и американских военных жандармов, к патрулированию зоны было привлечено и значительное количество обычных полицейских. Эти меры не считали излишними, поскольку желающих улизнуть из лагеря, чтобы попрощаться с родными или возлюбленными, оказалось немало. Для заболевших оборудовали несколько закрытых госпиталей, близких родственников допускали к больным только в самом крайнем случае, когда велик был шанс, что солдат или офицер может умереть. Но прибывшие внутрь карантинной зоны гражданские уже не могли выехать обратно и становились практически заложниками военной администрации района.

С середины апреля началась блокада дипломатической почты всех размещенных в Лондоне представительств иностранных государств, за исключением только США и СССР. Генерал де Голль был возмущен, что блокаде подверглось и представительство «Свободной Франции», но добиться отмены решения не смог. Серьезному давлению подверглось правительство Ирландии, которое США и Великобритания не без основания подозревали в пособничестве нацистам. Дублин вынудили ограничить передвижение по стране немецких дипломатов и приостановить все рейсы авиакомпании «Эр Лингас». Перемещение ирландских кораблей тщательно контролировалось и, в случае возникновения подозрений, судно досматривали, несмотря на протесты команды.

28 мая Верховный главнокомандующий экспедиционных сил союзников информировал старших командиров, что день «Д» назначен на понедельник 5 июня 1944 года, а спустя два дня пришла в действие сеть промежуточных лагерей и стоянок, через которые войска поступали к портам погрузки и далее на суда. Разрабатывавшие операцию «Оверлорд» офицеры иронично назвали их «сосисками», а всю цепь лагерей в целом — «колбасным заводом». План по эффективной и быстрой погрузке массы войск на суда был даже более сложным, чем план высадки их на вражеский берег. Доставка пехотных и танковых частей с их техникой, грузами и снаряжением к нужному десантному судну производилась в обратном порядке по отношению с очередностью прибытия в Нормандию. Командир 2-го девонширского батальона вспоминал:

«В 10.30 утра 31 мая батальонная штурмовая группа со всеми отрядами поддержки выдвинулась из лагерей к Саутгемптону. Нас вывели прямо к причалу, где стоял корабль «Гленрой», готовый принять нас на борт. Всем был подан чай под специально оборудованным навесом, в то время как адъютант передал в штаб посадки подробные списки личного состава и имущества. Погрузка была закончена в рекордно короткий срок, каждый «сериал»^[5] был препровожден на борт специальной группой, состоящей из офицера нашего батальона и ответственного лица, назначенного из числа корабельной команды. Моряк при этом выполнял роль гида по судну, показывая пехотному командиру самый краткий путь к десантной барже, закрепленной за его отрядом».

Младший капрал Корпуса саперов Стюарт Стир так описал переброску из «сосиски» на берегу на борт судна, которому предстояло доставить его к участку высадки «Джуно»:

«День «Д» приближался, поэтому нас перевели сначала в палаточный лагерь у Нью-Форест, а затем — в лагерь под Саутгемптоном, где мы были изолированы вплоть до погрузки, начавшейся 4 июня. Мы повели наши грузовики по специально построенным бетонным причалам прямо на борт американского десантного корабля. Когда погрузка была закончена, мы отчалили и встали на якорь у острова Уайт.

Вокруг нас были тысячи судов самых разных размеров».

Танко-десантный корабль LST с техникой британской 50-й пехотной дивизии движется через пролив Ла-Манш, следуя в Нормандию.

Тот факт, что все прошло настолько гладко, является лучшим доказательством тщательности подготовки и планирования, а также эффективности учений, которые выработали у солдат и работников многочисленных служб своего рода автоматизм.

После погрузки на транспортные и десантные суда изоляция стала еще более очевидной. Солдатам раздали спасательные жилеты, таблетки от морской болезни и аптечки, а вместе с ними некоторую сумму во французских франках, что подтвердило уже зародившееся предположение, что их целью является Франция. Чтобы как-то снизить стресс, решено было кормить личный состав чаще и при этом максимально увеличить порции. Бойцы штурмовых рот мрачно шутили: «Кормят как на убой. Ничего хорошего ждать не приходится». Специально была задержана почта из дома, чтобы непосредственно перед отплытием письма от близких или друзей получили все без исключения солдаты и офицеры. На борту с личным составом проводились поэтапные брифинги, на которых войска известили, что им предстоит высадиться в Нормандии, и произойдет это 5 июня. Если конечно позволит погода.

Погода вносит коррективы

Успех вторжения едва ли не напрямую зависел от благоприятной погоды. При этом она оставалась единственным фактором, неподвластным человеческому контролю и воздействию. С середины мая специальный комитет метеорологов под руководством начальника метеослужбы при штабе Верховного главнокомандующего полковника Джозефа Стэгга дважды в день предоставлял Эйзенхауэру прогноз погоды на ближайшие 48 часов. Метеослужба союзников располагала флотилией специализированных судов, разбросанных по всем уголкам Атлантики, что позволяло с определенной степенью точности предсказывать, как будет меняться погода в следующие 24, 48 и 72 часа в конкретном районе океана или областях, прилегающих к побережью Атлантики. В книге «Крестовый поход в Европу» Дуайт Эйзенхауэр писал: «Мы встречались с метеорологическим комитетом дважды в день — в 9.30 вечера и в 4.00 утра. Комитет возглавлял строгий, но крайне осторожный шотландец полковник Стэгг. На этих встречах полная информация тщательно анализировалась экспертами, а итоги анализа рассматривались собравшимися». Задача полковника Стэгга была непростой. Мало того, что прогноз погоды сам по себе был подобен гаданию на кофейной гуще, ему приходилось согласовывать точки зрения трех разных групп метеорологов: американского бюро Уайдвинг, Метеоуправления в Данстейбле и лондонских синоптиков из Адмиралтейства. Свое мнение имели также метеослужбы флота и ВВС.

В течение мая погода была отличной, а прогнозы комитета синоптиков полностью оправдывались. Но, как пишет Эйзенхауэр, «с приближением критического периода напряженность росла, поскольку перспективы хорошей погоды становились все призрачнее». 2 июня метеорологи предупредили командующего, что «общая погодная ситуация от Британских островов до Ньюфаундленда за последние дни переменилась и представляет теперь большую потенциальную опасность». Утром 3 июня поступили уточненные сведения — 5-го, 6-го и 7-го июня погодные условия будут неблагоприятными для проведения десантной операции. Ветер усилится и принесет низкую и плотную облачность, а волнение на море достигнет 6–7 баллов. На вечернем совещании необходимо было принять решение: давать ход операции или перенести ее на следующий благоприятный период через три недели. Решать нужно было немедленно, потому что часть кораблей со штурмовыми войсками уже вышла в море и, в случае отмены, их надлежало в срочном порядке вернуть назад. За окнами штаб-квартиры в Саутвик-Хаус стояла спокойная и ясная ночь. Тем не менее, полковник Стэгг подтвердил утреннюю сводку. Он работал под невероятным прессингом и много раз ему вспоминалось шутливое напутствие генерала Моргана. Свои поздравления в связи с вступлением полковника в должность главного метеоролога SHAEF он сопроводил словами: «Удачи вам, Стэгг. Но помните, если ваш прогноз окажется неверным, мы вздернем вас на первом же фонаре». Принятие решения снова было отложено, на этот раз до утра 4 июня. «В 03.30 следующего утра наш маленький лагерь трясся и сгибался под порывами ветра почти ураганной силы, а дождь, казалось, лил непрерывной стеной. В таких условиях не было смысла даже начинать обсуждение», — вспоминал Эйзенхауэр. Он посчитал наиболее разумным отложить день «Д» на 24 часа, то есть на вторник 6 июня 1944 года.

Личный состав и техника американской 1-й пехотной дивизии на борту десантного судна LСT «Ченнэл Фэве».

Ответственный за продвижение конвоев капитан Ричард Кураж из центра связи при штабе Верховного главнокомандующего отправил каждому из вышедших в море конвоев шифрованную радиограмму с приказом вернуться. Он не знал, получено ли его сообщение, поскольку на конвоях был введен строжайший режим радиомолчания. Поэтому в воздух был поднят самолет-амфибия, пилоту которого поручили проследить, что все конвои благополучно возвращаются. Выяснилось, что один конвой — U.2A — все же не получил шифрованное радиосообщение и продолжает идти к нормандскому берегу. Пилот отыскал его в море и сумел повернуть назад. Другой самолет, принадлежавший береговой охране, нагнал и вернул соединение тральщиков, которое расчищало проходы в минных полях и находилось в тот момент всего в 35 милях от побережья Нормандии. Не удалось связаться лишь с капитанами лодок-малюток Х-20 и Х-23. Их задача состояла в том, чтобы подойти как можно ближе к берегу на флангах участков «Джуно» и «Сворд» и оставаться в подводном положении до запланированного часа «Ч», а затем всплыть на поверхность и обозначить края зон высадки с помощью радиомаяка, гидролокатора и направленного в сторону моря сигнального прожектора. Побережье здесь имело очень мало характерных ориентиров, и лодки должны были стать своего рода вешками, обозначающими границы между участками. Экипажам этих лодок придется провести в подводном положении 27 долгих и мучительных часов неизвестности, прежде чем будет получено подтверждение, что высадка начинается.

На судах и кораблях солдаты и офицеры изнывали от скуки и морской болезни. Известие об отсрочке было принято со смешанным чувством облегчения и раздражения. Отплывший из Солента канадский репортер Роберт Росс Манро был приписан к штабу канадских сил на борту корабля «Хилари». Он вспоминал:

«Штабным офицерам 1-го британского корпуса и 3-й канадской пехотной дивизии оставалось только ждать начала битвы, которой им придется руководить. Планирование было закончено и ничто уже не могло его изменить. Но погода определяла, возможно провести вторжение или нет, а ветер хлестал над Солентом, поднимая белые барашки на волнах канала. Даже у побережья море было очень бурным, и маленькие суда, сгруппированные вокруг нас, нещадно швыряло на волнах. Наконец, на флот вторжения был передан световой сигнал: «Отсрочка на 24 часа». «Это скверная новость, но если мы не сделаем это завтра, то сделаем послезавтра или после после завтра» — сказал майор Билл Симарк, который был начальником штаба дивизии. «У нас есть четыре или даже пять дней — прилив будет еще вполне подходящим в течение этого времени, но, если погода совершенно не позволит начать, придется отложить дело на несколько недель. Но высадка все равно состоится. В этом нет никаких сомнений».

Для рядовых солдат ожидание в тесных трюмах десантных судов с минимумом информации о происходящем, но при массе слухов, было тягостным занятием. Младший капрал Стир вспоминал:

«Мы делили судно с франкоязычными канадцами из батальона шодерского полка 8-й канадской бригады. Чтобы убить время, канадцы научили нас играть в свою версию игры в кости под названием «Охота». Больше делать было нечего, и я продул все свои деньги вторжения, но, по крайней мере, это позволило хоть какое-то время не думать о высадке».

На очередном совещании в Саутвик-Хаусе в 21.30 4 июня полковник Стэгг заявил:

«Джентльмены, по сравнению с тем прогнозом, который я представил вчера вечером, появились некоторые быстрые и неожиданные изменения над северной Атлантикой. В частности, мощный холодный фронт с одной из областей низкого давления движется быстрее ожидаемого и намного южнее, чем предсказывалось. Этот фронт приближается к Портсмуту сейчас и пройдет над каналом сегодня вечером или завтра рано утром. После того, как сильные ветры и низкая облачность, связанные с этим фронтом, переместятся далее, будет кратковременный период улучшения погоды, начиная с понедельника».

Последовала довольно длительная пауза, потом контр-адмирал Кризи задал первый вопрос. «Каковы шансы, что погодные условия со среды до пятницы могут оказаться лучше тех, что вы сейчас изложили?» А главный маршал авиации Тэддер добавил: «Насколько вы уверены в данном прогнозе?» Стэгг ответил очень осторожно, понимая, что именно за эти слова его могут воздвигнуть на пьедестал или вздернуть в зависимости от того, насколько он попадет в точку. «Я вполне уверен, что за вечерним фронтом последует вполне продолжительный период улучшения погоды. Кроме этого я могу лишь повторить то, что говорил ранее — мы наблюдем аномальные для этого времени года нормы образования и скорость перемещения областей низкого давления в Атлантике». В переводе на обычный язык это означало, что Стэгг уверен лишь в кратковременном прогнозе. Ни за что другое он ручаться не может. Адмирал Рамсей напомнил Айку, что корабли могут выйти в море еще только один раз. Если вновь поступит приказ об отсрочке, тысячи судов и кораблей необходимо будет дозаправить горючим, а это займет несколько дней даже при самом благоприятном ходе событий.

Погрузка личного состава американской 5-й специальной инженерной бригады на десантные корабли LCVP в Веймуте. По бортовому номеру Р-77-14 ближнего десантного судна LCVP, можно судить о его принадлежности к войсковому транспорту «Терстон» (AP-77). На заднем плане здание театра «Веймут Павильон».

Айку предстояло принять очень сложное решение. Высадка в неблагоприятных условиях имела большие шансы на поражение, но и перенос вторжения на 20 июня не сулил ничего хорошего. Сохранить тайну в этом случае наверняка не удастся, и у противника будет достаточно времени, чтобы успеть перебросить войска в Нормандию. Монти считал, что надо начинать, несмотря ни на что. Ли-Мэллори и Тэддер опасались, что предварительный авианалет будет малоэффективным. Окончательное решение так и не было принято — Эйзенхауэр отложил это на утро следующего дня. Метеорологам пришлось провести еще одну бессонную ночь, тщательно сличая данные, стараясь избежать роковой ошибки. Незадолго до четырех утра 5 июня старшие офицеры в очередной раз собрались в конференц-зале. В книге воспоминаний «Прогноз для «Оверлорда» полковник Стэгг подробно описал это последнее совещание. Когда он вошел, «атмосфера была мрачной, а лица присутствующих — встревоженными; в помещении стояла зловещая тишина». Это было не удивительно, за окнами штаба по-прежнему завывал ветер и лил дождь. «Но как только я закончил доклад, напряжение, царившее в конференц-зале, исчезло, а Эйзенхауэр и его коллеги стали совершенно другими людьми». Стэгг с удививший всех улыбкой, сообщил, что «период хорошей погоды должен в течение этой ночи распространиться по всей южной Англии и продолжится до вечера 6 июня. Видимость на побережье Нормандии будет хорошей, сила ветра — 3 балла с порывами до 4–5 баллов, но не больше». Прогноз на остаток недели оставался неоднозначным, но Стэгг предсказывал значительные периоды благоприятной и хорошей погоды. Выслушав мнение собравшихся, в 04.15 Верховный с достаточно уверенным видом сказал: «Хорошо, давайте начнем». Через несколько минут комната опустела. Командиры спешили в свои штабы, чтобы отдать приказы о начале вторжения. Эйзенхауэр неспешно позавтракал, съездил в Портсмут, где наблюдал за отправкой кораблей с пехотой и танками. Дождь к этому времени прекратился, а ветер заметно поутих. Прогноз полковника Стэгга начинал исполняться. Тем не менее, вернувшись в свой штабной трейлер, Айк уединился и набросал на клочке бумаги следующий текст:

«Наша высадка в районе Шербур-Гавр не привела к удержанию плацдарма, и я отвел войска. Мое решение атаковать в выбранное время и в выбранном месте основывалось на самых лучших расчетах и той информации, которой я располагал. Войска, авиация и флот проявили себя самоотверженно и до конца исполнили воинский долг. Если кто и виновен в этой неудачной попытке вторгнуться, то только один я».

Американские рейнджеры на борту штурмовых десантных катеров типа LCA в порту Веймут. На заднем плане пехотно-десантные корабли LCI (L) №№ 87, 84 и 497. LCI (L) — 497 6 июня 1944 г. подорвался на мине у берега при попытке высадить десант на участке «Омаха».

Обстоятельства, сопровождавшие принятие решения о высадке в Нормандии, чрезвычайно интересны с точки зрения альтернативной истории. Что если бы метеорологам не удалось распознать «окно» хорошей погоды? Или команде полковника Стэгга не удалось бы убедить Эйзенхауэра начать именно в ночь на 6 июня? По другую сторону Ла-Манша немцы, располагая куда меньшими возможностями точного прогнозирования погоды, полагали, что непогода продлится долго, и были уверены, что в подобных условиях вторжение состояться не может. Из-за сильного ветра и волнения на море были отозваны постановщики мин Кригсмарине. В 7 часов утра 4 июня, предупредив Рундштедта, фельдмаршал Роммель уехал домой в Геррлинген. Он посчитал, что может побыть с женой в ее день рождения, а потом еще и съездить в Ставку фюрера, чтобы в очередной раз попробовать убедить его передать под прямое командование штаба группы армий «В» хотя бы часть танковых резервов. Когда Роммель выезжал из штаб-квартиры в замке Ла-Рош-Гийон, пошел моросящий дождь. Фельдмаршал посмотрел на небо и сказал: «В ближайшие дни вторжения не будет. А если оно начнется, то союзникам не удастся даже выбраться на берег». Отдав приказ об отзыве всех судов в порты приписки на время шторма, адмирал Кранке отправился в Бордо с инспекционной поездкой. Начальник штаба Роммеля генерал Ганс Шпейдель, в отсутствие командующего, решил устроить в замке небольшую вечеринку. Генерал-лейтенант Дольман приказал старшим офицерам 7-й армии утром 6 июня прибыть в Ренн на штабные учения. Хотя он отметил, что командирам дивизий запрещается покидать свои подразделения до рассвета, многие из его подчиненных пропустили это распоряжение мимо ушей и выехали пораньше. Командир 21-й тд генерал Фёхтингер находился в Париже, хорошо проводя время в компании любовницы. Его заместитель полковник Ганс фон Люк готовился к ночным учениям, которые решил провести, чтобы держать своих людей в тонусе. В ходе послевоенного допроса он объяснял:

«Общий прогноз погоды каждый день разрабатывался морскими службами и передавался нам в дивизию. На 5 и 6 июня ситуация была совершенно очевидной. Мы не ожидали никакого вторжения в этот период, поскольку шторм, сильное волнение на море и низкая облачность делали невозможными крупные операции наших противников на море и воздухе».

Офицеры штаба генерал-лейтенанта Маркса готовились поздравить своего «старика» с днем рождения. Даже перехваченные сообщения, содержащие строки из стихотворения Поля Верлена «Осенняя песнь», которые, по данным Абвера, информировали Сопротивление о скором начале вторжения, были проигнорированы 7-й армией. Командир 716-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Рихтер так объяснил это в ходе послевоенного допроса:

«Да, я получил предупреждение, что вторжение будет начато между 3 и 10 июня. Но следует отметить, что мы получали подобные предупреждения в каждое полнолуние и каждое новолуние, начиная с апреля».

Трудно было представить лучший момент для удара. Если бы союзники пропустили его, вся история ХХ-го века пошла бы по совершенно иному пути. Когда размышляешь о невероятном везении союзников, на ум невольно приходит простое, но достаточно мудрое объяснение подобным «мгновениям фантастической удачи», данное героем романов Курта Воннегута Билли Пилигримом: «Похоже, там, наверху, кто-то очень хорошо к нам относится». Судя по всему, в этот раз Провидение действительно было полностью на стороне союзников.

Последние часы

Гигантский механизм операции «Оверлорд» был запущен. Спустя всего два часа после принятия Эйзенхауэром решения о начале вторжения штаб адмирала Рамсея передал командующим пяти флотских оперативных групп приказ выйти из портов приписки в канал Ла-Манш и сформировать конвои. После этого группам надлежало направиться к месту сосредоточения «Площадь Пикадилли». Первые корабли начали покидать порты в 8 утра. Еще до полудня плотный поток из 1213 военных кораблей и 4126 десантных судов вышел в море. Один британский репортер описал это зрелище: «Они идут, шеренга за шеренгой, в десять рядов шириной, занимая более 25 миль в длину, свыше 5 тысяч судов разных видов». В небе над портами истребительная авиация союзников сформировала непроницаемый зонтик, но ни одного самолета противника так и не появилось. От» Площади Пикадилли» по заранее протраленным каналам вся огромная военно-морская армада направилась через Ла-Манш к берегам Франции. Первыми шли военные корабли, готовые защитить десантный флот от любых поползновений врага. Но противник никак не отреагировал на появление в проливе массы судов. Обманный план союзников был всесторонним, а бомбардировочная программа включала в себя систематические удары по немецким радарным станциям вдоль побережья канала с целью снижения их количества до минимума. Уцелевшие предполагалось использовать в обманных целях. Бомбардировщики «Ланкастер» 617-й эскадрильи сбросили северо-восточнее Гавратак называемые «экраны» — тысячи тонких алюминиевых полос, которые создавали на немецких радарах видимость приближения кораблей с десантом к мысу Антифер. Это было поддержано электронной подписью фиктивной FUSAG, свидетельствующей, что ее дивизии начали выдвижение. Все эти шаги были направлены на то, чтобы обрушить на немецких наблюдателей огромный объем информации, в котором чрезвычайно сложно отделить истинные сведения от вымышленных, и таким образом обеспечить жизненно важное время для беспрепятственного подхода флота вторжения к побережью Нормандии. Аналогичную отвлекающую операцию осуществили бомбардировщики «Стирлинг», которые сбросили «экраны» у Булони. Проводить отвлекающую операцию помогал и флот: торпедные катера и большие моторные лодки буксировали отражатели, выглядевшие на экранах радаров как крупные корабли. Рамсей, считавший, что наибольшую угрозу его флоту представляют подлодки Кригсмарине, базирующиеся в Бретани, развернул в прилегающих районах противолодочные корабли, но основная задача прикрытия флота от действий немецких подводных лодок была возложена на 19-ю авиагруппу берегового базирования. Ее самолеты находились в воздухе круглосуточно, сменяя друг друга, и уничтожали все замеченные подлодки врага в западной части Ла-Манша от южных берегов Ирландии до Брестского полуострова.

Погрузка техники на транспортное судно LST-357. На переднем плане автомобиль Dodge WC 51 и амфибия GMC DUKW 353. На корпусе судна нанесена эмблема штурмовой группы Y-1 с силуэтом аиста и надписью «Мы доставим».

В ЖБД Королевского канадского батальона легкой пехоты выход в море из порта приписки описан удивительно поэтично:

«Не было толпы провожающих, прощальных речей и улыбок, когда мы отправились на самую крупную военную операцию в истории. Только несколько докеров помахали нам на прощание рукой. Приятели из разных отрядов передавали пожелания счастливого пути и удачной высадки с одного судна на другое. На нескольких кораблях были волынщики и, проходя под мостом Саган, они играли «Дорогу к островам»…В конвое были суда всех вообразимых типов. Тупоносые танко-десантные баржи словно вынюхивали дорогу перед собой, маленькие пехотные баржи прыгали на волнах как пробки, большие транспортные суда двигались неспешно и основательно, в полном соответствии со своими размерами… Гордые эсминцы и морские охотники сновали туда-сюда в поисках противника, готовые вступить в дело, если он рискнет высунуть нос из воды. Видимые на некотором отдалении впереди большие боевые корабли — крейсера и линкоры — вселяли чувство уверенности и защищенности. 9-я канадская бригада была на пути к битве».

Такие же впечатления об отплытии остались и у командира 2-го девонширского батальона подполковника Нэвилла:

«В 6 утра 5 июня оперативная группа «G» снялась с якоря и отплыла на запад из Солента. Не было никаких прощальных гудков, никакой улыбающейся толпы провожающих, ничего похожего на отправку войск в прошлую войну… Скорее, это походило на очередные учения. Корабли отправлялись согласно четкой схемы. Корабль командира дивизии «Булоло» шел впереди, за ним — фрегат «Нит», на котором находился командир бригады. Мы шли третьими… На некотором отдалении в море были видны два огромных флота, следующие в восточном направлении через канал. Это были еще две дивизии, привлеченные к штурму: действительно прекрасный вид».

Вместе с десантными судами по маршруту для тихоходных посудин шли буксиры с фрагментами искусственных гаваней «Малберри» и составными элементами подводного трубопровода PLUTO. Вид буксира, тянувшего нечто, похожее на «огромную полузатопленную катушку хлопка» впечатлил лейтенанта Питера Диккенса, капитана эсминца «Бленкатра». Когда он попытался выяснить назначение этой штуковины у капитана буксира, тот дал мгновенный и удивительно бессодержательный ответ: «Машина для окунания головы в водянистое пиво». Несколькими часами ранее Диккенс умудрился поразительно опростоволоситься, когда по его недосмотру за борт унесло часть совершенно секретных бумаг с детальным планом операции «Нептун». Ему пришлось срочно остановить эсминец и выслать шлюпку с матросами, чтобы собрать все до единой бумажки, плававшие в воде. Как вспоминал позже лейтенант, жители прибрежных деревень, должно было, были очень впечатлены таким буквальным выполнением моряками призыва «Храните Британию в чистоте».

Молодой штаб-сержант 2-го батальона 16-й ПБГ Рэй Ламберт вспоминал:

«Вид такого количества кораблей и судов всех форм и размеров впечатлил бы кого угодно. Их были тысячи и шли они так близко друг к другу, что временами можно было слышать, о чем говорят люди на палубе соседнего судна. Каждый корабль был под завязку набит людьми. Некоторые мелкие суда с трудом держались на плаву из-за очень плохой погоды. Солдаты на них, должно быть, валились с ног от морской болезни…»

Старшина Уильям Бэкон делится своим опытом морского перехода через Ла-Манш:

«В переполненном порту мы вскарабкались на борт десантного судна, которому армия присвоила номер 531. Ступив на борт, никто уже не мог вернуться на берег, так решили из соображений секретности. Нам сообщили, что мы не будем заходить в бухту в течение более чем трех дней. Наши каюты представляли собой просто койки, поставленные рядами по четыре друг на друга, настолько близко одна к одной, что невозможно было пройти между ними в полной экипировке. Мы вынуждены были снять вещмешки, противогазы, патронные сумки и оружие и нести все это в руках, чтобы сложить на отведенной каждому койке… С 1 июня и до полудня 4 июня мы убивали время за игрой в карты, чтением, передачей слухов, поеданием рационов на открытой палубе и дожидались своей очереди использовать выделенную каждому ограниченную порцию воды для умывания в двух душевых корабля. С учетом того, как много перегруженных снаряжением мужчин размещалось в таком тесном пространстве, было сравнительно мало скандалов и препирательств. Утром 4 июня в воскресенье церковная служба была проведена прямо на открытой палубе. Мало кто не прошептал «аминь» и не помолился, ища поддержки и защиты в том великом испытании, через которое нам предстояло пройти… 5 июня в 17.00 наша флотилия отправилась в путь. Нам разрешили оставаться на верхней палубе до наступления темноты. Насколько хватало глаз по обе стороны корабля от носа до кормы были суда, суда и суда».

Штурмовой десантный катер типа LCA с солдатами 5-го батальона рейнджеров и 58-го батальона полевой артиллерии 5-го корпуса 1-й американской армии, которые будут высаживаться в секторе «Омаха», на участке «Дог Грин». Бортовой номер катера 1377 указывает на его приписку к войсковому транспорту «Принц Бодуэн».

Сразу после завтрака на кораблях вскрыли запечатанные пакеты с картами, снимками и документацией и начался финальный брифинг. Фиктивные названия населенных пунктов и координаты целей теперь заменились настоящими. Рядовой Дэвид Поуис из 2-го девонширского батальона вспоминал насколько подробными были продемонстрированные на брифинге аэрофотоснимки:

«Фотографии вызвали у нас изумление и восхищение мастерством пилотов подразделений воздушной разведки. Они были поразительно четкими и показывали в самых подробных деталях берег как во время прилива, так и в отлив…

Один снимок был сделан с такой малой высоты, что мы могли заглянуть внутрь дома и увидеть картины, висящие над кроватью. Дома, что располагался в тылу пляжа, на котором мы собирались высаживаться. Другой снимок был сделан вовремя самой высокой точки прилива и на нем была видна гужевая повозка, движущаяся по берегу. Это указывало, что хотя бы узкая полоса не заливаемого водой берега не напичкана минами».

Сторожевые корабли USCG-20 и USCG-21 береговой охраны США, принадлежащие к спасательной флотилии ВМС США. Их основной задачей станет спасение солдат и матросов потопленных или поврежденных десантных кораблей.

Войска проводили оставшееся свободное время за чисткой оружия. В процессе этого, пользуясь оказией, солдатам зачитали послания Верховного главнокомандующего и командующего 21-й группой армий. На корабле» Гленроу» это сделал почетный гость — старший корреспондент Би-Би-Си Говард Маршалл. Солдатам и офицерам присутствие на борту столь важной персоны не пришлось по душе. Подполковник Нэвилл вспоминал: «Время, проведенное на борту с Говардом Маршалом, было чистым мучением, но такова расплата за славу героев Средиземноморья. Всякая пауза или момент грусти немедленно и решительно подавлялись звездой Би-Би-Си. Он устраивал викторины, вел живой репортаж из офицерской кают-компании о судовом чемпионате по дартсу между представителями подразделений, он болтал без умолку и в финале зачитал по системе оповещения вдохновляющие послания Монти и Айка». Монтгомери обратился к подчиненным в присущей ему манере залихватского парня:

«Настало время нанести решительный удар по врагу в Западной Европе… Накануне этого великого приключения я шлю свои наилучшие пожелания каждому солдату огромной армии союзников. Нам выпала честь участвовать в деле, о котором будущие поколения буду вспоминать с великой гордостью. Давайте помолимся за то, чтобы Господь Всемогущий укрепил нас и не оставил наши армии в предстоящей битве… Я хочу, чтобы каждый солдат знал, что я полностью уверен в успехе того великого предприятия, которое мы вот-вот начнем… Удачи каждому из вас и счастливой охоты на Европейском континенте».

В отличие от Монти, Эйзенхауэр нашел более подходящие слова, чтобы донести до солдат важность возложенной на них задачи:

«Солдаты, матросы и летчики Союзных экспедиционных сил! Сейчас вы выступаете в Великий Крестовый поход, которого мы с нетерпением ждали столько месяцев. На вас смотрит весь мир. Вас поддерживают своими надеждами и молитвами свободолюбивые народы всей Земли. Совместно с нашими храбрыми союзниками и братьями по оружию на других фронтах вы сумеете разбить военную машину Германии, покончить с тиранией нацистов в угнетаемых ими странах Европы и обеспечить нам самим безопасность в свободном мире».

* * *

Поздно вечером 5 июня Черчилль с воодушевлением информировал Сталина, что «второй фронт», по поводу которого было сломано столько копий, откроется через несколько часов. После этого премьер-министр лег спать, сказав жене перед сном:

«Трудно осознавать, что к тому моменту, когда мы проснемся завтра утром, тысячи наших храбрых парней во Франции будут уже мертвы».

ГЛАВА 5
ВТОРЖЕНИЕ С НЕБА: БРИТАНСКИЙ СЕКТОР

Мосты в Бенувиле

5 июня 1944 года в 22.56 с аэродрома Тэрент Раштон в Англии взлетели шесть бомбардировщиков «Галифакс» с планерами «Хорса» на буксире. На борту находились десантники рот «D» и «В» 2-го оксфордширского и букингемширского батальона легкой пехоты 6-й британской воздушно-десантной дивизии. В передовом планере № 91 находился командир роты майор Джон Говард, которому предстояло возглавить ночной штурм двух жизненно важных мостов через реку Орн и Канский канал в деревне Бенувиль. В 00.07 дня «Д» 6 июня пилот планера № 91 штаб-сержант Джим Уоллворк отцепил буксировочный трос и повел машину к назначенной зоне посадки LZ «X». Спустя девять минут он произвел довольно жесткую посадку в 47 метрах от откатно-раскрывающегося моста через Канский канал, известного ныне как «Мост Пегаса». Придя в себя после первого шока, майор Говард и его связист капрал Тэд Тэппенден первыми выбрались через заранее открытый бортовой люк наружу. За ними последовали лейтенант Дэн Бразеридж и двенадцать солдат 25-го взвода. Пять бойцов 2-го взвода 249-й полевой саперной роты, чья задача состояла в нейтрализации подрывных зарядов на мосту, покинули планер последними. Лейтенант Бразеридж с помощью кусачек проложил путь через полосу колючей проволоки, опоясывающую мост, и повел свою штурмовую группу вперед. Пока все походило на многочисленные учения на канале Эксетер в Англии.

Лейтенант Боб Мидвуд проводит брифинг с отделением разведчиков зон высадки 22-й отдельной парашютной роты накануне дня «Д».

По мосту, из конца в конец, встречаясь в центральной его точке, механически шагали два часовых. Один из них шестнадцатилетний паренек из Берлина Гельмут Ромер слышал звук приземлившегося планера, но решил, что это рухнули на землю обломки британского бомбардировщика. Ночные налеты Королевских ВВС стали уже рутиной. Командир отвечавшего за охрану мостов гарнизона майор Ганс Шмидт посчитал ночь с 5 на 6 июня совершенно не подходящей для атаки союзников и позволил своим людям ослабить бдительность. Число часовых было сокращено, а расчет 50-мм противотанкового орудия, установленного у моста через канал, получил увольнительные. По распоряжению Шмидта взрывные заряды демонтировали и спрятали в сарае неподалеку. Майор опасался, что под прикрытием плохой погоды партизаны могут срезать их с моста и использовать для диверсий. Проверив посты, Шмидт укатил в Ранвиль к любовнице.

Взвод лейтенанта Бразериджа стремительно выскочил на дорожное полотно. Небольшая группа во главе с рядовым Джеком Бэйли метнулась к доту на восточной стороне, остальные, крича на ходу «Эйбл» (кодовое слово для опознавания в темноте), помчались через мост на другой берег, к оборудованным там оборонительным позициям немцев. Увидев несущихся прямо на него людей в камуфлированных комбинезонах и с зачерненными лицами, рядовой Ромер предпочел не геройствовать. С воплем «Парашютисты!» он со всех ног помчался к ближайшему окопу. Второй часовой, значительно старше берлинца, очевидно, обладал большим чувством долга, потому что выхватил ракетницу и попытался дать сигнал тревоги. Лейтенант Бразеридж и рядовой Билл Грэй выстрелили одновременно. «Дэн сказал: «Парни, вперед!» и помчался со всех ног», — вспоминал Грэй. «Я следовал за ним и внезапно увидел немецкого солдата с чем-то очень похожим на ракетницу в руке. Я выстрелил и уложил его на месте, но на мгновение раньше он успел нажать на курок. Над нами зажегся ослепительно яркий свет». Позади передового отряда бухнуло несколько взрывов — группа Джека Бэйли при помощи фосфорных гранат разделалась с дотом.

Тем временем, неподалеку от планера сержанта Уоллворка с таким же хрустом и грохотом приземлилась «Хорса» с бортовым номером 92. Солдаты 24-го взвода под командованием лейтенанта Дэвида Вуда, слегка ошарашенные жесткой посадкой, выбрались наружу и поспешили присоединиться к схватке. У моста штурмовая группа 25-го взвода с наработанным автоматизмом зачищала вражеские траншеи, используя гранаты и автоматы «стэн». Капрал Уолли Парр описал в своих мемуарах этот процесс:

«Я вынул чеку из гранаты и забросил ее в блиндаж. От взрыва дверь сначала широко распахнулась, а потом снова закрылась. Я с силой толкнул ее, позволив рядовому Чарли Гарднеру выпустить внутрь длинную очередь и покончить с теми, кто уцелел после взрыва. Во втором блиндаже все повторилось».

Планер с номером 93 приземлился наименее удачно. Штаб-сержант Джефф Барквэй попытался посадить его в промежутке между первыми двумя «Хорсами», но угодил в небольшой пруд. От удара планер разломился, и почти половина отряда оказалась зажата обломками. Нескольких солдат, находившихся в передней части машины, выбросило наружу, и один из них — младший капрал Фрэд Гринхель — утонул в пруду, став первым британским солдатом, погибшим в Нормандии в день «Д». Это была первая потеря, но далеко не последняя. Несколько мгновений спустя, возглавляя атаку на пулеметное гнездо, был убит лейтенант Бразеридж. За миг до того, как пуля пробила ему шею, лейтенант успел метнуть внутрь обложенной мешками с песком позиции гранату. Взрыв разметал немецких солдат, а подоспевшие десантники покончили с теми, кого не убили осколки и взрывная волна. Бой еще не закончился, а саперы 2-го взвода 249-й полевой роты уже рыскали по мосту, срезая и бросая в канал все, что хоть отдаленно напоминало элементы системы подрыва моста. (Укрытую в сарае взрывчатку обнаружили значительно позже, допросив немногочисленных пленных, среди которых был и Гельмут Ромер).

Все было кончено за каких-то пять минут. В 00.22 майор Говард оборудовал временный КП в ходе сообщения у дота на северо-восточной стороне моста и сделал первую оценку ситуации. Мост захвачен неповрежденным, мало того, он даже не был подготовлен к взрыву. Однако три его командира взводов выведены из строя. Лейтенант Ричард Смит из 14-го взвода роты «В» и лейтенант Дэвид Вуд из 24-го взвода роты «D» ранены, а его давний друг лейтенант Бразеридж убит. Но оплакивать погибших они будут позже. Сейчас следовало как можно скорее подготовиться к вражеской контратаке со стороны Бенувиля. И выяснить, как дела у штурмовой группы, нацеленной на мост через реку Орн в 400 метрах восточнее.

Офицеры 22-й отдельной парашютной роты 6-й британской воздушно-десантной дивизии сверяют часы перед вылетом в ночь с 5 на 6 июня 1944 года на авиабазе Харуэлл.

Планеры с номерами 94, 95 и 96, доставлявшими 22 и 23 взводы роты «D» и 17 взвод роты «В» должны были приземлиться в зоне посадки LZ «Y» северо-западнее моста, получившего кодовое наименование «Хорса». Однако их пилоты оказались менее удачливы. Передовой планер № 94, в котором находился заместитель майора Говарда капитан Брайан Фрайдей, в результате ошибки пилота самолета-буксировщика, приземлился восточнее Варавиля, у моста через реку Див. «Хорса» № 95 с 23-м взводом лейтенанта Генри Свини при снижении угодила в воздушную яму и приземлилась преждевременно в 700 метрах севернее зоны посадки. Только пилоту планера № 96 штаб-сержанту Рою Говарду удалось посадить свою машину в намеченной зоне. В 00.20 планер мягко коснулся земли, прокатился по полю и замер в 155 метрах от моста. Пилот прокричал командиру 17-го взвода лейтенанту Дэннису Фоксу: «Мы на месте, сэр!» Тот высадил ногой грузовой люк планера и с тревогой и удивлением огляделся. «Выглянув наружу, мы испытали легкий шок, — вспоминал Рой Говард. — Где остальные планеры? У нашего был номер 96, и мы должны были приземлиться последними. Но, кроме перепуганных коров, вокруг не было никого». Тут до них донесся грохот стрельбы с востока, где шел бой за «мост Пегаса». Лейтенант Фокс построил людей и повел их к своей цели.

Британские парашютисты закрашивают лица жженой пробкой перед ночной высадкой в Нормандии.

Мост через реку Орн обороняли два пулеметных гнезда и дот. Эти позиции располагались на западном берегу. Немногочисленные защитники моста были на боевых постах. Едва отряд лейтенанта Фокса показался в поле зрения, один из пулеметов с левой стороны дороги выпустил по ним длинную очередь. Десантники распластались на влажной земле. Все, кроме сержанта Чарльза Торнтона, который стремительно привел в готовность 50-мм миномет и выпустил одиночный снаряд в сторону пулеметной позиции. Этого оказалось достаточно. Мина угодила точно в центр пулеметного гнезда и мгновенно убила весь расчет. Десантники вскочили на ноги и с криками «Фокс» помчались к мосту. Оставшиеся защитники моста предпочли не испытывать судьбу и бросились наутек. Сержант из взвода лейтенанта Фокса повернул один из немецких пулеметов и дал очередь вслед убегающим солдатам противника. На этом перестрелка завершилась. Саперы осмотрели мост и выяснили, что заряды в каморах отсутствуют. Для проформы они перерезали все провода, но очевидно это были обычные телефонные кабели.

Примерно в этот момент к мосту подошел 23-й взвод лейтенанта Генри Свини. Они ускоренным маршем преодолели 700 метров полей и были крайне озадачены, когда не обнаружили на мосту врага. «У меня в голове не укладывалось, что мост уже в наших руках. Я был уверен, что фрицы прячутся где-то в темноте и с минуты на минуту взорвут эту конструкцию вместе со всеми нами». Его люди кинулись прочесывать окрестности, а лейтенант направился к Дэннису Фоксу. «У тебя все в порядке?» — спросил Свини. Фокс ответил: «Вполне. Учения прошли нормально. Вот только чертовы посредники что-то запаздывают». В 00.26 лейтенант Свини сообщил майору Говарду, что мост «Хорса» успешно захвачен. В эфир понеслись кодовые слова «Ham» и «Jam» — сигнал штабу 5-й парашютной бригады, что задача в Бенувиле успешно выполнена. Небольшому отряду майора Говарда оставалось дождаться прибытия подкрепления в лице 7-го парашютного батальона подполковника Ричарда Джефри Пайн-Коффина, который должен высадиться в зоне DZ «N» в 00.45.

Прибытие основных сил

Практически одновременно с передовым отрядом майора Говарда в Нормандию прибыли шесть бомбардировщиков «Албемарль» с разведчиками зон высадки 22-й отдельной парашютной роты. Они вылетели в 23.26 с аэродрома Харвел в Беркшире с задачей приземлиться как можно ближе к трем намеченными зонам высадки парашютистов (DZ «N», DZ «V» и DZ «K») и установить на них радиомаяки «Эврика» и световые маркеры для упрощения высадки основной волны десанта. На все это у них было лишь 25 минут. К сожалению, их десантировали с большим разбросом и потерями, и пометить зоны должным образом не удалось. Неверно установленные радиомаяки вносили больше сумятицы, чем помогали.

Вторая волна транспортных самолетов 6-й вдд, несущих на борту парашютистов двух бригад, начала подниматься в воздух в 23.00. На взлет без малого 260 самолетов, часть из которых тянула на буксире планеры, потребовалось больше часа. Компактной высадки не получилось. Зенитный огонь немцев и низкая облачность привели к тому, что большинство парашютистов были рассеяны на значительной территории. Парашютные батальоны 5-й бригады утратили целостность и перемешались. Многим бойцам понадобились часы (а иногда и дни), чтобы отыскать свои подразделения. Подполковник Пайн-Коффин не мог ждать долго. Его батальон должен был как можно скорее выдвинуться к мостам в Бенувиле и усилить находящуюся в полной изоляции роту майора Говарда. Штаб бригады не получил кодовый сигнал от Говарда, поскольку львиная доля радиооборудования была потеряна при высадке. Но Коффин прекрасно слышал со стороны Бенувиля пронзительные трели полицейского свистка. Так служивший некогда в полиции майор Говард сигнализировал всем, кто его слышит, что мосты захвачены неповрежденными. Нужно было торопиться. Оставив в зоне высадки своего заместителя майора Стил-Боме, в 01.30 Пайн-Коффин, имея под командой чуть больше трети списочной численности батальона, выступил к мостам.

Между тем, у моста через реку Орн бойцы лейтенанта Свини получили возможность продемонстрировать свои боевые навыки. Со стороны Ранвиля донесся сначала низкий гул, к которому вскоре примешалось характерное лязганье, не оставляющее никаких сомнений: приближается тяжелая техника. Генри Свини описывал свои ощущения в тот момент:

«Мы могли лишь гадать, что появится из-за поворота дороги. Я подумал: «Вот оно. Начинается. Танковая атака, о которой нас много раз предупреждали». Все мои люди были готовы. Я доложил об атаке майору и замер в ожидании».

Но это была не танковая атака. Из-за изгиба дороги выкатились мотоцикл с коляской и легкий полугусеничный бронетранспортер. Когда они проехали мимо замаскированной позиции британцев, те открыли ураганный огонь. Мотоцикл почти сразу вильнул в сторону, скатился с дорожного полотна и рухнул в реку. Бронетранспортер, однако, продолжил движение. С западного берега по нему ударили два пулемета. Sd.Kfz. 250 на полной скорости проскочил мост и скатился в придорожную канаву на другой стороне. Десантники окружили завалившийся на бок бронетранспортер. Внутри было всего два немца, один серьезно раненый, второй просто без сознания. На полу бронемашины британцы обнаружили несколько пустых винных бутылок, грязные тарелки и сверток, в котором оказались пудра, помада, чулки и изящное женское нижнее белье. Информация о том, что подконтрольные ему мосты подверглись атаке, дошла до начальника гарнизона майора Шмидта, и он спешно организовал конвой, чтобы лично оценить ситуацию.

Британские парашютисты ожидают сигнала на погрузку на борт самолетов.

Майор пришел в себя еще до того, как его доставили на временный пункт первой помощи, оборудованный капитаном медицинской службы Джоном Воаном в придорожной канаве. Шмидт принялся убеждать Воана и двух санитаров, что их дела плохи, что очень скоро сюда придут танки и множество немецких солдат, что британцы неминуемо будут сброшены в море, что он готов принять их капитуляцию немедленно, пока еще не стало слишком поздно. Успокоил его только укол морфина. Молодой водитель майора, получивший несколько фатальных пулевых ранений, умер, не приходя в сознание, несколько минут спустя.

Десантники планерной бригады 6-й британской вдд на аэродроме Харуэлл перед вылетом в Нормандию. Их местом назначения является зона посадки DZ W западнее Канского канала.

Предрекаемая майором Шмидтом контратака, действительно, не заставила себя ждать. В 01.20 лязг и скрежет гусениц донесся с востока, со стороны Т-образного перекрестка дорог примерно в 300 метрах от моста через Канский канал. Ситуация осложнялась тем, что отряд Говарда располагал лишь одним исправным гранатометом PIAT, все остальные вышли из строя во время жестких посадок планеров. Это единственное противотанковое средство ближнего боя, эффективное на дальности не более 70 м, было вручено сержанту Торнтону, уже продемонстрировавшему ранее «снайперскую» стрельбу из миномета. Торнтон занял позицию неподалеку от перекрестка. У него было всего две гранаты к PIATy, но по этому поводу сержант беспокоился меньше всего. Он понимал, что шанса перезарядить крайне неудобный, приводимый в действие пружиной, гранатомет у него попросту не будет. Все еще скрытый поворотом дороги вражеский танк приближался. Десантники затаили дыхание. От удачи, смелости и хладнокровия Торнтона зависели и их жизни. «Думаю, я дрожал, как чертов лист на сильном ветру. Я понимал, что парни позади меня, вооруженные только винтовками и ручными пулеметами, обречены, если я промахнусь. Вся операция обречена. Я тихо уговаривал сам себя: «Спокойно! Не волнуйся! Ты не промахнешься!» В поле зрения показался первый танк и стал медленно поворачивать на дорогу, ведущую к мосту. Я прицелился и осторожно надавил на спусковой крючок. Бах! Прямое попадание! Внутри танка почти сразу начали рваться патроны, потом сдетонировали и боеприпасы. Взрыв был потрясающий по силе, вокруг, рассекая тьму, посыпались горящие обломки. Второй танк, к моему огромному облегчению, сразу же дал задний ход… Меня все еще трясло, но теперь уже от возбуждения и упоения победой». Танк на самом деле был самоходным 75-мм противотанковым орудием Pak40 на шасси трофейного французского танка «Гочкисс» 1-й роты 716-го батальона истребителей танков 716-й пд. Почти полчаса в подбитом САУ полыхал огонь и взрывались боеприпасы. Изломанная машина блокировала узкий подъездной путь к мосту, и десантники могли вздохнуть спокойно. Впрочем, немцы больше не выказывали желания атаковать в темноте.

Парашютисты британской 6-й вдд готовятся погрузиться на борт бомбардировщика «Галифакс» для полета в Нормандию.

Спустя 10 минут после уничтожения вражеской САУ со стороны Ранвиля к бойцам майора Говарда прибыло подкрепление — примерно 200 солдат 7-го парашютного батальона подполковника Пайн-Коффина. Рота Говарда отошла на линию обороны у моста через реку Орн, образовав тактический резерв, а солдаты Коффина, разделенные на три роты, спешно оборудовали оборонительный периметр. Рота «А» пересекла по мосту канал и закрепилась в южной части деревни Бенувиль, рота «В» окопалась севернее, у деревни Ле Пор и в прилегающих лесах, а рота «С» разместилась в окрестностях замка Бенувиль, блокировав все подходы к мостам со стороны Кана и Уистреама. Спустя два с половиной часа ослабленному 7-му батальону придется отразить первую крупную атаку немецких войск на захваченный плацдарм в Ранвиле.

Остальные два парашютных батальона 5-й бригады — 12-й и 13-й — были высажены с еще большим рассеиванием, и сбор личного состава в назначенных точках рандеву проходил крайне медленно. Командирам потребовалось больше часа для того, чтобы собрать примерно 60 % личного состава, после чего 12-й батальон выдвинулся на восток, в район Ле Ба де Ранвиль, а 13-й батальон — на юг, непосредственно к Ранвилю.

Батарея в Мервиле

Беспорядочно прошла и высадка 3-й парашютной бригады бригадира Джеймса Хилла. Два батальона — 9-й британский и 1-й канадский — высаживались в зоне DZ «V». Ночной туман и дым, поднятый налетом бомбардировщиков Королевских ВВС, затруднили идентификацию зоны высадки, и в результате большая часть 9-го парашютного батальона подполковника Теренса Отвэя приземлилась значительно восточнее, на болотах реки Див. Целью батальона была артбатарея в Мервиле. По оценкам разведки, ее 150-мм орудия способны были обстреливать весь участок «Сворд» и маршруты прохода кораблей между отмелей Уистреама. Вооружение батареи располагалось в бетонных казематах с толщиной стен 1,8 м, а два имели дополнительно земляную обсыпку толщиной 3,6 м. Казематы были рассредоточены на площади 650 х 450 м. По периметру позиции проходил двойной пояс колючей проволоки высотой 1,5 м, а пространство между рядами спиралей Бруно было заминировано. Заграждения находились под перекрестным огнем 15 бетонных огневых точек. Для решения весьма непростой задачи по подавлению такого мощного оборонительного комплекса Отвэй помимо 750 солдат батальона получил противотанковое орудие, отделение тяжелых минометов, несколько джипов с прицепами, набитыми взрывчаткой, а также взвод огнеметчиков, которые будут доставлены планерами. Дополнительно, по сигналу Отвэя, три планера с 50 десантниками должны приземлиться во внутреннем периметре проволочных заграждений в тот момент, когда батальон начнет штурм позиции.

Парашютисты были высажены в 01.20, однако и спустя час в точке рандеву собралась от силы шестая часть батальона. Время имело критическое значение — если к 06.00 десантники условным сигналом не известят о захвате цели, ею займутся орудия крейсера «Арелуза». В 03.00 терпение подполковника лопнуло. Из 750 человек списочного состава он располагал только 150 бойцами. Ни один из планеров так и не появился, так что про тяжелое вооружение и саперов можно было забыть. Из средств поддержки имелись лишь станковый пулемет «Виккерс», несколько легких пулеметов «Брэн» и десять бангалорских торпед. Тем не менее, Отвэй решил атаковать теми скудными силами, которыми располагал, и отряд двинулся к Мервилю. Они направились к перекрестку на северо-восточной окраине Гонвиль-сюр-Мервиль, где встретились с группой майора Джорджа Смита, прибывшей с первой волной парашютистов в 00.45 для разведки местности. Майор информировал Отвэя, что бомбардировщики Королевских ВВС промахнулись, батарея не пострадала, а гарнизон приведен в боевую готовность. Смит предоставил составленный по результатам наблюдений схематический план позиции и сообщил, что под прикрытием авианалета его группе удалось проделать один проход во внешнем поясе спирали Бруно и снять ряд мин, а сейчас его люди приступают к прокладыванию второго. Отвэю необходимо было спешно разработать новый план штурма. Ни световых снарядов, ни миномета для их запуска не было, так что обозначить периметр батареи, чтобы обеспечить точную посадку планеров со штурмовой группой не получится. Отвэй мог полагаться только на ограниченное количество бангалорских торпед и ту взрывчатку, которая содержалась в гранатах Гэммона, ну и конечно же — на отвагу и изобретательность своих людей. «Полковник разделил нас всех на три группы численностью примерно до взвода, каждой была поручена задача, рассчитанная по плану на роту. Нашей целью было орудие № 4. Саперы не появились, поэтому у нас была реальная проблема, как вывести орудие из строя. В конце концов, мы решили разбить прикладами механизм вертикальной наводки и заложить в откатный механизм взрывчатку из гранаты Гэммона», — вспоминал сержант Фрэд Доркинс.

Возглавить атаку штурмовых сил было поручено командиру роты «А» майору Алану Пэрри. В 04.00 парашютисты переместились к внешнему кольцу проволочных заграждений, готовые начать атаку, как только появятся планеры со штурмовым отрядом. Наконец послышался рев авиационных моторов. Из трех планеров со штурмовой пехотой до цели добрались только два — у машины штаб-сержанта Арнольда Болдуина вскоре после старта с аэродрома Брайз-Нортон оборвался буксировочный трос. Пилоты самолетов-буксировщиков были озадачены. Предполагалось, что подход к цели будет осуществляться по радиомаяку «Эврика», а сама цель — помечена световыми маркерами. Ни того, ни другого не былои в помине. Пилоты буксировщиков сделали большой круг над предполагаемой целью, снизившись до 1,5 км. С земли велся интенсивный зенитный огонь. Командир головного «Албемарля» связался с пилотами планеров и сказал, что те сами должны решить — отцеплять трос или возвращаться в Англию. Те решили рискнуть. В темноте машины мгновенно потеряли друг друга. После короткого снижения пилот одного из планеров штаб-сержант Боун понял, что то, что он принял за батарею, на самом деле является какой-то неопознанной деревней. Не слишком понимая, где находится, он посадил планер на заболоченный луг в нескольких километрах от Мервиля. Вторая «Хорса» была серьезно повреждена зенитным огнем. Четверо бойцов получили ранения. Внезапно пилот Дикки Керр увидел прямо под собой казематы и бросил планер вниз. Но при заходе на посадку «Хорса» получила попадание в хвостовую часть и резко ушла в сторону от цели. Опасаясь, что они угодят прямо в центр минного поля, сержант Керр до последнего пытался удерживать планер в воздухе, и, в конце концов, они рухнули на землю посреди изрытого воронками сада в непосредственной близости от приготовившихся к атаке людей Отвэя. При этом они приземлились буквально на головы отряду немцев, который был отправлен к батарее в качестве подкрепления. Десантники под командованием лейтенанта Понда вынуждены были принять бой.

Видя, что планеры не сумели выполнить свою миссию, Отвэй дал приказ начинать штурм. Майор Пэрри располагал двумя офицерами, несколькими сержантами и старшинами и примерно 50 солдатами, разделенными на четыре ударных отделения. Отделение лейтенанта Алана Джеферсона получило задачу разобраться с казематом № 1. Каземат № 2 был целью отделения лейтенанта Майкла Даулинга, отделениям старшины Барни Росса и сержанта Гарольда Лонга отводились казематы № 3 и № 4. Бангалорских торпед хватило только на два прохода в проволочных заграждениях. Рядовой Роберт Абель был в одной из двух групп, высланных вперед с торпедами: «Нас было десять парней, и задача наша состояла в том, чтобы разбить нагромождение проволочных спиралей вокруг батареи. Едва прозвучал свисток, мы помчались со всех ног к заграждениям. Немцы тут же начали палить из пулеметов. Мы пробежали через проход во внешней проволоке, заранее проложенный группой майора Смита. Я боролся с желанием нырнуть в ближайшую воронку и вжаться в землю. Но останавливаться было нельзя. Добравшись до проволоки, мы рухнули, как подкошенные, и сразу же стали готовить бангалорские торпеды». Прогремевшие одновременно взрывы пробили два шестиметровых прохода, и штурмовые отделения устремились через образовавшиеся бреши внутрь периметра. «Услышав: «Пошли, пошли!» я побежал… Я бы оглушен и двигался чисто механически, плохо соображая, что делаю. Мое тело само решало, когда бежать, а когда искать укрытие. А потом разорвавшийся поблизости минометный снаряд и пара пуль прошивших мою руку повалили меня на землю», — вспоминал рядовой Уолтер Джонсон. Десантников прикрывал огнем единственный станковый пулемет, и этого было явно недостаточно. По обе стороны от брешей в проволоке Отвэй разместил самых метких стрелков, и они получили прекрасную возможность продемонстрировать свои навыки. К счастью для атакующих пространство между казематами было усеяно воронками самых разных размеров, в которых можно было найти укрытие от смертоносного огня противника.

Чтобы отвлечь внимание от штурмовой группы майора Пэрри, подполковник Отвэй организовал диверсионную атаку через главный вход в батарею. Здесь перед парашютистами не стояла задача прорваться внутрь. Они должны были поднять как можно больше шума и создать впечатление, что именно тут имеет место основная атака. В темноте солдаты 716-й дивизии не сразу сообразили, с кем они имеют дело, но очень скоро истошные вопли: «Парашютисты!» расставили все по своим местам. «Красные дьяволы» имели у немецких солдат дурную славу, не в последнюю очередь потому, что весьма неохотно брали пленных. «Я оказался у входа в каземат. Внутри что-то происходило, мелькали какие-то фигуры, и я решил не соваться внутрь. Потом целая группа немцев бросилась наружу, но мы перестреляли их всех до одного», — вспоминал старшина Джек Харрис. Еще меньше шансов уцелеть было у немецких пулеметных расчетов. Местами в казематах вспыхивала рукопашная схватка, и это совсем уже походило на бойню. Санитар 9-го парашютного батальона капрал Тотл вспоминал, что несмотря на достаточно «богатый» опыт медика, от вида искалеченных и вопящих от боли людей в залитых кровью казематах ему стало дурно.

Парашютисты британской 6-й вдд на борту бомбардировщика за несколько минут перед взлетом.

Пока штурмовые отделения гасили последние очаги сопротивления на батарее, подрывные группы приступили к уничтожению орудий. Они были неприятно удивлены, когда выяснилось, что вместо обещанных разведкой 150-мм орудий в казематах установлены старые чешские 3,94-дюймовые гаубицы. Капрал Тотл с несколькими помощниками собирали раненых, не делая особого различия, британские это солдаты или немецкие (надо сказать, что в гарнизоне батареи была изрядная доля солдат восточных батальонов). «В какой-то момент я услышал крики со стороны минного поля. Капитан Хадсон, батальонный адъютант, был серьезно ранен, я осмотрел его и понял, что мне нужны помощники, чтобы отнести капитана к пункту помощи. Только в этот момент я осознал, что стою среди мин. Но было уже поздно давать заднюю. Неподалеку капрал-парашютист вел группу пленных, и я попросил его выделить парочку самых крепких мне в помощь. Пленные категорически отказывались идти через минное поле. Но капрал быстро разрешил проблему — он выхватил пистолет, сделал несколько выстрелов им под ноги и жестом показал, что следующим вышибет одному из них мозги. С помощью этих двух фрицев я смог вынести капитана Хадсона и еще многих других парней».

Аэрофотоснимок батареи в Мервиле с нанесенными целями 9-го парашютного батальона.

Теперь следовало послать сигнал флоту, что батарея обезврежена. Однако радиосвязи не было. Почтовый голубь, к лапке которого привязали донесение, скрылся в противоположном от побережья направлении. Лейтенант Джеймс Лоринг, проводив несчастную птицу взглядом, изрек: «Чертов предатель! Но, по крайней мере, в Берлине узнают про нашу работу». Решено было зажечь несколько цветных дымовых шашек в расчете, что один из воздушных наводчиков флота увидит их и отменит обстрел. На всякий случай подполковник Отвэй решил увести своих людей с батареи. Они отошли весьма своевременно, потому что вскоре на оставленных позициях начали рваться снаряды. Но это не был обстрел флота — по приказу командующего батареи в Мервиле обер-лейтенанта Раймунда Штейнера, который во время штурма находился в наблюдательном бункере примерно в 2,5 км севернее, расположенные в Кабуре орудия открыли огонь по уже опустевшим казематам нейтрализованной батареи Мервиля.

На промежуточном пункте сбора у слияния дорог примерно в километре южнее батареи подполковник Отвэй пересчитал выживших, чтобы понять, какую цену пришлось заплатить за эту победу. Из без малого 150 человек в строю осталось порядка 80. Надо сказать, что и потери немецких защитников были значительными. Обер-лейтенант Штейнер докладывал, что из 130 человек гарнизона батареи к своим удалось пробиться лишь горстке бойцов, из которых только шестеро избежали ранений. Выполнив основную задачу батальона, подполковник Отвэй повел свой поредевший отряд к возвышенности Ле Плен у деревни Амфревиль.

Мосты через реку Див

1-й канадский парашютный батальон подполковника Джорджа Брэдбрука, высаженный в зоне DZ «V», получил задание уничтожить мосты через реку Див в Робеоме и Варавиле и захватить непосредственно деревню Варавиль, ликвидировав немецкий гарнизон. Канадцы высадились в полном беспорядке, разбросанные на значительной территории — отдельные группы солдат оказались даже на другом берегу реки Орн всего в нескольких сотнях метров от пляжей высадки морского десанта. Небольшая часть роты «С», тем не менее, приземлилась непосредственно в зоне высадки, и командир роты майор Маклеод как можно скорее повел их на штурм деревни Варавиль. Он брал под командование всех отставших бойцов, которых встречал по пути, и вскоре в его отряде было несколько десятков парашютистов роты «А», а также солдаты из других парашютных батальонов бригады. Сопротивление противника в Варавиле оказалось неожиданно сильным, и бой за территорию замка продолжался до рассвета. Пользуясь тем, что противник увяз в сражении с парашютистами Маклеода, группа саперов сержанта Дэвиса собрала достаточное количество взрывчатки, незамеченной пробралась к мосту через реку Див немного восточнее Варавиля и взорвала его.

Мост в Робеоме был целью роты «В» батальона, но большинство ее бойцов было высажено прямо над болотами и заливными лугами в пойме реки Див. Лишь малая часть парашютистов смогла собраться вместе благодаря усилиям лейтенанта Тозлэнда. Не имея никакого саперного снаряжения, они, тем не менее, выдвинулись к мосту и обнаружили там командира роты майора Фуллера, мокрого с головы до ног, поскольку он приземлился прямо в реку. Как и подполковник Отвэй, майор Фуллер приказал своим бойцам извлечь ТНТ из гранат Гэммона. Получившимся зарядом удалось лишь слегка повредить мост, и майор Фуллер принял решение занять оборону, чтобы не допустить переправу немецких подкреплений через реку. К счастью для немногочисленного отряда, вскоре прибыли саперы с таким количество взрывчатки, что можно было запросто разнести в клочья несколько мостов, и задача роты была успешно завершена. Выполнив миссию, майор Фуллер отвел своих людей в район Ле Мениль, куда после зачистки Варавилля отошел и отряд Маклеода.

Королевские военно-морские коммандос, приданные британской 3-й пехотной дивизии, движутся через деревню Кольвиль-сюр-Орн к захваченному десантниками майора Говарда мосту Пегаса.

Третий батальон 3-й парашютной бригады — 8-й парашютный подполковника Алистэра Пирсона — высадился южнее в зоне DZ «K» в 01.20. Из 37 «Дакот» с парашютистами и саперами батальона только четыре прибыли к намеченной точке. Примерно 230 бойцов приземлились в зоне DZ «N», остальных разметало на большой территории, превращая выполнение задачи батальона — уничтожение мостов через реку Див в Бюре и Троарне — в почти невыполнимую задачу. В отличие от большинства своих солдат, подполковник Пирсон прибыл точно в зону DZ «K». На земле творился истинный хаос. В намеченной точке сбора у перекрестка проселочных дорог вблизи деревни Туфревиль он обнаружил только 30 солдат. Однако бойцы продолжали прибывать, по одному и парами, и к 03.30 их было уже 140, в том числе 11 офицеров. Понимая, что ждать дальше нельзя, подполковник повел своих людей к мостам. Главную проблему представлял мост в Троарне, поскольку располагался на дальнем краю деревни, занятой довольно сильным немецким гарнизоном. Без зачистки деревни уничтожение моста представлялось слишком рискованным делом. Подполковник Пирсон посчитал, что ему следует захватить сначала доминирующую высоту северо-западнее, а затем атаковать одновременно и населенный пункт, и мост. К железнодорожному мосту в Бюре он выслал небольшую группу, считая его более простой целью. Между тем, часть высаженных по ошибке в зоне DZ «N» солдат батальона под общим руководством майора Розвира собралась на опушке леса у деревни Баван и, выяснив свое местоположение, также выдвинулась к целевым объектам. Розвир — офицер саперного эскадрона 3-й парашютной бригады — располагал 60 саперами с приличным запасом взрывчатки и 60 парашютистами разных рот батальона. Взрывчатку им пришлось везти на не слишком удобных складных тележках, которые так и норовили опрокинуться. Марш мог сильно затянуться, если бы не Его Величество случай в лице канадского санитарного джипа с прицепом, набитым медикаментами и пакетами с плазмой крови. Розвир реквизировал технику. Он приказал загрузить в прицеп несколько мощных зарядов и, взяв с собой восемь бойцов, направился в Троарн. Остальная часть отряда продолжила движение в Бюр. Джип довольно быстро добрался до окраины деревни, но на въезде в город налетел на массивное проволочное заграждение. Саперы провозились почти 20 минут, высвобождая машину и проделывая достаточно широкий проход, чтобы «виллис» с прицепом смог беспрепятственно проехать. Они уже почти закончили, когда из темноты прямо на них выкатился немецкий солдат на велосипеде. Один из саперов дал очередь из автомата и переполошил всю округу. Майор Розвир приказал гнать во весь опор к мосту. Они промчались по главной улице деревни, стреляя на ходу. «Мне казалось, что в каждом окне торчит по бошу, и все они палят в нас как сумасшедшие», — вспоминал Розвир. Сапер сержант Ирвинг признавался: «В нас было столько адреналина, что страх просто испарился. Я лежал на капоте и палил из автомата во все, что движется. Сержант Джо Хендерсон умудрился прямо на ходу несколько раз перескочить в прицеп и обратно». Каким-то чудом джип преодолел почти 2-километровый отрезок пути и затормозил только у въезда на мост. Лишь здесь выяснилось, что они потеряли одного из бойцов, сапера Пиччи, который сидел в прицепе и, скорее всего, выпал на одном из ухабов. Искать его было полным безумием. Отряд Розвира стремительно заложил взрывчатку и подсоединил к ним запалы. Взрыв пробил довольно приличную брешь в дорожном полотне в самом центре моста. Бросив машину, саперы Розвира пешком направились на северо-запад к району южнее леса Баван, который 8-й парашютный батальон должен был занять после выполнения своей первичной задачи. Некоторое время спустя глухой рокот известил, что мост в Бюр также уничтожен. Убедившись, что оба моста выведены из строя, подполковник Пирсон посчитал избыточным немедленную атаку деревни Троарн и развернул свои силы, которые значительно увеличились в течение ночи за счет подхода отставших бойцов, в оборонительный периметр, позволяющий контролировать и юго-западную часть леса, и занятые противником районы восточнее.

Реакция немцев

В немецких штабах реакция на высадку воздушного десанта северо-восточнее Кана была неоднозначной. Большое рассеивание не позволяло ясно определить задачи и намерения вражеских десантников. Штаб генерал-лейтенанта Рихтера получил первый доклад о парашютистах союзников в 01.20. Сообщалось, что подразделения дивизии атакованы британскими десантниками, а мосты в Бенувиле захвачены. Рихтер связался со штабом командира 21-й танковой дивизии генерал-майора Эдгара Фёхтингера в Сен-Пьер-сюр-Див и распорядился атаковать противника тем силами, которые расквартированы ближе других к зонам высадки парашютистов. Это была чистая формальность, потому что подполковник Ганс фон Люк уже разослал подчиненным командирам ясные и недвусмысленные указания уничтожать вражеский десант в случае, если их подразделения будут атакованы парашютистами. Спустя 40 минут, оценив масштаб воздушного десанта, Рихтер потребовал, чтобы 21-я тд немедленно бросила все наличные силы против парашютистов, поскольку ситуация выходит из-под контроля. Так как 21-я пд являлась частью оперативного бронетанкового резерва, фон Люк должен был получить одобрение столь решительных действий у командования группы армий «В». На это ушло 12 часов. Между тем отдельные элементы его дивизии уже вели бой с британскими парашютистами. Роты 3-го батальона 125-го панцергренадерского полка были расквартированы в деревнях Троарн, Санервиль и Коломбель. Им не пришлось дожидаться приказа сверху, чтобы вступить в бой. У Бавана и Саленели, в Мервиле и Франсвиле парашютистам противостояли части, непосредственно подчиненные генералу Рихтеру — 3-й батальон 736-го пехотного полка и 642-й восточный батальон. Отправка двух отделений 1-й роты 716-го батальона истребителей танков к мостам в Бенувиле было такой же спонтанной и не слишком подготовленной акцией. Действия этих войск явились всего лишь первой реакцией на высадку воздушного десанта, почти всегда слабо скоординированной и неумелой. Генералу Рихтеру потребовалось несколько часов, чтобы подготовить первую существенную контратаку. Целью ее были мосты в Бенувиле.

Планеры «Хорса», доставившие в Нормандию планерную пехоту британской 6-й вдд.

Времени на сбор и реорганизацию сил не было, так что командир 716-й пд вынужден был использовать те войска, что располагались ближе всего к реке Орн. Ими стали несколько рот 2-го батальона 192-го панцергренадерского полка 21-й тд, расквартированные в деревне Керон. Отдельными подразделениями дивизии штаб Фёхтингера мог распоряжаться по собственному усмотрению в зависимости от обстановки, и примерно в 02.00 сборный отряд 2-го батальона под командованием майора Зиппе выступил к Бенувилю. Вскоре к ним присоединились уцелевшие САУ батальона истребителей танков, ранее отогнанные от моста меткой стрельбой сержанта Торнтона. Первый удар нанесла 8-я тяжелая рота лейтенанта Браатса, которая наступала по дороге из Кана и вошла в контакт с линией обороны 7-го парашютного батальона Пайн-Коффина в 03.30. Это предрассветное сражение стоило роте «А» парашютного батальона всех офицеров. В роте «С» потери также были существенными. Британцы вынуждены были оставить часть позиций и отойти на восточные окраины Бенувиля, но прорвать их периметр обороны противнику так и не удалось. Ситуация у роты «В» в Ле Пор, которая столкнулась, главным образом, с минометными и ружейно-пулеметным обстрелом, была гораздо стабильнее, особенно после того, как капрал Томми Килин зачистил с помощью PIAT снайперскую позицию на колокольне церкви.

Запись в ЖБД 7-го парашютного полка, сделанная незадолго до рассвета, весьма скупо обрисовывает ситуацию в подразделении:

«Место: Ле Пор и Бенувиль

03.25. Батальон занял позиции в районе целевого объекта и удерживает их против ряда контратак противника. Роты «А» и «В» понесли значительные потери. Убито 3 офицера (капитан Пэрри, лейтенанты Бойер и Хилл) и 16 солдат и сержантов. Ранены 4 офицера и 38 солдат и сержантов. 170 человек не прибыли к точке рандеву после высадки».

Командир 6-й вдд генерал-майор Ричард Гэйл приземлился в зоне DZ «N» во главе третьего эшелона воздушного десанта в 03.20. С этим эшелоном в Нормандию прибыло тяжелое вооружение дивизии, в том числе столь необходимые противотанковые орудия. Оборудовав временный штаб, генерал принял рапорты и оценил ситуацию. Ему было чем гордиться. Несмотря на целый ряд неудач при высадке, его дивизия выполнила все поставленные задачи дня «Д». Батарея в Мервиле нейтрализована, мосты через реку Див уничтожены, а два ключевых моста в Бенувиле захвачены неповрежденными. Предпринятые противником попытки (пока еще недостаточно скоординированные) отбить территорию натолкнулись на решительное сопротивление его отважных парашютистов. Бои продолжались, и накал их с каждым часом возрастал. Но генерал Гэйл верил в способность своих людей творить чудеса. Тем более, что уже наступил рассвет, и грохот боя в Бенувиле заглушила мощная канонада корабельных орудий флота вторжения. Приближался час «Ч».

ГЛАВА 6
ВТОРЖЕНИЕ С ВОЗДУХА: АМЕРИКАНСКИЙ СЕКТОР

Парашюты над Котантеном

Первые американские солдаты, ступившие на французскую землю 6 июня 1944 года, принадлежали к особым отрядам разведчиков зон высадки, или «следопытов». Их задача состояла в том, чтобы, избегая контакта с противником, разместить в районах высадки основной волны десанта компактные передатчики «Эврика» (самолеты оснащались соответственно приемниками «Ребекка»), а также радиомаяки для триангуляции GEE и маяки-ответчики BLIPS, работавшие в паре с бортовым радаром SCR-717. Хотя принято считать, что бойцы штурмового отряда майора Говарда были первыми солдатами союзников в Нормандии, журналы боевых действий американских «следопытов» позволяют оспорить это. Согласно им, группа разведчиков 502-го PIR 101-й вдд капитана Фрэнка Лиллимана прибыла во Францию примерно в 00.15, то есть на минуту раньше передового британского планера в Бугенвиле.

Парашютисты 101-й вдд готовятся к посадке на борт транспортного самолета DC-3 «Скайтрейн».

Девять самолетов с разведчиками зон высадки 101-й вдд и 10 — со «следопытами» 82-й вдд стартовали с аэродромов южной Англии около десяти вечера 5 июня. В одном из С-47, доставлявших разведчиков, еще над Ла-Маншем вышел из строя двигатель. Самолет повернул назад, но вскоре пошел на вынужденную посадку на воду. К счастью, все «следопыты» и экипаж были спасены эсминцем, патрулировавшим этот район канала. При подходе к зонам высадки самолеты столкнулись с неожиданно густой облачностью, скрывшей визуальные ориентиры. Внес свою лепту и интенсивный зенитный огонь немцев. В секторе 101-й вдд только отряд, ответственный за разметку зоны DZ «C», сумел приземлиться в непосредственной близости от цели. В секторе 82-й вдд удача сопутствовала лишь разведчикам 505-го PIR, которых высадили прямо на цель — DZ «О» у Сент-Мер-Эглиз. Остальные четыре зоны высадки американских воздушно-десантных дивизий оказались неразмеченными — «следопыты» просто не сумели до них добраться за тот крайне ограниченный срок, который им был выделен до прибытия основной волны десанта. Некоторым пришлось сразу после приземления вступить в огневой бой и о разворачивании оборудования не могло быть и речи. В американском секторе первые боевые потери понесли именно «следопыты». В конце 1960-х годов Фрэнк Лиллиман и историк 101-й вдд Джордж Коскимаки выяснили, что первыми павшими на французской земле американцами стали Джон Макдугалл и Стэнли Суварски из группы «следопытов» 2-го лейтенанта Чарли Фэйта из 501-го PIR. Макдугалл утонул под весом оборудования на залитом водой лугу, а Суварски застрял в ветвях деревьев и был убит немецким пулеметчиком прежде, чем сумел высвободиться.

Основные силы парашютистов 101-й вдд начали взлет с аэродромов Гринэм Коммен и Вэлфорд практически одновременно с британской армадой, вскоре после 23.00. Самолеты кружились в небе над аэродромами, ожидая пока вся масса машин не окажется в воздухе и не построится в формацию «V-of-Vs». Как только все 432 «Скайтрейна» с парашютистами оказались в небе, колонна неспешно развернулась в сторону острова Котантени направилась на встречу с судьбой. Настала очередь 82-й вдд. 369 С-47 один за другим поднялись в воздух с пяти аэродромов Линкольншира. На аэродроме Спэнхо в одном из выруливающих на взлетную полосу самолетов случайно взорвалась противотанковая граната. «Скайтрейн» получил фатальные повреждения, три парашютиста погибли на месте, еще один умер от ран спустя несколько часов.

В воздухе было тесно от самолетов. Вместе с транспортными машинами со своих аэродромов взлетали бомбардировщики Королевских ВВС, начиненные муляжами парашютистов — куклами примерно в половину человеческого роста. Шумовые и световые эффекты, сопровождающие приземление таких манекенов, создавали весьма достоверную иллюзию массовой высадки воздушного десанта. Эти фиктивные высадки должны были отвлечь врага и уменьшить сопротивление на реальных целевых объектах десантников. Когда передовые «сериалы» подошли к французскому побережью, пилоты столкнулись с той же проблемой, которая чуть раньше внесла сумятицу в высадку разведчиков зон высадки. Туман и низкая облачность закрыли многие из визуальных меток и ориентиров. С земли в сторону самолетов понеслись трассы зенитных автоматов, среди летящих тесным строем самолетов рвались снаряды, мелкие осколки градом колотили по обшивке, крупные пробивали корпус и крылья, раня и убивая оцепеневших в ожидании парашютистов. Для многих пилотов транспортных машин это был первый боевой вылет, и их потряс вид неприступной стены зенитного огня прямо по курсу. Инстинктивно летчики начинали совершать маневры уклонения, хотя инструкция строго запрещала подобное из-за опасности столкновения с соседними самолетами. Формация стала стремительно рассыпаться. В отчаянно виляющих из стороны в сторону машинах парашютисты, уже пристегнувшие к тросам крюки вытяжных фалов, с трудом держались на ногах и молили, чтобы поскорее зажегся зеленый сигнальный фонарь. Комбинация погодный условий, зенитного огня и реакции на него пилотов вкупе с неспособностью большинства «следопытов» должным образом разметить зоны высадки привела к тому, что 101-я вдд была высажена едва ли не на всей протяженности полуострова Котантен. Ситуация в 82-й вдд обстояла не многим лучше. Отдельные парашютные отряды оказались на удалении от 13 до 25 миль от своих зон. Из более чем 300 отрядов, высаженных в Нормандии, только 51 сумел приземлиться в предусмотренном планом месте. Фактически, это был полный провал.

Парашютисты 508-го PIR 82-й вдд проверяют экипировку, готовясь к высадке в Нормандии.

Но вмешался фактор, о котором планировавшие высадку офицеры вряд ли задумывались. В одном из аналитических немецких отчетов он был назван «эффектом блуждающих отрядов парашютистов». «Целые области были наводнены небольшими группами молодых, физических крепких, хорошо тренированных и вооруженных парней, при этом совершенно бесконтрольных из-за отсутствия более умудренных опытом командиров. Эти парни следовали единственному выполнимому на тот момент приказу: двигаться на звуки стрельбы и убивать всякого, кто носит отличную от них форму». Дезориентированные, разбросанные на обширной территории элитные бойцы, мотивированные сражаться с врагом даже в безвыходной ситуации, спровоцировали множество противоречивых сообщений об атаках противника, поступавших в немецкие штабы разных уровней командования. Мелкие бои по всему полуострову не позволяли понять истинную цель этого мероприятия союзников. Казалось полным безумием использовать для диверсионной атаки такое количество крайне ценных десантных сил. Фельдмаршал фон Рундштедт расценил атаку на Котантен как начальный этап большого вторжения, руководствуясь не в последнюю очередь именно этим фактом. Он отдал приказ немедленно ввести в дело две танковые дивизии из стратегического резерва — 12-ю тд СС и Учебную танковую. Приказы, однако, были отменены Главным штабом Вермахта, который обвинил командующего армейской группировки «Запад» в попытке использовать резервы без разрешения фюрера. В результате обе танковые дивизии остались в местах дислокации. Гитлер передал их в ведение штаба группы армий «В» только после полудня, слишком поздно, чтобы эти подразделения могли оказать серьезное воздействие на ход событий дня «Д». Широкомасштабная обманная операция «Фортитьюд» приковала внимание верховного командования к Па-де-Кале и события на других участках западного фронта, несмотря на серьезный их размах, воспринимались, как попытки отвлечения достаточно скудных немецких резервов от места, где будет осуществлен главный удар. Эта заторможенная реакция на угрозу позволила парашютистам прийти в себя после провальной высадки и приступить к решению поставленных перед ними задач.

Рядовой Кларенс Вэйр из 506-го PIR 101-й вдд наносит боевую индейскую раскраску своему коллеге рядовому Чарльзу Плаудо.

101-я вдд: крещение огнем

Первыми, примерно в 01.30, начали высадку отряды 502-го PIR. Его первая волна включала 2-й батальон и полковой штаб. 502-й должен был высаживаться в зоне DZ «A», однако значительная часть 2-го батальона из-за хаоса в воздухе оказалась совершенно в другом месте — на дальнем конце зоны DZ «С», то есть почти в 5 км южнее места назначения. Что еще хуже, командир батальона подполковник Стив Чаппиус сломал при высадке ногу. Тем не менее, после оказания первой помощи, он сумел собрать дюжину бойцов и выдвинулся в направлении цели — немецкой батареи 122-мм орудий в Сен-Мартен-де-Варвиле. Здесь подполковнику улыбнулась удача. Добравшись до батареи, он обнаружил, что, благодаря мощному авианалету, эта часть его задачи уже успешно выполнена. Удовлетворенные тем, что противника нет, солдаты Чаппиуса окопались и стали ожидать прибытия отставших парашютистов батальона. Фактически 2-й батальон воссоединился в более менее боеспособную единицу только к середине дня — рассеянные по территории, изрезанной живыми изгородями, мелкие группы бойцов блуждали в темноте, ведя персональную войну с немцами, и только с рассветом смогли понять, где находятся.

3-й батальон полка был высажен также хаотично в районе восточнее Сент-Мер-Эглиз. Командир батальона подполковник Роберт Коул с небольшой группой парашютистов почти час двигался в неверном направлении, пока не догадался обратиться за помощью к местным жителям. Узнав, что находится неподалеку от Сент-Мер-Эглиз, Коул развернул отряд и повел его к Сен-Мартен-де-Варвиль, по пути собирая все больше бойцов. В один из моментов отряд налетел на немецкий патруль, с которым быстро и безжалостно расправился. Когда Коул прибыл в Сен-Мартен-де-Варвиль, под его началом было около сотни солдат самых разных подразделений, причем не только из 101-й, но и из 82-й вдд. Узнав, что район батареи уже захвачен группой подполковника Чаппиуса, Коул разделил свои силы на два отряда. Первый выступил к Одувель-ла-Юбер, где находился выход с пляжей № 3, второй — к выходу № 4. Обе прибыли к целям примерно в 07.30, не встретив сопротивления. Подполковник Коул был даже расстроен, что ему не пришлось серьезно повоевать с немцами. Два часа спустя его солдатам довелось участвовать в том, что сам подполковник с определенной долей цинизма назвал «охотой на дроф». Гарнизон опорного пункта W8, состоявший главным образом из солдат 1-го батальона 919-го гренадерского полка, предпринял попытку отойти вглубь берега через выход № 3 и попал под убийственный огонь окопавшихся солдат Коула. Фактически это был расстрел. Без потерь со своей стороны «Кричащие орлы» уничтожили, по разным данным, от 50 до 75 солдат противника. Выход с пляжей № 4 достался парашютистам без боя, но использовать его по назначению оказалось невозможно из-за близкого расположения к немецким береговым батареям.

1-й батальон 502-го PIR подполковника Патрика Кэссиди высадился у Сен-Жермен-де-Варвиль. Непосредственная задача батальона состояла в захвате территории рядом с деревней Фукарвиль и зачистка группы зданий у Ле Мезьер, которые немцы использовали в качестве казарм гарнизона береговой батареи Сен-Мартен-де-Варвиль. В оперативных документах союзников казармы проходили, как цель «WXYZ». Собрав достаточно людей, Кэссиди повел одну группу к казармам, вторая же направилась в Фукарвиль. По пути в Сен-Мартен-де-Варвиль отряд Кэссиди встретил подразделение «следопытов» во главе с капитаном Лиллиманом, который информировал подполковника, что батарея брошена противником и не представляет более угрозы. Тогда Кэссиди передал под командование Лиллимана часть своих людей и приказал оборудовать блокпост на перекрестке дорог севернее Фукарвиль, а сам во главе примерно роты парашютистов вошел в Ле Мезьер и оборудовал в одном из домов временный КП. Два сборных патруля, один под командованием сержанта Снайдера, а второй под командованием штаб-сержанта Саммерса были высланы соответственно к выходу № 4 и к немецких казармам для выяснения обстановки.

Десантники из роты «F» 2-го батальона 506-го PIR 101-й вдд в самолёте на пути в Нормандию.

В патруле Гаррисона Саммерса было 15 парашютистов из разных подразделений дивизии; каждый по отдельности являлся высокопрофессиональным бойцом, но все вместе они больше походили на пиратский отряд, чем на воинское подразделение. Вдобавок ко всему ни один из этих солдат прежде не пересекался по службе со штаб-сержантом Саммерсом и приказы его воспринимались с открыто демонстрируемым скепсисом. Группа выдвинулась к цели «WXYZ». Казармы представляли собой комплекс фермерских построек, реквизированных немцами и переоборудованных для постоя гарнизона. В общей сложности в нем было 11 зданий и располагались они по обе стороны дороги, идущей из Ле Мезьер. Территория батареи находилась восточнее. Даже обычный осмотр такого количества крупных сооружений был непростым делом, а солдаты отряда Саммерса не выказывали никакого желания выполнять приказы. Из всех возможных решений проблемы штаб-сержант выбрал наиболее подходящий ему по духу. Руководствуясь принципом «делай как я», он первым направился к ближайшему зданию. Выбив ногой дверь и дав длинную очередь из автомата, Саммерс ворвался внутрь. Четыре немецких солдата рухнули как подкошенные, остальные выскочили наружу через заднюю дверь. Сержант оглянулся и обнаружил, что ни один из его подчиненных не последовал за ним. Они предпочли укрыться в придорожной канаве и вели вялый огонь прикрытия. Тогда Саммерс таким же манером ворвался во второе здание. Находившиеся там немцы уже сбежали, в спешке побросав личные вещи. Следующее по счету каменное строение ощетинилось огнем. В этот момент рядовой Уильям Барт, не дожидаясь особого приказа, перебежал поближе к зданию и принялся поливать его из ручного пулемета, вынудив противника на некоторое время укрыться. Этого хватило сержанту Саммерсу, чтобы преодолеть короткий участок открытого пространства и ворваться внутрь. В этот момент чувство долга проснулось и в лейтенанте Элмере Бранденбергере. Он лишь недавно прибыл в дивизию и потому подполковник Кэссиди посчитал разумным поместить лейтенанта под начало хоть и младшего по званию, но куда более опытного штаб-сержанта. Бранденбергер ворвался в дом следом за Саммерсом, но буквально через миг был ранен разорвавшейся поблизости гранатой. Сержант продолжил зачистку здания в одиночку. Он уложил шестерых немецких солдат и оттащил раненого лейтенанта к канаве для перевязки. Примерно 20 минут он отдыхал, потом пополнил боекомплект и направился к следующему зданию. Один из рядовых его группы спросил: «Какого черта вы делаете, сарж?» «Выполняю свою работу, сынок», — ответил Саммерс. Он был уже рядом с дверями, когда неизвестно откуда появился незнакомый никому капитан с шевроном «Всеамериканской» на плече. Он сказал Саммерсу, что пойдет первым и через миг рухнул замертво, получив пулю прямо в сердце. Сержант в очередной раз повторил простой, но эффективный прием — удар ногой в дверь, длинная очередь из автомата, прыжок внутрь и нейтрализация тех, кто остался жив. Успевшие выскочить из дома немецкие солдаты угодили прямо в руки засевших в канаве парашютистов.

Когда сержант вернулся к отряду, чтобы в очередной раз перевести дух, рядовой Джон Кэмин заявил, что пойдет с ним. Вдвоем под эффективным огнем пулемета рядового Барта они зачистили еще ряд зданий, уничтожив при этом более 30 солдат противника. Еще 15 вражеских артиллеристов они застрелили в десятом здании, которое оказалось чем-то вроде столовой. Целое отделение сидело за столом и завтракало, совершенно не обращая внимания на стрельбу и взрывы снаружи. (Некоторые исследователи объясняют это удивительное хладнокровие тем, что солдаты были выходцами азиатских республик СССР.) Их оружие стояло в пирамиде у входа, и, при желании, Саммерс и Кэмин вполне могли взять всю группу в плен, но действия парашютистов уже были доведены до автоматизма и под градом пуль вражеские солдаты замертво повалились на пол. Последнее одиннадцатое здание было больше других и имело два этажа. Оно стояло в центре небольшого поля, в стороне от дороги и основного комплекса строений, опоясанное высокой живой изгородью. Группа Саммерса, наконец, покинула канаву и последовала за сержантом. Едва они приблизились, из здания открыл огонь немецкий снайпер, подстрелив двух парашютистов. Остальные залегли за небольшой насыпью. Между ними и домом было почти 70 метров открытого пространства. Сержант Саммерс вновь не стал отдавать приказов, он просто встал в полный рост и помчался вперед. Отряд последовал за ним, но немцы, засевшие в последнем здании, не были такими беспечными, как их сотоварищи, погибшие в столовой с ложками в руках. Они открыли шквальный огонь, убив четырех парашютистов и ранив еще четверых. Отряд вынужден был отступить и залечь у дороги. Рядовой Барт стал поливать зажигательными пулями стог сена под навесом в дальнем углу здания, пока его не охватило пламя. Вскоре огонь перекинулся на дом, а хранившиеся рядом со стогом боеприпасы принялись шумно взрываться. Из здания выскочила большая группа немецких солдат в надежде спастись из огня, но все они были безжалостно застрелены на том же открытом пространстве, где ранее попали в ловушку парашютисты. Враг в пристройке, однако, не собирался сдаваться. Бой длился уже несколько часов и, слыша звуки стрельбы, к отряду сержанта Саммерса присоединялись все новые и новые парашютисты. Среди них оказался штаб-сержант Рой Никрент, вооруженный базукой. Он выпустил по крыше пристройки шесть ракет и, в конце концов, поджег ее. Когда пламя охватило здание целиком, немцы выбросили белый флаг. За героизм, проявленный в ходе захвата цели «WXYZ», штаб-сержант Гаррисон Саммерс был награжден крестом «За выдающиеся заслуги». Многие считали, что он достоин Почетной медали Конгресса, однако сильные мира сего рассудили иначе.

1-й и 2-й батальоны 506-го PIR по плану должны были прибыть в зону DZ «C» у Сент-Мари-дю-Мон, чтобы после сбора на земле взять под контроль местность у выходов с пляжей № 1 и № 2. Шесть самолетов с парашютистами полка были сбиты у Этьенвиля. Лишь один «сериал» из 14 транспортных самолетов высадил десант непосредственно над зоной, еще 13 отрядов приземлились в 2,5 км восточнее и южнее зоны. Остальных разнесло по значительной территории. Среди тех, кто десантировался непосредственно в зоне DZ «C», был и командир 101-й вдд генерал-майор Максвелл Тэйлор. Тэйлор благополучно приземлился, удовлетворенный тем, что заработал наконец-то «крылышки» парашютиста. Как вспоминал адъютант генерала, по дороге в Нормандию Тэйлор был удивительно спокоен и даже умудрился поспать, растянувшись на полу «Скайтрейна» и подложив под голову вместо подушки парашют. Вскоре после приземления, блуждая в темноте в поисках своих людей, генерал наткнулся на командующего дивизионной артиллерией бригадного генерала Энтони Маколифа. Затем к ним присоединился начальник штаба 101-й полковник Джеральд Хиггинс и группа офицеров. Вспоминая те первые часы в Нормандии, Тэйлор язвительно обыграл знаменитую речь Черчилля перед пилотами ВВС в разгар Битвы за Англию: «Никогда еще в истории войн у столь немногих солдат не было такой огромной толпы командиров». Не оставалось сомнений, что высадка идет совершенно не так, как задумывалось.

Недостаток рядовых испытывал и командир 506-го PIR полковник Синк. Он долго блуждал в темноте с 40 бойцами штабной роты, пока не встретил командира 1-го батальона подполковника Уильяма Тернера, которому удалось собрать почти сотню солдат. Посовещавшись, офицеры пришли к выводу, что следует без промедления выдвигаться к цели — деревне Кюловиль. Не встретив сопротивления, отряд занял деревушку, а полковник Синк развернул здесь временный штаб. Два усиленных патруля были отправлены в расположенные поблизости деревни Вьервиль и Сент-Мари-дю-Мон, а подполковник Тернер с большей частью своего батальона направился на захват выхода № 1 у Пупевиля. Значительная часть 2-го батальона подполковника Роберта Стрейера была высажена севернее намеченного места и гораздо ближе к зоне DZ «A», чем к DZ «С», но к 03.30 командиру батальона удалось собрать под своим началом почти 200 человек. Они направились к выходу с пляжей № 2 в Одьенвиле, но не успели к положенному сроку, поскольку, обходя стороной немецкую батарею, увязли в серии мелких перестрелок.

Задача 3-го батальона 501-го PIR заключалась в том, чтобы взять под контроль и обезопасить будущую зону посадки планеров дивизии у деревни Иевиль. Несмотря на потерю трех самолетов на подходе к зоне высадки, батальон приземлился относительно компактно. В точке рандеву командир батальона подполковник Джулиан Эвел собрал порядка 300 парашютистов и занялся зачисткой местности. В 06.00 обеспокоенный отсутствием информации от групп, посланных к выходам с пляжей, генерал-майор Тэйлор приказал Эвелу взять около полусотни бойцов и выдвинуться к выходу № 1 в Пупевиле. Эта колонна прибыла на место в 08.00 первой из трех направленных к выходу № 1 групп и приступила к зачистке опорного пункта W6. Гарнизон его, состоящий из солдат 2-й роты 1-го батальона 919-го гренадерского полка, отчаянно сопротивлялся. Элитным частям американской армии понадобилось 4 часа, чтобы выкурить вражеских солдат, значительную часть которых составляли восточные добровольцы, из дотов и укрепленных домов.

Вид с птичьего полета на Сент-мер-Эглиз.

Замыкали основную волну десанта 101-й вдд 1-й и 2-й батальоны 501-го PIR и 3-й батальон 506-го PIR. Все они высаживались в зоне DZ «D», самой южной из всех. Шесть «Скайтрейнов», доставлявших батальоны, были сбиты, а 26 серьезно повреждены. Немцы уже пришли в себя от первого шока, кроме того, эта территория рассматривалась германскими штабами как район вероятной высадки десанта союзников. Резервы в лице 3-го батальона 1058-го гренадерского полка были брошены против «Кричащих орлов», и американцам пришлось несладко. Вместо предсказанных разведкой нескольких взводов им пришлось иметь дело с целым батальоном, хорошо знающим местность и умело действующим на ней. Командир 1-го батальона 501-го PIR был убит, его заместитель попал в плен. Командиру полка полковнику Говарду Джонсону с большим трудом удалось собрать примерно 145 бойцов, и он повел их к шлюзу Ла Баркет, отвечавшему за заболачивание района вдоль реки Дув. Не ввязываясь в схватки с немецкими патрулями, отряд сумел добраться до цели, но очень скоро попал под весьма болезненный артобстрел. Попытка наступать частью отряда в направлении деревень Ла Бас Адвиль и Сен-Ком-дю-Мон провалилась. 2-й батальон полка, имевший задачей захватить мосты через реку Дув, не смог оставить район высадки и продолжал вести бой с гренадерами 1058-го полка в районе деревни Ле Друри. Прибывшему самым последним 3-му батальону 506-го PIR досталось больше всех. Чтобы осветить зону высадки, немцы подожгли большой сарай и расстреливали парашютистов в самый момент приземления, когда они наиболее уязвимы. В первые же минуты были убиты командир батальона, его заместитель и несколько старших командиров. Капитан Чарльз Шетл, старший оперативный офицер батальона, приземлившийся несколько в стороне от эпицентра бойни, собрал крохотную группу из 15 бойцов и повел ее к мосту в Ле Пор. Подбирая по пути заблудившихся парашютистов, группа к 04.30 вышла к двум мостам, но захватить их не смогла. Тем не менее, окопавшись в непосредственной близости, парашютистам удалось не подпускать к ним немцев.

В 04.00 в зону посадки LZ «E» прибыл первый эшелон планеров с подкреплениями для 101-й вдд. 52 самолета-буксировщика с планерами «Вэйко» C-4A, на борту которых находились 155 десантников, 16 57-мм противотанковых орудий и 25 джипов, стартовали с аэродрома Олдемастон. Сразу после взлета был потерян один из планеров, который по досадной случайности нес на борту единственную дивизионную радиостанцию дальнего действия SCR-499, для обеспечения прямой связи временного штаба генерал-майора Тэйлора с базой дивизии в Беркшире. Над полуостровом Котантен колонна попала под огонь ПВО и в районе Пон Лаббе потеряла пару буксировщик-планер. Один из самолетов отстал от колонны, буксируемый им планер отцепил трос южнее Карантана. 22 планера получили различные повреждения, но сумели дотянуть до зоны посадки. Только шесть из 49 оставшихся планеров сумели сесть непосредственно в отведенной зоне, еще 15 приземлились в пределах километра от нее. Десять планеров обособленно приземлились неподалеку от Ле Форж.

Большим сюрпризом для пилотов стало то, что сажать машины нужно почти в полной темноте. Пилот планера 434-й транспортной группы ВВС США сержант Джордж Бакли вспоминал: «Все было черным как смоль… Мы надеялись, что будет луна, но, когда добрались до Нормандии, окунулись в полный мрак. Формация влетела в низкую облачность и потеряла строй. Мы так и не смогли собраться вместе, чтобы совершить скоординированную посадку. Когда мы отцепили трос, то не видели ни черта и это была самая страшная часть полета. Вы знаете, что стремительно снижаетесь, но не знаете, что под вами… Вы не видите поле там или лес, и так до самой последней минуты». В передовой машине с собственным именем «The Flying Falcon» летел заместитель командира 101-й вдд бригадный генерал Дон Пратт. При посадке на поле неподалеку от Иевиля планер стал скользить по влажной траве и врезался в густую живую изгородь. Генерал и второй пилот 2-й лейтенант Джон Батлер погибли на месте, первый пилот подполковник Майк Мёрфи сломал обе ноги и только помощник генерала 1-й лейтенант Ли Джон Мэй отделался царапинами. Обстоятельства гибели генерала долгое время вызывали массу пересудов. Очевидным было лишь то, что причиной смерти явилась травма позвоночника. По официальной версии, генерал Пратт сидел сразу за креслом подполковника Мерфи и был раздавлен сорвавшимся с креплений джипом. Высказывались предположения, что в планер был погружен лист броневой стали, дабы уберечь генерала от осколков, но пилоту об этом ничего не сообщили. Когда пришло время отцеплять буксировочный трос, планер свалился в пике и разбился. Версия получила отражение в фильме Стивена Спилберга «Спасти рядового Райана», правда там жертвой излишней заботы о своей персоне со стороны подчиненных стал вымышленный персонаж — бригадный генерал Эменд.

Историк 101-й вдд Марк Бандо изложил наиболее взвешенную версию событий. Он считает, что генерал при заходе на посадку находился в своем джипе, но для удобства кто-то подложил на довольно жесткое сидение машины сложенный парашют. В результате Пратт практически упирался головой в крышу и в момент столкновения с живой изгородью сильно ударился об элемент конструкции планера. Это вызвало мгновенный перелом шейных позвонков. Генерал Пратт оказался почти обезглавлен. Как бы там ни было, он стал первым и самым высокопоставленным офицером союзников, погибшим в Нормандии в день «Д».

82-я вдд: призрак Сицилии

Высадка 82-й «Всеамериканской» вдд оказалась даже более спонтанной, чем у 101-й. Отдельные отряды были высажены на удалении от 13 до 25 миль от своих зон. Дивизия прибыла в Нормандию спустя час после начала высадки 101-й вдд. В 02.30 в зоне DZ «O» северо-западнее Сент-Мер-Эглиз начали приземляться парашютисты 505-го PIR. Из-за того, что пилоты этой формации не сумели разминуться с облачностью и растеряли строй, парашютистам передовых самолетов пришлось покидать машины на высоте гораздо больше принятых правилами 300 метров. Благодаря тому, что зона была эффективно размечена «следопытами» 505-й совершил самую точную высадку из всех, но даже при этом значительное количество личного состава разметало по округе, а отдельные группы оказались почти в 15 км от цели. Часть парашютистов была высажена прямо над центральной площадью Сент-Мер-Эглиз. Этой ночью местным жителям разрешили нарушить комендантский час, чтобы потушить горящий дом возле главной городской площади. Звонили церковные колокола, призывая жителей принять участие в ликвидации пожара. Под надзором солдат местного гарнизона жители создали живую цепь от водяного насоса до горящего дома и передавали ведра с водой пожарным. В это время в небе над площадью стали раскрываться купола парашютов. Главным образом, над Сент-Мер-Эглиз были высажены солдаты роты «F» 3-го батальона 505-го PIR. Когда они начали снижаться, немецкая охрана немедленно открыла огонь. Жители бросились врассыпную. Многие десантники были убиты прежде, чем успели избавиться от парашютов. Рядовой 1-го класса Альфред Холсбек угодил в поток теплого воздуха над горящим домом, и тот уволок его в огонь. Еще как минимум один десантник — сержант Эдвард Уайт — приземлился прямо на горящий дом. Боеприпасы, которые парашютисты несли на себе, стали взрываться, и пламя заполыхало еще яростнее. Некоторые зацепились куполами за провода и кроны деревьев и были изрешечены пулями. Так погибли 2-й лейтенант Гарольд Кадиш, рядовой Чарльз Бленкеншип и рядовой Ладислав Тлапа. Рядовой Джон Стили повис на крыше башни городской церкви, беспомощно качаясь вдоль каменной стены. Видя, как немцы безжалостно истребляют его товарищей, он не придумал ничего иного, как притвориться мертвым. На крышу церкви приземлился и рядовой Кен Рассел, но просто соскользнул вниз и упал в церковный двор. «Практически сразу из-за угла церкви выскочил немецкий солдат, стреляя во все стороны. Сержант Джон Рэй был у него на пути, и Джерри выстрелил запутавшемуся в стропах сержанту в живот», — вспоминал Рассел. Следующим должен был стать он сам. Вражеский солдат уже навел на него винтовку, но смертельно раненый Рэй, превозмогая боль, сумел вынуть из кобуры «кольт» и снес немцу полголовы. Рядовой Стили продолжал качаться на стропах, с ужасом наблюдая за происходящим внизу. Еще в воздухе он был ранен в ногу, но от прилившего адреналина совсем не чувствовал боли. Вскоре его заметили два немецких солдата, находившиеся на колокольне церкви. Один из них, обер-ефрейтор 919-го гренадерского полка Рудольф Май вспоминал:

«Я видел, что один из парашютистов упал на шпиль и повис. Поначалу показалось, что он убит, но потом я услыхал его стоны. Нас было двое на посту, и мой товарищ хотел застрелить этого парня, однако я его отговорил».

Немецкие часовые освободили Джона Стили от пут и сопроводили к другим пленным.

Один из поврежденных планеров «Вэйко» в зоне посадки у Сент-мер-Эглиз.

В зоне высадки DZ «O» командир 3-го батальона 505-го PIR подполковник Эдвард Краузе собрал 180 бойцов и выступил с этим отрядом в Сент-Мер-Эглиз. Разбив своих людей на шесть групп, подполковник приказал блокировать пять дорог, ведущих в город, а сам повел шестой отряд на зачистку центра. Дорогу американцам показывал местный житель, состоящий в Сопротивлении. Краузе запретил парашютистам пускать в ход стрелковое оружие, по крайней мере, до того, как рассветет, и действовать только ножами и гранатами. Это должно было упростить идентификацию противника. К 06.00 город был полностью в руках десантников. Согласно рапорту Краузе, 41 немецкий солдат был убит и порядка 30 захвачено в плен. Американцам повезло — в Сент-Мер-Эглиз дислоцировалось зенитное подразделение дивизии «Герман Геринг» численностью более 200 человек, но буквально накануне было переброшено в другое место, а в городе остался лишь слабый заслон из солдат 709-й пехотной дивизии. В 04.30 на шпиле церкви уже развевался звездно-полосатый флаг, тот самый, что восемью месяцами ранее батальон Краузе водрузил в захваченном Неаполе.

Тем временем, 2-й батальон 505-го PIR подполковника Бенджамина Вандерворта приступил к формированию оборонительной линии севернее и восточнее зоны высадки, у деревень Нэвиль-о-Плен и Бодьенвиль, как и было запланировано. Однако, не осведомленный об успехе людей Краузе, командир полка полковник Уильям Экман приказал Вандерворту остановить наступление и двигаться в Сент-Мер-Эглиз. Подполковника Вандерворта, который во время приземления сломал лодыжку, два солдата возили на тележке для боеприпасов. К этому времени под его началом было уже 575 бойцов, то есть более 90 % списочного состава батальона. Поэтому подполковник посчитал разумным направить часть своих людей под командованием лейтенанта Тернера Турнбулла в Нэвиль. Группа вошла в деревушку и, не обнаружив в ней немцев, окопалась в ожидании дальнейших приказов. Остальная часть 2-го батальона прибыла в Сент-Мер-Эглиз уже после рассвета, когда ситуация в городе стабилизировалась. После короткого совещания Вандерворт и Краузе решили, что 2-й батальон возьмет на себя оборону северных подходов к городу, а 3-й — займет оборону непосредственно в Сент-Мер-Эглиз.

1-й батальон 505-го PIR высаживался вместе с элементами 456-го артбатальона и штабом дивизии во главе с генерал-майором Мэтью Риджуэем. Задачей батальона было обеспечение западного фланга Сент-Мер-Эглиз за счет захвата и удержания мостов через реку Мердере у Ла Фьер и в Шеф-дю-Пон. Батальон рассеяло при высадке гораздо больше остальных, но рота «А» лейтенанта Джона Долана довольно компактно приземлилась примерно в 300 метрах от целей. За полчаса лейтенант сумел собрать 134 из 136 своих солдат и немедленно выступил к мосту Ла Фьер и одноименному фермерскому комплексу. По пути к его отряду присоединились несколько десятков отставших солдат 507-го и 508-го парашютных полков. Захватить переправу с ходу не удалось. Приблизившись к мосту, отряд попал под плотный огонь со стороны фермы и вынужден был залечь. Все подходы к реке простреливались, а для штурма фермы у Долана не хватало сил. Лейтенант решил дождаться подхода подкреплений.

Планер «Хорса», доставивший американских десантников в Нормандию утром 6 июня 1944 года.

Западные подходы к реке Мердере и мосту Ла Фьер должны были захватить роты 507-го PIR. Однако вместо зоны высадки DZ «T» основная масса парашютистов полка десантировалась над болотами восточнее. Только трем отрядам посчастливилось приземлиться в пределах зоны высадки. Глубокая вода затопленных лугов и болот стала настоящим сюрпризом для парашютистов. Сотни солдат оказались в воде, глубина которой составляла 60 см и выше. Перегруженные снаряжением, многие из десантников нашли свою смерть в черных водах реки Мердере. Те, кто сумел избавиться от груза, выжили, но ценное снаряжение, оружие, боеприпасы, радиостанции были безвозвратно потеряны. Фактически 507-й PIR перестал существовать как боевая единица. Мокрые и дрожащие от холода парашютисты не могли понять, где находятся. Часть из них решила, что их высадили дальше на юг, у реки Дув. Единственным ориентиром в этой местности была высокая насыпь, по которой проходила железная дорога в Карантан. В течение ночи все больше и больше бойцов 507-го собиралось на ее откосах. Неподалеку от места приземления американских солдат, рядом с насыпью, стоял дом обходчика участка № 14 Дюбоска. Когда французы осознали, в какую беду попали американцы, 11-летняя дочь обходчика Женевьева пожарче затопила печь, чтобы искры, летящие из трубы, могли служить барахтающимся в воде парашютистам ориентиром, а потом убедила отца достать из сарая лодку и начать спасать гибнущих солдат. В течение следующих нескольких часов семья Дюбосков выудила из воды и перевезла на сухое место примерно 350 солдат и офицеров 82-й вдд.

Погибшие десантники 325-го планерно-пехотного полка 82-й вдд рядом с разбившимся при посадке вечером 6 июля 1944 года планером «Хорса».

508-й PIR по плану должен был высаживаться в зоне DZ «N». В реальности почти половина полка приземлилась примерно в двух милях южнее зоны, в то время как остальные оказались на западном берегу Мердере. Командир полка полковник Лерой Линдквист высадился в болотах у Ла Фьер, среди бойцов 507-го PIR. Он стал тем ядром, вокруг которого постепенно собрались самые боеспособные солдаты двух полков. Ответственный за захват переправ через Мердере заместитель командира 82-й вдд бригадный генерал Джеймс Гэвин приземлился в яблоневом саду западнее заболоченной поймы реки. Он также сначала решил, что оказался у реки Дув, но быстро распознал железнодорожную насыпь на западной стороне болот. Когда на рассвете с востока до генерала донесся рев артналета, возвещающего о скором начале высадки морского десанта, Гэвин уже точно знал, где находится. Во главе сборного отряда бойцов 507-го и 508-го полков он направился к мостам, которые необходимо было захватить неповрежденными, чтобы обеспечить форсирование реки силами американского 7-го корпуса.

46 планеров «Вэйко» CG-4A с тяжелым вооружением 82-й вдд, направлявшиеся к зоне посадки LZ «O», стартовали из Англии практически одновременно с планерами 101-й вдд. На борту находились 220 бойцов, 22 джипа и 16 57-мм противотанковых орудий. 7 машин преждевременно отцепили буксировочные тросы задолго до намеченной точки, судьба пяти из них осталась неизвестной. Еще семь «Вэйко» сели на западном берегу реки Мердере. Остальные приземлились в зоне посадки или в непосредственной близости от нее, но из-за темноты почти все планеры оказались серьезно повреждены, как и часть доставленного груза.

Реакция немцев

В немецких штабах недоумевал, пытаясь разобраться в намерениях союзников. Выяснить это было не так-то просто, хотя пожаловаться на недостаток пленных немцы не могли. Один парашютный отряд приземлился прямо на крышу штаба 919-го гренадерского полка в карьере у дороги между Кенвилем и Монтебуром. Чуть позже на теле одного из утонувших на побережье парашютистов 82-й вдд была обнаружена карта, на которой была обозначена первичная цель подразделения — Сент-Мер-Эглиз. Первые сообщения о высадке воздушного десанта начали поступать в 01.30, но только в 03.10 штаб генерал-лейтенанта Маркса пришел к выводу, что пора принимать ответные меры и сделал ход, который самым решительным образом отразился на всем ходе высадки союзников в американском секторе вторжения. Посчитав, что главной задачей парашютного десанта является создание бреши между секторами обороны 709-й и 352-й дивизиями, Маркс приказал выдвинуть в этот район кампфгруппу подполковника Мейера и уничтожить противника прежде, чем он сумеет собрать силы для решительного удара. Спустя несколько часов, эта группировка могла бы серьезно изменить баланс сил на любом из участков морской высадки, но вместо этого солдаты Мейера сначала маршем двигалась на запад, потом получили приказ поворачивать назад и на всем пути несли потери от постоянных атак авиации союзников.

Вялая реакция на парашютный десант во многом объяснялась и тем, что значительная часть старших командиров находилась на командных играх в Ренне. Узнав о вторжении, большинство из них поспешило вернуться в свои штабы, но парашютисты сделали перемещение по немногочисленным дорогам полуострова Котантен крайне опасным предприятием. Патрули парашютистов действовали безжалостно и стремительно, не разбираясь, кто противостоит им — рядовые или генералы. На рассвете в засаду угодил и автомобиль генерал-лейтенанта Вильгельма Фаллея. Ее устроил высаженный в стороне от основных сил отряд лейтенанта Малькольма Брэннена. Лейтенант разместил своих людей вдоль живой изгороди у дороги, ведущей в Пиковиль, а сам отправился к расположенному поблизости зданию мельницы, чтобы выяснить, где они находятся. Увидев приближающийся автомобиль, десантники открыли шквальный огонь из винтовок и автоматов. Автомобиль вильнул вправо, натолкнулся на высокую насыпь с живой изгородью, после чего резко свернул влево и врезался в каменную стену мельничного склада. Генерал Фаллей был убит на месте, его заместителя майора Йохима Бартузата при ударе выбросило из салона. Очнувшись от короткого шока, он закричал на ломаном английском: «Не убивайте меня!», но тут же получил пулю в голову из пистолета Брэннена. Водителя автомобиля, который чудесным образом не пострадал, парашютисты взяли в плен. Временное командование 91-й мобильной дивизией принял старший оперативный офицер генерал-майор Бернард Клостекемпер. Возникшая брешь в цепи командования сразу же сказалась на действиях дивизии. Несмотря на приказы атаковать Сент-Мер-Эглиз и переправы через реку Мердере, ценность которых была очевидна немецкому командованию, первые реальные усилия в этом направлении были предприняты лишь около полудня.

Американские парашютисты на улице очищенной от немецких солдат французской деревни.

Однако в целом высадка воздушного десанта в американском секторе ответственности прошла абсолютно не так, как рассчитывали планировавшие операцию штабные офицеры. Основная масса сил была рассеяна на значительной территории — только 10 % войск приземлились в намеченных зонах и еще примерно 25 % — в радиусе 2 км от них. При этом 15 % были высажены на удалении от 5 до 25 миль от целевых объектов, а судьба 5 % осталась неизвестной (скорее всего, они утонули в болотах). К рассвету 101-я вдд располагала примерно 1100 бойцами, 82-я вдд сумела собрать чуть больше — 1500 человек. Большой разброс при высадке, лабиринты живых изгородей и не замеченные разведкой огромные заболоченные территории привели к тому, что значительная часть целей воздушного десанта достигнута не была. Удалось взять под контроль несколько выходов с пляжей, но жизненно важные дамбы, представлявшие собой единственные пути продвижения вглубь побережья, оставались в руках немцев. Не были захвачены и переправы через реку Мердере, и значительная часть 82-й вдд оказалась отрезанной на ее западном берегу. Также не удалось сформировать надежный защитный периметр на южном фланге американского 7-го корпуса, и только слабость немецких сил в этом районе помешала противнику организовать решительную контратаку. Единственной удачей стал захват города Сент-Мер-Эглиз, но было очевидно, что очень скоро противник попытается отбить этот важный перекресток дорог.

ГЛАВА 7
ВТОРЖЕНИЕ С МОРЯ: УЧАСТОК «ЮТА»

На пляжах

В 02.29 6 июня тяжелый крейсер «Бейфилд», флагманский корабль командующего оперативной военно-морской группы «U» контр-адмирала Дона Муна, бросил якорь в 11,5 милях от побережья прямо напротив участка «Юта». Немецкий флот никак не проявлял себя, хотя адмирал Кранке приказал атаковать силы вторжения практически сразу после их обнаружения несколькими радарными станциями в 03.09. Море было слишком бурным для легких торпедных катеров, и вышедшие из Шербура две флотилии «Шнельботов» ни с чем вернулись обратно. В любом случае, им вряд ли удалось бы повторить успех апрельской атаки на конвой Т-4.

Серьезную обеспокоенность офицеров, планировавших высадку на участке «Юта», вызывали два островка, расположенные примерно в 4 милях от побережья полуострова Котантен, немного восточнее района вторжения. Они носили название Сен-Маркуф и могли использоваться немцами как площадка для дальнобойной артиллерии или пункт размещения корректировщиков береговых батарей, которых на Котантене было предостаточно. Проигнорировать эту явную опасность для флота вторжения было нельзя. Союзники приняли решение зачистить острова Сен-Маркуф силами 4-го и 24-го кавалерийских эскадронов (усиленных мобильных разведывательных рот) 4-й отдельной кавалерийской группы полковника Джозефа Талли. Примерно в 04.006 июня две группы разведчиков на резиновых лодках подошли к побережью островов Сен-Маркуф и разметили берег для упрощения прибытия основных сил двух эскадронов. Предварительная фоторазведка союзников выявила на Сен-Маркуфе активность противника, но характер ее распознать не удалось. Разведчикам следовало быть готовым к любому повороту событий. В 04.30 кавалерийские эскадроны общей численностью 132 человека высадились на островах и принялись методично их прочесывать. Вскоре выяснилось, что опасения были напрасны. Немецких солдат на Сен-Маркуфе не обнаружили. Зато с избытком хватало мин и хитроумных ловушек. Разведчики потеряли при высадке двух человек убитыми и, по меньшей мере, трех ранеными, а к концу дня жертвами оставленных немцами смертоносных сюрпризов стали еще 14 человек.

Десантная баржа LCVP со штурмовой пехотой второй волны готовится к «гонке к берегу».

Когда поступил сигнал, что острова Сен-Маркуф не представляют опасности, десантные силы 8-го пехотного полка 4-й пд уже почти закончили перегрузку из сравнительно комфортабельных десантных кораблей в хрупкие боты Хиггинса. Эти плоскодонные посудины трудно было назвать удобным средством передвижения, а путешествие по морю в штормовую погоду в боте Хиггинса превращалось в нечто совершенно незабываемое. В десантном отсеке не было сидений, ноги скользили на мокрой палубе, а малая высота бортов гарантировала, что все вымокнут до нитки. Морская болезнь одолевала солдат 4-й пд уже много часов, поскольку оперативная группа «U» находилась в море дольше всех остальных — три ночи и два дня. Маршрут от «Площади Пикадилли» к участку «Юта» был самым длинным, и ситуацию еще более усугубила 24-часовая отсрочка высадки. Единственное, что могло хоть немного улучшить настроение с трудом сдерживающих рвотные позывы десантников, — оглушительный грохот корабельных орудий, которые вели дуэль с береговыми батареями. Немецкие батареи подали голос в 05.05, когда на фоне предрассветного неба силуэты кораблей стали хорошо различимы. Сначала были атакованы эсминцы «Фитч» и «Корри», выходившие на позиции для предстоящего обстрела берега. В 05.25 удару подверглись тральщики, расширявшие район маневрирования боевых кораблей. Вскоре крейсер «Блэк Принс» открыл ответный огонь и переключил внимание немецких артиллеристов на себя.

Эскадрилья американских бомбардировщиков B-26 «Мародер» на пути к побережью Нормандии пролетает над флотом вторжения союзников.

Пятью минутами ранее — в 05.20 — в небе над районом, прилегающим к пляжам участка «Юта», появились 276 бомбардировщиков Б-26 «Мародер» 9-й американской воздушной армии. Они атаковали семь основных немецких оборонительных позиций вдоль берега, обрушив на них суммарно более 500 тонн бомб. В 05.36 к процессу обработки берега (это именовалось также «размягчением вражеской обороны») подключились суда огневой поддержки военно-морской оперативной группы «U». Линкор «Невада», два американских («Тускалуза и «Куинси») и три британских («Хокинс», «Энтерпрайз» и «Блэк Принс») крейсера, голландская канонерская лодка «Сумба», британский монитор «Эребус», а также восемь эсминцев и два эскортных корабля, входившие в состав бомбардировочной группы, принялись утюжить и береговую линию, и цели в глубине побережья. Под прикрытием этого обстрела штурмовые силы направились к берегу. Чтобы скрыть их приближение, авиация выставила дымовую завесу. Флотилию ботов Хиггинса сопровождали восемь танко-десантных барж LCT с секретным оружием генерала Хоббарта — танками-амфибиями «Шерман» М4А1 DD 70-го танкового батальона. По плану баржи должны были спустить танки на воду в 4,5 км от берега. Но реальность очень скоро внесла свои коррективы. Примерно в 05.42 мощный взрыв прогрохотал под днищем морского охотника PC-1261, направлявшего четыре баржи с танками к сектору «Анкл Рэд». «Я видел, как PC-1261 перевернулся вверх килем, и его корма быстро ушла под воду. Ни я, ни другие капитаны не могли остановиться и подобрать из воды выживших. У нас был строгий приказ: не снижать скорость и избегать маневрирования во время «гонки» к берегу», — вспоминал капитан контрольного судна LCC 60 лейтенант Симс Готье. «Это действительно очень горький момент — идти на полной скорости мимо людей, барахтающихся в воде и взывающих о помощи. Баржи стали расходиться в стороны. Я думаю, шкиперы просто не желали топить оказавшихся у них на курсе людей». Спустя буквально минуту прогремел еще один взрыв. Танко-десантная баржа LCT 597 налетела на мину и за доли секунды ушла на дно вместе с четырьмя «Шерманами». С самого начала двигавшиеся гораздо медленнее своей обычной скорости из-за сильного встречного ветра и зыби, баржи с танками теперь совершенно выбились из графика. Не оставалось сомнений, что, если спустить танки в намеченной точке, они не успеют прибыть на берег с первой волной. Поэтому лейтенант резерва ВМФ Джон Ричер на судне управления PC-1176 принял решение высадить танки гораздо ближе к берегу — в 1300 метрах вместо запланированных 4500. Но даже это похвальное проявление инициативы не помогло, уцелевшие 28 танков DD все равно опоздали и вышли на берег через 10 минут после первой волны пехоты.

Между тем, бомбардировка берега продолжалась. По береговым укреплениям с палубы десантных судов вели огонь САУ М7 «Прист», а когда боты Хиггинса подошли примерно на 650 метров к полосе прибоя, 17 ракетных судов непосредственной огневой поддержки LCT (R) произвели мощный залп, выпустив по берегу 1064 пятидюймовых ракет с мощным фугасным зарядом. Вся эта лавина огня подняла густую завесу пыли и дыма, полностью закрыв те немногие ориентиры, по которым капитаны судов управления и контроля определяли границы секторов высадки. Комбинация сумятицы, вызванной потерей одного направляющего судна, сильного прибрежного течения и невозможности визуального контроля курса привела к тому, что суда первой волны подошли к берегу в стороне от намеченных пляжей высадки — в 500–1500 метрах южнее.

Пехотные подразделения второй волны десанта прибывают на пляж участка «Юта».

Час «Ч» на участке «Юта» был назначен на 06.30, в половинный прилив. Планировщики посчитали, что это обеспечит специальные отряды по уничтожению береговых препятствий достаточным временем для оборудования в частоколе бревен, надолб и противотанковых ежей как минимум восьми коридоров, которыми смогут воспользоваться суда, прибывающие в полную воду. Двадцать десантных судов приступили к высадке штурмовой пехоты точно по графику. Теперь солдатам штурмовых рот 8-го пехотного полка 4-й пд необходимо было преодолеть порядка сотни метров утыканной препятствиями вязкой береговой отмели, чтобы добраться до заваленной плавником узкой полосы берега перед дюнами. Первая волна состояла из 20 отрядов по 30 бойцов 1-го и 2-го батальонов в каждом. Считается, что отклонение десантных барж от курса, допущенное на последнем этапе «гонки к берегу», сильно облегчило задачу передовых рот, поскольку их снесло на участок, менее насыщенный препятствиями и слабее защищенный. Сэмюэль Моррисон в своем многотомном труде «Американский ВМФ во Второй мировой войне» указывает: «Солдаты были приятно удивлены, не встретив артиллерийского огня противника». Участники событий описывают события на берегу в первые минуты высадки несколько иначе. Рядовой Харпер Кольман из 2-го батальона 8-го пехотного полка вспоминал:

«Я был в роте «Н» и прибыл на берег с первой волной десанта. Перед тем, как мы достигли пляжа, снаряд пробил борт нашей баржи, прошел насквозь и проделал дыру в другом борту, заодно вырвав изрядный кусок из моего вещмешка. Исторические книги указывают, что мы высадились на некотором удалении от запланированного места, и это значительно упростило нам жизнь. Я не знаю, что и сказать по этому поводу. В тот момент мы не ощущали, что нам повезло. Мы прыгнули в воду, погрузившись в нее почти по грудь, а до берега оставалось довольно приличное расстояние. По нам стреляли со всех сторон. Минометы, пулеметы, орудия. Не так, как на «Омахе», конечно. Но нам от этого было не легче… Когда мы выбрались на сухое место, оказалось, что нас уже встречают. Не знаю, как ему это удалось, но бригадный генерал Тедди Рузвельт уже стоял на берегу и, помахивая своей тростью, отдавал приказания. Если мы и испытывали страх, то в этот миг он просто испарился, мы не могли теперь оставаться на берегу, даже если бы имели такое желание».

Бригадному генералу Теодору Рузвельту-младшему, заместителю командиру 4-й пд, пришлось пройти целый ряд инстанций, чтобы добиться разрешения высадиться с первой волной десанта. Он был уверен, что «увидев рядом генеральские погоны, солдаты даже в аду решат, что дела не так уж плохи». Генерал Рузвельт стал первым, кто сумел ответить на вопрос, где именно оказались силы первой волны. Выданные карты совершенно не соответствовали тому, что солдаты и офицеры видели вокруг себя. Выяснилось, что вместо выхода с пляжа № 3 и поселка Ле-Дюн-де-Варвиль они высадились у выхода № 2 и почти напротив Ла Гранде Дюн.

Медики американской 4-й пехотной дивизии оказывают помощь раненым на пляжах участка «Юта».

Непосредственно в поселке размещался опорный пункт W5, покрывавший огнем местность примерно в 350 метров вдоль берега и 250 — в глубину. Обороняли опорный пункт солдаты 3-й роты 919-го гренадерского полка под командованием лейтенанта Артура Янке. Несмотря на достаточно юный возраст (23 года) лейтенант успел повоевать на Восточном фронте и за умелое руководство взводом был награжден Рыцарским крестом. 11 мая 1944 года в ходе инспекции этого участка берега фельдмаршал Роммель подверг жесткой критике состояние береговых укреплений. В ответ Янке выразил протест, указав, что они работали не покладая рук, а причина отставания от графика кроется в отсутствии необходимых материалов. «Мы использовали все, что нам прислали», — заявил он. Взбешенный Роммель потребовал, чтобы нахальный лейтенант снял перчатки и показал ему свои руки. Янке продемонстрировал командующему ладони в мозолях и со следами многочисленных порезов. Фельдмаршал сразу же сменил гнев на милость. Он поблагодарил Янке за работу и выразил удовлетворение тем, что, по крайней мере, один младший командир понимает, насколько важна для будущего Германии та, работа, которую им тут приходится выполнять. Но утром 6 июня дела у Янке и его людей обстояли из рук вон плохо. Воздушный налет и последующая бомбардировка флота превратили их опорный пункт в руины. Большая часть вооружения вышла из строя. Личный состав пострадал не так сильно, но многие находились в состоянии шока, который только усилился, когда сквозь оседающую пыль и дым солдаты Янке разглядели на горизонте гигантскую армаду вражеских кораблей.^[6] Лейтенант отправил курьера на батарею 122-мм орудий 1261-го артполка, расположенную в Сен-Мартен-де-Варвиль, с приказом произвести артналет по приближающимся к берегу десантным судам противника. Но никакого налета не последовало. Очевидно, курьер не добрался до места назначения. Едва десантные баржи опустили рампы, Янке приказал всем, кто еще способен сражаться, открыть огонь. Чуть выше мощной полутораметровой стены, опоясывающей пляж, размещалась входившая в опорный пункт бетонная огневая точка с башней от французского танка «Рено 17». Внутри был установлен станковый пулемет, из которого ефрейтор Фридрих принялся обстреливать пляж. Измотанные долгим морским переходом и увешанные снаряжением американские пехотинцы еле передвигали ноги, но близкие разрывы мин и выбиваемые пулями фонтанчики воды и песка вызвали у них резкий выброс адреналина, заставивший позабыть о страданиях и дискомфорте. С северного фланга опорного пункта W5 открыл огонь другой пулемет. Единственным укрытием от вражеского огня была уже упомянутая прибрежная стена, и большинство американских пехотинцев устремились к ней. С некоторым опозданием заговорили и несколько 82-мм минометов опорного пункта. Но, раскрыв свое местоположения, они немедленно попали под удар эсминцев огневой поддержки. Нескольких залпов — и минометная позиция перестала существовать. Но подошедшие ближе к берегу эсминцы сами стали целями для немецких береговых батарей. Ситуация осложнялась тем, что корабли не имели возможности маневрировать. Прибрежные воды еще не успели должным образом протралить, и они были полны мин. 30 минутами ранее военно-морская оперативная группа «U» понесла первые потери — эсминец «Корри» налетел на мину и затонул.

Военнослужащие роты «А» 261-го медицинского батальона высаживаются из десантного катера LCM на участке «Юта».

В 06.40 на выручку пехоте прибыли танки-амфибии. Лейтенант Янке был поражен видом выползающих на пляж странных конструкций, внутри которых скрывались танки. Единственное 88-мм орудие его опорного пункта было повреждено осколком, солдаты судорожно пытались вернуть его в строй. Были еще «голиафы» — дистанционно управляемые гусеничные машины, начиненные взрывчаткой, но выяснилось, что оборудование управление выведено из строя бомбардировкой. В конце концов, артиллеристам удалось оживить 88-ю и даже сделать один выстрел — снаряд попал в ходовую часть одного из танков DD и лишил его подвижности. Но и для орудия последствия выстрела оказались фатальными — оно превратилось в бесполезный кусок железа. Практически одновременно с танками-амфибиями прибыла вторая волна десанта, в состав которой входили первые отряды специалистов 1-й саперной бригады специального назначения. Их задача состояла в разрушении или расчистке береговых препятствий. Также саперы должны были ликвидировать минные поля вдоль пляжей и проделать несколько брешей в массивной прибрежной стене для прохода танков. С третьей волной, спустя 10 минут, подошла и техника саперов — бронированные бульдозеры 612-й легкой роты технического обеспечения и танкдозеры 70-го танкового батальона. К этому моменту по пляжам уже вели огонь расположенные на флангах высадки опорные пункты — W3 и W4. Однако огонь был крайне неточным, и куда большей проблемой в этот момент было принятие принципиального решения — перебрасывать уже высадившиеся на берег силы севернее, к намеченным планом секторам, или продолжать вторжение там, где они оказались по воле случая. Флот настаивал на следовании начальному плану — море у Ле Гранде Дюн более мелководное и десантные суда вынуждены были высаживать пехоту и технику дальше от береговой линии (покрайней мере, пока не придет прилив). Командира 8-го пехотного полка полковника Джеймса Ван Флита, прибывшего с четвертой волной десанта, напротив, устраивал этот участок берега; главным образом, потому, что сопротивление противника здесь уже было практически подавлено, а саперы активно расчищали проходы в препятствиях. Он язвительно отметил: «Моряки по ошибке доставили нас именно туда, где я планировал высаживаться самого начала». Все решилось быстро и без проволочек благодаря присутствию на берегу генерала Рузвельта. Проконсультировавшись с командирами штурмовых батальонов, он отдал приказ, чтобы все последующие волны также направлялись к новому месту высадки. Будучи заместителем командира 4-й пд, он имел все полномочия перенаправить атакующие силы в этот сектор, и потому высадка продолжилась без каких-либо попыток отменить его распоряжение. Считается, что, приняв решение продолжать высадку по обе стороны от Ле Гранде Дюн, генерал произнес: «Отсюда мы и начнем войну». Это не совсем соответствует истине. Точные слова генерала были: «Отсюда мы пойдем прямо на материк. Нам посчастливилось атаковать противника на уязвимом участке его обороны, надо воспользоваться эти преимуществом». За умение принимать быстрые и правильные решения в патовой ситуации и личную храбрость, проявленные в день «Д», бригадный генерал Теодор Рузвельт-младший впоследствии был награжден Почетной медалью Конгресса. К сожалению, посмертно — 12 июля он умер от сердечного приступа.

Солдаты 359-го полка 90-й пехотной дивизии высаживаются с десантных судов на берег участка «Юта».

Генерал Рузвельт проинструктировал командиров пехотных батальонов штурмовой волны, что выдвижение вглубь берега следует проводить через выход № 2. Примерно к 9 утра сопротивление опорного пункта W5 было окончательно подавлено, и значительная часть уцелевших бойцов лейтенанта Янке сдалась в плен. Сам лейтенант с горсткой солдат укрылся в командном бункере, а незадолго до полудня, когда сооружение было разрушено огнем флота, попытался проскользнуть в тыл через дюны. Он смирился с судьбой и сдался в плен лишь после ранения и контузии. На пляже, в пункте сосредоточения пленных, его ранило вторично, на этот раз осколком немецкого снаряда. Батареи, разбросанные по побережью полуострова Котантен, продолжали спорадический обстрел пляжей участка «Юта» еще несколько дней.

Как только сопротивление опорного пункта было сведено на нет, пехота 8-го пп начала выдвижение с пляжей вглубь берега. Первая цель состояла в установлении контакта с воздушно-десантными подразделениями. Пройдя через выход № 2 к въезду на проложенную по дамбе дорогу в Сент-Мер-дю-Мон, авангард столкнулся с проблемой. Немцы заложили мощный заряд в дренажную трубу, и, взорвав его, серьезно повредили ходовую часть первого «Шермана» в колонне. Обездвиженная машина заблокировала проезд для других танков 70-го батальона. Засада была организована по всем правилам, и едва только экипаж второго «Шермана» попытался столкнуть вышедший из строя передовой танк в придорожную канаву, открыло огонь замаскированное противотанковое орудие. Двумя выстрелами оно подожгло оба танка, и понадобилось время и целый ряд обходных маневров, чтобы выявить позицию орудия и нейтрализовать его заодно с несколькими прикрывающими пулеметными гнездами. После этого специальные инженерные танки расчистили затор и положили поверх образовавшейся после взрыва воронки полосу искусственного дорожного полотна. Пехотные батальоны не стали дожидаться, когда проход по дороге будет открыт, и двинулись вперед по заболоченным лугам справа и слева от дамбы. 1-й батальон 8-го пп, не встречая сопротивления, к вечеру достиг Тюрквиля, где занял оборону. 3-й батальон наступал западнее, имея целью район южнее Сент-Мер-Эглиз и контакт с парашютистами 82-й вдд. По пути батальон наткнулся на заслон из противотанковых орудий 14-й роты 919-го гренадерского полка и пехоты 1-го батальона того же полка. Немцев застали врасплох, и после короткого огневого боя позиция оказалась захвачена. 2-й батальон выдвинулся на юг вдоль береговой стены, зачищая очаги сопротивления немцев, нейтрализовал слабо обороняемый опорный пункт W2а и через выход № 1 вышел к перекрестку дорог у деревни Пупевиль. Здесь пехота вошла в контакт с парашютистами 3-го батальона 501-го PIR полковника Джулиана Эвелла, которые уже захватили деревню, уничтожив занимавший ее небольшой гарнизон из солдат 1058-го гренадерского полка.

Сражение за дамбы

Между тем, на удалении от побережья разрозненные отряды воздушных десантников столкнулись с первыми пробами противника отвоевать захваченные в ходе ночной высадки целевые объекты. В 09.00 войска 795-го грузинского батальона предприняли контратаку со стороны высоты 20 на деревню Фовиль, расположенную юго-восточнее Сент-Мер-Эглиз. При поддержке трех танков и двух САУ они наступали вдоль дороги и вклинились в линию обороны 3-го батальона 505-го PIR, но солдаты подполковника Краузе устояли и вынудили противника отступить. Ответной атакой рота парашютистов уничтожила арьергард противника, но наступать к высоте не рискнула. Северный фас Сент-Мер-Эглиз, который обороняли парашютисты подполковника Вандеворта, также был атакован примерно в 09.30. Выяснив, что Нэвиль-о-Плен захвачен американцами, противник попытался захватить передовую позицию лейтенанта Турнбулла хитростью. На дороге, ведущей в деревню, появилась странная процессия — колонна немецких солдат в сопровождении француза на велосипеде. Колонна остановилась, а француз подъехал к блокпосту американцев и на ломаном английском пояснил, что эти солдаты хотят сдаться. Однако люди Турнбулла заметили, что в тылу колонны немецкие пехотинцы по одному и мелкими группами ныряют в придорожные канавы и прячутся на полях. Лейтенант понял, что это уловка, и приказал открыть огонь. Перестрелка довольно быстро переросла в затяжной бой. Во второй половине дня, после почти 8-часовой схватки, немцам удалось окружить деревню, и Турнбулл, потерявший к этому времени 28 из первоначальных 44 бойцов убитыми и ранеными, принял решение отступить в Сент-Мер-Эглиз. Фактически отряд Турнбулла принял на себя основной удар, предназначавшийся южной части оборонительного периметра Сент-Мер-Эглиз.

Западнее рассеянные на заливных лугах рек Дув и Мердере парашютисты 505-го и 507-го PIR предприняли первые решительные попытки захватить мосты в Ла Фьер и Шеф-дю-Пон. Вскоре после рассвета ответственный за захват мостов бригадный генерал Джеймс Гэвин выдвинулся с теми людьми, которых ему удалось собрать, к Ла Фьер. Он встретил командира 1-го батальона 505-го PIR майора Кэллема, который уверил генерала, что мост и дамба будут захвачены в течение ближайшего часа. В реальности никакими силами, кроме элементов роты «А» лейтенанта Долана, майор не располагал, да и люди Долана были прижаты вражеским огнем у фермерского комплекса северо-восточнее. Доверившись Кэллему, Гэвин направился далее, к Шеф-дю-Пон и высоте 30, чтобы выяснить, что происходит там. Короткое время спустя по приказу Кэллема отряд лейтенанта Долана предпринял еще одну попытку атаковать ферму, но немцы не собирались сдавать эту удобную позицию. «Когда мы прошли примерно две трети пути до живой изгороди, немцы открыли по нам огонь как минимум из двух мест одновременно», — вспоминал лейтенант Джон Долан. «Я дал очередь из «Томпсона» по тому отрезку изгороди, где, как мне казалось, находится противник. К моей удаче сразу слева от меня обнаружился немецкий окоп, я свалился в него и продолжил стрелять. Я мог только гадать, где засел противник, в то время как я и большая часть моего третьего взвода были видны Джерри как на ладони… Нас прижали и не давали поднять головы, стреляя со стороны изгороди и со стороны моста». За час рота «А» потеряла 10 человек убитыми и 21 ранеными.

Ситуация у перепав через реку Мердере усугублялась отсутствием у парашютистов эффективных средств связи для консолидации усилий. Несколько групп бойцов 507 PIR, собравшихся на высокой железнодорожной насыпи, наступали к Ла Фьер абсолютно несогласованно. С течение времени к ним прибивали все новые и новые десантники, и к 9 утра самый значительный из всех отряд под командованием капитана Флойда «Бена» Шварцвальдера из 2-го батальона 507-го PIR атаковал злополучную ферму с юга. Первые попытки прорваться также оказались безуспешными. К железнодорожной насыпи вышел и командир 508-го PIR полковник Лерой Линдквист, который вместе с несколькими отрядами полка был ошибочно высажен, вместо зоны DZ «N», среди болот, окружающих Ла Фьер. Постепенно полковник собрал под своим началом порядка 200 бойцов и повел их к Ла Фьер в расчете пересечь реку по мосту и выдвинуться к цели полка — Пон Лаббе. Но и эта группа была остановлена огнем со стороны фермы. Фактически, в этот момент три отдельных отряда парашютистов безуспешно атаковали фермерский комплекс, не догадываясь о существовании друг друга. Около 11 утра к мосту прибыл генерал-майор Риджуэй и, разобравшись в ситуации, приказал Линдквисту принять командование всеми тремя группами и совместными усилиями зачистить ферму и захватить мост.

Бригадный генерал Теодор Рузвельт-младший.

То, что должно было стать скоординированной атакой, началось в 12.00. Рота лейтенанта Долана получила приказ наступать к ферме с правого фланга, вдоль северной обочины дороги, усиленный отряд капитана Шварцвальдера должен был ударить с юга. Однако посыльному не удалось добраться до позиции лейтенанта Долана, и тот понятия не имел о задумке Линдквиста. Ранее утром он выслал несколько патрулей с задачей разведать обходные пути к реке в обход фермы. Одной из групп, ведомой лейтенантом Окли, плутавшей в течение трех часов среди садов и живых изгородей, каким-то чудом удалось ни разу не наткнуться на людей Линдквиста и Шварцвальдера и при этом добраться до берега реки. Когда отряд Шварцвальдера пошел в атаку, лейтенант Окли и сержант Куин под защитой одной из стен фермы выдвинулись вперед, остальные бойцы патруля обеспечивали их огневым прикрытием. Выявив позиции трех вражеских солдат, сержант и лейтенант, не задумываясь, застрелили всех троих. Добравшись до подъездного пути к ферме, они решили следовать дальше. Сержант Куин со всех ног помчался вперед и почти пересек дорогу, когда у него под ногами взорвалась граната. Сержант на короткое время потерял сознание, но ни один из осколков не задел его. Придя в себя, он увидел на дереве неподалеку склонившегося к прицелу немецкого снайпера, которого немедленно свалил на землю точным выстрелом. Оглядевшись, сержант обнаружил пулеметное гнездо. Вернувшись к лейтенанту Окли, он доложил диспозицию противника. Пока один из бойцов Окли прижимал немецких пулеметчиков огнем из автоматической винтовки, лейтенант прокрался к ним с тыла и расстрелял весь расчет. Именно в этот момент к ферме с другой стороны приблизились бойцы капитана Шварцвальдера, и немцы немедленно выбросили белый флаг. После зачистки фермы был подведен неутешительный итог: в течение более 8 часов 28 солдат 1057-го гренадерского полка 91-й мобильной десантной дивизии эффективно сдерживали продвижение сотен американских парашютистов. Что бы там ни утверждал полковник фон дер Хейдте, те, кого он назвал негодным сбродом, прекрасно себя показали под Ла Фьер.

Аэрофотоснимок участка высадки «Юта».

Отряд Шварцвальдера пересек реку и заболоченную пойму по узкой дамбе, известной как гать Кокиньи, и на западном берегу реки встретился с небольшой группой солдат роты «D» 2-го батальона 507-го PIR под командованием лейтенанта Льюиса Леви, которая удерживала позиции вокруг церкви Кокиньи непосредственно перед выездом на гать. Шварцвальдер получил вполне ясное распоряжение от Линдквиста сформировать оборонительный периметр на западном берегу до подхода подкреплений, но рассудил, что сил Леви будет вполне достаточно, чтобы удерживать деревню и выход на гать. Ему показалось, что в сложившейся ситуации важно поскорее захватить Амфревиль, и потому, выяснив у лейтенанта Леви местоположение штаба командира 507-го PIR подполковника Чарлза Тиммеса, он направился со своими людьми к яблоневым садам северо-западнее Кокиньи. Однако с восточного берега никто не торопился выдвигаться на помощь людям лейтенанта Леви. Элементы 505-го PIR окопались на территории захваченной фермы и по обеим сторонам дороги на восточном берегу реки. Отсутствие радиосвязи вновь сыграло с парашютистами злую шутку.

В 13.00, вскоре после того, как отряд Шварцвальдера оставил Кокиньи, противник пошел в контратаку. Пехота 1057-го гренадерского полка 91-й мобильной дивизии в сопровождении роты танков «Гочкисс» H-39 100-го тб подошли к деревне с запада с очевидным намерением вернуть контроль над мостом и гатью. На позиции вокруг церкви находилось всего 10 солдат и два офицера, тем не менее, услышав лязг гусениц, парашютисты отряда лейтенанта Леви приготовились к обороне. Вскоре на перекрестке чуть западнее деревни показался немецкий санитарный автомобиль с отчетливо видимыми красными крестами на крыше и бортах. Автомобиль постоял несколько секунд, затем повернул направо и помчался в направлении Амфревиля. Очевидно, присутствие американцев в Кокиньи было обнаружено, потому что на перекресток и луга вдоль берега реки стали падать снаряды. Вскоре показались танки в сопровождении пехоты. Парашютисты открыли огонь, стараясь отсечь пехотинцев от бронетехники. В ответ танки начали обстрел церкви, а гренадеры рассредоточились и под прикрытием живых изгородей двинулись в обход деревни к реке. Вскоре несколько «Гочкиссов» двинулись по дороге к западному въезду на дамбу. Здесь занимали оборону расчет базуки и сержант Орлин Стюарт с ручным пулеметом. Как только первый танк подошел на расстояние прямого выстрела, он немедленно был подбит. Второй «Гочкисс» попытался маневрировать, но был атакован противотанковыми гранатами. Сержант Стюарт прикрывал пулеметным огнем двух парашютистов, которые подползли к танку вплотную и метнули гранаты Гэммона. Выскочившие из горящей машины три немецких танкиста были убиты на месте. Для уверенности еще одна граната Гэммона была брошена и в первый подбитый танк. Несмотря на первый успех, положение отряда лейтенанта Леви оставалось зыбким. Решив, что они внесли достаточную лепту в сражение, парашютисты оставили деревню и отошли к позициям полка западнее Кокиньи. В результате, западный въезд на дамбу перешел под контроль немцев.

Тело немецкого солдата у бункера опорного пункта на участке высадки «Юта».

На восточной ее стороне парашютисты роты «А» 505-го PIR оборудовали блокпост из нескольких бойцов с ручными пулеметами и базуками. На насыпи парашютисты установили четыре противотанковые мины и, на всякий случай, перекрыли западный въезд на мост Ла Фьер вышедшим из строя немецким грузовиком. На другом берегу размещалось несколько пулеметных и минометных позиций. Позже сюда прибыли противотанковые орудия, доставленные планерным эшелоном дивизии. Солдаты на блокпосте могли только гадать, что происходит в Кокиньи — кусты и деревья, растущие по обе стороны насыпи, закрывали обзор. В 16.00, перегруппировав силы, немцы предприняли попытку овладеть мостом Ла Фьер. Три танка с пехотой на броне помчались по дамбе, за ними по откосам насыпи наступала большая группа гренадеров. Когда передний «Гочкисс» подошел к заминированному отрезку дороги, командир танка открыл люк и высунулся наружу, очевидно, намереваясь давать указания водителю. Рядовой Кларенс Беккер выпустил очередь из пулемета BAR и застрелил немецкого офицера. Вражеские пехотинцы укрылись за броней и вытолкнули вперед несколько пленных американских солдат. Парашютисты прекратили огонь, боясь попасть в попавших в беду товарищей. По приказу немцев пленные сняли часть мин, обеспечив проезд по дороге. Танки двинулись дальше, обстреливая позиции парашютистов из орудий и пулеметов. С другого берега реки подало голос 57-мм противотанковое орудие. Снаряд сбил гусеницу с переднего танка. Но ответным огнем танк убил весь орудийный расчет. По танку открыли огонь и два отряда гранатометчиков, вооруженные базуками. Рядовые Ленольд Перерсен и Маркус Хейм стреляли с одной стороны дороги, а Джон Болдерсон и Гордон Прайн — с другой. Первые две ракеты не причинили танку вреда, отрикошетировав от брони. Гранатометчики стали подбираться ближе, выискивая удобную позицию для стрельбы. Вокруг уже грохотал огневой бой. «Мы сосредоточили огонь на переднем танке и стреляли, пока он, наконец, не был выведен из строя», — вспоминал рядовой Маркес Хейм. «Я едва успевал перезаряжать базуку. В конце концов, ракета попала в срез между корпусом и башней и заклинила ее». Засевший неподалеку парашютист вскочил на танк и бросил в открытый люк гранату. Второй в колонне «Гочкисс» попытался сдвинуть на обочину перекрывавший дорогу передний танк, используя его как щит от огня парашютистов. Три или четыре снаряда противотанковых орудий поразили уже подбитый танк, и он запылал, как свеча. В этот момент гранатометчики атаковали второй танк с флангов и подожгли его. Третий «Гочкисс» задним ходом стал отступать к Кокиньи, пехота предпочла последовать за ним. Парашютисты 82-й вдд сохранили контроль за мостом Ла Фьер, но от этого было немного толку, пока дамба между ним и деревней Кокиньи оставалась под огнем немцев. Вплоть до 9 июня ситуация на мосту и дамбе останется неопределенной.

Уничтоженная на участке «Юта» противотанковая пушка 4,7 cm PaK 181 (f). Значительное количество устаревших орудий и танков, захваченных в ходе Французской кампании 1940 года, было включено в систему обороны побережья Нормандии.

Группа под командованием генерал Гэвина, добравшись до моста Шеф-дю-Пон, вступила в бой с небольшим гарнизоном, оборонявшим его. Перестрелка продолжалась несколько часов, пока парашютисты, в конце концов, не выдавили противника с моста и не обратили уцелевших немецких солдат в бегство. Убедившись, что ситуация в Шеф-дю-Пон взята под контроль Гэвин вернулся в Ла Фьер. На западном берегу реки Мердере сборный отряд 2-го батальона 508-го PIR предпринял попытку взорвать мост через реку Дув в Пон Лаббе. По пути к мосту собранные подполковником Томасом Шенли парашютисты столкнулись с наступавшим к Ла Фьер пехотным батальоном 1057-го гренадерского полка. Силы были явно неравны, и Шенли отвел своих бойцов на высоту 30, где они окопались, готовые прикрыть фланг сражения за насыпь Кокиньи.

Что касается 101-й воздушно-десантной дивизии, она, несмотря на утреннюю сумятицу, к вечеру 6 июня выполнила значительную часть задач дня «Д». Не удалось лишь установить контакт с 82-й вдд. Боевая группа 1-го батальона 502-го полка 101-й вдд под командованием подполковника Кэссиди выдвинулась в направлении Фукарвиля, но по мере продвижения к цели сопротивление противника становилось все более существенным, а у деревни Фурнель парашютисты окончательно увязли.

На пляжах солдаты 531-го полка 1-й саперной бригады специального назначения занимались опасной и кропотливой работой по снятию мин и ловушек и расчистке берега для приема новых волн десанта. Берег оставался под огнем батарей и расположенных в тылу артиллерийских позиций. Хотя этот обстрел принято называть незначительным, потери от него не становились менее болезненными. Один из снарядов попал в танко-десантную баржу саперов, которая только что причалила к берегу, и вывел из строя два из четырех бульдозеров. Ранее одно из судов с оборудованием полка подорвалось на мине. К концу дня «Д» потери в бригаде, которая не была подразделением прямых действий, составили 107 человек, в том числе 21 убитый. Работами на берегу руководил заместитель командира бригады полковник Юджин Каффи. До 9 мая 1944 года он возглавлял бригаду, но по приказу Брэдли был смещен с понижением после неудачных (а для саперной бригады просто катастрофических) учений «Тигр». Командиром стал бригадный генерал Джеймс Вортон, у которого хватило ума оставить полковника Каффи в бригаде и позволить ему осуществлять практическое руководство подразделением. Полковник прибыл на пляж участка «Юта» со второй волной десанта, сожалея, что не может присоединиться к первой волне. Неразбериха, связанная с изменением фактического места высадки, не смутила его, и полковник Каффи быстро послал часть своих людей к прибрежной стене и проволочным заграждениям, чтобы как можно скорее обеспечить пехоте проходы вглубь побережья. Сам Каффи оставался с группами по расчистке береговой линии, и его личное присутствие под артиллерийским и минометным огнем на берегу во многом обеспечило быстрое создание коридоров для десантных судов. Днем полковник водрузил на участке «Юта» первый звездно-полосатый флаг, который оставался на флагштоке до ноября 1944 года.

Вторая половина дня «Д» на участке «Юта». На переднем плане немецкое 50-мм орудие KwK 39 L/60 на бетонной позиции типа «Тобрук».

К полудню боестолкновения на пляжах практически прекратились. В 14.00 на берег прибыл командир 4-й пд генерал-майор Бартон и развернул на побережье командный пункт. К вечеру вся его дивизия и приданные два батальона 359-го пехотного полка 90-й пд прибыли на берег вместе с перебрасываемыми морем подразделениями воздушно-десантных дивизий. 12-й и 22-й пехотные полки были сразу же направлены на северный фланг участка «Юта», но не сумели достичь целей, назначенных им на день «Д», и сформировали оборонительный периметр западнее Сен-Жермен-де-Варвиль. Подкрепление для воздушно-десантных дивизий продолжали поступать в течение дня. Военно-морской резерв 82-й вдд под командованием полковника Раффа прибыл на десантных судах на участок «Юта» и последовал за 3-м батальоном 8-го пехотного полка 4-й пд, рассчитывая соединиться со своим подразделением в Сент-Мер-Эглиз. У Ле Форж 3-й батальон наткнулся на немецкую линию обороны севернее деревни, и его командир принял решение окопаться, чтобы продолжить наступление утром. Отряд полковника Раффа продолжал наступать самостоятельно, поскольку его задачей был захват зоны LZ «W», куда в 21.10 прибудут планеры с грузами снабжения, артиллерией и службами обеспечения дивизии. Попытка пробиться через немецкую оборону успеха не имела, и планерам пришлось приземляться под огнем рассеянных групп немецких солдат на поля, утыканные «спаржей Роммеля». Почти треть машин разбилась при посадке, но человеческие потери все равно оказались гораздо меньше прогнозируемых. Планерный эшелон 101-й вдд приземлился в зоне посадки LZ «E» западнее деревни Иевиль, которая также не была полностью очищена парашютистами от препятствий и частично оккупирована противником.

Ответные шаги

Немецкая реакция на события оставалась достаточно вялой и децентрализованной. Успех в Кокиньи объяснялся скорее несогласованностью действий парашютистов, чем решительностью командования 1057-го гренадерского полка. В Сент-Мер-Эглиз, где 1-й и 3-й батальоны 505-го PIR успели сформировать линию обороны, атаки даже более мощными силами не дали никаких видимых результатов. Немецкие войска южнее Сент-Мер-Эглиз оказались зажаты между районом, захваченным парашютистами, и наступающими с пляжей частями 4-й пд. В течение дня передовым элементам 8-го пп и 70-го тб пришлось прокладывать себе дорогу через многочисленные очаги сопротивления в этой области. Из 13 опорных пунктов вдоль побережья участка «Юта», девять, размещенных на южном фланге в непосредственной близости от пляжей высадки 4-й пд, были захвачены в день «Д». Находящиеся севернее W10, W10a, W11 и StP12, держались еще несколько дней, пока не сдались, исчерпав боеприпасы и продовольствие. Расквартированный у Перье 6-й парашютно-егерский полк был поднят по тревоге вскоре после высадки десанта. Полковник фон дер Хейдте тщетно пытался связаться с вышестоящими штабами — телефонная связь повсеместно отсутствовала. Бойцы французского Сопротивления, получив кодовый сигнал из Лондона, потрудились на славу, перерезая кабели и взрывая телеграфные столбы. Только в 06.00 полковник сумел связаться с генералом Марксом по гражданской телефонной линии из почтового отделения Сен-Ло и получил приказ зачистить от врага Карантан, а затем наступать на Сент-Мер-Эглиз и вырвать город из рук американцев. У фон дер Хейдте возникли проблемы со сбором своего подразделения, поскольку буквально за несколько дней до вторжения Роммель приказал рассредоточить полк в рамках противодействия усилившейся угрозе воздушного десанта противника. Его 3-й батальон уже вошел в огневой контакт с парашютистами, и полковник вынужден был довольствоваться оставшимися двумя. Добравшись до Карантана, солдаты Хейдте не обнаружили противника, и полковник приказал выдвигаться к Сент-Мер-Эглиз. В Сен-Ком-дю-Мон Хейдте забрался на башню городской церкви и вдоволь насладился потрясающим видом морской армады союзников. Если у него и оставались какие-то сомнения относительно их намерений, то теперь они полностью исчезли. Это было большое вторжение и следовало как можно скорее что-то предпринять. В 19.00 один батальон полка двинулся по главной дороге к Сент-Мер-Эглиз, а второй сместился восточнее, чтобы образовать заслон от наступающих со стороны моря сил морского десанта. Около полуночи, натолкнувшись на мощное сопротивление (главным образом это были войска второго планерного эшелона 82-й и 101-й вдд), оба батальона вынуждены были окопаться на ночь.

Захваченные на участке высадки «Юта» немецкие самоходные гусеничные мины «Голиаф».

Общее число потерь за день «Д» в 4-й пехотной дивизии составило 197 человек убитыми и ранеными, включая 60 пропавших без вести в море. В некоторых источниках указывается цифра 249 человек, но это все равно гораздо меньше, чем потери в ходе учений «Тигр». Точные цифры потерь воздушно-десантных дивизий в день «Д» практически не поддаются подсчету, поскольку еще в течение многих дней десятки и сотни отставших солдат продолжали прибывать в свои подразделения. Однако очевидно, что они гораздо выше, чем у штурмовой пехоты. Считается, что в первый день 82-я и 101-я вдд потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести порядка 2500 человек. Усугубляет эту печальную статистику тот факт, что парашютистам не удалось захватить ряд очень важных целей в глубине побережья и сформировать единый и защищенный плацдарм за прибрежной полосой болот и вязких песков. Проблемы в Нормандии окончательно убедили командование союзников, что ночное десантирование в тылу врага крупных соединений является чересчур рискованным, и последующие крупные высадки воздушного десанта проводились в светлое время суток.

Американские парашютисты наступают в направлении пляжей высадки участка «Юта». Многие немецкие солдаты, пытавшиеся отступить из береговых укреплений попадали в засады, устроенные парашютистами.

Из-за продолжающегося артобстрела пляжей к 24.00 6 июня американцы уже отставали от расписания. Хотя к этому времени запланировано было высадить 39772 человека, 4732 транспортных средства и 7000 тонн грузов, в реальности на участок «Юта» было доставлено 32000 человек, 3020 транспортных средств и 2500 тонн грузов. Все эти начальные трудности сделали невозможным исполнение грандиозных планов Монтгомери на полуострове Котантен. Шербур пал только 1 июля, причем прежде, чем капитулировать, немецкий гарнизон уничтожил всю ценную инфраструктуру порта. Однако, непосредственно морское вторжение на участке «Юта» прошло, как писал в докладе адмирал Мун, «в основном согласно плану». В немецких штабах до конца дня «Д» не относились серьезно к событиям на западном побережье полуострова Котантен, считая происходящее там каким-то чудовищным по расходованию ресурсов отвлекающим маневром. Совсем другой прием ожидал американцев на участке «Омаха».

ГЛАВА 8
ВТОРЖЕНИЕ С МОРЯ: УЧАСТОК «ОМАХА»

Гонка к берегу

Флотилия тральщиков, расчищавшая район развертывания военно-морской оперативной группы «О», не обнаружила ни одной мины. Обошлось и без вражеского обстрела, так что тральщики справились с задачей быстрее, чем было предусмотрено планом. Флотская группировка «О» под командованием контр-адмирала Джона Холла пересекла Ла-Манш по фарватерам № 3 и № 4; корабли артиллерийской поддержки прибыли к назначенным позициям в 02.20, спустя полчаса подошли транспортные суда с десантом. Флот находился в 11 милях от берега, вне пределов действия береговых батарей противника. Однако резкий северо-западный ветер и полутораметровые волны превратили посадку штурмовых сил на десантные баржи в крайне опасное предприятие. Она началась в 04.15 утра, за час до восхода солнца. Хрупкие боты Хиггинса подпрыгивали на волнах словно невесомые пушинки. Большинство солдат уже скрутила морская болезнь, но главное испытание было еще впереди. Приняв на борт пехоту, баржи отчаливали от кораблей-маток и следовали в район сбора, чтобы в условленный час начать «гонку к пляжам».

Бомбардировку берега корабельной артиллерией решено было проводить в три этапа. Первый, в 05.55, состоял в обстреле всех 14 выявленных разведкой немецких артиллерийских позиций, и в первую очередь батареи на Пуант-дю-Ок, по которой работал 356-мм снарядами линкор «Техас». За 20 минут до часа «Ч» (в 06.10) флот должен был сосредоточить огонь на береговой полосе с задачей вывести из строя как можно больше фортификационных объектов, а непосредственно в час «Ч» (06.30) огневой вал переместится вглубь берега и на фланги участка высадки. Группа огневой поддержки оперативной флотской группы «О» состояла из двух линкоров, трех легких крейсеров и 15 эсминцев и легких кораблей. Контр-адмирал Холл считал выделенные ему силы недостаточными для эффективного «размягчения» берега. Из-за особенностей прилива бомбардировке берега на участке «Омаха» отводилось всего 40 минут — слишком мало, чтобы имеющимися силами эффективно выполнить все поставленные задачи. В 06.00 примерно 480 американских бомбардировщиков атаковали 13 целей вдоль побережья. В отличие от участка «Юта», где налет осуществляли средние бомбардировщики Б-26 «Мародер», обрабатывать вражеские объекты на «Омахе» было поручено стратегическим бомбардировщикам Б-24 «Либерейтор». Из-за низкой облачности в районе бомбардировки, командование отдало пилотам приказ осуществлять удары по приборам, без визуального контакта с целями. В отличие от большинства оптимистично настроенных старших командиров стратегической авиации, пилоты более трезво оценивали способности дальней авиации точно поражать цели на земле, особенно при слепом бомбометании. Над вражеской территорией промах означал лишь превышение уровня сопутствующих потерь. Здесь же сбрасывать бомбы приходилось в непосредственной близости от огромного флота вторжения, который уже был на пути к побережью, и большинство пилотов предпочло провести сброс с задержкой, чтобы подстраховаться, что не поразят собственные войска. В результате основная масса бомб легла в 3–4,5 км позади береговой линии, оставив оборону немцев неповрежденной. Непосредственно на пляж не упала ни одна бомба, а пехотные командиры очень рассчитывали, что множественные воронки можно будет использовать как укрытие для солдат первой волны десанта.

Сторожевой корабль береговой охраны США USCG-1 и танко-десантная баржа № 549 готовятся следовать к участку высадки «Омаха».

То, что на берегу не разорвалось ни одной бомбы, неприятно поразило пехотинцев первой волны, сражающихся на ботах Хиггинса с рвотными позывами и нервным напряжением. Штаб-сержант Рэй Ламберт из 2-го батальона 16-й ПБГ вспоминал:

«Я плохо себя чувствовал с того момента, как погрузился в штурмовую лодку, да и не я один. Было столько людей, тошнящих за борт и друг на друга, что невозможно было устоять и не последовать их примеру».

Капитан Фрэд Холл находился в другом боте Хиггинса первой волны десанта:

«Мы достигли нашего района сбора еще до рассвета. Стояла низкая облачность, и море было очень бурным. Мы собрались у борта нашего корабля, чтобы погрузиться в десантные баржи. Приняв людей, бот стал кружить вместе с остальными, ожидая сигнала отправиться к берегу. Потом мы выступили. Штормило, и видимость была крайне низкой. Некоторым в лодке стало дурно. Мы видели боевые корабли, которые стояли параллельно берегу и вели огонь из орудий. Ближе всех была ракетная баржа артподдержки, которая принялась запускать ракеты. Мы слышали, что в небе над нами пролетают самолеты, но из-за низкой облачности, разглядеть их было невозможно».

Артиллерийский обстрел флота немного взбодрил бойцов в штурмовых лодках, однако, не было понятно, насколько он эффективен — берег заволокла сплошная завеса пыли и дыма. Из-за сильного волнения на море огонь полевых орудий с палуб десантных судов и залпы барж с ракетными установками произвели больше шума, чем реального воздействия на противника. Из 9000 выпущенных ракет ни одна не разорвалась на пляжах.

«Гонка к берегу» на участке «Омаха».

Путешествие к берегу в каждой из лодок было одинаковым. Солдаты быстро промокали из-за холодных брызг, многим было плохо из-за качки, а порядка десяти барж с пехотой утонули, набрав слишком много воды в ходе достаточно продолжительной «гонки к берегу». Лейтенант Джеймс «Джек» Кэррол из 16-й ПБГ описывал свои воспоминания об этом путешествии: «Людей швыряло то вверх, то вниз. Держаться было не за что и нам приходилось изворачиваться, чтобы не налететь друг на друга. Кто-то молился, кого-то отчаянно рвало, другие просто застыли как изваяния, не издавая ни звука. Понадобилось приличное время, чтобы покрыть почти 10 км пути от места погрузки до пляжа, очень приличное». Поначалу многим казалось, что все это сильно напоминает еще одни учения, только условия в этот раз совсем уж невыносимые, но потом пехотинцы стали замечать в воде желтые спасательные плоты и людей, вцепившихся в них. Этими несчастными были члены экипажей танков DD, которые первыми должны были выйти на пляжи участка «Омаха», за пять минут до часа «Ч». Задача, поставленная перед четырьмя ротами танков-амфибий, была простой: прибыть на берег и прикрыть огнем первую волну штурмовой пехоты. По восемь танко-десантных барж с 32 «Шерманами» DD на борту было придано каждой из ПБГ. По плану танки должны были сойти в воду в 05.30 примерно в 4,5 км от береговой линии и далее двигаться своим ходом. Поскольку хрупкие надувные экраны танков не рассчитаны на действия в бурном море, шкиперам десантных судов разрешалось в случае исключительно плохой погоды отказаться от спуска танков на воду и доставить их ближе к берегу, где глубина не будет превышать 1,5 метра. Однако это было крайне опасно, поскольку танко-десантные баржи не имели брони и были уязвимы даже для обычного стрелкового оружия. По обоюдной договоренности, окончательное решение о спуске танков на воду должны принять командиры танковых подразделений. Флотские лейтенанты, часть из которых были резервистами без боевого опыта, считали, что танки опасно спускать на воду, однако командиры рот 741-го танкового батальона, приданного 116-й ПБГ, рассудили иначе. Офицеры ВМФ не могли ничего поделать, поскольку были младше по званию. Танки спустили на воду в полном соответствии с планом. Часть машин затонула сразу же, часть еще некоторое время держалась на поверхности, сражаясь с волнами, но вода постепенно проникла через брезентовую оболочку, лишая 32-тонную махину остатков плавучести. «Шерманы» один за другим уходили на дно, унося с собой большую часть экипажа. Всего на воду было спущено 29 из 32 машин 741-го батальона, из которых лишь двум удалось добраться до берега. Еще три танка прибили на пляж сектора «Изи Рэд» на борту танко-десантной баржи LCT-600. Ее шкипер, видя, как первый съехавший в воду танк камнем ушел на дно, приказал поднять рампу и направил корабль к берегу и там разгрузиться. Старший флотский офицер группы десантных барж с танками-амфибиями 743-го тб, наблюдая, как тонут один за другим «Шерманы» западного отряда, также принял волевое решение идти к берегу и высадить танки на мелководье.

Союзники уже понесли первые чувствительные потери, а с вражеского берега еще не донеслось ни выстрела. Капитан Сэбин из 116-й ПБГ вспоминал:

«Пока мы шли к берегу, не было видно никаких признаков жизни на пляжах. Вскоре стала различима бетонная стена мола восточнее сектора «Дог Грин». Казалось, кое-где в ней имеются бреши. Потом глаз смог различить отдельные постройки — дома и бункеры — дальше на берегу и еще шпиль церкви Вьервиля. Было очень тихо, но тишина эта казалась угрожающе тревожной».

Однако немцы были готовы к встрече и просто терпеливо ждали. Едва закончился артналет, гарнизоны береговых укреплений покинули убежища и помчались к своим позициям. Оружие заряжено и снято с предохранителя, амбразуры очищены от обломков, командиры проверили готовность войск и теперь без устали напоминали подчиненным, что открывать огонь следует только по команде, ни один выстрел не должен прозвучать прежде, чем десантные суда опустят бронированные рампы. Накануне вечером генерал Дольман разрешил снизить уровень готовности своих войск, считая, что отвратительная погода не позволит союзникам осуществить высадку в течение как минимум следующих трех дней. Примерно в 22.15 5 июня разведывательные отделы нескольких немецких штабов перехватили кодовое радиосообщение, предназначенное французскому Сопротивлению и означающее, что высадка начнется в течение ближайших 48 часов, но большинство офицеров считало, что это очередная фальшивка союзников. В 01.00 тревогу все же пришлось объявить — штаб корпуса узнал о высадке крупного парашютного десанта в секторе ответственности 716-й пехотной дивизии. Высадка 82-й и 101-й дивизий оказалась настолько беспорядочной, что небольшое количество парашютистов приземлилось на позициях 914-го гренадерского полка западнее участка «Омаха» и у артиллерийских батарей 2-го батальона 352-го артполка в тылу участка. В ранние утренние часы рапорты о высадке парашютного и планерного десанта на соседних участках поступали потоком. В 03.10 генерал Маркс приказал резервам корпуса — кампфгруппе подполковника Мейера — начать выдвижение в направлении Монмартен-Девиль с задачей держать открытыми пути сообщения между 709-й пд на участке «Юта» и 352-й пд на участке «Омаха». Это было преждевременное и почти роковое решение. Позже утром эти силы чрезвычайно пригодились бы на берегу. Темнота все еще надежно скрывала флот вторжения, и первые рапорты о судах союзников поступили с правого фланга дивизии только в 05.02, а в 06.00 приближающаяся армада десантных судов была уже хорошо видна с берега.

Десантное судно LCT 763 следует к пляжам участка «Омаха». На заднем плане ведет огонь линкор «Арканзас».

С неизбежностью, переполненной мрачным ожиданием и страхом, две противоборствующие стороны сближались. В назначенный момент немецкие командиры отдали приказ открыть огонь. Расстояние до целей составляло порядка полкилометра. Зловещая тишина над пляжами мгновенно сменилась адским грохотом. Штаб-сержант Ламберт был среди тех, кто принял на себя первый удар.

«Баржа слева от нас получила попадание и загорелась. Многие из парней на борту тоже вспыхнули, будто факелы. Уцелевшие посыпались за борт. Помню одного парня, который горел весь с ног до головы — даже его ботинки пылали. Оказавшись в воде, бойцы сразу же пошли на дно под весом снаряжения, и никто из них уже не показался на поверхности. Потом взорвался и бот Хиггинса справа и большинство людей на борту погибло… Мы были под плотным огнем пулеметов, минометов и артиллерии с обоих флангов и с фронта. Мы слышали, как пули бьют в рампу и по бортам лодки. Я понимал, что как только рампа откроется, мне придется шагнуть прямо под огонь, но другого выхода просто не было. Боевые корабли продолжали обстреливать берег, и мы слышали, как снаряды пролетают у нас над головами, мы ощущали создаваемое ими движение воздуха. Противник поливал из пулеметов, минометов, 88-х и 105-х. Это было нечто неописуемо. Я сказал капралу Герберту Мейеру: «Если существует ад, то мы как раз в нем». Мне было настолько плохо, что я уже перестал волноваться по поводу того, что могу в любой момент умереть. Я хотел одного — убраться поскорее из этой чертовой лодки… А потом я увидел все эти чертовы препятствия вдоль берега и задался вопросом: как, черт возьми, хоть кто-нибудь из нас вообще может попасть на пляж…»

Бойня на пляжах

Танко-десантные баржи с «Шерманами» DD 116-й ПБГ подошли к пляжам «Дог Уайт» и «Дог Грин» примерно в 06.29. В нескольких сотнях метров от берега передовая баржа налетела на мину, и рота «В» в одночасье лишилась большинства старших офицеров. Остальные танки роты были выгружены напротив хорошо защищенного выхода В-1 Вьервиль и немедленно попали под огонь противотанковых орудий, защищающих выход опорных пунктов. Большая часть танков была подбита в течение нескольких минут после высадки. Положение роты «С» было немногим лучше. Почти одновременно с амфибиями на берег прибыли и баржи с танками, оснащенными шнорхелями для движения по мелководью. В каждой их барж находилось два линейных танка и один танкдозер для расчистки пляжей. Две баржи получили прямые попадания и загорелись. Остальным каким-то чудом удалось разгрузиться под ураганным огнем противника. Первая волна штурмовой пехоты в каждой из полковых групп была организована в четыре отряда по шесть барж LCVP или LCA. Каждый отряд доставлял роту штурмовой пехоты. Одна из барж с солдатами роты «А» 116-й ПБГ стала тонуть примерно в километре от берега. Останавливаться и помогать было строго запрещено. Но это было только начало. В 06.30 первые десантные суда причалили к берегу, но не успели еще опуститься бронированные рампы, как вся береговая линия взорвалась огнем. В течение нескольких секунд все тщательно составленные командирами планы, все надежды и молитвы простых солдат разлетелись в прах. Шагнув с рампы, бойцы оказывались по шею в воде. Дополнительное снаряжение, которое несли на себе солдаты штурмовой волны, не оставляло почти ни одного шанса тем, кто, споткнувшись или угодив ногой в яму, уходил под воду. Сержант роты «F» Тед Ломбарски вспоминал:

«Нахождение в первой волне означало почти верную смерть. Было столько пуль и снарядов, что пересечь пляж можно было лишь чудом. Удивительно, что хоть кому-то это удалось. Большинство предпочло укрыться за препятствиями. Стоило высунуться из-за укрытия и готово дело — ты труп. Мы были смелыми парнями и намерены были делать свою работу хорошо, но безумцами мы точно не были. Какой смысл в том, чтобы умереть — мертвецы ни на что уже не способны».

Его взвод был высажен в секторе «Дог Рэд» напротив выхода В3 Ле Мулен и потерял 50 % личного состава прежде, чем солдаты сумели добраться до стены мола. В подобной ситуации оказались многие из тех, кто прибыл с первой волной. Пляж был хорошо пристрелян из укреплений, а ветеранам 352-й пд удалось вдохнуть в солдат 716-й дивизии достаточно мужества и решительности, чтобы устроить американцам «достойный прием». Каждое десантное судно представляло собой скопление людей в ограниченном пространстве с единственным выходом наружу. Едва ступив на рампу, десантники попадали под безжалостно раздирающие плоть пулеметные очереди и замертво сыпались в воду. Тот, кто не был убит мгновенно, неизбежно тонул. Отряд из 32 бойцов роты «А» в LCA 1015 был полностью уничтожен прежде, чем успел покинуть баржу. При этом погиб командир роты капитан Тэйлор Феллерс. Одна баржа LCA при подходе к берегу получила попадание сразу четырех минометных и артиллерийских снарядов и просто перестала существовать. Рядовой роты «А» Говард Грессер вспоминал: «По плану рота должна была выдвигаться тремя группами от каждой баржи, сначала центральный отряд, затем фланговые, зачищая территорию справа и слева. Но перекрестный огонь противника оказался крайне интенсивным и точным. Те, кто попытался следовать плану, были сокрушены еще в тот момент, когда покидали судно. Сразу же весь порядок пошел к чертям».

Десантный катер LCVP с группой солдат первой волны 16-й ПБГ 1-й пехотной дивизии приближается к пляжам участка высадки «Омаха».

Перепуганные выжившие поспешно избавлялись от груза и старались отыскать хоть какое-то укрытие. Солдаты группировались за деревянными и стальными препятствиями, не решаясь двигаться дальше. Тех, кто все же решался выбраться на берег, безжалостно расстреливали. Немцы не собирались давать американцам ни единого шанса. Другой солдат роты «А» рядовой 1-го класса Гилберт Мёрдок дополняет воспоминания Грессера: «Многие парни были убиты прежде, чем у них появился шанс столкнуться с врагом лицом к лицу. Многих пули настигли в воде, и они почти сразу утонули. Те раненые, что смогли добраться до берега, вырыли углубления в песке и укрылись в них только для того, чтобы через час быть утопленными прибывающим приливом». Фактически рота «А» перестала существовать как единое подразделение. Каждый спасался сам по себе. Только несколько дней спустя ее удалось восстановить, подвергнув серьезной реорганизации. Лишь некоторые в этом аду сумели сохранить рассудок и милосердие. Те, кто помогал вытаскивать из воды раненых, сами становились жертвами убийственного пулеметного огня. Обещанных командирами воронок на берегу не было. Спастись от пуль и осколков можно было лишь за невысокой бетонной стеной мола, но до нее было почти 200 метров открытого пространства. Путь туда сам по себе превращался в подвиг. Рядовой Джон Робертсон вынужден был вскочить на ноги и помчаться во все лопатки к молу, потому что прямо у него за спиной из воды стал выползать на берег танк «Шерман» (очевидно, роты «А» 743-го тб). «Бежать через пляж было почти самоубийством, но лучше уж это, чем угодить под гусеницы танка».

Знаменитые десять снимков корреспондента журнала «Лайф» Роберта Капы, который высаживался на участке «Омаха» вместе с первой волной десанта 16-го ПБГ 1-й пехотной дивизии. В общей сложности Капа с риском для жизни сумел сделать более сотни снимков, но лаборант журнала, спешивший проявить пленку, чтобы фотографии попали в экстренный выпуск журнала, испортил большинство из них.

Пока пехота и уцелевшая бронетехника пытались пробить себе путь к волнолому, специальные отряды саперов из военно-морских боевых групп уничтожения препятствий пытались расчистить намеченные планом 50-метровые проходы для последующих волн десанта. Работая на открытом пространстве без какой-либо защиты, за исключением собственно препятствий, саперные группы быстро редели. В официальном рапорте армии США заявлено, что «в день «Д» потери составили 41 % личного состава и большинство их пришлось на первые полчаса». Многие саперы пали жертвой попадания пуль или осколков в их пакеты с ТНТ. Одна флотская саперная команда из восьми человек была почти полностью уничтожена в результате того, что в загруженную взрывчаткой резиновую лодку попал осколок снаряда. Другая уже заканчивала устанавливать заряды, когда минометный снаряд активировал детонационный шнур. В один миг 19 саперов убило на месте. Из-за подрыва взрывчатки выходили из строя целые десантные баржи. Некоторых саперов взрыв ТНТ просто разрывал на части. Осложняло выполнение миссии и то, что множество раненых и выживших из первой волны десанта сгрудилось за преградами, и выгнать их оттуда было выше человеческих сил. Когда подошла следующая волна десанта, большинство смертельно опасных препятствий все еще оставалось на месте. В секторе 29-й пехотной дивизии вместо запланированных восьми 50-метровых брешей 146-й батальон смог расчистить только два маленьких прохода. В общей сложности на участке «Омаха» было проделано шесть полных и три частичных прохода, но за это пришлось заплатить чудовищно высокую цену.

Высадка американской штурмовой пехоты роты «Е» 16-й ПБГ 1-й пехотной дивизии с десантных катеров на участке «Омаха» под плотным пулеметным огнем немцев.

Восточнее не слишком эффективная предварительная бомбардировка неожиданно дала позитивный результат. Трава на утесах западнее выхода D-3 загорелась, и густой дым закрыл обзор немецким солдатам на сектор «Дог Рэд» и частично на «Дог Уайт» в районе от Амель-ле-Претр до выхода Ле Мулен. Солдатам, высаживающимся в этих секторах, явно повезло. В число счастливчиков попали шесть десантных барж роты «G» 116-й ПБГ, которые снесло течение влево, в район западнее Ле Мулен. Скрытые дымом от прицельного огня противника, солдаты роты преодолели 350 метров открытого песчаного пляжа и собрались у волнолома. Здесь командиры поняли, что высажены не там, и вместо того, чтобы двигаться далее к утесу, отдали приказы сместиться вдоль линии пляжа. Ошибочность решения стала понятна почти сразу, поскольку, выйдя из полосы задымления, десантники немедленно попали под убийственный огонь и залегли.

В зоне ответственности 16-й ПБГ ситуация складывала даже хуже, хотя казалось, что хуже просто быть не может. В секторе «Фокс Грин» у десанта не оказалось даже такой призрачной защиты как бетонный мол. Здесь пехота разделила печальную судьбу роты «А» 116-й ПБГ. Рота «L» высадилась восточнее запланированного места — в секторе «Фокс Рэд» у выхода F-1, а баржи с ротой «I» поначалу вообще взяли курс на Порт-ан-Бессен и потому высадили десант с опозданием на 90 минут. Среди прибывших с первой волной был флотский лейтенант Джозеф Вэги. Он принадлежал к группе комендантов пляжей и должен был работать в секторе «Изи Рэд», но судно снесло течением в сторону: «Я первым покинул баржу. У нее было по рампе с каждого борта, чтобы ускорить высадку. Едва я спустился, правая рампа была снесена немецким снарядом, который пробил борт судна и взорвался внутри, убив и ранив кучу народа… Вокруг нас стал падать настоящий дождь из пуль. Немцы сидели в дотах на вершине утеса, и мы были как на ладони… Общая атмосфера была совершенно депрессивная. Из-за дыма утес едва просматривался, запах корбита переполнял воздух. Саперы суетились у полосы береговых препятствий, готовясь взорвать заряды и расчистить проход к линии дюн на дальнем конце пляжа…Используя препятствия как укрытие, мы продвигались вперед, совершенно открытые для огня пулеметов. Ума не приложу, как нам удалось добраться до дюн».

За много миль от берега, на кораблях флота не имели понятия, что именно творится на пляжах. Связь с передовыми частями была полностью утеряна. В 06.38 в бортовом журнале американского эсминца «Маккук» появилась запись: «Первое десантное судно с людьми и материалами произвело высадку на пляж. Вражеский огонь серьезный, ведется с неопознанных позиций». В 06.41 дежурный офицер штаба 1-й пд на борту корабля указал в оперативном журнале: «Высадка первой волны полностью провалилась».

Рейнджеры в Пуант-дю-Ок

Рейнджеры пересекали канал Ла-Манш на борту кораблей «Амстердам» и «Бен-май-Шри», а также на десантном судне LCT 46, которое перевозило амфибии DUKW и их экипажи. На стартовой линии у французского побережья штурмовые силы перебрались в десантные суда. Флотилия Раддера, состоящая из десяти десантных барж и четырех амфибий DUKW, двинулась к цели — скалистому мысу на правом фланге участка «Омаха» — еще затемно. Ее сопровождали канонерская лодка ML 304 и два малых корабля поддержки LCS 91 и LCS 102. Погодные условия были явно неподходящими для перегруженных барж, которые стремительно набирали воду. Ее вычерпывали за борт касками, за неимением более действенных средств, но это мало помогало. В результате перевозившая снаряжение и боеприпасы LCA 914 пошла ко дну вместе со всем экипажем. Некоторое время спустя затонула еще одна баржа — LCA 860. На ней находились 20 бойцов роты «D» вместе с командиром; их, к счастью, удалось спасти. В довершение, шедшая впереди небольшого конвоя канонерская лодка сбилась с курса и вместо Пуант-дю-Ок суда с рейнджерами направились к расположенному примерно в 4,5 км восточнее Пуант-е-Ра-де-ла-Персе. Лейтенант Эйкнер так описал последующие события: «Когда рассвело, полковник Раддер понял, что мы идем прямехонько к Пуант-е-Ра-де-ла-Персе, который должна была атаковать с земли рота «С» 2-го батальона рейнджеров. Полковник буквально силой вырвал управление десантным судном и повернул на запад. Взбешенный британский капитан на лодке сопровождения посчитал, что мы хотим прервать миссию, и кинулся догонять нашу посудину, но очень скоро понял свою ошибку. Этот досадный казус изменил ход всей битвы за Пуант-дю-Ок; он вызвал отсрочку прибытия к мысу на 38 минут, и в результате наши основные силы вынуждены были высаживаться не следом за нами, а на участке «Омаха». Мы ожидали их прибытия в полдень, но они соединились с нами только к концу второго дня, после того как мы были контратакованы пять раз и потеряли 70 % людей». Фактор внезапности был потерян, кроме того, суда с рейнджерами вынуждены были двигаться параллельно берегу, под огнем противника с вершины утеса. Конвой неминуемо нес потери. Сначала, получив прямое попадание 20-мм снаряда, пошел на дно автомобиль-амфибия DUKW, затем баржа LCS 91, сражаясь с сильным прибрежным течением, попала под плотный огонь и также была потоплена. Казалось, прошла целая вечность прежде, чем уцелевшие суда флотилии подошли к восточному краю мыса. Немецкий гарнизон к этому времени был поднят по тревоге и ожидал вторжение с моря. Высадившиеся на берег у подножия скалы рейнджеры тут же оказались под плотным огнем с вершины. Вниз градом летели гранаты.

Американские десантники выбираются из воды на пляж участка «Омаха».

Одним из результатов утреннего налета артиллерии флота стало то, что часть скалы обрушилась в море, образовав 12-метровую насыпь из обломков. Это не позволило амфибиям с пожарными лестницами подойти вплотную к склону, но одновременно сделало возможным подъем почти на половину высоты Пуант-дю-Ок без каких-либо скалолазных приспособлений. Но пока на краю мыса находился враг, о подъеме нечего было и думать. И тут на подмогу рейнджерам пришел флот. Поскольку уже рассвело, корабли огневой группы получили возможность вести огонь по визуально наблюдаемым целям. С борта эсминца «Саттерли» были хорошо видны немецкие солдаты, готовые сбросить вниз любого, кто осмелится забраться на утес. Спустя две минуты корабль и сам попал под огонь вражеского бункера, оборудованного на вершине утеса. «Саттерли» начал дуэль с орудием дота, не забывая поливать огнем и другие немецкие позиции вдоль края скалы. В оперативном рапорте, составленном на основе докладов наблюдателей, указано:

«Первое судно 2-го батальона рейнджеров атакует Пуант-дю-Ок, высадившись восточнее мыса. Лодки опоздали на 40 минут. Шесть из десяти лодок застряли в 100 метрах от берега. Большинство рейнджеров достигло берега. Высадившись, рейнджеры обнаружили, что прижаты огнем у подножия утеса и скоро будут уничтожены по частям… Эсминец «Саттерли» получил приказ подойти ближе и обстрелять вершину утеса. Управление огнем было превосходным, и рейнджеры сумели подняться на вершину».

Приданная рейнджерам группа наведения корабельной артиллерии под командованием лейтенанта Джонсона высадилась на берег примерно в 07.28 и немедленно установила связь с эсминцами. В дальнейшем благодаря поддерживающему огню флота было отбито большинство немецких атак на захваченную позицию на вершине утеса. А эсминец «Саттерли» прицельным огнем вывел из строя львиную долю вражеских огневых позиций на Пуант-дю-Ок.

Под прикрытием огня флота рейнджеры разрядили пусковые установки, заряженные якорями-кошками, и приступили к подъему. В ход шли портативные лестницы и веревки. Часть бойцов стремительно взобралась по насыпи из обломков. Отсюда на вершину можно было попасть с помощью одной лестничной секции. Амфибии DUKW, хотя и не имели возможности подойти вплотную к скале, внесли свой вклад в штурм. 27-метровая лестница на одной из них была поднята, и сержант Стивенсон, вскарабкавшись на самый верх, занял место у спаренной пулеметной установки. Он поливал пулеметным огнем окопы врага, пока его товарищи преодолевали подъем. Вся рота «Е» поднялась по утесу в течение 15 минут. Вершина Пуант-дю-Ок представляла собой «лунный пейзаж». В отличие от пляжей участка «Омаха», воронок здесь было даже больше, чем требовалось. Рейнджеры закрепились на вершине и сразу же приступили к зачистке артиллерийских казематов батареи. Очень скоро выяснилось, что единственными «орудиями» в казематах Пуант-дю-Ок были деревянные муляжи. Вся дерзкая операция, казалось, была проведена зря. Тем не менее, занимавшие позицию солдаты 716-й пд держались стойко и не собирались сдаваться. Особенно крепкими орешками оказались зенитная батарея в юго-западной части батареи и наблюдательный бункер. За каждый дот и подземный туннель приходилось вести яростные бои. В 07.45 по отведенной рейнджерам частоте был передан сигнал «Хвала Господу», что означало, что все рейнджеры Раддера благополучно поднялись на утес и закрепились на нем. Однако сигнал этот получен не был и, полагая, что передовой отряд постигла неудача, основные силы рейнджеров под командованием подполковника Шнейдера были направлены к пляжам участка «Омаха», в самый эпицентр бойни.

К этому времени полковник Раддер уже развернул временный КП у вершины утеса между обрушившимся краем скалы и разбитой немецкой орудийной позицией, а отряды рейнджеров постепенно выкуривали врага из сети окопов и мелких бункеров, беря под контроль все большую территорию. В 08.00 первая группа из примерно 50 бойцов вышла к дороге в тыльной части батареи. Раддер выслал несколько патрулей на юг с задачей отыскать пропавшие орудия батареи. Зенитное орудие на юго-западном фланге батареи серьезно сковывало перемещения рейнджеров. В 07.40 группе из 12 солдат было поручено нейтрализовать орудие, но вылазка была сорвана немецкой контратакой, и вся группа за исключением одного бойца была уничтожена. Следующая атака вновь потерпела неудачу. Рейнджеров перехватили на открытом пространстве на полпути к вражеской позиции. Большую часть утра это орудие было серьезной головной болью для людей Раддера. Полковник также получил ранение осколком зенитного снаряда, но остался в строю. С востока такой же эффективный огонь вел размещенный на открытой бетонной позиции немецкий пулемет. С ним, в конце концов, разобрался эсминец «Саттерли». Однако силы отряда Раддера постепенно таяли, как и запасы боеприпасов. Примерно в 08.30 сборный отряд из бойцов рот «D», «Е» и «F» оборудовал блокпост на дороге Гранкан-Вьервиль и занял круговую оборону, в ожидании прибытия передовых сил 5-го корпуса, не зная о разворачивающемся на участке «Омаха» бедствии. Некоторое время спустя один из патрулей обнаружил примерно в 200 метрах южнее шоссе в яблоневом саду пресловутые орудия, переброшенные сюда немцами 3 июня. Возглавлял патруль сержант Лен Ломмель: «Они были там, на замаскированных позициях, направленные в сторону участка «Юта», со всеми своими боеприпасами и полностью готовые вести огонь, а их расчеты, примерно сотня немцев или около того, находились в поле рядом и слушали наставления офицеров. Я прокрался к позиции, достал фосфорные гранаты и положил их в зарядную камору и у механизма наводки. Фосфорные гранаты должны были расплавить эти важные элементы орудий и сделать их бесполезными». Когда гранаты закончились, сержант прикладом винтовки разбил прицелы, пока его коллега по патрулю занимал позицию в кустах, готовый открыть огонь по немцам, если те вознамерятся приблизиться к орудиям. В сравнительно короткий срок орудия были выведены из строя, и первичную задачу отряда Раддера можно было считать выполненной.

Спасательный катер вылавливает из воды солдат и членов экипажа подбитых вражеским огнем десантных барж.

Примерно через час после того как начался штурм мыса, штаб 916-го пехотного полка передал по телефону в штаб 352-й пд следующее сообщение: «Слабые вражеские силы проникли на Пуант-дю-Ок. Взвод 9-й роты 726-го полка послан в контратаку». Первая значительная контратака 9-й роты 726-го гренадерского полка имела место со стороны Сен-Пьер-дю-Мон против восточного края оборонительной линии рейнджеров примерно в полдень. Она была отбита ружейно-пулеметным огнем. Немцы пришли к выводу, что в Пуант-дю-Ок им противостоят не более двух рот противника, и 726-й полк самонадеянно развернул свой резерв (3-й батальон) для того, чтобы взять ситуацию под контроль. Но его атака, предпринятая в 16.00, также была отбита. Рейнджеры чрезвычайно эффективно использовали единственный уцелевший 60-мм миномет и сумели нанести противнику довольно чувствительные потери. В штабе 5-го корпуса ничего не знали о событиях на Пуант-дю-Ок, пока не получили сообщение, переданное по каналу связи флота: «Закрепились в Пуант-дю-Ок, миссия выполнена, нуждаемся в боеприпасах и подкреплениях, потери значительные». Вскоре радист эсминца «Саттерли» транслировал через станцию лейтенанта Джонсона весьма лаконичный ответ генерала Хюбнера: «Доступных подкреплений нет». К закату положение рейнджеров было совершенно отчаянным. Самуэль Эллиот Моррисон так описал его в официальной истории флота США: «В течение всего дня эсминцы «Саттерли», «Бартон» и «Томпсон» оказывали рейнджерам активную огневую поддержку. Но даже при этом в 21.00 Раддер оказался в критической ситуации — каждый третий его боец был убит или ранен, а боеприпасы практически подошли к концу». Вскоре после этого к позициям рейнджеров прибыл отряд из 23 бойцов роты «А» 5-го батальона рейнджеров под командованием лейтенанта Чарли Паркера. Ранее днем отряд был в числе первой большой группы американских сил, сумевших прорваться с пляжей участка «Омаха» между Вьервилем и Сен-Лораномв глубину берега. По возможности уклоняясь от прямых столкновений с противником, Паркер сразу же повел своих людей к Пуант-дю-Ок. По пути им пришлось, однако, вступить в бой, причем дважды, и на позиции Раддера они привели два десятка пленных немецких солдат. Люди Паркера влились в оборонительный периметр рейнджеров и приготовились сражаться. Впереди была ночь и очевидные попытки противника отвоевать позиции на мысе.

Десантный катер LCI (L)-85 во время «гонки к берегу» наскочил на мину и был серьезно поврежден. На борту погибли 15 и были ранены 30 человек. Некоторое время спустя выжившие были сняты транспортом «Сэмюэль Чейз».

Патовая ситуация

К 07.00 утра на участке «Омаха» царил хаос. Из 48 танков 743-го тб до берега добрались 40, но часть из них вскоре была уничтожена артиллерийским огнем. Большинство машин 741-й тб было потеряно еще по пути к побережью, до полосы прибоя добрались лишь 18 машин, причем три почти сразу же были подбиты. Рота «А» 116-й ПБГ и рота «С» 2-го батальона рейнджеров в секторе «Дог Грин» напротив выхода D-1 Вьервиль попалив настоящую мясорубку. В роте «А» из строя вышло более 60 % личного состава и почти все офицеры и сержанты. Рота 2-го батальона рейнджеров потеряла 35 из 64 бойцов. Рота «Е» 116-й ПБГ высадилась частями в секторах «Изи Рэд» и «Фокс Грин» и лишилась трети личного состава, включая командира роты, прежде, чем достигла полосы гальки. Роте» G» 116-й ПБГ повезло больше других, ее бойцы высадились в секторе «Изи Грин» (вместо «Дог Уайт») западнее выхода D-3 Ле Мулен, в районе, покрытом дымом загоревшейся травы. Но ошибочные действия командиров не позволили использовать это неожиданное преимущество. Рота «F» 116-й ПБГ, высаженная в секторе «Дог Рэд» непосредственно напротив выхода D-3 Ле Мулен, частично оказалась под прикрытием дыма, но три ее отделения попали под плотный огонь опорных пунктов противника и потеряли почти 50 % личного состава. Десантные суда с солдатами роты «Е» 16-й ПБГ были разнесены сильным прибрежным течением, и часть роты оказалась высажена секторе «Фокс Грин», где была практически уничтожена. Несколько отделений роты оказались в секторе «Изи Рэд» между выходами Сен-Лоран и Кольвиль. Здесь сопротивление было наименьшим, и солдатам посчастливилось добраться до гальки с минимальными потерями, но почти без тяжелого снаряжения/, оставшегося на берегу. Рота «F»16-й ПБГ прибыла в сектор «Фокс Грин» и вместе с частью роты «Е» 116-й ПБГ попала под плотный огонь со стороны дотов, прикрывающих выход E-3 Кольвиль. В течение нескольких минут рота «F» потеряла шесть офицеров и половину солдат. Суда с солдатами роты «L»16-й ПБГ отнесло слишком далеко на восток, и они прибыли с 30-минутным опозданием на восточный фланг сектора «Фокс Грин». Хотя потери в роте составили 35 %, она осталась единственным подразделением первой штурмовой волны, сохранившим боевую целостность. Баржи, перевозившие роту «I», ушли еще дальше на восток прежде, чем штурман судна стал вносить поправки в курс. Рота была высажена с опозданием в полтора часа перед фронтом скал на западном краю сектора «Фокс Грин». Из восемнадцати специальных штурмовых саперных групп по расчистке проходов восемь были полностью уничтожены, а с поставленной задачей удалось справиться лишь нескольким подразделениям. Очевидно было, что первая волна оказалась неспособна закрепиться на берегу и выполнить ее работу придется пехоте второй волны.

Пехота второй волны прибывает к побережью Нормандии в районе участка «Омаха».

К 7.00 прилив стал заливать пояс прибрежных препятствий. Неумолимо прибывающая вода безжалостно топила раненых, укрывшихся в песке за бетонными и стальными препятствиями. Добравшиеся до полосы гальки и волнолома уцелевшие бойцы восьми пехотных и одной рейнджерской рот теряли все больше и больше людей от минометного и пулеметного огня, но не в состоянии были продвинуться дальше. Второй волне десанта пришлось высаживаться в условиях полностью неподавленной обороны противника. Плотный огонь вражеских укреплений наряду с множащимися навигационными проблемами привел к еще большей сумятице и хаосу на берегу. Некоторые подразделения второй волны были истреблены также быстро и безжалостно, как и 30 минутами ранее злосчастная рота «А» 116-й ПБГ. Рота «В» 1-го батальона 116-го полка, высаженная в секторе «Чарли», сразу западнее выхода Вьервиль, полегла практически в полном составе вместе с командиром капитаном Этторе Запакостой. Плотность огня в районе высадки стала большим сюрпризом для солдат, которых убеждали, что их задача будет состоять в зачистке пляжей от мелких очагов сопротивления. Командир 2-го батальона 116-й ПБГ майор Бингман вспоминал:

«Я начал понимать, что что-то идет не так, когда, пробираясь к берегу через глубокую воду, укрылся для отдыха за стальным тетраэдром и заметил, что песок у моих ног взлетает вверх маленькими фонтанчиками. Я сообразил, что это пули. В этот момент меня словно подхлестнули… Я чертовски вымотался и был сильно испуган, но не остановился, пока не пересек пляж и не добрался до гальки. Солдаты, что там укрывались, а их было много, порядка сотни, не обратили на меня никакого внимания».

Отдельным подразделениям, наоборот, улыбнулась удача. Рота «К» 116-й ПБГ прибыла к волнолому, потеряв только одного человека, причем этот лейтенант случайно наткнулся на штык еще на борту десантной баржи.

Пользуясь тем, что противник перенес огонь на прибывающие десантные суда, пехота и танки первой волны предприняли попытки прорыва с пляжа. В восточной части участка «Изи Рэд» между выходами Е-1 и Е-3 саперам при помощи бангалорских торпед удалось пробить значительную брешь в проволочных заграждениях. Закончив работу, оставшийся неизвестным лейтенант-сапер встал в полный рост, посмотрел на вжавшихся в песок пехотинцев и презрительно произнес: «Ну что, вы так и будете лежать здесь и ждать смерти, или попробуете хоть что-то сделать?» Один за другим солдаты стали нырять в проход и собираться у подножия утеса. Самые отважные попытались подняться по осыпающемуся склону на плато. Первым это удалось сержанту Филиппу Стрежику из роты «Е» 16-й ПБГ. Вскоре за ним последовал лейтенант Джон Сполдинг, ведя за собой не менее взвода бойцов. Взобравшись на плато, они атаковали с тыла опорный пункт WN62. Одновременно в атаку на опорный пункт с фронта пошли потрепанные остатки роты «F», поддержанные одним из уцелевших танков 741-го тб. Отдельные группы пехотинцев поднимались на утес самостоятельно. Небольшой отряд сумел проникнуть в проход F-1 и вступил в бой с опорным пунктом WN61. С фронта по амбразурам дотов вел огонь еще один «Шерман» 741-го тб. В 07.20 ему удалось вывести из строя каземат с 88-мм орудием. Три танка М4 743-го тб начали взбираться на скалистый уступ у опорного пункта WN70, а три других приступили к штурму опорного пункта WN68 на западной стороне выхода D-3 Ле Мулен, прорвав первую линию обороны.

Мыс Пуант-дю-Ок. Осыпь, образовавшаяся при обстреле скалы артиллерией флота, немного упростила процесс подъема рейнджеров на вершину.

В самый разгар хаоса в сектор «Дог Уайт» на десантном судне LCVP 71 прибыли бригадный генерал Норман Кота и командир 116-го пп полковник Чарльз Кэнем. Случайно они оказались в ключевой точке этого участка берега. Скрытые дымом горящей травы, они смогли высадиться достаточно безопасно и с сохранением порядка. Вокруг себя они обнаружили роту «С» и смесь из рейнджеров и солдат 2-го батальона, ищущих укрытие. Судьба остальной части штаба полка была гораздо печальнее. Десантная баржа LCl (L) — 91 получила попадание снаряда и взорвалась, убив значительную часть тех, кто был на борту. Пятью минутами позже рядом с ней попыталось причалить десантное судно LCl (L) — 92, но налетело на мину, закрепленную на залитом приливом препятствии. Взрыв воспламенил баки с горючим. Два судна горели еще много часов. Еще более усиливая беспорядок на пляже, со второй волной на берег прибыло значительное количество техники, которая увязла вдоль береговой линии и стала легкой целью для немецкой артиллерии. Бригадный генерал Кота и полковник Кэнем приняли командование разрозненными частями и организовали выход пехоты с пляжей и прорыв вглубь берега. Первоначально Кота обнаружил подходящее место, позади которого стрелок с легким пулеметом BAR мог обстрелять позицию немцев на вершине утеса. Под прикрытием этого огня несколько храбрых парней из 29-й пд по приказу генерала помчались к проволочным заграждениям с бангалорскими торпедами, и через несколько секунд проход в мотках спирали Бруно был готов. Первый боец, бросившийся в эту брешь, был срезан очередью и успел лишь простонать: «Мама!». Кота понял, что, если он не предпримет нечто экстраординарное, никто больше не рискнет войти в проход в колючке. Он шагнул в брешь сам, прошел за полосу проволоки и помахал рукой, призывая солдат последовать за ним. Бойцы ринулись в проход и, как ни странно, ни один из них не был ни ранен, ни убит. Генерал повел эту разношерстную группу через 100-метровый участок высокой травы и тростника к основанию уступа. Не мешкая, отряд начал подъем на вершину мелового утеса. Восточнее, в секторе «Дог Рэд», вдохновляя солдат личным примером, на уступ во главе с группой солдат рот «F» и «G» карабкался полковник Кэнем. Примерно в 08.10 несколько проходов в проволочном заграждение проделали и бойцы 5-го батальона рейнджеров. К 9 утра они начали массовый подъем на плато, параллельно с группами Кота и Кэнема, численность которых постепенно росла. В первых рядах рейнджеров поднимались бойцы небольшого отряда лейтенанта Чарли Паркера, который сразу же выступил к Пуант-дю-Ок. Далее на восток, командир 16-го пп полковник Джордж Тэйлор, высадившийся со своим штабом в 08.20 в секторе «Изи Рэд», стоя в полный рост, вдохновлял прижатых огнем ветеранов «Большой красной единицы» ставшими легендарными словами: «На пляже остаются два вида людей: мертвые и те, кто смирился с тем, что умрет. Так что берите ноги в руки и убирайтесь отсюда к чертовой матери!».

Тем не менее, положение на берегу оставалось критическим. В 08.10 капитан Билл Фридман из 16-й ПБГ приближался на борту десантного судна к сектору «Фокс Рэд». Он смотрел на быстро приближающийся берег и сказал своему соседу: «О, Боже, это выглядит как Тарава!». Ему на ум пришли ужасные картины из американских новостных роликов про кровавую битву за этот остров в Тихом океане в ноябре 1943 года. Он невольно вспомнил снимки мертвых американских морских пехотинцев, плавающих в прибое, и сообщения о тысячах погибших и раненых.

«Я спрыгнул с рампы в воду. Глубина была по грудь, но ноги сразу увязли в песке. Пройдя примерно метров пять, я почувствовал твердое дно и пошел быстрее, а когда оказался на берегу, то сразу же помчался к гальке, где и упал, ошеломленный, среди кучи солдат и офицеров, живых, умирающих и уже мертвых. Я не знал, что делать дальше. Я помню, что смотрел на море, и вода была красной от крови, а в ней плавали тела и снаряжение, все это кувыркалось в прибое… Вдоль линии бойцов на гальке я видел, как люди дергались, когда в них попадали пули или осколки. Но на это никто не обращал внимания. Я чувствовал себя увереннее, поскольку находился плечом к плечу с другими бойцами. Было что-то основательное в том, что теплые человеческие тела лежат рядом с тобой, даже если это уже были мертвецы; все равно лучше, чем быть одному. Они обеспечивали некий комфорт, а порой и спасали от пуль. Припоминаю один эпизод, когда я пытался что-то объяснить майору, нашему оперативному офицеру. Я вынужден был орать прямо ему в ухо, поскольку вокруг был такой жуткий грохот, что иначе он не услышал бы меня. В тот момент, когда я старался донести до него свою мысль, майор был убит. Пуля попала ему прямо в центр каски. Наши лица находились всего в паре дюймов друг от друга. Я вполне мог быть на месте того офицера».

Американские рейнджеры поднимаются по веревочной лестнице на вершину мыса Пуант-дю-Хок. Снимок сделан после того, как сопротивление противника на мысе было полностью подавлено.

Эсминцы ступают в бой

Видя, что пехота на пляжах попала в отчаянное положение, примерно в 08.00 эсминцы огневой поддержки стали выдвигаться ближе к берегу, чтобы хоть как-то помочь десантникам. В 08.10 был официально отменен отданный в 06.30 приказ о прекращении огня по берегу. Эсминцы и прежде его нарушали, но это была скорее частная инициатива отважных шкиперов, которые не могли спокойно смотреть, как пехоту и рейнджеров безнаказанно рвут на части. Теперь же к обстрелу по визуальным целям подключилась основная масса кораблей 18-й оперативной группы эсминцев. Рапорты с кораблей демонстрируют прекрасные примеры инициативы и находчивости. Редко между кораблями и берегом существовала связь, и пехота могла давать целеуказания; гораздо чаще артиллерийским офицерам приходилось действовать по наитию. В оперативном рапорте эсминца «Кэрмик» записано: «Было замечено, что группа наших танков, как будто, имеет трудности с прокладыванием пути от кромки прибоя в направлении выхода D-1 (Вьервиль). Молчаливое сотрудничество было установлено таким образом, что мы отслеживали, куда ведут огонь танки, и затем выпускали туда же собственный залп. Как только танки переводили огонь на следующую цель, мы снова поддерживали их огнем. Очень скоро экипажи, поняв суть нашей кооперации, стали действовать как целеуказатели, стреляя трассирующими или дымовыми снарядами. И продолжалось в течение всего их медленного продвижения вдоль берега». Примерно в это же время по берегу вел огонь и эсминец «Маккук». В его прицел попали укрепления опорного пункта WN73 на Пуант-е-Ра-де-ла-Персе, огонь которых стал главной причиной больших потерь десантников в секторах «Дог Грин» и «Чарли». После нескольких залпов один из орудийных казематов взорвался, расшвыряв по сторонам обломки орудия, а второй просто сорвался с утеса и рухнул в море.

В 09.50 с борта линкора «Техас» командующий бомбардировочными силами флота контр-адмирал Карлтон Брайант передал сообщение всем кораблям соединения: «Идите к ним, идите к этим парням. Мы должны помочь им нашими орудиями. Они угодили в настоящий ад на берегу, и мы не можем с этим мириться. Мы должны положить этому конец». Суда открыли массированный огонь по опорным пунктам и почти всегда — с убийственной точностью. Это вмешательство вызвало восторг у войск, все еще придавленных огнем на уровне высшей точки прилива. В секторе ответственности 1-й пехотной дивизии действовало не менее пяти эсминцев. В оперативном журнале эсминца «Фрэнкфорд» записано: «Открыт огонь по цели на берегу. После залпа цель эффективно поражена». Этой целью был дот у выхода E-1. Затем «Фрэнкфорд» обработал огнем минометную батарею на вершине утеса выше E-1. В рапорте указано:

«После короткого наблюдения было выявлено точное местоположения батареи и затем открыт огонь на дальности примерно 1100 метров. Пятым залпом достигнуто прямое попадание, замечены большие клубы зеленого дыма и пламя, охватившее позицию минометной батареи. Наши войска немедленно начали наступать и множество немецких солдат замечены сдающимися».

Далее на восток эсминец «Хардинг» также вмешался в наземное сражение в самый решительный момент. В 10.50 с корабля выявили вражеский дот, «который вел огонь по нашим войскам ниже выхода Кольвиль, серьезно препятствуя действиям на пляже. Открыли огонь по доту и уничтожили его». Эсминец «Дойл» обстреливал немецкие позиции в районе выхода Сен-Лоран. Его целями были бетонные пулеметные казематы, поливающие косоприцельным огнем пляжи ниже утеса. «Выявлена позиция противника на утесе и уничтожена двумя залпами», — лаконично записано в бортовом журнале корабля. «Перенесли огонь на каземат на вершине холма, выпустили два залпа, цель уничтожена. Армейские части начали медленное перемещение с пляжа. Маневрируем судном, чтобы оставаться на позиции против течения, которое составляет 2,8 узла». Огневая поддержка такого рода оказалась решающим фактором изменения ситуации в пользу союзников и продолжалась в течение всего дня. Первое сообщение генерала Героу с берега в конце дня, адресованное Брэдли, было эмоциональным подтверждением роли флота в захвате пехотой береговой линии: «Благослови Бог военно-морской флот!»

Американские солдаты у захваченного немецкого бункера на участке «Омаха».

Для старших командиров армии и флота было очевидно, что высадка идет совершенно вразрез с планом. Радиосвязь с берегом практически отсутствовала. В 116-й ПБГ, например, три четверти радиостанций были потеряны в первые два часа высадки. Генерал Брэдли все больше и больше опасаться, что «нашим силам на берегу грозит неминуемая катастрофа». В 08.30 комендант пляжей приказал, чтобы десантные суда с транспортными средствами прекратили подходить к берегу и осуществлять выгрузку. Пляж был завален выведенными из строя боевыми машинами, а прибывающие десантные баржи уже не в состоянии были отыскать место для причаливания. К 9.00 высадка подкреплений фактически прекратилась. В отсутствии ясных докладов, Брэдли приказал майору Честеру Хансену направиться к берегу на десантном судне и лично выяснить, что происходит. В 11.30 Хансен вернулся и доложил «На пляжах полная катастрофа». Находясь у кромки прибоя, трудно было распознать свидетельства постепенно продвижения к утесу и точечные прорывы немецкой обороны. Так что майор сообщил командующему только об очевидном хаосе и огромных потерях на пляжах. Брэдли, совершенно отключенный от поля битвы, находился в шаге от того, чтобы отвести уцелевшие силы и высаживать 5-й корпус в британском секторе ответственности. Что еще хуже, результатом неточной оценки ситуации, отправленной в SHAEF, стал приказ Эйзенхауэра для ВВС начать бомбардировку участка «Омаха» в 13.30. К счастью, выполнить его не представлялось возможным по чисто техническим причинам и таким образом удалось избежать ужасной ошибки суждений и оценок.

Перелом

Чаша весов к этому времени уже все больше и больше склонялась в пользу американцев. Проникновение за немецкую линию обороны шло полным ходом. Примерно в 9 утра возглавляемый бригадным генералом Кота сборный отряд закрепился на краю берегового уступа, а первые боевые группы были высланы вдоль края плато для атаки немецких позиций с тыла. Сам генерал направился к дороге, ведущей из прохода Ле Мулен в Вьервиль. На окраине деревни к ним присоединились солдаты 116-го пп, главным образом из роты «С». Бойцы роты охотно описывают в воспоминаниях эту встречу с генералом, который «спокойно шел по главной улице деревни, помахивая пистолетом. Он приветствовал нас словами: «Где, черт возьми, вы бродили, ребята?» Полковник Кэнем со своей группой также приближался к Вьервилю. После короткого совещания два харизматичных лидера приняли решение вести людей на захват ближайших выходов с пляжей. Кэнем выдвинулся на восток для атаки немецких позиций у выхода Ле Мулен. Генерал Кота, в свою очередь, повел отряд к выходу Вьервиль, чтобы зачистить те позиции, которые уцелели после чертовски эффективного обстрела флота. Восточнее столь же эффективное лидерство демонстрировал и полковник Тэйлор. Высадившись в секторе «Фокс Рэд», он обнаружил, что «много чего надо сделать на берегу». Оперативно развернув передовой штаб, он личным примером принялся вдохновлять солдат покинуть пляж и выдвигаться к подножию утеса и далее на плато. Все выжившие офицеры и сержанты были направлены на то, чтобы вывести солдат из ступора и вернуть им боевой дух. Одним из них был капитан Билл Фридман. «Я апатично лежал в этой массе живых и мертвых, когда увидел полковника Тэйлора, который встал в полный рост и принялся расхаживать среди вжавшихся в землю солдат туда-сюда и отчетливо отдавал приказания: «Поднимайтесь! Двигайтесь вперед! Здесь вам нечего делать!» Это произвело на меня неизгладимое впечатление. Я тоже вскочил и стал призывать людей уходить отсюда и поскорее. Было бы логично, переборов свой страх, мчаться со всех ног к проходу в проволоке, а потом к утесу, где было относительно безопасно. Но я остался и стал убеждать других сделать это. И в конце концов, это возымело действие». Сразу за колючкой лежало минное поле, начиненное ловушками и растяжками. За преодоление его пришлось дорого заплатить. «Раненые и убитые лежали тут и там словно указатели безопасного прохода. Они заплатили своей жизнью за то, чтобы мы могли пройти дальше», — вспоминал лейтенант Джек Кэррол из 2-го батальона 16-й ПБГ. Число брешей в проволочных заграждениях и импровизированных проходов в минных полях постепенно увеличивалось, и к 9 утра несколько небольших отрядов уже проникли на вершину утеса, где вступили в яростную схватку с окопавшимися там немецкими солдатами. Это был медленный и кровопролитный процесс, но он означал начало конца немецкой обороны на участке «Омаха». Капитан Фридман вспоминал:

«Я не думаю, что немцы ожидали, что кто-то сможет пробраться к ним с пляжа, они были захвачены врасплох нашим появлением. Позиции не имели никакой глубины вообще. Так что, когда я впервые увидел вблизи немецких солдат, они были либо уже мертвые, либо пленные».

Убитый на участке «Омаха» солдат первой штурмовой волны десанта. Очевидно, тело зацепилось за проволоку, опоясывающую береговую преграду и поэтому не было унесено отливом.

Еще один павший на участке «Омаха» американский десантник. Несмотря на высокие потери в первые часы высадки, корреспонденты по понятным причинам избегали делать снимки погибших американских солдат.

У береговой линии, среди столпотворения десантных судов, также произошла важная подвижка. Два молодых шкипера из резерва флота США продемонстрировали истинную отвагу и бесстрашие перед лицом врага. Лейтенант Сидни Бринкер на LCT-30 и лейтенант Эдгар Кёхлер на LCI-554 почти одновременно решили проложить себе путь к берегу за пределами узких расчищенных проходов в препятствиях. Орудия кораблей и все доступное оружие штурмовых отрядов на палубе, способное вести огонь по курсу судна, было пущено в ход. Ближайший эсминец также обеспечил десантным судам дополнительную огневую поддержку. LCT-30 причалил напротив выхода Е-3, ведя огонь по укрепленной вилле, которая использовалась как связующее звено опорных пунктов WN62 и WN63. Судно быстро высадило десант, обеспечивая огонь прикрытия в течение всего процесса выгрузки. Неизбежно судно стало целью для 88-мм орудия и пулеметов. Вскоре оно получило несколько прямых попаданий и было оставлено экипажем. LCI-554 повезло больше, выгрузив десант, оно сумело благополучно отойти от берега. Этот пример вдохновил многих других шкиперов, и постоянный приток войск на берег возобновился.

Первые благоприятные новости с берега были получены штабом 5-го корпуса только в 12.25. Полковник Талли докладывал, что «наметились позитивные изменения» и «имеется уверенность, что наши солдаты достигли вершины прибрежного утеса». Полчаса спустя прибыло еще более ободряющее сообщение: «Войска, прежде скованные огнем противника в секторах «Изи Рэд», «Изи Грин» и «Фокс Рэд», наступают к скалам на краю пляжей». Примерно в это время небольшой отряд бригадного генерала Нормана Кота зачистил немецкие позиции у выхода Вьервиль и, используя пленных немецких солдат в качестве проводников, разметил проходы в минном поле. Берег был усыпан мертвыми телами, большинство из которых имело на плече серо-синий шеврон 29-й дивизии. Генерал принялся направлять пехоту в открытую «протяжку», после чего собрал команду саперов и приказал им взорвать противотанковую стену, которая все еще не позволяла танкам присоединиться к наступлению в глубину берега. К концу дня прибрежная дорога была перекрыта блокпостами, а части 1-го и 2-го батальонов 116-й ПБГ оборудовали ряд позиций южнее и западнее деревни. Между этими подразделениями находились элементы 2-го и 5-го батальонов рейнджеров, которые остановились на ночь, блокированные немецкими постами на пути к своим товарищам, осажденным на Пуант-дю-Ок. Далее вдоль берега и позади выхода Ле Муленна утес поднялась группа солдат из рот «L» и «G» под руководством лейтенанта Дональда Андерсона. На вершине лейтенант был ранен в челюсть, но его отряд продолжил наступать и зачистил немецкие позиции. Андерсон пережил сражение и был позже награжден Серебряной звездой за лидерство и отвагу. Примерно в полдень 3-й батальон 116-й ПБГ вместе с элементами 2-го батальона добрался до передовых немецких позиций в Сен-Лоране, которые все еще препятствовали использовать выход Ле Мулен. Несколько попыток зачистить эти позиции провалились и привели к большим потерям в роте «L». Вскоре они получили пополнение в лице 115-й ПБГ, однако немецкий гарнизон сражался решительно и полностью зачистить деревню в день «Д» так и не удалось. Выход E-1 Сен-Лоран был открыт одним из первых, но наступление здесь проходило крайне медленно из-за большого числа минных полей и препятствий, которые требовали активного привлечения саперов с тяжелой техникой. К 13.00 под постоянным снайперским обстрелом бульдозеры проделали новую дорогу к вершине утеса западнее от выхода. Выход E-3 Кольвиль яростно защищался противником и последний дот здесь был уничтожен танком только в 16.30. Выход оставался опасным в течение большей части вечера, поскольку находился под периодическим артиллерийским и минометным обстрелом с интервалами в 15–20 минут. Саперы приступили к расчистке препятствий перед выходом только в 20.00, когда артиллерийский огонь немного ослаб.

Вид на участок «Омаха» во второй половине дня «Д».

Передовые отряды десантников были слишком слабы для решительного наступления вглубь побережья и фактически в первый день высадки имело место лишь сражение за несколько прибрежных деревень, причем крайне пассивное. Первой была захвачена деревня Вьервиль, однако вплоть до заката контроль над ней был весьма условным. Бой за Сен-Лоран продолжался в течение всей второй половины дня, но взять деревню под контроль так и не удалось, хотя элементы 115-й ПБГ обошли ее и остановились на ночь в полях южнее. Битва за Колевиль началась еще утром, но продолжалась с переменным успехом. Деревня несколько раз переходила из рук в руки. 726-й пп и элементы 352-й пд без устали атаковали деревню, которая была прекрасной блокирующей позицией против дальнейшего выдвижения американцев с узкого берегового плацдарма. Отряды 18-й ПБГ, в конце концов, предпочли обойти деревню, а немецкие позиции были подвергнуты бомбардировке орудий флота. Восточнее подразделения 1-й пд достаточно легко овладели поселком Ле Гран Амо, а прибывающие резервы были развернуты против деревни Кабур и на участке между Сен-Лораном и Кольвилем.

На закате

Ситуация на полуострове Котантен и участке «Омаха» не вызывала большого беспокойства у немецкого командования в течение значительной части дня «Д». Утром комендант опорного пункта WN76 докладывал в штаб 352-й пд: «Противник ищет укрытие позади береговых препятствий. Очень много транспортных средств, среди которых и танки, горят на берегу. Отряды по уничтожению препятствий прекратили свою работу. Высадка с десантных судов остановлена, лодки держатся вдалеке от берега. Огонь нашего опорного пункта и поддерживающей артиллерии был точным и эффективным и причинил врагу немалый урон. На берегу — множество раненых и убитых солдат противника». Такого рода утренние сообщения, очевидно, убедили генерала Крайсса, что ситуация на «Омахе» находится под контролем. Он переключил внимание на восточный сектор, где немецкая оборона трещала под напором британских войск. И поначалу это было вполне обоснованно. Вскоре после 08.00 его штаб получил тревожное сообщение, что «примерно 35 танков атакуют опорные пункты WN35 и WN36 в направлении Арроманша». Чтобы ликвидировать этот намечающийся прорыв, Крайсс посчитал необходимым перебросить против британской 50-й пехотной дивизии на участке «Голд» два резервных батальона 352-й пд. Если бы хотя бы один из них был введен в бой против американцев на «Омахе», особенно в тот момент, когда Брэдли уже вообразил самое худшее, результат был бы катастрофическим и для 5-го корпуса и для всего плацдарма союзников в целом. Еще большей ошибкой стало решение выдвинуть резерв 84-го корпуса — кампфгруппу Мейера — против высадившихся на Котантене американских парашютистов. Фактически, ценные резервы, которые могли серьезно повлиять на ход событий в любом из секторов высадки, большую часть дня совершали изматывающие переходы под бесконечными ударами с воздуха. Отдельной проблемой генерала Крайсса стала невозможность получать точную и своевременную информации с передовой. Как и генерал Брэдли на крейсере «Огаста», он узнавал о существенных изменениях на фронте своей дивизии с большим опозданием. О полуденном проникновении сил генерала Кота в Вьервильему сообщили только в 16.00, когда положение на берегу уже изменилось самым решительным образом. Тактическая ситуация была настолько запутанной, что даже командиры на местах с трудом понимали, что происходит. Вся система коммуникаций рухнула, и эффективно реагировать на изменения стало невозможно. Настаивая на расширении фронта вторжения с целью снизить возможности противника эффективно отвечать на возникающие угрозы, Монтгомери имел в виду именно такую ситуацию, что сложилась в секторе высадки американского 5-го корпуса.

К концу дня отвоеванный большой кровью береговой плацдарм на участке «Омаха» представлял собой узкую неровную полосу побережья глубиной примерно в 1,5 км. Штурмовые дивизии не смогли выполнить поставленные задачи, однако в неприступной гитлеровской «Крепости Европа» была пробита существенная брешь, а на пляжи прибывали все новые пополнения. Надежды немцев сбросить союзников в море таяли с каждым часом. На закате смолк грохот корабельных орудий. Большинство целей вдоль береговой линии было подавлено. Однако зачистка локальных очагов сопротивления продолжалась, а на пляжах то тут, то там гремели взрывы — саперы продолжали расчищать береговую линию от преград и препятствий. Хаос на плацдарме сохранялся, потому что целые подразделения и отдельные солдаты пытались отыскать свои части. Тем не менее, вдоль прибрежной дороги между Сен-Лораном и Кольвилем подразделения четырех полков держали линию обороны. Деревня Кольвиль все еще оставалась в руках немцев, но американцы взяли ее в кольцо. Удалось занять восточный край деревни Сен-Лоран, а Вьервиль полностью перешла под контроль союзников. Передовые части 116-й ПБГ наступали на юг, в направлении Лувьера, и на запад, к изолированным на Пуант-дю-Ок рейнджерам.

Пленные солдаты 716-й пехотной дивизии, захваченные в секторе высадки «Омаха». Сочетание почти подростков и мужчин крайних призывных возрастов было типичным для стационарных дивизий Вермахта.

Официальная история 5-го корпуса следующим образом оценивает потери на участке «Омаха»: 2374 человека, из которых 1190 — из 1-й пд, 743 — из 29-й дивизии и 441 из прочих подразделений, включенных в 5-й корпус. При этом указано, что 694 человека были убиты, 331 пропал без вести и 1349 — ранены. Это больше, чем общие потери союзников на всех остальных участках высадки. Историк Джозеф Балковски, автор ряда авторитетных книг про высадку в Нормандии, составил списки погибших по каждой из вовлеченных в сражение американских частей. По его данным (без деления на убитые, раненые и пропавшие без вести) на участке «Омаха» американцы потеряли: армейский персонал 3686 человек, флот 539 человек, ВВС — 10 человек. Эти данные в настоящее время считаются наиболее достоверными. Однако для тех, кто судит о высадке на участке «Омаха» исключительно по первым кадрам фильма «Спасение рядового Райана», даже они могут показаться заниженными. Следует, однако, помнить, что главной проблемой американцев на «Омахе» стала не значительные потери среди солдат и офицеров (в жестоких июльских сражениях в Нормандии армия США будет терять в среднем 1200 человек в день), а почти полная дезинтеграция подразделений первой и второй штурмовых волн. Что касается столь популярной в русскоязычном интернете истории о подвигах пулеметчика опорного пункта WN62 Генриха Зеверло, то его заявления о уничтожении более 2000 американских солдат может воспринимать всерьез лишь человек, слабо понимающий реалии современной войны. Вообще, относиться к подобного рода послевоенным «откровениям» ветеранов Вермахта нужно с изрядной долей скепсиса. Тем более, что первым интервьюером «Чудовища Омахи» был бывший функционер германской службы пропаганды Пауль Шмидт, более известный под псевдонимом Карель.

Потери немцев на участке «Омаха» были значительно ниже американских: по оценке Джозефа Балковски они составили 200 человек убитыми, 500 ранеными и 500 пропавшими без вести. Однако общая ситуация была куда пессимистичнее: укрепленный экран вдоль берега прорван, резервов для контрудара не осталось, боеприпасы практически исчерпаны, на соседних британских участках обозначилась серьезная угроза прорыва к городам Кан и Байё, ценность которых была очевидна не только для Монтгомери. Уже со второй половины дня «Д» британская зона высадки начала стремительно притягивать к себе все доступные резервы немецких войск в Нормандии и со временем эта тенденция будет только усиливаться.

ГЛАВА 9
ВТОРЖЕНИЕ С МОРЯ: УЧАСТОК «ГОЛД»

Они идут

В 04.55 6 июня флагманский корабль «Булоло» командующего военно-морской оперативной группой» G» коммодора Сирила Дуглас-Пеннанта бросил якорь у побережья Нормандии. Группировка без происшествий прибыла в транспортную зону по фарватерам № 5 и № 6. Корабли бомбардировочной группы заняли позиции, наводя орудия на береговые батареи противника, назначенные им в качестве главных целей. В бомбардировочную группу входили крейсера «Орион», «Аякс», «Аргонавт» и «Эмералд», голландская канонерская лодка «Флорес» и четырнадцать эсминцев. Сразу после рассвета средние и тяжелые бомбардировщики Королевских ВВС нанесли удар по укреплениям Атлантического вала участка «Голд», затем в обстрел берега включились и корабли оперативной группы «G». Поскольку время «Ч» на британских участках было назначено на 07.25, флот располагал гораздо большим, чем в американском секторе, временем для приведения в молчание береговых батарей и обработки побережья. Штурмовые войска тем временем грузились на десантные баржи. Пехотинцы спускались по вывешенным вдоль бортов сетям в десантные баржи. Оружие и снаряжение цеплялось за сети, словно призывая солдат одуматься и не покидать безопасные корабли. 2-й лейтенант Холдсворт из 2-го девонширского батальона описывал погрузку на LCA:

«Карабканье вдоль борта корабля было для меня (и скорее всего, для всего нашего взвода) крайне неприятной и пугающей процедурой. Я боялся высоты и ненавидел море. И без всей той военной утвари, что на нас висела, сползти вниз было достаточно трудно. А с ней спуск превращался в настоящий кошмар. Винтовки, мешки, подсумки и штыки охотно предоставляли нам шанс быстро умереть, запутавшись в веревках или сорвавшись вниз. И чтобы еще более усложнить нашу задачу, чертова сеть, за которую мы держались так отчаянно, имела отвратительную привычку раскачиваться против движения судна и становилась все более и более скользкой по мере того, как мы приближались к десантной барже».

Командиру 6-го батальона гринговардского полка подполковнику Робину Гастингсу отчетливо запомнился момент, когда бешено скачущую на волнах баржу никак не удавалось отцепить от крюка кран-стрелы, а когда это, наконец, сделали, крюк, весивший никак не меньше полтонны, пронесся вдоль всей палубы, разметав пакеты и мешки с личным имуществом офицеров штаба и только чудом не задел ящик с гранатами.

Прошел, казалось целый век, прежде чем масса десантных барж образовала обширную армаду и приготовилась отправиться к побережью Нормандии. К этому времени только самые стойкие могли сопротивляться приступам морской болезни. Сержант Уиллис из 2-го девонширского батальона вспоминал:

«Моя баржа была спущена одной из первых и потому должна была кружить вокруг плавбазы, пока все остальные LCA не были спущены на воду и загружены… Я был, наверное, единственным в лодке, кого не терзали приступы тошноты. Причиной, скорее всего, был страх перед тем, что нас ждет. Санитара Уолли Ходкина, в дополнение к морской болезни, мучила диарея, поэтому он не расставался с ведром, которое нам выдали сразу после посадки. Сами понимаете, запах в лодке стоял ужасающий…».

2-й лейтенант Холдсворт дополняет воспоминания сержанта: «Путешествие от корабля «Гленрой» до пляжа заняло больше часа — достаточно долгий срок для любого, даже самого сдержанного человека, а мы все были взвинчены до предела. Солдатам предусмотрительно выдали ведра, и вскоре их стали использовать так часто, что они превратились в неотъемлемый элемент снаряжения штурмовых частей».

В авангарде флотилии, как и на всех других участках высадки, шли баржи с танками «Шерман» DD. Из-за сильного волнения решено было доставить танки-амфибии непосредственно на пляж. Однако самыми первыми к берегу должны были подойти специальные малые суда LCA (HR), разработанные для ускоренного разрушения прибрежных препятствий. К палубе каждого LCA (HR) были приварены две 12-ствольные пусковые установки, способные метать 14-килограммовые заряды взрывчатки на дистанцию от 300 до 400 метров. Все 24 заряда выстреливались одновременно и пробивали в поясе препятствий брешь в 70 метров длиной и 10 метров шириной. Лейтенант Майкл Ирвин вел отряд из девяти LCA (HR) 2-й группы 591-й флотилии к сектору «Кинг». Прибыв на огневую позицию, Ирвин был очень удивлен неожиданной тишиной на берегу. Налет кораблей только что завершился, и Ирвин справедливо ожидал, что немцы как-то отреагируют на появление его флотилии. Но побережье словно вымерло. Ирвин приказал двум морякам своего суденышка укрыться в машинном отделении и привел в действие пусковые установки. Два ствола не выстрелили, очевидно, внутрь попала морская вода. Но заряда оставшихся вполне хватило, чтобы пробить достаточно широкий проход в нагромождении столбов и треножников. Отстрелявшись, Ирвин поспешил отвести свои суда в сторону, поскольку им буквально «наступали на пятки» танко-десантные баржи с бронетехникой на борту. Его собственная лодка лишь чудом разминулась с идущим на полной скорости к берегу LCT 930.

Застрявший на побережье Нормандии и брошенный британский танк M4 «Шерман DD».

В немецких подразделениях, размещенных между Ле Хамелем, Арроманшем и Порт-ан-Бессеном, тревога была объявлена еще в 02.00. Солдаты и офицеры, занимавшие боевые места в дотах и траншеях вдоль береговой линии, недоумевали. Ветер усилился, облака, принесенные им, сделали ночь еще темнее, а громкий шум прибоя ясно указывал, что высаживаться в таких условиях могут только безумцы. Командир батальона 352-го артполка майор Вернер Плускат вспоминал:

«Примерно в час ночи меня разбудил грохот зениток. Я позвонил дивизионному офицеру разведки, чтобы выяснить, что происходит. Он сказал: «Пока не ясно, но, похоже, американские парашютисты высадились слева от нас». Я не знал, как мне поступить. Вставать или пытаться вновь уснуть? Было такое множество ложных тревог, что никто не относился уже к этим вещам чересчур серьезно, хотя грохот бомбежки и зенитного огня по-прежнему слышался в отдалении. Спустя примерно 20 минут позвонили из полка и в этот раз я услышал: «Похоже, начинается вторжение. Вам лучше взять ваших людей и занять боевые посты прямо сейчас». Я поехал на штабной машине в наш передовой штаб, который располагался в бункере, с которого просматривалось все побережье… Я помню, что ощущал волнение. Мы ждали этого так долго, что были даже рады, что вторжение началось, и мы сможем покончить с неопределенностью. Ночь была очень темной и слегка туманной. Я вглядывался в море через бинокль, но не видел абсолютно ничего. Было ужасно тихо, никаких огней, ничего вообще. Наконец я повернулся к одному из артиллерийских офицеров и сказал: «Еще одна ложная тревога».

К воздушному десанту в тылу участка высадки «Юта» немцы отнеслись даже слишком серьезно. Запись от 3 часов утра в ЖБД 352-й пд указывает:

«Масштабная высадка воздушного десанта имеет место в низменном районе южнее Карантана. Резервы корпуса следует как можно скорее отправить маршем через Форе де Серизи в Сен-Жан-де-Де. Командир полка должен оставаться на связи со штабом корпуса».

В 04.00 кампфгруппа Мейера, включающая в себя 2-й батальон 915-го гренадерского полка и 352-й фузилерский батальон уже двигалась на велосипедах и реквизированных французских грузовиках в направлении Беларуа, в противоположную сторону от целей 50-й пд в глубине участка «Голд». А майор Плускатт продолжал нести дежурство в бункере на побережье.

«Едва первые лучи рассвета сделали небо серым, мне показалось, что я что-то рассмотрел на линии горизонта. Я поднес к глазам бинокль и чуть не отпрянул в изумлении: весь горизонт был буквально полон кораблями разных видов и размеров. Я с трудом верил глазам. Казалось невероятным, как такой огромный флот мог прибыть сюда, никем не замеченный. Я передал бинокль стоящему рядом офицеру и сказал: «Смотри». Он потрясенно воскликнул: «Мой Бог, это вторжение!» Я позвонил в штаб дивизии майору Блоку и сообщил, что прямо перед нами не меньше 10 тысяч кораблей готовятся к высадке десанта. «Не несите чепухи, Плускат», — был ответ. «У американцев и англичан вместе взятых нет такого количества кораблей…» Внезапно мы увидели самолеты, приближающиеся со стороны моря, и они принялись бомбить пляжи. Бомбардировка продолжалась добрых 40 минут. Мощные взрывы гремели вокруг, но за толстыми стенами бункера мы были в относительной безопасности… Примерно в пять утра я понял, что боевые корабли готовятся начать обстрел берега. Я вновь позвонил Боку и попросил разрешения открыть огонь. «Ни в коем случае! У нас слишком мало снарядов. Ни одно орудие не должно выстрелить прежде, чем пехота ступит на пляжи»… А потом начался обстрел. Один из первых снарядов угодил в основание нашего бункера и встряхнул его весь, от фундамента до крыши. Я рухнул на пол и мой бинокль разбился. Пыль, труха, дым, грязь и куски бетона были повсюду и, хотя многие вопили отчаянно, никто, похоже, серьезно не пострадал. Обстрел продолжался, снаряд за снарядом ударяли в наш бункер. Я был полностью шокирован и потерял способность говорить, а бункер постоянно сотрясался. Я помню, что посмотрел на часы. Было семь утра. Все линии связи вышли из строя за исключением подземного кабеля, ведущего в замок, где располагался штаб дивизии. Этот телефон звонил, не переставая…»

Следом за кораблями флота обработкой берега занялись и средства близкой поддержки штурмовых волн. С палуб танко-десантных судов открыли огонь 105-мм полевые орудия 90-го и 147-го полевых артдивизионов. Для предварительной бомбардировки каждому из дивизионов было выделено более 3500 снарядов. Старшина Джек Браун вспоминал: «Грохот стоял адский. Все держали рты открытыми, чтобы не лишиться слуха. Из-за беглого огня орудия настолько разогрелись, что с ними стало сложно работать. Повсюду валялись стреляные гильзы. Каждое орудие выпустило от 150 до 200 снарядов. Едва из казенника вылетала гильза, туда сразу же вставлялся новый снаряд. У нас не было времени бояться, у нас не было времени даже думать о чем-то». Незадолго до часа «Ч» с душераздирающим воем по берегу отстрелялись ракетные суда LCT (R). Казалось, что там не может остаться ничего живого. Однако это было заблуждение. Хотя психологическое воздействие бомбардировки было существенным, а многие полевые укрепления просто перестали существовать, повреждения бетонных казематов оказались куда менее критичными. Из-за ошибок корректировки огня опорный пункт WN37 в Ле-Хамель, способный обстреливать косоприцельным огнем весь сектор «Джиг», вообще не пострадал, и этот факт станет весьма неприятным сюрпризом для штурмовой пехоты.

Сектор «Джиг»: высадка 231-й бригады

Штурмовые батальоны 231-й бригады (1-й гемпширский батальон на правом фланге и 1-й дорсетширский — на левом) высаживались в секторе «Джиг Грин» — 800-метровом отрезке песчаного берега восточнее деревни Ле Хамель. Батальонам предстояло захватить и зачистить пляж, после чего выдвинуться вглубь берега. Гемпширский батальон, повернув на запад, должен был зачистить опорный пункт WN37 и деревни Ле Хамель и Анель, в то время как задача дорсетширского батальона состояла в нейтрализации опорного пункта WN36 и выдвижении к возвышенности, доминирующей над Арроманшем. С самого начала высадка пошла не по плану. Ожидалось, что немецкие позиции у пляжей будут практически полностью подавлены авианалетом и бомбардировкой с моря. Но ни одна из немецких позиций не вышла из строя, и теперь они открыли плотный пулеметный, минометный и артиллерийский огонь. Шкиперы танко-десантных барж не рискнули спускать танки-амфибии на воду. Однако сектор вторжения был настолько узким, что появление там непредусмотренных планом десантных судов могло создать опасную толчею. Так что баржи с танками DD развернулись и отошли от берега, чтобы присоединиться к тылам штурмовых частей. В результате танки-амфибии прибыли на берег лишь в час Ч+35 минут. Все это оказало серьезный эффект на высадку 231-й бригады. Первыми отсутствие танковой поддержки испытали на себе саперно-штурмовые группы 79-й бронетанковой дивизии. Высадившиеся в час «Ч», «Игрушки Хоббарта» были разделены на шесть команд, включающих в себя специальную технику 82-го эскадрона, 6-го штурмового саперного полка и эскадрона «В» батальона вестминстерских драгун. Каждая команда состояла из шести машин: двух» Черчиллей» AVRE с устройствами «Бобина» для прохода через полосы торфа, двух» Крабов», одного AVRE с фашинами и одной дополнительной машины для выполнения специфических задач данной команды. Это был либо бульдозер, либо дополнительный «Краб», либо AVRE с мостом. Вместе с техникой прибыли и морские саперные группы, которым предстояло взорвать преграды ниже уреза воды, а также 90 Королевских саперов из 73-го полевого эскадрона, которые должны были разметить проходы в береговых препятствиях. На борту одной из шести десантных барж со штурмовыми командами находился рядовой Миноуг из эскадрона «В» вестминстерских драгун:

«Наша задача на берегу выглядела чрезвычайно простой — как только мы покинем десантное судно и выйдем на пляж, нужно будет включить механизм вращения барабана с цепями и приступить к тралению. То есть, мы станем просто колотить цепями по земле перед танком, взрывая мины, и делать это придется до тех пор, пока не доберемся до прибрежной дороги. Затем мы повернем направо и выйдем к точке рандеву в деревне Ле Хамель… Мы видели, как сошли по аппарели три первых танка, потом и наша машина, которая была четвертой по счету, прокатилась по палубе судна и съехала в воду… Я был курсовым стрелком и потому имел обзор только вперед. Но и этого было достаточно, чтобы понять, что у трех танков впереди большие проблемы. Первый (AVRE) остановился после того, как его командир, высунувшийся из люка, был убит, второй (AVRE), пытаясь обойти его, заехал на глинистый участок пляжа и увяз. Третий танк («Краб») получил попадание в борт. Я видел, как экипаж спешно покидает его».

Танк стал жертвой огня польского 77-мм противотанкового орудия, установленного в массивном каземате H612 у берегового фронта в Ле Хамель. Несколькими минутами ранее оно вывело из строя судно LCT, перевозившее саперную команду № 1. Судно развернуло поперек берега, и команда не смогла выгрузить свою технику. Длительное время орудие создавало большие проблемы для высаживающихся войск. В оперативном рапорте 231-й бригады бригадир Штейнер указал, что это орудие: «было надежно защищено с моря мощной бетонной стеной и имело прекрасное поле флангового огня вдоль пляжа. Его низкий профиль и маскировка способствовали тому, что позицию было чрезвычайно сложно уничтожить огнем с моря». Орудие практически сорвало высадку саперных команд. До прибрежной дороги позади полосы дюн сумел добраться лишь один танк-тральщик. Из танков AVRE лишь машина команды № 6 смогла проложить искусственное покрытие, все остальные были уничтожены огнем злополучного орудия, увязли в песке или были сразу же вовлечены в сражение на пляже.

Британский танк «Шерман Файрфлай» с собственным именем «Erich» продвигается вглубь побережья участка «Голд».

Еще одним расхождением с планом стало то, что из-за неожиданно сильного приливного течения, вызванного недавним штормом в Атлантике, баржи со штурмовой пехотой прибыли к берегу почти на 10 минут раньше срока. Спешный приказ замедлиться и выждать было проще отдать, чем выполнить. Снизившую скорость флотилию стало сносить течением на восток, и первая волна высадилась гораздо левее запланированных районов. Штурмовые роты гемпширцев, оказавшиеся прямо перед фронтом опорного пункта WN36, вынуждены были атаковать цели дорсетширцев. Те же, в свою очередь, прибыли в восточную часть сектора «Джиг Рэд», на участок пляжа, в тылу которого находилось болото. В этом был свой плюс, поскольку данный отрезок берега оказался слабо защищен, и хотя бы часть первой волны сумела высадиться достаточно организованно.

Стандартное британское десантное несло на борту 20 пехотинцев, экипаж составляли два моряка Королевского флота — один управлял баржей, второй открывал рампу при высадке. Радист штаба роты А 1-го гемпширского батальона рядовой Холи вспоминал:

«Нам сказали подготовиться, и напряжение было на пике, когда рампа опустилась. Я стоял рядом с заместителем командира роты, капитаном. Он двинулся вперед, я последовал за ним. Вода доходила до бедер, мы пошли к берегу в сопровождении других штурмовых взводов справа и слева от нас. Мины и снаряды рвались в песке, и я слышал среди этого грохота характерный стук немецких «Шпандау». Не было никаких громких криков, разве что короткие возгласы, когда человек получал пулю или осколок и валился на землю… Близкий взрыв взметнул песок надо мной, и мое радио умерло, изрешеченное осколками. Сладкий прогорклый запах, который ни с чем не спутать, был повсюду — запах пороха, разорванной плоти и развороченной земли. Выше на берегу стоял подбитый танк-тральщик и за ним сгрудилась штабная группа роты «В». Спустя несколько секунд снаряд угодил в танк и тот взорвался. Люди исчезли в клубах огня и дыма, а взрывной волной прямо к нам было выброшено изувеченное тело санитара с красным крестом на нарукавной повязке».

Отчет разведки 231-й бригады, подготовленный в начале мая, следующим образом описывал опорный пункт WN36 в Ле Рокет, который неожиданно для себя пришлось атаковать штурмовым ротам гемпширского батальона:

«Позиция окружена двойным забором из колючей проволоки, каждый от 1,8 до 2,5 метра шириной, на расстоянии друг от друга примерно в 10 метров. Внутри этого внешнего кольца колючей проволоки находится еще одно проволочное заграждение в 12–15 рядов. Прибрежный пояс мин имеет форму полукруга вокруг обращенной к берегу части опорного пункта и продолжается на восток и запад. Предполагается, что пространство между поясами проволоки также может быть заминировано. Занимает опорный пункт, как предполагается, один пехотный взвод. Позиция состоит из пяти дотов у берега и, вероятно, двух дотов в тылу. Имеются также три полевых позиции, прикрывающие берег, и одна, обращенная на восток и, вероятно, дополненная минным полем. Опорный пункт включает также позиции одного пехотного орудия и одного ПТО».

В результате бомбардировки флота полевые фортификации опорного пункта серьезно пострадали, и пехоте пришлось иметь дело лишь с бетонными укреплениями. В конце концов, удалось, обойдя с фланга, заглушить один из дотов, и гемпширцы получили возможность продвинуться с пляжа за полосу дюн.

В 07.40 на берег прибыли резервные роты гемпширского батальона — «C» и «D». В отличие от передовых рот, они были высажены в предусмотренном планом месте и немедленно попали под перекрестный огонь неподавленных немецких позиций. В рапорте 231-й бригады отмечено: «Роты попали под сильный огонь дотов, которые не удалось нейтрализовать танкам в час «Ч». Огонь 88-мм орудий, расположенных далее в глубине берега (высота 22, гряда Мевен восточнее и Пюи д'Эрод западнее), первоначально нацеленный на десантные суда, теперь сконцентрировался на войсках, собирающихся на пляжах». Прибывший с пехотой второй волны командир батальона гемпширцев подполковник Нельсон Смит был ранен, едва оказавшись на берегу. Ранения получили командир приданной батальону батареи 147-го артдивизиона майор Гослинг и передовой наблюдатель кораблей поддержки. Майор Гослинг позже описал впечатления от короткого пребывания на берегу: «Словно рой сердитых пчел гудел прямо у нас над головами. Песок вздыбливался фонтанчиками. Вражеские «Шпандау» вели огонь вниз по пляжам с фланговой позиции у Ле Хамель. Полковник приказал нам залечь, но мокрый песок был малопривлекательным укрытием, поэтому мы опрометью помчались к дюнам в 50 метрах впереди.

Мины падали то тут, то там и одна из них разорвалась прямо у нас за спиной, перебив полковнику руку и начинив осколками мою ногу. Мы все же сумели добраться до дюн и обессиленные упали на песок. Спустя несколько минут огонь немцев вновь переключился на пляж (чтобы атаковать следующее десантное судно), и я пополз к вершине дюны, рассчитывая осмотреться. Выглянув, я с ужасом обнаружил всего в 15 метрах от себя немецкого солдата. Я выстрелил в него из револьвера, но не попал и быстро сполз назад по склону. Раненый капрал из гемпширцев, лежавший неподалеку, встал на колени, чтобы выглянуть за срез дюны, и мгновенно получил пулю в грудь». Спустя некоторое время раненых офицеров удалось эвакуировать на десантной барже, но прямым следствием этих потерь стало то, что батальон утратил возможность вызвать поддержку как эсминцев, так и самоходной артиллерии 147-го полевого полка. Командование батальоном принял командир роты «С» майор Дэвид Уоррен.

Между тем, восточнее рота «А» дорсетширского батальона высадилась практически без проблем. В оперативном рапорте батальона указано, что она «прибыла в 07.25 в район восточнее запланированного места и продвинулась вперед к линии боковой дороги, проходящей из Ле Хамель на восток, без сопротивления со стороны противника…» Иначе обстояли дела у роты «В». Она оказалась у немецкой полувзводной позиции WN36a и вынуждена была брать ее штурмом. Ветеранам двух высадок с моря в Средиземноморье пришлось попотеть, прежде чем вражеское сопротивление удалось сломить. Когда с противником на берегу было покончено, дорсетширцы продвинулись через болота вглубь берега, перегруппировались у Ле Рокет и направились в обход Ле Хамель к деревне Ле Бюо.

Западнее опорный пункт WN36 удалось, в конце концов, подавить. Ключевую роль в этом сыграл танк AVRE саперной команды № 3, который с близкого расстояния выпустил по амбразурам и выходам из дотов несколько мощных фугасных зарядов. После короткого боя, гемпширцы зачистили полуразрушенные позиции и приготовились к выдвижению вглубь берега. Опорный пункт в Ле Хамель по-прежнему таил в себе смертельную опасность для высаживающихся войск, но атака деревни с моря представлялась полным безумием, и майор Уоррен организовал своих людей, намереваясь ударить по WN37 с тыла.

Когда в 08.15 на берег прибыл резервный батальон бригады — 2-й девонширский, пляжи сектора «Джиг» все еще находились под сильным огнем, а большая часть береговых преград оставалась на своих местах. Вместе с батальоном были высажены танки DD батальона шервудских рейнджеров. Их спустили на воду с барж примерно в 400 метрах от урезаводы, и им пришлось не столько плыть, сколько двигаться по дну, прежде чем стало возможно сбросить защитные экраны. Сильное восточное течение снесло танкодесантные баржи, и «Шерманы» оказались вне зоны досягаемости злополучного орудия опорного пункта Ле Хамель. Однако одновременно прибывшие на берег 30 танков DD спровоцировали серьезную пробку. Командир 2-го девонширского батальона подполковник «Космо» Нэвилл был удивлен, что берег до сих пор находится под вражеским огнем.

«Мы прибыли на берег прямо перед немецким дотом. Орудие, к счастью, было выведено из строя и множество немецких солдат лежали мертвыми вокруг сооружения. Мы обнаружили, что высадились у Ле Рокет… Мы рассчитывали увидеть расчищенный пляж с указателями, показывающими дорогу к нашему месту сосредоточения. Совсем другая картина предстала нашим глазам. Берег был заполнен солдатами, которые лежали на песке, вжав голову и пытаясь превратиться в максимально маленькую цель. Все явно шло не так».

Из всего батальона только рота «С» высадилась в правильном месте. Хотя целью роты была деревня Анель, майору Дюку ничего не оставалось, как направить своих людей на штурм Ле Хамель. Штаб батальона высадился восточнее основных сил, и полковнику Нэвиллу понадобилось некоторое время, чтобы отыскать своих людей. «Я повернул на восток и двинулся вдоль берега, в надежде выяснить хоть что-то о ситуации в секторе. Я встретил командира бригады и сказал ему: «Если смогу найти хоть немного моих парней, то обойду Анель и направлюсь сразу в Ри, все что угодно, лишь уйти с этого проклятого пляжа». Насколько был в тот момент зол полковник, видно из воспоминания сержанта передовой партии 200-го полевого госпиталя. Он рискнул спросить полковника, не знает ли тот, где должна высаживаться его часть. Нэвилл ответил очень эмоционально: «Да хоть у черта в заднице! Мне все равно. Я не знаю, где высадился мой собственный батальон!» Только около 10 утра 2-й девонширский батальон без роты «С», застрявшей в Ле Хамель, смог выступить с пляжей в направлении важной деревни Ри.

Сектор «Кинг»: высадка 69-й бригады

Восточнее, в секторе «Кинг Рэд» высаживались передовые роты двух штурмовых батальонов (5-го восточно-йоркширского и 6-го гринговардского) 69-й бригады. Правофланговые силы йоркширцев практически не встретили сопротивления. Рота «А» и саперные команды организованно покинули десантные средства, после чего саперы быстро проделали проходы в заграждениях и минном поле и позволили пехотинцам выйти на плоскую возвышенность южнее Ла Ривьер, где у маяка Монт-Флери располагалась небольшая позиция, известная как опорный пункт WN34. Гарнизон еще не пришел в себя после массированного налета, а со стволов орудий даже не были сняты чехлы. Последовал короткий бой, и опорный пункт был захвачен. Потеряв восемь человек убитыми и ранеными, рота «А» захватила 30 пленных. Рота «В», прибывшая следом, прошла через позиции роты «А» и выступила в направлении Вер-сюр-Мер. Левофланговым силам, однако, пришлось несладко. Восточнее сектора высадки — на окраине Ла Ривьер — располагался защищенный с моря орудийный каземат, сходный по конструкции с позицией 77-мм противотанкового орудия в Ле Хамель. Каземат входил в состав опорного пункта WN33. Установленное в нем 88-мм орудие фланговым огнем простреливало весь участок берега и, едва выйдя на пляж, саперные группы и спецтехника 79-й дивизии сразу же ощутили на себе ее убийственную мощь. Несколько танков AVRE были подбиты, едва покинув десантные суда. Прибывшая несколькими минутами позже пехота роты «D» угодила в огневой мешок. Как только опустились рампы десантных судов с пехотой, подали голос пулеметы и минометы, размещенные в укрепленных виллах вдоль береговой линии Ла Ривьер. Штурмовая пехота залегла, используя в качестве укрытия волнолом. Любые попытки перебраться через него безжалостно пресекались противником. Два командира взводов были убиты, а командир роты — ранен. Прибывшая следом резервная рота «С» также понесла серьезные потери. Видя, что пехота увязла на пляже, старший офицер группы близкой огневой поддержки сектора «Кинг Рэд» отдал приказ судам подойти ближе к берегу и обстрелять прямой наводкой Ла Ривьер. 4, 7-дюймовые и 6-фунтовые снаряды посыпались на вражеские позиции. Тем временем, несколько танков-тральщиков батальона вестминстерских драгун подобрались к орудийному каземату и один из них — «Краб» капитана Роджера Белла — прямым попаданием в амбразуру вывел ненавистную 88-ю из строя. Пользуясь сумятицей в стане противника, командир 5-го восточно-йоркширского батальона подполковник Уайт повел своих людей через волнолом к проволочным заграждениям, окружающим опорный пункт. Танки-тральщики быстро и эффективно проложили им дорогу внутрь позиции. Йоркширцы приступили к методичной зачистке опорного пункта, и к 08.30 он был нейтрализован. Однако последние очаги сопротивления в Ла Ривьер были ликвидированы лишь к 11.00. Общие потери батальона к этому времени составили уже 90 человек убитыми и ранеными, включая 7 офицеров.

Западнее, роты 6-го гринговардского батальона высаживались перед фронтом опорного пункта WN35 в Ле Абль де Эрто, где держала оборону рота восточных добровольцев 3-го батальона 441-го пехотного полка. Эти солдаты не были так мотивированы, как немецкие защитники Ла Ривьер, и пехота роты «А» григовардцев при поддержке трех танков AVRE быстро разобралась с бункерами. Рота «D» тем временем прошла через проделанную саперами брешь в минном поле и захватила единственную дорогу, которая вела через болотистую местность к Вер-сюр-Мер и изготовилась к атаке опорного пункта WN35а, более известного как «батарея Монт-Флери». Севернее артиллерийской позиции у дороги возвышалось довольно заметное здание, на картах и аэрофотоснимках союзников оно именовалось, как «здание с круглым подъездным путем». Едва рота вышла на дорогу, со стороны дома по ее колонне был открыт огонь. Точно определить вражескую позицию не представлялось возможным. Передовой отряд, ведомый майором Ронни Лофтхаузом, перебежками достиг стены, окружающей дом. Майор и ротный старшина Стэн Холлис прокрались к воротам, и только теперь Лофтхауз сумел разглядеть вражескую позицию, которая продолжала обстреливать роту. «Это дот, старшина», — сказал он. Холлис действовал решительно. Стреляя на ходу из автомата, он бросился к доту, каким-то чудом избежал пущенной в его сторону очереди и оказался в «мертвой зоне» дота. Не мешкая, старшина просунул в амбразуру ствол автомата и выпустил внутрь сооружения остаток обоймы. Потом заскочил на крышу дота и метнул в амбразуру гранату. Когда она взорвалась, старшина уже ожидал в траншее у выхода из сооружения. Никто не пытался выбраться наружу. Войдя внутрь, Холлис обнаружил двух мертвых и несколько раненых немецких солдат. Разоружив их, старшина обратил внимание, что траншея ведет прямиком к еще одному доту, который запросто может сорвать своим огнем атаку на батарею Монт-Флери. Старшина сменил магазин и побежал по траншее. В этот раз ему не пришлось стрелять. Еще прежде чем Холлис добрался до сооружения на расстояние броска гранаты, наружу выбрались с поднятыми руками три солдата. Всех пленных старшина отправил к берегу, рассчитывая, что комендант пляжа разберется с ними. Как только пулеметный огонь из дота прекратился, передовые взводы роты «D» подошли к батарее, где обнаружилось, что гарнизон не стал испытывать судьбу и сбежал.

Немецкие пленные укрываются в песчаной канаве на побережье участка «Голд в ожидании погрузки на суда для отправки в Англию.

Тем временем, прибывшие следом за передовыми роты «В» и «С» совместно с танками эскадрона «В» 4/7-го драгунского полка выдвинулись к гряде Мевен и захватили оборудованную там позицию, отправив на пляж еще почти 40 пленных. Позади пехоты танки-тральщики и инженерные машины расчищали выходы с пляжей для тяжелой техники. «Краб» лейтенанта Пира вышел на прибрежную дорогу и тщательно ее протралил, затем перебрался через противотанковый ров по мосту, который немцы не успели взорвать, и стал расчищать путь к уже захваченной батарее Монт-Флери. Обнаружив воронку прямо в центре дороги, лейтенант вызвал мостоукладчик, и вскоре путь для техники в Вер-сюр-Мер был открыт. В 08.15 на пляж сектора «Кинг» прибыл третий батальон 69-й бригады — 7-й гринговардский. Берег к этому времени был уже практически взят под контроль, и батальон избежал контакта с противником, однако столкнулся с некоторыми трудностями в процессе выдвижения вглубь побережья, имея в качестве цели деревню Крепон.

47-й батальон военно-морских коммандос

Следующей волной в сектор «Джиг» был доставлен 47-й батальон военно-морских коммандос подполковника Филипса — одно из лучших диверсионно-разведывательных подразделений Британии. Главной целью коммандос был маленький портовый городок Порт-ан-Бессен в центре 80-километрового промежутка между участками «Голд» и «Омаха». Его захват являлся важным фактором скорейшего обеспечения безопасности правого фланга 50-й британской пехотной дивизии и контакт с американскими силами на участке «Омаха». Подобно другим портам Нормандского побережья Порт-ан-Бессен был защищен системой опорных пунктов, оборудованных на окружающих город утесах. В оперативном приказе 231-й бригады, которой на время высадки был подчинен батальон коммандос, его задачи были описаны следующим образом:

«Фаза 1. Высадка в Ч+2. Место сбора сразу западнее ЛА-РОЗЬЕР к Ч+3,5 и поверка в 876859.

Фаза 2. Захват высоты 72 в Ч+5,5, или позже, если позиция будет обойдена.

Фаза 3. Захват высоты в 50 метрах восточнее бассейна ПОРТ-АН-БЕССЕН, не ранее Ч+6,5.

Фаза 4. Захват высоты 57 ПОРТ-АН-БЕССЕН».

При движении к цели коммандос должны были всячески избегать контакта с противником, чтобы атаковать Порт-ан-Бессенвсеми доступными силами.

Коммандос прибыли в транспортную зону на борту двух десантных кораблей — «Виктория» и «Принцесса Жозефина Шарлотта». Пересев в шесть LCA 508-й штурмовой флотилии и восемь LCA 502-й штурмовой флотилии, они направились к берегу и столкнулись с серьезными проблемами еще до того, как оказались на пляже. В отличие от большинства офицеров 231-й бригады, подполковник Филипс понял, что они следуют к неправильному месту, и на последнем этапе «гонки к берегу» пытался исправить эту ошибку. Лейтенант Питер Винтер описал финальную часть путешествия к сектору «Джиг Грин»: «Наши 14 десантных судов подошли к берегу в линию, но командир сделал кое-что, что не должен был делать, а именно — повернул судно параллельно берегу, чтобы достичь верного места высадки. Мы превратились в легкую цель для немцев… Потом наше судно налетело на мину, и на какое-то время я потерял сознание… Когда очнулся, то обнаружил, что нахожусь в воде. У меня были сломаны нога и рука, я попытался доплыть до берега, но лишь кружил на месте. Меня увидел сержант и, несмотря на ужасную ситуацию вокруг, сказал: «Вам не нужно слишком торопиться, сэр. Думайте о чем-то хорошем». В конце концов, я оказался на берегу, где мой денщик матрос Вудгейт тут же заявил: «Я думаю, вам нужно выпить чашку чая, сэр». Скажу вам, никогда прежде чай не казался мне таким вкусным». Суда с коммандос прибыли едва ли не в худший момент прилива, когда практически все береговые препятствия были покрыты водой. Четыре баржи пошли ко дну, еще пять получили серьезные повреждения. Даже в такой бедственной ситуации, бойцы не теряли чувства юмора. «Нас раскидало в разные стороны и до берега пришлось добираться вплавь», — вспоминал сержант Дональд Гарднер. «До него было примерно 40 метров, да еще и пулеметы принялись стрелять по нам. Немудрено было потерять голову. И тут я услышал рядом мрачный голос: «Знаете, сэр, судя по всему, мы нарушаем закон и этот берег — частная собственность. Они очень не хотят, чтобы мы устраивали тут пикник».

Значительная часть снаряжения и боеприпасов оказалась брошена или пошла ко дну вместе с баржами. Выбравшись на берег, коммандос оценили потери. Из 470 бойцов в наличии было чуть порядка 300, причем многие были ранены. Не было никаких сведений о полковнике Филипсе, судно которого получило несколько попаданий и затонуло. Под огнем со стороны Ле Хамель бойцы направились к выходу с пляжа. «Промокшее до костей и потрепанное подразделение коммандос присоединилось к нам со стороны дороги», — вспоминал рядовой Поуис из 2-го девонширского батальона. «Они были практически безоружными и выглядели не лучшим образом. Они объяснили, что прибыли в высшую точку прилива и их десантные суда наткнулись бортами или рампами на мины, так что им пришлось бросить свое снаряжение и добираться до берега вплавь. Вооружив себя тем, что удалось собрать с убитых, они были рады принять все, чем мы могли поделиться из наших запасов оружия и боеприпасов. Я отдал один из двух своих нагрудных патронташей на 50 патронов для винтовки, гранату и два магазина для пулемета Брэн». Восстановив хотя бы видимость организации, коммандос направились к точке сбора, просочившись через немецкие позиции на гряде южнее Арроманша. Деревня Ла Розьер была все еще занята противником, и коммандос пришлось самостоятельно разбираться с этой проблемой, поскольку радиостанции, с помощью которых можно было бы вызвать огневую поддержку, утонули вместе с баржами. Сражение за деревню продолжалось почти весь день. Только в 19.00 в штаб 30-го корпуса на борту корабля «Булоло» поступило сообщение, что 47-й батальон коммандос зачистил Ла Розьер. Батальон потерял в бою за деревню 11 человек, но захватил много столь необходимого оружия и боеприпасов. В 19.45 коммандос переместились к высоте 72 и окопались здесь на ночь.

Сражение за Ле Хамель

Разведка союзников оценила силы противника в деревне Ле Хамель в два пехотных взвода — один в опорном пункте Ле Хамель Восток (WN37) и второй — в Ле Хамель Запад (WN38). На самом деле переброска на побережье 352-й пехотной дивизии значительно усилила немецкий гарнизон — 6 июня Ле Хамель занимала полная пехотная рота. Ядром немецкой обороны в деревне было внушительное многоэтажное здание санатория, укрепленное и оборудованное множеством огневых позиций. Каземат H612 с 77-мм противотанковым орудием располагался ниже санатория, на берегу. Многочисленные бетонные позиции типа «Тобрук» с пулеметами и минометами превращали Ле Хамель в серьезную проблему, срывающую все планы союзников на участке «Голд». К 11.00 четыре британские пехотные роты независимо друг от друга вели сражение за деревню. Роты «А» и «С» 1-го гемпширского батальона атаковали с востока, рота «С» 2-го девонширского и «В» 1-го гемпширского безуспешно пытались обойти его и ударить в тыл позиции. Без поддержки бронетехники добиться каких-то существенных результатов было почти невозможно. Типичной для этого периода была ситуация, описанная капралом Джоком Расселом из роты «С» 2-го девонширского батальона:

«Опорный пункт буквально пригвоздил нас к земле плотным огнем. Каждое движение сопровождалось очередью из пулемета. Двое из моего отделения уже погибли, и, хотя нам удалось подобраться на 20 или 30 метров к врагу, мы мало что могли сделать с одним только стрелковым оружием. Ну и, конечно же, снайперы. Они буквально не давали шага ступить… В канаву, где залегли несколько моих людей, запрыгнул командир роты майор Дайк. Он спросил, почему мы не пытаемся наступать, и я объяснил, что снайпер простреливает весь район перед нами. Майор достал бинокль и поднялся к краю канавы, чтобы все лично осмотреть. Я попытался удержать его, но было поздно. Едва он высунулся, пуля ударила ему в голову, и майор рухнул на землю мертвым».

Майор Дэвид Уоррен, принявший командование гемпширским батальоном, видя, что ситуация зашла в тупик, отвел роты «А» и «С» из западных предместий деревни и свел их в сборный отряд — роту «С»/«А». Подразделение получило задачу обойти деревню по внешней стороне берега и атаковать опорный пункт Ле Хамель Восток. На маршруте движения оказалось слишком много минных полей (большинство из которых было фиктивными, но выяснилось это позже) и продвижение происходило крайне медленно. Поэтому майор Уоррен отменил прежний приказ и направил роту к дороге, ведущей из Анель в Ле Хамель, откуда она должна была прикрывать огнем действия роты «В» батальона, изготовившейся к штурму позиций в районе санатория. Рота «С» 2-го девонширского батальона засела в дюнах и зданиях на восточной окраине деревни и серьезно отвлекала на себя внимание защитников опорного пункта. Привлечь к атаке танки все еще не получалось. Несколько «Шерманов» батальона шервудских рейнджеров прибыли в Анель, но орудие в каземате немедленно подбило один из них, когда танк попытался выдвинуться к Ле Хамель. Совместные действия пехоты были начаты в 13.45. Роте «С»/«А» понадобилось больше часа только на то, чтобы добраться до дороги и занять удобную позицию. Примерно в 15.00 рота «В» начала атаку и сумела выйти к домам, окружающим санаторий. Майор Уоррен в рапорте докладывал: «Рота «В» приблизилась к цели, но была задержана огнем противника на расстоянии 50 метров от санатория… К счастью, в этот момент со стороны Анель прибыл танк AVRE и начал обстреливать санаторий фугасными зарядами». Командир роты «В» майор Мотт был во главе передового 10-го взвода. «Мы подошли к опорному пункту через сады, примыкающие к домам. Сержант Биссон и его люди взяли примерно 15 пленных, но огонь противника оставался таким же плотным. И тут очень вовремя появился AVRE, который принялся палить в здание санатория из «петарды». В рапорте Уоррена записано: «AVRE подошел на расстояние порядка 50 ярдов к санаторию и выстрелил мощным фугасным зарядом, взрыв поднял клубы дыма и пыли. Это заглушило вражеский пулемет не больше, чем на пару секунд, так что был выпущен еще один снаряд, потом еще один и сделано в общей сложности пять выстрелов, прежде чем рота «В» оказалась способна подойти к зданию и ворваться внутрь… Я был очень впечатлен бошами, которые сопротивлялись до последнего, несмотря на этот впечатляющий обстрел».

Главная позиция опорного пункта WN37 была захвачена. Взвод сержанта Биссона взял более 30 пленных. Но каземат с противотанковым орудием и ряд дотов западнее (WN38) оставались активными. В конце концов, танку AVRE удалось подойти вплотную к орудийному каземату и выпустить заряд в заднюю дверь бункера, открыв пехоте дорогу внутрь сооружения. Старшина роты «В» Бойерс вспоминал: «Немцы выбросили белый флаг, но выходить наружу не торопились. У нас не было ни малейшего желания играть в их игры, особенно после всей той мясорубки, что они устроили на пляже. Я бросил внутрь гранату. Едва она взорвалась, из дота донеслись крики: «Русские, русские!» Немецкие источники не подтверждают наличие русских добровольцев в 352-й пехотной дивизии, однако это вполне могли быть солдаты одного из восточных подразделений, приданных 716-й пд. В любом случае, сражались они удивительно отважно, в отличие от своих коллег на гряде Мевен, которые бросили позиции, едва завидев британских солдат.

Угроза войскам, высаживающимся на пляжах сектора «Джиг», была наконец-то ликвидирована, однако западнее Ла Хамель оставались неподавленные очаги сопротивления, и в 16.00 рота «С»/«А» получила приказ разобраться с опорным пунктом WN38. К этому времени было уже расчищено несколько выходов с пляжей, и гемпширцы имели долгожданную поддержку бронетехники. С моря по опорному пункту открыли огонь суда ПВО. Угрозы с воздуха не было, так что скорострельные зенитные орудия решено было использовать против наземных целей. В одном из укрепленных домов оперативного пункта находился гренадер Агнуссен.

«Мы вели огонь через маленькие узкие амбразуры, которые получились после того, как окна здания заложили кирпичом и мешками с песком. Поначалу мы чувствовали себя очень уверенно. Британцы пытались подобраться к нам, но у них ничего не получалось. А потом начался ужасный обстрел с моря, и у меня впервые возникло ощущение, что всем нам суждено погибнуть в этом здании… Наш гауптман был очень решительным человеком и метался по позиции, вселяя в нас боевой дух, призывая сдерживать противника, убеждая, что помощь уже на подходе. Он сказал, что очень скоро нас спасет 21-я танковая дивизия… Было ужасно слушать вопли раненых и не иметь возможности эвакуировать их. Скоро я тоже был ранен. Осколок ударил мне в руку. Я лежал на полу, пока мой друг Ганс перевязывал рану и мастерил лубок из куска картона. Я вернулся на позицию как раз тогда, когда два британских танка с жуткими мортирами принялись стрелять в нас огромными бомбами. Это был настоящий кошмар. Здание начало рассыпаться, тех, кто не успел убежать, погребло под обломками… Боеприпасы подошли к концу, убитых и раненых становилось все больше. Я видел, как гауптман и фельдфебель совещались, очевидно, решая, как быть дальше. Наконец, гауптман стал махать куском белой ткани, и наше испытание завершилось».

Опорный пункт WN38 капитулировал в 20.00, но зачистка руин продолжалась всю ночь и большую часть утра 7 июня.

Солдаты 50-й британской дивизии осматривают выведенную из строя бетонную позицию 50-мм орудия, входившую в береговой опорный пункт.

Реакция немцев

Помимо отправленной в район высадки парашютного десанта кампфгруппы Мейера, эквивалентной по силе любой из бригад 50-й пехотной дивизии, единственными существенными резервами немцев на участке «Голд» были 2-й батальон 726-го гренадерского полка, чьи 700 легко вооруженных солдат были размещены в деревне Крепон, и противотанковая батарея из восьми 88-мм орудий, размещенная вокруг Сен-Леже. Вскоре после высадки британцев штаб 84-го корпуса осознал ошибочность переброски кампфгруппы Мейера и приложил значительные усилия, чтобы вернуть ее назад, однако сделать это оказалось непросто. Понадобилось несколько часов, чтобы довести приказ до всех подразделений группы и развернуть их. Изрядно потрепанные авиацией союзников, передовые элементы кампфгруппы вернулись в район восточнее Байё только к полудню, когда передовые бригады 50-й пехотной дивизии уже начали выдвижение с пляжей вглубь берега. Если бы эта сила не покидала своих первоначальных позиций между Сен-Габриэлеми Сен-Поль-дю-Вернеем, дивизия генерал-майора Грэма оказалась бы в крайне сложной ситуации и вполне могла разделить участь штурмовых частей американцев на участке «Омаха». Начальник штаба 352-й дивизии подполковник Фриц Зигельман в послевоенном опросе достаточно подробно описал первые часы после высадки союзников. «Примерно в 08.00 726-й пехотный полк доложил, что в секторе ответственности правого соседа (восточный батальон 716-й пд) противник (69-я бригада и 1-й дорсетширский батальон) высадился на широком фронте и наступает при поддержке танков в направлении гряды Мевен. Менее сильная атака (1-го гемпширского батальона) с танками на восточной границе деревни Анель отбита… Было ясно, что прорыв противника из деревни Мевен на юг сделает возможным быстрый поворот танковых сил на запад, которому мы не сможем воспрепятствовать, в результате чего возрастает риск потерять Байё и оказаться в положении перевернутого фронта… В этой ситуации остро необходима была мощная контратака из района вокруг Мевен с целью сбросить противника в море, нечто подобное тому, что резерв корпуса (усиленный 915-й гренадерский полк) неоднократно отрабатывал на учениях… Около 9 утра входе телефонного разговора с командиром корпуса генералом артиллерии Марксом я описал ситуацию и попросил срочно вернуть и переподчинить нам 915-й полк, поскольку развертывание его в районе восточнее Байё для защиты правого фланга дивизии и контратаки в направлении Крепон — Мевен жизненно необходимы. Генерал согласился с этим мнением». Однако одного согласия генерала Маркса было мало для того, чтобы кампфгруппа Мейера встала на пути наступающих британских частей.

Продвижение вглубь побережья

В 11.15 на берег начали прибывать первые подразделения резервных бригад 50-й пехотной дивизии. 56-я бригада высадилась в тылу 231-й бригады в секторе «Джиг», а 151-я — на пляжах сектора «Кинг» в тылу 69-й бригады. Штурмовые дивизии, тем временем, выдвигались через проложенные выходы с берега к своим целям в глубине побережья.

69-я бригада почти не встречала сопротивления, поскольку основные силы 2-го батальона 726-го пехотного полка были вовлечены в сражение против канадских сил у Сен-Круа-сюр-Мер. Сдержать наступление британцев пытались лишь рассеянные группы, составленные, главным образом, из солдат 441-го восточного батальона и 2-го дивизиона 1716-го артиллерийского полка. В 13.00 7-й гринговардский батальон вошел в Крепон, в то время как основные силы бригады обошли деревню с востока. Примерно в 2 км западнее Крепона рота «С» 6-го гринговардского батальона и эскадрона «В» 4/7-го батальона драгунского полка атаковали опорный пункт WN-35b, расположенный в небольшом лесу у замка Шато де Маром. В ходе короткого боя был взорван склад боеприпасов, после чего остатки гарнизона — примерно 40 человек — сдались. Британцы потеряли одного человека раненым. Затем 69-я бригада направилась к целям, лежащим севернее и южнее реки Сель. На западной оси, которая проходила вдоль дороги из Крепон в Виллер-ле-Сек, наступление возглавлял 5-й восточно-йоркширский батальон. За ним следовал 6-й гринговардский батальон, несколько пулеметных отделений 2-го чеширского батальона, рота «D» 7-го гринговардского батальона, эскадрон «В» 4/7-го батальона драгун и 99-я батарея 102-го противотанкового полка. Их поддерживали огнем батареи 86-го полевого полка с позиций юго-западнее деревни Крепон. Далее на восток по дороге, получившей кодовое наименование «шоссе Хадсон», наступали остальные роты 7-го гринговардского батальона. Батальон наступал к небольшому городку Крейи и около 15.00 пересек дорогу из Виллер-ле-Сек в Тьерсвиль. В авангарде шел мобильный отряд из 17 танков эскадрона «А» 4/7-го батальона драгун и пехоты роты «В» на гусеничных транспортерах. Возглавлял отряд заместитель командира батальона майор Боули. Мосты через реку Сель оказались не взорваны, однако на окраине Крейи передовой «Шерман» попал под огонь замаскированного самоходного орудия (одного из 10 StuG противотанкового батальона 352-й пд, приданных кампфгруппе Мейера) и был подбит. Командир 7-го гринговардского батальона подполковник Ричардсон направил передовую группу на запад, вдоль берега реки, в поисках другой доступной переправы, в то время как зачистка деревни была поручена роте «С» майора Дона Уоренера. После мощной артподготовки, пехота вошла в деревню, не встретив серьезного сопротивления. На главной улице британские солдаты попали под огонь с восточного края деревни, но быстро выяснили, что их «противником» являются канадцы из батальона виннипегских стрелков, высадившегося ранее утром на участке «Джуно». Первый контакт между силами вторжения был установлен. Мобильная колонна, не найдя альтернативной переправы через реку, вернулась в Крейи и в 18.00 продолжила наступать в юго-западном направлении. За ней последовала пехота 7-го гринговардского батальона.

Правее 5-й восточно-йоркширский и 6-й гринговардский батальоны, поддержанные танками драгун, подойдя к Виллер-ле-Сек, столкнулись с подразделениями кампфгруппы Мейера, которые изготавливались для контратаки, назначенной на 16.00. Непосредственно в Виллер-ле-Сек имел место встречный бой между мобильной колонной британцев и пехотой 352-го фузилерского батальона, одновременно вошедших в деревню с противоположных концов. После упорного сражения противник был вытеснен из деревни фланговой атакой рот «В» и «D» 6-го гринговардского батальона. Остатки 352-го фузилерского батальона отступили к Сен-Габриэлю на южном берегу реки Сель. В 18.00 с юга сюда прибыли штурмовые орудия противотанкового батальона 352-й пд. У Френей-ле-Кротёр жертвами их огня стали шесть «Шерманов» (два из эскадрона «В» и четыре из эскадрона «А»). Но и немцы понесли существенные потери — четыре штурмовых орудия были подбиты. Кроме того, погиб командир фузилерского батальона капитан Герц. Его преемник капитан Хертцфельд предпочел отвести остатки подразделения в Сен-Габриэль, но британцы преследовали их по пятам, и значительная часть фузилерского батальона вынуждена была сдаться. Разрозненные отряды разбитого подразделения отошли сначала в деревню Бреси, а затем в 21.00 — в Дюси-Сент-Маргерит. К этому времени в строю от первоначальных 700 бойцов осталось около 40. Кампфгруппа Мейера практически перестала существовать, так и не выполнив своей задачи — столкнуть союзников в море. Однако ей удалось серьезно снизить темп наступления 69-й бригады, которая, в противном случае, имела все шансы до заката захватить главные цели дня «Д». 7-й гринговардский батальон продолжал наступать вплоть до 21.00, пока не попал под огонь со стороны укрепленной радиостанции Ле Пар рядом с шоссе N13 Кан-Байё. После этого было принято решение сделать остановку на ночь, и батальон отступил к возвышенности восточнее деревни Рюкевиль. 6-й гринговардский и 5-й восточно-йоркширский батальоны окопались у захваченной деревни Бреси в готовности продолжить наступление с первыми лучами солнца.

На правом фланге плацдарма 50-й пехотной дивизии 231-я бригада тоже начала продвижение вглубь побережья. Роты «C» и «D» 1-го дорсетширского батальона захватили Ле Бюо и высоту 54. Вскоре к ним присоединилась рота «D» батальона, которая наступала по дороге на Ри и пленила большую группу саперов 59-го инженерно-строительного батальона. После реорганизации на высоте 54 батальон приготовился к атаке опорного пункта WN40, расположенного в 500 метрах севернее. Согласно ЖБД дивизии, атака началась в 15.00. Поддержку пехоте оказывали восемь танков эскадрона «С» Шервудских рейнджеров и батарея 90-го полевого артполка с позиций у Мевен. Первая попытка взять достаточно мощную вражескую позицию увязла, пришлось вызывать дополнительный артналет и вводить в бой свежие силы. В конце концов, роте «А» удалось прорваться во внешний периметр проволочных заграждений и начать зачистку бункеров и траншей. Тем временем, 2-й девонширский батальон пытался пересечь долину Ла Гранд Рюиссо и попал под интенсивный минометный и артиллерийский обстрел. Примерно в 1 км северо-восточнее Рибританцы были контратакованы уцелевшими подразделениями 1-го батальона 916-го гренадерского полка, которые, несмотря на гибель командира батальона, не утратили боевого духа. Попытка вызвать артподдержку не принесла результатов — все батареи 90-го и 147-го артполков уже были заняты выполнением заявок от других подразделений. Запрос передового наблюдателя капитана Дюпонта на эсминец «Джервис» также был отклонен по причине того, что заявленная цель находится в опасной близости от позиций девонширцев. Понимая важность скорейшего захвата Ри, подполковник Нэвилл приказал роте «А» оставаться в долине, чтобы оттягивать на себя внимание противника, а роты «В» и «D» отправил в обход, придав им три истребителя танков М10 102-го противотанкового полка. Маневр стал полной неожиданностью для защитников Ри, и после короткого боя они предпочли оставить позиции. Преследуя их, передовые отряды девонширцев вышли к высоте в 500 метрах северо-западнее деревни и без боя захватили сооруженную здесь противником обширную сеть траншей. С захватом Ри вся оборона немцев перед фронтом 231-й бригады начала рушиться. Без серьезного сопротивления были захвачены опорные пункты WN41, WN43 и WN44, а также укрепленная позиция, прикрывающая подходы к Арроманшу, после чего примерно в 21.00 1-й гемпширский батальон вошел в Арроманш.

Орудийный каземат опорного пункта WN33 у деревни Вер-сюр-Мер в секторе «Джиг» участка высадки «Голд».

Перегруппировавшись на берегу, запасные бригады 50-й дивизии присоединились к наступлению к целевым объектам в глубине побережья. Первыми в 15.30 выступили войска 151-й бригады, направляясь в район юго-восточнее Байё. В 17.45, задержанная пробками на пляжах и скоплением войск в районе сосредоточения у Ле Бюо, начала наступление и 56-й бригада. 151-я бригада двигалась следом за подразделениями 69-й бригады, и в 18.00 6-й дарэмский батальон легкой пехоты достиг района западнее Виллер-ле-Сек. Не включаясь в сражение, разворачивающееся южнее, колонна бригады направилась на запад, к деревне Вьенен-Бессен. 9-й дарэмский батальон в 17.00 вышел к хутору Пьера Солена, а 18.20 захватил Сомервье. При этом колонна батальона попала под ошибочный удар «тайфунов» и лишь чудом избежала потерь. Хотя передовые батальоны встречали достаточно слабое сопротивление, наступление их решили остановить из-за проблем, возникших на уровне командования бригады. Бригадир Синьор, следуя на джипе за передовыми частями, попал в засаду, устроенную уцелевшими солдатами 1-го батальона 915-го гренадерского полка, и был взят в плен. Назначенному на его место подполковнику Лидвиллу требовалось время, чтобы вникнуть в обстановку. Поэтому, 6-й дарэмский батальон окопался на ночь в Эскей-сюр-Сель, а 9-й — у фермы Кожи в 2 км северо-западнее. 8-й батальон и штаб бригады заняли оборонительные позиции вокруг Сомервье. Севернее 56-я бригада наступала на запад от Ри. 2-й батальон пограничников южного Уэлльса прошел через позиции 2-го девонширского батальона и направился к возвышенности между реками Ор и Дром севернее Байё. У Пулиньи он атаковал опорный пункт WN46 и вытеснил из него противника. Незадолго до полуночи передовой отряд батальона захватил мост через реку Ор в деревне Во-сю-Ор. 2-й батальон эссекского полка выдвинулся, практически не встречая сопротивления, к перекрестку дорог в Сен-Сюльпис. Несколько сопровождавших батальон танков шервудских рейнджеров в сумерках вышли к окраинам Байё, но были отозваны назад. 2-й глостерширский батальон со штабом бригады прибыл в 00.26 в Маньи-ан-Бессен, где остановился на ночь.

Итоги дня

К концу дня 6 июня основные силы 50-й пехотной дивизии находились примерно в 6 км от конечных целей дня «Д». Контакт с соседом слева — канадской 3-й пехотной дивизией — был благополучно установлен, а вот ситуация на правом фланге оставалась неопределенной. Силы американского 5-го корпуса сумели отвоевать лишь узкую полосу побережья на участке «Омаха» и сложно было предположить, как будут развиваться события на фронте 1-й и 29-й пехотных дивизий. Из-за значительных потерь десантного флота и продолжающейся неразберихи на пляжах доставка на берег резервов 30-го корпуса уже сильно отстала от плана. Высадку 7-й бронетанковой дивизия, которая должна была прибыть на участок «Голд» вечером дня «Д», решено было перенести на 7 июня. Не смогли выгрузиться также 24-й уланский и 61-й разведывательный батальоны. Это ставило крест на задуманной Монтгомери вылазке в направлении Виллер-Бокаж, намеченной на ночь с 6 на 7 июня. Тем не менее, на участке «Голд» значительный плацдарм перешел под контроль британцев, а для его защиты и развития наступления в течение дня на берег прибыли примерно 20000 человек, 2100 транспортных средств и почти 1000 тонн грузов. Потери при этом составили менее 700 человек, что было значительно меньше ожидаемых 1800. Несмотря на сложности первой фазы высадки, ни одно из штурмовых подразделений 50-й пехотной дивизии не утратило целостности, чего нельзя сказать про немецких защитников участка «Голд». Для них день «Д» обернулся полной катастрофой. Хотя в 22.23 штаб 352-й пд объявил о создании новой линии фронта Бреси — Эскей-сюр-Сель — Сомервье — Пулиньи — Траси-сюр-Мер, это по большей части были лишь слова, поскольку в реальности под контролем немцев оставалась лишь деревня Траси-сюр-Мер, а сил на то, чтобы в ближайшее время восстановить контроль даже за частью захваченной союзниками территории просто не было. Определенную надежду несло в себе решение OKW вывести из резерва несколько танковых дивизий, в первую очередь, 12-ю тд СС и Учебную танковую. Эти мощные и хорошо подготовленные подразделения способны были серьезно изменить ситуацию в Нормандии, но на это требовалось время.

ГЛАВА 10
ВТОРЖЕНИЕ С МОРЯ: УЧАСТОК «СВОРД»

На пути к пляжам

Оперативная военно-морская группа «S» под командованием контр-адмирала Тальбота вышла в море из Спитхэда в 09.45 5 июня 1944 года и по протраленным фарватерам № 9 и № 10 прибыла к назначенному планом «Нептун» транспортному району у побережья Нормандии. Этот участок моря находился в зоне досягаемости размещенных севернее Гавра 16-дюймовых береговых орудий, поэтому флот вторжения решили прикрыть плотной дымовой завесой. Опасения союзников были напрасными — за несколько дней до высадки тяжелые бомбардировщики Королевских ВВС вывели орудия из строя. А поставленная завеса пришлась на руку экипажам немецких торпедных катеров, отправленных на патрулирование прибрежных вод в рамках ответных шагов штаба адмирала Кранке на поток запутанных рапортов, поступивших в утренние часы 6 июня. В 04.30 три торпедных катера 5-й флотилии (T-28, Jaguar и Möwe) покинули гавань Гавра с задачей прочесать бухте реки Сена, командовал группой корвет-капитан Генрих Хоффман. Спустя час, используя дымовую завесу союзников, они сумели подобраться достаточно близко к судам оперативной группы «S» и немедленно бросились в атаку. Было выпущено от 15 до 18 торпед. Удивительно, что при такой концентрации целей попадание получил всего один корабль. Две торпеды прошли между линкорами «Уорспайт» и «Рэмиллис», от третьей чудом увернулся флагманский корабль «Ларгс». Норвежскому эсминцу «Свеннер» повезло меньше. Торпеда ударила точно в середину корпуса, корабль разломился пополам и быстро затонул. Адмирал Тальбот позже описал реакцию англичан: «Уорспайт» открыл огонь вспомогательным калибром и устремился за противником в Гавр. Поступило донесение, что один торпедный катер потоплен». Эта информация не соответствовала действительности. Все немецкие катера благополучно вернулись в порт приписки, а корвет-капитан Хоффман был награжден Рыцарским крестом за успешную вылазку. Один катер немцы потеряли чуть позже, когда 15-я флотилия пыталась повторить удачный рейд катеров Хоффмана. Но и в этом случае, британский флот, открывший по немецким судам плотный заградительный огонь, оказался ни при чем — причиной потопления катера стала мина. Две эти вылазки были единственными попытками Кригсмарине воплотить в жизнь энергичный призыв адмирала Деница от 17 апреля 1944 года: «Бросайтесь в бой безоглядно… Любой, кто не способен поступать так, будет уничтожен противником в позоре и бесчестии».

В самый разгар вражеской атаки штурмовая пехота начала погрузку на десантные баржи. Процесс заполнения этих хрупких деревянных посудин был достаточно длительным. Как и на участке «Голд», час «Ч» был назначен на 07.25, и бомбардировочные силы «D» под командование контр-адмирала Паттерсона использовали это время для как можно более тщательного «размягчения» вражеской оборонительной линии вдоль берега. Эти силы включали в себя два линкора, один монитор, 5 крейсеров и 13 эсминцев (одним из которых был злополучный «Свеннер»). Помимо тяжелых дальнобойных орудий вдоль устья Сены, разведка союзников выявила дополнительные батареи и далее на запад в Виллервиле, Мон Канизи и Ульгате. Они стали первостепенными целями линкоров и монитора бомбардировочной группы Паттерсона. Обстрел батарей меньшей дальности действия и береговых укреплений был поручен крейсерам и эсминцам. Позже часть огня будет перенесена на цели в глубине пляжей высадки и на флангах высадки. Флот приступил к плановой бомбардировке в 05.45. Несмотря на плотность огня, укрепленные позиции непосредственно на берегу, такие как опорный пункт «Код», хорошо замаскированные и трудно распознаваемые со стороны моря, пострадали мало. Солдаты штурмовых рот были удивлены, когда обнаружили, что, несмотря на внушительный и ужасающий с виду налет, многие прибрежные виллы не просто не пострадали, но в них уцелели даже оконные стекла. Малоэффективным оказался и удар с воздуха. А отмена из-за низкой облачности рейда авиации на опорный пункт «Хиллман» в тылу участка «Сворд» роковым образом скажется на темпах наступления к Кану.

Британский линкор «Уорспайт» поддерживает огнем высадку британской 3-й пехотной дивизии на участке «Сворд».

В 06.00 впечатляющая десантная флотилия начала «гонку к берегу». В авангарде шли восемь танко-десантных барж с «Шерманами» DD 13/18-го батальона гусарского полка. За ними следовали баржи с танками и спецтехникой 79-й бронетанковой дивизии. Замыкали первую волну суда с передовыми ротами двух штурмовых батальонов 8-й бригады — 1-го южно-ланкаширского и 2-го восточно-йоркского. Спустя 14 минут из транспортного района, двигаясь на флангах барж с десантом, вышли специальные суда поддержки, вооруженные пусковыми установками залпового огня. Еще через 9 минут к берегу направились 19 танко-десантных барж с тремя полками самоходных орудий 3-й пехотной дивизии. Задача орудий состояла в обстреле целей вдоль береговой линии, в первую очередь опорного пункта «Код». Майор Хендри Брюс из 9-й ирландской полевой артбатареи вспоминал: «Маленькие десантные суда ложились на курс, нелепо подпрыгивая на волнах… Берег теперь был хорошо виден в свете серого штормового дня и казался абсолютно пустым. Мы могли видеть длинный ряд вилл и домов вдоль прибрежной дороги и идентифицировать устье реки Орн благодаря маяку в Уистреаме, но никак не могли обнаружить опорный пункт «Код»… Баржи с танками гусарского батальона шли впереди. По плану они должны были лечь в дрейф на расстоянии 6500 метров от берега и запустить танки DD, но из-за сильного волнения на море эту дистанцию сократили до 4500 метров. Мы были поблизости, когда они развернулись против ветра и опустили рампы, по которым их экстраординарные танки-амфибии с высокими надувными экранами, больше похожие с виду на надувные лодки, сползли в воду и поплыли к берегу». В общей сложности, 24 «Шермана» DD были спущено на воду, но добраться до берега удалось не всем. Насосы пришлось включить на полную мощность, однако брезентовые экраны едва держали танки на плаву. Несколькими минутами ранее ракетные баржи принялись выпускать залп за залпом по узкому отрезку берега, представляющему собой сектора «Квин Рэд» и «Квин Уайт». Береговая линия очень быстро скрылась в клубах дыма и пыли. Несколько ракет упали с большим недолетом, едва не поразив баржи со спецтехникой 79-й дивизии. Перепуганные шкиперы принялись маневрировать, что привело к трагическим последствиям. Одно за другим произошло два столкновения барж с танками-амфибиями. Два «Шермана» DD ушли на дно вместе с экипажами. Младший капрал Хеннеси командовал одним из танков эскадрона «А» 13/18-го гусарского батальона.

«Поступил приказ занять места в танках. Мы забрались внутрь, удостоверились, что все на месте, и начали надувать защитный экран. Как только мы открыли вентиль на баллоне со сжатым воздухом, экран стал подниматься. Мы несколько раз осмотрели кронштейны, чтобы убедиться, что они стоят надежно. Море было бурное и крупные волны сотрясали баржу, так что мы не питали особых иллюзий относительно того, что они способны сделать с нашими хрупкими плавающими танками… Воздух сотрясался от залпов корабельных орудий. Потом мы услышали ужасающий свистящий шум и увидели гигантский фейерверк. Это ракетная баржа LCT (R) начала запускать свои снаряды. Ракеты чертили в небе дугу из черного дыма, уносясь в сторону берега. Нас предупреждали, что будет очень шумно, но то, что мы услышали на самом деле, невозможно описать. Потом по внутренней связи прозвучала команда: «Опустить дверь № 1» Рампа на носу судна опустилась в море, LCT встало в дрейф, заработали танковые двигатели, и машина сержанта Рэттла двинулась вперед по рампе и погрузилась носом в волны. Мы последовали за ней и, когда оказались в воде, я, наконец, увидел береговую линию, далеко впереди. Расстояние в 4500 метров казалось чертовски большим для неуклюжих плавающих танков, особенно в таком бурном море… Мы ужасающе медленно ползли вперед. Весь экипаж сидел на броне кроме Гарри Боне, который скорчился на месте водителя, и все мы знали, что, если движок заглохнет, наши шансы выжить будут равны нулю. Море представлялось еще более бурным с той точки обзора, которая была у нас теперь. Только хрупкий брезент отделял нас от неистовых волн. Время от времени мы черпали воду через борт, и рядовой Джо Галлахер, приставленный к насосу, работал не покладая рук… Справа от меня я видел танк капитана Ноэла Дэнни. За ним по пятам шло огромное, по сравнению с едва возвышающимся над водой танком, десантное судно. Дистанция между ними неотвратимо сокращалась и спустя несколько минут случилось неизбежное. Нос судна подмял под себя танк и мгновенно утопил. Из всего экипажа спасся только капитан Дэнни, позже его подобрали из воды. Остальные члены экипажа погибли. Ничего нельзя было сделать, чтобы спасти их. Это были наши первые потери».

Подбитый и затопленный приливом танк М4А2 с цепным минным тралом.

Следующие за судами с первой волной десанта баржи с самоходными орудиями начали менять строй, готовясь к тому, что артиллеристы на учениях окрестили «стрельбой на бегу». Оборудованный радаром катер приготовился осуществлять корректировку огня. В 06.44 батарея «А» 7-го артполка сделала первые пристрелочные выстрелы и, после внесения необходимых корректив, все 72 105-мм САУ «Прист» 3-й пд открыли беглый огонь по берегу. К 07.20 орудиями полка было выпущено в общей сложности 6500 снарядов.

Противник уже пришел в себя и открыл огонь по приближающимся десантным судам. Строй их стал стремительно рассыпаться. Неопытные шкиперы бросали баржи из стороны в сторону, стараясь избежать попадания и не наткнуться на полупогруженные в растущий прилив препятствия. Тщательно составленный план высадки в одночасье рассыпался. Танки DD, саперные подразделения со спецтехникой и передовые пехотные роты прибыли на берег практически одновременно. На пляже сразу же стало чересчур тесно. Майор Рус из южно-ланкаширского батальона вспоминал:

«Из тумана надвинулись подводные препятствия. Мы изучали их на снимках и знали, чего нам ожидать, но все же никогда по-настоящему не представляли их реальные размеры. И потому, когда мы стали шнырять между этими стальными рельсами и рампами, увешанными похожими на огромные грибы минами, казалось, что мы пробираемся наощупь через гигантский лес… Грохот стрельбы был таким пронзительным и непрерывным, что походил на какую-то чудовищную сирену. Мастерство экипажа судна было удивительным. Наш LCA петлял мимо препятствий и пристал прямо к берегу, так что мы совершили практически сухую высадку. Я мало что помню из тех моментов пробежки по берегу, было слишком много всего вокруг нас и над нами. Однако с самого начала было ясно, что это никак нельзя назвать высадкой, не встретившей сопротивление. На пляж сыпались мины, 88-е били вдоль берега и присутствовал постоянный пулеметный и ружейный огонь. Прямо впереди нас танк DD получил попадание в заднюю часть и, неспособный уйти с берега, продолжал вести огонь из пушки и пулеметов».

Танк капрала Хеннеси тоже попал в беду, едва добрался до берега.

«Мы почувствовали, что гусеницы танка коснулись грунта. Наш «Шерман» стал медленно подниматься над водой, карабкаясь по отлогому песчаному дну. Мы убрали стойки, поддерживающие брезентовые экраны, затем спустили воздух и сбросили защитный экран. Не прошло и минуты как мы сделали первый прицельный выстрел по врагу. Мы целились в большой дом белого цвета, из окна первого этажа которого строчил пулемет. Выстрел — и клубы кирпичной пыли напополам с обломками взлетели вверх… Другие танки DD подходили с обеих сторон, и все мы оказались под плотным огнем с нескольких позиций. В ответ мы посылали 75-мм снаряды и пулеметные очереди… Пляж, практически пустой, когда мы только прибыли, довольно быстро заполнился. Пехота пробиралась через прибой, осыпаемая минами и пулями. Мы, как могли, давали солдатам огонь прикрытия… Внезапно через интерком послышался голос Бонэ: «Нам нужно двигаться к пляжу, у меня тут становится слишком мокро». Мы высадились при быстро прибывающем приливе, и уровень воды повышался, угрожая залить двигатель. Проблема состояла в том, что мы все еще не получили подтверждения, что берег расчищен от мин, и теперь нужно было срочно решать, двигаться на свой страх и риск или ждать, пока проход будет расчищен. При этом мы рисковали утопить танк… Пока я собирался с духом, проблема решилась сама собой. Одна особенно сильная волна ударила в корму танка и залила двигатель, который чихнул пару раз и заглох».

Кроме машины капрала Хеннеси в полосе прибоя увязли еще четыре «Шермана» DD. Четыре других были повреждены вражеским огнем. Остальные поддерживали огнем пехоту до тех пор, пока очередная порция бронетехники не прибыла на берег сухим способом на десантных баржах. К этому времени толчея на берегу была уже просто невообразимой, а десантным судам приходилось в полном смысле слова бороться за место на берегу. С борта своей танко-десантной баржи, перевозившей «Присты» 9-й артбатареи майор Брюс наблюдал за хаосом, творящимся на берегу.

«Мы могли видеть башни танков DD чуть выше волн и трассирующие снаряды, летящими к ним со стороны берега, танки AVRE, выползающие на пляж, и, конечно же, маленькие фигурки людей, мечущиеся туда-сюда в поисках укрытия».

Первая волна

Первичной целью высаживающегося в секторе «Квин Рэд» 2-го восточно-йоркширского батальона был опорный пункт «Код» (WN20). Он располагался практически на слиянии двух секторов и имел протяженность 400 метров в секторе «Квин Рэд» и почти 100 метров в секторе «Квин Уайт». Фактически опорный пункт состоял из 20 мелких узлов сопротивления с проволочными заграждениями и ходами сообщения. В него входили 75-мм орудие, два 50-мм противотанковых орудия, три 81-мм миномета, 37-мм орудие и пять пулеметных постов, каждый из которых был оснащен двумя или тремя пулеметами. Передовой наблюдательный пункт и убежище завершали значительный оборонительный комплекс. Едва ступив на берег, солдаты двух передовых рот угодили под минометный и пулеметный огонь со стороны опорного пункта. Противотанковые казематированные орудия простреливали пляж и за короткое время вывели из строя несколько танков, пытавшихся оказать поддержку пехоте. Западнее, в секторе «Квин Уайт» высаживался южно-ланкаширский батальон. Рота «А» батальона была рассеяна огнем опорного пункта и сразу же лишилась командира и нескольких офицеров. Командование принял лейтенант Пирс. Ему удалось ценой неимоверных усилий вывести остатки роты из-под огня и направить на запад, в сторону Лион-сюр-Мер. После короткой перегруппировки рота приступила к зачистке ряда укрепленных зданий вдоль берега. Рота «С» ланкаширцев высадилась более удачно, потеряв на пляже только одного человека. Организовав должным образом своих людей, майор Эрик Джонсон повел роту на восток для атаки с тыла опорного пункта «Код», с которым никак не могли совладать йоркширцы. Специальные группы по расчистке пляжей, задача которых состояла в подготовке береговой линии к приему последующих эшелонов десанта, прибыли практически сразу за первой волной пехоты. Командир одного из саперных отрядов лейтенант Дикинсон вспоминал: «Преграды на глубине от десяти футов до четырех футов шести дюймов были поручены флотским подразделениям, а те, что находились от уровня 4 фута 6 дюймов и до нулевой отметки воды, отданы нам. Каждому из секторов были выделены по пять AVRE для упрощения и ускорения работы. Наша последняя информация перед выходом заключалась в том, что преграды стоят в четыре ряда в следующем порядке, если смотреть от дюн до моря: ряд «А» — два ряда ежей, «В» — надолбы из кольев, «С» — надолбы в виде наклонных пирамид… Мы отволокли наших «свинок» (водонепроницаемые стальные сани для перевозки боеприпасов и взрывчатки) на пляж и вернулись, снимая все обнаруженные на надолбах мины. Закончив с рядом «С», приступили к ряду «В» и проделали все то же самое». Многие храбрые саперы утонули в процессе выполнения этой задачи. Условия работы береговых команд были крайне сложными. В конце концов, 246-я саперная рота очистила правый выход с пляжей, а вот левый, блокированный несколькими подбитыми танками, начал функционировать только два часа спустя.

Между тем на берег прибыл второй эшелон штурмовых сил — оставшиеся роты двух передовых батальонов 8-й бригады. Из-за беспорядка на берегу, их высадили значительно восточнее. Рота «В» южно-ланкаширского батальона оказалась прямо напротив опорного пункта «Код» и почти сразу же потеряла командира. Был убит и командир батальона подполковник Ричард Бербери, командование принял его заместитель Джек Стоун. Уцелевших солдат роты «В» сплотил вокруг себя лейтенант Белл-Уокер, который сразу же организовал атаку ближайшего пулеметного дота, косящего фланговым огнем всякого, кто появлялся в секторе обстрела. Понимая, что иначе, как личным примером, солдат ему за собой не повести, лейтенант пробрался в тыл сооружения, метнул в амбразуру гранату, а затем дал внутрь сооружения длинную очередь из автомата. Выход с пляжа был открыт. Совместными усилиями двух батальонов пехоты, танков и подразделений поддержки с опорным пунктом «Код» было покончено. Лейтенант Бакстер, прибывший со второй волной десанта, поневоле был вовлечен в эти действия, хотя его задача состояла в том, чтобы координировать усилия по созданию выходов с пляжей.

«Покинув десантное судно, я сделал всего с десяток шагов, после чего зацепился за что-то и рухнул в воду лицом вперед. Пытаясь встать, я получил мощный удар по спине и вновь распластался. Высунув голову из воды, я разглядел прямо впереди пулеметную амбразуру на фасаде какого-то низкопрофильного фортификационного сооружения. И сообразил, что по закону подлости мы высадились прямо перед фронтом опорного пункта «Код». Подходя к берегу, мы видели цепь каких-то распластанных фигур у уреза воды, и теперь я понял, что это жертвы огня опорного пункта, парни, что прибыли с первой волной и нашли тут свою смерть… Когда возникло короткое затишье — вражеский пулемет переключился с нас на цели где-то в стороне, мы немедленно воспользовались этой возможностью и совершили изумительный по прыти рывок к краю пляжа. Найдя укрытие позади обездвиженного танка, мы побросали тяжелое снаряжение и приготовились к бою. Мы были теперь в «мертвом» пространстве пулеметов, но немцы пытались достать нас гранатами. А потом прибыл пулеметный взвод лейтенанта Тони Милна на гусеничных транспортерах, вооруженных крупнокалиберными «виккерсами». Это стало поворотным моментом. Немецкие солдаты дрогнули и начали сдаваться».

Сектор «Квин Ред» участка «Сворд» 08.45 6 июня 1944 года. На первом плане саперы 84-й полевой роты, входившей в состав 5-й группы комендантов пляжей. За ними — медики 8-го полевого госпиталя оказывают помощь раненым. На заднем плане — коммандос 1-й бригады специального назначения высаживаются с десантной баржи LCI (S).

За исключением позиций в глубине опорного пункта «Код», которые продолжали оказывать сопротивление (опорный пункт был окончательно подавлен к 10.00), к 08.30 подразделения первой волны зачистили район, непосредственно примыкающий к пляжам. В течение следующего получаса ланкаширцы выдвинулись на юг и захватили деревню Эрманвиль, в то время как пехота восточно-йоркширского батальона начала движение на восток в направлении опорного пункта «Соул».

Коммандос

В самый разгар боев за пляжи к берегу, подошли 24 судна с коммандос 1-й бригады специального назначения Лорда Ловата и 41-го батальона Королевских военно-морских коммандос из 4-й бригады специального назначения бригадира Лестера. Высадка началась весьма стильно. На полубаке десантной баржи лорда Ловата известный волынщик Билл Миллин играл шотландские рилы. Люди нуждались в подъеме боевого духа, многим требовалось собраться физически и морально после изнуряющего путешествия по бурным волнам канала. Лейтенант Денис Гловер командовал одним из судов, доставлявших коммандос Ловата.

«До берега остается меньше мили. Видны люди, бегущие и падающие, разрывы снарядов, вспышки выстрелов. А еще обломки десантных судов повсюду в мощном прибое среди ужасных препятствий. Отряды по расчистке берега, как я понимаю, это настоящие герои, каждый из них. Суда пытаются подобраться к берегу, некоторые уже горят, испуская черный смрадный дым. У меня не выходит из головы тот несчастный эсминец, что пошел ко дну за считанные минуты, но полковнику, похоже, все равно. Он внешне совершенно спокоен, хотя я уверен, что он должен волноваться. Интересно, почему эти солдаты так не любят высадку с моря. Я ни за что не захотел бы оказаться в окопе под пулеметным огнем… Мы подходим к стоящим плотными рядами кольям. Мины на них выглядят огромными. А серые тупоносые снаряды, обращенные к нам взрывателями, похожи на бутылки из-под пива. Теперь все зависит от меня. Обойти их на скорости, обогнуть эти чертовы колья, увешанные минами, не задеть наших парней в воде, миновать обломки судов и транспортных средств в растущем приливе и благополучно доставить коммандос на берег. За работой я забывают обо всем, что творится вокруг… Ну вот и берег. Плавно сбавляю скорость, толчок, и мы на месте. Теперь можно выходить. Удачи, коммандос, мчитесь как черти!»

Коммандос лорда Ловата прибывают в сектор «Квин Ред». На переднем плане батальонный волынщик Билл Миллин.

По плану коммандос следовало избегать вовлечения в боевые действия по пути к целям, однако к моменту их прибытия восточно-йоркширский батальон не успел зачистить берег, и потому возглавляемый подполковником Доусоном 4-й батальон коммандос высадился буквально в эпицентре плотного обстрела. Коммандос вынуждены были залечь и с боем прокладывать себе дорогу с пляжа и на проселочную дорогу, ведущую в Уистреам. Одновременно с ними 41-й батальон Королевских военно-морских коммандос подполковника Палмера высадился на западном краю участка «Квин Уайт» с задачей подавить сопротивление опорного пункта «Траут» в Лион-сюр-Мер и захватить замок западнее деревни. После этого военно-морским коммандос предстояло выдвинуться на запад и соединиться с главными силами 4-й бригады специального назначения, высаженными на участке «Джуно». Их контакт должен был связать два береговых плацдарма в единое целое. Высадка батальона прошла без особых сложностей и, разделившись на два отряда, коммандос атаковали одновременно Лион-сюр-Мер и опорный пункт WN21. Деревню зачистили достаточно быстро, а опорный пункт, как выяснилось, был брошен противником. Но в замке коммандос столкнулись с большими проблемами. Противник яростно отбивался, и сражение за эту позицию продолжалось практически весь день. Связи между плацдармами установлено не было, а опасная брешь на западном фланге участке «Сворд» очень скоро была использована немецкими войсками.

Прижатый огнем на берегу, 4-й батальон коммандос, в конце концов, сумел прорваться с пляжей сектора «Квин Рэд» к прибрежной дороге и, проведя спешную реорганизацию, выступил к своим главным целям — опорному пункту «Казино Рива Белла» и орудийной батарее в Уистреаме. В авангарде колонны двигались два специально приданных подразделению подполковника Доусона взвода 10-го интернационального батальона коммандос, состоящие из французов. Возглавлял их капитан Филип Киффер. Было символично, что первый крупный город Франции будет освобожден французскими солдатами. Но присутствовала в этом и некоторая забавная сторона. 150 с небольшим лет назад, 12 июля 1792 года, британская армия пыталась высадиться в Уистреаме и была разбита. В честь чего в городе был даже поставлен памятник. Не исключено, что кто-то из британских планировщиков, хорошо знающий историю своей страны, предпочел на всякий случай подстраховаться и пустить вперед французов. Основная цель капитана Киффера — узел сопротивления «Казино» — являлся частью опорного пункта WN18. Собственно, здание казино было полностью разрушено, а опорный пункт возведен на его развалинах. В него входили несколько бункеров и пулеметных гнезд, поддерживающих друг друга огнем и соединенных траншеями. По периметру комплекс был окружен минными полями и проволочными заграждениями. Киффер разделил свой отряд на две группы и те одновременно атаковали позицию, используя гранаты, взрывчатку и ручные противотанковые гранатометы. Однако все эти средства оказались бессильны против бронеколпака и бетонных казематов. Дополнительные сложности придавала немецкая позиция на водонапорной башне на правом фланге опорного пункта. Потери коммандос неумолимо росли, штурм грозил захлебнуться, когда Кифферу доложили о прибытии в Уистреам нескольких танков DD 13/18-го Королевского гусарского полка. Капитан убедил экипаж одной из машин оказать подразделению огневую поддержку, и в сражении сразу же наметился перелом. Танк уничтожил позицию на водонапорной башне, затем вывел из строя орудийный бункер и заставил замолчать укрытые за бетоном и сталью немецкие пулеметы. А коммандос Киффера стремительно и безжалостно зачистили поверженную вражескую позицию.

Далее на восток остальная часть 4-го батальона коммандос, проложив дорогу через город, вышла к позициям артиллерийской батареи, которая, по данным разведки, была оснащена шестью 155-мм орудиями, представляющими серьезную опасность для войск вторжения. Батарея была прикрыта полевыми укреплениями, включающими в себя минные поля, проволочные заграждения, многочисленные траншеи и огневые позиции, а также противотанковый ров. Самым крупным сооружением на позиции была 17-метровая железобетонная башня, в которой располагались дальномеры и приборы управления огнем. К счастью для коммандос, это было небоевое сооружение и, за исключением открытой верхней площадки, не имело бойниц и отверстий, позволяющих вести огонь. Тем не менее, бойцы подполковника Доусона не рискнули брать его штурмом, ограничившись атакой непосредственно артиллерийских позиций в традиционном для коммандос стиле «бей и беги». Противник отвечал хотя и не слишком прицельным, но достаточно плотным огнем из траншей и пулеметных гнезд. Вскоре выяснилось, что орудий на позициях нет. Подполковник Доусон посчитал продолжение атаки бессмысленной тратой ресурсов, и его люди отошли к центру Уистреама.

6-й батальон коммандос имел специальное задание — ускоренным маршем выдвинуться с пляжей сектора «Квин Рэд» к позициям британских парашютистов восточнее реки Орн. Радист коммандос получил сообщение, что мосты захвачены неповрежденными, однако враг предпринимает отчаянные усилия вернуть их. Известие вдохновило людей Ловата, и под звуки волынки (Миллин получил приказ играть без перерыва, чтобы парашютисты издалека могли слышать о приближении подкреплений) батальон выступил на юго-восток. Передовой группе пришлось пробивать себе дорогу силой, но, тем не менее, первые коммандос прибыли в Бенувиль с отставанием от графика всего в две с половиной минуты, серьезно усилив позиции 7-го парашютного батальона подполковника Пайн-Коффина.

Расширение берегового плацдарма

К этому времени убийственно точный огонь орудий и минометов по пляжам участка «Сворд» начал стихать. Лишившись передовых наблюдателей, немецкие артиллеристы еще некоторое время использовали в качестве ориентиров выставленные над зоной вторжения аэростаты заграждения. Когда волевым решением британских комендантов пляжей удерживающие их тросы были обрезаны, и аэростаты унесло ветром, обстрел приобрел случайный характер. Следом за коммандос на берег прибыл резервный батальон 8-й бригады — саффолкский. Высадка прошла организованно, однако солдаты батальона были шокированы увиденным на береговой линии. Рядовой Ричард Харрис вспоминал: «Это была адская картина… На фоне дыма, исходящего от горящих зданий, стояли несколько подбитых танков DD, а полоса берега от уреза воды до мола была щедро усыпана бесформенными мертвыми телами в одежде цвета хаки. Песок под ними стал красным от крови. Мысль, что для этих парней день «Д» уже закончился, ужасала меня». Имея целью два опорных пункта в глубине обороны — «Морис» и «Хиллман», а также деревню Кольвиль, батальон спешно покинул пляж. Между тем, усиленный ветром прилив превратил берег в узкую полоску песка шириной около 30 метров. В таких условиях началась высадка техники и самых необходимых грузов 8-й бригады. Пробки и толчея на выходах стремительно росли, и никакими усилиями комендантов пляжей невозможно было обратить этот хаос в некое подобие порядка. Ситуация еще более осложнилась с прибытием в 10.00 промежуточной бригады 3-й пехотной дивизии — 185-й пехотной бригадира Смита. Сохранивший анонимность офицер 253-й полевой технической роты вспоминал:

«Когда наш LCT с эмблемой 3-й пехотной дивизии у мостика приблизился к берегу, на пляже не было места даже для того, чтобы причалить ялик… Когда наш шкипер все же сумел опустить рампу, возникла новая проблема. Ни одно из наших транспортных средств не могло выбраться наружу, поскольку перед судном творилось настоящее столпотворение. Моя задача состояла в том, чтобы вывести всех подчиненных мне людей и наше снаряжение прочь с берега. Так что я покинул корабль и побрел вдоль берега, чтобы узнать, что можно сделать. Я так и не нашел причину пробки, но постепенно вся масса техники пришла в движение, хотя и двигалась ужасно медленно… То и дело среди всего этого шума и гама слышалось характерное «вуомп!» минометного разрыва, напоминая, что мы находимся на войне… Обильный урожай собирали придорожные мины. Я пошел вдоль дороги, предупреждая водителей, держаться колеи… Мы продвинулись немного вперед и снова встали. На этот раз, пытаясь выяснить причину затора, я дошел пешком до перекрестка, ведущего в Эрманвиль. Пока я бродил, на мину наскочил мой собственный грузовик».

Положение на берегу нормализовалось только к концу дня. Прямым следствием огромной пробки стало то, что направляющая к главной цели дивизии — городу Кан — пехота 185-й бригады оказалась без адекватной танковой поддержки.

Немецкие пленные у подбитого на участке «Сворд» британского танка М4 «Шерман» с минным тралом.

1-й саффолкский батальон, между тем, приготовился наступать из района сбора на юг. Потери при высадке были незначительными, однако батальон лишился передовой корректировочной группы и не мог теперь рассчитывать на огневую поддержку флота, что сыграет серьезную роль при последующем штурме опорного пункта «Хиллман». Вскоре прибыли передовые взводы приданного батальону эскадрона «С» 13/18-го батальона гусарского полка. Сразу после этого рота «D» (без двух взводов) выдвинулась на юг к позиции, откуда можно было подавить огнем опорный пункт «Морис». Остальная часть батальона последовала на юго-восток к деревне Кольвиль с ротой «С» и взводом танков в авангарде. Севернее деревни саффолкцы встретили группу коммандос 6-го батальона, которые только что нейтрализовали два дота и взяли в плен трех перепуганных солдат противника, которые, к удивлению британцев, почти не говорили по-немецки. С большим трудом удалось выяснить, что один из них поляк. Коммандос направились к мостам через реку Орн, а рота «С» приступила к зачистке Кольвиля. В 1944 году деревня простиралась почти на километр вдоль главной дороги с двумя параллельными улицами с каждой стороны. В деревне было более ста различных зданий. Информации, где именно расквартированы немецкие войска, у саффолкцев не было и пришлось прочесывать каждый дом. Дело упростилось, когда из своего убежища выбрался мэр Кольвиля мсье Лено и, презентовав британцам несколько бутылок кальвадоса, рассказал, что боши оккупировали в деревне только два дома — оба использовались в качестве столовых. Противника в них обнаружено не было, так что саффолкцы могли переключиться на следующую цель — опорный пункт «Морис» (WN16). Фактически это была четырехорудийная батарея 105-мм пушек в бетонных казематах. Два пояса колючей проволоки защищали проходы к бункерам. Внешний пояс имел ширину 3 метра, а внутренний — 1 метр. В промежутке между ними немцы установили мины. Шесть пулеметов и одно противотанковое орудие прикрывали огнем оборонительный периметр. Командир роты «D» доложил, что никакого движения в опорном пункте не замечено и не исключено, что позиция оставлена противником. Для выяснения ситуации к опорному пункту была направлена рота «В». Как только солдаты передовых групп при помощи бангалорских торпед сделали несколько проходов во внешнем кольце проволочных заграждений, над вражеской позицией взвился белый флаг. В общей сложности в плен сдались 67 немецких солдат и офицеров. Их под конвоем отвели в Кольвиль. Немцы имели жалкий вид. Утром опорный пункт подвергся налету авиации, затем по бункерам отстрелялись крейсер «Дрэгон» и эсминец «Келвин». И хотя ни одного прямого попадания флоту достигнуть не удалось (все шесть 105-мм орудий попали в руки британцев исправными), психологический эффект бомбардировки превзошел все ожидания. Отсутствие сопротивления в опорном пункте «Морис» в полной мере компенсировала упорная оборона следующей цели саффолкского батальона — опорного пункта «Хиллман» (WN17).

Танки «Шерман» DD эскадрона «В» 13/18-го гусарского батальона и пехота 2-го восточно-йоркширского батальона наступают вдоль прибрежной дороги в направлении Уистреама.

Штурм опорного пункта «Хиллман»

Опорный пункт WN17 покрывал район 550 на 350 метров и включал в себя два бетонных сооружения типа H605 с бронированными колпаками, многочисленные бетонные убежища, позиции противотанковых орудий и пулеметные сооружения типа «Тобрук». По периметру он был обнесен проволочными заграждениями и широкими минными полями. Фактически опорный пункт представлял собой штаб 736-го пехотного полка полковника Людвига Круга. Штурм его представлял собой серьезную задачу, и первые потери саффолкский батальон понес еще до того, как приступил к атаке: выдвигаясь на исходные позиции, рота «А» попала под обстрел, потеряв убитыми и ранеными несколько десятков бойцов. У южной окраины деревни Кольвиль британцы повстречали канадского офицера-парашютиста, который был высажен в неправильном месте и с рассвета наблюдал за вражеским опорным пунктом с укромной позиции на краю кукурузного поля. Полученная от него информация была неутешительной: бомбардировка не оказала никакого эффекта на позицию, разве что несколько воронок появились в непосредственной близости от внешнего пояса проволочных заграждений. Новостью было и наличие на сооружениях бронеколпаков — разведка союзников не распознала их на многочисленных аэрофотоснимках. Невозможность вызвать артиллерийской поддержку флота довершала мрачную картину. Командир батальона подполковник Ричард Гудвин принял решение атаковать цель ротой «А», разместив остальные силы следующим образом: рота «В» — справа, готовая поддержать штурмовые силы, рота «С» — слева, рота «D» — на окраине деревни Кольвиль в качестве резерва.

В 11.30 командир роты «А» майор Рили лично выдвинулся на разведку опорного пункта. Он не питал особых иллюзий по поводу успеха предстоящей атаки, но когда получил возможность понаблюдать за вражеской позицией, утратил последние остатки оптимизма. Впрочем, выхода не было. В 13.00 он доложил подполковнику Гудвину, что рота готова к атаке. В 13.10 всем подразделениям был подан условный сигнал «Краб» — начало штурма опорного пункта «Хиллман». Орудия 76-го полевого артполка и собственные трехдюймовые минометы батальона вели заградительный огонь, пока солдаты роты «А» концентрировались в непосредственной близости от проволочных заграждений, а специальная саперная группа закладывала под внешний пояс бангалорские торпеды. Когда проходы были сделаны, саперы сняли мины в промежутке между рядами проволоки и вновь пустили в ход торпеды. Однако по какой-то причине те не сработали, и саперам пришлось возвращаться в тыл за новым комплектом. Удивительно, но вся эта деятельность всего в 50 метрах от позиций противника оставалась незамеченной защитниками опорного пункта до того момента, когда для прикрытия отхода саперной группы были пущены в ход дымовые гранаты. Немедленно ожил немецкий пулемет, размещенный в бронеколпаке. Под его огонь попал штурмовой взвод, уже пробиравшийся по проходу в заграждениях. Попытки гранатометчиков заглушить пулемет выстрелами из PIATов не принесли результатов. Понеся существенные потери, британцам все же удалось добраться до немецкой траншеи, но оказалось, что она простреливается из бойницы у бронедвери, ведущей в бункер. Под прикрытием огня танков эскадрона «С» 13/18-го батальона гусарского полка в проход двинулся второй взвод, ведомый командиром роты. Пулемет в бронекуполе устроил настоящую резню — только четырем бойцам удалось добраться до траншеи. Среди прочих был убит и майор Рили. Было очевидно, что первая атака на опорный пункт провалилась.

Не видя иного выхода, подполковник Гудвин выдвинул вплотную к проволочным заграждениям несколько танков с задачей вывести из строя пулемет в бронеколпаке. Но даже 17-фунтовые орудия оказались бессильны против его толстой брони. Оставался единственный выход — направить танки внутрь периметра колючей проволоки, чтобы они закрыли собой пехоту от убийственного пулеметного огня. Точной информации о наличии и местах размещения в опорном пункте противотанковой артиллерии британцы не имели. Так что для экипажей танков эта вылазка превращалась в некое подобие «русской рулетки». Проходы для бронетехники решено было проделать с помощью зарядов взрывчатки — времени на разминирование уже просто не оставалось, а танки-тральщики застряли в пробке у Кольвиля. В этот момент на НП подполковника Гудвина прибыл командир 3-й пехотной дивизии генерал-майор Томас Ренни. Он перебрался с борта флагманского судна «Ларгс» на берег незадолго до полудня и теперь колесил по передовым подразделениям, пытаясь вдохновить их на решительные действия. Когда Ренни доложили о ситуации, он сказал: «Вы должны захватить эту позицию до темноты. Необходимо будет оборудовать здесь надежную оборонительную позицию, потому что немецкие танки, вероятнее всего, пойдут в контратаку с первым светом». Позитивным результатом визита комдива было то, что по его приказу к опорному пункту срочно направили два «Краба» и находившийся в резерве эскадрон «А» батальона стаффордширских йоменов. К 16.00 все было готово к новому штурму, но неожиданно командир эскадрона «А» получил приказ срочно выдвинуться к Бьевилю, чтобы противодействовать атаке 21-й танковой дивизии. Подполковник Гудвин снова должен был полагаться лишь на свои силы.

Британские танки и пехота на улице Рю-де-Рива-Белла в Уистреаме.

Танки эскадрона «С» двинулись по проходу и образовали экран, позволивший пехоте проникнуть во внутренний периметр. Перебегая от одной воронки к другой (после двух артналетов их стало более чем достаточно), пехотинцы рассредоточились по всей позиции, отыскивая слабое место для нанесения решительного удара. Несколько танков стали жертвой огня противотанкового орудия, но оно было довольно быстро выведено из строя. Танк командира эскадрона вышел из строя по совершенно иной причине — он провалился правой гусеницей в выгребную яму уборной для офицеров и лег на бок. Капрал Лоусон и рядовой Хантер из 8-го взвода сумели подобраться примерно на 20 метров к бронеколпаку, пулемет которого все еще не давал пехоте в зоне его действия поднять головы. Пользуясь тем, что немецкий пулеметчик отвлекся на какую-то другую цель, рядовой Хантер установил свой «Брэн» на сошки и дал несколько прицельных коротких очередей по амбразуре бронеколпака. Очевидно, одна из пуль повредила или заклинила вражеский пулемет. Он умолк и больше не подавал признаков жизни. Начался долгий и кровопролитный процесс зачистки многочисленных траншей, убежищ, огневых точек. Некоторые из укреплений были взорваны саперами. Только к 20.00 бой за опорный пункт «Хиллман» прекратился. Наступать к Кану было уже слишком поздно, и сильно потрепанный батальон занял оборонительную позицию немного южнее опорного пункта, неподалеку от фермы Бове. Однако WN17 еще не был полностью захвачен. Незадолго до заката из подземного бункера опорного пункта полковник Круг позвонил в штаб командира 716-й пехотной дивизии генералу Рихтеру: «Герр генерал, враг на крыше моего бункера. Я не имею возможности сопротивляться и утратил связь с моими подразделениями. Что мне делать?» Рихтер ответил: «Я не могу вам ничего приказывать. Вы должны решить сами, что предпринять в такой ситуации. Прощайте». В 06.45 7 июня полковник Круг выбрался наружу, ведя за собой денщика с двумя чемоданами в руках, трех офицеров и 75 солдат и сержантов. Полковник был в безукоризненно чистом кителе и начищенных сапогах. Обыскав бункер, саффолкцы обнаружили складское помещение с большим количеством превосходного шампанского и минеральной воды «Виши». Очевидно, полковник был человеком со вкусом и ценил комфорт.

На пути к Кану

Штурмовые силы еще только приступили к захвату своих целей в глубине побережья, когда на берег начали прибывать подразделения 185-й бригады бригадира Смита и оставшиеся два батальона 27-й бронетанковой бригады. Согласно плану, в 11.00 бригада должна была начать наступление к Кану со 2-м батальоном Королевского шропширского полка легкой пехоты в авангарде. Однако танки йоменов никак не могли выбраться из гигантской пробки у выходов с пляжей. В полдень, видя, что ситуация с танковой поддержкой не улучшается, бригадир Смит отдал приказ командиру 2-го шропширского батальона выступать, не дожидаясь бронетехники. У гряды Перье, которую 8-я бригада должна была захватить еще в первые часы после высадки, они наткнулись на немецкие позиции, которые пришлось брать штурмом. Эта задача была поручена роте «Z» майора Уилкока, в то время как остальная часть батальона обошла узел сопротивления и к 16.00 захватила деревни Бёвиль и Бьевиль. Рота «Z» застряла на гряде Перье до вечера. Немецкий опорный пункт здесь представлял собой штаб 1-го батальона 1716-го артполка майора Хофа. Немцы упорно сопротивлялись. Перелом наступил только когда один из пленных — поляк немецкого происхождения — согласился показать британцам проход через минное поле и проволочные заграждения в тыл позиции. Другие два батальона 185-й бригады также начали наступление к Кану: 1-й норфолкский прошел через порядки 1-го саффолкского батальона в Кольвиле и наступал к Сент-Обенд'Аркне, 2-й уорвикширский следовал за ним. Не зная, что Сент-Обенуже зачищен коммандос, норфолкцы приняли решение обойти деревню и на лишенном каких-либо укрытий кукурузном поле попали под огонь опорного пункта «Хиллман». Роты «А» и «В» были втянуты в перестрелку и понесли значительные потери. Печальнее всего, что часть потерь была следствием дружественного огня со стороны британских танков, атаковавших опорный пункт. Слишком поздно норфолкцы поняли, что Сент-Обен уже освобождена, и сместились туда.

Резервная бригада 3-й пд — 9-я пехотная бригада бригадира Каннингема — высадилась на участке «Сворд» около полудня, но потратила массу времени в попытках выбраться из транспортного затора на пляже. Три пехотных батальона наступали от побережья направо с намерением сосредоточиться в районе Плюмто в непосредственной близости от гряды Перье. По плану бригада должна была наступать вдоль правого фланга плацдарма 3-й пехотной дивизии в направлении аэродрома Карпике и города Кан, но на окраине деревни Эрманвиль бригадир Каннингем повстречал командира дивизии и командира корпуса, которые изменили его задачу. Бригада должна сдвинуться влево и помочь осажденным парашютистам 6-й вдд. Каннингем вернулся в штаб бригады, чтобы внести коррективы в действия батальонов, и короткое время спустя был ранен минометным снарядом. Вместе с ним были ранены еще пять офицеров штаба, а шестеро убиты. Фактически бригада осталась без командования и потому не сыграла существенной роли в день «Д». 2-й линкольнширский батальон и 2-й Королевский батальон ольстерских стрелков окопались у деревни Эрманвиль, а 1-й батальон личных шотландских пограничников Короля выдвинулся к оборонительному периметру вокруг деревни Сент-Обен.

Немецкая контратака

Первый натиск войск вторжения на участке «Сворд» приняли на себя солдаты 716-й пехотной дивизии. Участок побережья у Уистреама был зоной ответственности 1-го батальона 736-го пехотного полка, а у Лион-сюр-Мер — 3-го батальона того же полка. Орудия в районе обслуживались солдатами 1-го батальона 1716-го артиллерийского полка, входящего в состав дивизионной артиллерии. Многие из этих подразделений содержали большой процент восточных добровольцев, которые, вопреки скептическим высказываниям генерала Рихтера, сражались на удивление упорно. Никакими существенными резервами 716-я дивизия не располагала, и как только полоса прибрежных укреплений была прорвана штурмовыми батальонами британцев, единственной доступной силой, способной сдержать наступление союзников к Кану, стала 21-я танковая дивизия. С раннего утра подразделения дивизии были вовлечены в действия против парашютистов британской 6-й вдд, но в 10.30, прежде чем командир 125-го панцергренадерского полка подполковник Ганс фон Люк успел расставить свои силы для организованного нападения на захваченные мосты в Бенувиле, из штаба 84-го корпуса поступил приказ выдвинуться в точку сбора севернее Кана и приготовиться атаковать вторгнувшегося с моря врага. Поскольку к этому времени часть дивизии уже была вовлечена в сражение против парашютистов генерал-майора Гэйла, командир 21-й танковой дивизии генерал-майор Эдгар Фёхтингер вынужден был разделить свои силы. Сборный отряд фон Люка оставили на восточном берегу реки Орн с задачей уничтожить парашютистов и вернуть контроль над захваченными переправами. Оставшейся части дивизии следовало как можно скорее прибыть в район гряды Лебизе. Маршрут их выдвижения пролегал через Коломбель и Кан. Движение серьезно сдерживали авиация союзников, а также толпы беженцев и горы обломков на улицах Кана — последствия дневного и не совсем ясного по задачам массированного налета Королевских ВВС на город. Полковник Герман фон Оппельн-Брониковски привел свой изрядно потрепанный 22-й танковый полк в Лебизе примерно в 16.00 и был удивлен встретить там генерала Маркса. Командир 84-го корпуса кратко и ясно разъяснил полковнику положение дел: «Оппельн, если вам не удастся сбросить британцев в море, мы проиграем эту войну». Приказ «Танки вперед» был отдан в 16.20 и немецкие войска выступили вперед двумя кампфгруппами:

— Кампфгруппа Рауха западнее (2-й батальон 192-го панцергренадерского полка, 220-й саперный батальон дивизии (без одной роты), 2-й батальон артиллерийского полка дивизии);

— Кампфгруппа Оппельна восточнее: (22-й танковый полк (без одной роты), 2-й батальон 125-го панцергренадерского полка, рота 220-го саперного батальона дивизии, 3-й батальон артиллерийского полка дивизии).

Навстречу им из Бьевиля двигался передовой отряд 2-го шропширского батальона в сопровождении танков батальона стаффордширских йоменов. Примерно в 16.25 разведгруппа йоменов доложила, что, по меньшей мере, рота немецких танков приближается со стороны Кана. Количество вражеской бронетехники в поле зрения британцев быстро возрастало. 21-летний лейтенант Гарри Джонс из шропширского батальона вспоминал:

«Я смотрел в сторону противника и не верил своим глазам. Из-за края леса примерно в 400 метрах от нас вышли пять или шесть немецких танков. Я вместе с командиром роты как раз изучал карту. Мы вынуждены были поспешно разбежаться, когда рядом стали рваться снаряды. Отовсюду слышался рев немецких танков и грохот стрельбы. Можете вообразить мое облегчение, когда заговорила наша противотанковая артиллерия и танковые орудия йоменов».

Первая сумятица была быстро преодолена. Разведка предсказывала, что 21-й тд пойдет в контратаку, как только соберет силы, и британцы отреагировали на эту угрозу стремительно и эффективно. Из Бьевиля вдоль гряды Перье был развернут противотанковый экран из эскадрона стаффордширских йоменов, противотанкового взвода шропширского батальона (6-фунтовые орудия) и взвода 41-й противотанковой батареи (17-фунтовые орудия). «Шерманы» эскадрона «В» йоменов блокировали местность севернее, вокруг Перье.

САУ М10 20-го противотанкового полка прикрывает солдат 3-й британской пехотной дивизии, продвигающихся с пляжей участка «Сворд».

Восточная колонна 21-й тд двигалась непосредственно в Бьевиль, то есть прямо к британскому противотанковому экрану. Два немецких танка были подбиты йоменами и еще два — противотанковыми орудиями шропширцев. Оппельн-Брониковски развернул оставшиеся машины на запад, но они по-прежнему оставались под огнем.

4-й взвод 41-й противотанковой батареи записал на свой счет два подбитых танка, еще четыре стали жертвами огня танков эскадрона «А» йоменов — два взвода выдвинулись вперед с позиций и преследовали немецкую колонну, не давая противнику опомниться. Продолжая наступать на северо-запад, кампфгруппа Оппельна шла прямиком на позиции эскадрона «В», который затаился, скрытый за грядой Перье. В неофициальной истории 21-й тд указывается: «Британские позиции были тактически очень хорошо выбраны, а их огонь — одновременно плотным и точным. Первый танк был подбит прежде, чем получил возможность выстрелить. Остальные двигались вперед, стреляя в направлении предполагаемой позиции противника, но британские орудия были хорошо скрыты, и спустя несколько минут мы потеряли шесть танков. Тем временем, подошли, обходя слева гряду Перье, 35 танков гауптмана фон Готтберга. Они атаковали высоту 61, которую удерживал эскадрон стаффордширцев. Но и здесь ситуация была неутешительной. Огонь англичан с хорошо подготовленных позиций был убийственным». За короткое время слаженная танковая атака немцев превратилась в хаос. Как минимум 16 танков были полностью уничтожены, многие получили повреждения, при этом координация была полностью утеряна. Ефрейтор Вернер Кортенхаус описал ситуацию в своих воспоминаниях:

«Долгое ожидание с раннего утра в дополнение с отходом через Коломбель стоило нам четырнадцати часов времени и дало противнику время для создания сильного оборонительного рубежа. Один единственный шанс в день «Д» был упущен. Никогда больше не выпадало нам такой счастливой возможности».

Батарея САУ М7 «Прист» 33-го Королевского полка полевой артиллерии в поле у французской деревни Эрманвиль-сюр-Мер.

Западная колонна подполковника Рауха действовала гораздо успешнее. Им удалось избежать огня орудий 185-й бригады, выйти к западному краю гряды Перье и вклиниться в брешь между участками «Джуно» и «Сворд». Однако в процессе наступления кампфгруппа понесла потери от огня кораблей и налетов авиации, и фактически к береговой линии между Лион-сюр-Мер и Люк-сюр-Мер удалось выйти только элементам 1-го батальона полка. Позже к ним присоединились несколько танков 22-го тп. Прорвавшиеся немецкие силы вошли в контакт с защищавшими это отрезок побережья солдатами 3-го батальона 736-го полка. Однако наступательный порыв уже был утерян. Прорвавшаяся группировка не имела достаточных сил для флангового удара вдоль берега, а в 21.00 небо над сильно поредевшими силами генерала Фёхтингера заполонили ряды самолетов, тянувших на буксире планеры с пополнением для 6-й воздушно-десантной дивизии. Подполковник Ганс фон Люк вспоминал, что большинство немецких солдат восприняло это величественное зрелище как «молниеносный ответ на контратаку 21-й тд». Ефрейтор Кортенхаус описывал прибытие 6-й планерной бригады к зонам высадки: «Это невозможно забыть. Внезапно послышался глухой рев огромного числа самолетов, и затем мы увидели их, сотни и сотни, тянувшие на буксире огромные планеры. В небе не осталось места, только самолеты и планеры, планеры и самолеты». В непосредственной близости от зон посадки планеров было развернуты зенитные орудия лейтенанта Холлера: «Мы глазели вверх, а они опускались прямо на нас. Бесшумно эти гигантские деревянные коробки проплывали у нас над головами и опускались на землю. Солдаты и снаряжение лились из них потоком. Мы стреляли и стреляли в эти планеры из всего, что было под рукой. Наши зенитки повредили много планеров, но их было такое множество, что эти усилия не имели никакого смысла».

Приземлившиеся по обе стороны реки Орн планеры, фактически в тылу у 21-й тд, были расценены Фёхтингером как прямая угроза целостности его дивизии. Это вызвало немедленный отказ от прежних планов и отвод всех сил к северным предместьям Кана. Ни одна из задач контратаки достигнута не была. Однако она имела очень важное последствие, определившее характер боевых действий в британском секторе высадки на много недель вперед. В сумерках танкисты передового эскадрона стаффордширских йоменов обозревали с высоты Лебизе горящий город Кан. Будь у них пехотная поддержка, высоту можно было бы превратить в передовую позицию для завтрашнего генерального наступления на город. Однако контратака 21-й тд и активные действия кампфгруппы фон Люка на восточном берегу реки Орн вынудили генерал-майора Ренни перегруппировать силы, отправив резервы на укрепление флангов плацдарма. Танки стаффордширских йоменов отошли в Бьевиль. Стратегически важная возвышенность Лебизе без боя перешла в руки панцергренадеров 21-й тд, которые прибывали сюда в течение ночи и спешно окапывались с твердым намерением не пустить англичан в Кан. В истории 27-й бронетанковой бригады записано: «Много недель отчаянных боев пройдет прежде, чем батальон стаффордширских йоменов получит возможность вновь ступить на эту высоту».

Итоги дня

К концу того, что Роммель назвал «самым длинным днем», британские войска надежно закрепились на участке «Сворд». В Атлантическому валу была проделана брешь в 6,5 км длиной и 8 км глубиной. Потери сил вторжения оказались гораздо ниже предполагаемых — 630 человек убитыми и ранеными, при этом к концу дня на пляжи прибыло 28 845 британских солдат. 3-я пехотная дивизия успешно отбила контратаку 21-й танковой дивизии — единственного скоординированного ответа немцев в день «Д». Однако 185-я и 9-я бригады 3-й пд не сумели захватить Кан, и противник настроился не допустить этого никогда. Многие исследователи справедливо полагают, что со стороны Монтгомери было слишком самонадеянно рассчитывать, что Кан будет взят теми весьма скромными силами, которые он выделил. Выдвигаются предположения, что генерал никогда всерьез не верил, что британцы захватят Кан сходу и именно поэтому вскоре после полудня авиация союзников подвергла город уничтожающей бомбардировке, при которой погибло значительное количество мирного населения. Важность удержания города была очевидна для немцев, и уже ночью с 6 на 7 июня наметилась тенденция, которая будет только нарастать в течение следующих нескольких месяцев. Кан превращался в краеугольный камень немецкой обороны в Нормандии, а подавляющая часть подкреплений будет прибывать именно сюда. И эти части будут разительно отличаться от далеко не элитной 21-й танковой дивизии генерала Фёхтингера.

ГЛАВА 11
ВТОРЖЕНИЕ С МОРЯ: УЧАСТОК «ДЖУНО

Канадцы прибывают

Военно-морская оперативная группа «J» под командованием коммодора Джефри Оливера на флагманском судне «Хилари» встала на якорь в 10 км от побережья Нормандии незадолго до рассвета. Находясь в центре британского сектора высадки, группировка была защищена с флангов от поползновений немецкого флота и основную угрозу для нее представляли береговые батареи, по которым в назначенный планом час открыли огонь крейсера «Белфаст» и «Диадема». Спустя некоторое время в обстрел берега включились и одиннадцать эсминцев группы огневой поддержки, два из которых были канадскими, а один принадлежал ВМФ Свободной Франции. Вскоре после прибытия выяснилось, что все транспортные группы находятся западнее намеченного места и потребовалось время, чтобы внести необходимые коррективы и перестроить LCT согласно установленному ранжиру. В официальной истории канадской армии записано: «Опоздание некоторых групп десантных судов вынудило отсрочить час «Ч» еще на 10 минут. При этом, для канадской 7-й бригады (сектора «Майк» и «Нэн Грин») он был перенесен на 07.45, а для канадской 8-й бригады (сектора «Нэн Уайт» и «Нэн Рэд») — на 07.55». Это означало, что быстро растущий прилив, усиленный бурным морем, сделает береговые преграды недоступными для саперов гораздо быстрее, чем предполагалось планом».

На борту выполнявших роль плавучих баз пассажирских лайнеров и каботажных судов пехота готовилась занять места в десантных баржах. В ЖБД батальона личных канадских стрелков Королевы записано: «День «Д» начался с очень раннего подъема — боевой дух был высоким, но естественно, что в воздухе царило возбуждение. К сожалению, море оставалось бурным. Подали завтрак, и каждый, кто пожелал, получил хорошую порцию рома». Сразу после этого началась погрузка. С помощью шлюпбалок LCA спускались на воду, пехота карабкалась к ним по болтающимся вдоль бортов кораблей сетям. Некоторым десантникам повезло — они погрузились в десантные баржи до того, как те спустили на воду с помощью лебедок. Правда, и здесь имели место неприятные сюрпризы. Рядовой Гамильтон из батальона Королевских виннипегских стрелков вспоминал:

«Нам повезло, поскольку нас спустили с борта корабля «Лэнглеби Касл» вместе с баржей. Такого волнения на море не было ни на одних учениях. Едва мы коснулись воды, как отраженная от корабля-базы волна ударила баржу, мы сильно качнулись назад и повредили корму. Один из двигателей был выведен из строя. Мы находились в тот момент в 6 милях от берега, и нашим морякам пришлось потрудиться, чтобы доставить нас на берег. Из-за нехватки мощности баржу то и дело накрывало большими волнами. Волны уносили все, что не закреплено, и первой нашей потерей стал рядовой Манч. Как и большинство парней, он сильно страдал от морской болезни. Манч лежал на планшире, и примерно в 2 милях от берега большая волна смыла его за борт. Больше мы его не видели».

Пехотинцы батальона стормонтских, дандасских и гленгерских горцев 9-й бригады канадской 3-й пехотной дивизии высаживаются в секторе «Нан Уайт» участка «Джуно» у прибрежной деревни Бернье-сюр-Мер. На переднем плане большой десантный корабль флота его величества LCI(L)-299, переданный Соединенными Штатами Великобритании по ленд-лизу.

Десантные суда еще только готовились к «гонке к берегу», когда с первыми лучами солнца начался финальный авианалет по целям в непосредственной близости от береговой линии участка «Джуно». Главным образом, удары наносились по береговым батареям и опорным пунктам — в первую очередь в Курсель (WN29 и WN31) и Берньер (WN28). Очень скоро тонкая полоска береговой линии исчезла из поля зрения, закрытая клубами пыли и дыма, освещаемыми изредка вспышками красного и оранжевого пламени. Спустя некоторое время к обстрелу берега подключился и флот. Отработав, как следует, по береговым батареям, орудия кораблей перенесли огонь на побережье. Под удар попали не только вражеские бункеры. 8-я рота 736-го гренадерского полка, отправленная в тыл для нейтрализации высадившихся парашютистов, была застигнута врасплох ударом эсминцев на открытой местности и перестала существовать как боевая единица, а собрать воедино уцелевших после налета солдат удалось только во второй половине дня «Д». Примерно в 7 утра в обработке берега приняли участие истребители-бомбардировщики «Тайфун», а в 07.15 огонь открыли огонь орудия четырех канадских артполков с палуб направляющихся к побережью LCT. Майор Паттерсон из Королевского канадского корпуса связи вспоминал:

«Когда до берега оставалось 8 км, постановка дымовой завесы, прикрывающей штурмовую волну, завершилась, и орудия были заряжены фугасными снарядами. Артподготовка началась в час Ч-30 минут. До часа Ч+5 минут каждое из орудий выпустило по 105 снарядов, а общий вес огня составил 10080 выстрелов. Каждый из полков вел сосредоточенный огонь по одному из опорных пунктов участка «Джуно», завершив огневую подготовку непосредственно перед прибытием на берегу штурмовой пехоты. Дополнительно по этим же целям отстрелялись и ракетные баржи LCT (R). Но следует подчеркнуть, что эффект этого обстрела был скорее шокирующим, чем разрушительным. Никто не ожидал ни особой точности, ни концентрации от полевой артиллерии, ведущей огонь с палубы судов».

Как и на британских участках высадки, непосредственно перед подходом десантных судов береговые препятствия подверглись атаке специальных судов расчистки препятствий «Хэджроу». Стоял ужасающий грохот, а береговая линия превратилась в море огня. Казалось, выжить там просто невозможно.

Однако это была иллюзия. Большинство защитников опорных пунктов уцелели, переждав налет в подземных убежищах, и теперь, под бдительным оком командиров, поспешно занимали свои позиции. В рапорте, составленном Королевским ВМФ по результатам высадки, указывалось, что, несмотря на обширную артподготовку, лишь 14 % вражеских позиций можно было считать выведенными из строя. Гренадер Кристиан Хюбне из 736-го полка был приписан к опорному пункту WN28:

«Мы спали в убежище, выполнявшем роль казармы, когда примерно в пять утра нас разбудил старшина. Он что-то говорил про стоящий у берега вражеский флот и подгонял тех, кто не проявлял должного усердия. Через 15 минут мы прибыли на боевые посты. Мы были удивлены и напуганы, когда осознали, насколько огромные силы нам противостоят. Наш сержант старался держаться молодцом и подбадривал нас, как мог, но я видел, что он потрясен не меньше любого из нас. Потом прибыл лейтенант, чтобы напомнить, что нужно неукоснительно следовать тем принципам, которые мы отрабатывали на учениях, и приказал не открывать огня, пока противник не выйдет из воды и не станет наиболее уязвимым. Очень скоро после этого началась ужасная бомбардировка, и казалось, она длилась целую вечность. Или даже дольше. Огромные снаряды разрывались с чудовищным грохотом, и земля под ногами ходила ходуном. Мы были уверены, что все прибрежные дома и вся наша оборона стерты в порошок… Слева от нас занимало позиции подразделение, состоящее, главным образом, из добровольцев с востока. У них были азиатские лица. Я еще подумал, что если они выжили после налета, то сдадутся сразу же, как только увидят Томми… Наконец, адский шум стал стихать. Сержант приказал нам встать и занять места у оружия, потому что противник вот-вот высадится. У меня тряслись руки, и я ничего не мог с этим поделать. Это были последствия шока… А потом мы увидели десантные суда, которые подходили к берегу, и приготовились вступить в бой».

Первая волна канадской 7-й бригады

Первыми, в 07.45 в секторы «Майк Рэд» и «Нэн Грин», расположенные по обе стороны от устья реки Сель, прибыли штурмовые батальоны 7-й бригады бригадира Фостера. Этот район берега был самым укрепленным на всей протяженности фронта британской 2-й армии. Пляжи, примыкающие к небольшому рыбацкому порту Курсель-сюр-Мер, прикрывались огнем двух опорных пунктов (WN29 и WN31) и ни налеты авиации, ни удары корабельной артиллерии не в состоянии оказались подавить обороноспособность противника. Поддержку штурмовой пехоте должны были оказывать танки DD 1-го батальона гусарского полка, однако десантные баржи, доставлявшие их, серьезно отстали от графика, и передовым ротам батальона Королевских виннипегских стрелков пришлось атаковать пляжи самостоятельно. Задача «Маленьких черных дьяволов» состояла в захвате опорного пункта WN31 западнее Курсель и зачистке песчаных дюн и извилистых берегов реки Сель перед тем, как направиться в Грей-сюр-Мер. Опорный пункт представлял собой полтора десятка бетонных сооружений, от крупных бункеров до мелких огневых точек, связанных не только траншеями, но и подземными туннелями, что позволяло легко перебрасывать подкрепления с одного участка позиции на другой. Опорный пункт окружал пояс проволочных заграждений и минные поля. Незадолго до дня «Д» в штурмовой план были внесены изменения, вызванные свежей разведывательной информацией. Число штурмовых рот было увеличено, поскольку, как вспоминал командир батальона, «планировщики опасались, что имеется слишком большая брешь между 3-й канадской пд и 50-й пд справа от нас, так что рота 1-го канадского шотландского батальона была выделена для ее заполнения». На многочисленных учениях акцент делался на то, что бронетехника должна подавить как можно больше очагов сопротивления на берегу прежде, чем на пляжи ступит пехота. В реальности в секторе «Майк Рэд» случилось в точности наоборот. Как в Дьеппе, лишенная поддержки пехота оказалась вынуждена атаковать бетонные укрепления на открытом пляже. И как в Дьеппе, это сопровождалось большими потерями. Еще на подходе к берегу десантные суда попали под плотный пулеметный и минометный огонь. Десятиминутная разбежка между окончанием налета и подходом первой волны десанта позволила немцам прийти в себя и дать достойный отпор канадцам. Рядовой Гамильтон, чья десантная баржа шла к берегу на одном двигателе, так описал свое прибытие на берег:

«Мы отстали от других судов и когда подходили к берегу, все немецкие позиции уже ощетинились огнем. Я был вторым в отделении, прямо передо мной стоял рядовой Джианелли. Едва только рампа опустилась, он получил пулеметную очередь в живот и умер на месте. Меня каким-то чудом совершенно не задело. Очередь наполовину состояла из трассирующих пуль, и мы ясно видели, откуда ведется огонь. Я выскочил из десантного судна и, преодолев узкую полосу пляжа, оказался у края дюн. Здесь можно было укрыться от пуль, но не от снарядов и мин, и буквально через пару минут осколок шрапнели ударил меня в нос. На некоторое время я потерял сознание».

Британские коммандос 4-й бригады специального назначения высаживаются на берег Нормандии в районе деревни Сент-Обен-сюр-Мер.

Рота «В» батальона Виннипегских стрелков и два саперных взвода 6-й полевой инженерной роты высадилась на правом фланге сектора «Майк Рэд» прямо перед фронтом опорного пункта WN31. Укрытий на берегу почти не было, и канадцы оказались почти в такой же ситуации, как американцы на «Омахе». С той лишь разницей, что на участке «Джуно» не было неприступного уступа, позволявшего немцам долгое время безнаказанно расстреливать оставшиеся без огневой поддержки силы вторжения. Из одного из бункеров опорного пункта по канадцам вел огонь гренадер Ганс Вейнер:

«Пули разили людей и деревянные лодки с одинаковым эффектом. Томми падали в воду один за другим, но не так много, как можно было ожидать. Поразительно, что хотя они едва шевелили ногами под весом снаряжения, очень многим удавалось выжить и даже добраться к нижней части берега, где они находили укрытие и исчезали из нашего поля зрения».

Первым делом пехотинцам необходимо было преодолеть пояс спирали Бруно в 9 метров шириной и полметра высотой, окружающий опорный пункт. Проблема состояла в том, что ни одному бойцу с бангалорскими торпедами не удалось преодолеть узкую полосу пляжа. Рядовой Джон Маклин был среди тех, кто подобрался вплотную к проволоке и пытался перекусить ее саперными ножницами.

«Едва я принялся за работу, рядом разорвался минометный снаряд и осколки посекли мне икры. Но я счастливо отделался, потому что парню в паре метров от меня оторвало ногу, и он умер несколько секунд спустя от шока… Пришлось искать другие способы пересечь проволоку. Одно из саперных отделений, приданных нам, легло телами на проволоку, и пехотинцы стали перебегать через препятствие по их спинам».

Канадский репортер Росс Манро наблюдал за штурмом опорного пункта WN31 с борта десантного корабля. Он писал позже:

«Маленькие черные дьяволы» прокладывали себе путь от дюны к дюне, пока не добрались до сети немецких траншей. Парням из Манитобы пришлось полить кровью каждый пройденный метр пляжа. Их расстреливали со всех сторон, их убивали снарядами и минами, и потому, когда они наконец ворвались в казематы опорного пункта, то тоже не жалели никого. Враг не получил ни грамма снисхождения. Его уничтожали стремительно и беспощадно, кинжалами, гранатами, штыками и пулями».

Когда пехота уже преодолела проволочные заграждения, в полосе прибоя показались танки DD. Только десять машин эскадрона «А» 1-го батальона гусарского полка удалось спустить на воду и лишь семь из них добрались до берега. Командир эскадрона майор Брукс вспоминал: «Спуск на воду проходил очень долго. Танко-десантные баржи сносило на восток сильным приливным течением. Высадка проходила под минометным и артиллерийским огнем. Одна их барж вообще не смогла выгрузиться, потому что рампу заклинило». Прибыв на пляж, танки остановились у кромки воды и огнем прикрывали действия пехоты. Для защитников опорного пункта появление бронетехники стало шокирующим сюрпризом. Гарнизон одного из дотов сдался, едва только «Шерман» открыл огонь по его амбразурам. Фактически судьба опорного пункта уже была решена. Ганс Вейнер описал эту финальную часть сражения в своих воспоминаниях:

«Танки в упор расстреливали нас из пушек и пулеметов. Часть нашего блокгауза обрушилась, и несколько солдат придавило насмерть обломками. Мы лежали на полу, а наш ефрейтор настаивал, что необходимо продолжать сражаться, чего бы это ни стоило… Томми подошли уже совсем близко и стали бросать внутрь гранаты. Стало ясно, что ситуация совершенно безнадежная. У нас закончились боеприпасы, и плен казался совершенно логичной вещью. Мы хотели сдаться, но боялись, что нас немедленно пристрелят… Мы стали выбрасывать наружу оружие, потом каски. Томми приказали нам выходить по одному. Они нацелили на нас все свое оружие, и я приготовился умереть. Но Томми лишь обыскали нас и отвели на берег, который все еще находился под обстрелом. А потом нас погрузили на судно и отправили в Англию».

Рота «В» потеряла в ходе боев за опорный пункт WN31 90 человек убитыми и ранеными, что составило более 75 % списочного состава подразделения. За личную храбрость и инициативу на поле боя командир роты капитан Говер был награжден Военным крестом.

Вторая штурмовая рота виннипегского батальона — рота «D» — высадилась левее и встретила гораздо меньшее сопротивление. Фланговый огонь опорного пункта, сконцентрированного на отражении фронтальной атаки, не отличался точностью и плотностью, так что рота «D» сумела с минимальными потерями пересечь пляж и полосу заграждений. Однако минное поле на пастбище сразу за полосой дюн затормозило их продвижение. При отсутствии танков-тральщиков мины пришлось снимать вручную. Активную помощь в этом оказали саперы 6-й полевой инженерной роты. Выполнять свою непосредственную задачу они не могли — береговые препятствия уже закрыл прилив. Когда в минном поле были проделаны проходы, рота «D» возобновила наступление в направлении Ла Валет и Грей-сюр-Мер. Несмотря на понесенные потери, рота «В» также выдвинулась вглубь побережья. Сразу за сектором «Майк Рэд» русло реки Сель изгибалось, образуя своеобразный остров. Солдаты роты форсировали реку по небольшому мосту и одну за другой зачистили четыре немецких позиции.

Стена волнолома в секторе «Нэн Рэд» участка «Джуно» после высадки. Снимок сделан в момент высшей точки прилива, когда ширина пляжа снизилась до нескольких метров.

Доставленная на правый фланг сектора рота «С» канадского батальона шотландских стрелков также избежала сильных потерь. Её целью был бетонный бункер с 75-мм орудием. В ЖБД батальона записано: «Сначала не было никакого противодействия, но по мере продвижения вперед в порядках роты начали рваться минометные снаряды, а с левого фланга открыли огонь пулеметы. Рядовой Эшли был ранен осколком в ногу. Несколько других бойцов также получили ранения, но не слишком серьезные… 13-й взвод и штаб роты направились на запад вдоль пляжа к своим целям, чтобы обнаружить, что — спасибо флоту — дота больше не существует. Затем они выдвинулись вглубь берега по дороге, ведущей к замку, и зачистили несколько позиций снайперов. Остальная часть роты, следуя на запад, захватила пулемет и 105-мм орудие, оставленные расчетами. Попытка применить эти трофеи против их бывших владельцев не увенчалась успехом. На этом этапе были взяты первые пленные». Через 20 минут после первой волны десанта на берег доставили резервные роты виннипегского батальона — «А» и «С». Пляжи все еще находились под огнем. Рота «А» прошла через дюны и направилась к Сен-Круа-сюр-Мер, в то время как рота «С» выдвинулась в Банвиль.

Затор на пляжах участка «Джуно» к моменту прибытия самоходной артиллерии канадской 3-й пехотной дивизии.

Второй штурмовой батальон 7-й бригады — регинских стрелков — высаживался в секторе «Нэн Грин» по другую сторону устья реки Сель, практически прямо на городской набережной курортного городка Курсель. Их поддерживали танки DD эскадрона «В» 1-го батальона гусарского полка. Здесь танки-амфибии прибыли на берег практически одновременно с пехотой, хотя имели такие же сложности при спуске на воду. Проблема состояла в том, что танков было слишком мало. Командир танка сержант Лео Гарипи вспоминал:

«Флотилия десантных барж долго маневрировала, готовясь к спуску танков. После долгих ожиданий нам сообщили, что командование запретило запускать танки-амфибии в таком бурном море, и баржа доставит нас непосредственно к берегу. Мы были расстроены, все наши тренировки пошли прахом. Нас выкинут на берег словно обычную пехоту. Внезапно с нами связался майор Дункан и спросил, готовы ли мы рискнуть. Мы сразу же согласились и стали готовить танк к сходу на воду. Судно развернулось в подветренную позицию, маневр сильно усложняли ветер и волны. Рампа опустилась, и мы по очереди скатились с палубы. Эти 2 км по бурному морю стали самым долгим путешествием в моей жизни. Я стоял позади башни и пытался править, но без особого успеха… Вскоре вокруг нас начали рваться мины. В нескольких местах экран был пробит пулями. Я посмотрел назад, чтобы узнать, как там остальные, и увидел, что многие танки утонули, а экипажи их отчаянно пытаются спастись, карабкаясь на ярко-желтые надувные лодки. Впереди нас показалась мини-субмарина, которая должна была привести нас к цели — орудийному блокгаузу. Парень на лодке показывал мне знаками, что нас сносит в сторону, но вернуть танк на курс было невозможно. Распорки, удерживающие прорезиненную юбку, стонали, и я боялся, что они в любой момент развалятся… Скоро стало совсем мелко, и подлодка ушла в сторону. Из 19 наших танков я видел только девять. Несмотря на ветер и течение, мы прибыли к берегу всего в паре десятков метров от цели. Гусеницы коснулись дна, танк выкатился из воды, и я отдал приказ сбросить экран и приготовится к бою… Немецкие пулеметчики в дюнах были абсолютно ошарашены, увидев внезапно появившийся из моря танк. Некоторые из них побежали, другие остались сидеть в своих гнездах и пялились на нас, не веря глазам. Мы косили их из пулеметов подобно стеблям кукурузы. Эффект внезапности был полный».

Перед пехотой регинского батальона стояла непростая задача — подавить защищавший берег опорный пункт WN29 и затем зачистить город Курсель. Опорный пункт состоял из двух казематов Н162 с 75-мм орудиями и одного каземата H677 с 88-мм орудием. Подходы к бункерам прикрывали огнем шесть бетонных пулеметных дотов и четыре позиции типа «Тобрук». Бомбардировка и артналет не нанесли серьезного ущерба опорному пункту. Оборону в дотах и траншеях занимали солдаты 6-й роты 736-го гренадерского полка 716-й пехотной дивизии. Она была дополнена, по меньшей мере, взводом восточных добровольцев 642-го батальона. Дома вдоль набережной также были укреплены и превращены в огневые точки. Прибывшие на берег танки-амфибии сразу же попали под фланговый огонь орудийных казематов опорного пункта. Рядовой Генрих Зибель из приданного 6-й роте взвода противотанковой роты 716-й дивизии был в расчете 88-мм орудия в бункере опорного пункта WN29.

«Мы стреляли сначала в приближающиеся к берегу корабли, потом в эти странные танки, что вдруг выбрались на пляж прямо из моря. Я мало что видел, поскольку дым окутал все вокруг, но я думаю, что мы уничтожили два танка перед тем, как орудие получило прямое попадание. Была вспышка и сильный грохот, и я был отброшен на бетонный пол и некоторое время оставался без сознания. Когда я очнулся, то обнаружил, что двое из расчета убиты, а многие другие ранены. Орудие вышло из строя, и надо было как-то выбираться из бункера».

Снаряд, уничтоживший орудие Зибеля, был выпущен из танка сержанта Гарипи.

«Прокатившись по пляжу и давя по пути препятствия, мой танк подошел вплотную к блокгаузу, который был замаскирован под жилой дом, но, видимо, получил попадание при налете флота, потому что часть его бутафорской крыши слетела на землю. Я стал осматривать берег, и в этот момент танк качнулся от близкого разрыва. Я решил, что нас чуть не угробил корабельный снаряд, но внезапно обнаружил, что ствол орудия в блокгаузе движется. Оно не было выведено из строя, как я сначала думал, и вело огонь. К счастью, мы находились слишком близко к нему, вне зоны поражения… Я приказал отойти немного в сторону, развернул башню и выпустил в амбразуру пару бронебойных снарядов. Мы били практически в упор. Затем мы объехали каземат, зашли в тыл и положили парочку снарядов в стальные двери бункера».

Первые пехотные роты батальона регинских стрелков — «А» и «В» — прибыли на берег в 08.09 и 08.15 соответственно. Рота «А» высадилась прямо перед фронтом опорного пункта WN29 и понесла существенные потери, оставив в полосе прибоя и на пляже более пятой части личного состава. Рота «В» была доставлена немного восточнее, пересекла под фланговым огнем опорного пункта открытое пространство пляжа и приступила к зачистке прибрежной части Курсель-сюр-Мер. Танки эскадрона «В», между тем, методично уничтожали огневые точки, позволив пехоте проникнуть во внутреннее пространство опорного пункта и приступить к его зачистке. Регинцам пришлось брать штурмом и линию укрепленных зданий, сгруппированных у железнодорожной станции городка. Бой длился более двух часов. Позже процесс зачистки опорного пункта WN29 пришлось повторить, потому что едва только штурмовые роты углубились в город, уцелевшие немецкие солдаты, укрывшиеся в подземных убежищах, вернулись в огневые точки и снова открыли огонь. WN29 представлял собой угрозу практически до конца дня «Д».

Канадские солдаты укрываются от огня на прибрежной дороге в районе участка высадки «Джуно».

Передовые части только начинали зачистку Курсель-сюр-Мер, когда на берег прибыли две резервные роты батальона регинских стрелков. Рота «С» быстро и организованно пересекла пляж и приступила к нейтрализации немецкого сопротивления в выделенной ей части города. Высадка роты «D» произошла с задержкой по времени, когда значительную часть береговых преград уже накрыло приливом. Две десантные баржи были полностью уничтожены, подорвавшись на минах, остальные получили серьезные повреждения. Пехота понесла значительные потери, среди убитых оказался и командир роты майор Лав. Когда рота «D», наконец, собралась на берегу, в строю осталось только 49 человек. Тем не менее, подразделение выдвинулось к намеченной планом цели — деревне Ревье.

Курсель-сюр-Мер был разделен командиром батальона регинских стрелков подполковником Матесоном на 12 секторов. Каждое из подразделений точно знало свои задачи по зачистке населенного пункта, однако захват города вылился в долгое и яростное сражение. Бои шли за каждый дом. В верхнем городе, сразу за замком, располагался опорный пункт WN30, который доминировал над улицами и домами прибрежной части. Позиция включала в себя пулеметы и минометы и обороняла проходы вглубь побережья вдоль дороги, уходящей в Ревье. Неоценимую роль в штурме немецких позиций сыграла бронетехника. Сержант Гарипи описал свое участие в зачистке города:

«Мы направились прямиком в город. Опасаясь, что главная улица заминирована, я направил танк через задние дворики и сады. Мое место сбора было у городского кладбища, на рю Эмиль Эро. Внезапно взъерошенный француз возник прямо перед танком и принялся что-то кричать, дико жестикулируя. Я высунулся наружу и спросил, чего ему надо. Он закричал: «Боши, боши!» и показал в направлении улицы. Коверкая слова, он пытался что-то объяснить, но его английский был кошмарным. Я прервал его и на французском языке спросил, что происходит. Француз был несказанно изумлен, что я могу говорить на его языке, и было непросто успокоить переполнявшие его чувства. Наконец, он пришел в себя и рассказал, что прямо перед нами, в большом парке, за стеной высотой в 2,5 метра укрылся отряд немцев. Один из корабельных снарядов проделал в стене пролом, и всякий раз, когда наша пехота пытается пройти мимо этой дыры, немцы поливают ее пулеметным огнем… Я двинулся туда и вскоре встретил офицера из батальона регинских стрелков, который попросил меня блокировать пролом корпусом танка и позволить его людям перебраться на другую сторону. Я не испытывал большого желания выступать в роли защитного экрана и ответил, что просто войду в парк и разберусь с этими пулеметчиками. Я занял позицию прямо перед стеной, продавил ее передней частью танка, выпустил дымовую гранату в живую изгородь неподалеку и полил ее хорошенько пулеметным огнем. Затем я уложил фугасный снаряд в будку охранника в дальней части парка. Это произвело должный эффект, и 32 немецких солдата сдались в плен. Я думаю, что это была первая большая группа немцев, захваченная в городе».

Примерно к полудню сектора «Майк» и «Нэн» слились, образовав общий фронт вдоль северной части города, а опорный пункт WN30 был захвачен и нейтрализован. Сразу после этого пехота и танки выдвинулись на юг, в направлении Ревье.

Первая волна канадской 8-й бригады

На левом фланге участка «Джуно», между деревнями Берньер и Сент-Обен, высаживались штурмовые батальоны канадской 8-й бригады: батальон личных канадских стрелков Королевы в секторе «Нэн Уайт» и батальон северного побережья — в секторе «Нэн Рэд». Береговую линию здесь обороняли две пехотные роты 716-й пехотной дивизии. Опорный пункт WN28 в Берньере и ряд изолированных укрепленных домов поблизости занимали солдаты 5-й роты 736-го гренадерского полка, а опорный пункт WN27 в Сент-Обен защищали солдаты 9-й роты 736-го полка. Оба опорных пункта представляли собой совокупность пулеметных и орудийных огневых точек, окруженных проволочными заграждениями и минными полями. Подходы к опорным пунктам простреливались из вилл и домов за пляжами, доведенных немцами до стандарта узла сопротивления. Две роты батальона личных стрелков прибыли к береговой линии в 08.00. Как и в секторах западнее, танки DD батальона кавалерийского полка форта Гарри опоздали. Их не рискнули спустить на воду, и танко-десантные баржи высадили бронетехнику непосредственно у берега, примерно в 08.15. Специальная техника 79-й бронетанковой бригады опередила танки-амфибии на несколько минут и прибыла фактически одновременно с пехотой. Инженерные машины разделили на несколько отрядов по шесть единиц в каждом, организованных таким образом, чтобы как можно эффективнее и быстрее разобраться с береговыми препятствиями и расчистить проходы для техники вглубь побережья. Для экипажей инженерных танков это было крещение огнем. Лейтенант Йен Гамертон из 22-го драгунского батальона был командиром «Краба», приписанного к отряду № 2. Он вспоминал:

«Наше десантное судно причалило к берегу, и рампа опустилась. Первый тральщик скатился вниз и корабль немного подался назад. То же самое повторилось, когда сошел второй танк. Потом раздался грохот и странный хруст. Оказалось, что под рампой взорвалась мина. Настала наша очередь. Рампа под гусеницами танка стала клониться на бок, и мы заскользили вдоль нее, ударившись бортом в стальной тетраэдр, увешанный снарядами. Один взорвался, но мы каким-то чудом не пострадали. В конце концов, мы выбрались на берег, где танк Джока Стирлинга и еще один «Краб» тщетно старались проломить стену мола. Немного дальше AVRE обстреливал мол из «петарды», но тоже без особого успеха».

Пока бронетехника пыталась форсировать мол, неся потери от артогня, штурмовая пехота батальона личных стрелков Королевы укрывалась за береговыми препятствиями и подбитыми танками, прижатая огнем противника. Приливное течение снесло LCA с ротой «В» примерно на 150 метров на восток, и пехотинцам пришлось высаживаться непосредственно перед фронтом опорного пункта WN28. Ротная группа оказалась прижата вражеским огнем на пляже и в течение нескольких минут потеряла 65 человек. Уцелевшие укрылись за стеной мола и выискивали возможность подобраться к дотам с тыла. Между тем, после потери четырех машин, специальной технике удалось все же перебраться через волнолом. Лейтенант Гамертон описал этот процесс в воспоминаниях:

«Видя, что у AVRE ничего не выходит, я направил танк к подножию ведущей на вершину мола бетонной рампы, перекрытой стальной конструкцией, известной как «элемент С». Мы выпустили фугасный снаряд в угол ворот, подкорректировали прицел и стали делать выстрел за выстрелом, пока эти проклятые ворота не разлетелись вдребезги. Тогда мы отошли назад и позволили AVRE подняться по рампе, чтобы сдвинуть обломки ворот и открыть проход наверх. Но тяжелый AVRE соскользнул одной гусеницей с рампы и опрокинулся на бок. Второй AVRE сумел столкнуть фрагменты ворот и пошел вперед, но налетел на мину на самой вершине бетонной стены. Я выскочил из танка и прицепил трос к заднему буксирному крюку поврежденного танка. С большим трудом нам удалось стащить его вниз, но при этом мы зашли слишком глубоко в прилив, и вода залила нам двигатель… Я дал сигнал Джоку и второму тральщику следовать по рампе и начать траление вглубь берега, после чего отдал приказ экипажу: «Покинуть машину».

Танк «Центавр» Mk. IV буксирует волокушу на пляже нормандского городка Курсель-сюр-Мер.

Между тем, рота «А» канадских стрелков высадилась среди дюн западнее деревни Берньер и быстро покинула пляж, но у железнодорожной линии попала под плотный минометный огонь. В течение 15 минут почти 50 % личного состава оказалось выведено из строя. Взводы перемешались, и солдаты вынуждены были действовать небольшими сборными отрядами, часто на свой страх и риск, поскольку командиры были убиты или ранены. С прибытием на берег танков кавалерийского полка форта Гарри ситуация стала постепенно улучшаться. «Шерманы» прикрыли огнем солдат роты «В», что позволило пехоте подойти вплотную к огневым точкам опорного пункта и приступить к его зачистке. Это сразу же ослабило минометный огонь по порядкам роты «А», и уцелевшие отряды устремились к восточной окраине деревни Берньер. В 08.30 прибыли резервные роты батальона. В ЖБД подразделения указано: «Несколько десантных барж с солдатами рот «С» и «D», а также элементами передового штаба подорвались на минах при подходе к берегу. Однако, в целом, высадка прошла без значительных сложностей, и пехота сразу же направилась к своим целевым объектам». Надо понимать, что фраза «без значительных сложностей» вовсе не означала «без потерь». Пляж все еще находился под огнем, и, как вспоминал один из солдат роты «D», «морская вода в полосе прибоя был красной от крови». Тем не менее, следующая запись указывает, что «в 09.00 штаб батальона прибыл на берег, вступил в контакт с передовой штабной группой и направился в город, где оборудовал временный КП в доме с координатами 994854… Спустя некоторое время выяснилось, что кафе в нескольких сотнях ярдов от пляжа не только открыто, но и продает вино всем желающим».

Второй штурмовой батальон 8-й бригады высадился двумя штурмовыми ротами с еще большим отставанием от графика — в 08.10. Опорный пункт WN27, расположенный в обращенной к морю части деревни, контролировал берег огнем 50-мм орудия, установленного в каземате на краю мола, и пулеметов и минометов с позиций вдоль границы пляжа. Несколько прибрежных вилл были укреплены и превращены в огневые точки. Как и в Берньер, вдоль берега проходила высокая бетонная стена с несколькими естественными разрывами. Она формировала первую преграду для десантных сил. На первом этапе роте «А», высаженной на правом фланге сектора, предстояло зачистить берег и захватить западные подходы к деревне Сент-Обен. Подразделения роты сразу же попали под плотный огонь, но достаточно быстро переместилась под защиту мола. Более значительные потери рота понесла от мин и ловушек, установленных за пляжами. Это не помешало роте «А» достаточно быстро выполнить поставленную задачу и войти в контакт с высаженной справа ротой «С» батальона личных канадских стрелков Королевы. В секторе ответственности роты задачи первой фазы высадки (цель «Ю») были достигнуты к 09.48 при общих потерях в 25 человек.

Роте «В» предстояло штурмовать опорный пункт, защитников которого разведка союзников весьма оптимистично оценила, как «войска численностью до взвода и чрезвычайно низкой категории, снятые с восточного фронта и пополненные некоторым количеством поляков и русских, одним словом, слабо подготовленные и с низким боевым духом». Начальный этап штурма дотов опорного пункта был возложен на танки DD и инженерные машины. Пехота, по плану, должна была прибыть в тот момент, когда фронтальный огонь по берегу уже был бы подавлен, а выходы с пляжей захвачены. Однако бронетехника прибыла слишком поздно, кроме того, несколько танков были подбиты, едва только выбрались на пляж. Пехоте понадобилось почти все утро, чтобы нейтрализовать опорный пункт. Заместитель командира роты «В» капитан Билл Харви описывал действия своих солдат:

«Мы подобрались к низкопрофильному проволочному заграждению, и вперед пошли бойцы с бангалорскими торпедами. Прогремел мощный взрыв, а когда пыль и дым рассеялись, мои парни помчались в брешь в проволоке, но сразу же оказались на минном поле, которое не было указано ни на одной из карт».

Быстрого рывка не получилось, и вскоре, как вспоминал лейтенант Ричардсон, «снайперский огонь из бетонных сооружений стал приобретать деморализующий эффект, мы теряли одного человека за другим, не имея возможности что-то предпринять в ответ». Особую проблему составляло 50-мм противотанковое орудие в каземате на вершине мола, которое доминировало над восточной частью сектора «Нэн Рэд». Оно терроризировало берег в течение 45 минут, уничтожив по меньшей мере четыре танка, но, в конце концов, само пало жертвой огня танковых орудий. В захваченном каземате было обнаружено более 70 стреляных гильз, очевидно демонстрируя, насколько решительно был настроен расчет. Вряд ли этих бойцов уместно было называть слабо подготовленными и плохо мотивированными.

Как только орудие было подавлено, бронетехника и пехота пошли на штурм опорного пункта. В какой-то момент над сооружениями поднялись белые флаги, но, когда канадцы попытались приблизиться, противник вновь открыл огонь. Тогда пехота позволила танкам AVRE продемонстрировать мощь своих «петард». Спустя буквально десять минут снова взвились белые флаги, но, как записано в ЖБД батальона северного побережья «солдаты батальона не поддались на эту уловку. В ход пошли гранаты и штыки, и позиция была зачищена быстро и безжалостно». Потребовалось два часа, чтобы тщательно взять под контроль главную позицию и подземные галереи. Четыре офицера и 75 солдат были взяты в плен, почти 50 — убиты и ранены. Было очевидно, что разведка серьезно просчиталась в оценках численности противника. В ЖБД батальона указано: «В 11.15 спустя 4 часа и 5 минут после высадки зона штурма была зачищена и один из бастионов Атлантического вала, возводимого 4 года, был полностью нейтрализован». В официальной истории канадской армии, однако, указано, что полная нейтрализация опорного пункта была закончена только к 18.00, когда сдались последние скрывавшиеся в подземных казематах немецкие солдаты.

Канадские солдаты высаживаются на пляж участка «Джуно» у деревни Курсель-сюр-Мер в момент максимального отлива. На заднем плане десантные суда LCT 102-й танко-десантной флотилии.

Солдаты резервных рот батальона — «С» и «D» — ожидали в десантных баржах у побережья и «наблюдали за действиями рот «А» и «В» и трех или четырех танков поддержки, но не могли составить ясного мнения о степени вражеского сопротивления из-за дыма и огня, охватившего населенный пункт». Когда поступил сигнал на высадку, рота «D» достаточно быстро зачистила южную часть Сент-Обен, а рота «С» выступила к своей цели — деревне Тайвиль.

48-й батальон Королевских военно-морских коммандос

Сразу за батальоном Северного побережья в 08.43 в сектор «Нэн Рэд» прибыли шесть малых десантных судов с солдатами 48-го батальона Королевских военно-морских коммандос и штабом 4-й бригады специального назначения. Задача батальона состояла в том, чтобы продвинуться из Сент-Обен в восточном направлении к участку «Сворд» на соединение с наступающим навстречу 41-м батальоном коммандос. Промежуток между участками «Джуно» и «Сворд» был чуть меньше 8 км и включал в себя прибрежные курортные деревни Лангрюн-сюр-Мер, Люк-сюр-Мери Лион-сюр-Мер. План, разработанный командиром батальона подполковником Моултоном, выглядел следующим образом:

«Подразделение высадится сразу за левофланговым батальоном канадцев, повернет налево и зачистит пляж вдоль береговых рифов и затем войдет в контакт с 41-м батальоном коммандос, который будет делать то же самое, двигаясь навстречу, из зоны высадки 3-й британской дивизии. Мы должны встретиться в группе зданий на потоке, проходящем через деревню, Люк-сюр-Мер. Эскадрон легких судов поддержки будет работать вдоль берега, поддерживая нас. Поскольку наш транспорт не будет доступен в течение первого дня высадки, мы должны взять с собой максимальный запас боеприпасов, снаряжения и взрывчатки. Мы складируем все это в Сент-Обен, после чего, легко экипированные, направимся по дороге параллельно берегу в Лангрюн. Деревня станет нашей перевалочной базой, и оттуда мы займемся зачисткой береговых укреплений с тыла».

При первом же контакте с врагом этот простой и красивый план рассыпался, как карточный домик. Опорный пункт в Сент-Обен не был подавлен огнем с моря, и первые серьезные потери коммандос понесли еще до высадки. Подполковник Моултон вспоминал:

«Мы были уже совсем близко к пляжам и пока все шло по плану. Но внезапно наше судно резко остановилось, наткнувшись на препятствие, а потом большая волна накрыла нас сзади и понесла вперед, вращая и раскачивая. Тут же мы оказались под пулеметным и минометным огнем с берега… Я видел, что другие десантные суда тоже попали в беду. Два застряли в препятствиях на значительном расстоянии от берега и не способны сдвинуться с места. Еще две баржи, как выяснилось позже, пошли ко дну, напоровшись на мины. Обстрел продолжался и становился все интенсивнее. Я понимал, что мои люди гибнут, и ничего не мог поделать».

Коммандос рассчитывали высадиться на уже захваченном штурмовой пехотой берегу. В действительности же, им пришлось самим прокладывать себе дорогу через полностью враждебный пляж. В ЖБД 4-й бригады спецназначения записано:

«Роты «Y» и «Z» вынуждены были и добираться до берега вплавь. Мощный прилив утопил многих тяжело нагруженных солдат и офицеров… Добравшись до берега, войска укрылись за молом, но оказались в затруднительном положении. Любая попытка переместиться тут же вызывала ожесточенный пулеметный огонь противника. Десантные баржи продолжали прибывать, доставляя все новые войска, что еще больше усиливало неразбериху и толчею, а значит, и потери».

Полковник Моултон был ранен неподалеку от берега осколками минометного снаряда, но остался в строю, несмотря на боль и дискомфорт от ран. В конце концов, высланные на разведку бойцы выяснили, что на правом фланге расчищен от мин выход с пляжа, по которому можно попасть в глубину берега. Постепенно коммандос сумели выбраться из-под убийственного огня и собрались в намеченной точке, где выяснилось, что большая часть тяжелого снаряжения потеряна. Располагая примерно 70 % первоначальной численности батальона, подполковник Моултон повел своих бойцов на восток через сельскую местность в направлении участка «Сворд».

Панорама участка «Джуно» в полдень 6 июня 1944 года. Пехота, доставленная десантными судами, следует мимо уничтоженной в первые часы высадки баржи ACL 519. Подбитая техника и береговые препятствия уже частично собраны саперными командами по расчистке пляжей.

Первой целью коммандос был опорный пункт WN26 в деревне Лангрюн-сюр-Мер. Его оборонял усиленный взвод 9-й роты 736-го гренадерского полка. Фактически опорный пункт представлял собой несколько укрепленных домов вдоль набережной деревни, соединенных подземными туннелями, дополненных двумя бетонными позициями для 50-мм и 75-мм орудий. Попытка взять WN26 сходу провалилась практически сразу. Рота «В» коммандос попыталась подойти к укрепленным зданиям под прикрытием мола, но потерпела неудачу. Каждый сантиметр прилегающей территории простреливался. Не смогли серьезно изменить ситуацию и прибывшие танки «Центавр» корпуса морской пехоты. Они попытались сделать пролом в бетонной стене мола, но без особого успеха. Маневрируя, один из танков подорвался на мине. Небольшой группе коммандос удалось в ходе этой вылазки пробиться за внешний периметр проволочных заграждений, но все бойцы погибли на минном поле. Подполковник Моултон вспоминал: «Мы вернулись к тому, с чего начали, но на один «Центавр» меньше и с подходами, блокированными техникой. Выяснилось, что весь квартал перекрыт проволокой, и прорваться через заграждения возможно лишь после того, когда хотя бы одно из зданий будет выведено из строя. Немцы постарались сделать так, чтобы они могли стрелять в нас, а мы в них — нет. Никаких простых решений для нас не существовало, и было ясно, что штурм дорого нам обойдется». Рассчитывать на серьезную поддержку коммандос не могли — их задача имела более низкий приоритет, чем продвижение на юг, которое уже начало пробуксовывать. Во второй половине дня возникла новая угроза. «Пока я размышлял, как мне решить проблему с опорным пунктом, прибыл командир бригады «Джамбо» Лестер», — вспоминал подполковник Моултон. «Он приказал по возможности блокировать противника в опорном пункте, а основные силы развернуть по периметру деревни и приготовиться к обороне. Немецкая бронетехника прорвалась к побережью, и деревня Лангрюн находилась на оси их наступления». В довершение отправленный к месту встречи с 41-м батальоном коммандос патруль вернулся ни с чем. В таком подвешенном состоянии люди подполковника Моултона встретили ночь.

Расширение плацдарма

Резервные батальоны 7 и 8-й бригад — канадский шотландский и шодерский соответственно — начали высадку в 08.30. Прилив к этому времени достиг наивысшей точки, и большая часть препятствий оказалась полностью под водой. В рапорте канадского ВМФ достаточно емко описаны связанные с этим сложности: «Небольшие десантные суда несли большие потери. Их путь лежал через ряды ежей и кольев, которые при нынешнем уровне прилива едва выступали из воды. Баржа 1-го лейтенанта Макбита подорвалась на мине, затем налетели на мины суда лейтенантов Бэкингема и Бэвериджа и старшего матроса Лаверне. Это была дикая схватка за берег». За неимением ничего лучшего был избран простой, хотя и довольно расточительный способ расчистки проходов — вперед были пущены тяжелые десантные корабли, способные выдержать подрыв на мине без мгновенного затопления. Они проложили пути для малых десантных барж. Берег все еще находился под огнем, и прибывающие войска вынуждены были как можно скорее перемещаться сначала к молу, а затем вглубь берега. С техникой все обстояло гораздо сложнее. Саперы не успели подготовить безопасные выходы с пляжей, и очень скоро на узкой полосе берега стала расти гигантская пробка из танков, САУ, машин и спецтехники. Как справедливо заметил один из солдат канадского шотландского батальона, «техники на берегу было на порядок больше чем солдат». Из-за продолжающегося вражеского противодействия первоначальные проходы для техники были проложены не там, где предусматривалось планом. В секторе «Нэн Уайт» они появились к 08.50. Проход через мол здесь был пробит с помощью 75-мм орудия танка DD, после чего поверх бреши мостоукладчик AVRE уложил пролет понтонного моста. К 14.00 в секторе было уже три размеченных должным образом выхода. В секторе «Нэн Рэд» удалось проделать два прохода в волноломе, однако общая сложная ситуация не позволяла использовать их должным образом. Западнее положение осложнялось тем, что сразу за пляжами начинались значительные участки заболоченных земель и на прибрежную дорогу можно было попасть лишь по нескольким насыпям. Задача сделать эти насыпи проходимыми была возложена на 26-й штурмовой эскадрон. Сержант Филдер был в одном из AVRE эскадрона: «Мы несколько опоздали с высадкой. Канадская пехота прибыла раньше нас и залегла на всем протяжении берега и в воде. Мы сначала ошибочно решили, что это немцы, и из-за этой ошибки переехали некоторых из них. Только позже мы узнали, что это были канадцы. Мы пришли в ужас, полнейший ужас, поскольку даже не могли сказать с уверенностью, были это тела убитых или под наши гусеницы угодили живые люди». У насыпи, ведущей к Ла Валет, получившей в канадских документах кодовое наименование «выход М2», эскадрон потерял два «Краба». Третьему танку удалось протралить значительную часть проходящей по насыпи проселочной дороги, но далее путь перекрывала большая яма, образовавшаяся в результате прорыва водопроводной трубы. Пытаясь обойти промоину, «Краб» увяз. Видя, что открытие выхода затягивается, командир эскадрона майор Янгер перебросил значительную часть своей техники западнее, к насыпи, ведущей в деревню Вои получившей обозначение «выход М1». Здесь обошлось без серьезных происшествий, и в 09.30 техника получила возможность выдвигаться с пляжей и оказывать столь востребованную поддержку пехоте. Тем временем, к выходу М2 был направлен танк AVRE с фашиной. Выполняя задачу, AVRE сам сполз в воронку. Командир команды саперов капитан Хьюитт решил воспользоваться этим обстоятельством. Очень скоро поверх утонувшего в промоине танка был установлен арочный мост типа SGB (Smethwick Galton Bridge), а пустоты заполнены фашинами и спешно доставленными с пляжа бревнами, заготовленными немцами для установки в качестве надолб. Первым через импровизированную переправу прошел «Краб». Он очистил от мин оставшийся отрезок дамбы, и выход М-2 можно было считать открытым. Необычный мост использовался до полудня, а когда обстрел берега прекратился, саперы восстановили водопроводную трубу, заполнили пустоты в промоине щебнем и проложили поверх погребенного в воронке танка полноценную грунтовую дорогу. Спустя 29 лет этот саперный «Черчилль» с собственным именем Charlie One был извлечен из земли, отреставрирован и установлен на постамент в память о самоотверженных действиях саперов Королевского инженерного корпуса на участке «Джуно».

Канадские военнослужащие рассматривают немецкий макет обороны побережья в районе участка «Джуно».

Теперь, когда две штурмовые бригады в полном составе прибыли на берег, генерал-майору Келлеру предстояло принять важное решение: на каком из участков высаживать резервную 9-ю бригаду его дивизии. Сообщения, поступающие на борт флагманского судна «Хилари», не позволяли составить внятную картину событий, и потому наблюдаемое визуально скопление техники в секторе «Майк» стало решающим фактором выбора для высадки сектора «Нэн». В 10.15 бригадир Каннингем на борту штабного судна «Ройал Альстемен» получил кодовый сигнал Katnip, означавший «начинайте». Опорный пункт WN27 в секторе «Нэн Рэд» еще не был подавлен, поэтому десантные суда с подразделениями бригады направились к сектору «Нэн Уайт». Высадка началась в 11.40 и, как отмечено в официальной истории канадской армии, «в некоторых случаях стрелковые роты невозможно было выгрузить из-за скопления людей и техники на берегу и у выходов». С пляжей подразделения бригады направлялись в деревню Берньер и без того переполненную войсками. В ЖБД 9-й бригады записано:

«Пробка была ужасная и потребовалась масса времени, чтобы из нее выбраться. Еще большая задержка имела место при движении по единственному маршруту к точке сбора южнее Берньер. Здесь бригада сформировалась и ожидала еще почти два часа, пока 8-я бригада освободит дорогу».

Наступление вглубь побережья

Береговой плацдарм, обозначенный в плане канадской 3-й пехотной дивизии как цель «Ю», был захвачен к 11.00, хотя борьба с изолированными очагами сопротивления на пляжах и в прибрежных деревнях продолжалась в течение всего дня. Канадские силы приступили к выполнению фазы 2 — выдвижению к линии Крейи — Ла Френь Камийи — Таон — Ангерни, получившей наименование цель «Элм». Перевод в марте 1944 года 352-й пехотной дивизии к береговой линии позволил немцам начать работы по созданию второй линии обороны в секторе ответственности 716-й пехотной дивизии. Фактически на момент высадки союзников эта линия представляла собой лишь тонкий прерывистый пояс полевой фортификации. В тылу сектора «Майк» на достаточно протяженном отрезке полевых укреплений занимали оборону три роты 441-го восточного батальона. За сектором «Нэн» вторая линия обороны была ограничена двумя опорными пунктами — один прикрывал радарную станцию Люфтваффе юго-западнее Дувр Ла Деливранд, второй представлял собой штаб 2-го батальона 736-го полка и размещался в деревне Тайвиль. Задачи фазы 2 по плану возлагались на резервные батальоны 7-й и 8-й бригад. Как только цель «Элм» будет достигнута, прибывающие на берег подразделения 9-й бригады немедленно приступят к выполнению фазы 3 — выходу к железнодорожной линии южнее шоссе Кан-Байё между Бретвиль Оргейз и Карпике.

В секторе наступления канадской 7-й бригады первыми целями второй фазы были деревни Ревье, Банвиль и Сен-Круа, располагающиеся вдоль хребта, доминирующего над береговым плацдармом. Рота «С» 1-го батальона канадского шотландского полка достаточно легко прорвала позиции 441-го восточного батальона у Вои наступала к Сен-Круа. В ЖБД батальона отмечено, что «противник захвачен врасплох нашим появлением, многие вражеские солдаты бежали из окопов без единого выстрела». В Сен-Круа оборону держала солдаты 8-й роты 726-го гренадерского полка, настроенные гораздо решительней. Канадским шотландцам понадобилась помощь роты «А» виннипегского батальона и дополнительный артналет, чтобы захватить и зачистить деревню. Тем временем, рота «С» виннипегского батальона, пройдя через Грей-сюр-Мер, наступала к Банвилю, игнорируя открытые фланги. Несколько незначительных очагов сопротивления были быстро нейтрализованы, однако доминирующая пулеметная позиция южнее деревни остановила канадцев и вынудила залечь. Фактически в Банвиле был развернут штаб 2-го батальона 726-го гренадерского полка, и сдаваться без боя бойцы майора Лемана не собирались. На помощь роте «С» из Грей-сюр-Мер выступили рота «D» и штаб виннипегского батальона. В ЖБД батальона записано, что «противник вел очень точный и крайне эффективный минометный и артиллерийский огонь». Но при тесной поддержке пулеметного взвода батальона камерунских горцев Оттавы и САУ 12-го и 13-го канадских полевых полков сопротивление немцев в Банвиле было подавлено. Случилось это сразу после 13.00. Однако горстка солдат штабной роты, несмотря на гибель майора Лемана, удерживала командный бункер батальона до вечера дня «Д», а затем под покровом темноты уцелевшие бойцы ускользнули на юг. Рота «D» канадского шотландского батальона выдвинулась на велосипедах через поля юго-западнее Сен-Круа-сюр-Мер с задачей захватить два моста через реку Сель. Под огнем противника велосипеды пришлось бросить, и большую часть пути рота проделала пешком. Как только Сен-Круа-сюр-Мер перешла под контроль союзников, канадский шотландский батальон и резервные роты виннипегского батальона выступили к Коломбьер-сюр-Сель и Пьерпону, а затем к границам фазы 2. Противник отступал, не желая ввязываться в бои. В ЖБД канадского шотландского батальона записано: «В Коломбьер обнаружены явные признаки спешного ухода противника. Штабная рота покинула деревню так стремительно, что оставила пишущие машинки и канцелярские принадлежности». Взвод лейтенанта Баттершилла из роты «А» батальона виннипегских стрелков выдвинулся к деревне к деревне Крейии вошел в контакт с британскими силами, высадившимися на участке «Голд». На левом фланге сектора ответственности бригады роты «D» и «С» батальона регинских стрелков наступали к Ревье. В официальной истории канадской армии указано, что «передовые элементы достигли деревни примерно в 11.00, а в 12.15 рота «С», которая следовала за ротой «D» из Курселя, доложила, что мосты в Ревье захвачены неповрежденными». Выставив охрану вокруг этих важных переправ через реки Сель и Мю, батальон регинских стрелков продолжил наступление и к вечеру достиг деревень Фонтен-Анри и Ла Френь Камийи, выполнив свою часть задач фазы 2.

Канадский военный полицейский обыскивает немецкого военнопленного, захваченного при зачистке линии обороны на участке «Джуно».

В секторе ответственности канадской 8-й бригады наступление фазы 2 началось с опозданием. Причиной этому были в равной степени неподавленные опорные пункты и растущая пробка на пляжах. Справа все выходы из деревни Берньер-сюр-Мер находились под огнем нескольких противотанковых орудий, размещенных южнее, на гряде, доминирующей над прилегающим к пляжам районом. В общей сложности 716-я пехотная дивизия располагала двумя противотанковыми батареями, в одной было 10 противотанковых САУ, в другой — 11 буксируемых орудий (два 88-мм, остальные 75-мм Pak 40). Часть из них была передана для усиления береговых опорных пунктов, однако не менее 12 действовали вдоль фронта дивизии, простреливая районы, прилегающие к пляжам. Подходы к орудийным позициям держали под огнем хорошо замаскированные пулеметные гнезда. Постепенно на окраинах Берньер-сюр-Мер скопилась масса канадских войск, и необходимо было что-то предпринять. Рядовой Булл Росс из батальона личных канадских стрелков Королевы вспоминал: «Вскоре некоторые из танков и САУ начали выдвигаться на свой страх и риск по лугам по обе стороны дороги. Легкобронированная техника получила приказ сместиться налево, к большому яблоневому саду. Немецкое орудие вело огонь с прекрасной позиции примерно в километре от нас. Оно било без промаха. Танки взрывались, и было слышно, как внутри кричат от боли и ужаса экипажи. Подобраться к орудию не давал пулемет в траншее, чуть правее нашей позиции. Пулеметной очередью был убит наповал артнаблюдатель, пытавшийся навести на немецкое орудие огонь артиллерии. Тогда подполковник Спрэдж приказал положить плотную дымовую завесу, после чего мы пошли в атаку… Позицию орудия удалось подавить, как и пулемет справа. Но мы понесли серьезные потери, очень серьезные». В официальной истории указано, что «бронетехника и пехота удерживались в деревне Берньер более двух часов». Видя, что шодерский батальон увяз на узких улицах Берньер-сюр-Мер, бригадир Блэкеддер приказал батальону канадских королевских стрелков наступать к целям фазы 2. Шодерский батальон был в свою очередь направлен на захват деревни Бали. Бени-сюр-Мер была взята к 14.00, спустя полтора часа — зачищена деревня Бали. Но в отличие от фронта 7-й бригады, немецкая оборона здесь не разрушилась и выдвижение на юг от линии целей «Элм» очень скоро застопорилось. Левее неподавленный опорный пункт WN27 в Сент-Обенсковал большую часть батальона северного побережья. Лишь роте «А» удалось продвинуться вглубь берега и приблизиться к Тайвилю, выполнив таким образом задачу фазы 1. Однако сам штурм деревни оказался слишком сложной задачей. Солдаты штабной роты 2-го батальона 736-го гренадерского полка, засевшие в укрепленных домах, не выказывали ни малейшего желания сдаться или отступить. Ситуацию мало изменил подход резервной роты батальона — роты «С» — и танков батальона кавалерийского полка форта Гарри. В ЖБД батальона указано: «Защитники деревни располагали обширной сетью туннелей, позволявших снайперам перемещаться с позиции на позицию. Кроме того, в деревне было построено много бетонных огневых позиций и убежищ. Присутствие командира батальона оказывало на противника серьезное моральное воздействие. Даже когда поражение уже стало неизбежно, они продолжали сражаться». Последнее сообщение из штаба 2-го батальона в Тайвиле поступило в штаб 736-го полка в 15.48: «Рукопашный бой внутри КП. Мы блокированы на ограниченном пространстве, но продолжаем бой». Солдатам батальона северного побережья пришлось потрудиться, чтобы выкурить немцев из Тайвиля. Бой в деревне продолжался до 18.00, а прилегающая к ней местность была признана безопасной только после 21.00, причем канадцам пришлось привлечь к подавлению оставшихся очагов сопротивления огнеметчиков. К концу дня на левом фланге 8-й бригады так и не удалось достичь целей фазы 2, а неподавленная укрепленная позиция юго-западнее Дувр Ла Деливранд станет большой головной болью для канадских и британских войск на ближайшие несколько недель.

Канадская трехствольная установка «Польстен» 20-мм зенитных пушек «Эрликон» и трофейная 88-м пушка PaK 43 на бункере R669.

Выступившая с пляжей сектора «Нэн» 9-я бригада следовала по коридору, проложенному батальоном личных канадских королевских стрелков и шодерским батальоном, которые после захвата Бени-сюр-Мер и Бали двигались к Коломби-сюр-Тан и Ангерни соответственно. Попытка бригады наступать к северным окраинам Кана и аэродрому Карпике была остановлена у Вилон-ле-Бюисон в 6,5 км от целей фазы 3. Ближе всех к дивизионным целям дня «Д» подошли два взвода 1-го батальона гусарского полка, прорвавшись в район Бретвиля, но, не имея поддержки пехоты и встревоженные сообщениями о начавшейся танковой атаке немцев, они вынуждены были отступить в более удобный для обороны район.

Канадский солдат осматривает немецкую самоходную мину «Голиаф» в полевом укрытии на участке «Джуно».

Контратака 21-й танковой дивизии, нацеленная на прорыв к побережью в районе бреши между британским и канадским плацдармами, началась в 16.20. Более мощная компонента атаки — кампфгруппа Оппельна натолкнулась на британский противотанковый экран и понесла серьезные потери. Сформированная на базе 192-го панцергренадерского полка кампфгруппа Рауха наступала левее и серьезно угрожала левому флангу канадской 3-й пд. Первые предупреждения о возможной контратаке 21-й тд поступили в штаб генерал-майора Келлера незадолго до 14.00. Прямым результатом стало серьезное замедление продвижения вглубь побережья, поскольку поставленные в известность командиры передовых батальонов сочли более благоразумным перестроить свои силы в оборонительные порядки, а не продолжать наступление к целям фазы 3. Передовые роты отводились в районы, более подходящие для оборонительных действий, а подразделения поддержки и резервы выстраивались таким образом, чтобы максимально увеличить глубину оборонительной позиции. Все эти приготовления оказались по большей части ненужными, поскольку за исключением коротких стычек с разведывательными патрулями, канадцы избежали серьезных контактов с 21-й тд. А те незначительные немецкие силы, что сумели, в конечном счете, добраться до береговой линии между Лион-сюр-Мер и Люк-сюр-Мер, отступили перед угрозой быть отрезанными высадкой у них в тылу 6-й планерной бригады.

Как и на других участках высадки союзников, в день «Д» канадской 3-й пехотной дивизии не удалось захватить все намеченные планом цели. Тем не менее, генерал-майор Келлер был справедливо удовлетворен результатами первого дня вторжения. Плацдарм на берегу удалось захватить без избыточного кровопролития, и были созданы все необходимые предпосылки для скорейшего наращивания сил, от темпов которого, в конечном счете, зависела победа. На правом фланге удалось установить контакт с британской 50-й пехотной дивизией, фактически объединив береговые плацдармы. А попытка противника использовать опасную брешь на левом фланге дивизии закончилась провалом. При этом канадская 3-япд потеряла 275 человек убитыми, 539 ранеными и порядка 50 пропавшими без вести, гораздо меньше, чем предсказывали даже наиболее оптимистично настроенные планировщики. Чтобы оценить общие потери на участке «Джуно» в день «Д» к этим данным следует приплюсовать потери экипажей десантных судов, 48-го батальона коммандос, штурмовых сил 79-й бронетанковой дивизии, а также 103-й береговой группы комендантов пляжей. Итоговая цифра приближается к 2000 убитых, раненых и пропавших без вести. Ситуация в стане противника была куда хуже. По оценкам генерал-лейтенанта Рихтера его 716-я пехотная дивизия лишилась в день «Д» 4/5 своих сил. «Из четырех немецких и двух восточных батальонов к вечеру в строю остался один немецкий батальон, лишившийся более чем 20 % личного состава; от прочих уцелели лишь жалкие и не подлежащие восстановлению крохи». Дивизия практически перестала существовать. Однако немцы уже перебрасывали в район высадки свежие силы, и в следующие несколько дней способности союзников удержать и консолидировать береговые плацдармы в единый фронт для наступления вглубь Франции подвергнутся суровым испытаниям на прочность.

ГЛАВА 12
КОНСОЛИДАЦИЯ: УЧАСТОК «ЮГА»

Д+1

На участке «Юта» к концу дня «Д» не удалось установить непрерывной линии фронта и береговой плацдарм, как таковой, все еще не был создан. Между береговой линией и районами, захваченными воздушно-десантными дивизиями, присутствовали значительные силы противника, а доставка пополнений и грузов снабжения осложнялась тем, что пляжи все еще оставались в зоне действия вражеских батарей и опорных пунктов восточного побережья полуострова Котантен. Между Сент-Мер-Эглиз, захваченном 82-й вдд, и Ле Форж, где остановился на ночь 8-й пп, немцы удерживали гряду в районе деревень Фовиль и Тюрквиль и блокировали главное шоссе. Оборону здесь держали элементы 795-го грузинского батальона и 919-го гренадерского полка 709-й пд. Рано утром 7 июня 8-й полк возобновил наступление к Тюрквилю. Вопреки распространенному мнению, солдаты 795-го грузинского батальона сражались не хуже других представителей восточных батальонов, а капитуляция гарнизона Тюрквиля объясняется довольно любопытными обстоятельствами. На рассвете 7 июня автомобиль старшего оперативного офицера 4-й пд подполковника Байнта по ошибке оказался в занятом немецкими войсками Экокнеовиле. Полковник и сопровождавшие его водитель и ординарец сержант Джон Свончек попали в плен. Их поместили в здании на южной окраине Тюрквиля, где уже содержались 23 пленных американских парашютиста. Свончек, неплохо говоривший по-русски, смекнул, что их охранники являются выходцами из СССР, и сумел убедить их сложить оружие. Вскоре следом за охранниками сдались еще 75 грузинских солдат, и немецкая оборона в Тюрквиле начала разваливаться. Атаковавший деревню 1-й батальон 8-го полка захватил в общей сложности более 200 пленных. Другие два батальона полка, наступавшие к Сент-Мер-Эглиз вдоль шоссе и через Экокнеовиль, столкнулись с яростным сопротивлением вдоль гряды, но, в конце концов, установили контакт с 505-м PIR. Вскоре после этого Сент-Мер-Эглиз подвергся удару с севера, и некоторое время положение складывалось не в пользу американцев. Массированное наступление пехоты 1058-го гренадерского полка 91-й мобильной дивизии при поддержке самоходных орудий было отражено благодаря своевременному прибытию танков роты «С» 746-го тб. Развивая успех, парашютисты 2-го батальона 505-го PIR и пехота 2-го батальона 8-го пп выдвинулись вдоль шоссе в направлении Монтебура и зачистили вражеские позиции северо-западнее Сент-Мер-Эглиз. К полудню ситуация в этом секторе полностью стабилизировалась, чему в немалой степени способствовало прибытие в район Ле Форж 325-го планерного полка. Между тем, в Ла Фьер, где никак не удавалось захватить западную оконечность дамбы и соединиться с отрезанными на восточном берегу реки Мердере элементами 82-й вдд, никаких успехов достигнуто не было и к середине дня 7 июня ситуация окончательно зашла в тупик.

Немецкая САУ StuG 40 709-й пехотной дивизии подбитая у северного въезда во французский городок Сент-Мер-Эглиз 7 июня 1944 года.

Штаб-квартира американских войск, развернутая в зоне высадки «Юта». Пункт управления обозначен вымпелом «HQ». Слева видны фашины, использовавшиеся для прокладки путей прохождения техники по песчаному грунту.

Панорама участка пляжа участка высадки «Юта».

12-й и 22-й полки 4-й пд утром 7 июня возобновили наступление к своим целям дня «Д». 12-й пп наступал в направлении возвышенности севернее Нэвиль-о-Плен. Его 2-й батальон большую часть утра безуспешно атаковал деревню, в то время как 1-й батальон захватил опорный пункт юго-западнее Безвиль-о-Плен. Дальнейшее продвижение в северном направлении оказалось блокировано противником на переднем скате возвышенности между Азвилом и Ле Биссон. 22-й пп получил задачу зачистить два опорных пункта на побережье (WN11 и WN13) и нейтрализовать вражеские береговые батареи в Крисбеке и Азвиле. 3-й батальон полка наступал вдоль берега, выкуривая противника из бетонных и полевых укреплений в полном соответствии с методами, отработанными в учебном центре в Англии. Каждой атаке предшествовал огонь флота, наводимый приданными батальону корректировщиками огня. К концу дня батальон изолировал ОП WN11 и занял WN13 в Равеновиле, гарнизон которого выбросил белый фланг после мощного налета корабельной артиллерии.

Другие два батальона полка наступали с позиций у Сен-Жермен-де-Варвиля к двум укрепленным артиллерийским позициям, которые представляли собой серьезную угрозу флоту вторжения и пляжам участка «Юта». Каждая из батарей представляла собой четыре массивных бетонных каземата с крупнокалиберными дальнобойными орудиями, дополненные подземными складами и связанные между собой туннелями. Пулеметные доты, проволочные заграждения и минные поля прикрывали батареи от атаки с земли. Попытка взять позиции сходу провалилась. Вскоре противник контратаковал и настолько эффективно, что для обороны фланга пришлось отзывать с побережья часть 3-го батальона.

101-я вдд прикрывала южный фланг плацдарма у Сен-Ком-дю-Мон и вдоль реки Дув. 1-й и 2-й батальоны 6-го парашютно-егерского полка прибыли в этот район накануне вечером. Командир полка подполковник фон дер Хейдте, оценив истинный масштаб вторжения, пришел к выводу, что намеченная атака в направлении Сент-Мер-Эглиз обречена на провал, и предпочел отвести своих людей в Карантан. Из-за проблем со связью, приказ на отступление достиг 1-го батальона с большим опозданием. Он выдвинулся на юг уже после рассвета и вскоре наткнулся на позиции американских парашютистов у мостов через Дув. Отряд из примерно сотни десантников 3-го батальона 506-го PIR под командованием капитана Шетла не ожидал появления крупных вражеских сил у себя в тылу, но действовал решительно и агрессивно. Высланные на фланги патрули создали у немецких парашютистов впечатление, что они имеют дело с численно превосходящим противником. Немецкий элитный батальон лишился почти полсотни бойцов, утратил целостность, и вскоре небольшие отряды прославленных егерей фон дер Хейдте начали сдаваться. В общей сложности отряд Шетла захватил 255 пленных. Остатки 1-го батальона егерей сместились на запад, прямиком к оборонительному периметру сборного отряда полковника Джонсона у шлюза Ла Баркет. Позиция полковника была обращена фронтом на юг, но парашютисты 501-го PIR быстро переместили пулеметы и минометы, оборудовав огневой мешок. Немецкие солдаты двигались через поля и болота, даже не выслав передовые отряды. Подпустив врага на 300 метров, отряд Джонсона открыл ураганный огонь. Даже лишившись части бойцов в столкновении с парашютистами капитана Шетла, 1-й парашютно-егерский батальон превосходил сборный отряд Джонсона как минимум вдвое и, избавившись от первого шока, оказал яростное сопротивление. Огневой бой длился несколько часов. У людей Джонсона уже подходили к концу боеприпасы, когда противник выказал желание капитулировать. К концу дня 1-й батальон 6-го парашютно-егерского полка перестал существовать — 350 немецких солдат и офицеров сложили оружие, 150 были убиты или тяжело ранены. К Карантану удалось выйти лишь 25 счастливчикам. Потери отряда Джонсона составили 10 человек убитыми и 30 ранеными.

Пленные солдаты вермахта, ожидающие переброски в Англию на американских танкодесантных кораблях типа LST (на заднем плане).

Танки «Гочкисс» H-39 100-го танкового батальона на дамбе Ла Фьер — Кокиньи.

Тем временем, 1-й батальон 506-го PIR при поддержке танков роты «А» 746-го тб наступал в направлении Сен-Ком-дю-Мон через Вьервиль и Бомон, а 2-й батальон, также при поддержке танков, прорывался к Ле Друри, где ожесточенное сражение вел 2-й батальон 501-го PIR подполковника Балларда. К вечеру передовому отряду 1-го батальона удалось прорваться к перекрестку дорог южнее Сен-Ком-дю-Мон, однако, опасаясь за фланги, полковник Синк предпочел отвести своих людей в Бомон, рассчитывая возобновить атаку на следующий день.

Американская амфибия GMC DUKW доставляет грузы с транспортного судна на пляж участка «Юта».

К вечеру дня Д+1 американский 7-й корпус объединил захваченные накануне территории в единый береговой плацдарм 11 км в глубину и не оставалось сомнений, что первая фаза атаки восточной части полуострова Котантен прошла успешно. Однако очевидно было и то, что операция развивается вразрез с планом. Генерал Коллинз рассчитывал, что 4-я пд быстро выдвинется с пляжей высадки в северном направлении, захватит Валонь и продолжит наступление на северо-запад к Шербуру. Однако 82-я вдд не смогла обеспечить быстрое форсирование реки Мердере, мало того, часть ее войск все еще оставалась в изоляции на западном берегу. Наращивание сил также серьезно отставало от графика. Орудия вражеских батарей продолжали терроризировать пляжи и срывали разгрузку, задерживая прибытие конвоев. План операции предусматривал возможность того, что в Д+2 противник предпримет контратаку, и к вечеру 7 июня самым вероятным направлением такой контратаки представлялся Карантан. Юго-западный фланг плацдарма был слабо защищен, и посетивший Нормандию в день Д+1 Эйзенхауэр был серьезно обеспокоен тем, что немцы могут увеличить брешь между 7-м корпусом и силами, высаженными на участке «Омаха». В результате, планы 7-го корпуса претерпели изменения. Первоочередной задачей становился захват Карантана и установление контакта с войсками 5-го корпуса. Эта задача поручалась 101-й вдд. 4-й дивизии надлежало продолжать давление на север восточнее реки Мердере и нейтрализовать прибрежные укрепления и батареи, выйдя на линию Кеневиль — станция Монтебур. Часть 82-й вдд прикроет левый фланг этого наступления выдвижением на линию станция Монтебур — Ле Ам, но главной задачей дивизии остается разрешение ситуации на реке Мердере.

Форсирование реки Мердере

К утру 8 июня ситуация у моста Ла Фьер оставалась неопределенной. Солдаты 1057-го гренадерского полка 91-й дивизии, окопавшиеся у Кокиньи и на прибрежных полях, сводили на нет все попытки парашютистов пересечь дамбу. Накануне солдатам 1-го батальона 505-го PIR с большим трудом удалось отбить несколько встречных атак, но с прибытием 325-го планерного полка угроза потерять контроль над западной оконечностью дамбы отступила. Однако и запланированная атака силами 508-го и 325-го полков не состоялась. Парашютисты подполковника Линдквиста были спешно переброшены южнее, к Шеф-дю-Пон с задачей помочь изолированному на высоте 30 отряду подполковника Шенли. Этот отряд из примерно 50 парашютистов прикрывал огнем подходы к дамбе, но испытывал серьезные трудности с боеприпасами и медикаментами. Линдквист намеревался отправить через мост Шеф-дю-Пон конвой, однако атака немцев с запада сорвала эти планы. В результате, к людям Шенли удалось пробиться лишь небольшому патрулю, который доставил плазму и небольшое количество боеприпасов. Несколько лучше обстояли дела юго-восточнее Шеф-дю-Пон, где две роты 3-го батальона зачистили район Каркебю-Этюрвиль и установили контакт с 101-й вдд.

Расчет американской 155-мм гаубицы М1 поддерживает огнем наступление штурмовых полков 4-й пехотной дивизии.

9 июня с прибытием к реке Мердере подразделений 90-й пд дамба между Ла Фьер и Кокиньи стала главным центром приложения сил 82-й вдд. Вечером 8 июня патруль из двух парашютистов, отправленный с позиций подполковника Тиммеса восточнее Амфревиля, обнаружил безопасный проход через заболоченную местность непосредственно к реке. Местный житель перевез американцев на другой берег, а затем сопроводил к позициям 325-го GIR. Этот маршрут решено было использовать для атаки силами 1-го батальона полка, направленной на соединение с силами Тиммеса. Под покровом ночи батальон переправился через реку по железнодорожному мосту, форсировал заболоченный луг и вышел к позициям 2-го батальона 507-го PIR, встретив сопротивление противника только со стороны группы зданий, которые на тактических картах получили наименование «Серый замок». Выделив на нейтрализацию этого опорного пункта одну из рот, батальон повернул на юго-восток, намереваясь прорваться к западной оконечности дамбы в Кокиньи. Застать немецких гренадеров врасплох не удалось и после яростного боя батальон отступил к периметру, удерживаемому солдатами подполковника Тиммеса. Утром генерал-майор Риджуэй отдал приказ начать генеральную атаку дамбы с востока. Роль тарана была возложена на 3-й батальон 325-го GIR; боевая группа из двух рот 507-го PIR под общим командование капитана Роберта Рэе обеспечивала прямую огневую поддержку, наряду с танками 746-го тб и артиллерией 90-й пд и 319-го и 320-го планерных артдивизионов. Предваряющая атаку артподготовка началась в 10.30. Под прикрытием дымовой завесы десантники вышли к мосту и сразу же попали под плотный пулеметный огонь с противоположного берега. 450 метров открытого пространства дамбы солдатам предстояло преодолеть бегом. Лишь горстке бойцов роты «G» капитана Джона Солза удалось добраться до западного края и окопаться там. Остальная часть батальона была рассеяна по всей длине насыпи. Под пулеметным и минометным огнем солдаты тщетно искали укрытие. Один из «Шерманов» 746-го тб выкатился на насыпь, намереваясь помочь пехоте, но, объезжая подбитый тремя днями ранее немецкий танк, наскочил на мину, по иронии судьбы, американскую, и окончательно перекрыл и без того узкую дорогу. Наступление застопорилось, дамба была усыпана телами убитых и раненых. Видя, что атака выдыхается, бригадный генерал Гэвин решил ввести в бой резерв — парашютистов капитана Рэе. «Генерал сказал: «Нам во что бы то ни стало нужно сохранить наступательный порыв!» Так что мы помчались со всех ног, вопя на ходу, словно ненормальные. Пришлось пробираться через нагромождение тел, но мы не останавливались ни на минуту, пока не добрались до западного края насыпи», — вспоминал Роберт Рэе. Ситуация на западной оконечности дамбы, однако, складывалась не настолько плохо, как казалось Гэвину. Сборный отряд из солдат рот «G» и «Е» 3-го батальона 325-го GIR уже зачистил от противника территорию вокруг церкви Кокиньи и продвигался на север вдоль берега. Ярость, с которой десантники вырвались в здания и траншеи, отрезвляюще подействовала на немецких защитников дамбы. Для развития успеха и подавления вражеских позиций на флангах остро необходима была поддержка бронетехники, но дорогу по дамбе все еще перекрывал выведенный из строя американский танк. Генерал-майор Риджуэй лично возглавил группу парашютистов, которой удалось закрепить тросы к буксирным крюкам «Шермана». Вскоре поврежденную машину оттащили в сторону, и проход для бронетехники был открыт. С прибытием танков ситуация на западном берегу реки быстро стабилизировалась. Парашютисты капитана Рэе выдвинулись на север и вошли в контакт с силами подполковника Тиммеса. Позже днем 1-й батальон 508-го PIR пробился к окруженному на высоте 30 отряду подполковника Шенли, взяв под контроль прилегающую к реке территорию южнее дамбы Кокиньи. В сумерках передовые отряды 325-го GIR вошли в Ле Моте и закрепились в деревне. Таким образом, к ночи 9 июня плацдарм на западном берегу Мердере был захвачен и защищен, открывая 90-й пд путь на запад.

Американский линкор «Невада» ведет огонь из 356-мм орудий главного калибра по немецкой береговой батарее в Азвиле.

По первоначальному плану 90-я пд должна была наступать на правом фланге 4-й пд вдоль полуострова Котантен и захватить, в конечном счете, Шербур. 9 июня генерал Брэдли пересмотрел стратегию действий и принял решение сначала отрезать полуостров от материковой части, предотвратив, таким образом, как переброску немецких подкреплений к Шербуру, так и бегство немецких сил, запечатанных на Котантене. Новая задача 90-й пд состояла в том, чтобы как можно скорее переправиться через Мердере в Ла Фьер и Шеф-дю-Пон и, наступая на запад, выйти к восточному берегу реки Дув между Терред Бовалем и Сен-Совер-ла-Виконтом. Поскольку 359-й пп был временно придан 4-й пд для зачистки правого фланга берегового плацдарма, командир 90-й дивизии бригадный генерал Джей Маккилви располагал для наступления на запад только двумя полками — 357-м и 358-м. По плану они должны были форсировать Мердере по двум дамбам утром 10 июня, после чего 357-й пп атакует в направлении Амфревиля, Оргланда и Сент-Коломб, а 358-й пп выдвинется по шоссе к Пиковилю и Пон Лаббе, после чего продолжит наступать к Сен-Совер-ла-Виконту.

357-й пп начал переброску сил на западный берег реки Мердере по дамбе Ла-Фиере — Кокиньи в 04.00. Дамба все еще находилась под спорадическим огнем немецкой артиллерии. В 05.45 полк прошел через порядки 325-го GIR, ответственного за оборону северного фаса захваченного накануне плацдарма, и уже готовился наступать широким фронтом, когда противник (элементы 1057-го гренадерского полка 91-й мобильной дивизии) пошли в контратаку. Для солдат 357-го полка это было первое испытание настоящим боем, и далеко не все выдержали его. Передовой 2-й батальон полка почти в полном составе отошел к оборонительной линии 325-го GIR. Общими усилиями контратаку удалось отбить, но значительная часть дня была потрачена на восстановление порядка. В 21.30 1-й батальон 357-го полка предпринял новую попытку прорваться к Амфревиль, но увяз у возвышенности сразу за Ле Моте, где немцы сумели хорошо окопаться. Не добившись существенных успехов, 357-й полк потерял 10 июня 99 человек, из них 15 убитыми.

358-й пп продвинулся в этот день несколько дальше на запад, но промежуточную цель — деревню Пон Лаббе — захватить не смог. Шедший в авангарде 1-й батальон пересек Мердере по дамбе Шеф-дю-Пон в 05.30. Одна рота была выслана к замку южнее шоссе, откуда велся ружейно-пулеметный огонь по колонне полка. Первое серьезное сопротивление противник оказал примерно в 500 метрах от деревни Пиковиль. 1-й батальон развернулся в линию и окопался, поскольку ситуация в тылу оставалась неясной. В середине дня немцы контратаковали, но 1-й батальон парировал этот удар. У Пиковиля был выставлен заслон, и в 17.00 в обход деревни к Пон Лаббе выдвинулись четыре роты, но без особого успеха. К вечеру потери в передовом 1-м батальоне составили 129 человек.

Американские солдаты рассматривают немецкую 210-мм пушку особой мощности 39/41 концерна Шкода в одном из двух бункеров батареи Крисбек. Бункер был захвачен частями 39-го пехотного полка 9-й американской пехотной дивизии.

11 июня полки атаковали снова. 357-му пп удалось захватить Амфревиль, но он увяз перед вражеской линией обороны в Ле Ланд. 358-й полк при поддержке четырех артдивизионов атаковал Пон Лаббе и к концу дня сумел частично окружить его. Противник сопротивлялся упорно, поскольку деревня доминировала над одной из дамб, проложенных через заболоченную долину реки Дув и дающих доступ в Котантен с юга. На следующий день 359-й пп воссоединился с дивизией и принял ответственность за участок фронта между 357-м и 358-м полками. Он получил приказ наступать к Реневилю и высоте между Сент-Коломб и Сен-Совер-ла-Виконт. Каждый из полков 90-й пд имел теперь поддержку в лице трех взводов 746-го тб, а артиллерия дивизии получила дополнительный дивизион 155-мм гаубиц (980-й полевой артдивизион). Однако это усиление мало повлияло на темпы наступления 90-й пд. К концу дня 13 июня единственным существенным ее достижением стал захват Пон Лаббе. Прямым следствием этих неудач стало смещение с постов командира дивизии и двух командиров полков. Задача захвата линии реки Дув и дальнейшего запечатывания полуострова была спешно передана 82-й вдд и высадившейся на участке «Юта» 10 июня 9-й пехотной дивизии.

Прорыв на северном фланге

По новому плану 7-го корпуса цели дня «Д» на северном фланге по линии Кеневиль — Монтебур — Ле Ам были разделены между подразделениями 4-й пд и 82-й вдд. Самый западный сектор линии — от Ле Ам до станции Монтебур предстояло захватить двум батальонам 505-го PIR при поддержке 2-го батальона 325-го GIR. Район между станцией Монтебури Монтебуром был зоной ответственности 8-го пп. Восточнее шоссе Монтебур — Сент-Мер-Эглиз предстояло наступать 12-му и 22-му полкам 4-й пд. Противостояли американцам элементы 709-й, 243-й и 91-й дивизий и солдаты 7-го штурмового батальона, приданного штабу 7-й армии.

Сильно поврежденный огнем флота бункер R650 немецкой береговой батареи в Азвиле. В бункере было установлено 105-мм орудие Шнайдера K331 (f).

Утром 8 июня 8-й пп выступил из Сент-Мер-Эглиз в направлении Монтебура вдоль восточной стороны шоссе, обходя Нэвиль-о-Плен, где немцы продолжали упорно сопротивляться. К вечеру передовые части полка закрепились у Маньвиля и в течение ночи находились под неожиданно сильным артиллерийским огнем противника. Левее 505-й PIR несколько отстал и сумел продвинуться только к Гренвилю, однако 3-й батальон ударом с фланга захватил вражеский опорный пункт в Нэвиль-о-Плен. В 06.30 следующего дня два батальона 8-го пп и 2-й батальон 325-го GIR начали скоординированную атаку на северо-запад, в расчете форсировать проходящий перпендикулярно фронту ручей и выйти на линию Экоссевиль — Ла Ланд. Несмотря на значительную поддержку артиллерии, планерная пехота была остановлена на южном берегу ручья. 8-й полк тоже поначалу забуксовал, но ценой больших потерь сумел зачистить опорный пункт северо-западнее Маньвиля, обозначенный на американских картах как «Ангар», форсировал ручей и закрепился в непосредственной близости от Экоссевиля. В 19.00 1-й батальон атаковал деревню при поддержке двух взводов роты «А» 70-го тб. Натолкнувшись на огонь замаскированного 88-мм орудия, танки предприняли обходной маневр и блокировали деревню с тыла. Пехота зачистила дома на восточной окраине Экоссевиля, захватив около ста пленных. Остатки немецкого гарнизона скрытно покинули деревню в течение ночи. 10 июня 8-й пп вышел к возвышенности у Эрудвиля, зачистил южную часть деревни и закрепился вдоль шоссе Монтебур-Ле Ам. На левом фланге 505-й PIR пробил себе дорогу к станции Монтебур; в 19.00 1-й батальон ворвался в поселок, выдавливая противника на север и юго-запад, а 2-й батальон повернул налево, прижимая отступающих кЛе Ам немцев к реке Мердере. Утром 11 июня 2-й батальон 325-го GIR, наступая с востока, выбил противника с позиций в садах и на полях между железной дорогой и Ле Ам и в 18.30, после мощного артналета, вошел в деревню, практически не встречая сопротивления со стороны шокированного обстрелом гарнизона. Около 20.30 передовой патруль полка захватил мост через Мердере западнее Ле Ам. К полудню 12 июня были зачищены немецкие позиции, обойденные передовыми батальонами, и цели дня «Д» 7-го корпуса западнее шоссе Монтебур — Сент-Мер-Эглиз можно было считать захваченными.

Американский солдат осматривает брошенную у французского городка Монтбур немецкую 88-мм зенитную пушку FlaK 36.

Восточнее шоссе первая линия обороны противника проходила через возвышенность у Эмондвиля и мощные опорные пункты в Азвиле и Крисбеке. 12-й пп, чей сектор ответственности простирался от шоссе до Азвиля, атаковал в 05.30 8 июня при мощной поддержке корабельной артиллерии двумя батальонами в линию. 3-му батальону удалось прорвать линию обороны в 650 метрах южнее Эмондвиля, а его рота «L» сумела даже пробиться к центру деревни, но вынуждена была отступить, опасаясь окружения. 1-й батальон практически сразу попал под огонь батареи в Азвиле, а в 14.00 его позиции были контратакованы 7-м штурмовым батальоном и для отражения атаки пришлось ввести в бой резерв дивизии — роту «А» 359-го пп. В ночь на 9 июня немцы отвели свои войска к Жоганвилю, что позволило 12-му пп выровнять линию фронта. Утром наступление на север было возобновлено, и в течение дня полк, при поддержке танков роты «В» 746-го тб, нейтрализовал вражеский опорный пункт в замке Доденвиль, зачистил деревню Жоганвиль и вышел на линию примерно в 2 км южнее Монтебура, в то время как 3-й батальон продвинулся еще дальше и остановился на ночь в 1,5 км восточнее города. Монтебур был превращен немцами в небольшую крепость, и штаб дивизии приказал командиру 12-го пп не пытаться брать его штурмом, а по возможности блокировать подходы к городу. 10 июня 1-й батальон полка попытался обойти Монтебур с востока, но вынужден был отступить, наткнувшись на значительные силы противника. Контратака из города, предпринятая вечером этого дня, была отбита, главным образом, благодаря артиллерийской поддержке. Утром 11 июня полк предпринял еще одну попытку выйти к линии целей сразу за шоссе Монтебур-Кеневиль, но, поскольку наступавший справа 22-й пп сильно отстал, штаб дивизии приказал 12-му полку отступить за дорогу Монтебур-Сен-Флосель и сформировать там оборонительную позицию.

22-му полку досталась самая трудная задача. В прибрежных укреплениях, которые предстояло зачистить батальонам полка, противник держался особенно упорно. В 10.00 8 июня 1-й и 2-й батальоны полка возобновили наступление к Азвилю и Крисбеку. 1-й батальон вытеснил противника из деревни Сен-Маркуф и к полудню изготовился к штурму опорного пункта в Крисбеке. Атаке предшествовал 20-минутный налет полевой артиллерии, орудий флота и собственных минометов батальона, организованный в форме подвижного огневого вала. За ним на расстоянии 180 метров следовала пехота. Вражеских укреплений удалось достичь с минимальными потерями. В ход пошли заряды на шестах, но фортификационные сооружения оказались слишком мощными, и проникнуть внутрь пехоте роты «С» не удалось. Вскоре она была контратакована, а прикрывающие штурм роты «А» и «В» подверглись массированному обстрелу из небельверферов. Понеся серьезные потери, батальон отступил под прикрытием дымовой завесы в сады севернее Ба Вилаж де Доденвиль. В Азвиле 2-й батальон также не добился успехов, фактически повторив опыт 7 июня. 9 июня его место занял 3-й батальон (без роты «К», которая продолжала зачищать береговые укрепления). От немедленного штурма опорного пункта, состоящего из четырех бетонных казематов с 150-мм орудиями и нескольких пулеметных дотов, соединенных ходами сообщений, отказались, предоставив корабельной артиллерии немного «размягчить» вражескую позицию. Тем временем, рота «L» обошла деревню с запада с задачей нейтрализовать любые резервы врага в тылу опорного пункта. В полдень реорганизованная в пять штурмовых групп рота «I» атаковала доты с восточного фланга. Большинство танков поддержки подорвалось на минном поле, однако пехотинцам удалось подобраться вплотную к сооружениям и атаковать тыловой выход с помощью огнемета. Это вызвало подрыв боеприпасов в одном из казематов и вскоре над опорным пунктом взвился белый флаг.

Американские парашютисты изучают захваченный немецкий пистолет-пулемет M-40. Военный цензор предусмотрительно вымарал шеврон на плече солдата, чтобы избежать идентификации подразделения.

Американские парашютисты у церкви деревни Сен-Маркуф.

После полудня командир американской 4-й пехотной дивизии генерал-майор Бартон приказал сформировать оперативную группу с задачей обойти восточнее Крисбек и другие немецкие опорные пункты вдоль побережья и захватить возвышенность западнее Кеневиля. В оперативную группу были включены 22-й пехотный полк, 889-й батальон истребителей танков и часть 746-го танкового батальона. Первой целью возглавляемой бригадным генералом Генри Барбером оперативной группы являлся Озвиль. В 16.30 группа начала движение с 3-м батальоном 22-го пп в авангарде. Ей удалось благополучно обойти Крисбек, который подвергся массированному обстрелу дивизионной артиллерии и орудий флота, но вскоре плотный и точный огонь со стороны Шато де Фонтене вынудил американцев окопаться у перекрестка дорог западнее замка. Блокирование противника на флангах потребовало большого отвлечения сил, и 10 июня непосредственную атаку в направлении Озвиля осуществлял только ослабленный 3-й батальон при незначительной танковой поддержке. Примерно на половине пути до деревни батальон увяз и занял оборонительную позицию. Новая попытка прорваться, осуществленная 11 июня, ни к чему не привела. Фактических успехов 10 и 11 июня достигла только рота «К» 3-го батальона 22-го пп, которая успешно зачистила два опорных пункта на побережье.

12 июня штаб 7-го корпуса перепоручил нейтрализацию береговых укреплений 39-му полку 9-й пд, высадившемуся на участке «Юта» днем ранее. Высвобожденным батальонам 22-го пп предстояло как можно скорее начать скоординированную атаку на север и выйти к гряде Кеневиль. В 08.20 2-й батальон 39-го пп вошел в Крисбек, который немецкие войска скрытно покинули минувшей ночью. Позже была захвачена деревня Дангевиль. Пройдя на восток по дамбам через заболоченную прибрежную территорию, две роты полка атаковали береговые укрепления с тыла. 22-й пп, собрав воедино рассеянные прежде силы, в 12.00 атаковал Озвиль после массированного артобстрела деревни. Немецкая батарея в Кеневиле была подавлена огнем флота. Следуя за огневым валом, штурмовые пехотные группы подошли вплотную к укреплениям и приступили к зачистке вражеских позиций. В самый разгар сражения над одним из казематов взвился белый флаг. Командир взвода роты «I» 3-го батальона лейтенант Дьюхарст встал в полный рост, намереваясь принять капитуляцию опорного пункта, но мгновение спустя был срезан пулеметной очередью. Солдаты роты бросились в бой с удвоенной яростью и, ворвавшись в сооружение, с помощью штыков и гранат уничтожили большую часть вражеского гарнизона. С захватом Озвиля открылся путь к гряде Кеневиль. Однако овладеть грядой и прибрежной деревней американцам удалось только 14 июня.

Карантан

Опасения, что противник попытается вбить клин между плацдармами 5-го и 7-го американских корпусов, вынудили командование союзников сконцентрировать усилия на скорейшем закрытии возникшей бреши между участками «Омаха» и «Юта». В секторе ответственности 7-го корпуса главным условием слияния двух береговых плацдармов являлся захват Карантана. 101-й вдд, получившей задачу овладеть городом, предстояло предварительно взять под контроль шоссе Сент-Мер-Эглиз — Карантан и переправы через реки Мадлен и Дув. Вечером 7 июня подразделения дивизии уже были вовлечены в бои за контролирующую шоссе деревню Сен-Ком-дю-Мон. Новую атаку назначили на 04.45 8 июня. Три парашютных батальона и один батальон планерной пехоты атаковали Сен-Ком-дю-Мон после предварительного артиллерийского налета. 1-й и 2-й батальоны 506-го PIR, наступая с северо-запада, и 1-й батальон 401-го GIR, обходя юго-восточнее, взяли Сен-Ком-дю-Монв клещи. Оборонявшие деревню солдаты 7-го штурмового батальона дрогнули и поспешно оставили восточную окраину. Командир 3-го батальона 506-го PIR подполковник Эвелл решил воспользоваться смятением противника и направил своих людей на юг, по шоссе, намереваясь внезапным ударом захватить дамбу и мосты. Продвинувшись на несколько сотен метров, батальон попал под огонь со стороны группы зданий у первого моста и вынужден был сойти с шоссе на восток. Не успели парашютисты окопаться, как последовала атака с севера. Пять раз остатки гарнизона Сен-Ком-дю-Монпытались пробиться к Карантану через позиции подполковника Эвеллаи, в конце концов, сместились на запад, в район между шоссе и железнодорожной насыпью. К вечеру 8 июня диспозиция 101-й вдд выглядела следующим образом: 502-й PIR удерживал правый фланг от Шеф-дю-Пон до окраин Уэсвиля; 327-й GIR сменил сборные отряды Джонсона и Шетла у шлюза и мостов через Див; 506-й PIR изготовился к атаке Карантана вдоль шоссе, а 501-й PIR сосредоточился у Шеф-дю-Пон и Уэсвиля в качестве дивизионного резерва.

Колонна американских пехотинцев наступает вглубь полуострова Котантен.

Болотистая местность по обе стороны ведущего в Карантан шоссе сильно ограничивала возможность маневра. Проложенная по насыпи дорога возвышалась на 2–3 метра над заболоченной поймой и наступающая по ней пехота была открыта для огня с фронта и обоих флангов. Западный край дамбы был слишком отвесным, так что только покатый восточный край позволял окопаться. Шоссе пересекало по четырем мостам реки Дув и Мадлен, а также два отводных канала. Один из мостов (второй по счету со стороны Сен-Ком-дю-Мон) был взорван противником около полудня 8 июня, и наступление на Карантан не могло быть возобновлено, пока саперы не построят временную переправу. Патрули, отправленные к железнодорожной насыпи западнее, установили, что мост на ней также сильно поврежден, так что шоссе на дамбе является единственным путем подхода к городу с севера. Штурм дамбы поручили 502-му PIR. По плану 3-й батальон полка должен был вскоре после полуночи с 9 на 10 июня форсировать реку Дув по построенному саперами наплавному мосту и наступать на юг с максимально возможной скоростью. Но работавшая под постоянным обстрелом саперная команда не успела закончить работу к установленному сроку, и атаку отложили на неопределенный срок. Небольшой патруль, ведомый лейтенантом Ральфом Гехауфом, переправился на другой берег на лодке и разведал путь до моста через Мадлен, четвертого по счету, но на подходах к нему попал под сильный огонь со стороны Карантана. При этом патруль выяснил, что мост № 4 практически полностью перекрыт тяжелыми «бельгийскими воротами», а в имеющийся зазор может протиснуться только один человек.

Планер с боеприпасами и грузами снабжения для 82-й вдд приземляется на полевом аэродроме неподалеку от Сент-мер-Эглиз.

Новая атака была назначена на полдень 10 июня, но и к этому времени брешь в мосту № 2 еще не была заделана. Не дожидаясь окончания работ, командир 3-го батальона подполковник Коул начал переправу своих людей по временным мосткам. За три часа на другой берег реки Дув сумела перебраться в лучшем случае четвертая часть батальона. Парашютисты крались вдоль насыпи, рассеянные по всей длине дамбы между мостами № 2 и № 4, когда противник открыл огонь со стороны фермерского комплекса немного правее дороги. С 16.00 по позициям противника начали работать орудия 65-го полевого артдивизиона (105-мм САУ) и 907-го планерного артдивизиона (75-мм гаубицы), и только это позволило парашютистам сформировать позицию на северном берегу реки Мадлен. Горстка бойцов передовой роты «G» перебралась через проем в «бельгийских воротах» на южный берег, и тут же попала под уничтожающий пулеметный и минометный огонь. Примерно в 23.30 два самолета Люфтваффе атаковали окопавшуюся у моста № 3 роту «I», вызвав значительные потери.

Вид с птичьего полета на Карантан.

Сразу после полуночи 11 июня под покровом темноты выдвинувшаяся вперед рота «Н» начала методично пробираться через мост № 4 на южный берег. В 04.00 за ней последовали рота «G» и штабная рота, занимая оборону по обе стороны шоссе. К рассвету Мадлен форсировали уже почти 250 парашютистов, и подполковник Коул и старший оперативный офицер батальона майора Джон Стопка, вызвав сконцентрированный артогонь по занятой противником ферме, повели своих людей в атаку. Подготовка была проведена чрезвычайно поспешно, и большинство окопавшихся на южном берегу парашютистов попросту не знали о начале штурма фермы. Кроме того, рота «G» за несколько минут до этого была контратакована большим отрядом немецких солдат. Фактически в штурм фермы оказались вовлечены примерно 70 бойцов. Несмотря на первоначальную сумятицу, они сумели захватить фермерский комплекс, а также зачистили от противника небольшую возвышенность западнее. Но потери оказались столь значительными, что подполковник Коул вынужден был запросить срочную помощь. 1-й батальон подполковника Кэссиди выступил по дамбе на юг, чтобы помочь удержать захваченную территорию, но при передислокации попал под сильный минометный огонь и, развернувшись на полях левее фермы, практически не взаимодействовал с бойцами подполковника Коула. В середине дня контратака солдат 6-го парашютно-егерского полка, сосредоточенного в Карантане, едва не отбросила американцев на другой берег реки Мадлен, но на помощь вновь пришла артиллерия. При этом американским десантникам пришлось фактически вызывать огонь на себя. Как вспоминал один из бойцов, «немцы подобрались так близко, что мы в своих окопах могли отчетливо слышать лязг передергиваемых затворов их винтовок». Несколько снарядов разорвалось непосредственно на позициях 3-го батальона, и два парашютиста были убиты. Но и противник понес серьезные потери и поспешно отступил на юг. В 20.00 2-й батальон 502-го PIR сменил сильно потрепанные 1-й и 3-й батальоны, которые отошли в тыл для реорганизации. Фактически немецкая оборона южнее Карантана уже начала рассыпаться. Остатки полка фон дер Хейдте испытывали настолько острую нехватку боеприпасов, что получили приказ открывать огонь только в случае крайней необходимости.

Гренадеры 17-й дивизии СС «Гетц фон Берлихинген».

На левом фланге подразделения 101-й вдд также настойчиво продвигались в направлении Карантана. В то время как 502-й PIR вел яростное сражение на дамбе, восточнее 327-й GIR форсировал реку Дув и утром 10 июня захватил высоту у деревни Бреванд. В полдень захваченный плацдарм был укреплен подразделениями 401-го GIR. Направленная на юго-восток от высоты рота «А» батальона подавила ориентированную на восток немецкую позицию и продолжила наступать к переправе через реку Вир в Овиль-сюр-ле-Ве. В предместьях деревни она вступила в контакт с ротой «К» 175-го полка 29-й пехотной дивизии, осуществив первое соединение сил 5-го и 7-го американских корпусов. К вечеру 10 июня 327-й GIR, охватывая Карантан с востока, вышел на берег канала Вир-Тот и приготовился форсировать его по уцелевшему автострадному мосту, чтобы затем приступить к штурму города. Сопротивление противника здесь было гораздо слабее, чем на дамбе, и потому бригадный генерал Энтони Маколиф принял решение перебросить сюда доступные резервы и атаковать 12 июня силами 327-го GIR и 501-го PIR с востока и 506-го PIR с севера. При этом планерная пехота будет осуществлять непосредственное давление на город, а два парашютных батальона обойдут его с запада и юго-востока, чтобы отрезать дороги, по которым остатки гарнизона станут уходить из Карантана на юг и запад. В течение ночи город находился под непрерывным обстрелом артиллерии. Когда утром был дан сигнал на начало атаки, Карантан был взят удивительно быстро. Выяснилось, что еще в полдень 11 июня полковник фон дер Хейдте принял решение отвести остатки своего полка, чтобы избежать его полного уничтожения. Немцы покинули город в течение ночи, оставив лишь небольшой арьергард. Это была большая удача союзников, поскольку на подходе к городу находились части спешно переброшенной сюда по приказу фельдмаршала Роммеля 17-й панцергренадерской дивизии СС. Фон дер Хейдте обвинили в преждевременном оставлении важного стратегического пункта и лишь чудом он избежал суда и отстранения от должности. Командир 17-й панцергренадерской дивизии группенфюрер СС Вернер Остендорф посадил полковника под арест, но временный командующий 84-го корпуса генерал-лейтенант Мейндль, сменивший убитого штурмовой авиацией союзников генерал-лейтенанта Маркса, опротестовал это решение, чем фактически спас прославленного немецкого офицера-парашютиста.

Десантники 502-го парашютно-пехотного полка 101-й вдд едут на трофейном полугусеничном транспортере вермахта «Кеттенрад» по улице захваченного Карантана.

Имевший ясный приказ отбить Карантан любой ценой, группенфюрер СС Остендорф принял решение атаковать вдоль двух дорог, ведущих в город с запада. Его дивизия не была еще полностью укомплектована, остро не хватало офицеров и сержантов с боевым опытом, способных инициативно реагировать на меняющиеся реалии боя. Пытаясь достигнуть внезапности, Остендорф отказался от разведки и артподготовки. В авангарде наступления шли несколько десятков САУ StuG IV 17-го танкового батальона СС, которые должны были таранным ударом проломить оборону не имеющих серьезного противотанкового вооружения американских парашютистов и проложить дорогу в город для пехоты 37-го панцергренадерского полка СС. Охрана правого фланга прорыва была поручена остаткам 6-го парашютно-егерского полка, слева эти же функции выполняли танки «Гочкисс» 100-го тб. На острие немецкой атаки оказались солдаты 506-го PIR, которые по приказу генерала Маколифа выдвинулись вдоль дорог Карантан — Бопт и Карантан — Перье, чтобы углубить оборонительный пояс вокруг города. Первый огневой контакт имел место в 9 утра 13 июня. Американцы продемонстрировали, что способны использовать преимущества живых изгородей ничуть не хуже немцев. Бронетехника 17-й панцергренадерской дивизии СС была остановлена примерно в 600 метрах от юго-западной окраины Карантана. Все доступные силы 101-й вдд были брошены на отражение вражеской контратаки. На правом фланге 506-го PIR спешно развернулся 2-й батальон 502-го парашютно-пехотного полка. Высшее командование союзников было оперативно осведомлено о переброске дивизии Остендорфа благодаря службе радиоперехвата «Ультра». Генерал Брэдли приказал направить в Карантан оперативную группу 2-й бронетанковой дивизии, которая вошла в город с востока в 10.30. К полудню контратака группенфюрера СС Остендорфа захлебнулась. В 14.00 американская оперативная группа ударила вдоль шоссе Карантан — Бопт, угрожая отрезать немецкие силы. В ходе короткого встречного боя 100-й тб практически перестал существовать. Когда спустя час последовал второй американский удар танками и пехотой — на этот раз вдоль шоссе Карантан — Перье — 17-я панцергренадерская дивизия СС спешно отступила. Потери в ней за 13 июня составили 79 убитых, 316 раненых и 61 пропавший без вести. 7 StuG IV были уничтожены, 13 — сильно повреждены. На следующий день 502-й PIR вошел в контакт с подразделениями 82-й вдд в Бопт и совместно с 501-м PIR сформировал надежный заслон Карантана с востока и юго-востока. Таким образом, 101-я вдд выполнила свои задачи в рамках вторжения и была выведена из состава 7-го корпуса.

Захват гряды Кеневиль и слиянием американских береговых плацдармов ознаменовали конец первой и самой критической фазы кампании 7-го корпуса в Нормандии. Противник оказался не в состоянии провести ожидаемую генеральную контратаку, и теперь, когда береговой плацдарм был должным образом защищен, главными целями американских дивизий на Котантене стали изоляция полуострова и скорейший захват порта Шербур.

ГЛАВА 13
КОНСОЛИДАЦИЯ: УЧАСТОК «ОМАХА»

Захват целей дня «Д»

В течение всего дня «Д» ситуация на участке «Омаха» оставалась неясной. К полуночи силами вторжения была захвачена лишь узкая полоса берега; в районе деревни Кольвиль, где проникновение штурмовых полков во вражескую территорию было наибольшим, ее глубина составляла примерно 1,8 км. Отдельные береговые укрепления оставались под контролем противника, а спорадический артиллерийский обстрел пляжей ставил под угрозу и без того серьезно нарушенный график прибытия подкреплений и грузов снабжения. Поскольку планы союзников допускали возможность мощной вражеской контратаки в день Д+2, от того, насколько решительно будут действовать штурмовые силы 5-го корпуса 7 июня, напрямую зависела судьба всего плацдарма.

Войска союзников высаживаются на захваченный плацдарм участка «Омаха».

В секторе ответственности 1-й пехотной дивизии часть оригинальных целей 16-й и 18-й полковых боевых групп была передана 26-й ПБГ, поскольку понесшие серьезные потери и сильно рассеянные штурмовые подразделения нуждались в серьезной реорганизации. 1-й батальон 26-го полка получил задачу захватить высоту западнее и юго-западнее Порт-ан-Бессена и установить контакт с британским 30-м корпусом. 3-й батальон полка должен был занять Форминьи и прикрыть правый фланг 18-й ПБГ в ходе намеченной атаки на юг, к высоте севернее Тревьер и в район Мандевиль — Моль. В 741-м тб осталось в строю только пять танков, но в течение ночи на пляж прибыл 745-й тб, что гарантировало штурмовой пехоте адекватную танковую поддержку. Всю ночь то тут, то там на захваченной в течение дня территории вспыхивали перестрелки. Небольшие группы немцев пытались уйти на юг через рассеянные порядки 16-й ПБГ, а непосредственно на пляжах одинокие стрелки вынуждали прибывающие пополнения выделять специальные отряды для зачистки дюн и утесов, что нередко приводило к бессмысленным потерям, главным образом от мин. В Кольвиле продолжалось противостояние между 2-м батальоном 16-й ПБГ и закрепившимся в деревне противником. Утром 2-й батальон 18-й ПБГ, направляясь к своим целям, обогнул деревню юго-восточнее и вышел на линию отхода немецких войск. В результате ряда боестолкновений было убито порядка 50 немецких солдат и еще 150 взято в плен.

Американские солдаты поднимаются на прибрежный утес на участке высадки «Омаха».

Наступление 18-й ПБГ, сначала довольно медленное, быстро набрало темп. При поддержке танков 741-го тб передовой 1-й батальон к 12.00 вышел к шоссе Байё-Изиньи, встречая по пути лишь слабое сопротивление изолированных групп немцев. В 14.00 танки подошли к деревне Ангранвиль, где впервые за день противник продемонстрировал желание сражаться решительно. Ближе к вечеру, после обходного маневра роты «С», солдат 352-й пд удалось выкурить из деревни, они отошли на другой берег реки Ор. Слева 3-й батальон 18-й ПБГ в 12.15 вошел в деревню Сюрен, а к 17.00 достиг шоссе Байё-Изиньи и стал готовиться к форсированию реки Ор. В сумерках, при полном отсутствии сопротивления, американцы переправились на другой берег и в полночь окопались юго-восточнее Мандевиля. Восточнее 2-й батальон 18-й ПБГ также форсировал Ор в районе Беллефонтена и в 17.00 захватил деревню Моль. Вдоль шоссе в направлении Байё был выслан патруль, который наткнулся на противника только у Тур-ан-Бессена. Продвижение на восток, к Порт-ан-Бессену, также почти не встретило сопротивления. 3-й батальон 16-й ПБГ, наступая по прибрежной дороге с танками роты «В» 745-го тб в качестве поддержки, захватил Юппен и закрепился в деревне, готовый утром возобновить атаку. Почти вровень с ним южнее наступал 1-й батальон 26-й ПБГ, достигнув к сумеркам возвышенности в 1 км севернее деревни Мон Ковен. На правом фланге 18-й ПБГ дела обстояли не так гладко — противник закрепился в Форминьи и наступающий из Сен-Лорана 3-й батальон 26-й ПБГ не сумел до сумерек зачистить деревню, оставляя правый фланг 18-й ПБГ в Ангранвиле опасно открытым. Тем не менее, отсутствие серьезного сопротивления и явные признаки дезорганизации противника на большей части фронта дивизии давали повод для оптимизма.

Панорамный вид пляжа участка «Омаха». Войска союзников выгружают технику и грузы на захваченный и уже «обустроенный» плацдарм.

8 июня основные действия в секторе ответственности 1-й пд имели место на левом (восточном) фланге. Накануне вечером 2-й батальон 26-й ПБГ выдвинулся на юго-восток вдоль фронта 16-й ПБГ, в полночь форсировал Ор и в 05.30 вышел к возвышенности между Моль и Тур-ан-Бессен. После налета истребителей-бомбардировщиков по Тур-ан-Бессену, в городок выдвинулся усиленный патруль, доложивший около полудня, что противник поспешно отступил. Батальон и силы поддержки получил приказ не входить в Тур-ан-Бессен, пока не прибудет остальная часть полка. Но 1-й батальон столкнулся с трудностями при форсировании Ор в районе Этреама, а 3-й батальон большую часть утра занимался зачисткой Форминьи, а затем дожидался прибытия в район 115-го пп 29-й дивизии, чтобы передать ему ответственность за сектор севернее Тревьера. Только к 18.00 2-и 3-й батальоны консолидировались и получили задачу наступать вдоль шоссе через Тур-ан-Бессен в направлении Сент-Анн при поддержке танков роты «С» 745-го тб. Не встретив серьезного сопротивления, 3-й батальон достиг цели в 01.30. Для немецких войск, сосредоточенных севернее Порт-ан-Бессена и на высотах вдоль долины реки Дром, возникла реальная опасность оказаться в «котле». С запада их теснил 3-й батальон 16-й ПБГ; на севере бойцы 47-го батальона коммандос заняли Порт-ан-Бессен и постепенно зачищали район южнее, между портом и рекой Ор; британская 50-я пд прорывом к Байё сформировала восточный край «котла». Осознав опасность своего положения, остатки 1-го батальона 726-го пп и части 517-го батальона 30-й мобильной бригады, переброшенные сюда 7 июня с позиций у Кутанса и Сен-Ло, приложили все силы для того, чтобы вернуть контроль над Сент-Анн. После яростного боя в ранние часы 9 июня 3-й батальон вынужден был отойти и окопаться. В условиях плохой видимости из-за дождя и утреннего тумана американцы не заметили приближение отступающих немецких войск, и вражеская колонна заехала прямо на позиции роты «L».

Американский танк М4А3 «Шерман» 2-й бронетанковой дивизии США съезжает с танко-десантного корабля LST.

Последовала яростная перестрелка, в ходе которой обе стороны понесли существенные потери. Британцам также не удалось удержать восточный край «бутылочного горла» у Воселя, так что в течение ночи и в первые утренние часы немцам удалось отвести значительное количество попавших в ловушку войск на юг, но за счет больших потерь и почти полной дезорганизации. Несмотря на неудачу у Сент-Анн, к утру 9 июня 1-я пд захватила свои цели дня «Д» и теперь готовилась к дальнейшему расширению берегового плацдарма.

Западнее, в секторе 29-й пд, положение к полуночи дня «Д» было еще более зыбким. Противник удерживал опорный пункт на западной окраине Сен-Лорана, и выход D-3 не был полностью открыт. Неопределенной оставалась и ситуация южнее Вьервиля, где в ранние часы 7 июня противник вернул контроль над замком Шато де Вомисель. Рейнджеры на Пуант-дю-Ок сражались в полной изоляции, и силы их таяли с каждым часом. Перед выдвижением к целям дня «Д» следовало в срочном порядке разрешить эти проблемы, и в ночь с 6 на 7 июня штаб 29-й пд отдал соответствующие приказы подчиненным подразделениям. 1-й батальон 116-й ПБГ, 5-й батальон рейнджеров и роты «А», «В» и «С» 2-го батальона рейнджеров при поддержке танков должны были наступать на запад по прибрежной дороге в направлении Пуант-дю-Ок. 2-му и 3-му батальонам 116-й ПБГ предстояло ликвидировать очаги вражеского сопротивления вдоль пляжей высадки, в то время как 3-й батальон 115-го пп захватит опорный пункт в Сен-Лоране, а 1-й батальон стабилизирует положение у Вьервиля. Зачистка побережья продолжалась большую часть 7 июня. Сен-Лоран пал в 9 утра, а вот у Вьервиля противник сопротивлялся упорно и в середине дня организовал контратаку. Четыре роты 5-го батальона рейнджеров вынуждены были остаться в деревне и помочь 116-й ПБГ ликвидировать последствия прорыва. 115-й пп сумел продвинуться на юг, но его батальоны из-за проблем со связью вынуждены были действовать обособленно, а темпы их продвижения сильно ограничивало отсутствие транспорта. К сумеркам 1-й и 3-й батальоны полка окопались восточнее Лувьера, а 2-й батальон, захватив к концу дня Вакевиль, продолжил движение и в 03.00 8 июня вышел к Монтиньи, где немцы подготовили внушительную систему траншей и проволочных заграждений, но оставили ее незанятой.

Немецкие военнопленные несут своих раненых в американский полевой госпиталь.

Выгрузка американской техники из танко-десантного судна LST-138 на участке высадки «Омаха». На переднем плане бульдозер буксирует увязший грузовик британского производства Crossley FWD, перевозящий полуприцеп с фотолабораторией ВВС.

Без поддержки значительной части 5-го батальона рейнджеров сила, выдвинувшаяся по прибрежному шоссе в направлении Гранкана с первичной целью соединиться с окруженными бойцами полковника Раддера, насчитывала примерно 500 человек. В авангарде колонны шли роты «А» и «В» 2-го батальона рейнджеров. 10 танков роты «В» 743-го тб следовали сразу за ними. Обходя по возможности выявленные позиции противника, к 11.00 колонна достигла Сен-Пьер-дю-Мона, примерно в 1 км юго-восточнее Пуант-дю-Ок. Ситуация на мысе была близка к коллапсу. В течение ночи пехота 1-го роты 914-го гренадерского полка активно прощупывала оборону бойцов подполковника Раддера южнее прибрежной дороги. В 03.00 противник начал массированную контратаку и прорвал оборону рейнджеров, вынудив людей Раддера отступить к позициям непосредственно на территории батареи. На рассвете в строю оставалось не более 90 человек. Боеприпасы подошли к концу, и рейнджеры активно использовали трофейное оружие. Удерживаемый ими плацдарм сократился до пятачка 450 на 180 метров. Фактически, только огонь флота не позволял теперь немцам сбросить остатки отряда Раддера в море. Переход от Сен-Пьер-дю-Мона к Паунт-дю-О потребовал от сборного отряда недюжинных усилий. У перекрестка с дорогой, ведущей на утес, танки и передовая рота «А» 2-го батальона рейнджеров попала под плотный огонь артиллерийских батарей, размещенных юго-западнее, и отступила. Вторая попытка оказалась еще более плачевной. 1-й батальон 116-й ПБГ потерял убитыми и ранеными 40 человек. Контрбатарейные мероприятия дивизионной артиллерии успеха не имели, и третья атака в направлении дороги, ведущей на утес, также провалилась. Позитивным следствием этих действий стало то, что отвлекло внимание противника от Паунт-дю-О и давление на отряд Раддера немного ослабло. Несколько патрулей 116-й ПБГ сумели прорваться к позициям подполковника, а во второй половине дня две десантные баржи доставили к подножию утеса провизию, воду, боеприпасы и 30 бойцов. Критическая фаза на Пуант-дю-Ок была пройдена.

В 21.00 7 июня штаб 29-й дивизии сформулировал задачи на предстоящий день. Главной целью была обозначена деревня Изиньи в районе ожидаемого соединения с американским 7-м корпусом, наступающим с пляжей участка «Юта». В рамках этой миссии высадившийся накануне 175-й пп и две роты 747-го тб должны наступать на юг через Англькевиль к шоссе Байё-Изиньи, затем повернуть на запад и захватить Ла Камб. 115-му пп предстояло прикрыть фланг наступления захватом высоты между Лонгевилем и Норманвилем. Один батальон полка направлялся к Форминьи для прикрытия границы между 1-й американской армией и 2-й британской армии. Сборный отряд рейнджеров и элементов 116-й ПБГ после нейтрализации противника у Пуант-дю-Ок проследует на запад по прибрежной дороге к Гранкан-Мезис задачей захватить район севернее Изиньи. Окончательная зачистка района Вьервиль — Сен-Лоран поручалась прибывающим на пляжи частям 9-го пп 2-й пехотной дивизии.

175-й пп выступил к назначенным целям в 21.30. В Англькевиль он прибыл в 02.00 8 июня. Передовая танковая группа, обходя вражеские позиции, вышла к шоссе и еще до рассвета достигла Ла Камб. Попытка взять деревню сходу была отбита огнем противотанковых орудий с окраины деревни, но с подходом пехоты орудия были одно за другим выведены из строя, и Ла Камб перешла под контроль американцев. Полк продолжил наступление на запад вдоль шоссе, выделяя ударные группы танков и пехоты для блокирования вражеских позиций в Сен-Жермен-де-Перте и Кардонвиле. На несколько часов полк был задержан у Османвиля, где рота пехоты и несколько противотанковых орудий тщетно пытались преградить путь американцам. В 02.00 9 июня 3-й батальон 175-го пп остановился на ночь в 2 км северо-восточнее Изиньи, а утром передовой танковый отряд с пехотой на броне, захватив неповрежденным мост через реку Ор, ворвался в город. К 05.00 Изиньи был зачищен. Американцы захватили более 200 пленных, большую часть из которых составлял наземный персонал Люфтваффе и моряки, спешно поставленные под ружье. Патрули, высланные к переправе через реку Вир западнее, обнаружили, что мост уничтожен. Восточнее 115-й пп выполнил свою задачу без особых трудностей. Противника в Лонгевиле не оказалось; в 11.00 2-й батальон прошел деревню насквозь и занял оборону западнее. 1-й батальон пересек шоссе Байё-Изиньи и, не обнаружив противника в Экрамвиле, приступил к патрулированию заболоченной долины реки Ор. 3-й батальон, тоже не встретив сопротивления, вступил в Форминьи в полдень. В 16.00 он получил приказ переместиться на запад к Дё-Жюмо, а оттуда в 19.00 был направлен в район Канши, где следующим утром должен был форсировать Ор.

Артиллеристы 81-го батальона, приданного 1-й американской пехотной дивизии, ведут огонь из 4,2-дюймовых минометов М2 с пляжей участка высадки «Омаха» в поддержку наступающих вглубь побережья штурмовых батальонов.

Пленные солдаты 795-го грузинского батальона под охраной американских солдат на пляже участка «Омаха».

Оборонявшие накануне Вьервиль 2-й и 3-й батальоны 116-й ПБГ, а также четыре роты рейнджеров и две роты 743-го тб на рассвете 8 июня выдвинулись на запад по прибрежной дороге в поддержку сборного отряда, забуксовавшего у Сен-Пьер-дю-Мона. В 11.00 началась скоординированная атака в направлении Паунт-дю-О. Вражеское сопротивление было быстро сломлено, но, к сожалению, не обошлось без потерь от «дружеского огня», причиной которого стало использование рейнджерами подполковника Раддера немецких пулеметов. К полудню утес был полностью очищен, и сразу же сборный отряд начал выдвижение к Гранкану. Этот курортный городок представлял собой трудную цель. С востока путь к нему преграждала заболоченная долина, простреливаемая из опорного пункта, возведенного противником на восточной окраине города. Шоссе проходило по мосту, который, очевидно, был подготовлен к взрыву. Но фортуна оказалась благосклонна к американцам. Ударным группам 5-го батальона рейнджеров удалось скрытно подобраться к мосту и предотвратить его уничтожение. Однако дальнейшее наступление захлебнулось под точным и плотным огнем со стороны опорного пункта. На помощь пришел флот. В период с 14.55 по 16.00 британский крейсер «Глазго» выпустил по вражеской позиции 113 снарядов. Пока корабельные орудия обрабатывали огневые точки, 3-й батальон 116-й ПБГ и танки роты «С» 743-го тб пересекли открытый участок шоссе и стремительно вошли в город. Рота «К» занялась опорным пунктом, а роты «L» и «I» приступили к методичному прочесыванию Гранкана, имея дело главным образом со снайперами. Взвод 2-го лейтенанта Норвина Нэтема прошел насквозь весь городок и нейтрализовал дот у границы пляжа на западной окраине. В сумерках организованное сопротивление в Гранкане полностью прекратилось. Немцы лишились важного центра сопротивления в секторе ответственности 5-го корпуса. Тем временем 1-й батальон 116-й ПБГ, сместившись на юг, захватил Жюквиль и вышел к Мези. Мощный обстрел корабельной артиллерии лишил гарнизон деревни желания сражаться, и Мези была захвачена без особых трудностей, а вот дорога к Изиньи оказалась блокирована огнем близлежащего опорного пункта. Поскольку танки 743-го тб практически истратили горючее, наступление было остановлено на ночь.

Было очевидно, что 8 июня немецкая оборона рухнула на всей протяженности фронта 29-й пд. Стремительное наступление 175-го пп застало противника врасплох. Выявленные ранее признаки дезорганизации проявились еще отчетливее. Немецкие войска отступали, бросая снаряжение и игнорируя приказы вышестоящих штабов держаться до последнего. В Османвиле американцы обнаружили брошенными две батареи 105-мм гаубиц. Орудия были исправными и имели запас снарядов. Едва ли не самым важным итогом дня стал захват обширного района между Гранканом и Изиньи, где располагались артиллерийские позиции, терроризировавшие пляжи участков «Омаха» и «Юта». Между тем, вплоть до вечера 8 июня в штабе 7-й немецкой армии продолжали игнорировать участок побережья между Кольвилем и Вьервилем, считая захваченный там плацдарм слишком слабым, чтобы представлять серьезную опасность. Ситуация у Кана и на полуострове Котантен, особенно после захвата планов 7-го американского корпуса по овладению Шербуром, вызывала куда большую озабоченность. И лишь тревожные новости из сектора Байё-Тревьер, где подразделения 916-го и 726-го полков едва не попали в окружение в результате «значительного прорыва американцев», заставили старших командиров 7-й армии серьезнее присмотреться к происходящему в районе участка «Омаха».

Расширение плацдарма

Вечером 8 июня штаб генерала Героу обозначил дальнейшие задачи корпуса в рамках расширения берегового плацдарма. Хотя сопротивление противника заметно ослабло, вероятность вражеской контратаки по-прежнему оставалась очень высокой. Разведка выявила начавшуюся переброску немецких подкреплений из Бретани и полагала, что местом сосредоточения сил, предназначенных для контратаки, может стать лес Серизи в секторе ответственности корпуса. Атака тремя дивизиями в ряд, намеченная на полдень 9 июня, со 2-й пд в центре, нацелена была на захват ключевой высоты в лесу Серизи. Слева 1-я пд прикроет фланг наступления, продвигаясь вдоль возвышенности западнее реки Дром, а 29-я дивизия справа должна форсировать Ор и выйти к долине реки Эль, а также выдвинуться из Изиньи в направлении Карантана и установить контакт с 7-м корпусом. Каждой из дивизий предписывалось оставить от одного до трех батальонов на границе целей дня «Д» на случай немецкой контратаки.

Ближний бой в специфическом ландшафте Нормандии.

В секторе ответственности 1-й пд наступление было задержано на 1,5 часа. Батальоны 18-й ПБГ вынуждены были дожидаться, когда их сменят на позициях подразделения 2-й пд, а слева 3-й батальон 26-й ПБГ в течение утра 9 июня вел огневой бой с противником у Сент-Анн. 18-я ПБГ, поддержанная ротой танков 745-го тб, батареей 62-го самоходного артдивизиона и ротой 635-го батальона истребителей танков выдвинулась из района Моль к деревне Вобадон и хутору Ла Комюн, расположенным на шоссе Байё — Сен-Ло. Аналогичным образом дополненная танками и артиллерией, 26-я ПБГ двигалась параллельно из Тур-ан-Бессена к Додиньи и Ажи. Два батальона 16-й ПБГ получили задачу зачистить территорию по границе армии от Порт-ан-Бессена до Воселя и установить контакт с британским соседом справа. По всему фронту дивизии сборные отряды противника, составленные из солдат 915-го и 916-го пехотных полков, разведывательного батальона 352-й пд и 517-го мобильного батальона, упорно сопротивлялись, но их позиции не имели глубины, а артиллерийская поддержка практически отсутствовала. В 21.30 3-й батальон 26-й ПБГ вошел в Ажи. Додиньи была захвачена только пять часов спустя. 18-я ПБГ отстала почти на две мили, но в течение ночи догнала передовые батальоны 26-й ПБГ и к 16.00 10 июня захватила свои цели на шоссе Байё — Сен-Ло.

Уничтоженная САУ Marder III M 352-го батальона истребителей танков.

2-я пд выступила с еще большим опозданием из-за логистических проблем. Значительная часть ее тяжелого вооружения и средств связи застряла на пляжах, а транспорта для их переброски остро не хватало. Дивизия генерал-майора Уолтера Робертсона впервые шла в настоящий бой и необстрелянность ее полков немедленно сказалась. Пока 38-й пп атаковал Тревьер с севера и запада, 9-й должен был обойти деревню восточнее и захватить Рюберси. Но, форсировав Ор, передовой батальон полка сразу же угодил под фланговый огонь со стороны деревни Тревьер и залег, а танки поддержки оказались неспособны преодолеть крутые берега реки. Лишь в сумерках удалось отвести людей назад, к стартовой линии. В 22.00 была предпринята новая атака, более удачная, и в полночь авангард полка вышел к окраинам Рюберси. Западнее 38-й пп атаковал Тревьер 2-м батальоном с севера, в то время как 3-й батальон пытался обойти деревню с правого фланга. Сражение продолжалось до сумерек при массированной поддержке артиллерии. Приданные дивизии 15-й и 38-й полевые артдивизионы истратили в этот день 3652 снаряда. 10 июня дивизия получила часть недостающего снаряжения, и атака возобновилась с новой силой. В течение ночи большая часть защитников деревни Тревьер отступила к лесу Серизи, оставив лишь слабый заслон из солдат 916-го пп. В 08.45 деревня была захвачена, и 2-я дивизия выступила вперед широким фронтом, на этот раз, практически не встречая сопротивления. Шок первого боя прошел, и 9-й пп, пройдя насквозь восточный край леса, закрепился юго-западнее Бальруа. 38-й пп достиг Серизи-ла-Форе и в 21.00 атаковал Ла От Лите на юго-западной окраине леса. Только здесь противник оказал организованное сопротивление, но оно было быстро подавлено. Тот факт, что важный в стратегическом смысле лес Серизи оказался практически незащищен, напрямую свидетельствовал о слабости противника перед фронтом 5-го корпуса. Допросы пленных указывали на значительную дезорганизацию и острую нехватку основных предметов снабжения войск, а немецкая артиллерия 10 июня никак себя не проявляла.

11 июня 1-я и 2-я дивизии консолидировались на захваченной накануне территории. Патрули выдвинулись на несколько миль на юг, не обнаружив никаких признаков приближения танковых резервов врага, о которых продолжала докладывать разведка. Серьезный бой имел место только на правом фланге 2-й пд, где 38-й полк заканчивал ликвидацию немецких сил в районе Ла От Лите. 18-я ПБГ в течение дня захватила Бальруа, а к вечеру совместно с 26-й ПБГ форсировала реку Дром, выйдя на рубеж Планкри — Ла Бют.

В секторе ответственности 29-й пд часть задач, поставленных приказом № 2 штаба 5-го корпуса, уже была выполнена. В течение ночи с 8 на 9 июня 115-й пп форсировал заболоченную часть долины Ор, выяснив, что состояние почвы здесь несколько лучше, чем прогнозировала разведка. Однако четыре моста вдоль дамбы Ла Камб — Ле Дуэ оказались разрушены, и это могло серьезно замедлить темпы продвижения на юг. На поиски альтернативных переправ через широкую сеть дренажных канав между реками Эк и Ор были высланы боевые патрули. Один из них пересек долину южнее Канши и под покровом темноты добрался до деревни Коломбьер, где провел разведку боем, захватив 11 пленных и уничтожив несколько десятков вражеских солдат. На рассвете 9 июня 3-й батальон 115-го пп выступил через долину по нескольким разведанным путям прохода через болото и грязь. Рота «А» 121-го саперного батальона оперативно возвела 10 легких мостов через потоки и канавы, слишком глубокие для форсирования их вброд. Противодействие противника ограничивалось лишь спорадическим ружейно-пулеметным огнем. В течение дня на южный край долины переправились и остальные два батальона полка, а саперы тем временем построили мосты на дамбе взамен разрушенных, открыв к вечеру проход на юг для тяжелой техники. В 10.20 3-й батальон вошел в Коломбьер, оставленный противником после короткого, но массированного артналета. Возобновив наступление после реорганизации, батальон в 23.00 захватил Ла Фоли, где окопался на ночь. Восточнее 1-й батальон выбил противника из Бриквиля и закрепился в деревне, опасаясь за левый фланг, поскольку Тревьер все еще оставался под контролем немцев. 2-й батальон после форсирования долины Ор повернул на запад, чтобы ликвидировать вражескую группировку в лесу Калетт. Выдавив оттуда остатки немецких войск, в 19.00 батальон направился к своей цели — деревне Ле Карефур. По пути была зачищена от снайперов деревня Вуйи, затем батальон пропустил поворот и сделал круг почти в 4 км, так что к 02.30, когда цель, наконец-то, была достигнута, солдаты буквально валились с ног от усталости. Две передовые роты сошли с дороги и разместились в прилегающих садах. Рота «Е» и штаб получали пайки у грузовиков, только что прибывших из Бриквиля, когда с севера донесся шум моторов. Из-за изгиба дороги показалось несколько бронеавтомобилей. В условиях плохой видимости их приняли за авангард 3-го батальона, но открытый с близкого расстояния пулеметный огонь все поставил на свои места. Следом за бронемашинами показалась большая колонна противника, на позиции американцев посыпались мины и снаряды. В хаосе ночного боя батальон потерял целостность и рассеялся на мелкие группы, которые беспорядочно отошли на север и запад, нередко обстреливая друг друга. Потери в ходе этого спонтанного боя с отступающими из долины Ор на юг немецкими войсками составили 11 офицеров и 139 солдат и сержантов. 10 июня батальон был пополнен людьми и снаряжением и уже в полдень продолжил наступление на юг и остановился на ночь в оставленной противником Л'Эпине-Тессон. Два другие батальона 115-го полка продвинулись еще дальше и достигли северного берега реки Эль.

Рейнджеры 2-го батальона на захваченном мысе Пуант-дю-Хок.

Западнее два батальона 175-го полка (1-й и 3-й) выступили утром 9 июня по шоссе из Изиньи в направлении Ла Фотеле. 2-й батальон наступал правее, между шоссе и железнодорожной насыпью. В районе Ла Эрронери наступавшая по шоссе колонна была атакована отрядом противника, составленным из артиллеристов 352-й пд, действовавших как пехота. Не добившись видимых успехов, немцы отступили, оставив на поле боя более сотни убитых. На несколько часов колонна была остановлена у Лизона, где ротная кампфгруппа оборонялась настолько отчаянно, что потребовалось привлечение штурмовой авиации, превратившей деревню в руины. Продолжая наступать на юг, 3-й батальон вошел в Ла Фотеле и окопался на ночь. Посланная накануне к мосту через реку Вир в Овиль-сюр-ле-Ве рота «К» 3-го батальона утром 10 июня предприняла попытку переправиться, но попала под огонь с западного берега. Усиленная взводом танков и разведывательным эскадроном 29-й пд, во второй половине дня рота форсировала реку южнее Овиль-сюр-ле-Ве и на окраине деревни вошла в контакт с ротой «А» 401-го GIR, выполнив главную задачу полка — соединение с частями 7-го корпуса. Что касается 116-й ПБГ и специального отряда рейнджеров, 9 и 10 июня они зачистили последние очаги сопротивления немцев в треугольнике Гранкан — Жефос-Фонтене — Жюквиль и в полдень 11 июня были переведены в резерв дивизии.

Минометный расчет ведет огонь поддержки по целеуказаниям передового наблюдателя.

Утром 9 июня сектор южнее участка высадки «Омаха» впервые попал в центр внимания штаба 7-й армии. В 10.35 генерал-лейтенант Маркс доложил, что Изиньи захвачен внезапной атакой, а танки союзников замечены на шоссе Лизон — Сен-Ло и констатировал, что его 84-й корпус не имеет резервов, чтобы остановить продвижение американцев и не допустить слияние двух западных плацдармов. 716-я пд практически перестала существовать, а 352-я пд раздроблена на несколько слабых групп, не имеющих серьезной огневой поддержки. Маркс запросил разрешения отступить за реку Вир и соединиться со 2-м парашютным корпусом для последующей совместной атаки из района Валонь. Просьба генерала была отклонена, в штабе армии все еще рассчитывали использовать 2-й парашютный корпус для контрудара по Байё. Вечером 9 июня в штаб 7-й армии прибыл фельдмаршал Роммель. Он в целом одобрил действия штаба, но выделил в качестве целей первостепенной важности предотвращение соединения береговых плацдармов союзников западнее реки Вир и защиту Шербура. В результате перебрасываемые к линии фронта подразделения 2-го парашютного корпуса были перенаправлены в район Изиньи, а 77-я пд получила приказ сосредоточить силы в Валонь. Но реальность состояла в том, что подавляющая часть этих срочно перебрасываемых из Бретани резервов все еще оставалась на значительном расстоянии от зоны высадки союзников в Нормандии, главным образом в районе Авранша. Исключение составляли передовые элементы 17-й панцергренадерской дивизии СС, приближающиеся к Бальруа, и один полк 3-й парашютно-егерской дивизии, прибывший в Сент-Ло. В районе Кана ситуация также развивалась не лучшим образом. Британские силы вторжения теснили немецкие войска севернее и западнее города, и 1-й тк СС вместо ожидаемой генеральной контратаки вынужден был вести оборонительные бои. О прорыве вечером 10 июня американской 2-й пехотной дивизии к линии лес Серизи-Бальруа в штабе 7-й армии узнали лишь утром следующего дня. 84-й корпус докладывал, что 352-я пд ослабла настолько, что не способна удерживать всю протяженность фронта, а на ее правом фланге возникла брешь, которая угрожает целостности германской обороны. Однако доступных резервов у 7-й армии не было, и оставалось лишь уповать, что американцы не успели еще накопить достаточных сил для решительного наступления и целиком сосредоточены на захвате Карантана и Шербура.

Прорыв к Комону и форсирование реки Эль

Однако в приказе № 3 5-го корпуса от 11 июня 1944 года главной целью следующего дня был обозначен город Комон. Прорыв к нему вдоль границы между армиями был поручен 1-й пехотной дивизии, усиленной 102-м разведывательным эскадроном. 2-й и 29-й дивизиям предстояло прикрыть правый фланг наступления выдвижением на юг за линию реки Эль. Атака 5-го корпуса была тесно связана с планами соседа слева — британского 30-го корпуса. Не сумев прорвать линию обороны Учебной танковой дивизии между Линжевром и Тийи-сюр-Сель, британцы намеревались обойти немецкие позиции с фланга, используя ту самую брешь, на прикрытие которой 84-й корпус и 7-я армия не смогла найти сил. Атака 5-го корпуса должна была способствовать успеху британской 7-й бронетанковой дивизии, нацеленной на захват ключевой возвышенности в районе Виллер-Бокаж. В равной степени наступление на Комон рассматривалось, как возможность отвлечь часть сил, развернутых против войск 7-го корпуса, наступающих на север вдоль побережья полуострова Котантен к Шербуру. Сам по себе захват Комона также имел важное значение: город располагался на возвышенности, доминирующей над лесом Серизи и долиной реки Дром. Взяв под контроль Комон, 5-й корпус не только обеспечивал береговой плацдарм дополнительной глубиной, но и получал возможность угрожать коммуникациям противника на линии Кан — Сен-Ло — Авранш.

Американские солдаты осматривают захваченный реактивный гранатомет «Панцершрек».

Диспозиция полков 1-й пехотной дивизии перед атакой оставалась прежней: 18-я ПБГ и 26-я ПБГ располагались в линию по фронту примерно в 3 км, резервная 16-я ПБГ находилась в готовности помочь любому из атакующих полков и защитить фланги наступления. Каждая из передовых боевых групп включала в себя помимо пехотного полка танковый батальон и роту истребителей танков. Атака была намечена на 06.00 12 июня, но 26-я ПБГ задержалась с прибытием к стартовой линии и в ее секторе наступление началось с двухчасовым опозданием. 18-я ПБГ продвигалась вперед двумя батальонами в линию, встречая лишь незначительное сопротивление отрядов прикрытия, которые, после короткого огневого боя, организованно отходили, что разительно отличалось от прежней тактики 352-й пд. К вечеру боевая группа вышла к шоссе Комон — Сен-Ло и получила приказ закрепиться на этой позиции, уделяя особое внимание открытому правому флангу. Левее 26-я ПБГ также не встретила серьезного сопротивления, хотя противник активно использовал мобильные группы, поддержанные бронеавтомобилями и танками. На закате 2-й батальон вышел к окраине Комона и в течение ночи попытался захватить городок, но натолкнулся на яростное сопротивление гарнизона численностью до двух пехотных рот, усиленных бронетехникой. На рассвете 13 июня, действуя совместно с танками 743-го тб, американские пехотинцы вошли в Комон и после нескольких часов жарких уличных боев к 09.00 овладели городом. В течение дня 26-я ПБГ заняла круговую оборону и приступила к активному патрулированию. В 15.00 противник предпринял попытку отбить Комон и в нескольких местах сумел проникнуть за линию передовых постов, однако мощная артиллерийская поддержка 33-го полевого артдивизиона не позволила развить этот начальный успех. Среди захваченных пленных оказались солдаты разведбатальона 2-й тд, однако главные силы этой спешно переброшенной штабом 1-го тк СС дивизии действовали левее, против прорвавшегося к Виллер-Бокаж авангарда британской 7-й бронетанковой дивизии.

Американские танки движутся в бокаже.

В секторе 2-й пехотной дивизии 9-й пп наступал почти параллельно с атакующими колоннами 1-й пд с задачей овладеть грядой Литто. Расположенная немного южнее леса Серизи, гряда доминировала над местностью и позволяла контролировать подходы к Комону с запада и юго-запада. Захватив значительную ее часть к полудню, полк до вечера 12 июня отражал множественные атаки патрулей, принадлежавшие, как было выявлено, 3-й парашютно-егерской дивизии. На следующий день активность вражеских патрулей еще более усилилась, главной их целью стал холм Монрабо, захваченный ротой «С» в течение ночи. Ключевую роль в отражении этих атак сыграл 15-й полевой артдивизион, истративший 12 и 13 июня соответственно 828 и 1320 снарядов.

В то время как у Комона подразделениям 1-й и 2-й пехотных дивизий удалось добиться значительных успехов при сравнительно слабом противодействии противника, на западном фланге корпуса, где главной целью была высота 192 — ключевая территория для наступательной операции в направлении Сен-Ло — немцы бросили в бой только что прибывшие подкрепления. Эффективные действия этих подразделений в обороне положили конец начавшемуся 8 июня быстрому продвижению 5-го корпуса на юг. По плану 23-й полк 2-й пд, быстро форсировав Эль, которая представляла собой узкий и неглубокий поток, должен был захватить район от Бериньи до высоты 192. Атака началась в 06.00 12 июня после 20-минутной артподготовки. 1-й батальон пересек Эль юго-западнее Серизи-ла-Форет, но очень скоро был контратакован с западного фланга. Опасаясь, что передовые силы будут отсечены, батальон отступил на 1,5 км и окопался. 2-й батальон попал под плотный пулеметно-минометный огонь, едва только вышел на шоссе, ведущее к Бериньи. Предпринятая позже днем попытка 3-го батальона выйти к реке под прикрытием леса Серизи также не имела успеха. Немцы окопались на высоте 192 и эффективно использовали преимущества, которые она предоставляла. Несмотря на активную поддержку артиллерии 37-го и 38-го полевых артдивизионов и налет штурмовой авиации, противник сохранил инициативу, и ночь прошла в беспокоящих вылазках по всей линии фронта 23-го полка. 13 июня генерал-майор Робертсон пытался возобновить наступление, бросив в бой 38-й полк, батальоны которого выдвинулись к высоте 192 с севера. К полудню их наступательный порыв полностью иссяк, и полк окопался в километре севернее линии Бериньи — Сен-Жорж — д'Эль, которая была обозначена как первичная цель атаки.

Северо-западнее с такими же трудностями столкнулась и 29-я пд. 115-й пехотный полк получил задачу перейти реку Эль в 05.00 12 июня и следовать через Сен-Клер-сюр-Эль к Кувену, прикрывая с фланга наступление левого соседа. Полк атаковал двумя батальонами в линию после 20-минутного артналета. С большими трудностями 3-й батальон форсировал реку в районе Сен-Жан-де-Совиньи, однако, в километре южнее попал под перекрестный огонь с флангов и отступил, опасаясь окружения. 1-му батальону не удалось даже пересечь Эль. Прибытие танков 747-го тб не изменило ситуации. Совместная атака танков и пехоты выдохлась, когда три «Шермана» были подбиты огнем хорошо замаскированных противотанковых орудий, позиции которых так и не удалось выявить. Вечером к наступлению был привлечен резерв дивизии — 116-й пехотный полк, которому в течение ночи удалось проломить вражескую оборону вдоль южного берега Эль, а к утру захватить Сен-Клер-сюр-Эль и Кувен, однако сделано это было ценой значительных потерь (29-я пд потеряла 12–13 июня 547 человек). Это сражение положило начало серии жестоких и кровопролитных боев за овладение Сен-Ло, которые продлятся до 18 июля.

Генералитет вооруженных сил США осматривает разрушенный город Изиньи-сюр-Мер 12 июня 1944 года.

В 01.25 13 июня, на восьмой день вторжения в Нормандию, командование 5-го корпуса получило инструкции штаба 1-й армии, которые фактически подводили черту начального этапа операций на участке «Омаха». За первую неделю вторжения 5-й корпус захватил значительный береговой плацдарм, надежно связав его с силами союзников на обоих флангах. Немецкие дивизии, устроившие «кровавую баню» штурмовым частям корпуса в день «Д», за семь дней боев были практически перемолоты, а их остатки отброшены на юг. Плацдарм надежно защищен и готов к наращиванию сил. На ближайшее время главной задачей корпуса является удержание захваченных позиций, совмещенное с агрессивным патрулированием «в целях поддержания в противнике неуверенности относительно дальнейших планов союзников».

ГЛАВА 14
КОНСОЛИДАЦИЯ: БРИТАНСКИЙ СЕКТОР

Участок «Сворд»

Результаты первого дня высадки в Нормандии вызвали в британских штабах справедливый оптимизм. Несмотря на мрачные предсказания, потери штурмовых войск оказались относительно низкими, а войска британско-канадской компоненты захватили к сумеркам дня «Д» значительные береговые плацдармы, что минимизировало шансы противника сбросить их в море. Первый день вторжения можно было бы назвать большим успехом, если бы не одно «но»: ключевой пункт стратегического плана Монтгомери — город Кан — захватить сходу не удалось. Элемент неожиданности был утерян, и противник, стягивая сюда все доступные резервы, вознамерился не допустить, чтобы город когда-либо попал под контроль союзников. По крайней мере, генерал-лейтенант Эрих Маркс был уверен, что при должной танковой поддержке его 84-й корпус способен удерживать Кан сколь угодно долго с самыми плачевными последствиями для британцев. Упреки в адрес командира британской 3-й пд, не сумевшего организовать сконцентрированный удар в направлении Кана в день «Д», когда город был относительно слабо защищен, вряд ли справедливы. Группировка, нацеленная на прорыв к Кану, была изначально недостаточной для захвата и удержания столь значительной цели, а растаскивание сил, вызванное необходимостью решения текущих задач высадки, еще больше ослабило ее. Спешно вернувшийся в Нормандию фельдмаршал Роммель рассудил, что для нейтрализации слабых американских плацдармов будет достаточно пехотных сил, в то время как в британском секторе необходим сконцентрированный танковый удар, провести который следует как можно скорее. Задача эта была возложена на 1-й тк СС обергруппенфюрера «Зеппа» Дитриха. Не откладывая, атаку решено было провести 7 июня имеющимися в наличии силами — 21-й тд и теми подразделениями 12-й тд СС «Гитлерюгенд», которые успеют прибыть в район вторжения к назначенному времени. Нацеленная на район стыка британского и канадского плацдармов, атака предусматривала прорыв к опорному пункту в районе Дувр Ла Деливранд и элементам 716-й пд, все еще удерживающим оборону в Люк-сюр-Мер. Командир 21-й тд генерал-лейтенант Фёхтингер не верил в успех удара, нанесенного такими слабыми силами. Его подразделение уже в полной мере ощутило на себе мощь союзнической военной машины. Кампфгруппа Оппельн-Брониковски понесла серьезные потери в попытке прорваться к пляжам накануне вечером, ей остро не хватало пехотной поддержки. Кроме того, дивизия потеряла две из девяти своих артбатарей. Командир 25-го панцергренадерского полка СС штандартенфюрер Курт Мейер, напротив, не испытывал никаких сомнений. В августе 1945 года, давая показания армейскому дознавателю, Фёхтингер вспоминал:

«Я объяснил ситуацию и ввел Мейера в курс дела относительно сил противника. Он некоторое время изучал карту, потом повернулся ко мне и сказал: «Легкое дело. Завтра утром мы сбросим их в море».

Мейер имел все основания так считать. Группировка располагала примерно 160 танками и пятью батальонами гренадеров, так что при должной организации и подготовке шанс нанести союзникам крупное поражение был вполне реальным.

Британский премьер-министр Уистон Черчилль на борту эсминца «Келвин» (HMS Kelvin) направляется к побережью Нормандии.

Между тем, британцы все еще лелеяли надежду, что быстрый захват Кана возможен, и в течение ночи с 6 на 7 июня штаб британской 3-й пехотной дивизии торопливо разработал план атаки возвышенности Лебизе силами 2-го батальона уорвикского полка. Подготовка проходила в явной спешке. В качестве стартовой линии был выбран ручей между Бленвилем и лесом Лебизе, хотя местность эта еще не была должным образом очищена от противника. В результате выехавшая на разведку группа офицеров роты «А» была обстреляна противником. Чтобы должным образом подготовить стартовую линию, командир батальона подполковник «Джамбо» Хердон перенес время «Ч» на час, однако, из-за неполадок со связью, роты «В» и «С» оказались не осведомлены об отсрочке и выступили в назначенный час. Поскольку, в отличие от них, артдивизион сигнал о переносе атаки получил, огневая поддержка отсутствовала. Пройдя примерно 200 метров, британские пехотинцы попали под ураганный огонь гренадеров 1-го батальона 125-го полка. В течение короткого времени передовой взвод был практически полностью истреблен. Подполковник Хердон пытался навести порядок и организовать отход попавших в огневой мешок солдат, но был убит. Командир 185-й бригады неверно оценил происходящее и, полагая, что уорвикский батальон близок к захвату высоты, выдвинул из Бьевиля противотанковую артиллерию и команды корректировщиков огня. Немцы предусмотрительно позволили колонне зайти как можно дальше в смертельную ловушку, после чего быстро и методично уничтожили ее. Лишь горстке британских солдат удалось уцелеть и пробиться назад, к позициям батальона. Танки батальона стаффордширских йоменов не могли помочь пехоте из-за естественной противотанковой преграды, образованной несколькими узкими, но довольно глубокими потоками, протекающими через Бьевиль. Во второй половине дня захват Лебизе был перепоручен 1-му батальону норфолкского полка. Приказы, которые получил из штаба бригады командир батальона подполковник Хью Беллами не отличались ясностью. Норфолкцам удалось лишь прорваться к отрезанным остаткам передовых рот уорвикского батальона. В 22.00, видя, что ситуация в районе Лебизе зашла в тупик, бригадир Смит отдал приказ отступить на исходные позиции.

На правом фланге 1-й батальон личных шотландских пограничников Короля захватил без сопротивления деревню Матьё и выдвинулся по дороге Дувр — Кан к лесу Ле Мениль, где окопался, в ожидании дальнейших приказов. Вскоре батальон попал под огонь бронетехники, приближающейся с севера, и поспешил отступить, опасаясь окружения. Оказалось, что огонь вел передовой отряд 1-го батальона йоменов восточного Ридинга, принявший шотландцев за подразделение противника. В 17.00 к лесу Ле Мениль прибыл 2-й батальон королевских ольстерских стрелков. Рота «D» батальона и эскадрон йоменов совершили вылазку в направлении деревни Камб, но натолкнулись на сильное сопротивление и, потеряв три танка, двух офицеров и 29 солдат и сержантов, отступили. Неспособность британской 3-й пд пробиться к Кану 7 июня объясняется легко — ось атаки 185-й и 9-й бригад проходила через район, в котором в течение ночи 21-я тд и 12-й тд СС концентрировали силы для намеченной на 12.00 контратаки. В Лебизе 21-я тд вынуждена была перейти к обороне и отказаться от совместной контратаки с силами Курта Мейера. Планы «Зеппа» Дитриха окончательно пошли прахом, когда Мейер раньше намеченного времени бросил в бой своих людей, чтобы противодействовать прорыву боевой группы канадцев к Оти. Боестолкновение у Камб явилось прямым следствием этих действий, поскольку представляло собой встречный бой авангарда ольстерских стрелков с элементами 1-го батальона 25-го панцергренадерского полка, в ходе которой 12-я тд СС потеряла пять танков.

2-й батальон линкольнширского полка и 1-й батальон саффоклского полка в 12.00 7 июня получили приказ вытеснить противника из Лион-сюр-Мер и замка рядом с деревней. Когда задача была выполнена, линкольнширцы спешно выдвинулись к Сент-Обен-д'Аркне, направив одну роту к мостам в Бенувиле. 1-й батальон Южно-Ланкаширского полка, в свою очередь, зачистил деревни Плюмто и Кресрон и прилегающий к ним район, после чего выдвинулся к Дувр Ла Деливранд. Благодаря этим действиям брешь между плацдармами 3-й британской и 3-й канадской дивизий была практически запечатана. Лишь территория радарной станции юго-западнее Дувр Ла Деливранд, защищенная двумя мощными опорными пунктами, оказалась не по зубам ланкаширцам, и немцы держали здесь оборону до 17 июня. В течение ночи 8-я и 9-я бригады совместно с канадскими подразделениями западнее занимались ликвидацией последних мелких очагов сопротивления в районе бреши. На восточном фланге 5-й штурмовой саперный полк закончил работу, начатую в день «Д» коммандос, и зачистил Уистреам, а на восточном берегу реки Орн 6-я вдд вела непрерывные бои, постепенно расширяя захваченный плацдарм. Подкрепления в лице 1-й бригады специального назначения лорда Ловата и 6-й планерной бригады бригадира Киндерсли генерал-майор Гейл развернул севернее и южнее ключевых мостов в Бенувиле. Вплоть до прорыва союзников из Нормандии главной задачей 6-й вдд будет отражение попыток противника раздробить и уничтожить периметр обороны восточнее Орн, прикрывающий левый фланг вторжения союзников.

Британский танк «Шерман Файрфлай».

Несмотря на успехи Курта Мейера в срыве наступления союзников к Кану, для Зеппа Дитриха 7 июня стало днем разочарований. Посетив штаб генерал-лейтенанта Рихтера, он понял, что 716-я пд практически перестала существовать. Подтверждая этот вывод, на следующий день генерал Маркс информировал 7-ю армию, что 716-я дивизия потеряла более 2/3 личного состава, а у солдат наблюдаются явные признаки сильного переутомления. Но еще больше беспокоил Дитриха тот факт, что прибытие 12-й тд СС задерживается, а подразделения Учебной танковой дивизии вынуждены добираться к зоне высадки союзников окольным путем, поскольку мост в Тюри-Аркур уничтожен авиацией союзников.

Пленные немецкие солдаты на британском транспортере «Универсал».

8 июня ситуация вдоль фронта 3-й британской пехотной дивизии изменилась мало. На 10.00 штаб 1-го тк СС запланировал атаку вдоль дороги Кан — Дувр Ла Деливранд 12-й тд СС слева и 21-й тд справа. Но в 08.10 атака была отменена по приказу фельдмаршала Роммеля, который считал, что ось давления в направлении пляжей высадки необходимо сместить на восток. При этом Роммель настаивал, что контрудар следует провести незамедлительно. Однако 21-я тд крепко увязла в сражении с британской 3-й пди до прибытия резервов полностью высвободить ее не удастся. Учебная танковая дивизия достигнет района сбора не ранее вечера 8 июня, к утру лишь передовые ее элементы сумели прибыть в район Фонтене-ле-Песнель — Тийи-сюр-Сель. Неважно обстояли дела и с переброской 12-й тд СС — за 7 июня лишь 1-й батальон 26-го панцергренадерского полка Монке прибыл в район Шё. Таким образом, об атаке, задуманной Роммелем, пока не могло быть и речи. В этот день Монтгомери информировал Лондон: «Противник делает все возможное, чтобы удержать Кан. Я принял решение, не жертвовать людьми, атакуя город в лоб, и приказал 2-й армии, продолжая оказывать фронтальное давление на Кан, перенести главное усилие в направлении Виллер-Бокаж и Эвреси, а оттуда на юго-восток в направлении Фалеза». Это решение, идущее несколько вразрез с заявленной стратегией Монти превратить Кан в магнит, притягивающий немецкие резервы, означало полный отказ от идеи захвата Кана лихим наскоком.

9 июня штаб 9-й бригады запланировал начать масштабную операцию, состоящую из четырех фаз и направленную на последовательный захват деревень Ла Камб, Гальманш, Малон и Сен-Контест. Задача эта была поручена 2-му батальону Королевских ольстерских стрелков и 1-му саффолкскому батальону, который был временно выведен из состава 8-й бригады. Поддержку пехоте будут обеспечивать танки 1-го батальона йоменов восточного Ридинга. В Ла Камб оборону занимал 1-й батальон 25-го панцергренадерского полка СС, с которым ольстерцы сражались два предыдущих дня. 2-й батальон разместился в Гальманше, а третий окопался справа, севернее деревни Бюрон, развернутый против канадцев. Граница между 12-й тд СС и 21-й тд проходила по железной дороге из Кана в Дувр Ла Деливранд. Ближайшие войска из состава 21-й тд — 5-я и 7-я роты 192-го панцергренадерского полка — находились в Ла Бижюд на дороге Кан-Матьё, а также в Шато де ла Лонд и в Ле Лондель. При этом местность от Ла Бижюд до Ла Камб полностью простреливалась. Ольстерский батальон начал атаку в 15.15 со стартовой линии на окраине деревни Анизи западнее Матьё. Чтобы достигнуть Ла Камб, батальону предстояло преодолеть 1,5 км открытого пространства. Хотя артиллерия обрушила на немецкие позиции вал огня, гренадеры дивизии «Гитлерюгенд» яростно сопротивлялись. Наступавшая слева рота «А» ольстерцев лишилась всех командиров взводов и более трети личного состава. И все же, ей удалось достичь окраины Ла Камб. Роты «D» и «С» закрепили этот успех, открыв путь в деревню для танков AVRE, которые хотя и были вскоре подбиты противотанковым огнем со стороны Ла Бижюд, ситуацию в Ла Камб сумели переломить. На помощь ольстерцам был направлен батальон шотландских пограничников, и к вечеру совместными усилиями сопротивление противника в Ла Камб было окончательно подавлено. Овладение деревней обошлось батальону ольстерских стрелков в 10 офицеров и 172 солдата и сержанта. Потери шотландских пограничников составили три человека убитыми и 13 ранеными. Перехода к фазе 2, однако, не произошло. В ходе разведки подходов к деревне Гальманш бронемашина командира 1-го саффолкского батальона подполковника Гудвина была подбита, сам подполковник получил тяжелое ранение, два сопровождавших его офицера погибли. Принявший командование майор Кит Гоу запросил у генерал-майора Ренни дополнительного времени для оценки ситуации. Командир дивизии вынужден был согласиться с этим требованием, и батальон окопался у фермы Ле Мениль. На флангах танки йоменов восточного Ридинга вели активную разведку боем: западнее Ла Камб батальон потерял два танка, восточнее — один.

Немцы восприняли прорыв в Ла Камб как неудачную попытку расколоть оборону 12-й и 21-й танковых дивизий по линии их соприкосновения, но излишнего беспокойства это не вызвало. Внимание германских штабов было приковано к ситуации северо-западнее Кана. Вольно или невольно, стратегия Монти по сковыванию немецких танковых дивизий под Каном работала даже слишком хорошо. Едва прибыв к фронту, элементы танковых дивизий сразу же вводились в бой, и собрать их в кулак для сконцентрированного удара не было никакой возможности. В 17.30 9 июня из штаба Роммеля поступила новая инструкция 7-й армии, которая фактически ставила крест на планах штаба танковой группы «Запад» и 1-го тк СС:

«Необходимо вернуться к обороне в секторе между реками Вир и Орн; контратаку следует отложить до момента, когда мы сможем закончить все приготовления к ней».

Таким моментом Роммель считал прибытие из Бретани 2-го парашютного корпуса. Планы 2-й британской армии также подверглись коррекции по требованию Монтгомери. На встрече 9 июня в Порт-ан-Бессене с Дэмпси и Брэдли Монтгомери заявил, что намерен в самое ближайшее время взять Кан в клещи ударом 7-й бронетанковой дивизии с запада в направлении Эвреси и 51-й пехотной дивизии с востока в направлении Каньи. Чтобы воспрепятствовать бегству немецких войск, в месте схождения клещей высадится британская 1-я вдд. В тот же день штаб 2-й армии разработал план охвата Кана, получивший название «Вайлд Оутс» (Wild Oats). Но по ряду объективных причин эта грандиозная задумка Монти не получила реализации, а спустя два дня «клещи» превратились в «правый хук» в обход фланга Учебной танковой дивизии, более известный как операция «Перч» (Perch).

Гренадеры СС на улице разрушенного нормандского городка.

За исключением локальных событий на следующие две недели фронт в секторе ответственности британских 3-й пд и 6-й вдд стабилизировался. Противники усиленно окапывались, устанавливали минные поля, вели изнуряющие обстрелы. Обе армии потеряли возможность проводить решительные маневренные действия, ограничившись агрессивным патрулированием, мало влияющим на общую ситуацию на фронте. Наиболее активные боевые действия велись у деревни Ла Лонд. Позицию, с которой просматривалась местность восточнее Бьевиль-сюр-Орн и юго-восточнее Лебизе, удерживали солдаты 5-й и 7-й рот 192-го панцергренадерского полка при поддержке нескольких танков. В ночь с 9 на 10 июня рота «D» южно-ланкаширского батальона внезапной атакой вытеснила противника из деревни и окопалась в районе замка и прилегающей к нему фермы. Проживавших здесь французов эвакуировали. На рассвете 5-я рота 192-го панцергренадерского полка, усиленная солдатами 220-го саперного батальона, пошла в атаку при поддержке нескольких танков и САУ. Хотя гренадерам удалось вплотную подобраться к зданиям, британцы выстояли, а вызванная вскоре артиллерийская поддержка вынудила немцев отступить и окопаться в 600 метрах от замка. В течение следующих 10 дней вылазки продолжались, британская и немецкая артиллерия буквально перепахали снарядами этот клочок земли, превратив замок и ферму в груду руин, однако полного контроля над Ла Лондни одна из сторон так и не получила.

Участок «Джуно»

Утром 7 июня, после беспокойной ночи, наполненной перестрелками с пробирающимися на юг мелкими группами противника, канадские передовые батальоны возобновили наступление. Необходимости в дополнительных приказах не было — главной задачей оставался захват целей дня «Д». Слева 9-я канадская бригада наступала на юг из Вилон-ле-Бюисон в направлении Оти, имея конечной целью Карпике. Справа 7-я бригада выдвигалась с линии Крейи — Ла Френь Камийи двумя батальонами к целям вдоль шоссе Кан-Байё. 8-й бригаде предстояло зачистить очаги сопротивления противника, обойденные 9-й бригадой. Наступление началось в 06.05. Не встречая серьезного сопротивления, батальоны регинских и Королевских виннипегских стрелков к полудню достигли линии Пюто, Бретвиль-л'Оргейез и Норре и окопались. Хотя признаков наличия противника перед фронтом батальонов не наблюдалось, никаких попыток продвинуться дальше на юг, чтобы обойти с фланга Каприке, предпринято не было. Пассивность эта объясняется тем, что сопровождающие бригаду танки рассматривались, как средство противодействия ожидаемой вражеской контратаке, а не как сила прорыва, к тому же, британские пехотные командиры предпочитали придерживаться плана и не проявлять излишнюю инициативу. Для канадской 8-й пехотной бригады 7 июня также был относительно легким днем. Батальон личных канадских стрелков Королевы и батальон шодерского полка зачистили очаги сопротивления противника в Коломби-сюр-Тани Ангерни, в то время как батальон северного побережья без особого успеха пытался взять штурмом радарную станцию у Дувр Ла Деливранд.

Положение, в котором оказалась 9-я бригада, отличалось кардинальным образом. В 07.45 канадская пехота и танки выступили из Вилон-ле-Бюисона. В авангарде шла рота «С» батальона горцев северной Новой Скотии на бронетранспортерах и «Стюарты» разведвзвода шербрукских фузилеров. За ними следовали остальные три роты горцев, посаженные на броню «Шерманов» 27-го бронетанкового полка. Прямую огневую поддержку боевой группе обеспечивали батарея САУ М10, а также минометный и пулеметный взводы батальона камерунских горцев Оттавы. Серия локальных схваток с изолированными отрядами 716-й пд несколько замедлили наступление батальонной боевой группы. В 11.50 горцы подошли к Бюрону и атаковали его сходу. Танки сместились на фланги и методично подавляли пулеметные и минометные позиции немцев. Как только деревня была захвачена и очищена от противника, наступление продолжилось в направлении Оти. Рота «С» ворвалась в деревню незадолго до 13.00. «Стюарты», между тем, уже вышли к окраине Франквиля.

Поврежденный в бою 7 июня танк Pz.IV № 536 унтершарфюрера СС Вилли Кретшмара из 2-го батальона 12-го танкового полка СС.

Стремительно продвигаясь к Карпике, канадцы исходили из информации разведки, указывающей, что перед их фронтом развернуты лишь изрядно потрепанные накануне элементы 716-й пд и 21-й тд. Прибытие в Сен-Жермен и развертывание на обратном скате возвышенности южнее дороги Кан-Байё 25-го панцергренадерского полка с артиллерией и батальоном танков Pz.IV удивительным образом было не замечено разведкой союзников. Полк готовился к совместной атаке с 21-й тд, назначенной первоначально на полдень, но позже отложенной до 16.00.

В 13.00 командир передовой группы горцев майор Джон Лирмент доложил, что в 800 метрах восточнее Оти замечены вражеские танки. В поддержку разведывательному взводу фузилеров были спешно высланы «Шерманы» эскадрона «С». Курт Мейер наблюдал за приближением канадцев с башни церкви аббатства Арденн, в котором развернул свой штаб. Позже, в книге воспоминаний «Гренадеры», он достаточно подробно описал последующие события:

«Вражеский танк проходит через сады Сен-Контест. Вот он остановился. Командир открыл люк и осматривает местность. Похоже, он просто слепой. Почему он не замечает, что находится всего в 200 метрах от позиций 2-го батальона и стволы наших противотанковых орудий нацелены прямо на него… Батальон демонстрирует прекрасную дисциплину. Никто не стреляет… Вскоре все становится предельно ясно. Танк прибыл, чтобы защитить фланг. Вражеские машины наступают из Бюрон к Оти. Мой Бог! Какая возможность! Я отдаю приказ: «Не стрелять! Открывать огонь только по моей команде!» Вражеский командир, похоже, не желает видеть ничего, кроме аэродрома, который стремится захватить. И совершенно не отдает отчета в том, что на обратном скате высоты его ожидает смерть… Атака дивизии намечена на 16.00, но я вынужден проявить инициативу. Обстоятельства требуют. Мое решение: как только передовые танки противника минуют Франквиль, 25-й полк атакует совместно с танковой ротой, ожидающей на обратном скате… Авангард вражеской колонны подходит к шоссе Кан-Байё, и я даю сигнал атаковать. Слышу, как Вюнше приказывает: «Achtung Panzer — marsche!» И в следующую минуту первый вражеский танк охватывает пламя, а экипаж стремительно выскакивает наружу».

Несмотря на возникший поначалу хаос, канадцы не потеряли голову. Командир батальона подполковник Петч приказал роте «А», наступавшей справа, окопаться на высоте у Оти, а остальным подразделениям — отходить в Бюрон. Это был хорошо отработанный на учениях в Англии маневр в ответ на вражескую контратаку, за которым должен был последовать массированный и точный удар артиллерии, наводимый передовыми наблюдателями. Однако его не последовало. Связь с крейсером «Белфаст» была потеряна из-за поломки радиостанции, а две батареи 14-го полевого Королевского артполка, закрепленные за батальоном северной Новой Скотии, попали в районе Бали под минометный обстрел со стороны опорного пункта Дувр Ла Деливранд и в течение двух часов — самых критических для горцев — не могли выполнять заявки на огневую поддержку. Авангарду 9-й канадской бригады пришлось рассчитывать только на собственные силы.

В устроенную немцами «танковую ловушку» угодили главным образом «Шерманы» эскадрона «В». Потеряв почти половину машин, фузилеры отошли к Бюрону, уничтожив ответным огнем три Panzer IV. Западнее деревни эскадрон «С» потерял три машины и также вынужден был спешно отступить. Примерно сотня канадских пехотинцев из роты «С» оказалась отрезана в Отии вынуждена была сражаться с превосходящими силами противника (деревню атаковали гренадеры 3-го батальона) при поддержке единственного «Файрфлая» фузилеров. Рота «А» на высоте севернее Оти еще не закончила окапываться, когда немцы атаковали ее позиции. Без артиллерийской поддержки и бронетехники, она быстро была окружена и сдалась в плен. Спустя примерно час, отбив несколько атак, пал и гарнизон Оти. В 15.00 1-й и 2-й батальоны 25-го панцергренадерского полка ударили с фланга по позициям канадцев. Мейер в воспоминаниях указывает, что конечной целью этой атаки должен был стать выход к побережью, однако 21-я тд дивизия, скованная британцами, наступающими к Кану, не сумела поддержать это усилие и превратить в запланированную контратаку. При этом Мейер, склонный преувеличивать свои заслуги, скромно умолчал, что его батальоны не смогли продвинуться даже до стартовой линии намеченной совместной контратаки.

Сражение за Бюрон разительно отличалось от быстрого захвата Оти и привело к более тяжелым потерям среди нападавших, поскольку канадцы восстановили связь с флотом, а батареи 14-го полевого артполка смогли, наконец, занять огневые позиции. Канадцы оставили Бюрон, потом отбили и затем снова оставили, поскольку командир бригады принял решение отвести то, что осталось от боевой группы на бригадную позицию типа «крепость» в Вилон-ле-Бюисон. Удивительно, что ни один из двух других батальонов бригады не был отправлен на помощь товарищам, а командир 2-й бронетанковой бригады бригадир Уимэн в ответ на просьбу командира батальона шербрукских фузилеров подполковника Гордона перебросить в район Оти-Бюрон хотя бы часть танков батальона форта Гарри, выслал на юг несколько разведывательных автомобилей, которые доложили, что «ситуация под контролем и никакая помощь не требуется». ЖБД канадской 3-й пд дает удивительно оптимистическую картину событий в секторе ответственности 9-й пехотной бригады: «9-я бригада столкнулась с танками и пехотой противника в районе Оти. Атака отбита, но принято решение отступить к более подходящей местности у Вилон-ле-Бюисон». Продолжая атаку, гренадеры Мейера при поддержке танков, захватили Малон и Гальманш. Но вскоре нацеленный на Ангерни 1-й батальон Вальдмюллера был остановлен у деревни Камб наступающими британскими частями (батальоном Королевских ольстерских стрелков) и лишился всех танков поддержки. Курт Мейер, поясняя свое решение прекратить продвижение к пляжам, писал:

«Находясь с 1-м батальоном, я с некоторым трепетом отметил, что 21-я тд не поддерживает атаку и ее танки остались на позициях у Бьевиля и Бленвиля. В результате правый фланг полка оказался открыт, и вражеские танки уже пытались проверить на прочность мой 1-й батальон. Из 26-го полка к полю боя сумела прибыть только рота разведки. Таким образом, мы не могли рассчитывать на что-то большее чем развертывание одного полка… С усиливающейся тревогой я наблюдал облака пыли западнее реки Мю. Танк за танком катятся по возвышенности в направлении Бретвиля. [Мейер наблюдал наступление канадской 7-й бригады к целям вдоль шоссе Кан-Байё]. Их некому остановить. Судьба распорядилась, что только некоторое количество рассеянных пехотинцев 716-й пд размещены непосредственно в Бретвиле. Путь глубоко в наш фланг был открыт. Атаку 25-го полка следовало немедленно заканчивать».

Решительные действия Мейера предотвратили прорыв канадских частей к Карпике, однако полк потерял 12 танков. Мало того, все три его батальона оказались вовлечены в самостоятельные сражения и вывести их из боя без оставления территории было невозможно. Шансы провести сконцентрированную атаку против берегового плацдарма союзников еще более снизились.

Британский солдат осматривает захваченный немецкий реактивный миномет 15 cm Nebelwerfer 41 на позиции в районе французской коммуны Троарн.

В немецких штабах отчаянно пытались восстановить контроль за ситуацией, однако ни фон Швеппенбург, ни Дитрих не понимали до конца, в каком положении оказались 21-я тд и 12-я тд СС, как не обладали и точной информацией о местоположении перебрасываемой к фронту Учебной танковой дивизии. Поднятая по тревоге, она начала выдвижение из района Шартра к фронту вторжения в день «Д». Значительная часть ее боевых подразделений достигла назначенных мест сосредоточения к утру 8 июня. Однако, не позволив организоваться в единую силу для контратаки, их растащили по частям, закрывая критические районы немецкой обороны. А прибывший в течение ночи с 7 на 8 июня 26-й панцергренадерский полк 12-й тд СС Вильгельма Монке вынужден был спустя всего несколько часов вступить в бой против передовых батальонов 7-й канадской бригады, угрожающих флангу дивизии. Канадцы имели восьмичасовую фору и успели окопаться и сформировать противотанковый экран вдоль железной дороги Кан-Байё. Но не обошлось без проблем. Захвативший Пюто-ан-Бессен батальон Королевских виннипегских стрелков вскоре выяснил, что его правый сосед — гринговардский батальон британской 69-й бригады не сумел, как планировалось, овладеть деревней Бруэ и окопался в 1,5 км севернее железной дороги, оставив фланг виннипегского батальона открытым. Остальные батальоны 69-й бригады наступали к Дюси-Сент-Маргерит, так что по границе между 1-м и 30-м британскими корпусами образовалась опасная брешь, на защиту которой у командира виннипегского батальона подполковника Мэлдрэма не хватало ресурсов. Восточнее батальон регинских стрелков подполковника Мэтесона развернулся вдоль шоссе Кан-Байё, а рота «С» выдвинулась через железнодорожную насыпь к Норре-ан-Бессен. Когда во второй половине дня 7 июня 9-я бригада была атакована полком Мейера, бригадир Фостер перебросил один из бронетанковых эскадронов и пехотную роту выведенного в резерв 1-го батальона канадских шотландцев на возвышенности западнее реки Мю, а батальону регинских стрелков приказал консолидироваться в районе Бретвиль-л'Оргейез, сохранив при этом присутствие в Норре-ан-Бессен.

26-й панцергренадерский полк атаковал незадолго до рассвета 8 июня. 1-й батальон Краузе был нацелен на Норре, 2-й батальон Зибкена — на Пюто, 3-й батальон Олботера получил приказ захватить Бруэ и установить контакт с 12-м разведбатальоном СС Бремера в районе Одриё. Если 1-й гренадерский батальон имел некоторое время на подготовку, то 2-й батальон вынужден был атаковать практически сходу. Что касается 3-го батальона, то, прибыв в Кристо, он сразу же попал под артналет союзников. Два командира рот, которым предстояло возглавить наступление, были ранены, и выдвижение к Бруэ застопорилось. 1-й батальон Краузе выступил к Норре в 03.00 8 июня. Не бывавшие еще в настоящем бою, но достаточно хорошо мотивированные солдаты дивизии «Гитлерюгенд» наступали через поля южнее деревни, не зная, что подходы к Норре пристреляны канадской артиллерией. Не успев начаться, атака была сокрушена мощным артналетом, к которому рота «С» добавила собственный минометный и пулеметный огонь. Автор неофициальной истории 12-й тд СС утверждает, что ответный артналет по позициям канадцев вызвать не удалось, поскольку противник эффективно глушил радиосвязь. Атака 2-го батальона началась уже после рассвета. В 06.30, пересекая железнодорожное полотно, авангард батальона попал под огонь со стороны Пюто-ан-Бессен, но солдаты штурмбаннфюрера СС Зибкена продемонстрировали большее упорство и самопожертвование, и к 13.30 обошли с открытых флангов расположенные в линию роты «А», «В», и «С» виннипегских стрелков. Канадцам пришлось отступить под прикрытием дымовой завесы. Продвижение гренадеров к шоссе Кан-Байё было остановлено огнем танков 24-го уланского батальона и своевременно переброшенными патрулями батальона канадских шотландцев. Свою лепту внести и британские подразделения, оперировавшие западнее.

Колонна немецких пленных, захваченных в первые дни высадки союзников в Нормандии. Снимок сделан 8 июня.

Бригадир Фостер не собирался мириться с потерей Пюто-ан-Бессен и в 17.00 приказал командиру 1-го канадского шотландского батальона подполковнику Кабельду вернуть контроль за деревней. В качестве поддержки пехоте придали эскадрон танков 1-го гусарского батальона. Было принято решение наступать за подвижным огневым валом, используя для переброски передового отряда пехоты бронетранспортеры «Универсал». Атака началась в 20.30, и спустя час, ценой больших потерь, канадцам удалось выдавить гренадеров из Пюто-ан-Бессен и отбросить их за железнодорожное полотно. 1-му батальону канадских шотландцев этот локальный успех обошелся в 45 убитых и 80 раненых. Батальон виннипегских стрелков заявил о потере 265 человек, в том числе 60 — убитыми. На этом фоне немецкие потери представляются вполне умеренными: 19 человек убитыми, 58 ранеными и 21 — пропавшими без вести.

Во второй половине дня фельдмаршал Роммель посетил штабы 1-го тк СС и танковой группы «Запад». Среди прочего он приказал сместить Учебную танковую дивизию западнее и подготовить наступление в направлении Байё. Таким образом, дивизия исключалась из задуманной Дитрихом танковой атаки против берегового плацдарма. Задачи 12-й тд СС оставались прежними. Роммель согласился с решением генерала Фрица Витта нанести удар танковым батальоном дивизии по удерживаемой канадцами ключевой возвышенности между полками Мейера и Монке. Овладение возвышенностью являлось предварительным условием для всех последующих действий дивизии против берегового плацдарма союзников. Намерение состояло в том, чтобы захватить Норре-ан-Бессен и одновременно, наступая по шоссе Кан-Байё, выйти к Бретвиль-л'Оргейез. Боевая группа, готовящаяся атаковать Бретвиль, состояла из двух рот «Пантер» 1-го тб СС, легкой разведывательной роты гауптштурмфюрера СС фон Бютнера и батареи самоходных гаубиц «Веспе». Командовал группой Курт Мейер, следуя за авангардом на мотоцикле. Атака началась в 22.00, не в последнюю очередь из-за желания избежать атак ВВС союзников. План предусматривал прямой удар вдоль шоссе, без оглядки на то, что движущиеся колонной танки окажутся слишком уязвимыми для огня с флангов. Очевидно, ставка делалась на то, что регинский батальон будет отвлечен атакой 26-го панцергренадерского полка. Пройдя незанятую деревню Ро, боевая группа Мейера оказалась под прицелом орудий 3-го противотанкового полка. Канадцы открыли огонь, когда первая «Пантера» уже вышла на окраины Бретвиля. Потеряв два танка — «Пантеры» № 418 и № 427 — немцы сместили вектор наступления и продолжили давление, рассчитывая, что массированная танковая атака внесет панику в ряды канадцев. «Этот способ много раз срабатывал на востоке», — мотивировал свои действия Мейер. Командир регинского батальона вспоминал:

«Два десятка «Пантер» сновали вокруг позиций роты «А» и штаба батальона в течение ночи, и трудно передать словами, какой творился бардак. Контакт со всеми подразделениями, кроме роты «D», был утерян. Пожары и вспышки выстрелов освещали местность, и противник несколько раз, казалось, был убежден, что сопротивление прекратилось. Немецкий офицер приехал на фольксвагене прямо к батальонному штабу, вылез и осматривался несколько секунд, потом один из наших стрелков выпустил гранату из PIATа и попал прямо в него».

Не сумев захватить деревню сходу, Мейер направил одну роту «Пантер» в обход слева, мимо хутора Кардонвиль. Но здесь окопалась рота «D» регинцев и, как отметил позже ее командир майор Гордон Браун:

«Ночная танковая атака без пехоты не имеет смысла. Танки могут захватить территорию, разбить здания, вызывать некоторые потери и даже, в определенном смысле, навести ужас, но без пехоты они не способны удержать то, что захватили».

Подводя неутешительные для немцев итоги ночного боя за Бретвиль-л'Оргейез автор неофициальной истории 12-й тд СС Хуберт Мейер отметил:

«Тактика внезапности при использовании мобильной пехоты и танков даже в кампфгруппах небольшой численности доказала свою высокую эффективность во время боев на Восточном фронте. Однако, в данном случае, такая тактика не дала ожидаемых результатов, поскольку на этот раз мы имели в качестве оппонента отважного и решительного противника, который был хорошо экипирован и готов к обороне».

Штурм Норре силами 1-го гренадерского батальона СС также оказался неудачным. Мейер позже объяснил провал всей атаки именно тем фактом, что канадцы удержали Норре-ан-Бессен и помешали соединению его танков и пехоты Монке. Очевидно, «Панцермейер» опять лукавит, поскольку львиная доля потерь в эту ночь приходится на его кампфгруппу. Всего в ходе провальной атаки в ночь с 8 на 9 июня 12-я тд СС потеряла 152 человека (в том числе 43 — убитыми) и пять «Пантер». Это, однако, не убедило Мейера в том, что выбранная им оперативная доктрина порочна, и в 13.00 9 июня он начал новую атаку против Норре-ан-Бессен, рассматривая деревню как ключевой пункт обороны канадцев. На этот раз он привлек не участвовавшую в ночном бою 3-ю роту 12-го тп СС, которой временно командовал гауптштурмфюрер СС Людеман. Танками предстояло свернуть с шоссе Кан-Байё, пересечь железнодорожную насыпь и ударить по деревне с северо-востока. 1-й батальон 26-го полка Монке должен был одновременно выдвинуться к Норре с юга. Эта вылазка превратилась в кошмар для дивизии «Гитлерюгенд». Наступавшая через поля южнее деревни пехота была быстро загнана назад в окопы огнем артиллерии и минометов. Севернее 12 «Пантер» на полной скорости мчались к деревне, очевидно, не понимая, что представляют собой прекрасные цели для переброшенных в Норре-ан-Бессен в 05.15 канадских танков. Участник атаки унтершарфюрер СС Моравец вспоминал:

«Мы достигли плоской и низменной местности. Немного левее и впереди была Норре. Вся рота двигалась как одно целое на высокой скорости и без остановок, широким фронтом… После глухого удара и резкого рывка в сторону, как бывает при сорванном траке, мой танк остановился. Внутри было тихо. Я решил, что мы наскочили на мину, но, посмотрев налево, успел заметить, как башня танка, двигавшегося рядом, взлетела в воздух. Примерно в тот же момент послышался еще один глухой удар, затем взрыв, и мой танк загорелся… Я поспешно выскочил наружу, а через минуту пламя уже выплескивалось через открытый люк, словно из сопла паяльной лампы. Слева от меня стояли другие «Пантеры» и все они горели».

Лишившись шести танков, остатки роты отступили к стартовой линии. Удивительно, но этот бой не заслужил даже короткого упоминания в ЖБД регинского батальона. Утром 10 июня 12-я тд СС предприняла еще одну попытку отбить Норре-ан-Бессен, на этот раз силами 12-го саперного батальона СС штурмбаннфюрера Зигфрида Мюллера. Батальон выступил за огневым валом с позиций, удерживаемых 1-м гренадерским батальоном Краузе, сразу после рассвета, но рота «С» батальона регинских стрелков сокрушила эту атаку при тесной поддержке артиллерии канадской 3-й пд. Саперный батальон потерял 80 человек, в том числе 28 убитыми, включая командира 1-й роты унтерштурмфюрера СС Отто Толла, кавалера Рыцарского креста.

Две фотографии «Пантеры» № 418 унтершарфюрера СС Мюлхаузена, подбитой из PIATа рядовым Джозефом Лапоинтом в центре Бретвиля 8 июня 1944 года. Это первая «Пантера», уничтоженная союзниками в Нормандии.

В этот день фокус усилий союзников по овладению Каном сместился на запад. Своевременное переключение внимания Учебной танковой дивизии к этому сектору привело к серии безрезультативных сражений на правом фланге фронта канадцев. Намеченная на 12 июня атака 2-й канадской бронетанковой бригады в долину реки Мю, за которой, в случае успеха, должен был последовать общий рывок вперед по всему фронту 3-й канадской дивизии, был отклонен генерал-лейтенантом Дэмпси. Причиной стала полученная британской разведкой информация (уже потерявшая актуальность) о готовящейся немецкой танковой контратаке. По приказу Дэмпси бронетехника британского 1-го корпуса, в который входила 3-я канадская пд, была сосредоточена на возвышенности южнее Дувр Ла Деливранд. Об этом гарнизон радарной станции, отслеживавший благодаря удачному расположению своего опорного пункта все передвижения союзников в прилегающем районе, своевременно информировал штаб Дитриха. Вместо запланированного штабом генерал-майора Келлера равномерного давления на юг, Дэмпси запросил штаб 1-го корпуса провести 11 июня удар в направлении Кристо, чтобы оттянуть на себя часть сил, противостоящих британской 69-й бригаде. Командир 2-й канадской бронетанковой бригады был информирован об этом в 11.00 11 июня, слишком поздно, чтобы должным образом подготовить атаку и скоординировать ее с действиями британцев. Спешно сведенные в оперативную группу, 1-й гусарский батальон и батальон Личных королевских канадских стрелков никогда прежде не действовали вместе и не имели минимальной взаимной координации. Узнав, что начать атаку необходимо в 13.00, командиры подразделений выразили протест, требуя выделить адекватное время на подготовку, но получили отказ. С опозданием на час сборный отряд прибыл в Норре-ан-Бессен. План состоял в том, чтобы выдвинуться к возвышенности у Кристо через Ле Мениль-Патри, обходя Шё. Спешка привела к тому, что командир роты регинских стрелков майор Табб, руководивший трехдневной обороной деревни, даже не был поставлен в известность относительно готовящегося наступления. Никто не пригласил его на брифинг, хотя майор мог бы сообщить критически важную информацию относительно дислокации и возможностей противника. Официальная история канадской армии так описывает дальнейшие события:

«Эскадрон «В» гусарского батальона возглавлял наступление с солдатами роты «D» стрелкового батальона на броне. Эти силы не продвинулись дальше линии полей между Норре и Ле Мениль-Патри, когда на них обрушился тяжелый минометный и пулеметный огонь. Пехота вынуждена была спешиться, а танки помчались вперед с намерением подавить сопротивление. В результате бронетехника и пехота утратили взаимодействие и вынуждены были наступать раздельно. Ситуация еще более ухудшилась, когда танки противника, принятые поначалу за британские, включились в сражение. Подполковник Колвелл из гусарского батальона, командовавший передовой группой, приказал своим силам отступить к стартовой линии. Но эскадрон «В», вероятно, не получил этот приказ и был практически уничтожен… Что касается роты «D» стрелков, они потеряли 96 человек, большая половина из которых записана как пропавшие без вести. Общие потери за день составили 80 человек в гусарском батальоне и 99 у стрелков, причем убитых было 59 и 55 человек соответственно».

Материальные потери канадцев в этом сражении впечатляют: 1-й гусарский батальон лишился 31 «Шермана» и 3 «Шерманов Файрфлай». Но и немцам пришлось несладко: они потеряли три танка и 189 человек.

Восточнее главной проблемой штаба 3-й канадской дивизии в этот день была ликвидация опасной бреши между 7-й и 9-й пехотными бригадами в долине реки Мю. Задача эта была поручена временно переданному под командование дивизии 46-му батальону военно-морских коммандос. Совместно с танками эскадрона «А» батальона форта Гарри коммандос выдвинулись из Таона и быстро овладели деревнями Керон, Лассон и Розель, но в Ле Амeль и Ро им противостояли более значительные силы немцев, поддержанные бронетехникой 4-й танковой роты 25-й тд СС. Потребовалась поддержка пехоты шодерского батальона, чтобы к 22.00 после яростных боев вытеснить противника к Вийнёву и Франквилю. В Ро ситуация долгое время оставалась неопределенной. Один из немецких участников сражения вспоминал:

«Улицы деревни были усыпаны телами убитых и раненых. «Пантере», которая неожиданно прибыла нам на помощь, пришлось прокладывать путь прямо по ним. Это была ужасная картина… Вскоре мы начали контратаку, но танки противника сумели зайти нам в тыл. «Пантера» не могла ни развернуться на узкой улочке, ни повернуть башню. Экипаж попытался вывести танк на окраину деревни, где было пространство для маневра, но канадцы оказались проворнее… Как я позже узнал, в этой «Пантере» погиб гауптштурмфюрер СС Пфайфер, командир 4-й танковой роты СС и бывший адъютант Гитлера».

Немцы заявили о 67 убитых в ходе сражения за Ро, однако батальон шодерского полка доложил, что в деревне обнаружены и преданы земле тела 122 солдат войск СС. 46-й батальон коммандос, принявший на себя основную тяжесть этого боя, потерял 61 бойца, в том числе 17 человек убитыми.

К 12 июня первая фаза вторжения в секторе ответственности 3-й канадской пехотной дивизии фактически завершилась. Обе стороны перешли к обороне, а шаги, предпринятые Монтгомери и Роммелем на фоне вызванных крахом 352-й пд дивизии изменений обстановки на линии соприкосновения противоборствующих армий, привели к смещению активных действий на запад, в район стыка британского и американского береговых плацдармов.

«Шерман» эскадрона «С» полка шербрукских фузилеров с собственным именем Chaser, подбитый 7 июня в районе Оти.

Участок «Голд»

Первая ночь во Франции была для большинства солдат и офицеров британской 50-й пехотной дивизии бессонной. Люфтваффе, после целого дня отсутствия в небе над пляжами высадки, активизировались после заката 6 июня. Небольшие группы самолетов атаковали районы, прилегающие к участку «Голд», но основное внимание германской авиации было приковано к флоту вторжения. В 06.00 7 июня попадание 100-кг бомбы получил флагманский корабль командующего военно-морской оперативной группой «G» «Булоло». Впрочем, штаб 50-й дивизии уже покинул судно и был развернут в деревне Мевен. В 05.00 бригады дивизии возобновили наступление к целям дня «Д». На правом фланге противодействие противника было незначительным, особенно перед фронтом 56-й бригады, практически без боя захватившей к полудню главную цель дивизии — старинный город Байё. Сопротивление противник оказал только у железнодорожного вокзала. Позже днем 2-й глостерширский батальон продвинулся на 1 км на юго-запад от Байё. 2-й эссекский батальон 56-й бригады при поддержке эскадрона «А» батальона шервудских рейнджеров и взвода танков AVRE прошел через восточные окраины города и форсировал реку Ор. К 18.00 батальонная группа вышла к возвышенности восточнее реки Дром и окопалась на ней. 2-й батальон пограничников южного Уэльса наступал севернее Байё и занял высоту, позволяющую держать под контролем дорогу в Порт-ан-Бессен. Однако патрули, высланные в Сюлли и Восель с намерением установить контакт с частями американского 5-го корпуса, попали под сильный огонь противника. Захват этих деревень был отложен на 8 июня.

Передовые элементы 151-й бригады вышли в район между реками Ор и Сель в 08.15. Спустя примерно час 6-й дарэмский батальон легкой пехоты перерезал шоссе Байё — Тийи-сюр-Сель, захватил железнодорожный мост в Конде-сюр-Сель и окопался вдоль западного края долины реки Сель. Севернее 9-й дарэмский батальон занял возвышенность, доминирующую над рекой Ор. 8-й дарэмский батальон оставался в резерве бригады. На левом фланге, где 69-й бригаде противостояли подразделения 915-го гренадерского полка 352-й пд, наступление развивалось медленнее. Южнее деревни Куломб 7-й гринговардский батальон штурмовал укрепленную позицию немецкой радиостанции. Под прикрытием дымовой завесы саперы проделали проход в проволочном заграждении и минном поле, затем при поддержке эскадрона «А» 4/7-го батальона драгун роты «А» и «С» одновременно атаковали с запада и востока и вынудили гарнизон, состоящий из персонала Люфтваффе, капитулировать. К полудню батальон вышел к шоссе Кан-Байё западнее Сент-Круа-Гран-Тон. Патруль, высланный к Бруэ, установил контакт с соседом слева — канадским Королевским батальоном виннипегских стрелков. Наступавший в центре, 5-й восточно-йоркширский батальон захватил Сен-Леже и окопался по обе стороны шоссе. На западном фланге бригады 6-й гринговардский батальон, выйдя к шоссе Кан-Байё, продолжил наступать на юг и в 11.00 захватил Дюси-Сент-Маргерит. Дальнейшее продвижение было остановлено минометным и ружейно-пулеметным огнем, а спустя некоторое время деревня была атакована самолетами Люфтваффе. Командир батальона подполковник Гастингс получил разрешение бригадира Нокса отойти и окопаться на возвышенности севернее. В тылу берегового плацдарма батальоны 231-й бригады методично зачищали очаги сопротивления противника вдоль пляжей и в районе целей фазы 2. 2-й девонширский батальон получил особую задачу — нейтрализовать батарею Ланг. Выступив из Ри вскоре после рассвета, основные силы батальона захватили высоту западнее деревни Ла Розьер, в то время как рота «С» наступала на север и к 08.00 вышла к окраине поселка Ланг. После короткого удара артиллерии флота и налета авиации, рота «С», пошла на штурм, и к 11.00 с батареей было покончено. Остаток дня батальон зачищал территорию между побережьем и Ла Розьер.

Таким образом, к вечеру 7 июня 50-я пехотная дивизия выполнила все задачи дня «Д» за исключением контакта с американским 5-м корпусом. Ситуация в районе стыка 1-й американской и 2-й британской армий оставалась неясной, хотя незадолго до сумерек 47-й батальон Королевских военно-морских коммандос взял под контроль Порт-ан-Бессеном и готовился на рассвете 8 июня начать наступление в южном направлении. В тылу берегового плацдарма обойденные штурмовыми бригадами в день «Д» очаги сопротивления противника были успешно ликвидированы. При нейтрализации самого крупного из них, в районе Базанвиля, был освобожден из плена командир 151-й бригады бригадир Синьор. Вместе с тем, во второй половине дня проявились первые признаки увеличения вражеской активности. Передовые позиции 69-й бригады агрессивно прощупывались патрулями 12-го разведывательного батальона СС, прибывшего в район Одриё примерно в 2,5 км юго-восточнее позиций 6-го гринговардского батальона. А в течение ночи с 7 на 8 июня в район Фонтене-ле-Пенель и Тийи-сюр-Сель прибыл авангард элитной Учебной тд — элементы 902-го панцергренадерского полка. В комбинации с 12-м разведбатальоном СС, эти силы сформировали мощный заслон на пути британской 50-й пехотной дивизии. Сельская местность южнее шоссе Кан-Байё представляла собой типовой нормандский ландшафт, известный как «бокаж» и представлявший собой многочисленные поля и сады, окаймленные земляными насыпями и живыми изгородями. Трудно представить местность, менее пригодную для наступления и более подходящую для обороны. Честер Вильмот в книге «Битва за Европу» писал:

«Бокаж вызывал у солдат чувство, весьма схожее с клаустрофобией. Командиры танков, привыкшие наблюдать за полем боя, высунувшись из башенного люка, становились лакомой целью для снайперов во время движения по внешне вполне мирным сельским дорогам. Экипажи боевых машин, натренированные открывать прицельный огонь по врагу с расстояния от полмили и больше, вынуждены были бороться с противотанковыми орудиями противника на дистанциях не больше 50 метров. Еще страшнее были скрывавшиеся среди живых изгородей и подпускавшие танки почти вплотную специальные противотанковые команды».

Восемнадцатилетний штурмманн (ефрейтор) СС Отто Функ из 25-го гренадерского полка 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» в Ро перед немецкой атакой на деревню Норре-ан-Бессен 9 июня 1944 года.

На 8 июня британский 30-й корпус наметил атаку 8-й бронетанковой бригады из района севернее шоссе Кан-Байё у Сен-Лежек доминирующей высоте северо-восточнее Виллер-Бокаж. Наступление должно было проходить вдоль двух параллельных дорог, выбранных командиром 8-й бронебригады бригадиром Крэкрофтом еще во время планирования высадки. Правая ось (кодовое наименование «Конго») проходила из Лусель через Одриё и Жювиньи к Виллер-Бокаж, левая (кодовое наименование «Изель») — через Пюто-ан-Бессен, Фонтене-ле-Пенель и Мон. Целью первой фазы атаки Крэкфорт назначил возвышенность от высоты 103 до высоты 102 в 3–4 км северо-восточнее Тийи-сюр-Сель (цель «Темза»). Целевая линия второй фазы проходила от Жювиньи до высоты 111 в 2,5 км юго-восточнее Тийи (цель «Уз»). Конечная цель бригады — возвышенность у Виллер-Бокаж — получила кодовое наименование «Шаннон». Поскольку собственный батальон моторизованной пехоты 8-й бронебригады еще не прибыл в Нормандию, 50-я пд передала бригаде в качестве пехотной поддержки 1-й дорсетширский батальон. Также бригаде были приданы 288-я батарея 102-го противотанкового полка, взвод 505-й саперной роты и пулеметные и минометные взводы роты «А» 2-го чеширского батальона. В авангарде будет двигаться 61-й разведывательный батальон, задача которого состояла в разведке и патрулировании местности вдоль обеих осей наступления.

Едва начав атаку, 8-я бронебригада столкнулась с проблемами. Двигаясь на восток вдоль шоссе Байё-Кан, разведвзвод 24-го уланского батальона попал под сильный обстрел у Пюто-ан-Бессена и потерял легкий танк. Вперед были выдвинуты «Шерманы» эскадронов «В» и «С» и вступили в жестокий бой, но переломить ситуацию не смогли. Противник надежно блокировал маршрут «Изель». Наступающие по маршруту «Конго» 61-й разведывательный полк и эскадрон «А» 24-го уланского батальона натолкнулись на ожесточенное сопротивление в районе Лусель и Ле Ба д'Одриё. Командир 61-го разведывательного полка подполковник сэр Уильям Маунт был ранен в бедро, 24-й уланский потерял несколько офицеров и сержантов.

1-й батальон 902-го гренадерского полка совместно с разведывательным батальоном 12-й тд СС не намерены были уступать ни метра своих позиций. К полудню 8-й бронетанковой бригаде не удалось продвинуться дальше железнодорожной линии. Видя, что наступление застопорилось, Крэкфорт решил отказаться от использования оси «Изель» и перебросил все силы на маршрут «Конго». Из-за плохой погоды поддержка авиации была недоступна, однако артиллерия флота от погоды не зависела и, начиная с 19.00, крейсера «Аякс», «Аргонавт» и «Орион» выполнили несколько огневых миссий против района Одриё. Последствия этих налетов для немецких войск были убийственными. Солдат 12-й тд СС в воспоминаниях очень эмоционально описал, во что превратились позиции 1-го батальона 902-го гренадерского полка после удара корабельной артиллерии союзников:

«Враг буквально разнес на куски подразделение Учебной танковой дивизии своим тяжелым оружием. Бронемашины и снаряжение было разорвано в клочья, повсюду, на земле и на деревьях, были тела и фрагменты тел наших убитых товарищей».

В сумерках роты «С» и «D»1-го дорсетширского батальона, переданного бригаде Крэкфорта в 16.00, вместе с танками эскадрона «А» 4/7-го драгунского батальона обошли немецкие позиции в Ле Ба д'Одриё, вынудив 12-й разведбатальон СС отступить на линию Кристо — Лез О Ван. Командир батальона штурмбаннфюрер СС Герд Бремер был в ходе этих боев ранен и передал командование подразделением гауптштурмфюреру фон Рейтценштейну. К полуночи 8 июня британцы окопались на северной окраине Одриё и на важном железнодорожном переезде северо-восточнее деревни. Танки батальона шервудских рейнджеров, обнаружив неохраняемый мост, переправились через реку Сель и в обход Одриё вышли к высоте 103, одной из целей первой фазы прорыва. Бригадир Крэкфорт немедленно направил туда 288-й противотанковую батарею и пулеметный взвод 2-го чеширского батальона.

Танки М4 «Шерман» капитана Гудмана и сержанта Крабба эскадрона «А» 2-й канадской танковой дивизии, подбитые и сгоревшие 11 июня 1944 года на улице французского городка Ро в ходе боя с 12-м танковым полком 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд».

На других участках фронта 50-й пд серьезных изменений не произошло. Лишенные танковой поддержки, передовые пехотные батальоны ограничились в этот день патрулированием и разведкой. Исключение составил правый фланг 56-й бригады, где после неудачной пробы захватить Сюлли 7 июня 2-й батальон пограничников южного Уэльса предприняли вторую попытку. На этот раз при поддержке спешно переброшенного в этот район эскадрона «А» 5-го батальона Королевского танкового полка — подразделения 7-й бронетанковой дивизии, прибывшей в Нормандию накануне. Сначала все шло хорошо. Перекресток в 500 метрах восточнее деревни был захвачен при слабом сопротивлении противника, после чего рота «В» пограничников зачистила Сюлли. Но когда рота «А» уэльского батальона в сопровождении танков попыталась форсировать по мосту реку Дром, противник плотным огнем со стороны замка на западном берегу отсек авангард роты. С замаскированных позиций севернее открыла огонь немецкая артиллерия, подбив один танк и повредив два других. Под прикрытием дымовой завесы пограничники отступили на восточный берег и спешно окопались.

Упорное сопротивление в районе Сюлли элементов 726-го гренадерского полка и 30-й мобильной бригады имело мало смысла, поскольку падение Порт-ан-Бессена и быстрое продвижение вдоль берега на запад 2-го девонширского батальона наряду с прорывом войск американского 5-го корпуса с узкого плацдарма участка «Омаха» вглубь побережья означали, что остатки 726-го полка полковника Кофеса угодили в «котел». С наступлением сумерек, выполняя распоряжение командира 352-й пд генерал-лейтенанта Крайсса, немецкая группировка начала отступление на юго-запад, оставляя на позициях лишь слабый заслон. На закате 8 июня у деревни Юппен имел место первый прямой контакт британских и американских войск на границе участков «Омаха» и «Голд», когда патруль 47-го батальона коммандос встретил передовую группу 3-го батальона 16-й ПБГ. Утром 9 июня патрули 2-го батальона пограничников южного Уэльса обнаружили, что весь район западнее реки оставлен противником и спустя несколько часов произошло окончательное соединение плацдармов по границе ответственности американской 1-й и британской 50-й дивизий.

9 июня 8-я бронетанковая бригада возобновила попытки наступать на юг. В течение утра 1-й дорсетширский и 4/7-й батальон драгун закрепились в Одриё, но оказались неспособны предотвратить проникновение в деревню через бокаж немецких патрулей. Тем временем, штаб бригады в сопровождении 24-й уланского батальона и пехоты 8-го дарэмского батальона легкой пехоты выдвинулся к высоте 103. По плану Крэкфорта, дарэмский батальон, временно выведенный из состава 151-й бригады, сразу после развертывания должен был атаковать в направлении высоты 111 (цель «Уз»). Однако около полудня Учебная танковая дивизия начала собственную крупную атаку вдоль шоссе Тийи-сюр-Сель — Байё. Боевая группа фон Шенбург-Вальденбурга, включавшая примерно 50 танков Panzer IV 2-го батальона 130-го Учебного танкового полка и пехоту 1-го батальона 902-й панцергренадерского полка двигалась на север по обеим сторонам шоссе, вынудив британцев спешно менять планы. Наткнувшись на противотанковый экран, сформированный 6-фунтовыми орудиями 6-го дарэмского батальона легкой пехоты и САУ М10 102-го противотанкового полка в районе Конде-сюр-Сель, немецкая атака застопорилась. А когда в 17.45, после мощной артподготовки, 8-й дарэмский батальон с танками уланов выступил с высоты 103 к Сен-Пьер, угрожая флангу боевой группы, атакующие силы были отозваны в Тийи-сюр-Сель. В сумерках, преодолевая сопротивление элементов 1-го батальона 901-го панцергренадерского полка, британцы вышли к окраине Сен-Пьер. Немцам, однако удалось сохранить контроль за мостом через реку Сель, и ситуация в деревне оставалась неясной. Западнее 56-я бригада получила приказ передать свои позиции между реками Дром и Ор 231-й бригаде и присоединиться к 7-й бронетанковой дивизии, готовящейся атаковать следующим утром в направлении деревень Отто и Жювиньи. Эта первая попытка воплотить в жизнь дерзкий план Монтгомери по взятию Кана в клещи успеха не имела. 22-я бронетанковая и 56-я пехотная бригады увязли на линии Верьер — Тийи перед лицом ожесточенного сопротивления солдат Учебной тд. Обе стороны понесли серьезные потери. Между тем, на левом фланге ясно проявились признаки того, что и наступление 8-й бронетанковой бригады окончательно выдохлось. Мощная вражеская атака деревни Сен-Пьер вынудила силы Крэкфорта перейти к обороне и сконцентрироваться на удержании захваченных территорий.

Танк «Пантера» № 326 унтершарфюрера СС Эйсмана перед атакой на Норрей 9 июня.

Главным итогом этого дня стал отказ штаба группы армий «Запад» от немедленной контратаки берегового плацдарма. Немцы окончательно упустили шанс сбросить союзников в море. Начинался новый этап боев в Нормандии, который очень скоро перерастет в нечто подобное «позиционному тупику» Первой мировой. Вечером 10 июня произошло еще одно важное событие. Службе перехвата и декодирования «Ультра» удалось выявить место расположения штаба танковой группы «Запад» и в 20.30 ВВС союзников нанесли мощный удар по Шато ла Кен. Фон Швеппенбург был ранен, начальник штаба танковой группы генерал-майор Эдлер фон Даванс и еще 16 офицеров — убиты, в том числе и офицер связи Дитриха кавалер Рыцарского креста гауптштурмфюрер СС Вильгельм Бек. Разгром штаба группы армий «Запад» привел к тому, что 1-й тк СС был возвращен под командование 7-й армии генерал-лейтенанта Дольмана, а его танки из инструмента прорыва превратились в средство сдерживания все нарастающих атак союзников.

11 июня 69-я пехотная бригада получила приказ наступать при поддержке танков 8-й бронетанковой бригады на восток от Одриё с задачей захватить Кристо. Цель атаки состояла в том, чтобы вывести 50-ю пд в линию с 7-й бронетанковой дивизией для упрощения координации совместных действий в направлении Виллер-Бокаж. В 14.30 6-й и 7-й батальоны гринговардского полка выступили в направлении Лез О Ван и Кристо соответственно. В 18.30 6-й гринговардский батальон и танки 4/7-го батальона драгун вошли в Ле О д'Одриё и повернули к высоте 112 южнее Кристо, но на узких, исчерченных живыми изгородями полях попали под огонь пулеметов, минометов и нескольких противотанковых орудий 12-го разведывательного батальона СС и вынуждены были занять оборону. Контратака «Пантер» 2-й роты 12-го тп СС вынудила британцев отступить и окопаться в Ле О д'Одриё. 6-й гринговардский батальон потерял в этот день почти 250 человек, в том числе двух командиров рот, 4/7-й батальон драгун оставил на поле боя семь танков, еще несколько были серьезно повреждены. Серьезно досталось и 7-му гринговардскому батальону. Попав под убийственный огонь со стороны Бруэ, где занимали оборону элементы 3-го батальона 26-го панцергренадерского полка, гринговардцы не в состоянии были переломить ситуацию и в конце дня отошли к стартовой линии. В 16.00 танки 2-го батальона 130-го полка Учебной тд атаковали из Фонтене-ле-Пенель в направлении высоты 103 в попытке отрезать британские силы в деревне Сен-Пьер. Атака, в ходе которой был убит командир батальона майор фон Шенбург-Вальденбург, не достигла поставленной задачи, однако продемонстрировала британцам уязвимость позиции в Сен-Пьер, и утром следующего дня деревня была оставлена. 8-ю бронетанковую бригаду отвели в тыл для отдыха и пополнения, а ее позиции южнее Одриё заняла 49-я пехотная бригада, только что прибывшая в район боев. Западнее 22-я бронетанковая и 56-я пехотная бригады также не добились 11 июня заметных успехов; ситуация южнее Тийи-сюр-Сель оставалась патовой.

Танк «Пантера» № 327 унтершарфюрера СС Алоиса Моравеца из состава 3-й роты 12-го танкового полка СС, подбитый в ходе атаки на Норрей.

12 июня существенные изменения в рисунке немецкой обороны произошли западнее, перед фронтом американской 1-й пд. Накануне командир немецкого 84-го корпуса генерал Эрих Маркс информировал штаб 7-й армии: «Боевые возможности 352-й пехотной дивизии следует оценивать, как чрезвычайно низкие, и брешь, которая образовалась между дивизией и ее соседом на правом фланге, увеличивается с каждым часом». Штаб группы армий «Запад» спешно направил в район опасной бреши части 2-й танковой дивизии, но прибытие их в сектор Ла Бель Эпин — Комон ожидалось не ранее второй половины дня 13 июня. В штабе британской 2-й армии немедленно ухватились за такой лакомый шанс малой кровью воплотить задумку Монгтомери по охвату с фланга немецких сил, обороняющих Кан. Около полудня 12 июня командир 7-й бронетанковой дивизии генерал-майор Бобби Эрскин получил приказ немедленно начать подготовку к «правому хуку» через Ливри и Виллер-Бокаж к стратегически важной высоте 213 на шоссе Кан-Комон. Если наступлению будет сопутствовать успех, дивизия продолжит охват вражеских позиций и овладеет Эвреси, что поставит немецкие войска западнее Кана в ситуацию с перевернутым фронтом. Поскольку размеры бреши позволяли использовать только одну дорогу, ведущую из Сен-Поль-дю-Верней через Кааньоль, Ливри, Брикессар и Амей-сюр-Селль в Виллер-Бокаж, генерал-майор Эрскин не видел смысла снимать с линии фронта обе бригады дивизии одновременно. В прорыв решено было ввести 22-ю бронетанковую бригаду бригадира Хинда, проведя предварительно небольшую рокировку, чтобы адекватно распределить между подразделениями бронетехнику и пехоту. Колонна бригады, с эскадроном «А» 8-го гусарского полка и 4-м батальоном Йоменов графства Лондон в авангарде, начала движение в направлении Виллер-Бокаж в 16.00 12 июня. «Правый хук», получивший кодовое наименование операция «Перч», должен был открыть новый этап сражения за Кан.

Эпилог

После нескольких часов марша авангард колонны 22-й бронетанковой бригады вышел к перекрестку с шоссе Кан — Жювиньи-сюр-Сель — Комон. 2-й взвод эскадрона «А» 8-го гусарского полка направился разведать ситуацию в Ливри — деревушке немного южнее шоссе. Соблюдая все меры предосторожности, танки вошли в деревню. Передовой «Кромвель» командира взвода лейтенанта Рэмпфа без происшествий проследовал по пустынной главной улице к южной окраине, где дорога поднималась на небольшой холм. Не дойдя нескольких десятков метров до вершины, танк получил попадание и вспыхнул. Лейтенанту Рэмпфу и еще двум танкистам удалось выбраться из горящей машины. Житель Ливри Поль Лепуаль наблюдал за этой сценой. Он видел, как несколько британских солдат «отчаянно пытались погасить пламя с помощью огнетушителя». Но их попытки спасти сгорающих заживо товарищей не увенчались успехом. Внутри танка рвались боеприпасы, одним из взрывов наружу выбросило обезображенное тело. Когда пламя все же удалось сбить, из дымящегося танка достали еще одного танкиста. Его ожоги были фатальными, и солдат умер на руках у своих спасителей.

Бригадир Хинд приказал командиру 8-го гусарского полка подполковнику Гулбёрну незамедлительно разведать восточный фланг оси наступления и отыскать возможные пути обхода немецкой позиции. Одновременно в Ливри был направлен 2-й взвод роты «А» 1-го моторизованного батальона Стрелковой бригады с задачей зачистить деревню от противника. Командир взвода лейтенант Кемпбелл не получил никаких специальных указаний поторопиться с выполнением задания и потому выбрал такую тактику, которая позволяла свести к минимуму потери личного состава. Прочесывание Ливри и прилегающих к ней районов заняло более двух часов. Слишком много, если учесть, что ни одного немецкого солдата так и не удалось обнаружить. Командир 22-й бронетанковой бригады счел слишком большим риском продолжать наступление в сгущающихся сумерках и отдал приказ спешиться. Вскоре вдоль дороги замерцали огни походных примусов. Британские солдаты спешно кипятили чай, чистили оружие, заправляли горючим танки и бронемашины, проводили текущий ремонт техники и рассчитывали урвать хотя бы пару часов сна этой короткой июньской ночью перед тем, как рано утром колонна продолжит наступление к Виллер-Бокаж.

Танк «Пантера» унтершарфюрера СС Йозефа Германи из 3-й роты 12-го танкового полка СС, подбитый во время атаки на Норрей.

Почти в это же время со стороны Эвреси к Виллер-Бокаж прибыл небольшой отряд танков «Тигр» 2-й роты 101-го тяжелого танкового батальона СС. Командовал ротой знаменитый в Германии танковый ас оберштурмфюрер СС Михаэль Виттман. Батальон был расквартирован в 70 км севернее Парижа и получил приказ на передислокацию в Нормандию в полдень 6 июня. В ночь с 6 на 7 июня подразделение выдвинулось к району боевых действий. Марш своим ходом в условиях полного господства союзников в воздухе стал для танкистов батальона серьезным испытанием. За период с 7 по 10 июня 101-й ттб СС потерял девять человек убитыми и 18 ранеными, пострадала и техника. 350-километровый марш по ужасным французским дорогам нанес массивным «Тиграм» гораздо больший ущерб, чем авиация противника. Поломки ходовой части и двигателей стали обыденным явлением. Ремонтные бригады трудились не покладая рук, однако все больше и больше танков застывало без движения на обочинах. Штаб 1-го тк СС настаивал на скорейшем прибытии батальона к линии фронта, поэтому исправные машины продолжали движение несмотря ни на что. В роте Виттмана в строю осталось шесть «Тигров». Численность 1-й роты батальона, прибывшей в ночь с 12 на 13 июня в Нуайе-Бокаж у шоссе Кан — Виллер-Бокаж, сократилась до восьми машин. Личный состав был измотан, танки нуждались в текущем ремонте. Виттман посчитал, что его люди заслужили несколько часов отдыха, и, после скудного ужина, экипажи забылись тяжелым сном, не зная, что ждет их утром.

13 июня эти силы сойдутся в Виллер-Бокаж в сражении, которое, с легкой руки нацистской пропаганды, войдет в историю как ошеломляющая победа немецкого оружия и самое крупное тактическое поражение британской армии на Европейском театре военных действий. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ambrose, Stephen. D — Day, June 6, 1944: The Climactic Battle of World War II. Simon&Schuster, 1994.

2. Ambrose, Stephen. Pegasus Bridge. Allen&Unwin, 1984.

3. Bando, Mark. 101st Airborne: The Screaming Eagles at Normandy. Zenith Press, 2011.

4. Beevor, Antony. D — Day: The Battle for Normandy. Viking Press, 2009.

5. Bernage, George. Gold, Juno, Sword. Heimdal, 2003.

6. Bernage, George. The Panzers and the Battle of Normandy from 5 June to 20 July 1944. Heimdal, 2001.

7. Carell, Paul. Invasion — They're Coming! George Harrap, 1962.

8. Copp, Terry. Fields of Fire. The Canadians in Normandy. University of Toronto Press, Scholarly Publishing Division, 2003.

9. Clark, Lloyd. Orne Bridgehead (Battle Zone Normandy). Sutton Publishing, 2004.

10. Dunphie, Christopher & Johnson, Garry. Gold Beach: Inland from the King — June 1944. Leo Cooper, 1999.

11. Eisenhower, Dwight. Crusade in Europe. Doubleday, 1948.

12. Ellis, Maj L. F. Victory in the West. HMSO, 1962.

13. Ford, Ken. D — Day 1944 (3). Sword Beach & the British Airborne landings. Osprey Publishing, 2002.

14. Ford, Ken. D — Day 1944 (4). Gold & Juno Beaches. Osprey Publishing, 2002.

15. Gavin, James. Airborne Warfare. Infantry Journal Press, 1947.

16. Granatstein, J. L. & Morton, Desmond. Bloody Victory. Canadians and the D — Day Campaign 1944. Lester Publishing Ltd., 1994.

17. Harrison, Gordon. Cross-Channel Attack. US Army CMH, 1951.

18. Hastings, Max. Overlord. D — Day and the Battle for Normandy 1944. Pan Macmillan, 2006.

19. Ingersoll, Ralph. Top Secret. Harcourt & Brace, 1946.

20. Isby, David. Fighting the Invasion: The German Army at D — Day. Greenhill, 2001.

21. Isby, David. Fighting in Normandy: The German Army from D— Day to Villers-Bocage. Greenhill, 2000.

22. Keegan, John. Six Armies in Normandy: From D — Day to the Liberation of Paris. Viking Press, 1982.

23. Kilvert-Jones, Tim. Sword Beach. 3rd British Infantry Division's Battle for Normandy Beachhead 6–10 June 1944. Leo Cooper, 2001.

24. Kilvert-Jones, Tim. Omaha Beach. Leo Cooper, 1999.

25. Koskimaki, George. D — Day with the Screaming Eagles. Mass Market Paperback. 2006.

26. Lewis, Nigel. Exercise Tiger. Prentice Hall, 1990.

27. Meyer, Hubert. The History of the 12th SS Panzer Division ‘Hitlerjugend'. J. J. Fedorowicz Publishing, Inc., 1994.

28. Meyer, Kurt. Grenadiers. Stackpole Books, 2005.

29. Morison, Samuel. The Invasion in France and Germany, 1944–1945. Castle Books, 2001.

30. Omaha Beachhead. US Army CMH, 1945.

31. Reynolds, Michael. Steel Inferno, I SS Panzer Corps in Normandy. Mass Market Paperback, 1998.

32. Ryan, Cornelius. The Longest Day: The Classic Epic of D Day: June 6, 1944. Simon&Schuster Paperbook, 1987.

33. Saunders, Tim. Commandos & Rangers: D — Day operations, Leo Cooper, 2012.

34. Saunders, Tim. Gold Beach: Jig Sector and West, Leo Cooper, 2002.

35. Saunders, Tim. Juno Beach: Canadian 3rd Infantry & 79th Armoured Divisions, Leo Cooper, 2004.

36. Schofield Brian Betham. Operation Neptune. Annapolis: Naval Institute Press, 1974.

37. Shilleto, Carl. Merville Battery & The Dives Bridges. Leo Cooper, 2011.

38. Shilleto, Carl. Pegasus Bridge & Horsa Bridge. Leo Cooper, 2010.

39. Shilleto, Carl. Utah Beach: Ste Mere-Eglise. Leo Cooper, 2001.

40. Shulman, Milton. Defeat in the West. Masquerade Publications, 1995.

41. Stacey, C. P. The Victory Campaign. The Operations in North-West Europe 1944–45. The Queen's Printer & Controller of Stationery Ottawa, 1960.

42. Stagg, James. Forecast for Overlord. Ian Allan, 1971.

43. Trew, Simon. Gold Beach (Battle Zone Normandy). Sutton Publishing, 2004.

44. Utah Beach to Cherbourg. US Army Center for Military History, 1946.

45. Williams, Paul. Hitler's Atlantic Wall: Normandy. Leo Cooper, 2013.

46. Wilmot, Chester. The Struggle for Europe. Collins, 1952.

47. Zaloga, Steven. D — Day 1944 (1). Omaha Beach. Osprey Publishing, 2003.

48. Zaloga, Steven. D — Day 1944 (2). Utah Beach & the US Airborne Landings. Osprey Publishing, 2004.

49. Zuehlke, Mark. Holding Juno. Canada's Heroic Defence of the D— Day Beaches: June 7–12, 1944. Douglas & McIntyre, 2005.

Примечания

1

К декабрю 1943 года COSSAC разросся до 489 офицеров и 614 рядовых и сержантов.

(обратно)

2

Имеются в виду стартовые площадки ракет Фау.

(обратно)

3

Бригада оставалась в составе дивизии до 20 августа, после чего была переведена под командование 49-й дивизии.

(обратно)

4

У союзников они проходили как катера класса Е.

(обратно)

5

«Сериалы» являлись базовой единицей организации переброски войск по морю и воздуху при планировании союзнических десантных операций. В воздушно-десантной компоненте они представляли собой группы самолетов или планеров, независимо от их численности, доставлявшие груз в определенную точку и в определенное время. Характер груза (парашютисты, планерные войска, грузы снабжения) при этом не играл роли. В морских десантных операциях «сериалами» обычно именовали боевые единицы (пехота, бронетехника, специальные части), приписанных к конкретному десантно-высадочному средству.

(обратно)

6

Примерно в 01.30 в непосредственной близости от опорного пункта Янке высадился отряд парашютистов 101-й вдд. 11 десантников утонули, остальные приняли короткий бой, но, осознав бессмысленность сопротивления, сдались. До наступления утра их решено было разместить в одном из казематов опорного пункта. Примерно в 04.00 парашютисты стали проявлять неподдельное волнение и вскоре потребовали от Янке перевести их либо в тыл, либо в подземное убежище. Таким образом, Янке заранее узнал о налете и попытался разместить своих бойцов в самых надежных местах опорного пункта. Но налет был настолько сильным, что даже эти меры не помогли.

(обратно)

Оглавление

Пролог

ГЛАВА 1 РОЖДЕНИЕ ПЛАНА

  На дальних подступах к «Оверлорду»

  COSSAС

  Большой обман

  Секретные новшества

  Распределение ролей и внесение корректив

  «Нептун»

  Воздушная компонента

  План оглашен

ГЛАВА 2 ДРУГАЯ СТОРОНА ХОЛМА

  Крепость Европа

  Директива № 51

  Немецкие силы в Нормандии

ГЛАВА 3 РАССТАНОВКА СИЛ

  2-я британская армия

  Британская 6-я воздушно-десантная дивизия

  Британская 3-я пехотная дивизия (участок «Сворд»)

  Немецкие войска в секторе высадки британской 3-й пехотной дивизии

  Канадская 3-я пехотная дивизия (Участок «Джуно»)

  Немецкие войска в секторе высадки канадской 3-й пехотной дивизии

  Британская 50-я (Нортумберлендская) пехотная дивизия (Участок «Голд»)

  Немецкие войска в секторе высадки британской 50-й пехотной дивизии

  1-я американская армия

  Американские воздушно-десантные дивизии

  Американская 4-я пехотная дивизия (участок «Юта»)

  Немецкие войска на участке «Юта»

  Американские 1-я и 29-я пехотные дивизии (участок «Омаха»)

  Немецкие войска на участке «Омаха»

ГЛАВА 4 ПЕРЕД БРОСКОМ

  Отработка навыков

  События ускоряются

  Погода вносит коррективы

  Последние часы

ГЛАВА 5 ВТОРЖЕНИЕ С НЕБА: БРИТАНСКИЙ СЕКТОР

  Мосты в Бенувиле

  Прибытие основных сил

  Батарея в Мервиле

  Мосты через реку Див

  Реакция немцев

ГЛАВА 6 ВТОРЖЕНИЕ С ВОЗДУХА: АМЕРИКАНСКИЙ СЕКТОР

  Парашюты над Котантеном

  101-я вдд: крещение огнем

  82-я вдд: призрак Сицилии

  Реакция немцев

ГЛАВА 7 ВТОРЖЕНИЕ С МОРЯ: УЧАСТОК «ЮТА»

  На пляжах

  Сражение за дамбы

  Ответные шаги

ГЛАВА 8 ВТОРЖЕНИЕ С МОРЯ: УЧАСТОК «ОМАХА»

  Гонка к берегу

  Бойня на пляжах

  Рейнджеры в Пуант-дю-Ок

  Патовая ситуация

  Эсминцы ступают в бой

  Перелом

  На закате

ГЛАВА 9 ВТОРЖЕНИЕ С МОРЯ: УЧАСТОК «ГОЛД»

  Они идут

  Сектор «Джиг»: высадка 231-й бригады

  Сектор «Кинг»: высадка 69-й бригады

  47-й батальон военно-морских коммандос

  Сражение за Ле Хамель

  Реакция немцев

  Продвижение вглубь побережья

  Итоги дня

ГЛАВА 10 ВТОРЖЕНИЕ С МОРЯ: УЧАСТОК «СВОРД»

  На пути к пляжам

  Первая волна

  Коммандос

  Расширение берегового плацдарма

  Штурм опорного пункта «Хиллман»

  На пути к Кану

  Немецкая контратака

  Итоги дня

ГЛАВА 11 ВТОРЖЕНИЕ С МОРЯ: УЧАСТОК «ДЖУНО

  Канадцы прибывают

  Первая волна канадской 7-й бригады

  Первая волна канадской 8-й бригады

  48-й батальон Королевских военно-морских коммандос

  Расширение плацдарма

  Наступление вглубь побережья

ГЛАВА 12 КОНСОЛИДАЦИЯ: УЧАСТОК «ЮГА»

  Д+1

  Форсирование реки Мердере

  Прорыв на северном фланге

  Карантан

ГЛАВА 13 КОНСОЛИДАЦИЯ: УЧАСТОК «ОМАХА»

  Захват целей дня «Д»

  Расширение плацдарма

  Прорыв к Комону и форсирование реки Эль

ГЛАВА 14 КОНСОЛИДАЦИЯ: БРИТАНСКИЙ СЕКТОР

  Участок «Сворд»

  Участок «Джуно»

  Участок «Голд»

Эпилог

ЛИТЕРАТУРА