Замерзшая душа (fb2)

- Замерзшая душа 1091K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алёна Берндт

Алёна Берндт
Замерзшая душа

Глава 1.

Промозглым осенним утром Варвара стояла на пороге дома, где когда-то давно она жила с родителями. Позади неё на больших сумках, прижимая к груди маленький рюкзачок с игрушками, сидел её сын Алёшка, пяти с половиной лет.

Дом обветшал за последнее время, проведенное без хозяев. Крылечко просело, нижняя ступень почти провалилась, балясины на перилах покосились и облупились. Кое-как повернув ключ в проржавевшем замке, Варя распахнула дверь и тяжело вздохнула.

– Алёш, иди сюда сынок, тут хоть и холодно, но ветра нет, – позвала она сына и вошла внутрь дома.

– Ой, мамочка, я так замерз! У дядь Юры в машине так холодно было, – мальчишка стучал зубами, но улыбался матери посиневшими от холода губёнками.

– Иди сюда, малыш! – Варя подхватила сына на руки и усадила на лежанку у печи, – Потерпи маленько, сейчас растопим печь, обогреемся!

Варя в смятении плохо соображала, но сын придавал ей сил и трезвости мыслей – она открыла скрипучий шкаф в углу, и достала старый отцовский тулуп, переложенный от моли пучками горькой полыни и душицы.

– Вот, поди сюда, всё не так холодно будет, – Варя постелила тулуп на лежанку, усадила сына и обернула его с ногами овчиной, – Ты посиди пока, я сейчас!

Варя сняла с окон ставни, осенний блёклый день высветил пыльный дощатый пол, свёрнутые в углу домотканые половики и прочее нехитрое убранство деревенского дома.

Женщина вышла на крыльцо и затряслась в горьких беззвучных рыданиях, стараясь, чтобы сын её не услышал. Окинула глазами двор и похолодела – за год запустение поселилось в некогда ухоженном и весёлом подворье… Варя пошла в покосившийся сарай, отворив висевшую на одной петле дверь.

«Дров нет… Чем топить? Околеем мы здесь с Лёшкой! – слёзы полились из глаз сильнее, – А ведь половину сарая дров оставляли… местные растащили, или пришлые…да не важно уже, кто стащил!»

Варя отыскала в углу сарая чудом уцелевший ржавый топор, сдёрнула висевшие на гвоздике старые мужнины брезентовые рукавицы и принялась рубить дверь от сарая. Та же участь постигла и пару чурбаков, стоявших в углу сарая и чудом сохранившихся от воров.

Злость и отчаяние придавали ей сил, и вскоре доски от двери и криво поколотые чурбаки пылали в облупившейся местами печи, воздух в доме понемногу прогревался, и Лёшка высунул из тулупа нос:

– Мам, я есть хочу. У меня там в рюкзаке есть печенье, мне тётя Надя подарила позавчера, а я позабыл из рюкзака достать. Давай вместе покушаем!

– Сынок, ты мой хороший! Сейчас, подожди чуть, я воды принесу, чайник быстро согрею – смотри как у нас огонь в печи разошёлся!

Варя достала из-под лавки жестяное ведро и быстрым шагом пошла на колонку, благо было недалеко. Старый эмалированный чайник уже закипал, пока Варя проводила осмотр шкафов. Дом остался нетронутым, люди, унёсшие дрова из сарая, ящик со старыми инструментами и даже облупленные тазы из маленькой баньки, внутрь дома не полезли. То ли массивный замок и крепкие ставни остановили их, то ли страх быть застигнутыми, неизвестно. Но, на Варино счастье, в доме сохранилось всё, что оставляли они в свой последний сюда приезд, еще с мужем, Николаем…

Половина жестяной банки чая, трехлитровая банка, почти полная, с сахаром, несколько банок консервов, пшено и рис. Варя поняла, что на таком запасе они с Лёшкой продержатся недолго, а за это время она обязательно что-то придумает. В подполе Варя нашла запылившиеся банки с засахарившимся вареньем в самом углу деревянных полок, и банку прошлогодних маринованных огурцов.

Алёшка, отогревшийся и повеселевший, скинул куртку и ботинки, и теперь сидел на лежанке с чашкой чая в руках, рядом лежал пакет макового печенья. Мальчишечья душа не ведала горя, ему было хорошо везде, где есть мама, пусть теперь и без папы… В этом доме прошло его младенчество – когда были живы бабушка и дед – семья приезжала сюда, в Шабалино, регулярно.

– Мам, покушай! – сын протянул матери печенье, – Ты же тоже голодная!

– Ничего, сынок, я не хочу. Попозже поем, а пока приберусь. Мы с тобой теперь здесь надолго.

– Ура! А мы тут теперь будем папу ждать? – весёлые ямочки играли на щеках мальчика, и Варя больно закусила губу, чтоб не зареветь.

– Пока тут будем. Поиграй пока, хорошо?

– Мам, я тебе хочу помогать! Я могу воду с колонки носить!

– Холодно на улице, простынешь. Давай-ка лучше полезай на печь, там прибери. Я уж позабыла, что там есть.

Мальчик обрадовался, мигом забрался на тёплую «спину» большой русской печи и начал перечислять матери, что он видит на печи, что убрать и что оставить.

К вечеру старенький дом был прибран, половики постелены по местам, на печи была устроена тёплая и уютная постель. Вещи сложены в вымытые шкафы, а на чугунной печной плите булькала кастрюлька с пшённой кашей. Варя ввернула пробки в щитке, висевшем на стене у входа, отмытая от пыли старенькая люстра пролила свет и немного согрела сердце женщины.

Нагрев в печи большую кастрюлю воды, Варя умыла сына, переодела в лёгкие трико и футболку, потому что печь уже прогрелась и щедро отдавала тепло, а старый дом, на совесть срубленный Вариным отцом, хорошо сохранял драгоценное в отсутствие дров тепло.

– Давай иди покушай, и спать будем ложиться, завтра много дел, – позвала Варя сына, накладывая кашу в тарелку и щедро сдабривая её вареньем.

Вскоре усталый за день Алёшка засопел на печи, Варя погасила верхний свет, оставив только старую настольную лампу, а сама села у стола, взявшись за голову и размышляя, как дальше ей жить.

Денег у неё было до смешного мало – перед закрытием её завода зарплату им платили продукцией – но мало кому в небольшом городишке, да и вообще в стране, переживающей не лучшие времена, нужны были миксеры, и прочая конверсионная продукция… Людям нужны были деньги, а их-то как раз и не было…

Потому к моменту приезда сюда, в Шабалино, в кошельке у Вари было несколько купюр, которых едва ли хватит на один поход в магазин. Из самой глубины своей сумочки достала Варя своё единственное ценное, что возможно поможет им с Алёшкой выжить в эту зиму – бабушкин золотой гарнитур с настоящими рубинами – серёжки, колечко и короткое колье. Варя подумала, что всё продавать она не станет, попытается сохранить семейную память, и попробует сперва продать только сережки или колечко. Только для этого нужно было попасть в город, до которого было почти семьдесят километров.

Невесёлые Варины мысли прервал негромкий стук в окно. Выглянув в отмытое от пыли стекло, Варя увидела в осенней темноте женскую фигуру, но не узнала гостью. Поэтому, подойдя к двери, тихо спросила:

– Кто там?

– Это я, Лида Авдеева, соседка! Варя, это ты что ли?

Варя отворила дверь, и в сени вошла женщина, годами чуть постарше тридцатилетней Вари. Отряхнув с платка капли дождя, Лида обняла Варю:

– Варюш, здравствуй, как я рада тебя видеть! А я иду с села, смотрю – свет у вас. Думаю, кто забрался может, сперва хотела мимо пройти, а после уж во двор повернула. Ты как здесь, почему? И где Николай?

– Лидочка, здравствуй! И я тебе рада! Только давай тише – у меня Алёшка на печи спит. Будешь чай? Правда у меня к чаю только сахар и варенье старое…

– Ничего не надо, что ты, а чаю налей – согреюсь хоть! Холодрыга какая на улице! А еще только сентябрь! Я ненадолго, у меня тоже Егорка дома один, бабушка у нас в больнице. Тепло у тебя, ты чем топила-то хоть? У вас же, как и у меня все дрова растащили! Представляешь, я бабушку в больницу повезла, Егорка со мной, а из города вернулись – ворота сломаны, дровяник открыт, и пусто… Я смотрю – следы колёс, на машине видать увезли, легковая с прицепом, наверное. Ну, точно не грузовик – на нашей-то грязи следы было бы видать от грузовой.

– Да вот, дверью от сарая и растопила, да чурбаки в сарае нашла старые – на них еще отец кур бил… Разок натопить хватило, хоть не зима еще… А как дальше – не знаю, наверное, сарай разберу, всё равно старый уже, того и гляди завалится, – грустно вздохнула Варвара.

– Я в село поэтому и ходила, у Семёна Лыкова дрова в долг хотела заказать, да дома его не застала, – тоже вздохнула Лида, грея руки о кружку с чаем, – Нам зарплату давно не давали, столь уж просим у директора, а тот говорит – берите комбикормом. А куда мне он – скотину держать мне пока не по карману, всего и остались куры и Дуська- зараза бодливая! А продать корм этот – надо ехать куда-то, у нас-то в селе его у всех полно – завод-то, вот он!

– А сколько стоит машина дров у Лыкова? Он уже колотые привозит, или как?

– Колотые дорого очень! Я договариваюсь, дед Архипов пилит да колет, я отдаю часть комбикормом, часть яйцами, он берет.

– Варюш, а ты что же, как тут оказалась? И я смотрю – с вещами ты, с Алёшкой? Случилось что? Ты не бойся, я никому не расскажу в селе…, да я ни с кем и не общаюсь особенно, все сейчас сами по себе, не особенно гостям рады… Вот мы с Егоркой, да с бабушкой и живём сами потихоньку.

– Лидок, да я…боюсь Алёшка услышит, я ему всего не сказала еще… Подожди, хоть гляну, спит, нет ли… Тогда и расскажу всё…

Варя тихонько встала на лежанку и заглянула на печь. Разметавшись и улыбаясь во сне, Алёшка сладко посапывал, обнимая подушку.

Женщина прикрыла сына одеялом, и снова присела к столу, горько покачивая головой и еле сдерживая слёзы, Варя начала свой рассказ.

Глава 2.

Рассказ Варвары Лиде был много короче, а мы с тобой, дорогой мой Читатель, начнем издалека, почти с самого начала.

Варя была единственной дочкой Дмитрия Михайловича и Дарьи Григорьевны Морозовых. Долгие годы прожили Морозовы в ожидании детей, и уже когда и не ждали, услышаны были молитвы, родилась красавица-дочка.

Синеглазая золотоволосая девочка росла здоровой, умной и доброй, на радость родителям. Закончив школу с медалью, легко поступила в институт, получила специальность инженера. Да и устроилась в городе на крупный завод.

Еще в институте встретила Николая, а тот сразу понял, какое сокровище ему попалось, и с предложением долго не тянул. После свадьбы увёз муж Варвару из родного Шабалино в город. Его родители выделили любимому сыну с женой половину дома, построенного с задумкой на будущее – просторным, и с двумя отдельными входами.

Жили как все, не бедствовали, работали, родился Алёшка – радость в доме. Родители мужа Варю не обижали, а то, что свекровь постоянно недовольно поджимала губы на все действия снохи – так это дело житейское, и Варя на Раису Яковлевну не сердилась.

Кроме Николая у Ивана Трифоновича и Раисы Яковлевны Карповых был еще старший сын – Юрий, давно и крепко женатый, имеющий троих детей. Жена его, Ирина, для свекрови была идеалом, Раиса ставила Иру в пример бестолковой Варваре, указывая на малейшие недостатки.

Кроме родных детей, чета Карповых вырастила племянницу Раисы, Надюшу, оставшуюся сиротой после гибели родителей. Надя была чуть помладше Вари, они быстро сдружились, хоть племянница и жила в общежитии завода, не желая стеснять семью тётушки. Именно Надюша стала крёстной мамой маленькому Алёшке, чему Раиса Яковлевна долго возмущалась – по её мнению, жена Юры Ирина была более достойной кандидатурой.

И жили бы все, не тужили, растили бы детей, любили и работали, но пришла беда откуда не ждали. Огромная страна начала разваливаться, беда пришла в каждый дом – работы не было, будущее виделось смутным и неопределённым. Сначала задерживали выплаты зарплаты, после стали платить продукцией, а потом и вовсе начали закрываться цеха…

А как известно беда одна не приходит… В это странное и страшное время заболела Варина мама, Дарья Григорьевна, цветущая и не старая еще женщина сгорела за считанные месяцы. Следом за любимой женой, только на год её пережив, ушёл и Дмитрий Михайлович… Остался от них Варваре домик в небольшом селе Шабалино, через шоссе от которого располагалась большая деревня Екатериновка. Семья приезжала сюда на выходные, сад обихаживали, а вот огород не сажали – хватало участка возле дома свёкров.

Николай, оставшись без работы на заводе, рук не опускал и хватался за всё, что можно. Где-то помогал старший брат Юрий, подкидывая частные заказы – наряду с инженерным образованием, Николай был еще и хорошим сварщиком, и водителем. Варя же искала себе работу безрезультатно – сокращения и закрытия предприятий шли везде…

– Я слышала, в Столичный, на кирпичный завод уборщица нужна, в печном цехе убираться, – недовольно сказала как-то пришедшая к сыну Раиса Яковлевна, – Ты бы, Варя поехала, разузнала. Что дома то сидеть без работы!

– Мам, да ты что! Это же в Столичном, туда добираться как-то надо! – удивился Николай, – Утром в четыре утра выезжать, и вечером в десять обратно? У нас Алёшка ещё маленький, как Варя ездить станет! Да и тяжело это – цех убирать! Справляюсь я, ничего. А скоро глядишь всё наладится. И мне вот тут друг Юркин, Марат, предложил одну работу…

– Какую? А Юра знает об этом? – насторожилась Раиса Яковлевна.

– Да, знает, он сказал, что идея отличная, и если бы он мог, то сам бы поехал, – ответил Николай.

Выслушав всё, что изложил в тот вечер муж, Варя похолодела сердцем, хотя и видела, как горят глаза Николая и как одобрительно качала головой Раиса Яковлевна…

А суть была в том, что друг Юрия, Марат, предлагал Николаю подсобрать денег, поехать в другой город, где купить импортную подержанную легковую машину, и пригнать её сюда. Покупатели на определённую марку машин у Марата уже есть, дело стоящее, потому что продажная цена машины с лихвой покроет и свои вложения, и затраты на дорогу.

Раиса Яковлевна, услышав, что старший сын идею одобряет, сказала Николаю:

– Ну, у тебя вон на шее – два иждивенца, так что же, как-то зарабатывать тебе придётся!

Собственных сбережений у Николая и Вари было не очень много, но свёкры и брат согласились добавить своих до нужной Николаю суммы. Всё складывалось как нельзя лучше, но что-то томило Варино сердечко.

– Коля, может не поедешь? – Варя решила поговорить с мужем без свекрови и его брата, – Не спокойно сейчас, по дорогам мотаться, да еще туда с деньгами такими поедете… и деньги чужие, не всё же наше…Коль, страшно мне, не езди!

– Варюш, ну что ты, – Николай обнял жену, – Марат уже несколько раз ездил, ничего не случилось страшного! И тут деньги неплохие, у нас Алёшка скоро в школу пойдёт, да и самим тоже, на зиму обувь нужна. Не волнуйся ты, всё хорошо будет! А мы быстро обернёмся – у Марата там всё договорено, он там у бабушки одной в дому останавливается на отдых, да и мы вдвоём с ним, не страшно. Двумя машинами пойдём! Со временем, глядишь, и на свою машину накопим.

Спрятав слёзы, собрала Варвара мужа в дорогу. Проводили они с сыном папку, махая руками через зеленый окрашенный заборчик.

А через пару недель явился к Варе Юрий, брат мужа. Чернее тучи лицом, он не глядел невестке в глаза и попросил убрать ребенка из комнаты. На негнущихся ногах увела Варя Алёшку к бабушке с дедом в соседнее крыльцо, даже не глянув на открывшего дверь свёкра, а сама вернулась к себе.

– Пропали они, – буркнул Юра и со страхом глянул в большие синие Варины глаза, – Выехали на двух машинах, и пропали по дороге. Марат денег у покупателя занял, а тот человек не простой, со связями, искать стал. Не смогли их найти, как в воду канули оба, и Марат, и Колька! Я в розыск подал уже, ты не суетись, жди! И не реви громко, мать за стеной всё слышит, она и так с сердцем слегла от этой новости… Хорошо еще, что у Кольки деньги свои были, не стал у покупателя брать, а не то бы и тебя сейчас трясли, чтоб долг отдавала. Мы то свои, подождём! Отдашь после.

Мир вокруг Вари померк. Ни спать, ни есть она не могла, всё думала, думала, и ходила от окна к окну в ожидании, что вот-вот мелькнёт за забором родной силуэт. Душа её будто замёрзла, только и оттаивала чуток, когда ложилась Варя рядом со спящим сыночком, тихо целовала стриженную его макушку, и лежала так без сна до самого рассвета.

Но время шло, и вместо Коли снова пришёл Юра:

– Марата нашли, мёртвого, в лесу. Машина Марата сгорела, рядом еще две машины, одна Колькина. Самого нет, ни живого, ни мёртвого. В розыске он! А ты работу бы поискала, как жить-то станете теперь с Лёшкой…

Сколько Варя выплакала тогда слёз, только она сама и знает. И сама в милицию ходила, со следователем говорила. А молодой милиционер прятал свой взгляд от синих глаз женщины, с огромной надеждой на добрые вести смотрящих на него, но ничего утешительного сказать ей не мог…

А в начале сентября пришли к ней свекровь да мужнин брат. Пряча глаза и не глядя даже на вертящегося под ногами Алёшку, радостно встречающего гостей, Раиса сказала снохе:

– Сколь уж времени прошло, а ты всё без работы. Коленька мой из-за тебя сгинул! Сидела у него на шее, не работала сколько, – Раиса не могла сдержаться и перешла на крик, – Ты нам еще сколько денег должна, что Коля с собой взял на машину эту проклятую, и отдавать не думаешь? И у нас с дедом, и у Юры денег лишних нет! Вот что, Варвара, достаточно ты паразиткой в нашей семье пожила! Собирай вещи, освобождай дом! Юра с семьёй сюда переедут, в своей квартире у них будет ремонт! А у тебя дом пустой в селе есть, проживешь! Чтобы к субботе собралась, тебя Юра на машине отвезет! Если о Николае новости какие будут, Юра приедет к тебе, расскажет! Я видеть тебя не могу! Ты сыночка моего погубила! Ты!

Осенним субботним утром мрачный Юрий погрузил Варварины сумки и узлы в свою машину, молча ехал всю дорогу до Шабалино и старался не смотреть на задние сидения, где сидела Варя, обнимая маленького Алёшку.

Молча высадил Юрий сноху и племянника в заросшем дворе, выгрузил на крыльцо вещи, оглядел заросший уже пожухлой к осени травою двор с покосившимися постройками, презрительно скривился и уехал домой.

– Вот так, Лидочка, мы здесь и оказались! И что сделаешь, дом свекрови да свёкра, я там никто.

– Да как же! Как можно, ведь это их внук, кровиночка! – Лида кивнула на печь, где спал Алёшка, – Сына её родного частичка! Под зиму из дома выгнать! Что же у неё в груди вместо сердца?!

Лида в страхе и потрясении смотрела полными слёз глазами на потемневшее от горя Варино лицо, и не могла произнести ни слова.

– И что же, как вы теперь? – Лида не могла прийти в себя, а потом спохватилась, – Варь! Ты не думай, не пропадём! Я вон после смерти Василия моего, ничего, кое-как оправилась. Вернулась летом к бабушке, чуть огород обиходила, правда посадки сделать не успела – без урожая нынче! Я тебе завтра с утра молочка принесу от Дуськи, для Алёши! Кашу сваришь на молочке. И дров дам, правда у меня немного, но мы с тобой что-то да придумаем! Не горюй! А Коля твой вернётся! Раз не нашли, значит жив, это главное, и ты не смей в иное верить!

Обнявшись, долго проплакали женщины и над горем друг друга, и каждая над своим. Тёмная осенняя ночь за окном плакала вместе с ними.

Глава 3.

На следующий день Варя сделала обход своих владений, обнаружила за банькой старые жерди и достав с чердака припрятанный там ящик с хорошими инструментами, взяла отцовскую ножовку, принялась их пилить. Во двор вошла Лида с литровой банкой в руках:

– Доброе утро, Варенька! Вот, держи от Дуськи гостинец! Хоть и вредна она, зараза такая, а молока дает, да вкусного! Алёшке кашу сваришь, да и так пить станет, полезно!

– Лидок, спасибо тебе, и Дуське твоей! – Варя вытерла с лица пот и улыбнулась соседке, – А я вот дров нашла, на сколь-то нам хватит. Жерди Коля менял прошлым летом в заборе за огородом, старые за баней сложил, думал после сжечь, а вот и пригодились. Какие- никакие, а дрова. Печку только закопчу конечно, но зато тепло!

– Варюш, я тебя просить хочу, не откажешь может, – смущенно потупилась Лида, – Мне надо к бабушке в больницу съездить, лекарства отвезти, да сменную одежду. Поеду на попутке – Афанасьев в район корма везет, я с ним договорилась, не возьмешь пацана моего приглядеть? Они с Алёшей почти ровесники, Егорке шесть только исполнилось, поиграют вместе, а?

–Лида, ну ты что, конечно веди Егора! Алёшка только рад будет товарищу! А я в село за хлебом сбегаю, и дома буду, дел полно. Так что, поезжай спокойно, не волнуйся за сына.

– Ты хлеб не бери, дорого, лучше муки купи. У завода кормов магазинчик открылся, там мука есть. Хорошая и не дорогая, всё село берет. Дрожжей я тебе дам, да пару яиц, лучше сама испеки – выгоднее будет.

Егорка оказался весёлым веснушчатым мальчишкой, с рыженькими вихрами волос и лукавой беззубой улыбкой.

– Зубы молочные у меня выпали, а новые только растут, – пояснил он улыбающейся Варваре.

– Так, не шали мне тут! – строго наказала сыну Лида, – А то приеду, и если тётя Варя на тебя пожалуется, то выпорю тебя точно, давно уж обещаю!

– Не пожалуется! – хихикнув ответил матери Егор и вдруг подмигнул Варе, от чего та расхохоталась.

– Ну? Видала? Вылитый отец! – Лида и сама с трудом сдерживала смех, стараясь сохранить строгое лицо.

Весь день Варя провозилась по хозяйству, а мальчишки, быстро сдружившись, играли то во дворе, то в доме, то выбегая на улицу и обследуя окрестности.

Последовав совету Лиды, Варя сходила в магазин, прихватив с собой мальчиков. Посчитала, сколько она может потратить денег, купила продукты и два леденца для ребят.

Постепенно она оправилась от накатившего на неё отчаяния, и в голове сложились какие-то мысли насчет дальнейшей их с сыном жизни в селе. Плохо было, что теперь была осень, а впереди зима. Запасы и заготовки, которые Варя вместе с мужем выращивала и запасала на огромном участке у дома свёкров, остались там же, и надеяться на то, что у свёкров проявится совесть, Варе не приходилось. Не пожалели они её ни теперь, не пожалеют и впредь.

Лида вернулась домой после обеда, привезла мальчикам пряники, которые её бабушка умудрилась заказать для внука своей соседке по палате, когда ту отпускали домой. Варя к тому времени уже успела испечь хлеб и маленькие ватрушки, для которых старое засахаренное варенье было в самый раз. Встретив Лиду, все четверо тут же уселись пить чай, и Варя думала, что только благодаря сыну и Лиде с весёлым Егоркой она еще не сошла с ума от страха перед будущим.

Наевшись, мальчишки убежали играть, а Варя и Лида разговорились.

– Лида, я к тебе тоже с просьбой, если ты завтра не занята, – сказала Варя.

– Мне на смену после завтра, я же два через два работаю, так что завтра я дома, что ты хотела?

– Да то же самое – присмотри за Алёшей пожалуйста, мне в город надо. И скажи, на чём лучше добраться, с утра пораньше, чтобы вернуться не поздно?

– Тогда тебе надо на поезд идти. Утром рабочий поезд идёт, в пять часов – люди в город на работу едут. До станции далековато идти конечно, но автобус позже идёт, и ломается постоянно, будет или нет – сказать невозможно. Давай Алёшка у нас переночует – Егору счастье! И тебе утром спозаранку его не поднимать, да по стылой погоде к нам не вести. Соберешься спокойно, раньше уедешь, а в три часа автобус идёт в Екатериновку, поезд в семь вечера обратный. На чём будешь успевать, на том и приедешь.

– Алёш, ты к Егорке ночевать пойдёшь? – спросила ласково Лида, подозвав мальчиков, – Твоей маме завтра нужно в город съездить, а ты с нами побудешь? Мы тебя с нашей Дуськой познакомим, у нас еще кот есть, Федотычем зовут. Останешься?

– Ой, мам, а мне можно? – Алёшка горящими глазами смотрел на мать, и та с улыбкой кивнула.

Следующим утром Варя оделась потеплее, замотала в носовой платок рубиновое колечко с серёжками, и спрятала их поближе к себе, за пазуху. Проверив всё в доме, Варвара закрыла дверь на замок и отнесла ключ Лиде, на всякий случай.

На стареньком перроне стояли люди, ожидающие поезд в город. Чуть накрапывал дождь, пассажиры стояли, нахохлившись и почти не разговаривали друг с другом. Жизнь в последнее время преподносила всё больше неприятных сюрпризов, будущее виделось туманным, всё это сказывалось на настроении людей.

Варя прошла в вагон и устроилась в уголке, стала глядеть в окно, размышляя о своём. Сама не заметила, как задремала, и проснулась только от толчка в бок – незнакомая женщина потрясла Варю за руку:

– Просыпайтесь, приехали!

Вроде бы всего два дня прошло, как уехала Варвара из дома, где жила с мужем, а теперь ей казалось, что прошла уже целая вечность. Посмотрев на часы, Варя заспешила, чтобы успеть к Надюше до того, как та уйдет на работу.

Именно к ней, своей куме, собиралась пойти за советом Варя. Надя жила в комнате заводского общежития, завод еще держался, хотя часть сотрудников уже были отправлены в отпуска без содержания. Варя успела вовремя – Надя и её соседка по комнате заканчивали завтрак и собирались на работу. Постучав в дверь, Варя услышала отклик «Войдите!», и ступила в комнату:

– Здравствуйте! Простите за ранний визит.

– Варя, ты? – Надя бросилась к куме, – А мне тётя Рая сказала, что ты в Шабалино уехала жить!

– Уехала, – согласно кивнула Варя и не стала рассказывать всех подробностей при Надиной соседке.

– Послушай, посиди, я сейчас! Сбегаю на вахту, позвоню начальнику, попрошу меня отпустить на часок.

Надя убежала вниз, а её соседка быстренько собралась и, попрощавшись с гостьей, убежала на работу.

– Ну всё, я договорилась, до обеда меня отпустил, – вернувшись сказала Надя, – Давай-ка тебе кофе налью! Мне тут баночку подарили, вкусный!

Устроившись у крохотного столика в углу комнаты, Варя вдохнула аромат напитка и подумала, что давно уже не пила кофе. Наверное, с тех пор как уехал муж…

– Варюш, что случилось, расскажи. Почему ты в деревню уехала? – Надя своей чуткой душой поняла, что Варин отъезд случился не просто так.

Варя не стала ничего скрывать и вкратце рассказала девушке, что же произошло на самом деле. После услышанного Надя, ошеломлённая новостью, не могла произнести ни слова. Кое как справившись с собой, она спросила:

– Так как же ты там, в деревне, ведь зима скоро… А в вашей половине дома теперь Юра что ли живет?

– Я не знаю, Надюш, наверное, Юра с семьёй, мне не докладывали. Просто выкинули нас с Алёшкой на помойку…

– Варюш, у меня есть немного денег отложенных, я тебе дам! Ты не волнуйся, ничего не надо отдавать!

– Спасибо тебе, моя хорошая, но я твоих денег не возьму, я к тебе за другой помощью приехала. Помнишь, ты мне говорила, что у тебя знакомая есть, у которой кто-то там ювелир, муж или брат, я тогда не запомнила.

– Да, есть, однокурсница моя бывшая, Регина. У ней брат родной Дамир, он ювелир.

– Так вот, я прошу тебя, помоги мне с ним встретиться. Я хочу продать вот это, – Варвара развернула платочек и показала украшения, – Это настоящие рубины, мне мама говорила. Она их оценивала как-то давно еще, говорила, что они дорогие. Я хочу узнать, сколько стоят, может быть что-то одно продать сейчас, если хватит нам дрова купить на зиму. Может быть, найду хоть какую-то работу, а до того времени надо как-то жить…

– Варюш… жалко-то как… такая красота, – Надюша приложила серёжку к своему уху.

– Ничего, что же теперь поделаешь. У меня колье еще осталось дома, может хоть его сохраню. И колечко я на всякий случай взяла, смотря какую цену назначат за серьги.

– Ладно, давай кофе допивай, и пойдём с тобой к Дамиру сходим. Я знаю, где он работает. В «Рембыттехнике» у них мастерская и магазинчик.

В три часа пополудни Варвара уже стояла на платформе автовокзала, ожидая отправления автобуса до Екатериновки. Если выйти на повороте, то через шоссе и колхозное поле можно за полчаса дойти до родного Шабалино, и не ждать вечернего поезда.

За пазухой у Вари лежала теперь приличная сумма денег. Дамир, как только увидел камни, прикрыл дверь в мастерскую и заговорил в пол голоса. Варя порадовалась, что Надя пошла с нею, потому что именно она не дала хитрому ювелиру сбить цену за камни. Варя и сама видела, как заблестели его глаза и попросила цену намного больше, чем он предлагал. Даже сказала, что может пойти и к другому ювелиру в городе… А после того, как Варя сказала, что у неё есть еще колечко и колье, Дамир аж подпрыгнул и стал уговаривать её продать весь комплект, но Варя пока отказалась и порадовалась, что показала только серьги, спрятав колечко.

– Хорошо, я пока ваши серьги придержу у себя. Только пожалуйста, не ходите с кольцом и колье ни к кому, кроме меня. Я вам за серьги сейчас дороже заплачу, чем другие, честное слово! Только как надумаете – ко мне идите пожалуйста! Вот, я вам дам телефон свой домашний, можете позвонить, и я сам приеду, куда скажете.

Как ни жаль было Варе бабушкины серьги, но она была довольна вырученной суммой. У ног её стояла сумка с гостинцами от Нади, а она еще и денежку для Алёши сунула:

– Варюша! Ты вот не отказывайся, это я для своего крестника даю! И гостинцы тоже. Я его крёстная, и ты не можешь мне отказать его немного побаловать!

Надя открыла шкаф и стала складывать в большую сумку продукты, и Варя обратила внимание, что Надя достаёт большую банку импортного кофе, чай, конфеты, дорогую колбасу …

– Надюш, ты что! Так много всего, и это…дорого всё! Откуда у тебя?

– Ну… – смутилась Надя, – Я давно тебе сказать хотела… Это мне помогает мой… друг! Я вас хотела познакомить, но всё никак времени не выбрала. Ты бери, не стесняйся, мне ведь много не надо, а он постоянно приходит с большим пакетом гостинцев.

– Да ты что! – обрадовалась Варя, – Жених твой? Как зовут, и кто же он?

– Ну что же, сразу уж жених, – покраснела Надя, – Его Игорь зовут. Слушай, я с ним поговорю, и мы как-нибудь на выходные к вам приедем, если ты не против. Я по Алёшке соскучилась!

– Конечно приезжайте, что же ты спрашиваешь! Ты же была в Шабалино, со мной и Колей, знаешь куда ехать! – при воспоминании о муже Варя погрустнела.

Надя убежала на работу, расцеловав куму на прощание, а Варя по дороге на автовокзал, зашла еще к следователю, но никаких новостей о пропавшем муже он ей не сообщил и поспешил попрощаться с посетительницей.

Ранний осенний вечер уже спускался с пригорка на Шабалино, когда Варвара шла по тропке от шоссе. В домах уже зажигались огни, и она спешила домой к сыну. Слабый огонёк надежды на будущее теперь теплился в душе, она обязательно что-то придумает, как ей выбраться из этой ситуации. Она обязана придумать, ради сына и самой себя.

Глава 4.

Посчитав, сколько примерно нужно дров, Варвара пошла к Лыковым. Семён Лыков, предприимчивый и хозяйственный мужик лет сорока, имел добротный дом, большое хозяйство и технику. В числе прочего был у него и трактор с прицепом, на котором привозил он сельчанам дрова.

Мария, жена Семёна, недовольно и подозрительно оглядела пришедшую к ним во двор симпатичную молодую женщину:

– Ну, чего надо? – злобно глянув на гостью, спросила Мария.

– Здравствуйте, я по поводу покупки дров. Хозяина можно увидеть? – ответила Варя, не обращая внимания на недовольство хозяйки.

А та, хмыкнув, поджала губы, еще раз окинула гостью презрительным взглядом и направилась в глубь дома, звать мужа.

– Сколько нужно дров-то? –спросил Семён, заинтересованно разглядывая молодую симпатичную женщину, – Колотые нужны? Сами же колоть не сможете…

– Нет, мне не пиленные и не колотые нужны, – ответила Варя, помня советы Лиды, – Сколько будет стоить?

– Ну, я могу и колотых привезти по дешёвой цене, – Семён пожал плечами, – Если хотите, привезу.

– Нет, не хочу! – ответила Варя, чуть отступив назад, – Я сказала, что мне нужно. Так сколько это будет стоить?

– Ну, как скажете, – усмехнулся Семён и назвал цену.

Договорившись о дровах, Варя с неприятным чувством уходила со двора Лыковых, спину ей прямо-таки колол злой взгляд хозяйки дома. Однако, предаваться неприятным мыслям было некогда – дома остался сын, под присмотром Лидиной бабушки, Катерины Филипповны, которую на днях выписали из больницы. Быстрым шагом Варя отправилась к проходной комбикормового завода, она хотела узнать, нет ли для неё хоть какой-то работы.

Пожилая строгая женщина, сидевшая в отделе кадров, грустно покачала головой на Варины вопросы:

– Что вы, ничего подходящего нет сейчас. И не знаю, будет ли теперь когда-то. Завод на грани выживания, два цеха закрываются, технику распродают. А вы откуда к нам? Не видела вас в селе раньше…

После краткого рассказа Вари, что она из города и одна с ребенком, женщина задумчиво постучала по столу карандашом:

– Ладно, приходите в конце месяца, я поговорю о вас с начальством. Но особенно не надейтесь, сами сидим, как на вулкане.

Вернувшись домой, Варя затопила печку остатками жердей с огорода, чтобы к ночи прогреть дом, и пошла на двор Авдеевых, чтобы помочь бабушке и посмотреть, чем заняты ребятишки.

– Ну что, Варюш, как сходила? Приняли на работу? – спросила её бабушка Катя, встретив у калитки.

– Нет, бабушка, не берут на завод пока никого. А где мальчишки?

– Да убежали вон по-за ручей, сама отпустила, а теперь боюсь, как бы в лес не убежали, – Катерина Филипповна посмотрела из-под ладони в сторону леса.

– Да не убегут, что им в лесу то делать? – Варя не показала вида, но сама забеспокоилась о ребятишках, – Ладно, пойду домой. У меня печка растоплена. Спасибо, что за Алёшей приглядели, я сейчас к ручью схожу, их домой загоню.

– Варь, ты дров то возьми себе, пока еще привезут. После нам отдашь, что ты, чем там топишь? Вот, бери тележку садовую, нагрузи, после тележку и отдашь.

– Спасибо, баб Катя, я чуть позже приду тогда, возьму немного дров. Как мальчишек загоню по домам, холодно уже, да и дождь вот-вот пойдет.

Варвара проверила дома печь, взяла с лавки ведро – всё равно мимо колонки пойдет – и отправилась в сторону маленького ручейка, тонкой ниткой вьющегося под небольшим лесистым пригорком на краю села перед колхозным полем.

Но далеко ей идти не пришлось, только вышла она к пригорку, оставив у колонки ведро, как навстречу ей показались довольные и румяные Егорка с Алёшкой. Лица их были вымазаны сажей, в руках у обоих была какая-то ноша, а от одежды несло дымом так, что Варя издалека учуяла.

– И где же вы были? Вид у вас разбойничий!

– Мам! Смотри что у нас! – закричал довольный Алёшка, показав свою ношу матери, – Там взрослые мальчишки костёр жгут, мы с ними были! Печеной картошки наелись! Вот, мы и домой набрали!

В руках у обоих мальчишек были обрывки капроновой сетки, внутри была мелкая, чуть больше сливы размером, картошка.

– Это где же вы картошку взяли? Неужто по чужим огородам лазили? – испугалась Варвара.

– Нет, тётя Варя, мы не лазили! – оскорбился Егорка, – Это мы на колхозном поле набрали! Там её знаешь сколько? Старшие мальчишки сказали, что крупную картошку собрал комбайн, а эта мелочь никому не нужна, собирать некому. Так что, можно брать! Они там на краю поля пекут в костре, вкусная! Хоть и мелкая.

– Много, говоришь? – задумчиво спросила Варя, – А взрослых вы там не видели, может нельзя брать?

– Можно, можно! – хором закричали мальчишки, – Там дяденька ехал на машине, ребята взрослые сказали, что он арга… аг..ар..

– Агроном? – помогла Варя.

– Да, он, – согласно кивнул Алёша, – Он возле больших мальчиков останавливался, сказал картошку можно брать, а костёр потом затушить как следует наказал!

– Ладно, пошлите домой, отмою вас немного, да накормлю. Скоро мама со смены придет, ты Егор сбегай домой, скажи бабушке, что ты у нас.

Вечером Варя встречала Лиду со смены у своей калитки. Рядом с ней стояли два ведра, в них лежали мешки.

– Лида, как отработала? Сильно устала? Слушай, мальчишки что говорят! – и Варя рассказала соседке про картошку, оставленную на колхозном поле.

– Мне Катерина Филипповна сказала, где агроном живёт, я сбегала уже, спросила, можно ли собирать оставленную картошку. Он сказал – берите, колхоз всё равно к зиме скорее всего «загнётся»! Представляешь? Говорит, платить людям нечем, рабочих рук нет, мелочь собирать. Лид, картошка, конечно, мелкая, но её много. И это картошка! Заморозков не было еще, подмёрзнуть не успела! Просушим и в погреб, хоть что-то на зиму будет. Может, и на посадку к весне сойдет. Что же, сгниёт ведь в поле, а нам всё не покупать!

– Пошли конечно! – согласно кивнула Лида, – Я сейчас переоденусь и тоже мешки возьму. Пока совсем не стемнело, мы с тобой на тележке нашей сколь-то привезем. А завтра у меня выходной – с утра пойдём. У нас же еще Дуська – кормить тоже надо, вся мелочь пригодиться. Своей-то не вырастили, а на будущую весну посадим! Молодцы мальчишки!

Нагрузив мешки в садовую тележку, Варя и Лида тянули её по наезженной дороге от колхозного поля.

– Хорошо, что дождя сегодня нет! Хоть бы и завтра погода простояла, а то по грязи в дождь с ума сойдёшь тянуть тележку-то, – говорила Лида.

– Люди-то скажут, воруем картошку, – усмехнулась Варя, увидев, как из одного двора на них из-под руки смотрит женщина, пытаясь различить в сумерках, что у них в тележке.

– Да наплевать, тут всегда про всех говорят! Про меня что только уж не болтали! Я привыкла, и ты внимания не обращай. Ты о дровах договорилась с Лыковым?

– Да, договорилась. Не понравился мне этот Лыков, нахальный такой! – проворчала Варя, – А жена его так на меня смотрела, будто я пришла у них что-то украсть.

– Ой, да она на всех так смотрит. Извела всё село своей ревностью. Она вообще на этом повёрнутая! Фельдшер наша рассказывала – как-то уколы Семёну назначили, так жена его одного не пускала в амбулаторию, с ним ходила. Орала там на медсестру, что та хочет её мужа увести! А медсестра – мать многодетная, сама замужем давно, муж хороший! Еле от Лыковой тогда откусалась! – смеялась Лида, подтягивая тележку с дорожной колеи.

Стемнело быстро, и подруги отложили вторую вылазку за картошкой на завтра. Варя расстелила в углу дома старые покрывала и рассыпала сушить добытые клубни. В основном картошка была мелкая. Но иногда попадались и средние клубни, да Варя была рада и этому. Они с Лидой видели, что на поле картошки оставалось много, обе обрадовались такому случаю.

– Ты знаешь, у нас при заводе есть небольшая ферма, её хотят ликвидировать. Поросят подрощенных живым весом продавать будут, я узнала, – рассказала Лида подруге, – Давай одного возьмем вскладчину? Докормим до зимы, той же вон картошкой, да и могу комбикорм взять в счёт зарплаты. А к новому году с мясом будем. Как ты, согласна? Кормить по очереди станем.

– Да я с удовольствием, как-то дальше жить же надо, -кивнула в ответ Варя, – Только кто забьёт его потом? Этого страх как боюсь, у меня свёкор бил, да я всегда уходила, не могу смотреть. И держать где, у меня хлев старый, холодный.

– Так ему не зиму зимовать, потерпит, – усмехнулась Лида, – А бить Архипова деда позовём, он с сыном ходит. Мясом берут за убой, так что, самим не придётся. В общем, завтра посмотрим твой хлев, у меня то Дуська, некуда его брать. Подлатаем сами, что надо, не совсем уж безрукие.

Через неделю в погребе у Вари были насыпаны три короба картошки, пусть и мелкой, но очень вкусной, а в старом хлеву топталась средних размеров свинка, Лида назвала её Чуней, а Варе было стыдно смотреть на весёлую хрюшку, зная её будущее.

Глава 5.

Дни бежали, но чем ближе была зима, тем страшнее становилось Варваре. Никакого просвета в поисках работы не было. Да и из города приходили невесёлые новости, предприятия останавливали работу, зарплаты задерживали на неопределённый срок…

В выходные в гости к Варваре с Алёшкой приезжали Надя и Игорь. Весёлый молодой человек понравился Варе, в первую очередь своим отношением к Надюше – оберегал девушку, и смотрел на неё так нежно.

– Так, да тут рассиживаться некогда! Вообще-то знаете, Варя, а я сам тоже из деревни, в город после института перебрался, – сообщил Игорь после знакомства и накрытого Варварой обеда.

Переодев свою куртку на висевший в сенях старый ватник, Игорь вышел во двор и взялся за дело.

– Да что же, не нужно, я сама справляюсь! Вы отдохните лучше с Надей, всю неделю работаете, а потом еще и здесь! – запротестовала Варя, но никто её и слушать не захотел.

– Ну, Алексей, ты тут пока что за хозяина. Показывай, где гвозди, мы с тобой сейчас сарай дровяной поправим.

Во дворе большой кучей лежали поколотые накануне приглашённым дедом Архиповым дрова, и Варя очень боялась, что украдут и их. После рассказа об украденных дровах, Игорь и решил, что сарай для дров требует обновления. Выбрав подходящие доски из тех, что Варя купила у Лыкова для ремонта крылечка, бани и хлева, он сколотил новую дверь вместо сожжённой в печи в первый день Вариного приезда в Шабалино, приладил дужку для замка и ручку.

Варя и Надя в это время понемногу носили свежие поленья из кучи и складывали их в сарай.

– Надюша, мне неловко, что же вы, приехали знакомиться и у вас выходной, а тут работать заставляют! Что же Игорь подумает о твоей родне!

– Варь, ты зря переживаешь. Игорь очень хороший, и всё понимает. У него родители в деревне живут, он тоже ездит помогать, и никто его не заставляет. А еще, забыла тебе рассказать, мы ездили в прошлую субботу к тёте Рае знакомиться, так Игорю они все не понравились. Он мне, конечно, не сказал, но я и сама поняла. Тёть Рая стала у него сразу выспрашивать про его фирму, про доход, про квартиру его. А Юрка так вообще, говорит ему – если у тебя своя фирма, чего у тебя квартира то однокомнатная! Представляешь? Сам у матери с отцом живет… Мне Ирка сказала, никакой ремонт они не делают, свою квартиру они квартирантам сдали, а тебя выгнали… Совести нет, я не могу на них теперь и смотреть…

– Ну что ты, Надюша, они тебя вырастили, ты им родная, и тётя Рая тебя любит. А я кто, так пришлая баба.

– Да…любит… – вдруг задумчиво проговорила Надя, – Ты знаешь, когда мои родители погибли… Дача осталась от них, дом там был хороший, участок большой в товариществе… Квартира конечно сразу отошла заводу, служебная была. Но у отца от родителей оставался еще дом и вклад на книжке, так я ничего этого и не увидела, тётушка всё быстро продала и прибрала к рукам. Ничего мне от родителей не осталось, даже украшения мамины продала тётушка моя. И после меня каждым куском попрекала… Я, конечно, им благодарна, что хоть бы в детдом не сдали, но… Говоришь любит она меня? Сомневаюсь я, себя она только любит…Ну может еще Юрку своего.

– А после ужина, тёть Рая мне и говорит, если у Игоря твоего фирма своя, оптовая, так чего продуктов не привезли? Коробками товар торгует, мог бы и будущей родне сахару пару мешков подкинуть! Мне так стало стыдно! Он всем подарки купил, конфеты привез дорогие к столу, икры и всяких деликатесов. А ей всё мало… Стыдно мне, прям хоть провались!

– Девчонки, идите новую дверь смотреть! – крикнул Игорь, и тут же ему вторил Алёшка, не отходивший от мужчины с самого приезда, – Да, девчонки, идите смотрите, что мы с дядей Игорем построили!

– Игорь, спасибо тебе большое, я всё боялась, что снова дрова растащат, думала в баню их что ли пока складывать! Ну, теперь-то сарай есть!

Надюша с Игорем привезли в подарок Алёшке целую коробку шоколадных яиц, так теперь модных у детворы, и он теперь не мог дождаться, когда же приедет от второй своей бабушки друг его Егорка, чтобы вместе их распечатывать.

Надя же, зная Варино положение, привезла подсолнечного масла, сахар и крупу. Нахмурила брови в ответ на Варин отказ и сердито замотала головой:

– Ну ладно тебе, Варюш! У всех бывают в жизни сложные времена! И я помню, как ты мне шила новогоднее платье из своего материала, а тётушка еще тебя за это бранила. Вы с Колей мне роднее всех были, и у меня сейчас есть возможность тебе помочь, не отказывайся пожалуйста!

– А что, свадьбу уже назначили вы? – шёпотом спросила Варя и Надюша в ответ покраснела.

– Назначили, после Рождества хотим пожениться. Только не будет свадьбы. Посидим в кафе, только свои. Тётушка меня уже ругала за это, мол, не хочу родниться, не зову никого на свадьбу. А мы с Игорем так решили, не хотим устраивать большой банкет. У меня родителей нет в живых, у него родители уже в возрасте, так что…

– Да ты знаешь, и правильно. Делайте, как вы сами хотите, не слушайте никого. Это ваше дело.

– Варюш, вы же с Алёшкой приедете? Может и Коля к тому времени найдётся…, но вы-то уж обязательно, да? А то я уж как будто вовсе сирота на своей свадьбе буду! Тетя Рая и дядя Ваня будут, конечно, но я бы вас очень хотела видеть!

Варя обняла девушку, и ей тоже подумалось, что только благодаря её участию она сейчас не ощущает себя брошенной всеми.

– У нас третий цех закрывается, – рассказывала Надя Варе, пока Игорь с Алёшкой парились в старенькой баньке, – Людей попереводили на полставки, а зарплату и так не платят уж столько месяцев… Кур стали возить, в заводской столовой под зарплату раздают, говорят «по бартеру» получили. Игорь зовёт меня к нему перейти, бухгалтерию вести. Я на курсы записалась, но мне страшно с завода уходить…

– Почему страшно? Ты умная девушка, курсы закончишь, научишься учёт вести. Хоть зарплата будет вовремя.

– Так страшно сейчас, люди без работы, без денег. Мы когда к родителям Игоря ездили, я видела, на шоссе возле Васильево на обочине бабушки продают что-то, водители проезжие у них покупают. Пирожки как-то вроде бы, чай там. Вот жизнь до чего людей довела, – Надя вздохнула и покачала головой.

После их отъезда, Варя уложила спать набегавшегося Алёшку, который друга своего Егора так и не дождался, а сама зажгла масляную лампу, потушив электричество – за него платить надо деньгами, а их стоит поберечь. В подполе она нашла большой жестяной бидон с лампадным маслом, оставшийся еще от родителей, обрадовалась и достала с чердака старенькую лампу. Устроившись у стола, Варя взялась за мамины спицы – Лида подарила ей пряденую козью шерсть на носки для Алёшки.

В окно тихо постучали, Варя подумала, что это Лида забежала на огонёк после смены, и накинув кофту пошла открывать дверь.

На пороге, перетаптываясь с ноги на ногу стоял Семён Лыков:

– Здравствуй, хозяюшка. Что же темень у тебя какая на дворе – хоть над крыльцом лампочку зажги, я чуть ноги не поломал.

– Поздно уже, ни к чему лампочка, – растерянно ответила Варя, уж кого-кого, а такого гостя она не ждала увидеть на своём пороге.

– Что, малой твой спит? – услышав, что Варя говорит шёпотом, гость тоже понизил голос, – А я что зашёл, дрова-то тебе привёз, так как ты справилась, может помочь попилить-поколоть, я ведь денег не попрошу… Самой-то тяжко, без мужика в доме.

– Не нужно ничего, спасибо вам, – ответила Варя, – Дрова готовы, в сарай уже сложены. Не нужна помощь, спасибо за заботу.

– Варя, Варя, – выдохнул мужчина и прислонился к косяку, не позволяя Варе закрыть двери в сени, – Ну выйди хоть на крылечко, поговори со мной, хоть немного!

Мужчина резко шагнул вперед, схватил Варю за руку и притянул её к себе, прижал, уткнулся лицом в волосы, задышал и застонал от тоскливого удовольствия, зашептал прерывисто:

– Варя, Варя… откуда взялась на мою голову…

– Пусти! – Варя отчаянно рванулась из сильных рук и чуть не упала, зацепив порожек в сенцах, – Тебе чего здесь надо?! Кто звал- приглашал? Домой иди, к жене и детям!

– Зачем ты так, я же ничего плохого не хочу! – Семён отступил на шаг назад, боясь, что Варя уйдёт в дом, – А что жена, давно на меня и не смотрит… Ни тепла, ни ласки не вижу, только всё деньги давай, да больше, больше… Не бойся меня, Варя, я тебя никогда не обижу, и в обиду никому не дам… Варя… Разве сладко тебе одной-то, с ма́лым. А я вам помогать стану.

– Семён, иди домой. Не нужна мне помощь, я сама справляюсь! –Варвара хмуро смотрела в горящие глаза мужчины, – Скоро муж у меня вернётся, не ходи сюда больше.

– Варюша, ты прости, если обидел. Я не знал о тебе ничего, ни о муже твоём. На селе говорили – ты разведена, – вздохнул Семён, – Ты не сердись, я ведь не за что-то, просто так помочь хочу вам. Я после еще приду, днём, если ты так боишься. Может, понадобится тебе помощь моя…

Еще раз взглянув на Варю, зашагал Семён к калитке. Варя трясущимися руками потянула на себя дверь, захлопнула и заперла на щеколду.

Только этого ей не хватало, чтобы за ней чужой мужик увивался. Щеки горели стыдом, что же по селу говорить станут, что приехала, да женатого охмуряет. Варя задыхалась от возмущения, спать расхотелось, и она, надев куртку вышла во двор, чтобы принести дрова из сарая для утренней растопки.

На крыльце стояла небольшая сумка, не Варина, явно принесённая и оставленная Семёном. Варя сложила поленья на ступеньку и раскрыла сумку, в свете тусклой лампочки над крыльцом она увидела сами гостинцы – несколько банок сгущенки, палки кооператорской колбасы, пакет с конфетами и что-то там еще.

Села на крылечко в раздумье, что же делать с этой сумкой теперь… Нести её хозяину и встретить там его жену, Варе отнюдь не хотелось, но и принимать принесённый гостинец она не хотела.

В калитке показалась тёмная фигура. Варя в смятении и испуге, что это вернулся Семён, вскочила на ноги с схватила первое попавшееся под руку полено.

– Варь, ты чего? – удивилась вошедшая в калитку Лида, – Ты чего испугалась, это же я. Я подумала, может не спишь еще, посидим, поболтаем. Чего случилось у тебя, лица на тебе нет?

Выслушав сбивчивый Варин рассказ, Лида покачала головой:

– Ну, вот что сказать тебе про него… Семён мужик-то хороший, и я не слыхала про него такое – чтобы по бабам ходил. Жена у него, конечно, с приветом – ревнивая до ужаса. К каждому столбу его ревнует, ну, я тебе уж рассказывала. Даже жалко его иногда бывает! Только вот Мария, баба взбалмошная, разбирать не станет, кто виноват, а кто нет. Она Оксанку Нестерову знаешь, как излупила, когда про ту сказали бабы, что она Семёну улыбалась… встретила на улице, такое устроила. Ненормальная она, Лыкова-то!

– Лид, ну а с сумкой-то что мне теперь делать? – горестно вздохнула Варя, – Мне его подарки не нужны! А ему на двор ведь не понесёшь! Жена увидит, не отмоешься, скажет, сама виновата, хвостом крутила!

Долго шептались подружки в полутёмной тишине, сидя с чашками горячего чая. Уже миновала полночь, погасли огни в домах Шабалино, когда две тени скользнули вдоль крепкого добротного забора Лыковых.

А когда утром Мария вышла во двор, то увидала, что возле калитки валяется их хозяйственная сумка, из которой выкатилось несколько банок сгущённого молока. Выглянув за калитку, она направилась в дом, рассказать о случившемся мужу и спросить, не знает ли он, что же это такое было. Соседи уже и не удивлялись её крикам – такое случалось почти ежедневно. И к скандалящей Марии все уже привыкли.

Глава 6.

– Ох, не знаю, Варька, что ты придумала! Как не страшно тебе, ведь это дорога! Что только не случается, да и время сейчас такое! – Лида качала головой, услышав, что одним октябрьским утром поведала ей Варвара.

– А что еще делать? Работы нет, деньги заканчиваются! Ну, продам я и колечко, и колье, переживём мы зиму, а дальше то как? Алёшке через год в школу идти, его на что-то собирать надо. Хорошо, сейчас его в детский сад берут, в подготовительную группу. Там хоть покормят и к школе подготовят, а потом как нам жить?

– Ну, может быть, всё уладится, и завод снова заработает в полную силу, и колхоз тоже, ведь людям продовольствие нужно, кто же его вырастит-то, как не сельское хозяйство?

– Лид, ты еще надеешься, что всё вернётся и будет как прежде? Я раньше тоже так думала, а сейчас… Разве можно было подумать еще лет пять назад, что человек поедет в другой город, и не вернется… просто пропадёт, будто и не было его… и никто его найти не сможет. Да и я уже сомневаюсь, что его вообще ищут! Было бы мне с кем Алёшку оставить, я бы сама поехала, своими ногами бы по той дороге прошла, где муж мой пропал! Да только кому мой ребёнок нужен будет, кроме меня…

– Варюш, ну так вот и я про то, на дороге стоять – разве это безопасно…

– Бабульки стоят старые, и ничего. В общем, Лидок, выбора у меня не особенно много. Всё я уже обошла, в Екатериновке была, нет работы, своим работникам чем платить не знают, чтоб еще новых набирать.

– Ладно, знаешь что! Одну тебя не пущу, да и идея твоя, может и не так плоха. Что, возьмешь меня с собой? Я два дня на работе, два дома, так что стану с тобой ходить. С Егоркой у меня бабушка сидит, по дому я тоже всё успею, а если и вправду получится денег заработать к школе – Егорке тоже ведь на будущий год в первый класс! Давай, излагай, что и как станем делать!

Варвара уселась напротив подруги и взяла листок бумаги с карандашом. А задумка у Вари была такая – услышав от Нади, что у Васильево на небольшом пятачке возле оживлённого шоссе предприимчивые бабушки организовали торговлю, она подумала, что и у них есть такая возможность.

Шоссе действующее, связывает несколько крупных городов. Прямо напротив Шабалино, недалеко от поворота на Екатериновку расположена бензозаправка, а возле неё асфальтированная площадка, там часто останавливаются большегрузные машины. Водители выходят размять ноги, покурить и подышать воздухом.

– Так вот, если мы там поставим небольшой столик деревянный, напечём пирожков с картошкой, с яблоками. Чай бы еще, конечно, горячий организовать… У меня есть старый самовар небольшой, можно его кипятить, но как его туда тащить, я ещё не придумала. Заварку купим в разовых пакетиках, стаканы одноразовые я попрошу у Нади, она из города привезёт.

Лида задумалась. С одной стороны, ей было страшно стоять возле дороги, да и осень на дворе – холодно, дожди… Но с другой стороны, в словах подруги был резон – это живые деньги. Да и вообще, если ничего не получится, они ничем не рискуют, пирожки не пропадут – сами и съедят с мальчишками.

– Ладно, давай попробуем пару дней, постоим. А самовар твой можно на нашей тележке тащить. Давай, пиши список, что нам надо для этого всего приготовить. А цену как назначим? Ты вот знаешь, почём продавать-то?

– А сколько в городе на вокзале пирожок стоит? Вот по той цене и станем продавать!

Когда у Лиды снова был выходной, две подруги отправились на место, чтобы посмотреть, где удобнее всего будет поставить сколоченный дедом Архиповым из досок стол. Проезжающих по шоссе машин было много, это давало надежду, что все их затраты и приготовления не пойдут прахом, и принесут выгоду.

– Только ведь два дня, пока я на работе, тебе придётся одной там стоять… Как ты будешь, ведь страшно одной, мало ли что случиться может, – Лида переживала за подругу.

– Лид, там заправка недалеко, я думаю, ничего страшного днём со мной не случиться!

Варе и самой было страшно, так страшно, что она уже несколько дней не могла спокойно спать. Но, с другой стороны, деньги, вырученные от продажи серёжек, были не бесконечными, и дожидаться, пока она с сыном останется без средств, Варя не хотела.

– Лидок, сейчас осень, еще нет морозов. Я думаю, нужно попробовать, и если не получится, тогда думать дальше, чего тянуть!

Из старого одеяла Варя сшила сумку-грелку на большой бидон, в котором она нашла в подполе масло. Бидон был толстостенный, но лёгкий, к тому же у него было довольно широкое горлышко, поэтому Варвара решила, что для пирожков он будет в самый раз.

С одноразовыми стаканчиками решили не ждать приезда Нади и заказали их Лидиной знакомой, которая работала в городе. Купили пачку чая в пакетиках, бумажные салфетки и всё, что, по их мнению, могло пригодиться.

В назначенный день, Варя встала еще до света. Тесто, поставленное подходить с вечера, как раз было готово, и Варя принялась за дело. Они с Лидой договорились, что Варя готовит жареные в масле пирожки с картошкой, а Лида – печёные с капустой. Сладких с яблоками решили пока не делать, и посмотреть будет ли вообще кто-то останавливаться и покупать у них хоть что-нибудь.

Варя увела Алёшку в садик и стала собираться, одевшись потеплее. Во дворе уже стояла Лидина садовая тележка, и Варя сложила всё приготовленное. Вскоре у калитки показалась и тепло одетая Лида, с укутанным блюдом своих пирожков.

Дощатый свой стол они увезли еще накануне и спрятали в кустах у заправки, поэтому сейчас они просто вытащили его, накрыли яркой узорчатой клеёнкой, поставили начищенный до блеска самовар и посмотрели на перепуганные лица друг друга.

– Ну что, Лидочка, Бог нам в помощь! – сказала Варя, обняла подругу и принялась растапливать самовар сухими шишками и щепой.

Погода выдалась ясная, но уже по-осеннему холодная, руки стыли на осеннем ветру, и Варя подумала, как бы их пирожки не остыли раньше, чем появится первый покупатель. Но страхи её были напрасны – самовар еще только начинал кипеть, как возле них остановился потрёпанный синий ЗИЛок, из кабины выскочил улыбающийся усатый мужичок:

– Ну-ка красавицы, что у вас есть перекусить, у меня все кишки уже подвело! О, пирожки! А с чем?

Вскоре повеселевший водитель, довольно блестя глазами уписывал уже третий пирожок, нахваливая хозяек, прихлёбывал, обжигаясь крепкий чаёк и шутил с женщинами.

Варя и Лида повеселели, а у Вари будто камень с души свалился – она не спала всю ночь, и уже почти начала жалеть, что уговорила на это всё Лиду – а вдруг ничего не получится у них, она боялась подвести подругу.

Уже к трём часам у них почти ничего не осталось – пирожки были раскуплены, самовар кипятился без отдыха, и они по очереди дважды ходили на заправку за питьевой водой. Проезжавшие машины всё останавливались, спрашивали, нет ли что посерьёзнее пирожков, и Варя брала это на заметку.

Вечером они устало тащили свою тележку по тропке обратно в Шабалино. Умывшись и присев наконец у тёплой печи Вариного дома, они посчитали выручку и уставились друг на друга.

– А слушай, Варюха, дело то выгодное, – удивлённо протянула Лида, – Только надо побольше печь.

Варя и сама была удивлена успехом своей задумки. Только вот гудящие от усталости ноги, горящие щёки и руки, обветренные губы говорили о том, что успех дался не просто так.

– Надо только хоть какие-то сидения придумать, я с ног валюсь, – призналась она Лиде, и та согласно закивала головой.

Спустя время, все нюансы были учтены. В кустах возле заправки вместе со столом, накрытым старой тепличной плёнкой, стояла деревянная лавка. Кроме пирожков подруги теперь стряпали вареники, укладывали их в одноразовые тарелки, добавляя кусочек сливочного масла. Отварная картошка, щедро посыпанная зеленью и сдобренная маслом, да с солёным огурчиком была уже нарасхват. К чаю добавили кофе, купив большую коробку порционных пакетиков.

Одно только огорчало Варю – ей было страшно оставаться у дороги одной в те дни, когда Лида была на работе. Но буквально через пару недель и эта проблема решилась. У подруг появились конкурентки – прознав про довольно неплохие доходы, несколько односельчанок решили последовать их примеру.

Вскоре неподалёку от Вариного стола уже стояли еще несколько импровизированных прилавков, стихийно возникший торговый пятачок разрастался, но вместе с его ростом и машин останавливалось всё больше, поэтому Варя не беспокоилась о конкуренции, ей даже стало спокойнее, что они здесь теперь не одни.

С Варей и Лидой рядом стояла тётка Рита, горластая и смешливая женщина лет пятидесяти с небольшим, оставшаяся без работы после сокращения мест в колхозе. Теперь на небольшом табурете, принесённом из дома, она выкладывала купленные на оптовке сигареты, в мешочке из белой холстины она приносила вкусно пожаренные семечки подсолнуха и продавала их небольшим стаканчиком.

– Варюха, дай мне твой пирожок с картохой, проголодалась я! – кричала Варе тётка Рита, и несколько пассажиров из остановившегося автобуса с любопытством поворачивали головы в их сторону, и тоже шли к Вариному столу.

Варя и Лида решили всё же назначить себе выходные дни, в воскресенье и понедельник не ходили на шоссе, а проводили эти дни с детьми – ребятишки скучали по мамам. Хотя осень вносила свои коррективы – темнело теперь рано, и торговля заканчивалась уже к трём-четырём часам пополудни, но зато было время на приготовление теста на завтра, и на домашние дела.

Когда в следующий раз в гости к Варе приехали Надя и Игорь, решился вопрос с покупкой необходимых продуктов. Игорь сказал, что будет отправлять нужное с машиной, которая по понедельникам ездит с его оптового склада автолавкой в дальнюю деревню.

– Водителя зовут Анатолий, он тебе будет в Шабалино завозить, что закажешь, ты принимай по списку. А с водителем отправляй мне новый список, что нужно, я буду подбирать.

Игорь вообще был рад за Варю, что она нашла способ заработать, а вот Надя расплакалась:

– Варечка, а как ты в дождь, ведь холодно… а впереди зима!

– В дождь я накрываюсь плёнкой, все так делают, ничего страшного. Ты что плачешь, Надюш! А зимой, ну у меня мамины валенки есть, тёплые, тулуп папин буду надевать! Самовар топится, возле него греемся!

Хорошо или плохо всё это, а Варина жизнь продолжалась, и как сама она посчитала – судьба дала ей шанс не погибнуть с голоду вместе с сыном, и заработать на жизнь.

Глава 7.

Осенние дожди прекратились, всё чаще и крепче подмораживало, и Варвара этому радовалась – везти тележку по подмороженной тропке стало легче, да и вообще веселее, когда не сыплется с неба противная холодная изморось.

В этот день Варя была одна – Лида ушла на работу, хотя в последнее время она всё чаще поговаривала, что, наверное, ей придётся уволиться, зарплату не выплачивали уже несколько месяцев, и Лида прекрасно понимала, что вместе с Варей она заработает на жизнь и себе, и сыну.

– Что, Варвара-краса, чем нас сегодня порадуешь? – вытирая руки о чистую ветошь подошёл к Варе Павел – покупатель, ставший уже постоянным.

Несколько раз в неделю небольшой бригадой грузовиков от городского предприятия ездила бригада Павла по этому шоссе, перевозя грузы. Небольшой ассортимент провианта, предлагаемого Варей и Лидой, приглянулся водителям.

– Эх, к картошечке ещё бы сальца кусок, – говаривал кто-то из бригады и в следующий раз женщины позаботились и раздобыли в Шабалино сала, засолили и предлагали гостям.

А гости ели да нахваливали, брали с собою перекус в дорогу. Тем более, что цены были невысокими, а хозяйки всегда к покупке добавляли что-то бесплатно.

– Ты сегодня опять одна, Варюша? – спросил Андрей, напарник Павла, молодой и задорный парень, – А Лидок снова на работе? И не скучно тебе тут одной?

– Некогда мне скучать, вот вы приехали, – приветливо улыбаясь, ответила Варя, – Ну, чем вас сегодня угостить?

Вскоре вся бригада столпилась возле чуть закопчённого самовара, шумно обсуждали что-то своё и угощались пирожками.

– И что они там в свою стряпню подсыпают! – проворчала кривая тётка Роза, стоявшая недалеко от Вариного стола, и продающая сероватые блины, зафаршированные домашним творогом, которые почему-то мало кто брал.

– Да ничего не подсыпают, чего ты болтаешь! – оборвала её тётка Рита, – Просто пирожки у них вкусные, а у тебя блины со старой муки, скотину только кормить!

– Ты чего несёшь! – подпрыгнула от возмущения Роза, – Знаю я, какие у них пирожки! Глазки строят шоферам, тем и берут! А мужики как мухи на мёд и летят!

– Дак и ты строй, кто запрещает! – расхохоталась Рита, – Может в кого и попадёшь кривым своим глазом! Болтай меньше, курица старая!

Долго слышалась еще перебранка двух скучающих без покупателей женщин, кто посмеялся, кто нахмурился, но дело такое было обычным здесь – все заняты были своими заботами и не обращали внимания на вяло скандалящих кумушек.

– А что же, Захару Петровичу снова ничего не понравилось? – негромко спросила Варвара у Павла.

Был в бригаде Павла такой Захар Петрович, пожилой хмурый мужик, от которого не то, чтобы улыбку, взгляда доброго дождаться было нельзя. Брал он у Вари всегда чай, пару пирожков и отварную картошку с кусочком сала и квашенной капустой. Забирал покупки, молча отдавал деньги и шёл к себе в машину, не проронив ни слова.

Варя сначала боялась, что ему не понравилось ничего из купленного, но после она привыкла, что покупатель неразговорчив. Иногда только всё же беспокойство закрадывалось в душу – вдруг пересолила, или еще что не так…

– Не обращай внимания на старика нашего, – усмехнулся Павел, – Скуп он на похвалу. Раз ест, да еще покупает, значит всё ему нравится. Дай мне булочку еще на обратный путь – сегодня поздно поедем, тебя уж тут не будет.

Варя завернула в пакет пару булочек, а сама всё смотрела на хмурого Захара Петровича, допивающего чай возле своей машины.

День выдался удачным, уже к двум часам усталая Варя складывала в тележку пустой бидон от пирожков, кастрюли и блюда.

– Варюшка, а Лида завтра придёт? Я ей должна, – крикнула тётка Рита и вдруг замолкла.

Перед еще неубранным дощатым столиком Вари остановилась чистенькая «Нива», из которой вышел Семён Лыков.

Тётка Роза от любопытства даже глаза сфокусировала на нужной точке, вытянув шею, чтобы лучше слышать разговор.

– Варвара, здравствуй! А ты уже отработала, я смотрю? – Семён подошёл к сворачивающей клеенку со стола Варе, – Давай я тебя подвезу, всё равно домой еду.

– Здравствуй! Нет, спасибо, я сама, – покачала головой Варя и отвернулась от мужчины.

– Ну, что ты сразу отказываешься? Я всем помогаю, в прошлый раз вот и тётку Риту подвозил с её товаром, что в этом такого.

Семён взял небольшой Варин столик, отнес его в сторону, где обычно его и оставляли, накрыл старой тепличной плёнкой и вернулся к Варе и её багажу. Не глядя на неё, взял тележку и погрузил её в багажник машины.

– Не надо, я сама дойду! – протестовала Варя.

Ей вовсе не хотелось оказаться один на один с Семёном в его машине, да и разговоров потом не оберешься. Вон, Роза уже все глаза свои проглядела, чуть со скамейки своей не падает, чтоб послушать, о чем Варя с Семёном говорят.

– Давай сумку. Да не бойся, не трону я тебя и пальцем! – негромко сказал Семён и подхватил объёмную Варину сумку, – И не ограблю, я надеюсь, в это то поверишь?

Варе стало неловко, она не знала, как правильно поступить. Усталые ноги и ноющая поясница просились согласиться и доехать до дома на машине, тем более что и там Варю ждала работа по дому – нужно было вычистить Чунин хлев, прибрать двор, принести воды и протопить к вечеру дом, поставить тесто на завтрашние пироги, а там уже и Алёшку из сада забирать…

Но страх перед мужчиной и сельскими пересудами останавливал, становиться героиней сельских сплетен о романе Лыкова с нею, Варваре вовсе не хотелось.

– Давай, усаживайся, – пригласил Семён, открыл пассажирскую дверь, а сам пошёл к водительской.

Варя посмотрела на тётку Риту, будто ища совета, но та была занята с покупателем, отсчитывая ему сдачу, и только тётка Роза смотрела недобрым взглядом то ли на Варю, то ли на Семёна – поди её разбери.

Варвара устало вздохнула и подумала, что разговоров по селу ей уже не избежать, так хоть в таком случае она доедет до своего дома побыстрее. Устроившись на сидении, она украдкой посмотрела на Семёна, но его лицо ничего не выражало – он включил сигнал и пропускал машину, чтобы повернуть на Шабалино.

– Спасибо тебе, но прошу – больше так не делай. Мне слухи ни к чему, – негромко сказала Варя, пока они ехали по ухабистой дороге в сторону её дома.

– Слухи? Да наплюй, здесь всегда и про всех говорят. И хорошее, кстати, говорят только после кончины! – Семён рассмеялся, но на Варю не смотрел, и это её успокоило, – Ты это… не сердись на меня за то… ну что было в тот раз.

– Ладно, забыли, – вздохнула Варя и немного расслабилась, – Только впредь так не делай. И спасибо тебе, что сегодня подвозишь меня.

– А знаешь, Варвара, я ведь тебя помню девчонкой с косичками, и родителей твоих помню… Хорошие люди были.

Варя молчала. Она устала, говорить ей не хотелось, два дня без Лиды с каждым разом всё тяжелее давались ей.

– Ты отогрелась? – спросил Семён и прибавил печку, – Не хорошо это – стоять женщине на морозе…

– Ну, что делать, другой работы нет здесь, а мне ребёнка кормить нужно, – ответила Варя, глядя в окно на проплывающий мимо пруд, уже затянутый тонкой ледяной коркой.

– А муж твой где? Ну, если не хочешь, так не говори, я не настаиваю.

– Пропал муж мой. Милиция следов не нашла. Я надеюсь, что вот вернётся, – буркнула в ответ Варя, а Семён больше ничего спрашивать не стал.

Возле дома Варвара молча вышла из машины, Семён вытащил из багажника её тележку и сумки, обмотанный покрывалом самовар и отнёс всё на крыльцо.

– Семён, спасибо за помощь, чем тебя отблагодарить? Я могу заплатить, – спросила Варя и увидела как мужчина нахмурился.

– Я помочь тебе хотел, а не заработать! – холодно сказал мужчина и хлопнул дверцей багажника.

Варе стало неловко, она невольно обидела человека. Как бы то ни было, из каких бы побуждений он этого ни сделал, но домой он её привез, помог с вещами, а она…

– Ты прости Семён, я обидеть не хотела. Не знаю, как здесь заведено теперь… Время такое сейчас, просто так мало кто помогает другим, – Варя впервые прямо посмотрела на мужчину и отметила усталые его глаза.

– Да ничего, я привык, не обижаюсь. Ты права, мало стало в людях доброты, – Семён отвёл глаза в сторону, – Ну, прощевай, хозяйка. Пора мне.

Попрощавшись с нежданным своим помощником, Варя никак не могла успокоиться, что-то томило душу, и было неспокойно. На автомате она делала домашние дела, поглядывая на часы, чтобы не опоздать в садик за Алёшкой.

Стемнело раньше, потому что набежали низкие осенние тучи, обещавшие уже даже не дождь, а снег. Варя уже собралась идти в детский сад, забирать сына, как у калитки раздался громкий истеричный женский голос.

Глава 8.

– Варька! А ну выходи сюда, тварина! – надрывался визгливый женский голос во дворе, и Варя вышла на крыльцо в совершенном удивлении.

У старенького забора за калиткой стояла Мария Лыкова и с выражением крайней брезгливости на лице осматривала и дом, и покосившийся забор.

– Ты, сучка! Мужа моего решила к рукам прибрать?! – Мария орала на всю улицу так, что даже покраснела от натуги, – Я тебе руки-ноги вырву, и зенки твои бесстыжие повыцарапываю, если еще раз тебя с ним рядом увижу! Ишь, приперлась сюда, думаешь, всё тебе с рук сойдёт? Своего мужика куда дела? Говорят, сбежал от тебя и глаз не кажет! Так ты на чужих заришься? Только попробуй еще, подойди к нему!

– Вы чего орёте на всё село? – спокойно спросила Варя у незваной гостьи, – Я на вашего супруга никаких видов не имею. Идите отсюда с Богом! А его самого лучше дома заприте, надёжнее будет.

– Ты меня еще учить станешь? – взвилась Мария, – Я-то при доме и при муже, а ты своей семьи не сохранила, теперь в мою лезешь? Выродка своего малого на чужую шею повесить придумала? Так я тебе Семёна не отдам, не надейся!

– А ну, пошла отсюда, со двора моего, полоумная! Пока я сама тебе космы не повыдирала! Ещё раз сунешься – не посмотрю, что ты не в уме видать, отхожу за милую душу!

Упоминание Марией сына разозлило Варю не на шутку и она, взяв дворовую метлу двинулась к калитке. Женщина испуганно шарахнулась в сторону, не ожидая от Варвары такого отпора.

– Ах ты, стерва! Ну, смотри! Я тебя предупредила! Забирай своего гадёныша и уезжай отсюда! Вам же лучше будет, уж поверь!

Мария чуть отошла от калитки, опасаясь разозлившейся Вари с метлой, и говорила теперь негромко, злобно прищурив глаза. Оглядев Варю с ног до головы, Мария рассмеялась:

– Конечно, даже и не знаю, на что здесь можно позариться? На вокзале нищие получше одеты чем ты! И правда, не могла ты ему и приглянуться, видать сама на него прыгаешь!

– Ты, Мария, с такими разговорами уж в который двор приходишь! Хоть пластинку смени, а то всем одно и то же говоришь! – раздался за спиной Марии спокойный голос Лиды, возвращающейся с работы.

– Ты не лезь, не твоё дело! – обернулась к ней Мария, – Ты и сама не прочь была, да на тебя он и не глянул!

– Конечно, кроме твоего мужа на селе и мужиков-то нету! Все бабы только на него прыгают! Лечиться тебе надо, Мария! Голову свою лечить! Тогда может, и жизнь твоя наладится!

Видимо осознав, что двоих женщин ей одной не перекричать, Мария обозвала обеих нецензурными словами, пригрозила устроить Варваре «весёлую» жизнь, и удалилась от Вариного двора.

Кое-как пытаясь унять дрожащие руки, Варвара поставила к забору метлу и подошла к калитке.

– Лид, привет! А ты чего сегодня так рано со смены? – голос Варвары тоже дрожал, она шумно вздохнула, стараясь успокоиться.

– Да всё, Варюх, закончились мои смены, на неопределённое время! Наш цех сегодня тоже без содержания домой отправили! Буду теперь вместе с тобой на шоссе каждый день ходить. Глядишь, зиму как-нибудь переживем! Хорошо, что с осени картошки колхозной запасли!

Лида и сейчас старалась не упасть духом, хоть и было ей страшно. Будущее страшило её, что же будет дальше с заводом, и с людьми, и с нею и Егоркой, да и вообще со страной…

– Ладно, по крайней мере хотя бы есть у нас пирожки! А иначе я бы осталась вообще ни с чем! Вовремя ты в моей жизни появилась, Варюха! Ну, расскажи, эта дурочка с чего к тебе прибежала? Она, конечно, у всех баб в Шабалино уже, наверное, бывала, кто, по её мнению, Семёна может увести, как будто по списку ко всем ходила, ненормальная!

– Да ко мне-то она как раз и не просто так пришла! – грустно усмехнулась Варя, и рассказала подруге, как сегодня подвёз её Семён до дома, как помог выгрузить сумки.

– Я отказывалась, конечно, но он тележку в багажник…и сумки… Да что я вру, Лид, сама я в машину села! Устала, как собака, спина болит, ноги застыли! Думала, дома побыстрее окажусь, да еще дела переделаю! Сама я виновата, надо было пешком идти, пусть бы вёз тележку раз погрузил!

– Ты думаешь, если бы он тебя не повёз, а только тележку, Машка бы к тебе не пришла? – рассмеялась Лида, – Да даже если бы ты мимо её Семёна даже в десяти метрах всего прошла, она бы всё равно к тебе на разборки пришла! Она ко всем ходит, кто помоложе да посимпатичней ей кажется! Чтоб уж наверняка отвадить! Мне кажется у неё с головой всё плохо. Соседка Лыковых, Коваленко Анна, такое иной раз на смене нам рассказывает про неё… Как Семён вообще до сих пор выдерживает жену свою… Какими словами его кроет, убить грозит, отравить… Сам он, конечно, терпения недюжинного, давно бы уж развелся да жил себе спокойно, я его не понимаю. Может она и в самом деле болеет – умом тронулась, кто ж знает. Ладно, я домой пошла, обрадую своих, что мать теперь безработная. Приходи вечером к нам, чаю попьём, ребята поиграют.

Варвара, немного успокоившись после разговора с Лидой, быстрым шагом пошла в сад за сыном. На душе всё же было неспокойно и противно, от злых слов, сказанных Марией…Но еще и от того, что сама Варя поддалась на уговоры чужого мужчины, позволила себя подвезти и оказать помощь. Теперь Варя жалела об этом, ведь она прекрасно понимала после первого визита к ней Семёна, что всё это он делает для неё не просто так.

Однако же поразила Варю и та быстрота, с которой известите о том, что Семён Лыков довёз её до дома, дошло до его жены Марии. Ведь не прошло и пары часов еще после того, как высадив Варвару, Семён уехал домой от её двора…

Теперь Варя шла по улице, и ей казалось, что каждый встречный, здороваясь с нею, смотрит и улыбается с каким-то осуждением её опрометчивого поступка. Варя шла, опустив глаза и ни на кого не глядя, спеша поскорее забрать сына и оказаться дома, в своём дворе.

– Мамочка, смотри кого мы лепили сегодня на занятиях! – Алёшка радостно бросился к матери, и Варино сердце чуть оттаяло, она обняла малыша, прижала его к себе, вдыхая родной запах ребенка.

– Пойдём домой, сынок, что-то я промёрзла сегодня. И нас тётя Лида с Егоркой в гости звали вечером, на чай!

Мальчик мигом собрался, и вскоре они уже были дома. Варя подложила в печь еще несколько поленьев – всё сильнее ощущалось приближение зимы, топить приходилось чаще, чтобы прогреть дом и сохранить тепло до утра.

Идти никуда не хотелось, Варя хотела поскорее улечься в постель, вытянуть ноги и лежать, лежать… Накатили грустные мысли о пропавшем муже – если бы Коля был рядом. Он никогда бы не допустил этого всего… И того, что Варю с сыном практически выставили на улицу, оставив без поддержки… И того, что добывать средства на жизнь Варе теперь приходилось, торгуя едой у проезжей дороги…

– Мам, а когда к Егору пойдём? Я ему хочу показать, как мы в саду играли сегодня? – Алёшка подошел к сидящей у стола матери и тихо тронул её за рукав, своим чутким детским сердечком ощущая мамину грусть.

– Сейчас идём, сынок. Только вот тесто поставлю поближе к теплу, – ответила Варя, подумав, что сидеть дома и жалеть себя не лучший вариант.

Одев потеплее Алёшку, сама Варя накинула старую куртку с капюшоном, и они отправились в гости к Лиде. Дом Авдеевых стоял чуть поодаль, возле маленького ручья под холмом, гордо именуемого речкой. Варя выросла в этих местах, с Лидой они были дружны с детства, ведь разница в возрасте была небольшой.

После своего замужества Лида переехала к мужу в Екатериновку, а Варя – в город, и никто из них не предполагал, что придётся им вновь вернуться в Шабалино.

Муж Лиды, Василий, работал в Екатериновке трактористом, мужик был хороший и справный. Только вот век его оказался не долог – Лида с сыном лежали тогда в больнице, а Василий угорел в бане, по-видимому, из-за неисправности печи. Случился пожар, который уничтожил и баню, и недавно только отстроенный дом. Лида с сыном вернулась к своей бабушке Катерине, как-то продолжая жить и растить сына…

Лида встретила гостей во дворе, сердитыми криками загоняя в хлев вредную и строптивую козу Дуську, которая так и норовила боднуть хозяйку в бок.

– Варюш, как хорошо, что вы пришли, Егорка весь уже извелся. Друга ждет! Входите, холодно на улице стоять. Я сейчас иду тоже, заразу эту загоню только!

Ребятишки убежали играть, а Варя присела рядом с Катериной Филипповной, тянущей с прялки тонкую нить шерсти на веретено.

– Что, Варюш, устала? – Катерина Филипповна глянула на Варю, – Бледная ты сегодня какая-то. Гляди, не разболейся, погоды нынче такая – не заметишь, как застынешь. Лидочка, достань-ка наливки, поправим Варваре здоровьечко.

– Да я не очень-то люблю… наливки и такое всё, крепкое, – попробовала возразить Варя.

– А она не крепкая, на травах да ягодах. Ничего, немного можно, – мягко так сказала бабушка.

И Варе вдруг самой захотелось наливки, может быть, застывшая её душа наконец-то отогреется, заживёт и задышит как прежде, уйдёт этот вечный холод, сковавший всю её изнутри.

Но не помогла наливка… Стало грустнее, сильнее хотелось выплакаться, но Варя смотрела, как играет с Егором её Алёшка, иногда посматривая на мать, и прятала слёзы подальше, улыбалась сыну.

– Провожу вас, темно уже. Фонари на нашей улице чинить похоже никто уж и не собирается, – проворчала Лида, когда Варя собрались домой, – Раньше-то завод за этим смотрел. А сейчас, всё. Никому не надо.

За разговорами быстро дошли до Вариного дома, где в тусклом свете Лидиного фонаря увидели неладное – калитка была распахнута, во дворе валялись скинутые с забора старые банные половички. Дверь в хлев была открыта, и Варя с Лидой обеспокоенно переглянулись.

У двери в хлев валялся сорванный вместе с проушинами замок, сама дверь была отворена… Варя взяла из рук Лиды фонарь и сказала Алёшке:

– Сынок, ты постой тут с тётей Лидой, а я нашу Чуню проверю, как она там.

Лида молча кивнула подруге, прижала мальчика к себе и отошла к крылечку дома. Варя осветила старый хлев, и худшие её ожидания подтвердились – Чуня лежала в углу хлева без движения. Наклонившись над животным, Варя поняла, что Чуня мертва.

Глава 9.

Варя беспокойно поглядывала в темноту за окном ожидая Лиду, которая ушла за ветеринаром. Пожилой доктор Деревянкин, хоть и был глуховат, но по дворам Шабалино и Екатериновки еще хаживал, осматривая скотину.

– Мам, а чем Чуня заболела? – спрашивал Алёшка, услышав, как разговаривали Лида и Варя.

– Не знаю, сынок, сейчас доктор придёт, тогда и узнаем.

– Мам, а она выздоровеет? Ей доктор лекарство даст? – невдомёк ребенку были горестные мысли матери.

Чуню Варе было жаль, несмотря на ожидающую её в будущем участь… но еще больше ей было жаль Алёшку, и Лидиного Егорку… Надежда на мясо к новому году, а потом и относительно сытая жизнь до весны с запасами домашней тушёнки безвозвратно пропала…

Деревянкин пришёл вместе с Лидой и сразу же направился в хлев. Осмотрев животное, старый доктор пожал плечами:

– На вид никакой болезни не обнаруживаю. Скорее всего свинку вашу кто-то потравил… В любом случае, употреблять мясо в пищу нельзя, категорически запрещаю! Рябухина Сергея позовите, он на коровнике недавно ликвидировал у нас тушу, знает как. Сожжёт вашу потерю. Повторяю, не вздумайте в пищу пускать! Поняла, хозяйка?

Ветеринар в силу своей глухоты говорил громко, не понять и не услышать его было невозможно. Варя и Лида грустно покивали головами. Теперь, вместо доходов и долгожданного мяса, им предстояли только расходы – отдав ветеринару оговорённую сумму за его визит и проводив его, стали прикидывать, сколько еще возьмет Рябухин за ликвидацию непригодной туши…

– Лид, это всё из-за меня! – сказала Варя подруге, когда они уже совсем поздней ночью сидели у неё.

Алёшка давно сопел на тёплой печи, вздрагивая и разговаривая во сне. Подруги сидели у тёмного окна, прикрытого лёгкой шторкой, и тихо разговаривали о случившемся.

– Да ну, Варь, ты что, в самом деле думаешь, что это Машка Лыкова Чуньку отравила? Пришла вечером и потравила? Да нет, не может быть, или она совсем безумная! Она, конечно, дура ревнивая. Но уж на такое пойти… Сама свинья наелась что-то, наверное, или болела чем, кто ж теперь разбираться станет.

– Да что она наелась, если мы с тобой по очереди ей варим еду? Комбикорм да картошка, которую сами тоже едим! – Варя покачала головой, – Отравили её, я уверена. Может и не сама Мария, а попросила кого, денег дала. Конечно, может и не она это, но уж точно нам не друг этот человек… Выжить нас из села хочет. Я пока другой причины, кроме как из-за Семёна, не вижу.

– Ладно, ты не горюй, – Лида тронула подругу за руку, – Живём же как-то, ничего, выберемся. Мы еще ничего – твоя идея с пирожками на трассе оказалась спасительной для нас. Вон, со мной вместе Аня работает, так у неё детей трое, и муж, и она – оба без работы остались… Так она говорит – что делать, как жить, не знают. Ладно, пойду я домой. Картошки начистила на завтра – с утра отварю и с зеленью, с сальцем солёным. Андрей завтра приедет, он любит…

– Андрей? – Варвара удивлённо глянула на подругу и вспомнила весёлого балагура Андрея, который приезжал вместе с бригадой водителей, и всегда останавливался, чтобы попить чаю или перекусить у Лиды с Варей…

– Ты, подруженька, никак влюбилась? – улыбнулась Варя, а Лида покраснела так, что даже в свете тусклой лампы были видны пылающие щёки.

– Ну, что сразу уж влюбилась! – буркнула Лида, – Просто… весёлый он. Василий мой был такой…

– Да ладно, что ты, хороший он парень. Я за тебя только рада буду, если ты счастье своё найдёшь.

– Всё, пошла я. Поздно уже. А завтра еще Рябухина звать надо… Вот же как всё не вовремя!

Вздыхая и сокрушаясь, Лида отправилась домой, подсвечивая себе дорогу старым фонарём.

На следующее утро Варя еле поднялась с постели – ноги отекли и жутко болели. Поясница тоже разламывалась, Варя завязала её пуховой шалью, и с трудом передвигалась по дому. Кое- как собравшись, она повела Алёшку в садик, еле успевая за шустрым мальчишкой, бегущим поскорее в сад, чтобы встретиться с друзьями.

На обратном пути Варя еле доковыляла до двора Рябухиных. Сергей Рябухин рано овдовел, и сыновей своих растил сам. Старший уехал работать в город, а младший, Константин, жил еще в отцовском доме, только весной вернувшись из армии.

Договорившись, что после обеда Рябухины приедут к ней и заберут безвременно почившую Чуню, Варя двинулась к своему дому, морщась от боли в ногах.

Во дворе её уже ждала Лида с готовой тележкой, чтобы идти к трассе. Увидев походку Вари, Лида ахнула:

– Ты что, скрючилась вся? Зачем сама-то пошла, сказала бы мне, я бы Алёшку увела!

– Да ничего, я уже расходилась, – кривовато улыбнулась Варя, – Я к Рябухиным зашла, договорилась, после трёх часов приедут Чуню забирать. Так что надо к трём вернуться. Ну, я думаю успеем.

– Сиди-ка ты сегодня дома, дорогуша! Я сама сегодня схожу. Сейчас домой сбегаю, у бабушки натирание попрошу – ноги намажешь и лежи.

– Нет, что ты, как одна там будешь! Я ничего, дойду. Там посижу на лавке. А вечером намажусь твоим натиранием.

– Нет, Варюх, так не пойдёт, – нахмурилась Лида, – Ты сейчас пойдёшь, подстынешь еще сильнее и сляжешь надолго. Подумай, а если в больницу загремишь? Лучше сейчас отдохни, подлечись пару дней, и в себя придёшь. Иди домой, я сейчас за натиранием схожу. И вечером приду, сама в сад за Алёшкой схожу. Ты же ходила без меня, пока я на работе была? Ну вот и я схожу, ничего страшного.

– Спасибо тебе, Лидочка. Ну, может к вечеру я уже смогу ходить!

Лида убежала домой и вернулась с небольшой бутылочкой какой-то тёмной настойки. Взяв с Вари обещание, что та не станет копошиться по хозяйству, а даст отдых ногам и спине, Лида погрузила в тележку самовар и сумки с едой, укутанные в одеяло, и двинулась по накатанной тропке к шоссе.

Варя подтопила печь, чтобы дома было теплее, намазалась принесённой подругой настойкой, снова замотала поясницу шалью и улеглась на лежанку возле печи.

Тепло разливалось по телу, Варя подумала, что не будет спать, только немного полежит и займется домашними делами. Но сон так быстро сморил её, что она даже не успела эту мысль додумать до конца. Ей приснился муж. Николай не снился ей до этого ни разу, хотя Варе так хотелось этого…

Увидеть его лицо, которое она уже стала забывать, как ей казалось. Но до этого дня снилось ей всё, что угодно, даже свекровь Раиса Яковлевна, пару раз умудрилась ругать Варю даже во сне. А вот Николай Варе не снился… Зато теперь, в беспокойном и мутном каком-то сне увидела Варя мужа, как давно хотела. Будто сидит он где-то за столом, грустный, но чуть улыбается. На столе стоит блюдо с жареными Вариными пирожками, в окно льётся мутный какой-то свет, и само окно где-то высоко находится…

Варя вздрогнула и проснулась, старая рубашка под кофтой, в которую была одета Варя, была мокрой от пота, но зато ноги почти не болели, только поясница еще ныла отголосками боли. Посмотрев на часы, Варя ужаснулась – она проспала почти половину дня, скоро должны приехать Рябухины, и Лида тоже придёт с шоссе. И нужно ставить тесто, готовить начинку на завтрашние пирожки… День завертелся вокруг Вари еще быстрее, чем обычно, она старалась всё успеть.

Вечером они с Лидой сидели у стола, в комнате играли Алёша с Егоркой. Ноги у Вари болели меньше, но Лида настаивала, чтобы Варя еще и завтра осталась дома.

– Сегодня не очень много народу было, я даже за водой на заправку не ходила больше, только с утра, – рассказывала Лида, – Про тебя спрашивали, и покупатели и еще тётка Рита. Про свинью нашу уже всё село знает похоже, – Лида сердито хлопнула ладошкой по столу.

Обе замолчали, вспомнив, что сказал им Рябухин, когда забирал погибшее животное:

– Отравили вашу животину, даже без врача видать! Замки надо покрепче вешать, ваш-то замок ломиком сдёрнули вместе с ушками. Времена такие нынче… Завистников полно стало, человек человеку волк…

Денег Рябухины взяли не много, видимо пожалев женщин, и без того терпящих убыток. Свинью забрали на сжигание, и Лида вычистила хлев, еще раз проверив всё, чем могла там отравиться бедная Чуня. Ничего подозрительного не было найдено, а сорванный замок подтверждал, что животное умертвили намеренно.

– Ладно, пойдём мы домой. Егор, собирайся, спать уже пора, – крикнула Лида сыну.

– Ты завтра еще дома побудь, я пирожки утром твои заберу, и сама постою. Не студись, побереги здоровье, ведь зима скоро, – сказала Лида подруге, и они с сыном ушли домой.

Накормив сына, Варя заканчивала домашние дела, усталый за день Алёшка уснул на печи. Выспавшейся за день Варе не хотелось ложиться, она надела валенки, завернулась в отцовский тулуп и вышла на крыльцо, немного подышать. Ночь была морозной, хотя снегу еще не выпало, только стылый иней покрывал землю и пожелтевшую траву. Высоко светила луна, небо обсыпало звёздами, жёлтый купол электрического отсвета висел за шоссе, над Екатериновкой. Варя погасила лампочку над крыльцом, чтобы видеть небосвод, и стояла в полной темноте. Только еле теплился из окна свет старой масляной лампы, оставленной ею на столе.

Варя думала о своём сне, о том каким приснился ей сегодня муж, и что бы мог означать этот сон. Боль от потери снова защемила сердце, в последнее время за всеми заботами у неё и времени не было, чтобы погоревать о своей потере. Теперь же, глядя в тёмное черничное небо, Варя вспоминала, как они приезжали сюда с мужем, когда живы были ещё Варины родители, как жарили шашлык в огороде за домом, как отец вместе с Николаем перекрывали крышу на бане, и день тогда был солнечным и таким счастливым…

– Варя, – раздался тихий шёпот от калитки, и женщина вздрогнула, – Варюш, ты не пугайся, это я.

Варя всматривалась в ночную темноту, стараясь различить тёмный силуэт, маячивший у её калитки. Но не узнавала в темноте позднего своего гостя.

Глава 10.

Пришедший человек ступил во двор, тихо притворив за собою калитку, и Варя узнала в тёмной фигуре Семёна Лыкова. Вздохнула, и покачала головою, от такого визита добра ждать не стоило…

– Варь, это я, ты не бойся. Я ненадолго, поговорить только!

Семён встал неподалёку от Вари, на крылечко подниматься не стал. Темнота скрыла его, только глаза поблёскивали в темноте – он стоял в тени, недосягаемый до слабого света лампы, но Варвара слышала по голосу, что мужчина хмурится.

– Варя, я знаю, что у тебя скотину потравили. Мария мне сама сказала про это. Говорит, будет знать твоя… ну, не важно, я не про то хотел… Варюш, ты прости меня, это я виноват во всём. Я знал, что она такая, на всё готова. У неё давно с головой непорядок. Я думал, она на мне только срываться будет, как обычно. А тут… такое.

Мужчина чуть выступил из темноты и поднялся на ступеньку крылечка. В тусклом свете, льющемся из окна дома Варя увидела на его лице и шее отметины, оставленные острыми женскими ногтями, свежие глубокие царапины:

– Я уж привык, но ты с ней не связывайся, если станет тебе что-то говорить, ты просто уходи. Не отвечай ей. Мы с дочерью пытались её к врачу свозить, но она в комнате закрывается, не выходит. Слушай, я чего пришёл… Я тебе компенсирую потерю, позволь. Тебе с ребёнком одной тяжело, а теперь еще и ни за что наказали!

Варвара молча стояла на крылечке, уставив глаза в темноту и кутаясь в отцовский тулуп. Какая-то тяжёлая грусть придавила её плечи. Не усталость, нет… а осознание того, что вот стоит в темном углу за крылечком по-своему несчастный человек, со своей болью в душе. Человеку этому, живущему своими заботами в относительном достатке, по сравнению с односельчанами, завидовала добрая половина Шабалино, его достатку и умению находить работу и в нынешние времена. Завидовали ему, при этом всём глубоко несчастному и одинокому, в попытках согреться у чужого очага совершающему глупости, и, наверное, даже подлости…

– Дочка то у тебя взрослая?

– Что? – переспросил не ожидавший от Вари подобных вопросов Семён.

– Я спрашиваю, дочка у вас с Машей взрослая? Отдельно живет?

– Да, обе взрослые. Две дочки у нас. Одна в городе, замужем. А вторая в Москву уехала, отучилась, работает, – в голосе Семёна слышалось изумление от таких расспросов.

– Понятно. Ты знаешь, Семён… А у меня муж без вести пропал. Я всё жду, что найдётся. Мертвым его никто не видел, я надеюсь, что живой он. Каждый день жду… и каждую ночь. Что придет, стукнет в двери… Сыну вру, что отец в командировке, только он всё реже отца вспоминает…

– Варь, я не знал… прости! На селе говорят разное… что разведена ты, болтали…

– Да, я слышала, что говорят. Мне всё равно. Ты знаешь что, Семён… Я тебя понимаю, трудно тебе, наверное, жена с характером, а может, и с болезнью. Только ты цени, она хотя бы с тобой рядом… А ко мне ты не ходи, мне ведь без тебя хватает забот, еще с Марией твоей скандалить. Да и зачем тебе это? Ты тепла хочешь, любви. А у меня душа насквозь промерзла и, наверное, уже не оттает никогда. Больно по ней твоё внимание бьёт, не греет, уж ты не обижайся.

Голос Вари звучал спокойно, как-то по-доброму и не обидно жалея прячущего своё лицо в темноте ночи мужчину. Всё она понимала, сама больная душевной пустотой. Только у неё-то есть Алёшка, лучик тёплый! А у Семёна, у дочек уже своя жизнь, с женой не ладится… Пусто, холодно, как волк рыскает он по округе, в поисках чужого тепла! Конечно, плохо так жить, подло это, но только Варя ему не судья.

– Ладно, не приду больше, не потревожу тебя. Только ты сейчас от помощи не откажись, а?

– Хорошо. Свинью эту мы с Лидой Авдеевой на две семьи выкармливали. Думали на новый год колоть, и до весны ребятишки с мясом будут. Как ты хочешь нам потерю компенсировать? Лишнего нам от тебя не нужно.

– Ну, давай я вам такую же по весу и возрасту на ферме в Екатериновке возьму? До нового года еще докормите, как сами хотели? А хочешь, мясом возьму, там же на ферме. Сколько примерно к новому году она бы веса набрала, вот такую и возьму? И ничего лишнего не будет, как ты хочешь, всё честь по чести…

– Хлев у меня ненадёжный, сам видишь. Другую привезёшь, так и её потравят. Не знаю, что делать. И мясом тоже – морозы еще не ударили, холодильник у меня небольшой, где хранить…. Подумать надо, наверно Архипова найму, пусть хлев мне починит, дверь укрепит, тогда уж и вези нам новую Чуню.

– Ладно, давай вот что сделаем. Ты Архипова пока не нанимай. Я своего человека к тебе пришлю, сам не приду, не волнуйся. Всё он тебе сделает, его Степаном Игнатьевичем зовут. А там уже и подумаем, как дальше быть. Договорились?

Варя смотрела в темноту, не видя лица мужчины, и думала о том, как отвыкла она уже от этого – что кто-то сам решит всё за неё, как лучше сделать, и сам всё управит задуманное, а ты только головой кивни…

– Спасибо тебе, Семён. Когда Степан Игнатьевич твой придёт? Я с утра на шоссе пойду – жить-то надо…

– Послезавтра с утра придет, ты его во двор пусти, а сама иди, куда тебе нужно. У него инструмент свой и материал, от тебя ничего не нужно. Только разрешение. Ладно, пойду я, отдыхать тебе пора. Да и застыла ты со мной тут стоять… Прости, Варюша меня дурака…

– Спокойной ночи и тебе, – попрощалась Варя и хотела было уже уйти в дом, но мужчина поймал холодную её руку, прижал к лицу и на миг затих.

Сам отпустил, не стал ждать пока отнимет Варя руку, резко повернулся Семён, и пошёл быстрым уверенным своим шагом к калитке. Скрылась в темноте рослая его фигура, а Варя всё стояла на крылечке, слушая темноту.

В обговоренный день ранним утром остановилась перед Вариным домом старенькая машина, прозванная в народе «буханкой». Из машины вышел крепкий невысокий мужичок лет пятидесяти, и обвел глазами и дом, и двор, и чуть покосившийся заборчик.

Варя, которая уже два дня лечилась дома, сегодня собиралась пойти с Лидой на шоссе, ноги её почти не беспокоили, поясницу тоже отпустило. Женщина вышла на крылечко встретить гостя:

– Здравствуйте, вы, наверное, Степан Игнатьевич?

– Он самый! Доброго здоровья и тебе, хозяюшка, – пробасил гость в ответ.

– Вот, хлев у меня… – начала было Варя, но тот её прервал, подняв вверх ладонь.

– Я сам вижу, хлев ваш. Договор у меня не с вами был, что делать я знаю. Но если у вас еще какие просьбы есть – говорите, мне сказали, сделать всё, что попросите. От дома ключей мне не надо, а вот от сарая бы можно, я доски привезу и материал еще, сложить надо где-то.

Варя выдала мастеру всё, что попросил, а сама повела любопытного Алёшку в садик, отвечая по дороге на миллион его вопросов – и куда ушла Чуня, и что будет чинить дяденька в их дворе, и еще много, много чего.

– Варь, а ты кого-то наняла хлев чинить? – спросила её Лида, когда они вместе тянули свою тележку в сторону шоссе.

– Да, можно сказать, что наняла. А что делать, скоро нам новую Чуню привезут. Ты только помалкивай пожалуйста, не говори никому, ладно? С Лыковым я говорила, он нам обещал новую свинку с фермы привезти. Жена ему сама призналась, что она нашу Чуню отравила.

– Вот гадина, а?! Это какая же гадина, Машка! – взвилась Лида, – Сама живет, как сыр в масле за мужем! Ни дня не работала, Семён всегда молодец был, добытчик! Ай гадина! Дочки выросли, уехали, в доме достаток! Живи, другим не мешай! Нет, спокойно не живется!

– Вот, он хочет убыток возместить. А я не стала отказываться! У нас с тобой дети тоже есть хотят, вот что я подумала. Пусть возмещает, если средства позволяют. Вообще-то он сам в этом тоже виноват, нечего жене повод давать к каждой прохожей бабе ревновать!

– Что отказываться не стала, это ты правильно сделала, пусть возмещает. Их семейные разборки, мы перед ними чем виноваты, и тем более наши дети! А только Машка всегда была ненормальная, ревностью его изводила. Мы еще в Екатериновке жили, Вася мой был жив, так Семён там работал на элеваторе мастером. Ну, эта дура приходила к проходной, её внутрь не пускали, так она на крышу чьего-то гаража залезала и оттуда смотрела, с кем её муж после смены к проходной идёт! Знаешь, что я думаю? Я думаю, от безделья у неё это, вот что! На работу бы ходила, так некогда было бы придумывать всякое! Он уж потом видать устал от её ревности, а сначала в своей Машеньке души не чаял!

– Как у них там всё – нас с тобой не касается, – сказала Варя, – пусть сами разбираются в своей семье. А только имущество портить, тем более не разобравшись, это уж совсем!

– Я собиралась к участковому пойти, заявление писать – пусть бы разбирался, кто нашу Чуню потравил! – продолжала возмущенная Лида, – Но раз так, раз он возместит, не пойду. Хотя, стоило бы Машке урок преподать, пусть бы потаскали в отделение с объяснениями! Еще бы и штраф дали!

Лида возмущалась долго, весь день возвращаясь к волнующей её теме. А Варе почему-то было стыдно, ведь это она сама, хоть и невольно, оказалась причиной произошедшего. От грустных мыслей её отвлёк только приезд Андрея, и она залюбовалась на то, как они с Лидой разговаривают, чуть отошедши в сторону от всех, как нежно смотрят друг на друга, как мужчина, будто нечаянно касается Лидиной руки, и как она краснеет от его прикосновений.

Когда Варя вернулась в свой двор, Степан Игнатьевич укладывал свои инструменты в машину:

– Ну, хозяюшка, на сегодня я закончил. Завтра снова приеду, есть еще работа. Вот ключи от новых замков на хлеву и на дровянике.

– Новые замки? Я вам за них сколько должна? – растерялась Варя.

– За всё уплачено, я же сказал – договор у меня не с вами, – отрезал Степан и поспешил попрощаться, – Ну, до завтра. Сегодня глянь, еще что надобно сделать, завтра мне скажешь, поняла?

– Да, поняла. Спасибо вам! До завтра! – Варя и не знала, как на это всё реагировать.

Проводив мастера, она поставила свою сумку на крыльцо и прошлась по двору. Хлев был обновлён, на полу были заменены две просевшие доски, двери подогнаны и утеплены снаружи, вместо прошлых хлипких проушин был крепко приделан железный пробой, на нём висел новый массивный замок. Покосившийся дровяной сарай тоже теперь стоял как надо, дверь имела крепкий замок. Давно скрипевшая и грозящая вот-вот провалиться ступенька на крылечке тоже сияла свежей доской, перила не шатались больше, и Варя подумала, что завтра же их покрасит.

«Неловко получается, что же теперь, мне всё во дворе починят, – думала Варя, – И ведь не пойдёшь, не скажешь Семёну, что не надо ничего делать, только замок на хлеву! Завтра Степану Игнатьевичу скажу, чтобы лишних работ не делал!»

Глава 11.

Спустя примерно неделю Варин двор было уже не узнать. Покосившийся забор у палисадника был убран, на его месте весёлой жёлтой краской сверкали новые резные штакетины на свежих столбах. Новая калитка была украшена купленным Варей по такому случаю синим почтовым ящиком.

На все Варины возражения, что ремонт требовался только в хлеву, поправить дверь, Степан Игнатьевич ответил, что он выполнит все работы, за которые ему оплачено заказчиком. А если у хозяйки есть возражения по этому поводу, то пусть она сама с заказчиком и разговаривает. А ему, Степану, некогда, ему надо работать. И пусть хозяйка лучше посмотрит, что нужно починить или исправить в доме, пока он, Степан, работает в её дворе.

– Варь, да что ты всё противишься! – возмущалась на подругу Лида, слушая её жалобы на излишние траты Лыкова на ремонт её двора, – Ты по его вине пострадала, так что получай компенсацию! Он к тебе пришёл, не ты к нему!

Варя пересилила себя и попросила Степана Игнатьевича обновить старую лестницу, ведущую в подпол, которая вот-вот грозила рухнуть, несмотря на хрупкий Варварин вес. Вскоре мастер закончил работу, получил от хозяйки горячую благодарность, и устную, и в виде большого горячего пирога.

А еще через пару дней у Вариного дома остановился небольшой грузовичок. Из кабины вышли двое мужчин и крикнули вышедшей на крыльцо хозяйке:

– Хозяюшка, встречай! Куда тебе животину загонять?

Так в обновлённом хлеву поселилась новая свинка, Варя назвала её Лушей. Жизнь вошла в привычное русло и прошлые неприятности почти позабылись.

Семён Лыков не показывался больше в Варином дворе, хотя она неоднократно видела, как его машина проезжала мимо них с Лидой, когда они продавали свои пирожки у шоссе. Семён останавливался неподалёку, но из машины не выходил, к женщинам не приближался, а после просто ехал дальше.

Варвара хотела было подойти, поблагодарить его, но видела, как не спускает с неё глаз кривая тётка Роза. Поэтому не пошла к машине Семёна и вообще отвернулась, стала подкидывать щепу в потрескивающий угольками самовар. У неё в тот день и так не было настроения. Проезжих было много, и хоть и покупали всё довольно хорошо, но люди были постоянно чем-то недовольны, высказывали претензии – то пирожки малы размером, то велики. То начинка несолёная, то наоборот много соли. Лида уже пару раз огрызалась на особенно злобливых, а Варя думала, что же это происходит… Время такое что ли, что люди стали такими озлобленными и хмурыми…

– Лид, а давай мы к пирожкам чай просто так наливать будем, бесплатно? – предложила Варя подруге, – Нам не накладно, а у людей может хоть настроение появится!

Так и сделали. Такая, казалось бы, мелочь, но покупатели, получающие стаканчик горячего чая к купленным пирожкам, начинали улыбаться, благодарили женщин. А у тех самих настроение улучшилось, улыбки стали шире, люди потянулись к стоящим со стаканчиками в руках покупателям, улыбающимся друг другу, громче слышался смех и разговоры.

Варя радовалась, пока не приехал на своей старой машинёшке ворчливый Захар Петрович. В этот раз он и вовсе был сердит, как никогда. Даже укоризненные уговоры своего бригадира Павла он не слушал, выдавал колкие замечания женщинам – и про пирожки, и про картошку, и про вареники и сало. Бесплатный стакан чая его не порадовал, скорее даже наоборот:

– Что, спекулянтки, расщедрились кипяток бесплатно наливать? Денег много на рабочем классе нагребли, решили часть раздать!

Старый водитель чай брать не стал, подхватил обычную свою покупку – картошку с зеленью и маслом- зло бросил на клеенку деньги и удалился к своей машине.

Лида негромко заругалась, а Варя сникла. Как-то горько стало ей от злых слов, хотя, конечно, обращать внимания на плохое настроение каждого проезжего было глупо. Но это злое слово «спекулянтки» почему-то больно ранило Варю, и она подумала, что каждый день стоять здесь стало тяжеловато для неё. И подумала, что ей снова стоит поискать себе работу в селе, или в Екатериновке, обычную и постоянную…

Воскресным утром Варя прибиралась во дворе, сегодня у них с Лидой был выходной. Алёшка еще спал, ноябрьский день дышал зимним холодом, стылую землю уже покрывал снег. Взяв вёдра, Варвара пошла в сторону колонки, намереваясь истопить баню, напарить Алёшку, который с упоением нагулялся по свежевыпавшему снегу, а к вечеру пятницы зашмыгал носом.

– Тётя Варя, а Лёшка гулять пойдет? – прибежал во двор шустрый Егорка.

– Даже не знаю, отпускать вас или нет. Алёшка зачихал, а ты, я слышу, охрип? Снег ели что ли, разбойники?

– Нет, ты что тёть Варя! Снег же грязный! Да мы ненадолго, просто до Ваньки Старостина дойдём, он нам что-то показать обещал.

– Мам, мам, можно, пожалуйста? – выскочил из дома уже полностью одетый Алёшка, – Мы недолго, туда и обратно!

– Так, стоять! – Варвара еле успела схватить сына за воротник старенькой куртки, – Во- первых, ненадолго – это значит в самом деле ненадолго, не до вечера, не когда уже стемнеет! А туда, и обратно! Иначе я всё брошу, вас найду и выпорю обоих! Понятно?

– Поняаатно, – протянули мальчишки, а сами только и поглядывали на калитку со двора.

Варя затопила баню, натаскала в баки воды, начала прибираться в предбаннике, а сама всё раздумывала над тем, где же ей поискать работу… Всё труднее становилось стоять у дороги, ноги мёрзли даже в двух шерстяных носках и валенках, всё чаще вечером она не могла уснуть от того, что ноги ломит и выворачивает.

Однако, перспективы были не ахти – комбикормовый завод загибался, работал только один цех, в Шабалино поговаривали, что завод продают в частные руки, и что с ним будет дальше никто не знал. Колхоз тоже переживал не лучшие времена, но Варя всё же решила сходить к председателю и поговорить, вдруг всё же что-то найдется… Чтобы можно было хотя бы не весь день торчать на улице.

А вот Лида была полностью довольна своим занятием. Она почти не мёрзла, в отличие от Вари, щёки её горели румянцем. Хотя Варя подозревала, что всё это от того, что Андрей, водитель из городской бригады, заглядывает к ним всё чаще и чаще, а сама Лида уже с утра начинала поглядывать на шоссе в сторону города, откуда должен показаться КамАЗ Андрея…

Стукнула калитка, отвлекла Варю от мыслей, и она услышала голос Алёшки:

– Мам, я пришел!

Лёшкины шаги быстро простучали по крылечку, стукнула входная дверь, и Варя подумала, что время уже обеденное, надо покормить сына, а там уже и баня подоспеет. Ей самой не терпелось поскорее отогреть постоянно ноющие ноги, запарить пихтовый веник, надышаться горячим банным духом.

Отряхнув с валенок снег, Варя вошла в дом. Алёшка уже разделся, даже аккуратно развесил сушиться свои штаны, поставил к печи валенки, а сам возился где-то в глубине комнаты.

– Сынок, умывайся, будем обедать, – позвала Варя, доставая из старенького холодильника баночку Лидиной сметаны.

– Сейчас, мам! – крикнул Алёшка и чем-то завозился в комнате.

Во дворе резко хлопнула калитка, Варя вздрогнула и выглянула в окно, но какая-то фигура так быстро проскользнула по двору, что она не смогла различить, кто же пожаловал к ним в гости. Только она пошла к выходу, как дверь резко распахнулась.

Варя отшатнулась – такого страшного вида женщина стояла у неё в дверях! Варя с трудом узнала в лохматой разъярённой женщине в сбившемся с головы платке Марию Лыкову.

– Где он?! Где ты, сука, его спрятала? – заорала Мария так, что звякнули стёкла в стареньких рамах, – Я знаю, он у тебя, тварь!

Мария ринулась в дом, оттолкнула Варю, которая перегородила её вход. Не переставая выкрикивать ругательства, женщина словно в безумстве металась по дому, заглянула за печь и кинулась в комнату.

– А ну стой! – закричала Варя, и бросилась наперерез Марии, понимая, что та ищет своего мужа, – Нет у меня никого, ты, ненормальная!

В комнате на полу сидел Алёшка и испуганными глазами смотрел на растрепанную незнакомую женщину и перепуганную мать, пытавшуюся остановить её. Было видно, что мальчик пытается своим маленьким тельцем закрыть что-то, спрятанное под кроватью.

– Ааа! Вот где! – закричала Мария, вырвала свой рукав из Вариной руки, оттолкнула её саму в сторону и бросилась к мальчику.

Алёшка испуганно закричал и раскинув руки прижался к кровати, стараясь закрыть её собой. Мария схватила его за руку и приподняла с пола, но в этот момент к ней подскочила Варвара, с неизвестно откуда взявшейся силой в тонком своём теле она вырвала сына из рук Марии, спрятала его за собой и сильно ударила обезумевшую женщину в лицо.

– А ну, пошла вон отсюда! – закричала Варя оседавшей на пол женщине, будто разом потерявшей свою одержимость от болезненного и неожиданного удара хозяйки дома.

– Еще раз придёшь сюда, я тебя так отделаю, ходить не сможешь! Башку свою лечи! – кричала Варвара.

А Мария, будто вспомнив, зачем она вообще явилась в этот дом, рывком заглянула под кровать, уверенная что именно там прячется её муж.

Но там сидел только маленький, черный и насмерть перепуганный котёнок…

Глава 12.

После того, как Мария выбежала из её дома, поливая руганью и саму Варю, и всех её родственников, Алёшка бросился к кровати и достал котёнка на свет Божий.

– Мама, мамочка! Она что, хотела его забрать? Мама! Не отдавай его!

Ребёнок трясся в рыданиях и прижимал перепуганного котенка к груди. Слёзы градом катились по побледневшим от испуга щекам мальчика, и Варя бросилась обнимать сына:

– Что ты сынок, не бойся! Не отдадим мы его! Эта тётенька просто болеет, у неё голова болит! И она своего кота потеряла, вот бегает теперь по селу, ищет его! А этот ей не нужен, не бойся! Я её больше не пущу!

Варя усадила сына на стул, а сама бросилась в сени, чтобы запереть входную дверь. Калитка во двор была распахнута настежь, и Варя, как была в носках, выскочила во двор и кинулась закрывать калитку, её саму всю трясло. Неподалеку от своего двора она услышала крики и брань. Перегнувшись через забор, она увидела, что Мария кидается на подошедшего к ней мужа, а тот только подставляет руку, отводя её удары:

– Дура ты! – громко говорил Семён, – Я же сказал тебе, в Екатериновку я ездил! Ты чего по чужим дворам то меня ищешь?

– В Екатериновку? – кричала Мария, колотя мужа, – Знаю я твою Екатериновку! Знаю, на кого ты смотришь, чьё имя во сне шепчешь! Убью её, и себя убью! Ты! Ты один виноват будешь!

Скандал разрастался, из дворов выходили люди, бабы пытались успокоить Марию, да где там! Она отвечала каждой, поливая грязью и обвиняя во всех грехах.

Варвара не стала слушать дольше, закрыла калитку на щеколду и поскорее вернулась в дом к перепуганному сыну, заперев и дверь в сени, и вторую дверь в дом.

– Алёш, всё, не бойся, она ушла. Я её больше не пущу! – Варя обняла сына, прижала к себе вздрагивающее тельце.

– Мам, прости меня, я тебе не показал сразу котика… думал, ты не разрешишь его оставить, а я хотел, чтобы он у нас пожил, – на глазах ребенка снова заблестели слёзы.

– Алёш, ну что ты, надо было сказать мне, посоветоваться, мы же с тобой друзья, – Варя сняла с ног промокшие на снегу шерстяные носки, положила их на печь и взглянула на сидевшего возле Алёшки котёнка.

– Ты где его взял хоть, тощий он какой-то? – усмехнулась Варя и Алёшка заулыбался, видя, что мать не ругает его и не собирается выгонять кота.

– У Ваньки взял… у них кошка народила котят в курятнике, его папка ящик им сделал, там сидят. Ванькина мама сказала, я могу выбрать себе котика, какого захочу, если ты мне разрешаешь. Я выбрал и хотел у тебя спросить…

– Алёш, ну ведь это не так делается, – Варя потрепала сына по волосам, – Сначала надо прийти домой, сказать: «Мама, у Вани есть котята, можно мы возьмем одного себе?». Мама подумает, и если разрешит, то уже тогда нести котика домой. Больше не делай так, ладно?

– А что, значит мы его обратно отнесём, да? – шмыгнув покрасневшим носом спросил мальчик.

– Ну, нет конечно, этого давай оставим, – усмехнулась Варя, – Но, если ты захочешь еще кого-то принести в дом, сначала посоветуйся со мной пожалуйста, хорошо?

Алёшка клятвенно заверил маму, что если вдруг – то он сразу же и всегда! Сама Варя никак не могла успокоить трясущихся рук, пока доставала из шкафчика маленькое блюдце и наливала в него Дуськиного молока для котёнка.

Кое-как успокоившись после происшествия, Варя усадила Алёшку обедать, самой же ей кусок в горло не лез. Она сидела рядом с сыном, налив себе в кружку воды, и они вместе смотрели, как котёнок с удовольствием уписывает молоко из блюдца.

– Как же мы с тобой его назовём? – задумчиво спросила Варя, обращаясь скорее к самой себе.

Вновь стукнула калитка и Варя увидела идущую по двору Лиду. Вспомнив, что заперла двери на все засовы, она пошла открывать дверь.

– Ты чего заперлась? Вроде еще не ночь, – удивленно спросила Лида, из-за её спины выглядывал хмурый Егорка.

– А мы идем к Старостиным, подарок возвращать! Да, сынок? – она многозначительно глянула на сына, у которого в руках была замотанная платком корзинка.

– Да вот, заперлась, чтобы не ходили тут…всякие, – пробормотала Варя, – А вы, наверное, котёнка обратно несёте?

– Да, его. У нас Федотыча хватает, еще одного нам не надо!

– А мы оставим, у нас-то нет никого, – рассмеялась Варя, но Лида всё же заметила её напряжение.

– Мы сейчас отнесём кота, и зайдём к вам, расскажешь, что случилось, – сказала чуткая Лида, глянув на бледную подругу.

– Ладно, заходите, чаю попьём, пока баня готовится, – кивнула Варя и подруги разошлись по делам.

Проверив печку в бане и подкинув еще дров, Варя чуть почистила снег во дворе и присела на скамейку. Она устала. Не столько физически, хотя и это тоже – ноги к вечеру начинали болеть сильнее, но душевная усталость наваливалась грузнее, давила на грудь, мешала дышать. Хотелось лечь и лежать долго, не открывая глаз, не слыша звуков и не глядя на свет. Варя закрыла глаза и глубоко вдохнула морозный осенний воздух…

– Варя, что с тобой? – услышала она негромкий голос и открыла глаза.

За калиткой, не входя во двор стоял Семён Лыков. Мужчина обеспокоенно смотрел на Варвару, сидящую на заснеженной скамейке с фанерной лопатой в руках.

– Да ничего, устала просто. Здравствуй, Семён. Как ты? От жены сильно досталось?

Семён чуть нахмурился и посмотрел Варе в глаза, пытаясь разглядеть в ранних осенних сумерках усмешку или издёвку на лице женщины. Но увидел лишь усталость.

– Да ничего, не страшно, – немного смутившись, ответил он, – Варь, я извиниться пришёл, прости. Не уследил я, не подумал, что она к тебе пойдет… Сильно орала?

– Мне-то плевать. А вот Алёшку она напугала. Ты знаешь, я её тоже ударила, пришлось… Но вот что скажу тебе, ты потом не обижайся… Если она еще раз придёт, я пожалуюсь участковому, пусть принимает меры. Мне всё равно, что обо мне в селе говорят, я огласки не боюсь! Но пугать моего сына я не позволю! Так что, советуйся с дочерями. Либо сами принимайте меры, лечите её, или еще что, либо будет разбираться милиция. Уж прости, что я такое говорю, но это мой сын… Он еще маленький, и не должен страдать от такого…

– Я понял. Наверное, ты права, надо как-то Машу доктору показать, только как – не знаю. Варь, прости, я постараюсь принять меры, дочкам сообщу…

– Ладно, у тебя своя беда, что уж. Семён, я тебя поблагодарить хотела, за то, что ты Степана Игнатьевича ко мне подрядил, он мне весь двор подремонтировал, и в доме тоже подправил. Дорого это, зачем ты… Достаточно было дверь в хлеву починить.

– Да ничего, что ты, мне не накладно. К тому же, сами мы виноваты были, моя семья тебе жизнь подпортила, – было видно, что Семёну приятна Варина благодарность, – Как новая свинка, растёт?

– Растет, мы её Лушей назвали, – Варя встала со скамейки, чуть сморщившись от боли в ногах, ставшей теперь постоянной, – Ладно, ты ступай домой. От греха подальше… Я бы чаю тебе предложила, да сам понимаешь, нам обоим это ни к чему.

– Что с тобой? Ты заболела? – Семён заметил на лице женщины гримасу боли.

– Да нет, ноги побаливают просто. Наверное, замерзла пока стояла у шоссе.

– Зима еще впереди… Может, не стоит вам зимой-то стоять?

Семён явно не спешил уходить, смотрел на Варю, а та видела, как осунулось за последнее время лицо мужчины, тёмные круги легли под глазами.

– Ну, а что делать, жить как-то надо. Работы нет, куда идти… Как-нибудь перезимуем!

– О муже твоём что-то слышно? Поиски как идут? – Семён чуть нахмурился, но с искренним участием смотрел на женщину.

– Да не слышно ничего, – вздохнула Варя, – Я в понедельник звонила следователю, сказал – нет новостей.

– Такое время, может приехать не может пока, всякое случается, – Семён пытался хоть как-то подбодрить её, – Ладно, пойду я домой, а то ведь снова побежит меня искать.

– Здравствуй, Семён. Уже уходишь? – навстречу мужчине к Вариной калитке шла Лида.

– Да, я ненадолго заходил, узнать, как животина новая, прижилась ли, всё ли нормально, – немного смутился мужчина и поскорее зашагал прочь.

– Варь, а ты-то хоть чего на лавку уселась, холодно же, – пожурила Лида подругу, – Застынешь совсем.

Варвара вместе с гостями прошла в дом, поставила чайник на плиту и присела у стола рядом с Лидой. Женщины молчали, наблюдая, как сердитый Егорка хмуро поглядывал на мать, не разрешившую ему оставить котёнка, играет с Алёшей и новым его питомцем.

– Как назвать это чудище, не знаю, – сказала Варя, говорить по произошедшем днём ей не хотелось.

– Да что тут голову ломать, мальчишек спроси, быстро придумают, – так же тихо откликнулась Лида.

– Жалко его, – вдруг сказала Лида.

– Кого? Кота? А что с ним?

– Да не кота. Семёна жалко… Мужик-то хороший ведь, вот не повезло же в жёны ревнивую дуру взять.

– Ну, сам ведь её выбрал, – пожала плечами Варя, пусто было внутри, ни жалости, ничего, – Может и причина у Марии была, мужа ревновать к кому-то из женщин в Шабалино. Мы с тобой ведь тут не жили, не знаем, что тут было.

– Да вот знаешь, Маша сама эти слухи и распускает, что муж её то к одной, то к другой ночевать ходит. А как там на самом деле, кто его знает. Да Бог с ними, ты расскажи, что случилось у тебя.

Варя рассказала подруге о произошедшем днём визите к ней Марии Лыковой, пришедшей в поисках мужа, и закончила рассказ тем, что теперь придётся забыть деревенскую привычку и запирать двери даже днём.

– Ты знаешь, Лид, она ведь как одержимая сюда ворвалась, глаза безумные! От такой чего угодно можно ожидать, страшно! Я Семёну сказала, пусть лечат, а если она еще раз явится, я участковому напишу жалобу!

– Да, дела… Я же говорю, жалко его. Не дай Бог так вот умом тронуться… – Лида качала головой, – И ведь что не жить – дом полная чаша, муж зарабатывает, девчонки выросли, уехали, хорошо устроились…

– Ладно, их жизнь. Давай чай пить, да мы в баню с Алёшкой пойдем, уже готова. Я хоть ноги отогрею, болят сил нет, особенно ночью, уснуть от боли не могу.

– Варь, так тебе может к врачу? Это же не нормально, терпеть такую боль.

– Да какой врач, это надо наверно в город ехать. Мажу пока мазью, в аптеке дали. Может пройдет, в бане попарю – так сразу легче.

– Знаешь что, посиди дома неделю, я сама с пирожками постою. Подлечи ноги, и к нашему хоть терапевту сходи, что скажет.

– Ладно, схожу. Спасибо тебе, Лидочка. Давай, я утром тебе буду помогать тележку отвозить, потом дома буду, и вечером приду – помогу обратно собраться. А днём схожу в амбулаторию к нам и дома побуду, может отпустит. А потом я одна похожу – ты дома побудешь, так обе и отдохнём немного.

Глава 13.

Варя всё же выбралась на приём к врачу, терапевт- пожилая строгая женщина, назначила таблетки, которые Варя заказала в местном аптечном пункте. Боль понемногу отступала, после нескольких дней, которые она провела дома, ноги перестали так сильно отекать и Варя наконец-то начала спокойно засыпать вечером.

Утром она отводила в сад Алёшку, помогала Лиде устроиться с пирожками возле шоссе, а после шла домой. Дополняя лечение натиранием настойкой, которую дала Лидина бабушка, Варя чувствовала, что идёт на поправку.

В один из дней она хлопотала во дворе, когда увидела идущего по улице незнакомого человека, разглядывающего номера домов и явно кого-то ищущего. Когда он подошёл к её дому, глянул на номер, указанный на почтовом ящике, и сверил его с записями в своём блокноте, он кивнул самому себе, видимо отыскав нужное.

– Здравствуйте, хозяюшка. Вы – Карпова Варвара Дмитриевна? – обратился незнакомец к женщине.

– Да, это я, – насторожилась Варвара, – А вы по какому вопросу?

– Ну, я по вопросу вашего мужа. Меня зовут Быков Натан Олегович, вот моё удостоверение. Могу я войти?

– Да, конечно, проходите пожалуйста, – засуетилась Варвара, – Что-то прояснилось? Николай нашёлся?

– Нет, к сожалению, я не принёс вам хороших новостей. Я скорее за информацией к вам. Меня попросил заняться вашим делом один мой друг, я ему многим обязан. Теперь я сам займусь поисками вашего мужа.

– Какой друг? – Варя совершенно растерялась.

– Это не важно. Прошу вас, расскажите мне, что произошло с вашим мужем, с самого начала, и по возможности, упоминая все подробности и имена, даже если вы считаете их не существенными.

Волнуясь и сбиваясь, после снова возвращаясь, Варя рассказывала гостю всё, что знала и что ей самой казалось полезным для поисков.

– Так что же, получается, что родители вашего пропавшего мужа выселили вас с ребенком из дома практически сразу после его пропажи? – гость делал пометки в своём блокноте и чертил там что-то своим карандашом.

Варя в ответ только пожала плечами, не зная, что ответить по поводу поступка своих родственников.

– Ну, спасибо вам за беседу, Варвара Дмитриевна. Вот, я оставляю вам номер моего рабочего телефона, если вы вспомните или узнаете что-то, что покажется вам важным, прошу вас – звоните мне без стеснения.

Гость допил налитый ему в кружку чай, погладил усевшегося рядом с ним котёнка, и собрался уходить.

– А вы… скажите… Вы сами как предполагаете, он жив? – Варя с надеждой смотрела на гостя и не могла сдержать слёзы.

– Не хочу вас зря обнадёживать, потому что не знаю. Но я всегда надеюсь на лучшее, и вам советую того же, – чуть нахмурившись, гость тронул Варю за локоть, – Я сделаю всё, что смогу, поверьте.

Попрощавшись, Натан Олегович вышел со двора, аккуратно прикрыв за собой калитку, помахал рукой стоявшей на крыльце хозяйке, и поспешил к своей машине, стоящей в конце улицы.

Как же разбередил душу Варвары этот визит…. Она просто не находила себе места, руки тряслись, тесто на пирожки к завтрашнему дню не месилось, мука сыпалась мимо…

Новый член семьи, получивший звучное имя – Барсик – сидел на стуле и следил за своей беспокойной хозяйкой желтыми глазищами и изредка вздыхал, будто понимая её переживания.

После того, как Варя с сыном оказалась в Шабалино, проблемы выживания и прочие заботы так поглотили её, что она вспоминала обо всём случившемся только ночью, когда вместе с темнотой накрывал её липкий страх не только за их с сыном выживание, но и мысли о Николае… что с ним, где он сейчас, здоров ли… о худшем она старалась не думать, но чем больше времени проходило, тем слабее была Варварина надежда увидеть мужа живым.

И вот теперь, после того как посетил её Натан Олегович, человек с таким пронзительным взглядом, мысли эти всколыхнули всю Варину душу. Она подумала, что прошло уже столько времени с момента пропажи Николая…и если бы он был жив, то, наверное, он уже вернулся бы домой… и там, глубоко внутри вдруг кольнула её мысль, что она боится и не хочет сейчас узнавать правду… потому что вот так ей легче, жить и думать, что он где-то там, и возможно скоро найдётся, чем узнать, что никогда она его не увидит! Что не стукнет однажды калитка, и не войдет муж, не обнимет её и Алёшку…

День прошёл для Вари как в тумане, как в черном тягучем дыму горьких мыслей, к вечеру разболелась голова, сердце колотилось в груди и никак не хотело униматься. Варя шла в садик за сыном, не замечая никого вокруг, лица встречающихся ей односельчан слились в мутные серые пятна. Только одно врезалось в разум, сделав мысли ещё чернее – возле магазина навстречу Варе попалась нарядно одетая Мария Лыкова. Свысока и с пренебрежением осмотрела Мария встретившуюся ей женщину, скривила лицо и прошипела:

– Что, не сдохла еще? Говорят, болеешь ты! Когда сдохнешь, приду на могилу тебе плюнуть!

– Ты сама вперед не сдохни, – спокойно ответила Варя и отвернулась в сторону, чтобы не видеть исказившееся злобой лицо Марии.

А та открыла рот, хотела было разразиться бранью, но вдруг как-то запнулась, отшатнулась в сторону и быстрым шагом пошла прочь.

Уже поздним вечером стала затихать холодная израненная Варина душа. Она уложила спать Алёшку, а сама хотела было заняться чем-то по хозяйству, но бросила вдруг немытые чашки и забралась на печку к сыну. Обняла, прижала к себе, целовала стриженую макушку и старалась отогреться и ожить.

– Мам, у тебя руки такие холодные, давай закутывайся, грейся, – сын закутывал её в одеяло, – Мам, а расскажи сказку.

– Сказку? А какую ты хочешь?

Варя подумала, что в последнее время жизнь отнимает у неё так много сил, и она уже очень давно не лежала вот так, с Алёшкой, за вечерней сказкой. А ведь раньше они каждый вечер так делали – ложились в кровать, включали маленький ночник и шептались о своём, сокровенном…

Так и уснула в тот вечер Варвара, прижавшись к сыну и позабыв обо всем на свете, слушая, как за окном злой осенний ветер трепал кустарник и разметал по округе снег.

Подлечив ноги, снова стала Варя ходить вместе с Лидой торговать у шоссе. Ноябрьская переменчивая погода то строжилась по-зимнему, а то и вдруг разливала по округе почти весеннее тепло, укрывая стылую землю утренним густым туманом, стелящимся по чуть заиндевевшим полям.

– Варюш, отпусти меня на пару часиков сегодня, – субботним утром попросила Лида подругу, – Андрей приедет, мы хотим по-быстрому в город сгонять, у бабушки скоро день рождения, хотим выбрать подарок. Справишься без меня?

– С Андреем поедешь? Ух ты, здорово! Конечно поезжай! Сегодня суббота, народу не должно быть много, я сама справлюсь. А у вас с Андреем… ну, какие планы то на будущее?

– Да не знаю пока, мы ничего такого не обсуждаем, будущее. Как сложится, так и будет, что загадывать.

– Ох, Лидка, я за тебя рада! Слушай, если вы в город, можно я тебе закажу для Алёшки кое-что купить, ты же по магазинам всё равно?

– Конечно, всё куплю, что нужно.

Людей было немного, субботнее утро только еще наполняло трассу машинами, вскоре приехал за Лидой её Андрей на старенькой своей машине, и Варя помахала им с Лидой вслед.

Но день как-то не задался. То тётка Роза, взяв Варин пирожок себе на перекус, вдруг заявила, что начинка не вкусная. Демонстративно выкинула остатки пирожка в кусты и сказала:

– Что всё с картошкой, да с картошкой! Пора бы уже с мясом что-то стряпать!

–Ну так сама-то чего не стряпаешь? – хмыкнула ей в ответ тётка Рита, перекладывая свой товар на столике, – Напеки с мясом, а мы попробуем, да оценим! Ты, Варька, не слушай эту грымзу завистливую! У неё не зря глаз кривой, это злобушка её корёжит!

Тётки начали переругиваться меж собой. Незлобиво, скорее от скуки, припечатывая друг друга словцами покрепче, но Варя как-то расстроилась. А тут еще и Захара Петровича принесло, с его хмурым и вечно недовольным ворчанием.

– Что, чай больше не даёте бесплатно? – проворчал он Варе.

А та не стала отвечать, просто налила ему стаканчик горячего чая и подвинула к нему банки с мёдом и с сахаром, на выбор:

– Угощайтесь пожалуйста, Захар Петрович, не нужно денег. Вы сегодня один на смене?

– Да, недалеко мне сегодня ехать, начальник попросил кое-что отвезти, – чуть смягчился суровый мужчина и положил в чай ложку мёда, – По его личной просьбе, так что я не на смене, не спешу сегодня.

– А что, Лидка твоя где сегодня? Вы что-то по очереди стали стоять.

– Лида в город поехала, дела у неё. А я болела, ноги меня беспокоили, вот поэтому Лида одна пока тут стояла.

– Тебе, девонька, работу надо искать, а не тут стоять. Здоровье своё губить!

– Я и сама рада бы работу другую. Да где её сейчас взять, нигде не берут. В город ездить далеко, да и там на заводе своих не знают куда деть, по домам разгоняют…

– Да, времена нынче не пойми какие! У нас вот директор говорит, нашел нам договор хороший, долларами заплатят. А куда мне эти доллары, что за доллары такие – я вот и знать не знаю! Куда мне их девать?

Варя слушала рассказ Захара Петровича, подкладывая в тихо шумящий самовар просушенные на печи шишки. Вдруг на тропке, ведущей из Шабалино показался запыхавшийся и красный Ванюшка Старостин. Варварино сердце отчего-то гулко стукнуло в грудь и болью отдалось в голове.

– Тёть Варя! Теть Варя! – закричал Ванюшка, подбегая к Вариному столику, – Бегите скорее, там ваш Лёшка в пруду потонул!

Тишина повисла в округе, казалось, даже машины проезжали по шоссе вовсе без звука… или это для Вари пропал окружающий мир… Она огромными глазами смотрела то на Ванюшку, то на застывшего со стаканом в руке Захара Петровича.

– Беги давай! Беги, девонька! Я тут за тебя побуду до того, как Лида вернётся! Беги! – Захар Петрович тряхнул Варю за плечи.

И Варя, не разбирая ничего вокруг себя побежала.

Глава 14.

Варвара бежала по серой от снега, смешанного с землёй, тропе и не чуяла ног. Ей всё казалось, что бежит она медленно, очень медленно, хотя мимо летели кусты, но она думала – вон еще как далеко до села…

Казалось ей самой, что почти стоит на месте и тропа и сероватое осеннее небо, а воздух загустел и не пускает её вперед, словно он проникает ей в лёгкие тягучей смолой и не даёт дышать. Она хватала ртом этот густой воздух и не могла унять вертящийся вокруг неё мир – голова плыла и кружилась, но Варя бежала.

Алёшку она оставила сегодня под присмотром Лидиной бабушки Катерины Филипповны, как и обычно по субботам. Они вместе с Егоркой играли то во дворе у Авдеевых, то в их дворе, и никогда не уходили гулять на улицу без разрешения матерей. Как же так вышло, что же случилось сегодня, что Алёшка оказался на ещё хрупком в предзимье льду пруда…

Мысли бились в голове так, что от них темнело в глазах, и порой Варя не видела перед собою тропки, но бежала. Далеко позади отстал Ванюшка, бегущий следом за ней и что-то кричавший…

Оказавшись на пригорке, за которым и раскинулся большой пруд, Варя увидела на берегу пруда столпившихся сельчан, какую-то суету – всё это сливалось и смазывалось перед ней в одно сплошное расплывающееся пятно. Взгляд выловил на покрытом белым снегом пруду тёмное пятно промоины, обломанные её края и намокший тёмный снег вокруг…

Варя подбежала к толпе, люди расступились перед ней, что-то ей говорили, но она ничего не слышала, кроме гула крови в голове и бешеного стука своего сердца. На берегу пруда, она увидела молодого парня лет шестнадцати, раздетого до трусов, он приплясывал на снегу, пытаясь собрать раскиданную по берегу одежду.

Алёшка лежал на снегу, над ним склонился пожилой усатый мужчина и какая-то женщина в синей куртке поддерживала голову мальчика.

– Что? Что? – задыхаясь выдохнула Варя из пересохшего горла.

– Жив он, жив, дышит! Никита его вытащил вовремя, немного воды и хлебнул! – кричала в лицо Варе женщина в куртке, – Варя! Варя! Слышишь?

Варя бросилась к сыну – тот моргал глазами и силился что-то сказать, вся его одежда была мокрой насквозь. Варя схватила руки мальчика, мокрые и холодные, прижала к себе и не могла вымолвить ни слова.

– Скорую уже вызвали, поедет в больницу, пусть обследуют и присмотрят. Долго в полынье держался, молодец! – сказал усатый мужчина, в котором Варя узнала местного фельдшера, – Успокойся, слышишь? Надо его раздеть, сырое снять.

Когда мальчика раздели и тут же завернули в Варину куртку, он открыл глаза и увидел лицо матери, белее белого. Беспокойство прыгнуло в детских глазах, а Варя сидела на снегу, прижимая к себе завёрнутого в куртку сына.

Люди вокруг что-то говорили, кто-то подходил к Варе, трогал её за плечо, но она не понимала ни слова. Чьи-то руки набросили на её плечи чужую куртку, подняли со снега её вместе с Алёшкой, и она увидела перед собой машину скорой помощи. Оказавшись внутри, Варя попыталась осмысливать вопросы, которые задавала ей приехавшая в скорой помощи доктор.

Алёшка тоже уже пришёл в себя, отвечал на вопросы и улыбался, слегка только постукивая зубами от холода и беспокойно поглядывая на мать…

Вечером Варя вошла в калитку своего дома, вернувшись из районной больницы. Там она обнаружила испуганную Лиду, которая прибиралась в хлеву и кормила Лушку:

– Варечка, что, что? Как Алёшка, ты сама как?

– Ничего, Лидочка. Алёшка нормально, но его оставили в стационаре, а мне не разрешили – сказали, он уже не маленький. Только надо вещи ему отвезти. Я сейчас соберусь и поеду – на последний автобус как раз успеваю, там на вокзале переночую и утром обратно. А мне таблетку дали какую-то, наверно валерьянку. Не знаю.

– Варь, не надо на автобус. Я сейчас, подожди! Андрей тебя свозит! – Лида бросилась в сторону своего дома, и только теперь Варя увидела, что у дома Авдеевых стоит машина Андрея, а сам он чистит снег во дворе.

Оказавшись дома, Варя вдруг почувствовала, как она устала, тело болело, невыносимо ныли ноги, просто разламывая кости. Женщина сняла с ног валенки, которые она надевала стоять на шоссе, а сейчас все промокшие насквозь еще когда она бежала по тропке к пруду, не разбирая дороги. Хотелось поставить ноги в таз с горячей водой и сидеть так, но возможности такой не было. Босая, она начала собирать вещи для сына в больницу. В дом вошла Лида:

– Варюш, Андрей машину завёл, отвезет тебя туда и обратно. Я вещи Алёшкины собрала, что у пруда покидали. Постирала, сушить развесила. Слушай, бабушка у меня слегла – не уследила говорит, за мальцом. Алёшка с Егором во дворе играли, она в дом пошла суп им разогреть, вышла – а его нет, Егор сказал – убежал домой. Бабушка к вам сразу во двор пошла, а потом и к пруду уже, услышала, что люди кричат. А как он на пруду оказался… Как так получилось, ведь минут десять его не было… Она его искать пошла сразу – дом закрыт, увидала потом, что мать Никиткина к пруду бежит, и сама следом.

– Это Никита Мальков его вытащил? – тихо спросила Варя, силы оставляли её, тяжело давалось каждое движение.

– Да. Никита с Екатериновки шёл. Увидел кто-то барахтается, за лёд цепляется, он разделся и туда… Хорошо, Бог его послал туда сегодня! Ох, Варечка, что же это… – Лида заплакала, глядя на бледную Варю.

– Ну, что девчонки? Готовы? – в двери показался Андрей, – Варюш, ты говори, когда надо тебе поехать, я тебя свожу. На автобусе не мотайся.

– Спасибо, Андрей, и тебе Лида. А бабушке скажи, пусть себя не корит, – усталая Варя обняла подругу, – Я сама виновата во всем, надо с сыном больше времени проводить. Никто, кроме меня, не виноват… Не смотрела за сыном…

– Ну, вы поезжайте, отвезёте всё мальчишке, а потом давай к нам Варя, я ужин приготовила, – сказала Лида, обняв подругу.

– Лид, ты не обижайся, не смогу я. Устала я, и ноги болят, – сказала Варя, складывая в сумку печенье для сына.

– А мы с Андреем приехали из города, смотрим – у нас за столиком Захар Петрович стоит! Пирожками во всю торгует, деньги в коробочку складывает да на Розу покрикивает! Я было подумала, что я с ума сошла и у меня галлюцинации! – рассказывала Лида.

Представив эту картину, даже усталая Варвара усмехнулась. Уж чего-чего, а такого участия и она от сурового Захара Петровича не ожидала!

Следующим утром Варя снова собиралась ехать в больницу к сыну. Хотя врачи уверяли её, когда накануне они с Андреем привезли вещи для ребенка, что Алёше ничего не угрожает, переохлаждения сильного он получить не успел, воды тоже не много нахлебался, поэтому скоро его отпустят домой.

Но сидеть дома она не могла, хоть и еле поднялась сегодня с кровати – после вчерашнего всё тело болело невыносимо, ноги снова сильно отекли, а в груди всё болело, как будто лёгкие горели. Выпив обезболивающее, Варя завернула в полотенце испеченные для Алёшки его любимые сырники, налила в банку компот.

Стукнула во дворе калитка, но Варя даже не подумала выглянуть в окно – ей было безразлично, кто пришёл в её двор. События вчерашнего дня, отсутствие Алёшки дома, и то, что он сейчас там, в больнице – один, без неё, просто убили в Варе остатки эмоций. Она была погружена в себя, в свои мысли, ничто в мире, кроме здоровья сына, её не интересовало… Еще вчера она подумала, что если бы всё сложилось по-другому, то она не стала сама бы жить –просто сама бросилась бы в ту же самую ледяную яму в пруду, и всё… До сих пор не в силах прийти в себя от пережитого, она ходила по кухне, складывая в небольшую сумку любимые Лёшкины карамельки.

Как вдруг остановилась посреди кухни, встретившись взглядом с желтыми пронзительными глазами – напротив на подоконнике сидел Барсик и смотрел на хозяйку. Варя вдруг такое осуждение увидела в глазах кота, уже чуть подросшего и распушившегося на козьем Дуськином молоке, будто он услышал все её сокровенные мысли…

– Что? Что ты на меня так смотришь? Да, не стала бы я без сына жить на этом свете! Сначала Коля, а если бы… Как бы я жила? Господи, Господи, спасибо тебе! Что спас моего сына, что Никиту послал, спасибо, спасибо! – Варя посмотрела на старые образа, на бабушкином ещё киоте в углу дома.

Кот спрыгнул с окна, Варе показалось, что кот понял её слова, и она хрипловато расхохоталась вдруг от собственных сумасшедших мыслей – это ж надо, с котом разговаривать!

Дверь в дом распахнулась, на пороге показался Семён:

– Варя! Ты что не открываешь! Я стучу-стучу, думал – случилось что с тобой!

Мужчина увидел совершенно белое лицо стоящей посреди комнаты женщины, шагнул вперед, притянул к себе маленькую фигурку в желании защитить, спрятать, укрыть от всего этого мира. Осторожно прижимал к себе Варю, гладил трясущейся рукою её волосы и почти не дышал.

А Варя, сама себе удивляясь, не стала отстраняться, прижалась головой к плечу Семёна и затихла. Она думала, что вот сейчас всколыхнет её душу хоть что-то – тепло его участия, его сильные и успокаивающие руки… или хотя бы злость на то, что снова пришёл, обнимает её, чужой муж – чужую жену…

Но сама испугалась себя – мёртво молчало всё внутри. Ни отголоска, ни лучика, ни дуновения ветерка в иссушенной душе…

– Как ты, Варюш? Как Алёша, что врачи говорят? Болит что? – Семён ни мгновения не использовал, чтобы еще подержать Варю в своих объятиях.

Наоборот, отпустив её, усадил на стул и сам сел чуть поодаль, и только чуть покрасневшие щёки, покрытые едва отросшей щетиной и прерывистое дыхание, выдавали его волнение.

– Говорят, всё хорошо будет. Вот, собираюсь к нему ехать, – ответила Варя, как-то вдруг неожиданно успокоившись.

Приход Семёна каким-то образом вернул её в эту жизнь, к её заботам и реалиям.

– Тебе не нужно было приходить, Мария разозлится… Да и разговоры пойдут, незачем это тебе всё.

– Варь, я вот принёс, для Алёши, – Семён начал доставать из больших карманов своей куртки яркие оранжевые мандарины, – А что разговоры, здесь всегда разговоры, ты же сама знаешь. А Маша… с ней мы тоже говорили… вчера дочка старшая приехала, Инна, они ездили к доктору – назначили обследование и таблетки. Маша сказала – видеть меня не хочет, я вчера собрался, хотел на заимку к себе ехать, пока дочка у нас побудет – мы так решили. Услышал про Алёшу, и не поехал пока что. Давай, одевайся, я тебя свожу в больницу.

– Нет, не надо, я лучше на автобусе. Так лучше будет.

– Нет, не лучше. Ты еле на ногах стоишь, какой автобус. Не возражай, это ни к чему. Чего ты боишься? Меня? Так я не зверь, чего меня бояться, пальцем не трону… А разговоров, да наплевать, всё равно уже болтают невесть что.

Семён решительно подхватил приготовленную Варей сумку, сложил туда принесённые им мандарины и вышел на крыльцо, сказав Варе:

– Я тебя в машине жду.

Глава 15.

Выписали Алёшку из больницы быстро, всего неделю понаблюдав его состояние в стационаре. Варя каждый день ездила к сыну, хотя утром еле поднималась с кровати.

После того, как Семён свозил её в больницу к сыну, Варя ждала нового визита Марии со скандалом, но та вдруг не пришла. И осуждающих взглядов соседей Варя на себе не ловила, когда шла по селу или стояла в очереди в местном магазине… Может быть и вправду пересуды сами по себе прекратились, а может просто Варе было вообще безразлично что происходит в Шабалино.

Сидя рядом с сыном на стуле в больничном коридорчике, Варя гладила вихрастую Алёшкину голову, прижимала его к себе, и душа её металась в страхе и благоговении при мысли о том, что могло произойти, но, слава Богу, не произошло.

– Алёш, а ты мне скажи, ты зачем на пруд-то пошёл? Ведь я тебе запретила со двора уходить, когда я не дома, – мягко, чтобы не напугать ребенка начала как-то Варя, – И про пруд мы с тобой говорили, что он не замёрз еще толком… Помнишь, я тебе про коньки рассказывала, как я маленькая на них каталась? Как так вдруг получилось?

– Мам, так я знаю, что ты мне сказала не уходить без тебя со двора. А та тётя сказала, что ты меня зовёшь, чтоб я пришёл к тебе.

– Какая тётя? – холодея и душой, и телом, спросила Варя.

– Ну, тётя, она в платке была. Я не разглядел лицо. Пришла, сказала, что ты меня зовешь прийти к тебе на шоссе. Я и побежал, а она мне крикнула через пруд пойти, так короче. Я думал, она же взрослая, если так говорит, значит по пруду и правда можно ходить уже.

– Алёш, ну ведь надо было бабушке Кате сказать про это. А не сразу бежать сломя голову. Бабушка теперь заболела тоже, переживала сильно за тебя… Подумай, ведь всё могло плохо кончиться…

Алёшка виновато опустил голову, впервые задумавшись о последствиях случившегося и прижался крепче к матери, обхватил её ручонками за шею.

– Мам, прости… я думал, тебе надо помогать, потому и побежал скорее…

В тот же день, выйдя из больницы, когда время посещений закончилось, Варвара отправилась в небольшой пункт милиции, чтобы побеседовать с участковым.

Усталый мужчина хмуро выслушал сбивчивый Варварин рассказ, отводя взгляд и иногда усмехаясь:

– Послушайте, а вот сами вы верите в это? Ну, какая женщина? Кто-то, кроме ребенка, её вообще видел? Сын ваш просто боится, что вы его накажете за то, что он без спросу пошёл на пруд, вот и придумал эту историю в своё оправдание. Женщину эту придумал! И вы что от меня хотите? Чтобы я теперь бегал по округе и искал эту несуществующую женщину в платке?

–А если не придумал? Хорошо, если так, если это всего лишь детская фантазия, а если нет? Если что-то плохое случиться еще раз, и в этот раз уже не обойдётся? Кто виноват будет?

– Так, ладно! Вы писать заявление будете? – уныло спросил участковый.

– Буду! – сердито выкрикнула Варвара, – Давайте бумагу и ручку!

Участковый недовольно нахмурил брови, но листок и ручку злой Варваре всё же выдал. Правда сразу же сообщил, что сам он не надеется на то, что версия с женщиной подтвердится, но пообещал, что опросит соседей и жителей Шабалино – вдруг кто-нибудь что-то видел.

В день выписки Варя сидела в коридоре и ждала, когда к ней выйдет врач и приведёт Алёшку. День выдался морозный, светило солнышко и с неба, невесть откуда спускались лёгкие снежинки, порхали в воздухе, сверкая и переливаясь в свете дня. Варя вела Алёшку за руку по запорошенной снегом дорожке к выходу из больницы, а тот засыпал мать вопросами:

– Мам, а как там Барсик без меня? Скучал?

– Конечно, спал постоянно у тебя на одеяле. Ждет тебя, не дождется, товарища своего.

Возле выхода их встретил Семён, его машина стояла неподалёку, и Варя почему-то совсем не удивилась, что он оказался сегодня здесь.

– Здравствуйте, соседи. Давайте-ка в машину, отвезу вас домой. Ну что, здоро́во, герой! Как себя чувствуешь? – Семён "по-взрослому" протянул руку Алёшке.

– Здравствуйте, – Алёшка пожал протянутую ладонь и напыжился от гордости, – Я хорошо себя чувствую, вылечился уже!

– Ну и молодец! Давай, усаживайся с мамой рядышком, – Семён подхватил Алёшку, подбросив в воздухе и усадил в машину к Варе.

– Семён, спасибо тебе, – тихо сказала Варя, тронув мужчину за плечо.

– Да я по пути, Варюш. Ездил забирать лекарства для Маши, заодно и вас заберу. Я видел, что ты утром на автобус шла. Я вечером сегодня на заимку уезжаю, не знаю когда вернусь. Там пока поживу, – мужчина чуть потемнел лицом, и Варя не стала спрашивать у него ничего о происходящем.

Она сидела в машине, прижимая к себе своё сокровище – Алёшку – смотрела в окно на проплывающие мимо сверкающие снежным серебром пейзажи и думала о том, что ей нужно рассказать Семёну о том, что поведал ей сын о неизвестной женщине, и о своём визите к участковому.

Машина остановилась прямо у их дома, Семён достал из багажника сумку с Алёшкиными вещами, и какой-то пакет:

– Варь, я фрукты купил для ребенка. И для тебя. Вам обоим полезно, не отказывайся, прошу.

– Нет, не откажусь. Спасибо тебе, Семён. Постой, не уезжай пожалуйста. Сейчас я Алёшку домой заведу и выйду, нам с тобой нужно поговорить.

Мужчина кивнул и нахмурился, услышав в голосе Вари тревожные нотки.

Раздев Алёшку, который нетерпеливо топтался и скорее хотел бежать потискать своего Барсика, который выглядывал на них из комнаты, Варя сняла сапоги и надела валенки – ноги болели невыносимо – а уже после вышла к Семёну.

– Слушай, Семён, я, конечно, сама не уверена ни в чём, но Алёшка у меня вовсе не дурачок, чтобы бежать по тонкому льду пруда… Он говорит, что ему какая-то женщина в тёмном платке и черной куртке сказала, что я его зову… И я ему верю… И еще, я написала заявление участковому, чтобы разобрался, что это за женщина была. Только я не уверена, что он поверил. Говорит, врёт всё Алёшка, специально придумал всё, чтобы ему не попало.

Семён стоял у машины и нахмурившись слушал Варин рассказ. Когда она закончила, лицо его было чернее тучи:

– Варюш, я не знаю, что тебе сказать… Конечно, мне не хочется верить, что Маша способна на такое. Но и говорить, что Алёшка всё придумал, я не могу. Год назад она соседского пса потравила, за то, что он курицу нашу задушил. Но то собака… а тут – ребенок… Я с Инной поговорю, спрошу, куда мать ходила в тот день.

– Семён… я вот что хочу сказать… Ты только не обижайся, но жена твоя возможно больна, и если это всё она сделала, то и ты, и твоя дочь – вы оба можете тоже пострадать… Потому что неизвестно, что в больной голове, какие там мысли. Дочку предупреди, и сам будь осторожен. А я… буду теперь только в те дни на шоссе ходить, когда Алёшка в садике. И воспитателей предупрежу. В выходные дома с ним буду, не только в воскресенье, как раньше.

– Ладно, ступай в дом, не мёрзни. Я всё решу, не бойся, – сказал Семён, увидев, как Варя зябко передёрнула плечами, – Варюш, прости меня, это всё из-за меня в твоей жизни происходит…

Семён уехал, а у Вари на сердце было так беспокойно… Днём заботы и дела захватили её – она топила баню, чтобы отмыть после больницы Алёшку, чистила хлев, потом и двор от снега, так что мысли и страхи ушли на второй план. А вот вечером каждый шорох за окном её пугал, как назло ветер завывал уже по-зимнему, гнал позёмку и стучал в старенькие оконные рамы.

– Мам, полежи со мной, – запросил Алёшка с тёплой печки, и Варя бросила всё, все домашние дела.

Набросила на плечи куртку, вышла из дома, проверила Лушку в хлеву, обошла двор. Выглянула за забор – улица была темна и пуста, кто в такую погоду решится прогуляться. Оставив гореть лампочку над крылечком, чтобы осветить двор, Варя заперла калитку, проложив поверх щеколды черенок от старой лопаты – теперь калитку бесшумно не открыть, если не знать про черенок. Прикрыла ставни на окнах – и дует меньше и не так страшно, ушла в дом и заперла за собой двери.

Алёшка сидел на лежанке у печи, обнимая притихшего Барсика, и Варя обняла обоих:

– Ну, какая у нас сегодня будет сказка?

Следующим утром Варя проснулась на удивление отдохнувшей и выспавшейся. Когда Алёшка был в больнице, спать она почти не могла – покрасневшими от бессонницы глазами смотрела в темноту и думала… А вчера, так пригрелась вместе с Алёшкой и Барсиком на тёплой лежанке, что так и проспала всю ночь. Проснулась от того, что кто-то стучит в дверь, а Алёшка давно уже ходит по дому, разбирая свои игрушки, по которым соскучился за время отсутствия.

– Мам, там тётя Лида пришла, – сообщил Алёшка матери, посмотрев в окно.

– Ты что это мать, никак спишь? – рассмеялась Лида, когда заспанная Варя открыла ей двери, – Я к тебе еле попала – калитка не открывается, потом смотрю – черенок от лопаты проложен. Я вам молока принесла.

– Да, это я черенок положила, – сказала Варя, – Спасибо за молоко, Лидочка. Садись, я сейчас чаю согрею, и расскажу тебе кое-что…

Лида и про чай позабыла, он благополучно остыл в её чашке, когда Варя стала рассказывать ей о произошедшем и о своих догадках.

Глава 16.

Всё поменялось в жизни Варвары. Теперь она всего четыре дня в неделю ходила на шоссе продавать свои пирожки. В пятницу она оставалась дома, делала все дела по хозяйству и забирала сына из сада пораньше. Выходные тоже была дома. Только теперь денег стало хватать в обрез – раньше в субботу была хорошая торговля у шоссе – проходили междугородние автобусы, люди ехали из города по деревням, останавливались на их маленьком рыночке и покупали пирожки и чай. Но Варя уже научилась сводить концы с концами, потому не огорчалась – самое главное в её жизни, это Алёшка…

После выписки сына из больницы, Варя вместе с ним сходили в дом к Мальковым, это их мальчик вытащил из пруда Алёшку. Варвара заказала в город футболку для Никиты, хорошего качества, и подарила смущённому спасителю своего сына, и благодарила, благодарила со слезами на глазах.

Одним пятничным утром Варя готовила корм для Лушки, которая здорово выросла и раздобрела, что и радовало, и огорчало Варю – Лида сказала, что в середине декабря будет приглашать Архиповых…

Услышав, что возле её калитки остановилась машина, Варя вышла из хлева. Она подумала, что приехал Семён, с того дня, как он привёз их с Алёшкой из больницы, они не виделись больше. Варя думала, что это и лучше, ей было жаль мужчину, в семье его большое горе, болезнь. А сама она только и могла, что пожалеть его, посочувствовать… Удивилась, зачем же он приехал сегодня.

Но, выйдя во двор, удивилась еще больше. У калитки, оглядывая двор стоял Юра, старший брат её пропавшего мужа. За забором стояла новенькая машина, Варя такую не видела раньше, и подумала, что это какая-то«иномарка».

– Здорово, Варвара, – свысока глянув на вытирающую тряпкой руки Варю, сказал Юра, – Ты что, скотину завела? Свиней что ли?

– Здравствуй, Юра!

Сердце у Вари похолодело от предчувствия, зачем приехал брат Николая к ней в этот зимний день, не иначе, как новости о её пропавшем муже привёз…

– Ну, ты тут неплохо живёшь, я гляжу – забор новый, крыльцо обновила. А у нас в городе с работой совсем плохо стало! Может тоже в деревню перебраться, хозяйством жить! – хохотнул Юра.

Варя молча смотрела на Юрия и не отвечала на нарочито-весёлую его тираду. Она прекрасно видела, как шарят его глаза по двору и дому, подмечая всё, и ждала, когда он назовёт настоящую причину своего визита.

– А где Алёшка? Поздороваться хоть с племяшом.

– В саду Алёшка, – отрезала Варя, – Ты, Юра что хотел то? Уж прости, что в дом не приглашаю – гостей я не ждала сегодня, да и дел у меня много.

– Ишь ты, вот как, значит… Обиделась на нас что ль? – хмыкнул Юрий, – А мы тебя в своём доме всегда радушно принимали, не обижали…

– Да, да, принимали. Только потом на улицу с ребенком выставили, с узелком.

– Ну, так то справедливо! У тебя вот, свой дом есть! А тот дом – родительский, они его потом своим заработали, так что – имеют право.

– Ладно, Бог вам всем судья! Так что надо-то?

– Ты, Варвара, скажи вот что, – лицо мужчины исказила скрытая злость, которую он пытался спрятать, – Ты куда-то еще подала на розыск Николая? К нам мужик приходил, серьёзными корками в нос тыкал… Расспрашивал, и меня, и Ирку, и мать с отцом.

– И что? Если и подала? Весной год будет, как Николай пропал, милиция и следа не нашла. Да и вообще, ищет ли. Да, я хочу, чтобы отца ребенку нашли, что в этом такого? Чего ты так беспокоишься?

– Да в том и дело, что скоро год! Был бы жив – уже бы объявился дома. Мы хотим подавать в суд, чтобы признать его пропавшим без вести и… ну, погибшим… Тебе это тоже выгодно – пенсию на Лёшку назначат по утере кормильца.

– Дело ваше, подавайте. А мне не пенсия нужна, а сыну отец, мне муж. Я не пойму, что ты хочешь сказать. Что мне его не надо искать, что ли? Пусть остается, как есть? Пропал и пропал? – Варино лицо покраснело от злости.

Раньше, когда они жили в городе, в половине дома родителей Николая, деверь едва ли и парой фраз её удостаивал, когда приезжал в гости к родителям… А тут – явился, выспрашивает, высматривает, еще и указания даёт, что ей делать, а что нет.

Наверное, события, произошедшие в Вариной жизни в последнее время, изменили её и сейчас она с подозрением смотрела в бегающие Юрины глаза, что-то томило её душу, не давало покоя.

– Ладно, я просто спросить приезжал, ты или не ты в розыск подавала. Что, вы чем живёте то? Работаешь где?

– Работаю! – отрезала Варя, – А ты если всё спросил, то мне некогда, дел много.

Презрительно хмыкнув, Юрий пошёл к своей машине, хлопнув калиткой, а Варя ушла в сени и без сил прислонилась к холодной стене, слушая, как отъезжает его машина. Ноги и руки дрожали, неспроста появился этот пронырливый мужик в её дворе… Но не прошло и десяти минут, как у калитки вдруг снова зашумел мотор.

«Что еще забыл! – думая, что это вернулся Юрий, сердилась Варя, – Не всё ещё высмотрел и посчитал, что у меня во дворе есть!»

Но выйдя на крыльцо, она увидела возле калитки машину Семёна Лыкова. Вздохнув, потому что визиты его теперь пугали её, Варя пошла к калитке.

– Варя, привет! Я ненадолго к тебе. Слушай, я сегодня заезжал к Георгию Завьялову, не знаю, ты его знаешь или нет. Друг мой школьный, мы с ним на охоту вместе выбираемся. Так вот, он магазин частный у нас открыл, ты знаешь, который «Лабаз» называется, так вот – это его. Продавец у него уволилась, в город уехала. Я поговорил, он тебя возьмет. Ну, если ты сама захочешь, конечно. Я подумал, ведь лучше – в тепле, чем на шоссе в морозы стоять.

– Семён, спасибо тебе! – Варя не верила ушам, она и сама со страхом думала, как будет стоять у шоссе со своими ногами в январские морозы.

– Ну, если ты хочешь, то он тебя в понедельник утром ждёт в магазине, поговорите. Всё обсудите. Ну, я поехал.

– Не знаю, чем тебя могу отблагодарить, Семён, спасибо!

– Ну, что ты, не стоит никакой благодарности. Как вы тут поживаете? Я на заимке был, приехал два дня назад. Машу в больницу положили, – Семён нахмурился, – Инна её кое-как уговорила, чтобы на очередной приём к врачу поехать. Что только не придумывали мы с ней… И еще – участковый к нам приходил, меня опрашивал, и дочку. С Машей говорить не стал, она спала.

Варя понимала, что ему не хочется верить, что это сделала его жена – отправила маленького мальчика, её сына, на тонкий лёд пруда, поэтому просто молчала. Семён же, попрощавшись, запрыгнул в машину и уехал. Варя смотрела ему вслед и думала, что этот человек так много делает для неё, не требуя ничего взамен, изредка появляясь в её жизни, чтобы просто помочь…

В понедельник она отвела сына в сад, а сама отправилась в небольшой продуктовый магазин, на котором была яркая вывеска – «Лабаз». Внутри её встретила улыбчивая женщина лет сорока, и провела её внутрь магазина, в небольшой кабинет с письменным столом.

Через час Варя вышла из магазинчика, полная надежд на будущее – её принимали на работу. Зарплата была не большой, но на жизнь им с сыном вполне хватит, график работы тоже был удобный. Её сменщицей была добродушная Елена Матвеевна, магазин закрывался в шесть часов, так что забирать сына из садика Варе будет удобно. Выходные в субботу и воскресенье, которые попросила себе Варя, её сменщицу тоже устроили. Всё сложилось, как нельзя лучше для Вари, она шла по улице и не верила своей удаче. Хотя, что тут говорить, какая удача – это всё благодаря помощи Семёна. Осталось только сообщить Лиде, подруге и соратнице, что с торговлей пирожками у дороги Варя покончила. После встречи с Георгием, хозяином «Лабаза», Варя и отправилась к дому Авдеевых.

– Катерина Филипповна, доброе утро! Как ваше здоровье? – Варя вошла во двор и встретила там Лидину бабушку, – А Лида с Егоркой где?

– Ой, Варюша, здравствуй! Лида пошла к Архиповым, договариваться свинку бить. А Егорка вон, за домом, в огороде снежную крепость строить собирается.

Варя вспомнила, что они с Лидой договаривались о том, что она сходит к Петру Архипову сама, потому что Варя даже подумать боялась об участи толстухи Лушки…

– Баб Катя, я тогда домой пойду. Когда Лида придет, скажите ей пожалуйста, пусть ко мне забежит на чай.

– Хорошо, милая, скажу. А вы сегодня не пойдете на дорогу-то?

– Нет, договорились, что не пойдем сегодня. Сильную метель обещали, мы подумали, не дотащим вечером тележку обратно по сугробам.

Варя сидела у окна, надев на себя шерстяные носки и старые мамины валенки, с коротко обрезанным голенищем – этакие домашние тапки. Лечение давало результат, а может быть просто Варя теперь чаще оставалась дома, в тепле, поэтому ноги почти не болели.

– Варька! Привет! – в дом ворвалась разрумянившаяся на морозе Лида, – Ну всё, я на субботу с Архиповыми договорилась! Будем скоро свежее мяско кушать!

– Ох, мне жалко Лушку! Вот всё понимаю, но ничего с собой поделать не могу… Лид, я с тобой хочу поговорить…

Варя усадила подругу за стол, разлила по чашкам чай и начала рассказывать о том, как она сходила в «Лабаз». Варя смущенно смотрела на подругу, ожидая её реакции, ведь теперь перед ней встаёт вопрос, как она будет ходить одна на шоссе с пирожками…

– Лид, ты не обижайся пожалуйста, но мне тяжело на улице весь день, а тут всё же в тепле, – Варя виновато глянула на Лиду, – Давай, я перед работой утром буду помогать тебе тележку отвозить к дороге? Я подумала, как раз буду успевать!

– Ты что Варюх, какая обида! Я и сама понимаю, что тебе зиму на морозе не перезимовать с твоими ногами! И еще… я тоже с тобой поговорить хотела… Андрей не хочет, чтобы я продолжала у шоссе продавать. Говорит, холодно и страшно это, тяжело для женщины.

– Андрей? Ничего себе, новость, – заулыбалась Варя, – Всё серьёзно у вас? Когда свадьба?

– Ну, сразу что ли свадьба, – засмущалась Лида, – В следующие выходные поедем к его родителям, знакомиться. А вообще, у него планы нас с Егоркой в город забрать, чтобы Егорка в первый класс уже в городе пошёл. Вот, такие вот дела. Так что, я рада, что ты работу нашла, всё же в тепле. Слава Богу, пережили мы трудные времена, благодаря твоей идее с пирожками!

Огромный камень свалился с Вариной души, она была рада за подругу, и что всё так хорошо складывается для них обоих.

Глава 17.

Варвара уже отработала две недели на новой своей работе и была вполне довольна. Её сменщица, Елена Матвеевна оказалась очень весёлой и общительной женщиной, но с лишними расспросами к Варе не лезла, уделяя больше времени обучению своей новой коллеги. Уже через пару дней Варя смогла работать сама, без присмотра Елены.

Георгий Завьялов, чей это и был магазин, мужчина был немногословный и строгий, но по его глазам было видно, что Вариной работой он остался доволен.

Можно было считать, что жизнь Вари и Алёшки налаживалась. Одно только обстоятельство огорчало Варю, не давая дышать и жить полной жизнью. Взяв в понедельник выходной, она съездила в город, чтобы узнать у следователя, есть ли какие-то новости в розыске Николая. Молча сидела она на стуле слушая, как, не глядя в глаза собеседнице, следователь говорит о том, что она может подать в суд о признании мужа погибшим… Никак она не могла себя заставить сделать этот шаг. Слёзы градом текли по щекам, когда ехала она в стареньком автобусе в гости к Надюше, раз уж оказалась по случаю в городе.

Как-то вечером Варя и Алёшка после ужина расположились за столом. Алёшка раскрашивал картинки в прописи для дошкольников, а Варя довязывала варежку.

Осторожный стук в дверь удивил Варю – гостей в этот вечер они не ждали. Открыв дверь, она увидела на пороге незнакомую девушку в пушистой шапке и тёплой куртке.

– Здравствуйте, простите за беспокойство. Вы – Варвара? – спросила девушка хозяйку.

– Здравствуйте, да, это я, – ответила удивленная Варя, – Проходите пожалуйста.

– Я Инна. Инна Лыкова, – представилась девушка и Варя нахмурилась, не ожидая от визита ничего хорошего.

– Вы извините меня за поздний визит, я хотела бы с вами поговорить о том происшествии на пруду, – тихо проговорила девушка, чтобы её не услышал Алёшка.

– Алёш, пойди пожалуйста в комнату, поиграй с Барсиком. Телевизор можешь включить, – Варя поцеловала сына в макушку и отправила в комнату.

– Присаживайтесь, пожалуйста. – пригласила она гостью, и та смущённо села напротив хозяйки.

– Вы знаете, к нам дважды участковый приходил, расспрашивал о маме… Ну, что она вообще говорит по поводу вас, ребенка вашего…

Варвара напряженно смотрела в лицо своей нежданной гостье и не могла понять, куда она клонит суть разговора, что хочет и зачем пришла. Разглядывая усталое лицо девушки, Варя отметила и её бледность, и тёмные круги под глазами, и скрытую боль во взгляде.

– Я не совсем понимаю вас, – мягко сказала Варя, – Что же вы хотите от меня? Чтобы я заявление своё забрала, или что-то еще?

– Нет, я просто… Хотела объяснить, – девушка опустила глаза, – Мама сейчас в больнице, ей то лучше, то хуже. Я её пыталась спросить про вашего мальчика, но она ничего не говорит, только смеётся. Иногда вообще страшные вещи говорит – и про папу, и про меня… А она ведь не такая на самом деле, не злая… Это всё её болезнь….

– Инна, я вас понимаю, ваше беспокойство, и ваше состояние… Но я в болезни вашей матери не виновата! И уж тем более, в этом не виноват мой сын. Он еще маленький мальчик! С вашим отцом меня ничего абсолютно не связывает. Я ему очень благодарна, что он компенсировал урон, нанесённый Марией, когда она свинку нашу отравила… Я благодарна ему за помощь, иначе мы бы просто не выжили. В моей семье тоже сейчас не лёгкие времена. Но это всё, что нас связывало с вашим отцом, если вы пришли за этим…

– Да нет, не за этим, – поморщилась Инна, – Я и сама не знаю, зачем пришла. Извините. Отец мне говорил про тот случай с отравлением, мне очень жаль… Но с сыном вашим, я всё же не думаю, что это мама всё устроила…

Варя не стала ничего говорить этой усталой и несчастной девушке. Ей и так в жизни хватало огорчений и забот, да и какой смысл был сейчас от этих разговоров.

– Мама вообще никого видеть не хочет – ни меня, ни отца, говорит – мы все предатели, – тихо продолжила Инна, – Как отца видит, так у неё истерика. Он на заимку жить переехал только поэтому… А мне одной тяжело. Он приезжает, ждет пока мама заснет, дома дела делает и уезжает. Сейчас, после стационара, я надеюсь, маме станет лучше…

– Инна, вам сейчас тяжело, я понимаю, – Варя взяла девушку за руку, – И, если я могу чем-то вам помочь, только скажите. А про заявление – так при такой болезни ничего не будет от него, но я хочу, чтобы участковый наш был в курсе, что такое возможно в нашем селе. Вы поймите, это мой сын! Он еще ребёнок, и отношения к этому всему не имеет никакого…

– Вы простите, что я пришла.

– Да ничего, я вас понимаю. И вот что вам сказать хочу – мне самой безразлично, что вообще обо мне говорят здесь, какие ходят сплетни и слухи. Но вам не за что винить вашего отца, во всяком случае, в отношении со мной. Он никогда не переступал черту, ничем не оскорбил ни меня, и не предал свою семью. Я не стану скрывать, мне нравится ваш отец, он хороший, благородный человек. Но… я недавно потеряла мужа… я всё еще надеюсь на то, что он вернётся к нам с сыном, и я люблю мужа. Поэтому, не могу считать себя виноватой в том, что случилось с Марией. Мне её искренне жаль. Но у меня довольно своих забот, уж простите. И если ваша мама, по болезни ли, или по какой другой причине станет мне еще добавлять проблем, я стану принимать ответные меры.

Лицо Инны ничего не выражало, она устало смотрела в окно и молчала. Поняв, что молчание затянулось, она засобиралась домой, извинившись еще раз за поздний визит. Она была растеряна, казалось, сама не знала, зачем приходила, что хотела услышать…

Варя и сама долго не могла успокоиться после ухода Инны. Она сказала чистую правду – она не считала себя в чем-либо виноватой по отношению к семье Семёна. Но всё же где-то в глубине души точила её досада, от произошедшего. И Варя подумала о том, что случилось с её сыном, вот в этом есть её вина. Так или иначе, она явилась причиной всему, спровоцировала больную женщину, и чуть не погубила сына…

Варя работала в магазине, всё больше углубляясь в несложный для неё процесс. Получив первую зарплату, к которой Георгий прибавил небольшую премию, Варя в выходной взяла Алёшку, и они выбрались в город. Мальчик вырос, одежда и обувь почти вся стала мала, поэтому первыми тратами было обновление Алёшкиного гардероба. Потом они зашли в детское кафе, ели мороженое, и Варя вспоминала, что в последний раз они были здесь вместе с Николаем…

Новогоднее настроение витало в воздухе, и в городе это чувствовалось сильнее, чем в тихом Шабалино. После они зашли в гости к Надюше и Игорю, которые теперь жили вместе, в квартире Игоря.

Крёстная скучала по Алёшке, была рада их приезду. Алёшка был одарен подарками, гостинцами, а еще Надя сказала, что уже купила для него билет на новогоднее представление в городской Дом Культуры.

– Варюш, мы с Игорем за Алёшкой приедем сами, если ты разрешишь. Свозим его, и обратно привезём, пусть у нас переночует, можно?

– Мам, мам, можно, пожалуйста? – Алёшка сидел на диване и смотрел на мать во все глаза, чуть живой от предвкушения и восторга.

Пообещав, что при хорошем его поведении она обязательно отпустит его в гости к крёстной, Варя рассмеялась, увидев, как запрыгал от радости Алёшка.

Варя и Надя устроились за столом с разговорами. Они давно не виделись, обе были заняты своими делами в последнее время и на поездки друг к другу в гости времени не хватало, поэтому новостей накопилось много.

– Варюш, ты знаешь, мы на прошлой неделе в воскресенье ездили на день рождения к тёте Рае. Я случайно услышала, как они с Юрой разговаривали, что-то о тебе, и о Коле. Я не поняла толком, но вроде бы что-то про деньги какие-то. Юра говорил, что придется тогда ему к тебе съездить. Варь, я не знаю, что они там замышляют, но точно что-то тебе не на пользу…

– Ладно, наверное, хотят долг обратно получить, что Коля на машину занимал. А мне пока не с чего отдавать, так что зря Юра приехать собирается. Я хочу, чтобы о Коле хоть что-то прояснилось, постоянно про это думаю… Чтобы уж знать наверняка… Не могу поверить, что его нет больше! Всё кажется, вот –вот приедет…

Поездка в город разбередила Варину душу, многие места больно били воспоминаниями –вот здесь они были с Колей, покупали вещички для новорожденного Алёшки, а в этот кинотеатр ходили втроём, на детский сеанс…

После поездки Варя долго не могла прийти в себя, и подумала, что всё же пока не стоит ей туда часто выбираться. Почему-то вспомнился визит Натана Олеговича…

Варя сидела за прилавком в магазине, посетителей было не много, и она потихоньку расфасовывала в пакеты свежее печенье из большой коробки. Думала, что попросит разрешения у Георгия и на днях позвонит по тому телефону, что оставил ей Натан Олегович в свой визит. Он, конечно, просил звонить, если Варя что-то вспомнит, но она ведь не злоупотребляет, один разок всего и позвонит… только чтоб узнать, есть ли хоть какие-то известия о Николае. Задумавшись, она не сразу услышала, как негромко хлопнула входная дверь в магазин.

Подняв глаза, Варя увидела, что с другой стороны прилавка стоит и смотрит на неё Мария Лыкова. Варя слышала, как покупательницы обсуждали недавно, что Марию выписали из больницы, и вроде бы даже она поправилась, ведёт себя спокойно и дружелюбно, чего за ней не замечалось уже несколько лет…

– Здравствуйте, – Варя быстро взяла себя в руки, – Что вам предложить?

– З…здравствуйте, – чуть запнувшись, сказала черноволосая худая женщина, не сводя глаз с Варвары, – А ты что, теперь здесь работаешь?

– Да, работаю, – ответила Варя, и ей от чего-то стало вдруг страшно, уж очень пристально и жутковато смотрели на неё черные глаза Марии.

– А, понятно, – сказала тихо Мария и прошлась вдоль прилавка, оглядывая товар, – Ну, дай мне конфет тогда.

– Каких конфет? Вот, выбирайте, – Варя повела рукой.

– А какие свежие и вкусные? Ну, вот этих давай что ли, – Мария указала на шоколадные конфеты в яркой обертке.

Варя взяла пакет, положила в него конфеты, сколько сказала покупательница, рассчитала покупку и протянула пакет Марии. А та смотрела на неё ничего не выражающими глазами, чуть улыбаясь, и сказала:

– Это сыну своему отнеси, я ему купила! – сказав это, женщина повернулась и вышла из магазина.

Варя стояла, остолбенев, с пакетом конфет в руках. Страх, отчаяние, боль – всё смешалось внутри, стучало беспокойное сердце в груди… Вот что об этом всём думать? Варя села на табурет и горько расплакалась, отбросив в сторону ни в чём не повинные конфеты.

Глава 18.

Варя теперь боялась. Боялась почти каждую минуту своей жизни. Боялась за сына, который оставался в садике, куда может войти любой человек из поселковых… боялась и за себя. Потому что знала, что она одна у своего сына, и если с ней самой что-то случится, судьба её Алёшки будет незавидна…

– Лида, она такая… страшная! Не кричала, ни слова плохого не сказала, но так страшно смотреть в её глаза, пустые, чёрные, – рассказывала Варя вечером забежавшей на чай подруге.

– Да не обращай ты на неё внимания, болеет человек. Меньше с ней разговаривай, да и всё. И не смотри на неё вообще, не провоцируй. Случай был, как-то Семён из района ехал, и девчонку прихватил по пути соседскую, Селиванниковых дочку. Она в техникуме там учится домой ехала, восемнадцать лет девчонке. Так вот просто её до дома подвёз, а Мария потом и самой Селиванниковой проходу не давала, и девчонку как только не полоскала, с кулаками на неё кидалась даже… Пока та замуж не вышла, тогда только Маша успокоилась. Да всё село уже знает эту Лыкову, привыкли.

Теперь, стоя за прилавком магазина, Варя со страхом поглядывала на входную дверь, но Мария больше не приходила. Пару раз забегала Инна Лыкова, и они обе с Варей, по молчаливому обоюдному согласию, делали вид, что не было между ними никакого разговора, и просто общались как продавец и покупатель.

А одним морозным солнечным утром в двери вошёл сам Семён Лыков и у Вари сжалось сердце – мужчина здорово сдал за то время, что они не виделись. Он был худ, бледен и небрит. Одет он был в старую куртку и большую лохматую шапку.

– Варюш, здравствуй. Как у тебя дела, как работа, нравится?

– Здравствуй, Семён. Спасибо, всё хорошо, благодаря тебе. Такой снег, как бы я тележку на шоссе таскала сейчас… А тут, в тепле, и не тяжело мне, посидеть можно в течении дня. Семён, если бы не ты, я не знаю, что бы со мной было. Ты сам-то как?

– Да, приболел немного. Я на заимке у себя живу, вот, приехал продуктов закупить, и в аптеку зайти. Простыл, кашель донимает.

– А домой, когда? Вроде бы ведь жена у тебя на поправку пошла… Приходила в магазин недавно, за покупками. И дочка приходит.

– Домой я только сегодня, переночую – и обратно. Мы с Инной посоветовались, не будем провоцировать пока есть улучшение. Скоро младшая дочка приедет, Диана – вот я её поеду встречать, а потом обратно на заимку. На Новый год, вот может уж тогда и переберусь. Варюш… я тут для Алёшки кое-что привёз… Возьми пожалуйста. И тебе тоже небольшой подарок на новый год, увидимся или нет еще до праздника, неизвестно. Потому – сейчас привёз.

Семён достал из рюкзака детскую меховую шапку и унты. И протянул Варе белые заячьи варежки.

– Это всё мои трофеи, и шил тоже сам. Только унты другу заказывал, – с не скрываемой гордостью сказал Семён.

Варя погладила рукой белый гладкий мех варежек… Семён смотрел на неё, и она угадала своим женским чутьём, что соскучился этот сильный мужчина по обычной женской слабости, нежности и благодарности… по возможности о ком-то заботиться и видеть в ответ блеск в благодарных глазах… Так остро ощутила его пустоту и одиночество…, наверное, потому что сама теперь жила в такой же пустоте.

Молча подошла, обняла, прижалась к промёрзшей на зимней стуже его куртке, вздохнула и затихла, прошептав:

– Спасибо тебе, спасибо.

Осторожно, чтобы не спугнуть её, Семён провел рукой по её волосам, но обнять, прижать к себе не решился. Так и стоял, только на обветренном его лице отразилась тоска и боль, глубокая и безмерная…

– Ты себя побереги, простыл ведь весь, – сказала Варя, отстранившись и глядя снизу-вверх, в его лицо, – Остался бы ты дома, Семён, не езди в лес… Неспокойно мне за тебя, смотри, как кашляешь.

– Да ничего, мне уже лучше, температуры нет, – отозвался Семён чуть севшим голосом, то ли от кашля, то ли от волнения.

– Слушай, они просто чудесные! И для Алёши подарки такие, просто чудо! – Варя надела варежки, лицо её сияло, и она видела, что это мастеру приятно, – Как же ты с размером Алёшкиным угадал?

– Ну, я когда вас из больницы забирал, ладонью замерял его обувь, – Семён уже не мог скрыть улыбки, так ему была приятна реакция Вари на подарки.

– Ладно, пойду я в аптеку, да домой поеду, пока не стемнело. Надо еще в машине покопаться, пока есть возможность в тёплом гараже.

Попрощавшись, Семён забрал покупки – сахар, макароны, крупы и консервы – погрузил их в свою машину и уехал. А Варя осталась…

Тягостно и неспокойно было ей, томило что-то её душу, и сама Варя не понимала, что же так её беспокоит. Подумала, что же такое чувствует она к Семёну… странное чувство, не похожее ни на любовь, ни на жалость…. А просто ощущение, что рядом с тобой ходит такая же застывшая, изболевшаяся душа, и ищет, ищет, чем согреться… Но только ничего не греет, тьма и холод заперли душу глубоко-глубоко…

На следующий день у Варвары был выходной, и она не повела Алёшку в сад, оставила дома, и они вместе украшали дом к новому году. Варя достала с чердака коробку с мишурой и ёлочными игрушками, которыми она сама наряжала принесённую отцом ёлочку здесь, в этом доме…

– Мам, а у нас будет ёлочка? – сверкая счастливыми глазами в предвкушении праздника, спросил Алёшка.

– Нет, сынок. Наверное, мы с тобой в этом году без ёлочки, – грустно сказала Варя, вспомнив, что Коля всегда приносил живую ёлку домой, и они все вместе её наряжали, – А давай, мы с тобой сходим до леса, веточек еловых сорвём и их нарядим, будет у нас наподобие ёлочки.

– Давай! – обрадовался мальчик, – А Дед Мороз приходит к тем, у кого ёлочки нет?

– Сынок, ну конечно приходит. Ко всем приходит!

Варя подумала, что ей посчастливилось попасть на работу к Георгию Завьялову как раз накануне новогодних праздников. Она договорилась со своим работодателем, и когда тот ездил за товаром, заказала для Алёшки его давнюю мечту – конструктор в большой коробке, и спрятала его на чердаке.

Домашних дел у Вари поубавилось, хлев теперь пустовал, но зато морозилка в стареньком холодильнике была забита свежим мясом, а в погребе ровными рядами стояли баночки с домашней тушёнкой. И теперь Варвара размышляла, что нужно ей придумать, каким образом обустроить курятник, чтобы обеспечить себя и сына свежими яйцами, и куриным мясом.

Вырезая из бумаги снежинки, Варя и Алёшка вдруг услышали, как перед домом остановилась машина. Мальчик тут же прилип к окну, а Варя, накинув куртку вышла на крылечко. Хотя она и не признавалась самой себе, но ей хотелось, чтобы приехал Семён…

Но машина была незнакомая, небольшой крытый грузовичок громко тарахтел мотором за калиткой, и Варя удивилась и немного даже испугалась. Кто же знает, кого судьба сегодня к ней принесла.

Из кабины степенно вышел водитель, и Варя с изумлением узнала знакомый силуэт Захара Петровича!

– Варвара! Принимай гостя, хозяйка! – закричал мужчина и помахал Варе рукой.

– Здравствуйте, Захар Петрович! Вот уж не ждала вас увидеть! Какими же судьбами? Входите пожалуйста! – Варя сама не ожидала, что так обрадуется визиту бывшего своего самого ворчливого и вредного покупателя.

– А я к тебе с поручением, от всей нашей бригады! Тётка Рита сказала, что вы теперь с Лидой на шоссе больше не будете ходить. Да и Андрей подтвердил, что ты в магазине работаешь. А мы по вашим пирожкам заскучали, да и чай твой помним, бесплатный! – мужчина усмехнулся в усы.

– Да, я сейчас в магазине работаю, продавцом. Теплее там. Да вы входите, я вас чаем угощу, и пирогами тоже!

– Сейчас, сейчас! Принимай-ка сначала подарочек! – мужчина откинул борт кузова и вытянул оттуда замотанную в старую мешковину ёлку.

– Ёлка! Захар Петрович, какое же вам всем спасибо! – Варя еле сдерживала слёзы.

– Да уж ладно, что ты! Я с лесничества целую партию везу, вот мы с мужиками решили, тебе одну подарить. Вот еще крестовина к ней, механик наш сделал. Ну, как малец твой? Я с того времени, как он в пруд провалился, всё о вас думаю, – Захар Петрович отряхнул снег с обуви и вошёл в дом.

– Ну, герой, здорово! Как поживаешь? – протянул он руку Алёшке, – А это у тебя что за зверь такой? Ух и богат хвостом!

Барсик, пригревшийся возле Алёшки на стуле, с интересом смотрел и на гостя, и на принесённую им ёлку, которая теперь стояла в углу, еще в мешковине.

– Здравствуйте, – Алёшка смущенно потряс протянутую ему ладонь, – А это вы нам ёлочку привезли, да?

– Да вот, еду я значит, еду. Остановился возле леса ноги размять. Смотрю – Дед Мороз на санях, да на тройке едет. Я ему поклонился, здравствуйте, говорю, дедушка! Доброго вам здоровьица! А он меня и спрашивает: «Ты, Захар Петрович, как я знаю, мимо Шабалино едешь? Не мог бы ты передать от меня вот эту ёлку, мальчику Алёше Карпову! А то у меня дел так много, сам я не успеваю!». Ну, как же мне отказать Деду Морозу, я, конечно, согласился, ёлку в кузов погрузил, да и к тебе поехал.

Алёшка во все глаза смотрел на усатого деда, который и сам был немного похож на Деда Мороза. Варя, пряча улыбку налаживала на столе чай и угощение для гостя.

– Ох, чуть я не позабыл! – спохватился Захар Петрович, – Ведь с Дедом-то Морозом еще Зайка ехал, просил тебе гостинец передать, – гость достал из-за пазухи своей куртки сетку с апельсинами.

Варя смотрела на сына, не отходящего от гостя, который скинув куртку отогревал у печи замерзшие руки. И думала, как же много вокруг неё добрых, отзывчивых к чужому горю людей.

Глава 19.

Зима укутала село своим пушистым белым покрывалом. Мороз крепчал, рисуя на окнах диковинные тонкие узоры, которые так любил рассматривать Алёшка, разговаривая с сидящим рядом с ним Барсиком. Нескладный длинноногий котёнок с тощеньким хвостом теперь подрос, раздобрел, длинная красивая шерсть блестела и лоснилась.

Особенно ласков независимый котяра был именно с Алёшей, который и принёс его когда-то в этот дом. Но и к Варваре относился с должным уважением, старался порадовать хозяйку подарками – на днях с гордостью принёс и положил прямо у её ног пойманную в хлеву и геройски задушенную им мышь!

Новогодние праздники быстро закончились, Варя сама поразилась, с какой быстротой теперь летело время. В середине января Варя с сыном были приглашены на торжество по случаю свадьбы Игоря и Надюши, и Варя никак не могла унять страх перед встречей с родственниками. Ведь там будут и её свекровь со свёкром, и Юра с женой…

Надя и слышать не хотела ничего, когда Варя пыталась отказаться от поездки, уверяя, что всё будет хорошо, просто не нужно обращать ни на кого внимания.

– Надюша, ну как не обращать внимания, ведь мы все за одним столом будем, – говорила Варя куме, когда они с Игорем привезли Алёшку с городской новогодней ёлки, – Да и в городе на ночь нужно где-то оставаться!

– Ничего, мы с Игорем об этом уже говорили. Мы переезжаем в новый дом, Игорь закончил делать там ремонт. А вы побудете у него в квартире, где мы сейчас живем. Вас утром заберет машина, Игорь пришлёт водителя, и на следующий день отвезет обратно, так что тебе не нужно ни о чём беспокоиться.

– А что Раиса Яковлевна говорит? Рада, наверное, за тебя, что свадьба у вас?

– Да, замучила меня вопросами про фирму Игоря. А когда узнала про новый дом, что он его построил и мы скоро переезжаем, так вообще стала кричать, чтобы я поговорила с Игорем, и устроила к нему на работу её мужа, Ивана Трифоновича. Сказала, что мы с Игорем должны им продуктами помогать, ведь у него торговая фирма! А мы ведь семья, значит – должны. Мне перед Игорем иногда стыдно за неё… Но он всё понимает и внимания не обращает на это.

– Варюш, а что про Колю слышно вообще? Я как-то спросила у тёти Раи, так она так раскричалась, что я ей нервы треплю – напоминаю про это…

– Ничего не слышно, Надюша, – горько вздохнула Варя, – Помнишь, я тебе про Натана Олеговича рассказывала, который ко мне в Шабалино приезжал? Вот, я же ему позвонила. Сначала два раза не попала, его не было на месте. А в третий раз он сам трубку взял. Сказал, нечем меня порадовать, но он продолжает работать…

– Ничего, если продолжает работать, значит обязательно будут какие-то известия! – Надя обняла Варвару.

– Ты знаешь, так много времени прошло… Я уже боюсь этих известий…будут ли они хорошими – уже вряд ли…

В день бракосочетания Нади и Игоря за Варварой и Алёшей приехал водитель, присланный Игорем. Варя очень волновалась, приготовила своё новое платье, которое купила когда-то весной, еще вместе с мужем, но так ни разу и не надевала.

Собрав вещи в сумку, Варя отнесла ключ от дома Лиде, которая обещала присмотреть за домом и покормить Барсика. На душе было муторно, ехать было откровенно страшно – видеть лицо Раисы Яковлевны, общаться с почти бывшими родственниками, которые так с ней поступили…

Водитель, немногословный мужчина лет пятидесяти, довез их до дома, где у Игоря была квартира, и отдал Варе ключи, со словами:

– Вот, вам Надежда велела передать. Сказала, чтобы вы устраивались, как дома. В кафе я вас вечером тоже отвезу, к пяти. Ну, вы и сами же знаете, в котором часу торжество, да?

Оказавшись вечером в кафе, Варя от волнения не могла говорить, держала похолодевшей рукой горячую Алёшкину ладошку, а в другой руке сжимала пакет с подарком. Со свадебным подарком она тоже намучилась, советовалась и с Лидой, и с Еленой Матвеевной, и наконец решила, что закажет в городе вышитый льняной набор – скатерть и салфетки, добавит конверт с небольшой суммой денег. На более дорогой подарок средств у неё не было.

– Здравствуй, Варвара. Как у вас с Алёшей дела? – неожиданно подошла к ней сзади Ирина, жена Юрия.

Женщина была в блестящем платье, с прической и безукоризненным маникюром. Она приветливо улыбалась Варе и потрепала Алёшку по голове. Ирина, не скрываясь осматривала Варвару с ног до головы:

– Ну, как вы там в деревне своей устроились? Юра говорил, что хозяйство у тебя, скотина, разжилась.

– У нас всё хорошо, спасибо, – с прохладцей ответила Варя, ей было неприятно от оценивающего взгляда Ирины.

– Алёшке когда в школу-то, в сентябре? – Ирина будто не замечала Вариной холодности и взяла её под локоток, – А мы так намучились с подарком, ведь не знаешь теперь, что и дарить! Тем более, что Игорь – состоятельный человек. Бизнесмен, как теперь говорят. Сервиз не подаришь! Юра заказывал в Москву набор посуды германский, ну еще и денег, конечно, положили молодым. А ты что даришь?

– Подарок дарю, – ответила Варя родственнице, – Ну, как вы устроились в доме? Квартиру то почём сдаёте?

– Ой, ну ты что, обижаешься на нас, да? Мы-то с Юрой вообще ни при чём – это ваши со свекровью отношения. Ты сама тоже виновата, может чем ей не угодила? А они уже в возрасте, хотят у себя под боком видеть тех, кто в состоянии помочь. Не мы же тебя из дома выгнали, чего ты на нас-то обижаешься?

– Да живите, как хотите. Очень надо мне на вас еще обиду копить! Ко мне не лезьте только, и всё!

– Ты всегда была гордячка заносчивая! На пустом месте причем. Чем гордиться-то, тоже мне! Деревня немытая! – Ирина фыркнула и отошла от Варвары.

Варя чуть передёрнула плечами, будто желая отряхнуться от состоявшегося разговора. Алёшка ушёл знакомиться с мальчиком лет десяти, пришедшим с кем-то из родственников жениха, а Варя стала смотреть на Надюшу.

Скромное красивое платье нежного сливочного оттенка так шло ей, длинные свои волосы она убрала в высокую прическу и украсила белыми бусинками, отказавшись от фаты. Варя улыбалась, так приятно ей было смотреть на то, как Игорь смотрит на Надюшу, как нежно улыбается она ему в ответ, как они держатся за руки…

– Это что у неё на шее, бриллианты? Ну точно, я тебе говорю, это брюлики настоящие, – услышала она позади себя шёпот, скорее похожий на шипение.

Безошибочно узнав голос своей свекрови, Варвара даже не стала поворачиваться. На шее невесты и вправду сверкало прекрасное колье – и Варя знала, что это свадебный подарок её мужа. Противно было слышать злобный шёпот Раисы Яковлевны, в котором была нескрываемая зависть и неприязнь.

– Ох, Варвара, я тебя и не заметила, – свекровь наконец узрела её и дернула за рукав платья, – А ты похудела, тебе идёт. Как Алёшенька, внучек? Не болеет? Я вся за него испереживалась, ты же ведь к нам и глаз не показываешь! А сами мы уже старые, чтоб самим к тебе в такую даль мотаться.

– И вы здравствуйте, Раиса Яковлевна, – Варя отвела в сторону руку, ей были неприятны прикосновения свекрови, и отвечать на её тираду она не собиралась, просто отошла в сторону

– Ты что, всё обижаешься на нас? – пожилая женщина и не собиралась отставать, – А чем мы перед тобой провинились?

– Да отстаньте вы все от меня наконец, – чуть повысив голос, ответила Варя, – Нашли место и время, отношения со мной выяснять!

– Тебя вообще здесь и быть не должно, – язвительно проговорила свекровь, – Ты кто вообще, посторонний человек, а здесь семья собралась.

– Так не вы же замуж выходите, – весело парировала Варя, – Не вам и решать, кого приглашать!

– Ох, вот был бы жив мой Коленька, не позволил бы тебе так со мной разговаривать! – всхлипнула свекровь.

– Что же вы, Раиса Яковлевна, сына хороните? Ведь неизвестно еще ничего! – Варя из последних сил держала себя в руках, чтобы не закричать на свекровь и не расплакаться самой.

– Это ты уехала в деревню свою, и думать про Коленьку забыла! – свекровь мигом передумала плакать, – А я ночи не сплю, душа болит, всё о нём думаю!

Варя не стала усугублять ситуацию, зная крикливый характер свекрови, она вовсе не хотела устраивать представление на свадьбе и отошла в сторону.

– Алёшенька, внучек! Иди скорее ко мне, хоть посмотрю на тебя! Как вырос, а исхудал как, вдали от бабушки! – заверещала Раиса на весь холл небольшого кафе.

Мальчик испуганно шарахнулся было в сторону от громкого причитания, но потом посмотрел, что мама стоит совсем недалеко и смотрит на него, подошёл к Раисе:

– Привет, бабушка.

Искоса поглядывая по сторонам, достаточно ли много народа видит сцену, Раиса обняла ребенка, прижала к себе, даже слезу пустила.

– Бабушка, спасибо тебе за подарок! Мне мама передала, что ты прислала.

– Ка… какой подарок? – бабушка недоуменно уставилась на внука.

– Ну, который ты мне на новый год прислала! Мама сказала, это вы с дедушкой мне машинку прислали.

– А…да на здоровье, внучек, – Раиса посмотрела на стоявшую недалеко Варю и поняла, что та купила мальчику подарок от их имени.

Но в отношениях свекрови и Вари ничего это не поменяло – всё торжество Варвара старалась держаться подальше от родственников, а свекровь, наоборот, старалась показать всем, как она любит внука и скучает по нему. Варвара обратила внимание, что её свёкра, Ивана Трифоновича, на торжестве не было, а когда она спросила про него у Нади, та ответила, что его положили в больницу – поскользнулся и сломал себе ногу, так некстати.

На следующий день Варя и Алёшка собирались домой. Варе хотелось поскорее вернуться в Шабалино, протопить баню, отдохнуть от всего и зажить прежней своей жизнью.

Притихший Алёшка тоже, по-видимому, устал гостить, и сидел в машине, привалившись к матери и разглядывая проносящиеся мимо посёлки и заснеженные поля. Оказавшись наконец дома, Варя улыбнулась – печь была с самого утра протоплена заботливой Лидой, в доме было тепло и уютно, на окне сидел и умывал свои шикарные усы Барсик…

– Ой, мам, я по Барсику так скучал! – воскликнул счастливый оказаться дома Алёшка.

Сели обедать, проголодавшись за долгую дорогу, и Варя увидела через окно, как во двор влетела Лида. Да так, что за нею снег вился высокими клубами.

– Варюш, вы вернулись! Ну, Слава Богу! Ох, я с недобрыми вестями к тебе! – Лида была напугана и у Вари внутри всё оборвалось.

Оглянувшись на Алёшку, орудующего ложкой над тарелкой супа, Лида отвела Варю в сторону и зашептала:

– Варька, там такое случилось! Машка Лыкова мужа убила! И дочку старшую сильно поранила!

Глава 20.

Варвара опустилась на старенькую скамейку, стоявшую возле порога, и закрыла глаза. Сердце прыгало в груди, билось так сильно, что было больно. Лида присела с нею рядом и стащила с растрепанной головы свою вязаную шапку. Так и сидели обе, молча глядя в пустоту, пока не подошёл к ним Алёшка, детской своей чуткой и чистой душой уловивший витающее в воздухе горе.

– Мамочка… мам, что там? – мальчик обнял мать, прижался к ней и смотрел снизу в побелевшее её лицо.

– Ничего, сынок, ничего…, – едва перевела дух Варя, слова давались с трудом и гулким эхом отдавались в голове, – Устала я с дороги. Ты пойди, в комнате поиграй, а мы с тётей Лидой чаю попьем, хорошо? Хочешь, возьми мармелад.

Алёшка обрадовался, достал из буфета вазочку с разноцветными кубиками мармелада, и убежал в комнату разбирать надаренные ему Надей и Игорем подарки. Тяжкое молчание повисло за столом, Варя смотрела в окно, а Лида разглаживала ладонью складочки на своей кофте.

– Что же, врачи не досмотрели, что она опасна, – Лида покачала головой.

– Опасна… – тихо повторила Варя и прижала к горлу руки.

– Соседка их сказала, ничего не слышала вообще, тишина у Лыковых была. Младшая дочка у них приехала, Диана, говорит – никто её не встретил на станции, она сама добралась. В дом зашла, а там всё в крови! Сама Мария сидит в коридоре, смеется, вся в крови. Вызвали милицию, скорую. Девочка старшая, Инна, живая была, когда врачи увозили. Её отец собой прикрыл, мне бабка Галанина сказала, наверно, слышала, что милиция говорит… Ему, Семёну, всё досталось, Мария с ножом на дочку кинулась, хорошо, Семён подоспел… Своей жизнью за жизнь дочери заплатил. Ох, Варя, страшно, как страшно…

Варя услышала какой-то гул, всё плыло перед нею, странные тени мелькали перед глазами, перемежаемые зеленоватыми пятнами. Всё смешалось в голове, и Николай, лицо которого так явственно виделось и улыбалось ей, и Семён, будто стоявший неподалёку и смотревший на Варю, чуть склонив набок голову…

– Варя, Варя, ты что! – перед ней замаячило перепуганное Лидино лицо.

– Ничего. Ничего, всё хорошо, – Варя обнаружила, что почти съехала со стула на пол, и поднялась на онемевшие ноги.

– Варя, ты как? – Лида налила в стакан воды и подала подруге, – Мне бежать надо, у меня Егорка приболел, температурит. Я в аптеку пошла, за таблетками. Смотрю – возле дома Лыковых милицейские машины стоят, люди собрались. Подошла, люди и рассказали. Саму Марию увезли, то ли милиция, то ли на скорой… Ты нормально?

– Лид, ничего, нормально я, – Варя взяла себя в руки и обняла подругу, – Ты беги, ничего со мной не случиться.

Лида убежала, а Варя продолжала сидеть за столом, пустым взглядом глядя в затянутое кружевным морозным узором окно…. Вот и не стало еще одного человека, так неожиданно вошедшего в её жизнь… И казалось, ни на что его присутствие в жизни Вари не влияет, и ничего их не связывает, кроме «не счастья», которое у каждого своё, но и такое по своей сути одинаковое…

Но теперь, когда его не стало… Варя вспомнила, как терпко пахла куртка Семёна – дымом и лесом – когда он приходил к Варе в «Лабаз»… как смеялись его глаза, собирая вокруг еле заметную паутинку морщинок, когда он видел, как смущается Варя его визиту.

Любила ли она? Любила ли её душа Семёна, сама она не могла ответить на этот вопрос. Она точно знала, что любила своего мужа, Николая, что ждала его каждую минуту, хотела оказаться рядом с ним… Плакала ночами, днём будто не жила – ожидание было в каждом мгновении, прожитом ею…

И застрявшая глубоко в своём горе, совсем она не замечала того, кто был рядом, и поддержка его хоть и была незримой, но теперь, когда он ушёл навсегда, Варя ощутила глубокую пустоту.

«Как же я, без тебя… Сначала Коля, потом ты… Это всё из-за меня! Если бы я не приехала сюда, Мария бы жила себе спокойно, не сходила с ума от ревности… Это я, всё я! – Варины мысли больно кололи, жалили мозг, она до хруста сжала побелевшие свои руки, – Прости меня, прости! Всё думала, что же люди скажут, лишний раз тебе спасибо сказать боялась! Дура! Дура!»

Что-то разбилось в Варвариной душе, которая уже и без того изорвана была в клочья… и если до этого дня она хоть как-то еще трепыхалась, пытаясь отогреться, то сейчас, после такого страшного события, Варя подумала, что почти умерла внутри. Никакого просвета не видела она в своём будущем, будто вся жизнь её покрылась тягучим липким мраком, который наползал из всех углов… Холод сковал душу настолько, что Варя не чувствовала рук. Помимо страха, камнем придавило её чувство вины, которое навалилось холодной глыбой, не давая выдохнуть, не давая заплакать, чтобы излить своё горе. Хотя голова и понимала, что какая уж тут вина… Но сердце болело и плакало, не принимая никакого себе оправдания.

Поднявшись со стула, Варя оторвала свой взгляд от окна, подошла к печи и достала из подпечка несколько поленьев, чтобы развести огонь. Из комнаты вышел притихший Алёшка, подошел к печи и вместе с Варей стал смотреть в огонь.

– Мам, ты из-за бабушки расстроилась да? – негромко спросил мальчик.

– Почему из-за бабушки? – Варя притянула к себе сына, обняла его и вместе с ним села на небольшой табурет у печи.

– Я слышал, как она тебя ругала. Не понял только, за что. А еще она мне потом сказала, что папа потерялся. Мам, это правда? Я и сам знаю, что правда, потому что папы долго нет…

Всё Варино горе спряталось глубоко внутри, перед грустными глазами маленького мальчика – её сына, она серьёзно посмотрела на него:

– Сынок, ты ведь у меня уже совсем большой, всё понимаешь. Я тебе расскажу, как взрослому, ладно? Папа наш и вправду потерялся, но его ищут, милиция ищет. И я надеюсь, что скоро найдёт.

– А тётя Ира сказала, его уже не найдут.

– Тётя Ира откуда это может знать, она же не милиционер, правда? – Варя поцеловала сына, – Просто и бабушка, и тётя Ира боятся, что наш папа не найдётся, потому так и говорят. Но мы-то с тобой ведь знаем, что наш папа сильный, храбрый! Просто, наверное, сейчас у него нет возможности к нам приехать. Но мы с тобой подождем его, да?

– Мам, а почему мы больше в городе не живём? Нам бабушка не разрешает там без папы жить, да? Егорка сказал, что он скоро в город уедет, его новый папа туда заберет. И в школу он в городе пойдет. А я бы хотел с ним. И что, если наш папа не найдётся, у меня тоже будет новый папа, как у Егорки?

Варино сердце разрывалось. Что сказать, как объяснить ребенку про все эти поступки взрослых? И самой Вари, и родителей Николая….

– Ты знаешь, там в городе я не смогла найти работу, а тут – и работа рядом, и вот курочек мы с тобой скоро купим, как у тёти Лиды и бабушки Кати, будут у нас свеженькие яйца. А в городе, где нам курочек держать? Негде! Да и дом тут нужно присматривать, правда? Раньше мы вместе с папой сюда приезжали, чинили всё, а теперь мы с тобой это будем делать. А про нового папу – ведь не у всех они бывают, как у Егорки…

– Мам, а папа знает, что мы тут? Вдруг он приедет и нас не найдёт?

– Как же не найдёт, что ты! Сразу поймёт, что мы с тобой сюда уехали.

Алёшка замолчал, нахмурив брови. А Варя всё думала о Раисе Яковлевне, и об Ирине… Обе женщины, обе матери… как же можно вот так взять и сказать пятилетнему малышу, что отец его пропал, и не вернётся никогда… Ведь ничего еще неизвестно, нет никаких известий… и будут ли, кто знает! Но вот так…

Злость кипела внутри, ох, если бы попалась сейчас Варе под руку хоть бы и одна из них! Варя еще могла понять неприязнь своей свекрови к себе, но к внуку… Единственному внуку от пропавшего сына…

Одной только причиной, по которой Варя теперь вставала утром с постели, делала домашние дела и был её маленький сын. Мир будто потускнел вокруг, ничего не хотелось. Варя на автомате делала домашние дела, ходила на свою работу в магазин, улыбалась покупателям, о чём-то с ними говорила.

Шабалино гудело от происшествия, люди обсуждали случившееся в семье Лыковых, строили догадки, и произошедшее всё больше обрастало выдуманными очередным рассказчиком подробностями. Варя старалась не слушать, до того ей было больно – осознание того, что ничего уже не повернуть вспять, не сказать недосказанного, не обнять, не посмотреть в глаза, всё это будто шторой отгораживало её от остальных, живущих полной жизнью, дышавших и чувствующих людей.

Варвара отпускала покупателям товар, слушая, что же рассказывает очередной «очевидец» и еле сдерживала слёзы. Один раз небольшая очередь, собравшаяся перед её прилавком, вдруг затихла – в магазинчик вошла бледная девушка в черном платке. Варя подумала, как же младшая дочь Семёна похожа на Марию… только вот глаза отцовские, с прищуром…

Диана купила конфеты, еще какие-то продукты и молча вышла на улицу. За ней так же молча совершили свои покупки и остальные посетители, в воздухе витало горькое чувство невосполнимой потери.

Когда все разошлись, Варя присела на табурет за прилавком. Погладила пушистые заячьи варежки, лежащие на полочке рядом с её шапкой… Будто рукой прикоснулась она к руке Семёна. Теперь уже не было никакого смысла отрицать самой себе – этот человек стал дорог ей, только поняла она это поздно. Да, он был женат, и никакой надежды на совместное будущее у них, скорее всего и не было, но само осознание того, что он был здесь, в Шабалино, где-то совсем недалеко от Вари, давало ей особенное что-то… наверное, надежду, что еще жива её замерзшая душа. А теперь, пустота, холод, чувство вины, страх перед будущим – всё, что жило внутри.

Молчаливая толпа жителей Шабалино провожала в последний путь Семёна Лыкова… Тихие рыдания слышались в людской толпе, перешёптывались и крестились бабушки, мужики снимали шапки, несмотря на мороз.

А Варя смотрела на молодую девушку, которая стояла среди одетых в траур родственников, поддерживая под руку пожилую женщину. Обе они не плакали, скорбно стояли и смотрели в восковое лицо безвременно ушедшего. Только бледные лица и синяки под глазами выдавали их чувства.

Варя подумала, что девочка лишилась в один день и отца, и матери… И собственное горе показалось ей не таким уж и громадным, как у этой девчонки, которой на вид было всего лет двадцать…

Глава 21.

Завьюжил февраль, дворы Шабалино и окрестностей заметало снегом так, что утром вместо протоптанных накануне тропинок виднелось меж домами только девственно-белое, нетронутое ногой человека, снежное покрывало. Тропинки угадывались только по предусмотрительно воткнутым по их краям еловым веткам – «вешкам», вот по ним и добиралась Варвара сначала до детского сада, а после до своей работы.

Ближе к обеду по селу проходил трактор, расчищая основные дороги, но в последнее время это случалось всё реже – завод экономил на всём, и в том числе на горючем для расчистки жилых улиц.

– Что, Варюшка, пригорюнилась сегодня, – спросила её Елена Матвеевна, когда они приняли товар в своём «Лабазе» и раскладывали его по полкам.

– Да ничего, просто настроения нет, – тихо ответила Варя.

В последнее время ей не хотелось ни с кем разговаривать, она была вежлива с покупателями, улыбаясь им дежурной улыбкой, но в задушевные разговоры, так любимые в скучающем зимней порой селе, ни с кем не вступала.

– Ой, вот и у меня тоже, что-то прямо вот тоскливо как-то на душе, – жаловалась Елена, – Сын в городе, говорит работы нет. Собрался в Москву ехать, лучшей доли искать… ох, ох… У тебя про мужа хоть что слышно?

– Ничего не слышно, – ответила Варвара, только недавно звонившая в город и следователю, и Натану Олеговичу, – Я думаю, буду в суд подавать, нет уже смысла ждать, что прояснится хоть что-то. Надо дальше жить как-то, признать, что это всё, конец моей замужней жизни.

– Варь, ну что ты… Ведь всякое в жизни бывает, – Елена была поражена жёстким тоном Вари, обычно такой она не была, – В суд конечно надо, хоть пенсию на Алёшку назначат… Но ты сама надежды не теряй.

– А чего ждать? Так всю жизнь и прождать, у окошка просидеть? Пора закрыть эту страницу и идти дальше. Некого мне ждать, что придёт, поможет… Самой надо всё, самостоятельно жить, не в ожидании помощи.

Елена Матвеевна внимательно посмотрела на Варвару. Отметив про себя, как изменилась за последние недели её напарница, Елена покачала головой…

Варвара уже договорилась со своим работодателем, чтобы перенести один из своих выходных дней – во вторник она собиралась поехать в город и обратиться в юридическую консультацию по своему вопросу.

На февральское воскресенье как раз попадал сороковой день по Семёну, и Варя, у которой был выходной, никак не могла унять биения сердца, отчего-то ей казалось, что она непременно должна пойти на местное кладбище…

Промучившись часов до двух пополудни, Варя отвела Алёшку к Лиде и попросила её присмотреть за сыном. Вьюга, заметавшая землю уже несколько дней, сегодня притихла. С неба тихо кружась спускался легкий снежок, немного потеплело, будто где-то, еще далеко, но уже дышала теплом весна.

Варя шла по тропке, её мало заботило всё, что творится вокруг неё – снежок, ярко поблёскивающий на солнышке, весело переговаривающиеся в сосновой посадке птицы… Этот мир жил теперь отдельно от Вари, она была сама по себе – где-то там, внутри своей замёрзшей души.

Старое кладбище Екатериновки в последнее время разрослось… Варя наконец вышла с заметенной тропы на расчищенную трактором дорогу. Высокие сосны шумели хвоей в вышине, ветер играл ветвями, иногда сбрасывая шишки вниз, на подтаявший у ствола дерева снег.

Первым долгом Варвара пришла к своим родителям. Отряхнула снег с мраморной плиты, протёрла рукой овальные фотографии и села на небольшую скамейку. Казалось, что мамины глаза с фото смотрели на неё по-другому, не как в другие дни, а немного грустно. А папа так же улыбался, глядя на дочку и пряча искорки в глазах.

Варя негромко заговорила, рассказывала, как живут они с Алёшкой в старом доме, как заметает снегом старую баньку чуть не по самую крышу… Хоть ей и не отвечал никто, а всё Варе казалось, что и ветер стих, словно жалея её, и ноги стали меньше наливаться привычной тяжестью.

Вытерла заячьей рукавичкой набежавшие на глаза слёзы, Варя поднялась со скамейки и пошла к новой части кладбища, мимо маленькой кирпичной часовенки, туда, где будто еще недавно стояла она с толпой сельчан, провожая Семёна.

Издалека еще увидела Варя, что не одна она вспомнила сегодня Семёна – на скамейке в оградке сидел одинокий чей-то силуэт. Варвара остановилась, мешать ей не хотелось, и видеть кого-то тоже. Но фигура поднялась навстречу, её увидели. Скинутый капюшон куртки обнажил коротко стриженную женскую голову и в бледном лице Варя узнала Инну, дочку Семёна.

Инна помахала Варе рукой, приглашая её пройти к ней, и женщина не смогла уйти прочь, как бы ей ни хотелось.

– Здравствуйте, Варя, – поздоровалась Инна, – А меня вчера только выписали, Дианка сегодня с утра в городе, я её не стала ждать, одна пошла к папе.

Инна была бледна, Варя видела, как похудела девушка. В прошлый раз, когда она приходила к Варе, шикарная шевелюра тёмных волос украшала голову девушки. А теперь коротко остриженные волосы обнажали свежие шрамы на затылке и шее, на ладонях тоже виднелись отметины от ран.

– Здравствуйте, Инна.

Варя еле выдавливала слова, ей было невыносимо больно и тяжело смотреть на фото Семёна, на деревянный крест и венки вокруг него… Она села на скамейку рядом с Инной, сняла варежки и молча смотрела, как падает ей на ладони лёгкий снежок, как тают снежинки, превращаясь в капельки воды.

– Ты капюшон накинь, простынешь, – тихо сказала она Инне, сидящей рядом с ней и молча смотрящей куда-то вдаль.

– Сегодня тепло, – отозвалась девушка, – Скажи, Варя, а ты любила моего отца? – вдруг спросила она и повернула к Варваре заплаканное лицо.

– Я не знаю, что тебе сказать, – вздохнула Варя, – Я про это не думала раньше, а теперь уж, что… Моя душа больная, и, мне кажется, она уже ничего не чувствует хорошего, только постоянно болит.

– Мне хочется думать, что он любил, и его любили… Я так виновата перед ним… – Инна заплакала, – Когда он сказал мне впервые, что не может больше, что хочет уйти от мамы… Это давно было, несколько лет назад еще, а я ему такое ответила… что же я наделала…

– Да что же ты всё на себя, девочка моя, – Варя обняла девушку, прижала к себе, – Мы все под Богом ходим, разве можем мы на век другого человека повлиять! Сколько кому Бог отмерил, столько он и проживет.

– Но ведь если бы я тогда поддержала его, если бы он ушёл… Всё бы могло сложиться по-другому. И папа был бы жив, и мама бы сейчас не была… там… Она ему постоянно кричала, что ненавидит его… И в тот день… Кричала, что ненавидит и меня тоже, потому что я на него похожа…

Инна плакала навзрыд, а Варя просто сидела и смотрела на фото Семёна. Любила ли она его? Наверное, почти любила… и будь он жив, возможно, со временем, Варя оттаяла бы, доверилась и поняла наконец, что же значит для неё Семён… Но увы, жизнь такого шанса им не дала.

– Я до сих пор не могу поверить, всё кажется, что папа просто на заимку свою уехал, – немного успокоившись, сказала Инна, – Ведь я даже на похоронах у него не была, в больнице лежала. Кажется, что всё это было во сне. И что я проснусь, и всё будет как прежде…

– Инна, ты забудь, что мама тогда тебе говорила. Это не она, это её болезнь говорила, и всё, что произошло, это болезнь натворила… Как твоя сестра? Держится?

– Дианка ничего, она сильная. Ездила к маме в больницу, не пустили её. Сказали, что мама там надолго, и скорее всего, навсегда…

– Так безопаснее, даже для неё самой, – Варе было трудно, очень трудно находить слова, черная злоба холодным змеиным телом будто обвивала её, сжимая всё сильнее, сильнее.

От себя не скроешь, она злилась на Марию. За Алёшку, за Семёна и даже за несчастную Чуню, чья участь и так была предрешена…. И Варя думала, что Марии поделом досталось прожить остаток жизни взаперти, и телом – в больнице, и разумом – в темноте собственного сумасшествия. Но, конечно, сказать это бедной девочке, которая сама на теле будет теперь всю жизнь носить отметины, оставленные рукой родной матери, она никогда бы не смогла, потому молча обнимала Инну за плечи.

Инна немного успокоилась, они обе уже продрогли и засобирались домой, когда увидели человека, быстрым шагом направляющегося к ним.

– Крёстный! – воскликнула Инна и бросилась обнимать мужчину, в котором Варя сразу же узнала Натана Быкова.

– Вот ты где! А я Диану из города привез, решил к Семёну заглянуть. А тебя Дианка ищет, волнуется, что дома нет. А, Варвара Дмитриевна, здравствуйте.

Мужчина прошёл за оградку и опустил голову, изредка поглядывая на фото Семёна. Варя и Инна отошли в сторону, вышли на расчищенную дорогу и молча ждали Натана.

Варвара думала, что дождется, когда придёт Натан, ей будет спокойнее за Инну, и она пойдёт домой. Надежды на то, что Натан привёз ей какие-то новости о муже у неё уже и не было… Если бы что-то прояснилось, он бы ей сказал еще раньше.

– А знаешь, Варя, он ведь мог бы еще жить, долго-долго… Мог быть счастлив, – проговорила Инна, – Мог бы сделать счастливым кого-то еще, вот может тебя… Это я его не отпустила… Я его предала! А ведь папа меня всегда поддерживал, а я…

Инна уже не плакала, просто смотрела куда-то вдаль, а Варя глядела на осунувшееся лицо девушки, на шрамы, видневшиеся из-под воротника куртки…

Всё же, дочка была похожа на Семёна, его глаза, его прямой открытый взгляд. Варе было жаль, что ничем она не может утешить горе, ведь сама она не могла согреть никого. В душе её были только холод и злость.

Глава 22.

Весна тёплым морем разливалась по округе. Уже кое-где, на самом высоком пригорке видны были первые тоненькие цветочки мать-и-мачехи. Грачи весёлым своим гамом бередили всю округу, устраиваясь летовать в березовой роще.

Варвара осталась почти одна в Шабалино – Лиду и Егорку увёз в свою городскую квартиру весельчак и балагур Андрей. Они наведывались иногда по выходным в гости к бабушке Кате, и Варе с Алёшкой. Катерина Филипповна сама уже не в силах была справляться, поэтому в хлеву у Варвары жила теперь строптивая Дуська. Теперь Варя, вместо Лиды ругалась по утрам с вредной животиной, но тут же и хвалила её за хороший надой. И теперь Варя носила молоко бабушке в дом Авдеевых, как раньше Лида носила его ей самой.

Николая признали погибшим, назначили выплаты на малолетнего сына, но их постоянно задерживали. Поэтому Варя не особенно на них рассчитывала. Вообще ни на что не рассчитывала, только на себя, на свои руки и ноги.

Иногда она с омерзением вспоминала, как театрально рыдала в суде свекровь, заламывая руки и сползая со стула. Как хмуро и безразлично смотрел в окно Юрий, ожидая уже окончания всего этого. После, возле здания суда Раиса Яковлевна догнала Варвару, уходившую в сторону автовокзала:

– Варя, а ты что же внучека моего Алёшеньку не привезла? Хоть бы повидаться с бабушкой дала.

– Это еще зачем? – холодно отрезала Варвара, – Что вы про внучека вдруг вспомнили? Что-то всю зиму не вспоминали, мы уж про вас и забыли!

– Всегда ты стервой была, хоть и улыбалась, а уж я-то твою натуру насквозь видела! Сжила ты моего сына со свету, на горбу у него сидела, работать не хотела!

– А я вот вашу натуру только потом разглядела! Когда вы родного внука из дома выгнали, в чистом поле зимовать! И сына своего вы погубили, своими стараниями! Меньше бы лезли со своими советами, куда не просят! Отойдите лучше, а не то я не ручаюсь за себя! Вон, ступайте, вас там боров ваш Юрочка ждет! Ряха уж скоро в двери не пройдет, чем вы его с Иркой кормите, наверно на убой?

– Да ты! – задохнулась от неожиданности и возмущения свекровь, но на всякий случай всё же отошла подальше, – Ты смотри, тихоня, разошлась! Только тронь меня, я не посмотрю, что у тебя ребенок маленький…

– И что? Что мне сделаете? – зло рассмеялась Варя, – Я вас и раньше не боялась, а теперь уж тем более. Вы как та собака старая, без зубов – лаю много, а укусить нечем!

Под аккомпанемент громкой нецензурной брани отправилась тогда Варвара на свой автобус, уходивший в родное Шабалино. Шла легко, будто оставив груз прошлого там, позади…

Весенним теплым утром готовила Варвара на посадку картошку, иногда выглядывая в большой огород, где мотоблоком вспахивал землю нанятый ею Константин Рябухин. Алёшка убежал к другу Ванюшке, обещав к обеду явиться.

Варя присела на крылечко, составив компанию греющемуся на солнышке Барсику, который вырос в огромного пушистого красавца. Его уже и Барсиком неловко было величать, скорее уж – Барсом.

– Ну что, красавчик? Не тебя ли вон на заборе невеста караулит? – погладила Варя черную спинку, и кот зажмурил от удовольствия янтарные глаза.

– Варвара Дмитриевна, я закончил, – сказал Константин, – Ух, какой у вас кот красивый! Ну и шуба, хорош же.

– Спасибо большое, вот возьмите, как договаривались, – Варвара протянула парню оплату, – Отцу кланяйтесь от меня, как он? Выздоровел?

– Да нет еще, уколы колоть медсестра приходит. Но уже лучше, спасибо.

Проводив парня, Варвара взялась развешивать выстиранное бельё, как вдруг услышала звук остановившейся машины перед её домом. С тех самых пор, как не стало Семёна, такой звук она слышала только когда к ней приезжали Надюша и Игорь, но сегодня это не могли быть они – Надя была в положении, и, как знала Варя, сейчас лежала в больнице на сохранении.

Поэтому Варя нахмурилась – ничего хорошего не ожидая. Вышла из-за дома к калитке и увидела там Натана Быкова, разговаривающего с сидящим на ступеньках Барсиком.

– Варвара Дмитриевна. Здравствуйте! А вы всё хорошеете! – Натан приветливо улыбнулся хозяйке.

– Здравствуйте, Натан Олегович. Спасибо за комплемент. Какими судьбами в наши края? Решили крестницу навестить?

Варя была удивлена визитом мужчины. Они не виделись с того самого февральского дня, и Варя больше не звонила ему по поводу своего пропавшего мужа. И теперь она подумала, что Натан скорее всего приехал к дочке Семёна, Инне, которая после развода с мужем обосновалась в родительском доме. Варя знала, что Инна была крестницей Натана, потому и его приезд в Шабалино связала именно с девушкой.

– Нет, я ехал специально к вам, – покачал головой Натан, – К Инне я после загляну.

Варино сердце стукнуло, беспокойной птицей взмыла ввысь из глубины души надежда на то, что Коля найдётся… надежда, которую Варвара давно и глубоко похоронила, как она сама думала.

– Проходите пожалуйста в дом, – дрогнувшим голосом пригласила Варя гостя и открыла дверь. – Сейчас чайку согрею, садитесь, Натан Олегович. В ногах правды нет, как говорится.

– Спасибо, не откажусь от чая, – Натан устроился на табурете у окна, – Варвара, я не буду вокруг да около ходить, я не мастер говорить вступления. Приехал я по делу. Сразу скажу, я не могу сказать вам, что ваш муж жив. Но и сказать, что его нет в живых – я тоже не могу. И вот, что – мне нужно знать, видели ли вы кого-то из людей, которых я вам сейчас покажу.

Мужчина достал из кармана несколько фотографий, и разложил их на столе. Варя смотрела в лица на фото, старалась найти в памяти хоть какую-то зацепку, но никого из них она ни разу в своей жизни не видела. О чем и сказала своему гостю. Натан нахмурился в ответ:

– Посмотрите внимательно, может быть хоть кто-то? Давно, в студенчестве, например? Представьте, как они могли выглядеть в молодости…

Варя смотрела на фотографии, перебирала их в руках. Некоторые были сделаны профессионально, а некоторые – явно любительские, немного размытые и будто случайные. Она пыталась представить, как эти люди могли выглядеть в другой обстановке например… Но всё равно, никого из них она не знала.

– Нет, я всё же уверена, что никто из них не встречался мне никогда. Теперь прошу вас, объясните.

– Понимаете, я нашёл связь вашего мужа с одним человеком, обладающим авторитетом в определенных кругах. Причем по всей видимости, встретились они случайно, если верить тому, что никто из этих людей вам незнаком. Я нашел свидетелей, что в том городе, где был ваш муж, вот этот самый человек сел в машину Николая. И выехали из города они тоже вместе, на машине вашего мужа. С ними были еще машины, одна из них – Марата, а вот чья третья – это вопрос. А вот что же произошло с ними после, на шоссе, я пока до конца не выяснил. Но я надеюсь, что всё же узнаю. Варя? Что с вами?

Натан вскочил и усадил на стул бледную до синевы женщину. Варино сердце билось так сильно, что она не слышала больше ничего, кроме своего пульса.

– Простите, простите, я не подумал об этом! Варечка, простите меня, сухаря! Надо было как-то, по-другому начать…

– Ничего, ничего, – Варя глубоко вздохнула, её казалось, что внутри неё всё сжалось так, что даже воздуху некуда поместиться, лёгкие будто сдавило, в глазах было темно.

Постепенно она успокоилась, в голове прояснилось. Натан обеспокоенно смотрел на Варю, держа в руках чашку с водой, у него самого от волнения подрагивали руки.

– Ох, и напугали вы меня, Варвара Дмитриевна! – сказал мужчина, увидев, что на Варины щеки вернулся живой румянец.

Чуть позже, когда эмоции улеглись, Варя разливала в чашки чай, расставляла на столе нехитрые сладости – немного мармелада и печенье.

– Варюш, вы только пожалуйста не переживайте сильно, берегите себя, – Натан чувствовал себя виноватым.

– Да ничего страшного со мной не случится, не волнуйтесь. Это я просто от неожиданности… Я думала, что Колю уже и не ищет никто. Следователь мне так и сказал как-то, чтоб никто не слышал – дело это бесперспективное…

– Ну… – Натан смутился, и помешал ложкой чай, – Я этим занимаюсь, так сказать, в полулегальном порядке. Прошу знакомых, друзей, использую связи, как могу…

– А почему? Почему вы этим занимаетесь? Ведь не обязаны вы…

– Понимаете, Варя… Меня Семён просил об этом. Разыскать вашего мужа. И я теперь вроде бы как вину перед ним чувствую, и не могу бросить всё это. Да сам хочу до правды докопаться, конечно. Не уверен и сам, что смогу, но по крайней мере сделаю всё, что в моих силах.

– Вы с Семёном были близкими друзьями наверное? А вот я не успела его узнать, какой он был на самом деле…

– Мы со школы с ним дружили, с первого класса. Потом и в армию вместе, что только не прошли… Да, мне он был больше, чем друг… Не думал я, что вот так случится…

– Он так часто помогал мне, – тихо сказала Варя, – А я ведь даже поблагодарить его лишний раз боялась, чтобы Марию не провоцировать… Боялась за сына, за себя… тем более, что и участковый мне не поверил тогда, сказал, что Алёшка врет…

– За сына? – Натан удивился, – Я не слышал, что случилось?

Варя рассказала мужчине о своих подозрениях, о рассказе сына про женщину, указавшую мальчику дорогу на тонкий осенний лёд пруда. Натан слушал, хмурился и качал головой.

– Знаете Варя, я Семёна знал почти всю свою жизнь. И в последние лет десять видел, как угасает в нем тот огонёк…. Думал, ну бывает в семье всякое, пройдёт, может кризис какой у них. И про женщин, вот что скажу – не ходок он был, это точно. Машина ревность была необоснованной. Просто он постепенно будто умер внутри… А только ожил он, когда вас встретил, как бы это ни выглядело со стороны… Вы стали дороги ему, а меня он просил найти вашего мужа, вернуть отца Алёшке… Вспоминайте его добрым словом, прошу вас! Он это заслужил.

Глава 23.

Май заканчивался, и Варя провела его в своём огороде. Копала, сажала, поливала, полола не убиваемые сорняки. Приходила с работы, забирала из сада Алёшку, и вместе они шли встречать со стада вредную Дуську.

Коза имела прескверный характер, бодалась и лягалась, умудрялась подраться со своими товарками в деревенском стаде. Но на удивление вдруг подружилась с Алёшкой, который для неё всегда припрятывал в кармашек кусочек хлеба, сухарик или сахарок. Теперь Дуська, словно заправская собака, охраняла своего любимчика от соседского задиристого кобеля, и даже иногда от Вари, когда та строжилась на сына.

Лида с Егоркой всё чаще приезжали в Шабалино. Садили огород, Лида привозила из города семена, делилась с Варей и рассказывала, что работы в городе тоже нет, она оббежала всё, что можно, в её поисках.

– Ты знаешь, Варь, я думаю нам придется в Шабалино пока вернуться. Андрей говорит, квартиру его можно сдать пока. Здесь хоть огород, сейчас картошку посадим, парник под огурцы сделали. Может, всё же завод наш начнет работать, а в городе, я даже не знаю…. Наверное, не найти работу. Я уж думала на рынок пойти, там нанимают продавцов, овощами или рыбой торговать. Но Андрей против этого, говорит, зима придет, всё здоровье там оставишь. Да и бабушка тут одна совсем, жалко её.

– Ой, Лидочка, я бы, конечно, рада была, если бы вы обратно переехали! Я без тебя так скучаю, просто жуть!

– Да я и сама в городе не могу, привыкла тут. Там сидеть постоянно в квартире, скукотища! Андрей говорит, может перейти на сменный график, машина есть – может ездить.

В конце мая Варины мечты сбылись – Лида вместе с Егоркой и Андреем перевезли свои вещи обратно в просторный дом Авдеевых. И теперь в те дни, когда Андрей был не на смене, в их дворе были слышны звуки пилы, молотка, и топора. Но больше всех радовался Алёшка – друг его и соратник по детским шалостям, Егорка, вернулся в родные пенаты!

Лида и Варя снова чаёвничали вечерами, обсуждая общие проблемы и заботы. Вредную Дуську Лида забирать отказалась, и теперь в их хлеву вместо строптивой козы весело похрюкивали два поросёнка, купленные напополам с Варей. А сама Варя озадачилась постройкой курятника.

– Лид, кого позвать можно, курятник ставить? Я деда Архипова спрашивала, он говорит, не смогает уже, спина болит. Рябухины в Екатериновке подрядились срубы рубить на пилораме, некогда им.

– Я спрошу Андрея, у него какой-то друг вроде бы занимался такими работами.

Андрей быстро нашел работников для Варвары. Времена настали такие, что люди искали любой работы, за которую можно было получить оплату в любом виде – будь то деньги, или продукты.

Варе зарплату выдавали вовремя, и в счёт неё она могла брать в магазине продукты с небольшой скидкой. Ей даже удалось немного отложить денег, как раз на постройку курятника.

В субботу утром в её двор деловито вошёл молодой мужчина, в сопровождении Андрея и еще одного парня лет двадцати:

– Ну, хозяйка, показывай, что делать нужно. Привел к тебе мастера, местный, с Екатериновки.

Андрей представил Варе Романа, и его молодого помощника Артёма, и мужчины пошли по двору, осматривая предстоящий фронт работ. Названная цена была немного выше, чем ожидала Варвара, но мастера согласились разделить оплату на две части, и подумав, Варя согласилась.

– Ты, Варька, вообще деревенская стала! – смеялась Лида, – Посмотри, уже курятник строишь, огород посажен!

– А что делать, жить-то надо как- то! Зато мне теперь не страшно, будущую зиму точно переживем, – Варя с улыбкой обнимала подругу.

Пришла долгожданная летняя жара, Варя попрятала свои городские сарафаны обратно в шкаф – теперь привычной её одеждой стала старенькая отцовская спецодежда в виде комбинезона, надетого на старую футболку. Всё её свободное время было занято хлопотами по хозяйству, но она обязательно выкраивала время, чтобы сходить вместе с Алёшкой на речку, полежать на горячем песке, глядя, как в прохладной из-за быстрого течения воде плескаются Алёша и Егор.

Ужин теперь накрывала Варя на веранде за домом, там, где было видно и старые яблони, которые сажал еще Варин отец, и обихоженные Варей кусты малины и смородины. Вечер дышал прохладой, доносившейся с реки лёгким ветерком, и Варя устало смотрела на опускающееся к горизонту солнце.

– Варвара, на сегодня мы всё, закончили, – раздался от нового курятника голос Романа, он уже собирал инструменты, собираясь уходить домой в Екатериновку, – Я думаю, к концу недели закончим.

– Хорошо, спасибо, – устало ответила хозяйка, подойдя к постройке.

Роман складывал свои инструменты, аккуратно протирая и складывая их в ящик. Варя не видела, как мужчина украдкой разглядывает её, и как поигрывает мускулами стараясь привлечь к себе её внимание.

Варя нравилась Роману. И он сам не заметил, как с каждым днём стал всё дольше задерживаться в её дворе, делая то, что изначально делать и не планировал. Вот и сегодня он задержался, зная, что его помощник Артём обязательно уйдет домой пораньше – у него была назначена встреча с девушкой, которая приехала гостить к бабушке в Екатериновку. Роман знал это, и отпустил помощника пораньше…

– Варвара, можно попросить у вас чайку? Что-то такая жажда весь день томит, воды ведро уж выпил, – Роман был чуть смущён.

А Варя смутилась еще больше – обнаженный мускулистый торс Романа смущал её, мужчина всегда за работой снимал рубаху. Но она, отвернувшись, спрятала чуть покрасневшие щёки:

– Конечно, умывайтесь, сейчас чайник подогрею.

Варя поставила чайник на маленькую газовую плиту, которую привез ей Андрей, вместе с небольшим баллоном газа, а сама всё думала, поскорее бы вернулся от Авдеевых Алёшка. Ей не хотелось оставаться с Романом наедине, но и отказать в простой просьбе – угостить чашкой чая, она не смогла.

Роман, уже умытый и одетый в футболку, присел к круглому старенькому столу, который Варя установила на веранде – там, откуда был самый лучший вид на сад.

– А у вас тут красиво, за садом прямо холм и речка, – мужчина засмотрелся на залитый светом заходящего солнца склон холма, – У меня только соседские огороды со двора видно!

Варя молча поставила на стол вазочку с печеньем, сахар и испеченный утром хлеб. Угощение было нехитрым, Варя теперь старалась экономить каждую копейку, чтобы собрать к сентябрю Алёшку в школу.

– А вы молчаливая… Или, может быть, я вас раздражаю? – Роман даже как-то немного обиделся, хотя продолжал улыбаться

– Просто я устала сегодня, – негромко ответила Варя, хотя на самом деле ей хотелось, чтобы Роман поскорее ушёл.

– А я слышал, что вы в магазине работаете, у Завьялова, – Роман не знал, как ему завязать разговор с молчаливой хозяйкой.

– Да, у него. Вы пейте, а то чай остынет, – кивнула Варя на большой бокал, поставленный перед гостем.

– А я на элеваторе работаю, в свободное время вот еще какую-нибудь работу беру, – продолжал словоохотливый гость, – Вот, недавно у Головиных беседку ставили, хорошо получилось. Теперь вот у вас скоро закончим.

Варя ничего не говорила, просто сидела напротив гостя и смотрела, как покачивает теплый ветерок ветви садовых деревьев, как вдалеке разливается по небу предзакатное сиреневое марево. Её собеседник, отчаявшись разговорить хозяйку, тоже замолчал и обжигаясь пил чай торопливыми глотками.

Роману вдруг стало неуютно рядом с Варей, будто стало за что-то стыдно… Он поблагодарил хозяйку за угощение и торопливо покинул двор, оговорив завтрашний объём работ.

Варварино молчание и холодность, которые, казалось, должны были оттолкнуть Романа и прекратить немного неказистые его ухаживания, наоборот будто подстёгивали его. По своему желанию, не добавив к оговорённой сумме ни копейки, он сделал рядом с новым курятником небольшой загон для птицы, загороженный металлической сеткой, заменил доски на старенькой скамейке возле палисадника.

– Роман, я прошу вас больше ничего не делать, без моего согласия, – сказала вечером Варя, вернувшаяся с работы и увидевшая обновлённую скамейку.

– Ну, я же бесплатно, – смутился Роман, – Просто доски остались, почему бы и не применить.

– Спасибо, но я прошу вас исполнить мою просьбу, – Варя была непреклонна.

Вскоре курятник был готов, а Роману так не хотелось покидать двор, но все его предложения провести еще какие-нибудь работы были вежливо отклонены хозяйкой дома. К оговорённой сумме за работу Варя прибавила еще немного, чтобы компенсировать и сетку, и скамейку. Роман пытался отказаться, но расчет производился в присутствии Артёма, который ему помогал, так что не взять вознаграждение не получилось.

– Ну, мужик он неплохой, разведенный, – сказала подруге Лида, когда они секретничали, обсуждая Романа, – Жена у него в город уехала после развода, дочка у них. Он один живет в доме, плохого я про него не слышала. Конечно, я тебя понимаю, ты Колю всё ждешь. Так что…. Наверное, все его ухаживания не к месту.

– Не хочу я ничего, – пожав плечами сказала Варя, – Мне как-то хватило уже переживаний, покоя хочу…

Летний вечер раздышался, после жаркого дня напоив прохладой усталое Шабалино. Варя уложила спать набегавшегося Алёшку, а сама присела на скамейку у палисадника, откинулась назад, на спинку, и смотрела в темный купол неба, тут и там загорающийся звёздами.

– Варя, добрый вечер, – раздался негромкий голос у калитки, и Варя разглядела тёмный силуэт человека.

Когда гость подошёл ближе, Варя узнала Романа и нахмурилась. Мужчина был одет уже не в рабочую свою одежду, на нём была тёмная футболка и джинсы, в руках он держал какой-то предмет, Варя не разглядела.

– Варь, я тут в городе был сегодня… Подумал, мальчику твоему вот… – мужчина протянул Варе пакет.

– Послушай, Роман, – Варя и руки не подняла, чтобы принять пакет из рук гостя, – Не приходи сюда, и не носи нам с сыном ничего.

Варвара подумала, что она уже не так давно говорила подобные слова, только другому человеку… острым лезвием полоснула её по сердцу боль, и неожиданно для самой себя она вдруг заплакала навзрыд.

Роман испуганно застыл перед нею с пакетом в руках и совсем растерялся, не знал, что сказать и сделать, не понимал, от чего расплакалась Варя…

– Варь, ты что? Я… прости, если обидел… не приду больше тогда, если тебе так противно. Ты только… игрушку-то возьми, куда мне её теперь…

Варя закрыла руками лицо, ей самой было неловко за свою реакцию, но она никак не могла сдержать слёз. Мужчина растерянно постоял возле неё, потом положил пакет на скамейку, и бесшумно исчез в темноте.

Постепенно Варя успокоилась, отняла руки от лица, и вновь взглянула в тёмное небо. Потом оглядела округу… В домах Шабалино уже гасли огни, отчего густая летняя ночь плотнее ложилась на село. Варя посмотрела на дом Авдеевых, где над крылечком горел новый яркий плафон, сделанный Андреем.

Варвара подумала про Романа, и ощутила лёгкую горчинку в горле… Неужели не будет ей покоя в селе, неужели так и будет впредь – незваные гости, ненужное внимание, которое только бередит старые раны. Пришла мысль уехать подальше… только вот будет ли в другом месте всё по-другому?

Варя вздохнула и поднялась со скамейки, позабыв про оставленный гостем пакет. Ушла в подтопленную еще днём баню, скинула одежду и принялась смывать тёплой водой с себя пыль и горечь прошедшего дня.

Успокоившись, Варя прибралась в бане, потушила свет и пошла уже к дому, намереваясь лечь спать.

– Варя, – раздался тихий голос у калитки, и задумавшаяся Варя всем телом вздрогнула и уставилась в темноту, не поверив ушам.

Глава 24.

– Варя, Варюш, это я, не пугайся, – фигура в темноте была явно мужская и женщина набросила на плечи полотенце, выйдя из бани в одной рубашке.

Варя присмотрелась, а мужчина открыл калитку и торопливо ступил во двор. В тусклом свете только восходящей из-за леса луны она рассмотрела мужчину с большой сумкой на плече, в светлой футболке и наброшенной поверх тёмной кофте.

– Варя…

Голос мужчины прозвучал громче и вокруг Вари завертелось звёздное небо, луна укатилась куда-то вбок и сумеречный свет провалился в кромешную темноту – Варвара узнала голос мужа.

Николай бросил на землю сумку и кинулся к повалившейся на землю Варе, приподнял голову, убрал с её бледного лица растрепавшиеся прядки волос, которые в свете луны казались пепельно-серебристыми. Похлопав жену по побелевшим щекам, он сам с трудом унимал дрожь в руках и ногах.

Подняв Варю с земли, он усадил её на скамейку во дворе, она открыла глаза, тяжело дыша и озираясь вокруг, потому что никак не могла вспомнить, как она тут оказалась и что происходит вокруг.

Увидев сидящего перед нею мужа, она повела рукой в воздухе, словно отгоняя от себя наваждение. Ей подумалось, что она, наверное, умерла и теперь видит Колю…. Острой иглой вонзилась сердце мысль о сыне.

– Варюш, это я, я, – негромко проговорил Коля, – Я приехал, Варюш, как ты? Плохо тебе? Где болит?

Варя протянула руку и дотронулась до лица мужа, время будто остановилось, превратилось в тяжелое покрывало, накрывшее её с головою. Голос Николая она слышала будто издалека, но постепенно до неё достучался его голос, и она поняла, что не спит, и не умерла… И что на самом деле Коля вернулся к ней.

– Коля, Коля!

Она смотрела на него сквозь слёзы, видела его похудевшее, загорелое лицо, тонкие шрамы, протянувшиеся через его щёку к подбородку. Не верила ни глазам, ни рукам, кончиками пальцев касаясь его плеча, будто страшась, что это наваждение сейчас исчезнет и она снова останется одна в пустом дворе.

Но ничего не исчезло, Коля был живой и настоящий! Рывком поднял её на ноги, обнял, крепко прижал к себе, что-то говорил негромко, но Варя ни слова не различала, только плакала, уткнувшись в его грудь.

– Ну что ты, хватит плакать, Варюшка! Что же это, как вы тут оказались, в Шабалино? Пойдем в дом, и ты расскажешь, и я всё расскажу!

Идти Варя не могла. Ноги будто приросли к земле, которая качалась под Варей, сверху плескалось ночное небо, и ей казалось, что сейчас оно ринется вниз, затопит этот мир, и всё исчезнет…

Подхватив её на руки, Николай подумал, что же пришлось пережить его Варюшке, что и весу в ней осталось, как в пушинке. Тонкие ключицы виднелись в вороте рубашки, личико осунулось и побледнело.

Когда волнение чуть улеглось, Варя сидела напротив мужа, смотрела, как он щурится на неё, и с удовольствием орудует ложкой в тарелке со щами. Ей даже спрашивать ничего сейчас не хотелось, вообще не хотелось говорить… Она даже дышать боялась, потому что всё еще не могла до конца осознать – на самом деле это происходит, или ей всё мерещится.

– Алёшка вырос, – негромко проговорил Коля, погладив спящего сына по выгоревшим на летнем солнце волосам, – А ты похудела очень… трудно вам пришлось… Прости меня, Варюш, я не мог вернуться раньше. Всё расскажу тебе позже. А баня тёплая еще? Ополоснуться бы с дороги.

Предрассветная тонкая нитка уже пронизала небосвод, когда услышала Варя рассказ мужа, унимая дрожащую свою душу.

– Мы, когда с Маратом машины покупали, там такой рынок большой, с Европы пригоняют машины и тут уже продают. Вот, мы как присмотрели, стали торговаться, Марат сказал – так положено. Продавец ни в какую не соглашался даже немного уступить. Марат ругаться уже начал, но тут к нам человек подошел. Стоит слушает, обычный на вид человек, одет как мы, ничего такого примечательного. Мы с Маратом в сторону отошли, стали советоваться, что брать. А человек этот, который рядом договаривался, брал тоже машину, себе, наверное. Мы разговорились, познакомились. Сергей, новый наш знакомый, и о скидке нам договорился, и еще советовал, что брать, а что нет. В машинах он ас оказался, сам с Москвы. Мы с ним вообще сразу как-то подружились. Он и предложил нам с Маратом денег немного доплатить, если мы его с собой обратно возьмем. Он машину себе не взял, ничего не понравилось, сказал. Так вот, Марат сразу давай кричать, что, конечно, мы Сергея этого подвезем, всё равно через Москву едем. И меня в бок пихает, шепчет, мол, денег еще заработаем. Машины купили, оформили, переночевали еще да поехали. Так этот Сергей то со мной в машине, то с Маратом ехал, мужик опытный, серьёзный. Мне понравился. А только я смотрю, за нами едет еще две машины, ну вот явно видно – и не обгоняют, и не отстают. Я и спрашиваю, Сергей, мол, ты заметил, что вон те за нами едут. Он усмехнулся, да и говорит – заметил, только это мои ребята. Ты, говорит, не бойся, мы вам ничего не сделаем, мне просто надо до Москвы добраться живым. Денег вам заплачу, как обещал, так что, говорит, поехали скорее. А мне куда уже деваться… поехали. Ничего я не спрашивал у попутчика, подумал – чем меньше знаю, тем лучше для меня. Так и ехали – Сергей то со мной ехал, а то к Марату пересаживался. Вечером решили, что ночевать будем в машинах, остановились на небольшом пятачке чуть поодаль от шоссе. Сергей сказал, что в моей машине останется, у меня сидения удобнее. Умылись, перекусили, что с собой брали, седушки разложили и улеглись. Я устал так, что сразу заснул, ничего вокруг не чуял. Проснулся от криков, Сергей меня трясет за плечо, я гляжу – машины горят, Маратова и еще другая, рядом с ними люди и машины еще две чужие. А ту, которая машина за нами ехала, горючим обливают какие-то люди. Сергей мне кричит: «Беги, беги скорее!». Я из машины выскочил, а меня сзади кто-то по голове ударил, чувствую, поволокли куда-то, вот, всё лицо о разбитое стекло порезал и руку обо что-то еще. Потом меня бросили, и я отключился. Когда в себя пришел, гляжу всё кругом в крови, машины догорают, Марат лежит… Я к нему, а он не дышит уже и пульса нет…

Тут Николай повёл плечами и замолчал, качая головой и погрузившись в воспоминания… Варя сидела возле окна, прижавши к груди руки, сжимая кисти так, что пальцы побелели, и смотрела на мужа.

– Ну вот, я смотрю, и у меня руки все в крови, по лицу течет, по спине. Гляжу, в кустах Сергей лежит, я к нему, он тоже весь в крови. Я смотрю, у него пулевые – в груди, в боку. У меня самого голова кружится, я его потряс, а он застонал. Ну, я его на себя взвалил, и дошли мы до деревни-не деревни, а хутор какой-то по дороге попался. Старик там в доме, один видимо уже остался, нас пустил, а потом я уже плохо помню, что было. На другой день к обеду только в себя пришел, дед возле нас хлопочет, Сергей-то плох совсем. Я говорю ему: «Дед, ты чего скорую не вызываешь, ведь помрет он!». А дед мне отвечает, мол, запретил друг твой скорую вызывать, дал номер телефона, кому позвонить. Я в село сходил, там у Терёхиных телефон есть, позвонил. Сказали, никуда не ходить, никого не звать, сидеть ждать». Я еще подумал, чего ждать, пока Сергей помрёт, что ли! Еле встал, всё кружиться, думаю – сам пойду в село это, может хоть доктор там есть. А тут машина к дому подъехала, мужики какие-то вышли. Один с чемоданом большим, оказалось доктор. Меня зашил, раны обработал, с Сергеем что-то там тоже делал, не знаю. А остальные вокруг дома всё ходили, что-то высматривали. Доктор имени своего не называл, сказал, что Сергея перевозить нельзя, придется здесь оставить, после ездил капельницы ставил. Сергей в себя пришел на другой день, еле говорил. Мне сказал, что если я хочу, чтобы семья моя осталась жива, и сам я выжил – сидеть с ним здесь и никуда не рыпаться, пока он сам не скажет. Вот, пришлось остаться у деда.

На улице уже занимался рассвет, утренний туман наползал с речушки, в березовой роще слышался весёлый птичий гомон. А Варя все слушала рассказ мужа.

– Дед Михей нас не гнал, да и был ли у него выбор – мне кажется нет… Гриша, который остался со своими ребятами тоже у деда, после того как увёз обратно доктора, денег деду дал немало. Ну я не спрашивал сколько, дед сам сказал – доволен оплатой. Так и жили… Потом Сергей сказал, что можно ехать, и мы сначала поехали к нему в Москву, там у него были – дом у него огромный, я такого не видал раньше. Пришел потом какой-то человек, не назвался. Но я подумал, что выправка у него военная, может из органов. Сказал мне, что ищет меня один человек, из ихних. Телефон дал, и адрес. Я позвонил этому человеку, только когда Сергей сказал, что мне можно уезжать. Натан меня в городе на вокзале встретил, мы с ним по телефону договорились. Сказал, отвезет меня к семье в Шабалино. Я спрашиваю – почему в Шабалино то? Он ответил, что вы с Алёшкой здесь теперь живете. А остальное, говорит, сам у жены спросишь. Привез меня вчера на машине сюда. Варь, а вы то почему сюда уехали? Что-то с мамой или отцом?

– Даже и не знаю, что с твоими родителями сейчас происходит. Пусть живут сто лет конечно… А только и полгода не прошло после твоего исчезновения, как нам с Алёшкой велели вещички свои собирать, и освобождать жилплощадь для семьи твоего брата. Юра нас сюда и привез с вещами, оставил, так сказать, почти что в лесу под ёлочкой. Вот и живем.

Николай изумленно смотрел на жену, сидящую в разливающемся по полу свете восходящего солнца. Рядом с ней, у ножки старого стула сидел большой черный котище, и не спускал с гостя пристального взгляда жёлтых глаз.

Мужчина опустился на колени, обхватил Варю, прижимая к себе холодные её руки, в голове его острыми иглами билось осознание предательства самых близких людей, брата, родителей… А ведь он на них надеялся, верил, что уж его-то семья всегда поддержит и поможет… Ведь сам он всегда старался всё делать в первую очередь в интересах своих родителей, иногда даже себе в ущерб…

– Ты ложись, поспи хоть часок, – Варя погладила мужа по щекам, тронув кончиками пальцев оставшиеся от порезов шрамы на его щеке, – Скоро Алёшка проснётся, в садик его поведу, ты отдохнешь.

– Да я не устал, Варюш. А ты, что же? Тоже ляг, поспи немного.

– Нет, мне уже и смысла нет. Сейчас с козой управлюсь, Алёшку разбужу, и сама на работу. Я теперь в магазине работаю у Завьялова. Ладно, ты ложись пока, после работы поговорим, расскажу всё.

Варя поднялась со стула, чувствуя какую-то усталость после всего случившегося. Теперь её даже будто смущало присутствие Николая, отвыкла она от мужчины в доме, от него самого… Странное чувство, сама себя не понимала Варя, в задумчивости доставая приготовленную для вредины Дуськи еду.

Николай же, будто что-то вспомнив, взял свою сумку, открыл её и сказал Варе:

– Варь, тебе не надо больше в магазин ходить. Сергей мне заплатил за всё, больше, чем обещал. Сказал, что никогда не забудет, как я его до хутора на себе тащил. И что если бы не я, то его бы в живых не было. Обещал через пару недель в гости к нам заглянуть. Вот, смотри!

Мужчина расстегнул большую дорожную сумку. Сверху лежала его одежда, потом муж достал коробку с игрушкой, купленную им в Москве для Алёшки, а дальше вся сумка была набита деньгами. Варя впервые в жизни своей видела такое количество денежных пачек, перетянутых резинками…

Глава 25.

– Коля, да откуда же столько! Он, этот Сергей, может бандит какой! А ты у него деньги еще взял! – Варя испуганно смотрела на мужа.

– Нет, нет, он не бандит! Я пока у него жил, всё видел, чем он занимается. У него предприятие частное, раньше был кооператив, сейчас оборудование новое немецкое привезли, он меня водил, показывал! Работу предложил у него, когда узнал, какое у меня образование. Я там поработал, очень интересно, у нас тут таких технологий не было! А вот личности к нему иногда приходят… с татуировками на пальцах… О чём он там с ними речи вёл, я не знаю, не слушал. Но он тогда сказал, что пока с ними все вопросы не решит – домой мне нельзя возвращаться, если сам хочу жить, и если семья дорога. Я так понял, он им имущество какое-то отдал, землю вроде бы, чтобы они от него отстали.

– Всё равно, я не верю, что честным трудом можно такие деньги заработать! И тебе он их за какую работу дал? – Варе было страшно, она дрожала всем телом, едва удерживая в руках чайник, который собиралась поставить на плитку.

– Варюш, ну ты что! Успокойся! – Коля взял из рук жены старый чайник и крепко прижал к себе её тоненькую исхудавшую фигурку, – Я ведь не просто так, я у него работал, станки новые налаживал, изучал инструкции со словарём! Он мне заплатил, что в этом такого? У него вообще, кто работает, тот хорошо получает. Даже в долларах платит, и к отпуску даёт премию, и праздникам разным. Хороший мужик, крепкий словом и делом. Когда деньги мне давал, сказал, что за его жизнь это еще мало.

– Ладно, что говорить, – Варя отстранилась от мужа, – Пойду я козу доить, а то опоздаю на работу.

– Ты иди, скажи, что увольняешься, и обратно домой приходи! – Коля снова притянул её к себе.

– Нет, я увольняться не собираюсь. Как работала, так и буду дальше работать. Мало ли, как дальше жизнь повернётся, но без копейки на пороге пустого холодного дома я больше не хочу оказаться!

Николай задумчиво смотрел на жену и не узнавал в этой решительной женщине свою нежную Варю, ту, что оставлял он дома, когда уезжал от неё…

– Папка! Папка! – звонкий мальчишечий голосок разбудил, казалось, всю округу.

Алёшка, протирая спросонья глазёнки, кинулся к отцу, тот подхватил его, закружил, подкинул чуть вверх, сколь позволил невысокий потолок деревенского дома.

– Это что же, я его еле поднял! Молодой человек, неужели вы и есть мой сын Алексей? – Николай не выпускал смеющегося мальчишку из своих объятий.

– Папка! А я знал, что ты найдёшься! А бабушка сказала, что ты помер!

Николай чуть вздрогнул, глянул на Варю и нахмурился. Подумал, что чуть позже всё же стоит ему расспросить жену поподробнее о действиях своих родственников в его отсутствие.

– Варюш, может оставим Алёшку дома сегодня, не поведём в сад? – спросил Николай, – Пусть со мной побудет, я же дома.

– Ты же с дороги, всю ночь не спал. Отдохни сегодня, а завтра уж и оставим?

– Варюш, я не устал, правда! Я в поезде выспался, ничего, давай оставим.

– Мам, если папа заснёт, я ему не буду мешать, просто посижу тихо. Можно я в сад не пойду?

– Ладно уж, уговорили, – засмеялась Варя, глядя на умоляющие глаза Алёшки, – В обед приду, вас покормлю. А пока – Алёшка знает, что у нас в буфете пряники есть к чаю, и пироги в холодильнике.

Проводив в стадо недовольную Дуську, умудрившуюся зацепить рогом хозяйкин халат и сделавшую на нём небольшую дырку, Варя даже ругать её не стала, посмотрела только укоризненно и погладила козу по строптивой голове.

Скрутила валиком отросшие свои волосы, которые за последний год жизнь перекрашивала из золотых в серебряные, надела сарафан и перед выходом на работу остановилась у двери. Посмотрела, как Алёшка рассказывает отцу, что и как у него есть здесь в доме, в ребячьем его хозяйстве, а Николай внимательно слушает сына, а сам поглядывает на жену…

Беспокойно было Варваре. По пути на работу она зашла в детский сад, сообщила воспитателю, что Алёшка останется дома сегодня, а может еще и завтра, чтобы та не теряла воспитанника своего. После побежала уже отпирать магазин, сегодня Георгий Завьялов должен был привезти товар, Елена Матвеевна обещала прийти после обеда и помочь Варе принимать коробки.

Протирая прилавок, Варя всё думала, думала о случившемся. Ей казалось, что вот сейчас она проснётся, и всё происходящее окажется просто сном. Посетителей с утра было немного, лето в деревне горячая пора. Тем более, что колхоз, который собирался было «загнуться», отказался вдруг от преждевременной своей «кончины», председатель изыскал-таки ресурсы и посевная в этом году прошла, как и всегда. Частично выдали долги по зарплате, и у местных жителей появилась слабая надежда, что жизнь их всё же наладится.

Варя присела на табурет в уголке, налила себе в чашку воды и попыталась как-то собрать метавшиеся в голове мысли. В тишине стало клонить в сон, проведенная без сна ночь давала себя знать, тело болело от усталости.

«Как бы не заснуть тут! – подумала Варвара, – А то Георгий приедет с товаром, а продавец у него тут спит, на табуретке!»

– Варька! Это ж надо! – в магазин ворвалась Лида, – Ты чего мне не сказала! Могла бы утром и забежать, такая новость! А то я иду мимо вашего двора, гляжу – Алёшка носится. Я же знаю, что ты на работе сегодня, думаю, может случилось что, не заболела ли ты. Зашла, и ору на весь двор! А тут Николай выходит, с нового вашего курятника, с ножовкой, смеётся! Говорит, ну ты Лида, как была громкоговоритель, так и осталась! Сказал, что ты на работу ушла, и я бегом к тебе! Это что же, Варька! Нашелся, нашелся, Николай! А ты ведь никогда не верила, что он погиб, чуяло сердце, что вернётся! Ну, давай, рассказывай скорее!

Лида и Варя вышли из магазинчика и устроились на маленькой скамейке, в теньке аккуратно обрезанных Завьяловым акаций. Лида, открыв от удивления рот, слушала Варин сбивчивый рассказ, который та перемежала своими беспокойными мыслями.

– Да ну, что ты всё на плохое думаешь! Это мы просто не привыкли тут, в своей деревне, к такому! А в мире-то вон уж что творится, одно слово – перестройка идёт! Значит, всё по-новому уже будет теперь. Вот, у Андрея брат, тоже какие-то всё бумаги покупает. Сейчас хочет колбасный цех открывать, говорит, теперь проще стало, чем раньше – кооператив открывать. Заработал у тебя муж денег, что же – сразу уж и бандит, Сергей этот? Не придумывай лишнего то. А вот как теперь, его же…ну…признали погибшим…

– Да, я тоже сказала про это ему, а он сказал, что говорил про это с Натаном Олеговичем, тот обещал помочь в восстановлении документов.

– Да что хоть ты вся трясешься, Варя? – Лида обняла подругу, которую трясло на летней жаре мелкой дрожью, – Вернулся Коля, живой, здоровый, радуйся!

–Ты думаешь, я не радуюсь? Моргнуть боюсь, вдруг это сон и сейчас же всё исчезнет. Просто… я уже смирилась… а тут такая радость!

Варе очень хотелось заплакать, но слёзы будто спрятались где-то глубоко, от чего дышать ей было трудно, грудь сдавило будто железным кованым обручем.

– Интересно мне, – добавила Лида злорадным тоном, – Что теперь мамаша его, отец, да братец скажут! Любящие родственнички!

– Ох, я боюсь, только бы сюда не припёрлись! – испуганно всплеснула руками Варвара, – А если еще и про деньги, что Коля привёз, узнают… Их отсюда и дустом не выведешь!

– Да неужто он еще и помощь им окажет после всего?! Да как они вообще будут теперь Коле в глаза смотреть! Сына след еще не простыл в доме, а они уже и жену, и ребенка его на улицу выгнали! На голодную смерть! Ведь всё они знали, что дом пустой в Шабалино стоит, знали! Хоть бы раз кто приехал узнать, живы ли вы с Алёшей! Сбагрили с глаз, и позабыли, что вас, что и Николая! Вот будет случай, сама ему всё это скажу! Что родня у него – тьфу! С такой роднёй и врагов не надо!

Лида долго бы еще ругалась, её, как и саму Варю, переполняли эмоции от случившегося, но тут пришла машина с товаром, приехал Завьялов, и Варя отправилась принимать товар в магазин.

Прошла неделя с того самого дня, когда Николай приехал в Шабалино. По селу шли слухи один интереснее другого – одни говорили, что Варварин муж уходил от неё к любовнице, но им не пожилось, он одумался и вернулся в семью. Другие утверждали, что Николай ездил на заработки заграницу, работал там за валюту и вот вернулся домой. Третьи отрицали всё перечисленное, и говорили, что никуда Николай не уезжал, просто они с женой поссорились, она уехала в село, а сам он остался в городе, но вот они помирились и теперь он приехал к ней.

– Интересно, кто уже озвучит правдивую версию, что Николая украли инопланетяне, но потом он их всех там измучил, и они решили вернуть его обратно, – тихо шептала подруге Лида, когда они пришли на чай и сидели на веранде, глядя, как Андрей и Николай что-то обсуждают возле недавно построенного курятника.

– Варь, может быть, отпросишься во вторник? В город съездим, я звонил Натану, он нашёл грамотного юриста по моему вопросу. Алёшку в парк сводим, тебе что-нибудь купим и мне тоже. У меня же вся одежда у родителей в доме осталась… Интересно, куда они её дели…

– А ты к ним зайти хочешь? Тогда мы с Алёшкой с тобой не поедем. Ты уж не обижайся, но ноги моей в доме твоих родителей не будет! И Алёшку я к ним не пущу, а если сюда явятся, даже за калитку не войдут. Сам ты как знаешь, я тут тебе не указ – это твои родители, тебе с ними и разбираться. А мне и сыну они чужие люди! Да что! Чужие люди ко мне были добры, а эти…

Николай смотрел на жену и думал, что ж такое пришлось пережить его жене… раньше никогда она не была так категорична, молча сносила уколы свекрови и равнодушие свёкра…

Ни слова не услышал он от Вари о том, как пришлось ей выживать, ничего не рассказала она ни о своих страхах, сводивших её с ума бессонными ночами…

Бесстрастный её рассказ содержал только факты – как приехали и обнаружили пустой, без дров, сарай. Как торговали с Лидой на трассе, таская туда-сюда тяжелую тележку. Как приехал Юра, кривился на их житьё, но помощью не озаботился. Варя всё же намного больше рассказывала мужу о том, как помогали ей Лида и бабушка Катя, как Алёшка с Егоркой добыли им картошку на зиму, как помогали Надя и Игорь.

Глава 26.

Субботним утром, примерно через пару недель после возвращения Николая домой, возле их дома остановилась большая блестящая машина. Из неё вышел мужчина, поднял вверх руки, покрутил торсом из стороны в сторону, размяв уставшее тело. Оглядел окрестности, блаженно улыбнулся, щурясь на солнце и вдыхая аромат клевера, доносившийся с луга по-за рекой.

Варя доставала из печи пироги, Николай хозяйничал во дворе, затапливая старенькую баньку к приезду гостя. Один только Алёшка, сидевший на крыше нового курятника, увидел подъехавшую машину и бросился скорее к лестнице.

– Здравствуйте, молодой человек! Ты, наверное, Алексей Николаевич?

– Здравствуйте! Да, я…, – мальчик засмущался от такого к нему обращения и пожал протянутую гостем ладонь.

– Серёга! Добрался наконец, до наших краёв!

Николай, услышав голоса, вышел к калитке, отворил её перед гостем, и мужчины обнялись, похлопывая друг друга по плечам.

– Эх, хорошо тут у вас! – Сергей покачал головой, – А я в Москве этой позабыл уже, как это – по траве босиком.

– Ничего, сейчас мы тебя и в речке искупаем, и в бане попарим! Давай, проходи скорее!

Варя вышла на крылечко дома, немного смущаясь городского гостя. Волосы её были убраны вверх и заплетены в «корзинку» вокруг головы. Золотистые прядки, чуть выбившиеся из причёски, завитками лежали на шее, голубой сарафан, который Варя любило больше других и надевала только по праздникам, подчеркивал её глаза.

Гость, увидев хозяйку дома, застыл с застрявшим в горле приветствием. Сергей, суровый и прошедший многое в жизни мужчина, вдруг ощутил себя мальчишкой… Глаза женщины смотрели на него с такой женской строгой мудростью и добротой, с искорками улыбки в синей глубине.

– Здравствуйте, Сергей, – сказала Варя и гость вдруг ощутил, как заливается его лицо краской смущения.

– Здравствуйте, Варвара Дмитриевна, – справившись с собой сказал Сергей, – Очень рад познакомиться с вами.

Сергей не мог оторвать взгляда от женщины, где-то глубоко зашевелилось спрятанное в самую глубину ожесточенного сердца воспоминание о том, что когда-то давно мама так же вот встречала его на крылечке, когда он возвращался со школы, или летом с пруда.

Из дома, дополнив картину, вышел пушистый чёрный красавец – котище, и уселся рядом с хозяйкой, внимательно рассматривая гостя. Картина от этого стала вовсе сказочной, и Сергей почувствовал, как разливается внутри него тёплая волна. Заботы, сжимавшие его в жёстких тисках все последние годы, вдруг отпустили, остались где-то позади, там, в шумной и беспокойной Москве.

– Ну, давайте, умывайтесь, и к столу! Сергей с дороги, проголодался!

Сергей, кое-как оправившись от наваждения из своего детства, отправился обратно к машине, взяв себе в помощники Алёшку.

– Мама! Смотри, что мне дядя Серёжа привез! – Алёшка, словно мячик подпрыгивал по ступенькам дома, насколько это ему позволяли руки, полные коробок и пакетов с игрушками.

День наполнился радостью, давно в этом доме не принимали гостей издалека… Звенел детский смех – к Алёшке тут же заявились Егорка и Ванюша, когда же деревенская детвора еще сможет посидеть в большой машине, понажимать там кнопки и открывши рты смотреть, как отъезжает люк в крыше машины.

– Варвара, если вы разрешите, можно мне устроиться ночевать на сеновале? –спросил Сергей хозяйку.

– Зачем же на сеновале, дома же достаточно места, – удивилась Варя такой прихоти гостя.

– Да знаете, – всё еще немного смущаясь, ответил Сергей, – Я ведь сам из деревни, из-под Воронежа. Родители мои там жили, и мы с братьями выросли… Всё лето до холодов на сеновале спали. Так хочется детство вспомнить!

Варя удивилась – гость их вовсе не был похож на деревенского простого парня. Даже стрижка его наводила на мысль, что стригли его не иначе как серебряными ножничками, выверяя волоски по линеечке. Вся его одежда была такого качества, которой Варвара не видала никогда в жизни, а привезённые им подарки и вовсе казались диковинными. Особенно Варю поразили подаренные ей духи, тонкий нежный аромат которых преследовал её несколько дней, а ведь она всего лишь разок брызнула из красивого флакончика на свою кофту.

Ну, отказать гостю даже в таком странном желании хозяева не смогли, хоть и желали устроить его получше, со всеми удобствами, в доме.

Но уже спустя пару дней, столичный гость с превеликим удовольствием размахивал во дворе топориком, вытёсывая для ребятишек деревянные сабли и обтачивал их потом ножиком. Помогал Николаю колоть дрова, вместе с хозяином дома они смастерили в саду качели для ребятни, и небольшую беседку со столиком и удобными скамейками, чтобы было удобно пить вечером чай, любуясь на большой луг за садом, простирающийся по склону до самой речки.

– Ты знаешь, Николай, – сказал Сергей другу, когда они сидели на берегу реки с удочками в руках, – Вот я ведь сюда приехал, чтобы тебя в Москву звать… Думал, заберешь семью, переедешь в столицу. Мне главный инженер на филиале в Подольске нужен, чтоб надёжный был человек, а надежнее тебя я никого не знаю.

– В столицу? – Николай растерянно посмотрел на друга, не зная, что и сказать на такое неожиданное предложение.

– Ага, в Москву! А теперь вот, не знаю… Так хорошо здесь у тебя, душа у меня отогрелась. Маму вот вспомнил, отца, дом… У меня ведь дом родительский в Рогачёвке заколоченный… уж сколько лет не был я там. А как отца схоронил, маму то еще раньше, вот так и не бывал там – всё дела, дела. Теперь вот думаю, ведь, наверное, не поедешь ты в Москву.

– Даже и не знаю, что сказать. Я-то может и поехал бы, только вот не знаю, как Варя на это всё посмотрит, согласится ли… Ты, наверное, смеяться надо мной станешь, как старый холостяк, что жены разрешения стану спрашивать! – усмехнулся Николай, – Но я уехал уже однажды на пару недель, а ведь мне Варя тогда говорила не ездить, и вон что вышло… Варе пришлось несладко тут… Она хоть и не жалуется, мало что рассказывает, но я сам понимаю… Знаешь, как она изменилась за это время…

– Жена твоя – редкий алмаз. Настоящая женщина. С мнением её нужно считаться, даже спорить не стану. Ладно, ты пока не говори ей ничего про Москву, не беспокой. У меня еще одна задумка появилась, вот что сон на сеновале делает – голову от лишнего прочищает!

– У Вари день рождения в четверг, – сказал Николай, отцепляя с крючка крупного окунька, – Ты как смотришь на то, чтоб в город съездить? Хочу ей подарок купить, серьги… Она бабушкины продала, чтоб дров купить, да тут с Алёшкой выжить.

– Конечно, не проблема, давай завтра и поедем! Хорошо, что сказал про день рождения, я ведь тоже подарок хочу купить.

– Серёг, я с тобой посоветоваться хочу, – хмуро сказал Николай, – Я не знаю, как к родителям ехать. Я ведь до сих пор не был у них, они и не знают, что я вернулся. Я два раза уже был в городе, документы с юристом готовили на признание меня мной, живым! Хотел к ним зайти, уже было пошёл. Да обратно повернул… Не могу себя перебороть, как подумаю, что они Варю и Алёшку моего из дома с вещами выставили, так злость дикая разбирает. Боюсь себя не сдержу, и на родителей накричу, а брату так вообще врезать в зубы охота! Мать старая, может с ума уже сошли на старости лет с отцом вместе, но ведь Юрка брат мне! Сына моего маленького и жену… А сам живет спокойно в нашем доме, как только совесть не мучает!

– А знаешь, поехали вместе, – задумчиво проговорил Сергей, – И не говори им, что ты был у жены и всё знаешь. Сделаем вид, что вот только что возвращаешься. Скажи, что болел долго, не мог вернуться, и про жену и сына ничего не знаешь. Вот и посмотришь, что они тебе расскажут. И родители, и брат. Что сказать… про родителей нельзя плохо… Как говорил один священник, которому я помогал храм восстановить – за родителей Бога благодари, каких дал, такими и люби. А вот брат у тебя – гниль, а не человек, если женщину с малышом крыши над головой лишил! Только вот знаешь, тебя я уже хорошо изучил. Мужик ты порядочный, справедливый. Брат твой вполне заслужил по зубам-то получить. Вот если бы ты заслужил – ты бы и получил молча, потому что знал бы, что по заслугам тебе досталось. А Юрка твой – не такой. Дашь ему по морде, так он сразу жаловаться побежит, так и знай! Повидал я таких на своём веку! Кстати, один такой меня тогда и сдал этим ублюдкам, которые меня тогда, вместе с тобой и ребятами моими….Так вот, Юрка только рад будет такому прекрасному поводу – и поедешь ты вместо Шабалино, вовсе в другие места. Как говориться, не столь отдаленные. Ты этого хочешь? Не думаю, что тебе этого хочется – чтобы жена и сын снова без тебя остались! Поэтому и предлагаю, поехали вместе. Но сначала хорошо подумай, как будешь себя там вести и что станешь говорить.

– Я не подумал об этом… и в самом деле, ведь можно не говорить, что я уже всё знаю, как они Варю выгнали. И послушать, что скажут, куда она делась, – Николай задумчиво смотрел на поплавок, покачивающийся в течении реки.

– И про Юрку ты тоже прав! Я подозреваю, что он это всё из-за дома устроил – Варю выжил, он всегда хотел, чтобы ему дом достался, хотя родители им квартиру кооперативную купили после свадьбы. Потому и моих отправил в Шабалино, чтобы в дом заселиться поскорее… Правильно ты говоришь – он только рад будет, если я в тюрьму загремлю.

– Есть о чем подумать тебе, Коля, – негромко сказал Сергей, – Вот и хорошо, что сегодня у нас рыбалка, всё спокойно и обмозгуешь.

Тихо качался и шуршал на ветру камыш у небольшой запруды, молча сидели мужчины на травянистом берегу, устроившись на вынесенном рекою бревне. Каждый слушал негромкий говор речного течения, шелест ивовых ветвей, опускавшихся с деревьев до самой воды, и думал о своём.

Глава 27.

На следующее утро Николай вместе с Сергеем проводили Варю на работу, Алёшку – в детский сад, а сами отправились в город. Всю дорогу Николай ехал молча, а друг старался не мешать ему в раздумьях, потому что прекрасно понимал, что сейчас происходит в душе Николая.

– Серёга, спасибо тебе за поддержку, – Николай хлопнул друга по плечу, – Без тебя, чувствую, натворил бы я дел!

– Да ладно тебе! Ты мужик умный, сам бы разобрался со временем! Другой бы на твоём месте, как только узнал про всё – сразу побежал бы брату челюсть сворачивать. А ты подождал, обдумал. Молодец! Давай лучше вот что мне скажи – что Варваре на день рождения подарить? Что она любит? Я всю ночь раздумывал. Слушай, что я придумал – подари-ка ты ей шубку! Я тебе выбрать помогу, жена моя бывшая, Ленка, этим занимается, магазин у неё большой в Москве, мы с ней вместе открывали. Я знаю, что ты серьги хотел, давай я их от себя куплю. А ты – шубу!

– А что! Отличная идея! А я и не подумал про такой подарок… Вот дубина! – Николай так обрадовался такой замечательной идее, размечтался, как он накинет на плечи свой Варюшки мягкий пушистый подарок, что даже позабыл про предстоящую встречу с родителями и братом.

– А серьги-то какие были? Хоть примерно помнишь?

– Ну, как сказать, помню, что камушки были красные, очень красивые. Но Варя их почти не надевала никогда – берегла бабушкино наследство… Эх, если бы я её тогда послушал, не поехал бы никуда, остался бы дома… Ничего этого не случилось бы…

– Ну что уж теперь горевать! Хорошо же всё закончилось! Зато мы с тобой встретились. Ты мне жизнь спас, Коля. А если бы ты не поехал, меня бы и в живых не было уже. Так что, я лично Бога благодарю, за то, что послал тебя тогда в эту поездку. А Варвара твоя молодец, дождалась тебя…

Так за разговорами мужчины доехали до города и первым делом решили отправиться за подарками для Вари, за продуктами для праздничного стола – ведь на Варин день рождения обещали приехать Игорь с Надюшей, которая была в положении, еще придут Андрей и Лида – компания соберётся душевная!

В магазине меховых изделий Николай растерялся, а вот Сергей, наоборот, ощутил себя будто в своей стихии! Рассказывал Николаю, как они с бывшей женой ездили в другую страну, привозили оттуда первые шубы, продавали их в основном знакомым и по «сарафанному радио».

– Мы с Ленкой со школы вместе были, девчонка она у меня пробивная. Мы и развелись-то по глупости…. Ну, хотя бы отношения хорошие сохранили, общаемся нормально. Она тоже еще не замужем, кстати!

– Ну, а почему же заново не попробовать?

– Да я и сам не знаю! Гордые оба сначала были, а потом так бизнес закрутил, что семья стала скорее помехой. Так и живем! В гости иногда друг к другу ходим! Девушка! Можно вас попросить на пару минут! – закричал Сергей продавцу и стал задавать ей вопросы, ощупывая висевшие на вешалках шубы.

Именно благодаря его опыту и раскованности, они попросили одну девушку из работающих в магазине, примерить несколько выбранных вещей, потому что по комплекции она была похожа на Варю, и можно было прикинуть, подойдёт ли размер.

Из магазина вышли двое – потный и измученный Николай с пакетом в руках, и довольный, будто даже отдохнувший Сергей. Перекусив в кафетерии, друзья отправились в ювелирный.

– Ну вот знаешь что, Николай! – обреченно вздохнул Сергей, отчаявшийся получить хоть какое-то описание тех самых серёжек, которые были у Вари, – Красные камушки, красные камушки! Вон тут сколько красных камушков, что похожие-то есть?

– Ладно, расслабься, – поняв, что ничего не добьётся, сказал Сергей другу, – Куплю те, которые сам выберу. А с красными камушками сам потом мучайся тогда – у тебя впереди еще много Вариных дней рождения! Девушка, а примерьте пожалуйста вот эти к своему ушку, посмотрю, как они смотрятся!

Выбрав скромные и не вычурные с виду серьги с небольшими бриллиантами, Сергей попросил упаковать их в подарочную коробку и похлопал друга по плечу:

– Ну что! Теперь давай к неприятному? А после, как обратно поедем, тогда уже и продукты купим. Я еще Алёшке обещал привезти воздушного змея, поэтому давай поскорее заканчивать.

Спустя полчаса хмурый Николай вышел из машины у дома своих родителей. Оглядел двор, где когда-то был счастлив и не подозревал, что вот так жизнь распорядится, что ему не приятно будет смотреть на посаженные им же самим кусты красной смородины у забора…

Удивило Николая то, что двор был теперь поделен надвое забором – одно крыльцо было отделено от другого, и в заборе сделана вторая калитка. А раньше, когда они жили здесь с Варей, калитка была одна, через неё входили в общий двор и уже потом шли к одному из двух входов в разделённый на две половины дом.

«Интересно, это Юрка от родителей отгородился, или наоборот, они от него, – невесело подумал Николай, – Мать с отцом ведь в нём всегда души не чаяли, что же сейчас… вот так отделились друг от друга».

Сергей посмотрел на друга, подбадривающе кивнул и спросил:

– Ну, в которой половине родители твои живут? Помнишь, о чём договорились? Смотри, не сорвись, и глупостей не натвори.

Николай только и смог, что кивнуть в ответ, и направился к той калитке, которая теперь вела в половину двора, где жили его мать и отец. Стукнув в дверь, вместе с этим стукнуло и его сердце, он ступил в дом:

– Хозяева, есть кто дома? – чуть хрипло от волнения зазвучал его голос.

– Дома, дома, сейчас! – раздался из глубины дома голос Раисы Яковлевны, зазвучали шаги, она вышла в прихожую и зажгла там свет.

– Здравствуй, мама! Вот я и вернулся! А это мой друг, Сергей. Я болел долго, лечился, не мог приехать, а он мне помог.

Раиса Яковлевна так и застыла с кухонной прихваткой в руках, глядя на сына, как на привидение, переводя взгляд изумленных глаз то на сны, то на его спутника.

– Ой, Коленька, ооой, – женщина кинулась на шею к сыну, обняла и запричитала, что чуяла сердцем – жив её сыночек.

– Проходите, проходите скорее, – она схватила Сергея за рукав и потащила их в комнату, – Спасибо вам, что Коленьку моего не бросили! А у меня как сердце по нему изболелось, на лекарствах живу.

– Отец, иди скорее! Отец! – Раиса Яковлевна метнулась к двери в задней части дома, выходящей на большой участок.

– Что ты так кричишь, ненормальная! – ворча показался в дверях Иван Трифонович, – Коля?

Отец замер с секатором в руках, не веря глазам, лицо его побелело, и он схватился рукой за дверной косяк.

Страсти и волнения немного улеглись, хотя это можно было сказать только об обитателях дома, потому что Николай не мог унять дрожавших рук и во все глаза смотрел на родных ему людей, ему всё казалось, что сейчас произойдёт нечто, и родители окажутся чудесным образом ни при чём, в ситуации с его женой и сыном. Но он прекрасно понимал – такого чуда не будет…

– Вы как раз к обеду, вы же с дороги, да? У меня и борщик, и холодец, сыночек, как ты любишь! – щебетала Раиса Яковлевна, – А вы, Сергей, откуда сами будете? И что же произошло с вами, почему ты, Коленька, не мог сообщить, что жив? И что же с машинами тогда произошло?

– А я из Москвы, – подыгрывал спектаклю Сергей, – А с Колей мы встретились, когда машины покупали, он мне в дороге выручил здорово, я приболел. А потом и его болезнь прихватила, а про машины мы не знали ничего, мы там по пути остановились у доброго человека. После только узнали, что с Маратом произошло. Побоялись мы возвращаться, решили подождать, в органы обратились. Николай думал, вам сообщили… вот так получилось!

– Да, времена такие теперь, – кивала головой Раиса Яковлевна, – Хорошо, что всё обошлось, ох, Коля, до сих пор поверить не могу…

Николай, всё это время не проронивший ни слова, понимая, что не сможет говорить родителям то, что сказал сейчас Сергей, проглотил ком в горле и собрался:

– Ладно, мам, я ведь к вам сначала пришел, пойду к своим, ведь Варя с Алёшкой не знают еще, что я вернулся? И кстати, почему у вас там теперь забор?

Мать с отцом переглянулись, Раиса Яковлевна побледнела, сжала руки и отвела в сторону глаза:

– Сынок, а ведь мы не знаем, где теперь твоя Варвара, и внучек наш тоже…

– Как это так – не знаете? – Николай в упор смотрел на мать.

– Ну, через некоторое время, как от тебя вестей не было, Варвара уехала. Мы и не знали, что она собралась. А она еще деньги наши, что на похороны откладывали с отцом, прихватила и была такова. Да и Бог с ними, с деньгами, за Алёшеньку душа болела! После уж подумали, может она в Шабалино своё вернулась, Юра поехал проверить, так она там оказалась и его на порог не пустила. Потом он еще приезжал, может хоть чем помочь, но её там не было дома уже. Когда у Надежды свадьба была, мы с ней встретились, она нас обругала и говорить не стала. Сказали, что она в той квартире, которая Надиного мужа, Игоря, теперь и живет.

– А кто же теперь в нашем доме живет? – хмуро спросил Николай.

– Так Юра и живет! Нам-то с отцом после твоего исчезновения как плохо было, думали уже домовины готовить пора! Пришлось Юре к нам ближе переехать, ухаживать за нами. Спасибо, не отказал, выходили они с Ирочкой нас, – Раиса Яковлевна всхлипнула, но Николаю почему-то не верилось в её слезы.

Иван Трифонович сидел чернее тучи, и было видно, что он некоторые вещи о Варваре слышит впервые – он удивленно поднял брови, когда услышал, что Варя живет в квартире, в городе.

– Сынок, и что же теперь ты делать станешь? Ведь надо документы восстановить, на работу чтоб устроиться. Вы, Сергей, надолго ли сюда? Располагайтесь пока у нас, – Раиса Яковлевна явно старалась сменить тему разговора.

– Да нет, спасибо, я нашёл, где остановиться, – ответил Сергей, поглядывая на побледневшего друга, – И я ненадолго к вам сюда. Вот решим с Николаем все его вопросы, и я его обратно в Москву приглашаю. У меня там предприятие собственное, мне честные и ответственные люди очень нужны. Я уже и жильё для него подготовил, поработает немного – оформим квартиру в его собственность в виде ссуды ему от фирмы.

– В Москву? Это замечательно, – хищный огонек блеснул в глазах Раисы Яковлевны, – А то ведь здесь у нас, в провинции, с работой теперь очень плохо стало… так вы, может быть и для старшего нашего, Юры, место найдёте? Он ведь очень порядочный человек, образование у него хорошее и опыт имеется!

– А, так это тот самый Юрий, который братову жену да родного племянника под зиму в пустой дом увёз? Как же, как же, наслышан! – отвесил вдруг Сергей, и в комнате повисла такая тишина, что упади на пол хоть пушинка, это было бы слышно.

Глава 28.

Николай в упор смотрел на побледневшее лицо матери, сидевшей перед ним. Сергей, сказавший эту фразу, как ни в чем ни бывало цеплял на вилку холодец, щедро смазывал его горчичкой и ел, покачивая головой от удовольствия.

– Мать! Так это что же?! – грозно прорычал Иван Трифонович, исподлобья глядя на жену, – Варвара не сама, выходит, уехала? Так может, она и денег никаких у нас не брала? А?! Это вы с Юркой всё устроили?! Ах ты, стерва! Вот что творишь, пока я на работе? «Деточкам помогать надо, Ванечка!» – твои слова! Работай значит, Ванечка, пока не сдохнешь, а вы, за моей спиной… А Юрка, иуда! Вот значит, на какие шиши он машину новую себе взял! Увижу – убью!

– Ваня! – в страхе прошептала Раиса и глянула на сына, ища поддержки.

– Мам, я всё знаю. Я у Вари в Шабалино был, мне сказал тот человек, к которому она обратилась, чтобы меня разыскать. Так вот, он мне и сообщил, что семья моя в Шабалино живет… так что, ни к чему весь этот цирк. Я знаю, что это Юрка их увёз в Шабалино, и что в доме пустом, без дров, без продуктов, их там оставил! И что Юрка в нашей половине дома теперь живет, я тоже знаю…

– Да?! А что нам делать надо было тогда? – лицо Раисы побагровело, – Ты сам, Николай, если жив остался, что же домой носа не казал? Мы же думали всё, нет тебя в живых, хоть бы знак какой дал, сообщил бы! И что, нам надо было ждать, пока Варька твоя нового мужика в наш дом приведёт? И чтоб он тут хозяином ходил? Вот, потому я её тогда и не стала тут прописывать, после вашей свадьбы! Ты нам сын, а она нам кто? У тебя может еще три жены будет в жизни!

– А сын мой Алёшка, вам тоже никто? – тихо спросил Николай, глядя на мать, – Сыновей ведь у меня тоже хоть десять может быть, что же теперь, всех жалеть? Да?

Иван Трифонович охнул и взялся рукой за сердце, но горящего огнём взгляда он не отрывал от испуганного лица своей жены. А та, испугавшись еще сильнее, закричала на сына:

– Посмотри, что ты устроил! Отца довёл до приступа! Променял родителей на бабу! Убирайся отсюда и не приходи больше!

Николай с каменным лицом поднялся из-за стола и направился к выходу. Вслед за ним поднялся и Сергей, участливо посмотрел на Ивана Трифоновича, а тот сделал ему знак рукой, что он ничего ещё, дышит.

– А холодец у вас превосходнейший, дражайшая Раиса Яковлевна! – галантно склонив голову, произнес Сергей, не обращая внимания на гневный и одновременно испуганный вид хозяйки дома.

– Вон! – взвизгнула она, но Сергей и сам уже стоял в прихожей, надевая обувь.

Выходя из дома, Николай и Сергей услышали резкий задыхающийся окрик хозяина дома:

– А ну! Куда собралась, гадина?! Поди сюда! И Юрку своего зови! – грохнул удар кулака по столу, зазвенела посуда и дверь за гостями сама собою захлопнулась.

– Ну, ты как? – тихо спросил Сергей притихшего друга, когда они отъехали от дома родителей, – Может, заедем куда? Примешь пять капель огненной воды?

– Нет, что ты! Я ведь терпеть это не могу, отец еще в юности давал попробовать, так мне на всю жизнь опротивело. Да нормально я, не переживай. Не барышня какая, переживу! Давай поедем, как и собирались, за продуктами.

– И за воздушным змеем! – напомнил Сергей и хлопнул друга по плечу, – Я сам хочу позапускать вместе с Алёшкой, когда еще выпадет случай!

Николай приоткрыл окно и вдохнул полной грудью горячий летний ветерок. Плохо или хорошо, но он сделал этот непростой для себя шаг – поговорил с родителями. Волновало состояние отца, но Сергей успокоил друга, что отец дома, рядом жена. И как бы то ни было, помощь ему будет оказана.

– Жаль, с Юркой не повидались! Хотел бы я увидеть этого пингвина! – зло проворчал Николай.

– Ну, не всё сразу, – усмехнулся Сергей, – Будет ещё случай у тебя. Сейчас пока отец с ним разберется, я уверен.

Обсуждая случившееся, мужчины доехали до большого магазина. Теперь перед ними стояла не менее сложная для мужского организма задача – покупка продуктов к праздничному столу!

Следующий день начался в доме с тихого шёпота Алёшки, часа этак в четыре утра:

– Мам, мам, а дядя Серёжа уже проснулся? Можно я пойду посмотрю? Мы с ним пойдём змея запускать, потом еще Ванька и Егорка придут!

– Лёш, ты чего в такую рань то? – зашептала тихо Варя, – Все спят еще, и дядя Серёжа, и друзья твои! Иди ложись, поспи еще.

– Я выспался уже. Посижу тогда, подожду, пока все проснутся.

Варя поднялась с постели, стараясь не разбудить мужа, подхватила сына на руки и вместе с ним отправилась к кровати:

– Ну, давай вместе полежим тогда, пошепчемся.

Утро дышало в окна прохладой, лёгкий ветерок приносил в дом запах луговых трав и горьковатый аромат ивовых веток, купающихся в быстром течении маленькой речки. Село еще спало, только птичий гомон уже доносился из берёзовой рощи за прудом.

– Мам, а папа к нам навсегда приехал? Или он снова с дядей Серёжей уедет? – шёпотом спросил Алёшка, обнимая Варю за шею.

– Что ты сынок, папа без нас теперь никуда не уедет, мы его не отпустим больше, – Варя гладила сына по спинке.

Так и не заметили оба, как уснули тогда, когда уже и в самом деле пора было вставать. Николай, поднявшись с постели, увидел их спящими, тихонько прикрыл дверь в комнату и вышел во двор.

Варвара проснулась, когда солнце уже поднялось над селом, и ахнула – это же как она заспалась, скоро уже на работу идти, а у неё еще скотина не кормлена, Дуська-зараза не доена и в стадо не отправлена!

«Ну, с Дуськой я опоздала, придётся за огородом привязать на веревку, – думала Варя, наскоро умывая лицо и расчесывая волосы, – Вот она мне сейчас устроит за позднюю дойку!»

Однако во дворе было тихо, Варя заглянула в Дуськин хлев – он был пуст. Негромкие разговоры были слышны позади дома, в огороде, и Варя направилась туда.

Николай вместе с Сергеем ходили между грядок с огурцами, с лейками в руках, что-то негромко обсуждали и смеялись.

– О, Варюшка, доброе утро! – увидев её воскликнул Николай, – Алёшка спит еще? Мы ему змея собрали, ждем его идти испытания проводить!

– Доброе утро! – смущенно ответила Варя, ей было неловко от того, что проспала она сегодня все свои обязанности, – А Дуська где?

– В стаде Дуська, где ей еще быть, – ответил муж, – А корм для поросят я уже унёс Авдеевым, и банку с молоком.

– А как же, доил-то кто её?

– Ну, я уж не совсем у тебя бестолковый! Спасибо матери моей, научила всему, у нас всегда корова была, в моём детстве. Уж с козой то справился, – рассмеялся Николай.

– И что, она тебя не тронула? Она же зараза бодливая, меня постоянно так и норовит ткнуть в бок, сколько кофт попортила!

– Что ты на неё, красавицу, наговариваешь? – рассмеялся Николай, обнимая жену, – Стояла смирно, даже рогами не повела!

– Вот же, подлая душа! – засмеялась и Варя.

На крылечко выбежал Алёшка, Варя накрыла завтрак в беседке, все весело болтали и строили планы на грядущий день. Варя думала, что с завтрашнего дня начнётся её недельный отпуск, который она попросила у Георгия, договорившись с Еленой Матвеевной, что она её заменит на эту неделю. Мысли бежали целой кучей, каждая по своей тропке. И то, что скоро её день рождения, будут гости, нужно готовить угощение и прибрать дом и двор. И то, что Алёшку нужно свозить в город, собрать мальчишку в школу. И еще много-много всего.

Варя смотрела, как сидит Алёшка между Сергеем и Николаем, торопливо доедая оладьи и вымазавшись свежим клубничным вареньем, улыбалась и вдруг ощутила тёплую-тёплую волну, тронувшую самое её сердце, вздрогнувшее от накатившегося тепла. Наверное, это истерзанная и полумёртвая её душа, словно птица-феникс, поднималась из пепла, утирая слёзы. Отогрелась в своей любви, затопившей всю Варю изнутри, встрепенулась и ожила!

– Хозяева! Есть кто дома? – раздался у калитки мужской хрипловатый голос и Варя почему-то вздрогнула, так и не привыкнув к хорошим новостям.

– Дома, дома! Входите! – закричал в ответ Николай и отправился к калитке.

Варя чуть оттёрла Алёшкино личико от варенья, крепко взяла сына за руку, на всякий случай, и тоже отправилась к калитке. Увидев, что Николай разговаривает у калитки с Иваном Трифоновичем, Варя похолодела внутри, не ожидая ничего хорошего от нежданного визита свёкра.

– Алёш, иди к дяде Серёже, в беседку. Чай допивай, и я уберу со стола, мне на работу скоро, – отправила она сына обратно, потому что не знала, что же будет дальше – ругань, скандал, или что-то ещё.

– Подожди, сын, давай с тобой после поговорим, – сказал Иван Трифонович, увидев остановившуюся в нерешительности возле крылечка Варю.

Свёкор двинулся к ней, остановился перед женщиной, глядя ей в лицо. Варя побледнела и испуганно смотрела на пожилого мужчину. А тот вдруг снял с головы потёртую свою кепку и опустился перед нею на колени:

– Прости меня, Варвара! Прости, дочка! Что поверил в наговоры, что позволил им такое совершить! – из глаз старика катились слёзы, – Прости, если можешь, иначе не будет мне покоя, ни в жизни, ни в смерти!

Варя, охнув, опустилась рядом с ним, обняла сгорбленные плечи, и не смогла выговорить ни слова.

Глава 29.

За калиткой стояла небольшая дорожная сумка с вещами, Николай взял её и внёс во двор. Варя просила свёкра подняться, руки и ноги у неё самой тряслись от волнения. Чуть позже все снова сидели за столом в беседке. Сергей, прекрасно понимая, что Николаю и Варе нужно поговорить с Иваном Трифоновичем, умыл Алёшку сам и отправился с ним на луг – запускать змея.

– Я вещи собрал, из дома ушёл. Не могу их видеть никого. Юрке сказал, чтобы собирал семью и ехал жить в свою квартиру, дал неделю времени. Рая вопила, конечно, пришлось поучить и напомнить, кто в доме хозяин.

– Иван Трифонович, ну зачем же вы Юрку-то, мы ведь всё равно обратно не поедем жить, – тихо сказала Варя, – Правда, Коля?

– Нет конечно, не поедем. Пап, а ты сам куда собрался? Почему ты с вещами? – Николай кивнул на сумку.

– Да не могу я с ней…смотреть не могу! Она же такой концерт устраивает постоянно, то давление у нее двести на триста, то лежит стонет сердце болит! Не верю я ей! Мне чуть что, говорила всегда – таблеточку выпей, Ванечка, и на работу ступай. А сама каждый раз при смерти! Я знаю, Варюша, что вы обратно жить не поедете, а только Юрке наука будет! Квартира то его, что мы покупали на свадьбу им, тоже на нас с Раиской записана! Так вот, я сейчас чуть определюсь, и буду развод требовать. Поделю всё, что есть, ни ложки-вилки лишней не оставлю! А жить я к другу поеду, на дачу, у него пустая стоит.

– Зачем же это, оставайтесь у нас, – сказала Варя, покачав головой, не гнать же старика теперь скитаться по людям, – Правда, Коля?

Николай кивнул головой, и Варя поняла, что он всё же еще сердится на родителей за то, что приключилось с ней и Алёшей. Она и сама обомлела, когда увидела свёкра у ворот, но теперь, выслушав его, почувствовала жалость к старому человеку. Который работал всю жизнь, на благо своей семьи, растил детей, баловал подарками жену и сыновей, и уж никак не ожидал, что под старость лет не сможет без омерзения на них смотреть…

– Мы с Колей никуда вас не отпустим, – решительно сказала она, – Даже не собирайтесь. Останетесь у нас, места хватит всем. Скоро Алёшка в школу пойдёт, мы на работе, кто с ним заниматься будет? Так, я на работу пошла, а вы тут пока на хозяйстве все, понятно?

Иван Трифонович удивлённо посмотрел на сноху – тихая и скромная молодка, жившая в другой половине построенного им дома, вдруг превратилась в решительную молодую женщину. Ком в горле не дал ему выразить благодарность невестке и сыну, и даже вновь попросить у неё прощения он сейчас не смог.

Так и остался отец Николая жить в стареньком доме в Шабалино. Сначала всё никак не давало ему покоя огромное чувство вины перед сыном и его семьёй, но теплота, витавшая в стенах дома, Алёшка, ластившийся и соскучившийся по деду, растопили и этот лёд.

В четверг, в свой день рождения, Варя сидела в беседке, куда её практически силком выгнали домочадцы, готовившие праздничный стол во дворе. К ней вскоре присоединилась Лида, которую мужчины вежливо попросили не мешать, и пройти в беседку к имениннице.

– Варюха, какая ты сегодня красивая! – Лида обняла подругу, – Кто бы мог подумать, что вот так будет? А помнишь, прошлым летом ты и говорить про свой день рождения не хотела? Что, я смотрю, отец у Николая приехал…. На твой день рождения наверно?

– Нет, он из дома ушёл. Ему жена сказала тогда, когда нас Юра сюда увёз, что я сама ушла, да еще и сбережения их прихватила. А сейчас Коля приехал, и отец узнал всё. Юрку выгнал из дому, говорит, квартиру Юркину тоже будет делить. С женой собрался разводиться… Ох, Лида, не знаю, хорошо ли это? Развод, столько ведь лет прожили…

– Это его дело, если такое отношение, может и справедливо – развод! – отрезала зло Лида, – А свекровке твоей, и Юрке этому – поделом! Мало еще! И правильно, что хочет им урок преподать! Юрка зажрался, засиделся на родительской шее! Ни жалости, ни сочувствия нет в душе, ни у него самого, ни у бабы его. Пусть дед устроит им, пусть поживут сами, копеечки на хлеб считая!

– Он к другу хотел идти, в пустой даче жить, да мы с Колей не пустили. Пусть лучше у нас, за Лёшкой присмотрит.

– А Коля что решил, с работой? Неужто поедете к Сергею в Москву, тот ведь приглашает вас всех?

– Да заманчиво конечно – Москва. Но тогда Коле придётся ехать одному сначала, а уж после нас забрать. Но нам обоим пока так страшно расставаться, после случившегося…. Николай ходил в колхоз, берут с пятнадцатого числа, правда, его сразу же там предупредили, что зарплата у них бывает не часто. И не всегда деньгами. Пока тут останемся, всё же какое- никакое хозяйство…

– Ну да, я согласна. Столица – это конечно больше возможностей. Может, со временем решитесь, вот осенью, когда у наших первоклассников каникулы будут, или же зимой, на новый год – скатаетесь погостить, осмотреться. А там уж и решите. Мы тоже всё надеемся, что со временем в город переберёмся. Когда наладиться там с работой… ведь не может быть такого, чтобы так всегда теперь было!

Возле калитки раздались радостные возгласы, Варя поняла, что приехали Надюша и Игорь и поспешила встречать гостей.

Смех и весёлый гомон звенели в этот вечер в некогда тихом дворе. Когда все расселись за столом, поздравления и подарки заставляли именинницу краснеть от смущения и восторга. За последнее время Варя отвыкла от этого всего, но сегодня ей было тепло. Рядом была семья, любимые и близкие люди…

Алёшка торжественно вручил маме нарисованную собственноручно открытку и букетик сорванных на лугу цветов, и посчитав долг исполненным, убежал играть вместе с Егоркой и Ванюшкой в сад.

– Варюш, прими и наш подарок, – Игорь поднялся из-за стола, – Мы с Надюшей давно задумались над подарком тебе, что же тебя порадует. И решили… Вот, прими пожалуйста от нас, теперь уже почти троих! – Игорь указал глазами на кругленький животик жены и протянул Варе маленькую коробочку.

Варя открыла и её и обомлела – тем лежали скромные серьги, золотые, с красными рубинами… те самые! Бабушкины!

– Как же?… как же вы смогли? Где вы их взяли? – Варины глаза наполнились слезами, она переводила взгляд с Игоря на довольную Надюшу и не могла скрыть волнения.

– Ну вот, я же тебе говорила, что она будет в восторге! – сказала Надюша мужу и обняла Варвару.

– А мы почти сразу их выкупили тогда у Дамира, да всё думали, как же тебе их вернуть. Знали ведь, что просто так не возьмешь, ругать нас станешь. Так что вот, это тебе подарок от нас на день рождения! Ну, и вот еще тебе тоже, я знаю, ты хотела.

Игорь достал еще коробку с набором кастрюль, модных нынче, со стеклянными крышками, и Варя всплеснула руками!

– Столько подарков мне сегодня! – Варя не выдержала и расплакалась от счастья.

– Варька, хватит плакать! Давай-ка, померяй шубку, что муж подарил, и серёжки, новые, которые от Сергея! Я бриллиантов настоящих в жизни не видала, посмотреть хочу! Мы все хотим посмотреть! – закричала весёлая Лида и вытащила смущённую именинницу из-за стола.

Вслед за Лидой, опираясь на руку мужа, поднялась и Надюша, поглаживая свой животик, и женщины убежали в дом, чтобы как следует рассмотреть все подарки и тут же их обсудить.

Мужчины рассмеялись, переглянувшись и заговорили о своём. Летний вечер спускался на село тёплыми аметистовыми сумерками, небо на западе еще золотилось от прощальных лучей закатного розоватого солнца, а с другой стороны его уже заливала ночная синева, обещающая звёздную летнюю ночь.

Через неделю после дня рождения Варвары, хозяева дома проводили домой Сергея. Дела не терпели долгого его отсутствия. Хотя сам он и хотел бы погостить еще в гостеприимном доме Карповых, говорил, что за эти несколько недель, что провёл он в Шабалино, отдохнул так, как не отдыхал уже несколько лет.

– Сергей, приезжай, как только получиться, мы всегда тебе здесь рады! – говорила гостю Варя, обнимая расстроенного отъездом дяди Серёжи Алёшку.

– Спасибо, Варюша, за гостеприимство, за заботу! За всё! И тебе брат, за компанию, спасибо! Присматривай тут за родителями своими, хорошо? – Сергей подбросил в воздух Алёшку и тот обнял его за шею, – Так, отставить слёзы лить! Что за глаза на мокром месте? Сказал – приеду, значит приеду! По рукам?

Молча обнялись Николай с Сергеем, похлопав друг друга по спинам, мужчины, странным образом встретившись в этой жизни, понимали друг друга без лишних слов.

А еще через несколько дней случилось другое событие, которое удивило Варвару, да и всех домочадцев. Туманным утром проводила она в стадо присмиревшую с приездом Николая Дуську, неизвестно каким образом поменявшую скверный свой характер, Варя увидела, что перед калиткой их остановилась машина.

Подойдя чуть ближе, Варя узнала и машину, и водителя. Из авто вышел Юрий и осторожно оглядел двор, не в пример прошлому своему приезду – когда он гордо и брезгливо оглядывал покосившийся забор.

Варвара подошла ближе, Юрий вздрогнул, услышав шаги и обернулся:

– А, Варя, здравствуй. А отец не у вас, случайно? Меня мать послала его домой забрать.

– Здравствуй, Юра. Иван Трифонович здесь. Подожди здесь, я его спрошу, станет ли он с тобой разговаривать.

– Вот как значит, – хмыкнул Юрий, оправившись немного и решив, видимо, что с женщиной не стоит миндальничать, – Даже во двор не пустишь меня что ли?

– А что тебе в моём дворе делать? Мне с тобой не о чем говорить, а отец если захочет, тебя позовёт сам.

Юрий хмыкнул, но промолчал. Остался ждать у калитки, открыв двери своей машины и что-то стал там делать.

Варя вошла в дом. Николай был чем-то занят в саду, позади дома, Алёшка еще спал, а Иван Трифонович в сенях обувал калоши, чтобы пойти во двор.

– Там Юра приехал, хочет с вами поговорить, – тихо сказала ему Варвара и тот удивленно поднял брови.

Не прошло и двадцати минут после того, как пожилой мужчина вышел к калитке, как машина Юрия уже отъезжала.

– Что, уже уехал? – удивился вышедший во двор Николай, – Даже не зашёл?

– А чего ему тут делать? – пожал плечами Иван Трифонович, – Его мать прислала, с приказом ехать мне домой. А что долго разговаривать, мой ответ один – нет.

Глава 30.

Стройная женщина с короткой стрижкой стояла у плиты, ловко поворачивая блинчики на сковороде. Иногда она поглядывала в окно не идет ли дождь, потому что собиралась как раз выйти на прогулку. Но ходившие утром тучи уже разбежались, и московские улицы были залиты весенним солнечным светом.

Где-то в глубине большой квартиры послышалось недовольное мяуканье, какие-то звуки и шорохи. Выглянув в коридор, Варвара громко воскликнула:

– Семён! Сёмка, оставь кота в покое! Он уже пожилой человек, не любит твои сумасшедшие игры! Или ты у нас живодёром растёшь?

– Мама, ну ведь Барсик же не человек, а кот, – выглянул из комнаты шестилетний Семён, – И никакой он не пожилой – пожилые по шкафам не лазают! И я не живодёр! Я же его не мучаю, просто играю!

– От тебя он скоро не только на шкаф полезет! Отстань от кота, сказала! Он в твои войнушки играть не хочет. Иди кушать, сейчас поедем в магазин, нужно Алёше купить ватман, он просил.

– Мам, а мы когда поедем к деду в Шабалино? – спросил Сёмка, усаживаясь за стол и пододвигая поближе к себе вазочку с вареньем.

– Ты руки помыл? – строго спросила Варя сына, – А в Шабалино поедем, когда Алёша закончит учебный год, и когда папа вернётся.

– А когда папа вернётся? – поток вопросов не заканчивался.

Варвара вздохнула, она и сама соскучилась по мужу, который уже почти целый месяц находился в командировке, в Германии, по делам фирмы. Должен приехать послезавтра, но сейчас время тянулось просто невыносимо медленно.

– Скоро приедет. Давай, ешь.

В кухню, помахивая большим, похожим на отдельного кота хвостом, степенно вошёл Барсик. Снисходительно глянул на Семёна, запрыгнул на подоконник и мяукнул Варваре. Та отложила готовку, подошла к окну, погладила черную бархатную спинку и сказала:

– И тебя возьмем в Шабалино, а как же! Родина ведь!

Тем же субботним вечером, они уже втроём сидели возле стола за ужином. В высоком светловолосом парне было трудно узнать того самого Алёшку, который когда-то принёс домой котёнка тайком от матери, и пёк колхозную картошку на краю Шабалино. Он заканчивал девятый класс, предстояло еще два года учёбы в школе, а затем поступление в институт.

В этом году было уже семь лет, как они все переехали жить в Москву, только Иван Трифонович ехать с ними в столицу не захотел, попросил у Варвары разрешения остаться в её доме. Как ни уговаривали его Николай с женой, мужчина своего решения не поменял.

Проведя почти целый год в судебных тяжбах с Раисой Яковлевной, он добился-таки своего – всё имеющееся у них имущество было поделено пополам. И просторный городской дом на два крылечка с большим земельным участком, и кооперативную квартиру, которую покупали для Юры и Ирины, но Раиса Яковлевна, опасаясь их развода, оформила её на себя и мужа.

Ничего не пробрало тогда Ивана Трифоновича – ни приезды жены, пытавшейся через забор докричаться до него, потому что во двор войти ей было невозможно после того, как Николай вместе с отцом установили новый высокий забор у дома, с воротами и калиткой, запирающейся на замок. Ни визиты Юрия, в компании жены его, Ирины, которые пытались уговорить отца оставить им хотя бы квартиру. Разговор заканчивался быстро – Иван Трифонович говорил, что, проработав всю свою жизнь, он вполне имеет право на половину имущества. А если сыну и его дорогой половине что-то нужно, то пусть заработают это сами.

Закончилось всё тем, что Раиса Яковлевна прокляла и мужа, и всех домочадцев в Шабалино, после чего встречалась с мужем только в суде.

После раздела квартира была продана, деньги поделены между Раисой Яковлевной и Иваном Трифоновичем. Свою половину дома и земли возле него, Иван Трифонович продал бывшей жене, которая кое-как наскребла нужную сумму, не желая пускать во вторую половину дома чужих людей – Иван Трифонович был готов продать свою часть дома кому угодно, если у бывшей жены не найдется нужной суммы. Но, помня «давнее их знакомство», уступил немного бывшей жене, и во второй половине дома снова поселились Юра и его семья.

– Вы поезжайте в столицу, а ко мне будете в отпуск приезжать, и ребятишек на каникулы привозить, – говорил Иван Трифонович Николаю и Варе, провожая их в Москву, – А я давно хотел в деревне пожить! Ульи себе куплю, на клеверном лугу поставлю, или у липовой рощи. Я ведь даже книжку купил себе по пчеловодству! Что мне в столице делать?

Так и стали жить – ездили в отпуск и на праздники в Шабалино, и Варя была очень рада, что дом её родителей не стоит пустым и холодным, а живёт и дышит.

Варя сидела с вязанием в кресле, когда в дверь вдруг раздался звонок. Время было уже вечернее, и вроде бы гостей никто в доме не ждал, поэтому Варя чуть удивилась и отправилась открывать. Еще большим стало её удивление, когда за дверью она увидела порядком постаревшую, измученную Раису Яковлевну, рядом с ней стояла небольшая дорожная сумка.

– Здрасстуй, Варечка! – проскрипела свекровь, – А Коленька дома? Мне с ним поговорить нужно.

– Здравствуйте, Раиса Яковлевна. Входите. Коли нет дома, он в командировке. А вы, решили в гости заглянуть?

Из комнаты высунулся любопытный Семён, но увидев, что к маме пришла незнакомая старушка, поздоровался и снова скрылся. Алёши же дома не было, он отправился гулять со своей девушкой, и ждать его раннего возвращения не приходилось – бушевала весна!

Раиса Яковлевна оглядела большую прихожую, стараясь скрыть так знакомый Варваре оценивающий взгляд, прошла в гостиную и со слезами в голосе начала причитать:

– Ох, Варечка, доченька, прости ты меня, старую! Виновата я перед тобою, хочешь, прямо сейчас на коленях стану прощения просить!

Вся затряслась, пытаясь встать на колени, но Варя взяла свекровь за локоть и усадила на диван, наблюдать сцены ей вовсе не хотелось.

– Перестаньте, – негромко, но твёрдо сказала она, – Что у вас произошло?

Варя прекрасно понимала, что не просто так, из-за мук совести, явилась свекровь сегодня на их порог. Явно произошло нечто такое, что заставило Раису Яковлевну вспомнить вдруг и о Николае, и о Варе, о которых на протяжении всех этих лет она и не вспоминала – даже рождение внука не заставило её хотя бы написать поздравительную открытку, хотя обо всём она прекрасно была осведомлена, потому что Надя ей сообщила радостную новость. И вот теперь, сидела она на диване, украдкой оглядывая просторную гостиную и утирая сухие подслеповатые глаза.

– Не могла я и подумать, что никому на старости лет не нужна окажусь! В своём собственном доме мне житья не дадут! Выживают, умертвить хотят! – свекровь достала из кармана кофты носовой платок и закрыла им лицо.

Варя вздохнула, встала и принесла стакан воды, поставив его на маленький столик возле дивана. Сама снова села в кресло, ожидая дальнейшего рассказа гостьи, хотя и так уже всё прекрасно понимала – осталось только узнать подробности.

– Ирка то, стерва такая, Юрку бросила! Дочка их, внученька моя Оксаночка, вышла замуж за иностранца, уехали они за границу жить. Так Ирка и с ума сошла, наверно любовника завела, я думаю! А потом и вовсе ушла. Так Юрка запил, ох я сколь слёз пролила с ним… А сейчас он еще и бабу себе привёл, так они вместе пьют, гулянки у них постоянные! Она не работает, эта Альбина его, так теперь и Юрку за пьянку уволили. Он и стал меня вынуждать – продай, да продай половину дома, вместе все станем жить места и в одной половине хватит! Сначала просил, а после и угрожать стал. Удавлю, говорит, тебя ночью подушкой, никто ничего не заподозрит, кому ты нужна, старуха!

Тут уж Раиса Яковлевна зарыдала по-настоящему. Трясущейся рукой взяла стакан, попила воды и продолжила рассказ.

– Сказал, если не продам свою половину дома, он дом застрахует да подожжет вместе со мной… Я уж и к Ивану ездила, так он ведь со мной и говорить не хочет, калитки не отпирает. Я постояла у забора, покричала его, покричала, да и уехала. Ирку разыскала, на работу к ней ходила, так она обозвала меня всяко, да послала подальше. Сказала, что у неё новая семья, и Юрку и меня она знать не хочет и видеть не желает. Вот так вот, Варечка, всё своё здоровье я на них положила, чтобы на старости лет скитаться – меня выгнали из своего дома. Все предали, и муж, и сын. Да и ты, коли выгонишь – я уйду. Обиду я тебе нанесла, знаю…

– Коля приедет послезавтра, с ним и говорите, а пока вас устроим у нас, – несколько равнодушнее, чем хотелось бы Раисе, сказала Варя и поднялась с кресла.

Разместила Варя неожиданную гостью в гостиной, виду не показывала на старую обиду и прошлое не поминала. Раиса Яковлевна прорыдала еще час, когда увидела выросшего Алёшу, вернувшегося с прогулки, и познакомилась с Семёном, которого видела впервые в жизни.

Варя даже чуть повысила голос на свекровь, накапав той успокоительных капель, чтобы прекратила терзать себя и волновать её и мальчиков. А сама, когда уже все в квартире заснули, долго сидела в кухне, в компании Барсика, потому что всё всколыхнулось в её душе – такие жгучие воспоминания тонкими иглами вновь пронизывали её душу.

Когда во вторник Варя вернулась с работы, Николай был уже дома, сам не мало удивлённый неожиданному приезду матери. Выслушав её рассказ, не стал ругать ни Юрку, ни стерву – Ирку, ни отца, не пустившего бывшую свою жену во двор…

Холодно стало на душе у Раисы, холодно и страшно… Думала, что пожалеют, посочувствуют ей и добрая Варя, и такой отзывчивый Николай. Но никто из них не стал поддерживать её обличающих речей, о предательстве любимого сына и его жены, о равнодушии мужа, теперь уже бывшего.

Конечно, отказа она ни в чем не видела, сын и сноха спрашивали, удобно ли ей, и что еще ей нужно, например, из вещей. Но того душевного тепла, на которое она рассчитывала, сделавшись с годами чувствительнее и сентиментальнее, теперь ей очень не хватало.

Чужой ощущала она себя в этой большой квартире, в которой существовали теперь как бы отдельно – семья сына, и она сама…

Внуки хоть и были с ней вежливы, но к бабушке не ластились, и даже бабушкой не называли, обращаясь по имени-отчеству.

– Варечка, вот ты меня по имени-отчеству зовёшь, и внучики мои на тебя глядя, бабушкой звать не хотят, – попивая в кухне чай и наблюдая, как Варвара готовит борщ, с улыбочкой говорила Раиса Яковлевна.

– Ну, они же к вам не привыкли, – спокойно парировала Варя, – Вы же только появились в их жизни, потому и зовут так, как им удобно.

– А что, Ивана они дедом называют, или тоже по имени-отчеству? – Раиса Яковлевна даже конфету отложила в сторону от пришедшей ей в голову мысли о бывшем муже.

– Конечно дедом, Алёшка с детства с ним, Семён вообще с рождения, – пожала плечами Варя.

– Злишься ты на меня, старуху, Варечка… Не можешь простить, забыть прошлое, – со слезой в голосе сказала Раиса и развернула следующую конфету.

Варя промолчала, не стала ничего отвечать пожилой женщине, она всё прекрасно поняла еще в тот самый день, когда только увидела свекровь на своём пороге. А уж все разговоры Раисы об их квартире, и о работе Николая – её очень удивило, что сын её возглавляет большое предприятие, ведёт дела с зарубежными партнёрами, и что на работу его забирает личный водитель… Зависть так и поблёскивала в глазах свекрови, Варе не нравилось на это смотреть.

– Сёмочка, иди, поцелуй бабушку, – скрипела Раиса по утрам, когда мальчик шёл завтракать.

Варя видела, как нехотя подходил её сын к малознакомой женщине, обнимал за шею, и бежал дальше.

– Варечка, ты сегодня не води его в сад, я же дома – присмотрю за ним, ты ступай на работу, – приступала к Варваре свекровь, а Варя видела, как за её спиной отчаянно мотает головой Сёмка, не желающий оставаться дома.

– У него подготовительная группа, ему в школу осенью, пусть идёт в сад, – отвечала Варвара и отворачивалась, чтобы не видеть обиженное лицо свекрови.

С каждым днём множились претензии и недовольства, высказываемые Раисой хозяйке дома. Поздним вечером Варвара сидела у туалетного столика в их спальне, Николай уже устроился в большой кровати и рассказывал жене новости.

– Сергей сказал, что они с Леной решили его день рождения отпраздновать на природе, – говорил Николай, – Нас с детьми приглашают, я сказал, что приедем. Надо думать, что подарим.

Дверь в спальню резко распахнулась, грохнув ручкой по стене так, что Варя вздрогнула и выронила крышечку от крема.

– Коля! – возмущенно воскликнула ворвавшаяся в спальню Раиса Яковлевна, – Семён мне сегодня сказал, что вы все к деду в Шабалино своё собираетесь уехать на лето! Это что же, я тут одна останусь что ли? Как ты собираешься отца уговорить, чтобы он меня тоже пустил, ведь то не его дом, а вон, её! Что он там командует, в её доме! – она ткнула пальцем в Варю.

– Мама! – резко воскликнул Николай, – Что, до утра это не может подождать? Ночь на дворе, что ты кричишь!

– Конечно, я так и знала, я вам всем здесь, словно кость в горле! Никому старуха не нужна стала! Ну, сдайте меня в дом престарелых тогда, быстрее помру! – трагически заломив руки, воскликнула пожилая актриса и удалилась из комнаты.

– Это не может дальше так продолжаться, – спокойно, но твёрдо сказала Варя мужу, – Почему мы должны это всё терпеть?

– Я тоже думал уже про это, – ответил Николай, – Мы не сможем с ней, да и она с нами. Ничем хорошим это не кончится. Позвоню завтра Наталье Аркадьевне, у неё своё агентство. Пока снимем матери жильё, а потом я вот что предлагаю, как думаешь. Квартиру небольшую купим, пусть пока живет мать, а после Алёшка глядишь женится.

– Ну, значит, кредит? – улыбнулась Варя мужу.

– Да, снимем вклад, и немного добавим кредитных. Лучше уж так, чем терпеть вот это всё!

Буквально через пару недель Раиса Яковлевна со скорбным видом въезжала в небольшую однушку в спокойном районе Москвы, но молчала и не высказывала претензий сопровождающему её сыну. Чуть позже в помощь пожилой женщине в бытовых вопросах была нанята сотрудница специальной организации.

Устроив таким образом неожиданно появившуюся в их жизни мать, Николай обратился к опытному юристу с вопросом, каким законным образом можно выселить непутёвого брата из родительского дома, потому что мать не оставляла его с этими просьбами, беспокоясь, что с домом что-то случится.

Глава 31.

Однако, вопрос разрешился сам собой, только очень скорбным образом – осенью Юрий трагически погиб от алкогольной интоксикации, его сожительница Альбина была слишком пьяна в тот момент, чтобы понять, что мужчине плохо и вызвать скорую помощь.

После его смерти эта самая Альбина уже буквально через пару часов исчезла из дома, прихватив с собой всё, что еще оставалось более-менее ценного. После того, как медики констатировали отсутствие признаков насильственной смерти у Юрия, никто её и искать не стал. Исчезла и исчезла, будто и не бывало.

Николай занялся родительским домом, нанял рабочих, сделал ремонт. Но ни Раиса Яковлевна, ни Иван Трифонович возвращаться в дом не захотели. Матери так понравилось жить в Москве, под боком у сына и снохи, она ни в чем не нуждалась, отлично проводила время, обзавелась подругами, с которыми ходила то на выставки, то на какие-либо другие мероприятия, или просто на прогулку в парке. Поэтому со временем дом был продан.

Иван Трифонович остался в Шабалино, даже устроился работать сторожем на комбикормовый завод, который всё же пережил трудные времена. Ульи он себе тоже завёл, как и мечтал. Сейчас ему восемьдесят два года, он крепок и телом, и духом, ждет сына семьёй на отдых в Шабалино.

С женой своей бывшей, Раисой, за все прошедшее время виделся он всего лишь дважды – на похоронах Юрия, и на свадьбе Алёши. Не простил, ничего не забыл, и разговаривать с ней не стал. Хотя сама она и пыталась подойти к бывшему мужу, убедить, что под старость лет до́лжно прощать обиды. Молча отвернувшись, Иван не удостоил женщину ответом. Слёзы бывшей жены его тоже не впечатлили, поэтому она вынуждена была вновь обратиться к Николаю, с просьбой их помирить. Однако и от него получила отказ:

– Мама, вы два взрослых человека, что я буду вас воспитывать? Я тебе во всем остальном помогу, но это уж вы между собой сами решите, – таков был ответ Николая.

Раиса пробовала привлечь на свою сторону Варю, говорила, что дед не справится в одиночку с приезжающими к нему на целое лето внуками, даже убеждала Варю, что старому человеку плохо в деревне и его надо забирать в Москву, но и тут не получила поддержки:

– Столько лет справлялся с внуками, маленькими еще, а тут вдруг не сможет? Не говорите глупостей, Раиса Яковлевна! Если Иван Трифонович сам захочет, то мы будем рады его в Москву забрать. Но решать это только ему самому.

Обвинив Варвару в пренебрежении и нелюбви к себе, Раиса зажила своей жизнью и оставила попытки вернуть себе мужа.

Алёша окончил институт, женился, растит с женой дочку и сына. Живут они в Москве, недалеко от родителей. Алексей Николаевич работает начальником производственного цеха на предприятии, которое основали Сергей и Николай.

Семён учится в медицинском ВУЗе, планирует стать хирургом, встречается с девушкой, и очень любит бывать у деда в деревне.

Лида и Андрей поженились, спустя время они вернулись в город, у Егорки появился братик Василёк, а потом и еще один – Мишутка. Лида шутит, что хотела бы дочку, но страшно растить хоккейную команду – вдруг снова будет сынок.

Лида работает технологом на заводе, у Андрея собственное небольшое предприятие по грузоперевозкам. Когда Егор закончил школу, то приехал поступать в ВУЗ в Москву, к тёте Варе и дяде Коле, к старинному своему другу Алёшке.

Егор поступил тогда в медицинский, и сейчас он заведующий отделением в одной из клиник своего родного города. У него семья, растут две дочки-близняшки, весёлые и озорные девчонки, по словам Лиды, очень похожие на своего родного деда – Василия.

Сергей, всё же уговорив Николая переехать в Москву, и помочь ему с расширением фирмы, радовался неимоверно, когда наконец-то стоял на вокзале, встречая семейство друга. Квартира для них была им подготовлена, школа для Алёшки подыскана.

Как-то и сам он не понимал, каким же чудесным образом отогрелся он возле семьи Николая! На многие вещи он смотрел теперь по-другому, то ли то происшествие на дороге изменило его, то ли что-то другое. Когда у Николая и Вари родился сынок, он стал крёстным маленького Семёна, таяло суровое мужское сердце от маленьких ручек и ножек крестника.

И будто само собой так получилось, что друзья пригласили в гости и его, и его бывшую жену, Лену. Из гостей они ушли тогда вместе… Потом Лена позвонила, попросила помочь с аудитом магазина, а после он пригласил её на отдых, за город на пару дней.

Через два года уже Николай крестил сына Сергей и Лены, маленького Богдана, а еще через три года у пары родилась дочка, Настенька. Сергей говорил Николаю, смеясь негромко, что дети и Ленка – это главное, что есть у него в жизни, единственное, истинно дорогое.

Со временем уже и стали подзабываться прошлые сумбурные времена и происшествия, жизнь вошла в привычную и накатанную колею. Сгладились острые, как иглы, воспоминания о произошедших в то время событиях, и теперь не так страшно стало Варваре отпускать мужа в очередную командировку…

Зимние праздники всегда они проводят в Шабалино. Иногда большой шумной компанией, когда у всей семьи получается отложить дела и провести пару недель в деревне у деда.

Ребятня веселится и визжит на снежной горке, которую обязательно строит дед Иван Трифонович к их приезду, сгребая снег в кучу большой лопатой.

Взрослые же топят новую баню, растапливают кованый тяжелый мангал возле беседки, не смолкают разговоры и смех.

Варя любит сидеть на веранде, смотреть на старый сад, за которым серебряным снежным покрывалом расстилается луг, на склоне до самой речки. Она вспоминает то время, когда оказалась здесь на зиму с Алёшкой, как топили они печку, варили в горшке мелкую картошку с колхозного поля… Как сидел, утирая свои шикарные усы после Дуськиного молочка Барсик, и как они с Лидой топили у шоссе старенький самовар…

– Варюха! Мы приехали! Ты где, подружка? – на всю округу зазвенел голос Лиды, – Я нам торт привезла!

Румяное Лидино личико показалось из-за дома, и засияло еще ярче, увидев Варвару, в глазах которой еще плескались недавние воспоминания о прошлом.

– Ох, я устала сидеть в машине, пока добрались, – Лида плюхнулась на стул рядом с Варей, – Ну что, сразу пойдем, или сперва чаю попьём?

– А ты сама как хочешь? Я-то давно тут, а ты с дороги.

– Я с дороги хочу пройтись, давай сходим, пока не стемнело, а уж после чаёвничать будем. Да и там уже мужики шашлык приготовят, смотри, какие у них уже угли там.

Подружки надели валенки, снегу в Шабалино выпадало довольно, и отправились по узкой тропке, мимо старого пруда, в сторону старой Екатериновки. Николай и Андрей, да и остальные домочадцы уже и не приставали к женщинам с предложениями повезти их, куда им там нужно, или с вопросами. Все уже давно привыкли к этой их женской причуде – по приезду в Шабалино, собраться им двоим, и пойти непременно пешком, минуя новые улицы Екатериновки, застроенные новыми домами, в старую её часть, мимо небольшой, недавно отреставрированной церковки, к деревенскому кладбищу.

– Смотри, сколько уже прибавили места, – негромко сказала Лида, – Ну что, сперва к твоим, потом к Васе? – и Варя молча кивала в ответ.

Молча они сидели, прижавшись друг к другу, на небольшой лавочке и смотрели на улыбающиеся лица Вариных родителей на черно-белом овальном фото. После шли к Василию, Лидиному мужу и отцу Егора.

– Егорка с годами всё больше на отца похож, – говорила Лида, – Смеется, как отец, и глаза прищуривает.

Глаза её блестели, слёзы вот-вот уже готовы были согреть озябшие на морозе щеки.

– Ну что, пойдем теперь к Семёну. А потом уже к бабушке Кате – она дальше всех к новой часовне.

Теперь так же сидели они у большого гранитного памятника, отряхнув наметённый снег. Варя поглаживала рукой старенькие, пожелтевшие уже заячьи варежки, которые давно не носила, но берегла. И думала, думала, вспоминала прошлое. Большой букет искусственных ярких цветов стоял всегда у Семёна – дочки навещали, думала Варя, отряхивая снег с синих лепестков. Долго здесь Варя и Лида не задерживались – зачем возбуждать деревенские кривотолки, ведь кто-нибудь да попадался им здесь из деревенских, навещавших своих.

– Ой смотри. Это же тетка Роза! – воскликнула Лида, указав на одно фото, неподалёку от новой часовни, – Надо же, а я не знала, что она померла!

– И правда, она! Посмотри, а ведь фото, когда она еще молодая была. Какая была красивая, и глаз нормальный был! Вот ведь, жизнь, как с людьми бывает!

Молча возвращались они с погоста, каждая думала о своём. Всё оставалось позади, когда подходили они к своим дворам, там на горке звенел смех детишек, мужской хохот слышался от беседки с мангалом.

– Бабушка! Смотри, как я могу! – кричала Лидина внучка с горки.

–Слышала, Лидка, мы с тобой уже бабушки! Кто бы мог подумать! Казалось, недавно еще с тележкой тут таскались! Торгашки две! – рассмеялась Варя.

– Ты бабушка, да. А я еще ничего, – хохотала Лида в ответ, и Варя повалила её в сугроб, подставив ножку.

– Ах, вот ты как! Ну всё, держись!

– Вы чего все в снегу-то? – удивленно воззрился на них Андрей, увидев входящих в калитку женщин, – Вы с Екатериновки по сугробам что ли ползком ползли, две старушки?

Варя с Лидой переглянулись и молча кинулись на него, повалив и его в нагребённый дедом Иваном снег у ворот:

– Ну мы тебе сейчас покажем старушек! – кричали они, пока мужчина отбивался от них и округлял глаза от попавшего за воротник снега.

– Колька! Наших бьют! – кричал Андрей, отчаявшись выбраться и отбиться от ловких «старушек».

– Не, не! Я – пас! Сам напросился, сам и спасайся, – смеялся Коля, стоя на крылечке.

Жизнь бежит быстрым течением, как времена года в природе, сменяются и времена в жизни – то наступают холода, и кажется, что тепло еще так далеко… То вдруг пригревает неожиданно пробившееся через тучи солнышко. Даже за самыми тёмными и холодными тучами, где-то там, есть свет солнца, или синее звёздное небо, а рядом всегда есть кто-то, кто поймет и поддержит.

Варя отряхивала снег с застывших на морозе рук и щёк, а в душе у неё было тепло… нет, даже не тепло, а горячо-горячо!

Оглавление

Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16. Глава 17. Глава 18. Глава 19. Глава 20. Глава 21. Глава 22. Глава 23. Глава 24. Глава 25. Глава 26. Глава 27. Глава 28. Глава 29. Глава 30. Глава 31.