Восхождение на пустующий трон (fb2)

- Восхождение на пустующий трон (Сильнейший капитан всей Вест-Индии - 2) 1624K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кирилл Волков

Кирилл Волков
Сильнейший капитан всей Вест-Индии
Том Второй "Восхождение на пустующий трон"

Глава 1: «Сладкий плод с горькой косточкой»

18 мая 1715 года.

Эдвард, чуть улыбаясь, отвел взгляд от голубой выси и обвел взглядом свое пристанище.

— Под алкоголем это место казалось прекрасным. — проговорил молодой человек, смотря на скопление темных стеклянных бутылок на полу.

Юноша отошел от иллюминатора и стал расхаживать по комнате собирая пустые бутылки, щеголяя своим истерзанным торсом. Куда же девал пустые бутылки наш молодой человек? Конечно же, за борт, лениво выкидывая темно-зеленые стекляшки в иллюминатор.

— Как плохо-то. — чуть схватился рукой за затылок капитан, осматриваясь вокруг. — Вроде чисто. А Рей где? — наконец-то, капитан обратил внимание и на себя. — Да. Чутка помят, но вроде еще в строю. — легонько ударил себя по рельефному прессу и направился к кровати, на которой расплескалась его рубаха. — Вроде не пахнет. — чуть принюхался капитан к одеянию, не понимая того, что он сейчас точно ничего не учует.

Лениво накинул на себя рубаху, неряшливо кое-как застегнул пуговицы, оставив пару верхних и накинул поверх плащ. Эдвард не забыл самый главный талисман его жизни, подошел к столу, шкрябая, уже ставшими грубыми, подушечками пальцев по столу, поднял с него амулет, и с легким, даже не свойственным ему на данный момент жизни, мандражом надел на шею.

— Это утро я должен был начать с загадок? — Эдвард посмотрел на огромный стол, на котором лежала карта Вест-Индии, в поисках своих сапог. — И еще одна разгадана. Да я сегодня в ударе. — без явного энтузиазма проговорил капитан, ступая своими босыми ногами по слегка холодному полу.

Сапоги лежали на полу у этого стола, а на нем, собственно, валялись ножны со шпагами, пистолеты в кобуре и сумка с маленькими метательными ножами. Джонсон подошел к столу, нагнулся, обмотал, на его удивление, чистыми портками ноги и всунул их в свои кожаные сапоги. Поднялся, разогнув спину, взял со стола ножны, закрепил их на ремне, взял кобуру и закрепил их на ремне, рядом с клинками. Еще чуть-чуть и капитан в полном обмундировании. Юноша поднял со стола сумку с ножами и закрепил их на ремне со стороны спины, прикрывая ее от ненужных взоров своим плащом.

— Вроде готов. — чуть постучал носком сапога по полу, тяжело выдохнул и сразу же почувствовал собственный перегар. — Ух. Точно не благоухает уж. — Эдвард начал махать кистью у своего лица. — Хотя и тут запашок не очень. Несет этой бурдой. Что-то даже крутить начало. — проговорил юноша и вышел на палубу. — А здесь слишком ярко. — закрывая свое лицо от солнца, пробурчал капитан. Да все ему не нравиться. Что за нрав?

На палубе команда пиратского флагмана уже была готова к отплытию. Пол помогал парням прочищать жерла пушек, а Чарльз руководил завязыванием канатов. Как только на палубе показалась персона Его Величества Капитана, на него устремили все свои взгляды, но только Чарльз решился действовать и подбежал к все еще закрывающему лицо Эдварду.

— Еще рому? — с надеждой на отказ произнес Чарльз, как только подбежал к капитану.

— Нет. Я остановился. Слишком многое могу упустить. — проговорил Эдвард, смотря на довольное лицо своего товарища.

— Я рад, да и вся команда. Что уж тут таить? — чуть выдохнул Ламар и приготовился читать нотации. — Мне уже знатно надоело таскать тебе рому. Будто бы у меня других дел нет. — по виду Чарльза, он хотел сказать куда больше, используя более красочные слова. Но почему-то остановился на этом. Субординация коли проснулась? — Тич уже уведомил нас о нашем путешествии.

— Да, нас ждет очень важная и многообещающая встреча. Я бы сказал, что даже ключевая. — юноша решил сделать ставку на это событие нежели пренебрежительно отнестись к нему.

— Увидим, что нам подготовило «Древо познания добра и зла[1]». Пойду к команде, капитан. — чуть кивнул Ламар и отправился к матросам.

— Чарльз.

— Да? — квартирмейстер лишь чутка повернул голову, но не остановился.

— Спасибо вам с Полом, что спасли мою жалкую задницу тогда. — с, удивительно откуда-то взявшимся, достоинством проговорил молодой человек.

— Это тебе за все то, что привнес в наши жизни. — проговорил Чарльз, направляясь к мачте.

Капитан лишь ухмыльнулся на это и направился в сторону деревянного помоста бухты Тича, где его уже ждали.

— Протрезвел? — спросил с ухмылкой на лице Джек, что был не слишком-то и далек от состояния молодого капитана.

— Один момент. — проговорил юноша и нагло прошел мимо своих товарищей.

Капитан дошел до той самой лестницы, что вела в форт, спрыгнул с деревянного помоста на грубые темно-серые камни, спрыгнул с них на выжигающий глаза от солнца песок, нагнулся к воде и умылся.

— Вот теперь хорошо. — проговорил капитан, стуча себя ладонями по щекам.

— Так что? — спросила Мери, смотря с улыбкой на лице на трезвого за долгое время Эдварда.

— Секунду. — проговорил Джонсон и залез на камни, а с них уже на деревянный помост. — Вот и все. Водные процедуры, так сказать. — прокомментировал свое выступление Джонсон. — Доброе утро. — в своем темпе юноша пожал каждому из своих товарищей руки.

— С какого черта оно доброе? — прыснул кислотой Бенджамин. — Сейчас такая рань, а Тич всех нас взбаламутил и заставил тебя ждать. — кажись поведение юного капитана оставило осадок на сердце бывшего приватира Великобритании.

— Вот именно. — поддакнул Вейн.

— Ну, сегодня я трезвый. Это уже событие. — пытаясь прощупать почву, решился пошутить капитан «Пандоры». Но увы, неуместно. — . А ты, Тич, не рассказал им? — решил сместить акцент с себя капитан.

— Что он должен был рассказать? — с подозрением в голосе проговорила Рид и уставилась на непоколебимого Тича.

— То, что нас, «Черный череп», приглашают на «Созыв пиратов карибского моря». И оказывается таких, как мы, пиратских содружеств, союзов пиратов как минимум еще три.

— Да, ладно? — заметней всех повеселел Рекхем. — Стой! Серьезно? В этом море есть еще безумцы? Такие, как мы? — с улыбкой до ушей спросил Джек, вероятно фантазируя о своих новых потенциальных похождениях.

— Но я бы не делал таких выводов. — включился голос разума в лице Хониголда. — Если они такие, как и мы, то почему до этого момента о них не слышали? — не удобные вопросы задавать — стезя этого скептика.

— Я знаю одно, они все старше нашего союза. И есть еще кое-что. — проговорил Тич, захватывая все внимание в данном обсуждении. — «Золотая мантикора» была основана именно в то время, когда я, Бен и Эдвард захватили этот форт. Говорят, что она основана загадочным человеком, что служил у знаменитого пирата — Джека Хиггса.

— Интересно будет посмотреть на самозванца. — юноша неосознанно сжал кулак у себя в кармане.

— Самозванца? — удивленно спросил Вейн. — Неужто ты служил под флагом Хиггса?

— Да. Его последние мгновения я застал. — слегка откашлявшись продолжил капитан. — Я был рулевым.

— А! Теперь все ясно, откуда все вот это в тебе. — с задором проговорила Рид указывая на юношу своей аккуратной кистью.

— Что это? — спросил Эдвард и косо посмотрел в глаза Рид.

— Ну, как что? — в разговор вклинился Вейн. — Его безумство, ход мыслей, рассуждение, да даже боевые навыки немного схожи. Теперь ясно, почему ты до сих пор дышишь, не смотря на все пережитое. Джек был таким же.

— Возможно. Но это все равно не отменяет того, что я единственный выживший.

— Ты имеешь в виду тот бой у Порт-о-Пренс почти год назад? — спросил Рекхем.

— Да. Триста шестьдесят три дня прошло. Если быть точнее.

— Ты живучий, как таракан, Эдвард! — воскликнул Джек.

— Это все очень интересно. — яро восхваление молодого капитана прервал Бен, возвращая мысли собравшихся в нужное русло. — Но, Эдвард, ты все же думаешь, что «Золотая мантикора» основана не человеком из команды Хиггса?

— Однозначно. Я уверен в этом.

— Жалко. На том факте, что вы знакомы, можно было бы выстроить не плохие дружеские связи. Кстати куда плыть?

— На Нассау. — уверенно ответил Тич.

— Это же совсем недалеко. А когда нас ждут там? — не унимался уже Чарльз.

— Сегодня. Чем раньше, тем лучше. По кораблям. — приказал Тич и направился к своему линейному. — Все плывите за мной. — произнес капитан и гордо направился к своему кораблю.

Через секунду, некогда пьющее существо, уже стояло на палубе. Рей отпустил плечо Пола, полетел в сторону своего хозяина и впился ему в плечо.

— Извини, пить больше так не буду. — проговорил Эдвард, чуть погладил Рея по шее двумя пальцами и забрался на мостик, где его уже ждали верные офицеры.

— Куда плывем-то? — спросил Пол, облокотившись на релинг.

— На «Созыв пиратов». Таких, как мы, там будет много.

— Во как? День ото дня все интереснее и интереснее. — проговорил Ламар окидывая своим взглядом прекрасный пейзаж.

— Направляемся в Нассау. Тут не далеко. — проговорил капитан, схватил штурвал и начал выводить нос «Пандоры» к морю. — Полпаруса! — «Пандора» вновь начала скользить по водной глади, а за ней поплыли и остальные пиратские клинки.

— Эх, погода прекрасная — проговорил Пол. — Может споем нашу?

— А давай. — капитан усмехнулся, но поддержал затею своего Геркулеса.

— Why can't you be so handy-o! — громко проговорил Пол. — (Почему не можешь ловчей!)

— Handy, me boys, so handy! — так же громко проговорила команда в ответ вместе с Эдвардом. — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Oh, aloft this yard must go. - (А ну ка живей шевелитесь.)

— Handy, me boys, so handy! — теперь они все вместе пропели. — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Ooh! Up aloft from down below. - (Ох, сверху вниз.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Growl you may, but go you must. - (Рычать— рычи, но ты должен идти.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Growl too much your head they'll bust. - (Будешь выражаться — снесу твою башку.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Oh, a bully ship and a bully crew. - (Хулиганский корабль и хулиганская команда.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Oh, we're the gang for the kick her through. - (Мы банда, что вышвырнет ее от сюда.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Your advance has gone, you're at sea again. - (Ваш аванс проели — теперь вы снова в море.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Hey, bound round the horn[2] through the hail and rain. - (Эй, через мыс Горн нам идти — через град и дождь).

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Sing and haul, and haul and sing. - (Поем да тащим, тащим да поем.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Up aloft this yard we'll swing. - (На рею мы живо заберемся.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Up aloft that yard must go. - (Наверх, на ту рею надо лезть.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— For we are outward bound, you know. - (Ведь мы связаны с открытым морем, ты ведь знаешь.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— A handy ship and a handy crew. - (Славный корабль и команда ему под стать.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— A handy Mate an Old Man too. - (И старик не плох, и капитан хорош.)

— Handy, me boys, so handy! — (Ловчей, ребята, ловчей!)

— Еще раз, парни! — Весело прокричал Эдвард.

— Why can't you be so handy-o!

— Handy, me boys, so handy!

— Oh, aloft this yard must go.

— Handy, me boys, so handy!

— Ooh! Up aloft from down below.

— Handy, me boys, so handy!

— Growl you may, but go you must.

— Handy, me boys, so handy!

— Growl too much your head they'll bust.

— Handy, me boys, so handy!

— Oh, a bully ship and a bully crew.

— Handy, me boys, so handy!

— Oh, we're the gang for the kick her through.

— Handy, me boys, so handy!

— Your advance has gone, you're at sea again.

— Handy, me boys, so handy!

— Hey, bound round the horn through the hail and rain.

— Handy, me boys, so handy!

— Sing and haul, and haul and sing.

— Handy, me boys, so handy!

— Up aloft this yard we'll swing.

— Handy, me boys, so handy!

— Up aloft that yard must go.

— Handy, me boys, so handy!

— For we are outward bound, you know.

— Handy, me boys, so handy!

— A handy ship and a handy crew.

— Handy, me boys, so handy!

— A handy Mate an Old Man too.

— Handy, me boys, so handy!

Повторял и припевал эти слова вновь и вновь молодой капитан с командой до самого Нассау. Эта песня, как гимн, доносилась с «Пандоры» воодушевляя остальных. «Пандора» сбросила якорь у берега Нассау, вблизи которого было просто огромнейшее количество кораблей, самых разных. Были и корабли украшены золотом или покрашены в желтый, корабли с бордовыми парусами и корабли с маленькими стеклышками, что впивались в корму и борта корабля и отражали лучи солнца прямо в глаза слишком внимательным зрителям.

— Подготовить шлюпку. — заскрежетали цепи и заматерилась команда, от тяжести капитанской шлюпки. — Я думаю, один справлюсь. — обратился Джонсон уже к своим ближайшим помощникам. — Там требовали именно капитанов. — проговорил Эдвард и подошел к задней части мостика и наступил на низенький фальшборт. — Так что сидите здесь. Приду все расскажу. Рей, ты лети пока в мою каюту. — раскомандовался юноша, но, не услышав возражений, спустился в шлюпку, в которой его уже ждали.

Точно так же поступила и остальная капитанская гвардия «Черного черепа», оставив свою команду на кораблях, а сами поплыли в сторону берега вместе с парочкой крепких ребят. Буквально через пять они все в сборе уже стояли на берегу около шлюпок, в которых удобно расположились их подчиненные.

— Тич, там в этом письме не написано, куда конкретно нам идти? — спросил Эдвард, скрестив руки перед собой.

— Написано. В таверне нас ждут.

— Тогда хватит, языки напрягать и пошли. — проговорил весело Джек и пошел в сторону деревни, бросая свой хищный взгляд на представительниц прекрасного пола.

Остальные последовали за ним, как за человеком, что знал куда идти и что делать. Но это точно было не про Рекхема. Он абсолютно не знал, что ждет его на следующей неделе, завтра и даже через час. Этим человеком управляли эмоции и желания, что подпитывали его внутренний огонь, способный сжечь все и вся вокруг себя. Рекхем зашел вглубь деревни и встал в центре, не зная куда дальше идти.

— Заблудился? — ехидно спросила Мери.

— С кем не бывает? — не теряя своего лица, признал ошибку Джек. — Да вы тоже, раз за мной пошли. — уж довольно мастерски умел этот человек смещать акцент внимания.

— Обращай внимание на детали в следующий раз. — проговорил Джонсон и пошел к дверям, над которыми весела маленькая табличка: «Таверна».

— Эдвард, понимаешь моим внимание завладели другие детали. — Рекхем откровенно говоря пялился в декольте прекрасной молодой смуглой девушки. — Мадмуазель… — чуть было не начал вновь наседать на очередную даму Джек, как тут его обхватила рука Вейна

— Девушка, простите. — чуть улыбнулся Чарльз красавице и потащил Джека к таверне. — Ты когда-нибудь изменишься?

— Это не столь важно, зануда, пока вокруг гуляют такие красавицы.

— Что-то должно оставаться неизменным. — многозначительно проговорил Бен и вместе со всеми направился за Джонсоном.

Эдвард раскрыл деревянные створки и увидел просторное помещение, у стен которого группами собирались люди с пистолетами в кобуре и со шпагами в ножнах. Точно не солдатня Корон, а это значит, что Эдвард зашел туда куда надо. В помещении не было ни единого предмета интерьера, даже стульев. В стене, что была напротив Джонсона, находилась единственная дверь в этом помещении, что была столь изящна, будто бы здесь, ей точно не место.

Как только черноволосый раскрыл створки, на него тут же упали взгляды всех тех, кто уже там находился. А было там человек около пятнадцати. Эдвард быстро пробежался по ним и остановился на двух очень интересных личностях, которые были одеты в оранжевый и желтый плащ. А те свою очередь уже с восхищением в глазах сверлили своими взглядами молодого капитана. Секундное молчание и Эдвард вспомнил их лица. Это Ричард Смит и Питер Шепард, те парни, с которыми он служил на корабле Джека Хиггса, именно те, чьи тела были вышвырнуты за борт.

— Ричард! — закричал во весь голос Эдвард, не стесняясь пристальных взглядов бывалых убийц, и побежал к нему.

— Эдвард! — шатен развел немного руки в стороны, пошел навстречу к старому другу и обнял бывшего рулевого легендарной команды.

— Питер! — перекинулся капитан и на бывшего боцмана своего, что предстал перед ним в оранжевом одеянии.

— Мы думали, что ты сгинул в той битве. — очень сильно сжал Шепард своего бывшего коллегу.

— А я думал, что это вы сгинули. Ваши тела видел, как выбрасывают.

Капитанская делегация «Черного черепа» не смогла оставить это без внимания и подошла к этому радостному столпотворению.

— Мы-то, как раз нет. Сначала прибило к острову, на берег. Выбрались с острова и в Кингстоне уже начали действовать. — проговорил уверенно зеленоглазый с легкими мешками под глазами. — Мы решили стать пиратами в этом вольном мире. Идея сумасшедшая, но мы же служили у «сумасшедшего», и кое-что перенял от него. — чуть постучал по спине Питера и продолжил. — Начали набирать людей и вот мы уже союз пиратов — «Золотая мантикора», руководителем которого считаюсь я. — закончил свою историю Смит светясь, как пиджак, что величественно носит.

— Я же тебе говорил, Эдвард. — пробасил Тич, слегка ткнув локтем в бок юноши, коль стоит без дела, а лишь восхищается.

— А это кто? — с расспросов начал Шепард, массируя свой немного заросший подбородок.

— Эдвард Тич, «Черная борода» — мой друг, и товарищ. Как вы уже догадались, я так же создал союз — «Черный череп».

— Не знаете, зачем нас здесь собрали? — отозвалась Рид, пытаясь продвинуть диалог чуть дальше.

— Вы тоже капитан? Не видал на своем веку таких прекрасных капитанов. — ответил Шепард.

— Да. Так знаете? — продолжила напирать Мери.

— Хотят распределить море. — ответил за место Питера Ричард. — Чтобы каждый сидел на своей территории, не мешая никому. Вот и все. Нас скоро пригласят.

Питер и Ричард одеждой не многим отличались от Эдварда, как и их капитаны. Почти такой же плащ, но только цвет другой, немного короче, да и ткань немного другая. Ричард словно идейный вдохновитель носил желтый пиджак-плащ, нежели капитаны его союза, что разоделись в оранжевые плащи, собственно, как и Питер. Чистые лица были, что у одного, что у другого. Правда маленькие шрамы на их лицах поселились после событий годовалой давности, но не такие, как у Эдварда. Ричард был ненамного старше Джонсона, лет на семь-восемь. Только-только к тридцати двигается молодой человек, а уже возглавляет одну из четырех группировок убийц и грабителей в этом море. Питеру же было около тридцати пяти по виду, выдавала легкая седина у самых корней.

В этот момент эта деревянная красиво исписанная дверь, на которую Эдвард сразу обратил внимание, открылась. Из дверного проема показался старичок с седыми, как снег усами и немного лысой головой. Одет он был просто. Напоминал обычного фермера, что не сказать про его лицо. На нем был большой шрам, идущий от левого глаза до верхних губ. Он сразу вызвал у юноши спокойствие. Но почему? Эдвард не мог ответить.

— Прошу пройти только лидеров своих союзов. — проговорил он басом и ушел вновь в эту комнату, оставляя открытой двери, что ведут в тьму.

— Значит, Питер, ты подождешь здесь.

— А у нас кто пойдет? — спросил Эдвард, развернувшись к товарищам.

— Ты пойдешь. Кандидатов у нас все равно только три. Я не подхожу из-за специфики своей. Хорниголд не любитель нести ответственность за всех. Значит ты. — уверенно ответил Тич.

— Согласна. — проговорила Мери. — Если и выбирать из «отцов-основателей», то пусть это будет Эдвард.

— Хорошо. Один черт, у нас не диктатура, а альянс. Посмотрим, что будет. — Эдвард вместе с Ричардом пошел в сторону этой двери, что сулило настолько большие перемены в этом море, что никто бы в здравом уме своем и доброй памяти бы не рискнул озвучить.

Вместе с ними пошли еще двое. Один был одет во все черное: длинный плащ, сапоги и штаны. Но рукоятка его шпаги и рукоятка пистолета у него была сделана то ли из стекла, то ли из хрусталя, что отражал солнечные лучи прямо Эдварду в глаза. На ремне была серебряная бляха. У него была большая рыжая борода, что немного закрывала его шею, а волосы на голове олицетворяли пламя, что способен был разжечь в этом море этот великий человек. Лицо чистое, без шрамов и грязи от черни. Своим огненным видом, мужчина лет за сорок, ближе наверняка к пятидесяти, вселил в юнца страх, страх за свою жизнь.

Второй же был одет похоже: плащ, штаны, сапоги до колена, бляха и шпага с пистолетом. На этот раз рукоятки были обычные, как у всех, деревянные. Он выделялся, как и те люди, около которых он стоял лишь цветом своего короткого плаща, он был бордовым. В отличие от пирата с рыжей бородой, этот был гладко выбрит и лысый. На вид ему было до тридцати пяти.

Они вчетвером зашли в меленькое темное помещение, в центре которого стоял стол, а на нем стояли единственные источники света в этой комнате — старые восковые свечи, что на половину уже истратили «себя». У стола напротив них и стоял этот старик.

— Проходите. — проговорил он, приглашая войти в тьму этих псов.

Эдвард, Ричард и двое незнакомых пиратов распределились вокруг стола.

— Ну, что ж начнем. Мы здесь собрались, чтобы окончательно договориться о границах владений каждого союза. Давайте сначала представимся. — старик указал рукой на пирата с рыжей бородой.

— Меня зовут Дэвид Палмер. И я глава пиратского союза «Бриллиантовые шпаги». — проговорил он еще более низким басом, чем старик, чуть играя костяшками большого и указательного пальца.

— Теперь вы. — старик посмотрел на пирата в бордовом плаще.

— Марк Френч. Командую «Бордовыми парусами».

— Вы. — старик посмотрел на Ричарда.

— Ричард Смит. «Золотая мантикора».

— И наконец, вы. — старик посмотрел прямо в глаза Джонсону, наверняка проверяя того на вшивость.

— Эдвард Джонсон. Возглавляю «Черный череп».

— Первый этап пройден. — проговорил старик.

— А вы кто? — спросил Марк.

— Имя мое вам ничего не скажет, но моя история может. — чуть поправил рукав своей старой рубашки старик и направил свой прожигающий взгляд на Френча. — Я обучал пиратскому делу Кидда. Вы все его знаете. Мне лет уже семьдесят и вопрос «Как я еще живу?» отпустим и забудем. Я при своей жизни должен распределить территорию, потому что имею на это право. Кидд выдвинул меня на место «руководящего» на точно таком же созыве, но только несколько десятков лет назад, очень давно. Звать меня Джон Баннер. — чуть облокотился старик на стол. — Коль захотите проверить правдивость моей истории, помните, здешняя земля верит мне. Видела меня лично с Киддом в учениках.

— Я все понимаю, но зачем нам здесь мальчишка? Ему на вид двадцать лет только-только стукнуло. — проговорил Дэвид, смотря с презрением на юношу.

— Я тоже многого не понимаю, к примеру, зачем здесь немощный старик? Я не про вас, Джон. — дерзко проговорил Эдвард, атакуя оппонента.

— Что ты сказал сейчас, козел?! — воскликнул Дэвид, чуть оскалившись.

— Что слышал, старик! — не отставал капитан «Пандора».

— Хватит! — легким движением руки Джон воткнул кинжал в стол, заставив того пропустить по себе немалую трещину. — Заткнулись и молча слушаем! — прокричал старик.

Эдвард и Дэвид сразу умолкли и посмотрели на рассерженное лицо старика. Если бы не стол между ними, то завязалась бы драка.

— «Золотой мантикоре» — запад. «Бардовым парусам» — восток. «Черному черепу» — север. «Бриллиантовым шпагам» — юг. Те места, где вы родились, теперь по законам нашего промысла ваши. Все довольны?

— Да. — проговорили Ричард, Эдвард и Марк.

— А я нет. — проговорил Дэвид. — «Бриллиантовые шпаги» должны править и на юге, и на севере. Этот пацан обойдется.

— Дэвид, заткнись. — проговорил старик. — Коль старше всех, но тебе чужды эмпатия и логика. Есль мир достаточно того захочет, воля твоя исполниться, но и воля остальных может воплотиться. А с ней ты мириться не намерен. Так что оставь озеро спокойным. — услышать нравоучения от учителя Кидда не удача ли это? — Свободны. Теперь можно и на покой уходить. — проговорил старик и сел в свое кресло в то время, как из его комнаты уже все вышли.

Лицо Дэвида выражало всю его злость на дерзкого Эдварда. Все четверо вышли из маленькой темной комнаты. Эдвард с Ричардом подошли к Питеру и капитанской гвардии. Дэвид что-то прокричал своим капитанам и через мгновение они уже вышли.

— Ну что там было? — спросила неспокойная Мери.

— Делили территорию. Нам достался наш север, который мы должны будем защищаться от кое-кого. Но пока это не важно.

— Да, у нас произошла ссора с тем рыженьким, который только-только вышел. — проговорил искоса, посматривая на удаляющиеся силуэты «Бриллиантовых шпаг».

— У меня. Не у тебя, Ричард. — подправил рулевой матроса.

— И? Без разницы я считаю.

— А нам, что досталось? — спросил Питер.

— Запад. — уверенно ответил Ричард. — Как раз то на что я и рассчитывал.

— То есть мы должны будем сидеть только на одной территории? — почему Бену нужно вытаскивать клещами ценную информацию из Эдварда?

— Я думаю, нет. Но часто заплывать на другие — опасно.

К ним подошел Марк с другой стороны комнаты.

— Рад познакомиться с вами. — Марк уважительно протянул руку Ричарду и Эдварду, махнув остальным капитанам в знак приветствия.

Как только заговорил Марк, Эдвард сразу отбросил плохие мысли на его счет, что категорически нельзя делать в этом море и в это время. Голос его был не то грубым, не то по-детски мягким. Что-то среднее. Но именно такой голос смог успокоить тревогу на его счет в душе молодого капитана.

— Мы тоже.

— Мне, как и вам, не понравился Дэвид. Слишком самоуверенный старик, правда и не седой. Надеюсь, мы найдем общий язык для кое-каких соглашений. — проговорил Марк, не вдаваясь в подробности.

— Мы тоже. — ответил ему Ричард. — Всего доброго. — Марк развернулся и вышел из таверны со своими капитанами.

— И нам пора. Ричард, давай завтра встретимся в таверне в центре Гаваны и поговорим. Нам многое нужно обсудить. И ты, Питер, приходи. — Эдвард протянул руку им на прощание.

— Обязательно, безумный рулевой. — Ричард и Питер пожали Эдварду руку.

«Черный череп» в полном составе вышел из таверны и вскоре каждый из них находился у себя в каютах. В каюте брюнета, как обычно, на столе ждал спящий Рей. Эдвард тихо прошел вглубь комнаты. Снял плащ, положил его на кровать, плавно сел в свое кресло, немного отодвинул спящего Рей чуть-чуть подальше и положил на стол свой бортовой журнал. Эдвард вновь начал писать свою летопись, что скоро вот-вот пополниться событиями невероятного масштаба и важности, не только для всей Вест-Индии, но и для всего мира.

— Кстати, Андрес-то пропал куда-то. На Нассау, что ли решил осесть и мне не сказать? Его дело. — пробурчал себе под нос молодой капитан, вспоминая события сегодняшнего дня.

[1]Дерево познания добра и зла — согласно библейской книге Бытия, особое дерево, посаженное Богом посреди Эдемского сада. «От дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» Бытие 2:17

[2]Мыс Горн — южная оконечность Южной Америки, где часто бывает плохая погода.

Глава 2: «Джин, что не исполняет желания»

18 мая 1715 года.

Спустя пару часов закончил наш Нестор писать свою летопись, старательно выводя каждое слово во всех тех события, что пропустила бумага, от убийства Торреса и до сегодняшней встречи с Ричардом и Питером. А наш пернатый важно стоял, вцепившись в раму открытого иллюминатора, и прожигал взглядом великолепную фауну Нассау. В капитанской каюте было всего-то три иллюминатора, что-таки мало для такого помещения. Один всегда закрыт и возвышался он у изголовья кровати. Солнце через стекло как раз этого иллюминатора и будило Эдварда. Второй иллюминатор — большой и двухстворчатый портал во внешний мир. Он находился за спиной молодого капитана и днем освещал самое важное место этого пристанища — стол с раскрытым бортовым журналом. Во время своих писательских сессия молодой капитан, конечно, и закрывал собой журнал от света, но благодаря своей молодости мог покрывать зоркостью своего зрения этот недостаток.

Наш капитан устал, отложил мучавшее его пальцы перо в сторону и положил голову на закрытый дневник.

— Какую же роль сыграет мой рассказ? — чуть поглаживая рукой твердый кожаный переплет проговорил капитан. — Какой нормальный человек, здравомыслящий, будет изучать жизнь грабителя, убийцы, садиста, анархиста и просто ужасного человека? — на неожиданно негативную ноту нажал юноша. — Да никто и никогда. — немного вычурно и медленно поднял он свою голову. — Будут изучать жизнь королей и вельмож. Они же хорошие люди. Твари и паскуды, но «хорошие» люди. — Эдвард повернул голову и посмотрел на Рея. — А ты, как считаешь? Будет все, так как я сказал?

— Да, будет! — прокричал Рей и вылетел в иллюминатор.

— Ты все-таки умный попугай, хотя и своевольный слишком. — юноша взял журнал, положил его в ящик и аккуратно задвинул. — Как я считаю, лучше быть настоящим, черствым и жестоким. Человеком, что не чурается замарать руки, если надо. А в них… Лишь разговоры о высоком, переживания за свой лик в обществе и страх, страх черни и их невежества. Сытый голодного не поймет никогда. — капитан поднялся с кресла, взял свой плащ с кровати и вышел из каюты.

И сразу же направился в трюм, пообедал и до самого вечера горланил со своими парнями песни под звучание старой гитары Пола. Часов примерно в одиннадцать вечера он вернулся в свою обитель и завалился спать.

И взошла королева на свой пьедестал. Возглавила она сей черный бал, что окутал все и каждого в этом море. И с терлась та линия, что люди звали горизонтом. Теперь перед нами лишь безгранично красивая тьма, что аккуратно ласкает прохладным ветерком заблудшие души этого моря. Музыкой великого бала была та самая — тишина. Мелодия, которую играет всякая душа в начале и в конце своего пути. Пару секунд и человек сможет не только почувствовать движение своей крови по сосудам, но и услышит шум своего мотора и сокращение своих артерий. Но помните, коль вглядываешься в бездну, пусть и настолько прекрасную, обязательно настанет момент, когда бездна начнет вглядываться в тебя.

В такую прекрасную ночь Эдварду снился кошмар. На его лбу выступил холодный пот, обеспокоенный юнец стал ворочаться, мотая головой из стороны в сторону, сминая шелк своей постели.

Посетили думу молодого капитана картины последних мгновений его давних товарищей, Ричарда и Питера. Они лежали и, скрючившись от колотых ран, кряхтели и откашливали раз за разом все больше и больше алой жидкости. Хоть и были рядом, на полу из величественного серого гранита, внушая своей обработкой и кладкой чувство монолитности. Джонсон лишь стоял на коленях перед ними, не в силах прикоснуться к ним. К их охлаждающим окровавленным лицам, что вот-вот застынут в предсмертном лике. Тонкая, очень тонкая ярко-красная неровная линия вела от них к еще одному несчастному — Дэвид с вырезанным из груди сердцем. Чуть дальше, в легком сумраке скрывалось темно-красное пятно… Нет. Не темно-красное… Бордовое… Марк… Что-то очень страшное произошло в этом большом и просторном помещении, где не видно ни стен, ни даже потолка. И лишь луч солнца освещал Дэвида.

Охладело трясущееся от эмоций тело молодого капитана, и тут же капитан резко поднял голову с подушки и уселся на кровать. Бесконтрольные частые вздохи еще сильнее разогрели капитана, лицо его, как и верхняя часть груди, резко покраснело. Его лицо освещала луна через иллюминатор, что был напротив. Эдвард свесил с кровати свои босые ноги и поставил их на пол.

— Кошмар. Это всего лишь сон. — напряженная рука не только протерла лицо, а еще чуть поцарапала неожиданно нежные щеки грубыми мозолями. — Нужно подышать. — он встал с кровати, не надевая рубаху, вышел на палубу и облокотился на фальшборт.

Чуть успокоилось сердце, и капитан медленно начал вдыхать морской воздух, смотря на свое отражение в воде.

— Эдвард? Что ты тут делаешь? — произнес знакомый голос.

— Кто здесь? — проговорил голубоглазый и слегка обернулся на голос.

— Это я — Чарльз. Чего вышел? — квартирмейстер расслаблено подошел к своему капитану.

— Да, кошмар приснился, решил подышать. А ты?

— Отлить хотел. А что за кошмар? — спросил Чарльз и облокотился на фальшборт.

— Приснилось, что Ричард и Питер вновь умирали на моих глазах. А я стоял и не мог ничего сделать. Представляешь? Ни черта. — чуть погодя продолжил капитан. — Рядом еще валялся мертвый Дэвид с вырезанным сердцем, и Марк до кучи. Я до сегодняшнего дня думал, что Ричарда и Питера больше не увижу. Я считал их мертвыми. А тут выясняется, что они живы и здоровы. И теперь вновь я переживаю их смерть, только во сне.

— Искупнись да ложись спать. Не нам, молодым, верить снам и принимать их за чистую монету. — чуть похлопал Чарльз своего командира и направился к другому борту. — На ту сторону не плавай.

— Учту. — проговорил капитан, снял с себя штаны и в одних хлопковых трусах спрыгнул в воду, сделав заднее сальто.

Чарльз же, справив нужду, отправился в трюм, зевая по пути. Эдвард еще немного времени поплавал, вскоре взобрался по борту на корабль и стряс с себя немного воды. Капитан вернулся к себе, окончательно просушился и лег спать, выпив перед этим кружку холодной воды.

И незаметно для себя, Эдвард проснулся около десяти часов утра. Вяло поднялся, оделся и вышел на палубу. Команда же наслаждалась теми дорогими прекрасными дообеденными мгновениями. Одни смотрели на водную гладь, другие кидали в нее маленькие камни, третьи сидели на палубе, упираясь спиной о фальшборт, четвертые же бродили по этой самой палубе, наслаждаясь прекрасными видами Нассау.

— Как жарко-то. — чуть закрывав лицо от солнца тенью от своей кисти, проговорил капитан.

— Так лето скоро. — проговорил Пол сверху.

Отсиживался боцман на капитанском релинге, что был перед штурвалом и возвышался над дверьми в капитанскую каюту. Где один, там и второй. Правая рука Джонсона рассиживалась справа от Пола.

— Ага. — проговорил Чарльз, смотря на солнечное и безоблачное небо. — Через несколько дней буквально. Кстати, как спалось? — опустил свой взгляд квартирмейстер и чуть зажмурился от отразившегося от водной глади солнца.

— Знаешь, после водных процедур спиться легче. — ответил капитан, подняв голову.

— А я что говорил?

— Сегодня-то, что делать будем? — и вновь отозвался боцман.

— В Гавану плывем, нужно встретиться со старыми друзьями. Как раз с Ричардом и Питером.

— Тогда, не вижу причин медлить. — произнес Ламар и слез с релинга на мостик.

После этих слов и сам капитан поднялся на мостик, взял штурвал в свои руки и скомандовал.

— Поднять якорь! Все паруса!

Вновь летит «Пандора» по водной глади в знакомое, уже ставшее родным, место. Гавана. Сколько же раз Эдвард был здесь и сколько раз он еще здесь побывает? Знал лишь один Господь, но тот лишь наблюдал за житием своего сына. За тем, кто стремится лишь к утолению своего голода. Хороши ли, плохо ли, но у Него на юнца другие планы.

Эдвард вновь спрыгнул на деревянный помост, отряхнул свои штаны и улыбаюсь, обвел знакомый ему, ставший уже родным порт. Вид знакомых кораблей, дал подсказку молодому человеку, что его товарищи уже прибыли. У Джонсона в голове до сих пор не укладывалось то, каким образом Питер и Ричард спаслись и как этим «мерзавцам» удалось создать союз.

Капитан прошелся дальше и уже в самом начале города, у лавки безделушек и оберегов, заметил необычно красивую девушку. Она была в голубом платье, что только-только доставало до коленок. Черный цвет ее волос подчеркивал аккуратный кукольный силуэт, а карие глаза цепляли сильнее, чем кошки при абордаже. На голове была золотая, словно тот самый благородный метал, соломенная шляпа. Маленькими ручкам она держала сумку, сделанную из коричневой, незнакомой для Эдварда, кожи. Это была скорее даже не сумка, а маленький кожаный мешочек, в котором наверняка лежала не один десяток фунтов.

Эта красота заставила замереть молодого человека на месте. Он, глупо улыбаясь, смотрел на нее. И словно подгадав момент, мимо нее пробегает грязно одетый мужчина и выхватывает у нее эту сумочку.

— Стой! Стой! — прокричала девушка вору, потянув к нему свою ладонь.

Эдвард рванул с места и побежал за наглецом, что решился лишить капитана возможности лицезреть такую прекрасную картину. Сзади раздавались крики и просьбы о помощи той девушки. Пару секунд — вор уже запыхался, хотя и пробежал-то он всего пару улочек. Эдвард нагнал его и прыгнул ему на спину. Оба мужлана повалились землю, и, недолго думая, капитан развернул вора, вырвал у него из рук сумку и сжал шею ублюдка своей, уже много повидавшей, кистью.

— Теперь говори. Зачем воруешь у девушек? — играючи интересовался Эдвард все сильнее и сильнее сжимая шею.

— Хорошо. Меня попросил тот торгаш, у лавки которого она терлась. Он сказал, поделим награбленное пополам. — неуверенно проговорил вор, стараясь раз за разом вдохнуть побольше воздуха.

— А теперь ты вообще ничего не получишь. — капитан ударил кулаком в лицо, и вор тут же отключился.

Не стал добивать при свете дня, бросил его и пошел в сторону порта. Через несколько секунд Эдвард уже подходил к обеспокоенной девушке.

— Это ваше. — проговорил юноша и аккуратно отдал девушке ее мешочек. — А с тобой сейчас мы побеседуем. — ударом ноги опрокинул весь товар торговца, подошел к нему, ухватил его за старую сальную жилетку и подтянул к себе.

— Ты что творишь, черт тебя дери?! — прокричал торгаш, явно не понимая, что за человек властен сейчас над ним.

— Не удалась аферка, да? Я помешал. — не вдаваясь в подробности начал капитан.

— Чего?! Чего несешь, мерзавец?! — закричал торгаш пытаясь вырваться из хватки.

— Не люблю я это… — одним ударом своего кулака Эдвард и сознание прояснил падали, и нос сломал. — Не. Люблю. Когда. Лгут. — кровь из носа начала пропитывать воротник рубахи торгаша.

— А. А. — за работал движок кажись. — А что она каждый день тут трется и трясет им, как дешевые девки сиськами?!

— У тебя жизни лишние есть, блохастый?

— А что ты мне сделаешь, а? — осмелела псина. — Убьешь меня? Это же так легко для пирата!

— Я сделаю хуже. — проговорил Эдвард и повернулся к патрулю англичан. — Офицеры! Здесь торгаш сговорился с вором, чтобы обокрасть эту прекрасную мадам.

Англичане, лишь завидев картину, заулыбались и двинулись к Эдварду.

— Только не они. — зашептал подонок. — Они разорят меня, заберут все, что только можно! — правда сразу же перешел на крик. — А в конце скормят своим псам! Не надо.

— Надо. Я иногда должен поступать по закону.

— Значит, хотели ограбить девушку? — проговорил солдат. — Ничего мы научим вас правильно обращаться с дамами. — солдат перехватил торгаша. — А вор где тот?

— Дальше по улице пройдите. Я его там оставил. — Эдвард махнул рукой в ту сторону. — Грязное тело без сознания.

Англичане увели брыкающегося торговца в лагерь, а пара солдат пошла за вором.

— Девушка, будьте внимательны. — смягчил свой голос молодой капитан, подойдя к ней. — И не трясите деньгами у всех на виду.

— Спасибо… огромное. — произнесла она слегка напуганным голосом, внимательно осматривая собеседника.

— Не надо благодарностей.

— Как вас зовут? — простая вежливость или интерес?

— Эдвард Джонсон. А вас?

— Джулия.

— Приятно познакомиться. — капитан аккуратно обхватил руку собеседницы своими грубыми ладонями и поцеловал тыльную сторону ладони.

После этой фразы Эдвард вернулся на свою тропу и направился вглубь города, в таверну, где его уже заждались Ричард и Питер. Мгновение после раскрытия деревянных створок и юноша сразу заметил знакомые силуэты, что сидели за столиком у лестницы на второй этаж.

— Извиняюсь, что опоздал. Немного задержали. — проговорил лидер «Черного черепа» и уселся за стол.

— Да, ничего. Мы и сами недавно прибыли. Рад вернуться вновь в этот город. — проговорил Ричард, отпивая что-то из кружки.

— Я вот хотел все узнать. Как вы остались в живых? И прослушать вашу историю после той битвы и до вчерашнего дня.

— Я начну. — проговорил Питер, чуть подняв ладонь перед собой. — Испанцы не хотели нас добивать, лишь игрались. Нас сильно потрепали. — Питер закатал рукава и обличил свои страшнейшие шрамы. — И такие на всем теле. Мне прострелили ногу, Ричарда чуть на кожаные лоскутки не порезали. — безэмоционально вещал Питер, изредка посматривая на Ричарда. — И вышвырнули нас за борт. Мы не могли сопротивляться. Тогда хотелось лишь одного — выжить. Но мы были настолько жалкими и слабыми, что нами позабавились не самые сильные солдаты, так, чернь. Нас течением прибило к берегу Ност-Поинта. Оттуда мы благополучно уплыли в Кингстон на английском фрегате, что проплывал на следующее утро мимо этого острова. В Кингстоне мы набрали команду, выбили фрегат из лап испанцев. Потом еще один, теперь уже я принял командование. И мы начали делать то, что умеем лучше всего.

— Грабить. — вклинился Ричард. — Я продолжу, Питер. До одного момента мы никому и не нужны были, пока к нам в таверну в Кингстоне не подсела тройка отличных парней: Уинстон, Ник и Мартин. Всем им было столько, сколько и нам, поэтому мы легко нашли с ними общий язык. Поспрашивали, чем мы занимаемся, так как часто видели нас то в Кингстоне, то в море именно в тех местах, где происходили маленькие локальные заварушки, которые мы не особо-то и скрывали на самом деле. Ну да ладно. Мы нехотя рассказали, чем занимаемся, а им это понравилось. До этого самого дня они были свободными капитанами маленьких бригов. Захотелось им стать пиратами. Ощутить те эмоции, от которых мы порой уснуть не можем… — у всех грешников одна дорога, друг мой. — Мы нашли им корабли, каждому набрали команду и выручали друг друга в патовых ситуациях, которые случались по нашей вине довольно часто. Уж такой у нас нрав.

— Ну, не преувеличивай. — поправил своего коллегу Питер.

— Отстань. После пары дней мы решили создать союз или что-то типа этого. Нацепили на свои корабли всякой отличительной мишуры и отличительных знаков. Нацепили вот эти плащи. — Ричард приподнял за плечи свой плащ. — «Мы олицетворение солнца, что покинуло эти берега.» — такая у нас главная идея. — даровать свет заблудшим совершая ужасные поступки? Это достойно внимания. — Спокойно себе жили, да грабили, и вот нас пригласили на этот созыв. Благо наш запад и был передан нам. Уж прости, Эдвард, но в случае чего мы готовы ради этих территорий начать войну даже с тобой. — еще ни разу не видел такого взгляда Джонсон у Смита. — А у тебя как жизнь понеслась после этого? — перевел все внимание на юношу Смит и устроился поудобнее на стуле.

— Веселей было. Намного веселей.

Эдвард поведал все, начиная с момента встречи с Беном и Тичем в этой самой таверне, заканчивая убийством Торреса и пьянкой. Он рассказал про то, как выбил из рук испанцев «Пандору», собрал команду, встретил Чарльза, Мери, захват форта, который долгое время находился под властью испанцев, про создание «Черного черепа», про его приключения на юге карибского бассейна, про карту, «Сокровищницу», про Торреса, ключи, Роджерса, темницу и свой побег.

— Да, ты был прав. Жизнь-то у тебя интересной получилась. — проговорил Питер.

— Это точно. А мы здесь, в этой таверне не были уж год. — вопросительно посмотрел на Питера Ричард и, получив кивок, продолжил. — Мы в последний раз здесь были, когда еще ходили под флагом Хиггса. Эх… — Ричард выдохнул и выпил рюмку джина, которую незадолго до этого поставила официантка.

— А я здесь все и терся.

В этот момент в Таверну заходит та самая девушка, которой помог Эдвард, Джулия. Красавица подошла к столику, где сидели пираты, замечая легкое удивление на лице альтруиста.

— Дорогой. — проговорила Джулия своим ласковым голосом, обняла сидящего напротив Эдварда Питера и поцеловала его в щеку.

— Привет. Что так задержалась? — обеспокоено озвучил Питер и отодвинул стул для Джулии.

— Благодарю. Сейчас расскажу.

— Джулия, это Эдвард. Эдвард, это Джулия. — проговорил Ричард, что никоем образом не удивился представлению.

— А мы знакомы. — отозвался Джонсон, смотря на кареглазую.

— Когда успели? — без какой-либо толики ревности спросил Питер, лелея своим взглядом образ своей женщины.

— Я приятно удивлена, снова вас видеть. — чуть поклонилась Джулия, опираясь на стол. — Эдвард поймал вора, который украл у меня деньги, а потом отдал солдатам торговца, с которым сговорился этот вор. — улыбаясь проговорила девушка.

— Так вот почему ты задержался. — отозвался лидер «Золотой мантикоры».

— Я глубоко в душе добрый человек, на самом деле. — не поверили в сказанное все трое. — Джулия, а кем вы приходитесь Питеру?

— Она моя жена, Эдвард. — немного с гордостью в голосе ответил Питер заместо своей жены.

— Удивительно, какой тесный на самом деле мир. Я поздравляю тебя, Питер. Джулия просто восхитительно красива.

— Спасибо. — как могут и так румяные щеки, еще сильнее покраснеть?

— Эдвард, никому ни слова. Кроме нас двоих никто не знает о Джулии и кем она является Питеру. — предупредил Ричард.

— И именно поэтому она у меня на глазах раскрыла секрет.

— Я ее предупредил, что встречаюсь с давним другом. — объясняет старательно Питер, нежно поглаживая своими грубыми пальцами кисть своей жены. — Которому можно верить.

— Почему остальным знать не стоит? — иногда Джонсон слишком мало думает.

— Пираты, не понимают тех, кто обязан кому-либо кроме рома и моря. — спокойно проговорил Питер. — Уважать перестанут. А наш промысел только на этом и держится. Что за капитан, который за юбкой ухаживает? Настоящий пират — это тот, кто без спроса ее задирает и берет то, что жаждет похоть в его душе.

— Значит, Питер, мы с тобой братья по несчастью. — с легкой улыбкой проворил юноша, мысленно обращаясь к образу своей любимой.

— Продолжай.

— У меня тоже есть невеста, только она осталась там, в Лондоне.

— Ты оставил ее там одну и уплыл сюда? — и еще одна стопка была опрокинута Ричардом после этого вопроса.

— Я по-другому поступить не мог. Я должен был стать человеком, человеком достойным ее и ее любви. — мысленно возвращаясь в то нелегкое время произносил юноша, все чаще и чаще засматриваясь на стопки. — Я не хотел работать на мельнице или плантации, зарабатывая копейки. Я пообещал ей, что через три года буду на пороге нашего дома в центре Лондона. И денег будет у меня достаточно, чтобы прожить счастливую жизнь не только нам, но ей и нашим внукам. — чуть грустным тоном закончил свой рассказ.

— Значит, ты здесь только из-за денег? Ха. Не мне тебя судить. Я же сюда попал не по святой своей душонке. — решил подбодрить товарища Смит, вспоминая свою историю. — Я предал отца, братьев, взял охапку своих вещей и вечером уже был в порту. А через два месяца оказался собственно здесь.

— Сюда попадают за грехи. А уходят с подвигами и «орденами» на грудях. И без разницы кто куда возвращается. — отозвался тот, кто уплывать из этого моря точно не хотел. Как жаль, что больше людей как раз-таки никогда не вернуться к себе домой.

— Еще пятак рюмок с джином. — чуть приподнял кисть Ричард для официантки. — Я сюда приехал, чтобы найти денег и заполучить власти, но нашел все это. — официантка расставила на столе рюмки с джином и удалилась, а Ричард медленно обвел взглядом таверну, Питера и Эдварда. — И это мне нравится. За близких!

Они все чокнулись рюмками и в момент опустошили их. Для Эдварда джин был неизведанным напитком. Вкус можжевеловой ягоды не то ласкал небо, не то колол его.

— Ух. — Эдвард убрал от своих уст рюмку. — Какое же горькое. — чуть постучал себя кулаком по груди любитель черного эликсира.

— Как всегда. — лицо Питера немного скорчилось. — Ричард, ты опять подсунул мне свой напиток? Ты же знаешь, что я не особо с ним дружу. Ром получше будет.

— Эх, парни, вы не видите глубины этого напитка.

— Какой глубины? — проговорил глубоко вздыхающий Эдвард. — Горькое пойло.

— Не знаю, не знаю. — чуть облизал свои губы Ричард, смакуя каждую каплю, что осталась на них.

— Я так же согласна, ром лучше, даже если судить по запаху. — внесла и свое слово Джулия.

— Ладно, парни, я, пожалуй, пойду. Рад был увидеть ваши довольные красные и живые рожи. — Эдвард пожал руку Ричарду и Питеру, поцеловал руку Джулии и оторвал свой таз от стула.

— А чуть поласковее с товарищами никак нельзя? — слегка завозмущался Ричард.

— Где вас искать если что? — не обращая внимания на укол, продолжил Джонсон.

— На Каймане, в порту. Остров немного западней Кингстона. Увидишь. — ответил Питер.

После этих слов капитан вышел из таверны и побрел чуть веселый в сторону порта. Через несколько минут он уже стоял своей палубе, облокотившись на фальшборт, и уставился на водную гладь.

— Ну, что выяснил? — приближаясь задал вопрос квартирмейстер.

— Ты про что? — генерал обернулся к своему офицеру.

— Ты же с Ричардом и Питером встречался.

— Да, выяснил, как они в живых остались, как союз создали и как вообще дела у них пошли после того дня.

— Значит, все налаживается? — спросил с улыбкой на лице и с надеждой в голосе Чарльз Ламар.

— Однозначно, да.

Глава 3: «Проявление воли к черни»

20 мая 1715 года.

Капитан вернулся к себе в каюту, размял пальцы пером, поговорил с недавно вернувшимся Реем, вновь спустился в трюм, поел, поговорил с ребятами, погорланил песни и завалился на боковую. Ночь прошла без каких-либо происшествий, как и в жизни, так и во снах. Солнце вновь ударило в иллюминатор каюты, и нехотя юноша поднял голову.

— Какое солнечное утро. Оно не могло быть не сегодня. — ворчал Эдвард, но откинул одеяло и опустил свои босые ноги на немного шероховатый дубовый пол своей каюты. — Эх… Ничего не поделаешь. Придется поднимать свой зад и чем-то заниматься. Я же больше не уснул. Едва меня разбудят, то уснуть не смогу.

Эдвард, не надевая рубаху, лениво подошел к своему столу, аккуратно погладил пальцами все еще спящего Рея, бросил сонный взгляд на часы, на которых только-только стукнуло шесть часов, и в одних штанах показался на палубе. Холодный утренний бриз обдувал тело жаворонка, а он лишь развел руки в стороны и глубоко, во всю свою грудь, вдохнул.

— Как хорошо. — изо рта повалил еле-еле заметный пар. — Было бы, если глаза еще бы не слипались. — пробежались глаза по всей верхней палубе. — Вот почему я люблю море. Оно дает мне одиночество тогда, когда мне это нужно. — еще один глубокий вдох чуть сотряс непоколебимую грудь капитана. — Ладно, все. Надо спускаться в трюм, будить парней, да плыть к форту Тича. В Гаване нам делать больше нечего.

Как только Эдвард спустился в трюм, в трапезной заметил мелькающую фигуру. Он прошел дальше по коридору и остановился в дверном проеме зала. Фигурой был Эвен. С самого утра ремесленник кулинарного дела творил для людей. Легким движением кисти нашинковал раков, рыбу, капусту, лук и морковь и закинул это все в огромный котелок, который стоял в самом углу комнаты, а под ним пылал маленький огонь.

— Эвен, — чуть аккуратно начал капитан, дабы не напугать своего коллегу. — ни свет ни заря начинаешь работу? — прошел внутрь зала и сел на скамейку.

— Да, вы же есть просите с самого утра. И вот приходиться с самого утра бегать здесь и шинковать мясо, рыбу и овощи. — Спенсер вытер тряпкой свой большой стальной нож, который использовали для нарезки хрящей и костей.

— Так ты им скажи, что ты тоже человек и ты тоже пират и, так же, как и все хочешь дрыхнуть до двенадцати.

— Да мне-то что? Я с детства очень рано вставал, сам не знаю почему, а утром мне скучно валяться в кровати, и я привык самого утра что-то делать. Готовка для меня отдушина. — чуть поигрался Эвен клинком у себя в руках, стараясь поймать солнце в его отражении. — Я вырос в семье придворного повара. Отец с семи лет начал меня обучать этому искусству. И вот результат.

— А где сейчас твой отец? — без задней мысли проговорил капитан, уперев руку локтем в стол и положив голову в свою руку.

— В лучшем мире.

— Когда там окажемся, познакомишь? — с легкой улыбкой на лице решился скосить углы капитан.

— Ага. И представлю тебя соответствующе — «Капитан, что покорил всю Вест-Индию». — чуть посмеялся над своим же гонором Спенсер, аккуратно помешивая ставшую слегка красной похлебку в котле.

— На том свете, меня уже ждут. — в мыслях пронеслись множество лиц тех людей кого Эдвард лично отправил на священный суд. — Ладно, давай я поем, потом разбужу остальных, и мы поплывем уже.

— Секунду, нетерпеливый. — чуть набрал недоготовленной похлебки из котелка Спенсер уже потертой деревянной поварешкой. — На, ешь. — и поставил на стол перед Эдвардом деревянную миску, в которой была его знаменитая похлебка.

Капитан насладился блюдом, разбудил Пола и Чарльза и поднялся на палубу. Через несколько минут вся команда лениво вышла на свежий воздух и начала немного трястись из-за легкого холодного ветерка. Капитан в полном обмундировании стоял и смотрел на их сонные лица с капитанского мостика.

— Давайте, парни. Вяжите узлы, подготовьте паруса и проверьте пушки. Скоро отплываем.

Команда разошлась по палубе. Одни полезли по мачте к парусам, вторые начали проверять канаты, третьи проверяли пушки, а Чарльз и Пол, как всегда, неторопливо поднимались на мостик.

— Зачем мы так рано встали? — проговорил еще сонный Чарльз.

— Полседьмого почти. Дела ждать не будут и тем более мы не простые же люди. Мы пираты — хранители моря.

— Смешно. — отчужденно отозвался Пол подгоняя парней.

— Последнее, конечно, враки, но остальное чистая правда. Хотя скрывать не буду. Сегодня я разбудил вас просто так.

— Ну, мы давно уж поняли, что ты с головой не особо дружишь. — Чарльз уселся на деревянный пол мостика. — Мог нас и не будить, понимаешь?

— Да, хватит вам. Как старики, которые вот-вот отправятся к праотцам. Хватит пессимистично смотреть на мир. — пытаясь затмить эти угрюмые рожи своим позитивом со звоном в голосе проговорил молодой капитан.

— Хорошо, мы поняли, что ты сегодня в отличном настроении. Но мы до сих пор не поняли, на кой черт ты нас разбудил, но это сейчас и не важно уже. Куда мы на этот раз путь держим? — не давая вставить слово пробурчал Пол чуть растирая шею, что вот-вот покроется гусиной кожей.

— В форт Тича. Нам давно нужно нанести визит нашим друзьям. Делать в Гаване уже нечего, и я не вижу смысла просто дрейфовать в море.

— Все готово! — прокричал Тоби с палубы. — Корабль готов к отплытию.

— Значит, пора в путь. — капитан приблизился к судьбоносному штурвалу и обхватил его своими, слегка напряженными, руками.

Через некоторое время «Пандора» начала подплывать к форту Тича. Около форта уже виднелось скопление знакомых кораблей. Пять иль семь штук всего-то. Они, как и на Нассау, отражали лучи солнца прямо в глаза. Было не сложно догадаться, что это — «Бриллиантовые шпаги». Нагрянули собственной персоной, да и к тому же в такую рань. Эдвард немного напрягся, но все равно завел «Пандору» в порт. Якорь уже спущен, и Джонсон спрыгивает на деревянный помост, на котором его уже ждали. Молодой капитан не стал проявлять зрелость и подбежал к капитанскому собранию.

— Что тут происходит? — первое, что донеслось от юноши, смотрящего на самую авторитетную для него фигуру, Тича.

— Нас окружили, почти. С самого утра тут караулят чего-то или кого-то. — серьезно проговорил Тич, смотря на корабли Дэвида.

— Говорить с ними пробовали?

— Пытались. — в разговор встрял Бен, у которого аж лицо перекосилось от воспоминаний того диалога.

— И? — беспокойно спросил Эдвард, с немного поднятыми бровями.

— Они хотят говорить только с тобой. Дэвид не считает нас за людей. — проговорила Мери, которой доставалось от этого больше остальных. — Рыжий подонок.

— Стало только в разы непонятней. Что же тебе нужно, козел-то ты старый? — чуть выпрямился и повернулся лицом к морю искомый Палмером. — Ладно, сделаем так. Вы наблюдаете все со стен форта, пушки подготовьте к стрельбе на всякий случай. Если что-то пойдет не так, я дам знак — выстрел. Стреляйте только рядом с ними, для запугивания. Один черт нынешним вооружением мы не потопим никого, но они запомнят это. С берега у нас будет преимущество.

— Думаешь такой риск оправдан? — неуверенным голосом проговорил Вейн. — Толком не знаю, что не произошло за закрытыми дверьми, но могу с уверенностью заявить — он тебя невзлюбил.

— Убивать меня сейчас ему не выгодно. — не то успокоил, не то подлил масло в огонь. — Убьет здесь — потеряет свои корабли, пусть и не все и то возможно. Пойдет молва — за ним явятся как минимум два пиратских содружества. — чуть размял свои лопатки капитан и продолжил. — Столько лет, надеюсь дойдет до этой логической цепочки. Я подплыву к нему на своем корабле. Больше нам ничего не остается. — грустно, но факт остается фактом. Сейчас диктуют правила «Бриллианты»

Эдвард легонько кивнул товарищам, забрался на «Пандору», поднялся на мостик и схватил штурвал. Якорь моментально поднялся и «Пандора» начала понемногу набирать скорость.

— Что вообще происходит? — видя место, куда движется «Пандора», проговорил боцман.

— Дэвид хочет пообщаться со мной и для этого собрал свои корабли около нашего форта. — чуть ушел капитан мыслями подальше. — Что же ты хочешь показать этим? Свою силу иль смелость?

«Пандора» сблизилась с линейным кораблем, что стоял впереди всей блестящей группы. На мостике стоял и ждал улыбающийся Дэвид. Эдвард отпустил штурвал, подошел к фальшборту и бросил на Палмера далеко не дружелюбный взгляд.

— И зачем все это? — с нейтрального, на первый взгляд, вопроса начал Джонсон, разведя руки в стороны, оттопырив пальцы.

— Я приплыл сюда для деловой беседы. — какие же ты сладострастные обороты озвучиваешь, Дэвид. — Для банального делового разговора. Как лидер — с гордостью в голосе Палмер указал на себя. — к другому лидеру. — и указала рука на юношу с легкой ноткой презрения в голосе, спрятанного за пафосом речи. — У нас возникли недопонимания на Нассау. И я бы хотел их уладить, если ты не против.

— Интересно. Но почему ты начал именно с меня? — обманулся молодой капитан предлагаемой ролью ведущего в этом разговоре. — Ты с многими там не поладил

— Давай посмотрим правде в глаза. — Дэвид бросил взгляд сначала на флаг «Пандоры» затем на свой. — «Бриллиантовые шпаги» и «Черный череп» — сильнейшие объединения пиратов в этом море. Это даже старик понимал, отдавая нам север с югом. Мы родились там, где большинство лишь гибнет. — с воодушевлением в голосе и с легкой гордостью в голосе начал Палмер. — Север — неспокойное место из-за стихии, да и Гавана — не шибко робкий городок. Юг — облеплен солдатней повсюду. Теперь, почему именно ты. — чуть подуспокоился Дэвид, поправляя непослушный воротник серой рубахи. — Коль мы лидеры, а значит признанные среди своих, то мы обязательно должны кое-что обсудить.

— Так давай обсуждать, Дэвид. Чего надобно, вам?

— Не здесь. В моей каюте. Здесь слишком много ушей. — Дэвид подозрительно посмотрел на всю команду Джонсона

— В гости приглашаешь? — с неким ребячеством донеслось из уст капитана. — Не из пугливых я, но чуть волнуюсь за свою жизнь.

— Мы будем в одиночестве, я тебя уверяю. И если пожелаешь, — Дэвид оголил шпагу и воткнул ее в пол. — оставлю оружие здесь.

— Хорошо. — Эдвард повернулся к Чарльзу и Полу. — Как только я сойду на его корабль — уводите корабль за Тортугу, подальше от линии огня орудий форта. За меня не беспокойтесь. Выполнять. — капитан подвел «Пандору» ближе и с помощью каната перепрыгнул на палубу «Сверкающей косы», табличку с этим названием приметил в тот момент, когда приближался к кораблям.

«Пандора» медленно развернулась и двинулась в сторону Тортуги.

— «Сверкающая коса», значится. — чуть осмотрелся вокруг, но обнаружил лишь суровые лица команды Палмера. — Название ей подстать. — Джонсон остановился у лестницы, что вела на мостик.

— Пройдем же. — Палмер спустился с изогнутой лестницы и повел за собой юношу.

— Пошли.

Команда Дэвида глядела на Эдварда пустыми, выжженными яростью, глазами с неловкой ухмылкой на лицах. Капитан отогнал дурные мысли и продолжил идти за Дэвидом. Палмер раскрыл двери своей каюты и аккуратным движением руки пригласил Эдварда пройти внутрь.

— Прошу. — проговорил Дэвид.

Эдвард прошел в каюту. Просторное помещение, которое освещало солнце через три огромнейших иллюминатора. В самой дальней части комнаты стояла просторная кровать, а рядом с ней слегка приоткрытый шкаф для одежды, из которого выглядывал плащ. Справа от входа стоял шкаф со стеклянными дверцами, за которыми на деревянных полках стояли стеклянные фигурки и посуда. Слева стояла обычная деревянная тумба, на которой виднелась стеклянная блестящая рука. Рядом с тумбой стоял стенд для оружия. Там были шпаги, рапиры, мушкеты, кинжалы и все это добро — венцы кузнечного дела. Тогда жест с оставлением оружия на мостике не больше, чем фикция. Эдвард обвел все взглядом. Дэвид закрыл двери и прошел чуть дальше молодого капитана.

— Как тебе моя берлога?

— Нормально. Перейдем к делу. — не решился вести светские беседы юноша. — О чем ты хотел поговорить?

После рокового вопроса в каюту Дэвида входит матрос, который в полтора раза больше Эдварда, и, выпрямив свою огромную спину, встал за спиной молодого капитана.

— Не беспокойся. Это мой квартирмейстер. Я ему доверяю. — проговорил спокойным голосом Дэвид.

— Допустим.

— Я хотел с тобой обсудить кое-какие детали… — Дэвид оборвал фразу на половине.

— Продолжай.

— Я заплачу тебе миллион фунтов, а ты и твои псы отдадите мне север и уплывете отсюда. Вот и всего.

— Ах-ха-ха-ха-ха! — молодого капитана пробрал чудовищный смех, заливаясь слезами он посмотрел на Дэвида и переспросил. — Ты серьезно? Нет, правда?

— Тебя что-то смущает? — пробасил Дэвид, не изменяясь во взгляде на чернь перед ним.

— Смущает. Я отдам тебе север, но не за один миллион фунтов. Минимум пятнадцать. Это минимальная цена. — спокойным голосом произнес Эдвард и скрестил руки перед собой, выпрямив спину.

Улыбка на лице Дэвида сошла на нет, окончательно оголив его лик перед молодым капитаном.

— Пятнадцать миллионов фунтов? — чуть приподнялись его темно-рыжие брови. — Пацан, ты с катушек слетел?! Север, мать его, столько не стоит!

— Может и слетел. Но это цена обусловлена. Я разделю деньги между членами «Черного черепа» и мы до конца дней своих не будем чувствовать нужду в деньгах. — цинично проговорил Эдвард, методично отстукивая каждым пальцем себе по плечу.

— Север стоит максимум три миллиона! Здесь почти не проплывают торговые караваны!

— Ну, нет — так нет. Я могу идти?

— Нет. — чуть покачал головой Дэвид, метнув взгляд на своего человека.

После этих слов шею Эдварда обхватили руки квартирмейстера и начали сжимать ее, чуть лаская средними пальцами кадык капитана.

— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. — Дэвид подошел к схваченному капитану, что из всех сил старался сохранять спокойствие. — Три миллиона последняя цена.

— Думаешь, что-то поменялось? — капитан выплюнул слова через силу и обхватил своими руками ручища чудовища, стоящего за спиной. — Нет, нет и еще раз нет.

— Ладно. — Дэвида ударил с размаху Эдварда кулаком в лицо. — А так? — укусами комара никогда не испугать дикобраза.

— Много на себя берешь, дедок. — на всеобщее удивление юнец проговорил это спокойным голосом. — Тяжело, когда не знаешь прошлое своего врага, да? — ехидная улыбка капитана сошла лишь после усиления хватки.

— Ну, хорошо. Будем действовать по-другому. — Дэвид начал наносить удар за ударом в лицо Джонсона.

Палмер решил оторваться на ребенке и стал наносить удары по прессу и по бокам. Несколько минут хватило, чтобы грозный и достаточно сильный, как выяснилось, Палмер стер немного кожи с костяшек. Горе искуситель с презрением посмотрел на своего оппонента.

— А теперь? — немного с одышкой проговорил Дэвид.

— Смешной ты. — чуть откашлялся спертым воздухом капитан и чуть приподнял уголки своих губ. — Столь забавный в надежде прощупать мои способности.

— Отлично. — рыжик развел руки и подошел к стеллажу с оружием. — Посмотрим, как на тебя повлияют другие факторы. — Дэвид взял три кинжала с блестящими, красиво украшенными, рукоятками. — Вот эти. — спокойно подошел к Эдварду. — Так что решил? — Дэвид направил острие одного из кинжалов на юношу, стесненного своим квартирмейстером.

— Все так же.

— Хорошо. — Дэвид воткнул кинжал в правый бок Эдварда.

Колкость в моменте, что не была достойна даже банального внимания, но с течением времени боль явилась во всей красе и начала усиливаться.

— Спрашивать же бесполезно, да? — легкая опаска с сильными нотками интереса зародилась внутри бывалого моряка.

— Да. Терпеть такое я уж привык.

— Значит, договориться, не получиться все же. Тогда придется тебя убить. — Дэвид воткнул остальные два кинжала в Эдварда.

Один в левый бок другой чуть ниже пупка. Боль от одной резаной раны Джонсон мог стерпеть, не подав виду, от двух лицо начинало перекашивать, а от трех и глаза зажмурились, и пот выступил на лице. Адская боль захлестнула юношу, что надеялся больше никогда не ощущать ее. Квартирмейстер начал сжимать шею еще сильнее. Окровавленные капитанские ладони еще сильнее сжали толстую руку квартирмейстера.

— Вот и все, Эдвард. Вел бы себя сдержанно и разумно может и остался бы жить. — Дэвид отошел от брюнета, оставив в нем кинжалы.

— Посмотрим. — прокряхтел капитан, перебиваясь кровью.

Джонсон резко отпустил руку квартирмейстера, схватил один из кинжалов за рукоятку, молниеносно достал из своего тела, расплескивая свою кровь по каюте рыжего ублюдка, и воткнул ее в правый бок квартирмейстеру. В отличие от Эдварда квартирмейстер не мог толком стерпеть боль даже от одного кинжала и сразу же отпустил шею узника. Эдвард ударил квартирмейстера в живот ногой и побежал к Дэвиду. Палмер обомлел и мог лишь наблюдать за всем этим. Джонсон запрыгнул на Дэвида, выставив колени вперед, и повалил его.

— Вот что бывает, когда меня злят. — капитан достал из своего тела еще два кинжала и воткнул каждый из них в ладони Дэвида, приковав их к полу. — И запомни, ублюдок. Тебе. Меня. Не. Убить. — медленно и по слогам проговорил израненный юноша.

И обозленный начал наносить удар за ударом по лицу Палмера. Квартирмейстер взял всю оставшуюся волю в кулак и, держась за бок, побежал на Эдварда. Как только брюнет услышал тяжелые быстрее шаги, перекатился влево на спину, уперся ногами в ноги квартирмейстера, левую ногу начал тянуть вправо, а правую — влево. И с легкостью одним движением повалил эту тушку на пол. Джонсон не останавливаясь вскочил на ноги, запрыгнул на квартирмейстера и начал уже на его лице отплясывать чечетку кулаками. В этот момент, откашлявшийся наконец кровью, Дэвид закричал во всю свою глотку.

— Парни! — удивительно слышать крик о помощи от человека, что грозился тебя прикончить.

Двери в каюту Дэвида сразу раскрылись, в каюту начали заваливаться пираты с уже оголенными шпагами для боя. Эдвард поднял на них свое окровавленное лицо, со всей силы ударил квартирмейстера в челюсть, отправив его в бессознательный мир, быстро вскочил на ноги, взял пистолеты в руки и побежал к самому большому иллюминатору, что возвышался над ложе Дэвида. Капитан вскочил на кровать, оттолкнулся, как только мог от мягкой постели, сгруппировался и разбил окно в иллюминаторе. И вновь свобода и вновь свежий воздух. Еще не рухнув вниз Эдвард развел руки в стороны, одну поднял над головой, а вторую руку направил на остолбеневших пиратов. Капитан не мешкая выпустил пули, одна из которых пронзила голову одного из приспешников Дэвида. Легкое движение рук — пистолеты убраны в кобуру, и в эту же секунду Посейдон принял израненного мальчишку в свои сети.

Тут же послышались залпы пушек. Ядра опускались на дно совсем рядом с Эдвардом, чудом не падая ему на спину. Капитан решился на испытание своих легких и своей выносливости, стараясь доплыть до форта под водной гладью. Тем более выныривать сейчас точно было не безопасно. Эдвард в воде оставлял за собой ярко красный след, вслед за этим оставляя все больше и больше выдержки. Соленная вода словно раскаленная сталь, ласкала три глубоких раны. У капитана есть буквально пару минут, чтобы успеть остановить кровотечение иначе конец был слишком очевидным.

Через сто метров капитан сдался и все же всплыл. Пушки до сих пор не утихали. Они все громыхали и стреляли рядом с уплывающими вдаль кораблями Дэвида. Он хотел всего лишь запугать его в случае чего. А получилось так, что еще чуть-чуть и юноша там бы и прикончил старого наглеца.

Набравшись смелости и отдышавшись, капитан продолжил плыть. Две минуты и Эдвард, забравшись по балкам и ухватившись за помост, закинул ногу и разлегся на нем, корчась от боли и с нездоровой улыбкой смотря на солнце в облаках.

— Прекрасный вид. Для такого хренового дня.

Руками аккуратно снял с себя плащ, окровавленную рубаху и ей же стал затыкать раны. Пушки уже замолчали, чугун застыл в воде, а «Пандора» аккурат вышла из-за острова и поплыла в сторону порта. К лежащему Эдварду подбегает вся капитанская гвардия.

— Что там произошло?! — спросил запыхавшийся Бен, осматривая масштабы трагедии. — Ты говорил, что будешь со своего корабля с ним вести диалог. А в итоге?

— Да, мы с Дэвидом уже окончательно поссорились. Он попросил поговорить с ним на его корабле. — все держал рубаху руками, что вот-вот затрясутся, на ранах своих.

— В смысле? Что произошло? — пробасил Тич подзывая к себе своего лекаря со спиртом, заметив красные пятна на рубахе.

— А ты внимательный, Тич. — Эдвард убрал рубаху с ран и оголил их. — Дэвид решил радикально со мной договориться.

Легкий шок окутал пиратов. Три глубоких ножевых раны, из которых, не переставая шла кровь. Вейн еле-еле проглотил комок в горле и немного приоткрыл рот.

— Как ты еще жив-то остался? — с недоумением в голосе проговорил Бен, опустившись к Эдвард и чуть поглаживая рядом с раной. — Глубокая.

— Темница. — спокойным голосом ответил юноша. — Я же говорил, что переживал там каждый день.

— На. — Тич вложил в руки раненого спирт и чистое тряпье.

— Я за свое здоровье не беспокоюсь, но раны чертовски болят от этой соли. — капитан пропитал тряпку спиртом и стал обтираться. — Паскуда… — чуть зашипел Джонсон вместе со спиртом в ране. — Если прижать. — капитан прижал тряпье к ранам и медленно поднялся на ноги. — О? Оказывается, и стоять еще могу. Не чудо ли?

— Ты можешь рассказать подробнее? — почти шепотом проговорила Мери от страха.

— Да, конечно, могу. И хватит на меня так смотреть. — решился успокоить своих товарищей и неумело улыбнулся. — Я не умру от этих «дыр». Хватит беспокоиться. Тем более я переживу вас всех. А что на счет разговора? Дэвид пригласил меня в свою каюту, уже тогда я насторожился, через несколько секунд в каюту зашел квартирмейстер. Медведь, а не человек. Дэвид начал предлагать мне цену за север. Предложил один миллион, я отказался и сказал, что готов отдать его за пятнадцать. Он, естественно, отказался, но предложил три. Теперь и я отказался и после меня схватил за шею квартирмейстер и начал душить. Дэвид подошел и начал выбивать из меня «согласие» на его «невероятно ценное» предложение. Поняв, что его удары не причиняют мне особого дискомфорта, он решил пойти радикально, и уже не покупать у меня север, а просто убить. Воткнул в меня три кинжала, а квартирмейстер начал еще сильнее сжимать мою шею. Я схватил один из кинжалов в моем теле, воткнул его в бок квартирмейстера, прыгнул на Дэвида и воткнул оставшиеся кинжалы ему в руки, приковав его к полу. — необъяснимо почему, но грудь с лицом начала краснеть. — Пару раз ударил по их уже не довольным мордам, и тут врываются его матросы. Я схватил пистолеты в руки, побежал к иллюминатору, в прыжке разбил окно, выстрелил, как в знак, воздух из одного пистолета, а из другого попал одному из матросов в голову. А дальше вы знаете. — в этот момент «Пандора» пришвартовывается как раз к тому помосту, на котором еле стоял молодой капитан.

— Удивил. — проговорил с легким удивлением Тич. — Какое же у тебя желание жить.

— Что есть, того не отнять. У меня чувство, что война между нами и Дэвидом окончательно началась. Я сейчас пойду к своему лекарю и останусь до следующего утра в этом порту. А вы?

— Мы будем, если что в Тортуге и может чего придумаем. — проговорил Вейн и положил руки на шеи Тича и Бена. — Войну с пиратами вести — не испанцев с англичанами шугать. Тут думать надо. А у нас как раз есть гениальный стратег-хитрец. — чуть потряс Чарльз Бена. — И самый грозный пират всего моря. — Вейн бросил свой взгляд на грозного Тича так и не решился его потрясти также, как и Бена.

Эдвард с плащом на плече взошел на палубу своего корабля и пошел в свою каюту, у дверей которой выжидал его Чарльз. Джонсон подошел к дверям и показал удивленному от увиденного Чарльзу указательный палец.

— Все потом расскажу, позови ко мне в каюту Оливера и скажи взять скальпель и что-нибудь спиртовое, желательно не ром.

Аккуратно обошел удивленного квартирмейстера и вернулся к себе в каюту, снял плащ с плеча, кинул его на кровать, погладил все еще сидевшего на его столе Рея, что даже не коим образом не беспокоился о своем хозяине, и уселся на стул. Через мгновение в каюту забегает Оливер со своими инструментами и быстрым шагом подходит к своему капитану. Джонсон по просьбе Оливера сразу же улегся на стол, а Рей перелетел на раму открытого иллюминатора.

— Ух ты. — Оливер намочил чем-то белоснежную тряпку и начал водить ею по коже у ран. — Ножевые раны, благо не сильно глубокие. Нож был идеально наточен, хочу заметить. И удивительно, что ты до сих пор в сознании.

— В мире столько удивительных вещей.

— Давай рассказывай, что было в каюте у Дэвида. Вижу же, что было интересно. — Оливер надавил еще сильнее и стал орудовать скальпелем в одной из ран, слушая рассказ своего рискового командира.

— Давай в этот раз ты расскажешь все команде, у меня кое-какие дела с документацией. — шибко важный стал делегировать свои обязанности.

— За обедом расскажу. Как раз Эвен уже заканчивает. — Оливер принюхался к ароматному запаху жареного краба, идущего из открытого иллюминатора. — Его стряпня намного вкуснее того что дают в городских тавернах. — окровавленные пальцы телесного ремесленника схватились за серую нить.

— Согласен.

— Новые шрамы будут.

— Да я в курсе.

— Я закончил. — проговорил Нортон через час кряхтения над колотыми ранами.

— Хорошо. — Эдвард с помощью лекаря своего уселся на стол. — Швы красивые. Значит и шрамы красивые будут.

— Не о том думаешь. — неужели будет выговор от лекаря? — Раз за разом. Тело твое много не выдержит.

— Увидим, Оливер. А впредь прошу отказаться от идеи меня «вразумить». — чуть грозно посмотрел Эдвард на своего спасителя. — Мое тело лишь инструмент для достижения его целей. — глухо пару раз постучал себе по лбу молодой капитан.

— Ладно. Увидим. Швы можно будет снять в ближайшее время. Ты очень быстро восстанавливаешься.

— Спасибо.

Оливер вышел из каюты Эдварда, а он сам с болью уселся в свое кресло, достал бортовой журнал и начал записывать. Капитан вновь расписался. Через час наш летописец закончил, напялил на себя новенькую рубаху и не ношенные штаны, пообедал, поиграл с командой в шашки и в кости, поужинал и вновь потравил байки с командой. Часов в одиннадцать вечера он завалился к себе в каюту, снял всю одежду кроме штанов и положил ее на стол. Капитан уселся на кровать, снял с себя серебряный амулет, открыл крышку и посмотрел на родной для него портрет.

— Скоро увидимся… Надеюсь… — а время все идет и идет, уменьшая шансы юноши на хороший исход.

Минута — сознание юноши покинуло этот мир и направилось в царствие Морфея.

Глава 4: «Последние минуты тишины»

21 мая 1715 года.

Прекрасное безмятежное утро. Солнце только-только поднимается из-за горизонта, чайки еще спят и даже пока не думают кому-либо мешать. На часах почти стукнуло пять, Эдвард уже рассиживался в своем кресле и записывал что-то в бортовой журнал, вероятно решил поработать и на благо корабля. Этот журнал был новый, правда и уже успел покрыться пылью, но все же зачем-то он был нужен юноше. На столе рядом с ним валялись скомканные вырванные листы как раз из того журнала. Для удобства журнал был назван «Капитанским», а тот первый — «Дневник».

В капитанском Эдвард сейчас не просто что-то красиво и эмоционально расписывал, он чертил. На одном листе он начертил эскиз «Сверкающей косы» с аккуратно подчеркнутыми или обведенными потенциально слабыми местами, а на второй странице — аналогичный эскиз своего фрегат.

Может, у Эдварда и не было образования, но в математике он что-то да понимал, английскому языку и почти всем его тонкостям он обучился вовремя жизни в Лондоне, а вот черчением он никогда не занимался. Что стало бы очевидным для наблюдающего, как только тот решился бы заглянуть в журнал. Неровные линии, трясущиеся руки и испачканные пальцы в некачественном грифеле выдавали в Эдварде самоучку. Но все же он старался. «Пандора» у молодого капитана вышла хотя бы сносной, а вот «Сверкающая коса» — заставила его помучаться. Он перерисовывал ее раза три-четыре, но он все же смог нарисовать борта, корму и мостик. Остальное он не видел, хотя ему это было и не важно.

Джонсон запомнил, как, где и сколько было пушек и отметил их на своем рисунке. Когда он встал? Даже сам Эдвард не смог бы дать ответ на этот каверзный вопрос. Он вскочил с кровати с одной идеей в голове, сразу рванул к столу, достал пустой журнал, взял карандаш и начал чертить. А Рей безмятежно похлопал глазами, искоса глянул на потеющего за работой хозяина, фыркнул и уснул своим глубоким сном.

Пару минут погодя молодой человек отложил карандаш и стал внимательно всматриваться в свои рисунки.

— Если моя «Пандора» встретиться в открытом море с «Косой», то это конец, полнейший крах. На «Сверкающей косе» приблизительно шестьдесят пушек. На «Пандоре» всего тридцать четыре. — чуть грязноватые пальцы стали поглаживать щетинистый подбородок молодого человека. — Но ладно пушки, «Пандора» не переживет даже один залп. Нужно укрепить корпус металлом, как тогда «Возмездие». «Возмездие» в той стычке почти не пострадало, правда, после десятка залпов и пошло ко дну. — чуть поводил пальцем по эскизу «Пандоры». — Но зато нашим преимуществом будет маневренность, правда, если на «Пандору» впихнуть металлический таран под носом, как на остальных наших суднах, то толку будет больше. Это надо сделать все сегодня. — если бы только юноша мог себе представить насколько страшное событие грядет… — Все установить и прикрутить. Еще нужно нанять человек десять из добровольцев Джорджа. А к ним и койки надо добавить. И Пол мне когда-то говорил, что есть возможность запихнуть на «Пандору» пятьдесят пушек, по двадцать пять с каждой стороны, если правда расчистить помещения. — капитан поднялся со своего кресла, захлопнув капитанский журнал. — Дел невпроворот. Нужно начинать уже сейчас. — и вновь хочет поднять команду спозаранку.

Стуча амулетом по своей груди, капитан обошел стол, взял аккуратно сложенную им вчера одежду и начал одеваться. Закончив с одеждой, Эдвард приступил к оружию: шпаги, пистолеты и сумка с ножами за спиной. Мгновение — показалась фигура капитана на пустой холодной слегка мокрой от росы палубе. Легкий туман покрывал море, скалистый берег форта, лазурный берег Тортуги и саму палубу «Пандоры». Средь этого тумана капитанские зрачки уловили знакомую фигуру выпускающую дым изо рта, что стояла у правого фальшборта рядом с грот-мачтой. Эдвард решил подойти. Фигура стояла спиной, но за пару метров юноша уже узнал ее. Это был — Тоби. Он держал у своих уст добротную дубовую трубку, в которую забивают чуть жухловатый табак.

— Тоби? Я не знал, что ты куришь? — брюнет подошел и облокотился на фальшборт.

— А что такого? — спокойно переспросил мальчишка и вновь набрал в свои легкие дым, раскаляя табак.

— Ты же молодой еще. Тем более от табака здоровья не прибавиться. — решился на скудную нотацию голубоглазый.

— Капитан, поверьте. Табак куда безопасней нашего с вами промысла. — чуть обласкал дым непослушные русые локоны юноши. — Пусть я вас и младше, но всего на год. — и еще одна затяжка приятного карибского табачка. — Я знаю, что это, — чуть покрутил трубкой Тоби. — может убить. Но мы, пираты, редко, когда умираем в своей постели. И я хочу прожить свою далеко не правильную жизнь именно так. — Тоби вновь запустил в свои легкие едкий дым, но до жути приятный дым.

— Да, ты прав. У каждого свои скелеты в шкафу. А что такого в этом табаке? — оказывается убийца и разбойник никогда не сталкивался с, уже не редким, табаком.

— Попробуй. — Тоби развернул кисть и протянул трубку с тлеющим в ней табаком.

— Давай. — Эдвард неуверенно взял трубку в свои чуть грязные от карандаша руки.

— Набери в рот дым, открой немного рот и вновь впусти в себя воздух, в легкие, а потом выдыхай. Только немного.

— Постараюсь. — Эдвард поднес к своим губам трубку.

Он вобрал в себя немного дыма, слегка приоткрыл губы и вновь вдохнул. Едкий дым начал обжигать горло, но Эдвард это стерпел и выдохнул.

— Ну, как? — с интересом спросил Тоби и взял у новичка трубку.

— Очень сильно обжигает горло. — чуть прокашлялся капитан, массируя себе кадык.

— Это в первые разы, дальше привыкнешь, если захочешь. А голова у тебя не кружиться? Посмотри на небо.

Эдвард поднял голову и чуть не упал. Ноги резко подкосились, а мозг потерял ориентацию в пространстве. Эта легкая неопределенность в положении тела была и приятной, и одновременно пугающей. Стойки к тяжбам битвы и мучений совести, но оказался слаб перед дурманами.

— Это очень странно. — брюнет схватился за фальшборт и опустил голову.

— Вот поэтому я и курю, правда и с течением времени это ощущение сильно ослабевает. У тебя и сейчас голова кружиться. — Тоби вновь вобрал в себя немного дыма.

— Это точно. Это как с алкоголем, чем чаще пьешь, тем меньше ощущается эффекта опьянения. Тело привыкает к такому образу жизни.

— Будешь еще? — Тоби вежливо протянул трубку.

— Нет. Не мое это.

— Как хочешь. Для меня, если хочешь знать, табак — это способ расслабится, подумать и поразмышлять на некоторые темы.

— В этом что-то есть.

— А я что говорил? Теперь тебе понятно, почему я такой молодой курю? Кстати, я начал, как только я приплыл в это море, лет в восемнадцать примерно. Уж больно много здесь свежего табака.

— Потом как-нибудь соберемся у меня в каюте поговорим о пороках людей.

— Конечно. — Тоби улыбнулся.

— Ладно, докуривай, спустись в трюм и разбуди всех. Пусть к моему приходу, где-то через минут десять, чтоб все стояли на палубе и были готовы к отплытию.

— Как скажешь. — Тоби выпустил изо рта целое облако густого дыма.

Капитан и матрос стукнулись кулаками и разошлись. Эдвард сошел с корабля и направился, как обычно, вверх по каменной лестнице в форт Тича. Сначала в его кабинет, а если Тича там не окажется, то в знакомую таверну. Джонсон раскрыл массивные деревянные двери кабинета и принялся высматривать спящую фигуру своего товарища.

— Ну, конечно, его здесь нет. Опять пьяный в стельку в таверне спит. Правда, на улице прохладно. Хотя и пьяницам вроде него это не особо важно.

Эдвард хлопнул дверями, спустился на первый ярус форта и пошел через небольшие заросли в Тортугу. Через пару минут из-за тумана показались знакомые очертания таверны — пристанища для отвергнутых и сильных.

— Отсюда его не видно. Значит, где-то у барной стойки.

Осматриваясь вокруг и любуясь прекрасными видами спящей Тортуги, капитан поднялся по лестнице и оглядел все столики. Ни души. И этот легкий туман еще усиливал чувство «вымершего города». Эдвард не произвольно застыл на месте от этого красивого, но пугающего вида. Завораживающе. Но это чувство в момент разрушил сонный Джейкоб, что вновь начал копошиться за барной стойкой. На лице Эдвард появилась неловкая улыбка, и он подошел к владельцу этого райского места.

— Привет. А что так рано встал? — немного бодрым голосом проговорил молодой капитан, протянув руку через стойку.

— Привет. — произнес томным голосом Джейкоб, лениво моргая и пожимая руку самого молодого из капитанов. — Я всегда так встаю. Пока готовлю посуду, выпивку, и уже в это время просыпаются люди. Работа такая.

— А где Тич? Не знаешь?

— В комнате, что под нами, вместе с остальными спит.

— Ты вроде использовал ее для хранения продуктов?

— Да, использовал. Но совсем недавно расчистил и поставил туда несколько кроватей, чтобы еще больше денег получать, только уже за ночлег.

— Умно. — уважительно покачал головой юноша.

— Деловитый скорее.

— Ладно, я пошел. — чуть похлопал ладонью по стойке, разнося глухой звук по пустой таверне, и спустился по лестнице на землю.

Он открыл двери бывшего склада и увидел свою гвардию спящими.

— Подъем. — с грохотом упала нога на рядом стоящий ящик для обуви.

— Что тебе надо исчадие Ада? — зарычал Тич и закрыл свое лицо подушкой.

— Хватит. — Эдвард подошел, нагнулся и кое-как смог забрать подушку у Тича. — Я сейчас уплываю в Гавану на усиление своего корабля, а тебе советую подготовить оборону форта.

— Зачем? — проговорил спящий Бен, опираясь на локти.

— Бен, ты-то точно должен знать «Зачем». — Эдвард выпрямил спину и откинул подушку Тича.

— А что мы должны понимать?

— Началась война. Здесь и сейчас мы должны думать только о том выйдем мы из нее победителями или не выйдем вовсе. — чуть нарочито и с легким шлейфом пафоса начал Джонсон. — Закончилось наше безмятежное существование. Дэвид и его псы не такие, как испанцы. Ни кодекс законов, ни моральные устой, ни даже, мать его, Библия не властна над ними! Поэтому нам надо усилиться. Вы занимайтесь фортом, а я пока усилю свой корабль. Ясно вам?

— Да. Можешь не верещать. — томным голосом проговорил Джек, что выглядел самым «живым» из них.

— Вот и посмотрим, как вы поняли. — Эдвард вышел из комнаты, захлопнув двери.

Буквально через пару минуту он уже вступает на палубу своего корабля и идет к мостику, где ждут его Пол и Чарльз.

— Всех приветствую. — Эдвард поднял руки и продолжил идти к лестнице.

Взобрался на мостик и вновь взялся за штурвал.

— Поднять якорь! Все паруса! — прокричал капитан.

— И куда мы в такую рань поплыли? — спокойно протирая глаза, спросил квартирмейстер, что явно перестал высыпаться.

— Чарльз, забудь про сон на пару недель. — недовольным взглядом поглядывал Пол на довольного капитана. — С этим отдохнешь только в раю. — я бы так не рвался на тот свет, мои друзья. Вам уготованы величайшие роли.

— Будем улучшать корабль. — чуть протянул последний слог Эдвард. — Я пойду за новыми пушками и кроватями, а также некоторые части корабля усилим металлом. А ты, Пол, пойдешь к Джорджу и возьмешь еще десяток матросов. Нам нужны люди. Для них я, естественно, все куплю: кровати и тумбы. Началась война и мы должны быть готовы.

— Не знаю, что тебе ударило в голову, но усиление корабля и увеличение команды мне нравиться. — одобрительно проговорил человек, что минуту назад был готов объявить бойкот. — Может, споем, чтобы скучно не было?

— А давай.

— Oh, aloft this yard must go.

— Handy, me boys, so handy!

— Ooh! Up aloft from down below.

— Handy, me boys, so handy!

— Growl you may, but go you must.

— Handy, me boys, so handy!

— Growl too much your head they'll bust.

— Handy, me boys, so handy!

— Oh, a bully ship and a bully crew.

— Handy, me boys, so handy!

— Oh, we're the gang for the kick her through.

— Handy, me boys, so handy!

— Your advance has gone, you're at sea again.

— Handy, me boys, so handy!

— Hey, bound round the horn through the hail and rain.

— Handy, me boys, so handy!

— Sing and haul, and haul and sing.

— Handy, me boys, so handy!

— Up aloft this yard we'll swing.

— Handy, me boys, so handy!

— Up aloft that yard must go.

— Handy, me boys, so handy!

— For we are outward bound, you know.

— Handy, me boys, so handy!

— A handy ship and a handy crew.

— Handy, me boys, so handy!

— A handy Mate an Old Man too.

— Handy, me boys, so handy!

…

Сколько бы не прошло зим и лет, какие бы потрясения не обрушились на воды этих земель, Гавана навсегда останется той, которая с радостью примет в себя мечтающего мальчишку.

— Сейчас я иду к капитану порта, знакомый мне уже мужик. — Эдвард отпустил штурвал и направился к фальшборту.

— А я сразу направлюсь в логово этого наймиста. Может ближе к полудню и появиться, а пока горло промочу. — отозвался Пол, поправляя накрахмаленный манжет.

— Чарльз, посиди пока у меня в каюте у сундука. Я куплю пушки, а ты тут рассчитаешься с матросами, что их притащат. И принесут еще новые кровати. Тоже проследи.

— Хорошо. — кивнул Ламар и продолжил уже шепотом. — Я и не хотел сегодня никуда уходить.

— Кстати, я видел в сундуке мешки с монетами. Сколько у нас фунтов, то?

— Тысяч сто пятьдесят. — проговорил Чарльз.

— Достаточно. Думаю, хватит. Ладно, до скорой встречи. — Эдвард поставил руку на фальшборт и рывком перепрыгнул его.

Легкий туман покрывал почти пустынный порт Гаваны. Окна на первом этаже можно было с трудом рассмотреть с мостика корабля. Но туман постепенно развеивался холодным утренним ветерком, который так любил выходец из Лондона, за его возможность возвращать туманный разум в пробудившее тело.

Его сапоги издали глухой стук на весь порт, а сам капитан выпрямил ноги и спокойным размеренным шагом направился к лавке капитана порта. Сзади раздался еще более громкий стук сапог о доски. Вот и боцман пиратского флагмана подоспел, но минуту спустя исчез в глубинах города.

Эдвард подошел к знакомому дому и встал у дверей. Справа было большое окно, с другой стороны завсегда рассиживался сам капитан порта, но сейчас лишь пустота да железная сетка.

— Не всем же вставать в такую рань. — легко постучался костяшкой указательного пальца капитан и завел руки за спину, скрестив их.

Тишина. Что и следовало ожидать. Эдвард постучал сильнее. И снова тишина.

— Да что такое. — капитан случайно дотронулся рукой до ручки двери, и она с легкостью повернулась. — Открыто?

Аккуратно повернулась ручка до упора и так же медленно начала открываться дверь. Комната была окутана мраком, хотя на улице-то было немного, но светло. Эдвард сделал шаг в темную комнату и в этот момент к его шее подлетает шпага, а дуло пистолета уперлось ему в бок. Мы не станем скрывать, но матерый юноша, что побывал на острие несколько раз за свою короткую жизнь, сильно удивился. Не смог не только пошевелиться, даже дышать забыл как. Тот, кто наставил оружие на Эдварда стоял справа от дверного проема.

— А это ты. — произнесла фигура, что наставила оружие. — Эдвард, давно не виделись. Не здороваешься что-то. — стальное лезвие ушло от горла, а дуло пистолета перестало упираться ему в бок. — Предупреждал бы. — из тени вышел знакомый юноше капитан порта.

— Это вы. Я… чуть сейчас не поседел… Как вы. — Эдвард с легкостью выдохнул и проглотил комок в горле, что родился мгновение назад.

— За последнее — пальчики-то могу отрезать. — немного потряс рукояткой шпаги дедок.

— А откуда вы знаете мое имя? Я же вам тогда не представлялся.

— Ты думаешь, я простой дедок? Нет. Кое у кого спросил и узнал. Меня, к сведению звать — Альфред. Будем, наконец, знакомы.

И сомкнулись руки двух поколений в знаке признания силы друг друга.

— Ты зачем пришел-то? — с ярко выраженным интересом в голосе спросил Альфред.

— Корабль хотел усилить: корпус металлом немного отделать и кровати прикупить еще пару штук. Война началась между пиратами.

— Я знаю. До Гаваны уже дошли слухи. И что хочу сказать по этому поводу. Испанцам, как и англичанам, безразлично. Они только рады, что вы сами друг друга поубиваете. Тем более, как я понял, они бояться Дэвида. Можете вдоволь порезвиться в море.

— Это радует, что испанцы и англичане, наконец, перестали совать нос в чужие дела. Одевайся, давай. Не весь же день ходить в пижаме, верно?

— Забыл, забыл. — чуть потряс низ своей ночнушки старик и вновь вернул свой взгляд на дерзкого юношу. — Старый стал. Дай минуту и буду готов.

Альфред побежал вглубь дома, а Эдвард вышел из дома и прикрыл за собой двери. Через несколько десятков секунд из дверного проема выходит, уже одетый, Альфред с трубкой в зубах, запирает дверь, подходит к своему клиенту и слегка стучит тому по плечу.

— Пошли давай. — Альфред выпустил облако дыма прямо в лицо Эдварду.

— Я не замечал, что ты куришь. — перестав соблюдать приличие начал капитан в ответ на неуважительный жест.

— А что еще делать старику? Только заниматься бумажками и курить трубку.

— Когда ты начал?

— Лет в девятнадцать. Кстати, россказни о вреде курения не миф, но слегка преувеличены. — чуть закашлялся старик. — Кашлять, задыхаться ты будешь и бегать долго не сможешь. Я вот умереть молодым, как я считаю, можно только если шибко дерзкий и резкий. Прямо, как ты. Хватит разговоров пошли к твоей великолепной «Пандоре».

Эдвард и Альфред подошли к пациентке, и ее хозяин тут же начал руками показывать на те места в корпусе, где лучше всего укрепить, основываясь на своем решении.

— Я считаю, что лучше укрепить места между пушками, и целый фальшборт на верней палубе. Только борта. Мачту на стыке рей, укрепить мачту на носу, и сам нос так основательно. Что касается мостика, укрепить релинг перед штурвалом, укрепить ступеньки, но дерево оставить. Металл желательно покрасить в черный. Потом добавить еще пушек. — Альфред лишь кивал и запоминал все хотелки своего богатого клиента. — Чтобы с каждой стороны было по двадцать пять. Места есть, парни мои расчистят. Нужны еще пять двухъярусных кроватей. Поставить хотя бы деревянный таран, под носом корабля.

— Кажется мне, что ты понял, куда нужно сливать все нажитое. — с ярко выраженной похвалой в голосе отозвался Альфред. — Эдвард, а ты растешь по запросам. Скачкообразно. Давай мы тебе и медную ростру[1] установим, женщина с повязкой на глазах, держащая две шпаги. Символично будет. — приметив два клинка на поясе своего клиента, предложил Альфред.

— Хорошая идея. Да, давай. — утвердительно покивал головой наш капитан.

— Ты серьезно? Правда? — Альфред достал карандаш и старый затрепанный толстый блокнот.

— Не шибко радуйся.

— Скажу прямо. Сами материалы будут стоить дорого. И еще оплата установки — четверть от суммы.

— Мне нужно успеть до вечера этого дня.

— Цены на работу резко удвоились. — спокойно проговорил Альфред, черкая в своем блокнотике. — Итоговая сумма сто пятьдесят тысяч фунтов.

— В самый раз. — в знак заключения сделки капитаны скрестили руки.

— Тогда как можно скорее приступайте. После приделанной работы зайдите ко мне в каюту там с вами и рассчитаюсь.

— Понял. Эх, придется будить парней и заставлять их работать. Но думаю, они будут рады оплате. — Альфред развернулся и спокойным шагом пошел в сторону своего домика, что вот-вот обзаведется прекрасной мебелью внутри.

Джонсон же вернулся на корабль и пошел в свою каюту, раскрыл двери и застал спящего на стуле Чарльза. Он тихо и мирно спал рядом с сундуком, будто бы охраняя его. Эдвард бесшумно подошел к сундуку, слегка открыл его, просунул в темень руку, взял оттуда золотую монету и начал тереть ее пальцами.

— Эх, какое же все-таки золото красивый металл.

От этой фразы проснулась наша соня и, увидев Эдварда, упала вместе со стулом на пол. Послышался глухой треск. Это была спинка стула. Не смогла она выдержать вес этой наглой тушки.

— Чарльз… — так же спокойно проговорил Эдвард, не отводя взгляда от сверкающей золотой монеты. — Я же вроде попросил посторожить сундук. Спать и сторожить по мне так не совместимые действия.

— Извини. — Чарльз поднялся с пола. — И за стул тоже. — Ламар недоуменно посмотрел на стул, поднял его и поставил к письменному столу.

— Я договорился обо всем. Так что теперь ты свободен, можешь погулять по кораблю. Сейчас придут рабочие, будут усиливать «Пандору», а ты с парнями расчисти трюм, все нужное на нижний уровень. Нам нужны места для новых пушек.

— Как бы нас от такого количества пушек ударной волной не перевернуло.

— А ты в настроении шутить. — немного ухмыльнулся Эдвард, переведя взгляд на свою «правую руку».

— Это радостные новости, всего на всего. Я пойду?

— Да, конечно.

Чарльз вышел из каюты Эдварда, а он сам уселся в свое кресло, взял из первого ящика своего стола свои два журнала. Один для записей своих, а второй для выявления проблем будущей «Пандоры». Через несколько десятков минут за дверями послышался звон металла, который сопровождал стук от сотни молотков. Пару минут такого адского бала и Эдвард уже попривык к этому. Он закончил описывать события, раскрыл чертеж «Пандоры» и начал пристально куда-то вглядываться и периодически чего-то чертил. Время же неумолимо все шло и шло. Час за часом проходил незаметно. Вот и полдень, а вот солнце начало заходить за горизонт. На часах стукнуло шесть вечера. И в этот момент двери в капитанскую каюту раскрывает Альфред, протирая грязные руки уже черной тряпкой.

— Мы закончили. Все в прекрасном товарном виде. Что с оплатой? — Альфред засунул в карман своей грязной полу расстегнутой рубашки тряпку.

— Все хорошо. — Эдвард протер пальцами уставшие глаза. — В ящике забирай все мешки, там деньги. Но их много.

— Вот поэтому я и попросил парней. — из-за спины Альфреда вышли молодые загорелые мужчины с сажей на лице с закатанными рукавами и торчащими молотками из карманов их рабочих штанов.

— Ты подготовился. Ладно, пойдем, глянем, что вы там, наделали с моим кораблем. — капитан неспешно подошел к Альфреду и прошел вместе с ним через открытые двери. — Ух ты. — Эдвард быстренько обошел взглядом всю палубу.

Та часть фальшборта, которая возвышалась над верхней палубой всего по пояс, и в которой были прорезаны отверстия для пушек, была полностью обделана черным гладким металлом. Контраст синего моря и черного фальшборта радовал глаза молодого капитана. Правда на фальшборте и остались места, где было видно благородное дерево, но таких было не очень-то и много. Релинг перед штурвалом на мостике укреплен, как и фальшборт. Налюбовавшись видами, капитан решил проверить мачту, а именно ее основание.

— Ты и основание укрепил? — с маленькой щепоткой радости в голосе спросил Эдвард.

— И на той и другой. — с оттопыренным указательным пальцем вкинул свою руку Альфред. — Как и места соединения рей на мачтах, так и концы рей, за которые крепятся паруса.

— А в трюме есть что?

— Мы укрепили металлом несущие балки «Пандоры». Каркас ее стал намного крепче. И верхние углы комнат тоже прошлись. Борта мы укрепили с внутренней стороны, как и корму, кроме твоей каюты. Иллюминаторы, из которых торчат дула пушек, пришлось укрепить, а то дерево может треснуть от такой нагрузки.

— Великолепно. И пушки установили?

— И пушки установили и кровати поставили. — кивнул Альфред, посматривая на своих парней, что старательно выносят деньги. — Трюм твои парни расчистили.

— Вижу, нос вы капитально так укрепили. — капитан продолжил и направился к носу «Пандоры».

— Как и обещали. — Альфред пошел следом.

Мачта на носу корабля была полностью обделана металлом для жесткости, часть фальшборта была укреплена с внешней стороны, как и пару метров носа «Пандоры».

— Великолепно. — Эдвард положил руку уже на металлический фальшборт, пошел к самому носу и посмотрел вниз. — Эта великолепная медная ростра вписалась в отделку корабля.

— Женщина с повязкой на глазах и со шпагами в разведенных в разные стороны руках и направляет острие шпаг немного вверх. Она и не слишком громоздкая. — довольный взгляд Альфреда стал ласкать свои труды. — Только картины пиши с такого вида.

— Это точно. Но куда важнее таран, что под ней.

— Да, это важней. Он из дерева, благородного черного дуба, и основательно так укреплен у окончания для более жесткого столкновения.

— Это великолепно.

— Босс, мы все забрали! — выкрикнул один из рабочих, массируя свою шею сзади.

— Ну, давай прощаться, Эдвард. Заходи еще. — Альфред пожал руку молодому капитану и направился к своим людям. — Я, кстати, бесплатно пополнил тебе боезапас всего, что только можно! — Альфред вместе с парнями спрыгнул с корабля.

— Спасибо!

Капитан еще немного полюбовался этим видом и пошел в трюм, где его уже ждали новые рекруты. Парни, которых привел Пол, были приветливыми и общительными, но этого мало для настоящего пирата. Но их взгляд, сказал куда больше, чем их слова приветствия. Тот же голод, виднеется в их глазах, что и у него. Новые рекруты быстро впишутся в команду. Тем более они уже знакомы с остальными членами корабля. Эдвард с Реем на плече несколько десятков минут пообщался с командой и вместе с ними вышел на верхнюю палубу. Он вновь поднялся на мостик и обхватил штурвал.

— Поднять якорь! Все паруса! — «Пандора» вновь рванула по водной глади.

Пункт назначения — Тортуга. Через часа полтора «Пандора» скинула якорь в море, но только не в порту форта, а у берега Тортуги, чуть-чуть спрятав ее от лишнего внимания со стороны жителей деревушки. С той самой таверны даже мачты «Пандоры» не было, видно, хотя нужно-то было всего лишь дойти до берега и пройти немного вправо. Эдвард отпустил штурвал и быстрым движением ног встал на фальшборт.

— Спустить шлюпки. — прокричал капитан, обращая всеобщее внимание на себя. — Парни, объявляю выходной. Можете все сегодня повеселиться в таверне. Но нужны добровольцы, что останутся на корабле. Человек десять.

— Я останусь, капитан. — выкрикнул Тоби с трубкой в руках. — Если позволите, то с новичками.

— Отлично. Бери их в оборот.

И направилась дюжина пиратский шлюпок к пустому песчаному берегу. Спустя пару минут капитан вместе со своим пернатым уже стоял в полный рост на лазурном берегу цветущей деревушки, Тортуги.

— А теперь в таверну, парни!

И начался гул от радостных людей, что полком своим двигались вдоль широчайшей улицы Тортуги, прямиком к таверне. Команда Эдварда сразу же присоединилась к экипажам других членов «Черного черепа», а сам капитан направился к своей уставшей, но пьющей компашке. Джонсон быстро поднялся по лестнице и с улыбкой на лице подошел к своим товарищам.

— Что улучшил свой корабль? — ехидно спросил Джек с фирменной улыбкой на лице, убирая языком остатки пенки от хмельного напитка.

— Естественно. А вы проверили пушки, вооружение?

— Да. — тут же радостно отозвалась Рид.

— Держи. — Бен протянул стоящему Эдварду стакан рома. — У нас же у всех налито.

— Спасибо. — юноша взял стакан из рук Бена. — Я хочу сказать тост. Наше время, в котором мы сейчас живем, самое лучшее, что было и будет на этой чертовой земле. — Эдвард оглядел всех с легкой улыбкой на лице. — Здесь собраны замечательные люди. Я хочу, чтобы время шло помедленнее. Выпьем же за этот прекрасный момент!

И чокнулись стаканы с черным пойлом и проникла глубинная скверна в их тела.

— Эх. Хорошо пошла. — проговорил басом Тич, улыбаясь и немного постукивая себя по шее пальцем.

— Ага. — уставшие глаза Эдварда устремились на горизонт.

В момент его улыбка сошла с лица от увиденного. Виднелся величественный силуэт «Сверкающей косы». Секунда, два и залп…

[1]Ростра — архитектурное украшение на носу корабля, которое часто изображало фигуры людей или мифических животных.

Глава 5: «Последние муки перед новой жизнью»

21 мая 1715 года.

Залп. Этот ошеломляющий звук, пронизывающий все тело всяк раз, вновь прогремел. Ядро, выпущенное из медной пушки «Сверкающей косы», прилетело всего в трех метрах справа от Эдварда и членов «Черного черепа». От сильной ударной волны, идущей от ядра, в молодого капитана прилетел соседний стол, ударив в живот и откинув в джунгли, что были вокруг таверны. Во время своего полета он несколько раз хорошенько приложился об стволы тропических деревьев и улетел в чащу джунглей.

После не совсем мягкого приземления на молодого человека рухнули ошметки того самого стола, за которым он любил посидеть и немного выпить. Они немного придавили капитана и позволили ему отключиться на несколько секунд. Его грязное и окровавленное лицо немного покривилось от боли. Послышался еще залп. Он попал куда-то в деревушку. В деревья, что были рядом с лежащим Эдвардом, все чаще и чаще стали прилетать сломанные дубовые доски, столы, стулья, даже стены, но иногда в эту очередь врывались несколько капель крови, которые еле-еле долетали до широчайших листьев местной фауны.

Пара секунд, и капитан стал приходить в себя. Он медленно приоткрыл веки, но сразу же закрыл от дикой боли в голове. Прогремел еще один залп. Рядом с капитаном в землю вновь вонзились разрушенные дубовые доски. Брюнет уперся руками в землю и начал понемногу подниматься.

— Давай же. — чуть тихо, но с невероятной злобой в голосе, проговорил молодой человек, стиснув зубы.

Может наш капитан и был хорошо сложен, но именно сейчас даже подняться на ноги стоило дорогих ему усилий. Эдвард скинул со своей спины остатки стола и с трудом поднялся. Адский звон в ушах не позволял ему сосредоточиться. Юношу хватило лишь на то чтобы подойти к дереву и опереться на него рукой. Второй же он держался за окровавленный лоб. Прогремел еще один залп.

— Что происходит… — шепотом донеслось из окровавленных уст.

Звон в ушах начал понемногу стихать и через несколько золотых секунд вовсе прекратился.

— Что было? — рука непроизвольно сжалась в кулак, немного сдирая кору с дерева. — «Коса»… Залп… Ядро приземлилось слишком близко к нам… Меня выкинуло в чащу джунглей… — чуть осмотрелся вокруг юноша и вновь почувствовал приступ боли в голове. — Нужно найти ребят… Команду… Пола… Чарльза и сесть на корабль. Сегодня уж я дам бой этому выродку. — каждое слово давалось ему все труднее и труднее, отдавая в солнечное сплетение.

Капитан убрал кулак с дерева, обхватил ноющий от боли живот и пошел, как мог, в сторону таверны. Прозвучал еще залп. Все эти выстрелы велись на мирное население. Даже для Тича это было бы чересчур, а он, как считалось, тот еще мерзавец. Эдвард вышел из джунглей и увидел страшную картину. Полуразрушенная таверна, разрушенные дома по всей Тортуге, выжженный лагерь на берегу и неимоверное количество кратеров на земле. Разруха — пожары пылали в нескольких домах, поднявшийся в воздух песок и пыль мешали нормально дышать. И завершением этой дьявольской картины стал прекрасный оранжевый закат. Еще залп. Он пришелся на западные дома.

От грохота у Эдварда немного подкосились ноги. Он чуть не упал, но смог удержаться. Весь этот вид, вся эта картина смогла вызвать у капитана бесконтрольную слезу. Прозрачные капельки только-только появились у него на глазах, как тут же были стерты грязноватыми пальцами.

— Нет… Этого не может быть… Нет… — на несколько секунд он раскрыл рот, и острая ноющая боль пронзила его ослабшее тело. — Нет! Нужно найти ребят. — Эдвард бросил взгляд на дома, что стояли в нескольких метрах от таверны.

Благо они пострадали гораздо меньше, чем остальные постройки. На земле у этих домов капитан увидал несколько знакомых ему тел. Джонсон направился к ним, но постарался через боль перейти на бег. Юноша взял свою волю в кулак и начал действовать. Человек думает лучше, когда его жизни что-то угрожает. Ни что так не заставляет расти над собой и совершенствоваться, как ощущение скорой погибели.

Эдвард через силу добежал до этого дома. На земле лежали в песке и в саже четверо: Тич, Бен, Вейн и Рекхем. Все они валялись на спинах и сквозь боль тяжело дышали. Раны на лицах и веки, что не успокаивались, рассказали молодому человеку все об их самочувствии.

— Я рад… Что вы живы, парни. — с улыбкой на лице проговорил запыхавшийся Эдвард, стуча Чарльза по плечу. — Где Мери?

«Черная борода» перевернулась на живот, уперлась руками в землю, чтобы встать, и начала кашлять кровью. Он немного привстал и уперся спиной о деревянный дом.

— Она там… — хозяин деревни указал окровавленной рукой на разрушенный горящий первый этаж таверны, в котором они сегодня утром спали.

Под горящей балкой лежала без сознания Мери. Деревянная балка сдавливала ее не горящей стороной.

— Черт… Тич, приведи всех в чувства!

Юноша рванул, что есть мочи, к Мери. Он забежал в горящую комнату, подбежал к Рид, уперся ногами, взялся за низ балки и начал поднимать ее. В любой другой ситуации Эдвард бы с легкостью поднял и оттолкнул прочь эту балку, но сейчас его хватило лишь на то чтобы немного приподнять, схватить за руку Мери и вытащить ее оттуда. Сразу же после капитан выпустил из своих рук горящую балку, и та с грохотом ударилась об землю. Брюнет обхватил Мери, поднял ее, прижав к груди, и выбежал вместе с ней на руках из горящего первого этажа разрушенной таверны.

Прогремел еще залп. Одно ядро приземлилось совсем рядом с бежавшим Эдвардом, в каких-то семи метрах. Юноша лишь немного запнулся, но продолжил бежать, не оглядываясь и не обращая внимания даже на мучающуюся у него на руках девушку. Мери все еще не пришла в сознание, но продолжала тихо скулить от ноющей боли в ребрах. Юноша благополучно смог добежать до того самого дома, где уже все члены «Черного черепа» осознали, что твориться в этот злополучный вечер. Началась процессия[1] на их пути в лучший мир.

— Что с ней? — проговорил побитый Бен, кое-как подошедший к Эдварду с Мери на руках.

— Она жива… — чуть запыхался молодой человек, обводя взглядом окружение. — Просто без сознания.

Адская боль в грудине и ребрах до сих пор прокалывала его побитое тело.

— Нужно найти парней… добраться до кораблей… и дать бой этому ублюдку. Мои парни совсем рядом с таверной… Как раз по дороге в форт, где у вас корабли.

— Тогда нужно скорее идти. — скуля поднялся на ноги Вейн, оставляя за собой след на стене.

Прогремел еще залп. И вновь ядро приземлилось совсем рядом с Эдвардом и его товарищами. Куски земли прилетели в их лица, царапая камнями грубую кожу.

— Вот же черт! — проговорил с явной злобой в голосе побитый Джек, держась за бочину.

— Что с Мери-то делать будем? — пробасил чернобородый.

— Ей нужна помощь. — чувствуя немного теплую жидкость на своих руках, заключил капитан. — Оставить ее нельзя ни в коем разе. Как самый целый, я понесу.

— Надеюсь, она не умрет. — проговорил Бен, заметив пару капель крови под ней.

— Она сильная. — Эдвард посмотрел на немного окровавленное грязное лицо Мери. — Она одна из нас. Справиться девчонка. Лучше за свои задницы беспокойтесь. Бежать можете? — перекинув свое внимание на раненых, произнес молодой капитан.

— Ну такое. — заключил Хорниголд, осмотрев своих коллег. — С трудом.

— Это уже что-то, Бен.

Эдвард с Мери на руках побежал к тому месту, где собиралась команда. За ним сразу легкими перебежками побежала остальная капитанская гвардия. Еще залп. В этот раз ядра приземлились на недавний лазурный берег Тортуги. Через несколько секунд они достигли того места, где обычно засиживались их парни. Эдвард положил на землю Мери, подложив под нее, на первый взгляд, чистое тряпье и сам уселся рядом.

— Костер потух, ядра, но ни пятна крови. Значит убежали. Это радует. — Эдвард поднял Мери с земли и сам выпрямился.

— Они пошли в форт. Продолжаем идти. — упала тяжелая рука на плечо юноши, отодвигая его назад. — Дай старику вести вас. — кажись расходился Тич и уже стал командовать.

Они продолжили бежать по тропе, что вела в форт Тича. Перед самими джунглями как раз-таки столпились команды всех членов «Черного черепа». Сразу попались на глаза грязный Пол с Чарльзом и с остальными членами своей команды. Эдвард сразу же подбежал к ним.

— Я рад вас видеть… Парни. — улыбкой на лице выдавил из себя капитан, все еще держа на своих руках Мери.

— Ты жив. Значит нам крупного повезло. — тяжело дыша, заключил Пол, обтирая кровь со своего лба сероватой тряпкой.

— Это Мери? — к капитану подошел квартирмейстер «Адама».

— Да. Она жива, открытая рана есть, но вроде не глубокая. Присмотрите за ней. — Эдвард плавно передал Мери ее квартирмейстеру.

Остальные капитаны тут же начали проводить перепись своих людей в надежде найти каждого.

— Что происходит, Эдвард? — чуть размялись кисти боцмана. — Что это за черт?

— Это «Сверкающая коса». Дэвид — лидер «Бриллиантовых шпаг» и на данный момент человек, чья голова вскоре будет лежать на моем столе. — ответил юноша, развернувшись ко всем. — А сейчас мы вернемся в порт, взойдем на свои корабли и уничтожим эту «Косу»!

Неожиданно для главнокомандующего началась томительная минута молчания.

— Не получиться. — с грустью в голосе проговорил Пол, прервавший тишину. — Проход завален. — чуть отошел в сторону боцман и указал рукой на несколько десятков огромных поваленных деревьев.

Эдвард моментально поменялся в лице пытаясь осознать масштабы проблемы.

— Нет. — тихо проговорил капитан, с немного приоткрытым ртом.

— Слишком много времени потратим на пересечение. Мы в ловушке. До кораблей нам не добраться. — заключил Чарльз.

— Нет! — прокричал юноша, настолько сильно, как только мог.

В этот момент прогремел еще залп.

— Мы обречены. — Джек рухнул на колени и поднес к улыбающемуся рту горлышко бутылки, что тащил за собой все это время.

— А вы тогда, что тут стоите и ни черта не делаете? — пробасил Тич осипшим голосом.

— Сюда не стреляют хотя бы. Они не знаю где мы, и просто расстреливают Тортугу. Здесь мы в безопасности. — проговорил Джоэл, квартирмейстер «Мести королевы Анны». — Что не скажешь о жителях Тортуги. — он посмотрел в сторону деревушки. — Огромное количество трупов, и все они просто валяются на земле. Кто-то с болтающейся на «соплях» головой, кто-то без конечностей, а кто-то без «доброй» половины тела.

— Значит, нам остается только ждать? — самый страшный для всех вопрос решился озвучить Вейн, рухнув на землю рядом с деревом.

Уже перевязанная Мери продолжала с трудом поднимать грудную клетку и дышать уже спертым воздухом, каждую секунду борясь за свою жизнь.

— Эдвард? — проговорил Ламар.

— Что?

— Ядро из первого залпа приземлилось слишком близко к нам. Задело всех. Погибли несколько человек из команды Бена, Вейна, по одному из команды Джека и Мери, и трое человек у нас и у Тича. — еще более удручающие новости озвучил квартирмейстер «Пандоры».

— Кто? — с проступившими слезами на глазах спросил Эдвард.

— Ли, Маркус и Тед. Они умерли мгновенно.

— Они были хорошими… — Эдвард поднес кулак к губам. — людьми. Мы их обязательно похороним, всех.

Все уселись на землю, опустили руки и откинули от усталости головы. Только молодой капитан «Пандоры» стоял и что-то обдумывал в своей голове, что раз за разом пронизывала боль.

— У меня есть идея. Пол, где мы оставили «Пандору»? — с поднятыми бровями спросил Эдвард.

— А…

— Вот то-то и оно. Первый залп этот подонок на нес по нам. Значится не увидел «Пандору». Тоби за это надо будет похвалить. У нас есть шанс. Нам нужно всего лишь добраться до корабля. — воодушевился молодой человек все больше и больше собирая на себе взгляды, наполняющиеся надеждой. — Коль голова на плечах у Тоби есть, наверняка подвел «Пандору» ближе. Должен ждать нас. «Пандора» сейчас сильна как никогда, она точно выдержит.

— Как нам добраться до нее? Нас расстреляют. — озвучил очевидное Ламар осматривая погром впереди себя.

— Подожди. — в ответ на вопрос капитан развернулся и посмотрел в сторону таверны и дома, за которым они прятались, что были буквально в ста пятидесяти метрах от них.

Прогремел залп. На этот раз ядра приземлились намного ближе к тому месту, где сейчас сидели все.

— Он понял, где мы прячемся? — Вейн от страха слегка засмеялся. — Мы все умрем.

— Вот видишь, нам не дойти до «Пандоры». — и вновь отозвался пессимистичный Чарльз.

Эдвард же все продолжал смотреть в ту сторону перебирая мысли в голове.

— Эдвард? — раздражительно проговорил Чарльз.

— У меня идея. — юноша с огнем в глазах развернулся к уставшим и побитым. — Как спасти ваши жизни… — Эдвард указал пальцем на капитанскую гвардию и их команды. — и добраться до «Пандоры». Слушайте. Сейчас я побегу к таверне, развернусь и побегу к берегу, прямо к «Косе» в лапы. — чуть с растопыренными в разные стороны руками жестикулировал Эдвард. — Дэвид, ясное дело, увидит меня и постарается убить, как только представиться возможность. А вы в это время побежите к таверне и дальше, прямо в джунгли, пробегаете их и вот «Пандора», ну или рядом. Палмер обязательно клюнет на меня. — чуть успокоил забеспокоившихся за свою жизнь парней молодой капитан. — Забирайтесь на нее и плывете вдоль берега. Я постараюсь выжить и подбежать к самой воде, а потом вдоль берега к вам начну двигаться. Как только я заберусь на борт «Пандоры», расступайтесь и освобождайте штурвал. А потом просто слушаете мои команды — и мы уничтожим «Косу». В идеале больше никто не умрет. — чуть кольнули вчерашние раны.

— Эдвард, ты с катушек слетел? В тебе только вчера три новых дырки появилось, а ты все лезешь! — недовольно проговорил Пол. — «Коса» тебя по песку размажет тонким слоем.

— Страшно, черт тебя дери? — приблизился юноша к своему подопечному и схватил того за воротник. — За меня или за себя? Пол, возьми свои яйца в кулак и доверься мне. — пригрозил капитан. — Боль от них, — капитан чуть ударил себя по вчерашним ранениям. — я переживу.

— Если это единственный выход и шанс выжить, то я готов. — поднялся на ноги квартирмейстер «Пандоры» вместе с остальными членами команды.

— Отлично. — Эдвард слегка улыбнулся, отпустил Пола и чуть похлопал его по плечу.

— Неужели это второе пришествие Джека Хиггса? Или даже Кидда? — отозвался Дюк, убирая со своей одежды куски земли и глины. — Выговор принят, капитан. Поступим, как вы сказали.

— Эдвард, ты серьезно? — отозвался Хорниголд с ярким удивлением в голосе.

— А ты, что не привык еще? — пробасил Тич Бену. — Это же — Эдвард Джонсон. Человек, что постоянно играется со смертью. — уважительно проговорил Тич, осматривая с ног до головы своего молодого коллегу. — Сейчас решился сыграть с ней в догонялки. Я не удивлен. Давай, действу, Эдвард. Только тебе это сейчас по плечу.

Джонсон кивнул головой в ответ на похвалу и развернулся в сторону разрушенной таверны.

— Вы начинаете бежать, как только услышите второй залп пушек. Все ясно?

— Да, капитан! — выкрикнул экипаж «Пандоры».

— Тогда за дело. — рванул вперед сумасшедший оставляя на земле глубокие следы от своих сапог.

Пыль под ботинками Эдварда начала подниматься. Залпы замолкли. Наступила нервная тишина, в которой, как гром среди ясного неба, раздавался топот сапог молодого капитана. Он добежал до того дома, у которого прятались его товарищи по должности, взял в руки пистолеты и повернул за угол дома, в сторону берега. Он поднял пистолеты вверх с дьявольской улыбкой и со злостью в глазах посмотрел на «Сверкающую Косу». Выстрел, через несколько секунд раздался еще один. Прогремело на весь остров. Ловкими движениям рук юноша убрал пистолеты в кобуру и рванул в сторону берега. Перед ним и водной гладью всего каких-то три сотни метров.

Дэвида долго привлекать не пришлось. Как только рыжий капитан услыхал выстрелы тут же заметил бегущего прямо к нему в «лапы» наглого мерзавца. Палмер развернул корабль левым бортом к берегу и пустил залп по Тортуге, в надежде все-таки убить «наглого мальца». Залп пришелся как раз на тот дом, из-за угла которого выскочил безумец. Пусть юноша и убежал от него немного, но огромная доска все равно ударила его по спине.

От удара Эдвард рухнул на землю. В это время весь экипаж «Пандоры», как и все остальные, смотрел на разрушенный только, что дом стеклянными от страха глазами. Они могли только представлять, что там твориться. Экипажу «Пандоры» по приказу своего капитана можно было выдвигаться только после второго такого залпа. Даже если Эдварда и убили первым или убьют вторым залпом, они все равно должны, во что бы то ни стало, выдвигаться к кораблю. Пол и Чарльз доверились своему лидеру и поверили в его силы. У большинства затряслись либо ноги, либо руки. Смерть будто бы начала ласкать их горла своими леденящими душу пальцами, облизывая их кадыки.

Эдвард увидел, что на «Косе» начали перезаряжать пушки, быстро скинул с себя доску, уперся руками в кроваво-красную землю и вскочил на ноги. Юноша ринулся к дому на другой стороне улицы. Эдвард вскочил на крыльцо, у самого порога умудрился запнулся о труп красивой, когда-то, девушки и рухнул на пол. Прогремел еще залп.

— Побежали! — прокричал Пол и рванул вперед вместе с Чарльзом настолько быстро насколько могли. Вся остальная команда без задних мыслей побежала за ними.

Эдвард тут же вскочил на ноги, выпрыгнул из уже разбитого окна дома и продолжил бежать по дороге, ведущей к берегу. Прогремел еще залп. Он пришелся как раз на тот дом, из которого недавно выбежал молодой капитан. На этот раз фортуна повернулась лицом к юноше, и его не задело ошметками разлетевшегося дома. Между делом он развернулся и посмотрел в сторону разрушенной таверны и увидел свою, бегущую в джунгли, команду. «Миссия выполнена, можно и помирать» — пронеслось в думе брюнета, бегущего по улице, что вся была усыпана трупами, конечностями и внутренностями жителей, не так давно процветающей деревушки. Не было времени горевать, уж такова человеческая сущность. Быть способным к эмпатии невозможно, когда сам находишься на грани смерти. Все на что сейчас был способен Эдвард — это бежать и терпеть, терпеть ту боль от вчерашних ран и сегодняшних ушибов. Джонсон только и смотрел на «Косу» и приближающийся к нему берег.

Пушки вновь нацелились на безумца — прогремел залп. Эдвард прыгнул вперед, вытянул руки и перед самим приземлением немного сгруппировался таким образом, что приземлился на лопатки, перекатился и побежал дальше. А ядра приземлились совсем рядом с тем местом, откуда секунду назад и прыгнул капитан. Еще пятьдесят метров и заветный берег достигнут. Пара секунд и юноша достигает алого от крови берега, разворачивается и бежит в сторону «Пандоры». Прогремел еще залп. Он пришелся на уже бывший лагерь на берегу.

Эдвард бежал, как только мог. Его грязный плащ развивался на ветру настолько сильно, что издавал характерный свист и поднимал кроваво-красный песок в воздух. Юноша пробежал около пятидесяти метров и увидел долгожданный нос «Пандоры». Капитан сразу же нырнул в воду и поплыл в сторону корабля. Прогремел еще залп, и он так же пришелся на берег. «Пандора» продолжала плыть вперед и через мгновение Джонсон уже хватается за долгожданный борт своего корабля. Он взобрался на палубу и побежал к мостику. Радостные взгляды Пола, Чарльза и всех членов экипажа были направлены на бегущего в сырой одежде и с немного окровавленным лицом Эдварда. Юноша забежал на мостик и схватил освобожденный для него штурвал.

— Полпаруса! — капитан тут же стал поворачивать правый борт к замешкавшейся в это время «Косе». — Залп! — прокричал он во все горло.

Загремели пушки, и полетели ядра на палубу «Косы». Обрушилось белое облако от пороха на водную гладь, а удар пришелся только на верхнюю палубу, слегка задев первый уровень трюма. «Коса» до сих пор не могла прийти в себя от неожиданной атаки, и поэтому даже не думала атаковать. Эдвард не стал дожидаться, когда пушки на правом борту перезарядят и стал поворачивать «Пандору» левым бортом к «Сверкающей». Юноша резко повернул штурвал настолько далеко и быстро насколько мог, сдирая кожу с подушечек своих пальцев. И все за доли секунд. Эдвард наклонился и держал рукой штурвал буквально у самого пола. «Пандора» сразу же начала разворачиваться, а от маневра такой крутизны у некоторых подкосились ноги, как у Пола, который рухнул на мостик и покатился к фальшборту. Дюк ударился об него спиной и постарался ухватиться за него как можно быстрее.

Некоторые, как Чарльз, смекнули, что сейчас будет «немного трясти» и ухватились настолько сильно за релинги и фальшборты, как только могли. «Пандора» развернулась к «Косе» уже левым бортом, а Эдвард уже выпрямил спину и вернул штурвал в его обычное положение.

— Огонь! — еще один град настиг «Косу».

Палмер проиграл, быстро смекнул и стал разворачивать «Косу», высвободив все свои паруса. Экипажу «Пандоры» нужно отдать должное. За год тяжелых передряг смогли стать нерушимыми и научились выполнять все маневры с невообразимой точностью и скоростью. Эдвард со злобою и яростью в глазах смотрел на немного отдаляющийся силуэт «Сверкающей косы».

— Пушки готовы! Левый борт заряжен! — прокричал Тоби, готовясь поджигать заряд.

— Огонь! — еще один град ядер ударил по «Косе». — Куда поплыл, подонок?! — выкрикнул Эдвард с дьявольской улыбкой на лице. — Мы только начали! — все сильнее и сильнее кричал капитан, напрягая свое горло. — Ни за что, черт тебя дери! — и вздулись вены на его шее, а покрасневшее лицо ни с того ни с сего покрылось маленькими каплями пота.

Нос «Пандоры» начал понемногу разворачиваться в сторону оплывающей «Косы».

— Эдвард, мы сейчас нужны в Тортуге! — прокричал Чарльз, вцепившись в штурвал. — Прямо сейчас! Мы должны вернуться!

Но юноша не слышал, злость вновь затмила рассудок. Сейчас Джонсон скалился как безумец, показывая свои ровные зубы.

— Эдвард! — не выдержал офицер пренебрежения и хлестким ударом прошелся по челюсти своего генерала. — Приди в себя!

Помогло, Джонсон осунулся, но быстро пришел в себя. Фыркнув будто недовольный конь, стал разворачивать «Пандору» к Тортуге.

Через несколько десятков минут Эдвард со всей своей командой стоял на берегу перед разрушенной Тортугой. К ним подошли остальные члены «Черного черепа», а в частности и Мери, что уже могла шагать на своих двоих.

— Все-таки ты жив? — с улыбкой на лице произнесла побитая Мери.

— Мир полон удивительных людей. — отозвался Хониголд, радуясь тому, что смог пережить эту процессию.

— Ты вновь спас наши задницы. — с радостью в голосе пробасил Тич, тряся за плечо своего коллегу.

— Я-то жив… — впервые за долго время юноша посмотрел на трупы и полуразрушенные дома. — что не скажешь о них.

— Не все так грустно, как ты думаешь. — из-за спин пиратов появился Джейкоб без левой ноги по колено.

Место раны уже было замотано пропитанной кровью хлопковой тряпкой. Джонсон сейчас был способен лишь приоткрыть рот от удивления и приподнять брови от увиденного ужаса.

— Как минимум пятьдесят человек из двухсот остались живы. — проговорил Джейкоб своим уже трясущимся голосом, стараясь сохранить лицо перед своим спасителем.

— Как? — единственно слово, которое мог выдавить из себя молодой капитан.

— Ты про ногу? От ударной волны моя стойка разлетелась. И одна из этих досок глубоко вошла мне в икру. Каждая минута была мучительней и ужасней смерти, что вот-вот заберет меня в свои объятья. Но тут меня находит господи Тич — Джейкоб кивнул в сторону побитого Тича. — и отрезает по моей просьбе мне ногу, по колено. Только так бы я остался в живых.

— Мне жаль. — проговорил Эдвард, проглотив комок, встрявший в горле от увиденного.

— Ты не виноват.

— Так что теперь делать-то будем? — спросил Вейн, потирая свое плечо.

— Берем лопаты, убитых и идем в джунгли, хоронить. — отозвался Джек, что казался сейчас кратно спокойнее Вейна.

— Именно так сейчас и нужно поступить. Предадим их тела земле. — утвердительно проговорил Бен.

Через два часа Джонсон, держа в руках лопату, как и все остальные, стоял на поляне в глубине джунглей перед сотней с лишним маленьких пригорков.

— Надеюсь вы обретете покой. — проговорил чуть ли не шепотом юноша и всадил в землю ржавую лопату, чуть покорившись от боли.

— Эдвард? — проговорил Пол.

— Что тебе? — слегка развернулся брюнет.

— Я только сейчас вспомнил, что мне сказал Джордж, когда я сегодня нанимал команду. Он между делом упомянул, что во владениях Дэвида есть остров, который находиться почти на границе с нами. Майт — маленький такой островок, но используется им, как перевалочный пункт. Джордж упоминал, что там находиться один из его роскошных домов, глядишь, сейчас он там.

— Давайте накажем эту падаль. — юноша развернулся к своему экипажу и направился к берегу. — Сегодня я возьму на себя роль твоего палача, подонок. — прошипел капитан, отгоняя от себя очередной огромный лист.

[1]Процессия — торжественное многолюдное шествие. (Может использоваться во время похорон важных для общества людей.)

Глава 6: «Капкан, что оставил самые глубокие шрамы на молодом сердце»

21 мая 1715 года.

— Значится, ты на Майт? — тихим голосом средь свежих могил донеслось от «Черной бороды». — Тебе подсобить может?

— Нет, вы и так на ладан все дышите. — оглядел побитых товарищей юноша, беспокойно гладя себя по вчерашним ранам. — Из всех присутствующих только я сейчас способен забрать его душу. Вы же сосредоточьтесь на оценивании ущерба и формировании мер поддержки для людей. — почувствовал за собой вину молодой капитан, вспоминая тот самый момент во время дележки моря. Ведь тогда он мог же договориться.

— Долго ждать тебя? — донеслось от Вейна, что развалился под пальмой сжимая в руках лопату.

— Я не знаю… Может месяц, может два, может три. — капитан развернулся и со своей командой пошел к своему кораблю.

— Подожди. — проговорила Мери, хромая к самодуру. — Спасибо… — брюнет развернулся и неожиданно для себя был стиснут в крепких объятиях девушки, что лицом сейчас упиралась ему в плечо. — Спасибо, что вытащил меня оттуда.

— Мери, аккуратней прошу. — чуть застонал капитан от боли в старых ранах, — Да, не за что. — девушка выпустила из своей стальной хватки молодого капитана и устремила свой восхищенный взгляд на его лицо. — Вы же вытащили меня из темницы, вот должок возвращаю. Давай, до скорой встречи. — заулыбался капитан и впервые позволил себе ребячество в ее сторону — положил свою руку ей на макушку и, словно старший брат, немного растрепал волосы своими неумелыми поглаживаниями.

Через несколько минут «Пандора» уже отплывала от Тортуги с сильной надеждой нагнать подлеца и разделаться с ним как можно быстрее.

— Может, оставим эту затею на потом? — отозвался, уже еле стоящий на ногах, Пол, опираясь о релинг перед штурвалом.

— Нет. — отрезал капитан, глядя на горизонт хищными глазами. — Мы можем потерять его. Сначала на Майт, если в порту этого острова не стоит «Сверкающая коса», то плывем дальше на юг. Когда-нибудь мы все же найдем этого козла. — великолепный план, молодой капитан. Жалко, что исполнение его оставит самый глубокий шрам на тебе.

— А ты, Чарльз, что думаешь? — приглашая к дискуссии и ища поддержки обратился к Ламару Дюк.

— Я не знаю. — и подкосились ноги бывшего вора, и рухнул он на мостик. — Я не знаю. — он уперся спиной в металлический релинг. — Я сегодня видел настоящий Ад. Трупы, кишки — кровавую кашу, до сих пор не могу выкинуть из головы. — быстро и судорожно поднимались его плечи от дыхания. — Раньше в своей жизни я такого не видел и никогда не слышал даже о таком массовом расстреле.

— Чарльз, ты — пират и уже должен привыкнуть. — проговорил Эдвард, вспоминая себя после «Битвы за Гавану».

— Привыкнуть? Привыкнуть?! — Чарльз вскочил на ноги и подошел вплотную к своему капитану. — Как к этому можно привыкнуть?! Ты поделись со всеми, раз знаешь! — прокричал на всю палубу Ламар, не щадя своего горла. — И что ты вообще знаешь о жестокости этого мира?!

— Пол, поддержи штурвал ровно. — Джонсон отпустил штурвал, схватил Чарльза за шею, дотащил его к фальшборту и немного наклонил тело, что сейчас не справлялось с психологическими проблемами. — Что я знаю?! Я видел и пережил такое, что тебе и в кошмаре не присниться! Двадцатое марта 1714-ого года, год назад произошло известное всем событие, которое лично ты знаешь, как «Бойня у Ност-Понта»! — побагровели вены на капитанской шее. — Там выжило всего три человека, в число которых вхожу я! Я пережил темницу испанцев, где меня каждый день избивали и одаривали меня новыми, черт возьми тебя, шрамами! И ты мне будешь говорить, что я видел в своей жизни такого?! — юноша отпустил шею Чарльза и подошел к штурвалу. — Спасибо, Пол. — аккуратно перехватил штурвал из рук своего боцмана, кивнув в знак благодарности.

Чарльз тут же рухнул на колени и стал откашливаться.

— Прости, Эдвард. — тихо проговорил он, как только смог подняться на ноги.

— Забудем. Надеюсь, ты понял хоть что-то.

— Понял.

Через некоторое время «Пандора» неведомым образом почти подплыла к Майту, в самодельной бухте которой стояла «Коса». Солнце вот-вот покинет это море на пару темнейших часов. Благо Дэвид позаботился об этом и будто бы случайно оставлял за собой в виде выброшенных сломанных досок.

— Значит, Дэвид все же решил немного отдохнуть. Это его и погубит. — чуть выступили вены на его кулаке в преддверии своей мести.

Капитан пришвартовал «Пандору» и вместе со всем экипажем сошел на деревянный хлипкий помост.

— Парни, если на «Косе» увидите незнакомое лицо, сразу же вонзайте ему в грудь клинок, а в голову вгоните пулю. — чуть поправил свои клинки на поясе мститель. — Люди Дэвида не будут с нами церемониться. Будьте готовы ко всему. А теперь наверх. — капитан задрал голову и посмотрел на верхнюю палубу «Косы».

И ухватились за борт коршуны, в надежде забрать как можно больше оскверненных душ. Через несколько секунд Эдвард уже перебрасывал ногу за фальшборт «Косы». Палуба пуста, и начало появляться странное и необъяснимое ощущение.

— Что-то не людно здесь. — донесся голос Голиафа из-за спины капитана.

— Что-то здесь не то. Пол, с командой обыщи трюм. Пленных не берем. А я пока… — и упал взгляд на двери в пристанище Дэвида. — обыщу каюту этого старика.

Эдвард быстрым шагом прошелся по палубе «Косы» и ударом ноги выбил капитанские двери в то время, как команда его спускалась по лестнице в трюм. Деревянные двери с грохотом ударились о стены. И вновь эта каюта показалась перед молодым капитаном, но теперь в других, более темных тоннах. Ничего не поменялось, все стояло все на тех же местах, только два кинжала, которые юноша тогда вонзил в руки Дэвиду, отсутствовали. И иллюминатор, из которого вылетел капитан, был заменен.

Капитан молча прошел вглубь комнаты, к письменному столу Дэвида, на котором лежала полуразвернутая контурная карта Вест-Индии, по пути раскрыв шкаф с одеждой.

— Давай, посмотрим, что ты тут делал. — Эдвард развернул карту и поставил руку на самый край. — Метки: Гавана, Порт-о-Пренс, Ност-Поинт, Тортуга, Нассау. Что ты замышлял? — чуть прошлись суровые пальцы моряка по манускрипту. — Нассау и Тортуга почему-то выделены жирнее. — юноша замолк на несколько секунд, пытаясь сложить картинку воедино. — Это именно те места, где мы встречались. Тогда на Нассау пару дней назад, вчера и сегодня у Тортуги. Остальные метки, что значат? Места поиска? Не понятно.

Эдвард движением руки смахнул карту со стола и полез в первый ящик.

— Ничего. — окинул взглядом раскиданные по ящику карандаши и пролитую чернильницу. — Даже намека. — захлопнулся первый ящик и тут же открылся второй. — Тут тоже. — закрылся второй и открылся третий. — Этот вообще пустой! Черт! — Эдвард со всей силы захлопнул ящик, упираясь рукой в приятную на ощупь столешницу. — Что это? — взгляд упал на мятый грязный огрызок бумаги. — Интересно. — юноша поднял огрызок бумаги, выпрямил спину, положил на стол и развернул его.

В этот самый момент в каюту решил зайти Чарльз.

— Трюм пуст. Никого нет. Мы обыскали каждый уголок. Но вещи их остались, что довольно-таки странно. А ты что-нибудь нашел? — квартирмейстер прошелся вглубь каюты, подошел к Эдварду и встал напротив.

— Да, только что нашел интересный листочек.

— Нашли что-нибудь? — донесся из дверного проема голос Пола.

— Слушайте. — проговорил Эдвард, смотря все время на бумажку. — «Уважаемый, Марк Френч, довожу до вашего сведения, что со мной лучше дружить и поддерживать хорошие отношения, чем…». Тут зачеркнуто дальше, разобрать не могу. Вот новая строка. «Предлагаю вам союз, который будет выгоден нам обоим, с целью уничтожения…». Тоже зачеркнуто, но гораздо больше. «Давайте встретимся в…». Черт! Что ж ты так много черкал-то, Дэвид. — чуть засуетился капитан, стараясь разобрать подчерк своего врага. — Вот дальше чисто идет вроде, правда и в конце самом. «Если у вас появится вопросы, приглашаю на один из моих островов — Майт. Он немного на севере. И хочу уверить вас в том, что угроза со стороны нашей «маленькой занозы», Эдварда Джонсона, почти ликвидирована. Осталось нанести решающий удар». Вот же черт! — Эдвард со всей силы ударили кулаком по столу, оставляя на нем небольшие вмятинки. — Одно радует, ты еще здесь, Дэвид.

— Думаешь, это взаправду письмо для Марка? — проговорил Пол.

— И правдивое ли оно вообще? — спросил Чарльз, смотря на злобно улыбающегося Эдварда.

— А вы сами-то, как думаете? — немного приподнялись брови молодого капитана. — Дэвиду нужна помощь Марка. Он понимает, что один не выстоит. И конечно то, что я сейчас сжимаю в руках не письмо. Это черновик. Дэвид не дурак же, он старается преподнести свою идею как можно лучше и показать из себя белоснежного мецената. — сквозь зубы процедил капитан.

— Так что сейчас мы будем делать?

— Прочешем остров. Из этой бумажки и «Косы» под боком можно сделать вывод, что Дэвид еще здесь и наверняка отдыхает после своей «мести». Пол, Чарльз, соберите всех на деревянном помосте. Там я дам дальнейшие указания.

— Ясно. — утвердительно проговорил Чарльз.

Юноша одной рукой скомкал листок, положил его к себе в карман, к часам, и вышел из капитанской каюты. Он слез с «Косы», вступил на деревянный помост и начал ждать свою команду. Через несколько минут весь экипаж «Пандоры» уже стоял перед ним в ожидании приказов.

— Все в сборе, капитан! — отрапортовал Пол, приподняв подбородок и осматривая каждого члена своей команды.

— Я вижу. Слушайте все! Сейчас мы разделимся на группы и прочешем этот остров. Делимся по четыре человек. Я иду с Полом, Чарльзом и Тоби. Мы будем прочесывать центр острова и тот дом. — Эдвард указал рукой на возвышающую над крышами старых деревянных хижин крышу белоснежного дома. — Оливер и Эвен, вы никудышные войны, и поэтому будите обходить берег, только берег! Остальные делятся произвольно! Задача — прочесать весь остров! Так что сами распределяйте куда пойдете! Цель — сделать это максимально быстро! Всем все ясно?!

— Да, капитан! — пронеслось над водой.

— Расходимся. Пол, Чарльз, Тоби, за мной. — развернулся капитан и направился вглубь острова, по дороге, ведущей к дому.

Остров сам по себе был маленький, но на нем было много интересного. Что первое удивило, так это — полное отсутствие чаек. Это было очень странно, особенно для острова в карибском море. Берег моря гладкий без особых возвышенностей. Кроме как раз того обрыва, что был недалеко от полуразрушенного порта, справа в паре сотне метрах. Обрыв был резкий и довольно-таки высокий, метров сорок в высоту. На самом краю обрыва стояло высокое дерево с огромной кроной.

В центре острова стоял огромный белоснежный деревянный дом, огороженный невысоким, где-то каменным, где-то деревянным, забором, что высотой был всего лишь метр. А между этим домом и полуразрушенным причалом стояли несколько деревянных хижин. По виду давно заброшенные и, смотря на них, создавалось ощущение, что вот-вот послышится треск сухого дерева, и все обрушиться. Но нужно было их обыскать. Чем собственно и занялся молодой капитан.

Он остановился у одного из домов и повернулся к, только что подошедшим, к нему Полу, Чарльзу и Тоби.

— Вот и первые места для поиска. — проговорил Джонсон, скрестив перед собой руки. — Здесь четыре хижины, давайте их проверим, потом дальше пойдем. — и встретились его взгляду остальные хижины.

— Разделяемся? — спросил Ламар

— Да. Я в этот дом зайду, вы в другие, как обыщите, возвращайтесь на это место.

— Ясно. — проговорил Пол, развернулся и пошел к другой хижине.

Капитан подошел к хижине и аккуратно открыл двери. Темная комната тут же открылась перед ним. На полу валялся всякий хлам: кухонная утварь, которая успела покрыться и ржавчиной, и плесенью, отломанные от стола ножки и сама сломанная столешница. Эдвард присел, взял в руки ржавую вилку и начал рассматривать ее. Капитан обвел своим взглядом голые стены и выбитые окна.

— Здесь ничего. — и полетела вилка в сторону. — Разруха. Грустно. — Эдвард повернул в голову и устремил свой взгляд на закрытую дверь, которая вела в другую часть дома. — Может там что-нибудь будет. — юноша выпрямил ноги и подошел к этой двери.

Он с легкостью ее открыл и прошел немного вглубь комнаты.

— И тут ничего. — устремился взгляд непроизвольно на пол, что был усыпан всяким мусором.

В этот самый момент Эдварду в голову прилетело что-то тяжелое, и он моментально потерял сознание. Через несколько часов капитан все же пришел в себя. Он раскрыл глаза, но все равно ни черта не видел, ведь на его голову был надет плотный небольшой мешок, по запаху, из-под картошки. Попытался сразу же снять его, но руки и ноги оказались намертво связаны. Он решил закричать или хотя бы выдавить из себя хоть какие-то звуки, но во рту его была скомканная тряпка. Единственное, что удалось сделать Эдварду это — несколько раз удариться руками о стену.

— Очнулся, раз копошишься? — проговорил незнакомый грубый голос.

Эдвард повернул голову на звук, но кроме силуэта не смог ничего толком разглядеть через плотный мешок. Мощные руки подняли юнца в воздух и закинули на плечо. От шагов пленник немного пошатывался на плече, а когда фигура пошла по лестнице, то и вовсе начал подпрыгивать. Он не знал, поднимаются ли они сейчас или же спускаются. Эдвард знал только одно — инстинкт самосохранения пробудился в его «бесстрашной» душе.

Звук секундной стрелки серебряных часов, что упирались ему в живот, не давал спокойно оценить ситуацию. Через несколько десятков секунд фигура, что несла Эдварда, остановилась и сбросила его с плеча на пол. Капитан с грохотом покатился по полу. Носильщик схватил его за плечи и поднял на колени.

— Сними мешок. — прозвучал знакомый бас, который с недавних пор возненавидел молодой капитан.

Фигура сорвала с головы узника мешок, и яркие солнечные лучи ударили в глаза. Эдвард зажмурился и, как только глаза привыкли к свету, смог разобрать сидящего перед ним в нескольких метрах на красном кожаном кресле Дэвида, державшего в правой руке человеческий череп.

Перед ним была маленькая широкая лестница в три ступеньки, которая приподнимала уровень пола, а в стенах были огромные окна, что не доставали до пола всего-то полметрика. Та часть дома, которая только что открылась прозорливому взгляду капитана, поразила его чистотой красок, аккуратным и не выделяющимся интерьером. На стенах весели медные блестящие подсвечники, а в той части комнаты, что была за спиной Дэвида, у стен стояли шкафы, из которых немного свисали контурные карты и были видны корешки старых книг, что давно уж покрылись легкой пылью. Полупрозрачная ткань свисала по бокам двух огромных окон, что освещали важную фигуру перед ним.

— Джерри, сними тряпку. — квартирмейстер «Косы» своей большой рукой вытащил тряпку изо рта и швырнул ее в другой конец комнаты. — Эдвард… — начал Дэвид, рассматривая череп. — Ты когда-нибудь задавался вопросами: «Имеет ли это все смысл? Важно ли все это?» — Дэвид развел руки и как бы продемонстрировал юнцу все прекрасное этой комнаты.

— Я задавался одним вопросом. — ответил тут же юноша, сплюнув на пол. — Когда же я смогу с тобой поквитаться?

— Эх, Эдвард, Эдвард… — немного покачал головой Палмер лаская пальцами череп в своих руках. — Этот молодой человек тоже задавался этим вопросом. Но, увы, удача была не на его стороне. — уронил череп и поднялся на ноги. — С тобой будет точно так же. — и сапогом раздавил череп.

Осколки черепа прилетели к коленям будущей жертвы, а один и вовсе прилетел в щеку.

— Я другой. Я же тебя выследил! Я тебя прижал к стенке! — чуть заерзал Джонсон, наслаждаясь легким покалыванием на щеке.

— Ты? Ты уверен в этом? Во всем этом? — спросил злодей, рухнув на кресло.

— Я знаю о тебе все! — уверенно ответил.

— Ты знаешь только то, что я сам тебе позволил и то, что сам тебе поднес на блюдечке с голубой каемочкой. — потирая свои руки проговаривал Дэвид, очевидно, насаждаясь сим процессом. — Все, что ты знаешь, на самом деле ничтожно мало и в некоторых моментах даже — вранье. Тобой очень легко манипулировать. Знаешь? Помнишь наш разговор в моей каюте? Именно тогда я получил достаточно информации о тебе, не позволил тебе хоть на каплю понять меня. — поднялся Палмер с кресла и подошел к Эдварду.

— Что ты врешь?! — воскликнул ребенок перед ним. — Нагло причем!

— Да? Хорошо, раз ты в это не веришь, я расскажу тебе другую историю. В нее-то ты точно поверишь. Называется — «Эдвард на ниточках». — театрально развел руками перед мордашкой щенка. — Смешно, да? Мне да. — и уперлась его грубая рука с оттопыренными пальцами в грудину, демонстрируя весь пафос представления. — Все что произошло вчера, это все было спланировано. Началось все с Джорджа, который как бы невзначай рассказал Полу о Майте, острове, на котором стоит «один из моих особняков». — чуть прокашлялся Дэвид, но продолжил. — Не думай, что он предал тебя. Он достаточно крепкий, был. — с особой радостью в голосе он проговорил последнее слово, расплываясь в ехидной улыбочке. — Он очень долго упирался, но в тот момент, когда я поднес дуло пистолета — освободил из кобуры свой блестящий пистолет и направил к своему виску. — к виску его любимой мамы и прекрасной невесты, он сдался. — продолжая улыбаться будто сам дьявол, убрал пистолет в кобуру. — Согласился сотрудничать, хотя и со «скрежетом зубов». Атака на Тортугу тоже была спланированной. Специальный акт моего представления, что разогреет наши отношения, юноша. Я специально оставил тебя и твоих товарищей в живых, что бы вы увидели мой триумф. И когда ты бежал к берегу, я специально мазал, и, как только ты начал обстреливать мой корабль, я сразу же развернулся и поплыл на Майт в надежде, что ты поплывешь за мной. Но ты неожиданно начал думу думать перед действием. Ты развернулся к Тортуге. И тут я еще кое-что придумал, оставил «Косу» в бухте, оставив как бы «черновик-письмо» Марку. Я его смял и швырнул под стол, надеялся, что ты его найдешь, и как видишь не зря. И мне осталось только самое легкое, сидеть и ждать. Ждать, когда моя добыча, — легла сильная рука Палмера на щеку Джонсона. — придет ко мне. Тобой очень легко манипулировать. — закончил свой рассказал апостол Ада, тяжело стуча жертве по лицу.

— Нет… — от услышанного капитан раскрыл немного рот и приподнял брови, но по неведомой причине продолжил смотреть на улыбающегося перед собой врага. — Не может быть… Нет. — слегка помотал головой.

— Да. — чуть отстранился Дэвид от смертника. — Да, Эдвард. Но мало того, что ты себя обрек на смерть, ты обрек еще и свою команду. — Палмер с легкостью взял Эдварда за плечи и повернул его влево.

Эдвард увидел связанную свою команду в полном составе, кроме Оливера и Эвена. Все они стояли на коленях со связанными за спинами руками и ногами. У всех тряпки во рту, у кого-то серая, у особо буйных уже красная, а сзади каждого из них стояли люди Дэвида, за каждым по одному. Все представление расположилось в четырех метрах от капитана, напротив которого на коленях стояли побитые связанные Чарльз, Пол и Тоби.

Огромные окна, на краях которых слегка качалась тюль, были за спинами людей Палмера. Вся его команда со стойкими, но иногда улыбающимися, лицами глядели на своих жертв, ожидая приказа. За мощными спинами матросов была распахнутая дверь, выход в сад или во внутренний двор, как тогда показалось. Потолки в этом доме были очень высокими, метра четыре в высоту. А для интерьера у стен стояли деревянные колоны, покрашенные в белый цвет. Лакированный деревянный пол, на котором Эдвард и вся его команда, стояли на коленях, был «оголен», даже маленького коврика не было, кроме того единственного под креслом.

Капитан тяжело дышал и смотрел на лица своих товарищей, на которых ежесекундно замечал новые раны и шрамы.

— Нет… — единственное, что сорвалось с его уст.

— Да, Эдвард, да. Ты обрек не только себя на мучения, но еще и своих товарищей. — с улыбкой на лице стрельнул глазами на связанный экипаж «Пандоры».

— Ты нас убьешь? — проговорил со страхом в голосе юноша, удивляясь этой давно забытой эмоции.

— Убить? — Дэвид присел и приблизил свое лицо к мордашке скулящей собаки. — Для тебя это будет слишком хорошо. — и вновь встал. — Но тебя можно убить. А твою команду-то за что? Объясни. За преданность, которую оказал тебе каждый из них? Глупо.

— Так что тебе тогда нужно?! — не выдержал издевательств и закричал капитан, упираясь своим лбом в деревянный пол.

— Что мне нужно? — немного тише проговорил Дэвид, делая вид, что хоть на каплю задумался. — Мне нужно заставить тебя страдать. — проговорил он, смотря прямо в стеклянные глаза. — Но, как я уже знаю, ты очень терпелив к боли, физической естественно. Но выдержишь ли ты моральные пытки. — озвучил Дэвид и направился к Голиафу.

Дэвид толкнул Дюка на пол, уперся своими коленями ему в лопатки и развязал руки.

— Дернешься, пристрелю. — грозно озвучил Палмер, убрал ногу с жертвы и достал у него тряпку изо рта. — Слушай внимательно, и ничего не пропускай мимо ушей. — медленно говорил тиран.

Он взял правую руку Пола, упер ее в пол и воткнул нож между указательным и средним пальцем.

— Внимание, вопрос. Подумай, прежде чем дать на него ответ, Пол Дюк. — палач вот-вот совершит приговор, но решился на вопрос. — Что мне сейчас сделать: воткнуть этот нож в кадык Эдварду или же отрезать тебе средний палец на правой руке? Подумай хорошенько. Но не долго.

На лице Джонсона никогда в жизни столько холодного пота не было. Невозможно передать словами, что в данный момент чувствовал сам Дюк.

— Пол, не надо. Не выбирай. — неуверенно начал брать на себя ответственность юнец.

— Эдвард, черт тебя дери заткнись! Думаешь, мне приятно? — проговорил Дэвид. — Я ж не садист какой-нибудь. — вот это откровение Палмер. — Ну, так что, Пол, выбрал?

— Отрезай. — уверенно, но с явным страхом в голосе отозвался Дюк.

— Твое желание для меня закон. — Дэвид быстрым и легким движением отрезал средний палец Полу под самый проксимальный межфаланговый сустав.

Кровь тут же хлынула ручьем. Пол скорчил лицо от боли, немного покряхтел и тихо завыл. Рыжик взял его руки и вновь связал их тугой веревкой, позаботившись немного о ране

Единственное, что сейчас мог сделать капитан «Пандоры» — это стоять на коленях с раскрытым ртом и краснющим лицом.

— Эх, не люблю я это. — вычурно Палмер вытер белоснежным платочком, что только что достал из кармана, кровь с кинжала. — Теперь ты, Чарльз.

Ублюдок-садист повалил Чарльза, наступил ему на лопатки и развязал руки. Взял его правую руку, приложил к полу и воткнул нож между указательным и средним пальцем.

— Тот же вопрос, Чарльз. Выбирай с умом.

— Отрезай. Палец за жизнь. — даже не задумываясь отозвался Чарльз, терпя боль от вчерашних побоев.

— Только не за твою. — чуть подправил мысли Дэвид своей жертвы и избавил ее от лишних костей.

Палмер вновь связал руки Чарльзу и поднял его на колени. Он протер нож своим платком и подошел к «уже заскучавшему» Эдварду. Юноша смог не только поднять голову, но и устремить взгляд наполненный небывалой для него яростью и злостью, под вой от боли своих офицеров.

— Мы только начали наше представление. Первый акт закончен. — демонстративно развел руки в стороны. — Но заметь, мы узнали, что Пол и Чарльз тебе верны. А что же до остальных? — Дэвид повернулся и махнул рукой своим парням. — Давай продолжим без антракта?

Те вынули кровавые тряпки из ртов команды, освобождая острые пиратские языки.

— Теперь обращение к вам. — чуть усилил свой ужасный голос Дэвид, глядя на своих новых жертв. — У меня есть предложение. Свобода и жизнь — за убийство вот этого товарища. — и упала рука его на грязные черные волосы. — Но убивать будите вы. — будто бы предоставляя шанс, Дэвид взял кинжал за лезвие и направил его ручкой к экипажу своего врага. — Как вам предложение?

Парни Эдварда жалостно на него посмотрели и с горестью в глазах отпустили головы, все кроме Тоби.

— Отказ для вас будет приравнен к смерти. — озвучил страшное предположение Палмер.

— Ты — демон! — попытался вскочить на ноги Джонсон, но был остановлен все той же рукой, лежащей у него на голове.

— Как ты достал! — разворот и глухой удар, прямо в челюсть.

От такого выпада, Джонсон ударился головой об пол и умудрился разбить себе бровь. — А ты что хотел? — слегка потерявшегося в пространстве капитана за волосы поднял Палмер и продолжил свою тираду. — Что я просто дам тебе меня убить? Я не испанец, которых ты крошил направо и налево, и даже не англичанин. Я Дэвид Палмер — истинный владелец Карибского моря! Ясно тебе, сучонок?! — и прилетело колено прямо в солнечное сплетение голубоглазому. — Так что решили молодые люди? — рядом с громыхающим от кашля молодым капитаном проговорил Дэвид, желая увидеть финал своей постановки.

— Да. — проговорил Тоби смотря заплывшим глазом на лидера «Бриллиантовых шпаг».

— Вот и славно. Ты как раз и будешь исполнять мою волю. — Дэвид махнул рукой солдату, что стоял за связанным Тоби.

Тот развязал его и поднял на ноги.

— Подойди. — чуть поманил к себе рукой Дэвид зеленного юнца.

Тоби с опаской внутри, стал двигать избитыми в кровь ногами к Дэвиду, что возвышался над избитым стоящим на коленях молодым капитаном.

— Вот держи. — Дэвид положил в руки Тоби нож. — Не глупи, шаг влево шаг вправо — пуля в голову. — послышались затворы пистолетов за трясущейся спиной юнца. — Теперь выбор за тобой. Либо провести ножом по горлу Эдварда, — оставляя белый след на шее, провел своим ногтем Палмер по напряженной чуть потемневшей шее Джонсона. — либо воткнуть в себя. — и уткнулся этот палец в тело Тоби настолько сильно, что тот мог запросто рухнуть, если бы не напрягся. — Выбирай.

С задранной головой, с сочащейся из брови, носа и рта крови устремил молящий о смерти взгляд генерал на своего солдата.

— Убей меня. Не совершай ошибок. — шептал он вновь и вновь, в надежде навсегда забыть ту боль и потеряться на той стороне бытия.

— Помнишь, Эдвард, я говорил, что курение не убивает, убивают обстоятельства, которые мы гордо зовем шпагой и пулей. — начал Тоби. — И вот одно из таких я держу сейчас в руках. Помни, мы всегда верили в тебя, верим до сих пор и продолжим верить. — секунда промедления — и вонзился кинжал в молодую грудину, протыкая горячее юношеское сердце.

Тоби рухнул на пол выплевывая в предсмертных муках свою горячую кровь.

— Проживи эту жизнь за всех нас. Мы будем тебя помнить. — стоя на коленях друг на против друга изливал свою душу солдат своему генералу под присмотром главного врага. — И я ничуть не жалею о своем… выборе. — Тоби еще больше выплюнул крови рядом собой, старясь схватить своими уже слегка побледневшими руками трясущиеся от ужаса кисти капитана. — Живи в свое удовольствие… и делай то, что хочешь… — не сожалея ни о чем рухнул Тоби замертво рядом с Эдвардом.

На красном лице капитана проступили слезы, а лицо в секунду смогло побелеть. Смотрел на улыбающееся лицо Тоби и тяжело дышал.

— Печально, но выбор сделан. — Дэвид махнул своим людям.

Они тут же схватили за волосы парней Эдварда, поднесли к их шеям кинжалы и легким движениями рук разрезали шейные артерии. Люди Дэвида оттолкнули трупы, и те с глухим грохотом ударились об деревянный пол. Этот звук пробил все тело, от пяток до кончиков пальцев. Эдвард рухнул на пол и стал брыкаться, двигаясь к телам.

— Нет! Нет! Нет! Не-е-е-е-ет! — на лице вновь появились реки слез. — Нет! Нет! Нет! А-а-а-а-а-а-а! — прокричал он во все горло, насилуя его такой нагрузкой и смотря на трупы своих друзей и товарищей.

Офицеры «Пандоры» со страхом смотрели на тела своих друзей и старались не завыть, но боль от пальца и горесть от потери, не позволила это сделать.

— Грустный финал. — Дэвид схватил Эдварда за плечи и поднял на колени.

— Я убью тебя! — выкрикнул брюнет, смотря обозленными стеклянными глазами на Палмера. — Обещаю!

— Как жаль, что не судьба. — и вновь постучал он по щеке. — Я сломал тебя и сломаю в будущем. Я убью всякого, кто посвятит тебе жизнь. Твоя смерть меня мало волнует, но с таким грузом — чуть осмотрелся на бойню Дэвид. — невозможно двигаться дальше по нашему пути.

— … - в ответ лишь тишина.

— Вот именно. У тебя была хорошая команда, преданная. Таких людей сейчас не сыщешь. Ты виноват в их смерти, твое эго.

— Нет, не я! Ты!

— Нет, ты их сюда поманил. Ты сказал им начинать поиски, ты виноват. Но чтобы тебе не было грустно, я же человек, в конце концов, я дарю тебе этот остров. Но я забираю твою «Пандору». Вот такая цена.

— Я тебя все равно достану. — шипя каждое слово скалился капитан.

— Не достанешь, если хочешь, чтобы Элизабет осталась жива.

— Нет… Откуда? Откуда ты знаешь? — отозвался капитан, будто позабыв ненадолго о своих товарищах.

— Я знаю о тебе все то, что ты сам знаешь и еще чуть больше. Так что. Поплывешь за мной — Элизабет вскроют горло. — лицо Дэвида вплотную приблизилось к лицу Эдварда. — Уяснил?

Юноша замолчал и опустил взгляд в пол.

— Вот и умница. — по-приятельски похлопал его по плечу и выпрямил ноги.

Палмер развернулся и вместе со своими людьми покинул дом, а затем и остров на «Сверкающей Косе» и «Пандоре». Все это время молодой капитан лишь смотрел в пол, а Дюк с Чарльзом пытался развязать себе руки. В этот момент в дом через те самые раскрытые двери, что вели в сад, осторожно заходят Оливер и Эвен с Реем на плече.

— Боже мой! Нет… Не того может быть. — раздался голос кока среди окровавленных тел, скуления офицеров и судорожного капитанского плача.

Глава 7: «Пристанище для возрождения феникса»

22 мая 1715 года.

— Не может быть… — выдавил из себя Эвен, смотря на трупы своих товарищей.

Лекарь «Пандоры» от ужаса закрыл рукой рот и безмолвно смотрел на тела, укутанные алым стеклянными наполненными слезами глазами.

— Нет! — все барахтается на полу капитан, пытаясь высвободить свои руки.

— Что, черт возьми, здесь произошло? — очень низким и чуть дрожащим голосом проговорил Эвен, стуча рукой по стене в надежде найти опору.

— Мы спрятались от людей Палмера… — начал было свой рассказ Нортон стараясь чуть успокоить своего капитана, положа свои жилистые руки на его трясущееся плечо. — Выждали, с божье помощью, утра и заметив, как они ушли, пришли сюда, а тут… — в самом конце, готов поклясться, Оливер дрожащими губами пытался вымолвить «эшафот».

В ответ Эдвард не вымолвил ни слова. Все продолжал смотреть в мертвые глаза Тоби в надежде увидеть вновь их блеск. В это время, благодаря Эвену, освободился от веревок, поднялся на ноги квартирмейстер без корабля, обхватив окровавленную руку, и направился к лежащему капитану.

— Оливер, дай пройти. — через силу проговорил Чарльз, положил свою окровавленную руку на плечо Оливера и немного отодвинул его. — Вставай, давай. — слегка задел носом своего сапога потрясенного мальчишку.

— Тоби умер… Они все мертвы… — тихо донеслось с пола.

— Я вижу… — Ламар незаметно для остальных вытер левой рукой только что проступившие на его лице слезы. — Дэвид давно уже уплыл. Нам нужно похоронить их. — квартирмейстер согнул ноги в коленях, повернул голову и посмотрел на трупы своих «братьев». — Вставай, Эдвард. — чуть сжал его плечо и поднялся на ноги.

— Нет… Ничего не нужно.

— Как же ты достал! — не выдержав нытья юноши, Ламар схватил Эдварда за плащ у лопаток и подтянул к себе. — Я и Пол выбрали твою никчемную жизнь вместо своих пальцев! Наши парни выбрали твою жизнь, взамен отдав свои! Не смей делать эту веру бессмысленной! Ты же все хвалился, что пережил больше нашего, что твоя психика куда крепче нашей! — обозленные зеленые глаза устремили свой взор на, как оказалось, еще детские голубые. — Они верили в тебя и считали до самых последних мгновений своего жалкого существования, что именно ты не дашь в обиду все те идеи и принципы что они защищали с тобой! Так хватит тебе уже лежать и плакать! Этот мир жесток, ты сам говорил! Так не сдохни же ты, как крыса! Веди нас! Ведь именно это твое предназначение! — выпустил ребенка из рук и тот с шумом вновь упал на пол. — Скажешь, когда с мыслями соберешься — освобожу тебя от веревок.

— Так что произошло?! Вы можете сказать?! Я с кем тут разговариваю?! — выкрикнул Оливер, продолжая осматривать тела.

— Оливер, осмотрись. — спокойно начал квартирмейстер. — Ты не видишь? Мы угодили в ловушку, нас поймали. Остальные подробности расскажу после того, как ты прижжешь мне рану. — хладнокровно показал фалангу среднего пальца лекарю в надежде на то, что внутренний долг возьмет вверх над паникой.

— Это все Дэвид? — со страхом в голосе спросил Эвен, кое как усевшись на пол около одного из шкафов вместе с пернатым на плече, что до сих пор молчал.

— Да. — кротко отозвался Чарльз.

— А если бы мы тогда попались? Что было бы… — проговорил Эвен, судорожно взявшись за голову одной рукой.

— Хватит. — проговорил в нос молодой капитан. — Чарльз, разрежь эти чертовы веревки. Я пришел в себя. — довольно быстро для виновника в десятках смертей вернулся в колею.

— И меня. А то я уже устал лежать в такой позе. — процедил сквозь зубы боцман.

— Секунду. — Чарльз с блестящими тоненькими слезами на щеках достал из тела Тоби нож, подошел к Эдварду и разрезал веревки.

Капитан уперся руками в пол, поднялся на ноги, отряхнул свой плащ и как будто бы ушел в себя ненадолго. В этот момент Рей спохватился, оторвался от плеча Эвена, уселся на плечо своего хозяина и начал своей маленькой головой тереться об его уши, ненароком стуча своим клювом по виску. Чарльз же развернулся и освободил Пола.

— Наконец-то, я освободился от этих чертовых веревок. Давят просто невыносимо. Нужно палец бы прижечь. — сжимая окровавленную тряпку в своей руке, проговорил Дюк. — Оливер, начиная работать. Как умеешь, мы не придирчивые.

— Я могу только продезинфицировать вас. Для этого у меня есть кое-что. — копошась в карманах, проговорил лекарь и достал маленькую склянку с какой-то жидкостью.

— А это безопасно? — спросил с ленивым опасением Пол.

— Должно. Давайте свои руки. Только их не дергайте.

Выжившие калеки послушно протянули Оливеру свои руки. Нортон откупорил склянку и вылил содержимое на раны Пола и Чарльза, и сразу же обмотал раны чистыми плотными платками, закрепив повязку прочной ниткой. — Аккуратно носите.

— Жжет. Что это? — спросил со скорченным лицом Пол.

— Спирт.

— Я думал, он только наслаждение несет.

— Пол, не ной. Эдвард! Придумал что-нибудь? Что нам делать? — грозно отозвался Чарльз, у которого, неожиданно для него самого, участилось дыхание.

— А? — единственный звук, который мог издать в этот момент капитан. — Что? — он повернулся своим красным лицом в сторону Чарльза.

И всем представилась картина потрясенного до глубины души человека — только что проступившие слезы и слегка приоткрытый рот с опущенными немного вниз уголками.

— Эдвард… — проговорил Чарльз. — Сейчас ты нужен нам как никогда. Я понимаю ситуацию и все происходящее… Но им уже не помочь. Сейчас мы должны думать только о выживании. Что нам делать? — чуть слышно и едва уловимо для человеческого уха прозвучало в доме.

— Боже… — юноша закинул вверх голову и скрестил руки за ней.

Рею это не понравилось, отпустил плечо, расставил крылья в стороны и начал медленно парить до деревянного пола.

— Дэвид скотина, еще та. Что делать, да? — и вновь направил свой проникающий взгляд прямо на Чарльза и опустил руки. — Что делать? — повторил он уже с неловкой едва уловимой улыбкой. — Нужно похоронить для начала парней — обеспокоенный капитан посмотрел на тела своих недавно убитых товарищей. — с почестями. Нужны лопаты. Есть идеи, где их искать? — спросил Эдвард, смотря на каждого из них.

— Есть. — проговорил Пол, старательно что-то вспоминая. — Меня держали в подвале, когда я очнулся стал брыкаться и случайно опрокинул что-то. А потом послышался пронзительный грохот напоминающий шум от удара об пол несколько досок или бревен. В мгновение ко мне пришел один из них и давай орать на меня, попутно избивая. «На кой черт обронил лопаты?! А, животное?!» Прокричал он и начал давить коленом в область между лопатками. — чуть корчась от боли, продолжил рассказывать Пол, захватив все внимание. — Он здесь не далеко, как я помню. Правда, в мешке был, но я подозреваю, что вход в подвал где-то там. — целой рукой указал боцман в противоположную от красного кресла, на котором восседал Дэвид, сторону.

— Пойдемте тогда. — и направился капитан к своей цели, переступая трупы товарищей, братьев. Почему никак не отображаются на нем душевные тяжбы? Пару минут назад рыдал и бился в конвульсиях только завидев кровь рядом с собой, а сейчас уже отрешенно перешагивает бывших товарищей. — Может, там оружие и найдем. Без него не привычно.

Эдвард уже вышел из большого помещения и пошел вдоль коридора, стуча своими сапогами по крепкому дубовому полу.

— Эдвард, стой. — прозвучало за его спиной. — Вот же. — Джонсон развернулся и увидел Пола, указывающего на старую немного прогнившую деревянную дверь.

Брюнет подошел к Полу и с подозрением сначала посмотрел на дверь, а потом и на боцмана.

— Ты уверен? — с подозрением вырвалось из слегка трясущихся капитанский уст.

— Уверен. Ну что выбиваем?

— Не надо. Это наш остров, а значит теперь наш дом. Нет смысла рушить свое же. Просто аккуратно откроем.

И обхватили чуть грязные от застывшей крови руки деревянную ручку, и повернули ее. Дверь со скрипом и с великим трудом раскрылась перед новыми жильцами. Звук от ржавых петель резал уши, и с них же сыпалось старое железо оставляя оранжевые пятнышки на косяке. Перед Эдвардом появилась не совсем длинная деревянная лестница, что уходила вниз, где ее освещал теплый свет от горящих внизу свечей.

— Спускаюсь.

Эдвард быстро постучал сапогами по лестнице и через мгновение оказался внутри, внутри большого просторного подвала, что был удивительно чист и пуст. В одном углу валялись шпаги и пистолеты, которые до жути знакомы молодому капитану, а перед сапогами нового хозяина на полу лежало около восьми лопат. Но наш капитан переступил искомые инструменты и направился к оружию.

— А вот и оружие. — юноша умудрился с первого раза достать из кучи свое оружие — шпаги с ножнами и пистолеты, и поднял с пола грозную маленькую сумку с метательными ножиками. — Эй! Спускайтесь! — Эдвард схватил лопату и начал подниматься по лестнице.

На середине лестницы он встретил Пола, за которым спускались и остальные.

— Почему сразу не пошел?

— Я остальных звал. Ты нашел что-нибудь? — держась за настенный канделябр спросил боцман, посматривая на серый холодный подвальный пол.

— Лопат там хватит на всех и еще там наше конфискованное оружие. Я буду ждать в холе.

— Ясно.

Эдвард обошел своих товарищей и вышел из подвала. Вернулся в злополучный холл и остановился на несколько секунд. Через некоторое время молодой капитан вновь услышал знакомый голос за своей спиной, заставив того развернуться.

— Мы готовы. — отозвался Чарльз, вставая рядом со своим капитаном с лопатой на плече.

— Я вижу. — капитан развернулся в сторону убитых друзей и товарищей. — Нужно закрыть им хотя бы глаза. Это лишь малая часть того, что мы можем сделать.

В этот момент Рей, шоркая своими когтями по полу, подошел к Эдварду и начал головой не то ударять, не то гладить его ногу.

— А тебе то, что нужно, черное чудовище? — чуть нежно донеслось от капитана, нагибаясь к нему. — Чего тебе? — капитан поднял Рея и посадил к себе на плечо. — Совсем разленился, чертов попугай. — незлобно начал отчитывать своего компаньона молодой человек. — Сам уже не в состоянии крыльями помахать, взлететь и сесть ко мне на плечо?

— Фыр. — чуть фыркнул, обычно разговорчивый Рей.

— Пошли, обойдем каждого, закроем зрачки кому нужно. — проговорил боцман, наслаждаясь сценкой перед ним, и пошел вперед.

Эдвард за ним. Он подошел к Тоби перевернул на спину и на согнутых в коленях ногах попрощался с ним.

— Надеюсь ты обрел покой, мой молодой друг. — тихо начал он. — Хоть какой-нибудь. Жалко, что мы так и не посидели… Не поговорили… — капитан провел своей кистью по его лицу и закрыл, наконец, умиротворенные глаза. — Я не подведу вас. — проговорил он и поднялся на ноги. — А теперь пошли? — развернулся к Голиафу брюнет, еле сдерживая слезы.

— Да. В джунгли. Поляну найдем, которая сокрыта от любопытных глаз, выкопаем могилки и похороним. Нужно также будет вставить в землю с каждым хотя бы по досочке, на которой мы ножом напишем имя. — осматриваясь вокруг ответил кареглазый.

— Сколько могил рыть? Мне тяжело считать трупы. — впервые проявил слабость квартирмейстер за это утро.

— Сорок две. Столько людей погибло из-за прихоти Дэвида.

— Давайте тогда быстрее придадим их тела матушке-земле. — Нортон же все переживал души людей. — Они через несколько часов начнут разлагаться и будет не самое приятное зрелище, как и запах.

— Да-да. Пойдем. — нехотя ответил Эдвард и направился на выход.

Эдвард, Пол, Чарльз, Оливер и Эвен вышли из большого белого двухэтажного особняка и направились в чащу джунглей. Через пару минут они смогли найти подходящую поляну, а еще через четыре с половиной часа они уже уставшие, грязные и вонючие стояли около полусотни вырытых ими могил.

— Все готово. — проговорил Эвен, убирая тыльной стороной ладони пот со лба.

— Пол, ты найди и принеси сорок две добротных доски, а мы принесем убитых.

— Понял. — Пол утвердительно кивнул головой и всадил в рыхлую землю лопату.

Через некоторое время Эдвард с Чарльзом, Оливером и Эвеном вновь вернулся в особняк. Он аккуратно поднял тело Тоби, а из его жилета выпала его трубка. Юноша чуть трясущими пальцами поднял ее, посмотрел на нее и сунул к себе в карман. Вновь обхватил тело своего молодого подчиненного и понес его на поляну. Через некоторое время все они уже лежали в своих могилах и дожидались, когда их придадут земле, когда выжившие, наконец, отпустят их.

А Джонсон в свою очередь выжидал, когда вернется Пол. Еще минут через десять упомянутый приходит на поляну, таща за собой деревянную тележку, нагруженную досками. И вот у каждой могилы вставлены эти доски, ножом трепетно вырезаны их имена и дата, дата смерти. «Тоби Белчер. 22-ое мая 1715 года.»

Спустя час все убитые лежали в покрытых землей могилах и вставленной в нее памятной доской. Впереди всех была могила Тоби, человека, который за те короткие разговоры, за то непродолжительное время умудрился кое-чему научить молодого капитана и запасть ему в душу своей простатой к жизни.

— Я надеюсь, — начал Эдвард, отложив лопату. — что вы обретете тот покой, который не смогли найти и обрести здесь. Каждого из вас я знал, с каждым общался и со всеми советовался, у некоторых, даже знал о нескольких скелетах в шкафу. — чуть осунулся голос в момент этой панихиды. — Вы все меня чему-то научили: наслаждаться мгновением, жить сегодняшним днем и, конечно, хорошо пить. Я не могу описать словами, насколько именно вы все были дороги мне. И тот момент, когда Тоби выбрал мою жизнь вместо своей, я увидел в ваших глазах согласие с его действиями. Простите за все. — на полминуты решил замолчать капитана, пытаясь успокоить внутри себя целую бурю эмоций. — Вы в меня верили, верите, и я надеюсь, будите продолжать верить, но только уже там, в лучшем мире. Покойтесь с миром. Объявляю минуту молчания. — хватило стойкости духа завершить последние для них слова.

Все стихло: люди перестали громко дышать, некоторые закрыли глаза, а другие продолжили с сожалением в сердце смотреть на все эти многочисленные могилки перед собой. Звук секундной стрелки капитанских часов нарушал эту мертвую тишину. Минута прошла, но разговор Пол смог завести лишь через две.

— А теперь что будем делать?

— Что ты имеешь в виду? — проговорил капитан, продолжая смотреть на деревянные надгробья.

— Что нам делать дальше? Сегодня, завтра, через неделю? И какова теперь наша цель?

Эдвард на самый важный сейчас вопрос лишь опустил голову, позволяя слезам, что смешались с потом, упасть на рыхлую черную почву. Юноша тяжело вздохнул пару раз.

— Давайте для начал вернемся в дом. — проговорил он, подняв голову, и по-детски наивно немного улыбнулся. — Там хоть отдохнем немного. Тем более скоро вечер.

— С этим я согласен. — от усталости квартирмейстер согнулся, чуть постанывая, и положил руки на колени. — Я устал, нужно отдохнуть и привести мысли в порядок.

В этот момент в животе Оливера раздалось неприятное журчание, что эхом раздалось в глубинах острова.

— И поели бы заодно. — Нортон положил себе на живот руку, поглядывая на Эвена.

— Надеюсь, там хоть что-то будет съестное.

Проговорил Эдвард и пошел, ведя всех за собой, по той самой тропе, что и привела его на эту поляну. И вот выжившие уже раскрывают деревянные белоснежные двух створчатые двери. Вокруг дома было что-то напоминающее сад. Сам дом был огромен, двухэтажный с большими окнами. Чтобы зайти в этот особняк, нужно было сначала подняться на крыльцо, которое было в ширину два метра и простиралось вокруг дома, а накрывал его добротный деревянный козырек.

Сам дом был в идеальном состоянии. Свежая древесина еще благоухала — признак новенького жилища. Но почему-то внутри скопилось уж слишком много пыли. Как только ты заходил в дом через главный вход, ты попадал в огромную гостиную комнату. Она занимала полпервого этажа. Большие окна, которые немного прикрыты прозрачной красноватой тканью. Стены были выкрашены в коричнево-красный цвет, а поверх этой краски был нанесен тонкий слой смолы, что защищал благородную текстуру дерева и придавал цвету более глубокие оттенки. У этих самых стен и стояли несколько шкафов с книгами и контурными картами, правда, было их всего пять, но набиты были под завязку. И весело на стенах несколько искусно написанных картин: и портреты, и пейзажи, да даже натюрморты фруктов южных.

Немногочисленная мебель слегка портила антураж: кожаное красное кресло, на котором сидел Дэвид, и четыре стула, что стояли у стены. Даже пол в этом доме был интересен. В гостиной было два уровня. На первый ты попадал сразу, и он был достаточно большим, чтобы там свободно расхаживало три десятка человек. Второй же уровень был намного меньше по размерам и располагался в самой дальней части комнаты, именно там, где и стояло это самое кресло. Второй уровень возвышался лишь на пару ступенек над первым. Стена дома, что прилегала как раз ко второму уровню, состояла из огромных окон. Идеальное помещение для званых вечеров и придворных балов. Любил же Дэвид жить на широкую ногу.

Из гостиной был лишь один выход в другие комнаты, длинный и высокий коридор. По предположениям Эдварда он ввел в другую часть первого этажа и должен был вести к лестнице на второй этаж, что был ничуть не меньше первого. Если бы не все произошедшее здесь, молодой капитан бы восхищался столь идеальный аристократичным жилищем.

— Проходим.

Эдвард пошел в сторону кожаного кресла, по пути вступив в лужу крови. Он опустил голову и вновь замер.

— Эдвард? — заметив замешательство своего генерала, проговорил Чарльз.

— А? — юноша кое-как смог оторвать взгляд от лужи крови. — Да-да. Одну маленькую лужу забыли во время уборки. Благо смола не позволила впитаться крови. — подошел аккуратно к креслу и уселся в него.

Оливер, Пол, Чарльз и Эвен взяли стулья и уселись напротив своего капитана.

— Мы слушаем.

— Нам нужно обжить этот остров. Не известно, сколько мы здесь еще проведем времени. — без удовольствия оперся локтем в подлокотник кресла и завел пальцы в чуть отросшие волосы. — Нужно найти еду, починить те дома — легонько кивнул в сторону старых хижин. — и в будущем начать торговать хоть с кем-то.

— Но для начала нужно поесть. — напомнил аккуратно лекарь.

— Для этого нужно хотя бы дом обыскать. — тут же ответил Чарльз, внимательно осматривая шкафы.

— А вот и задача на ближайший час. — проговорил боцман, поднявшись со стула.

— Тогда в путь.

Эдвард вскочил с кресла и уверенным быстрым шагом пошел к единственному выходу в другие комнаты. Капитан прошел внутрь и остановился у дверей в подвал, в котором не так давно побывал. На стенах коридора юноша заприметил еще с десяток портретов неизвестных, но красивых людей, натюрмортов невиданных фруктов и пейзажей прекрасных мест.

— Тут уже был. — он продолжил идти по коридору.

Через пару метров в стене капитанский глаз зацепился за еще одну дверь, правда, с другой стороны от той дряхлой.

— Проверим вот эту. — капитан схватил ручку и начал открывать.

— Да, погоди ты. — проговорил быстро идущий Пол.

— И тут подвал. — удивленно проговорил голубоглазый. — Жду-жду.

Эдвард повернул голову в его сторону и, дождавшись, когда расстояние между ними сократиться до двух метров, начал спускаться по ступенькам вниз. Боцман, как и остальная свита, последовал за своим капитаном в надежде найти еду.

— Тут намного глубже, чем в том. — проговорил Эдвард, стуча сапогами по деревянным ступенькам. — Заметьте даже стены здесь добротные. — чуть постучал по доскам, спускаясь все глубже и глубже.

Через несколько секунд они уже стояли в подвале, в огромном подвале пронизанным холодом. В нем-то как раз наверняка и держали большинство людей Эдварда, как и его самого.

— Тут так просторно. — проговорил юноша, немного удивившись от пара, что испускал он сам.

— Это да. — утвердительно проговорил Пол, потирая руки перед собой.

Подвал был по размерам сопоставим с гостиной комнатой, и уходил как раз в ту сторону.

— Кажется, я нашел то, что нас спасет. — проговорил Эвен и пошел к мешкам, которые стояли у стены. — Так что тут у нас? — Спенсер попытался найти на этих самых мешках хоть какое-то упоминание их внутренностей. — Надписей нет. Значит, старым добрым методом воспользуемся. — из-за пазухи достал он ножик и сделал небольшой надрез. — Пшено. Старая добрая пшеница!

— Это хорошо. Даже отлично. Пол, возьми этот мешок, и пойдемте наверх, нужно найти в этом доме кухню. — проговорил Чарльз, уже представляя, как обедает кашей.

— Я тебе, что ишак? — возмущенно спросил Пол.

— По мне так да. — ответил Чарльз, посмотрев на его лицо.

— Иди ты.

— Давай, Пол. Есть-то хочешь? — вклинился в разговор Эдвард.

— Ну, вы… — Пол подошел к мешку, схватил его и закинул себе за спину. — Будто бы я должен поверить, что вы оба не в силах этого сделать. — недовольно пробурчал Пол, смотря на Ламара и Джонсона. — Тем более я ранен.

— Так я тоже же. — сразу ответил Чарльз, разворачиваясь к лестнице стараясь не смотреть сейчас на злое лицо своего товарища. — Не бухти, иди давай.

И вышли они из подвала, и пошли дальше по коридору. Через пару метров вышли в холл, в котором находилась массивная дубовая лестница. А у лестницы стоял массивный стол с широкой столешницей, на которой гвоздями была прибита карта, написанная карандашом на плотном большом пергаменте.

— Я чувствую, что этому столу не место здесь. — проговорил Эдвард.

— Вот вроде кухня. — Эвен пошел в единственный дверной проем, не считая коридор. — Так и есть. А она просторная. — тут же отозвался Спенсер.

Чуть осмотревшись вокруг, капитан пошел следом за ним, как и остальные. Он просунул голову в дверной проем и увидел не кухню, а трапезную зала. Просторная зала, с одной стороны которой стояли тумбы и специальная решетка, под которой можно было развезти огонь. А в центре — стол, огромный стол, с несколькими резными крепкими стульями.

— Давай, Пол, ставь зерно на землю. Рассаживайтесь. Оливер, ты бы не мог затереть оставшуюся кровь в гостиной, тут вроде тряпки-то должны быть? — раскомандовался юноша, внимательно осматривая залу.

— Могу.

— Отлично.

— Тут даже молоко есть. — Эвен раскрыл тумбу, взял оттуда кувшин и понюхал его содержимое. — Даже скиснуть не успело.

— Вот и отлично. Каши хоть поедим. — разминая затекшие плечи, проговорил Пол, аккуратно обращаясь со своим перевязанным пальцем.

— Тут еще и специи есть. А мясо? — Эвен полез еще дальше, вглубь тумбы.

— Хорошо, я тогда на второй этаж поднимусь и осмотрю комнаты.

— Иди, давай уже. — проговорил Чарльз, рухнул на стул и положил на стол руки.

Капитан вышел из залы, быстро поднялся по лестнице и оказался в помещении, из которого вел еще один коридор. На втором этаже Эдвард заметил лишь три двери, две из которых находились друг напротив друга, как раз в начале того коридора. Он прошел вглубь и отрыл одну из них. Это была библиотека, причем огромная. Юноша быстро закрыл двери и открыл другие. Это уже была просто жилая комната с несколькими кроватями, столом, креслами и камином. Капитан закрыл и эту дверь и пошел к самой дальней, которая находилась в самом конце коридора величественного. Эдвард с надеждой внутри открыл дверь и увидел долгожданную спальню, большую просторную, с темными шторами. Джонсон закрыл двери, чуть ими прихлопнув, и с некой радостью в глазах спустился на первый этаж, вернувшись на кухню.

— Так спать нам есть где, даже есть место, где почитать. Все самое интересное на втором этаже. — отчитался юноша, усаживаясь за стол.

— Вот сейчас поедим и отдохнем. — проговорил отдыхающий сейчас Пол.

— Ага.

— Я все затер. — произнес Оливер, как только зашел на кухню, и сразу рухнул на стул. — Когда там каша готова будет?

— Ишь, что за звери. Я только начал. Буквально пятнадцать-двадцать минут. — проговорил Эвен, помешивая молоко в твердом большом кувшине.

— Вот и славно.

Через несколько минут Эвен положил всем каши в миски и сам уселся за стол, ее есть.

— Подождите. — проговорил Эдвард, прожевав очередную ложку каши. — А где Рей? Он как отпустил меня на поляне той, так больше я и не видел его. — задумавшись проговорил юноша, пережевывая очередную ложку каши.

— Да, черт знает, где этот попугай. — проговорил Пол и вновь накинулся на кашу.

В этот момент послышался скрежет когтей по полу и в залу зашел Рей, с наполненным животом.

— Вот ты где. — проговорил Эдвард, взял его с пола и поставил на стол. — Ты растолстел что ли? Где ты постоянно еду-то берешь? Учиться нам у тебя что ли?

Рей уселся на стол и начал каждого обводить взглядом.

— Он меня нервирует. — отозвался Пол, внимательно смотря в темные зрачки Рея. — Есть мешает.

— А ты внимания не придавай, да и дело с концом. — очевидный вещи озвучил Ламар, внимательно следя за сценкой перед собой.

Глава 8: «Оказывается, быть обычным человеком так приятно…»

22 мая 1715 года.

Все понемногу опустошали свои тарелки. А когда наш капитан закончил с кашей, его глаза застыли на месте, а рука начала понемногу трястись, так что деревянная ложка начала ударяться о стенки миски, создавая неприятный глухой стук. Остальные от удивления застыли на месте и только с немного приоткрытыми ртами наблюдали за открывшейся для них картиной.

— Эдвард? Эдвард?! — чуть ударил ладонью по столу Чарльз в надежде обратить на себя внимание своего генерала.

— А? — юноша откинул от себя ложку и дрожащими руками закрыл себе лицо, пытаясь восстановить дыхание.

— Что с тобой? — Дюк отложил ложку в сторону вместе с миской и пододвинулся к Джонсону.

— Они ведь, правда, все мертвы. Все. До единого. — отозвался Эдвард чересчур для себя высоким и дрожащим голосом.

— Да. Они все погибли. Отдали жизнь в обмен на наши. — виновато ответил Пол.

Эдвард не произнес более ни звука и вынудил тем самым Чарльза встать из-за стола и подойти к себе. И вот Ламар уже тянет свою руку к капитанскому плечу, дабы вернуть его в реальный мир, но раздался голос Оливера.

— Не стоит. Это ни чему не приведет. — спокойно проговорил он и положил себе в рот последнюю ложку каши будто бы, вовсе не беспокоясь о состоянии своего товарища.

— Почему? — квартирмейстер убрал руку и немного отошел от молодого капитана, лаская взглядом то его лицо, то лицо Оливера.

— До сих пор он был в шоковом состоянии и не понимал, что он делает. Хотя и казалось, что с ним все нормально. — Нортон поднялся со стула, подошел к капитану и стал внимательно его осматривать, выдерживая достаточную дистанцию. — Это хорошо, что его настоящие эмоции проявились сейчас, а не через несколько месяцев. Чем больше промежуток между случившимся и осознанием, тем сильнее эмоции, как например в данном случае. У меня так дедушка умер. Бабушка умерла, а он спокойно ко всему отнесся. И только уже через месяц после похорон, он осознал, что случилось, и… — образовался неприятный ком в горле блондина. — Сердце, в общем не выдержало. В то время гадали, почему он умер. Но когда я сам стал врачом, если можно так сказать, то сопоставить факты и вынести заключительный вывод не составило мне особого труда.

— Погоди, знахарь. — остановил тираду Гиппократа выходец из Манчестера. — Но он же проявлял эмоции, как и мы. Ревел, бился в конвульсиях и кричал.

— Мало. Мало кричал. Большая часть эмоций от пережитого вот-вот выльется.

— А мы? — обеспокоенно на свой счет проговорил Пол с опаской смотря на трясущегося капитана.

— А вы? — и упал тяжелый оценочный взгляд на пиратских офицеров. — Не знаю. Про Эдварда-то я могу сказать, что с ним, а с вами пока не проявились первые признаки — я бессилен. И тем более эти мои рассуждения — всего лишь догадки. — снимая с себя ответственно заключил Нортон, приподнимая плечи вверх.

— Хоть что-то. — проговорил Эвен, что до этого лишь молча наблюдал.

— Так что нам делать-то? — спросил Пол, смотря на каждого.

Эдварда до сих пор немного потрясывало, его локти стали исполнять на столе чечетку, а пальцы, раз за разом все сильнее и сильнее били по краснеющему лбу.

— Будем исполнять последний его приказ. Обживаем остров. — начал командовать заместитель капитана. — Неизвестно, когда он оправиться, может завтра, может через месяц, а может и через год. Будем надеяться, что в этом состоянии он пробудет не долго.

— Самое главное не одичать, как Александр Селькирк[1]. — подметил Оливер, разминая кисти и уже прикидывая в голове дальнейшие действия. — Хотя если нас спасет Вудс Роджерс…

— Было бы чертовски забавно. — продолжил мысль Чарльз, понимая о какой истории ведет свою речь Оливер.

— Ладно, с дальнейшими действиями разобрались. А что сейчас-то делать будем? — возвращая этих двоих к общим баранам устало проговорил Пол.

— Он говорил, что на втором этаже есть кровати и даже что-то почитать. — ответил Спенсер с поднятой и согнутой в локте рукой с оттопыренным указательным пальцем.

— То есть отдыхаем? — с надеждой на легкую бытность проговорил Чарльз, усевшись на стул.

— Вам с Полом особенно. У вас еще раны не зажили. Так что отдых. А Эдварда нужно положить в кровать. В таком состоянии люди не произвольно и довольно-таки быстро засыпают. — Оливер подошел к Эдварду, аккуратно взяв его ладони, убрал от их лица и приложил уже свою руку ко лбу. — Горячий, слишком.

Эдварда прекратило трясти. Он опустил на стол руки и уставился на пустую тарелку, медленно дыша.

— Вроде поуспокоился. — проговорил Эвен, смотря то на него, то на обеспокоенного Рея.

— И да, и нет. — ответил на предположение Нортон. — Мышцы устали. Все поднимайте задницы и пошли на второй этаж. Хоть посмотрим, что там интересного.

Оливер вышел из кухни и начал подниматься по лестнице. Все остальные, кроме Эдварда, пошли следом за ним. Лекарь поднялся на второй этаж, прошел вглубь и открыл дверь библиотеки.

— Вот это да.

Оливер обвел взглядом большое помещение, в котором стояло множество шкафов с книгами. На полу лежал массивный красный ковер с причудливым узором. Посередине комнаты стояло мягкое немного потертое кресло и все это освещало два больших окна. На стенах висело еще несколько подсвечников со свечами. Оливер с улыбкой закрыл двери. Он по-настоящему рад, что в этом доме есть такая «Сокровищница». Оливер еще с детства очень любил читать, и не только романы с комедиями. Его больше всего интересовали научные работы, связанные с историей или с медициной. Нортон прошел дальше по коридору и открыл двери в спальню в то время, как остальные направились в комнату с камином.

— Вот где Эдварда уложим. — пробурчал себе под нос лекарь, смотря на массивную кедровую двухместную кровать в сероватом постельном белье.

В комнате было три окна, справа и слева от кровати, а третье за кроватью. Все они были чуть прикрыты темными плотными шторами. Они как раз и создавали ощущение «мягкости» комнаты. Слева от кровати стояла тумба, справа большой сундук, а у самих дверей с разных сторон стояли шкафы, один для одежды, а другой с полками под книги. На полу лежал бархатистый красновато-бурый ковер. Оливер закрыл двери и пошел к лестнице. У самих ступенек из третьей двери показалась голова Эвена.

— Оливер, представь, тут есть камин, кровати и теплая одежда.

— Вот это хорошо. Скажи там Полу с Чарльзом, чтобы тот стол на первом этаже у лестницы отнесли в гостиную. А я пока перенесу Эдварда на кровать и мокрой тряпкой постараюсь сбить ему температуру.

— Ты его унесешь? — с подозрением спросил Эвен.

— То, что я врач, не делает из меня хиленького мужчину. Надо будет — в морду дам.

— Хорошо-хорошо. Не злись бычара. — усмехнулся кок и, убирая голову из дверного проема, бросил вдогонку. — Все понял.

Оливер спустился по лестнице, зашел на кухню и взял со стола почти чистую тряпку, которую оставил Эвен. Он подошел к тумбе, открыл ее и через несколько секунд достал кувшин с холодной водой.

— Я думал, ее тут быть не должно. — чуть принюхался к жидкости лекарь в надежде развеять свои предположения. — Не стухла. — но они как назло лишь подтвердились. — Странно все это. Дэвид как будто хочет, чтобы мы остались в живых.

Оливер смочил тряпку, отжал лишнюю воду и закинул себе на левое плечо.

— А теперь ты. — блондин приблизился к Эдварду, развернул его вместе со стулом и аккуратно закинул его себе на правое плечо. — Какой тяжелый. Рей, пошли. — обратился он к сидящему все еще на столе пернатому.

Оливер развернулся и пошел к лестнице. Рей спрыгнул на пол и побрел за приятным для него человеком. Пол и Чарльз уже добрались до массивного стола и только собирались его поднять.

— Давайте-давайте. Работайте. — подгонял блондинистый юноша двух свои раненых коллег.

— Иди уже. — проговорил Пол и посмотрел вниз. — Еще и Рей тут решил прогуляться. Здорово просто.

— Не ворчи. — произнес Чарльз, ухватываясь за стол.

— Да-да, работаем. — донеслось от попугая.

— Я сейчас чего-то может не понял? — с чудовищным интересом посмотрел боцман на наглого пернатого, что будто хвостик следовал за лекарем и своим хозяином.

Оливер и Рей поднялись по лестнице и прошли вглубь коридора. Он аккуратно открыл двери, положил Эдварда на кровать, поверх серого одеяла, снял с него тяжелые сапоги, кое-как смог стянуть плащ, положил ему на лоб холодную мокрую тряпку и вместе с Реем сразу же удалился из комнаты, задернув перед этим шторы. После этого с неподдельным интересом зашел в маленькую библиотеку.

— Нужно взять что-то почитать на ночь.

Послышался легкий треск досок за стеной.

— А вот уже и камин растапливается. — чуть-чуть пофыркал Рей рассматривая корешки книг на самой нижней полке. — Так что тут есть? — Оливер окинул взглядом все шкафы с книгами, на каждом из которых наверху была прибита табличка, а в ней написан жанр книг, расположенных именно в этом шкафу. — Комедии? Не люблю, у меня и в жизни одна сплошная комедия. — Нортон с пернатым прошелся вглубь библиотеки. — Исторические. Вот это интересно. — подошел к одному из шкафов. — Так… — и начал последовательно проводить пальцем по каждому корешку. — «История колонизации Америки» — не то настроение. «История жизни Васко да Гама» — личностями не увлекаюсь, да и читал в свое время. «История возникновение Прусского государства» — эх, читал, а книга-то хорошая. «Война за испанское наследство» — а вот это уже что-то новенькое. Война за испанское наследство закончилась год назад. Будет интересно узнать про все военные действия. Странно, что она, такая новая книга, находиться на забытом острове. — лекарь провел пальцем по корешку, взял книгу с полки и пошел к дверям.

Рей тут же побрел за ним, смешно переваливаясь с лапы на лапу. И закрылась дверь библиотеки и открылась дверь третьей комнаты на втором этаже. Сюда он раньше даже не заглядывал, а очень зря. Это была очень просторная уютная комната с пятью кроватями у самых стен, рядом с которыми стояли тумбы и большие шкафы, будь то для одежды или же для книг. На полу, на удивление, не было ковра. Гладкий лакированный дубовый пол придавал комнате некое ощущение спокойствия и строгости. Стены были, как и во всем доме, коричнево-красные. В комнате был один портрет Георга Первого, нынешнего короля Великобритании, было два пейзажа, и у самих дверей висела шкура пумы. В стене, напротив дверей, был камин, который понемногу разгорался, благодаря усилиям Эвена. Напротив камина стояли четыре кресла, в двух из которых уже сидели Пол и Чарльз. Квартирмейстер расположился в кресле, что было с края, а Пол сидел рядом с ним, в одном из центральных кресел.

— Гляжу, стол вы уже унесли. — Оливер закрыл двери и вместе с Реем прошел вглубь комнаты.

— Да, унесли и поставили его в центр гостиной и к нему поставили эти стулья, на которых мы сидели. — отозвался Пол, что со спокойствием смотрел на разгорающийся огонь в камине.

— И решили отдохнуть, да? — лекарь уселся рядом с Полом, в одно из центральных кресел, а Рей запрыгнул на спинку этого кресла.

— Да. Сейчас огонь разгорится и побеседуем. На улице уже начинает темнеть, а холод начинает отвоевывать территорию. — произнес Чарльз, поправляя найденный где-то плед на своих ногах и смотря на пейзаж за окном.

После этих слов огонь вспыхнул, а Эвен немного откинулся назад.

— Надо же. Нужно было чуть слабее дуть. Зато тепло теперь будет. — уселся в единственное свободное кресло Спенсер, рядом с Оливером.

— Нужно решать, что завтра делать будем. — и вновь началась эта страшная шарманка.

— Что-что. В первую очередь нужно вскопать поля около тех домиков, посадить пшеницу, зерна благо есть и подправить бухту, или хотя бы то, что от нее осталось. — грея руки у камина выставил их вперед кок «Пандоры».

— Согласен. Еды у нас надолго не хватит. Нужно еще как-нибудь начать получать пресную воду и поскорее начать охоту. Дичь тут должна быть. — чуть углубился в вопрос лекарь. — Благо оружие есть.

— Значит, двое пойдут вкапывать поля и двое на охоту. Тот мостик нужно будет снести и вновь построить бухту для торговли с внешним миром. — проговорил Чарльз, что был сейчас голосом «рынка». — Но для этого нужно дерево, а деревья рубить, как я считаю, нужно после того, как обеспечим себя едой.

— А с водой что? — закинул боцман ногу на ногу, растирая свое бедро.

— Что с водой? Набрал в железный котелок воды и на огонь. Начнет испаряться — вскипятилась. Вода самое простое. — будто бы инструктируя ребенка объяснял Эвен. — Тут ведь есть источник, мимо его проходили же.

— Меня теперь можно назвать калекой? — сменил тему Пол, смотря на фалангу среднего пальца правой руки.

— Ага, калека. — саркастически проговорил Чарльз. — Ты вон, какой здоровый, два на два, как говорят. Какая ты еще калека? По сути дела, этот палец ничего особенного-то и не делает. — упал взгляд квартирмейстера и на свое повреждение.

— Только в готовке если. Но вы не разу и не готовили же. — вклинился Эвен, засматриваясь на нахохлившегося Рея. — Девок зажимать и лезть к ним под юбку можно и без него.

— Это точно. Ах-ха-ха. — посмеялся Пол, сотрясая свое кресло.

— Оливер? — через пару минут тишины, в которой раздавался один единственный звук — треск дерева из камина, заговорил Чарльз.

— Что? — зевая проговорил Оливер.

— Вот у Эдварда шок прошел не так давно. А у нас с Полом, когда он пройдет? — со слабой толикой беспокойства в глазах спросил квартирмейстер, все больше и большее укрываясь пледом.

— Да, черт его знает, на самом-то деле. — интересный момент подметил Оливер и сразу же решил кое-что выяснить. — Пол? — блондин положил свою руку на подлокотник.

Пол не отозвался, а только смотрел на горящее пламя, бережно поглаживая свои колени, грубую ткань штанов на них.

— Вот. У Пола кажись началось. Сейчас идет осознание. Проведи его до кровати. — Оливер оперся на подлокотники своего кресла, чуть выдвинулся вперед и посмотрел на Чарльза.

— Хорошо. — Ламар отложил плед, поднялся с мягкого кресла, аккуратно взял Пола за руку, за локоток, и повел к кровати.

Он положил его, накрыл одеялом и вернулся в кресло.

— А меня, когда ждет это? — вновь поинтересовался Чарльз, повторно укрываясь.

— Да, я же повторяюсь. Я не знаю. Но это точно будет. Вы многое видели… Ладно, мы пришли уже после… — Оливер подставил кулак к лицу. — Ладно, не будем вспоминать.

— Ясно. — чуть кивнул Ламар, почесав свой шрам на шее. — Мы теперь не пираты же? Ни корабля, ни команды, ни золота.

— А ты теперь бывший квартирмейстер значится. — подметил Эвен, чуть стуча пальцами по подлокотнику.

— Да. Бывший квартирмейстер лидера «Черного черепа». — чуть опустил голову бывший разбойник и продолжил. — Мы продолжим следовать за Эдвардом?

— У меня нет причин выдвигать свою кандидатуру в качестве лидера. — ответил Нортон. — Сейчас мы настолько глубоко в пучине, что мне кажется данный вопрос — излишний. Нашему капитану нужно положится на нас сейчас. Каждый из нас спец в определенной сфере, без которой выживание невозможно. — яркие языки пламени сильнее стали отблескивать в глазах.

— Оливер, говоришь так, будто не веришь в то, что мы еще вернемся в игру. — подметил Спенсер.

— Я не знаю, что будет на уме у Эдварда, но мне кажется игра окончена. Если же сможем вернуться в море, отбив «Пандору», то мне по-настоящему жаль Палмера и власть имущих, что позарились на это море. В настоящих монстров превратимся мы все, не только Эдвард. Сильные люди часто падают, с каждым разом все глубже и глубже, но находят силы подняться. Если нам удастся, то…

— Мысль я твою понял. Поживем-увидим. — подытожил Чарльз.

— Вот и хорошо. — Нортон взял книжку, которую он захватил из библиотеки, открыл ее и начал читать.

— Что это? — спросил Эвен, перебросив свой взгляд на книгу.

— «Война за испанское наследство». Подробное описание военных событий и сторон. Она как раз совсем недавно закончилась, год назад всего.

— Интересно наверно.

— Да, пока не знаю.

— Эх, ладно, ребят, я тоже спать, а то скучно. — проговорил Чарльз спустя десяток другой минут, встал и пошел к своей кровати

— Спокойной ночи. — отозвался хрипловатый голос пернатого.

— Спасибо, Рей. Тебе тоже. — в ответ на свои пожелания Чарльз получил долгое фырканье.

— Я тоже. А то, о чем с тобой разговаривать, Оливер? О войне за испанское наследство? Обойдусь, да и мешать тебе не хочу. — Эвен встал и пошел к кровати.

— Ну, что ж, ладно.

Оливер продолжил читать. Час шел за часом, огонь все так же горел, Нортон подбрасывал иногда в него дровишки, подготовленные Эвеном. А Рея уже о клонило в сон. Пернатый перелетел на другое кресло, спрыгнул на сиденье и уснул. А Оливер все читал и читал. Он был таким человеком, которого только заинтересуй чем-нибудь, так он не оторвется же. И вот на часах уже пробило полночь, а Оливер только-только дочитывал последние страницы.

— Все. — Нортон закрыл книгу и в этот момент огонь окончательно потух, освобождая эту комнату для сумрака. — Как хорошо, тушить не надо будет. — опираясь на коленки поднялся на ноги, пошел к кровати, положил книгу на тумбу, откинул одеяло, удобно устроившись на ложе, и уснул.

Через несколько минут он услышал тихий плач и тихую просьбу о помощи. Блондин протер свои глаза пальцами и осмотрел комнату. Чарльз как-то странно лежал и вроде бы с его стороны шли эти звуки. Вздохнув лекарь поднялся со своей уже теплой постели и подошел к Чарльзу. Квартирмейстер спал, но это не мешало ему тихо шептать слова: «Пожалуйста, не надо. Не надо.» И тихо-тихо плакать. Оливер взял его за плечи немного приподнял и тут же отпустил. Он читал в какой-то книжке, что таким способом, спящий человек впадал в еще более глубокую фазу сна и поэтому переставал говорить. Так и вышло. Чарльз замолк, а Оливер вернулся к себе в кровать и уснул.

Ночь прошла незаметно и вот уже солнечные лучи ласкают лицо молодого капитана. Он лениво открыл глаза, снял с головы уже сухую тряпку, свесил босые ноги и уселся на кровать.

— Как голова трещит. — чуть надавили пальцами себе на виски. — Ничего не помню. — юноша попытался встать, но тут же рухнул на кровать. — Черт. Где я? — Эдвард окинул взглядом всю комнату. — На втором этаже, значит. Нужно найти остальных.

Капитан вдел обмотанными портками ноги в сапоги, напряг мышцы всего своего тела, оттолкнулся от кровати и встал на ноги. Чуть погладил недавние раны и начал медленно идти к дверям, открыл их и решил зайти в комнату с камином. Только там по памяти Эдварда было достаточно кроватей для всех. Капитан медленно открыл двери и увидел своих спящих товарищей. Юноша успокоился, улыбнулся и прошел вглубь комнаты, к креслам. По пути он окинул комнату взглядом и заметил над дверью часы, на которых стрелка указывала на пять часов, по солнцу в окне, пять часов утра. Эдвард увидел спящего все еще на кресле Рея, погладил его двумя пальцами по шее, подошел к спящему Оливеру, а точнее к его тумбе, и взял недавно прочтенную им книгу, «Война за испанское наследство». Подошел к одному из кресел и уселся в него, раскрыв книгу.

— Эх, она совсем недавно закончилась, а уже про ее хронологию книгу выпустили, какие резвые. — шепотом начал причитать капитан, лаская пальцами твердый переплет. — В конце этой войны пираты активно принимали участие, мешая и тем и другим в достижении целей. Как мне помниться, — капитан поднял вверх глаза и задумался. — мы также нападали на эти корабли, и на испанские, и на английские. Вот не люблю я читать рассказики, романчики, поэмы и стишки, слишком утонченная душа нужна для этого всего. — намекая на свой недостаток, продолжал капитан. — Мне по нраву как раз такие вот «кровавые истории», зато правдивые и не притянутые за уши. — опустил взгляд вновь на книгу и принялся читать.

Эдвард в тишине начал читать страницу за страницей, бережно относясь к написанному тексту. Может, родители его не читали, и он сам в детстве ничего толком не читал. Но в юношестве, лет так в семнадцать, как раз во время ухаживаний за Элизабет, он увлекся Уильямом Уолвином[2], Оливером Кромвелем [3]и Джоном Мильтоном[4]. Но параллельно с этим ему начала нравиться историческая литература, это как раз и была одна из немногих причин написания своего «дневника». И чем старше он становился, тем больше стал понимать, как важно читать именно историческую и научную литературу, в которой, как правило, часто писали неверные, но чертовски занимательные предположения и гипотезы. Благодаря этому учишься многие вещи с самого начал подвергать сомнению.

Прошло три часа, и вот, ото сна пробудился Оливер и сразу же увидел читающего Эдварда в своем кресле.

— Эдвард. — Оливер спустил свои босые ноги на пол и уселся на кровать. — Значит, все прошло?

— Что ты имеешь в виду под «все»? — капитан оторвался от книги и перевел вопросительный взгляд на только что проснувшегося Оливера.

— Во время ужина у тебя случился, как бы назвать… Припадок что ли. Тебя всего начало трясти, ты перестал реагировать на нас, и чтобы тебя успокоить я перенес тебя на кровать и на голову положил мокрую тряпку. — отрапортовал полусонный Нортон, разминая шею.

— Да? — закрыл книгу молодой капитан и положил ее на подлокотник кресла.

— Да. Как себя чувствуешь-то? — Оливер обмотал свои ноги портками, всунул их в свои сапоги и накинул на себя рубашку.

— Голова с утра сильно болела, теперь перестала.

— Я удивлен, если честно, что ты так быстро отошел.

— А с Чарльзом и Полом было что-то похожее?

— Да, было. С Полом вечером произошло. — кивнул в сторону великана блондин, чуть зевая. — Он просто перестал на нас реагировать и давать ответную реакцию, а вот Чарльз, в общем, у него это началось ночью. Он начал разговаривать и даже тихо кричать во время сна. Его я одним действенным способом уложил спать. Кстати, ты взял «Война за испанское наследство»? Тоже любишь читать историческую литературу? — Оливер поднялся с кровати и уселся в ближайшее к Эдварду кресло.

— Скорее увлекаюсь, чем люблю. — проговорил капитан, вновь перекинув взгляд на книгу у себя в руках.

— Что вы тут бубните? — проговорил еще спящий Эвен, ворочаясь в кровати.

— Да, вот тебя обсуждаем. Беседуем на тему какое же ты все же ленивое животное. — саркастично проговорил Оливер, смотря на недовольную тушу через плечо.

— Как смешно. — Спенсер отвернулся к стене и закутался в одеяло.

— Эвен, помниться ты хотел с утра начать вспахивать поле. А сейчас — Оливер посмотрел на часы, висящие над дверьми. — восемь утра.

— Что?! — от такой неприятной новости Эвен рухнул с кровати и, судя по звуку, сильно ударился об пол.

Он тут же вскочил на ноги, скинул с себя одеяло, намотал на ноги портки, всунул ноги в сапоги и накинул на себя рубашку. От этого шума проснулся Рей и сразу, как только увидел Эдварда, поднялся в воздух и сел ему на плечо.

— Нужно начинать уже вскапывать поле!

— Да не кричи ты, разбудишь же всех. — чуть помахал перед своим лицом молодой капитан.

— Да поздно уже. — проговорил Чарльз, спустил ноги с кровати, обмотал их портками, надел сапоги и накину рубашку.

— Это точно. — Пол так же проснулся и проделал все те же движения, что и Чарльз.

— И вы, как я вижу, уже оправились. — произнес Оливер, смотря на Пола и Чарльза. — Хочу подметить — у вас троих небывалая ментальная стойкость.

— Мы крепки ребята. — Пол постукал своей рукой по спине Чарльза.

От этого Чарльз слегка согнулся.

— Да, крепкие. — чуть выпрямился квартирмейстер, стараясь переместить все внимание с себя на своего капитана. — Как Эдвард.

— Давайте тогда приступим к делам.

— Каким это?

— Нужно вскопать одно поле и посадить пшеницу, вскопать второе и посадить на нем уже те овощи, чьи семена найдем в подвале.

— Еще нужно добыть мясо. — продолжил Пол.

— Вот как раз. Эвен, Оливер идут вскапывать поля. А я, Пол и Эдвард — на охоту. — предложил Чарльз распределить обязанности таким вот образом.

— Я сейчас не в том состоянии, в котором смогу охотиться. Да и не хочу. Я лучше пойду с Оливером и Эвеном вскапывать поля. — неожиданно для всех совершенно другой выбор сделал голубоглазый.

— Ну, хорошо.

— Все давайте-давайте, идите уже. — проговорил Эвен, прогоняя офицеров пиратского промысла. — Берите оружие и идите в джунгли.

— А как же позавтракать? — вспомнил о самом главном боцман.

— Убьешь птицу — поешь. А здесь еды больше нет. Идите уже.

— Хорошо, хорошо. — Чарльз подтолкнул Пола в спину, и они вместе направились к дверям.

— Оружие в подвале, если что. — проговорил капитан вслед своим охотникам.

— Поняли. — сказал Пол и тут же закрыл за собой двери.

— А у нас, парни, полно работы. — проговорил Спенсер и посмотрел на свою одежду. — И переодеться было бы не плохо. Для работы в поле нужна другая одежда.

— Сейчас найдем. — Оливер пошел в сторону одного из шкафов.

— Ты уверен в этом? — раздался голос бывшего капитана.

— Есть такое, знаешь. Особенно после того, что мы тут раньше находили. — лекарь раскрыл шкаф. — Черт, а ведь вправду есть. — и достал из шкафа свободные хлопчатые коричневые штаны, сероватую хлопчатую рубашку, старый кожаный ремень и соломенную шляпу. — Надо же. — проговорил блондинчик, смотря удивленными глазами на только что найденные им вещи.

— Вот и хорошо. — капитан забрал у Оливера найденную им одежду. — Спасибо, а то я думаю, что мне пора поменять одежду. — юноша подошел креслу и начал снимать с себя старую одежду.

— Пожалуйста, тем более ее тут хватит на всех нас. — Оливер бросил взгляд на открытый шкаф. — Что довольно-таки странно.

— Еще шляпы посмотри там, а то целый день же мы проведем под солнцем. Одной мало будет — проговорил Эвен, подбираясь ближе к Нортону.

— В смысле, целый день? На кой черт нам пахать целый день? — возмущенно проговорил Оливер, вопросительно посматривая на своего товарища.

— Ты кушать хочешь?

— Да, хочу.

— Вот поэтому и нужно работать. Из воздуха ничего не берется, а значит, чтобы хорошо «жрать» нужно много работать! На поле это особенно актуально.

— Хорошо-хорошо, не ори. — Оливер полез в шкаф и достал еще две соломенных шляпы с верхней полки. — Годятся?

— Да, в самый раз. — Эвен взял одну из шляп и надел на свою грязноватую голову.

В это время Эдвард снял с себя ремень, ножны, сумку с ножами, штаны, сапоги и свою льняную рубаху, положил все это на кресло и надел на себя те самые коричневые свободные штаны, серую рубаху и ремень. Единственное, что он не снял — амулет, подаренный Элизабет. Он как будто стал продолжением его тела, бывший пират почти не ощущал его у себя на груди.

— А сапоги есть? — пошел к Оливеру босыми ногами.

— Сейчас, посмотрю. — лекарь вновь повернулся к шкафу, но теперь нагнулся, дабы добраться до сапог, стоящих внизу шкафа. — Вот. — Оливер достал из шкафа пару добротных коричневых ботинок, которые только-только доходили ему до половины голени.

— Замечательно. — Эдвард взял сапожки и всунул в них свои босые ноги.

— А портки? Мозоли же будут. — словно маленького мальчика учит Спенсер жизни.

— Точно. — Эдвард ударил себя ладонью в лоб, снял ботинки, добежал до кресла, взял портки, прибежал обратно, обмотал ноги и уже всунул в сапоги. — И шляпа. — капитан надел себе на голову легким движением руки соломенную шляпу.

— Вот он уже оделся, давай мой комплект. — проговорил недовольно Эвен, запрашивая свою одежу.

— Подожди. — Оливер вновь повернулся к шкафу и чуть ли не полностью туда залез.

— Тогда вы переодевайтесь, а я занесу свою одежду в ту комнату, в спальню. Тут она я думаю, мешать будет.

— Ага, давай. — Эвен лишь махнул рукой подгоняя Оливера, что начинал ворчать все больше и больше.

Эдвард взял свою одежду, вышел из жилой комнаты, пошел уже в свою спальню, открыл ближайший шкаф и развесил там свою одежду, не забыв про плащ, что лежал на кровати, штаны, рубаху и ремень он повесил на деревянную палку, которая весела почти в самом верху, сапоги положил вниз, а ножны со шпагами, пистолеты и сумку с ножами положил в самый дальний угол. Будто бы навсегда откладывая их. Новоиспеченный землевладелец вышел из спальни и уже проходит по коридору. Но в тот момент, как он проходит мимо дверей в библиотеку и в жилую комнату, двери жилой комнаты раскрылись и в коридор вышли Оливер и Эвен.

— Пошли? — спросил Эдвард в несвойственной для себя манере поглаживая по грудине.

— Куда пошли? Нужно еще лопаты взять. Балда. — Эвен прошел вперед.

— Да, не злись ты. — проговорил Оливер и пошел следом.

Эдвард так же пошел следом. Сначала они все втроем спустились в подвал, взяли лопаты, которые тщательно отобрал Эвен, и чтобы не дай бог «они оказались немного ржавыми». Спенсер основательно подходил к работе в поле.

И вот теперь они с лопатами, вышли на улицу, отошли от дома и начали осматриваться.

— Куда пойдем? — спросил Эдвард, воткнув в землю лопату, и слегка оперся на нее.

— Вон туда. — кок указал на полянку, которая была за старым ветхий деревянным домом, который стоял ближе всех к особняку. — Солнца там должно быть достаточно. Деревьев в округе нет, значит, пшеничка будет греться под лучами солнца большую часть дня.

— Ну, пошли. — Эдвард вынул из земли лопату, и они все втроем пошли на ту самую полянку.

И вот они уже стоят на ней, брюнет что-то рассматривает вокруг, Оливер начинает вздыхать, а Эвен просто смотрел то на небо, то на поляну.

— И сколько нам копать? — ожидая непростую работу проговорил лекарь, разогревая мышцы спины сведением лопаток.

— Восемнадцать метров в ширину, а в длину двадцать пять, то есть туда. — Эвен махнул рукой вперед.

— И сколько в общей сложности нам нужно вскопать? — правильные вопросы продолжил задавать лекарь в то время, как черноволосый юноша лишь наслаждался своим существование в данную минуту.

— Четыреста пятьдесят квадратных метров. — спокойным голосом проговорил Эдвард, вобрав с легкие свежий воздух.

— Сколько?! — с явной ноткой недовольства переспросил Нортон, хмуря брови.

— Молодец, Эдвард, быстро сообразил.

— Да зачем так много, то?

— Оливер, пойми, что есть мы, хотим много, и чтобы удовлетворить наши потребности в еде нужно много работать. — на пальцах начал объясняться Эвен. — На одних запасах в подвале в том мы долго не продержимся. Сначала вскопаем, потом сделаем ряды для семян, и только после уже будем садить их. Так что, лопаты в руки и пошли. — Эвен всадил в землю лопату.

Эдвард повтори за ним, и Оливер нехотя, но понимая, что это необходимо, повторил за своими товарищами.

Они сначала вскопали, что было достаточно трудно, так как земля была далеко не рыхлая, и поднимать лопату стоило чуть больших усилий, чем обычно. После таких нагрузок проголодались молодые фермеры, под просьбы Эдварда и Оливера пошли в дом, съели по тарелке каши, немного отдохнули и пошли вновь на поле. Теперь они уже делали ряды, что заняло часа полтора, вернулись вновь в дом, за мешком семян, и только в два часа дня начали садить. И вот уже почти четыре часа дня и Эдвард, отбросив лопату в сторону, с легкой улыбкой на лице и с усталостью в мышцах падает на мягонькую траву, рядом с новоиспеченным полем вырытым его собственными руками. А ведь десяток лет назад ни за что бы не поверил в это.

К нему подходит не менее уставший и счастливый Оливер и падает на траву рядом с ним. Оба лентяя лежат на спине, тяжело дышат и смотрят на небо. К этому привалу подходит и Эвен, который сам чуть ли с ног не валиться, но в состоянии еще держаться на ногах за счет своего, давнишнего уже, опыта.

— Устали? — спросил Спенсер, рассматривая их покрасневшие лица, что слегка прикрыты шляпами.

— Конечно. — ответил Эдвард и поднял спину. — Пот с меня ручьем течет. Даже иногда говорить затруднительно.

— А ты, Оливер, как себя чувствуешь?

— Отстань от меня порождение Ада. — не смог лекарь без запинок произнести такую длинную фразу.

— Забавно.

— Спасибо вам. — неожиданно для всех проговорил голубоглазый. — Эвен, без тебя мы бы умерли бы с голоду. Без тебя, Оливер, от ран. Спасибо.

— Эдвард, мы в одной лодке же. Но спасибо, что заметил. — с улыбкой на лице проговорил Эвен.

— Ага. Пожалуйста. — а Оливер наш все также пытался прийти в себя.

— Эй, ребят, мы тут кое-кого подстрелили. — радостно выкрикнул Пол, помахивая рукой, в которой он держал пару убитых им зайцев.

— Это просто отлично! — прокричал им Эвен. — Мы сейчас подойдем к вам! Пока разделывайте зайца!

— Поняли. — охотники грязные, но довольные зашли с добычей в дом.

Эвен вынул лопату из земли, вытер ладонью пот со лба и повернулся к дому.

— Вы идете?

— Нет. Мне нужно сначала окунуться, пот так и течет, не хочу, чтобы одежда потом воняла. — Джонсон поднялся на ноги и свел лопатки в надежде на легкое расслабление в мышцах.

— Если я сейчас встану, то сдохну. Я потом приду. — проговорил Оливер, подняв только одну руку вверх.

— А я вот по специфике своего тела, не потею много, да и то только после «каторжных работ». А это была легкая разминка для меня. — чуть размял костяшки бывший кок.

— Эвен, ты — лошадь. Нет, ты чудовище — проговорил Нортон, подняв голову от земли, а затем сразу же опустил.

— В хорошем смысле. — дополнил Эдвард замечание своего товарища. — Я быстро сейчас окунусь и приду к вам.

— Хорошо. А ты, Оливер, — Эвен указал пальцем на лежащего на траве актера. — не залеживайся тут. Не будет нам особого счастья, потом за тобой идти.

— Ага. — поддакнул тот и закрыл глаза.

— И не спать. — Эвен не выдержал слегка пнул его.

— Хорошо-хорошо. — раздраженным голосом пробурчал Оливер, отмахиваясь от Эвена. — Идите уже.

После этих слов Эвен пошел в сторону дома, а Эдвард в сторону моря. Через минуту он уже стоял на том самом старом деревянном помосте и снимал с себя серую хлопчатую рубаху, сапоги, портки, штаны и в одних укороченных кальсонах прыгнул в воду.

Кальсоны — это короткие легкие штаны, длина которых, как правило, доходила до колен. Они защищали мужское достоинство от грубой ткани штанов в то время и являлись обязательной частью гардероба всех людей, от бедных до богатых. Эдварду не нравилась стандартная длина этих кальсон, и поэтому все свои кальсоны он сделал еще короче, так что они закрывали все самое важное, но только до одной четверти бедра. Это длина казалась ему куда более удобной, чем стандартная, особенно в боях и во время плавания в море. Эдвард часто менял кальсоны, благо ему позволяли финансы, которыми в то время не могла похвастаться львиная доля людей, проживающих на карибских островах.

Джонсон поплавал несколько минут и решил, что ему уже пора вернуться в дом, так как желудок уже активно это просит. Он всплыл на поверхность, схватился за одну из многих балок, на которых стоял этот помост, и полез вверх. Брюнет с легкостью это сделал, благо помост возвышался над морем всего на полтора метра. Эдвард забрался на помост, попытался избавиться от лишней влаги, встряхивая руки и ноги, надел штаны, застегнул ремень, обмотал портками ноги, всунул их в сапоги, взял рубаху, накинул на плечо и направился в сторону особняка, наслаждаясь вечерней прохладой, что вот-вот наступит.

Его «высушенное», рельефное тело греют лучи постепенно садившегося солнца. Когда Эдвард проходил мимо не так давно вскопанного им поля, он увидел счастливого лежащего на траве Оливера, что до сих пор набирался сил или вовсе уснул. Совсем скоро Джонсон открывает перед собой двери того самого дома и не торопливо идет к трапезной зала. За столом сидят улыбающиеся Пол и Чарльз, а на этом самом столе Эвен разделывает кролика. А перед ним лежат еще три кролика и один волк.

— Зачем столько? — проговорил удивленный Эдвард и начал надевать рубаху. — И почему так долго?

— Сначала мы охотились на одного кролика, потом нашли его семью, и как ты уже наверно понял не только мы нашли кроликов. — сказал Чарльз, кивая головой в сторону туши волка.

— Этот волчок тоже их нашел. И вот нам пришлось бороться за еду. В конечном счете, мы выжили, что не скажешь про него. Но волка мы не хотели убивать. В этом была острая нужда. — продолжил Пол.

— Только угроза нашей жизни заставила нас его убить. — добавил Чарльз, рассиживая на стуле.

— Ладно, с этим разобрались. Эвен, долго еще ужина ждать?

— Недолго осталось. Полчаса или час.

— Да, это и вправду не долго. — с сарказмом сказал Эдвард и уселся за стол. — Подождем.

Через несколько минут пришел отдохнувший, но неважно выглядевший Оливер. Он, как и все, уселся за стол и начал ждать еду. Через час Эвен пожарил кролика и подал его с нашинкованной мелко капустой, слегка обжаренным луком, свеклой и морковкой.

Эдвард, Пол, Чарльз, Оливер и сам Эвен с удовольствием ели эту стряпню. Эвен во время этого ужина услышал несколько комплиментов на счет его кулинарных навыков. На вопрос «откуда он достал овощи» он ответил, что нашел их все в том же подвале и подбодрил Оливера новостью о том, что завтра им предстоит вскопать еще одно поле и посадить уже семена овощей. Они опустошили миски, с довольными лицами поднялись на второй этаж, зашли в жилую комнату, где все это время отдыхал Рей, разожгли в камине огонь, принесли к нему еще одно кресло и уселись все вместе. Они весь вечер проговорили и обсуждали, что их завтра ждет. Сошлись на том, что Пол, Чарльз и Эдвард возьмут инструменты и начнут восстанавливать бухту этого острова, а затем возьмутся за дома в будущем, а Эвен и Оливер пойдут копать еще одно поле.

После окончательного решения, в девять часов вечера, юноша взял с камина оставленную им книгу и продолжил читать, моментами поддерживая разговор. И вот наступил уже одиннадцатый час вечера, и всех понемногу начало клонить в сон. Все разошлись по кроватям, и легли спать, а Эдвард с Реем на плече продолжил читать.

В полночь и он закончил, закрыл книжку, поднялся с кресла и с Реем на плече вышел из жилой комнаты и тут же зашел в библиотеку. Он нашел шкаф с табличкой «Исторические» аккуратно засунул туда книгу и вышел. Эдвард пошел к себе в спальню, зайдя в комнату открыл другой шкаф, второй который был еще не занят Эдвардом, снял с себя рубаху, штаны, ремень и повесил на деревянную балку, снял сапоги, снял портки, засунул их в сапоги, положил их в шкаф, снял шляпу, положил ее на верхнюю полку и с облегчением закрыл деревянные дверцы.

Бывший капитан с легкой усталостью в мышцах рухнул на кровать в одних кальсонах, а Рей вцепился когтями в изголовье кровати и начал понемногу усыпать. Лунный свет слегка освещал спальню Джонсона и совсем ненавязчиво и терпимо играл не его лице. Эдвард укрылся хлопковым серым одеялом и моментально уснул.

[1]Александр Селькирк. — шотландский моряк, бывший пират, который провел четыре года и четыре месяца на необитаемом острове Мас-а-Тьерра. (с 1704 по 1709 года). Был спасен во время экспедиции Вудсом Роджерсом. В дальнейшем познакомился с Даниэлем Дефо и рассказал свою историю. Тем самым став прототипом для главного героя романа — Робинзон Крузо. В отличии от своего персонажа Селькирк на острове одичал.

[2]Уильям Уолвин — активный участник Английской буржуазной революции. Врач, писатель, автор многочисленных памфлетов на различные религиозно-философские и политические темы.

[3]Оливер Кромвель — английский государственный, политический и военный деятель, полководец, вождь индепендентов, руководитель Английской революции, в 1643–1650 годах — генерал-лейтенант парламентской армии, в 1650–1653 годах — лорд-генерал, в 1653–1658 годах — лорд-протектор Англии, Шотландии и Ирландии. Получил от роялистов прозвище Старый Нолл

[4]Джон Мильтон — английский поэт, политический деятель и мыслитель. Автор политических памфлетов и религиозных трактатов.

Глава 9: «Неожиданная рука помощи»

24 мая 1715 года — 20 июля 1715 года.

Новоиспеченный землевладелец проснулся рано утром, оделся и сонными глазами посмотрел на все еще спящего Рея. Эдвард точно не знал, сколько времени, но только-только поднявшееся солнце и роса на траве, давали понять, что нет еще даже и шести часов. Юноша нашел в шкафу старую потертою, но не дырявую черную безрукавку из плотной шерсти. Ему она показалась удобной и функциональной, так как располагала двумя глубокими карманами.

Бывший пират решился добавить эту черную безрукавку к своему наряду, что знаменовал наступление нового этапа. Надев ботинки, предварительно замотав свои ноги в портки, вышел из своей комнаты и пошел к остальным. Эдвард всех поднял, заставил поскорее натянуть на себя одежду и идти за ним, в подвал за инструментами. Они взяли лопаты, молотки, два ящика гвоздей и пилы и вышли на улицу, сбивая своими ботинками росу с зеленой травки.

Эвен тут же потащил за собой ноющего Оливера, осознавшего всю ту работу, которую заготовил для него мастер кулинарного дела. Эдвард, Пол и Чарльз, не спеша, легким шагом, пошли в сторону наполовину сгнившего помоста. Самый молодой поставил на песок ящик и свою пару инструментов, как только дошел до золотистого бережка, и вскочил на помост. Он прокричал Полу и Чарльзу, чтобы те тоже не ленились, а принимались за работу. После напутственных слов землевладелец схватился за гнилую доску и оторвал ее, достав вместе с ней еще и гвозди, которые держали ее несколько лет.

Юноша швырнул эту доску на берег и схватился за новую, в этот момент на помост залезает Пол.

— Так что делать-то? Доски вырывать?

— Да, мы с тобой будем вырывать только сгнившие или те, которые только начали гнить, и выкидывать их на берег. — ухватилась грубая мужская рука еще за одну доску. — Потом их на дрова пустим. — и выдернул ее с гвоздями, выкинув на берег. — А Чарльз в это время пусть идет в джунгли и начинает валить деревья. Нам нужна новая древесина, чтобы сначала подлатать этот помост, а в будущем удлинить его и укрепить. Давай, работай. Ты, Чарльз, тоже.

Эдвард и Пол продолжили вырывать доски, а Чарльз, взяв пилу, медленно побрел в джунгли. В это время Эвен и Оливер только-только начали вскапываться новое поле. И так прошел день, в активной работе каждого. В конце дня помост был обновлен, а новое поле вскопано и уже были посаженные первые семена овощей. На следующий день теперь уже все приступили к реконструкции тех самых старых и дряхлых хижин. Эдвард не видел смысла их восстанавливать и просто-напросто с помощью своих товарищей он сначала разрушил эти дома, а только потом на этих же местах начал возводить новые. Это заняло довольно-таки много времени. Два дня ушло только на снос одного здания, а возведение нового еще пять. И именно поэтому заместо четырех старых сгнивших хижин, появилось всего два новеньких крепких, но не больших, двухэтажных домика. Да, не особняки, но одну семью они могли в себя поместить.

Параллельно с этим Эвен и Оливер следили и ухаживали за полями. Может пшеница и не требовала особого ухода, но вот овощи были куда капризнее. Эвен постоянно гонял вместе с собой Оливера. Пару дней Нортон, конечно, поныл, но дальше все вот это вошло у него в рутину, и он уже сам не произвольно начинал ни с того ни сего заботиться об этих полях.

После домов брюнет занялся бухтой и вместе с Полом и Чарльзом возвел еще пару деревянных дорожек, помостов для кораблей. А после этого они вновь занялись домами. День сменялся днем и по чуть-чуть на острове Майт начала возрождаться цивилизация, что так старательно возводит пятерка бывших легендарных пиратов. И вот прошло два месяца. К этому моменту на острове уже были построены шесть деревянных домов, что стояли у самой бухты, белый большой особняк и пара огромных полей.

Наш бывший капитан к этому времени тоже изменился: на его лице проступила легкая щетина, на левой части груди, на месте сердца, Нортон набил ему имя «Элизабет» каллиграфическим подчерком. Остальные жители возрождающегося из пепла острова почти не изменились внешне, но глубоко внутри произошли серьезные перемены. Каждый из них стал еще более циничным и «толстокожим».

Но огромная ложка дегтя была во всем этом. Стоянки «Сверкающей Косы» на горизонте. Всяк раз, после которых молодого помещика, начинало трясти, как не в себя. Демонстрация силы, презрения и важности собственной персоны. Неизвестно, чем занимался сейчас Дэвид, но один раз за месяц, он точно появлялся на горизонте, сотрясая сознание молодого человека. Но в один момент это изменилось.

В прекрасную солнечную погоду военный фрегат Британской короны встал на якорь в новой обновленной бухте Майта. Флаги Великобритании на мачтах развивались по ветру и привлекали внимание, даже находясь на самом верху, будоража в каждом из бывших разбойников смешанные чувства и навеивая воспоминания. С корабля на деревянный помост сошел лишь один человек — капитан этого фрегата.

Это был черноволосый мужчина с чистыми зелеными глазами, с едва заметными мешками под ними и с немного кривоватым носом, который подчеркивал одновременно жестокие и резкие черты его лица, но одновременно еще и смягчал их.

Он был одет, как и каждый капитан британского фрегата: красный мундир с золотыми наплечниками, напоминающий жилет с длинными руками из твердой кожи на золотых пуговицах, черные сапоги до колен с металлическими заклепками, черные штаны с ремнем, что был снабжен маленькой металлической бляхой, на котором висели ножны, в которых и была его единственная шпага, а с другой стороны на ремне висела кобура, в которой был старый, с потертой ручкой и слега заржавевшим затвором, пистолет.

Капитан отряхнул от пыли свои локти и с улыбкой на лице набрал в легкие как можно больше свежего воздуха нового для него острова.

— Прекрасная погода, прекрасный день и прекрасный маленький остров, из которого возможно что-то выйдет. — проговорил британский капитан и пошел в сторону белого дома.

В это самое время Пол и Чарльз заготавливали доски для строительства пятого дома, который, как они решили, будет стоять у самой бухты. Британский капитан дошел как раз до этого места и, завидев людей, подошел к ним.

— Приветствую. — дружелюбно проговорил капитан и протянул руку бывшему боцману.

— Ну что ж. — Дюк отложил пилу в сторону и пожал сухую руку солдата. — Здравствуй.

— Да, приветствуем вас на нашем острове. — Чарльз повторил за Полом. — Ваш корабль сложно не увидеть, а особенно флаг. Мы уж тут перепугались, думали враги, но к нашему счастью — это вы.

— Если вы по поводу испанцев, то напрасно беспокоитесь. Мы отбросили испанцев далеко на юг. Теперь большая часть севера под эгидой Британии, пока что. А вы сами значит…

— Да-да. Мы англичане. — подхватил Пол, усевшись на доски.

— Ладно, это все мелочи. Так зачем вы к нам пожаловали? — Ламар отбросил в сторону молоток и уселся на деревянный табурет, который стоял совсем рядом от кучи досок, что в скором будущем станут новой хижиной.

— У меня есть одно заманчивое предложение.

— На счет острова? — прервал капитана Дюк, ожидая ответной реакции от него.

— Да. — ни один мускул не дрогнул у него на лице в ответ на это неуважение. — Мне кажется оно вас заинтересует.

— Учтите продавать мы его не намерены. — сразу же заверил его Ламар.

— Это и не требуется. Мне поставлена задача самим Георгом Первым. И мы рассчитываем, что, помогая вам, вы и нам поможете. — все также расслаблено продолжал капитан.

— О какой помощи идет речь? — деловито спросил Дюк, наслаждаясь тем редким холодненьким порывом ветра.

— Я расскажу об этом поподробнее только тому человеку, который фактически управляет на данный момент этим островом. — чуть поправил воротник своего мундира капитан и продолжил. — Где он? Или же это один из вас?

— Нет, вы что. — Ламар сразу же выставил перед собой свои руки ладонями от себя. — Мы не в коем разе не являемся… — чуть задумался Чарльз, массируя обрезанную фалангу среднего пальца. — слово на языке вертится… управленцами этого острова. А человек, который заправляет этим островом находиться в саду, который перед тем большим белым домом. — слегка кивнул в сторону белоснежно особняка.

— Благодарю. А звать как его? А то ведь неманерно это будет, идти на встречу к тому человеку с предложением, чье имя не знаешь. И как я его узнаю?

— Зовут его — Эдвард. А на счет того узнаете ли вы его или же нет, можете не беспокоиться. Он там единственная живая душа. — заверил Дюк.

— Благодарю еще раз. — капитан поблагодарил Пола и Чарльза и пошел размеренным шагом по вытоптанной широкой тропе, на которой легко могут поместиться целых две повозки, в сторону белого большого дома.

Между хижинами и самим особняком, вот на этом промежутке справа, в нескольких десятках метрах, капитан заметил двух мужчин в соломенных шляпах с лопатами в руках. Они интенсивно вскапывали поле, но один из них зачем-то остановился и выгнул спину, вставив в землю лопату. Второй тут же отреагировал и начал махать руками первому, подгоняя побыстрее закончить свой отдых. Первый отмахнулся от него, ушел на поляну и упал на траву. Второй ударил рукой себя по лбу и слегка покачал головой, но все же продолжил копать, отказавшись сейчас от помощи ленивого товарища.

Капитан усмехнулся, глядя на эту веселую ситуацию, и продолжил идти к особняку. Он прошел каменное ограждение и увидел мужчину, наклонившегося к земле и сажавшего прекрасный цветок. Бывший пират был одет и не дорого, и не бедно, его наряд сразу давал понять, что этот человек всего лишь фермер. Черный жилет, серая хлопчатая рубашка, которая была чуть больше, чем сам черноволосый юноша, коричневые штаны и невзрачные обычные ботинки. Соломенной шляпы только не хватало для образа настоящего карибского фермера.

Капитан подошел не слишком близко к Эдварду и заговорил, оторвав того от своих дел.

— Вы и есть владелец этого прекрасного острова? — проговорил капитан с улыбкой смотря на то, как юноша перед ним лелеет красный цветок.

Эдвард постучал ладонями по земле рядом с только что посаженной розой, поднялся на ноги и повернулся к капитану. Британскому солдату в глаза бросилась легкая щетина и глубокий шрам на правом глазу. Но показавшееся только что молодое лицо землевладельца не только не насторожило, а даже немного успокоило обеспокоенное сердце капитана.

— Это громко сказано. — отозвался мягким голосом юноша с удовольствием осматривая человека перед собой.

— Я спросил у мужчин, которые возводят новую хижину у бухты. Они мне ответили, что только вы вправе распоряжаться этим островом.

— Ну, раз они так сказали, то да. Кто вы и по какому поводу пожаловали к нам, на Майт?

— Капитан военного фрегата Британии — Генри Филдс. — Генри протянул Эдварду руку.

— Эдвард Джонсон. Будем знакомы. — и соединились руки двух капитанов в крепком рукопожатии.

— А прибыл я по поручению самого короля, Генри Первого. И готов предложить вам и вашему острову возможность разбогатеть, если захотите, конечно.

— Хм. — делая вид, что задумался, выдохнул капитан. — Ну что ж, пройдемте в дом тогда.

Эдвард отряхнул кисти, повернулся, сложил руки за спиной и пошел в дом. Генри поправил свой мундир и пошел следом. Они прошли большую гостиную комнату, в которой юноша расположил стол, котором была карта карибского моря и пара карандашей, а вокруг стола дюжина стульев, новых, крепких, добротно сделанных Чарльзом из старого тропического дерева. По углам стояли старые потертые кресла. Генри обвел взглядом комнату и вместе с Эдвардом скрылся в коридоре. Они поднялись на второй этаж и зашли в обновленную библиотеку.

Генри был поражен количеством книг. Такого британский капитан еще не видел, даже у высокопоставленных лиц при управлении. У самой стены напротив дверного проема стоял массивный письменный стол, найденным Эдвардом в одном из подвалов, за столом стояло то самое красное кресло, что было найдено здесь, а за спинкой кресла расположилось огромное окно, по краям которого висели лоскуты темной ткани. А напротив стола стоял новенький стул, так же сделанный Чарльзом. Оказывается, у бывшего разбойника талант к плотницкому делу. Как полезно.

— Проходите. — спокойным тоном проговорил юноша и прошел вглубь библиотеки к столу, обошел его и уселся в кресло.

— Благодарю. — Генри пошел следом и уселся уже на стул, перед своим собеседником.

— Так что там насчет возможности разбогатеть? — деловито спросил Эдвард и откинулся на спинку кресла, чуть покусывая кожу на межфаланговом суставе своего указательного пальца.

— Да, вот Георг Первый заметил развитие вашего острова, так сказать — начал Генри. — и хочет подсобить вам. — интересно. Как Георг заметил столь незначительные изменения на каком-то острове?

— Конечно, не безвозмездно. Так? — чуть наклонил свою голову в сторону юноша, ожидая выдвинутые требования.

— Естественно. Британия делает только то, что может принести ей какую-то прибыль, и не как иначе. — спокойно сказал Генри, озвучивая неприятную для многих служащих тонкость.

— Знаю, знаю эту песню. Меня и мою семью она тоже использовала для получения выгоды.

— Ничего личного. Личными предупреждениями Британия не руководствуется, если на троне восседает не дурак.

— Ты вроде мужик умный, но почему ты-то потакаешь желаниям Георга?

— Я исполнитель. Если последствия не касаются меня — то почему бы не стать исполнителем. — хладнокровно ответил Генри, запоминая реакцию на каждое свое слово у молодого человека.

— Мы с вами схожи, были когда-то. Я был таким же.

— Может, прекратим? И, наконец, приступим к разговору на счет острова? — первые эмоции посетили голос капитана фрегата.

— Что ж, давайте, выкладывайте.

— Мы предлагаем вам сотрудничать. Мы привозим людей на ваш остров, столько, сколько можете обеспечить крышей над головой, и будем ежедневно снабжать вас торговыми судами для роста торгового оборота. С людьми мы пришлем своего управляющего, для него дом нужен отдельный. Он будет помогать вам, поддерживать «огонь» и интенсивный рост населения на этом острове. Глядишь, через полмесяца вы уже будите собирать оброк с населения. Вот и все.

— А мы вам, что тогда должны будем за столь большую помощь? — поставил руки, сложенные домиком на деревянный стол, проникаясь интересом к разговору.

— Половину от вашего дохода. Как только начнете собирать налог, еженедельно я буду заплывать к вам в бухту, которую я бы посоветовал еще увеличить, и буду забирать половину всех налогов за неделю.

— Ха. — чуть усмехнулся юноша, не скрывая этой эмоции от своего собеседника.

— Что я смешного озвучил?

— Нет, ничего. Просто сама Великобритания отказалась от меня, когда я был еще ребенком и расхаживал в тряпье на улице, а теперь она сама просит возможности дать ей помочь мне. Забавно.

— Может и забавно, но ответ-то вы дайте. У меня еще много дел в этом море.

— Ну что ж, не могу вас задерживать, я и остров принимаем ваше «великодушное» предложение. — чуть поклонился фермер.

— Сарказм — это лишнее. И предложение тем более не мое. Значит, мы все решили? — Генри протянул свою руку Эдварду.

— Конечно. — и закрепили они договор между собой сильным рукопожатием.

— Завтра, значит, в полдень мой фрегат вновь пришвартуется в вашем «порту» и высадит первых жителей. Сколько вам нужно?

— На данный момент готовы всего четыре хижины.

— Значит, три семьи и управляющего. До встречи. — чуть кивнул Генри, наверняка в голове прикидывая кого именно он привезет.

Генри встал со стула, поправил свой мундир и направился на выход. Через минуту Филдс покидает особняк, а через еще несколько его фрегат и вовсе выходит из бухты. Эдвард остался в своем новом кабинете и продолжил ритмично стучать пальцами по столу с улыбкой на лице. От этого стука проснулся Рей, который дремал уже целый час на одном из шкафов. Пернатый поднял пыльную голову, быстро ею помотал, сбросив пыль, поднялся в воздух и приземлился на стол.

— Хватит! — проговорил Рей, смотря злобными сонными глазами прямо в глаза Эдварда, и схватил клювом его указательный палец.

— Если что-то не нравиться можно и улететь отсюда. Тем более, сейчас на минуточку середина дня и спать уже слишком.

Рей поднял голову и немного ее повернул, но все продолжил смотреть в глаза бывшему капитану.

— Да, хватит прожигать меня взглядом, успокойся. — начал гладить хозяин своего питомца по голове, а тот повернулся спинкой к руке и начал тереться. — Сразу же такой добрый, когда тебя гладят. С живой птицей разговариваю, совсем заработался. — осмыслив ситуацию проговори фермер. — Благо, ты попугай и можешь хотя бы поддержать глупый диалог. Эх, животное. — но продолжил гладить Рея по спине.

В этот момент в библиотеку входят Пол и Чарльз, оба с ног до головы в опилках. Эдвард взял Рея на руки и поставил его на край стола.

— Что случилось? — первое, что вырвалось изо рта землевладельца при виде Чарльза и Пола.

— Что за солдат это был? У нас вновь проблемы? — озвучил самые опасные предположения Ламар, быстро прошел вглубь библиотеки и уселся на стул.

— Британский капитан военного корабля — Генри Филдс. Он — это явление народу «королевской милости». — спокойным голосом проговорил брюнет и продолжил стучать по столу. — Так это вы его встречали?

— Да. Он сказал, что у него есть предложение номинальному владельцу острова. Так и что он предложил? — проговорил Пол, подходя к столу.

— Все ясно. — Эдвард слегка улыбнулся.

— Ты давай не юли, говори, что за предложение.

— Да, ладно-ладно… Хотя нет. — проговорил юноша после секундного молчания. — Расскажу все, когда все будут в сборе. Который час? — с легкой надеждой спросил Джонсон, посматривая на Рея.

— Час дня. И зачем вообще? — раздраженным голосом спросил Чарльз.

— Вот за обедом все и скажу. Эта очень важная и интересная информация для нас всех. Так что давайте дуйте за Эвеном и Оливером, накрывайте на стол, а я сейчас спущусь.

— И снова, и снова ты откладываешь время откровения. — придался воспоминаниям боцман, начиная отходить к дверям.

— Но я же всегда все рассказываю вам. Не стоит ныть, нужно действовать. Давайте-давайте. — Эдвард встал с кресла развернул Пола к дверям, поднял Чарльза со стула, развернул к дверям и легко подтолкнул их в спины.

— Мы сами выйдем. — отозвался Чарльз на такое отношение.

— Да, я за вами иду и хочу идти побыстрее, так что ускоряем шаг.

Как только Джонсон оказался в дверном проеме Рей поднял голову, бодро прошелся по столу, увидел уходящую фигуру своего хозяина, развел крылья в стороны и полетел к нему. Пернатый мягко приземлился на плечо, но на такой скорости, что его хозяина аж немного дернуло вперед. Хорошо, что Эдвард уже знает все повадки своего пернатого и специально для такого подшил на плечи еще немного ткани.

— Черт, Рей. — юноша «вывалился» из библиотеки и чуть не ударился о дверь в жилую комнату. — Ты же уже большой и тяжелый. — Эдвард надавил ладонью на то плечо, на котором сидел Рей.

— Больно, что ли? — с улыбкой на лице спросил Пол, откровенно смеясь над своим товарищем.

— Да как раз-таки нет. Только от этого импульса можно и хорошенько приложиться головой об стенку. Он же тяжелый. — чуть поднял свое плечо с грузом бывший капитан и продолжил идти. — Полкилограмма точно есть.

— Так это немного.

— А ты попробуй проносить его на одном плече, осанка испортиться. Благо он постоянно садиться на разные.

— Хватит там обсуждать Рея. Нормальный попугай, по умнее некоторых будет. — бывший разбойник искоса посмотрел на Пола.

— Иди уже. — Пол подтолкнул Чарльза в спину. — А то скоро тоже клюв вырастет.

— Уморил. — посмеялся Ламар и стал спускаться по ступенькам.

— Точно! — отозвался радостный Рей.

— Вот видите. — сказал Эдвард. — Он умнее вас обоих.

— Чего!? — возмутился Пол, чуть не запнувшись о ступеньку.

— А я всегда говорил, Пол, что Рей умнее тебя. — вновь посмеялся зеленоглазый и зашел на кухню.

Все трое прошли в трапезную зала и уселись за новенький стол.

— Ладно, хватит. Кто-нибудь сходите за Эвеном и Оливером. — не то как приказ, не то как просьба донеслось из уст бывшего пирата.

— Пусть идет попугай-Пол. — с глупой улыбкой на лице проговорил Чарльз, в надежде на особенную реакцию.

— Да иди ты. — Пол дал подзатыльник Ламару, но тот не прекратил смеяться. — Ну, я хотя бы с Реем женщин не обсуждаю. — Дюк посмотрел на Чарльза, который тут же замолчал.

— Чего? Откуда? — с красным лицом спросил Чарльз, боясь за свой секрет.

— Иди, давай за Оливером и Эвеном вот, что. А то я много знаю. Ах-ха-ха-ха. — наступила очередь смеяться и Дюка.

— Хорошо. — с немного покрасневшим лицом вышел из кухни шатен и пошел на улицу.

— Ах-ха-ха-ха-ха. — продолжил бывший боцман, хватаясь за живот.

— Все, хватит, Пол. — грозно проговорил Эдвард, не видя в этом ничего смешного, ведь и сам этим грешил.

Через несколько минут на кухню вновь зашел Чарльз, а за ним шли немного вымазанные в земле Оливер и Эвен.

— Вы вообще без меня ничего сделать не можете? Ни приготовить, ни разогреть? — возмущенно начал Эвен, сердито смотря на своих коллег по несчастью.

— Дело не в этом. — тут же успокоил его юноша, подняв перед собой кисть.

— А в чем тогда?!

— Эвен, успокойся, мысли свободно. — Оливер грохнулся на стул и положил на стол голову. Вот он сейчас точно благодарил всех существующих богов за отдых.

— Ты-то чего? — легла грубая рука на плечи блондина.

— Эдвард хотел нам всем что-то рассказать. Это касается британского капитана, который только-только отплыл.

— Какого еще капитана?

— Эвен, не мельтеши, сядь, успокойся. — Оливер продолжал лежать на столе, ощущая своим плечом беспокойство своего товарища по занятию.

— Ну, послушаем. — Спенсер отодвинул стул рядом с Нортоном и уселся на него. — Рассказывай.

— Вот так бы всегда. — Рей спрыгнул с плеча и начал стучать своими когтями по столу, расхаживая из стороны в сторону. — К нам в бухту зашел британский корабль…

— Фрегат. — прервал Чарльз, ловля обеспокоенные взгляды своих товарищей.

— Фрегат. Капитан его, любезный души человек, как он хотел мне показаться — Генри Филдс. Чарльз и Пол, встретив его, отправили его ко мне. Когда мы встретились, мне стала ясна причина его визита. Как он выразился: «Мы предлагаем вам сотрудничать.» Суть этого сотрудничества такова, он от лица «Великого Королевства Великобритании» будет помогать нам в виде привоза людей на этот остров, обеспечения торговыми путями и защитой, становясь, фактически, союзниками Великобритании в это неспокойное время.

— Щедрое предложение. — проговорил Чарльз, стуча указательным пальцем себе по подбородку. — Какова же цена за такое великодушие?

— Через некоторое время мы начнем собирать оброк с людей, и половину всего дохода будем отдавать этому капитану. Он будет приплывать еженедельно.

— Ты его принял? — спросил Дюк, в надежде на положительный ответ.

— Да. Других вариантов я просто не вижу. Так хоть чуть разбогатеем.

— С пиратством завязали, а о деньгах все еще думаем. — Оливер поднял голову. — Забавно, но логично.

— Деньги нужны всем и всегда. — в ответ на замечание произнес Джонсон. — Неважно кто ты. Важно только одна деталь в этом деле — жив ты или нет. А то на кой черт тебе деньги, которыми ты никогда не воспользуешься?

— Мертвым деньги не нужны, согласен. — утвердительно проговорил Эвен.

— Именно.

— А когда люди уже начнут прибывать? — один-единственный человек, Чарльз, продолжал задавать вопросы по делу.

— Уже завтра он вновь приплывет и высадит на остров три семьи и одного управляющего, дабы «облегчить» мне жизнь. Что я, конечно, ставлю под сомнение.

— Уже завтра. Остров растет по населению семимильными шагами. — проговорил Оливер, прикидывая дальнейшие действия.

— Да. Ладно, вы все знаете, теперь можно и поесть. Эвен?

— Да, черт возьми. — Спенсер нехотя встал со стула и пошел к своему «рабочему месту».

Остаток дня прошел, как обычно. Они пообедали и дальше до вечера продолжили заниматься своими делами: Эвен и Оливер вновь пошли на поля, а Пол и Чарльз взяли в руки инструменты и пошли к недостроенной хижине. Эдвард же вместе с Реем пошел в свой кабинет и вновь взял одну из многих книг об истории европейской цивилизации и начал читать.

Вечером они поужинали, Джонсон вместе со всеми пошел в жилую комнату и перед камином обсудил завтрашний день. И вот на часах стукнуло одиннадцать часов, бывший капитан, как и все, начал готовиться ко сну. Рей к этому времени уже дремал на изголовье кровати, с чутка прикрытыми глазами, и будто бы дожидался своего хозяина. Эдвард снял одежду и, как всегда, положил ее на тумбу рядом с кроватью, улегся в постель, укрылся шелковым одеялом и уснул крепким сном.

Глава 10: «Смельчаки, что отправились в неизвестное»

21 июля 1715 года.

И вот наступило долгожданное утро, почти наступило. Легкий утренний туман только-только начал оседать на листьях и понемногу улетучиваться. Эдвард поднялся с кровати, нехотя потянулся, подошел к окну и отодвинул штору рукой, на которой отпечатался рисунок одеяла.

— Солнце только начало подниматься из-за горизонта. — томным голосом и полушепотом проговорил фригольдер[1].

Но не скрылся шепот от тонкого слуха пернатого, и тот аккуратно «свалился» на кровать и клювом натащил на себя немного одеяла. Эдвард посмотрел на это все и всего лишь легко усмехнулся.

— Рей, Рей, Рей. Ты некогда не меняешься. Ты все тот же ленивый большой попугай. Эх. — юноша отпустил штору, позволяя ей чуть проскользить по подоконнику, и подошел к тумбе, на которой он аккуратно вчера вечером сложил свою одежду.

Бывший пират надел на себя свою хлопчатую рубашку, напялил штаны, застегнул ремень, чуть цокнув бляхой, и накинул поверх рубашки черный жилет. Оперся пятой точкой на тумбу, обмотал свои ноги в новенькие портки и всунул их в ботинки. Через минуту он уже спустился на первый этаж и вышел на улицу, наслаждаясь утренней тишиной. Джонсон с облегчением посмотрел на горизонт, на маленькие домины и забрался на крышу теперь уже собственного особняка. Подошел к дымоходу, уселся рядом с ним, облокотился на него и продолжил смотреть в сторону моря. В сторону того самого моря, где пару месяцев назад и сам ходил.

— Свежий утренний воздух так и вливает в только что пробудившийся организм энергию. Хотя у кого как. — и хрустнул между делом пальцем молодой помещик. — Помню я те короткие моменты, когда я мог со спокойной душой расслабиться. — вспоминал один из тех моментов при служении в команде Хиггса, когда ему разрешали расслабиться.

Эдвард молча продолжил сидеть и смотреть на спокойное море. Через несколько минут он расстегнул сначала жилет, а потом рубашку и снял с шеи тот самый серебряный медальон. Брюнет с трепетом души раскрыл крышку и с необъяснимой теплотой посмотрел на портрет Элизабет. Именно с той теплотой, с которой он смотрел на ее саму, на ее походку, на ее лицо, линии тела. «Давно угасшее чувство», как иногда выражался Джонсон, вновь пришло и взяло вверх над всеми его мыслями. Оно всегда тлелось внутри его черной души, но пробуждалось только в такие моменты, когда он мог позволить себе думать лишь о ней, о прошлом, о том самом прошлом, в котором ему было достаточно только лишь присутствия Элизабет рядом с ним. Человек, что вытерпел столько боли, что поставил столько жизней на кон, тот, что убивал, грабил и избивал, иногда и невинных людей, надеется на прощение?

Как много же не позволял юноша своему сердцу и своей любимой. Постоянно мысленно отстранялся от нее, пытаясь защитить свои мысли, поступая, как маленький ребенок. Но те самые теплые чувства Эдвард никогда не смел, ставить под сомнение. Именно Элизабет стала тем человеком, для которого юноша так сильно хотел поменяться, измениться в лучшую сторону, пусть и таким радикальным методом. Пусть Элизабет и не догадывалась даже, но именно она тот человек, чьи интересы Джонсон неосознанно ставил выше своих. Ее будущее благополучие и благополучие их будущих детей заставило ребенка действовать. Правда Эдвард это признает не скоро. Все его эгоистичные желание, как он думал, взяли свое начало от желания подарить своей будущей семье лучшее до чего способен прикоснуться человек. Было бы проще, если бы юноша проглотил свою гордость и принял помощь от будущего тестя.

— Элизабет, помнишь, я обещал тебе приплыть через три года. Как ты видишь, не получиться. — обратился тоскливым голосом к портрету молодой человек. — Совсем не так давно, я написал тебе еще одно письмо и отдал его курьеру, буду надеяться, что скоро получу от тебя ответ, правда если смогу когда-нибудь попасть в Гавану. — Эдвард опустил глаза вниз. — Все-таки мне тебя не хватает, очень. — поднес кулак ко рту и сильно зажмурил глаза. — Надеюсь у тебя все хорошо. — аккуратно закрыл крышку амулета и захотел надеть его на шею, но увидал очертания военного корабля, фрегат, с британским флагом на грот-мачте. — Ха. — легкая улыбка появилась на лице Эдварда, прогоняя меланхоличное настроение.

Он надел амулет на шею, застегнул рубаху и жилет и начал спускаться с крыши. В этот момент он сильно постучал сапогами сначала по крыше, а потом уже по стене и между делом умудрился выкрикнуть: «Подъем! Британский капитан прибыл!». За стеной послышалась едва уловимая ухом брань и глухие удары сапог по полу. Помещик быстрым шагом направился в сторону бухты, с воодушевлением представляя себе знакомство с первыми поселенцами.

Через некоторое время Эдвард вступил на деревянный помост, а фрегат сбросил в воду якорь и перекинул веревки за борт. Генри уже стоял на помосте и наблюдал за своими людьми, что по его приказу привязывали как раз эти веревки к кнехту[2].

— Не ожидал вас так рано застать в моей бухте. — проговорил Джонсон, подойдя к Генри.

— Обязанности. — Филдс выпрямил ноги и повернулся к юноше. — Армия в конце концов.

— Не представляю, во сколько и с какими мыслями вы открываете глаза.

— Ну, тут нет ничего особенного. Часто мысль только одна. — многозначительно проговорил капитан, но следующие слова нарушили всю серьезность. — Брань. Правда, организм уже привык к такому образу жизни, а сознание до сих пор пытается сопротивляться.

— Это хорошо, даже отлично. Хоть теперь я понимаю, что вы все-таки больше люди, чем услужливые куклы.

— А вот с этими выражениями поаккуратнее. Я-то человек понимающий, не буду убивать вас только из-за этой фразы, а вот, что сделают с вами мои люди, как услышат ее, даже для меня загадка. Так что держите свой острый язык за зубами. — спокойным тоном капитан поставил на место язвительного помещика перед собой.

— Уяснил. — услужливо кивнул юноша. — К делу?

— Единственное толковое, что вы умудрились сказать в этой беседе.

— Не приуменьшайте, я всегда стараюсь разговаривать лишь о делах. Так что там с людьми? — спросил голубоглазый и посмотрел на фрегат.

— Все отлично. Три семьи, у двух из которых есть дети, и один управляющий к вашим услугам. Сейчас я их высажу и поплыву по другим делам.

— Тогда прекрасно. Мои люди уже встали, и мы расположим семьи и управляющего в дома и немного расскажем про ситуацию нашу. Можете не беспокоиться.

— Мне-то и не зачем. Только людей вам доставлю и все.

— Вы говорите, так как будто это ресурс какой-то, материал.

— Так и есть, человек — это самый ценный ресурс, который на данный момент существует, правда это и осознают лишь немногие. — между делом наверняка он сейчас задумался об образе нового Короля Великобритании. — Что говорить о пустом? Уильям, буди наших гостей! — прокричал Генри, подняв голову вверх и смотря на палубу.

На палубе застучали сапоги и через несколько минут к фальшборту подошли четверо мужчин, три женщины и двое детей.

— Капитан, мы уже на месте? — проговорил мужчина, что был одет в старый потертый пиджак коричневого цвета.

На голове его была треуголка, а у рта он держал немного потертую курительную трубку. Юношу сразу посетила мысль, что это и есть тот самый смотритель, который будет помогать в управлении.

— Да, уже прибыли. Спускайтесь все и осматриваетесь. Познакомлю вас с кое-кем. — приказал капитан, даже не дрогнув от холодного утреннего бриза.

Пассажиры британского военного корабля спустились на деревянный помост. Мужчины помогали спускаться женщинам и детям. Взгляд Эдварда моментально упал на их одежду. Мужчины, кроме этого смотрителя, были одеты просто: свободные серовато-синие хлопчатые рубашки, коричневые штаны и обыкновенные ботинки. Когда смотритель стоял на палубе фрегата, Джонсон мог видеть его только по пояс, а теперь же представился шанс рассмотреть его с ног до головы. На нем были черные штаны из козлиной шерсти со вставками из кожи, что на первый взгляд, были намного дороже всей нынешней одежды Эдварда. Сапоги черные с металлическими заклепками и до колен.

Женщины в разноцветных сарафанах, что были внизу свободны, в темных миниатюрных ботиночках и с веревочкой на поясе, что поддерживала сарафан. Дети в немного грязновато-коричневых штанах, свободных беловатых рубашках, а на ногах новенькие сапожки из кожи дикого кабана.

Все, как на подбор, все молоды и красивы. Мужчинам на вид только-только стукнуло за тридцать, женщинам не больше тридцати, а детям — восемь-девять лет, а смотрителю только-только стукнула тридцатка.

— Вот знакомьтесь, Эдвард — владелец этого прекрасного острова. — Генри отошел чуть в сторону и показал рукой на стоящего позади него молодого человека подходившим к нему «пассажирам».

— Приятно познакомиться. Эдвард Джонсон. — протянул руку смотрителю.

— Эрик Холт. — раздался крепкий мужской голос, и пожал будущий коллега по промыслу руку Эдварда.

На лице Эрика было несколько маленьких морщин, но ни шрамы, ни ожоги не коснулись и толики его серьезного лица, что невероятным образом успокаивало беспокойную от природы душу молодого капитана. Слегка розоватые худые щеки, выступающие скулы, зеленые глаза с русыми густыми недлинными волосами и пара морщинок на лбу.

— Приветствую всех. — дружелюбно произнес юноша, пожав руку каждому мужчине. — Мы поближе познакомимся позже, а сейчас я провожу вас в ваши новые дома. — молодой помещик развернулся и пошел в сторону хижин.

— Я приплыву через неделю и привезу еще людей и скотины, а то вижу, что животины у вас нет. Готовьтесь. — уважительно проговорил Генри, проходя мимо Эдварда, в сторону своего корабля.

Голубоглазый утвердительно кивнул головой и вместе с новыми товарищами вступил на лазурный песок. Фрегат Генри начал набирать скорость и выходить из бухты Майта. В этот самый момент к Эдварду и к новым жителям Майта подходят немного сонные Пол и Чарльз.

— Уже? — удивленно проговорил Пол, заметив людей.

— Да, уже все. Просто спать меньше надо. — толикой яда брызнул бывший генерал в свою свиту. — Ладно, Чарльз, Пол, расположите новых поселенцев по хижинам, и проконтролируйте, чтобы каждый остался доволен. А, Эрик…

— А я пойду с Эдвардом. Мне нужно с ним поговорить, и кое-что обсудить. — Холт закончил начатую Эдвардом фразу, не давая тому места для маневра.

— Да… Да, нужно. Нужно много обсудить. А, вы — обратился фригольдер к новым жителям Майта. — располагайтесь и не стесняйтесь.

Эдвард и Эрик направились сторону особняка, а Пол и Чарльз поздоровались с новыми жителями, обменялись парой слов и проводили каждого до их новых домов. Джонсон и Холт зашли в дом, поднялись на второй этаж и вошли в библиотеку. Помещик уселся в свое кресло, а его будущий заместитель приземлился на стул, что стоял напротив.

— О чем вы хотели поговорить? — сразу же начал голубоглазый, вглядываясь в лицо своего собеседника.

— Меня вот интересует обеспеченность этого острова ресурсами. — Эрик скрестил пальцы на руках и уперся локтями в стол.

— Как вы могли заметить во время нашей маленькой прогулки до этого особняка, у нас есть два вспаханных поля, а джунгли эти достаточно насалены всякой живностью. Так что на счет еды беспокоиться не стоит.

— А работа? Люди должны трудиться. — продолжал Холт.

— Согласен. Они могу работать с моими людьми на полях, либо помогать рубить деревья. Нам сейчас нужно возводить новые дома, лавки в обозримом будущем. Нам сейчас очень нужна древесина.

— Тогда нужно решать этот вопрос персонально для каждого. Советую вам еще провести беседы и с женщинами. — посоветовал Эрик юнцу перед собой и поднялся со стула.

— А вы куда? — Эдвард слегка привстал.

— Вы сидите-сидите. — Эрик выставил руку вперед, усаживая Джонсона на место. — Я спущусь к людям, и скажу каждому зайти к вам для проведения беседы. После всего этого я к вам еще зайду. А пока познакомлюсь с вашими товарищами. До встречи. — Эрик вышел из библиотеки, аккуратно открывая двери.

— До встречи. — Эдвард вновь уселся в кресло и принялся ждать.

На улице послышались голоса Оливера и Эвена, стук сапог на первом этаже, выкрики еще сонного Рея немного приводили в чувства от наступающей дремоты. Неожиданно для себя юноша начал всматриваться в корешки давно прочитанных им книг. Каждое название, каждое слово взывало к нему, пробуждая в голове мысли и чувства, с которыми он читал их. Довольно часто такие вот воспоминания сопровождались улыбкой, истинной, настоящей. И в один из этих моментов к Эдварду в кабинет входят мужчина и женщина. Первым вошел мужчина, а сзади него шла девушка, которую он держал за руку. Брюнет поднялся с кресла и показал рукой на стол, стоящий перед ним, уже ощущая вину за наличие всего одного стула.

— Приветствую еще раз. — в уважительном тоне проговорил Эдвард и вытянул руку.

— Здравствуйте-здравствуйте. — проговорил мужчина и пожал молодую, но уже истерзанную руку.

— Еще один стул можете взять в том углу. — виновато проговорил помещик и указал рукой в самый дальний угол библиотеки.

— Ага. — мужчина посадил девушку на стул, а сам пошел в тот самый угол, взял стул, вернулся и уселся рядом с девушкой, аккуратно взяв ее за руку.

— Подождите секунду. — бывший пират открыл нижний ящик письменного стола, достал толстенный журнал с немного пожелтевшими страницами. — Повторюсь, меня Эдвард зовут. А как вас? — раскрыл журнал и взял карандаш, валявшийся на столе.

— Карен и Дэвид Скотт. — проговорил глава семьи.

— Ага. — чуть кивнул, записал их имена в столбик и поставил карандаш рядом с именами. — Как я понимаю, вы женаты?

— Да.

— Хорошо. — сделал соответствующую пометку юноша и вновь поднял голову к собеседникам. — Не нервничайте. Это так формальность. Дети есть?

— Нет. — Карен покачала головой, чуть растрепались ее блондинистые волосы.

— Тоже хорошо. — продолжил записывать юноша. — Что вы умеете и чем занимались до прибытия на этот остров?

— Я работал в Гаване, на лесопилке на окраине. А из этих досок строил дома, помосты, мебель могу изготавливать, столы стулья, еще кухонную утварь из дерева могу смастерить.

— У нас как раз нужда в таких людях, как вы, Дэвид. — оживился брюнет, подняв руку с оттопыренным указательным пальцем. — Нам нужны способные и рукастые мастера этого ремесла. Наш остров восстанавливается и нам нужно в ускоренном темпе строить новые хижины. Вы согласны работать на нашей своеобразной «лесопилке»?

— Да-да, согласен. — чуть закивал мужчина.

— А вы? — обратился помещик к девушке.

— Я работала на одной из плантаций по выращиванию кукурузы и сахарного тростника. — ответила Карен.

— Это тоже отлично. У нас есть вспаханные поля. Нам пригодиться помощь в этом деле. — с улыбкой на лице Эдвард вспомнил недовольное и уставшее лицо Нортона в последние дни. — Вы согласны?

— Да. — Карен немного кивнула головой.

— Вот и замечательно. Платить вам мы пока будем едой, денег сейчас и вовсе нет, но вскоре появятся. А как вам ваш домик, в который вас поселили? Говорите только правду.

— За еду мы согласны пока поработать, а что касается домика, честно сказать, пустовато. — начал Дэвид.

— Но уютно. — прервала его Карен, схватив мужа с рукав.

— Там пусто. Только кровать есть и все. — продолжил выражать свои эмоции Дэвид.

— Со временем у вас в доме добавится мебель, просто эти домики мы возводили быстро, и не было особо времени еще и мебель стругать. Вот только кровати успели, благо матрасы были.

— Да, ничего. Мы все понимаем.

— Тогда если вопросов больше нет, можете идти. — произнес юноша, чуть стуча себе карандашом по нижней губе.

— Спасибо вам еще раз. — Карен встала со стула.

— Да, нам уже пора, начинать трудить, так сказать. — Дэвид поднялся со стула, пожал Эдварду руку и вместе с Карен направился к дверям.

— До встречи, было приятно познакомиться. — попрощался с первой парой землевладелец и начал ждать следующих.

Таким образом, Эдвард поговорил со всеми тремя супружескими парами. За Карен и Дэвидом в кабинет вошли Марк и Мелисса Роузы.

А после них Джулиана и Этан Брауны. И Эдвард узнал, что у Марка и Мелиссы, как и у Джулианы с Этаном, есть дети, у каждой пары по одному, Чарли Роуз и Питер Браун. И получилось так, что всех женщин молодой помещик направил на поля, а их мужчин на лесопилку, которой судя по всему будут управлять Дюк и Ламар. Теперь под руководством Эвена три красивых дамы и один уставший от жизни «ишак» — Оливер. Он всеми силами пытался начать работать и помогать Полу с Чарльзом, но Эвен настоял на недостатке рук и вот — Оливер пробует себя в роли землепашца. Спенсер отпустил его, как только узнал, что теперь ему будут помогать девушки, что знаю это ремесло. Ведь на самом деле толку от Оливера немного, только лишние руки, что надо обучать, обучать и еще раз обучать. Лекарь обрадовался и обрадовал этой новостью Пола и Чарльза, к которым под руководство поступили мужья тех самых дам.

Все были довольны теми ролями, которые им достались. Эдвард, записав все свой журнал о новых поселенцах и раздав указания своей свите, откинулся на спинку кресла, стараясь насладиться мимолетным спокойствием.

— Эх, пока все идет хорошо.

В этот момент в библиотеку через раскрытое окно залетает Рей. Он облетел вокруг и приземлился на стол, рядом с раскрытым журналом.

— Кто же это у нас встал? — с теплотой внутри капитан прикоснулся к голове Рея. — Уже девять утра. Нужно тебя отучивать долго спать.

— Нет! — проговорил пернатый и слегка укусил Эдварда за указательный палец.

— И что? Думаешь, мне больно? — неожиданно для птицы юноша поднял ее над столом. — А вот и нет. — проговорил он, смотря Рею прямо в глаза.

В этот момент двери кабинета начали открываться, и успел юноша усадить Рея на край стола и снова откинулся на спинку кресла. В кабинет зашел Эрик. Холт, прошел вглубь комнаты, снял треуголку и вновь сел напротив юноши.

— Красивая птичка. — решился разбавить атмосферу Эрик, попытавшись погладить Рея.

Но пернатый имел на это свой взгляд, укусил его за палец и немного нахохлился.

— Ай. Больно.

— Не стоит его трогать. Он еще вас не знает. — немного погладил по спинке Рея молодой человек улыбаясь. — Привыкнуть ему нужно.

— Уже понял. Все узнали, что вам нужно? — спросил шатен, откинувшись на спинку стула.

— По сути дела, да. Зачин у нас есть.

— Согласен. Как сказал Генри, в перспективах у нас начать торговать с внешним миром. Я, как и вы, заинтересован в том, чтобы это произошло куда быстрее ожидаемого. — на секунду напряглась шея мужчины.

— Я с вами согласен. И что вы предлагаете для достижения этой цели?

— Сначала наладить внутренний рынок. Нам нужно еще больше людей, из которых часть, хотя бы должна иметь опыт в торговле, лавки с мясом на пример. Нам нужно возводить лавки, а для этого нужны люди, а для этого нужны ресурсы, дабы поддерживать существование их на острове. А для беззаботного, ну или хотя бы для удовлетворительного уровня нужно мясо. Скотины у вас на острове я не наблюдаю.

— По этому поводу можете не беспокоиться, Генри на следующей неделе привезет скотину. К тому времени мы должны успеть построить амбары для коров и свинарники. — произнес голубоглазый, положа руки на стол.

— Ясно. Задача ясна. Но нужно не ударить в грязь лицом с самого начала.

— Что вы имеет в виду?

— Документацию привести в порядок. Досье на каждого: семья, дети, дом и все такое.

— Уже. — Эдвард раскрыл журнал, лежащий на столе.

— Интересненнько. — Эрик повернул к себе журнал. — В принципе-то тут все хорошо. Но нужно ввести учет и об инструментах, домах, количества дерева, зерна. Нужно и это заполнить.

— Это будет тяжело.

— Их нет? — спросил Холт, смотря Эдварду в глаза и лаская пальцем записи в журнале.

— Да, есть. Но только их достаточно много.

— Но делать-то все равно нужно. Сейчас у меня дел особо нет. А у вас?

— Вы мои дела.

— Значит, нужно обойти весь остров и все «тайные» места и выписать все.

— Это надолго.

— Дай бог, до вечера управимся. — Эрик встал со стула, оставив раскрытый журнал на столе.

— Бога нет, но если мы постараемся, то успеем к вечеру. — молодой человек встал с кресла, взял журнал и карандаш и вместе с Эриком вышел из кабинета.

Они вышли из особняка и начали свой обход, записывая все, что имело ценность. Эрик подсказывал Эдварду, что стоит записать, а что и вовсе упустить как «ненужную информацию». Например, площадь поля была полезна, а информация какие инструменты используются при вспахивании, были излишни. Время пролетело быстро. Джонсон и Холт обошли каждый метр острова, избегая джунглей, и не заметили, как прошел обед. Брюнет уже исписал добрых десять страниц журнала и даже не смел гадать, сколько еще ему предстоит написать.

Остальные продолжали работать, дамы и Эвен — на полях, а Пол, Чарльз, Оливер и мужья — в джунглях. В два часа дня Эрик и Эдвард вернулись обратно в кабинет и продолжили заполнять журнал.

— Вроде основное мы записали. — проговорил Холт, сидя на стуле напротив еще пишущего Эдварда.

— Все. Надоело. — не выдержал юноша, отбросил карандаш, откинулся на спинку и закатил голову.

— Еще не все. Остались мелочи. — спокойным тоном проговорил шатен, затягиваясь едким табачным дымом.

— Вот ты и пиши. В подвал мы заходили, и ты у Эвена еще интересовался, сколько и каких инструментов у нас есть в наличии. Так что пиши.

— Без проблем. — Эрик развернул к себе журнал и взял наполовину исписанный карандаш.

— Я хоть немного отдохну.

— Тут долго. Часа на два. — тут же произнес шатен, скребя карандашом по бумаге.

— А чем занимался ты до сегодняшнего дня? — Эдвард наконец-то смог подгадать момент и узнать своего собеседника получше.

— Скитался.

— Всю жизнь?

— Нет, только пару месяцев, как только приплыл сюда. А было это уж лет десять назад.

— А после?

— Что после? После заступился за какого-то старика в таверне Кингстона, к нему приставали пьяные в стельку англичане. Кингстон-то у нас город молодой, своенравный. И люд такой же, не видят ту черту дозволенного. Частые грабежи, убийства, но кого это сейчас волнует, когда есть проблема пиратов. К рабам там отношение даже хуже, чем к черни. Черных рабынь для утех пруд пруди, но все время почему-то новые. Кажись кто-то сильно играется с этими куколками. И знаешь какое решение всех этих проблем предлагает правительство Кингстона?

— Нет.

— Самый дешевый алкоголь во всей Вест-Индии. Гораздо проще людям залить глаза, чем исправить ситуацию. Ладно, что-то меня понесло. — чуть прокашлялся Эрик, продолжая вести записи. — Я вступился за того старичка. Отбился кое-как, а дед-то был не простой — капитан городского форта. Вот он меня и устроил к себе работать секретарем. Я смотрел, как он работает, понемногу учился и постигал тонкости управленческого дела. Дед потом умер, а я занял его место, по его же просьбе. Неделю назад меня все это достало, город как был гнилым, так и остался. Я уволился и в этот же день на пристани встретил Генри. Мы с ним поговорили, и он сказал, что найдет мне работенку подальше от этого городка. — Эрик все продолжал и продолжал писать.

— Ты жалеешь…

— Что бросил то «лакомое» место? Отнюдь. Я даже рад. Тут куда интересней. Нет стольких проблем с пороками. Просто ничего нет, вот и интерес проснулся.

— Ты трудоголик, как я понял?

— Да, отчасти.

— Как это? — удивленно спросил юноша, приподняв правую бровь.

— Очень просто. В один день я могу пахать, как заведенный, а в другой могу пролежать весь день.

— А дети? Семья?

— Ты что? — поднял удивленные глаза Холт и затянулся табаком. — Нет, конечно. Это мне пока не нужно. Такую головную боль пусть другие себе на плечи сажают. Я люблю свободу, знаешь. И быть кому-то обязанным не для меня.

— Мы с тобой похожи, но одновременно с этим и очень сильно отличаемся.

— Так быть и должно. Люди не могут быть идентичными. За это, в конце концов, мы и любим природу. За индивидуальность каждого.

— Эх, философия. Не моя стихия. Хотя подумать и поразмышлять, я могу.

— Тут дело не философии, а в желаниях каждого человека. На самом деле все просто, только мы зачем-то все усложняем постоянно.

— Интересная точка зрения. И, пожалуй, я с нею соглашусь. Ладно, дописывайте, не буду мешать. — проговорил юноша.

— Благодарю.

Прошло еще два часа, а Эрик и Эдвард до сих пор пишут. Правда Эрик уже заканчивал, не скрывая радости на лице, предвкушал тот момент, когда напишет последнее слово и поставит точку. Эдвард немного прикорнул, но тут же проснулся и моментами даже диктовал Эрику количество того или иного инструмента, доставая информацию из самых глубоких закромов своего разума. Эрик закончил, откинул карандаш в сторону и облокотился на спинку стула.

— Наконец. — Холт возвел руки вверх. — Все закончилось.

— Не все. — Эдвард прервал минутную радость Эрика.

— Тоже верно.

В этот момент двери в кабинет Эдварда открывает Пол.

— Пошлите есть давайте, там все уже готово. — проговорил Дюк и, не дожидаясь ответа, закрыл за собой двери.

— Пойдем поедим, а? — спросил Эдвард у развалившегося на стуле Эрика.

— Не отказался бы. — живот Холта предательски проурчал. — И не только я так думаю.

— Тогда пойдем. — голубоглазый встал из-за стола и вместе с Эриком вышел из кабинета и спустился на первый этаж.

За большим столом в зале сидели все жители Майта: Пол, Чарльз, Эвен, Оливер, семьи Скоттов, Роузов и Браунов в полном составе. Только два стула простаивали без дела. На столе перед свободными стульями стояли две деревянные миски с фирменным овощным бульоном Эвена.

— Всех приветствуем, еще раз. — чуть поклонился Холт и вместе со своим начальником уселся за стол и начал есть.

— Вас тоже. — проговорил Дэвид.

— Мама, я все съел. Можно к нам домой придет Чарли? Мы не будем шуметь. — тихо спросил Питер, через несколько минут у своей мамы, Джулианы.

— Да, можно. Идите, поиграйте. — чуть похлопала ребенка по спине рыжая девушка, отправляя его гулять.

После этих слов Чарли и Питер выбежали из залы и вышли на улицу, закрыв тихо входные двери.

— Эдвард, Эрик — Этан поднялся со стула. — мы рады, что вы предоставляете нам шанс начать жизнь с чистого лица. И мы все рады приложить руку к созданию деревни. Мы благодарны вам.

— Не стоит нас так превозносить. — проговорил Эрик, остановившись в поедании бульона.

— Согласен. Не стоит нас благодарить. Мы просто стараемся делать то, что нужно. В конце концов, вы нам нужны больше, чем мы вам. — проговорил с улыбкой на лице Джонсон, удобно расположившись на стуле.

— Мы все равно благодарны всем вам. — продолжил Дэвид. — Хотя бы за защиту.

В этот момент на кухню вбегают испуганные Чарли и Питер и пытаются что-то сказать, но отдышка не дает этого сделать.

— Успокойтесь. — проговорил Эрик. — Что случилось? — спросил он, положив руку на плечо Питеру.

— Там… Мы… Большая…

— На, попей воды. — Холт подал кружку воды Питеру и по-отцовски погладил его небольшое плечо. — И ты тоже, Чарли.

— Когда, мы пришли ко мне домой, в комнате родителей мы услышали грохот. Я открыл двери, а там огромная пантера. Я закрыл двери и побежал вместе с Чарли сюда. — наконец рассказал Питер и продолжил жадно пить воду из деревянной кружки.

— А еще она рычала, а потом и когтями водила по двери. — проговорил Чарли, прося и себе кружку воды.

— Пантера? — со страхом в голосе проговорила Джулиана, закрывая ладонью рот

На кухне наступила гробовая тишина. Каждый был поражен рассказом детей, а страх начал все ближе и ближе подбираться к умам людей, даже к Чарльзу, что обеспокоенно смотрел на испуганных детей. Только бывший капитан продолжал спокойно есть, ритмично поднимая ложку к своим устам. Он закончил с бульоном, спокойно встал из-за стола и подошел к комодам, на которых Эвен все время что-то резал. Странное поведение черноволосого юноши никого не оставило равнодушным и приковало все взгляды в комнате к нему. Он открыл первый ящик комода и достал оттуда свой кинжал, оставленный «на лучшие времена». Эдвард поднес его к лицу, чуть лаская пальцами лезвие.

— Ты куда? — осмелился спросить Дюк, гадая что же задумал этот человек.

— Устранять проблему. — спокойным тонном проговорил Эдвард и вышел из залы.

Все, включая Эрика, Питера и Чарли, поднялись со стульев и обеспокоенно отправились за Эдвардом. Вся ватага вышла в прекрасный цветочный сад.

— Эдвард, может не стоит? — проговорил Ламар, стараясь остановить своего друга от необдуманных действий.

— А если она кого-нибудь убьет?

— Возьми пистолет хотя бы.

— Тебе ли не знать, что пантеру лучше и быстрее будет убить клинком, перерезав горло. Пистолет долго перезаряжать и есть шанс того, что я промахнусь. Вы тут все стойте, не идите за мной.

— Вон она. — проговорил Чарли, боязно показывая пальцем на пантеру, что только вышла из дома.

— Вот и она. — проговорил Джонсон и уверенно с кинжалом в руке пошел в сторону того самого дома.

Этан, Дэвид и Марк прижали к груди своих жен и продолжили смотреть на предстающую бойню. Как же они были правы в этот самый момент

— Сейчас вы увидите, что представляет из себя наш Эдвард. — с напыщенной гордостью в голосе проговорил Пол, стараясь внутри себя унять то беспокойство, что вот-вот его захлестнет.

Эдвард начал подходить к пантере. Хищник, заметив его, согнул лапы и приготовился запрыгнуть на свою жертву. Между ними пять метров. Убийца сжимает кинжал и старается найти взглядом то место, куда лучше всего нанести удар первый. Пантера прыгнула на Джонсона, сбив его с ног, а тот от удара умудрился выронить кинжал. Хищник рычит, пытается откусить часть молодого лица, слюна с ее пасти стекает в аккурат на щеку молодому помещику. Кинжал в это время лежал совсем рядом с Эдвардом. Всего лишь нужно было выпрямить руку и вот он уже у тебя, но делать сейчас это было слишком рискованно. Джонсон сжимал шею пантеры и старался сдерживать ее натиск.

В один момент Эдвард рискнул, быстро выпрямил руку, схватил кинжал и всадил его в аккурат в шею пантеры. Успех. Немного крови из шеи хищника пролилось на лицо юноши. Он сплюнул и отбросил тушу уже мертвой пантеры от себя. С этим хищником у юного помещика есть еще одна забавная история. Эдвард поднялся на ноги и пошел в сторону своего особняка.

— Какого черта? — прошептал Холт все сильнее и сильнее сжимая в своих руках свой пиджак.

— Вот и все. Шкуру только снимите перед тем, как освежевать тушу. — проговорил спокойно брюнет, проходя мимо всех, чуть убирая кровь рукавом своей серой рубахи.

— А вы боялись. — чуть усмехнулся Пол, отпуская все те переживания, что тлелись в его душе. — Пацан умелый.

И обратились странные взгляды на молодого человека, что сейчас им показал торжество человечества, как расы, над одним из самых опасных хищников этих земель.

— А ты что ли знал, что все закончиться хорошо? — единственный кто сохранял спокойствие — Ламар.

— Естественно. А как иначе? Это же Эдвард и все вы знаете, на что он способен. — наигранно обратился Пол к Чарльзу, Эвену и Оливеру. — И вы теперь тоже можете быть уверены, что за нами, как за каменной стеной. — на этот раз Дюк обратился к Дэвиду, Марку, Этану, их женам и Эрику.

— Теперь да. — немного дрожащим голосом проговорил Эрик, все сильнее и сильнее сжимая в руках трубку.

— А теперь приступим к рутине. — проговорил Дюк и зашел в дом.

После захватывающего дух представления разошлись все по своим делам, кто-то отдыхать, а кто-то строгать новую дверь. День закончился, как и все предыдущие. Эдвард заснул ближе к двенадцати ночи, перед сном, как обычно, почитав. Эрик и остальные новые жители впервые заснули в своих новых кроватях, внимательно проверяя комнаты перед сном. И только пернатый Рей не спал и тихо постукивал клювом по стеклу в надежде на долгожданную свободу.

[1]Фригольдер — в Англии свободные поселенцы, свободные крестьяне, собственники прежних свободных крестьянских дворов, а также пожизненные владельцы таких дворов.

[2] Кнехт — парная тумба с общим основанием на палубе судна или на причале для крепления тросов.

Глава 11: «Товарищ, что не посмел меня забыть»

22 июля 1715 года — 21 октября 1715 года.

Время шло своим чередом сменяя сезон за сезоном, но этот линейный корабль на горизонте, что каждый месяц наблюдал за островом, будто за своим ребенком, воспитывая на нем ранее наглого и упертого юношу. Ламар каждый раз подмечал, все более и более потрепанное состояние «Косы», но Эдварда это слабо беспокоило. В любой момент, по любой его хотелке на Майт, на этих людей, обрушится град чугунных ядер. Но всякий раз, он их миловал. Зачем? Глумился над трупом своего врага, как думалось старику. За эти мысли в скором времени, придется отхватить Дэвиду Палмеру. Он, как и многие представители старшего поколения, с нисхождением относиться к юнцу, не воспринимая его в серьез. Будто бы страховкой в виде угрозы жизни его невесты будет достаточно. Но увы…

За эти четыре месяца Майт очень сильно поменялся. Бухта расширилась и стала она напоминать городской порт Гаваны, отдаленно. В этой бухте теперь свободно могли располагаться семь фрегатов. Хижин стало больше, теперь их целых двадцать пять. Население острова так же росло, около семидесяти пяти, включая Эрика и бывших пиратов. Почти в каждом доме проживала семья из трех или более человек. Улицы также преобразились: ямы на дорогах были заделаны, а сами улицы стали шире, да на столько, что на ней свободно могли разойтись две широких повозки. На Майте были не только дома и бухта, а еще полноценная лесопилка, на которой хозяйничал Пол, а иногда даже отрывался на Чарльзе, припоминая тому все те глупые приказы, что выполнял по его указке.

А расположилось градообразующее предприятие на окраине поселения, пере густыми карибскими джунглями, что таили в себе опасность. Куда не пускали своих детей родители, с придыханием рассказывая ту самую историю про пантеру и помещика, что не дрожал перед опасным хищником. И повелись легенды и мифы о силе хозяина сей земли, о юноше, чья история была покрыта мраком. Вся свита была не менее загадочной и выдающейся: мастер фермерских дел — Эвен Спенсер, лекарь с руками способными исцелять лишь прикосновением к коже — Оливер Нортон, Голиаф безумных размеров и силищей, способной сминать камни в порошок — Пол Дюк, хозяин величественной бухты и самый близкий товарищ помещика — Чарльз Ламар. Всяк из них человек не менее занимателен, чем молодой помещик со шрамом на прекрасном лице.

Как ранее и говорилось, Чарльз, как только бухта расширилась и приняла «нормальный» вид, сразу же выдвинул свою кандидатуру на пост капитан и был утвержден советом этих земель. Ламар, по предыдущим своим обязанностям, лучше всех знал и понимал процедуры, что ведутся в порту. Тем более Генри Филдс, как и обещал, обеспечил остров торговыми путями, загружая скучающего Чарльза работой все больше и больше. А тот только и рад. Ламар из тех людей, которым умственный труд давался куда легче, чем физический. Выходец из чиновницкой семьи огромного города, Манчестера, демонстрировал свои таланты в административных делах, облегчая ношу Холта и Джонсона. Грамотные действия Ламара открыли денежный поток в деревушку.

Нашем мастеру лечебного дела, Оливеру, специально возвели отдельную маленькую хижину с большим окном, прилавком, за которым он сидел и оказывал помощь всякому люду, который к нему обратиться. На острове добавились еще пара овощных лавок, пара мебельных магазинчиков и одна большая таверна, в которой обычные работяги отдыхали после тяжелого рабочего дня и спускали в нее одну пятую от своего дохода, ежемесячно.

Все эти хижины и лавки располагались между особняком легендарного Джонсона, в котором продолжала жить его свита, и бухтой. Огромные вспаханные поля, на которых хозяйничал Эвен, растилась перед особняком, питая деревню всеми дарами природы и культур, от пшеницы и ржи до картофеля, моркови и лука. Появились амбары для скота, что входили в юрисдикцию Спенсера. Скотинка послушная, хорошая, жирная такая. Много этим людям не нужно было, пара десяток коров, три десятка свиней и пятерка лошадей для пашни. А кур-то… Даже считать не стоит, все равно собьетесь со счета.

Особняк почти не изменился, только сад перед ним расцвел не бывалыми красками. Завораживающее зрелище, и не подумаешь ведь, что когда-то бывший капитан пиратского фрегата, лидер одного из содружества пиратов, своими руками сотворит такую красоту. Ведь как было принято в обществе того времени, мужская работа — это пилить, строить и рубить, а женская — кормить детей, ухаживать за домом и растить цветы. Но нашему молодому человеку это не мешало, найдя утешение для своей души в этом методичном занятии. Но главная его работа — вести Майт к процветанию и развитию, вместе с Эриком, его толковым заместителем.

С первыми торговыми соглашениями на остров хлынули деньги, что в последствии стали выплачиваться людям за их труд. Подгадав момент Холт и Джонсон решились на введение налога, чтобы начать исполнять свою часть договора перед Великобританией.

Чем больше времени проходило, тем меньше на улице, вне своего сада показывался Эдварда, наблюдая за развитием деревушки из своего кабинета за чашечкой черного, чуть горьковатого, чая. Пару раз за месяц, конечно, позволяя себе вечерком прогуляться по широким улочкам.

Капитанская свита за эти четыре месяца, наконец-то, смогла позволить себе расслабиться, отпустить ту боль и отчаяние, что подарил им Палмер полгода назад. Не многие изменились внешне: Оливер с Эвеном как были приверженцами чистоты и гладкости лица, так и остались, не позволяя себе даже легкой щетины. Но вот бывшие пиратские офицеры дали немного воли своим волосам: Пол позволил себе легкую, двухсантиметровую, щетину, а Чарльз слегка отрастил себе волосы, что теперь спокойно мог накручивать их на указательный палец полностью его обматывая ими.

Но вот Джонсон внешнее сильно преобразился: щетина переросла в усы и в настоящую бороду, достигающую в длину семи сантиметров, а волосы и вовсе стали полностью закрывать уши и достигли половины шеи молодого капитан. Ради удобства в повседневной рутине он завязывал их в хвост сзади. Никого из бывших коллег это не удивляло. Чуть забросил себя человек, стараясь разгрузиться ментально, благо нашел себе хобби в выращивании цветом.

За эти полгода ни разу не было озвучено и слова о пиратстве. Каждый закрылся от трагического прошлого по-своему: Оливер перестал пить ром в любом его проявлении и распрощался со своим так горячо любимым пистолетом, вышвырнув его в голубое море, Чарльз стал позволять себе вольность — сон до обеда, частые посиделки до полуночи в игре в нарды с мастером этого дела, Эвеном, Пол ударился в физические нагрузки, заглушая эмоциональную боль, что тлелась внутри, усталостью в мышцах, а Эвен, человек оказавшийся самым важным и способным в этот тяжелый период, чуть больше окунулся в религию и в свое ремесло.

Эдвард же скидал все, что ему напоминало о пиратстве: одежду, часы, трубку Тоби и свои шпаги с пистолетами в шкаф, а ключ от него швырнул на дно сундука, закрыв его одеждой новой эпохи. Одеждой тех самых людей, в которых он всячески призирал за нежелание что-то делать. А теперь? Сейчас он сам, по ночам, тихо шепчет Всевышнему о силе, что позволит ему превозмочь все эти невзгоды. Но Бог не дает силы, не дает мудрости и терпения, он дает возможности проявить их. Блажен тот, кто подвергается испытаниям, но не теряет веру, потому что, пройдя через испытания, он получит венец жизни, обещанный Богом тем, кто любит Его.[1] Чем сильнее душа, тем ужасней испытания, что посылает Господь. Эдвард, твоя судьба была предопределена. Тебя ждет столько боли и испытаний, но коль пройдешь их, не потеряв себя — обретешь силу способную влиять на все и на всех вокруг тебя.

Эрик Холт даже не догадывался о той судьбе, что выпала на ношу этих пятерых. Только раз он осмелился спросить за обедом далеким днем. Не показав свою нерешимость, юноша твердо отказал и продолжил есть. Но пусть сам помещик не выдал и толики истины о своих прошлых делах, Эрик заметил слабые изменения в лицах остальных отцов-основателей. Холт по натуре своей не был заносчив и не имел привычки совать свой нос в чужие дела. Брюнета это порадовало, но он решил не демонстрировать свою радость и продолжил работать в тандеме с Эриком, как всегда и было.

Тот самый толстенный журнал, который Эрик и Эдвард интенсивно заполняли четыре месяца назад, был исписан, и начат был уже другой не менее большой и не менее толстый журнал. Там находились все ведомости молодого поселения: количество зерна, овощей, фруктов, древесины и количество закупаемых и продаваемых ресурсов. Эта информация играла важную роль в развитии поселения и развитии внутри молодого Эдварда навыков, что через десяток лет обеспечат ему место у самой вкусной кормушки Старого Света. В этих самых журналах находилось и досье на каждого жителя Майта, буквально все о нем: дети, работа, женат или замужем, сколько лет. Через такие мелочи очень легко вести переговоры с людьми, подгадывая их реакцию на те или иные решения.

И вот наступил полдень, до обеда еще как минимум час. Чайки поднялись высоко в небо и стали кружить над бухтой еще сонного Чарльза. Эдвард лежал на крыше крыльца особняка и бездельничал в своей удовольствие. Соломенная шляпа на его лице защищала от лучей солнца, а соломинка во рту, что он частенько прикусывал, успокаивала его. В этот момент в сад входит Пол, вытирающий мокрой тряпкой руки от опилок. Он остановился перед тремя ступенями, ведущими на крыльцо, на крыше которого и лежал его друг.

— Эй, подъем! — громко проговорил Пол, закидывая тряпку себе на плечо.

— Чего тебе надо? — немного со злобой проговорил юноша, продолжая лежать.

— Еще даже не полдень, а ты дрыхнешь. Не хорошо это знаешь.

— Для кого? — отозвался помещик и вновь зажевал соломинку.

— Для нас хотя бы. Я уж не говорю о других работягах.

— Пол, послушай. — Эдвард убрал с лица шляпу и поднял торс. — Я сегодня ночью вместе с Эриком приводил документацию в порядок. Ты наверно слышал, как в моем кабинете громыхало ночью. Так вот — это были как раз те журналы. Я уж думал, что мы там все их перепишем, но хорошо, что Эрик остановился лишь на досье. А как ты знаешь людей у нас теперь много. Так что отстань от меня и иди… работай. — последнее слово совсем не то хотел произнести молодой человек.

— Честно говоря, сегодня ночью я не слышал ничего. Но утром заходя к тебе в кабинет, увидел вас спящих за столом.

— Может ты и видел только итог, но в голове-то ты наверняка проворачивал ту мысль: «А почему они спят? Что они такое делали?».

— Нет, даже не задумывался. — чуть пожал плечами Дюк, наслаждаясь приятным ароматом цветов.

— Это плохо. — немного грустным тоном проговорил Эдвард. — Эх, черт. Пол, ты меня разговорил и заснуть не получается, и не получится. — брюнет аккуратно поднялся на ноги, опираясь на свои коленки. — Доволен?

— Да. — после ответа Пола в сад заходит улыбающийся Эрик.

— А вы, что тут делаете, друзья мои? — дружелюбно проговорил Холт, застав интересную картину перед собой.

— Вот! — Пол указал рукой на Эрика. — Он по-твоему, не спал вовсе?

— Ну, вздремнул пару часиков, а что такого? — чуть виновато отозвался Холт, затягиваясь табачком.

— Да ничего-ничего.

— Да дело в том, что джентльмен Эрик — секундная стрелка в часах. — проговорил Эдвард.

— Это как? — спросил Пол.

— Чего? — удивленно поднялись брови Холта на такую характеристику.

— Секундная стрелка в часах постоянно работает, она не останавливается ни на секунду. И Эрик как раз ее и напоминает. Он всегда работает, а отдыхает всего лишь пару часов в день, почти все из которых спит.

— Так ты бери пример с него. — заделался в воспитатели бывший боцман.

— С этого не стоит брать пример. — отозвался тот, в кого хотели превратить Эдварда. — Таким стоит родиться. Я много видел в своей жизни, как кто-то слишком много брал на себя, а потом получал отдачу, и не самую хорошую. Некоторые умирали от такого образа жизни. Хроническая усталость, что накапливается при этом образе жизни — это не шутки.

— Вот видишь. — в знак благодарности помещик кивнул своему заму и уселся на крышу, свисая ноги с крыши.

— Понял-понял.

— Ты по какому поводу зашел-то? — обратился по делу к Эрику молодой человек.

— А точно-точно. Чарльз жалуется на большой спрос на канаты среди населения.

— А в чем проблема? Пусть продает. — проговорил Джонсон, накинув себе на голову шляпку.

— А проблема, собственно, как раз в том, что канатов у него нет, они закончились.

— А зачем людям канаты?

— А это важно? — вопросом на вопрос ответил Холт, еще раз затягиваясь едким дымком.

— Нам на лесопилке нужны канаты для переноски дерева из джунглей в цех. А как ты знаешь, на лесопилке работает львиная доля всех мужчин нашего поселения.

— Ладно, что уж тут поделать. Будем ждать, когда к нам в бухту зайдет торговый корабль на борту, которого будут канаты. — снимая с себя ответственно произнес юноша. — Иного выхода, к сожалению, я не вижу.

— Вот именно, только торговля является выходом из этой ситуации. — утвердил предположение Джонсона Холт.

— Согласен.

— Вы что тут сидите?! — прокричал Чарльз, вбежавший в сад и судорожно тряся руками перед собой. — Что вы тут сидите?! — он остановился перед крыльцом и нагнулся перевести дух. — Они меня там съедят с потрохами! Как раз твои работнички, Пол! Какого черта ты отдаешь такие приказы?! — с далеко не с добрыми намерениями глядел Ламар на Дюка.

— Какие еще приказы?

— Они мне твердят, что именно ты наказал им купить канаты для древесины. Я им сказал, что нет их. А они все продолжают и продолжают. Решился сказать, что пойду на склад — в итоге я здесь. — чуть перевел свое сбитое дыхание Чарльз и выпрямился.

— Я вроде не припоминаю, что давал им это задание. Хотя…

— Ах ты, гад! Я там от них отбиваюсь, а ты еще и не помнишь! — Ламара уже не остановиться и со злостью и огнем в глазах двинулся на Голиафа.

— Хватит! — но Холт умудрился успеть выставить руку, что уперлась в грудь приближающего Чарльза. — Эдвард, скажи им.

Но Эдвард застыл на месте и вовсе перестал обращать внимание на конфликт интересов возникший перед ним. Он, чуть дыша и почти не моргая, смотрел в сторону своей маленькой бухты.

— Что там? — спросил Холт, заметив замешательство своего товарища, и вместе с Чарльзом и Полом повернул голову в сторону бухты.

Из-за джунглей показалась сначала мачта с довольно знакомым флагом, а потом и знакомый нос.

— Твою же ж мать… — сорвалось с уст Ламара.

— Тич… — продолжил Пол.

Эдвард же молчал и уже со страхом в глазах смотрел на приближающую фигуру линейного корабля.

— Какой огромный. — с удивлением проговорил Холт, даже не догадываясь, что это за судно и что за человек движется к ним. — Надеюсь, он поместиться у нас в порту. А почему он так сильно вооружен и флаг не британский и не испанский? — начал о чем-то догадываться Холт, но зачем-то глянул на своих товарищей.

Но все трое продолжили молчать и смотреть на корабль.

— Так ответьте! — воскликнул Эрик. — Это пираты?!

— Наконец, мы спасены. — радостно проговорил Пол, вышел из сада и направился в сторону порта.

— Да, пираты. Самые настоящие. — ответил Ламар с улыбкой на лице и пошел следом за Полом.

— Эдвард, что нам делать? — впервые за все это время Холт напрямую спросил у Эдварда.

Но юноша продолжил молчать и продолжал смотреть вперед глазами, наполненными точно не надеждой.

— Эх, ладно. — не выдержал Холт и махнул рукой на молчаливого собеседника. — Может удаться договориться с ними. — и направился смельчак договариваться с самым жестоким пиратом этих морей — с Эдвардом Тичем.

После того как Эрик вышел из сада, а Тич вступил на землю, Эдвард спрыгнул с крыши на землю и зашел в дом. Он поднялся на второй этаж, окликнул Рея, который буквально через секунду взмыл в воздух и уселся своему хозяину на плечо. И вместе с пернатым зашел в свой кабинет, уселся за кресло и стал нервно постукивать пальцами, выжидая того самого момента, когда дверь его кабинета раскроется и в него войдет Тич.

Не долго дожидался молодой помещик, через несколько минут двери раскрываются и в кабинет хозяина этого острова, сначала входит вся капитанская свита вместе с Эриком, а за их спинами заходит Тич в своей манере, выпятив вперед грудь с широко расставленными руками. На лицах каждого пришедшего была улыбка, кроме Эрика, который до сих пор много не понимал. В глазах юноши, что заведовал островом, вновь разгорелся страх за возможное развитие событий, но он нашел в себе мужество подняться с кресла и выслушать Тича.

— Брат! — разнесся знаменитый бас по кабинету, прошелся Тич внутрь кабинета и по-дружески заключил в объятья своего товарища. — Ты изменился! Но и пусть!

Джонсон даже не удосужился поднять руки, чтобы в ответ обнять Тича.

— Мы тебя столько времени искали! — выпустил из своих цепких объятий пират и слегка затряс юношу перед собой за плечи. — Ты просто не представляешь, сколько островов мы посетили! Майт этот ваш, стоило больших трудов найти. Ну, изменился ты, изменился. — обратил свое внимание бывалый морской разбойник и на внешний вид молодого человека. — На меня что ли хочешь походить? И кстати где твой корабль? А, да это ладно, разберемся. — чуть подуспокоился мужчина. — А команда где твоя, не считая этих сорванцов? Можешь ничего не говорить, но как, же черт я рад тебя видеть. — Тич уселся на стул и вальяжно на нем расположился, а Эдвард вновь приземлился в свое кресло и продолжил наблюдать за собеседником. — Уже хотели смериться с той мыслей, что ты…

— Умер? — опасаясь последствий прервал Пол Тича.

— Нет, уплыл обратно, в Лондон. Во что мы верить категорически отказывались. Мы столько островов прочесали. И, наконец, нашли тебя! Повторюсь, я черт знает, как ты нашел этот остров. Мне стоило это таких усилий, ты бы знал.

— Эдвард, это же замечательно. — и вновь в разговор влез Дюк. — Тич, сможет нас увести обратно в форт, а там мы возьмем себе корабль.

— Да! Обязательно! — подтвердил слова боцмана разбойник.

Эдвард же продолжал молчать и наблюдать за остальными.

— Эх! Теперь мы покажем этому морю. — провозгласил Тич, потирая руки перед собой.

— Это точно. Мне здесь уже надоело. — неожиданно высказался и Нортон.

— Ничего-ничего. Вернемся в форт, столько расскажу и покажу, вы будите поражены. Давайте собирайтесь и пошли! — радостно проговорил Тич.

— Да! — подхватили Оливер, Пол и Чарльз.

— Заткнулись, все! — басом прокричал Эдвард и ударил кулаком по столу да настолько сильно, что Рей от испуга отпустил плечо своего хозяина, взмыл в воздух и уселся на один из шкафов. — Никто, никуда, не пойдет. — членораздельно проговорил юноша. — Тич, ты не знаешь, что здесь произошло. И хватит наводить свои порядки на моем острове! — после этих слов все устремили удивление взгляды на юношу перед собой, а Тич даже немного раскрыл рот. — Я завязал с пиратством. Если остальные хотят продолжить свое былое дело, то пускай, держать не буду. — закончил помещику и откинулся на спинку своего кресла, смотря злобными глазами на остолбеневшую толпу.

— Много же произошло с вами за эти полгода. — чуть задумался Тич. — Что произошло? И почему ты стал таким? — «Черная борода» поднялась со стула, поставила руки на столешницу и нагнувшись к юноше устремила свой взгляд в темную пучину темно-голубых глаз.

— Что случилось? — подхватил юноша и в ответ поднялся с кресла. — Когда мы прибыли на Майт, в надежде надрать задницу Дэвиду. Но оказалось, что мы сами медленным шагом вошли в его ловушку. Нас схватили, всех кроме Оливера и Эвена! Утром следующего дня он устроил представление для нас всех! — начало краснеть горло молодого человека в ответ на внутренние переживание. — Он поставил вопрос перед моими парнями: «Заслуживаю ли я жить?» Как оказалось, заслуживаю! Сначала он спросил у Чарльза и Пола! — указала капитанская рука на отсутствующие пальцы у этих двоих. — Они уверовали в меня, сказали, что я достоин жизни, и заплатили за нее, своими пальцами! Присмотрись же! А перед другими был поставлен другой вопрос! — Джонсон развел руки в стороны и продолжил смотреть на Тича злобными глазами. — Либо они, либо Я! — делая особенный акцент на последнем слове, юноша обрушил свой кулак на стол, да с такой силой, что на его костяшках выступила кровь. — Как видишь, их нет, но я сейчас стою перед тобой! И поэтому я поклялся себе в тот вечер, что я никогда не вступлю, по своему желанию, на пиратский корабль! — помещик между делом заметил огромное удивление на лице своего заместителя, но уже не мог остановиться. — «Пандоры» тоже нет! Это плата за его великодушие!

Тич, не раскрывая рта, вновь уселся за стул. Холт же стал пристально осмотреть на всех и каждого, но только уже держа в голове, что каждый из них это убийца, грабитель и вор. Каждый замер на своем месте и продолжал смотреть на краснеющего Эдварда, которому, очевидно уже для всех, не хватало воздуха в этом помещении.

— Все! Я все рассказал! Все что было! — рухнуло молодое трясущееся тело в кресло.

— Надо же. — начал великий пират через пару минут, обрабатывая в голове все то, что он услышал за последнюю минуту, и поднялся на ноги. — Эдвард, может я не ощутил всю ту боль, которую ощущал и ты, и Чарльз, и Пол, но часть из ваших эмоций я надеюсь, перенял. Это… это просто… немыслимо. — довольно вдумчиво проговаривал каждое слово Эдвард старший. — Такое побоище… И ради чего? Ради того, чтобы вывести тебя из колеи, черт возьми! — но неожиданно поднял голос. — Ведь вспомни и пойми, почему вся твоя команда пожертвовала своими жизнями! Да потому, что они верили, и наверно до сих пор верят в то, что именно ты обезглавишь этого ублюдка, Дэвида! Не так ли?! — швырнул свою руку с оттопыренным указательным пальцем Тич в сторону капитанской свиты. — Спроси у Чарльза и Пола, почему они отдали свои пальцы за твою жизнь! Не только потому, что ты их товарищ и друг, а еще, потому что именно у тебя хватит силы и воли убить Дэвида! И сам Палмер это знал, и поэтому забрал у тебя «Пандору»! Только ты со своей командой, с нашей помощью, с помощью «Черного черепа», можешь избавить это море от этой чертовой болезни носящее имя «Бриллиантовые шпаги»! — все громче и громче раздавался бас в этой комнате, сотрясая воздух. — Я так понимаю вам нужно время все обдумать. Тогда я подожду в комнате, чьи двери напротив этого кабинета. Решайте. — бывший коллега по цеху развернулся, махнул рукой у своей головы, чуть приподнимая волосы ветром от этого движения и удалился из комнаты.

— Вы… вы и вправду все были пиратами? — со страхом в голосе спросил Холт, все сильнее и сильнее сжимая курительную трубку в своих руках, оставшись с этим «безобидными» людьми в одной комнате.

— Да. — короткий и лаконичный ответ поступит от Дюка.

— Мы были пиратами, самыми страшными в этом море. — нашел чем хвастаться Ламар, не обращая должного внимание на состояние собеседника перед собой.

— Да, не переживай, Эрик. — Нортон положил ему руку на плечо. — Мы давно уже вне этого дела.

Эрик отдернул плечо и пристально начал смотреть на всех, кто был перед ним, а самое главное на молодого человека, что до сих пор сидел молча и смотрел на двери, что недавно выпустили его давнего друга.

— Да как это можно?! — чуть ли не прокричал Эрик. — Как можно убивать и грабить обычных людей и, причем в такое тяжелое для них время?!

— Не утрируй, Холт. Бывало-то пару раз. А так мы старались грабить только военные суда. — попытался сгладить углы бывший квартирмейстер.

— Хватит врать. Зачастую пираты грабят как раз-таки мирное населения, разворовывая и топя торговые суда, что ходят под нейтральными флагами! Что Кингстон, что Гавана, что южные города! — еще сильнее прокричал Эрик.

— Это «Бриллиантовые шпаги». — озвучив будто аксиому произнес Эдвард. — Главой, которых является — Дэвид Палмер. Мы не замещены в таком количестве грабежей мирных судов, что ты там напредставлял. Даже пираты бывают принципиальные. — оправдываясь проговаривал капитан, но внутри себя вспоминал те картины грабежей, когда в их сети попадались нейтральные торговые бриги и шлюпки.

— Таких не бывает.

— Как видишь, бывают.

— А сейчас-то, что мы будем делать? — наконец-то отошли от неприятной темы мужчины.

— Я считаю, что нужно отомстить Дэвиду или доказать ему, что власти его над нами нет и не будет. — озвучил свою немного детскую позицию Ламар.

— Вернемся хотя бы в форт, там уже будем думать, что делать дальше. — продолжил мысль Чарльза Пол.

— Как тебе идея, Эдвард? — спросил Спенсер, что до этого момента лишь молча наблюдал за перепалкой.

— Вы так легко забыли весь кошмар, произошедший полгода назад? Вы хотите повторения?

— Нет, это последнее что мы хотим. — ответил Пол на возмущения своего генерала, щупая пальцами свою фалангу среднего пальца. — Но в форте мы будем в безопасности. Там огромные стены, полсотни пушек, каменистый берег и все это послужит нам защитой.

— Мы же не просто так все это говорим. — продолжил мысль Чарльз. — Мы вновь хотим оказаться в море.

— Да, безусловно спокойная жизнь хороша. — неожиданные слова сейчас озвучит кок, что до этого казалось и мухи не обидит. — Но скучна. А мы уже привыкли к запаху пороха, вкусу рома и блеску шпаг.

— Ты же сам хочешь вернуться. — с легкой надеждой в голосе проговорил Чарльз, чуть жалостливо смотря на брюнета.

— Хочу? Я уже ничего не хочу. За островом-то, кто будет приглядывать? Эрик?

— А? — Холт очнулся от своих мыслей и направил все свое внимание на Эдварда. — Я? Я, конечно, могу, но вы вновь вернетесь в море разбойниками?

— Видимо… — многообещающее проговорил бывший капитан и запрокинул голову, внутри себя прокручивая навязчивые мысли.

Еще раз в Ад, еще раз поставить свою и чужие жизни на кон. Но ради чего? Ради золота. До этого момента юноша распрощался не только с мечтой обогатиться, но и про возвращение в Англию думать перестал. Палмер ясно дал понять, что ждет его в будущем, есль вновь кинется на него.

Наш молодой человек до боли в думе любит море, но спокойствие, что подарил ему этот остров, эти люди, так просто не забыть. Способен ли юноша поставить и жизни этих людей на кон, вспоминая события обстрела Тортуги? Нет… Изменилось чутка нутро бывшего пирата, да на столько, что сейчас он был готов согласиться на предложение Тича только из-за людей, что перед ним сейчас устраивают забавную сценку. Даже если цена их желанию — его жизнь. Еще чуть-чуть и Икар[2] решится вновь подняться в небо.

— Эрик, не беспокойся. Мы постараемся минимизировать количество грабежей мирного населения. — давая такое обещание, бывший вор мысленно скрестил пальцы.

— Вот и хорошо. — добавил Пол. — Эдвард, пойми — мы нужны этому морю.

И вновь молящий о возвращении взгляд устремлен на вчерашнего ребенка. И вновь решать почему-то нужно именно ему. Видимо без него эта четверка вряд ли куда-то сдвинется, но так даже легче. Эти четверо столько сделали для юнца: обучали на своем примере, вытаскивали с того света, прикрывали спину и даже взяли на себя ту тяжеленую ношу для развития этого поселения в то время, как этот ребенок в теле молодого мужчины лишь выращивал цветочки и вел записи. Не будем никого обманывать. Эдвард сейчас умеет лишь убивать.

— Хорошо-хорошо. — тяжело вздохнул юноша, сделав одолжение своим товарищам, что не раз его спасали. — Но есть условие. Мы будем хозяйничать только в форте. У меня нет ни желание, ни корабля, чтобы вновь бороздить эти волны. Всем ясно?

— Без корабля? — уж было возмутился Чарльз, что был немного разочарован условиями.

— Зато в море. — радостно подхватил Пол, чуть тряся плечо своего друга.

— Согласны! — прокричал Рей, который спрыгнул в этот момент со шкафа и спикировал на стол.

Боже, а это создание Ада, когда умудрилось проникнуться пиратством? Сколько же еще интересного скрывается в тебе, пернатый?

— Займу место в администрации форта, а вы что хотите, то и делайте. — чуть поникшим голосом произнес молодой помещик, чуть разминая костяшки.

— Значит, идем к Тичу? — донеслось от Нортона, что уже схватился за дверную ручку.

— Да. — брюнет поднялся с кресла вместе с Реем на плече и вместе со своими товарищами вышел из своего кабинета и зашел в жилую комнату, в которой его послушно дожидался один из самых опасных людей этого моря.

[1] Иакова 1:12

[2] Чтобы спастись с острова Крит от раздраженного Миноса, мастер Дедал сделал для себя и сына крылья, скрепленные воском, и Дедал просил: «Не поднимайся слишком высоко; солнце растопит воск. Не лети слишком низко; морская вода попадет на перья, и они намокнут». Но уже во время перелета в Элладу Икар настолько увлекся полетом, что забыл наставление отца и поднялся очень высоко, подлетев слишком близко к Солнцу. Лучи Солнца растопили воск, Икар упал и утонул недалеко от острова Самос в море, которое и получило в этой части название Икарийского. Его тело, прибитое волнами к берегу, было похоронено Гераклом на маленьком островке Долиха, названном в его честь Икария

Глава 12: «Его Величество, Король Великобритании и Ирландии, Герцог Брауншвейг-Люнебругский и курфюрст Ганновера»

21 октября 1715 год. 14:00.

Легендарный пират расположился в одном из кресел перед горящим камином и ритмично постукивал пальцами по деревянному подлокотнику в ожидании своего товарища, что так сильно изменился.

— Оставьте нас. — донеслось из уст помещика, не оборачиваясь к своим людям.

— Но… — хотел было возразить владелец лесопилки, но был тут же прерван брюнетом.

— Нам нужно поговорить наедине. Идите. — молчание, легкие кивки и через мгновение все уже стояли в коридоре, послушно ожидая решения. — Рей, ты тоже. — пернатый грозно посмотрел на серьезное лицо своего хозяина, но все же отпустил его плечо и вылетел в коридор, умудрившись проскочить.

Двери закрылись, оставляя двух капитанов наедине. Джонсон подошел к горящему камину, развернул одно из кресел к своему собеседнику и уселся в него. Тич же, не обращая внимания на некую суету в действиях Эдварда, продолжил смотреть на пламя, которое сам недавно и развел.

— Так что вы решили? — спокойным тоном, но уже с неким безразличием проговорил Тич.

— Есть условие. — а вот все внимание юноши сейчас было как раз-таки устремленно на мужчину перед ним.

— Какое же? — все также продолжал Тич, заботясь лишь сейчас об одном.

— Я останусь в форте. А мои парни… Хочешь можешь взять их к себе, не хочешь — оставь под моим управлением. В форте они мне пригодятся.

— Славно.

— Не слышу радости в твоем тоне, десять минут назад ты был куда веселей.

— Я был под впечатлением, того что, наконец, нашел тебя, а теперь я вновь вернулся сознанием в свое обычное теперешнее состояние. — чуть лениво произнес Тич, чутка двигая кочергой горящее полено.

Что-то промычал молодой человек и посмотрел на пламя. Он повернулся вместе с креслом вновь к огню и начал наблюдать за ярко оранжевыми языками пламени. Секундная стрелка единственный предмет, который нарушал уже минутную гробовую тишину, что в этот момент никак не напрягала, а наоборот — успокаивала.

— Многое произошло за то время, пока я тут сидел, в изоляции. — проговорил Эдвард в надежде заставить Тича говорить.

— Это точно. Столько всего произошло, что у нас на душе, что в самом море. — многообещающее проговорил Тич, чуть поправляя манжеты своей темной рубахи.

— Расскажешь? И, наконец, объяснишь, почему ты в таком настроении?

— Да. Все началось с того дня, как ты уплыл на Майт. — начал великий пират придаваться воспоминаниям, чуть почесывая свою шею. — Мы начали восстанавливать Тортугу. Общими усилиями уже через две недели она была, как новая, особенно таверна. Уже тогда появились первые вопросы касаемо тебя. Но вспоминая твои слова, приходило осознание того, что твое путешествие за этим ублюдком вряд ли быстро закончиться. — закончила «Черная борода» и очень сильно прокашлялась, стуча себя кулаком в грудину. — Дальше начался Ад. Когда я проплывал в нескольких милях от Кингстона, на меня напал Дэвид. Я кое-как смог отбиться, благо он был один, без своих прихвостней. Но именно после этой стычки я осознал смысл твоих слов, тех самых: «Началась война.» Хотя очевидным это стало еще во время ваших «переговоров». Помнишь?

— Май, двадцатое число. — ответил молодой человек не задумываясь.

— После моей стычки с Палмером у меня появились первые сомнения на счет успеха твоей операции. Мы начали искать тебя, но частые нападения подопечных Дэвида, «Бриллиантовых шпаг», сильно затормозило этот процесс. Двадцать стычек за неделю. Пугающее число. Каждый день по три боя, что раз за разом выматывало нас. — тяжелый глубокий вздох разбавил темный рассказ великого пирата. — Где-то мы с легкостью выходили победителями, где-то со скрежетом в зубах. В Гаване я встретил твоих бывших товарищей по кораблю, Ричарда и Питера. От них я узнал, что Дэвид ополчился и на них, на «Золотую мантикору», и на «Бордовые паруса». Дэвид совсем озверел. — и вновь молчание, что позволило юноше начать собирать картину нынешней ситуации в море.

— Но к этому балу добавились и испанцы. — продолжил свой рассказ Эдвард старший. — Этим испанским шавкам стало по барабану, что творит Палмер. Чем же закрыл им глаза этот ублюдок? Марк и Ричард сейчас только и делают, что патрулируют свои владения. Да и мы тем же занимаемся.

— Были еще нападения на Тортугу? — и вернулся тот самый серьезный тон молодого помещика, что он затерял полгода назад.

— Хм. — чуть задумался собеседник, положа на свои густые чернильные усы загорелый палец. — Были попытки с его стороны, но благо пушки на стенах не подвели. Еще два раза эта псина пыталась нас укусить. Но ладно, вернемся к рассказу. Мы разделились на отряды, дабы охватить как можно больше наших территорий. И хорошо, что мы так поступили. Не сосчитать сколько раз я слышал о попытках этих блестящих ублюдков оторвать от кого-то кусок их земли. Но самое интересное — Палмер начал искать твою «Сокровищницу».

— Долго же он будет искать то, чего нет. — чуть усмехнулся капитан, вспоминая откровение Роджерса в тот день.

— А ты иди, объясни это ему. Видимо, он нашел в твоем кабинете два ключа и ту самую карту. И вот пытается завершить начатое тобою.

— Столько лет, а верит в сказки. А потери вы понесли, если не считать того дня?

— Да, много наших матросов полегло, у меня у самого пол команды ушло под воду. Как я еще-то жив остался? Диву даешься.

— Ясно. — между делом юноша обратил свое внимание на холод, что источал амулет на шее. — А на данный момент, что происходит в море? — спросил помещик спустя минуту молчания.

— «Затишье» я бы сказал. Последняя вооруженная стычка с кораблями «Шпаг» была неделю назад, но тогда мы никого не потеряли, но и не потопили. Так, собственно, и шла вся война — потерь серди кораблей почти не было. Мы сейчас через день общаемся с «Мантикорой» и с «Парусами», составляя план дальнейших действий. Вейн и Рекхем охраняют наши восточные границы, Мери — воды вокруг Кингстона, а Бен, как самый хитрый и способный из них, — южную границу.

— А ты собственно, чем занимался до этого дня? — прервал Эдвард ход мыслей своего друга.

— Я, как Марк и Ричард, охранял Нассау. Место, которое Палмер ненавидит еще сильнее, чем тебя, Эдвард. И во всем этом кризисе Нассау расцветает. Там зародился новый «оплот надежды». Пристанище для таких, как мы. Не зародился, подправлю себя, а заново расцвел.

— Подожди. Я не понимаю основной цели этого подонка. Ну, ищешь ты «Сокровищницу» — ладно. Ну, позарился ты на земли других — ладно. Но на кой черт тебе Нассау? Пристанище для таких, как и ты… Или? — задался и сам, Эдвард, вопросом и ввел в секундное замешательство Тича.

— Мы уже ни в чем не уверены, знаешь. Слишком много кораблей ходит под его флагом, а солдатня все молчит. Слишком странно это все.

— Вроде все не так плачевно, как мне казалось. Почему же ты в таком поникшем настроении?

— Ты хоть и изменился внешне, но все остался таким же пацаном, который лезет вперед. — с улыбкой проговорил Тич, повернув голову к Джонсону, и сразу же повернул ее обратно.

— Не правда. — утвердительно проговорил молодой помещик и откинулся на спинку. — Если ты хотел продолжить свою мысль, то прошу заканчивая.

— Вчера, поздно вечером, я заплыл в порт Гаваны, набрать еды, воды и пуль. Стандартная процедура, ты знаешь. И вот, когда я выходил из очередной лавки, ко мне подошел красный мундир, английский солдат. Он, озираясь по сторонам и держа в руках старую потертую сумку, заговорил со мной. «Тич? Эдвард Тич?» — первое, что проговорил он. Я ответил: «Да, кто спрашивает?». Он еще раз осмотрелся. — слегка поерзал на месте Тич, расправляя свои плечи. — Да, неспокойный городок ночью, все то же беззаконие, но тогда вчера все было на удивление тихо. И, наконец, он проговорил: «Не задавайте вопросов. Вам посылка. Никто об этом знать не должен. А то высока вероятность, что ваша прекрасная жизнь прервется так же быстро, как и началась. Никому ни слова. Как узнаете, что там внутри, сожгите и сумку, и ее содержимое.» Я только-только хотел научить его манерам общения со старшими, а он… Улизнул, да настолько быстро, что я диву начал даваться, откуда такие способные люди на попечении этих захудалых структур.

— Что было в этой загадочной сумке?

— Дослушай. — грозный взгляд упал на юношу, что посмел перебить великого пирата. — Я вернулся к себе в каюту, никому не показывая эту самую сумку, раскрыл ее и обнаружил внутри только письмо.

— Письмо? — приподнял брови помещик, ожидая более интересную вещь.

— Да, но не простое письмо. С одним из самых влиятельных гербов этого мира на данный момент — герб Ганноверской семьи. А как ты знаешь, именно она сейчас у власти. — следующие слова Тич произнес так помпезно, как только мог. — Первый представитель этой династии взошел на трон — Георг Первый.

Ганноверская династия, что будет управлять Великобританией следующие два века неожиданно для всех отправляет письмо бывшему каперу. Династия, что воспитала шесть королей островного государства, хочет провести переговоры с самым опасным ублюдком в этом море?

— Да, знаю. Письмо от самого короля… — хотел было усмехнуться гордости, что высказывал Тич, но не посмел. — Я думал, он сосредоточен на нашем уничтожении. Что в письме?

— Я не читал. Мне нужен был ты, ведь если я еще в здравом уме и доброй памяти, речь пойдет об одном рыжем ублюдке. Тебе я верю больше, чем Бену и остальным. Уж слишком мы с тобой похожи, пацан. — проговорив эти слова, Тич заметил легкое кивание головы молодого помещика.

Легендарный пират расстегнул верхние пуговицы своего черного, уже немного потертого, плаща, засунул руку во внутренний карман и достал уже чутка пожелтевший конверт. Эдвард взял из рук Тича письмо, посмотрел на печать Ганноверской династии, потер ее большим пальцем и раскрыл письмо. Юноша аккуратно достал из конверта немного пожелтевший листок, развернул его и немного пробежался глазами по строчкам. Аккуратный и каллиграфический подчерк, который был свойственен для приближенных короля и его самого, подтверждал самые смелые догадки двух пиратов. Чуть прокашлялся юноша и начал зачитывать королевское письмо вслух, едва уловимо для Тича.

«Уважаемый, Эдвард Тич, так же известный, как Черная Борода.

Я от лица всего королевского рода, Великобритании и всех английских моряков вынужден вас попросить об одной услуге, за которую в будущем Я, Его Величество, окажу свою милость. Как мне известно вы, Эдвард Тич — глава пиратского союза «Черный череп». При данных обстоятельствах я вынужден закрыть глаза на ваши зверства и действия, что направлены на подрыв веры людей в Великобританию. Но об этом позже.

Вернемся к услуге, что вы обязательно должны оказать для своей Родины. Как вы знаете, в карибском море орудует еще одна группировка пиратов, «Бриллиантовые шпаги». Мои люди, что занимаются данным регионом донесли мне одну очень важную и интересную весть. Глава этого объединения не совсем независим. Раньше, может быть, Дэвид Палмер и был «настоящим пиратом», что вырос в пригороде Саутгемптона. Но сейчас этот человек, лишь послушная шавка Испанского королевства, в частности личный прихвостень Филиппа Пятого, ранее известного вам, как Филипп Герцог Анжуйский, что стал королем лишь с подачки своего бездетного двоюродного деда, Карла Второго Околдованного.

Для Великобритании было бы лучше, если бы Дэвид Палмер пропал без вести в этом неспокойном регионе. Для меня, как для государя Великобритании, как для государя вашей родины, противна лишь одна мысль о том, что испанцы подчинят себе многообещающий регион.

В несвойственной для меня манере, Тич, я признаюсь. Мне и моей династии все равно на то, что произойдет с вами и с вашим «обществом». Но потерять эти земли, а точнее свои колонии в этом регионе я не готов. Но раз сейчас вы не под моей юрисдикцией и считаете себя «свободным», я могу обойтись лишь просьбой. Поэтому я прошу лично вас, Тич, убить Палмера и уничтожить «Бриллиантовые шпаги».

По моим донесениям о нынешней обстановке в море могу сделать вывод лишь о том, что данная задача является непомерно сложной. Но поверьте, награда будет соответствующей. Сейчас я могу пообещать немного, но даже это для вас будет полезно. Как только Палмер будет уничтожен военные корабли Великобритании перестанут охотиться за вами, если вы сами, конечно, не на падете на них. И еще, когда вы вернетесь в Великобританию, предоставлю для каждого капитана вашего союза приличный дом, с небольшим количеством подъемных. На данный момент это все, что я могу пообещать. После ликвидации Дэвида возможен разговор о увеличении награды за ваши действия. Надеюсь вы понимаете, что ко всему прочему вам и вашим людям будет дарованная моя милость.

Мелочи мы обсудим через четыре месяца. Я лично приплыву на карибские острова и доберусь до вашего форта, до знаменитого острова Тортуги. О моей поездке, как и об этом письме, знают лишь десяток человек, в которых я безоговорочно уверен. Настоятельно рекомендую и вам посвятить в это дело лишь тех людей, в которых уверены. В случае раскрытия деталей данного письма, соглашение считать аннулированным.

Его Величество, Король Великобритании и Ирландии, Герцог Брауншвейг-Люнебругский и курфюрст Ганновера»

— И подпись. — проговорил Эдвард и опустил руку с письмом на подлокотник. — Ни даты, ни точного дня прибытия.

— Как и говорили. — начал Тич, обдумывая в голове все изложенное. — С трудом Георг Первый изъясняется на английском. Рожденный в Священной Римской империи, получивший свои права на британскую корону благодаря своей матери[1], а также акту о престолонаследии[2], решился на демонстрацию силы. Неспокойные времена сейчас у власти. — чуть намотал свои густые усы на палец и продолжил. — Забавно. Про тебя он даже не заикнулся. Хотя я бы тоже не поверил, что юноша чутка за двадцать — лидер «Черного черепа». — закончил свою мысль мужчина, смотря до сих пор на языки пламени, играющие в камине.

— У нас выпрашивает услугу сам Король?

— Согласен, странно. Ведь сейчас в самом разгаре якобинский вопрос.

— Расскажешь поподробнее?

— Да, Эдвард. — лишь покачал головой на необразованность и на неосведомленность юноши перед собой мужчина в рассвете своих лет. — Ну, слушай тогда. В этом году в Англии вспыхнуло восстание якобитов[3], что желают видеть на престоле брата покойной Анны, католика Якова Джеймса Стюарта. Пусть правящие круги Британии не любили короля-немца, Георга, но все же не хотели, чтобы трон занимал профранцузкий католик из Стюартов. Как говорят, восстание скоро подавят, но данный вопрос — это вопрос внутренней политики, которой, как известно, Георг не сильно утруждает себя, отдав всю внутреннюю политику на откуп кабинета министров, в котором стремительно набирает популярность, некий Роберт Уолполл.

— А ты не плохо подкован в этом вопросе.

— Совет на будущее, Эдвард. Любые войны, перемирия и изменения внутри страны всегда можно предугадать хотя бы за полгода, если чуть углубиться в обстановку внутри дворца. Так вот. — вернулся к своей мысли Тич. — Георг хочет проявить себя, как человека способного на великие дела, уняв конфликт в Вест-Индии, параллельно с этим отбить эти земли от Испании. Вот зачем ему мы. Если подарит нам амнистию, то ликвидирует две больших пиратских группировки в этом море, не замарав руки. Сам ли придумал, или Уолполл подсказал — не важно.

— А ты сам, что думаешь по этому поводу? — интересно стало и Джонсону после того, как Тич раскрылся для него в этом свете.

— Что думаю? Нам все равно нужна голова Палмера, и выполнение этого контракта во время достижения нашей цели будет приятным бонусом для всех нас. К тому же Дэвид не бессмертен же.

— Ясно.

— Да не волнуйся ты, король приплывет через четыре месяца, и уже тогда мы все обговорим в деталях. Будем с тобой вдвоем вести беседу. Тяжело говорит, но остальных я бы не уведомлял. Не весть, что натворят. Тем более при такой важной персоне поведение должно быть подобающее. А Джек с Мери явно выделяются в этом. Вейн же чересчур беспокойный в последнее время. А Бен… Человек, что иногда сам себе не доверяет. Вряд ли довериться Георгу.

— А пока что мы будем делать? — наконец и Эдварда за столь долгое время начало волновать судьба этого моря.

— Защищаться. Больше мы ничего не можем сделать.

— Ясно. — юноша оторвал от письма тут часть, где была подпись и обращение короля. — Будет гарантом выступать. — свернул этот листок и засунул в карман своих штанов.

— Письмо сожги.

— Я знаю. — аккуратно сложил письмо, положил его обратно в пожелтевший конверт, поднялся с кресла и швырнул конверт в огонь.

Через секунду его объяло пламя, а еще через полминуты письмо сгорело до тла.

— Красиво. — задумчиво произнес Тич фокусируясь на горящей бумаге.

— Согласен. Как думаешь, правда ли все это? — искал молодой человек подтверждения своих самых смелых желаний в опытном товарище.

— Я-то откуда знаю? — впервые за весь разговор расслабился Тич. — Тут еще не известно, кто кому больше нужен. Мы Королю или Король нам. Пусть сейчас у нас есть все вот это. — мужчина поднял руки и немного развел их в сторону, демонстрируя Эдварду эту великолепную комнату, этот великолепный остров. — Но что будет с нами завтра?

— Думаешь нам нужна страховка? И для этого якшаться с власть имущими?

— В этом твоя проблема, Эдвард. Ты же осознаешь масштабы проблемы. Как бы сильно мы не разрослись, нас неминуемо ждет суд по возвращении. Не здесь же нам проживать свою жизнь. Нет здесь ни черта, и ни черта не будет. Мы здесь словно кочевники, что вытопчут всю зелень и вернуться домой. А чтобы нам благополучно жить в Англии нужна страховка. И нет лучшей страховки, чем договоренность с монархом. Эдвард, запомни. — уткнулся грубый указательный палец в лоб молодого помещика. — Всяк человек может быть тебе полезен, а власть имущие тем более. Не сжигай мосты и не веди себя, будто подонок, с ними.

— Предлагаешь мне прогибаться?

— Боже мой. — схватил одной рукой Тич за свою лохматую голову. — Нет. Я говорю тебе поменять порядок своих действий. Сначала думай о выгоде, что способно принести взаимоотношения с определенным человек, потом уже делай, что хочешь. Сейчас как раз тот случай, когда мы с тобой должны засунуть свою гордость по глубже и выяснить детали у Георга.

— А толку от этих договоренностей, если мы можем не дожить?

— Ха-ха-ха. — наиграно засмеялся пират. — Неужели это тот самый Эдвард, что все время рвался вперед и даже не задумывался о возможной смерти?

— Люди меняются.

— Вот именно. Меняйся или умри. Таков закон природы. Вернемся к тебе. Совсем не та одежда, которую ты обычно носил, да и на лице было волос поменьше. Я ничего не хочу сказать, но тебе не идут длинные волосы. — отстаивал свой образ у мальчишки Тич.

— Я перестал обращать внимание на такие мелочи, как длина волос. Тем более дело мое, мне и так комфортно было.

— Так я тебя и не осуждаю. Посмотри на мою бороду, думаешь, мне есть дело до этих мелочей. Но знаешь, теперь эта борода — моя отличительная черта.

— Это точно.

— Ладно, заговорились мы. Давай иди, собирай вещи. Я тебя здесь подожду.

— Мне только одежду и захватить. — помещик поднялся с кресла и направился в сторону дверей.

— Рея прихвати. Забавный попугай. Мне нравиться.

— Это, само собой. — и закрылись двери жилой комнаты в этот момент. — Этот пернатый всем по душе. — прошептал вдогонку молодой человек.

Он подошел к дверям, что вели в его спальню, раскрыл их, зашел внутрь комнаты и подошел к сундуку. Легким движением руки юноша открыл сундук, сунул руку в гору своей одежды и начал нащупывать дно сундука в надежде найти большой мешок, который не так давно привез ему Генри. Случайно он нащупал давно забытый им ключ. Именно тот ключ, на который он и закрыл свое прошлое. Эдвард достал его, швырнул на кровать и вновь засунул руку в одежду и, наконец, достал пустой мешок. Он развернул его и положил на кровать. Джонсон, не спеша, повторно складывая каждый предмет своего обновленного гардероба, укладывал в мешок. С вещами в сундуке он расправился довольно быстро. А других вещей у него и не было, кроме тех, что хранились в шкафу. Мешок-то уже вырос в высоту на целый метр, а забит был всего наполовину.

Джонсон суетясь вышел из своей спальни, зашел в библиотеку и взял три своих самых любимых книг: «Искусство войны» Сунь-цзы[4], «Основы философии» Томаса Гоббса[5] и «О достоинстве преумножения наук» Фрэнсиса Бекона[6]. Он взял их в охапку и вышел из библиотеки, стараясь не врезаться в дверной косяк. Рея, на удивление, нигде не наблюдалось. Неужто вместе с остальными проявил тактичность и покинул особняк.

Бывший пират, а в будущем — администратор форта, вернулся к себе в спальню, сложил книги в мешок и уселся на кровать. Его рука случайно упала на ключ, о котором уже и позабыл. Пальцы сомкнулись, и ключ оказался около лица своего хозяина. В этот момент в спальню входит Тич, что по-видимому устал ждать.

— Ты что тут рассиживаешь, собрался, значит, уже? Я слышал, как ты проходил по коридору вот и вышел проверить тебя.

Эдвард все смотрел на ключ и лишь через несколько секунд повернул свою голову в сторону возмущающегося Тича.

— Что думаешь? Взять ли мне с собой в форт мои старые вещи, связанные с днями минувшими?

— Ты имеешь в виду свою пиратскую робу? Да, бери. На память хотя бы. Да и оружие свое возьми. Как я слышал у тебя одни из самых легких и прочных шпаг в этом море.

— Эх, ладно. — юноша будто по указке отца встал с кровати, подошел к шкафу и вставил в него ключ.

Двери раскрылись, и Эдвард медленно достал из шкафа свой плащ, рубаху, штаны с ремнем, ввернулся к мешку и сложил все в него. Сразу же он вернулся за сапогами и поднял вместе с ними и трубку Тоби, что тогда забрал. Фригольдер выпрямил спину и замер, смотря на артефакт из своей прошлой жизни.

— А, трубка твоего матроса? Видал я у него однажды ее. Тоже оставь на память в честь хорошего человека.

Эдвард посмотрел на Тича и незаметно для многих кивнул. Он вернулся к мешку и положил в него сапоги и трубку. В голове пронеслась мысль: «Тич даже не зная Тоби лично, умудрился его запомнить.» Брюнет вновь вернулся к шкафу, теперь уже в последний раз, нагнулся, взял пистолеты, шпаги в ножнах и мешок с ножами. На всех этих вещах уже скопилось достаточно пыли, что так и норовила попасть прямо в нос молодому человеку.

— Тич, будь добр понеси мои шпаги. Мне некуда их девать.

— Хорошо. — послушно мужчина взял из рук Эдварда ножны с вдетыми в них шпагами и слегка их рассмотрел.

Помещик сложил теперь уже все свои вещи в мешок, завязал его и вскинул себе на спину.

— Ну, что пошли?

— Пойдем. — Тич уперся плечом в раскрытую дверь и вышел в коридор вместе со своим молодым товарищем.

[1] Принцесса София Ганноверская, внучка Якова Первого. Родственница великого королевского рода Стюартов, из которого была предыдущая королева Анна Стюарт (Годы правления: 6 февраля 1665 год — 1 августа 1714 год).

[2] Акт о престолонаследии был принят английским парламентом в 1701 году. Согласно которому, престолы Англии и Шотландии не могли занимать католики. Тем самым принцесса София Ганноверская оказалась ближайшей протестантской родственницей дома Стюартов.

[3] Восстание якобитов было подавлено в первом квартале 1716 года. 14 мая 1716 года Генри Оксбург был казнен в Тайберне через повешение, потрошение и четвертование. Закон о возмещении ущерба, принятый в июле 1717 года, предполагал помилование для всех мятежников, за исключением клана Мак-Грегоров.

[4]Сунь-цзы — великий китайский стратег и мыслитель, живший в VI до нашей эры. Автор знаменитого трактата о военной стратегии «Искусство войны». Он отмечает, что «война — это как огонь, люди, которые не сложат оружия, погибнут от собственного оружия».

[5]Томас Гоббс — английский философ, один из основателей современной политической философии, теории общественного договора и теории государственного суверенитета. Известен идеями, получившими распространение в таких дисциплинах, как этика, теология, физика, геометрия и история.

[6]Фрэнсис Бекон — английский философ, историк, публицист, государственный деятель, основоположник эмпиризма и английского материализма.

Глава 13: «Мы не прощаемся, пока…»

21 октября 1715 года. 17:00.

И показались две грозные фигуры в коридоре великого особняка. Юноша, чуть мешкая, закрыл двери и вместе со своим старшим коллегой спустился на первый этаж.

— Домик-то красивый. — Тич внимательно осмотрел деревянную лестницу и часть кухни.

— Мне он тоже по душе пришелся. — проходя мимо трапезной залы, проговорил брюнет, вбирая в свои легкие едва уловимые нотки недавнего обеда.

— Эти-то где? — продолжал следовать за молодым помещиком Тич, внимательно осматривая каждый дюйм внутреннего убранства.

— На улице думаю. Тактичность проявили.

Показались в прекрасном саду две величественных фигуры, что были замеченными обеспокоенными душами.

— Ну, наконец-то, мы все уже устали вас ждать! — тут же набросился Ламар, но моментально застыл, когда увидел пухлый мешок за спиной помещика.

— Дела не требуют отлагательств. — пробасил Тич, спускаясь вместе с Эдвардом к ним.

— Значит, мы все-таки уплываем? — с надеждой в голосе отозвался Пол, в котором так и пылало желание вновь вернуться в это неспокойное ремесло.

— Как я ранее и говорил, я буду хозяйничать в форте. Вы же свободны в своем решении кому служить. — на многое готов этот молодой человек ради людей перед ним. Даже мнимо поставить под угрозу жизнь Элизабет, вспоминая те самые слова Палмера. Есль Эдвард Джонсон останется в форте, уйдет в тень, глядишь Дэвид и вовсе не узнает о его возвращении, наивный. Чтобы Эдвард Джонсон оставил море за спиной, отринул битвы, в которых ставил свою жизнь на кон, отказался от воздуха, что пропитан порохом и легким зноем от вражеской крови… Этому не бывать. Но на сколько же хватит нашего героя?

Минутное замешательство, которым воспользовался пернатый и умудрился усесться на свободное плечо своего хозяина.

— Без тебя никуда, да? — и метнулся полный горечи взгляд голубых очей на дивную птицу, что никак не могла отпустить своего человека.

— Что-то мне подсказывает, что с нашими делами нужно что-то делать. — многозначительно произнес Оливер, бережно поправляя манжеты своей далеко нечистой рубахи.

— Назначьте кого-нибудь на свои место. — в разговор ворвался Тич, что по-видимому устал от бессмысленных суждений.

— Оливер, ты вроде кого-то обучал? Его и оставь. — отозвался чуть хриплым голосом фригольдер.

— Да, есть один, Джек Велс, молодой парнишка, но смышленый гаденыш. — будто бы восхваляя собственного сына, проговаривал блондин, с улыбкой смотря в сторону своего домика.

— Он способен стать достойной заменой для тебя? — подталкивал к нужному решению молодой капитан своего лекаря.

— Да, но существует вероятность его ошибки, из-за недостатка практики. Но он знает все, что знаю я. Практики просто не хватает.

— Вот и прекрасно. Дойди сейчас до него и сообщи эту прекрасную новость. А вы, Пол и Чарльз, ступайте на лесопилку и в бухту и назначьте себе заместителей. Назначайте приемников руководствуясь исключительно своими мыслями. Меня и мое одобрение не берите в расчет. И пусть каждый из них еще зайдет к Эрику и доложит о своем новом назначении. — украдкой поласкали голубые глаза Спенсера, что все это время стоял безмолвно. — Эвен, тебя это тоже касается. Выполнять.

Названные через мгновение вышли из сада, и направились каждый в сторону теперь уже бывшего места своей работы.

— Я пока присяду. — проговорил Тич, как только увидел пару прекрасных стульев, что стояли у одного прекраснейшего ярко-красного кустарника.

Легендарный пират, тяжело шагая, направился к завораживающей картине, сложил ножны рядом со стулом и удобно расположился на нем. Тич запрокинул голову и устремил свой взгляд на прекрасное безоблачное небо, прохладный ветерок ласкал его силуэт, чуть приподнимая волосы с головы. В это время Джонсон решился подойти к стоящему все это время в стороне Эрику.

— Эрик, тебе придется взгромоздить на свои плечи ответственность за этот остров.

— Эдвард, какого черта?

— Расшифруешь?

— Зачем ты подвергаешь опасности этот остров, этих людей?! — вот еще одна вспышка недоумения. — То судно, от которого ты терял дар речи, значит не было просто торговой посудиной?

— Оно блестело на солнце? — вопросом на вопрос ответил Тич, что, казалось бы, и вовсе не беспокоился о предстоящем.

— Да. — с опаской в голосе, что проявлялась лишь при разговоре с Тичем, ответил Эрик.

— Демонстрация силы. Палмер и тебя кошмарил?

— Да, пару раз бывало. — ответил незамедлительно юноша, чуть вздрагивая при упоминании той картины. — Будто бы проверяя нас. Не сорвалась ли собачка с поводка?

— Хм. — судя по звукам Тич окунулся в раздумья.

— Так и вас он частенько посещал. Нассау, например.

— Сам догадался? — на свой вопрос «Черная борода» получила твердый кивок головы. — Ты прав. Я слыхал, что «Бордовым парусам» достались самые тяжкие психологические пытки. Представь, засыпает пара фрегатов в порту, а просыпаясь видят, что через одно судно — это «Блестящие», что пушками развернуты к ним. Зная Палмера, даже я бы сдрейфил от такого. Ну, и еще целая куча незначительных эпизодов. Чуть подробнее расскажу, не здесь. — наконец, Тич вернул свою голову в привычное положение и бросил легки, но колкий взгляд в сторону Холта.

— Эрик Холт, Майту ничего не угрожает. Единственная причина, которая послужит для вашего уничтожения — это если я открыто вновь выступлю против Палмера. В моих планах сидеть в форте ниже травы, тише воды. — и вновь ты даешь, то обещание, что не выполнишь, юнец. — Тем более такой, как он, вас не уничтожит. Скорее захватит. В этом случае, подчинись.

— Это приказ? — с неизвестно откуда-то взявшейся твердостью духа спросил Эрик.

— Да. Это приказ.

— Кроме как подчиниться мне ничего не остается. Даже зная, что вы пираты, — и устремились две пары беспощадных глаз на канцелярского работника. — не могу в это поверить. Подонки в Кингстоне выглядят страшнее. И выражаются куда грознее.

— Нам поменять свое поведение? — недоуменно спросил Тич, упираясь большим пальцем себе в грудь, немного приподнимая брови.

— Нет-нет. Не стоит.

— Я могу на тебя положиться, Эрик? — решился капитан вернуться к теме.

— Да, можешь. Но в случае опасности, я незамедлительно перейду под управление Палмера.

— Конечно, в приоритете жизни этих людей. — оставило то событие, что прогремело полгода назад, неизгладимый след на душе юноши.

— Присматривай за домом, следи за его убранством. В скором времени я обязательно приплыву к вам. Может и могила моя будет как раз в этом саду. — уже вслух признался молодой помещик о невозможности своего возвращения.

— За домом я присмотрю. Жить мне есть где, но работать я буду в твоем кабинете. Уж больно много документации там храним.

— Без проблем.

— Я тогда пойду. Уведомлю жителей о твоем отплытии. Глядишь через полчаса и соберем немало народу в бухте.

— Хорошо. Мы скоро подойдем.

После этих слов Эрик вышел из сада, а Эдвард уселся на второй стул рядом с Тичем, скинув свой мешок рядом с собой. А пернатый-то отпустил плечо хозяина и вцепился когтями в каменное ограждение, что было совсем рядом.

— Привычное, давно забытое чувство. — проговорил расслабленно Тич.

— Суета? Бессмысленная суета. — догадавшись проговорил молодой человек.

— Не обобщай. Она прекрасна и наоборот имеет смысл. Ты разве не задавал себе вопрос в детстве: «Почему родители так о чем-то переживают?» Суета — это показатель работы, труда, умственной нагрузки. Только глупцы отдыхают все время. — Тич чуть согнул спину, позволяя себе расположится на стуле, так как хотел, не заботясь о мнении окружающего люда.

— А что делать? Все время работать, трудиться? А смысл какой? — Эдвард вновь задал вопрос и себе и Тичу, ожидая ответа от своего старшего товарища.

— Жизнь удивительно короткая штука, кроме одного момента. — многозначительно произнес Эдвард старший, улавливая немного цитрусовых ноток свои носом.

— И какого же? Старости?

— Детства. — с легкой грустью на душе произнес мужчина. — Я помню себя в этом возрасте. Дни шли так, будто в сутках тридцать часов. Вечная энергия, что не пойми откуда бралась, неподдельный интерес ко всему происходящему, из-за которого я часто укалывался. Помню, как впервые захотел попробовать мед, но хоть кто-нибудь бы мне тогда сказал, что на пасеках не дружелюбные пчелы и хозяева. Было больно. — слегка потер свою правую щеку Тич, вспоминая ту боль от первых укусов.

— Ты прав… Но жалко, что оно оказалось таким скоротечным.

— А мне нет. Эдвард, о прошлом никогда не нужно жалеть. В нашем прошлом скрываются причины, в нашем будущем прячутся желания, а в настоящем — жизнь. — Тич посмотрел на цветущий рядом с ним куст Иксоры[1] и обхватил одну из веточек своей могучей рукой — Интересно кто же воздвиг здесь настоящий тропический сад? Удивительные растения. — с неожиданной стороны открылся разбойник.

— Моих рук дело. — с легкой гордостью в голосе, ответил Эдвард, наблюдая за своим собеседником.

— Твоих? — чуть приподнялись темные брови с легкой сединой, сразу же раздался пронзительный и грубый смех, что заполнил весь сад и, наверняка, раздавался и за его пределами.

Рей пристально смотрел на все еще смеющегося Тича, перекинул взгляд на Эдварда, потом снова на Тича и снова на Эдварда. Молодой помещик же со спокойствием на душе и некой легкостью смотрел на краснеющего от смеха пирата.

— Гад! — прокряхтел Рей, взымая в воздух, и направляясь на грозного пирата.

— Да, все-все! — продолжая смеяться жертва нападения начала отмахиваться от Рея.

— Рей, успокойся. — пригрозил бывший пират, отгоняя Рея к забору.

— Он тебя защищает. Забавно. А знаешь, что еще забавно? — Тич облокотился на подлокотник, который был ближе всего к Эдварду, и приблизился к нему.

— Что? — без интереса спросил молодой человек.

— То, что ты своими пиратскими руками возвел сад! — и вновь окатился смехом капитан «Мести королевы Анны».

— Скажешь, когда успокоишься.

Тич все смелся и смеялся, пока в горле его откуда-то не возник ком, и его смех вдруг переменился глухим кашлем, но улыбка с его красного лица все не сходила. Тич откашлялся, но все также продолжал смотреть с улыбкой на Эдварда.

— Закончил? — серьезным тоном спросил молодой человек.

— Да, вроде. Так объясни, как такой грозный пират, как ты, Эдвард, глава «Черного черепа», в свободное время решил высаживать цветочки? — с большой долей сарказма произнес пират.

— А чем мне было заниматься? Топором махать, корабли строить или за чужими бабами бегать? Меня это успокаивает.

— Расслабляет? — Тич вновь взял веточку Иксоры и принюхался. — Согласен.

— Оторвешь — отрежу руку.

— Жестоко. — Тич отпустил веточку и медленно убрал свою кисть от прекрасного растения. — Ты, кстати, как? Готов к отплытию? — решил сменить тему беседы мужчина.

— При тебе же собирался. Ты все должен был видеть.

— Я имею в виду не совсем это. С моральной точки зрения.

— А. Понял ход твоих мыслей. Я же говорил, что я не готов. Ни в коем разе я не готов. Но ради них — чуть кивнул в сторону выхода из своего сада голубоглазый. — я готов вновь вернуться, пусть даже на полставки.

— Только по этой причине ты возвращаешься в море? — пытаясь прощупать настоящие желания молодого человека перед собой, задавал вопрос за вопросом Тич.

— Нет. Это не единственная причина. Но желания у меня и, правда, нет.

— Может оно появиться у тебя в течение дальнейших событий. — с надеждой в голосе проговорил мужчина.

— Может. Все может быть, но переубедить меня будет достаточно трудно. — Эдвард поднялся со стула и подошел к Иксоре и взял в свою измученную ладонь одну из веточек. — Все может быть…

— Остальные будут все себя от восторга, как только увидят очертания твоего силуэта. Ты себе и представить не можешь, насколько ты их… вдохновляешь, что ли.

— Вдохновляю? На что? На убийство солдат? Я был куда лучшего мнения о них, но раз им так нужно вдохновение для убийств и свершений — мне жаль.

— Ты меня не так понял. Ты мотивировал их.

— Как же? — и отпустил Иксору фригольдер и показательно развел руки в стороны. — Я же молодой еще, зеленый, как выразился один из моих знакомых. — в голове сразу же возникла фигура рулевого Авроры.

И забылось даже имя человека, что впервые доверил ему штурвал. Если судьба злодейка, то она обязательно вновь сведет судьбы Эдварда Джонсона и Дункана Хилла.

— Твой возраст. — краткий ответ дал Тич на трепещущий юношу вопрос. — Они не могут смириться с той мыслью, что такой молодой юноша куда смелее и умнее их. — решил тут же раскрыть свои мысли мужчина. — Ты разжег в них пламя конкуренции. Во всех, кроме меня. Ты иногда хитрее Бена, умнее Вейна, рассудительней Мери и сильнее Джека. Но меня тебе не превзойти. — на мгновение в глазах Тича возникло презрение и снисхождение к человеку напротив него. — Ты все еще человек. У тебя множество слабых мест — люди, что тебя окружают. Мне же безразличны все жизни кроме моей, ни с кем я не сближаюсь, ни кем не дорожу, даже вами. И ты никогда не достигнешь моей жестокости. Мне нетрудно терзать тела людей, отрезая им конечности одну за другой. В пытках я не чураюсь отрезать мужчинам их причинные места, а женщинам груди и уродовать лицо, до этого отдав представительниц прекрасного пола на растерзание своей команды. После всего этого все, как один, раскрываются.

— Желаешь мне остаться человеком?

— Да.

— Я также наслышан о твоих похождениях с куртизанками.

— У таких пиратов, как я, денег много. Могу позволить себе забавляться и четырьмя сразу, чуть играя с ними. Пусть часть и не доживает до утра.

— Ты прав. Ты не человек.

— Не думай о лишнем, Эдвард. Обрати внимание лишь на то, что перед тобой.

— А почему прозвали тебя так? «Черная борода»?

— Не поверишь, из-за бороды. От того большого количества волос, которые, как страшный метеор, покрывают все мое лицо и пугают Америку больше, чем любая комета, которая появлялась там долгое время. Эта борода всегда была черной, и я старался, чтобы она росла непомерно длинной; что касается ширины, то она доходит мне до глаз. Я имею обыкновение скручивать ее лентами в маленькие хвостики, на манер рамилиевых париков, и закручивать их вокруг ушей.[2]

— Как же скупы люди на прозвища таким, как мы.

После слов молодого помещика в сад вбегает Пол, несущий на спине большой мешок, с виду наполненный одеждой.

— Я готов. Переложил с себя обязанности на своего товарища, Этана. Ты его знаешь. Как раз его сына ты спас от пантеры, как и всю деревню.

— А я смотрю, все также рвешься в пекло.

— Опустим детали.

— Как хочешь. — быстро проговорил Тич и вновь закинул голову к небу.

— Ты готов к отплытию, Пол? — спросил Джонсон, тщательно осмотрев Пола и его мешок.

— Да, даже вот переоделся в новое. — Голиаф поставил мешок на землю, рядом со входом.

На нем были надеты немного свободные сероватые штаны, которые часто встречались на матросах, коричневые плотные добротные сапоги. На его торсе была надета светло-серая хлопчатая рубашка, но не такая, что носило большинство мужиков. У Пола она была менее свободна, а поверх нее была надета коричневая безрукавка, на которой по бакам располагались глубокие карманы. Еще и комплекция Пола делала из его образа не простого мужика, что живет где-то на отшибе, а настоящего матроса, пережившего в море не один тяжелый год. По широкой улыбке на лице стало ясно, что все происходящее его искреннее радовало.

— Значит все прекрасно. А остальные где?

— Я слишком быстро побежал на лесопилку и даже не заострил внимание на то, кто куда пошел. А по пути сюда, их и вовсе не застал. Как мне думается, они уже должны возвращаться. — произнес Пол, всматриваясь в даль.

— Эх, ладно. Остается ждать.

— Тогда располагайся рядом. — произнес Тич, что отдыхал, словно в последний раз.

— Бессмысленно уже. — увидал боцман три знакомых фигуры.

— Время пришло. — утвердительно проговорил молодой помещик, отринув окончательно от себя мысль об отдыхе.

Через несколько секунд эти трое, что несли каждый за своими спинами мешки с одеждой, вошли в сад.

— Готовы? — донеслось от фригольдера, как только заметил в своем саду своих товарищей.

— Погоди. — проговорил Оливер и вместе с остальными зашел в дом.

— А зачем? — спросил Эдвард уже у закрытой двери в его дом. — А хотя…

— Вещи может свои забрать какие. — предположил Дюк, чье тело ласкал прохладные ветер с моря.

— А ты тогда почему не заходил?

— А все, что мне нужно у меня всегда с собой.

— Это в твоем репертуаре.

Через несколько минут из дома, наконец, выходят Оливер, Эвен и Чарльз, подошли к выходу из сада и сбросили свои мешки на землю.

— Вот теперь и мы готовы. — с улыбкой на лице произнес Ламар, немного запыхавшись.

Ламар, как и Дюк, предстал перед Эдвардом в новом обличии: черные штаны, которые только-только доставали до голени, добротные кожаные ботинки, коричневый ремень с небольшой черной металлической бляхой, темно-серая льняная рубашка, на рукавах которых можно было бы сыграть незамысловатую церковную мелодию[3]. А поверх нее была надета не застегнутая черная плотная безрукавка.

— Не припоминаю то, что ты когда-то носил ботинки. Всегда на тебе замечал сапоги.

— Сапоги безоговорочно хороши. Но в чем проблемка? — наигранно начал Ламар, чуть стуча каблуком своего ботинка по земле. — Они по-настоящему нужны только в непогоду: шторм иль буря какая-нибудь. А челюсть сломать можно и ботинком. — легко и непринужденно, не совершая лишних действий, Чарльз ударил в воздух своей ногой, что умудрился поднять выше головы. — Тем более они крепкие, я тебя в этом уверяю.

— Назначил кого-нибудь на свое место? — позволил вольность такого рода Джонсон, обращая свое внимание на преемственность.

— Конечно, одного своего знакомого, за которого могу поручиться, Марка.

— Знаю его.

Эдвард перекинул взгляд на преобразившегося Эвена, на котором были все те же ботинки, что и на Чарльзе, только темно-серого цвета, коричневые свободные штаны, ремень без бросающейся в глаза металлической бляхи, светло-серая рубашка с отрезанными у самого начала плеч рукавами, поверх которой была надета серая безрукавка, что уже была в каких-то пятнах, у карманов.

— Вот это я понимаю, образ повара. — с улыбкой на лице отозвался Эдвард.

— Это все обусловлено удобством.

— Так это должно быть у каждого, ну я бы хотел в это верить. — украдкой глянул на Чарльза, что в ответ лишь приподнял плечи и развел руки в стороны. — Назначил заместителя?

— Да, волевая женщина, Карен.

Эдвард, наконец, перекинул свой взгляд на Оливера. Его нижняя часть тела повторяла гардероб Спенсера, а вот верхняя значительно отличалась: светло-синяя плотная хлопчатая рубашка с закатанными рукавами, поверх всего этого был надет белый, хотя уже серый, не застегнутый халат, который только-только доставал до середины бедер.

— Не стоит так смотреть. — проговорил Нортон. — Это и вправду полезно, при проведении операций так тем более. Карманы глубокие.

— Верю-верю. Джека назначил на свое место?

— Да, как я и говорил, он способный парень.

— А вы, что в доме-то делали?

— Вещи свои забирали кое-какие. — ответил Ламар, чуть выгибаясь в спине.

— Я свои инструменты забрал и книжечку одну интересную, «Кухня народов мира». Надеюсь теперь смогу разнообразить блюда.

— Мы и так не жаловались. — слегка не понял причины юноша, но принял желание своего товарища.

— Ну, кто как, так сказать. Я не знаю почему-ты ее только недавно начал читать. Но за все то время, лично мне чутка надоела стряпня Эвена. — начал было Ламара.

— Эдвард, можно я ему еще один палец отрежу? — никогда не стоит обижать человека, что своим трудом вскармливал тебя.

— Нет, они вкусные, не подумай — и вылетела молниеносно мысль из уст Ламар, стараясь успеть до расправы. — Но просто изо дня в день есть одно и тоже, любая еда надоесть. Без обид.

— Ну, ладно. Есть толика правды в твоих словах.

— А, я из дома взял пару интересных книжек, хоть что-то будет почитать в форте. — произнес Нортон, чуть отвлекая всех от вероятной перепалки.

— Отлично.

— А мы не должны идти на пристань, там вроде все собираются. — проговорил Пол, что рассмотрел толпу около бухты.

— Вот и я так думаю. — Тич встал со стула, взял шпаги Эдварда и направился к выходу.

С каменного ограждения в воздух поднялся Рей и приземлился на, уже ставшее родным, плечо.

— Да, наверно пора. — донеслось из уст молодого помещика. — Там уже все заждались наверняка.

Эдвард подошел к мешку, закинул его на плечо, а остальная четверка подошла к выходу из сада и взгромоздила на свои спины мешки. Джонсон остановился у крыльца и посмотрел, совсем немного жалостными глазами, на свой особняк. Юноша вновь меняет место своего проживания. И вздохнув, закинул на спину мешок и вышел к своим товарищам, которые дожидались, когда же он закончит прощаться с этим местом.

— Закончил? — донесся бас от Тича.

— Да, теперь точно можно идти.

Эдвард с Реем на плече первый покинул свой прекрасный сад и направился в сторону бухты, где их всех дожидался линейный корабль Тича. Фригольдер шел первым в этой колонне, сразу за ним шел Тич, а уже за ним все остальные. И вот эта колонна подходит к толпе людей, стоящих у самого начала деревянного помоста, ведущего к кораблю. Толпа разошлась, освободив проход к помосту. В начале этого прохода стоял Эрик, что внутри себя до сих пор не принял предыдущие роли своих коллег, а за ним семья Браунов во главе с Этаном, семья Роузов во главе с Марком, и семья Скотов во главе с Дэвидом. Каждый человек пытался высунуться и хотя бы на секунду, чтобы запечатлеть в своей памяти образ своего молодого помещика и его свиты. На всех лицах бывший пират замечал лишь улыбки, где-то вымученные, где-то чуть трясущиеся. У некоторых женщин на лице умудрился рассмотреть маленькие слезы, что готовы были превратиться в нескончаемый поток.

И вот, стоит Джонсон перед толпой, пожимая руку Эрику.

— Удачи в новых начинаниях, Эдвард. — немного наигранно проговорил Холт, не позволяя людям позади узнать о истинной натуре юноши перед ним. — Майт всегда будет рад принять тебя. Здесь всегда найдется для тебя теплая постель и горячий чай.

— Я знаю. — позволил себе лишнее бывший капитан, обнял Эрика и пошел вглубь прохода.

— И вам удачи что ли. — неуверенно раздался голос Эрика за спиной, адресованный Тичу.

— Вот так бы сразу. — Тич пожал Эрику руку, не церемонясь с ним, и направился следом за Эдвардом.

Эдвард же медленно пробирался дальше и пожимал руки своим некогда соратникам: Этану, Марку, Дэвиду и остальным. С каждым он перекинулся парой фраз, они пожелали ему удачи, здоровья и успехов. Знали ли они, что этот молодой человек и его товарищи, бывшие пираты, настоящие «акулы» этого моря? Конечно, нет. Но как минимум именно в этот момент та часть биографии Эдварда их не особо волновала и не имела должного значение. Играло роль лишь то, что именно благодаря ему и его боевым товарищам, поселение такое, как Майт, наконец, окрепло. Джонсон поблагодарил каждого. Рей не отставал от своего хозяина и за ним повторял каждому «Спасибо». Пернатый всегда был тем, кто только лишь своим появлением мог рассмешить любого, поднимая тому настроение.

Но сам Рей считал себя серьезным до кончика клюва. Его хозяин это понимал и относился к своему пернатому другу подобающее, даже ввел с ним осмысленные диалоги, благо, Рей знал достаточно много слов и назвать его «глупой птицей» было бы кощунством.

Джонсон прошел дальше, попрощался со всеми, с кем мог и не мог, и вот он уже стоит и ждет своих товарищей. К нему подбежал Питер, мальчик, чей дом Эдвард четыре месяца назад отбил у пантеры.

— Дядя Эдвард, а вы точно приплывете?

— Обязательно. — молодой человек нагнулся к мальчишке. — Это же все-таки мой остров, и куда же я без вашей компании. — неловко улыбнулся Питеру. — Теперь беги обратно к родителям. — выпрямился бывший пират, прощаясь с ребенком, для которого он стал примером.

— Спасибо за все, дядя Эдвард. — неожиданно для юноши, Питер обнял его и побежал к толпе.

А товарищи Джонсона уже заканчивали и подходили к своему другу. Все они, в мгновение, уже стояли на палубе «Мести королевы Анны». Пол, Чарльз, Оливер и Эвен спустились в трюм, дабы оставить там свои вещи. Эдварду же Тич разрешил занести свой мешок к нему в каюту, возвращая своему молодому товарищу его оружие. Он оставил свои вещи буквально у входа, в нескольких метрах, быстро вышел на палубу и вместе с Реем на плече, поднялся на мостик и подошел к краю, к корме. Через несколько секунд его догнали и остальные. Тич встал у штурвала и отдал команду.

Эдвард со своими товарищами улыбаясь махал в знак прощания. Четный люд махал в ответ, а дети махали настолько интенсивно, что слышалось, как их ладони с характерным звуком разрезают воздух. Кто-то в этот момент заплакал, а кто-то продолжил с грустными глазами наблюдать за уплывающим кораблем. Эрик с тяжестью на душе все махал и махал.

Через несколько минут корабль отплыл далеко от острова, капитанская свита решилась отойти от кормы и спуститься на палубу к остальным. Джонсон же продолжил стоять и смотреть на видневшийся в дали, уже опустевший берег, и отошел от кормы только, когда горизонт скрыл остров.

— Теперь, точно прощайте. — грустно и членораздельно проговорил брюнет.

Юноша отошел от кормы и подошел к стоящему у штурвала Тичу. Пернатый же решился отпустить плечо, вцепился в фальшборт и наблюдал за водной гладью перед собой.

— Долго нам плыть?

— Сейчас только — Тич достал из внутреннего кармана знакомые часы. — Шесть часов вечера. Думаю, через пару часов, мы будем на месте, если плыть спокойно. Тем более, куда нам уже торопиться?

Эдвард уселся на бочку, стоящую рядом со штурвалом.

— Уже не куда. — и загадочно бросил взгляд в сторону своего острова, своего пристанища.

[1] Иксора — очень прихотливое растение, практически не приживающееся в Европе. В тропиках растет само по себе, не требуя никакого ухода.

[2] Цитата из «Всеобщей истории грабежей и смертоубийств, учиненных самыми знаменитыми пиратами» капитана Чарльза Джонсона, что была опубликованная в 1726 году.

[3] У рубахи Чарльза были рукава «колокола». Этот вид рукава, как подсказывает название, расширяется книзу, напоминая форму колокола. Он может быть разной длины, от короткого до полной длины, и создает женственный и изысканный образ. Рукав «колокол» обычно подходит для вечерних нарядов или романтичных образов, но для бывшего квартирмейстера они дарили свободу в движениях.

Глава 14: «Родная деревушка и приятная компания»

21 октября 1715 года. 18:00.

— Не переживай ты. Вернешься еще. — проговорил басом Тич, как только заметил грустный взгляд своего товарища.

— Я знаю. Тяжело прощаться с тем, что строил собственными руками. — Эдвард поднял взгляд на золотое от заката небо, задумываясь над тем, что теперь его ждет там, впереди, за горизонтом. — Сейчас-то в Тортуге кто-нибудь есть?

— А черт его знает. — ответил Эдвард старший, не чувствуя угрызения совести за свое незнание.

Двое офицеров «Пандоры» за то долгое время отсутствия в море уже очень сильно соскучились по матросской рутине. Пытались втиснуться в дела экипажа: закрепить канаты, проверить ядра, прочистить пушки. В каждой бочке затычка. В паре моментов еще чуть-чуть и дошло бы до драки, на которую два капитана точно бы закрыли свои глаза. Ведь всегда так и делали. Не гоже гонять мужиков, в которых кипит не только кровь, но и ярость. Пираты — люди, что себе на уме. Всплески ненависти — это обычное дело на любом пиратском судне. Даже «Пандору» это не обошло стороной. Эдвард часто подмечал, в спокойные времена, новые ссадины и синяки на лице своего боцмана, что всегда становился судьей в этих конфликтах. Если же Джонсон решиться и наберет себе новую команду, то придется и ему участвовать в этих маленьких событиях воспитания.

Спенсер и Нортон, от греха по дальше, спустились в трюм и старались не отсвечивать этим буйным. Вроде бы оба хиленькие, слабенькие, но с орудием в руках, Спенсер — с ножом, Оливер — со скальпелем, стали бы грозными противниками даже для Пола.

— Пару дней назад речь шла об усилении патрулей. — не обращая внимания на картину на своей палубе, проговорил Тич. — Хотели, вроде как, ввести круглосуточное дежурство.

— Надеюсь ты отказал?

— Не я. Хорниголд. Аргументируя это тем, что мы лишь усугубим нашу ситуацию.

— На него в этих вопросах всегда можно было положиться. Единственный из нас, кто думает перед тем как, что-то сделать. — завидовал, по-детски завидовал юноша Бенджамину.

— Я восприму эти слова, как оскорбления. На, рули. — легендарный пират отошел от штурвала, но продолжил его держать.

— Не, не горю желанием, знаешь.

— Твои проблемы. — Тич улыбнулся и отпустил штурвал.

Тот сразу же начал заваливаться и раскручиваться. В мгновение напряглись мышцы ног молодого человека. Секунда — рывок, и ухватился Джонсон за рулевое колесо, стараясь его остановить.

— Ты больной? — спокойным тоном произнес голубоглазы, что не мешкал ни секунды.

— Ничего лично. — чуть зевнул Тич, силуэт которого ласкал крепкий ветер, что солью царапал слишком нежную кожу. — Я устал.

— Рассказывай. — и поднялась фигура помещика, продолжая вести линейный корабль. — Эгоист.

— Будто в зеркало смотрюсь. — пробурчал Тич и занял место Эдварда, усевшись удобно на бочке.

Через несколько секунд Рей увидел своего хозяина, ведущего корабль, взлетел в воздух и приземлился на плечо. Сработал инстинкт даже у пернатого.

— Вот видишь, даже Рей ждал этого момента.

Джонсон, не обращая внимания на слова своего старшего товарища, опустил правую руку вниз, продолжая управлять великим судном лишь одной левой.

— Всего-то нужно час, а то и два порулить.

— Всего-то. — с улыбкой произнес Эдвард.

Прохладный морской бриз обдувал заросшее лицо бывшего пирата. Его борода вобрала себя этот морской бриз, а хвост на голове так и развивался по ветру вместе с теми локонами, что были преданы свободе. Секундное видение, что в последствии будет запечатлено в памяти юноши до конца его дней — под заходящим солнцем, под многочисленными солнечными зайчиками из великого карибского моря выпрыгнуло одно существо. Огромная гладкая серая туша дельфина, что своими белыми пятнами[1] отражала свет от заходящего солнца в глаза очарованным, стала добрым ознаменованием для сомневающегося внутри юноши.

Через пару часов на горизонте показались очертания знакомого форта, что с таким трудом, когда-то отвоевали три храбрейших человека. Все тот же порт, все те же корабли в порту. Очертания домов начали появляться на другой части острова. Лагерь, стоящий на берегу до нападения Дэвида, вновь возвел свои платки и шатры. Ламар и Дюк, что минуту назад так и нарывались на воспитательные меры, замерли у носа корабля. Из трюма на палубу поднялись оставшиеся гости, подошли к носу судна и замерли, предаваясь воспоминаниям.

Свободная в это время правая рука Эдварда начала сама непроизвольно сжиматься в кулак. Молодой человек даже не чувствовал этого, полностью сосредоточившись на управлении громадным кораблем. На мостике воцарилось молчание, которое безбожно прервал Тич, обратившись к своему новому администратору форта.

— Вот, как можешь видеть, все сейчас в форте. Доведешь корабль до порта?

— Зачем спрашивать, если отказ ты все равно не воспримешь?

— Тоже верно. Кстати, между нами. Майт не указан на картах. Я, черт знает, как ты его умудрился найти.

— Легко, Палмер оставлял след из сломанных досок. Тогда я подумал, что его корабль сам разваливается, но, позже вспоминая ту картину, сделал вывод, что уж слишком одинаковыми были доски и уж слишком одинаковым было расстояние между ними.

— В гневе не увидел явной хитрости?

— Да. — без какой-либо попытки отвертеться или оправдаться, проговорил юноша.

— Не хотел говорить раньше, но с их стороны будут возгласы на счет моего якобы опоздания. Твое появление — мое спасение от нотаций. Не подведи.

— Только пару часов с тобой, а уже должен выступать в качестве прикрытия?

— Не вижу ничего плохо.

Через несколько минут «Месть королевы Анны» сбросила якорь в порту форта Тортуги. У каменной массивной лестницы, у самого начала деревянных помостов, уже стоял почти полный состав «Черного черепа». Бен, скрестив руки, готовился отчитать Тича за его легкомыслие. Джонсон, не попадаясь на глаза капитанам в порту, спустился с мостика, зашел в капитанскую каюту, закинул мешок себе за спину, взял в свободную руку шпаги и вышел на палубу, где вся капитанская свита уже со всеми своими вещами его дожидалась. А сам капитан линейного корабля стоял у фальшборта и дожидался появления своей молодой копии. А пернатый-то все также продолжал сидеть на плече своего хозяина и осматривался вокруг себя. Через пару мгновений обросший помещик вместе со своей свитой подошел к Тичу.

— Готовы.

— Вот и славно. — Тич перекинул ногу за фальшборт и спрыгнул с корабля на помост.

Деревянный помост был как раз на уровне палубы фрегата, но до уровня палубы линейного корабля немного не дотягивал, всего-то два метра. Пираты не стали дожидаться, когда там поставят помост-лестницу и решились спрыгнуть. Сразу за Тичем вниз спрыгнул и Джонсон со всей своей ношей на спине. И вот теперь Тич в окружении пропавших полгода назад стоит на деревянном помосте в ожидании тех самых секунд негодования своего бывшего учителя — Хорниголда. Впереди, в метрах двадцати стоят те четыре коршуна, готовых впиться в широкую и грубую шею Эдварда Тича, обязательно припоминая ему в будущем этот проступок.

— Пошли? — проговорил капитан линейного, не поворачивая голову на недовольных.

— Пошли. — чуть кивнул юноша, который внутри себя готовился вновь к картине воссоединения.

И решились в моменте скитальцы, и ринулись к недовольным. Хорниголд с Рид и Вейн с Джеком сорвались с места и не спеша направились на встречу Тичу в окружении своих матросов, как им тогда думалось. И вот между ними уже около пяти метров, Тич вместе с Эдвардом и остальными остановился, повторяя за капитанами напротив их.

— Ну и где ты был? — и начал свою тираду Хорниголд, не удосужившись даже взглянуть на знакомые лица вокруг виновного. — Какого черта ты покинул свой пост?

В этот момент Джонсон, не произнося ни слова, вышел из-за спины Тича и встал рядом с ним, скинув со своей спины мешок и сложив шпаги на помост. Недовольные капитаны замерли на месте, как только смогли разобрать в этом заросшем лице Эдварда. А сам Джонсон продолжал смотреть на них и молчать.

— Неужели. — тихо проговорил Бен и направился к Эдварду. — Эдвард! — не сдерживаясь Хорниголд обнял своего коллегу, но быстро выпустил его, дабы получше рассмотреть. — Будто на молодого Тича смотрю. — и перекинул взгляд на остальных за могучей спиной. — И вы здесь! Это точно вы!

— Да, это мы. — с легким облегчением на душе проговорил молодой человек, переметнув свой взгляд на остальных капитанов.

— Не может быть. — Мери подбежала к обросшему юноше и заключила его в объятиях, что навеивают воспоминания полугодовалой давности.

— Вообще-то не нашелся, а я нашел. — произнес Тич, выравнивая свое положение перед предстоящей беседой

— С тобой потом поговорим. — Рид выпустила Эдварда из своих объятий и со всей своей недюжинной силы ударила кулаком по челюсти.

От удара Джонсон лишь немного повернул голову, но никогда бы не посмел бы он сказать, что удар был из слабеньких. Пернатый успел среагировать — взмахнул крыльями за долю секунды и переждал все это в воздухе. Место, куда пришелся удар, нещадно горело. В рот Эдварду хлынуло немного крови. И с безразличием на лице вобрал ее всю в одно место и сплюнул в море, чуть окрашивая его.

— Хватку не теряешь, молодец. — чуть похвалил свою подругу брюнет, протирая нижнюю губу пальцем, вернул голову в обычное положение и уставился.

Пернатый не теряя время и энергии вновь уселся на плечо как будто ничего и не произошло.

— За что? — безэмоционально спросил он, внутри себя зная ответ.

— За то, что имеешь такую привычку, как пропадать в не то время. Так нельзя. — пробурчала девушка с оскалом.

— Я знаю.

— Ха. — послышался знакомый смешок Калико[2]. — А я думал, ты рыб уже кормишь. — чуть понесло легким перегаром от вечно веселого Джека.

— Джек, ты неизменчив. — пожимая руку своему товарищу и хлопая того по плечу отозвался Эдвард.

В этот момент Хорниголд переключился на других возвращенцев, позволяя Эдварду продолжить разговор с Джеком.

— Все также, с бабами с саблями наперевес захватываешь судна?

— Это мой стиль, пацан. Да и тем более душа радуется, когда женщины красивые под боком.

— Ага, но в случае чего они сбегут, оставив тебя подыхать. — в разговор вошел Вейн и поприветствовал Эдварда. — Да и тем более кроме тебя на корабле они еще с парочкой ребят развлекаются.

— Те, с которыми играюсь я, только мои. В противном случае — обоим головы с плеч, но чуть-чуть с ними поиграв. — в довольной улыбке расплылся Джек, припоминая уже пару таких расправ. — А корабль где твой? — проговорил вечно пьяный, немного задумавшись.

После этих слов прекратились любые диалоги на помосте.

— И вправду, где? — переспросил через мгновение Хорниголд.

— Все что касается моей пропажи, корабля и моей жизни с того дня и по сей день я расскажу буквально через час, в таверне. Вы можете пока пройти туда и подготовить ром, для себя. А мне с парнями нужно оставить вещи и немного собраться с мыслями. — не дал юноша никакого простора для предположений в слух.

— Это мне нравиться. — произнес Джек, потирая руки, наверняка, мысля о роме.

— Тебе все нравиться, что касается рома. — пробурчала Мери.

— Да, ведь благодаря рому мы можем соединить с тобой наши бренные тела. — многозначительно произнес Рекхем, смотря глазами наполненными похотью на Мери.

— Продолжай. — неведомо как, но Рид подставила дуло своего пистолета к паху Рекхема, с презрением смотря своими зелеными очами на животное.

— Нет, так нет. — спокойным тоном отозвался Джек, чуть изворачиваясь от дула.

— Вот видишь.

— Тогда решено. — ворвался в перепалку Тич. — Мы сейчас в таверну. А ты в форт. В моем кабинете стоит кровать, в самом углу почти, можешь ее занять и шкаф рядом, он так же свободен. — не позволяя задать вопрос продолжал владелец острова.

— Я понял. — улыбкой на лице проговорил Эдвард и поднял шпаги и мешок с помоста.

— Тогда идем. — проговорил Вейн и направился в сторону массивной каменной лестницы, ведущей в форт.

Поднялись по великой лестнице путники и разошлись по разным местам. Капитаны отправились в Тортугу, в таверну к калеке Джейкобу, капитанская свита направилась в казармы. Эдвард же отправился в кабинет Тича. Юноша поднялся по, знакомой уже, каменной лестнице, ведущей на второй ярус, подошел к массивным дверям и спокойно раскрыл их, толкнув плечом.

— Эх, знакомое помещение, родное. — с необъяснимой теплотой на душе проговорил молодой человек, осматривая внутренности кабинета, в воздухе котором крутились мельчайшие частички пыли.

Джонсон прошелся вглубь кабинета, освещенного лишь садившимся солнцем через огромный, уже старый, дверной проем. Рей отпустил его плечо и приземлился на стол. Эдвард обошел его и встал подле кресла.

— И даже бардак на рабочем месте Тича остался таким же. Но теперь, как я понимаю, это уже мое, все мое. — голубоглазый еще раз окинул взглядом кабинет и увидел у стены ту самую кровать, про которую упоминал владелец форта.

А рядом, как и говорил пират, стоял шкаф. Эдвард улыбнулся и не спеша подошел к своей новой ложе. Аккуратно скинул мешок на кровать, как только приблизился к ней, и положил свои шпаги с ножнами на низкую с широкой кедровой столешницей тумбу. Сам же уселся на кровать, рядом с мешком, поставил локтевой сустав на колено и подпер голову.

— И вновь я здесь. — устремился взгляд молодого мужчины на своего пернатого, осматривающего по сторонам, друга. — Не узнаешь? — с некой надеждой в голосе спросил Эдвард.

— Дом! — прокричал Рей своим немного хриплым голосом.

— Дом. — в ответ человек лишь усмехнулся и опустил голову. — Дом, дом. — повторил он. — Как же давно я не был дома, в настоящем, родном. — произнес чуть ли не шепотом он, вспоминая ту самую тесную комнату, в которой горело то тепло от ее тела. — А что такое дом? — юноша, что запутался, поднял голову и вновь посмотрел на Рея, смотрящего на него с необычайным интересом. — Что это вообще такое? — поднялся на ноги молодой человек.

Этот вопрос в голове Эдварда обрел материальную составляющую, его как будто можно было потрогать, даже схватить и выбросить из головы, но как гласил «великий закон человеческой сущности»: «Все, что попало в голову, выйти из нее уже не сможет.» В этот момент, скитания мыслей по заблудшему сознанию, в дверном проеме появилась фигура Чарльза.

— Эдвард? — окликнул он и благодаря этому вернул Эдварда в реальность. — Нас уже все заждались. Пол, Эвен и Оливер уже ушли. Пошли?

— Да-да пошли. — быстро проговорил мужчина и махнул рукой Рею.

Пернатый сразу догадался, взмахнул крыльями и в мгновение ока оказался на плече. Чарльз вместе с Эдвардом и Реем спустился на первый ярус и направился по, уже позабытой немного, тропе, через кусты в Тортугу и по тропе до самой таверны. В ней все только и дожидались появления Эдварда. Таверна была отстроена заново, но структура ее не изменилась, все основные гуляния проходили на втором ярусе под открытым небом, на который нужно было забраться по деревянным уже обновленным ступенькам. Всего три метра было между землей и вторым ярусом. Все столики были заняты матросами, а один все тот же столик, как всегда, был занят грозными капитанами, оставив заботливо одно место специально для скитальца. Сразу за ними сидели уже выпивающие Пол, Оливер и Эвен, что по-настоящему наслаждались этим моментом.

Эдвард, не спеша вместе с Чарльзом, поднялся по лестнице на второй ярус таверны и окинул взглядом знакомые, и уже ставшие родными, пейзажи джунглей. Джейкоб стоял за своей уже новой стойкой и протирал деревянные кружки. Чарльз присоединился к Полу. Как только Джонсон перекинул свой взгляд на владельца таверны, Джейкоб это почувствовал и в этот же момент посмотрел на обросшее лицо молодого человека. Секунды смятения и, наконец, он, ковыляя своей уже левой деревянной ногой, идет к Эдварду.

— Эдвард! Ты вернулся! — Джейкоб обнял его и сразу же отпустил. — Правда, оброс сильно, не узнал сначала.

— Да, вот вернулся. А ты, как я вижу, заменил свою не так давно отрубленную ногу. — Эдвард посмотрел на деревянный костыль вместо левой ноги Джейкоба.

— Да, полгода уже прошло. Нужно было как-то ходить, вот для этого и соорудил такой вот инструмент.

— Полгода уж прошло.

— А ты-то где был, все это время?

— Я сейчас все расскажу.

— Эдвард! — прозвучал голос Бена. — Тебя долго еще ждать?! Алкоголь давит на стенки кружек, мы все готовы, иди уже! — проговорил Хорниголд, стоя уже в толпе матросов, толпившихся у столика.

Рей отпустил плечо своего хозяина, взмыл в воздух и приземлился на деревянное ограждение, у которого стояли столы.

— Пошли, Джейкоб. — произнес Джонсон и направился в эту толпу.

Матросы расступились и пропустили бывшего капитана к столу. Джейкоб из-за нехватки места, как и большинство, просто встал рядом. Юноша уселся за стол. Перед ним стояла уже полная кружка хорошего светлого пива, рядом с маленькой стакашкой из стекла рома. Перед Эдвардом сидели Мери, Бен, и Джек, а рядом восседали Тич и Вейн. Эдвард взял в руку стакан, чуть отпил черной жидкости и запил ее светлым пшеничным пивом.

— Знакомый вкус. — послышалось из его уст.

— Ты давай рассказывай. — прервал его Бен.

— Хорошо. — усмехнулся капитан лишь при одном виде нетерпеливого Хорниголда. — Ну-с, слушайте. Начну сначала. Когда мы похоронили всех, в моей голове бушевала одна мысль: «Убить Дэвида во, чтобы это ни встало.» И поэтому я сразу ринулся на Майт, как некоторые могли знать. Проследив за «Косой» по «случайно» оставленному следу, мы достигли Майта. В полуразрушенном порту этого острова мы увидели «Сверкающую косу» и тут же ее прочесали. Никого не нашли. И поэтому я приказал разделиться и прочесать остров. И вот я захожу в пустой полуразрушенный дом, и в этот момент кто-то ударяет меня по голове, сзади. Через несколько часов я просыпаюсь связанный в подвале, на голове мешок. — немного жестикулировал юноша в момент своего рассказа, пытаясь справиться с легким волнением и страхом. — Меня закинули на плечо, принесли в огромную гостиную и сняли мешок с головы. Я стоял на коленях перед этим подонком, что сидел в кресле. Он говорил, говорил о том, что все это было спланировано, дабы ликвидировать «слишком буйного пирата». Дальше началась «игра». Меня повернули в сторону, и я увидел всю свою команду, стоящую на коленях. У всех, буквально у всех, были темнющие такие синяки на лицах. За каждым из моих парней стоял человек Дэвида, и тут он начала. Он подошел к Чарльзу и Полу и спросил у них: «Стоят ли их пальцы моей жизни?» Как итог, у Пола и Чарльза нет средних пальцев на правой руке. Моим людям он задал уже немного другой вопрос: «Чьи жизни ценнее, их или моя?» Он дал право решать им. Вызвался Тоби, мой матрос. Он взял у Дэвида нож. Палмер проговорил: «Либо провести ножом по горлу Эдварда, либо воткнуть в себя.» — чуть задрожал голос молодого мужчины в этой гробовой тишине, но умудрился он найти в себе силы продолжить. — Тоби вонзил нож себе в сердце. Кровь хлынула, и он упал на пол, проговорив последние свои слова: «Проживи эту жизнь за всех нас.» — не выдержав душевных терзаний, юноша запрокинул стакан с ромом и осушил его. — Дальше Дэвид приказал своим людям убить остальных, всех кроме Пола и Чарльза. Столько трупов упало на пол в этот момент, столько крови было. — произносил все более и более рваным голосом. — Потом он подошел ко мне и сказал: «Но, чтобы тебе не было грустно, я же человек, в конце концов, я дарю тебе этот остров. Но я забираю твою «Пандору». Вот такая цена.» И он ушел. — сделал паузу в своем рассказе Джонсон, давая себе, в первую очередь, передышку. — Нас освободили Эвен и Оливер, которых Дэвид умудрился не только не поймать, но и не найти. Мы похоронили моих людей и начали отстраивать остров. Хороший остров, кстати, дом огромный, в котором нас держали. Красивый особняк. Мы снесли старые хилые дома, построили новые, отстроили немного порт. И через два месяца в нашу бухту заплывает английский фрегат. На нем был капитан, который предложил нам очень выгодное, на тот момент, предложение. Он будет привозить к нам людей, обеспечит нас торговыми путями, но взамен мы должны ему платить. Нас все страивало, и мы согласились. И вот еще через четыре месяца на Майте уже проживают семьдесят пять человек, налажена торговля, есть прекрасный форт и лесопилка. Еще один оплот надежды. Вот и вся моя жизнь за последние полгода. Теперь вы знаете причину моих изменений и получили ответы на свои вопросы. — Эдвард поднес кружку к своим губам и отпил добрую половину вкуснейшего пшеничного пива.

Юноша в полной тишине поставил кружку на стол и приготовился к очевидной реакции своих слушателей. Толпа злых пиратов молчит, не смея издать и звука. Даже капитаны грозных пиратских посудин чуть прикусили язык. Капитанская свита же, после рассказа даже бровью не повела, вернулась к своему столу и продолжила играть в кости, принесенный Джейкабом.

— Вот это да. — и первым решился нарушить тишину Хорниголд.

— Это правда? — спросила со страхом в голосе Мери.

— Врать мне уже не зачем, да и не умею я толком. — пират, что не умеет врать — чудо не иначе. Если бы это высказывание было бы правдой.

— Эдвард, мы все сочувствуем и тебе, и твоим людям. — проговорил Джейкоб, чуть опустив голову.

— Спасибо. — коротко ответил капитан, на шее которого вот-вот взбухнет пара тройка вен.

— Все можете расходиться. — пробасил Тич.

Матросы постояли-постояли и начали понемногу расходиться, держа в голове рассказ Эдварда. Джейкоб вернулся за свою стойку и вновь продолжил протирать стаканы, но уже не так резво, как раньше. Рей продолжил смотреть пристальным добрым взглядом на своего хозяина, будто бы понимая, о чем шла речь. А у капитанов появилась возможность, наконец, поговорить с Эдвардом о предстоящем.

— А теперь, что ты делать будешь, без корабля, без команды? — проговорил Вейн, спустя пару десятков секунд, наматывая на свой палец усы.

— В форте буду. Руководить им, следить за вооружением и все такое прочее. Я знаю всю ситуацию в море. И я попытаюсь помочь вам ее решить.

— Давай мы тебе корабль украдем, или отобьем? — с надеждой в голосе отозвался Рекхем.

— Да даже если вы это и сделаете. Я уже не хочу ходить под парусами, уже не хочу. Слишком высокая цена у всего этого. — пронесся в голове молодого человека образ Элизабет, образ его любимой невесты.

— Понимаем. Мы все понимаем. — произнес Бен, попивая светлого.

— Грустно, что все так получилось, конечно. — проговорила девушка, что загадочно посматривала на Рея.

— В море сейчас тоже большие проблемы. — продолжил Тич.

— Я понимаю. — Джонсон покрутил в своей руке уже пустую деревянную кружку. — Думаю, я пойду. Солнце садиться, нужно осмотреть кабинет еще и лечь спать. Я сегодня слишком устал. — проговорил юноша и поднялся со скамьи. — Но я рад, что вновь вас встретил.

— Мы тоже рады. Ну, что ж удачного тебе отдыха. — произнес Вейн и подозвал к себе официантку.

Со всеми попрощался молодой человек, махнул Рею, тот вновь уселся на плечо и уже вместе с ним бывший капитан спустился со второго яруса таверны. Он прошел по тропе через кусты и вышел на первый ярус форта. Рей почувствовал свободу и одним взмахом крыльев оторвался от плеча своего хозяина. Пернатый покружил над фортом и приземлился на массивные деревянные двери кабинета Тича и стал всматриваться в горизонт, за которым уже почти зашло солнце. Эдвард посмотрел на небо, чаек, что кружили над ним, и почувствовал прилив сил и той самой свободы, которую ощутил в момент своего прибытия в Вест-Индию. Брюнет побежал к каменной стене казармы, уперся в нее ногой, подпрыгнул и зацепился рукой за выступ. Не прошло и десяти секунд как он уже возвышался над фортом, стоя на крыше казармы, и смотрел на «золотое» море.

Прошла минута, две, три, пять и на крышу уже вступил Чарльз. Не окликая своего командира, он подошел, встал рядом и начал смотреть в ту же сторону.

— Тоже завораживает. — начал Чарльз.

— Как кто-то говорил: «Вечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода…» — юноша неожиданно оборвал свою фразу.

— А третье что?

— Каждый определяет для себя сам. Вот в этом и есть прелесть этой фразы и всего бытия нашего.

— Философия — наука для теоретиков. Давай лучше про море поговорим. Ты же не собираешься ходить под парусами, ведь так?

— Да, не собираюсь. То, что произошло, произошло из-за меня, из-за моих амбиций.

— Это все печально и грустно. Перекладывать всю вину на тебя — это слишком глупо. Ты ничего не сделал. Ладно, закрыли тему. А в море-то зачем ты вернулся?

— Из-за вас, вашего желания. И я не буду против, что вы решите вновь отправится покорять это море в составе любой команды.

— А зачем? Корабля нет, в капитанах не ты. А в роли матроса ты гасишь свои таланты, что ли. Тем более мы друзья, а наш принцип, сейчас я имею в виду Пола, Эвена, Оливера и себя, мы не бросаем друзей. А после всего произошедшего вообще чудо, что сейчас мы все живы.

— Судьбой управляем мы, в конце концов. То есть вы не против, что мы останемся в форте?

— Конечно, нет. Мы и здесь дадим отпор Дэвиду. Ладно, я пойду поем. Ты не хочешь? — бывший квартирмейстер развернулся, подошел к обрыву и обернулся к собеседнику.

— Нет, я сыт.

— Ну, тогда ладно. — произнес Ламар и тут же сиганул вниз.

Через некоторое время и Эдвард спустился на первый ярус. Он поднялся по лестнице на второй, зашел в кабинет и закрыл двери. Рей успел залететь, вцепился в спинку кресла и начал понемногу дремать. Джонсон же подошел к кровати, спустил мешок на пол, взяв попутно из него книгу «Искусство войны», разделся, сложив свою одежду на тумбу, и лег в кровать. До полуночи он читал, благо зажженная свеча, стоящая на тумбе, у изголовья кровати, позволяла читать с комфортом. Будущее бедствие этого море немного заскучало, закрыло книгу, положило ее на пол и улеглось спать.

[1]Крупнозубый дельфин. Встречается в заливах Северной Америки и Карибском море. Основной признак — белые пятна на сером туловище и довольно крупные зубы.

[2]Калико Джек — прозвище беспробудного забулдыги, пройдохи, обласканного рукой судьбы, безумца и настоящий сердцееда Джека Рекхема. Прозвище было дано за любовь его к облачениям из яркого индийского ситца, которое называли «калико».

Глава 15: «Возрождение великого пиратского замка»

22 октября 1715 года — 19 февраля 1716 года.

И предательски луч солнечного зарева ударил в закрытые веки обросшего юноши. Его свисающая с кровати голова от неприятных чувств начала прятаться от противного света и вновь забралась на кровать. Вроде все прекрасно, солнечный свет уже не бьет в глаза, но звук царапания пера по бумаге все же пробудил его. Эдвард вяло, потирая глаза руками, повернул свою голову в сторону письменного стола, за которым восседал Тич и во всю что-то писал или переписывал, сейчас это уже не играло роли. По столу важно расхаживал Рей, который все время посматривал на написанное Тичем, а легендарный пират даже и не прогонял его будто бы наслаждаясь компанией этого юного канцеляра.

— Тич, чуть позже-то нельзя было? — томным голосом через зевоту проговорил юноша, что вот-вот уткнется носом в приятную хлопчатую наволочку. — Что ты делаешь в моем кабинете в такое время? — аккуратно свесив руку, что сразу коснулась вчерашнего чтива.

— Кабинет может уже и твой, — Тич все не мог оторваться от своего дела, отвечая худо возмущавшемуся Эдварду даже не пересекаясь с ним взглядами. — но время уже достаточно позднее.

В этот момент брюнет поднял с пола начатую им вчера книгу и положил ее на тумбу.

— А сколько сейчас? — немедленно последовал вопрос от молодого администратора, что аккуратно прикрывает свой рот тыльной стороной ладони.

— Десять часов. Мери, Бен и все остальные уже уплыли к своим местам. Вот я остался, кое-что важное для себя переписываю из судового журнала. Еще пройдусь по Тортуге нужно заскочить ко всем и сказать, что теперь их «крыша» — это ты. Потом вновь сюда и в Гавану, там встреча с наемниками по поводу ослабления Дэвида и защиты Нассау.

— Сам ведь справишься?

— Не зазнавайся, молодой. — твердый голос Тича еще сильнее стал отражаться от стен этой комнаты, сотрясая еще сонное сознание молодого человека. — В таких простых делах ты мне не нужен. Ты давай здесь разбирайся со всем, смотри, что можно подтянуть, а что и вовсе заменить, запиши и отдай мне — я все достану. А также стоило бы обойти все важные места в Тортуге: лагерь на берегу, таверну Джейкоба, бордель…

— Бордель? — прервал Джонсон своего товарища. — Вы решили все же и его возвести? — юноша, наконец-то, встал с кровати и начал надевать свою рубаху.

— А что в этом такого? Не все же время мне развлекаться с девками в Гаване? — все не отрываясь от своих записей продолжал легендарный пират. — Устрани блудниц, и город придет в смятение.[1] Запомни, Эдвард. Людям это надо. Этим делом занимается у нас Джек. Он лучше всех подкован в этом деле.

— Ты не боишься вспышки сифилиса[2]? — недоверчивый взгляд упал на суровую старающуюся фигуру за столом.

— Если всегда бояться смерти, то может лучше и не жить вовсе? — вопросом на вопрос ответил Тич и, получив в ответ лишь молчание, продолжил мысль. — Не беспокойся. Бордель стоит на окраине города, да и куртизанки, как и положено, носят отличительные знаки. Тебе бы самому сходить, расслабиться. А то только надоедаешь.

— В преддверии таких важных событий я не могу расслабляться.

— Как знаешь. Может в будущем у нас появиться и своя Таисия Фиваидская[3].

— Тич, я искреннее удивлен твоими знаниями.

— Внешность обманчива. — Тич поднялся со своего кресла, взял свою рукопись и направился быстрым шагом к выходу. — Ладно, давай… Скоро зайду.

— Как всегда. — улыбнулся юноша лучам солнца, что выглядывали из небольшой щели в дверях.

Юноша поднялся на ноги, заправил кое-как кровать, поправляя лишь старое одеяло, и подошел к столу, на котором небрежно были разбросаны немного пожелтевшие листки, перо и чернильница. На столе до сих пор стоял Рей и поглядывал на помятое лицо своего хозяина. Чуть последил пернатый за силуэтом, развернулся, расправил крылья и вылетел в раскрытые двери, умудрившись протиснуться в щель. Джонсон же рухнул в кресло, разминая свои костяшки, взялся за бумагу и перо.

— Пришло время значит. — устремился горечи полный взгляд на листок бумаги. — Элизабет, пора и тебе узнать, что со мной все хорошо. Хоть бы только не в последний раз… — юноша положил лист перед собой, макнул слегка перо в чернила и только-только хотел начать, занеся перо над пергаментом, как остановился. — Это и есть любовь. — прошептал бывший капитан, наблюдая за легким тремором своей кисти. — Страшно даже начать…

«Моей дорогой Элизабет Грин, любви моих очей и мыслей…

Прошло столько времени… Я ощущаю себя тем нашкодившим ребенком, что боится взглянуть в глаза матери… У меня сейчас октябрь 1715-ого года. Мы в разлуке уже два с половиной года. И боюсь, я не вижу конца своего путешествия. Я не прошу тебя сохранять мне верность, я не прошу вас, Уильям Грин, что наверняка читает это, простить меня… То, во что я сейчас ввязался целиком моя вина. «Война за испанское наследство» лишь тень того, с чем столкнутся эти земли в ближайшее время… Но, если у Бога есть на меня планы, я обязательно вернусь живым в Лондон, к вам в Лондон.

С прошлого письма минуло больше года. Многое изменилось внутри меня, но тот трепет души, то желания лицезреть тебя никуда не делось. Я оставил попытки найти «Сокровищницу». Но сейчас начинается новая веха в истории Вест-Индии. Не знаю, когда дойдут до вас те вести о нашем положении. Но прошу позволить мне сейчас вам немного рассказать. На данный момент, 1715-ый год, существует четыре содружества пиратов: «Черный череп» со мной во главе, «Золотая мантикора», «Бордовые паруса» и «Бриллиантовые шпаги». Между нами была поделена территория карибского залива, но лидера «Бриллиантовых шпаг» это не устроило. Началась война за территории. Обозленный Дэвид Палмер направил острие своей шпаги на остальных. Я до сих пор удивляюсь его командирским навыкам, как он может вести войну на три фронта, нигде не проседая? Я признаю навыки и величие этого человека, но моей целью является его смерть.

Из выше сказанного можно сделать вывод, что я закончил конфликтовать с испанскими и английскими судами. Все идет своим чередом: понемногу я набираю денег, коплю, договариваюсь с людьми о взаимовыгодном сотрудничестве. Даже за голову взялся, читаю книги, полезные книги, Уильям. Я становлюсь тем, кого ранее презирал. Для меня стало открытием, что люди образованные — это в первую очередь те, кто способен справиться со своими мимолетными желаниями.

Мне трудно даются точные науки, да и усидчивостью я не отличаюсь, но я стараюсь понять математику: начал разбираться в геометрии, в алгебре. Нашел для себя интересным читать работы лекарей и физиков. Стараюсь открыть для себя мир образов и подтекстов, что все время от меня ускользал.

Но что-то во мне никогда не измениться, моя жадность. Люди указывают пальцами даже за самое малое проявление этого порока. Так почему бы мне не возвести ее в абсолют? Сколько бы не жил, через что бы не прошел, но отказаться от своих амбиций и желаний я не в силах. Даже в твою сторону. Если я увижу тебя с другим, и ты дашь мне понять, что между нами все кончено… Мне кажется, я до конца своих лет не забуду той теплоты, той доброты, что ты одаривала меня. Те воспоминания нашей близости — этой мой ориентир. Я, будто псина, что хочет вновь заполучить лакомство за трюк…

Два с лишним года… Ты, конечно, похорошела, расцвела. Я даже представить не могу, не в силах помыслить о том, что ты стала еще красивее. Твои, слово изумруд, глаза заставляли меня просыпаться по утрам раньше тебя и с придыханием наблюдать за первым за день раскрытием твоих глаза… Вспоминая сейчас эту картину, мои руки охватил тремор, дыхание стало прерывистым, а на лбу почему-то возникли капельки пота.

Поведай мне, мое солнце, как ты сейчас? Что чувствуешь, какие мысли посещают голову по ночам? И остались ли еще те чувства, те самые, что связывают твою прекрасную душу с моей? Я хочу верить, что это так… Что для меня твое сердце еще открыто.

За столь множество событий, что со мной произошло, в голове возник навязчивый вопрос: «А нужно ли нам оставаться в Лондоне?» В этом море есть все, все, что только можно себе вообразить. Не упоминал ранее, но в моих владениях теперь есть прекрасный остров, на котором возвышается белоснежный, словно первый снег в пригороде Лондона, особняк величественный. Нам и нашим детям там мест за глаза хватит. На нем сейчас проживает уже достаточно людей, скоро думаю и великий порт возведу. Не подумай, я не хочу тебя бесследно увести. Уильям, если вы изъявите желание, то и вас с собой увезем. Если поверите мне. Не подумайте, не настаиваю. Я приму любой ваш ответ, но я обещаю, что и в Лондоне, и на острове мы будем счастливы. Я клянусь.

Люблю тебя больше жизни своей. Множество раз я слышал эту фразу в разных ситуация и от разных людей, не понимая ее истинного смысла. Но сейчас… Я терзаю свою душу и тело ради нас с тобой. И есль в конце моего пути, мне нужно будет пожертвовать своей жизнью, своей душой, своим счастьем ради тебя… Я, не задумываясь, это сделаю.

Твой Эдвард Джонсон. Мужчина, что поставит на колени весь мир ради тебя…

Уильям, эта часть письма специально для вас. Сейчас, мне кажется, я стал вас понимать. Да, я не самый лучший жених для вашей дочери. Я лишь тот, кто не представляет своей жизни без нее. В случае моего успеха, в случае моего возвращения в Лондон прошу вас пересмотреть мою кандидатуру вновь. Даже если я буду и без огромного состояния, прошу оцените меня духовно. Отец, прошу вас, помогите мне вернуться в прежнее русло в Лондоне. Здесь вечная гонка за первенство, и я боюсь, что в Лондоне мне будет тяжело по началу. Я буду умнее и приму вашу помощь в любом ее виде.

Спасибо вам, спасибо за дочь, спасибо за пусть мнимое, но напутствие.»

Тяжело дыша, юноша отложил перо и начал вчитываться в свою рукопись, проверяя написанное. Все проверив и убедившись в написанном, он сложил письмо по полам, взял другой лист бумаги, сделал из него конверт, используя свою слюну, и вложил в него письмо. На обороте написал «Ульям Грин, Дом…, Лондон, Великобритания». Джонсон поднялся с кресла и, держа в руке конверт, свободной рукой начал поглаживать Рея по голове, что вернулся пару минут назад. В этот момент в кабинет вальяжно входит Тич.

— Ты уже закончил что ли? — с удивлением в голосе донеслось из уст сони.

— А что тут долго ходить? Десять минут и все. — быстро произнес Тич и приблизился к своему столу. — Где-то здесь был один важный документ. — зачем-то сделал акцент на последнем слоге. — А вот он! — Эдвард старший взял сложенный вдвое пожелтевший неаккуратно отрезанный лист бумаги.

— Что это? — последовал логичный вопрос от голубоглазого.

— Расписка кое-кого, кто когда-то обещал мне помочь кое с кем. В ближайшем будущем все узнаешь. — Тич развернулся и захотел быстро удалиться из своего кабинета, как тут непроизвольно Эдвард схватил его за свободный рукав его плаща.

— Погоди… — вырвалось у него.

— Чего тебе?

— Можешь отправить письмо, в Англию. — будто бы в чем-то провинился, попросил он своего старшего.

— Да, конечно. Мне не сложно. — мужчина небрежно взял письмо из молодых рук и подошел к дверям. — До встречи, Эдвард. — вышел на улицу и наверняка сразу же направился к своему кораблю.

— До встречи… — повторил за ним Джонсон и вновь подошел к своей кровати.

Он взял мешок, вынул все вещи оттуда, складывая их пока на кровать. Закончив с мешком, юноша подошел к тумбе и, выдвинув все ящики, начал складывать туда свои вещи. Книги и часы серебряные сложил в первый ящик, во второй положил сумку с метательными ножами и пистолеты, в третий — свою пиратскую одежду и трубку Тоби, перед этим вновь пристально посмотрев на нее, в четвертый же — свои черные кожаные сапоги и сложенные мешок. Аккуратно поставил справа от тумбы ножны со шпагами, облокачивая их о стену. Со всем закончив, он направился к письменному столу, взял два карандаша, засунул их в карман своей безрукавки не застегнутой и взял еще также два листа бумаги с небольшой аккуратно обработанной дощечкой, что послужит ему опорой. Рей понаблюдал за суетившимся юношей, подгадал момент, развел крылья в стороны, взмахну и в мгновение ока оказался на плече своего хозяина. Эдвард лишь улыбнулся этой прихоти животного и вновь погладил его по прекрасной шее. Через минуту он вместе с Реем на плече вышел из кабинета, закрыл за собой двери, подошел к каменному ограждению, что было сразу напротив, и оперся на него руками.

— Пора за работу. — произнес юноша, сжимая бумагу в руке, и пошел к лестнице.

Время пролетело незаметно. Эдвард умудрился обойти всех, о ком упоминал Тич, поговорил буквально с каждым, записал их мысли, пожелания. Даже куртизанок он не оставил в стороне, смотря на них не таким категоричным взглядом. После дел в деревне юноша обратил свое внимание на уже немного покоцанный форт. Нехватка пушек, треск деревянных балок внутри казармы и плесень на крышах как внутри, так и немного снаружи. Молодого администратора это все сильно разочаровало, и лишь одна мысль посетила его сознание в тот момент: «Что произошло бы, если бы Дэвид напал прямо сейчас?» Полный крах и уничтожение…

Скрепя душой, юноша записывал огромный список всего того, что нужно было приобрести и починить как можно быстрее. Но как только бывший капитан зашел в арсенал… Пришло осознание еще больше упадка, чем предполагалось.

Эдвард дождался вечера и по приезде Тича изложил свои мысли на счет Тортуги, форта и провизии. «Черная борода» поддержала эту идею и пообещала Эдварду завтра же все купить. Тич отдал курьеру в Гаване письмо, как рассказал он сам, и встретился с Ричардом и Марком, но так и не раскрыл им того, что Эдвард вернулся в море. Тич посчитал, что карта возвращения Джонсона, способна стать Джокером и перевернуть всю партию верх дном, предупредив об этом своих нетерпеливых товарищей по содружеству. Названный Джокером поддержал его и согласился с той мыслью, что так будет лучше. Остальные вернулись в Тортугу сразу после Тича целыми и невредимыми. Вечер подходил к концу, и вот понемногу день заканчивался, уступая царствование ночи.

На следующий день, вечером, Тич привез все материалы, что были заказаны Джонсоном. А на следующий день в форте и в самой Тортуге начались работы по восстановлению «былого величия», которого никогда и не было. Инициатором соответственно стал юноша, что обрел власть при управлении. С Реем на плече он каждый час посещал основные места реставрации форта и заведений Тортуги. Город стал меняться, но куда важнее начали меняться сами люди, что проживали здесь. Когда наш молодой человек только-только вернулся, в жителях Тортуги он наблюдал лишь угасающую жизнь. Их желание жить и творить тихонечко угасало не в силах справиться с думами о возможной кончине от рук бесславного рыжего ублюдка. И некогда цветущая деревня начала затухать на глазах. Но в момент, когда была разыграна карта Джокера, деревушка вновь обрела ту забытую надежду на счастье. Необъяснимо почему, но при взгляде на горящего жизнью юношу внутри людей просыпался тот огонь. Видя своими очами человека, что до сих пор держится после всего пережитого, просыпается презрение к себе за свои слабости. Но знали бы они, сколько раз в своих думах молодой капитан сдавался…

Необъяснимо для многих, но успело пройти целых четыре месяца, за которые форт, Тортуга и даже порт преобразились. В Тортуге все заведения и дома были дополнительно укреплены, на некоторых была поменяна крыша, вокруг них выросли цветущие кустарники, в джунглях появилась долгожданная лесопилка, на которой по началу заведовал Пол. У Тортуги появился свой собственный маленький порт, с помощью которого началась малая торговля с другими островами. Порт форта был лишь укреплен дополнительными ограждениями и немного обновлен. Форт преобразился сильнее остальных: металлические вставки укрепляли деревянные опоры внутри казарм, арсенала и столовой, внешние стены форта были очищены и немного укреплены металлом в ключевых точках. Из ранее пустых иллюминаторов появились дула новых пушек. На первом ярусе под небом огромный стол продолжил стоять, но ближе к стенам появились еще и деревянные чучела, на которых матросы отрабатывали выпады и взмахи, а для тренировки точности стрельбы были сооружены своеобразные мишени из дерева и сена.

Арсенал был не только расширен, но и еще немного обновлен, старые, уже немного поржавевшие, клинки требовали замены. Благо в Гаване продаются одни из самых лучших клинков. А пистолеты стоило лишь прочистить, да пороха дополнительно закупить. И вот форт в полной боевой готовности.

Пару раз видел юноша силуэт блестящего линейного корабля на горизонте тогда, когда все судна «Черного черепа» находились на патруле. Как же Палмер умудрялся заплывать так далеко на север, останется загадкой. Дэвид Палмер не упускает своей добычи сначала нанося удар по ее ментальному состоянию. Но почему он выжидает? Почему не ринется в атаку? А может… Может Майт уже разрушен? Юноша не знал ответов на беспокоящие его вопросы. Но мы-то с вами знаем, что Дэвид один из тех людей, что истинно наслаждается страданиями и мучениями своих врагов. Ничего так не бесит, как собственная беспомощность. Но, необъяснимо почему, юноша, что стоял на крыше форта, наблюдая за силуэтом «Косы», не испытывал более того сковывающего страха.

Со спокойным разумом и не страшащейся душою юноша распоряжался самым ценным ресурсом в своей жизни — временем. Придумывая день за днем все лучшую и лучшую возможность разыграть свою карту.

Кабинет Эдварда, бывший Тича, также преобразился: стол был немного укреплен дополнительными ножками, а шкаф, одиноко стоящий в самом углу, в котором находились карты и книги, был заменен на новенький. Не изменились только выходцы с «Пандоры». Все те же мысли и эмоции посещали их сознания в эти беспроблемные деньки.

И вот наступил долгожданный февраль. Зима уже заканчивалась, осень пролетела незаметно, и наступил новый 1716-ый год. Как и ожидалось, Эдвард так и не получил ответа на свое письмо от любви всей своей жизни. Он просил Тича, день через день заскакивать в почтовую контору в Гаване и узнавать пришло ли письмо на его имя. Раз за разом легендарный пират возвращался все с одним и тем же ответом. «Наверняка обиделась на то, что я не сдержу обещание» — единственная причина, как казалось молодому человеку, объясняла такое долгое ожидание, заставляя его сердце готовиться к возможно очень гневному письму, есль таково и будет.

В этот слегка прохладный, для карибского моря, денек Эдвард сидит на краю крыши своего кабинета, свесив ноги вниз, наблюдая за легким снегом, что снизошел на Карибские острова. Каменное здание, в котором и располагался кабинет, был выше всех, его крыша находилась выше остального форта метров на пять. Все это здание напоминало своей фигурой огромную массивную каменную башню. Залезть туда было сложно, но для бывшего капитана пиратов, с его уже отточенным навыком скалолазания, — это стало лишь очередным вызовом, что тот успешно преодолел.

На часах семь утра, чайки только-только поднялись в воздух, солнце уже наполовину вышло из-за горизонта и пакостливо начало освещать многочисленные снежинки, что отражали этот свет в сторону заросшего брюнета. Рей уже улетел в сторону Тортуги, в надежде найти или выпросить там себе пару горстей семечек, оставляя своего хозяина одного наслаждаться снегом, что был очень редким гостем в этих местах.

— Сколько живу, сколько видел снег, но даже и помыслить себе не мог о его красоте. — вырывался легкими облачками пар из его уст. — То, что я ранее считал обыкновенным, оказалось способно сильно согреть мне душу.

В руках сжимал он небрежно ту саму дощечку, что стала почти родной, за все то время, что он таскал ее с собой, пара листков и почти законченный карандаш. Когда-то вечно спешащий, куда только можно, юноша сидел и, не беспокоясь о времени, смотрел в даль, раздумывая о дальнейшей свой жизни. Палмер… Элизабет… Море… Лондон… Богатство и величие… Что из этого было ближе всего? Что из этого более жаждало юношеское, когда-то раненное, сердце. Казалось в эту минуту, что та самая, все время бурлящая в нем жизнь, о которой он так давно мечтал, которую в итоге и получил, начала превращаться в обычное серое существование человеческой личности. Эдвард всегда считал, что даже личность человека не то, что меняется в этом существовании, а то, что она и вовсе пропадает, растворяется в пучине серого бытия, однообразных событий и рутины.

Одна только мысль о том, что и вскоре это «растворение» произойдет и с ним, заставляла все усерднее и усерднее действовать. Эдвард старался всунуться в любое дело, о котором так или иначе удалось услышать. И поэтому он сейчас и находиться на крыше, на том самом месте, где его сложно будет заметить, а тем более отвлечь от задуманного, а задумал он написать еще одно письмо Элизабет, в котором он вновь упомянет те события, произошедшие с ним за эти четыре месяца.

Перегнувшись с восходящим злодейским солнцем, смахнув многочисленные снежинки со своего пергамента, он начал писать. Сколько точно время прошло, сказать никто не сможет, но внизу, на первом ярусе начали просыпаться матросы. Эдвард лишь так искоса поглядывал на них в паузах между мыслями. Некоторое время спустя он закончил писать, свернул письмо и сложил его в карман. В этот момент, внизу кто-то все-таки увидал свисающие ноги.

— Эдвард! — послышался очень знакомый голос снизу.

Юноша спокойно, без явного интереса, наклонил голову и посмотрел на фигуру, что звала его. Этой фигурой оказался известный нам Ламар.

— Спускайся! — еще прокричал он.

— Жди. — Эдвард зажал между зубов дощечку, карандаш положил к письму, в карман и стал слазить.

Уже через полминуты юноша оказался перед Чарльзом и, отряхиваясь, продолжил разговор.

— Проснулись, значит уже?

— Да, спать до обеда смысла особого не имеет, а целый день прозаниматься чем-нибудь — только за милую душу.

Задрал голову и направил полные мнимой надеждой глаза не небосвод.

— Ты чего? Куда смотришь? — произнес Ламар и сам задрал голову.

— Да вот смотрю, может небо рухнет на нас. Или конец света вот-вот наступит или уже наступил. — попытался пошутить молодой человек, возвращая голову в обычное положение. — Вы ведь никогда не рвались что-то делать.

— Все меняются. И мы, и ты, не исключение. — Чарльз развернулся и пошел в сторону Тортуги. — Тебя Тич искал, в таверне сейчас вместе с остальными. — произнес Чарльз перед тем, как зайти в заросли.

— Ну, хоть письмо отдам. — проговорил Эдвард и пошел следом за Чарльзом.

Через некоторое время Джонсон уже поднимался по ступенькам к таверне. Он, не задумываясь, подошел к тому же самому столику, за которым каждый раз и каждый день кто-то, да и сидел из его товарищей. В этот день все известные персоны почтили его честью присутствия своего и что-то бурно обсуждали. Заметив своего молодого товарища, бурное обсуждение прекратилось также быстро, как и началось. Эдвард подошел к столу и поднял руку.

— Джейкоб, кружку пива! — и уселся на скамью подле себя.

— Будет сделано! — прокричал Джейкоб и полез за кружкой, подставляя ее под кегу пива.

— Чего искал-то? — тут же обратился юноша к своей тезке.

— Да вот, дилемма у нас, так сказать. — произнес Тич, угрожающе посматривая в сторону Джека.

— Да, дилемма. — продолжил Калико. — Мы решаем, что дальше делать нам. Я считаю, что нам нужно нападать в одиночку на Дэвида. Убьем его сами — столько уважения и славы получим, а самое главное его состояние станет нашим. Со мной согласен Вейн. — ожидаемые слова озвучил Джек, что раньше и представить себе не мог игру от защиты.

— А я считаю, что мы должны заручиться помощью «Мантикоры» и «Парусов». — пробасил Тич, грозно посматривая на нестрашащегося перед ним Джека. — Здесь и сейчас нам нужна помощь. В этом случае мы не будем надеяться на «авось». На моей стороне Мери. Бен же воздержался.

В этот момент официантка принесла и поставила на стол кружку пива для Эдварда.

— Благодарю. — чуть кивнул юноша, поблагодарив девушку, которая в тот же момент удалилась.

— А ты что думаешь? Кто прав? — Джек с надеждой в глазах продолжал смотреть на единственного человека, что сейчас мог сместить чашу весов.

— Ни один не прав. Мы не будем атаковать. — коротко и ясно проговорил Джонсон, окунув свои усы в напиток.

— В смысле?! — почти хором проговорили его товарищи.

— Это почему?! — еще чуть-чуть и Рекхем прямо на глазах закипит, опрокинув кружку пива, чью ручку так сильно сжимают шрамированые и татуированные руки.

Виновник беспокойства убрал от своих уст кружку и поставил ее на стол перед собой.

— Сейчас голова Дэвида забита «Сокровищницей», не нами и даже не «Бордовыми» и «Золотыми». Форт и Тортуга достаточно укреплены, чтобы уничтожить «Косу». К тому же мы обладаем фактором неожиданности — мною. Мое возвращение и нахождение здесь сыграет важную роль в будущем, я по крайней мере надеюсь на это. Как только Дэвид увидит хотя бы мое очертание его голова сразу будет забита лишь тем вопросом: «Как меня убить?» Весь его план пойдет к коту под хвост. Не стоит сейчас лететь на всех парах, прямо в лапы к сумасшедшему искателю. Если «Паруса» или «Мантикора» захотят напасть на след Дэвида и попытаться уничтожить его — отговорите их. Нам всем нужно выжидать.

— Да сколько можно! — Джек вскочил на ноги. — Мы уже десять месяцев просто ждем и лишь отбиваемся от него! Почти год, вашу мать!

— Сядь. — отозвался Вейн и положил свою руку на плечо своего буйного друга.

— Запомните одну важную вещь, что смог осознать я лишь недавно — нападать стоит лишь с холодной головой. Кто мыслит яснее и не поддается порывам ярости, тот и выиграет. Сражаясь с сильным и грозным противником самым сильным орудием против него станет время. Когда-то он даст слабину, и в этот момент три пиратских союза разорвут его будто дворовые псы беременную кошку. Просто следите за морем. — спокойно высказывал свои мысли капитан в то время, как вокруг витало множество вопросов и возмущений. — Вы же сейчас поплывете на осмотр, да? — и вновь отпил немного пенного из чашки. — Хорошее пиво.

— Да, поплывем. — ответил Бен, что был не сколько очень сильно удивлен этим образом мышления молодого человека, сколько горд за него. Будь у Бенджамина хотя бы мнимое желание семьи и детей, он бы не прочь, чтобы его старший сын был похож нравом на Эдварда Джонсона.

— Вы потом сами поймете, что выждать было лучшим решением.

— Надеемся. — проговорила Мери и вместе со всеми поднялась на ноги.

— Тич, подожди. — Эдвард достал из кармана письмо, сложенное вдвое, достал еще один лист, сделал из него конверт и всунул в него листок, написал куда и кому отправить и протянул Тичу. — Не отдашь курьеру в Гаване?

— Хорошо. — немного раздраженно произнес пират, вместе с остальными покинул сначала таверну, а затем и остров.

Эдвард остался один и, развалившись на скамейке со спинкой, стал смотреть на спокойное море. День закончился, как обычно. Его товарищи вернулись с моря, где не произошло ничего интересного. Их настрой чуть подуспокоился, но пару колких строк в свой адрес молодой человек получил. И вот уже одиннадцать часов вечера, а Джонсон уже улегся спать, прочитав перед этим пару десятков страниц «О достоинстве преумножения наук» Френсиса Бекона, даже не догадываясь о завтрашнем дне. Дне, что станет одним из самых важных в жизни юноши, на ровне с его рождением.

[1] Цитата Блаженного Августина. Аврелий Августин Иппонийский — богослов, философ и епископ Гиппона Царского в Нумидии, римской провинции в Северной Африке. Его труды повлияли на развитие западной философии и западного христианства, и он считается одним из самых важных отцов Католической церкви в святоотеческий период, его труды и житие получили признание и в Православной церкви (где он причислен к лику блаженных).

[2] Сифилис появился в Европе в конце XV века и предположительно занесен из Нового Света благодаря экспедициям Колумба.

[3]Таисия Египетская Фиваидская — христианская святая IV века, раскаявшаяся блудница, жившая в египетском монастыре.

Глава 16: «Беседа, что изменила мир»

20 февраля 1716 года.

Пять часов утра. Солнце только-только начало показывать свои очертания из-за горизонта. Чайки тихо дремали, но уже посматривали на солнце слипавшимися глазами. А нашего молодого человека что-то заставило проснуться в это время. Он свесил с кровати ноги и, протирая пальцами уголки своих глаз, посмотрел на все еще дремавшего на его столе Рея. Не произнося ни слова, оделся и вышел из своего кабинета, раздвинув массивные деревянные двери, достигавшие в высоту метра два. Юноша оперся на каменное ограждение и направил свой взгляд на первый ярус форта, покрытый легким туманом, который вот-вот сойдет на нет. Прохладный ветер обдувал длинные волосы молодого администратора и заставлял немного трястись его пальцы.

— Холодно-то как. — изо рта целыми клубами повалил пар. — Конец зимы, а тут такие заморозки на ночь. Вчера вот снег, сегодня морозы. — чуть растерли суровые мужские руки плечи, пытаясь согреться. — Какого черта я вообще проснулся в это время? Хотя кажется, знаю.

Юноша закрыл за собой двери и забрался на крышу своего кабинета. С нее открывался прекрасный вид на море, на море окутанное таким загадочным и мягким туманом. Вдали он увидал подплывающие белые паруса, по размерам напоминавшие бриг или шхуну. Эдвард спустился к дверям и не спеша, медленно перебирая ногами по каменным холодным ступенькам, спустился на первый ярус и подошел к двери в казармы, в спальни всех матросов и капитанов кораблей «Черного черепа». Он опустил руку на деревянную ручку дверей, немного дернулся от неожиданного холода, но легко смог ее повернуть. Двери раскрылись, открывая юноше вид на своих спящих товарищей: Мери, чья рука свисала со второго яруса кровати, Бена, пускающего слюну на подушку под ним, умудрившегося разлечься на кровати в одежде. Чарльз и Пол спали совершенно обычно, скучно даже можно было бы выразиться. То рука свеситься, то выражение лица рассмешит любого без каких-либо усилий. Оливер и Эвен повторяли за своими коллегами по судьбе и особо не выделялись из этой кучи людей. Вейн, вот как раз он-то и отличался. В свисавшей руке он держал пустую бутылку рома, а вторая прикрывала его слегка приоткрытый рот. А Тич, самый грозный пират всего карибского бассейна, в одежде уткнулся лицом в подушку, одну руку подложил под нее, а вторую закинул на тумбу, что стояла рядом. В этой руке он сжимал рукоятку своего кинжала, направляя лезвие куда-то вверх. Кровать легендарного пирата располагалась всего в паре метров от дверей.

— Неужели и я так выгляжу, когда сплю? — безразлично томным голосом Эдвард спросил сам у себя. — Ладно, нужно будить Тича.

Юноша, стараясь не скрипеть деревянным полом, подошел к кровати Тича.

— Подъем. — и постучала пару раз тяжелая молодая рука по широкой спине Тича. — Вставай, давай. Дела есть.

— Пошел к черту. — очень тихо проговорил Тич своим басистым голосом, продолжая прятаться в подушку.

— Вставай я сказал. — немного громче произнес Эдвард и слабо ударил ногой по ножке кровати, сотрясая ложе.

Тич сжал рукоятку своего кинжала и быстро повел руку с кинжалом в сторону Эдварда. Юноша выставил левую руку вперед, схватил Тича за предплечье и очень сильно сжал. От мгновенной боли легендарный пират отпустил кинжал, который вонзился в пол, рядом со ступнями Эдварда. Тич быстро перевернулся на спину и уселся на кровать. На лице его показались отлежанные линии, оставленные подушкой, а волосы и вовсе почти все стали дыбом.

— Ты будь по аккуратнее, что ли. Сомнамбулизм[1] — это не шутки.

— А это ты… — с легкой хрипотцой донеслось из уст мужчины, что начал протирать слипавшиеся глаза пальцами, а свободной рукой массировать кожу в области носа. — Какого черта? — многозначительный взгляд упал на юношу перед ним, за фигурой которого виднелся слабенький утренний туман. — Эдвард, зачем пришел? Ты знаешь, что таким, как я, стоит высыпаться? — шепотом продолжил владелец острова. — Солнце и то еще спит. Дай и мне подремать. — устремился взгляд грозных карих очей в каменное оконце, в котором виднелся далекий туманный горизонт.

— Помнишь, я письмо читал, еще тогда, на острове? От Его Величества. — последние три слова едва уловимым шепотом произнес молодой человек. — Так вот, кажись его шхуна или бриг подплывают к нашему порту. Время как раз подошло. Так что давай без лишних действий приводи себя в человеческий вид. Я подожду на улице.

— Уже приплыл? — Тич чуть-чуть повысил интонацию. — Хотя да, логично. Прошло-то уже как раз четыре месяца. Черт… Почему так рано… — и схватилась сильная мужская рука за слегка морщинистый лоб, стараясь успокоить мысли.

Эдвард же не стал дослушивать монолог Тича и поскорее покинул казарму. Все тот же легкий, но уже немного рассеявшийся туман встретил его. Буквально через несколько секунд из-за дверей в казармы, прыгая на одной ноге, вылетает Тич, пытаясь в этот момент надеть на вторую ногу сапог. Ему это удалось, и уже спокойно он предстал перед своим молодым товарищем.

— Все готов. Пошли. — отчетливо проговорил Эдвард старший, еще привыкая к неожиданному холоду.

Джонсон слегка кивнул и без слов повернулся к воротам форта, от которых вела та самая массивная каменная лестница. Тич послушно последовал за ним. Туман все еще окутывал форт, а вместе с ним еще и лестницу с портом. Шхуна уже пришвартовалась к самому центральному помосту порта, который был отведен для «Пандоры». Двое морских разбойников спустились и направились к многообещающей шхуне. Около нее уже стояли две фигуры, одна из которых была намного больше второй.

— Вот и наш гость, значиться. — произнес чуть слышно Тич за спиной Эдварда. — Давай-ка я тебя обойду, ведь изначально он писал мне. — и быстро перебирая ногами, обошел Джонсона, устремившись вперед.

Юноша послушно кивнул головой и слегка замедлил шаг. И вот они вдвоем подходят к шхуне. Расстояние уже позволяло отчетливо разглядеть через туман две фигуры стоящих у шхуны. Это были мужчины. Первый был по комплекции больше второго и напоминал Пола, «Великого Голиафа Пандоры». Но даже Пол был чуть меньше этого великана. Одет он был в стандартное одеяние высокопоставленного солдата английской империи: красный мундир, с бело-золотыми пуговицами посередине, белые штаны, которые держит кожаный ремень с блестящей металлической бляхой, коричневатые сапоги до половины голени и шпага, висевшая на левом боку. Кареглазый шатен всем своим видом давал понять, на что тот способен. Второй же человек стоял спиной, не показывая своего лица. На нем был надет коричневый плащ с капюшоном с вшитыми в него тканевыми вставками. Именно так делали не богатые люди, когда вещь либо протиралась до дыр, либо рвалась. Обыкновенные коричневые ботинки были на его ногах, а руки он видимо держал перед собой, не позволяя пиратам своими очами запачкать Его великолепные кисти.

— Приветствую. — со всем своим напущенным почтение обратился Тич к мужчине в плаще. — Ваше Величество.

— Тише. — произнес солдат, приподняв руку в этой туманной мгле.

— Эдвард Тич, я пологаю? — мужчина в плаще развернулся лицом к Эдварду и Тичу.

Эдвард никогда не видел Георга Ганноверского, но почему-то он сразу поверил в тот факт, что перед ним сейчас стоит Король одной из самых сильных империй мира. Белая легкая пудра, нанесенная под глаза и на щеки, аккуратные черты лица и грозный взгляд — это те детали, что заставляли поверить в то, что человек перед юношей — Король. На нем была обыкновенная белая рубашка, чей воротник слегка выбивался из-под плаща. Сероватые штаны без дорогого ремня. Величественные персоны с особым трепетом относятся к своему внешнему виду, но сейчас дорогущая обертка лишь мешала бы двум сторонам договориться. Легкий туман продолжал царствовать в порту, на лестнице, и в форте с Тортугой.

— Так точно. — проговорил Тич, не позволяя сомнению и страху внутри себя пробиться наружу.

— А юноша, что позади вас? — Георг устремил свой взгляд прямо в глаза молодому пирату, что до сих пор молча стоял.

— Собственно про это и хотел сказать… — отошел немного в сторону и начал Тич. — Представляю вам настоящего предводителя «Черного черепа» — Эдвард Джонсон. — произнес Тич, снимая с себя какую-либо ответственность за дальнейшее развитие событий.

— Эдвард Джонсон-с… и про вас я наслышан. — с легким немецким акцентом донеслось из благородных уст. — Но только в качестве члена «Черного черепа». Но ни как уж главаря одной из опаснейших пиратских группировок. Вы такой молодой… Сколько же вам лет, интересно? — неожиданно для всех, но Георг обратился к юноше с уважением. По глупости своей сразу продемонстрировал, кто сейчас находиться в роли просящего.

— Двадцать два года мне. — кратко ответил Джонсон, не позволяя себе и толики свободолюбия в присутствии Его Величества.

— Слишком молодой, еще зеленый. — отозвался великан позади.

— Я вас уверяю, Эдвард умен, силен не по годам. Этот парень много чего умеет. — коль же сладок этот язык, когда не хочет брать на себя ответственность.

— Пусть продемонстрирует. — Георг повернулся и указал рукой на своего солдата. — Повали Джерри. — со слабой улыбкой на лице произнесло Его Величество.

Джерри поднял руки перед собой и начал демонстративно хрустеть пальцами, перебирая костяшки.

— Отговаривать не буду. — только лишь это произнес легендарный пират, представляя картину схватки.

— Отказать королю я не могу, ведь только так я получу право быть достойным. — Эдвард без опаски подошел к Джерри настолько близко, что между ними осталась лишь пара метров.

— Начали. — отрывисто произнес Георг, готовясь к прекрасному представлению.

«Да как может такая туша так быстро двигаться?» — пронеслось в голове молодого человек, как только Джерри рванул вперед, заставляя трещать доски под собой и занося кулак за свою спину. Напрягая мышцы всех своих конечностей, Эдвард выставил ладони, так что уперся ими в грудь Джерри, остановив его немного, и быстро присел. Массивный кулак солдата пролетел прямо над головой юноши, разрезая воздух с характерным звуком. Джонсон быстро выпрямил ноги и выставил руку, так что со всей этой силой ударил Джерри ладонью по подбородку. Громила потерялся в пространстве на пару секунд, позволяя убийце воспользоваться этим шансом. Не теряя темпа, Эдвард быстрым движением рук ударил его еще пару раз по лицу. Через секунду Джерри пришел в себя и вновь замахнулся правой рукой, стараясь нанести удар прямо в челюсть оппоненту. Но бывший пират успел выставить предплечье за те доли секунды, так что предплечье Джерри столкнулось с его, полностью гася замах. Эдвард начал наносить удары правой рукой по лицу солдата, у которого к тому моменту губа и бровь уже были разбиты. После пары сильных и хлестких ударов Джерри вновь потерялся в пространстве, а Джонсон решился заканчивать данный поединок. Немедля ни секунды, выставил левую руку и уперся предплечьем в грудь противника, сделал шаг вправо, ударил сзади своей ногой по икрам Джерри и, продолжая двигать левую руку вперед, повали противника на помост. Тут же умудрился высвободиться из цепких огромных лап, не позволяя противнику перейти в партер, немного отошел, чуть поправляя свою рубаху.

— А теперь, Ваше Величество, верите ли вы, что я способен и пиратами управлять? — умудрился надавить юноша на больную точку в этом предложении. Если Георг даст отрицательный ответ, то он автоматически признает пиратов сильнее и способнее своего приближенного.

— Верю-с. Джерри, вставай. — еле заметный грозный взгляд упал на солдата.

— Секунду. — Джерри поднялся на ноги и встал рядом с Эдвардом. — Хорошо дерешься, пацан. — чуть похлопал своей огромной рукой по спине молодого администратора. — Были бы наши солдаты такими, может и якобитов быстро бы подавили.

— Спасибо. Пройдемте в форт?

— Да, конечно. Ждет нас беседа долга, но увлекательная.

— Надеюсь она принесет спокойствие для нас. — отозвался Тич.

— Если выполните свою часть сделки.

Королевские персоны и пираты поднялись по каменной лестнице, прошли первый ярус, еще раз поднялись по лестнице и зашли, наконец, в кабинет Эдварда. Тич сразу же подошел к углу комнаты, взял два стула, поставил один из них рядом с креслом, за столом, а второй — напротив. Остальные прошли вглубь комнаты, чуть осматриваясь по сторонам, оценивая обстановку. Эдвард аккуратно взял в руки еще спящего на спинке кресла Рея и положил его на свою кровать. Георг и Джерри уже уселись на стулья, напротив кресла, что стало легким удивлением. Ведь когда до вас снисходит Его Величество, то он в праве занять место хозяина дома, но сейчас, наверно чувствуя некую опасность за свою жизнь, высокопоставленные гости решили не наглеть. Тич приземлился рядом с креслом, а через мгновение Эдвард уселся на свое место.

— Милое местечко… — начал король, чуть протирая свои руки благородным платком. — Укрепленное.

— По самое не хочу. — добавил Джонсон, внимательно следя своими глазами за движениями рук своих гостей, стараясь поймать даже самые легкие намеки на их настроение.

— Это хорошо. Так и надо. — еще сильнее Тича пробасил Джерри.

— Так давайте к делу. — решился бывший капитан. — Что вы собираетесь обсуждать?

— Ход действий нашей кампании. Вот сейчас, что вы делаете?

— Патрулируем свою территорию.

— А как же нападение на нашего друга, Дэвида? Или…

— Что или? — без задней мысли произнес Тич, входя в разговор.

— Решили отказать?

— А мы вроде и не договаривались. Предложение интересное, не спорю, но мы не обязаны его выполнять. — продолжил старший, посматривая грозным взглядом на великана.

— Не обязаны, но, как ваш Король, Король страны, вырастившей вас, приказываю вам разобраться с Дэвидом. За достойную для вас награду.

— Англия не особо заботилась обо мне и моей семье…

— Но все же… — продолжал упорствовать Георг, глядя на обросшего юношу перед собой.

— Но все же хватит приказывать мне. — Эдвард не мешкая открыл первый ящик стола, взял в руку, лежавший там пистолет и положил его на столешницу.

— Эдвард… — прошептал Тич. — Ты чего творишь?

— Успокойся. — лишь легким кивком обошелся Эдвард на легкое возмущение своего товарища.

Георг и Джерри замолкли в мгновение, солдат сразу же начал медленно тянуться к шпаге, но Георг остановил его.

— Не стоит. — произнес король в отношении Джерри.

И вдвоем устремили свои взгляды то на пистолет перед ними, то на лицо смельчака, что решился угрожать самому королю.

— Хм. — и захватили нежные королевские пальцы подбородок, позволяя появиться маленькой улыбке на лице. — Предлагаю поговорить с глазу на глаз, без свидетелей. — с легкой ноткой презрения глянуло Его Величество на Тича. — Чувствую, разговор будет интересный. Джерри, выйди за дверь. — даже не взглянул на своего подопечного Король, обращаясь к нему.

— Тич, ты тоже. — юноша перед Ним успел метнуть свой взгляд на слегка удивленного лицо.

— Но… — одновременно пробасили великаны.

— Выходим. — также вместе ответили Эдвард и Георг.

Джерри и Тич послушно встали и вместе вышли из кабинета, постоянно озираясь на этих двоих.

— Ну вот, мы одни. Про что поговорим? — начал юноша, чуть убрав руку от пистолета.

— Почему вы не нападаете на судна Палмера?

— Отвечу вопросом на вопрос. Палмер имеет какую-нибудь власть в Лондоне, помощников там, осведомителей? — самый важный для себя вопрос озвучил юноша, в ответе на который кроется дальнейшее развитие событий не только в этом море, но и во всем мире.

— Уже нет. Полгода назад мы выследили его шпионов, которые информировали его буквально обо всем, что случалось в высших кругах Лондоне. И в свете последних новостей о его службе Пятому, было принято решение искоренить его людей во всей Англии.

— Удивительно, что государь, кому не интересная ни в коем разе внутренняя кухня его государства[2], так сильно позаботился о кротах.

— Будь здесь Джерри, в вас бы уже полетел его стул.

— Не стоит, Ваше Величество, так ярко демонстрировать свою раздраженность. Ведь будет печально, что мы так скоротечно закончим нашу беседу, что приносит вам куда больше радости, чем восседание в Вестминстерском дворце[3].

— Времена сейчас неспокойные в Англии. Там мало интересного, в отличии от этих мест. — небрежным, но таким ласковым взглядом провел Король по кабинету и его убранству. — Давайте опустим мои предпочтения, молодой человек, и вернемся к вопросу.

— Ваши слова про ликвидацию его людей — правда?

— Сделаю вид, что этого не слышал, считая вас умным человек, что не посмеет сомневаться в моей власти.

— Я вас понял. Если у Дэвида Палмера нет никакой силы в Англии, тогда у нас нет каких-либо отягощающих обстоятельств, не трогать этого человека. Найти и тем более уж одолеть будет сложной задачей, на грани невозможно. — еще больше набивал себе цену юноша, продолжая с достоинством держаться перед Его Величеством.

— У вас есть товарищи в этом море: «Мантикора» и «Паруса». — даже про эти нити узнал Георг, наверняка без труда. — Но про меня ни они, ни Палмер не должны узнать. Даже ваши товарищи должны быть в неведении. И так я сильно рискую, позволяя и вам и Тичу знать о моем нахождении здесь. Если вы оба не дураки, то не станете доставлять мне неудобств при дворе жалкими слухами о моем путешествии сюда.

— Вас понял. А вы и вправду хорошо осведомлены о нынешнем положении дел. Но почему вы лично пожаловали в это море? Я не поверю в сказки и в возвращении былого величия Великобритании.

— Ладно, буду честен. — несвойственные слова для государей произнес Георг. — Мне нужно укрепить свою власть во Дворце. А это я смогу сделать, подавив якобитов и откинуть Испанцев от своих колоний. Моя цель — Величие моего рода, Величие моего имени. Мне уже пятьдесят пять, в скором времени я передам власть своему сыну[4]. И чтобы этот процесс прошел гладко — сделал особый акцент на последнем слове король. — я должен уничтожить Палмера вашими руками.

— В это мне поверить легче, чем в россказни о высокой цели. Что вы знаете о Палмере?

— Дэвид Палмер — бывший солдат Великобритании, что охарактеризуется своими сослуживцами, как «хитрая, но сильная лиса». Благодаря своим талантам заслужил высокий пост, но потом неожиданно подписал увольнительное. В последствии выяснилось, что примкнул он к ублюдкам, за которыми ранее охотился. — продолжал Георг, не сводя глаз своих с юноши. — Больше полугода назад стало известно о том, что он стал якшаться с испанскими шавками. Его таланты, его опыт и его умения способные короновать его среди пиратов в этом море. Пара лет гегемонии[5] этого человека — это пара лет первенства Испании в этих землях. Его нужно убрать за соответствующую награду.

— О какой награде идет речь?

— Капитанам «Черного черепа», каждому будет выделен дом и передано какое-нибудь дело, что приносит легальный доход. А матросам — амнистия.

— А мне лично, что причитается? Как лидеру «Черного черепа» — содружества пиратов, что избавит Ваше Величество от будущих тягостей передачи власти.

— Просторный дом, какое-нибудь прибыльное дело, что сам выберешь из предложенных, и титул Графа[6]. Станешь человеком, что имеет право на неформальные со мной[7] встречи. Но для сих благ нужна лишь смерть одного неприятного человека. Ты согласен? — решило Его Величество, что пришло время обратиться к человеку перед собой на «ты».

— Вы же не знаете мою биографию, прошлое, да? — вопросом на вопрос ответил Эдвард, старясь проанализировать вышесказанное.

— Ничего конкретно. До этого дня я о тебе и не знал. Приплыву вновь в Лондон, нарою что-нибудь на тебя. Я знаю лишь о твоем факте отплытия из Лондона пару лет назад.

— Вынудили. С четырнадцати лет сирота, ребенок покалеченным тем славным городом, что ни вам ни мне не в милость[8].

— Убьешь Палмера — бедным не умрешь.

— Если я умру, титул, дом, дело перейдет по наследству сначала моей жене, а потом детям?

— Естественно. — Георг оперся на спинку стула, впервые за весь разговор обхватив подлокотник. — Этот титул будет принадлежать твоей семье до тех пор, пока не омрачит себя. С момента убийства Палмера тобой, твой род — Джонсоны, станет в ряд с главными родами Лондона, и всей Великобритании.

— Неужели и вправду Дэвид настолько мешает?

— Ты еще даже не представляешь на сколько. Титул я присвою тебе только тогда, когда лично ты заявишься ко мне во дворец. Тем самым убрав и тебя с этого моря.

— То есть я могу убить Палмера и прибыть в Лондон спустя три года, и ты даже тогда дашь мне титул?

— Да. Нужно будет лишь явиться ко мне во дворец. Я-то тебя запомню, но тебя просто так не пропустят. Поэтому я сейчас выпишу тебе своеобразный пропуск, что откроет для тебя долгожданные двери. Есть листок и перо? — Георг оторвал свою спину от спинки стула и наклонился к столу, кладя на него свои руки.

— Да. — Эдвард без особого энтузиазма открыл первый ящик и достал немного пожелтевший лист. — Вот перо и чернила. — и пододвинул к королю чернильницу с пером, что все это время стояли на самом краю стола.

— Благодарю. — Георг обмакнул перо и начал писать, проговаривая все написанное. — «Я, Его Величество Король Великобритании и Ирландии, Герцог Брауншвейг-Люнебругский и курфюрст Ганновера, Георг Первый, разрешаю впустить во дворец Эдварда Джонсона, известного пирата, и разрешаю ему аудиенцию со мной. О прибытии ко дворцу Эдварда Джонсона, приказываю срочным образом уведомить меня лично. Характерные черты: брюнет, голубые глаза и шрам на правом глазу, переходящий с брови на щеку, шрам старый. И считать этот пропуск действенным с двадцатого февраля 1716-ого года и до скончания веков, то есть бессрочно.» И подпись. — Его Величество согнуло самый важный листок бумаги пополам и отдало его в руки молодого человека. — Вот. Это твой билет в безоблачное будущее, не потеряй, а то больше встретиться у нас возможности не будет.

— Теперь я хоть уверен в ваших словах. — с явной нотой недоверия произнес юноша, чуть лаская своими пальцами бумагу.

— Не веришь до сих пор?

— Как же догадались? — напыщенным сарказмом прыскать было не к месту.

— Тогда станьте тем человеком, жизнь которого люди в Лондоне буду обсуждать и без наград. Вряд ли я решусь убрать такую большую фигуру с доски. В конце концов, придумайте или создайте рычаг давления на меня в будущем. Раз так вам будет спокойнее.

— Удивительно, какие вещи я от вас слышу.

— Эдвард, мне безразлична судьба мелких сошек под ногами. Когда вы станете достойной фигурой я и сам захочу сохранить вашу жизнь.

— Чувствуется мне, что у вас на меня есть долгоиграющие планы.

— Пока не время. Выполните данные обязательства, тогда и поговорим.

— А как мне довести до вас о смерти Дэвида?

— Я сам все узнаю, у меня в море свои люди. От вас требуется только убить его.

— Я понял. — Эдвард убрал «билет» в первый ящик стола.

— Значит, мы договорились? — Георг первый встал со стула.

— Да. — юноша повторил за Георгом, человеком что освободил его от тягостей переживаний, и пожал ему руку.

— Теперь мне нужно уплывать, сейчас шесть часов, и я бы не хотел, чтобы меня кто-нибудь видел. В это море я больше не приплыву. Дальше действуйте, как сами знаете, принимайте решения, но итог должен быть один.

— Это-то я понимаю.

Эдвард и Георг вышли из кабинета и спустились на первый ярус, на котором их заждались уже Тич и Джерри, попутно решившие себя развлечь и сыграть в кости.

— Джерри, вставай. Нам пора. — Его Величество пожаловало к столу.

— Как все прошло? — спросил Тич, до сих пор не отрывавшийся от игры.

— Я потом расскажу. — произнес Эдвард, подошедший к этому столу.

Джерри с Тичем поднялись на ноги и вместе с Эдвардом и Георгом вышли из форта и спустились в порт. Георг и Джерри отвязали веревку и взошли на свою шхуну.

— Надеюсь, мы договорились, капитан Эдвард Джонсон? — легкий утренний ветерок развивал коричневый плащ Его Величества.

— Да. Надеюсь, ваши слова правда

— Не сомневайтесь. — с улыбкой на лице произнес Георг, чуть лаская туман.

Легкий прохладный тропический ветер наполнил паруса шхуны, и она медленно начала набирать скорость. Легкий туман все еще окончательно не сошел с моря, с земли, но видимость улучшилась. Теперь видно не было лишь тогда, когда между объектами больше двадцати метров. Когда паруса шхуны и ее саму скрыл этот тропический загадочный туман, Тич решил нарушить молчание.

— Как все прошло-то? О чем вы договорились?

— О том же, о чем и говорилось в письме. Награду обсудили, Георг все подтвердил: амнистию для матросов и дома для нас.

— Это отлично. А король объяснил свое желание убить Палмера? — пробасил Тич, немного поправляя свой плащ.

— Дэвид раньше служил империи, а сейчас стал способным захватить это море и подарить его испанцам. Георг хочет предотвратить гегемонию Испании в этих водах.

— И что ты решил? На счет всего?

— Мы начинаем охоту. С этого дня он будет каждый раз оборачиваться, когда будет идти по улице. Сегодня же и начнем. Но, Тич. — обратился Джонсон к мечтающему пирату. — Никто, даже наши товарищи не должны знать об этой договоренности с Георгом.

— Скрыть, то скроем. Но Хорниголд сможет догадаться. Вероятно. А в честь чего?

— Коль раскроем эту информацию, из благодетеля нашего он превратиться в злейшего врага.

«До Лондона ему не добраться, Элизабет и ее отец в безопасности.» — единственное, что позволило молодому человеку начать действовать, поклявшись оборвать жизнь этого рыжего ублюдка собственными руками.

[1]Сомнамбулизм — расстройство парасомнического спектра, при котором люди совершают какие-либо действия, находясь при этом в состоянии сна. Оно классифицируется как расстройство сна, относящееся к семейству парасомний.

[2] Георг Людвиг фон Ганновер не удостаивал себя беспокойством о внутренней политики государства, чьим государем он стал.

[3] Георг, король Великобритании, не любил публичные мероприятия, не отягощал себя тяжестью правления в полной мере, передавая часть своей власти министерству. Ему больше нравилось проводить время в компании близких друзей, играть с ними в карты.

[4]Георг II Ганноверский (Георг Август) — король Великобритании и Ирландии, курфюрст Ганновера начиная с 11 июня 1727 года, сын Георга I. Последний монарх Британии, родившийся за ее пределами.

[5]Гегемония — политическое, экономическое, военное превосходство, контроль одного государства или общественного класса над другим.

[6]Граф — титул, который признается на всей территории Европы. В дворянской иерархии он находится чуть ниже герцога, который является высшим дворянским титулом. Эти престижные титулы традиционно ассоциируются с большим богатством и властью и придают реальный вес в обществе тем, кто их носит.

[7] Король Великобритании носит титул монарха и герцога. Титул Герцога присуждается также наследному принцу. Герцог — высший титул в дворянской иерархии, более высокое положение в обществе, чем герцоги и герцогини, занимает только монарх.

[8] Георг не любил столицу своего государства, отдавая свое сердце Германии, в которой родился. (На территории Священной Римской империи)

Глава 17: «И снова касаются руки человеческие проклятие божественного»

20 февраля 1716 года.

— У тебя уже есть мысли по этому поводу? — произнес Тич у энергичного собеседника.

— Есть парочка, но для начала нужно разбудить всех, пошли в казармы. — Эдвард, стуча своими ботинками по крепкому деревянному помосту, направился к массивной каменной лестнице.

Тич чуть приподнял плечи, но направился следом за ним. И вновь загадки, лишь предположения закрадывались пирату в голову о том, о чем сейчас думает этот человек впереди него. Но он был рад, искренне рад, что вот-вот Дэвид, тот самый человек, который так безнаказанно и так подло сначала разделил всех, а потом ослабил, скоро отправиться к праотцам. В это время туман уже окончательно развеялся, позволяя солнцу обрести всю полноту власти. Пираты зашли в форт и уже подошли к дверям в казармы. Эдвард без промедления открыл двери и прошелся внутрь всего на пару шагов.

— Подъем! — почти все раскрыли свои заспанные глаза и направили пока безынициативный и безэмоциональный взгляд на нарушителя спокойствия. — С сегодняшнего дня мы начинаем наступать в этой войне! Мы, наконец, вынудим Палмера бежать! И поэтому объявляю общий сбор всех капитанов в моем кабинете! Но сначала, Оливер, ты зайдешь ко мне с ножницами и с наточенной бритвой! Надеюсь всем все ясно? — не стал дожидаться ответа юноша, развернулся и подошел к Тичу, стоявшему в это время в дверном проеме. — Как Оливер спуститься на первый ярус, сразу же бери всех и ко мне в кабинет.

— Понял.

Эдвард вышел из казарм и поднялся к себе в кабинет. Пернатый до сих пор спал, но слабо и незаметно посматривал еще сонными глазками на подошедшего к тумбе хозяина. Джонсон легким движением рук открыл четвертый ящик и достал оттуда свои черные сапоги и кинул их на пол, рядом с кроватью. Дальше он раскрыл третий ящик и достал свою старую пиратскую одежду и защиту из кожи акулы, которую он поддевал всегда под плащ. Швырнул все на кровать и стал раздеваться. Эдвард снял с себя ботинки, штаны, хлопчатую рубашку и сел на кровать, рядом с пиратской одежей. Он надел штаны, вдев в них свой ремень, надел свою льняную рубашку, застегнув все пуговицы кроме двух верхних, чуть поправляя свободные рукава. Закрепил на спине, на плечах и предплечьях щитки и затянул ремни на них. Эдвард накинул сверху свой плащ, обмотал вновь свои ноги портками и сунул их в свои старые сапоги. Затянув все ремни, он поднялся на ноги, подошел к тумбе и двумя быстрыми движениями ноги захлопнул четвертый и третий ящик. И, наконец, он открыл второй, взял кобуру с пистолетами внутри и закрепил их с боков на ремне. Затем он достал свой кинжал, схватил ножны с клинками, что послушно стояли справа от тумбы дожидаясь этого часа, и закрепил их рядом с кобурой, а кинжал чуть ближе к бляхе.

Плащ может, и не был застегнут, но благодаря своему размеру он не так сильно болтался и не мешал молодому капитану вовремя доставать пистолеты или оголить шпаги. А вот доставать из-за спины ножики из мешка доставляло немало трудностей и занимало слишком много драгоценного времени в битве. Именно поэтому Эдвард решился повременить с ножами и оставил их пока в ящике. Но зато он не забыл и взял из первого ящика серебряные часы — знак и отличительная черта «Черного черепа». Мгновение погодя, Джонсон закончил одеваться и задвинул ящик обратно. В этот момент в кабинет вошел Оливер, державший в руках наточенные ножницы и острейшую бритву, а на руке его висела тонкая, но достаточно длинная тряпка.

— Вижу ты приоделся. — томным голосом произнес Нортон, подошел к столу, чуть мерцая своими мешками под глазами, и принялся бережно раскладывать свои инструменты.

— Требует ситуация. Давай, сразу приступим к делу. — немедля ни секунды Джонсон уселся на стул, рядом с которым стоял блондин.

— Как стричь? — Оливер накинул тряпку на Эдварда, оставив только голову, и немного приподнял локон волос.

— Помнишь, как я выглядел до Майта? — чуть поправил тряпку на себе молодой человек. — Вот, так и стриги.

— Хорошо, а бриться будем наголо? — Нортон уже приступил и развязал непослушный хвост на голове.

— Да, эта борода может и красивая, и даже нравиться мне, но практичность и удобство в нашем деле стоит куда выше внешнего вида. Так что да.

— Ясно. — Оливер взял в руки ножницы и начал состригать непослушные волосы на голове.

Через полчаса Нортон закончил со всем. Теперь волосы на голове Эдварда достигали в длину всего шести сантиметров, а борода, с которой Оливер и провозился большую часть этого времени и вовсе исчезла, оставляя легкую щетину. Все отстриженные волосы остались на тряпке, которую Оливер замудрено присоединил к столу, дабы натянуть ее и не уронить ни один волосок на пол или на одежду своего генерала. Лекарь взял свои инструменты, тряпку полную волос и вышел из кабинета, попрощавшись с Эдвардом.

После него сразу же в комнату зашли возбужденные капитаны.

— Ты решил вернуться к своему старому образу? — с улыбкой ехидно произнесла Рид, что самая первая заметила обновление.

— Не я так решил, обстоятельства решили. Сейчас время такое. — после утренней беседы наш молодой человек уж слишком преобразился, мысленно вкушая тот сладкий обещанный ему плод.

— Так-с, и с чего мы начнем свое наступление? — сразу же решился взяться за дело Хорниголд, опираясь руками на стол.

— Мы с Тичем в девять часов направимся в Гавану. Там нам нужно будет найти моего старого знакомого, Джорджа. Вы о нем могли слышать, как о талантливом наймисте, что обеспечил меня моими людьми. У него я обзавелся сетью шпионов на все море, правда небольшой. Он наверняка думает, что я помер уже давно, как и остальные в этом море. Слишком эта сеть ценна для нас сейчас. — и застали голубые глаза легкое удивление на лицах своих коллег. — У него мы узнаем, где мой корабль. Захватим его и вернемся в форт. Рассчитываю, что прибудем мы уже где-то к семи часам. А теперь, что касается вас. — юноша поднялся со стула и начал обходить стол, чуть разминая плечи. — Вы до полудня делаете то, что обычно, то есть вида не подаете и про меня молчите, затем полчетвертого вы покидаете свои посты и плывете на Нассау. Его защищают Марк и Ричард, наши товарищи по несчастью. Так-то с ними должен был быть и Тич, но на этой детали и сыграем. Марку и Ричарду вы говорите, что Тич слег от болезни и ждет их в форте, для передачи разведданных. Как только вы приплывете в форт, нас может еще не быть и ваша задача, как только это раскроется, удержать этих двоих в форте, сказав им, что Тич в горячке куда-то уплыл. Ваша задача продержать их в неведении и в непонимании впритык до того момента, как мы с Тичем не вернемся. С моим кораблем и с моей фигурой на доске мы способны наказать этого ублюдка.

— А почему это именно я в горячке? — возмутился Тич и нахмурил свои уже слегка седые брови.

— Правдоподобно, да в легенду идеально подходит. — ответил Джонсон своей уже давно забытой для его товарищей интонацией, что полна решимости.

— А зачем такая канитель перед Марком и Ричардом, если, в конечном счете, ты все равно раскроешься? — спросил Джек, который все это время внимательно вслушивался в слова Эдварда.

— Лучшее в данной ситуации — это выжидать. Пауза хорошо скажется и на вас, и на Марке с Ричардом. Я должен лично предстать перед ними дабы уберечь их от необдуманных действий. Мне нужно, чтобы Палмер узнал обо мне, только тогда, когда этого захочу я.

— А корабль как вы будите отбивать? — логичный вопрос озвучил Вейн, стараясь прощупать будущие действия своего товарища.

— Зависит от того, где он. В приоритете забрать его, не допустив утечки информации обо мне. Но рано или поздно Палмер сложит два плюс два. Мы конечно с Тичем постараемся не слишком шуметь. Но тут уже я ничего не обещаю. Есть еще вопросы?

— Нет, пока нет. — ответил Вейн и обвел взглядом своих товарищей.

— Что касается наших финансов? — решился молодой человек и эту тему освятить сейчас.

— Мы не в убытке, расходов больше.[1] — отозвался Бен, пытаясь что-то прикинуть в голове. — Но если избавимся от этого рока, то все пойдет вновь в гору.

— Ясно, на этом тогда расход. — молодой командир засунул руку в свой внутренний карман, лаская своими грубыми костяшками приятную на ощупь ткань, и достал серебряные часики. — Сейчас полвосьмого. Тич, через полтора часа ты, Чарльз и Пол будьте в порту. И скажи им готовиться к бою, чувствую без схватки нам не обойтись будет.

— Понял. — Тич вместе с остальными покинул кабинет, оставляя юношу в одиночестве.

Эдвард, правда был не один. Любопытный пернатый умудрился прослушать весь разговор, внимательно посматривая на лицо своего хозяина и стараясь считать все его эмоции в этот час. Он уже склевал свою утреннюю порцию семечек, оставленных вчера Эдвардом. Администратор же прошелся по кабинету и вновь уселся на свою кровать, достав до этого из своей прикроватной тумбы «Искусство войны». Решился наш герой немного вобрать в себя мудрости великого китайского философа через его работы, ведь ждало юношу далеко не простое событие.

Эдвард читал, не отрываясь, вплоть до девяти часов. Необъяснимо для наблюдателя молодой человек решился отложить книгу в сторону и достать часы из своего кармана. Они показывали без пяти девять. Улыбнувшись своей интуиции, он поднялся на ноги, подошел к дверям и небрежно раскрыл их. Рей сразу поднял свою голову и бросил грозный взгляд в спину своему хозяину.

— Чего ты ждешь? — не оборачиваясь произнес Джонсон, устремляя свой взгляд вперед. — Взлетай давай и пошли.

Пернатого долго просить не нужно. Он послушно взмыл в воздух и, пролетев пару метров, вцепился, как раньше, в плечо молодого пирата. Эдвард с Реем на плече спустился сначала на первый ярус форта, а затем и по каменной лестнице в порт. На помосте рядом с «Местью королевы Анны» стоял Тич с Полом и Чарльзом в полной боевой готовности и дожидался своего товарища.

— Готовы? — проговорил, только что подошедший к ним, юноша, чьи короткие волосы так приятно развивались по ветру.

— Да. — рука Чарльза плавно легла на его шпагу, демонстрируя его решимость.

— Вижу. Тогда на корабль?

— Прошу, господа. — вычурно проговорил Тич

Эдвард с Реем на плече с легкостью забрался на палубу, взошел на мостик и гордо встал рядом со штурвалом линейного корабля. Сразу же после него на палубу забрался Тич, а за ним уже и Пол, и Чарльз. Капитан своего судна поднялся за Эдвардом на мостик и взял в свои грубые руки штурвал. А эти двое решили расположиться ближе к носу корабля и уже оттуда наблюдать за водной гладью впереди.

— Поднять якорь! Отвязать от помоста! Все паруса! — громко и четко прокричал Тич, наблюдая как его команда слажено выполняет приказы.

«Месть королевы Анны» начала стремительно набирать скорость, и уже через несколько минут форт скрылся за горизонтом.

— Новая глава в истории настает для нас, и для всего моря. — многозначительно проговорил Тич.

— Еще чуть-чуть и мы раскрутим это колесо сансары[2].

— Не стоит наполнять высокими образами ту бойню, что мы хотим с тобой развязать. Сейчас у нас есть проблема куда более важная.

— Не томи же мою душу.

— Твой самоконтроль меня беспокоит. То есть его полное отсутствие в моментах, когда ты можешь, наконец, поквитаться со своим обидчиком. Как тогда с Торресом.

— И что? После всего пережитого я вынес пару уроков. Ты наверняка хочешь услышать от меня то, что я больше никогда не потеряю голову. Я тебе совру, сказав, что это так, но надеюсь, что в будущем в такой ситуации, если и эмоции возьмут вверх, мои навыки обеспечат безопасность моей жизни.

— Свою-то жизнь может и сохранишь. Но что касается жизней людей вокруг, что попадут под удар из-за тебя?

— Ты прав. Поэтому по возможности я бы хотел в одиночку прикончить Палмера, не подставляя никого под удар. Устала моя душа уже от множества прощаний. — чуть опустил голову юноша, внутри себя терзая воспоминаниями о произошедшем.

— Слишком самонадеянно звучит. Хотя, чего еще ожидать от двадцатидвухлетнего человека? Интересно каким ты станешь ближе к тридцатнику.

— Доживи и узнаешь.

Тич лишь кивнул в ответ и принялся молча выполнять свои обязательства. Джонсон все понял и позволил приятному молчанию сопровождать их до самой Гаваны. Через некоторое время «Месть королевы Анны» начала заходить в порт Гаваны. Ни с чем невозможно было спутать запах, города которого Эдвард уже не видел почти год. Через минуту Джонсон, оставив Рея на корабле, в компании с Тичем уже подходил к первым лавкам, что, как и ранее, стояли у самого порта. Брюнет решился оставить Пола и Чарльза на борту «Королевы».

Он ненадолго остановился у толпы, которая недовольна возмущалась из-за того, что цены на рыбу неоправданно вновь повысили. А торговец, хватая себя за воротник, клялся им, пытался их успокоить и объяснить, что повышение не его прихоть. Видите ли, сейчас Гавана переживает не радужные времена, стараясь свести концы с концами, и не может позволить себе множество рыбаков, что плавно перекочевало в Кингстон. В тот самый буйный и неспокойный Кингстон.

А с другой стороны испанцы ведут пьяницу, которая еле-еле перебирает ногами, царапая землю своими носками. Из окна ближайшего дома высовываются дети и, на что-то смеясь, указывают пальцем. Чувство большого и шумного города вновь проснулось в молодом человек, что последнее время довольствовался малым. Тич немного отошел вперед и повернулся посмотреть на Эдварда, выжидая того момента, когда тот, наконец, вернется в реальность.

Предаваясь воспоминаниями капитан без корабля почувствовал испепеляющий взгляд, что направлен на него, и, заметив его источник, двинулся с места.

— Суета уже стала чуждой, да? — проговорила «Черная борода», проходя вместе с Эдвардом по оживленным переулкам.

— Да, суета такого большого города, особенная, даже чем-то схожа с суетой в Лондоне. Хотя мне-то откуда знать? Не бывал я ни разу на тех улицах самого известного города на туманном Альбионе[3].

— У меня самым оживленным местом был огромный порт[4].

— Вот мы и на месте. — остановились мужчины у дверей в ту самую таверну, где часто проводил свое время Джордж. Интересный и загадочный человек, чью фамилию Эдвард до сих пор не знал.

Раскрылись двери старой таверны и впустили они самых опасных людей этого моря, что сразу попытались найти глазами наймиста. В таверне было очень многолюдно, на удивление. Праздник что ли или же событие какое-то? Но сейчас это значения вовсе не имело. Тич увидел сидящего за самым отдаленным столиком Джорджа, как раз за тем на который по пьяни упал Джек Хиггс. Этот столик стоял все на том же месте, рядом с лестницей на второй этаж. Наймист сидел к входу спиной и пока еще не догадывался о скорой кончине своего спокойствия.

Не мешкая ни секунды Тич чуть толкнул локтем своего коллегу и указал тому на Джорджа. Молча подошли к столику пираты, взяв по пути два бесхозных стула. Тич первый поставил рядом с Джорджем и уселся почти напротив него. Эдвард же пока еще стоял за спиной незнающего.

— О, Тич! Какими судьбами? — с улыбкой на лице спросил Джордж и пожал руку своему другу.

— Да вот, помощь твоя нужна… а точнее твоих парней. — загадочно начал Тич, неосторожно бросив взгляд на фигуру, что до сих пор стояла за спиной наймиста.

— Чем смогу, помогу. А что нужно-то тебе?

— Не мне, моему другу, нашему общему знакомому. — после этих слов Эдвард поставил стул рядом со столиком и удобно расположился на нем.

— Эдвард?! — Джордж настолько сильно выпрямил руки, которыми в согнутом состоянии опирался на стол перед собой, что начал заваливаться и падать вместе со стулом.

Брюнет без особого труда схватил его за рукав и притянул обратно к столику. Широко раскрытые зрачки, учащенное дыхание и радостное выражение лица давали понять, что Джордж искреннее рад видеть своего старого друга.

— Эдвард?! Но как?! — секундное замешательство. — Прости! Прости! — Джордж рухнул на стол и свел руки вместе перед лицом чудом вернувшегося.

— Это за что он прощение-то просит? — осторожно спросил Тич, поглядывая искоса на виновника.

— Сейчас объясню. — Эдвард положил свою руку на плечо готового к каре. — Вставай, давай. — после этих слов Джордж медленно поднял голову и жалостливыми глазами, полными страха, посмотрел в лицо своего палача. — Ты не виноват. Палмер заставил тебя выбирать, между мной и твоей семьей. И ты сделал правильный выбор, наверно… — после этих слов Джордж резко выпрямился и обнял юношу через стол.

— В этом выборе не было правильных. — проговорил наймист, выпуска Эдвард из своих рук.

— Так что все же произошло? — нервно спросил Тич, уже начав догадываться, и продолжил наблюдать за эмоциями на лицах перед собой.

— Палмер ворвался домой к Джорджу и, угрожая расправой над его матерью и невесткой, вынудил того уведомить кого-то из моей команды о Майте. Пол стал тем человеком. Он на следующий день по моей просьбе зашел в таверну, узнал о Майте и даже не догадываясь ни о чем, заманил меня в ловушку. Джордж здесь не виноват. Кто же знал, что Палмер окончательно растерял все человеческое в своей душе.

— Животное это, а не человек! — провозгласил Джордж, да так громко, что на него обратила внимание вся толпа, отдыхающая в таверне.

— Все нормально, господа, извиняемся за шум. — раздался бас из уст Тича, что поднялся со стула. — Джордж, прошу, будь тише, черт тебя возьми. — и вновь уселся напротив этих двоих.

— А как тебе выжить-то удалось? Его план провалился? — наймист пронес слова легендарного пирата мимо ушей, начал все быстрее и быстрее выговаривать слова и задавать вопросы.

— Стой-стой, сейчас расскажу. — и легла молодая рука на беспокойное серое плечо.

Прошло примерно с полчаса, и все это время Эдвард в подробностях пересказывал последние десять месяцев своей жизни.

— Вот это да… Столько пришлось пережить… из-за меня…

— Я тебе чего сказал? Не виноват ты здесь. И точка.

— Но все же прости…

— Я тебя даже не сразу узнал.

— Многое изменилось за это время. Ладно, вы сюда бы просто так не пожаловали. Вам нужна какая-то помощь? И что конкретно вам нужно?

— Как ты уже знаешь — продолжил свой рассказ молодой человек. — Палмер забрал у меня корабль. И вот спустя столько времени я решил вернуть его и попутно лишить его жизни. Мне нужна помощь моей когда-то созданной тобою сети шпионов. Описание «Пандоры» ты знаешь, так что давай вспоминай. — Эдвард закончил и облокотился на спинку стула.

— Как все совпало… Сегодня утром я получил известия о том, что корабль очень похожий на «Пандору» стоит у берегов острова Серранилья[5]. И кстати, Дэвид окончательно свихнулся на «Сокровищнице», даже испанцы это невзначай упоминают. И еще что. Кажется, как раз Палмер на данный момент находиться на твоем корабле. Но утверждать не могу.

— А Серранилья? — чуть задумался брюнет, стараясь вспомнить где он слышал это название.

— Где находиться? На юге-западе от Кингстона, то есть от острова, на котором он находиться.

— Тич, знаешь, как плыть? — Эдвард перевел свой взгляд на, уже обдумывающего в голове план, своего друга.

— Да, знаю, проплывал там однажды. И вроде, как помню.

— С этим разобрались. Вот еще один вопрос. Джордж, чтобы такого больше не повторилось, чтобы кто-то другой не смог приставить дуло пистолета к твоим родным, я предлагаю тебе переехать со всей своей семьей в Тортугу: мама твоя и невестка.

— Идея хорошая, тем более в Тортуге мне будет лучше, письма ото всех перестанут течь ко мне через ненадежную почтовую систему этого города. А что касается родни… Мать умерла полгода назад… а невестка ушла от меня… И теперь я свободен, полностью.

— Сочувствую. — произнес молодой человек, стараясь в полной мере ощутить сейчас то чувство беспомощности, что терзает его человека.

— Да я уже пережил.

— Значит решено после того, как мы с Тичем отобьем мой корабль, мы заплывем за тобой и уже все вместе поплывем в Тортугу.

— Да, очень надеюсь, что вам удастся отбить «Пандору».

— Иначе и быть не может. — произнес голубоглазый и, попрощавшись с Джорджем, вместе с Тичем вышел на улицу.

— И мы сразу пойдем отбивать корабль твой?

— А есть смысл обождать? Ты и твои парни уже достаточно поголодали по крови так, что давай не станем медлить.

Эдвард с Тичем, не отвлекаясь на бурную жизнь в Гаване, шли к линейному кораблю. Через несколько минут пираты забирались по борту «Королевы» и уже перекидывали ноги за фальшборт. Парни Тича молча смотрели и ждали команды от своего капитана. Рей вновь уселся на плечо своего хозяина, приготовившись к новым вызовам в своей птичьей жизни.

— Поднять якорь! — прокричал еще на палубе Тич. — Готовимся к отплытию! — и вместе со своим гостем поднялся на мостик, встав у штурвала.

Офицеры «Пандоры» вмиг поднялись за ними и были уже готовы расспрашивать, как Тич вновь закричал.

— Все паруса! — «Королева» начала стремительно набирать скорость и выходить из порта Гаваны.

— Что узнали и куда вообще ходили? — наконец, спросил Чарльз, выждав немного после слов Тича.

— К Джорджу, Пол ты должен хорошо помнить его. И разговаривали мы с ним на счет будущего этого моря, а в частности на счет местонахождения «Пандоры», нашей «Пандоры». — ответил Джонсон, переведя взгляд на своих товарищей.

— То есть правда, что ты решил вновь вернуться на «скользкую» дорожку? — проговорил, наконец, Пол, стараясь не спугнуть настрой своего генерала.

— Да. И я хочу вести эту войну, гордо стоя на мостике своего судна.

— Насколько же сильно сейчас тебе фартит, пацан. — произнес Тич, закладывая вправо. — Как удачно, что Джордж вспомнил, где твой фрегат.

— Не доверяешь ему?

— Эдвард, я перманентно не доверяю никому, кроме себя. И раз он будет вскоре жить в Тортуге, попрошу Хорниголда присмотреть за ним.

— А сам чего не хочешь? — немного позволил себе отвлечься юноша, поглаживая своего питомца на плече.

— Если за ним буду присматривать я, то просто прикончу его при любой удобно возможности. Не привык я себя отягощать лишними обязанностями.

— Хорниголд, так Хорниголд. — согласился юноша с доводом своего старшего товарища.

— А где все же «Пандора»? — Ламар решил, что наступил прекрасный момент в разговоре этих двоих, чтобы чуть-чуть разбавить атмосферу.

— Она находиться у берегов острова Серранилья. — произнес Тич, не обращая внимания на выпрыгивающего с правого борта дельфина.

— Серранилья? Вы шутите? — спешно стал расспрашивать Пол. — Если да, то сейчас самое лучшее время сказать, что это шутка.

— А что такого там? — произнесли уста хозяина пернатого.

— Это пусть и небольшой остров по сравнению с Ямайкой, но как раз там находиться перевалочный пункт испанцев. Там форт хорошо укрепленный. И к тому же это юг! Туда нам лучше не соваться, и вы сами знаете это лучше меня.

— А откуда информация? — спросил Тич.

— От Джорджа, когда еще работал с ним. И за все это время я не слышал даже эхо о том, что Серранилья пала.

— Этот наймист даже этого нам не сказал. — процедил сквозь зубы Тич.

— Видимо забыл. — принялся защищать его Джонсон.

— И что нам делать? — спросил Ламар и облокотился на релинг перед штурвалом.

— Сколько там человек примерно? — обратился генерал к своему офицеру.

— Около пяти сотен солдат, это без учета офицеров, командиров и оруженосцев. Может их и больше.

— Силой отбить «Пандору» у нас вряд ли получиться. — вставил свое слово Тич.

— Это ясно понятно. Но у меня есть идея. — и вновь всех успокоил этот молодой человек. — Но только сначала нужно будет оценить обстановку. Нужно будет подплыть к форту хоть на пять сотен метров. Тич, отдай приказ спустить флаг.

— Надеюсь, вновь твоя авантюра окончиться успехом. Спустить флаг! — люди Тича в момент спустили знаменитый всем флаг «Черного черепа».

— Сколько нам плыть до Серранильи? — уточнил у легендарного пирата юноша.

— Да за час управимся. Ветер крепчает и дует в попутную нам сторону. — ответил Эдвард старший, наблюдая за тем как его флаг спускают в трюм.

Через пять десятков минут Тич остановил свой корабль в четырех сотнях метрах от острова, да постарался так чтобы, с форта было бы проблематично заметить даже такой огромный корабль. Виднелись слегка башни форта сквозь непроглядную фауну, как и корма очень знакомого фрегата.

— Трубу! — прокричал Тич, напрягая свои связки, и через секунду принимал в свои руки подзорную трубу.

Он приставил ее к глазу и с целую минуту пристально вглядывался в знакомые очертания.

— По берегу вообще не ходят патрули, а на окнах на башнях форта нет часовых. Вот только на твоем мостике расхаживают парочка солдат, вроде люди Палмера.

— Дай-ка мне. — Эдвард взял у Тича его подзорную трубу и приставил ее к глазу.

Все было, так как и описал Тич. На берегу ни души.

— Мне все ясно. На все, что я надеялся, сейчас перед нами. Слушайте мой план. — Джонсон облокотился на релинг перед своими товарищами — Я беру шлюп, пару мешков сахара и бочку рома, накину на себя плащ, старый-старый, зашитый-перешитый, плыву туда и под видом торговца забираюсь на борт «Пандоры». Приставлю к капитану пистолет к голове и под угрозой его собственной жизни, он доставит «Пандору» вместе со мной в Тортугу.

— А мы… Просто не мешаемся тебе? — чуть расслабленно произнес Пол, осознавая тот факт, что схватки с фортом испанце не предвидится.

— Снарядите меня и сразу же отплываете сначала в Гавану за Джорджем, а потом в Тортугу, и там ждите.

— Хорниголд был прав на твой счет. Ты опасней его.

— Сочту за комплемент.

— Мне план нравиться. — отозвался Ламар.

— Еще бы он тебе не нравился. И так ничего путного не делаешь в последнее время.

— Ой, Пол, не нуди, а.

— Хватит разглагольствовать. Тич, прикажи спустить на воду шлюпку и поместить на нее пару мешков сахара и бочку рома.

— Парни, шлюпку на воду и на борт ее затащите мешок сахара и бочонок рома! — приказал капитан своим парням, что сразу же начали выполнять приказ, чуть суетясь. — Все идеально придумано, — саркастично продолжил легендарный пират. — друг мой, а Марку с Ричардом, что мне говорить? Я же в горячке куда-то уплыл.

— Придумай все, что угодно, но только не говори им про мое возвращение… можешь даже угрожать. — и посетила легкая улыбка лицо молодого человека, что собрался в одиночку отвоевать свое судно.

— Ты знаешь, меня просить долго не надо. — усмехнулся и легендарный пират, представляя скорую картину.

— У тебя есть старый поношенный плащ, желательно свободный? — Эдвард, наконец, выпрямился и еще раз окинул взглядом Серранилью.

— Да, он у меня в каюте, сейчас принесу. — спустился с мостика на палубу и зашел в свою каюту.

Через несколько десятков секунд Тич вышел из своей каюты и поднялся на мостик, держа в руках старый плащ, что достал из самых темных уголков своего прошлого.

— Держи. — и небрежно передал в руки Джонсона плащик.

— Благодарю. — Эдвард накинул на себя этот плащ, поверх своего собственного, застегнул все пуговицы и накинул на голову свободный капюшон. Пернатому пришлось слегка подняться воздух, а потом вновь опуститься.

Рукава свободны и напоминали гусарские рубашки. Сам же плащик был очень похож на плащ, в котором к ним сегодня приплыл Георг. «Из одной мастерской что ли?» — пронесся в голове логичный вопрос.

Я наш любимый пернатый друг прослушал внимательно весь монолог своего хозяина и вовсю раздумывал каким же способом ему поучаствовать в возвращении своего гнездышка.

— Ну, как? — Эдвард показательно расставил руки в стороны. — Похожу на бедного торговца?

— Скорее на рыбака, но все равно, на пирата ты уже похож меньше всего. — ответил капитан, видя в мальчишке напротив свое молодое отражение[6].

— Капитан! — выкрикнул один из парней Тича. — Шлюпка готова!

— Принял! Можешь приступать. — и указал рукой на лестницу, ведущую на палубу.

— Рей, а ты останешься с ребятами, жди меня у меня в кабинете, вместе с остальными. — разрушил сладострастные мечты пернатого морской разбойник.

— Понял. — гордо проговорил Рей, взлетел воздух, чуть не ударив своим крылом по голове хозяину, пролетел пару метров и прицепился за релинг.

— Тогда все. — Эдвард начал спускаться и уже через мгновение стоял у того места на палубе, где под ним на воде стояла шлюпка.

— А лицо твое не узнают случаем? — отозвался боцман, наблюдая за картиной перед собой.

— Так это легко решается. — произнес брюнет, засунул два пальца в жерло пушки, провел их по краям и обмазал сажей места под глазами и немного правую щеку, стараясь замаскировать шрам. — Так надеюсь, они меня не узнают.

— Умно. — чуть кивая, проговорил Ламар.

— Ладно, я пошел. — Эдвард перекинул ноги и начал понемногу спускаться к шлюпке.

Как только он отпустил руками своими борт корабля, уселся на скамеечку в лодке и взял в свои руки добротные лакированные весла.

— А если с тобой заговорят? — выкрикнул Тич. — Придумал уже?

— Так я испанский знаю же. Вы давайте отплывайте уже, заметят еще. — Эдвард начал грести веслами в сторону острова, нарушая спокойную водную гладь.

— Удачи! — прокричал Ламар и поднялся вместе с Полом на мостик, следуя за капитаном Тичем.

— Удача — это миф. — пробурчал себе под нос молодой и продолжил грести. Сколько бы не прошло лет этот человек никогда не признает фактор удачи в своих успехах. Уж слишком сильно он ценит свой вклад

Через неполный десяток минут Эдвард уже затаскивал на песчаный берег лодку рядом с фортом, с которого до сих пор его никто так и не заметил.

— Значит, пойдем прямо в пасть к чудовищу, раз ко мне никто не вышел. — пират закинул на спину себе мешок, в котором было около пятнадцати килограмм сахара, и взял в руки маленький, на пять литров, бочонок рома. — Тич не поскупился, дал даже с излишком. — и начал медленно воротить свои ноги к форту, оставляя глубокие следы от своих сапог на это прекрасном берегу.

Он обошел остров и поднялся на деревянный выступ, с которого в свою очередь можно попасть в порт, а там, и на «Пандору». На этой своеобразной площади по краям были сооружены маленькие лавки со всякой всячиной, у которых толпились люди. Испанских солдат было не слишком много, всего тройка гвардейцев. Основной же боевой взвод по звукам маршировал на плацу. Но солдаты, что находились на площади, стояли около этих лавок и у начала деревянных помостов, ведущих к «Пандоре». Эдвард все тщательно осмотрел и решился подойти к одному из испанцев.

— Молодой человек. — начал на испанском приглушенным и глухим голосом Эдвард, нехарактерным образом напрягая свои голосовые связки. — Где здесь можно поторговать? У меня всего-то пара мешок сахара, да маленький бочонок рома. — во время разговора Джонсон слегка сгорбился из-за мешка, а верхнюю часть лица прикрыл небрежно капюшоном, позволяя солдату видеть лишь движение его потресканных губ.

— За разрешением на торговлю идите к капитану порта. Он все выпишет вам и выдаст. — произнес вежливо солдат и указал рукой на форт думая, что перед ним один из стариков, что недавно высадился.

Джонсон украдкой посмотрел в ту сторону, для убедительности и вновь повернулся к солдату.

— Я же сказал, у меня всего-то ничего — вежливо и все с таким же глухим голосом продолжил актер. — мешок сахара и бочонок рома. Мне бы продать их как можно быстрее, и я уплыву обратно в свою деревушку.

— В принципе можно, но не попадись, дед, у нас за это могут и на виселицу отправить.

— Из-за такого, да что ж это такое? — наигранно возмутился Эдвард, да настолько сильно переигрывая будто бы стараясь пройти в труппу, что ставит произведение Еврипида[7].

— Извини, старик, но не я составляю указы по проведению торговли и любой другой деятельности. А продавать-то ты кому собрался?

— Как мне помниться, моряки очень ценят сахар и особенно ром.

— В этом ты прав, но ром мы не выделяем среди других напитков. Уж больно гадкий он[8]. И ты хочешь, значит продать свой товар капитану вот этого корабля? — испанец развернулся и указал рукой на «Пандору», на то самое судно, что так жаждал заполучить молодой человек.

— Да, я думаю моему товару, да за такую цену, они будут рады. Не часто выдается шанс пополнить закрома за дешево.

— Ну, увидим. Но, дед, предупреждаю тебя. С капитаном обращайся, как девицей — это сын Палмера, Дэвида Палмера. Если что-то случиться, он с тебя три шкуры спустит, а когда ты сдохнешь — за родственников твоих возьмется.

— Как интересно. — легкий огонек появился в глазах юноши, как только тот смог осознать только что произнесенные испанцем слова. — На своем веку я и пострашней видывал.

— Как знаешь. — испанец отошел в сторону и дал Эдварду с мешком на спине пройти по помосту, стуча своими черными сапогами.

— То ли я артист, то ли он дурачина. Но ничего, на смертном одре увидим. — прошептал молодой человек и направился дальше.

Он только-только начал подходить к «Пандоре», но уже заметил, что на мостике никого нет, а на палубе всего-то три человека, испанцы. Что-то делаю около грот-мачты. Как только Эдвард подошел поближе, он уже разобрал, что они метали в грот-мачту свои ножи.

— Как дети малые. — вновь донесся шепот из-под капюшона.

Палуба фрегата была ниже палубы линейного корабля и как раз поэтому уровень деревянного помоста, по которому и шел Эдвард, был на одном уровне с палубой «Пандоры». Джонсон встал у самого мостика, что вел на палубу, как его окликнул один из этих солдат, что метали ножи в грот-мачту.

— Вы кто? И зачем пожаловали? — проговорил солдат, стараясь унять хохот, что проступил из-за шутейки своего товарища, и подошел к этому же мостику, но встав на противоположном конце.

— Да вот, принес вам немного провизии. — чуть затрясся мешок за спиной. — Хочу продать это все вашему капитану, по приемлемой цене.

— Да? Подозрительно, даже очень. — недоверчиво произнес солдат, осматривая деда перед собой явно не совсем трезвыми глазами.

— Чего подозрительно? Меня твой товарищ пропустил, он все проверил и во всем убедился, а ты тут слюни на кулак наматываешь. — неожиданную тактику для оппонента использует Джонсон. — Что же за поколение-то пошло? Не мужчины, а черт знает, что. — ворчливо проговорил, в надежде этими россказнями достать солдата.

— Понял-понял. — быстро проговорил испанец, дабы постараться побыстрее прекратить эту дискуссию на счет «нынешнего поколения». — Проходи. — развернулся и пошел к своим товарищам. — Капитан у себя в каюте, а она под мостиком, разберешься. — проговорил он уже уходя от фальшборта.

— Я знаю. — ворчливо ответил актер и направился к дверям в свою каюту.

Эдвард небрежно открыл двери, закрыл их за собой и, тяжело перебирая ногами, прошел вглубь комнаты. Нынешний капитан «Пандоры» спал, положив голову на столешницу. Джонсон это заметил и постарался тихо перебирать ногами, двигаясь к столу. Напротив стола, как всегда и было, стоял стул. Эдвард решился и с грохотом поставил на него свой мешок. От этого звука соня проснулась и быстро выпрямилась, посматривая на Эдварда в плаще круглыми глазами.

— Ты кто черт тебя дери?! Кто тебя впустил?! — воскликнул на английском капитан, который и вправду был так молод, что мог быть сыном Палмера.

Кареглазый юноша был одет в серые плотные штаны с нашитыми на них наколенниками из прочной кожи. Солдатские сапоги до половины голени, серая плотная рубаха из хлопка, что была почти в обтяжку этом хилому телу, а поверх нее был накинут темно-синий пиджак из ворсистой ткани. А на голове самый яркий атрибут, который каждый ребенок хочет носить на своей голове — треуголка с золотым пошивом по краям.

— Ты знаешь английский? Разберемся. — Эдвард небрежно снял с головы капюшон, медленно достал из кобуры один из своих пистолетов и направил дуло в сторону «капитана». — Мне не особо хочется тебя убивать, но, если будешь упираться — Эдвард взвел спусковую скобу[9] — будет довольно-таки плохо. Ты меня понял?

— Понял-понял. — чуть засуетилось молодое лицо. — Чего тебе надо? — нетерпеливо спросил Палмер младший.

— Корабль этот и твой отец. — все ближе и ближе двигался Эдвард к мальчишке. — Место назови, где он сейчас. Тебя убивать мне бессмысленно, так что валяй. — и уперся дулом пистолета в грудь захватчика.

— Корабль?

— Да. Если ты не знал, но этот корабль изначально был моим.

— Черт, отец и сейчас мне подлянку такую устроил. — будто бы не чувствовал дуло оружия, что упиралось в него. — Слушай, давай договоримся. — легкая и неловкая улыбка появилась на лице молодого человека.

— Мне кажется или ты не в том положении, чтобы договариваться. — все также продолжил напирать разбойник.

— Тебе понравится, я тебя уверяю. — в отличии от отца, этот хотя бы старается разрешить конфликт словами.

— Посмотрим. — стало интересно брюнету. Он скинул мешок, поставленный им, сам уселся на стул и запрокинул ноги на стол, продолжая направлять пистолет в сторону рыжего мальчишки.

— Я тебе рассказываю, где мой отец и отдаю тебе корабль, а меня ты не трогаешь…

— Так я это и предлагаю. — неожиданно для него глухим голосом вырвалось из уст Эдварда.

— Подожди-подожди. — быстро проговорил «капитан» и продолжил думать. — Ты увозишь меня отсюда и выманиваешь моего отца из его логова, если, конечно, он не совсем слетел с катушек, то оторвется от своих поисков. Я тебе ничего не сделаю, даже обижаться не буду. Только увези меня отсюда и подальше от этого придурка.

— А чем он тебе так насолил…

— Морис.

— А чем он тебе так насолил, Морис? Он же твой как-никак отец.

— Который поехал крышей из-за сказочных гор золота… К тому же вам ведь совсем не интересно почему я хочу так поступить?

— Как раз-таки нет. Знай врага и знай себя: тогда в тысяче битв не потерпишь поражений.[10] — чуть прокашлялся голубоглазый. — Но ты же догадываешься кто я?

— Один из пиратов, которых благополучно жмет мой отец?

— В точку, только лично мне, он насолил больше всех. — подметил саркастично молодой человек, чуть лаская большим пальцем рукоять пистолета.

— У моего отца много врагов в этом море. И хоть смутно, но я понимаю ваши мотивы.

— А я твои не совсем. Раз ты так не любишь своего отца, то почему бы сам не уплыл отсюда?

— Все не так просто, как кажется на первый взгляд. Отец, как бы содержит меня в этой своеобразной «тюрьме». Отсюда мне выходить нельзя, а корабль этот обязан находиться в порту, пока мой квартирмейстер не отдаст приказ, по совместительству еще и моя «нянька», которая при любой удобной возможности оповестит моего отца о моих действиях. Уж больно разные у нас взгляды на жизнь с моим отцом. Уж слишком сильно он поверил в свои силы, считая себя вершителем судеб. Коль тебе будет удобно, — вот и проявились первые проблески настоящего характера рыжего мальчишки с золотой ложкой. — то называй мои действия — бунтом. Да и есть между нами один не улаженный вопрос.

— Становиться интереснее. — уже прикинул игрок, куда он сможет сыграть эту карту. — Вернемся к судну. Мне нужно заставить отдать приказ об отплытии квартирмейстера, и корабль, наконец-то, станет моим по праву?

— По сути дела — да. Но у квартирмейстера есть еще пара людей на этом корабле, а все остальные, как один верны мне, в этом я не сомневаюсь. — свойственно ошибаться в таких вещах молодым людям, что до этого не сталкивались с предательством.

— Тогда слушай сюда. Значит, ты сейчас сюда приглашаешь их, а я с ними «поговорю» об этом. — убралось ружье в кобуру.

— Конечно, но потом же ты меня высади на вашем острове. — роковую ошибку совершил мальчишка.

— Ты не понял, Морис, куда ввязался. Ты мне и после пригодишься. — и наполнились карие глаза, что чуть закрыты прядями рыжих волос, страхом, страхом небывалым ранее, страхом первобытным. Сама смерть сейчас бросила свой взор на мальчишку, что пытался выторговать себе свободу. — Но не беспокойся. Живой ты мне нужен. Но не целый…

— Я понял. — чуть вернул себе самообладание Палмер младший. — Я сделаю, как ты и сказал.

Морис и Эдвард вместе подошли к дверям, старясь сильно не шуметь. Палмер раскрыл их, а Джонсон расположился за ними, приготовившись к возможным выходкам рыжего ребенка.

— Позовите сюда квартирмейстера и его парней у меня есть дело к ним! — на испанском выкрикнул Морис, страшась, что голос его предательски дрогнет.

— Так точно, капитан. — проговорил один из испанцев и побежал в трюм, быстро перебирая ножками по ступенькам.

— Иди обратно к столу и стой там, двери оставь открытыми. — прошептал Джонсон, посматривая на лицо воодушевленного юноши перед собой.

— Посмотрим, что у нас получиться. — Морис послушно развернулся и подошел к столу.

— Что у меня получиться. — прошептал юношиа.

««Пандора». Теперь я вновь у себя дома, в своей каюте, но уже, не как хозяин, а как вломившийся гость, но ничего. Это скоро измениться.» — пробежали в светлой голове эти мысли, но в этот момент в каюту вошел человек лет сорока — сорока пяти в добротном мундире, а за ним трое крепких парней, которые явно были намного шире в плечах, чем прославленный Эдвард Джонсон. Они прошли вглубь каюты, но недостаточно. Спины парней, стоящих за квартирмейстером, до сих пор были уж слишком близки к дверям. Эдвард накинул на свою голову капюшон и начал выжидать.

— Чего звал, пацан?! — грубо и бесцеремонно проговорил квартирмейстер на английском с очень сильным акцентом.

— Да, друг мой хочет с вами поговорить.

— Черт! — пронеслось в голове Эдварда, и он закрыл двери, за которыми стоял.

Люди квартирмейстера успели лишь повернуть голову, как юноша уже оголил свои шпаги и приближался к ним. Он проткнул своими шпагами двоих, пронзая плотные красные мундиры. Эдвард, отпустив рукоятки своих легендарных шпаг, достал свой кинжал и провел по сонной артерии третьему парню из людей квартирмейстера. И все три бездыханных тела рухнули на пол, истекая кровью, пачкая так сильно любимый пол.

Джонсон, не теряя времени, приблизился к квартирмейстеру, начал разворачиваться, в момент разворота, начал заводить ногу на высоту головы противника и у самой головы выпрямил ступню и подошвой со всей силы, что вобрало его тело, ударил по голове квартирмейстеру. Прозвучал глухой шлепок. Еще живого испанца откинуло в сторону, на метра полтора. От удара головой об пол по приземлении потерял сознание.

— Сильный удар, хлесткий. — проговорил Морис, радуясь, что смог увидеть своими глазами такое представление.

— «Хвост дракона» называется. По юношеству выучил.

— А ты его не убил случайно? — не проявляя ни капли сочувствия к своему мучителю, проговорил Палмер младший, как только приблизился к телу квартирмейстера.

— Вот этих убил. — Эдвард достал свои шпаги из тел убитых и обтер об их одежду. — А этого только оглушил. Его пробудит хороший удар по солнечному сплетению. — юноша ударил лежачего квартирмейстера ногой по груди.

Тот откашлялся, с красными глазами осмотрел все вокруг себя. Вот было набрал воздуха в легкие и уже с красным лицом начал было открывать рот, чтобы закричать, но бывший капитан этого судна моментально поднес шпагу к щеке квартирмейстера. Чуть надавила рука, и оставило острие клинка маленькую рану, из которой вот-вот пойдут первые капельки крови.

— Заткнись и слушай внимательно. Ты сейчас поднимаешься с нами на мостик и отдаешь приказ о том, что этот корабль отплывает, в этом случае ты выживешь, в другом — отправишь к праотцам.

— Понял-понял. — ворчливо поднялся на ноги квартирмейстер и злобными маленькими глазками посмотрел на Мориса.

— На выход. — Джонсон убрал шпаги в ножны и достал пистолет.

— Понял.

Квартирмейстер, Эдвард и Морис поднялись на пустой мостик, и подошли к фальшборту.

— Отвязать корабль! — прокричал на испанском квартирмейстер. — Морис уже искупил вину перед отцом.

— Принял! Отвязать корабль! — веревки, сдерживающие «Пандору» разрезаны, и теперь впереди лишь море.

— Поднять якорь! Все паруса! — прокричал Морис и встал за штурвал, думая, что имеет на это право.

После этой команды палуба «Пандоры» наполнилась людьми Мориса, что на удивление работали очень слажено. Мгновение и корабль вновь начал набирать скорость.

— Теперь иди к штурвалу. — Эдвард уперся дулом в спину квартирмейстера, и тот послушно выполнил команду. — Теперь ждем.

«Пандора» уже отплыла на пару миль от острова Серранилья.

— Вы отпустите меня? — боязно и аккуратно спросил квартирмейстер, что в любую секунду мог быть пристрелен.

— Да, и передай Палмеру, что сын его теперь в заложниках «Черного черепа». — проговорил Эдвард до сих пор с капюшоном на голове.

— Понял-понял. — быстро проговорил квартирмейстер.

— Ага, сейчас. — считая все игрой, дал волю своим мыслям молодой человек.

— Заткнись, щенок! — грозно и громко проговорил Эдвард.

Морис замолчал и стал молча наблюдать за дальнейшими событиями.

— Шлюпку на воду! — прокричал брюнет. — Ты можешь идти. — обратился он к квартирмейстеру. — Плыви обратно и расскажи все, что видел и слышал. Свободен! — квартирмейстер чуть ли не бегом спустился на палубу, а потом и на шлюпку и поплыл обратно на остров.

— Объясните, капитан? — услужливо сорвалось с уст Палмера.

— Это было представление, мне нужно, чтобы твой отец вновь вспомнил про нас. И ты в качестве заложника — лучшая карта из возможных. А квартирмейстер — наша послушная псинка, что расскажет Палмеру о произошедшем.

— Ясно.

— Раз ясно, тогда отдай штурвал моего корабля. — грозно проговорил брюнет, снял с головы своей капюшон и, вытерев грязь с лица рукавом плаща, скинул его на мостик.

— Хорошо-хорошо. — Морис послушно отдал штурвал «Пандоры» и встал рядом с капитаном. — Парни! — обратился он к своим людям на английском. — Мы, наконец, свободны от гнета испанцев и моего отца! И это все благодаря… — не знал имени своего спасителя и молча повернул голову к Эдварду и вопросительно посмотрел ему в глаза.

— Эдвард Джонсон. — тихо проговорил юноша и вновь устремил свой зоркий взгляд на горизонт.

— Вы тот самый? — с ужасом в голосе проговорил Морис, закрывая немного раскрытый рот своей рукой. — Эдвард всех нас освободил и высадит нас на одном прекрасном острове, Тортуге! — чуть соврал юноша, что не мог знать не только о их будущей судьбе, но и о своей не ведал. — А теперь выполняйте все его приказы до прибытия! Ясно?!

— Да, капитан! — прокричали парни Мориса, с опаской поглядывая на черноволосого капитана из рассказов Дэвида.

— Удивительно, что они знают английский. — произнес капитан, пренебрежительно поглядывая то ли на испанцев, то ли на англичан перед собой.

— Да, образование люди. Но, как войны никудышные. Я, как и они, канцелярские крысы, по сути дела. И разбираемся только в договорах и бумагах.

— На острове они может и найдут себе место. Сколько их?

— Да человек семнадцать, не много.

— Ну, да. — уже прикинул юноша в голове, кто куда пойдет. — Немного.

Через некоторое время «Пандора» приближалась к порту форта Тича. Эдвард достал из своего внутреннего кармана часы и посмотрел на циферблат.

— Без пяти семь. Как раз. — прошептали его губы в пустоту.

«Пандора» спустя очень долгое время пришвартовалась к своему помосту. Эдвард отпустил штурвал своего корабля и подошел к Морису.

— Вы сейчас прибираетесь на корабле, везде и в каюте моей и в трюме. И делаете все, так как было до вас, до мелочей. За каждую неточность буду отрезать тебе палец. — грозным голосом проговорил капитан, ткнув пальцем в грудину собеседника.

— Мы, конечно, все сделаем, но пальцы я думаю, ты не станешь отрезать.

— Ты же видел, как хладнокровно я убил людей твоего квартирмейстера. Что мешает мне сделать это с тобой? — на самом деле блефовал наш молодой человек, но он очень хотел вселить эту мысль в голову Мориса, а тот и его людям, для более качественной работы.

— Понял-понял. А дальше что?

— Бери своих людей и поднимайся по лестнице в форт, в форте вас будут ждать и проведут в деревню, а точнее к таверне. Там трактирщику скажи, что вы от меня и что я велел предоставить вам кровати на ночь. Если я не досчитаюсь вас — я убью каждого. Понял?

— Да-да, все понял я. Надеюсь, тебе удастся завершить начатое. — Морис выставил руку перед Эдвардом, ожидая чего-то.

— Посмотрим, как все будет. — с легким недоверием пожал руку Палмеру младшему и сошел на помост.

В порту уже были пришвартованы корабли всех тех, кто был обязан быть в его кабинете. Эдвард поднялся по массивной лестнице в форт и встретил на первом ярусе Оливера и Эвена.

— Все в сборе?

— Да, все. — ответил Нортон, что вот-вот поставит мат Спенсеру.

— И еще, сейчас придут люди. Неважно кто они, проведите их до таверны в Тортуге и пересчитайте. Их должно быть восемнадцать человек.

— Поняли. — вместе ответили игроки.

Эдвард кивнул и поднялся на второй ярус. И вот он в полной боевой готовности, в своей одежде, со своим оружием стоит перед еще закрытыми дверьми, чего-то выжидая.

— Чего вы молчите?! — громко проговорил Ричард. — Почему мы должны быть здесь?!

— Сейчас все узнаете. — ответил Тич, стараясь сохранить самообладание.

— Они все еще там. Это хорошо. — прошептал виновник сего беспокойства и раскрыл массивные деревянные двери.

Все стояли рядом с его столом: все капитаны, его офицеры и Джордж. А наш пернатый друг гордо стоял в самом центре стола. При скрипе дверей они все повернули свои головы на фигуру в дверях. Его темный силуэт стоял посреди дверного проема, освещенный солнцем сзади.

— Наконец-то. — проговорил Тич. — Вот и обещанная встреча. — и обратился к Марку и Ричарду, которые прибывали сейчас в шоковом состоянии.

— Эдвард?! — громко проговорили Марк и вместе с Ричардом и подошел к пропавшему без вести.

— Да, друзья мои. — капитан, что вновь обрел корабль, обнял Ричарда и пожал руку Марку.

— Где ты был? Куда ты пропал, мать твою?! — быстро проговорил лидер «Золотой мантикоры».

— Вот именно! В море такое происходило! — подловил и Марк это настроения, слегка ослепляя юношу перед собой солнечным зайчиком.

— Все сейчас расскажу.

Эдвард обошел своих товарищей, уселся в свое кресло и закинул ноги на столешницу, на которой до сих пор стоял Рей.

— Как же тебе все же удалось выкрасть корабль и остаться в живых-то? — спросил Тич, не дожидаясь, начала рассказа от Эдварда.

— Вот и слушай. История интересная. И подарила она нам одного очень важного человечка. — проговорил брюнет, собирая на себе все внимание.

[1] Измененная цитата Островского А.Н. из произведения «Бесприданница». «Я не в убытке, расходов больше.»

[2] Сансара — круговорот рождения и смерти в мирах, ограниченных кармой, одно из основных понятий в индийской философии: душа, тонущая в «океане сансары», стремится к освобождению (мокше) и избавлению от результатов своих прошлых действий (кармы), которые являются частью «сети сансары».

[3] Альбион — старейшее известное название острова Великобритании. Использовалось еще древними греками, в частности поминалось Птолемеем и затем перешло в древнеримскую литературу. Эпитет «Туманны» употребляется в связке с Альбионом, по мнению многих исследователей, из-за морских туманов, что часто окутывают Британию.

[4] Эдвард Тич — родился около 1680 года в городе Бристоль. Бристоль — город в Англии, унитарная единица со статусом «сити» и церемониальное графство. Крупный порт в юго-Западной Англии в Великобритании, расположенный на реке Эйвон, недалеко от ее впадения в Бристольский залив Атлантического океана.

[5] Серранилья — частично затопленный риф с небольшими необитаемыми островками в западной части Карибского моря.

[6] Доподлинно неизвестно чем занимался Эдвард Тич до начала своей карьеры пирата. Также неизвестно настоящая фамилия. Один из ранних источников утверждает, что его фамилия была Драммонд, но отсутствие каких-либо подтверждающих документов делает это предположение маловероятным. Пираты обычно использовали вымышленные фамилии, когда занимались пиратством, чтобы не запятнать фамилию, и потому маловероятно, что настоящее имя Тича когда-либо будет известно

[7] Еврипид — один из трех известных трагиков Античной драмы. Также сторонник победы торговой прослойки над землевладельческой аристократией — уже отрицает религию.

[8] До второй половины XIX века весь изготавливаемый ром был "тяжелым", или темным, предназначенным для рабочей бедноты, в отличие от очищенных европейских спиртных напитков двойной перегонки. Для увеличения объема ромового рынка Испанская королевская палата по развитию учредила приз тому, кто усовершенствует процесс производства. Результатом стало множество нововведений в процесс изготовления, которые существенно повысили качество рома.

[9] Спусковая скоба — деталь оружия, служащая для предохранения спускового крючка от случайного нажатия, например, при падении, располагавшееся в верхней части пистолета начала 18 века.

[10] Цитата Сунь-цзы.

Глава 18: «Рыцарь света, что решил воспользоваться тьмой»

20 февраля 1716 года.

— Начнем с того, что мне все же удалось вернуть себе «Пандору». — начал Эдвард, растягивая каждое слово и смакуя эту новость для себя. — Но это не все. Я умудрился приставить нож к горлу нашего рыжего товарища.

— Ты его встретил? — быстро спросила Мери и продолжила смотреть этими яростными глазами полными юного энтузиазма и безрассудства молодой натуры.

— Нет. — с улыбкой на лице отрицал капитан. — Дело в другом. Я забрал свой корабль у одного из его капитанов, а этим капитаном был Морис Палмер. Его сын. — Эдвард затих и начал всматриваться в вопросительные лица своих товарищей, которые в мгновение переменились на радость и улыбку.

— Это же здорово! — проговорил воодушевленно Хорниголд, уже в голове прикидывая насколько удачливую фигуру удалось заполучить. — Это же идеально! Мы выманим этого старого козла и разделаемся с ним. Нужно только как-то донести эту новость до самого Дэвида. — широкая улыбка посетила это вечно серьезное и угрюмое лицо, которую молодой человек уже практически и забыл.

— Остановимся на самом моменте побега «Пандоры» из лап форта, на острове Серранилья, что на юго-западе от Кингстона. — уточнил голубоглазый этой буйной толпе. — Они восприняли меня за старика, торговца, который на пределе своих сил доплыл до острова для сбыта своего скудного товара. За это они и поплатились. Я спокойно прошел в каюту капитана и застал там спящего Мориса, и мы с ним чуть-чуть побеседовали, под дулом моего пистолета. — уточнил молодой капитан, наслаждаясь воодушевленными взглядами. — Разговор вышел продуктивный. Мы с ним обсудили план отплытия и взяли в плен квартирмейстера, человека Палмера, что выполнял роль няньки. Мы чуть побеседовали с этим испанцем, я со всем достопочтением попросил его, чтобы тот бежал под крыло Палмеру и рассказал про все, что увидел: про это «ограбление», про кражу его сына, и про то, что это совершила давно забытая группировка, «Черный череп». — с улыбкой на лице проговорил Эдвард и погладил, заинтересованного рассказом Рея по голове. — По итогу мы имеем: меня с кораблем и его сына. Сейчас же я пока обдумываю, что нам дальше делать.

— А Морис как относиться к тому, что его отца вскоре убьют? А может его и самого? Того, пока не поздно? — резонные вопросы озвучил Вейн, чуть опираясь о стену рядом.

— Конфликт поколений на лицо. Уж не больно он жалует своего отца. Он еще ребенок и поэтому нам нужно ускориться с карой. Нужно завершить начатое до того, как Морис «неожиданно» передумает. Он вместе со своими людьми сейчас здесь. Если я возьму его в оборот, то смогу промыть его сознание.

— Сколько ему? — будто бы тебя, Марк, заботит этот вопрос, но да ладно.

— Не больше двадцати. — чуть задумался капитан. — Точно младше моего.

— Ты хочешь положиться на ребенка в этом деле? — отозвался с легким перегаром Джек. — Пацан и пороха не нюхал, и женской груди не держал.

— Напоминаю, мне только-только двадцать три стукнет. — бесспорным фактом воспользовался брюнет, готовясь отбиваться.

— Не сравнивай мышь с котом. — пробасил Тич, посматривая на слишком уверенного в себе человека. — Люди все разные, и неизвестно каким образом отреагирует этот ребенок.

— Предлагаешь его не трогать вовсе?

— Как раз нет. Создай из него обозленного на своего отца солдата, если потребуется — сломай его. — окончательно улетучилось то беззаботное настроение в комнате.

— Я тебя понял, Тич. — лишь согласился капитан «Пандоры» с мыслью своего старшего товарища, пусть и собираясь поступить по-своему.

Чуть ослабло пламя энтузиазма в пиратах, но сохранившийся огонь стал благодатью для них в этот темный час. Удивительно, но слова Георга Первого смогли принести радость выходцам его страны, тем самым людям, что так яро отстаивали свою независимость, высказывая ненависть ко всем власть имущим.

— По возможности выясни еще больше про Палмера старшего. — проговорил Хорниголд, чуть поглаживая себя по плечу, скрестив руки перед собой.

— На кой черт? Мы и так достаточно знаем о нем. О его скверном характере и наличии проблем в общении с сыном.

— В этих играх не бывает ненужной информации, Эдвард. Чем больше струн нащупать сможем, тем красивее мелодию сыграем.

— Удивительно, но мы все признаем сейчас в Дэвиде Палмере противника, что превосходит нас. — удивляясь собственным словам, произнес Вейн.

«Так оно и есть. Имея за спиной испанскую армию, он всегда будет на голову выше нас.» — пронеслось в головах у пары пиратов.

— А сейчас-то, что мы делать будем? — проговорил Ричард, о чем-то задумавшись.

— Определяться с дальнейшими нашими шагами. Нельзя останавливать на половине, нужно довершить начатое еще десять месяцев назад. А для того чтобы думалось легче предлагаю пойти в нашу замечательную таверну и хорошенько набить животы.

Эдвард вместе со своими воодушевленными товарищами и с радостным от всего услышанного Реем на плече вышел из своего кабинета и направился в сторону той самой таверны. Солнце вот-вот коснется своим диском горизонта, освобождая царство для своей сестры. Воздух начал стремительно остывать, пугая людей холодной ночью. Незабываемое чувство, которое уже стало обыденностью для всех пиратов и моряков в Вест-Индии, может заворожить любого человека, который впервые побывал здесь. Заставить его созерцать великолепие засыпающей природы на долгие часы, вплоть до наступления сумерек. Легкий прохладный бриз соленого моря может и оставит после себя единицы не заинтересованных сердец, но закат, этот золотистый и одновременно багровый закат, поразит даже самое каменное сердце, растапливая многолетний лед на душе. Ведь что-то и правда было волшебного в этом закате, в этот момент захода солнца пробуждалось что-то в душе, в личности человека. Именно эти эмоции и испытывал Эдвард в первые месяцы своего пребывания на островах Вест-Индии до того, как это закат для него не был омрачен тяжестью той ответственности, что рухнуло на его плечи вместе с той кровью, в которою он всяк раз окунал свои руки.

С возрастом юноша перед нами стал прагматичным и здравомыслящим местами человеком, но даже он себя иногда ловил на этих эмоциях. Спокойствие и полное уединения с самим собой, со своими мыслями, скрепляло его израненную душу, которую он не желала в себе замечать. Как он дальше стал подозревать, его товарищи тоже грешили этим. Но он не мог их упрекнуть в такой простоте, в такой легкости мыслей, которые в юношестве ему казались хуже мечтаний о новой свинье для фермы. В конце концов, Эдвард осознал, что человек по своей тонкой сути естества должен иногда, а может и всегда, брать в расчет свои чувства и переживания. Благодаря этим мыслям юноша вырос в своих же глазах.

До сего момента казалось ему, что он взрослая самодостаточная личность, которой уже некуда расти. Взрослением наш молодой человек считал изменение своих внутренних переживаний и ощущений. Именно такие изменения произошли в юноше, когда он смог пережить тот бой у Ност-Поинта, а ранее и «бойню в Гаване». Каждый человек, что погиб на его глазах оставлял свой след на его душе. Чем ближе был человек, тем глубже был этот след.

«Море всех поменяет в лучшую сторону…» — произнесла когда-то его мать, рассказывая голубоглазому мальчишке легенды о синем-синем море. «Благо матерь моя меня сейчас не видит.» — подумал однажды молодой человек, сидя в кромешной темноте своей каюты с руками, на которых осталась засохшая чужая кровь. «Для этого мира, для людей в этом море было бы лучше, если бы я не рождался. Я понимаю это.» — прошептал он в эту ночь, смотря в свое отражение, что освящено было светом луны. «Если есть победитель, есть и проигравший. Чтобы воплотить свои мечты, я должен сокрушить чужие.» — именно эти слова выскажет молодой человек, на суде Всевышнего, раз за разом повторяя их будучи живым.

Вернемся в настоящее. Эдвард со своими товарищами уже подходит к почти пустой таверне. На втором ярусе таверны, где собственно и находился зал со столиками и местом для танцев, было всего пару человек, по виду с новой лесопилки. В их бородах, волосах и на руках, сплелись опилки, что кололись и мешали, но не им. Важно было лишь то, что смена их закончилась, и они могут отдохнуть и разговориться за чашкой крепкого или же нет, напитка. А на первом ярусе, где стояли кровати и шкафы, для гостей и путешественников, Морис со своими людьми раскладывал вещи, беспокойно озираясь по сторонам. Убираться на корабле они видимо закончили и незамедлительно освободили его для Эдварда и его будущей команды. Джонсон лишь улыбнулся во время того, как поднимался по лестнице со своими товарищами, замечая бегающие фигуры в одном из оконцев этой своеобразной гостиницы.

— Что-то пустынно сегодня. — пробасил Тич, как только поднялся по лестнице немного размахивая своим плащом.

— Все заняты. Сейчас всего-то семь часов, к девяти тут будет не протолкнуться. Джейкоб, бульончика мне сварганишь?!

— Конечно, Эдвард! — с улыбкой ответил Джейкоб, немного неспокойным взглядом осматривая компанию.

— Давай. — юноша вместе со своими товарищами подошел к своему столику. — Сдается мне, что места для всех нас здесь не хватит. Пока постойте. Тич, поможешь? — подошел к столу, прошел его и встал у самого ограждения, к которому и был подставлен стол.

— Конечно. — Тич смекнул, что хочет сделать его коллега, и взялся за другой край.

Эдвард вместе с Тичем подняли стол и немного отошли с ним от ограждения.

— Джек, Марк отодвиньте соседний стол также. Бен, Вейн, возьмите две скамьи и поставьте их к ограждению.

Джек и Марк подняли стол и перенесли его пока немного поодаль от прежнего места. Бен и Вейн схватили скамейки и поставили их на место где стояли эти два стола. Из двух скамеек получилась одна большая, сидя на которой можно было опереться спиной на качественно сделанное деревянное ограждение. Эдвард, Тич, Джек и Вейн повернули столы и поставили их рядом со скамьями и сделали из двух средних столов один огромный, что напоминал стол из трапезной залы Майта. А с другой стороны они поставили оставшиеся свободные скамейки. Теперь-то уж места точно хватит всем. Эдвард забрался в центр этого большого стола со стороны ограждения. Справа от него расположились Джек, Бен и Пол, а справа — Вейн с Джорджем. Напротив Эдварда уселся Тич, справа от него — Мери и Ричард, а слева — Марк и Чарльз.

— Начнем же обмывать косточки подонку. — отозвался Калико, легко зевая и стараясь даже прикрыться.

— Некуда спешить-то. — чуть поднялась капитанская рука, позволяя Джейкобу поставить на стол его знаменитую похлебку. — Благодарю. — легким кивком наградил Джонсон трактирщика и начал макать ложку в темный от специй бульон, зачерпывая белоснежное крабовое мясо. — Ммм. — протянуто произнес молодой человек, ощутив своим языков всю глубину этого вкуса: чуть горьковатый лучок, сладкий, как пыльца, перец, нежное, словно женское бедро, крабовое мясо с легкой горчинкой от темного перца и такой приятный бульон, что слегка отдает кислинкой на небе.

— Правилам этикета вас не учили[1]. Мы так и будем наблюдать сей акт издевательства? — произнес Марк и развернул свою голову к барной стойке. — Джейкоб и мне принесите тарелку этого блюда.

— Всем. — пробасил Тич, чуть приподнимая руку.

И началась трапеза гнусных убийц и морских разбойников, что наполняли свои желудки той едой, что не отличалась ничем от еды остального «мирного» люда. Эдвард затащил в рот последнюю ложку супа, обтер губы тыльной стороной ладони и дождался всеми окончания трапезы.

— Я пока не придумал, что конкретно нам делать дальше. — спокойным тоном произнес юноша, наблюдая за вопросительными лицами своих товарищей.

— Забавно все складывается. — единственный человек, что не поддался удивлению — Хорниголд.

— Если я правильно понял, — начал Ричард, что уперся своим желтым локтем в стол. — конкретики никакой?

— Все верно. От действий Дэвида будем отталкиваться. А пока мне кое-что нужно. — и упал взгляд голубых очей на легендарного наймиста. — Джордж, найди мне людей.

— Как скажете, капитан. — Джордж улыбнулся все той же улыбкой, что всяк раз одаривал своего лучшего клиента. — Но сейчас время неспокойное, сами знаете. Возможно возникнут некие колкости.

— К чему ты клонишь?

— Возможно придется им объяснить, кто вы и с чем вас есть.

— Для воспитательных работ у меня есть мои заместители. — легким кивком наградил Чарльза и Пола Эдвард. — В противном случае я разомну кулаки.

— Пол, как часто у этого несмышленыша буянила команда? — спросил Тич, устремив свой взгляд на Дюка.

— Достаточно. Но после беседы со мной и Чарльзом, сеи недомолвки и недопонимания будто бы испарялись.

— Как и у всех нас.

— Ладно-ладно я понял. Буду в этот раз пристальнее следить. — произнес юноша в ответ на легкое замечание Тича. — С сегодняшнего дня мы будем дежурить ночью на крыше форта и следить за морем. Если Дэвид решится напасть на нас ночью — мы будем готовы. А утром установим дозор из матросов. Больше сюрпризов нам не нужно.

— А говоришь плана нет. — произнесла Рид, стреляя своими зелеными глазами в чересчур спокойное лицо.

— Если вы считаете это планом то, пожалуйста, но для меня никакой конкретики эти слова не преподносят. Но вот что делать Марку и Ричарду в это время? Да и Джорджу?

— Я открою контору свою. Прекрасное место для этого. Остров замечательный, будто бы смотрю на Нассау в его зарождении. — отозвался наймист привлекая всеобщее внимание. — Вон дом пустой есть, заброшенный, но прочный. — и указала рука его на двухэтажное здание, стоявшее на центральной улице. — Сделаю свой штаб, благо деньги я прихватил.

— А мы с Ричардом, пожалуй, пока будем охранять территории близ Нассау, а наши союзы восток и запад. Постараемся притеснить силы Палмера.

— Не нужно притеснять, просто сохраняйте границы. Создайте вид, что вы не причем. И последнее — распустите слухи о моем возвращении.

«Надеюсь он не рыпнется на Майт, иначе придется раскроить шею его сыну.» — наконец, и у Эдварда возник рычаг давления на этого подонка.

Тич и остальные в честь возвращения сумасшедшего заказали себе рома и начали праздновать. Эдвард обошелся супом, но также поддержал ту обстановку внутри своего коллектива и вместе с ними и смеялся, и слушал чьи-то истории, что смогли накопиться за эти десять месяцев. Рей же все это время внимательно смотрел, слушал бранные разговоры и еще, как показалось Эдварду, всего один раз, пернатый будто посмеялся над похабным анекдотом Калико. Насколько же ты умен, пернатый?

Как же сильно и легко меняется настроение люда под цветом этой черноты. Опасное чувство всеобщей дозволенности и полной безнаказанности окутывает любого, кто вкусил напиток из темной патоки. Лишь трое под ним не меняли свое естество — Тич, Хорниголд и Рекхем.

В таверну тем временем понемногу начали приходить люди, что стали заказывать закуски и вина. Шум на первом ярусе таверны стих, и на второй ярус поднялся Морис со своими людьми. Палмер младший сразу же увидал Эдварда, что вальяжно сидел в самом центре своей компании. Он отправил своих людей отмечать освобождение, а сам подошел к Джонсону в окружении множества незнакомых для себя людей.

— О! Вот и Морис! — стараясь всех коршунов опередить, голубоглазый встал со скамьи и показал рукой на подошедшего к столу Мориса.

— Так ты и есть, значит, сын нашего общего знакомого? — пробасил Тич, осматривая с ног до головы Мориса своим суровым взглядом, стараясь раскусить ребенка перед собой. — Присаживайся. — Мери и Ричард немного подвинулись, и Морис смог втиснуться между Тичем и Рид, прямо напротив Эдварда.

— Прибрались на корабле? — продолжил Джонсон, стараясь не реагировать на недобрые взгляды своих коллег.

— Да, все точно в таком же состоянии в каком передал мне отец. — ответил Морис ничего не страшась.

— Чего пришел?

— Хотел кое-что сказать. — чуть пододвинулся Палмер младший к столу и слегка перевалился за него. — После того как вы расправитесь с моим отцом, прошу все его имущество, деньги и дома предоставить в мое пользование. Все же я наследник и не хочу лишиться того, что мое по праву.

— По праву рождения? — произнес Эдварда, дабы внести ясности в намерения Мориса.

— Да, он сам, сознательно сделал меня. Так сильно хотел мальчика. Пусть получает.

— Ты хоть осознаешь, что не в том положении, чтобы что-то требовать? — отозвался Хорниголд.

— Осознаю… — проглотил самый тяжелый ком в своей жизни мальчишка с рыжими волосами.

— Ответь на один вопрос-ка. — Бен положил кулак на стол, сжал его, заставляя побелеть кожу на своих костяшках, и вновь бросил суровый взгляд на ребенка. — Чем обусловлено твое пренебрежение к Палмеру старшему?

— Хорошо. — спокойно, но через силу проговорил Морис и провел пальцами около бровей. — Ранее он служил Великобритании. Мы тогда все вместе, я, мама[2] и он, жили на северо-востоке Англии[3]. Я по натуре своей был мальчиком застенчивым и боязливым, этим и воспользовался. Ему было предложено отплыть в Вест-Индию, на защиту здешних территорий от нападков Испании. Он воодушевился и на радостях напился. Заявился в дом и принялся уговаривать мою мать. — чуть замешкался мальчишка, стараясь как можно быстрее убрать выступившие слезы. — Разговор не задался. Они перешли на повышенные тона, а я спрятался в шкафу в коридоре. Крики, крики и тут раздался глухой удар. Раскрылись двери и предстал передо мной отец со взглядом решительным, который я ни разу до этого не видел. Поднял меня пятилетнего на руки, и мы вместе покинули родной дом, больше никогда не возвращаясь. Я лишь мельком увидал ноги своей матери, судорожно сжимая ее брошь, что приносит удачу.

Палмер, ты собственноручно создал идеальное оружие, что лишит тебя жизни. Нет ничего смертоноснее человека, что жаждет мести за смерть своего любимого родителя.

— Чуть позже я уже догадался, что же тогда случилось. Будто в тумане я помню, что мы сели на огромный корабль, покинули порт и отправились сюда. По прибытии я изменился. Закрылся в себе, притих, перестав обучаться тем вещам, что продвигал отец. В один день, в один из его монологов, я заметил во взгляде его жалость. Перестал он видеть во мне достойного себе приемника, огородив меня от всевозможных угроз лишь для сохранения моей жизни. С теми солдатами, что меня оберегали, я сумел немного отпустить свои переживания и заговорить, впервые за пять лет. Я чуть поднатаскался в грамматике и в письме, но не более. — слегка сжимала молодая рука ту самую брошь в кармане, прося сил у своей матери. — Пять лет назад мы неожиданно покинули форт Великобритании. Целый год я сопровождал его в бесцельном плавании в море, но потом очутился в лагере Испанской армии. Толком ничего не понимая и никого не зная, я умудрился выпросить себе библиотеку, в которой и закрывался каждый день. Почти год назад очутился в вас на корабле, Эдвард, попутно выслушивая гордые россказни своего отца о вашем наказании. — кроткий взгляд бросил рыжий юноша на голубоглазого, стараясь понять его настроение. — При каждой встречи нотации и отсутствие возможности проявить свою свободу. Под таким гнетом я жил, под обещания сделать меня наследником его «империи», что вот-вот возникнет в этом море. За этот десяток лет здесь он изменился, одичал, начал походить на пиратов, что проклинал во время службы в Мидлсбро.

— Ты хочешь отомстить за смерть матери? — нарушил Джонсон молчание, что воцарилось после монолога ребенка.

— Не только. Он всегда говорил, что для достижения своих целей и мечтаний, нужно растаптывать чужие амбиции и желания вместе с их жизнями. — решительно ответил Морис. — Я хочу стать тем человеком, что обладает такой силой и влиянием, что способен двигать свои желания и идеи не раня других, а исцеляя их. Нельзя просто так рушить чужие жизни.

И сидят друг напротив друга воин света и рыцарь тьмы. Один желает исцелить этот мир своей силой, другой жаждет исполнения желаний своих сокровенных. На что будет способен этот тандем? Возможно Морис именно тот человек, чья наивность когда-то будет жизненно необходима Эдварду Джонсону. Но для этого нужно в думах оторвать Мориса от своего отца, перестав их сравнивать.

— Нам повезло встретиться. — продолжал говорить с улыбкой на лице капитан «Пандоры» и запрокинул голову, так что его взору открылось кристально чистое оранжевое небо.

— У меня есть еще просьба. — неведомо каких сил стоило рыжему мальчишке произнести этих слов, смотря на расслабленную фигуру.

— Слушаю. — Эдвард вернулся в привычное положение, чуть разминая затекшие плечи.

— Я бы хотел научиться фехтовать и драться. То, что я видел там, в каюте, меня поразило. Мне нужна сила. Я хочу ходить под вашим флагом, под вашими парусами, Эдвард. — Морис серьезно, как никогда, посмотрел на лицо голубоглазого.

Кроме него, человека, что, ухмыляясь, радовался внутри себя будущему приобретению, все сильно удивились.

— Ты хочешь быть пиратом? — произнесла боязливо Рид.

— Одумайся, парень, ты еще молод. — серьезным тоном отозвался и Джек.

И еще пара фраз, направленных на то, чтобы Морис передумал и отказался от своей идеи.

— Хорошо. — спокойно произнес Джонсон, ожидая ответной реакции. — Если хочешь силы, я тебе ее дам.

— Ты чего? Он еще молод, не стоит ломать парню жизнь. — быстро прошипела Мери и испепеляющим взглядом начала смотреть на чересчур спокойного брюнета.

— Сколько тебе? — не обращая внимания продолжил капитан.

— Двадцать[4].

— Мне двадцать два. — с широчайшей улыбкой произнес Эдвард.

— Тебе двадцать два? Я думал в районе тридцати. — удивленно проговорил Палмер младший.

— Почему же?

— Нет, ты молодо выглядишь, но ты дрался точно не на двадцать два.

— Жизнь так сложилась. Скажи лучше, сколько отцу твоему лет.

— Сорок пять будет в этом году.

— Ясно. — Эдвард вновь раскинулся на скамье и просто наслаждался хорошей погодой вместе со своим пернатым другом, который все же пропустил этот разговор через свои мысли и составил некое представление о происходящем.

— Ты чего совсем?! — Рид не стала терпеть, встала из-за стола и яростно посмотрела на ухмылку Эдварда, который как ей казалось, слышит, но не слушает ее мнение. — Он еще совсем молод. Ладно ты, может и занимался с самого детства фехтованием, но мне для достижения моего уровня — Мери интонацией выделила предпоследнее слово, как знак того, что Эдвард все же лучше ее умеет фехтовать. — мне понадобилось два года, непрерывных тренировок! Как видите, я жив[5], что не сказать о многих моих людях, которых убили, черт вас возьми! Они учились от силы полгода! Тем более Морис — наш козырь против Палмера. А если он случайно умрет!

— Да, Эдвард, чтобы мне научиться фехтовать как сейчас — начал Тич. — мне потребовалось два года на обучение, а дальше в битвах, по воле случая, мне удавалось выживать и одновременно оттачивать свои навыки. Морис и вправду может умереть.

— Да-да. — несуразным и неразборчивым звуком раздалось со всех сторон стола.

— Ха. — Эдвард, услышав все это лишь еще шире улыбнулся, и посмотрел на серьезные глаза Мориса, которые просто кричали, о том, чтобы взять его с собой. — Знаете, сколько я учился фехтовать, стрелять? — спокойно и размеренно начал Джонсон. — Два месяца, те два месяца которые плыл сюда. И вы хотите меня уверить, что научиться невозможно, за два месяца? Перед вами живое доказательство! — Эдвард сделал особый акцент на последнем слове и встал со скамьи вместе с Реем, который почувствовал решительность своего хозяина и для устрашения немного вытянул шею вверх. — Живое доказательство того, что неважно время обучения, важно лишь то, кто учит. Благо у меня был прекрасный учитель. Хиггс — безумец этих морей тоже поспособствовал росту моих навыков. Тем более юноша уже вырос, и пусть он сам решает, что ему делать, и где находиться. — Эдвард вышел из-за стола и встал рядом. — Джордж, найми команду. Пол, Чарльз, на корабль, проверьте все и приведите туда новых парней, если надо проведите воспитательную беседу, все объясните и введите в курс дела. Остальные делайте что хотите, но с сегодняшнего дня я заступаю на дежурство. Морис, сегодня в десять вечера на крыше казарм, жду для тренировки. В арсенале, скажи от меня и возьми две шпаги. Всем до встречи. — Джонсон подвел к виску указательный и средний палец и быстро отвел их в сторону.

И он с пернатым на плече спустился на землю и направился в сторону своего форта. Через несколько минут капитан уже собирал свои вещи в мешок, дабы перенести их на «Пандору», вновь туда, где они и должны быть. Он уже успел сложить книги, кроме одной, «О достоинстве преумножения наук» Френсиса Бекона. Рей же важно расхаживал по столу и все глядя то на полураскрытые двери из щели, которых светило солнце, то на Эдварда. Джонсон взялся за книгу и уселся в свое кресло, положив ноги на стол, на котором стоял Рей.

— Снова читать? — проговорил своим хриплым голосом Рей и вопросительно повернул голову.

— Да. А чего тебе?

— Что происходит? — продолжил задавать вопросы пернатый.

— Наступает новая глава в нашей жизни. Охотимся на Палмера, ты его помнить должен.

— Помню.

— А сын его, которого мы с собой прихватили, хочет помочь нам. Жаждет стать моим учеником.

— Ясно! Ты долго читать?

— Достаточно, до десяти вечера.

— Тогда я спать. — Рей перелетел на кровать и завалился на подушку, чуть нахохлившись.

Легкая улыбка и маленький смешок посетили молодого капитана. И вот уже без пяти десять, он достает свои часы и устремляет свой взор на циферблат.

— Уже пора. — поднялся на ноги юноша и положил почти прочитанную им книгу в мешок.

Он вышел из своего кабинета, стараясь не шуметь массивными дверьми. Луна уже воцарилась на небе, чайки вот-вот успокоятся, а холодный ветер только-только начал обдувать форт. Эдвард взобрался на крышу казарм и уставил свой взгляд на колыхающуюся гладь водного пространства, на немного бушующее море. Через несколько минут, на крышу еле-еле забрался Морис, держа в руках две стареньких шпаги.

— Приступим? — чуть отдышался рыжий и протянул своему учителю одну из шпаг.

— Самое время. — легкий кивок, взялся за рукоять шпаги молодой человек и отошел от своего ученика на пару метров.

[1] Согласно этикету в высших кругах, приступать к еде можно лишь тогда, когда всем принесли еду или напитки.

[2] Поли Палмер — мать Мориса и бывшая жена Дэвида. Обладает значением: «Горечь восстания».

[3] Родной город Мориса Мидлсбро.

[4] Морис Палмер родился в 1696 году первого февраля.

[5] Мери Рид довольно часто обращалась к себе с использованием местоимения «Он».

Глава 19: «Да узнают руки молодые тяжесть своих желаний»

20 февраля 1716 года.

— Первое, что тебе стоит знать о шпаге. — в сознании молодого пирата пронесся образ его учителя, что уж сильно любил восхваляться. — Шпага не топор, у нее все грани остры, а это значит, что лучше будет просто ввести шпагу в противника, чем с размаху его рубить. — и пару раз взмахнул шпагой, разрезая воздух и издавая характерный звук.

Палмер младший неловко повторил за Эдвардом и осмотрел края шпаги.

— Первая заповедь в искусстве фехтования — следи за руками и глазами противника. Чем меньше опыта, чем ниже звание солдата, тем больше он выдает себя глазами. — где-то вдалеке послышался плеск. — Не обращай внимания. — чуть отвлекся мальчишка перед ним, стараясь рассмотреть, что там выпрыгнуло из воды. — Дельфин это.

— Мне понятно. А за руками следить, когда нужно начинать?

— Генералы и старшие офицеры не позволяют себе вольностей в этом танце. Никогда недооценивай противника перед собой. Уж лучше переоценить его способности и подготовиться соответствующее. — пронесся печальный опыт с Анхелем перед глазами. — Всяк раз выходи на поле боя с мыслью, что среди всех ты слабейший.

— А зачем вовсе обращать внимание на взгляд? Если я могу сосредоточиться исключительно на руках? — чуть задумался ученик, чьи рыжие волосы в этой тьме утратили свои краски жизни.

И прозвучал вопрос, который три года назад юноша даже не задумывал задать, ответ на который скрывается в самой первой битве. Дать его Морису сейчас или же взглянуть, как он сам находит отгадку?

— Глаза предупреждают тебя заблаговременно. Руки — это уже начатое движение, среагировать на которое ты можешь не успеть. Тут нужны не дюжие физические данные вкупе с немалым опытом. — нельзя позволить Морису погибнуть, так и не сыграв партийку с этой фигурой на столе. — Опустишь взгляд при битве не один на один — распрощаешься с жизнью. При поднятой голове ты способен обращать внимание на движения еще и периферийным зрением.

— Ясно. — чуть перехватило дыхание у младшего лишь при одной мысли о настоящей битве.

— Вторая заповедь — никогда не замахивайся шпагой слишком размашисто. Третья заповедь — не чурайся использовать подлость и хитрость. Когда на кону жизнь человека, в нас просыпается неведомое чувство. Скорость мысли возрастает, время замедляется — связанно это с учащением сердцебиения. В эти моменты человек может ненадолго выйти за границы своих физических возможностей и с причудливой ловкостью и силой сбить противника с толка. Песок, грязь, насекомые, кровь — все это можно бросить в глаза оппоненту. Не вороти нос и от удара в пах — очень действенный метод против мужчин.

И стихли чайки, что разрывали божественную тишину. В пустоте пространства, что наполнено лишь образами, раздавался лишь один звук, звук журчания воды, что стекает с каменей непослушного берега. Спокойная водная гладь принимала в себя эти энергичные позывы молодой воды, вбирая в себя ее энергию, даря ей свою мудрость спокойствия.

— Теперь же давай научимся правильно парировать. — чуть согнулись колени молодого капитана, в чьих глазах отражалась луна. — В этом движении есть лишь одно золотой правило — чем ближе будет место удара шпаг к рукоятке твоей, тем больше шансов, что шпага останется у тебя в руках. Но встречались мне солдаты, что благодаря своей недюжинной силой никогда не отпускали рукоять. — и пронеслись образы великанов, с которыми Джонсон успел сразиться на мечах. — И последнее, раз у тебя одна шпага, как и у твоего противника, что зачастую и будет, второй рукой или ногой ты обязан уметь наносить оглушающий удар в лицо или в живот. Так ты выиграешь время и пространство для казни противника. — чуть дернулось лицо Мориса на окончании предложения. — Это и есть все основы защиты. В бою, возможно, тебе и попадется противник с двумя шпагами, или с дубиной, и такие бывают, наверно. Ты должен уже самостоятельно придумать, как его одолеть, а для этого тебе нужно время, которое ты выиграешь с помощью этих приемов, о которых я тебе рассказал.

— Капитан, а вам приходилось придумывать на ходу, чтобы одолеть противника перед вами?

— Можно и на «ты» перейти. И не раз мне проходилось ломать голову во время схватки. — Эдвард провел пальцами левой руки по своему шраму на правой щеке, переходящий с глаза. — Достаточно, даже. Гибкость ума уберегла меня.

— Давай начнем, Эдвард. — невтерпеж уже было начать этому мальчишке опробовать в действии все то, что услышал и сумел понять.

— Давай. — легкий кивок силуэта перед Палмером младшим заставил его напрячься. — Я буду наносить размашистые удары, твоя задача — лишь попробовать остановить их. Плавный переход в атаку разберем позже.

— Так точно. — и воспрял духом юноша, что только-только вступил на тяжелую тропу битв и сожалений о сломленных судьбах.

Чуть напряглись молодые небольшие будра, формируя что-то похожее на стойку своего наставника. Чуть согнул колени и в согнутой в локте руке поднес к себе шпагу, немного направляя острие в сторону противника.

Эдвард осмотрел своего ученика, слегка улыбнулся, напряг ноги и рванул к Палмеру младшему без лишних раздумий. В мгновение ока приблизился к нему и начал заносить шпагу немного в сторону для удара. Морис выставил свой клинок немного рядом с собой, прямо на пути шпаги голубоглазого. Удар пришелся как раз место рядом с рукояткой. Раздался звон металла, что слегка кольнул барабанные перепонки. Эдвард не останавливаясь начал разворачиваться в противоположную сторону от той, в которую он свою заносил шпагу.

— Не теряй бдительность. — быстро проговорил капитан пиратов, мелькая своим затылком перед удивленным Палмером, и, выставив шпагу, нанес удар с другой стороны.

И вновь успешно Морис подставил шпагу под удар. Звон, и шпага Эдварда уже летит с другой стороны и под другим углом. Морис, не уводя взгляда, вновь подставляет под удар шпагу и после успешного блока отпрыгивает немного назад, стараясь перевести дух.

— Это правильно. — и изобразила опытная рука восьмерку острием. — Иногда стоит отойти, чтобы перевести дыхание. Сейчас упражнение будет скорее на оттачивание твоей реакции, чем твоего блока. Внимательно следи за моей ведущей рукой.

Эдвард начал медленно раскручиваться, размахивая шпагой вокруг своей оси, и каждую секунду изменял направления клинка. Сначала Палмер младший успешно подставлял свою шпагу под несильные удары, но со временем Эдвард начинал вращаться все быстрее и быстрее. Сначала взгляд, а потом уже шпага, все засчитанные секунды пока успевал делать Морис, но не идеально. Звон и вибрация от ударов испытывала на прочность хватку рыжего мальчишки, да и сам он уже запыхался.

И вот он смог лишь проводить взглядом удар, и шпага Эдварда «мягко погладила» его по плечу. Рубаха начала намокать кровью, а Джонсон остановился, как только почувствовал, что удар его пришелся совсем не туда, куда ожидалось. Рубаха медленно начала пропитываться алой кровью, да и сама кровь не спешила покидать тело Мориса — Эдвард задел лишь капилляры.

Морис, не отпуская своего клинка от усталости, наклонился и уперся руками в колени. Эдвард посмотрел сначала на рану, а затем и на вспотевшее и сильно покрасневшее лицо ученика, которое как раз устремленно было на него. Закономерный исход. Лишь двадцать секунд выдержал неподготовленный человек, которого еще сильно щадили.

— Не чувствуешь? — спокойным и немного безразличным тоном проговорил Эдвард, посматривая периферийным зрением на острие своей шпаги.

— Усталость? Конечно, и рука еще. — Морис переложил шпагу в другую руку и легко потряс свою правую, что окутана была легким тремором. — Больше ничего.

— Взгляни. — капитан подвел к лицу Мориса острие шпаги с его кровью.

— Ха. — спокойно отреагировал Палмер младший, повернул свою голову и посмотрел на немного окровавленное плечо. — Потом обработаю, сейчас не мешает и ладно.

— Спокойно значит, ты относишься к этому. — повысит сложность учитель для этого человека. — Ну, и правильно. В учебе, да еще и в фехтовании, без ран никуда. Ладно, выпрямись. Сейчас объясню, как правильно атаковать. — Эдвард отошел немного в сторону и стряхнул кровь со своей шпаги.

Морис выпрямился и лишь только провел левой рукой по ране, прикрыв ее рубахой.

— Готов. — мальчишка вновь встал в стойку и начал внимательно слушать.

— Я еще раз повторюсь, шпага — не топор. Не стоит постоянно ей хаотично махать из стороны в сторону. Колющими движениями за одну атаку можно убить оппонента, что зачастую я и делаю. Как это делается? Быстро заводишь локоть немного назад, не сильно за уровень тела. И также молниеносно выпрямляешь локоть, до конца, а для больших шансов поражения цели в момент выпрямления руки в сторону врага ты делаешь еще широкий шаг. Целиться лучше в важные места жизнедеятельности: глаза, уши, лицо в целом, шею и сердце. Целься в него, только если уверен, где конкретно оно находиться. Гораздо практичнее будет резануть сонную артерию — человек сразу отпустит шпагу и приложит руки к месту пореза, дабы остановить кровь. Защитный рефлекс, который превосходит выдержку любого солдата. И сам не позволяй атаковать в это место. — Эдвард немного согнул колени, немного завел локоть за спину и сделал выпад.

— Дальность превосходная.

— В большинстве случаев я обхожусь без выпада в сторону. Чем шире становиться твоя фигура, тем легче попасть по ней. — Джонсон выпрямился и встал ровно. — Повтори.

Морис немного завел локоть за спину и в одно мгновение сделал шаг и выпрямил руку. Криво косо, но движение было повторено.

— Еще. — грозным тоном сорвалось с уст пирата.

Еще выпад, еще и еще. До тех пор, пока нога не начнет двигаться вместе с рукой.

— Это невозможно. — после десятка попыток произнес мальчишка. — Настолько быстро, как ты, у меня и близко не получается. В чем секрет? Как достигнуть хотя бы половины от твоей скорости?

— Какие мышцы ты напряг?

— Левой ноги, та что является опорой, и правой руки, в которой держу клинок.

— Вот и первый подводный камень. В бою, в любом бою, все мышцы должны быть постоянно напряжены. — Эдвард немного приподнял рубаху. — Видишь? Мой пресс как напряжен. А он на первый взгляд будто бы не участвует. — и опустилась рубаха вновь. — Удары шпаг и удары руками сначала вбирают в себя силу из мышц ног, затем корпус, и только потом руки. Удар ноги накапливает силу в обратном порядке. После удара не позволяй своему телу заваливаться — это идеальный момент для противника. Научись останавливать свое движение, как только достиг цели. Еще раз продемонстрируй выпад.

И еще один выпад, что оказался на голову лучше предыдущих. И вот возникла улыбка на веснушчатом лице, но Джонсон не позволил ей проявиться во всей своей красе.

— Еще. — неумолимо проговорил капитан, внимательно следя за движениями.

И кануло в лету двадцать минут, что Морис потратил на оттачивание всего одного движения. По окончанию времени возникли лишь новые вопросы, над решением которых Палмер младший должен уже сам задуматься.

— С колющими более-менее понятно. — запыхавшись проговорил юноша. — Расскажи про разрезающие, как правильно махать рукой?

— Колющие намного интереснее и продуктивнее разрезающих ударов. Но учиться нужно всему. Разрезающие удары нужно исполнять правильно. Вся сила, весь замах начинается в момент быстрого и резкого взмаха предплечья. Есть несколько деталей, которые способны улучшить твою технику. Ты медленно отводишь в сторону, чуть-чуть, предплечье и быстрым движением наносишь удар, импульс берешь из плеча. Таким образом, чтобы рука стала напоминать хлыст. И помни про напряжение в теле. — Эдвард с легкостью продемонстрировал разрезающий удар, демонстрируя свое превосходство в этом деле. — Понял?

— Да. — утвердительно и решительно проговорил Морис, внимательно осмотрев свою правую руку, что вцепилась в рукоять.

— Тогда повтори.

Морис немного отвел предплечье в сторону и плечом вернул его на прежнее место. Но не издался тот самый звук, что сопровождал движение его учителя.

— Знаешь, что делать?

— Еще…

Эдвард в ответ лишь кивнул, чуть зевнул и уселся на крышу, наблюдая за потугами своего ученика. С полчаса прошло до того момента, как те неловкие движения стали издали напоминать мановение Джонсона.

И проступил уже пятый пот на его лбу, волосы на затылке уже пропитались жидкостью, чуть повалил пар от горячей головы ученика. Сколько же потребуется часов, чтобы его желание силы впервые дало трещину?

— Достаточно. — сорвалось с уст брюнета, что поймал себя на мысли о наслаждении этой бесчестной картины. — Хоть что-то уже виднеется. — поднялся на ноги пират, держа в руках своих рукоять шпаги. — Продемонстрируй это со мной. — Эдвард шагом немного приблизился к Морису и поднял острие шпаги. — Толку от навыков, что не можешь применить?

Тихо матерясь, но все же сжимая свою шпагу, Морис предпринял первую попытку. Он исполнил колющий удар. Эдвард правильно подставил свою шпагу так, что шпага противник лишь проскользила в сторону от его тела и вонзилась в воздух рядом с ним. Замешательство, секундная задумчивость выдала намерения ученика. Мгновение и летит плечо Палмера в челюсть капитана. Но увы, голубоглазого так просто не удивить. Легким движением свободной руки схватил раненное плечо Мориса, останавливая его в паре сантиметрах от своего лица.

— Когда я только начинал, моей наглости хватало на большее. — и вонзились с колоссальной силой капитанские пальцы в раненное плечо, сминая кожу и мясо. — Не стоит преподносить свои слабости противнику. — в ответ на скорчившееся от боли лицо проговорил Эдвард, отталкивая от себя противника. — Не смей падать в бою на землю. Это равносильно смерти. — и сурово зашагал в сторону своего ученика учитель, что перестал сдерживаться.

Морис воодушевился и вскочил на ноги. Он вновь приблизился к Джонсону, но теперь уже для разрезающего удара. Взмах, звон, и шпага Палмера вновь встречает шпагу своего учителя, что в отличии от его не трясется.

— Еще! — проговорил голубоглазый прямо в лицо Морису, одаривая его пренебрежительным взглядом.

Морис сделал шаг назад, завел руку со шпагой под другим углом и вновь сделал взмах. И вновь их шпаги столкнулись. Палмер вновь завел шпагу в другую сторону и сделал взмах. И вновь учитель его успешно блокировал.

— Все правильно делаешь, техника пока сохраняется. А теперь ускорься, коль можешь.

Морис улыбнулся и стал с новой силой наносить разрезающие удары, взмахивая шпагой, стараясь разрезать со свистом воздух. Он ускорился ровно в два раза, звук столкновения металла стал куда более отчетливым и характерным. Спустя одну-две минуты Палмер окончательно выдохся и остановился. Сбилось его дыхание довольно давно, а без него ни один такой танец долго не продлится. На молодом капитане ни царапины, что не скажешь о его шпаге, на которую и выдались все эти неумелые, но грубые удары Мориса.

Раньше никогда Эдвард не видел такого бурого оттенка на человеческом лице. Уж больно сильно хочет вырасти над собой этот ребенок. Но хозяин барин, как говориться. Чуть отдышался Палмер, подошел к краю крыши казармы, к тому краю, за которым простиралось море, и уселся, положив рядом свою шпагу. Чуть выждал капитан, внимательно осматривая результаты тренировок на своем клинке, и присоединился к созерцанию прекрасного.

— Уже выдохся? — бесцеремонно проговорил молодой капитан, стараясь надавить на юношеский максимализм.

— Да… — как может столько пара выйти изо рта человеческого? — А толку? Я тебя не смею не-то, что задеть, даже заставить перестать зыркать на меня с этим противным снисхождением.

— Если хочешь изменить мой взгляд, то продемонстрируй мне решимость в своих желаниях. Я видел множество людей, что лишь говорят. Нас всех отличает от них лишь тот факт, что мы способны наполнить свои действия этой решимостью. Твой отец такой же. Если хочешь превзойти его, придется пахать, как не в себя.

— Я не хочу бездумно убивать. — виновато проговорил Палмер, посматривая на огромную луну перед собой.

— Тогда твой путь еще сложнее, чем у всех нас. Но в чем парадокс. Чем сложнее путь, на который ты вступил, тем сильнее ты окажешься. Если выберемся из этой игры живыми мы с тобой обретем титул «Сильнейших».

— Не рановато ли ты начал загадывать?

— Это лишь затравка для тебя. Я-то в любом случае останусь в живых. А твоя задача сейчас вбирать все то, что знаем мы, и оттачивать свою никчемную технику. Ведь фехтование — это ключ к твоему развитию. — спокойно и расслабленно произнес Эдвард. — Что заметил за свою короткую жизнь: мы каждый день совершаем маленькие выборы. Благодаря им мы строим будущего себя, а вот будешь ли ты им доволен или нет, зависит только от тебя.

— Я постараюсь понять сказанное, а сейчас я чуть отдохну и…

— Да не стоит. Для первого занятия хватит, дальше все последующие будут тебя настолько сильно выматывать, что ты будешь путаться в своих же ногах. Но твой организм привыкнет, привыкнет к невероятному изнеможению. Только тогда ты начнешь расти над собой.

— Я еще хотел бы лазать и драться на кулаках научиться. — немного по-детски проговорил юноша. — А то не умею, как уже осознал.

— Успеем. У нас месяцы впереди еще, я уверен. — странная уверенность посетила капитана. — А сейчас давай заступать на дозор, ты спи, а я подежурю. Потом сменимся. — позволил себе Джонсон обмануть ребенка, позволяя тому выспаться.

— Благодарю. — Морис рухнул на крышу, откатился подальше от края и через несколько минут засопел, чуть шепча какие-то слова.

— Посмотрим, что из тебя выйдет. — и вновь бросил взгляд голубоглазый на силуэт, освященный непорочной луной.

Время неумолимо текло своим чередом, понемногу и Эдвард начал зевать. Только холодный морской бриз не давал окончательно задремать. Джонсон поднялся на затекшие ноги и начал расхаживать по крыше казармы, легко стуча своими сапогами по новенькой и крепкой черепице. Полная луна уже вовсю освещала порт, форт и саму Тортугу. Юноша вновь остановил свой взгляд на Морисе и начал прокручивать возможные роли, которые он в будущем сможет исполнить.

— Кем же ты станешь? — про себя задался вопросом юноша и скрестил руки перед собой. — Станешь ли ты моим верным союзником или мне придется убить тебя? Тяжело мне пока смотреть на твое лицо, стараясь не замечать схожесть твоих черт с чертами Дэвида. Способен ли ты выдержать то, что заготовил я тебе? — и вновь и вновь задавал себе вопросы капитан, на которые ответы скрывались в бесконечной ленте времени. — Не хочешь бездумно убивать? Причинять лишь вынужденное зло — не лицемерие ли это? Хотя и я не лучше. Я лишь бедствие, что посетило эти острова. Палмер, — обратился Джонсон к горизонту, что сиял так ярко. — не получиться у тебя его уберечь от тягостей жизни. Мальчишка должен понять, что никто не спасет его, только тогда он превратиться в мужчину. А пока пусть следует за мной и впитывает то, что от него скрывал ты.

Сзади Эдварда послышались сначала глухие хлопки, а затем и стук сапог по черепице. Это был Чарльз. Зачем-то он решил проведать скучающего на своем посту капитана.

— Зачем пожаловал? — проговорил полушепотом юноша, не отрываясь от моря.

— Решил вас проверить. — Чарльз сровнялся с Эдвардом и устремил взор на море. — Да как вижу, тренировка удалась. — проскользил его взгляд по спящему силуэту. — Ты, как и ожидалось, даже не запыхался.

— Было бы от чего. День сегодня длинный. — произнес капитан после короткой паузы и вновь уселся на крышу.

— Это да.

— Смотрю рубаху свою любимую напялил.

— Сросся я уже с ней. — чуть подправил жилет на себе квартирмейстер.

— Команду-то Джордж нанял?

— Да, недавно прибыло судно с ребятами.

— Хм. — Эдвард легко улыбнулся. — Надеюсь, не было никаких недомолвок? Вы ввели их в курс дела, хоть немного?

— Мы с Полом, конечно, провели беседу. Но что-то подсказывает, что перед ними все же стоит предстать тебе во всей своей красе.

— Хорошо Джордж поработал.

— Да, не только он. Тич тоже помог.

— Интересно как?

— Решился он помочь тебе. Баек про тебя наговорил, стараясь обратить их внимание на тебя.

— Интересно даже, что он про меня наплел? Небось наврал поди, как он это умеет. — без должного интереса произнес молодой человек, чуть поглаживая пальцами черепицу.

— Только правду. Могу процитировать даже: «Парни, если хотите горы золота, море рома, толпы красивых дам и множество глубоких шрамов, на ваших пока детских лицах, то прошу под командование Эдварда Джонсона! Пусть он и молод, пусть и кажется пока вам, что он опрометчив и не серьезен, этот человек хитрее, умнее, сильнее и быстрее всех, кого я знал! Все, с кем я водился, меркнут перед ним! И этот человек никогда не будет держать вас в неведенье, на его корабле вы прославитесь на все море, как самые выносливые и сильные пираты. А лицо его и ухмылка, заставляют даже меня немного пугаться только при одной мысли о том, что он сейчас удумает. В мгновение он может принять решение, которое побоялись бы принять и через десять лет все сидящие здесь. Благодаря ему «Черный череп» проживет дольше всех союзов пиратов в этом море. Если бы этот человек был на службе англичан или испанцев, я бы подал в отставку.»

— Чарльз, а ты горазд врать. — Эдвард лишь усмехнулся.

— Ладно раскусил. Чуть приукрасил. Не стану же я пересказывать его монолог, что восхваляет его через тебя.

— Что с «Пандорой»?

— Все великолепно. Мы заселились в наши старые добрые каюты. Ни черта представь не изменилось. — с легким трепетом рассказывал Чарльз.

— Сейчас все там?

— Да, вся команда.

— Как думаешь, нам удастся вновь влиться в эту бурную реку?

— Ты уже вернулся. «Пандору»-то ты выкрал, а я с Полом, Оливером и Эвеном уже изголодался до новых побед. И еще один немаловажный факт — максимализм и индивидуализм нашей новой команды. Со временем они, конечно, станут куда мудрее и умнее, но сейчас именно эти качества нам нужны.

— Как говорил Тич. Последи пока за обстановкой на судне. Горячая кровь чаще всего не достоинство.

— Как пожелаете, капитан. — наиграно проговорил Ламар, чуть опуская голову вниз. — Пойду-ка я. Устал чего-то за этот день.

— Интересно от чего?

— Ой, не нуди, а. — чуть махнул рукой Ламар развернулся к спуску.

— Чарльз, ты на корабль?

— Да, давно уж мечтал вновь уснуть в моей родной постели. А что?

— Утром встань часов в пять и разбуди Оливера, да и всех разбуди.

— А Оливера зачем?

— Татуировку бить буду. Да и пусть проведет осмотр команды, и убедиться в их боеготовности. И завтра нужно будет проверить боеготовность наших орудий. Скучно завтра точно не будет.

— Я-то могу потом лечь досыпать? — нетерпеливо спросил Чарльз.

— Ты настолько ленивый?

— Не ленивый, а расчетливый. Что если Палмер нападет? И чтобы дать ему отпор я, как квартирмейстер «Пандоры», должен хорошенько выспаться.

— Называй это как хочешь.

— Ладно, давай. — Чарльз махнул рукой около своей головы и спустился с крыши.

Эдвард вновь остался один на один с сумерками, Морис еще немного посапывал в стороне. Блики лунного света отражались буквально ото всего: от моря и его ряби, от иллюминаторов кораблей, да даже от гладких камней известняка. Юноша снял с шеи амулет, поднес его к своему лицу и раскрыл.

— Что же сейчас происходит с тобой, рядом с тобой и у тебя на душе? — прошептал еле-еле слышно молодой капитан, смотря на закрытый амулет, не смея даже открыть его. — Столько писем уже написано тебе… Надеждой пылаю, что хоть одно из них до тебя дойдет. Сколько еще мне быть в этом море? — легкий ветерок чуть поднял непослушные черны локоны. — Такими темпами, так еще года три. Ты на меня так накричишь, что я еще неделю буду молить прощения у тебя в ногах. Но самое главное — дождись, прошу тебя. Я стал другим. Только обстоятельства смогли изменить мой скверный нрав. — и посмотрел на спящего Мориса. — Вот еще одно испытание для меня. Душа, что одновременна так схожа с моей и так отличается. Позволь мне, Морис, через тебя измениться в лучшую сторону. Обрести ту мудрость и тот ум, о котором я так мечтаю. — минуту погодя, Джонсон нежно погладил крышку амулета и надел его на шею, на его законное место.

Юноша на крыше замолчал. А холодный ночной ветер, наоборот, лишь стал набирать скорость. Вскоре и ночь прошла, и на часах уже пять часов. Как раз в это время вся команда «Пандоры» и должна уже вовсю готовиться к приходу своего капитана. Эдвард схватил все еще спящего Мориса за ноги и перетащил его на середину крыши. Не хватало еще такой глупой смерти. А сам спустился с крыши, вышел из форта и стал спускаться в порт. Ранее утро, даже крики чаек, были едва-едва слышны, а солнце только-только начало показывать свои очертания из-за горизонта. Начался новый день, что подарит нашему капитану самое дорогое, что есть в мире — время.

Глава 20: «Прайд против своего вожака»

21 февраля 1716 год.

На заре Эдвард, наконец, вошел в свое старое пристанище, в свою каюту. Здесь все для него было родным: три ступеньки в середине каюты, разделяющие комнату, слева его нетронутая кровать, как будто на ней и не спал никто, чистая столешница массивного стола, все такое же мягкое кресло и сундук стоящий прямо под иллюминатором, над которым красовались часы, повешенные Джонсоном, так давно. Стол с огромной столешницей, на которой все также лежала огромнейшая карта Вест-Индии. И линии, проведенные когда-то Эдвардом, также остались и стали намного рельефнее.

Юноша подошел к шкафу, со стеклянными вставками в дверцах и раскрыл их.

— Пусто. Да, у меня и было пусто. Нужно наполнить эти полки книгами, у меня всего три сейчас. Из библиотеки Майта возьму, когда-нибудь. — капитан закрыл дверцы и развернулся к тумбе. — А там я всегда хранил, как мне помниться, свои щитки, что сейчас на мне. — Эдвард прошел к столу с огромной картой Вест-Индии. — И тут все так же, как и было десять месяцев назад. Даже грустно, что Палмер ничего не поменял. Мое логово не стоит даже твоего внимания? — поднялся по ступенькам и подошел к своему когда-то любимому рабочему месту. — Воспоминания. Будто бы в другой жизни это было. — и вспомнились картины его записей.

В этот момент в капитанскую каюту входит еще не до конца проснувшийся Оливер, держа в руках маленькую тряпочку, иглы и коробочку с сажей.

— Чего так рано? — зевая от усталости, еле-еле проговорил Нортон, что был одарен первыми за день лучами солнца.

— Нужно. Да не переживай ты так, сегодня ничего не предвидится — я буду отсыпаться.

— Как хорошо. Я-то думал мы начнем форсированное нападение на «Бриллиантовых». — лекарь прошел вглубь каюты, положил на рабочий стол коробочку с сажей и тряпкой протер одну из игл.

Эдвард уселся на стул, который всегда стоял перед столом, и положил руки на стол костяшками вверх.

— Что бить будем и где? — расслабленно произнес Оливер, чуть вдыхая запах спирта.

— На кисти левой руки, под костяшками, на внешней стороне. И бить будем Кракена, его лицо с такими горящими глазами и парой толстых щупалец. А на правой руке в том же месте скрещенные шпаги, такие же, как и на флаге нашем, если помнишь.

— Помню. — никогда не стоит ставить под сомнение память этого блондина.

— И за ними черный фон, в котором пылают, как огни последней надежды, два глаза.

— В тебе с утра пораньше проснулась тонкая душа, что жаждет выйти наружу? — лекарь ухватил для себя стул и расположился рядом.

— Ты даже словами колешь? — легкой неприязни взгляд упал на безэмоциональное, еще не проснувшееся лицо Нортона. — Ты иглу-то наточил хорошенько? — не стал продолжать капитан донимать человека, что сейчас был властен над его телом.

— Обижаешь. Я единственный кто на этом корабле умеет бить татуировки и если бы еще я делал все кое-как, то вы бы все полегли не от пуль или шпаг, а от заражения крови, причем от моей иглы. — Оливер подложил под левую руку Эдварда тряпку и начал иглой водить по коже, выводя контур.

— В отличие от нас ты хоть что-то идеально делаешь. — с улыбкой на лице подметил капитан, припоминая все те сеансы, что он прошел.

— Не стоит мне льстить. — старательно двигалась мужская рука по грубой коже. — В искусстве самое главное не спешить.

— Ты называешь искусством очернение кожи?

— Да. Я словно притрагиваюсь к истории[1].

— К кровавой истории. Как думаешь, что нас ждет? — решился брюнет узнать о мыслях своего товарища.

— Пути Господни неисповедимы.

— Предлагаешь лишний раз не гадать?

— Да. А еще предлагаю кое-кому замолчать. — и зыркнул недовольным взглядом Нортон на своего капитана.

— Как пожелаешь.

Эдвард замолчал, а Оливер продолжил наносить первые контуры шпаг. После каждой пары проколов, он обязательно протирал место тряпочкой, убирая лишнюю сажу, а после четырех сотен проколов, доставал маленький точильный камень и натачивал иглу вновь, бережно протирая ее тряпкой, что пропитана спиртом. Через часа полтора упорной работы, Оливер закончил со шпагами. Все получилось даже лучше, чем мог представить себе Джонсон. Рукоятки шпаг начинались чуть выше уровня гороховидной косточки[2] и скрещивались ровно посередине кисти немного ниже центра самой кисти. Вверху между остриями шпаг, пара горящих темным черным пламенем глаз. Оливер протер татуировку и попросил Эдварда уже поменять руку, дабы начать бить новую.

— Вышло превосходно. — Эдвард поднес к своему лицу свою правую руку и около минуты не сводил своего зоркого взгляда с только что набитой татуировки. — Как красиво. Все же ты, Оливер, мастер своего дела.

— Уже сотню раз слышал. — Оливер вновь наточил иглу, взял сажу, нанес ее на кожу и начал набивать контур Кракена, образ которого он брал из одной красивейшей картины, которую он еще в юном возрасте увидал в руках у своего отца. — По уходу, как обычно. Не чеши, не царапай и не мочи в море.

Эдвард не чувствовал боли от тысячи прокалываний иглой Оливера. Прошлое в темнице все-таки очень изменило его тело. Все то, что происходило там, забыть было невозможно, но с этим нужно было жить дальше. Не бывает худо без добра. Из самых опасных передряг, из самых неприятных ситуация юноша умудрялся выйти живым все больше и больше накапливая такой неприятный, но ценнейший опыт. Но все это была лишь затравка для предстоящих событий. Чтобы сталь стала крепче ее многократно раскаляют и охлаждают. Чем выше температура закалки, чем холоднее вода, в которую окунают клинок, тем сильнее и смертоноснее получиться орудие.

Но не только на юношу повлияли эти события. Люди вокруг него преобразились: Оливер стал лекарем с золотыми руками и мастером художественного промысла, Пол поднабрался житейской смекалки, которой ему всегда и не хватало, Чарльз же был вынужден взвалить на свои плечи выстраивание отношений между Эдвардом и командой, чуть ужесточая свой характер, а без Спенсера, как кажется молодому капитану, невозможно было бы сдвинуться с мертвой на Майте. И кануло бы в лету времени имя безликого капитана пиратского судна «Пандоры».

Промчались еще полтора часа незаметно для брюнета, и Оливер закончил с Кракеном. Его злая морда с глазами, наполненными яростью, той самой яростью готовой погубить целый флот, а то и два. А щупальца с грозными присосками и острейшими кончиками, пронизывали всю верхнюю часть кисти от пальцев до гороховидной косточки. И все это на темном фоне, напоминающее глубины моря, несколько маленьких пузырей воздуха и беспросветная тьма.

— Вышло просто замечательно. — Эдвард посмотрел на грозную морду Кракена, только что набитого Оливером.

— С тобой и спать перехотелось. — буркнул лекарь, тщательно протер иглу от лишней сажи, вытер темные пятна с покрасневшей руки Эдварда и поднаточил иглу.

— Хорошо. И еще… — сонно еле-еле произнес капитан, зевнув в конце и не закончив фразу.

— Чего? — Оливер уже собрал свои вещи и уже был готов идти к себе в каюту, посвятив себе пару часов, но остановился на ступеньках.

— Флаг-то повесили, наш? Если помнишь его? — Эдвард еще раз зевнул, но уже намного шире.

— Да, в трюме, в самом дальнем углу нашли. Успел даже пылью покрыться. Ты лучше давай иди, отсыпайся. Со вчерашнего дня на ногах, да еще черт знает во сколько встал вчера.

— Ага, ладно, давай… До вечера, наверно. Пусть ко мне никто не заходит.

— Так точно, капитан. — Оливер саркастично отдал честь Эдварду, как это делают солдаты и офицеры своему генералу.

Нортон зевая вышел из капитанской каюты и закрыл за собой двери. А Эдвард расслабленно начал расстегивать пуговицы и снимать с себя кобуры и ножны. Лениво освободил свой верх от темницы одежды, не удосужился молодой человек избавиться и от ремня со штанами. Сложил одежду в сундук, оружие свое оставил на столе и вальнулся на кровать, не убирая из-под себя шелковое одеяло, о котором так долго грезил. Не прошло и двух минут как Эдвард уже тихо-тихо сопел, чуть-чуть приподнимая свою спину. Израненной спиной вверх уснул наш капитан, предаваясь грезам.

От легкого утреннего бриза немного раскрылся иллюминатор, что был прямо над капитанской кроватью, и даже та утренняя прохлада никак не смогла не-то, что пробудить Эдварда, да даже как-то доставить ему дискомфорт. В десять утра на палубе послышались разговоры и глухой стук, чьих-то сапог. Наверняка уже все пришли в себя после раннего подъема, либо сошли с корабля и отправились в форт, либо проверяют вооружение «Пандоры». Парнями в это время управлял Чарльз, внимательно следя за общим настроем, а Дюк им объяснял, как обращаться с пушками, узлами, парусами и со всем остальным, чтобы при первой же вылазке не доставить неприятностей.

Капитаны же должны были вновь отправиться на дежурства, а Морис… Что Морис? Наверняка до сих пор дрыхнет на крыше казарм, а если и встал, то только ради того, чтобы перелечь в мягкую постель таверны. А людьми его плотно занялся Хорниголд, распределив их всех на нужные для поселения места: лесопилка, рыбацкий лагерь и местная стража.

Часы сменяли друг друга в этой веренице времени. Солнце вновь приспускалось с небосвода, даря вечернее вдохновение для жителей этого свободного островка. Стук сапог на палубе почти прекратился, а капитан все лежал в той же позе. И ласкали золотистые лучи грубую мужскую спину. Но смел раздаться неприятный скрип в прихожей царства Морфея. Кто-то решился нарушить чуткий сон грозного капитана и, судя по шагам, направился к его столу. Необъяснимо, но юноша проснулся, дождался, когда шаги затихнут около его стола, схватился за рукоять кинжала, что оставил утром на полу около своей кровати, и метнул его в сторону непрошенного гостя, даже не одарив его своим взглядом.

Этим незнакомцем оказался Джек. Тот самый весельчак Джек Рекхем, что сейчас обязан был завлекать своими разговорами дам. Калико остановил летящий в него кинжал, зажав его пальцами своей правой руки, остановив острие кинжала буквально в сантиметре от своего прекрасного лица. Невероятную точность продемонстрировал капитан спросонья. Как только юноша пришел в себя, одарил взглядом фигуру перед собой, даже и мысли не допустив о кончине этого невероятно ловкого и своевольного человека.

Джек чуть напряг пальцы, что удерживали клинок у его лица, чуть подбросил кинжал, элегантно ухватился за рукоять и уселся на столешницу, на которой все это время стоял Рей, что грозно посматривал на обе фигуры перед собой. Видите ли, посмели они нарушить бесконечно важный досуг пернатого.

— Кого угодно ожидал увидеть, но не тебя. — с легким пренебрежением произнес томным голосом молодой человек.

— Ну, уж извините, Ваше сонное Величество. — с явной насмешкой проговорил Джек, осматривая клинок в своих руках. — Мне даже интересно, кого ты именно ожидал увидеть. — поласкали его грубые подушечки блестящее лезвие. — Но даже для меня такой прием гостей слишком.

— Я даже не задумывался.

— Удивительные у тебя таланты, пацан. Будь на моем месте кто-то другой — не выжил бы. — чуть стуканули пятки его сапог по стенке стола. — Давай одевайся, уже шесть часов вечера. Рей твой уже не знаю сколько тут выжидает, чтобы его хоть кто-то да покормил. Да и Морис стоит на палубе дожидается, когда ты встанешь и начнешь его тренировать. А я лишь тот, у которого хватило духу тебя разбудить. Вскоре все остальные вернуться так, что давай поднимай свой ленивый зад и пошли.

— Как пожелаете, Калико. — Эдвард раскрыл сундук, достал свою одежду и стал лениво одеваться. — Я не знал, что ты можешь вот так, остановить летящий нож.

— Талантливый человек, талантлив во всем. Я само совершенство в этом плане.

— Не нарцисс[3] ли ты часом?

— Нет, Бог отвел меня от такой участи. Не разговоры веди, а собирайся. — Джек соскочил со стола и стал рассаживать по каюте, чуть осматриваясь.

— Еще мгновение, невежа. — Эдвард накинул свои щитки на только что одетую рубашку и потянулся к плащу.

— Сегодня кто на дежурство заступает? — между делом спросил Рекхем, засмотревшись на огромную карту Вест-Индии.

— Кто-кто… Да если хочешь, то ты. — Эдвард накинул на свои плечи плащ.

— Как угодно душе твоей черствой. Раз захотел обречь меня на страдания о невозможности сна. — очень наиграно произнес Рекхем, посматривая на не живое лицо своего собеседника.

— Язык твой колкий и хитер.

— Говорю же, талант.

— Начинать день с вечера, конечно, не в моих идеалах, но ничего не поделаешь. — юноша, не застегивая плащ, подобрав ножны и кобуры, подошел к Рею и попытался его погладить своей грубой рукой.

— Фых. — в ответ на это пернатый лишь фыркнул и выбрался из-под руки своего хозяина.

— Чего это он? — вопросительно произнес юноша, переведя свой взгляд на улыбающегося Джека.

— Ненадежный ты хозяин, Эдвард. Сам вернулся в свое логово, а верного попугая оставил в холодном кабинете.

— Рей. — чуть более ласковым голосом проговорил капитан. — Прекрати дуться. — и достал из закромов своих горст великолепных семечек и семян. — Вот подарок тебе. Подкрепись. — чуть замешкалась пернатая голова, легонько кивнула и все же накинулась на бедные семена.

— Как погляжу вы утрясли свои семейные дела. — отозвался Джек, что наблюдал за этой картиной с самого начала. — Теперь мы можем обсудить и нашего противника, Дэвида Палмера.

— Давай обсудим. — Эдвард закрепил ножны и кобуру у себя на ремне. — Про что будем беседы вести?

— Мне кажется, мужик свихнулся. — заключил Джек.

— Так давно еще, нет что ли?

— Тут даже мне его действия не понятны: за сыном он не приплыл, даже не попытался что-то сделать. Ни единой попытки не предпринял. Согласно информации от Джорджа, которого буквально полчаса назад я встретил в таверне, Палмер только усилил натиск на поиски «Сокровищницы». Он сознательно расставил приоритеты не в пользу своего сына. И все это подталкивает меня на мысль, что обычным шантажом мы его никогда не схватим.

— И что ты предлагаешь? — юноша спустился по ступенькам и подошел к своему товарищу, чуть поглаживая огромную карту.

— Начинать двигаться на юг, вытеснять его.

— Тоже хороший вариант. — Эдвард раскрыл двери и вместе с Джеком вышел на палубу.

Морис стоял рядом с грот-мачтой, держа в руках те самые ножны с вдетыми в них шпагами, на которых прошлой ночью Джонсон и учил его драться. Рыжий мальчишка стоял и смотрел в сторону форта, на его массивные каменные стены и на ту самую крышу, на которой его начали учить фехтованию. И как только послышался легкий скрип дверей Эдварда, Морис, как и все, кто находился на палубе, отбросили все свои мысли и устремили взгляд на этих двоих. Голубоглазый окинул взглядом каждое новое лицо на его палубе, готовых служить ему, запоминая из всех своих сил лик каждого из них. Не оставил и без внимания его, Мориса Палмера, в глазах которого вновь проглядывалась та искра, что пылала вчера ночью ярким пламенем во время обучения.

— Я дождусь остальных и обсужу с ними свой взгляд на это дело. А ты пока развлекайся с нашим гостем. — Джек с улыбкой на лице пожал руку Эдварда и покинул «Пандору».

Чуть кивнул на прощание молодой капитан и, держа руку на рукоятке своей шпаги, подошел к Морису.

— Готов? — не решился баловать себя свободным временем капитан и сразу взялся за дело.

— Как никогда. — отчетливо произнес Морис и подал своему учителю одну из шпаг, которые все это время он держал при себе.

— Замечательно. — схватилась капитанская рука за рукоять потрепанной шпаги, развернулся брюнет и начал идти к лестнице, что вела на мостик. — Пошли за мной.

— Да-да. — мальчишка засуетился и быстро, переступая с ноги на ноги, поднялся за Эдвардом.

Капитан тут же подошел к своему, родному, штурвалу, положил на него истерзанную красную кисть и немного погрузился в себя, опустив голову. Морис же прошел чуть дальше, до фальконетов, и оглядел буквально все, что было вокруг него: великолепный вид, что открывался перед ним, большие бочки с липкими черными засохшими подтеками, крепкие стальные фальконеты, от которых за полметра несло порохом, и крепченный фальшборт, что веял холодом железа. Через несколько секунд его взгляд упал на учителя, что до сих пор стоял, опустив голову и положив руку на штурвал. Придавался воспоминаниям капитан перед ним, позволил себе вольность перед другими за долгое время.

— Эдвард? — аккуратно отозвался Морис, чуть опираясь о фальшборт.

Капитан медленно приподнял голову и развернулся к своему ученику.

— Да? — немного напряженно произнес он и непроизвольно оглядел весь мостик, тот самый стоя на котором он раз за разом принимал трудные решения, которые в итоге и сделали из мальчишки мужчину.

— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросил ученик.

— Да, просто… Это мой корабль и на борт его нога моя не вступала почти год, десять месяцев. А этот мостик… Почти, как родной, здесь ты ничего не поменял, не хотел или не было надобности, неважно. Важно, что все осталось на своих местах. — переменился в лице капитан. — Но если бы хоть что-то изменилось…

— Исход мне ясен. — прервал Палмер Джонсона наслаждаясь погодой, что одарил их этот замечательный день. — «Пандора» для меня была не кораблем, который ты так любишь. «Пандора» стала для меня своеобразной темницей, используемой моим отцом, — Морис сделал неестественный омерзительный акцент на своем последнем слове. — для того чтобы сдержать мою, юношескую дерзость. Мне не было позволено что-то менять.

— Ладно, хватит бесполезных разговоров. Оголяй шпагу. — капитан молниеносно поднял острие, данной ему Морисом шпаги, и отошел от штурвала.

Юнец заулыбался и так же быстро оголил шпагу с характерным звоном. Все утро тренировал это эффектное проявление шпаги.

— Надеюсь, ты все запомнил с прошлого урока?

— Я старался усвоить материал. — решительно произнес Морис.

— Тогда приступим. — капитан немного согнул ноги в коленях. — Нападай.

После этих слов Морис кинулся к Эдварду и спустя доли секунды раздался первый звон шпаг. Палмер все не унимался, демонстрируя свой напор, что так сильно схож с его отцом, и пытался своими ударами хоть как-нибудь задеть пирата, но раз за разом на пути шпаги его буквально за момент до удара, появлялась шпага учителя. Пусть Морис и был слишком медлителен, как все это подмечали, но для самого себя самого все его движения, всего его выпады были роскошны. Одна лишь мысль о том, что он скоро вот — вот овладеет шпагой, как все те грозные люди, на которых он теперь хочет ровняться, заставляя его сердце трепетать. Сила, что позволит ему изменить мир вокруг себя, вот она, перед ним, сжимает шпагу и отражает каждый его выпад.

Морис переключился с разрезающих на колющие. Быстрота его выпадов, которые он усердно отрабатывал весь день немного, но поразила молодого капитана, но скорости еще очень и очень не хватало даже для того чтобы заставить брюнета по-настоящему включиться в бой. Еще пара блокированных ударов и Эдвард переключился с обороны на атаку, неожиданно для своего подмастерье. Не успев прийти в себя и начать защищаться, Морис получил ранение от капитана. Учитель надменно провел острием шпаги по левой щеке, развернулся и нанес еще один удар, но уже по бедру.

— Не мешкай! — раздался грозный голос с мостика, хозяин которого завел свою шпагу за голову.

Клинок Эдварда встретился с выставленной вовремя шпагой Мориса. В это время Палмер слегка улыбнулся, в тот момент, когда капитанский взгляд упал на его рану, на щеке, из которой пробилась первая кровь. Джонсон занес шпагу с другой стороны, удар, и вновь Морис заблокировал. Эдвард в мгновение сделал шаг в сторону, не убирая шпагу, занес правую ногу в сторону и сильным быстрым движением ударил ей по ногам ученика да так, что тот рухнул спиной на мостик, выронив шпагу и немного задыхаясь от боли. Эдвард медленно поднес острие шпаги к горлу и сменил свое серьезное лицо на его привычную, немного неуместную в этот момент, улыбку и отвел шпагу в сторону.

— Вчера была тренировка, сегодня же макет возможного боя. Именно так бы я повел в бою против своего противника. Чем меньше мастерство у человека, тем более противные методы он применит. Ты был не готов не только к этой подножке, но и к любым нестандартным действиям. — и вновь нарисовала восьмерку опытная рука. — Прекрати сражаться со своей честью. На поле боя нет места ни чести, ни доблести. Ты сражаешься не за догматы церкви, а за себя. Помни об этом. Как ощущения? — проговорил Эдвард, осматривая неглубокую рану на правом бедре своего ученика.

— Пойдет. — Морис вытер тыльной стороной ладони кровь со своего лица.

— Тогда пойдем, у нас дела. — и подал левую руку капитан судна.

— Интересно, какие. — Морис схватил левую руку своего учителя и поднялся на ноги.

— С этого дня, парень, ты в моей команде. И сейчас будет собрание экипажа. — Эдвард подал шпагу шокированному в этот момент Морису.

— Правда? Уже? — отрывисто произнес Палмер, забирая своей рукой шпагу из хватки его капитана.

— Да. Сейчас собери всех в столовой, а я скоро подойду.

— Так точно капитан! — громко и четко проговорил Морис, что выпрямился в мгновение ока и отсалютовав своему генералу.

— Не кричи ты, я не люблю этого ярого обращения, поспокойнее. — и вновь легкий зевок.

— Понял. — быстро спустился с мостика новоиспеченный матрос, созывая всех парней с верхней палубы, и вместе с ними спустился в трюм.

Эдвард развернулся к морю, медленно вдохнул чуть холодный, но такой приятный воздух, и стал спускаться с мостика. Он не сразу пошел к люку, ведущему в трюм, для начала решил позвать с собой своего обиженного товарища. Юноша раскрыл двери своей каюты и уставил взгляд на Рея, который все это время расхаживал по столешнице.

— Эй! — Рей повернул голову и грозно, недоверчиво посмотрел на Эдварда. — Пойдем, с парнями познакомлю. — лишь отвернулся попугай. — Эх, Эвена попрошу тебе двойную порцию семечек на вечер. — Пернатый с интересом развернулся к капитану, подумал пару минут и взмыл в воздух.

В моменте он уже восседал на плече своего хозяина и фыркал.

— Вот и замечательно. — и спустился капитан со своим помощником в трюм, в тот самый трюм, который он не обхаживал почти целый год.

Эдвард Джонсон удостоил своим появлением свой трюм и чуть полюбовался старыми отметинами на балках. Скользнула украшенная кисть по старым ранам этого судна. В мыслях проносились образы множества гуляний и ярых обсуждений. С тяжестью на сердце капитан глубоко выдохнул и, наконец, направился с новыми силами и желаниями в столовую. Все тот же вид: все те же огромные два стола, что поставлены друг к дружке, все тот же Эвен в чуть грязном фартуке и уставшей миной и все то же свободное место вокруг самых черствых и злых людей в этом море. Правда люди уже не те. И расположились рядом с этим свободным местом офицеры пиратского судна, напротив свободного пространства пытался усидеть Морис, ожидая чего-то непревзойденного.

Гробовая тишина, что разрушалась всяк раз как касались капитанские сапоги деревянного пола. Обходя новые лица, юноша подметил для себя с десяток человек, что посмели смотреть на него с презрением, чуть ли не вороча нос.

— Всем вечер добрый. — прозвучал суровый молодой голос человека, что смог удобно расположиться между Дюком и Ламаром. — Рей, попрошу. — пернатому долго объяснять не надо. И напряглись крылья суровые, и подняли тушу не маленькую в воздух, и умудрился он зацепиться за подсвечник в стене рядом со своим любимым членом экипажа, Эвеном. — Всем известно кто я? — прогудело сомнительное «Да», но тот десяток так и не отозвался.

— Знать-то, знаем. Вот только, чем вы заслужили верность таких способных людей? — то ли на Дюка и Ламара намекал кареглазый загорелый шатен, то ли на капитанскую свиту.

— Морис, будь добр, освободи место…

— Габриэль Шарп.

— Освободи место для мистера Шарпа. — и послушал Палмер своего капитана, не смея ему перечить, и встал рядом с Эвеном, у которого открывался лучший вид на дальнейшее представление. — Присаживайся.

— Наконец, хоть поговорим. — и странным образом уселись рядом с ним еще двое подозрительных, а сзади образовалась толпа из семи человек.

— На счет чего поговорить хочешь? — догадался уже Эдвард к чему все движется, но продолжал тянуть кота за хвост.

— Мне интересно, хотя не только мне. — чуть повернулся Шарп, питаясь силой от своей поддержки. — Почему нами управляет ребенок? Тебе двадцать с лишним, а гонора на все сорок. — решился высказаться Габриэль, внимательно следя за лицом капитана.

— Что именно ты хочешь?

— Почему я не могу быть капитаном этого прекрасного судна? Я бы с радостью бы бороздил это море на этом прекрасном кораблей и приводил бы к себе в каюту красавицу Мери Рид, для «разговоров». — полностью улетучилось то настроение, что лелеяло душу.

Еще чуть-чуть и взорвутся два офицера рядом со своим генералом, но остановил их лишь один его суровый взгляд. Морис чуть запереживал, а Эвен рядом с ним лишь спокойно зевал, смотря на эти бессмысленные потуги котенка укусить льва. Остальные пятьдесят человек навострили уши и начали наблюдать.

— Давай так. — и поставил капитан правую руку на стол, упираясь локтем в стол и чуть раскрывая кисть. — Поборешь меня на руках — звание капитана твое. — спокойным тоном произнес юноша, что ни капли не беспокоился.

— Раз вы так хотите, капитан, не могу отказать. — и вцепился своей рукой Габриэль в кисть голубоглазого юноши. — Адам, подсобишь? — названный из группы поддержки чуть привставал и положил свои руки на сцепленные кисти мужчин, что борются за первенство.

— На счет три начинаем. — и раздался сухой голос шатена, что сдерживал натиск обоих. — Раз! — набухли вены на обеих руках. — Два! — чуть хрустнули костяшки Шарпа. — Три!

Мгновение. Юноша не стал сдерживаться и жалеть бунтовщика, привставал, обрушил весь свой вес на правую руку, а левой умудрился сделать подсечку для оппонента, уводя его локоть наверх. Кисть вниз, плечо наверх — исход очевиден. И ломается рука Шарпа, хрустя будто старый топор, доживающий последний свой день. И вот-вот взвоет от боли бунтовщик, как юноша хватается за головы его людей, что сидели рядом с ним, и обрушивает их. И ломаются носы о трапезный стол этих невеж. Тут же откинули себя от стола и рухнули на спины. Джонсон, словно кошка, уперся руками за столешницу со стороны своего противника и рванул к Габриэлю выставляя колено вперед. Вместе рухнули на пол бунтовщик и капитан. Джонсон тут же вскочил на ноги, умудрившись еще и наступить на мучающегося Шарпа, и сразу же подскочил к семерке.

Легким движением руки юноша локтем оглушил одного, заставив его упасть на колено, второму прошелся сапогом грудине, сбивая его с ног. Вернулся к первому, пару ударов, что подправят его глаза, и завершающий коленом, уложил его спать. Второй все еще не отошел, ну и черт с ним. Третий, четвертый и пятый встретили капитана в подобии боевой стойки. Вот и стало поинтереснее. Бросился пятый выстрелив своим кулаком в капитана. Легкий уход от удара — кулак пронизывает воздух, издавая характерный звук. Капитан ухватился за предплечье, сжал его и вонзил свое колено в ребра противнику. Чуть затрещали кости, чуть захрипел бунтовщик и рухнул на колени. Тут же бросился четвертый, захватил капитана, охватив его торс, и упрятал свою голову под его подмышку. И полетел в эту кучу и третий занося свой кулак.

Ни секунды замешательства. Джонсон обрушил острый локоть в спину четвертого, тот зашипел и рухнул на одно колено, хватая холодный воздух своим ртом. Эдвард немного развернулся, схватил за предплечье третьего, начал разворачиваться, и позволили силы ему швырнуть семидесяти килограммного мужика, словно игрушку, в деревянную опору трюма. Расплескалось тело на ней, и рухнуло оно вниз, неистово шипя. Четвертый и пятый не остались без внимания. И резким движением поднял свою ногу Эдвард, ударяя по челюсти четвертом, и сокрушил ее вниз, прижимая пятого к полу. Остались еще двое.

Немедля ни секунды, капитан оказался между этими двумя, что по-видимому уже и оставили идею бунта, но юношу уже не остановить. Одного одарил ударом ноги в голень, сминая ее, второму же ударил кулаком чуть ниже пупка. Рухнули на землю оба с той мыслью, что все закончилось, но капитан хотел чуть было проучить. И схватили крепкие мужские руки новобранцев за шею, и стали сокрушать их об пол. После седьмого раза капитан подумал, что достаточно, и в завершении беседы одарил их ударами своего локтя, что проводят их в сонное царство.

— Давно я так не танцевал. — поднялся юноша на ноги, оголяя одну из шпаг. — Вроде как я выиграл. — подойдя к Габриэлю, проговорил молодой человек, остановив свой клинок за пару сантиметров от его лица.

— Это, мать твою не честно было. — промычал Шарп лелея свое сломанное плечо, под мычание побитых.

— Придурок, мы пираты. Честность и отвага у других. — издевательски покрутил острием около его лица. — Те битвы, что я прошел, ты бы счел Адом. — полумрак скрывал часть лицо жестокого юнца от взора проигравшего. — Обращаюсь ко всем. — еще громче проговорил капитан. — Я вам не Ламар и Дюк. Я сильнейший не только здесь, но и на всем севере! Пусть я молод, но душа моя не дрогнет каждого из вас задушить, коль будите мне перечить и мешать. А если посвятите мне души свои, то подарю я вам ту жизнь, о которой вы мечтаете!

— Твою мать! — раздался недовольный крик Нортона. — Эдвард, какого черта?! — начал возмущения свои лекарь, у которого знатно добавилось работы.

— Оливер, так получилось. — виновато к своему товарищу обратился капитан. — У одного локоть сломан, но не серьезно, пару недель и заживет. У второго ребра в трещинах, у двоих носы, остальные шестеро так. По мелочи.

— Должок за тобой. Эй, придурки! — возмутился и этот блондин. — А у вас-то какого черта хватило мозгов полезть на него? Что за наказание-то, Господь? — задрал Нортон голову наверх, к Господу.

— А теперь объявление! — и убрал шпагу в ножны молодой капитан. — Морис Палмер, ты с этого дня штурман. В твои обязанности входит следить за повседневным инвентарем, все спросишь у Ламара. А ты, — обрушил свой взгляд капитан на Габриэля. — Габриэль Шарп, теперь шкипер. Облегчишь задачу моему боцману. А ребята твои станут конопатчиками. И надеюсь эта наша последняя такая беседа.

— Грх. — прокряхтел Шарп. — Как вам будет удобно, капитан. — неожиданно на «Вы» перешел. — Надеюсь мистер Дюк меня примет. — кое-как поднялся на скамью Габриэль.

— У меня сегодня день рождения, капитан? — произнес радостный Пол. — Такие подарки для меня. Вы не беспокойтесь, если надо, я с ним еще побеседую.

— Да все-все. Понял я. — откашлялся Шарп, стараясь усидеть на месте. — Сильны вы, Эдвард Джонсон. Увидим куда приведете вы нас.

— Продолжу. — пробасил Эдвард, напрягая шею свою. — Сейчас идет война с «Бриллиантовыми шпагами» лидером, которых является Дэвид Палмер. — и бросил каждый из шестидесяти человек на Мориса свой взгляд. Если сломаешься от такого отношения, то дальше тебе лучше даже не соваться. — Много баек можете послушать от свидетелей тех бедствий. Но уверяю сейчас всех и каждого. Три пиратских союза способны одолеть это подонка с его армией. Нас ждут тяжелые битвы, для кого-то из вас последние. Готовьтесь как никогда, готовьтесь так, словно больше этой битвы вас ничего не ждет! Останетесь в живых и тогда будете праздновать со мной победу!

Загудело пятьдесят с лишним душ, и устремились обеспокоенные взгляды важных чинов пиратского судна.

— Эвен, я надеюсь ты взял себе подмастерье?

— Обижаешь.

— Тогда всем наложи поесть, я не голоден. — и развернулся капитан, направляясь на палубу. — А от вас я теперь буду ждать больше преданности нашему делу. — сами знают к кому были адресованы эти слова.

— Не кажется ли тебе, — обращаясь к Полу начал Чарльз после того, как скрылись сапоги его капитана на палубе. — что он стал сильнее?

— Сейчас такой капитан нам и нужен. — чуть расправил плечи Голиаф. — Есть ли у нашего капитана слабое место? — конечно, есть, но скрывается оно в Лондоне. — Помогите смельчакам этим. — пригрозил басом боцман, устремив свой взгляд на людей перед ним.

И засуетилась толпа, и наполнилась трапезная разговорами и расслабляющей мелодией гитары. Морис с горем по полам, наконец, решился завести с кем-то разговор, чуть рассказывая о себе и об отношении его к отцу. Если сильный ты ментально, если в состоянии защищаться от нападок низких, то воздвигнешь, юноша, себе ты новый Вавилон.

Джек заступил на дежурство и умудрился проводить взглядом Эдварда с пернатым на плече. Пернатый, как только раскрылись двери капитанской каюты, отпустил хозяина своего, пролетел комнату и вцепился в оголовье кровати. Юноша же прошел вглубь и уселся в свое кресло. Он тяжело вздохнул и раскрыл третий ящик своего стола.

— Пусто. А как мне помнится, тут были ключи. — Эдвард открыл второй ящик стола. — А тут была карта, которую я выкрал еще очень давно. — и, наконец, он раскрыл первый ящик. — Надо же! — и достал он на стол свой бортовой журнал, куда записывал всю свою хронологию. — Да там еще и журнал учета инвентаря. Палмер ничего не забрал, удивительно. — и вновь поймал себя на странной мысли юноша.

Эдвард раскрыл журнал, взял карандаш и стал записывать все события, начиная еще с того нападения Палмера на Тортугу, когда вся деревушка была почти стерта с лица. И расписывание всех событий до сегодняшнего дня, заняло у капитана много времени. Только в два часа ночи он закончил, разделся и улегся в свою постель.

[1] Целенаправленное нанесение себе узоров из тонких продолговатых шрамов с вкраплением в свежую рану измельченных инородных красителей и без, по всей вероятности, является и первобытной формой искусства, сопровождающего человеческую цивилизацию с доисторических времен, что подтверждается раскопками и результатами углеродного анализа останков древних людей.

[2]Гороховидная косточка — кость лежащая в толще сухожилия локтевого сгибателя кисти, на тыльной (задней) стороне есть небольшая плоская суставная поверхность, посредством которой она соединяется с трехгранной костью.

[3] Классическая версия сюжета о нимфе Эхо и Нарциссе. Согласно этому источнику, Нарцисс, пятнадцатилетний сын Кефиса и Лириопеи шел по лесу, где его заметила горная нимфа Эхо, которая тут же влюбилась в него и пошла за ним следом. Нарцисс, обнаружив, что его преследуют, вскрикнул: «Кто здесь?», и нимфа повторила его слова. Вскоре она обнаружила себя и попыталась заключить Нарцисса в объятия, но тот холодно отверг ухаживания Эхо и прогнал ее. Несчастная нимфа провела остаток жизни в страданиях, ее тело увядало до тех пор, пока от нее не остался только голос, способный лишь на повторение других звуков. Богиня мщения Немезида, отвечая на мольбы одного из отвергнутых, обрекла юношу влюбиться в собственное отражение. Спустя некоторое время Нарцисс, отдыхая от охоты в лесной чаще, решил утолить жажду в источнике с зеркально спокойной водой, в котором юноша увидел самого себя. Не отдавая себе отчета в том, что это — лишь отражение, он влюбился в свой образ. В конце концов он умер от истощения, осознав невозможность взаимной любви к самому себе, а на месте его тела вырос цветок нарцисса.

Глава 21: «Костлявая рука, что обхватила бриллиант»

22 февраля 1716 года — 7 марта 1716 года.

И сменялись дни друг за другом, двигая время все вперед. Эдвард купил еще один большой журнал для хронологии своей жизни, а тот уже исписанный как раз положил в шкаф. Каждую ночь кто-то, да и стоял на дежурстве. Юноша отдежурил уж третий раз, а Палмера все нет и нет. Хороший это знак или нет, никого особо не волновало. Все жаждали одного, наконец, оголить свои шпаги и воткнуть их в кого-нибудь. Все, кроме молодого капитана.

Уж слишком много дум посещало молодого человека: Почему Палмер еще сдерживается? С чем может быть связанно его нежелание освобождать сына из «лап» врага, Да, и проблему с нравом новой команды нужно было решать. Благо Шарп быстро отказался от претензий, а товарищи его чуть дольше возмущались. Можно ли было обойтись без этого акта насилия? Нет. Показательная порка этого сброда должна была внести ясность, кто здесь является вожаком.

Пираты — это дикие люди, что придаются своим желаниями. Разве можно заслужить уважение и почет среди них, не прибегая к насилию? Конечно, нет. Тем более после этого представления Эдвард заполучил себе верного помощника в тяжелом судовом деле — Габриэля Шарпа, правда пока покалеченного. Неизвестно почему, но он стал одним из первых кто начинает высказываться в защиту Его Генеральшества.

При захвате новых земель Государь обязан для сохранения власти своей поселиться там. Лучшим решением в данной ситуации было бы как раз заручиться поддержкой в лице самого ярого противника твоего режима. Может даже Габриэль и не имел никаких видов на власть, но подарил юноше шанс продемонстрировать свой характер.

С остальными мелкими проблемами разобрался Дюк с Ламаром, от которых капитан выслушивал отчет о прекрасной физической подготовке бывших матросов приватиров. За такой короткий срок Джордж подобрал таких людей, в которых даже вкладываться не нужно было. И среди этих мужланов предстояло окрепнуть характеру Палмера младшего, что поначалу удостаивался беседы лишь после демонстрации своих тренировок с капитаном.

Каждый день из этих двух недель мальчишка с рыжими волосами удостаивался новых наставлений от своего капитана в придачу к многочисленным побоям. Раз изъявил желание вобрать хотя бы часть той силы, что обладал Джонсон, будь готов по вечерам выть от боли. Множество ушибов, темно-синих отметин на теле и десятка ран, которые уже устал обрабатывать Нортон, готовят из Мориса человека достойного выдержать предстоящую бурю.

Лишь представьте, вы — матрос, что худо-бедно исполняет свои обязательства. И видите перед собой картину, как рыжего мальчишку, что из последних сил пытается подняться на ноги, избивает безжалостный пират. Удар за ударом, капля за каплей стекают с его кулаков. После нескольких ударов бросает без интереса чуть державшего в сознании мальчишку на палубе и без тяжб душевных поднимается вновь на мостик.

И раз за разом находил в себе силы мальчишка, чтобы подняться на ноги и спуститься в трюм. А на следующий день вновь встать напротив него в надежде хоть как-то задеть своего генерала.

Хочешь не хочешь, но не восхищаться этим напором ты не сможешь. И гадали люди, что за причина такая, что заставляет Мориса двигаться в течении этой слишком бурной реки.

Вернемся к капитанам, от которых сейчас зависят множество жизней в этом море. В форт в это время довольно часто приплывали Марк и Ричард. Ричард, буквально через пару дней вновь оказался в форте, но уже вместе с Питером. И думал второй, что первый ему завирает, рассказывая о возвращении «безумного рулевого» в игру. Но нет. Как же долго просидели эти трое за столиком в таверне, обсуждая все то, что успело произойти за эти месяцы. Питер рассказал, что перевез жену свою, Джулию, в Гавану, возлагая тем самым ответственность за ее жизнь на второе по силе пиратское содружество — «Черный череп».

— Уж, уважил-уважил. Доверяешь нам значит? — с не скрытым удивлением проговорил молодой человек.

— Теперь, когда и ты вернулся, лучше кандидата нет. — Шепард, как же ты ошибаешься…

— Да, ладно. Если Гавана падет — падет и вся Вест-Индия. — вставил и свое слов Ричард в это обсуждение.

Марк же приплывал обсудить только тактическую сторону войны: о каждом своем шаге уведомлял Эдварда. Дабы тот либо присоединился к нему, либо же вовсе не мешал. А на какие шаги решился Френч? Короткие вылазки в южные воды карибского моря. И тут дошла одна прекрасная мысль до думы капитанской. Не стоит всем руководить. Несколько голов, что жаждут оторвать свой кусочек, куда опаснее одной.

Акулы кратно опаснее, когда их целая стая. Мы ведь можем, как они[1], поиграться с тобой. Раз Дэвид Палмер ввязался в игру с большими ставками и рисками, пусть пожинает плоды с четырех своих садов[2].

— Избавлю твою матерь от неприятной роли этих земель[3]. — проговорил капитан Джонсон, лаская в своих руках золотую монетку.

Но терзает душу одного наблюдательного человека резкое изменение настроения Эдварда. Сколько бы не ломал голову Хорниголд, но так и не смог приблизиться к разгадке этой тайны. Один из отцов основателей будто бы остается за бортом. Не иметь возможности понять причины изменений в своем молодом товарище заставило Бена чуть задуматься над возможными исходами для него самого.

— Тич, как был, таким и остался. Жестокий мужлан, что управляет всеми лишь страхом, что сам распространяет. А тут еще и Эдвард — мальчишка, что с каждым месяцем становиться все сильнее и сильнее, что перестал игнорировать духовное развитие. Эти двое не пропадут в этом бушующем море. Мери, Чарльз и Джек вряд ли выйдут из этой игры живыми. — окунулся в раздумья Бенджамин перед сном своим в каюте капитанской. — Тич — бесконечный страх, что вытесняет любую мысль. Джонсон — сверхбыстрая адаптивность, что сохраняет биение его сердца. У этих двоих дар божий. А я? Чем же я обладаю? — вновь и вновь выплескивались переживания в полушепоте одного из умнейших людей этого сословия. — Надеюсь, мне удастся выжить. — и устремился взгляд его на темное небо.

Джонсон и Тич, как и попросил их Георг, никого не посвятили в недавнюю беседу. Не стоит знать пиратам сейчас, что сам, Его Величество, выдал им карт-бланш[4]. Будь эти знания у капитанов — началась бы междоусобица за право амнистии. Ведь обещал Георг амнистию лишь для пиратов «Черного черепа», но коль их не будет… Не доставайся же великое благо никому, раз не мне!

За это время Эдвард немного усилил корабль, расчистил трюм от испорченного зерна и прогнившей древесины, закупил новую мебель для экипажа, ведь содержание шестидесяти пяти человек, без учета капитана, все-таки было проблемой. Раз за разом Эдвард все натачивал оружие в трюме, помогал закреплять узлы и участвовал в жизни Тортуги. Он все ждал и ждал, когда же Палмер снизойдет до него для начала их последнего танца.

Все шло своим чередом вплоть до седьмого марта 1716-ого года. Именно тогда молодому капитану пришла мысль посетить Майт, проверить обстановку на нем, да и вокруг воды осмотреть. Уже за полдень, час дня, если быть точным. Эдвард стоял на самом вверху клотика[5]. Ступня лишь одной ноги могла поместиться там, где сейчас стоял капитан, поджав левую ногу, свободно болтающуюся рядом, к правой ноге. Четыре десятка метров между ним и водой. И устремился зоркий глаз на горизонт в сторону юга, ожидая появления солнечных зайчиков. Капитанский плащ так свободно развивался на неспокойном ветру, что сумел привлечь с палубу внимание квартирмейстера судна.

— Чего это он? — чуть слышно произнес Ламар, задрав голову, оголяя свою шею беспощадному холодному ветру. — Даже представить себе не могу насколько там холодно. — но фигура перед ним стояла недвижимо.

И застал квартирмейстера в этой позе штурман «Пандоры», что нес в руках своих измученных пару шпаг для тренировок. Увидав задранную голову Чарльза, Морис повторил за ним и увидал фигуру своего учителя. Эдвард уже все переделал к этому времени: записал все в свой «дневник», заполнил товарную ведомость в капитанском журнале. Хватку дела он перенял у Эрика, пример которого его заставил посмотреть на многие вещи под другим углом.

— Морис, слазь-ка за нашим капитаном. А-то я чувствую, что, если этого не сделать, он там останется стоять до того момента пока ноги не отсохнут. Лазать тебя мы вроде научили, так что дерзай. — Ламар все не отпускал свою голову и продолжал смотреть на стоящего на клотике капитана.

— Так точно — Морис положил шпаги, подошел к фальшборту в том месте, где была привязана веревочная лестница.

Через несколько невероятно длинных минут Морис уже вскарабкивался на площадку под флагом, над которой возвышался клотик высотой в три метра. Под самим клотиком величественно развивался пиратский флаг. Эта площадка была как раз над грот-брамселем[6], на который Морис все никак не решался залезть. Но тут поступил приказ от старшего по званию.

— Эдвард, не устал еще? — произнес Морис, убирая выступивший пот с лица, стараясь перекричать ветер.

Капитан лишь молча продолжил смотреть вдаль, не сразу даже обратил внимание на своего ученика. Лишь немного обождал и, наконец, проговорил.

— Да вот, думаю тут… О твоем отце. О чем его мысли, что посещают сознание? — спокойно и не отводя взгляда от водной глади, проговорил юноша.

— Зачем бессмысленно сотрясать воздух? — донеслось из уст Палмера младшего. — Коль не смог меня защитить от опасностей этих морей, то решил переключиться на что-то более стоящее. «Сокровищница Рамсеса» — не это ли ключ к безбедной жизни и великой славе.

— Хочешь сказать, что он неверен тебе? — и опустился капитанский взгляд на своего ученика, ожидая самых смелых слов.

— Как и я ему, капитан!

— Морис, сейчас многое для меня сокрыто под пеленой неизвестности. — серьезно проговорил Эдвард. — Твой отец мне яснее твоего образа.

— Я не понимаю.

— Кто ты? Что тобою движет? Ты будто знаешь ответ на эти вопросы, но увы… Это лишь иллюзия. — капитан грациозно приземлился на рею грот-брамселя. — Сейчас чуть раскрой для меня свой образ. — Джонсон величественно выпрямился, расправив широкую спину. — До воды метров тридцать пять. Если решишься, отступать в этой жизни тебе уже будет нельзя. — Эдвард, не давая вставить слово Морису, пробежал по рее, у самого конца ее оттолкнулся и прыгнул в воду, расправив руки.

Капитан спрыгнул с реи грот-брамселя конец, которой выходил на свободное море, почти выходил. Чтобы безопасно войти в море, требовалось преодолеть и в длину метра два. «Пандора» сейчас в порту стояла самой крайней и поэтому свободное место для такого прыжка было. Эдвард быстро преодолел это расстояние и ногами вниз вошел в воду, создавая невероятный всплеск после себя.

Рыжий мальчишка несколько секунд стоял скованный невидимой цепью, все выжидая, когда же появиться темная голова его учителя. Будто бы прошли часы для молодой души. Но через несколько секунд из неспокойных волн показалась темная макушка. В глазах голубого очерка увидал штурман неумолимость его приказа. Капитан не стал дожидаться обрушения на себя неподготовленной туши, подплыл к «Пандоре», поднялся на борт и уселся на фальшборт, чуть капая водой на палубу.

— И что это за представление с утра по раньше? — произнес подошедший к Эдварду Ламар и облокотился на фальшборт.

— Проверяю пацана. Что же он на самом деле из себя представляет?

— Даже Пол не решался прыгнуть оттуда. Думаешь духу у него хватит? — направил Чарльз свой скептичный взгляд на штурмана.

— Мне нужно узнать настоящую глубину его желаний. — Эдвард все так же держал голову задранной вверх и наблюдал за покрасневшим лицом Мориса. — Мне не нужна неподготовленная фигура.

Ученик тяжело и глубоко дышал. В этот самый ужасный момент в жизни ему показалось, что пальцы, руки и ноги его стали настолько мягкими и ватными, что скоро не смогут удержать юное тело. Это был знак, знак готовности организма на надвигающееся испытание. Морис решил дождаться одной мысли, при которой он точно прыгнет, и она пришла. И мысль эта гласила: «Брось все, потом прыгнешь — ничего не произойдет, если прыгнуть завтра…».

Юноша сжал кулаки, прыгнул на рею грот-брамселя и побежал к ее концу, за которым красовалось бескрайнее море. Он еще сильнее сжал кулаки, впивая пальцы в ладонь, оттолкнулся от края и полетел. Полетел, как свободная чайка, возможностям которой позавидовал бы каждый.

— Ногами вниз! — выкрикнул капитан, оттолкнувшись одной рукой, подскочил над фальшбортом и встал на него своими мокрыми сапогами.

Но мальчишка его не слушал. В этом прекрасном падании, где горизонт мало-помалу приближался, где легкие судорожно перехватывало, где ветер старался поднять напряженные мужские руки, где спокойная водная гладь не успокаивала, Морис позволил себе минуту наслаждения. Ничего его не торопит, никакой суеты за спиной, никто не властен над ним. Вот оно! Вот эти эмоции, за которыми так гналось молодое сердце, сейчас перед ним, в его руках. Лишь одна сила духа открыла для Палмера его же сердце. Непоколебимая воля и сильное желание — только это лишь нужно для свершения своей мечты. Физическая сила — это всего лишь инструмент для выживания в этом мире, ни больше ни меньше. В ней нет ничего сакрального, ничего удивительного…

За эти пару секунд молодой человек, наконец, осознал, что ему нужно делать и каким ему нужно быть. Знал ли об этом Эдвард, останется загадкой для штурмана. В ответ, на который капитан обязательно соврет, ведь для молодого сердца худшее, что может быть — это осознание того, что победа его произошла лишь по воле другого, более опытного, человека. «Знай слабые струнки каждого человека, и откроется для тебя великая симфония их душ.» — говаривал один раз Бенджамин в одной беседе с молодым капитаном.

И вот этот ключевой момент — ноги Мориса коснулись воды. Ни боли, ни тяжести, ничего, вообще ничего в этот момент не чувствовал Палмер, кроме одного, жажды кислорода.

Внимательно понаблюдал капитан за своим штурманом, спокойно развернулся и спрыгнул с фальшборта на палубу и, хлюпая сапогами, прошел мимо немного удивленного Чарльза.

— Смотри-ка решился. Буду теперь Пола подкалывать за его трусость. — с улыбкой на лице проговорил Ламар, представляя уже недовольное лицо боцмана. — Ты даже не посмотришь? — не отводя взгляда от огромного всплеска в воде, проговорил квартирмейстер в спину своему генералу.

— А зачем? Он справился. Правильно вошел в воду. Точно не умер и сознание не потерял. Беспокоиться точно не стоит. В жизни каждого юноши должен быть переломный момент, когда тот осознает и себя, и мир вокруг. Можешь встретить его. Пусть переоденется сначала. И обоих я жду на мостике, время отплывать. — проговорил капитан, скрываясь у себя в каюте.

Морис без труда выплыл и забрался на «Пандору», стараясь чуть успокоить себя. Его переполняла невиданная для него ранее уверенность, уверенность во всем, во всех его мыслях и начинаниях. Получил хвалебные слова в свой адрес от квартирмейстера, вместе с ним спустился в трюм, сменил одежду, оставив одну из шпаг, и поднялся на мостик к уже переодетому и сухому капитану.

— Поднять якорь! — прокричал капитан зевающему в этот момент экипажу на палубе. — Полпаруса! — и уже начал вовсю выкручивать штурвал, поворачивая нос «Пандоры» в свободные воды. — Все паруса! — прокричал он, и над палубой вновь расправились белоснежные паруса.

Только когда «Пандора» немного отошла от Тортуги, штурмана начали отпускать его чувства, а именно тот самый адреналин, что смог пробудить верные мысли и высвободили ту силу, что сокрыта в молодом теле. Именно в этот момент Чарльз все-таки решил узнать у Эдварда о том, куда тот держит путь.

— Куда держим путь? — между делом подметил Чарльз тунеядство Дюка, что уселся около грот-мачты.

— На Майт. — коротко ответил Эдвард, увлеченно гладя вперед.

— Осмотрим воды вокруг Майта и саму обстановку. — неожиданно для себя произнес Палмер и тут же закрыл рот.

— Вот, уже проглядываются задатки логики и интеллекта в тебе. Надеюсь ты раскрылся себе.

— Да, получилось мне кое-что осознать. — быстро сказал Морис и устремил свой сияющий взгляд на водную гладь.

— Отлично. — чуть завалился в сторону капитан, поворачивая судно.

Через некоторое время на горизонте показалась бухта Майта, та самая на которой Эдвард задержал взгляд во время своего прощания.

— Мы на месте. — чуть слышно произнес капитан, осматривая лица той четверки, с которой тут и остался почти год назад.

— Думаешь, узнают флаг? — произнес Чарльз, спускаясь с мостика.

— Не знаю. — следом направился и капитан, оставляя штурвал Дюку. — Может, и вспомнят Тича, его корабль, и наши лица. Морис! — Эдвард повернул голову в сторону Мориса и головой показал ему подойти, стоя на палубе. — Вот, смотри. Когда твой отец оставил меня на этом острове, он был пуст. Ничего не было, а теперь… — немного неловко развел руки в стороны. — Мы все возвели сами и дали этим людям не только крышу над головой, но и дело, что кормит их и делает счастливыми. — юноша сделал на последнем слове особый акцент.

Через несколько минут «Пандора» спустила якорь, и Эдвард вместе со всей своей свитой сошел с корабля на знакомый деревянный помост. И вот, все они идут вместе по деревянному помосту, по которому не так давно прощались со всеми, и радостные поднимались на корабль Тича. У самого начала бухты, стояла какая-то фигура, разговаривающая с Марком Роузом. Уж что-то активно они обсуждают. Интересно кокой реакцией их одарят?

— Узнаешь? — капитан указал рукой на Марка, слегка поворачиваясь к Ламару.

— А как же? — Чарльз немного улыбнулся, но больше слов не проронил.

Как только Эдвард со своими товарищами подошел ближе к Марку и загадочной фигуре, что выпустила изо рта своего клубень дыма, Роуз увидал их и развернул разговаривающего в этот момент с ним человека. Это был Эрик, немного поменявший свой образ, а именно напялил на себя плащ другого цвета. Эрик и Эдвард, увидав друг друга, заулыбались, и сблизившись вцепились в рукопожатии.

— Не ждал вас сегодня. — радостно проговорил Холт.

— И тебя мы рады видеть. — пожимая руку Марку отозвался капитан.

Вся свита кроме Мориса поприветствовала Марка и Эрика во время их тяжелой службы.

— А вы… изменились. — произнес Холт, окинув взглядом их с ног до головы.

— Вот так на самом деле я и выгляжу. Без бороды, без длинных волос. Рея вон не хватает на плече. Пусть в каюте отдохнет. В последнее время уж слишком нервным стал.

— Так значит вот какие вы, пираты «Черного черепа». — наигранным тоном проговорил Марк, убирая карандаш за ухо.

— Да, именно такие мы. — чуть двинула капитанская рука шпагу за рукоять. — Те люди, которых так сильно боятся в этом море.

— Волков бояться — в лес не ходить. Именно так и думает большинство, что приплыли в эти воды ради лучшей жизни. — проговорил Холт и приметил для себя рыжего мальчишку. — А это кто? — легким кивком одарил бывший канцеляр Мориса, что молча простоял весь разговор, стараясь понять как можно больше.

— Мое протеже. — то ли с гордостью, то ли с легким пренебрежением произнес молодой капитан, осматривая перед собой своего ученика, что зачем-то скрестил руки перед собой. — Один из моих приближенных. Морис Палмер.

— Палмер? — и вырвалась неприятная интонация из горла Эрика. — Ты сын этого козла, люди, которого ставят нам ультиматумы? — без криков, но с невиданной для Холта злостью сорвалось с его губ.

— Эрик, чуть поспокойнее. — теперь и Марк заинтересовался, чуть наклонил на бок голову и пристально осмотрел мальчишку. — Он же не такой козел, как и его отец. Да?

— Однозначно. — Морис приблизился к Эрику и Марку, что продолжали внимательно осматривать юношу. — Вас уверяю — я не засланный шпион. Сейчас действую исключительно в своих собственных интересах.

«Быстро сообразил, какие именно слова и какой именно слог их успокоит.» — пронеслось в голове Джонсона, что наслаждался сценкой перед собой.

— И сейчас я хожу под флагом «Черного черепа», ваших некогда товарищей. И прошу вас и меня считать вашим товарищем. — нагло, бескомпромиссно, но как же действенно.

— Увидим, верны ли ваши слова, молодой человек.

— Так что же произошло за эти месяцы? — проговорил капитан, что до этого чуть сторонился.

— Пойдем, расскажу, в доме. Марк, останься тут. Мы через несколько минут придем. А вы все пойдемте. — Холт развернулся и направился в сторону особняка Эдварда.

Капитан вместе со своей свитой пошел следом за Эриком и через секунду уже поравнялся с ним.

— Давай сейчас. Рассказывай. — произнес юноша, когда они все уже прошли первый дом и начали заходить вглубь острова, на «площадь», где торговых лавок, как помнилось, было просто уйма. — Мы все во внимании.

— Я и забыл, что ты не отличался никогда выдержкой. — чуть посетовал Эрик, но продолжил излагать. — Ситуация тяжелая, Эдвард. После того как ты уплыл… — но Холта прервала громкая ссора мужика и торговца, в самом центре этой площади.

— Какого черта, ты не хочешь продавать нам продукты?! Мы что прокаженные?! — и затряс мужчина рубаху на себе, оголяя грудь — Неблагодарные?! Даже предлагаем больше, чем нужно! — яро выкрикивал прямо в лицо мужчина торговцу, закутанному в дорогую легкую белую дубленку, на воротнике которой была шкура писца.

— Себе дороже будет! Не буду я ничего вам продавать! Ясно?! Уйди с дороги! — торговец попытался оттолкнуть мужчину и протиснуться между толпой зевак, следящих за этой сценой.

— Куда собрался?! — мужчина оттолкнул торговца, да так что тот повалился на землю, пачкая свою дубленку в земле. — Ты никуда не пойдешь! — он вытащил клинок из-за спины и немного завел ее в сторону.

— Вот что происходит. — наконец, заговорил Эрик, что лишь лицезрел данную картину.

— Вот черт. — прошипел капитан и ринулся в толпу в надежде не допустить кровопролития. — Поспокойнее. — юноша вцепился своими пальцами в предплечье мужчины и сжал его, немного контролируя силу, устремляя глаза свои в его темно-карие.

— А тебе-то чего надо?! Иди куда шел! — грубо огрызнулся он, все еще держа в руке шпагу.

— Успокойся, пока рука цела. — усилил хватку капитан да настолько, что смог немного перекрыть его артерию[7].

— А ты кто вообще такой?! — выкрикнул один из толпы явно недружелюбно.

— Эдвард Джонсон — владелец этого острова! — прокричал подоспевший в этот момент Пол. — Джек? Какого черта?! — Дюк узнал в мужчине, толкнувшего торговца, своего бывшего коллегу.

— А! Ясно! — Джек выхватил свою руку из ослабевшего хвата Джонсона и перекинул шпагу в левую руку. — Вам здесь не рады! Пиратам, бросивших нас на перепутье, никто и никогда рад не будет! Ясно?! Даже бабка моя могла управлять этим островом лучше, чем ты и Эрик! — еще громче и громче продолжал мужчина, окрашивая свое лицо в красный.

— Хватит! — прокричал Холт, что решился влезть в этой улей.

— Морис, наблюдай. — прошептал Нортон, что встал рядом с удивленным от этого маленького представления.

— Чего хватит?! Если это правда! Вы нас от пиратов защитить не можете!

— Значит, ты считаешь, что из меня и Эрика плохие управляющие? Или ты хочешь сказать, что из тебя и твоих товарищей они, куда получше выйдут? — спокойно произнес капитан, что стоял в самом центре площади.

— Да! Еще как! Да, парни? — Джек повернулся посмотреть на своих коллег, которые, к его сожалению, не одарили поддержкой. — Так значит! Тогда я один!

— Что мы — пираты, что они — мирное население, никакой разницы. — Ламар подошел к Морису. — Чем чаще тебе нужно демонстрировать силу, тем ближе твоя империя к краху.

— Не бубни, дай посмотреть. — да и Дюк присоединился к зрителям скорого представления.

— Отлично. — чуть хрустнули капитанские костяшки. — Давай, как раньше. Словно за трон бьемся. Сразимся и выясним, кто из больше достоин. Слабый подчиниться сильному. И поверь — изменился Джонсон в своем лике, и предстал перед бунтовщиком «Человекоубийца от начала[8]» — этой выходки я тебе с рук не спущу.

Под шум ветра и тихие переговоры поднялся на ноги торговец и покинул площадь, затерявшись в людях. Эрик с остальными отошли немного в сторону, и оставили Джека одного против Эдварда.

— Ты точно не хочешь остановиться, пока не поздно? — произнес капитан, протирая предплечья.

— Нет, теперь уже точно. Я тебя размажу, как свинью на бойне! — вот-вот лопнет вена на шее мужчины, но его это уже не беспокоит. — Столько душ изводите, а сами в золоте купаетесь! — сверкнули опилки в его бороде, но оскал никуда не пропал.

— Раз такого твое желание — я превеликим удовольствием сломаю тебе пару костей.

Долг учителя — это приструнить наглых детей, что кусают руку, подающую им кашу.

— Это еще посмотрим! — Джек взмахнул шпагой и немного согнул ноги.

— Ты шпагу-то будешь брать? — поинтересовался Чарльз.

— Нет, не зачем.

— Джек, молись. — проговорил Пол и сложил перед собой руки.

Толпа затихла и лишь крики чаек раздавались в этой идеальной тишине. Эдвард последний раз хрустнул своей рукой и одарил человека перед собой всем своим вниманием.

— Начинай. Я заждался уже. — спокойный тон раздался на поле битвы.

Джек сорвался с места, подтянул к себе руку со шпагой и попытался вонзить ее в капитанскую грудину. Эдвард немного развернулся и чуть приподнял руку — шпага Джека прошла прямо под подмышкой врага. Джонсон напряг предплечье и плечо и захватил предплечье бунтовщика, сильно сжал, да так что Джек выпустил из своей руки шпагу и резко изменился в лице. Он тут же уперся второй рукой в плечо капитана и попытался высвободиться. Эдвард сжал в кулак свою левую руку, с легким размахом ударил по нижней челюсти и высвободил руку оппонента. От удара мужика пошатнуло, и чтобы не рухнуть навзничь быстро отошел от пирата.

Юноша сделал шаг к нему, стал немного заворачивать корпус и подпрыгнул, не достав своей левой ногой до головы противника, продолжал прокручиваться в воздухе, направляя правую ногу в голову. И вот момент удара — Эдвард вытянул свою ступню и всей силой мышц своих, инерции и тяжести ударил по челюсти, сотрясая и воздух, и голову бунтовщика. От удара Джека подняло в воздух, и, поворачиваясь вокруг своей оси, рухнул на землю с двухметровой высоты в паре метрах от капитана, приземлившегося в этот момент. Через секунду Джек начал издавал какие-то глухие неразборчивые звуки. Не проявляя никаких эмоций на своем лицо, юноша подошел к нему, ногой перевернул тело на спину и положил свой сапог на грудь, сдавливая грудную клетку.

— Вот и все. — легкое разочарование вышло из уст капитана. — Против меня и Эрика выступил только ты, я предложил тебе, как в старые добрые, решить вопрос. Ты согласился. И вот. Твоя челюсть уничтожена, как и те идеалы и образы, которые ты воздвиг у себя в голове. Ты честный, но глупый. Ты честно мне сказал, что я тебя не устраиваю и то, что ты замышляешь переворот. Но ты почему-то не удосужился узнать кто я. — на последних слова капитан немного выдохнул, наполняя их большей важностью.

— З… зна… — попытался что-то выдавить из себя Джек, чье лицо сейчас стоило не допрашивать, а собирать.

— Помолчи. У меня остался лишь один вопрос после всего этого. — капитан выпрями спину и бросил взгляд свой на толпу. — Какого черта здесь произошло во время моего отсутствия?

— Через три месяца после вашего отплытия — начал Марк. — к нам в порт зашел один корабль, с хрустальными вставками по всем бортам и корме. Капитан их, заставил нас платить им долю, а если нет — то всех изрежут на мясо, так как его воды, воды «Бриллиантовых шпаг». И за торговлю мы должны платить. И раз они пираты, кое-кто и подумал, что ты заодно с ними. О тебе ведь говорил. Смеялся думая, что ты прячешься от него.

— Мне пришлось сохранить ту историю, в которой вы, Эдвард, еще на острове. Уж больно мне не спокойно было.

— Черт… — Эдвард сплюнул излишки слюны в сторону и вновь посмотрел на толпу. — Черт! Скоты! — сквозь зубы посыпались ругательства. — Много кто считал, что я с ними?

— Изначально — да. — продолжил Холт. — Через неделю, только мужики на лесопилке, а сейчас остался только Джек, кто действительно верит этой теории.

— Когда следующий раз они приплывут?

— Должны сегодня… — Марк достал из штанов карманные часы. — Через полчаса должны. Каждую неделю в одно и тоже время.

— Вот видишь. — капитан опустил голову к Джеку. — Зря ты доверился слухам. В море сейчас идет война: «Шпаги» против нас. Только зря челюсть тебе сломал. — юноша убрал сапог с груди Джека. — Сейчас мы быстренько решим вашу проблему. — хрустнул костяшками и начал идти к порту, к мостику своего корабль. — Если хотите увидеть, как восторжествует справедливость — выходите к бухте и смотрите. — грозно проговорил капитан, выходя из толпы. — Парни?

— Сейчас. — произнес Пол и повернулся к Эрику. — Да, ошибкой было вас так на долго оставлять. Блестящий коршун тут как тут.

И направилась капитанская свита следом за человеком, наполненным решительностью и уверенностью. В этот момент, как и во время «драки», между людьми стоял маленький мальчик, Питер, с которым Эдвард прощался на мостике четыре месяца назад. Он все внимательно слушал, понимал и рассуждал у себя в голове о правильности происходящего. Но, что Питер точно понимал в этот момент, что прошлый и сегодняшний дядя Эдвард — это два разных человека. Две стороны одной медали, что нужно принять и взвалить на свою грудь.

Возвышается капитан на мостике со своим боцманом, квартирмейстером и штурманом.

— Поднять якорь! — прокричал капитан и начал выводить нос «Пандоры» из бухты Майта. — Полпаруса!

«Пандора» вышла из бухты и отплыла на две морских мили[9] от порта, сохраняя наблюдение за поселением и ее водами.

— Поднять паруса! — прокричал капитан, отпустил штурвал, подошел к фальшборту, к месту рядом с фальконетом и легко вскочил ногами на него.

— И чем же мы займемся? — проговорил Ламар, что лениво ходил кругами по мостику.

— Отбивать свое по праву. Не стоило их настолько времени оставлять. Палмер — скотина, приберет к рукам все, что плохо лежит.

— Я не уверен, что этим делом занимался лично Палмер. — добавил Дюк. — Считай, он нас там оставил, там возникло поселение и тут не посетив нас лично в особняке, хочет обдирать нас? Не сходится. Не его это поведение.

— Думаешь, кто-то по его наводке это делает?

— Скорее даже в тихую. Представь: ты капитан одного из фрегатов «Блестящих», видишь, что твой лидер слегка сошел с ума и зациклился на поисках невесть чего. А тебе же тоже хочется золота. Так вот и обдираешь когда-то разбитых пиратов, заплывая к ним на остров. И естественно, чтобы тебя не убили называешься Палмером и отправляешь весточку Эдварду Джонсону, что ты здесь. Вряд ли он покажется и убьет тебя. Отличный план.

— Тоже верно. — чуть кивнул капитан продолжая глядеть на бухту. — Тогда мы дадим этому смельчаку бой. Пол, подготовь команду к первой их настоящей стычке и проверь, знают ли они что нужно делать на слова капитана. Габриэль уже поправился вроде, пусть будет в первых рядах. Посмотрим, на что способен этот свободолюбивый мужик. — Пол кивнул головой и спустился с мостика, осматривая команду на верхней палубе. — Чарльз, ты мне нужен на мостике, возьми пару матросов на два фальконета и двоих на заднюю часть мостика, к корме, где у нас оставлен бочки с порохом и с «Греческим огнем». — Эдвард повернул голову и посмотрел на дубовые бочки, покрытые пылью, оставленные им еще очень давно. — Морис, что касается тебя. Ты как рассчитываешь свои силы? — и обратился взгляд глаз голубых на молчаливого штурмана.

— Я помогу, драться умею. На рожон лесть не буду. Мешаться тоже. — проговорил Палмер, глядя со всей своей твердостью характера на своего учителя.

— То есть ты готов убить? — капитан отвернулся и вновь устремил свой взгляд на Майт.

— А?

— Ты так и не понял. — легкие нотки вины послышались в голосе молодого капитана. — Все чему я тебя учил создано для убийств. Мы не Веселые шервудские разбойники[10]. Ты говорил, что не хочешь бездумно убивать.

— Так точно.

— Сейчас же у нас есть повод лишить жизней этих людей.

— Да, повод есть. — Морис вскочил на фальшборт, повторив за капитаном.

Но его немного повалило назад и, наклонив тело вперед, дабы переместить центр тяжести, замерев на секунду, смотря вниз юноша собрал всю волю в кулак и выпрямился.

— Другого выхода же нет? — неуверенно произнес Палмер, глубоко дыша от страха рухнуть в воду.

— По крайне мере я его не вижу. Если тебя не устраивает порядок вещей здесь — измени его. Но для этого тебе нужна небывалая власть, которую подарить могут лишь сила и небывалая жестокость.

— Тогда у меня появилась долгоиграющая цель.

— Как знаешь. — Эдвард лишь немного улыбнулся и продолжил смотреть вперед.

— Я могу оказаться слабее людей своего отца. Но благо знания, что я имею станут моим козырем.

— Ты знаешь посудины, что сейчас на оснащении?

— Да. Даже больше, я могу сказать, где их слабые места и кто капитан.

— Откуда такие познания в кораблестроении?

— Отец все про свои кораблики и распинался при мне, рассказывал, как дед его бы гордился им, смотря на него, и на то чего он добился. Попутно рассказывая про укрепленные и слабые места каждого из своих фрегатов. — проговорил Палмер младший немного жестикулируя, стараясь передать картину того, что видел в детстве.

— А про капитанов, что знаешь? — в надежде на развернутый ответ спросил Эдвард, все так же смотря вперед себя на бескрайнее море.

— Знаю, почти с каждым я знаком, половина из них меня нянчила и обучала чему-либо. Но они делали это так убого и так бесталантливо, что мне пришлось обучаться грамоте самостоятельно, читая выкраденные отцом книги на английском, испанском и немного французском языке. Кроме одного, но об этом потом. — немного отмахнулся юнец. — Отец их чуть ли не силой заставлял следить за мной. И именно поэтому они были рады заключить меня на «Пандоре». Ты не подумай, я не стану становиться на их сторону. Не вывезу последствий.

— Только из-за страха передо мной этого не сделаешь?

— Не только из-за этого. Если буду идти за тобой — смогу обрести великую силу, перед которой все двери будут открыты.

— Буду иметь в виду. — лучше страха и желания личной выгоды поводов следовать за генералом и не найти.

И замолчали оба, продолжая смотреть вперед. Чарльз, не побеспокоив никого, спустился с мостика на палубу, затем в трюм и через несколько секунд вышел, неся в руках подзорную трубу. Подойдя к фальшборту, на котором стояли эти двое он, не проронив ни слова, подал Эдварду трубу.

— Откуда она здесь? — произнес капитан, как только взял ее в свои руки. — Добротная, дубовая. — чуть рассмотрел прибор в своих руках юноша, чуть лаская пальцами выступы ее. — Видно крепкая. А что касается ее возможностей? — Эдвард поднес трубу к правому глазу и направил ее в сторону от порта.

— Это моя. То есть со мной пришла… То есть я ее принес, как меня заперли здесь. — объяснил Морис и повернул свою голову к Джонсону. — Добротная, да дорогая зараза. Позолота по краям.

Эдвард все не отвечал и наверно даже не собирался давать свой комментарий на этот рассказ. То, что он увидел, было куда интереснее.

— Чего там? — догадавшись, произнес штурман и потянулся своей рукой к трубе.

— Гости. — Эдвард отдал трубу Морису и настойчиво посмотрел на него. — Глянь-ка, может, узнаешь.

Палмер взял трубу в свои руки, чуть шаркая молодыми мозолями, и посмотрел на только что вышедшую из-за Майта фигуру фрегата. Уже и сам Чарльз увидел корабль, который отблескивал светом ему в глаза. Вот и блестящая рыбка пожаловала. Морис опустил трубу и отдал ее квартирмейстеру, в котором только-только заиграл интерес.

— Это Джон Бартон. — произнес, наконец, Палмер. — Расчетливый, честолюбивый и больно наглый. Он был моим учителем географии и истории. Это если коротко. Его люди хорошо подготовлены. А фрегат его, самый обычный если честно. Вроде… Если он за эти года ничего не поменял, то все так как я тебе сейчас сказал.

— Представляет для меня угрозу?

— Не смеши. Только лишь мой отец способен тебя одолеть из всех «Бриллиантовых шпаг». — умолчал мальчишка о своем бывшем учителе.

— Понятно. — чуть глубоко выдохнул капитан, спрыгнул с фальшборта на мостик и подошел к штурвалу. — Полпаруса! — прокричал он во всю глотку.

Морис повторил за ним и встал слева, а Чарльз встал на свое привычно место — справа. Пернатый в этот момент, сидевший все это время на релинге, поднялся в воздух, подлетел к мостику и вцепился Эдварду в плечо.

— И ты здесь. — произнес Эдвард, окинув взглядом Рея. — Сколько же ты царапин на дереве оставляешь? Ястреб, тоже мне. Все паруса! — «Пандора» полетела прямо на фрегат «Бриллиантовых шпаг».

Вражеский фрегат развернул нос в сторону «Пандоры» и начал набирать скорость.

— Не убегает этот Джон — молодец. Готовьте пушки к залпам с обеих сторон! Слушайте команды и держитесь крепче! — отдал приказ генерал, наблюдая как Габриэль и Пол подгоняют матросов, что уже стали заряжать пушки.

— Зачем с двух сторон? Если фрегат идет с левого борта, на кой черт нам еще и на правом заряжать? — не стал терпеть штурман и ухватился за релинг перед штурвалом.

— Смотри и учись.

Фрегаты летят друг на друга, разрезая пространство между собой. Свистит воздух, гудит вода и разгоняется молодое сердце. Вот оно. Первый бой, настоящая битва, первый танец, в котором Палмер младший продемонстрирует свои движения. Чайки стихли, разговоры прекратились, лишь скрежет штурвала в руках Эдварда Джонсона сотрясал эту тишину. Напряженное предплечье, натянутая чуть загорелая кожа на кистях, чуть побелевшие костяшки — генерал готов исполнить маневр. За тридцать метров до цели юноша навалился всем телом на штурвал, поворачивая его вправо.

— Левый борт! — прокричал капитан продолжая оголять свой левый борт. — Огонь! — и прогремели первые выстрелы пушек, шум от которых поразил уши рыжего мальчишки.

Дым от пороха начал подниматься в воздух, застилая море. Почти весь чернющий чугун попал в блестящий фрегат. Инерция от поворота и ударная волна подкосила ноги людей на великом корабле.

— Все схватились! Кто посмеет вылететь за борт — лично прикончу! — прокричал капитан, расставив свои ноги широко и чуть согнувшись. Пернатый на капитанском плече чуть осунулся, поджав к себе крылья и одарил картину перед собой удивленным взглядом.

Вот это уклон! Вот это волна от залпа! Боже, храни металл! Он взял на себя основной удар. И капли морской воды и белоснежный туман от залпа окутали лица квартирмейстера и штурмана, что умудрились схватиться за релинг.

— Пол! Все внимание на пушки правого борта! Все готовьтесь к развороту! — прокричал Чарльз, сжимая релинг в своих руках. — Адам! — и бросил свой взгляд на матросов в задней части мостика. — Будь готов!

И не остановятся махины в море бушующем. Перед самым расходом «Шпаги» пустили залп из своих пушек — пробит борт в паре местах, но ничего критичного. Все живы. «Пандора» все летит вперед, начиная разворачиваться и подставляя правый борт к Джону.

— Правый борт! — прокричал капитан, наводя пушки на противника.

Мгновение до залпа. Пираты скалятся, смотря на свою цель, Пол вместе с Габриэлем, ухватившись за веревки, вздернул свою руку вверх, готовясь отдать приказ, бывший разбойник ухватился за ножны и чуть присел, готовясь к волне, лекарь и кок со шпагами на перевес весели на трапе[11] и готовились отдать боевой клич, штурман держался за релинг, словно в последний раз, но так сильно наслаждался моментом, что в будущих мемуарах своих назовет этот момент лучшим.

— Залп! — и вздулись вены на капитанской шее, и прогремели залпы.

Вновь белый дым захлестнул корабль. Скрип штурвала, что проверяют на прочность за столь долгий простой, раздался на мостике — капитан нацелился сблизиться с противником. «Бриллиантовые шпаги» еще не отошли от первого залпа, а тут в них прилетает и второй! Что же наказание?!

— Сейчас будет весело, Морис! — со счастливой улыбкой прокричал Джонсон. — Нет времени сомневаться!

И вот, под дымом от залпа пушек своих «Пандора» носом летит прямо на фрегат. Эдвард немного повернул штурвал влево, чуть смещая место удара. Удар. Прогремел треск дерева и скрежет металла, и развернуло корабли бортами друг к другу, и выстроилось поле боя. Мостики двух фрегатов столкнулись, и Эдвард ясно мог видеть Джона, стоящего рядом со своим рулевым и вцепившегося в релинг, как кошка, которую вот-вот разорвут цепные псы. Устремился и взгляд зеленых очей вражеского капитана на юношу перед ним. С одним цветом волос сверкают мужчины друг на друга своими шрамами на лицах. И явился оскал на лицах обоих в один момент, и осознали оба, что грядет между ними.

— Поднять паруса! Сцепить нас кошками! Намертво! — приказал капитан «Пандоры». — Чарльз, штурвал! — и отпустил судьбоносное колесо Джонсон, и ринулся к правому фальшборту.

Уперлась нога в черном, будто смоль, сапоге, и поднялся в воздух капитан. В воздухе распрощался с Реем, что решил облететь все поле боя, и с легкостью преодолел расстояние до вражеского корабля, оголив пару своих шпаг. Палмер младший все еще держался за релинг не в состоянии даже сдвинуться с места в этом балагане. Но увидав как Эдвард решительно прыгнул на судно к врагу, в нем что-то изменилось. Возникло дикое желание ринуться в пекло, узнать кем он смог стать за эти недели, узнать смог ли он обрести хоть толику той силы, что желал.

В момент раздумий ученика учитель проткнул своей шпагой первого человека из команды Джона, что даже не успел осознать, что происходит. На мостик тут же сбежались еще пара матросов, дабы защитить своего капитана в сером обмундировании. Человек одиннадцать предстало перед Джонсоном. Лицо юноши посетила лишь издевательская улыбка в ответ на этот театр, еще крепче сжал рукояти своих клинков, уперся пяткой сапога в фальшборт, чуть пригнулся и ринулся в атаку. Проткнув одного, Эдвард немного углубился в толпу и разрезал одному из них сонную артерию. Оба рухнули в момент, а капитан почти уже был в самом центре мостика.

Первая шпага, первая атака людей Джона не заставила себя ждать. Один из матросов завел шпагу над головой и попытался нанести рассекающий удар. Капитан успешно блокировал, подставив свою шпагу, что держал левой рукой. Но тут и второй появился. Справа полетел клинок для колющего удара. Но тут Эдвард успел подставить шпагу. И появился матрос, что стоял сзади, занес шпагу за голову и стал наносить удар. Брюнет оказался беспомощным, и лишь сопроводил он эту шпагу взглядом. Не сегодня ему погибать. Не пришел еще тот час, не пришел еще тот день.

И собрался с силами штурман «Пандоры», оголил свою шпагу, что так лелеял, и побежал к фальшборту. Он взлетел на него и также, как и Эдвард, прыгнул на мостик, вонзив свой клинок в тело матроса, что нацелился на его учителя. Морис приземлился на убитого, сокрушая его вниз. Как только услыхал грохот позади себя капитан, тут же силой своей откинул шпаги матросов, что отвлеклись на появление своего принца. Эдвард провел шпагами по их шеям и оттолкнул от себя тела.

После Мориса на фрегат Джона полетели и остальные пираты во главе с Полом и Габриэлем. И воцарился Ад на бренной земле. То тут, то там каждую секунду раздавались крики, выстрелы и звон шпаг. А штурман, что впервые окунул свои пальцы в кровь, в это время все сидел над убитым не в силах подняться на ноги. Над ним уже начала заводиться шпага одного незнающего матроса. «Сколько же с тобой мороки!» — пронеслось в голове молодого капитана, что сильным ударом ноги откинул его к фальшборту, уводя от линии удара, и с небывалой для Палмера ловкостью обезглавил противника.

— Какого черта?! — звон шпаг от блокирования атаки противника донесся до ушей штурмана. — Сражайся или сгинь! — сорвалось напоследок с его уст, перед новой стычкой.

И в мгновение отошел Морис от переживаний своего сердца, увидал перед собой то пекло, куда он попал, схватил свою шпагу и бросился в толпу, с которой сражался его учитель. К этому времени из одиннадцати человек осталось лишь четверо включая Джона. Палмер бросился на одного и со всем своим бесчестием проткнул его спину шпагой и тут же, достав шпагу, хлестко ударил еще по одному. Но тот матрос оказался не из робких и подставил под удар свою шпагу. Звон от первой стычки стали Палмера лишь прибавили ему сил. В мгновение ока сообразил, что нужно делать, и со всего размаху ударил матроса кулаком левой руки, заставляя его нос испустить из себя немного алой крови. От удара матрос упал, и принц «Бриллиантовых» довершил начатое, протыкая тело своей третьей жертвы.

Джонсон расправился еще с одним, вышвырнув его труп за борт. Вот-вот столкнуться капитаны в последней схватке. Окружены два человека белоснежным дымом от выстрелов ружей своих людей, порохом, что летает в воздухе, словно черный перец в родном для них доме, мужскими выкриками, что разрывают душу, но взоры свои не смели отвести друг от друга. Секунда, и рванули два брюнета друг на друга заставляя пол под собой по-собачьи скулить.

Как и ожидалось, Джон Бартон даже рядом не стоял с ним. Меньше силы, медленнее реакция, но этот невероятный настрой, это невероятное желание жить. На каждый удар Джонсона Бартон подставлял свою блестящую шпагу и раз за разом пытался контратаковать. Да еще как искусно тот пытался это сделать. Развороты, повороты, необычный хват шпаги заставляли следить за его движениями и по-тихому восхищаться.

Капитан вновь решился нанести смертельный удар. Джон, как и ожидалось, с легкостью заблокировал выпад. Голубоглазый продолжил и обрушил свой кулак, но и тут Бартон успел подставить предплечье. Но Джонсон не останавливался и решил обескуражить своего врага. Он согнул ногу в колене, подтянув к груди и выпрямив ее, ударил ступней по груди Джона. От удара противник непроизвольно отошел метра на два и потерял сосредоточенность на битве из-за жгучей боли в груди. Эдвард не стал мешкать, вдел свои шпаги в ножны, сделал шаг к Джону, начал разворачиваться и поднимать колено. И через секунду он хлестким ударом повалил Бартона на мостик. Тот самый удар, что он когда-то продемонстрировал Морису над его квартирмейстером. Победитель подошел к проигравшему, поставил свою ногу ему на грудь и надавил так сильно, чтобы тот не смог более подняться.

— Капитан, корабль наш! — прокричал Ламар, сотрясая воздух вокруг себя.

И загудели пираты чудовищным воем, празднуя среди убитых. Морис наблюдал за битвой двух капитанов со стороны, но как только услышал те самые желанные слова, что звучали для одних, как победная баллада, а для других — приговор, расслабился, наконец.

— Вот и все. — серьезно начал победивший. — Теперь вы, ублюдки, больше не сможете кормиться на моем острове! Тебе понятно, падаль? — в этот момент Эдвард слегка усилил давление, что создавал своей ногой.

— Да? — с некой эксцентричностью произнес Бартон будто бы, не чувствуя ноги противника на своей груди. — Тебе подарили второй шанс, даже позаботились о твоем выживании, а ты, твою мать, решился вновь оголить свои маленькие зубки?! — это не злость, это чистый страх и… Непонимание? Удивительно. — Что вы, что «Паруса», что «Мантикора» падут перед нами! Но ты все же решился выкрасть Мориса. — вцепились острые пальцы в черный сапог. — У тебя хватило смелости.

— Так значит, беспокоитесь о нем? Глянь-ка. — капитан кивнул головой в сторону своего штурмана, что, сжимая в руках шпагу, стоял и молча наблюдал за представлением.

— Морис? — со страхом в голосе произнес Джон, что умудрился не увидеть эту рыжую макушку в битве.

И стоял перед Бартоном мужчина, что за эти недели сумел возмужать сильнее, чем за прошлые двадцать лет. Стоял и не трясся перед ним. Вечно боязливый юнец преобразился в молодого пирата: темно-коричневые сапоги, серые плотные штаны, белоснежная, словно снег, рубаха и черный жилет из шкуры кабана. Такая уверенная хватка и стойка… Как Эдвард Джонсон сумел превратить его в совершенного другого человека за эти недели? Родной отец не смог, а он… Морис, ты бы стал великолепным приемником своего отца, принцем его империи… Но выбрал другую сторону…

— Вот ваш Морис. — Джонсон приблизил свою морду к Бартеру. — Как видишь из двух зол он выбрал меня.

— Как… — проигравший от увиденного не смог продолжить свою мысль.

— Скажи мне одно. — продолжил капитан «Пандоры», вновь расправив свою спину. — Где Дэвид? — и поднес к горлу острие своего клинка.

— Пришла беда откуда не ждали. — чуть слышно произнес Джон. — Вы его убьете? — спросил он, посмотрев сначала на Эдварда, а потом на Мориса.

— Да. — ответил на этот раз Палмер. — Так что давай, дядюшка Джон, колись. — согнул ноги в коленях и нагнулся к своему бывшему товарищу.

— Он не собирается сам отбивать тебя. Он поручил это нам. Твой отец сейчас занят поисками «Сокровищницы». Где остальные я не знаю. Это все. — можно ли было верить ему, пирату? Пирату лучше никогда не верить, но вот загнанной в угол мыши стоит довериться.

— Ясно. — произнес штурман «Пандор». — Спасибо тебе за все те знание, что вложил в меня. — Морис быстро поднес к горлу Джона свою шпагу и провел ею, не давая ни себе, ни ему осознать, что творит. Чуть помедлил бы — не смог бы казнить своего некогда товарища.

И схватилась одна рука за кисть юнца, а вторая закупорила рану. Хрипение, горечь в глазах — тяжелые секунды прощания для обоих. Черная рубаха Джона начала наливаться кровью его, руки ослабли и охладели, а голова его с закрытыми глазами, наконец, плавно опустилась на мостик благодаря Палмеру младшему.

— Вот и выяснили. — произнес капитан и убрал ногу с трупа.

— Да, все. — Морис убрал свою шпагу в ножны и поднялся, не смея стирать кровь со своих рук.

— Все на «Пандору»! — прокричал юноша и направился в сторону своего корабля.

Морис пару секунд постоял и пошел следом за своим учителем. Через несколько минут вся команда вновь стояла на «Пандоре», а на мостике, как и всегда, стоял молодой капитан со своим квартирмейстером и штурманом.

— Убрать кошки! Заряжай! Огонь! — прокричал капитан.

Прогремел каскад выстрелов и фрегат «Бриллиантовых шпаг» направился к Посейдону, сокрушая воздух треском дерева и запахом гари.

— Полпаруса! — еще раз прокричал Эдвард и «Пандора» вновь начала набирать скорость.

И направились они вновь на Майт. Джонсон заметил, что Палмер заметно притих, и решился завести с ним разговор.

— Все в порядке?

— Совру, если скажу: «Да». — обхватил свою голову мальчишка и устремил взгляд свой на учителя. — Было очень страшно.

— Как и всем в первый раз. Спасибо тебе.

— Да перестань. — отмахнулся юноша от благодарностей, за первое свое убийство. — Я будто бы теперь другой. — опуская руки проговорил юноша.

— Более отстраненный от всего? Будто бы наблюдаешь за самим собой со стороны?

— Да, словно и не я это был.

— Послушай, не смей обманываться этим чувством. Всегда себе повторяй, что это ты убил, что это ты забрал их души. Иначе станешь чудовищем.

— Я буду помнить, что сотворил.

— А что на счет Джона? Что ты чувствуешь?

— Пустоту. — минуту погодя ответил юноша. — Горечь в горле, жжение в сердце и боль в глазах. Больше ничего. — уперлись пальцы юноши в его переносицу. — Я никогда не смел себе представить, что увижу смерть человека так близко… Что сам ее нанесу, но…

— Коль хочешь силы, будь готов так поступить.

— Чтобы изменить мир, чтобы снизить количество напрасных смертей, мне нужно убивать? — в ответ получил мальчишка лишь легкий кивок. — А как мне не потерять себя? Остаться собой?

— Я не знаю. — честно ответил капитан, слегка повернув голову к ученику. — Каждый убитый забирает частичку души твоей. Нам всем в конце этого пути придется столкнуться с правдой. Мы уже не те. Не те люди, которых любила когда-то мать, не те люди, которых когда-то воспитывал отец, не те люди, которые уплыли сюда давным-давно.

— Остается лишь принять себя после всех тех перемен. — в разговор вошел Чарльз. — Только так мы способны жить.

— Все паруса! — неожиданно прокричал Джонсон. — Вернемся на Майт, к людям, что никогда не будут терзаться нашими тяжбами. Хоть на один день, стать бы таким.

[1] Акулы могут демонстрировать и игривое поведение. Например, Атлантическую сельдевую акулу неоднократно наблюдали преследующей другую особь с куском водорослей в зубах.

[2] Дэвид Палмер на данный момент введет военные действия на три фронта: «Черный череп», «Бордовые паруса», «Золотая мантикора». К проблемам, что связанны с ними подключается нетерпеливый испанский бюрократический аппарат. Дэвид обязан предоставлять испанцам определенные результаты, ведь они дали ему свободу действий. А за год толком ничего и не изменилось.

[3] Эдвард сравнивает мать Палмера с Агриппиной, не желая ей участи, что посетила матерь последнего императора Рима. Согласно легенде, Агриппина получила предсказание, что ее сын станет императором, но также станет причиной ее гибели. «Пусть умерщвляет, лишь бы властвовал», — таков был ее ответ. В последствии сам Нерон послал за своей матерью убийц.

[4]Карт-бланш — неограниченные полномочия, полная свобода действий.

[5]Клотик — набалдашник закругленной формы с выступающими краями на топе мачты или флагштока.

[6]Грот-брамсель — прямой парус, ставящийся на брам-рее над марселем.

[7]Лучевая артерия — основная артерия латеральной части предплечья, является продолжением плечевой артерии. По этой артерии чаще всего измеряют пульс.

[8] Согласно Бытия 3:1–3:6. Спаситель называет дьявола «человекоубийцей от начала», имея в виду тот момент, когда он, приняв вид змея, соблазнил Адама и Еву нарушить заповедь Бога, из-за чего они и их потомки были лишены вечной жизни.

[9] Две морских мили — это три километра и семьсот метров.

[10] По преданию, эта шайка действовала в Шервудском лесу около Ноттингема. Предводителем которых был Робин Худ.

[11] Трап — так называют на кораблях все лестницы, где бы они ни находились и какой бы-они ни были конструкции.

Глава 22: «Решился рыжий хищник выйти из логова»

7 марта 1716 года — 17 апреля 1716 года.

Через некоторое время «Пандора» уже заплывала в порт Майта, а капитан вместе со своей свитой вновь сошел с корабля. И все жители деревушки собрались у самого берега, у самой бухты, чтобы своими очами узреть лик своего освободителя. Но не было той радости, что ожидал молодой капитан. Легкий трепет и страх высказывали их глаза, кроме одной пары. Никогда бы не подумал Эдвард, что Эрик Холт может так широко и так чувственно улыбаться.

И стоял в этой толпе мальчишка, Питер, прячась за ногой своего отца, глядел своими меленькими глазами на спокойные лица пиратов. Джонсон доказал этому мальчишке, что человек — самое опасное животное на земле, способное любого хищника умертвить, а среди люда, что встречались ребенку, он самый смертоносный.

— Сколько гонора, а в итоге? — подошел капитан к толпе и легонько кивнул в сторону потопленного фрегата. — Теперь я надеюсь тебе ясно кто я? — и упал грозный взгляд Джонсона на избитого Джека.

— Ясно. — пробубнил он, поглаживая повязку на своем лице.

— Как и говорил ранее: сейчас идет война между пиратами. Запомните, корабли с моим флагом, корабли с бордовыми парусами и корабли, что увешаны золотом — наши товарищи. Судна, что блестят на солнце — враги. Как только они появятся на вашем горизонте, ноги в руки и ко мне гонца, в Тортугу, что на севере. — капитан вытер пот со лба рукавом своего плаща и уставился на Эрика. — Еще-то есть у вас проблемы, которые решаются вот этим? — и чуть потряс шпагу за рукоять в своих ножнах.

— Нет. — уверенно произнес Холт.

— Есть. — донесся звонкий голосок из толпы, и выбежал оттуда мальчишка, что так яро восхищался своим помещиком. — Вы меня помните, дядя Эдвард? — произнес мальчишка, стоя напротив величественного пирата.

«Будто бы смотрю на себя прошлого.» — пронеслось в голове разбойника. Легкие веснушки на лице, ярко-голубые глаза, что не успели еще увидеть всю тьму Тартара[1], что разразился в этих водах. Лишь цвет волос разнился у них. Эдвард мог поклясться, что в детстве его волосы были чуть светлее, чем сейчас, но чем больше он окунал свои руки в кровь, тем темнее становились локоны.

— Конечно. — капитан немного улыбнулся юркому мальчишке, согнул колени и опустился на уровень мальчика. — Чего тебе? — сверкая своим шрамом на лице проговорил Джонсон.

— Я хочу стать таким же сильным и храбрым. — необычайное воодушевление вырвалось вместе с этими словами из молодых уст. — Вы так легко потопили плохой корабль. Я хочу быть таким же сильным, как вы. — тот самый блеск возник в глазах ребенка, тот самый блеск, что заставляет мужчину идти вперед, тот самый блеск, что забрал у Эдварда счастье с Элизабет…

Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли[2]… В жизни каждого человека возникает момент, когда тот встает перед выбором: либо быть сильным и успешным в делах, либо быть счастливым. Совмещать это способны лишь гении от мира сего, но среди нас их нет.

— Я понял. — с некой грустью в голосе отозвался молодой капитан и бросил свой взгляд на его родителей. — Ты хочешь стать сильным и храбрым? — и вернулся тяжелый взгляд на лицо мальчонки.

— Да, как вы.

— Не надо. Стань лучше меня. — и упала рука на макушку.

— Но не только я хочу. Еще есть мой друг. Чарли, иди сюда. — Питер развернулся и махнул рукой своему товарищу.

Из толпы боязливо вышел мальчишка с черными волосами, все время оборачивался и с опаской глядел на Джонсона перед собой.

— Ладно. Мне все ясно. — капитан выпрямил ноги и посмотрел на своего заместителя. — Эрик, у нас есть возможность построить школу и поле для тренировок? Все денежные затраты я беру на себя. Нужно детей обучать грамоте. — Эдвард глянул и на девочку, что стояла за своей прекрасной матерью и пряталась от взора «грозного дяди».

— Да, есть. Место так точно, а если стройматериалы будут, то и построить сможем. — отозвался Холт, затягиваясь своей трубкой.

— Вот и все. — обратился пират к ребятам. — Будут у вас уроки фехтования, сам учителя подберу, уроки математики, истории и еще много чего. Рады? — одаривая их своей рукой на их хрупких плечах.

— Да. — хором проговорили ребята.

— А у Эдварда просто мания кого-то обучать? — прошептал Дюк на ухо Ламару.

— Что странно. Нам бы живыми выйти из этой войны, так мы школы строим. — все также тихо отозвался Чарльз.

— Он свою силу им уже продемонстрировал, сломав челюсть выскочке одной, сейчас же демонстрирует свою щедрость и милосердие. — ворвался в беседу Нортон. — Искусно он укрепляет связь между собой и народом.

— Ты можешь так больше не врываться? — удивленно это сказал Голиаф, чуть испугавшись от неожиданного появления головы лекаря между ним и Чарльзом. — Поседею же.

— А что касается вас, взрослых. — и продолжил капитан вещать. — Обращаетесь с любыми проблемами ко мне. Вы под моим крылом. Завтра уже прибудет фрегат с деньгами. Закупите стройматериалы, специально для этого направлю к вам торговцев. Все закупите и начинайте стройку. Эрик, твоя задача — вести этот проект, да настолько искусно, чтобы через месяц здание уже было готово. Стройте не большую, детей у вас пока маловато. Удачи. — капитан попрощался с Холтом, махнул остальной толпе и напоследок злобно зыркнул на Джека.

Через пару часов «Пандора» уже стояла во всем своем могуществе в порту Тича, команда во главе с Габриэлем разбрелась по деревне. А капитан с Голиафом, разбойником и принцем восседал в таверне за теми самыми столиками, что так облюбовали капитаны. Джейкоб по просьбе Эдварда принес ему необычайно вкусную рыбную похлебку и крабовое мясо, не забыв так же и про волшебный напиток. Прозрачный стакан черного эликсира будто сманивал свое сладостью и горечью, завлекая к себе.

— Ух, сейчас поедим. — Эдвард принялся уничтожать все то, что принес ему лично Джейкоб, даже не смотря на свой протез.

И поглощал юнец мясо белой рыбы, чуть смакуя его, как тут заметил на себе три тяжелых взгляда.

— Чего взглядом-то прожигаете? — произнес он, не отрываясь от еды, распробовав крабовое мясо на соседней тарелке.

— Зачем? — раздался голос выходца из Манчестера.

— Что зачем? — чуть смочил горло темным ромом юноша. — Зачем мы потопили тот фрегат? Или зачем мы будем возводить школу на Майте?

— Второе. — в разговор вошел Пол.

— Как мне было слышно, Оливер вам все и так объяснил. Зачем же меня расспрашивать?

— Только ли это тобой двигало? — проговорил Палмер чей силуэт ласкал морской бриз, заставляя его чуть съежиться.

— Скоро наше время пройдет. Золотой век пиратства вот-вот закончиться. Генри Морган[3], Уильям Кидд[4], Джек Хиггс— их время прошло и открыли они для нас век бесчинств и беззакония. Знаете, какое самое главное отличие между нами?

В ответ лишь молчание.

— Мы еще живы. Королевства и Империи жаждут обрести богатство в виде этих земель. Внутренние тяжбы у них скоро прекратятся, и обрушиться на эти воды их взор. Наша задача награбить как можно больше и убраться от сюда как можно быстрее. Не секрет для вас — мы вернемся в Англию, оставив их. — юноша окинул взглядом деревню за собой. — Мы так и так станем подонками, что бросили их. Так пусть я хоть чуть-чуть облегчу их жизнь. Обучить грамоте детей — одно из самых благих дел, что я совершу.

— Восемь из десяти взрослых человек не умеют читать и писать в Старом Свете. Здесь же это соотношение еще пугающее.

— Сначала стать для них благодетелем, потом стать самым нелюбимым человеком? — и обмочил гланды боцман ромом своего капитан. — У тебя душа не болит от этого?

— Я не могу себе позволить этой боли. Но мы уже отвлеклись. — и вновь приступил к еде молодой капитан. — Какого теперь ваше мнение?

И устремились два молчаливых взгляда Палмера и Дюка на Ламара, отправляя ему два легких кивка.

— Пусть будет, что будет.

— Джордж, поднимайся к нам, разговор есть. — и увидал капитан на улице знакомые очертания, что прогуливались по улице, рассматривая дома.

Наймист заулыбался, как увидал Эдварда, поднялся на второй ярус таверны и подошел к компании.

— Чего такое? — легендарный наймист уселся за стол, чуть облокотился на него, легонько царапая свою одежу.

— У тебя есть возможность нанять хороший учителей математики, фехтования, истории и философии? Мы на Майте собрались школу строить.

— Есть возможность. Парочку как минимум знал в Гаване. Но ты же понимаешь, что они уже при деле, денег у здешних чиновников куры не клюют? Запросят сверх нормы.

— Финансовая сторона не проблема.

— Тогда я договорюсь. Вечером приступлю к работе, а сейчас пойду поем. — наймист встал из-за стола и направился к барной стойке.

— Вот и решилась большая часть проблемы. Завтра с утра отправлю Бена с деньгами. И начнется возведение храма знаний.

— Не взрастить бы себе врагов умных. — Чарльз все рассуждал и рассуждал.

Вечером Джонсон поговорил с Хорнигодом, объяснив тому всю ситуацию. Бен согласился помочь и завтра же на своем корабле он доставит деньги для выкупа стройматериалов и заключения контрактов с учителями. А побеседовав с Вейном, который водил дружбу с одним торговцем из карибской ассоциации торговли, попросил того, чтобы завтра торговые корабли со стройматериалами, будто бы случайно, посетят бухту далекого острова. Кое-как Эдвард все же объяснил Вейну, где примерно это находиться. А капитан «Пандоры» принял решение оставаться в форте и продолжить обучать Мориса, следя за близлежащими водами.

Минуло еще полтора месяца, за которые ничего и не изменилось. Все те же дежурства, все те же неловкие вылазки на юг, все те же вопросы… Обучение Палмера младшего все продолжалось и продолжалось, раскрывая для него завесы тайн пиратского промысла. Эдвард приступил к рукопашной битве, прицельной стрельбе из пистолета и акробатике, заставляя рыжего мальчишку взбираться за этот период не на один километр. Не видывал раньше Морис такого оттенка на своих ладонях, не думал он ранее, что трапы, канаты и выступы в кирпичной кладке могут так сильно резать руки.

Чем лучше справлялся юнец, тем больше наседал на него учитель. Раз нет возможности заполучить опыт в битвах, то пусть хотя бы подготовка физическая тебе поможет остаться в живых. Не всегда капитан сможет прикрыть спину своему штурману.

А что касаемо его отца? Палмера старшего все невидно, будто и не было его вовсе в этом море, будто бы и не существовало никогда «Бриллиантовых шпаг». Но тигр в своем логове натачивал свои когти, выжидая наилучшей возможности.

В Тортуге, как и в форте Тича, все шло своим чередом. Но на Майте, как и обещал Эдвард, возвели школу прекрасную, небольшую, и учителей умелых наняли, и перья с чернилами закупили. Не захаживал противник более на территорию «Черепа». Повисло клеймо пиратского поселения на них, но хоть бы хны.

Раз за разом головы всех посещала одна навязчивая мысль: «А жив ли Палмер?» В том, что он действительно жив, убеждал Морис, по словам которого он совсем недавно, около трех месяцев назад, посещал его. Эдвард все прокручивал в голове мысль, о том, что он всерьез занялся поисками «Сокровищницы Рамсеса». «Глупец» — тут же звучало у него в голове после этой мысли. Наш-то юноша знал, что все это пыль, брошенная ему в глаза, дабы он еще тогда совершил ошибку, которая чуть не стоила ему жизни. Но раз Палмер этим довольно-таки давно занимается, значит его что-то подпитывает к этому поиску. Вот это самое «Что» и хотел узнать Эдвард. А может он сознательно избегает Джонсона, ведь знает, что следующую стычку между ними Палмер вряд ли переживет. Не станет же Джонсон вновь так сильно подставляться. Но раз даже похищение его единственного сына, не останавливает его от поисков и не заставляет вступить в открытую конфронтацию, то другие уловки должны быть серьезнее.

Но не долго Эдвард ломал над этим вопросом голову. Семнадцатого апреля 1716-ого года в порт Тича заплывает корабль «Золотой мантикоры». Величественный фрегат золотого цвета сбросил якорь и высвободил своего капитана — великого Ричарда Смита. Сам лидер «Золотой мантикоры» вновь посетил свободное поселение. И помчались быстро сапоги пирата по каменной лестнице. В форте на первом ярусе увидал он своего давнишнего друга, что рассиживался на крыше казармы и глядел на горизонт.

Ученик его в этот момент старательно отрабатывал выпады и колющие удары на одном из манекенов, которые находились около стены. Ричард пробежал мимо Палмера младшего и взобрался на крышу. На вершине казармы чуть замедлил дыхание и сбил скорость. Как только Джонсон увидал своего союзника в таком виде, поднялся на ноги и отряхнул штаны свои.

— Эдвард! — быстро произнес Смит, хватая его за плечи и сжимая их сильнее, чем требовалось. — Началось! — столько страха в глазах юноша видел лишь у Ност-Поинта.

Свершилось. Палмер решился начать чистку.

— Что началось? — и вновь в такие моменты молодой капитан не думает.

— Дэвид на своем корабле, «Сверкающей косе», потопил корабль Питера, вместе с ним! — усилилась хватка трясущихся рук, и окончательно сбилось дыхание некогда беззаботного человека.

— То есть…

— Да! — набухли вены на лбу пирата. — Питер — мертв! Нам нужно начинать действовать или иначе и твои, и мои будут стерты с лица земли.

— Чего? — ошарашенный капитан чуть размяк, но через пару секунд высвободился из хватки своего друга. — Черт! — и развернулся капитан к этому злосчастному морю, что только забирает. — Скотина! — прокричал во все горло, задрав голову к небу.

— Нам нужно выдвигать свои фигуры! — так тяжело поднималась грудь Скота, что смотрел на бушующего Джонсона. — Если мы будем колебаться, нас постигнет участь Питера. — пусть и в горе, пусть и разбит, но Ричард продолжал думать.

— А Джулия? Как она? — юноша развернулся к своему другу и подошел поближе.

— Не знает. Но вопросы от нее уже пошли!

— Нужно рассказать. Чем дольше тянем, тем хуже. — без сил рухнул капитан на черепицу. — Ты уже что-нибудь начал делать?

— Нет. Раз ты у нас лидер «Черного черепа», второго по силе содружества, то и руководи войной. Сосредотачивай все свои силы — один из важнейших принципов войны в заключительной стадии. Марк сейчас отвлекает Джулию.

— Какие к черту указания?! — вымоченное лицо поднялось посмотреть Ричарда. — Нужно начинать действовать — просто на просто плыть на юг, искать его чертовы корабли и топить их, отправляя к самому Кракену в пасть!

— Успокойся! — на повышенные тона перешел и Ричард. — Да, Питер умер, но не стоит терять голову из-за этого. Он бы не желал того, чтобы мы из-за мести погибли. Какого черта с тобой происходит?! Всегда вроде был умным парнем!

— Сам не знаешь? — и бросил мрачный взгляд на Смита Джонсон, поднявшись на ноги.

— Ност-Поинт?

— Да. Я не привык все еще терять своих товарищей по оружию! — Эдвард немного замедлил свое дыхание и подошел к собеседнику. — Который сейчас час?

— Полдень. Ровно. — глянул на свои ручные часы пират.

— Я правильно понял, что полководцем нашей армии стану я?

— А кто еще? Хитрый и скользкий до черта Бен? Тич, который только и делает что убивает? Мери? Да ее даже в серьез воспринимать не будут. Джек? Этот весельчак? Серьезно? Вейн, что полагается на других? Сейчас нам скорее нужен лидер и пример. От тебя не требуется много думать, не требуется контролировать эмоции. Только обсуждай с нами действия прежде, чем сделать. Хватит вести этот ставший уже бессмысленным разговор. Мигом дуй на «Пандору» и плыви за мной. — Ричард слез с крыши казармы и побежал в сторону порта.

Джонсон спрыгнул вниз, окрикнул тренирующегося Мориса, сидящих за столом Чарльза и Пола, и о чем-то беседующих Оливера и Эвена в казарме, и побежал вниз по массивной каменой лестнице. Чарльз нагнал Эдвард еще до такого, как те прибежали в порт.

— Что случилось? На кой черт мы бежим?

— Потом все объясню, но что нужно знать на данный момент вам это то, что наша война уже подбирается к развязке. Остальные на корабле?

— А где им еще быть?

Эдвард вместе с Чарльзом оторвался от других и через мгновение уже забирался по правому борту на палубу. Еще через некоторое время все уже стояли на палубе «Пандоры» и ожидали приказа своего капитана с легкой отдышкой, вдыхая морской воздух.

— Поднять якорь! Все паруса!

«Пандора» начала набирать скорость, рядом же корабль Ричарда уже на половину вышел из порта, повернул нос и повел Эдварда за собой, в Гавану. Ричард хотел вместе с Джонсоном объясниться перед вдовой. Не справиться шатен с такой важной ролью, гонца о смерти, не совладает он один со своими эмоциями. Да и заверить девушку надо в том, что ее муж будет отомщен. Она обязательно в это поверит, как увидит, что перед ней собрались сразу все лидеры пиратских содружеств, что ведут войну с Дэвидом Палмером.

Спустя полтора часа «Пандора», наполовину металлический, грозный черный пиратский фрегат, вместе с золотым уже заплывала в порт Гаваны. Через мгновение Эдвард встретил Ричарда в порту и вместе с ним быстрым шагом направился в таверну. Через пару минут слишком оживленные мужчины завалились через ее двери, одаривая всех внутри своим видом.

— Ну, и где же Марк? — чуть нервно отозвался юноша, слишком быстро вращая свою голову.

— Не видишь? Вон там, сидит что-то пьет вроде. — Ричард указал пальцем на знакомую сверкающую лысину в бордовом пиджаке.

— Пойдем, сначала с ним побеседуем.

Эдвард вместе с Ричардом настойчиво подошел к барной стойке и положил свою руку на плечо Марка.

— Как дела? — произнес Эдвард и уселся на стул, чуть заваливаясь на плечо собеседника. — Шрам? Как умудрился получить-то? — спросил он, как только увидел глубокий шрам на левой щеке Марка. Боже, юноша, чуть помедленнее.

— Подарок от людей Палмера. Они совсем озверели, осмелились напасть даже на меня. Вот немного ранили, хотя и сами поплатились за это. — произнес Френч, потягивая пиво, с улыбкой на лице.

— А ты не говорил, что это тебе люди Палмера оставили, сказал, что на тренировочном спарринге допустил ошибку. — проговорил Ричард, что неуклюже завалился на стойку.

— Ты поверил? Ричард, ну и ребенок же ты. — Марк поднес к губам кружку и немного отпил. — Эх, хорошо пошла. Вы идите к Джулии, она сейчас ждет вас в комнате на втором этаже, самая первая от лестницы. Я ей сказал, что Питер скоро вернется и я его направлю прямо к ней. Идите давайте. — последнюю фразу уж слишком тихо проговорил Френч.

— Черт. — ругнулся Эдвард и сжал ладони, в которых он держал столешницу стойки. — Дайте времени хоть.

— Посиди, соберись духом. Мне самому тяжело. — Френч вновь окунул свои губы в пенном. — Ричард, тебе сейчас хуже нашего. — и остановил взгляд свой на мужчине в этом желтом пиджаке, что так старательно держался внешне. — Садись.

И послушался Смит, уселся на стул рядом, обрушив свои локти на стойку.

— Питер хотел со всем этим покончить, как только бы разобрался с Палмером… Взять жену и вернуться в Англию со всеми пожитками, а теперь…

— Три стакана рома пожалуйста. — попросил Френч этого горького пойла у бармена.

— Уходят только лучшие, Смит. Марк?

— Слушаю, Эдвард. — чуть повернул голову в сторону Френч.

— Бери своих людей, все судна, и плыви к Тортуге. Начнем наступление.

— Как скажешь. — и поставили перед мужчинами три стакана с черным пойлом. — Ричард, давай помянем Питера Шепарда. — и взялся лысый мужчина за стакан, чуть приподнимая его.

— Да. — больше ни слова ни проронил Ричард, вместе со всеми не чокаясь опрокинул стакан и поставил его прочь.

— Будьте аккуратны с девушкой. — последние напутствие дал Френч и стал собираться. — Часа через два буду на месте. — в завершении положил на плечо Ричарда свою руку и кивнул Джонсону.

— Пойдем, Ричард. — и предстояло юноше сейчас участвовать в неприятном для себя, но таком нужном, ритуале.

Мужчина в желтом пиджаке, что некогда являлся для многих людей опорой, еле отоврался от стойки и направился наверх вместе со своим старым другом. Каждый шаг по лестнице отзывался в сердце, каждый шаг давался все труднее и труднее, каждый шаг заставлял Ричарда Смита все сильнее и сильнее разрывать свою душу на части. Ведь нет больше того заводилы, того человека, что своими грезами о спокойной жизни в Англии успокаивал сердце своего лидера. Больше Смит не услышит возгласов про подсунутый джин, не услышит восхищений о самой прекрасной в мире женщины. Больше никто не остановит Ричарда Смита на его пути отмщения, на котором он вскоре сгорит в ярком пламени Гестии[5]. Эта война, эти люди и эти эмоции не будут забыты и преданы земле.

И поднялись мужчины, и встали они перед закрытой дверью вдовы Шепарда, но никто из них так и не решался повернуть ручку и зайти. Не сговариваясь, устроили они для себя минуту молчания. В этой неприятной для обоих тишине сгорали и рождались мысли от Сета[6], что в моменте казались великолепными.

Сколько еще погибнет? Сколько уже погибло? Когда все это закончиться? Закончится ли это? Победа? Поражение? Отмщение? Свержение? Крах? Что ждет этих людей, этих жестоких, безнравственных людей на закате великого века беззакония? Исход у всех лишь один — бесславный конец…

— Заходим? — решился Джонсон и тихо произнес, посматривая на Ричарда.

— Давай. — и предательски дрогнул голос.

— Перестань. Покажи хотя бы Джулии свою непоколебимость. Мы должны быть сильными, чтобы она смогла выплеснуть все, что у нее будет на душе.

— Хорошо. — глубоко вдохнул и выдохнул Смит, поправляя на себе пиджак.

Эдвард обхватил своей татуированной кистью старую дверную ручку, открыл на себя двери и зашел в освещенную комнату, у окна которой и сидела Джулия. Ее темные волосы, что сейчас поседеют, ее прекрасные глаза, что сейчас зальются слезами, ее великолепная кожа лица, румяна с которые она сдерет ногтями… Как ей сказать? Интересно, Ульям встретиться с такой же проблемой если Эдвард отбросит концы в этих водах?

— Эдвард? Ричард? — прекрасная девушка встала с подоконника и подошла к друзьям своего ненаглядного. — Я так рада вас видеть. — чуть закрыли ее аккуратные кисти прекрасные щечки. — У меня столько радости, столько радости за этот день. Мне Марк сказал, что скоро и Питер вернется, но я не сдержусь. — ее глаза такие прекрасные, отражают ту страсть жизни, ту любовь… — Я беременна. — шепотом произнесла девушка, настолько мило стесняясь перед самыми ужасными людьми этого моря.

«Твою мать… Нет! Нет! Нет!» пронеслось у Эдварда в голове, когда тот уже застыл от предстоящего. А товарищ его за спиной от услышанного закрыл пальцами глаза и опустил голову, шепотом бранясь. Чуть затряслись его пальца у лица, чуть дернулось колено.

— Джу… Джулия. Я… Я… Тут… — затараторил бесконтрольно Смит, стараясь в первую очередь успокоить свое сердце. — Ну… — Ричард чуть приподнял немного трясущуюся голову и убрал пальцы, тем самым оголив первые свои слезинки.

— А что происходит? — со страхом в голосе, но все так же весело произнесла Джулия, на самом деле, уже догадываясь обо всем.

— Давай, лучше я. — произнес юноша, не дрогнув предательски голосом. — Джулия, — и встретились карие глаза с голубыми, что собирались подарить самый горький яд. Что тяжелее? Видеть смерть своими глазами или же доносить весть о кончине его семье? Где та грань человеческих чувств и переживаний, когда больнее уже стать не может? Господь, придай мне сил пройти тяжелейшее испытание, что ты ниспослал нам. — Питера больше нет… — эти три слова… Тремя словами началась их история и тремя словами она же и закончилась.

— Больше нет… — это не вопрос, это отчаяние девичьего сердца. — Нет. — чуть отстранилась красавица от смердящего смертью Джонсона, начиная заливаться слезами. — Прошу скажи… — легко начала мотать головой, тяжело дыша своей грудью, что скоро вскормит нового человека. — и подкосились ноги, и рухнула девушка сначала на кровать, потом скатилась на пол. — Нет! Нет! Господи, нет! — и разразился плачь красавицы, сотрясая всю комнату.

Пираты лишь молча стояли во всей красе демонстрируя стойкость, позволяя себе лишь молчаливые слезы на своих щеках. Будто бы солдаты на построении, стояли они, не смея двинуться, и под дикий плач молодой девушки смотрели на пейзаж за окном. Великолепная погода — насмешка в лицо для людей с их великим горем. Плач красавицы стал утихать, и ее краснеющее и мокрое лицо поднялось и посмотрело на этих двоих.

— Убейте этого подонка… — тихо произнесла Джулия, сверкая своими слезами на красном лице.

— С превеликим удовольствием. — ответил Эдвард.

— Джулия, мы всегда поможем. Прости нас. — произнес Ричард, опираясь спиной о стену.

— Прошу уходите… — самые колкие слова донеслись из ее уст, на которые право она точно имела. Пиратство забрало ее счастье, изранив душу.

Джонсон вытер слезы и вместе с Ричардом покинул комнату, оставив Джулию.

— Думаешь она справиться? — спросил Ричард.

— Я уже ничего не знаю. Ее тяжелее нашего. Питер — единственное, что у нее было здесь. Мы же лишь его товарищи по ремеслу, что и повинны в его смерти. — Эдвард вступил на первую ступеньку, но остановился, смотря на своего давнего друга.

— Больше всех я виноват. Я должен был насильно отправить его в Англию, как только он заговорил о переезде. Но оставил его подле себя в надежде на лучшее… А теперь?

— Пойдем, приступим к войне. — чуть махнул капитан «Пандоры» и продолжил спуск.

Пираты спустились на первый этаж таверны и, как только схватились за главные двери таверны, прогремел выстрел. Звук, что заставил застыть не только люд в таверне, но и время. Вся таверна, словно живой организм, содрогнулась. А прогремел он из комнаты, в которой не так давно были морские разбойники. Секундное замешательство, и рванули оба наверх.

[1]Тартар — в древнегреческой мифологии глубочайшая бездна, что находиться под царством Аида, что служит тюрьмой для Кроноса и титанов после их войны с богами Олимпа.

[2] Строчка из Исход 20:4-11.

[3]Генри Морган — английский мореплаватель, пират, капер, позже плантатор и вице-губернатор на Ямайке, что активно проводил английскую колониальную политику. Пиратский адмирал считался талантливым военачальником и мудрым политиком. Его жизнь была полна ярких крупных побед. Умер сэр Генри Морган в 1688 году и с почестями похоронен в церкви Св. Екатерины Порт-Ройаля. Через, время из-за сильного землетрясения, его могилу поглотило море. «Кровавый Генри».

[4]Уильям Кидд — самый кровожадный пират-легенда. Обладал удивительной выносливостью, особой жестокостью, садистской изощренностью и искусным талантом пиратского дела. Уильям Кидд был отличным знатоком судоведения. Имел безоговорочный авторитет среди пиратов. Его бои считались самыми ожесточенным в истории пиратства. Грабил как в море, так и на суше. Легенды о его победах, несметных сокровищах живут и поныне. Поиски награбленного клада Уильяма Кидда продолжаются и на сегодняшний день, но, пока безуспешно. Известен благодаря громкому судебному разбирательству его преступлений и пиратских нападений, итоги которого оспариваются и по сей день. По мнению некоторых современных историков, Кидд действовал согласно полученному им каперскому патенту и не нападал на союзные корабли. Умер через повешение в 1701 году.

[5]Гестия — несправедливо забытая богиня огня в древнегреческом пантеоне.

[6]Сет — в древнеегипетской мифологии бог ярости, песчаных бурь, разрушения, хаоса, войны и смерти, входящий в гелиопольскую Эннеаду.

Глава 23: «Последние мгновения кровавой войны»

17 апреля 1716 года.

Напряженные мужские руки схватились за ручку, с великим страхом отворили двери перед собой, сметая пыль с ограждений рядом, сотрясая скрежетом петель таверну и царапая предвкушением себе сердце. Все то же солнце за окном, все та же мантия на окнах, что развивается на ветру, все та же легкая пыль, кружащая в воздухе невероятный танец, но мрачит все ложе, на котором лежала некогда такая красивая, такая чувственная, такая воодушевленная девушка. Ярко-красные, словно лепестки розы, сверкали капли крови на ее голубом одеянии, белоснежный лик, что больше не улыбнется, больше не изобразить радость, больше не будет трепетать о величественных чувствах… И оседает порох на ее кровоточащем виске, и не смеет Эол[1] разрушить это ужасный пейзаж, не смеет его душа по наказу отца[2] его еще сильнее обезобразить лик дочери Венеры[3].

Сжимали эти ручки старый пистолет Питера, с которым странствовал великий человек еще под флагом Джека Хиггса. Не стерпела она, не смогла перенести разлуку вечную, что так страшатся люди, не решилась она предстать в будущем перед своим ребенком со сладострастными речами про его отца, не пережила ее душа утраты… В безжизненных глазах застыло то отчаяние, что подарил ей Эдвард Джонсон, сверкали самые тяжелые слезы на солнце, будто бы насмехаясь.

Суровые некогда пираты в момент ослабли: великий Смит, лидер целого пиратского содружества, рухнул в дверном проеме оглушая юношу перед собой и поджимая к себе ноги в нечистых сапогах, а наш молодой человек чуть прошел вперед, наступая на скрипучую досочку, и почуял своим носом этот травмирующих запах — запах свежей крови, чуть отсыревшего пороха и сильной гари. В той неприятной, не успокаивающей тишине домчался до дверей в номер владелец таверны, сокрушаясь при виде смертного одра молодой девушки, некогда одной из самых важных клиентов.

— Боже… — рваным голосом отозвался Ричард, что мешал собой пройти внутрь хозяину.

Безмолвно молодой пират решился подойти к девушке, своей грубой, татуированной, но от страха дрожащей рукой провел по белоснежной щеке, что не так давно была одарена ярким румянцем.

— Такие… красные… — осматривая женские безжизненные очи, заключил Эдвард немного высоким голосом и услыхал, как его товарищ вновь поднялся на ноги.

— Нет! — прокричал зеленоглазый, одаривая стену за собой сильнейшим своим ударом, вибрация от которого смогла дойти и до Джонсона, что застыл перед ликом. — Черт! Черт! Черт! — вновь и вновь повторял Ричарда, обрушивая свой кулак о стену. — Скотина ты, Палмер!

Все проклинал Смит Дэвида разрушая стену перед собой на глазах ошарашенного до сих пор владельца таверны. Джонсон немного отстранился от кровати, тяжело дыша, чуть окунулся внутрь себя, рассматривая пустоту, тьму своей бездны чувств, что ощутил в ответ на картину эту. Блеснул аккуратно в глаза голубые белоснежный листок бумаги чуть измазанный в чернилах, что лежал под стаканом на тумбе. Аккуратно обошел юноша ложе, что навсегда останется у него в памяти, чуть размазывая маленькие капельки крови на полу своим грубым сапогом, и с трепетом от ужаса и боли ухватился за скомканный краешек этой весточки, аккуратно вытаскивая посланнице из-под стакана.

— За что?! За что, черт тебя дери?! — продолжал Ричард и после последнего удара развернулся, прислонился спиной к стене и медленно сполз на пол. Неисповедимы пути Господни, Ричард Смит. Нет ответа у меня почему снизошло такое испытание на твои плечи.

И начал читать Джонсон предсмертную записку Джулии Шепард.

«Дорогие мне, Ричард Смит и Эдвард Джонсон…

Я не могу жить без Питера… Я не могу подарить мир без отца этой крохе. Я даже прокормить одна не смогу… Он мне обещал, так сильно грезил спокойной жизнью в Англии, а теперь…

Даже дышать мне сейчас так тяжко, коль отведу мысли — задохнусь… Я не могу обречь своего ребенка на Ад… Я больше не буду прежней… Я люблю Питера больше жизни… Больше, чем боюсь свою смерть…

Не будь он пиратом… Не будь он с вами знаком… Я… Мы… были бы…

Прощайте…»

— И клякса. — очень низким голосом проговорил капитан. — Столько слез было пролито. — немного прошлись его грубые пальцы по манускрипту — Не будь он с вами знаком… — повторил одну из строк и перевел свой взгляд на убитого этими словами Ричарда.

Тот уже молча смотрел своим красным лицом на друга, что некогда служил с ним, восседая на полу.

— Мы за все заплатим. — наконец, обратился капитан и к хозяину заведения. — Можете нас покинуть ненадолго? И людей не пускать.

— Да… Хорошо. — и засуетился хозяин, ухватился за свой жилет и спустился вниз, отталкивая всех от комнаты и закрывая двери. — Уходим-уходим. — последнее, что донеслось за дверьми.

— Мы подонки, Эдвард… — с неожиданных слов начал капитан «Золотой мантикоры». — Мы разрушаем жизни, мы ничего не создаем… Всяк кто с нами поведется рано или поздно окажется на том свете. На моих руках кровь Шепардов, всех членов семьи. — и поднял чуть руки свои Смит, и устремились его глаза на кисти, что охватил тремор.

— Слишком много смертей за один день.

— Дальше только больше. — и сжались кисти, что секунду назад тряслись в кулаки, поднялся Ричард и бросил свой взгляд на юношу, чей силуэт так сильно ласкало солнце. — Слушай сюда, Джонсон, — оголилась та суровая сторона лидера пиратов. — возвращайся в Тортугу и готовь корабли. Мои судна, судна «Бардовых» и твои сотрут с лица земли армаду этого ублюдка. Я пока займусь похоронами.

Прошелся вглубь комнаты, наконец, решительно Ричард, опустился на колени, пачкая их в крови, перед кроватью с несчастной, и обхватили руки его, что содраны в кровь, белоснежную кисть.

— Клянусь, вы будете отомщены. Клянусь своей жизнью, я не успокоюсь пока он дышит. — и поставил на кон свою жизнь мужчина на коленях перед той, которая больше никогда не одарит его тем прекрасным смехом. — Эдвард, — поднялся решительный взгляд на молодого капитана. — помоги мне забрать его жизнь.

— И просить не стоит.

— Подай письмо. — юноша послушно исполнил просьбу только что поднявшегося на ноги капитана. — Разрешите, мне в последний раз… — прошептал он это бережно забирая пистолет из ее рук. — Это будет мне вечным напоминанием о великом горе. — бережно сложил он мятый листок и вместе с пистолетом убрал его во внутренний карман своего пиджака. — Пойдем. — одарил последним взглядом Джулию и вышел вместе с Эдвардом из комнаты.

И озирались люди в таверне на них, как только увидали, что вышли они из комнаты, все перешептывались, все что-то обсуждали, но так и не решились подойти к двоим грозным пиратам.

— Надеюсь, мое заведение не есть причина всего этого. — аккуратно начал мужчина с легкой залысиной.

— Нет-нет. Что вы? Простите нас за все… — виновато проговорил Джонсон, глядя в эти много чего повидавшие глаза мужчины, что видели Эдварда во многих его этапах жизненных. — Простите, Джеральд.

— Извиняться не стоит. Заканчивали бы вы, мужики, с вашим пиратством. — очевидной ситуация стала даже для Джеральда Бакера.

— Сейчас мы точно не остановимся.

— Эх. Но вы уже не дети. — Бакер развернулся и пошел в кладовую.

— Выстрел в городе слышали. Пара минут и подойдут сюда мои люди вместе со стражей. Чуть на лапу дам, еще вот рассчитаюсь с Джеральдом и приступлю к похоронам. А ты иди уже сейчас.

— Держись, друг мой. — пожал юноша истерзанную руку и покинул это заведение, в последний раз перед развязкой.

Через пару минут «Пандора» уже выходила из порта Гаваны. Серебряные часы Эдварда показывали полтретьего. Чарльз, Морис и Пол лишь со стороны наблюдали своего капитана, с уровня палубы, подмечая его серьезный настрой. Даже пернатый не смел сейчас занять свое место на его плече. Что же происходит с нашим капитаном? Что-то в его лице пугало свиту, в особенности Мориса, который никогда не видел такого Эдварда.

— Что он завелся-то? Что произошло может? — проговорил Палмер, ткнув своей рукой в плечо Ламара, что стоял рядом с ним у грот-мачты.

— Что произошло не знаю, но знаю, что будет. Пойдем-ка, парень. Пол, ты с нами. — Чарльз вместе со всеми поднялся на мостик и встал недалеко от штурвала.

— Крепчайте узлы! Паруса по ветру! — кричал уже покрасневшим горлом их капитан. — Мы достанем этого сукина сына. — пробурчал уже себе под нос молодой человек, напрягая свои кисти на штурвале.

— Это он про твоего папу. — шепотом обратился квартирмейстер к штурману, а затем повернулся и к боцману. — Пол, схвати его со спины, самое важно сдерживай руки, может и поранить тебя. Только не сдавливай, а всего лишь придержи. Он будет вырываться, так что будь готов. — и вернулась темная голова к Морису. — А ты будешь ровно вести корабль в это время. Начали.

С левой стороны от штурвала показались лица Ламара и Палмера, Дюк же чуть дыша встал за спиной своего капитана, что сейчас готовился разразиться яростью.

— Эдвард, сбавь темп.

И обратил на себя внимание нестабильного сейчас капитана его заместитель. И обратились на Чарльза безумные голубые глаза, что сейчас даже немного потемнели.

— Нет. — сказал он, немного помотав головой. — Поздно, Чарльз. Мы двигаемся к апофеозу нашей войны. — как же сильно сейчас его голос напоминал обезумевшего.

Его красное лицо, с темнющими от ярости глазами, прожигали стойкого к таким ситуациям Чарльза. И вновь перед ликом смертных предстал Дьявол, что был взращен испанцами в темнице, и сожжет он Сам врагов своих в пламени царства подземного, и обратит он всех в блуждающие бесцельно огоньки[4], и разразиться само море под его драккаром[5], на борту которого он несет погибель. «Сам Дьявол, сами грехи посмотрели тогда на меня. Не видывал я в жизни больше страха, чем тогда… И закалили душу мою нежную эти ощущения, позволило мне это выжить в будущих политических уловках, в будущих войнах хитрых против бесчестных людей.» — выведет именно эти строчки в своих мемуарах Морис Палмер перед днем своей смерти.

Несведущ человек во время припадка ярости, но этот. Закалилась душа капитанская и в темнице, и на акте казни, и позволил его разум использовать этим сильным эмоциям все те знания и умения, что таились в молодом человеке: высокий уровень фехтования, все те хитрости, что были исписаны в исторических книжках, все те движения тела, что тренированы были в самых горячих схватках.

— Пол, начинаем. — отдал отмашку Ламар, и тут же Пол обхватил Эдварда своими большими сильными руками, чуть сжимая его.

— Измена! — прокричал капитан и замахал ногами в разные стороны.

— Морис, штурвал. — Палмер младший спохватился и обхватил руками святой для себя штурвал, который только-только начал проворачиваться вправо. — Эдвард, успокойся. Дыши. — пытался вразумить этими словами Чарльз.

— Измена! — продолжал и продолжал кричать наш капитан, сотрясая воздух, но через несколько секунд почему-то затих и перестал барахтаться. — Чего вам надо изменщики?

И врывается со шпагой на перевес Габриэль уже со здоровою рукой с огромными от удивления глазами и будто бы собирается наброситься на капитанскую свиту.

— Все нормально, Габриэль, спокойно. — сказал Морис, подняв руку.

— Что твориться такое? — недоверчивый взгляд упал на этих четверых, что сейчас будто бы сошли с комедийной постановки.

— Ярость застилает ему глаза. — непринужденного проговорил Чарльз и повернулся к своему капитану. — Успокойся, дыши. Мы не изменщики. Но мы не можем позволить тебе вновь убиться. Что произошло? Спокойно и внятно. — проговаривал медленно и размеренно Ламар, сопровождая каждое слово успокаивающими движениями рук, за спиной которого все также продолжал стоять Шарп.

Эдвард медленно и глубоко дышал, на собственное удивление легко поднимая из-под рук Дюка свою грудную клетку.

— Люди Палмера убили Питера.

— Черт! — отстранился Чарльз, обхватывая своими руками голову. — Еще несколько десятков смертей по его наводке. — у остановились уставшие и немного красные глаза квартирмейстера на Шарпе. — Иди уже отсюда! Не беси меня! — и сам уже не вытерпел этого защитничка, посылая его на палубу.

— Все-все. — выставил руки перед собой ладонями вперед. — Больше не побеспокою, господин квартирмейстер. — далеко ненагиранным уважительным тоном проговорил Шарп, аккуратно спускаясь по лестнице, не смея отводить взгляд от грозного Ламара.

— А еще? — вновь к расспросам вернулся Чарльз, стараясь сохранить самообладание.

— Мы с Ричардом прибыли в Гавану, чтобы рассказать Джулии, что случилось. Джулия… Жена Питера.

— Да что ж ты будешь делать-то!

— Мы смогли рассказать и по ее просьбе оставили в покое. Только-только схватились за двери таверны, как услышали выстрел. Побежали, раскрыли двери и увидели… Увидели ее тело на кровати, в руке сжимала она старый пистолет Питера около своей головы… Ее не стало… Она была беременна… — и выступили вновь слезы на его лице. — Она оставили предсмертную записку, в которой пишет, что не сможет жить без него. И чтобы лучше бы мы не знали Питера, а он не знал бы нас.

Дюк в своих руках почувствовал, что тело капитана расслабилось, и отпустил его. Воцарилось молчание на мостике. Холодный влажный ветер ласкал их грубые лица, поднимая вверх их неаккуратно обрезанные локоны волос, чайки одаривали их последними криками перед долгой дорогой.

— Успокойся. — решился Чарльз. — Мы отомстим за все и за всех Палмеру. Время придет. Но сейчас ты должен здраво обдумать свои действия, Джулия и Питер не хотели бы, чтобы мы так глупо отправились к ним. Мы обязательно отомстим, но сейчас ты должен отдохнуть. — Чарльз положил руку на плечо своему другу. — Сейчас самое важное не дать Палмеру захватить наши сознания свои образом. Давай, поплыли к Тичу.

Уже спокойный капитан взял в руки штурвал и обычным своим тоном отдал приказ: «Полпаруса». «Пандора» поплыла своим ходом в сторону Тортуги.

Через час фрегат начал подплывать к порту форта Тича, вокруг которого столпился десяток кораблей с бардовыми парусами, а самый большой корабль, массивное линейное судно с бордовыми парусами стояло на якоре в порту. Умеет же Френч оснащать оружием свою крепость. Корабли членов «Черного черепа» в полном составе стояли пришвартованные в порту. Капитан сунул руку во внутренний карман своего плаща, достал часы, отрыл крышку и на долю секунду бросил на циферблат свой взгляд. Третий час. Еще достаточно времени.

Эдвард оставил корабль в порту и в одиночку, без своей свиты, что так любил таскать с собой и выслушивать их замечания, отправился в порт, в кабинет Тича, в котором, как он думал, все и собрались. Квартирмейстер все же попытался сопроводить своего капитана и поприсутствовать на совещании, что обещало стать ключевым для этих земель, но юноша наотрез отказался брать его с собой, объяснив это одной простой фразой: «Будут присутствовать лишь капитаны.»

Эдвард поднялся по массивной каменной лестнице, прошел первый ярус форта, который на удивление пустовал, поднялся по лестнице на второй ярус и вошел в кабинет Тича. Даже со стороны Тортуги не доносились звуки, даря тишину величественному замку на острове.

Вейн, Рид, Рекхем, Хорниголд и Френч со своими шестью капитанами, что молча наблюдали за всеми, собрались вокруг стола, за котором, словно Король, восседал Тич, и развернулись, как только услыхали знакомый скрип дверей.

— Всех приветствую. — быстро проговорил юноша и прошел вглубь комнаты, к Марку. — У меня плохие новости. — шепнул ему на ухо Эдвард. — Джулия застрелилась, как только узнала про смерть Питера.

— Боже мой. — и поникли брови лысого мужчины, и участилось дыхание его глубокое, что опьяняло сознание. — Почему все это происходит? — прошептал Марк, чуть опустив голову.

— Вы про что? — поинтересовалась Мери, что навострила уши свои.

— Да, так. Про Палмера и новый шрам Марка. — ответил Джонсон, не одаривая подробностями жизни своего старого, уже умершего, друга.

— Раз полководец здесь, пусть начинает. — проговорил Тич своим известным басом, глядя на Эдварда. — Каков план?

— Через два часа прибудет Ричард, привезя с собой своих товарищей. — чуть прикинул капитан время, которое потребуется Смиту на все про все. — Марк, сколько кораблей ты потерял?

— Было десять, осталось сейчас семь. Я потерял три прекрасных фрегата. — предаваясь воспоминаниям, проговорил Френч. — У Ричарда будет штук шесть фрегатов. Немного, но наша импровизированная армада в состоянии прочесать весь юг и дать бой людям Палмера.

— То есть в лучшем случае у нас в распоряжении около двух десятков кораблей? — сам у себя спросил Эдвард. — Будем думать, как лучше это сделать.

— У тебя в распоряжении. — подправил Эдварда Вейн. — Смысла не будет если мы всей толпой бросимся на юг.

— Ладно-ладно. Пока подождем Ричарда. А я обдумаю пару деталей. — Эдвард подошел к столу и начал рассматривать раскрытую карту.

— На, садись, тебе больше пригодиться. — Тич поднялся со своего кресла и уступил свое место молодому капитану. Будто бы в будущее заглянул легендарный пират, позволяя Джонсону занять его место.

— Ага. — Эдвард взял в руки на половину исписанный карандаш, сел в кресло и пододвинул к себе карту.

Через два часа, что прошли в бурных обсуждениях между капитанами, как и ожидал Эдвард, в кабинет зашел Ричард со своими людьми.

— Мы на месте. — проговорил Ричард, одаривая всех приветственным кивком и приближаясь к столу своего командира в этой войне. И вновь они будут работать в тандеме, как тогда пару лет назад, воссоединилась эта парочка в самой глобальной пиратской междоусобице. — Семь фрегатов с моей стороны, включая мой. Мои люди готовы обрушиться на головы «Бриллиантов».

Эдвард сидел, развалившись в кресле и держал в своих зубах карандаш, оглядывая девятнадцать человек перед собой, что занимали капитанский пост на своих суднах. Слова Ричарда смогли оторвать его от мыслей бренных.

— Да, проходи-проходи. Как оцениваете боеготовность своих кораблей? — спросил у всех Джонсон, поднимаясь с кресла. — Только честно.

— Мои люди готовы к бою. — чуть кивнул головой Марк в сторону своей гвардии. — Но нам нужно пару часов.

— Чтобы подготовить свои экипажи.

— Да, спасибо, Джерри. — и упала рука лидера «Бордовых» на плечо своего человека.

— Та же ситуация. — продолжил Ричард. — Ядра, боезапас, все есть. Но нам нужны хотя бы три часа.

— Мы же готовы уже сейчас. И обмундированием, и боезапасом, и настроем. — проговорил Хорниголд, обобщив про весь «Черный череп».

— Ясно. — чуть прокашлялся капитан. — Тогда план мой не подвергнется каким-либо изменениям. Слушайте. Марк со своими людьми отправляется на восток и там немного заходит в южные воды и плывет вдоль этой линии. — Эдвард провел пальцем по только что нарисованной им линией, которая пересекала тот самый остров, на котором находиться форт испанцев, откуда собственно капитан и выкрал «Пандору». — Плывете до вот этого острова, который находиться в самом центре южных вод. Проверяйте каждый остров, каждый залив, что встретиться вам на пути. Только так, понемногу передвигаясь, мы и выкурим Палмера. Ричард — на запад и аналогично проплываешь весь путь до этого же острова. Мы же начнем свой путь от сюда. И еще важная деталь. Корабли выстройте стрелой. Желательно чтобы расстояние между флангами не превышало и мили. И постарайтесь расположить на острие самый сильный корабль, как и на концах. Таким образом мы максимально защитим свои фланги, зад и перед. — проговорил молодой человек, не поднимая своих глаз на людей, что отправлял на бойню.

— А еще спрашиваешь почему именно ты должен руководить ходом войны? — произнес Тич, как только Эдвард соизволил поднять на людей перед ним свои глаза.

— Это еще не все. — что-то еще вертелось в голове молодого человек, что сейчас отвечал за все пиратские жизни. — На всякий случай, подготовите все пушки на всех кораблях даже те, что являются запасными. Абсолютно весь боезапас держите в боевом состоянии. Проверьте канаты, трапы, паруса, мачты, корпуса и бочки с порохом. Точите сабли и заряжайте пистолеты. А теперь, наконец, самое главное. Как только увидите на горизонте очертания этого острова, — Эдвард указал пальцем на Серранилью. — замедляйте ход. На нем находиться форт испанцев. Пушек и укреплений там огромное количество. Я был там, когда возвращал себе «Пандору». Не пытайтесь дать им бой. Все вместе мы за десять минут разрушим этот форт, не оставив и камня на камне, и начнем продвигаться дальше, а если каждый из нас поодиночке броситься на этот улей — исход будет печальным. А нападать будем, как только вы увидите с севера наши корабли, корабли «Черного черепа». Если мы нападем с разных сторон, да еще и все вместе, то я вам обещаю, они наверняка даже и сопротивления не смогут оказать. — будто бы невзначай капитан расправил плечи перед генералами. — Мысли, идеи, предложения? — и метался взгляд его темных голубых глаз между людьми перед собою.

— Мне нравиться. — произнес Калико, человек что первый решился высказаться. — Все просто и понятно.

— Мне нужно только несколько вещей от этого похода. — несвойственно для себя, Ричард заговорил басом. — Тело Палмера и обломки его кораблей.

— За этим и идем. — проговорил Эдвард. — Лидеры содружеств, на вас же я возлагаю обязанности управления своими людьми, займитесь формированием стрел и обсудите тактические уловки.

— Приблизительные силы противника мы знаем? — поинтересовался Марк, гордо стоя в числе первых.

— Палмер ходит в друзьях у испанцев, имеет форт на этом острове и армаду. Больше мне ничего не известно. — строго ответил Джонсон, чуть поправляя свой манжет.

— Не густо. — грустным голосом проговорила Рид, собирая на себе неловкие взгляды.

— Я знаю. Но у нас есть два преимущества: эффект неожиданности — это мы ему навязываем сражения, это мы всем составом двигаемся в его владения, это мы сосредоточили все свои силы для нанесения решающего удара, и его фанатичность в поисках «Сокровищницы».

— С этим разобрались. — пробасил Тич. — А что на счет одного из самых важных критериев всех успешных сражений — времени? Когда кому выходить?

— Я рассчитываю, что в семь часов Марк и Ричард отплывают на свои позиции и формируют стрелу. Мы без двадцати девять формируем свое построение и ровно в девять выдвигаемся. Перед нами-то задачка стоит попроще — плывем прямо. А Марк и Ричард стартуют в это же время. И если я правильно посчитал, то мы одновременно достигнем форта испанцев, и даже ждать друг друга не придется. Самое главное в этом сражении — это расположение судов. Максимально рассредоточьте силы. Ядра должны палить со всех сторон. Знак для нападения я дам выстрелом из фальконетов. А до этого момента не должно прогреметь ни взрыва. Сейчас пять часов, на подготовку и на проверку вооружения для «Бордовых парусов» и «Золотой мантикоры» приблизительно четыре часа, а для нас — пять с половиной. Думаю, нам этого времени хватит.

— С этим мы разобрались. — вновь проговорил Ричард. — Что на счет Мориса? Не подведет ли нас забота о ребенке?

— Надо будет — я сам его убью, труда не составит особого.

— Не горячись пока, генерал. — пробасил Тич. — Если будет мешаться — сделай калекой его. Потом поможет при встрече с Дэвидом.

— Тогда предлагаю на этом закончить. — проговорил капитан и поднял перед собой руку, сжимая кулак. — «Черный череп» клянется здесь и сейчас, что даже ценою моей жизни, но Дэвид Пламер будет уничтожен вместе со своими людьми.

— Мы, «Бордовые паруса», — Френч поднял свою руку и уперся кулаком в кулак Джонсона все сильнее и сильнее его сжимая, заставляя костяшки свои немного побелеть. — клянемся, что отправим Дэвида Палмера в Ад, что отомстим за павших товарищей, даже ценою моего существования.

— Мы, «Золотая мантикора», — повторил за остальными лидерами Ричард Смит, что за целый этот день уже устал от потрясений. — клянемся, что расправимся с Дэвидом Палмером, заставим его молить о пощаде до самой смерти и одарим его самыми ужасными муками, что есть на этом свете. Ставлю на кон свою жизнь.

Тридцать секунд молчания в этом ритуале подарило неимоверную уверенность людям, что окружали их. Пыль, что сорвана непоседливым ветром и освещенная великим солнце, понемногу осыпалась на три кулака, что уперлись друг в друга, и не смели пираты даже вставить свое слово.

— Уничтожим «Бриллиантовые шпаги». Увидимся на поле боя, дорогие союзники. — проговорил Эдвард, погодя с минуту, вместе со всеми опуская руки.

— Ты прав. Нужно убедиться в нашей боеготовности.

— Тогда, Марк, пошли? — Ричард посмотрел на Марка и кивнул головой в сторону раскрытых дверей.

— Да. — Марк вновь одарил Эдварда взглядом. — Да подсобит нам удача. Да снизойдут до нас Боги.

— Удача — это миф. — в ответ произнес капитан.

— Так и знал, что ты так ответишь.

Капитаны «Бордовых парусов» и «Золотой мантикоры» покинули кабинет, оставляя пиратов «Черного черепа».

— А теперь что касается нас. Корабль Тича будет плыть первым, слева — Бен, справа — я, дальше за мной — Мери, за Беном — Джек. А ты Вейн, веди свой корабль посередине сзади и прикрывай тыл. Между нами должно быть минимум четверть мили. Ясно?

— Да. — хором ответили его товарищи по оружию.

— Тогда приступаем. — Эдвард, как и все остальные, покинул кабинет и направился к своему кораблю.

Команда Джонсона ждала его на палубе: Пол, Чарльз и Морис же стояли на мостике, и все смотрели на каменную лестницу, выжидая появления на ней знакомой фигуры. Так через минуту и случилось. Вскоре Эдвард уже стоял и отряхивался на мостике от невесть откуда взявшейся пыли.

— Ну что? — спросил Чарльз, не дожидаясь того, как его друг отряхнет с себя всю пыль, что насобирал в кабинете.

— Сейчас, дай отряхнуться только. — через мгновение Эдвард вскочил на релинг, который был перед штурвалом. — Внимание! — вся его команда, стоящая на палубе в этот момент, подняла свои взгляды на него. — Сегодня и завтра будут знаменательные дни! Мы, все мы, весь пиратский мир, направим свои силы против одного предателя. Вы можете лицезреть все эти корабли, — и одарила капитанская рука всю эту стоянку известных пиратских посудин вокруг себя. — и я вас уверяю они все, как и мы, вступят в этот бой! Это будет самая массовая стычка в этом море за всю историю карибских островов! Я никого не заставляю вступать в этот бой против своей воли! Сейчас каждый может закончить это для себя! Но вы упустите ту самую возможность — стать будущим ликом целой Вест-Индии! Все зависит от нас! Выбирайте! — Эдвард замолчал на несколько секунд и начал вглядывается в лица своих парней, в первую очередь задержавшись взглядом на Шарпе и его людях, что посмели засомневаться в нем. — Никто не хочет уйти?! — в ответ вновь тишина, и лишь суровые мужские взгляды, что полны надежды и радости были направлены на капитана. — Тогда задача! Проверить все вооружение, зарядить пистолеты, наточить сабли, проверить узлы! В девять мы выходим с позиции! Приступайте! — капитан спрыгнул с релинга на мостик. — Пол, проверь пушки, Чарльз, арсенал на тебе. Палмер, дуй в трюм и разбери его от ненужного хлама. Каждому разрешается взять по паре людей. — и закончил раздавать приказы молодой человек, и уселся на фальшборт, чуть болтая своими сапогами.

Названные осознали всю серьезность ситуации и бегом спустились с мостика для выполнения приказов, кроме одного, что был остановлен своим капитаном.

— Слушаю, Эдвард. Еще что-то?

— Ты готов?

— Разве это важно? — вопросом на вопрос ответил Палмер. — У меня есть выбор: либо сражаться и выжить, либо подчиниться и себя ненавидеть.

— Очевидный для тебя выбор, да?

— Так точно, мой капитан. Спасибо, что вы позволили мне прожить эти месяцы так интересно и так волнительно. — чуть поклонился ученик своему учителю, даря Джонсону ранее невиданные эмоции.

— Если через неделю будешь жив — станешь совершенно другим человеком. — Эдвард окинул взглядом корабли «Бордовых парусов» и «Золотой мантикоры». — А теперь иди.

Через четыре часа флот Марка и Ричарда поплыл по своим направлениям, занимать позиции. А еще полтора часа, когда Чарльз, Морис и Пол уже стояли на мостике с выполненными задачами, докладывая о полной готовности судна, корабли «Черного черепа» подняли свои якоря и немного выплыли из порта.

Эдвард медленно подошел к штурвалу и ухватился за него, словно за последнюю преграду между жизнью и смертью. В этот момент к нему на плечо усаживается его пернатый друг. Через несколько часов эти воды будут трепетать от смелости этих пиратов, от смелости решений этого молодого человека, через несколько часов пройдет сражение, что закрепит молву на устах в высших кругах Великобритании и Испании про великого и ужасного Эдварда Джонсона, что скоро обретет славу «Бессмертного капитана».

— И ты здесь. — с улыбкой на лице проговорил юноша, смотря на своего пернатого друга. — Поднять якорь! Полпаруса! — прокричал он, и «Пандора» начала медленно выходить из порта, занимая свое место.

[1]Эол — герой мифологии Древней Греции. Обладает способностями близкими к божественным. Однако во всех версиях особо подчеркивается его происхождение от людей, поэтому он является лишь полубогом. По мифам является богом ветров.

[2] Отец Эола — Посейдон. Верховный морской Бог, один из трех главных Богов-олимпийцев вместе с Зевсом и Аидом. Очень внимательно следит за деяниями молодого капитана.

[3]Венера — в римской мифологии богиня красоты, плотской любви, желания, плодородия и процветания.

[4] Блуждающие огни (огоньки) в славянской мифологии — существа в виде огоньков, воплощение душ грешников.

[5]Драккар — деревянный корабль викингов, первых открывателей Америки.

Глава 24: «Муки ни в чем неповинных людей»

17 апреля 1716 года 21:00.

Величественный пиратский фрегат занял свое место по праву силы, сопровождая «Месть Королевы Анны» и даря ей надежного союзника, что клянется в верности защищать ее. И сосредоточены капитан, на плечи которых рухнуло тяжкое бремя предстоящей битвы, что сейчас готовы творить историю своими действиями, сокрушая эти воды, заставляя запомнить их имена.

Эдвард достал свои слегка уже потертые часы и вновь устремил взгляд на циферблат. Без двадцати девять. Юноша кивнул головой Тичу в ответ на его взгляд, а тот отдал приказ о начале движения, и остальные судна подловили этот импульс и понемногу начали набирать скорость направляя свои паруса по крепчающему ветру, что скоро разразится ураганом. На каждом корабле, внутри каждого члена экипажа и тем более внутри самих капитанов царило беспокойное предвкушения скорого сражения, когда сознание понимает, а руки не могут даже сдвинуться с места, когда жизнь вот-вот покинет тебя, а ноги не в состоянии отойти от напасти, что скоро пронзит человека. Проматывали они раз за разом в голове тот самый план, что не скроем от читателя был составлен слишком сумбурно и без должной подготовки.

Но спросите вы, а точно ли можно было бы придумать план получше? Наши герои, даже пусть и великие, чьи имена разнесутся на века, ни в какое сравнение не идут с Прометем[1], что не только сотворил человечество, как таковое, а еще и одарил их подарком великим, что когда-то был отобран у рода греховного, нельзя их даже сравнивать с Александром Македонским[2], что так сильно славился талантами полководческого дела.

И наш герой осознавал всю неточность своего плана, на который подписал дорогих для себя людей, но им, людям, что вот-вот потеряют надежду, и не важно было великолепие плана, на который они подписываются. Важна была лишь надежда, что дарили слова молодого, но повидавшего много, человека. Ведь, как не ему, капитану «Пандоры[3]», вселять надежду людям, обрушивая на головы противника катастрофы, среди которых сам является самым опасным бедствием, что создало само время, что создали люди, вечно понукая его в детстве и воспитывая его на этих материальных благах, отсутствие которых называя чуть ли не самым большим грехом.

Одарил молодой человек своих товарищей по промыслу взглядом задумчивым: чуть пробежался по серой рубахе Чарльза, не обращая внимания на вычурные ножны, что он недавно себе прикупил, осмотрел Голиафа, что стоял так незыблемо, так непоколебимо, будто бы идет защищать свою родину Ханаан[4], попался на глаза и Габриэль, что в последнее время демонстрирует исключительную верность своему капитану, оставляя немного горечи, и Морис — юноша, что не смеет трястись, не смеет лишко дышать, не смеет даже подумать о крахе кампании своего учителя. У нашего юноши, Эдварда Джонсона, два великих таланта, два столпа, что обеспечат ему победу в любом начинании — талант адаптации к округе и талант к сбору способных и решительных людей вокруг себя, что неизвестным путем проникаются верностью и дружбою к Эдварду, к человеку грубому, к человеку неимоверно жестокому и самоуверенному.

— Они все надеются на мой план. На мои слова. — пронеслось у него в голове, чуть охватывая холодом кончики пальцев. — Как только мои слова наполняются верой людей, больше я не смею сомневаться в них… Но что делать если я и сам до конца не уверен? — Эдвард посмотрел на мостик освещенным оранжевым светом солнца. — Не подавать виду и соответствовать своим же словам. Не думалось мне, что так тяжело быть человеком слова, человеком, чьи слова хоть чего-то стоят…

Меньше двух часов ушло у «Черного черепа» на достижения Серранильи, острова, что когда-то укрывал самый страшный фрегат во всем море. Он только-только показался на горизонте, как и «Золотая мантикора» с «Бордовыми парусами». Одиннадцать часов, слишком светло еще было для этого времени, но легкий сумрак уже стал захватывать небосвод. В окнах форта пылали слабые огоньки, на башнях вели свой дозоры часовые, но скорее всего они лишь доигрывали очередную партийку в карты, гогоча над собою и тыча пальцами в очередного проигравшего, что обязан завтра будет вновь заступить в дозор. И обрушиться скоро воздаяние за деяния, в которых они не повинны. Люди, что жили достойно, служили своей родине, защищая ее интересы, вскоре погибнут по прихоти Его Пиратского Величества, принца этих вод, что одарит врагов своих яростью и болью.

Сколько бы ни прошло лет, сколько бы крови не было пролито на землях наших, но люд никогда не измениться. Слабые от ума винят в этом Господа, самовлюбленные мерзавцы винят в этом соседа, дикие от силы повинят дикий мир с животными его во главе, но лишь человек, что способен раскрыть себя и посмотреть на других без линз чувственных, узрит причину в величественном обсидиане[5], что так старательно натирали предыдущие поколения[6].

Эдвард осмотрелся вокруг, фокусируя свой взгляд на силуэтах своих капитанов, и решился догнать Тича, чтобы поведать ему мысли свои. Через мгновение так и случилось. Мостик «Пандоры» и мостик «Мести Королевы Анны» сровнялись, заставляя юношу все также смотреть на своего товарища, снизу-вверх.

— Тич, сейчас я отдам приказ о нападении! Ты врываешься вперед, остальные на позициях! Стреляй сначала по верхушкам башен, дабы избавить нашего противника от возможности сопротивляться! А потом пали по стенам форта!

— Понял! Готов начинать! — отозвался легендарный пират, уже отдав приказ на подготовку мортир.

— Увидим же, как сильно и насколько быстро мы сможем разрушить этот замок. — капитан глубоко вздохнул взглянул на четверых матросов, что стояли у фальконетов и мортир на самом носу «Пандоры». — Все паруса! Фальконеты, огонь в воздух! Мортиры огонь по башням! — и отдал приказ юноша, заставляя громыхать свои орудия.

Знак подан, корабли «Золотой мантикоры», «Бордовых парусов» и «Черного черепа» начали рассредоточивать по всему периметру. Последовал залп из пушек Тича, затем еще и еще, но уже с разных сторон громыхали пушки. Верхушки башен, на которых стояли часовые, уже поражены и понемногу стали рассыпаться. И началась паника внутри форта. Нагрянули пираты всем скопом своим, наплыли морские хищники на ни в чем не повинных испанцев, что лишь посмели так сильно якшаться с самым ненавистным человеком среди всех подонков, разбойников и чудовищ. Подписали пять сотен человек себе смертный приговор.

Команда «Пандоры» в полном составе находились на палубе и ждала, когда же их капитан отдаст приказ об атаке, ведь кроме того залпа из фальконетов и мортир, ни разу не был поднесен фитиль горящий к сухому чернющему пороху, еще ни разу не отбросило ударной волной храбрых матросов. Квартирмейстер, как и должен был, уже начал замечать нарастающее недовольство команды и обратился к своему капитану.

— Почему мы-то ждем? Чего выжидаем?!

Одарил наш юноша лишь молчанием своим заместителя, что так старался выяснить причину замешательства. Но великий корабль все плыл на форт, не сбавляя темпа, и готовился наш молодой человек к свершению. Чуть завалил траекторию, да настолько сильно, что шла Пандора по касательной к одному помосту.

— Почему мы даже скорость не сбавляем?! Эдвард?! — и схватили цепкие загорелые руки Эдварда, сжимая его плечи девятью пальцами. — Между нами и фортом полкилометра и мы все приближаемся!

— Чарльз, — спокойным голосом начал капитан. — мне нужно не допустить кое-чего и поэтому я оставляю тебе управление «Пандоры». Хватай! — прокричал он и побежал к фальшборту.

Летела «Пандора» на широченный помост, к которому точно, как пить дать, швартовалась «Сверкающая Коса». Чарльз схватил штурвал, пернатый отпустил хозяйское плечо, перелетел на релинг и остался там, осматривая великое представление перед собой. А молодой капитан разогнался, вскочил на фальшборт и прыгнул в сторону помоста. Благодаря инерции он долетел до него, сделал перекат, заставляя скрипеть деревянные доски под собой, вскочил на ноги и ринулся к воротам. Летают ядра с убийственной скоростью над его головой, и сотрясают они здание незыблемое, дай пару минут и не останется ничего на этом острове, будут захоронены грехи людские вместе с их желаниями, верой, любовью и надеждой.

Не встретились грозные испанские гвардейцы капитану, но вот чугун его коллег, уж слишком сильно мешал ему на этом открытом пространстве. Одно из ядер угодило в землю в пяти метрах от него. Немного земли хлынуло в сторону Джонсона, в тот самый момент, когда он разворачивался и переносил импульс своей энергии на другую ногу. Еще и еще ядра пролетали над ним и врезались землю рядом с ним. Мгновение, и рухнули перед юношей деревянные массивные ворота, что когда-то были поставлены в надежде защититься от набегов вот таких вот гнусных и противных людей.

Эдвард пробежал по ним и забежал на первый ярус форта, в котором воцарилась величайшая суматоха. Испанцы столпились у дверей арсенала и выхватывали пистолеты друг у друга, вырывали из рук товарищей своих клинки и что-то кричали друг другу. Стрелки начали занимать свои места у окон, что еще оставались целы в этом Аду. Еще залп, и дальняя стена форта начала обваливаться во внутрь, дым от пушек и выстрелов захватил форт, ухудшая видимость в округе. Множество криков между глухими залпами, множество бранных слов на чей-то род брошенных. На земле уже лежали первые убитые: запачканные в земле и в крови мундиры красно-яркие, невесть откуда взявшиеся штаны свободные, пиратские, потерянные в пылу сражений шпаги и множество капель крови от оторванных конечностей и разодранных тел.

Не обратила внимание целая гвардия на пирата, что ворвался к ним через главные ворота. Один из стрелков, что стоял на крыше казарм, увидал наглую пиратскую рожу и подал знак своему товарищу. Они взвели курки и направили ружья на Эдварда. Юноша одарил их взглядом, затем на канат, к которому были прикреплены доски, а на другом его конце висел противовес. Секунды и Джонсон рванул вперед, к этому канату. Выстрелы прогремели, остановились круглые пули[7] в земле, на которой секунду назад стоял капитан, и остальные испанцы обратили внимание свое на стрелков, а затем и Эдварда увидали. Стрелки промахнулись, чего не скажешь о злосчастных пиратах. Тысячи килограмм чугуна пробивали стены форта, башни, крыши зданий и сами укрепления с пушками начинали обваливаться, оставляя после себя облака пыли, запах гари и огромные камни и валуны.

Эдвард достиг каната, достал кинжал и внизу под своим хватом разрезал канат. Противовес полетел вниз, а капитан взлетел вверх. В одно мгновение оказался он на крыше казарм, приготавливаясь к убийству. Отпустив канат, он еще поднялся на целых два метра, в воздухе оголил шпаги свои, сверкая заходящим солнцем, что отражалось от клинков его, в глаза противников своих. Вот его сапоги достигли крыши — он ринулся к стрелкам. Как только между ним и первым стрелком осталось пара метров, Эдвард начал разворачиваться, занося свою шпагу в сторону. Через секунду он разрезал стрелку шею и побежал дальше, к следующему смертнику, что не мог найти в себе сил противостоять даже грохоту вокруг себя. Того капитан проткнул остриями своих шпаг, рухнув с ним на крышу, и, быстро вскакивая на ноги, продолжил бежать.

Убрались шпаги в ножны с характерным звоном, и разогнался молодой капитан, сотрясая пыль на старой черепице, подбежал к краю и решился сигануть вниз, в лапы великой реки — Коцит[8], в которой уже захоронены испанцы, что в полной мере своей приняли подарки от «свободных нравов», распрощавшись с жизнями и оголяя свои оторванные ноги и руки с поверженными головами, глаза чьи мертвые глядят вниз, в пучину камнепада и сожалений.

Приземлился Данте на свободную от груды камней площадку, сделал элегантный перекат по земле, пачкая свой плащ землей южною. В момент полета над его головою пролетела еще одна дюжина ядер, угодив в дальнюю стену форта, разрушая ее.

Капитан начал подниматься по лестнице, что вела на второй ярус форта, в отдельную его часть, что сокрыта была от взора его прозорливого пылью. У самого конца лестницы его уже поджидали человек десять. Эдвард оголил шпаги и приготовился к бою, но в этот момент в испанцев угодил залп ядер. Тела раскидало перед ним в разные стороны, одаривая смрадом, пылью и сажей нос капитанский. Продолжил свой путь и побежал уже в сторону кабинета капитана форта. На пути, к которому, он расправился еще с тремя несчастными. Настал момент долгожданный — Эдвард взобрался на последнюю ступеньку, убрал шпаги в ножны и ногой отрыл двери кабинета, заставляя чуть треснуть эти массивные двери, что слишком ярко освещали вспышки от пушек.

Зададите вы вопросы: Зачем он так торопился? Зачем он ринулся в форт, которые по частям разрывают его товарищи? Что стоило настолько много, заставляя Джонсона рисковать своей жизнью, линия которой будто бы и не оборвется никогда?

Эдвард смог увидеть еще живого капитана форта, что сотрясался от страха сидя за своим столом, готовясь совершить самый страшный грех, засунув себе в рот дуло пистолета своего трофейного. Готовился мужчина пренебречь Богом.[9] Чуть сгорбилось трясущееся тело, стуча своими зубами по стальному дулу пистолета. И оседала пыль на его чуть седые волосы, и намокал величественный белоснежный фартук, что носить себе позволяли лишь исключительные люди, такие, как он — капитан целого испанского форта, что водил тесную дружбу с Дэвидом.

Дрожали руки, дрожало сердце, дрожала душа, заставляя бренное тело заставить нажать курок. Легкое замешательство, что вызвал незваный гость, отсрочило немного смерть, что так желал увидеть он. Пират достал из кобуры один из пистолетов и выстрелил в ружье капитана. От выстрела выбило из рук его пистолет, дуло, которого очень сильно ударило по зубам, заставляя его завыть, будто брошенный зверь. Эдвард рванул к капитану, оторвался от земли, заваливая его с грохотом на землю.

Его мокрые и боязливые от страха глаза, глаза дикого, некогда злого хищника, некогда любимого женою своей, некогда любимого сына и заботливого внука, будут выжжены в памяти Эдварда Джонсона. Этот жалкий взгляд, молящий о жизни, молящий о новом дне, о еще одной возможности увидеть дочь, стал слишком тяж для молодого человека, что некогда поклялся разрушить мечты других людей, чтобы его собственная обрела форму в мире бренном. На секунду замешкался Джонсон, уж слишком увлекаясь изучением души человека под собой, и в эту же самую секунду в кабинет капитана форта вонзились ядра, разрывая на части стены и потолок. В момент этой разрухи, когда не только форт содрогался от выстрелов, а целый остров, что некогда был прекраснейшим местом на всем юге, Эдварду на глаза попался люк в полу. Он схватил за одежду капитана и вместе с ним быстро, ползя по полу, на который раз за разом обрушивались части крыши, добрался до спасительного люка, раскрыл двери его, заставляя скрипеть петли из прошлого века, и вместе с капитаном спустился вниз.

Успели спуститься они в маленькое помещение, в котором и стоять-то в полный рост было нельзя, и освященное свечами, стоящими на полках, которые раз за разом содрогались все сильнее от грохота поверхности. Капитан тут же отпустил капитана и тот сразу же забился в угол и стал смотреть красными глазами на пирата перед собою, который сидя на коленях смотрел наверх, на тот самый люк из которого они и спустились, и чего-то выжидал, стараясь услышать то, что происходило на поверхности. Маленькие камушки начали падать с низкого потолка и выпадать из стен, пыль вновь начала подниматься

Эдвард уселся перед капитаном, взял того за одежду и поднял его, так чтобы тот упирался спиной в стену и сидел прямо. Десятки секунд Джонсон вглядывался в глаза капитана, как он сразу их не узнал. Это был тот самый квартирмейстер, которому он ударил по голове, когда освобождал «Пандору». Боже правый как ты постарел, лицо осунулось, морщины ужесточились и оброс за эти недели так. Надеюсь, ты хотя бы рассказал Палмеру о краже его сына, не зря же отпущен был тогда. Лик другой, измученный, но одежа все та же, даже как-то грустно смотреть на тебя. Его молчание продлилось еще несколько секунд, заставляя сердце пирата чуть успокоиться и восторжествовать в этой дуэли взглядов.

— Рассказывай. — произнес Джонсон, тяжело дыша и с трудом поднимая грудную клетку в этом пыльном помещении.

— Я не знаю. Я не знаю ничего. — быстро пробурчала жертва трясущимся языком.

— Где Палмер?! Отвечай!

В этот момент наверху прогремел еще один залп и пыль с потолка обрушалась на головы Эдварда и испанца. Заложник же молчал и смотрел на юношу перед собой жалостными глазами, прося лишний день жизни у его черной души.

— Говори, черт тебя дери! — не выдержал капитан, ударил кулаком по лицу испанца и вновь поднял его. — Говори, собака!

— Я не знаю, я не знаю где он! Пощади! — жалостливо прокричал узник. — Он отдал приказ наказать тебя, преследовать всех пиратов и убивать их по одному! Такой приказ поступил всем! А затем он взял несколько фрегатов и уплыл прочь отседова!

— Куда?! — Эдвард схватил его за мундир. — Куда?!

— Убей меня. — тихо произнес живой мертвец.

Еще один залп наверху, и новое облако пыли в подвале, оставляя этих двоих в неловкой тишине.

— Что ты сказал? — навострились капитанские уши.

— Обещай, что убьешь меня после того, как я расскажу где он.

— Так ты говорил, что не знаешь где он! — Эдвард еще раз ударил кулаком по лицу испанца. — Слушай меня внимательно, я тебя и так убью, только вопрос в том какая смерть тебя настигнет! Мучительная и долгая или же быстрая и легкая! — юноша все держался за этот проклятый мундир.

— Хорошо-хорошо. Он уплыл дальше на юг, никуда не сворачивал, к «Сокровищнице».

— К «Сокровищнице»? Он ее нашел?! — не о том настигли мысли тебя, молодой капитан. — Как?! Ее же не существует!

— Возможно. Я не знаю! Он твердил про нее все время, и я подслушал разговор его матросов и узнал, что они плывут именно к ней, на поиски величающего строения этих вод.

— Собака! — Эдвард отпустил капитана и ударил кулаком по стене. — Скотина!

— Убей меня, ты обещал. — и вновь шепот из его уст.

Прогремел еще один выстрел наверху, сотрясая стены подвала.

— Вы все равно встретитесь в Аду. — Эдвард схватил капитана форта за волосы, поднес кинжал к его горлу и провел лезвием по шее, омрачая землю под ним.

Хлынула из раны глубокой жидкость животворящая, оставляя следы на лезвии многовидавшем, и рухнуло, наконец, бренное тело на земель, укрываясь покрывалом пыли и готовясь навсегда залечь в этом маленьком подвальчике. Капитан сел на пол, упираясь спиной в противоположную стену от места казни, поглаживая пальцами рук своих рукоять кинжала Хиггса.

— Что же твориться-то? — и начал ласкать взгляд темных голубых глаз окровавленное лезвие кинжала, и устремил взгляд на люк. — Столько смертей… Стоили ли все те жизни, которые он, я, мои товарищи загубили за эти месяцы войны, того чтобы завладеть тем чего и нет? Палмер, я не знаю кто из нас с тобой прав, я не знаю кто совершил грехов больше, я не знаю встретимся ли мы в одном котле в Аду, в одной реке Аидового царства. — прогремел еще один залп наверху, и опустилась пыль на грубое чуть загорелое мужское лицо. — Ты такой же, как я. Мы один человек, но на разных берегах, мы один нрав с легкой разницей в возрасте. — Эдвард неловко улыбнулся и продолжил. — Наши победы с тобой — тоже одинаковые? Грехи одни, мысли схожи, желания точь-в-точь, и грыземся за место под солнцем… Вот она человеческая натура. — и поникла капитанская голова, размышляя над сказанным.

Прошло несколько минут в этой напряженной тишине, что одарил себя капитан, наверху стихли залпы, и у люка послышались шаги и чьи-то разговоры.

— Здесь все разрушено. Эдварда нигде не видно, не может быть, что он под завалами. — раздался знакомый голос.

— Зачем он вообще рванул сюда, мы и без его помощи бы разрушили этот форт? Вечно ему не сидится на месте. — знакомое ворчание.

Джонсон легко улыбнулся, как только услыхал знакомые голоса, убрал кинжал, обтерев его от крови, схватился за лестницу и стал подниматься к люку. Он уперся рукой в люк и толчком открыл его, создавая очень неприятный скрежет. Крышка люка с грохотом открылась и подняла облако пыли светло-серой. Эдвард поднялся и встал рядом со входом в спасительную комнату, которая стала могилой для одного и спасением для другого. Кабинет разрушен, обвалились стены, рухнул потолок, оголяя прекрасное темное небо. И собрались в этом разрушенном месте, где теперь так свободно прогуливался морской бриз, чуть приподнимая пыльный черный плащ капитанский, капитаны «Черного черепа», собственной персоной лидеры «Бордовых парусов» и «Золотой мантикоры», и Морис с Полом.

— Я почему-то не удивлен. — пробасил Тич и принялся рассматривать небо над собою, что даже его смогло заворожить своей красотою и глубиною. Красноватые облака и неимоверное множество диких звезд так и манят душу свободную вырваться из плена обители смертной.

— Вы же меня знаете. — чуть развел руки капитан на уровне своего пояса, демонстрируя во всей красе свой вид.

— Знаем. — хором отозвали члены «Черного черепа»

— Эдвард, какого черт ты творишь?! — подошел Марк и взялся за плечо своего молодого товарища. — Зачем ты побежал в форт? Ты же отдаешь себе отчет в том, что мы могли тебя убить, просто не заметив этого? — продолжал, словно по-отцовски наставлять этот лысый мужчина, углубляясь взором карих очей своих.

— Отцовский комплекс? — шепотом произнесла Рид, чуть наклоняясь к Вейну.

— Видимо, да. Я слыхал, что Марк пару лет назад потерял ребенка в утробе своей жены, что не так давно и скончалась. — бестактно продолжил Чарльз.

— Умолкните оба. — осадил обоих Хорниголд, что не горел желанием сейчас разрушать неимоверно полезные дружеские связи с Марком.

— Оно того стоило. — отозвался капитан в ответ на наставления. — Я побежал в форт для одной цели, которая только что выиграла нам войну.

— Интересно для какой?! — прокричала Мери, что не выдержала этих глупых оправданий. — Эксцентричный мальчишка!

— Дослушайте. — немного выставил перед собой руки молодой человек, останавливая волну возмущений, что вот-вот все захлестнет. — Вот я хочу спросить вас. Если бы мы разрушили этот форт, просто разрушили, то получили мы бы информацию о нахождении Палмера? Конечно, же нет. Расспрашивать просто некого было бы. Так вот во время этого балагана я пробежал весь форт и добрался именно до этой комнаты, в которой сидел капитан. Твой знакомый, Морис, квартирмейстер. Он засунул дуло пистолета себе в рот и так жаждал застрелиться. Благо есть я, что отвел его душу от греха, ведь именно он обладал самой точной информацией по нахождению Палмера. Да, нам повезло, что здесь был люк. — слегка пнул юноша открытую крышку люка.

Все до единого подошли к люку и посмотрели вниз, на тело капитана форта, а самые любопытные чуть не опрокинули вниз самых первых.

— Но об этом можно было бы и сказать. — проговорил Марк. — Но какого черт ты ринулся именно сейчас, именно тогда, когда начался бой, да тем более такой?

— А когда? После боя? Когда он точно уже бы застрелился. Или же до боя? Когда испанцев в форте больше, чем бродячих собак в Лондоне. По-тихому точно бы не получилось. Так что я выбрал самый оптимальный вариант. Да, каюсь, что вас не уведомил. Но я посчитал лишними переживания о моей жизни во время атаки.

— Чего уже сотрясать воздух? — в разговор вновь вошел Тич. — Иль вы не привыкли за эти годы к сумасбродству этого человека?

— Тич, это невероятно тяжело. — отозвался Бен, что сейчас старался не то выговор сделать, не то похвалить. — У тебя талант, Эдвард, талант не ценить собственную жизнь.

— Да ладно, чего вы на него взъелись? — в веселом расположении духа произнес Джек, подошел к пыльному Эдварду и закинул руку ему на шею, чуть распространяя свое амбре от сегодняшнего рома. — У вас даже мыслей таких не было, а он уже ринулся в самое пекло. Надеюсь не напрасно. Чего узнал?

— Палмер уплыл на юг, искать «Сокровищницу». Капитан предполагал, что он ее нашел. И еще, как он сказал, Палмер никуда не сворачивал по пути. Следующая наша встреча — это встреча с его армадой блестящей.

— Значит, скоро будет развязка. — произнес Ричард. — Так даже лучше. Сейчас что делать будем?

— Думаю нам стоит переночевать близ этого форта. Сюда он не ринется, так как и надобности нет. Тем более он не знает, что этот форт пал. И поэтому предлагаю отдохнуть восстановить силы. Много ядер потратили, чтобы здесь все на корню разрушить?

— На удивление нет, у меня так всего три залпа ушло. — наконец проговорил Бен.

— Не дорабатываете, Хорниголд, у моих по пять. — проговорил Смит массируя пальцы свои о низ пиджака яркого.

— Я рассчитываю на то, что мы завтра сразимся с основными силами «Бриллиантовых шпаг». Завтра ключевой день, держите это в голове. Подготовьте команды, корабли. И озвучьте мысль о том, что не всякий сможет пережить завтрашний бой. — и вновь обрекает капитан людей подле себя на смерть, но сейчас чувствуется в нем самое опасное для полководца чувство, осознание своего мнимого «величия». «Величие» схожести своей натуры, своих мнимых талантов с талантами великих, с натурой известнейших людей во всем мире во все времена. Но совсем скоро одарит его жизнь новым уроком, что врежется в память ему, что сформирует его личность до конца.

— Это и так ясно было. — Вейн повернулся и посмотрел на разрушенный форт. — Думаю стоит расходиться по кораблям.

— Подожди. Может у Эдварда есть еще идеи о предстоящем бое. — проговорил Тич, обращая внимание не прозорливых на генерала.

— Есть. — легкий кивок молодого человека. — Движемся на юг мы так же стрелами. Всего три стрелы, как и было сегодня. Мы в центре, Ричард, ты справа от нас, Марк, ты слева. Когда вступаем в бой, вы начинаете атаковать фланги, заводя свои корабли с боков, а мы берем на себя центральную часть. Самое главное не заходить вам глубоко в их ряды потому, что и они вас могут с одного залпа на дно отправить, и мы можем им помочь в этом, выстрелив в вас. Не стоит лезть в пекло. Действуем по такой тактике — залп, начинаем двигаться по краям, окружая их. Я предполагаю, что слабые их корабли будут с задней стороны всей армады. И как раз поэтому мы будем обтекать их сразу с двух сторон. «Бордовые паруса» и «Золотая мантикора» напичкают их чугуном с бортов своих, а мы ударим по носам их. Помните, в предстоящей битве у нас лишь одно преимущество — это возможность сходить первыми на этой доске.

— Думаешь их флот сравним с нашим? — пробасил Тич, чуть откашливаясь от этой пыли.

— Да. Если не больше. Будем так считать, точно не разочаруемся при встрече.

— Теперь, я думаю, можно расходиться по кораблям. — проговорила Рид, размахивая кистью перед лицом своим.

— Да, пойдемте. — Эдвард поднял голову к небу, желая получить даже самый слабый, самый тонкий намек на свою победу. Но увы… Не знало небо воли такой, не знали звезды юношу такого, что просил их знака.

Через некоторое время уже все находились на своих кораблях. Эдвард, Морис, Пол и Чарльз стояли на мостике «Пандоры» и оглядывали всю команду, которая во главе с Габриэлем стояла и смотрела на своего капитана с палубы. Как только Джонсон вновь оказался на мостике «Пандоры», Рей тут же вцепился ему в плечо, не давая расслабиться после такого забега. Коснулись два пальца шеи пернатой, проскользили до большого пузика и вновь поднялись. Пару движений и вскакивает капитан на релинг перед своими людьми.

— Ну, что, парни, как себя чувствуете?! — прокричал он, осматривая палубу своим зорким взглядом, демонстрируя всем своим видом ту живость души молодой, что толкает на необдуманные поступки. — Все живы?! — улыбка на его лице начала проглядываться куда яснее, чем это было пару секунд назад.

— Да! — прогремело на всю палубу.

— Это радует! Завтра нам предстоит сразиться с огромной армадой врага! Я не могу гарантировать то, что все переживут эту битву! И поэтому я считаю, что вы вправе сами выбирать себе судьбу! Вы со мной или же нет?! — раз за разом повторял ритуал он Джека, стараясь наполнить людей перед собою той энергией, тем запалом, что переполнял его пару лет назад.

— С вами, капитан! — еще сильнее пронеслось по «Пандоре», чем прошлое «Да!», зачинщиком которого стал именно Шарп.

— Я рад это слышать, парни! Сейчас, до битвы, мы должны убедиться в боевой готовности нашего корабля! И поэтому ближайшие часа два мы посвящаем отладке пушек, осмотру боезапаса, бинтов и спирта, для раненых и подготовке личного арсенала! Завтра рано утром мы начнем свой крестовый поход! Покажем иноверцу нашу силу!

— Да, капитан!

— Приступаем! — Эдвард спрыгнул с релинга на мостик, а команда тут же начала исполнять поручение. — Вас так же это касается. — на сей раз Джонсон обратился к Чарльзу, Морису и Полу.

— Да, мы понимаем. — ответил Ламар. — А что если мы проиграем следующий бой? Что тогда?

— Мы с гордостью пойдем на дно, вместе с золотом, славой и ромом. — все с той же улыбкой на лице произнес Эдвард, отводя сам от себя эти пагубные мысли

— А если серьезно? — Пол, как и Чарльз, начал грозно смотреть на него.

— А если серьезно, то другого исхода, как наша победа, и быть не может. — Эдвард убрал со своего лица улыбку и впервые посмотрел на Мориса, как только они прибыли на «Пандору». — По-другому быть не может. Вы осмотритесь вокруг. Сколько нас, а сколько их. Будите так сильно хандрить — запакую в бочку и тут оставлю, дозревать. Хватит этих абсурдных мыслей. Выполняем приказ и ждем завтрашнего дня. — выговорился капитан, спустился на палубу и вернулся к себе в каюту.

Он снял пыльный свой плащ и швырнул его на стул стоящий у его письменного стола, поднимая уж слишком много пыли. Оружие было выложено на стол, и жаждало, будто живое, начало финального сражения. Пернатый спрыгнул на стол, а капитан же уселся в кресло, достал журнал, в который он все записывал и начал излагать свои мысли, что накопились за этот день. В полночь молодой капитан улегся спать, даже не осознавая той мысли, что сейчас он мог насладиться лицами, разговорами тех людей, с которыми завтра распрощается навсегда. Только с возрастом, только с опытом от таких ран и потрясений, появляется мудрость, что в первую очередь оберегает именно тебя, именно твои чувства и желания.

[1] По древнейшей версии мифа, Прометей похитил огонь у Гефеста, унес с Олимпа и передал его людям. Он совершил это, скрыв искру в полом стебле тростника (нарфекс) и показал людям, как его сохранять, присыпая золой. В истолковании, он изобрел «огневые палочки», от которых загорается огонь. В наказание Зевс направит людям первую женщину — Пандору. По версии мифа, заполучить огонь Прометею помогла Афина

[2]Александр Македонский — выдающийся полководец, создатель мировой державы, распавшейся после его смерти.

[3] «Пандора» — корабль Эдварда Джонсона, что несет в себе смысл аналогичный ящику Пандоры. Легенда о ящике Пандоры: До появления Пандоры женщины были только богинями, управляющими людьми, по воле Зевса женщина появилась на Земле, среди мужчин, как копия богинь. Любопытная, она открыла полученный от Зевса сосуд (что в последствии будет переведен, как ящик) (Кувшин Пандоры), из которого тут же по миру разлетелись все несчастья и бедствия, а на дне, под захлопнутой крышкой, осталась лишь одна вещь — Надежда.

[4]Ханаан — это название в древности носила, собственно, Финикия, а в библейские времена — страна, простирающаяся на запад от северо-западной излучины Евфрата и от Иордана до берега Средиземного моря. В настоящее время эта территория поделена между Сирией, Ливаном, Израилем и Иорданией. Ханаан в целом также известен как Земля обетованная. На данной территории жил народ Филистимляне, родом откуда был сам Голиаф.

[5] Семь с половиной тысяч лет д.н. э отполированные куски обсидиана являлись первыми зеркалами для людей.

[6] Опыт прошлых поколений в поисках истинной натуры человеческой.

[7] До XVIII века включительно использовались круглые свинцовые пули, что отличались недостаточным передвижением в стволе оружия, образованием свинцового налета, высокой способностью деформироваться, незначительной пробивающей силой.

[8]Коцит — река плача, приток Стикса, одна из пяти рек (вместе со Стиксом, Ахероном, Летой и Флегетоном), протекающих в подземном царстве Аида.

В конце первой части (кантики) поэмы «Ад», Данте показывает Коцит как девятый, самый последний круг Ада, где находятся самые ужасные преступники. Здесь расположена обитель предателей и изменников, величайшие из которых — Иуда, Кассий и Брут; их грызет своими тремя пастями сам Люцифер. Согласно схеме Данте, вид наказания для обитателей Коцита выглядит так: Вмерзли в лед по шею, и лица их обращены к низу.

[9] Библия приравнивает самоубийство к убийству, ведь это убийство самого себя. Только Бог может решать, когда и как люди должны умирать, поэтому, беря это полномочие в свои руки, человек пренебрегает Богом.

Глава 25: «Армада падет»

18 апреля 1716 года.

Ранний подъем Эдварда не ожидал лишь Рей, который нахохлился на столешнице письменного стола под лучами только что пробудившегося светила, сладко посапывал и досматривал очередной свой пернатый сон. Всякая живая душа дремала в эти часы ранние, наполняя свое тело энергией, силой и желанием для будущего сражения. Ни одно тело не подавало признаков жизни, наслаждаясь высунутыми носами. Но капитан наш спозаранку уже копошился у своего шкафа со стеклянными дверцами. Именно этот шкаф Эдвард хотел заставить книгами, но пока его рука добралась всего лишь до трех, что были благополучно вывезены с острова Майт. И как раз одну из этих трех он и взял, «Искусство войны», любимая его книга вела его по правилам войны, что задолго до него выписали пером своим полководцы, проливая кровь своих воинов. Простые в понимании правила, указания, способные изменить жизни множества людей вокруг. Осознав прочитанное, приняв рукописное, нематериальное и очень абстрактное, молодой человек старался оправдать всю ту ответственность, что возложили на него Тич и Хорниголд в тот самый день перед дверьми, за которыми начался самый великий, самый кровавый внутренний конфликт «свободных», что лелеяли очертания круглых серебряных, бронзовых и золотых монет, словно лидийцами[1] становясь, «честных», что не видел мир о дивный, и не созерцали моря глубокие, и «храбрых» людей, очерняя великое море рекой крови черною и окуная по плечи могучие руки свои в кровь.

И коснулись первые пальцы Великого Дажьбога[2] огромных посудин, что наслаждались бесконечным, как казалось душам смертным, наслаждением. Ранее утро, очень-очень ранее утро, а капитан наш умелый уже окунается с головой в беседу с культурой прошлого, жадно подцепляя оттуда советы и уловки, упуская самое главное — принцип мысли, что вел его автор. Удивительным местом оказалась эта Вест-Индия, которая смогла заставить молодого человека, что в аккурат угодил сюда в блаженном возрасте, позволяя себе с каждым новым событием, с каждым новым месяцем смотреть на себя в зеркале другими глазами, поменять свои биологические часики. Пока тело сильно, пока юность бьет через край прощается молодому человеку спать и по пять часов, и по шесть в день. Но измениться ли эта картина в будущем, когда наш капитан будет подбираться к четвертому десятку своей неимоверно опасной, чересчур свободной жизни.

Час уделив чтению, юноша в одних штанах и сапогах взялся за шпаги, вышел на палубу, поднялся на мостик и встал в стойку. Перед развязкой, перед финальным актом непомерного насилия капитан решился поупражняться в сложных элементах боя, что когда смог видеть у своего учителя, что в очередной раз в очередной с ним беседе красовался своими выходками во время великих сражений того времени, охотясь во всю на Уильяма Кидда. И ходили легенды, что сам так величал, о умнейшем шаге Хилла во времена еще XVI века. Отправил тогда Хилл весточку легендарному пирату, что решился посетить свою семью в Нью-Йорке, с предложением явиться в Бостон, чтобы поскорее решить насущный для всех пиратов в возрасте вопрос — помилование, то самое слово, что за свои выходки ожидали услышать самые опасные пираты в мире, когда только-только создавали своими руками век беззакония. По прибытии третьего июля 1699-ого года Хилл потребовал у Кидда отчет об его экспедиции, Кидд согласился предоставить документ утром шестого июля, но не смог сдержать слово. Не стал дожидаться великий охотник на пиратов, выдал ордер, и уже в полдень Уильям был арестован и заключен в бостонскую тюрьму в одиночную камеру, где и обрел душевные болезни. И хвалился Дункан, что не поддался он на уговоры низкие Кидда, что просился выйти на свободу, одаривая Хилла информацией о спрятанных деньгах на островах.

Но что-то мы с вами заговорились, не так ли? Оттачивал сейчас капитан один очень сложный финт, что в пылу битвы удивлял противника, да настолько, что подкашивались ноги от удивления и страха от сражения с человеком, что смог его выполнить — смена шпаг за спиной, раз за разом увеличивая скорость выполнения. И старался капитан не только красоваться на пустом корабле этими блестками, но и представлял перед собой настоящий бой, что отличался уж слишком большой подвижностью. А зачем же все это представление?

Эдвард дрался безупречно, но применял он элементы знакомые каждому матросу, пусть и превосходно. Он испугался, что его беспечность и уверенность в этом деле его погубит, и дабы увеличить свои шансы на успех в битвах грядущих, начал отрабатывать нестандартные движения, техники и взмахи, о которых ранее лишь слышал в байках своего учителя, в рассказах Хиггса и в нечастых беседах с Джорджем. А все почему? Все ради чего? Ради последней дуэли между Палмером и Джонсоном, последним танцем людей похожих, людей родных по нраву, людей, что жаждут выплеснуть кровь своего противника своим клинком на землю перед собой. И напомнит момент этого сражения с первых секунд знаменитое событие на поле Куликовом[3].

Не знал молодой капитан ни настоящих способностей Дэвида, ни его предпочтений в схватке, ни его незаметных повадок и наклонностей, а Мориса расспрашивать об этих необходимых вещах смысла нет особого. И надеялось сердце молодое одолеть Палмера не силой грубой, а неожиданностью, поступками из ряда вон и напором своим, что оттачивал долгие месяцы.

А финт, что разучивал капитан, смена шпаг из одной руки в другую — элемент, конечно, красивый, эффектный, но далеко не эффективный. Время, когда можно было применить это были лишь те пары секунд, отделяющие противника Эдварда от смерти, те секунды, когда восхвалялся молодой капитан, предвкушая победу свою.

Прозанимавшись час и достаточно вспотев, Эдвард окунулся в море, взобрался обратно на корабль и зашел в свою каюту. Рей уже чесал свой клюв крылом и голодными глазами поглядывал на немного красное лицо молодого капитана.

— Проголодался? — прошел вглубь комнаты, открыл дверцы тумбы и взял из нее маленький мешочек с зернами. — Смотри что у меня есть. — он немного потряс им, создавая характерный звук, и достал оттуда горсть светло-коричневых семечек, вываливая их на стол аккуратной кучкой, да так, чтобы не посмел пернатый своим хвостом или лапкой исправить «неправильный» порядок на рабочем месте. — Ешь-ешь. — вернулся к тумбе, положил в нее тот самый мешочек и взял большую кружку с водой, приготовленной вчера им ему же на утро, и большой кусок хлеба, который до сих пор пах тем волшебным ароматом, что источает каждый свежеиспеченный батон хлеба.

Легко перекусив Эдвард оделся и уселся в свое кресло, держа в руках свой кинжал осматривая клинок, чуть лаская лезвие подушечкой своего большого пальца. В этот момент к нему в каюту входит Ричард.

— Зачем пожаловал? — добродушно проговорил капитан, чуть отведя взгляд от клинка своего.

— Во сколько начинаем? — с легким раздражением проговорил Смит.

— Рвешься все. — Эдвард провел пальцем у себя под носом убирая лишнюю воду. — Думаю ровно в полдень ринемся. Самое важное — это вновь убедиться в боеготовности каждого корабля. Так что донесешь это для каждого? Я пока буду заниматься своим кораблем.

— Вновь посыльный, забавно. Эдвард, я хотел сказать. — серьезный тон посетил горло лидера «Золотой мантикоры» — Если меня убьют или же мой корабль пойдет на дно, я хочу, чтобы ты знал — дружба что я вел с тобою ценнее золота, которое я здесь обрел.

— Для меня тоже, друг. — Джонсон поднялся с кресла, упираясь руками своими грубыми, израненными и татуированными в подлокотники, и пожал руку своему товарищу, которого он знал очень давно.

— Много же выпало на наши доли…

— И чтобы выжить не чурались мы и руки марать, и людей на плаху отправлять, и невинных грабить. — поникшим голосом проговорил молодой капитан, чуть осматривая свой кабинет, будто бы и не сидел в нем большую часть всего времени.

— Словно первые среди эллинов[4], что воспользовались корыстолюбием и обманом. — даже Ричард был очень хорошо подкован в истории человеческой.

— Самое главное на том свете не удостоиться участи его.

— Да, черт уже с этим, на самом деле. — одарил Смит собеседника своего грузным взглядом, что проглядывался лишь после самоубийства Джулии. — Обещай мне одно, лидер «Черного черепа», мне лично обещай, что коль я погибну, то ты прикончишь Палмера.

— Обещаю. Мог и не просить. Хотя тебе еще нужно изловчиться, чтобы я его раньше твоего не прикончил. — чуть расслабил атмосферу напряженную молодой человек.

— Увидим еще. — чуть похлопала его рука по плечу лидера «Черных черепов», и направился на выход.

— Надеюсь, что ты опередишь меня, ведь если я доберусь первый… Мало что от него останется. — в след своему другу, с которым он возможно более никогда не поговорит, произнес капитан, перед развязкой.

Через несколько минут на палубу «Пандоры» вышел и сам Эдвард. Он поднялся на мостик и отдал приказ о проверке пушек и арсенала. Слова молодого капитана о времени нападении донеслись к этому моменту до каждого корабля и до каждого капитана, что участвовать собирался. Все они знали, как, когда и куда они поплывут. Никто ни о чем не беспокоился, старались все, как один, не поддаться неприятному чувству паники. Но вот капитана молодого не уберегли от этой участи, и обдумывал слова своего убитого противника, что так сильно напуган был лишь самой встречей с Дэвидом. Почему? В чем кроется этот животный страх, что мелькал в его глазах тогда? Неужели Дэвид не чурался издеваться похожим образом и над коллегами своими, хотя куда я там разошелся… Коллеги? Да не смешите наши с вами уже опытные думы и легкие мотивы душ. Дэвид Палмер, раз очень похож на нашего капитана, подвергнется сравнению с ним. Будь у Эдварда такая сила, такой опыт и возможность якшаться с Испанией, то считал бы он коллегами солдат, что приставили вчерашние враги, учитывая при всем при этом его нездоровую тягу к сказкам и выдумкам? Конечно, же нет, а раз нет, то и забавляться с ними можно, чуть лаская свою садистскую душу.

Офицеры «Пандоры» выполняли приказ своего капитана, Оливер между делом осматривал всякого, до кого дотронуться мог, Эвен, уж с нездоровым и каким-то странным взглядом и настроем прибился к матросам на верхней палубе, даже иногда перекликаясь с квартирмейстером судна, Шарп же наш заимел привычку странную для капитана, но неимоверно полезную для корабля — стался выступать за перевыполнение норм, заставляя себя и людей вокруг работать упорнее, но встречаясь взглядом с человеком, что его когда-то приструнил, избил и даже поглумился, усиливал свой напор, а Палмер младший, наша карта, что вскоре сыграет, стоял у фальконетов и посматривал именно в ту сторону куда поплывут они вскоре. Прошло так несколько часов, Эдвард стоял у штурвала, держа в руках свои серебряные часы. Двенадцать пробили они, и корабли начали собираться в стрелы, разрезая собою водную гладь

— Готовы, парни?! — прокричал полководец.

— Да, капитан! — пронеслось по всей палубе, на затворках шума, я готов поклясться, был слышен треск чего-то деревянного.

— Полпаруса, господа! — «Пандора» начала двигаться и вскоре заняла свое место в группе.

Ламар с Палмером и Дюк с Шарпом стояли рядом со своим капитаном на мостике, с гордостью осматривая команду перед собой. А пернатый наш, что так сильно любил эти переправы, эти битвы и этот дым в воздухе, грозно смотрел вперед, сидя на плече капитанском, и раз за разом проводил взглядом множество тон ткани, что словно знамена развивались по ветру.

Три стрелы начали набирать скорость, ветер наполнил паруса каждого фрегата и каждого линейного корабля и начал двигать их вперед, толкая в неизвестность. Никто, даже Эдвард не знал сколько им предстоит плыть для встречи с такой великой, с такой же неизвестной, армадой.

Стрела «Черного черепа» двигалась по середине, возглавляемая Тичем и его линейным, «Золотая мантикора» двигалась с правой стороны, во главе нее шел фрегат Ричарда, а «Бардовые паруса» прикрывали с левого борта и возглавлены были они величественным линейным кораблем с бордовыми парусами. Не долго продолжалась их идиллия спокойного путешествия. Буквально через часа два, стоящий матрос на грот-мачте «Пандоры» увидал заветные корабли.

— Капитан! Враги на горизонте! — прокричал часовой, опустив голову вниз, тыча пальцем на сверкающие на солнце фрегаты.

— Трубу мне, быстрее. — спокойным голосом произнес капитан, уже начиная вглядываться в даль.

Опережая всех, Шарп бегом спустился с мостика, перехватил трубу, так же быстро взобрался на мостик и подал ее своему капитану. Эдвард поднес ее к своему оку. Он увидел именно то, что и ожидал — армада. Не сосчитать сколько фрегатов блестело на горизонте, не сосчитать сколько пушек на бортах их, не сосчитать жизни, что будут сегодня погребены в этом месте.

— Черт. — произнес Джонсон, убирая трубу от своего темно-голубого глаза. — Их намного больше, чем ожидалось. Только сейчас я отчетливо вижу штук тридцать фрегатов. Радует одно — они не подготовлены для встречи с нами. Друг другу мешать будут, как только начнут опускать паруса.

— Стоят в разнобой, словно отдыхают. — начал Ламар, что после капитана использовал трубу. — Эдвард, нас двадцать, их тридцать или того хуже, сорок. Не равные ни черта условия-то.

— Думай о другом, Чарльз. — успокоил его Голиаф.

— Какая же битва нас ждет… Шестьдесят кораблей сойдутся в сражении. Чем не величайшая битва в этом веке, а? — продолжил Морис.

— Тише. Не время беседы вести и споры спорить. — приструнил капитан свою свиту, продолжая вглядываться вперед.

Между ними и армадой около трех морских миль. Эдвард повернул голову направо и направил взгляд на мостик фрегата Ричарда. Смит уже повернул голову в сторону Джонсона и только ждал команды. Юноша кивнул головой своему товарищу, и тем самым отправил стрелу «Золотой мантикоры» огибать все это столпотворение фрегатов «Бриллиантовых шпаг». Эдвард повернул голову в другую сторону и увидел, как стрела «Бордовых парусов» так же начала огибать армаду. Как хорошо, что Френч самостоятельная фигура на столе, что никогда и не подведет, коль выгоден ему игрок, что управляет им. Капитан «Пандоры» был рад такому стечению обстоятельств и принялся догонять уже осведомленного Тича. Мостик «Пандоры» и мостик «Мести Королевы Анны» сравнялись, и устремился многозначительный взгляд на легендарного пирата.

— Как ты уже знаешь, скоро и мы начнем перегруппировываться!

— Надеюсь, наши друзья, что сзади уже начинают!

Так на самом деле и произошло. В этот самый момент капитаны выводили свои корабли с позиций и начали выравниваться в линию.

— Эдвард! — прокричал Тич, стараясь голосом своим перекричать ветер, что крепчал с каждой секундой все более и более. — Запомни, с этого момента ты не полководец, не генерал! Ты лишь капитан! Помни об этом и после сражения!

— Как скажешь, Эдвард Тич! — прокричал капитан и усилил свою хватку.

Только потом до пирата, что вернется в Англию, дойдет истинный смысл этих слов. Ужасный, черствый и жестокий человек в тот момент проявил невероятную для него чуткость к ближнему, к молодой душе только-только вкусившей невероятной горечи вкус ответственности за множество чужих жизней. Эта битва, это сражение заберет множество душ союзников, что потянут за собой и силы врага. Коль добудешь победу столь высокой ценой, так прояви уважение к душам людей, что доверились тебе, что по твоему приказу отправились в мир иной, что не увидят более света очи их, не смей винить себя в недостатке способностей, в неумелом обращении людьми. Но не возгордись тем самым, недостоин ты по воле своей рушить жизни, только если люди сами вручили тебе в руки ключи от своих жизней.

«Адам» сровнялся с «Пандорой» с правой стороны, с той же, с которой и приблизилось «Сокровище». На противоположной стороне «Месть королевы Анны», «Рейнджер» и «Беспечный корсар».

— Рассредоточиться всем! — надрывались капитанские связки.

И исполнили последний в этой битве приказ своего генерала капитаны угнетенных, расправили свои черные крылья, устремляя свои носы на врагов.

— Готовы?! — Джонсон обратился к капитанам, что были ближе всего.

— Да! — прокричала Рид, будто бы светясь от счастья в эту минуту, наконец же, потопим этих ублюдков и подонков.

— Как никогда. — чуть слышно для юноши произнес Тич.

— Следите чтобы нас не ужали. Чем больше будет расстояние между нами, тем лучше дня нас же.

Стрелы «Золотой мантикоры» и «Бордовых парусов», наконец, рассредоточились и по всему обменялись последними указаниями. Минуты, если не секунды, отделяют их от схватки, что так сильно будоражила сердца.

— Готовы, парни?! Это последний вопрос! — обратился капитан к своим людям, что еще не смели нюхать не только такого масштабного события, но и настоящего морского сражения не видывали.

— Да! — раздался гул, что сотряс воздух вокруг.

— Пол, на тебе правый борт, Чарльз, на тебе левый. — аккуратно прошелся взгляд капитанский по свите своей. — Габриэль, дуй к корме и руководи сбросом бочек с порохом и «Греческим огнем». Всем все понятно! — шумел все ветер, крепчая в парусах.

— Так точно! — прокричали в один голос названы и заняли свои позиции.

— Морис, остаешься на мостике и отвечаешь за фальконеты.

— Так точно, капитан! — и Палмер младший занял свое место, около матросов, что стояли за фальконетами.

— Тогда приступим. — сблизились корабли, и настало время начала. — Полпаруса! — замедляет скорость, увеличивая маневренность, один из постулатов морского сражения. — Огонь из фальконетов на носу! — отдан приказ, начато сражение великое.

Прогремел первый залп, что пронзил уши, первый дым начал подниматься в воздух. Согнал достиг своей цели, что не сказать о ядрах малых, небольших. Сразу же фальконеты на носу «Мести Королевы Анны» выпустили свои ядра. Те-то хоть как-то задели армаду, но даже бриг бы не потопили, а против фрегатов, всего лишь царапина на щите. И начали корабли «Черного черепа» разворачиваться бортами своими к «Блестящим», подготавливая ядра чугунные, тяжелые и смертоносные. И направил наш капитан левый борт на противника, а значится на квартирмейстера сурового возлагается честь за первый настоящий залп. Направилась «Пандора» по периметру, зажимая армаду в тесках.

— Огонь! — скомандовал капитан, одаривая врагов своих десятками килограмм чугуна.

И вот, наконец, первый залп выпущенный «Пандорой» в сторону врага. Один из многих, что направлен был на противника и достиг его, двадцать кораблей разом разразились взрывами в своих пушках, демонстрируя свою решительность. Дым начал все сгущаться над водной гладью. Стрелы «Золотой мантикоры» и «Бардовых парусов» уже успели скрыться за армадой и наверняка уже закрывают кольцо. В первые секунды со стороны армады не слышались залпы. Все ядра летели только в них. И вот из облака пыли и дыма начали выбираться фрегаты и полетели первые вражеские залпы. Что там происходило в этот момент у Ричарда и Марка, узнать было невозможно. Но сейчас времени переживать о ком-то кроме себя у капитана не было.

Первые залпы, как и полагалось, полетят в сторону линейного корабля Тича. Залп, грохот, сотрясающий водную гладь, залп, дым, все сгущается и сгущается над водою, и еще один из целой тысячи. Воцарился настоящих морской хаос, где невозможно было разобрать попали ли в цель ядра или же нет, но звук разрыва деревянных бортов так приятно ласкал капитанские уши и настроение пиратов.

— Эдвард, ядра кончаются на нашей стороне! Нужно менять! — прокричал Чарльз, что уже отправил матросов на пополнение запасов в трюм.

— Услышал! — капитан резко крутанул тяжеленный штурвал, открывая врагам своим правый борт, одаривая и Пола возможностью повоевать.

И нахохлился в этот момент пернатый, что внимательно осматривал округу. Взглянешь на него, будто бы попугай боится за свою жизнь, будто бы жаждет поскорее покинуть это неприятное, громкое и страшное место, но не смеет он отцепить плечо человека своего, человека, что когда-то его выпустил, что подарил ему жизнь интересную и приятную. Переместился и Палмер на другой борт, подгоняя пиратов, а Габриэль все ждал, когда же войдет «Пандора» в это пекло.

И вот первый вражеский фрегат пошел на дно от ядер «Пандоры». Но даже в этот радостный момент явилась ложка дегтя. В нижний уровень, на тот самый где были припасенный три бочки столетнего рома, угодил залп врага. Это было самое опасное место корабля, так как почти моментально оно начинало затапливаться. Конечно, железные вставки приняли на себя весь основной удар, но пробоина, пусть и маленькая, все-таки появилась.

— Капитан! На нижнем уровне пробоина! — прокричал один из матросов.

Чарльз, что сейчас был слегка свободен, тут же подбежал к матросу и схватил того за плечо.

— Насколько сильная и как близко находиться к носу корабля?! — прокричал он в тот момент, как «Пандора» по приказу своего капитана вновь выпустила залп, сокрушая противника

— С голову наверно, точно не знаю! Находиться ровно посередине! Но есть опасность, что там и в других местах пробьет борта! Срочно нужны люди заделывать дыры!

— Эдвард?! — прокричал Чарльз, наконец, посмотрев на своего капитана.

— Габриэль! — прокричал Шарпу Джонсон. — Бери своих людей и дуй на нижний ярус! Морис, ты с ним!

— Так точно, капитан! — промчались мимо фигуры мужчин, одна из которых созывала своих бывших бунтовщиков.

— Правый борт, огонь! — прокричал Эдвард, вновь отдав приказ об атаке.

И горели противники и тонули союзники, и созерцало солнце за битвою великою, в которой люди так сильно жаждали изменить порочный порядок вещей, который сами и создали. Исправляют ошибки люди лишь жизнями своих врагов, товарищей и родных, более действенных исправлений не придумал еще род человеческий, да и не старался он на самом-то деле.

И успел за эти минуты пополнить свой боезапас Ламар, что не только сохранял стойкость духа своего, но и не позволял еще «зеленым» пиратам допустить самую глупую ошибку — поддаться великой панике, демонстрируя первобытные страхи человеческие.

— Направить пушки на палубы! Правый борт, огонь! — и продолжилась канонада, сотрясая воздух, уродуя водную гладь и отправляя их в Геенну[5].

Армада Палмера начала понемногу уходить на дно. Корабли «Черного черепа» все еще чувствовали себя прекрасно, пусть и заставляя работать своих конопатчиков на пределе. А старался более всех Тич, что великолепно наладил процесс поднятия ядер с трюма на палубу. И начал юноша разворачивать «Пандору» левым бортом, предоставляя правому борту маленькую передышку и позволяя им пополнить боезапас ядер пушкам на верхней палубе.

— Готовимся, парни! Сейчас будет наш выход! — прокричал Ламар в момент, когда пушки грохотали настолько громко, что с легкостью смогли бы пробудить ото сна Цербера[6].

Дюк повернул голову и посмотрел на своего генерала. Он поднес к виску два пальца и быстро отвел их в сторону в знак благодарности за понимание ситуации. Эдвард кивнул головой и продолжил отдавать приказы. В этот момент пара ядер пролетела над головами команды и угодили прямо в верхний парус грот-мачты. Самый маленький из трех, но не менее важный. Тут же часовой опустил голову и с оружием в руках обратился к своему капитану.

— Капитан, паруса задело! Нужно срочно их поднимать, чтобы не разорвало, к чертовой матери!

— Сам справишься?! — Эдвард немного отвлекся от боя, и в этот момент командование принял на себя Чарльз.

— Левый борт, огонь! — прокричал Ламар, не жалея свой глотки.

— Нет! Я пытаюсь отбивать от стрелков, отвлекусь — сначала меня убьют, затем и паруса все прострелят! Хекс, второй часовой на фок-мачте, пока прикрывает меня! Нужно еще как минимум два человека!

— Ясно! — в голове молодого капитана уже начали появляться первые мысли по этой проблеме, как только он направил свой взгляд на Чарльза и на Пола.

И послали небеса спасителя этой ситуации из трюма — на палубу поднялся весь вспотевший Морис и встал напротив мостика.

— Все дыры заделаны, конопатчики на местах! Габриэль принял командование!

— Все карты сошлись. — пронеслось в голове капитанской. — Слушай мою команду! Пол, Чарльз, вы берете ружья и лезете на грот-мачту, на самую верхушку! Поднимаете поврежденный парус, занимаете позиции на площадке и ведете огонь против врага! В приоритете личный состав фрегатов! Морис, принимаешь на себя командование над пушками на левом борту! Остальные, тащите на левый борт все ядра, что есть! Выполнять приказ! — неожиданный план посетил Джонсона, но увидим, что из него выйдет.

Морис был поражен той ответственностью, которую взвалил на него учитель, и после слов многозначимых лишь замер в предвкушении.

— Морис, я буду занят управлением корабля, и слежкой за тем что будет происходить наверху! Поэтому все то, что будет здесь происходить под твоим надзором! Не смей меня подвести! — и последний укол, дабы осознал вчерашний ребенок вес слов, что могут озвучить его уста.

— Давай, парень, поторапливайся. — проговорил Чарльз, проходя мимо штурмана, когда направлялся к Дюку, что уже умудрился спуститься и взять с собой ружья.

Палмер сумел осознать всю серьезность слов генерала своего и с небольшим страхом направился к матросам и пушкам на левом борту. Пушки уже были заряжены и ждали только одного слова от их нового руководителя. Пол и Чарльз в это время уже вовсю лезли вверх по грот-мачте. Десятки решительных взглядов направленны на двадцатилетнего ребенка, на человека, что сейчас отдаст свой первый приказ в жизни, в будущем который мечтал не убивать понапрасну. Но через десятки лет, обретя такою силу немыслимую, такую великую репутацию и многогранный опыт, с легкостью станет не только приказы отдавать об очередной казни, но и решать самолично судьбы целых районов, поселений и деревень.

— Левый борт, — и вновь те чувства, тот самый страх перед «прыжком», что когда-то посмел он преодолеть. — огонь! — вот истинная сила, что обучал его капитан. Сила принятия решений в труднейших ситуациях, когда сердце так и норовит выпрыгнуть из груди, когда душа так и хочет покинуть тело, но сознание великое, что незаметно для него окрепло и возмужало, способно взять на себя главенствующую роль. Декарт, Платон[7], наблюдайте, как ваша теория восторжествует надо всем! На верном пути к истине стоит наше протеже.

Ядра выпущенные после этого приказа, как стрелы, вонзились в корабль врага и чуть ли не отправили его на исследование дна, воспылал он удивительным пламенем, будто бы угодили ядра в пороховой его запас. Начал застилать дым чернющий прекрасное небо, прикрывая ужасных людей от божьего взора.

— Перезаряжай! — улетучился тот страх, что питал мальчишка, улетучилось то сомнение, что пугало его, оставляя лишь неимоверных размеров уверенность в себе, что могла стать самым опасным ядом для него. — Огонь! — еще залп и фрегат горящий пошел на дно.

Благодаря знаниям полученными от Эдварда и небольшой удачи один из фрегатов Палмера пошел на дно после двух залпов. Капитан продолжал вести корабль медленно вперед и немного погодя встретился с Тичем и разминулся тут же. Молодой капитан увидел достаточно чтобы оставить Мориса без внимания и направил свой взгляд наверх. Пол и Чарльз благополучно под выстрелами фальконетов подняли парус, поднялись на площадку часового и начали вести прицельный огонь. К этому моменту от армады осталось лишь пятнадцать-двенадцать кораблей, множество из которых уже пылали ярким пламенем, освещая округу, куда не могло пробиться солнце от густого дыма. Сжалился Посейдон и не забрал он ни один фрегат «Черного черепа», оттягивая этот момент.

Не составило проблем окончательно разбить армаду, да так что от нее остались лишь верхушки мачт горящих, что скрывались в тьме морской. Дым от пушек и пожаров до сих пор держался над водой, не позволяя увидеть тыл врага, в котором и находились Ричард и Марк.

— Ура! — пронеслось по всей «Пандоре». — Мы победили! — прокричали матросы, хватая и обнимая Мориса, восхваляя офицера своего, которому было подарен ценнейший за всю его жизнь опыт.

Джонсон улыбаясь осмотрел корабли своих товарищей и вновь вернул свой взгляд на сходящий вниз дым.

— Победа! — кричали раз за разом пираты, что впервые понюхали пороха в битве.

Дюк и Ламара радовались вместе со стрелками в то время, как внизу, на палубе остальные просто прыгали от счастья. Показался на палубе и остальной экипаж, что начинал празднование. Будто дикие звери, радовались они счастью, что потопили десятки кораблей, оборвали сотни жизней и смогли выжить. В этот момент «Месть Королевы Анны» нагнала «Пандору» и вновь их мостики сровнялись.

— Эдвард, а где наши коллеги? Должны уже показаться из-за дыма.

— Нашел у кого спрашивать.

Остальные в этот момент нагнали их и встали рядом на спущенных парусах. Чего-то все дожидались. Пару минут спустя дым уже почти рассеялся, и глазам капитанов «Черного черепа» открылись личные корабли Марка и Ричарда. Только они. Остальных не было видно. Печальный исход победного заплыва значится. Марк и Ричард завели свои корабли рядом с «Пандорой», между остальными. Эдвард отправился к себе в каюту, но перед этим отпустил пернатого полетать по радостной палубе. Капитаны «Черного черепа» оставили свои корабли, сошли на «Пандору» и зашли в капитанскую каюту, в которой Эдвард уже восседал на своем родном месте, и собрались они вокруг стола его. Через несколько минут Ричард и Марк пожаловали в каюту и прошли вглубь. Их лица были испачканы порохом и кровью.

— Что с вами стряслось? — начал Джонсон неприятный разговор.

— Мы окружили их с тыла, но, как мы потом поняли, сзади у них были самые сильные корабли. Мы попытались лавировать между ядрами, но тщетно. Первые корабли пошли на дно с нашей стороны, затем уже они, когда отвлеклись на то, что происходило спереди. Мы воспользовались моментом и большую часть успели потопить. — произнес Марк в несвойственной для себе манере, полной беспокойства и дерганья голосом. — Черт возьми, ни один не остался в живых!

— Но остальные, которые еще держались на плаву, решили видимо отомстить за своих павших братьев, и начали с большим энтузиазмом нас бомбардировать. Всех потеряли, черт дери! Эдвард, в этом море пиратов так мало никогда не было! Всего девять кораблей. — вырвалось у Смита.

— Если бы не линейный был у меня, я бы пошел на дно. А вот как ты выжил? Для меня загадка.

— Выжил за счет маневренности и опыта большого. Почему так-то все происходит?!

— Успокойся уже. — проговорил Френч, пытаясь утихомирить соседа своего.

— Как, черт возьми?! — и схватил его тот за воротник пиджака. — Наши парни погибли, все до единого! А «Черный череп» полном составе!

— Ричард, успокойся. — невесть откуда взявшийся Эдвард, схватил Смита за запястье.

— Отстань от меня, Эдвард! — грубо отпустил Марка и неожиданно для всех ударил Джонсона в лицо, лаская своими костяшками его шрам. — Какого черта тебе так свезло?! С каких таких заслуг все потери с нашей стороны?! Тоже мне генерал чертов! — еще один замах, удар, что не смог поразить цель, ведь был схвачен кулак у самого лица голубоглазого.

— Не я рвался быть полководцем. — спокойно начал капитан, сжимая с невероятной силой кулак давнего друга. — Я не отказываюсь от ответственности за людские смерти. Но раз ты сделал меня полководцем, то будь добр — подчиняйся моему слову. — и продемонстрировал лик капитанский неимоверную жестокость и твердость духа своего.

— Эдвард, — шепотом начал Смит приблизившись к ненавистному сейчас молодому лицу. — иди к черту.

— Придется вновь поступать, как Хиггс. — осознал Ричард услышанное, не успел.

Эдвард ударом колена в грудь выбил его из равновесия, провел подсечку, заставляя рухнуть некогда самого позитивного и доброго лидера пиратских содружеств, уселся на него и стал избивать, пачкая костяшки свои о его недовольное лицо. Секунда за секундой, удар за ударом гремел в этой тишине, в которой не смели остальные капитаны и взгляда отвести от воспитательного процесса.

— С тебя хватит. — после десятка тяжелый ударов, что окровили лицо Смита, Эдвард поднялся на ноги, оставляя лежать старого друга на полу.

— Без этого нельзя было обойтись, видимо. — отозвался Марк, что в отличии от «желтого» мог сдерживать свои эмоции. — Эдвард, у меня вопрос.

— Слушаю. — чуть отряхнул свои руки юноша о штаны.

— Завтра мы прикончим Палмера, а после же этого я собираюсь оставить пиратский промысел. Сможешь помочь мне перебраться в Америку, в колонии англичан? — решился и Марк завязать с этим делом после всех тех потрясений, из которых не вышло ни кучи денег, ни бессмертной славы, ни великого успеха.

— Конечно. Коль такого твое желание, я исполню его.

— Спасибо. — легла рука лысого мужчины на молодое крепкое плечо. — Спасибо, Брат. — и развернулся лидер без капитанов.

Еще очень давно Марк заметил невероятное сходство этого мальчишки со своим братом — Джоном Френчем, что покинул этот мир в битве после первого года их путешествия в Вест-Индии еще двадцать с лишним лет назад. Старший брат, на которого всегда можно было положиться, что святился всяк раз, когда делал жизнь людей вокруг себя лучше и спокойнее, что с горечью в душе принял роль морского разбойника. И любил он бордовый цвет за его связь со страстью и особой силой, что когда-то спасет их. Благодаря ему в водах Вест-Индии пошла молва о пирате, что в бордовых одеяниях одаривал просящего и убогого.

После той злополучной битвы, в которой Джон прикрыл своего младшего глупого брата от вражеской пули, потеряли воды такого рыцаря, но решился Марк вернуть людям убогим надежду, надев на себя пиджак цвета своего кумира.

— Пусть и потерялся блеск в твоих глазах, но я все равно вижу в тебе его. — прошептал Марк перед выходом.

— Завтра, как и говорил Марк, мы выступаем за Палмером. Прошу всех покинуть кабинет. — обратился Джонсон к своим капитанам.

— Как пожелаешь. — отозвался Тич и, подгоняя всех, покинул кабинет.

Одарила Мери обеспокоенным взглядом избитого, что продолжал лежать лицом вверх с открытыми глазами и окровавленной губой.

— Вставать не собираешься? — продолжил капитан, когда все ушли.

— Эдвард, я больше не могу… Питер, Уинстон, Ник, Мартин, Адам, Георг… Все они погибли, а я остался. — трясся его голос как никогда. — Я хочу закончить со всем этим, зажить спокойно, где не нужно трястись за жизнь свою и товарищей…

— Найди в себе силы на завтра, и я подарю тебе такую жизнь. — подал Эдвард руку своему старому другу. Знали бы капитаны, на сколько же были правы их суждения. Завтра… Все закончиться, раз и навсегда. — Я отправлю тебя в любую точку мира.

— Спасибо. — схватился Смит за протянутую руку и поднялся на ноги. — После завтрашнего дня в море останется лишь «Черный череп». Что ты будешь делать? Может пришло время покинуть эти воды?

— Может. Невеста ждет меня, может и пришло время покинуть эти земли. — с поникшей головой произнес Эдвард. Как же много он о себе еще не знает, как же самоуверенно заявлять такую явную ложь своему дорогому другу, что сейчас, при нем же, прощается с пиратством. — Или останусь, не знаю.

— До завтра. — чуть похлопал избитый по плечу своего друга и покинул кабинет, оставляя Эдварда наедине с самим собою.

[1] Первые чеканные денежные знаки появились около 685 г. до н. э. в Лидии, античном государстве на западе Малой Азии (современная Турция). В трудах Геродота и других античных историков утверждается, что именно лидийцы начали чеканить монеты из электрума, природного сплава золота и серебра.

[2]Дажьбог — один из главных богов в восточнославянской мифологии, бог Солнца и его олицетворение, бог плодородия и солнечного света. Толкование имени: «Дающий благосостояние».

[3] Поединок Пересвета с Чалубеем на Куликовом поле перед Куликовской битвой, оба участника этого боя пали в той схватке.

[4] Согласно Гомеру, Сизиф — мудрый, порочный и корыстолюбивый человек. Первый воспользовавшийся корыстолюбием и обманом (среди эллинов). Сизиф — в древнегреческой мифологии строитель и царь Коринфа, после смерти приговоренный богами катить на гору в Тартаре тяжелый камень, который, едва достигнув вершины, раз за разом скатывался вниз. Сохранились разные варианты мифов, дающие объяснения причин столь тяжелой кары, постигшей Сизифа (разглашение тайн богов, многочисленные ограбления путешественников, похищение и заточение бога смерти Танатоса и другое).

[5]Генна — в историческом смысле долина на юге Иерусалима, где в период израильской монархии приносили детей в жертву Молоху и которое впоследствии было превращено в свалку, место нечистот; в духовно-нравственном смысле — Ад, место вечных мучений.

[6]Цербер — трехголовый пес, охраняющий выход из царства мертвых в Аиде; порождение Тифона и Ехидны. Он не позволяет умершим возвращаться в мир живых, а живым посещать мертвых.

[7]Дуализм — теория о том, что существует две разновидности субстанций: сознание и физические объекты. Основателем данной теории является Рене Декарт, который утверждал, что человек является мыслящей субстанцией, способной усомниться в существовании всего, кроме своего собственного сознания, и что сознание, таким образом, несводимо к физическому миру. Дуализм души и тела — точка зрения, согласно которой сознание (дух) и материя (физическое тело) представляют собой две независимые, взаимодополняющие друг друга и равные по значению субстанции. Как правило, основывается на общефилософском дуализме. Основоположниками являются Платон и Декарт. Платон считал, что тело принадлежит материальному миру и потому смертно, тогда как душа является частью мира идей и бессмертна. Он считал, что душа лишь временно привязана к телу до момента его смерти, после чего душа возвращается в свой мир форм. Душа, в отличие от тела, не существует в пространстве и времени, что дает ей доступ к абсолютной истине мира идей.

Глава 26: «Величайший подвиг с горечью на устах…»

19 апреля 1716 года.

Часы сменяли друг друга, а наш капитан, что возложил на себя великую ответственность, сидел в своей каюте освященною великою луною, что взошла сегодня слишком рано, демонстрируя свой дивный наряд, опирался на стену, немного запрокинув голову.

— За эти два дня по моей прихоти на тот свет отправилось три с лишним тысячи человек… — его голос уже не дрожал, тремор покинул его руки пару часов назад, но холод, что пронизывал грубые мужские пальцы, терзал не только тело, но и душу. — Три тысячи человеческих душ… Я чудовище? — и наступило самое страшное для Эдварда Джонсона, молчание, что не отвечало.

Пути назад для этого человека больше нет. Не сможет он более жить, как раньше… Две с половиной тысячи врагов он погубил, что считал даже не людьми, полтысячи душ союзников погубили его губы, что озвучивали приказ, его руки, что отправляли людей в пекло. Одиннадцать месяцев назад это все началось… Может стоило мальчишке поступить, как Ли Му[1], что своей мудростью сохранил не только множество жизней в непростые времена, но и уберег земли свои от разгрома?

Но ведь жаждало мужское наивное сердце расплаты. Но не будем лукавить, Ричард не был исключением. Сколько же злости пылало в Смите за эти дни, за дни в которые он стольких потерял, людей обожаемых, друзей преданных, непосильным трудом нажитое… Все это оказалось ничтожным перед желанием одного единственного человека, что всего-навсего обзавелся связями с власть имущими и возомнил о себе невесть что. Но нашего юношу подпитывало не только желание отмщения недругу своему, сладострастные обещания Георга, Его Величества Великобритании, могли кого угодно расшевелить.

Ведь только представьте… Мальчишка, что носился в худых хлопчатых одеяниях, что не знал куда себя деть в беспокойстве во время частых ссор своих родителей, что трясся, словно забитое животное, при каждом выкрике своего отца грубого душою, подросток, что застал своими глазами еще теплые тела родителей, что вынужден был скитаться по пригороду великого города, стараясь пережить очередную холодную ночь на бесхозном чердаке, укрываясь то ли старой дубленкой, то ли шкурой собаки, что умерла от голода, перебиваясь украденными овощами и фруктами, что продавали медленные толстяки-торговцы, юноша, что влюбился в самую прекрасную девушку в мире, стараясь совладать с ее отцом, что решился последовать мечте и отправиться в неизвестность, в Вест-Индию, где царствовали пираты, где шли войны, где люди чаще всего гибли из-за голода нежели от клинка, сидит за одним столом с Его Величеством, Королем Великобритании и Ирландии, Герцогом Бруншвейг-Люнебругский и курфюрстом Ганновера.

Стольких благ может достигнуть душа бездомного сироты, но нужно лишь окровить не руки, а всю душу израненную, всю сущность свою отпустить в это кровавое море, что сам наполнил. Наш молодой капитан никогда не чах над картами, что выдала ему судьба. Пока он выигрывает в этой партии, но тактика его, слишком жестока, бесчеловечна и даже неприятна.

— Почему я? — прошептали сухие мужские губы, чуть трясясь не от холода, что наполнил каюту через открытый иллюминатор. — Ты же меня слышишь, да? — устремились голубые глаза на яркую луну. — К чему ты меня готовишь? Будто защищаешь всю мою жизнь… Если я тебе нужен, то для чего? Столько испытаний уже. Тебе не кажется, что хватит? — посмел капитан проявить неуважение к тому, Кто смотрит за ним, следит за его поступками и мыслями, терзающие его душу. Но испытания этого молодого человека не окончатся еще очень долго.

И подтверждаются слова великого философа[2]: «Смерть — это не самое худшее, что может произойти с человеком.» Пройдут десятки лет, но не забудет капитан своих переживаний, лиц людей, что мертвы лишь по его указке, и терзать будут его души безликие тех людей, которых он даже в глаза не видывал.

Порыв холодного ветра, поднятая пыль с рамы иллюминатора промчалась по пустой каюте, оседая подле ее владельца. Сдавило грудину, и поднялся на ноги юноша, стараясь сохранить свое сердце в спокойствии, что так все и норовило ускориться, чуть потер себя по плечам, размял лопатки и двинулся к дверям. И встретила его пустынная палуба в этом прекрасном белом свете. Прошелся немного капитан и оперся рукой о грот-мачту. Эдвард успокоил свое дыхание и поднял глаза, что неведомым для нас образом вновь обрели слабый блеск. Его взору открылась водная гладь освещенная луной, на которой в половине мили на якоре стоял фрегат, незнакомый Эдварду.

Как же мог наш на великий полководец допустить такую оплошность и не заметить врага под боком? Лунный свет отблескивал от кормы фрегата, пробуждая животную злость внутри Джонсона, но фигура, что стояла у фальшборта, поглаживая его своими молодыми, только-только вкусившими кровь, руками, смогла успокоить. Морис Палмер величественно стоял на пустой палубе, держался за фальшборт и сверлил взглядом фрегат своего отца, что в войне этой уже проиграл.

— У него еще остались люди? — спокойным и тихим голосом проговорил капитан, подходя к своему ученику и лаская пальцами свет, что отражало судно ему в глаза.

— Разведка, пришла по наши души. Стоят, наблюдают за нами. Около часа уже. Меня не заметили, надеюсь, и тебя не увидели. — коротко и по делу изложил мальчишка, лаская свободной рукой неровности подзорной трубы.

— Беспокоиться мне о возможных потерях? — и вновь встретили лица молодых людей беспощадно холодный порыв ветра.

— Нет. Такие судна мой отец, по его же словам, снабжает очень малым количеством людей. Только лишь для того, чтобы тот мог лишь плыть без особых проблем. — Палмер со всем почтением подал Джонсону его трубу. — Вот, посмотри.

Обхватили мужские руки трубу и приблизили они к глазу окуляр трубы, позволяя юноше рассмотреть противника.

— На палубе ни души. — проговорил капитан, опуская трубу в руках своих. — Уж слишком ленивая разведка. Почему бы не воспользоваться данным шансом? — неведомо кого сейчас спросил молодой человек и передал трубу ученику.

— Есть идея? — наконец, спросил Морис, взглянув на своего капитана уставшими глазами, что видели сегодня многое.

— Есть. Догадаешься может? — уже с интересом спросил капитан, оценивая свое протеже.

— Ранняя атака? — единственное, что сейчас мог предложить мальчишка. Но увы, совсем не то, что ожидал бывалый пират.

— Отнюдь нет. Подожди пару секунд. — Джонсон развернулся и оставил Палмера младшего одного.

Капитан взял с собой весь свой арсенал, подтянул ремни на щитках, что сегодня ой как понадобятся, и вышел из пустой каюты, покидая ее раз и навсегда перед великой битвою, на палубу к рыжему юнцу.

— Догадался? — еще раз спросил Эдвард, поправляя свои ножны и оглядывая зорким взглядом своим фрегат.

— Нет. Не сумел. — в таком-то возрасте обладать силой принять свои ошибки весьма достойно.

— Разочаровываешь меня. Если не научишься видеть возможные варианты и выделять среди них лучшие, долго не протянешь. А пока разбуди-ка Пола и Чарльза. — между делом умудрился капитан и отчитать своего штурмана, за его скудные способности.

— Через полминуты они уже будут здесь. — произнес Морис и быстрым шагом спустился в трюм, аккуратно вступая по деревянной лестнице, даже не создавая никакого скрипа.

Через продолжительные тридцать секунд, за которые ветер умудрился вновь поиграть с волосами темным, из люка показались головы Пола, Чарльза и Мориса. Офицеры наши, что радовались великой победе пару часов назад, выглядели никудышно, честно говоря: заспанные глаза с темными мешками, нескончаемая зевота, от которой даже у Эдварда появились позывы, легкая тряска от неожиданного холода, нескончаемой злобы и непонимания взгляд.

— Понимаю, что прервал ваш великолепный и прекрасный сон, но у нас дела. — опережая возмущения, что вот-вот сорвутся с их уст, произнес молодой человек. — Прошу устремить ваш взгляд на этот фрегат. — отошла фигура, что готовилась к последнему рывку в сторону, указала рукою своей открытой в сторону судна вражеского.

И возник вновь в глазах офицеров «Пандоры» тот самый энтузиазм неимоверных размеров, что питал их всю кампанию.

— Что будем делать, капитан? — первый свой вопрос задал именно Пол, глазами своими, будто прожигая противника.

— Вот уже интересный, а самое важное, актуальный вопрос. Слушайте-с. Сейчас мы с Морисом проникнем на этот фрегат, доплыв до него своими силами, заберемся в трюм и уже на борту этого корабля проникнем в тыл к врагу. Вы же в это время осведомляете абсолютно всех об этом и наших действиях, будите команду и стараетесь как можно тише занять позиции. Как только он начнет уплывать, через час вы последуете за ним, медленно. — вырвался маленький клубок пара изо рта капитанского.

— Стало быть вы решите вопрос каким же методом нам вас отследить? — проговорил Ламар, выпуская того же размера облачко.

— Да, разорвем бочки на доски и будем их выкидывать из иллюминатора, и по ним, как по маякам, вы будите следовать за нами. Только не сильно спишите. Палмер вновь подарил нам шанс добраться до него. Коль переусердствует, уж боюсь, мы с Морисом — покойники. — вот сейчас Палмер младший уж больно громко проглотил комок, что застрял в его горле. — Вы возможно столкнетесь с возмущением и противоречиями. Если это будут Шарп и его люди — прикончите, если же это остальные капитан — отпустите их. — и продолжал он уверенно вещать, иногда посматривая в сторону фрегата.

— Не лишка ли сложности, капитан? — ответил квартирмейстер на все, что смог услышать и правильно понять. — Ведь мы можем просто на просто проследить за ним или же захватить экипаж и допросить. Так легче же будет. Или у тебя от недосыпа голова не до конца соображает? — продолжал Чарльз, переходя на шепот и полностью забывая такое понятие, как субординация.

— Думаешь они в случае пленения озвучат нам правду? — разочарованно проговорил своему заместителю Джонсон, что стоял рядом с ним. — Чарльз, я расстроен твоими мыслями, честно говоря.

— А на кой черт им на грани жизни и смерти защищать безумца, что продал своих людей, дабы скрыться от нас?

— Существует вероятность обмана с их стороны?

— Все человеческие души обласканы Апатой[3]. Особенно наши[4].

— Вот видишь. А если будем действовать, как я говорю, то мы уберем из возможного развития событий этот великий человеческих грех. — вобрал капитан побольше холодного воздуха себе в грудь и продолжил вещать. — Война — это путь обмана. Поэтому, даже если ты способен, показывай противнику свою неспособность. Когда должен ввести в бой свои силы, притворись бездеятельным. Когда цель близко, показывай, будто она далеко; когда же она действительно далеко, создавай впечатление, что она близко.[5]

— Ты бы это, прекращал бы с Оливером беседы так часто вести. Уже даже для меня это излишки. — сделал замечание своему капитану Ламар, которого так сильно бесили иногда слова его, от которых так и веяло напыщенностью и чрезмерным пафосом.

— Морис, ты с ним поменьше общайся. — боцман обратился к штурману тыча себя большим пальцем в грудь. — Лучше с нами засиживайся, мы тебя премудростям морского дела-то получше научим. А то капитан-то наш, не шибко знает о тяготах наших.

— Закончили. — уже серьезным тоном проговорил Джонсон, одаривая суровым взглядом своих людей.

— Извиняемся, капитан. — проговорил офицеры своему генералу, внимательно вслушиваясь в следующие слова.

— Час, что вы нам дадите я преобразую в невероятное преимущество. — подкладывая сахарок для слушателей, юноша на самом деле желал в одиночку забрать душу Дэвида.

— Интересно как?

— Отвлекающий маневр, что ослабит внимание с вас. Более я не скажу — вам знать не нужно, а то не разрешите Морису со мной идти, а мне-то нужно посмотреть выдержит ли парень проверки. Как и я, собственно говоря. — последнее предложение капитан прошептал чуть слышно, не позволяя ушам своих офицеров уловить его.

— Эдвард, ты не Ахиллес[6]. Ты можешь с легкостью умереть если переоценишь свои силы. — попытался предостеречь Дюк своего командира, что уже давно перестал мыслить о себе, как о незыблемой скале.

— Да и отец мой не Пелей. Пошли, Морис. — чуть махнул Джонсон своему штурману и перекинул ногу за фальшборт. — Начнем же.

Эдвард и Морис спустились по борту корабля к воде и медленно, почти бесшумно, поплыли к фрегату Палмера. Пол скрылся в трюме, а Чарльз как можно тише стал подготавливать шлюп к спуску на воду. Смельчаки, высунув из воды лишь полголовы, медленно подплывали к кораблю. Через некоторое время Эдвард схватился за борт фрегата и стал медленно и плавно подниматься. Штурман стал повторять за ним, все также медленно и плавно. Уж капитану было полегче, а вот Морис за эти полмили знатно выдохся, иногда даже дыша чересчур громко. Луна освещала близлежащие воды и фрегат «Шпаг». «Пандора» же вместе с выжившими судами пряталась от луны в тени облака великого, что решился противостоять принцессе.

Молодой капитан благополучно перебросил ногу за фальшборт и спустился на палубу, чуть хлюпая своими сапогами. Юноша тут же присел и стал прислушиваться к гробовой тишине. А вылез он у самого носа корабля и прятался около места, где начинался бушприт[7]. Палуба была освещена, но очень плохо, пара фонарей висела у дверей в капитанскую каюту, у люка, у пары пушек на правом и левом борту, и еще один весел на грот-мачте над палубой, освещая небольшое свободное пространство вокруг себя. Ничего, абсолютная тишина, в которой можно уловить было звук удара капель воды о палубу, услыхать стук своего сердца, а если поднапрячься, то и вовсе услышать легкое пламя огромных свечей в этих фонарях. Эдвард вновь посмотрел вниз, на Мориса, и кивнул тому головой, подавая знак. Палмер забрался на палубу и согнул ноги, подползая к своему учителю.

— Никого нет? — шепотом произнес Морис, с сильнейшей отдышкой, что ранее пробуждалась у него только после спарринга с капитаном.

— Пока да. А ты чего, устал что ли? — и уколол его учитель за демонстрацию слабости. — Нужно будет заняться твоей выносливостью. — хотя и сам дышал не совсем и легко. — Сделаем упор на этом.

— Я может чего-то путаю, но тебе не кажется, что не в том мы месте, чтобы обсуждать будущие мои тренировки. — прошептал Морис, ухватившись рукой за фальшборт, стараясь как можно быстрее восстановить дыхание.

— Ладно-ладно. Не бузи, все равно не спасет.

И раздался глухой стук сапог из трюма, и показались на палубе два матроса, один из которых выглядел кратно устрашающее и важнее другого.

— Черт. — сорвалось с капитанских уст, когда тот скрывался за бочками, оставляя за собой лужицы.

Да и Палмер не промах, как только увидал головы врагов своих, тут же от смелости своей бросился за шлюпки, что укрыты были прочной простыней, что на ощупь напоминала старую-престарую штору.

— Дай-ка трубу сюда. — судя по всему, капитан взял из рук матроса трубу и направил взгляд на палубу «Пандоры». — Пусто. Спят поддонки.

— Капитан, если мне помниться, на данных координатах стояла наша армада, кораблей сорок.

— Сложи два плюс два-то. — с открытой злобой в голосе проговорил капитан фрегата, чуть скрипя зубами. — Что Палмер помешался, что Джонсон озверел. Загнаны мы, будто антилопа между тигром и львом.

— И что делать будем?

— Если «Черный череп» победит, то нас прикончат, если же мы — то хотя бы в живых останемся. Но после всего этого я подам в отставку, надоело уже это все. — передал капитан судна свою подзорную трубу матросу и продолжил. — Форт разрушен, армада уничтожена. У нас в подчинении пара фрегатов и «Сверкающая Коса». Больше ни черта у нас нет. — уже с явным сожалением в голосе проговорил капитан.

— Это значит, что мы проиграли? — со страхом в голосе произнес матрос.

— Нет, пока нет. Наши силы примерно равны сейчас, но у них духа сейчас по более будет.

— А что на счет Мориса? — спросил матрос и закурил трубку.

— Что-что? Раз в плену этих чертей, пусть там и остается. Надеюсь я, что Джонсон оторвется на нем. Больно он меня бесил уж. Слабохарактерный рыжий мальчик, что не рвется развиваться и всего боится, как раненое животное. — выпустили уста его маленький клубок пара. — Мать постоянно звал. — Эдвард между словами глянул на своего ученика, лицо которого то ли от злости, то ли от стыда за прошлое окрасилось в красный. — Щенок.

— А что по поводу Джонсона думаете, капитан?

— Самонадеянный молодой дурак, но не могу не отметить его решимость и талант собирать вокруг себя людей. На этом можно и сыграть. Коль появиться хотя бы маленькая трещина в их доверительных отношениях, то все быстро и закончится.

— Армада хотя бы уничтожила «Бордовые паруса» и «Золотую мантикору». Двумя мухами стало меньше.

— Поверь, не они проблемой-то были. Тич, Хорниголд и Калико с Джонсоном вот четыре противника, с которыми нужно считаться. Остальные так, мусор. Ладно, через полчаса выдвигаемся обратно, нужно доложить Палмеру о том, что мы узнали.

— Наконец-то, Морис готовься. — прошептал капитан и посмотрел на своего штурмана, которого, честно говоря, трясло от злости.

Тот кивнул ему головой и продолжил слушать, сжимая свои кулаки.

— Капитан, я бужу команду?

— Да. Я с тобой пойду, не хочу здесь задерживаться.

Капитан со своим матросом спустился в трюм и направился в сторону носа корабля, к койкам своего экипажа.

— Еще посмотрим какой я щенок. — проговорил с оскалом штурман и подошел к своему капитану.

— Сохраняй спокойствие. — грозно, как только мог капитан, попытался предотвратить ошибку, что могла стоить многим людям жизней. — Сейчас мы без лишней суеты спускаемся вниз, в трюм на уровень ниже экипажного и прячемся около их провизии. Понял?

— Да, веди. — проговорил Палмер и немного отошел назад, позволяя своему учителю пройти.

Эдвард быстро, переступая с ноги на ногу, спустился в полусонный трюм, что освещали лишь две лампы. Одна на кухне под капитанской каютой, вторая же у коек экипажа, около которой и топтали эти двое. Морис шел следом. Эдвард проскочил пролет, подобрался к другой лестнице и спустился в основную часть трюма, что так и ломилась от количества провизии.

— Мы на месте. — прошептал капитан, разглядывая полумрак, который освещала лишь одна лампа, прикрепленная к потолку.

— И что дальше?

— Двигаемся к корме. — на полусогнутых ногах молодой капитан проследовал к корме, заставил проход бочками и мешками с зернами. — Вот здесь отсидимся. — и рухнуло тело на плотные паруса, заставляя их намокнуть.

— Ага. — секунда, и перелез мальчишка рыжий за ограждение. — Чего делаем дальше?

— Помоги мне разорвать эту бочку. — схватились капитанские руки за торец бочки, что тихо-мирно лежала рядом.

— Давай. — схватился и штурман, и напряглись их руки, со скрежетом разрывая хиленькую бочку, из который начала вываливаться ячменная крупа.

— А теперь, — Эдвард схватился за одну из ее досок и вышвырнул в море через маленький квадратный иллюминатор. — ждем. Располагайся. — и пригласил своего ученика усесться на мешок сахара напротив него.

Морис послушно уселся на указанное место и вместе с капитаном стал обтираться каким-то тряпьем. Вражеский фрегат тронулся, на палубе послышались первые голоса, и зашумела тихо водная гладь. Голубоглазый каждые пять минут скидывал в воду одну из досок, уже посматривая на вторую бочку, что собирался растерзать.

— Думаешь, долго еще плыть будем? — произнес Морис чуть слышным шепотом, опираясь рукой в приятно звучащий мешок.

— Не ведаю. Одно могу сказать точно — досок вот этих, как указателей нам хватит. — Эдвард взял еще одну доску и выкинул ее в иллюминатор. — Сейчас нам самое важное досидеть.

— А затем что? Что вообще вы задумали, капитан?

— Тихо. — прервал его Эдвард.

В этот момент к ним на уровень спустился один из матросов, что послушно выполнял чей-то приказ.

— И зачем ему в такой момент кружка рома? — матрос подошел с кружкой в руках именно к тем бочками, за которыми и прятался Эдвард. — Еще и кружку свою выдал. — матрос открыл маленький краник и стал наливать черный эликсир.

Палмер младший начал было оголять шпагу, но как только увидел лицо своего учителя, тут же остановился. Эдвард поднес к губам палец и стал немного мотать головой. И даже у нашего великого и смелого капитана в этот момент выступил пот на лбу, что вот-вот сорвется с лица и рухнет на пол.

— Плывем к командиру, так нет, нужно накидаться ему. Чертов капитан. — проговори матрос, закрыл кран и стал подниматься наверх, лениво поглаживая свою короткую бороду.

— Пронесло. — прошептал Джонсон, что за эти секунды, уже умудрился придумать запасной план.

— Чего ты придумал? Скажешь хоть?

— Ну-с, слушай: корабль достигает острова, где предположительно и находится Палмер, мы незамеченными покидаем его и добираемся до отца твоего, но не сразу врываемся в бой, ждем-с, когда наши товарищи прибудут за нами и начнут бой. Начинается паника, и мы под весь этот шумок добираемся до твоего отца.

— А если мы плывем не к острову?

— В этом плане сложнее. Придется нам двоим вырезать людей этого судна, благо в узком пространстве у нас с тобой как раз-таки преимущество. Захватываем судно и пытаемся выжить во том Аду, что создадут.

— Вернемся к плану с островом. Что будем делать после убийства моего отца? — каким же спокойным тоном отозвался о самом страшном преступлении[8], за которое Цицерон бы лишил его головы.

— Расправляемся со всеми остальными и таким образом стираем с лица земли «Бриллиантовые шпаги». Вот и весь план.

— И он бы не существовал без вот этого разведывательного корабля.

— Да, ты прав. Но если бы его не было, я бы так и так нагнал Дэвида и прикончил бы его, вот только уже другим образом.

— Ты вновь рвешься в пекло и меня туда с собой тащишь?

— Неужели, ты разочарован? — капитан вновь выбросил доску в иллюминатор.

— Мы собираемся ворваться на территорию противника вдвоем. Как ты думаешь, что сейчас внутри я ощущаю?

— Согласен с тем, что не совсем безопасно это звучит.

— Безопасностью тут и не пахнет.

— Я понимаю твои мысли и переживания, Морис. Но если мы сейчас упустим Палмера старшего — более мы не увидим его, ни ты, ни я, никто. Грубо говоря, это твой экзамен. Хватит ли у тебя сил и навыков на выживание в этой битве предстоящей?

— Как ты мне уже надоел, честно слово.

— Поной еще мне. Ты лучше скажи. Чем стоит драться? Кто заранее становиться победителем в дуэли?

— Я стал замечать, что ты все чаще и чаще впадаешь в такого рода размышления. — без интереса произнес Морис, следя глазами своими за спокойным пламенем в фонаре. — Побеждает тот, у кого навыков больше, у кого оружие лучше и опыта больше.

— Ха. — капитан лишь усмехнулся на это и опустил голову свою. — Ты считаешь этот вопрос таким простым? Подумай и скажи до того, как начнется бой, желательно. Если выживем, скажешь уже после.

— Ты горазд, загадывать загадки.

— Поверь, ответ этот упростит тебе жизни кратно. Я осознал это лишь после первого крупного бой в моей жизни, «бойня в Гаване», вроде так его кличут люди.

— Слышал-слышал про нее.

— Надеюсь, уже скоро мы приплывем, а то мне уже надоело их скидывать. — Эдвард выкинул еще одну доску в воду.

— Знал бы, сказал бы.

Через час скорость корабля существенно снизилась.

— Кажись, приплыли. — прошептал Морис и немного вылез из своего укрытия.

— Да? — Эдвард вновь выкинул еще одну доску. — Хотя да, мы и так были почти посередине южных вод. Выдвигаться будем только, когда корабль окончательно остановиться. На нашей стороне тьма, так давай использовать ее по полной.

— Как выбираться будем? Как и заходили?

— Да, других выходов я не вижу. Судя по голосам на палубе, людей не шибко и много.

Через пару десятков минут корабль окончательно остановился, сокрушив своим якорем воду. Минуло еще десять минут, капитан и штурман «Пандоры», уже высохшие, подошли к лестнице и с опаской начали подниматься по ней. На верхнем уровне трюма, именно там, где и жил весь экипаж, все было спокойно. То ли все спали, то ли только легли. Эдвард кивнул Морису в сторону еще одной лестницы, что вела на палубу. Недолго думая и пытаясь как можно быстрее проскочить опасное место, эти двое поднялись на палубу. И показались они у грот-мачты, почти у самого мостика, на который вели две лестницы. А с него-то и доносились знакомые голоса.

— Вот и прибыли мы на наш последний оплот защиты. — проговорил капитан судна своим грубым голосом.

— Дэвид Палмер — наш лидер, так и ждет от нас вестей с фронта.

— Вот я и пойду, не тебе же это поручить. — после этих слов послышались шаги, направленные к лестнице.

— Черт. — Эдвард посмотрел на Мориса, резко развернулся, глянул на фальшборт, на воду, схватил своего ученика за шиворот и потащил его к фальшборту.

У фальшборта юноша отпустил Мориса и прыгнул в воду, Палмер младший, недолго думая, повторил за ним. В этот момент капитан остановился у самого начала лестницы и прислушался.

— Только, что плеск был. — проговорил он и стал спускаться вниз, сокрушая своим весом деревянные ступеньки.

Эдвард поднял голову, прислушался и через пару секунд перевел свой взгляд на Мориса.

— Ныряй, живо. — прошептал капитан и тут же ушел под воду.

Морис повторил за ним, закрыл глаза и ушел под воду. И только в воде он вновь раскрыл глаза и увидел спокойного Эдвард, который в этот момент смотрел наверх, высматривая силуэт. И пылали в воде, словно тусклое пламя, оранжевые волосы, владелец чьих из всех своих сил старался сохранить спокойствие и продержаться как можно дольше. Ушли мужчины на целый метр под воду, не позволяя своим силуэтам просвечиваться через водную гладь.

— Что же тут у нас? — и устремился взгляд пирата Палмера на водную, неспокойную от волн его корабля, гладь.

И решился он внимательно понаблюдать за водой с целую минуту, под конец которой Морис неожиданно для себя истратил все свои силы и захотел всплыть, но тут же был остановлен крепкой мужской рукой.

— Не смей. — вывели капитанские губы безмолвно эту просьбу, и еще сильнее он опустил своего ученика вниз.

— Неважно. — проговорил капитан на палубе и отошел от фальшборта, позволяя этим двоим, наконец, выплыть.

Эдвард и Морис всплыли, как только увидали что фигура, напоминавшая капитана, отошла.

— Теперь к берегу. — спокойным голосом прошептал капитан, поправляя волосы свои, что так и норовили угодить в глаза.

— Ага. — тяжело дыша, произнес штурман и направился следом за своим капитаном.

И поплыли они не на прямую к берегу, а по наклонной, дабы их точно не смогли заметить. Эдвард старался двигать только руками и-то под водой, уменьшая шум, что создавал. Но ученик его не отличался такой силой и выносливость, поэтому помогал себе ногами, чуть вспенивая вокруг себя воду, хотя кого это волновало, когда волны и так приносили с собой пену от берега, да и луна куда-то скрылась. Не выдержала Нефела[9] такого сиятельства от образа своей сестры Селены[10].

И доплыли наши герои успешно до берега великого острова, что станет последним счастьем для молодого капитана, тем местом ради которого он пожертвовал и еще пожертвует многим. Остров, что восполнит ему все те потери, которые он понес и понесет, что воздвигнет его в пантеон величающих пиратов, искателей сокровищ и бесславных ублюдков. Выползли пираты там, где росли густые кусты на жалком клочке земли, который плавно погружался в воду.

Морис уселся на землю, расставив ноги, и начал тяжело дышать, приподнимая свою красную мокрую грудь. Вымокший до нитки капитан сидел на полусогнутых ногах и следил из кустов за капитаном. К тому времени он только-только сошел на берег и тут же направился к большой группе людей, что сидели у костра.

— Ну что там? — спросил Морис, как только смог отдышаться.

— Часовых нет, если не считать берег. Большая группа людей у костра в тридцати метрах от нас. Как раз к ним и пошел наш капитан. — Эдвард повернул голову направо. — А в двадцати метрах от нас, справа, стоят два матроса и сторожат какую-то тропинку. Как интересно-то стало, вдруг. — юноша вернулся в кусты к своему ученику.

— Ждем, когда капитан вновь вернется к выполнению своего «задания»?

— Да. Только выжидать нам и остается в этой ситуации. Потом нужно пробраться по кустам к этим двоим, как я понимаю, капитан пойдет именно к ним. Благо рядом с ними есть заросли, так что нам остается только пройти по ним. Если все сделаем идеально, то и не заметят, глядишь.

— А до этих часовых путь прост?

— Так-то да. По пути к ним есть правда тропа между зарослями, нужно будет перебежать. Вот и всего-то.

— Дай-ка я выгляну. — Морис подошел к краю зарослей и начал медленно высовывать голову, стараясь не поцарапать свое лицо о листья филодендрона[11].

— Ты увидишь то же самое, что увидел и я.

Прошло пару десятков секунд, как Морис вновь вернулся в кусты к Эдварду.

— Да, все точности, как ты говорил. Правда, там, у костра началось какое-то копошение.

— Ну-ка. — капитан аккуратно обошел своего штурмана и выглянул из зарослей, чуть капая водой негромко на широченные зеленные листья.

Капитан, за которым и хотел проследить Эдвард, начал поднимать людей и что-то им яро доказывал.

— Да говорю же вам, они приплывут сюда утром, если не в начале четырех. Сейчас час ночи, на подготовку в худшем случае у нас всего три часа! Так что давайте поднимайте свои тушки и пошли все вместе к Палмеру. — только это смог разобрать молодой капитан, уж очень сильно напрягая свои уши.

У костра сидело человек двадцать, но от них на пляж шли глубоченные следы сапог, что вели к огромным шатрам, где наверняка-то и спали пираты с остальных шести фрегатов, что стояли на якоре близ берега.

— Гибс, ты надоел! Понимаешь или же нет?! — отозвался один из сидевших у костра, что наслаждался приятным теплом. — Котись к черту! У тебя у одного дела к Палмеру, так именно ты иди и решай! Нас не трогай. — пробурчал он и вновь приблизил свои чуть красные руки к огню.

— Карлес, ты доиграешься! Это уже не шутки! Они нас могут уничтожить! Им сейчас это уже ничего не стоит!

— Это я тебя сейчас уничтожу! Думаешь, они сюда сунуться?! Раз говоришь, что армада пала, значит они понесли ужасающие потери! Не могли же наши сорок кораблей пасть, не забрав львиную долю от их маленького отряда. Они не знают, сколько нас и где мы. Понимаешь?

— Форт пал, придурок. Думаешь, Джонсон не раскрыл тайну нашего местонахождения?

— И что ты предлагаешь? Дэвид Палмер уж справиться с управлением, если не его великий заместитель. — а вот это уже интересная деталь. — Выбора у нас все равно нет. Поступи, как в детстве, переложи всю ответственность с себя на другого.

— Это было один раз, Карлес, мы тогда были детьми! — прокричал Гибс, что явно не справлялся со своими эмоциями. — Нам нужно уведомить Дэвида.

— Как же ты достал, Гибс. Черт с тобой, пошли. — Карлес встал, подняв с собой еще пару человек, а именно семерых из всех сидевших. — Остальные здесь останьтесь, если заметите вражеские корабли будите всех и бейте тревогу. — видимо главный из всех собравшихся.

— Так точно. — проговорил один из сидевших, наслаждаясь водой из своей старой фляги.

Гибс, Карлес и еще семь человек направились к Палмеру как раз той тропой, у которой стояли двое матросов.

— Все, они пошли. Нужно выдвигаться. — прошептал Джонсон, вернувшись в заросли и медленным шагом пошел в сторону тропы.

— Иду за тобой. — проговорил Морис и последовал за своим учителем.

Эдвард остановился у конца зарослей, как раз у той тропы, которая разделяет кусты. Он медленно высунул голову, увидел, что никого рядом нет, и быстро перебежал. Морис поступил точно так же. В это время Карлес и Гибс с матросами уже подходили к той охраняемой тропе. Выходцы с «Пандоры» уже достигли тех матросов, что охраняли тропу в тот самый момент, когда к ним подошли люди Палмера.

— Давайте, парни, пропускайте, мы к Палмеру. У меня сведения по поводу наших врагов.

— Генри запретил кого-либо пускать. — ответил один из них, даже не изменившись в лице. Вот это выдержка и приверженность приказу. Кто же этот Генри?

— Это наш шанс. — прошептал Эдвард и начал пробираться в зарослях за спины матросам.

Между ними и охранниками всего-то около полутора метров. Но плавно проходя этот опасный участок, конечно, чуть капая водой, Джонсон и Палмер младший не попались и благополучно пробрались за их спины. Эдвард остановился в паре метрах от матросов, которые до сих пор пытались пройти дальше. Морис не заметил этого и глухо ударился об спину капитана.

— Ай. — шепотом недовольным пронеслось за спиной Джонсона. — Чего ты встал-то? — спросил он, потирая после удара свой уже сухой лоб.

— Нужно нам двигаться за ними. — и указала капитанская рука пальцем на Гибса и Карлеса. — Я же не знаю, где твой отец.

— Да хорош, ребят, Гибс хочет опозориться перед Дэвидом. Не лишайте меня возможности увидеть, как Палмер прострелит голову этому придурку. — произнес Карлес положа свою руку на плечо одному из охраняющих матросов, что в ответ на это лишь сильнее прижал к себе ружье.

— Пропустим их? — спросил один охранник у второго, чуть повернув к нему свою голову.

— Хочешь подарить Дэвиду возможность выместить свою злость? Ладно, черт с вами. Развлеките его. — проговорил второй и чуть повернулся вместе с первым, освобождая проход.

— Да-да-да. Пошли, Гибс, доложим Палмеру.

— Пошли-пошли.

Гибс, Карлес и еще семеро матросов прошли проходной пункт и отправились дальше по тропе.

— Вот, прошли уже. — прошептал капитан и продолжил на полусогнутых нога следовать за этой группой.

— Как думаешь, Дэвид сейчас в шатре каком-нибудь отдыхает? — прошептал Морис спустя пару минут их слежки за группой матросов, в очередной раз пробираясь сквозь дикую, но прекрасную фауну Вест-Индии, чуть остановившись и одарив своим вниманием прекрасный цветочек[12] в своих руках.

— Черт знает, если честно. — ответил Эдвард, продолжая все так же бесшумно передвигаться в зарослях. — Он может делать сейчас все что угодно. Я его столько не видел-то. Около года ведь. Может хоть немного уродства сошло с его лица. И может его улыбка, наконец, перестала меня так бесить. Увидим, что гадать-то.

— Это точно. — опустила молодая рука этот цветочек, позволяя юноше продолжить следование за своим командиром.

Еще минут пять группа матросов во главе с Карлесом и Гибсом шла по нескончаемой тропе, Эдвард и Морис продолжали следовать за ними по зарослям, благо они продолжались и сопровождали всю эту длинную тропу. Спустя еще несколько минут они вышли на маленькую полянку в этих джунглях, на самом краю которой находилась пещера, вход которой освещало два фонаря с почти уже догоревшими свечами. Рядом со входом в пещеру стоял массивный большой стол, за которым сидело восемь других матросов, одетых куда лучше, чем остальные, видимо остальные капитаны. Рядом со столом горел огромный костер и все это окружали три шатра, один из которых выделялся из общей массы. Он был куда больше, наряднее и чище, чем оставшиеся два. У Эдварда не было сомнений в том, что именно этот шатер принадлежит Палмеру. Там ли он сейчас или нет

— Вот и ключевой момент. — прошептал Морис, что неудивительно почти и высох за все то время, что пробирался через заросли. — Ноги уже гудят от такого.

— Тихо. — чуть сжала капитанская рука молодое плечо, заставляя его замолчать.

— Где Палмер? — поинтересовался Гибс, как только подошел к матросам, которые что-то обсуждали за столом.

— Как вас сюда пропустили-то? Дэвид ни с кем не хочет говорить. Вам ясно? — огрызнулся один из них, встал и подошел к ним.

— У нас важные новости. — саркастично добавил Карлес, подошел к огню и присел рядом с ним. — А вообще, лично я пришел посмотреть, как вынесут мозги этому придурку, Гибсу. Но ради интереса готов выслушать его «вести». Я не верю ему, что наша армада не смогла забрать их. — семеро матросов, сопровождавших эту парочку, встали рядом окружая их.

— Армада пала? Наши сорок лучших фрегатов пали? — проговорил этот брюнет, все ближе и ближе подходя к пиратам.

Остальные же последовали за ним и окружили его.

— Да, ни одного нашего корабля на тех координатах. Но что ясно дает понять, что она пала, так это то, что вражеские судна, как раз-таки стоят сейчас там, как ни в чем не бывало.

— Дэвид предупреждал о таком исходе. Значит действуем так, как и обсуждали. — в ответ мужчина получил с десяток кивков на свои слова. — Сосредотачиваемся на обороне и успокаиваемся пока. — слишком спокойный голос для человека, что осознал поражение своих лучших людей.

— Это начало конца? — Гибс своими переживанием уже и наших героев достал, откровенно говоря.

— Конца, не конца, не знаю. Но грядет масштабный и бесповоротный бой, так это точно. Вопрос один еще остался. Как мы не услышали даже эха от боя такого рода?

— Не знаю. Но зато я знаю, сколько их осталось.

— Еще секунда промедления и я тебе руку отрежу. — грозный взгляд его темно-зеленых глаз.

— Все-все. У них осталось лишь шесть фрегатов и два линейных. — произнес Гибс, наконец, начав беспокоиться за свою жизнь.

— Форта нет — Джон умер. Туда ему и дорога. Помнится, мне какую же громкость он мог выдавить из себя… Диву давался. — проговорил один из капитанов.

— Во время его «беседы» с Палмером? — спросил один из капитанов, что стоял рядом.

— Ага. После этого разговора он еще неделю хромал, а вышел с такими синяками, что мог освещать все вокруг себя. Так-с, ладно, линейные — это у нас Тич и Френч. Ну, вот с ними и правда будет тяжко. «Сверкающая коса» пусть и замок на воде, но против двоих линейных

— Боюсь не выдержит ее черный борт таких увечий. — добавил Карлес.

— Значит так, сейчас мы идем на берег и готовимся к встрече с нашими врагами. С Палмером в пещере двадцать человек прекрасных бойцов есть, а это значит, что защищать вход — смысла особого нет. Ведь их цель не одолеть нас, а истребить. Так что давайте, ноги в руки и на берег. — произнес тот самый капитан, который, как понял Эдвард, руководит всем здесь, когда Палмер занят.

Этот человек и был правой рукой Палмера. Статный сильный мужчина с темно-зелеными глазами с легкой щетинкой на лице в прекрасном черном пиджаке с золотыми пуговицами, из которого проглядывала белоснежная рубаха, черными штанами, сапогами чернее сажи и с одной прекрасной блестящей шпагой в ножнах дорогих руководил всеми собравшимся вокруг него. А его густые черные волосы так сильно напоминали Джека, что в сознании Эдварда всплыл образ своего наставника.

— Вот, все прекрасно складывается. — прошептал капитан, повернув свою голову к Морису.

— Этого главного зовут — Генри Грин[13].

— Грин? — чуть задумался юноша. — Вижу, много на себя берет, правая рука значится Палмера?

— Да, но ко мне он обращался лучше, чем отец. Грамматике научил меня именно он, даже питал ко мне теплые чувства. Первый человек, которого Дэвид повстречал в этом море. Как же повезло моему отцу, что человек с такими великими талантами стал с ним работать. Столько всего знает из человеческой культуры, что я всегда диву давался, способен в уме умножать и двухзначные, и трехзначные числа, в одиночку противостоял целой деревне аборигенов, по рассказам в которой жило целых три сотни человек, обладает великим талантом — рациональным мышлением и несгибаемым характером.

— Опасный значится человечек.

— Не то слово. Он не часто рассказывал о своих сражениях, но те два учебных боя, что я видел, заставили меня поверить в его великое мастерство фехтования. Отец говорил, что он амбидекстр[14].

— Как ты мог от меня скрывать такое чудовище, Дэвид? — прошептали уста капитанские, и загорелись глаза его голубые. — Разберемся с ним чуть позже.

— А теперь остается только дождаться, пока наши товарищи нанесут удар, да? — прошептал Морис.

— Да, но когда и сколько еще ждать, это вот вопрос.

После этих слов прогремел ужасающий гром, и тут же по земле пошла вибрация от приземляющихся ядер. Ночное небо начало рваться на части под силой ядер восьми прекрасных кораблей. Все, кто стояли и обсуждали дальнейшие действия по противостоянию с Джонсоном и его товарищами, рухнули на землю, как собственно и Эдвард с Морисом, создав некий шум в кустах. Но он был настолько незначителен в эту неразбериху, что прошел без особого внимания остальных. В мгновение начался Ад на острове. С берега стали доноситься ужасные крики и новые залпы, а на полянке от ударной волны рухнули даже шатры, что так величественно стояли вокруг пламени. Будто бы Судный день[15] пришел, низвергая в пучину все человеческие грехи.

— Время пришло. — Эдвард начал подниматься и схватил рукоятки своих пистолетов. — Морис, теперь наша задача задержать их и дать нашим парням шанс. Встаем и даем бой. — вот она отмашка, начинается развязка.

— Вот же, зараза. — отозвался Генри и вскочил на ноги, стряхивая со своего пиджака землю. — Встали все. Битва будет раньше, чем я того хочу… — произнес Грин, оголяя шпагу.

— Их там семнадцать человек. Я не справлюсь. — прошептал Морис, одернув Эдварда за рукав.

— Не бойся ты. Появимся из кустов — уже в штаны наделают. Стреляем из трех пистолетов своих — три трупа. Я возьму на себя Грина, Гибса и Карлеса и еще шестерых, ты займешься остальными пятью. — схватилась крепкая мужская рука за черную, будто смоль, жилетку. — У тебя есть навыки и сила для этого. И запомни, их смерти позволят тебе реализовать твою мечту. Встаем. — последний приказ был отдан мальчишке, и поднялся капитан, чуть расправив свои плечи.

— Мама, пожалуйста помоги мне. — юноша достал из внутреннего кармана любимую брошь своей матери и надел ее на себя, протыкая жилет свой чуть блестящей застежкой.

В этот момент все те, кто упали в центре поляны, поднялись на ноги, не решаясь сдвинуться с места. Залпы к этому моменту до сих пор не утихли. Земля все продолжала содрогаться под ногами, камушки мелкие подпрыгивали настолько сильно, что ударяли по шершавому носочку дорогих сапог.

— Все встали? На берег, быстро! — наконец, повысил свой грубый голос Генри и побежал к тропе, что вела к берегу.

Но в этот момент из зарослей, прямо к самому началу этой тропы, вышли выходцы с «Пандора», сжимая кистями своими рукояти пистолетов.

— Вот как? — с легким удивлением в голосе произнес Грин и остановился, как и все, чуть разведя руки и оттопырив пальцы.

Вновь залп, и вновь земля содрогается под ногами бойцов. Заместитель Дэвида Палмера был слегка удивлен той легкостью, с которой Эдвард добрался до них, а вскоре доберется и до Дэвида, но больше его удивил тот самый факт, что Морис, тот самый мальчишка, которого он учил, о котором он заботился, жив и здоров, да еще и стоит явно на противоположной стороне конфликта.

— Значит ты жив, да, Морис? — проговорил Грин, чуть разминая свои кисти, в тот момент, когда товарищи его от эмоций даже не смели и двинутся.

— Как можешь видеть, Дядя Генри. — произнес мальчишка и развел руки в стороны, чуть отблескивая светом от далекого огня в джунглях своей брошью. — Жив.

Прогремел еще один залп, земля вновь содрогнулась под ногами, затрещали деревья и вновь что-то вспыхнуло на берегу. Крики, оры и бранные слова все сильнее и сильнее доносились с берега, чей песок вот-вот навсегда окраситься красным, как тогда в Тортуге. Все в этой жизни возвращается.

— В этой войне, ты против нас? — очень спокойным и очень глубоким голосом проговорил Генри, чуть разминая свои кулаки. — Сам выбор сделал или подсказал кто? — не злой, но такой тяжелый взгляд бросил Грин на Джонсона, что стоял подле его ученика.

— Сам. — четко произнес Морис, продолжая смотреть прямо в глаза своему бывшему учителю.

— Тогда и ответственность готов понести? — успокоил он своих людей лишь поднятой рукой, что так и норовили наброситься на врага.

— Да. Отец слишком беспокоился за меня, не замечая меня самого. — ушел тот страх неизвестного, и рыжий юноша с выпяченной вперед грудью гордо стоит и смотрит на противника перед собою. — Но ты другой. Человек, что видел во мне личность, что беспокоился о моих переживаниях и между ужасными свершениями с моим отцом обучал меня таким важным вещам. Если ты захочешь уйти — мы тебе позволим. — продолжал Морис. — Я обещаю.

Обещай, обещай. Ведь если что-то пойдет не по задумке молодого капитана, то и тебя он прикончит, как представиться удобная возможность. Жалко будет лишь потерять все то время, что на тебя было потраченное, но уж лучше так, коль решился ты идти наперекор ему. В эту самую минуту залпы стихли, на берегу послышался первый звон металла дорого. Бой перешел на землю. Но это не означало победу, а даже усложнила и без того патовую ситуацию для «Черного черепа», Ричарда и Марка.

— Прости, Морис, но нет. Я определился со стороной еще десятилетие назад. Не в моих принципах менять сторону всяк раз, когда дует встречный ветер. — Грин оголил свою величественную шпагу элегантным движением руки. — Всякий раз именно я являлся фактором перелома многих битв.

— Прежде, чем мы начнем, Генри.

— Чего тебе надо, Джонсон? — будь его воля, Эдвард бы умер уже год назад, но у Дэвида уж слишком слабое сердце на такие решения. Оказывается, Палмер старший не способен решится на первый сокрушающий удар, недооценивая противника своего. Но не Грин, человек, что и с ребенком будет крайне осторожен, а если этот ребенок еще потенциально может стать противником ему, то и прикончить его хладнокровно, лишив сначала его жизни, затем и его товарищей.

— Ты случаем не из Лондона? — озвучил капитан мысль, что терзала его душу с того момента, как он услыхал его фамилию.

— Оттуда. А чего тебе?

— Отца зовут Уильям, а сестру младшую Элизабет?

— И прозвучали имена тех людей, о которых я не слышал уже семнадцать лет. — ни единый мускул не дрогнул на его безразличном лице.

— Значится, ты мой шурин[16]. — озвучил очень интересную деталь своими устами молодой капитан.

— Раз ты здесь — ошиблась в выборе моя ненаглядная сестренка, как и в тот день, двадцать три года назад[17].

— Обижаешься на нее?

— Я не смею. — а звон металла, все четче и четче. — Не тот возраст уже. Но не ты, Эдвард, мне сейчас интересен. — и вновь Генри перевел свой взгляд на ученика своего бывшего. — Поддаваться не стану, учтите оба. — легкое, чуть заметное движение рукой и оголили шестнадцать человек по его приказу свои клинки. — Встретимся с вами в Аду. — быстро согнул он ноги в коленях и рванул в сторону выходцев с «Пандоры». — Встретимся на VII кругу на I поясе[18].

Но наш капитан не жаждет попасть на VII круг, судьба его ведет верно на VIII круг[19] вместе с Палмером старшим.

— Огонь! — прокричал Джонсон, чуть отскакивая назад, направил свои пистолеты на бегущих на него противников и выстрелил.

Палмер младший повторил за своим капитаном. Первый залп, первые три пули были выпущены из пиратских пистолетов и поразили троих из вражеской толпы. Но остальные не испугались и продолжили бежать на своих врагов, уже предвкушая их смерть от своих клинков. Палмер и Джонсон оголили свои клинки и ворвались в бой. Эдвард, как старший, ринулся вперед, принимая на себя удары Гибса и Карлеса, оттолкнул их в толпу матросов и забрал на себя десятерых, но смог упустить Генри, что бросился на своего бывшего ученика вместе с еще тремя пиратами, смещаясь в другую сторону.

И представилась прекрасная возможность трем матросам атаковать рыжего мальчишку. Замах, но Палмер младший сумел уклониться от удара, сделав шаг назад, и, по веянию своего чутья, по неимоверно кровавому желанию, отрубил руку одному из них, что держала клинок. Мужчина рухнул на землю и, крича, стал зажимать свой обрубок, извиваясь от ужасной боли, но вскоре покинул мир живых от потери крови и болевого шока.

К двум остальным штурман подскочил, бросил горсть земли в глаза и воспользовавшись моментом, проткнул его шпагой, повалив на землю. Замах второго — Морис перекатился в бок по земле и со всей силы своей, используя все те знания, что сумели всплыть в этот момент, ударил кулаком руки своей пирата по причинному месту. Тот согнулся, взвыл сквозь зубы, но не выронил клинок свой. И полетела шпага вновь в рыжего мальчишку. Еще один перекат, быстро приподнялся на согнутых ногах и неимоверной легкостью провел клинком по бедру противника заставляя его упасть на колено. Мальчишка обошел своего противника за доли секунды и встал в подле него, готовясь обезглавить противника, возвышаясь над ним, как кайсякунин[20].

В мгновение, что наполнено исключительно решимостью и волей, что отторгали всякое сомнение в его сердце, обезглавил юноша своими руками своего противника, отправляя уже восьмую душу на небеса.

А Генри Грин стоял с опущенным клинком и лишь наблюдал за битвой, в которой он без зазрения совести своей черствой пожертвовал тремя людьми, чтобы посмотреть и оценить успехи своего бывшего ученика. Не обращал он и должного внимание на своего зятя, что в этих водах и так успел прославиться своим мастерством и жестокостью. Взаправду вчерашний мальчишка, возмужал за этот короткий срок. Значится не хватало той смелости учителю, чтобы отправлять мальчишку в битвы. «В следующий раз, в следующую жизнь я обязательно приму к сведенью.» — пронеслось в голове у Грина, видя как его ученик смахивает кровь противника со своего клинка.

— Ты изменился. — двумя словами охарактеризовал все представление перед собою величественный брюнет. — Что же ты покажешь против меня? — Генри встал в свою собственную боевую стойку, отвел левую ногу чуть назад, совсем немного согнул колени и выпрямил правую руку, в которой и держал свой клинок. — Учти только — я поддаваться не намерен. — вот она проверка рыжего мальчика, что так сильно жаждал вырасти.

— Я и просить бы не смел. — с легкой отдышкой, с пылью на лице Палмер младший развернулся к противнику, сверкая брошью своей матери, направил клинок на учителя, на человека, что стал для него родным в эти ужасные годы, на человека с которым он впервые засмеялся в Вест-Индии, на человека, который посмел подарить ему отцовскую любовь.

В это время наш капитан разбирался с десятком бойцов Палмерской армии. Он разрубил на части первых двух матросов, что решили сразу после толчка пойти в ответную атаку. Их тела с отрубленными головами и вспоротыми грудями рухнули на пол, окрашивая землю под собою. Оставшиеся лишь сопровождали это все взглядом. Капитан быстрыми движениям рук своих разрубил сначала их груди, а затем уже и головы отрубил, не почувствовав своими клинками сопротивление от их позвонков. Голубоглазый опустил вниз окровавленные шпаги и легким движением рук убрал всю лишнюю кровь. Эдвард улыбнулся, как только увидел периферийным зрением ситуацию у своего ученика, что решился отрубить первому пирату руку, и ринулся к своим противникам, что сейчас смели лишь стоять и смотреть на него.

Карлес и Гибс тут же рванули на молодого капитана, и, как только они сблизились, Эдвард неожиданно для них прыгнул, выставил ноги и угодил им в груди. Карлес и Гибс не успели толком ничего сделать, даже задеть своего противника, как их уже отбросило на метра на четыре. Капитан очень сильно ударил их в грудь и рухнул на землю, пачкая свой все еще мокрый плащ о черную землю. И прогремел еще один залп, которого и быть не должно было. Молодой капитан почувствовал легкую дрожь, что пробилась через землю. В этот самый момент бросился один из смельчаков на капитана занося шпагу для удара. Юноша перекатился, дождался, когда шпага матроса воткнется в землю, на которой осталось мокрое пятно, немного привстал и проткнул противника своим клинком, разрезая ему грудину и наслаждаясь эти глухим треском кости, что разрывается под силой его.

Легким движением руки молодой капитан достал шпагу из тела убитого, брызгая его кровью в стороны и окрашивая свою кисть, и, наконец, поднялся в стойку. Секундное замешательство, и бросился еще один смельчак на искусную убийцу, занося свой эфес над головой и готовясь обрушить рассекающий удар, прыгнув в воздух для большей силы. Легким приставным шагом капитан ушел в сторону, проводя шпагой, что держал в левой руке, от брюха до грудины, по приземлении противника прокрутился и правой рукой рассек ему спину.

Осталось еще четверо матросов и Гибс с Карлесом, которые до сих пор пытались встать, стараясь восстановить сбитое дыхание. Уж больно слабенькие оказались. В этот момент молодого капитана окружили оставшиеся четыре матроса. Морис уже начал свою беседу с бывшим учителем.

Позволил молодой человек себя окружить, чуть ослабляя бдительность своего врага. Затопали сапоги вокруг него, решая прикончить самого опасного человека, что когда-либо они встречали. И заключили в кольцо молодого капитана, где между Джонсоном и каждым противником целых два метра.

— Коль решили убить, действуйте быстрее. — издевательски проговорил капитан.

Все что произошло дальше, случилось за каких-то две секунды. Противники перед ним завали свои шпаги в стороны и готовил для рассекающего удара, целясь исключительно в голову, противники сзади завели свои клинки за линию своего тела и приготовились проткнуть противнику спину. Но капитан оказался быстрее. Быстрая смена хвата шпаг на обратный, вытянул руки вперед и в мгновение ока запустил свои клинки в противников сзади, угодив им в шеи, чуть напряг руки, быстро согнул ноги и выпрыгнул вперед, уклоняясь от выпадов умирающих противников и приближаясь к врагам спереди. Они шаг на встречу, Эдвард прыжок на метр к ним. Капитан напряг все тело и выставил свои предплечья на пути их шпаг. И угодили лезвия своим началом у рукояти[21] в акульи щитки капитанские, попутно разрезая и белоснежную рубаху, и черный великий плащ.

Легкое замешательство противника — благодать для юноши. Еще сильнее напряг нижнюю часть тела и смог протиснуться между ними, позволяя их клинкам проскользить по его щиткам, продолжая разрезать воздух за ним. Схватили его руки их за шеи, подставил он ноги свои так удачно, что в мгновение, прикладывая невероятную силу для человека, опрокинул их на землю, да настолько сильно, что от удара у них сбилось дыхание и расслабились руки, что так яростно сжимали клинки. С доли секунды капитан вытащил свой легендарный кинжал и, окрашивая изумруды в его рукояти прикончил обоих, дико разрывая своим лезвием их красные от страха шеи. И застыли их лица в предсмертной агонии, успокаивая молодого капитана.

Джонсон поднялся на ноги сжимая в окровавленных кистях своих кинжал с камнями, что так сильно напоминали глаза его любимой, развернулся к Карлесу и Гибсу, которые к тому времени уже смогли подняться на ноги и стояли в шести-семи метрах от него, страшась расправы, страшась человека перед собой, что так легко расправился с восьмью людьми, подготовленными морскими разбойниками.

Среди восьми теплых тел, что когда-то вместе с ними смеялись за выпивкой, стоит он — чудовище в черном одеянии, зверь в человечьем обличии, что глядит на них светящимися красным, как пламя в Аду, глазами. Будто Шезму[22] чуть поиграется ими, вкушая их страх в полной мере, и пожнет их души.

Легкое движение руки, убирая все капли крови с клинка, и так лениво, так медленно повесил кинжал вновь на ремень, но для этого зачем-то завел обе руки себе за спину. Секунда — обхватили его пальцы легкие метательные ножечки, вторая — показались кисти из-за плаща, третья — полетели лезвия в некогда смелых людей, четвертая — угодили клинки капитана им в глаза, пятая — рухнули тела последних противников великого Джонсона. Прогремел еще один залп, земля вновь страшно содрогнулась. Капитан вернулся за своими шпагами, аккуратно поглядывая на сражение между своим учеником и своим шурином.

Кто же выйдет из этого сражения живым? Если это будет Генри, придется собственными руками лишить Элизабет брата, а Уильяма единственного сына. Будь нравы этих молодых людей помягче, возможно сейчас бы сидели за одним столом одной большой дружной семьей, но увы…

Обменивались противниками ударами почти каждую секунду, создавая своими шпагами причудливую мелодию. Эдвард вдел свои шпаги в ножны, сложил руки перед собой и медленно стал подходить к сражающимся, осматривая своего штурмана, что вел для себя сейчас самый сложный в своей жизни бой. Рассеченная бровь, красное лицо, мокрая то ли от пота, то ли от воды рубаха, но напор этот мальчишка не растерял. А Генри-то не промах: лишь легкая царапина на предплечье, из которой так издевательски капала кровь.

— Решил, зятек, понаблюдать? — демонстрируя свои недюжинные способности решил заговорить Грин, в очередной раз заблокировав удар Мориса. — Я приятно удивлен твоим мастерством. Способный человек вошел в нашу семью.

— Я на твоем месте не отвлекался бы. — поправил своего шурина молодой человек.

— Увы. — неожиданно для всех Генри сократил дистанцию между собой и Морисом, схватил его руку со шпагой за предплечье и кулаком, в котором сжимал свой клинок несколько раз поразил его лицо. — Ты пока не соперник мне. — еще пара ударов и рухнуло тело Палмера младшего навзничь. — Но изменения явно заметны. — не убирая шпагу в ножны Генри повернулся к Эдварду и посмотрел ему в глаза, чуть наклонив голову. — Хорошо ты его обучил, но не достает…

— Жестокости и опыта.

— В самую точку.

— Но у него множество и других талантов, что для нас тобой непостижимы.

— А толку, если он не доживет до того момента, когда сможет их применить? — и одарил мимолетным взглядом Грин тропу, что вела в лагерь на берегу. — Стало быть это конец. Не хочешь со мной сразится? — вновь вернулось все внимание Генри на своего зятя. — Узнаю на своей шкуре, на сколько ты хорош.

— Ты еще с ним не закончил. — молодой капитан указал пальцем за спину Грина, указывая на рыжего мальчишку с окровавленным лицом, что сумел подняться.

— Удивительно. — проговорил все также безэмоциональной Грин, как только увидал молодое тело, что, обливаясь кровью с лица, смогло подняться на ноги. — Этому не обучить, но тебя и не нужно было. — теперь все свое внимание он направил на мальчишку перед ним, на молодого зверя, что уже устал терпеть.

— Не соперник говоришь, Дядя Генри? — такой холодный и пустой голос донесся от Мориса, что даже нутро молодого капитана дрогнуло. — Как насчет этого?

В руке, в которой он сжимал ранее шпагу, возник пистолет, произошел выстрел, что направлен был на левую ногу Грина. Генри быстрым движением своей руки развернул ребром шпагу и подставил ее на пути пули. Только многолетний боевой опыт позволял выполнить такой маневр, при котором клинок приходил в негодность из-за ужасной вмятины. Звон — пуля угодила в шпагу ровно, так как и хотел рыжий мальчишка, что тут же подскочил к Грину, ухватился за рукоять своего клинка и стал заносить ее для удара в его правое плечо. Брюнет не растерялся и уже испорченной своей шпагой отбил клинок своего бывшего ученика. Да с такой силой, что и сам ведущую руку свою выпрямил, и Мориса завалил в ту сторону, но это-то и нужно было мальчишке. Из левой руки, что до сего момента скучала, он выпустил сухую землю, направляя это темное облако прямо в глаза своего Дяди.

— Умно. — сквозь зубы процедил Грин и стал возвращать к себе шпагу, не видя ничего.

Палмер чуть развернулся, схватил левой рукой предплечье правой руки своего учителя, поднял к груди свое колено и со всей силы ступней пнул своего противника в грудь, заставляя его пролететь пару метров, выпуская из рук шпагу. Как только рухнуло тело в черном пиджаке с золотыми пуговицами на спину, сразу же был накрыт телом своего свирепого бывшего ученика, что выпустил из своих рук клинок. Удар за ударом наносил Палмер младший по незрячему до сих пор противнику, по-настоящему наслаждаясь своим физическим превосходством в этой битве. Сбилось дыхание, сбился ритм, и воспользовался этим Генри, схватив предплечье своего ученика, подтянул к себе и одарил его хорошим ударом с левой. Но недооценил наш талантливый человек своего оппонента, что после этого удара лишь усилил натиск. Для Генри остался лишь один выход — продолжать драться и ждать, кто из них окажется слабее.

Секунда за секундой, минута за минутой, но удары все продолжались, заставляя лица обоих мужчин превратиться в кровавое месиво. Но через десяток секунд ожесточенного сражения неожиданно для молодого капитана Генри опустил руки, позволяя своему бывшему ученику подарить ему покой.

— Хватит. — Джонсон схватил локоть Палмера младшего, даря ему возможность попрощаться.

— Зачем ты его остановил? — уже далеко не белые зубы были в его рту, кровь все стекала с его лица на холодную землю, унося жизнь из этого бренного тела. — Поиздеваться хочешь? — на его лицо мелкими каплями стекала кровь мальчишки, о котором он когда-то заботился.

— Поговорить. Почему ты покинул Лондон?

— Отцу доложишь? Сестричке расскажешь? — легкий кровавый кашель пронзил его, наполняя воротник жидкостью жизни.

— Для себя хочу понять. Зачем человек, которому суждено стать наследником дела своего небедного отца покидать Лондон?

— Я себя ненавидел, за слабость… Слабое тело, отсутствие каких-либо талантов, возможностей и целей. В день, когда умерла мать, родилась она — человек, которого я люблю больше всего на свете… Как и отец… — и вновь кашель. — Часто мы ссорились и с ней, и с отцом из-за моей алекстимии[23], они не понимали, что я на самом деле чувствую. Я всего лишь глушил в себе эмоции, не показывая ту боль, что терзала меня всякий раз, когда я смотрел на портрет матери, думая, что таким образом я стану взрослым. — и вновь кашель.

— Не получилось?

— Это дало противоположный эффект. Меня стали обходить стороной, мне перестали дарить заботу и ласку, со мной не хотели говорить, никто, даже когда мне нужна была помощь. Я стал обузой для семьи, бесталанной обузой… — следующие слова стали слишком тяжелыми для Генри. — С этим тяжким грузом на плечах, с этим ярлыком на лбу, ничего никому не сказав, я отправился сюда в надежде обрести то, чего у меня никогда не было.

— И как, вышло?

— Нет. — горький и сухой ответ сорвался с его кровавых уст. — Но оказывается у меня был талант — упорство. Всего на всего. С помощью которого я и дожил до сегодняшнего дня. А тебе, Морис, я хочу сказать одно. — обратился израненный Генри к своему бывшему ученику, которому заменил отца. — Ты почти стал мужчиной, способным на великие свершения. Осталось только одно. — темно-зеленные глаза, что когда-то сверкали также, как и у Элизабет, устремились в карие глаза, что вот-вот наполнятся слезами. — Убей меня.

— Нет… — смешались слезы мальчишечьи с кровью его и стекали вниз по его лицу.

— Генри, мы могли бы вместе вернуться в Лондон. — вновь проговорил капитан. — Может не стоит так терзать души семьи?

— Ты обо мне до этого дня не слышал. — упал его зоркий усталый взгляд в темно-голубые глаза. — Вижу по глазам. А значит вычеркнули меня из семейного древа. Пусть тогда я и убежал от проблем, но сейчас… Я не посмею… — ужасный кашель разорвал его голос. — Император не может предать свою же империю. — неожиданные слова проговорил Грин, одаривая своего зятя таким тяжелым и уставшим ото всего взглядом.

— Я понял… — чуть поникшим голосом, уже представляя, что грядет, проговорил капитан. — Передать, что-нибудь Уильяму, Элизабет?

— Да, передай им: Я человек… Я все чувствовал и чувствую. Я очень сильно любил маму… Отцу добавь еще: Я обладал самым великим талантом из всех — упорством. Я много достиг, многое видел и многих погубил. Прощай.

— Я запомню.

— Спасибо, надеюсь, они увидят тебя еще хотя бы раз. Морис? — окровавленная рука коснулась предплечья рыжего мальчишки. — Не тяни. Ничего уже не изменить… Подари мне смерть, с моим народом.

— Я знаю… — Палмер согнулся и уперся своим лбом в грудь своего Дяди.

— Эдвард, покинь нас. Дай ему время. — таким грустным голосом обратился шурин своему зятю.

— Как пожелаешь. Жалко, что ничего нельзя изменить.

— Жалко… — с необъяснимой легкостью блеснули зеленые глаза в последний раз.

Эдвард послушно отошел в сторону, уперся плечом в ствол дерева и продолжил наблюдать, не имея возможности услышать, о чем говорят эти двое. Секунда, десять, двадцать, минута, полторы — Морис после тяжелого для себя разговора приблизил свой кинжал к шее своего дорого Дяди, что сумел для него заменить отца. Через мгновение все это закончилось — рыжий мальчишка перерезал горло человеку, что всем своим видом показывал усталость свою от этого образа жизни, от этих действий, от этих напрасных смертей и гнусных человеческих желаний.

Не стал Генри Грин — великий теневой пират, чьи таланты позволили Палмеру, такому взбалмошному и чересчур жестокому человеку, обрести не только армадой из пяти десятков кораблей, но и обзавестись правильными связями с Испанией, предавать своих людей. Человек, что все это время его направлял, ему указывал на что делать акценты, что имел право даже говорить за него, не предал «Бриллиантовые шпаги», ведь именно Генри Грин обладал большей властью в этом содружестве. Саморучно он отдал Палмеру эту сцену, позволяя Дэвиду играть роль «ужаснейшего, страшнейшего пирата всех времен» в то время, как он сам подчищал за ним, прибирая к своим рукам как можно больше.

Один раз Палмер не до конца исполнил указания Генри — когда посмел оставить жизнь Эдварду Джонсону. После того дня Дэвидом стало чересчур сложно управлять и направлять в нужное русло. Приходилось лишь подчищать за ним. Как жаль…

Не станет для нас открытием то, что Генри Грин немного поддался своему бывшему ученику, выпуская шпагу из своих рук в момент удара в грудь. Его смерть поможет этому юноше изменится, а если доживет до момента отплытия из Вест-Индии, то изменит этот рыжий мальчишка многое в Старом Свете. Это ли не великолепное завершение бесславной жизни пирата, что всегда оставался в тени — Генри Грина.

Простое движение, но далось оно Морису слишком тяжко. С минуту восседал он на теле своего Дяди, поднялся и снял с тела бывшего учителя его пиджак, перевешивая на него свою брошь. Под сильный тропический ветер, что так нахально посмел терзать уже грязную белую рубаху победителя, Палмер младший снял с себя черный жилет, швырнув его в пламя костра, и надел на себя знаковый для себя пиджак.

— Похожая у нас с тобой судьба, Морис. — прошептал капитан, отлипая от дерева и вспоминая смерть своего учителя.

— Я закончил. — проговорил молодой человек, что пылал своими волосами, словно пламя. — Он просил тебе передать. — Палмер младший сунул руку во внутренний карман теперь уже своего пиджака и достал маленький женский портрет.

— Портрет? — капитан обхватил небольшой залакированный портрет, квадратик пять на пять, провел пальцами по шероховатым торцам и перевернул его. — София Грин[24]. Мама. — на последнем слове маленькие капли крови ее сына, что отправился к ней, на небеса.

— Я никому не скажу об этом. — с необъятной пустотой на душе отозвался Палмер с застывшим лицом.

— Спасибо. — молодой капитан убрал карточку в карман своих штанов. — Вернемся в Лондон — познакомлю.

— Как скажешь. Что дальше?

— Я пойду за твоим отцом. — капитан взглянул на вход в пещеру. — От тебя же зависит успех всей нашей вылазки — будешь охранять вход в пещеру. Защищать меня твоя приоритетная цель. За мной ты выдвигаешься, как только повстречаешь остальных, ясно? — Эдвард вытянул вперед свою руку.

— Так точно, капитан. — уставшие глаза, окровавленное лицо, но невероятное спокойствие. — Не подведу. — и схватил штурман своего капитана, словно римлянин[25].

— Сил нам, чтобы все это закончить. — проговорил капитан напоследок, отпустил руку и направился к пещере.

Эдвард остановился у входа в пещеру, развернулся и в последний раз перед схваткой с Дэвидом посмотрел на его сына. Его взгляд упал ему на спину. Морис стоял, расправив плечи, глубоко дышал и готовился к возможным встречам, чуть постукивая своими пальцами то по рукояти своей шпаги, то по ремню.

— Одеяние Грина тебе идет. — произнес Эдвард чуть слышным голосом. — Надеюсь и сил тебе добавит. — юноша сделал первый шаг в темноту.

Глубокая темная пещера, что так заботливо была освещена факелами, что крепились к стенам через каждые два метра. Тишина окутала капитана, как только он решился вступить своей грешной ногой на эту землю. Лишь непослушная водица, что каплями своими стекала по сталактитам, шумела в этой тишине. Снаружи утих звон и грохот, мать-земля перестала трястись под залпами последних пиратов. Шаг за шагом пробирался капитан внутрь, даже позволив себе насладиться внутренностями пещеры, что в мемуарах своих назовет самым лучшим и самым ужасным местом в своей жизни.

Спустя пару десятков секунд Эдвард добрался до крутого склона, обойти который не представляло возможным. Земля под его ногами немного посыпалась и покатилась вниз, в беспросветную тьму. Наверняка и Палмер со своими бойцами пошел этой дорогой. Благодаря этим скудным рассуждениям Эдвард решился скатиться с него. Благо склон был идеально гладок, ведь шлифовался он долгие года под силой пещерных вод, что стекали по нему. И сейчас эта вода стекала по склону, будто заманивая наступить на нее. Вдоль всего склона не было ни одного источника света, что подсказал бы, когда закончится спуск. Тьма, каменный спуск, по которому так приятно стекает грунтовая вода, и после всего увиденного наш молодой человек не сдрейфил. Уж слишком далеко он зашел за эти дни, чтобы вот так развернуться.

— Что ж, придется съезжать. — Эдвард встал на край и выставил вперед правую ногу, поставив ее на начало склона.

Секундный страх, и оттолкнулся он левой ногой, готовясь к ужасным последствиям своего выбора. Первые метры были самые легкие, а вот дальше… Эдвард начал понемногу набирать скорость, правда он и старался перенести центр тяжести чуть ниже, дабы замедлить ход, но сейчас это уже не играло никакой роли. Капитан проехал уже секунд пять, а на горизонте даже не было очертания конца склона. Но в этот момент начали появляться силуэты сталагмитов. Один из них был прямо на пути голубоглазого юноши.

Эдвард начал двигать тазом, дабы сместиться в сторону, но не успел — на скорости боком задел сталагмит, хватившись за бочину, потерял равновесие и начал скатываться по склону на спине, корчась от боли. От сталагмита, с которым он столкнулся, откололась половина и начала двигаться за молодым капитаном. Сталагмиты начали появляться все чаще и чаще. И вот еще пара каменных отростков появилась на пути у капитана. На этот раз он перекатом благополучно ушел от столкновения и продолжил скользить вниз, но теперь уже начали проглядываться огни в этой кромешной темноте. Конец спуска близился, его освещала пара факелов, таких желанных для молодого человека сейчас. Эдвард спустя несколько секунд уже приземлился на ровную поверхность, но не слишком удачно. Юноша ударился плечом и ногами об пол и поэтому пару секунд еще лежал на достаточно мокрой земле, царапая гранит под собою своими щитками. Через секунды со склона скатилась та самая половина сталагмита и рухнула прямо на капитанскую спину.

— У нас сегодня праздник, ребята. — проговорил один из бойцов Палмера, что стоял в том самом помещении, в которое скатился молодой капитан.

— Видим. — произнес еще один матрос, оголяя свою шпагу.

— Черт возьми, сколько еще у тебя людей? — прокряхтел молодой человек.

Эдвард, преодолевая боль в локте и в коленях, поднялся на ноги, скинув со своей спины кусок сталагмита, и оглядел помещение и своих противников. Просторная комната с ровными каменными стенами с высоким потолком, с которого вниз в паре местах свисали огромные и прекрасные сталактиты. Оно было достаточно освещено двумя десятками факелов, в углах помещения были поставлены ящики и мешки. Наверняка какое-то время люди Палмера, да и он сам, тут жили. Противников, которые уже начали окружать капитана, в этом помещении было всего семь человек. Даже не дюжина решилась его встретить. Дэвид, ты слишком опрометчив, хотя так даже лучше. Знаешь? Остальных ты наверняка оставил подле себя. Придется им всем глотки перерезать, чтобы до тебя добраться.

Бойцы уже все оголили свои шпаги и грозно смотрели на молодого капитана, словно шакалы, готовые наброситься в любой момент. Но из-за необъяснимого страха не решаются напасть на избитого льва. За их спинами виднелся еще один проход в глубь, в то помещение которое освещала луна.

— Потанцуем, ребята? — произнес Джонсон и достал свои шпаги с характерным звоном, так издевательски прокручивая их в своих руках.

— Посмотрим же, почему тебя бояться испанцы. — после этих слов пираты рванули на молодого капитана, поднимая своими сапогами ворох пыли.

«Цепные псы», пронеслось в голове у юноши в тот самый момент, когда он заблокировал первый удар из многих. Еще замах и еще удар. Эдвард отскочил в сторону по пути унеся жизнь одного из бойцов, проткнув того шпагой в область груди. Капитан сумел выиграть себе пространство, которого было достаточно для того чтобы начать исполнять его новый прием «танец смерти», как тогда на тренировке с Палмером. И закрутился капитан, и начал в этом беспорядочном танце рисовать запудренные узоры своими клинками, раз за разом забирая чью-то жизнь. Поворот, шаг, смена траектории, звон от блокирования удара, крик от разрезанной руки и приятная мелодия чистой рудниковой воды, сто стекала вниз со сталагмита.

Спустя десяток секунд Джонсон остановился и замер на месте. Все семь человек бросившихся на него были мертвы, у кого-то была разрезана шея, у кого-то был вспорот живот. Все погибли в этом смертельном танце кроме одного — исполнителя. Эдвард стряхнул кровь со своих шпаг, вырисовывая восьмерку в воздухе, вдел их в ножны и вошел в тот проход, в котором виднелся лунный свет.

Капитану открылось огромное помещение, в котором не было потолка, пещеру через трещину в потолке освещала луна. В центре этого огромного пространства была лишь гранитная тропа толщиной всего метров шесть, остальное же было заполненной водой и находилось на приличной высоте, метров десять вниз. Она была чуть ниже прохода, в котором сейчас стоял капитан в мелких каплях крови В самом конце этой дороги была огромная расписная каменная дверь, у которой стоял Дэвид и гордо посматривал на своего врага, скрестив перед собою руки.

У самой двери была небольшая квадратная площадка, всего каких-то шестнадцать квадратных метров на глаз. К этой массивной двери с площадки вела лестница, что состояла из десяти гранитных ступеней. Палмер стоял на пятой ступени и продолжал глядеть на Эдварда. Перед Дэвидом, у самого начала лестницы, стоял десяток его бойцов, что устремили свои взоры на мальчишку, уничтожившего все то, чего они так долго добивались.

— Вот и закончилось все! Приветствую тебя, Эдвард Джонсон! — донеслось гулким эхом до ушей молодого человека. — Жалко, что тогда, десять месяцев назад, я не послушал Генри!

— Палмер, я прикончу тебя здесь и сейчас! — прокричал в ответ молодой капитан, сотрясая воздух вокруг себя и заставляя свою шею краснеть.

— Точно уж не сейчас! — и растянулась его довольная морда в противной улыбке, и развел руки он руки, будто издеваясь над своим заклятым врагом.

В этот самый момент со спины на молодого капитана налетают трое матросов и заламывают ему руки, дабы тот не успел схватить рукояти своих шпаг. Это прошло удачно, и теперь Эдвард стоит на коленях, а руки и голову его сдерживают верные бойцы Дэвида Палмера.

— Вот видишь! — тут же проговорил подонок всей Вест-Индии.

В этот момент тот матрос, что держал голову черноволосую, начал обыскивать его. Отцепил ножны со шпагами и вышвырнул их в то помещение, в котором минуту назад дрался молодой капитан. С кинжалом, мешком для ножей и пистолетами он проверну тоже самое. И теперь его, обезоруженного, повели к Палмеру, прямо на ту площадку, где все собрались ради казни. Но чей…

— Скотина! В честном-то бою ты драться не хочешь, я смотрю?! — прокричал Эдвард, чуть брыкаясь в крепкой хватке, в тот момент как бойцы спускались вместе с ним по лестнице к великой гранитной тропе.

— А зачем? Раз ты здесь — я уже проиграл. Но перед этим я заберу твою душу в пекло. Мне одному будет слишком скучно. — рыжий мужчина издевательски прогуливался по этой ступени из стороны в сторону, будто бы о чем-то размышляя.

— Это мы еще увидим, урод! — еще чуть-чуть и пропадет голос у молодого пирата.

Эдварда привели на эту площадку, перед которой на лестнице стоял Палмер. Его поставили на колени и продолжали сдерживать. Бойцы Палмера окружили Эдварда, встав по краям площадки, спинами к обрыву.

— У нас с тобой много недомолвок. — и начал величественно спускаться лидер «Бриллиантовых шпаг» к своему врагу. — Много несчастий мы друг другу принесли. Не находишь? — и встал он перед ним, величественно возвышаясь.

— Ты это называешь несчастьями? — очень глубоко и тяжело дышал молодой человек, смотря вверх на эту омерзительную морду.

— Я забрал у тебя жизни твоих людей, а ты моего сына, лишив меня единственного, что осталось от нее. — и обрушился тяжелый удар правой руки по лицу голубоглазого.

— Будто бы ты сильно переживал. — вобрал юноша кровь и выплюнул ее в сторону, возвращая свою голову в обычное положение.

— Если бы не Генри, что так сильно настаивал на урегулировании конфликтов с испанцами в это время, то я бы рванул к Тортуге со всей своей армадой не раздумывая. — и второй удар по челюсти молодого человека.

— А Генри Грин знал, что ты решился угрожать мне убийством его сестры?! — не выдержал юноша и прокричал свои слова.

— Если бы знал, он убил бы меня сразу же. В этом море я боялся лишь одного человека, что превосходил меня во всем — Грина. Тебя же я стал уважать за все то, что ты пережил и сделал. — ухватился руками Палмер за черноволосую макушку и ударил своим коленом по капитанскому носу. — Ты, я, Грин объединившись смогли бы подмять под себя не только Вест-Индию, но и все воды Америки. Сильнейшие.

— Черт. — хлынула кровь из сломанного носа, но Джонсон сумел поднять голову.

— У каждого человека есть слабые места. — начал читать нотации Дэвид, вытирая рукой свое колено от молодой крови. — И так получилось, что у нас троих, самых талантливых, самых опасных ублюдков этого моря, слабым местом оказалась семья…

— Говоришь так, будто это правда. Не шибко ты о семье-то беспокоишься, раз собственную жену убил. — озвучили окровавленные уста.

— Да, что ты можешь знать, мальчишка? — неожиданно, но Палмер отошел от своего противника и оголил свою легендарную шпагу с блестящей рукоятью. — Отпустите его. — скомандовал Дэвид, направляя острие своего блестящего клинка на Джонсона.

Пираты выпустили Эдварда из своих цепких лап, быстро заняли свои места и вместе с остальными оголили свои шпаги и направили их во внутрь арены.

— А теперь наш последний танец. За границу ты не выйдешь, не сбежишь. Останется один — либо ты, либо я. — медленно произнес Дэвид, вырисовывая замысловатый узор своим клинком перед лицом противника.

— Как же долго я этого ждал. — издевательски капитан чуть размял лопатки, снял свой плащ и швырнул его назад. — Только ты и я. — показался дикий оскал на его лице, и занял капитан стойку, чуть согнув ноги в коленях и подняв согнутые руки.

Дэвид рванул к Эдварду, чуть царапая гранит подошвой своего сапога и занося шпагу за спину. Мгновение и его шпага летит прямо в голову Джонсона. Но юноша сумел подставить свою левую руку, и шпага Дэвида проскочила вниз по капитанскому щитку. Джонсон воспользовался моментом, этим секундным замешательством, сжал правую руку в кулак и ударил ею точно по челюсти рыжего подонка. От удара Дэвид чутка отошел, сделав пару шагов назад. Молодой человек, словно загнанный в угол хищник, выплеснул из себя ту энергию, что смог накопить за сегодня, и, не сбавляя темпа, начал заводить для удара правую ногу. Но не тут-то было, Дэвид схватил ее своей левой рукой и ударил кулаком, в котором сжимал так жадно рукоять своей шпаги, Эдварда по лицу. От такой чудовищной силы, что таилась в этом рыжем мужчине, в его стальных мышцах, что выдержали когда-то десятки лет службы в армии Великобритании, что смогли себе подчинить самый буйных отморозков южных вод Вест-Индии, молодой капитан рухнул на гранитную площадку в своей полумокрой белой рубахе. Но тут же перекатился, уперся руками в гранит около своей головы, чуть поднял ноги, опираясь на поясницу, резко выпрямил руки и влетел с двух ног в грудь Дэвида.

От удара Палмер еще чуть отошел и попытался тут же восстановить слегка сбитое дыхание. Эдвард тут же выполнил подъем с разгибом[26], оказался прямо перед противником и одарил его поставленными ударами по корпусу, выцеливая печень. И еще раз эти двое обменялись ударами. Такой интенсивный бой продолжался минут десять. Палмер повел свою шпагу на молодого капитана, но юноша решился схватить ее острие своей голой левой рукой, но и этим сумел воспользоваться противник — Дэвид ударил своей ступней по ногам мальчишки и повалил вновь его гранит.

Сбитое свое дыхание старались восстановить два капитана, один из которых лежал на граните перед вторым, с истерзанными руками и щитками, что точно нужно отправить под замену, больше они уже не выдержат. Этот рыжий все стоит на своих ногах, упираясь руками в свои колени. А наш герой с сильно избитой миной: рассеченная губа и бровь, сломанный нос сумели окрасить его лицо в ало красный цвет.

— Крепкий ты, черт тебя дери. — чуть ли не через слово хватал своим ртом воздух рыжий капитан.

— Так вот… — в отличии от нашего героя, что дышал, как в последний раз. — на что способный бывалые солдаты.

— Ах-ха-ха. — высмеял Палмер выносливость своего противника. — Будь я на пике. — с таким тяжелым вздохом в конце озвучил Палмер эти слова. — Ты бы и двух минут не выдержал. Хватит этого бреда. Убейте его. — чуть махнул пальцем Дэвид своим людям.

Сейчас ни он, ни мальчишка уже не могли нормально сражаться. Оба выдохлись от той скорости, на которой они танцевали. После этих противных слов на Эдварда хлынула тройка бойцов Палмера с оголенными шпагами, готовыми растерзать молодое мужское тело. Но юноша все продолжал смотреть вверх, не смея подняться до тех пор, пока в поле зрения его не попали отчужденные лица верных последних солдат Дэвида Палмера.

«Это конец? И это все чего я смог достигнуть? Лишь отправил тысячи людей не смерть, больше ничего. Я так устал, так хочу отпустить это все… Прости меня, Элизабет… За то, что умер в этом холодном месте. За то, что покинул тебя следуя своим эгоистичным желаниям. Прости…» — пронеслось в думе молодого человека.

Но неожиданно для него блеск бриллиантовых шпаг противника затмил желтый пиджак. Секунда осознания, расширились капитанские зрачки, уперлись руки в предплечья своего давнего друга, но не успели его оттолкнуть. Растерзали три шпаги спину Ричарда Смита, окрашивая его желтый пиджак кровью теплою. Свисали его русые волосы на избитое лицо Джонсона, и смотрели глаза его зеленые в пучину темно-голубых. Юноша под ним аккуратно поднял руки и уперся ими ему в плечи, позволяя Смиту расслабиться.

Решился и этот великий человек пожертвовать своей жизнью ради друга, такого сумасбродного, такого своевольного, такого жестокого и такого смышленого. Перед ним была возможность проткнуть тушу Дэвида своим клинком, но он почему-то сделал совершенно другой выбор. Эти глаза, с которыми молодой человек встретился почти три года назад, видели его рост, видели его закалку во всех этих передрягах, в которые они так любили вписываться…

— Видимо… — капнула кровь лидера «Золотой мантикоры» на загорелую щеку Джонсона. — Это мой конец… — и еще одна капля из его рта. — Я закончил с этими делами… Как и говорил… — легкая улыбка на его лице сквозь адскую боль.

Солдаты вынули свои шпаги из умирающего капитана «Золотой мантикоры», разрезая его пиджак еще сильнее.

— Ричард? Нет-нет-нет-нет-нет — затараторил шепотом молодой человек, что избежал смерти благодаря чужой жертве, и положил одну из своих рук на его щеку. — Прошу… Не умирай… Пожалуйста — все также тихо в этом балагане шептал голубоглазый юноша.

— Не торопись к нам с Джеком и Питером… Убей Палмера… Ты обещал мне… — именно это были последние слова великого пирата, прекрасного человека, любителя напитка с можжевеловой ягодой. Закрылись прекрасные зеленные глаза навечно…

— Не-е-е-е-е-ет! — прокричал Эдвард в тот самый момент, когда подтянул к себе тело своего друга и обнял его, не желая выпускать его.

— Эдвард, вставай! — прокричал Марк, что успел подбежать к толпе матросов, пронзая одного из них своей шпагой. — Живо, черт тебя дери.

Второй же пират пронзил своим блестящим клинком Марка в область живота. Капитан «Бордовых парусов» не растерялся, вытащил шпагу из убитого им матроса, расплескивая алую кровь вокруг, и провел ею по шее второго. Но в этот момент третий боец Палмера пронзил Френча в область груди, разрывая его белоснежную рубаху.

— Марк! — пронзительно прокричал мальчишка, прижимая к груди своей израненными татуированными руками Ричарда.

Юноша дрожащими окровавленными руками положил тело Смита рядом с собой и попытался встать, упираясь кистями своими в этот гранитный пол. Но подвел его организм, отозвался болью в локтях, заставляя рухнуть молодого капитана, рассекая вторую бровь об эти злосчастные камни. Из последних сил Френч сумел отрубить голову врага и вместе с ним, с двумя шпагами в области груди, рухнул на площадку.

— Брат, не теряй этот блеск в своих голубых глазах… — только Френч знал истинный смысл своих предсмертных слов. — Я вернул тебе долг… — Марк чуть блеснул своим шрамом Эдварду в глаза и закрыл свои очи навсегда.

И вновь жертва ради него, ради того, чтобы он жил. Жил и продолжал бесчинствовать. Как и говорили лидеры своих союзов, после сегодняшнего дня они закончили с пиратством пусть и не так, как того хотели.

— Эдвард! — раздался бас Тича в этом помещении свободном, что вместе с остальными капитанами уже бежал по этой вымощенной из гранита тропе.

Молодой человек сумел подняться на колени и со страхом в глазах, не беспокоясь ни о чем вокруг себя, смотрел на мужчину в бордовом пиджаке, а за ним бежала его капитанская свита, со всеми капитанами «Черного черепа».

— Убить их всех! Джонсона оставьте! — прокричал Палмер, что мог сейчас лишь стоять и смотреть. Предсмертная агония для него вот-вот начнется.

По его приказу на встречу к капитанам побежали оставшиеся бойцы Палмера, что лишь оббегали сидящего на коленях Эдварда Джонсона. Вся та армия, что построил когда-то Генри была стерта с лица земли. Лишь те десять человек остались, что сейчас лишь оттягивали себе смерть, что вот-вот заберет их. Завязался бой, в котором было сложнее умереть, чем рухнуть в воду с этой тропы.

Нашел в себе силы молодой человек подняться на ноги, упираясь трясущимися окровавленными руками себе в штаны. Расправленные плечи, выпрямленные ноги, но опущенная голова, взгляд которой гулял между телами Ричарда Смита и Марка Френча. Медленно, очень медленно и так тяжело развернулся Эдвард к своему противнику и поднял свою голову, устремляя на него свой дьявольский взгляд. Встретились их избитые лица, чьи хозяева были готовы сгореть в пламени Ада, забрав противника с собой. Вокруг них раздавался звон шпаг и грохот выстрелов из ружей, а лунный свет освещал окровавленную площадку перед ними. Было бы так великолепно и прекрасно, если бы не было так ужасно.

— Они не должны были умереть. — и мешались слезы с кровью на его лице, и стекали каплями вниз они, разбиваясь о гранит. — Они не должны были умереть! — еще больше злости и ярости показалось на его лице.

— Это их выбор. — произнес Дэвид, с трудом опуская свою грудь после вдоха. — Я уже не жилец, это точно. — и упал его взгляд на битву позади голубоглазого брюнета. — Не важно, что произойдет дальше. Давай выясним кто из нас сильнее. — Палмер приготовился и встал в стойку, выставив свою шпагу вперед.

— Эдвард! — прокричал Морис, что несся по этой дороге, уклоняясь от шпаг и не позволяя им растерзать пиджак Грина. — Лови! — юноша метнул своему капитану одну из его шпаг.

Джонсон обернулся в пол-оборота и схватил налету шпагу своей правой рукой.

— И ты, Морис[27]. — проговорил Дэвид, немного улыбаясь и чуть опуская голову. — Ты его не убил?

Палмер младший одарил своего отца отчужденным взглядом и вернулся в сражение, прикрывая тыл своего капитана.

— Он нужен мне живым. — изобразила опытная молодая рука незамысловатый узор острием. — Вот теперь мы закончим. — произнес Джонсон и встал в свою стойку.

— Покажи же мне все то, что ты умеешь. — сказал Дэвид, поднял свой взгляд и рванул к капитану «Пандоры».

Их шпаги встретились, создав характерный звон. Злой оскал Палмера был виден Джонсону, но тот лишь улыбнулся в ответ. Юноша сжал кулак и окровавленной левой рукой нанес хлесткий удар по правой щеке ублюдку. Палмер опешил и немного отошел. Эдвард начал заводить шпагу снизу слева. Дэвид подставил свою, но Джонсон на это и надеялся. Юноша начал разворачиваться и согнул левую руку в локте. Локоть пришелся на правую часть лица Палмера. Дэвид отошел еще на метр, и молодой человек посчитал, что победа близка и ринулся в атаку, но Дэвид вновь блокировал такой наглый выпад. Эдвард начал заносить кулак с левой стороны, но молния два раза в одно и тоже место не бьет — Палмер схватил его и со всей силы ударил коленом в грудь, сбивая его дыхание.

Дыхание сбито, но сейчас это не могло повлиять на исход. От удара Эдвард отошел немного, но тут же решил реабилитироваться и повел свой клинок в сторону противника. Но Палмер и ее блокировал, увел вниз, отпуская свою шпагу, двумя раскрытыми руками ударил по ушам и обрушил кулак левой руки на лицо. Джонсон вновь рухнул на площадку, а Дэвид, тяжело дыша, немного отошел от упавшего юноши и стал наблюдать.

— Вставай, герой! — издевательски произнес Дэвид с красным, мокрым и окровавленным лицом, чуть разводя руки в стороны и подбирая свой клинок.

Что у одного, что у другого пота было навалом. У Дэвида, как и у Эдварда, на лице было много крови. Джонсон со звоном в ушах и с разбитым носом вновь поднялся на ноги. Сколько же силы, сколько же желания в этом теле, что раз за разом он поднимался на ноги. Через секунду юноша вновь бросился в бой. Шпаги Эдварда и Дэвида встречались все чаще и чаще, порождая металлический звон. Спустя минуту ситуация не изменилась. Джонсон все атаковал, а Палмер все защищался. Попутно эти двое обменивались ударами по лицу и корпусу, в надежде обрушить противника на землю.

И вот настал тот момент, когда Дэвид начал атаковать. Роли поменялись. Пот пропитал белые рубахи, но они даже не думали останавливаться. Пираты постоянно двигались, пытались столкнуть друг друга вниз. И вот бывший солдат Великобритании занес шпагу для удара над головой. Юноша устал ждать и со всей силы, подгадав момент, ударил своей шпагой по шпаге Дэвида настолько сильно насколько мог. От удара Палмер выронил шпагу, и та упала на край этой арены. Эдвард отпустил свою шпагу и принялся с неистовой скоростью избивать своего оппонента, что старался подставлять свои огромные предплечья под удары.

Удар по лицу, по корпусу, по лицу и вновь по корпусу, и все это за секунды. Эдвард все ускорялся и ускорялся. В этот самый момент наш молодой человек стал напоминать животное, хищника, который почувствовал вкус крови своей жертвы. Удар, удар, удар, еще удар и еще. Джонсон не собирался останавливаться. А вот Палмер уже перестал защищаться и подставлять руки под удар. Он окончательно выдохся. Эдвард это почувствовал и без доли страха приблизился к нему и локтем правой руки нанес настолько сильный удар, что Дэвид рухнул навзничь на площадку, разбивая свои лопатки в кровь, окрашивая ее свою рубаху.

Его красное, потное, окровавленное лицо продолжало смотреть уже уставшим взглядом на своего главного врага. А юноша уже забыв об усталости, открыл второе дыхание, весь потный с окровавленным лицом с небывалым презрением и злостью смотрел на своего врага. Не стал капитан избивать его лежащего, и решился на завершение. Он развернулся, чуть отошел, поднял свою шпагу и вонзил ее в лежащего Дэвида, приковывая противника к этому гранитному полу, разрывая его живот, пронзая клинком своим его кишки.

— Вот и все, ублюдок! — Эдвард сплюнул сгусток крови в сторону и вновь вернул свой взгляд на Дэвида. — Закончили! — стоял капитан, что упирался окровавленным руками в свои измученные штаны, возвышаясь над своим заклятым врагом.

К этому моменту бой на дороге закончился, все бойцы Палмера были повержены без потерь со стороны «Черного черепа». Все капитаны, включая квартирмейстера, боцмана и штурмана «Пандоры» вышли на площадку и встали за спиной своего измученного товарища, поглядывая на поверженного рыжего пирата. Палмер младший вышел чуть вперед, издевательски блестя лунным светом пуговицами своего бывшего учителя и брошью своей матери.

— Хотел хоть раз поступить так, как сам хотел. Не убивая человека, сломать его волю. — произнес очень глухим голосом Палмер. — Ослушался Грина. — чуть наклонил он голову, лаская своим взглядом своего сына. — Значит ты убил Генри? — сейчас Дэвид решил одарить вниманием своего сына, пока было время.

— Представляешь? Я смог одолеть Дядю Генри. — чуть трясущийся голос оказался у Мориса в этот момент, что под конец фразы окреп.

— Как же ты похож на нее… — удивительно, но затряслись его губы на этих словах. — Ее любимая брошь, что подарил я ей на свадьбу нашу… Прости меня… — кровавый кашель появился в преддверии смерти. — Я не хотел убивать Поли, твою маму… Это получилось случайно… — чуть приподнялась голова Палмера, одаривая себя счастьем лицезреть взрослого сына.

— Случайно? Случайно?! — не смог молодой человек, что за этот день слишком много пережил, рванул вперед и врезался в выставленную крепкую руку своего капитана. — Какого черта, отец?!

— Я не хотел… — удивительный вид открылся пиратам, на лице Дэвида Палмера показались слезы, что смешались с его кровью. — Я так сильно ее любил… Каждый вечер я корю себя тем, что совершил с ней… И с тобой, Морис… — и вновь кровавый кашель, Дэвид обхватил своими руками шпагу, что приковала его к полу и осмотрел кровь на своих руках, эту ярко-красную жидкость, что питала в нем жизнь все эти долги сорок пять лет. — Я тобой горжусь, сын. Убить Генри — великое свершение, которое я бы не смог осуществить… Ты меня превзошел.

Со стороны его сына донеслось лишь молчание, что сейчас старался переварить сказанное.

— А теперь и с тобой, Эдвард.

— Наконец-то. — отпустил капитан свою руку и одарил противника взглядом, что наполнен тихой яростью и превосходством, чуть подойдя поближе. — Что это за место? Что это за дверь? — Эдвард указал рукой в сторону массивных расписных каменных дверей, в которых виднелись замочные скважины.

— Помнишь, ты искал «Сокровищницу Рамсеса»? Так вот, это те двери, что отделяют нас от огромных гор золота. Она существует… — и вновь кровавый кашель разорвал его монолог. — Я нашел ее по твоей карте, что потом уничтожил. А вот и ключи твои. — Палмер окровавленными руками достал из внутреннего кармана своего плаща два ключа, с желтым и бирюзовым камнем в основании. — Их всего два, а в дверях десять замочных скважин… Остальные я найти не успел. И даю совет, следи за экспедициями из Африки. Наверняка они везут у себя на борту что-то интересное… — Палмер вновь начал кашлять кровью.

— Не может быть… — Эдвард начал отходить немного назад, чуть задирая голову и рассматривая великую стену перед собой, за которой скрывается его счастье, его билет домой, его мечты… — Не может быть… Она существует. — Эдвард ненадолго закрыл свое лицо руками. — Мечта может исполниться. — произнес юноша, убрав руки от лица. — Теперь вы поняли? — обернулся он к своим товарищам и взглянул на них. — А Вудс говорил, что это все сказки.

— Врал твой Роджерс, врал. Потеряв людей, ты обрел уверенность в существовании «Сокровищницы», но я заплатил за эти поиски, куда большую цену…

— Столько человек ради золота? Ты с ума сошел? Я бы никогда такую цену не заплатил бы!

— Не тебе меня судить. — Дэвид еще раз прокашлялся. — Своими же приказами три тысячи душ отправил к Аиду в царство. — уперлись окровавленные руки в место ранения, чуть выше пупка. — Эдвард, пусть ты враг мне, но я признаю тебя. Родился «Бессмертный капитан» в этот день. — упал его тяжелый и возможно последний взгляд на сына. — Я люблю тебя, Морис… — чуть скользнул взглядом по броши своей жены. — Прощайте… — Дэвид навсегда закрыл свои карие глаза, обретя вечный душевный покой.

Устремил на лицо своего отца безмолвный взгляд вчерашний мальчишка, что за этот день потерял оставшихся родных для себя людей. Воцарилось молчание на целую минуту. За это время Рей смог пролететь через дыру в потолке и усесться на плечо своего хозяина, вцепившись когтями в его щиток. Решился Джонсон прервать это молчание своим трясущимся голосом.

— Столько душ, столько людей и ради тебя… — произнес он, задрав голову и устремив свой взгляд на массивные каменные двери. — «Сокровищница Рамсеса», ты существуешь…

[1] Ли Му (200-ые г. до н. э.) — генерал Чжао в Период Сражающихся царств. Полководцы Ли Му, Бай Ци, Ван Цзянь и Лянь По вместе были известны как Четыре Величайших Генерала Периода Сражающихся царств.

Перед лицом набегов кочевников Ли Му принял сугубо оборонительную тактику. Он отдал войскам приказ, в котором говорилось: «Если хунну вторгнутся с целью грабежа, немедленно собирайте имущество и укрывайтесь в укреплениях. Кто посмеет ловить варваров, будет обезглавлен». В соответствии с этим приказом всякий раз, когда хунну вторгались в земли Чжао, сигнальные маяки на вышках заботливо зажигались, а войска сразу же собирали имущество и укрывались в укреплениях, не осмеливаясь вступать в сражение. Так продолжалось несколько лет, и никаких потерь чжаосцы не несли.

[2] Платон.

[3]Апата — в древнегреческой мифологии богиня лжи и обмана, дочь Нюкты, рождена без отца. Перед ее кознями были беззащитны как люди, так и божества. Овладела разумом Зевса, за что впоследствии была сброшена им с Олимпа на землю. В теогонии орфиков Апата рождает от Зелоса Афродиту.

[4] В мифе о ящике Пандоры Апата выступает одним из злых духов, выпущенных на свободу.

[5] Цитата из «Искусства войны».

[6]Ахиллес — персонаж древнегреческой мифологии, участник Троянской войны, один из главных героев «Илиады» Гомера. Принадлежал к роду Эакидов, был сыном Пелея и нереиды Фетиды.

[7]Бушприт — горизонтальное либо наклонное рангоутное древо, выступающее вперед с носа парусного судна.

[8]Отцеубийство, патрицид — убийство собственного отца; во многих культурах и религиях отцеубийство считается одним из самых страшных грехов. Например, по свидетельствам Цицерона, в Римской республике отцеубийство было единственным преступлением, за которое гражданин подвергался смертной казни.

[9]Нефела — персонаж древнегреческой мифологии. Буквально ее имя означает «туча, облако».

[10]Селена — божество в мифологии Древней Греции. Эту богиню луны смертные называли Меной (Me-no, по-микенски), а ее родителями были Гиперион и Тейя.

[11]Филодендрон плющевидный — вечнозеленое цветковое многолетнее растение, вид рода Филодендрон (Philodendron) семейства Ароидные (Araceae). Этот вид филодендрона отличается длинными междоузлиями, листопадными катафиллами, широкосердцевидными длинночерешковыми листьями, одиночными соцветиям обычно с зелеными покрывалами и с трубкой, от красноватой до темно-красной.

[12]Страстоцвет маракуйя — древесная лиана, вид растений из рода Страстоцвет (Passiflora) семейства Страстоцветные (Passifloraceae).

[13] Генри Грин. Имя означает — «Владыка дома». Родился 7-ого апреля 1681-ого года.

[14]Амбидектрия — врожденное или выработанное в тренировке равное развитие функций обеих рук, без выделения ведущей руки, и способность человека выполнять двигательные действия правой и левой рукой с одинаковой скоростью и эффективностью. (У Генри амбидектрия выработанная).

[15]Судный день — в эсхатологии авраамических религий — последний день существования мира, когда над людьми с целью выявления праведников и грешников Богом будет совершен последний страшный суд. В переносном смысле — конец света.

[16]Шурин — брат жены.

[17] Элизабет Грин родилась 12-ого марта 1693 года. После родов ее мать покинула мир живых, одарив дочку своей внеземной красотой и зелеными, ярче чем у первенца, глазами.

[18] Согласно «Божественной комедии» Данте Алигьери Ад представляет собой девять кругов. VII круг I-ый пояс — насильники над ближним и над его достоянием.

[19] VIII-ой круг VIII-ой ров — зачинщики раздора.

[20]Кайсякунин или Кайсяку — помощник при совершении обряда сэппуку (харакири). Кайсяку должен был в определенный момент отрубить голову совершающего самоубийство, чтобы предотвратить предсмертную агонию. В роли помощника обычно выступал товарищ по оружию, воин, равный по рангу, либо кто-то из подчиненных (если рядом не было специального человека, назначенного властями.

[21] Чаще всего именно этой областью клинка блокировали удары во время тренировочных спаррингов. Именно по этой причине данные места тупее, что значит менее опасны, в отличии от остальной длины лезвия.

[22]Шезму — бог в древнеегипетской мифологии. Являлся демоническим божеством убийства, крови, а также масел для бальзамирования, вина и благовоний.

[23]Алекстимия — это не психиатрический диагноз, так называют состояние, при котором человек не способен описать и понять свои чувства и эмоции. Она приводит не только к проблемам в межличностных отношениях, но и может стать причиной психосоматических болезней. Отсутствие эмоций в том или ином роде.

[24]София Грин — мать Генри и Элизабет. Имя София несет значение в себе — «Мудрость». 7-ое декабря 1663-ого года — по 12-ое марта 1693-его года.

[25] Римское рукопожатие. При данном приветствии происходит пожатие запястья на уровне пояса, тем самым демонстрируется отсутствие оружия, потому что в те времена распространилась привычка прятать кинжалы в рукавах, именно поэтому римляне разработали пожатие запястья, которое дошло и до наших дней. Тем самым собеседники снимают напряжение и проверяют доверие друг друга.

[26] Подъем на ноги из положения лежа с помощью толчка руками, что упираются в пол около головы, с выгибанием тела в полете.

[27] Переделанная фраза Цезаря: «И ты, Брут».

Оглавление

Глава 1: «Сладкий плод с горькой косточкой»

Глава 2: «Джин, что не исполняет желания»

Глава 3: «Проявление воли к черни»

Глава 4: «Последние минуты тишины»

Глава 5: «Последние муки перед новой жизнью»

Глава 6: «Капкан, что оставил самые глубокие шрамы на молодом сердце»

Глава 7: «Пристанище для возрождения феникса»

Глава 8: «Оказывается, быть обычным человеком так приятно…»

Глава 9: «Неожиданная рука помощи»

Глава 10: «Смельчаки, что отправились в неизвестное»

Глава 11: «Товарищ, что не посмел меня забыть»

Глава 12: «Его Величество, Король Великобритании и Ирландии, Герцог Брауншвейг-Люнебругский и курфюрст Ганновера»

Глава 13: «Мы не прощаемся, пока…»

Глава 14: «Родная деревушка и приятная компания»

Глава 15: «Возрождение великого пиратского замка»

Глава 16: «Беседа, что изменила мир»

Глава 17: «И снова касаются руки человеческие проклятие божественного»

Глава 18: «Рыцарь света, что решил воспользоваться тьмой»

Глава 19: «Да узнают руки молодые тяжесть своих желаний»

Глава 20: «Прайд против своего вожака»

Глава 21: «Костлявая рука, что обхватила бриллиант»

Глава 22: «Решился рыжий хищник выйти из логова»

Глава 23: «Последние мгновения кровавой войны»

Глава 24: «Муки ни в чем неповинных людей»

Глава 25: «Армада падет»

Глава 26: «Величайший подвиг с горечью на устах…»