Малиса и проделки времени (fb2)

- Малиса и проделки времени [litres] (пер. Анна Борисовна Васильева) (Приключения Малисы в Подмирье - 2) 7054K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дженни Дженнингс

Дженни Дженнингс
Малиса и проделки времени

Jenni Jennings

MALICE IN UNDERLAND #2: A TRICK OF TIME

Illustrations © Hannah Peck, 2021

1. Предательские фокусы времени

В это послеполуденное время в доме Злобстов всё шло своим чередом, мирно и спокойно.

Па хлопотал в ожидании ежегодного конкурса квартала Блаженства на самый ухоженный сад, подсаживая на грядки с призовым салатом и в кадки с бегониями голодных слизняков. Убедившись, что его скользкая армия принялась с аппетитом грызть дельфиниумы и георгины в палисадниках, которые так лелеяли жители квартала, он вернулся домой, чтобы немного вздремнуть перед началом ночной смены вредительства.

Ма, к её большому удовольствию – о чём вы бы ни за что не догадались по её кислой физиономии, – получила предложение поделиться рецептом бомбы-вонючки для иллюстрированного «Пакостного Ежемесячника». Теперь на кухонном столе перед ней стояли три глубоких блюдца с образцами, подписанными «Конский навоз», «Коровий навоз» и «Свиной навоз», а она вдохновенно поводила над ними своим длинным острым носом, пытаясь определить, какой же из образцов обладает наиболее подходящим для её фирменного рецепта уровнем зловония.

Малиса с Дедулей, устроившись на чердаке, трудились над Малисиным домашним заданием по истории – сочинением по эпохе Тюдоров. Дедуля, спускаясь в Дедушкин клуб Королички Флорус, частенько играл в покер с одной из кухарок Генриха VIII и теперь с удовольствием выбалтывал подробности про обжорские пиры короля – большого любителя потрапезничать. Как выяснилось, достойной пищей он считал любое мясо – лишь бы оно было большими кусками и зажарено на вертеле, ну а в качестве особого изыска годился запечённый в перьях лебедь. Овощи? Овощи он считал едой для черни.

Одним словом, все были при деле. И слишком увлечены, чтобы обратить внимание на Антипатию-Розу – младшую сестрёнку Малисы, которая тихонько карабкалась на огромную груду сокровищ, занимающую целый угол в обветшавшем бальном зале. Никто не заметил, как она взбирается по сверкающей драгоценными камнями круче, минуя пыльные канделябры на пути к сводчатому потолку зала. Никто не видел, как она сучила пухлыми ножками, находя опору на золотых кубках и бриллиантовых тиарах, или как она вцеплялась острыми зубками в ржавые рукояти древних мечей, подтягиваясь все выше, все ближе к тускло поблёскивающей вершине золотой горы.

Зато все услышали чудовищный грохот, когда лавина драгоценных металлов и самоцветов обрушилась на пол. Звон, лязг и дребезжание скопившегося за две сотни лет ворованного добра, раскатившегося по истёртым мраморным плитам, эхом разнеслись по обшарпанным тёмным коридорам фамильного особняка Злобстов. Эта терзающая уши какофония запросто могла бы поднять мертвецов из могил – если бы призраки и так уже не кишели по всему дому.

Адский шум мигом заставил Малису, Ма и Па бросить все дела и бегом мчаться в зал. Дедуля, который был привидением и не испытывал нужды пользоваться ногами, если ему не хотелось, просто поплыл за ними по воздуху. Добежав до распахнутых дверей зала, Малиса уткнулась в спины родителей и остановилась, заглядывая в проём.

– Антипатия-Роза, врединка моя зубастенькая, где ты? – визгливо позвала дочурку Ма.

Бальный зал оказался сплошь завален фамильными сокровищами примерно по колено. Куча добытых неправедным путём драгоценностей росла в его углу уже так давно, что даже Дедуля не мог припомнить время, когда бы её там не было. А теперь она сверкающим морем затопила весь пол, заплёскивая на стены и собираясь волнами в углах.

Семейство Злобстов застыло в дверях, напряжённо всматриваясь в океан сокровищ в поисках Антипатии-Розы. Откуда-то из середины зала донеслось тихое побрякивание, и по сверкающей золотом поверхности пробежала легкая рябь – как по ряске водоёма, в котором водятся крокодилы. Дрогнул, заваливаясь набок, серебряный соусник, звякнули золотые браслеты. Вздулась и опала небольшая волна, и из груды старинного драгоценного хлама вынырнула Антипатия-Роза с позолоченной чашей для пунша на голове. Острые зубки отразили искристые блики сотен бриллиантовых колец.

– Вот где её черти носят! – с облегчением выдохнула Ма.

– Вот ты где, мой опарыш проказливый! – воскликнул Па.

– А что это у тебя в руке? – спросила сестрёнку Малиса.

Дедуля, прищурившись, взглянул на медового цвета шар, зажатый в липких ручонках Антипатии-Розы, и простонал:

– Ох, усохни мои старые почки!

– Что это, Дедуля? – насторожилась Малиса. – Что-то плохое?

Тут Ма и Па наконец разглядели то, что уже успел заметить Дедуля, и дружно ахнули. Переглянувшись, они стали медленно пробираться через горы сокровищ к Антипатии-Розе, негромко приговаривая что-то успокаивающее и не делая резких движений, словно надеясь изловить застигнутого в лесу оленёнка.

– Стой тихо, поганочка моя бледная, – ворковала Ма.

– Дай эту штуку папочке, паршивка чесоточная, – ласково улыбался Па, жадно протягивая руки к девочке.

Надо сказать, улыбка Па могла успокоить лишь тех, кто очень хорошо его знал. Для непривычного зрителя картина была скорее пугающая: кривые зубы с коричневым налётом и слишком много дёсен, которые занимали, казалось, добрую половину лица.

– Ну же, ползи сюда, мой липкий слизнячок, – продолжал уговаривать малышку Па. – Отдай гадкий шарик папе, и взамен получишь сочную мозговую косточку, даже с жилочками.

Антипатию-Розу все эти посулы, похоже, не убеждали. Она приподняла шар, который вызвал у её семьи такое смятение, и залюбовалась отблесками сверкающих вокруг драгоценностей в его гладких боках. Малиса внимательно пригляделась к шару – и тоже ахнула, тут же зажав себе рот ладонями: в толще янтаря безошибочно угадывались контуры карманных часов.

– Это же не… – Малиса смолкла, не договорив.

Дедуля мрачно кивнул.

– Хочешь сказать, это действительно часы Подлеца Злобста? – свистящим шёпотом уточнила Малиса.

Дедуля снова кивнул.

– Я думала, они спрятаны в каком-нибудь надёжном месте, – сказала Малиса.

– Так и было, – шёпотом отозвался Дедуля. – Если хочешь, чтобы чего-то никогда не нашли, спрячь его на виду – это самый надёжный способ. За целых двести лет никто ведь и не подумал разобрать эту кучу!

Подлец Злобст был, вероятно, единственным из Злобстов, чьи выходки оказались слишком вредоносными даже для семейства, в котором склонность к злым розыгрышам почиталась главным достоинством. Он прославился как своего рода гений гнусной изобретательности. Обычно изобретения Подлеца приносили ему самому куда больше неприятностей, чем успеха, но даже самым неудачливым изобретателям иногда везёт. Именно так и случилось с его карманными часами.

Подлец пытался создать часы, которые позволяли бы управлять погодой, в частности напускать густой туман. Идея заключалась в следующем: когда Подлецу придётся в очередной раз спасаться от погони (что можно считать неотъемлемой частью деятельности профессионального пакостника), ему достаточно будет нажать на заводную головку часов, чтобы они выпустили шлейф непроницаемого тумана, который собьёт преследователей с толку и позволит пакостнику скрыться без единого заслуженного синяка.

Но, как и большинство изобретений Подлеца, это тоже наотрез отказывалось работать. Правда, вскоре он обнаружил, что ухитрился создать ещё более вредоносную вещицу. Как оказалось, если Подлец направлял на кого-то эти часы и нажимал головку, его жертва мгновенно цепенела, замерев во времени. А уж это открывало возможности для самых вопиющих в своей подлости проделок.

Подлец стал напропалую использовать свои часы, стравливая между собой всех жителей Подмирья – страны призраков, страшилищ и злодеев. Вот, допустим, безголовая Мэри стоит себе и дружески болтает со Стариной Джо Фестером о премьере новой оперы в театре «Фантом». Тут мимо проходит Подлец Злобст и, щёлкнув своими часами, останавливает время. Подойдя к своим оцепеневшим жертвам, он вынимает голову Мэри у неё из рук и вкладывает в руки Старине Джо. А ведь всем известно как дважды два: НИКОГДА, НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ НЕ ПРИКАСАЙСЯ К ГОЛОВЕ ДРУГОГО ПРИВИДЕНИЯ! Это просто недопустимо. Есть же, в конце концов, правила вежливости!

Ну и представьте себе, что начинается, когда Подлец снова щёлкает своими часами, запуская ход времени, и Старина Джо обнаруживает себя с двумя головами вместо положенной одной. Хоть и принято говорить, что одна голова хорошо, а две лучше, в мире привидений это правило действует не всегда. Особенно в такой ситуации, в какой оказался бедолага Фестер.

Вот так Подлец шастал со своими часами по всему Подмирью больше года, заставляя соседей и друзей ополчаться друг на друга в смертельной вражде. Кончилось тем, что царивший в Подмирье дух незлого озорства и лукавых проказ сменился мрачной атмосферой всеобщего недоверия, обид и подозрительности, ведущих к полному падению нравов и утрате какого-либо порядка. Среди подмирских летописцев этот период получил название Демонической Эпидемии. Что-то нужно было предпринять, и срочно.

То, что случилось дальше, в роду Злобстов избегали не только обсуждать, но даже и упоминать без особой надобности – ведь это вполне тянуло на «доброе дело», а потому считалось откровенным позором. На общем семейном сборе был разработан план, как остановить Подлеца и положить конец его беспутной власти над миром мёртвых. Торнада Злобст и её сестра Турбуленция выследили своего злокозненного дядюшку в Дремучем Ведьмином Лесу, где Подлец как раз исхитрился вызвать лютый раздор между двумя ведьминскими шабашами, выкрав у одного главную книгу заклинаний и подложив её в библиотеку другому.

Сёстры сумели отговорить ведьм от войны и, восстановив спокойствие, созвали их всех на тайное сборище, где поведали им о гнусных проделках Подлеца со временем. Как правило, разглашать шалости членов своей семьи категорически запрещалось, но отчаянные времена, как известно, требуют отчаянных мер. Заручившись помощью ведьм и местных пещерных упырей, Торнада и Турбуленция расставили Подлецу Злобсту западню.

Подслушав, как две ведьмы увлечённо обсуждают рецепт нового зелья, Подлец не мог удержаться от того, чтобы их не поссорить. Он тихонько шмыгнул за деревья позади ведьм и уже направил на них свои часы, но щёлкнуть ими не успел: ведьмы обернулись и разом ударили по нему цепенящим заклинанием, от которых тот замер на месте как столб. Сёстры Злобст выхватили часы из его онемевшей руки и помчались в пещеры, где упыри запечатали коварное изобретение Подлеца в оболочку из янтаря.

Подлеца же доставили прямиком в Верховный подмирский суд. Рассмотрев его злодеяния, судья запретил ему впредь баловаться со временем и изгнал его из Подмирья на сто пятьдесят лет. Торнада и Турбуленция Злобст спрятали янтарный шар, не обмолвившись о тайнике ни единой душе. И хотя впоследствии немало особо пройдошливых и упрямых Злобстов пытались отыскать часы, их местонахождение оставалось тайной. До нынешнего дня.

Ухмыльнувшись, Антипатия-Роза пробежала язычком по своим острым как иголочки зубкам. Янтарь штука твёрдая, особенно если это гладкий шар толщиной в полторы ладони. Но уж что-что, а кусать Антипатия-Роза умела: в конце концов, она прогрызла себе путь из колыбельки, будучи всего двух дней от роду. А в годовалом возрасте уже легко расправлялась не только с кабелями, но и со стальными трубами, поэтому никто из находящихся в бальном зале не сомневался, что Антипатия-Роза способна впиться в янтарь как в прогорклое масло.

Семейство дружно ахнуло, когда малышка поднесла шар к лицу и раскрыла ротик. А потом укусила.

Толстый янтарь разлетелся с хрустом, от которого задрожали пыльные люстры. Шар распался на две половинки, и среди медовых осколков блеснул золотой корпус часов.

Мгновение ничего не происходило. А потом обветшавший дом заполнился пронзительным истерическим хохотом, эхом прокатившимся по сумрачным коридорам и отразившимся от облезлых стен. По мере того как он приближался, громкость его нарастала – а с ней и звучащее в нём злобное безумие.

Малиса и Дедуля дружно зажали уши руками. Ма и Па ринулись, спотыкаясь о сокровища, к Антипатии-Розе. Налетевший вихрь толкнул их назад, а Малисину сестрёнку сбил с ног. Малютка шлёпнулась, выпустив из рук свою добычу. Половинки шара и часы взмыли над её головой. Зал наполнился затхлым, зловонным, как от нечищеных зубов, душком, и в воздухе проступили очертания призрака, которого Малиса сразу узнала по висящему в холле портрету Подлеца Злобста.

С торжествующим воплем, похожим одновременно на визгливый хохот гиены и рёв обезьяны-ревуна, Подлец выхватил часы из воздуха и, с хлопком проскочив сквозь стену, исчез на глазах у потрясённого семейства.

Где-то в доме гулко пробили часы, вернув ошарашенных Злобстов к действительности. Антипатия-Роза перевернулась на живот и сноровисто поползла к родителям, которые, проваливаясь по колено в драгоценности, неловко заковыляли ей навстречу. Ма подхватила дочурку на руки.

– Бедная ты моя гнилая падалица! – жалостливо прохныкала она, ощупывая малютку.

– Как там её зубки, Ма? – ворчливо осведомился Па. – Целы? Не треснули, не выщербились? – Па возлагал большие надежды на челюсти Антипатии-Розы, рассчитывая, что когда дочурка подрастёт, он сможет с её помощью взламывать сейфы и банковские хранилища. Обломанные клыки угрожали крушением его далеко идущим грабительским планам.

Ма, прищурившись, заглянула в дочуркин ротик.

– Целёхоньки, – сообщила она, к большому облегчению Па. – Даже ничуть не затупились.

Ма и Па кое-как пробрались через заваленный сокровищами зал обратно к двери, где при виде сестры Антипатия-Роза тут же потянула к ней ручки. Малиса приняла сестрёнку у матери.

– Какое гадкое, противное привидение! – сказала Малиса, и Антипатия-Роза энергично закивала в ответ. – Ты не ушиблась? – Малютка замотала головой. – Вот и хорошо, – заключила Малиса. – А всё остальное не так уж важно. – Кроха широко раскрыла рот и указала пальчиком на свои зубки. – Хочешь ещё что-нибудь погрызть? – спросила Малиса. Сестрёнка захихикала, и Малиса закатила глаза. – Вообще-то, я хотела приберечь тебе это на сладкое, – сказала она, доставая из кармана сарафана деревянный башмак. – Но после такого потрясения, думаю, тебе стоит немного утешиться.

Просияв, Антипатия-Роза выхватила башмак из её руки и с довольным хрустом впилась в деревянный каблук.

– Неприятно такое говорить, – процедила Ма с таким видом, словно только что хлебнула прокисшего молока, – но тебе, пожалуй, придётся спуститься в Подмирье и предупредить дядюшку Язву.

Уязвитель Злобст, он же дядюшка Язва, был частным сыщиком Подмирья и абсолютно «славным парнем», что делало его безусловной паршивой овцой в семействе Злобстов, считающих склонность к добрым делам недостойным и даже опасным чудачеством.

– Ма права, – буркнул Па. – Придется тебе попросить его о п-п-п… ох, просто язык не поворачивается произносить такое. Во имя катышков в моём пупке, не вынуждай меня марать язык этим словом!

– Ты хочешь, чтобы я попросила дядюшку Язву о помощи, да, Па? – уточнила Малиса, передавая родителю сестрёнку, которая, энергично работая зубками, уже успела сточить башмак примерно наполовину. Малиса отряхнула сарафан от опилок.

– Тут уж речь идёт не о желаниях, – покачал головой Дедуля. – Подлец снова на свободе со своими карманными часами, так что нам понадобится вся помощь, которую мы сможем получить. Мы ведь все знаем, что случилось, когда Подлец в последний раз баловался со своими пакостными изобретениями. Его необходимо остановить. Поэтому тебе лучше сразу позвать на подмогу Сета.

– Этого жалкого белобрысого добрячка? – бросила Ма, словно плюнув ядом.

– Сет мой лучший друг! – повысила голос Малиса. – И, между прочим, отличный сыщик-любитель.

Лицо Ма перекосилось, словно она с трудом сдерживала рвоту.

– Стыд-то какой, а, Па? – пожаловалась Ма, промокая своё морщинистое декольте увядшим листом шпината. – Конечно, я люблю её – Геката свидетельница, как я люблю нашу старшенькую, – но клянусь Цирцеей: знать, что она водится с этими Вершками… Что мы сделали не так?

Па сокрушённо покачал головой, глядя в пол.

– Разве мы плохо её воспитывали? Разве мало кормили её всякой гнильцой? А я ведь смекнула, что с девочкой что-то не так, уже когда застукала её в ванне с душистой пеной!

– Тут уж ничего не поделаешь, спорынья моя ненаглядная, – вздохнул Па. – Надеюсь, у неё это просто гримасы переходного возраста, но со временем она выправится и начнёт пакостничать как все.

– Эй, что за вздор вы несёте! – вспылил Дедуля. – Да если бы не Малиса, я бы до сих пор томился в колдовской ловушке в Подмирье! И не говорите мне, будто вы не рады иметь такую умницу-дочку, которая обвела вокруг пальца того разбойника, который снимал сливочки с вашего агентства по зафантомливанию!

Вид у Ма и Па был весьма раздражённый, однако они были вынуждены признать, что находчивость и сообразительность Малисы не раз пригождались. Неохотно пробурчав что-то в том смысле, что деятельность Малисы и впрямь порой очень даже полезна, они развернулись и, шаркая, побрели прочь, унося с собой Антипатию-Розу, изглодавшую башмак до размеров кошачьей лапки.

Агентство «Злобстные Привидения» было семейным предприятием Ма и Па и занималось тем, что зафантомливало самые благопристойные дома Верхнего Мира, то есть заселяло их привидениями, нарочно выбирая самых противных и вредных. Верхним назывался мир, населённый живыми людьми; несколько менее живые обитатели Подмирья именовали их Вершками. Семейство Злобстов принадлежало к числу междумирцев – это означало, что они могли видеть мёртвых, говорить с ними и вести всяческие дела. Имея возможность существовать и в Верхнем Мире и в Подмирье, междумирцы обычно выбирали для жительства тот мир, в которым могли заколотить побольше деньжат.

У Малисы и впрямь оказался талант к разгадыванию всяких тайн и головоломок, о чём она и не догадывалась, пока её Дедуля однажды не пропал при самых загадочных обстоятельствах. Тогда Малиса с помощью своих дедуктивных способностей и при содействии дядюшки Язвы и Сета не только отыскала Дедулю, но и сумела разрушить чары, которые удерживали его в плену. С тех пор она стала учиться у своего дяди сыщицкому делу (к большому огорчению родителей), а Сет стал её верным напарником в расследованиях.

– Ладно, пожалуй, мне пора идти, – сказала Малиса Дедуле. – Пока Подлец не перевернул всё Подмирье вверх дном.

– Будь осторожна, Утёночек, – сказал Дедуля, воспаряя к потолку. – И если тебе вдруг понадобится моя помощь – только кликни погромче!

– Спасибо, Дедуля, – сказала Малиса.

Дедулины ноги ещё не успели просочиться сквозь потолок бального зала, а Малиса была уже за порогом фамильного особняка Злобстов и шагала на поиски дядюшки Язвы.

2. Тараканий сок с мякотью – её самый любимый

Когда Малиса вынырнула из тени нависшего над улицей особняка Злобстов, обитатели квартала Блаженства уже вовсю готовились к началу конкурса садоводов, прихорашивая подвесные корзины с цветами и расставляя на лужайках перед домами стрелочки, призванные указать судьям дорогу на задние дворы. Малиса улыбалась и махала прохожим, но ни один из них ей не ответил. Вздохнув, Малиса направилась туда, где жил Сет – на Приветливую улицу.

Сет вместе с папой, торчал в палисаднике, помогая с прополкой грядок.

– Привет, Малиса! – поздоровался с ней Билл. – Увидимся позже на садовом конкурсе в вашем квартале, а? Интересно же посмотреть, как живут эти богатенькие пижоны! Я слышал, участников в этом году полным-полно.

Малиса тут же подумала о резвящихся в розариях слизняках, подсаженных Па.

– Ммм, – неопределённо отозвалась она. – Да, наверное, будет интересно.

Поняв выражение ее лица, Сет сочувствующе шевельнул бровями – он прекрасно знал, что её родители уж точно не упустят случая подстроить ухоженным ноготкам и бархатцам какую-нибудь пакость.

– Можно мне ненадолго похитить у вас Сета? – спросила Малиса.

– Только если ты вернёшь его в целости и сохранности, – смешливо фыркнул Билл.

– Ну па-а-апа! – укоризненно протянул Сет, закатывая глаза.

Друзья немного прошлись дальше по улице. Вокруг по лужайкам и садовым дорожкам носились дети, играя в футбол и в салочки, мамаши болтали на лавочках, укачивая на коленях малышей. Низенькие домики жались друг к другу боками, а теснящиеся вдоль тротуаров машины казались далеко не новыми, однако люди здесь выглядели более счастливыми, чем жители квартала Блаженства. Интересно, подумала Малиса, может, это соседство с её семьёй делает их лица такими кислыми?

– Ну, в чём дело? – нетерпеливо спросил Сет.

– Возможно, нас ожидают неприятности, – не стала тянуть Малиса. – Пока ещё точно не знаю, какого рода, но держи глаза и уши открытыми: ты сразу поймёшь, когда они начнутся. А я должна пойти и предупредить дядюшку Язву.

– Ты что, не можешь толком объяснить, что случилось?

– А ты мне поверишь, если я скажу, что у одного моего предка есть волшебные карманные часы, способные останавливать время, и он собирается воспользоваться ими, чтобы посеять в Подмирье вражду и хаос?

– Конечно, – пожал плечами Сет.

Вот поэтому он и был лучшим другом Малисы. Сет принимал всё странное так же естественно, как другие люди принимают смену дня и ночи. А поскольку Малиса и сама была на девяносто два с половиной процента странной, её это более чем устраивало.

– Отлично, – кивнула Малиса. – Тогда будь начеку. Думаю, мой прапрапрапрапрадядюшка Подлец скорее всего направится в Подмирье, но…

– …с твоими родственниками никогда не угадаешь? – подхватил Сет.

– Вот именно, – согласилась Малиса.

– А как он выглядит? – поинтересовался Сет.

Малиса попыталась восстановить в памяти висящий в холле портрет Подлеца, а также облик привидения, которое она мельком видела в бальном зале.

– У него тёмные сальные волосы и спадающая на лоб сосульками чёлка, – начала она своё описание. – Ну и, само собой, в Верхнем Мире он выглядит полупрозрачным.

– Ясное дело, – кивнул Сет.

– Лицо у него чем-то напоминает хорька, – продолжала Малиса. – Чёрные круглые глазки и клочковатые усы. Такие, знаешь, как у тех, у кого усы не растут, но они старательно их отращивают. А в целом это такой тощий коротышка в камзоле и коротких панталонах. Вроде бриджей.

– Стильный прикид у этих привидений, – пробормотал Сет.

Малиса рассмеялась, закатив глаза.

– Я буду на связи, – пообещала она.

Потом она проводила Сета обратно до его дома, крикнула «Пока!» его папе и зашагала в сторону квартала Блаженства.

Попасть в Подмирье можно было только по личному приглашению – иначе бы Вершки то и дело проваливались в мир мёртвых случайным образом. Но с тех пор как Малиса поступила в ученицы к своему дяде, у неё появился постоянный пропуск. Сунув руку в карман сарафана, она нащупала его плотные острые уголки.

Повернув за угол, Малиса направилась через сквер квартала Блаженства к старому дубу. Его узловатый ствол в основании не уступал толщиной башенкам особняка Злобстов, а широко раскинувшиеся корявые ветки напоминали хватающие воздух артритные пальцы. Малиса вынула из кармана пропуск, надавила большим пальцем на голографическую звёздочку в нижнем углу и стала ждать, радуясь что её соседи так поглощены своими хлопотами. Суетясь как пчёлы, они с показным усердием расправляли бантики на цветущих кустах и украдкой вываливали полные вёдра слизней через ограду общественного сада. Где уж им было заметить, как в стволе старого дуба приоткрылась дверца и из неё выступил скелет в форме мальчишки-лифтёра!

– День добрый, мисс Малиса, – поздоровался он, сгибаясь в низком поклоне.

– Привет, Харон, – сказала Малиса, поклонившись в ответ.

– Куда сегодня вас отвезти? – спросил он, делая шаг в сторону и жестом приглашая Малису в лифт до Подмирья. Дверь за ними прошуршала и закрылась.

– Мне нужно повидать дядюшку Язву, – сказала Малиса.

Харон деловито кивнул, порхая костяными пальцами над панелью с мириадами мигающих огоньков и едва различимых подписей:

– Полагаю, сегодня утром его можно застать за чаем в «Злопамятной Чашке». Доставить вас прямо туда?

– Да, пожалуйста, – вежливо кивнула Малиса.

С тех пор как Малиса стала наведываться в Подмирье регулярно, Харон любезно позаботился о том, чтобы умопомрачительное путешествие между мирами, от которого волосы в самом буквальном смысле вставали дыбом, проходило для неё с наименьшими неудобствами. И теперь Малиса привычно вставила ноги в скобки из ископаемых рёбер велоцираптора, прикреплённые к полу костяными гвоздями, и продела руки в приделанные к стенке позади неё поручни из изогнутых мамонтовых бивней.

– Готовы? – спросил Харон.

– Готова, – ответила Малиса.

– Отлично, мисс Малиса. Тогда отправляемся!

Заиграла музыка, и лифт резко сорвался вниз. Гравитация, как обычно, растягивала щёки Малисы, но на этот раз её хотя бы не опрокинуло вверх ногами. После нескольких минут, на протяжении которых ей казалось, будто её коленные чашечки переместились куда-то к мочкам ушей, лифт наконец замедлил ход и остановился.

– Мы на месте, мисс Малиса. «Злопамятная Чашка». Осторожненько высвобождайтесь и становитесь на люк.

Малиса высвободила руки и ноги и встала на прочерченный в полу квадрат.

– Спасибо, Харон, – поблагодарила она.

– Всегда пожалуйста, – отозвался Харон и дёрнул за рычаг, открывающий люк.

Малиса, камнем ухнув вниз, с негромким «шмяк!» приземлилась на горку чёрных бархатных подушек в какой-то тёмной каморке, похожей на чулан для мётел. Встряхнувшись, Малиса пригладила растрепавшиеся волосы и разгладила ладонями подол сарафана. Перед ней слабо виднелись контуры двери, из щели под которой сочился неяркий свет. Она пробралась к ней, спотыкаясь о вёдра и швабры, потянула за ручку – и оказалась прямо в зале «Злопамятной Чашки».

Эта кондитерская располагалась в Зловещем квартале – в той части Подмирья, где недобрые козни были привычнее весёлых проказ. Малиса с облегчением отметила, что обстановка здесь такая же тоскливо-унылая, как обычно – это позволяло надеяться, что какой бы переполох ни собрался устроить Подлец, начать он ещё не успел.

Малиса петляла среди покрытых чёрными скатертями столиков, сердечно улыбаясь сгорбившимся за ними гоблинам и угрюмым колдунам, которые провожали её опасливыми взглядами поверх чашек, что-то толкуя друг другу приглушёнными голосами. Подобное отсутствие радушия ничуть Малису не расстроило – в конце концов, она ведь выросла по соседству с обитателями квартала Блаженства и давно привыкла, что её встречают презрительно поджатыми губами и настороженно сведёнными бровями.

Пышно взбитый кок дяди она заметила издалека – сыщик сидел за столиком у стены, попивая чай вместе с Белладонной – весьма привлекательной, хоть и в несколько мрачноватом стиле, хозяйкой кондитерской. При виде Малисы Белладонна тепло улыбнулась.

– Малиса, дорррогая моя, – произнесла она со своим мурлыкающим французским акцентом, – присоединяйся к нам. Подать тебе чаю? Или, может, стаканчик свежевыжатого тараканьего сока? С мякотью.

Перед таким искушением было трудно устоять – тараканий сок с мякотью был её самым любимым.

– Ммм. Да, пожалуйста, – сказала Малиса.

– Ну привет, старушка! – воскликнул дядюшка Язва. – Не ожидал увидеть тебя сегодня. Полагаю, опять проблемы на домашнем фронте?

– Да нет, не то чтобы, – ответила Малиса.

– Только не говори, что Па опять нашёл твой школьный дневник!

Поскольку в школе Малиса была сплошь отличницей, ей вечно приходилось прятать дневник от родителей, чтобы их не расстраивать.

– Нет, – Малиса мотнула головой, плюхаясь на стул напротив дяди и раздумывая, стоит ли так уж откровенничать в присутствии Белладонны. – Просто… нас сегодня навестил кое-кто из родни.

– Вот как? – хмыкнул дядюшка Язва, изрядно откусив от сдобной булочки с клопами. – И кто на этот раз? А, наверное, кузен Локи вернулся из поездки, да? Я слышал, он навёл шороху в Лас-Вегасе.

– Э-э… нет, не он. С этим родственником я познакомилась впервые. Хотя, честно говоря, нашу встречу и знакомством-то не назовешь. Скорее это можно описать как набег. И кражу. – Она набрала в грудь побольше воздуха и наконец решилась: – Его зовут Подлец.

Чашка выскользнула из дрогнувших пальцев Белладонны и укатилась под стол, расплескав по ковру дымящийся чай. Дядюшка Язва подавился булочкой, и Малисе пришлось вскочить и колотить его по спине, чтобы он смог вдохнуть. Побледневшая Белладонна рассеянно смахивала со своего чёрного платья чайные потёки кружевным платочком – тоже чёрным.

– Кажется, – проговорила она чуть слышным голосом, в котором не осталось и следа былой живости, – мне нужно подышать свежим воздухом. Прошу меня извинить.

Она неуверенно поднялась на ноги, и дядюшка Язва тут же кинулся поддержать её.

– Благодарю, Язва, – сказала она, пошатываясь. И, обращаясь к Малисе, добавила: – Будь осторожна. Это привидение, о котором ты говорила… Оно плохое. Очень плохое. Причём в самом нехорошем смысле.

Многослойные юбки её атласного бального платья шелестели как сухие листья, когда она неверной походкой удалялась прочь.

Дядюшка Язва взял себя в руки, сел обратно за стол и сделал большой долгий глоток из чашки, наполненной чем-то едко-зелёным.

– С Белладонной всё будет в порядке? – спросила Малиса.

– Конечно, она справится, – ответил дядюшка Язва, беспечно махнув рукой. – Она твёрже алмаза. Просто ты застала её врасплох. – Он понизил голос до шепота: – Понимаешь, Белладонна ведь помнит ту Демоническую Эпидемию. А это были тёмные времена, очень тёмные. Большинство привидений Подмирья всеми силами старались забыть их. Поэтому давай-ка поступим так: напиши мне во всех подробностях, что произошло. Вслух об этом лучше не говорить, иначе мы рискуем посеять панику.

Дядюшка Язва передал ей через стол свой блокнот, и Малиса тщательно записала всё-всё, что произошло сегодня в их доме во время и сразу после внезапного появления Подлеца Злобста. Как только она закончила, дядюшка Язва внимательно прочел её записи, глубокомысленно кивая и время от времени промокая лоб платком.

– Теперь нужно наблюдать, – объявил он, закончив чтение.

– Наблюдать за чем? – спросила Малиса.

– За всем, – веско ответил дядюшка Язва. – Мы ведь не знаем, когда, в чём и каким гнусным образом проявится злобная мания Подлеца на этот раз. Поэтому мы будем внимательно следить за нормальной повседневной жизнью подмирцев, примечая всё, что покажется нам за неимением лучшего слова подозрительным!

«Легко сказать», – подумала Малиса. За время своего ученичества она успела усвоить две главные вещи: во-первых, в Подмирье ничего не выглядело нормальным, а во-вторых, всё, что здесь происходило, выглядит подозрительным. Значит, решила Малиса, единственный способ подступиться к этой задаче – многократно усилить бдительность и обращать внимание на любые происшествия, которые покажутся ей подозрительнее обычного.

Свое наблюдение Малиса и дядюшка Язва начали с обхода Зловещего квартала.

– Веди себя как можно естественнее, – велел дядюшка Язва, хотя Малиса считала, что когда сам он то и дело приподнимает шляпу и бодро кричит «Доброго утречка!» тёмным сгорбленным фигурам в чёрных плащах с капюшоном, шмыгающим мимо них в густых тенях кривых переулков, это не выглядит слишком уж естественно.

Но всё вокруг было как всегда: местные жители такие же мрачные и неразговорчивые, а продавцы лавок – так же грубы и по-прежнему негостеприимны.

Когда они перешли из Зловещего квартала в квартал Теней, там тоже всё оказалось совершенно нормально – то есть нормально по стандартам Подмирья, конечно.

В грязноватых кабачках всё так же сквернословили и горланили разухабистые песни нетрезвые призраки матросов. Всё так же цокали по сырым мостовым копыта призрачных лошадей, запряжённых в призрачные кареты, а кучеры на козлах все так же потрясали кулаками, разгоняя выплясывающих перед ними уличных мальчишек, пытающихся выпросить хоть монетку у расфранченных седоков.

К тому времени, как они добрались до площади Висельников с её привычным гвалтом уличных разносчиков и нетерпеливых покупателей, с трудом пробирающихся между сточных канав и куч отбросов, Малиса уже подумывала, не остыл ли Подлец к своей прежней зловредной деятельности.

Решив сделать передышку, они облюбовали себе лавочку на набережной Кровавой реки и устроились на ней, каждый с бумажным стаканом дымящегося зелья.

Дядюшка Язва выловил из своего стакана несколько хлопьев плесени и бросил их барахтающейся у берега семейке бескрылых гагарок.

– Ну что ж, – изрёк он, – можно сказать, я приятно удивлён. Похоже, везде всё в порядке. Возможно, старине Подлецу надоело творить безобразия и он решил отправиться куда-нибудь отдохнуть – скажем, на остров Ужаса.

– Может быть, – кивнула Малиса.

Но тут что-то вдалеке привлекло её внимание – маленькое бурое облачко, которое как будто направлялось прямо в их сторону.

Малиса прищурилась и приставила ладонь козырьком ко лбу. В Подмирье был самый разгар дня – иначе говоря, время, когда светлячки, обильно облепившие пронизанный корнями растений земляной свод, образующий подземное небо мира мёртвых, мерцали ярче всего. Облачко всё приближалось.

– А это что такое? – спросила она, указывая на него пальцем.

– А? – рассеянно откликнулся дядюшка Язва, которого как раз отвлёк птенец стервятника, пытающийся вытянуть шнурки из его туфель.

И тут до Малисы дошло, что облачко, которое к тому времени оказалось над самой её головой и вихрем кружило вокруг её макушки, совсем не облачко, а плотная стайка бурых ночных мотыльков. Но это были не обычные мотыльки. Их хрупкие тельца словно состояли из нежнейших чешуек, а паутинно-тонкие крылышки с ниточками прожилок, напоминающие скелетики истлевших листьев, просвечивали насквозь. Дядюшка Язва наконец отвлёкся от перетягивания шнурков с голошеим птенцом и ахнул:

– Мамочки мои!..

Малиса закрыла глаза, вслушиваясь в почти беззвучный шелест. Принадлежа к числу междумирцев, она владела врождённой магией, и её главным даром была способность общаться с разными ночными существами – летучими мышами, лисицами и прочими. Особенно же хорошо у неё получалось разговаривать с ночными мотыльками, и Малиса охотно обменивалась с ними всевозможными сведениями.

А еще её очень радовали успехи Сета, которого она взялась учить разговаривать с мотыльками. Даже Дедуля не уставал этому удивляться, потому что обычно Вершки не способны обучаться подмирской магии. Но Сет был столь же необычным Вершком, сколь и сама Малиса – незаурядной междумиркой. И Малиса полагала, что именно поэтому их с Сетом связала такая крепкая дружба.

Когда мотыльки нашептали в уши Малисе своё послание, кровь застыла у неё в жилах. Крохотные вестники взмыли к освещённому светлячками небу и исчезли из виду, а Малиса, борясь с волнением, повернулась к своему дяде.

– Это послание от Сета, – сказала она. – Теперь ясно, почему здесь, в Подмирье, так спокойно. Подлеца здесь нет. Он там, в Верхнем Мире, и уже успел превратить Конкурс садоводов в квартале Блаженства в сущий ад!

3. А раньше в погребе морозили трупы

Малиса и дядюшка Язва выступили из ствола старого дуба – и тут же оказались посреди того, что иначе как хаосом и не назовёшь.

Сет уже ждал их.

– Когда ты сказала быть начеку, ты имела в виду, чтобы я примечал вещи вроде этих? – уточнил он, широким взмахом охватив дурдом, творящийся по всему кварталу Блаженства.

– Ага, – рассеянно обронила Малиса, пытаясь понять, что же случилось с обычно таким степенным и приличным кварталом. – Да, вещи именно такого рода.

Малиса ещё никогда не видела, чтобы её соседи были охвачены такой лихорадкой – даже в тот раз, когда Ма подсыпала пукательного порошка в бургеры на ежегодном летнем пикнике для жителей квартала, или когда Па подменил все шоколадные яйца на Пасхальных играх настоящими яйцами, притом тухлыми.

Люди носились туда-сюда без всякой явной цели, вопя и проклиная невидимых злодеев. Посреди улицы, необъяснимым образом перевёрнутые колёсами вверх (колёса сами собой медленно вращались), лежали «Бентли», «Ягуар» и «Роллс-Ройс», а их владельцы оглушительно орали друг на друга. Миссис Франт стояла, схватившись одной рукой за своё жемчужное ожерелье; другая её рука была в дыре, пробитой в писанном маслом портрете в резной раме. Рама легкомысленно покачивалась. К ней, пошатываясь на высоченных шпильках и тыча в ошеломлённую соседку наманикюренным пальцем, семенила мадемуазель Вульгар, чьё лицо было изображено на портрете. Её кожаные штаны – явно не по размеру – тоненько поскрипывали при каждом шаге.

– Ты погубила мой фамильный портрет! – визжала мадемуазель Вульгар.

– А ты напялила мои кожаные штаны! – огрызнулась в ответ миссис Франт.

– Уж не по своей воле, могу тебя заверить. Они оказались мне сами собой! – заявила мадемуазель Вульгар.

– Твой портрет тоже наделся мне на руку сам! – не сдавалась миссис Франт.

Было ясно, что ни одна из дам другой не поверила – в следующий миг они слились в яростном вихре мелькающего жемчуга и ярко-красных накладных ногтей.

– Это ещё что! – сказал Сет. – Видели бы вы, что творится на конкурсе садоводов!

Малиса и дядюшка Язва шли за ним по узкому проходу между изгородями к задним дворам ближайших домов. Сад мистера Мординга – его отрада и гордость – был буквально стёрт с лица земли, не иначе как взрывчаткой. Они видели, как хозяин с багровой от ярости лысиной проследил за проводом, тянущимся от глубокой воронки на месте бывшего сада до соседнего двора. Его сосед, мистер Аристократикс, стоял посреди своего участка, растерянно таращась на зажатый в собственной руке детонатор, и бормотал:

– Послушайте, это не я. Ума не приложу, откуда взялась эта штука. И вообще я плачу взносы в «Гринпис»!

В следующем саду, в замешательстве почёсывая в затылке, топтались двое полицейских. Оба пытались понять, каким же это образом мистер Парвеню – приятный с виду пожилой джентльмен, передвигающийся только с помощью ходунков, – умудрился вырвать с корнем все цветы и кустарники в саду своего соседа и закинуть их на крышу своего пятиэтажного особняка. Сам мистер Парвеню только покашливал и смущенно улыбался, то и дело опасливо трогая прислонённую к его ходункам перепачканную в земле садовую лопату.

– Эй, вы! – наставив на дядюшку Язву острый палец, крикнула миссис Эготист. – Вы ведь один из этих судейских, так? А ну-ка идите со мной, немедленно! – потребовала она.

Очевидно, её ввёл в заблуждение изысканный, с иголочки, костюм сыщика. Однако тот, верный чувству долга, последовал за старушкой, а следом за ним и Малиса с Сетом. Миссис Эготист повела их прямиком за дом, в свой сад – вернее, туда, что когда-то было садом. Сейчас он напоминал плоскую разделочную доску. Все, что здесь росло – цветы на клумбах, кусты, овощи на грядках, даже декоративное вишнёвое деревце, – оказалось безжалостно расплющено. Бывший сад походил на огромный холст, заляпанный разноцветными пятнами краски.

В дальнем его конце, возле изгороди, в кабине парового катка сидела, сжимая в руках своё вязание и бессмысленно хлопая глазами, миссис Скрупулез. Из трубы катка, явно только что разгладившего сад словно утюгом, с приглушенным пыханьем вылетали облачка пара, но эти звуки тут же заглушал поток брани, извергаемый миссис Эготист. Дядюшка Язва покраснел и попытался зажать ладонями уши Малисе.

– Нам сейчас надо беспокоиться не о грязном языке, – сказала Малиса. – А о нашем грязном родственничке!

Трое сыщиков принялись искать в этой всеобщей свалке хоть какие-нибудь следы Подлеца с волшебными часами, но даже если он и находился где-то поблизости, спрятаться он постарался как следует.

Возле дома номер девять полицейский офицер старательно фотографировал нечто жёлтое на мостовой. Малиса подошла, чтобы взглянуть поближе. Прямо на проезжей части красовалась огромная буква «А», выложенная, как разглядела Малиса, сорванными головками призовых подсолнухов доктора Рицци.

– Вам известно, кто это сделал? – спросила Малиса.

– Нет, – покачал головой полицейский. – А вам, мисс?

– Нет, – сказала Малиса. – Странная выходка, не правда ли?

– Не более странная, чем слон, которого кто-то умудрился втиснуть в ванную дома номер шесть, – пожал плечами офицер. – Сказать по правде, не удивлюсь, если эта самая буква «А» означает «абсурд».

С тех пор как Малиса официально сделалась ученицей сыщика, она старалась никогда, ни при каких обстоятельствах не оказываться без записной книжки и карандаша – даже в кармане её пижамы лежал блокнотик. Ведь никогда не знаешь, когда может понадобиться что-то записать! Вот и сейчас Малиса тщательно срисовала подсолнуховую букву «А» на чистую страничку и снова сунула записную книжку в карман сарафана.

Едва она успела снова нагнать дядюшку Язву и Сета, как заметила маячившую чуть дальше по улице фигуру в длинном плаще с капюшоном, от которой, казалось, валил дым. Фигура медленно двигалась в их сторону и, приблизившись, приподняла капюшон – самую малость, но достаточно, чтобы Малиса сразу узнала вампиршу Лилит.

Дядюшка Язва тут же засуетился.

– Ах, бедняжка! – воскликнул он. – Давайте поскорее уведём вас с этого солнца куда-нибудь в тенёк.

Деликатно приобняв за плечи тлеющую вампиршу, он повлёк её в самый тенистый дальний уголок общественного сада. Оказавшись в безопасности, Лилит стянула с головы капюшон.

– Ты нушшен нам, – прошепелявила она. – Он жбешшшал в Подмирье. Он творит нешшто штрашшшное!

Кто-то оставил Лилит без зубов. А украсть у вампира зубы – страшнейшее оскорбление. Во всём мире, и среди живых, и среди мёртвых, лишь одно привидение могло отважиться на подобную дерзость.

– Подлец! – хором воскликнула Малиса и дядюшка Язва.

Сет таращился на беззубую вампиршу с глуповатой улыбкой во всю физиономию, словно не слышал их разговора.

– Ты вампир, – мечтательно протянул он.

Малиса поглядела на Сета, потом на Лилит.

– Вы что, зачаровали моего друга? – спросила она.

Лилит пожала плечами.

– Я не нарошшшно, – объяснила она. – Он же Вершшшок, а они в пришутштвии вампиров шами жачаровываютша!

– Нам нужно поторапливаться, – сказал дядюшка Язва.

– Но мы же не можем оставить Сета в таком состоянии, – возразила Малиса. – Ты только взгляни на него!

Сет принялся собирать с земли травинки, листочки и веточки и, сложив из них букет, вручил его Лилит. К чести вампирши – которая была веганом и не стала бы пить кровь Сета, пусть даже и зачарованного, – она приняла его нелепый дар, изобразив удовольствие и даже приличествующее случаю смущение от такого внимания.

– Да, тут ты права, – вздохнул дядюшка Язва. Он достал из кармана витой шнурок с чёрной карточкой с надписью «Гость» и надел его на шею Сету.

– Спасибо, – сонно пробормотал Сет. – Я обожаю вампиров.

– Белладонна напоит его чаем, который развеет чары. Так что мы просто возьмём его с собой. И знаешь, прихвати-ка его велосипед – он может нам пригодиться. И ещё: что бы ни случилось, очень важно, чтобы Сет не снимал этот шнурок.

– А если вдруг? – поинтересовалась Малиса. – Что тогда будет?

Губы дядюшки Язвы сжались в тонкую линию:

– Карточка гостя сообщает, что он находится под моей защитой, и ни один подмирец не посмеет причинить вред Вершку, которому покровительствует междумирец. Но если он её потеряет… – дядюшка Язва громко сглотнул, – он окажется в зависимости от привидений Зловещего квартала. А на их милость я бы особенно не рассчитывал.

Впереди, прямо у них на пути, раздалось металлическое бряцание: это лорд и леди Высокошляппы приковали себя цепями к стволу старого дуба (он же скоростной лифт в Подмирье), объявив, что не сойдут с этого места, пока пожарная бригада не спасёт их обширную и удостоенную многих наград коллекцию садовых гномиков, которую неведомые злоумышленники развешали по дубовым веткам. Малиса задрала голову к густой кроне дерева, усеянной глупо ухмыляющимися гномами в разноцветных колпачках с сачками и удочками в руках, и вздохнула. «И что дальше?» подумала она.

– Дерево занято, – мрачно заметила она. – Придётся воспользоваться каким-то другим доступом в Подмирье.

– Шледуйте жа мной, – сказала Лилит.

– Я последую за тобой хоть на край света, прекрасная дева, – пролепетал Сет.

Раздражённо цокнув языком, Малиса взяла его прислонённый к ограде велосипед и, придерживая его за руль одной рукой, покатила рядом с собой. Другой рукой она направляла Сета, который с каждой минутой, пока они шагали следом за Лилит в обход участка Злобстов, становился всё более вялым.

Малиса не волновалась, что родители заметят её из окон – Ма и Па в это время дремали, набираясь сил перед вечерней сменой пакостничества. Она даже пожалела, что они пропустили царящую в квартале суматоху: уж их бы это точно повеселило.

Лилит молча провела их по краю трясины и заросшего осокой кочкарника, а потом через узкий лаз в кишащих мелкой нечистью терновых зарослях к старому кирпичному погребу-леднику. По сути, он представлял собой длинный, выложенный щербатым кирпичом тоннель, только уходящий в землю вертикально. В прежние времена в таких ледниках держали намороженный в реке лёд, чтобы подолгу сохранять свежими съестные припасы. Правда, если говорить о доме Злобстов, где пища считалась съедобной, только если успевала хотя бы слегка заплесневеть, раньше в погребе морозили трупы, украденные при расхищении могил – весьма доходном дельце в начале девятнадцатого века.

Лилит толкнула ветхую дверь и вместе со своими спутниками спустилась по расхлябанной лесенке на самое дно погреба. Дядюшка Язва бережно стащил вниз велосипед Сета, пока сам Сет нараспев читал вампирше любовные стихи:

Милее розовых бутонов

Мне губы синие твои,

Пускай мертва ты, но навеки

Клянусь тебе в своей любви!

– Ад кромешный, дай мне сил! – простонала Малиса.

На дне ледника в его выгнутой стене была проделана большая дыра, служащая дренажным отверстием для стока талой воды. Лилит уселась на её край, свесив ноги и придерживаясь за верх дыры – как если бы собиралась прокатиться с горки.

– Прошто рашшлабьтешь, – посоветовала беззубая вампирша и тут же скрылась в чёрной трубе с ликующим «УИИИИИИИИИИИИИ!»

– Где она? Куда пропала моя любовь? – сонно пробормотал Сет. – Эгееей! – крикнул он в откликнувшуюся эхом дыру. – Любимая, где ты?

– Давай ты следующая, – сказал дядюшка Язва. Его пышный кок чуть подрагивал – верный признак того, что оканчивающаяся неизвестностью чёрная дыра в подземелье заставила его нервничать. – А я с велосипедом – за тобой, когда удостоверюсь, что это безопасно. В смысле, что ты в безопасности.

Малисе стало ясно, что ей придётся прыгать вместе с Сетом – тот, похоже, вообще не понимал, что происходит. Усадив его на край дыры, она уселась позади него, обхватив его руками вокруг пояса, немного поёрзала и, подобравшись сама и подпихнув Сета на самый край – оттолкнулась.

Спуск оказался быстрым и извилистым, действительно похожим на горку-трубу в аквапарке – если бы там было совершенно темно и пахло серой.

– Я лечууу! – мечтательно протянул Сет. – Любовь и вправду дарит крылья!

– Ох, ради лукавого, – буркнула Малиса.

Скорее бы Белладонна напоила его отрезвляющим отваром!

От скорости волосы у Малисы сдуло назад, а кожа покрылась зябкими мурашками. Когда наконец они приземлились в каком-то узеньком замусоренном переулке, Малиса по одному лишь охватившему её недоброму предчувствию сразу догадалась, что они оказались в Зловещем квартале. Лилит помогла им обоим подняться на ноги (Сет категорически отказался выпускать её ладонь из своей), и Малиса огляделась по сторонам.

Вокруг было тихо, однако со стороны главной дороги доносился какой-то неясный гвалт. Надо сказать, что из всех мест в Подмирье, которые ей довелось посетить, Зловещий квартал отличался самой приглушённой атмосферой – злые козни, как известно, творятся в тишине. Поэтому сам факт, что в Зловещем квартале вдруг стало более шумно, чем обычно, внушал тревогу.

Из дренажной трубы с лязганьем вывалился велосипед Сета, а следом за ним – и дядюшка Язва. Едва встав на ноги, он отряхнулся, достал из внутреннего кармана ролик для чистки одежды и тщательно прошёлся им по своему костюму. Удовлетворившись наведённой чистотой, он сунул ролик обратно, потом достал из нагрудного кармана тюбик с гелем для волос и маленькое зеркальце и заново взбил свой кок.

– Ну вот! – довольно сказал он и, прежде чем убрать зеркальце, подмигнул своему отражению. – Теперь мы готовы! – Только тут он заметил, с каким выражением смотрят на него Малиса и Лилит. Лилит, наверное, щёлкала бы зубами – если бы они у нее были. – Что?! – обидчиво вскинулся дядюшка Язва. – Джентльмен всегда должен выглядеть ухоженным.

4. Его мотив – разрушение

Ступая как можно тише, они двинулись по тёмному переулку.

– Сет сохранил свою карточку? – шёпотом спросил дядюшка Язва.

Малиса молча кивнула. Вода каплями стекала по сырым стенам и скапливалась в ручейки у них под ногами. Иногда тишину нарушал шелестящий топоток множества когтистых лапок каких-то мелких существ, суетящихся у них под ногами. Чем ближе они подходили к главной дороге, тем громче становился доносящийся с той стороны шум.

Очередной раз повернув за угол, они оказались наконец там, откуда открывался вид на большой отрезок дороги. И вид этот не обрадовал.

Яркие цветные вспышки света впереди могли поначалу навести на мысль о весёлом карнавале. Но это был не блеск костюмов и не свет праздничных фонариков – это вспыхивали, сталкиваясь и взрываясь, сглазы и проклятия, а в пронзительных воплях слышалось не ликование, а злоба и ярость.

– И как же мы теперь доберёмся до Белладонны? – спросила Малиса. – Тебе-то хорошо, дядя, ты можешь становиться невидимым. – Действительно, дядюшка Язва обладал этим волшебным даром. – А если мы с Сетом выйдем туда… считай, у нас у каждого на лбу мишень нарисована!

Как в Верхнем Мире любой отличит привидение от живого человека по общей прозрачности и размытости очертаний, так и в Подмирье живой человек сразу выделяется именно благодаря своей живости. Междумирцы там тоже заметны – разве что не так бросаются в глаза.

Дядюшка Язва ненадолго задумался, а потом повернулся к Лилит.

– А вы не могли бы обратить ваши чары в другую сторону? – спросил он. – Чтобы не притягивать взгляды, а, наоборот, отводить их? Не нужно, чтобы ребята стали невидимками – они должны просто не привлекать излишнего внимания.

– Конешшно, – кивнула Лилит. – Это вожможно. Дети, ну-ка быштренько под мой плашш. – И Лилит пошире развела руки, чтобы Малиса и Сет поместились под её просторным плащом.

Малиса чувствовала, как пульсирует вокруг неё энергия отталкивающих взгляды чар вампирши – воздух перед её глазами словно плавился как знойное марево. Они медленно преодолели последние несколько шагов до конца переулка и ступили на полную опасностей широкую улицу Зловещего квартала.

Повсюду носились привидения, упыри и вурдалаки. Взметались чёрные мантии, мелькали волшебные палочки, сверкали горящие яростью глаза… словно они оказались вдруг в самой гуще какой-то адской корриды. Со всех сторон летели проклятия, высвечивая в дыму уродливые, искаженные, похожие на гротескные маски лица; губы кривились в зверином оскале или безумной ухмылке, обнажая корявые желтые зубы. Заряды колдовской порчи с пронзительным визгом проносились над головой Малисы и, достигнув цели, взрывались чёрными и зелёными искрами.

Крадучись как контрабандисты, они вчетвером ступили на оплавленную злыми чарами мостовую и осторожно двинулись вперёд, лавируя между увлечёнными схваткой привидениями. Дядюшка Язва, пригибаясь, прятался за Лилит. Чтобы, по его словам, «прикрывать ваши спины».

Антипривлекающие чары Лилит работали неплохо, но Малиса всё равно морщилась и подскакивала каждый раз, когда мимо пролетало какое-нибудь проклятие. Сет же, по всей видимости, совершенно не отдавал себе отчёта о грозящей им опасности и при очередном магическом взрыве прямо перед ним то и дело изрекал что-нибудь вроде «Ух ты, здорово!» или «А как думаете, мне бы пошел такой чёрный плащ?».

В какой-то момент горбатый упырь с длинными грязными ногтями как будто почуял их присутствие. Он принюхался и заковылял им наперерез. Малиса почувствовала, как руки Лилит крепче обхватили её. Упырь остановился, алчно шевеля крючковатым носом и что-то бормоча. Они застыли на месте. Малиса затаила дыхание, всей душой надеясь, что Сет не разразится в эту самую минуту каким-нибудь любовным сонетом.

– Живое мясо, – прошептал упырь, облизываясь и сглатывая слюну. – Свежатинка!

Он уже потянул к ним свои когтистые лапы, но тут Лилит подалась вперёд и издала низкое угрожающее рычание не хуже пантеры. Упырь немедля отпрянул, словно обжёгшись, и, подволакивая ноги, скрылся в тенях. Малиса услышала, как ее дядюшка судорожно вздохнул с облегчением.

– Идёмте, – тихонько шепнул он. – Кондитерская совсем рядом, сразу за углом.

Добравшись до «Злопамятной Чашки», они уткнулись в табличку «Закрыто» на дверях и небрежно, видимо наспех, заколоченные досками окна. Над табличкой грязью была грубо намалёвана большая буква «Ч». Малиса быстренько перерисовала её в свой блокнот.

– Белладонна! – позвал дядюшка Язва, наклонившись к щели почтового ящика. – Это я, Уязвитель. И со мной Малиса. Нам нужна твоя помощь.

Некоторое время в ответ не раздавалось ни звука, и Малиса уже решила, что Белладонна сбежала. Винить её за это было никак нельзя. Однако затем с той стороны двери донеслось негромкое позвякивание и скрежещущий лязг размыкаемых замков, отодвигаемых засовов и снимаемых цепочек. Дверь чуть приоткрылась – едва достаточно, чтобы они друг за другом проскользнули внутрь, после чего Белладонна торопливо заперла её снова.

Из-за заколоченных окон в сумрачной кондитерской с её чёрным убранством было ещё темнее, чем обычно.

– Он вернулся, – произнесла Белладонна, присутствие которой выдавал привычный шелест атласных юбок.

– Да, – подтвердил дядюшка Язва. – Мы заметили. И хотим попытаться остановить его.

– И кто же тебя нанял?

– Никто, – сказал дядюшка Язва. – Как тебе известно, Подлец Злобст – член нашей семьи. К сожалению. А значит, на нас, его родственниках, лежит долг раз и навсегда положить конец его злодеяниям, направленным на разрушение нашего общества.

– Достойные слова, – отозвалась Белладонна, выгнув тонкую бровь. – Надеюсь, вам хватит храбрости и стойкости, чтобы подкрепить их делом.

– Да, хватит! – решительно подтвердила Малиса, расправляя плечи. – Но для начала нам нужно снять чары с Сета, потому что пока он для нас просто балласт.

Все обернулись и поглядели на Сета, который разлёгся на ковре и, водя вверх-вниз руками, словно делая «снежного ангела», мечтательно напевал:

Крылья чёрные трепещут,

И клыки жемчужно блещут.

Кружит в темноте вампир,

Жертву ждёт кровавый пир.

Так тебя люблю я, крошка,

Не глотай меня как мошку.

Лицо Белладонны чуть скривилось.

– Лихо его скрутило, – покачала головой она.

– Да уж, – вздохнула Малиса.

Лилит плотнее запахнула плащ.

– Мне пора вожврашшатьша в квартал Теней, – сказала она. – Не то Влад нашнет волноватьша.

К удивлению вампирши (и даже своему собственному), Малиса порывисто обняла её.

– Спасибо, Лилит, – сказала она, – что отправились в Верхний Мир предупредить нас. Я знаю, вам это далось нелегко. И спасибо, что защитили меня и Сета. Надеюсь, вы вернёте свои зубы.

Лилит беззубо улыбнулась, и её плащ стал прямо на глазах превращаться в кожистые крылья, а сама она – словно ужиматься, делаясь всё меньше и меньше, всё мышинее и мышинее, пока перед ними не оказалась маленькая летучая мышка. Затрепетав крылышками, она нырнула в дымоход просторного камина и исчезла.

– О, не уходи! – сонно воскликнул Сет, подползая к камину и стараясь втиснуться в дымоход следом за вампиршей.

Понаблюдав за Сетом, дядюшка Язва кивнул в его сторону и поинтересовался:

– Белладонна, не будешь ли ты так добра приготовить для нас чайничек твоего противочарного сбора?

Белладонна плавно скользнула к прилавку и принялась отмерять и ссыпать в чайник сухие цветы и травы.

– Притащить Вершка в Подмирье, да ещё в такой момент… право, не знаю, чего в этом больше – глупости или отваги, – негромко, но с явно заметным упрёком проговорила она.

– Да у нас не было особого выбора, старушка, – хмыкнул дядюшка Язва. – А кроме того, он довольно неплохой сыщик. Для Вершка, конечно.

– А ты не думаешь, что он перепугается, когда чары спадут и он обнаружит себя в окружении привидений и упырей?

– Вот уж нет, – возразила Малиса. – Для Сета это, в сущности, исполнение мечты. Он уже просто замучил нас – который месяц клянчит, чтобы мы взяли его в Подмирье.

Белладонна кивнула.

– Мне тоже показалось, что в нём есть нечто не совсем обычное, – обронила она. Затем Белладонна принесла поднос с чайником, и Малиса нацедила в чашку вязкой как сироп буроватой жидкости. – Ну-ка, выпей, – велела она Сету.

– Ладно, – вяло согласился Сет и послушно сделал несколько глотков. – На вкус как лакрица с ушной серой, – заключил он, глупо ухмыляясь.

В ожидании, пока зелье подействует, Малиса, дядюшка Язва и Белладонна негромко болтали о том о сём. Шум за окном всё усиливался.

– А вы не знаете, зачем у вас на двери кто-то написал букву «Ч»? – спросила Малиса.

– Думаю, это означает «Чарльз». Видимо, ваш родственничек хочет причинить мне боль, напомнив о моих утратах, – сказала она с тоской во взгляде. – Как будто я могу о них забыть. – Распространяться об этом дальше Белладонна не стала, а Малиса, увидев выражение её лица, сочла за лучшее не задавать вопросов.

Через несколько минут мутный взгляд Сета начал проясняться. Он слегка встряхнулся и огляделся по сторонам.

– Ух ты! – сказал он. – Мы что, в каком-то доме с привидениями?

– Мы в Подмирье, – сообщила ему Малиса. – Это кондитерская Белладонны. Тебя зачаровала вампирша Лилит, а Белладонна приготовила для тебя отвар, способный развеять чары.

Сет, вытаращив глаза, шумно вздохнул. Белладонна наблюдала за ним с тревогой на лице.

– ПОТРЯСАЮЩЕ! – выпалил Сет. Как Малиса и предсказывала, он был в полном восторге, что оказался в Подмирье. – Белладонна! – воскликнул он, с жаром тряся руку хозяйке кондитерской. – Я так рад наконец-то познакомиться с вами лично! Малиса и Язва столько про вас рассказывали.

– Надеюсь, только плохое? – загадочно улыбаясь, сказала Белладонна.

– О, можете не сомневаться, – подтвердил Сет. – Сплошные гадости.

– Приятно слышать, – сказала Белладонна, не без труда выдёргивая ладонь из хватки Сета.

– Что ж, отлично, – вмешался дядюшка Язва. – Теперь, когда наша команда снова в полном сборе и все её члены, так сказать, дееспособны, давайте вместе подумаем, что делать дальше. Малиса, есть какие-нибудь идеи для начала?

– Насколько я понимаю, мы должны найти ответы на три главных вопроса, – сказала Малиса. – Первый: как нам найти Подлеца. Второй: как нам его поймать. И третий: как нам покончить с его подлыми трюками.

– Весьма уместные вопросы, – заметил дядюшка Язва.

– Наверное, чтобы его найти, нужно следовать за суматохой, которую он создаёт, – предположил Сет.

– А когда здесь начались все эти подлые безобразия? – спросила Малиса у Белладонны.

Белладонна задумалась, припоминая.

– Почти сразу после того, как вы с Уязвителем отправились наверх, – сказала она. – Всё началось с аптеки на той стороне главной дороги. Аптекарь будто бы плеснул зельем на упыря, тот ответил ударным заклятием, но промахнулся и задел гоблина, который наслал порчу на мумию, а та тоже в долгу не осталась и колданула в ответ… Ну тут и понеслось. Никто и сообразить ничего не успел – а вокруг уже бушевал хаос. Подлец, видите ли, так всегда и действует: порождает анархию, стравливая привидения друг с другом. Он останавливает время и подстраивает всё так, будто одно привидение нанесло урон другому, а потом снова запускает ход времени и наблюдает, как его жертвы начинают обвинять в случившемся друг друга.

– Он стравливает не только привидения. Странно, что на этот раз он решил начать свои проделки со временем с Верхнего Мира, – призадумалась Малиса. – Такое впечатление, что он нарочно нас дразнит.

Глаза дядюшки Язвы оживлённо блеснули: он уловил мысль Малисы.

– Хмм. Значит, ты явилась сюда предупредить меня, а Подлец тем временем бесчинствовал среди Вершков, – сказал он.

– Но к тому времени, как мы оказались в Верхнем Мире, он уже успел закончить с тамошними беспорядками и снова спустился в Подмирье, – подхватила Малиса.

– То есть можно сказать, что он выманил нас на охоту за призраком – в самом буквальном смысле, – сказал дядюшка Язва.

– Но какая у него цель? – спросил Сет.

– Ему не нужна цель, – ответила Белладонна.

– Но у любого злодея должен быть какой-то мотив, – возразил Сет. – Иначе зачем ему все эти разрушения?

– Его мотив – разрушение ради разрушения, – отрезала Белладонна. – Просто из любви к хаосу. Это из-за него я уже два столетия не виделась со своей сестрой. – Белладонна склонила голову, потирая пальцами виски, и в её голосе послышалась горькая тоска. – Я была влюблена в одного призрака. Его звали Чарльз, и мы собирались пожениться – до тех пор, пока Подлец не заставил меня поверить, будто его у меня похитила моя сестра Стрихнина. Мы страшно поссорились. Стрихнина пыталась убедить меня, что она никогда бы не сделала ничего подобного – но ведь я видела доказательства собственными глазами! Вернее, я так думала. Когда я поняла, что Подлец просто обвёл меня вокруг пальца, было уже поздно. Стрихнина исчезла. И я так и не получила возможности попросить у нее прощения.

Дядюшка Язва смахнул с глаз слёзы и шумно высморкался.

– А вы пробовали её найти? – спросил Сет.

– Я искала её целый век, – ответила Белладонна. – Но призрака, который не хочет, чтобы его нашли, найти невозможно.

Малиса попыталась представить себе, что больше никогда-никогда не увидит Антипатию-Розу. От одной этой мысли сердце у неё болезненно защемило.

– А что случилось с Чарльзом? – негромко спросила она.

– Мы расстались, – с грустью ответила Белладонна. – Всякий раз, когда я смотрела на него, я вспоминала, что потеряла сестру.

– Мы найдём Подлеца. И положим конец его злодействам, – твёрдо сказала Малиса. Печальная повесть Белладонны придала ей ещё больше решимости.

– Вам придётся это сделать, – кивнула Белладонна. – Ведь его злодеяния разрушают не только города.

Белладонна потуже затянула шнурки роликовых коньков на ногах дядюшки Язвы, а Сет тем временем привязал свободный конец верёвки петлёй, затянутой на талии сыщика, к багажнику своего велосипеда. Им нужно было преодолеть Зловещий квартал как можно быстрее, чтобы не застрять в бушующих на его улицах схватках.

– Шнурок всё ещё на тебе, юноша? – спросил дядюшка Язва.

– Само собой, – ответил Сет, с гордостью приподняв привязанную к шнурку гостевую карточку, как будто это была медаль. Ему уже объяснили, как важно, чтобы он её не потерял.

Малиса примостилась на багажнике позади Сета, а Белладонна встала у двери, приготовившись быстро открыть её.

– Уверена, что с тобой всё будет в порядке? – спросил её дядюшка Язва.

– Уязвитель, дорогой мой, я вполне умела позаботиться о себе ещё тогда, когда твой прапрадедушка даже на свет не появился, – ответила Белладонна со снисходительной улыбкой.

– Да-да, разумеется, – кивнул дядюшка Язва, покраснев до ушей. – Что ж, тогда все за работу!

Белладонна резко рванула на себя дверь, и троица сыщиков стремительно вырвалась на улицу.

5. Оборотни не славятся чувством юмора

Переулки квартала сплошь затянуло едким дымом взорвавшихся заклятий. От этого дыма у Малисы першило в горле, рот наполнился горечью, а глаза сильно щипало. Перекрикивая грохот и вопли уличных сражений, она давала Сету указания, куда ехать, и Сет закладывал лихие виражи, на полной скорости петляя среди искрящих проклятиями колдунов и сыплющих бранью косматых старух.

– А куда мы едем? – спросил Сет.

– Хочу навестить одних знакомых ведьм, – прокричала в ответ Малиса. – У них тут свой магазин.

– А они не сварят меня в своём котле?

– Только не в субботу, – ответила Малиса. Сет хохотнул и тут же закашлялся, вдохнув поднявшееся из канавы облачко вонючего сизого дыма.

Сквозь дым проступила вывеска салона «Будь-осторожен-в-своих-желаниях», и Сет затормозил у парадного входа. Троица ведьм, его владелиц, отличалась редким коварством, но однажды они уже помогли Малисе, и она надеялась, что помогут и сейчас.

Однако на этот раз её ожидало разочарование. Магазин оказался окончательно и бесповоротно закрыт. Обитые чёрным шёлком полки в витринах стояли пустые: все склянки и пузырьки с желаниями, выставленные на продажу, были куда-то убраны, а в центре оконного стекла красовалась начерченная углём буква «О».

– Интересно: и что это означает? – спросил Сет.

– Ну, раз ведьмы сбежали, это может означать «отступление», – подумав, предположил дядюшка Язва. – Впрочем, точно так же это может не означать ровным счётом ничего… или вообще задумано как отвлекающий манёвр.

– Чтобы сбить нас со следа, так, что ли? – переспросил Сет.

– Именно, – кивнул дядюшка Язва. – Лучший способ избавиться от преследователей – направить их в ложном направлении!

– А я не согласна, – заявила Малиса, занося в блокнот очередную букву.

– Другого я от тебя и не ожидал, моя умница, – с гордостью сказал дядюшка Язва.

– Я думаю, Подлец считает ниже своего достоинства убегать от нас. У него было двести лет, чтобы наточить топор войны – фигурально выражаясь, конечно, – прибавила она, видя, что Сет уже готов забросать её вопросами про этот самый топор. – Мне кажется, он хочет, чтобы мы следовали за ним. И чтобы всё Подмирье знало, что он ему уготовил.

– Просто поражаюсь твоей способности всегда подозревать в людях самое худшее, юная леди, – сказал дядюшка Язва. – Для меня большая честь называть тебя своей племянницей.

Уголком глаза Малиса приметила клочок бумаги, торчащий из щели почтового ящика. Она вытянула его и развернула. Это была записка – сильно обгоревшая по краям, но всё ещё читаемая. Наспех нацарапанные строчки складывались в короткое послание.

Предназначено исключительно для глаз Малисы Патологии Злобст.

Все прочие рискуют остаться одноглазыми!

Мы совсем устали, детка, время отдохнуть.
Эта суматоха ведьмам не даёт уснуть.
Мерно тикают часы, паровоз гудит,
Поискать покоя в чаще нам не повредит —
Погостить среди своих, честь по чести:
На беду найти управу легче вместе.

– И что это значит? – удивился Сет.

– Как я и думал, это означает, что они поспешили унести ноги! – сказал дядюшка Язва. – И я бы не стал их за это упрекать. Наверное, решили затаиться в какой-нибудь пещере и подождать, пока вся эта суета не уляжется.

– А вот я в этом не уверена, – сказала Малиса, бережно складывая записку и пряча её под обложку блокнота. – Эти ведьмы редко делают что-нибудь просто так, без тайного умысла. А кроме того, лично мне они не показались робкими старушками, готовыми чуть что прятаться.

– В любом случае, сейчас их здесь точно нет, – сказал дядюшка Язва. А потом, сглотнув, показал куда-то дрожащим пальцем. – И нам тоже лучше бы тут не задерживаться!

Малиса поглядела в ту сторону, куда показывал дядя. Из дымной мглы выступили силуэты оборотней – целой стаи. И направлялась эта стая прямо к ним. Какой-то злой шутник обрил их туловища, оставив косматыми только головы, а потом ещё и вырядил в балетные пачки.

Оборотни и так-то не славились чувством юмора, даже в лучшие времена, а сейчас не на шутку обозлились на того, кто выставил их в таком глупом виде.

Скалясь и сверкая красными от ярости глазами, они рыскали по затянутым удушливым дымом улицам, высматривая, на ком бы сорвать злость. И высмотрели. Восемь комплектов огромных когтистых лап неслышной волчьей рысью припустили прямо к сыщикам.

– Предлагаю смываться отсюда. Немедленно, – свистящим шёпотом сказал дядюшка Язва Малисе и Сету, и те дружно кивнули.

Оборотни, капая слюной, прибавили ходу. Сет налёг на педали, увлекая за собой на верёвке дядюшку Язву на роликовых коньках. Оборотни перешли на бег, угрожающе порыкивая и то и дело оглашая окрестности леденящим душу воем. Малиса слышала, как позади множество лап топочет по мостовой. Дядюшка Язва взвизгнул, когда твари одна за другой попытались ухватить его за пиджак.

– Быстрее! – завопил он.

Разглядеть, что там впереди, было невозможно. Вокруг сверкали и взрывались заклятия, разноцветные дымы от колдовских ударов и столкновений сливались в непроницаемый бурый смог. Малиса то и дело оборачивалась назад, но даже не могла увидеть, что там осталось на другом конце верёвки. Впрочем, о том, что дядюшка Язва по-прежнему с ними, можно было судить по его несмолкающим воплям.

– Я не вижу, куда еду! – крикнул Сет.

– Это не важно! – отозвался из тумана дядюшка Язва. – Главное – поскорее увези нас отсюда!

– Но я боюсь, что мы вот-вот во что-нибудь врежемсяаааааааа!

Малиса почувствовала, как колёса велосипеда отрываются от земли. Теперь они словно летели по воздуху… На мгновение она даже подумала, что это дядюшка Язва применил какую-то магию, чтобы помочь им оторваться от погони. Но тут велосипед начал падать – всё быстрее и быстрее, пока они с громким плеском не плюхнулись в бурлящую реку.

От холодной воды у Малисы перехватило дыхание. Пыхтя и отплёвываясь, она вслепую шарила руками вокруг себя, пытаясь нащупать Сета и дядю. К счастью, упали они все рядом, да и река оказалась достаточно мелкой – все они доставали ногами до дна, – хотя Малиса невольно задумалась, что это всё время хрустит у неё под ногами.

Малиса огляделась. Сет, как и она, трясся от холода. Намокший щёгольский костюм дядюшки Язвы прилип к телу, а причёска утратила всякий вид.

На берегу злобно завывала стая бритых оборотней.

– П-п-полагаю, я бы тоже не обрадовался, если бы кто-то обрил меня наголо и нарядил в б-б-балетную пачку, – выговорил дядюшка Язва, заикаясь и стуча зубами от холода.

– А я, н-н-наверное, н-н-не возражал бы, – отозвался Сет.

Малиса хотела было вскинуть брови, но они не двигались от холода.

– Н-н-надо поскорее в-в-выбираться отсюда! – выпалила она.

Несмотря на ледяную воду, вылезать из реки прямо в зубы вконец озверевшим оборотням, желания не было. Поэтому они побрели по хрусткому дну к другому берегу, надеясь, что голые оборотни остерегутся прыгать в воду вслед за ними.

– А т-т-ты знаешь, г-г-где мы? – спросила Малиса.

– К-к-конечно, – сказал дядюшка Язва. – Это К-к-костяная река.

– А п-п-почему её так назвали? – полюбопытствовал Сет.

– А к-к-как ты думаешь, что это х-х-хрустит там на дне? – Дядюшка Язва хотел фыркнуть, но вместо этого закашлялся.

– К-к-круто, – оценил Сет.

Они не только довольно быстро добрались до другой стороны, но и вытащили на глинистый берег мокрый, но уцелевший велосипед. Сначала Малиса и Сет выпихнули на твёрдую землю дядюшку Язву, который буксовал на своих роликах, а потом уже он выдернул за руки Сета и Малису.

Воздух здесь был немного чище; шум уличных битв долетал и сюда, но уже не казался таким опасным. С их одежды ручьями текла вода, в обуви тоже хлюпало. Сету даже пришлось остановиться и вытряхнуть из кроссовок пару набившихся туда осколков костей. Хоть из ледяной реки они и выбрались, на берегу оказалось ничуть не теплее.

– Н-н-надо где-то обсушиться, – сказала Малиса.

– С-с-согласен, – сказал дядюшка Язва. – Д-д-давайте поищем к-к-какое-нибудь убежище.

Вымокшие до нитки сыщики побрели вдоль берега к какому-то тоннелю, который вывел их на извилистую мощёную улочку, сплошь застроенную магазинами и лавочками.

– Хорошие новости! – обрадовался дядюшка Язва. – Похоже, мы оказались на Шельм-роу. Здесь мы, по крайней мере, сможем купить себе сухую одежду.

Малисе уже было известно, что Шельм-роу и есть то самое место, где знающие привидения покупают себе обновки. Именно здесь дядюшка Язва заказывает свои изысканные костюмы, сшитые по его индивидуальной мерке. В обычный день шагающие по улицам Подмирья двое междумирцев (причем один на роликах) и один Вершок, насквозь промокшие после купания в Костяной реке и катящие облепленный ряской поскрипывающий велосипед, неизбежно привлекли бы чье-то внимание.

Но сегодняшний день на Шельм-роу едва ли можно назвать обычным.

Судя по всему, Подлец Злобст успел похозяйничать и здесь, приведя процветающую торговлю в упадок. Пока они шли, мимо них, прикрывая голову руками, проковылял призрачный оформитель витрин с обмотанной вокруг шеи измерительной лентой, убегающий от трёх манекенов, крайне недовольных нарядами, в которые он решил их облачить. Возле витрины под вывеской «Цилиндры и Саваны» жарко препирались два привидения очень разного роста и комплекции, обвиняя друг друга в краже их новых костюмов – оба призрачных джентльмена смотрелись весьма жалко в неподходящих им по размеру одеяниях.

Дядюшка Язва повёл Малису и Сета прямиком в салон под названием «Мрачная Портниха». Малиса сразу обратила внимание на букву «Т», выложенную чёрными бархатными розочками на придверном коврике с неприветливой надписью «Добро пожаловать отсюда». Переступив через это художество, она сделала себе мысленную заметку непременно занести это в свой блокнот, как только её руки хоть чуть-чуть оттают.

Внутри салона царил идеальный порядок, а обстановка в целом напоминала фешенебельное похоронное бюро. В вертикально выставленных вдоль стен гробах с открытыми крышками демонстрировались изысканные образцы мужского и женского платья. Три кабинки для переодевания были отгорожены сейчас открытыми и прихваченными белыми рёберными косточками чёрными портьерами. Прилавок украшали цветочные композиции со срезанными головками, а за ним до самого потолка тянулись деревянные шкафчики и выдвижные ящички, обрамляющие занавешенный чёрным кружевом дверной проём. Мёртвую тишину нарушало лишь потрескивание огня в камине да приглушённый шум, доносящийся с улицы.

Еле передвигая ноги, мокрые, перепачканные сыщики прошаркали к камину и сгрудились у огня, отогревая онемевшие руки и капая водой на ковёр. Они даже не сразу заметили, что в комнату вплыла сурового вида дама в чёрном кринолине и оглядела новых посетителей с таким видом, словно ничего хорошего от них и не ожидала.

– Мадам Шовчикс! – приветствовал её дядюшка Язва низким поклоном. – Мои друзья и я сейчас очень нуждаемся в вашем искусстве и опыте.

Мадам Шовчикс, чуть прищёлкивая языком, придирчиво оглядела их с ног до головы. Малиса почувствовала, что её мгновенно оценили, измерили и взвесили, вот только не знала, для чего – чтобы прикинуть размер её одежды или слопать на обед?

– Счастлив, что Подлец Злобст с его злокозненными часами, по всей видимости, не нанёс вам какого-либо ущерба, – продолжал дядюшка Язва.

– Ещё бы он посмел! – фыркнув, отрезала мадам Шовчикс.

Малиса едва верила своим ушам.

– У меня, видите ли, есть два свойства, которыми не обладает больше никто в Подмирье, – продолжала портниха. – Во-первых, я мастерски владею иглой. А во-вторых, никому не спускаю ни малейшей обиды. За любой проступок гадкий не ищите состраданья – ни нахалу, ни невеже не уйти от наказанья!

Глаза мадам Шовчикс блеснули как стальные лезвия. Малиса сглотнула. Вообще-то она не собиралась встревать в разговор, но любопытство оказалось сильнее её.

– Прошу прощения, – тихонько пискнула она. – Но мне кажется, что Подлец Злобст всё же побывал здесь.

Мадам Шовчикс со свистом втянула воздух. Ледяной ветер промчался по комнате, огонёк в камине затрепетал и едва не погас, словно кто-то разом высосал весь кислород. Малиса искоса взглянула на Сета – тот так остолбенел от страха, что даже перестал дрожать.

– Полагаю, дерзкая юная леди, вы имеете в виду букву «Т», появившуюся на коврике перед моей дверью? – размеренно произнесла мадам Шовчикс.

– Да, – пискнула Малиса.

На лице мадам Шовчикс промелькнуло удовольствие, что, однако, не сделало её менее пугающей.

– Верно, этот безрассудный негодяй со своими часиками посмел осквернить своим появлением мой порог. Но! – рявкнула вдруг мадам Шовчикс с такой силой, что Малиса и Сет инстинктивно пригнулись. – По моему мнению – а мой опыт показывает, что моё мнение всегда правильное, – эта самая «Т» означает «ТРЕПЕТ». Подлец Злобст может сеять хаос и анархию по всему остальному Подмирью – но передо мной он вынужден трепетать! А вы так не считаете?

Малиса энергично закивала, выражая полное согласие – язык совсем не слушался. При этом, к её удивлению, дядюшку Язву, который, по собственному признанию, был трусливей «трясущейся кучки навоза» (Малиса собственными глазами видела, как он малодушно превращался в обмякший от страха безвольный комок теста при виде собственной тени), эта грозная женщина ничуть не пугала. Напротив, он взирал на эту Горгону в юбке с восторгом, граничащим с поклонением.

– Месье Злобст, костюм, который вы заказывали на той неделе, уже готов, – резко бросила портниха.

– О, мадам, вы так нелюбезны, – улыбаясь, поклонился дядюшка Язва.

Мадам Шовчикс удовлетворённо прищёлкнула языком и скользнула за чёрную кружевную занавеску позади прилавка.

– Она так напоминает мне мою матушку, – ностальгически шепнул дядюшка Язва. – Только без топора.

Малиса и Сет молча переглянулись. Малиса никогда не видела свою бабушку с отцовской стороны и порой немного грустила по этому поводу – до сегодняшнего дня. Достав из кармана промокший блокнот, она вывела на его страничке букву «Т» и встала поближе к огню, поворачивая влажную книжечку то одной, то другой стороной, чтобы просушить её.

Не прошло и минуты, как мадам Шовчикс появилась вновь, держа в руках шикарную пиджачную пару в тонкую полоску, и сорочку с галстуком. Дядюшка Язва, придушенно ахнул, не в силах оторвать глаз от костюма и любовно щупая превосходную ткань. Казалось, он сразу забыл обо всём на свете – и о пережитых опасностях, и о том, как мало у них в запасе времени, чтобы отыскать и обезвредить распоясавшегося родственника.

– Мадам Шовчикс, – восхищённо произнёс дядюшка Язва, – ваше мастерство, как всегда, выше всяких похвал. – Приняв из рук портнихи свою обновку, он снова низко поклонился и не разгибаясь нырнул в ближайшую примерочную кабинку.

Мадам Шовчик тем временем оглядела Сета и Малису, которые, зябко горбясь и совершенно мокрые, жались к огню как парочка уличных беспризорников. Грозная портниха нависла над Малисой.

– Я вижу, юная леди, в одежде вы предпочитаете практичность, – изрекла она. Её раскатистое «р», напомнило Малисе звук работающей вхолостую цепной пилы. – Если я спрошу, что вы считаете в одежде самым главным – что вы ответите?

– Карманы, – не задумываясь, выпалила Малиса.

Мадам Шовчикс чуть скривила губы в едва заметной улыбке и удовлетворённо кивнула.

– Ну а вы, юноша, – обратилась она к Сету, – что ответите на тот же самый вопрос?

Захваченный идеей о новой одежде, Сет слегка осмелел.

– Главное – чтобы я мог ездить в ней на велосипеде, – быстро сказал он. – А ещё – лазать по деревьям. Но вообще-то мне всегда хотелось одеваться немного помаркизистее… попринцеватее, если вы понимаете, что я имею в виду.

Малиса закатила глаза. Мадам Шовчикс чуть вскинула бровь, а затем щёлкнула пальцами, и в руке у неё откуда-то появился портновский сантиметр. Втянув и без того впалые щёки, она принялась сновать вокруг них с такой скоростью, что можно было различить лишь мелькание чёрного шёлка и бледных рук. Малиса и Сет только ощутили, как их руки и ноги подняли, вытянули и отпустили, в одно мгновение измерив их в нескольких местах. Малисе это напомнило виденное в фильмах на канале «Природа» неистовство акулы, обгладывающей свою жертву. Закончив, мадам Шовчикс отступила на шаг с ещё более самодовольным выражением на всегда и так самодовольном лице.

– Скоро вернусь! – бросила она, скрываясь за кружевной занавеской.

Дядюшка Язва вышел из кабинки уже в новом костюме.

– Ну что ж, теперь лично я чувствую себя превосходно! – объявил он, поворачиваясь перед высокими зеркалами то одним, то другим боком. Налюбовавшись собой, он развалился в кресле у камина и запустил руку в хрустальную вазочку на углу стола, наполненную какими-то тускло-зелёными, обвалянными в паутине брусочками.

– Ммм, – протянул он, слизывая с пальцев паутину. – Восточные гадости… обожаю! – И он потянулся за следующим.

– Вы хотели сказать – восточные сладости? – переспросил Сет.

– Нет, мой милый мальчик. Восточные сладости делают из розовых или апельсиновых лепестков, ну и всякого такого прочего. А эту вкуснятину – из капустных кочерыжек и экстракта редьки, а потом посыпают засахаренной паутиной. Возьми, попробуй! – Он передал вазочку Сету, и тот нерешительно взял один зелёный брусочек и опасливо откусил от него уголок.

Малиса тоже не стала отказываться, сунув такой же в рот целиком.

– Объеденье, – оценила она. – Со вкусом шпината. Моё любимое.

Мадам Шовчикс выплыла из-за занавески, неся в руках два готовых одеяния. Малисе она подала чёрное платье с длинными рукавами и с двумя глубокими карманами спереди и двумя такими же сзади. Малиса, сразу решив, что это самое красивое, самое прочное и самое практичное платье, которое она видела в жизни, сделала книксен и поблагодарила портниху.

Одежда для Сета состояла из лосин и камзола, а также пышных коротких панталон, при виде которых мальчик так и просиял.

– Какая красота! – восторженно выпалил он.

– Ну разумеется, как же иначе! – резко ответила мадам Шовчикс. – А теперь переодевайтесь и убирайтесь отсюда. Займитесь делом и положите конец этим безвкусным выходкам Подлеца Злобста с его нелепыми часами.

Малиса и Сет торопливо шмыгнули в кабинки для переодевания. Дядюшка Язва потянулся за ещё одним кусочком восточных гадостей, но едва он дотронулся до вазочки, мадам Шовчикс хлопнула его по руке.

– С тебя уже хватит! – рявкнула она.

– Ну вылитая матушка, – умилился дядюшка Язва, блаженно улыбаясь.

Малиса и Сет одновременно вынырнули из-за портьер: одна радостно пританцовывая, а другой важно выступая. Малиса чувствовала себя необычайно стильной, модной и готовой к любым свершениям, а Сет выглядел так, словно собирался участвовать в театральной постановке. Оба при этом ощущали себя исключительно нарядными и полными сил.

Когда троица сыщиков обсохла и переоделась, их довольно бесцеремонно выпихнули обратно на улицу, и дверь «Мрачной Портнихи» с грохотом захлопнулась за ними.

6. Невозможно сосредоточиться на расследовании, когда носки сползают

– Куда теперь? – спросил дядюшка Язва, и в тот же миг прямо у самых его ног шмякнулся прилетевший откуда-то пирог.

Начинка пирога разлетелась по брусчатке, и Малиса наклонилась, рассматривая её. Что-то было не так с этим пирогом. Под румяной корочкой обнаружилась целая овощная радуга: морковь, горошек, сладкая кукуруза и брокколи в сливочном соусе. Запах от этой смеси шёл такой аппетитный, что у Малисы забурчало в животе. Одним словом, непорядок.

Ещё один пирог, просвистев над их головами, застрял в водостоке соседнего дома. Сверху поплыл запах цветной капусты с сыром.

– С каких это пор в Подмирье пекут пироги со свежими овощами? – удивилась Малиса. – Да и вообще с чем-нибудь свежим, если уж на то пошло?

– Ни с каких, – пробормотал дядюшка Язва.

– А я хочу есть, – сказал Сет.

Они решили направиться туда, откуда прилетели эти пироги. Сет толкал велосипед с привязанными к седлу роликовыми коньками дядюшки Язвы, а сыщик и Малиса шагали рядом.

– Это же пирожная лавка «Суини и Тодд»! – воскликнул дядюшка Язва. – Ох, миссис Тодд будет очень недовольна.

У дверей лавки собралась небольшая толпа. Несколько привидений, согнувшись пополам, с омерзением плевались кусочками брокколи. Другие яростно потрясали кулаками. Один призрак привалился к стене и, обхватив голову руками, жалобно стенал: «Четыреста пятьдесят лет безупречного тухломясоедения загублены одним пирогом. Какое предательство!»

– Я разорена! – надрывно выкрикнула миссис Тодд, выходя на порог лавки и вытирая руки о заляпанный кровью фартук. – Этот подлый тиран со своими часами испортил все мои пироги! Начинил их всякой гадостью… – Из-под высокого поварского колпака на её голове выбивались клочья ярко-рыжих волос. – Всякими овощами… Свежими овощами, представляете?!

Низкорослый призрак в ржавой кольчуге при этих словах поспешно зажал себе рот ладонями и позеленел, словно его вот-вот стошнит.

– Мало того, – пробормотал себе под нос затесавшийся в толпу зевак репортёр, на лацкане пиджака которого виднелся значок с названием газеты «Ежедневный Страшила». – Мистер Суини решил стать пацифистом и сбежал, чтобы поступить в агентство «Уютные Дедушки»! – Нацарапав что-то в своей записной книжке, он щёлкнул фотоаппаратом, засняв скандальную сцену, и скрылся в ближайшем переулке.

Призрачный викинг в рогатом шлеме и с заплетённой в косичку бородой, едва держась на подгибающихся ногах, хрипел:

– Что она сказали? Свежие овощи?!

– Свеженькие, словно только что с грядки! – никак не могла успокоиться миссис Тодд.

Викинг повалился без сознания.

Только тут Малиса заметила выставленную в окне лавки, рядом с полным блюдом дымящихся пирогов, скульптуру – большую букву «Л», собранную из кукурузных початков. Оттеснив мающегося тошнотой призрака, она подошла поближе. Сет встал рядом.

– А почём один пирог? – спросил он у хозяйки.

– Да пропади они пропадом! – воскликнула миссис Тодд. – Забирай все, глаза бы мои на них не глядели!

Сет впился зубами в золотистый бок пирога и заурчал от удовольствия.

– Спаржа в сливочном соусе! – объявил он.

– Дети, закройте уши! – взвизгнула мамаша с двумя сопливыми близнецами. – Миссис Тодд, я отродясь здесь таких слов не слышала. Всегда ценила вашу лавку за безупречно дурную репутацию – а теперь вы… вы… пичкаете своих покупателей здоровой пищей!

Ещё два привидения грохнулись в обморок.

– Миссис Тодд, – подала голос Малиса, откусив от пирога с грибами и сыром. – Откуда в вашем окне появилась эта буква «Л»?

– Подлец соорудил, кто же ещё! – сказала миссис Тодд. – Чтобы поиздеваться надо мной. Ведь «Л» означает ливер, которым славились мои превосходные пироги, и которого теперь в них не сыщешь. Ну кто, скажите на милость, станет покупать пироги без ливера?!

– Уж точно не я! – вздёрнула нос недовольная мамаша близнецов.

– Это же главная составляющая начинки, – продолжала миссис Тодд. – А не какая-то там трава и, прошу прощения, корнеплоды. Ну и словечко – даже с языка-то не скатывается…

– Да уж не то что ваш зелёный горошек, – сварливо буркнул призрак римского центуриона.

– А вы бы лучше за своим языком последили! Здесь, между прочим, дети! – огрызнулась миссис Тодд, выталкивая его из лавки. – Рот бы вам помыть с мылом…

Малиса зарисовала букву «Л» из початков в своём блокноте и сунула его обратно в глубокий карман новенького платья. Дядюшка Язва тем временем деловито привязывал пакет с тёплыми овощными пирогами к рулю велосипеда. Можно было двигаться дальше. «Вот только куда?» – подумала Малиса. Похоже, Подлец всегда оказывался на три шага впереди них. Ну а если даже они его нагонят – что тогда?

– Предлагаю отправиться ко мне в бюро и составить план действий, – сказал дядюшка Язва.

– И поесть пирогов? – с надеждой подхватил Сет.

– Естественно, – подтвердил дядюшка Язва. – Поесть пирогов, передохнуть и решить, что делать дальше. Кроме того, – прибавил он, быстро пригнувшись, чтобы увернуться от пролетевшего прямо мимо его носа брызжущего кипятком заклятия, – там безопаснее, чем на улице. Твоя карточка ещё при тебе, Сет?

– Да, – кивнул Сет.

– Тогда двигаем! – сказал дядюшка Язва.

И они двинулись.

К тому времени, как они свернули на улочку, где жил и работал дядюшка Язва, уже совсем стемнело. Газовый фонарь неярко освещал дверь сыскного бюро, украшенную несколькими коротенькими ремешками с прищепками на концах. Эти странные вещицы были прибиты гвоздями к двери двумя расходящимися под углом линиями, образующими букву «У».

Дядюшка Язва принялся поспешно отдирать эти ремешки от двери и рассовывать их по карманам.

– А что это? – Малиса тоже оторвала один ремешок и, рассматривая, повертела его в руках.

– Грубейшее и бесцеремоннейшее вторжение в частную жизнь, вот что это такое, – пробурчал в ответ дядюшка Язва.

– Ясно, – сказала Малиса. – Но что это за штуки?

Дядюшка Язва протяжно вздохнул:

– Если тебе так уж нужно знать, то это мои подтяжки для носков.

Сет, пытаясь сдержать смех, подавился куском пирога и закашлялся.

– Подтяжки для носков? – переспросила Малиса.

Ещё раз театрально вздохнув, дядюшка Язва задрал одну штанину и продемонстрировал два узких ремешка, доходящих до середины икры. Снизу к ним крепились небольшие прищепки, удерживающие носки.

– Терпеть не могу, когда у меня сползают носки, – объяснил дядюшка Язва с ноткой надменности в голосе. – Невозможно сосредоточиться на расследовании, когда носки собрались в гармошку.

Малиса прикусила губу и опустила голову, скрывая улыбку.

– Ну а теперь, если нет возражений, давайте войдём и займёмся делом, – с тем же высокомерием проворчал дядюшка Язва.

Он отпер дверь, и Сет с Малисой вошли следом за ним.

Оказавшись внутри, они тут же расположились за широким столом, каждый с пирогом и кружкой жгучего крапивного чая, после чего приступили к обсуждению букв, которые везде оставлял Подлец.

– Ну, полагаю, с «У» всё вполне очевидно, – иронично хмыкнул дядюшка Язва. – Это означает «Уязвитель».

– Но зачем всё это? – спросила Малиса. – Что он пытается сообщить этими буквами?

– Я ведь тебе уже объяснял, – ответил дядюшка Язва. – Ровным счётом ничего. Это просто чтобы сбить нас с толку.

– С какого ещё толку? – спросил Сет.

– Вы, ребятки, никак не усвоите, – сказал дядюшка Язва. – Ему нужна анархия ради анархии. Всякого рода разрушения. Вы все пытаетесь понять, ради чего он творит свои бесчинства. Но у него нет никакой цели – вернее, это и есть его единственная цель.

– И что же нам делать? – снова спросил Сет.

– Придумать, как выследить Подлеца, отобрать у него часы и спрятать их там, где он никогда больше их не найдёт, – просто ответил дядюшка Язва.

– А нельзя вместо того, чтобы снова их прятать, уничтожить их? – спросила Малиса.

– К сожалению, это не так просто, – покачал головой дядюшка Язва. – Ты не можешь просто взять и сломать магическую вещь, если не знаешь, как она была изготовлена. Чтобы разоружить магию, нужно понимать, как она работает. Вот почему часы Подлеца сразу же запечатали в янтаре. Уничтожить магическую вещь может только её создатель, а Подлец никогда на это не согласится.

– А если просто взять и взорвать часы? – загорелся идеей Сет. – Мы могли бы взять немного взрывчатки у мистера Аристократикса из квартала Блаженства!

– Или сжечь их? – предложила Малиса. – Бросить в жерло вулкана, например.

– Точно! – радостно вскинул кулак Сет. – Вулкан – самое то!

– Не получится, – помотал головой дядюшка Язва. – Уничтожив часы, мы вмешались бы в работу самой магии, создав магические помехи, а они могут быть очень опасными, особенно если в них задействовано время. Нас может занести неведомо куда в прошлое или в будущее, или же время может остановиться навсегда – и замрёт вся Вселенная.

– Да, дело серьёзное, – признал Сет.

– А может, попросить о помощи сестёр Злобст, Торнаду и Турбуленцию? – спросила Малиса. – Однажды они уже смогли остановить его. Может, у них есть какие-нибудь ценные сведения, которые будут нам полезны.

– После того как они спрятали часы, им и самим пришлось исчезнуть – из опасений, что какие-нибудь злокозненные упыри вынудят их раскрыть тайник. В Зловещем квартале оказалось немало тех, был готов на что угодно, лишь бы заполучить часы.

– Ладно, а тогда как насчёт ведьм, которые помогли сёстрам? – снова спросила Малиса.

– А вот это мысль, – сказал дядюшка Язва. – Дай-ка я быстренько черкну пару фантограмм в Дремучий Ведьмин Лес. – Он придвинул к себе ноутбук, раскрыл его и широко зевнул. – А потом, мне кажется, всем нужно поспать. Денек завтра предстоит трудный, и силы нам понадобятся.

Сет и Малиса тоже зевнули.

– А вы тогда сообщите моему папе, что я останусь ночевать у вас? – сказал Сет.

– Сию же секунду! – Дядюшка Язва, быстро-быстро побегав пальцами по клавиатуре, набрал тексты фантограмм для ведьм и щёлкнул по кнопке «отправить», после чего принялся печатать письмо по фантомной почте для Билла, папы Сета. Билл и дядюшка Язва дружили ещё со школы, и Билл дядюшке Язве доверял. Правда, если бы он узнал, что сын очутился в стране мёртвых, он мог бы и усомниться в благонадёжности своего старого приятеля.

Дядюшка Язва выдвинул нижний ящик картотечного шкафа и влез в него ногами. Малиса и Сет последовали за ним – и очутились в продуваемом сквозняками лестничном колодце, от каменных стен которого исходила стылая сырость.

Сначала они спустились на один лестничный пролёт вниз, потом резко повернули и стали по спирали подниматься вверх. По мере того как они взбирались всё выше, воздух становился теплее и всё явственнее благоухал лавандой и сандалом. Вскоре голый камень на стенах сменился обоями в цветочек.

Наверху лестница упёрлась в закрытую дверь. Щёлкнул замок, дверная створка распахнулась – и перед ними оказалась круглая комната с видом на крыши Подмирья, заставленная мягкими диванами и заваленная цветными подушками. Земляное небо к тому времени сделалось совсем тёмным – светлячки отдыхали, и раскинувшийся внизу город освещался лишь мертвенным светом газовых фонарей да дрожащими жёлтыми огоньками свечей за частыми переплётами окон.

– Ух ты! – восхитился Сет, слегка пошатываясь от усталости. – Будь у меня такой вид из окна, я бы вообще из дома не выходил.

– Именно этот вид и побуждает меня бороться за безопасность Подмирья, – сказал дядюшка Язва.

Сет протяжно зевнул.

– Вы не против, если я прикорну где-нибудь? – спросил он сонным голосом. – Знаете, когда я проснулся сегодня утром, мне и в голову не приходило, что меня зачарует вампир, что я буду колесить на велосипеде по стране мертвецов и удирать от оборотней. Честно говоря, я уже валюсь с ног!

– Само собой, парень. Гостевая спальня вон там, – дядюшка Язва указал на дверь, ведущую из гостиной.

Вдали, над Зловещим кварталом, продолжали вспыхивать заклятия, взрываясь и рассыпаясь искрами как фейерверки. В других кварталах стояла мёртвая тишина – казалось, они затаились, чтобы избежать разрушений. Малиса зевнула. Она и сама не знала, сколько уже просидела у окна, глядя на город внизу и размышляя, где сейчас прячется Подлец Злобст. Где он нанесёт следующий удар? Грозит ли опасность её семье? Может ли хоть кто-нибудь считать себя в безопасности, пока Подлец пользуется своей властью над временем как оружием?

Тёплая рука ободряюще похлопала её по плечу.

– Не засиживайся, старушка, – сказал дядюшка Язва, – иди поспи. Тревога – худший враг мудрости. Дай мозгам отдохнуть, и поутру они снова будут готовы дать противнику бой.

Оглядевшись, Малиса сообразила, что Сет, должно быть, уже лёг спать. Она улыбнулась дяде и направилась к двери в дальней стороне гостиной, ведущей во вторую гостевую спальню.

Как и всё остальное, принадлежащее дядюшке Язве, комната выглядела изысканно и даже роскошно. Малиса прямиком направилась к пышной кровати под балдахином на четырёх столбиках – и тут же провалилась в глубокий сон, которому позавидовал бы и мёртвый.

7. Надерём задницу этому пакостнику за его шуточки!

Когда на следующее утро Малиса вошла в гостиную, то обнаружила там Дедулю: они с дядюшкой Язвой сидели за столом и завтракали.

– Дедуля! – обрадовалась Малиса, крепко обнимая его. Поскольку Дедуля был привидением, в Верхнем Мире он был бесплотным, поэтому обнимать его Малиса могла только в Подмирье. – Как там наверху? – спросила она, внезапно встревожившись. – Ма, Па и Антипатия-Роза в порядке?

– В полном порядке, Утёночек, – сказал Дедуля. – Такие же противные, как и в тот день, когда появились на свет. Я решил спуститься сюда, потому что Подлец, похоже, оставил нам ещё одно загадочное послание. Хотя что означают его послания, любое привидение могло бы догадаться! Правда, мы его заметили, только когда расчистили часть сокровищных завалов в бальном зале.

– И что же это было? – заинтересовалась Малиса, усаживаясь за стол и намазывая джем из волчьих ягод на кусок густо поросшего плесенью хлеба.

– Просто буква «Я», – сказал Дедуля. – Выложенная из осколков янтаря от того шара, в котором были запечатаны его часы. Эти янтарные крошки расплавились и прилипли к полу.

Малиса вывела в своём блокноте еще одну букву. «Итого семь букв», – подумала она. Что бы они могли означать? Она выписала их на отдельной страничке в том порядке, в каком они были обнаружены: АЧОТЛУЯ.

– Даю пенни за всё, – объявил Дедуля, не донеся до рта тост с джемом.

– Я просто пытаюсь сообразить, что они могут означать, – задумчиво сказала Малиса.

– Ну, – пожал плечами дядюшка Язва, – если они вообще хоть что-то означают, то я бы решил, что «Я», означает «явление» – то есть его, Подлеца, явление после стольких лет изгнания. А может, и просто «янтарь» – он же отнял у вас янтарный шар с часами. Мне кажется, он просто дразнит нас, все время напоминая, что, вопреки всем нашим стараниям, он снова вернул свои часы.

– А я думаю, здесь кроется что-то ещё, – сказала Малиса.

Дедуля взял её ладонь и сжал.

– Если ты считаешь, что эти буквы означают нечто большее – значит, наверняка так оно и есть, – сказал он. – Я же знаю, что ты разгадываешь ребусы лучше всех. Пожалуй, даже получше твоей бабушки.

Малиса знала, что её бабушка – ведьма. Они с Дедулей давно были в разводе, но сохранили вполне дружеские отношения. Сейчас Бабуля жила в Дремучем Ведьмином Лесу, где управляла спа-отелем под названием «Усталый Некромант».

– Если интуиция тебе что-то подсказывает, – продолжал Дедуля, – ты обязательно докопаешься до истины.

– Спасибо, Дедуль. – Малиса повернулась к дядюшке Язве. – Ты ещё не получил ответа от шабашей из Дремучего Ведьмина Леса?

– Нет ещё, – покачал головой дядюшка Язва. – Что весьма странно: обычно ведьмы ведут очень оживлённую переписку.

– Я всё думала насчёт того, что нам делать с часами, когда мы их наконец найдём, – сказала Малиса. – Раз уж мы не можем их уничтожить, не повлияв на время. А если снова спрятать их, то, как мы уже убедились, это будет лишь временная передышка. А что, если их разобрать?

– Но ты же сама только что сказала, что мы сильно рискуем, пытаясь их уничтожить: магия очень нестабильная материя, – возразил дядюшка Язва.

– Но мы разберём их совсем не для того, чтобы сломать.

Дядюшка Язва задумчиво постучал себя пальцем по подбородку.

– Прости, но боюсь, я не совсем понимаю, – признался он.

– Разобрав часы, мы могли бы спрятать все детали по отдельности в самых разных местах – так, чтобы никто не смог их отыскать и собрать часы снова, – объяснила Малиса.

– Так-так, теперь улавливаю, – сказал дядюшка Язва. – Пожалуй, идея стоящая.

Малиса почувствовала, что сейчас последует «но».

– Но, – продолжил дядюшка Язва, – то, что ты предлагаешь – невероятно сложная затея, и придётся задействовать множество привидений и упырей. А я не уверен, что это вполне надёжно.

– Ну а ты сам-то что надумал, мой умничка Уязвитель? – полюбопытствовал Дедуля.

– Вынужден признать, что пока ничего столь же достойного, – вздохнул дядюшка Язва. – Но я не теряю надежды, что на меня ещё может снизойти озарение. Мои осведомители сообщают, что Подлец уже успел побесчинствовать и на Подмирском рынке, и на Острове Ужаса, и в Театрландии. Шекспир рвёт и мечет – вполне буквально, насколько я понял, только мне не сказали, что именно. Кстати, я захватил сюда карту Подмирья. – Дядюшка Язва сдвинул в сторону приборы и остатки завтрака и разложил на освободившемся месте карту. – Предлагаю пометить на ней места, где мы уже были, и поискать подсказки, где он может нанести свой следующий удар.

– Тогда пойду толкну Сета, – сказала Малиса. – Обычно-то он рано просыпается.

– Он же впервые в Подмирье, – заметил Дедуля. – Столько всего нового! Конечно, ему нужно как следует переварить впечатления.

Малиса постучалась к Сету, но ответа не последовало.

– Эй, вставай, соня, конец света проспишь! – прокричала она, открывая дверь и входя.

В комнате стояла тишина. Шторы были по-прежнему задвинуты, но окно за ними оказалось открыто нараспашку, и занавески яростно развевались на ветру. Малиса поёжилась от холода, подходя к кровати и легонько встряхивая выступающий под одеялом бугор. Только тут она заметила, что его очертания совсем не похожи на Сета.

Сердце Малисы гулко забилось. Ей стало так страшно, что она никак не могла решиться отдёрнуть одеяло. А потом она увидела гостевую карточку Сета на шнурке, висящую на стойке балдахина. Должно быть, Сет снял её, укладываясь спать. А без неё он не мог рассчитывать на защиту дядюшки Язвы. Усилием воли Малиса загнала свои страхи поглубже и решительным рывком сдёрнула с кровати одеяло. О нет!

– Дядя! Дедуля! – завопила она.

Дверь в спальню распахнулась.

– Ох, истлей моя печёнка! – вскричал Дедуля.

– Вот чёрт, – сказал дядюшка Язва. – Чёрт, чёрт, чёрт.

Там, где должен был лежать Сет, громоздилась куча сосновых шишек. А к подушке была пришпилена записка:

Потерять друга – это ли не грусть?

Поймёте теперь, почему я так злюсь.

Проклят и изгнан, богатства лишён —

Планов коварных я радость нашёл.

Помню горечь обид, неприкаянных дней.

Подожди, Немезида, скоро будешь моей!

К дядюшке Язве первому вернулась способность рассуждать хладнокровно:

– Каждая строчка начинается с буквы «П». Малиса, где там твой блокнот?

Малиса едва могла соображать. Бедный, бедный Сет! Её лучший друг похищен Подлецом, помешанным на времени!

– Малиса, сосредоточься! – прикрикнул на неё дядюшка Язва. – Я знаю, это трудно, но чтобы помочь Сету, мы должны понять, что Подлец пытается нам сказать. Прости, я был не прав, усомнившись, что Подлец оставляет нам послания. Эта записка подтверждает твою теорию. Если это не декларация намерений, то даже уж и не знаю, что это такое! Твоя догадка оказалась совершенно правильной. – Дедуля вывел Малису обратно в гостиную и снова усадил за стол. – Давай же, Утёночек, соберись, – сказал он. – С Сетом все будет хорошо. Он толковый крепкий паренёк, и запугать его не так-то просто. А теперь давай-ка попробуем расшифровать это гнусное послание от Подлеца.

Малиса положила оставленную Подлецом записку на середину стола, достала свой блокнот и, приписав к уже имеющимся буквам недостающую «П», уставилась на получившийся ряд.

АЧОТЛУЯП

Дядюшка Язва встал у неё за спиной и тоже воззрился на них поверх плеча Малисы.

– АЧОТЛУЯП! – пробормотал он. – Что это может означать?

– Я думаю, это анаграмма, – сказала Малиса.

– Пожалуй, – согласился с ней Дедуля.

– Что ж, тогда приступим, – сказал дядюшка Язва, деловито закатывая рукава.

Каждый взял листок бумаги и принялся выводить имеющиеся буквы в разных сочетаниях.

– ЧУПОЛАЯТ! – торжествующе объявил дядюшка Язва.

– Да нет, вряд ли, – сказала Малиса.

Мгновением позже дядюшка Язва решительно стукнул карандашом по столу.

– Готово! ПАТОЧУЛЯ! Вот вам и пожалуйста. – Он нахмурился. – Хотя нет-нет, что за глупость. Это ЧУПОТАЛЯ!

– Мальчик мой, смысл анаграммы обычно в том, что в ней есть какой-то смысл, – заметил Дедуля.

– Ну, может, это и означает что-нибудь, только на каком-нибудь другом языке, – с надеждой сказал дядюшка Язва. – Вы, случайно, не говорите по-гоблински?

Малиса тем временем уже сумела разложить буквы в правильном порядке. И как только она это сделала, все кусочки головоломки тут же встали на свои места. Она записала получившиеся слова и придвинула свой листок к дядюшке Язве и Дедуле.

Я ОТПЛАЧУ

– Молодчина, Утёночек, ты справилась, – сказал Дедуля.

– Зевс-Громовержец! – воскликнул дядюшка Язва. – Ты опять права, Малиса, это и есть причина, по которой он учинил весь этот хаос. А я-то думал, что его тянет к безобразиям просто из любви к анархии.

– Значит, речь идёт о мести, – сказал Дедуля. – Но кому он хочет отомстить?

Малиса достала вложенную за обложку блокнота записку от ведьм и внимательно перечитала её.

Предназначено исключительно для глаз Малисы Патологии Злобст.

Все прочие рискуют остаться одноглазыми!

Мы совсем устали, детка, время отдохнуть.
Суматоха вредна ведьмам, не даёт уснуть.
Мерно тикают часы, паровоз гудит,
Поискать покоя в чаще нам не повредит.
Погостить среди своих, честь по чести.
На беду найти управу легче вместе.

– В прошлый раз Подлеца остановили не только Торнада и Турбуленция, – сказала она.

На лице её дяди мелькнуло понимание.

– И теперь, раз Торнада и Турбуленция скрылись, он собирается отплатить всем остальным, из-за кого понёс наказание, – сказал дядюшка Язва.

– И всё это сказано в письме ведьм из салона, – подтвердила Малиса, передавая записку дяде.

– Они предвидели, что случится. И уехали на поезде – «паровоз гудит» – на поиски «своих», иными словами – других ведьм. «На беду найти управу» ясно говорит об их намерении снова помешать Подлецу. А куда направятся усталые ведьмы, если им нужно «отдохнуть»?

– Ох, держите меня… – пробормотал Дедуля.

– Вот именно, – сказала Малиса. – Они точно направились в «Усталый Некромант» в Дремучем Ведьмином Лесу.

– То есть в отель твоей бабушки, – сказал Дедуля.

– Подлец наверняка собирается вернуться на то место, где в прошлый раз потерпел поражение, и там совершить свою месть, – сказал дядюшка Язва.

– Я в этом уверена, – сказала Малиса. – И мне кажется, что он не случайно навалил на кровать сосновых шишек. В Дремучем Ведьмином Лесу полным-полно сосен.

– Ох, что же я раньше-то не догадался! – вконец расстроился дядюшка Язва.

– Ну-ну, не кори себя, – сказал Дедуля. – Подлец ведь немало постарался, чтобы запутать следы!

– Как думаешь, он сделает Сету что-нибудь плохое? – спросила Малиса. Внутри у неё все жгло от страха за лучшего друга.

– Он использует Сета как приманку, – сказал дядюшка Язва, сочувственно смягчив голос. – Ему незачем причинять парню вред – какая ему от этого польза?

– Но зачем ему приманивать именно нас? – спросила Малиса. – Мы ведь не имеем никакого отношения к той прошлой истории, когда его поймали. И Сет ему даже не родственник!

Дедуля, пристально изучавший записку Подлеца и карту с отметками в тех местах, где он успел набезобразничать, поднял голову:

– Подлец Злобст ведь не просто одержим страстью вредить другим – у него ещё и мания величия. Ему нужны зрители. Он хочет совершить свою месть публично – так, чтобы её запомнили надолго. Поэтому он всеми силами пытается привлечь к этому событию как можно больше внимания.

– А что может быть лучше для привлечения внимания, чем устроить повсюду хаос и похитить Вершка! Да всё Подмирье только и будет говорить об этом, – сообразил дядюшка Язва. – Что ж, можно сказать, это мастерский ход. Даже гениальный. В худшем смысле этого слова.

Малиса подавила нарастающую в душе тревогу и заставила себя собраться. Она и до этого была полна решимости положить конец выходкам Подлеца, захватившего власть над временем. Но теперь, когда он похитил её лучшего друга, кровь в её жилах просто кипела от ярости, а решимость достигла крепости закалённой стали. У неё уже чесались кулаки расквасить нос этому часовых дел паскуднику!

– Итак, – сказала Малиса, поднимаясь, – теперь мы знаем, куда идти и что делать. Мы отправимся в Дремучий Ведьмин Лес, спасём Сета, защитим Бабулю и как следует надерём задницу этому пакостнику за его шуточки со временем!

– Я с тобой! – заявил дядюшка Язва.

– Да уж надеюсь, – сказала Малиса. – Не одной же мне туда отправляться!

– И я с вами, – поднялся Дедуля. – Если Бабуле грозит опасность, я хочу ей помочь.

Малиса сунула руку Дедуле под локоть и привалилась головой к его плечу, всего на мгновение позволив себе помечтать, как было бы здорово никогда с ним не расставаться.

– Я знаю, что тебе не хочется бросать Бабулю в беде, – сказала она. – Но Бабуля – могущественная ведьма, и за ней будем присматривать я и дядюшка Язва, а может, и ещё добрая половина подмирских ведьм. А Ма, Па и Антипатия-Роза совсем одни в Верхнем Мире, и ты не хуже меня знаешь, что вляпываться в неприятности они умеют гораздо лучше, чем выбираться из них.

– То есть ты хочешь, чтобы я оборонял нашу крепость в Верхнем Мире, – рассудил Дедуля.

– Мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что они под твоей защитой, – кивнула Малиса.

Дедуля крепко сжал её в объятиях:

– Ум у тебя настолько же острый, насколько велико твое сердце. С каждым днём я горжусь тобой всё больше. – Он пожал руку дядюшке Язве. – Будь осторожен, мой мальчик, – сказал он на прощание. – И береги остальных.

Бодро помахав им, Дедуля испарился, а двое оставшихся сыщиков стали собираться в дорогу: им предстояло сесть на поезд до Дремучего Ведьмина Леса.

8. Никто и глазом не моргнёт, если у тебя в волосах летучие мыши

Толчея на Центральном Подмирском вокзале оказалась ещё больше обычного. Можно было подумать, что все без исключения привидения стремились убежать от захватившего город безумия. У каждой платформы стояли паровозы, с таким яростным шипением выпуская из трубы клубы пара, словно ожидание лишало их остатков терпения.

При виде длиннющей очереди к билетным кассам Малиса едва не расплакалась. Привидения и упыри вплотную друг к другу, череп к черепу, бесконечными извилистыми рядами тянулись через всю вокзальную площадь и терялись вдали в сизом смоге от взрывающихся заклятий. «Так мы никогда до касс не доберёмся!» – в отчаянии подумала Малиса, не зная, что делать: её лучшему другу срочно нужна помощь, а они не могут попасть в Дремучий Ведьмин Лес!

– Я взяла на себя смелость запастись кое-чем. – Выскользнув из тени, к Малисе и дядюшке Язве подплыла Белладонна и вручила каждому по билету. – Призрачный поезд до Дремучего Ведьмина Леса отправляется через три минуты, – невозмутимо сообщила она, пока растерявшиеся от неожиданности сыщики изумлённо таращились на неё. – Предлагаю поскорее занять наши места в вагоне.

– Наши? – переспросила Малиса, когда к ней наконец вернулся дар речи.

– Ведьмы толпами покидают город, а это значит, они что-то задумали. И когда я из собственных источников узнала, что вы тоже направляетесь в Дремучий Ведьмин Лес, я всё для себя решила. Подлец Злобст стал виновником разрыва между мной и моей сестрой, и я так и не смогла залечить эту рану. Я хочу помочь вам остановить его. Ради всех сестёр в мире.

Малиса не имела представления, что это за источники, которыми воспользовалась Белладонна, но ей было приятно, что обаятельная хозяйка кондитерской решила присоединиться к их миссии.

– Рад видеть тебя в нашей команде, – сказал дядюшка Язва. – Что ж, показывай дорогу!

Следом за Белладонной они добрались до поезда, преодолев заполненные толпами привидений переходы вокзала, запруженные платформы и несколько набитых пассажирами вагонов, пока не отыскали наконец своё купе. В нём уже успели обосноваться три ведьмы – две пухленькие и одна тощая, похожая на бутылочный ершик, – усевшиеся среди груды ковровых саквояжей, мётел и котлов.

– Едете до Дремучего Ведьмина Леса, да? – полюбопытствовала одна из них, пока они, с трудом перешагивая через сваленный как попало багаж, рассаживались на свободные места.

– Да, – коротко ответила Малиса. Дядюшка Язва помалкивал. В присутствии ведьм он всегда нервничал. То есть нервничал он в присутствии очень многих вещей, но ведьмы пугали его особенно.

– Вот и мы тоже, – словоохотливо продолжила ведьма. – Туда, почитай, все ведьмы из нашей округи собрались. Там, видишь ли, намечается большой шабаш. Будем думать, как найти управу на этого паскудника Подлеца Злобста, да так, чтобы понадёжнее!

– А у вас уже есть план? – спросила Малиса, поймав себя на мысли, стоит ли им с дядюшкой Язвой так уж усердствовать в борьбе с Подлецом, раз за него уже взялись ведьмы.

– Пока ещё нет, – ответила ведьма, похожая на ёршик. – Для того шабаш и назначен. Он будет проходить в «Усталом Некроманте». Это отель тамошний, большой такой. Славное местечко, скажу я вам. Вот там мы, так сказать, сдвинем котлы и помозгуем-посудачим, что делать дальше.

– Это отель моей бабушки, – сообщила Малиса.

На ведьм эта новость явно произвела впечатление, и Малиса даже почувствовала прилив гордости.

– Вот как… Выходит, ты и есть внучка Месмеристы, – сказала одна из пухлых ведьм. – Видать, та самая, которая любит принимать ванну.

Малиса не удержалась от ухмылки, чувствуя на себе изучающие взгляды ведьм. Пожалуй, она бы не удивилась, даже если бы они наклонились к ней, чтобы обнюхать. Украдкой взглянув на Белладонну, которая сразу уткнулась в объёмистый справочник «Сто растений, которые могут вас убить», Малиса заметила, что той приходится прикладывать усилия, чтобы сохранить серьёзный вид.

Дядюшка Язва надвинул фетровую шляпу пониже на лоб и задремал. Белладонна читала, ведьмы нараспев произносили заклинания, охраняющие их купе. Малиса смотрела в окно, за которым проносились туманные поля и унылые деревушки, и гадала, где сейчас Сет и что с ним. Зная его, можно было представить, как он сводит Подлеца с ума своими восторженными расспросами… При этой мысли Малиса даже заулыбалась, но ненадолго.

Постепенно все виды за окном сменились одним лишь лесом; деревья стояли так плотно, что почти не пропускали света озарённого светлячками земляного неба. Поезд замедлил ход и с торжествующим пронзительным гудком затормозил у станции в самой чаще Дремучего Ведьмина Леса. Из вагонов на платформу хлынули сотни ведьм, тут же затопив её, как армия чёрных муравьёв. Вся эта лавина сразу устремилась в лес, и Малисе, дядюшке Язве и Белладонне оставалось только следовать за толпой. Лес стоял молчаливый и тёмный, ели и сосны были такими высокими, что их верхушки терялись из виду. Земля под ногами приятно пружинила от слоя опавшей хвои, но кроме спешащих по утоптанным тропинкам ведьм, вокруг не было ни души.

– Не похоже, чтобы Подлец успел побывать здесь, – заметила Белладонна.

– Да уж, он постарался, чтобы именно так ты и подумала, – с суровым видом отозвался дядюшка Язва. – Признаюсь, я бы чувствовал себя уютнее среди шума и хаоса – тогда мы хотя бы знали, где он и что затевает. Здешняя тишина может означать лишь одно – что он следит за каждым нашим шагом и выжидает, как кошка в засаде, караулящая мышь.

Это замечание заставило Малису ещё пристальнее вглядываться в лес по обеим сторонам тропинки. При мысли, что где-то там затаился Подлец и шпионит за ними, она поёжилась. Но тут её внимание привлекло кое-что ещё. С деревьями творилось что-то неладное. Они выглядели ломкими и сморщенными, словно иссохшими. Шагнув в сторону, Малиса провела рукой по стволу одного из сумрачных великанов: сухая как порох кора осыпалась под её руками хрупкими чешуйками, похожими на пепел.

– С деревьями тут что-то не так, – сказала Малиса.

– К сожалению, у нас сейчас нет времени отвлекаться на деревья, что бы с ними ни было, – сказал дядюшка Язва. – Для начала нам нужно позаботиться о привидениях, которых приходится спасать от нашего ненормального родственничка.

Но Малису деревья очень обеспокоили. В шелесте ветра ей чудился едва слышный скрипучий плач иссушенных жаждой растений. Если Подлец выжидает момента, чтобы отомстить сразу всем ведьмам, которые два века назад заманили его в ловушку, лучшее, что можно придумать – это уничтожить само их убежище, лес, и лишить их всякой защиты.

Они углублялись всё дальше в лесной сумрак, и вскоре Малиса обнаружила, незаметно примкнувшую к ней ночную живность. Рядом с тропинкой трусили две лисицы, над головой Малисы кружило облачко мотыльков-тонкопрядов, а на них сварливо щёлкала клювом неясыть, примостившаяся у неё на плече. Три юные летучие мышки, угнездившись у неё в волосах, возбуждённо попискивали, делясь лесными новостями.

Они прошли ещё немного, и впереди показалась громада «Усталого Некроманта». Его башенки возносились к небу, а в сотнях окон и бойниц, разгоняя темноту вокруг, теплились золотые огоньки свечей. Извилистая дорожка, ведущая к парадному входу отеля, тоже была освещена свечами, и несмотря на мрачные морды горгулий и на вид слабоумные щекастые физиономии каменных ангелочков, выступающие с каждого украшенного резьбой карниза и фронтона, вид у здания был вполне гостеприимный.

Малиса и её спутники поднялись по ступенькам и вошли. В отличие от Верхнего Мира, где ночные существа избегают людей, в Подмирье никто и глазом не моргнёт, если в волосах у тебя летучие мыши, а рядом семенит лисица.

Просторное фойе отеля оказалось забито ведьмами не меньше, чем поезд. Отовсюду слышалось хлопанье дверей, хриплый старческий кашель и звяканье котлов. По левую руку от Малисы виднелись высокие двустворчатые двери с надписью «Медитация». Двери были приоткрыты, и за ними оказалась просторная комната; на полу, скрестив ноги, сидели ведьмы и пели заклинания, от которых воздух вокруг ощутимо пульсировал. Малиса поёжилась, чувствуя, как кожу словно облепляет невидимая паутина.

– Защитные чары, – произнёс над ее ухом хорошо знакомый голос. – Их задача – не дать Подлецу проникнуть в отель, чтобы мы могли спокойно продумать способ, как его одолеть. Нам сейчас никак нельзя ссориться. Теряя единство, мы теряем и нашу силу.

Повернувшись, Малиса увидела перед собой свою бабушку.

– Бабуля! – Малиса радостно повисла у неё на шее. Не ожидавшая такого манёвра, сова у неё на плече захлопала крыльями и сердито заклекотала.

Кривиться и хмуриться бабушка умела не хуже Ма, но сейчас она предпочла улыбнуться.

– Ну-ка, дай на тебя посмотреть, – сказала Бабуля.

Сова снова умостилась на плече Малисы и принялась клевать Бабулины пальцы, когда те пробежались за ушами внучки.

– Всё ещё намываешь уши, как я погляжу, – неодобрительно поцокав языком, сказала Бабуля. – Тебе что, жалко, чтобы там поселилась хоть парочка уховёрток? Нехорошо это – забывать заботиться о живой природе, моя милая.

Малиса поморщилась.

– Бабуля, а что случилось с деревьями?

– С деревьями? О чём ты говоришь, прыщик мой гнойный? Знаешь, с тех пор как Подлец снова объявился, мне из дома и выглянуть-то некогда.

– По-моему, им очень плохо, – сказала Малиса. – Они выглядят так, словно… кто-то совсем иссушил их.

Бабуля нахмурилась.

– Надо взглянуть, – сказала она, и они с Малисой уже направились было к выходу, как вдруг дорогу им преградила Белладонна. Малиса ещё никогда не видела всегда уравновешенную, невозмутимую владелицу кондитерской такой взволнованной. Рядом с ней топтался дядюшка Язва, и вид у него был довольно озабоченный.

– Кто смастерил вот это? – требовательно спросила Белладонна, подводя Бабулю к стеклянной витрине в другой части фойе.

На полках за стеклом были выставлены всяческие украшения на продажу: на тонких серебряных цепочках висели амулеты из вплавленных в янтарь цветков белладонны, на маленьких подушечках из чёрного шёлка лежали строгие, как будто траурные, броши из тех же ядовитых пурпурно-чёрных цветков.

– Одна дама из местных, – ответила Бабуля. – Она всегда носит траурную вуаль, поэтому лица её я никогда не видела. Она называет себя Токсиканой Удручённой.

Белладонна покачнулась, но дядюшка Язва подхватил её под руку, не дав ей упасть.

– Вы знаете, где она живёт? – В голосе Белладонны звенело отчаяние.

– Думаю, где-то возле старых рудников, там, где селятся пещерные упыри, – сказала Бабуля. – Это объяснило бы, откуда она берёт такой великолепный янтарь. Он ведь, насколько я знаю, получается из ископаемой смолы.

– Простите, мне нужно идти, – резко сказала Белладонна, повернувшись к Малисе и дядюшке Язве. И она направилась через толпу ведьм к выходу из отеля.

– Белладонна, подождите! – окликнула её Малиса, бросаясь вдогонку. – Я не уверена, что снаружи безопасно. Что-то случилось с деревьями!

– Белладонна, пожалуйста! – подал голос и дядюшка Язва. – Я думаю, что тебе действительно лучше остаться здесь.

Но Белладонна, никого не слушая, уже выбежала из отеля. Малиса замешкалась, взвешивая: остаться на шабаше добрых пяти сотен ведьм в огромном защищённом отеле – или бежать в лес, куда Белладонна умчалась одна-одинёшенька. Решив, что Белладонна сейчас важнее, Малиса бросилась следом за ней. «К тому же Сета в отеле нет, – подумала она на бегу, – а значит, он, скорее всего, тоже где-то в лесу, и мне не помешает разведать обстановку».

Сзади послышались чьи-то шаги. Малису догонял дядя.

– Ну и почему, – пропыхтел он, отдуваясь, – нам было не остаться в этом уютном отеле, где полным-полно ведьм и таких симпатичных треугольных бутербродиков?

Малиса хмыкнула про себя, сминая ботинками сухую палую листву и мягкий податливый папоротник. Уж если дядя предпочёл бы остаться в отеле среди ведьм – значит, лес пугает его ещё больше! Дядюшка Язва поравнялся с ней и теперь бежал рядом, не сводя глаз с мелькающего впереди среди деревьев чёрного платья Белладонны. Ночные спутники, привязавшиеся к Малисе, тоже не отставали, держась рядом или у неё над головой.

Здесь, в самой глухой части леса, тоже стояла тишина, и Малисе это казалось подозрительным. Ведь в лесу всегда множество разных звуков: шуршат занятые своими делами зверюшки, стрекочут насекомые, во всю силу своих лёгких распевают птицы. Но только не здесь. Поэтому Малису беспокоили не только сухие деревья – что могло до такой степени запугать лесных обитателей, что они все затаились?

Они бежали и бежали, пока лес не поредел и наконец не расступился перед крутым скалистым обрывом. Блеск чёрного шёлка Белладонны уже растворился среди деревьев в нескольких шагах от них.

– Эй, такого в плане не было! – с трудом выговорил дядюшка Язва, вконец запыхавшись.

– А я и не слышала, что у нас есть план, – отозвалась Малиса. – А то, как знать, это тоже вполне могло в нём оказаться.

– Очень сомневаюсь, – сказал дядюшка Язва, ныряя под низко нависшую ветку, которая едва не сбила с него шляпу. – Лично я планировал составлять план после хорошего расслабляющего массажа с горячими черепами и освежающей маски из лисьего помёта, за чаем и кексом с опарышами на серебряном блюде.

Внезапно все они – и дядюшка Язва, и Малиса со своей свитой – чуть не уткнулись в спину застывшей перед обрывом Белладонне.

– Завываешь как голодная рысь, – выбранила Белладонна сыщика, и тот обиженно насупился. – Это здесь, – она указала на зияющий тёмный провал пещеры в скальной стене. – Старый рудник, где живут пещерные упыри.

Дядюшка Язва наклонился к её плечу и сказал, понизив голос:

– Пещерные упыри не отличаются гостеприимством и очень не любят незваных гостей. Приближаться к их пещерам можно только с соблюдением особых мер предосторожности…

Но Белладонна, не слушая его, уверенно шагнула вперёд.

Блеснула яркая вспышка, что-то грохнуло как пушечный выстрел, и мощная, пахнущая дымом струя воздуха сбила её с ног. Малиса кинулась её поднимать, пока дядюшка Язва топал следом, недовольно бормоча:

– Ну да, конечно, зачем же слушать опытного сыщика! Ломимся вперёд без оглядки, действуем по своим правилам…

– Вы в порядке? – спросила Малиса.

Белладонна отряхнулась от пыли и откашлялась:

– Да-да, спасибо. В полном порядке.

– Малиса? – послышался из-за дымной завесы голос.

– Сет? – откликнулась Малиса. – Это ты? – Малиса прищурилась, вглядываясь в плотное белёсое облако, и тут же была вознаграждена: с порога пещеры на неё точно так же щурился не кто иной, как Сет. – Это ты! – завопила она.

Друзья бросились друг другу навстречу и крепко обнялись.

– Что с тобой случилось? – спросила Малиса. – Я так волновалась!

– Подлец привязал меня к дереву и ушёл творить свои безобразия. Ругался, что я свожу его с ума своими бесконечными вопросами. А потом меня нашла Токсикана и привела в свою пещеру. Слушай, там так круто! Она дружит с пещерными упырями, представляешь? Выглядят они жутко, но в душе очень славные ребята, если узнать их поближе.

– Я так рада, что с тобой всё хорошо! – воскликнула Малиса.

– Я тоже, парень, – сказал дядюшка Язва, хлопнув Сета по спине. – Досадно было бы лишиться тебя при первом же твоём появлении в Подмирье.

Малиса тут же вспомнила прискорбную регулярность, с которой дядюшка Язва лишался своих учеников во время сложных расследований.

– А где же госпожа Токсикана Удрученная? – спросил дядюшка Язва. – Я хотел бы поблагодарить её за спасение моего подопечного.

Малиса достала из кармана гостевую карточку на шнурке, и когда она снова надела её на шею Сету, ей наконец стало легче на душе – впервые с сегодняшнего утра.

И только тут она заметила выступившую из дыма высокую тёмную фигуру.

– Токсикана! – радостно воскликнул Сет. – Знакомьтесь, это мои друзья: Малиса, Уязвитель и…

– …Белладонна! – звучно договорила рослая, очень величественная на вид дама, отбрасывая густую вуаль. Лицом она была очень похожа на Белладонну, только волосы у неё были белые, ниспадающие густой волной на изящное бальное платье.

– Стрихнина, – сдавленно сказала Белладонна.

– Стрихнина? – переспросил Сет. – А я думал, вас зовут Токсикана.

– Я сменила имя, – сказала Стрихнина. – Мне показалось, что так будет легче начать новую жизнь на новом месте. Старое имя вызывало во мне слишком много горьких воспоминаний.

– Я искала тебя, – сказала Белладонна.

– А я не хотела, чтобы меня нашли, – ответила Стрихнина.

– Я собиралась попросить у тебя прощения. Я знаю, что ты и не думала отнимать у меня Чарльза. Как только я поняла, что это Подлец со своими часами обвёл нас вокруг пальца, то сразу пустилась бросилась разыскивать тебя, чтобы признать, что была не права, – сказала Белладонна. – Но ты исчезла.

– Я думала, ты меня ненавидишь, – сказала Стрихнина.

– Никогда! – воскликнула Белладонна, прижав руки к сердцу. – А ты… ты не проклинаешь меня за то, что я в тебе усомнилась?

– Никогда! – сказала Стрихнина. – Но как ты здесь оказалась?

– Мы намерены остановить Подлеца Злобста, – сказала Белладонна. – Чтобы его козни больше не могли разлучить сестёр.

Стрихнина и Белладонна обнялись и закружились в едином вихре серого и чёрного шёлка. Дядюшка Язва шумно высморкался в носовой платок и промокнул глаза рукавом.

– Как это прекрасно, – всхлипнул он. – Как трогательно. Воссоединение после двух веков разлуки…

Малиса и Сет ухмыльнулись друг другу и снова уставились на сестёр, которые самозабвенно танцевали вдвоём, вздымая юбками тучи пыли и сухих листьев. Действительно, это было прекрасное мгновение – до тех пор, пока тишину не разорвал громкий тоскливый скрип, а затем треск и грохот, от которого содрогнулась земля: огромное старое дерево безжизненно рухнуло на землю.

9. Это было бы гениально, если бы не было так подло

– Я же говорила, что с деревьями что-то случилось! – сказала Малиса.

Словно не сразу сообразив, что произошло, они стояли вокруг огромной поваленной сосны, побуревшая хвоя которой всё ещё продолжала осыпаться из воздуха.

– Ерунда какая-то, – сказал дядюшка Язва. – Дерево иссохшее как кость. Полностью обезвоженное.

Малиса побежала взглянуть на вывороченный из земли комель.

– Причём сверху донизу, – доложила она. – Корни выглядят так, словно дождя не было целую вечность.

– Мы с пещерными упырями чего только не делали, чтобы помочь этой беде, – печально сказала Стрихнина. – Мази, зелья, припарки – всё перепробовали, но деревья продолжают погибать.

И тут Малиса заметила среди вывороченных комьев земли какую-то трубку, так тщательно замаскированную, что на первый взгляд она казалась частью корневой системы. Кое-как отряхнув её от земли, Малиса обнаружила, что трубка уходит в почву и соединяется с другой трубкой, спрятанной в основании соседнего дерева.

– Тут действительно происходит что-то очень-очень странное, – сказала Малиса.

Остальные сразу же присоединились к ней, вместе с любопытной бодрствующей живностью, не отстающей от Малисы ни на шаг. Все дружно принялись за поиски, уткнувшись носом в землю и разгребая осыпавшуюся хвою и шишки. Как только глаза приноровились выхватывать нужные приметы, отыскать спрятанные трубки оказалось довольно просто. Вскоре они раскопали целую сеть таких трубок, подсоединённых к каждому дереву.

– Кто-то высасывает из деревьев жизнь, – не веря своим глазам, сказал дядюшка Язва. – Никогда не сталкивался ни с чем подобным!

– Но зачем? – удивился Сет.

– И кто? – подхватила Малиса.

– Может, пещерные упыри? – подумав, предположил дядюшка Язва.

– Нет, только не они, – возразила Стрихнина. – Упыри не меньше меня переживают, что Дремучий Ведьмин Лес погибает. Ведь окаменевшая смола деревьев – это будущий янтарь, а пещерные упыри зарабатывают себе на жизнь, добывая её. Кроме того, они просто не способны на подобное изощрённое коварство.

– Зато мы все знаем, кто на это способен, – сказала Белладонна.

– Подлец Злобст, – понимающе кивнула Малиса.

Остальные тоже мрачно покивали, соглашаясь.

– Нужно проследить, куда ведут эти трубки, – решила Малиса.

Выяснить, в каком направлении тянется густо переплетённая система трубок среди лабиринта деревьев, да ещё в надвигающейся темноте, оказалось не проще, чем отследить извивы одной змеи в целом клубке гадюк. Но в конце концов они отыскали узкую тропку в стороне от основной дороги через лес, вдоль которой тянулось множество присыпанных листвой и хворостом трубок. Малиса поняла, что, догоняя Беладонну, они пересекли его не раз и не два, даже не догадываясь, что скрывается у них под ногами.

Некоторое время они шли по этой тропинке, стараясь ступать как можно тише и переговариваясь приглушёнными голосами, если возникала такая необходимость. Подлец мог совершенно неожиданно выскочить из-за любого куста.

– Трубки тянутся в сторону отеля, – шёпотом сообщила Малиса.

– Да, – тоже шёпотом подтвердил дядюшка Язва. – Меня это тоже беспокоит.

Впереди над верхушками деревьев уже показались столбики дыма из печных труб «Усталого Некроманта», как вдруг что-то в кроне одного из деревьев неподалёку привлекло внимание Малисы. Она подёргала дядюшку Язву за рукав и указала туда рукой. Сыщик прищурился, вглядываясь, и безмолвным жестом приказал всем замереть.

На толстом суку высоченной сосны на самом краю поляны темнел силуэт человека, сидящего скрестив ноги.

– Это что, Румпельштильцхен? – шёпотом спросил Сет, наклонившись к уху Малисы.

Малиса помотала головой. Даже с такого расстояния она хорошо различала всклокоченные сальные волосы и острое, как у хорька, личико, которое узнала по портрету в особняке Злобстов. Губы её родственника кривились в издевательской усмешке, от которой кровь стыла в жилах.

– Нет, – прошептала в ответ Малиса. – Это Подлец Злобст.

Они крадучись двинулись дальше, всё так же вдоль трубок, которые по мере приближения к поляне становились толще и толще. Шагнув на опушку и увидев, что ждёт их на поляне, Малиса, не удержавшись, ахнула, заставив всех остальных посмотреть в ту же сторону.

Извиваясь как лианы трубы собирались к невиданных размеров чугунному котлу. Малиса в жизни не видела такого огромного. Он был величиной с целый дом, и внутри него глухо пузырилось и булькало то, что лилось в него по трубам. Из середины котла поднимался толстый шланг. Малиса проследила глазами, куда он уходит – всё выше, выше и выше, до самого соснового сука, где Подлец обеими руками крепко держал широкий раструб шланга, направив его на крышу отеля.

Присев на корточки, Малиса шарила вокруг себя в лесном мусоре в поисках чего-нибудь острого, пока её пальцы не нащупали осколок камня. Подобрав его, она принялась скрести им по стенке одной из трубок. Все, наблюдая, присели рядом. Через минуту усердных стараний камень процарапал в трубке небольшую дырочку, из которой на землю брызнула тонкая струйка жидкой смолы. Малиса снова взглянула на шланг, спиралью поднимающийся над котлом. На нём медленно вздувался большой пузырь, толчками поднимаясь вверх – словно кто-то, проглоченный удавом, стремился вырваться на волю.

Значит, Подлец Злобст выкачал из деревьев всю смолу. «Не удивительно, что они выглядят такими иссохшими!» – подумала Малиса. Вопрос оставался только один – зачем?

И внезапно, словно цифры кодового замка, пощёлкав, встали в нужную комбинацию, план мести Подлеца Злобста стал Малисе совершенно ясен.

– Я поняла, что он делает! – шёпотом объявила она. – В прошлый раз пещерные упыри помогли ведьмам запечатать часы Подлеца в янтарь, верно?

Дядюшка Язва кивнул, подтверждая.

– Вот так он и решил отомстить! – продолжала Малиса. – Сначала он убивает все деревья, которые так любят упыри. Потом заманивает ведьм обратно на место преступления. Только подумайте: сегодня в отель «Усталый Некромант» втиснута, наверное, половина всех ведьм Подмирья. А он сейчас возьмёт и зальёт весь отель смолой, навеки запечатав ведьм внутри, как они запечатали его часы в янтарь. Точно такая же янтарная ловушка… только размером с огромное здание.

– Какой дерзкий план! – сказала Белладонна. – Это было бы гениально, если бы не было так подло.

– Да уж, – пробормотал дядюшка Язва. – Так частенько бывает у подмирских преступников.

– Получается, он может уничтожить все силы сопротивления своей магической тирании одним пахучим липким залпом, – подытожила Малиса.

– Скорее уж бульком, – сказал Сет. – Только взгляни, какой этот котёл огромный. Даже вообразить трудно, сколько бочек смолы в нём помещается.

– Неужели этого хватит, чтобы навеки запечатать ведьм внутри отеля? – усомнился дядюшка Язва.

– Уж я немало полазал по деревьям, – сказал Сет. – Поверьте, смола – страшно липкая штука. Даже одну капельку и то еле ототрешь с ладони. Представьте, что будет, если окатить вас смолой из тысячи деревьев!

– Понимаю, – кивнул дядюшка Язва и осторожно потрогал свой взбитый кок, словно желая убедиться, что смола на него не попала.

– И что же теперь делать? – спросила Стрихнина, провожая глазами медленно ползущий вверх по шлангу смоляной пузырь, следом за которым устремились и другие такие же пузыри – ещё и ещё: смола покидала котёл, поднимаясь всё выше и выше.

– Его нужно срочно остановить, – сказал дядюшка Язва. – Но его проклятые часы всё ещё при нём, и если мы попытаемся что-либо предпринять, он тут же использует их против нас!

Сет поглядел на неясыть, сидящую на ветке над головой Малисы.

– Как думаешь, если ты попросишь свою приятельницу сову помочь нам, она согласится? – спросил он.

– Скорее всего, да, – ответила Малиса. – А что ты задумал?

– Я заберусь на дерево, а потом по моему сигналу ты велишь своей сове выкрасть часы из кармана Подлеца. Он отвлечётся, а я тем временем выхвачу у него шланг и переброшу его вам.

– Я не могу допустить, чтобы ты пошёл на это, парень, – заявил дядюшка Язва. – Это слишком рискованно.

– Хочешь сделать это сам? – спросила Малиса.

– Что?! В этих брюках?! – На лице дядюшки Язвы отразился настоящий шок.

– Я могу попробовать, – вмешалась Белладонна. – Правда, я уже давненько не лазала по деревьям, но…

– Послушайте, – сказал Сет, – не подумайте, что я хвастаюсь, но есть два дела, в которых я действительно преуспел. Одно – езда на велосипеде, а другое – лазание по деревьям. Мой папа говорит, что лазать я научился раньше, чем ходить.

Малиса вполне могла этому поверить. Она и сама неплохо лазала по деревьям, но признавала, что по сравнению с Сетом она не более чем любитель.

Дядюшка Язва недовольно поморщился, словно ему подсунули кроличьи какашки вместо изюма, но на споры и пререкания времени уже не оставалось. Даже отсюда было видно, как раздувшийся шланг пульсирует под давлением ползущей вверх смолы. Смирившись, дядюшка Язва покорно кивнул.

Малиса жестом подозвала к себе сову. Та, бесшумной тенью слетев с ветки, уселась ей на плечо, и Малиса спросила её – очень вежливо, ведь совы необычайно требовательны к хорошим манерам, – не откажется ли она стащить из кармана Подлеца волшебные часы. Сова согласилась – и, тут же нацелившись своими большими круглыми глазами на золотой отблеск в жилетном кармане Подлеца, стала ждать сигнала.

– Всё в порядке, Сет, – сказала Малиса. – Иди. Мы будем ждать.

– Будь осторожен, мой юный друг, – сказала Стрихнина, ласково потрепав его по голове.

Сет ухмыльнулся, развернулся, неслышно пробежал по мягкому ковру из мха до подножия сосны, на которой сидел Подлец, и стал взбираться по ней с быстротой и ловкостью белки.

– Как же быстро они растут! – вздохнула Стрихнина, и Белладонна взяла её под руку.

Малиса не отрываясь следила, как Сет взбирается всё выше и выше. Сердце её колотилось так громко, что она удивлялась, как Подлец его ещё не услышал. Путь до верхушки сосны был долог, и Малиса, стиснув зубы, чуть не стёрла их от беспокойства.

Наконец Сет добрался до самых верхних веток. Подлец сидел на конце одной из них, нависшей над самым отелем. Медленно, с балетной грацией, Сет начал бочком подбираться ближе к нему. Первый смоляной пузырь уже достиг раструба шланга, следующие тоже были на подходе, и шланг изгибался и дёргался под давлением поступающего из котла громадного количества смолы. Снизу Малисе было видно, как Подлец с трудом борется с непокорным шлангом, силясь открыть выпускное отверстие на его наконечнике. Она пыталась представить себе целое море медового цвета смолы, бурлящей в котле под ногами у Сета, и всей душой надеялась, что он не поскользнётся и не упадёт в него.

Сет взглянул на Малису и поднял вверх два больших пальца. Малиса шепнула словечко на ухо сове, и неясыть, расправив широкие серые крылья, стремительно взмыла к самой кроне сосны, ещё пронизанной угасающим светом подземного неба. Последние лучики, испускаемые усталыми светлячками, выхватили из сумеречной тени блики на золотом корпусе карманных часов. Сова ринулась на Подлеца и, хлопая крыльями, вцепилась когтями в его жилетный карман. Подлец завопил, отмахиваясь от птицы и пытаясь сбить её наконечником шланга. Сова, ловко уклонившись от удара, сумела выхватить часы из кармана, но улетать почему-то не стала. Малиса заметила золотистый проблеск и поняла, что часы прикреплены к жилету Подлеца цепочкой. Неясыть тянула и дёргала изо всех сил, но цепочка оказалась на удивление прочной.

Подлец зажал шланг под мышкой и вцепился в часы.

– Нет! – воскликнула Малиса, увидев, что Подлец возится с заводным механизмом. – Он собирается остановить время!

Сет тоже смекнул, к чему идет дело, и, бросившись на Подлеца, стал вырывать у него наконечник. Подлец взвыл от бешенства, отбиваясь одновременно от совы, пытающейся похитить его часы, и от мальчишки, вырывающего у него шланг. Вцепившись одной рукой в шланг, а другой отпихивая сову, Подлец попробовал пнуть Сета ногой. Быстрый как молния, Сет припал к ветке, перекатился, одновременно выхватив у Подлеца шланг, и спрыгнул.

Несколько невыносимо долгих секунд он падал в пустоту, прежде чем шланг зацепился за ветку, а сам Сет повис на нём как Тарзан – если бы Тарзан носил камзол и пышные тюдоровские панталоны. Подлец метнулся, чтобы подхватить шланг, но оступился и покачнулся, взбрыкивая ногами, как человек на плывущей по реке бочке. Сова последним усилием рванула часы – и цепочка лопнула в тот самый миг, когда Подлец окончательно потерял равновесие.

Отчаянно молотя по воздуху руками и выкрикивая лютые проклятия, Подлец Злобст полетел сквозь сосновую крону, ударяясь по пути о каждую ветку, и с громким «плюх!» ухнул головой вниз прямо в котёл со смолой.

– Сет! – закричала Малиса. – Держись!

– Ясное дело! – отозвался Сет, раскачиваясь взад-вперёд среди деревьев и крепко ухватившись за шланг.

Подлец камнем ушёл на дно котла, пуская пузыри воздуха, лопающиеся на поверхности смолы с малоприличным звуком.

Сова слетела к Малисе, уронив ей в подставленные ладони золотые часы. Поблагодарив птицу, Малиса сунула их в карман: сейчас у неё были заботы поважнее, чем какое-то там останавливающее время магическое устройство – ей нужно поскорее вернуть Сета на землю.

– Сет, жди нас, мы уже идём! – крикнула Стрихнина.

– Жду, жду! – отозвался Сет. – Даже не знаю, почему вы все решили, что я собираюсь отцепиться.

Стрихнина достала из кармана небольшой рог в форме воронки и подула в него. Рог отозвался низким зловещим гудением, и оно эхом разнеслось по всему лесу. Тут же послышался треск веток и шорох множества тяжёлых шагов по лесному мху; из-за деревьев на поляну один за другим начали выходить невысокие коренастые упыри. Крючковатые носы, почти уткнувшиеся в задранные кверху подбородки, и длинные косматые волосы, стянутые в хвост на затылке, придавали им весьма суровый вид. Мускулистые руки и рабочие комбинезоны были чёрными от грязи, а тяжёлые башмаки выглядели так, словно в них прошагали не одну сотню миль.

– Это пещерные упыри из старого рудника, – пояснила Стрихнина. – Мои верные друзья все эти годы.

От этих слов угрюмое выражение на недружелюбных физиономиях упырей немного смягчилось.

– Ты трубила в рог, – хрипло проговорил самый мрачный с виду упырь с топором на плече. – Надеюсь, это не шутка. Мы к этому относимся очень серьёзно.

– Дело и впрямь серьёзное, – сказала Стрихнина. – Сет застрял вон там, наверху, и ему нужна ваша помощь, чтобы спуститься на землю целым и невредимым.

– А нам-то что за дело до этого мальчишки? – буркнул упырь.

Стрихнина указала на трубки, ведущие к котлу:

– Этот мальчик и его друзья выяснили, кто убивает деревья. И остановили его.

Упыри побрели вдоль трубок к котлу. Малиса наблюдала, как они осматривают представшие их глазам улики преступления, как на их лицах проступает сначала негодование из-за столь бессовестного отношения к их любимым деревьям, а потом – облегчение оттого, что они наконец узнали, отчего деревья стали умирать на корню. Упыри прижимались лбами к иссохшей осыпающейся коре и, обхватив руками стволы, нашёптывали деревьям слова утешения.

– Кхм-кхм! – откашлялся Сет. – Боюсь показаться назойливым, но мне всё-таки очень хотелось бы спуститься вниз!

Упыри тут же принялись за дело. Самый крепкий из них твёрдо встал, расставив ноги прямо под Сетом, следующий упырь взобрался ему на плечи, затем ещё один встал на плечи второго – и так до тех пор, пока не образовалась чуть шаткая башня высотой в двадцать упырей. Самый верхний упырь обхватил Сета за пояс, и мальчик наконец смог отпустить шланг. Медленно и неуклюже Сет принялся сползать вниз по живой пирамиде, – и наконец его ноги ступили на твёрдую землю.

Малиса, дядюшка Язва, Белладонна и Стрихнина бросились его обнимать, похлопывая по спине и ощупывая на предмет увечий. Убедившись, что их друг ничуть не пострадал, если не считать чуть-чуть порванного камзола, они дружно поблагодарили пещерных упырей за помощь.

– А вы сможете спасти деревья? – спросила Малиса. – Есть ли способ повернуть процесс вспять и вернуть смолу туда, откуда её извлекли?

Упыри уже внимательно изучали путаную систему трубок, тянущуюся из леса к котлу.

– Вернуть-то можно, – пробурчал один из упырей, задумчиво потирая шершавый подбородок. – Но деревьям понадобится немало времени, чтобы оправиться после такого.

– Я приготовлю целебную мазь и подкормку для корней, чтобы они восстановились как можно скорее, – пообещала Стрихнина. – У меня в пещере есть всё, что нужно для этого.

– А я тебе помогу, – сказала Белладонна.

Сёстры, улыбаясь, поглядели друг на друга, и Малиса поняла, что годы их печального одиночества наконец закончились.

– А что делать с Подлецом? – спросил дядюшка Язва.

Белладонна с ловкостью воздушной гимнастки взобралась по одной из труб на край гигантского котла и, заглянув внутрь, так же проворно спустилась и отряхнула руки.

– Не думаю, что в ближайшее время Подлец Злобст причинит кому-либо беспокойство, – сухо сказала она, осматривая свои длинные ухоженные ногти – не обломался ли хоть один ноготок, пока она лазала наверх. – Похоже, он оказался в весьма, как бы выразился Уязвитель, затруднительном положении. А попросту говоря – влип по уши.

Дядюшка Язва одобрительно кивнул:

– Браво!

– Я, кажется, придумала, – сказала вдруг Малиса, – как окончательно пресечь злодеяния Подлеца и избавиться от его карманных часов. – И она побежала туда, где стояли пещерные упыри. Они сгрудились вокруг неё и несколько минут внимательно слушали, одобрительно рыкая, пока она оживлённо говорила что-то, размахивая руками.

Сет и дядюшка Язва наблюдали за происходящим молча, но с большим интересом.

– Ты, случайно, не в курсе, что она задумала? – спросил в конце концов дядюшка Язва.

– Понятия не имею, – пожал плечами Сет. – Но насколько я её знаю, нам стоит подождать.

Малиса вприпрыжку вернулась к ним.

– Порядок, – сказала она. – А сейчас возвращаемся в отель.

10. Здесь пакостничаем либо мы, либо никто

Когда они вернулись, Бабуля коротко пересказала всем ведьмам новости о том, что произошло в лесу, и быстренько собрала их на лужайке перед отелем. Собравшаяся под угасающим светлячковым небом толпа ведьм оказалась весьма шумной, сварливой и иногда порядком сквернословила, поэтому вид у дядюшки Язвы был малость позеленевший, но Малиса привыкла к ведьмам и не боялась их, а Сет так и вовсе был в восторге.

Троица сыщиков расселась за деревянным столом для пикников, а ведьмы окружили их плотной стеной. Меняющие ход времени карманные часы лежали посреди стола. Ведьмы пожирали их глазами: большинство с отвращением, зато другие – с затаённой тоской, что лишь укрепило решение Малисы избавиться от этого гнусного изобретения раз и навсегда.

Бабуля шикнула на ведьм, и все, дружно смолкнув, придвинулись ближе, чтобы лучше слышать.

– Малиса хочет кое-что сказать, – объявила Бабуля и кивнула Малисе.

– Я думаю, – начала Малиса, – что единственный способ уничтожить эту штуку – это разобрать её на части, разнести их как можно дальше друг от друга и надёжно спрятать.

Толпа отозвалась согласным бормотанием.

– К сожалению, такое решение не даёт полной защиты от недобрых намерений. Даже если сотня из нас спрячет по одной детальке, всегда найдётся какой-нибудь охотник за сокровищами…

– Возможно, даже в твоей собственной семейке! – выкрикнула какая-то ведьма, и по толпе прокатились смешки.

– Что ж, очень даже возможно. – Малиса вскинула руки, словно сдаваясь. – Я бы за них не поручилась. Но, повторю, всегда найдётся охотник за сокровищами или особенно жадное до власти привидение, готовое пойти на что угодно, лишь бы собрать все детали вместе и восстановить часы. А значит, любой, кто возьмётся спрятать часть механизма, подвергнет себя большому риску.

При этих словах пять сотен ведьм зябко содрогнулись как под порывом ледяного ветра.

– Торнаде и Турбуленции пришлось провести последних два столетия в изгнании – потому что именно этого они и боялись, – прибавила Бабуля, и все вокруг закивали, признавая её правоту.

Малиса была очень благодарна Бабуле, что та взяла на себя командование толпой.

– Ну и какой же у тебя план? – полюбопытствовала ведьма с серебряной цепочкой, тянущейся от ноздри к уху.

– Я предлагаю разобрать часы, а потом повернуться к ним спиной и попросить ночных тварей взять по одной детальке, унести её туда, где их никто не увидит, и хорошенько спрятать.

– А зачем нам поворачиваться спиной? – осведомилась ведьма с сальными дредами на голове.

– Чтобы мы не видели, кто именно заберёт какую деталь, – пояснил дядюшка Язва. – Тогда мы даже не будем знать, что куда унесли. Если не окажется свидетелей, никому из нас ничто не угрожает, и часы будут утрачены навсегда. – Дядюшка Язва эффектно взмахнул рукой, тут же поймав на себе несколько восхищённых взглядов окружающих ведьм. Некоторые определённо строили ему глазки, усиленно трепеща ресницами.

– А как же мы их разберём, не сняв магию? – язвительно поинтересовалась ведьма в цветастом платке.

– Этим займусь я, – раздался голос только что подошедшей Стрихнины. Проскользнув в центр сборища, она разложила на столе свой набор инструментов для ювелирного дела. – Рука у меня твёрдая, и я умею обращаться даже с самыми деликатными механизмами. – Сев за стол, Стрихнина придвинула к себе часы, аккуратно открыла золотую крышку – под дружное аханье собравшихся – и принялась за работу.

Ведьмы зачарованно наблюдали, как она осторожно разбирает сложный часовой механизм. Действовала она неспешно и аккуратно; Белладонна, стоя рядом, ассистировала сестре, подавая ей то пинцет, то тоненькую отвёрточку, то другой нужный инструмент. Сумерки рассеялись, сменившись темнотой, а работа всё ещё продолжалась. Бабуля зажгла огонёк на конце своей волшебной палочки и подсвечивала им Стрихнине.

К тому времени как сёстры закончили, стояла уже глухая ночь. Ведьмы, стоящие поближе к столу, держали в руках свечи, освещая разложенные по доскам крохотные блестящие шестерёнки и винтики. Где-то среди россыпи этих миниатюрных деталей таилась созданная Подлецом магия, останавливающая время, однако угадать, в какой именно части механизма она запрятана, сейчас было невозможно.

Стрихнина неторопливо поднялась и распрямила усталую спину.

– Ну, теперь дело за тобой, – с улыбкой сказала она Малисе.

Малиса встала рядом со столом и обвела взглядом сотни терпеливо ожидающих ведьм.

– Пожалуйста, пусть те, кто умеет разговаривать или иначе общаться с ночными существами, сделают шаг вперёд, – громко попросила она.

Толпа ведьм всколыхнулась: шаркая и расталкивая других локтями, наделённые упомянутым даром ведьмы выбрались из сутолоки и присоединились к Малисе и Сету, обступив стол. Напевный шёпот множества голосов слился в общий невнятный гомон, когда колдуньи стали призывать своих ночных друзей и помощников. Первые мгновения ничего не происходило. А потом воздух вдруг наполнился шелестом как от начавшегося вдруг осеннего листопада, и трава зашуршала как под октябрьским дождём.

Над толпой словно из ниоткуда соткалось густое серое облако из ночных мотыльков, летучих мышей и сов, а внизу, у земли, среди грубых ведьминых башмаков и мётел, замелькали легионы зверюшек. Цепляясь коготками, они друг за другом начали штурмовать ножки стола для пикников. Когда вся ночная живность оказалась в сборе, Бабуля обратилась к ведьмовскому сборищу:

– Теперь давайте все отвернёмся и позволим нашим друзьям унести детали этого злокозненного изобретения Подлеца Злобста подальше от наших мест на веки веков!

Весь шабаш тут же повернулся спиной к столу, а многие даже зажмурились, чтобы уж точно не увидеть, куда исчезают разобранные часы.

Послышался лёгкий шорох, топоток мелких лапок и чуть слышное позвякивание крохотных золотых деталек, которые торопливо расхватывали чьи-то цепкие коготки и ножки, челюсти и жвалы. А потом, взмахнув множеством крыльев – словно ветер раздул паруса корабля-призрака, – летучие твари взмыли в воздух и серебристо-чёрным облаком растворились в ночном небе. Существа, сроднившиеся с землёй, с шорохом углубились в заросли травы и рассеялись в сотнях разных направлений.

Когда над лужайкой снова воцарилась тишина, все снова повернулись к столу и обнаружили, что он совершенно пуст – нигде не завалялось ни единого винтика. Часы Подлеца Злобста исчезли бесследно.

Сборище ведьм разразилось ликующими криками, и по всему Подмирью понеслись огненные послания – ведьмы извещали всех и каждого, что время, когда Подлец держал мир в страхе, наконец закончилось. Бабуля тут же объявила, что это достойно большого праздника, и ведьмы не стали терять ни минуты: в котлах забулькал тыквенный пунш, ореховый сироп и чили с перцем – всё это, разумеется, с самой отборной плесенью. В толпе Малиса приметила и трёх ведьм из салона «Будь-осторожен-в-своих-желаниях» – Паразиту, Миазму и Эпидемию: они как раз налаживали свой самодеятельный оркестрик в беседке перед отелем.

– Малиса Патология Злобст, – произнесла Паразита.

– Девочка, спасшая само время, – хмыкнула Миазма.

– И раскрывательница преступлений, – прибавила Эпидемия.

– Привет, – поздоровалась Малиса. – Я получила вашу записку.

– Так и было задумано, – сказала Миазма.

– Но вообще-то вы просто могли сказать мне, чтобы я явилась сюда. Совсем не обязательно выражаться загадками.

Три ведьмы уставились на Малису так, словно она только что предложила им вычистить их котлы.

– Ну и чего в этом забавного, скажи на милость? – спросила Паразита.

– Междумирцы, одно слово! Что с них возьмёшь, – пожала плечами Эпидемия. – Вечно ищут пути попроще да покороче.

– А не хочешь познакомить нас с твоим приятелем? – вкрадчиво поинтересовалась Миазма, поглядывая на Сета, и Малисе не очень понравился блеск, промелькнувший в её глазах. И ещё ей не понравилось, как Паразита вертит в руках свою волшебную палочку и облизывается.

– Пожалуй, нет, – твёрдо сказала Малиса. – Не сегодня. – И поспешила к Бабуле, которая болтала с дядюшкой Язвой, одновременно проверяя у Сета за ушами.

– Ну что, Малиса, останешься на вечеринку, жучок мой навозный? – спросила Бабуля.

– Я бы с удовольствием, – сказала Малиса. – Но, к сожалению, уже пора возвращаться. Ведь нам с Сетом завтра утром идти в школу.

– Тц-тц-тц! – сокрушённо поцокала языком Бабуля. – В школу… Чего только не выдумают! Ты прямо точь-в-точь как твой дед.

Малиса расплылась в улыбке: это было самое приятное, что она только могла услышать о себе.

– А кстати, – вмешался вдруг дядюшка Язва. – О чём ты говорила с пещерными упырями там, в лесу?

– Ох, точно! – спохватилась Малиса. – Чуть не забыла.

Сунув два пальца в рот, Малиса протяжно свистнула. Деревья в лесу затряслись и затрещали, послышался скрип деревянных колёс, и вскоре на опушку выкатилась повозка, подталкиваемая добрым десятком пещерных упырей. В повозке в полный рост стоял Подлец Злобст – перекошенный от неистового бешенства и при этом с головы до ног запечатанный в громадную глыбу янтаря – превосходно отполированную до яркого блеска и заключённую в стеклянный короб.

Пещерные упыри подкатили повозку с янтарной глыбой туда, где стояли Малиса, Сет, дядюшка Язва и Бабуля.

– Спасибо, ребята, – поблагодарила их Малиса. – Выглядит даже лучше, чем я ожидала!

Упыри, как обычно, отозвались глухим ворчанием, в котором, однако, слышались нотки одобрения. Всем известно, что этот пещерный народ не склонен к бурному выражению эмоций – если, конечно, их как следует не довести.

– Да оно дело несложное, – буркнул упырь в сдвинутых на лоб сварочных очках. – Смола, считай, сама всё за нас сделала. Больше от него неприятностей не будет, уж не сомневайтесь.

– Очень на это надеюсь, – сказала Малиса и повернулась к Бабуле. – Я тут подумала: может, теперь лучше держать Подлеца под присмотром, чем его изгонять?

– Превосходная идея, Малиса, – одобрила Бабуля. – И я уже знаю, где его поставить! – И Бабуля проводила пещерных упырей внутрь отеля, где они, кряхтя, водрузили янтарную глыбу с заточённым в ней Подлецом на каменный постамент в фойе, рядом с витриной, где выставлены поделки Стрихнины. – Здесь он будет у всех на виду, – сказала Бабуля.

– Класс! – восхитился Сет.

Малиса простилась с Бабулей, а Сет пообещал ей показать свою коллекцию комиксов, когда она в следующий раз посетит особняк Злобстов на Хэллоуин. Белладонна решила, что пока поживёт в Дремучем Ведьмином Лесу со Стрихниной в её пещере: сёстрам нужно наверстать двести лет, которые они провели в разлуке.

Вечеринку в отеле они покинули в самом её разгаре: хриплые голоса распевали песни, тёмные фигуры скакали и кружились в танце в неярком свете костерков, разведённых под котлами, в которых весело побулькивало что-то пахнущее подгорелым попкорном и печёной тыквой. Малисе, конечно, было грустно пропускать такое веселье, но им с Сетом в самом деле пора было возвращаться в Верхний Мир.

Бабуля разрешила им воспользоваться её экспресс-лифтом прямо до склепа Злобстов, и они, один за другим шагнув внутрь больших старых напольных часов у входа в тинисто-грязевую баню, прикрыли за собой узкую стеклянную дверцу. Как только дядюшка Язва качнул маятник – кабина тут же взметнулась вверх как из катапульты и понеслась с такой скоростью, что щёки их оттянулись вниз как бульдожьи брыли, а подбородки, казалось, уткнулись в носки башмаков.

Выйдя из лифта в склеп, они с трудом вскарабкались по лестнице из подземных катакомб, миновали склеп и наконец вышли в темноту сада за особняком Злобстов.

Малиса внутренне подготовилась к тому, чтобы снова столкнуться с бушующим в квартале Блаженства хаосом, но, к её удивлению, вокруг было тихо.

– Я провожу Сета до дома, – сказал дядюшка Язва, когда они дошли до ржавых кованых ворот, ведущих на улицу.

– Увидимся завтра в школе, – зевая, попрощался Сет. – Эх, если бы ребята знали, как мы провели выходные!

– Они бы всё равно нам не поверили, – рассмеялась Малиса. Она уже давно привыкла жить двойной жизнью и очень радовалась, что у неё есть Сет, с которым можно поделиться частью этой жизни, неведомой остальным Вершкам. – Слушай, а твой папа не станет возмущаться, что ты одет по моде времён династии Тюдоров?

Сет с удовольствием оглядел свои лосины и пышные панталоны.

– Не-а, – сказал он. – Только порадуется, что я живу на полную катушку, как мне нравится.

Малиса проводила глазами дядюшку Язву и Сета, скрывшихся за углом, и окинула взглядом квартал Блаженства. Машины снова твёрдо стояли на своих колёсах, сияя чистотой и глянцем полировки. Осматриваясь, Малиса прошла по переулку к садам за домами, где ещё утром творилось что-то невообразимое.

Но сейчас здесь царил полный покой и порядок – ничего похожего на утреннее безобразие. Воронку, оставшуюся на месте взорванного сада мистера Мординга, полностью засыпали и посадили на её месте новые деревья и кусты. Вырванные с корнем и заброшенные на крышу растения вернули на свои места, а, что самое поразительное, раскатанный паровым катком сад мисс Эготист вновь выглядел как прежде: плоские как блины растения поднялись и, снова раскинув листочки и веточки, грациозно покачивались на свежем ночном ветерке.

– Это всё твои родители! – услышала она чей-то голос.

Подняв голову, Малиса увидела высунувшегося из окна своей спальни мистера Парвеню. Ветер трепал длинную кисточку его ночного колпака.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Малиса.

– Твои родители. Это они всё исправили и починили. Я бы и сам не поверил, если бы не видел собственными глазами, – сказал мистер Парвеню. – Они трудились всю ночь напролёт, пока не привели всё в порядок. И больше ни одна живая душа их не видела – только я.

Малиса не знала, что и думать. Неужели её родители действительно сочли своим долгом исправить все безобразия, которые натворил их родственник?

Малиса поспешила обратно в особняк. Вся семья была в сборе и расположилась на кухне. Посреди стола стояли склянки, в которых пузырились образчики всяких мерзких на вид жидкостей.

– А, Малиса, вот и ты, – сказала Ма. – Вернулась наконец. Иди-ка нюхни мои бомбы-вонючки.

Малиса присела к столу, и Ма выдернула пробку из первой склянки. Из горлышка взвилась тонкая струйка зеленоватого дымка, мигом проев краску на потолке и оставив неопрятное бурое пятно.

– Твоя бабушка прислала мне фантограмму, сообщив о твоих достижениях, – сказал Дедуля. – Ты моя умница. Я знал, что ты найдёшь управу на этого жулика с часами.

– Ну, вообще-то мне многие помогли, – смутилась Малиса.

Па зажал ладонями уши Антипатии-Розы.

– Мы не произносим этого слова на «П» при детях! – рявкнул он. – Следи за своим языком, юная леди.

Малиса хитро усмехнулась.

– А я слышала, что вы и сами занимались этим самым на букву «П»! – сказала она, осторожно принюхавшись к предложенному Ма пузырьку и резко отпрянув, когда от невыносимого запаха перехватило дыхание. – Ф-фу, Ма, это прямо то, что надо, – с трудом выговорила она, утирая слезящиеся глаза.

Ма довольно ухмыльнулась и придвинула к ней следующий пузырёк.

– Мы никому не п-п-п… – Па закашлялся, не в силах произнести слово. – Мы навели порядок в квартале вовсе не для того, чтобы доставить удовольствие здешним людишкам. Просто квартал Блаженства – это наш участок, ясно? Здесь пакостничаем только мы, и никто другой. И мы не собираемся уступать свое место какому-то жуликоватому хорьку с часами, будь они хоть сто раз волшебные!

– Здесь пакостничаем либо мы, либо никто, – прибавила Ма, одобрительно подмигнув Малисе, которая успела позеленеть не меньше, чем жижа, которую ей подсунули понюхать. – Подлец не имел никакого права являться сюда и устраивать свои безобразия: это наша работа!

– Ну уж теперь-то от него неприятностей больше не будет, – сказал Дедуля. – Лучшие частные сыщики Подмирья избавились от него раз и навсегда! Я так горжусь тобой, Утёночек.

– Знаете, Дедуля, – вмешался Па, – мне бы не хотелось, чтобы вы поощряли Малису за добрые дела. В конце концов, надо же, соблюдать приличия. Хотя в данном случае, я и сам готов признать, что ты поступила х-х-х…

– Ради всего грешного, Па, не произноси этого слова! – взмолилась Ма. – Здесь же ребенок!

– В общем, не так уж плохо ты поступила, – буркнул Па, запечатлев на лбу Малисы маслянистый поцелуй.

Антипатия-Роза захлопала в ладошки и снова принялась грызть замусоленный навесной замок.

Перенюхав остальные образцы наполнителей для бомб-вонючек и согласившись с Ма, что в пузырьке номер четыре особенно гармонично сочетаются наиболее пронзительные оттенки кишечных газов и гнилой капусты – такой рецепт в «Пакостном Ежемесячнике» просто с руками оторвут, – Малиса наконец отправилась к себе в спальню.

В последующие дни они с Сетом постоянно переписывались с дядюшкой Язвой, который извещал их о том, как Подмирье приходит в себя после выходок Подлеца Злобста с его часами.

Миссис Тодд сумела выправить свою пошатнувшуюся было репутацию, начав печь пироги с двойным количеством начинки из тухлых потрохов. Лилит и Влад снова обрели свои зубы – после того как некий фермер вырвал их у двух озверевших тыкв, устроивших настоящее побоище среди овощей у него на огороде. Белладонна и Стрихнина успешно наверстали годы разлуки, разработав вместе целую серию совершенно дивных рецептов новых ядовитых чаёв, а кроме того, Белладонна, к великому горю дядюшки Язвы, начала встречаться с пещерным упырём по имени Шаман. Упыри сумели восстановить ущерб, нанесённый деревьям, и можно было надеяться, что Дремучий Ведьмин Лес и впредь останется таким же жутким порождением кошмаров и оплотом чёрного колдовства, каким был прежде.

Ну а Подлец Злобст так и стоит для всеобщего обозрения, заключённый в янтарную глыбу – суровое напоминание о том, что не стоит делать пакости тем, кто и сам знает в них толк!

Персонажи

Имя: Малиса Патология Злобст.

Возраст: 11 3/4 лет.

Род деятельности: Пакостница и сыщик-любитель.

Любит: Читать. Принимать ванну. Головоломки.

Не любит: Злых шуток и розыгрышей. Неубранных комнатых. Отказывать в помощи.

Интересный факт: Малиса впервые обнаружила, что способна разговаривать с ночными существами, когда однажды, в возрасте 4 лет, угодила в одно из топких болот на участке Злобстов. Её тогда спасли две совы-сипухи и лис по имени Дарвин, услышавшие крики о помощи. Раз в месяц, в полнолуние, она устраивает праздничный ужин для ночных животных в старом леднике возле склепа.

Имя: Сет Индиана Пинкертон.

Возраст: 11 3/4 лет.

Род деятельности: Разносчик газет и сыщик-любитель.

Любит: Скелеты. Гонять на велосипеде. Все странное и необычное.

Не любит: Подлость и нечестность. Все скучное и заурядное. Ложиться спать.

Интересный факт: Сет носит ту же фамилию, что и Алан Пинкертон, основавший в 1850-х годах в Америке знаменитое Национальное детективное агентство Пинкертона и взявший на работу первую в мире женщину-сыщицу Кейт Уорн.

Имя: дядюшка Язва (Уязвитель) Злобст.

Возраст: 58 лет.

Род деятельности: Частный сыщик Подмирья.

Любит: Гель для волос. Хорошо одеваться. Исправлять недостатки окружающего мира.

Не любит: Несправедливость. Грязные ногти. Жуликов.

Интересный факт: Однажды к дядюшке Язве обратились представители службы МI5 с предложением поработать на британскую разведку. Он утверждал, что отказался, но у Малисы остались подозрения, что время от времени он помогает им выпутываться из особенно сложных ситуаций.

Имя: Дедуля (Плут) Шельмоус.

Возраст: 127 лет.

Род деятельности: Привидение, специализирующееся на веселом озорстве и невинных розыгрышах.

Любит: Покер. Жгучий крапивный чай. Читать.

Не любит: Злое пакостничество. Суету и ссоры. Грозу.

Интересный факт: В 1908 году Дедуля работал в лондонском отеле «Гранд Сентрал» и однажды утром лично подавал завтрак Эммелине Панкхёрст и ее последовательницам-суфражисткам. Притворившись, что полирует заварочные чайники, Дедуля подслушал их вдохновенные речи и с тех пор сделался убежденным феминистом.

Имя: Па (Задира) Злобст.

Возраст: 66 лет.

Род деятельности: Пакостник-профессионал. Директор агентства «Злобстные Привидения».

Любит: Воровать. Карты сокровищ. Держать в ванне живых угрей.

Не любит: Книги. Помогать другим. Всяких добряков-благодетелей.

Интересный факт: В 1987 году Па установил мировой рекорд по количеству мух, роящихся над человеческой головой. Этот рекорд, в свою очередь, в 1992 году побил некий Артропод Опарыш, междумирец из Уэльса.

Имя: Ма (Заноза) Злобст.

Возраст: 32 года (на самом деле ей 59, но она очень болезненно реагирует на вопросы о возрасте. В целом междумирцы живут дольше, чем жители Верхнего Мира, из-за примеси магической крови в их жилах).

Род деятельности: Пакостница-профессионал. Исполнительный директор агентства «Злобстные Привидения».

Любит: Бомбы-вонючки. Уховерток. Хорошую добычу.

Не любит: Чистоту. Командный дух. Переработку отходов.

Интересный факт: Тонкому искусству воровства Ма обучалась у призрака самой Бриллиантовой Энни – предводительницы печально знаменитой лондонской банды «Сорок слонов», куда входили исключительно женщины. Украденные драгоценности и прочую добычу они прятали в своих просторных панталонах под пышными юбками-кринолинами.

Имя: Антипатия-Роза Злобст.

Возраст: 2 года.

Род деятельности: Пакостница и кусака.

Любит: Кусаться. Свиные уши, жаренные во фритюре. Сбегать из-под присмотра.

Не любит: Кукол с головами. Мягкую пищу. Взрослых, сюсюкающих с ней как с младенцем – хотя она и есть младенец.

Интересный факт: Антипатия-Роза успела прогрызть три плетеные колыбельки, три деревянные детских кроватки и дубовый гроб, прежде чем Ма наконец упросила Па спустить с чердака клетку для стервятников, чтобы укладывать дочку в нее.

Имя: Бабуля (Месмериста) Шельмоус.

Возраст: 142 года.

Род деятельности: Ведьма и владелица спа-отеля «Усталый Некромант» в Дремучем Ведьмином Лесу.

Любит: Разгадывать шарады. Йогу. Танцевать вокруг своего котла под светлячковым небом, распевая народные привиденческие песни.

Не любит: Нарушения гармонии. Привидений, чуждых милосердия. Неравенство.

Интересный факт: Бабуля – автор серии чрезвычайно успешных кулинарных книг, в том числе таких, как «Весь обед в одном котле: руководство для занятой ведьмы», «Карга-искусница» и «Твой путь в пекло: выпечка на каждый день». Несмотря на развод, считает Дедулю Шельмоуса одним из своих самых близких друзей и испытывает на нем все свои рецепты, прежде чем включить их в очередную книгу.

Имя: Белладонна Токсика Тьмущая.

Возраст: 525 лет.

Род деятельности: Хозяйка кондитерской «Злопамятная Чашка» в Истеричном переулке.

Любит: Выращивать ядовитые растения. Составлять из ядовитых растений ядовитые чаи.

Не любит: Обманщиков. Бальные платья без карманов. Вытирать пыль.

Интересный факт: После того, как эта книга была уже написана, Белладонна и Стрихнина расширили свое дело, занявшись изготовлением шоколадных лакомств и рассчитывая соблазнить своих подмирских клиентов богатым выбором конфет «Сласти-напасти». Свои фирменные трюфели они делают из самых порченых какао-бобов, какие только можно купить за деньги, добавляя в них самые изысканные экстракты ядовитых цветов. Сестры уже удостоились признания, войдя в перечень знаменитого «Путеводителя по лучшим Отравителям».

Имя: Лилит Фантазма Острозуб.

Возраст: 324 года.

Род деятельности: Совладелица (вместе со своим мужем Владом) веганского кафе «Летальные Овощи» в Проклятом переулке.

Любит: Тофу. Вязание. Клопов и прочих козявок – Лилит всегда старается, чтобы в ее кафе кишело как можно больше насекомых.

Не любит: Фильмы ужасов. Злых розыгрышей. Солнечного света.

Интересный факт: Лилит – основательница Фантомсбери, крупнейшего музыкального фестиваля Подмирья. Поскольку сама Лилит весьма почитаемый музыкант (она играет на контрабасе и ударных), ей удалось привлечь к участию в фестивале самых известных исполнителей. В прошлом году ее приглашение приняла знаменитая средневековая группа «Кадушка навоза», а в этом году счастливые обладатели билетов получат шанс увидеть призрак самого Гая Фокса и его «Пороховых Заговорщиков».

Имя: Подлец Беспредел Злобст.

Возраст: 402 года.

Род деятельности: Изобретатель и пакостник.

Любит: Безобразия (устраивать и участвовать). Подлые выходки. Поэзию (удивительно, но факт).

Не любит: Всех вообще. Дружбу. Сливочные помадки.

Интересный факт: Проходя обучение в Подмирском университете на факультете беспорядочной инженерии, Подлец познакомился с Дедалом – прославленным архитектором из греческой мифологии, который известен тем, что спроектировал лабиринт Минотавра. Однако изобретения Подлеца были настолько мерзопакостными, что Дедал их просто не переваривал. Их пути разошлись, когда Дедал пригрозил построить лабиринт-ловушку для самого Подлеца, если тот еще хоть раз попадется ему на глаза.

Флибуста

Малиса и проделки времени (fb2)

Дженни Дженнингс
Малиса и проделки времени

1. Предательские фокусы времени

2. Тараканий сок с мякотью – её самый любимый

3. А раньше в погребе морозили трупы

4. Его мотив – разрушение

5. Оборотни не славятся чувством юмора

6. Невозможно сосредоточиться на расследовании, когда носки сползают

7. Надерём задницу этому пакостнику за его шуточки!

АЧОТЛУЯП

Я ОТПЛАЧУ

8. Никто и глазом не моргнёт, если у тебя в волосах летучие мыши

9. Это было бы гениально, если бы не было так подло

10. Здесь пакостничаем либо мы, либо никто

Персонажи

Оглавление

Флибуста

Малиса и проделки времени (fb2)

Дженни Дженнингс Малиса и проделки времени

1. Предательские фокусы времени

2. Тараканий сок с мякотью – её самый любимый

3. А раньше в погребе морозили трупы

4. Его мотив – разрушение

5. Оборотни не славятся чувством юмора

6. Невозможно сосредоточиться на расследовании, когда носки сползают

7. Надерём задницу этому пакостнику за его шуточки!

АЧОТЛУЯП

Я ОТПЛАЧУ

8. Никто и глазом не моргнёт, если у тебя в волосах летучие мыши

9. Это было бы гениально, если бы не было так подло

10. Здесь пакостничаем либо мы, либо никто

Персонажи

Оглавление

Дженни Дженнингс
Малиса и проделки времени