Смертельный вояж (fb2)

- Смертельный вояж 1908K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Нильсен

Татьяна Нильсен
Смертельный вояж

Глава 1

  Когда Наташка открыла глаза, то поняла, что лежит на прохладном кафельном полу из испанской плитки терракотового цвета. Взгляд наткнулся на изящные, гнутые ножки диванчика и низкий кофейный столик из натурального дерева. В углу возвышалась огромная, керамическая напольная ваза с сухими, скрюченными цветами и пыль… везде рыжая пыль. Она попыталась пошевелиться, голова закружилась, и затылок заломило от боли. Девушка поднялась и села, но не решилась встать на ноги, потрогала гудящую голову, крови хоть и не обнаружила, но шишку нащупала довольно крупную. Вокруг стояла мёртвая тишина, царил полумрак, только немного света просачивалось через полузакрытые жалюзи и тяжёлые шторы. Она начала вспоминать, как попала сюда и почему оказалась на полу. Приехала на такси, спустилась по каменной лестнице, пошла к дому не с парадного входа, а со двора, открыла ключом дверь и вошла. Стало понятно, что здесь кто-то есть по еле уловимому ветерку, по запаху пота, мужского одеколона и движению, которое она уловила краем глаза. Вдруг повернувшись, наткнулась на глаза какого-то змеиного зелёного цвета. В тридцатиградусную жару стало холодно и страшно! Она открыла рот, чтобы закричать, но из горла вырвался только хрип. Не успев ничего сообразить или предпринять, она безвольным тюком неожиданно завалилась на пол от мощного удара по голове.

  «Вот козлище! Ещё говорят, что турецкие мужчины к женщинам трепетно относятся, – зло подумала Наташка, потирая ушибленное место. – Сколько я так валялась? Пять минут, десять, тридцать? Хорошо бы обойтись без сотрясения, а то, где доктора найти? Страховка в этой сфере деятельности не предусмотрена! Неужели все старания напрасны? Не хватало загреметь в больничную палату!»

  Эта история началась на чудесной вилле из белого камня, с бассейном во внутреннем дворе и небольшим садом, в котором круглый год источали аромат апельсиновые, оливковые, мандариновые деревья, кусты пунцовых роз и лилий. В это раннее утро тихий район на берегу моря ещё толком не проснулся, только птицы прятались от жары в листве и где-то кричал павлин. Она огляделась: сотовый телефон и сумочка валялись тут же на полу.

  «Странно, – прикинула Наташка, – я всегда застёгиваю сумку на замок. Почему выпал телефон? – она пошарила в недрах, но всё лежало на месте – кошелёк, паспорт, косметичка. – Хотя паспорт всегда прячу в другое отделение? Что-то тут не вяжется! Какая-то мешанина, наверное, всё-таки сотрясение».

  Она поднялась на ноги, немного постояла, а когда перестала кружиться голова, осмотрелась вокруг и двинулась по направлению к кухне. В горле пересохло от пережитого стресса, невыносимо хотелось пить.

  «Необходимо приходить в себя и браться за дело. Работу никто не отменял».

  Наташка догадалась, что застала вора и раздумывала, как ей поступить – позвонить подруге, своему шофёру или сразу в полицию. В чужом, пыльном, мрачном доме стало зябко, страх не отступал. Девушка тряхнула плечами, как бы отгоняя панику, и двинулась вглубь.

«Сначала надо осмотреться и понять, что происходит, а потом уже бить тревогу!»

Здесь она находилась впервые, но знала, что хозяева сдают виллу на лето в аренду туристам и поэтому никаких особенных ценностей в этом месте находиться не должно. Ещё пошатываясь, прошла по полутёмному холлу. На кухне наклонилась, прямо из-под крана выпила тёплой, застоявшейся воды и брезгливо вытерла ладошкой рот. Потом, скрипнув тяжёлой дверью, заглянула в спальню для гостей. Стояла тишина и полумрак, через закрытые окна не доносилось ни звука. Сквозь тонкие полоски света, которые просачивались через створки жалюзи, она увидела слой пыли на мебели, засохшие цветы в вазах и горку старых окурков в пепельнице. Стало понятно, что после предыдущих жильцов здесь никто не убирал. Наташа по широкой, деревянной лестнице почти на ощупь, поднялась на второй этаж. В центре располагалась большая гостиная с большим зашторенным балконом. Она огляделась и в полутьме увидела две двери, за которыми, скорее всего, располагались спальни. Здесь так же, как и внизу было сумрачно, душно и безмолвно. По спине пробежали мурашки, и стекла струйка холодного пота. Девушка зябко поёжилась, потом, набравшись духа, тряхнула головой, взялась за ручку и толкнула дверь с правой стороны. В лицо ударил яркий свет, и в первую секунду она зажмурилась, но постепенно начала различать предметы. Через распахнутые двери балкона ветерок колыхал плотные, бордовые шторы. С одной стороны от пола до потолка встроенный, зеркальный шкаф отражал белый потолок и огромную кровать, на которой лежала обнажённая, молодая девушка, слегка прикрытая простынёй. Ноги Натальи налились свинцом, но она с усилием воли придвинулась ближе и увидела, что молодое лицо закрывали длинные, спутанные, белокурые волосы. А руки, как у безвольной куклы, закинуты и затянуты у изголовья на одном из металлических столбиков на никелированной спинке кровати. Наташа подошла ближе и замерла от ужаса: то, что она приняла за узоры на постельном белье, оказались кровавыми пятнами. На деревянных ногах она попятилась назад, цепляясь за стены и дверные ручки, страх сковал непослушное тело. В глазах плясали красные огни – на полу, на стенах, на мебели виднелись брызги и пятна слегка подсохшей, бордовой крови. Девушка поняла: сейчас её просто разорвёт, тошнота из недр живота поднялась к горлу. Ничего не соображая, цепляясь за косяки и оставляя на них красные разводы, она выбежала во двор и, наклонившись над клумбой, освободила желудок. С трудом отдышавшись и набрав полные лёгкие воздуха, закричала:

– Полиция! Полиция!  Помогите!

    Она продолжала кричать, размахивать руками, поднимаясь по лестнице от дома к дороге, стуча во все высокие заборы, пока не услышала вой сирены. Кто- то из соседей, увидев в окно безумную, измазанную кровью женщину в такой ранний час, подумал, что самое лучшее решение в этом тихом, фешенебельном районе большого курортного, турецкого города не совать нос в чужие проблемы, а вызвать полицию.

  Офицер криминальной полиции Ерин Исан за время туристического сезона уставал как собака, а активный период длился с начала мая по конец октября. Выходные появлялись довольно редко и если такие дни случались, то уважаемый полицейский не брился, не чистил на ночь зубы и выходил в город на обед или выпить кофе в мятых майках и застиранных джинсах. Он жил один в съёмной квартире, в которой имелось всё необходимое, но Исан довольствовался малым, пользовался лишь автоматической стиральной машинкой, телевизором, кроватью и маленьким лэптопом. С женой развёлся давно и так же давно не видел своего сына, по которому очень скучал. По законам Турции его как полицейского, каждые пять лет переводили в другой город на новое место работы, якобы во избежание коррупционных связей. Да и какие связи? Он дорожил своей работой, хотя иногда соблазны возникали и вовсе не потому, что хотел обогатиться. Проблема заключалась в национальном характере – многие желали с ним дружить, а полицейский даже не мог позволить бесплатно отобедать в ресторане приятеля, потому что вдруг коллеги расценят это как взятку. И вот когда пришло время снова менять место жительства, жена просто забрала ребёнка, свои монатки и уехала к родителям в центральную Турцию. А Ерин отправился работать к лазурному морю, в прекрасный, курортный город на берегу Средиземного моря. Но для него не существовали прелести этого международного курорта, если за сезон полицейский выбирался пару раз с друзьями на яхте в какое-нибудь живописное место на несколько дней, то это было хорошо. Первое время Ерин сильно горевал, грустил и тосковал по семье, но круговерть в работе забирала много сил, и он заваливался спать, как только добирался до подушки.

  Вот и эти два свободных дня полицейский бездельничал. Вчерашний вечер он провёл с друзьями в баре, пил много пива, заглядывался на женщин и вернулся за полночь. А сейчас в девять часов утра полицейский смотрел на себя в зеркало с неудовольствием – всего сорок лет, а седая щетина вылезла на лице и кудрявая голова требовала рук фризёра.

  «К парикмахеру сейчас, а уж бриться только завтра утром перед службой».

    Он умылся, почистил зубы, приготовил большую кружку кофе со сладкими булочками и уютно расположился у телевизора, чтобы узнать утренние новости. Телефон зазвонил, как всегда не вовремя.

– Доброе утро шеф. Извините, но я думаю, что вам надо приехать. У нас ещё один труп,  – полицейский узнал взволнованный голос своего подчинённого Закарии, который понимал, что лишает своего шефа выходного, и как бы с сожалением продолжил. – Уж извините, но вы сами приказали, если случиться что-то похожее, сразу звонить!

– Всё в порядке, не извиняйся, говори адрес!

  Через двадцать минут Ерин перелез через полосатую ленту, огораживающую место преступления, и, показав удостоверение полисмену, пошёл к дому. За спиной тихо переговаривалась толпа любопытных, стояло несколько полицейских машин и карета скорой помощи. Без суеты и лишних разговоров работали криминалисты, снимая отпечатки пальцев, рассматривая каждую волосинку и раскладывая свои драгоценные находки по пластиковым пакетикам. Он поднялся на второй этаж, нос к носу столкнувшись со своим шефом-начальником полиции. Этот пятидесятилетний мужчина был высок, строен, всегда чисто выбрит и очень нравился женщинам. Он без стеснения признавался, что является карьеристом, и мечтает быстро подняться по служебной лестнице. Ему это во многом удалось, потому что в оперативной работе коллеги считали его настоящим профессионалом. Шеф мог дать толковый совет, в случае необходимости надавить на подчинённых, и всегда использовал любую подходящую ситуацию в своих интересах. Он приветствовал Ерина кивком головы и, взяв под руку, отвёл вглубь коридора для приватного разговора.

– Послушай Исан. Это у нас уже третий похожий труп. Я буду ходатайствовать о расформировании отдела, если ты и твои люди не начнёте давать результат, – офицер с трудом сдерживал злость. – Завтра в десять меня вызывают в главк на совещание по этим убийствам, а до этого времени у меня на столе должен лежать отчёт. Ты знаешь, что надо делать! – в голосе шефа прозвучали металические нотки. – Не мне тебя учить! Выжимай из криминалистов всё что можно, отправляй людей опрашивать район и ни слова прессе. В городе должно быть спокойно! Никакой паники. Предупреди своих, чтобы держали рот на замке.

   Начальник уже повернулся уходить, но вспомнил:

– Исан, похоже, у нас свидетельница есть, её осматривает доктор во внутреннем дворе. Кажется, дама видела убийцу. Она русская и тем более хорошо, что ты знаешь русский и английский. Так что сможешь с ней договориться, но особенно не дави, она в шоке. С охраной что-нибудь решим, но только с завтрашнего дня и только если она действительно что-то видела. В таком случае её надо беречь, как единственного свидетеля.

   Ерин кивнул и поспешил в комнату, где произошло убийство. Это оказалась небольшая спальня, декорированная в светлых тонах, в которой находилось лишь огромный, зеркальный шкаф-купе от потолка до пола и от стены до стены, и широкая кровать с никелированной решёткой у изголовья. И к этому металлическому плетению шёлковым, белым шарфом были привязаны руки молодой девушки. Полицейский аккуратно, чтобы не мешать криминалистам наклонился над покойницей. В мыслях формировались фразы для протокола: длинноволосая блондинка, рот заклеен скотчем, лицо чистое и уже спокойное, зато тело жестоко растерзано, всё в синяках и кровоподтёках, а самое жуткое-распоротый живот от солнечного сплетения до паха. Это страшное зрелище утвердило Ерина в мысли, что они имеют дело с серийным маньяком и к двум уже имеющимся убийствам, прибавилось третье. От осознания этого факта тоскливо заныло под ложечкой. Исан осознал – если не случится чуда, то смерти на этой девушке не закончатся. Для спокойной Турции убийства в принципе были случаями из ряда вон выходящими, а уж серийные убийства с такими извращёнными деталями просто шокировали многих полицейских. Ежедневно они сталкивались с мелкими карманниками и матёрыми ворами в законе, с продавцами наркотиков, насильниками, с пьяными дебоширами – и то в основном это были иностранцы. А тут третье тело с вырезанными сосками грудей и распоротым животом. Ерин вспомнил наказ шефа и подумал, что позже надо собрать всех, кто причастен к расследованию, обязательно строго-настрого приказать не распространяться не только о деталях, да и вообще наложить гриф секретности на это дело. Он первый раз столкнулся со столь сложной и хитроумной задачей. Многолетний опыт подсказывал, что мотивы убийств можно просчитать, но поймать хитроумного сумасшедшего будет очень трудно, потому что он и сам не знает, когда в нём в добропорядочном с виду человеке произойдёт затмение. В поимке маньяка, конечно, можно рассчитывать на случайность, но полагаться на случай не следует и время работает в пользу убийцы. Его нужно просчитывать, лучше посоветоваться с коллегами из других стран, проконсультироваться со светилами психиатрии из Стамбула, да и просто напрячь извилины. В такие минуты Ерен мысленно обращался к Аллаху и просил дать терпения, силы, разумения и веры. Полицейский не считал себя особо религиозным. Во время поста Рамадана ел в неположенные часы, пил воду и курил, иначе не хватало бы сил для работы, тем более что телесное воздержание, как правило, приходилось на самые жаркие месяцы лета, но в такие дни как сегодня возникала острая нужда в поддержке высших сил.

  Санитары уже развернули чёрный пластиковый мешок и стояли посередине комнаты, как слуги Харона в ожидании приказа закутать тело в чёрный саван и отправить в морг. Патологоанатом – лысый, дотошный коротышка, увидев Ерина, махнул ему рукой и когда тот подошёл ближе, заговорил негромко:

– Всё как в двух предыдущих случаях – лицо не тронуто, а тело искромсал, как и у других девушек, он вскрыл живот и отрезал соски. Время смерти от четырёх до семи часов утра. Орудия убийства пока не нашли, но смею предположить, что это был хирургический скальпель или тонкий нож, надрезы сделаны профессионально. Она умерла ужасной смертью, вероятно, он хотел, чтоб жертва мучилась и, похоже, для этого садизма у маньяка было достаточно времени. Однако точнее причину смерти и по всем другим вопросам приходи завтра после обеда. Я подготовлю подробное заключение.

– Почему ты думаешь, что это мужчина, и что он был один?

– Здесь много следов, но все старые, в доме не убирались как минимум месяц. А вот свежие только от двоих, если не считать пальчики дамочки, которая нашла труп. Убитая пришла своими ногами на высоких шпильках – её туфли, одежда находятся в ванной комнате, ещё видны мужские ботинки сорок второго размера. Когда мы приехали эти отпечатки обуви были ещё влажные и на тёмном плиточном полу сохранились отлично. Он заходил в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок после убийства. Фотограф всё снял, не волнуйся.

  Коротышка вернулся к своим делам, но спохватился:

– Да и ещё, после тех процедур, что он сделал с девушкой, одежда должна пропитаться кровью или поверх убийца одевал что-то другое типа комбинезона или длинного фартука.

  К ним подошёл Закария – правая рука Ерина и включился в разговор:

– Я думаю, что маньяк убирал за собой улики, когда услышал, как свидетельница вставляет ключ в замок. В этот момент он ринулся со второго этажа, схватил бейсбольную биту, которая стояла в корзине вместе с клюшками для гольфа и зонтами. В прихожей почти нет света, он не опасался, что женщина сможет хорошо его рассмотреть и запомнить. Как только беспечная дамочка вошла, убийца ударил её по голове и быстро ушёл. Хорошо удар пришёлся вскользь, иначе получили бы два трупа. Бита валялась на полу возле дверей, отпечатков, конечно, нет. Изверг был в перчатках.

   Мужчины отошли в сторону, санитары понесли свою скорбную ношу в машину скорой помощи. Ерин потёр подбородок и спросил:

– Ты отправил людей опрашивать соседей?

– Конечно шеф!

    Исан в такие минуты думал, как ему повезло с заместителем. Закария был здоровым мужиком с сильными руками. Он питал слабость к старым автомобилям, выискивал их по объявлениям в интернете по всей Турции и зачастую отпрашивался на пару дней, чтобы перегнать какой-нибудь старый, послевоенный ржавый «Форд» из забытого, горного аула. Потом полицейский тщательно своими руками восстанавливал старый транспорт, полировал и облизывал. Позже с гордостью демонстрировал всем желающим, чтобы, в конце концов, продать любителю раритетных авто. И снова, да ладом – через некоторое время без устали бегал с паяльной лампой вокруг груды старого железа. За годы службы Закария зарекомендовал себя как прекрасный исполнитель. Он не лез с советами, если его об этом не просили, аккуратно вёл дела, был человеком с доброй душы, хотя вид имел мрачный и угрожающий.

– Вы установили имя убитой? По виду она не похожа на турчанку.

– Устанавливаем, но, похоже, из тойже серии, что и две первые жертвы.

   Ерин горестно покачал головой и тихо произнёс:

– Ой, как же это усложняет нашу жизнь!

   Эти убийства не просто добавляли проблем, они могли коренным образом изменить жизнь не в лучшую сторону и даже сломать карьеру. Две первые убитые жертвы являлись проститутками славянского происхождения, а конкретно – они оказались молодыми, русскими девушками. И, несмотря на сомнительный статус ночных бабочек, поимку маньяка никто не отменял.

     Первую жертву обнаружили случайные туристы на пустынном пляже в середине апреля. Девушка со светлыми, растрёпанными волосами лежала мирно на мелкой гальке, прикрывшись тонким, хлопковым полотенцем. Сначала решили, что она просто спит, но место для глубокого сна казалось не совсем комфортным – каменистое побережье, да и погода в это время достаточно прохладная. Любопытные туристы подошли поближе и, увидев багровые пятна на светлой ткани плаща и совершенно белое лицо, поспешили вызвать полицию. Убийца не боялся совершить жестокое убийство на пляже, потому что в это время немногочисленные туристы почти не заглядывают в эти места. Для купания ещё достаточно холодно, поэтому на пустынный берег накатывали лишь ленивые волны.

    Вторую девушку нашла горничная дешёвого трёхзвёздочного отеля на окраине города, когда пришла делать уборку в пустующем, как она думала, номере. Это произошло через две недели после первого убийства. Загадку, каким образом жертва с убийцей проникли в номер, раскрыли быстро. Примерно в одиннадцать ночи сработала сигнализация на автомобиле, припаркованном на принадлежащей отелю стоянке во внутреннем дворе. И портье отлучился на какие-то минуты, чтобы отключить сирену. Следствие выяснило позже, что убийца покинул отель по пожарной лестнице.

  После обнаружения второго трупа Ерин понял, что они имеют дело с серией, уж слишком схожей оказалась манера убийства и как не крути, придётся ждать новые жертвы. Они рыли носом землю без выходных, потому что копились текущие дела, но неожиданно убийства прекратились. Прошло полтора месяца, город заполнили туристы, аферисты, воры-карманники, торговцы наркотиками и проблем в отделе появилось выше крыши. И вот новое убийство. Как же разгадать, почему первые два убийства произошли с разницей в две недели, а третье через полтора месяца и почему именно русские проститутки? Если они поймут это, то смогут спрогнозировать, когда произойдёт следующее преступление, а что оно произойдёт, Ерин не сомневался. Тут хоть к какому Богу обращайся с молитвой. Маньяки народ неугомонный, добровольно никогда не останавливаются.

 Глава 2

  Наташка терпеть не могла своё имя, отчество и фамилию. Ну что это – Иванова Наталья Ивановна? Иванова и Ивановна, это как на кусок масла намазать масло. В её классе, а потом в институте учились девушки Элеоноры, Изольды, Стефании, Матильды. От таких имён они казались красавицами и неважно, что дома их звали просто Эля, Изя, Клёпа, Мотя. А уже когда приехала в Турцию, то вообще невзлюбила своё имя, потому что турки «Наташами» называли всех женщин славянского происхождения, которые выбрали древнейшую профессию. Когда приходилось с кем-нибудь знакомиться, то она представлялась на французский манер – Натали, как в песне сладкоголосого Хулио Иглесиаса. Ей исполнилось тридцать два года. Она родилась, првела детство и выросла в городе Тамбове. Иванова любила этот город, своих родителей, свой дом и речку Цну с илистым берегом, заросшим плакучими ивами. После школы Наташка поступила в пединститут на факультет иностранных языков и уже десятый год трудилась преподавателем английского языка в престижном городском лицее. Пару лет назад Наталья взяла большой кредит в банке и купила квартиру, считая, что уже довольно сидеть на родительской шее и есть мамкины пирожки! Настало время обособляться и вести собственное хозяйство. Она гордилась таким свершением. Честно сказать насчитывалось не очень много поступков, которыми она могла бы гордиться. Наташа считалась хорошей девочкой, покладистой дочерью, перспективным и отвественным педагогом. В слово поступок она вкладывала огромный, серьёзный смысл. Учительница считала, что совершить поступок, это значит поступиться чем-то личным ради чего-то или кого-то. А воспитание Иванова получила благодаря матери-педагогу на примерах Александра Матросова, Зои Космодемьянской, генерала Карбышева и многих других простых людей, которые сами того не осознавая сделали шаг в историю, имея просто невероятную силу духа и веру. Иногда она корила свою мать за такое воспитание, потому что более лояльное и гибкое восприятие жизненных проблем делало существование удобней и комфортней.

   Был ещё один такой маленький личный подвиг – она ушла от мужчины, которого боготворила, обожала, сдувала пылинки. Они познакомились на вечеринке у общих знакомых, и кажется, с первого взгляда влюбились друг в друга. Буквально через пару дней знакомства она переехала жить к нему. Но вскоре совместное существование превратилось в пытку. Страдала, прежде всег, Наташка. Её гражданский муж оказался невероятным скрягой. Считал каждую копейку их совместного бюджета, заставлял сохранять все чеки из магазинов, покупать еду и одежду со скидками в самых дешёвых супермаркетах. Они не ходили в рестораны, в кино, на концерты. Обедали дома, фильмы смотрели по DVD, а концерты по телевизору. Через пару лет он купил в салоне дорогую иномарку и оформил на себя – любимого. Потом начал задерживаться на работе, возвращался поздно с запахом чужих духов и алкоголя. С этим ничтожеством Наташа прожила более пяти лет, всё ждала, что он сделает предложение, а он просто позволял себя любить, не предлагая будущего совместного счастья. И в один из дней Наталья отпросилась с работы, чтобы собрать свои вещи. Она захлопнула дверь, оставив ключи с внутренней стороны, и уехала в родные пенаты, поменяв номер на телефоне. В тот же момент строго настрого наказала родителям не давать свои новые координаты. Зато мать с отцом были этому факту очень рады, им никогда не нравился этот слащавый упырь. Правда он пытался ещё какое-то время искать встреч, караулил возле родительского дома, но вскоре отвял раз и навсегда.

   Приближался учительский отпуск на пятьдесят шесть дней, и Наташка думала, где можно найти подработку на лето, чтобы быстрее рассчитаться с банковским кредитом. Как-то вечером, возвращаясь с работы, встретила свою давнюю подругу и однокурсницу Тамару статную, крупную деваху, с красивыми русыми волосами и удивительными глазами редкого василькового цвета. Они радостно расцеловались и отправились посидеть в ближайшее кафе выпить вина или чего-нибудь покрепче, поделиться новостями и вспомнить студенческую пору. Подруга поведала, что уже несколько лет счастливо замужем за турком, с которым познакомилась здесь в Тамбове. Он работал на строительстве дома по какой-то новой технологии, а когда в дом стали заселяться новосёлы настало время уезжать турку, но к тому моменту выяснилось, что подруга необратимо беременна. И он, как настоящий джентльмен, забрал её с собой к Средиземному морю. Справедливости ради надо сказать, что турки особенными джентльменами никогда не являлись, и если бы у данного мужчины на родине сидела какая-нибудь Элиф, Айше или Сеапул, то рожала бы Тамара в местном роддоме города Тамбова без мужа и алиментов.

   Выпив пару бокалов белого вина, Тамара заливисто хохотала, хвастливо показывая фотографии большой, турецкой семьи. Наташка с любопытством разглядывала фото и думала:

  «Вот что хорошо умеют делать турки, так это строить дома и делать детей. Да такая по- настоящему русская, большая, красивая женщина – мечта для коренастого, невысокого и предприимчивого турка».

  Наташка в свою очередь посетовала, что, собственно, и рассказывать не о чем – работа и дом. Был кавалер да сдулся. Ни детей, ни семьи. Отпуск скоро, хорошо бы подработку найти на лето, чтобы с кредитом за квартиру рассчитаться. И тут подруга неожиданно предложила:

– Могу тебе помочь, если захочешь. Я уже как пару лет работаю в агентстве недвижимости, благо Университет за плечами, да и турецкий уже понимаю. Продажа, аренда вилл, квартир, сама понимаешь, место бойкое, можно сказать туристическая Мекка. Не все хотят в отелях жить, кто богаче, тот желает всей семьёй снять виллу с бассейном, часто гомики приезжают парами, так им квартиру отдельную желательно.

– А я как в твою картину впишусь?

– Ты послушай. В основном хозяева, которые сдают в аренду свою недвижимость, живут в других городах, странах, некоторые здесь, но у них нет времени заниматься поиском жильцов и они заключают с фирмой договор, а мы за определённый процент заселяем желающих.

– И где ты их находишь? – Наташка уже была под градусом, но вникала в суть ещё хорошо. – Объявления на заборах расклеиваешь или рядишься в какого-нибудь мехового зайца и флаеры возле торговых центров раздаёшь? Ааа я поняла, ты и мне костюмчик мехового тигра или крокодила хочешь предложить!

  Эта мысль невероятно развеселила подвыпивших подруг. Они громко захохотали звонким смехом, представляя, как полненькая Тамара в тридцатиградусную жару, в меховом костюме длинноухого зайца на оживлённой улице впихивает всем подряд разноцветные, рекламные бумажки. Тамара кое-как успокоилась, вытерла брызнувшие от смеха слёзы, потом, выпив ещё пару больших глотков вина, продолжила:

– Ты тёмная Натаха, слушай сюда. На специальном сайте я размещаю объявления с описанием недвижимости и фотографии виллы или квартиры. Иногда сдают в аренду яхты. Желающие бронируют через интернет, оплачивают по банковской карте, а когда приезжают, мы их размещаем в нужном месте.

– А я что буду делать? – Наташка уже теряла терпение, потому что мысли её начинали путаться, и если сейчас она ничего не поймёт, то потом, когда допьёт этот бокал вина,  даже не вспомнит, какую же работу подруга хотела ей предложить.

– Ты виллы и квартиры будешь убирать между сменой туристов, если, конечно, твоё благородное воспитание позволяет, – заплетающимся языком и, качая нравоучительно головой, сказала Тамара. – Знаешь, сколько желающих на такую работу! Город большой, многие подзаработать хотят, а зарплата для Турции просто бомба! Я сама бы убирала, хоть бы двигалась немного, только в интернете надо находиться постоянно. Видишь зад какой отсидела, иногда себя ненавижу, да и сладкое люблю! Соглашайся Натаха! И деньги получишь и отдохнёшь!

  Наташа думала недолго. Как только подошло время отпуска, купила билеты в оба конца, собрала чемодан и предупредила родителей, чтобы не волновались, она, дескать, девушка взрослая, сможет позаботиться о себе.

  Уже через месяц Тамара встречала подругу у огромного, белого здания аэропорта в терминале международных перелётов. Наташка выглядела прекрасно: высокая, стройная, с густыми, каштановыми волосами до плеч и счастливой улыбкой.

  «Вот что значит смена климата и оптимизм, – подумала Тамара. – Возле Средиземного моря и на паперти сидеть – счастье!»

   Пока ехали на такси, Наташка не могла нарадоваться своему везению. Кругом пальмы, фонтаны, цветники, зелёные газоны, лазурное море, жара. А самое главное, что приводило в восторг, так это огромные торговые центры. Тогда она и предположить не могла, чем обернётся её вояж.

– Наташ, ты извини, что тебя в свой дом не приглашаю. Мы живём вместе с родителями мужа, да ещё его брат с беременной женой. Вилла большая, у каждой семьи свои комнаты, но за стол вместе садимся и холодильник один на всю семью. Я уже привыкла, нахожу с ними общий язык, только родители нос свой везде суют, но в тоже время много помогают. Вот я на работе, а с ребёнком сидят бабка с дедом целыми днями. Они души в нём не чают. Но тебе гораздо удобней будет отдельно, во сколько захотела, во столько пришла, захотела выпить, выпила, хочешь курить – кури, хочешь мужика приведи.

– Да ты что извиняешься, я так благодарна за то, что ты мне помогаешь!

    Наташка поцеловала подругу в щёку и вдохновенно произнесла:

– С меня причитается! Когда я денег заработаю, пир с тобой устроим.

– Про пир потом будем думать, а завтра ты приступаешь к работе. Жду тебя в восемь утра в офисе, водитель отвезёт по первому адресу. Сейчас купим СИМ карту «Тюрксель» на мобильник, поужинаем в кафе, и я поехала домой.

  Наташка поселилась в трёхэтажном, уютном, недорогом отеле-пансионате, который забронировала Тамара недалеко от офиса недвижимости. Комнатка оказалась просто крохотной, но с балконом и со всем необходимым. Переступив порог, Иванова огляделась и удовлетворённо улыбнулась – что ещё нужно! Застеленная свежим бельём одноместная кровать, зеркало с тумбочкой, телевизор с несколькими русскими каналами на кронштейнах под потолком, малюсенькая прихожая, а самое замечательное –отдельный душ и унитаз. Наталья проверила кровать на упругость, полистала телевизионные каналы, повесила на плечики одежду и отправилась в душ.

  Вечерело. Из открытого балкона тянуло чудесным запахом моря, ароматом цветущих петуний и кофе. От подруги Наташа узнала, что город условно поделён на две части: старую, где находились полуразрушенные крепости, мечети, древние деревянные дома, узкие улочки, извилисто ведущие к морю и новую – элегантную часть с отелями различного количества звёзд, современными высотками, множеством магазинов, ресторанов и парков. Трёхэтажный пансионат, где остановилась сама Наталья, турки возвели в прошлом веке. Много лет назад здание находилось на окраине, а когда город стал произростать новыми территориями, небольшая гостиница оказалась на границе, которая разделяла прошлое и настоящее. Окна старенького отеля со стороны фасада упирались в неоновую вывеску новомодного ресторана, который располагался на первом этаже пятнадцатиэтажного элегантного здания. Наружная лестница внутреннего дворика гостиницы вёла в старую часть города. И хоть Наташка устала с дороги и понимала, что рано вставать, её неудержимо тянуло прогуляться по улицам, выпить чего-нибудь и взглянуть на море. Она не боялась заблудиться, потому что перед тем, как ехать Иванова нашла в интернете карту города, прошла мысленно все улицы, улочки, проспекты и поняла систему расположений – город как бы стекался улочками, проспектами, бульварами к морю. И всё же она сделала фотографию вывески своего отеля на телефон на тот случай, если придётся общаться с кем-то, кто не изъясняется на русском или английском.

  Рано утром девушка спустилась в небольшой ресторан и плотно позавтракала. Она пока не знала распорядка, ещё не ориентировалась, как сложится день и когда получится перекусить в следующий раз. Да и как же не поесть, если утренняя трапеза входит в стоимость проживания. Завтрак не привёл в восторг – под стать звёздам в отеле: немного сыра, оливки, масло, яйца и множество всяких булочек. Складывалось впечатление, что турки этаким намёком призывали туристов к вегетарианству. Но на такие мелочи, как скудность пищи не стоило обращать внимание. Наташа позвонила родителям в Тамбов, сообщила о прекрасном начале заморской жизни и поспешила в офис. Небольшое помещение располагалось в огромном здании близ оживлённой улицы. Хозяин обставил офис с минимальными затратами, но с комфортом для посетителей. Мягкие, кожаные диваны, кресла, низкие столики с множеством проспектов и буклетов. Сияющая, румяная Томка уже сидела за столом, громко прихлёбывала горячий чай из маленького стеклянного стаканчика и в тоже время быстро печатала на компьютере. Она тут же отвечала на звонивший телефон и бегло разговаривала то на английском, то на турецком языках. Тамара познакомила подругу со своим боссом – пожилым, солидным мужчиной и водителем – юрким, маленьким турком средних лет, с которым девушка тут же отправилась на место своей новой работы.

   В первый рабочий день Наташка с непривычки устала неимоверно. Она убирала двухуровневую квартиру с несколькими спальнями, двумя туалетными комнатами и большой гостиной с кухонной зоной. Наташа не тратила время на перерывы, а двигалась без остановки – меняла постельное бельё, мыла окна, чистила плитку и унитазы. К середине дня пот стекал ручьём по её спине, шее, капал с локтей и щекотно струился по ногам. Шорты и майку можно было выжимать. Она старалась не включать электроприборы типа кондиционера без нужды. Имущество дорогое и чужое, да ну его к лешему от греха, вот только пылесос и утюг. Наташа прикинула, что на завтра пригодится сменная одежда для работы, и бутылка воды больше. Когда уже заканчивала уборку, позвонила подруге, чтобы та прислала машину. Тамара, увидев её измочаленный вид, покачала головой.

– Так подруга, – Тамара глянула на настенные часы. – Ты убирала одну квартиру шесть часов. Этак толком ничего не заработаешь, только вымотаешься как Барбоска и ни моря, ни пляжа не увидишь. Такая стерильная уборка никому не нужна. Меняешь постельное бельё, моешь пол, смахиваешь пыль, химией чистишь туалет, выносишь мусор и всё!  И ещё, чтобы ты знала – для всех кроме меня и шефа, ты работаешь неофициально и денег не получаешь! Если налоговые службы узнают, то могут выслать из страны в двадцать четыре часа, потому что ты со своих заработков не платишь налогов. Это я так на всякий случай! Если что – ты мне помогаешь безвозмездно, так сказать по-дружески.

   На том и порешали. Наташка постепенно втянулась в работу, за день успевала навести порядок в двух квартирах. На вечер оставались прогулки по городу, мороженое, пляж и все прелести курортной жизни. Но и этого было достаточно, чтобы чувствовать себя счастливой. Солнце садилось рано. В девять часов с гор спускались сумерки, окрашивая пурпурным цветом море. Намотавшись за день, девушка медленно брела к своему пансионату мимо прибрежных ресторанов и кафе, где нарядные туристы пили пиво, вино, танцевали, громко смеялись, знакомились, заводили романы. С ней тоже пытались познакомиться мужчины разного возраста, но она избегала встреч, потому что знала –курортные связи почти никогда не приводят к браку, к тому же она ещё не отошла от прежних горьких отношений, да и приехала для других целей. На удивление то, чем она занималась, приносило хороший доход. Наташка в уме подсчитывала, что погасит кредит в банке почти за четыре месяца вперёд, эта мысль грела душу, ведь многолетнее, долговое ярмо гирей висело на шее. Так пролетела неделя, пока Наташка не открыла дверь того злосчастного дома.

Глава 3

  Мустафа считал себя человеком порядочным, умным, с прогрессивными взглядами, любящим своих детей и жену. И это не важно, что он вместе с такими же сутенёрами, поделили город на несколько частей для своего сомнительного бизнеса. У турка имелись веские причины считать себя таковым, потому что он относился к трудовому коллективу с уважением и по-деловому. Многие его приятели шутили, мол, ты ещё профсоюз создай и предоставляй оплачиваемый отпуск своим шлюхам, за это повысится производительность труда. Но турок терпеливо поправлял своих друзей, что шлюхи – дешёвки привокзальные, неухоженные, от которых всякую нечисть подцепить можно. А его проститутки с маникюром, с бритыми ногами, ароматно пахнут, как правило, владеют языками помимо своего – родного, да и дело исполняют мастерски. Он строго наказывал за наркотики и алкоголь, штрафовал, если девка деньги тырила, ну а если совсем борзела, отбирал турецкие документы и отправлял на улицу. Там она действительно превращалась в грязную шлюшку, зарабатывая на обратный билет минетами. Коллективом Мустафа гордился – девахи с длинными ногами, натуральные блондинки, по национальности русские, украинки, девушки из Белоруссии. Именно то, что надо клиенту! Он категорически не принимал на работу несовершеннолетних, наркоманок, любительниц крепких напитков. Обманом никого не заманивал. Это не про него в бульварных газетках и криминальных хрониках: мол, выходит объявление – нужны официантки, горничные, массажистки для работы в отелях, а потом на улицу, проституцией промышлять. Нет! Мустафа несколько лет прожил в Германии и знал, как цивилизованно разрулить свой нелёгкий бизнес, да ещё и в стране, где проституция официально запрещена и карается законом. Однако на первый взгляд всё именно так и обстояло. Он завёл своих людей в России, на Украине, которые, конечно, за свой интерес, давали объявления в солидных журналах и газетах о том, что требуются горничные, официантки, гиды, аниматоры.  Во время собеседования эти люди объясняли особо привлекательным дамам, мол, да, такие должности пустуют в отелях необъятного побережья Турции, но есть и другие интересные, выгодные предложения с большим заработком. Некоторые соглашались сразу, некоторые намаявшись пару недель в уборщицах, надевали короткую юбку, высокие каблуки шли на Площадь Республики продавать свою любовь. А плотские утехи стоили за один час сто и больше лир. Путём несложных вычислений, до девиц доходило, что придётся драить унитазы, мыть пол и бегать с пылесосом по этажам минимум три-четыре дня, а на панели такой заработок можно получить за одну ночь!

     Вот о такой нехитрой бухгалтерии Мустафа рассказывал своим труженицам секса. Львиную долю, конечно, забирал он и всё равно дамы были довольны условиями труда и заработной платой. Но и затраты он нёс немалые. Надо было прикормить целую кучу портье в разных дорогих отелях, которые предлагали любителям подобных развлечений именно его товар. Мустафа платил некоторым представителям полиции, чтобы те не особенно зверствовали относительно жриц любви. Немалые деньги уходили на содержание отеля, где дамы проживали и куда приводили клиентов. Не под кустами же и не в общественном туалете работу выполнять! Условия труда должны соответствовать! И конечно, пухлый конверт для доктора в случае непредвиденных обстоятельств. Но прежде всего сутенёр оформлял документы для легального проживания проституток на территории Турции. Когда заканчивался месяц дозволенного безвизового проживания, те дамы, которые за месяц не принесли особенного дохода, не проявляли рвения к работе, отправлялись на историческую родину или опять же убирать номера в отелях. А вот кому это дело нравилось, и у кого от клиентов не было отбоя, Мустафа делал икамед – кимлик – временный вид на жительство. Эта процедура за долгое время отточилась до блеска. Турок оформлял справку из отеля «Вояж» о месте постоянного проживания, делал перевод паспорта на турецкий язык и ставил у нотариуса печать. На имя дамы открывался банковский счёт на приличную сумму, тут же появлялась справка о том, что данная персона имеет солидный аккаунт в турецком банке. Девушка по своему паспорту получала новенькую именную карту и тотчас переводила все деньги назад на имя Мустафы, оставляя только десять лир на содержание счёта. После делалась фотография, заполнялась анкета и вся эта бумажная пачка отправлялась в отдел по работе с иностранными гражданами. Примерно через неделю девушка становилась обладательницей документа, который давал ей право проживать на территории Турции год, а иногда даже три, ну а российский паспорт надёжно запирался в сейфе в кабинете Мустафы. Такие затраты окупались быстро. Случались, конечно, казусы и разные криминальные истории, но об этом Мустафа предпочитал не распространяться.

     И вот что-то неладное стало происходить в его империи удовольствий. Сначала пропала и не вернулась в отель одна девушка, позже полиция вынюхивала, выспрашивала, перетряхивала её вещи, расспрашивала товарок по бизнесу. Непосредственно Мустафу полицейский интерес не коснулся, а он не стал копаться в этой истории, дабы не привлечь лишнее внимание. Только наказал своим людям связаться с родственниками, узнать, что да, как и при необходимости оказать материальную поддержку. Но через пару недель произошла ещё одна пропажа, тогда он позвонил своему человеку в полицию и выяснил без лишних подробностей, что совершено уже второе, аналогичное убийство. К девкам Мустафа относился не как к товару, да и рынок регенерировался быстро. И всё же потерять за пару недель два источника дохода он, как бизнесмен, позволить себе не мог. Тем более что эти не из тех, которые снимали клиентов на каждом перекрёстке. VIP дамы особого сословия составляли эскорт для публики весьма солидной. Фото девушек размещались в интернет каталогах, они говорили на английском, да и вообще могли поддержать любой разговор, если, конечно, им давали возможность открыть рот. Словом, Мустафа лишился проституток с хорошими манерами для богатых клиентов. Случалось, что некоторых заказывали за месяц, а то и далее вперёд.

  Девицы начали волноваться и роптать, но он их успокоил, что всё, мол, под контролем! Работаем в прежнем режиме с энтузиазмом и огоньком! Сутенёр и сам поверил в то, что ничего особенного не произошло, потери, как и в любом другом бизнесе неизбежны! Прошёл месяц с лишним и вдруг ему сообщили, что уже второй день никто не видел Лизу Смирнову. Вот тогда для Мустафы, вместе с известием о пропаже, принесли валерьянки. Он метался в бессилии по своему кабинету, который находился в том же здании, где дамы жили и принимали клиентов. Огромный, многоэтажный отель, с достаточным количеством звёзд, номеров, с приличным сервисом и весьма доступными ценами действовал круглый год. И эта туристическая мишура хорошо маскировала нелегальный бизнес Мустафы.

  Он срочным образом созвал своих помощников, и прежде устроил разнос за халатное отношение к делу, потом каждому выдал задание: выяснить с кем встречались в последние дни жизни убитые, на каком автомобиле уезжали, в какой отель приглашались. Короче досконально выяснить все мелочи, вплоть до того, какие трусики были в последний день на каждой из них. Подчинённые зароптали, как же распознать клиента, ведь паспорт никто не предъявляет при получении проститутки. На что Мустафа зыркнул чёрными глазками, быстро пресекая протестные настроения.

– Я сказал всё! К вечеру я должен знать о них каждую мелочь. Работать тихо, чтобы дамы не начали волноваться, мы не можем остановить работу в разгар сезона.

   А про себя решил, что как только соберёт всю возможную информацию, то попытается встретиться с офицером криминальной полиции Ерином Исаном, который, как он уже узнал из своих источников, вёл это дело.

Глава 4

  За год до того, как его отправили работать в это курортное место, Ерин прожил девять месяцев в белорусском городе Барановичи, изучая в местном университете русский язык. Этого требовала служба полиции, потому что на побережье съезжались многие тысячи туристов не только русских, но из стран бывшего СССР. Когда начальство предложило столь длительную командировку, он, недолго думая, согласился. На тот момент полицейский уже оформил развод. Его томило одиночество, и угнетали пустые стены служебной квартиры. Предложение заняться изучением языка поступило как нельзя, кстати, тем более по окончании курсов ожидало повышение в звании. Вот тогда он сможет работать в городе до самой пенсии без переводов на другое место службы. Получать знания в России оказалось достаточно дорого и холодно. А белорусская сторона с удовольствием принимала на обучение уже немолодых студентов из Турции, за совсем небольшие деньги. Все девять месяцев с октября по июнь, он прожил в общежитии в одной маленькой комнате с молодым соотечественником, который после окончания колледжа по отельному бизнесу в Белеке, так же осваивал русский язык. Время, проведённое в вынужденном студенчестве, вспоминалось по-разному и весело, и грустно, а иногда с ужасом. И самое страшное было не то, что туалетная и душевая комнаты были по одному экземпляру на весь этаж, а то, что они рисковали сголодухи нажраться свинины, которая укрывалась почти во всех продуктах – в столовских котлетах, голубцах, сосисках, в пирожках, холодцах. И чтобы случайно не осквернить своё мусульманское тело и душу этой пищей, они ели рыбу – консервированную, жареную, печёную, какая только лезла в рот. А есть хотелось всегда от работы извилин, потому что русский язык оказался невероятно трудным. И ещё потому что минус десять на улице для теплолюбивых турков, это «ледниковый период».  После девяти месяцев такой диеты Ерин возненавидел рыбу во всех её проявлениях. И вот сейчас он обедал с красивой русской девушкой в небольшом кафе на первом этаже полицейского участка и без слов наблюдал, как она с удовольствием уплетает жареную форель. Она ловко управлялась с вилкой и ножом, быстро закидывая в рот кусочки рыбы и картофеля фри. Первый раз после белорусской командировки он захотел со смаком и аппетитом съесть такой же кусок. Он подумал про себя, что молодой, здоровый организм, несмотря на огромный стресс и двухчасовой допрос не только не лишает аппетита, но и требует возврата затраченной энергии.

  Из долгой беседы он понял, что Наталья Иванова приехала в Турцию, чтобы отдохнуть и помочь своей подруге, которая проживает в стране легально, имеет здесь семью и работу. И как не юлила Иванова, Ерин понял, что она приехала заработать денег, убирая виллы и квартиры. Мысленно турок отмахнулся – его эта сторона не касается, это может заинтересовать налоговые службы, а он делиться информацией ни с кем не собирается. Голова идёт кругом от того, что упырь – маньяк рыскает по городу, надо в короткие сроки его обнаружить и обезвредить. А нарушение налогового законодательства не его проблемы! Особенных фактов выяснить не удалось. Иванова, похоже, ничего не видела. Приехала рано часов в семь и пока не наступила жара, девушка планировала убрать виллу. Она открыла дверь с чёрного хода, тут же получила удар по голове и потеряла сознание на какое-то время, давая возможность убийце спокойно удалиться. Но по крупицам всё же удалось кое-что насобирать. Иванова имела рост метр семьдесят один плюс один сантиметр на подошву кроссовок и судя по характеру удара и по тому, на каком уровне она видела его глаза, убийца имел рост примерно сто семьдесят пять и зелёные глаза. Свидетельница так же вспомнила яркую деталь – от мужика несло терпким дорогим одеколоном. Особенно Ерина насторожил рассказ Натальи о том, что её телефон валялся рядом на полу, и паспорт лежал в другом отделе сумочки.

– Вы позволите посмотреть ваш телефон?

– Конечно. – Наташа протянула трубку.

  Полицейский показал телефон экспертам, но ничего интересного они там не нашли. СИМ карта от турецкого оператора «Тюрксель» с несколькими номерами и пара фотографий небольшого отеля.

– Что это за отель?

– Я живу в этой гостинице. Сделала фото специально, здесь видно адрес и название. В случае если заблужусь в городе, то могу показать местным жителям или таксисту и мне подскажут, как вернуться назад.

  Ерин с ужасом понял, что Наталье угрожает опасность, убийца не знает точно, что она успела рассмотреть, но он видел её паспорт и фото на телефоне. Теперь он в курсе, где девушку можно найти! Они сидели в кафе доедали ужин, а Ерин усиленно думал, что предпринять с этой русской. Рабочий день уже закончился, а официальные документы на охрану можно получить только завтра после согласования начальством. Он не стал пугать девушку понапрасну, решил отвезти в отель. Полицейский наказал строго-настрого не покидать свою комнату, не открывать никому дверь, и сразу звонить ему, если она почувствует что-то неладное. Ерин набрал и сохранил свой номер на её трубке. Он надеялся, что убийца не будет предпринимать какие-то шаги так скоро, во всяком случае, не сегодня ночью. Если бы он знал, как ошибался!

   Наташка так и сделала. Закрылась в номере, приняла душ и позвонила Тамаре. Она рассказала всё, что произошло, и пообещала, что будет на работе в восемь утра. Тамара пришла в шок от случившегося и тут же спохватилась и перекинулась мыслями на другое: завтра в обед должны прилететь многодетные туристы, которые выбрали этот дом для отпуска. Полицейские опечатали виллу и неизвестно, когда появиться возможность использовать недвижимость снова. Необходимо срочно подобрать какое-нибудь жильё для этой семьи. Они ещё некоторое время болтали по телефону. Подругу интересовали разные подробности, но Наташа толком ничего не знала, кроме того, что на вилле обнаружила труп молодой девушки, вызвала полицию, потом её долго допрашивали. Тут Тамара заволновалась:

– Что ты рассказала о нашем агентстве?

– Не переживай Тома сказала только, что отдыхаю здесь и лишь помогаю, когда ты слишком занята и не можешь сама прибрать до приезда клиентов. Да полицию ваше агентство почти не интересовало.

– Всё правильно! – облегчённо вздохнула подруга.

– Знаешь, полицейских интересовало, как мог убийца с девушкой попасть в дом, ведь ключи есть только в офисе?

 Тамара подумала пару секунд и как бы размышляя, ответила:

– Не факт. Ключ есть у хозяина виллы, а кто хозяин и где живёт надо смотреть по картотеке. Да и выяснить то, что дом пустой можно элементарно. Мы выставляем свои предложения по аренде недвижимости на сайте Booking.com. Туда заходит любой желающий в любой точке мира, чтобы найти нужный отель, квартиру, виллу, комнату. На сайте расписаны все характеристики жилья – сколько комнат, в каком районе, с кем соседствует, далеко ли до моря и так далее. Соответственно видно, какие предложения свободны на данный момент. И вот что интересно, если отели встречают туристов круглосуточно, есть гиды от туристических компаний, трансфер, то есть специальные автобусы от аэропорта до отеля, то наше агентство ночью не работает, мы встречаем только в течение дня. И если человек чуть-чуть разбирается в туристическом бизнесе, то он может знать этот маленький нюанс. Посмотреть по сайту и убедиться, что на вилле никто не живёт, что ночью точно туда никто не приедет, а открыть дверь можно любым гвоздём!

– Какая ты умная! – Наташка была искренне восхищена подругой.

– И послушай ещё что: эта вилла долго была пустая, и это тоже мог узнать каждый. Если несколько раз заходить на сайт и смотреть это предложение, то понятно, что большого спроса на этот дом нет, потому что туристы, которые там уже проживали, могут оставлять отзывы и ставить баллы. Именно про этот объект нет ни одного отклика, ни плохого, ни хорошего. А причина вот в чём – этот дом раньше выставлялся на сайте как вилла с бассейном и с видом на море, её бронировали часто и с удовольствием. Однако в прошлом году ушлый сосед напротив, надстроил в своём доме ещё пару этажей, тем самым закрыв вид на море. Появилась тень на бассейн почти в течение всего дня. Кому нужно такое предложение? Люди же едут купаться, загорать, наслаждаться красотами. Только арендодатель не захотел снизить цену, но желающих сразу убавилось, потому что без вида на Средиземное море и по такой высокой цене можно найти другие дома. Наверное, завтра к нам нагрянет полиция и…

  И трубка запищала короткими гудками. Наташка чертыхнулась – то ли деньги, то ли зарядка на телефоне кончились. Она ещё раз проверила замки на входной и балконной двери. Девушка мысленно констатировала, что пансионат старый и если двери ещё сносные из цельного дерева, то окна находились в плачевном состоянии – деревянные и стёкла без штапиков держались благодаря тоненьким гвоздикам и пластилиновой замазке. Но она с самого начала не ожидала повышенного комфорта в дешёвом пансионате. Наташка плотно задёрнула шторы, понимая, что духота не даст ей хорошо выспаться, однако появилась иллюзия хоть какой-то безопасности. Телевизор остался включенным в качестве убаюкивающего снотворного. Она засунула под подушку телефон, даже не вспомнив о том, что на счете не лежало ни одной лиры и чем-то больно, до крови наколола палец. Наташка вспомнила, что состригала прошлым вечером заусеницы на ногтях, а после поленилась встать и положить ножницы на столик, так и сунула их под подушку. Она лежала и думала, что с этой работой потеряла весь свой маникюр, руки загрубели, несмотря на то, что убирает в перчатках. С этими мыслями и под монотонный бубнёж слезливой мелодрамы глубоко уснула, забыв поставить телевизор на таймер. Сон заблокировал чувство опасности, да и вообще все ощущения, только ноги гудели от усталости.

  Он всё предусмотрел, просчитал каждый шаг, выверил каждую минуту. Да только каким нелёгким ветром, за каким чёртом принесло эту бабу. Каково же было удивление, когда наскоро полистав паспорт, увидел, что неожиданная дамочка ещё и русская! Он знал, что в этом турецком городе повышенная концентрация русских, но чтоб до такой степени! В одном доме два живых человека и один труп! Захотелось шарахнуть по башке с такой силой, чтобы убогая больше не поднялась, потому что её присутствие могло разрушить всю стройную конструкцию, которую он выстраивал несколько месяцев. Жаль помешал полумрак – после яркого солнца той комнаты на втором этаже, глаза не успели привыкнуть к мрачному холлу, поэтому получился неточный удар. Ещё нехватка времени – если замешкаться, может появиться кто-то ещё. Вдруг бабёнка не одна! Надо убираться пока не поздно! Мужчина наспех просмотрел её сумочку, телефон и ухмыльнулся, теперь он знал российский адрес и запомнил, где проживает эта недотёпа здесь в Турции. Времени было в обрез, но он знал, что доведёт дело до конца! У него просто нет другого выхода! Факт: она видела его! В целях безопасности придётся устранять и это препятствие! Только бы не совершить ошибки. Именно тогда, когда он совсем близко, к чему так долго стремился. Он предполагал, что её долго промусолят в полиции. Мужчина прикинул в голове, что есть несколько часов для того, чтобы заняться своей работой и подготовиться к вечернему визиту.

  Он знал этот пансионат в тихой части города – старый и замызганый. Неоновый свет ресторана напротив закрывали раскидистые деревья, поэтому он не опасался оказаться замеченным, особенно в три часа ночи, когда город спит крепким сном. Туристы уже легли, а дворники ещё не встали. Просчитать нужный номер не составило труда: иностранцев обычно селят на сторону, с которой виден кусочек моря и новый город. Комнаты с видом на внутренний двор с мусорными контейнерами и автомобильной стоянкой занимал персонал отеля и местное население. Их совсем не интересовали прекрасные морские виды! Для турецких мелких предпринимателей самая прекрасная картина, это портрет Ататюрка на лирах любого достоинства. Как правило, эти люди приезжали по делам торговым и тем лучше, чем дешевле и спокойней.

  Он украдкой наблюдал, как красивый турок на полицейской машине привёз её к крыльцу, потом заметил, как девушка выглянула на балкон. Теперь точно известно место обитания. До полного спокойствия и темноты соваться возле отеля не имело смысла. Время ещё раннее, есть несколько часов для того, чтобы хорошо всё продумать. Несколько раз он обошёл вокруг пансионата, проверил все пожарные выходы и лестницы, потом ушёл в город выпить кофе и перекусить. Надо только запастись терпением, а терпеть он умел.

    Комната находилась на втором этаже, двери балкона плотно закрыты, шторы наглухо задёрнуты, но приглядевшись, стало видно, что работает телевизор. Значит, девица ещё бодрствует и надо тянуть время. Мужчина уже знал, как незаметно попадёт в номер. Постепенно окна в пансионате гасли один за другим, но цветные блики от телевизора всё мелькали в тонких щелях между полосами портьер. Он понял, что она уже спит, просто забыла выключить телевизор, но лучше ещё подождать, чтобы сон полностью завладел обитателями пансионата.

   Зловещая, худощавая, тёмная фигура с капюшоном на голове долгое время без движения стояла в тени деревьев на другой стороне улицы. Как тень отвергнутого любовника, жаждущего отмщения, эта мрачная фигура не отводила взгляда от балкона второго этажа. Вдруг тень двинулась бесшумно, только на секунду попала в луч света от фонаря, пересекая дорогу, потом поползла по отвесной стене, цепляясь за крюки водосточных труб.

  Ивановой снился страшный сон. Она бежала по сумрачному лесу, ощущая на своём затылке тяжёлое, горячее, смердящее дыхание и слыша гулкие, бухающие шаги, как будто преследователь нёсся за спиной в больших резиновых сапогах. Наташка понимала, что через секунду он схватит её, зацепит за подол платья и повалит своим тяжёлым телом на корни деревьев, которые как змеи выползали из земли. Она уже не сможет вырваться, не сможет дышать и видеть. Гулкий звук шагов слился с ударами её сердца, которое замедляло свой ритм.  Вдруг сон улетел, страх сковал тело, она боялась открыть глаза, пошевелиться и даже дышать, потому что почувствовала, что в комнате кто-то есть. Телевизор не работал. Наташка усиленно вслушивалась во все звуки, но почувствовала лишь лёгкий ветерок и какой-то далёкий, знакомый аромат. Она ясно вспомнила, что перед сном плотно закрыла балкон и шторы. Вдруг что-то мягкое легло на её лицо и прижалось неотвратимой тяжестью. Наташка не могла вздохнуть, и ужас сна превратился в ужас яви. Она заметалась, забрыкала ногами, но силы быстро покидали, разноцветные круги поплыли в голове от нехватки кислорода. Руки лихорадочно метались, неожиданно затронули чьи-то плечи. Она безуспешно пыталась оттолкнуться от нависшего тяжёлого тела. Пальцы шарили хаотично и вдруг нащупали на кровати холодный металл ножниц. Из последних сил она воткнула концы в мягкую плоть, потом ещё и ещё. Хватка немного ослабла, и Наташка услышала злое рычание. Ища спасения, тело перевернулось и свалилось с кровати на пол безвольным мешком. Девушка жадно вдыхала воздух и интуитивно, на коленях отползала дальше от опасного места, потом поднялась на ноги и на ощупь, в темноте заскочила в ванную комнату. Пот катился по лицу и спине, она наклонилась всем телом на дверь и закрылась на хлипкую щеколду, потом схватила ртом воздух, но только писк выдали голосовые связки. Сухой рот хватал воздух снова и снова, пока не вырвался голос и не начал биться по стенам, потолку и полу душной ванной комнаты. Она орала во всю глотку на английском, на русском, просто кричала лишь бы привлечь внимание. Через пару минут обессиленно замолкла, прилипла ухом к двери, прислушиваясь, что происходит с другой стороны и сначала ничего не могла толком разобрать из-за своего шумного дыхания. Стояла тишина. Ноги подкосились. Наташка в изнеможении села на пол и обхватила голову руками. Во что же она вляпалась и что теперь делать дальше?

– Хэлло мадам! С вами всё в порядке? Вы мешаете соседям спать! Я вызову полицию!

  Кто-то осторожно стучал костяшками пальцев по косяку. Наташа с облегчением узнала голос портье, с которым встречалась почти каждый день на ресепшене. Она осторожно приоткрыла дверь из ванной, готовая каждую секунду завизжать. В комнате царила прежняя темнота, только распахнутые шторы колыхались от ночного ветерка. Огни ночного города тускло освещали разбросанную постель, перевёрнутый стул и на полу белела подушка. Наташка думала про себя, что вот этой подушкой убийца и хотел придушить. Она быстро включила свет и открыла входную дверь. Увидев знакомое лицо, затараторила, хватая портье за руку:

– Пожалуйста, помогите, меня кто-то пытался убить!

   Лохматая, потная, почти безумная Иванова лихорадочно металась по комнате с мыслями о том, что надо срочно позвонить Ерину, только он мог помочь! Полицейский знал ситуацию с самого начала, а она слишком устала, чтоб рассказывать всё произошедшее другому полицейскому наряду. Кое-как под кроватью нашла телефон, но пластиковая коробка оказалась совершенно бесполезной и не подавала никаких признаков жизни. Наташка подключила мобильник на зарядку и обессилевшая села на кровать, вытянув ноги.

    Пожилой турок без эмоций констатировал, что уже четыре часа утра. Жутко хотелось спать, и он не собирался долго разбираться с сумасшедшей русской, а тем более привлекать внимание полиции. Портье прошёлся по комнате, но ничего особенного не заметил: смятая постель, подушка на полу, единственное, что показалось подозрительным так это отсутствие небольшого квадратика стекла из переплёта балконной двери. Стекло стояло на балконе совершенно целое. Кто-то соскрёб замазку и выставил стекло наружу. Да только это могла сделать русская сумасшедшая туристка. В дешёвом пансионате кондиционирования не предусмотрено, а жара стоит выше тридцати, поэтому отсутствие стекла может расцениваться как нарушение правил проживания и только. Турок зевнул, и вяло предложил:

– Мадам, если хотите вы можете провести остаток ночи в служебной комнате, а утром решим, что нам делать. После обеда, кода выедут туристы можно переехать в другой номер, – пожилой мужчина повернулся к двери и буркнул через плечо. – Если найдутся свободные комнаты.

  Наташку, несмотря на жару, начал колотить озноб. До сознания дошёл ужасный смысл происходящего. Она передёрнула плечами и с надеждой посмотрела на турка.

– Да хочу! Я не останусь здесь одна, мне страшно. Спасибо.

   Они спустились на первый этаж, турок положил для неё подушку на удобный диван в комнате за конторкой, а сам задремал, развалившись в кресле в холле возле включенного телевизора. Наташка долго ворочалась, представляя, как страдали бы родители, если этому упырю удалось сделать то, что он задумал. Но она так устала от произошедших с ней стрессов, что сама не заметила, как отключилась.

  Наташа подскочила в половине восьмого утра. Она сердечно поблагодарила администратора, который раскладывал за конторкой утреннюю почту, бегом поднялась в свой номер, приняла душ, схватила телефон и с мокрыми волосами побежала в офис, где её с нетерпением ждала Тамара.

Глава 5

  В восемь утра весь отдел в полном составе восседал в кабинете. День начинался жаркий, и под потолком монотонно шуршал кондиционер, охлаждая небольшую комнату. Ерин сидел во главе стола, запуская руку в свою шевелюру, которую так и не успел привести в порядок у парикмахера. За столом восседали трое мужчин. Каждый из них являлся профессионалом в своём деле. Так случилось, что они не дружили семьями, мало знали о личной жизни каждого, зато в работе понимали друг друга с полуслова.

– Итак, – начал Ерин, – подведём итоги. Закария вчера ты был на выезде, что мы имеем?

– Убитая Смирнова Елизавета, русская, двадцать пять лет. В сумочке, которая валялась под кроватью, мы обнаружили несколько лир, сотовый телефон, косметичку с губной помадой, пудрой и упаковку презервативов. То что она гражданка России мы выяснили из заграничного паспорта. Также в сумочке нашёлся турецкий икамед с видом на жительство на один год. Проживает… проживала дамочка, – поправился Закария, кашлянув, – по регистрации в отеле «Вояж» так что с документами у неё всё в порядке. Опрос свидетелей почти ничего не дал. Дом расположен на тихой улочке, везде высокие каменные заборы. Ничего подозрительного никто не слышал и не видел. Можно предположить, что эта пара приехала на такси, потому что несколько жителей, которые возвращались поздно ночью, а один под утро после ночного клуба утверждают, что посторонних машин на улице не было. Обыскали все мусорные баки в округе, но ни орудия убийства, ни окровавленной одежды не обнаружили. Эксперты просмотрели сотовый телефон и рассказали кое-что интересное. У этой дамы есть несколько номеров людей весьма влиятельных и богатых в Турции. Эти мужчины, по нашим данным, пользовались эскорт услугами, да и другими услугами сомнительного свойства. Мы можем не только предположить, но и утверждать, что эта дама промышляла проституцией. Так же как и первые две убитые женщины, которые работали у известного в городе сутенёра Мустафы.

– С Мустафой я встречусь сам, – Ерин перебил Закарию. – А ты найди и поговори с её подругами, они могли видеть, с кем и откуда уезжала Смирнова. Хотя нет, я и с подругами пообщаюсь, мне будет проще говорить с ними на русском или на английском языке. Всё равно к Мустафе ехать, у него в отеле «Вояж» офис – приходилось наводить об этом товарище справки по другому делу, – шеф на секунду задумался, потом взглянул на Закарию. – Поезжай в город, ищи такси, которое привезло парочку или только одну девушку, показывай фотографию убитой, вдруг кто узнает, должен узнать, времени мало прошло.

– Почему именно такси? Может убийца имеет машину или арендует, или у знакомых взял, или украл, наконец!

– Начни с таксистов, а по пути заглядывай в офисы аренды авто – не мне тебя учить! На всякий случай возьми фотографии других жертв и в помощь пару молодых стажёров. Вероятнее всего снять он её мог или на Площади Республики, или на набережной: это точки работниц Мустафы, хотя возможности найти проститутку разные. Теперь ты Феррат, – Ерин обратился к полноватому лысому мужчине, который в отделе занимался аналитикой, – что мы имеем общего с двумя аналогичными убийствами?

– Первая жертва Иванцова Мария, 21 год. Вторая Спиридонова Валентина 21 год. Все девушки, включая последнюю блондинки русские и как мы знаем, трудились не покладая тела проститутками у известного Мустафы. У всех жертв на момент убийства были связаны руки одинаковыми, шёлковыми шарфами, вырезаны соски грудей, разрезан живот. Половой акт он с ними не совершал. Когда изучу результаты экспертизы последнего убийства, то расскажу всё остальное. По всем признакам мы имеем дело с серийным маньяком и если это так, то, скорее всего, надо ждать следующее убийство.  Вопрос в одном – где, как и когда? Убийца не придерживается жёстких временных перерывов, но можно попытаться ловить на живца, но опять же на это надо время. Девушек не грабили, все вещи на месте – сумочки, телефоны, паспорта, деньги. Убийца не фетишист, он не забирает с собой нижнее бельё и отрезанные соски. Уносит только орудие убийства, по всей вероятности это тонкий хирургический скальпель ещё комбинезон, который снимает после убийства, в противном случае он должен был испачкаться в крови почти с головы до ног. В последнем доме обнаружены волокна хлопчатобумажной ткани синего цвета, из которых шьют рабочую одежду для дворников, работников пекарен, портовых докеров, да и мало ли для кого. И ещё – все эти три девушки зарегистрированы на сайте интим услуг. Этот сайт, естественно, неофициальный. Так как в Турции сайты эротического и порнографического характера блокируются, то этот сайт позиционировался как сайт знакомств, но с очень откровенными описаниями дам. Под видом приглашения любой желающий мог перечислить определённую сумму на указанный счёт и встретиться с ночной бабочкой в интересующее время, в нужном месте. Вот так через интернет эти девушки были куплены для эскорта услуг некоторыми влиятельными турками. Но для встречи с ними нам надо гораздо больше оснований и веских причин чем то, что они оплачивали этих девушек для сопровождения на деловой ужин или обед в самый дорогой отель Европы «Мардан Палас» или на яхту «Райзинг Сан», стоимостью в двести миллионов долларов. Ну, это я так к примеру.

     Феррат перевёл дух, помолчал несколько секунд и продолжил:

– Нам понадобится помощь русской полиции. Все девушки русские, и мы не можем исключать версию, что их что-то объединяет на территории России.

      Ерин замотал лохматой головой:

– С русскими связываться придётся в любом случае, надо тело отправлять на захоронение, но пока помощи просить не будем. Ещё Феррат найди мне выход на светило психиатрии, кто сможет помочь составить характеристику на маньяка.

     Ерин дал ещё несколько указаний и отправился на доклад к начальству, ожидая головомойки. С момента убийства прошли сутки, а они почти ничего нового не узнали. По дороге подумал, что совершенно забыл о свидетельнице Ивановой. Он мысленно прикинул, что позвонит сразу, как только освободится. Шеф не особенно свирепствовал, приказал держать его в курсе событий. Ерин попытался решить с ним два особо важных дела, но попытки эти оказались безуспешными, собственно, как он и предполагал. Первое: на предложение обеспечить охраной Наталью Иванову, шеф лишь отмахнулся и сослался на нехватку сотрудников. Он заявил, что эта Иванова ценным свидетелем не является, так как почти ничего не видела и выделять на её охрану людей нет резона. А если сама Иванова боится за свою безопасность, то пусть отправляется в Россию, благо самолёты в Москву летают по три раза в день. И второе: на требование допросить влиятельных турков на предмет их связи с проститутками, шеф запросил перечень персоналий. А когда он увидел список имён, то замахал руками от негодования. Марать таких людей сомнительными знакомствами, да ни за что! Богатые турки это может, и переживут благодаря своим связям и деньгам, а вот он – шеф полиции вряд ли!

   Выйдя от шефа, Ерин вздохнул полной грудью, потом спохватился и тут же набрал номер Ивановой, но телефон молчал. Уже сидя в своём кабинете, он ещё несколько раз безуспешно прижимал трубку к уху. В дверь тихо постучали, полицейский крикнул, приглашая посетителя. Вошёл здоровый волосатый мужик, лет сорока пяти с множеством золотых украшений на шее, руках и пальцах. Эрин усмехнулся про себя. Они – турки имели повышенную волосатость, как и многие восточные народности, но казалось, у этого были без волос только глаза и ногти. Полицейский лишь заочно знал колоритную персону, потому что сфера деятельности этого гражданина касалась отдела полиции по борьбе с проституцией. Но как бы этот отдел не пытался взять его за задницу, у них ничего не получалось, слишком стройной и безупречной была конструкция, которую выстроил предприимчивый бизнесмен, слишком много высокопоставленных покровителей имел, а если кто-то и попадался в поле зрения полиции, так только мелкие и незначительные рыбёшки.

  «Припёрлась ряженая обезьяна! – подумал про себя Эрин и потёр подбородок, чтобы спрятать усмешку. – Гора не идёт к Магомеду, Магомед идёт к горе. Хорошо, что не придётся встречаться на его территории».

Визитёром оказался известный в определённых кругах Мустафа.

– Чем могу быть полезен? – подчёркнуто вежливо начал беседу Ерин, указывая на стул.

    Бизнесмен сел, вальяжно закинув ногу на ногу.

– Здравствуйте. Пропала моя э-э-э женщина. Её нет уже два дня. Смирнова Лиза, – Мустафа не знал, идёт ли запись на диктофон и начал разговор как сапёр, медленно подбирая слова, чтобы не проколоться на ерунде.

– А кто она вам? – Ерин с безразличным видом вёл разговор, ему был не важен ответ, и не интересовал моральный аспект. Чтобы поймать маньяка, лучше привлечь к сотрудничеству этого здорового орангутанга. Если за всё время профессионального сутенёрства правоохранительные органы ни разу не предъявили к нему претензий, значит, предприниматель хитёр, рационален и мог пригодиться в расследовании. Но миндальничать с сомнительной личностью полицейский не собирался.

– Видите ли… так сказать…

– Я знаю, кто ты, – подчёркнуто грубо перешёл на ты полицейский, – и хочу сразу прояснить ситуацию. Были убиты три твои проститутки.

    Он бросил на стол несколько фотографий с мест преступлений. Мустафа менялся в лице, просматривая снимки красивых бледных лиц с телами закрытыми белыми, окровавленными простынями. Несмотря на то, что Эрин выбрал самые щядящие фотографии, он всё же заметил, как под густой растительностью на лице сутенёра проступила бледность.

– И ты первый, кто попадает в поле зрения правоохранительных органов. Подозрения возникают разные. Может девушки ослушались, не удовлетворили клиента должным образом, узнали то, что им не надо знать. Мне не интересен твой, так сказать бизнес, но я перетрясу контору интимных услуг снизу доверху и в твоих интересах оказывать мне всяческую помощь.

– Да, да, конечно! – от вальяжности не осталось и следа, Мустафа напрягся.

   Эрин держал паузу. По бегающим глазкам сутенёра он заметил, что тот располагает какой-то информацией и ждал, когда тот начнёт делиться.

– Как бы это сказать, всё что произошло, не касается профессии, – тем временем продолжал сутенёр, – то есть дамы эти работали с удовольствием, получали хорошие бабки, обслуживали дорогих клиентов, деньги на руки от них не получали, предварительную оплату забирали контролёры.

– Анкеты этих троих были размещены на сайте знакомств?

– Вы и это знаете? – растерялся Мустафа.

– Знаю, конечно! Мне по службе положено.

   Ерину не нравился этот тип, раздражал запах его одеколона, манера говорить, растягивая слова, его тонкая рубашка, расписанная пальмами и обезьянами на них, и он подумал про себя:

  «У этого мужика туго со вкусом, напялил обезьян на обезьяну».

  Его что-то подспудно волновало, и он не мог вспомнить что именно.

  «Ах да, телефон Ивановой не отвечает».

  И он нетерпеливо поторопил Мустафу:

– Послушай, у меня нет времени вытягивать из тебя каждое слово, давай рассказывай, все известные подробности, а там я решу, что делать – тебя закрыть, твой нелегальный бизнес, или отель, где ты этим промышляешь. Я думаю, что ни один из вариантов тебе не нравится, поэтому всё будет зависеть от количества и качества информации.

– Да, да, – услужливо тараторил Мустафа. – Фото этих девушек размещались на таком сайте, кстати, туда мог зайти любой желающий. За услуги платили не только наличным, но и перечисляли с карты на банковский счёт, но клиенты редко пользовались безналичным расчётом, предпочитая, так сказать, видеть товар, который покупают. Так вот за Смирнову Лизу два дня назад кто-то перечислил определённую сумму за интимные услуги, – с этими словами Мустафа достал компьютерную распечатку и положил перед следователем. – Поэтому она уехала на эту встречу одна. Контролёр сказал, что её должны были забрать на одной из тихих улиц старого города, в двенадцать часов вечера. Отель она покинула в двадцать два тридцать, так сообщил дежурный администратор, – сутенёр снова достал из нагрудного кармана пёстрой рубахи листок с названием улицы.

– За сколько часов обслуживания были перечислены деньги?

– Два часа. Смирнова должна была освободиться поздно ночью и поэтому только утром её соседка забеспокоилась. И вспомнив про двух других, я решил прийти сам.

– А как же две первые девушки?

   Ерин практически всё знал про них, но хотел ещё раз услышать от Мустафы, в надежде выведать что-то новое.

– В том то всё и дело, что они не вернулись после своих так сказать своих выходных. Они имели несколько личных, свободных дней каждый месяц, ну вы понимаете.

     Полицейский вспомнил – заключение экспертов показывало, что у одной из девушек были месячные во время убийства.

– Подруги сказали, что Иванцова Маша пошла в тот день в театр и вроде как у неё была назначена с кем-то встреча в городе. Спиридонова отправилась на шопинг, так же с кем-то из русских друзей, – продолжал сутенёр, иногда заглядывая в свою записную книжку, из чего Ерин понял, что основную информацию собирали шестёрки Мустафы.

– Что ты можешь сказать про клиентов?

– А что я могу сказать? Здесь круглый год туристов полно разные съезды, симпозиумы со всего мира. Попадались, конечно, садисты и мазохисты, любители плёток и специфических игр! Однако для такой клиентуры и женщины находились со схожими интересами! Я почти с такой публикой не работаю, хлопот много. Да и встречи происходили за редким исключением в отеле и под контролем. На каждом этаже охрана. За девушками глаз да глаз нужен!

– Опиши девушек? Характер, интересы, знакомые, друзья?

– Об этом можно поговорить с их подругами. Я же много про них рассказать не могу, знаю только, что девки все, как одна красавицы, с образованием, общались на английском. А Лизка – аристократка с прекрасным образованием! Она преподносила себя достойно, играла на пианино, помимо английского, бегло говорила по-французски. Но, несмотря на все положительные качества, секс любила безмерно, поэтому готова была работать не за деньги, а за интерес, – сутенёр задумчиво поскрёб пальцами затылок. – Но вот что странно, она категорически отказывалась от клиентов – соотечественников. Может, боялась, что её кто-нибудь узнает? Турки, арабы, европейцы, да кто угодно, только не из России. Девчонки кучковались и дружили между собой, клиентов не делили. Жили на одном этаже, комнаты рядом, я уточню самых близких подруг и прислать могу.

– Ты уточни, только я сам с ними встречусь. И надеюсь, что в комнате Смирновой не трогали ничего, там надо экспертам разбираться.

– Да, да, конечно, – быстро кивал головой Мустафа. – Да, вспомнил ещё вот что, не знаю важно это или нет, только Лиза через пару дней собиралась улетать домой в Москву.

  Наташка драила очередную квартиру и совсем забыла подключить телефон. Сегодня квартира досталась не сахар – двухуровневая и невероятно грязная, судя по тому, сколько длинных волос она собрала на свою швабру, фантиков от конфет под кроватями и женских тампонов в туалетных мусорных бочках здесь жили женщины. Кондиционер по привычке не включала и от пота, футболка и шорты прилипли к телу. Она присела передохнуть и выпить чай, только тогда вспомнила, что обещала рассказывать о каждом своём шаге полицейскому. Когда экран телефона загорелся, высветилось, что он пытался дозвониться до неё раз десять.

    Днём в суете её страхи как-то рассеялись, она даже ловила себя на мысли, а не приснился ли весь этот ночной кошмар? Когда утром рассказала Тамаре про покушение, та пришла в ужас неописуемый, долго перебирала варианты, как обезопасить подругу. Рабочий день начался очень бойко – звонили телефоны, один за другим заходили посетители. Тамарка разрывалась между клиентами и подругой.

– Может вернуться домой? В Тамбов? Понимаешь, что я несу определённую ответственность за тебя! Не думаю, что полиция возьмётся охранять твою персону!

    Наташа пришла в отчаяние:

– Да я столько средств потратила, чтоб оплатить отель, билеты на самолёт, деньги за работу отличные и сейчас вернуться назад? Нет, я не хочу!

– Но с отеля надо съезжать. У себя дома я тебя поселить не могу, надо подыскать другое жильё только деньги со старого отеля не взять, хотя я попытаюсь вернуть хоть какой-то процент. Ладно, сейчас водитель тебя отвезёт на объект, когда закончишь, звони, он тебя привезёт назад, а я за это время что-нибудь придумаю.

     Наташка подцепила свою сумку и отправилась к выходу, от всех мыслей болела голова и уже у дверей услышала Тамаркин голос:

– Ну, хочешь, водитель с тобой будет, пока ты работаешь?

    Не оборачиваясь, Наташка отрицательно замахала рукой, мол, всё будет окей.

– Только двери запирай и не открывай никому! – крикнула вдогонку подруга и опять углубилась в работу.

    Наташа сидела на диване, протянув длинные, загорелые ноги и прихлёбывая горячий чай. Пот стекал по спине, шее и капал с кончика носа, она только успевала ловить солёные капли, чтоб они не попали в кружку. Девушка набрала номер полицейского. Он сразу же ответил, как будто держал трубку у уха:

– Ну, наконец! Где ты есть, Наталья Ивановна? Почему не отвечаешь на телефон?

– Аккумулятор разрядился. Я в городе, убираю квартиру и сейчас со мной всё в порядке.

– Что значит сейчас?

– А то и значит, что ночью меня пытались убить, задушить подушкой! – горячо и с обидой выпалила девушка.

   Она рассказала ночную историю ещё раз. Ерин мысленно казнил себя за беспечность и пока не знал, как поступить с русской.

– Почему ты не позвонила мне тотчас? – он был в отчаянии, можно было по горячим следам предпринять оперативные действия, а сейчас, вероятно, в номере уже произвели уборку.

– У меня села батарея на телефоне! А наизусть твой номер не помню.

– Где ты сейчас, я приеду?

– Лучше чуть позже в офис подруги, – она назвала адрес, – я появлюсь там примерно через два часа.

– Жди меня там, я скоро буду! Да! И скажи своей подруге, что мне необходимо с ней поговорить. Пусть никуда не уходит.

   За время до встречи с Ивановой Ерин решил провернуть множество дел. Прежде позвонил экспертам, чтобы те тщательно осмотрели номер, где кто-то пытался убить Иванову. Потом заскочил в кабинет к Феррату, отдал банковскую распечатку, которую принёс Мустафа.

– Вот здесь номер карты, по которой оплачивалась последняя жертва. Сможешь определить владельца?

     Феррат посмотрел на реквизиты и усмехнулся:

– Дожили, проституток по безналу оплачиваем. Карта системы Visa. Попытаюсь, но надо время. Легко, если это карта турецких банков, ну а если заграничных, то необходимо посидеть. Скорее всего, придётся делать официальный запрос на определение владельца. Банки тщательно охраняют информацию о клиентах. Что узнаю, сразу сообщу.

– Ты уж постарайся, каждая минута дорога пока не появилась следующая жертва.

  Ерин выскочил из управления, сел в машину и отправился по адресу, где предположительно убийца забрал последнюю жертву Лизу Смирнову. Ему приходилось бывать в этих местах на окраине города рядом с морем, но лучше внимательно осмотреть окрестности. Когда он заехал на эту пустынную улицу, то понял, почему убийца назначил встречу именно здесь. С одной стороны широкого шоссе за высоким каменным забором находилась огромная, бетонная площадка для строительства и ремонта яхт. Ерин подтянулся на руках и глянул на происходящее за стеной. Яхты разной цены, класса и достоинства заполняли всю площадь. Громадная, электрическая рама поднимала лодки из воды, потом выкатывалась на свободную площадку и опускала судно на специальные распорки для просушки, покраски и ремонта. Внизу бегали люди, которых совершенно не интересовало происходящее за каменной границей. По другую сторону дороги располагались бесконечные, покрытые матовой плёнкой парники для выращивания помидоров и клубники. Ерин понял, что свидетели могут найтись, если произойдёт чудо.

  И всё-таки решил назавтра отправить сюда пару оперативников, чтобы опрашивали людей по разные стороны дороги.

   Минут через двадцать, внимательно оглядываясь, зашёл в прохладу огромного холла отеля «Вояж». Подойдя к стойке регистрации, полицейский кивнул и протянул удостоверение. Казалось, портье не особенно удивился, а может старательно скрыл волнение, только с вопросительным взглядом ждал продолжения. У Ерина не было времени расставлять психологические ловушки и искать подтексты. Он прекрасно понимал, что почти все сотрудники отеля знали о неофициальной деятельности некоторых жильцов женского пола. Он напрямую спросил:

– В каком номере проживала Смирнова Елизавета? Давай ключи.

    Портье так же без эмоций ответил, что в комнате триста пятьдесят пять на третьем этаже находится её соседка. Ерин повернулся и пошёл к лифту, уловив краем глаза, как рука портье потянулась к телефону.

 «Мустафу предупреждает о моём приходе, – подумал про себя полицейский. – Поймаю кровопийцу, вплотную займусь этим рассадником. И ведь название отеля, какое романтичное – «Вояж»!

Глава 6

  В номере царил беспорядок. На кроватях валялись бюстгальтера, трусики, блестящие топики, коротенькие шортики, полный атрибут дамы лёгкого поведения. Сама дама, одетая в шорты и светлую майку, сидела на кровати и красила бордовым лаком ногти на ногах, понатыкав свёрнутые бумажки между пальцами. Увидев гостя, она подскочила, на ходу выдёргивая скрутки. Одна застряла у мизинца правой ноги, от чего девушка запрыгала, поднимая облако рыжих, кудрявых волос. Полицейский успел рассмотреть красивое, белое, стройное тело, длинные ноги и какое-то блеклое, с мелкими чертами лицо, покрытое веснушками.

   «На любителя».

   Подумал про себя полицейский и молча, привычным жестом помаячил удостоверением. Он осматривал комнату и походу расспрашивал девушку. Из разговора стало понятно, что соседка убитой в курсе произошедшего, но как говорится: «Война-войной, намаз- намазом»! Горевать времени нет, через несколько часов надо с хорошим настроением обслуживать клиентов.

  Девушка отвечала на вопросы, вернувшись к незаконченному педикюру. Она не выдала ничего нового. Жили вместе больше года. Клиентов принимали в специальных апартаментах, расположенных здесь же в отеле. В комнату посторонних не приглашали. Раз в год подруга летала в Россию, кажется, там у неё жили какие-то родственники. Межу собой товарки не дружили, но и не соперничали. Девушка закончила покраску и подняла васильковые глаза.

– Все девочки, которые приехали из России, Украины, Белоруссии согласились работать по разным причинам. Например, Машка Иванцова из Саратова, так её мать из дома выгнала – ухажёра привела, а дочь выставила на улицу. У Вальки Спиридоновой ребёнок маленький и отец алкаш, инвалид где-то в Нижнем Новгороде. Так она работала как проклятая, чтоб деньги послать, в день по пять – шесть клиентов обслуживала! А вы представьте, клиент платит за один час, так надо оправиться от одного и в товарный вид себя привести для другого мужика. Ей есть, и спать времени не хватало! Страшная стала, тощая, как доска! Туркам такие формы не нравятся! Мустафа даже назад отправить грозился.

   Девушка закусила губку, поняв, что сболтнула лишнего, но Ерин сделал вид, что не обратил на её слова никакого внимания:

– Ну- ну и что?

– А то, что все девочки приехали заработать денег, а вот Лизке деньги были не интересны.

     Ерин поднял удивлённо брови. А она продолжала увлечённо:

– Да, да, как бы это сказать, ей нравился сам процесс. Мы с ней дружили, ходили в кино, по торговым центрам, катались на каруселях, с ней было легко и весело, – девушка села к зеркалу и принялась красить глаза, тем временем продолжая. – Она совсем мало делилась о личной жизни, говорила только, что была большая любовь, а он то ли женился на другой, то ли в армию ушёл, а может, врала всё. Говорила, что воспитывал её дядя, брат отца, да только достал своей опекой, поэтому и сбежала сюда. Мне её жалко очень, да и страшно за себя, – Она шмыгнула носом. – А вы смотрите вещи, ищите что интересует.

    Ерин осматривал комнату, зашёл в душевую, потом понял, что самостоятельно не разберётся в этой куче блестящего барахла, множества бутылочек и обуви. Он выглянул из-за двери и попросил:

– Послушай, ты не могла бы помочь мне. Покажи её вещи, а то я смотрю у вас один размер, один шкаф, общая куча туфель.

      Она, не отвлекаясь от своего дела, сказала:

– Так оно и есть, мы менялись вещами, так кажется, что гардероб огромный. Личными были только зубная щётка, нижнее бельё, да так кое-что по мелочи. Да вот ещё, что вспомнила! Её дневник.

     Девушка повернулась к Ерину, и он увидел фантастическую красотку, лицо которой обрамляло рыжее облако волос. С помощью косметики мелкие черты лица увеличились, рябь веснушек спряталась под слоем тонального крема и глаза смотрели с томным очарованием. Полицейский подумал, что перед ним предстала профессионалка! Он усмехнулся своим мыслям:

«И ведь жрицы любви сами не замечают, что вместе с гримом и платьем надевают выражение лица, от которого мужчины пускают слюну и скулят от желания обладать, несмотря на мораль, деньги и мнение окружающих».

   Девушка, пошарив в ящиках, достала связку ключей, дневник, личные фотографии и записную книжку. Потом поинтересовалась задиристо:

– Трусы, лифчики, зубную щётку упаковывать?

– Да нет, не надо, – Ерин усмехнулся. – Я заберу только бумаги, а если ещё что-то понадобиться приеду снова. Скажи, когда ты видела её последний раз?

– Позавчера мы с ней обедали вместе, а потом я ушла по своим делам, а она по своим.

– А вы рассказывали друг другу о клиентах или делились впечатлениями? Может вам встречались мужчины с отклонениями?

– Вы знаете, если клиент богатый, он хочет сначала сопровождения в свет или на вечеринку, а потом секс. Он однозначно хорошо заплатит, мало того, что рассчитается с контролёрами, но и в чулки пару сотен лир засунет, поэтому распространяться о таких клиентах никто не будет, даже если у него кукушка иногда падает или крышу сносит. Девочек здесь силком никто не держит, даже наоборот, они держатся за эту работу, ну а если синяк появится под глазом, так это издержки производства.

– А чем девочки занимались в свободное время?

– Ха, свободное время! Не будешь работать, Мустафа даст полную свободу. Паспорт в зубы и на вокзал, хорошо, если денег на билет выделит. Но если появлялось немного времени или критические дни Маша с Валей за компьютером сидели. У нас здесь на первом этаже есть интернет – кафе, я их иногда видела, то одну, то другую. Наверное, в социальных сетях сидели. А развлечений здесь много – кино, парки, концерты, да только на всё деньги нужны.

– И ещё постарайся вспомнить что-нибудь необычное, может что-то связывало этих троих? Или такие факты, которым ты не придавала значения?

      Девушка задумалась на секунду, потом отрицательно покачала головой. Ерин, забрав пакет с бумагами, направился к двери. Но девушка тронула его за руку.

– Знаете, если только вот этот случай. Может это совсем не важно…– девушка замялась. – Перед тем, как пропала Машка, она первая не вернулась домой, я с Лизой сильно поругались. А дело было так. Лиза в торговом центре купила платье очень красивое, яркое в золотую и оранжевую полоску, принесла, повесила в шкаф и тут же отлучилась на встречу с клиентом. В это время зашла Маша, в этот день она взяла выходной и, кажется, собиралась в театр или на встречу с кем-то из России. Когда она увидела платье, то стала упрашивать меня разрешить его одеть, говорила что, мол, сегодня она должна быть неотразима. Я, конечно, не позволяла долго, говорила, что Лизка даже ценник не успела срезать, но она уговорила меня. А когда вернулась Лизка, то устроила по этому поводу целую трагедию и долго не разговаривала со мной.

– Так получается, что это платье Смирновой?

– Конечно!

   Ерин помнил, что на первой жертве было шикарное, очень яркое платье, которое превратилось в кровавую тряпку, потому что убийца резал сначала одежду, а потом тело жертвы. А в двух других случаях девушки были обнажены. Значит, в первом случае убийца торопился или боялся, что его увидят? А в двух других он был более спокоен? Что-то здесь обстояло не так, что-то неправильное выглядело в этой картине.

  Он углубился в свои мысли, потом спохватился и спросил:

– А Маша говорила с кем у неё встреча? Мужчина это или женщина? А в какой театр она собиралась?

– Нет, не говорила, как только цапнула платье, так убежала сразу.

    Он попрощался с девушкой, дал свой номер телефона и отправился в офис по аренде недвижимости, где ждала Иванова. Ерин не знал, чем может помочь информация об обмене платя, но на всякий случай запер её в сундучок своей памяти.

  Исан любил свою страну, считал самой красивой в мире. Он родился в небольшом горном ауле, поэтому немного напрягал многолюдный город. Зато нравились ощущения хозяина красивейшего места на Анатолийском побережье. Он ехал по оживлённым улицам жаркого города. Между домов мелькали клочки бирюзового моря, огромные баннеры с рекламой знаменитостей, которые дают концерты, огромные торговые суда стояли на якоре, большие и маленькие яхты с белыми парусами лавировали по волнам, туристы в бикини и пестрых рубахах ели мороженое, пили холодное пиво и кофе в прибрежных ресторанах и кафе. Праздник жизни омрачала мысль, что какой-то упырь рыскает по улицам города в поисках новой жертвы. Настроение испортилось от сознания того, что будет невероятно сложно вычислить этого злодея среди этого карнавала. От размышлений отвлёк телефонный звонок.  Голос Закарии всегда звучал так, как будто он извинялся:

– Привет шеф. Я, кажется, нашёл таксиста, который привёз парочку на виллу.

– Прекрасно! Я скоро буду.

– И из морга принесли анализы по вскрытию, есть много интересного и ещё, эксперты едут из отеля, куда ты их отправлял утром, так там они тоже кое-чем поживились.

   Ерин был возбуждён. После двух первых убийств расследование почти заглохло, и сейчас колёсики завертелись с новой силой, убыстряя скорость. Только бы успеть угнаться, только бы не опоздать.

  Всё шло не так, как он задумал, из-за осознания того, что где-то получился прокол, волнами накатывало глухое раздражение. Искать причину долго не пришлось – из-за этой психанушки  стройный план дал кривизну. Да и сам хорош! Как же так на ровном месте свалять дурака! Он оправдывал себя тем, что почти не имелось времени на подготовку. Ещё днём, стоя в тени деревьев под балконом, он подумал, что со скальпелем может сильно наследить – по опыту знал – будет много крови и если вдруг промахнётся, то жертва начнёт визжать. А это не отделно стоящий дом, а гостиница почти в центре города! Оставалось только придушить, и он заткнул её подушкой. И вдруг эта чумовая, как фокусник вытащила ножницы и проткнула несколько раз его руку. Резанула совсем незначительно, но от неожиданности всего на несколько секунд хватка ослабла. Этого времени хватило, чтобы она вырвалась. Какая досада! Но ничего, его невозможно вычислить! В любом случае без проблем затеряется в разных странах и границах. И всё же надо доводить дело до конца, скоро девка вернётся в свой Тамбов, а там совершить задуманное гораздо проще. Он летел в самолёте и мысленно анализировал свои действия. Цель сияла на расстоянии вытянутой руки, нельзя дать совершиться даже маленькой оплошности. В России придётся нанести визит к врачу, раны от маникюрных ножниц выглядели незначительными, но могли принести много неприятностей. Хотя у самого хватит ума и опыта справиться с такой раной. Но самое главное он сделал, осталось только обезопасить себя, потому что он не мог рисковать своим будущим, своим прекрасным будущим!

   Когда Ерин вошёл в офис то увидел, как две статные русские женщины сидят за журнальным низким столиком, пьют кофе и громко хохочут. Он вспомнил одного видного турецкого политика, который призывал турецких женщин к целомудрию, не смеяться громко, не болтать долго по телефону о ерунде и вести себя более скромно. Этот деятель даже, предлагал ввести штрафы за слишком эмоциональное поведение в публичном месте. Мол, если хочешь поржать, то сиди дома и хихикай опять же в тряпочку, чтобы соседи не волновались по поводу твоего психического здоровья. Исан усмехнулся своим мыслям:

«Политик мог бы и не призывать – турецкие женщины в массе своей достаточно закрыты, сдерживают свой темперамент, являются образцом спокойствия и покорности. И конечно, редко можно услышать такой смачный ржач, какой раздаётся сейчас. В основном турчанок не интересует мировая культура, кинематограф, балет и опера. После замужества девичья красота заплывает лишним весом, женщины натягивают на себя цветные шаровары, пекут лепёшки, занимаются домом и детьми, – Эрин возразил своим мыслям. – Случаются исключения – некоторые представительницы стремятся к образованию, самостоятельности, но так тщательно скрывают свою индивидуальность, что получив свободу и сняв паранджу, всё равно закрывают лицо холодной маской равнодушия и сдержанности. Только постные мины вокруг. Неужели самим не хочется превратиться в свободную птицу, как эти весёлые русские красавицы! Все эмоции на лице!»

   Ему хотелось присоединиться к ним и захохотать над какой-нибудь шуткой, но вместо этого он постучал костяшками пальцев по косяку, привлекая внимание, и поздоровался по-турецки:

– Мerhaba. Я смотрю всё в порядке у вас.

  Наташка повернулась и замахала руками, чтоб он присоединялся к кофейной церемонии. Приглашение Ерин принял с удовольствием, за целый день во рту не появилось маковой росинки. Пока он большими руками обнимал кружку с кофе, наслаждался печеньем и шоколадными конфетами,  Тамара, по просьбе Наташки, пояснила, каким образом убийца мог вычислить пустующую виллу. Полицейский лишь уточнял кое-какие детали:

– Получается, на сайте видно, что вилла свободна?

– Конечно! Иначе как бы мы находили клиентов. Это рынок отелей и недвижимости. Вот, например, я смотрю эти предложения, – Тамара повернула монитор, чтоб показать наглядно. – Сразу видно, какие апартаменты или виллы свободны, так можно просматривать несколько раз, прочитать негативные или позитивные отзывы туристов и сделать вывод, что именно эта вилла будет пустовать как минимум в ночь убийства.

– А можно узнать, кто особенно часто интересовался этим домом?

– Практически невозможно, это открытый сайт и особенно если этот «кто-то» просматривал предложение с разных компьютеров.

– А кто владелец виллы?

– Владелец турок, но живёт в Германии. Он заключил с нами договор несколько лет назад, чтобы мы сдавали в аренду его виллу с видом на море с бассейном по определённой цене. Но два года назад сосед из дома напротив к своей двухэтажной вилле присобачил третий этаж, застроив вид на море. Таким образом, бассейн покрылся тенью почти на весь день. И это предложение перестало пользоваться большим спросом. Если только для туристов, которым противопоказаны солнечные лучи.

– Странная ситуация, и он что не стал судиться с соседом? – полицейского никогда не интересовали вопросы недвижимости.

– Ничего удивительного здесь такое сплошь и рядом! – махнула рукой Тамара.

– А как вы связываетесь с владельцем?

– По телефону или по электронному адресу.

   И Тамара протянула листок со всеми реквизитами хозяина.

   Ерин ещё не понял, что может дать ему эта информация, но важна была каждая мелочь в составлении портрета убийцы. Наташа слушала этот разговор, а в голове роились другие мысли, вдруг замотала головой и громко сказала:

– Я домой не поеду!

    Она не стала уточнять причину отказа. Не могла же она сказать, что зарабатывает приличные деньги, что ей нравится здесь! А в тамбовской квартире пусто и одиноко! Родители проводят лето на даче, а она думать не желает о проведении остатка отпуска с ними. Наташа даже гипотетически не желала представлять, что вечерами усядется у телевизора и начнёт рыдать от слезливого сериала. Особенно после того, как она окунулась в насыщенную событиями жизнь роскошного города на берегу Средиземного моря. И пусть некоторые события окрашены жутким цветом.

– Ты вообразить не можешь, как сложно в разгар сезона найти недорогой отель. Я просмотрела все предложения, даже хостелы забиты, – Тамара развела беспомощно руками. – Можно на квартиру, но это небезопасно, там толкётся по семь – десять человек! Съезжается сброд со всего мира типа хиппарей. Обдерут до нитки и не заметишь. А что полиция? – румяная женщина повернулась к Ерину. – Она у вас важный свидетель, и ей охрана не полагается?

– Полиция не обязана обеспечивать свидетелей жильём, я могу предложить только камеру временного содержания.

– Ну, уж нет, спасибо! – хмыкнула Наташка.

– А насчёт ценности свидетеля, руководство определило, что Иванова Наталья свидетелем является, но не ценным, потому что в её показаниях не содержится ничего, что указывает на преступника. Опознать убийцу она не сможет, а аромат мужского одеколона к делу не пришьёшь.

   Тамара возмущённо замахала руками, горячо защищая подругу:

– Но маньяк-то об этом не знает! Сначала на вилле, потом в отеле он пытался избавиться от неё! Что может ему помешать довести страшное дело до конца! Ей угрожает опасность! Неужели вам, как представителю правоохранительных органов сей факт не понятен?!

    Ерин сам удивился, насколько быстро принял решение и, повернувшись к Наташке, твёрдо и ободряюще отчеканил:

– Мы решим эту проблему. Получишь и охрану, и жильё. Перевезу тебя в мою квартиру! Там убийца искать не будет, даже если и выследит, то побоится. Жилплощадь большая. Предоставлю твоей персоне отдельную комнату – маленькую, но с диваном и кондиционером.

    Для подруг это предложение оказалось полной неожиданностью, и они увидели не тупого копа, а как минимум Зорро или Робина Гуда.

– Можете не опасаться, я не буду покушаться на свободу или честь. Да и на работе целый день, а ты можешь продолжать свою работу, конечно, со всеми предосторожностями, которые мы обговорим с вами позднее. А вы должны обещать, что станете выполнять все инструкции!

   Наташу словно отпустило. Она с шумом выпустила воздух и с искренним восхищением произнесла:

   -Ты настоящий индеец! Человеческое спасибо!

   К порыву благодарности присоединилась Тамарка, протянув пухлую ладонь:

– Уважаю! Молодец!

   Ерин со смехом пожал Тамаре руку и продолжил, повернувшись к новой соседке:

– Но с тебя уборка, стирка, глажка и ты готовишь завтраки и ужины.

– Без вопросов! Всё будет сделано, шеф! – отрапортовала сияющая Иванова.

– Эй, не забудь, я мусульманин, будем вместе составлять меню.

  Они поехали в пансионат. Пока Наташка собирала вещи, Ерин осмотрел номер без особой надежды, что после экспертов найдёт что-нибудь интересное. Потом полицейский спустился на первый этаж и долго допытывал турка, который дежурил ночью. Через час привёз уставшую после тяжёлой ночи и рабочего дня новую обитательницу в холостяцкую неуютную квартиру. Ерин чувствовал себя неловко за беспорядок, разбросанные вещи, пустые пивные бутылки за диваном. Уходя утром, он не мог представить, что вернётся не один. Смущаясь, наспех показал комнаты, кухню и выразил надежду, что уже сегодня попробует домашний ужин, а сам отправился в управление.

  Весь отдел собрался в сборе. Полицейские топтались у окна в длинном холле и перебрасывались редкими фразами. Все с нетерпением ждали появления шефа, каждого распирало от информации, которую они добыли за день. Ерин заскочил в кабинет, как комета, завлекая за собой коллег. Как и утром, они расселись за столом, только к ним добавился лысый патологоанатом. Вот с доктора и начали.

– Я, собственно, всё написал, – коротышка положил на стол несколько листов бумаги, – чтобы вы не путались в терминологии, я быстро всё расскажу: Елизавета Смирнова, 25 лет, белая, без особых примет, только шрам от аппендицита многолетней давности. По виду блондинка, а по факту имеет тёмно-русые, но обесцвеченные волосы. Тело обнаружено случайно14 июня на вилле «Дундари». Если бы не уборщица, неизвестно, как долго убитая пролежала в этом месте. Смерть наступила в 4 часа утра. Девушка молодая, спортивная с сильным организмом и здоровым сердцем. Она жила и дышала почти до самого конца, когда убийца резал её тело.

  Врач гуманно опустил страшные подробности, с какими маньяк расправлялся со своими жертвами.

– И ещё, – продолжал он. – Убийца имеет к медицине отношение. Судя по характеру, раны нанесены тонким хирургическим скальпелем и очень уверенной рукой. Суммируя все три убийства, хочу сказать вот что: это делал один и тот же человек. Он имеет себорейный дерматит. В двух случаях – в отеле и на вилле я нашёл частички перхоти, не обнаружил перхоти на пляже, но это объяснимо, возле моря всегда лёгкий бриз. И общее у всех трёх девушек – на лице, шее, плечах выявлены следы по химическому составу напоминающие театральный грим. Девушки пользовались косметикой, но это не одно и тоже.

– И какой вывод? Он трогал руками, без перчаток их лица? – спросил Закария.

– Делать выводы не моя работа, я располагаю только фактами, – ответил коротышка, – но могу предположить, что сначала была, так сказать прелюдия, чтобы девушки ничего не заподозрили и не начали кричать. Перчатки и комбинезон он одевал, только когда начинал измываться над телом. Да, перчатки простые из тонкой резины, которые можно купить в любом магазине или аптеке. На полу возле кровати обнаружены частички талька.

– А про грим ты можешь пояснить более конкретно, может торговая марка, определённый бренд или ещё что-нибудь? – Ерин задумчиво потёр подбородок.

– Пока нет и скорее всего не скажу ничего более. Только одно: химический состав грима везде примерно одинаковый, однако каждая фабрика может добавлять определённые антиаллергенные вещества и отдушки.  Но точно, что грим не турецкого происхождения. Я сравнил образцы, выпускаемые стамбульской театральной фабрикой. Но у меня нет химических образцов от фабрик других государств. А по афишам в городе вы видите, что артисты приезжают со всего мира.

   Ерин сидел в задумчивости, вся эта информация с одной стороны сужала, а с другой расширяла границы поиска. Коротышка тем временем продолжал:

– Про шарфы, которыми душегуб связывал руки девушек, ничего конкретного сказать не могу. Это искусственный шёлк, хорошего качества. Шарфы выпускаются в Турции, имеются в продаже в любом магазине и на любом рынке, в огромном количестве.

   Коротышка погладил себя по животу и удовлетворённо закончил:

– В общем, я рассказал всё, что имею на данный момент и желаю откланяться.  Да ещё принесли кое-что интересное из пансионата, куда ездили мои люди, когда будут результаты, то сразу позвоню, только на отпечатки пальцев не надейся, их нет.

    Когда дверь за экспертом закрылась, Закария посмотрел на Ерина и спросил:

– Какой пансионат? Мы чего-то не знаем?

– Сегодня ночью кто-то хотел убить свидетельницу Иванову. Могу предположить, что это и есть маньяк. Он залез по водосточной трубе на балкон, проник в номер на втором этаже и пытался задушить подушкой, которую выдернул из-под её головы. И ему бы это удалось, но накануне вечером девушка делала маникюр и оставила маникюрные ножницы на кровати, которые нащупала в последний момент. Она ткнула преступника несколько раз в руку или в плечо и ранила его. А когда убийца ослабил хватку, она скатилась на пол, на ощупь в темноте сумела добраться до ванной комнаты и запереть дверь. Только хлипкий замок вряд ли смог спасти, но Иванова начала орать, что есть мочи. Вскоре прибежал портье. Он пригрозил вызвать полицию, если сумасшедшая русская не угомониться. Когда включили свет, в номере, конечно, уже никого не было. Преступник ушёл тем же путём, каким появился. Я разговаривал с портье, который дежурил ночью, но он ничего интересного не сообщил. Видеонаблюдения в отеле нет. Одна надежда на экспертов.

   Закария разволновался и засыпал шефа вопросами:

– И что нам теперь с ней делать? Её надо как-то охранять. Не хватало ещё один труп заиметь до кучи! Если ему не удалось один раз, он будет пытаться ещё. Может уж пусть в Россию едет, нам-то она зачем, всё равно толком не видела ничего.

– Нам она может ещё пригодиться. Об её безопасности я позабочусь, – Ерин задумался на пару секунд. Вдруг со всей очевидностью осознал: он совсем не хочет, чтобы Иванова уезжала, потом спохватился и обратился к Закарии, – Так что у тебя с таксистом?

– Я нашёл водителя, который опознал последнюю девушку. Стоянка такси находится на площади возле торгового комплекса «Микрос». В начале двенадцатого ночи к нему в машину сел мужчина. Про рост и внешность он рассказать затрудняется, потому что мужчина открыл заднюю дверь и сел за спиной водителя. Он видел только тёмную бейсболку, очки и, кажется, усы, но в этом водитель сомневается.  Пассажир на английском сказал, что ему нужно на строительную яхтенную площадку. Таксист удивился про себя – в это время там никого нет, промышленный район ночью не функционирует, но переспрашивать не стал. Разные причуды у клиентов. Они заехали на пустынную улицу, вот там и забрали девушку. Она точно из этих «Наташ» – юбка короткая, разукрашенная и блестящая, как обезьяна цирковая, но очень красивая. В свете фар таксист рассмотрел дамочку хорошо и сразу узнал на фотографии. Искать отпечатки пальцев или другие улики в салоне бессмысленно, потому что жена водителя утром перед новым рейсом внутри всё промыла.

– Они разговаривали между собой? –  без всякой надежды спросил Ерин.

– Водитель говорит, что пассажиры молчали, может парой слов перекинулись, он не знает на каком языке, но не на турецком. Заехали в район, где находится вилла «Дундари», вышли недалеко от автобусной остановки. Мужчина рассчитался не по счётчику – дал хорошие чаевые, и таксист дал газу от счастья, не разглядывая, от кого получил деньги.

– Феррат, что у тебя?

– Итак, банковская карта выдана одним из банков на территории России. Я отправил официальный запрос на определение владельца. Надеюсь получить ответ в ближайшее время. И ещё я нашёл в Стамбульском юридическом университете на отделении судебной психиатрии профессора, который специализируется на таких отклонениях, как серийные убийства. Вот телефон и электронный адрес.

   Ерин взял листок и медленно произнёс:

– Итак, подведём итоги. Мы имеем три убийства. Почерк во всех трёх случаях очень похож, только первый раз жертва была в одежде. Сначала он разрезал платье, потом изуродовал тело. А в остальном почти всё идентично – отрезанные соски на грудях и распоротый живот от паха до солнечного сплетения, связанные шарфом руки, смерть девушек от потери крови и пустынное место преступления. Вероятнее всего, он занимался с ними ролевыми играми, связывал руки, гладил по лицу, девушки доверяли ему и когда он заклеивал рот, они не сопротивлялись. Поэтому никто ничего не слышал. Что мы можем сказать про преступника? – рассуждал Ерин. Он задавал вопросы, не ожидая ответов. – Рост примерно сто семьдесят пять, размер ноги сорок второй, имеет себорейный дерматит или перхоть, вероятно, меняет внешность при помощи грима, пользуется терпким одеколоном, говорит на русском и английском языках, имеет или имел отношение к медицине, и так же может вращаться в артистической среде.

– Да, это сильно сужает круг подозреваемых с двух миллионов до одного, – пробормотал Закария.

– Не всё так безнадёжно. Этот человек или живёт в Турции, или имеет возможность часто приезжать сюда. Феррат, – Ерин обратился к аналитику, – составь мне официальные документы, будем обращаться к представителю МВД России в Анкаре, пусть поищут концы на родине девушек.

   Позже Ерин связался со стамбульским профессором и отправил всю имеющуюся информацию по убийствам. Тот обещал оказать всю возможную помощь в ближайшее время. И буквально на другой день после обеда профессор позвонил сам, представился и без предисловий, по-деловому начал разговор:

– Во-первых: я абсолютно уверен, что это серийный убийца, хотя имеет маску нормальности, совершенно адекватен, но не очень общителен, и вероятнее всего, у него нет семьи. Первое убийство он совершил не по зову своей извращённой души. Была какая-то веская причина, толкнувшая его на это, зато две вторые смерти принесли ему удовлетворение и сейчас он не остановиться, в нём проснулся зверь, которому надо убивать, чтобы насытиться.

– Объясните мне, что это за феномен «маска нормальности»?

– Попытаюсь рассказать доходчиво: происходит выплеск энергии, в которой не существует социально допустимых пределов. Серийный убийца в одном акте сбрасывает груз бессознательного напряжения, что приводит к исчезновению функционирования механизмов защиты психики. Убийца не притворяется нормальным человеком, после совершения преступления он представляется окружающим психически здоровым, уравновешенным человеком. И под «маской нормальности» будем понимать состояние психической стабильности, возникающее вследствие одномоментного выброса бессознательной энергии.  В обычной жизни это дружелюбный, приятный человек. Этим мы можем объяснить, что жертвы знакомятся с убийцей, без опасений идут с ним на контакт и добровольно соглашаются отправиться в уединённые места. Он много контактирует, открыт, социально активен, что создаёт иллюзию осведомлённости о личной жизни преступника у окружающих. Может рассказывать придуманные истории из детства, про родителей или о братьях, сёстрах, о домашних животных. Есть три типа убийц, я не буду грузить вас подробностями, скажу только, что наш тип психопат в «здравом уме». Он хорошо организован и его трудно будет задержать.

– Но какие мотивы убийства?

– А вот это, во-вторых: очень трудно определить однозначно, это переплетение комплекса причин. Прежде всего, он хочет самоутвердиться, чувствовать себя независимым, сделать свой мир более безопасным. И хотя нет признаков ограбления, надо искать корыстные мотивы. Обладание материальными богатствами придаёт ему уверенность, устраняет чувство собственной неполноценности. И ещё – на основе всех материалов, я мог бы предположить, что маньяк не один, у него есть или сообщник, или вдохновитель преступлений.

– Возможно предположить национальность?

– Я понял, что вы имеете в виду. Думаете, что строгое мусульманское воспитание как-то по-другому влияет на личность в отличие от других национальностей и религий? Так вот я вам уже ответил на этот вопрос, но скажу ещё раз. Ни в коей мере! Когда маньяк находится на пике выброса энергии, стираются все грани и барьеры. На этот момент ничего не имеет значения, нет совести, морали, нравственности. У этих особей совершенно притупляется чувство страха и боли. Вы видели в фильмах про маньяков – в него полиция выпускает целую обойму, а он поднимается и идёт. Это не выдумка режиссёров! Это правда! – на том конце провода невидимый профессор перевёл дух. – Больше информации я отправлю вам письмом, а если всплывут новые факты, сообщите мне. Очень интересно разобраться в этой истории.

   Ерин горячо поблагодарил профессора, пообещав, что будет держать в курсе расследования и если понадобится, то снова обратится к нему за помощью.

   Он положил трубку и с отчаянием подумал, что все выкладки учёного только добавляли вопросов и нисколько не проясняли ситуацию. Хотя если хорошо подумать, то можно нарисовать более или менее ясный портрет убийцы. А именно: ходит по миллионному городу молодой, нормальный мужик и сам не подозревает, в какой момент в нём проснётся зверь, который захочет изувечить и убить молодое, женское тело. Ерин приуныл:

 «Уж если сам мужик не знает, в какой момент захочет убивать, то он полицейский с большим опытом работы, об этом может не узнать никогда!»

 Глава 7

  Захарченко Илья Ильич казался человеком вялым, туго думающим и медлительным. И даже внешне он был чем-то похож на своего тёзку Обломова Илью Ильича, блистательно сыгранного Олегом Табаковым. Иногда это раздражало коллег, которым по долгу службы приходилось принимать решения быстро и двигаться мобильно. Это так же раздражало его жену Ирину и когда от неё поступило предложение о разводе по причине того, что их жизненные ритмы не совпадают, он особенно не сопротивлялся, и после некоторых переговоров дал согласие. Ему исполнилось сорок два года, он был высок, достаточно строен, но с уже небольшим животиком и плывущими боками, во многом благодаря сидячей работе. У него имелись две любви, которые находились с ним неизменно. Захарченко точно знал: мир движется, меняется всё, но этим двум любовям он не изменит никогда! Трепетное отношение к делу, которым он занимался и любовь к дочери, которая после развода жила с матерью, но с большим удовольствием наносила визиты в квартиру отца, особенно, если знала, что у него есть деньги. На следующий год она должна была окончить школу и выбрать профессию, но в круг её интересов входили только тусовки, ночные клубы, силиконовые губы и бесконечная трепотня с подружками. Илья Ильич переживал за дочь, но никак не мог повлиять на ситуацию и все разговоры про «Доброе, Вечное» заканчивались ничем. Зато его вторая любовь – его дело всегда отвечало взаимностью. Он числился в сотрудниках подразделения по обеспечению взаимодействия с правоохранительными органами иностранных государств, а короче служил в Интерполе. За внешней вялостью Захарченко скрывался упёртый характер и аналитический склад ума. По долгу службы, он прекрасно разбирался в искусстве, психологии и, конечно же, криминалистике. Илья Ильич не умел и не желал принимать быстрые решения, он считал важным просчитывать каждый шаг. Захарченко не полетел бы сломя голову, чтобы подставить свою широкую грудь под пули, но он бы поспешил, если бы был уверен в гарантированном успехе. И поэтому, когда в управление пришёл запрос из Турции, начальство, не раздумывая назначило на это дело именно Захарченко. Да, собственно, и дела то никакого не было, так собрать кое-какую информацию на молодых женщин убитых в курортном, турецком городе. А проще говоря, проституток убивает какой-то сумасшедший, вероятно, вообразил себя палачом, который очищает мир от овец заблудших. Но Захарченко, в силу своей обстоятельности, не относился к делу поверхностно и сразу поставил ряд условий. Во-первых: он не желал в тёмную носиться по стране и собирать информацию, во-вторых: он должен изучить все материалы дела, и втретьих: он надеется стать полноценным участником расследования. Турецкая сторона приняла все его условия, вскоре передала уже имеющиеся у них документы вместе с экспертизами, анализами и фотографиями. Илья Ильич изучил все бумаги и мысленно согласился с турецкими полицейскими: надо всё проверить в России и конкретно то, что могло связывать девушек здесь на родине. Не родились же они проститутками. Но если орудует серийный убийца, который находит жертвы по внешним признакам, то какой прок рыться в прошлом девушек? И опять его обстоятельность одержала верх, Захарченко решил проанализировать все, что могло касаться девушек. Но прежде он отправился в НИИ Министерства внутренних дел, в отдел, где расследуют преступления содержащие признаки серийности и проверить, не случалось ли аналогичных убийств на территории России. В этом отделе работали сотрудники ряда подразделений МВД, Генеральной прокуратуры, а также группы из отдела судебно-психиатрических экспертиз Федерального центра им. Сербского. Несколько лет назад Захарченко приходилось обращаться в этот отдел по поводу определения вменяемости гражданина Франции, который периодически приезжал в страну якобы по вопросам бизнеса и снимал небольшой, но фешенебельный дом в районе Рублёвки. На улицах города он знакомился с мальчиками – подростками из неблагополучных семей, привозил в дом под разными предлогами и совершал над ними извращённые действия сексуального характера. Этот извращенец снимал всё это на видео, которое впоследствии продавал через интернет. Вышли на этого урода случайно. Одного мальчика избитого и без сознания случайные прохожие увидели на дороге, ведущей к городу, и вызвали скорую помощь. И уже в больнице, когда мальчик пришёл в себя, то рассказал полицейскому, который прибыл опросить его, кто он, где живёт, и что привело на дорогу, где его нашли полумёртвого. Сразу провели обыск и задержали упыря. Тогда Захарченко понял сразу, что француз не мог быть один, кто-то у него есть в сообщниках. Но лягушатник в камере вдруг сделался невменяемым, то пускал пену изо рта, то расшибал голову до крови, то в обмороки грохался, то на понос исходил неимоверный. Оно и понятно, от ужасных мыслей о тюремном быте, да с такими статьями только петухом кукарекать или уж сразу в петлю. Вот тогда Захарченко и обратился к профессору Яблокову Петру Ивановичу, который очень помог в этом деле. Он, как экстрасенс даже дал описание сообщника, которого вскоре задержали.

  Они встретились у дверей института, радостно приветствовали друг друга, как давние приятели.

– Ты ко мне? – Яблоков радостно протянул сухую ладонь.

– Да Пётр Иванович, мне нужна ваша консультация.

  Захарченко с пиететом относился к высокому, седовласому, интеллигентному профессору и в отличие от него величал на Вы, хотя они не имели большой разницы в возрасте и занимаемых должностях. Профессор взял за локоть Захарченко и увлёк к автомобильной стоянке.

– Ильич, я очень голоден, с утра капли маковой в рот не попало. Поехали, я знаю здесь недалеко одно тихое место, где мы с тобой и поговорим, и отобедаем, так сказать совместим полезное с приятным.

– Хорошо. Только повествование моё будет кровожадным. Это не испортит аппетит?

  Профессор открыто рассмеялся:

– Если бы всё, с чем и с кем я имею дело, портило мне аппетит, то давно умер с голоду. Ты же знаешь, я вроде тех патологоанатомов, которые любят чаю попить, бутерброд сжевать в присутствии нескольких развороченных, кровавых трупов.

  После еды Захарченко рассказал подробности преступлений, стараясь не упустить каждую мелочь. Несколько раз Пётр Иванович останавливал повествование, уточняя ту или иную подробность. Они пили кофе, вальяжно развалившись в удобных креслах уютного ресторана. Профессор молчал несколько минут, потом медленно начал описывать возможные характеристики убийцы:

– Ну, начнём с того, что это вероятнее всего бисексуальный мужчина, навскидку лет этак тридцать-сорок.

– Бисексуал значит, может иметь отношения, как с мужчиной, так и с женщиной?

– Именно! – кивнул Яблоков. – Он может часто менять внешность, вроде того, как отпускать, а потом сбривать усы, бороду, волосы, надевать очки, или линзы. Он выбирает жертвы по некоему идеальному образу, который может включать пол, возраст, внешность. Маньяк контролирует себя, выбирает для преступления удобное место и время. Про детство могу сказать с определённой долей вероятности то, что он вырос в неполной семье, не получал достаточно душевного тепла, мог даже подвергаться физическому или даже сексуальному насилию и унижению. Мучил и может даже убивал животных. И вероятно, в раннем возрасте могли иметь место попытки суицида. Вот примерно и всё, но я бы хотел видеть все материалы дела, так сказать, воочию, тогда я смогу сказать что-то более конкретное. Но друг мой только не надейся, что я опишу дом и улицу, где проживает изувер, – Яблоков развёл руками, широко улыбаясь, потом спохватился, – здесь я ничего подобного не встречал, то есть происходило нечто подобное много лет назад, но это не мог быть наш маньяк в силу возраста.

– Спасибо профессор! Вы мне очень помогли! Я пришлю вам по факсу всё, что у меня есть.

   В этот момент в кармане полицейского завибрировал телефон.

– Да, я слушаю, – Илья Ильич молчал несколько минут, потом отключил связь и повернулся к профессору. – Было совершено покушение на свидетельницу. Это, скорее всего маньяк, который уверен, что девушка запомнила его внешность.

– А эта русская, которая пришла убирать дом и столкнулась нос к носу с убийцей?

– Именно! – полицейский махнул официанту. – Когда уточню все подробности, также пришлю по факсу. Ещё раз спасибо профессор.

  Захарченко заплатил за обед, хотя Яблоков пытался с ним спорить и отправился в свою контору. Он долго сидел за письменным столом, перебирая и перекладывая по разным стопкам документы, фотографии, протоколы, потом, обхватив голову руками, глубоко задумался. Что-то во всём не склеивалось. Конечно, искать определённую логику в поведении маньяка труд напрасный. И всё-таки логика должна быть, как и мотив! К концу дня неожиданно позвонил профессор и с ходу начал докладывать:

– По всей видимости, мы имеем дело с серийным убийцей, и по классификации я бы причислил его к «миссионерам», это убийцы, считающие себя судьями или мстителями, очищающими общество от грязи, в данном случае от проституток, но это только по видимости. Есть много не стыковок в поведении нашего маньяка.

– Что вы имеете в виду?

  Захарченко оживился. Слова Яблокова подтверждали его сомнения.

– Сейчас попытаюсь объяснить. Вроде бы классический случай, но между первым и вторым убийством прошло две недели, а третье произошло уже через полтора месяца, но периоды охлаждения, то есть, когда убийца как бы возвращается к нормальной жизни, должны быть примерно одной продолжительности. И этот период должен длиться, как минимум месяц. И ещё один немаловажный факт – садистские наклонности начинают формироваться в детстве и это может быть обусловлено не только неблагоприятной обстановкой в семье, но и генетической предрасположенностью. А у людей с неустойчивой психикой увеличивается агрессивность, и происходят обострения, как правило, ранней весной и поздней осенью. Маньякам присуща сезонность, когда они активизируют свою деятельность, а одно из убийств, произошло летом.

– И что из этого следует?

– Я ещё поработаю над портретом убийцы, но предварительно могу сказать, что это мужчина, белый, возраст тридцать – сорок пять лет, вероятно, имеет отношение к медицине, а может, работал или работает мясником, но не обязательно. Профессию он может иметь любую, даже публичную. Его действия носят организованный и дисциплинированный характер, но не содержат сексуальной направленности.

– Вы правы, он не надругался ни над одной из девушек.

    Профессор замешкался, подбирая слова:

– И моё личное мнение, что этот человек камуфлирует убийства под серию. Убийца слишком буквально и постановочно, как бы напоказ навязывает нам определённый образ, он хочет, чтобы мы думали, что действует серийный маньяк. И если я не ошибаюсь, то убийств больше не будет, он сделал всё, что хотел.

– А вот с этого места поподробнее, пожалуйста! – слова Яблокова сбили с толку, полицейский озадачился неожиданным изменением в психологическом портрете.

– Ещё раз повторяю, мне надо всё ещё проверить. И если это всё-таки маньяк, то будет очень сложно вычислить его, тем более на территории Турции. А я имею серьёзные подозрения, что этот человек под тремя убийствами скрывает одно! Желательно разворошить прошлое жертв, тогда может и появится мотив. А уже дальше следственные действия приведут вас к убийце. Я надеюсь!

  «Вот так номер, – думал Захарченко, – если суммировать данные двух профессоров и турецкого, и русского, то это полностью меняет дело и надо рассматривать все детали с другого ракурса. А значит надо углубляться в прошлое каждой девушки».

   И начать он решил с первой убитой ту, которую обнаружили мёртвой на пляже в апреле месяце.

    Первая жертва Иванцова Мария двадцать один год убита тринадцатого апреля. В Турции занималась проституцией один год и два месяца, но претензии к даме лёгкого поведения турецкая полиции не имела. Доказывать, что Иванцова со своих занятий получала доход, никто не стремился. Прописана девушка по адресу: Саратовская область, село Суховеевка. Илья Ильич снова заглянул в бумаги и нахмурился. Без личной встречи с семьёй Марии не обойтись, потому что о её русской жизни удалось выяснить совсем немного. В Саратовской области проживает выпивающая мать и отчимом. Вот и вся информация! Захарченко решил не откладывать в долгий ящик, наведаться в места рождения и проживания убиенной. Дорога неблизкая, он посмотрел путь по карте и прикинул, что добираться минимум 16 часов. Провёл пальцем по карте, вычисляя маршрут – лучше поехать через Тамбов, там заночевать, а утром продолжить путешествие.  Он утряс все формальности с начальством, лёг пораньше спать, чтобы раним утром выдвинуться в путь.

   Прежде чем отправиться по адресу, Илья Ильич заглянул в местный магазин, в котором навёл справки о семье Иванцовых. Суховеевские кумушки с удовольствием давали информацию и советы, какими тропинками и с какого рода гостинцами лучше идти в дом. Через несколько минут перед ним, закинув ногу на ногу, развалилась уже немолодая, вульгарная бабища. Она курила сигареты, периодически замахивая в свой рот рюмки с водкой, которую заранее приготовил полицейский, предполагая, что так разговор пойдёт быстрее. Захарченко украдкой рассматривал одутловатое лицо, покрытое сеточкой мелких морщинок. Он мысленно прикидывал, сколько времени надо, чтобы из некогда статной красивой женщины превратиться в запущенную, неопрятную даму непонятного возраста. Охватив взглядом обстановку, стало очевидно, что в этом большом добротном доме когда-то водились деньги. В углу на тумбочке стоял хоть и старый, но дорогой импортный телевизор, напротив хозяева поставили мягкую мебель, обитую светлой кожей, которая засалилась от времени и потеряла прежний лоск, а на полу лежал некогда толстый, натуральный ковёр в бордовых тонах. Женщина встретила Захарченко у порога недружелюбно и даже агрессивно, и он понял, что она вообще никого не хочет видеть после тяжёлого перепоя. Но когда он дал понять, что пришёл не с пустыми руками, дама оживилась и пригласила в дом, но предупредила, что вскоре должен вернуться её сожитель, а он суров и неприветлив. Будет лучше, если разговор закончится до его прибытия. Полицейский уверил, что не отнимет много времени, только хочет узнать как можно больше о её дочери Марии. Поначалу горе-мать кинулась в рыдания, но Захарченко сделал вид, что хочет убрать бутылку в свой портфель и мамаша быстро осушила слёзы и сопли. Видно, что колосняки горели сильнее, чем материнское сердце о безвременно ушедшей дочери.

  «Вот так бесы и вытесняют из тела живую, чистую душу. Стоит только оступиться, прощения не попросить, не покаяться. Дальше больше и черти уже костры разводят и баланду варят в голове. Редко, кто имеет возможность очиститься. На это силы нужны душевные недюжиные».

   Илья Ильич не жалел эту женщину, её вид вызывал чувство брезгливости, но виду сотрудник Интерпола не подал, даже огурец солёный надкусил, который хозяйка выловила из мутной банки в качестве закуски. Из рассказа он понял, что много лет назад семья образовалась людям на зависть. Муж открыл в деревне сыроварню сначала на сто литров молока, потом на пятьсот, а дальше и вообще взял в аренду большую пустующую столовую и дело пошло. Жена же работала у него бухгалтером. Чем тебе не семейный подряд. Вскоре родилась Машка, они души в ней не чаяли, баловали, как могли, жена же после рождения дочери на сыроварню не вернулась – занималась ребёнком и хозяйством по дому. Да только кончилось всё за какой-то год. Муж решил расширить производство и ассортимент, для этого отправился в Италию, но научиться за один раз он как-то не сумел и эти командировки стали носить систематический характер. А женщина жила в таком счастливом вакууме, что не сразу поняла, в какой момент их семейная жизнь треснула по швам и бизнес вместо того, чтобы расширяться стал приносить убытки. И в один прекрасный день муж, вернувшись из очередной командировки, объявил о том, что уходит к другой женщине, которая уже ждёт от него ребёнка. Также сказал, что сыроварню продал за долги, что дом оставляет им с дочерью, и что платить алименты будет, но только до положенного законом срока. Стоя у порога, развёл руками, показывая, что мол, сам гол, как сокол, взял чемодан и удалился. Правда оставил номер телефона, сказав, что в случае нужды поможет, чем сможет. А нужда наступила быстрее, чем они думали. Деревня приходила в упадок, в рабочих руках никто не нуждался. Благо городские начали строить дачи неподалёку, и женщина у кого убирала, кому готовила, кто в огороде помочь просил. Иногда платили хорошо, но больше угощением отбояриться норовили, так женщина и пристрастилась к змию зелёному. И как-то познакомилась с одним – ни роду, ни племени, ни кола, ни двора. В дом привела, отмыла, накормила, а он и ничего оказался – и симпатичный и рукастый. Забор починил, крыльцо поправил, на работу устроился на конезавод, ну подумаешь, что синие купола во всю спину, главное мужик в доме. Машка долго сторонилась его, побаивалась, но постепенно привыкла. В школе дочь училась прилежно, росла просто красавицей. И стала мать замечать, что отчим с большим интересом рассматривает грудь падчерицы. А то пока она в огороде траву полет, Машка из дома вылетает, как ошпаренная. Поняла мать в один момент, что муж рукоблудством занимается, а может и того больше! Даже подумать страшно! Когда дочь окончила школу, приняла решение быстро. Пока сожитель был на работе, выложила перед дочерью пять тысяч, украдкой сэкономленных рублей, поцеловала в лоб и горько сказала:

– Ты дочь меня прости, но не могу я тебя больше тянуть, сама видишь, работы нет, и деревня хиреет, а тебе учиться надо дальше и жизнь свою устраивать. Поезжай пока в Саратов к моей тётке, там работу найдёшь, общежитием обзаведёшься. Может, замуж за хорошего человека выйдешь. Вот тебе телефон отца. Трудно было, но мы о помощи не просили, а сейчас не откажет в поддержке.

   Собрала сидор с едой в дорогу, гостинцев с огорода тётке, посадила дочь на автобус, перекрестила пыль из-под колёс, всплакнула и пошла восвояси. Понимала: хорошо, что от беды уберегла и сожителя, и дочь. Да только откуда знать, с какой стороны горе-беда придёт.

– Мария звонила вам, рассказывала о своей жизни?

– Да. Позвонила один раз от тётки, сказала, что работу хорошую нашла по объявлению, что уезжает за границу то ли официанткой, то ли горничной.

– Она приезжала домой из-за границы?

– Наведывалась один раз красавица моя, – мать уже пьяно горевала и всхлипывала, – прямо иностранка красивая, одетая как картинка. Подарков нам привезла, да только даже ночевать не осталась, уехала последним автобусом.

   Неожиданно в душу Захарченко закралось снисходительное сожаление к этой несчастной. В тот момент женщина находилась перед непростым выбором, но она встала на сторону мужчины, а не дочери, тем самым толкнув на турецкую панель.

– А где похоронена Мария?

– Да на здешнем кладбище. Когда ко мне пришёл участковый и сказал, какое горе случилось, я чуть с ума не сошла. А он приказал на опознание в Саратов ехать и деньги готовить немалые. Вот тогда я первый раз позвонила мужу и просила помощи. Он дочери при жизни не помогал, но когда узнал о смерти, то сделал всё как надо. Её сюда уже в нарядном гробу привезли, и поминки он оплатил.

  Женщина опять залилась пьяными слезами. Захарченко понял, что уже ничего вразумительного не дождётся. Кое-как выпытал адрес саратовской тётки и номер телефона Машиного отца, вскоре откланялся и отправился в Саратов.

  Тётка пожилая, крупная, грубоватая женщина в квартиру не позвала, а побеседовать пригласила во дворе на лавочке. Она не добавила ничего нового, сказала только, что девушка поначалу устроилась работать на ткацкую фабрику, проработала там зиму, а потом вот объявление в газете нашла о том, что требуются молодые девушки для работы в отелях. Маша быстро оформила заграничный паспорт и отправилась на заработки в Турцию.

– А у Марии были здесь подруги? Может быть молодой человек?

– Может, и были, – сказала строго тётка, – только в дом я не разрешала никого приводить и позже одиннадцати возвращаться тоже. Предупредила, что дверь запру, и если опоздает, то пусть ночует, где хочет хоть на вокзале! У меня не забалуешь!

– А в какой газете она объявление нашла?

– Да мало ли, сейчас по объявлению можно танк купить, а уж предложений работы хоть отбавляй.

   Захарченко слушал её и зло думал:

  «Сарая моралистка… и тебе мешала эта девушка. Видать по одной половице заставляла ходить и куском хлеба попрекала! Вот и сбежала Маша хоть куда, только бы от вас подальше. И сидит сейчас со злобным выражением лица, слезинки не проронила, правой себя чувствует! Да кому ты нужна со своей правотой, карга безмозглая!»

  Полицейский сухо попрощался, сел в машину и позвонил отцу Маши. Тот ответил скоро. Илья Ильич представился и сказал, что хочет с ним поговорить о его дочери. Мужчина ответил, что живёт в Москве, давно ждёт звонка и приедет, куда надо по первому требованию.

   Захарченко уже не ожидал важной информации от отца, потому что тот давно не жил с семьёй, дистанцировался и не поддерживал никаких связей. Но Илья Ильич привык доводить все дела до конца, поэтому назначил время встречи в своём кабинете к вечеру другого дня и отправился в обратный путь, думая о своей непутёвой дочери, которую он хотел защитить, закрыть от нехороших людей и влияния, но не знал как. Всё время забирала работа. Но он пообещал себе, что в этом месяце обязательно проведёт с ней выходные, купит билеты в кино и даст денег на новые туфли.

Глава 8

  Он даже не подозревал, что жить с русской под одной крышей будет так комфортно, уютно и даже весело. В квартире вкусно пахло едой, дочиста вымыт пол и даже он смог увидеть себя в зеркале, когда начал бриться.  До этого оно было забрызгано неимоверно каплями зубной пасты, пеной для бритья и одеколоном. Ерин почти наугад и наощупь приводил себя в порядок. По утрам они пили кофе с бутербродами и разбегались по своим делам, вечерами ужинали, смотрели какой-нибудь фильм или футбол, если играла его любимая команда «Галатасарай». За ужином обсуждали последние новости, а потом она уходила в свою небольшую комнату, читала какую-нибудь книгу, загруженную в компьютер, и засыпала без задних ног. Работа спорилась, Иванова поднакопила денег, загорела, но приближалось время отъезда. Мысли о возвращении в Тамбов навевали тоску, на душе становилось тоскливо и грустно. Она представляла себе, что вернётся в пустую квартиру, будет проводить одинокие вечера, есть невкусную еду, потому что готовить для себя ей не нравилось. Ерин был дружелюбен, но не более того, а Ивановой хотелось ловить на себе его взгляд и понимать, что хоть чуть-чуть нравится ему.

  Пару раз они ходили на море, плавали и лениво лежали на солнце. Ерин угощал её мороженым и покупал всякие турецкие сладости. Она невероятно нравилась ему искренностью, добротой, запахом волос и заразительным смехом. Но он не позволял себе сердечную слабость, во всяком случае, не сейчас, когда маньяк на свободе. Их положение виделось каким-то двойственным – он расследовал преступление, а она проходила свидетелем. Колесо поисков маньяка немного сбавило обороты и это настораживало. Пугало затишье. Каждое утро Исан с тревогой просматривал сводки происшествий и страшился наткнуться на известие о следующем убийстве. Ни одной толковой новой улики не появилось – ни отпечатков пальцев, ни точного описания внешности, никакой конкретной улики. Всё лишь примерно – рост, приблизительно размер ноги, вроде бы усы, очки… Всё ориентировочно! Точный только анализ крови! На маникюрных ножницах, которыми Иванова ранила убийцу, эксперты обнаружили кровь второй группы, резус положительный. Ерин безнадёжно усмехнулся:

 «Это уже что-то! Осталось найти одного человека среди тридцати пяти процентов населения планеты, у которых самая распространённая, вторая группа крови, резус положительный!»

    Полицейский вёл машину по оживлённым улицам города, когда зазвонил телефон. Он не любил отвлекаться от дороги.Только на звонок из отделения полиции он мог ответить, сидя за рулём, но он уже въезжал во двор управления. Телефон трезвонил настойчиво.

– Слушаю внимательно! – Ерин ловко парковал автомобиль, плечом зажимая трубку.

– Шеф мы нашли маньяка! – Феррат кричал в трубку громко и возбуждённо. – Пришёл ответ на мой запрос из Российского банка. Теперь мы знаем владельца карты, по которой оплачивались услуги последней проститутки!

   Ерин ничего не ответил и быстро отключил телефон. Обливаясь потом, он мчался по управлению, перескакивая через три ступеньки, и лихорадочно думал:

  «Неужели закончился весь этот ужас? Наконец-то вздохнём свободно!»

   Феррат сидел за столом, уткнувшись в компьютер так же весь мокрый, по спине на синей рубашке растеклось большое пятно от пота. Не лучшим образом выглядел и Закария, который бесконечно разговаривал по телефону, сверяясь с каким-то списком. Когда зашёл Ерин, оба подскочили и в два голоса начали докладывать. Феррат предупреждающим жестом остановил напарника и начал первым:

– Российский «Сбербанк» прислал подтверждение, что карта с этим номером выпущена на имя Петренко Константина Николаевича, восьмидесятого года рождения, проживающего в городе Москве. Я созвонился с нашим коллегой Захарченко из Москвы. Он сейчас находится в дороге – работал по нашему делу в Саратовской области. Там проживала одна из жертв. Он обещал, как только вернётся, соберёт все материалы на Петренко и сообщит нам. Я пробил авиарейсы из России не только в аэропорт Анталии, но и Стамбул, и Даламан. Короче с первого по семнадцатое апреля во время первого убийства, он был здесь, вторая смерть случилась двадцать седьмого апреля, в эти даты он не пересекал границы Турции ни воздушные, ни морские, ни автодорожные. И самое главное, – Феррат сделал паузу.

– Да не тяни ты свои театральные паузы! – из Ерина прорывалось нетерпение.

– Петренко Константин Николаевич прибыл в Турцию десятого июня. Через день, двенадцатого, в двадцать два часа тридцать минут произошла транзакция средств с карты русского владельца в турецкий «Яппикредит – Банк» на счёт сутенёра Мустафы. А четырнадцатого июня обнаружен труп последней девушки. Ну и самое главное, что этот господин по сию минуту находится на территории Турции!

– Он зарегистрирован в отеле «Каравансарай» номер пятьсот десять, – Закария торжественно помахал листком, где вёл записи. – Ну что шеф поедем его брать?

– Немедленно, – Ерин повернулся к двери, продолжая разговор, – в любом случае у нас есть законные сорок восемь часов, а за это время мы предъявим обвинения, да он сам нам всё расскажет!

   Полицейский самонадеянно потёр руки. Позже он понял, что стремительность и торопливость не всегда полезны. А пока полицейский  стремился скорее закрыть это жуткое дело, потому что в прессу начала просачиваться информация о насильственных смертях. Ещё начальство грозило репрессиями, если следователи не предоставят скорого результата.

  Отель находился на первой линии с шикарным видом на море. Авторы проекта обладали буйной фантазией и впихнули в интерьеры столько шика, золота, колонн, фарфора, хрусталя, что от искр и блеска рябило в глазах. В огромном холле располагались фонтанчики и водяные каскады. Туристы потягивали коктейли и кофе на оттоманках и креслах обитых фиолетовым бархатом. Возле колонн возвышались огромные напольные расписные вазы, наполненные живыми розами и лилиями, отчего по холлу плыл вязкий цветочный аромат. Пол из мрамора с золотистыми прожилками покрывали тёмно бордовые ковровые дорожки, которые заглушали звуки шагов. Всё, как во дворцах султанов Османской империи. Прибывших туристов встречали услужливые администраторы. Постояльцы в пёстрых одеждах спешили на завтрак, потом торопились на экскурсии или пляж. За десять-четырнадцать дней путешественники умудрялись объехать с экскурсиями половину Анатолийского побережья, просмотреть достопримечательности (а их в Турции видимо-невидимо), загореть, попробовать местную кухню, выпить множество напитков и обежать все магазины.Туристы скупали всё от шуб из дрогаценных мехов, изделий из кожи и золота, а кто-то довольствовался и магнитиком на холодильник. В общем, вернувшись из отпуска, путешественники валились с ног от усталости, и им хотелось отдохнуть от отдыха ещё минимум месяц.

   Полицейские появились, не привлекая внимания так чтобы не нарушить привычную, рутинную жизнь огромного туристического организма. Главный администратор визиту правоохранительных органов удивился безмерно, но виду не подал – за время работы приходилось сталкиваться с различными ситуациями. Однако служба безопасности отеля всегда решала вопросы без привлечения кого-нибудь со стороны. А тут полиция! Хорошо жандармерию не привлекли со служебными собаками, а то бы распугали народ. Сейчас ведь время очень опасное, того и гляди террористы проникнут. Глаз да глаз нужен! Он своим ключом открыл дверь нужного номера. Пахнуло стойким запахом перегара. Ерин легко отстранил администратора, подошёл к окну и раздвинул тяжёлые портьеры. Следом топтался крупный неуклюжий Закария, двое полицейских остались стоять у двери. На широкой кровати лежала груда голых тел, на полу ровными рядами выстроились пустые бутылки из-под шампанского, мартини и пива. Голая куча зашевелилась, просыпаясь, появились очертания мужчины и двух молодых женщин.

– Петренко Константин Николаевич?  – Ерин с плохо скрываемым презрением рассматривал компанию.

   Девки стали пялить на себя простыни, прикрывая наготу, а пьяная морда еле разлепила глаза и грозно спросила:

– Да это я. Что вам надо?

– Одевайтесь! Вы должны проехать с нами.

– Куда? И с какой стати? – Петренко ещё плохо владел языком, но продрав глаза, начала возмущаться. – Никуда я не поеду, – он нащупал у кровати бутылку пива и жадно присосался.

– Вы хотите, чтобы мы вас силой доставили в полицию? – Ерин угрожающе приблизился к кровати.

– Нет не надо, я сам, – Петренко наконец-то рассмотрел представительную компанию, которая вторглась в его номер. – О, пардон, может, разрешите одеться?

   После проверки документов и допроса, легкомысленных дам отпустили восвояси, а полицейские, пригласив понятых, начали производить обыск в комнате. Ерин исподтишка наблюдал за подозреваемым. Тот не проявлял никаких признаков волнения или паники, он жутко мучился похмельем, хлебал тёплую воду из пластиковой бутылки и только спрашивал без конца:

– Вы мне можете объяснить, что здесь происходит, и что вы ищете?

    Константин выглядел совершенно невозмутимым и не выказал никакого беспокойства, в тот момент, когда полицейские обнаружили в тумбочке банковскую карту. А позднее под матрасом один из оперативников нащупал тонкий, хирургический скальпель. Полупьяный парень сразу признал, что карта принадлежит ему, а этот медицинский инструмент он видит впервые.

– Какой у вас размер ноги? – неожиданно спросил Ерин.

– Сорок второй, а что? – казалось, Петренко совсем запутался.

– Вы подозреваетесь в убийствах. Мы вынуждены задержать вас.

– Вы с ума сошли? Какие убийства? Я русский гражданин, мне нужен адвокат!

– Вам предоставят адвоката и дадут возможность встретиться с представителем Консульства России.

   Этот долгий день катился к вечеру. Допрос длился уже пятый час. Петренко пришёл в неописуемый ужас и возмущение от предъявленных обвинений. Но в своей практике Ерин видел всякое – и обмороки, и эпилептические приступы с пеной у рта, и потерю памяти. Он не верил никому на слово, доверял только фактам и иногда своей интуиции. А интуиция подсказывала ему, что здесь что-то не так. Таксист долго рассматривал артиста кардебалета в зеркальное стекло, но не мог точно ответить, этот мужчина или другогой сел в автомобиль в роковую ночь. Наташка глянула мельком на одутловатую физиономию и безнадёжно махнула рукой. На вилле, где произошло убийство, в полутьме она не видела лица и поэтому толку от её присутствия на процедуре опознания никакого. За время допроса Ерин выяснил про Петренко многое. Родился в Москве в семье профессора биологии. Мать не работала, а только ухаживала за мужем и сыном, создавая для них комфорт и уют. Но опека матери и настоятельные просьбы отца пойти по его стопам и заняться научной работой, привели здорового парня сначала в Российскую армию на Камчатку, а потом в Иностранный легион. После обязательной спецподготовки, часть перебросили в восточноафриканскую страну Джибути. Он мог просить французское гражданство, но не стал этого делать и через пять лет, как только закончился контракт, вернулся домой. Долго искал себе применение – после военной дисциплины и того, что он только выполнял приказы, Петренко разучился принимать решения и трудно адаптировался в гражданской жизни. Но судьба случайно занесла в артистическую среду. За хорошую физическую форму, внешние данные и по протекции одного хорошего друга, его взяли в кордебалет постоянно гастролирующего театра. Как-то в одной из поездок он познакомился со «звездой шоу-бизнеса», с лёгким сердцем покинул кордебалетную массовку и начал работать на подтанцовке у этой «звезды». Презирал её за тупые песни, за капризный характер, за то, что таланта не имела совсем никакого. Зато её опекал богатый покровитель, который интенсивно двигал девицу на телевидении, на радио, пробивал гастрольные туры и оплачивал съёмки клипов. Деньги за работу Петренко получал приличные, и что-то менять не имело смысла. Не на завод же идти фрезеровщиком и не грузчиком в супермаркет. Вот и в те даты, о которых спрашивал Ерин «звезда» гастролировала по Турции.

– Значит, гастроли проходили в начале апреля и сейчас в июне. А где вы находились в конце апреля?

– «Звезда» изволила отдыхать. Только несколько дней провели в Греции, там давали несколько выступлений.

– Вы помните даты?

– Помню, конечно, и по штампам в паспорте вы можете проверить. С двадцать пятого по тридцатое апреля.

    Ерин задумался. Из греческого острова Кастелоризо в турецкий город Каш, который находится недалеко отсюда, ходит паром. Так что если захотеть, то пересечь границу можно. Вот только никак не обойти паспортный контроль. А в паспорте Петренко штампа о пересечении границы не было. Мог ли он пересечь границу нелегально?  Вопросы только добавлялись, а по истечении двух суток надо будет или отпускать, или предъявлять обвинение. Хотя для обвинения имеется достаточно оснований, один только скальпель что значит. Очевидно, что эксперты там обнаружат частички крови одной из трёх жертв. Факт, что на орудии убийства не обнаружится отпечатков, но это уже ничего не значит! Достаточно того, что улика найдена именно в номере Петренко. После допроса Ерин поспешил доложить начальству, что убийца девушек взят под арест!

  Захарченко предполагал, что не узнает ничего нового от отца Марии Иванцовой, так оно и произошло. Он вернулся в Москву усталый и раздражённый, выпил в ресторанчике недалеко от управления чашку крепкого кофе и поднялся в свой кабинет. Через двадцать минут Иванцов робко постучался в дверь. Илья Ильич махнул рукой, приглашая, и головой указал на стул. Это был красивый статный мужчина. Полицейский честно признался сам себе, что не знает о чём с ним говорить. Много лет назад мужчина, который сидел напротив, отстранился от первой семьи, от дочери и понятия не имел, чем интересуется его чадо, какие песни слушает, каких мальчиков любит и какую профессию хочет выбрать. В глубине души Захарченко сравнивал себя с отцом Марии. А что он мог спросить с него, когда сам был таким же никудышним папашей. Иванцов искренне горевал, смахивал слёзы, рассказывая о дочери. Оказывается, Мария поддерживала отношения с отцом, часто звонила ему из Турции, а когда прилетала в Москву, то по несколько дней гостила в его новой семье. Она не рассказывала ни о своей службе, ни о друзьях, ни о жизни в Анталии. Отец свято верил, что дочь работает горничной в отеле и получает приличные деньги, потому что одета весьма прилично и привозит дорогие подарки. Захарченко не стал открывать правды, каким трудом девушка зарабатывала, сейчас это уже не имело значения. Он протянул свою визитную карточку и просил звонить, если Иванцов вспомнит что-нибудь – например, случайную встречу или неожиданный телефонный звонок.

    Как только визитёр покинул кабинет, дверь снова открылась, и вошёл его коллега, с которым они работали вместе уже много лет.

– Привет Ильич. Тебе по факсу сегодня пришли документы из Турции.

– Знаю, я разговаривал с нашими коллегами по телефону. Они просят пробить одного парня. Некий Петренко Константин Николаевич.

– Не совсем так. Я глянул краем глаза и в двух словах тебе скажу: они очень благодарят за содействие и просят прекратить расследование по убийству русских женщин, потому что убийца сегодня утром задержан и препровождён в камеру временного содержания.

– Вот оно как … – Захарченко как-то разочаровался такой быстрой и примитивной развязкой. Он интересовался многоходовыми комбинациями, запутанными и каверзными случаями. Только- только начал вникать, осваиваться в этом деле, как всё надо заканчивать.

– Документы у секретаря, – продолжал коллега. – Ты сам разберёшься, что тебе делать.

– Спасибо! – вдогонку крикнул Илья Ильич. Закрыл кабинет и побежал в секретарскую. Рабочий день почти закончился и он мог никого не застать, чтобы получить бумаги.

   Дома, приняв душ, налив большую кружку чая Захарченко засел за изучение документов. На работе он сделал со всех листов фотографии. Дома файлы загрузил на компьютер, потом открыл автоматический переводчик и, копируя один за другим листы, переводил с турецкого на русский. Турецкая полиция прислала копии абсолютно всех документов, и Захарченко видел картину расследования как на ладони. Он так и уснул в кресле возле компьютера. Подскочил в половине восьмого утра, умылся и без кофе и завтрака помчался на работу. Полицейский не пошёл в свой кабинет, а прямиком направился к шефу.

– Прошу вас дайте мне несколько дней. В этом деле не всё так просто, – от порога напористо начал Захарченко.

– Хорошо, – отозвался начальник, – у тебя есть время до конца недели. У нас своих дел невпроворот. Турки уже и убийцу нашли, и дело просят прекратить, а ты упёрся! Тебе больше всех надо?

    Шеф не ждал ответа на свой вопрос. Он понимал, что Илья Ильич не будет тратить время зря и копаться в деле, которое уже никого не интересует. Значит, что-то настораживает, какая-то маленькая нестыковка, которую вероятно упустили турецкие полицейские. И всё же Захарченко ответил:

– В том-то всё и дело, что убийство просматривается совершенно отчётливо и напрягает именно это. Все улики указывают на подозреваемого: в дни убийств у Петренко нет жёсткого алиби, его рост сто семьдесят пять сантиметров, имеет вторую группа крови резус-положительный. Размер ноги у москвича сорок второй! Орудие убийства найдено в его номере, с его банковской карты переведены деньги за последнюю проститутку, кроме русского говорит на английском и по-французски. Пять лет парень провёл в иностранном легионе, и эта служба могла конкретно нарушить его психику. Уж слишком всё гладко! Словно кто-то нам подсовывает именно эту кандидатуру в убийцы!

Захарченко перестал сыпать фактами и замолк. Его настораживало то, что из материалов, которые он изучил, очень чётко проявился типаж мужчины. Петренко характер имеет своенравный, уважает выпивку, любит весёлую компанию, жизнь ведёт свободную и несколько распутную. Модель поведения Петренко выглядит совершенно противоположно характеру маньяка, которого описал профессор Яблоков. И в то же время Петренко мог пойти на преступление, если бы имел какой-то мотив, но какой?

Сотрудник Интерпола Захарченко решил не сворачивать со своей линии расследования. В любом случае, необходимо навестить родителей Петренко.

  Семья профессора биологии Петренко проживала в обычной трёхкомнатной квартире в самом центре Москвы. Дверь открыла женщина лет шестидесяти, невысокого роста и с проблесками седины в волосах. На лице ни грамма косметики, простое платье и ясного голубого цвета глаза. Захарченко представился и тщательно вытер ноги перед тем, как войти. Оглядевшись, стало понятно, что хозяин, несмотря на высокое звание слабости к роскоши не питал. Однако в комнате рядом с плазменным телевизором стоял антикварный секретер периода правления Павла первого, напротив, возле современного журнального столика располагались два обитых шёлком кресла с резными спинками. Захарченко мысленно прикинул цену и производителя :

«Начало девятнадцатого века Франция, а стоимость измеряется многочисленными нулями».

На этом барство и заканчилось. Скорее всего, мебель досталась по наследству, а не от желания коллекционировать антиквариат. От созерцания полицейский перешёл к делу, опустив почти все подробности, сказал только, что её сына обвиняют в нескольких убийствах на территории Турции. Женщина испуганно заморгала глазами, когда услышала причину визита и жестом пригласила на кухню. Вдруг всхлипнула, запричитала, потом суетливыми руками начала набирать номер на телефоне снова и снова. И трубка постоянно отвечала, что абонент находится вне зоны действия сети. Безнадёжно разведя руками, женщина поведала о том, что муж – профессор находится в одной из стран ближнего зарубежья, на каком-то ответственном симпозиуме и приедет только завтра после обеда. Она горестно посетовала, что без супруга не может принять какие-либо решения. Петренко разволновалась и произнесла срывающимся голосом:

– Я просто не знаю, что надо делать в таких случаях! Никогда не думала, что доживу до такого момента!

Она в отчаянии заломила кисти рук и заплакала без стеснения и кокетства, не вытирая слёзы и горюя о том, что она мать не в силах помочь своему родному единственному сыну. Илья Ильич старался успокоить её:

– Прошу, вы не должны так убиваться! Этим делом занимаются полицейские двух стран, и если ваш сын не виновен, то он вернётся невредимым. Но вы должны помочь мне. Расскажите о сыне, о его друзьях, как часто он уезжает из дома?

  Они долго сидели за красиво накрытым столом, разговаривали и пили чай, словно давным-давно знали друг друга. За разговором Петренко немного успокоилась. Хозяйка оказалась знатной говоруньей, и Захарченко всё время направлял тему в интересующее его русло. Петренко младший рос в интеллигентной и благополучной семье. Родители давали свободу, но мягко старались направить чадо на усиленное обучение в сторону биологии, так сказать, чтобы образовалась учёная династия. Но сыну нравилось всё что угодно – спорт, рисование, математика, литература, но только не химия и биология. А особенно легко давались иностранные языки. Рос парнем свободолюбивым, терпеть не мог никакого давления и контроля, поэтому родители отказались от вмешательства в его личную жизнь. Этот аспект в воспитании считался принципиальным. По мнению родителей, каждый должен выбирать собственный путь. Они наблюдали за сыном и жутко волновались за то, чтобы от этой свободы его не потянуло к наркотикам, к игре и алкоголю. Но эти пагубные страсти до сих пор миновали их сына. И поэтому мать сидела раздавленной, разбитой и шокированной от информации о том, в каких преступлениях обвиняют их, во всех смыслах положительного мальчика! Насколько она знает, у них нет близких и дальних родственников, которые имели бы психические заболевания. В детстве мальчик трепетно относился к животным, а родители не препятствовали его увлечениям. Несмотря на жилищные условия, в квартире проживал целый зоопарк, состоящий из хомячков, черепах, пуделя и двух кошек. Одноклассники его любили и хотели с ним дружить за лёгкий характер, за то, что никогда не жадничал и всегда имел карманные деньги. Нет, нет, они – родители не баловали его, но и не ущемляли. Это вроде как метод воспитания – ребёнок имеет доступ ко всему, но должен сделать правильный выбор под чутким и незаметным контролем родителей. Когда парень окончил школу, то идти по стопам отца отказался наотрез, но и с профессией окончательно не определился. Отправился на курсы шоферов, а затем в Армию, хотя отец мог решить вопрос освобождения от службы одним телефонным звонком. Потом иностранный легион, через пять лет вернулся, и жил на два дома, то с родителями, то в холостяцкой квартире, которую ему по наследству оставила бабушка. Одно омрачает существование родителей, это мысли о том, что у сына, мягко говоря, легкомысленная работа, и он не имеет постоянной девушки. Появлялись разные, и мать видела их, когда приходила к нему навести порядок или приготовить еду. Но Костик никогда не знакомил родителей со своими дамами. Он бесцеремонно выпроваживал непрошеных гостей, как только слышал, что мать зазвенела ключами в замке. А в последнее время перестали появляться и женщины.

– И как только Костик нашёл новую работу, а это примерно пять месяцев назад, то как-то изменился, – разливая чай, рассказывала женщина. – Даже затрудняюсь объяснить как.

– Внешне или изменил образ жизни?

– Вы знаете и так, и так, – женщина смутилась, но продолжала тревожно. – Однажды я поехала в город за покупками и случайно увидела сына в дорогом салоне красоты на Тверской. Ему я ничего не сказала, но позже заметила красивую стрижку, слегка подкрашенные волосы, маникюр на руках. Он стал носить обтягивающие брюки, канареечного цвета пиджаки, да и вообще очень дорогую одежду.

– У шоу-бизнеса свои законы.

– Да я, конечно, понимаю. Мы с самого детства давали ему право выбора, но никогда не баловали деньгами. Мой муж профессор, но основные средства он тратит на научные изыскания, на публикации своих работ, на поездки за границу, чтобы встретиться со своими коллегами. Вы знаете, как сегодня финансируется наука? У НИИ, в котором он служит, зачастую просто нет денег на оплату командировок. Я не понимаю, откуда у сына взялась эта страсть к дорогому кричащему барахлу. Однажды я увидела ценники, которые он выбросил в мусорную корзину, то чуть в обморок не упала, от нулей рябило в глазах! И самое ужасное – он стал брить ноги и руки! Это за пять месяцев такие радикальные перемены!

– Вы пытались поговорить с ним?

– Как-то за обедом я сказала, что эта рубашка, как мне кажется, не совсем ему идёт, да и стиль не его. Отец меня поддержал, мол, раньше после службы в армии и иностранного Легиона он больше походил на мужика, а сейчас непонятно на кого. На что Костик просто вспылил! Он выпалил, что не нуждается в советах домохозяйки и нищего профессора, будь они даже его родителями! Сказал, что денег он от нас не берёт с восемнадцати лет! Да и что мы можем ему дать? Бабкину квартиру, научные труды в области тычинки и пестика? Подскочил, бросил столовые приборы, перестал обедать и убежал. Больше мы к этой теме не возвращались. За тычинку с пестиком отец, конечно, обиделся на сына и не разговаривал с ним около месяца, но я приложила все усилия и, в конце концов, примерила их.

 «Да, – подумал полицейский, – слишком кардинальные перемены для состоявшегося тридцатипятилетнего мужчины. Что-то весьма важное заставило его пойти на этт шаг. И это не возможность заработать в крдебалете».

  Но особенно размышлять на эту тему он не стал, а только сообщил, что их сыну Косте понадобиться адвокат. Конечно, турецкие власти предоставят общественного защитника, но дело очень запутанное и сложное, поэтому лучше, если найдётся толковый и успешный из России.

   Захарченко разомлел от пирогов и чая. После его холостяцкого, неуютного жилья ему было приятно находиться в этой чистой, просторной квартире. А женщина всё подливала чай и рассказывала про своих любимых мужчин, которым посвятила всю свою жизнь. В этом посвящении она не превратилась в жертву или прислугу, а чувствовала себя совершенно счастливой и нужной. Полицейский попросил женщину показать квартиру сына, если это её не затруднит.

– Да что вы, это совсем не проблема! – Петренко засуетилась. – Мы с вами сейчас же пойдём туда, это всего семь минут ходьбы.

   Она легко поднялась, взяла связку ключей и вскоре они вошли в двухкомнатную хрущёвку. Захарченко понял, что почти ничего не изменилось с того времени, как здесь жила бабушка Петренко. В комнатах стояла потрёпанная мебель, на стенах множество фотографий, на кухне и в ванной – старая сантехника. Единственное, что выдавало присутствие молодого мужчины в доме, так это дорогой, огромный телевизор в пол стены и очень широкая для одного кровать в спальне. Полицейский рассматривал фотографии, развешанные на стене, которые походу комментировала Петренко:

– Здесь наша с мужем свадьба, здесь Костик только родился, тут он окончил пятый класс с отличием, это мы на Чёрном море. Почти все эти фотографии прикрепляла моя мама – бабушка Костика. Мы люди очень занятые, хотя всегда старались чаще навещать маму, но ей всё равно не хватало общения, и она трепетно хранила память.

   Илья Ильич разглядывал по виду недавний снимок, где два загорелых молодых человека стояли на скалистом берегу, а сзади переливалось лазурное море. Парни не видели, что их кто-то фотографирует, и выглядели очень естественно. Они чем-то неуловимо походили друг на друга, как модели в глянцевых журналах – лица разные, а типаж один. Женщина перехватила его взгляд и гордо произнесла:

– А справа наш Костик рядом его друг. Не могу вспомнить его имя. Они как-то связаны, кажется, вместе работают, однажды он был у нас в гостях.

– А у вас есть его номер телефона?

– Нет, но я знаю, что его редко можно застать в Москве. Он, как и Костик всё время в разъездах.

    Собственно, Захарченко не узнал ничего, что могло бы помочь в расследовании. Петренко Константин Николаевич не особенно осведомлял  родителей о своей жизни, постоянных женщин не заводил, вероятнее всего снимал на панели всегда разных или пользовался девочками из своего эстрадного цеха, много друзей не имел, в основном приятели, но один – закадычный всё-таки был, но его пока определить не удалось. Одно ясно: что работают они в прославленном российском шоу-бизнесе.

Глава 9

  В аэропорт они прибыли за два часа до вылета. На огромном информационном табло Наташка нашла свой рейс и потянула огромный чемодан к стойке регистрации. Ерин шёл следом с тяжёлой сумкой.

– Ты все булыжники с побережья собрала? – бухтел ей в затылок полицейский.

– Магнитики, сувениры, шарфики коллегам.

– И скольких человек ты одаривать собираешься? Класс или всю школу?

– Ха, ха, ха, очень смешно.

   Иванова предъявила паспорт, затащила на ленту багаж, получила посадочный талон, и они отправились в кафе выпить чаю по гулкому зданию аэропорта. Разговор не клеился. Эти два человека волею судьбы, ставшие друг другу очень близкими, чувствовали себя неловко и никак не могли подобрать нужные и важные слова. Наташке стало грустно и одиноко. Она снова представила, что остаток лета проведёт в пустой квартире, а в выходные с родителями на даче. Раньше её это радовало – море цветов, ароматное смородиновое варенье, вечерами чай под абажуром всей семьёй, а сейчас эта мысль навевала уныние – скоро начнутся дожди, а там уж и зима не за горами. Она предвзято относилась к мусульманам, но Ерин был каким-то европейским мусульманином: образованным, с широкими взглядами, со знанием нескольких языков. И сейчас Наташа очень чётко поняла, что хочет вечно сидеть напротив этого лохматого турка в гулком зале аэровокзала и ощущать защиту и покой. Так она чувствовала себя с того дня, как переехала жить в его квартиру. Ерин тоже не хотел её отпускать, он мечтал, чтоб всё так и продолжалось – совместные завтраки, разговоры по пустякам, прогулки по выходным, смех над ерундой. Он боялся признаться себе, но он мечтал о большем, Ерин желал засыпать и просыпаться с ней в одной постели. Но что он мог ей дать? Зарплату полицейского, казённую квартиру? А она интеллигентная, утончённая, образованная женщина продолжала мыть полы и окна в чужих домах? Они сидели за столиком в кафе. Аэропорт жил своей жизнью, голос диктора эхом раскатился по огромным залам и объявил посадку на рейс, который они ожидали. Ерин решил перестать миндальничать и прямо сказал:

– Жаль, что тебе так скоро надо уезжать. Маньяк за решёткой и я хотел бы пригласить тебя на свидание, – совершенно серьёзно сказал Ерин и положил ладонь на её руку.

– Жаль, – эхом отозвалась Наташка, – а я бы пришла.

– Что будем делать?

– Не знаю, наверное, ждать целый год.

– Я не хочу ждать так долго.

– Я жила у тебя почти месяц, теперь приглашаю тебя к себе в Тамбов. Приедешь?

– Приеду! – у Ерина в груди растеклось тепло. – Ещё как приеду. Вот только закрою дело с маньяком.

   Они поднялись из-за стола и, взявшись за руки, отправились на второй этаж к пункту паспортного контроля.

   Не хватало несколько штрихов, чтобы закончить это расследование, хотя главный подозреваемый категорически отказывался давать признательные показания. Но у Ерина и его команды имелось на руках достаточно материала на Петренко и без его признаний. Осталось только выяснить, как маньяк прибыл к месту второго убийства, так как в этот день он находился за много километров от Анталии, о чём говорили отметки в его паспорте. В это время преступник проживал в пятизвёздочном отеле на одном греческом острове. Феррат просчитывал все гипотетические возможности прибытия из Греции в Турцию. И это казалось возможным, если перелететь самолётом или купить чартерный вертолёт и перебраться на другой греческий остров, например, Костолоризо, который находился в десяти минутах от границы. А до Турции рукой подать: какой-нибудь отчаянный частник на катере или яхте с удовольствием перевезёт за хорошие деньги. Ерин отправил Закарию на греческую сторону для обнаружения следов перевозчика, а сам назначил встречу с русской «звездой шоу-бизнеса» и участникам кордебалета. Вся эта пёстрая, эстрадная бригада проживала в том же отеле «Каравансарай». По телефону Ерин просил «звезду» собрать всех своих подчинённых у неё в номере для приватной беседы. И если кто-то начнёт капризничать, то беседу придётся перенести в полицейский участок с доставкой под конвоем вооружённых полицейских. Никто не посмел ослушаться. Все пятнадцать человек: звукооператоры, кордебалет, гримёр, костюмер расселись в просторном двухместном номере. Ерин договорился с администратором о небольшой комнатке, чтобы приватно побеседовать с каждым отдельно. Эти разговоры в маленькой душной комнате без кондиционера вымотали до невозможности. Он выяснил, что у «звезды» есть директор, который расписывает график выступлений. И директор повторил слово в слово показания Петренко о том, на каких площадках и в какие дни у коллектива проходили выступления. Никто не мог дать алиби Константину в те дни, когда происходили убийства. Да что говорить, после концертов участники этой компании уходили в город на праздные шатания по бульварам, паркам, или накачивалась в баре алкоголем и вспомнить, кто и где находился, они не могли категорически, как не старались. Некоторые не смогли вспомнить, как доносили собственные тела до кроватей! А кое-кто проводил ночь на лежаке возле бассейна. Под благовидным предлогом полицейский забрал концертный грим у участников подтанцовки и с курьером отправил в лабораторию на экспертизу. «Звезда» слыла трезвенницей в этой разухабистой компании. Скорее всего, потому что находилась под строгим контролем продюсера, а по совместительству и любовника, который оплачивал и двигал всю эту гоп компанию. Да и эти гаврики, распиаренные хорошей рекламой, приносили хорошие бабки в карман владельца, потому что скакали почти без выходных по ресторанам и концертным площадкам.

   И ещё одно маленькое несовпадение – перхоть, найденная на местах преступлений, не принадлежала Петренко. Хороший адвокат обязательно зацепится за эту мелочь. Представитель защиты не заставил себя ждать. На следующее утро Ерин назначил встречу успешному адвокату из России Белоцерковскому Петру. Турок досадовал – адвокат так некстати прибыл на защиту маньяка! Материалы следствия ещё сырые, а представитель из России хочет ознакомиться с документами, чтобы предоставить квалифицированную защиту соотечественнику. У Ерина постепенно менялось отношение к этому делу. Он уже сожалел, что поторопился с докладом начальству. Мелкие штрихи и несоответствия постепенно разваливали дело. Уж слишком буквально всё выглядело! Петренко ничего не прятал, не таил, на вопросы отвечал охотно и даже с юмором. А ведь у него мелось в запасе времени вагон и маленькая тележка для того, чтобы уехать, скрыться, запутать следы. Ан, нет! Вместо этого валяется пьяный с двумя проститутками на матрасе, под которым лежит орудие убийства. И в ту характеристику, которую дал Захарченко этому парню, никак не вписывался маньяк убийца, отрезающий соски и вспарывающий животы красивых женщин. Да и поведение Петренко обескураживало – он вёл себя совершенно спокойно, в показаниях не путался, все убийства отрицал, когда смотрел жуткие фотографии с мест преступлений, реагировал, как любой нормальный человек – на лице выражались ужас и отвращение. Задержаный без визга и претензий соглашался на все экспертизы, ни на что не жаловался, хотя содержание в местах заключения было, по меньшей мере, жёстким. Только один раз попросил дать возможность позвонить в Москву родителям. Ерин согласился, но предупредил, что включит громкую связь, и поприсутствует при беседе. Мать с сыном разговаривала мужественно, без всхлипываний и сантиментов.

– Мама привет, это я Костя.

    Мать не ожидала звонка и только изумлённо и как-то облегчённо вздохнула:

– Ах, сынок! Как ты?

– Я в порядке. Не волнуйтесь за меня. Где папа?

– Папа на лекции в институте. Ты должен знать сынок, мы с папой не верим, что ты убийца. Как тебя кормят, ты хорошо спишь? На тебя оказывают давление?

– Здесь не отель пять звёзд, – Петренко усмехнулся, – но я не голодный, у меня есть свой матрас и со мной обходятся цивилизованно.

– Мы наняли хорошего адвоката. Ты помнишь папин друг детства Петя Белоцерковский? Только не наговаривай на себя и помни, что мы очень тебя любим. Ты единственное наше с папой счастье. Да приходила Полиночка твоя одноклассница, спрашивала про тебя.

– Передай ей привет, когда вернусь, то женюсь на ней. Спасибо за всё. Мама я вас тоже люблю, не волнуйтесь за меня. Пока, до встречи!

   Полицейский слушал, и в глубине души шевельнулась зависть. Мама ушла от отца, когда Ерину исполнилось пятнадцать лет, и он жил то с матерью, то с отцом, пока не поступил в полицейское училище. По факту в нём никто не нуждался, никогда в его адрес не звучали слова о том, что он чьё-то счастье. Самое отвратительное, что Ерин точно повторяет ошибки родителей. Родной сын живёт где-то, и он в свою очередь никогда не говорил мальчику о том, что любит его, а это так важно в любом возрасте и в любой ситуации. В эту минуту он клятвенно пообещал себе исправиться и позвонить сыну. И пусть только попробует бывшая жена выстроить преграды! Он обязан сказать мальчику, что по первому зову окажется рядом и подставит плечо.

    Начальство требовало передачи дела в суд и уже раструбило во все средства массовой информации, что пойман маньяк, а точнее Турецкий Потрошитель. Ерин полностью погрузился в работу, ему не хотелось идти в пустую квартиру. За то время пока жила Наташа, он привык к вкусному запаху ужина, к уютному вечеру и за несколько дней после того, как она улетела, дом опять превратился в холостяцкую, неряшливую берлогу. Исан грустил без неё, а временами невыносимо тосковал.

  Наташка открыла дверь своей квартиры и кое-как затащила огромный чемодан. Она не стала разбирать вещи, только достала подарки, приняла душ и поторопилась на электричку. У неё ещё оставалось несколько дней до выхода на работу, и это время она решила провести на даче. Счастливые родители колготились на летней кухне. Они ждали возвращения блудной дочери, накрыли стол со всякой зеленью из огорода, запечённой в духовке курицей и отцовской смородиновой настойкой. Наташка ничего не рассказала о происшествиях за границей. Мать хоть и заметила перемены, однако не донимала расспросами. Захочет сама расскажет. За несколько дней отдыха от неги и родительской опеки она совсем забыла страх и ужас, который пережила на чужбине. Хотелось перебирать в памяти чудесные картины солнца, моря, гор, аромата петуний. Наташа вспоминала, как сидела рядом с Ерином на берегу, опустив ноги в солёную воду, и ела мороженое. Фруктовая ледышка быстро таяла на жаре и капала розовыми липкими каплями на голые коленки. Потом двое брели по берегу и держались за руки, как будто у каждого из них не было своего прошлого, а только общее будущее. Она чувствовала себя счастливой. В голове перепуталось, где явь, а где фантазии. Не хотелось выныривать из мечтаний и осознавать, что миражи могут так и остаться только воздушными замками. Слишком большие между ними расстояния и велики различия культур, религий и предубеждений. Она не испытывала острое чувство влюблённости. Всё обстояло не так, как раньше – до дрожи в коленках, до бессонницы – но она скучала и грустила по этому лохматому турку.

  «Может это и есть любовь, только другого качества, взвешенная и вдумчивая, без сентиментальных стихов Эдуарда Асадова про любовь на скамейке, и без слезливых песен Ваенги. Наверное, я старею и теряю остроту ощущений».

   Так с сожалением размышляла Наташа, ссыпая с ладошек в ведро душистую малину. Несколько раз звонил Ерин, они болтали о пустяках, о погоде, о политике и, конечно, о чувствах. Наташка рассказывала о родителях, о даче, о том, что скоро на работу, что её ждут ученики и какие они способные и талантливые. Только не касались будущей встречи. Иванова ни на чём не настаивала и ни о чём не спрашивала. Она считала, что в таких вопросах инициативу должен проявлять мужчина. Ерин пока не затрагивал эту тему, потому что в деле маньяка появлялось всё больше вопросов. Внешне всё обстояло ясно – множество свидетельств указывало на Петренко, и можно было спокойно передавать дело в судебные инстанции, но в душе Ерин чувствовал, что здесь что-то не так. Да и некоторые, казалось бы, незначительные детали заставляли колебаться. Или же наоборот задержанный слишком хитёр, обставил ситуацию таким образом, чтобы при ближайшем рассмотрении мелкие нестыковки вселяли сомнения. Например, он сказал, что шатался в стельку пьяным в тот день, когда с его карты были переведены деньги на личный счёт сутенёра Мустафы. Банковская распечатка показывала день, час и минуты, когда ушли средства. Ерин просил вспомнить, с кем он общался в этот вечер. Но потом понял тщетность своих попыток, потому что Петренко в тот момент находился в ресторане. Он шумно и без числа стаканов выпивал с разными людьми, (бармен это подтверждал). Рассчитывался также картой и в какой-то момент мог оставить бумажник на стойке бара, когда выходил в туалет или шёл танцевать с дамой. Вот и вывод делал полицейский – подозреваемый Петренко или весёлый выпивоха, разгильдяй по жизни, или хочет подсунуть этот образ, а на самом деле хитрый и изворотливый маньяк, он получает наслаждение от вида крови и от молчаливого страдания девушек.

     От Закарии, который находился в командировке на греческих островах, новостей не появлялось. Никто не опознавал по фотографиям Петренко – ни яхтсмены, ни владельцы катеров, ни бармены, ни береговая охрана. Ерин решил подождать ещё день и отзывать сотрудника назад, всё равно толку ноль. Так что второе убийство, как бы он не старался, приклеить русскому не получится. Сроки ведения дела истекали и через пару дней материалы должны находиться в суде, а уж суд решит, какое возмездие заслуживает убийца. А кара ждала ужасная – пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. И лучше бы не отменяли смертную казнь в восемьдесят четвёртом году – неизвестно, что страшнее – быть казнённым или страшное существование в турецких застенках. Может, конечно, вмешаться Министерство иностранных дел России, но это врядли что изменит: за такое преступление турецкое правосудие не отдаст маньяка российской стороне. Это тебе не воришка, аферист, беглый олигарх или даже мафиозный деятель, коих пачками экстрадируют по запросам в разные страны. От этих невесёлых мыслей полицейского отвлёк телефонный звонок и тут же в кабинет вошёл Феррат. Видя, что шеф занят, эксперт положил бумаги на стол и тихо сел в углу. По первым цифрам Ерин понял, что это номер Захарченко и живо откликнулся:

– Привет коллега.

– Здорово аркадаш, – Илья Ильич специально выучил, как по-турецки будет друг. Они общались друг с другом тепло, как давние приятели, хотя ни разу не виделись. – Хочу спросить тебя, кто оплатил перевозку тела в Россию Валентины Спиридоновой?

   -Ты удивишься, но помощь в похоронах первой и перевозку второй жертвы оплатил сутенёр Мустафа, хотя для его оборотов это сумма ничтожная. А про погребение я сказать не могу, ты лучше это можешь узнать на своей территории. Только зачем тебе это? Дело не сегодня – завтра закроем и монстра в тюрьму определим.

– Что-то не слышу праздника в твоём голосе, – засомневался Захарченко, – тебя что-то смущает?

– Да нет, всё в порядке, – Ерин старался, чтобы его голос звучал более уверенно, – есть небольшие нестыковки, но мы работаем.

– Смотри, если нужна помощь, я всегда на связи. А по жертвам я хочу ещё кое-что проверить. Так, а кто оплатил перевозку тела последней Елизаветы Смирновой?

– Её забрали родственники. Мой помощник Закария оформлял все документы, я могу уточнить.

– Хорошо, спасибо. Если вылезет что-то новое, держи меня в курсе.

   Ерин отключил телефон и вопросительно глянул на Феррата. Тот подскочил к столу, развернул бумаги, ткнул толстым пальцем и торжественно произнёс:

– Экспертиза показала, что обнаруженные на жертвах частички грима соответствуют по химическому составу гриму, которым пользуются артисты из кордебалета русской эстрадной звезды!

   Всё изменилось в один момент. В начале рабочего дня Ерина вызвал шеф. Разговор продолжался недолго, но совершенно ошарашил полицейского. Он получил приказ передать подозреваемого Петренко Константина российской полиции вместе с материалами. Подозрения с него не сняты, дело не закрыто, однако расследование продолжат русские. На это решение повлияла блестящая работа адвоката Петра Белоцерковского и вмешательство МИД России. В тот момент Исан понял совершенно отчётливо, почему Петренко был так спокоен – он знал, что в Турции для него суда не будет. Полицейский уже несколько раз встречался с адвокатом и находился в курсе всех его действий. Полицейский, конечно, ничему не препятствовал – просто не имел права. А адвокат по крупицам собирал материал, ставящий под сомнение виновность Петренко. Сначала пришла экспертиза, что чешуйки перхоти, обнаруженные на телах жертв не принадлежат задержанному. Следом Белоцерковский разрыл историю с анализами крови. Он запросил материалы исследований по частичкам крови, которая обнаружилась на маникюрных ножницах. В лаборатории сохранился оригинальная биологическая субстанция. По запросу с российской стороны материалы отправились в Россию для прохождения генетической экспертизы. Адвокату оказалось мало того, что группа вторая положительная подозреваемого совпадала с группой крови, обнаруженной на ножницах. Перед вступлением в иностранный легион Петренко сделал генетическое типирование в Медико–Биологический Центре, куда адвокат отправил официальный запрос и образцы крови с ножниц. Через два дня пришли результаты исследования образцов ДНК, где чёрным по белому было написано, что личный генетический код Петренко никак не совпадает с предоставленными материалами. На маникюрных ножницах была кровь не Петренко, и он никаким образом не причастен к покушению на свидетельницу Иванову! Следующим козырем в защите использовалось то, что во время второго убийства мужчина не находился на территории Турции. А с Кафедры патологической анатомии Московского университета после изучения материалов пришло заключение, что все три расчленения однозначно были произведены одним почерком и однозначно одной рукой, одним и тем же человеком! И самое главное: Белоцерковский предоставил свидетеля, который обеспечивал алиби Петренко во время последнего убийства. Им оказался официант в ночном клубе. Он точно запомнил пьяньчугу, потому, что тот разбил бокал с виски. А потом, тот же официант в три тридцать ночи вывел пьяного в стельку клиента на улицу. Смерть девушки наступила в четыре часа утра, и Петренко никак не мог совершить это убийство, даже если бы имел крылья. И всё-таки самым важным аргументом явилось ходатайство МИД России о депортации парня в Москву пока ещё в качестве подозреваемого. Ведь дело не раскрыто и не найден настоящий убийца. Ерин со смешанными чувствами подписал все необходимые бумаги и передал адвокату.

  Вечерело. Она шла по пустынной, разбитой дороге от дачного посёлка к станции. Ей не хотелось уезжать из уютного дома, но уже завтра утром подъём в семь утра, чашка кофе и работа!

«Работа, работа перейди на Федота»!

Она шла, размышляя какое платье наденет завтра и радовалась, что похвастается коллегам новыми туфлями из мягкой светлой кожи, которые приобрела на распродаже на турецком базаре. Отец навязывался в провожатые, но за ужином крепко выпил, и Наташа уговорила его не волноваться. Ходьбы двадцать минут свежий воздух, кругом тишина и покой, да и на дороге каждая кочка знакома. После дождя воздух был свежим и колким. Девушка шла, не торопясь и думала, что в Турции совсем другой воздух – жаркий и вязкий. Полная луна висела на небе и от её голубого света хорошо просматривалась дорога. Где-то за спиной хрустнула ветка, будто кто-то тяжёлый наступил на неё. Она обернулась, и вдруг показалось, что между сосен мелькнула тень. Наташка ускорила шаг, уже не оборачивалась, а смотрела только под ноги, чтобы не споткнуться об корни деревьев и не упасть. За спиной шаги тоже убыстрили темп и гулко ухали, отдаваясь в затылке. Вдруг стало жутко, она прижала сумку к груди и побежала. Сердце бухало в груди, дыхание сбилось. Через два поворота должны показаться огни станции. Но хватит ли сил преодолеть эти два поворота. Лёгкие сжались от нехватки воздуха, ноги налились свинцом. Казалось, что через секунду преследователь схватит сзади за кофточку. Она уже приготовилась закричать, но дыхание перехватило от бега, и из груди вырвался только хрип. Она чувствовала спиной его дыхание и понимала, что сил бежать больше нет! И тут Наташка споткнулась в полутьме обо что-то и завалилась в пыльную дорогу, сдирая кожу с коленок и локтей. В одну секунду в голове мелькнуло, что вот сейчас сверху придавят руки и начнут душить! В это же время из-за поворота сначала мелькнули между деревьев, а потом ослепили ярким светом фары. Она валялась в пыли, до конца не веря, что спасена. Осторожно приподнялась и завертела головой, но никого вокруг не увидела – только деревья с длинными тенями по обеим сторонам дороги и быстро приближающийся свет автомобиля. Водитель – пожилой мужчина резко дал по тормозам, увидев, что на дороге сидит женщина. Мужик покачал головой – дамочка, скорее всего, сильно перебрала, а может, споткнулась в темноте. Он остановился и вышел, чтобы помочь подняться.

– С вами всё в порядке?

  Наташка встала, выхватила из пыли сумку и кинулась к своему спасителю:

– Кто-то преследовал меня, я испугалась и побежала! Как хорошо, что вы подъехали!

– А что он от вас хотел?

– Да я откуда знаю, – она грубо перебила его, тут же пожалела о бестактности и добавила, – он, наверное, хотел меня ограбить, а может убить! Мне очень страшно! Я у родителей на даче была, но не хочу туда возвращаться и их волновать. Вы не могли бы довезти меня до станции! Я заплачу.

– Что ж вы дамочка так поздно и одна? – укоризненно спросил шофёр и кивнул. –  Садитесь!

  Мужчина открыл перед ней дверь и Иванова, не дожидаясь повторного приглашения, быстро нырнула в спасительный тёплый салон. Мужчина осмотрелся вокруг, сел за руль и, трогаясь с места, сказал:

– Вокруг никого. Может вам показалось? Зверь, какой на ветку наступил, а вы со страху и дали дёру. Здесь места спокойные, хотя может ворюга или бомж на сумочку с деньгами позарился, живут здесь в пустующих дачах.

   Наташка ничего не ответила, её начал трясти озноб, она с сожалением рассматривала в полутьме свои красивые, разбитые коленки. Так и добиралась до дома, стараясь избегать тёмных мест: сначала на электричке, потом на автобусе озираясь, пока не заперлась в своей квартире. Потом набрала ванну с высокой пеной и с головой погрузилась в воду. Коленки и локти щипало, а девушка думала, что вокруг неё опять что-то начало происходить, но только некому её спасти, а Ерин далеко. Она всхлипнула от жалости к себе.

Глава 10

 Дом, где когда-то жила Валентина Спиридонова, находился на окраине Нижнего Новгорода среди таких же неказистых строений, покосившихся заборов и разбитых дорог. Захарченко кое-как обнаружил нужный двор, поднялся на скрипучее крыльцо и постучал в дверь. Давно некрашеная дверь распахнулась. На пороге стояла белокурая девочка лет пяти. Из глубины дома он услышал низкий, громкий голос:

– Ленка, кто там?

– Дед, здесь какой-то дядька.

    Девчушка крикнула громко и звонко, тряхнув непослушными кудряшками, потом повернулась и побежала в дом. Захарченко отправился за ней. За чистым кухонным столом сидел седой мужчина лет под шестьдесят. На самом кончике его носа висели очки с толстыми стёклами. Он пытался вдеть нитку в иголку, а на коленях лежали детские рваненькие колготки. Захарченко представился и без приглашения присел рядом за стол. Он предполагал, что хозяин любитель закинуть за воротник, но не стал брать алкоголь для пущей болтливости. И он так же знал, что здесь живёт ребёнок, а вот для этого у него в машине лежала большая коробка с игрушками, конфетами и разными сладостями. Разговор поначалу не клеился, потому что хозяин особенной общительностью не отличался.

   «Да и настроен мужик не совсем дружелюбно. Это и понятно, – подумал про себя Илья Ильич, – под старость лет остаться с больной ногой, небольшой пенсией и маленькой внучкой на руках перспектива печальная».

  Постепенно контакт наладился.  Захарченко принёс из машины пакет с продуктами и коробку с подарками для девочки. Белокурые кудряшки порхали по кухне. Девчушка повизгивала от счастья, доставая игрушки и тыкая в нос деду подарками, демонстрируя причину своего маленького счастья. Хозяин накрыл на стол, они сели пить чай. Из беседы Захарченко выяснил: жила – жила семья крепкая и дружная. Построили дом, родили ребёнка, вели своё хозяйство. Он работал на заводе мастером, она воспитателем в детском саду. Но пришло испытание – жена заболела раком и быстро начала угасть. Вскоре он остался один с дочкой двенадцати лет на руках и как ни горько это осознавать, испытание он не прошёл. Дружба с алкоголем лишила работы, а потом и здоровья. Как-то в тяжёлом подпитии, возвращаясь зимним вечером от такого же друга – забулдыги, он попал под машину, переломав обе ноги. Одну ногу составили по частям, а вторую спасти от ампутации удалось, но сильная хромота осталась. К тому времени его уже понизили с мастера до слесаря, но с больной ногой работать стоя по восемь часов он уже не мог. Вскоре оформил инвалидность и стал преспокойно пропивать небольшую пенсию. Дочь росла фантастической красавицей, в школе её хвалили, особенно учительница английского говорила, что у неё талант к языкам. Но матери не было рядом, а отец находился в постоянном подпитии и никто не объяснял девочке что можно, а что нельзя. И предоставленная сама себе в шестнадцать лет, она родила ребёнка. В какой-то момент отец попытался остановиться и взяться за ум, но когда-то мастеровые руки перестали чувствовать металл, и его из милости по старой памяти взяли в отдел главного технолога на бумажную работу. И то счастье! Спиридонов пятками крестился! Водка ушла на второй план. Конечно, по выходным он позволял себе рюмку-другую, но уже не до синих соплей. Он не хотел, чтобы малышка видела его в скотском состоянии, потому что твёрдо был уверен – в высоком градусе алкоголя все становились уродами. Но вскоре наступила тяжёлая полоса – мужчина попал под сокращение и они стали жить едва сводив концы с концами. Когда Валентина нашла работу за границей, то не могли нарадоваться на такую удачу. Из последних денег сделали загранпаспорт и решили, что отец остаётся на хозяйстве с ребёнком, а она отправится на заработки – убирать номера в отеле. Жизнь потихоньку начала налаживаться. Валентина присылала деньги, они начали хорошо питаться, смогли сделать в доме небольшой ремонт и купить зимние вещи для ребёнка.

  Захарченко понял, что в и этой семье предпочитали не задумываться, в каких таких отелях уборщицам платят зарплату, какую в России получает как минимум инженер со стажем работы и высокой квалификацией. Тем временем отец продолжал своё повествование:

– Похоронили мы Валюшку на местном кладбище. Благо мужик, который гроб привёз в морг, передал деньги на погребение, когда я на опознание тела пришёл. Наверное, от хозяина отеля. Соседка даже небольшие поминки сварганила, – он грустно задумался. – Хорошие люди эти турки!

– Как же вы теперь с внучкой управляться станете?

– А так вот и стану. Дочку не уберёг, а уж внучку никому не отдам. Тут социальные службы приходили, проверяли условия проживания, предлагали, чтоб я её в интернат сдал, но девочка единственное, что у меня осталось в жизни. Я выхлопотал небольшое пособие, да пенсия. Проживём. Как говорится, живы будем, не помрём!

– А кто отец ребёнка, может он начнёт помогать?

– Я пытался узнать, но Валюха отказывалась говорить про это, а сейчас уж и не с кого спросить.

– Валентина имела подруг друзей, кто-то приходил к вам в дом?

– Да никого она не приводила. Когда я забулдыжничал, стыдно кого-то приглашать – гора бутылок, да пьяный батя воронкой кверху. А с Турции, когда приезжала, ни с кем не хороводилась, всё время с дочкой проводила.

– Дочь часто звонила вам?

– Часто. Два раза в месяц минимум, разговоры дорогие, а она экономила, чтобы больше для ребёнка привезти.

– Может было что-то необычное или Валентина что рассказывала? Важна любая мелочь.

– Ничего. Всё, как всегда, – отец задумался на несколько секунд и продолжил, – вот только когда звонила последний раз, сказала что, мол, познакомилась с хорошим русским парнем. Ещё засмеялась, что может у ребёнка теперь отец появится.

– Вспомните, что она ещё говорила о нём! Где она с ним познакомилась? Может имя называла?

– Нет, больше ничего не помню, – Спиридонов поскрёб щетинистый подбородок. – А вот только сказала, что по интернету познакомилась. Ничем больше помочь не могу. Рад бы только выложил всё, что знал.

   Мужчина отвернулся к окну и уставился вдаль невидящим взглядом и только пробормотал вполголоса:

– Я во всём виноват, не уберёг своих женщин, и кто мог убить простую девушку, да такую измыву над ней сотворить!

  Мужчина смахнул слезы из уголков глаз и тяжело вздохнул:

– Вы же найдёте убийцу?

   Захарченко уверенно кивнул и подумал:

  «Да как же узнать, кто и за что эту смертельную расправу с девушкам произвёл?»

  С момента последнего убийства прошло достаточно времени, а дело почти не сдвинулось. Полицейский разочаровался – столько времени потерял с этим Петренко. Эта песня хороша, начинай сначала! Страшно если появится новая жертва. Каждое утро Ерин со страхом просматривал сводку происшествий за сутки. Он сотый раз перелистывал материалы, протоколы допросов, фотографии и никак не мог понять, как преступник знакомился с жертвами и почему девушки легко соглашались на встречу с ним? Возможно, профессия настолько наложила свой отпечаток, что проститутки не могли отказать себе в левом бесконтрольном заработке? Специалисты просмотрели все телефоны, но никаких подозрительных звонков не обнаружили. Ни одна из жертв не разговаривала и не получала СМС в день смерти. А конкретно – одна отключилась, вторая потеряла телефон за пару дней до смерти и не успела купить с русской клавиатурой, а последняя, когда обслуживала клиента, блокировала на трубке звук. Значит, о встрече договаривались не по телефону и заранее. Но как, не почтовым же голубем? Услуги последней девушки Лизы кто-то оплатил по карте. Она была в курсе в какое время, и в каком месте ждёт клиент. Непонятно, каким образом две первые девушки узнали о встрече. И тут Ерин вспомнил девушку с васильковыми глазами из отеля «Вояж», которая верой и правдой трудилась вместе с другими на ниве проституции. При встрече она заикнулась, что частенько видела Иванцову Марию и Спиридонову Валентину в интернет–кафе. Он позвонил Феррату и попросил порыскать в интернет пространстве.

– Нужна любая информация на девушек. Кто имеет регистрацию в социальных сетях, круг знакомств, фотографии!

Выпалил Эрин, отключился и углубился в изучение дневника Лизы Смирновой. Скорее всего, полицейский держал в руках записную книжку или ежедневник, а вовсе не бумажную подружку, которой доверяют свои сокровенные мысли и переживания.  Покойная Елизавета как будто знала, что кто-то может прочитать записи и не доверяла бумаге ничего такого, что содержало хоть какую-то интересную или скрытую информацию. Только напоминание про чей-нибудь день рожденья, кому давала деньги в долг, какую сумму потратила на новое платье, в каком ресторане вечеринка и номера телефонов. Мелькнуло несколько московских телефонов вроде: «дантист Петров», «заместитель министра Евгений», «кузен Слава». На удивление перечень оказался не очень длинным. По мнению Ерина список мужчин мог бы быть внушительнее. Должны же появиться постоянные клиенты? А с другой стороны ей-то они зачем? Лаваш за брюхом не бегает. Появился у мужиков зуд между ног или лишние деньги, вот тогда заказывают дамочку на определённый адрес. Мустафа и его люди космический корабль зафрахтуют и на Луну доставят. Весь вопрос в пухлости банковского счёта. Перечень номеров полицейский отправил по факсу Захарченко, чтобы тот проверил адресатов, хотя не надеялся на какой-нибудь интересный результат. Зашёл Феррат с видом угрюмым и усталым. Его донимала жара, несмотря на работающие кондиционеры в каждом отделе, пот градом стекал с его щёк и лба. В июле и августе столбики термометров на побережье просто зашкаливали, хотелось надеть панамку и долго сидеть по шею в воде, пока не вырастут жабры или голод не проймёт.

– Что такой мрачный? – спросил его Ерин.

    Феррат грузно плюхнулся на стул и, не отвечая на вопрос, предложил:

– А давай, бросим всё и махнём на море, искупаемся, пивка холодного выпьем!

  От сочетания «холодное пиво» у обоих потекли слюнки. Ерин усилием воли сжал инстинкты в кулак:

– Сначала докладывай, а потом про море с пивом решим.

    Феррат вздохнул разочарованно и разложил на столе бумаги.

– Значит так. Про Иванцову Марию я выяснил всё уже давно, как только произошло её убийство. Там ничего интересного не нашёл. Она сидела в «Одноклассниках». Это очень популярный русский сайт. Кстати, туда же последнее время суются турецкие мужчины в поисках знакомств.

– Им что других специальных сайтов не хватает?

– В том то всё и дело. Есть много одиноких дам среднего возраста, разведённых женщин, молодых вдовушек, которые в силу характера, воспитания или из-за боязни никогда не станут знакомиться на сайтах. Они даже регистрироваться не осмелятся. А тут предлагает дружбу жгучий брюнет из Стамбула, Измира или Махмутлара. Женщины клюют.

– Да, туркам никогда не насытиться женщинами своего племени. Высший пилотаж если рядом русская, – в уме Ерин прикинул, что это касается и его. Чтобы не выдать свои мысли быстро поменял тему. – Так что там с Иванцовой?

– Она выставляла свои фотографии, участвовала в комментариях, переписывалась с друзьями, но о том, что работает проституткой, конечно, никому не сообщала, поэтому про себя писала скупо, в гости никого не звала и не напрашивалась. А вот у второй девушки Валентины Спиридоновой, нашлось кое-что интересное. Как и все, много времени проводила в «Одноклассниках», но ещё была зарегистрирована на сайте знакомств. Писали многие и о многом, хотели с ней знакомиться, встречаться и даже женится. Но так как сайт русскоязычный и женихи соответственно из Серпухова, Новокузнецка, Киселёвска и так далее, то не каждый желает, да и не каждому по карману ехать в Турцию, чтобы встретиться с потенциальной невестой. А Валентина не очень звала, потому что на месте скоро выяснится суть её профессии. Но она регулярно просматривала анкеты и сообщения – вероятно мечтала о семье и хотела отца для своей дочери. Но примерно за неделю до её смерти всплывает некий Павел. Они переписываются, он рассказывает немного о себе – возраст 35 лет, рост сто семьдесят семь, симпатичный брюнет, высшее образование, обеспеченный, имеет свой бизнес по производству колбасы. Мечта, а не жених! Он обещает ей горы золотые. Говорит, что здесь по делам, скоро улетает в Россию, но всегда хотел такую девушку! Она его идеал! Скоро готов жениться и удочерить ребёнка. Назначает ей встречу в сквере, прилегающем к отелю. Вскоре произошло убийство.

– И ты можешь сказать мне кто этот Павел? – с надеждой спросил Ерин.

– В том то и дело, что не могу. Когда я вскрыл почту Валентины, то обнаружил переписку. Все письма отправлялись из нашего города, но из разных кафе, где есть Wi-Fi. Я обшарил сайт знакомств, но никакого Павла с такими данными нет. Вероятнее всего он зарегистрировался на сайте, познакомился с девушкой и вскоре удалил анкету. Скажу больше, нет никакого Павла, это легенда, блеф, вымысел, фотографии липовые! Убийца подошёл в сквере к девушке, представился другом Павла и сказал, что тот немного занят, а он проводит её в отель, где они встретятся. Ну, вот примерно так я вижу картину.

– Жаль, – разочарованно сказал Ерин.

– Что жаль? – Феррат вопросительно на него посмотрел.

– А то, что море отменяется, потому что твоя картина нам ничего не даёт, ни одной зацепки! Только одно: девушка возлагала на эту встречу большие надежды, потому что когда разговаривала с отцом по телефону, то обмолвилась, что встретила хорошего человека и может скоро выйдет замуж. Мне вчера звонил Захарченко из Москвы. Он встречался с отцом и тот поведал, что у Валентины имелись такие планы.

  Вечером Ерин сидел у телевизора и тупо листал каналы. Перед ним стояла пиалка жареного солёного арахиса и бутылка холодного пива. Нормальная еда из дома пропала на другой день, как уехала Наташка. Ерин доел то, что она приготовила заранее, и уже ничего в дом не приносил кроме пива, кофе, орехов и чипсов. Что-то на экране показалось ему знакомым. Один из русских музыкальных каналов показывал клип «звезды», в котором двигались и приплясывали знакомые лица. Ерин улыбнулся, когда вспомнил, при каких обстоятельствах познакомился с участниками, как допрашивал страдающих с похмелья, мятых танцоров, бэк вокалисток и саму «звезду». А если сказать честно, эстрадная дива похмельной болезни в тот момент не имела. А на экране он увидел молодые, ухоженые  лица и тела. Костик Петренко выглядел превосходно, мускулистое тело прекрасно двигалось в такт музыке. И тут Ерин обратил внимание на лицо, которое раньше не видел. С Петренко в паре работал симпатичный парень, который не присутствовал в тот день, когда в отеле «Каравансарай» допрашивали эту причудливую группу. Полицейский тут же схватил телефон и набрал номер отеля. Через несколько минут разочарованно отключился – русские гости уехали восвояси несколько дней тому назад. Он задумчиво потёр подбородок и набрал московский номер.

   Захарченко вёл машину и ворчал про себя:

   «То дело закрывай – убийцу арестовали, то дело открывай – вскрылись новые обстоятельства. Вся эта катавасия перемещается сюда в Россию. И кто должен разгребать это болото? Конечно, дорогой Илья Ильич!»

  Дом, в который он направлялся, находился на Рублёвском шоссе. Его там ждали – ещё с утра. Илья Ильич договорился о встрече по телефону и не удивился, когда кованые тяжёлые ворота покатились по желобам, открываясь, как только автомобиль заехал в поле зрения камер видеонаблюдения. Дом в три этажа с колоннами и балконами выкрашенный в охру не претендовал на элегантность, но выглядел как-то по-деревенски добротно. У ворот встречал широкоплечий коротко стриженый парень. В его сопровождении полицейский поднялся по каменной лестнице на высокое крыльцо. В доме стоял сумрак, пахло лекарствами и сладким запахом лилий. Захарченко знал, что два дня назад схоронили владельца этого поместья и составить разговор по интересующему делу он мог только со старым другом и по совместительству душеприказчиком почившего хозяина. Сопровождающий удалился куда-то вглубь первого этажа, оставив гостя в холле. В это время по лестнице спустился высокий импозантный мужчина лет шестидесяти. Одет он был в лёгкий, молочного цвета хлопковый костюм из тонкой ткани, а на носу блестели очки в изящной золотой оправе.

  «Одевается мужик, похоже, с модных распродаж в Милане или Париже и не за рубли».

  В одно мгновение подумал Захарченко и почувствовал себя неловко в джинсах и майке. Он тоже покупал одежду не на китайском рынке, а в дорогих столичных бутиках, но до аристократичного шика нотариуса не дотягивал. Полицейский знал такой тип людей изысканных и утончённых, они умеют себя преподнести. Такие при простуде сморкаются исключительно в шёлковый платок, оттопырив пальчик, и испускают пук с ароматом «Шанели» или «Армани». Элегантный господин широким жестом протянул руку полицейскому и представился:

– Нотариус Добродеев Николай Петрович. Представляю интересы семьи Смирновых, а в частности покойного Смирнова Александра Алексеевича.

– Очень приятно. Сотрудник Интерпола Захарченко Илья Ильич.

   Полицейский достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и показал нотариусу. Добродеев предложил продолжить разговор в саду, на свежем воздухе. Они устроились в красивой беседке недалеко от дома посередине круглого стриженого газона, который по краям буйно пестрел ароматными флоксами, георгинами и гортензиями.

– Вы не удивляйтесь, что я так по-хозяйски здесь распоряжаюсь, – сказал нотариус, – нас с Александром Алексеевичем связывали не только деловые отношения, но и крепкая дружба. Подружились ещё со студенческих времён, я знаю всю историю его жизни, поэтому лучше меня вам её никто не расскажет.

  Он махнул холёной рукой и парень, который встретил у ворот Захарченко, принёс чай.

– А сейчас я здесь привожу в порядок бумаги, – продолжил Добродеев, – мой друг был человеком очень состоятельным и даже богатым. Чтобы довести все финансовые дела до конца понадобится ещё несколько дней.

– Смирнов оставил завещание?

– Да оставил. Но я вам его показать не могу. Уж извините таковы правила. Прошу вас не суетитесь, и не делайте официальный запрос. Пока будете оформлять, и заверять бумаги только время потеряете. Всё равно через два дня соберу всех родственников, заинтересованных людей и оглашу волю покойного, так что сами всё сможете услышать и узнать.

– Да я, собственно, не по этому поводу хотел с вами поговорить. Меня интересует его племянница Смирнова Елизавета. Вы знаете, как она оказалась на воспитании у дяди?

– Конечно, знаю, – нотариус не торопясь собрался с мыслями, глотнул чаю и продолжил. – В этом доме поселился траур. Сначала Лиза и вскоре Саша- то есть Александр Алексеевич. Неожиданная и такая страшная смерть племянницы ускорила кончину Саши. Вы знаете, у него около пяти месяцев назад диагностировали рак, но он даже предположить не мог, что его любимая девочка уйдёт первой.

   История, которую рассказал Добродеев, была достойна мыльного сериала, какие сейчас пачками показывают по телевизору, если бы не печальный конец всех героев этой семейной драмы. Обычно мыльные оперы предполагают окончание с радостным «хеппи эндом». Однако, дослушав историю до конца Захарченко засомневался – а конец ли это или будет ещё продолжение. То что «хеппи энда»  уже не случиться стало для следователя очевидным.

   Жили–были два брата в простой рабочей, московской семье. Родители одинаково отдавали им свою любовь и заботу. Воспитывали в строгости, считали, что мальчики должны вырасти сильными умными, сдать нормы ГТО и обязательно поступить в ВУЗ. Если уж родителям не повезло с образованием, так детей за уши тянули к знаниям. Раньше дело обстояло проще – ты благодаря своим знаниям и везению поступаешь и учишься бесплатно. В другом случае год готовишься и пытаешься ещё раз. В крайнем случае, шагаешь в ПТУ и получаешь ремесло, а потом уже на завод фабрику или автобазу. И никаких коммерческих альтернатив! Блат или взятки не предусматривались вообще. У родителей знакомств нужных отродясь не водилось, а тем более денег на взятку. Отец с матерью были детьми военного времени. Они очень чётко объясняли сыновьям, что хлеб выбрасывать нельзя, надо всегда говорить правду, какой горькой бы она не была! Необходимо учиться хорошо и получить высшее образование, чтобы не оказаться в простых работягах, как они с отцом. Сыновья старались, кто как мог. Из-за разницы в два года мальчики не конкурировали друг с другом, но так сложилось, что младший всегда получал поблажки, учился немного хуже, спал чуть дольше, ел вкуснее. И оба к радости и гордости родителей, поступили старший в университет, младший в институт. Жили в одном городе, но шли разными дорогами. Старший Александр прокладывал дорогу тяжело: сначала на госслужбе, потом после перестройки создал собственное дело, купил квартиру в центре и автомобиль престижной марки, вот только для сентиментальных отношений руки никак не доходили. В это лихое перестроечное время стройная конструкция, с таким трудом выстроенного бизнеса, начала резко крениться. Пошёл с поклоном к родному брату, просить помощи, который от родителей забрал квартиру машину дачу в Подмосковье и все сбережения. К тому времени имел жену, маленькую дочь, и хорошую стабильную работу. Но родной и кровный брат подержал в пороге, выслушал просьбу и в помощи отказал, ссылаясь на несуществующие проблемы. С тяжёлым сердцем вернулся в одинокую квартиру Александр. После смерти родителей самыми близкими людьми он считал брата с семьёй, а сейчас ему хотелось воскликнуть:

  «И ты, Брут!»

  Разбитый и одинокий он купил водки и заперся в квартире. Три дня пил беспробудно, потом отмок в ванной, побрился надел лучший костюм и пришёл к своему давнему университетскому знакомому Добродееву, который практиковал в нотариальной конторе. Смирнов заложил всё своё движимое и недвижимое имущество, чтобы поправить дела в бизнесе. При помощи товарища получил крупный кредит в банке. С тех пор нотариус стал вести все его дела, и между ними возникла крепкая мужская дружба. А с братом он больше не общался, только слышал от общих знакомых, что они с женой начали крепко выпивать, да так что оба лишились работы. Бизнес стал стабилизироваться и приносить прибыль да такую, что об Александре Смирнове заговорили в деловых кругах и печатать новости о его жизни в газетах. Однажды раздался звонок, и Александр Алексеевич узнал, что брат вместе с женой и ребёнком разбился на автомобиле. Ехал в крепком подпитии с дачи, которую как раз продал в этот день и не справился с управлением. На крутом повороте машину занесло и перевернуло несколько раз. Муж и жена погибли на месте, а семилетняя девочка чудом осталась жива. Смирнов наказал нотариусу выяснить, что осталось от имущества брата, а сам забрал девочку и поместил в лучшую клинику с хорошим уходом. У девочки обнаружились многочисленные переломы и ушибы. Врачи несколько месяцев по косточкам собирали и выхаживали ребёнка. Добродеев выяснил, что семейка практически всё спустила на алкоголь, а дачу забрали за долги. Вот братец подписал все бумаги, отвязался от угрожающих кредиторов и обильно спрыснул своё долговое освобождение, да так, что не смог добраться до дома живым. На счастье или на беду, но случилось так, что самым близким для девочки человеком оказался её дядя Александр Алексеевич Смирнов. Он с полной ответственностью оформил опеку над ребёнком и поселил в своём доме. Добрый дядюшка радовался, что теперь в его семье появился новый член и новые заботы. С тех пор Смирнов с удовольствием раньше возвращался с работы, чтобы провести вечер с племянницей. Он ходил с девочкой в кино, в кафе мороженое, покупал наряды и катал на каруселях. Смирнов приложил все возможные усилия, чтобы ребёнок как можно легче перенёс потерю родителей. Периодически приходил психолог, вскоре появилась собака, черепаха, говорящий попугай и хозяин задумался о том, чтобы завести собственную конюшню. Девочка росла ранимая худенькая и нежная. Но постепенно с дорогими фирменными шмотками, с автомобилем, который привозил в школу, с каникулами в Альпах и на Средиземном море девочка Лиза обрела уверенность в себе. Училась хорошо и вскоре дядюшка, который души в ней не чаял, перевёл племянницу в специальную школу с усиленным изучением иностранных языков. А потом в дом стал приходить по два раза в неделю преподаватель консерватории. Он втолковывал нотную грамоту, сольфеджио, давал уроки игры на пианино и гитаре. Александр Алексеевич, казалось, хотел отдать девушке всю свою заботу и нерастраченную нежность. Когда Лизавета стала взрослеть, то такая опека начала её тяготить. Она могла не прийти домой ночевать, а остаться у подружки или без спроса уехать в ночной клуб и вернуться только под утро, а однажды Александр Алексеевич увидел в её открытой сумочке пачку сигареты и презервативы. Он разозлился и устроил девушке форменный скандал в воспитательных целях, с запиранием дверей и лишением денежной дотации. Но когда девушка из своего домашнего заключения отправилась в школу под присмотром водителя, то назад телохранитель её не дождался и вернулся домой один. Сначала Смирнов лютовал, потом успокоился и отправил на розыск все возможные силы. Не спал две ночи, в конце концов, стал волноваться и сожалеть о своей резкости. Через три дня девушка позвонила сама. К этому времени Александр Алексеевич был готов простить всё, только бы она вернулась домой. Вечером они нарядно одетые – Смирнов в строгом сером костюме и голубой рубашке, Лиза в вечернем тёмном платье с распущенными волосами и маленькими бриллиантовыми серёжками в ушах – подарок дяди к шестнадцати летию, отправились в дорогой ресторан. Позже к ним присоединился нотариус Добродеев. Они сели за круглый стол напротив друг друга и за бокалом лёгкого белого вина пришли к мирному соглашению о том, что дядя не вмешивается в жизнь племянницы, не влияет силой на любой её выбор, а она в ответ прилежно учится и не нарушает домашний распорядок. Так и потекла дальше их жизнь. Племянница с хорошими баллами окончила школу, но учиться дальше не торопилась, а устроилась на работу сначала официанткой в детское кафе, потом приёмщицей в химчистку. Через год поступила в химико-технологический институт, закончила его и даже несколько месяцев проработала на химзаводе. А в один прекрасный день Лиза собрала чемодан и объявила, что уезжает жить и работать в Турцию. Смирнов недоумевал:

– Лиза, я, конечно, понимаю твоё стремление к самостоятельности, но почему обязательно Турция? У нас дом в Испании или ты можешь работать в моей фирме, будешь получать хорошую зарплату!

– Дядя, ты забыл условия наших договорённостей? Не прессингуй меня!  Я не тусоваться еду и сидеть на твоём горбу не собираюсь.

– Фу, какая пошлость! – фыркнул Смирнов. – Да уж лучше бы ты сидела на моей шее, я чувствовал бы себя спокойнее. Но чем ты там будешь заниматься?

– Работу нашла по объявлению или в отеле горничной, может официанткой в ресторане. Да не волнуйся ты за меня, – Лиза поцеловала дядю в щёку, – если что-то не сложится, вернусь назад. В любом случае, буду звонить, и держать тебя в курсе.

    Через несколько дней девушка улетела. Как и обещала, она звонила, справлялась о здоровье дяди, рассказывала о Турции. Пару раз в год приезжала стройная загорелая и элегантная. Александр Алексеевич гордился племянницей и пытался выводить в свет, чтобы найти партию и выдать замуж. Но Лиза только подсмеивалась над причудами дядюшки и говорила, что, несмотря на возраст, для замужества у неё времени вагон и маленькая тележка.

– Смирнов знал, чем занимается его племянница в Турции? – напрямую спросил Захарченко.

   Добродеев ответил быстро и категорично:

– Нет, он не знал, мог догадываться, но мы это с ним не обсуждали. Я же знал доподлинно, потому что год назад давал задание своему знакомому детективу негласно навести справки о деятельности племянницы.  Но делиться информацией со своим другом я не стал. Поберёг его нервы.

– Вы известили Лизавету о болезни Александра Алексеевича?

– Я сообщил об этом по телефону. Она разволновалась и собиралась скоро вернуться навсегда. Только вот, к сожалению, не успела. Когда Саше сообщили о смерти племянницы, он ещё ходил на своих ногах, но после похорон слёг и перестал сопротивляться своей участи.

– У Александра Алексеевича есть другие наследники?

– Повторюсь: наследство распечатаю через два дня, но как товарищ и доверенное лицо Смирнова могу рассказать. Саша не вёл монашеский образ жизни, он встречался с женщинами, но в официальном браке никогда не состоял.

– Вы друг Александра Алексеевича и вхожи в дом. Может он делился с вами проблемами или вы замечали что-то необычное из ряда вон выходящее? Может, конкуренты хотели влиять каким-нибудь образом на него через племянницу, шантажировали, а он не соглашался на их условия?

– Я не думаю. – Добродеев поправил очки. – Даже если факт распутного образа жизни племянницы выплыл бы наружу и пресса начала бы месить грязную информацию в медийном пространстве, это могло раздосадовать, разозлить Смирнова. Однако уже ничто не в состоянии пошатнуть его бизнес и репутацию.

– Вы знаете друзей Лизы?

– Хочу вам сказать, что нет смысла рыться в прошлом девушки там всё прозрачно. Она уже несколько лет не жила в России и если приезжала, то только навестить дядю на несколько дней. Все её подружки давно замужем и с детьми. Поэтому, я думаю, что причины трагедии надо искать не в Москве, а в Турции, где она обзавелась другой жизнью друзьями и подругами сомнительного характера.

– Но почему она уехала? Здесь для неё было всё – большой дом, деньги, хорошая работа!

– Скорее всего, из чувства сопротивления и отрицания. До семи лет девочка росла, мягко сказать, в выпивающей семье и почти без контроля. А в дядином доме приходилось ходить по струнке, и он нагружал её больше и больше по принципу – хорошего много не бывает. И она как бы несла ответственность за то, что дядя так много вкладывал в неё. Лиза с прекрасными оценками окончила школу, потом институт, она оправдала все надежды, которые возлагались на хрупкие плечи. В какой-то момент почувствовала себя морально свободной и ушла в ту жизнь, которая её устраивала, уехала за границу, чтобы не компрометировать дядю.

   На том разговор с чаепитием закончился и Захарченко, оставив визитную карточку, откланялся.

Глава 11

  Уже вечерело, когда Наташка возвращалась с работы домой. Директор школы ещё не старый мужчина, но быстро полысевший носил замусоленные костюмы и очки, которые словно достались ему по наследству от деда. Его уважали за ум и преданность делу. Между собой женский педагогический коллектив рассуждал, что в наше время не часто встретишь мужчину, который за небольшую зарплату будет относиться к делу с таким рвением. А директор считал, что является примером и вслед за ним остальные учителя должны гореть факелом и все свои силы отдавать нелёгкой работе. Когда он собрал совещание в конце рабочего дня, никто не удивился – «Гореть, так гореть!»

Уже зажглись фонари, когда Иванова не торопясь брела по пустынным вечерним улицам. Домой идти не хотелось самой для себя готовить еду, есть без аппетита, уставившись в телевизор. Она заглянула в супермаркет недалеко от дома, купила кое-каких продуктов и шла не спеша, то обходя, то перепрыгивая лужи. Прошёл дождь и лавочки, где обычно восседал фейс контроль в виде местных старушек, пустовали. В небе опять загромыхало с отсервенением. Стремительно надвигалась темнота. Наташка вошла в полумрак подъезда. Опять перегорела лампочка на первом этаже! Она нащупала кнопку лифта и стала нажимать безуспешно раз за разом.

«Как работает управляющая компания! Провались они пропадом! – Иванова зачем-то глянула вверх, мотнула головой и чертыхнулась. – Ёлки моталки в новом доме постоянно какие-то недоделки и поломки! Опять тащиться на четвёртый этаж с тяжёлыми сумками».

Она снова нажала на кнопку, но лифт продолжал молчать, двери не двигались и подъёмный механизм не оживал звуками. И Наташка, тяжело вздохнув, двинулась в темноту лестничного марша. Она услышала какой-то шорох за спиной, повернулась на звук и тут же получила сильнейший удар. В голове всё помутилось, и девушка безвольно завалилась на холодные ступени.

  Илья Ильич набрал телефон своей давней приятельницы, которая работала в МВД.

– Привет Илья Ильич, – сразу же откликнулась подруга. – Что заставило тебя вспомнить обо мне?

– Здравствуй Светлана Петровна. Что уж так сразу что-то заставило? Хочу просто справиться о твоём здоровье или пригласить кофе попить. Давно не виделись!

– Не лукавь Ильич, рассказывай, что тебе надо. После кофейку попьём, а может, чего и покрепче.

Захарченко успехнулся, ощутив напор коллеги, и решил продолжить без предисловий:

– Ты знаешь про дело Петренко Константина, которого на днях депортировали из Турции? Его обвиняют в трёх убийствах совершённых с особой жестокостью…

– Да, знаю, – перебила его Светлана Петровна, – дело передали непосредственно в наш отдел. Я читала твои отчёты и материалы турецких коллег. Что тебя интересует конкретно?

– Я могу встретиться с задержаным?

– Нет. То есть, наверное, можешь, но у нас его нет. Его папаша профессор, поднял все связи. Парня отпустили под большой залог и подписку о невыезде. Из документов я поняла что, ты прекратил заниматься этим делом?

   Захарченко пропустил мимо ушей её вопрос и продолжил:

– Мне позвонил полицейский из Турции и просил выяснить кое-что у Петренко. Турки продолжают вести расследование. Три убийства на их территории. Они не могут закрыть дела без веских оснований.

– Если узнаешь что-то новое от турков, сразу дай знать мне. А встречу я постараюсь тебе устроить.

– Ещё Светлана Петровна, мой товарищ прислал по факсу несколько московских телефонов из записной книжки последней убитой девушки, ты не могла бы их проверить на предмет алиби, и что их связывало с этой девицей? Хотя всё и так понятно – телефоны только мужчин. И всё же проверить надо. Устрой, будь добра!

  Следующий звонок Захарченко сделал продюсеру «звезды». Выяснилось, что группа находится на фестивале в Прибалтике и вернётся послезавтра. Так что узнать про второго танцора в группе «звезды» Илья Ильич пока не мог. И вообще он искренне полагал, что это совсем не важно. Однако считал себя обязанным выполнить просьбу Ерина, хотя начальник загрузил новой работой по горло. Он решил для себя – как только поговорит с Петренко и соберёт информацию о втором танцоре то, поставит точку. Дела находятся в других руках, а он отстраняется. Ну, хорошо ради любопытства поприсутствует на оглашении завещания, которое оставил Смирнов. После этого точно умоет руки, передаст все имеющиеся у него материалы в МВД и прекратит заниматься этим делом. И так задействовано полно народу из двух стран и все специалисты один умней другого. Не знал тогда Захарченко, как заблуждается, не ведал, что события начинают набирать обороты, и он вовлечётся в них, сам не желая того.

  Когда учитель английского языка Иванова Наталья Ивановна утром не явилась на работу, особенно никто не заволновался. Учебный процесс начнётся ещё не скоро, а свой кабинет Иванова подготовила к новому учебному году в лучшем виде. Но директор – сам бобыль знал, как иногда беспомощен одинокий человек. Он заволновался о здоровье Ивановой и наказал секретарше выяснить, не нужна ли какая-нибудь помощь. Другие варианты не обсуждались, потому что Иванова педагог ответственный и легкомысленно прогулять, забыть или проспать никогда себе не позволяла. Секретарша крупная энергичная дама звонила везде и всюду. Телефон молодой англичанки молчал. Подруги и некоторые коллеги поведали, что после того, как Наталья вернулась с отпуска, с ней ещё не встречались. Родители ответили по телефону, что дочь гостила несколько дней назад. В больницах и моргах по поводу Ивановой дали исчерпывающий ответ: такая женщина к ним не поступала. Неуёмная секретарша решила съездить к Наталье Ивановне домой – чем чёрт не шутит, может телефон сломался, может хозяйке стало плохо и она не слышит звонка. А может и слышит, но не может подползти к двери! А если насильник проник или террорист! Или сосед маньяк насилие учиняет прямо в квартире! Фантазия рисовала картины одна страшней другой. Секретарша звонила, тарабанила кулаком, пинала ногами дверь, но звуков не доносилось. На этом энергичная дама не остановилась и отправилась в ближайшее отделение милиции. Там её внимательно выслушали, предложили вызвать родителей, чтобы попасть в квартиру, и если хозяйка не объявится в течение трёх дней, тогда они примут от них заявление об исчезновении дочери и коллеги. А лучше всего не волноваться и подождать, потому что женщина незамужняя могла увлечься каким-нибудь роковым мачо и забыть о времени, пространстве, работе и обязательствах. А вот когда пелена с глаз спадёт, она вернётся в колею. Секретарша задумчиво вернулась на службу и решила приглохнуть до утра, а назавтра, если Иванова не появится, позвонить родителям и сообщить, что их дочь пропала.

   Захарченко не изменял своим привычкам. После работы он готовил себе ужин, например, жареный кусок отбивного мяса. Частенько он баловал себя и запекал в духовке кусок отборной сёмги. К рыбе он нарезал овощи и обязательно ставил перед собой бокал красного вина. Он знал, что к рыбе подаётся белое вино, но нарушал кулинарные правила. Илья Ильич предпочитал только красное сухое и обязательно из Испании! И только один бокал! Больше вина он мог себе позволить, но меньше – никогда! Вот и сейчас задремал после еды, уютно расположившись в кресле под бубнёж телевизора. Он вздрогнул, когда зазвонил телефон. Из трубки раздался взволнованный голос Светланы Петровны:

– Ильич привет. Извини, что так поздно. Петренко пропал! Вышел в двенадцать дня из дома то ли за продуктами, то ли выносить мусор и не вернулся. Свидетелей нет, мать с отцом не сразу хватились, потому что он жил в бабкиной квартире, а не с ними. Осмотрев жильё, мы выяснили: всё на месте паспорта, деньги, кредитные карты, телефон, вещи. Его встретила соседка на лестнице, он спускался ей на встречу в майке шортах и шлепанцах с мусорным пакетом. По виду убегать не собирался. Как сквозь землю провалился!

– Ты думаешь похищение?

– Вероятнее всего!

– Может, пьянствует в какой-нибудь забегаловке! Что ты раньше времени панику наводишь!

– Если бы собрался в запой, то взял денег с собой больше, чем на две булки хлеба. Завтра оперативники начнут искать свидетелей и проверять видеокамеры на домах и в магазинах.

– Может, какая зазноба утянула в сети?

– Без денег и в сланцах? Не смеши меня!

– Что вы с ним носитесь как с писаной торбой! Кому он нужен?

– Наверное, тому, кто опасается, что Петренко может что-то вспомнить или что-то знает, но не делится со следствием, ссылаясь на пьяную амнезию, – Светлана Петровна немного убавила пыл и продолжила в более спокойном ритме. – И скажу тебе больше и это моё мнение – он знает убийцу, так же я уверена, что адвокат добьётся того, что с него снимут обвинения! Вот тогда Костик разгуляется и начнёт доить деньги с упыря по полной программе.

– Ну и фантазия у тебя, подруга. У меня, конечно, есть сомнения по поводу некоторых улик, но то, что Петренко и есть убийца это практически доказано. Ему грозит пожизненный срок, вот и дал дёру в одних трусах, потому что прекрасно знает, что по кредитной карте или по паспорту его вычислят как дважды два. Пустой на волю и отправился. Хорошо если на пьянку! А если на охоту?

– Случиться самое страшное, если я права! Вот тогда мы очень скоро обнаружим ещё один труп. Маньяк устранит Петренко!

– А если прав я, то трупов изуродованных мы можем обнаружить гораздо больше. Ты не подумала, какую блондинку он присмотрел в этот раз? Может девушку из соседнего подъезда или продавщицу из ларька?

   Он со злостью отключил телефон, закурил сигарету и задумался:

   «Этих девушек многое связывает – проживали в одном отеле, имели одну профессию блондинки и все из России. Какой-то странный, какой-то неправильный маньяк. В городе проституток с такими данными вагон и маленькая тележка, а он ограничил территорию только отелем «Вояж» и все подопечные Мустафы. А может всё гораздо проще – конкуренты Мустафы, таким образом, хотят пошатнуть его криминальный бизнес и надо искать концы в Турции?»

  Раздался резкий звонок в дверь и мужчина вздрогнул от неожиданности. Захарченко сунул ноги в тапки, зашаркал по коридору и, не спрашивая, кто это, открыл дверь. На пороге стояла юная дочь свежая, душистая, полная идей и энергии.

– Привет пап, – она чмокнула отца в щёку и запорхала по кухне, – у тебя есть что-нибудь поесть? Я такая голодная! Крокодила бы проглотила!

– Смотри в холодильнике! Там есть колбаса, сыр и фрукты, а если хочешь, я пожарю тебе мясо.

  Захарченко всегда радовался, когда видел дочь, да и вообще был счастлив, что она иногда вот так без приглашения залетала птичкой в его квартиру, совала свой носик в холодильник, шарилась по шкафам и полкам и щебетать безумолку.

– Можно я у тебя переночую?

– Конечно, можешь. Ты поругалась с матерью?

  Девчонка была своенравной и привередливой и в этом Захарченко винил себя, свою бывшую жену и их развод, который пришёлся на самый нежный возраст ребёнка. Он считал, что они скандалами и выяснениями отношений травмировали девочку. А та со временем выработала беспроигрышную линию поведения. Если происходил что-то вразрез желаниям, она бегала от одного родителя к другому, зная, что отец и мать решат все её проблемы только чтобы их не преследовало чувство вины.

– Не поругалась! – дочка дёрнула плечами и уставилась на Захарченко. – Ну, знаешь, пап…

– Не мямли говори толком, что тебе опять надо от старого папеньки.

   Он обнял дочь и поцеловал в душистую макушку, та отстранилась и посмотрела на отца чистыми, голубыми глазами.

– Я хочу поехать с подружкой на фестиваль в Юрмалу, мама отпускает меня, но денег сказала просить у тебя. Это всего два дня, – канючила дочь, – поедем поездом и переночуем у родственников подружки.

– Ну, хорошо, ты получишь деньги. А что за фестиваль? – у Захарченко в голове возникли какие-то смутные ассоциации. – Ты знаешь эту звезду? – Илья Ильич назвал фамилию.

– Конечно, знаю! – девушка подошла к компьютеру, несколько секунд щёлкала на клавиатуре, потом повернула экран отцу. – Они в Юрмале тоже выступают.

– Так фестиваль уже начался?

– Да, он проходит несколько дней, а мы едем на закрытие.

   Захарченко смотрел клип и хоть он равнодушно относился к современным ритмам, ему нравился яркий фееричный видеоряд. Видео делали профессионалы, голос «звезды» впечатлял и танцоры удивляли гибкостью и головокружительными акробатическими трюками. На фоне морских пейзажей танцевали две девушки одетые, как змеи в обтягивающие латексные зелёные комбинезоны и два парня играли мускулами во влажных шёлковых рубашках, которые красиво подчёркивали рельефные, загорелые торсы. В одном из них полицейский узнал Константина Петренко, а со вторым никогда не встречался, но лицо где-то видел, только никак не мог вспомнить где.

– Дочь, а кто эти два мужика?

– Я точно не знаю их фамилии, но в интернете я читала, что это два друга и их, вроде, подозревают в гомосексуальной связи. Точно никто не утверждает, а слухи ходят.

– Весьма свободные нравы в этой сфере.

– Пап ты как будто с Луны свалился! В любой тусовке таких персонажей пруд пруди.

   И тут Захарченко вспомнил, что в квартире бабушки видел на фотографии рядом с Петренко этого красивого парня. Но почему его не было на допросе, когда Ерин допрашивал группу «звезды»? Значит, они могут выступать как с ним, так и без него. Кто он и где он находился во время допроса? На все эти вопросы сможет ответить сама «звезда» или директор коллектива, а они вернутся из Юрмалы только через день. Надо хотя бы узнать фамилию этого товарища по телефону. Да важны ли ответы. Может это та нить, которая никуда не приведёт. Но проверить нужно всё. Так решил про себя Захарченко и полез в бумажник за деньгами.

  Наташка очнулась. Открыв глаза, увидела серые стены и поморщилась от головной боли. К горлу подступила тошнота. Вокруг стоял полумрак и только из квадратного окна под потолком проникал лунный свет. Пошарив руками вокруг себя, девушка поняла, что лежит на бетонном, грязном полу.

  «Как привокзальная бомжовка. Куда же в этот раз занесло? – голова невыносимо гудела. Она собралась с силами и попыталась подняться. Из глубин живота к голу подкатила зелёная муть. Наташа задышала часто- часто, кое-как утихомирила взбунтовавшийся желудок и опять легла. – Какое-то дежавю, уже нечто подобное со мной происходило. У кого-то входит в привычку долбасить меня по башке».

   Наташа всё-таки поднялась, чтобы осмотреться. Она вглядывалась в темноту, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Девушка вытянула вперёд руки и осторожно сделала шаг, второй и споткнулась обо что-то мягкое.

   «Какой-то матрас или куча тряпок».

  Через секунду отскочила как ошпаренная – куча зашевелилась и застонала. По голосу стало понятно, что это мужчина, она присела на корточки, в тусклом лунном свете нащупала его плечо и легко потрепала:

– Эй, просыпайся ты живой?  Давай, давай не спи!

   Но ответа не последовало, а только слабый стон. Наклонившись к его лицу, она почувствовала лёгкое прерывистое дыхание, ощупала руки ноги мужика – вроде всё на месте. Что делать дальше Наташка не знала. В темноте всё равно ничего не обнаружит и не увидит, только ноги переломает, надо ждать, когда взойдёт солнце. Она села рядом с мужиком и задумалась:

   «Если как следует раскинуть мозгами, то получается такая картина – всё что происходит сейчас это продолжение турецкой истории и это плохо, потому что неизвестно чем всё закончится. Хорошо другое: если бы хотел убить, то убил сразу, а не селили в этих роскошных апартаментах, да ещё и с мужиком в придачу».

 Наташка прислушалась: вокруг стояла тишина, и только из окна доносился шум ветра, который гулял где-то в кронах деревьев. Она ощупала свою голову и поняла, что её головная боль и тошнота не только от удара. Скорее всего, вкололи какой-то укол, вероятно снотворное. Иванова попыталась сообразить, сколько уже валяется здесь, какой сейчас день, где находится, но мысли разбегались, не давая вразумительного ответа. И поэтому лучше поступить, как советует китайская мудрость:

   «В любой непонятной ситуации – ложись спать. Или как гласит русская народная классика – Утро вечера мудренее».

   Присутствие рядом живого человека вселяло оптимизм. Убивать двоих гораздо сложнее. Лучше не думать об ужасном. Она притиснулась поближе к мужику и попыталась уснуть, думая сквозь дрёму:

  «Хорошо, что лето, не так холодно и есть шанс не умереть от пневмонии или воспаления лёгких».

   И как только первый луч солнца проник в маленькое оконце под потолком, Наташа разлепила веки, рассмотрела каземат, и до неё начал доходить весь трагизм происходящего. Она с ужасом осознала, что находится не в своей уютной кровати, а валяется на грязном полу рядом с совсем незнакомым мужиком. Девушка подскочила, затрясла его за плечи, несколько раз ударила ладошкой по бледным, заросшим щекам, потом схватив за руки, попыталась поднять вялое тело. Не хватало, чтобы он превратился в труп! И наконец, мужик часто задышал и открыл глаза. Наташа облегчённо вздохнула:

– Ну, слава Богу, я уж думала, что ты труп. Ночью проверяла, ты дышал, а сейчас притих.

– Где я? – прокашлявшись, спросил мужчина, поднялся с пола и стал растирать виски. – Ох, как голова болит!

– Там же где и я! – с сарказмом сказала Наташа.

   Они стали ходить из угла в угол, осматривая возможные лазейки. В голове девушки вдруг возникли воспоминания из детства, когда летом родители отправляли в летний лагерь. Если отряд дежурил по столовой, они забирали коробки и ящики с продуктами вот из такой комнаты. Да это помещение напоминало лагерный, продуктовый склад – большая оштукатуренная комната с полками, маленьким окошком под потолком и толстой железной дверью.

– Как давно мы здесь? – не прекращая поисков, спросил парень.

– Я не знаю точно, но ночь мы провели с тобой вместе, – автоматически ответила Наташка и в голову пришла странная мысль:

  «Где-то я видела этого человека, но где?»

   Потом они сели на пол друг напротив друга. Иванова без смущения внимательно рассматривала парня. Невысокого роста с прекрасной атлетической фигурой и многодневной щетиной, из одежды лишь майка, шорты и сланцы.

  «Похоже, что мужик отлучаться далеко не собирался. Как будто вышел покурить, – подумала она, осматривая то его, то себя. – Не то, что я – училка! Узкая серая юбка и светлая блузка из тонкого шёлка покрылись грязными пятнами. Это и понятно, ночь подметала бетонный пол, – память вернула в тот вечер, когда она завалилась на грязные ступени лестничного марша. – Если бы хотели убить, то сделали это там, в пустом подъезде. Значит, ещё есть надежда выбраться из этой переделки живой».

  Она ещё раз обшарила все углы, но ни сумочки, ни телефона, и вообще никаких вещей, кроме старых ящиков не обнаружила. И тут отчётливо вспомнила, где видела своего сокамерника! Сама не поверила внезапной догадке, слишком невозможным показалась озарение. Наташка резко повернулась и, глядя парню прямо в глаза, спросила:

– Ты кто?

   Он отпрянул от неожиданности и вопросительно потупил взгляд.

  Захарченко невероятно раздражало, когда телефон не отвечал. Его уши раскраснелись, а телефон нагрелся. С самого утра Илья Ильич не выпускал из рук аппарата, пытаясь дозвониться в Юрмалу. Он во что бы то ни стало должен поговорить с директором, с продюсером или с самой «звездой». Архиважно выяснить, что за персонаж выплясывает рядом с Костиком Петренко. Архиважно для коллеги из Турции, сам Захарченко считал, что этот танцор не имеет отношения к этой жуткой драме, но привычка цепляться за каждую мелочь и доводить всё до конца заставляли снова и снова набирать номер. Когда в перерыве между звонками, его телефон требовательно заверещал, полицейский вздрогнул от неожиданности. Из Турции звонил Ерин:

– Привет коллега, – в голосе Ерина звучала озабоченность.

– Здравствуй дорогой, – приветствовал Илья Ильи. – Что-то случилось?

– Как понял? – удивился Ерин.

– По голосу. Рассказывай, всё решим, – подбодрил Захарченко товарища.

– Ты знаешь, пропала наша свидетельница из Тамбова Иванова Наталья.

– Как пропала? Откуда ты знаешь об этом?

– Мы разговаривали с ней по телефону почти каждый день. Когда она не могла ответить, то присылала СМС или перезванивала позднее. Три дня пытаюсь дозвониться и бесполезно. Пойми моя тревога не на пустом месте! Однажды маньяк уже покушался на её жизнь! Пока она лежала без сознания, убийца обшарил сумочку. Он видел паспорт Ивановой и точно знает место проживания в России.

– Подожди не паникуй, наверное, есть какое-то объяснение. Ты звонил её родителям? На работу?

– Я знаю только телефон Наташи, поэтому обращаюсь именно к тебе. Полицейскому легче выяснить по своим каналам. В деле есть адрес проживания, но чтобы тебе не искать, я продиктую.

– Записываю, – Захарченко взял ручку. Мысленно усмехнулся догадке: Ерином движет не простая забота, а нечто большее. Про себя похвалил турка за своевременный переполох. Неспроста пропадает свидетельница в то же время как уходит из дома и не возвращается Петренко! Это очень плохой знак. Но пока лучше Ерину об этом не знать. С ума сойдёт от переживаний. Лучше подбодрить мужика. – Не волнуйся, как только что-нибудь выясню, сразу перезвоню.

   Илья Ильич по своим каналам быстро выяснил номер телефона Управления тамбовской полиции и без промедления набрал цифры. После недолгого разговора отключился и сразу позвонил Светлане Петровне:

– Добрый день. Захарченко, – скупо приветствовал он давнюю подругу и без предисловий продолжил. – Пропала свидетельница Иванова, ты знаешь о ком я из материалов дела. Когда у неё закончился отпуск, она уехала из Турции в свой Тамбов. Причины, чтобы приставить к ней охрану мы не видели – слишком мало знает, хотя в Турции маньяк пытался убить её в отеле. Однако здесь посчитали, что в Тамбове ей ничего не угрожает.

    Захарченко перевёл дух, размышляя, стоит ли говорить Светлане о том, что первым ринулся на розыски их коллега из Турции и решил не упоминать об этом.

– Ильич ну что ты замер, продолжай, – поторопила Светлана Петровна.

– Так вот, сейчас я звонил в Тамбов. В полиции мне сообщили, что сегодня утром родители приехали с дачи и подали заявление об исчезновении дочери. Тревогу начала бить секретарша из лицея, где работает Иванова. Она не вышла на работу. Вместе с родителями наряд полиции осмотрел квартиру, но не обнаружил никаких следов. Паспорт, сотовый телефон, деньги, если они были, вероятнее всего лежали в сумочке и исчезли вместе с хозяйкой. Третий день её никто не видел. Тамбовские коллеги не особенно разбежались искать, тем более что времени прошло мало. Но на работе её нет, а директор школы, в которой служит Иванова, характеризует её как педагога ответственного, тем более что девушка взяла серьёзный ипотечный кредит в банке на покупку квартиры. Так рисковать работой она бы не стала.

– А что с её телефоном, пробовали обнаружить?

– Петровна ещё раз тебе говорю, родители только сегодня подали заявление, и никто ещё никаких шагов не предпринимал! Ты же знаешь периферийную полицию. Надо срочно включаться потому, что исчезновение Петренко и Ивановой определённо связаны между собой.

  В дверь кабинета кто-то тихонько постучал. Полицейский крикнул, чтобы входили, не отрываясь от своих бумаг и сверяясь с компьютером. В кабинет вошла высокая мосластая женщина с индюшачьим подбородком. Ерин с интересом посмотрел на неё и предложил сесть напротив. Одетая в бесформенное светлое штапельное платье, летние туфли размера, наверное, сорок первого и маленькую кокетливую соломенную шляпку дама выглядела несколько нелепо. Он безошибочно понял, что перед ним англичанка и заговорил на английском языке:

– Чем могу быть полезным?

– Моё имя Клер Сомерсет, – Она вынула из сумочки, положила на стол красный паспорт и продолжила. – Мы с мужем имеем небольшой дом рядом с виллой «Дундари».

    Ерин быстро понял, что речь идёт о вилле, где произошло последнее убийство и, выражая на лице крайний интерес, закивал головой. Он не перебивал посетительницу вопросами, чтобы не сбить с повествования, а она тем временем продолжала:

– Четырнадцатого июня в десять утра я улетала в Лондон. На семь сорок заказала такси до аэропорта, поэтому проснулась в шесть тридцать. Накрыла лёгкий завтрак на открытой веранде второго этажа с видом на море. С моего балкона прекрасно виден внутренний дворик виллы «Дундари». Так вот, я наблюдала, как без двух минут семь остановилась машина не у виллы, а выше – у мусорных контейнеров, потому что если подъехать близко к воротам, то автомобилю не останется места для разворота. Из него вышла девушка и пошла к дому не с парадного входа, а с внутреннего дворика, открыла дверь своим ключом. Через несколько минут из дома выскочил мужчина со спортивной сумкой, огляделся и быстро пошёл вверх по улице. Я же спустилась на кухню, помыла посуду, взяла свой багаж и поторопилась к выходу. Такси уже дожидалось у ворот. По пути я не видела этого человека, да и не могла, потому что дорога к моему дому параллельна той улице, по которой ушёл этот человек.

   «Дама рассказывает с английской точностью. Всё сходится – пока Наташа лежала без сознания, пока осмотрела дом, пока обнаружила труп, пока выскочила на крыльцо. В это время подъехало такси на другую сторону улицы, и англичанка уже никак не могла слышать криков о помощи».

  Подумал Ерин, а вслух спросил:

– Почему вы так точно запомнили время?

– Я постоянно посматривала на часы. Вилла находится в фешенебельном районе, где проживают состоятельные граждане.  Ранним утром таксист не стал бы сигналить, чтобы не разбудить соседей.

– Кто в доме находился кроме вас?

– Никого. Мой муж работает в Лондоне. Он улетел раньше на несколько дней. У меня здесь есть приятельницы, но они живут в другой части города.

– Как вы узнали о произошедшей трагедии?

– Из газет.

  «Вот саранча газетчики! Пронюхают, как не скрывай!»

   Иногда Ерина раздражали вездесущие солдаты СМИ.

– Мы с мужем прилетели вчера вечером, – между тем продолжала англичанка. – И вот сегодня утром я поспешила сюда. Когда объяснила, по какому уделу, то меня сразу отправили к вам.

– Вы можете описать мужчину? Во что он был одет, какую сумку он нёс, что ещё он держал в руках?

– Конечно, конечно. Но абсолютной точности не гарантирую. Я не придавала значения этим людям и не акцентировала внимание на мелочах, просто отметила про себя, что на этой вилле редко кто появляется. По всей видимости, хозяева перестали следить за своей недвижимостью. Они не оплачивают садовника – двор постепенно зарастает травой, никто не стрижёт кустарники, давно не чистится бассейн и ночью не горят фонари у ворот. Так вот это белый мужчина, рост средний не выше ста восьмидесяти, волосы тёмные, очки и усы. Не то чтобы усы, а как будто не брился давно. Из одежды тёмная рубашка, джинсы, туфли или мокасины, сумка кожаная, тёмно-коричневая с ремнём через плечо. Кстати сумка примечательная похожая на такие, с какими раньше ходили английские почтальоны. Я могу нарисовать, как она выглядит.

– О, это было бы прекрасно! – Ерин протянул чистый лист с карандашом и продолжал расспрашивать. – Солнечные очки или для зрения?

– Точно сказать не могу, но я заметила стёкла с затемнениями.

– Пожалуйста, подумайте, вы накануне вечером или ночью слышали что-нибудь? Может, звук подъезжающего автомобиля или слышались голоса?

– Нет. Уснула я рано посмотрела телевизор и пошла спать.

– Вы сможете опознать его по фотографии?

   Ерин достал из стола несколько фотографий и веером разложил перед дамой. Она рассматривала несколько минут и с сомнением выбрала снимок Петренко.

– Очень похож вот этот, но я не уверена на сто процентов, лучше, если увидеть его живым или в движении.

  «Это сложно или почти невозможно, – подумал полицейский, – надо доставлять или танцора в Турцию или англичанку в Москву. Может показать ей видеоклип звезды, где танцует Петренко?»

  Он записал адрес, телефон, сунул в папку рисунки свидетельницы и попросил не покидать пределы города. Ерин сердечно поблагодарил даму за содействие, уверил, что они встретятся в ближайшее время и проводил до дверей. Работа не клеилась, всё валилось из рук, мысли витали далеко в районе Тамбова. Налив ароматный чай в маленький стаканчик, сел под кондиционер и задумался о том, где же сейчас его Натали. Телефон девушки молчал, коллеги из Москвы тоже. Он ругал себя последними словами, что так легко расстался с ней, не сказал каких- то важных слов, что не взял за руку и не привёл в свою жизнь. Спрятался, как черепаха в панцирь за свою работу, искренне считая, что вершить правосудие главная задача для него, как для полицейского. Дурак! Так же, скрываясь за забором высокопарных слов, профукал своего сына и даже не знает, кто его учит плавать и кататься на скейте. Судьба дала ещё один шанс, он встретил девушку, которая поселилась в сердце! И что он? Сидит как истукан и понятия не имеет, каким образом может помочь. Сердце подсказывает, что приключилась беда. Не может девушка взять и так просто раствориться! Неспроста помалкивает Захарченко! Ох, неспроста! Ерин схватил ручку и лист бумаги, размашистым нервным почерком написал рапорт, с просьбой командировать его в Москву. Сослался на проведение следственного эксперимента, на встречу с Петренко, навалил кучу всяких веских и не очень резонов, только бы начальство дало добро на поездку. Сам понятия не имел, зачем поедет! Но просто сидеть и тупо ждать известий невмоготу! Он должен что-то делать и уже плевать на всех маньяков в мире, на долг, работу и ответственность. Как только он найдёт Иванову, то сразу же заберёт в свой дом.

Глава 12

  Наташка невероятно жалела красивую блузку из тонкого бледно-розового шёлка и серую юбочку – карандаш. Оглядев себя, ей стало понятно, что невозможно реанимировать, отстирать, вычистить и когда-нибудь снова надеть эти некогда красивые вещи. Они превратились в грязные замызганые тряпки в каких-то жирных пятнах. Девушка не знала, останется ли живой и что произойдёт дальше. Какая роль в этом сценарии расписана для неё? Жизнь или смерть? Предпочтительно просто не думать об этом! Рассматривая грязные пятна на некогда нарядной одежде, Иванова понимала, что никогда не будет прежней после пережитых событий, как не оденет снова эти лохмотья. И если дверь тюрьмы откроется, она начнёт жить по-другому! Будет говорить о чувствах с человеком, которого любит, заведёт кошку или собаку, деньги пустит на путешествия, покрасит волосы в рыжий цвет, ногти в красный, как профурсетка, а не как учительница. Станет пить много воды, вина, а может даже пива. И наконец-то выскажет директору всё что думает! Негоже держать учителей в ежовых рукавицах и допоздна мариновать на совещаниях. Если ему не интересна личная жизнь, то у других имеются другие планы. Она сидела на каких-то ящиках в углу обессиленная, очень хотелось пить, есть, уже не говоря о том, что желательно просто умыться и посетить туалет. Её соратник по заточению не мог остановиться, перебирал коробки в надежде найти палку или гвоздь, чтоб расковырять дверь. Тогда на рассвете он, оторопев от её вопроса, растерянно назвал своё имя. Да только Наташка вспомнила, кто перед ней! В тот момент глянула мельком, но облик успела зафиксировать в памяти чётко через зеркальное стекло камеры, в которой его допрашивали. Теперь стало понятно: именно убийца устроил заточение. Но для чего? Она поделилась своими мыслями с Костиком, который в отличие от Наташки не собирался раскладывать перед ней по полочкам информацию. Он лишь поддакивал и искренне удивлялся, если что-то являлось для него новостью. Сказал лишь одно, что отправился в магазин за хлебом, в подъезде кто-то брызнул из газового баллончика, свет померк и очнулся он уже в этой камере. Но надо было что-то предпринимать для освобождения. Вдвоём они с разбегу ударялись в дверь, пытаясь выломать, но её чем-то крепко подпёрли снаружи. Наташа отбила плечо, а дверь даже не двинулась с места. Потом Костик подставил спину, чтобы она попыталась добраться до узкого оконца под потолком. Дело вроде бы сдвинулось и удалось по пояс выбраться наружу, но как только дошло до задницы, стала очевидна бессмысленность затеи. Иванова долго висела посередине, кричала и звала на помощь, пока совсем не обессилела. Потом попытку повторил Петренко, но в его случае не проходили плечи, как он не пытался, только майку порвал. Вокруг стояла тишина, только деревья шелестели листьями и кричали птицы. Наташа мысленно представила здание склада, заросшее кустарниками и травой. Строение находится где-то на окраине заброшенного бывшего пионерского лагеря. Хоть глотку сорви, никто не услышит, если только какой-нибудь грибник случайно не забредёт в эти места. Они так измотались в попытках выбраться из этой тюрьмы, что уселись на пол в разных углах и замолчали, думая каждый о своём. У Наташи голове роились странные подозрения. Её терзали и волновали какие-то мысли, неожиданно, как будто открылись глаза на то, что сразу не осознала. Когда они находились близко друг от друга, от мужчины явно чувствовался запах одеколона. Очень знакомый терпкий аромат. Она тоже пользовалась парфюмом, но амбре давно выветрилось, чувствовалось лишь потное тело. А Костик хоть и имел давно небритое лицо, зато аромат ощущался ещё достаточно ярко и свежо. Значит, он попал сюда позже? Но самое страшное открытие оказалось в другом: она знала это благоухание, уже чувствовала немного сладкое с нотками сандалового дерева. Таким ароматом нечасто пользуются европейцы, запах скорее родился в арабских странах и более подходил женщине.

  Ерин ужинал в тенистом ресторане недалеко от полицейского участка. Просьбы оказались весьма убедительными – шеф дал добро на поездку в Москву, хоть и за свой счёт. А турок готов был хоть пешком идти, Средиземное море пересечь вплавь, только бы не сидеть в кабинете и ждать новостей о Наташе. Исан ел быстро не чувствуя вкуса, только чтобы утолить голод. Тут подошёл официант и, наклонившись над ухом, что-то сказал. Ерин кивнул, соглашаясь. Через секунду к столику подошёл не кто иной, как Мустафа.

– И что привело тебя сюда и как ты меня нашёл? – без приветствия, и продолжая есть, спросил Ерин.

   Мустафа топтался у стола не решаясь сесть рядом. Сначала рассыпался в «приятностях аппетита», потом деловито сказал:

– У меня есть кое-какая информация, а найти вас не составило труда: Феррат – ваш коллега сказал, что вы обедаете в этом ресторане.

– Рассказывай! – нетерпеливым жестом указал на стул Ерин.

– После того, как ваш сотрудник показывал снимки и разговаривал с девушками, которые э-э-э проживают в отеле «Вояж», кое-кто из них вспомнили, что пару раз видели мужчину с фотографии в компании с Лизой Смирновой, а некоторых он заказывал на ночь в отель «Каравансарай».

  Несколько дней назад Ерин посылал Закарию в отель, где проживали убитые девушки – поговорить, показать снимок Петренко сотрудникам отеля: портье, горничным, официантам, и девушкам, которые не покладая тела своего трудились на ниве проституции. Толком Закария ничего не узнал, а вот сейчас перед полицейским стоял этот Карабас Барабас, которому его куклы всё-таки кое-что поведали.

– Садись, садись, – небрежно пригласил Ерин сутенёра, который продолжал стоять в услужливой позе, – продолжай.

– Месяца три назад одна девушка видела Лизу с этим мужчиной вместе в ресторане отеля. Она запомнила его, потому что какое-то время спустя она обслуживала этого парня с другой девицей в номере отеля «Каравансарай». Потом ещё две девушки рассказали о такой же встрече.

– Ну и что интересного в этом факте? Мужик пользуется услугами проституток и платит за работу деньги. – Ерин сделал вид, что эта информация не является новостью. Однако тот факт, что Смирнова и Петренко, оказывается, знали друг друга, очень заинтриговал.

– А странное в этом то, что мужчина, так сказать, не совсем традиционный.

– Ты хочешь сказать, что он гей? – напрямую спросил полицейский.

– Тут и непонятно, – с таинственным видом потёр руки Мустафа и придвинулся ближе к столу. – Он щедро оплачивал ночь с девушками, приглашал их в номер, да забыл сказать, девушек заказывал только русских. Они шумно кутили, пили всю ночь шампанское, дорогие ликёры, горлопанили песни и всё. Когда девушки пытались выполнить свою, так сказать, работу, парень отстранялся и посылал подружек по-русски на три буквы. А вот ещё одна рассказала, что видела этого мужчину в компании с красивым парнем. И причём, в компании очень тесной – они то ли обнимались, то ли целовались. А запомнила потому, что видела по телевизору этих двух геев в каком-то русском видеоклипе буквально два дня тому назад.

– Ты пришлёшь свидетельниц или повестку присылать? – по-деловому спросил Ерин, откладывая вилку и нож.

    Мустафа замахал руками и торопливо сказал:

   -Только не повестки, они завтра появятся в полиции!

– Пусть дежурному скажут, что идут к Феррату! Он будет их ждать. Да и пришли кого-нибудь, кто переведёт с русского языка на турецкий.

– Всё сделаю! До свиданья.

   Раболепная фигура толстым задом попятилась к выходу из ресторана. Ерин даже не заметил, как тот удалился, потому что остался в глубокой задумчивости.

 « Вот тебе раз! Значит Петренко и второй танцор с кордебалета «звезды» – парочка геев. Нужны только письменные показания свидетельниц!»

  Он позвонил Феррату, предупредил о завтрашней встрече, а сам поехал собирать чемодан – утром он должен вылететь в Москву.

   Без десяти минут десять Захарченко сидел в просторном уютном холле с дорогой, светлой мебелью в доме покойного Смирнова Александра Алексеевича. Он сам не знал, зачем пришёл, что может нового узнать и пригодится ли ему это знание. Уже выветрился запах лилий, через открытые окна лёгкий ветерок колыхал ажурные, цветастые занавески. Постепенно собралась небольшая, человек десять аудитория. Публика, которую пригласил нотариус Добродеев для оглашения завещания, рассаживалась в гостиной и негромко переговаривалась. Дело заняло не более двадцати минут. Все приглашённые примерно предполагали размер своих дарственных, но в свете новых обстоятельств могло многое измениться и наследники с напряжением слушали нотариуса. Только пожилая горничная, которая проработала в доме много лет, иногда всхлипывала, добрым словом вспоминая хозяина. Она долгое время преданно и честно служила Смирнову, за это и получила достойное, пожизненное содержание. Никто не расходился, потому что главной интригой являлось то, что главная наследница огромного состояния покоилась на кладбище рядом с дядей и кто станет счастливым обладателем миллионов, до последнего момента держалось в тайне. Наконец Добродеев объявил, что перед смертью Александр Алексеевич Смирнов продал свой бизнес и перевёл все средства на банковский счёт в одну европейскую страну. И нотариус может огласить, что в связи с преждевременной смертью прямой наследницы этот дом и все счета переходят к внебрачному сыну покойного – некоему Запашному Станиславу. В холле повисла тишина. Никто не предполагал, что очень одинокий Смирнов имел, помимо беспутной племянницы, столь близкого человека.

– Что это было? – подошёл с вопросом к нотариусу Захарченко, когда все разошлись. – И кто такой Запашный Станислав?

– Прошу вас пройдёмся по саду, здесь очень душно, – предложил Добродеев и они вышли на воздух. – Я же сказал вам, что вы всё услышите сами, когда придёт время. Так вот. Вы уже в курсе, что с Сашей мы дружили давно, и я знал о нём всё, ну практически всё. Много лет назад у него была связь с женщиной. Не очень долгая и без обязательств. В то время он упорно ставил на ноги свой бизнес, и на серьёзные отношения у него просто не хватало времени. А девушка взяла и родила ребёнка, о чём Смирнов долгое время даже не подозревал. А узнал совершенно неожиданно, проговорилась общая знакомая, с которой они встретились случайно в одной компании. Саша некоторое время находился в смятении чувств, потому что мать его ребёнка состояла в законном браке. Оказывается, мальчика воспитывал мужчина, который первое время искренне считал, что это его родной сын. Смирнов осторожно выяснил, что семья живёт очень скромно. Его бывшая пассия работает медицинской сестрой в больнице, муж перебивается на разных работах, да ещё любит в бутылку заглянуть, а мальчишка пошёл во второй класс. Александр пытался наладить встречи с сыном или хотя бы помогать материально, но женщина резко пресекла все попытки! Она отказалась от денег и категорически просила не разрушать их жизнь. Смирнов не имел права ослушаться и не мешал, только тайком сделал генетическую экспертизу и удостоверился что это на самом деле его сын.

– И что дальше? Он встретился с ним?

– Нет, он поклялся матери, что никаким образом не вторгнется на эту территорию.

– И что, мальчик не знал, кто его настоящий отец?

– Нет, думаю, что не знал.

– А где сейчас парень? Сколько ему лет сейчас?

– Где живёт, точно не знаю. Начну поиски, разыскать парня не проблема и лет ему примерно тридцать – тридцать один.

– Когда было изменено завещание?

– Саша не менял завещание. Все основные средства он разделил между Лизой и Станиславом, так как Лизы не стало, всё автоматически переходит сыну.

– Этот парень в один момент становится обладателем огромного состояния, – задумчиво произнёс Захарченко.

– Я понимаю, про что вы думаете и ваши подозрения абсолютно беспочвенны. Этот парень понятия не имеет, что является владельцем больших денег, потому что о завещании знал только я.

  Они пожали друг другу руки, и полицейский Интерпола поспешил откланяться. Он уже и так опаздывал в аэропорт, чтобы встретить Ерина.

   Захарченко проталкивался через усталых загорелых туристов, которые волокли тяжёлые чемоданы из щедрой Турции и вертел головой в разные стороны в поисках нужного человека. Ерина он увидел сразу – перед вылетом тот сказал ему по телефону, что наденет чёрную футболку с эмблемой футбольного клуба «Галатасарай». К выходу катил свой чемодан смуглый, красивый, с непослушными, подёрнутыми сединой кудрями, турецкий полицейский. Чем-то он напомнил Цыгана из одноимённого фильма, которого великолепно сыграл Михай Волонтир. Они встретились, как будто знали друг друга много лет. Илья Ильич решил для себя сразу – турка на время командировки поселит у себя. Так гораздо удобнее – заморский гость совсем не знает город, выделять для него специальную машину нет резона, да и по большому счёту, толку от него здесь в Москве почти никакого. В душе Захарченко понимал мужика – сидеть в Турции, когда твоя любимая девушка в опасности просто невыносимо.

  Илья Ильич специально повёз гостя по центру Москвы, чтобы он хоть из окна автомобиля увидел красоты города. Ерин первый раз приехал в Россию и выказывал полный восторг от увиденого. После турецких городов с узкими улочками просто поражал масштаб и широта проспектов и небоскрёбов. Он думал про себя, что эта нация непостижима, живёт с каким-то размахом и надрывом. По службе, приходилось наблюдать за русскими. Так как эта нация получает удовольствие от отдыха, ни у одного другого народа не получится ни за что! В отелях «всё включено» вечерами трезвыми оказывались разве что русские дети. В гостиницах с неполным пансионом утром за завтраком в ресторане они тырили со шведского стола в свои безразмерные сумки варёные яйца, булочки, складывали в мешочки нарезанные яблоки и бананы, чтобы потом не тратить деньги на обед. Зато вечером в ресторанах и барах кутили, как в последний раз и оставляли официантам на чай по двадцать-тридцать долларов или евро???

    С утра прошёл дождь. В воздухе стояла свежесть и прохлада. Ерин с тоской подумал о том, как может быть одинок человек в таком огромном мегаполисе. Где его вторая половинка, (про Наташу он думал сейчас именно так) и как её искать? Отправиться в Тамбов? Что он может сделать без полномочий. Это в Турции он полицейский с жетоном, который открывает все двери, а здесь он просто турист. Они остановились где-то на тихой улочке перекусить, выпить кофе и поделиться новостями о деле. Ерин рассказал, что появилась свидетельница, которая видела убийцу, но не уверена точно Петренко это или нет. Показал ключи, которые нашёл в личных вещах Лизы Смирновой. Также он поделился информацией о визите сутенёра Мустафы. О видеоклипе, в котором помимо подозреваемого, трясёт телесами ещё один танцор, о подозрениях, что эта пара – Петренко и танцор являются геями.

– Если найдём второго, он может что-нибудь рассказать. Не факт, конечно, но попробовать можно. Свидетели утверждают, что у них довольно близкие отношения.

  Захарченко часто кивал, соглашаясь:

– Про второго я знаю, дочь показала клип. Сейчас поедем в студию на встречу с директором коллектива «звезды». Коллектив находился на фестивале в Юрмале, и мне никак не удавалось до них дозвониться. Прилетела группа сегодня утром – я нашёл их через службу аэропорта. Директор ждёт нас через час, – Илья Ильич глянул на часы. – У нас есть немного времени. По дороге заедем в контору к нотариусу, может он знает, что это за ключи.

– А после ты отвезёшь меня в какой-нибудь отель? – спросил Эрин.

– Нет, жить будешь у меня, и не спорь! Вечером заедем в супермаркет, выберешь сам, что хочешь на ужин. Одно условие – готовить будем вместе, а посуду перемываем по очереди.

– Но что скажет твоя жена?

– Ничего, мы в разводе уже много лет, – Илья Ильич увидел грусть в глазах коллеги и ободряюще продолжил, – не переживай, найдём мы твою Иванову.

    Ерин вздохнул и поменял тему разговора.

– Какой-то противоречивый этот Петренко. Профессорский сын, родители души в нём не чают, вроде не маменькин сынок, служил в Армии, потом в иностранном Легионе и вдруг становится танцором, да ещё как будто геем.

– Да странные перемены, – согласился Захарченко с турком.

Встреча с Добродеевым внесла кое-какую ясность. Он уверенно узнал ключи покойной Лизы Смирновой: один от особняка дяди, второй от банковской ячейки и третий от сейфа в кабинете Смирнова.

– Документы о наследстве Александр Алексеевич хранил в сейфе? – поинтересовался Захарченко.

– Да, у меня хранилась копия, у него оригинал.

– Значит, чисто гипотетически, племянница могла знать, кто указан в завещании?

  Нотариус задумался.

– Могла. Документы составлены около года назад. Лиза несколько раз приезжала из Турции и имела доступ к документам. В сейфе Саша держал дорогие украшения, которые покупал для Лизы, и у неё была причина заглянуть туда перед походом в театр или на выставку.

  Что двала эта информация, оба полицейских пока не понимали. Только потом стало понятно, насколько важной она оказалась.

  Они заехали во двор старого дома и, заперев машину, спустились по железным лестницам в подвал первого подъезда. Там находилась студия, где их уже ждал директор «звезды». Суетливый, лысый, невысокий мужичок выглядел весьма помято. Вероятно, компания накануне изрядно спрыснула окончание гастролей. Одежда казалась мятой, однако сотрудник Интерпола рассмотрел цену такой небрежности, когда на манжетах рубашки мелькнули запонки из ювелирного дома «Джакоб и компания». Уж в этом Захарченко разбирался. Иногда по службе приходилось посещать ювелирные и художественные выставки, на которые заглядывали звёзды шоу-бизнеса, известные политики и так всякие олигархи. В такие моменты выглядел он соответственно. Полицейский не может выделяться дурновкусием среди этой разряженной толпы, поэтому должен иметь в своём гардеробе пару английских туфель ручной работы и несколько различных итальянских костюмов, соответствующих мероприятию. Иногда приходилось рядиться тёмные одежды, чтобы пройти в траурной колонне за безвременно ушедшим политиком, или расстрелянным вором в законе. Служба заставляла, не привлекая внимания рассматривать страдающих от горя или тайно ликующих соратников и друзей.

– Добрый день, здравствуйте, – приветствовал их директор, приглашая в свой кабинет. – Ааа, мы с вами уже встречались, – он внимательно посмотрел на Ерина. – Чем опять могу быть полезен?

– Скажите, почему ваш мобильный телефон не отвечал? – спросил Захарченко и показал своё удостоверение.

– О, я думал Латвия цивилизованная европейская страна! Да уж куда ей до цивилизации – в первый день, пока мы обедали в ресторане, залезли в номер и утащили всё что можно, телефон так же бесследно исчез! Хорошо, что деньги и документы находились со мной.

   Они расположились в не большом, но уютном кабинете с искусственным освещением. Полицейские расселись в удобные кресла, а директор зарядил кофе-машину, и через пару минут поплыл аромат колумбийской арабики.

– Нас интересует второй танцор в вашем коллективе, когда я разговаривал с вами в Турции, он не присутствовал среди участников, – уточнил цель визита Ерин.

– А какой из них? Официально по документам у нас устроен только Константин Петренко.

– Тот, который снялся с ним вместе в видеоклипе.

– Да, последний ролик мы снимали как раз в Турции, запустили на телевидении только несколько дней тому назад. А фигурирует там Славик.

– Кто он и как его найти? – продолжал разговор Ерин.

– Я подниму все записи, но не уверен, что найду прежние договора. Несколько месяцев назад мы переехали со старого офиса сюда, потому что там случился пожар – не пожар, а небольшое возгорание из-за неисправности проводки, и когда тушили, то испортили водой и пеной часть бумаг. А уже здесь на новом месте некоторые документы восстанавливать не стали.

– Странно вы утратили документацию и ничего не сделали, не потрудились, чтобы восстановить её? – вступил в разговор Захарченко. – А как же отчётность перед налоговыми службами?

– Я вам сейчас всё объясню: все важные бумаги, действующие договора, трудовые книжки, личные дела, бухгалтерия все это хранилось в сейфе и не пострадало. А со Славиком договор заключён больше года тому назад. Он и Петруша – третий танцор договаривались, когда работает один, когда другой. Дело в том, что Славик и Петруша имели официальную работу в другом месте и были приходящими танцорами, то есть совместителями. Пришёл, отработал концерт, получил деньги и свободен. Так вот их документы, где записаны паспортные данные, номера телефонов и адреса сгорели, а новые как-то не заключили. Я понимаю, что это нарушение…

– Ну, а фамилию Славика вы знаете? Как его найти? – нетерпеливо перебил Илья Ильич.

  Директор растерянно заморгал глазами, а после в глубокой задумчивости произнёс:

– Нет. Договор с ним заключал я, но прошло больше года. И телефон украли вместе с симкой, восстанавливать все номера теперь надо, – тут же оживился и с надеждой посмотрел на Ерина. – А вы у Петренко спросите, он же у вас!

– Спросим, – жёстко процедил Захарченко. – Какие отношения были у Славика и Петренко?

– Отношения близкие, я бы сказал очень близкие. Петренко пришёл работать пять месяцев назад и сразу приклеился к танцору, а то, что Славик – гей, видно невооружённым глазом. Вопросов никто не задавал. Каждый развлекается, как может! Но между ними происходило что-то не совсем понятное для всех

– В каком смысле? – Ерин внимательно посмотрел на директора.

– Как бы вам объяснить. Я давно работаю в шоу-бизнесе, понавидался всякого. Но Петренко к геям я бы никогда не причислил. Пришёл красивый здоровый крепкий парень, настоящий мужик и вот на тебе. Хотя: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», – директор театрально процитировал Шекспира и продолжил свою невесёлую прозу. – Насколько я видел, они не жили вместе потому, что приезжали порознь и в разное время, но на гастролях селились в одном номере, а когда Славик уезжал, Костик приводил девочек, кутил с ними всю ночь.

– Расскажите про гастроли в Турции, – продолжал расспрашивать Ерин. Между полицейскими получилось, как в классическом варианте. Не договариваясь, они разделились на злого и доброго полицейских, где Ерин исполнял положительную роль.

– Первый раз в Турцию мы прилетели в первых числах апреля. Не было концертов, жары, множества туристов. Стояла прекрасная погода, отличный прайс в отеле и поэтому мы выбрали именно это время, чтобы снять клип, – директор взял со стола свой замусоленный ежедневник и сверился с ним. – Семнадцатого апреля группа вернулась в Москву, дописывали клип в студии и через неделю улетели на гастроли в Грецию, а десятого июня опять вернулись в Турцию. Все три поездки с нами был Петренко, а вот Славик в Грецию с нами не поехал – сказал, что занят на основной работе.

    Ерин в уме сверял даты и убеждался, что директор не врёт, отметки о прибытии и отбытии в паспорте Петренко указывали именно эти дни. Он махнул рукой в знак согласия и задал следующий вопрос:

– Второй раз в Турцию он с вами полетел?

– Во второй приезд я наметил очень плотный гастрольный график. На «звезду» обрушился большой спрос, и Славик работал с нами.

– Почему я не видел его на допросе, когда разговаривал с вами в отеле «Каравансарай?»

– Минуточку. Ах, вот он уехал раньше, чем закончился наш гастрольный тур.

– Когда вы видели его в последний раз? – в разговор включился Захарченко.

– Тогда в Турции и видел. После звонил ему, потому что надо было ехать на фестиваль в Юрмалу, только телефон не отвечал. Я просто паниковал – такое ответственное выступление и нет танцоров. Петруша танцует в серьёзном народном, танцевальном коллективе и сейчас на гастролях в Южной Америке, Петренко у вас, Славик не отвечает, а вводить новых танцоров, просто нет времени. Девочки одни отдувались.

– А какую работу имеет Славик? – даже не надеясь на какой-нибудь ответ, спросил Захарченко.

– Я не знаю, – просто сказал директор, – никогда не интересовался. Он пришёл на кастинг больше года тому назад, я посмотрел – танцует и двигается парень прекрасно, не употребляет наркотики, в меру выпивает, соответствует сценическим требованиям. А то, что гей и какую имеет работу, это меня не интересовало.

   Полицейские поблагодарили за кофе, беседу и поднялись выходить, как директор добавил:

– Его работа может быть связана с медициной. Уж не знаю как, но оказать первую помощь, перебинтовать ушиб или порез он мог квалифицированно. На гастролях случаи происходят разные. Однажды одна тупая певичка запихала палец в вентилятор. Уж что она там проверяла, не знаю, но ей вырвало ноготь и повредило первую фалангу. Крови и рёву было много, представьте – кровавые брызги от вентилятора! Ну просто триллер! Только Славик спокойно и быстро порвал штору в грим уборной и остановил кровотечение. Потом приводил в чувство любопытную певичку, пока не приехала скорая помощь. От этой картины некоторым становилось дурно, но Славика вид крови совершенно не испугал.

  И когда полицейские уже садились в машину директор выскочил за ними на улицу и прокричал, задыхаясь:

– Я не помню его фамилию, но она как-то связана с цирком!

Глава 13

– Нам надо что-то делать, – устало сказала Наташка. – Ты мужик! Не можем же мы находиться здесь бесконечно.

– Не можем, – эхом отозвался Петренко. – Ты же видишь, я стараюсь, а ты тоже не сиди, я попытаюсь расширить окно, ты сменишь меня после.

– Как ты думаешь, почему мы здесь?

– Кому-то это надо. Радуйся, что живая. Всё это тянется из Турции. Ты же сама говорила, что тебя приглашали на опознание, – Петренко оживился и присел рядом на пол, – скажи, а ты видела убийцу?

– Нет, кто-то ударил меня по голове, и я потеряла сознание, – быстро ответила Иванова, она уже сама сомневалась в существовании зловещих, зелёных глаз, которые она видела на вилле «Дундари». – А ты помнишь хоть что-нибудь, как попал сюда?

– Тоже нет. Который раз тебе говорю, я уже выходил из тёмного подъезда, как кто-то прыснул из газового баллончика прямо в глаза, а потом сунул что-то под нос. Думаю, что это был хлороформ или ещё какая-нибудь дрянь.

   Наташке не нравился этот человек, она и сама не понимала, почему да собственно и не старалась это понять. Как люди путешествующие поездом вынуждены терпеть друг друга в замкнутом пространстве одного купе. Они разговаривают, пьют вместе чай, засыпают напротив друг друга, а расстаются с радостью и разбегаются в разные стороны, как только поезд приходит на нужную станцию, чтобы тут же забыть о попутчиках.

   День катился к закату. Они по очереди ковыряли ржавым гвоздём старый цемент, пытаясь хоть чуть-чуть расширить окно. Им хотелось пить, есть и спать. День казалось, длится вечность, а они скребли цемент и уже не кричали о помощи, потому что понимали, их никто не услышит и лучше сберечь силы, чтобы выбраться их этого каземата. Наташка уснула на грязном полу, и снилось ей море! Яхты с белыми парусами перекатывались по волнам, и Ерин тянул к ней руки. Она проснулась от скрежета и сквозь сон поняла, что это не скребущий звук гвоздя, а это скрип открываемой двери. Наташка подскочила и огляделась: Костика рядом не было, и тут из-за двери раздался его голос:

– Да просыпайся ты!

   Наташка чухнула к выходу, ещё не веря в такую удачу и прокричала:

– Ты сумел выбраться из окна?

– Выбрался, пока ты храпела. Здесь навесной замок хлипкий, вместе мы вырвем его с петель. Подойди ближе и упирайся всем телом, помогай мне на раз – два!

   Они недолго боролись с дверью. Впервые минуты не могли поверить своему счастью! Неужели оказались на свободе! Стояло раннее утро и ноги сразу же промокли от росы, когда они пошли по еле видимой, заросшей травой тропинке. Как Наташка и предполагала, это оказался заброшенный пионерский лагерь с горнистами и девушками с вёслами на каменных постаментах. Статуи давнишних времён неумолимо разрушало время, дожди и ветра. Вместо вёсел и горнов торчала ржавая проволока. На широкой квадратной  полощади, когда-то служившей плацом для построения отрядов, обнаружили фонтанчик с водой. К удивлению из краника тонкой струйкой стекала вода. Они напились, умылись и двинулись дальше, пока не наткнулись на асфальтовую дорогу.

– Итак, какие у тебя планы? – спросил Петренко.

– В полицию пойду. У меня ни документов, ни денег. Мы даже не знаем, где находимся. И потом мне страшно, если маньяк захочет снова меня убить! – она решительно тряхнула головой. –  Я иду в полицию!

– Давай так: остановим попутку, спросим, где мы есть и доедем до первой деревни. Там видно будет.

   Пока они шли по дороге, ни одна машина мимо них так и не проехала, только пролетела на большой скорости гружёная фура. Наташа даже руку не успела поднять. Когда вышли из-за перелеска, то увидели большую деревню и указатель: «Москва 30 километров».

– Ничего себе меня закинуло! Из Тамбова и прямиком в Москву! – присвистнула девушка.

– Ну что подруга не горюй, я на попутке в город, ну а ты полицию в деревне спросишь.

   Костик быстро зашагал, отделяясь от попутчицы. Наташка крикнула ему вдогонку:

– Подожди. Ты почему со мной в полицию идти не хочешь? Тот, кто тебя сюда привёз, совершил уголовное преступление.

   Костик обернулся, не сбавляя шаг, с усмешкой ответил:

– Меня и так, наверное, все уже ищут, отпустили под большой залог и под подписку. Так что полиция сама со мной свяжется, а сейчас я еду домой к родителям! Ну а ты чеши в свой Тамбов. Тебя, наверное, тоже потеряли!

    Небольшая деревня оказалась уютной и ухоженной с мощёными дорогами, красивыми заборами и даже с бюстом какого-то героя в центре площади. У подножия постамента сидели женщины на деревянных ящиках, разложив на клеёнке у ног яблоки помидоры огурцы и всё, что могли продать со своего участка. Наташка сглотнула слюну – от голода закружилась голова, она спросила у предприимчивых огородниц, где найти полицейский участок и направилась в указанном направлении. Женщины с сожалением смотрели вслед грязной, измочаленной девице и думали, что ей только в полиции место. В животе урчало от голода, но она была счастлива, что наконец-то свободна. Наташа шагала по широкой деревенской улице и мечтала о том, как приедет домой, залезет в ванную и смоет с себя даже воспоминания о том, что с ней происходило.

   Её внимательно выслушал участковый – приятный мужчина средних лет и покачал головой. Уж больно странно звучала история про похищение. Кому нужно красть дамочку из Тамбова, чтоб привезти почти за пятьсот километров, спрятать в заброшенном лагере вместе с другим мужчиной. И ведь не проверить никак – нет никаких документов. Да и вообще ничего нет. Сидит замызганая несчастная и видно жутко голодная. Участковый вытащил из стола газетный кулёк с куском хлеба, колбасой и помидорами – всё то, что заботливая жена насобирала ему на перекус, положил перед девушкой, а сам позвонил в районное отделение: спросить, не числится ли в розыске Иванова Наталья Ивановна тридцати двух лет от роду. Ответ слушал недолго, потом положил трубку и сказал:

– Ешь и никуда не торопись, скоро за тобой приедут.

  Ерин нетерпеливо вертел головой и ворчал:

– Тридцать километров от Москвы, а едем уже второй час. Когда покажется уже эта деревня.

– Не суетись, скоро будем, – успокаивал его Захарченко. – Ты же видишь, какие пробки в городе.

   Информационная служба МВД сработала очень оперативно. Светлана Петровна подняла на ноги тамбовскую полицию, которые рыскали по городу в поисках Ивановой. Допрашивали свидетелей, коллег, родителей, портреты девушки разместили на каждом столбе города и разослали по участкам Тамбовской и Московской областей. Неожиданно из небольшого района Светлана Петровна получила сигнал о том, что Иванова обнаружилась! И главное сама нашлась, цела и невредима! Коллега моментально передала информацию Захарченко.

   Вскоре они въехали в деревню и, покружив по улочкам, наткнулись на полицейский участок. Наташа, разомлев от еды, в ожидании спасителей задремала на скамейке. Она не знала, кто за ней приедет, но наделась, что кто-то поможет выбраться из этой ситуации. Когда открыла глаза и увидела Ерина, то подумала, что у неё галлюцинации или это продолжение сна.

   По дороге в Москву она рассказала о происшедшем. Так же поведала о том, что с ней был Петренко, который отказался идти в полицию и, кажется, на попутках укатил в город. Мужчины слушали её внимательно, изредка задавая вопросы, потом доставили в медицинский центр для обследования. И уже когда подъехали к дому, Илья Ильич приказал парочке приводить себя в порядок и отдыхать, а сам отправился дальше.

   Иванова сидела в ванной уже второй час, чувствуя невероятное блаженство – то уходя под воду с головой, то выныривая. Ерин периодически, нетерпеливо стучал в дверь, докладывая обстановку: сначала, что купил для неё одежду в ближайшем магазине – пару маек и джинсы, и надеется, что угадал с размером и ей понравится его выбор, потом сообщил, что обед готов и пока горячий надо уже выныривать из ванной. Девушка сушила феном волосы и думала, что, если бы не эта страшная ситуация, она бы никогда не встретила замечательного турка со светло карими глазами и непослушными кудрями. Она напевала когда-то знаменитую песенку Натальи Ветлицкой:

  «А твои глаза цвета виски, от меня они близко-близко, а твои глаза цвета счастья сберегут меня от несчастья».

  Песенка незатейливая, но слова точно описывали Ерина – «глаза цвета виски». Турок имел глаза именно такого цвета: светло карие, с золотистыми искорками. Когда она вышла из ванной, укутанная полотенцем вся душистая и сияющая, Ерин чуть не потерял сознание от нахлынувшего счастья.

  Захарченко позвонил в управление сказать, чтобы люди прочесали лес в районе заброшенного лагеря, а сам отправился на встречу со Светланой Петровной. Надо застать Петренко, он уже давно должен находиться дома, потом найти второго танцора с цирковой фамилией, но сделать это надо одновременно. Не отвлекаясь от дороги, Илья Ильич набрал номер нотариуса Добродеева:

– Добрый день Николай Петрович. Захарченко беспокоит.

– Добрый Илья Ильич. Всегда к вашим услугам.

– Я хотел узнать, вы нашли наследника состояния Смирнова?

– Да вчера он сам ко мне пришёл. Его бумаги в абсолютном порядке. Парень предоставил паспорт и свидетельство о рождении. Это действительно сын Александра Алексеевича. Я не увидел ни каких препятствий и передал все документы на имущество, дома, счета в банке этому молодому человеку.

– Вы можете дать мне его адрес, телефон?

– Конечно. Записывайте, я продиктую.

– Говорите, я запомню.

   Захарченко тут же на навигаторе набрал адрес. Это оказался небольшой посёлок в нескольких километрах от МКАД и самое странное, что это было тоже направление, в котором увезли Петренко и Иванову.

  «Интересное совпадение».

    Захарченко мысленно хмыкнул и поменял планы. Прежде он решил проверить адрес, который дал нотариус.

  Трёхэтажный дом с облупившейся, жёлтой краской и давно немытыми подъездами находился в центре посёлка. Захарченко, не найдя звонок, постучал в дверь, которая вскоре открылась. Тут же высунулась давно небритая пьяная здоровая морда и, обдав сотрудника Интерпола густым запахом перегара, спросила:

– Что надо? – зычно пробасила личность и почесала лохматую макушку.

– Я хочу увидеть Запашного Станислава.

– А больше ты ничего не хочешь?

  Пьяный мужик поскрёб щетинистую щёку. Захарченко изо всех сил старался сохранять спокойствие и вежливо и процедил сквозь зубы:

– Ты только скажи, живёт он здесь или нет. Если не здесь, то где?

   Тут в проёме появилась высокая, полная женщина, отодвинула мужика и спокойно сказала:

– Вы подождите меня внизу на лавочке возле подъезда, я сейчас спущусь. Он всё равно не даст поговорить в квартире.

   Через несколько минут она спустилась и с напором, глядя прямо в глаза полицейского, спросила:

– Что вам всем надо от Станислава? Что вы тут вынюхиваете? Не живёт он здесь. Давно не живёт.

  Захарченко спокойно достал удостоверение и показал женщине:

– Кто его ещё спрашивал?

– Да ходят тут всякие, я думаю, Славка долгов насобирал, а отдавать нечем, вот и прячется от кредиторов.

  Они прошли к тенистому скверу через дорогу от дома, и присели на скамейке.

– Он уже больше года здесь не живёт, приезжает иногда, – продолжала женщина, – снимает квартиру где-то в Москве. Только я не знаю где, не была ни разу. А полиции-то что надо от него? – Спохватилась женщина.

– Мне необходимо поговорить с вашим сыном по важному делу. Где он работает?

– Когда жил здесь работал в больнице. Он окончил медицинское училище в Подольске. А где сейчас работает, я не ведаю, знаю только, что часто бывает в разъездах.

– Может, вы дадите номер телефона? Мне надо обязательно с ним встретиться! Это очень важно!

   Женщина замешкалась, но ответила, что у неё нет связи с сыном. Эта ложь полицейскому не понравилась. Он спросил, не сводя с неё глаз и ожидая реакции:

– Вы знаете, что его родной отец оставил ему наследство? Очень большие деньги имущество и особняк.

   Он понял, что для неё это полная неожиданность, но женщина быстро взяла себя в руки и медленно произнесла:

– Вы и про отца в курсе? –  она задумалась ненадолго и продолжила. – Я выходила замуж, находясь в положении, и муж думал, что это его сын. Когда Славке исполнилось восемь лет, Смирнов снова появился в моей жизни, но я и слышать не хотела ни о какой помощи, да в те годы он и не был так богат. Тогда я изо всех сил пыталась сохранить семью, хотя жили мы неважно. Муж пил издевался над Славкой. Уж не знаю почему, но он стал догадываться, что мальчик не от него. Я работала медсестрой в больнице, и часто сын ночевал со мной. Приютится, бывало в сестринской или в пустой палате сядет уроки делать. Наверное, оттуда у него тяга к медицине. Только школу закончил с низким баллом и в институт не поступил, в армию не взяли по состоянию здоровья, несколько лет работал санитаром в больнице, а уж потом медицинское училище осилил.

– Он знал, что его воспитывает неродной отец?

– Я не рассказывала ему об этом, но несколько месяцев тому назад сын приехал, но не стал заходить в квартиру. Не хотел встречаться с отчимом, я думаю, что он всегда тайно ненавидел его. И как потом оказалось на это имелись веские причины, – женщина тяжело вздохнула и опустила глаза.– Этот разговор произошёл в начале марта, уже наступило тепло и светило солнце. Мы присели, как сейчас, с вами на скамейке. И если бы мы были в квартире, то он закатил бы мне истерику, а на улице старался сдерживаться. Каким-то образом сын узнал кто его настоящий отец. Он хотел, чтобы я подтвердила, что это правда. Я ничего не отрицала, и тогда он обвинил во всём меня. В том, что я скрывала правду и не рассказала про грехи молодости. Если бы он знал, что его родной отец другой человек, то жизнь могла сложиться по-другому! Вот тогда Славка рассказал, что человек, которого он считал своим отцом, однажды в пьяном угаре надругался над ним, – женщина заплакала горько и без стеснения. – Славику тогда было всего девять лет! Представляете, он молчал всё это время! Мальчик жутко боялся! Я осознавала, что всю жизнь прожила с пьяницей, но не думала, что он ещё и моральный урод.

  Захарченко подождал, когда женщина немного успокоится и спросил:

– Какое отчество у вашего сына?

– Александрович, мой муж тоже Александр, – она помолчала с минуту, вытерла слёзы и спросила, – а Славке уже сообщили, что он стал очень богат?

– Да. Сегодня утром он получил все подтверждающие документы. Вот моя визитная карточка, если что-то вспомните или сын появится – позвоните, пожалуйста. Мне просто необходимо с ним поговорить.

  Как только Захарченко отошёл к машине затрещал телефон в кармане. Он увидел номер боевой подруги и быстро откликнулся:

– Да Светлана Петровна.

– Привет Ильич. Мы нашли второго танцора. Девчонки с кордебалета сказали, где он живёт! Мы поехали по адресу.

– Хорошо, а я отправляюсь к Петренко на квартиру, привезу его к тебе в управление там и поговорим.

  Захарченко подумал, что Костик, скорее всего в доме родителей и не ошибся. Мать открыла дверь и всплеснула руками:

– Вы дадите моему мальчику покой! Несколько дней он находился в заточении, ему нужно отдохнуть.

– Может, вы позволите войти? – сделал шаг к двери Илья Ильич.

– О да, конечно, извините. Пока полиция искала сына, мы с отцом передумали всякие страшные мысли.

– Понимаю. Я могу поговорить с ним?

– Проходите на кухню, я позову его.

  Зашёл Костик в мятых штанах с заспанным лицом. Он кивнул, прошёл к плите и, не поворачивая головы, спросил:

– Кофе хотите?

– Да, пожалуйста, только без сахара, – согласился полицейский.

   Он незаметно рассматривал Петренко, пока тот суетился у плиты и думал:

  «Красивый парень, в жизни выглядит гораздо лучше, чем на видео. В жестах, в манере говорить, в облике нет даже намёка к гомосексуальной принадлежности. И наоборот – мужественный и жёсткий. Что же за метаморфоза с ним произошла»?

– Почему вы не пошли в полицию, как только освободились?

   Костик поставил дымящие чашки с кофе на стол и сел напротив.

– Я и сейчас не собираюсь идти и не желаю делать никаких заявлений.

– А напрасно. Следствию необходимы ваши показания. Вас и гражданку Иванову похитили и насильно удерживали против воли, подвергая жизнь опасности, а это уголовно наказуемое преступление. Мы должны найти и наказать того, кто это сделал.

– Если эта Иванова хочет пусть подаёт заявление, хоть на Папу Римского, а я не собираюсь. Всё равно вы никого не найдёте. Настоящий маньяк на свободе, а меня мусолите сколько времени своими подозрениями.

– Ну, подозрения с вас ещё не сняты! Вы сами должны рассказать, что произошло.

– Хорошо. Я вышел в магазин…

  Все это Захарченко знал из рассказа Натальи Ивановой. Почти как известном фильме:

  «Шёл, упал, очнулся, гипс!»

– Расскажите о своём коллеге и друге Славике, – резко поменял тему разговора полицейский.

– А что о нём рассказать?

   Илья Ильич видел, что Костик не удивился и не растерялся, он вообще хорошо владел собой.

– Например, какие вас связывают отношения.

– Мы вместе работаем, иногда выпиваем. Я понимаю, на что вы намекаете, и скажу прямо – я не гей. А то, что девки из кордебалета болтают так это всё от того, что на них никто внимания не обращает. Таскают свои задницы по гастролям, никак не могут устроить личную жизнь.

– Но на гастролях вы жили в одном номере.

– А с кем я должен жить? Одноместный люкс только у «звезды» и директора. Славик чистоплотный достаточно умный, так же как и я любит футбол.

– Кто мог иметь возможность воспользоваться вашей картой? Может вы кому-то одалживали деньги?

– Скажу честно, я её и не прятал особенно, карта лежала в кошельке. Взять её мог кто угодно. Денег больших я там не держал, так на тряпки, выпивку и на рестораны. Я сто раз про это говорил!

– Вы знаете, где живёт ваш приятель?

– Понятия не имею, – искренне отозвался Костик, – мы дружили только на гастролях и на работе, а в московской жизни у меня другие интересы.

– А вы не замечали что-нибудь странное за вашим приятелем?

– Что, например? Не пьёт ли он человеческую кровь по ночам или не вырастают у него клыки с шерстью? Он обычный парень, о личной жизни я с ним беседы не вёл, не интересно. Мы вместе работали, пили пиво и болели за одну футбольную команду.

  Захарченко несколько разочаровался беседой с Петренко. Он не узнал ничего нового. Уже у двери назначил встречу в управлении на десять утра следующего дня и поехал на работу, хотя уже валился с ног от усталости и голода. Илья Ильич ещё не знал тогда, что отдохнуть получится не скоро. Шёл шестой час вечера, а ему казалось, что прошла уже неделя с того момента, как они забрали из деревни Иванову, хотя времени минуло всего несколько часов. Он остановился возле уличной кафешки напротив детской площадки, заказал себе кофе с молоком и горячие бутерброды. Ел не спеша, отключившись от всех мыслей, и наблюдал за няньками, мамками, ребятишками с разноцветными шариками. Малышня с восторгом глазела на пару клоунов, которая устроила веселье на площадке. И тут он всё понял!  Ему очень ясно говорил директор «звезды», что танцор имеет цирковую фамилию! Запашный – фамилия как у знаменитой, цирковой династии дрессировщиков! Он укорил себя за то, что так долго находился рядом с этим знанием и не сложил все пазлы вместе. Не дожидаясь официантки, Захарченко бросил деньги на столик и помчался к машине, по дороге нетерпеливо набирая номер Светланы Петровны и когда на другом конце включились, он без приветствия затараторил:

– Ты можешь говорить? Запашный Станислав с тобой?

– Да, но я с ним уже заканчиваю. Он не сообщил ничего нового.

– Не отпускай его. Собирай с него перхоть, анализ крови, всё что хочешь!

– Посмотри на часы! Рабочий день закончился, в лаборатории уже никого нет!

– Ты можешь задержать его на сорок восемь часов!

– Да у меня нет достаточных оснований для этого.

– Есть! Я сейчас их тебе привезу!

  Илья Ильич задумчиво наблюдал в зеркальное окно за Запашным. Тот выглядел совершенно спокойно. Сидел не вальяжно, но и не напряжённо и только тонкие пальцы нервно теребили края носового платка. Стасик был приятным парнем с правильными чертами лица, ладной спортивной фигурой. Одет чисто и аккуратно и только какие-то нелепые бусы на шее и множество всяких браслетов, фенечек и колец на руках отличало его от нормального мужика.

  «Да что ж вас на гомосятину-то тянет. Красивые мужики! Девок надо тискать, детей рожать! Образовали культю из двух здоровых парней, и не вырастет из вас ничего!»

Размышлял полицейский. Внешне Стасик чем-то походил на Петренко – примерно одного роста и телосложения, только рядом с накаченным и мужественным Костиком Запашный имел вид более утончённый. Во время допроса он театрально всплёскивал руками, потирал тонкими пальцами виски и всячески манерничал, что безошибочно указывало на его сексуальную ориентацию.

   А молодой человек сидел по ту сторону окна, вытирал пот и посматривал на часы. Он торопился. Надо срочно вырваться отсюда, а тётка, которая допрашивала, куда-то удалилась, попросив немного подождать. Он нервничал, разговор кружился вокруг кордебалета, Петренко и Турции, но пока не касался других тем и это несколько успокаивало. Стасик корил себя за то, что так легкомысленно открыл дверь – подумал, что это таксист приехал и поднялся за багажом. Надо было просто покинуть квартиру, нашёл бы, где переночевать. И пока следственные органы разобрались, где он, да с кем… Почему не купил билет на самолёт? Он ругал себя разными словами за то, что пожалел последние деньги на покупку – всё боялся, что-нибудь сорвётся, пойдёт не так и его стройный план по получению большого наследства, сорвётся. Он знал, что им интересуется полиция – мать предупредила по телефону, но не думал, что они приедут так скоро, а ведь только несколько часов назад он получил драгоценные бумаги и ещё не совсем осознал, что является богатым человеком. И сейчас надо поскорее закончить эту нудную процедуру и бежать, бежать из этого города, из этой страны вдаль светлую и счастливую, с морским бризом и криком чаек.

  У Захарченко и Светланы Петровны не имелось никаких оснований для задержания. Санкцию на обыск съёмной квартиры они получат только завтра, но отпускать Запашного не собирались, потому что он ближайшим рейсом спокойно улетит в любую страну и плевать ему на подписку о невыезде. У него на руках все зарубежные счета и документы, которые предоставил нотариус Добродеев.

   Илья Ильич на сто процентов уверен, что чемоданы Стасика стоят у порога. Только одно могло задержать ненадолго – быстро решить вопрос с особняком, который стоит больших денег не получится, а терять огромную сумму Запашный не захочет. Значит, он доверил кому-то продать недвижимость и перевести деньги в банк другой страны. Но кому? Только одна кандидатура приходила на ум – адвокат Белоцерковский Пётр. Его мог сосватать Костик Петренко. Захарченко решил проверить догадку и позвонить. Он нашёл в своих записях номер телефона адвоката и после недолгих переговоров полицейский довольно ухмыльнулся. Он оказался прав: танцор является клиентом Белоцерковского. Адвокат и не собирался делать тайны из того, что Запашный поручил ему за хороший процент продать недвижимость.

   Дверь открылась. В кабинет вошли Наташа и Ерин.

    То, что Иванова уверенно опознала убийцу, не являлось полной правдой. Она вперилась в него взглядом и точно сказала, что глаза его, но об остальном имеет большие сомненья. Большего и не требовалось. Главное, что появились основания. Этого хватило, чтобы задержать танцора на сорок восемь часов по подозрению в жестоких убийствах трёх русских девушек на территории турецкого курортного города. Это известие привело Славика в неописуемый ужас. Причём его сразило не то, что его подозревают в убийствах, а то, что он проведёт ночь вместе с уголовниками. Он визгливо скулил и обливался потом, клялся, что придёт в полицию по первому требованию, что он никого не убивал и что у него слабое здоровье.

Глава 14

  С раннего утра розыскная машина закрутила колёсами с убыстренной скоростью. Захарченко и его коллега Светлана Петровна даже предположить не могли, что факты начнут открываться, как зрелые орехи. Обыск на квартире показал, что Запашного они застали в последний момент – упакованные чемоданы стояли у порога, под ванной эксперты обнаружили синий, рабочий комбинезон, запачканный предположительно кровью. Илья Ильич даже засмеялся про себя:

  «Вот же дурень, через границы таскал робу, чтобы новую не покупать, видать экономил!»

  На столе лежали паспорта и документы, сотовый телефон. Эксперты, собрав все интересующие их предметы и сняв отпечатки пальцев, запрыгнули в машину и уехали в управление. Перерыли всё вверх дном, но больше ничего интересного в квартире обнаружить не удалось. Захарченко отправился в свой отдел на встречу с Петренко. Никаких обвинений, кроме одного – молодой человек ведёт распутный образ жизни, Илья Ильич предъявить ему не мог и только попросил не покидать город в ближайшее время, до полного выяснения всех обстоятельств дела. Он отпустил Петренко на все четыре стороны. И всё же полная свобода ограничилась пределами московской кольцевой дороги. Захарченко просил Константина прислать адвоката для того, чтобы урегулировать вопрос с залогом.

    Светлана Петровна с самого утра допрашивала Запашного, который уросил и упирался. Он подтвердил, что находился в Турции в то время, когда были убиты девушки, но он никого не убивал. Карточку Петренко он не брал и понятия не имеет, как она выглядит. Никакую робу он в ванной не прятал, вероятно, ему её подкинули. На вопрос, как он узнал о наследстве, Стасик ответил без запинки, как будто ждал этот вопрос, что о неожиданном богатстве ему сообщил нотариус по телефону. Однако Светлана Петровна выяснила, что Добродеев нашёл его только за день до оглашения завещания. В телефонном разговоре с наследником Нотариус не обмолвился о наследстве, лишь пригласил в дом Смирнова. Стасик, конечно, спросил, с чем связан интерес к его персоне. Однако Добродеев ответил, что обо всём сообщит при встрече. Запашный сослался на занятость, и сообщил, что приедет в нотариальную контору в другое время. Следователь поняла, что Запашный не хотел светиться, ему нужно было по-тихому забрать все счета и скрыться из страны. И ещё стало очевидным, что парень узнал о наследстве раньше, и не от нотариуса! Стасик активно отрицал, что был знаком с жертвами, тем более со своей двоюродной сестрой Лизой Смирновой. О её существовании он и правда, ничего не знал до последнего времени! Но никто не ждал лёгких признаний, и на данный момент это не имело большого значения. После обеда принесли анализы себореи кожи головы подозреваемого – они полностью совпадали с частичками, которые обнаружили рядом с трупами. А к вечеру поступили анализы крови. Роба была забрызгана кровью двух последних жертв – этот хорёк даже не стирал свою униформу, а просто сушил. Анализ ДНК показал, что кровь на маникюрных ножницах, которыми ранила нападавшего Иванова, совпадает с кровью Запашного. Расследование дела затруднялось тем, что все возможные свидетели находились на территории Турции. Все, кроме Ивановой, которую можно было отправлять в её прекрасный, уютный Тамбов. Участковый, к которому обратилась Наташа после освобождения из лагерного заточения, оказался малым дотошным и обнаружил в лесу недалеко от деревни сумку с документами на её имя, хотя за день до этого там работали специалисты.

   Они ужинали втроём, весело болтали, потом пили красное вино с фруктами на балконе. Захарченко наблюдал за парочкой и немного завидовал. Между ними вырастала любовь, но не пылкая страстная, а взвешенная и трепетная, когда два взрослых человека понимают, что нуждаются друг в друге, нуждаются в ласке тепле и заботе. Они старались не затрагивать полицейскую тему, но она невольно всплывала в разговоре. Когда Наташа убрала со стола и отправилась на кухню мыть посуду, мужчины удалились в кабинет для размышлений и разговора. Турок чертыхнулся – его телефон лежал в кабинете, и он пропустил несколько звонков. Несколько раз звонил Феррат. Когда Ерин связался с ним, тот быстро доложил, что свидетельница-англичанка, посмотрев клип, узнала в Запашном мужчину, которого видела в то утро на вилле «Дундари».

   «Вот, собственно и всё! Светлана Петровна быстро дожмёт этого гаврика, и дело можно будет закрывать».

  Сквозь дрёму, лениво рассуждал Илья Ильич. Он устал за день и решил раньше отправиться спать. В соседней комнате негромко звучал телевизор. Влюблённая парочка смотрела какую-то захватывающую любовную историю. Назавтра они планировали поехать в Тамбов для знакомства с родителями Натальи.

   «Ну а потом она соберёт килограмм документов, апостилей для заключения брака и отправится жить в жаркую Турцию и, наверное, будет скучать по снегу, родителям и своим ученикам. Хотя не исключён вариант, что Ерин решится поселиться в России, Он в восторге от страны и от людей. Но это уже не важно, главное, что они решили соединиться».

  Так думал Захарченко и мысли его плавно текли. Он вспомнил лицо Стасика, его поведение и становилось ясно, что, несмотря на слащавую внешность, он идеально подходит на роль убийцы и множество улик указывало на это – Станислав имеет медицинское образование, в детстве отчим унижал его. Мать Запашного подтвердила факт насилия над мальчиком, и скорее всего это случалось не однажды. Обычно насильники добровольно не отстают от своих жертв. Этого урода отчима надо садить на скамью подсудимых рядом с убийцей, потому что он как никто причастен к этому делу. Данные экспертизы показали, что на кровавом комбинезоне найдены частички перхоти, принадлежащие Запашному, въездные и выездные штампы в паспорте показывали, что во время убийств он находился в Турции. И самое главное, что у него имелся железобетонный мотив – убивая Лизу Смирнову, Стасик становился единоличным обладателем всего состояния родного отца. Только один вопрос не давал покоя Захарченко, как Запашный выяснил, что его отец половину наследства отписал ему? Но и на этот вопрос следствие скоро получит ответ. Вот только вся головоломка не складывалась в голове засыпающего Захарченко, и он вяло размышлял:

   «Как же этот экзальтированный слабовольный Стасик решился на такие жестокие убийства, а может он не такой уж и мямля»?

За суетой последних дней он не задумался, каким образом можно объяснить всю эту историю с похищением Ивановой и Петренко.

  «Хотя в этом как раз нет ничего странного, – рассуждал про себя полицейский, – Стасик хотел обезопасить себя полностью, он не мог рисковать. Как сказал директор «звезды», клип стали показывать по телевизору несколько дней назад и Иванова в любой момент могла узнать в танцоре убийцу! И Петренко мог вдруг вспомнить, кто пользовался его банковской картой. Но если он молчал всё это время, то продолжал бы и дальше изображать пьяную амнезию! А может всё-таки права Светлана Петровна и Петренко или выжидает время, или уже шантажирует Стасика? Иванова и Петренко пропали в один день, только Костик примерно в двенадцать часов дня, а Наташку похитили в восемь вечера. Неожиданно он вспомнил разговор с Ивановой, когда они с Ерином приехали забрать её из деревенского участка. Тогда она сказала, что чувствовала от Петренко свежий запах одеколона и на нём была достаточно чистая одежда по сравнению с ней. С этого момента начинаются странности, – продолжал выстраивать логические цепочки полицейский, он уже окончательно проснулся и мыслил ясно. – Получается, что похититель сначала привёз в лагерь Петренко, вколол ему какую-то дрянь, чтобы тот не приходил в себя, и уехал в Тамбов за Ивановой, а это пять часов на машине! Потом он оглушает Наташку, грузит в автомобиль и возвращается в лагерь! На дорогу надо ещё пять часов. Эта задачка имеет два вопроса: что мог вколоть похититель, чтобы человек не приходил в сознание минимум десять часов и почему после проведённых на грязном полу почти двадцати часов он благоухал одеколоном и имел чистую одежду?»

   Захарченко подскочил на кровати, схватил телефон и посмотрел на время. Часы показывали десять минут двенадцатого. Он несколько секунд посидел в задумчивости, потом быстро оделся и вышел из комнаты. Ерин не спал. Они сидели с Наташкой на кухне, и пили чай. Илья Ильич махнул турку рукой и пронёсся в прихожую:

– Поехали по дороге я тебе всё расскажу.

   Ерин выскочил следом и, не задавая вопросов, обулся и уже в подъезде зашнуровывал ботинки, пока ждали лифт. По дороге Захарченко рассказал о своих подозрениях. Ерин поддержал его, но выразил сомнения:

– Ильич, ты видел, сколько времени? Мы могли бы это сделать завтра утром.

– Что-то подсказывает мне, что надо торопиться и поговорить с ним сейчас.

     Муж с женой Петренко не ложились спать раньше полуночи. Глава семьи был старомоден и не пользовался компьютером. Все свои труды писал от руки, а позже отдавал рукописи на распечатку. Вот и сейчас он склонился над столом и что-то писал. Жена сидела в кресле и читала книгу, когда раздался звонок в дверь. Женщина заворчала, а профессор Петренко удивился столь позднему визиту. Он попросил жену не беспокоиться и, шаркая тапками по паркету, пошёл к двери. Вскоре вернулся вместе двумя полицейскими. Весь вид его показывал крайнее удивление.

– Добрый вечер, извините за столь поздний визит, но нам очень нужно поговорить с вашим сыном, – без лишних церемоний начал разговор Захарченко.

– Уж скорее ночь! – раздражительно проворчал профессор.

– Опять вы? – женщина недовольно всплеснула руками. – А Константина здесь нет, он у себя дома, то есть в бабушкиной квартире. Он ушёл после ужина.

– Ещё раз извините! – в два голоса раскланялись полицейские и ретировались к дверям. Захарченко замешкался и спросил:

– Константин никуда не собирался уезжать, может улетать?

   Мать пожала плечами:

– Да нет, не собирался. Во всяком случае, он ничего об этом не говорил.

   И уже когда полицейские вышли на площадку, она крикнула им вдогонку:

– Он не мог никуда уехать, его оба паспорта и Российский, и заграничный здесь.

   Захарченко вернулся и попросил женщину:

– Я могу их забрать? Это необходимо для расследования и как только всё прояснится, документы сразу верну.

– Ну да, конечно, – женщина пожала плечами и принесла паспорта.

– И ещё один вопрос: в день, когда ваш сын вернулся после похищения, в какое время это произошло?

– Я не помню точно, на часы не глядела. Он вернулся буквально за час до вашего визита – примерно часа в тр, в четвёртом. Поел, сходил в душ и лёг спать.

   Захарченко задумался:

  «Пленники освободились примерно в восемь утра. Иванова отправилась в полицейский участок, а Петренко уехал в Москву. Это всего тридцать километров, но домой он пришёл только в три часа. Интересно, где же он был шесть часов?»

   Они долго стучали и звонили в двери бабушкиной квартиры, где жил Константин, но за дверями стояла тишина, зато от шума открылась дверь напротив. Показалась пожилая седая женщина и возмущённо, еле сдерживая крик, спросила:

– У вас совесть есть? Почти полночь, я сейчас милицию вызову! Перебудили весь подъезд!

  Захарченко показал удостоверение, и молитвенно сложив руки, произнёс:

– Извините великодушно, но нам очень нужно увидеть Петренко Константина вашего соседа. Вы не знаете, он дома? Нам необходимо с ним поговорить.

– С этим Костиком вечно что-то происходит. Я дружила с его бабушкой, милейшая была женщина, высоко образованная…

– Простите, – перебил её Илья Ильич, – так вы видели его сегодня вечером?

– Вы знаете, а он уехал минут двадцать назад. Вы не подумайте, я не подслушиваю, просто меня чутко спит маленькая внучка, а этот таксист постоял несколько минут у подъезда и начал сигналить. Потом поднялся на площадку, и я уже было приоткрыла дверь, хотела высказать претензии, как услышала, что вышел Костик с чемоданами, и они поехали в аэропорт.

– В какой аэропорт?

– Костик сказал таксисту, что едет в Шереметьево.

    И полицейские, не дослушав женщину, кинулись вниз к машине.

    Они неслись по многолюдным, несмотря на поздний час, улицам города. Полицейские возбудились, как два охотничьих барбоса.

– Послушай Ильич, – рассуждал Ерин, – но как он может улететь, ведь у него нет паспорта? Да и зачем так спешно ведь подозрения с него сняты?

– Ещё не знаю, но что-то здесь не так. Что за причина, по которой ночью он срывается в аэропорт? Он чего-то боится или что-то хочет скрыть? – размышлял Захарченко.

    Они припарковались у терминала D и быстрым шагом почти бегом, прошли пункт досмотра, показав удостоверения. Полицейские остановились у табло вылетов и молчали, изучая несколько секунд информацию, пока Захарченко не ткнул пальцем в строчку с номером рейса Москва-Париж из терминала F, на который только что началась регистрация. По пешеходной галерее они бежали бегом. Захарченко подошёл к охраннику и, сунув в нос корочки, приказал, чтобы к стойке регистрации рейса на Париж прибыла служба безопасности аэропорта. Охранник сообразил быстро, что-то сказал по рации и отправился в лабиринт кабинетов. Хоть Костик Петренко и постарался закамуфлировать свое присутствие – напялил очки, натянул шапку до бровей, всё равно вычислить его не составило труда. Пассажиры, стоящие в очереди с большими чемоданами, негромко переговаривались и ничего не заметили, когда сотрудники службы охраны аэропорта подошли к Костику, взяв под руки, попросили пройти с ними. Оснований для задержания у полицейского не имелось никаких. Захарченко связался с коллегами и беглеца доставили в ближайшее отделение полиции для выяснения личности, так как оба красных российских паспорта лежали в кармане у Ильи Ильича. И полицейские, оформив все положенные документы, отправились домой досыпать, оставив допрос до утра.

   По дороге домой Ерин засыпал Захарченко вопросами:

– Ты как догадался, что он летит именно во Францию?

– Видишь ли, когда ты попросил меня собрать досье на Петренко, всплыла одна информация, которая тогда показалась мне не очень важной! Во время службы в Иностранном легионе, а один год он провёл в Восточной Африке в небольшой стране Джибути, которая находится под контролем Франции, при уличных столкновениях Константин получил легкое ранение. А по закону легионер, раненый во время боевых действий, имеет право на получение французского гражданства независимо от срока службы. Когда ты допрашивал его в Турции, он сказал, что отказался от гражданства. Он обманул тебя!  Петренко не нужны были российские паспорта, он решил уехать из страны раз и навсегда по французскому паспорту, о котором никто не знал. Я так предполагаю, что после окончания службы он мог остаться в Париже и в любом городе Франции, но в Европе наступил кризис и возникли большие проблемы с работой! Вот тогда он вернулся к родителям, но об этом он нам расскажет завтра сам.

– Почему он не уехал раньше? Ждал, когда с него снимут обвинения официально? И зачем он хотел уехать?

– Я думаю ему плевать на обвинения, он ждал чего-то другого.

– Но что мы ему завтра предъявим? Это ещё не преступление, по законному паспорту поменять место жительства и поселиться в другой стране.

– Нет не преступление, но есть много вопросов, связанных с похищением его и Ивановой. Пока мы канителились с Запашным, то на время выпустили из виду этот эпизод. Иванова дала показания очень подробно, при осмотре на её руках эксперты обнаружили следы уколов. Анализ крови показал, что ей вкололи достаточную дозу снотворного. Похититель хотел, чтоб она спала, пока вез из Тамбова в этот лагерь.

– Но почему маньяк не убил её, зачем везти её за пятьсот километров? А вдруг остановит дорожная полиция? – Спросил Ерин и поёжился от ужаса.

– Я ещё точно не знаю, но думаю, что это сделал сообщник Запашного, он умный, но не убийца. Помнишь, профессор психологии из Стамбульского университета, когда давал характеристику маньяку предположил наличие сообщника?

– Помню, но где мы его будем искать?

– Спросим с Петренко. Ведь он нам ничего не рассказал, писать заявление отказался, кровь на наличие снотворных или наркотиков мы у него не брали. А ведь, по всем подсчётам, он должен был находиться в состоянии сна или без чувств, как минимум десять часов пока преступник едет в Тамбов и обратно.

   Ерин примолк и думал про себя:

  «Вот влюблённый идиот, ни о чём не думаю кроме Наташки».

  В груди потеплело и запело от счастья.

  Допрашивать Петренко оказалось делом нелёгким. Этот «тёртый калач» выверял каждое слово, каждую реплику и контролировал каждую эмоцию. На анализ крови он согласился без сопротивления, но это ни о чём не говорило – есть такие препараты, которые растворяются в крови через несколько минут, а прошло уже более трёх суток. Как и предполагали, анализ крови ничего не показал. От знакомства с Лизой Смирновой Костик открестился, невзирая на то, что свидетели видели их встречу в турецком отеле – мало ли он каких шлюх снимал. Где блудил, когда освободился после похищения, точно не помнит, гулял по городу, наслаждался свободой.

  Такая же ситуация наблюдалась в другом кабинете на допросе Запашного. Тот всё отрицал, упирался и требовал адвоката. Тогда решили повернуть разговор по-другому и сообщили, что Петренко задержали в аэропорту при попытке вылететь в Париж, и что он сейчас сидит в другом кабинете на допросе и даёт показания против него. Вот это и сработало. Стасик Запашный вдруг зашипел и ощетинился:

– Ах ты, сука! Это он подкинул мне комбинезон, это он всё придумал! С моими деньгами скрыться хотел!

   И с этого момента темнота начала рассеиваться. И картина нарисовалась страшная. Некоторые моменты пришлось домысливать – например, встречу Лизы и Костика в отеле «Вояж» или поведение Стасика с жертвами. Каждый из них хотел переложить вину на другого, но от этого тяжесть вины каждого не менялась. Петренко придумал хитроумный план и контролировал его воплощение, а Запашный выполнял всё шаг за шагом. И план Костика работал как часы! И вот только этого последнего часа не хватило для исполнения задуманного.

Глава 15

  Больше полгода назад Петренко познакомился с Лизой Смирновой в одном модном московском ресторане. Потом любовники несколько раз встречались вяло, потому что настоящей любви не получилось, а происходило лишь сексуальное влечение. Эти ягоды произрастали на одном поле – оба любили свободу, секс и деньги. С двумя первыми любовями состояло всё в порядке, а вот с деньгами всегда возникали проблемы. Лиза хоть и жила у богатого дядюшки, но тот наличными не баловал. Он вкладывал в её образование, в педагогов, учебники, поездки за границу. Считал, что нет разницы, сколько лет твоим кедам, главное они идут по Мадриду, Парижу, или Риму. Смирнов контролировал все расходы, но наличных дома не держал. Покупал для племянницы дорогую одежду, иногда ювелирные украшения, чтобы выходить с ней на приёмы и знакомить с состоятельными партнёрами. Он хотел ввести её в свой бизнес и надеялся, что после его смерти дело, которое он создавал с таким трудом, племянница сохранит и преумножит. Лиза ни от чего не отказывалась, но и особого рвения не проявляла. Ей хотелось другой жизни – весёлой и разбитной. Девушка начала курить, ей нравилось пить элитный алкоголь – разные ликёры, дорогие вина и мартини. Она считала себя сногсшибательной, когда в одной руке держала бокал холодного мартини с плавающими оливками, а в другой сжимала пальчиками с идеальным маникюром длинную сигарету с ментоловым вкусом. Но иногда не хватало денег купить даже пачку сигарет. Она пыталась выцыганить под разными предлогами у дядюшки хоть немного средств, но тот отвечал кратко:

– Скажи, что тебе нужно и тебе всё привезут.

  Он всячески пытался оградить её от наркотиков, алкоголя и пустого болтания по ночным клубам. Но однажды она поставила ему условие: днём она прилежная ученица, хорошая девочка, а вечером она встречается с друзьями и ходит туда, куда захочет! В противном случае она вообще уйдёт из дома. Дядюшка скрепя сердце согласился, он не хотел потерять последнюю родную душу, но отношения к деньгам не пересмотрел. Вот тогда Лиза решила, что надо потерпеть: в конце концов, всё равно всё достанется ей. А пока есть много способов заработать и почему бы не заняться тем, что очень нравится, тем более что такое времяпрепровождение хорошо оплачивается. Нет! Это, конечно, не проституция, а так невинные шалости, например, провести ночь с двумя иностранцами или составить компанию семейной паре отдохнуть в уикэнд и уж совсем запросто переспать со скучающим богатым мужчиной. Так в один из вечеров судьба свела Лизу и Костика в ночном клубе, где они круто зажигали почти до утра и проснулись в одной постели уже ближе к вечеру следующего дня.

    Самое печальное, что дядя стал подозревать племянницу в распутном образе жизни. Именно тогда Лиза объявила за ужином, что поедет в Турцию работать официанткой в ресторане. На Смирнова это известие произвело шоковое впечатление, но после недолгих размышлений добрый дядюшка смирился. Не мог же он привязать её к стулу и держать взаперти. Даже хорошо, пусть девочка почувствует, как трудно добываются деньги. Труд горничной или официантки физически тяжёл! И даже в самом страшном сне, дядюшка не мог представить, на какие заработки отправилась его леди -племянница с хорошим образованием манерами и со знанием нескольких языков.

    Костик считал себя везунчиком. Он несколько раз выигрывал в лотерею хоть небольшие суммы, но всё равно он тешил себя надеждой на большой выигрыш однажды. Когда был за границей он не ходил в казино – боялся, что уже никогда не выйдет оттуда. Он боялся своих внутренних бесов! Они будуили в нём развратника и игрока. Если с бесом-развратником он как-то договаривался, то с бесом-игроком, Костик знал наверняка, не сможет договориться никогда! И если хоть раз переступит порог игорного дома, то эта страсть доведёт его до ручки. Такое же отношение у него было к наркотикам. Попробовав несколько раз, Петренко понял, что тормозов нет, и через две недели подал документы на службу в Иностранном легионе.  Но, с сожалением констатировал про себя, что ему не повезло с родителями. Нет, конечно, он их любил и даже с нежностью относился, но в глубине души сидело презрение и жалость. Ну как так можно – сосед рэкитирская морда, катался на шикарном «Ленде», а его отец- профессор – на ржавом «Жигуле»? Все свои гонорары от научных трудов старик вкладывал в науку и его не интересовали последние модели компьютеров и телефонов. Главное, чтобы сын успешно сдал экзамены и вовремя залечил зубы у хорошего дантиста. Да, собственно, и служба в Легионе не принесла удовлетворения ни морального, ни материального.

    Как-то отец пришёл домой в весёлом расположении духа – сказал, что купил путёвки в Турцию на неделю в пятизвёздочный отель для всей семьи. И через несколько дней, гуляя по курортному городу и уже изрядно скучая в обществе родителей, он случайно встретил Лизу. Костик сразу понял, на какой ниве упирается его подруга. Они сели в прохладном ресторане отеля «Вояж» (где их и видела коллега по работе Лизы Смирновой, и о чём позднее доложила сутенёру Мустафе), выпили холодного вина и разговорились. Петренко с усмешкой спросил Лизу:

– Почему ты здесь? В Москве спрос упал?

– Ой, ну ты же знаешь, мой дядя контролирует каждый шаг, денег не даёт, зато знать хочет всё. Лучше от него подальше, пусть в неведении находится, а то наследства лишит.

– Что, большое наследство? – заинтересовался Костик.

– Большое! Строительная компания «Эверест». Слышал про такую? Да и ещё много всего – дом на Рублёвке, вилла в Испании…

    Петренко присвистнул от удивления:

– Твой дядя Смирнов Александр Алексеевич?

– Он самый?

– И ты живёшь в этом отеле, промышляешь проституцией?

– Ну, во-первых: ответь мне, чем плоха это работа, во-вторых: дядюшка не давал мне практически ни копейки, а в-третьих: давно ли ты стал моралистом?

   Не дожидаясь ответа, Лиза отхлебнула вина и продолжила:

– Только скоро придётся возвращаться – у дяди обнаружили рак, неизвестно сколько проживёт.

– Ну, ты подруга скоро будешь деловая колбаса! – восхищённо воскликнул Петренко. – Станешь обладательницей газет, пароходов!

– Лучше помоги мне в одном деле.

  Костик пожал плечами:

– Смотря, что нужно делать и сколько заплатишь.

– Последний раз, когда я гостила у дяди, то заглянула в сейф и увидела, что он составил завещание. Половину имущества и денег он оставил вот этому персонажу.

  Лиза написала на салфетке данные наследника и протянула приятелю.

– А от меня-то ты что хочешь? Чтоб я убил его, и ты загребла всё?

– Да ну тебя! Просто ты узнай кто он да что. У дяди не было своих детей, и близких родственников кроме меня нет. И за какие заслуги дядюшка отваливает половину состояния этому гражданину?

– Ладно, если что узнаю, то позвоню тебе.

  Он взял листок с координатами наследника, ещё не зная, как он распорядится этой информацией.

    Петренко несколько дней следил за счастливым наследником. Узнал, где он работает, где снимает квартиру. Видел несколько раз, как его преследовали кредиторы. И сделал выводы: этот лох, скорее всего не знает, что является наследником владельца крупной компании. Парень гей работает в кордебалете у известной, эстрадной «звезды» и одинок. План у Костика появился не за несколько секунд, он зрел почти неделю. Петренко как бы случайно познакомился с костюмершей «звезды», которая в свою очередь, порекомендовала его директору, как хорошего танцора и трюкача – сказывалось юношеское увлечение спортивной гимнастикой. Так у Стасика и Костика возникла дружба, а потом и любовь. Самое трудное для Петренко, когда приходилось изображать гомосексуальные чувства. Периодически он нажирался до поросячьего состояния, целовался со Стасиком взасос и совершал действия сексуального характера. Наутро его воротило от всего, что он делал ночью, но успокаивал Костя себя тем, что скоро всё закончится. Он хотел как можно скорее воплотить в жизнь свой план, но понимал, что как говорил его отец:

«Спешка нужна при ловле блох и при поносе».

Сначала он рассказал Славику, ссылаясь на свои источники, кто его отец. Запашный со всех ног полетел к матери за подтверждением, и она не опровергла этот факт. Потом Костик подсунул статейку в одной газете, что миллионеру – владельцу строительной компании «Эверест» в одной из частных московских клиник диагностировали раковое заболевание. Поначалу Стасик без большого интереса реагировал на эти новости. А когда Петренко сообщил, что узнал от нотариуса подробности о распределении средств, предметов роскоши и недвижимости, Запашный сначала даже не пверил в такое везение. Никакого нотариуса Петренко, конечно, не знал! Все сведения он получал от Лизы. Ещё Константин добавил, что помимо него в качестве прямой наследницы указана его двоюродная сестра! Запашный сначала не поверил в такую удачу. А когда информация дошла до его сознания, пришёл в неописуемый восторг. В тот момент Петренко понял, что он на правильном пути, осталось только внушить приятелю, что лучше получить всё одному и не делиться ни с кем, а только с ним, с его лучшим другом, с его любовью, с его счастьем! И как только появиться такая возможность, а конкретнее, когда Смирнов умрёт, они смогут уехать в Европу, зарегистрировать гей брак, купить виллу на Лазурном берегу и жить припеваючи. С такими идиллическими картинами Стасик засыпал и просыпался, пока Петренко не привёл его в чувство сообщением, что препятствие к достижению цели, а конкретно в виде Смирновой Лизы, никуда не испарится и, что устранять это препятствие нужно только Запашному, а уж он Костик во всём поможет и всё решит. На удивление Стасик воспринял это без лишней экзальтации, ему труднее было расстаться с миражами прекрасной жизни на берегу моря, на вилле из белого камня со своим возлюбленным, таким красивым, нежным Костиком, чем решиться на то, чтобы убрать какую-то совершенно незнакомую девку, которая мешает его счастью. Всё складывалось очень даже кстати. Как раз в начале апреля группа «звезды» отправилась в Турцию на съёмку клипа. Танцоров сняли за несколько дублей, что заняло пару дней. Они стали свободны до следующего этапа съёмки в общих сценах. Петренко быстро нашёл Лизу и тенью ходил за ней некоторое время по городу, фотографировал каждый шаг и видел, как в торговом центре она купила красивое, золотистое платье в оранжевую полоску.  Вечером в номере отеля «Каравансарай» все эти фото он загрузил в маленький лэптоп и показал Стасику. Снимки получились не очень чёткие, потому что Петренко снимал издалека, чтобы не привлекать внимания, а когда увеличивали картинку на лэптопе, то чёткость терялась вовсе. Хотя всё, что нужно было увидеть и запомнить Запашный усвоил, как и все наставления, которые получил от своего сообщника.

   Он ждал её уже два часа, понимая, что ночные бабочки не начинают трудовую вахту раньше полудня. Готовился заранее, пришёл после четырёх и сел на скамейку в парке, недалеко от отеля «Вояж». В город только начинали прибывать туристы. Праздная разноцветная толпа ещё не заполнила улицы, кафе и рестораны не начали работать в полную силу, а на пляжах не стояли лежаки и зонты от солнца. Вечерами на побережье опускалась прохлада, море недостаточно прогрелось, и в воду заходили только смельчаки или любители дайвинга. Он даже не задумывался, когда совершит действие, не предполагал, произойдёт это сегодня, завтра или через несколько дней. Просто сидел и наблюдал. Он готовился к любому повороту событий – сделал на лице грим, наклеил усы и аккуратно сложил в тёмную, кожаную сумку всё необходимое: резиновые перчатки, шарф, чтобы связать руки и скоч, чтобы заклеить рот. В душе возникли совершенно новые чувства, но не переживания, волнения и страх, а только какой-то нервозный озноб, то ли от прохладного бриза с моря, то ли от возбуждения. В город спускался вечер, зажигались неоновые рекламы и уличные фонари. Хотя пункт наблюдения находился достаточно далеко, он узнал её сразу. Девушка остановилась на ярко освещённом крыльце отеля красивая броская, и светлые волосы забраны в пучок на затылке. Точно она! Но самое главное – переливалось золотисто-оранжевое платье. Именно то, которое он видел на фотографии! Вечер выдался прохладный, но девушка стояла в тонком, обтягивающем платье без рукавов и только плащ с сумочкой держала в руках. Он дождался, когда она зашагает на высоких каблуках по тенистой аллее в его сторону, подошёл к ней и предложил провести душевный вечер за гонорар, который она сама назовёт. Девушка согласилась с лёгкостью, даже обрадовалась, что попался соотечественник, назвала сумму за час и предупредила, что без аванса всю сумму берёт вперёд. Он дал ей денег в два раза больше, чем они договаривались, и попросил стать послушной, ласковой, и податливой. Девушка тонкими пальчиками цапнула бумажки и сунула в недра своей сумочки. Они, не разговаривая, шли к морю. Она ничему не удивлялась, приходилось обслуживать и не таких странных клиентов. Засмеялась и не оказала никакого сопротивления, когда он уложил на песок, когда связал ей руки и даже, когда заклеил скотчем рот. Это только игра, которая возбуждает клиента. Море тихо шелестело почти возле её ног. Мужчина нежно заглядывал в глаза, ласково гладил по плечам, тихим голосом говорил какие-то слова, наклонившись над её лицом. Но вдруг живот пронзила острая боль, в первый момент она не поняла, что-то такое горячее потекло по бокам. Девушка хотела закричать от страшной боли, но раздались только стоны, из глаз брызнули слёзы, она завертелась, пытаясь освободить руки, но только усилила толчки крови, которые фонтаном лились из длинной раны в животе. И только в угасающем сознании появилась мысль о том, что Лизка будет ругать последними словами за испорченное платье. А Стасик гладил по лицу, ловил угасающий взгляд и всё шептал нежные слова, пока дыхание девушки не затихло совсем. Стоя на коленях рядом с телом он достал и надел резиновые хирургические перчатки, открыл сумку девушки, чтобы забрать свои деньги. Стояла темнота. Лунную дорожку на море иногда закрывали облака, приходилось подсвечивать сотовым телефоном. Вместе с деньгами из сумочки выпал паспорт. Стасик открыл и похолодел – в графе разглядел: Иванцова Мария. Он убил не Смирнову Лизу! До него дошло, что возле отеля толком не рассмотрел лица девушки, а только это яркое блестящее платье! И от осознания чудовищной ошибки его мозг взорвал гнев. Мужчина схватил скальпель и начал резать платье на куски. Его злость не знала границ, вместе с платьем он располосовал живот до грудной клетки и отрезал соски. Потом, отдышавшись, деньги скальпель перчатки бросил в свою сумку и сначала побежал, постепенно успокаиваясь и переходя на шаг. Выйдя в город, он старался обходить людные места, хотя стояла поздняя ночь, а на пустынных улицах ютились лишь дворовые собаки. Недалеко увидел светящийся неоновым светом стремящийся к небу минарет. Стасик подошёл к мечети, открыл кран с водой, расположенный у входа, смыл кровь с рук лица, почистил брюки и рубашку от песка. Собираясь на преступление, он намеренно выбрал одежду тёмного цвета. Если брызги крови попали на него, то в темноте на них никто не обратит внимания. В свой номер проник почти незаметно, только сотрудник на ресепшн поднял глаза буквально на секунду и опять углубился в свою работу. В комнате без слов снял с себя грязную одежду, налил полный бокал виски, залпом выпил и так же, не говоря ни слова, удалился в ванную комнату. Костик по пятам ходил за ним, не задавая вопросов. Из ванной Стасик вышел чистый и пьяный, его лихорадило, потом началась истерика. Костик не мог понять ни слова, которые сквозь рыдания и всхлипывания буробил убийца. Кое-как он разобрал, что проститутки поменялись платьями и Запашный убил другую девушку. Костик с размаху влепил оплеуху, чтобы друг перестал истерить, а то не ровен час, соседи сбегутся, услышав его скулёж. Петренко тихо, но жёстко сказал:

– Замолчи! Ты всё сделал правильно! Это ничтожная проститутка, которая продавала себя туркам. От таких женщин надо очищать землю и ты должен убить Смирнову так же без сожаления!

  Стасик выпил ещё половину стакана неразбавленного виски и затих на кровати. А Петренко ещё долго не спал, а к утру в голове созрел новый план. Надо совершить ещё одно аналогичное убийство, чтобы потом убрать ту, из-за которой началась вся эта история! Полиция пойдёт по ложному следу. Петренко торопился и буквально на следующий день выбрал похожий типаж, и снял возле отеля «Вояж» некую Валентину Спиридонову. В одном из ресторанов подальше от отеля и возможных знакомых за хорошей выпивкой он узнал о ней почти всё. И самое важное, что эта курица, работая проституткой, мечтала выйти замуж, а для этого регистрировалась на сайтах знакомств в поисках суженого-ряженого. Теперь Костик знал как, не наведя на себя подозрения, выманит её на место нового убийства. Он зарегистрировался на сайте знакомств по вымышленным именем Павел, познакомился со Спиридоновой и, посулив ей счастливое будущее, назначил свидание. И вскоре девушка порхала на крыльях навстречу своей судьбе в захолустный отель, где её уже ждал Стасик. На этот раз он подготовился более тщательно, к уже имеющемуся багажу прибавил салфетки, чтоб потом протереть возможные отпечатки и комбинезон. Всё это аккуратно сложил в тёмную коричневую кожаную сумку, которую всегда носил с собой. Потом, когда всё закончилось, он привёз этот баульчик в Москву вместе с содержимым, и сам не мог объяснить, почему не выкинул компромат в Турции. Запашный часто перебирал эти вещи, воспоминая каждую мелочь. В его животе возникали чувства, которые приводили в экстаз. В это время Петренко активно плясал в Греции и боялся, что друг что-нибудь испортит, но всё прошло гладко.

  После второй смерти уже не случилось истерик и даже наоборот Петренко заметил, с каким удовольствием Стасик смаковал каждую деталь убийства, когда рассказывал о произошедшем. Неожиданно до Константина стал доходить весь ужас: он разбудил ненасытного монстра!

«Вообразил из себя чистильщика, думает, что занимается великой миссией – очищает мир от тварей грязных и порочных. Сам-то кто? Такой же душевный урод! Забыл, ради чего всё затевалось! Чтобы получить не половину наследства, а всё хочет заграбастать!» – мрачно размышлял Петренко, где-то в глубине души понимая, что они одного поля ягоды-чёрные и горькие.

    Но наступало время последнего преступления. Здесь не должно произойти никакой ошибки, никакой загвоздки. Они не могли пустить всё на авось и случай. Нужна полная гарантия, что на встречу придёт именно Смирнова. Петренко несколько дней шарашился пьяный по близлежащим ресторанам и отелю, всячески привлекая к себе внимание. Он скандалил, шумел, шутил и как будто в алкогольном забытье оставлял свой бумажник с кредитными картами то на столике в ресторане, то на стойке регистрации отеля. А в это время Стасик в одном интернет-кафе перевёл деньги за услуги на банковский счёт Мустафы за несколько дней до убийства. Он указал, что обслуживать клиента должна именно эта девушка. Всё прошло гладко, если бы утром не припёрлась эта уборщица. У Стасика не имелось времени возиться с ней, и он просто тюкнул первым, что попало в руки, потом протёр отпечатки пальцев и выбежал вон. Позже вычислил Иванову в турецком отеле и пытался довести начатое дело до конца, но опять безуспешно. Тогда Костик настоял, чтобы друг вернулся в Москву, а он примет удар на себя и отвлечёт расследование. А вопрос с Ивановой они решат позже в России.

  «Никуда она от нас не денется»!

  Убеждал себя и друга Петренко. Несколько раз он звонил в частную клинику и справлялся о самочувствии богатого пациента и знал, что после похорон племянницы Смирнов уже не приходит в себя, ему осталось несколько дней жизни. Они считали дни до того момента, когда Запашный получит все документы на владение наследством. А пока Петренко потрёт свою шкуру на турецких нарах, но он не особенно волновался по этому поводу – не такое приходилось переживать, когда служил в иностранном Легионе. И родители решат вопрос с хорошим адвокатом, уж на его свободу отец денег не пожалеет, да и мать повиснет гирей на его шее, чтоб сына выручил.

    Всё так и сложилось и через некоторое время, благодаря усилиям адвоката Петра Белоцерковского Костик вернулся в Москву. Но время шло, а миллионер Смирнов, стараниями врачей продолжал находиться в коме, без сознания, но живой! И это нарушало планы Петренко. Вскоре по телевизионным музыкальным каналам начнут крутить новый клип «звезды» и эта учительница – поломойка может узнать Стасика! В один момент всё рухнет! Костик лихорадочно соображал. Он не хотел, чтоб его подельник начал убивать снова, дело сделано, осталось только забрать деньги. И поэтому решение вопроса с Ивановой он должен взять на себя, её надо только изолировать на время, а если доверит это Запашному, то тот, зверски убьёт её, как уже пытался, сначала в Турции, потом уже здесь, когда Иванова шла с родительской дачи на станцию. Да только она и впрямь какая-то заговорённая, всё время что–то мешало Стасику совершить задуманное. Если появится шанс, на третий раз он точно доведёт дело до конца. Наутро Петренко вздохнул свободно. Позвонив в клинику, он справился о состоянии Смирнова и ему наконец-то сообщили долгожданную новость: Александр Алексеевич скончался сегодня ночью. До оглашения завещания осталось три дня. Клип уже широко гоняли по телевизионным каналам, и настало время позаботиться об Ивановой, не ровен час, она рот откроет. Запашный вспомнил о заброшенном лагере. Несколько раз родители отправляли туда на лето, когда учился в школе. Место пустынное, достаточно далеко от поселений, туда кроме редких грибников, никто не забредал. Да только лето стояло засушливое и любителей тихой охоты находилось совсем немного, так что они ничем не рисковали. Запашный хотел всё сделать сам, но Костик категорически запретил приближаться к свидетельнице. Он видел, что Запашный уже не владеет собой и желает истязать новую жертву.

– Ты должен сидеть в тени пока не получишь бумаги. Прижми свой зад и не выходи из дома. Ночь проводи в квартире и не высовывайся, никаких тусовок и гулянок, – строго выговаривал Костик.

   Запашный поджал капризно губы, ему не нравился тон и недоверие Костика.

  Тот понял настроение друга и подбодрил его:

– Ну не дуйся малыш! Мы выходим на финишную прямую и сейчас не в праве оступиться на мелочи. Всё будет хорошо, слушай меня!

   Из своего дома он ушёл так, чтобы позднее сложилось впечатление, что его похитили. Специально дождался, когда соседка зашаркала ногами, поднимаясь по лестничному пролёту. Он насвистывал и развязно спускался по тсупеням, привлекая внимание. Он поздоровался и улыбнулся соседке (чего раньше не делал) намеренно, чтобы она запомнила, в какое время он попался навстречу. За углом стояла старая раздолбанная девятка Стасика. Он сел в машину и через несколько часов стоял во дворе дома Ивановой. Ждать пришлось недолго, прошёл дождь, и уже вечерело, когда он увидел девушку. Она несла пакет с продуктами, перепрыгивала через лужи высокая стройная с загорелыми длинными ногами, одетая в нежно-розовую блузку и серую узкую юбку. Петренко залюбовался:

   «Ах, как хороша. Вся какая-то чистая положительная ногастая. Приударил бы в другое время, но обойдёмся без сантиментов, надо делать дело. Хорошо, что Стасик, когда рассматривал её паспорт, запомнил тамбовскую прописку».

   Всё прошло гладко. Ни одна соседская морда не проявила любопытство и не высунула нос. Пока Иванова несколько минут находилась без сознания, он затащил безвольное тело в машину и вколол снотворное, так что она спала весь обратный путь. Дорога прошла без сюрпризов, гаишники не заинтересовались его машиной, то и понятно – что с него, убогого взять на разбитой старой девятке. Петренко затащил девушку в старый склад лагеря, вколол ещё снотворного, потому что Наташка уже начала приходить в себя и запер дверь снаружи старым, навесным замком. Он вернулся в Москву, чтобы проверить, чем дышит его дружок, позднее он хвалил себя за предусмотрительность, потому что Стасик был мертвецки пьян. Петренко пришёл в дикую ярость, схватил подельника за шею и силой заволок в ванную, включил холодную воду и полоскал вялое тело пока дружбан не начал приходить в себя. Потом надавал пощёчин и усадил напротив:

– Ты совсем дебил? Послезавтра утром у тебя подписание всех документов для получения наследства. Мне что вас по очереди с Ивановой караулить надо?

   Но Стасик только мычал нечленораздельно что-то про то, как он устал, что боится спать в пустой квартире, что ему снятся жуткие сны. Тогда Костик вылил весь алкоголь, который нашёл в квартире, принял душ, побрызгал себя одеколоном, который когда-то подарил своему любовнику и уже собрался выходить, как увидел в углу вместе с мусорными мешками знакомую сумку. Петренко сообразил, что подельник ещё не избавился от улик. Он достал комбинезон с засохшими следами крови и запихал его глубоко под ванну, потом положил в этот же отдел старые, тёмные тряпки, закрыл сумку и поставил на прежнее место. Костик справедливо предположил, что Запашный вынесет утром мусор с жуткой от похмелья, головной болью и не станет проверять содержимое. Он тихо захлопнул дверь и вернулся в лагерь. Петренко залез через окно в склад, где спала Иванова, сел в углу и задумался:

  «План придётся поменять из-за этого алкаша. Но главная задача достигнута – Иванова подтвердит моё алиби. Только выходить на свободу придётся раньше, потому что без контроля этого идиота оставлять нельзя».

  Весь следующий день он как мог, подыгрывал ей: пытался вышибать двери, пролезть в окно и расковыривал оконный проём. И уже на следующее утро пока Иванова спала, Петренко легко выбрался в узкое окно под потолком и стуками разбудил девушку. Потом, когда Иванова отправилась в полицейский участок и исчезла из виду, он свернул на просёлочную дорогу, сел в машину, которую оставил в кустах недалеко от лагеря и достал из бардачка телефон.

– Ты где? – без предисловий начал разговор Петренко.

– Костик дорогой приезжай скорее, я очень волнуюсь, собираюсь в дом Смирнова на встречу с нотариусом, – заныл Стасик. Он даже в мыслях не называл Смирнова отцом, так же совершенно не мучился от того, что убил собственную сестру.

– Успокойся я уже еду. Но нас не должны видеть вместе. Слушай внимательно: в доме Смирнова не появляйся, там будет много людей, начнут задавать лишние вопросы и запомнят тебя. А лучше иди в нотариальную контору к Добродееву, жди его и подписывай все бумаги там. Потом бери такси и приезжай в офис адвоката Белоцерковского.

– Но зачем нам адвокат?

– Всё узнаешь делай, как я говорю!

   Костик ждал Запашного уже несколько часов и уже начал волноваться, а не смылся ли дружок со всеми бумагами на получение миллионного наследства, и еле сдержал радость, когда увидел, как подъехало такси и из него вышел Стасик.

  Запашный находился в полной прострации от происходящих событий, от алкоголя, который употреблял несколько дней подряд. Он безропотно подписал доверенность на ведение всей финансовой деятельности на французский паспорт Петренко, которую составил и завизировал адвокат, потом документы на продажу московского дома Смирнова. На принтере сделали копии всех документов с реквизитами парижского банка, номерами счетов, где хранились деньги и, щедро заплатив Белоцерковскому за услуги, они сели в машину. И тогда Костик первый раз с чувством в засос поцеловал Стасика. Душа ликовала! Теперь он имеет всё! Осталось только несколько шагов до того, как откроется дверь банка и в течение десяти минут все деньги перейдут на его счёт. На Стасика наплевать, скоро полиция выйдет на его след и арестует. Ну а если всё-таки ему удастся покинуть страну, то уж с этой проблемой он – Константин Петренко справится быстро. Например, зная любовь Запашного к алкоголю, после хорошего запоя можно сдать в наркологическую клинику в пригороде Парижа, а потом объявить душевнобольным и взять на себя обязательства по опеке. Мало ли способов, да и какой смысл – доверенность на ведение финансовых дел лежит в кармане! Он подальше спрятал свою радость и озабоченно произнёс:

– Сейчас разбегаемся. Ты забирай свою машину, а я на такси к родителям. Нас не должны видеть вместе. Вылетаем в Европу разными рейсами.

– Костик дорогой, почему мы не можем вместе? Ведь всё уже позади! – захныкал Стасик. Только причина нытья была в другом – в его кармане лежали считанные копейки, но он побоялся сказать об этом другу, потому что деньги, которые оставлял Петренко улетели на ресторан, покупку дорогого алкоголя и сигарет. Пока подельник валандался с Ивановой, он сначала заказал дорогущий обед в одном ресторане (официанты позднее подтвердят его алиби в деле похищения Ивановой), потом купил пару бутылок виски Джек Дэниэлс, ликёр Бейлиз, коробку бельгийского шоколада и изящные сигареты Лаки Страйк. В алкогольном бреду, раздевшись по пояс, спустив пониже свои джинсы, он обрызгал себя арабским одеколоном, который подарил возлюбленный и закурил. Долго стоял перед пыльным зеркалом с бокалом неразбавленного виски в одной руке, с дымящейся сигареткой в другой и примерял на себя: то маску скучающего мачо, то делового босса, то сексуального флиртующего гея. В мыслях Запашный уже купался в роскоши, безделье и богатстве. Допримерялся до такого скотского состояния, что смутно помнил, как приходил дружбан и пытался привести его в чувство. И, конечно, не видел, что тот засунул под ванну забрызганный кровью комбинезон.

  Петренко забрал телефон Стасика себе и еле скрывая раздражение, сказал:

– Больше не звони мне. Ты знаешь, в каком месте в Париже встречаемся.

  Петренко выскочил из машины, поймал такси и через тридцать минут сидел в горячей ванне родительского дома. Он надеялся, что больше не услышит этот нудный голос и не увидит эту опостылевшую физиономию.

    Одинокий Стасик влил в себя остатки водки, упаковал чемоданы и поставил у дверей.  Почему-то в душе не чувствовалось радости. Ему обрыд этот дом, пустые комнаты, грязная, полная пустых бутылок кухня, он даже представить себе не мог, что проведёт здесь ещё одну ночь. Запашный не хотел ехать на своей развалюхе и с домашнего телефона вызвал такси. Мужчина не знал, куда себя девать, только подальше, прочь от этих мест! Он не купил билет на самолёт, в кармане шуршали сущие копейки, то есть деньги есть, много денег, но до них надо ещё добраться! Стасик решил отправиться к матери и взять денег у неё. Прикинул, что отдаст ей ключи от машины, пусть со своим забулдыгой делают с развалюхой что хотят. А у него теперь появятся шикарные автомобили, дворцы и может даже яхты! Однозначно и при любом раскладе отчим всё пропьёт. Раздался звонок в дверь, Стасик открыл без раздумий. Он понял сразу, что это из полиции, но нисколько не волновался, знал, что на него ничего нет.

   Захарченко с Ерином сидели в уютном кафе аэропорта Шереметьева. До вылета оставалось не больше двух часов. Турок только утром вернулся из Тамбова, где провёл два дня с семьёй Ивановых. Илья Ильич просил его остаться хоть на пару дней, чтобы показать Москву, но Ерин и так неоправданно долго отсутствовал на работе, давно пора докладывать итоги расследования.

– Ильич, скажи, зачем Петренко нагородил такой огород? Сам себе подбросил скальпель, потом Наташу в лесу прятал? – спросил Ерин. Он не участвовал в допросах и многого не знал.

– Петренко прекрасно понимал, что выкрутится, но сыр-бор со скальпелем затеял, чтобы отвлечь внимание и следствие запутать. Они не хотели, чтобы под подозрение попал настоящий убийца, то есть Запашный, прежде чем они получат доступ к наследству. Собственно Костик знал, что подельника арестуют, но к тому времени он планировал находиться на безопасном расстоянии.

– Тогда почему он не улетел в тот же момент, как только получил на руки счета?

  Захарченко усмехнулся:

– А вот это интересно! Вот представь себе, как быстро он вжился в роль миллионера. До Парижа можно было улететь другими рейсами, через Хельсинки, или Кишенёв, но это заняло бы в три раза больше времени. А он хотел бизнес-класс, а рейс на прямой самолёт вылетал только вечером. И ещё он забронировал для себя любимого номер люкс в пятизвёздочном отеле с видом на Эйфелевую башню. Ты, кстати, должен сказать ему спасибо за то, что увёз в лагерь Иванову, тем самым спас ей жизнь. Запашный жаждал крови, он не хотел останавливаться, в нём проснулся монстр. Он караулил её и хотел убить, когда Наташа возвращалась вечером из родительской дачи на станцию, но случайная машина выехала на просёлочную дорогу, осветила фарами дорогу, и убийце пришлось скрыться в лесу.

– Она мне ничего не рассказывала.

– Твоя Иванова не связала этот случай с турецкими событиями, думала, что бомжи сумочку хотели вырвать и деньгами разжиться.

– Что будет этим двум друзьям?

– Суд решит. Но ничего хорошего не будет. Только с Петренко сложно, он от всего отказывается. И если бы удалось улететь во Францию, российская сторона его бы не достала, потому что веских оснований для экстрадиции у российского правосудия нет. Прежде назначат психиатрическую экспертизу. Ты бы слышал, с каким удовольствием Запашный рассказывал, как истязал девушек, он детали смаковал. Всё говорил, что очищал мир от грязи. Слова высокопарные говорил о смысле жизни! Толковал о вечном о морали! А на самом деле хотел только денег.

– Вот и Наташа для этих целей турецкий вояж себе устроила, чтобы порядок в чужих домах наводить, тоже хотела денег заработать. Кажется цели одинаковые, только достигаются они разными путями.

– Твоя Иванова чудом осталась жива, для неё всё могло закончиться гораздо хуже. В этой истории каждый что хотел, то и получил по заслугам. Самую страшную цену заплатили девушки. Жили в отеле «Вояж» и ушли в путешествие на тот свет. Убийцам тюрьма. А вот Наташке достался самый лучший приз – это ты.

     Ерин усмехнулся:

– Даже не знаю, получится ли у нас с ней что-то долгосрочное. Мы из разных миров, думаем на разных языках, едим разную еду…

– Получится, будь спокоен, – перебил его Захарченко, – просто, конечно, не будет, но вы справитесь. Верь!