Верёвка из песка (fb2)

- Верёвка из песка 2856K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Нильсен

Татьяна Нильсен
Верёвка из песка

Глава 1

Она сбилась со счёта, в какой-то момент перестала различать день это или ночь, утро или вечер. Никто не знал, не интересовался и не переживал где она и что с ней, во всяком случае так казалось. За время, проведённое в этом жутком месте, множество мыслей пролетело в голове, но ясность не наступила. На вопросы что происходит, почему её здесь удерживают и самое главное, за что ответы не появились. Где-то капала вода с монотонным, нудным повторением, то ли здесь, в этом глиняном мешке, то ли наверху из крана. После, когда глаза привыкли к полумраку, стало понятно, что это погреб. По всей видимости, вырыли наскоро. Пол и одну стену укрепили бетоном, потолок закрыли досками, потом работу забросили: со стен начала осыпаться рыжая земля. Скоро выяснилось происхождение падающих капель: в углу из стены просачивалась влага и летела со всплеском в дренажную яму. Сначала жидкость скапливалась, пузырилась, набухала, потом отчаянно кидалась вниз. Так раз за разом, примерно каждые три секунды. Она наблюдала за этой картиной какое-то время, пыталась даже считать минуты, потом сбивалась и снова убегала мыслями в недавнее прошлое, силясь найти ответы на то, что происходит сейчас. Вообще со временем произошла какая-то загадка, оно словно остановилось. Через доски на потолке просачивались лучи, но определить это электрический или солнечный свет казалось невозможно. Иногда она проваливалась в сон, а когда открывала глаза, то вокруг стояла абсолютная темнота и этот гробовой покой нарушали лишь наглые, хлюпающие капли. То ли это ночь наступала, то ли выключался свет. Зрение постепенно освоилось в полумраке, и она почти по сантиметру осмотрела темницу, однако путей к освобождению не нашла, лестница, ведущая вверх отсутствовала. Тот, кто её поместил в эти условия, особой сердобольностью не отличался, однако и близкой смерти не желал: на полу валялись старые одеяла, а из люка сверху однажды прилетел пакет с булкой хлеба, куском дешёвого сыра и бутылкой воды. На всякий случай, лучше экономить еду, потому что неизвестно, когда люк откроется в следующий раз. И откроется ли вообще. Часто слышались шаги над головой, и подошвы тенью закрывала лучи бегущие из досок сверху. Кто это? Мужчина или женщина в мягкой, спортивной обуви? Точно, что не звук каблуков. Сколько их? Двое, трое или только один? Часто доносились голоса. Люди разговаривали между собой или кто-то говорил по телефону? Мужчина или женщина? Лишь только она пришла в себя и поняла, что находится в заточении, как отчаявшийся волк-одиночка, подняв лицо к щербатому потолку, начала кричать, звать на помощь, но скоро голос осип и утонул в земляном мешке. Иногда, услышав присутствие человека, какой-то шорох, она пыталась заговорить, спросить, выяснить, что происходит, но никакого ответа не получала. Лёжа на куче тряпья, в памяти всплывал тот момент, когда всё произошло. Стоял поздний вечер. Она вышла из машины. Затем глаза, нос и голо обожгло каким-то газом. Дворовые фонари неожиданно расплылись, потом и вовсе погасли. Сначала страх, а потом и холодный ужас наступил, когда очнувшись от дикой головной боли, поняла, что находится в ловушке земляного мешка. Вообще всё происходящее напоминало дурно состряпанный триллер. Мысленные рассуждения на тему, по какой причине она здесь ни к чему не привели. В кошельке, на момент исчезновения, оставалось не более пяти тысяч рублей. Сбережения в банке составляли семьдесят тысяч. Но кто о них знал? Совершить преступление за такие деньги казалось нелепостью. Хотя, не за такие суммы лишали свободы и даже жизни. Да она сама бы написала код банковской карты и отдала всё до копейки, но никто не интересовался неприкосновенным запасом. Хранить государственные тайны тоже никто не доверял. Работа совершенно нейтральная: косметолог в своём же салоне. Помещение снимала пополам с парикмахером на тихой, уютной улочке.

От вынужденного бездействия память забрасывала в дальние и ближние времена. Десять лет назад окончила медицинский институт, некоторое время работала в больнице анестезиологом, пока не началась повальная гонка за молодостью. Женщины разного возраста и социального статуса желали гладкое лицо, надутые губки, татуированные брови и острые скулы. Вот тут пришла в голову мысль освоить смежную профессию. Это лучше, чем сидеть на копеечной зарплате врача, работать в ночные смены и толком не видеть, как растёт сын! Она взяла кредит в банке, прошла курсы, приобрела косметологическое кресло, комбайн с вапоризатором, кучу необходимых препаратов и множество других необходимых вещей. С арендой помещения дело обстояло гораздо сложнее. Район, в котором она наметила открыть бизнес, оказался совсем недешёвым. Однако выбирать не приходилось. На окраину, ни одна уважающая себя, состоятельная дама не поедет. Для того чтобы заработать деньги клиентура нужна соответствующая. Корпеть за сто рублей в день за копеечные процедуры не имеет смысла, уж лучше погружать в эфирное небытие пациентов в клинике. Когда наступали минуты сожаления и разочарования (с кем такого не случается?) она понимала, что назад дороги нет, увязла, ярмо в виде кредита в банке на шею повесила добровольно. Удача и тут улыбнулась: хорошая знакомая искала закуток под парикмахерскую. Небольшое помещение разделили поровну: из коридора сделали холл с удобными креслами, а в залах по обе стороны расположились каждая со своими причиндалами. На двоих делить тяготы арендной платы оказалось гораздо легче. Они разработали и оформили витрину в стиле дореволюционной парикмахерской. Для начала выяснили, что цирюльник не кто иной, как парикмахер владеющий приёмами врачевания, поэтому название «Цирюльня благолепия» показалась самой подходящей. Подругами, в большом смысле, слова девушки так и не стали. Иногда пили вместе чай с конфетами, если не было клиентов и делились новостями, а после работы разбегались в разные стороны. Каждая запирала свой кабинет ключом, общий холл убирали по очереди. Друг перед другом о рабочем времени не отчитывались, и это совершенно устраивало обоих. Когда появились первые клиенты, она не кинулась очертя голову в работу, понимала, что если совершит, хоть небольшую ошибку или оплошность, пациентки разнесут слухи о не профессионализме доктора. Потом наработать стабильных клиентов станет делом нереальным, потому что подобные косметологические заведения множились, как грибы после дождя. Причём некоторые салоны и институты красоты походили на Версальский дворец или замок султана Сулеймана с хамамом, спа- процедурами, шугарингом, пилингом, массажем и всякой всячиной о которой простой обыватель даже не слышал. Нарабатывать навык пришлось на себе: лицо превратилось в полигон для испытаний, татуаж губ, бровей и уколы красоты не привнесли особой привлекательности, наоборот появилась отёчности и синяки, зато руки начали чувствовать себя увереннее. Первое время на сеансы уходило гораздо больше времени, постепенно вместе с опытом появилось и художественное чутьё. Она разглаживала, рисовала лица, не навязывала дорогостоящие процедуры, а давала толковые советы. Цены сделала ниже, чем в других салонах, поэтому появилась постоянная клиентура, а так же множество недоброжелателей из конкурирующих фирм. Это не доставляло неприятностей или проблем, но иногда портило настроение. Часто звонили, угрожали и писали нелицеприятные посты в социальных сетях. Хотелось бы не обращать внимания на пасквили, но всё равно душа огорчалась. Сейчас, лёжа на куче старых одеял, она снова и снова перебирала в памяти возможных врагов и не находила, потому что как бы ненавидели её конкуренты, пойти на такой шаг, как похищение человека никто бы не осмелился.

За месяц до происходящих событий.

Алиса радовалась каждому дню, проведённому на море. В свои тридцать семь она первый раз поехала за границу. Размышляла не очень долго, главную роль в выборе тура сыграла цена. В тот момент, когда решила отправиться в заграничное путешествие, ей грезилась Вена, Прага, Рим, Барселона, а про Париж уже и говорить нечего. В интернете просмотрела маршруты и достопримечательности. Да что тут фантазировать, каждый из этих городов просто состоял из достопримечательностей, музеев и памятников архитектуры. В туристическом бюро её встретили как близкую родственницу, на крайний случай, как закадычную подругу, поили ароматным кофе и веером раскладывали пёстрые буклеты. Нравились все предложения без исключения, и Алиса разрывалась на части – хотелось и к морю, и к Эйфелевой башне, и к собору Сограда Фамилия, и попасть в Венскую оперу. Сердце ликовало от предвкушения путешествия в страну чудес и душа металась, как в старом анекдоте про обезьяну- то ли к умным бежать, то ли к красивым. Но когда звучала цена, то фантазии рассыпались на мелкие части, как осколки разбитого стакана. После долгих поисков стало понятно, что ей не хватит даже на Варшаву или Ригу, а совместить это с морем и того подавно. Осталась только Турция жаркая, хлебосольная, гостеприимная и главное, с изумрудным морем. Путёвку взяла на четырнадцать дней и тут же набрала и оплатила множество экскурсий, как бы возмещая то, что она мечтала увидеть в Европе. Вот за это Алиса и ругала себя уже через неделю отпуска. На какой чёрт набрать столько всякой всячины: прогулка на катере с ловлей рыбы, поездка к античному городу Ксантос, подъём на гору Химера, экскурсия в Демре к церкви святого Николая, обозрение на фуникулёре. Вечерами валилась с ног от усталости, на следующий день отлёживалась у бассейна и снова готовилась к очередному путешествию. Алисия пыталась отказаться от туров, хотелось просто лежать у моря, но гид с любезным видом сообщил, что деньги за экскурсии, оплаченные в России, возврату не подлежат.

«Вот заразы, – зло думала про себя женщина, вспоминая милых сотрудниц туристического бюро, – лишь бы деньги содрать. Видели же, что я туристка неопытная. Каждая экскурсия минимум сто евро, жалко если пропадут. После такого отпуска впору ещё один брать, чтобы отдохнуть».

Оставалась лишь прогулка на катере и поездка в Памуккале к белоснежным каменным террасам с минеральной водой и купание в бассейне Клеопатры.

«Ничего, это я как-нибудь переживу», – лениво размышляла Алиса, лёжа возле бассейна и потягивая вино.

Небольшой отель хоть и не находился непосредственно возле моря, всё же оказался превосходным несмотря на три звезды. Она владела отдельной комнатой с балконом, телевизором, душем и огромной кроватью. В ресторане всё включено, а на территории отеля напитки в ассортименте и на любой вкус. Что ещё надо для красивой жизни? Тем более сравнивать не с чем. Ей понравилась Турция, наверное, так бы понравилась и Испания, и Португалия, и Норвегия, и Аляска. Алисия решила про себя, что при первой возможности снова поедет в какую-нибудь страну, но не на Анатолийское побережье, здесь план по просмотрам достопримечательностей почти выполнен. Она не сожалела, что отправилась в путешествие одна без компании. Скучать при таком плотном графике не приходилось, наоборот, девушка обзавелась новыми интересными знакомствами и даже произошла романтическая встреча. За ней приударил статный мужчина из соседнего отеля. Они познакомились на пляже и провели вместе несколько вечеров и ночей. А почему бы и нет? Она красивая, он «чертовски» привлекателен, оба самостоятельные, свободные, загорелые, никаких соседей в номере со всеми удобствами. Владислав улетел в Россию раньше неё, но прежде взял обещание о том, что они обязательно встретятся в Москве, как только появится возможность. Её единственная, близкая подруга, которая могла бы составить компанию, собиралась в отпуск лишь в сентябре, зато у Алисии в это время происходил наплыв клиентов, и август оказался самым оптимальным временем для отдыха. Она крепко дружила с Галиной, настолько крепко, что не повезла сына Егора и собачку Жучку к матери, а оставила вместе с подругой уверенная, что та позаботится о них не хуже, чем родная мать. Алисия уже заскучала по сыну, по шумливой собаке, по уютной квартире. От выпитого вина навалилась дремота. Где-то вдалеке прокатился эхом голос муллы, который собирал мусульман на вечерний намаз.

Утром, побросав в сумку бикини, защитный крем, расчёску и полотенце, она выскочила из прохладного номера в жару. Несмотря на раннее утро, солнце уже пекло нещадно. Автобус подъехал через несколько минут. Желающих посетить Памуккале оказалось много, и Алиса обнаружила свободное место в самом конце салона, зато у окна. Мелькание пейзажей навевали сон и разные мысли. Она вспомнила мать и укорила себя за то, что не сообщила ей о поездке.

«Привезу ей красивый платок, магнитики на холодильник. Ну не шубу же ей норковую покупать, у самой нет, в пуховике хожу».

О матери надо было говорить и думать только хорошо…

– Потому что это твоя плоть и кровь! – в голове издалека прозвучал голос мамы.

Алисия скучала по ней, но став взрослой и окончив медицинский институт, находиться долгое время рядом не хватало сил. Мама имела характер, мягко говоря, тяжёлый. Ей нравилось имя Алиса, но она считала, что книгу «Алиса в стране чудес» написал чокнутый или полный псих:

– Такими персонажами только детей пугать, – ворчала женщина. – В русской литературе множество адекватных и положительных персонажей и сказок, которые заканчиваются благостно и несут в себе позитив и мораль. Главное победа добра над злом, а не фантазии шизофреника. Что значит сцена, когда младенец превращается в поросёнка! Или игра в крокет, когда персонажи используют фламинго вместо клюшек, а ежей вместо мячей! Не что иное, как бред слабоумного!

Когда в семье Малининых родилась дочь, ей дали имя не Алиса, а Алисия. Осталось загадкой, почему не Марфа или Ефросинья. Мама была патриоткой своей страны и восхваляла всё русское. Самое лучшее печенье на фабрике «Большевичка», ситец и сатин из Иваново, ни одна киноиндустрия не производит столько шедевров, как на Мосфильме и нет лучше природы, чем за окном их дачи в Подмосковье. Поэтому разговор о поездке в Турцию даже не стоило и начинать. Никто с матерью не спорил, считая это совершенно бесполезным. Пять лет назад от сердечного приступа скончался отец. А мать, выйдя на пенсию, совсем перебралась на дачу, оставив дочери в полное владение квартиру у станции метро Баррикадная. Подружки и знакомые предпочитали называть её Алиса, но при матери такой номер не проходил, она могла резко одёрнуть и указать тоном, не терпящим возражений, что Алиса и Алисия совсем не одно и то же. Когда мать обосновалась за городом, все вздохнули свободно, даже визгливая собачка Жучка, которой частенько доставалось от старшей Малининой. Алисия однажды побывала замужем, мимолётно, не совсем удачно, так, что остался горький осадок и сын Егорушка, которому недавно исполнилось пять лет.

Автобус остановился, и чернявый, юркий гид с отличным произношением объявил, что у них есть час для посещения Текстильного центра. Это оказалось кстати. Через два дня предстояло возвращение в Москву, а про презенты и сувениры Алисия совсем забыла. На дверях висело объявление: «Турецкий текстиль от производителя». Туристы, толкаясь, перетекали из прохладного салона автобуса в недра магазина, увидев вывеску, усмехались и отпускали колкие реплики. Основными покупателями турецких товаров являлись родные сограждане. Ни на каком другом языке рекламы не наблюдалось. Да и вообще в курортных местах на Анатолийском побережье в летний сезон, казалось, слышалась исключительно русская речь. Мужики, остановившись на крыльце на перекур, грубо шутили о том, что граждане из России поддерживают экономику Турции не только в сфере туризма. Мол, у россиян осталось в памяти время тотального дефицита, поэтому они скупают всё подряд: шубы, тряпки, украшения, кожаные изделия, оливковое масло. Хорошо, что в авиаперевозках лимит по багажу. А уж мужчины знали, о чём толкуют, жёны нещадно трясли их карманы и кошельки, легко спуская на барахло всё, что накопили за год. Она галопом пробежалась по трёхэтажному зданию, а потом приступила к покупкам, здесь на самом деле было, где разгуляться. За ней увязалась крупная, светловолосая женщина лет шестидесяти с ярко накрашенными губами. Они сидели вместе в автобусе и успели перекинуться парой слов, но Алисия развила такую скорость, что вскоре потеряла соседку где-то в районе примерочной. В автобус вернулась с двумя огромными пакетами, в голове прикидывая, кому и что преподнесёт в дар, долго мысленно тасовала наборы постельного белья, пушистые махровые полотенца, хлопковые покрывала, майки и халаты.

– Своим подарки набрала?

Соседка бросила взгляд в сторону пухлых мешков. Девушка кивнула и промокнула салфеткой пот.

– Матери, подружкам, коллегам.

– Первый раз здесь? – увидев утвердительный кивок, с пониманием продолжила. – Всегда видно новичка, хотят всю Турцию вывезти за один раз. А я ничего не стала покупать. Каждый год езжу, денег на подарки не напасёшься, да и дома всё можно приобрести.

– Вы всякий раз сюда приезжаете? Не надоела страна?

– Да что ты? – женщина искренне удивилась. – Я работаю бухгалтером на птицефабрике. И вот это мне надоело, отчёты, бумажки, цифры, куры и сами птичницы. А здесь всегда новые люди, отличный сервис, всё включено, море, бассейн. Лишь однажды мы с мужем отправились в Тунис, как раз в тот момент, когда на берегу произошёл террористический акт. В эти минуты мы находились на пляже и всё видели своими глазами. Страху натерпелись не передать! Думали дети сиротами останутся.

– Они с вами живут?

– Конечно, нет! Взрослые, самостоятельные, разлетелись, свои семьи уже, только для нас всегда останутся маленькими и неразумными. А у тебя есть ребятишки?

– Сын Егорка. Дома остался с подругой. А вы с мужем или одна?

– Я без него никуда. Он на фабрике директор, я бухгалтер. Утром на работу вместе, обедаем в столовой напротив друг друга, так же с работы. Отпуск не исключение. Только никак не смогла уговорить поехать на экскурсию. А я давно мечтала окунуться в ванну Клеопатры, говорят, она омолаживает и тело и дух! – дама протянула руку.– Давай знакомиться. Меня Васей зовут.

У Алисы глаза полезли на лоб от такого откровения, она открыла рот и автоматически протянула руку. Женщина увидела её замешательство и усмехнулась:

– Ты ерунду-то не думай. Вася значит Василиса. Мама моя, успокой господь её душу, уж больно сказки любила про Василису прекрасную.

– Алиса. Очень приятно.

Алисия не выдержала и захохотала, вспомнив и свою чудаковатую родительницу. Тут гид объявил об очередной остановке. В этот раз туристы радостно оживились, особенно мужская половина, потому что услышали приглашение на дегустацию вин. Особым размахом застолье не отличалось, но в голове зашумело. До этого в автобусе она съела булочку с сыром и яблоко из бумажного пакета, который ей выдали в отеле вместо пропущенного завтрака. Они пробовали белое, красное, розовое, взбалтывали жидкость на дне пластикового бокала и рассматривали на свет. У Алисии легко закружилась голова, стало весело, она легко толкнула новую подругу локтем в бок и прошептала:

– Я в винах совсем не разбираюсь, а вид делаю, как французский сомелье.

– Ты думаешь здесь кто-то лучше тебя? Знают толк лишь в качественной бормотухе и самогонке. Чтобы понимать вино надо родиться в Италии, Испании или Португалии. Моя бабка хмель выращивала, с него пиво и самогонку варила, будь здоров, вот тебе и вся культура пития. Турки сами толком не разбираются, у них виноделия нет в традициях. Страна мусульманская, им пить нельзя. Коран не позволяет. Медики предупреждают, что алкоголь вреден для здоровья, только непьющие турки по продолжительности жизни уступают алкоголикам-европейцам лет на десять. Про русских не говорим, там отдельная история, – новая подруга тоже раскраснелась, – ты не против, что я тебя на ты?

– Конечно, нет! – хихикнула Алисия.

– Если хочешь, можешь тоже по-простому. Это я на работе Василиса Васильевна, главный бухгалтер, а на отдыхе мы, как голые в бане, все одинаковые.

– Ну что вы, я возраст уважаю.

– Ты хочешь сказать, что я старая? – обиделась новоиспечённая подруга.

– Ни в коем случае! Вы женщина в самом соку! – польстила Алиса, а сама опытным глазом косметолога по шее и по рукам определила возраст. – Женщина себя не по паспорту определяет, а по жизненной энергии, которая внутри. И в двадцать бывают старухи.

– Тут я с тобой соглашусь определённо, – они повернули головы, гид махал руками и зазывал туристов в автобус, – давай с собой бутылочку красного возьмём. Ехать ещё около часа, всё веселее.

За разговором они не заметили как прибыли к пункту назначения. На открытой площадке стояло множество автобусов, слышалась заморская речь, туристы толпами сновали между лавками с традиционными турецкими сувенирами и сладостями. После прохладного салона жара снаружи в первую минуту показалась невыносимой. Вася вынула из сумочки веер, Алисия надела очки, и они организованно протиснулись сквозь турникет на территорию заповедных мест. Ландшафт впечатлил какой-то нереальностью. Казалось всё это не настоящее, а декорации к фантастическому или сказочному фильму. Вокруг простиралось бесконечное слепящее белое море причудливых скал, по которым ручейками и водопадами струилась парящая вода, скапливаясь голубизной в белоснежных бассейнах. Гид, молодой парень, завёл привычную шарманку. Он активно жестикулировал и вертел головой в разные стороны, призывая к вниманию. Мужчина широко обвёл руками, как будто ему принадлежавшее белоснежное царство и пояснил, что Памуккале буквально переводится как хлопковая гора. Вася ловила каждое слово, открыв рот и мелко обмахивая веером своё крупное тело. Алисия уяснила единственное: где-то здесь находится вход в царство Аида и подумала, что если преддверие ада настолько прекрасно, тогда, наверное, не стоит бояться греха. Слушать гида стоя на солнцепёке, совсем не хотелось, тем более, что можно выяснить всю информацию в интернете. Она отправилась своим путём, следуя по указателям и заглядывая туда, где скопилось больше всего людей. Развалины древнего города Иерополиса особенно не привлекали, тем более что смотреть на руины разрешалось лишь издалека. Аккуратные дорожки вели в разные стороны: к музею, в сторону старого города, к оазису кофеен и торговых лавок. Тягучий зной, казалось, плавил пальмы, песок и, выложенные плитками мрамора широкие тропинки, поэтому манила вода. От выпитого вина и от восторга захотелось с визгом кинуться в первый же водоём с голубой, как небо, водой. Алисия взяла себя в руки и, по примеру других, сняла сандалии и осторожно ступила на шершавые камни. Но как она не осторожничала, в какой-то момент всё-таки поскользнулась и уже готова была свалиться в тёплую воду, как чья-то рука крепко уцепила её за локоть. Сандалии выскочили из рук, очки скривились на носу, капли пота покатились градом по спине, а одна повисла на кончике носа, но женщина, опершись на спасителя, обрела равновесие.

– Большое спасибо и извините!

Алиса старалась не смотреть на мужчину, потому что ей вдруг стало неловко:

«Ещё подумает, что русская баба лизанула лишнего! – она поправила очки и подняла со дна сандалии. – Вином разит как из бочки, надо было хоть «Орбитом» закусить».

– Рад помочь. Вам нравится здесь?

– Да я вообще в восторге, даже ноги не держат!

«Хорошо, хоть дядька русский, свой своего всегда поймёт».

Она посмотрела на мужчину: лет под сорок, чуть выше среднего роста, светлые волосы, крепкое телосложение, симпатичный. Руки сильные, наверное, имеет рабочую профессию, а может любитель спорта. Алиса усмехнулась про себя, понимая, что он точно так же рассматривает её.

– Вы с группой или самостоятельно?

– С группой, – неожиданно захотелось отвязаться от мужчины. Она планировала побыть одна, без навязчивой компании, поэтому двинулась дальше, кинув через плечо, – но они там что-то долго, а я хочу скорее погрузиться в бассейн.

– Эти водоёмы называются террасы, а эти белоснежные стены – травертины,– мужик не отставал, – и в них запрещено купаться, только вот так бродить и наслаждаться чистейшим воздухом и покоем. А минеральные ванны можно принимать только в бассейне Клеопатры. Хотите я провожу?

– Вы здесь всё знаете?

– Мне приходилось бывать в этих местах, – он протянул руку, – меня Андрисом зовут.

– Алиса. Очень приятно.

«Говорит без акцента, а имя какое-то прибалтийское или европейское».

Мысль мелькнула в голове женщины и, не задерживаясь, улетела. Они пожали друг другу руки и вместе, мелко ступая, отправились дальше.

– А правда, что эти места неоднократно посещала Клеопатра? – Алиса выдернула из памяти грандиозный фильм с участием Элизабет Тейлор в роли царственной особы. – Она же властвовала в Египте. А из Египта до Турции не ближний свет. Ничего себе курорт, чтобы поправить здоровье. Это тебе не на самолёте, надо морем плыть как минимум два месяца по возможностям того времени.

– И морем и сушей. Она же проживала в Александрии, поэтому могла добираться через Иорданию, Ливан и Сирию. А вообще у неё имелась причина покинуть Египет. Отцом Клеопатры был Птолемей двенадцатый Авлет, который на тот момент управлял страной. Он имел шестерых детей, четыре дочери и два сына. Вот братья по очереди становились мужьями Клеопатры. Представь себе, на что шли ради того, чтобы не выпускать власть и возможность управления страной из семейных рук, – Андрис незаметно перешёл на ты. – Перед смертью Птолемей двенадцатый, объявляет Рим гарантом Египетского государства и просит римский народ позаботиться об императорской семье. Исполнителем и опекуном своих детей назначает римского полководца Помпея.

– Подожди, а каким боком здесь Рим?

– Вспоминай историю! Римская империя имела власть над многими землями, Египет в то время находился под её управлением. Так вот: согласно обычаю восемнадцатилетняя Клеопатра должна выйти замуж за своего десятилетнего брата, и вместе с ним управлять государством. Фактически правителями становятся царские сановники, которые поссорили брата- мужа и сестру, таким образом, спровоцировав восстание. Они объявили народу, что Клеопатра стремиться к единоличной власти при поддержке Рима. Царица вынуждена бежать в Сирию. Эта женщина, как утверждают историки, не являлась эталоном красоты, но владела языками, была весьма образована и обладала невероятной сексуальной привлекательностью, чем умело пользовалась. Вот тут на историческую арену выходит Гай Юлий Цезарь, который старше царицы на тридцать лет. Он влюбляется в неё и возвращает на египетский трон. Однако это уже другая история.

– А правда, что Клеопатра была сексуально развратной и устраивала оргии?

– Скорее всего, некоторые историки преувеличили степень её распущенности. Она любила даже не мужчин, а символы эпохи: Гай Юлий Цезарь, Марк Антоний и рожала от них детей. По характеру и по натуре этим властителям принадлежал мир, и они никогда бы не позволили, чтобы их женщина, которую они безмерно любили, совокуплялась с другими.

– Так эти места Клеопатра посещала?

– Доподлинно не известно. Очень может быть, что когда-то, кто-то придумал эту историю для того, чтобы привлечь туристов.

– Жаль, если это не так. Это место совершенно фантастическое. Как будто попадаешь в нереальный мир грёз.

С собой из автобуса она взяла лишь объёмную парусиновую сумку с полотенцем, документами, кое-какой косметикой и кошельком. Платить пять лир за кабинку для хранения, казалось бессмысленным, поэтому нехитрый багаж вместе с сандалиями и одеждой Алисия легкомысленно доверила охранять новому знакомому. Он категорически отказался от посещения бассейна, со смехом сославшись на то, что не гонится за красотой. Ощущения от принятой ванны оказались действительно фантастическими. Десять лет она, конечно, не скинула, как уверял гид, но когда вышла из бассейна, в котором якобы поправляла своё здоровье и красоту Клеопатра, то действительно почувствовала прилив сил и бодрости. До автобуса оставалось примерно сорок минут и остаток времени они провели в тенистом прохладном кафе здесь же на территории заповедника. Расспрашивать о личной жизни нового знакомого в первую встречу, Алиса считала не совсем уместным. А будет ли следующее свидание, и нужно ли оно? Зачем думать об этом сейчас? Однако Андриса её персона интересовала, он тактично выяснил семейное положение, наличие детей и место жительства, конечно же, записал и номер телефона.

«А почему бы нет? – подстёгивала себя Алиса. – Надо заводить знакомства, выбирать мужчин сейчас, иначе через неделю снова запрусь в своём салоне и, не разгибая спины, продолжу щипать и наполнять ботоксом обвислые морды. Пока у самой ещё шкурка упругая и складки на животе не как у соседской собаки Дамки надо использовать момент в полном объёме». Она плыла в приятном, подвешенном состоянии, наслаждаясь каждой минутой проведённой в знойной стране, в замечательной компании. Официант принёс кувшинчик холодного белого вина и фруктов. Про Андриса она тоже кое-что узнала: сорок два года, в разводе, проживает в пригороде Москвы, историк. Время пролетело незаметно. Алисия глянула на часы и поспешила к выходу.

– Андриас спасибо за компанию. С тобой действительно невероятно интересно и весело.

– Надеюсь, мы ещё встретимся. В Москву я возвращаюсь через неделю. Если ты согласишься, можем поужинать в каком-нибудь уютном месте?

– Я подумаю, – Алисия кокетливо пожала плечами и мысленно прикинула. – «Куда я денусь, конечно, пойду! Не так часто получаю приглашения в ресторан».

Андриас проводил до автобуса, поцеловал руку и заверил, что обязательно её найдёт в Москве. Вася заскочила в салон одной из последних и тяжело опустилась на сиденье, обмахиваясь маленьким, пластиковым веером.

– Нет, я всё-таки ожидала чего-то большего! – дородная женщина достала из сумочки платок и промокнула ложбинку между шарами грудей, в которую через круглый вырез обтягивающей, трикотажной блузки стекал пот.

– А я в восторге!

Алисия мечтательно закатила глаза и подумала, что у каждого своё представление о счастье, красоте, удовольствии и удовлетворённости.

«Подруга, наверное, ждала от ванн немедленного и радикального эффекта. Вошла в воду старая Вася, а вышла прекрасная Василиса. А потом глянула в зеркало и ахнула разочарованно: на лице вся история жизни с мешочками под глазами, обвислыми щёчками и морщинками на лбу».

– Вы из каких краёв будете?

– Подмосковье. Серпухов, – Василиса уже отдышалась после беготни по бассейнам. Она жадно присосалась к пластиковой бутылке с водой, потом промокнула платочком губы и махнула рукой. – Договорились же по-простому, без сяких «Вы». Ты же не разнорабочая с птицефабрики и не упаковщица со склада. А насчёт своей внешности, я не обольщаюсь, хотя хочется собой, любимой любоваться. Бывает, по утрам от зеркала шарахаюсь.

Чтобы поддержать приятельницу Алисия предложила:

– Не переживай! Найдёшь время, приезжай ко мне в Москву, сделаю курс косметического лифтинга, – она критически рассмотрела лицо Васи. – За один раз не управимся, однако после первого сеанса эффект, как говорится на лицо. Не волнуйся, дорого не возьму.

– Это болезненно? Резать будешь?

– Я не хирург, пластической хирургией не занимаюсь, хотя врач дипломированный. Так что не волнуйся, лицо сделаю со всеми удобствами и комфортом. Запиши мой номер телефона, предупреди, когда приедешь.

Дорога назад пролетела молниеносно. Они ещё какое-то время делились впечатлениями, потом от усталости сон скосил их друг на друга и нещадно заваливал в разные стороны на крутых поворотах.

Глава 2

– О, Боже, кто же такое сотворил?

Ни к кому, не обращаясь, спросил следователь прокуратуры Хлебников Михаил. За долгие годы службы в милиции, потом в полиции он повидал много крови, ужаса, страха. Уже, казалось, очерствел, не слюнявился при виде смерти, а к покойникам относился с профессиональным интересом, но при виде мёртвых детей внутри всё переворачивалось от негодования. В этот раз сердце, аж зашлось. Мальчик лет девяти-десяти лежал в луже крови с перерезанным горлом на полу в прихожей. Аккуратно, без суеты работала оперативная группа. В глубине квартиры слышались всхлипы, и витал запах каких-то сердечных капель. Хлебников прошёлся по комнатам. Особенного беспорядка не наблюдалось, однако понятно, что-то искали. К нему подошёл полицейский, который в составе наряда прибыл первым на место преступления. Михаилу уже приходилось встречаться с ним несколько раз, но имя вылетело из головы, он набрал воздух, чтобы обратиться, но парень, к облегчению, его опередил:

– Сержант Вильницкий.

– Давай по порядку, сержант.

Парень вытянулся по стойке смирно и начал доклад со всеми возможными, полезными и эмоциональными деталями. В одиннадцать утра, примерно сорок минут назад, в дежурную часть поступил звонок. Женщина сообщила, что в квартире по адресу: улица Инженерная дом двадцать пять, квартира семьдесят её сын обнаружил своего друга убитым. Дежурный решил уточнить, а не шутит ли мальчик и сколько ему лет? На что женщина взревела не своим голосом, мол, о каких шутках может идти речь, если она сама стоит возле дверей этой квартиры и боится зайти, потому что, заглядывая в щель, видит на полу кровь. Наряд прибыл почти молниеносно. Картина выглядела абсолютно так, как сообщила женщина. Она стояла возле приоткрытой двери, а сзади за юбку прятался её сын. Войдя в квартиру и обнаружив труп мальчика, вызвали опергруппу и экспертов.

– Женщина что-то рассказала?

– Совсем немного. Она в шоке и мальчик тоже. Мы вызвали также детского психолога.

– Как твоё имя?

– Валерий! – снова вытянулся по стойке смирно Вильницкий.

– Хвалю, Валера, быстро соображаешь. Итак?

– Убит Меньшиков Володя. Десять лет, проживает по этому адресу. Родители в данный момент находятся на службе. Им сообщили, и они уже едут сюда.

– И что, за мальчиком никто не присматривал в их отсутствие?

– Как бы уже не маленький, ключ на верёвочке так на шее и остался.

Взгляд молодого полицейского замутился, он опустил глаза, чтобы следователь не увидел его эмоций. Хлебников подумал, что парень ещё не привык к страшным картинам, не успел очерстветь, а вслух спросил, специально переведя тему, чтобы Валера немного успокоился:

– Ты давно в полиции работаешь?

– Третий год. Как из Армии пришёл и поступил в Университет на заочное отделение.

– Значит почти коллега.

Вильницкий рассеянно кивнул и продолжил докладывать:

– Присматривать попросили как раз соседку. Она находится дома в декретном отпуске, а старший сын учится в одном классе с Володей. Со слов матери они дружат, чуть ли не с пелёнок. Живут в одном дворе, только в разных подъездах, в детский сад вместе ходили, а потом и в школе за одной партой сидели. Сегодня утром друзья договорились пойти играть в футбол в соседний двор, а потом должны были появиться на обед. Но паренёк вернулся через несколько минут и сообщил, что когда подошёл к двери, та оказалась незапертой, он вошёл и увидел такую картину. Мальчик прибежал домой почти в истеричном состоянии. Мать не поверила в жуткие россказни. Такое здесь никогда не случалось, район тихий, спальный, люди живут небогатые даже кражи редкость. Так вот она последовала следом за сыном и увидела то, о чём он сбивчиво рассказал. Благо ума хватило внутрь не заходить. Телефон у неё был с собой, так женщина сразу набрала ноль два.

– Выяснил, видели они кого-нибудь в подъезде? Мальчик мог наткнуться на посторонних или незнакомых?

– Парень в таком состоянии, что лучше сначала с ним побеседует психолог. Но кое-что узнать удалось: лифт был занят, он вбежал на третий этаж по лестнице. Дверь оказалась приоткрытой, парень позвал друга, не ожидая ответа, вошёл. Тогда и увидел лежащего Володю, из горла текла кровь. Паренёк просто в шоке. Эксперты говорят, что с убийцей он разминулся в какие-то минуты. Скорее всего, тот или ушёл через чердак, или спустился на лифте.

– Согласен. Когда прибыли вы, что-нибудь царапнуло глаз?

Вильницкий задумался на несколько секунд.

– Мне показалось, это убийство ни к чему.

– В каком смысле?

– На первый взгляд причины для столь кровавого убийства, да ещё ребёнка не имелось. Если бы пришёл вор, то перевернул бы всё вверх дном, а в квартире порядок. Самое удивительное, что в открытом шкафу, на видном месте лежит кольцо, похоже с бриллиантом. Вор бы обязательно его забрал.

– Получается, что кто-то позвонил в дверь, мальчик, думая, что пришёл его товарищ, без боязни открывает все запоры. Преступник входит и зачем-то режет паренька ножом по горлу, – Хлебников наклонился в сторону безжизненного тела. – Похоже, он даже не сопротивлялся. Наверное, растерялся и не успел сообразить. Может что-то пропало?

– Родители приедут с минуты на минуту, определят.

– Что говорят эксперты?

– Пока ничего определённого. Время смерти с десяти тридцати до одиннадцати утра. Орудия убийства пока не обнаружено, скорее всего, это был обыкновенный нож.

– Давай так: ты отправляйся по соседям, а я допрошу свидетелей и родителей.

– Что я доложу своему начальству?

– На время следствия, я забираю тебя к себе. Сегодня же переговорю с шефом о переводе. Пока напарник в отпуске, будешь работать со мной.

Валера пулей выскочил на улицу. Он держался изо всех сил, пока разговаривал со следователем. Его мутило, и к горлу подступила тошнота, а в носу стоял запах крови. Нужна только минута, чтобы отдышаться. В два прыжка парень очутился в скверике недалеко от подъезда. Казалось, внутри сейчас взорвётся граната, но из груди вырвались рыдания, а следом и остатки завтрака. Скоро стало легче. Он достал платок, вытер лицо и глубоко вздохнул. Валера достаточно повидал покойников – избитых бомжей, пьяных, покрытых синяками, тела с ножевыми ранениями и постепенно пришла привычка. Но вот такая реакция уже второй раз – первый случай произошёл, когда зимой в мусорном контейнере обнаружился новорождённый ребёнок, замёрзший, синий, похожий на куклу и вот сейчас. В эти минуты он ненавидел всех взрослых, которые позволили совершиться такому ужасу. Люто ненавидел убийц, людей, которые прошли мимо и не обратили внимания, родителей, которые сидели на работе вместо того, чтобы катать детей на каруселях, а больше всего он ненавидел себя за слабость. Не за ту слабость, которая выворачивала нутро, а за бессилье и невозможность изменить этот жуткий мир. Постепенно в голове прояснилось, надрывная горечь не исчезла, лишь спряталась фиолетовой злостью глубоко. Он вдруг подумал, что из окна можно наблюдать его метания в сквере и чтобы оправдать своё поведение Валерий решил обыскать близлежащие мусорные баки. Проверив и тщательно перетряхнув каждую корзинку во дворе, он приблизился к контейнеру. Когда поднял тяжёлую крышку на него пахнуло прогорклой вонью. Ёмкость оказалась почти пустой, вероятно рано утром машина опорожнила содержимое, однако что-то блеснуло на дне. Валера подтянулся и перевалился через высокие борта, снова достал носовой платок и завернул в него находку. Сомнений не осталось, именно этим предметом убили мальчика Вову. Полицейский несколько воспрянул духом, ещё с гордостью подумал, что не зря на него обратил внимание следователь прокуратуры. Валера сталкивался с ним несколько раз. Следователь показался человеком не особенно дружелюбным, малоразговорчивым и даже угрюмым. Парень вернулся на третий этаж, отдал находку экспертам и отправился опрашивать соседей.

***

Хлебников родился в конце шестидесятых, когда ещё полиция называлась милицией, которую никто кроме криминальных элементов не страшился, а все уважали. Тогда представители власти походили на доброго Анискина из фильма с участием легендарного актёра Михаила Жарова. Районный участковый приятельствовал с отцом и нередко приходил в дом к Хлебникову – старшему, чтобы сыграть «партейку» в шахматы. Они понемногу выпивали из маленьких рюмок холодной, тягучей водки из пол литровой бутылки зелёного стекла, смачно хрустели, закусывая солёными огурцами. Мать сидела возле телевизора и вязала носки или длинные шарфы. Пахло свежим борщом, чесноком и лавровым листом. Тогда ещё боялись дворника, чуть ли не больше чем участкового. Крупная бабища тётя Зина с зычным голосом и крупным телом начинала рабочий день в половине шестого утра. Миша просыпался под этот звук. Шик, шик, шик монотонно пела метла в сильных руках дворничихи. Перед началом работы она обязательно красила губы красной помадой и брызгалась духами «Роза ветров». Про этот аромат Миша знал доподлинно, потому что у матери на полке стояли такие же, они пахли чёрным перцем и какой-то грустью. Он рос открытым и жизнерадостным, любил «Ленинградское» мороженое по двадцать две копейки, играть в футбол и книги. Читал запойно и всё подряд. После окончания школы поступил в Университет на юридическое отделение. К карьерному росту не стремился, хотел быть хорошим следователем, а не плохим начальником. Самыми тяжёлыми годами считал девяностые. Недаром их называют лихими. В то время стреляли все кому не лень, разбирались бесстрашно с конкурентами, за золотые серёжки могли ткнуть заточкой, чтобы жертва не орала и не привлекала внимание, в квартиры лезли не только через двери, но и через форточки. В это время дикого беспредела, начал меняться характер. Жизнелюбие и открытость ушли в подполье, их вытеснили бдительность и угрюмость. Иногда Хлебников сам себе удивлялся, как он не сошёл с дистанции, не скурвился, выдержал и не продал собственную душу, как это сделали многие его коллеги. Вспоминать об этом времени не нравилось, лишь одно светлое пятно приходило на ум – Михаил встретил девушку своей мечты Анастасию. Дружили не долго, но как не ходи кругами, а жениться надо, всё равно лучше на этом свете, а скорее всего, ни на каком другом девушки нет. С этой уверенностью он не расставался никогда. Детей в семье не случилось, но они не корили друг друга, не искали виноватых, решили, что так угодно Богу. Хлебников ходил на работу с удовольствием, с таким же настроением возвращался домой. Частенько случались авралы, тогда приходилось почти что ночевать на службе, но жена никогда не устраивала истерик или сцен ревности на пустом месте. Да и вообще в их семье было не принято бить посуду, дуться, запираться в комнатах, не разговаривать неделями. Раньше, по молодости такое случалось, а сейчас страсти улеглись, гормоны перестали главенствовать, оба понимали и принимали друг друга так, как есть. Работу Михаил любил, не представлял то время, когда пойдёт на пенсию. Что будет делать? Чем заниматься? Хобби и интересами не обзавёлся, марки не собирал, статуэтки и часы не коллекционировал, путешествия напрягали – предпочитал отдыхать в загородном доме. Проводить время на даче нравилось, но к сельскому труду и к грядкам особого уважения не питал. Да что сейчас думать о пенсии – будет день, будет пища. Ещё много непрочитанных книг и не просмотренных фильмов, да и главное увлечение жизни – расследование преступлений пока с ним. Котелок варит исправно, чутьё и интуиция ещё не подводили. В полицейской работе самым тяжёлым было наблюдать за страданием. К виду крови, трупов он привык, да и самому покойнику уже всё равно, а вот видеть мучения и рыдания близких нелегко. В его кабинет всегда приходили с горем и бедой, а вот из дверей, бывало, выходили удовлетворёнными. Вот это Хлебников считал наивысшим пилотажем в профессии. Семья Меньшиковых, вероятно, уже никогда не станет абсолютно счастливой. Мать голосила и рвала на себе волосы, отец курил в подъезде одну за другой. Душу следователя переполняло сострадание, но что поделать, необходимо допросить родителей. Самыми важными в расследовании считались первые часы, пока память свежа и следы не затёрты. С отцом переговорить кое-как удалось, а матери пришлось вызывать скорую помощь. В любом случае, выяснилось лишь то, что на первый взгляд ничего не пропало, вон, даже кольцо с бриллиантом на полке и полторы тысячи долларов в ящике не тронутые. Врагов у семьи нет, оба работают в крупном торговом центре – она бухгалтером, он отвечает за грузоперевозки, так что больших сумм и драгоценностей под матрасами не припрятывали. Только одну важную вещь уловил следователь: в отсутствие родителей Вову отправляли в школьный летний лагерь, а вот сегодня с дворовыми мальчишками он должен был играть в футбол. С вечера договорились, что лагерь назавтра сын пропустит и пообедает у близкого друга, а там они уже с матерью вернутся. Преступник, скорее всего, следил за домом и полез в квартиру в полной уверенности, что в это время никого не застанет. На всякий случай позвонил в дверь, и никак не ожидал, что мальчик окажется дома. Ему пришлось убить паренька. Но за что? Каков мотив преступления? Как не надеялись, но не отпечатков пальцев, ни других следов присутствия чужого человека не обнаружилось, лишь безвольное тело Вовы упаковали в безразмерный, чёрный, пластиковый мешок, положили на носилки и вынесли к автомобилю скорой помощи.

Валера Вильницкий начал осваиваться в кабинете Хлебникова. Оба очень устали. Михаил, на правах старшего, как по возрасту, так и по званию, развалился на стуле, вытянув ноги. А молодой сбегал в туалет, вымыл посуду и навёл две большие кружки с кофе.

– Так, что мы имеем по факту? – следователь отхлебнул и поморщился, напиток оказался крепким и горячим. – Ты мне такой кофе не предлагай, когда был молодой, как ты, тоже уважал крепкий, а сейчас, знаешь, сердце берегу.

– Свидетелей почти нет. Соседка по площадке выносила мусор и видела мужчину, а может парня…

– «А может это дворник был,

Он шёл по сельской местности,

К ближайшему орешнику за новою метлой»…

– пропел Хлебников строчки из мультфильма «Пластилиновая ворона». – Так она может его описать?

– Сомневаюсь, у неё на носу очки, как будто из двух луп.

– Всех обошёл?

– Ну, кого застал дома. Могу завтра ещё раз пробежаться.

– Пока не надо, лучше просмотри сводки за последние два месяца, может, есть что-то подобное, потом к экспертам – стой над душой, пусть прежде скажут как можно больше об орудии убийства. Предмет какой-то заковыристый.

– Яволь, майн женераль! – парень вытянулся в струнку, прижав руки к телу.

***

Алисия пребывала в состоянии прекрасной невесомости, не подозревая того, что такой порядок вещей длится последние часы. Она даже представить в страшном сне не могла, во что превратится её жизнь. Аэропорт гудел привычными шумами. Толпы встречающих подпрыгивали, выглядывали, приплясывали от нетерпения, махали руками и букетами, ожидая друзей, родственников и просто знакомых. Её никто не встречал: Галина дежурила в больнице, мать понятия не имела о том, что дочь путешествовала по жаркой стране, а коллег Малинина о своём приезде не предупреждала. С ленты транспортёра она кое-как стащила еле подъёмный багаж и потянулась к выходу, намереваясь поймать такси. Добираться до дома на рейсовом автобусе с объёмными баулами не представлялось возможным. Это хорошо, что часть багажа доставит новая подруга Василиса. В одной турецкой фирме медицинской техники Алисия перед отъездом приобрела прекрасный аппарат, который помог бы расширить список предлагаемых услуг в её косметическом кабинете. Центрифугу плазмы крови можно приобрести и в Москве или выписать из других стран, но пришлось бы заплатить в два раза дороже, да и качество китайской техники в разы уступало турецкому производителю. Когда Алисия упаковывала чемоданы, то поняла – даже если какую-нибудь сумку зацепит зубами, то не сможет сдвинуться с места, да и за перевес придётся платить компании перевозчику. Она пригласила Васю выпить вина в уличном кафе, зная, что та питает слабость к напиткам такого рода. После душевных разговоров и выпитого подруга легко согласилась забрать часть багажа.

– Мы путешествуем налегке, один чемодан на двоих. Твоя коробка не затянет, – Василиса мелко обмахивалась всё тем же веером и с удовольствием потягивала холодный напиток. – Только ты встреть в аэропорту через два дня, чтобы я по Москве тебя с фонарями не искала. Мне эта диковинная машина без надобности.

Дома, открыв чемоданы, женщина завалила различными пакетами пол и диван, сама удивляясь тому, сколько всякой всячины привезла, потом позвонила подруге и предупредила, что сына заберёт из детского сада сама, а её ждёт на ужин после работы. Холодильник сиял стерильной чистотой, только в двери одиноко громыхнули бутылки с подсолнечным маслом и кетчупом. В голове прикинула, что можно приготовить быстро и без затей. Алиса так соскучилась по ребёнку, что решила отсортировать пакеты и подарки позднее, быстро приняла душ, переоделась и, прихватив зонт, выскочила из квартиры. После турецкого зноя московская погода радовала свежестью. Накрапывал мелкий дождь. Алиса открыла зонт и посмотрела на часы, соображая, как лучше поступить- купить продукты сейчас или прогуляться по магазинам вместе с Егоркой. Если вместе с сыном, то это затянется часа на два, потому что будут толкаться возле каждого прилавка с шоколадом, конфетами и игрушками.

«Скажу ему, что все подарки ждут дома».

Она улыбнулась, представляя, сколько ликования и восторга вырвется наружу при виде заморских игрушек.

Ужин получился отличный, самый что ни на есть русский: солёные огурчики, копчёное сало, пельмени, маринованные грибочки, холодная водка и, нарезанный ломтями, ароматный бородинский хлеб. Такого роскошества, даже в самых престижных турецких ресторанах, днём с огнём не найти! Алисия стукнула в дверь соседке напротив и пригласила треснуть за встречу. Та радушно приветствовала и от угощения не отказалась. С Маргариткой дружили по-соседски, с самого детства, но закадычными подругами не стали, учились в разных школах, в разных классах. Да и дотошная мать наставляла, что с девочкой, которая учится слабо и приличным поведением не отличается, водиться не желательно. Рита была старше на три года, рано вышла замуж, скоро развелась, начала выпивать. Потом как-то неожиданно поменяла ориентир и кинулась в религию, но со временем и эта блажь прошла. Она держала небольшой отдел канцелярских товаров в многоэтажном супермаркете. Значительной прибыли это дело не приносило, но позволяло сводить концы с концами: оплачивать коммунальные услуги, покупать еду и лекарства для больной матери, которая целыми днями сидела на каталке у окна или у телевизора. Несмотря ни на что, соседки сохранили добрые отношения, ходили друг к другу за солью, и иногда Алисия просила присмотреть за сыном или погулять с Жучкой. Маргаритка своих детей не имела и на такие просьбы откликалась с большой охотой. Ждали Галину, обливаясь слюной. Та решила заехать после работы домой, чтобы забрать вещи Егорки и прихватить Жучку, которая изнывала от одиночества в чужой квартире. Наконец-то сели за стол. Егорка таскал со стола сладости, раскладывал привезённые подарки, счастливая собака участвовала во всех мероприятиях: выпрашивала кусочки колбасы и тут же бежала в другую комнату, где шуршал бумагой Егорка, разворачивая игрушки и сувениры. В самый разгар пиршества раздался звонок. Алиса вышла в коридор, потому что подвыпившие подруги галдели, рассматривая фотографии с отпуска. Это оказался её новый знакомый Владислав. Звонок её развеселил, казалось, что все такие встречи должны заканчиваться на том берегу, в жарких странах, на курортных прериях. Ведь большой любви не случилось, во всяком случае, с её стороны.

– Привет. Не ожидала твоего звонка.

– Я запомнил, что ты прилетаешь сегодня. Рад тебя слышать, – на том конце произошла небольшая заминка, он подбирал слова. Это и понятно, познакомиться на курорте, в свободном полёте, в майке и шортах одно, а увидеть друг друга в сапогах, шапке и под зонтом, когда свобода ограничена работой, семьёй и определённым кругом интересов совсем другое, – может встретимся завтра?

– Пока не знаю. Утром отведу сына в детский сад, потом на работу. Освобожусь ближе к вечеру, а там уже ребёнка забирать, – она улыбнулась, вспоминая жаркие турецкие ночи, – можно, конечно, выкроить пару часов.

– Вот и славно. Пообедаем в кафе «Белая сирень» в три часа.

Владислав назвал адрес и быстро отключился, словно испугавшись, что женщина передумает.

Наутро Алисия проснулась с лёгкой головной болью и сухостью во рту. Часы показывали семь утра. Она снова прикрыла глаза и сквозь дремоту подумала:

«Быстро же я вошла в привычный ритм».

Казалось, что за две недели расслабления дисциплинировать себя придётся ещё столько же времени. Ан, нет, не дадут: Жучка поджимала лапки и поскуливала, приглашая хозяйку на прогулку. Алиса сладко потянулась, соскочила с кровати и, не умываясь, затянула волосы в хвост, накинула спортивный костюм и с радостной, виляющей хвостом собакой, спустилась во двор. Примерно два года тому назад Малинина легкомысленно пообещала Егору домашнего питомца. Они купили собачью энциклопедию, долго рассматривали и перебирали породы собак. Остановились на китайской хохлатой – и рост небольшой, много места не займёт, и шустрая нравом, и в еде не привередливая. Нашлись и минусы – расходов предостаточно. Раз в два месяца визит к парикмахеру на стрижку! На голое, лысое тельце осенью, зимой и весной нужна одежда, а это минимум пять-семь тысяч каждый сезон (Алиса просмотрела сайты в интернете и ахнула – костюмчики для собачки по цене свадебного платья!)! Еда специальная, витамины, прививки это ладно, а что делать, когда она или он захочет иметь пару? Но ничего не поделаешь! Обещание надо выполнять! В интернете нашли заводчицу из Германии, у которой в саду, судя по фотографиям, резвилось более двадцати забавных особей. Женщина подсчитывала расходы – перелёт до Гамбурга, сама собачка минимум тысяча евро, документы, прививки, чипирование и паспорт, чтобы пустили в самолёт и плюс билет почти, что равноценный перелёту взрослого человека. Бухгалтерия удручала, но уговор дороже денег! Сын без конца теребил тему и каждый день засыпал с вопросами, когда произойдёт встреча с другом всей его жизни. Мама грустно кивала, кто она, лишь мама, а у каждого уважающего себя малыша должен быть друг. Хорошо, что не пообещала Карлсона! Но случай всё расставил на свои места. Алисия уже присмотрела билет на ближайший рейс в Гамбург, осталось только решить вопрос с клиентами в косметологическом салоне – кого перенести, кого отменить на эти три дня. Вечером они возвращались из детского сада. Стояла поздняя осень, дышалось холодно, и вот-вот ждали снега. Решили немного прогуляться по парку недалеко от дома. Вот тут-то в кустах услышали тонкий прерывистый писк. Егор бесстрашно раздвинул ветки и воскликнул от счастья и удивления. Лохматый, чёрный комок трясся от холода и часто моргал чёрными бусинками. Каким образом щенок попал сюда непонятно, скорее всего, собака ощенилась возле труб теплотрассы, которые пролегали неподалёку, а этот несмышлёныш, то ли от голода, то ли от холода отправился на поиски лучшей доли, да только сил не хватило, уйди дальше этих кустов. Как медик Алиса побаивалась уличных животных, но увидев несчастного, сердце растаяло, особенно после того, как сын, расстегнув курточку, засунул грязный комок за пазуху. Дома существо отмыли, накормили, соорудили из старых одеял постель и уложили блаженного спать. На другой день Егор проснулся ни свет, ни заря, ему хотелось убедиться, что всё произошедшее не сон и лохматый друг существует на самом деле. С тех пор спокойная жизнь прекратилась. Щенка назвали Жучкой, потому что после посещения ветеринара выяснили пол, и ждали, что из малышки вырастет здоровая барбоска, ведь ни роду не племени, одно слово дворняжка. Однако, как не надеялись, размером Жучка не превзошла породу «Джека- Рассела». Таким образом, появился новый лидер в квартире, который диктовал свои условия проживания. Жучка считала всех своих сородичей кровными врагами, а семью, которую безмерно полюбила за то, что они спасли её от голодной смерти, своей собственностью, особенно маленького Егора. Сначала она грызла то, что плохо лежало, портилось всё, расположенное в зоне доступа её зубов. Алиса уже хотела отправить своенравную к профессиональному дрессировщику на несколько уроков, но прочитав в интернете советы кинологов, приобрела специальные резиновые игрушки, которые Жучка просто обожала. Со временем новая жиличка немного угомонилась, и хозяева вздохнули свободно. Однако никто не обещал спокойной жизни совсем, особенно когда в доме собачка, у которой вместо сердца термоядерный реактор, заставляющий двигаться почти двадцать четыре часа в сутки. Даже когда Жучка проваливалась в чуткий сон, её лапки смешно дрыгались, она скулила и рычала, возражая кому-то во сне. Оставлять неугомонную одну в квартире оказалось самым тяжёлым испытанием. Собачка прыгала и истерично визжала, уговаривая взять с собой. Клятвенно обещала, что будет вести себя пристойно, не ругаться с окружающими, обходить лужи и не просить еду. В случае отказа Жучка обречённо заваливалась на свою подстилку, демонстрируя неимоверную тоску, но в отсутствие хозяев, творила разные пакости – и не из вредности, а из-за того, что просто веселила сама себя. Когда не было наплыва клиентов, Алисия привозила собачку в салон, только та моментально забывала свои обещания, по дороге шумно скандалила со всеми встречными собаками, со скоростью ветра оббегала помойки и лужи, от такого отвратительного поведения приходилось урезонивать скандалистку ошейником и поводком. Сегодня Алиса решила взять её с собой, всё равно посетителей не предвидится. Она так спешно собиралась в Турцию, что не успела прибрать кабинет. Перед завтрашним приёмом необходимо провести уборку, поставить свежие цветы, оплатить счета за электричество и воду. Когда они вернулись с прогулки, Егорка уже проснулся и сидел с лохматой головой на полу и перебирал богатство, которое мать привезла из отпуска.

– Егор одевайся, а то опоздаешь на завтрак.

Она подхватила Жучку, помыла в ванной лапы, потом сама приняла душ и привела лицо в порядок. С вечера в раковине осталась пара грязных тарелок, но Алиса махнула на них рукой, села у окна с чашкой кофе и задумалась, глядя в окно. Отпуск пролетел, как будто и не было. И снова, как хомячок в колесе: утром детский сад, работа, вечером то же самое, только в обратном порядке. А когда жить? Заводить романы, страдать от любви, целоваться в кинотеатре на последнем ряду. А старость не за горами, сын встретит девушку, женится и приведёт её в эту квартиру, они с Жучкой, по примеру матери, переедут на дачу. Будут высаживать огурцы, варить малиновое варенье и закатывать банки на зиму. Самое странное, что Малинина понимала, мать, вряд ли доживёт до этого времени, а вот неугомонная собачка будет существовать с ней до скончания века. Она так глубоко ушла в свои мысли, что вздрогнула, увидев Егора и Жучку, которые топтались в полной готовности у порога.

– Мам, можно я подарю эту игрушку Кате? – сын достал из-за спины лохматого, длинноухого зайца и заискивающе посмотрел на мать. – Ты же мне много игрушек привезла.

Подружка Катя жила в соседнем подъезде. Они ходили друг к другу на дни рожденья и в гости, иногда ругались, раньше даже частенько дрались, но, несмотря ни на что, дружили, не разлей вода. Алисия улыбнулась – ей нравилась в сыне эта черта, парень рос не жадиной. Она взяла в руки мехового зайца и подумала, что скупала всё подряд перед отъездом и даже не помнит чего и сколько.

– Давай так, мы завернём игрушку в красивый пакет, завяжем бантик, а вечером ты встретишься с Катей и сделаешь подарок, – Егорка скривился. – Ну, вот представь, ты принесёшь в группу подарок только для подружки, а остальные ребятишки тоже захотят. У тебя же нет подарков на всех. Хотя мы можем перенести все твои игрушки в детский сад и железную дорогу, и трансформеры, и машинки.

Сын насупился, но промолчал, он не был готов на такие жертвы. На антресолях завалялась старая коробка из-под обуви, вот туда и переместился лопоухий. Алиса упаковала подарок в блестящую, золотистую бумагу, скрепила скотчем и поставила обратно на антресоли. Чрез несколько минут компания вывалилась из дверей. Жучка впереди всех понеслась вниз через три ступеньки, радостно повизгивая по поводу того, что хозяйка услышала мольбы и взяла с собой. Маршрут собака знала досконально – сначала в детский сад, потом в салон. Там пахло какими-то жуткими препаратами и категорически запрещалось шалить, но всё лучше, чем скитаться в одиночестве по пустой квартире. Дворняжка понимала, что в своенравности зачастую перегибает палку, но ничего не могла с собой поделать, она так беззаветно любила обитателей семьи, что каждая минута, проведённая в разлуке, привносила в душу тоску и страдания. Ну, хорошо, Егорка должен посещать это жуткое заведение, кишащее бестолковыми, постоянно орущими детьми, но для хозяйки её персона не создаёт никаких проблем, только миска с водой и тёплая корзинка с полосатым матрасиком в углу. Правда случались иногда инциденты, ну с кем не бывает! Пару раз чисто случайно сделала пи-пи рядом с сумками клиенток, а нескольких облаяла. Во всём виноват сложный характер и эти придурочные – от сумок невыносимо тянуло кошачьим присутствием, а другие дамы пытались заигрывать с ней своими пальчиками с вампирским маникюром. Нарушать личное пространство разрешалось лишь хозяйке и Малышу. Ещё иногда приходится терпеть несносную бабусю. При ней не то, что лаять, чих и пук приравнивается к преступлению и карается расстрелом из тряпки или кухонного полотенца. Одно радовало – на даче появлялись не так часто, можно и потерпеть, только бы хозяйка и Егор не отправили туда на постоянное место жительства.

Алиса, нажав на брелок, пискнула автомобильной сигнализацией, хотя можно было обойтись и без неё, потому что на такую драгоценность вряд ли кто покусится. Автомобиль «Смарт» подвернулся совершенно случайно по цене дорогого велосипеда, времени на размышления не было – продавец позарез нуждался в деньгах. Малинина в один день собрала нужную сумму и к вечеру стала обладательницей букашки. Машина оказалась меньше чем советский «Запорожец», у того имелось четыре сиденья, а тут всего два, зато внутри помещались все члены семьи. Кресло водителя и пассажира заняли она и сын, сзади в багажнике быстро освоилась Жучка. Позже выяснились и другие преимущества: автомобиль оказался очень экономным в потреблении горючего, и практически никогда не возникало проблем с парковками. Машинка и в правду выглядела комично, но это мало волновало хозяйку.

В салоне негромко играла музыка. Несмотря на раннее утро в другой половине на всю катушку кипела работа. Алиса заглянула и махнула рукой приятельнице. В кресле сидела клиентка, а над её головой колдовала Мария – женщина малоразговорчивая, но всегда доброжелательно сосредоточенная. Клиентки её любили за то, что та внимательно выслушивала базары и сплетни, но информационный поток не выходил за пределы парикмахерской. И потом, они посещали мастера высокого класса за очень скромные деньги. Алисия находилась с компаньонкой в приятельских отношениях, однако, в силу замкнутого характера Марии не стремилась к душевной дружбе. И вообще знала о ней очень мало: живёт, кажется, с пьющим отцом на окраине города, детей нет, мужа тоже. Может и имеется какой-нибудь воздыхатель, но никаких признаков его существования не наблюдалось, несмотря на то, что Маша всегда выглядела весьма эффектно. Во всяком случае, на взгляд Алисии. Открыв дверь, женщина окинула взглядом свою вотчину, и удручённо потёрла подбородок – наводить порядок придётся часа четыре. Радостная Жучка, виляя хвостиком, потрусила к своей корзинке, мечтая о том, как было бы прекрасно, если мир и покой не нарушит ни одна клиентка. Так и случилось. Алисия тёрла косметические аппараты, смахивала пыль, дезинфицировала специальные чашки для масок, вычищала углы от мелкого мусора, мыла окна и двери. Негромко звучала музыка, на удивленье смирная собака еле слышно похрапывала в углу. Увлечённая уборкой и погрузившись в свои мысли, Малинина совсем забыла о предстоящем свидании. Закончив работу и сняв резиновые перчатки, Алисия посмотрела на себя в зеркало. То, что увидела, не понравилось – в Турции прибавила, кажется, пару килограммов, может и больше. Шкурка на лице, шее подсохла от изобилия солнца и сморщилась мочёным яблоком в носогубных складках, на лбу и в уголках глаз.

«Необходимо заняться лицом. Ближайшие дни расписаны, на себя, как всегда, не хватит времени. Сначала распарить кожу, потом пилинг, массаж, маска».

Алисия уже приготовилась к процедуре, как из динамиков донеслась знакомая мелодия:

«Сиреневый туман, над нами проплывает»…

Она задумчиво подпела исполнителю:

«Над тамбуром горит, знакомая звезда…»

Какая-то мысль мелькнула в голове. Она открыла рот и хлопнула себя по коленке. Совсем забыла про свидание! Кафе «Белая сирень» в три часа! Женщина глянула на часы и успокоилась, два часа в запасе, есть время заняться лицом. А вот Жучку придётся брать с собой на свидание. Ничего, пока сидят в кафе, собачка вздремнёт в машине. Сама виновата, напросилась. Валялась бы дома на стёганом матрасике или таскала из угла в угол свои резиновые игрушки. Потом Владислав, скорее всего, пригласит на выставку или в кино, а может в местечко более интимное… Но не в этот раз! Ну не в постель же сразу после куска шоколадного торта. Алисия усмехнулась своим мыслям: в Турции её это не останавливало! Однако отпуск одно, а здесь всё по-другому. А что по-другому? Страсть, желание, любовь, в конце концов, никто не отменял. Да какая к чёрту любовь!? Подумаешь, закрутили недолгий роман в жаркой стране без последствий и взаимных обещаний. На отдыхе все холостые и неженатые. В Москве, наверное, жена, дети, тёща и дача по выходным. А её будет периодически приглашать в кафе на окраине, чтобы случайно не встретить знакомых, потом быстрый секс на квартире у какого-нибудь холостого друга и скользкий поцелуй в лифте до следующей встречи.

«Тебе это надо? – спросила Алисия у своего отражения. В зеркале она узнала только глаза, остальное было спрятано под питательной маской зелёного цвета. – Увидел бы меня в таком виде, не уверена что достались хоть крошки от шоколадного торта, – такие мысли слегка охладили эйфорию от предстоящего свидания, но представив, что спортивный, подтянутый, пахнущий одеколоном Владислав томится в ожидании с букетом цветов возле входа, взяла ватный диск и повела по лицу, снимая маску. – Ладно, поеду, раз обещала. Не в подводной же лодке! Если что не так, повернусь и отправлюсь домой».

Кафе «Белая сирень» ничем не отличалось от тысячи таких же забегаловок. Огромные окна, лёгкие занавески. Как правило, в такие заведения ходят обедать клерки, библиотекари и офисные зануды. И меню соответствующее: пиво, незатейливые закуски, свиные стейки, жареная рыба и обязательно десерт с новомодным тирамису. Алиса разочаровалась и немного загрустила. Поклонник мог бы выбрать место более романтичное. Видно с фантазией у него неважно. А может он скупердяй? В Турции разобраться в этом вопросе не имелось возможности. Зачем ходить по ресторанам, если в отеле всё включено, вина, пива и ракии залейся. Она завернула на стоянку, благо с парковкой возле заведения не было проблем, и повернулась к Жучке:

– Так дорогая, укладывайся спать или просто мечтай. Я ненадолго, – Малинина посмотрела на приборную панель, часы показывали ровно три. – В половине седьмого поедем в детский сад. Не успеешь соскучиться.

Она выбралась из машины и направилась к крыльцу. К удивлению её никто не встречал ни с цветами, ни с оркестром, да и вообще никак. Алисия потопталась несколько минут возле дверей, решая, как поступить дальше. Она совсем не ожидала от кавалера такой необязательности.

«Если задержали дела, то мог бы позвонить и предупредить! – она вертела головой ещё несколько минут. – За каким чёртом, стою истуканом? Ладно, уж, коль тут, выпью кофе».

Зал был почти пустой. Волна обеденных посетителей схлынула, официантки тёрлись возле бара, пялились в телевизор, висящий над стойкой, и негромко переговаривались. Девушки собирали последние сплетни, не обращая внимания на посетительницу. Малинина села у окна, ожидая, что какая-нибудь отлипнет и двинется в сторону клиентки с папкой меню. Однако никто не торопился. Алиса злилась на себя, на Владислава, на Жучку и на тупое заведение с ленивыми сотрудниками. В этот момент в сумочке задребезжал телефон.

– Наконец-то, не прошло и полгода, соизволил позвонить.

Малинина ворчала себе под нос, роясь в сумочке, ожидая услышать голос любовника. Она не предполагала, что именно в эту минуту начали происходить события, которые невозможно представить в самом страшном сне.

– Слушаю.

Алисия выбрала сухой тон. Она вообще решила послать Владислава куда подальше. Однако услышала взволнованный голос соседки Маргариты. Та всхлипывала и шумно дышала в трубку.

– Приезжай скорее домой. Кто-то проник в квартиру и пытался тебя обокрасть! Я выносила мусор и увидела приоткрытую дверь, конечно, заглянула и позвала тебя, – голос Риты дрогнул, но она взяла себя в руки. – Кто-то сзади дал мне по голове!

– Ты вызвала скорую помощь?

– Да, сейчас только уехали. Хотели меня с собой забрать, но я не могу оставить твою квартиру без присмотра! Да и мать как без меня? Она не знает, где лежат таблетки.

– Я приеду быстро, насколько возможно!

Малинина подскочила и направилась к выходу, тут на пути возникла официантка с толстой папкой меню:

– Девушка, вы будете делать заказ?

– Да пошла ты!

Алисия вихрем помчалась к машине, огибая официантку и не оборачиваясь на заштатное кафе «Белая сирень».

Глава 3

Хлебников терпеть не мог заниматься двумя, тремя и более делами одновременно. Он сосредотачивался на одном и пока не доводил до логического конца, не позволял мыслям блохой скакать в разные стороны. Невозможно опрашивать свидетелей ограбления антикварного салона и параллельно искать улики, которые мог оставить на месте преступления убийца заслуженного артиста. Есть риск перепутать всё и запутаться самому. Сегодня начальство скинуло небольшое поручение, казалось бы, мелочь, но это отвлекло от расследования. У Михаила имелась куча дел, которые должен выполнить Вильницкий. Вместо этого придётся отправить молодого на поиски родственников мужчины, который так неудачно слетел со скалы и разбился насмерть. Да и не коснулось бы это дело московских сыщиков – парень слетел с турецких гор, поэтому именно турецкая полиция должна расследовать трагическую смерть. Однако жертвой полёта оказался русский гражданин, который по паспорту имеет регистрацию в их районе. Хлебников ждал, когда вернётся с обеда сытый и довольный подчинённый, чтобы отправить по нужному адресу. Тот задерживался, и Хлебников подумал, а не размяться ли и не прокатиться самому, скорее будет, заодно и пообедает. Дверь распахнулась, и ввалился сияющий Валера. Полицейский быстро свернул мысли о поездке и протянул листок с адресом:

– Поезжай по адресу, наведи все справки об этом человеке. Шефу звонили из Российского Консульства в Турции, а он спустил поручение нам.

– Это как-то связано с убийством мальчика?

– Никак. Ещё раз повторяю: приказ начальства. Македонов Владимир Фёдорович, тридцать шесть лет, зарегистрирован в столице, но долгое время работал в Турции на археологических раскопках. Неизвестно что с ним случилось, может, был пьян, может голова закружилась, но он улетел со скалы и разбился. В любом случае, это дело турецкой полиции, а наше сообщить родственникам и оказать посильную помощь.

– Каким образом мы сможем помочь? – Валера пожал плечами. – Денег дадим на похороны? Если полиция всех хоронить будет, то без штанов останется.

– Не умничай. Они же должны знать, в какой провинции скончался родственник, откуда тело забирать и как с местной полицией связаться.

– Как он в Турцию попал?

– Сначала работал с русской экспедицией по линии ЮНЕСКО, потом когда наши свернули работу, остался на территории Турции с венгерской экспедицией. Будапештский университет организовал какие-то раскопки. Хотя там не только местные и венгры. В лагере археологов кого только нет и англичане, и чехи, и немцы.

– А что, в Турции роют все кому не лень? Приезжают со всего света и раскопки устраивают?

– Правильный вопрос. Я тоже поинтересовался, глянул в интернете. Оказывается турецкие земли это Эльдорадо, Клондайк для археологов, кладоискателей и всякого рода экспедиций. Где ни копни, на что-нибудь обязательно наткнёшься. Согласно официальным данным, в стране имеется две тысячи шестьсот древних городов. И шестьсот из них всё ещё находятся под землёй, поскольку работы даже не начинались. Однако на сегодняшний день раскопки ведутся довольно-таки вяло. Иностранным учёным получить допуск довольно трудно из-за бюрократической волокиты. Прежде, чем взять разрешение на начало работ, необходимо собрать кипы бумаг, документов и разрешений. Иногда учёные мужи вовсе получают отказ. Сами турки особо к поисковым операциям не рвутся, потому что у них тупо нет на это денег. Под напором мировой научной общественности Министерство культуры Турции выдаёт особо маститым светилам науки разрешения, но желает получать отчёты о каждом найденном куске мозаики или битом черепке. И, естественно, иностранные археологические компании работают за свой счёт, не получая из турецкой казны ни лиры, но если раскопки увенчались успехом, то найденные экспонаты остаются на территории страны.

– Получается, что учёные работают во славу чистой науки, не обретая ничего кроме почёта и уважения?

– Именно так! Англичанин Говард Картер раскопал могилу египетского фараона Тутанхамона. Рылся более десяти лет, включая долгий перерыв во время Первой Мировой войны. Когда экспедиторы вошли в гробницу, то прежде чем обнаружить самого фараона прошли через несколько комнат, в которых находилось множество ценных предметов, сундуки с золотыми перстнями, ожерельями, браслетами с драгоценными камнями и золотыми слитками. Музейных экспонатов и ценностей оказалось так много, что для разборки, нумерации и фотографирования понадобилось целых пять лет! Сокровища несметные, историческая ценность невообразима! Все находки принадлежат Египту, хранятся в Каирском национальном музее. А что Картер? Умер от пневмонии в возрасте шестидесяти четырёх лет на больничной койке. Что приобрёл археолог, спросишь ты? Только мировую славу!

– Слава, конечно, дело хорошее, а с деньгами как-то надёжнее и веселее, – улыбнулся Валерий, – если бы этот Картер припрятал пару древних золотых вещиц, может и не помер так рано. Зато сейчас его имя вписано золотыми буквами в историю человечества, а находки пылятся на полках в музее.

– Может ты и прав, – Легко согласился с подчинённым Михаил.

– Почему мы должны этим заниматься? Кроме нас о смерти парня сообщить некому? Есть информационный отдел, аналитический, участковый уполномоченный, наконец.

– В том-то всё и дело. Турецкая полиция просит выяснить кое-какие подробности в биографии археолога. Следствие выяснило, что это несчастный случай, но, похоже, их что-то настораживает.

– И давно это случилось?

– Больше месяца тому назад.

– Ого! И всё это время турецкая полиция держала родственников в неведении?

– Сначала выясняли личность трупа. Тело так кувыркалось, что сильно видоизменилось. Множественные переломы и лицо, как месиво. Потом не сообщали, пока шло следствие. Во всяком случае, именно этим мотивировали турки своё молчание. Если бы родственники узнали, могли затребовать тело для захоронения.

– Сейчас покойный может вернуться на родину?

– Да. Полицейские установили, что произошёл несчастный случай.

– И всё-таки их что-то смущает?

– Следствие продолжается, – Михаил пожал плечами. – Однако криминалисты желают твёрдо увериться, что это именно Македонов Владимир Фёдорович, тридцати шести лет от роду. Для этого хотят провести экспертизу. Им необходим генетический материал близкого родственника.

– У него кто-то есть в Москве? Мать, отец, братья, сёстры?

– Ничего не знаю. Есть только место, где он прописан.

– Семейное положение? – не унимался Вильницкий.

– Слушай, я дал тебе координаты, иди, выясняй! – Хлебников отмахнулся, как от назойливой мухи. – В паспорте нет отметки о браке и детях. При такой работе жениться плохая идея. Эти любители древностей не появляются дома годами. В общем, есть адрес, на месте всё узнаешь.

Валера Вильницкий родился в семье среднего достатка. Родители не баловали дорогой одеждой, а уж про автомобили, и говорить нечего. Отец работал прорабом на стройке, иногда любил прижаться к бутылке. Дома особо не скандалил, зарплату матери отдавал ополовинив. Не в его правилах постоянно канючить у жены на сигареты и на посиделки с мужиками в гаражах после работы. В тех краях он проводил времени много, вечерами не всегда, а уж в выходные вынь да положь! В гараже стоял подержанный японский автомобиль «Ниссан», но у отца никогда не хватало времени на езду- то уставал на собачьей работе, то выпил с устатку, то желания не имел. За баранку он садился раз в год по обещанию. Зато проводил время в пропахшем бензином и маслом гараже с удовольствием и единомышленники всегда находились. Мать называла это место ресторан «Кирпичик», потому что мужики сооружали себе стол и стулья из кирпичей. Отец умер от инфаркта, когда Валере исполнилось пятнадцать лет. В тот момент он остро нуждался в мужской, отцовской поддержке, а может и в крепком ремне. Его тогда носило и заносило. Сначала подросток, к ужасу матери, сплёлся с местными готами, напялил на себя чёрные лохмотья, натянул ботинки на платформе, и накрасил ногти чёрным лаком. Будущего полицейского не интересовало что это, откуда и зачем. Он отрастил волосы, выкрасил в чёрный цвет, потом выбрил виски, проколол мочку уха в нескольких местах и воткнул туда железные гвоздики. Валера считал себя творческим и вызывающим, он слушал «готик-рок» и «дарквэйв», смотрел фильмы «Дракула Брема Стокера», «Интервью с вампиром» и телесериал «Рыцарь навсегда». Однако красить губы, и подводить глаза чёрной краской не осмелился. Вскоре интерес к этой субкультуре пропал и отвалился, как старая шелуха вместе с гвоздиками из ушей и длинными, крашеными патлами. Он перестал слушать, бьющий по ушам, тяжёлый рок, переключился, как сейчас мягко называют, на городской романс в виде Славы Медяника, Михаила Круга и Александра Новикова. Последний нравился по настоящему и, уже став полицейским, Валера следил за новинками исполнителя и композитора. В семнадцать лет захотелось стать брутальным и сильным. Может не очень сильным, но выглядеть, как надутый мышцами рельефный мачо хотелось. Вильницкий наклеил на стенах своей комнаты фото смуглых и лоснящихся бодибилдеров, приобрёл у местного барыги пищевые добавки и отправился в спортивный клуб. Он быстро достиг успеха. Сначала рубашки натянулись на плечах и груди, вскоре пуговки не сходились, пришлось менять гардероб. В это время его заметил некий Лёнчик. Этот парень особо к спорту тяги не имел, но в клубе ошивался постоянно. Как-то он пригласил Валеру в свою компанию, вроде, как на празднование чьего-то дня рождения. Для веселья сообщество собралось на загородной даче. Что это за люди Вильницкий понял сразу. Вульгарные девицы с визгом выскакивали из бани и голышом прыгали в озеро. Мужики в чёрных трусах, из которых по спинам вырастали купола, курили анашу, без устали закидывали в рот рюмки и ржали над похабными анекдотами. Валера, конечно, считал себя продвинутым, свободным, сильным, но в его планы не входило добровольно становиться членом ОПГ. Он предполагал, чем может всё закончится и не собирался обзаводиться синими куполами и золотыми фиксами. С того дня Лёнчика парень обходил стороной, так кивал издалека, но не игнорировал вообще. С такими надо осторожно. Однако представитель преступной группировки оказался назойливым и настырным, звонил, караулил возле входа, предлагал денег и даже новую тачку. Валера прекрасно понимал, в обмен на что. И вот, когда в почтовом ящике обнаружил повестку в Армию, то посоветовавшись с матерью, собрал нехитрую котомку и отправился на призывной пункт. Год тарабанил честно, к кирзачам привык, холода и жары не замечал. Надутые препаратами плечи немного опали, зато наполнились силой. Вернулся совсем другим человеком – мужиком. К этому времени Лёнчик с компанией растворились то ли в городе, то ли в необъятной России, то ли в местах не столь отдалённых. Профессию долго не выбирал, отоспался несколько дней, потом подшаманил отцовский автомобиль и устроился курьером в одну крупную торговую фирму. Так машина отца обрела нового хозяина. Покрутив баранку около года, Валера понял, что ни такая жизнь, ни такая профессия его не устраивают. Вскоре сдал документы в Университет на юридическое отделение, не без труда осилил вступительные экзамены и перешёл работать в отделение полиции.

Адрес, по которому ехал сержант Вильницкий, находился на окраине города. Он не знал этот район. Пришлось долго петлять по улицам, среди одинаковых, выкрашенных в жёлтую охру домов в поисках нужного номера. Двухэтажное здание было построено давно, в прошлом веке. А когда полицейский зашёл в подъезд, то понял, что возвели постройку, скорее всего в позапрошлом веке, до Революции это точно. Штукатурка, где отошла от кирпичей, где отвалилась вовсе, деревянная лестница прогнила и подозрительно скрипела. Вокруг валялись окурки, по углам стояли пустые бутылки из-под пива и дешёвой водки, пахло табаком, и в какой-то квартире тушил кислую капусту.

«Как же можно в наше время жить в таких условиях? Здесь, наверное, крысы с тараканами пешком прогуливаются, – Валерия передёрнуло от брезгливости. Они с матерью проживали в квартире малогабаритной, тоже далеко не новой постройки, но два раза в неделю приходила женщина из ближнего зарубежья, мыла подъезд, протирала окна и перила. Жильцы за чистотой следили и даже развели на подоконниках цветы в пластмассовых горшках. – Это, скорее всего, вопрос самоуважения. Собрались бы и тряхнули местную власть! – и тут же про себя усмехнулся. – Замучаешься трясти, эту власть! Она сама кого хочешь, до поноса затрясёт».

Он нажал на кнопку возле облезлой, давно не крашеной, деревянной двери. Вглубь полетел пронзительный звонок. Через какое-то время дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял мятый, заспанный мужик неопределённого возраста.

– Чё надо? – мужик почесал лохматую макушку и сощурился, фокусируя взгляд на визитёре.

– Здравствуйте. Мне нужен кто-нибудь из родственников Македонова Владимира Фёдоровича.

– Нет тут таких.

Дядька потянул на себя ручку, пытаясь избавиться от гостя. Полицейский сильной рукой удержал дверь и, достав из кармана удостоверение, сунул в нос мужику.

– По нашим сведениям, здесь прописан Македонов Владимир вместе со своей матерью. А вы кто? Покажите паспорт!

– Свалился ты на мою голову! Заходи! – мужчина удалился в комнату, а Вильницкий, перешагнув через порог, прикрыл за собой дверь. – Вот смотри, – дядька вернулся через секунду и протянул паспорт, – я здесь живу примерно три месяца. У этих Македоновых, жильё купил. С женой развёлся, вот на что хватило денег, то и купил. Сам видишь, халупа жуткая. А прежние хозяева куда-то съехали.

– А покупку как оформляли? Встречались с хозяевами?

– Нет. Всё сделали через риэлтера. Македоновы, похоже, ещё не выписались с этой жилплощади, – мужик развёл руками. – Ничем не могу помочь. Если что-то хочешь вычснить, спроси соседей, они все друг друга знают, расскажут, куда подевались прежние жильцы.

Вильницкий вышел на площадку, досадуя на то, что придётся скитаться по неопрятным квартирам. И вообще, зачем им это надо? По убийству Мешьшова Вовы топчутся на месте, а тут ещё вылезла непонятная фигура археолога. Ведь ясно, что несчастный случай! Хоронить, конечно, надо по-человечески, не в Турции же закапывать по мусульманским обычаям. Делать нечего, полицейский шагнул к двери напротив и позвонил. Открыли тут же, как будто кто-то стоял у порога с той стороны, и ждал непрошеного гостя. Сразу выяснилось происхождение кислого, капустного запаха. Перед полицейским, часто моргая, образовалась женщина непонятного возраста, с блеклыми, затянутыми в узел на затылке жидкими волосами. Через секунду к ней присоединились ребятишки. Одна девочка подросток остановилась у матери за спиной, двое маленьких уцепившись за подол, настороженно поглядывали на Вильницкого. То, что эта компания родственники, было видно невооружённым взглядом: все имели светло-голубые, бездонные, как вода, слегка выпученные глаза и круглые лица с выпирающими скулами. От такого внимания полицейский слегка растерялся и, достав очередной раз из кармана удостоверение, откашлявшись, произнёс:

– Извините за беспокойство. Я ищу ваших бывших соседей Македоновых, – Валера махнул рукой за спину. – Я знаю, что они переехали, и в квартире обосновался новый хозяин. Вы не подскажете, где они проживают сейчас?

– А вы проходите, – женщина качнулась, от чего ребятишки ссыпались с неё и, сверкая босыми пятками, улетели в комнату. Тема про соседей оказалась им не интересной, да и гость пришёл с пустыми руками. Хозяйка церемонно повела рукой. – Проходите на кухню.

Валера понял, что женщина навеселе. Он потоптался у порога, не зная в обуви идти или разуться. Бросив быстрый взгляд, понял, квартира бедная, но вычищена до возможного блеска. Хозяйка увидела беспокойство визитёра и небрежно махнула кистью руки:

– Не разувайтесь. Ленка позже подотрёт, – полицейский тщательно вытер подошвы ботинок о половичок и прошёл за женщиной. На столе стояла початая банка с солёными огурцами и две пустые рюмки. Похоже, хозяйка отправила гонца за добавкой, поэтому так быстро открыла дверь. – А что вас интересует гражданин полицейский? Соседи съехали несколько месяцев тому назад.

– Извините, как я могу к вам обращаться?

– Александра Фёдоровна, – раскрасневшаяся женщина с пьяным достоинством откинула со лба, выскочившую из пучка, прядь волос.

«Ох, ты боже мой, как русскую императрицу Романову, не больше не меньше!»

Валера подавил усмешку и глянул серьёзно:

– Куда они переехали?

– А что случилось? Зачем вы их ищете? Натворили что-то?

– Владимир разбился в Турции. Со скалы упал. Я ищу его мать, чтобы сообщить об этом.

– Мать? – женщина ухмыльнулась. – Да нет у него матери! – она загрустила на секунду. – Жалко парня.

– По документам он прописан с Македоновой Тамарой Алексеевной. Разве это не его мать?

– Мачеха она ему. Родная мать упылила куда-то за длинным рублём, а может долларом, или за другой валютой. Кажется в Европу, да только так и не появилась. Муж с сыном ждали несколько лет, сами хозяйство вели. Ждали честно. Лет через пять появилась, красотка иностранная, когда сыну исполнилось лет десять, объявила, что надо подать на развод. Мол, там она замуж фиктивно выйдет, обоснуется, а следом их перетянет. Старший Македонов сразу понял, что враньё это всё, жена уже никогда не вернётся. Если за пять лет её к сыну ни разу не потянуло, то после развода и вовсе забудет про обещания. А вот паренёк поверил, ждал, плакал. Сама видела. Отец в холостяках долго не ходил, встретил где-то женщину себе под стать, и вот она стала для Вовки матерью. Сначала мальчик Тамару не воспринимал, даже ненавидел, а потом как-то срослось само собой.

«Женщине поговорить охота, лизанула немного, вот речь и льётся, – Валера, не перебивая, слушал хозяйку. – А ведь спросил всего-навсего новый адрес».

А Александра Фёдоровна не унималась:

– Фёдор, отец Вовки умер лет восемь назад от сердечного приступа. Мачеха с пасынком остались одни. Володька в это время уже скитался с археологами по миру. К Тамаре наведывался периодически. Всё-таки дом родной, отчий. А тут буквально за короткое время внезапно разбогатели, приобрели квартиру в новом, элитном районе, – Женщина указала подбородком в сторону подъезда. – Эту продали за бесценок. Соседи шутили: мол, Вовка не иначе клад нашёл! Вот откуда такие деньги? Неужели, археологи хорошо зарабатывают?

Хозяйка застыла с немым вопросом в глазах, как бы требуя от гостя диалога. Вильницкий пожал плечами:

– Не знаю. Он последнее время работал в венгерской экспедиции. Там, наверное, платят в евро. Так вы скажете их новый адрес?

– Сейчас запишу, – спохватилась женщина и крикнула в комнату, – Ленка, ручку с листком принеси! – и снова повернулась к полицейскому. – Странно, зачем продали? Дом под снос. Новую квартиру и так бы получили. Ну, может не такую роскошную, в которой сейчас Тамара обитает. Да только в этом ли счастье? Муж помер, пасынок погиб, осталась одна одинёшенька на свете.

– А вы откуда знаете адрес? Связь поддерживаете?

– Не особенно. Муж помогал вещи перевозить, а после они нас на новоселье приглашали. Вот и вся наша дружба.

Девочка-подросток шмыгнула мышкой, оставила на столе чистый тетрадный листок и ручку и так же мигом исчезла. Александра Фёдоровна, высунув язык, старательно записала адрес и протянула полицейскому со словами:

– Сама я не пойду, неудобно, да и некогда мне, а когда будете у Тамары, спросите, если нужна помощь, пусть даст знать. С похоронами, с поминками всегда поддержка нужна.

Тут раздался звонок. Женщина засуетилась, провожая гостя и встречая долгожданного. Ребятишки уже распахнули дверь и бросились заглядывать в пакеты, которые держал мужчина среднего роста в мятой рубашке.

– А вот и муж мой! – радостно сообщила хозяйка, ни к кому не обращаясь, потом потянулась к мужчине. – Это соседей разыскивают, Македоновых.

– Здравствуйте и до свидания! – раскланялся Вильницкий и протиснулся мимо мужика. На него пахнуло старым перегаром и потом. – Спасибо за адрес, – Он махнул рукой Александре Фёдоровне.

– Постойте, – хозяин квартиры норовил уцепить Валеру за локоть, – а может с нами? – он щёлкнул указательным пальцем себя по кадыку.

Полицейский попятился спиной к выходу:

– Большое спасибо, но служба.

Спускаясь по скрипучим лестницам, парень думал, что, скорее всего, никто в семье не работает. Будний день, а взрослые дома. Ну, ребятишки понятно, лето, последние дни каникул. И вот получит семья новую квартиру, три комнаты, как минимум, поживут несколько месяцев, оформят документы, приватизируют. Работать не любят, на службу не ходят, выпить же не дураки. Обменяют с доплатой на две комнаты, потом на одну или переедут в дом где-нибудь в деревне Хреново или Весёлая жизнь, или Бухалово. От мыслей его отвлёк телефонный звонок. Откуда-то издалека раздался голос Хлебникова:

– Так, Вильницкий, дуй в морг. Экспертиза по мальчику готова, сразу ко мне!

– А к Македоновой когда?

– Ты что, её ещё не нашёл?

– Она переехала, проживает по другому адресу.

– Это завтра. Турки месяц держали труп, день подождут! Нам убийство надо раскрывать!

Минут через сорок Хлебников взял в руки бумаги от патологоанатома, которые принёс Вильницкий. Крутил он их так и этак, перекладывал, перечитывал, пока не понял, что результаты экспертизы ничего нового ему не сообщат. Паренька убили острым железным шпателем, именно тем, который вытащил молодой помощник из мусорного бака. Инструмент совершенно примитивный, стальной, с остро заточенным концом и деревянной ручкой. Такие используют художники, маляры, скульпторы, строители и даже медики. В своей практике Михаил никогда не встречал столь странного орудия убийства, хотя удивляться приходилось. Однажды, прибыв на место преступления вместе с группой, он еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Неудержимый порыв юмора охладило бездыханное тело, смирно лежащее на грязном, кухонном полу. Два приятеля решили сообразить на двоих. Не успели особо пригубить, как ввязались в спор. Один не выдержал и треснул товарища по голове трёхлитровой непочатой банкой с солёными огурцами. Убийца, понимая тщетность всех попыток скрыться незаметно, никуда не побежал, а вызвал полицию. Пока ждал, допивал остатки алкоголя и закусывал всё теми же огурцами, которые собирал с пола и головы товарища. Встречались орудия убийства совершенно неожиданные: штопор, детская скакалка, шахматная доска и даже крышка от унитаза. И что же делать теперь с этим шпателем? Получается, что человек принёс его с собой. Специально или случайно? Он делает дома ремонт или инструмент имеет отношение к его профессии? Шпатель не новый, но где использовался ранее, эксперты установить не смогли, потому что убийца тщательно его обработал. Кто произвёл и где приобретён выяснять не стоит, только время потеряют. Хлебников тяжело вздохнул и глянул на Вильницкого. Тот сидел за столом напротив и, криво ухмыляясь, что-то читал в своём крутом смартфоне. Михаил укоризненно покачал головой. У самого в кармане болтался простенький «Самсунг», только чтобы принимать звонки и самому быть на связи. От новомодных гаджетов с камерами, интернетом, различными пикселями, провайдерами, гигабайтами, чипами и прочей ерундой полицейский держался на расстоянии. А когда товарищи посмеивались над его допотопной трубкой, он отвечал, что не намерен тратить время и деньги на бессмысленные, бесполезные штучки. В душе сам понимал, что просто боится выглядеть глупо. Если такой аппарат попадёт в руки, он просто не сообразит, что с ним делать и на какую кнопку нажимать. Михаил снова вздохнул от сознания того, что неумолимо стареет. Он снова посмотрел на парня и мысленно прикинул, а хотел бы вернуться в свою юность, молодость?

«Нет. А что там хорошего? Там я уже был».

Хлебников напустил во взгляд строгости:

– Я не пойму, а что сидим? Почему свидетелей не ищем? Нам убийцу мальчика никто не предоставит, самим надо носом землю рыть.

– Так я на утро запланировал. – Валера подскочил и глянул на часы. Через час он назначил свидание девушке. Долго обхаживал и наконец, она согласилась. Пропустить никак нельзя! – Сначала Македоновой сообщу о гибели пасынка, потом опрашивать соседей.

– Нет, давай сейчас! Народ пришёл с работы, ужинать собирается, все бабушки, пенсионеры, инвалиды, беременные дома. А я к аналитикам. Может где-то мелькал подобный шпатель. Никак не даёт он мне покоя.

***

Участковый Семёнов Николай Ильич терпеть не мог свою работу. Каждый день уделял несколько минут для того, чтобы помечтать о том, чем он займётся, выйдя на пенсию. А заслуженный отдых уже маячил на горизонте, несмотря на то, что он был ещё достаточно молод для отдыха в общепринятом смысле. А кто упрекнёт? Двадцать лет безупречной службы достаточно, чтобы получать жалование от государства. А пенсия получается неплохая. Всё-таки несколько раз приходилось бывать в горячих точках. Однако на голую пенсию в наше время прожить трудно, особенно в таком дорогом городе как Москва. Да и жена запилит. Ну не сидеть же с ней возле телевизора в переживаниях, наблюдая за страданиями сериальных героев. Можно найти работёнку не пыльную, вроде вахтёра, охранника или сторожа. Деньги хоть и небольшие, зато спроса почти никакого. Вон, в местный супермаркет требуются, а как-то приятель звал на частную автомобильную стоянку. А в свободное время рыбалка! Николай Ильич обожал это дело, у воды мог сидеть вечность, невзирая на времена года. Компания не нужна. Сам себе компания. В рюкзаке беленькая для «сугреву», шмат сала, хлеб и солёные огурцы в целлофановом мешочке. Идиллия! Из задумчивости Семёнова вывел настойчивый голос пострадавшей. А пострадавшая понятия не имела, что попала к участковому именно в те несколько минут, когда он пребывал в сладких грёзах. Она активно требовала внимания и даже сердилась.

– Послушайте, вы должны что-то предпринять!

– Что, например? Охрану возле вашей двери поставить, или помочь поменять замки? – вот за такие моменты Николай Ильич и не любил свою работу. Занимается какой-то ерундой! Усмиряет алкоголиков, которые волтузят своих жён, гоняет хулиганистых подростков, шастает с проверками по квартирам в поисках нелегальных эмигрантов. А сейчас их развелось, как блох на дворовой собаке. – Вы же говорите, что из квартиры ничего не пропало.

– Соседку по голове ударили так, что скорую пришлось вызывать!

– И где она, раненая? Сама, почему не появилась? Пусть приходит, заявление пишет!

– У неё мать больная, на коляске, не с кем оставить. Да и не хочет она заявление писать.

– Ну, а я что могу поделать? Заставить пострадавшую никто не может.

– И куда мне теперь отправляться, в прокуратуру, к следователю, в МВД? Какие там у вас ещё службы имеются по защите простых граждан?

Алисия почти перешла на крик, а в душе понимала, что ничего не добьётся. Прав участковый, ничего же не пропало.

– Вы, гражданочка людей от важных дел не отвлекайте. Там убийства, грабежи, терроризм, а вы со своей ерундой, – Семёнов смягчил и сделал голос задушевным. Не хватало, чтобы перед пенсией какая-нибудь жалоба появилась. – Давайте ещё раз по порядку.

– Я находилась на работе. Маргарита, моя соседка по площадке держит небольшой ларёк канцелярских товаров в соседнем супермаркете. Несколько раз в день заскакивает домой, чтобы покормить или дать лекарство больной матери. Она увидела, что дверь в мою квартиру приоткрыта. Сначала она позвала меня, потом вошла в прихожую, и тут получила удар по голове. Когда немного очухалась, то вызвала скорую, врачи её перевязали, хотели забрать для наблюдения в больницу, но Маргарита отказалась. Позже позвонила мне. Когда я вернулась, то обнаружила, что в квартире всё перевёрнуто, но ничего не пропало, даже пятьсот долларов, которые остались с отпуска.

– Она видела, кто на неё напал?

– Говорит, что нет. В прихожей было темно. Тот, кто нанёс удар стоял за дверями. Да и произошло всё молниеносно.

– Чем ударили?

– Когда врачи осматривали рану, сказали, что тупым предметом, скорее всего деревянным.

– Это мог быть какой-нибудь ваш недоброжелатель или враг?

– Я держу косметический салон. Ко мне приходят и женщины, и мужчины, и подростки с акне. Уходят все счастливые и довольные. Нет у меня врагов!

– Может, для кого-нибудь вы перестарались с пластикой?

– Ещё раз говорю: косметический салон! Не кабинет пластической хирургии.

– Вы осмотрели замки? Взломаны? Дверь покорёжена?

– Нет, всё чисто, как будто открыли родным ключом.

– Узкие специалисты с отмычкой проникнут, царапины не оставят, – Семёнов почесал макушку и снова перешёл на участливый тон. – А сейчас кто-то присматривает за жильём?

– Ага, собака Жучка. Я дверь закрыла и к вам. Ещё ребёнка из детского сада забирать.

– Собака это хорошо. Преступник не сунется, если услышит лай.

«Ну, видел бы ты эту охранницу Жучку, – усмехнулась про себя Малинина, – шума много и лает на каждое дерево, а при малейшей опасности или обмочится или в обморок свалится».

– Давайте так, я беру ваше происшествие на карандаш, а вы поменяйте замки, подумайте, кто это мог быть, и что искали в вашей квартире, – Николай Ильич записал на листке свой телефон и протянул женщине. – Звоните в любое время. А если пострадавшая надумает, пусть приходит и напишет заявление.

Алисия взяла бумажку, тяжело вздохнула и поднялась.

– Надеюсь, что причин для звонка больше не появится.

– Ну-ка постойте, гражданочка, – в голове участкового мелькнула мысль, – в какую сторону открывается входная дверь?

– Какая разница, – Алиса уже направилась к выходу, но обернулась на странный вопрос.

– Как мог воришка стукнуть вашу соседку из-за двери, если двери, как правило, открываются в сторону площадки? – блюститель порядка почесал макушку. – Соседка потянула дверь на себя?

Малинина остановилась в недоумении и задумалась, потом пожала плечами:

– Открывается, как и у всех, на площадку, – она вдруг догадалась, что имеет в виду Семёнов. А ведь Маргаритка должна была видеть того, кто её ударил! Хоть на секунду, но увидела! – Мне надо с ней поговорить!

Алисия выскочила из кабинета, не сказав до свидания. Семёнов с облегчением вздохнул. Все бы проблемы решались так просто. Он даже не собирался грузить себя мыслями, что произошло в квартире, лучше вернуться к мечтам.

Женщина в глубокой задумчивости направилась в детский сад. Выскочив из дома, она не стала брать машину, потому что до приёмной участкового и до детского учреждения, которые находились недалеко друг от друга, долго бы петляла дворами и искала парковку. Легче пройти тропинками, миновать небольшой парк и пролезть сквозь отогнутые прутья забора. Как Алиса не торопилась, в группу попала самой последней. Егор одиноко сидел на низкой скамеечке среди разноцветных шкафчиков и складывал из бумаги кораблик. При виде матери подскочил радостно:

– Нина Петровна, за мной мама пришла! – и, не дожидаясь отклика, и не прощаясь, вприпрыжку поскакал к дверям, на ходу схватив родительницу за руку.

– Егорка скажи до свидания воспитательнице, – одёрнула сына Алисия.

Назад шли молча. То есть у сына не закрывался рот от новостей, а мать слушала ребёнка в пол уха, невпопад отвечая или вовсе не слыша вопроса. В голове роилось тысяча мыслей. Например: почему Владислав назначил свидание, а сам не появился и не позвонил. А что она о нём знает? Да ничего толком. Вроде москвич, вроде какой-то научный сотрудник. Рассказать можно всякую всячину. Она тоже про себя могла сказать, что королева английская или внучка Ротшильда, кто проверит! Может этот Владислав аферист, вор и проходимец! Выманил в другой конец города вроде как на свидание, а сам шасть, чистить квартиру! По поводу Маргаритки сомнений не имелось. Только благодаря её появлению ничего не пропало. Но, ведь она могла видеть вора. Может соседка знает преступника и покрывает! Надо с ней поговорить. Ещё необходимо поменять замки. Когда она всё это будет делать? Завтра утром прилетает Василиса из Турции, необходимо встретить в аэропорту и забрать аппарат, а после обеда записаны клиентки на процедуры. Опять просить Маргаритку, чтобы та проследила за плотником из ЖЭКа? Нет, она и так пострадала! Поднявшись на лифте на свой этаж, женщина прямиком направилась к соседской двери. Маргарита открыла после первого звонка. Её голову закрывала яркая косынка, скрывая повязку, которую наложили врачи скорой помощи. Увидев Малинину, соседка приложила палец к губам и округлила глаза:

– Только не говори при маме о том, что произошло. Ей нельзя волноваться! – она посторонилась, пропуская Алису и Егора.

– Рита, кто там?

Из комнаты раздался требовательный голос матери. В голове Алисы мелькнуло, что мать- инвалид превратила свою дочь в прислугу. Она не разрешала приглашать в дом посторонних, требовала только свежую пищу и без дочери не могла принять лекарства, ссылаясь на то, что забывает, какие таблетки принимать утром, а какие после обеда. Сама целыми днями сидела возле телевизора и смотрела все сериалы подряд. Хотя, по мнению Малининой, спокойно могла помочь замотанной Маргарите почистить картошку к ужину, заштопать носки и полить цветы на подоконниках. Ведь жизнь на инвалидной коляске не заканчивается. Существуют общества инвалидов, где люди занимаются спортом и художественной самодеятельностью! А что делать дочери? При таком раскладе она никогда замуж не выйдет и благополучно состарится рядом с матерью! Алиса глубоко затолкала свои мысли, а вслух сказала:

– Мы не будем проходить. Скажи только одно: ты видела того, кто тебя ударил?

– Я же говорила, что нет.

Рита смотрела прямо и искренне.

– Давай так, – не унималась Малинина, – ты увидела приоткрытую дверь. Потянула её на себя. Как он мог ударить из-за двери?

Соседка на секунду нахмурилась.

– Слушай, меня, наверное, хорошо приложили, поэтому несу околесицу. Я вошла в квартиру. Дверь кладовки была нараспашку. Даже внимания на это не обратила, двинулась в сторону комнаты. Вот тут он меня и приложил. Он спрятался в кладовке. Я же стояла спиной к нему!

– Теперь понятно, – Малинина облегчённо вздохнула. – Понятно, что ничего не понятно. Надо менять замки.

– Ты слесаря уже вызвала? – Алиса кивнула. – Если очень занята, я могу проследить за работой.

– Хватит с тебя! – женщина жестом указала на голову Риты. – И так пострадала.

– Да всегда с радостью. С матерью целыми днями находиться не большое удовольствие. С каждым днём всё тяжелее. Спасает только работа, да к тебе ещё без скандала отпускает.

– Ладно, если буду зашиваться, позвоню, – Малинина потянула сына через площадку к своей двери, где уже лаем заливалась Жучка и махнула рукой. – Маме привет.

Глава 4

Офицер криминальной полиции Эрин Исан не любил русских. То есть любил до тех пор, пока его не бросила русская жена. Она ушла к другому! Да было бы к кому. От турка ушла к татарину. Как говорят русские: поменяла шило на мыло. Мусульманина сменила на мусульманина. Уехала с жаркой Анталии в сырой, холодный Санкт-Петербург. Жила, как у Аллаха за пазухой. Ни в чём не нуждалась. Вот тебе и квартира, и бирюзовое море, и пляжи, жара, фрукты, какие хочешь круглый год. И, конечно, любовь, уважение, семья. Понятно, взгляды на традиции в семье различные, но для того и создавалась пара, чтобы уступать друг другу. Её накажет Всевышний! Написано же в одном хадисе:

«Тот, кто повинен в разрыве кровных уз родства, не войдёт в Рай».

Хорошо детей не случилось, а то бы расставание было мучительнее во сто крат. Хоть развелись больше года тому назад, Эрин ещё хранил обиду, злился, но по-прежнему любил изменщицу. Однако полагал, что в холостяках находиться долго, это вредно для здоровья. Вернулись прежние привычки: он снова стал похож на неглаженый мешок, обвешанный пистолетом, рацией, телефоном и массой полицейских примочек. Еда всухомятку, набегу, вечерами вместо горячего ужина пиво с орешками. Да и в интимной сфере не всё так гладко. Нельзя офицеру полиции с проститутками якшаться. Приличную женщину в постель не потащишь. Выход один: жениться! Есть одна на примете из отдела таможенного контроля. Правда толстовата, крупновата, да и красится, как цирковая лошадь. Главное, это она оказывает всяческие знаки внимания, приглашает на кофе, старается попасться на глаза и бесконечно улыбается при виде его, демонстрируя ровные, белоснежные зубы, как будто показывая насколько со здоровьем всё ок! Она турчанка, а значит должна понимать, что брак это не шутки шутить. Не то, что русская легкомысленная дамочка, махнула белым крылом и улетела из жарких краёв на свою холодную родину. Ну, ничего, будет и на его улице праздник.

Когда Эрин приехал на место, где произошёл несчастный случай, он не знал, что погиб русский, а то не взялся бы за это расследование. В провинции Анталия в нескольких местах работают археологи. Компании разношерстные, проживают кто где. Это раньше экспедиции разбивали лагеря с палатками возле объекта раскопок. Сейчас комфорт подавай и удобства, селятся кто в отеле, кто квартирует в частном секторе, кто в арендованном домике на колёсах. Рано утром машина забирает всех и доставляет к месту, а вечером возвращает назад, туда, где есть душ, горячая пища и уютная постель.

Трагедия произошла в районе города Памуккале. Эрин досадовал на своё начальство и на местную жандармерию. Могли бы своими силами разобраться. Ан, нет, потребовали присутствия офицера из Управления. Всё-таки погиб иностранец. Пришлось добираться около двух часов. Местные стражи порядка даже толком не осмотрели место преступления, боялись оплошать, а больше всего ответственности. Всё это время труп лежал на жаре, прикрытый брезентом, под охраной жандармерии. И неизвестно, сколько времени он уже так лежит. По дороге Эрин связался с местными, уточнил, как быстрее добраться до места происшествия и настроил навигатор. Его уже ждали эксперты и шеф местных жандармов. Как всегда, жандармерия и полиция настороженно относились друг к другу. Открыто не соперничали, но особенно не дружили. В сферу действий полиции входило раскрытие преступлений, совершённых в черте города, а жандармерия контролировала деревни, аулы, посёлки и мелкие поселения, также урезонивала крамольно настроенных граждан. Однако в случаях происшествий с иностранными представителями охранники горных аулов предпочитали снять с себя ответственность и передать расследования Главному полицейскому Управлению города Анталия и Провинции Анталия. Одно дело давить турецких мятежников, ловить воришек, разбираться в проблемах с воровством овец и коров, а другое дипломатические нюансы, связанные с иностранными гражданами. На месте работали быстро, без лишних разговоров. В августе, как всегда, стояла неимоверная жара, хотя для турков это явление природы не являлось особенной надсадой. Угнетало другое: наступил третий день строгого поста «ураза». Месяц отказа от приёма пищи и воды. От того времени когда чёрная нитка начинает отличаться от белой, и до полного захода солнца. Почти месяц надо терпеть до праздника Рамадан-Байрам, когда все запреты будут сняты. А пока под палящим солнцем с барабаном под красным турецким флагом полумесяца и звезды, без капли воды, а про пиво уже и речи не идёт.

– Кто обнаружил труп?

Эрин обратился к крепкому, невысокому мужчине, шефу местной жандармерии.

– Чабан перегонял отару к горной реке. Собаки-кангалы, стерегущие стадо, учуяли, подняли лай.

– Почему решили, что это иностранец?

– У него православный крестик на шее. До вашего прибытия труп не трогали. А вот быстро опросили участников археологической экспедиции. Те подтвердили, что на работу не вышел русский. Некий Македонов Владимир Фёдорович, уроженец города Москвы, тридцать шесть лет от роду.

– Странно, так сразу поняли, что парень именно из археологов?

Эрин подозрительно глянул на крепыша, однако тот не смутился и продолжал уверенно.

– Ничего странного. Мои люди знают эту местность отлично. Рядом никаких поселений. Сюда не заглядывают туристы. А вот венгерские учёные роют уже три месяца. Живут в городе, сюда приезжают на микроавтобусе. Утром водитель ждал возле дома, где парень жил с приятелем, но тот не вышел. Он стучался в дверь, но никто не открыл. Тогда шофёр отправился за другими, – смуглое лицо главного жандарма лоснилось от пота. Он снял фуражку и провёл по лысой голове белым носовым платком. Вернув головной убор на место, шумно выдохнул. – Если кто-то опаздывает, то добирается пешком. Это два с половиной километра. Просто в такую жару наматывать километраж совсем не весело.

К ним подошёл парень такого же размера и телосложения, как и шеф.

«Наверное, имеется специальный критерий отбора кандидатов для несения такой службы, – мелькнуло в голове офицера из Анталии, – не то, что в полиции: высокий, низкий, худой, нескладный. В некоторых отделах, например, как у аналитиков служат толстые, зато умные».

А парень остановился, вытянувшись, не зная, к кому обратиться вперёд: к непосредственному начальнику или к заезжей шишке.

– Что у тебя? – жандарм кивнул, поощряя подчинённого, и тут же повернулся к Эрину. – Это эксперт.

Парень, продолжая стоять по стойке смирно, доложил:

– Мужчина сорвался со скалы. После падения он ещё какое-то время был жив. Однако тело очень пострадало, особенно лицо. Множественные переломы и травмы, несовместимые с жизнью. Чувствуется явный запах алкоголя. Следов борьбы не обнаружено. Старик чабан наткнулся на тело в пять десять утра, а смерть наступила за час до этого. Однако чабан утверждает, что никого не видел, ничего подозрительного не слышал. Собаки также не учуяли посторонних. Об остальных деталях доложу после вскрытия.

«Даже в этих мелочах две службы отличаются друг от друга. Служака про вскрытие рапортует, как на плацу. А полицейский эксперт будет докладывать, и крутить пуговку на твоей рубашке», – вскользь снова подумал Эрин, а вслух уточнил:

– Нашли какие-то личные вещи?

– Одежда простая: шорты с множеством карманов, лёгкая рубашка. На ногах кеды. Из личных вещей только крестик на цепочке из жёлтого металла, кольцо и часы.

Так же без эмоций отчитывался эксперт, а шеф добавил:

– В квартиру, которую снимал вместе с другом погибший, поехали мои помощники. Там, скорее всего, найдут документы и паспорт.

– А с другом уже разговаривали?

– Руководитель экспедиции рассказал, что проживал Македонов вместе с Андрисом Кишфалуди. Он венгр из Будапешта. Тот улетел в Венгрию накануне гибели друга из-за болезни дяди. Пока это всё, что удалось разузнать на этот момент.

– Когда примерно будет готова экспертиза?

– Не раньше завтрашнего утра. У нас нет своего патологоанатома, За доктором отправили машину в Денизли.

– Так, за сегодня не управлюсь, придётся задержаться, – офицер из Анталии потёр гладкий подбородок. – Вы найдёте ночлег для меня? Какой-нибудь отель, например.

– Сейчас разгар сезона, все отели забиты, но у нас есть небольшая служебная квартира. Там все условия для проживания. Можем сразу же отправиться туда.

– Нет, – Эрин прикинул в голове, что если не будет работать оперативно, то не разделается с этим делом и за неделю. – Для начала мне нужен кабинет, чтобы допросить всех членов экспедиции. Надо всё-таки выяснить нечаянно парень сорвался, его столкнули или это самоубийство.

Кабинет оказался достаточно комфортным с кондиционером, удобным креслом и широким столом. Опрашивать археологов решил сам, не доверил это кропотливое дело коллегам из соседнего ведомства. Думал, что жандармы, привычные искать коров и разнимать пьяные, деревенские скандалы могут что-нибудь пропустить. Никто не обиделся, баба с повозки, кобыле легче. Теперь это дело их касается косвенно, пусть важный следак из Анталии и разбирается. Офицер полиции Эрин Исан и разбирался. Почти четыре часа вёл беседы с членами экспедиции. Перерывов и перекуров не устраивал, только секретаря периодически просил принести горячий чай. Он причислял себя к правоверным мусульманам, но по религии не фанател, чай, воду в строгое время поста себе позволял. Ну, подумаешь и несколько сигарет в день. Так думается лучше. Компания набралась небольшая. Десять человек. С погибшим Македоновым одиннадцать, а с уехавшим другом Андрисом Кишфалуди двенадцать. Возглавлял экспедицию довольно молодой на вид и энергичный профессор Будапештского университета. С него и начал Исан. Учёного мужа, похоже, занимала только наука, раскопки, старые черепки и легенды из древности. Его совсем не интересовали отношения, которые складывались в коллективе. Вроде все существовали дружно. Работали ответственно, дам сердца не делили, хотя в сотрудниках числились две молодые, симпатичные венгерки. В экспедиции без женщин можно, но с ними надёжнее. Всегда приготовят обеденный перекус и окажут первую медицинскую помощь. По национальности все разные: кроме русского Македонова и венгров, в коллективе трудились два англичанина из Кембриджа, парень из Хорватии, остальные местные наёмные рабочие. Турки числились в разнорабочих, таскали камни, расчищая площадки для раскопок, снимали первый культурный слой. Не доверишь же кропотливый труд несведущим людям. Персонал далёкий от археологии аккуратно складирует посуду и черепки. Возраста все примерно одинакового – за тридцать и до пятидесяти пяти. В экспедиции необходимы сильные и здоровые люди. Кому нужны сердечники и астматики, пусть даже супер умные. Профессор оказался самым старшим, ну ему по должности позволительно. Что касается парней, то особенно нечего сказать. Венгр и русский дружили. Проживали вместе на квартире. Ненависти к Владимиру, до такой степени, чтобы спихнуть со скалы никто не испытывал. А сам броситься и покончить жизнь самоубийством, вроде тоже причин не имел. Выпивать, выпивали все. Но на работе непозволительно. А как проводят свободное время сотрудники, профессора не интересовало. Это же не детский, скаутский лагерь. По какой причине парень ночью отправился в горы, ответить затрудняется. В экспедицию Македонова порекомендовал друг Андриас. Когда-то уже вместе работали.

– Кто находил жильё?

– Университет, который инициировал раскопки, связался с местной службой недвижимости. Они подбирали варианты.

– Кто оплачивает экспедицию?

Профессор обвёл жалобным взглядом представители турецкой власти. Ему хотелось быстрее разобраться во всей этой истории и вернуться к работе. Дни летели, поджимали сроки, руководство стояло над душой, требуя результатов. Мало того, что так некстати заболел дядя Андрея Кишфалуди. Теперь ещё выбыл из обоймы Македонов. Ну, положим, на русского найдётся замена быстро. Не такой уж большой специалист. Хороший исполнитель, не более того. Андриас же толковый, грамотный, окончил Университет, стажировался в США, присутствовал на раскопках в Чили, Китае и Бразилии.

Полицейский расценил взгляд по-своему:

– Ну не из чистого альтруизма и не ради науки двенадцать человек будут жариться на солнце целыми днями.

Профессор тяжело вздохнул. В душе он негодовал на то, что так бездарно тратит время. Но ничего не оставалось делать, как дать объяснения:

– Существует Комитет всемирного наследия при ЮНЕСКО. Ежегодно эта организация проводит сессии, на которых присуждает «статус объекта всемирного наследия». Это даёт большие преимущества для таких объектов в виде дополнительных гарантий в сохранности и целостности уникальных комплексов. Это обеспечивает приоритетность и привлечение финансовых средств, в первую очередь из фонда культурного наследия для поддержки объектов. Знаете, на территории Турции таких точек семнадцать, а в Венгрии только восемь! – профессор всё более увлекался, раздражительность постепенно растаяла. – Кстати сказать, бюджет в ЮНЕСКО весьма скромный. Он складывается из взносов ста восьмидесяти двух государств-членов. Вам покажется, что это огромные деньги? Но это очень мало в масштабах нашей планеты! Всемирная организация не занимается оказанием финансовой помощи! Не выделяет деньги на фантастические проекты. Конкретно мои разработки длились несколько лет, я кропотливо собирал знания предков по крупицам. Мне и моим коллегам удалось доказать, что в районе Памуккале, помимо минеральных источников и древнего города Иерополиса, находятся остатки древнейших поселений, которые в то время жили под властью хеттских царей. Это четырнадцатый век до нашей эры! – учёный муж активно жестикулировал и сверкал белками карих глаз. – Письменное наследие хеттов сохранилось в архивах города-руны Хаттуши в виде глиняных табличек. Их обнаружили при раскопках в районе города Белек недалеко от Анталии!

– Понятно, – Эрин нетерпеливо перебил собеседника. Он только хотел узнать, какую зарплату получали сотрудники экспедиции, и что удалось обнаружить, но сам невольно втянулся в учёный разговор. – ЮНЕСКО не даёт денег под проекты, как вам удалось убедить коллегию? Ведь ваши предполагаемые поселения ещё под землёй!

– Вот именно! – профессор с демоническим видом поднял указательный палец. – Комитет всемирного наследия разработал определённые критерии. Например: объект представляет собой шедевр человеческого гения, или свидетельствует о значительном влиянии человеческих ценностей в определённом культурном пространстве, или уникален для цивилизации, которая существует или уже исчезла. И если объект отвечает хоть одному критерию, то можно попасть в список. Главное войти в предварительный перечень. Вы представить себе не можете, сколько стран, территорий желает попасть под защиту ЮНЕСКО. Это ни сколько финансовая составляющая, сколько поднятие престижа! По сути, охранять, и следить будет та страна, на территории какой находится объект. Турция просто напичкана историческими и природными ценностями, однако Министерство культуры этой страны не с большой охотой даёт лицензии на раскопки. Проект заинтересовал крупных турецких и венгерских предпринимателей, которые планируют выстроить инфраструктуру из отелей, бассейнов, искусственных озёр, торговых центров вокруг развалин старого города. Представьте, насколько вырастет интерес, когда объект окажется под охраной ЮНЕСКО!

До Эрина, наконец, дошло, к чему вёл всё это время учёный.

– Я понял, вы подали заявку на номинацию ещё не существующего города!

Профессор вдруг сник.

– Вот именно! Международная комиссия рассматривает документы минимум полтора года. Через несколько месяцев я должен дать результаты!

– Есть успехи? – скептически поинтересовался полицейский.

– Самый большой успех, в том, что нас приняли в предварительный список.

– Да, понимаю вашу озабоченность. Только ещё одно: сколько получали ваши сотрудники?

– По-разному. Заработную плату выдавали в турецких лирах. Если интересует конкретно Македонов, тот имел около двух тысяч. Это примерно четыреста евро. Местные радовались и тысяче. Мне зарплата начисляется в Будапештском Университете.

– Так вы работаете за чистую науку?

Эрин спросил просто, без пафоса, но учёный, гордо вскинул голову.

– Мой отец был археологом, дед тоже. Моя цель преумножить славу фамилии и страны!

– А если города не существует?

– Не может такого быть! Древние манускрипты не могут обманывать. Будем копать до последнего!

Эрин немного отдышался. Беседа с профессором несколько скривила путь, по которому он двигался, поэтому дальше полицейский решил не вдаваться в исторические и профессиональные подробности, а плотно расследовать смерть русского парня. Турецкие наёмные рабочие ничего толком поведать не могли. Их дело телячье: принеси, подай, привези, отвези, рой, где скажут. Недалеко от места раскопок растянули шатёр. Там складывали инструменты, вещи и провиант. Обедали вместе. Иностранцы много шутили и смеялись. Общались на английском. Турки немного понимали, о чём разговор, но вот шутки до них не доходили. Да и какая разница. Алкоголь на работе никто не употреблял, друг с другом не скандалили. Русский был парень, как парень. Простоватый и курил, как паровоз. Дружил с венгром. Да и возраста одного, даже похожи друг на друга внешне. Оба подтянутые, спортивные. Иногда со спины их путали, если головы закрывали кепки или банданы. У русского волосы немного светлее.

Когда следователь отпустил рабочих, в дверь заглянул секретарь:

– Принесли протокол осмотра квартиры, где проживал покойник.

– Давайте! И пригласите, – полицейский заглянул в блокнот. – Дубравко Златовича. Надо же имена, язык можно сломать!

Секретарь протянул тонкую папку и тихо покинул кабинет. Через две секунды вошёл высокий, светловолосый хорват. Эрин кивнул и рукой указал на стул, сам на несколько минут углубился в бумаги. В них он не нашёл ничего интересного или криминального. В двухкомнатной квартире проживали два молодых парня. Комнаты разделили поровну. Кухней с телевизором, чайником и плитой пользовались сообща. Иногда пили пиво – под раковиной стояло несколько пустых бутылок тёмного стекла от «Туборга». Может дам и приводили, но следов указывающих на это не нашлось. Видно жильё приводили в порядок. Носки, трусы по углам не валялись, грязная посуда стояла вымытая в пластиковой сушилке. От хозяйки, которая сдавала жильё, узнали, что она предлагала свои услуги по уборке, но молодые люди отказались, ссылаясь на то, что мусорить им некогда, целыми днями на раскопках. В одной из комнат обнаружили вещи и документы на имя Владимира Македонова. От Кишфалуди нашлось несколько рубашек, пара носков и джинсы. С документами, по всей видимости, он вылетел в Венгрию.

«Всё ясно, как белый день. Можно дело не открывать. Лишь одну странность надо выяснить, где мог напиться покойник, да так, чтобы навернуться насмерть со скалы. В квартире нет бутылок из-под ракии, виски или водки, а от пива голову не поведёт до такой степени, чтобы потерять ориентир и бухнуться с высоты и измесить до неузнаваемости тело. Значит, пил в другом месте или там, где упал. Однако на месте трагедии никакой тары не нашлось, – полицейский потёр подбородок. – Дам задание местным, чтобы прошлись по барам и ресторанам».

Мысли ещё витали недалеко от квартиры покойного, а язык уже обратился к хорвату:

– Вы Дубравко Златович из Загреба? – Эрин внимательно посмотрел на красивого балканца. – Скажите, как вы оказались в экспедиции?

– Это имеет значение?

Турок услышал густой, зычный бас и невольно улыбнулся своим мыслям:

«Ему бы петь партию Зарастро из «Волшебной флейты» Моцарта или Германа из «Пиковой дамы» Чайковского, а он в земле роется, – об опере он знал благодаря бывшей русской жене, которая пыталась сделать из него интеллигентного и образованного человека. По выходным они слушали классику на дисках, а пару раз выбирались в театр на представления с мировыми знаменитостями. Эрин на какой-то миг загрустил. – Да разве при такой работе возможно превратиться в рафинированного аристократа? – он выгнал грусть и снова незаметно улыбнулся. Однако кое-что осело в сознании и памяти. Воспоминания о жене ещё бередили душу.

– Погиб ваш коллега. Поэтому всякая мелочь имеет значение.

Златович беззлобно пожал плечами.

– Мне жалко парня. Мы особенно не дружили. Пару раз пили пиво в баре. Он недостаточно хорошо говорил на английском. Иногда его было трудно понять.

– В коллективе все общались на английском языке?

– Конечно! Хорват не будет учить венгерский, а англичанин турецкий, несмотря на то, что приходится здесь работать. Археолог по природе космополит меняет страны и места раскопок…

– Повторяю вопрос, – нетерпеливо и бесцеремонно перебил полицейский. Он устал, тянуло в сон, и желудок урчал от голода. А если выслушивать рассуждения каждого, то можно зависнуть надолго, – как вы попали в экспедицию?

– У нас с профессором схожая научная тема. Правда, мои научные разработки относятся к античной Греции. Профессор же специализируется на периоде правления Хеттских «рубаум», то есть царей. Мы познакомились на одной конференции, и он пригласил меня на раскопки. В период Первой Мировой войны на этом месте находились поселения армян. Во время геноцида армянского народа, жители покинули свои дома. Поэтому раскопки ведутся медленно, приходится разбирать каменные постройки.

Эрин стыдился этого исторического периода родной Турции, но не желал расшаркиваться в сожалениях перед хорватом. В конце концов, в истории каждой страны имеются тёмные пятна.

– А вы не думаете, что армянский город тоже история, тоже национальное достояние? – полицейский закурил.

– Согласен, – Дубравко кивнул миролюбиво. – Всё дело в исторической ценности.

– Так, когда вы в последний раз видели Македонова?

– Мы работали вместе накануне его гибели.

– Что-нибудь показалось странным или необычным?

– Я к парню не приглядывался, всё было как всегда.

Через несколько минут полицейский отпустил басистого балканца. Он посмотрел на часы. День казался невероятно долгим. Осталось допросить англичан и двух девушек. Оставлять беседы назавтра не имело смысла. Утром получит экспертизы от патологоанатома, проведёт процедуру опознания и домой. Свалился парень сам и нечего копать. Пусть это делают археологи. С англичанами разговор получился короткий. Они не рассказали ничего нового или существенного, а вот девушки поведали занимательные подробности. Во-первых: они оказались весьма симпатичными, а во-вторых: замечали то, на что не обращали внимания мужчины. К концу беседы Эрин имел представление, какие складывались отношения между русским и венгром. Андрей Кишфалуди считал себя наследником знатной венгерской фамилии. Правда это или нет, никто толком не знал, да и дела нет никому до этого факта. Точно известно, что с высшим университетским образованием. Одна из девушек на кафедре в Университете оформляла личные дела, когда готовились к экспедиции. Но вот по характеру парень на аристократа не тянул. Полицейский удивлённо вскинул брови.

– У него зимой снега не выпросишь, – девушка тряхнула роскошными кудрями. – Мы несколько раз летали с ним в Будапешт. Так он, идёт в Дьюти фри, выбирает самый дорогой одеколон и брызгает на себя, на носовые платки, даже на подкладку в сумке. А покупать денег жалел. Если у кого-нибудь день рождение, никогда не вкладывался. За него обычно Володя платил.

– Странные взаимоотношения.

– Да вот такая у них была дружба. Андрей позволял дружить с собой. Всё время поучал Македонова, а тот, как Санчо Панса при Дон Кихоте. Несмотря на то, что работать приходилось в земле, венгр умудрялся иметь ухоженные руки, – девушка хмыкнула. – Маникюр делал.

– Почему все венгра называют по-разному: кто Андрей, кто Андрис?

– По имени Андрей к нему обращался Володя. Наверное, так ему было легче на русский манер. Остальные как-то привыкли, тоже обращались именно так. На самом деле он Андрис. В паспорте зарегистрировано именно это имя. Знаю, потому что документы всех членов проходили через меня.

– Ему уже сообщили о смерти друга?

– Точно сказать не могу. Во всяком случае, я пыталась позвонить несколько раз, но безуспешно.

– Кто-нибудь мог желать смерти Македонова?

– Насколько я знаю, нет! Русский вообще характер имел сговорчивый и покладистый. Избегал скандалов и не конфликтовал в коллективе. Хотя и делить собственно нечего.

– Когда улетел Кишфалуди?

– Насколько я знаю, вчера.

Когда за девушкой закрылась дверь, Эрин потянулся и зевнул. Он не нашёл ничего криминального в смерти парня, хотя добросовестно старался. Полицейский решил не приглашать девушек на процедуру опознания, нечего травмировать нежные души жутким зрелищем.

В прозекторской возле мраморного стола топтались хорват и профессор. Эрину показалось, что этих двух будет достаточно для опознания. Когда патологоанатом услужливо откинул белую простыню, открывая лицо покойника, профессор качнулся и Дубравко уцепил его за локоть.

– Его, конечно, трудно опознать, но скорее всего это именно Македонов.

Профессор достал из кармана пачку бумажных салфеток, дёргающими движениями вынул из пластика бумажный клочок и промокнул лицо, по которому струился пот.

– Посмотрите, это его вещи?

Эрин указал на стол, где лежали вещи покойного.

– Крестик, часы его, – пробасил хорват, – лицо сильно изуродовано, даже не знаю, что ответить.

– Когда вернётся Кишфалуди? – полицейский обратился к профессору. – Уж он точно может определить.

– Отпросился на десять дней. Но кто знает, что там с его дедом или дядей…

Эрин отпустил археологов и почесал макушку. Он не знал, как поступить. И тут всколыхнулась старая обида на русскую жену, которая бросила его и кинулась в объятия к новому мужу.

– Труп в холодильник, будем ждать друга из Будапешта. А когда опознает, отдадим русским.

Он взял со стола акт экспертизы, пожал руку доктору и вышел.

***

Алисия категорически ничего не успевала, пришлось простоять в пробке по дороге в аэропорт. Новая подруга Василиса возвращалась из Турции и везла дорогостоящую центрифугу плазмы крови. Женщина нервно посматривала на часы. Только бы успеть. Если они не встретятся, то пиши, пропало! Малинина помнила, что подруга из Серпухова и работает на птицефабрике, а больше ничего, даже фамилии! Рыскай потом с собаками и фонарями по Серпухову и окрестным деревням! Хозяйка косметического салона уже дала объявление о новой процедуре, которая творит чудеса. Назавтра уже появились первые клиентки. Однако, лучше предварительно опробовать эффект плазмы на себе. Утром она отвезла сына в детский сад, потом два часа впустую прождала слесаря из местного РЭУ, который так и не появился. Пришлось запирать дверь на старые, ненадёжные замки, а Жучку оставлять в качестве отпугивающего, шумового средства. По дороге Малинина снова заскочила в РЭУ и выяснила, что слесарь трезв и вполне работоспособен, однако аварийная ситуация в одной из квартир не позволила появиться у клиентки вовремя. Ждите после обеда! Алисия разозлилась, это растянутое «после обеда» ломало все планы. Попасть в салон сегодня не получится. Испытание аппарата придётся провести в домашних условиях.

Малинина волновалась напрасно. Если и задержалась, то всего на несколько минут. Она заскочила в зал прилёта и протиснулась к турникету через толпу встречающих. Неожиданно, кто-то уцепил её за локоть. Алисия обернулась и радостно всплеснула руками. Пышная Василиса тянула к выходу. Они обнялись на ходу и вывалились из душного аэропорта.

– Я застряла в пробке. Думала, что пропущу тебя.

– Наш самолёт прилетел два часа назад. Ты знаешь, как чартеры летают. Плюс – минус два-три часа, – женщина протянула коробку, с которой так и моталась. – Вот твой агрегат.

– Вася, почему не позвонила? Я бы выехала раньше, – Алиса осмотрелась. – А где твой муж, чемоданы, багаж, подарки?

– Нас встречала машина, и он уехал срочно на службу.

– А как доберёшься ты? – в голове мелькнуло, неужели придётся везти подругу в Серпухов? Тогда вообще всем планам конец!

– Не волнуйся, добросишь меня до Казанского вокзала, а там со станции Каланчёвская электрички до Серпухова почти каждые полчаса.

– Даже неловко как-то, – Малинина в душе обрадовалась такой неприхотливости. – Давай, хотя бы кофе выпьем в городе, и я тебя провожу.

Позже Алисия сама была не рада, что предложила посидеть в кафе. Василиса никуда не торопилась, заказала себе вина и пустилась в разговоры. Малинина незаметно поглядывала на часы, внутри всё клокотало, но она не показывала виду, всё-таки человек безвозмездно вызвался помочь.

«Лучше бы сама заплатила за перевес багажа в аэропорту, – мысленно корила себя женщина, натужно улыбалась и невпопад вставляла реплики в беседу. – И зачем только пригласила в кафе…да уж лучше увезла её в Серпухов, быстрее бы освободилась».

В какой-то момент не выдержала, махнула рукой официанту и, улыбнувшись, виновато произнесла:

– Рада была видеть тебя. Ещё раз спасибо за услугу! Но надо бежать, у меня клиенты, извини!

Она достала кошелёк, но Василиса взялась яростно протестовать. Потом кое-как расплатились с официантом и вывалились на тихую улицу недалеко от станции Каланчевская.

– Алиса я к тебе приеду на процедуры.

– Конечно! Только прежде позвони.

– Как думаешь, на льготы в твоём салоне я заработала? – подруга подмигнула правым глазом.

Василиса слегка захмелела. Алисия скосилась на женщину, когда вышли на перрон, та покачивалась, шумно дышала, но шла уверено.

«Надеюсь, доберётся до Серпухова без приключений. За два часа в монотонной электричке выспится и придёт в себя», – Малинина снова незаметно глянула на огромный циферблат над билетными терминалами.

У распахнутых дверей электропоезда подруги шумно распрощались. Алиса с облегчением прыгнула в «Смарт» и направилась в сторону дома. Мысленно просила слесаря не приходить ещё минут пятнадцать, сама ловко лавировала в густом транспортном потоке.

Она поднялась на площадку, не дожидаясь лифта. Возле дверей остановилась и напрягла слух. В подъезде стояла тишина. Только где-то наверху звякнули двери лифта и прошуршали еле слышные шаги. Затем всё стихло. Не слышались привычные звуки работающего телевизора, за дверями не играла музыка, и никто не смотрел футбол.

«Может, отключили электричество?»

Алису пробрал озноб, как будто подул морозный ветер. Она сама не могла понять, что её так напугало. Через секунду дошло: Жучка молчала! Обычно, собачку было слышно на первом этаже. Она заливалась лаем и поскуливала, чувствуя приближение хозяйки. Малинина стояла возле дверей не в силах переступить порог. Сердце неистово колотилось, и озноб покрыл гусиной кожей всё тело. Она даже не удивилась, когда поняла, что дверь не заперта. На ватных ногах вошла в квартиру и в эту секунду поняла, что мир уже не будет прежним. Маленькое тельце бездыханной собачки, как меховая тряпочка, лежало в луже крови. Алиса не закричала, лишь охнула в ужасе и вдруг шарахнулась к стене, краем глаза заметив чью-то тень за спиной.

Глава 5

Вильницкий понимал, что нарушил правила, не выполнил приказ и похерил все важные задания, которые ему были поручены вышестоящим начальником Михаилом Хлебниковым. Он только сделал вид, кивнул, соглашаясь, и переступил порог кабинета, как будто направился искать свидетелей жестокого убийства Вовы Меньшикова. На самом деле Валера на всех парах двинулся домой, принял душ, надел свежую рубашку и окатил себя одеколоном. Он надеялся, что шеф не будет контролировать его в конце рабочего дня, и не ошибся. Даже мать не спросила, для чего сын так начепурился. А Валерий мысленно оправдывал себя. Ведь молодость быстротечна, нельзя полностью погрузиться в работу, отказаться от удовольствий, которые не даны зрелому возрасту, а тем более старости. Да и девушка, к которой он спешил на свидание, уж больно ему нравилась. Она работала официанткой в кафе недалеко от дома Вильницкого. Валерий какое-то время присматривался к девушке и, наконец, пригласил на свидание. В голове нарисовал картину – доверял себе, как полицейскому. Скорее всего, дама сердца из интеллигентной семьи. Учиться в каком-нибудь институте, официанткой подрабатывает в свободное время. Одевается, как все, побрякушки на себя не вешает, излишне косметикой не злоупотребляет. Глаза зелёные, как трава, искренние.

Однако свидание с первых минут пошло не так, как представлял себе полицейский. Такое впечатление, что это она его пригласила, и платит за всё тоже она. Сначала затащила в какой-то бар, где громыхало «техно» и толкалась в экстазе молодёжь. Девушка, даже носик не поморщила, когда закинула в себя одну за другой две рюмки текилы. Со вкусом так закинула и зажевала долькой то ли лайма, то ли лимона. Поговорить о чём-нибудь толковом не представлялось возможным – громыхала музыка, да и обстановка не располагала. А дама сердца тянула на танцпол, в шевелящуюся гущу. К середине вечера Вильницкий загрустил. Он представлял, что будет держать девушку за руку, прогуливаясь по набережной. Купит мороженое и воздушные шарики. А потом пригласит в кино на последний сеанс, на последний ряд. В итоге чуть не оглох, и в довершении всего пришлось на себе тащить даму домой, потому что та изрядно набралась. В голове шевелилась предательская мысль бросить всё, заплатить по счёту, придумать какой-нибудь предлог и смыться, но Валера отогнал такие поползновения. Уж, коль пригласил, пляши свою балетную партию до конца. И плясал до двух часов ночи! Пятками перекрестился, когда увидел, что девушка открыла дверь своей квартиры. Всё, дальше не пропадёт! А что доложит начальству? Делать нечего. Проснулся в шесть, привёл себя в порядок, выпил кофе, сунул за щёку жвачку (тоже пил «Кровавую Мери» и не одну, иначе не выдержал столько времени в дикой сутолоке) и направился к дому, где произошла трагедия с мальчиком. Почему вчера это не сделал? Весь вечер псу под хвост, да ещё и денег просадил прилично. В семь тридцать Вильницкий вошёл в гулкий подъезд, в котором просыпалась жизнь. И снова да ладом. Люди завтракали перед работой, собирали ребятишек в детские сады, кто-то делал зарядку, а где-то ругались с утра пораньше. Валерий шагал от одной двери к другой и рассуждал про себя о смысле жизни. Всё мелочь, тлен и ерунда. Вот женится на такой, какую вчера выгуливал, вскоре начнут ругаться, потом разведутся, а она беременная! Алименты не страшны, ребёнок без отца, вот это трагедия! Такая партия не подойдёт. Надо жениться в полной уверенности, что это раз и навсегда! Этот ответственный шаг придётся отложить до лучших времён. Он должен получить знак, неизвестно какой, но знак будет! Именно он укажет на верный выбор! То, что знак Валерий получил, он догадается позднее. Дверь распахнула высокая девушка со светлыми волосами, закрученными в узел на самой макушке, от чего она казалась ещё выше. Валера имел рост сто восемьдесят пять сантиметров и постоянно наклонял голову к собеседнику, а эта девушка смотрела ему прямо в глаза. Она молчала, лишь во взгляде читался вопрос. И Валера молчал. Просто стоял и смотрел, как тупица. Вдруг спохватился и протянул корочки.

– Вильницкий Валерий из полиции.

– Вы по поводу убийства мальчика? – девушка вздохнула. – Страшная трагедия. Не представляю, как родители переживут потерю сына. Вы заходите, – она посторонилась, пропуская мужчину. – Только ничем помочь не могу. С утра и до обеда нахожусь на лекциях в Университете, а вот няня могла что-нибудь увидеть. Балкон выходит во двор, Антонина Семёновна кормит малыша там, птичек показывает, девочек, мальчиков. Короче отвлекает сына. Тот рот открыл, она ему ложку за маму, потом за бабушку, за мир во всём мире и так далее. Он у меня непоседа, егоза.

– А за папу?

– Что за папу? – не поняла девушка.

– Ну, ложку за маму и за папу по логике рассуждений.

– Вам приходилось изучать законы логики?

– Да, в Университете.

Глаза девушки смеялись, и Валера растерялся.

– Вспомните закон противоречия, который говорит о том, что если одно суждение что-то утверждает, а другое, то же самое отрицает, то они не могут быть одновременно истинными. Природа не придумала, как в отсутствии мужчины создать ребёнка. Значит, отец есть! Но он не знает о существовании потомства, никогда не видел и захочет ли? А значит, папа слово для сына совершенно эфемерное.

Вильницкому стало как-то легко, и он со смехом продолжил мысль;

– Как у Винни Пуха: «Мёд вроде есть, и его сразу нет!»

Из комнаты раздался детский плач. Девушка метнулась со словами:

– Вы проходите на кухню. Антонина Семёновна появится с минуты на минуту.

На маленькой кухне царила чистота, пахло молочной кашей и маслом. Ветерок из открытого окна колыхал тонкие занавески. Мужских рук, конечно, недоставало: на кран была привязана марля, для того, чтобы монотонно капающая вода не мешал спать ночью, повело дверцы на навесных шкафах, и линолеум на полу протёрся в нескольких местах. Щёлкнул замок входной двери. Через минуту на кухню вплыла крупная женщина лет пятидесяти и, увидев Вильницкого, округлила глаза. Видно появление мужчины в этом доме большая редкость. Через мгновение появилась хозяйка квартиры.

– Доброе утро Антонина Семёновна. Малыш уснул. У вас будет немного времени для беседы с гражданином полицейским, – она повернулась к мужчине. – Извините, не разобрала ваше имя и отчество.

– Валерий. Отчество не обязательно.

– Вот и хорошо. Вы разговаривайте, а мне пора в Университет.

Девушка глянула на будильник и метнулась по коридору.

– Татьяна, надеюсь, вы не задержитесь сегодня.

Няня имела властный, зычный голос и интонацию, не терпящую возражений. Наверное, долго работала в школе или в детском саду.

«Этакая домоправительница, как из сказки про Мэри Поппинс».

Валере не нравился такой тип дам, приходилось сталкиваться: учительница по химии с халой на голове никогда не снисходила до тупого ученика, продавщица в молочном отделе, которая подавала кусок сыра, будто милостыню побирушке. Вспомнилась даже кондуктор в частном автобусе, та считала всех мужиков под мухой полными отстойными алкашами. Няня грузно села на табурет и постно посмотрела на полицейского. Валера понял, что та, хотела бы быстрее избавиться от гостя. От разговора он не ожидал никакой сенсации. А напрасно. Когда полицейский точно назвал дату и время преступления, Антонина Семёновна зашевелила пунцовыми губами, вспоминая тот день, и неожиданно выпалила:

– Так я видела преступника!

«Вот тебе раз! – мысленно обрадовался Вильницкий. – Уже что-то».

Женщина рассказала, что обычно, если нет дождя, она кормит малыша на балконе. В этот день стояла хорошая погода. Она, как всегда, отвлекала малыша птичками, бабочками, жучками. Обычно девочки прыгали во дворе, мальчишки гоняли мячи, но в ту минуту двор был безлюдным. Она обратила внимание на мужчину, который вышел из подъезда.

– Вы знаете, парень вышел, огляделся, словно раздумывал в какую сторону податься. Увидев мусорный контейнер, подошёл и что-то выбросил. Это довольно далеко и рассмотреть предмет я не могла, даже если и захотела. Тем более малыш на руках.

– Как вы решили, что это был парень?

– Да никак. Парень, молодой мужчина, но не дряхлый старик. По походке же видно. Не толстый, среднего роста, одет обычно – джинсы, рубашка такая тёмная с длинным рукавом, кепка на голове.

– Что-нибудь ещё? Может очки, часы, усы, блеснуло кольцо или перчатки? Кепка, какого цвета?

– Да всё настолько заурядно, что не могу вспомнить, – няня с сожалением пожала плечами. – Усы, очки, часы точно отсутствовали. Руки видела не очень чётко, но перчатки бы заметила даже резиновые.

– Сможете составить портрет?

– Что я могла сверху рассмотреть?! Козырёк кепки закрывал лицо. Заметила лишь фрагменты, – Антонина Семёновна снова задумалась на секунду. – Хотя, в общих чертах. Лицо не круглое, смуглая кожа. Взгляд такой колючий! – женщина поёжилась.

– Стоп! Как вы почувствовали взгляд?

– Когда малышу ложки с кашей совала, наверно что-то громко воскликнула. Он поднял голову на секунду, – она задумалась, вспоминая, – даже на пол секунды.

«Сенсации не получилось, но уже что-то».

Вильницкий пригласил женщину в Управление и направился к выходу. Дама чинно шествовала следом. Неожиданно Валера остановился, так неожиданно, что дородная няня, не успев затормозить, налетела на него всем телом.

– Извините, – полицейский неловко потёр лоб. – А где учится Татьяна?

– Она не учится. Работает.

– А сказала, что на лекциях в Университете.

– Так она там и работает. Учит студентов, – дама сложила руки на груди, от чего показалась ещё массивнее. – Какая студентка позволить себе няню такой квалификации, как моя!

– Понятно. А в каком Университете?

– Точно не знаю. Здесь, недалеко, две остановки на трамвае. Какой-то гуманитарный ВУЗ.

«Возраст примерно мой, а уже преподаватель в ВУЗе, – мысленно восхитился Валера, выходя из подъезда. – А что удивляться, поступила после школы. Я в это время был в Армии. Девушка получила диплом и осталась в Универе. Однако умудрилась ещё ребёнка родить! – так размышлял молодой полицейский, направляясь в новый район, где проживала Тамара Алексеевна Македонова. – Ну, с этим вопросом разберусь быстро. Там всё понятно. Правда, сообщать о смерти близкого родственника, не самая простая задача. Зато нашлась свидетельница. Хлебников оценит. Вроде реабилитировался за прошедший вечер».

Самое удивительное, что мачеха, узнав о кончине пасынка, не особенно расстроилась. Это оказалась женщина под стать Антонине Семёновне, крупная и грудастая.

«Есть женщины в русских селеньях…– процитировал про себя Валерий поэта Некрасова. – Последний час дамы мне попадаются одна к одной, как будто тыквы с общей навозной грядки».

Обосновались Македоновы и действительно в условиях весьма комфортных и даже респектабельных.

«Особенно после того барака, в котором проживали ещё некоторое время тому назад, – полицейский окинул взглядом огромный холл с ремонтом по последнему слову техники и дизайна. – Даже если будешь, как крот рыться в земле по двадцать четыре часа, такой терем не получить. Интересно, откуда деньги? Хотя, какая мне разница!»

– Да, я Тамара Алексеевна Македонова, – насторожилась женщина, увидев корочки. – Вы точно ко мне?

– К вам. Можно войти?

– Заходите, – дама пожала плечами и широко распахнула дверь, пропуская визитёра. – Что нужно полиции, живу одна…

«Ну, так уж и одна? – подумал Валера. На полочке для обуви увидел мужские туфли и домашние тапки большого размера. – И дачка, похоже, имеется, руки и лицо с золотистым загаром. Много времени проводит на воздухе».

Всё это полицейский отмечал про себя автоматически, и сам себя урезонивал, что, мол, не твоего ума это дело. Выдавай информацию и двигай дальше по своим делам.

– Может, вы лучше присядете? – Валера взглядом указал на пуфик возле зеркала.

Женщина схватилась за сердце и, нащупав рукой пуфик, медленно опустилась.

– Что случилось?

– Ваш пасынок Владимир Фёдорович Македонов погиб в Турции. – Тамара Алексеевна закатила глаза и потёрла место на груди, где должно быть сердце. – Может принести воды?

Вильницкий метнулся в сторону кухни, но дама жестом остановила его и шумно выдохнула:

– Я думала, действительно что-то страшное, – и, увидев круглые глаза полицейского, поправилась. – То есть это действительно большая трагедия. Хорошо, его отец не дожил до такого горя.

– У Владимира имеется страховка, связанная с его жизнью и смертью?

– Почему вы об этом спрашиваете? – женщина неожиданно напряглась, и это не ускользнуло от взгляда полицейского. – Я точно не знаю.

– Страховая компания могла бы взять на себя расходы по транспортировке тела из Турции.

– Когда он умер?

– Почти месяц тому назад. А не сообщали раньше, потому, что хотели провести точную экспертизу и процедуру опознания. Владимир упал со скалы и получил множественные травмы не совместимые с жизнью. Лицо сильно изуродовано. Тест ДНК получили, но не с чем сравнивать. У него не осталось прямых близких родственников?

Тамара Алексеевна часто закивала:

– Кроме меня у него никого не было. Во всяком случае, я родственников не знаю.

– Посмотрите, вы узнаёте эти вещи?

Вильницкий достал из папки фотографии. Хозяйка тяжело поднялась и, шаркая тапочками по новому паркету, двинулась в комнату. Через секунду вернулась с очками на носу.

– Да, это его. Крестик, часы.

– У Македонова были переломы рук, ног, шрамы от операций?

– Мы с Федей начали жить вместе, когда парню исполнилось почти двенадцать лет. Может до этого момента, случались травмы, но при мне ничего такого не происходило. Я появилась в жизни паренька в тот момент, когда его не надо было купать в ванной или тереть спинку.

– А вы не знаете, где родная мать Владимира.

– Никогда не видела, не слышала, да и знать не хочу! – женщина дёрнула плечами. – Ещё до моего появления муж истребил все воспоминания о ней. Уничтожил фотографии, выбросил оставшиеся вещи, – Тамара Алексеевна вдруг спохватилась. – Что будет, если я не стану забирать тело? Да у меня и денег нет! – она развела руками. – Это надо ехать в Турцию, обратно вместе с трупом, потом здесь похоронить!

– Ничего не будет. Турки закопают в общей могиле под номером, – Валере стала неприятна эта дама, шикарная квартира и тягучий воздух. – Вы должны приехать в Управление в ближайшее время и подписать бумаги, – он направился к двери, неожиданно остановился что-то вспомнив. – Про страховку уточните или мне этим вопросом заняться? Ведь если такой полис существует, то вы, одна прямая наследница получаете всю сумму. Может, этого хватит, чтобы похоронить родственника, как человека, а не как чужеродную собаку в каменистой земле Турции.

Глаза женщины забегали, и полицейский похвалил себя за сообразительность.

«Теперь не соскочит, испугается. Хотя вопрос хоронить или нет, находится в плоскости морали. Кто её заставит! Может, только покойники отец с сыном будут являться ночами».

Через час Вильницкий с пеной у рта доказывал начальству, что надо предпринять какие-нибудь меры.

– Ну, какие например? – Хлебникова вообще не интересовали эти персонажи, и терять время и своё, и подчинённого он не собирался. – На каком основании мы будем проверять мадам Македонову?

– Здесь точно что-то нечисто! Если страховка действительно существует, то она могла быть заинтересована в смерти пасынка! Говорит, денег нет, тело перевозить. Вы бы видели, в какой квартире женщина живёт! Скорее всего, пенсионерка! А на какие шиши поменяла трущобы на элитное жильё?

– Ты хочешь сказать, что она могла посодействовать смерти пасынка? Но зачем. Он и так ей не мешал, дома не находился, мотался по экспедициям. А квартиру помог приобрести, например любовник.

– В этом случае это любовник может быть на содержании у пенсионерки, а не наоборот, – уже тише пробормотал. – На такое тело трудно найти любителя.

– Так, всё, больше об этой семье слышать ничего не желаю! Ты прокукарекал, а там, хоть не расцветай. Будет она тратиться на погребение или нет, не наша проблема! Что со свидетелями по делу убийства мальчика?

– Нашёл! Женщина видела душегуба!

– Почему не доставил? – Михаил возмутился. – На счету каждая минута!

– Она работает няней, с ребёнком сидит в данный момент, приедет ближе к вечеру.

***

– О боже, как ты меня напугала! – Алисия потирала ушибленное место на голове. Увидев мелькнувшую тень за спиной, она шарахнулась от страха и воткнулась лбом в косяк. На голове мгновенно вылезла шишка. – Маргарита посмотри, что творится! – Малинина задохнулась от рыданий и из глаз ручьями потекли слёзы. – Бедная моя Жучка, кто такое сделал с тобой?

Алиса села на колени возле бездыханной, окровавленной собачки, не зная, что предпринять, рядом склонилась Маргарита. Она пыхтела, но старалась держать себя в руках и не рыдать в унисон с соседкой. Несчастная собачка уже не дышала, лишь поблёскивали остекленевшие, полузакрытые глаза. Из-за кучерявой шёрстки было непонятно чем и куда ранили бедняжку, но то, что она получила несколько ударов острым предметом, явно показывала лужица крови, растёкшаяся под тельцем. Неожиданно громко зазвонил телефон. Женщины испуганно переглянулись не в силах сдвинуться с места. А аппарат продолжал трезвонить, разрывая тишину в квартире. Рита тряхнула головой, подошла к полочке и взяла трубку.

– Да я слушаю. Алло! Куда вы звоните? – после нескольких секунд раздражительно вернула трубку на место. – Какой-то дурень дышит в трубку и молчит!

– Может это дура? – Алиса, всхлипывая, поднялась с колен. – Кто-то очень хочет попасть в квартиру, но зачем?

Женщины вздрогнули, когда раздался стук, повернувшись, увидели, как в дверь, которую так и не заперли, протиснулся мужик в спецовке.

– Слесаря вызывали? Ох, ты! Зачем же измыву с собачкой сотворили? – дядька нерешительно остановился у порога.

– Вы в своём уме? Жучка была членом семьи! – Малинина затряслась в рыданиях. – Что я Егорке скажу! Через час его из детского сада забирать!

– Послушайте, – Маргарита обратилась к слесарю, – вчера кто-то пытался проникнуть в квартиру. Замки не взломали, наверное, открывали отмычкой или дубликатом, из этих соображений сегодня вызвали вас, чтобы поменять запоры.

– Ну-ка, дамочки, предъявите документы! Может, вы сами здесь непрошеные гости! Милиция мигом прилетит!

– Ага, прилетит! – Алисия всхлипнула ещё горше, достала из сумочки паспорт и протянула слесарю. – Вчера приглашала участкового, да только он не соизволил дело открывать. Да и что толку! Кто-то очень хочет пошарить здесь, поэтому собачка пострадала, наверное, лаяла громко, – неожиданно женщина разозлилась, будто слесарь был виноват во всём страшном, что происходило за последнее время.– Посмотрели прописку? А теперь за дело! Меняйте замки, коль пришли! Договорились же на утро! Появились бы вовремя, Жучка осталась бы живая! – она вырвала документ у растерянного мужика. – Проверяет он! Бдительный!

– Послушай, у меня осталась коробка из-под сапог. Жучку поместим туда и захороним. Где-то в темнушке и лопата есть. Нельзя, чтобы малыш видел это зрелище, – Маргарита протиснулась мимо слесаря, который ещё подозрительно озирался. – Что стоим? Чего ждём? – прикрикнула соседка. – Слышали же: ребёнка из детского сада забирать. У вас сорок минут!

– Погоди, – в панике воскликнула Алиса, – может полицию вызвать?

– Если опять ничего не пропало, толку нет, никто не приедет!

Малинина кинулась в комнату. Она вихрем пробежалась по квартире и через несколько минут вернулась в прихожую. И снова увидев несчастное маленькое тельце, затряслась в рыданиях.

– Ничего не пропало, только всё перевёрнуто вверх дном. А Жучка? Должен же кто-то расследовать убийство собачки?

– Следственный комитет приедет с Лубянки, – язвительно прокомментировал слесарь, продолжая ковыряться в дверях.

– Да закройтесь вы! – прикрикнула Рита. – И так тошно!

Место для захоронения нашли быстро, слесарь подсказал – недалеко от дома в парке между двумя берёзами. Жучку хоронили в полной тишине. Алисия без конца плакала, когда рыли яму. Сердце надрывалось от жалости к несчастному животному и от осознания того, что для сына это окажется невосполнимой потерей. Через несколько минут коробка из-под итальянских сапог скрылась под комьями земли. Место прикрыли травой и жёлтой листвой, которая медленно покрывала газоны. Вернулись домой, сели на кухне и закурили. Молчали.

– Иди за Егоркой, а я вымою кровь в прихожей, – Маргарита поднялась. – Быстро не возвращайтесь, может, успею прибрать в комнатах.

– Спасибо Рита. Столько времени со мной. Наверно тебя мать уже потеряла.

– Она знает, что я здесь, – эхом отозвалась соседка. – Вышла из квартиры в одних тапках. Приведи себя в порядок и иди.

– Даже не представляю, что можно придумать! Что сказать Егору? Где Жучка?

– Соври, что гостила у Галины, собачка там и осталась, – подруга с ведром переместилась в прихожую.

– Можно, – Печально согласилась Малинина, безвольно плетясь следом. – Только эта байка возымеет действие максимум два, три дня. А что потом?

– Будет день, будет пища. Решай проблемы по мере поступления, – философствовала Рита, размазывая влажной тряпкой кровь по паркету. – В полицию пойдёшь?

– Сегодня смысла нет. Участковый, наверное, закрыл свою калитку. Завтра обязательно напишу заявление, если не примет, пойду в прокуратуру.

– Не думаю, что и там тебя внимательно выслушают. Для них человек пропадёт, бровью не поведут, только через три дня заявление о пропаже принимают. А тут собачка! Отправят восвояси, скажут: наладьте отношения с соседями, может, жителю сверху лай мешал. Ты помнишь ту историю, когда мужик из форточки застрелил женщину-промоутера? – Алисия достала с антресолей старые джинсы, чтобы переодеться. Она слышала вопрос, но ничего не ответила. А Рита, не обращая внимания, продолжала. – Девчонка молодая, двадцать пять лет вопила в матюгальник, рекламируя меховой товар возле метро «Люблино». Она, видите ли, мешала отдыхать. Мужик достал ружьё, подошёл к окну и выстрелил. Потерпевшая скончалась на месте, не приходя в сознание, – соседка подняла голову на звук хлопнувшей двери и покачала головой. – А ты говоришь собачка!

В искренности того, что Жучка гостит у Галины, сын поверил, потому что сам провёл у институтской подруги всё время, пока мать отдыхала в Турции. У Егорки и без собачки нашлось множество занятий и затей. Он в одно время смотрел мультики, что-то крутил в конструкторе и вырезал из бумаги солдатиков. Алисия скиталась из угла в угол, не зная, чем себя занять. Голова гудела от мыслей. Хотелось куда-то бежать, что-то предпринять, но она понимала, что в данный момент все её потуги бессмысленны. Завтра, всё завтра! Пока Алиса не представляла, куда отправится со своими проблемами, но была твёрдо уверена в одном – оставлять всё как есть нельзя! Что-то происходит вокруг неё, а она понятия не имеет что?

– Мама, когда я Кате подарок отнесу? – сын тряс за руку и заглядывал в глаза. Алиса, погружённая в свои мысли, не сразу сообразила, о чём он толкует. – Может, я сбегаю к ней домой?

– Ты про зайца, – сообразила Малинина. – Уже поздно. Давай на выходных вместе сходим, – она глянула на часы. – Ложись спать. Завтра рано отвезу тебя к бабушке.

– Здорово!

Егор обрадовался и захлопал в ладоши. Ему нравилось гостить в деревне. Бабушка не заставляла рано вставать, утром приносила в постель пирожки и тёплое молоко. Днём он носился с местными мальчишками, шарил по чужим огородам и купался в мелкой речушке. Вечерами старшая Малинина не загоняла в постель. До поздней ночи, сидя на веранде, он слушал истории и сказки, которые имелись в изобилии у бывшей учительницы литературы. Из этих же соображений Алисия не часто отправляла сына в гости. По возвращении он тяжело входил в нормальный ритм жизни, капризничал, сыпал разными словечками, которые нацеплял у деревенской ребятни. Однако в данной ситуации самый лучший вариант, это отправить парня в безопасное место, пока тучи не разойдутся. Тот, кто сделал такое с беззащитным животным, не остановится ни перед чем!

– Жучка со мной поедет?

– Нет, малыш. Пусть она у тёти Гали поживёт. Ты же знаешь, что бабушка не очень жалует нашу собачку.

Малинина уложила Егора спать, выключила в спальне свет и села в другой комнате возле немого телевизора в глубокой задумчивости. Солнце постепенно забрало с собой последние лучи, и квартира погрузилась в темноту. Алиса поднялась, чтобы включить торшер и вдруг услышала, как в дверь с обратной стороны кто-то вставил ключ. Женщину обдало холодом, и сердце ухнуло в живот. Она трясущимися руками включила лампу и неслышно прокралась в прихожую. Кто-то с той стороны пытался открыть замок. Стояла полная тишина, только где-то на кухне еле слышно тикали настенные часы, и сердце неистово колотилось в грудной клетке. От пустоты и безмолвия скрежет железа в замке казался невероятно громким. И вдруг Алиса стряхнула с себя оцепенение.

«Да что же это такое! Я в своей квартире на цыпочках хожу!»

Она, не приближаясь к двери, громко и чётко произнесла:

– Что вам надо? Я сейчас вызову полицию!

Шорох за дверями неожиданно стих. Малинина без сил сползла по стене на пол и вытянула ноги. Вдруг громко и настойчиво зазвонил телефон. Женщина не пошевелилась, а звонок требовательно разрывал тишину прихожей.

«Ну, кто это ещё в такое время? Не хватало, чтобы разбудили Егора».

Она поднялась и сняла трубку:

– Я слушаю, – ответа не последовало. – Алло! Что вам надо? – только тяжёлое дыхание доносилось откуда-то издалека. – Оставьте меня в покое!

От страха и непонимания у неё началась истерика. Алиса никогда не употребляла матерные слова, но сейчас, как будто прорвало лавину. Она шипела в трубку, брызгая слюной такие слова и выражения, каким позавидовали бы бомжи и привокзальные грузчики. За шумом своего голоса она не сразу услышала долгие гудки. На том конце положили трубку. Ночью Алиса почти не спала, прислушивалась к шорохам и звукам. Как только забрезжил рассвет, поднялась, сварила крепкий кофе и разбудила сына. Через два часа она, усталая от бессонной ночи передала с рук на руки счастливого сына счастливой бабушке.

Глава 6

– В древних венгерских легендах существует весьма занимательный персонаж Шаман-Талтош. Я специально изучал эпосы других народов, близких венграм, но ни у чехов, ни у словаков, ни у поляков подобного героя фольклор не имеет.

Высокая, гибкая, темнокожая девушка готовила капельницу и рассеянно слушала разглагольствования пожилого пациента. Он почти месяц находился в этой частной клинике и уже достал весь персонал своими байками. После поступления первую неделю вообще молчал, потому, что находился в полубессознательном состоянии, а когда пришёл в себя обрёл необычайную болтливость. Вскоре сотрудники клиники узнали, что это профессор истории Будапештского Университета. Всем стало ясно, что причина разговорчивости в привычке. Если читать лекции по несколько часов в день, то остановиться практически невозможно. Теперь персонал больницы заменил профессору студентов. Медицинская сестра вежливо улыбалась и кивала головой, показывая тем самым, что ей невероятно интересно. Когда в Ливии начались беспорядки, она вместе с матерью перебралась сначала в Италию, а потом, в числе других беженцев попала в Венгрию. Быстро выучила язык, окончила курсы патронажных сестёр и устроилась на работу в частную клинику. Это оказалось огромной удачей. Она дорожила своей работой, боялась попасть на карандаш управляющему клиникой, поэтому готова была слушать каждого пациента, только бы никто не настрочил жалобу. За воротами стояли толпы, желающих получить такое тёплое место. А больные попадались, мама не горюй! Как правило, богатые, капризные и своенравные. А кто может позволить себе лечение в частном заведении экстра-класса, где палаты, как номера в пятизвёздочном отеле.

– Так что там с Шаманом? – поощрила медсестра.

– Талтош, он же шаман отличается от прочих людей. Он рождается в новолуние, с двумя рядами огромных зубов, похожими на кабаньи, лошадиные или волчьи. Тело крупное, волосатое, а вместо стоп копыта. Только в семилетнем возрасте во время грозы он уносится в виде вихря на небо. Вот тогда старые Талтоши учат, как устраивать бури, пожары, потопы, вихри, и как самому передвигаться со скоростью ветра.

– Получается, что он плохой герой?

– Не совсем так. Талтош защищает своё селение от других враждебных чародеев. Много раз я наблюдал эти битвы в небе во время грозы. Тогда в тучах видны две группы сражающихся друг с другом чародеев. От чего возникают громы и молнии. Победа своего Шамана обеспечивает хороший урожай, а поражение может привести к семилетнему голоду. В сказках Талтошем может называться и волшебник, и чудесный конь. Поев раскалённых углей, он может превращаться из убогого, костлявого коня в красивого скакуна. В легендах такой волшебный конь может указать, где зарыт клад. По поверьям, там, где гарцует семь красивых жеребцов, обязательно срыты сокровища.

Профессор поступил в клинику с инсультом. Медсестра думала, что старик уже никогда не поднимется, ну если и поднимется, то не вернётся к нормальному образу жизни. Скорее всего, до конца дней суп будет хлебать из чужих рук, но оказалась не права. Старик достаточно быстро восстановился. Хоть передвигался ещё с трудом, зато имел отменный аппетит, энергичный, без костей язык и шаловливый характер. Он воодушевлялся, посматривая на медсестру. Белый халат красиво оттенял оливковую кожу и смоляные, непослушные волосы, которые девушка безуспешно прятала под накрахмаленным колпачком. Ливийка жалела старика. За месяц, который он провёл в больнице, его не навестила ни одна родная душа. Пару раз появлялись с апельсинами такие же учёные мухоморы, а вот родные не жаловали деда. Она не решалась спросить о семье, боялась расстроить пациента, которому прописаны только положительные эмоции. Она слушала бесконечные истории и думала, что ей это ничего не стоит, а пожилому человеку приятно.

– А Талтоши бывают женского рода?

– Конечно! – профессор от внимания ещё более вдохновился. – В шестнадцатом, восемнадцатом веках в Венгрии проходили ведовские процессы. Многих женщин обвиняли в том, что они ведьмы – басоркани, то есть наделённые чёрной силой и негативной энергией. Подсудимые яростно отрицали свою вину, заявляя, что они Талтоши. Эти дамы могли гадать, лечить, предсказывать будущее, находить потерянное имущество, а самое главное, они знали, где зарыты клады!

– Вы так много всего знаете! – девушка затянула на руке жгут, нащупала вену и ввела иглу.

– Главный мой слушатель и ученик это племянник. Все истории про Шаманов-Талтошей он знает с детства, – глаза старика затуманились и голос стал тише. – Младший брат с женой погибли в авиакатастрофе, и мальчик в нежном возрасте переехал жить ко мне. Я с детства пичкал его разными историями, от того и профессию парень выбрал соответствующую. Правда, по моим стопам не пошёл, историком становиться не захотел, подался в археологию. Обещал навестить меня, да что-то не торопиться.

Профессор отвернулся к стене, чтобы медсестра не заметила навернувшуюся слезу. Девушка перевела разговор в другое русло:

– А я не люблю историю. Какая-то мёртвая наука. Зачем изучать то, что произошло столетия тому назад.

– Знаете, один великий политик сказал:

«Народ, забывший своё прошлое, утратил своё будущее».

– Есть такие моменты, о которых хочется забыть и не вспоминать никогда! Например, война и голод.

– Как бы ни было трудно, но эту память надо культивировать, чтобы прошлое не вернулось в катастрофическом виде.

Девушка тряхнула смоляной кудряшкой, вырвавшейся из-под шапочки, прогоняя воспоминания.

– Может, я могу чем-то помочь? Ну, например, позвонить племяннику.

– Это бесполезно, я пытался несколько раз. Скорее всего, он по безалаберности потерял свой телефон, а новый номер сообщит позже.

– А если он не приедет вообще? – ливийка присела на краешек кровати. – Не хочу вас волновать, но вдруг что-то случилось?

– Что может случиться с молодым, здоровым парнем! Он мог бы забыть меня, старого, никому не нужного, закрутить роман с игривой девицей, но лишиться наследства, которое я оставляю после своей смерти, на это племянник никогда не пойдёт!

***

– Привет Михаил. Ещё раз просмотрел улику. Шпатель, как шпатель, никакой зацепки на первый взгляд и даже на второй. Им не пользовался художник, в противном случае мельчайшие частички краски я бы обнаружил, то же самое и со строительным материалом. Исключён песок, цемент, различные лакокрасочные материалы. Если убийца орудовал в резиновых перчатках, я бы точно обнаружил тальк, если хлопчатобумажные, то на деревянной ручке остались микроволокна. Даже кожу или шёлк окрашенные под цвет тела можно определить. Есть частички глины, но не это самое главное, что я хотел тебе сообщить. Нет даже намёка на человеческое присутствие, однако я почувствовал отдалённый аромат зелёного яблока.

– И что, убийца ел или держал яблоки перед убийством?

– Не торопись. Не так давно одна австрийская компания «Ла Рик» изобрела средство под названием «Liquid Clove». Буквальный перевод «Жидкая перчатка». Это косметическое средство защищает руки от внешних воздействий: дождя, снега, холода, пыли, ультрафиолета. В состав входят масло жожоба, лимона, витаминов и силикона. Состав словно обволакивает руки и создаёт на поверхности тончайшую плёнку, которая отталкивает воду и в то же время пропускает воздух. Срок действия от шести до двенадцати часов.

– Уж не хочешь ли ты сказать…

Хлебников не выдержал долгого предисловия, но эксперт не дал договорить:

– Не хочу. Послушай дальше. Эту оригинальную идею быстро подхватили крупные строительные корпорации и несколько фабрик выпустили «Liquid Clove» под разными названиями с аналогичными составами. Средство защищает от раздражающего действия бензина, органических растворителей, красок, дизельного топлива, лаков и едких веществ. Это водянистая мазь-паста на основании анионных и не ионных тенсайдов, кремниевых кислот, фосфатов и ароматизаторов. Так вот, продукт может обладать запахом или лимона, или яблока, на усмотрение производителя. Наносится на руки и покрывает их защитной плёнкой. Резюме: убийца воспользовался средством «Liquid Clove», но с совершенно другим, неизвестным мне химическим составом. Продукт новый и произведён, скорее всего, где-нибудь в Европе.

– И что это настолько закрывает ладони, что не даёт никакой дактилоскопии?

– Я тоже задавался таким вопросом, и думаю, что перед нанесением жидких перчаток, убийца покрыл подушечки пальцев клеем БФ-6 или ПВА.

– Я надеялся, что ты мне что-нибудь толковое скажешь, укажешь, так сказать, путь, по которому можно двигаться дальше.

– Не ворчи, а делай выводы. Такое покрытие для рук ты не приобретёшь в России!

– Понял тебя, – скептически кивнул Хлебников. – От этой информации ни тепло, ни холодно! Ладно, если что нового нароешь, звони!

Сегодня Михаила раздражало всё: жена на завтрак подала не особенно горячий кофе, во всяком случае, не такой, как он любит обычно, левое заднее колесо машины спустило, пришлось доставать запаску, и плюс ко всему пошёл мерзкий дождь. Надеялся, что эксперты хоть чем-то порадуют, но и тут облом! Ещё и младший коллега сидел в кабинете, вытянув длинные ноги, и по привычке рылся в телефоне.

– Я смотрю тебе заняться совсем нечем? – от неожиданности молодой подскочил, едва не выронив новомодный аппарат. – Где свидетельница? Вчера не появилась, как обещала, а что сегодня?

– Я звонил несколько раз. Трубку никто не берёт! Вчера, наверное, не смогла, а сегодня до обеда опять с малышом нянчится.

– Давай так, Вильницкий, с малышом, без малыша, но чтобы через час она была здесь! Действуй! Её адрес записал?

– Я же говорю, Антонина Семёновна сидит с ребёнком и трубку не берёт, потому что ребёнок спит.

– Ты что глухой? – зарычал Хлебников. – Убийство мальчика висит, а мы свидетельницу ждём второй день!

Сразу после звонка Вильницкий услышал:

– Ну, наконец-то! – Татьяна распахнула дверь и разочарованно развела руками. – Я думала, это няня.

– Что случилось? – у Валеры ёкнуло в груди от нехорошего предчувствия.

– Сегодня Антонина Семёновна не появилась. Я звонила несколько раз, но безуспешно. Потом собрала ребёнка и поехала в Университет. А с малышом на руках, какие лекции, пришлось отменять! – девушка потёрла лоб. – Если она не придёт завтра, меня уволят с работы! Ну, хоть бы ответила, может я её чем-то огорчила или обидела! Вы вчера не всё решили?

– Она обещала прийти в Управление, чтобы составить описание преступника, но так и не появилась. У меня записан её номер телефона, а вот адреса нет.

– Я дам адрес, – Татьяна крутнулась на пятках и метнулась в комнату.

Через минуту Вильницкий держал в руках листок, но никак не мог решиться, чтобы переступить порог. С серьёзным видом он задавал разные вопросы о няне, и не про неё. Ему просто ужасно не хотелось уходить из этого дома, где пахло молочной кашей, и капал на кухне кран. В голове кое-что прикинул про себя, но мысль решил отложить до лучшего времени.

Как выяснил полицейский, фамилию дородная Антонина Семёновна носила говорящую – Кораблёва. Татьяна нашла её по объявлению в газете, ранее знакома с ней не была. Оказалось, что проживает дама в двух шагах от наёмной работы, буквально в следующем дворе. Пенсионерка, в прошлом учительница начальных классов. После развода и делёжки имущества переехала в однокомнатную квартиру. Проживает одиноко, тихо, с соседями не знается, детей не имеет, а внуков тем более. Вильницкий долго и настойчиво звонил в дверь, потом начал стучать кулаками и даже, пнул два раза ногой. На шум выглянула соседка и чётко сообщила, что не видела Кораблёву со вчерашнего утра. В голове снова зашевелилась нехорошая мысль, и Валера решил посоветоваться с начальством. Он достал из кармана телефон и быстро доложил о сложившейся ситуации.

– Татьяна Симонова характеризует няню очень положительно. Говорит, что она не могла так просто испариться, если опаздывала по какой-то причине, обязательно предупреждала заранее или звонила. Она год, как на пенсии, раньше работала учительницей начальных классов, то есть дисциплинированная.

– Про родственников что-то разузнал? – Хлебников, не прерывая разговора, закрыл кабинет и направился к выходу.

– С мужем в разводе, детей нет. После размена квартиры, переехала из другого конца города в этот район. Характер надменный, поэтому подругами не обзавелась.

– Понятно. Без меня в квартиру не суйся. Сходи в управляющую компанию и пригласи слесаря. Ждите меня у подъезда. Диктуй адрес!

– Экспертов будете с собой брать?

– Зачем? Может, дамы нет дома, сидит у какой-нибудь подруги и водку трескает.

– Да не похожа она на выпивоху.

– Ты тоже на дурака не похож, только твои рассуждения говорят о другом! Пороки умеют ловко маскироваться.

Хлебников отключился, а Вильницкий, не дожидаясь лифта, направился вниз. В голове всплыл образ покойного отца. После работы и по выходным он отправлялся в гараж, к своей машине, чтобы ремонтировать, менять масло, чинить колёса и тормозную систему. В семье с пониманием относились к тому, что возвращался поздно и в подпитии: устаёт отец на работе, а тут ещё бесконечно ломающийся автомобиль. Однажды в квартире вырубило пробки, и мать отправила Валеру в гараж за отцом. Только широкие ворота оказались заперты, колея поросла буйной травой. Зато из соседних распахнутых дверей, доносились громкие, пьяные, мужские голоса. Когда парень заглянул, стало ясно, что в этот мужской клуб по интересам входят те, кто проводит всё свободное время, ремонтируя автомобили.

Английский, простенький замок слесарь вскрыл за несколько минут. Хлебников отодвинул работягу и первым вошёл в квартиру. Всё стало ясно с первого взгляда. Просторная прихожая оказалась просто залита и забрызгана кровью. Он убил её в прихожей, потом перетащил тело в комнату. По коридору тянулся багровый, уже засохший след. В квартире царил абсолютный порядок, не наблюдалось пыли на мебели, вымытая обувь у порога и чистое мусорное ведро. Хозяйка была аккуратисткой. Убийца ничего не искал и ничего не трогал, он просто пришёл её убить. Валера, со всей очевидностью, вдруг понял, что в этой трагедии есть часть его вины! Кораблёва видела душегуба после того, как тот вышел из квартиры Вовы Меньшикова! Пусть не разглядела толком, и не могла точно ничего описать, только он её видел тоже! Скорее всего, выследил няню, выяснил, где та проживает и нанёс ей последний визит под видом работника газовой службы, почтальона или курьера. Криминалисты приехали быстро и без суеты, по-деловому рассредоточились по квартире. Женщина потеряла жизнь так же, как и Вова Меньшиков. Её резали хаотично, быстро и безжалостно. В комнату тело он затащил, скорее всего, из-за того, чтобы ворс ковра поглотил фонтаны крови.

– Тот, кто это сотворил, забрызгался кровью с ног до головы. В таком виде на улицу убийца выйти бы не рискнул, – эксперт обратился к Хлебникову. – Что-то на нём было одето поверх той одежды, в которой он вышел из квартиры. Испачканную одежду он с себя снял, положил в пакет или чемодан с инструментами, туда же сунул влажные салфетки, которыми протёр участки кожи, куда могла попасть кровь. Ни в ванную, ни на кухню не заходил, водой не пользовался. За ковёр зацепилась нитка молескина синего цвета. Из такой ткани шьют спецодежду. Если ничего аналогичного не найдём в хозяйском гардеробе, значит улику оставил убийца.

– Получается, в подъезд вошёл сотрудник какой-то службы в спецодежде или комбинезоне, а вышел мужик в костюме или молодой человек в джинсах, или спортсмен в кроссовках? – Хлебников привычно потёр подбородок. – Как он закрыл дверь?

– Замок на вид простой, как принято называть «английский», но не примитивный, так просто, уходя, не захлопнешь. Скорее всего, убийца прихватил запасные ключи и закрыл дверь с обратной стороны. В его планы не входило, чтобы тело обнаружили быстро. Женщина мертва примерно двадцать часов.

– Пакет с вещами и орудием убийства мог также выкинуть в мусорный бак? – вклинился Вильницкий. – Может, я гляну?

– Глянь, конечно, – вздохнул Михаил. – Только не думаю, что он ещё раз наступит на те же грабли. Обыщешь помойки, проверь камеры видеонаблюдения в округе. Район тихий, спальный, но магазины-то есть! А я с соседями поговорю.

Валера вернулся домой поздно. Он устал, ноги гудели, как телеграфные столбы. Мать быстро накрыла на стол.

– Что–то ты поздно, ужин уже два раза разогревала.

– Работа, – пространно и сухо ответил Вильницкий. – Мам, у меня к тебе дело.

– Сначала помой руки и садись за стол. Потом про дело поговорим.

После смерти отца, она так и не вышла замуж. Какие-то к ней липли, но на взгляд Валеры, все неказистые против статной, красивой матери. Она долгое время работала администратором и по совместительству бухгалтером в парикмахерской, которую впоследствии переименовали в салон красоты. В пятьдесят пять, когда вышла на пенсию, ушла из салона, полагая, что в таких заведениях должны работать дамы молодые и красивые, однако сохранила привычки: это безукоризненный маникюр, стильная причёска и обязательный аромат французских духов. Вильницкая понимала, что на одну пенсию трудно прокормиться, а про духи и вовсе можно забыть. Обзвонив своих знакомых, родственников, клиентов быстро нашла подработку – составляла бухгалтерские, налоговые отчёты и текущие документы для мелких предприятий и торговых точек. Она села напротив сына за столом и, подперев голову руками, наблюдала, как тот с аппетитом поглощает отбивные котлеты с тушёными овощами.

– Мне нужна твоя помощь, – промычал Валера с набитым ртом.

– Прожуй, – мать подвинула стакан с водой.

– Спасибо, – он проглотил еду, с жадностью выпил и сытно икнул. – Ты можешь посидеть с ребёнком? – мать удивлённо вскинула брови, и парень поторопился объяснить ситуацию. – Дело в том, что у одной хорошей девушки остался ребёнок без присмотра. Вчера няню убили, – женщина охнула. – Я знаю, что тебе не нравится, когда я приношу домой свою работу. Так поможешь? Всего половину дня, – канючил Валерий.

– Она тебе нравится? – после минутного молчания спросила мать, она очень хорошо знала своего мальчика.

– Ой, мам, а причём здесь это?

– Я должна знать, какие отношения выстраивать.

– Пока просто рабочие.

– Ну, хорошо. А ребёнку сколько лет?

– Не знаю, – опешил Валера. – Я не видел ни разу. Когда я приходил, малыш всегда спал.

– И часто ты навещаешь молодую мать?

– Мама, не выдумывай! Я всего лишь расследую преступление. С девушкой я познакомился случайно в рамках расследования.

– Ну-ну, за «просто» знакомых в рамках дела, так не хлопочут, – мать улыбнулась. – Конечно, с малышом посижу. Правда совсем забыла, как это делается. Кашки, какашки, пелёнки, колыбельные… надо пройти школу бабушек, а то скоро свои внуки появятся, – женщина подмигнула и улыбнулась. – Надеюсь ждать не долго.

– Ты лучшая! – Валера обнял родные плечи, поцеловал тёплую щёку и направился в спальню. – Я пошёл спать. Завтра увезу тебя.

В комнате глянул на часы.

«Звонить, не звонить? Вдруг уже спит».

Однако Татьяна отозвалась тотчас же и, услышав голос полицейского, разочарованно охнула:

– Я думала, что это Антонина Семёновна.

– Добрый вечер и извините за поздний звонок.

– Ничего, – вяло отозвалась девушка, – я не сплю. Весь день пытаюсь решить вопрос с няней. Кораблёва не отвечает. Нашла нескольких по объявлению, но боязно пускать в дом совершенно не знакомых людей. Всё-таки ребёнок. Мой ребёнок!

– Да, да, понимаю. Именно поэтому хочу с вами поговорить. Моя мама может посидеть с малышом несколько дней, пока вы не найдёте профессиональную няню и будет это делать совершенно бесплатно! – повисла пауза, и Вильницкий засомневался, слышит ли кто-нибудь его речи на том конце. – Алло?

– Я слушаю. Вы просто волшебник! Даже не знаю, как вас благодарить!

Валере показалось, что девушка всхлипнула от избытка чувств и, понимая, что расстроит её ещё больше, выпалил:

– Кораблёвой больше не звоните, её убили вчера. Скорее всего, после того, как она вернулась от вас домой.

– О, Боже мой! За что?

– Сделаем так: мы приедем раньше. Вы объясните маме, где, что лежит, когда кормить, когда гулять. Я отвезу вас на работу, и по дороге вы расскажете про весь вчерашний день. Пожалуйста, вспомните каждую мелочь, незначительный инцидент, посторонних людей, которые крутились в вашем дворе, – он помолчал несколько секунд. – Это очень важно. Спокойной ночи, – и, не дожидаясь, когда Татьяна ответит, отключился.

***

– Опять вы!

Участковый стоял возле тумбочки и наливал кипяток из чайника в эмалированную кружку. Затем бросил туда пакетик и вернулся за свой стол.

– И вам здравствуйте! – Алисия без приглашения приземлилась на стул напротив Семёнова. – У меня убили собаку!

– Очень сожалею, – Николай Ильич был полностью поглощён чайной церемонией. Он аккуратно один за другим опускал кусочки рафинада, с любопытством рассматривая, как сахар распадается на мелкие частички, затем вовсе теряется в чайном космосе.

– Вы не поняли, кто-то снова проник в квартиру, перевернул всё вверх дном и расправился с собачкой. Скорее всего, она громко лаяла на постороннего человека.

– Когда это произошло? – чуть оживился участковый.

– Вчера после обеда.

– И вы появились только сейчас?

– Вчера пришёл слесарь менять замки, потом надо было похоронить собачку, чтобы мой ребёнок не видел весь этот ужас! Следом пришлось бежать за ним в детский сад.

– Я так понимаю, кто-то снова проник в квартиру, воспользовавшись ключами. Замки были не взломаны?

– Именно так, – вздохнула Малинина.

– И опять ничего не пропало?

Женщина кивнула.

– Я бы убила этого изверга! Он почти обезглавил бедную Жучку! – Алиса всхлипнула. – Вы бы видели, сколько натекло крови!

– Если убить убийцу, количество убийц не изменится, – Семёнов поднялся, налил из графина воды и протянул Малининой. – Афоризм от Уинстона Черчилля. Может, вы раздуваете проблему, кто-то из вашего окружения желает навредить. Иначе как объяснить наличие ключей у того, кто проникает в квартиру. И ведь, что удивительно, ничего не берёт! Деньги, драгоценности на месте?

– Да какие там драгоценности! – махнула рукой Алиса. – А деньги на месте. Да вы поймите, я волнуюсь за сына! И потом, кто-то ночами звонит, дышит и ничего не говорит. Это доводит меня до истерики! Я боюсь заходить в подъезд!

– Где сейчас ваш ребёнок?

– Увезла в безопасное место, пока всё не уляжется!

– И это правильно, – кивнул Николай Ильич. – А как давно начались странности такого рода?

Женщина немного подумала:

– Сразу, как только я вернулась из отпуска. Буквально несколько дней!

– Вы должны понимать, что ни следственные органы, ни прокуратура не будут даже рассматривать такое заявление. Значит надо обратиться к частному детективу.

– Ну, о чём вы говорите? Что я скажу? Разыщите убийцу моей собачки?

– Вы сами понимаете абсурдность заявлений, – Семёнов хлебнул из кружки и поднял глаза на посетительницу. – А собачка породистая, дорогая?

– Да какое там! – Алисия захлебнулась в рыданиях. В памяти ясно всплыла страшная картина. – Бедная Жучка! Дворняжка, мы нашли её в теплотрассе недалеко от дома, – женщина кое-как справилась со слезами и неожиданно зло посмотрела на участкового. – Получается, что с уличной, беспородной дворнягой и расправиться можно без наказания! Если ваша жена не графиня, её можно кокнуть и душегуба не искать!

– Сравнили тоже! – передёрнул плечами Николай Ильич.

– Что вы там говорили про частного детектива? – Малинина в полной решимости подскочила со стула. – Вы можете кого-нибудь посоветовать?

Участковый посмотрел на настенные часы.

– Мало того, я вас к нему отвезу.

Малинина представляла, что частный детектив это такой брутальный, вечно курящий сигары и пьющий виски парняга, как в детективах Эрла Стенли Гарднера или Хедли Чейза. Наверное, запросит приличную сумму. Она уже сожалела, что в порыве подписалась на эту авантюру. К чему она приведёт? Со временем ситуация рассосётся, устаканится, жизнь вернётся в прежнюю колею. И только картина растерзанной Жучки придала уверенности. Возле дверей подъезда участковый набрал несколько цифр, и замок щёлкнул, впуская посетителей.

– Я думала, у частных детективов имеются кабинеты в офисных зданиях.

– У него здесь всё и кабинет, и жилая площадь, и кухня со столовой.

Квартира располагалась на первом этаже. Алиса осмотрелась. Просторный холл с элегантными диванчиками и креслами. Картины абстракционистов на белых стенах. Гостиная показалась огромной и пустой. Новомодный телевизор на стене, мягкий диван, круглый стол, в центре которого возвышалась ваза с фруктами. И никакого намёка на частного детектива: ни запаха сигар, ни бара со спиртным, ни письменного стола с множеством телефонов, даже нет корзинки для мусора.

«Да, детектив уже не тот!» – иронично подумала Алиса и без приглашения села на уютный диван. Где-то с другой стороны послышался звук, словно кто-то катил велосипед. Она подскочила и оторопела от неожиданности. В комнату на инвалидной коляске вкатился мужчина. Алисия с немым вопросом во взгляде повернулась к Семёнову. А тот, не обращая внимания на растерянность женщины, представил:

– Артюхов Виталий. Частный детектив, компьютерный гений и по совместительству мой племянник.

– О, так у вас семейный подряд, – Малинина ехидно улыбнулась. – Но ведь вы…– она замешкалась, подбирая слова.

– Вы хотите выразить мнение, что инвалид не может быть детективом, сидеть в засаде, участвовать в погонях, стрелять на поражение и работать кулаками?

– Извините.

– Не извиняйтесь. Практически у всех, кто приходит сюда первый раз такое мнение. Я уже привык.

Артюхов открыто улыбнулся, а Алиса бесцеремонно уставилась на мужчину. Если бы не инвалидное кресло, в нём невозможно было признать, хоть какие-то физические недостатки. Возраст лет сорока. Широкая грудная клетка, развитая мускулатура, сильные руки, короткий ёжик светлых волос и выбритое чистое, открытое лицо. Увлечённая своими мыслями, женщина вздрогнула, когда услышала за спиной голос.

– Кстати Виталий чемпион Паралимпийских игр по толканию ядра. А инвалидом он был не всегда. Ментовская служба внесла коррективы, – он похлопал племянника по плечу. – Дальше разберётесь сами, – участковый повернулся к Малининой. – Если вас что-то не устраивает, просто захлопните дверь, когда будете уходить.

Он пожал руку Артюхову и удалился.

– Ну почему не устраивает, – Малинина смутилась. – Я могу присесть?

– Пройдём в кабинет и поговорим о деле, – Виталий широким жестом пригласил гостью в другую комнату.

В кабинете находился лишь широкий письменный стол, книжные шкафы и кресло для посетителей. Алисия не выдержала, и вопрос сорвался с языка:

– Я здоровая женщина, но в моей квартире нет такого порядка, как у вас. Ни пылинки, ни бумажки, даже запах какой-то стерильный! К вам наведываются социальные работники? Кто приходит на помощь, приносит продукты, готовит, в конце концов?

– Я всё делаю сам, – Артюхов снова улыбнулся. – Правда, набрать продуктов прошу кого-нибудь из друзей. И не потому, что сложно это сделать самому, а потому что терпеть не могу магазины. Квартира на первом этаже, дом новый, пандус для съезда предусмотрен. Во дворе автомобиль с ручным управлением.

– Вы просто какой-то герой нашего времени! – съязвила Алисия. – Кто-то сидит в засаде вместо вас, кто-то стреляет.

– И для этого находятся желающие. Я же занимаюсь аналитической работой. При сегодняшних средствах информации можно выявить и разоблачить любого преступника. А о своих источниках, предпочитаю не распространяться.

– Мне это без интереса. В своих бы проблемах разобраться! – Женщина тяжело опустилась в кресло. Часы на столе показывали десять тридцать утра, а она чувствовала себя усталой, словно копала всю ночь картошку на колхозном поле. – Начну с того, что вчера кто-то пробрался в квартиру и убил мою собаку. А позавчера, я думаю, тот же человек, в моей же квартире дал по голове соседке, которая заглянула в открытую дверь от любопытства.

– Так не пойдёт. Начинайте с самого начала и в хронологической последовательности.

Малинина набрала в лёгкие воздух и, стараясь не упустить ни единой мелочи, выложила подробности жизни с того момента, как переступила порог квартиры, вернувшись из отпуска. Виталий изредка писал заметки в блокноте и внимательно, не перебивая, слушал. Когда клиентка выдохлась, он неожиданно предложил:

– Может, выпьем чай или кофе?

– Не откажусь, – она поднялась. – Где у вас кухня, я заварю чай. Или вы пакетики предпочитаете?

– Ни в коем случае. Я вас угощу мокко со сливками и несколькими каплями коньяка.

Они переместились на такую же просторную и чистую кухню. Бывший полицейский очень ловко управлялся по хозяйству. Бытовые приборы, шкафы, посуда располагались в удобных и досягаемых для хозяина местах. Через несколько минут безоблачность пространства нарушил аромат кофе.

– Теперь скажите. Как к вам обращаться.

Алисия прыснула от смеха, едва не расплескав горячий напиток по белой скатерти. Почти час находится в квартире, рассказала о себе все тайны, а как зовут, сообщить не соизволила.

– Ещё раз извините. Последние дни были просто ужасными. Сегодня ночью так просто не сомкнула глаз, всё страшилки мерещились. Казалось, что в дверь кто-то скребётся, – она протянула через стол открытую ладонь. – Алиса.

– Очень приятно, – Виталий потянулся и пожал руку. – Теперь давайте уточним. В тот момент, когда кто-то проник в квартиру, вы находились в кафе «Белая сирень». Вас пригласил на свидание Владислав, а сам так и не появился. Кто этот Владислав? Друг, любовник, приятель, коллега? – женщина недовольно фыркнула. Виталий подвинулся ближе к столу. – Это не праздное любопытство. Мне надо знать насколько близко вы общались. Ведь в квартиру некто проник, пользуясь ключом. А значит, имел возможность сделать дубликат.

– Про Владислава я не знаю ничего. Мы познакомились в Турции. Проводили вместе время. Сказал, что из Москвы. Я дала свой номер телефона, и его где-то записан. Мы договорились встретиться.

Малинина слегка покраснела, сейчас она посмотрела на себя со стороны.

«Надо же быть такой легкомысленной! Даже фамилию не знаю, не говоря о семейном положении. Это море и жара растопили бдительность».

– Вы проживали в одном отеле?

– Нет. Владислав в соседнем «Маринагнум». Пять звёзд, – не понятно к чему добавила Алиса, – он был у меня в номере несколько раз. И я «Маринагнум» посещала тоже.

– Вы разговаривали после того, как он не явился в кафе?

– Нет. Честно сказать произошло столько событий, что я о нём просто забыла!

– Запишите всё, что знаете об этом человеке. В каком отеле и номере проживал, какого числа вылетел из Турции, описание внешности, телефон.

Пока Малинина выковыривала из памяти мельчайшие подробности про личность некоего Владислава, а может и не Владислава вовсе, Виталий убрал кофейные чашки и вернулся к столу:

– На следующий день, пока вы встречали в аэропорту свою приятельницу, снова произошла чрезвычайная ситуация, но уже с горькими последствиями. Вы обнаруживаете убитой вашу собачку? – женщина кивнула. – Кто такая Василиса?

– Тоже знакомая по Турции. Мы случайно оказались рядом в салоне автобуса, когда поехали на экскурсию в Памуккале. О ней я знаю гораздо больше. Василиса Васильевна работает бухгалтером на птицефабрике. Замужем, двое взрослых детей. Муж является директором этой же фабрики. Проживают то ли в Подольске, то ли в Серпухове. Точно в Серпухове!

– Мужа видели своими глазами?

– Нет. Мы встречались ещё пару раз в Кемере, просто сидели в баре, пили вино, – женщина махнула рукой. – Очень порядочная дама. Привезла для меня аппарат и рубля за услугу не взяла.

– Почему с собой не забрали?

– Набрала всякой всячины. Багаж оказался больше двадцати килограммов. Если бы аппарат прихватила, пришлось бы платить за перевес.

– А дама, что летела из отпуска налегке?

– Вася обмолвилась, что они часто проводят отпуск в Турции и уже привезли, всё что хотели.

– Вы говорите, что мужа не видели, а в аэропорту, когда встречали, подруга была одна?

– Она, кажется, сказала, что самолёт приземлился раньше на два часа. Такое случается с чартерными рейсами. Вроде муж не стал дожидаться, за ним прикатила служебная машина, и он отправился на службу.

– Когда забрали свой аппарат, сразу вернулись домой?

– Не могла же я приятельницу оставить в аэропорту, она и так задержалась ради меня. Василиса попросила отвезти на станцию «Каланчевская», чтобы на электричке добраться до дома. Я пригласила её в кафе, там мы провели часа два.

– Как я понял, сфера вашей деятельности косметология? Как насчёт недругов, конкурентов, обиженных клиентов?

– Меня уже спрашивал об этом Семёнов, но и вам отвечу, как и вашему родственнику: недовольные клиенты есть всегда и во всех сферах услуг. Но не до такой степени, чтобы сначала пугать, а потом вообще убить собачку!

– Ну да, скорее всего вы правы, – Артюхов задумался. – В этой истории вообще всё странно. Собаку убили, потому что она лаяла, шум подняла. А она лаяла на всех или только на не знакомых?

– Что вы, когда в дверь звонила соседка, моя мать, подруга Жучка просто сидела в коридоре и виляла хвостиком. Бывало, Галина моя подруга, хлопала возле подъезда дверцей автомобиля, собачка неслась в прихожую.

– Она могла укусить?

– Наверное, могла. Квартира ведь её территория, – Алиса с неохотой поднялась. – Я должна идти. Сегодня записались две клиентки на плазмолифтинг. Процедуру помогает осуществить, как раз тот аппарат, который привезла Василиса.

Неожиданно Виталий перехватил её руку.

– Вокруг вас происходит что-то нехорошее, и я в этом обязательно разберусь! Вот карточка с моими телефонами, – другой рукой он протянул пластиковый квадрат. – Если почувствуете что-то неладное, сразу звоните, а лучше приезжайте. Я живу один в просторной квартире, место для вас всегда найдётся!

– Спасибо, – Алиса улыбнулась. – Надеюсь, всё будет в порядке, – она высвободила руку и направилась к двери, чувствуя затылком, что он провожает её взглядом. Неожиданно Малинина повернулась. – Мы не обсудили гонорар.

– Об этом не беспокойтесь. Ваш кошелёк не особенно пострадает, – Виталий привычно улыбнулся. – Детективное агентство это скорее хобби, нежели, чем возможность заработка. Мозги должны работать, коль уж ногам не повезло.

– И что, надежды нет совсем?

– Вы о чём?

– О ногах. Косметология тоже больше хобби, чем профессия. Я дипломированный доктор. Анестезиолог.

– Через месяц операция. Последняя моя надежда.

Малинина скрестила указательный и средний пальцы и, прищурившись, показала хозяину.

– Жду от вас новостей. Я захлопну дверь.

Алиса вышла от Артюхова в приподнятом настроении. Она решила поймать такси, чтобы добраться до дома, где во дворе стоял её «Смарт». На проспекте движение оказалось настолько интенсивным, что она не успевала поднять руку при виде жёлтого автомобиля. Неожиданно с перекрёстка, пренебрегая красным светом, рванула грязная легковая машина. Махина, как неизбежность, с бешеной скоростью катила прямо на неё. Через секунду свет в сознании погас.

Глава 7

– Не ожидал от тебя Исан. Ты офицер полиции! Где долг и честь? Ответственность должна быть на первом месте! – начальник Управления полиции округа Анталия интенсивно махал руками. – Я понимаю твою личную неприязнь в отношении к русским. Но причём здесь покойник? С живыми надо разбираться, а не вымещать обиду на умерших. Ты же понимаешь, что пребывание покойника в морге оплачивает турецкий налогоплательщик!

Эрин еле сдержал смех. Шеф, кажется, перепутал морозилку в морге с номером в пятизвёздочном отеле, где каждый день меняют полотенца, халаты и постельное бельё, а в ресторане всё включено, вместе с разнообразной выпивкой. Однако Эрин прекрасно понимал, что начальник отчасти прав, но только отчасти. Никому он не мстил. Просто забыл на какое-то время о теле, которое спокойно лежало в одном из шкафов морга города Памуккале. Перед отъездом он просил сообщить, когда вернётся из Венгрии друг покойного Андрис Кишфалуди, чтобы пригласить на опознание. Хотел удостовериться точно: это именно Владимир Македонов. Однако жандармерия из Памуккале молчала, а у Исана и так работы выше крыши, закрутился. И всё-таки известие из Памуккале пришло, но не от представителей власти, как ожидалось. Позвонил Дубравко Златович – член археологической экспедиции.

– Офицер Эрин Исан?

– Да. Слушаю вас.

– С вами говорит Златович. Помните меня? Вы оставили номер телефона, на случай если я вспомню что-нибудь связанное со смертью Македонова.

– Да, да, – Эрин не ожидал звонка и лихорадочно восстанавливал в памяти хозяина глубокого оперного баса. – Дубравко Златович из Хорватии. У вас есть новая информация?

– Ничего особенного. Меня попросил позвонить профессор, руководитель нашей экспедиции. Дело в том, что уже несколько раз звонил дядя Андриаса Кишфалуди. Племянник обещал приехать, но так и не появился.

– А вы уверены, что он улетел в Венгрию?

– Конечно. Я сам видел, как он садился в арендованную машину, которая отвезла его в аэропорт Денизли.

– Почему вылетал не из Анталии?

– Из Анталии прямых рейсов на Будапешт нет. Удобнее и дешевле из Денизли прибыть в Стамбул, а оттуда через два часа аэропорт Ференца Листа в Будапеште.

– Странно, в городе полно такси, а он арендует автомобиль.

– Так все делают. Такси работают в черте города и, вы уж извините, турки граждане не надёжные. А если машину заказать заранее, то тебя точно доставят по назначению и вовремя.

– Он арендовал авто с водителем?

– Естественно! Кто бы перегнал машину назад?

– Может ничего страшного не произошло. Молодой мужчина, загулял.

– И такое может быть. Кишфалуди любитель женского пола, и девушка из достойной семьи у него есть, насколько я знаю. Но почему он не показался на глаза дяде, зная что тот болен?

– Думаю тревогу бить ещё рано. Подождём ещё несколько дней.

Полицейский отключился и в этот момент понял, ждать венгра, чтобы тот опознал своего товарища, не имеет смысла. Ну, сколько можно! Он составил документ и отправил в Российское консульство. Пусть те ищут родственников и способы доставки тела в Москву. Через пару дней ему сообщили, что вечерним рейсом прилетает мать, которая заберёт тело Македонова для захоронения на родной земле, а он должен сопроводить даму и оказать всю возможную помощь и поддержку.

Сейчас, когда шеф его отчитывал, у Эрина были готовы все ответы на вопросы. Он отчитался, что Македонова Тамара Алексеевна уже прибыла в Анталию, на данный момент находится в отеле. Рано утром они отправляются в Памуккале, чтобы решить все вопросы. Ему ужасно не хотелось заниматься этими вопросами, но Исан понимал, что именно он начал это дело и именно ему придётся доводить до логического конца. Тем более только он из всего отдела хорошо говорил на русском языке.

Рано утром полицейский подъехал к непрезентабельному отелю на окраине города. Мамаша из Москвы явно была не из тех, кто любит комфорт и сорит деньгами. Это и понятно, растраты предстояли нешуточные. Крупная дама в чёрном платке сидела в холле на протёртом, кожаном диване. Рядом устроился молодой, красивый блондин. Полицейский прикинул, что это представитель Российского консульства. Он должен сопроводить даму и помочь соблюсти все необходимые формальности. Дело не в местных крючкотворах и бюрократах, проблемы могут возникнуть в аэропорту. После нескольких предотвращённых террористических актов, служба безопасности гражданской авиации предпринимала драконовские меры предосторожности. Предупреждённый заранее, шеф жандармерии города Памуккале ожидал посетителей в своём кабинете с раннего утра. Он уже успел проголодаться и только мечтал, когда закончится вся эта канитель с передачей трупа. Документы были готовы, цинковый гроб тоже, даже на столе лежал чёрный костюм и белая рубашка. После того, как покойного осмотрит мать, его нарядят по-людски, не голышом, не в саване по мусульманскому обычаю, а по-христиански оденут. Вот только с обувью накладка вышла, но это уж пусть мать разбирается. Наконец-то послышались разговоры и шаги по коридору. Главный жандарм подскочил из-за стола и поправил на полнеющем животе ремень. На его взгляд, женщина не особенно убивалась по поводу безвременной кончины сына. Да кто разберёт этих русских, может не в традициях открыто показывать горе. Только было видно, что она и закрыто не страдала, веки не опухшие, нос не красный. Наоборот подведённые дугой брови, пунцовые губы. Зарыдает, никуда не денется, как только увидит, во что превратилось лицо и тело парня. Однако женщина обладала необычайным хладнокровием. Посмотрев на бездыханное тело, Македонова кивнула, опустила голову и вышла из морга. Эрин потянулся следом за женщиной, чтобы обсудить дальнейший план действий. А какой, собственно, план? Подпишет русская акты, что тело приняла, пусть и не в лучшем состоянии, только в этом нет вины турецких правоохранительных органов. В отель возвращаться смысла не имеет. Отправится прямиком в аэропорт. Возле дверей он нос к носу столкнулся с высоким хорватом.

– Здравствуйте, – пробасил Златович. Полицейский рассеяно кивнул и снова подумал о том, что не ту профессию выбрал парень. Ему бы оперы петь с таким-то шикарным басом в «Гранд-опера», а он в земле ковыряется, черепки ищет. – Я вас ждал. Профессор даже с работы отпустил.

– Конечно. Давайте отойдём.

– Вы знаете, дядя Кишфалуди закидал нас звонками, а нам совсем нечего ему ответить. То есть, я же видел, что парень садился в автомобиль и отправился в аэропорт. Но ему не достаточно этого. Вот если бы вы узнали точно по своим каналам, что Андрис действительно улетел из Денизли, вот тогда старик переключится и кинется на поиски племянника в Венгрии.

– Я могу помочь. Только сделаю несколько звонков.

– Спасибо. И ещё: я могу попрощаться с Володей? Всё-таки долго работали вместе, хоть не особенно дружили, только каждый покойник заслуживает доброе слово на прощание.

– Это правда, – согласился полицейский. – Идите в морг, русского одевают в последний путь. Вон мать дожидается.

Исан мотнул головой в сторону крупной женщины, которая стояла одна с отрешённым видом. Через двадцать минут хорват вышел с видом озабоченным и растерянным. Полицейский разговаривал по телефону и не обратил внимания на задумчивость археолога, тот потоптался немного, ещё раз кинул взгляд в сторону женщины и тихо спросил:

– А это точно мать?

– Конечно, документы все в порядке, – и, еле слышно, обращаясь к самому себе, добавил. – «Да кому ещё нужен труп месячной давности? Его за границу переправить огромных денег стоит».

Через минуту Эрин отключился, подхватил парня под руку и увлёк в сторону. Из дверей морга санитары выносили гроб с телом.

– Можете передать родственникам, что Андрис Кишфалуди действительно вылетел из Денизли. Через несколько часов в аэропорту «Сабиха Гёкчен» в Стамбуле он прошёл регистрацию и вылетел в Будапешт. Пограничники подтвердили. Если нужна официальная бумага, не проблема, организую за несколько минут.

– Спасибо, – рассеянно пробормотал Златович. – Вашего слова достаточно.

Хорват повернулся и, не попрощавшись, ушёл. Эрин пожал плечами и направился к автомобилю, где его ждали мать покойника и представитель Российского консульства.

***

Вильницкого и радовало, и раздражало одновременно отношение матери к новой работе. Радовало то, что он помог Татьяне, а раздражало, что мать теперь знала о девушке гораздо больше, чем он. Только и слышалось: Татьяна то, Татьяна сё, малыш хорошо поел кашку, долго спал и пытался произнести новые слова. Мать из своего салона не притаскивала столько новостей и подробностей, сколько за последние дни Валера узнал нюансов о воспитании детей. А Симонова, похоже, совсем не торопилась искать замену неопытной няне, её устраивало всё. Дамы нашли общий язык, точки соприкосновения и решили материальный вопрос.

– Я смотрю, ты прониклась и проникла в семью, – Валера пил утренний кофе и недобро посматривал на мать. – Татьяна не собирается искать тебе замену?

– А зачем? Мне всё нравится, ей тоже. Она платит небольшое жалование, но я нахожу в общении с малышом такое удовольствие, не передать! И потом, пока малой спит, я успеваю сделать свою бухгалтерскую работу. А хозяйка такая милая девушка!

Дело именно в том, что она милая! Вильницкий не хотел, чтобы мать видела, как он неловко приударяет за Татьяной. С другими девушками случалось как-то просто, без затей, а вот с это без затей не получалось. Она умная, образованная, преподаватель в Университете! Её анекдотами не рассмешишь, в ночной клуб не потянешь. Ну что приглашать на вернисажи, на заумное кино или на лекцию вроде: «Есть ли жизнь на Марсе?» Да он сам в этом ничего не понимает и не желает проникать в суть абстракционизма, кубизма, фрейдизма! Он простой мент! Можно, конечно, прикинуться дураком, и прийти с букетом цветов. А что надо говорить в таких случаях? Держи букет, и пойдём в цирк на вечерний сеанс на последний ряд! Вильницкий крутил ситуацию и так и этак и решил, что именно мать, может стать союзником в этом щекотливом вопросе.

– Может, ты ещё и вечером посидишь с малышом?

– С чего это? – мать вскинула брови.

– С того, что я Татьяну в кино хочу пригласить.

– О, молодой человек, вы на правильном пути! «Слышу речь не мальчика, но мужа!» Наконец на твоём пути достойная девушка, а не те анчутки, с которыми можно только трясти штанами и кошельком в ночном клубе.

– Не преувеличивай! – Валера, в душе ликуя, махнул небрежно рукой. – Так договорились?

Он ехал на службу в хорошем расположении духа. Личная жизнь представала не такой уж неказистой, как раньше. Да и в расследовании произошли, хоть и мелкие, но подвижки. А кто не знает, что сыскная работа состоит из поиска вот этих самых мелочей? То ли к сожалению, то ли к радости, но Татьяна ничего подозрительного в день перед убийством Кораблёвой не заметила. Ничего не зацепило, никакая личность или происшествие. А вот кое-что интересное обнаружилось на камерах видеонаблюдения. Вильницкий снял копии с булочной на углу, недалеко от подъезда Татьяны Симоновой, с обувного салона по дороге к дому Кораблёвой и с детской площадки во дворе. Сначала с Хлебниковым надрывали глаза, рассматривая каждого прохожего, и кое-что заприметили, но технические возможности не позволяли рассмотреть что-либо достаточно чётко. Тогда Валера отнёс диски компьютерщикам. Осталось только ждать результата. Когда Валерий вошёл в кабинет, Хлебников разговаривал по телефону. Через минуту отключился и с грозным видом повернулся к Валерию.

– Опаздываете, юноша!

– В пробке застрял, – пробурчал Вильницкий и мышкой скользнул к столу.

– Звонил эксперт. Кораблёву убили так же, как и Вову Меньшикова – узким, хорошо заточенным шпателем. Но есть одна хорошая новость, эксперты нашли отпечаток пальца на ручке входной двери. Преступник, как и в первом случае покрывал подушечки пальцев клеем, а потом руки специальными жидкими перчатками, поэтому в квартире Меньшиковых ничего не обнаружили. А вот у няни произошла накладка. Преступник напал на женщину, как только вошёл в прихожую. Та даже пикнуть не успела. Он перетаскивает грузную, крупную даму в комнату. Хочу заметить, убийца достаточно сильный человек. Жертва весит за сто килограммов. Естественно пачкается в крови. Чтобы выйти на улицу и не привлечь внимание, он снимает с себя униформу, которая в крови, складывает в чемоданчик с инструментами и тщательно протирает руки влажными салфетками. Он не идёт на кухню или в ванную, боится наследить. Использованные салфетки отправляются так же в чемоданчик. Убийца не замечает, что вместе с кровью, он смыл часть клеевого налёта с большого пальца правой руки. Но и этого достаточно! Если пальчик есть в базе, мы его найдём!

– Может у Кораблёвой были гости?

– О нет. Дама жила совершенно одиноко. Никого не приглашала. В квартире исключительно её отпечатки, и лишь внутри на ручке двери пальчик неизвестного.

Валера слушал и отвечал на самом деле из вежливости и показной заинтересованности. На самом деле его мысли витали совсем далеко. Он прокручивал варианты, куда поведёт Татьяну. После, как бы между прочим, пригласит в свою квартиру. Матери дома не будет, поэтому можно чувствовать себя свободно. Только уверенность, что девушка согласится, совсем отсутствовала. Ладно, вся игра по ходу пьесы.

– Ты слушаешь меня?

– Да, конечно! Просто задумался, – Вильницкий взял себя в кулак. – Убийство Кораблёвой это последствия. А что послужило причиной, мы не понимаем. За что убили мальчика?

– Вот именно! Я думаю надо ещё раз поговорить с родителями. Они что-то знают, но не придают этому значения. Этим займусь я, а ты отправляйся в аналитический отдел и подними сводки за последнее время, может, наткнёшься на что-нибудь подобное.

– Даже не представляю, что искать.

– А ты пораскинь мозгами. Кто-то орудует шпателем, кто-то проникает в квартиру и ничего не берёт. Что он ищет такое ценное? Он убирает свидетелей, словно это куклы из папье-маше.

– Как в том фильме:

«Истина где-то рядом».

Валера вздохнул и поднялся. Он терпеть не мог бумажную работу. Просматривать, перекладывать папки, слюнявить палец и перелистывать километры протоколов, стараясь зацепиться за какое-нибудь кодовое слово. Он полагал, что скоро, очень скоро это будет проделывать компьютер. Например, он забивает в поисковик несколько слов вроде тех же «шпатель», «проникновение», «свидетель» и бац, машина выдаёт результат. По улице Еремеева аналогичный случай 5 апреля, на проспекте Вернадского 10 мая, а в деревне Щёлоково близ Москвы 7 июня. После этого начинает действовать полицейский, он едет по адресам, разговаривает со свидетелями, находит точки соприкосновения и вскоре вот он преступник на блюдечке с голубой каёмочкой!

***

Алисия открыла глаза и увидела вокруг множество лиц, а в середине голубое небо с медленно плывущими облаками. Она старалась не смотреть на людей, от вида озабоченных, разнообразных физиономий её мутило. Зато от созерцания небесной глубины, голова переставала кружиться и боль успокаивалась.

«Странно, откуда столько народа? В тот момент, когда вышла к проезжей части, не наблюдалось ни одной живой души, только бесчувственные, скоростные авто».

Неожиданно лица отпрянули и расступились, протиснулся мужчина один спокойный и невозмутимый. Пощёлкал пальцами перед носом, ощупал шею, руки, ноги.

– Сами встать сможете?

– Не знаю, – она снова отвела взгляд на небо.

– Давайте носилки.

В машине скорой помощи ей смерили давление, и поставили укол. В голове слегка прояснилось, но дышать было трудно. Однако ноги шевелятся, руки тоже. Алиса мысленно просканировала себя и поставила диагноз. Всё не так уж и страшно, как могло бы быть. Лёгкое сотрясение и скорее всего перелом ребра, хорошо, если только одного.

«А в остальном прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо».

– В какую больницу меня везёте?

– В первую городскую.

Малинина мысленно поздравила себя с таким везением. В первой работала её однокурсница и подруга Галина. Хорошо бы узнать на работе ли она сейчас.

– Где моя сумочка?

– Здесь, – доктор вытащил из-за спины сумку. – Лежите, лежите, – мужчина мягко уложил Малинину, которая попыталась подняться, но вскрикнула от боли. – Я подам телефон.

Галя оказалась на месте и, когда машина скорой помощи подъехала к сан пропускнику, уже стояла на крыльце.

– Что произошло?

– Машина сбила, – доктор скорой помощи кивнул Галине, как старой знакомой. – Принимайте пострадавшую, а нам пора на следующий вызов. Сегодня, как прорвало, даже кофе некогда выпить. С женщиной вроде всё в порядке. Ушибы, ссадины, синяки. Надо снять грудную клетку, кажется, поломаны рёбра и голову желательно проверить, сотрясение небольшое есть. Сознание не теряла, держит себя в руках. Конечности целы.

– Ничего себе порядок! – всплеснула руками подруга. – На неё глянуть страшно!

– О, могло быть и хуже! Свидетели видели, как машина на полной скорости снесла тело. Видно задела только бок. Её развернуло и откинуло на обочину. Хорошо, виском об бордюр не ударилась!

– Нашли того, кто это сделал?

– Автомобиль умчался, не снижая скорости. Всё произошло очень быстро, свидетели даже номер не запомнили. Вы её не отпускайте, пока сотрудник полиции не допросит.

– Какой отпускать. Как минимум ночь в клинике проведёт!

Алисию доставили в смотровую на каталке, хоть она порывалась встать и дойти своими ногами. Два часа её осматривали, ощупывали, брали анализы, делали снимки. Малинина не сопротивлялась и не ерепенилась. Каждый должен делать своё дело, сама много лет работала в клинике, в курсе, что это такое. А показывать, что она врач и сама знает предостаточно, даже не собиралась – доктора не любят, когда их поучают. Наконец-то появился полицейский. Алиса рассказала, как всё произошло. Почти как в том фильме: шёл, упал, очнулся, гипс. Вышла к проезжей части поймать такси, но, не останавливаясь на красный свет, тёмный автомобиль снёс её. Тёмно-зелёный, тёмно-синий или тёмно-коричневый, ответить затрудняется, скорее всего, тёмно-грязный. Очень заляпанный, даже номеров не разобрать. В Москве прошёл дождь накануне ночью, но так испачкаться можно только на просёлочной дороге или если застрял в глиняной жиже. Сама Алиса прекрасно понимала, что этот наезд, есть продолжение истории с проникновением в квартиру, но объяснять всё сначала усталому полицейскому не собиралась. Во-первых: он просто не поверит и решит, что у дамы после аварии снесло крышу, а во-вторых: она невероятно устала.

– Ну, хорошо, не буду вас мучить, – мужчина видел измочаленное состояние пострадавшей. Ссадина на лбу, синяк на скуле, царапина на руке, порванные джинсы и усталый, потухший взгляд. Однако полицейский знал, что это ненадолго. Женщина, как кошка, зализывает раны быстро. Уже утром подкрасится, подчепурится, брызнет парфюмом и снова алая роза. – Вот мой телефон, если что-нибудь вспомните, немедленно звоните. Если мы найдём гонщика, дадим знать, ваши координаты имеются.

В палату вошла Галина.

– Переночуешь здесь. Я не могу тебя отпустить одну. Завтра приеду на смену, ещё раз осмотрю раны. Если всё в порядке, отпущу домой. Надо забрать Егора из детского сада? Я прямиком туда.

– Сын у мамы в деревне. Сегодня утром отвезла, – Алиса встала на ноги и не двигалась несколько секунд, останавливая головокружение. – Одна я здесь не останусь, поеду домой. Не будешь же ты меня привязывать к кровати.

– Да что ты такое говоришь, подруга!

– Просто не представляешь, что произошло за последние несколько дней, – Алиса снова села на кровать и горько заплакала. – Кто-то пробрался в квартиру, потом убил Жучку, и вот сегодня хотел убить и меня.

– Ты что, шутишь? – Галина округлила глаза.

– Какие тут шутки! – Малинина вытерла слёзы и достала из сумочки телефон. – Вызову такси.

– Я не отпущу тебя одну. Сначала заедем ко мне, надо переодеться, а потом буду тебя выхаживать. В твоём холодильнике что-нибудь есть?

– Что-то есть, только я два дня туда не заглядывала.

– Чем ты питаешься? Святым духом?

Алиса задумалась:

– Вчера в кафе перекусила с одной знакомой, – она вспомнила Василису. – А сегодня только кофе у частного детектива.

– Не густо. А зачем тебе детектив?

– Галка поехали домой. Я невероятно устала.

Она проснулась среди ночи неожиданно. Просто открыла глаза и уставилась в темноту. В голове роились мысли. Малинина никак не могла найти объяснения происходящим событиям. Она переворачивала страницу за страницей каждого дня, каждого происшествия, каждого сказанного слова. Что она сделала не так? Почему всё это происходит именно с ней. Как бы мать не старалась оградить её от невзгод, даже имя изменила, но Алисия всё-таки попала в «Зазеркалье». Она вспомнила разбитую голову соседки Маргариты и жуткую картину растерзанной собачки. Алиса натянула одеяло до подбородка, её пробрал озноб. Рядом сопела подруга, свернувшись калачиком. Её присутствие немного притупило страх. На стене мирно тикали часы, холодильник монотонно гудел на кухне. Алиса сбросила ноги с кровати и поднялась. Голова ещё немного кружилась, но в целом она чувствовала себя гораздо лучше. Вдруг в тишине оглушительно зазвонил телефон. Страх вернулся, он пополз по ногам и добрался до макушки, по пути поднимая волоски на теле. Телефон продолжал звонить, а она не находила в себе силы, чтобы добраться до прихожей и снять трубку.

– Ты почему не отвечаешь? – Галя оторвала лохматую голову от подушки.

– Я боюсь.

Подруга соскочила с кровати и, шлёпая босыми ногами, скрылась в прихожей. Через минуту вернулась:

– Положили трубку. Ложись и ничего не бойся, я с тобой. – Галя накинула на себя одеяло. – Завтра моя смена в клинике, надо выспаться, – и, уже погружаясь в сон, пробормотала. – Я отключила телефон. Штекер выдернула, – неожиданно бодро спросила, как будто эта мысль не давала уснуть. – Чем ты займёшься завтра?

– На работу поеду. Сегодня двух клиенток пропустила, пока по больнице скиталась. Они мне весь телефон раздолбали. Буду извиняться и сделаю скидку на процедуры.

– Как будешь работать с поломанным ребром?

– Потерплю. Одной дома находиться невыносимо. Да и работать надо, иначе растеряю всех клиентов.

Глава 8

Чёрт его дёрнул купить билеты на этот концерт. Времени оставалось немного. В пятницу надо на что-то решиться, чтобы в субботу провести вечер вместе. Возле кассы он размышлял недолго, соблазнило романтическое название: «Шедевры французской музыки. Великий Дебюсси». Валера предусмотрел все нюансы, подговорил мать, купил светлую рубашку под костюм и бордовый галстук с замысловатой булавкой. Не пойдёшь же в камерный зал филармонии в джинсах. Татьяна вскинула брови от неожиданного предложения, но приглашение приняла. Кто знал, что такая камерная музыка на очень большого ценителя и любителя. Валера сидел, вжавшись в кресло. Левая рука расположилась на животе, поддерживая локоть правой. А правая ладонь, соответственно, подпирала подбородок, удерживая голову в равновесии. Он прикрыл глаза, словно наслаждаясь чарующими звуками арфы, флейты и альта. На самом деле только молился, чтобы не всхрапнуть громко или чтобы непослушная голова ненароком не соскользнула с ладони. Он не переживал, что рискует оконфузиться перед такими же зрителями, но не мог позволить, чтобы девушка заподозрила кавалера в невежестве. Хорошо, что концерт без антракта, потому, что после буфета Вильницкий ни за чтобы не вернулся в зрительный зал. Когда раздавались аплодисменты, он с силой открывал глаза и неистово хлопал в ладоши. Наконец всё закончилось, и пара вышла на свежий воздух. На Москву опустилась вечерняя прохлада. Это взбодрило Валеру, и из него, неожиданно вырвалось:

– Терпеть не могу этого Дебюсси и вообще классическую музыку.

Татьяна от неожиданности остановилась и уставилась на Вильницкого. Тот растерянно молчал. А что скажешь? Делал мину весь концерт, прикидывался ценителем и одной фразой смёл все потуги.

– Может, посидим в кафе? – прервал неловкое молчание Валера, рассматривая девушку.

Татьяна выглядела восхитительно в своей простоте. Из косметики лишь блеск на губах и тушь на ресницах. Волосы собраны в пучок на затылке. Светлое приталенное платье чуть выше колена. Бежевые туфли на каблучке делали фигуру стройнее и выше. Не лабутены с высоченными шпильками и красными подошвами, как задница у макаки и не босоножки на платформе, превращающие даму в безразмерную оглоблю.

«Таких простушек у меня ещё не было. Всё гнался за пунцовыми розами, а на ромашки полевые даже внимания не обращал».

Валера никак не мог отогнать неловкость. Татьяна словно это поняла:

– Если не нравится классическая музыка, зачем пригласил?

– Тебе хотел угодить, – Валера понял, если начнёт юлить и суетиться, сделает только хуже. – Я же мент простой, без затей, слушаю «Милицейскую волну», читаю детективы, ем простую еду и пью пиво по выходным. Я не чувствую себя чем-то обделённым или несчастным. Это мой стиль жизни.

Они шли по вечерним улицам не спеша, и не имея определённой цели.

– Я расскажу тебе суффийскую притчу, – улыбнулась Татьяна и подхватила кавалера под руку. – Жил был мастер Бахаутддин и всю свою жизнь он был счастлив, улыбка не сходила с его лица. Вокруг него всё было пропитано ароматом праздника. Даже когда он умирал, то улыбка сияла на губах. Казалось, мастер наслаждается близостью неминуемой смерти. Его ученики сидели рядом с горестными лицами. Один из них спросил:

– Почему вы смеётесь? Всю свою жизнь вы были веселы, и даже сейчас на смертном одре улыбка не покидает вас?

Бахаутддин ответил:

– Много лет назад, я, так же как и вы, пришёл к своему мастеру, будучи семнадцатилетним юношей. Однако уже тогда моя душа страдала и плакала. Мастеру было под восемьдесят лет, он смеялся и улыбался без видимой причины. Я спросил:

– Как вам это удаётся?

Он ответил:

– Внутри я свободен в своём выборе. Каждое утро, когда я открываю глаза, то спрашиваю себя, что выбрать сегодня: блаженство или страдание? Предпочтение очевидно! Я выбираю блаженство!

– Хорошая притча, только мне она не подходит, – Валера пожал плечами. – Приходится иметь дело со страшными вещами, с преступниками, со смертью. Тебя сочтут за дебила, если будешь улыбаться при виде трупа, например.

– Это всего лишь притча. А имеется в виду благостное состояние души, а не внешние проявления. Если каждое утро спрашивать себя:

«Что выбрать сегодня – блаженство или страдание?»

Нужно только немного времени и желание. Психологи говорят, что достаточно всего двадцать один день для того чтобы сформировалась устойчивая привычка.

– Психологи, наверное, правы. Только привычка курить прилипла ко мне меньше, чем за двадцать один день, а вот избавлялся я от неё гораздо дольше!

Немного помолчали, слушая только звук своих шагов. Неожиданно Татьяна произнесла:

– Если бы у меня был выбор пойти на концерт классической музыки или в ночной клуб, то я выбрала бы последнее.

– Так в чём дело? – обрадовался Валерий. – Мы же не враги своим желаниям! Зачем формировать привычку быть счастливым с завтрашнего дня, начнём прямо сейчас!

– Нет, я не могу. Как же Светлана Тимофеевна, твоя мама?

– О ней и о ребёнке не беспокойся. Я позвоню, предупрежу, что она останется на ночь.

В понедельник Вильницкий приехал на службу раньше обычного, что-то изменилось в жизни. Пока он точно не определил, что именно, но неожиданно появились силы и вдохновение. Как правило, утром он приводил себя в порядок, вяло завтракал и отправлялся на работу. Сегодня энергия била ключом, Валера сделал зарядку, отжался на кулаках (погружённый в свои мысли даже забыл посчитать), с аппетитом съел яичницу и, махнув матери рукой, отправился служить трудовому народу. Когда в кабинет вошёл Хлебников и увидел напарника, то невероятно удивился.

– В лесу Бобик здох! – Михаил присвистнул. – Раньше меня на службу явился. А светишься, как новенький пятак. Наверное, это любовь.

– Почему стразу любовь? – смутился Валерий.

– Согласен, причин может быть несколько: повышение по службе – это пока не про тебя, выигрыш в лотерею – тоже, иначе я бы знал. Квартиру ты не купил, ещё денег не заработал на отдельное жильё, пока придётся жить с мамой. Значит любовь, – Михаил поощрительно похлопал коллегу по плечу. – Ты главное не робей и не выстраивай городьбу из намёков и недомолвок. Жизнь штука простая – если точно понял, что любишь, женись! Это я тебе, как старший товарищ говорю.

– А вы счастливы со своей женой?

– Счастье это такая материя неуловимая и неосязаемая. Иногда понимаешь, что был счастлив, когда всё закончилось. И сидишь, как дурак и думаешь, почему не затормозил мгновение, не прочувствовал, не надышался. Вот сейчас я люблю Анастасию не так. В первые два года мы искрились, как оголённые провода. Ругались просто в пух и прах, потом мирились, словно я с войны пришёл, а она меня дожидалась. Сейчас мне с ней спокойно и надёжно. Вот такая семья нужна менту. Адреналина хватает на работе, а дома нужен покой, запах борща и пирожков с мясом, пусть, даже если они куплены в кондитерской возле станции метро.

Коллеги представили дымящиеся пирожки и словно собаки Павлова дружно сглотнули слюну. Пирожковые фантазии улетучились мгновенно, когда вошёл высокий парень с хвостиком из жидких волос по имени Серёга. В Управлении его считали компьютерным гением и даже начальство не придиралось, если парень приходил на службу в растянутых свитерах, драных джинсах и растоптанных кедах.

– Доброго всем утра, – Серёга разложил веером фотографии. – Вычислили мы вашего убийцу. Возле булочной он не появлялся, камеры не засекли. А вот парень в синей униформе с чемоданчиком прошёл мимо обувного магазина. Через две минуты попал в поле зрения камеры, расположенной на детской площадке. Теперь смотрите его обратный путь: мужик в шляпе и в очках миновал детскую площадку и вынырнул недалеко от обувного магазина.

– Почему вы решили, что это один и тот же человек? – Хлебников засомневался.

– Смотрите, мужик в шляпе несёт большой пакет, мы не видим, что внутри. Вот тут поднялся ветер, дядька левой рукой придерживает шляпу, а в правой руке пакет раздулся и внутри видно тот же чемоданчик, с которым прошествовал рабочий в униформе. Возле булочной он не появился. Скорее всего, туда и обратно он приехал на автобусе, троллейбусе или трамвае – недалеко от обувного салона остановка общественного транспорта. Мог, также воспользоваться такси.

– Или на своей машине? – Михаил с трудом представлял, что убийца, расправившись с человеком спокойно, не привлекая внимания, садится в рейсовый автобус, где полно людей. Или он совсем отмороженный или нервы, как корабельные канаты.

– Мы проверили этот район. Там не припаркуешься просто так. Во дворах шлагбаумы. Есть платная парковка, но таким образом преступник быстрее привлечёт к себе внимание. И потом мы проверили, преступник шёл не в сторону платного паркинга.

– Какой-то отмороженный! Он вышел из дома через двадцать минут, – Валерий в ужасе качал головой. – За это время надо подняться на третий этаж, войти в квартиру, убить Кораблёву, перетащить тело в комнату, оттереть кровь, переодеться и спокойно без суеты покинуть место преступления.

– Также хладнокровно он расправился с мальчиком, – кивнул Михаил.

– Лица почти не разобрать, – Валера вертел фотографии, рассматривая каждую мелочь.

– Да, – согласился Серёга, – всё в этом мужике не чёткое. Возраст примерно за сорок. Может чуть больше, чуть меньше. Рост метр семьдесят семь, но если в обуви ортопедические стельки, он гораздо ниже. Цвета волос не видно, в обоих случаях голова закрыта кепкой и шляпой. Телосложение среднее, размер ноги тридцать девять-сорок. Всё, что знал, рассказал, дальше без меня.

Серёга помахал рукой и скрылся за дверью.

– Ты просмотрел у аналитиков похожие дела? – Михаил потёр подбородок.

– До боли в глазах. Ничего близкого не нашёл. Шпатель фигурирует однажды: два таджика на стройке дуэль устроили, но там обошлось малой кровью. Один другому деревянным черенком настучал по голове. Вот и всё! – Вильницкий поднялся. – Я вот что думаю, если проникают в квартиру и ничего не берут, то хозяева не станут заявлять в полицию. В крайнем случае, пойдут жаловаться к участковому.

– А ты знаешь, сколько участковых уполномоченных по Москве? Нет! А я знаю, больше ста пятидесяти! – Хлебников покачал головой. – Думаю, только время потеряем. Забыл тебя спросить, эта Македонова тело пасынка из Турции забрала?

– Да. Она подписала сопроводительные документы.

– Вот видишь, а ты плохо думал о женщине.

– Дел мне больше нет, как о тётке чужой думать. Просто подозрительная она какая-то.

– Работа накладывает определённый отпечаток. Избавляйся от своей ненужной подозрительности. А поговорить с участковыми, наверное, имеет смысл. Я сейчас список с адресами и телефонами распечатаю. Попробуй, чем чёрт не шутит.

***

Артюхов Виталий не питал иллюзий по поводу своей персоны и будущей жизни. Если с мужской силой всё было в порядке, то в остальном он считал себя инвалидом. Он качал руки до седьмого пота и благодаря своим усилиям даже стал Паралимпийским чемпионом. Виташа (так называла его жена) сумел организовать свой быт таким образом, чтобы стать независимым от кого бы то ни было. Катастрофа произошла, когда они преследовали преступников. Автомобиль на бешеной скорости развернуло и вынесло на полосу встречного движения. В этот момент в них врезался грузовик. Товарищ и коллега Артюхова погиб на месте, а его тело долго собирали по кусочкам. Собрали всё, только из-за позвоночника ноги отказывались ходить. Он перенёс несколько операций и надеялся на чудо. Однако в его случае чуда не произошло. Врачи, разведя беспомощно руками, отправили пациента домой. Он просто взвыл от бессилия и одиночества. Рука потянулась к бутылке. Самое интересное, что соратников по этому делу нашлось, хоть отбавляй, лишь бы денежки шуршали. И ведь не приклеился к нему какой-нибудь филателист или нумизмат, на крайний случай флорист, не заинтересовал замечательным хобби. А вот Витька из соседнего подъезда ходил к нему, как на работу. Жена Алевтина бороться с пагубным пристрастием суженого даже не собиралась, просто собрала монатки и была такова. В минуты трезвости, когда в сердце и голове гулял жгучий стыд, Виталий оправдывал жену. Ну, кто согласиться губить свою жизнь рядом с инвалидом, да ещё и алкоголиком. Но в глубине души он знал точно, что на её месте он никогда бы так не поступил. Ему начислили пенсию по инвалидности. Когда Артюхов узнал сколько, то сначала долго смеялся, а потом горько заплакал. Государство оценило его геройство в прожиточный минимум. Его навещали товарищи по службе сначала часто, потом всё реже и реже. Приезжала мать из Астрахани, хотела забрать с собой, но Артюхов отказался категорически. Мало того, что отец еле двигается после инсульта, тут ещё и он на коляске. Слишком много немощных для одной пожилой женщины. А вот Семёнов отказываться от племянника не собирался. Он оббивал пороги инстанций и судов, доказывая и показывая при каких обстоятельствах родственник, коллега и друг стал инвалидом. Через какое-то время Виталий начал получать пособие в несколько раз выше прежних выплат. Николай Ильич – Колян, младший брат матери возрастом не особенно отличался от Виталия. Это в школе ученик пятого класса воспринимает десятиклассника, у которого начинают расти усы и грубеть голос, как дылду великовозрастную. А когда тебе тридцать восемь, а родственнику сорок три разницы почти никто не замечает. Семёнов какое-то время терпеливо наблюдал, как близкий родственник, друг и коллега катится кубарем вниз. Сам страдал, что ничем не в силах помочь. Колян приходил два раза в неделю, приносил продукты, выносил мусор с пустыми бутылками, надевал фартук и готовил еду. И ни разу ни в действиях, ни в словах, ни мимолётных жестах Семёнов не показал укор, презрение или жалость. Странным образом забулдыга Витька в эти часы не появлялся, словно чувствовал угрозу. Но однажды встреча состоялась. Николай Ильич должен был уехать в командировку, сам точно не знал на сколько, поэтому решил навестить племянника раньше, принести еду и прибрать жилище. Гулянку он застал в самом разгаре. Галдёж услышал, как только вошёл в подъезд. Собутыльники с упоением слушали песни Игоря Талькова и в то же время пытались перекричать исполнителя, рассусоливая свои пьяные базары. Кроме Витьки за столом устроились ещё два ханурика. Компания курила, говорила, выпивала и так была увлечена этими занятиями, что не сразу заметила гостя. Семёнов быстро оценил обстановку и заглушил музыку. Пьянчужки взялись урезонивать непрошеного гостя, и только хозяин квартиры, опустив глаза и сцепив руки, молчал.

– Даю три минуты, на то, чтобы вы отсюда убрались. Иначе за себя не отвечаю! – Семёнов полез в кобуру за пистолетом. В тот момент он находился в такой ярости, что если бы граждане ослушались, то он, правда, кого-нибудь порешил. Но граждане проявили сознательность и уже через минуту на столе дымились только бесхозные окурки. – Теперь послушай меня ты, – Колян перевёл тяжёлый взгляд на родственника. – Я не собираюсь спокойно наблюдать, как ты гробишь свою жизнь. Ты мужественный, сильный парень, а не тряпка, поэтому справишься со своей немощностью быстро. Немощность у тебя в голове, а не в теле. Заставь тело работать, заставь ноги ходить, руки двигаться, а голову соображать! Продуктов я принёс на несколько дней. Запру тебя снаружи. Как вернусь из командировки, сразу появлюсь. Если что-то срочное, звони моей жене, она принесёт всё, кроме алкоголя. Даже если бабу захочешь, проституток на трассе, как собак нерезаных. Жену предупрежу. Но не вздумай баловать, сам знаешь, её на мякине не проведёшь.

Такой разговор состоялся в первый и в последний раз. Артюхов приходил в себя тяжело несколько дней, душа прыгала и скакала, как на резиночках, мысли путались, сон не приходил. Однако когда Николай Ильич вернулся и увидел товарища, то очень удивился. Тот оказался чисто выбрит, аккуратно одет и пах одеколоном. Семёнов по привычке метнулся на кухню, но Виталий его удержал.

– Погоди, сам буду тебя угощать.

– Ты что, приноровился готовить?

– Не сразу, конечно. У меня просьба, я составил список, что необходимо изменить в квартире. Может, знаешь, толковых, рукастых ребят? Надо немного перестроить кухню, в коридоре установить турникет, и привези мне кое-какие тренажёры.

Семёнов с радостью выполнил все просьбы друга. Следующим этапом было заинтересовать каким-либо делом. Записать его в кружок художественной самодеятельности во Дворец культуры? Например, на авиамоделирование или в хор. Там женщин много, мужики нарасхват! Всё среди людей.

«Пели мальчики в хору, все орут и я ору».

Так рассуждал про себя Николай и сам же отметал возможные варианты. Нет! Не пойдёт! Ну, что может бывший полицейский? Только расследовать. Колян разместил в нескольких газетах и в интернете объявления об услугах частного детектива. Вот так они превратились в партнёров: Артюхов – голова, Семёнов-ноги. Никто об этой подработке не знал, даже жена. Ненароком болтнёт где-нибудь, может покоситься его репутация, как участкового. С этого особых денег не появилось, зато у племянника загорелись глаза, а это куда важнее, чем бумажки в карманах.

Сегодня Виталий почти весь день провёл за компьютером, потом сделал несколько звонков, уточнил детали. Он посмотрел на часы. Шесть часов, Алиса или в дороге с работы домой, или уже ужинает, или смотрит телевизор. Она отозвалась быстро.

– Добрый вечер Виталий. Вижу ваш номер. Есть какие-нибудь новости?

– Вам удобно разговаривать? Может, приедете ко мне? Я вас ужином накормлю, а заодно и расскажу, что нашёл.

– Про ужин хорошая идея! Я сегодня только на кофе с печенюшками, – Алиса невесело хихикнула. – И что у нас сегодня подают?

– Всё, что пожелаете! Испанская паэлья, итальянский суп «Минестроне», французское, крестьянское блюдо «Рататуй»!

– Ничего себе! А есть что-нибудь проще?

– В морозилке пельмени и замороженные котлеты. Можно заказать пиццу. Вы что предпочитаете? Ассортимент широкий: «Маргарита», «Неаполитано» или «Каприччоза»?

– Мне нравится «Гавайи».

– Прекрасно! Заказ принят. Через сколько вас ждать?

– Я на машине, если не будет пробок, появлюсь через час. Надо ещё салон убрать.

Ели молча, запивая пиццу красным вином. Алиса первая отодвинула от себя коробку.

– Давно не ела с таким аппетитом. Большое спасибо за приглашение, – она подняла бокал. – Ваше здоровье!

– Я тоже рад. Зачастую питаюсь, уставившись в телевизор или компьютер. Иногда даже забываю, что ел.

– Где ваша семья?

– Жена ушла. Давно. Детей нет.

Повисла неловкая пауза.

– Вы сказали, что ждёте ещё одну операцию? – Алиса спросила лишь для того, чтобы сменить тему.

– Вы знаете, в моих рядах завёлся партизанский отряд из десятерых. Как-то утром я, словно издалека, почувствовал пальцы ног. Сначала сам не поверил. Поднялся на кровати и уставился на них гипнотическим взглядом и вдруг дёрнулся большой, следом трепыхнулся мизинец. Нет, подумал я, такого не может быть, доктора сделали всё, что могли. А это видение лишь иллюзия, уходящая надежда, что я когда-нибудь встану на ноги. Причём не ходить в полном смысле слова, а хотя бы встать! Однако на следующее утро видение повторилось. Я, не теряя времени, полетел к доктору, который знает историю болезни. Он хотел и силился поверить в мои слова, но доказательства я предоставить не мог – партизаны, то есть пальцы ушли в глухое подполье. Но я оказался весьма убедительным. Доктор, под натиском доводов, согласился проверить анализы и в случае положительных результатов сделать ещё одну операцию. И после, сказал он, я умываю руки, как Понтий Пилат. Пациент либо учится ходить заново, либо навсегда прикован к креслу.

– Вы обязательно справитесь! – Малинина улыбнулась. – В вас столько позитивной энергии!

– Я тоже на это надеюсь. Даже молиться научился. Каждое утро читаю «Отче наш», – мужчина тяжело вздохнул. – С вашим делом разберусь и отправлюсь с лёгким сердцем на больничную койку.

– Так что вам удалось узнать?

– Первое проникновение в квартиру произошло именно в тот момент, когда вы ждали этого Владислава в кафе «Белая сирень»?

– Именно! – кивнула женщина, мысленно вспоминая тот день.

– Долго ждали?

– Точно не помню, кажется минут тридцать или сорок. Там ещё такие неприветливые официантки. Жучка была в тот день со мной. Дремала в машине. Наверное, я бы ещё ждала, но в этот момент позвонила Маргарита. Бедняжка с пробитой головой! Про это я уже рассказывала.

– Сколько времени вы добирались от кафе до дома?

– На удивление, я приехала довольно быстро. Ещё не наступил час пик.

– Ещё один вопрос: если бы он не назначил свидание, вы бы поехали домой раньше или ещё находились в салоне?

– Да я вообще забыла про свидание. В кабинете накопилось работы не переделать после отпуска. Когда вспомнила, нарисовала лицо и поехала.

– Я нашёл его. Вы сказали, что мужчина улетел раньше вас, – Алиса кивнула. – Хочу кое-что объяснить. Туроператоры продают путёвку с проживанием, трансфером, перелётом. Крупные туристические компании бронируют с предоплатой места в чартерных рейсах. Например рейс Анталия – Москва: «Пегас-Туристик» 50 мест, «Библио Глобус» 40, «Тес-Тур» 80 и так далее. В день, который вы назвали, вылетал только один рейс на Москву авиакомпании «Аэрофлот». Из своих источников я получил список пассажиров. Там обнаружил двух Владиславов. Одному 18 лет и он никак не может быть вашим приятелем. А вот второй Владислав Синьков, скорее всего он и есть. Сорок лет, не женат, прописан в Москве, работает реставратором при одной московской галерее. Путёвку в Турцию приобрёл в компании «Корал Тревел», проживал в отеле «Маринагнум». В день, когда должна была произойти ваша встреча, его срочно вызвали в город Сафоново, что в Смоленской области для реставрационных работ. Историко-краеведческий музей заказал некоторые работы в храме святого князя Владимира. Точность данных сто процентов. Синьков не имеет отношения ко всему, что с вами происходит.

– Даже как-то легче стало. Жить, подозревая каждого вокруг тебя это просто ужасно. Только странно, почему не перезвонил и не отменил встречу.

– Скорее всего, выехал неожиданно. Мог забыть или потерять зарядное устройство.

– Наверное, так и было, – Алиса встала из-за стола и потянулась, чтобы собрать коробки из-под пиццы, неловко потянувшись, скривилась лицом. Поломанные рёбра напомнили о себе.

– Вы извините, сразу постеснялся спросить, откуда взялась ссадина на вашем лице? Вчера её не было.

– Кажется, кто-то хочет меня убить. Вчера автомобиль пытался задавить на бешеной скорости.

– Вот оно как, – Виталий задумался на секунду, потом повернулся к женщине, которая стояла спиной и мыла у мойки посуду. – Вам лучше остаться здесь. Так будет безопаснее.

– Не волнуйтесь. Приходил слесарь и поменял замки на двери. Их так просто не откроешь, – Малинина говорила спокойно и уверенно, перетирая салфеткой бокалы из-под вина. – Проникнуть в квартиру он не может, поэтому пытается напугать ночными звонками.

– Он что-нибудь говорит?

– Просто молчит и дышит, но от этого ещё страшнее. Я отключу телефон. Стеснять вас не буду, даже не уговаривайте! Что подумают соседи, когда я переселюсь сюда с зубной щёткой и чемоданом!

– Это как раз должно вас волновать в последнюю очередь! – в голове всплыли образы Витьки и разухабистых собутыльников. После грозного внушения Семёнова их, как корова языком слизала. Зачем испытывать судьбу, скорее всего, нашли алкогольное лежбище в другом месте. – Тогда обещайте, что будете звонить при приближении любого опасного, неопознанного объекта!

Алиса села напротив, неожиданно став серьёзной.

– Мне больше не к кому обратиться. Вы моя надежда и защита, – она махнула рукой и выдавила улыбку. – Во всяком случае, до того времени, когда вырастет мой сын.

Артюхов попытался скрыть смущение. Как можно полностью полагаться на не ходячего инвалида? Эх, бегали бы ноги, да он глазу бы с неё не спускал, под окнами в кустах сидел или лежал ковриком под дверью. Виталий вложил в голос всю возможную уверенность:

– Я приложу все усилия, чтобы защитить вас и распутать непонятную историю. Как вы рассказали ранее, уклад жизни очень прост: работа, клиентки, дом, детский сад, сын, соседка, визиты к матери в деревню, подруга Галина, иногда походы в ресторан и в кино. Вроде ничего не обычного, но в последнее время произошло что-то, чему вы не придали значения. Эта мелочь пролетела мимо, вы её заметили, но забыли. И вот эта мелочь мне нужна. Что хочет от вас этот человек? Если бы хотел убить, то, уж извините за прямоту, сделал бы это давно. Просто хочет напугать? А в салоне кто-нибудь хозяйничал?

– Нет. Когда закрываемся, то ставим кабинеты на сигнализацию.

– Мне необходимо поговорить с соседкой, которая пострадала от преступника. Это сложно сделать?

– Я думаю, что смогу устроить встречу. Она в полицию не хотела заявлять на травму, ведь получила её, сунув нос на чужую территорию. А к вам Риту привезу.

– Вы помните, в каком месте захоронили собачку?

– Ох, хороший вопрос, – Алиса задумалась. – Я так рыдала, что толком не видела ничего. Ямку копала сама, а вот коробку из-под сапог устраивала Маргарита. Она точно помнит место в сквере! А зачем вам?

– Думаю, что собачка могла цапнуть пришельца или за палец, или за ногу, или за штанину. Преступник разозлился и убил животное. Ещё интересно узнать каким предметом.

– Вы что, хотите раскопать труп?

– Мы должны это сделать.

– Кто будет делать экспертизу? Вы давно не работаете в полиции!

– Не работаю, – безропотно согласился Артюхов. – Связи остались.

***

«Если буду так бегать, то сотру ноги до колен. Тогда Татьяна за меня точно не пойдёт». Так зло шутил про себя Вильницкий. Он чуть с ума не сошёл, пока обзванивал участки, задавая один и тот же вопрос. Не нарыл ничего особенно интересного, но у многих участковых уполномоченных имелась кое-какая информация. Вот её он решил проверить на месте. Уже второй день полицейский колесил по Москве, пытаясь уцепить тоненькую, почти невидимую ниточку, которая могла бы привести к преступнику. Участковые работали на земле, каждый знал свой район, своих неблагонадёжных и тех, на кого можно положиться. Попалась парочка мутных и хитрых, а может просто показалось. Почти каждый жаловался на нарушителей миграционного порядка. Нелегалы проживали в резиновых квартирах кто с пропиской, кто просто ночевать пробирался. Наркопритоны ещё остались, но уже не так открыто толкают дурь, как в девяностые. Тогда вообще туши свет, могли за дозу на тот свет отправить, просто за понюшку табаку. Вот на проституток никогда управы не найти! Вскроешь такой бордель в одном месте, он тут же расцветёт махровым цветом на другой улице. И как умудряются клиентов предупреждать, уму непостижимо! А новые законы напринимали? Мужики испокон веков во дворах пивом баловались, разговоры разговаривали, в домино играли, в карты. Тут же ребятишки мяч гоняли, в классики играли. А что теперь, как та ворона пуганая, боимся каждого куста! В законе ясно написано, что запрещено пить пиво в детских, образовательных и медицинских организациях, в общественном транспорте, в организациях культуры, в оздоровительных и спортивных сооружениях. Только детская площадка, огороженный двор, сквер, тенистая аллея со скамейками это и есть культурная организация? Никто толком не объяснил границы! Штраф, конечно можно наложить, но ты сам мужик или так, погоны одел погулять! Раньше бывало, всем двором праздники отмечали. Кто капусту квашеную несёт, кто помидоры, кто грибочки. Стол накрывали во дворе, пили самогонку, водку по три шестьдесят две, брагу и настойку. Под гармонь песни пели, в пляс пускались. Ребятня тут же куски со стола хватала. Для них вольготно было, никто домой не загонял. А время пришло, и потянулся народ по подъездам с тарелками и пустыми бутылками. Ребятня следом плетётся квёлая, умаянная. Утром тётя Нюра шик-шик метёлкой прибрала остатки бурного веселья. Вскоре народ кто на службу, кто на фабрику, кто в школу. А если всех штрафовать по пятьсот рублей с личности? Поэтому сидим взаперти. А сейчас и курить запретили почти везде. Вот и ломаем голову:

«В греческом зале, в греческом зале! Как вам не стыдно! Как вам не стыдно! Ах, Аполлон! Ах, Аполлон»!

Такие истории выслушивал Вильницкий, пока добирался до сути. Толку от той сути было пока мало.

– От одной пожилой женщины поступила жалоба, что кто-то пробрался в квартиру, – повествовал младший лейтенант с веснушчатым, румяным лицом. Возрастом парень не превосходил самого визитёра, однако рапортовал с видом серьёзным и со знанием того, что происходит на участке. – Я не поленился, глянул на месте, то есть в квартире. Следов взлома не обнаружил. Спрашиваю: что пропало? Отвечает: вроде ничего, может только серьги с изумрудами. Я огляделся. Обстановка так себе, ну, как у бабушки. В любом случае, представить, что у хозяйки могут иметься такие драгоценности весьма сложно. Уточняю: а серьги точно были? Кивает, хоть и не очень уверенно. Потом говорит, что могла у сестры оставить. Мол, вы извините, товарищ милиционер, я у сестры уточню, потом к вам наведаюсь снова. Я глянул, а у бабки уши не проколоты. Ну, думаю, нафантазировала. Через день та появляется в слезах. Толкует, что пропала тиара, усыпанная жемчугами, – парень широко улыбнулся. – В голове крутится: надо вызывать психушку. Я спрашиваю: серьги-то где? У сестры? А она мне: нет у сестры! Пропали! Для очистки совести отправился в квартиру. Всё так же – взлома нет, чисто прибрано. Прошёлся по территории и вот в ванной обнаружил на полочке мужской одеколон. Спрашиваю: с кем проживаете, женщина? У той глаза забегали, но талдычит: одна, совсем одна. Сама тянет меня в спальню. Ну, думаю, завалит меня бабуся и надругается! – в глазах младшего лейтенанта прыгали смешинки. – Из-под кровати достаёт ларец. Причём не шкатулку, а ларец. Когда она крышку подняла, я ахнул. Столько красивых вещей я видел только в фильме «Невероятные приключение итальянцев в России». Аж в глазах зарябило. Выяснилось, что драгоценности передаются по наследству со времён революции. Банкам потомственная аристократка не доверяет, продавать и тратить не позволяет воспитание. Вот так под кроватью сундук с несметными богатствами и прозябает. Отодвинет, пол помоет и назад.

– Может, она забыла, чего и сколько находилось в ларце?

Вильницкий качал головой, слушая историю.

– Ни в коем случае! У неё в тетради записан перечень и описание. Бабуся периодически вытаскивала сокровища, чистила и перетирала, – младший лейтенант поднялся, налил кофе, протянул ароматный напиток гостю и продолжил повествование. – Чтобы история стала понятнее, расскажу анекдот:

Помер мужик и попал в рай. Всё чудесно, павлины шастают, райские пташки поют. Покой и благодать. Вот как-то поднял он люк и заглянул в ад. Там веселье. Все пьяные, костёр полыхает, играет гармошка, звучат частушки матершинные, черти шашлыки жарят. Позавидовал такой разбитной жизни мужик и отправился к Богу.

– Боже умоляю, отпусти меня в ад. Там разгул и праздник!

– Не могу, – отвечает Бог. – Ты прожил прекрасную жизнь, не грешил, работал, жене не изменял, водкой не злоупотреблял. Не проси, не могу.

Взмолился мужик, пуще прежнего, на колени бухнулся.

– Ну, хорошо. Отправлю тебя назад лишь на один день. Насобираешь грехов, быть тебе в аду!

Загремели громы, молнии, мужик снова оказался на грешной земле. И с первых минут взялся за дело. Ограбил лабаз, напился водки, вырвал из изгороди дрын и давай деревню гонять. Потом избил трёх мужиков, а напоследок заскочил в первую попавшуюся избу и изнасиловал лежачую бабку. Сам не заметил, как снова оказался на небе. Глядь, опять в раю. Возмутился мужик и бегом к Богу:

– Что же это такое? Я за сутки таких дел на воротил! Вся деревня рыдает, каждый второй с синяками и ушибами! Что в лабазе не выпил, то разбил! Хлеб топтал ногами! Троих мужиков в лазарете по частям собирают! Бабку парализованную трахнул! Отправь меня в ад!

– Не могу, сын мой. Вот как раз бабка-то тебя и отмолила!

Оба зашлись хохотом. Вильницкий вытер брызнувшие слёзы и кое-как утихомирил, рвущийся наружу смех:

– А эта старая аристократка здесь причём?

– Сегодня утром разобрался в ситуации. Дама завела любовника. И не просто пердуна, а довольно молодого, полного сил мужчину. Скорее всего, она одаривала мужика подарками, чтобы удержать возле себя. А подарки, как мы понимаем, появлялись всё из того же ларца. Мужик разобрался в стоимости золотой булавки для галстука в форме змейки и выяснил, сколько стоят рубиновые запонки. Пока бабуся храпела после игристого напитка, ухажёр обнаружил клад. Ключи от квартиры подруга дала сама. Мужик приходил в её отсутствие и брал, на что глаз ложился, надеялся, что женщина не заметит пропажи кое-каких безделушек. Он просто не знал, что у старушки имеется опись всех антикварных экземпляров. А ещё он не осознавал настоящей ценности предметов роскоши. Мужик оказался слесарем из местного ЖЭКа.

Вильницкий из разных уст выслушал ещё несколько историй, но уже не таких занимательных. Сын воровал деньги у родителей и обставлял всё, словно кто-то ловко вскрывал замки и опустошал заначку. Обиженный сожитель разгромил квартиру, пока женщина находилась на работе. А вот за одну ситуацию можно было зацепиться. Валера решил поговорить сам с женщиной, которая пожаловалась участковому. Он глянул на часы: седьмой час, будний день, должен застать её дома. Квартира располагалась на третьем этаже. Валера позвонил и вытер ноги об аккуратный коврик возле порога. Дверь открыла красивая молодая женщина и уставилась вопросительно на гостя.

«Ожидала кого-то другого поэтому, не спрашивая, отомкнула замки. А тут я собственной персоной!»

Валера сделал серьёзную мину, представился и показал корочки.

– Валентина Зимушкина? – хозяйка кивнула. – На днях вы пожаловались участковому, что в вашей квартире кто-то хозяйничает. Не могли бы вы пояснить суть проблемы.

– Конечно! Проходите. Только я очень занята, – женщина повернулась и прошла на кухню. Полицейский проследовал за ней.

– Это не займёт много времени, – Валера огляделся. – Разрешите я присяду.

Валентина кивнула и села напротив.

– Дело в том, что ничего особенного не пропало. Всё началось примерно две недели тому назад. Я проживаю одна, сын уже взрослый учится в институте в Санкт-Петербурге. Работаю администратором в супермаркете «Пятёрочка» здесь неподалёку по двенадцать часов. Возвращаюсь домой усталая безмерно. В этот раз я заметила, что из шкафа торчит ремень от зимней кожаной куртки. Я не придала значения. Думаю, может сама доставала тёплые вещи и ремень потянулся. На другой день был выходной, а вот на следующий уже много вещей стояло не на своих местах или сдвинуты, или упали. Я позвонила сыну, но тот ответил, что находится на лекциях. Самое странное, что ничего не пропало! Замки в полном порядке. Вот тогда я обратилась к участковому. А к кому я ещё могла обратиться? Какой смысл идти в полицию, если деньги, ценные вещи на месте!

– И всё-таки что-то исчезло?

– Я обнаружила пропажу только через несколько дней. Это был выходной, и мы с подругами собрались в ресторан. Перед выходом я решила обрызгать себя духами, но не нашла коробку в привычном месте. Обыскала всё, но коробки нигде нет!

– Духи дорогие?

– Всё относительно. Для меня достаточно накладно покупать элитные ароматы каждый месяц. Этот набор я приобрела не так давно, пользовалась лишь однажды. Экономила каждую каплю. Это ароматы из восьмидесятых-девяностых. Сейчас такие не выпускают.

– Н-да, странно. А как выглядел этот набор?

– О, это такая коробка обшитая цветным шёлком, внутри пурпурный атлас, а в ячейках три флакона с различными ароматами: «Сикким» от Ланком, «Турбуленс» от Ревильон и «Эмоушен» от Лаура Биаджотти.

«Что за птичий язык у женщин? Как можно запомнить столько звуков и слов, которые не имеют никакого смысла? – Валерий смотрел на красиво подведённые помадой губы хозяйки и думал, что мужчина и женщина, как две непересекающиеся параллели. Она никогда не поймёт смысла в словах тормозная система, карбюратор и рессора. – А если отважиться на создание семьи, то придётся выслушивать такое щебетание каждый день. Нет, Татьяна не такая! – но внутренний голос сладким сиропом втёк в сознание. – Такая! Именно такая! Она женщина!»

Вильницкий отогнал непрошеные мысли и спросил:

– Валентина и всё-таки, что вас смутило в этой истории?

– Всё! Кто может позариться на духи? Женщина, скорее всего. А в коробке на полке в прихожей лежали новые итальянские сапоги, в шкафу серьги с изумрудами и около тысячи евро, которые остались от отпуска. Эти вещи даже не тронули! Не сдвинули с места!

Неожиданно раздался звонок. Неожиданно для полицейского, а вот Зимушкина кого-то ждала. Она резво подскочила и строго глянула на гостя.

– Вы извините, у меня важная встреча. Да, собственно и добавить больше нечего. Искать вы всё равно не будете. Что, других дел нет, как разыскивать духи? Неприятно одно: кто-то находился в квартире в моё отсутствие, трогал личные вещи!

Валентина махнула рукой, показывая безнадёжность ситуации. Валерий поблагодарил хозяйку, кивнул с пониманием и направился к выходу. В дверях нос к носу столкнулся с элегантным, красивым мужчиной, который держал в руке замысловатый букет цветов.

«Учись, солдат, как за дамами надо ухаживать!»

Вильницкий усмехнулся про себя: он никогда не сможет выглядеть так, как этот мужик с маникюром на ногтях и в штиблетах с острыми носами. Валерий был голоден, он устал. Осталась пара участков в районе метро Баррикадная, но это завтра. Сегодня уже никого не застанет, да и неприлично так поздно беспокоить граждан.

Глава 9

Алиса проснулась от тишины, только на стене еле слышно тикали часы, через лёгкие занавески пробирался утренний, розовый свет. Она потянулась с мыслями, что давно так безмятежно не спала и неожиданно для себя поняла, что именно в этом умиротворении нет ничего доброго и спокойного. Почему не будит Жучка, её маленькие лапки не стучат ноготками по полу? Собачка не пыхтит и не пытается стянуть одеяло, потому что пузико, как воздушный шарик и вот-вот она сделает пи-пи на пол? Почему Егорка не сопит мирно за стеной. Его не надо вести в детский сад. Мир сломался вокруг и непонятно из-за чего. Что она такого сделала? Кого встретила? Что сказала? Последнее время Алиса ломала голову над этими вопросами и не находила ни одного ответа. Слезинка покатилась по виску и щекотно заскочила в ухо. Малинина решительно скинула ноги с кровати, нащупала тапки и отправилась в ванную. Нет, она так просто не сдастся!

– Рита, ну что тебе стоит? – уговаривала подругу Алисия. – Ты не должна писать никаких заявлений. И это совсем не полицейский. Просто в деталях расскажешь, что произошло и как.

Маргарита закатила глаза. Повязка с головы исчезла в тот же вечер, нельзя волновать маму. Да и вообще, что она, как дура! Мало того, что бинты вокруг головы, они ещё перевязаны в другом направлении через подбородок! Одно ухо торчит, словно у любопытной собаки. Рита обрабатывала рану перекисью и несколько дней не мыла волосы, от чего слегка засалилась. Зато голова перестала кружиться, и прекратились боли.

– Ну, хорошо, скажу маме, что поставщики привезут канцелярию раньше времени, – женщины стояли в подъезде и говорили негромко. Мать Маргариты имела привычку тихо подкрасться на коляске и подслушивать. – Дай хотя бы три минуты, я приведу себя в порядок.

Неожиданно зарядил дождь, и дворники в машине работали в ускоренном режиме. Рита, разложив на коленях содержимое косметички, наводила лоск на лице.

– Что мы тащимся в такую рань? Может, твой детектив спит ещё? – соседка, закатив один глаз, красила нижние ресницы.

– Не спит. Я предупредила, что мы едем, – Малинина барабанила пальцами по рулю, когда остановились у светофора. – Твоя мать, в какое время просыпается?

– Мне кажется, что она вообще не спит, – Маргарита повернулась и уставилась на подругу. – А мать здесь каким боком?

– Да так, – отстранилась от разговора Алиса, – позже сама поймёшь.

Когда вошли в квартиру, Артюхов разговаривал по телефону. Увидев женщин, махнул рукой, как старым знакомым, не прерывая разговора. Рита дёрнула подругу за рукав и горячо зашептала:

– Совсем с ума сошла! Чего он тут нарасследует? Нашла, кого нанять в детективы!

Однако скоро её мнение об Артюхове изменилось коренным образом. Малинина в беседе почти не участвовала. Детектив вытягивал каждую мелочь из Маргариты и, кажется, даже преуспел. Рита вспомнила острые, чёрные носки ботинок и тёмные джинсы нападавшего. Эти мелочи сохранились в памяти как раз перед тем, как она потеряла сознание от удара. Запаха одеколона не уловила, а вот табаком тянуло.

– Это знаете, когда в комнате много и постоянно курят, все вещи пропитываются табачным запахом.

В сумочке Алисы задребезжал телефон. Это оказалась клиентка, которая хотела записаться на процедуры. Малинина вышла в коридор, чтобы не мешать детективу, выпытывать всякие мелочи у соседки Маргариты. Она вернулась в кабинет через несколько минут и удивилась. Пара, казалось, даже не заметила её отсутствия или присутствия. Они о чём-то оживлённо беседовали и громко смеялись. Алисия зычно прокашлялась:

– Я вам не мешаю? А то может, отправлюсь в салон?

– Извините Алиса. Подождите ещё несколько минут. У меня есть новости, только надо ещё кое-что уточнить.

Виталий укатил в другую комнату. Рита проводила его взглядом и повернулась к Алисе.

– У тебя с ним что-то есть?

– В каком смысле?

– Ну, он тебе нравится? – Маргарита смутилась.

– Да ты что? Мне сейчас не до романов! – Алиса махнула рукой и, сообразив, подозрительно прошептала. – Только не говори мне, что это герой твоего романа!

– А почему бы нет? И маме он бы понравился! – женщина мечтательно закатила глазки.

– Твоя мамаша тебя заездила. Ей нравится видеть дочь подавленной и несчастной, чтобы не чувствовать себя обделённой. Ты не заслуживаешь здорового и красивого парня? Обязательно нужно обречь себя на муки.

– Не говори плохо о моей матери! – разозлилась Рита. – И Виталий поправится! Ты видишь, он крепкий!

– Извини подруга. Всё, что происходит в последнее время, совсем выбило меня из колеи. Вокруг вижу только негатив, – она погладила Риту по руке, – Конечно, Артюхов встанет на ноги. Знаешь, он ещё попросил показать место, где мы Жучку похоронили. Ты помнишь?

– Конечно! Зачем ему мёртвая собачка?

– Он думает, что она могла укусить того, кто проник в квартиру. Хочет, чтобы эксперты исследовали останки.

В кабинет вернулся Виталий.

– Алиса у вас есть номер телефона Василисы?

– Нет. В Турции, как правило, никто не пользуется телефоном. Очень дорогой роуминг. Последний раз, когда я встретила Васю в аэропорту, а потом пригласила её в кафе, то дала свой номер и пригласила на косметические процедуры. Честно сказать, в этот момент голова была забита другими вещами. Помню, сидела как на иголках, потому что должен был прийти слесарь менять замки, а приятельница заказала какую-то выпивку, всё говорила, говорила. Я думала, не отвяжусь от неё. А почему вы спрашиваете? – спохватилась Алиса.

– И фамилию не знаете?

– Да как-то не спросила, – женщина недоумённо пожала плечами.

– Дело в том, что ни в одной из птицефабрик в Серпухове и в округе нет бухгалтера по имени Василиса. Мало того ни один директор не имеет жену бухгалтера в этой же организации.

– Странно. Она так правдоподобно описывала свою семью, детей, мужа.

– Мы решили посмотреть с другой стороны и предположили, что имя вашей спутницы не Василиса, но под описание не подходит ни одна жена, ни одного директора, ни одной из птицефабрик!

– Как же так? – Алиса растерялась.

– Эта женщина вам врала! Но зачем? Случайно ли вы познакомились?

***

Светлана Тимофеевна с сыном завтракали на кухне. Еду пережёвывали молча и сосредоточенно только перебрасывались короткими репликами.

– Ещё кофе?

– Нет, спасибо.

– Бутерброд?

– Давай, с колбасой.

Мать не выдержала и задала вопрос, который хотела задать уже несколько дней, но не решалась:

– Что у тебя с Татьяной? – Светлана Тимофеевна пыталась выглядеть равнодушной, однако голос выдавал некоторое волнение. В кои веки Валера встретил приличную девушку, пригласил пару раз на свидание и неожиданно охладел.

– Почему ты спрашиваешь?

– На всякий случай, ты мой сын, и я закономерно интересуюсь твоей личной жизнью.

Валера задумался на секунду, чтобы сформулировать ответ:

– Мне с ней не просто. Таня очень умная, красивая. Я всегда должен соответствовать, – он замолчал, потом в сердцах добавил. – Ещё этот ребёнок.

– С примитивными и непритязательными всегда просто. С ними скоро становится скучно. Это умная женщина тянет до себя. С ней всегда надо быть в тонусе и всегда приходится работать над отношениями. Она не даст загрустить, – мать поднялась и начала убирать со стола. – Ты же любишь вишню? – Валера пожал плечами. Зачем отвечать на очевидное. – А косточки выплёвываешь? – мать, не обращая внимания на Валеру, составила посуду в раковину и нравоучительно произнесла. – Так учись выплёвывать косточки и одновременно любить вишню!

Помолчали. Вильницкий поднялся.

– Мне пора на работу. Тебя подвезти?

– Сама доберусь. Татьяне сегодня ко второй паре.

Уже у порога, в спину до Валеры донеслось:

– Это не её малыш. Сестра с мужем погибли в автокатастрофе почти два года тому назад. Ребёнка успели достать из утробы матери, когда та была уже мертва. Татьяна оформила усыновление и для всех это её сын. Я не должна была этого говорить, но раз для тебя этот факт является препятствием в отношениях, то думаю, что ты должен знать.

– Странно, в первую нашу встречу, она что-то говорила про отца ребёнка.

– Ты о чём? – мать не расслышала.

Валера поцеловал мать и ничего не ответив, вышел из квартиры.

Как только вошёл в гулкий холл, дежурный по Управлению подозвал Вильницкого.

– Тебя уже минут сорок дожидается какой-то мужик. Говорит, очень срочно. Я проверил паспорт и выписал пропуск. Он дожидается возле кабинета.

– Понял. Спасибо.

Валерий быстро поднялся на второй этаж и в коридоре нос к носу встретился с Хлебниковым.

– О, здорово. Ты закончил с участковыми? Есть новости?

– Есть, но не думаю, что важные.

– Тогда прекращай это пустое дело. Рук, ног не хватает, а ты занимаешься, чёрт знает чем!

– Сейчас только с мужиком поговорю. Дожидается тут меня один.

– Кто таков?

– Увижу, узнаю.

Мужчина нетерпеливо топтался возле дверей. Вильницкий не сразу вспомнил и узнал кто это. Дядечка выглядел гораздо лучше, чем в их первую встречу. Волосы аккуратно причёсаны, лицо выбрито, ботинки начищены.

– Вы меня помните? – он шагнул навстречу полицейскому. – Это я живу в квартире, которая принадлежала раньше Македоновым. Вы оставили координаты, но по телефону трудно объяснить, лучше с глазу на глаз.

– Заходите, присаживайтесь.

Валера прошёл в кабинет, повесил куртку на вешалку и уселся напротив визитёра.

– Что-то случилось?

– Пока сам точно не знаю. Дело в том, что эти Македоновы не торопятся менять регистрацию. Несколько дней назад приходили социальные службы. Наш дом попадает под снос ветхого жилья. По закону, каждый, кто зарегистрирован на жилой площади, должен получить отдельное жильё. На сегодняшний день в квартире прописано три человека: Македонова с пасынком и я. Так вот, я не хочу, чтобы из-за них мне выдали меньше квадратов. У меня две комнаты , значит я должен получить две комнаты. По факту получается, что Македоновы получают однокомнатную квартиру и я соответственно однокомнатную. Да, я знаю, что пасынок умер, но мамаша-то живая!

– Я чем могу помочь? – развёл руками Валерий. – Свяжитесь с агентством, которое оформляло сделку.

– Да я там был. Мне ответили, что теперь это не их проблемы. Мол, ищите прежних жильцов и договаривайтесь полюбовно.

– Ну, так что? Вам нужен адрес, по которому они сейчас проживают?

– И там я был. Соседка из квартиры напротив, написала улицу и номер дома. Я туда отправился, нашёл эту элитную многоэтажку с подземным гаражом и прочими благами цивилизации, долго звонил, но безуспешно. Оказалось, что Македонова выставила на продажу и эту квартиру! Соседи сказали, что она не появляется там уже несколько дней!

– Продажа происходит через агентство недвижимости или хозяйка сама этим занимается?

– Вот этого я не знаю. Соседка сказала, что приходят покупатели смотреть в сопровождении разных людей.

– Ну, хорошо. А что вы от меня хотите?

– С вашими полномочиями будет гораздо легче найти эту женщину. Она, наверное, убита горем по поводу безвременной кончины близкого человека, но что делать мне?

– Понимаете, мы не занимаемся делами такого рода, но я попытаюсь что-нибудь для вас выяснить.

– Премного благодарен, – мужчина попятился к дверям, по пути часто раскланиваясь.

– Постойте, запишите телефон, по которому я вас смогу найти. И если появятся новости, сразу сообщите мне. И не обязательно приезжать в Управление.

Валера углубился в свои мысли. Ему никак не давала покоя семейка Македоновых. Что-то было в этой Тамаре Алексеевне неправильное. То она не хочет забирать своего погибшего родственника из Турции, но неожиданно оформляет документы, и привозит тело в Москву. А где, кстати, погребено тело? Откуда неожиданно появились огромные деньги на покупку квартиры в элитном доме? Наследства дама не получала, в лотерею не выигрывала – справки наводил. Зачем сейчас продавать недвижимость? Собралась куда-то переехать? Такое тоже может быть. Многие, особенно пенсионеры, тянутся на юг. На деньги с продажи московской недвижимости можно приобрести домик у моря, например в районе Геленджика, Адлера, Сочи или в Крыму. Да тьфу на них! Забил голову совсем ненужной информацией! Вильницкий, углубился в свои мысли и не заметил, как вошёл Хлебников.

– Ну что, есть результаты по опросу участковых?

– А, да, – вздрогнул Валера. – Одна история очень похожа на то, что произошло в квартире, где нашли убитым мальчика Вову Меньшикова. Только в этом случае пропала коробка с духами. Остальные ценные вещи оказались нетронутыми. Не успел вчера ещё на два участка. Может, я метнусь сейчас?

– Давай, – Михаил вздохнул. – Непонятно, что может связывать совсем разных людей из разных районов города. Скорее всего, такие случаи происходили ещё, просто люди не придавали значения и не обращались в правоохранительные органы. А у кого коробку с духами умыкнули?

– Валентина Зимушкина. Работает администратором в магазине «Пятёрочка». Ничего примечательного. Взрослый сын, учится и проживает в Санкт-Петербурге.

– Что за мужик приходил?

Вильницкий рассказал о Македоновой и о своих сомнениях относительно её персоны. Хлебников в ответ только махнул рукой:

– И думать забудь! Пусть он сам разбирается! Приобретал квартиру с обременением! Что дядька не видел во время сделки или пьяный был? В конце концов, пусть обращается в суд. Македонову выпишут по решению суда.

– Странно другое, зачем избавляться от новой? Не так давно переехала. Я видел, просто хоромы! И куда она девалась сейчас? В квартире не появляется, а продажей занимаются риэлторы или другие люди.

– Может, поиздержалась с похоронами. А сейчас у подруги, у родственников или на даче. – Хлебников нетерпеливо хлопнул ладонью по столу. – Время не теряй! Так мы до морковкина заговенья убийство мальчика и Кораблёвой расследовать будем!

***

Семёнов шагал по гулкому коридору, рассматривая портреты учёных мужей, развешанных по стенам. Начался новый учебный год, в школе пахло краской, новыми партами и свежими цветами. Оглушительно прозвенел звонок. Наступила перемена, и тишина неожиданно взорвалась невероятным гомоном, словно огромная стая птиц советовалась между собой в какой стране лучше осесть на зимовку в Италии, в ЮАР или всё-таки на Мальте. Однажды, долго ожидая приёма у зубного врача, он прочитал занятную статью в российской версии журнала «National Geographig». Для себя подобные издания Николай не покупал, считал пустой тратой денег, но находясь в солидных организациях, перелистывал «GEO» и даже «Cosmopolitan» с удовольствием. А в статье он прочитал следующее: когда птицы отправляются в долгий перелёт в тёплые края, обязательно останавливаются на Мальте, чтобы передохнуть. Доверчивые птички не подозревают, что их может ждать на этом острове смерти. Так Семёнов охарактеризовал про себя скалистый и неприступный клочок земли. На Мальте ведётся спортивная охота на птиц. Мальтийцы убивают пернатых просто так, для развлечения, потом делают из них чучела или просто выбрасывают. Убивают удодов, буревестников, аистов, цапель просто ради спортивной забавы. Стреляют по ласточкам для упражнения в меткости. Охота идёт вдоль дорог, с крыш зданий, в посёлках и на оживлённых улицах городов. Оказалось, что республика Мальта самое враждебное место для птиц во всей Европе. Всё, как в песне Александра Градского:

«Печальной будет эта песня

О том, как птицы прилетали,

А в них охотники стреляли

И убивали птиц небесных

А птицы падали на землю

И умирали в час печали,

А в них охотники стреляли

Для развлеченья и веселья».

«Придурки! – горячился в душе Николай Ильич. – Слово гуманность для них только пустой набор букв. Ещё нас, россиян уму разуму учить будут! Варвары! Научились бы в лапту играть или морды друг другу бить ради забавы, а не птичек безвинных истреблять»!

Всех ребятишек он ассоциировал с пернатыми, желторотыми, юркими или уже оперившимися. Однако все они были наивными и совершенно зависимыми от взрослых. Свою жену он считал ленивой в смысле рождения детей. Случилась только дочь, которая уже вышла замуж и уехала к мужу в Калининград. Вот сидят, как две бабайки, хлопают друг на друга глазками вместо того, чтобы варить пятилитровую кастрюлю борща на большую семью. И в это же время оправдывал жену. А когда ей было рожать? В девяностые думали, как выжить, он мотался по горячим точкам, жена одна ребёнка поднимала. Участковый направлялся в кабинет директора. Собирался педагогический совет по вопросам правонарушения в школе. Семёнов обязательно посещал такие собрания, считал, что от его грозного вида и внушений может что-то измениться. Часто так и происходило. Если подросток ещё не совсем осознаёт тяжесть своего поступка, есть шанс переломить, объяснить и достучаться до души. Испугать, пожалеть и заставить раскаяться. Во всём виноваты взрослые! Не какие-то мнимые обстоятельства, не аморфное общество, а именно конкретные люди, которые рядом: родители и учителя. Николай считал себя тем конкретным человеком, который в состоянии повлиять на ход истории каждой отдельно взятой жизни. В кармане затрещал телефон. Николай глянул на номер. Звонил Артюхов. Разговаривать с ним в таком гвалте не имело никакого смысла. Он включил телефон и коротко бросил:

– Перезвоню.

Педагогическое собрание затягивалось. Сегодня набралось много смутьянов и нарушителей. Кто-то бил стёкла, кто-то курил за школой, двоих разгорячённых драчунов привёл за шиворот охранник прямо с поля боя. Всё это было нормально, обычно. Надо бить тревогу, если мальчишки прекратят волтузить друг друга, перестанут бить мячами окна, жечь спички и играть в ножички. Только бы не наркотики и не странные группы в интернете. Этого Николай совершенно не понимал, он был далёк от виртуального погружения. Так одноклассников найти, новости прочитать, ну, пару реплик вставить по поводу сегодняшней политики. А группы самоубийц, живодёров, педофилов он презирал, ненавидел до трясучки, а как бороться с этой мерзостью не знал. Николай Ильич поглядывал на часы. В одиннадцать должен подъехать некий Вильницкий из Управления. Семёнов по телефону толком не понял, что тому нужно. Ладно, выяснит при встрече. Николай Ильич тронул за рукав статную женщину средних лет – завуча по воспитательной работе и показал на часы, мол, мне пора, служба ждёт. Та кивнула в знак благодарности и приложила пустую руку к уху, показывая, что позвонит и предупредит, когда следующая педагогическая сходка для экзекуции непослушных.

Они встретились возле дверей кабинета. Семёнов представлял, что встретит матёрого следака, а увидел молодого, немного за двадцать, высокого, красивого парня.

– Вильницкий Валера. Я вам звонил.

Семёнов протянул руку:

– Здорово. Молодец! Молодой, а уже в Управлении.

– Я не волшебник, а только учусь, – с улыбкой произнёс парень фразу из старинного фильма «Золушка» и пожал протянутую руку.

– Заходи, располагайся, – Семёнов распахнул дверь. – Ничего, что я так запросто?

– Нормально, мне даже нравится без лишних условностей. Но я вас, уж извините, на вы.

– Чай, кофе? – участковый придвинул для гостя стул, сам сел напротив и вытер пот со лба.

– Спасибо. Тороплюсь. Я говорил по телефону, что меня интересуют проникновения в квартиры. Вроде ничего ценного не пропадает, а в помещении кто-то хозяйничает в отсутствии хозяев. Вы говорили по телефону, что в вашей вотчине нечто подобное произошло?

«Платон мне друг, но истина дороже».

Семёнов не хотел лишать своего друга и родственника небольшого заработка, но он, как человек служивый должен действовать в интересах органов внутренних дел, поэтому перешёл сразу к делу:

– История такая. Ко мне обратилась барышня, проживающая на моём участке. В её квартире кто-то беспредельничал. Всё бы ничего, замки не взломаны, ничего не пропало, да вот на беду соседка нос сунула в приоткрытые двери и немедленно получила по голове чем-то деревянным. Потеряла сознание, конечно. Когда пришла в себя, никого рядом не обнаружила, вызвала скорую и хозяйку квартиры.

– Так, так. Это очень интересно.

– Я ей посоветовал вызвать слесаря и поменять замки, да только слесарь следующим утром оказался занят на аварии в соседнем доме. И смог появиться к вечеру. А когда он пришёл, то обнаружил двух дам, опять же хозяйку и раненую соседку над бездыханным телом собачки, которую кто-то убил.

– Вы полагаете, что это был один и тот же человек?

– Это не может быть совпадением. Человек пришёл в первый раз и не нашёл того, что искал. По ходу долбает по голове любопытную соседку и удаляется. Приходит на другой день, а тут маленькая, но жутко громкая и злющая собачка. Он расправляется с ней, чтобы та не поднимала шум.

– Так он забрал то, что хотел?

– Никто не знает! Может и забрал, может, нет.

– Почему барышня, как вы говорите, не обратилась в органы полиции?

– Соседка, которая получила сотрясение и рваную рану на свою голову, куда-либо обращаться отказалась. Из квартиры ничего не пропало. Замки открыты ключами, а не взломаны. А что собачка погибла смертью храбрых, защищая своё жилище, конечно горько и печально. Но кто возьмётся за расследование этого преступления?

– Вы правы. Это может быть чья-то месть?

– Не знаю. Я посоветовал обратиться к частному детективу. У меня есть один знакомый. Он знает об этом деле гораздо больше. Кажется, эту даму кто-то пытался сбить машиной, а ночами неизвестный звонит и ничего не говорит. Похоже, её просто прессингуют и пытаются напугать. И добиваются успеха: женщина испугана до обморочного состояния. Увезла сына от греха подальше к матери в деревню.

– И что детектив?

– Он пытается прощупать окружение барышни. Кто-то же имел возможность сделать слепки с ключей, значит, вхож в дом, во всяком случае, хороший знакомый. Не в общественном же транспорте он незаметно снял слепки, а потом подкинул ключи обратно в сумочку. Да и женщина пользуется личным автомобилем и игнорирует трамваи с автобусами.

– Я могу поговорить с детективом и с пострадавшей?

– Естественно! Сейчас позвоню и предупрежу детектива Артюхова, что ты будешь с минуты на минуту. Он живёт здесь неподалёку.

***

– Да, чем дальше в лес, тем толще партизаны, – Вильницкий задумчиво почесал макушку, выслушав Виталия. – Странная ситуация.

– Странная, – согласился детектив. – Ваше ведомство, почему интересуется этим незначительным происшествием?

– Дело в том, что при схожих обстоятельствах убили мальчика. Он должен был находиться в лагере при школе, но в этот день остался дома, чтобы пойти играть в футбол с приятелем. Вот дружок его и обнаружил. Из квартиры также ничего не пропало. Скажи, кто проверял Владислава Синькова?

– Мои бывшие коллеги выяснили место, где мужчина работает. Это галерея под названием «Френч нотс» – «French knots». Вообще в этой организации числится человека три или четыре, остальные трудятся по договору, как Синьков. Он по профессии реставратор. В галерее сообщили о командировке в Сафоново. Созвонились с историко-краеведческим музеем, там сообщили, что заместитель главы города по социальным вопросам предоставил Владиславу свою дачу для проживания. Синьков прибыл на своём автомобиле и поселился недалеко от города.

– При желании вернуться в Москву не составило бы труда. Примерно триста километров. Это три часа езды в одну сторону. Если проживает один, то не составит труда незаметно отлучиться и так же незаметно вернуться.

– Мне кажется, что Синьков бесперспективная ниточка. Вот неизвестная Василиса весьма подозрительная особа.

– На неё совершенно ничего нет! Только если Малинина не выбросила коробку из-под аппарата, которую перевозила подруга, мы можем найти отпечатки пальцев. И есть ли они в нашей базе данных тоже вопрос? – Вильницкий поднялся. – Наведаюсь в галерею, может что-нибудь нарисуется.

– Да, ещё, я хотел просить помощи у моих бывших коллег, но раз уж ты здесь… Надо осмотреть тело собачки. Эксперты могут определить орудие убийства. Надеюсь, что животное кинулось на незнакомца, и укусила. В этом случае обнаружится кровь.

– Подруги не выбросили труп животного?

– Нет, похоронили честь по чести в коробке из-под обуви недалеко от дома.

– Гуманно, – Вильницкий пожал крепкую ладонь Виталия. – С экспертизой решу сегодня. Малинину и её соседку предупрежу сам. Будут новости, звони!

Глава 10

Хлебников вздохнул легко. Наконец-то появилась хот какая-то зацепка в деле убитого мальчика Вовы Меньшикова. Все эти сомнительные ограбления неспроста. Слишком похож почерк. Не понятно одно, что объединяет людей, к которым неизвестный проникал в квартиру. Родители Вовы работают в крупном торговом центре на одном конце города. Косметолог Малинина совсем в другой стороне, а Валентина Зимушкина трудится в одном из магазинов целой сети, которые опоясали не только Москву, но и почти каждый населённый пункт России. Очевидно, что эти трое не одиноки, есть ещё подобные случаи. Но владельцы жилья или не придали значения, или не заметили пребывания постороннего, или молча, поменяли замки. Но что-то есть между ними общее?

– Ты пригласил свидетелей на завтра?

– Да. Будут к десяти, – Валера не отрываясь, по привычке листал телефон. – Вы знаете, что я нашёл в интернете?

– Сплетни из светской хроники? – хмыкнул Михаил. – Дурака не валяй! Тебя в галерее ждут к трём часам, а время уже два.

– Успею.

– Если пробки!

Валерий подошёл к столу начальника, и склонился над ним, показывая телефон:

– Вот смотрите: фторопластовый шпатель, это такой полимерный материал, используется в реставрации живописи.

– И что?

– Владислав Синьков реставратор. Его пригласили в Сафоново для работы в храме святого князя Владимира. Иконы пишут обычно по штукатурке, и чтобы снять верхний слой необходимо использовать шпатель с металлическим наконечником.

– Я уже думал об этом. Необходимо собрать больше материала. Мы не можем упечь его в кутузку только на том основании, что он реставратор и пользуется металлическим шпателем.

***

– Название галереи появилось от особого способа вышивки. Его принято называть «Френч нотс» – «French knots». На самом деле к Франции эта манера вышивания не имеет никакого отношения. Французские мастерицы заимствовали эту технику у китайцев, после того, как увидели на товарах, ввозимых купцами из Китая. Однако прославились работы благодаря французским рукодельницам, которые активно использовали технику для украшения одежды представителей королевских династий и придворной знати, – манерная дама с ярким макияжем, в просторном балахоне просвещала Вильницкого, проводя по залам галереи. Говорила несколько пренебрежительно, словно общалась с полным невеждой. Несмотря на то, что имела невысокий рост, обращалась свысока, жеманно складывая и раскладывая костистые пальчики с пурпурными ногтями и звеня металлическими браслетами. – Вот, посмотрите. Это невероятно красивый способ объёмной вышивки. Его применяют для подчёркивания каких-либо деталей – серединки цветов, бутоны розочек, глаза людей и животных. При наличии этого шва, картина становится объёмнее, живее и выразительнее. Обратите внимание вот на эти пейзажи. Благодаря вышивке, создан эффект перспективы. Облака, море, деревья выглядят объёмно. Многие рукодельницы из-за сложности выполнения заменяют французскую вышивку бисером или бусинами. Способ не утерян вообще, но на сегодняшний день уже нет таких изощрённых мастериц.

– Я думал, галерея подразумевает выставку именно картин. Извините за невежество, – сразу поправился Валерий.

– А это разве не предмет искусства? – дама обвела рукой зал. – Хочу вам пояснить кое-что. Французский учёный Анри Моль определил художественную галерею, как финансовый организм, который на основе художественных ценностей создаёт ценности экономические. Как авторы несут свои книги в издательство, так и галерея скупает, хранит, публикует и продаёт произведения художников среди публики. Это пространство, предназначенное для демонстрации искусства не только изобразительного, но и прикладного.

– А скульптура? – Валерию вся эта билиберда казалась скучной, хотелось скорее разузнать о персоне Владислава Синькова и уже двигаться дальше. Однако вид и неприступность дамы сдерживали внутренние порывы. Казалось, если полицейский оступится и квакнет что-нибудь невпопад, мадам рассердится и выставит за дверь без права возвращения.

– И скульптура, и экспозиции костюма, и лаковая миниатюра. В прошлом году целый месяц отдали самый большой зал под выставку матрёшек, – дама дёрнула острыми плечиками. – Правда такой лубок не совсем соответствует политике нашей галереи с французским названием.

«Понятно, что-то вроде сельпо. На одной полке книги, на другой чеснок, в углу бочки с мочёными огурцами, а рядом стиральные машины «Бош».

Вильницкий подавил внутренний смешок и вслух спросил:

– А на какие средства существует художественное заведение?

– Вот-вот, правильный вопрос, если ответить на него, становится понятно, откуда матрёшки, жостовские подносы и палехская лаковая живопись!

– И так, откуда?

– Наша хозяйка и владелица галереи «Френч нотс» мадам Перрин долгое время проживала во Франции. Уроженка Рязани Ольга Иванова выходит замуж за француза и становится мадам Перрин. Вы знаете, французы, как и итальянцы весьма легкомысленны, – Валерий кивнул. На самом деле он этого не знал, но не стал озвучивать свою неосведомлённость. Дама, увлечённая собственным повествованием, не обратила внимания на мелькнувшую тень усмешки. – У него появилась другая, кстати сказать, тоже русская. Семья распалась. Мадам вернулась в Москву с приличными отступными и коллекцией старинной, французской вышивки в стиле «френч нотс». Она прекрасно понимала, что деньги необходимо куда-то вложить, иначе они растворяться в желудке, в праздниках и в модных нарядах. Вот и появилась идея с художественной галереей. Ольга решила одну экспозицию сделать постоянной, и это оказалось уникальное, французское рукоделие. Дальше дело шло довольно трудно. Сами понимаете, легко вывезти девушку из деревни, но почти невозможно деревню вывезти из девушки!

– Тогда она нашла вас! Профессионала, знающего толк в искусстве! – Вильницкий решил подыграть и попал в точку.

– Это вы сказали, молодой человек! – она указала пальчиком в его сторону и смягчила тон. – Кто-то же должен разбираться в художественной ценности выставленных работ.

– А мадам Перрин хотела, чтобы галерея приносила доход?

– Естественно! В этом вопросе мы с ней солидарны. Например, сегодня Ольга встречается с очень перспективным и самобытным художником из Кемерова Александром Загуляевым. Его выставка может поправить наши финансовые дела, привлечь посетителей и покупателей. Очень сложно содержать помещение почти в центре города. Оплачивать коммунальные счета, налоги, вневедомственную охрану и обеспечивать заработной платой штат сотрудников, – дама вздохнула. – У нас нет спонсора, бюджет города и департамент культуры субсидии не выдаёт. Существуем за сёт продаж, аренды помещений и платных экспозиций.

– У вас большой коллектив? – Валера облегчённо вздохнул, наконец-то плавно подошли к теме, из-за которой он выслушивает эту кривляку.

– На постоянной основе всего четыре, включая гардеробщицу, а остальные работают по договору.

– Остальные это кто?

– Ну, например, реставраторы, дизайнеры и художники-оформители. С их помощью мы оказываем платные услуги частным лицам, бюджетным организациям и некоторым коммерческим структурам. Заключаем договора на выполнение определённых работ, получаем процент, остальное выплачиваем сотрудникам.

– Такие сотрудники не появляются в галерее каждый день?

– А зачем? Если есть работа, мы сообщаем и знакомим с фронтом и объёмом, – дама сцепила руки на груди. – Я ознакомила вас с внутренним распорядком, теперь ваша очередь объяснять, чем надзорные органы могла заинтересовать какая-то галерея, которая еле сводит концы с концами?

– Ну, про концы с концами вы погорячились, – Вильницкий обвёл рукой мраморные колонны. – А интересен мне реставратор Владислав Синьков.

– Совершенно непримечательная личность! И как такая могла завлечь даму, которая знает французский шик!

– У Синькова связь с мадам Перрин?

– Вот именно! Они любовники, хотя неумело это скрывают. Только не понятно зачем? Оба свободны. Ни у того, ни у другого нет никаких обременений. Он мужчина молодой, сильный, очень интересный, гораздо моложе мадам, но кого сейчас удивишь такими историями. А что, собственно за проблемы с Синьковым?

– Нет никаких проблем, что вы! – Валера старался выглядеть убедительно. – Просто необходимо встретиться и поговорить. Он где сейчас?

– Несколько дней назад отправился в командировку в Смоленскую область.

– В это время здесь не появлялся?

– Нет. Существуют договорённости о сроках. Быстро и качественно сделал, получи деньги и распишись.

– Владислав часто появляется в галерее?

– Иногда по несколько раз в неделю, иногда раз в месяц. В основном он работает у заказчиков.

– Владислав имеет постоянное место работы?

– Точно сказать не могу. Скорее всего, его услугами пользуются некоторые музеи не только в Москве. Он прекрасно разбирается в иконах и в древнерусской монументальной живописи.

– Какой он по характеру?

– Мы особенно не контактировали, так, здрассте, до свидания. По моему мнению человек достаточно сдержанный и закрытый. И жадный, что ли.

– Почему?

– В галерее служат только дамы и нас всего четыре человека, включая гардеробщицу. Синьков ни разу не преподнёс интеллигентным женщинам цветы на восьмое марта, хотя от самого пахнет очень дорогим одеколоном. Уж в этом я толк знаю! – галерейщица презрительно скривила рот. – Все мужчины самцы и эгоисты!

Вильницкий рассеяно кивнул и вернул даму к теме о реставраторе.

– Не подскажете его адрес?

– Если нужно, напишу и адрес и телефон.

– Ещё, – Валерий остановился возле дверей, – вы могли бы сохранить в тайне наш разговор?

– О, да, конечно, – горячо произнесла женщина, так горячо, что Валерий не поверил в её слова.

Вильницкий вышел из художественной галереи и замешкался на широком мраморном крыльце. Наступал вечер, возвращаться на службу смысла уже не было, но и провести вечер, уставившись в телевизор, тоже радости мало. После утреннего разговора с матерью он немного воспрянул духом. Не до конца, не до полной уверенности, однако мысли витали возле Татьяны Симоновой. Здесь же, в центре города Валерий зашёл в кондитерскую и купил торт на вид очень вкусный и аппетитный, без лишних дизайнерских штучек. По опыту знал, что в излишней пышности, зачастую, кроется коварство и безвкусица. Глянул на часы: мать уже сдала полномочия по воспитанию ребёнка матери, а значит провести вместе вечер, а может и ночь получится без посторонних. Он вспомнил ухажёра Зимушкиной, который появился на свидании в красивых ботинках и с элегантным букетом цветов. Да, цветы это круто! Наверное, неплохо прихватить бутылку вина и для малыша какую-нибудь забаву. Как в том фильме:

«Бабе-цветы, детям-мороженое!»

«Что-то я разошёлся, – подумал про себя молодой человек, разглядывая этикетки на бутылках в винном отделе,– не получилось бы, как в той песне Владимира Высоцкого:

«Товарищ первый нам сказал, что мол, уймитесь,

Что не буяньте, мол, разойдитесь!

Ну, на «разойтись»– я, кстати, сразу согласился,

И разошёлся, ну, то есть, расходился!»

С игрушкой дело обстояло туже. Вильницкий понятия не имел, что можно принести мальчику двух лет. И вдруг ужаснулся про себя. А ведь он даже не знает, как малыша зовут! Придётся навёрстывать. Подумал, достал из памяти все игрушки своего детства и понял, что больше всего любил танк. Отец принёс после зарплаты, зелёный, заводной с резиновыми гусеницами. А сколько тогда ему было лет? В школу ещё не ходил. Значит танк или машина то, что надо! По дороге набрал знакомый номер. Услышал взволнованный голос Татьяны:

– Привет Валера. Как хорошо, что ты позвонил!

– Что случилось?

– У Сёмы высокая температура. Если ты не слишком занят, может, увезёшь в больницу?

В голосе девушки звучали слёзы и мольба. Вильницкий даже как-то обрадовался, что может помочь. В такие моменты люди сближаются. И это был его шанс!

– Я уже в пути. Через пять минут буду. Собирайтесь, – тут же, неизвестно для чего, набрал мать. – Мам, привет. Сёма заболел, я еду к Татьяне. Не спрашивай, какая больница, не знаю. По ходу разберёмся.

Праздник и томный вечер сорвался, но этот факт нисколько не огорчил молодого человека.

Мальчика осматривал доктор. Вильницкий с матерью сидели, не произнося ни слова в коридоре на жёсткой кушетке. Наконец вышла Таня с Сёмой на руках. Он мирно спал. Валерий перехватил ребёнка, а Светлана Тимофеевна вопросительно уставилась на молодую мать.

– Всё в порядке. Просто какой-то вирус. Доктор поставил укол, сказал, если завтра утром будет такая же картина, выкупить вот это лекарство. Уффф, главное не положили в больницу.

Женщины устраивались на заднем сиденье, как Валерий услышал звонок.

– Да, Вильницкий, – он услышал что-то нечленораздельное, однако узнал по голосу мужика, который проживал в квартире Македоновых. – Говорите чётко, что случилось?

– А то и случилось, что соседка напротив, видела самого Владимира Фёдоровича! Теперь получается, что желающих получить новое жильё не только я и эта Тамара Алексеевна, но и её пасынок!

– У вас с головой в порядке? Она Македонова похоронила!

– Хорошо, если так. Да только соседка утверждает, покойник даже пару тысяч дал, чтобы она никому не рассказывала, что видела мертвяка собственными глазами!

– Ничего не понимаю. Я сейчас подъеду и мы во всём разберёмся.

Он остановился возле дома Татьяны. Достал из багажника припасённые для томного вечера атрибуты в виде цветов, торта, детской игрушки и бутылки вина. Сунул всё это матери, сам взял на руки Сёму.

– Пойдёмте, провожу вас до квартиры. Пейте, веселитесь, расслабляйтесь, а мне пора на службу.

– Ничего себе джентльменский набор, – Светлана Тимофеевна хрюкнула озорно.

– Мама, я тебя заберу, как только освобожусь.

Он не видел, как за спиной Татьяна сложила умоляюще ладони и качала головой, взирая на Вильницкую. Та поняла жесты правильно.

– Не торопись, занимайся делами. Ты на время посмотри, уже девять! Я останусь с ночёвкой. Всё равно утром приезжать.

– Ты уверена?

– Да, сынок, всё в порядке.

Женщины завалились в квартиру, а Валера, развернувшись, побежал вниз к машине. Через сорок минут он звонил в дверь и мучительно вспоминал имя женщины. Самое интересное, что прекрасно запомнилась внешность, потому что рядом стояли её маленькие копии, а вот имя? Ах, точно, Александра Фёдоровна, как русская императрица! Тусклая лампочка раскидывала бледный свет в центр площадки, стыдливо закрывая грязные закоулки тенью. Дверь долго никто не открывал, однако Валера слышал какие-то шорохи.

– Александра Фёдоровна, откройте. Я из полиции, был у вас несколько дней тому назад!

Дверь чуть-чуть приоткрылась, и полицейский увидел старшую девочку, которая приносила карандаш и бумагу, для того, чтобы мать записала новый адрес Македоновых.

– Привет.

– Привет, – тихо ответила девочка.

– Тебя Лена зовут? – она тряхнула светлыми косичками. – Помнишь меня? – снова кивок. – Позови, пожалуйста, маму.

– Мамы нет. Она вышла не так давно. Её кто-то позвал со двора.

Вильницкий досадливо потёр лоб. Зачем летел на ночь глядя, что хотел выяснить? А затем – завтра Хлебников не отпустит. Начальство приказало прекратить все дела, касающиеся этой семейки и квартир с кучей прописанных. А он, как мог поверить, что крепко выпивающая женщина видела покойника? Наверное, могла, если прибывала в белой горячке! Да нет, семья выпивающая, но не до чертей и призраков и лучше проверить странные факты немедленно.

– А где папка?

– На работе. Он теперь ночным сторожем устроился, здесь неподалёку.

– Вон оно как! Это хорошо, – Валера повернулся уходить. – Лена дверь закрой и никому не открывай, пока мамка не появится.

Девочка привычно кивнула и защёлкала замками, а Валера подумал:

«Наверное, младшие уже спят, Лена охраняет их сон, – он повернулся к обшарпанной двери напротив. – Уж, коль приехал, надо повидать мужика, а то ведь задолбает звонками».

Мужик предстал в привычном виде – в трусах, несвежей майке и с лохматой головой.

– А это вы?

– Что, Деда Мороза ждали? – Вильницкий разозлился. Свидание сломалось, торт с вином не попробовал. Сейчас должен целоваться до одурения с Татьяной, а смотрит на это чучело в трусах. – И где ваша соседка?

– А я почём знаю? Я ей не охранник.

– Повторите, что она вам рассказала про покойника.

– Сказала, что случайно встретила его в городе. Он сделал вид, что тётку эту не знает. Походу она громко выражалась, и он затащил её в подворотню, дал несколько тысяч и приказал никому не говорить о нём.

– Она пьяная была, когда рассказывала?

– Ну, а какая? Деньги с неба ссыпались. Правда, ребятишкам пакет с фруктами и сладостями волокла.

– Куда она могла отправиться?

– Не видел, не знаю. А вы выяснили что-нибудь по поводу прежних жильцов?

– Времени нет, их искать. Тем более Македонова осталась одна. Я сам свидетельство о смерти видел. А вы обращайтесь в суд. Их выпишут с жилплощади по решению суда.

– Спасибо за помощь, – сердито буркнул мужик и закрыл дверь.

Валера не торопясь спустился во двор. Спешить куда-либо не имело смысла. Скорее всего, Татьяна с матерью уложили Сёму и проводят вечер за кухонным столом. А может, залезли с ногами на широкий диван, включили телевизор, пьют маленькими глотками вино и перетирают в порошок кости всем мужчинам на свете. Он остановился возле машины и глотнул прохладный вечерний воздух. Пахло осенью, деревья редели, сбрасывая под порывами ветра последние листья. Во дворе не наблюдалось ни души. Даже вездесущие кошки с бродячими собаками нашли себе ночной приют. Спят под какой-нибудь подвальной батареей или на трубе теплотрассы. Над козырьком подъезда горел фонарь, жёлтый свет охватывал дворовые скамейки и детскую площадку.

«Куда могла отправиться женщина, оставив детей без присмотра? – размышлял Валера, вглядываясь в темноту. – Кто мог позвать со двора? Сейчас у каждого, даже у самого забулдыжного есть телефон. И как позвал? Кричал, махнул рукой? Мужчина или женщина? Возвращаться в квартиру и допытывать Лену, не вариант – ребятишки смотрят десятый сон».

То ли от холодного ветра, то ли от созерцания пустого, тёмного двора в душе Вильницкого шевельнулась тревога и далёкий, какой-то детский, безотчётный страх. Показалось, что по ту сторону мрака за ним наблюдает чей-то взгляд. Он отогнал неприятные мысли, сделал несколько шагов на детскую площадку и остановился, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Валера разобрал очертания пустой песочницы, круглую покорёженную карусель и деревянный домик. Ветер донёс еле уловимые хлюпающие звуки. Полицейский в два прыжка оказался возле строения и, выхватив из кармана телефон, включил фонарик. Внутри узкого пространства, словно запоздалый ребёнок, скрючилось тело. Валера кое-как протиснулся в узкий проём. Светлые волосы Александры Фёдоровны растрепались, глаза закатились, а сквозь пальцы, которые она прижимала к животу, просачивалась кровь. Вдруг в окошке мелькнула тень и пропала в районе гаражей. Вильницкий кинулся следом. Он бежал по лабиринту кирпичных строений и уже слышал, чувствовал горячее дыхание того, кого преследовал. Казалось вот- вот, и схватит чёрную куртку с капюшоном. За одним из поворотов Валера наткнулся на глухую стену. Только равнодушная Луна наблюдала сверху. Совершенно не к месту проскочила мысль, что сегодня полнолуние и у всех сумасшедших обострение. Он повернулся резко, и всё-таки пропустил мощный удар по голове. На несколько секунд погасла Луна и сознание.

***

Жара, наконец, спала. Эрин любил бархатный сентябрь, когда море, прогретое за знойные месяцы, становилось похожим на парное молоко. Асфальт уже не плавился, а всякая зелень радовалась ночной прохладе. Наплыв туристов спадал. Родители отправляли детей в школу. В Анталии становилось немного спокойнее. Но только немного. Эрину лень было вставать, он просто лежал с открытыми глазами. В один из редких выходных, мог себе позволить просто валяться, как сбитая кегля, ни о чём не думать, не бриться, не расчёсывать волосы и не обращать внимания, если в седых кудряшках запутались пёрышки из подушки. Ну ладно, зубы почистить можно и сполоснуть холодной водой лицо. Вчера друзья приглашали на рыбалку, но он так устал за последние дни, что сразу отказался, решил просто выспаться, смотреть телевизор и пить холодное пиво, а на обед сходить в кафе в доме напротив, где изумительно запекали баранью ногу со специями. Эрин лениво сел на кровати и, не вставая, потянулся. По городским улицам пронёсся голос муллы, призывая верующих на полуденную молитву Зухр.

«Ничего себе, я выспался! Время перевалило за двенадцать. Лишь бы не позвонили с работы, – только он об этом подумал, как телефон ожил. – Не буду брать трубку, скажу, что не слышал, был в душе, в туалете, на Марсе, на Луне».

Сам уже направился на звук в поисках аппарата, шлёпая босыми ногами. Даже приятно удивился, когда понял, что это не коллеги.

– Добрый день Эрин Исан. Вас беспокоит Дубравко Златович. Вы оставляли номер своего телефона.

– Здравствуйте, – Эрин усмехнулся про себя:

«Мог бы не представляться, такой голос забыть не возможно».

– Что-то случилось с участниками экспедиции?

– Всё в порядке. Спасибо. Дело в том, что профессор отправил меня в Анталию на встречу с одним учёным мужем, который отдыхает здесь в отеле на берегу моря. Встреча закончилась, я выяснил всё, о чём просил мой шеф. В Памуккале уезжаю завтра. Могу я пригласить вас на ужин, а заодно хочу поделиться некоторыми размышлениями.

«Как витиевато, – полицейский рассматривал своё небритое лицо в зеркале. – Сказал бы прямо: «Угощаю пивом»!

– Давайте сделаем так. Приезжайте ко мне, пообедаем в кафе неподалёку, там прекрасно готовят. Уютное местечко, где можно и поесть и поговорить. А ужин в ресторане оставим до следующего раза.

Полицейский назвал адрес и отправился принимать душ.

Баранья нога со специями и запеченным картофелем оказалась потрясающей. Ели молча, не отвлекаясь на разговоры. Эрин первым отодвинул тарелку, промокнул рот салфеткой и подозвал официанта.

– Две бутылки «Туборга» и стаканы обязательно из морозилки, – официант кивнул и неслышно удалился. Полицейский повернулся к хорвату. – Ну, что произошло в вашем археологическом королевстве? Надеюсь, все живы?

Златович часто закивал, прожёвывая остатки пищи.

– Хотел поговорить про Володю Македонова.

– Да уже тема, вроде закрыта. Его похоронили давно в России.

– Я бы и дальше молчал, но что-то мешает мне это делать, – Дубравко сыто отвалился от стола.

– Не понимаю, о чём молчал?

– Мне кажется, в Россию увезли не Македонова.

Повисла пауза. Наконец Эрин собрался с мыслями:

– Этого не может быть. Тело забирала мать, она не могла перепутать своего сына с другим человеком! И наконец, вы же его сами опознавали!

– Опознавали, – согласился хорват, – но мы видели только изуродованное лицо и личные вещи, которые на самом деле принадлежали Македонову. Мог бы смутить цвет волос: у русского волосы были светлые, но в последнее время он стал брюнетом. Патологоанатом открыл простыню до грудной клетки.

– И что изменило ваше мнение?

– Помните, я вас спросил, на самом ли деле это мать Македонова? – полицейский кивнул. – Мать должна знать всё о своём ребёнке!

– Ну! – Эрин никак не понимал, к чему клонит археолог.

– Я зашёл в прозекторскую в тот момент, когда санитары облачали тело в траурные одежды, и тут в глаза бросились руки!

– Да не тяните вы резину! Что с руками-то не так?

– А это были руки не Македонова!

– Не понял?

– Володя грыз ногти! Он не ухаживал за руками. Его ногти всегда были короткими, неровными, обкусанными почти до мяса. А у покойника, который забирала русская женщина, я увидел ногти овальной формы, аккуратно подстриженные. Мать не могла не знать о привычках своего сына.

– Вот тебе раз! – Эрин не мог понять, что ему делать теперь с этой информацией. Он с сомнением посмотрел на Дубравко. – Может это ошибка? – хорват отрицательно покачал головой. – Да почему же ты не сказал об этом сразу?

– Я растерялся. Где-то слышал, что у покойников уже после смерти продолжают расти волосы и ногти. Потом понял, что ногти может, и выросли, но кто их аккуратно подпилит?

– Ну, мать к этому не имеет отношения! – в полной уверенности произнёс полицейский. – Заплакала, разволновалась, на руки и не глянула.

– Да она стояла на улице, словно арктический айсберг! – возмутился хорват. – У неё губы были накрашены блеском. Хорошо, что хоть жвачку не жевала и не надувала пузыри!

Официант принёс запотевшее пиво. Мужчины замолкли на несколько секунд. Ерин наклонил бокал и по стенке, чтобы не образовалась пена, налил холодный ароматный напиток, с жадностью сделал несколько глотков и качнул головой:

– Ты даже не представляешь, какую сейчас создал для меня проблему. Скрыть этот факт я уже не смогу, это будет не профессионально. Признаться в ошибке, значит признать тот факт, что я плохой сыщик. И всё это усугубляется тем, что покойника отправили в другую страну и уже похоронили! А если ты ошибаешься, и я зря начну баламутить воду, звонить русским коллегам и сообщать о подмене? И потом, где тогда настоящий Македонов?

– Не знаю, что вам ответить, но это не ошибка. Я твёрдо уверен, что это руки не Володи.

– Для начала я сам всё должен проверить. Запрошу дело из архива, просмотрю фотографии с места трагедии. Тебе обязательно уезжать завтра?

– Могу задержаться, если нужна моя помощь.

– Нужна!

Эрин всё-таки надеялся, что просматривая материалы дела, всё встанет на свои места и хорват разберётся в своих заблуждениях.

Глава 11

– Миленький ты мой, возьми меня с собой,

Там в краю далёком, буду тебе женой…

Компания дружно подхватила и ещё раз пропела:

– Там в краю далёком, буду тебе женой!

Хлебников громко подпевал, хотя знал точно, голос есть, а вот со слухом проблемы. Однако в отличной компании сдерживать прекрасные порывы смысла не видел. Тесть, крепкий, широкоплечий мужик гармошку свою любил, но не щадил, рвал меха без сожаления, только бы угодить честной компании. Да и причина была. Она, то есть причина эта сидела напротив, тоже пела, сверкая золотыми коронками на коренных зубах. Тесть Хлебникова похоронил жену несколько лет тому назад. Та ушла тихо после продолжительной болезни. После похорон мужик замкнулся, одичал, и никого не желал видеть. Анастасия – дочь, волновалась за отца, боялась, что тот обнимется со стаканом. Но постепенно тесть пришёл в себя, и чета Хлебниковых решила пристроить пенсионера в добрые руки и крепкие объятия. Кандидатура появилась, словно ждала именно этого момента. Приветливая, интеллигентная женщина переехала из ближнего зарубежья и поселилась в их подъезде, этажом выше некоторое время тому назад. Может, в другое время тесть бы заартачился, но пропустить день рождение дочери он не мог. Компания собралась небольшая, человек десять: друзья, коллеги по работе и родственники. Гуляли весело, одна песня заканчивалась, начиналась другая, ещё веселее. Анастасия махнула мужу рукой через стол, мол, помоги на кухне. Оба выскочили приплясывая. По дороге встретились и подмигнули друг другу. То, что задумали, вроде воплощается.

– Заметил, батя сегодня в ударе! – Настя открыла духовку, и оттуда повалил ароматный, печёный, куриный дух.

– Давно я его таким не видел, – Михаил полез в холодильник за холодной водкой.

– Миш, кажется, твой телефон звонит, – жена перекладывала кур на расписное фарфоровое блюдо. – Иди, ответь, всё равно, ведь не отстанут.

Хлебников схватил трубку и скрылся в ванной. Это оказался дежурный следователь Игорь Ковалёв.

– Михаил добрый вечер. Извини, что праздник порчу, знаю, что у жены сегодня день рождения, но считаю себя обязанным сообщить.

– Давай ближе к делу.

– Молодой труп обнаружил.

– Не понял, это ты про кого?

– Про твоего напарника Вильницкого. Ему чуть голову не проломили. Хорошо удар прошёлся вскользь. Доктор со скорой помощи рану обработал и повязку наложил. Хотели его в больницу забрать, но Валера упёрся, как баран.

– А труп чей?

– Некая Немоляева Александра Фёдоровна.

– Полицию кто вызвал?

– Так Вильницкий. Как только немного очухался от удара, сразу позвонил в Управление. Мы выехали на место немедленно.

– Где это произошло? – Ковалёв назвал адрес. – Буду через несколько минут.

Михаил вернулся на кухню. Жена ещё колдовала с курами.

– Ну, где тебя носит, пошли к гостям! – Анастасия торжественно подняла блюдо.

– Подожди. Мне надо уехать. Валерка попал в неприятную ситуацию.

– Без тебя напарник не обойдётся?

– Я несу за него ответственность. Он молодой, опыта мало, шкура ещё не огрубела.

– Но ты выпил. Вечер на дворе, как доберёшься?

– Такси вызову.

– Никого вызывать не надо. Сейчас кур отнесу и поедем.

– А гости?

– Гостям и без нас весело. Накажу отцу, чтобы провожал и на посошок налил. Все люди свои, поймут.

По вечерним улицам добрались до места быстро. Хлебников наказал жене, чтобы ждала его в машине, а сам отправился на освещённую автомобильными фарами и фонарями детскую площадку. Тело уже уложили в пластиковый мешок. Вильницкий растеряно стоял неподалёку.

– Давай, рассказывай из первых уст, что произошло.

Валера вздрогнул от неожиданности.

– Не предполагал вас здесь увидеть.

– И я ничего подобного от тебя не ожидал, – Хлебников уцепил Валеру под руку и отвёл в сторону. – С самого начала.

Вильницкий устал, раскалывалась голова, но он уже в десятый раз объяснил, каким образом попал в этот дом, на эту площадку и каким образом получил удар по голове.

– Я же тебе наказывал, не лезь, куда тебя не просят! – Мужик этот пусть сам с лишними душами разбирается! Это дело ЖЭКа, паспортного стола, участкового!

Хлебников разошёлся не на шутку, подхлёстывал выпитый алкоголь и досада на молодого напарника. Просто взял и сломал праздничный вечер. Гости без хозяев обгладывают кости ароматной курице и пьют вино. Однако в глубине души Михаил понимал, что причиной раздражения является именно Вильницкий.

«Куда полез, бестолковый? Нет ни опыта, ни сноровки! А если бы не по голове, а в живот ножом! Как матери объяснять»?

– Дай, посмотрю, – Хлебников повернул к свету голову напарника, чтобы рассмотреть рану. – Ничего, до свадьбы заживёт. Пойдём, отвезу тебя домой.

– Спасибо. Я на машине. Я лучше здесь побуду. У этой женщины дети одни дома. Допрашивать их сейчас нельзя. Спят. Вдруг они убийцу видели, и убийца это знает.

– Где их отец?

– В ночную смену где-то работает, – Валера вспомнил бездонные глаза детей, и у него защемило сердце. – Я за них вроде в ответе.

– Все мы в ответе за кого-нибудь, – философски рассудил Михаил. – Хорошо. Сдашь ребятишек отцу, когда тот вернётся и отправляйся домой спать. Завтра даю тебе выходной. И последнее китайское предупреждение: не лезь в это дело. Убийством занимается Игорь Ковалёв, вот он пусть роет. А ты не грузи на себя больше, чем можешь унести.

***

Алиса собиралась в полицию. Вчера по телефону молодой голос, представившись полицейским Вильницким, вежливо предложил явиться в Управление. Объяснять причину приглашения не стал, но Малинина поняла, что разговоры пойдут об убитой Жучке и о неизвестном, который рыскал по её квартире. О том, что полиция заинтересовалась этим происшествием, её предупредил Артюхов также по телефону. Только нужно ли затевать хоть какое-то расследование Алисия уже сомневалась. Несчастную собачку уже не вернуть, рана на голове Маргариты затянулась, замки поменяны, и угрозы по телефону прекратились. Всё вроде устаканилось, снова наладилась работа в салоне, на новые эффективные процедуры потянулись клиенты. На выходные надо поехать к матери и забрать сына. Что всё-таки это было, Алиса думать уже не хотела. Всё равно ответов на вопросы нет. Ну, уж коль вежливый голос настойчиво приглашал, надо проявить уважение и появиться перед блюстителями порядка.

В кабинете восседал широкоплечий мужчина лет пятидесяти. При появлении Малининой он приподнялся:

– Хлебников Михаил, – ладонью он указал на стул. – Присаживайтесь. Вы Малинина Алисия? – женщина кивнула. – Ваша собачка пострадала от рук неизвестного, который проник в квартиру?

– Пострадала? – Алиса возмутилась. – Да он просто разрезал маленькое тельце!

– Расскажите всё с самого начала.

«Эта песня хороша, начинай сначала».

Малинина вздохнула и уже в который раз, пытаясь не упустить подробности поведала историю, начиная с того момента, как отправилась на свидание. Хлебников изредка останавливал, чтобы уточнить детали.

– Вы могли бы составить портрет знакомой Василисы?

– Конечно. Только зачем это? Простая русская женщина.

– Но зачем-то она вам врала про птицефабрику, про Серпухов, про детей.

– Людям свойственно приукрашивать свою действительность особенно в отпуске, или перед попутчиками в поезде, самолёте. Никто не знает и не сможет проверить вашу настоящую историю жизни, – Алиса пожала плечами. – Может она и соврала, но не во всём. Например, муж есть, но он не директор, а сварщик в канализационном хозяйстве?

– И всё-таки, давайте сделаем портрет. Вы познакомились в Турции?

– Да, – Алиса кивнула. – Сидели вместе в автобусе, когда поехали на экскурсию в Памуккале.

– Вы просили эту даму привезти какой-то аппарат из Турции? – женщина кивнула. – У вас ещё сохранилась упаковка?

– Зачем вам? – Алиса недоумённо пожала плечами.

– Она должна оставить отпечатки пальцев. Да вы не волнуйтесь, если это порядочная, законопослушная барышня, мы не потревожим её покой.

– Я даже не помню где коробка то ли дома, то ли в салоне. Но я её не выбросила это точно, Аппарат на гарантии. Хотя в случае поломки никто менять не будет.

– Почему?

– Перелёт в Анталию и обратно заберёт почти всю стоимость нового аппарата.

– Вы не могли бы привезти коробку завтра, – женщина кивнула, надо, значит надо.– Только не протирайте, лучше поместите в пластиковый пакет. И, вечный сон собачки надо будет потревожить.– Кто может показать место захоронения?

– Я позвоню и предупрежу соседку Маргариту. Она будет ждать во дворе. У неё мать инвалид на коляске и не совсем удобно беспокоить их в квартире.

– Так и сделаем. Эксперт прибудет уже через несколько минут.

Хлебников отправил Малинину к криминалистам для составления фоторобота, а сам задумался. Он уже имел разговор с Валентиной Зимушкиной, и теперь, кажется, понял, что объединяет этих совершенно разных людей. Он схватил телефон, набрал номер и прижал трубку к уху. Михаил нетерпеливо барабанил пальцами по столу. Ответ на том конце мог прояснить ситуацию. Он задал всего один вопрос и удовлетворительно хлопнул ладонью себя по колену, когда получил ответ. Хлебников глянул на часы: успеет перекусить, пока Малинина у криминалистов. С самого начала работы в Управлении, он приглядел кафе неподалёку. Обедал всегда там. Официанты и повара знали вкусы и предпочтения полицейского, обслуживали быстро, чаевые не брали. Но, как не торопился Михаил, когда вернулся, уже не застал Малинину.

– А где свидетельница? – Хлебников остановился в дверях и вопросительно посмотрел на молодого парня в форме.

– Уже ушла. Я подписал ей пропуск.

– Так быстро? И что, фоторобот составили?

– Дама имеет свой косметический салон. Лица лепит, украшает каждый день. Портрет получился очень даже ничего, – парень протянул тёплый от принтера листок.

Михаил вцепился взглядом в совершенно незнакомое лицо, потом с сожалением пожал плечами:

– Может Малинина и права, простая русская женщина. Ну, приврала, чтобы придать вес собственной персоне. Нечего здесь искать.

Он ещё не вытащил ключ из замка, как услышал резкую трель внутреннего телефона. Распахнув дверь кабинета, схватил трубку. Это оказался дежурный:

– Михаил тебе только что пытался позвонить коллега из Турции.

– Меня не было в кабинете, только что вошёл. Что надо от меня этому коллеге?

– Он не доложил. Только сказал, что перезвонит через час.

– Хорошо. Я буду на месте.

Звонок из Турции его удивил. Что турки хотят ему сообщить, и на каком языке вести разговор? Через час Хлебников общался, с прекрасно говорящим на русском языке, мужчиной. То, что он ему сообщил, несколько обескуражило. Куда теперь бежать с этой информацией? Тело погибшего Македонова на самом деле совсем не его тело, а чьё? Может, Вильницкий прав? Убитая женщина на самом деле видела Македонова живым и невредимым? Но эта информация его не касается! Дело расследует Игорь Ковалёв, вот ему он передаст все, что узнал от турка. Нет, ну в турецкой полиции работают молодцы, просто профессионалы! Мало того, что труп месяц держали в холодильнике, потом отдали тело родственнице, та его с успехом похоронила, а сейчас выясняется – произошла ошибка! Как проводили процедуру опознания?

«Даже голову не буду забивать. Позвоню Ковалёву, пусть он разбирается в ситуации с подменой».

Валера потянулся, медленно просыпаясь. Он удивился, не услышав привычные утренние звуки и запахи, которые производила мать, готовя завтрак. Всплыли воспоминания прошедшей ночи. Мать осталась ночевать у Татьяны, сегодня нянчится с Сёмой, а он нашёл труп и получил по голове. А время давно не утро, часы показывали половину второго дня. Остатки ночи Валера провёл в машине во дворе дома убитой Немоляевой. Вильницкий обследовал подъезд и понял, что попасть туда можно только через дверь, на чердачном люке висел массивный замок. Он видел, как в семь часов, шаркая старыми ботинками, с работы вернулся муж убитой. Останавливать и сообщать скорбную весть не стал. Пусть побудут в неведении ещё какое-то время. Утром, когда приехали дознаватели, отправился домой: пост сдал – пост принял. Голова то ли от удара, то ли от усталости нещадно трещала. Несмотря на раннее время, захотелось залпом выпить стакан водки и уснуть. Может, удастся стереть в памяти булькающие звуки вытекающей крови. Теперь Валера знал, как звучит приход смерти. Он сдержал свой порыв, нашёл в аптечке таблетки аспирина, выпил две штуки и неожиданно быстро, без сновидений уснул. Сейчас, сидя на кровати думал, на что потратит половину дня. Ничего толкового в голову не пришло. Вильницкий сделал яичницу с колбасой, налил кружку кофе и принялся есть не чувствуя вкуса и совершенно без аппетита. Мир казался совершенно несправедливым. Как будут расти дети с бездонными голубыми глазами? Ленка быстро повзрослеет, научится варить суп и штопать младшим носки. Хорошо, если отец возьмётся за ум и завяжет с выпивкой. А если нет, то его лишать родительских прав, а детей, скорее всего, определят в детский дом. Валеру даже передёрнуло от таких мыслей. В детстве, когда он баловался, не слушал родителей или приносил двойки, мать пугала его тем, что сдаст детский дом. Он понятия не имел что это за организация, но дико боялся, что родители откажутся от него, лишат уютной кровати, не дадут любимые коньки и футбольный мяч. Вильницкий вымыл за собой посуду и отправился в Управление. А куда? Не в кино же на дневной сеанс!

– О, раненый боец появился, – Хлебников удивлённо глянул на коллегу. – Я же дал выходной! Валялся бы дома у телевизора, зализывал раны.

Вильницкий только махнул рукой.

– Есть какие-нибудь новости?

– Есть! Сегодня разговаривал с теми, у кого дома побывали неизвестные и с родителями Вовы Меньшикова, и вот что выяснилось: все они в августе отдыхали в Турции. Это всех объединяет. Что мы получим с этого факта, пока не имею представления, но уже кое-что. Отпуска проводили в разное время, в разных отелях и городах. Зимушина отдыхала в Белеке, а чета Меньшиковых и Малинина в Кемере. Есть какие-нибудь соображения?

Валера пожал плечами:

– Только одно: из Турции они что-то провозили, сами не зная что.

– Вот и я так подумал! Но что есть такого в Турции, чего нет в России? – Хлебников поднял указательный палец. – Вот именно, наркотики!

– Как же так? Мусульманская страна, у них, наверное, запреты на пердёж в общественном месте? А тут наркотики!

– Наркодилеры весьма изобретательный народ. Кто-то, например гражданин Икс или гражданка втирается в доверие к туристам, перед отъездом незаметно в багаж подкладывает небольшой свёрток или просит провезти незначительную безделицу.

– В случае с Зимушкиной это оказалась коробка с духами, – догадался Валерий. – Наверное, свёрток поместили под подкладку.

– Каким-то образом делает слепки ключей от квартиры, – продолжил мысль Михаил. – Икс незаметно отслеживает передвижение курьера, а в Москве, в отсутствии хозяев проникает в квартиру и забирает товар.

– Ловко! Но очень рискованно. А если таможенники обнаружат наркотики?

– Тогда пострадает безвинный человек. Надо навести справки, может нечто подобное случалось в последнее время с российскими туристами, – Хлебников развёл руками. – Давай, свяжись с таможенной службой, сам не захотел отдыхать, – Валера безропотно кивнул. – Да, что ты узнал по этого реставратора, к которому ходила на свидание Малинина?

За событиями последних часов Вильницкий совсем забыл о своём посещении художественной галереи «Френч нотс». Он быстро выложил всё, что узнал от сотрудницы.

– Синьков и хозяйка галереи состоят в отношениях?

– Дама, которая оформляет выставки, неоднозначно намекнула на этот факт. Синьков в тот день, когда назначил свидание Малининой, отправился в Смоленскую область для выполнения реставрационных работ в храме святого князя Владимира. Самое интересное, что он не мог не знать о предстоящей командировке и зачем-то назначает свидание.

– А может он туда не попал?

– Легко проверить. Служащая галереи записала телефон местного чиновника, у которого остановился на постой реставратор.

– Вот ты этим и займись, а я на доклад к начальству и навещу экспертов.

***

Игорь Ковалёв очень любил свою жену, а вот тёщу просто ненавидел. Было бы легче, если бы он мог открыто выражать свои эмоции относительно ещё совсем не старой женщины. Только благодаря усилиям жены он тщательно скрывал своё негативное отношение. Тёща, казалось, знает всё: как обставлять квартиру (его квартиру!), как готовить блины, как вбить в стену гвоздь и как лучше колоть дрова. Последнего Игорь совершенно не понимал – зачем в квартире, где центральное отопление ему приобретать навык колки дров. Он слушал эти бредни и терпел. Терпел, когда она заставляла дочь перестирывать кухонные полотенца, терпел, когда трясла перед его носом носками, которые выудила из-под кровати, но почти лопался, сдерживая негодование от поучений на какой Луне и в какой позе желательно зачать ребёнка! Ковалёв выскакивал в другую комнату, увлекая за собой жену, плотно закрывал дверь и неистово шептал, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик:

– Объясни своей матери, что интимная сторона нашей жизни её совершенно не касается! Мало того, что мы выслушиваем нотации с утра до вечера, она умудряется залезть к нам в койку! Ещё бы свечку приготовила!

– Успокойся. Между прочим, это не только моя мать, она твоя тёща.

– Такая должность не даёт ей право вмешиваться в нашу личную жизнь! Скоро начнёт учить меня, как ловить преступников!

– Ты же сам помнишь, что мама не была такой. Она изменилась после смерти отчима. Несчастная, одинокая женщина!

– И в нас она нашла предмет для воспитания, – Игорь постепенно успокаивался. – Хорошо, хоть рядом не живёт. Когда тёща уезжает?

– Как тебе не стыдно! – отчитывала жена, а в глазах плясали смешинки. – Билет на поезд через два дня.

– Вот и прекрасно! На эти дни я выпрошу дежурства, больше толку будет и нервы целее. А ты своди её в зоопарк, пусть посмотрит, как живут её родственницы змеи.

Сейчас, занимаясь расследованием Немоляевой Александры Фёдоровны, он не торопился домой, как раньше и после ночного дежурства, предупредив жену, остался на работе.

Утром вся семья оказалась в сборе. Дети лениво размазывали кашу по тарелкам, а отец выглядел встревоженным. Ковалёв отозвал его в сторону и сообщил о смерти жены. Немоляев прижал руки к груди и, с немым отчаянием в глазах, повернулся в сторону кухни. Дети, ничего не подозревая, ели кашу, пили молоко и, озираясь, с любопытством рассматривали посторонних. Старшая девочка, словно что-то почувствовав, подскочила к отцу. Он прижал её голову к себе и что-то прошептал. Она долго не поворачивалась и только часто вздрагивающие, худенькие плечи говорили о неимоверном детском горе. Пожилая женщина-психолог мягко оторвала Лену от отца и отвела в другую комнату. Муж оказался совершенно не в курсе происходящего. Он не так давно устроился на работу сторожем на небольшой завод по переработке молока, (оттуда и продуктом кормил семью, плюс к зарплате). На службу отправился пешком после четырёх часов. В этот момент жена с детьми находилась дома. Вернулся утром, но Александры Фёдоровны не застал. Время было раннее, и бить во все колокола решил позже. Волновался? Конечно! Такого никогда не бывало, чтобы жена оставила детей одних на всю ночь. Бывало, бухнёт, но ночевала всегда в своей постели. В присутствии психолога и отца допросил детей убитой. Младшие совершенно ничего толком рассказать не могли, лишь хлопали испуганно глазами, а вот старшая Лена задумалась на несколько секунд, вспоминая последний вечер. Ковалёв задавал вопросы, а девочка отвечала, глядя на женщину, словно исключительно в ней видела защиту от того горя, которое навалилось на острые детские плечи.

– Кто маму позвал, я не слышала, укладывала младших спать. Когда вышла из спальни, она уже обувалась, – лицо девочки исказила гримаса, слёзы набухли в глазах. Психолог обняла её и погладила по голове. Лена глубоко вздохнула, натянула рукав кофточки на кулачок и вытерла слёзы. На самом деле она не совсем понимала что происходит. Ясно одно: мама больше не вернётся, но что такое смерть до неё не доходило. Она подняла глаза и продолжила рассказ, адресованный только доброй женщине – психологу. – Мама крикнула, что скоро вернётся. А мы, чтобы спать ложились.

– А днём она приносила какие-то сладости?

– Да целый кулёк с конфетами, яблоки и ананас. Мы ананас ни разу не ели. Мама сказала, что утром дождёмся папку и вместе кушать будем.

– Скажи, а мама рассказала, в каком магазине купила, кого встретила?

– Про магазин не знаю. Сказала, что дядя Вова Македонов передал.

– А ты знаешь дядю Вову?

– Конечно! – девочка тряхнула хвостиками. – Они жили в квартире, напротив, с тётей Томой. Но я его давно не видела.

– Вы конфеты уже съели? – Ковалёв улыбнулся своему вопросу.

Лена кивнула и быстро добавила:

– Но ананас мы не тронули, папу ждали.

– Кулёчек из-под конфет выбросили?

– Кажется, в помойном ведре. Если папа не вынес пакет.

Ковалёв повернулся к отцу, а тот отрицательно замотал головой.

Пакет нашёлся быстро, а там и чек из универсама «Привет».

– Прекрасно! – воскликнул Ковалёв. – В каждом, уважающем себя магазине самообслуживания есть видео наблюдение. Может нам повезёт, и мы сможем увидеть встречу убийцы и жертвы.

Он дал задание оперативникам, а сам отправился к незадачливому соседу, который приобрёл квартиру с довеском. Тот повторил слово в слово то, что уже с возмущением высказывал Вильницкому. Ни с кем из жителей подъезда, дома, улицы и этого района он не дружил и не собирался, всё равно скоро дом под снос. Да и с кем тут дружить? Одни отбросы и алкоголики! Ковалёв незаметно смерил взглядом мужика и подумал, что он-то тоже недалеко ушёл. Дом, довоенной постройки имел два этажа и два подъезда покосился и давно просился под снос. Проживали здесь люди малообеспеченные, пожилые или скатившиеся от выпивки или наркотиков, все друг друга и про друг друга знали. Это тебе не элитная новостройка с подземным гаражом и замками на каждой двери как в бомбоубежище. Никто ничего не видел, да и лучшего свидетеля, чем молодой полицейский представить невозможно. Но как он так подставился? Хотя понятно, в лабиринтах заброшенных гаражей и стаек заблудиться, особенно в темноте не сложно. Района парень совсем не знал, вот и попал в ловушку. Убийца выскочил из детского домика за несколько секунд до того, как туда сунулся Вильницкий. Полицейский, даже при скудном свете определил, что женщина находится в агонии, на пороге смерти. Убийца хотел скрыться незаметно, да только попал в полосу света от фонаря над подъездом, поэтому его заметил Валерий и пустился в погоню. Душегуб прекрасно знал местность, он легко завёл Валеру в тупик, тюкнул по голове и скрылся. Думать, что это сделал труп, то есть Македонов Владимир смешно и безосновательно. Немоляева что-то перепутала или придумала намеренно. Вот в этом придётся разобраться. Ковалёв ещё раз при свете дня осмотрел место преступления, но, как и ночью, понял, что ничего нового не обнаружит. На всякий случай прошёл по лабиринту разрушенных стаек и кирпичных гаражей, как раз тем путём, которым Вильницкого водил преступник. Остановился в тупике и задумался:

«Кому нужно убивать безвредную женщину? По рассказам соседей с мужем поженились, как только закончили школу. Сначала жили неплохо, рожали детей, имели огородик недалеко от дома и мотоцикл с люлькой. Немоляев возил семью летом в лес по ягоды, осенью по грибы. Так бы и жили, получили новую квартиру, переехали в другой район, со временем состарились и превратились в бабку с дедом. Только скоро постареть помог алкоголь. На картонной фабрике, где работал кормилец, случилось сокращение, а вскоре её и вовсе закрыли. Жили на то, что муж получал с биржи, да и за детей кое-какие копейки перепадали. Немоляева женщина не ленивая, всегда на помощь приходила, если например кому грядки прополоть, квартиру прибрать или окна вымыть. Денег не брала, родилась в советские времена, поэтому считала, что друзьям и соседям надо помогать на альтруистической основе. Зато, если приглашали за стол, не отказывалась. Постоянную работу не искала. На кого детей оставить? – Игорь остановился, ещё раз окинул взглядом двор и мысленно обратился к погибшей. – Да, Александра Фёдоровна Немоляева, кому же ты помешала, чтобы вот так жестоко лишить тебя жизни! А ведь знала убийцу! На улицу пошла, в домик тоже добровольно протиснулась, никто силком не пихал. На дверном проёме даже ниточка от одежды не зацепилась. Орудие убийства не нашлось, хоть перерыли всю округу».

Мысли прервал телефонный звонок.

– Слушаю, – ответил полицейский, не глядя на номер.

– Привет. Хлебников беспокоит. Игорь, не знаю, как это тебе поможет, у самого голова кругом идёт.

– Что-то случилось?

– Звонил офицер полиции из Турции некий Исан. Он проводил процедуру опознания погибшего археолога. Только сейчас выяснилось: есть подозрения, что тело не принадлежит Македонову.

– Совсем ничего не понимаю. Как это? Свидетели опознали или нет?

– Дело в том, что парень упал со скалы, лицо было сильно изуродовано, но при нём нашлись вещи Владимира: часы, крестик и ещё что-то там. Коллеги из археологической экспедиции на чистом глазу подтвердили, что это их товарищ. А вот, когда мачеха прилетела забирать тело, один парень заглянул в морг, вроде попрощаться с приятелем. И во время того, как его одевали, обратил внимание на руки. Тут его посетили смутные сомнения, он не стал ими ни с кем делиться, – Хлебников матюгнулся. – И ведь момент выбрал, зараза, после того, как тело похоронили. Этот коллега, мать его, решил посвятить в свои колебания турецкого сыщика.

– Турки не догадались снять отпечатки пальцев с покойника, с его личных вещей и сравнить.

– Не делай турецких коллег совсем идиотами! Македонов снимал квартиру с приятелем. Тот, за несколько часов до гибели друга улетел в Будапешт. Он венгр. Поэтому долго не сообщали в Москву о смерти русского, ждали, когда вернётся этот товарищ. Отпечатки надо было с чем-то сравнивать.

– И где этот венгр? Так и не вернулся?

– Турки навели справки. Парень точно вылетел в Будапешт, но назад не торопится. Вроде какой-то родственник при смерти.

– Я что-то не догоняю, что нам делать с этой информацией? Гроб раскапывать? На каком основании? Мачеха привезла пасынка, похоронила, ни к кому претензий не имеет, заявление о возбуждении дела писать тоже не собирается.

– Я что думаю, а ведь Немоляева не врала, она и впрямь видела Македонова живым и здоровым! Не обязательно, её смерть как-то связана с ожившим покойником, но что-то тут нечисто.

– Я понял. Наведаюсь к Тамаре Алексеевне Македоновой и прощупаю, что почём, – Игорь потёр подбородок. – Послушай, Михаил, а если наши подозрения не беспочвенны, что делать в этом случае? Мы даже генетическую экспертизу не сможем провести, потому что нет сравнительного материала. Этот археолог сирота и имел только мачеху! Раскапывать ещё и труп его отца?

– У тебя появятся на это основания в том случае, если на руках будут неоспоримые улики именно на Македонова. Иначе прокурор не даст разрешение на эксгумацию двух трупов,– Хлебников спохватился. – Короче, я прокукарекал, а там, хоть не рассветай. Моё дело тебе передать. Твоё дело искать своего преступника, моё, моего! Понадобится помощь, обращайся. Номер телефона турка оставлю в дежурной части. Московское время такое же, как и в Анталии, так что можешь позвонить в рабочее время. Да, его имя Эрин Исан.

В первые секунды после разговора Ковалёв растерялся. Он не знал, за что схватиться и куда бежать. Игорь сел в машину и достал показания Вильницкого. Найдя новый адрес Македоновых, настроил навигатор и выехал со двора.

«Н-да, надо иметь хороший доход, чтобы переехать из заваленного барака в такие роскошные апартаменты, – хмыкнул про себя Ковалёв, окидывая взглядом элитный дом. Он показал охраннику корочки и проехал во двор, когда тот поднял шлагбаум. – Надо будет навести справки, откуда у пенсионерки столько денег. Может в лотерею выиграла»?

Он долго звонил и стучался. Наконец замки щёлкнули, запоры разъехались и в узком проёме, который сдерживала дверная цепочка, Ковалёв увидел подростка.

– Я из полиции, – следователь по привычке показал удостоверение. – Есть дома кто-то из взрослых?

– Мама спит.

Игорь глянул на часы: два часа дня, не совсем привычное время для сна. Ну, если только для детского сада. Из глубины квартиры раздался голос, который показался очень знакомым:

– Кто там, Вадик?

– Это из полиции, – мальчик так и стоял в проёме, не зная, что предпринять: то ли захлопнуть перед блюстителем порядка дверь, то ли пустит в квартиру. – Ты поговоришь?

– Да! Минута! Иду! – тут же появилась женщина в длинном шёлковом халате кирпичного цвета, и с любопытством вскинул брови. – Чем могу быть полезна?

Ковалёв просто ошалел. Он не ожидал увидеть перед собой звезду, богиню в домашнем халате, тапочках и с растрёпанными волосами. Сыщик даже попятился.

– Вы извините, что потревожил ваш отдых. Я каждое утро собираюсь с вами на работу, пью кофе и даже разговариваю, – он во все глаза смотрел на телеведущую «Доброго утра». – Моя жена вас обожает!

– Не извиняйтесь, – женщина улыбнулась и сняла цепочку. – Вы же не знали. После утреннего эфира мне обязательно надо немного поспать, иначе до вечера не дотяну. Так какое дело вас привело?

– Здесь, по моим сведениям, проживает Македонова Тамара Алексеевна.

– Да. Кажется, так звали прежнюю хозяйку. Мы переехали несколько дней тому назад.

– Знаете, куда девались прежние жильцы?

– Понятия не имею. Я даже не видела её никогда.

– Я так понимаю, вы эту квартиру купили? – женщина кивнула. – Сделку как оформляли?

– Через агентство. У них на руках были все документы, доверенности. Мой юрист проверял. Сами знаете, сейчас можно нарваться на мошенников и деньги потеряешь, и жилья не будет.

– От прежних жильцов остались какие-нибудь вещи? Может, старые фотографии?

– Нет. Комнаты были совершенно пустыми, словно после сдачи дома строителями.

– Как вы передавали деньги? Наличными или переводили на карту?

– Всю сумму, в присутствии юристов и свидетелей, я передала представителю организации, которая выставила на продажу жильё.

«Надо же, и в жизни говорит, как по писанному». – Мелькнуло в голове следователя, а вслух он спросил:

– Вы можете дать адрес агентства недвижимости?

– Без проблем, – она удалилась в комнату и через три секунды вернулась, зажав безымянным и указательным пальцами визитную карточку. – Называется «Проперти». Совсем с ума сошли, как будто русских слов нет.

Ковалёв пожелал творческих успехов и, не дожидаясь лифта, направился вниз. Потом, словно вспомнив что-то, вернулся на площадку. Он прошёлся по другим квартирам, выясняя, знает ли кто-нибудь, где нашла новое пристанище их бывшая соседка Тамара Алексеевна. Ничего не узнал, лишь одно: ни с кем женщина дружбу не водила, сама в гости не напрашивалась и к себе не приглашала, даже за солью не забегала, видно эта добавка к блюдам имелась у неё в избытке.

Офис агентства недвижимости под названием «Проперти» находился на оживлённой улице недалеко от крупного торгового центра «Вселенная». Ковалёв помнил из уроков английского языка, что «проперти» переводится, как именно недвижимость. То есть масло масляное.

– Добрый день, – Ковалёв привычным жестом достал удостоверение и продемонстрировал присутствующим. Две девушки и пожилой мужчина рассеянно кивнули, не обращая особого внимания на представителя власти, и снова углубились в свои дела. – Могу я увидеть руководителя организации?

Кто-то сзади тронул его за локоть. Игорь обернулся и увидел перед собой высокую, красивую женщину. Она жестом указала вглубь коридора.

– Пройдёмте в мой кабинет. Что вас интересует? – она прикрыла за собой дверь, указала на мягкое кожаное кресло, а сама села напротив.

– Скажите, кто оформлял сделку с продажей квартиры некой Македоновой Тамары Алексеевны?

– Этой недвижимостью занималась я лично, – женщина вскинула брови. – А в чём проблема? Сделка прошла в рамках закона. Квартиру приобрела знаменитая телеведущая.

– Жильё долго находилось в продаже?

– Совсем нет. Македонова выставила очень даже приемлемую цену, хотела продать как можно быстрее. Соответственно покупатель нашёлся буквально через несколько дней.

– Почему она торопилась?

– Мы не интересуемся причинами. Возможно, хотела перебраться в другое место, где дешевле. Содержать элитную квартиру довольно дорого: плата за гараж, за охрану, обще домовые расходы, например прачечная на нулевом этаже и тренажёрный зал.

– Кто-то был зарегистрирован в квартире?

– Нет, я сама удивилась тому, что женщина проживала, а прописки по месту жительства не имела. И вообще квартира лёгкая, по документам одна владелица, родственников нет, делиться не с кем.

– Каким образом Македонова получила расчёт?

– Я получила наличные, забрала свой процент от сделки, остальные перевела на счёт Македоновой в банке «Адмиралтейский».

– Сколько раз вы с ней встречались?

– Дайте вспомнить. Кажется, всего два. Сначала она пришла, мы обговорили условия сделки, потом осмотрели квартиру. На другой день она зашла, подписала все документы и всё. Больше я её не видела.

– Внутри находились какие-нибудь вещи, мебель, может коробки?

– Квартира была абсолютно пустая и чисто вымытая. Хозяйка сказала, что всё перевезла.

– Вы не спросили куда?

– Я же вам говорила, мы не задаём таких вопросов.

Ковалёв поднялся. Эта Македонова ускользала от него, как скользкая речная рыба.

– Да, хотел вас спросить: почему именно «проперти», а не «Избушка», например?

– Или «Лубянка»? – усмехнулась красивая женщина, показывая идеальные зубы. – Вы знаете, откуда взялось название? – Игорь отрицательно качнул головой. – На площади, где находится всем нам известное заведение, в пятнадцатом-шестнадцатом веках велась торговля деревом для строительства домов. Сюда переселялись жители из Великого Новгорода и Пскова. Так вот новгородцы принесли с собой название улицы из своего города «Лубяница», которая в Москве стала называться по характерной московской разговорной модели – Лубянка.

– Если взять такое название, боюсь, к вам мало, кто отважится обратиться.

– Вот именно!

– Вы хорошо знаете историю города.

– Обязаны, мы же занимаемся недвижимостью. Не хотелось бы, чтобы про нас думали, как об примитивных купи-продай.

Ковалёв вышел на улицу и, глубоким вздохом заполнил лёгкие свежим воздухом. Он устал за эти дни. Захотелось горячего борща, тёплого душа, уютной постели. Тёща уезжает завтра в обед, придётся отвезти даму на вокзал – жена просила. А может плюнуть на всё и поехать домой, отключиться от гундосого голоса тёщи, принять душ, плотно поесть и бухнуться спать? Игорь отогнал манящие мысли, повернулся и направился в трактир, который заприметил по пути в агентство. Он заказал рассольник с куриными и гусиными потрошками, как любил Глеб Жиглов и холодец с хреном. К таким блюдам просилась водочка холодная, тягучая, всего граммов пятьдесят! Ковалёв отогнал соблазн. Развезёт с устатку, да и за руль садиться. За приёмом пищи следователь совсем забыл о деле, которым занимался последние тридцать часов. А когда официант убрал тарелки, Игорь сытно икнул и подумал, куда двигаться дальше? Поиски Македоновой решил отложить, а пока дождаться, что скажут эксперты об оружии и манере убийства. Может, появятся новости у ребят, которые отправились в универсам «Привет». Есть надежда на камеры видео наблюдения в торговых секциях. Он заплатил по счёту и вышел на улицу, ни капли не сомневаясь, что лучше всего вернуться на работу.

Глава 12

День промелькнул быстро. Часы показывали уже шестой час вечера.

«Оно и понятно, проснулся около двух часов дня, – подумал Вильницкий. Он сцепил руки за спиной и потянулся, разминая суставы, которые затекли от долгого сидения. Снова бросил взгляд на часы. То ли ждать Хлебникова, то ли отправляться домой. Он не был уверен, что шеф ещё появится в Управлении в конце рабочего дня. Однако дверь открылась, и в кабинет вошёл Хлебников, заполняя крупным телом всё пространство.

– Ну, что есть новости?

– Докладываю! – Валерий подскочил. – Поговорил с таможенниками по поводу случаев с наркотиками. Ни одного происшествия не зафиксировано. Я конкретно выяснял по поводу чартерных и регулярных рейсов из Турции. Что касается Синькова, тут информация занимательнее. Местный чиновник из города Сафонова предложил свой загородный дом для проживания реставратора из столицы. Ключи отдал священнику храма святого князя Владимира. Знал, что как только командировочный приедет, то сразу появится на месте работы, то есть в храме, поэтому в какой день точно Синьков прибыл, не знает. А вот священник, отец Феодосий ответил по телефону, что реставратор приступил к работе с опозданием на два дня. Владислава никто не видел, и он не имеет алиби как раз в день, когда в квартире Малининой кто-то ударил соседку, и в день, когда растерзали собачку.

– Ты уточнил то время, когда была убита Кораблёва?

– Спрашивал, но отец Феодосий затруднился ответить точно, потому что сам почти весь день отсутствовал. Уезжал в дальнюю деревню отпевать покойника.

– И что, Синьков закончил работу в храме или ещё там?

– Там, – Валерий кивнул. – Священник сказал, что реставратор ответственный, трудится быстро и качественно. Однако самому отцу Феодосию такой подход не совсем по душе.

– Это почему? – хмыкнул Хлебников. – Сделал дело, гуляй смело!

– Потому что реставрация и роспись икон требует созерцательности и неторопливости. Перед тем, как приступить к работе, богомаз должен подготовиться духовно, причаститься и выдержать пост в несколько дней.

– Невозможно представить, что хладнокровно расправившись с мальчиком Вовой Меньшиковым, с пожилой женщиной Кораблёвой, растерзав живое, беззащитное существо собачку, изувер спокойно предстаёт перед ясными очами священника и раскаивается.

– А ведь отец Феодосий хорошо отзывается о Синькове, в смысле о человеческих качествах.

– «Наши мысли формируются из удобства» говорил Ошо. Священник видит то, что хочет видеть или то, что ему показывают. Каково бы было разочарование, если он узнал, что таинство причастия провёл с кровавым убийцей! – Михаил помолчал. – Хотя религиозный служитель не закроет двери храма даже перед самым отпетым преступником. Да и то, что Синьков преступник, надо ещё доказать, – Хлебников поднялся и включил чайник, из чего Валера понял, что до конца рабочего дня ещё далеко. Михаил, как ни в чём не бывало, рассыпал по кружкам растворимый кофе, залил кипятком и вернулся на своё место. – Сегодня утром Малинина привезла коробку из-под аппарата, который услужливо доставила некая Василиса Васильевна. Я отдал экспертам, снять пальчики. Так, без всякой надежды на успех и вот получил результат, которого совершенно не ожидал. В базе нашлись пальчики одной мадам с весьма интересной историей из прошлого. Лет тридцать тому назад в криминальных кругах Москвы, Питера, Сочи и Краснодара была известна некая Зинка золотая ручка. По аналогии с Сонькой золотой ручкой. Зинаида Чистякова аферистка и мошенница промышляла тем, что чистила карманы богатеньких мужиков. Не гнушалась клофелином, ошивалась возле дорогих гостиниц, где проживали иностранцы, заводила знакомства со знаменитостями, политиками, спортсменами и артистами. Этакая Галя Брежнева, которая чувствовала себя комфортно и в интеллигентной среде и рядом с урками. Попалась один раз на отравлении клофелином. Опоила и обчистила в гостиничном номере одного директора завода из Сибири. Тот оказался сердечником и от лошадиной дозы препарата вкупе с алкоголем чуть не двинул копыта. И двинул бы, но пришёл официант, принёс алкогольную добавку, увидел, как жилец хрипит и пускает пену изо рта, вызвал скорую помощь. В Склифе его откачали, в чувство привели и через несколько дней он дал показания. Зину Чистякову осудили и отправили всё в ту же Сибирь. Освободилась дамочка по УДО за примерное поведение. Говорят, с воли хорошо подогревали друзья-подруги. Ещё поговаривали, что Чистякова сотрудничала с небезызвестной конторой, которая получала от неё ценные сведения. В общем, Зинка вернулась в Москву и на время притихла, только завязывать с криминальной жизнью, когда денежки шуршат без особого напряга, молодая женщина не желала. Ну, не на ткацкую Трёхгорную мануфактуру ей подаваться и не продавщицей в ночной ларёк. Дело продолжилось в прежнем режиме, но уже не с таким размахом. Дамочка поняла, что в следующий раз, если попадётся, то уже послаблений не получит. Так прошло ещё несколько лет. Она мелькала в поле зрения правоохранительных органов, лишь мелькала, но не попадала под подозрение. И всё-таки Чистякова споткнулась, да так, что на горизонте снова замаячил приличный срок, а это уже рецидив, вероятность освобождения по УДО крайне мала, – Хлебников хлебнул из кружки и скривился – напиток остыл. – И вдруг Зинка бесследно пропадает.

– Как? – опешил Валера. – Разве можно в наше время пропасть, чтобы не осталось и следа?

– В середине девяностых возможно было и не такое.

– До сих пор о ней ничего не известно?

– Её никто и не искал. Дело, по которому её могли бы привлечь, развалилось. О Чистяковой вообще все забыли, если бы она не всплыла с отпечатками пальцев на коробке.

– Значит, Василиса Васильевна есть Зинаида Чистякова?

– Не обязательно. Коробку трогали сотрудники аэропорта, продавцы на турецкой фирме, упаковщики. Однако думаю, что такие совпадения не случайны, что-то эта дама хотела от Малининой.

– Ничего себе, – хмыкнул Вильницкий, – старушка подалась на международный уровень!

– Эксперты проверили список пассажиров всех авиакомпаний, чартерные и регулярные рейсы, московские и ближние аэропорты, с разбегом по времени плюс-минус несколько дней, но из турецких городов гражданка Зинаида Чистякова в Россию не прибывала.

– Она фамилию поменяла! – догадался Валера.

– Могла выйти замуж и поменять и имя, и фамилию, а вот отпечатки пальцев нет! От них никуда не денешься! И ведь Малинина, вместе с экспертом, составила фоторобот Василисы Васильевны. Я сравнил фотографии из старого уголовного дела и сегодняшний портрет – ничего общего! У молодой Чистяковой родинка с левой стороны над губой, а у этой даже следа нет. То ли свела, то ли пластику делала, то ли искусно замазала. Хотя, о чём там говорить, всё-таки тридцать лет минуло, – Михаил улыбнулся своим мыслям. – Я вот через тридцать лет буду совсем дряхлым. Если доживу, конечно! А ты будешь сильным, молодым, как я сейчас.

«Совсем не хочется превращаться в старика», – с лёгкой грустью подумал следователь.

«Неужели буду когда-нибудь, как Хлебников»? – призадумался Вильницкий, украдкой посмотрел на часы и решил укоротить разговор, но так, чтобы это не заметил старший наставник:

– Так, что будем делать с Синьковым? Поедем его брать?

– Куда нам торопиться. Теперь он от нас никуда не денется. Завтра отправлю группу на его задержание. Здесь проверим отпечатки пальцев и, если они совпадут с теми, которые нашлись в квартире Кораблёвой, можем закрывать мужика с чистой совестью! Кстати, по описаниям Малининой, его телосложение, рост, примерный размер ноги полностью совпадает с тем человеком, которого мы видели на камерах рядом с домом Антонины Семёновны Кораблёвой!

– Так может сегодня по домам? – робко спросил Вильницкий.

– Ты прав, на сегодня «генуг», как говорят немцы, то есть достаточно!

Валера пискнул сигнализацией, запирая автомобиль, и вдруг вспомнил, что сегодня он с пустыми руками. Плутать по улицам в час пик не имелось никакого желания, и голова снова загудела.

«Ладно, сегодня, как-то так».

Он успокоил себя и позвонил в дверь. Татьяна открыла не спрашивая.

– Ты почему не спрашиваешь! Одна, с ребёнком, мало ли кто может заявиться! – вместо приветствия заворчал Валерий.

– Я знаю, что это ты.

– Интересно, каким образом?

– Знаю и всё, – Татьяна просто пожала плечами. – Проходи, в комнате Сёма один.

– Есть что-нибудь съестное? Я такой голодный! – Валера снимал ботинки и не заметил, как девушка смутилась.

– Только манная каша, бутерброды с маслом и варёные яйца.

– Здорово! Как в загородном лагере.

Валера с нескрываемым удовольствием уплетал кашу, откусывал большие куски хлеба и громко прихлёбывал горячий чай. Татьяна сидела напротив, держа вертлявого Сёму на руках. Тот норовил что-нибудь уцепить со стола и отправить в рот. Мать отломила корочку хлеба и сунула в маленький кулачок, чтобы малыш, наконец, сосредоточился на чём-то одном. Сёма засопел и с удовольствием, пуская слюни, замусолил вкусную корочку. Татьяна улыбнулась, переводя взгляд с малого на старшего и заговорила о вещах, казалось совсем неуместных. Валера уже начал привыкать к такой иносказательности и с интересом ждал итога.

– Шёл мужик с фронта с тощей котомкой по деревне. Увязались за ним ребятишки. Бегут, мелькая пятками за солдатом, и просят на все лады:

– Дядь, дай, что в карманах! Дядька, дай, что в карманах!

Не выдержал мужик, остановился и говорит:

– Да не карманы это, а галифе!

Голодные мальчишки уставились на солдата и дружно закивали:

– А мы и галифе будем!

Вильницкий засмеялся:

– Ты намекаешь, что пришёл с пустыми руками?

– Я намекаю, что тебе сейчас гвоздей нажарь, ты и их проглотишь не замечая. Проблемы на работе?

– Знаешь, если бы я служил серым клерком в офисе, бухгалтером в нефтяной компании или плотником на лесопилке стрессы бы были, их не избежать, но другого порядка. А моя работа изначально подразумевает человеческие драмы и трагедии. Вчера я оказался свидетелем, как в одну секунду дети потеряли мать. Они до сегодняшнего утра даже не подозревали, что лишились одного родителя. Наверное, видели цветные сны с воздушными шариками и клоунами.

– Может, тебе поменять работу? – Таня погладила его по голове. – Переквалифицироваться, например, в адвокаты или податься в судейскую коллегию?

– Даже не предлагай! Протирать штаны, это не для меня.

– Как ужин? – она смущённо улыбнулась.

– Манную кашу ел, наверное, лет десять тому назад. Вкусно! – он блаженно вытянул под столом ноги и снова обратил внимание на тряпочку, которая висела на капающем кране. – Прокладку надо поменять.

– Завтра вызову сантехника.

– Дел на пять минут. Есть какие-нибудь инструменты?

– Под раковиной коробка. Что внутри толком не знаю.

С краном Валера управился за несколько минут. Домашними делами он начал заниматься, когда не стало отца, словно тот передал бразды правления из рук в руки. Валера почувствовал себя тогда ответственным за дом, и за мать. Орудовать дрелью учился в гараже на деревянных брусках, там же газовыми ключами, зажав болванки в тисках, крутил краны и трубы.

– Хозяйка, принимай работу, – он зашёл в детскую с важным видом и засученными рукавами. – Свой ужин я отработал.

– Т-с-с. – Татьяна прижала палец к губам, а Сёма в кровати заворочался и захныкал. Девушка глянула на Валеру и прошептала. – Давай рубашку постираю, а ты сына покачай.

Когда она вернулась, то увидела, что Валера перенёс малыша на большую кровать и уложил себе на руку. Оба глубоко спали.

***

Хлебников любил каждое утро, невзирая на погоду. Пусть снег, дождь, туман или солнце. Ужин не всегда удавалось совместить, а вот ранний приём пищи вынь, да положь. Этот каждодневный утренний ритуал вселял в него чувство уверенности, незыблемости, безопасности и покоя. Михаил молился про себя, чтобы ничего не изменилось и завтра, и через месяц, и через годы наступило именно такое утро. Он наблюдал, как Анастасия специальным приспособлением делала дырки в сырых яйцах и медленно закладывала на семь минут в кипящую воду. Неторопливо нарезала тонкими пластиками колбасу и дырявый сыр. Раскладывала по вазочкам оливки, помидоры черри, творог и джем, в кувшинчик наливала сливки для кофе. Жена боялась поправиться, поэтому вместо хлеба и сдобы подавала сухие хлебцы. Михаил пытался бороться, потому что очень любил хрустящий хлеб из тостера или свежие булочки. Настя оказалась непреклонной, мотивируя это тем, что обязательно соблазниться, глядя на золотистые бока сдобы и тогда её не остановить. Как в той песне:

«Не искушай меня без нужды».

За трапезой говорили мало, как всякие люди, прожившие много лет вместе. Сегодняшнее утро не отличалось от множества других с одним исключением. Припёрся тесть ни свет ни заря. Собрался пригласить новую зазнобу в лес за грибами, уже вышел из дома, как понял, что тревожить даму в такую рань дурной тон. Ну, не возвращаться же обратно!

«А нас тревожить в порядке вещей», – беззлобно подумал Михаил, махнул рукой, указывая в сторону кухни, сам скрылся в ванной и продолжил чистить зубы. За столом тесть много говорил, сообщал новости о политике и о пенсионной реформе. Настя раскладывала яйца в специальные фарфоровые подставки, ставила приборы и разливала кофе, рассеяно поддерживая разговор. От непривычной суеты Хлебников никак не мог сосредоточиться. Скоро забросил в себя еду, поцеловал жену и вышел прихожую.

– Что-то ты рано, – крикнул в спину тесть.

– Работа, – пространно ответил сыщик, обулся, похлопал себя по карманам: не забыл ли чего и скрылся за дверью.

В Управлении появился раньше обычного. Даже удивился, когда столкнулся у входа с Вильницким.

– Сегодняшнее утро полно сюрпризов: тесть почтил ранним визитом, ты вот уже здесь, словно не уходил со вчерашнего вечера. Удивляешь ты меня, даже не знаю, хорошо это или плохо.

Валера интуитивно почувствовал, что шеф не в духе и ничего не стал отвечать на колкость, лишь протянул руку для пожатия. Мужчины поздоровались и поднялись в кабинет.

– Сейчас привезут Синькова. Я с вечера предупредил, чтобы взяли тёпленьким, прямо с постели, чтобы не успел ничего сообразить, – Хлебников глянул на часы. – А ты поезжай в морг, может у патологоанатома готов отчёт по собачке. Животное пролежало в земле не очень долго, специалист должен установить орудие, каким резали тело.

Вильницкий замешкался на пороге, ему очень хотелось присутствовать на допросе Синькова. Это первое серьёзное дело, к которому его допустили так близко.

– Я могу участвовать в допросе?

Хлебников вдруг понял, что терзает Валерия. Он по-доброму улыбнулся:

– Понимаю, старик, твоё нетерпение влиться в процесс, оказаться в гуще событий. Ты даже сам не понял, что уже здесь, в процессе. Если мы начнём дублировать друг друга, то ничего не успеем. Давай, без обид!

Следователь подмигнул, а Валерий скривив губы, выражая сожаление, вышел за дверь.

Владислав Синьков выглядел растрёпанным, сонным, но совершенно невзволнованным. Выше среднего роста, плечистый с красивыми, жилистыми руками и приятным лицом мужчина располагал к себе. На вопросы отвечал с удивлением и даже лениво. Казалось, он никак не мог понять, из каких соображений задержан. В ходе допроса Хлебников заметил, что подозреваемый волновался, когда речь заходила о работе в храме и о галерее. Следователь начал именно с этой темы, надеясь, когда речь пойдёт о турецких событиях, Синьков сам выболтает лишнего. Ещё была одна причина тянуть время: эксперты просматривали в базе данных отпечатки пальцев Владислава. Материал прихватили незаметно из дома, где квартировал Синьков. Пара стаканов, бутылка из-под «Кока-колы» и зубная электрическая щётка отправились в лабораторию, а следователь завёл свою шарманку:

– Где вы получили образование реставратора?

– Может, объясните, по какой причине меня схватили, оторвали от работы и приволокли сюда? Меня в чём-то подозревают?

– Как законопослушный гражданин, вы должны ответить на несколько важных вопросов, а потом я вам всё обязательно объясню.

– Я окончил Санкт-Петербургский государственный университет, – Синьков постепенно успокаивался. – Причём учился на бюджете. Поступил сам, без блата, у родителей не имелось денег на репетиторов и на подкуп ректора, – он закинул ногу на ногу. – Сейчас годовое обучение стоит около двухсот тысяч рублей!

– Это такая востребованная профессия? – Хлебников искренне удивился.

– Как вам объяснить. Реставраторов может быть много, а вот специалистов единицы. Зелёному неряхе, никто не доверит работу с картиной за миллионы долларов или икону пятнадцатого века.

– Вы такой специалист? – Михаил спрашивал без усмешки.

– Я стремлюсь к мастерству. И не надо путать научную реставрацию с реставрацией коммерческой, – увидев недоумённый взгляд, Синьков поспешил объяснить. – Задача коммерческой реставрации, это придать вещи товарный вид и вернуть функциональность. Например, миллионер приобрёл бюро или кресло семнадцатого века. Он желает эти вещи не просто поставить для любования, но и пользоваться ими. А у кресла обивка треснула, у бюро краска облупилась. Мастер всё это чинит, сохраняя историческую ценность. С научной реставрацией немного сложнее. Тут нельзя путать с поновлением, когда предмету любыми способами пытаются вернуть первозданный вид. Если к потускневшему полотну знаменитого художника при каждой реставрации добавлять свежие, яркие мазки, первоначальная живопись окажется под слоем, так называемой записи. Настоящая картина затушёвывается и становится не видна. Её вытесняет работа поновителя, который в меру своего вкуса может удалить какую-нибудь деталь или улучшить цвет. Настоящий реставратор не занимается подделкой! Например, если невозможно вернуть на место отслоившийся фрагмент, мастер восполнит, тонирует место выпавшего фрагмента. В результате посетитель галереи увидит перед собой именно подлинную работу, а не имитацию. При этом он будет чётко видеть трещинки и следы утрат.

– На мой взгляд, и тот и другой подход, это смысл восстановления.

– Суть отличия музейной реставрации от коммерческой, это сам подход. Предметы, которые коммерческая реставрация рассматривает, как антикварный товар, научная рассматривает, как культурное и историческое наследие. В современном обществе, нет понимания, что же такое реставрация, что такое историческая ценность и для чего нужны памятники. Губернаторы и главы городов не понимают, скудоумные, для чего нужно беречь, например здание восемнадцатого века, если его можно снести и на этом месте поставить уродину из стекла и бетона. Если умудряются каким-то чудным образом сохранить, то внутри, чаще всего проводят варварский ремонт, уничтожая лепнину и все остатки былой красоты. Такое пренебрежительное отношение к прошлому не только у власти, у имущих или у застройщиков, человек вообще перестал воспринимать истинную красоту, которая создавалась мастерами прошлого. Разницу между подлинником и имитацией не видят очень многие, поэтому наши города находятся в таком плачевном состоянии.

«В этом кабинете посетители, как правило, ведут себя настороженно, сидят прямо, а это развалился, словно пришёл в бар выпить пива, – думал про себя сыщик, рассматривая реставратора. – Совесть чиста? Или такой манерой поведения хочет навязать образ кристально честного человека?»

– Вы к кому себя относите: к музейщикам или коммерсантам? – Хлебников решил сменить тактику и вывести мужчину на эмоции. Из раздражённого и злого человека вылетает больше правды, чем из того, кто себя контролирует.

– Сказать честно, я посередине, – Синьков, развалившись на стуле, достал из кармана сигареты.

– Здесь нельзя курить, – вежливо отреагировал на жест следователь. – Вы бережно относитесь к историческим ценностям и в то же время рассматриваете их, как антиквариат, на котором можно неплохо заработать?

– Что-то вроде того, – уклончиво ответил Владислав, и убрал сигареты обратно в карман пиджака.

– Вы хорошо зарабатываете?

– Всё относительно. Сами понимаете. Денег много не бывает, – Синьков вопросительно посмотрел. – Почему вы спрашиваете?

– Не позволяете себе дорогие курорты, например Багамы, Сейшелы или Тенерифе. Отдыхаете эконом классом в Турции?

– Не пойму, к чему вы клоните, – передёрнул плечами реставратор.

– Поэтому вы завели нежные отношения с владелицей галереи «Френч нотс» мадам Перрин? Она отдавала вам все денежные заказы.

– Какое вам дело до наших отношений! – разозлился реставратор. – Если бы Ольга захотела, я бы женился на ней.

– Никогда не поверю, что женщина, старше вас лет на пятнадцать отказалась стать вашей женой.

– Что вы понимаете! – махнул рукой Владислав. – Кто я? Простой реставратор, а она вращается в кругах высоких, где модные художники, артисты, политики. Она двери федеральных телевизионных каналов открывает ногой.

– Поэтому вы иногда проводите время с другими женщинами, чтобы возместить обиду.

– Иногда встречаюсь, – скривился Синьков и неожиданно спохватился. – Кого вы имеете в виду?

– Малинину Алисию, – Хлебников ждал реакции реставратора, но у того не дрогнул ни один мускул на лице.

– Кто это?

– Я надеялся, что это вы мне расскажете об этих отношениях. Назначаете свидание, а сами не являетесь.

– Ах, это. Алиса. Она представилась как Алиса. Фамилией вообще не интересовался. Это было простое курортное увлечение. Ничего серьёзного.

– Так почему на свидание не пришли в кафе, если не ошибаюсь «Белая сирень»?

– Послушайте, какое вам дело до моих отношений с женщинами? Если у вас есть что предъявить, дерзайте! Если нет, то я ухожу!

– Конечно, уйдёте, когда вас отпустят, а может, останетесь здесь надолго. Всё зависит от нашего сотрудничества.

– Хорошо, хорошо, – пошёл на попятную Синьков. – Спрашивайте.

– В августе вы два раза летали в Анталию. В отпуск или какие-то другие дела?

– В начале августа я посещал город Демре провинции Анталия, чтобы посмотреть церковь Святителя Николая Чудотворца. Храм относится к Константинопольской епархии. Российская Православная церковь собирала экспедицию по восстановлению фресок в храме. Я подал свою кандидатуру на рассмотрение, а пока суть, да дело, полетел в Турцию, чтобы своими глазами увидеть фронт работ. Однако напряжённые отношения между Вселенской патриархией и Русской православной церковью привели к тому, что сначала экспедицию поставили под вопрос, а сейчас и вовсе отменили. Церковь возвели в четвёртом веке, сразу после смерти святителя Николая Чудотворца. Находится сие здание в плачевном состоянии. Они с одного посетителя берут тридцать лир. Половина должна идти в фонд восстановления храма. Но, похоже, деньги утекают в другую сторону. Народ валом валит. Считается, что после посещения в жизни случаются чудеса.

– Понимаю, у инвалидов вырастают новые конечности, горбатые выпрямляются, женщины рожают по пять детей подряд.

– Ничего смешного. В главном храме есть колонны и коридор. Говорят, что если по нему пройти три раза, будут отпущены все грехи.

– Сколько дней вы были в Турции первый раз?

– С третьего по девятое августа.

Хлебников прикинул в голове, как раз в эти дни там находились Валентина Зимушкина и чета Меньшиковых.

– Так почему вы не пришли на свидание в кафе? – резко перевёл разговор сыщик. – Пригласили девушку и не пришли.

– Какая разница. Ну, в командировку отправился в Смоленскую область.

– В город Сафоново вы поехали, – кивнул Хлебников.– Но только через два дня. Мы навели справки. А в это время вы сначала проникли к Малининой в квартиру, и вас спугнула соседка, которую вы ударили по голове. На другой день вы снова туда явились, но тут, как назло, собачка вцепилась. – Михаил следил за реакцией реставратора, но в его глазах видел полное недоумение. – Вы собачку убили, разрезали, как мягкую игрушку! Что вы искали у Малининой?

– Ничего не понимаю! Зачем мне проникать в квартиру незнакомого человека?

– Вот это вы мне и скажете! И потом, она знакомая. С Алисией вы проводили время в Турции в очень интимной обстановке.

– Это она вам сказала?

– Какая разница! – сыщик распалялся. – Вы убили мальчика. Он должен был быть в лагере, а в этот день задержался дома. Антонину Семёновну Кораблёву, пожилую женщину, вы лишили жизни потому, что она видела вас, выходящим из подъезда после убийства мальчика.

– Что вы такое говорите! Какие мальчики, пожилые женщины, девушки? Да, я знаю Алису, у нас произошёл мимолётный роман, но кто такая Кораблёва понятия не имею!

– Естественно! Вы не выясняли её фамилию, просто проследили до дома, потом под видом сантехника проникли в квартиру и жестоко с ней расправились. Мы отследили вас по камерам наблюдения во дворе и на магазине обуви.

– Этого не может быть. У меня есть алиби! – с реставратора слетела расслабленность, он переместился на краешек стула, как будто готовясь сорваться и убежать. – Да, я поехал в командировку только через два дня. Время провёл у Ольги. У мадам Перрин!

– Она может это подтвердить?

Неожиданно горячность Синькова спала, плечи опустились.

– Не знаю. Наши отношения мы старались держать в тайне.

– И, тем не менее, в галерее об этом знали?

– Думаю, догадывались, не более того.

– Почему вы скрываете связь? Она дама свободная, вы, насколько я знаю, не женаты.

– Не женат, – подтвердил Владислав и вздохнул. – Я несколько раз делал предложение Ольге, но она не хотела связывать себя обязательствами.

– Странно. Молодой человек делает предложение женщине гораздо старше её, с жилплощадью в Москве, далеко не бедный.

– Ничего странного, – Владислав усмехнулся. – Ольга имеет высокого покровителя из Министерства культуры, если бы он узнал, что мадам делит своё ложе с другим мужчиной, то на галерее можно ставить крест.

– По документам владелица «Френч нотс» Ольга Перрин.

– Ну и что! Вы думаете, долго продержится заведение лишь на старинной вышивке? Оно закроется через неделю существования, потому что счета приходят, как армейские портянки. Ольга в искусстве разбирается слабо и без поддержки долго не протянет. Этот перец из Министерства как бы негласно курирует галерею, организовывает на базе различные выставки, телевидение снимает репортажи почти каждую неделю, художники в очередь стоят, чтобы получить возможность выставить свои работы.

«Понятно, – подумал Хлебников, – за счёт этого «перца» и ты получал хорошие заказы. Нужна тебе эта галерейщица в роли жены, как пятая нога собаке. Ради денег мог делить её и с чёртом лысым».

Зазвонил телефон. Михаил прижал трубку к уху. Это оказался эксперт.

– Синьков ещё у тебя?

– Да, – коротко подтвердил сыщик.

– Его отпечатков в базе нет. Он не сидел, не привлекался. Пальчики, снятые в квартире Кораблёвой с отпечатками Синькова не совпадают. Прямых улик на этого парня у тебя нет.

– Ну, ещё не вечер, буду искать.

Хлебников отключился и, повернувшись к реставратору, словно с сожалением произнёс:

– Вам придётся здесь задержаться. И если мадам Перрин не подтвердит ваше алиби, то задержаться надолго.

– Я ничего не понимаю! – в отчаянии произнёс реставратор. – Вы можете хотя бы намекнуть, в чём меня подозревают?

– Почему намекнуть, скажу предельно ясно. Вы из Турции переправляли какой-то нелегальный товар. Скорее всего, наркотики. Знакомились на курорте с русскими туристами, в их отсутствие проникали в номер и прятали товар в багаже. Например Зимушкина, сама того не подозревая, перевезла что-то коробке из-под духов. То же самое и с остальными. Может, поделитесь, в каком предмете была спрятана заначка у Малининой и у Меньшиковых?

Хлебников наблюдал за реакцией реставратора. От вальяжности не осталось и следа, Владислав только мелко тряс головой, словно отгоняя наваждение. Похоже, он никак не мог поверить в тот факт, что удобная жизнь делает резкий поворот.

– Я могу позвонить?

Сыщик подвинул телефон, он даже не сомневался, что реставратор в первую очередь свяжется с мадам Перрин. Самое удивительное, что Синьков не кричал истерично, требуя адвоката. Он просто сказал в трубку:

– Оля, очень тебя прошу, скажи правду, когда к тебе придут полицейские.

Когда увели Синькова, сыщик посмотрел на часы и тоже поднялся. Война войной, а обед должен быть по расписанию. В коридоре Михаил столкнулся с Вильницким.

– Ты что так долго? У нас морг находится на Луне?

– Ждал, когда патологоанатом закончит отчёт.

– Пойдем, перекусим и переговорим. После обеда ты отправишься к мадам Перрин. Узнаешь, на самом деле Синьков кантовался у неё два дня. А я возьму ордер и поеду с обыском на квартиру реставратора. Если он убийца, то мы обязательно найдём улики. Ещё одна мысль пришла в голову: квартиру Малининой некто посещает два раза. Открывает дверь дубликатом ключа. Она меняет замки и чувствует себя в безопасности. Однако кто-то донимает её ночными звонками, потом совершает наезд.

– Хочет устранить на время?

– Правильно! То, что переправил преступник из Турции, ещё находится у Малининой в квартире!

– Будем смотреть?

– Конечно! С разрешения хозяйки.

Кафе было забито посетителями, и сыщики кое-как нашли свободные места. Заказали зелёные щи и обжаренную печень по-строгановски. Официант, юркий парень, заказ принёс быстро. Мужчины с жадностью набросились на еду. После нескольких ложек супа, Хлебников оторвался от тарелки и посмотрел на Вильницкого:

– Так что в морге говорят? Результаты вскрытия собачки имеются?

– Угу.– Валера прожевал кусок хлеба и промокнул салфеткой рот, – Собачка была убита тем же самым предметом, что и мальчик Вова Меньшиков и Антонина Семёновна Кораблёва.

– Я даже не сомневался. Один и тот же почерк, убийца орудует шпателем.

– Но это ещё не всё, – Вильницкий замолчал.

– Ну, говори, не тяни, как говорил Давид Маркович Гоцман, за все подробности!

– Немоляева Александра Фёдоровна убита аналогичным образом!

– Что? – вскричал Хлебников и с грохотом уронил ложку в тарелку. Посетители кафе с любопытством повернулись к столику, за которым обедали полицейские. Михаил огляделся и перешёл на шёпот. – Это та, которую ты обнаружил на детской площадке?

Валера кивнул. Над столом повисла пауза, официант принёс второе.

Глава 13

Игорь Ковалёв вёз тёщу и жену на Белорусский вокзал. Даже хотелось петь, от того, что они, наконец, снова свободны. Месяца три в квартире будет тишина и их порядок, пусть с грязными носками под кроватью, но это их порядок! Борщ со сметаной, а не с майонезом, кофе с молоком, а не со сливками.

«Надо будет купить вина и фруктов, – ликовал в душе Игорь. – Устроим романтический вечер, зажжём свечи, включим Джо Дассена и Далиду».

В кармане беззвучно затрепыхался телефон. Ковалёв вытряхнул аппарат из мягкого футляра и, не отрываясь от дороги, ответил.

– Шеф, мы вышли на него! Нашли мужика, который встречался с убитой в универсаме «Привет». Там камеры на каждом углу, под каждым прилавком. Портрет получился очень чёткий.

– Забирайте кино и везите в Управление. Я скоро буду.

Кое-как припарковавшись возле вокзала, Ковалёв схватил чемоданы. Он глянул на табло номер пути и широким шагом двинулся по платформе. Дамы, цокая каблуками, чуть не вприпрыжку неслись за ним. Осталось запихать тёщу в вагон, усадить на нижнюю полку и рвать когти на работу. От нетерпения чесались ладони. Было бы круто найти преступника за такой короткий срок. Может, звёздочки новые упадут на погон? Он мгновенно забыл про вино, Далиду с Дассеном и томный вечер.

– Может, поедешь домой на такси? – спросил он с надеждой жену, когда поезд, набирая обороты, увёз досужую тёщу восвояси.

– Что-то случилось?

– На работе аврал.

– Я надеялась, что мы, наконец, проведём вместе вечер.

– Проведём! – горячо уверил Ковалёв и пожал жене руку. – Деньги есть на такси?

– Есть. Поезжай уже. К ужину появишься?

– Постараюсь! – уже на бегу крикнул Игорь и скрылся в привокзальной сутолоке.

В кабинете его ждал коллега, уставившись в компьютер.

– Давай, присоединяйся. Покажу с самого начала, – Ковалёв взял стул и сел рядом. – Вот смотри – камеры оказались высокого разрешения, и картинка просматривается прекрасно. – Вот видишь, парень сначала прошёл хлебный отдел, потом остановился у сыров. Вот тут его замечает Немоляева. Мужчина роста выше среднего, женщина рядом с ним, как подросток. Видишь, подошла к нему сзади.

– Она его не сразу узнала, – кивнул Игорь.

Дальше из видео стало ясно, женщина поняла, что не ошиблась и дёрнула парня за рукав. Тот обернулся.

– Смотри, даже отсюда видно, что он растерялся. Похоже, не ожидал здесь увидеть знакомых, – Ковалёв потёр подбородок.

– Скорее всего, так. Этот универсам находится достаточно далеко от того района, где проживала Немоляева. Каким ветром её туда занесло?

– Дочь сказала, что утром мать поехала к какой-то тёте Кате помогать клеить обои. Похоже, что тётя с этого района.

На видео парень засуетился и, уцепив женщину за локоть, потянул к выходу. На какой-то момент пара, выйдя из дверей магазина, пропала из виду.

– А вот здесь камера направлена на передвижной ларёк, где торгуют жареными сосисками и курами гриль. Видишь, он что-то достал из кармана. Скорее всего, деньги. Картинка мелкая.

– Увеличить можешь? – Игорь почти носом упёрся в монитор.

– Попробую, – видео слегка размылось, но тысячные купюры сыщики рассмотрели. – Ты заметил, из кармана вместе с деньгами выпала какая-то бумажка.

– Что это?

– Не знаю. Попробую увеличить ещё.

Это салфетка! – Ковалёв отвалился от стола и протёр глаза. – Я знаю откуда! Салфетка с логотипом ресторана. Букет цветов в середине лиры.

– Откуда ты знаешь, что это ресторан?

– Мы с женой ходили туда несколько раз. Называется «Вальс цветов». Изысканное местечко, тихое, уютное. Кстати наверху расположен отель, с тем же названием. – Ковалёв подскочил. – Я поехал. Начальство будет искать, скажи, что сегодня уже не вернусь. Доложу обо всём завтра.

– Подожди, распечатаю портрет мужика, может пригодиться!

– Тьфу, ты! Конечно!

До места добирался долго. Попал в час пик и на пробки потратил почти час. Сидя в бездействии, вспомнил, что сегодня толком ничего не ел. Может не напрасно судьба ведёт в ресторан? Войдя в зал, полицейский осмотрелся и направился прямиком к бару, достал распечатанный потрет и положил лист на стойку перед барменом.

– Не подскажете кто это? – Игорь помаячил удостоверением перед носом молодого прыщавого парня. – Мне очень надо его найти.

Бармен близоруко наклонился над листком, не выпуская из рук стакан, который тёр белой салфеткой.

– Знаю. Он здесь завтракает, – парень дёрнул подбородком, указывая вверх. – Живёт здесь в отеле. Если не съехал, конечно, но утром на завтрак приходил.

– Вы сутками здесь работаете?

– Оплата почасовая, – парень равнодушно пожал плечами, мол, тебе-то какое дело. – Деньги нужны.

– В какое время он завтракал?

– Пришёл примерно без пятнадцати десять.

– Так точно запомнил? – засомневался Игорь.

– Завтрак в ресторане с восьми до десяти. В десять закрываемся и никаких гвоздей. Вот он торопился, чтобы поесть до закрытия.

– Где находится администратор гостиницы?

– Это другая дверь парень махнул рукой, указывая направление.

«Неужели всё так просто? Жестоко расправиться с несчастной женщиной и как ни в чём не бывало ходить на завтраки, не прятаться, не скрываться? – раздумывал Ковалёв, выйдя на улицу. – Может, он ни в чём не виноват, если ведёт себя совершенно спокойно? А что суетиться? Воскресший археолог не подозревает: его подвела простая салфетка, выпавшая из кармана. А если это не Македонов? Женщина, мягко сказать, выпивающая встретила знакомого, и чтобы оправдать получение денег придумала историю с воскрешением. Но ведь за что-то он ей платил, не за прекрасные глаза сунул несколько тысяч. Ну ладно, пусть это Македонов, но кто это подтвердит? Мачеха испарилась в неизвестном направлении, Немоляева мертва. Остаётся только девочка Лена и её отец. И не факт, что этот парень как-то причастен к убийству женщины. А в том, что он оказался жив после своих похорон, преступления нет. Турки что-то напутали, а он к этому не имеет отношения. Ломать голову, смысла нет. Сначала надо увидеть этот фантом».

Милая девушка-администратор улыбнулась при виде входящего посетителя. Сезон закончился. Абитуриенты поступили, кто нет, вернулись домой. Дети, которые с экскурсиями гостили в столице нашей родины пошли в школу. В последнее время не намечалось больших международных конкурсов и спортивных мероприятий. Вот во время Чемпионата мира по футболу или в дни проведения Олимпиады или Универсиады гости готовы были ютиться в коридорах за любые деньги, а сейчас отель стоял полупустой. Так, несколько командировочных, кое-кто из местных с любовницами, да торгаши. Администратор с первого взгляда определяла потенциального постояльца, и когда колокольчик на двери звякнул, дежурно улыбнулась. В следующую секунду поняла, что это не её клиент: мужчина без чемодана и даже без портфеля. Погода дождливая, а у него нет ни куртки, ни плаща, ни зонта, ботинки чистые. Значит, приехал на машине. Зачем ему номер в гостинице! Однако улыбку не убрала. Чего уж там, пользуйтесь моим расположением!

– Добрый день, – Ковалёв улыбнулся в ответ и протянул листок с портретом. – Я из полиции, ищу вот этого человека.

– Можно взглянуть на документы? – Сыщик, не стирая улыбки, показал удостоверение. – Он проживает в триста пятом номере, только уже заплатил по счетам. Сказал, что съезжает сегодня вечером. Просил вызвать такси.

– На какое время и куда?

Девушка бросила взгляд на настенные часы:

– Такси через час. На шесть часов. А ехать собирается в аэропорт Шереметьево.

– Он сейчас в номере? – администратор кивнула. – Это третий этаж? – снова кивок. – Есть балкон?

– И балкон, и рядом пожарная лестница, – девушка любопытно потянулась из-за стойки и перешла на заговорщицкий шёпот. – А что случилось?

– Есть запасные ключи от номера? – администратор метнулась к сейфу за спиной, потом протянула ключ с тяжёлой деревянной болванкой. – Вызовите наряд полиции,– он увидел глаза полные страха. – И без паники. Ещё ничего не произошло.

Ковалёв не стал пользоваться лифтом. В несколько прыжков одолел лестничные пролёты и, остановившись возле порога, успокоил дыхание. Постучал костяшками пальцев по двери с номером триста пять, прислушался: услышал звук льющейся воды в ванной комнате.

«Хорошо, – мелькнула мысль, – застану врасплох».

Сыщик тихо открыл примитивный замок и вошёл. В это же время распахнулась дверь ванной комнаты. Мужчина с мокрыми волосами, с полотенцем на шее и совершенно нагой вздрогнул от неожиданности.

– Вы кто? – от растерянности мужик забыл прикрыть причинное место. – Что вам здесь надо?

– Я из полиции, – привычным жестом в сторону хозяина номера метнулась рука с открытыми корочками. – Лучше, если вы оденетесь, – сыщик глянул на молодого мужчину и понял, что именно его фотография лежала в кармане.

Мужчина, ни слова не говоря, направился в комнату, сверкая голыми ягодицами. Игорь двинулся за ним, незаметно рассматривая комнату и телосложение парня.

«Здоров, ничего не скажешь. Рост примерно мой, а плечи шире».

– Ничего не понимаю, – ворчал мужчина, натягивая брюки, рубашку и носки.

– Вы Македонов Владимир Фёдорович?

– Нет! Вы ошиблись! Я иностранец, подданный другого государства! – голос звучал убедительно и даже надменно. Мужчина полностью оделся и встал напротив сыщика с немым вопросом.

– Я могу увидеть документы, подтверждающие вашу личность?

Вот тут Ковалёв сделал ошибку, он перевёл взгляд на чемодан, который лежал на кровати, на открытую балконную дверь, на стопку газет и журналов на журнальном столике. Мужчина в это время полез во внутренний карман пиджака. И тут сыщик молниеносно понял неправильность ситуации. Сверху лежала газета «Русские сенсации». В голове лишь мелькнуло:

«Какому иностранцу могут быть интересны сплетни и скандалы российского шоу бизнеса»?

Неожиданно в воздухе что-то резко промелькнуло. Полицейский получил мощный удар, от которого сначала закачался, а потом рухнул на паркетный пол. Мутнеющим взглядом уцепил, как кровь растекалась по дереву и просачивалась в щели.

«Почему же так много крови? Из разбитого носа она красная, а эта словно чёрная».

***

Вильницкий подъехал к уже знакомой галерее «Френч нотс». По телефону он договорился о встрече с Ольгой Перрин. Она ждала его у дверей. Валера понял, что это хозяйка, как только увидел. Высокая, породистая дама лет пятидесяти, с ярким макияжем и с замысловатыми ногтями, словно их расписывал палехский мастер.

– Это вы звонили? – женщина не теряла время на приветствия. – Пройдёмте ко мне в кабинет. Не хочу, чтобы кто-то знал, что здесь рыскает полиция. Это вредно для моего бизнеса и реноме.

Вильницкий только кивал и открыл рот, когда вошли в кабинет хозяйки галереи. Такой сконцентрированной красоты он не видел ни разу. То есть видел по отдельности, но вместе первый раз. Кабинет оказался забит антиквариатом. На нём сидели, на нём писали, из него ели, пили кофе и вино.

– Синьков что-то нечленораздельное сказал по телефону, я так и не поняла, какую правду я вам должна рассказать.

Женщина села за стол и жестом указала на стул напротив. Вильницкий осторожно присел. Ему было страшно прикасаться к таким вещам, а не то, что осквернять задницей.

– Вопрос только один: вы организовали командировку в Смоленскую область для работ в храме святого князя Владимира? – дама кивнула. – Реставратор должен был появиться в Сафоново в оговоренный срок, но прибыл на два дня позже. Почему?

Дама немного смутилась, но быстро взяла себя в руки:

– Почему я должна отвечать за Синькова? В штате галереи он не числится, работает по договору, – Перрин нервными пальцами пристроила сигарету в элегантный мундштук и закурила.

– Ваш сотрудник попал в весьма скверную ситуацию. Он утверждает, что эти два дня находился с вами. Только скажите так это или нет.

– Я ничего не буду говорить. С какой стати я должна подтверждать чьё-то алиби? – дама полностью взяла себя в руки, говорила спокойно, выглядела уверенно и только пальчики, держащие сигарету, легко подрагивали. – Реставратор попал, пусть сам и выпутывается! Если у вас всё, то прошу меня оставить. Много работы.

– Есть свидетели, которые утверждают, что между вами отношения, – Валерий не сдвинулся с места.

– За богатыми и знаменитыми всегда клубится целый ворох сплетен, – Ольга Перрин поднялась.

– Дело ваше, но если вы не подтвердите алиби Синькова, ему грозит внушительный срок за убийство и не одно, и с особой жестокостью, – Валерий, наконец, поднялся, но ещё помедлил несколько секунд. – Вам не будет страшно, если пострадает невиновный человек?

– Это его проблемы, – холодно произнесла дама и повернулась к окну.

«Вот сука! – в сердцах подумал Вильницкий, выходя из галереи. – Закончится расследование, возьмусь за тебя. Факт, чем-то здесь промышляете. Может, со своим министерским любовником гоните за границу антиквариат и подлинники картин. Поэтому связь с полицией, даже косвенная пугает до поноса».

Он раздражительно хлопнул дверью автомобиля и отправился в Управление. Валера не верил в виновность Синькова. Такого рода мужчины – холёные и вальяжные, как правило, не способна не то, что на хладнокровное убийство, а вообще на мужской поступок. Крутит роман с дамой не первой свежести лишь для того, чтобы получать денежные заказы, и его совершенно не смущает, что та, водит шуры-муры с другим мужиком, министерским чиновником. Все друг друга используют в этой тусовке. Ничего святого!

В кабинете никого не было. Хлебников ещё находился в квартире Синькова с обыском. Однако Валера в глубине души сомневался, что найдутся улики, связывающие реставратора с убийствами. Ну, если только набор шпателей, но они ему положены по роду деятельности. Вильницкий открыл ежедневник и нашёл нужный номер:

– Добрый день. Вы Малинина Алисия?

– Я, – Валера услышал настороженность на том конце провода. – С кем разговариваю?

– Это Вильницкий Валерий из полиции. Вам удобно говорить?

– Да. Только быстро. У меня клиентка лежит под маской.

– Дело в том, что преступник, что-то искал в вашей квартире. И по версии следствия это что-то ещё находится у вас.

– Я так не думаю. Все свои вещи я знаю! Сейфа в квартире нет.

– Вы, скорее всего, просто не догадываетесь, где находится эта вещь.

– Так что вы хотите от меня?

– Мы могли бы осмотреть вашу квартиру?

– Конечно, но только на следующей неделе. Завтра пятница, у меня много работы, на выходные я уеду в деревню к маме. Вернёмся с сыном в воскресенье вечером.

– Прекрасно! В понедельник с утра вас устроит?

– Думаю да. Ещё что-то?

– Извините, что задерживаю, лишь одна просьба: вы не могли бы подъехать в Управление завтра в любое удобное для вас время?

– Для чего? – раздражённо спросила Алиса. – Я уже всё сказала и показала.

– На коробке из-под аппарата, которую вы предоставили, эксперты обнаружили отпечатки пальцев некой Чистяковой Зинаиды, в прошлом известной московской мошенницы. Лучше, если вы вспомните, кто мог прикасаться к коробке кроме вас.

– Хорошо, я подумаю об этом позже. Сейчас мне надо идти к клиентке, а то обгорит под препаратом. До свидания, завтра постараюсь найти время.

Вильницкий отключился. Он потянулся и, широко открыв рот, зевнул. Как-то само собой получилось, что он переехал к Татьяне. Утром, пока не появилась мать, он срывался на работу. Почему он скрывал сей факт от матери, сам не понимал. Или понимал. Как-то не по-людски складывалась ситуация. Если уж жить вместе, то жить открыто, гулять по выходным с Сёмой на детской площадке, приносить продукты, покупать игрушки для малыша и мелкие милые презенты для любимой женщины. А сейчас, какая-то воровская малина. Появился вечером, нажрался манной каши с маслом, провёл ночь без обязательств, а утром, как воришка смылся. Оправдывал себя Валера тем, что очень загружен на работе. Вот, как только разберутся с этим делом, он поставит все точки над i. Однако в глубине души понимал, что ещё не совсем готов к такому радикальному шагу. Легко войти в чью-то жизнь с чемоданом, а вдруг не получится, тогда кому-то будет больно или ему или ей, а ведь ещё есть Сёма!

В кабинет ввалился Хлебников.

– В галерее был?

– Был.

– И что эта француженка?

– Ничего. Совсем ничего. Подтверждать слова Синькова о том, что он провёл два дня у неё на квартире, отказалась.

– «О, женщины, вам имя – вероломство!» Вильям наш Шекспир, как всегда прав! – Хлебников включил чайник. – С Малининой разговаривал?

– Да. Завтра появится, а в понедельник приглашает на осмотр квартиры.

– Отлично, завтра допросим Синькова в её присутствии, – Михаил налил кофе и направился к столу. – В свете последних событий надо объединять все убийства в одно дело. Кто-то мастерски орудует шпателем, – он посмотрел на часы. – Несколько раз звонил Ковалёву, чтобы рассказать о результатах экспертизы, но его телефон молчит. Странно.

– Нашли что-нибудь на квартире у реставратора?

– Да там много всего. Жилплощадь большая, в одной комнате мастерская. Шпателей хоть завались. Однако это ни о чём не говорит. Больше ни одной зацепки или маломальской улики.

Телефон на столе зазвенел, Хлебников с раздражением, что не может спокойно выпить заслуженный кофе, схватил трубку.

– Понял, – он отключился и посмотрел на Вильницкого. – Начальник вызывает. Кажется, что-то случилось. Если хочешь, иди домой. Время шесть, переработку тебе никто не заплатит.

– Вас дождусь, – буркнул Валерий.

– Заходи! – крикнул подполковник полиции Масленников Олег Викторович, когда Хлебников появился в дверях. Крикнул таким голосом, что Михаил понял, ждать хороших новостей нечего. – Ковалёв Игорь попал в реанимацию. Врачи не уверены, выкарабкается парень или нет, – сыщик продолжал стоять по стойке смирно. – Да ты присаживайся.

– Как это произошло? – Хлебников сел напротив.

– Сначала позвонили дежурному из соседнего Управления, сообщили о происшествии, потом выяснили подробности. Началось с того, что ребята из отдела Ковалёва вычислили, с кем встречалась покойная Немоляева накануне своей кончины. Они нашли видео из универсама. Днём женщина встретилась в магазине с мужчиной. Некто, во время передачи денег, роняет салфетку. Парни увеличили видео и определили логотип ресторана. Вот Ковалёв туда метнулся.

– Почему поехал один?

– Скорее всего, не предполагал уровень опасности и не думал, что так легко наткнётся на подозреваемого. Этот ресторан находится на первом этаже, выше номера отеля. Остальное рассказала администратор гостиницы. Она опознала постояльца по фотографии, которую показал Игорь. Дала Ковалёву дубликат ключей от номера. Тот отправился на третий этаж, а ей наказал вызвать наряд полиции. Дальше произошло непредвиденное. Со слов девушки, минут через десять по лестнице спустился человек, к которому отправился полицейский. Шёл он спокойно, не торопился и не суетился. Был он в куртке, на голове кепка. Подошёл к стойке и спросил, вызвала ли она ему такси. А до этого постоялец рассчитался по счетам и заказал такси до Шереметьева. Девушка выходит из-за стойки и спрашивает, нашёл ли его полицейский? В этот момент в дверях появляется наряд полиции. Парни три человека из местного отделения. Мужчина быстро расценил обстановку, что-то выхватил из кармана, схватил девушку за шею и приставил к горлу какой-то металлический предмет.

– Потребовал его пропустить, иначе порешит администратора?

– Именно так.

– Парни, естественно, расступились?

– И он бы ушёл, да только день этот был не его. С лестницы в это время спускался сантехник, чинил краны в номере на втором этаже. Мужик матёрый, сидячий, как потом выяснилось. Увидев такую картину, молниеносно понял, что происходит, тихо подошёл сзади и хрястнул террориста газовым ключом. Тот отключился.

– Всё это время Ковалёв раненый находился в номере?

– Именно. Пока девушку отпаивали корвалолом. Потом вызвали скорую помощь, и тут она вспомнила про полицейского. Когда поднялись в номер, Игорь лежал на полу без сознания. Упырь полосонул его по горлу и, кажется, задел аорту. Все кто мог в Управлении поехали сдавать кровь. Осталось только молиться, чтобы Игорь остался жив.

– А что с преступником?

– Задержали. Пока находится в соседнем отделении полиции. Завтра переведут к нам, – Масленников откинулся в кресле. – Я тебя позвал для того, чтобы решить вопрос с убийством Немоляевой. Забирай его себе. Собственно дело почти раскрыто. Преступник задержан.

– Я сам хотел просить вас об этом. Сегодня мы получили результаты экспертизы. Убийца мальчика Вовы Меньшикова, няни Кораблёвой, собачки в квартире Малининой и Немоляевой один и тот же человек! Во всяком случае, манера, орудие, поведение, всё указывает на одного человека. Всё равно пришлось бы объединять в общее делопроизводство.

– Ну, вот и решили, – подполковник поднялся и протянул руку. – Держи меня в курсе. Что-то мутное происходит. Задержанный визжит, что он гражданин другого государства, требует телефон и представителя консульства. Правда, не понятно какой страны. Видно сантехник крепкий на руку, приложил, будь здоров.

– Интересно! – Хлебников пожал руку и ретировался, по ходу зло бросив. – Уж не из Букина Фасо или Папуа новая Гвинея. Тогда международного скандала не избежать.

Хлебников торопился в кабинет, но по дороге осадил себя: в Турцию звонить уже поздно. Не все работают, как проклятые по двадцать часов в день. А турки, так вообще, наверное, валяются после работы на солнце, купаются в море. Сейчас как раз бархатный сезон. Море тёплое, а пиво ледяное. Михаил сглотнул слюну: пиво он любил. А что он знает, про их нравы и полицию? Тоже работают не покладая рук и живота своего. В курортном месте, особенно в сезон, не продохнёшь. С такими мыслями Михаил вошёл в кабинет. Вильницкий сидел на своём месте, как приклеенный и, кто бы сомневался, уставившись в свой телефон.

– Ковалёва порезали, – переступив порог, заявил сыщик.

– Знаю, ребята из его отдела сейчас заходили, – Валера спрятал телефон в карман. – Как вы думаете, это Македонов?

– Скорее всего. Только он выдаёт себя за другого человека. Вообще в этом деле всё запутано до невозможности.

– Мы его соседям покажем. Я в школу схожу, где он учился, или в поликлинике сохранилась медицинская карточка. Что-нибудь всё равно найдём. Не может человек настолько измениться.

– Давай. Только всё завтра. Я сейчас еду в больницу, скорее всего, кровь ещё нужна. Игорь потерял её много.

– Я с вами, – Валера схватил куртку и на ходу спросил. – Что будем делать с Синьковым?

– Пока не знаю. Время почти истекло. Завтра надо или отпускать или предъявлять обвинения. Если ничего не найдём, отправится домой под подписку о невыезде.

***

Что происходит с сыном в последнее время, Светлана Тимофеевна почти ничего не знала. Он несколько дней не приходил домой ночевать. Правда всегда исправно звонил и предупреждал, что с ним всё в порядке. Она видела, что парень заскакивал домой, чтобы принять душ, переодеться, сменить носки и рубашку. Мать была спокойна за сына, потому что видела его следы пребывания в Татьяниной квартире. Валерик, конечно, исчезал до её появления, но на кухонном столе находились салфетки, именно так, как складывает сын в форме кораблика, в ванной появилась ещё одна зубная щётка, и витал слабый запах терпкого одеколона, именно таким пользовался Валера. Входная дверь хлопнула, и мать с облегчением подумала, что сможет поговорить с сыном по душам. Она вышла встречать. В семье так было заведено, все друг друга встречали, несмотря на занятость на кухне или интересную передачу по телевизору.

– Привет мам, – Валерий чмокнул мать в щёку.

– Голодный? – Светлана Тимофеевна посмотрела на сына. – Что-то ты осунулся. Много работы или у Татьяны меню неподходящее?

– И то, и другое, – Валера смутился.

– Иди в ванную, я накрою.

Мать сидела, подперев руками лицо, и смотрела на мальчика, который превращался в красивого мужчину. Однако ей было этого не достаточно.

– Если ты появляешься у Татьяны каждый вечер, то хотя бы не объедай мать с ребёнком. Я думаю, ей неловко озвучивать очевидные вещи. Ты же спокойно плывёшь по течению. Таким был твой отец, ему всё время нужно было напоминать, указывать, разъяснять. В конце концов, он хоть и оставлял себе заначку, но остальную часть зарплаты отдавал мне.

– Откуда ты знаешь, что я ничего не приношу?

– Я каждое утро открываю холодильник, чтобы взять молоко для каши, чтобы покормить Сёму. Там даже прозрачной оболочки от сосиски ни разу не видела, не говоря уже о веточке винограда для ребёнка или коробки апельсинового сока.

– Теперь я понимаю, почему стал сыщиком! – Валера засмеялся.

Мать дёрнула плечами:

– Не будь паразитом, Альфонсом, приходящей сперматозоидой! Нечего девушке морочить голову. Или женись на Татьяне или оставь её в покое! Во всяком случае, нечего прятаться от меня, словно ты стыдишься своего выбора! Да где ты в наше время встретишь такую девушку?

Валера отодвинул тарелку:

– Ты, как всегда права. Мне надо немного времени.

– Ты хотя бы предупредил, что сегодня ночуешь дома?

– Нет. Забыл. Закрутился на работе.

– Ой, не надо оправдывать собственную беспечность! Словно ты барин облагодетельствовал деревенскую простушку.

– Всё, звоню и пошёл спать. Завтра предстоит переделать много дел.

Глава 14

У Алисы выдался тяжёлый день. Утром пришла давняя знакомая на процедуру плазмолифтинга. Инъекции косметолог сделала быстро. Женщины ещё немного пообщались, вспоминая общих знакомых. Следующий сеанс Малинина назначила на другой день и распрощалась с клиенткой. Следом один за другим нарисовались ещё двое: мужчина на чистку лица и молодая девушка на уколы гиалуроновой кислоты. Алиса пыталась отговорить посетительницу прибегать к столь радикальным мерам.

– Давайте, я сделаю уходовую процедуру, массаж, маску, вотру в кожу масла. Вы такая молодая, морщинок совсем не видно.

Девушка надула губки:

– Это вы не видите, а я вижу. Вот здесь под глазами, – красотка завертела головой, показывая свои изъяны, которых Алисия не видела в упор. – Если не сделаете, я пойду в другой салон! А вы потеряете постоянного клиента!

«Да, – подумала Малинина, – девочка уже плотно подсела на искусственную красоту. Губы, видно, уже надула, обрамила татуажем, как и брови. К тридцати пяти годам лицо превратится в маску. Когда инъекции прекратят работать, пойдёт к пластическому хирургу. А тот там подрежет, там подтянет, в другом месте подошьёт».

Алиса пожала плечами и надела перчатки:

– Я вас предупредила. Последнее слово, естественно, за клиентом.

К концу рабочего дня спина гудела. Она заглянула в кабинет Марии. Та сметала волосы после последней стрижки.

– Маша, может, чайку выпьем? – Алиса сняла шапочку, закрывающую волосы. – У меня конфеты есть.

– Нет, спасибо. Мне бежать надо.

– Наверное, ухажёра завела? – Малинина шутливо сощурила глаза.

– Если бы! – Мария замела остатки на совок и стряхнула в корзину. – Батя совсем с ума сошёл, пьёт, как проклятый. Боюсь его одного оставить, курит везде, как бы квартиру не спалил. Как в хавелятник нормального парня привести? – неожиданно женщина внимательно посмотрела на Алису. – Ты же доктор, может, знаешь какое-нибудь радикальное средство от пьянства. Укол, микстура, зелье.

– Знаю, – серьёзно ответила Малинина. – Башку отрубить, чтобы нечем было глотать! А на что он пьёт?

– Пенсию пропивает, в дом вообще не приносит ни копейки.

– Даже не знаю, чем помочь. А кто он по профессии?

– Строитель. Ведь и руки золотые. Да, видать глотка победила!

– Давай его к моей матери в деревню отправим. Там крыша прохудилась, крыльцо повело. Моя мама с таким характером, что человека из него сделает в два счёта!

– Отличная идея! – воодушевилась Мария. – Осталось только подержать его пару дней в трезвости.

– А ты его заначку перепрячь. Всё равно не вспомнит, куда по пьянке сунул. До следующей пенсии придётся ждать, – в кармане халата задребезжал телефон. Алиса махнула подруге рукой, прощаясь и пошла на свою половину. – Аллё.

Она услышала взволнованный голос приятельницы, которой утром делала плазмолифтинг:

– Алиса у меня отёчность и синяки на лице от твоих уколов.

– Такой эффект мало вероятен, – растерялась Малинина. – До того, как посетить мои процедуры, ты показывалась доктору?

– А это имеет какое-нибудь значение?

– В принципе нет, а всё-таки?

– У меня обнаружилась опухоль, и доктор назначил лучевую терапию. Однако курс закончился несколько дней тому назад.

– Ты понимаешь, что твой иммунитет почти на нуле! Завтра даже не появляйся! Месяц пей гранатовый сок, принимай витамины и ешь брокколи с сельдереем.

Алиса отключилась и в сердцах бросила трубку на кушетку.

– Надо быть такой дуррой! Она что, хочет в гробу лежать с гладкой кожей? Смерть разгладит и без моего участия!

Женщина повернулась и три раза плюнула через плечо, как бы отгоняя от клиентки плохие слова, которые сорвались от негодования.

Дома Алиса достала из холодильника пиццу и сунула в духовку. Без сына она питалась кое-как.

– Ну, ничего, завтра пятница, а в субботу заберу, наконец, Егорку. Всё наладится. Осталось решить одну проблему: где взять собачку? – Малинина разговаривала сама с собой, в то же время накрывала на стол на одну персону. В дверь позвонили. Женщина посмотрела в глазок и, увидев соседку, безбоязненно открыла. – Молодец, что пришла, компанию составишь, одна с пиццей не справлюсь.

Когда доели последний кусок, Маргарита встала и начала убирать со стола.

– Оставь, сама посуду помою. – Алиса блаженно вздохнула. – Завтра с утра.

– Мне не трудно, – за суетой Рита спрятала глаза и загромыхала тарелками. – Что ты завтра делаешь?

– Странный вопрос. Работаю. Почему спрашиваешь?

– Давай Артюхова пригласим на прогулку.

– Слушай, а ведь я так и не заплатила за работу. Дело перешло в полицию, но ведь он начал заниматься, разыскал Владислава.

– Ну вот, причина, – обрадовалась соседка. – Можем пойти в парк. Завтра хорошая погода, дождя не будет. Бабье лето.

– Утром я еду в полицию, потом в салон: клиентка записалась на массаж, а последний визит отменила. Так что вполне возможно, – Алиса подскочила. – У меня идея лучше! Поедем на птичий рынок, я куплю щенка. Потом Егорке как-нибудь объясню, куда девалась Жучка. Придумаю историю про собачью фею.

– Здорово! – захлопала в ладоши Рита.

– Что-то твоя радость меня настораживает, – Малинина прищурилась. – Ты влюбилась!

– Ну не так уж прямо влюбилась! Просто приятный парень, – соседка закатила в восторге глаза. – Ты видела, какие у него руки!

– Ой, Ритка, Ритка, матери тебе мало. А вдруг после операции он не поднимется с инвалидного кресла? Лучше подожди, когда его прооперируют.

– Я даже не сомневаюсь, что он меня сможет носить на руках! И потом, если человек нужен, то он нужен любой на коляске, на костылях. Я помню какой-то старый фильм, когда с фронта возвращались солдаты, многие покалеченные без рук и ног. А у жён края счастья не видно было. Не в каждый дом мужик с войны возвращался.

– Если так уверена, тогда вперёд! После обеда приезжай ко мне в салон, сделаю тебя красивой. Виталию нужен стимул для того, чтобы желание подняться доминировало над всеми остальными желаниями, – Алиса подмигнула. – Во всех отношениях! И хочу тебя предупредить, что реабилитационный период может длиться долго. Артюхов не встанет в первый день после операции. Чудес не бывает.

Алисия проснулась рано, ещё лежала какое-то время в ожидании, что подбежит Жучка и, скуля, начнёт звать на улицу. Она никак не могла привыкнуть, что собачки нет, её матрасик пуст и уже не нужен корм, который она снисходительно употребляла. Вообще хитрая Жучка полагала, что должна питаться одним столом с хозяевами. Собачий корм это для собак, а она член семьи. Во время завтрака или ужина она танцевала собачий вальс возле стола, подпрыгивала, пытаясь выяснить, что подают сегодня. И если ничего не перепадало, падала под стол, изображая голодный обморок. Бездыханное тельце оживало в тот момент, когда перед носом Егорка водил кусочком колбасы или сыра. Алиса горестно вздохнула. Она так и не придумала, что скажет сыну. Укладываться снова в постель не имело смысла. Малинина не торопясь привела себя в порядок, выпила чашку кофе, выкурила самую вкусную утреннюю сигарету и отправилась в полицию. Алиса вышла из машины без пятнадцати восемь. Возле дверей остановилась, потому что её оттеснил полицейский. Из подъехавшего автозака, охрана вывела мужчину в наручниках. Он ни на кого не смотрел, шёл, подталкиваемый в спину правоохранителями. Заминка длилась не больше одной минуты, однако Алиса вспомнила, где встречала этого человека. Дежурный на входе окликнул её.

– Гражданочка, вы к кому?

– К Хлебникову или Вильницкому. Не имеет значения.

– Вы по повестке?

– Нет. Вчера по телефону попросили прийти.

– Подождите минуту, – дежурный перекинулся несколькими словами по телефону, положил трубку и кивнул. – Проходите.

Хлебников не ждал её так рано.

«Хотя, так даже и лучше, – прикинул Михаил. – Выяснить, как можно больше о Синькове, потом решить, что с ним делать. А уж тогда засучив рукава приступить к допросу урода, который порешил Ковалёва».

– Доброе утро, – Алиса немного запыхалась, поднимаясь по лестнице. – Ничего, что я так рано?

– Доброе, – отозвался сыщик. – Даже очень хорошо.

Хлебников жестом указал на стул. Малинина присела на краешек и с удивлением посмотрела на хозяина кабинета:

– Честно сказать, я не понимаю, чем могу быть вам полезной. Про Владислава я ничего не знаю. Тело собачки вы получили, коробку из-под медицинского аппарата передала, даже портрет приятельницы нарисовала.

– А она, кстати, не появлялась? Может, звонила?

– Нет. Вообще странно. Я её приглашала на процедуры. Обещала сделать хорошую скидку. Другая бы, на такое предложение вприпрыжку прибежала. У меня цена на процедуру складывается из нескольких составляющих: применение импортных препаратов, моя работа и так по мелочи – вода, электричество. Ей я предложила оплатить только крема, маски и инъекции, то есть только препараты.

– Давайте вернёмся к коробке, – Хлебников глубоко плевал на косметологию. Вот если бы на его месте сидела жена…– Попробуем проследить путь покупки от магазина, до получения в аэропорту.

– Ваш коллега сказал вчера по телефону, о каких-то криминальных отпечатках, но я сомневаюсь, что такое может быть.

– И всё-таки мы их обнаружили.

– Аппарат я приобрела в специализированном салоне медицинской техники в Анталии. Я давно хотела такой приобрести, но голландцы и французы продают дорого. Турецкий не уступает по качеству и цена приемлемая, – увидев нетерпеливый взгляд полицейского, Алиса спохватилась. – Продавец-консультант распечатал коробку, проверил прибор и подписал гарантийный талон. Упаковку поместил в большой пластиковый пакет. Больше я его оттуда не доставала. Когда Василиса согласилась привезти багаж, передала ей. Причём забрала в аэропорту в том же самом пакете.

– Поговорим о Синькове. Он знал, когда вы возвращаетесь в Россию?

– Конечно. Он уехал раньше. Мы простились душевно, но без всяких обязательств.

– Он был у вас в номере?

– Да заходил.

– У него имелся доступ к вашим вещам?

– Конечно. В отеле три звезды не могут по определению предоставить апартаменты. Комнатка два на два метра с кроватью, телевизором на стене и мини холодильником для одной бутылки пива. Маленькая прихожая, дверь, ведущая в туалет и душ. Чемоданы возле кровати. Я выходила в ресторан, была в душе. При желании обобрать можно по- полной. Но только что у меня взять?

– В данном случае, он мог с вами что-то переправить.

– Я не могу ответить. Барахла всякого я приобрела много. Сувениры, подарки, постельное бельё. Если это что-то небольшое, может и не заметила, – Алиса пожала плечами, но сама не верила в такую глупость. Они с сыном в первый же вечер перетрясли все обновки.

– И всё-таки мы сможем осмотреть квартиру в понедельник?

– Не вопрос. Утром уведу сына в детский сад. К девяти вы сможете подъехать.

– Спасибо за понимание. Минуту, я выпишу пропуск.

Малинина направилась к дверям, вдруг остановилась и хлопнула себя по ноге:

– Да я же знаю его!

– Не понял?

– Парня, которого сейчас в автозаке доставили под конвоем в Управление! Только тогда он был блондином, а сейчас жгучий брюнет.

***

Начальника Управления Масленникова Олега Викторовича через час ждали в министерском кабинете. Покушение на убийство офицера полиции Игоря Ковалёва вызвало резонанс, который удалось приглушить и не допустить до ушей представителей средств массовой информации, но это на время. Всё равно новость просочится, поэтому важно быстро составить картину преступления, выяснить причину и понять мотивы преступника. Масленников посмотрел на часы и поднял трубку:

– Пригласи ко мне Хлебникова.

Михаил появился через несколько минут, держа в руках папку.

– Есть новости? Мне надо доложить туда, – начальник указал пальцем на потолок.

«Туда, это куда? – раздражённо подумал сыщик. – спешишь с докладом к Господу Богу? Так он терпеливых уважает. А министерские могут и подождать!»

Хлебников терпеть не мог торопливость и небрежность в работе. Можно что-то упустить, недоглядеть, потом будет уже поздно. Он не стал перечить и лишь сухо протянул папку:

– Вот протоколы допроса.

– Понимаю тебя, Михаил. Выдёргиваю из процесса, хочу увидеть сырые результаты, но с меня тоже требуют. Ты мне бумажки не суй, расскажи своими словами.

– А нечего рассказывать. Парень упирается, как может. Требует вызвать консула из Венгерского посольства. При нём обнаружен паспорт гражданина Венгрии на имя Андриса Кишфалуди и билет на самолёт до Будапешта. Он должен был вылететь вчера вечером. На русском говорит отлично, может с небольшим акцентом. Только я, при желании, тоже в состоянии прикинуться французом, немцем или англичанином. Коверкай слова вот и вся недолга. Самое интересное, как бы в шутку называет себя Шаман-Талтош, – увидев вопросительный взгляд начальника, Михаил пояснил. – И я сначала не понял, потом глянул в интернете. Шаман-Талтош это в венгерском фольклоре персонаж вроде чёрта.

– Это может быть Македонов?

– Пока не знаю, – пожал плечами Михаил. – Собираем данные. Пригласили соседей на опознание, сняли отпечатки пальцев. Вильницкий отправился в школу, где учился Македонов.

– Его сравнили с человеком, который попал в камеры видео наблюдения возле дома Кораблёвой?

– На видео почти не видно лица преступника, закрывает головной убор. Ждём результатов дактилоскопической экспертизы.

– Что говорит про покушение на Ковалёва?

– Объясняет это тем, что испугался, мол, принимал душ, вышел голый. Неожиданно появился полицейский, дал возможность одеться. А потом под пиджаком заметил кобуру и поддался панике. И действительно, администратор отеля показала, что Игорь взял запасные ключи, чтобы застать жильца врасплох.

– Что с орудием преступления?

– А вы догадайтесь.

– Не задавай ты мне ребусы! – подполковник снял очки. – Неужели шпатель?

– Именно! Инструмент острый, узкий, из качественного металла. Когда он торопился вырваться из отеля, то не успел выбросить или спрятать, просто сунул в карман пиджака. Эксперты выясняют, где шпатель засветился ещё. Скорее всего, в убийстве Кораблёвой и несчастной собаки.

– Он убегал с чемоданом?

– Налегке. В кармане только документы. В вещах не обнаружили ничего интересного, так две рубашки, запасные носки и трусы. Правда одна занимательная вещица всё-таки имелась. Мешок из кожи размером двадцать на двадцать сантиметров, по виду очень старый с чётким тиснением в углу. Тиснение в виде какого-то фамильного герба. Что в мешке могли хранить не понятно. Кажется, в таких кисетах раньше хранили табак. Эксперты разбираются.

– Я так понял, что вся история началась в Турции?

– Скорее всего, так. Я связался с турецким коллегой и спросил, знает ли он, кто такой Андрис Кишфалуди? Получил любопытный ответ. Парень по имени Андрис Кишфалуди, оказывается, член археологической экспедиции, в какой числился Македонов. Мало того, они жили в одной квартире и приятельствовали. Венгр вечером сел в такси и улетел в Будапешт (турки это проверили), а ранним утром пастух, который пас овец, обнаружил тело русского. Загвоздка может находиться именно во времени. Мы это проверить отсюда не в состоянии, поэтому я просил Исана – это офицер турецкой полиции, чтобы он нашёл таксиста, который доставил Кишфалуди в аэропорт. Ещё отправил фотографию нашего венгра. Члены экспедиции должны узнать его точно.

– Пока ясно лишь одно: наличие шпателя объяснимо – археологи используют такой инструмент в раскопках, – задумчиво вставил подполковник. – А что венгр делает в России? По какой надобности он здесь?

– Сказал, что путешествует, как турист. На вопрос о Македонове ответил скупо: вместе работали, не дружили, но вынуждены были проживать в одной съёмной квартире. О его смерти слышит в первый раз.

– Вы отследили его передвижения?

– Да. По отметкам в паспорте. Он действительно улетел в Венгрию, потом вернулся в Анталию, через какое-то время пересёк границу и появился в Москве. Исан сказал самое главное: венгра разыскивает его дядя, а он, побывав в Венгрии, с ним не встретился и не позвонил. Кишфалуди ждали в экспедиции, а он находился рядом, но избегал встречи со знакомыми.

– Это наводит на мысль, что Кишфалуди не Кишфалуди. Он прячется, боится, что знакомые его узнают. Под фотографию в паспорте можно себя подрисовать, а вот манеру речи, говорить, двигаться, улыбаться, интонацию голоса полностью подделать не получится.

– Спросили про Немоляеву, про деньги, которые он ей дал, показали видео из универсама, чтобы уж точно не отвертелся. Парень опять же не растерялся. Сказал, что побирушка прилипла в магазине, за рукав тащила, чтобы отвязаться, дал ей пару тысяч.

– Молодец Михаил. За такое короткое время перелопатил кучу информации.

Хлебников хмыкнул, мол, знай наших. Он поднялся, тут вспомнил кое-что и вернулся на место:

– Да, ещё парня узнала Малинина, она случайно с ним столкнулась, когда приехала в управление. Их первая встреча произошла в Турции. Тогда женщина была на экскурсии в Памуккале. Знакомство произошло как бы случайно. Я вызвал Меньшиковых и Зимушкину на опознание, может они тоже покупали такую экскурсию и также видели парня. Ещё Малинина акцентировала, что в Памуккале он был блондином. Скорее всего, поменял цвет волос позже из-за боязни наткнуться на знакомых. Но зачем он туда приезжал?

– Что собираешься делать с Синьковым?

– Мне нечего ему предъявить. Отпущу под подписку.

Телефон на столе начальника тревожно зазвонил. Масленников взял трубку, почти в ту же минуту сменился в лице, потом аккуратно положил трубку на место.

– Игорь Ковалёв скончался, не приходя в сознание.

***

Валера проснулся от того, что кто-то щипал его нос. Пришло ощущение боли в затылке. Он, не открывая глаз, вспомнил вчерашний день. Вильницкий носился, как угорелый, нашёл школу, в которой учился Македонов и поговорил с учителями. Учителя со стажем его помнили, но слабо. Парень учился средне, кружки и факультативы не посещал, в самодеятельности не участвовал и даже не курил за школой на переменах, а уж про драки и говорить нечего. Так, ничего примечательного. Классная руководительница помнила мальчика из-за того факта, что тот рано остался без матери. Отец вскоре привёл в дом новую жену. Парня мачеха не обижала, на уроки он приходил чистый и отутюженный. Учительница долго всматривалась в портрет, который показал Вильницкий, но утвердительно ничего сказать не могла:

– Прошло почти двадцать лет. Люди меняются. Очень похож, но утверждать не берусь.

Когда он сел в автомобиль, чтобы вернуться в Управление, позвонил Хлебников и сообщил о смерти Ковалёва. Валера еле сдержался, чтобы не зарыдать в трубку. Он не дружил в силу возраста, но хорошо знал Игоря, как-то гулял с ним и его женой в одной компании. Сквозь мысли прорвался голос Михаила:

– Поезжай в Институт стран востока. Найдёшь профессора Шабалина и покажешь фотографию, которую эксперты скинут тебе на телефон. Они выяснили, что кожаный мешок довольно старый, на нём тиснение в виде герба. Скорее всего, принадлежит какой-то торговой фамилии, но больше ничего не ясно. Этот профессор специализируется на османистике и тюркологии. Он может просветить по поводу этой вещи.

– Хорошо, – хрипло отозвался Валера и прочистил горло. – Уже еду.

Глаза застилали слёзы, улица расплывалась, как в дождь и невозможно было рассмотреть огоньки светофоров. Валера смахивал слёзы рукавом, потом свернул на тихую улицу и глубоко задышал, восстанавливая дыхание. Он повернулся, когда услышал, чуть ли не вой, который устроили водители. Оказывается, он перегородил въезд во двор. Спешно развернувшись, Валера на ходу настроил навигатор, чтобы быстрее найти путь до Института Востока.

Шабалина он нашёл быстро. Институт гудел, как улей. Двое парней указали путь и номер кабинета. Полицейский уже было двинулся, но спохватился:

– Парни, а имя отчество профессора не подскажете?

– Алексей Аркадьевич, – один из парней подмигнул. – Если на пересдачу, лучше Шабалина ловить после обеда. Он добрый, когда сытый.

Намёк парня Вильницкий понял, когда вошёл в кабинет. За столом восседал крупный мужчина с мясистыми, пунцовыми губами на круглом лице.

«Чистый эпикуреец, – мелькнуло в голове. – Как в книге «Гаргантюа и Пантагрюэль» мать носила ребёнка одиннадцать месяцев, на праздник объелась требухой и родила богатыря, который вышел у неё через левое ухо. Младенцу дали тяпнуть винца и по доброму христианскому обычаю окрестили».

– Добрый день профессор. Я из полиции.

Толстяк поднял голову от книги, которую читал и близоруко прищурился:

– Чем могу быть полезным полиции?

– Взгляните вот на эту вещь.

Валерий достал телефон и показал фотографию кожаного мешочка. Шабалин оказался не только эпикурейцем, но и человеком увлекающимся. Да, звание профессора за красивые глаза не получишь! Алексей Аркадьевич надел очки и взял телефон в свои руки. Он, то удалял, то приближал изображение. Наконец неожиданно для его телосложения энергично подскочил и направился к огромному книжному шкафу. Через минуту вернулся с толстым фолиантом, который долго листал, не обращая никакого внимания на Вильницкого. Наконец профессор нашёл, что искал. Он спустил очки на самый кончик носа и внимательно посмотрел на визитёра.

– Откуда у вас эта вещь?

– Полиция обнаружила этот мешочек у преступника.

– Внутри что-то было?

– Пустой, – Валера качнул отрицательно головой. – Что мы могли там обнаружить?

– Спрошу по-другому, – Шабалин гнул свою линию, не отвечая на вопрос. – Где, человек, которого вы задержали, мог взять это?

– Преступник связан с Турцией. Он работал в археологической экспедиции в провинции Анталия. А вы, как мы выяснили, специалист по Турции.

– Да, вы пришли по адресу. Судя по тиснению на коже, этот предмет когда-то принадлежал очень известному и древнему роду, который проживал в Турции. Но хочу сделать небольшое отступление, – профессор вынул из нагрудного кармашка жилетки часы, открыл крышку, залюбовался на секунду и бережным жестом вернул на место. – Карманный «Брегет» начала прошлого века. Может подделка, но не проверял, хочется верить, что обладаешь ценностью. Только человек не понимает, что самая огромная ценность в мире это время, а не сами часы, – Шабалин расплылся и на секунду превратился в милого, доброго старика. Однако неожиданно быстро собрался и свернул улыбку на мясистых губах. – До лекции есть немного времени. Так вот, на конец девятнадцатого века население Османской империи было этнически разнообразным. В него входило несколько мусульманских этносов – курды, турки, арабы, черчесы и прочие. Среди христианских этносов выделялись греки, болгары, армяне. В это время этноним «турок» употреблялся в уничижительном смысле. «Турками» именовали тюркоязычных крестьян Анатолии, с оттенком презрения к их невежественности. А в начале двадцатого века политика турецкого национализма стала более заметной. Армяне Османской империи, не будучи мусульманами, считались второразрядными гражданами. Им запрещалось носить оружие, они должны были платить более высокие налоги и даже, не имели права свидетельствовать в суде. Несмотря на то, что более половины армянского населения составляли бедные крестьяне, среди мусульман распространился стереотип хитрого, успешного армянина с большим коммерческим талантом. А если кто-то из армян смог разбогатеть, этот факт вызывал взрыв возмущения среди мусульман. Ситуация осложнялась притоком мусульманских беженцев с Кавказа, из новообразованных балканских государств, а также крымских татар. Изгнанные христианами со своих земель, беженцы приносили свою ненависть на местных христиан. Армяне требовали предоставление гарантий личной и коллективной безопасности. Вскоре появилось одно из первых армянских объединений «Сельскохозяйственное общество», призванное защищать армян от насилия и грабежей. И даже первая армянская политическая партия «Арменакан». Однако в районе Сусана курдские вожди обложили данью армянское население, и в то же время османское правительство потребовало погашение налогов. Однако армяне оказали сопротивление. На подавление бунта был послан Четвёртый армейский корпус. В результате было убито не менее трёх тысяч человек. Так начался геноцид армянского народа, – профессор протёр очки бархатной тряпочкой, которую взял из футляра. – К чему я вам это рассказываю? По всей видимости, вещь принадлежит одной из богатых армянских семей, проживавших на Анатолийском побережье в конце девятнадцатого века. Тогда кожаные изделия могли себе позволить многие, но судя по качеству и изображённому гербу, владелец состоятельный человек. По стилю нарисованных вензелей и буквам А и М, могу утверждать, что хозяин мешка армянин.

– Я думал, что вещь более древняя.

– Мастерство тиснения на коже известно с древних времён. Однако технология именно этого мешка может относиться именно к концу девятнадцатого века.

– Что могли в нём хранить?

Профессор в раздумье закусил нижнюю губу:

– Дайте мне время, уважаемый, когда я узнаю имя хозяина, тогда поведаю о том, что хранилось или могло храниться в этом мешке.

Вот мой номер телефона. Большое спасибо профессор, – Валера улыбнулся. – Жаль, что я не ваш студент.

Вильницкий поднялся и пожал Шабалину пухлую руку. Он немного отвлёкся от горестных мыслей, а сейчас, выходя из института, сердце снова заныло. Валера заехал в Управление, чтобы отчитаться о встрече с профессором. В кабинете сидел Хлебников и двое коллег из отдела Игоря Ковалёва. На столе стояла бутылка водки и какая-то скудная закуска. Время подкатывало к семи и риск, что их могут накрыть на работе за распитием спиртных напитков, равнялся нолю. Валера только открыл рот, как Михаил махнул рукой, мол, не сейчас. Потом появилась ещё одна бутылка. Как приехал домой Вильницкий помнил смутно. В памяти обрывками всплывало то такси, то тёмный двор, то подъезд. Но подъезд, кажется, не тот? Сейчас кто-то щипал его подбородок и сопел возле уха. Он услышал голоса матери и Татьяны, нос уловил запах еды. Валера вспомнил, что сегодня суббота. Не надо собираться на работу. Неожиданно захлестнула горячая волна, захотелось, чтобы так было всегда. Он открыл глаза. Сёма сосредоточенно исследовал его лицо и старался проникнуть в ухо. Вильницкий обнял малыша и уткнулся носом в его шею. От Сёмы пахло душистым мылом, молоком и чем-то таким детским, чему нет названия и определения. Валера глубоко вздохнул, чтобы сдержать слёзы, но одна непослушная слезинка пробежала по виску, оставляя мокрый, щекотный след.

Глава 15

Подруги давно не отдыхали так беспечно. Одна закрутилась в проблемах последнего времени, другая вообще забыла, как это происходит, потому, что больная мать забирала не только свободное время и светлую энергию своим вечным брюзжанием. Маргарита не сетовала на жизнь, вот такая у неё судьба. Маму можно понять, проводить всё время в четырёх стенах не соприкасаясь с внешним миром, такое не каждый выдержит. Есть, конечно, телевизор, но разве он заменит живое общение. Также Рита понимала, что мать, именно благодаря своему несносному характеру, соорудила вокруг себя вакуум. Что поделаешь, болезнь испортила привычки и нрав. И снова женщина внутренне протестовала на такое оправдание материнского поведения. Ведь мама была здоровая, полная сил, занимала руководящую должность в районной Администрации. И она точно знала, как жить, где ставить детскую площадку, какая категория льготников может получать бесплатные лекарства, а какая нет. Весь этот управленческий снобизм мамаша приносила в семью. В итоге отец не выдержал и ушёл к тихой, уютной женщине, которая пекла пироги и ходила с ним в лес за грибами. Мама выводы не делала, пёрла напролом на повышение. Уже потом Рита вспоминала разные нюансы, которые говорили о том, что у матери имелся душевный и телесный утешитель гораздо моложе её. Однако гордыню, пыл и неуёмную энергию осадил роковой случай. Она попала в аварию в компании таких же чиновников. Ехали с банкета по случаю открытия часовни. Дело богоугодное, ехали весело в великом подпитии. Шофёр не справился с управлением, машину закрутило на мокром снегу, потом перевернуло несколько раз. Какими-то высшими силами всех удалось спасти и даже поставить на ноги. Всех кроме матери. В один миг бесследно исчезли холуи и подхалимы, испарились соратники в борьбе за светлое будущее района. Осталось инвалидное кресло, небольшая пенсия и дочь, которая души в матери не чала, несмотря на скверный характер. Ещё никуда не делся этот самый характер. Мать, лишившись предметов, которыми она руководила, теперь командовала дочерью.

Артюхов не ждал сегодня гостей, да и вообще ничем особенным не планировал заняться поэтому, когда позвонила Маргарита и предложила провести вместе время в городе, сразу согласился. Женщины заехали за ним буквально через двадцать минут после звонка, он еле-еле успел привести себя в порядок. Поместиться всем в маленькую машину Алисии не представлялось возможным, поэтому вызвали такси. Сначала решено было прогуляться по парку, а потом отправиться на птичий рынок, чтобы купить подходящую собаку. Стояли последние солнечные осенние дни. Артюхов чувствовал себя на высоте в компании красивых женщин. Он угощал дам мороженым, сыпал шутками и анекдотами. Устав, женщины сели на скамейку, с удовольствием облизывая фисташковые шарики.

– Алисия, как продвигаются твои дела? – Виталий вытер салфеткой губы.

– Ты о чём?

– Полиция разобралась, кто был в твоей квартире?

– Ах, это, – Алиса усмехнулась. – А я уж думала, тебя интересуют новинки косметологии. Сегодня утром была в полиции. Мою бедную собачку не воскресить, сейчас уже не важно, кто это совершил. Знаешь, они просили принести коробку из-под аппарата, который по моей просьбе доставила из Турции Василиса Васильевна. Выяснилось нечто странное: эксперты нашли отпечатки пальцев какой-то давнишней московской мошенницы по фамилии Чистякова. Вот точно имя не помню то ли Зоя, то ли Зина.

– Да точно, ты говорила, что набрала много подарков и переживала, что за перевес придётся платить в аэропорту.

– Именно, если в багаж принимают двадцать килограммов, то только восемнадцати килограммовая центрифуга забрала бы почти весь лимит. Мы как-то разговорились с Василисой, и она предложила доставить. Сказала, что с собой лишь лёгкие вещи и вдвоём с мужем у них перевес не покажет.

– В этом я не вижу ничего криминального. Приятельница от всей души предлагает помощь.

– Конечно! Вася выглядела как солидная дама, я не заметила блатные закидоны, наколки или жаргонизмы.

– Но отпечатки откуда-то взялись?

Артюхов задумался. Он совсем забыл про мороженое, которое нещадно капало на брюки светло-зелёными каплями. Рита протянул салфетку, и Малинина уловила полный нежности взгляд Виталия, которым он смотрел не соседку.

«Ой, Ритка, Ритка! Какую обузу ты хочешь взгромоздить на шею, – снова мысленно вздохнула Малинина. – Разве любовь это обуза? Это счастье! А если не сложится? Ведь Маргарита замучается совестью и чтобы не обидеть, не травмировать будет молчать и терпеть. Я её характер знаю».

Алиса прекратила бесполезный внутренний спор и поднялась:

– Ну что, поехали на птичий рынок.

Собаку выбирали долго. Спорили о плюсах и минусах собачьих характеров, о долгожительстве, послушании и преданности. В итоге выбрали щенка чёрного лабрадора с белыми ангельскими крылышками на груди. Никто из компании покупателей в тонкостях собачьих дел не разбирался, может продавец подсунул простую дворнягу, но это не имело значения. Щенок оказался необычайно вертляв, весел и забавен, да и цену паренёк просил совсем смешную – тысяча рублей. Алисия добавила ещё двести рублей и получила синюю пластиковую переноску, куда и поместили покупку. По дороге бурно обсуждали кличку. Артюхов серьёзно предупредил, что без бутылки в таком сложном вопросе не разобраться и пригласил дам к себе. Уже сидя за столом, Алиса почесала макушку:

– И что мне делать с собачкой? Завтра поеду за Егоркой к матери в деревню, останусь на ночь, вернёмся только в воскресенье вечером. К матери с животным нельзя! Не оставлять же щенка одного в квартире. Он невоспитанный, всё разнесёт в комнатах за моё отсутствие.

– И на меня не рссчитывай! – Рита прижала руки к груди. – Сама знаешь, у мамы аллергия на шерсть животных.

– Так, давайте для начала выпьем, – Артюхов разлил по бокалам вино. – Щенка можете оставить здесь до вашего возвращения, молока ему налью и еду дам. Только имя надо придумать, кличка нужна, должен же я как-то к нему обращаться?

Малинина вздохнула свободно: собачка в надёжных руках. Она спохватилась и дёрнула Артюхова за рукав:

– Виталий, ты тактичный человек, не напоминаешь о долгах, а ведь я с тобой не рассчиталась.

– Даже думать забудь! Никаких денег я с тебя не возьму.

– Тогда вы меня извините, – Алиса поднялась и молитвенно сложила ладони, окинув взглядом подругу и хозяина квартиры. – Завтра рано вставать, даже выпить с вами не могу – сейчас до дома надо добраться, а утром рано подъём и в дороге два часа.

– А кличку для щенка? – подскочила Маргарита.

– Давайте как-нибудь потерпим два дня, привезу хозяина, вот он и придумает.

– Тоже верно, – согласился Артюхов. – Если нужна будет помощь, звони!

Уже у порога, когда остались вдвоём Алиса горячо зашептала:

– Ты мать предупредила? – Рита кивнула не в силах справиться со счастливой улыбкой. – Домой поедешь, такси возьми, пешком не вздумай ночью одна, а Артюхов тебе не охрана.

Малинина спустилась в прохладный вечер. Город окутали густые сумерки. Алиса села в машину и через десять минут припарковалась в своём дворе. Место, под фонарями, где обычно она оставляла «Смарт», оказалось занято. Алиса чертыхнулась и кое-как втиснулась в свободное пространство между автомобилями в тёмном углу двора. Не успела Алисия выйти из дверей, как неожиданно погас в сознании свет.

***

Завтракали по-семейному неспешно и без лишних разговоров. Не так, как готовила Татьяна, а так как готовила мать. С тарелками, блюдечками, подставками для яиц, с белоснежными салфетками, на которых блестели столовые приборы.

– Умеете вы, Светлана Тимофеевна сделать всё красиво, – Татьяна поставила на стол тарелочку с сыром. – Мои родители живут во Владивостоке. Мы с сестрой уехали учиться в Москву. Жили, конечно, в общежитии. Там, не то, что сервировка, успеть кусок ухватить. Десять голодных ртов на одну сковородку жареной картошки.

– Ничего, всему своё время, научишься! Я сама из деревни. Когда мы с его отцом поженились, – мать указала на Валеру, который сидел, как хозяин в углу и держал на руках малыша, – я была совсем молодая, мало что умела. В нашей деревне жила старая бабка Акулина, сплетница страшная, с горбом на спине. Вот как-то пришёл мой муж к тёще и жалуется на меня, говорит, ничего не умеет делать ваша дочь, всё у неё из рук валится. А мать ему в ответ:

«Так ты женись на Акулине, она всё умеет».

Все засмеялись и только Сёма начал выгибаться и капризничать.

– Есть просит. Голодный, – Татьяна перехватила малыша у Вильницкого. У того неожиданно затрещал телефон в кармане рубашки.

Валера заглянул на номер и поднялся:

– Начальство требует.

– Но сегодня суббота. Выходной, – робко возразила Татьяна.

– Пока не поешь, никуда не поедешь, – приказала мать.

Хлебников сидел за столом с пластиковой бутылкой минеральной воды. Видно, вчерашние вливания не прошли даром. Он глянул на входящего Вильницкого и пробурчал:

– Долго спите, молодой человек.

– Сегодня, вроде суббота, – неуверенно произнёс Валерий.

– Мы вчера договорились довести дело до конца. Забыл?

Вильницкий покраснел. Да он забыл, хорошо выпил и заспал. Ничего тут не скажешь! Виноват! Михаил, казалось, не заметил смущения младшего напарника:

– Ребята из отдела Игоря Ковалёва не уходили. Перерыли кучу информации, – Хлебников глянул на парня .– Голова не болит? Успел позавтракать?

Валера только коротко мотал головой. Из-за такого незначительного, отеческого внимания старшего товарища, неожиданно снова подступил комок к горлу.

«Какой-то я полицейский получаюсь тряпочный и для этой работы слишком чувствительный».

Парень понимал, что дело не в мягкотелости, а в том, что его выбила из колеи смерть Игоря Ковалёва. За одну ночь отношение к профессии резко изменилось. Нет, он не собирался уходить из полиции, просто шкура задубела болезненно. Он прокашлялся и взял себя в руки:

– Это Македонов? – Михаил кивнул. – Есть доказательства?

– Полно! Его опознали и муж Немоляевой, и её дочь Лена. Сначала расскажи, профессор что-нибудь пояснил по поводу мешка?

– Ещё как! Мало того, он пообещал даже назвать фамилию владельца.

– Вот это самое главное, потому что весь сыр-бор из-за этой находки. Во всяком случае, я так полагаю. Ну, начну сначала. Сегодня утром позвонил Эрин Исан полицейский из Анталии. Толковый мужик, доложу я тебе. Так вот что он рассказал. Будапештский Университет организовал археологическую экспедицию. В коллектив попали специалисты из разных стран. Македонов к профи не относился, но он участвовал в нескольких подобных раскопках, имел рекомендации, поэтому его приняли без проблем. В одной из таких экспедиций он сдружился с Андрисом Кишфалуди. По большому счёту, венгр и рекомендовал приятеля. Они оказались одного возраста, со схожими интересами, поэтому поселились на одной съёмной квартире. Кишфалуди из богатой, интеллигентной семьи, с высшим образованием всё время поучал приятеля из России и относился к нему снисходительно даже, мог прилюдно унизить. В коллективе удивлялись, почему русский не пошлёт Кишфалуди ко всем чертям и не снимет другое жильё? Парни походили друг на друга и их иногда путали, только у русского волосы гораздо светлее. В какой-то момент терпение Македонова закончилось, но он не желал уходить просто так. Владимир захотел забрать жизнь венгра. Из разговоров он узнал, что у Андриса из родных остался только престарелый дядя и тот дышит на ладан, – у Хлебникова пересохло во рту, он сделал несколько жадных глотков прямо из пластиковой бутылки. – Я думаю, у Македонова созрел план в ту минуту, когда он услышал разговор приятеля с дядей. Венгр засобирался в Будапешт. Вот с этого момента я могу только предполагать, но скорее всего так и было. Кишфалуди приобрёл билет на рейс Денизли – Стамбул, вылетающий в десять часов вечера, а из Стамбула в Будапешт самолёт отправляется в шесть утра следующего дня. Турецкий полицейский упустил тот момент, что самолёты из Денизли в Стамбул вылетают каждый час. Последний рейс в двенадцать ночи. Перелёт составляет один час. Даже если вылететь последним рейсом, остаётся четыре часа до регистрации на самолёт Стамбул-Будапешт. Этим и воспользовался Македонов. Незаметно от товарища, на его паспорт русский приобретает билет на последний рейс, берёт автомобиль на прокат, чтобы увезти в аэропорт приятеля. Он специально забрает товарища на улице возле бара, где множество свидетелей видит, как Кишфалуди садится в арендованную машину. Время вечернее, в Турции в восемь часов уже темно. В баре много разноцветных огней, машину с ярким логотипом компании, которая предоставляет в аренду авто, видно прекрасно, однако в тёмном салоне водителя не различить. Македонов вывозит ничего не подозревающего товарища за город, под каким-то предлогом выманивает из машины. Самая распространённая уловка, это поломка автомобиля. Он просит помощи, и когда приятель наклоняется, например, к колесу или заглядывает под капот, ударяет, и думаю не один раз, от чего венгр теряет сознание. Дальше дело техники. Убийца застилает салон целлофаном, чтобы кровь не попала на обивку, загружает тело на заднее сидение и везёт к месту окончательной расправы. Македонов присмотрел удобную площадку заранее. Он переодевает Кишфалуди в свои вещи, на шею свой православный крестик, на руку часы, вливает в рот водку, заливает спиртным рубашку. Думаю, что он изуродовал лицо камнем, чтобы наверняка никто не опознал, потом сбросил тело с обрыва. Сам надевает вещи приятеля, производит некоторые манипуляции с лицом для пущей схожести с Андрисом и отправляется в аэропорт. Скорее всего, подкрашивает в тёмный цвет волосы. Свой паспорт оставляет на квартире. Когда офицер из Анталии проверял списки пассажиров, вылетающих в Стамбул, он видел: Кишфалуди покинул аэропорт Денизли в двенадцать ночи. Никому уже не интересно, что некто Кишфалуди не явился на рейс до Стамбула, вылетающий в десять вечера. А уже в шесть утра Македонов по венгерскому паспорту летит в Будапешт.

– Куда он дел арендованный автомобиль?

– Оставил на стоянке возле терминала. Компания аренды автомобилей, подтвердила этот факт.

– Турецкие эксперты сделали генетическую экспертизу?

– Сделали. ДНК с зубной щётки, найденной в квартире, совпадают с ДНК трупа. Как ты понимаешь, щётка принадлежала Андрису. Однако Исан хочет точно убедиться и ждёт приезда венгра. Вот почему они так долго держали тело, пока начальство не заставило поставить точки в этом деле. Всё бы ничего, только один участник экспедиции присутствовал на процедуре опознания. Сам знаешь, как это делается: эксперт откинул простыню, показал лицо, у свидетелей голова кругом от зрелища. Чьи вещи? Одежда, крестик, часы, конечно русского. Однако один участник решил попрощаться с умершим. Как раз в тот момент, когда в морге надевали тело перед отправкой на родину. Вот тут археолог из Хорватии увидел руки. В его голову закрались сомнения, но о них он сообщил полицейскому после того, как мачеха похоронила «Македонова».

– Что с руками не так? – Валера еле успевал следить за логикой повествования.

– Руки Владимир имел неопрятные, ногти короткие с обкусанными краями, как раз, как у арестованного, а венгр за руками ухаживал, делал маникюр, ногти имел миндалевидной формы, на раскопках работал в перчатках или наносил жидкие перчатки.

– На шпателе, которым убили Вову Меньшикова, тоже обнаружили «Liquid Clove»!

– Македонов беспрепятственно пользовался вещами, которые раньше принадлежали его товарищу.

– Пока мне всё понятно. Но как мог русский пересечь границу с Венгрией? Когда я летал в Прагу, на паспортном контроле пограничники по прибору проверяли отпечатки пальцев и сравнивали с отпечатками на паспорте.

– Он проходил через паспортный контроль как гражданин Венгрии, с соответствующим паспортом. Сличили внешность и шагай. Они у граждан Евросоюза отпечатки не проверяют.

– Зачем Македонов снова вернулся в Турцию?

– Надеюсь, на этот вопрос нам поможет ответить твой профессор. Дело в том, что в этот момент русский перекрасил волосы в белый цвет, боялся, что его может случайно узнать кто-то из знакомых. Он заводил приятельские отношения в заповедной зоне, где бьют термальные источники. И Меньшиковы, и Зимушкина, и Малинина с экскурсией посещали это место. Там имеется бассейн Клеопатры. Посетители могут искупаться. С русскими туристами как бы случайно заговаривает приятный молодой человек, рассказывает исторические нюансы, блещет остроумием и эрудицией. Когда туристы, изнывающие от жары, лезут в бассейн, он предлагает посторожить вещи. Многие не хотят платить за пользование кабинкой для сумок и одежды, а тут свой соотечественник. Да и брать нечего, денег нет, по дороге в Памуккале они потратились в магазинах, а что осталось, зашито в трусах или в лифчике. Да и в заповедной зоне охрана на каждом шагу. За время купания Македонов просматривает паспорт, фотографирует или запоминает адрес, незаметно делает слепки с ключей и в коробки с сувенирами подбрасывает что-то! Туристы возвращаются в Москву, осталось только приехать по адресу, открыть дверь дубликатом и забрать это что-то!

– Ловко. Но почему он сам не доставит это что-то?

– Из Турции, как правило, везут много всякой всячины. На границе работают профессионалы. Идёт на досмотр гражданка, вся в мыле, багаж перетянут полиэтиленом и скотчем, закидывает баулы на ленту, вытряхивает из ручной клади всю мелочь, сама проходит через рамку. Идёт честно и открыто, ни один мускул не дрогнет, только пот от жары льётся. Пограничники прекрасные физиономисты, видят, нет смысла в тщательном досмотре. Ну, а если вдруг, кто-то попался с контрабандой, то Македонов здесь ни при делах! Про ту встречу в Памуккале туристы и думать забыли. Но я полагаю, что убийца перегнал то, что хотел без потерь.

– Почему не в Венгрию, а в Россию?

– Да потому что он русский. Он здесь всех знает. То, что он переправил через границу, нужно продать и получить деньги. Значит, он это продал и где-то хранит деньги.

– А если он нам не скажет?

– Да куда он денется! – Хлебников зло усмехнулся. – Не скажет, дел мало. Ему пожизненный срок светит! Четыре трупа: две женщины, ребёнок и полицейский! Он убил Немоляеву, потому что она его узнала!

– Что же такое он имел, что людей на тот свет отправлял так беззаботно?

Вильницкий вздрогнул, в кармане зазвенел телефон. Он с удивлением подключился: номер был не знаком.

– Слушаю, – Валера посмотрел на Хлебникова, и губами прошептал: «профессор». – Алексей Аркадьевич! Да, ждём. Я предупрежу дежурного.

***

Маргарита вернулась домой поздно. Мать уже спала и она на цыпочках, не смывая наряд с лица, прокралась в спальню, разделась и нырнула под одеяло. Рита мечтала поспать дольше, всё-таки суббота, однако мать не дала такой возможности. Она скрипела коляской, передвигаясь по квартире, громыхала на кухне посудой, в итоге появилась в дверях спальни:

– Ты долго собираешься валяться? В доме нет хлеба. Мы завтракать будем?

– Конечно, мама, – Рита села на кровати. – Сейчас приготовлю.

– Это что за боевая раскраска? – мать увидела на лице дочери остатки губной помады и осыпавшуюся на нижние веки тушь. – Ты где была и в какое время вернулась? Что за ночные похождения?

Неожиданно для Маргариты, в грудной клетке запузырился, и стал расти протест:

– Я была на свидании с прекрасным мужчиной. Скоро выйду замуж и перееду к нему жить!

Она не ожидала такой реакции. Лицо матери скукожилось, глаза налились слезами. Она прошептала:

– А как же я? Ты оставишь меня одну?

Слёзы лились по морщинистому лицу ручейками. Рита увидела беззащитное, одинокое существо, и сердце сжалось от неимоверной жалости. Она подскочила, обняла мать за плечи и уткнулась в седую макушку.

– Ну что ты, мама! Я никогда не оставлю тебя! – Маргарита повернулась, села перед матерью на корточки, взяла за руки и посмотрела в глаза. – Но ты хоть чуть-чуть мне помогай. Заварить чай, почистить картошку, сварить яйца, даже приготовить завтрак ты можешь без проблем. И потом, у тебя ведь не проказа! Тысячи людей находятся в таком же положении, как и ты, но это не причина для затворничества. Ты отказываешься гулять, к нам не приходят гости.

– Прости меня Риточка, я, наверное, плохая мать, – женщина глубоко вздохнула и платочком вытерла слёзы. – Ты познакомишь меня со своим молодым человеком?

– Обязательно! – Маргарита подскочила. – Сейчас куплю свежего хлеба и будем завтракать.

– Глаза смой! – вслед крикнула мать, а Рита счастливо засмеялась.

Маргарита возвращалась из булочной, перешагивая через лужи и мечтая о будущей счастливой жизни. Вдруг в углу двора заметила автомобиль Алисы.

– Странно, – вслух произнесла Рита. – Малинина собиралась ехать за Егором в деревню?

Она долго стояла у двери, звонила, стучала и отчаянно пинала ногами. Затем прижалась ухом к скважине, не уловив ни звука, зачем-то потянула носом воздух. И этот орган не ухватил запаха пирожков, духов и вообще чьего-нибудь присутствия. Рита наспех приготовила завтрак, накормила мать и, сказав, что скоро вернётся, спустилась во двор. Подойдя к машине, женщина дёрнула дверь с водительской стороны. Она оказалась не запертой. Маргарита поймала такси, по дороге сделала один звонок и через двадцать минут вошла в квартиру Артюхова.

– С тобой всё в порядке? – Виталий удивился столь раннему появлению подруги.

– Ты не рад меня видеть? – Рита разулась и по-хозяйски повезла Артюхова на кухню. – Ты уже завтракал? Моя работа такая всех кормить завтраком.

– Я не голодный, но могу сварить кофе.

– Не время. Потом. Я не знаю, к кому обратиться. Ты в курсе всех происшествий, которые случились с Малининой, значит, можешь разобраться.

– Говори толком!

– Алиса пропала.

– Как пропала? Она же за сыном собиралась ехать в деревню.

– Собиралась на машине, даже вино с нами пить не стала. Только автомобиль стоит во дворе, открытый нараспашку, а дома никого нет. Я звонила в деревню, просто поинтересовалась, как дела, чтобы мать не волновалась. Из разговора поняла, Алисы в деревне нет.

– Ты можешь погулять со щенком? Мне надо подумать и сделать несколько звонков.

***

Шабалин Алексей Аркадьевич садиться не стал, он расхаживал по кабинету, словно читал лекцию.

– Скорее всего, тот, кто нашёл этот мешок, не понимал, какую ценность имеет находка. Может, мешок лежал со времён древних поселений персов, может, принадлежал Султану Мелеку – могущественному владельцу царства турков-сельджуков или его оставил сам Александр Великий, когда пытался завоевать эти земли, или находка относится к более позднему периоду Османской Империи. Если бы археологи знали историю страны хотя бы поверхностно, то определили хозяина этого добра. В феврале 1878 года, опираясь на поддержку исламского духовенства, которые выступали против сторонников конституции, Абдул-Хамид совершил государственный переворот. По его приказу был распущен парламент, а империя на долгие годы его правления погрузилась в мутную деспотию (зулюм). Фактически произошла отмена всех прав и гарантий личности. В стране царил разгул произвола и беззакония. Регулярная кавалерия, которая выполняла функцию жандармерии, просто терроризировала население страны особенно нетурецкие районы. Там произвол и насилие против мирного населения оборачивался погромами с десятками тысяч жертв. В это время кульминации достигло армянское национальное движение. Армянское население насчитывало более трёх миллионов человек, люди мирно проживали в шести армянских вилайетах, а также в Стамбуле, Киликии, Анталии и других крупных городах. Абдул-Хамид взял на себя обязательство по проведению реформ в армянских вилайетах. Он не только не осуществил обещание, а в 1894 году учинил жёсткую расправу в городе Сасун. Позже в Стамбуле уничтожил более двух тысяч мирных армянских демонстрантов. На этом Абдул-Хамид не остановился. Он считал, что таким образом укрепляет собственную власть в Империи и за её пределами. С четырнадцатого по шестнадцатое августа 1896 года в Стамбуле вырезали ещё около десяти тысяч армян. Всего за два года было уничтожено от пятидесяти до трёхсот тысяч армян. Ещё двести тысяч эмигрировало, – профессор снял очки и остановился, раскачиваясь с пятки на носок. – Вы спросите, зачем столь долгое отступление? Я посмотрел в архивах и нашёл того, чей герб размещён на мешке. Манукян Армен считался известным ювелиром в Анталии. Он был богат, имел большой дом и троих детей. Когда начались волнения, он поспешил отправить семью в Грецию до лучших времён. Сам в демонстрациях не участвовал, боялся навлечь гнев властей. Но и он не избежал горькой участи. Жандармы ворвались в дом ночью. Они прекрасно знали, что под видом расправы над армянином смогут ещё и поживиться золотишком. Однако, перевернув весь дом, они не нашли даже гнутого куруша. До утра злодеи пытали ювелира, пытаясь выведать, где тот хранит драгоценности. Манукян молчал. А утром его душа покинула тело.

– Значит, в мешке находились драгоценности и золото? – Хлебников недоверчиво покачал головой.

– Именно так. Если у меня будет больше времени, то можно отыскать даже опись всех предметов.

– Но как драгоценности попали в Памуккале? – Валере такой расклад тоже казался удивительным и достойным сказок из «Тысячи и одной ночи». Наркотики, контрабанда чего-нибудь, это более реально. А тут просто Сим-Сим какой-то.

– У Манукяна имелся небольшой дом в районе минеральных источников. Скорее всего, он хотел вернуться за мешком, когда всё утихнет. Впоследствии дом разрушился, остались лишь камни. И не всегда по камням можно определить время.

– Получается, два товарища не поделили клад? – спросил Валерий, когда дверь за профессором закрылась.

– Кто знает? Может, не поделили, может Кишфалуди настаивал на том, чтобы обнародовать факт обнаружения исторических ценностей, – в голове Хлебникова всплыла занятная мысль. – Когда я допрашивал Синькова, он сказал интересную вещь. Вроде того, что реставраторы делятся на две категории: одни рассматривают старинный предмет, как антикварный товар, другие как культурное и историческое наследие. К археологам, скорее всего это утверждение тоже относится. Подтвердить или опровергнуть теорию профессора, мы сможем после обыска в квартире Малининой.

Зазвонил телефон. Хлебников схватил трубку. Через минуту отключился и посмотрел на Вильницкого:

– Малинина пропала! – он потёр подбородок. – Мы что-то упускаем в этой истории, и я никак не могу понять, что?

– Македонов у нас, значит, у него есть сообщник?

Хлебников достал папку, в которой собрал протоколы разговоров с Малининой, в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку. Неожиданно Валера увидел портрет приятельницы Василисы, составленной со слов Алисы.

– Кто это?

– Я проверял круг знакомых Малининой. С этой дамой она познакомилась в Турции, и именно она привезла аппарат. Некая Василиса Васильевна.

– Совсем нет! Эту женщину я запомнил отлично! – Валера поднял палец. – Это Македонова Тамара Алексеевна собственной персоной!

– Так это меняет дело. Если предположить, что Македонова и есть Зинаида Чистякова? – Хлебников подскочил от возбуждения. – У Зины остались старые каналы по сбыту драгоценностей. Они вместе с пасынком заводили знакомства с туристами. Эта Василиса специально держала Малинину, пригласила в кафе и донимала разговорами, пока пасынок рылся в квартире и убивал собачку.

– Надо ехать к ней на квартиру! – Валерий резво поднялся.

– Не торопись. Я посмотрел записи Игоря Ковалёва. Он выяснил, что женщина квартиру продала, и её следы теряются. Давай, посмотрим с другой стороны. Предположим, она где-то удерживает Малинину, значит наша версия, что драгоценности ещё в квартире, верна.

– И Македонова за ними придёт!

– Точно! Днём не сунется, а ночью будем ждать! – тут Хлебников кое-что сообразил. – Езжай в архив МВД. Надо найти, где проживала последнее время до своего исчезновения Зинаида Чистякова. Может, эта информация нам что-нибудь даст.

Валера уже кинулся к дверям, но оседлал свой пыл:

– Сегодня суббота, узнаем только в понедельник.

– Поехали, перекусим по дороге. Пока светло поищем в квартире, надеюсь, найдём место, где хранятся сокровища.

– Но у нас нет ордера, – Вильницкий слабо возразил.

– Ордер не нужен, хозяйка разрешила. Подумаешь, пришли раньше на день.

Замок Хлебников вскрыл быстро. Из целого набора отмычек выбрал нужный, и полицейские тихо вошли внутрь. Поиски продолжались долго. Искали так, чтобы не нарушать порядок. К старым предметам, обуви, книгам, посуде не притрагивались. Эта вещь должна быть новой и в то же время совершенно незаметной. На город опускались сумерки. Полицейские не включали свет. Василиса-Зинаида наверняка рыскает где-то рядом. Наконец добрались до антресолей. Вильницкий, стоя на табурете, распаковал блестящую бумагу и вынул из коробки мягкую игрушку длинноухого зайца. Хотел уже вернуть на место, как нащупал в мягком, меховом животе что-то твёрдое.

– Кажется, нашёл.

Валера спустился и протянул игрушку Хлебникову. В окно пробивались последние лучи заходящего солнца, в распоротом чреве лопоухого зайца сверкали прекрасные ювелирные украшения.

– Учитывая возраст драгоценностей, только вот эта часть тянет на несколько сот тысяч долларов! – прошептал Михаил.

– Неужели из-за этого нужно было лишать жизни всех этих людей? – покачал головой Валерий.

Неумолимо тянуло в сон. Вильницкий щипал себя за руку, за нос и подбородок, прогоняя наваливающуюся дрёму. Чтобы развеять сонное состояние Валера спросил шёпотом:

– Как вы думаете, почему Македонова сначала не хотела хоронить тело?

– Она прекрасно знала, что это не пасынок, – также шёпотом ответил Хлебников. – Зачем тратить деньги на чужого человека.

– А почему передумала?

– Хотела замести следы. Скорее всего, она и пасынка бы не хоронила, если бы с ним что-нибудь случилось. Чистякова продала старую квартиру, не ставя в известность родственника, который там прописан. Ей было на него плевать. Зина купила себе хоромы на капитал, который хранился почти тридцать лет. До поры до времени она играла роль хорошей жены, доброй соседки, душевной мачехи. Под старость лет решила пожить в своё удовольствие. Её совсем не интересовало, куда вернётся Владимир.

– И что изменилось?

– Македонов находит клад! Вот тут старушка понимает, что с такими деньгами они будут как сыр в масле кататься в благополучной Европе.

– А ведь она прекрасно знает, что у нас на неё почти ничего нет.

– Именно! Поэтому торопится забрать последнее, пока Владимир не заговорил и не дал на неё информацию.

Наконец в замке повернулся ключ. Остатки сна улетучились мгновенно.

Зинаида Чистякова выглядела ошарашенной, когда её в наручниках вели к автомобилю. Она никак не могла поверить, что кто-то смог её переиграть.

В понедельник Видльницкий стоял возле архива задолго до открытия. Чистякова не отказывалась от знакомства с Малининой, но на вопрос где женщина, разводила руками. Мол, откуда же я могу знать. На её персону у полиции ничего нет. Подумаешь проникновение в квартиру, Алиса сама давала когда-то ключи на случай, если негде будет переночевать. Про пасынка и драгоценности ничего не знает.

«Убийств на ней нет, – размышлял Валера, – а если найдут Алису, тогда Чистяковой грозит срок за похищение человека».

Он листал досье Зинаиды Чистяковой и пока не приблизился к ответу. Добравшись до последнего листа, начал всё сначала. И тут наткнулся на незначительную деталь. Чистякова родилась в подмосковной деревне Чистые пруды. Полицейский достал свой смартфон и вбил название. Выяснилось, что жители покинули деревню, когда колхоз приказал долго жить. В Чистых прудах остались доживать лишь несколько стариков. Вильницкий позвонил Хлебникову и предупредил, что наведается в места детства и юности бывшей клофелинщицы. К удивлению полицейского, в некоторых подворьях блеяли овцы, и мычали коровы. Он вошёл в один из живых дворов. Пожилая женщина разбрасывала пшено, которое моментально пропадало в куриных клювах.

– Добрый день, – громко воскликнул Вильницкий. – Вы не подскажете, где раньше был дом Чистяковых?

– Почему раньше, он и сейчас стоит. Хозяйка Зинка иногда приезжает. Вон зелёная крыша.

Вильницкий еле сдерживался, чтобы не побежать. Высокий, глухой, деревянный забор ограждал дом от любопытных взглядов, на воротах висел тяжёлый замок. В полной уверенности, что Малинина там, полицейский в прыжке зацепился за край и перемахнул ограждение. Дверь дома тоже оказалась заперта. Недолго думая, Валера разбил окно и проник внутрь. Алиса оказалась живой и невредимой. Глаза долго привыкали к свету, и она никак не могла поверить в своё спасение.

– Я думала, что останусь здесь навсегда, – Алиса заплакала. – Как вы меня нашли?

– Вам надо прийти в себя, потом всё узнаете с подробностями. Главное, что вы живы! Сначала в больницу. – Вильницкий помог женщине сесть в машину.

– Со мной всё в порядке. Лучше домой. Я просто мечтаю о горячем душе.

– Хочу просить прощения, – Валера выехал из деревни и направился в Москву. – Мы немного похозяйничали у вас дома. Чистякова пользуясь вашими ключами, проникла в квартиру и пыталась забрать, то, что с вами переправила из Турции. Но мы её уже ждали.

– А кто такая Чистякова?

– Ваша подруга Василиса!

– А казалась такой душевной женщиной! – Алиса покачала головой, её уже ничего не удивляло.

Валера отвёз женщину домой, а сам вернулся в Управление.

– Как вы думаете. Почему она не убила Малинину? – спросил Валера своего наставника.

– Потому что она нужна была живая до тех пор, пока Чистякова не нашла где лежат сокровища. И зачем руки пачкать в крови, со временем Алиса бы скончалась от голода в подземелье. Их план был прост. Перебраться за границу, на деньги, вырученные от продажи драгоценностей приобрести недвижимость, на остальные открыть счёт в банке. За такие вливания власти незамедлительно выдают паспорт гражданина Венгрии.

– Ещё в гараже рядом с домом я обнаружил тёмный автомобиль с заляпанными номерами и покорёженным бампером. Скорее всего, именно на нём пытались сбить Алису.

Перед Хлебниковым сидел молодой широкоплечий мужчина с сильными руками. Его можно было бы назвать красивым, если не маленькие, глубоко посаженные глазки, сверкающие из-под нависших надбровных дуг. Полицейский рассмотрел, что отросшие светлые волосы на голове и рыжая щетина отличались от окрашенной в тёмный цвет шевелюры.

«И ногти обкусаны, и волосы давно не крашены, – констатировал про себя Михаил. – Словно у привокзальной проститутки».

– Смысла молчать нет, арестована ваша мать. Сами понимаете, что ей есть что сказать.

– Да какая она мать, – прокашлявшись, заговорил Македонов. – Понятия не имею, за что отец выбрал именно эту женщину. Холоднее и лицемернее человека я не видел на свете. Бывало, придёт на родительское собрание в школу, всем улыбается, по голове меня гладит, а лишь выйдем за ворота, руку одёрнет и снова глыба льда. Пока я по экспедициям мотался, продала квартиру, ведь прекрасно понимала, что лишает меня последнего угла.

– И, тем не менее, вы обратились именно к ней.

– У меня не было выбора. Однажды, когда отец ещё был живой, я, сам не зная, почему проследил за Тамарой. Вот тогда узнал много интересного и про дом в деревне, и про её прошлое. Отцу ничего не сказал. Зато позднее, когда всплыла тема с драгоценностями, понял, что лучше Тамары подельника не найти.

– Как вы обнаружили клад?

– Раскопки делятся на сектора, не можем же всем составом на одном метре ковыряться. Мы с Андрисом находились на отдалении, за большими валунами, поэтому никто не видел момент обнаружения мешка. Да мы и сами в первый момент не поняли, что попало в руки. Я убедил приятеля пока ничего не сообщать профессору о находке. Вот дома рассмотрели, что попало в руки.

Македонов замолчал. В памяти ясно всплыл тот момент. После работы они заехали в лавку, купили еды и бутылку ракии. Выпив неразбавленный напиток, внутренности зажгло анисовым огнём. Нетерпение нарастало. Приятели очистили стол от всех предметов и вскрыли мешок. В первую секунду молчали, любуясь и перебирая драгоценности. Потом, словно две модницы в лавке с бижутерией начали примерять на себя серьги, браслеты, кольца, ожерелья и бусы. Они крутились возле зеркала и истерично хохотали, показывая друг на друга пальцами. После работы так торопились рассмотреть находку, что даже не умылись. На пыльных лицах и руках ярким огнём переливались сапфиры, рубины, изумруды, жемчуга и золото. Много золота.

– Что произошло дальше? – следователь перебил сладкие воспоминания.

– Утром, собираясь на работу, Кишфалуди положил все вещи в мешок и сказал, что необходимо находку показать профессору. Я кое-как убедил его подождать ещё немного. Хотелось ещё, хоть какое-то время чувствовать себя обладателем несметных сокровищ. После ракии у нас у обоих трещала голова, поэтому приятель особенно не спорил. Всю рабочую смену я вынашивал план, но ничего толкового на ум не приходило. У Андриса богатый дядя, дом на берегу реки в Венгрии, счета в банке от родителей, он никогда бы не присвоил клад. А что мне, нищему, даже без угла в бараке, которого лишила мачеха. Всё разрешилось само собой. Вечером Андрису кто-то позвони из Будапешта и сообщил, что дядя попал в клинику. В этот же вечер он приобрёл билет на самолёт по интернету. Пока приятель находился в душе, я на его имя купил ещё один, только на последний рейс.

– Вы разговаривали про клад?

– Решили обнародовать этот факт, когда Кишфалуди вернётся, – усмехнулся Македонов. – Я арендовал автомобиль, чтобы увезти друга в аэропорт, а дальше, вы, наверное, знаете.

Хлебников кивнул.

– Вы так легко убивали, неужели нельзя было по-другому?

– Я не прирождённый убийца, если вы спрашиваете об этом. Я шёл к своей цели и уже не мог остановиться.

– Как переправляли драгоценности?

– Сначала хотел использовать мачеху втёмную, но потом передумал. Барыг, скупающих антиквариат я не знал, а обращаться к первому попавшему рискованно – или обманет, или сдаст в полицию. В баре Кемера познакомился с семейной парой. Молодые, бдительности жизнь ещё не научила. Рассказал слезливую историю про дочь, которая почти год не видит отца. Я, мол, на раскопках, а жена одна ребёнка поднимает… да чушь какую-то нёс. Прошу, мол, привезите куклу, а бабушка встретит в аэропорту и передаст девочке. Согласились с большим удовольствием. Подарок приобрёл в лавке и нашпиговал ювелирными изделиями нутро. Коробку выбрал специально с прозрачной крышкой и перевязал лентой, чтобы таможенники видели ясно – это лишь кукла в национальной турецкой одежде.

– Потом вы переправили в коробке из-под духов с Зимушкиной, в кальяне, который вы подарили родителям Вовы Меньшикова. – Хлебников зло сверкнул глазами. – Сдружились с ними, в ресторан приглашали, а потом легко и хладнокровно жестоко убили их сына. Чтобы отправить остатки, самую большую партию в Турцию прилетает сама Македонова. Вы дублируете друг друга. Контролируете Малинину плотно. Она в автобусе сидит рядом, новая подруга предлагает выпить, а вы у бассейна подсовываете мягкую игрушку в сумку. Так?

– Примерно, – равнодушно согласился Македонов. – Хочу вам объяснить, я не убийца, обстоятельства так сложились.

– В этом вы будете убеждать суд, – следователь сложил бумаги. – Вы не знали людей, которых убивали, но Кишфалуди был ваш друг!

– Вы что думаете, друга тяжелее убивать? Все смотрят в глаза и недоумевают, почему смерть приходит именно к ним? – Македонов спрятал руки под стол, потянулся и забросил голову назад. – Вообще я – Шаман-Талтош уже должен находиться в Будапеште и оформлять дядино наследство.

– Ну, попробуйте магические силы, – Хлебников поднялся. – С ними только в ад!

***

Когда профессор получил известие о смерти единственного племянника и наследника, у него снова случился сердечный приступ. Домработница вызвала скорую, которая доставила больного в ту же частную клинику. Медсестра не удивилась, когда утром, придя на смену, увидела своего старого знакомого. Не удивилась потому, что ещё в первый раз, на её взгляд, не было надежды на то, что пациент выйдет из клиники не вперёд ногами, а своим ходом. И всё же больной, несмотря на преклонный возраст и тяжёлый диагноз, довольно скоро пришёл в себя. Доктора запретили ему возвращаться к активной лекторской деятельности, а прописали появляться в Университете в качестве консультанта, много гулять, есть постную пищу, играть в шахматы и лишь заглядываться на красивых дам. О последнем можно было не предупреждать: из среднего кармана брюк вся сила переместилась в голову. Его ещё бередили фантазии о женском теле, о страстях и неземной любви, но всё реже и реже. Профессор выполнял все предписания врачей буквально две недели. А когда порог особняка в пригороде Будапешта переступил полицейский и поведал о страшной участи близкого человека, старик безвольным тюфяком завалился прямо на мраморный пол. По странному стечению обстоятельств его поместили в ту же палату, и ухаживала за ним та же медсестра- беженка из Ливии. За несколько дней пребывания больной не проронил ни слова, он не подавал признаков жизни, только иногда дряблые веки дёргались, открывались глаза, но в них не скользила ни одна живая мысль, ни одна жизненная искорка. Медсестра по-деловому появлялась, меняла капельницы, ставила уколы, проверяла аппараты и датчики, подключенные к телу. Мониторы издавали монотонные звуки, показывая, что в теле ещё теплица жизнь, и только где-то высоко наверху было известно, как долго будет стучать сердце. В этот раз медсестра колдовала с капельницей и чуть не уронила от неожиданности стойку, когда за спиной услышала голос:

– Чёрт всегда хотел уподобиться Богу. Нам подсовывали истории о Сатане, Антихристе, которые толкают человека к духовной гибели. На самом деле существуют только мелкие пакостники.

«Да что ты знаешь о Сатане?– подумала девушка. Вот она видела это чудовище воочию, когда прилетали истребители, бомбили города и селения под видом борьбы с террористами. Дорога в рай выстлана благими намерениями! Мерзкие лицемеры, разрушившие до основания её страну! – Старик всю жизнь прожил в уютной Европе. Уж он-то свой покой никому не отдаст, не подвергнет риску своё существование до конца дней своих! Чёрта он не боится! А ты его видел? Чувствовал липкий страх, когда от ужаса немеет душа?»

Девушка мысленно укоряла старого профессора, не зная того, что в жизни и судьбе каждого человека невидимо присутствует или мелкий чёрт, или изощрённый Сатана. Старик не всегда был стариком, а уж тем более богатым профессором. После второй мировой войны, будучи ещё ребёнком, он просил милостыню на улицах разрушенного Будапешта. И он тоже видел деяния Антихриста. Медсестра не стала звать доктора, тихо присела на край кровати и нащупала пульс на руке больного. Старик оказался спокоен, черты лица разгладились, губы слегка порозовели и взгляд прояснился.

– Чёрт пытался сотворить человека из глины, но никак не мог вдохнуть в него жизнь, потому что может владеть материальным миром, но только Богу подвластен Дух, – старик попытался приподняться, но слабые руки не держали его. Медсестра принесла ещё одну подушку и подсунула ему под голову. – Чёрт никак не унимался, пришёл к Богу и попросил уступить души хотя бы самоубийц и утопленников. Бог согласился с одним условием: чёрт спустится на морское дно и сплетёт верёвку из песка. Конечно, бес не справился с задачей. И даже души грешников не достались бесу. Из всего следует, что ада нет! Душами ещё не родившихся людей, ныне живущих, и уже умерших распоряжается только Бог! Однако иногда чёрту удаётся сплести удавку из песка. В такую петлю попал тот человек, который убил моего племянника.

Профессор закрыл глаза и по морщинистой щеке побежали слёзы. Следующие несколько дней продолжалось переменчивое состояние. Пациент, под воздействием лекарств, практически всё время спал. Иногда приходил в себя, разговаривал, немного ел и даже пытался шутить. Медсестра запомнила последний разговор. Он лежал с открытыми глазами, обращёнными к окну. А там еле неслышно жёлтые листья покидали кроны деревьев, и мелкий дождь ленивыми каплями сползал по стеклу. Больной услышал, как вошла медсестра и, не поворачивая головы, заговорил. Ему уже было не важно, кто услышит монолог доктор, медсестра или посторонний посетитель.

– У венгров сохранилось поверье, что у каждого человека есть две души. Душа-дыхание неразрывно связана с телом и покидает его, когда человек умирает. Другая душа-тень или свободная душа. Она может покидать тело во время сна, дрёмы, или когда человек мечтает или фантазирует. Эта свободная душа может путешествовать в пространстве и времени, может пересекать границы и океаны. Венгры полагали, что она возникает в образе мыши, – старик повернулся, и облик его был спокоен, бледные руки лежали поверх одеяла вниз ладонями. – Я предпочитаю думать, что это птица, потому что мышь не способна на полёт. Когда человек близок к смерти, душа-дыхание готова вырваться из телесной оболочки. После ухода, она ещё девять дней скитается возле того места, где провела целую жизнь. Не важно, маленькую, долгую, интересную или не очень, но это была жизнь души! Ведь тело только инструмент! Душа-тень навсегда остаётся рядом с близкими людьми, в виде ангела-хранителя. Она предупреждает об опасности, предотвращает трагедии и приходит во снах, – медсестра стояла неподвижно возле кровати, догадываясь, что слышит последние слова профессора. – Знаете такое поверье, если синичка стучится в окно, это к близкой смерти. Сегодня птица стучала в стекло, и я понял её призыв – это мой мальчик, мой Андрис зовёт меня.

К вечеру пациенту стало хуже, его подключили к аппарату искусственного дыхания. Он впал в бессознательное состояние и через два дня тихо скончался. На другой день медсестра наткнулась на статью в газете о том, что научная общественность скорбит о смерти профессора истории Будапештского Университета, и о том, что учёный муж всё своё состояние завещал благотворительным организациям.

Оглавление

Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14 Глава 15