Зелье забвения (fb2)

- Зелье забвения 1968K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Нильсен

Татьяна Нильсен
Зелье забвения

Глава 1

Турция

Солнце поднималось из-за гор вяло и медленно, жарким светом разгоняя последнюю, ночную прохладу. Над водой разнёсся голос муллы из ближайшей мечети, который призывал верующих на утренний намаз. Витиеватая песня эхом прокатилась по тихим улицам и улетела в горы. И лишь сонная, рыжая дворняга, крепко спящая на тёплых камнях, дрогнула ушами, и опять погрузилась в сладкую дрёму. Снова наступила утренняя тишина, только море еле слышно катало прибрежную, разноцветную гальку. Лохматые, соломенные зонты закрывали шезлонги длинными рядами теней. Пляжная, шумная жизнь оживёт через несколько часов, а в половине шестого утра только заспанный уборщик – молодой парень в шортах и оранжевой жилетке на голое тело, лениво брёл по берегу. Ему невыносимо хотелось спать. Накануне вечером не сдержался и перебрал с ракией в уличной забегаловке «Старый дом». Вроде и выпил не много, но голова трещала, как ржавый чугунок. Всё потому что курил сигареты одну за другой, и ракию пил, не разбавляя холодной водой. Хотел попробовать, как русские за соседним столиком. Те закидывали стаканчики с чистым алкоголем часто и без закуски. У него уже в глазах плыло, а русским всё нипочём, ржали как кони, ещё и в пляс пускались. Упасть бы на один из лежаков и вздремнуть минут двадцать. Но парень взял себя в руки, потер глаза и дальше поволок большой пластиковый мешок, в который собирал бутылки из-под пива, минеральной воды, банки из-под Кока-Колы, стаканчики из-под мороженого и всякий мусор, который ежедневно оставляют после себя беспечные туристы. Мешок наполнился быстро, и уборщик свернул между ровными рядами лежаков, чтобы высыпать содержимое в большой, пластмассовый контейнер, стоящий в глубине пляжа. Он удивился, когда увидел одинокого туриста. Тот то ли остался со вчерашнего вечера, то ли пришёл до зари. Мужик полусидел в шезлонге в расслабленной позе. Из одежды на нём были только цветные плавки и тёмные очки. Парень с завистью подумал:

«Как хорошо быть туристом, можно нажраться пива или винища и уснуть без горя на пляже, а утром пойти в ресторан отеля, съесть жареную яичницу с сосисками или маленькие, куриные котлетки кёфте со свежими овощами и всё это запить горячим чаем или холодным морсом».

От мыслей о еде у него зажурчало в животе, но время для завтрака ещё раннее, рестораны, кафе, разные забегаловки откроются не скоро. Чтобы заглушить голод, он остановился недалеко от лежащего мужика, достал из кармана жилетки небольшую, пластиковую бутылку тёплой воды и жадно присосался. На свежем воздухе шум в голове постепенно затих. Он вернул ёмкость обратно в карман, вытер рот тыльной стороной ладони и присмотрелся к мужику. Казалось ничего особенного в том, что пожилой человек комфортно расположился в шезлонге. Странным показалось другое – мужчина худого телосложения имел мёртвенно-бледную кожу. Его руки расслабленно лежали вдоль тела, а самое отвратительное – изо рта выползла муха. Парень нагнулся, тронул старика за плечо и спросил сначала по-турецки, потом на ломаном английском:

– Простите, сэр, с вами всё в порядке?

Но пожилой человек молчал, и только солнечные очки криво сползли с качнувшейся головы. От прикосновения к холодному телу уборщик поёжился и брезгливо одёрнул руку. Где-то в груди, как чернильное пятно разлился страх. Он вдруг понял, что скорую помощь вызывать уже поздно. Парень бросил мешок и припустил бежать в ближайший отель, чтобы вызвать полицию.

Буквально через двадцать минут пустынный пляж запестрил голубыми рубашками полицейских и зелёной формой работников скорой помощи. Территорию пляжа опоясали полосатыми лентами, ранние туристы и сотрудники отеля толклись неподалёку и тихо переговаривались, прячась в тени деревьев. Солнце поднялось высоко и жарило во всю свою мощь, как всегда в начале июня на турецком побережье Средиземного моря.

Офицер криминальной полиции Эрин Исан через час собирался уходить домой после ночного дежурства. Он допивал кофе и мысленно планировал, как проведёт сегодняшний день. Полицейский вздрогнул от неожиданности, когда зазвонил внутренний телефон. Дежурный по управлению доложил, что на пляже близ отеля «Луна» обнаружен труп мужчины. Эксперты и скорая помощь уже выехали на место. Тот факт, что он не попадёт во время домой, турка не раздосадовал. Во-первых: он любил свою работу, а во-вторых: дома в это время никто не ждал. Эрин посмотрел на часы. Наташа, его жена уже спешила на службу в офис. Она работала в крупной, международной, туристической компании. В её компетенцию входило встречать, провожать, размещать туристов со всех стран бывшего СССР. Её рабочий день не ограничивался временными рамками, иногда уходила очень рано и возвращалась поздно, тем более в разгар туристического сезона. Они познакомились около года тому назад в Турции. Наташа проходила свидетелем по делу, которое вёл Эрин. Он не сразу разобрался в своих чувствах. О какой любви может идти речь? Пошёл пятый десяток, голова седая и работа сумасшедшая. Однако когда девушка уехала в Россию, он понял, что без неё жизнь теряет всякий смысл. Неизвестно, сколько времени Аллах отмерил для него и необходимо этот остаток прожить не в погоне за преступниками и не в обнимку с пистолетом, а рядом с любимой женщиной.

Эрин запер сейф, выключил кондиционер, рассовал по карманам телефон, сигареты, зажигалку, записную книжку, жетон, потом осмотрел кабинет ещё раз – не забыл ли чего, схватил со стола ключи от машины и вышел в пекло улицы.

Оказавшись на месте, полицейский осмотрется. Недалеко от кромки воды находилась волейбольная площадка с провисшей сеткой. Пляж в виде подковы не принадлежал какому-либо отелю и сюда мог зайти любой желающий. Несколько ресторанов, которые располагались по сторонам, поделили территорию, понаставив шезлонги – каждый своего цвета. Официанты, не без конкуренции обслуживали каждый своих клиентов. Плату за пользование лежаками не брали, но настойчиво приглашали или на обед, или охладиться ледяным пивом, или как минимум выпить чай. Уборщика нанимали в складчину. Ранним утром он чистил пляж от мусора и вывозил на общественную свалку за город. Всё это рассказал взволнованный парень, который обнаружил труп. Больше он ничего не знал, никого не видел и странные предметы не подбирал, даже мусор от страха в общую кучу не свалил. И после всех обязательных процедур уборщика отпустили восвояси, наказав находиться в границах города, во всяком случае, до выяснения личности мёртвого человека. А с личностью разобраться оказалось не так-то просто. О мёртвом мужчине не было известно ничего, даже то, каким образом он покинул этот мир – самостоятельно, или же по чьему-то принуждению. Следов насильственной смерти, при первичном осмотре не обнаружилось, документов удостоверяющих личность тоже. На немолодом теле наблюдались только плавки, и на носу скривились очки от солнца. Осмотр места происшествия тоже ничего не дал и когда перерыли весь собранный мусор, то сделали только один вывод – алкоголя за прошлый день и вечер праздная публика выпила гораздо больше, чем других напитков, но этот факт вряд ли мог пригодиться в расследовании.

«Да и будет ли расследование, – думал Эрин, – по всей видимости, пожилого туриста от жары и алкоголя хватил сердечный приступ, и вскоре надо ждать заявление от родственников или туристической фирмы на розыск соотечественника».

И всё-таки он дал указание оперативникам опросить сотрудников и туристов близлежащих отелей, ресторанов, кафе, на предмет выяснения личности бездыханного мужчины. С первых минут осмотра полицейский отказался определять человека в жертвы или плохого здоровья или убийцы. Пока не доказано одно из утверждений, безликий дядька, просто мёртвый старик. И даже, нельзя назвать смерть преждевременной, потому что человек на вид достаточно пожилой – лет семьдесят – восемьдесят, а может и больше. Эрин всегда возмущался в душе, когда читал в газете или слышал по телевизору слезливые соболезнования по поводу смерти какого-нибудь престарелого видного политика, научного деятеля или знаменитого артиста. Качал головой, когда слышал, что мол, так рано ушёл, преждевременно покинул этот мир, а мог так много ещё сделать…

«А сколько надо? – думал полицейский, – Двести лет? Недостаточно прожить восемьдесят пять, девяносто пять и умереть просто от старости, от того, что организм просто устал носить и питать это тело?»

К старости и смерти полицейский относился философски. Самое главное с достоинством принимать любое состояние своего организма. Умирает только оболочка, душа вечна. В голове всплыли слова из Корана:

«Он – тот, кто даровал жизнь вам, и Он ниспошлёт смерть вам, а затем снова жизнь».

Эрин не считал себя строгим приверженцем Ислама, но жить с верой в бесконечность бытия легче, чем ждать неминуемого и мучительного конца. Его мысли прервал невысокий, толстенький патологоанатом, он махнул рукой, чтобы санитары уносили тело в карету скорой помощи, а сам подошёл к полицескому.

– Ну, что я могу тебе доложить: смерть наступила более восьми часов назад, примерно в девять – одиннадцать прошлого вечера. И пока точно сказать не могу, но предполагаю, – коротышка поднял толстый палец, – что его отравили. Завтра утром доложу всё точно. А если хочешь, так можешь присутствовать на вскрытии, приходи часа через два, предварительно будешь знать кое-что.

– Спасибо, я постараюсь, хоть и не очень нравится мне эта мрачная процедура.

Полицейский ехал на машине по большому, курортному городу, который только начинал просыпаться. Служащие торопились на работу в свои офисы, бакалейщики протирали огромные витрины, заставленные свежей выпечкой, дворники катили газонокосилки, распространяя аромат свежескошенной травы. Эрин любил этот город, свою работу и русскую жену Наташу. Они поженились несколько месяцев назад и ещё не успели наговориться, насмеяться, да и просто насладиться друг другом. Она самостоятельная, умная, эффектная, слегка за тридцать. Ему, опытному полицейскому глубоко за сорок. У каждого своя прошлая жизнь, своя религия, воспитание и понимание счастья. И только одно общее – они любят друг друга. Этого чувства оказалось достаточно, чтобы построить семью. А они её складывали по кирпичикам, уступая друг другу и уважая интересы каждого. Когда он думал о ней, то становилось радостно и тепло, наверное, так думает каждый человек, который долго жил в одиночестве, а потом встретил свою вторую половинку.

Несмотря на то, что сегодня законный выходной, Эрин решил заехать домой, принять душ, перекусить и снова отправиться в управление. Интуиция подсказывала, что с утренним трупом не всё так гладко, вероятно придётся много потопать и попотеть, пока выяснится что это за человек. Но он даже не подозревал, сколько запутанных узлов придётся развязать в этой странной и страшной истории.

В управление полицейский вернулся к концу рабочего дня. Он не горел желанием присутствовать на самой процедуре, и надеялся, что коротышка патологоанатом уже закончил вскрытие, и ему есть что рассказать. Так и оказалось, доктор начал без предисловий:

– Так вот слушай: мужчина возраста лет семидесяти-восьмидесяти. Отравлен лимонадом, в котором находился цианистый калий. Алкоголя в крови не обнаружено. Скончался примерно в девять часов вечера. Вероятно европеец. Рост сто восемьдесят пять. Без особых внешних примет. Наколок и татуировок нет. Есть шрам на правом колене и на предплечье небольшой. Давний перелом левой ноги и перелом рёбер. Интересно одно, что шрамы и переломы все разного возраста. Все телесные повреждения характерны для автомобильных аварий, из чего я бы мог предположить, что этот человек имел профессию, связанную с вождением автомобиля. У него очень дорогие зубные импланты. Такие процедуры в Турции делает только несколько клиник в крупных городах, но в производстве используются немного другие компоненты, отличные по химическому составу. Так что зубы из другой страны, – толстяк хихикнул над своей шуткой, но быстро взял себя в руки и продолжил. – Очень похожие делают в Германии, Чехии, Греции, но я не уверен и буду проверять. Далее, он не имел процедуры циркумцизии, то есть у него не было операции по обрезанию крайней плоти.

– Он что не мусульманин? – вклинился в доклад Эрин.

– Похоже на то, – на секунду задумался доктор, – так я продолжу: внутренние органы в относительном порядке для этого возраста, но имеется сосудистое заболевание. Мужик мог прожить ещё много лет, но смерть поджидала в любую минуту. От закупорки рисковал умереть в любой момент. Медицина справляется с такой болезнью. Европейские клиники делают эти операции очень успешно, но достаточно дорого. Судя по зубам, этот человек был далеко не бедным, и, наверное, мог позволить решить эту проблему, но смею предположить, что её никто не диагностировал. А если точнее, то, скорее всего мужик долгое время не посещал доктора. А может и посещал, и знал, да только решил, сколько отпущено, столько и проживёт, потому что в таком возрасте ложиться под нож хирурга, достаточно рискованно, – патологоанатом с отрешённым видом погладил себя по круглому животу. – Но сейчас для него уже ничего не имеет значения, смерть пришла с другой стороны в виде лимонада, напичканного ядом.

– Может он самостоятельно и добровольно выпил яд? – рассуждал Эрин. – Жизнь не сложилась, жена изменяет, знал, что умрёт скоро и решил не дожидаться страшного конца, причин может быть множество.

– Он и выпил добровольно, но вероятнее всего мужик не знал, что в лимонаде есть ещё и яд. Дело в том, что рядом с трупом ни стакана, ни бутылки из-под лимонада не нашлось. Предположим, что мужчина выпил напиток, потом встал, сделал несколько шагов, чтобы бросить всё в урну с мусором, потом вернулся, устроился удобней и отдал богу душу. Только концентрация яда была настолько высока, что он не смог бы даже подняться.

– Я понял, тот, кто дал зелье, всё выбросил в урну с мусором или забрал с собой. Мужчина скончался вечером, а уборщик начал уборку рано утром следующего дня.

– Именно! Поэтому версию о самоубийстве, я бы не рассматривал. И самое интересное: о состоятельности говорят его очки, они сделаны из жёлтого золота и инкрустированы бриллиантами!

Эрин присвистнул удивлённо, и задумчиво произнёс:

– Так получается, помер себе мужик на второсортном, общественном пляже, а на переносице у него целое состояние, и тот кто цианид подсунул, наверное, не догадывался о ценности этой безделицы, иначе бы не оставил драгоценности на мёртвом носу?

– Очень может быть, – живо откликнулся коротышка, – то, что эта вещь очень ценная и дорогая, может понять только профессионал, и то при ближайшем рассмотрении.

– Что с отпечатками пальцев?

– Ничего, по нашей картотеке не проходят. На очках пальчики только этого старика.

– Мужик ел что-нибудь перед смертью? Может его запомнили в одном из ресторанов?

– Нет, желудок пустой, только лимонад и такая доза цианида, что можно завалить трёх слонов. Яда не пожалели, сыпали чтоб наверняка помер. Если концентрация цианида превышает 0,2 миллиграмма, то смертельный исход наступает за десять минут. При высоких дозах яда, симптомы острого отравления развиваются молниеносно: человек теряет сознание, потом наступает мгновенный паралич дыхательных путей и блокируется работа сердечной мышцы.

– Поэтому никто даже не заметил, что рядом мёртвый человек, и как он умирал. Как же теперь узнать кто он, как попал на пляж и за что его умертвили?

– Думай дорогой, а я сказал всё, что узнал на данный момент. Хотя ещё не закончил, может, будут другие, интересные детали, завтра принесу письменный отчёт. Да, ещё вот что: у него ухоженные руки и ноги, профессионально сделан маникюр и педикюр. На левой руке он носил часы и кольцо, рука загорела, а белая полоса осталась, и на пальце тоже, но ни часов, ни кольца при нём не было, как ты знаешь.

– Из мусора удалось что-нибудь наковырять?

– Побойся бога, Эрин, прошло всего несколько часов после обнаружения тела. Мы же не фокусники, дай время! Эксперты работают буквально в поте лица!

Эрин поблагодарил доктора и быстрым шагом пошёл по длинным коридорам в прохладу своего кабинета. Закария – его помощник сидел со скорбным лицом за столом и печатал на компьютере отчёт. Его дружбу с оргтехникой никак нельзя было назвать крепкой. Оформлять документацию являлось для него трудом просто непосильным. Этот здоровый, крепкий, сорокалетний мужик предпочитал работу живую – опрашивать свидетелей, сидеть в засаде, задерживать преступников, а не тыкать большими пальцами в клавиатуру, при этом придумывать грамотный текст.

– Приветствую шеф! – вскочил помощник.

– Привет, – Эрин показал жестом, чтобы Закария сидел. – Есть новости по мужчине с пляжа?

– Пока ничего. В нашей базе данных его отпечатков пальцев нет. О пропаже никто не заявлял. Я опросил официантов и владельцев ресторанов, но его никто не помнит, да и в это время – после девяти вечера посетителей почти нет, и они закрывают свои лавочки. Оперативники ещё работают, показывают фото в городе, на пляже и в близлежащих отелях. Позднее художники подредактируют фото трупа, и объявим розыск через средства массовой информации.

Дальше Эрин заскочил в аналитический отдел, где с важным видом восседал его друг и коллега Феррат. Он пил чай от чего пот струился по лицу, и голубая рубашка прилипла к полному телу.

– Ты что измываешься над собой? – усмехнулся Эрин, – или это новый способ для похудения?

– Не смешно. В такую жару сидеть в закрытом кабинете со сломанным кондиционером, это преступление, – заныл Феррат и тут же оживился, – а давай махнём на берег, купим по бутылочке холодного пива и искупаемся.

– А давай, только без пива и купания.

Они приехали на пляж, где утром обнаружили тело. Владельцы ресторанов уже сняли заградительные, полосатые ленты, чтобы не пугать отдыхающих. Берег кишел полуголыми людьми, дети с визгом прыгали на волнах и яхты, бросив якоря, качались в лазурной воде. Как будто никогда и не лежал здесь мёртвый человек. Только сейчас Эрин понял, почему обслуживающий персонал не обратил внимания на задержавшегося туриста. Лежаки стояли лицом к морю, а рестораны располагались за спиной отдыхающих. Шезлонг с мёртвым мужиком был поднят, он как бы полусидел, поэтому ни официанты, ни редкие в этот вечерний час посетители не могли его видеть. Но как-то он попал сюда, не с неба же прилетел? Они разделились – Феррат отправился побеседовать с отдыхающими, а Эрин в рестораны. Он решил поговорить с обслуживающим персоналом не потому, что не доверял Закарии, который с утра уже беседовал с каждым, а потому что коллега мог что-то пропустить и лучше ещё раз всё проверить. Вскоре кое-что выяснилось. Прыткий, молодой официант, увидев фотографию трупа, узнал мужика. Когда он ходил, собирал посуду, то предложил выпивку и пожилому мужчине, но он, махнув рукой, отказался. В его ресторане есть камера видеонаблюдения, которая направлена на вход, можно просмотреть и выяснить, когда пришёл этот мужчина. С ним официант не разговаривал. Появился дядя один, или с кем-то, не знает, просто не обратил внимания. Видел около восьми вечера. Помнит точно, потому что в девять на ужин ждала тёща, и он следил за тем, чтобы не опоздать. И ещё одна туристка сообщила, что её лежак находился рядом. Она уже собиралась уходить, как мужчина и красивая дама устроились под зонтом. Женщина обратила на них внимание, потому что в это время солнце уже пряталось за скалу, и для загара было время не совсем подходящее. Дамочка была в красивом, закрытом купальнике, на голове повязан платок, в пол лица тёмные очки, и, кажется, небольшая, пляжная сумка. Но не эти мелочи ей врезались в память, а красивое кольцо на среднем пальце с большим бордовым рубином. Почему запомнила именно это? Так потому что на пляже все в купальниках, все с пляжными сумками и в солнечных очках, а вот драгоценности люди не одевают, боятся потерять в волнах. На пожилом мужчине видела только плавки и очки. Да и не рассматривала она его толком. Самая большая странность, которая удивила сыщиков, заключалась в том, что на паре не было никакой другой одежды. Не могли же они в таком виде появиться из города, если только не приехали на машине. Вся надежда на камеры видеонаблюдения. Вот этим он и загрузил Феррата, а напоследок наказал:

– Попроси женщину со всеми подробностями описать, а лучше нарисовать кольцо. Когда закончишь здесь, зайди, пожалуйста, к патологоанатому, у него есть дивные очки, которые были на трупе. Может, что-нибудь нароешь через них на хозяина. Я поехал спать. Завтра встретимся.

Собственно на этом следствие застопорилось. Они на сто раз просмотрели видео с камер наблюдения, но эта парочка не проходила через главный вход из города и назад. Значит, они попали на пляж другим путём. Но каким? Только с воздуха или моря. Воздушный путь они исключили сразу – незаметно на парашюте не приземлиться, и осталось только море. Пляж с двух сторон окружен скалами, есть возможность вплавь причалить к берегу, оставить за валунами лодку, и пробраться на многолюдный берег незаметно. Но вот для чего вся эта морока? Затащить старика на берег, напоить цианидом и опять раствориться в море? Вероятно, что так и было, и лимонад с ядом приготовила спутница умершего. Эксперты из всего мусорного хлама выудили пластиковую бутылку и стаканчик с остатками цианида, из которого мужчина выпил отравленный напиток. Эксперты обнаружили на пластике отпечатки пальцев трёх разных человек. Одни пальчики принадлежали покойному, а остальных нет в базе данных. Они сделали запрос в береговую охрану, но у тех никакой информации не имелось, никто не нарушал закон, нелегально в турецкие воды не заходил. Пришвартованные яхты, которые находились в прибрежной зоне стояли под турецкими флагами, а проверять каждое частное судно у них нет ни причин, ни полномочий.

Очень интересную информацию раздобыл Феррат. Несколько лет назад немецкая автомобильная компания «Майбах» заказала в ювелирной компании всего пять пар роскошных, солнцезащитных очков в честь одной серии автомобилей «Майбах». Заказчик не поскупился на расходы. Оправу ювелиры выполнили из восемнадцати каратного, жёлтого золота и инкрустировали ста семидесяти четырьмя бриллиантами весом в один и восемьнадцать карат. Дужки очков с логотипом «Майбах» изготовили из воловьего рога. Казалось, эта информация сузит круг, и они смогут выяснить имя владельца шикарных очков. Но автомобильная компания отказалась открывать имена покупателей, в основном по тому, что восемь из десяти были анонимами, а двое до сих пор являются представителями совета директоров концерна, находятся в добром здравии и на своих постах. И всё-таки главная причина неразглашения информации состояла в другом – оценивались очки в 60 тысяч долларов! А для любой уважающей себя коммерческой компании, конфиденциальность одно из условий существования.

Тело умершего, по правилам, пролежит в морге ещё месяц и если не обнаружатся родственники, то его захоронят на общественном кладбище, как неопознанное. Разные, важные дела закрутили следователей, и на папку с делом по отравленному мужику в дорогих очках легли другие более важные и насущные дела.

Глава 2

Москва

Пашка рос пареньком смирным, добрым и доверчивым. Мать во всём винила женское окружение и мягкое воспитание. Она волновалась за его будущее – ведь каждый сможет обидеть или использовать её мальчика. И что готовит судьба, когда окунётся в самостоятельную жизнь, поступив в студенческую среду. А то, что он станет студентом ВУЗа, мать не сомневалась – Павел прекрасно учился и без особых усилий с серебряной медалью закончил школу. Каково же было удивление окружающих, когда парень, даже не пытаясь сдать вступительные экзамены в какой-нибудь институт, устроился на работу в автомастерскую недалеко от дома. А для матери это стало просто шоком, не такое будущее она пророчила своему единственному сыну. Через год паренёк добровольно отправился в Армию, а по возвращении открыл двери всё того же автосервиса. Два дня назад Пашке стукнуло двадцать девять лет. Он был высок, строен, чёрные волосы стрижены коротко и стильно. Одевался парень модно и даже несколько кичливо. Сам не знал, от кого передалось чувство вкуса – с матерью жили весьма скромно. Невзирая на это ему нравилась дорогая обувь, лайковые перчатки, шёлковые шарфы и кашне. Одно огорчало: всегда грязные руки, как бы он их не драил, мазут намертво впитался в ладони и пальцы. И это единственное, что могло слегка опечалить безоблачное существование. А в остальном он считал себя счастливым человеком. На здоровье не жаловался, работу свою любил, девушки ходили табунами, денег получал достаточно, чтобы иногда посещать ночные клубы или рестораны. Даже с недвижимостью неимоверно повезло, поселился отдельно от матери в квартире, которую оставила по наследству бабуля. Чего ещё мог желать молодой повеса? Пашка предполагал своё будущее: когда-нибудь он встретит единственную – неповторимую, женится и у него появятся дети, скорее всего много. С количеством пока не определился, но точно, что не один. Сам рос один одинёшенек, ни брата, ни сестры. Никто не помогал с уроками и не заступался на улице. Мать займётся воспитанием внуков и научится стряпать пирожки с блинами. А по выходным они всей семьёй будут на даче собирать смородину в жёлтое эмалированное ведро и варить на зиму варенье. Дачу они никогда не имели, но мечты роились в голове настолько чудесные и реалистичные, что Пашка твёрдо решил – дача обязательно появится!

Всю жизнь его окружали женщины – мать, бабушка, воспитатели в детском саду, учителя в школе, соседка по парте. Он остро нуждался в мужской компании, завидовал пацанам, которые проводили время со своими папками в голубятнях, в походах в горы, на велосипедных прогулках, да и просто когда приходили на родительское собрание. Он не знал своего отца и когда был маленьким, а потом подростком всё время терзал мать расспросами. Однажды, когда исполнилось одиннадцать лет, мать открыла великую тайну: оказывается, что его отец настоящий грек и мало того, когда-то он стал чемпионом мира в гонках «Формулы 1». Пашка некоторое время невероятно гордился, что он сын чемпиона мира, но со временем насмешки друзей и одноклассников стёрли это чувство. Повзрослев, до него дошло, что мать просто придумала всю эту историю. У кого-то были мифические отцы – герои лётчики, разведчики, моряки, ну а для него матушка хотела чего-то исключительного. Хотя все отмечали, что парень превратился из мальчика в красивого юношу со смоляными волосами, спортивной фигурой, прямым носом и действительно необычайно смахивал то ли на грузина, то ли на итальянца, то ли на грека. Вскоре Пашка сделал одно открытие, которое впоследствии превратилось в навязчивую идею. Однажды он залез в письменный стол на полку с бумагами, в поисках какого-то необходимого в тот момент документа, и наткнулся на пачку старых писем. Мать находилась на работе, и он расположился за столом, просматривая конверты. В век интернета и сотового телефона эта пачка писем выглядела, как что–то ископаемое вроде бивня мамонта или старинного фолианта, написанного от руки с обложкой из натуральной, буйволиной кожи. Он рассматривал разноцветные марки из разных стран -Италии, Аргентины, США, Австралии и большинство писем приходило из Греции. На конвертах значились одни и те же и отправитель, и получатель. Корреспонденция адресовалась матери, а отправлял письма какой-то Аргирис Дракопоулос.

«Вероятно, это и есть мой возможный отец, – размышлял Пашка, – недаром отчество мать присобачила Аргирисович. Видать папаша не счёл необходимым предъявлять свои отцовские права, и фамилия осталась от матери – Пушков, а не эта жуткая для русского слуха «Дракопоулос».

Он никогда не получал писем, но знал, что читать чужие послания нехорошо. Раздумывал недолго – мать на работе, спросить разрешения не у кого, а любопытство просто распирало. Тогда парень решил только просмотреть содержимое, не вникая в суть. Но так не получилось, Пашка не только вник, но и проникся этим эпистолярным романом. Исписанные английскими буквами листки уже пожелтели от времени, зато шариковая ручка сохранила чёткость строк. Писать, читать и даже размышлять на этом языке для Пашки, было делом обычным. В молодые годы мать закончила факультет иностранных языков в одном московском ВУЗе, потом успешно работала внештатным гидом -переводчиком в «Интуристе», а вечерами брала переводы научной и художественной литературы. Она с самого детства разговаривала с сыном на двух языках.

Пашка сварил себе крепкий кофе в турке, сел у окна на кухне и задумался. Прочитанная история впечатлила, но чувствовал он себя неуютно, как будто заглянул в замочную скважину и увидел чужую, приватную жизнь. В письмах не содержалось ничего постыдного или порочащего мать или гипотетического отца. Но про себя парень решил: надо обязательно рассказать матери о том, что прочитал письма. И не только потому, что он вторгся на чужую территорию, пусть даже это прошлое собственной матери, ещё и потому что она должна ответить на множество вопросов. Ведь это прошлое касается и его! Положив стопку назад в стол, решил немного переждать и отложить разговор до лучших времён. Несколько дней Пашка ходил в задумчивости, и в один из вечеров как умел, накрыл стол фруктами, бужениной, всякой зеленью, а в центр поставил бутылку французского, розового вина, которое любила мать. Потом дождался, когда она придёт из института, где преподавала английский, и торжественно пригласил на ужин.

– О, что за повод? – изумилась Лидия Николаевна, отщипнув виноградинку.

– Прежде, идите мыть руки, мадам, – Пашка повернул мать за плечи в сторону ванны.

Лидия Николаевна мыла руки над раковиной, и разглядывала себя в зеркало. Ей нравилось отражение, пусть даже немного усталое после рабочего дня. В свои пятьдесят выглядела прекрасно, во всяком случае, она так думала. Женщине были не по карману фитнес центры, дорогие косметические салоны, но летом она бегала трусцой в парке, а когда наступали холода, делала гимнастику в квартире, покупала замороженную смородину, клубнику, малину и накладывала на лицо самодельные маски. Несмотря на домашнюю терапию, морщинки вокруг глаз и на шее множились, но печаль от этого не возникала, хватало мудрости принимать факт зрелости как неизбежность. Кавалеры, конечно, приударяли. Лидия Николаевна позволяла ухаживать за собой, принимала цветы, ходила в театры и на концерты. Иногда отношения заходили далеко, но к себе домой для этих целей женщина никого не приводила, считала, что эта территория принадлежит только ей и сыну. После смерти бабушки – её матери сын переехал жить в маленькую хрущёвку, и это казалось справедливым, мальчик должен когда-то научиться самостоятельности: готовить для себя еду, стирать носки и утюжить рубашки. Но разделиться окончательно не стремились, они были очень привязаны друг к другу, часто перезванивались, вместе ходили в кино и устраивали такие ужины как сегодня. Лидия Николаевна не особенно удивилась, когда увидела накрытый яствами стол. Только отметила про себя странный момент – сын прятал глаза, вид имел суетливый и загадочный. Даже радужные мечты пронеслись лёгким ветерком: вдруг Павлик скажет, что собрался жениться, и она вскоре станет бабушкой…

Когда сели за стол и выпили вина, Лидия Николаевна не выдержала и поторопила сына:

– Паш, колись, что ты там задумал? Я должна начинать волноваться?

– Да нет мам, причин для волнения нет, – Пашка тщательно и сосредоточенно пережёвывал кусок мяса, собираясь с мыслями, через минуту глотнул вина и оторвал глаза от тарелки. – Я прочитал письма.

– Ты про что? Какие письма? – мать не сразу сообразила, о чём речь.

– Я имею в виду твою переписку с Аргирисом Дракопоулосом. Да, да знаю, отвратительно совать нос в чужие тайны! Без твоего ведома я не должен этого делать! Извини, но не смог удержаться…

– Не извиняйся. Нормально, я не сержусь. Наоборот я просто обязана давно рассказать эту историю. Только всё время что-то мешало, сначала ты был маленький, потом подрос, но оставался ещё маленьким для понимания этой сложной ситуации. Потом думала, что факт знакомства с Дракопоулосом уже не имеет значения. Ведь самое главное, что ты есть у меня, остальное уже не играет никакой роли!

– Как ты можешь так говорить! Я всё время думал, что грек, чемпион мира «Формулы1» это всего лишь плод фантазии. Ты его выдумала лишь для того, чтобы я не донимал вопросами об отце! Оказывается, он существует на самом деле!

Лидия Николаевна погладила сына по коротким волосам.

– Так что хочет услышать мой сын? Комментарии к письмам?

– Всё, я хочу знать всё!

Таких любовных событий как у его родителей, история знает великое множество. Они встретились случайно и не случайно, неожиданно и ожидаемо, в общем, их встреча произошла по законам провидения, физики и вселенной. Два человека оказались в одном месте, в одно и то же время. Шёл 80-й год, год проведения Московской Олимпиады. Её – вчерашнюю студентку Лиду, с хорошей репутацией и характеристикой прикрепили, ещё с двумя девушками, к команде из Греции. Так как Олимпийские игры проходили в СССР некоторые государства отказались участвовать по политическим соображениям. Наряду со многими антисоветски настроенными странами, Греция бойкотировала Олимпийские игры в Москве, и группа приехала в индивидуальном порядке, с разрешения своего олимпийского комитета. Кое-кому комитет оплатил поездку, некоторые приехали за счёт спонсоров, а любители спорта платили за удовольствие посмотреть невероятное шоу из своего кармана. Несколько человек из общей команды участвовали в соревнованиях по парусному спорту. Регаты проводились на берегу Балтийского моря в пригороде Таллина. Так вот после торжественного открытия Олимпиады, юной, красивой девушке Лидии комитет комсомола института доверил сопровождать спортсменов к месту соревнований. Ей доверили поселить группу в гостиницу, а в свободное время показать и рассказать о России, о пятнадцати героических республиках и конечно о Таллине. Как правило, возле спорта крутится гораздо больше людей, чем настоящих спортсменов-профессионалов, поэтому компашка для поездки в Таллин собралась внушительная. Помимо непосредственно яхтсменов, на побережье отправились сопровождающие лица-тренеры, доктора, массажисты. Вот к этой категории и относился Аргирис Дракопоулос. Он был очень красив, имел спортивную фигуру, белозубую улыбку и прямой, гордый нос. Лидочка не считала себя серой мышкой. В институте ухлёстывали всякие юноши, приглашали на свидания, и она как-то целовалась с одним, но чтобы на неё обратил внимание такой греческий Аполлон, даже представить не могла. Тем более с такой большой разницей в возрасте – он был старше на двадцать лет! Тогда она об этом не думала, не знала, и вообще закружилась кругом голова от внимания такого мачо. Да и атмосфера располагала к романтическим чувствам – Балтийский берег, праздник на каждом углу, толпы разноговорящих, разнодумающих, весёлых, спортивных, нарядных людей. Романтическая история произошла во время жёсткое и не простое, все и вся держалось под контролем определённых служб, но почему-то этот взрыв чувств прошёл мимо глаз и носов этих самых органов. Она, как переводчица, сопровождающая спортсменов, жила с другими девушками-гидами в этом же отеле, поэтому парочка имела возможность уединяться так, чтобы никто не заметил. Налетела буря, взвился ураган чувств, эмоций и страстей. Никто из них не думал, что произойдёт дальше. Их не интересовала политика, кордоны, препятствия, закрытые границы. Они любили друг друга здесь и сейчас. Аргирис вёл себя как опытный любовник, а Лидия окунулась в чувства без памяти, но прекрасно понимала возможные последствия. Неожиданно настало время разлуки. Они сидели на стадионе Лужники, держа друг друга за руки, и смотрели прекрасное зрелище- закрытие Олимпийских игр. Глаза Лидии пузырились слезами, а когда взмыл в небо символ игр олимпийский мишка, и Лев Лещенко с Татьяной Анциферовой запели грустную песню прощания, девушка не смогла сдержать рыдания. Ей было невероятно горько и печально от того, что это прекрасное время заканчивается и Аргирис улетает. Не известно встретятся ли они снова. Он ничего ей не обещал, а она ждала и надеялась услышать слова, которые хочет слышать каждая женщина. Жгучий грек говорил, что любит её, да вот только замуж не звал. И от этого становилось горько и тоскливо. Но по- настоящему Лида испугалась, когда поняла, что у неё будет ребёнок. Слава Богу, мать оказалась женщиной по тем временам продвинутой. Она не терзала беспутную дочь Лидку упрёками, а только сказала:

– Хоть ты бестолковая и бесхребетная, аборт делать не будешь. Бог дал такое счастье и хвала ему. Вырастим и выкормим! Рожай!

А письма он отправлял часто. Писал, что скучает, любит, грустит и хочет каждую минуту находиться рядом, особенно когда узнал, что Лида беременна. Он присылал деньги –доллары. Грек складывал в несколько слоёв бумагу, а внутрь стодолларовые купюры. Это для того, чтобы деньги невозможно было рассмотреть на свет и украсть. Так он делал несколько раз. Лида с матерью скопили приличную сумму и в один прекрасный момент отправились в инвалютный магазин «Берёзка». Там продавался отличный, импортный товар и только за валюту. Дамы наведывались в священный универмаг несколько раз, никак не решаясь на чём же остановиться. В итоге приобрели датский холодильник серебристого цвета «Rosenlew», две пары финских зимних сапог, канадскую дублёнку для Лидии и много всяких вещей для малыша. Стояло время тотального дефицита, достать что-то приличное в массовой торговле имели возможность единицы, имеющие допуск к кормушке, и когда Лидия фланировала по двору в светлой дублёнке, соседки завистливо сглатывали слюну и отводили взгляд. Он звал её в Грецию, но поехать в капиталистическую страну не представлялось возможным. Самое большое, на что они могли рассчитывать это встретиться в Болгарии на «Золотых песках» или в Венгрии на озере Балатон. Сам он приехать не мог, потому что постоянно тренировался и вскоре после рождения Павлика грек стал чемпионом мира в гонках «Формулы 1». Об этом Лида узнала из новостей по телевизору, случайно услышала, когда в программе «Время» передавали новости спорта. Позже он прислал радостное письмо и снова доллары. Она не понимала почему приходят деньги именно таким образом, а не почтовым переводом, но спросить стеснялась – вроде как выпрашивает дотацию на постоянной основе. Маленький Пашка занимал всё время, мать работала посменно на фабрике, и помогать было некому, поэтому любовь к Дракопоулосу постепенно ушла на второй план. Когда она устроила сына в детский сад и вышла на работу, чувства сместились вовсе на третий. Да и его пыл постепенно угасал, денежные письма появлялись всё реже, вскоре и вовсе сошли на нет. Но любовь Лидии не померкла совсем, она ещё долго тосковала и плакала в подушку. В ней тлела и долго жила обида за то, что он оставил её одну с ребёнком в стране тотального дефицита, вынужденную еле сводить концы с концами в то время, как он барствует в своей Греции.

– Мам, но время менялось, появились сотовые телефоны, компьютеры, интернет, есть возможность без проблем выезжать в любую страну мира. Почему ты не пыталась его найти?

– А зачем? Он же не пытался найти и вернуть меня.

Лида задумалась. И правда, почему она никогда не хотела выяснить о нём хоть что-нибудь? В глубине души, сама себе отвечала на этот вопрос – просто боялась узнать то, чего просто не хотела знать. Например, что он женат, что у него счастливая, большая, греческая семья. Она предпочитала витать в потускневших от времени иллюзиях и верить в то, что Дракопоулос до сих пор верен той девушке Лиде, любит только её и что они когда-нибудь будут вместе. Её размышления перебил Пашкин голос:

– Может ты и права. Он же прекрасно знал о моём существовании и никогда не пытался увидеть.

– Я, конечно, посылала твои фотографии, писала, каким ты растёшь и этого для него, наверное, оказалось достаточно. Греческие мужчины любвеобильны и ветрены – это моё убеждение. Надеюсь, что ты пошёл не в отца и скоро у меня появятся внуки.

Лидия встала из-за стола, чмокнула сына в макушку и отправилась на кухню мыть посуду. Воспоминания всколыхнули былые чувства любовь, обиду, ревность. Она вспомнила, как болел маленький Пашка, как тяжело приходидось без денег, когда началась Перестройка, как хоронила маму. И рядом никогда не было надёжного, мужского плеча. А уж сейчас, когда сын опора, она не собирается с собаками и фонарями бегать по Европе в поисках прежних чувств.

Пашка принёс из комнаты грязные тарелки, бокалы и открыл ещё одну бутылку розового вина.

– Мам, давай ещё выпьем, а посуду я сам позже помою.

Лида вытерла руки о фартук, и они опять сели напротив друг друга, уже на кухне. Пашка разлил вино и торжественно произнёс:

– Теперь выпьем за нас с тобой! – чокнувшись, опрокинул в себя полный бокал, перевёл дух и вытер ладонью рот. – А может он помер?

– Кто? – Лидия легко захмелела и не сразу сообразила, что сын вернулся к прежней теме. – А, Дракопоулос? Не могу знать, хотя профессию он имел опасную.

– Да не опаснее чем у шахтёра или космонавта. Живёт, наверное, на вилле возле моря толстый, старый хорёк и в ус не дует, – презрительно произнёс Пашка.

– Не говори плохо про отца! – прыснула от смеха Лида. – А про старого хорька ты, наверное, угадал! Ему сейчас где-то семьдесят. Вот то, что ты любишь в машинах ковыряться, так это точно его гены. Давай-ка, выпьем за твоего папашу, я ему невероятно благодарна за то, что у меня есть ты!

В этот вечер Пашка не пошёл в свою холостяцкую квартиру, а от выпитого вина и избытка новой информации только смог дотащиться до дивана в своей комнате, и уснул крепким сном. Мать убрала остатки еды в холодильник, заварила крепкий чай и уставилась в окно. Там бурлила жизнь, сверкала неоновая реклама, бежали машины по дорогам, оставляя разноцветные следы. В город пришла весна, снег уже сошёл, но на дорогах чавкала слякоть, и сыпал мелкий дождь.

«Скоро лето, – подумала Лидия Николаевна, – не махнуть ли мне в Грецию на пару недель? Подкоплю денег, у Пашки немного займу и махну».

Глава 3

Сибирь

Она проснулась от головной боли и от отвратительной сухости во рту. Язык словно присох к нёбу и превратился в жёсткую, наждачную бумагу. Женщина попыталась разлепить ресницы, но каждое движение гулким эхом отдавалось в затылке и висках. Но жажда заставила скинуть ноги с кровати. Она пыталась нащупать тапки, но сосуды в голове толкали кровь с такой силой, что казалось, пробьют несчастный черепок. Усевшись на кровати и обхватив голову руками, произнесла тихо:

– Йорик, бедный Йорик!

Так и не найдя тапки, с полузакрытыми глазами поплелась на кухню. Достала из шкафчика таблетку аспирина, закинула её в рот и, обливаясь, жадно запила холодной водой. В голове постепенно прояснялось. За окном стояло хмурое утро, и моросил мелкий, мерзкий дождь. На кухне в каждом углу стояли разномастные, пустые бутылки из-под алкоголя, стол заливал какой-то липкий, красный сок, а в центре громоздилась гора грязной посуды. Холодильник улыбнулся белой пустой, только в углу скрючились старые овощи, и в целлофановом пакете заплесневели дряблые сосиски. Она с чувством захлопнула дверцу и села на ротанговый, уютный диванчик. Выпить нечего, пожрать тоже. Женщина встала, заварила чай. Громко отхлёбывала, обжигаясь, и размышляла:

«Деньги, наверное, все спустила на выпивку, но ничего, теперь финансы не проблема».

Проснувшись окончательно, пошарила по закоулкам кухни, за мусорным ведром, за холодильником, под столом, прошлась по шкафам в спальне, заглянула за диван и обнаружила ещё запечатанную бутылку водки. Обрадовалась про себя:

«Вот идиотка, сама от себя прячу, сижу тут в четырёх стенах одна одинёшенька, ни друзей, ни подруг, ни родственников».

Да и не хотела она никого видеть и ни с кем разговаривать. Сейчас для комфорта душевного и телесного лучше побыть одной. Никто не должен видеть её пьяное уродство. Тем более, завтра только чай, бульон куриный, а уж послезавтра вечером самолёт на другую родину – не историческую. Одним глотком проглотила рюмку водки и глубоко вздохнула несколько раз, чтобы унять, подступившую тошноту. По телу разлилось тепло. Забравшись с ногами на кухонный диванчик, включила музыкальный канал по телевизору и снова углубилась в воспоминания о своей то ли несчастной, то ли счастливой жизни.

Зоя росла девочкой хорошей, да вот собственно и всё, что можно сказать про хорошую девочку Зою. Она ровно училась, серо выглядела и ничем не выделялась среди сверстников. Пышечка среднего роста с широко расставленными, бездонно голубыми и до тупости наивными глазами. Её одноклассники кипели как на вулкане: записывались в танцевальные и спортивные кружки, в музыкальные, художественные школы, пели песни под гитару, пекли картошку на костре, ходили в многодневные походы, а позже влюблялись, писали друг другу любовные бесхитростные записки, бегали на свидания, приглашали друг друга в кино и на дискотеки. Всё это как-то проходило мимо неё. Нет, она училась неплохо, но особенно ничего не интересовало, она не влюблялась, не плакала ночами в подушку и домой возвращалась ровно в десять тридцать – как наказывала мама. А родительница часто отсутствовала дома и дочь в основном оставалась на попечении отца. В конце Перестройки мать быстро ухватила тему и поняла, что нужно во времена тотального дефицита. Сначала с новосибирского базара тюками таскала китайские кружевные, женские трусики, носки, колготки, заколки для волос. В первое время сама стояла на местном рынке со своими тряпками, потом взяла в аренду небольшую площадь в крупном торговом центре и наняла за небольшую зарплату продавщицу. Но вскоре поняла, что может обойтись без новосибирских посредников, которые торгуют трусами. В один прекрасный момент отправилась за товаром сначала в Турцию, а потом и в Грецию. Там оптом закупала кожаные куртки, плащи и изделия из ценных мехов, а это уже был другой товарооборот и другие деньги.

Между тем Зоя выросла в симпатичную, слегка полноватую девушку с нежной, чистой кожей, открытым взглядом голубых глаз и длинными ногами. По утрам они с отцом готовили яичницу с колбасой, кофе с молоком и разбегались – он на завод, она в школу. По выходным смотрели телевизор, иногда зимой ездили на городской каток или на лыжную базу, осенью собирали грибы, летом клубнику на полях. В этой маленькой компании скучать не приходилось. Ещё они заботились друг о друге. Когда приезжала мать, порядок нарушался, и квартира становилась похожа на перевалочную базу, которая доверху забивалась полосатыми тюками. Пахло кожей, на кроватях валялись шубки, шапки, манто из норки, опоссума и всякого невиданного меха. Когда Зоя окончила школу, наступило время определяться с учебным заведением. Отец хотел, чтобы дочь поступила в институт, а мать заняла позицию совершенно категоричную. Она считала, что для её дочери будет лучше отучиться в кулинарном или швейном училище и хорошо выйти замуж за турка, грека, да за чёрта лысого, только подальше от Сибири. В тяжёлые времена, когда в стране стояла разруха, безработица и нищета, мать видела, как люди живут в странах, в которых она забивала шмутьём сумки. Женщина прикладывала все усилия для того, чтобы устроить жизнь единственного чада. При всяком удобном случае демонстрировала фотографию своей русоволосой, голубоглазой дочери иноземным торговцам. И то, что она хотела, случилось! В одном большом меховом магазине в Салониках, в который торгашка постоянно наведывалась за товаром, управляющей возжелал познакомиться с русской девушкой. Правда он был старше лет примерно на двадцать, но это не являлось преградой, ни для кого, кроме, может самой девушки, да только её мнением особенно никто не интересовался. Мать сказала прямо:

– Зойка не валяй дурака, тебе всего девятнадцать лет и ты не можешь знать, что для тебя лучше. У тебя просто ни мозгов для этого нет, ни опыта! – прямолинейность матери просто зашкаливала. – Выйдешь замуж за грека, проживёшь пару лет, потом получишь гражданство, а уж потом делай что хочешь. Можешь развестись с ним, заберёшь отступные и люби кого хочешь. А сейчас слушай мать!

Отец страдал от мысли о предстоящей разлуке с дочерью, но в глубине души соглашался с женой. А она гнула свою линию:

– Сейчас дела хорошо идут, ещё одну точку в городе откроем, а там, как Зоя обоснуется, продадим бизнес и купим домик на берегу Средиземного или Эгейского моря. Будем на старости лет косточки на берегу греть.

И Зоя прониклась этой мыслью, ведь это нужно не только ей, но и её родителям! Они так много для неё сделали! И, как овечка на заклание, после оформления документов, отправилась с матерью сначала на знакомство, а потом уже и на регистрацию брака.

Греция её просто поразила какой-то контрастностью красок – белые каменные дома, бирюзовое море, зелёные пальмы, бездонное небо. Да и встретили её очень душевно. Семья оказалась большая с множеством дядей, тёть, кучей детей. Своего мужа она стеснялась, скорее, начинала стесняться при его появлении. Выглядел он импозантно – высокий, немного склонный к полноте и с бледной кожей. Мужчина совсем не походил на жгучего, страстного грека, которого она рисовала себе в воображении. Мануэль Папаниколау, так звали её будущего мужа, имел светлые волосы, гнилые зубы, дочь от прошлого брака и долю от продаж в популярном меховом магазине. А что он не имел, так своё жильё – проживал с матерью, шестнадцатилетней дочерью, да и сестра часто гостила с мужем, двумя племянниками и ленивым, толстым шарпеем по кличке Пигги. И чего ещё он не имел, так это такую черту характера, как щедрость. Он оказался не просто экономным, а патологически жадным. Но всё это Зоя поняла только после свадьбы. А пока она восхищалась большим, комфортным домом из белого камня, с большим фруктовым садом. После двухкомнатной квартиры эти хоромы просто приводили в восторг. Мрлодожёны поселились в просторной комнате на первом этаже с душевой и отдельным выходом в сад. В доме был заведён определённый порядок. Греки почти ничего не ели на завтрак, только немного кофе с печеньем, обедали далеко после полудня, а уж ужинали от пуза и поздно вечером. От такого распорядка Зойка всё время хотела есть, а к последнему приёму пищи ужасно клонило ко сну. Но она не пыталась перечить или что-то изменить, да и вообще жила серой мышкой с человеком, которого немного побаивалась и только мечтала, что скоро, её стараниями, мама с папой поселятся рядом. Мануэль отправил её на курсы греческого языка, Зоя завела себе тетрадки и старательно вырисовывала иноземные каракули. Вскоре дочь мужа отправилась учиться в Америку, появлялась редко, на каникулы и то на несколько дней. Мать с сестрой относились к ней сдержано-снисходительно, работу по дому не доверяли, еду готовили сами, а посуду мыла посудомоечная машина, что для Зои было на грани фантастики. Но она находила себе занятия – читала книги, занялась изучением английского языка, вязала мохеровые свитера для племянников мужа, а будние дни проводила в меховом магазине, помогала разбирать товар, мыла витрины, выносила мусор. Так появились хоть небольшие, зато её личные деньги. Но главным занятием являлся Мануэль. И то, что он проделывал с ней за закрытыми дверями их спальни, привело бы в шок даже самого искушённого. Зоя не понимала хорошо это или плохо, морально или аморально, это секс или разврат. Её никто не учил и не объяснял, как надо вести себя с мужчиной. В качестве примера она брала только взаимоотношения матери и отца. В них не сквозило даже намёка на сентиментальность, а тем более не видно было наличия секса. Нет, секс, конечно, имел место, иначе, откуда бы она появилась, но об этой стороне жизни родителей Зоя не задумывалась. Да и вообще витала где-то в облаках, читала «Евгения Онегина», «Анну Каренину», глотала книг много и запойно и, конечно же, всё больше о любви возвышенной. Однажды в руки попала книга Дэвида Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей», вот тогда Зойка поняла, что любовь не только вздохи на скамейке и не прогулки при Луне, но и страстное желание тела. Но отношения с мужем переплюнули её самые смелые мечтания о постельных сценах. Муж Мануэль прекрасно понимал, что взяв в жёны девушку чистую и неискушённую, сможет в дальнейшем обтесать эту Галатею по своему образу, подобию и представлению. Она явилась, как чистый белый лист, и он вписывал туда содержание, которое диктовало его извращённое сознание.

Поначалу шло всё как подобает: пышная свадьба с большим количеством родственников, красивое, белое платье до пола, кружевная фата и туфли на высоких каблуках. Голова кружилась от счастья, что она простая девушка из русской глубинки имеет такую шикарную свадьбу, мужа грека и большое количество богатых родственников. Это потом, со временем стало всё меняться и блекнуть. Как будто Золушку обманули, и ничего не изменилось и карета-тыква, и платье – грязные лохмотья и принц никакой не принц, а так, дряблая груша, которая вечно жуёт печенье и дымит сигаретами. На следующий день после свадьбы платье и туфли отнесли назад в магазин проката, галдящие родственники разъехались, оставив грязный пол и горы мусора, а в довершении всего, поведение мужа просто сразило наповал. Зоя ждала нежности, возвышенных слов о любви при свечах, брачное ложе с балдахином и романтики, но в ночь после свадьбы о ласках и интиме не велось и речи. От всех церемоний, танцев, поздравлений они свалились спать без задних ног. Но то, что должно было произойти, произошло. Зоя не знала, понравилась ли ей близость с Мануэлем или нет, просто не испытывала другого, и ей не с чем было сравнивать. Это потом стало понятно, что он не любил её в прекрасном понимании слова, муж развращал и растлевал жену на законных основаниях. Всё происходило постепенно (хоть на это хватило ума у этого Сатира). Сначала он включал для неё порно видео, чтоб она понимала, как можно и нужно доставить удовольствие мужу, потом забил прикроватные тумбочки всякими сексуальными игрушками. Как-то вечером из города привезли большой телевизор и повесили на стенке напротив кровати. Теперь порно они могли наблюдать на большом экране в мельчайших подробностях. Муж оказался неутомим в своих фантазиях и установил на штатив возле кровати видеокамеру и снимал всё происходящее. Но удовлетворить Мануэля было не так-то просто, он желал всё большего, хотел, чтобы она главенствовала над ним, унижала, хлестала плётками и туфлями на высоких каблуках наступала на его лицо и гениталии. На другой день на теле проступали синяки, но он не обращал на это внимания, а только лизал её туфли языком и ползал на коленях. Однажды к их игрищам присоединилась женщина, и Мануэль заставил Зою заниматься любовью с этой уже немолодой, потрёпанной дамой, а сам сначала наслаждался действием, а потом уже и сам влился в их голый клубок. Зоя понимала, что происходит что-то гадкое и ненормальное, но не знала как может это изменить. Она не представляла, что вернётся в холодную Сибирь без образования, без денег. Да и что она скажет матери с отцом? Что законный муж затрахал её? И в то же время в ней просыпалось что-то низменное, она получала дикое грязное наслаждение, сама себя презирала, но ничего не могла изменить. Так продолжалось несколько лет и с появлением интернета их игрища становились всё изощрённее. Он знакомился в сети, а потом встречался на скайпе с женщинами из Болгарии, Украины, Румынии, России и особенно понравившихся, приглашал в Грецию. Как правило, это были дамы замужние, скучающие и состоятельные, которым не хватало остроты ощущений. И если Мануэль скупердяйничал относительно жены, еды, дома, то в вопросах секс туризма проявлял необычайную щедрость. Он оплачивал даме приезд, перелёт, отель, хоть и скромные, но рестораны. Оказалось, что желающих испытать щекотливый и экзотический секс находилось, хоть отбавляй. Чета Папаниколау пару раз в месяц снимала номер в каком-нибудь отеле подальше от города Салоники, несколько дней предавалась разврату, а после любящая пара возвращалась на уютную виллу. Большая греческая семья даже не догадывалась о том, что происходит на другой половине дома, ждали появления внуков, пытались отправить сноху на лечение в клинику от бесплодия. Но причина таилась в другом – Мануэль категорически отказывался от детей! Муж заставлял Зою предохраняться и помалкивать перед родственниками, мотивируя это тем, что она ещё молодая и успеет родить ребёнка, а пока надо радоваться жизни и не создавать себе проблем. Но однажды она почувствовала неладное, долго молчала и не делилась своей тихой радостью с мужем. Зоя надеялась, что с появлением ребёнка всё изменится и их жизнь очистится от этого грязного, развратного хлама. Да только он всё понял сам. Отсутствие месячных, бешеный аппетит и рвота по утрам навели его на мысль, что жену необходимо показать доктору. Её психика была подавлена, и она как безвольная овца отправилась на приём в клинику, примерно зная, чем это кончится, но всё же, в душе её теплилась маленькая надежда.

Он искренне недоумевал, что же такое важное произошло? Миллионы женщин проходят через аборт и спокойно, без истерик и надорванных нервов живут дальше. Но просто не узнавал свою жену Зою. Каждый день в ней происходили перемены. Первые два дня после клиники она лежала в кровати, отвернувшись к стенке, ничего не ела и ни с кем не разговаривала. На третий день утром вышла в столовую, сварила яйца, сделала для себя бутерброды со шпротами и колбасой, плотно позавтракала, потом ушла на свою половину дома, привела себя в порядок, взяла ключи от машины и уехала в неизвестном направлении. Вечером, когда вся семья вместе с меховым шарпеем Пигги собралась ужинать и уже восседала за большим, обильным столом, вошла Зоя. Все повернули головы, не исключая собаки и замерли на полуслове. Десять лет под одной крышей с ними жила милая, нежная девушка, с длинными волосами, без маникюра и косметики, без претензий и требований. И сейчас в столовую вошла уверенная в себе женщина, с ярким макияжем, модной стрижкой, в светлой юбке выше колен и в шёлковой блузке с глубоким декольте, которое открывало её красивую, высокую грудь. Но что их окончательно добило, так это маленькие, чёрные, гипюровые перчатки. Они никак не подходили к её туалету и к той жаре, которая стояла в это время года на побережье. Зою не смутило столь пристальное внимание к её персоне, она выдержала небольшую пазу и чётко произнесла:

– Всем добрый вечер. Прошу не ждать меня на ужин. Я не желаю больше есть в столь поздний час.

Потом повернулась на каблучках новых, лаковых туфель и скрылась в своей половине дома, оставив за спиной немую сцену из недоумевающих родственников.

С этого дня всё пошло по-другому, по-новому. Её поведение не особенно противоречило существующему укладу в доме, но Зоя начала жить самостоятельным анклавом внутри большой греческой семьи. Она не нарушала ничей покой и распорядок, но вышла из традиций общества и стала жить отдельно. Когда утром все пили кофе с печеньем, Зоя варила для себя и радостной собаки яйца всмятку и овсяную кашу, когда вечером все садились за обильный стол, она выпивала стакан кефира и удалялась на свою территорию. Поднималась рано, делала пробежку по берегу моря, плотно завтракала, приводила себя в порядок и шла в магазин. Мужу она сказала, что больше не будет поломойкой, лучше если он наймёт персонал, а если денег жалко, то пусть моет своими руками. А сама встречала клиентов, рекламировала новинки, сортировала товар и оформляла витрины. И больше всего ошарашил Мануэля и семейку, тот факт, что Зоя начала курить. Курить красиво и элегантно, держа сигарету наманикюренными пальчиками и оставляя пунцовую помаду на фильтре. Больше всех этой перемене оказался рад шарпей Пигги. Он увязывался за ней повсюду, утром бегал по берегу моря, потом припрашивал кусочки колбасы за завтраком и таскался за хозяйкой по магазину, а когда уставал, то заваливал своё толстое, меховое тельце на специальный матрасик у кассового аппарата.

Поначалу Зоя отказывалась от секса совсем, ссылаясь на здоровье, потом под натиском мужа она изредка соглашалась, но уже без диких и дерзких фантазий. Он не стал ей безразличен и отвратителен, но что-то внутри сломалось, как будто потерялись ключики от заводного механизма, которые открывали дверцы души. Когда доктор сообщил, что она уже не сможет иметь детей, Зоя и сама не знала почему, но не рассказала об этом мужу, просто отгородилась от человека, с которым прожила почти десять лет. В сердце происходила борьба, она ненавидела и в то же время любила Мануэля. С первых дней их совместной жизни она желала его, он умел довести её до высшей степени наслаждения. В душе проносились тайфуны, ураганы, цунами, но внешне она сохраняла спокойствие. Зоя понимала, что если подаст на развод, то ничего не получит. Греки легко выкинут её из бизнеса, самостоятельно, без денег и поддержки прожить в этой стране практически невозможно, но о том, чтобы вернуться в Россию к родителям, как побитая нищая собачонка не велось и речи. Она решила взять тайм-аут, чтобы собраться с силами и мыслями.

Как-то Мануэль сообщил, что они уезжают на несколько дней из дома на встречу с дамой, которая приезжает из Болгарии. Он был энергичен и весел от предвкушения сексуальных пиршеств, насвистывал какую-то мелодию и часто затягивался сигаретой, стоя перед балконной дверью. Стояло раннее утро, Зоя красила у туалетного столика ресницы и при этих словах повернулась к мужу и чётко сказала:

– Ты сломал моё тело, но я не позволю окончательно сломать мою душу. Больше в твоих забавах я не участвую.

Мануэль слегка оторопел и даже испугался. Зоя накрасила только один глаз, и на него смотрело лицо- маска, одна половина была живая, яркая, а другая бледная и мёртвая. Он затушил сигарету и жёстко произнёс:

– Но ты знаешь, что я хочу этого и ты должна быть со мной!

– Я ничего тебе не должна, сам можешь жить, так как тебе нравится, встречайся с женщинами, занимайся сексом. Только оставь меня в покое! В эти игры я больше не играю! Противно! Фу! Презираю!

Мануэль задохнулся от гнева. Эта курица, которая всё время сидела возле его ляжки, всё больше и больше выходила из-под контроля. Но что самое странное, где-то в глубине души он гордился женой. Эта свободная красивая женщина нравилась ему гораздо сильнее той, прежней. Он схватил её за плечи, тряхнул, в надежде, что её мозги встанут на место и зашипел:

– Чего ты добиваешься? Я могу дать тебе развод! Отправляйся в свою Сибирь!

– Развод? – усмехнулась Зоя. – А что ты скажешь родственникам? Что тебя не устраивает просто секс с законной женой, ты предпочитаешь разврат, групповуху! Что ты заставил меня сделать аборт и лишил их наследника!

– Успокойся, не кричи, прошу тебя.

Мануэль старался погасить скандал. Он не хотел, чтобы на шум сбежалась вся семья и услышала подробности их интимных отношений. Мама, да и все родственники были людьми набожными, имели твёрдые моральные устои, православную веру, регулярно посещали церковь и чтили традиции. Он даже представить себе не мог, что может произойти, если близкие узнают хоть мелкие подробности.

– Тебе надо отдохнуть, – примирительно сказал Мануэль, пытаясь обнять жену. – Поезжай куда-нибудь. Куда хочешь? В Рим, Париж, Берлин… Я тебе денег дам!

– Да, куда ты денешься, конечно, дашь! – Зоя всхлипнула и сбросила его руку. – К маме хочу в Сибирь.

На том и остановились. Уже через неделю Зоя сидела на уютной маленькой кухне, ела воздушные пирожки с капустой и запивала молоком. Ей было спокойно и безопасно в родительском доме. За годы супружества она несколько раз приезжала гостить на родину, пару раз прилетала в Грецию мать. Её, некогда процветающий бизнес, захирел. Банк, в котором она хранила деньги, лопнул вместе с надеждами купить домик в Греции и жить на берегу тёплого моря рядом с дочерью и внуками. Зоя плакала тайком от родителей, потому что ни домика, ни внуков, ни денег, ничего нет, муж развратный козёл и помощи ждать не от кого. Уже позднее, когда гостила у подружки в Новосибирске, они решили посмотреть нашумевший японский фильм «Империя чувств». Кино шокировало откровенностью, хотя Зою уже трудно было чем-то удивить в вопросах интимных отношений. Она поняла, что Мануэль, как и герой этого фильма, никогда не насытится сексом. Стремление постигать всё больше и больше наслаждений, когда-нибудь дойдёт до абсолюта, до высшей, конечной точки, то есть до смерти. И так же открыла для себя, что не сможет и не хочет, как героиня этого фильма помереть рядом с ним в экстазе или сойти с ума. А потом подумала и усмехнулась мысленно – уж слишком высоко оценила этого Сатира, сравнив с героем фильма. Он просто мерзкий сластолюбец с потными руками и извращённым сознанием. Она никогда никому не рассказывала об этой стороне своей жизни, понимала, что если мать узнает подробности, для неё как минимум придётся вызывать неотложку, а максимум муж получит скалкой по башке сильно и не один раз. А расстояния для мамы никогда не вставали преградой. Но настало время возвращаться в семейное гнездо. Пуще всего она скучала по маленькому шарпею Пигги и знала, что больше всех ждёт её возвращения этот маленький коричневый дружок.

Она вернулась в прежнюю жизнь, но уже совсем другая. Внешне всё обстояло как прежде, но отношения с мужем поменялись радикально. Если раньше были только сексуальные, то сейчас стали только деловыми. Оба сохраняли хорошую мину при плохой игре. Но в доме, казалось, никто ничего не замечал. Ночи проводили вместе на своей стороне дома, только Мануэль иногда отлучался и отсутствовал по несколько дней, но все думали, что он уезжает по делам бизнеса. А она не собиралась никому ничего объяснять. В семье Зоя стала чужой. Да и что с неё толку, детей нет, курит как паровоз, красит лицо, словно уличная девка, в церковь перестала ходить. Зойка старалась находиться дома как можно меньше времени, чтобы не ловить на себе укоризненные взгляды свекрови и золовки в тот момент, когда она достаёт из пачки очередную сигарету. Мануэль же помалкивал в тряпочку, боясь разоблачения. Он страшился не только этого – его бизнес постепенно приходил в упадок, русские челноки во множестве своём переключились на китайские шубы и кожу. Те торговали на порядок дешевле и ерунда, что качество дрянное. Китайский товар не шёл ни в какое сравнение с прекрасными, греческими меховыми изделиями, но торгашей интересовал только навар. И как только Папаниколау с партнёром не крутились: и скидки предлагали, и рассрочку, и витрину новую заказали, и челноков готовы были из аэропорта забирать, да только никак не могли оптовых покупателей заманить назад. А российский рынок ничем не заменить! Страна огромная, холодная, да и русские женщины большие любители в драгоценных мехах щеголять. Вот эти дамы красивые, себя преподнести умеют. Они даже на пляж, в самую жару без макияжа и маникюра не выходят. Не то, что эти европейки, сплошной унисекс, бесформенный пуховик, растянутый свитер и бейсболка! Ни лица, ни шарма.

Жена приходила в магазин только, чтобы дома не находиться, да собаку выгулять. Так и жили чужие люди под одной крышей, не интересуясь друг другом. У Зои появились новые знакомства, подруги и компании. Часто она забирала Пигги, и они ходили по магазинам, обедали с друзьями в ресторане или купались в море. Шарпей просто обалдевал от счастья. Если дома он путался под ногами, и на него никто не обращал внимания, то в компании с Зоей он был центром внимания. Плюшевую собаку тискали, кормили вкусными сосисками и сюсюкались как с маленьким. Как-то приятельница пригласила Зою на вечеринку в один роскошный ресторан, по случаю своего дня рожденья. Она не очень хотела идти. Собиралась большая компания, и из них Зоя знала только именинницу, но в последнюю минуту надела красивое платье, подправила макияж, схватила в охапку своего мехового спутника, вызвала такси и отправилась навстречу своей судьбе.

Он следил за ней с момента появления, как коршун за добычей, наблюдал со стороны, не приближаясь. А Зоя просто блистала, много танцевала, пила белое лёгкое вино, громко смеялась над чьими-то шутками. И вообще порхала элегантно, грациозно и живо. Её дурацкая плиссированная собака повизгивала от счастья в чьих-то объятиях, и эти две персоны сияли в центре внимания. Пару раз он пригласил её на танец, завёл так сказать знакомство и вскоре исчез из поля зрения. Потом навёл о незнакомке справки, узнал номер телефона, место работы и на следующий вечер ждал в ресторане, напротив мехового магазина. Он был старше её, гораздо старше, почти на тридцать пять лет. Но этот факт не смущал ни его, ни её. Он вообще забыл, что это такое – влюбляться, но хотел обладать этой женщиной, и его финансовые возможности позволяли ухаживать с размахом. А женщина не противилась новым романтическим отношениям, ведь жизнь превратилась в тоскливое однообразие. Она жила в чужом доме, в чужой стране, с чужими людьми. Он быстро понял, что законный муж не является особенной преградой. Пара стала проводить много времени в роскошном доме ухажора, ходила по ресторанам, не скрываясь от любопытных взглядов. Это не осталось незамеченным, и сначала Мануэль начал укорять её в открытом распутстве, а потом к этому солисту добавился хор голосов, состоящий из свекрови, золовки, мужа золовки, сотрудников магазина, подруг, соседей. Вскоре Зоя подала документы на развод и, собрав чемодан с вещами (это всё, что она нажила за время супружества) и, прихватив втихаря любимую собаку Пигги, переехала к новому возлюбленному. А когда женщина получила развод, пара тихо, в узком кругу друзей, сыграла свадьбу. Муж пожилой грек оказался человеком не только состоятельным, а богатым. Имел роскошную виллу с выходом к морю на острове Кипр, куда они после свадьбы и переехали. На этом богатства не закончались. На небольшой частной марине плескались пришвартованные: водный мотоцикл, небольшая моторная яхта и гордость хозяина трёхпалубная яхта класса «Люкс». Ещё он имел солидный счёт в банке, целый автопарк эксклюзивных авто и недвижимость в США. Самое интересное, что, несмотря на солидный возраст, это был его первый, официальный брак.

Когда Зоя сообщила матери о разводе и новом замужестве, то та пришла в ужас неописуемый. Она вообще противилась всяческим переменам, но когда прилетела в Грецию и увидела, что на что поменяла дочь, то счастью не было предела. Она ходила по комнатам, гаражам, садам виллы, всплёскивала руками и закатывала глазки от восторга. Только одно огорчало сердобольную мамашу – уж больно стар мужичонка! Как же в постель с ним Зойка ложится? Ведь дед и помереть может, сердце не выдержит от удовольствия! А уж про внуков нечего мечтать! Да уж и ладно, что его, старого, варить что ли?

Зоя же быстро освоилась в роли богатой хозяйки, уволила многочисленную прислугу, оставила только кухарку и садовника. Её раздражало то, что когда они завтракали, обедали или ужинали, за спиной скапливалась целая армия прислуги, которая заглядывала через плечо и дышала в затылок, готовая по щелчку кинуться в угождении. Она не чувствовала себя хозяйкой и всё время на кого-нибудь натыкалась то в спальне, то в ванной, а ей хотелось большей приватности. Сначала молодожён не перечил жене, но потом начал затягивать гайки её свободы. И как-то, имея на жену большую досаду, резко высказал:

– Зоя, дорогая, ты должна понимать, что я уже не молод и не имею такой гибкости в поведении, как имел в молодости. И поэтому не хочу и не буду что-то менять в своём жизненном укладе. Я закрыл глаза на то, что ты уволила почти всю прислугу, но это последнее что ты меняешь. Я не хочу, чтоб твои многочисленные русские родственники ошивались по дому. Если желаешь, можешь навещать своих близких в России, сколько тебе влезет, но присутствие твоей мамаши, которая суёт свой нос везде, даже в наши интимные отношения, меня категорически не устраивает! И ещё: я не хочу видеть в доме эту несносную собаку. Кругом шерсть, визг и слюни! Пусть она живёт в саду, в гараже, где угодно, только не в доме, а лучше, вообще отдай в общество собаководов или приют для бездомных животных, там о ней позаботятся.

Зоя закручинилась и почувствовала себя запертой в золотой клетке, в которой не было места для самых любимых. А однажды садовник обнаружил возле дверей дома, как-будто меховую тряпку, коричневое тельце бездыханной собаки. Причину смерти не установили, но Зоя затаила тайное подозрение, что руку приложил её старый муж. Она плакала несколько дней и долго находилась в печали по безвременно ушедшему, единственному близкому, задушевному и преданному дружку. Мгновенно испарились надежды на то, что мать с отцом когда-то поселятся рядом. Она рисовала себе идиллические картинки, как богатый муж распахнёт свою душу и двери для новой, дружной семьи. А теперь мечты распались на мелкие осколки, она одна в прекрасном доме, но без душевного тепла. Постепенно в голове начала проясняться картина, как в химикатах проявляется фотография, обретая чёткость и цвет. Представлялось, что в жизнь ворвался орёл с размашистыми крыльями, а это оказался индюк с дряблым, отвисшим подбородком, который может взлететь, если его пнуть, как следует. Иногда Зоя с грустью вспоминала дом в Салониках. Там постоянно гостило много народа, ребятишки шумно играли, Пигги резвился на лужайках, а для русских сватов всегда открыты двери. Когда они приезжали из России, свекровь готовила обильный стол, собирались многочисленные родственники. За стол садились все и дети, и взрослые, много ели, пили вино, разговаривали о политике, о ценах и, конечно, пели песни. Собаки и кошки тусовались тут же, тёрлись возле подвыпивших хозяев, припрашивая кусочки мяса. И ещё одна странность появилась в мыслях: она скучала по Мануэлю. Зоя пыталась разобраться в своих чувствах, и всё больше приходила к мысли, что в глубине души, у неё сохранилось чувство нежности к нему. Она не жалела об уходе, только предполагала, что если бы осталась с ним и проявила волю, то смогла бы обуздать пылкую сексуальность бывшего мужа. И сейчас чем сильнее в Зое расцветала женская сила и привлекательность, тем больше второй муж терял свою мужскую силу. Он горстями глотал виагру, но таблетки уже не могли вернуть былую энергию в потрёпанный временем организм. Это и понятно, её муж Аргирис неотвратимо старел. Да только потеря собаки, не была последней. Вскоре позвонила рыдающая мать и сообщила, что отец скончался от сердечного приступа. Не прошло года, как тихо этот мир покинула мать от тоски и одиночества. Зоя поставила родителям дорогой, гранитный памятник, один на двоих, посадила цветы и куст сирени на могиле. Она дала денег соседке, чтобы та следила за порядком в квартире и вовремя платила по счетам, а сама вернулась к несносному долгожителю мужу в роскошный особняк. Жизнь потекла, как и прежде. Как хорошая жена ухаживала за мужем, наводила порядок в доме, окончила курсы судовождения в «Яхтенной академии», в свободное время купалась в море и даже пристрастилась к рыбалке. Теперь они много времени проводили в море, уходили то на несколько дней, то на месяц в Турцию или на греческие острова.

Но никто не вечен под Луной. Зоя похоронила богатого мужа и на несколько дней приехала в свою ненавистную и любимую, родную, холодную Сибирь, чтобы поплакать на родительской могиле, навестить школьных подружек и отдышаться от всех стрессов, которые преследовали её последнее время. Сейчас она миллионерша и может позволить себе всё! Да только самых любимых уже нет рядом ни родителей, ни нежного дружка Пигги. Про усопшего мужа, конечно, вспоминала, но только в общем контексте своих потерь. Она скиталась по пустой, гулкой квартире со свалявшимися волосами, облезлым маникюром, перебирала старые фотографии и долго рассматривала своих молодых, счастливых родителей. От этого становилось тошно и тоскливо, поэтому она пила водку горькую уже несколько дней, то ли для того чтобы забыть, то ли для того чтобы накрепко запомнить. Зоя допивала последнюю бутылку, безутешно всхлипывала от жалости к себе и пьяным сознанием понимала, что завтра придёт в себя, напьётся чаю, приведёт в порядок квартиру и вернётся на Кипр в новую роскошную жизнь. Она ещё окончательно не осознала, что стала миллионершей, остался важный штрих – подтверждение своего богатства и влияния со стороны окружающих. Как в той знаменитой фразе: «Короля делает свита!»

Глава 4

Москва

Лида сладко потянулась и села на кровати, не стесняясь своей наготы. Она гордилась своим телом, гладкой, смуглой кожей, упругими ягодицами и маленьким, аппетитным животиком и с удовольствием демонстрировала его мужчине, с которым имела интимные отношения пару раз в неделю, на протяжении вот уже трёх лет. В глубине души хотелось иметь с ним официальный брак, но Лидия считала, что мужчина должен принять решение и ни в коем случае под её давлением. Вместе они смотрелись весьма эффектно, всегда одетые с иголочки, подтянутые, высокие. Она носила обувь на высоких каблуках, узкие юбки и приталенные пиджаки. Несмотря на среднюю зарплату, покупала дорогую парфюмерию, делала маникюр, не терпела седые волосы – периодически посещала салон, где красилась в каштановый цвет и делала стрижку. Лида не понимала некоторых коллег – преподавателей университета, которые позволяли себе появляться перед студентами в виде неопрятном и даже замызганном. Конечно, глубокое погружение в науку забирает всё внимание и разрешает не интересоваться такими мелочами, как растянутый свитер, нечищенные ботинки или давно немытые волосы. Фиг с ним, если это чисто научная работа, но заумный засранец идёт к коллегам и к студентам!

Он успешный бизнесмен содержал несколько оптовых баз и поставлял по магазинам и ресторанам свежие овощи и фрукты. Его работа, тоже обязывала иметь вид презентабельный, иметь хороший автомобиль и желательно с собственным водителем. Хотя в те дни, когда Алексей встречался с Лидией, он отключал телефон, отпускал водителя и наслаждался её обществом. Иногда вместе обедали в городе, иногда ходили в кино, иногда проводили вместе ночь, но никогда не говорили о совместном будущем. Лида ни разу не приглашала его в свой дом, не знакомила с сыном и не спрашивала Алексея о его жизни за границами их взаимоотношений, потому что знала: он женат и имеет двух взрослых дочерей. И если он в своих рассказах начнёт привирать, то ей будет неприятно. Вроде тех баек, что не может развестись потому что жена неизлечимо больна, или дети не переживут расставания с папой или жена имеет все документы на бизнес, и в случае развода он не получит ничего или ещё какой-нибудь традиционный бред, который она не раз слышала в своей жизни. Но сегодня Лида хотела посоветоваться с ним, а может даже попросить помощи. Она поцеловала его в щёку и потянулась за блузкой, которая лежала на пуфик рядом с кроватью.

– Может, перекусим где-нибудь в городе?

– Всё что хочешь, любимая? Я не хочу расставаться с тобой. Какую кухню выберем? Итальянскую, китайскую, русскую?

– Без разницы. Мне очень надо посоветоваться с кем-то. Вдруг твоё мнение окажется полезным и поможет разобраться в одном тонком деле.

В итальянском ресторане на тихой улочке они выпили по бокалу вина, сделали заказ и Лида, не дожидаясь еды, начала свой рассказ. Затеялась издалека про сына, про его отца грека и про то, что сын намерен получить от него наследство.

– Я не знала и не следила за жизнью и судьбой Аргириса. Да и как я могла это сделать? Сначала висел железный занавес, потом это потеряло значения для меня, но когда сын узнал, кто его отец и где живёт, то начал искать его в социальных сетях, просматривал любую информацию. И вот несколько дней назад, Павлик прочитал на каком-то новостном зарубежном сайте, что чемпион мира «Формулы 1» Аргирис Дракопоулос скончался на семьдесят втором году жизни в прошлом месяце на острове Кипр. Официально зарегистрированных детей у чемпиона нет, и весь спортивно – автомобильный мир соболезнует вдове умершего, которая оказалась единственной наследницей и, кстати, получила многомиллионное состояние, шикарную яхту, виллу на берегу моря и недвижимость в США. Так вот сын решил поехать в Грецию и заявить права на половину оставленного состояния.

– История очень интересная, – рассказ Алексея заинтриговал. – А чем я могу помочь?

– Ты как-то обмолвился, что сотрудничаешь с греками и у тебя есть знакомые и связи. Может, подскажешь толкового адвоката, который сможет представлять интересы сына на Кипре. Конечно, не бесплатно.

– Надо подумать и связаться с партнрами. Скорее всего, получится чем-то помочь. На острове достаточно большая русская диаспора, да и с местными фермерами я плотно сотрудничаю. Завтра сделаю несколько звонков и сразу сообщу. Когда твой парень хочет лететь?

– В конце недели. Я пыталась отговорить его от этой идеи. Вообще будет не сложно доказать, что Пашка его сын, есть письма, фотографии, проблема состоит в том, что его уже похоронили. Да и жена Аргириса легко не расстанется с половиной наследства. Только боюсь его одного отпускать. А ехать с ним не могу, на работе завал, на носу летняя сессия, а потом вступительные экзамены у абитуриентов.

– Перестань паниковать. Парню в этом году тридцать лет, а ты его всё курируешь, как своих студентов. Завтра найдём толкового адвоката, да и накажу, кто присмотрит за ним на Кипре. Греки народ открытый, сердобольный, богобоязненный. У них Православная церковь в некоторых вопросах влиятельнее, чем правительство.

Они выпили ещё вина и принялись за горячую пиццу. Лидия немного успокоилась и в уме перебирала багаж, не забыть бы чего. Она досадовала на то, что Пашка затеял, зачем всё это и к чему приведёт. Жили спокойно, денег хватало, хотя, что уж кривить душой, деньги никогда не лишние, можно купить новую машину, небольшую дачу на берегу озера и шубка уже потрепалась возле застёжки и на рукавах. Да только не так просто заполучить наследство, как это рисует воображение. Большие дармовые деньги всегда связаны с риском. Женщина даже не представляла, насколько крупные капиталы оставил после себя бывший возлюбленный. А волнение матери объяснялось очень просто: Лидия боялась за сына.

Пашка и сам уже немного сожалел об этой затее. Жил себе спокойно, работа-дом, летом отпуск в жаркой Турции, Египте или в Крыму. А сейчас собрался ехать в неизвестность, другая страна, непонятный язык. Но он успокаивал себя тем, что почти ничем не рискует. Английский язык он знает прекрасно, объясниться сможет, отель забронировал совсем недорогой, ещё мать нашла каких-то знакомых греков, в случае чего помогут. Ну, а если что-то не сложится, вернётся восвояси, и жизнь потечёт дальше своим чередом. Только что средства потратит на поездку, на адвоката, на отель, но это неизбежные потери. И всё же мужчина категорически не хотел думать о неудаче. Пашка не считал себя человеком корыстным и жадным, но в этот раз чётко определил задачу – во что бы то ни стало должен получить полагающееся по закону. Они жили с матерью скудно, иногда еле сводили концы с концами, особенно когда умерла бабушка. Мать брала на дом переводы и сидела, сгорбившись ночами под тусклым абажуром, часто так и засыпала за столом. Он не пошёл учиться в институт, знал, мать начнёт экономить каждый рубль, чтобы дать ему образование. Парень, ничего не сказав, устроился в автосервис и только после этого семейный бюджет поправился, они начали лучше питаться и покупать приличную одежду. Но самая большая обида занозой сидела в душе – он рос безотцовщиной. И поэтому Паша считал справедливым получить материальную компенсацию. Вот тогда он откроет свой автосервис и купит автомобиль своей мечты, ну и конечно дачу, какую захочет мать. Пашка даже не подозревал, что в случае успеха получит столько денег, что не сможет их потратить даже в своих фантазиях. Однако парень ни с кем кроме матери не делился своими планами, не рассказывал про отца, миллионы и про поездку в Грецию. Хотя очень хотелось прихвастнуть перед своей девушкой. С Мариной он встречался недавно, около двух месяцев. Их отношения развивались бурно и стремительно. Познакомились в ночном клубе, много плясали, пили, смеялись и проснулись в Пашкиной квартире уже после полудня следующего дня. И как-то постепенно приросли друг к другу, жить вместе не стали, с родственниками не знакомились, но ночи проводили вместе регулярно. Пашка точно не знал любовь это или нет. У него случались увлечения и связи, он легко встречался и так же просто заканчивал отношения. Только с Мариной чувствовал себя комфортно и легко. Она не требовала от него обещаний, героических поступков и дорогих подарков. Он тихо радовался, когда знал, что вечером снова встретит её. Девушка служила менеджером в одной столичной, строительной компании, получала приличную зарплату, была финансово независимой и невероятно красивой. Пашка удивлялся, почему её ещё не затянули в шоу или модельный бизнес, но Марина не отличалась ветренностью и не искала лёгких путей. Она посещала курсы йоги, изучала живопись эпохи Ренессанса и итальянский язык. Самую большую легкомысленность она позволила себе, проснувшись в объятиях жгучего красавца, простого работяги Пашки. Но девушка не сожалела об этом. Уже через неделю встреч, они договорились провести вместе отпуск в Италии. До этого ни он, ни она не путешествовали по этой удивительной стране. А Марина давно мечтала посетить Рим, Милан, Флоренцию, прежде всего, чтобы потренироваться в разговорном итальянском и воочию увидеть в музеях картины мастеров эпохи Возрождения.

Дневная жара спала, уже зажигались фонари, длинные тени деревьев неровными полосками пересекали аллеи парка, по которым гуляла красивая пара. Пашка с Мариной ели мороженое, весело болтали и неспешно шагали к дому девушки.

– Ты ведёшь меня домой? Я думала, что останусь у тебя сегодня.

Марина немного огорчилась. Она шагнула перед Пашкой и заглянула в лицо. Парень смутился и обнял девушку за плечи.

– Я улетаю завтра утром. На несколько дней, – Пкашка запнулся, ему так хотелось всё объяснить, и он еле сдержался. – Пока точно не знаю на сколько, но как только вернусь, сразу позвоню тебе.

– И куда ты направляешься?– в голосе давушки прозвучало разочарование.

– В Грецию. Но я еду не в отпуск, у меня там важные дела. Пока я не могу тебе всего рассказать. Когда вернусь, ты всё узнаешь первой.

– Я могла бы поехать с тобой, жаль, что ты не предупредил заранее, у меня как раз отпуск скоро начинается. Тем более мы же договорились поехать в Италию!

Марина огорчилась, на ресницах блеснули слёзные капельки. Ей стало обидно, что он будет греться на берегу чудесного моря, а она париться в Москве. Мог хотя бы предупредить заранее. Пашка старался успокоить девушку, рисовал радужные перспективы их будущего и почти убедил не волноваться за то, что не только Италия, а все страны мира у них впереди. В тот момент в душе он искренне верил, что именно эта девушка его настоящая любовь, и как только он вернётся, то подарит кольцо и познакомит с матерью. А там, глядишь, и свадьбу сыграют.

Глава 5

Кипр

Самолёт приземлился в Ларнаке утром. Пашка ждал на ленте свой багаж и прикидывал, как доберётся до отеля. Перед отъездом он просмотрел все свои маршруты по интернету и решил не шиковать, потому что не знал, как долго он пробудет на Кипре и сколько ожидается растрат. Он предполагал, что если начнёт гулять по ресторанам и кататься на такси, то деньги растают на киприотской жаре молниеносно. Парень деловито катил чемодан к выходу и тут увидел среди встречающих невысокого крепкого мужчину, который держал листок с его именем и фамилией. Сказать, что Пашка обрадовался, это не сказать ничего. Иметь хоть маленькую поддержку в чужой стране это просто здорово! Тем более при той цели, которую он преследует!

– Хэлло! Я есть Павел Пушков.

Пашка широко улыбнулся и шагнул навстречу, внимательно разглядывая лицо мужика – понял ли его английское произношение. Тот распахнул руки и на сносном русском ответил:

– Привет Павел! Добро пожаловать на Кипр!

Они пожали друг другу руки и отправились к машине. Снаружи стояла вязкая жара, обволакивая запахами кофе, ванильными пирожными из кафешек, ароматами цветов и, конечно, морским бризом. Пашка обожал такой зной и чувствовал себя в нём гораздо комфортнее, чем в московской, зимней холодрыге. Когда они с матерью отдыхали в Турции или Египте, то она изнывала от жары, немного сидела в море или в бассейне и скорее скрывалась в прохладу кондиционера, а ему нравилось пекло, море и песок. Он мог целые дни проводить в голубой воде, чтобы вечером, в изнеможении упасть на кровать и уснуть, не чувствуя тела.

Его нового знакомого звали Димитрис. По дороге из аэропорта в отель, они познакомились ближе. Димитрис рассказал, что ему сорок лет, грек, родился в Афинах, но много лет назад переехал жить на Кипр, имеет плантации мандаринов, жену москвичку и русских партнёров, с которыми работает уже много лет. Так вот Алексей – его хороший друг и бизнес-партнёр, просил оказать всяческое содействие русскому приятелю. Пашка усмехнулся про себя:

«Ну и товарищ, в глаза ни разу не видел этого Алексея»!

Грек следил за дорогой, он не заметил Пашкиной усмешки и продолжил, как ни в чём не бывало:

– Алексей просил найти для тебя толкового адвоката. Здесь есть такой, и у вас встреча сегодня вечером. Только, понимаешь, что берёт недёшево, ну об этом ты сам договоришься. Алексей не рассказывал, что у тебя за дело. Но раз ты приехал сюда из Москвы и нуждаешься в юридической поддержке, значит что-то серьёзное.

– Да я и сам не знаю, получится у меня что-нибудь, но попытаться стоит.

– Ты прав, надо стучаться в дверь, чтоб она открылась, – Димитрис остановил машину у небольшого отеля и, вытаскивая чемодан, продолжил. – Ты сейчас отдыхай с дороги, прогуляйся к морю, перекуси, но не очень на еду налегай. Я приеду за тобой в семь, жена накрывает стол. Собирается несколько друзей и адвокат, в том числе. Вот после ужина с ним поговоришь.

Грек прыгнул в машину и, визгнув колёсами, упылил на свои плантации, да так быстро, что Пашка даже не успел поблагодарить. Он зарегистрировался в отеле, расположился в небольшом номере, потом вышел на балкон, потянулся и с удовольствием подумал, что пока всё складывается совсем даже неплохо. Спасибо тебе, неизвестный Алексей!

Вечером, как и обещал, Димитрис забрал его возле отеля и привёз на свою виллу. Да собственно виллой этот дом не выглядел в Пашкином понимании. Ни колонн, ни бассейна, ни садиков с искусственными озерцами, ни рыбок золотых, ни ночных подсветок, вмонтированных в каменные дорожки. Такие он видел в рекламных проспектах рублёвских поселений. Стоял добротный, каменный, двухэтажный дом, устроенный комфортно, удобно и целесообразно. Люди, которые жили в этом доме, не тратились на пустые роскошества. Вместо бассейна кменные ступени вели к морю, вместо садиков с озерцами и рыбками красивые цветники, стриженые газоны, фруктовые и оливковые деревья, вместо колонн огромная веранда, в которой собравшиеся и расселись за широким столом. Компания оказалась неожиданно большая, человек пятнадцать, состоящая из греков, турков, русских. Димитрис отвёл Пашку в сторону и представил адвоката. Перед ним стоял человек непонятного возраста – то ли сорок, а может шестьдесят лет, одет просто, но дорогие золотые часы говорили о достатке, взгляд неуловимый, потому что глаза прятались за затемнёнными линзами очков. Рост выше среднего, гладко выбрит и Пашка уловил запах дорогого одеколона, (уж он-то знал в этом толк). Говорил адвокат на чистом русском языке с небольшим акцентом. Представился по имени Иса, из чего Пашка сделал вывод, что мужчина еврейской национальности. Ужин прошёл весело, с большим количеством вина, закусок и мяса, приготовленного на углях, и позже, когда уже никто не обращал внимания, Пашка и Иса спустились к морю для приватного разговора. Как-то само собой получилось, что они обращались друг к другу на ты, не обращая внимания на разницу в возрасте.

Пашка во всех подробностях рассказал свою историю и ждал, что на это ответит адвокат. Он немного переживал, что Иса сочтёт это дело безнадёжным и москвичу придётся не солоно хлебавши, вернуться на родину. Но еврей думал недолго и назначил встречу у себя в офисе на следующий день, чтобы заключить договор, получить все имеющиеся у Пашки документы, письма, фотографии ну и, конечно, часть гонорара за работу.

Иса понимал, что взялся за дело совсем незаурядное, интересное и даже ажиотажное. Про себя решил, что даже если у парня не хватит денег оплатить полностью работу, то он сделает хорошую скидку, потому что как только адвокат начнёт действовать, каждая занюханая газетёнка будет мусолить его имя и имя по чью душу затевается этот сыр бор. Тем более что душа эта знаменитая, очень богатая и, к сожалению, уже мёртвая. Имя клиента, конечно же, сохранится в тайне – этого требуют его профессиональные обязательства. Потом уже не важно, выиграет он это дело или нет, главное шуму произведёт много для того, чтобы его рейтинг подскочил. Только Иса знал про себя, что будет добиваться успеха любыми путями, не может по-другому, принцип у него был такой, жизненный. И поэтому адвокат не собирался тратить время в праздных застольях, быстро откланялся перед гостеприимными хозяевами и гостями. Дома наказал, чтобы его не беспокоили, от традиционной вечерней рюмочки «Метаксы» отказался и заперся в своём кабинете. Только один раз жена осторожно постучала в дверь и внесла горячий чай. Однако Иса ничего не замечал, рылся в бумагах, просматривал старую хронику и свежие события в интернете. И когда утром женщина заглянула снова, то увидела, что муж спит в кресле, компьютер мерцает бедным светом, а чай так и остыл нетронутым.

Пашка находился в щенячем в восторге от бирюзового моря, солнца, пляжей, да и от всего острова. Хоть отель не особенно презентабельный, но это волновало мало, главное, чтобы душ, кровать и интернет. Утром поднялся ни свет – ни заря и побежал на море, он долго и с удовольствием плавал, пока тело не заныло от напряжения. Позднее выпил крепкий кофе из автомата в холле отеля, принял душ, надел свежую рубашку, положил в карман визитку с адресом конторы адвоката и отправился на встречу.

Иса ждал Пушкова и был готов к визиту клиента. Прежде они подписали необходимые документы, и Пашку обрадовал тот факт, что цена услуг его совершенно устраивала и не особенно била по карману. Только адвокат поспешил охладить эйфорию молодого человека, если всё пойдёт по плану, то тратиться придётся прилично и за экстренность прайс, естественно, увеличится.

– Так вот что я выяснил: Аргирис Дракопоулос скончался месяц назад в преклонном возрасте от обширного инфаркта. Смерть произошла не дома. Труп обнаружили прохожие на одной из улиц города. Сразу вызвали скорую помощь, которая привезла его в морг. Патологоанатом на пальце обнаружил дорогое кольцо с гравировкой на внутренней стороне, с фамилией и вензелем владельца.Таким образом выяснили, кто это и сообщили жене.

Пашка слушал задумчиво, потом перебил Ису:

– Какая-то странная история. Миллионер, владелец газет, пароходов, умирает как бомж на улице, ни охраны, ни сопровождения.

– А зачем его охранять, кому он нужен? Действующий политик или наследников толпа, которые жаждут его миллионы? Никто не желал его смерти. Поэтому и ходил старик безбоязненно. Когда это всё случилось, жена приехала в морг и опознала мужа. Тем более, что за полгода до смерти он, как пишут газетчики, жаловался на потерю сна и памяти. Как будто доктора у него находили признаки болезни Альцгеймера и иногда, никого не предупредив, Дракопоулос уходил из дома, но всегда возвращался благополучно. Но не в этот раз. Похоронили быстро в закрытом гробу, такова была воля покойного. И в том, что он гулял по улицам один, без охраны, нет ничего удивительного. Город совершенно безопасен и миллионеров, банкиров и богатых людей здесь пруд пруди, не все сидят за закрытыми заборами своих особняков.

– И кто жена? Старая вдова-миллионерша?

– Жена, кстати, русская Зоя Дракопоулос уже более пятнадцати лет имеет греческое гражданство. Аргирис Дракопоулос её второй муж, детей нет. И вдова совсем не старая, у них разница в возрасте была почти тридцать пять лет. Так что считай!

– Ни чего себе! Она не намного старше меня, а какая богатая биография. И что у них произошла любовь большая или её пленили миллионы?

– Насчёт любви сказать ничего не могу, только знаю, что замуж она вышла рано, только- только исполнилось восемнадцать за какого-то торговца драгоценными мехами и кожаными изделиями из Салоников. Первый муж был старше её лет на двадцать. Прожила с ним около десяти лет и развелась, не заимев детей. Кстати, инициатором расторжения брака стала жена и после развода не получила от меховщика ни одного евро. А встречаться с Дракопоулосом женщина начала, ещё находясь в браке.

Пашка восторженно присвистнул:

– Откуда у тебя такая старая информация?

– О, мой дорогой, юный друг, пока вчера ты находился в обнимку с Бахусом, я работал в поте лица! Уже поздно вечером я озадачил своего приятеля из Салоников и вот на эту минуту есть такая информация. Он там ещё работает, но не думаю, что будет что-то интересное с той стороны. Тем более у нас другая задача.

– Так значит, она всё-таки позарилась на деньги и замуж вышла по большой выгоде? – допытывался Пашка.

– Скорее всего, именно так. Несмотря на то, что с Папаниколау они прожили вместе много лет, всё имущество было приобретено до брака, и она предполагала, что при разводе не получит ни гроша, а возвращаться в Россию не имея ни образования, ни денег, тоже не вариант. Вот тут ей подворачивается этот дряблый миллионер. Женщина, конечно, могла судиться с предыдущим мужем, но зачем? Её будущий муж переплюнул всех – имел огромное состояние и был старше её уже не на двадцать, как в предыдущем случае, а на тридцать пять лет!

Пашка поймал себя на мысли, что не думает о Дракопоулосе, как о своём отце, для него это был совершенно чужой, посторонний человек. Адвокат показывал фотографии из газет, снимки из светской хроники, где рисовался высокий, седой, мужчина. На снимках Паша видел незнакомого мужика в дорогой, стильной одежде и в туфлях ручной работы. На руке красовались золотые часы, перстень на среднем пальце с огромным рубином, очки в тонкой оправе на крупном носу. Только на смуглой, морщинистой морде отпечаталась пресыщенность и самодовольство. Пашка не представлял его рядом с элегантной, подтянутой матерью – уж очень он казался каким-то поношенным. Рядом мелькала красивая, ухоженная женщина и по возрасту, она никак не могла быть его женой, скорее дочерью, а вероятнее всего внучкой. Его задумчивость нарушил Иса:

– Самое занятное, что твой отец ни разу не женился официально. Он повёл под венец только вот эту молодую даму.

– Интересно, что заставило изменить своим привычкам? Что, любовь неземная? При его деньгах он мог купить кого угодно, что обязательно жениться? – Пашка даже не пытался скрыть своего презрения, хотя понимал, что в нём говорит обида.

– Пять лет назад в прессе мелькала информация, что он ждёт наследника, но что-то там не сложилось.

– Вы думаете, что дама пошла на обман?

– Не исключено, но мы уже об этом узнаем навряд ли. Он нам уже не расскажет, а она не захочет раскрывать свои уловки и хитрости.

– Да мне-то эта баба зачем? И правду знать о ней не интересно! С ней вообще всё понятно!

Пашка почему-то стал раздражаться и, заглянув вглубь себя, понял почему: они с матерью зачастую жили очень скудно, а ведь отец знал о его существовании с момента рождения, но сейчас приходится доказывать свое право на часть наследства. А эта прошмандовка появилась несколько лет назад и сейчас владеет всем.

Иса догадался, о чём думает парень, решил сменить тему на время. Захлопнул папку и предложил:

– Пойдём-ка на обед, здесь недалеко есть таверна с отличной кухней, а после отправимся к нотариусу. Тебе надо написать кое-какие бумаги. Надеюсь, что не возникнет проблем. Но хочу тебя предупредить, хочешь ты или нет, только встречаться с мадам Дракопоулос придётся. На сегодняшний день только вы двое заявили свои права на наследство, и я не думаю, что она так просто отдаст тебе половину.

Таверна находилась недалеко от офиса адвоката на тихой, уютной улочке. Часы на центральной башне пробили двенадцать, и зал постепенно наполнился посетителями. Официанты в длинных, чёрных фартуках сновали между столиками, разнося большие подносы с тарелками. Греки и туристы из разных стран, громко разговаривали и обильно потчевались неторопясь. От запахов и вида этих вкусностей у Исы с гостем потекли слюнки. Сначала принесли несколько тарелочек с закусками. Пашка спрашивал у Исы названия, только тут же забывал, что есть что, но названия звучали как песня – сацики, мусака, тиропсомо. Потом официант торжественно поставил на стол два блюда с золотистыми кольцами жареных кальмаров и картофелем фри. Запивали это буйство кулинарии, конечно, белым полынным вином редцина. Теперь Пашка понимал неторопливость греков во время принятия пищи – такой едой нужно наслаждаться. Это тебе не гамбургер или бутерброд на ходу проглотить.

Нотариус – седой, полный грек средних лет долго рассматривал бумаги. Около часа они совещались адвокатом. Пашка сидел, не встревая в разговор, потому что ничего не понимал – говорили на греческом языке. В итоге Иса повернулся и начал объяснять ситуацию на русском:

– Так вот Паша, твой отец не оформил официальные бумаги на наследство. Хотя буквально за несколько дней до смерти миллионер назначил нотариусу встречу как раз по этому поводу, но что-то там не срослось, и жена покойного позвонила и отменила визит. Родственников у Дракопоулоса нет и таким образом, единственной прямой наследницей является жена. И вот появляешься ты! Да только нотариусу не достаточно тех документов, которые ты предоставил для того, чтобы тебя так же объявить наследником Аргириса Дракопоулоса. Ни одной подписи в официальных документах о твоём рождении твой предполагаемый отец не поставил. Из бумаг видно, что он знает о твоём появлении, принимает тебя, обещает помогать материально, но это не является подлинным доказательством отцовства. Даже если мы проведём графологическую экспертизу, это ничего не даст. Я так понимаю, что он посещал Россию только один раз в восьмидесятом году. Вскоре родилсся ты, но повторюсь, фотографий и писем не достаточно.

Пашка неимоверно огорчился. Неужели всё закончится так быстро? Вчера прилетел, а сегодня можно собирать свой чемодан в обратную сторону. Голубь мира!

– Что же теперь делать?

– Сегодня составлю документы, а завтра пойдём в полицию. Направлю запрос к прокурору на эксгумацию тела твоего папеньки. Если получим добро, сделаем анализ ДНК на определение отцовства. Я в хороших отношениях с прокурором, постараемся, как можно быстрее решить этот вопрос. Только он мужик строгий и принципиальный и если мы не сможем его убедить, то запросто получим отказ.

За время пока ждали решения прокурора Пашка купался, осматривал окрестности, прошёл город вдоль и поперёк и уже подумывал, а не вызвать ли Марину, вдвоём куда веселее, да и скучал по ней очень. Но хорошо подумав, отогнал эти мысли, рядом с ней размякнет, расслабится, а надо держать форму. Не отдыхать припёрся за тридевять земель. С матерью разговаривал каждый день по скайпу, благо связь с интернетом в отеле была отличной. Мать просила его отдохнуть как следует и бросить наконец это безнадёжное дело, да ехать домой. Через три дня Иса позвонил, и они отправились на встречу в прокуратуру. Хозяин кабинета принял их радушно, как будто они пришли к нему в гости, а не на официальную встречу. Вообще Паше понравились греки, они оказались любителями поболтать, гостей встречали громко и открыто. Из каждой таверны, мелкой забегаловки или шикарного ресторана слышались приветствия зазывал:

«Калимера!»

Парень улыбался в ответ и махал рукой:

«Калимера»!

В какой-то момент он почувствовал себя частью этой нации. Прокурор оказался толстым, весёлым и добрым. Пашка подумал про себя, что такими бывают волшебники в сказках, а не представители власти. Разговор вёл только Иса на греческом языке и тут же переводил для русского клиента.

– Значит дело обстоит так: господин прокурор не находит веских оснований для эксгумации тела за счёт налогоплательщиков. Не достаточно тех документов, которые ты предоставил, нет криминальной составляющей в смерти Дракопоулоса. Патологоанатом подписал протокол свидетельства о смерти доказывающий, что имелся обширный инфаркт и жена опознала тело.

Иса держал паузу, прокурор кивал в знак согласия и кончиками толстых пальцев смахивал капельки пота, которые периодически скапливались на лбу. Пашка понял, что это не всё и терпеливо ждал продолжения, переводя взгляд то на адвоката, то на прокурора. И не ошибся.

– Но господин прокурор не будет препятствовать этой процедуре, если у него, во-первых, появится письменное разрешение родственников и, во-вторых, предполагаемый наследник профинансирует все этапы экспертизы.

Пашка разочарованно вздохнул и опять почувствовал себя голубем мира, который возвращается на родину.

– Деньги-то я найду, да только вдова никогда не даст добро на то, чтобы труп туда -обратно таскали.

– Ты думаешь, что это дешёвая процедура? Генетический анализ около пятисот евро, нотариальные удостоверения, заключения, проставления апостиля и перевода на русский язык больше ста евро, ещё заплатить сотрудникам кладбища, транспорт, бензин. Всё это выйдет в приличную сумму, так что подумай, надо ли тебе это и уверен ли ты в том, что экспертиза покажет, что Дракопоулос твой отец?

– В этом я уверен на сто процентов! Мать не стала бы врать мне и придумывать мифического отца.

– Прекрасно! – хлопнул себя по коленкам Иса. – Тогда вдову я беру на себя. У меня есть кое-какие мысли. Скажи, как ты думаешь, вдова знала о том, что у мужа имеется наследник?

– Понятия не имею. Он мог рассказать ей об этом, а мог и смолчать.

– Вот именно!

Но ситуация опять складывалась не в Пашкину пользу, время утекало, а дела не сдвигались с места. Оказалось, что мадам Дракопоулось в данный момент находилась в Сибири, так сказать, на родине предков, зализывала свои страдания по потере мужа. Пожилая горничная, которая следила за виллой, сообщила, что хозяйка вернётся через два дня. Иса надеялся, что получит от вдовы разрешение на эксгумацию, а Пашка был настроен не так оптимистично. Его отпуск катился неумолимо к концу. Он решил дождаться приезда и встретится с мадам, а там уже и билет покупать на обратный путь.

Иса долго и тщательно прорабатывал в голове, как выстроит разговор с Дракопоулос, он хотел сыграть хитро, намереваясь не открывать все карты. Адвокат решил хитростью убедить вдову в том, что у клиента имеются на руках доказательства, позволяющие провести процедуру эксгумации и без её разрешения, что её подпись лишь формальность. Иса прикинул, лучше всего застать женщину сразу же после возвращения, пока она не узнала, как реально обстоят дела, и насколько важна её каракуля на юридическом бланке. Он терпеливо караулил возле виллы. Машину поставил через дорогу напротив ворот под тенью раскидистого дерева. Такси подъехало, когда уже начало смеркаться. Водитель помог выгрузить чемоданы и укатил. Женщина порылась в сумочке, потом нажала пульт и широкие, кованые ворота поехали в разные стороны, открывая прекрасный вид – нет, не на виллу, возвышался почти дворец с колоннами, цветниками, фонтанчиками и площадкой для гольфа. По-видимому, никто из обитателей не знал, в какое время точно вернётся хозяйка. Женщину никто не встречал. Иса смотрел из окна автомобиля, как она корячит свои чемоданы и подумал, что у дамы ещё не выработался инстинкт миллионерши.

«Ну, ничего, скоро привыкнет, и куча холуёв будет лебезить вокруг, ловя каждое слово». Он подскочил к ней, перехватил падающий чемодан и выпалил:

– Добрый вечер мадам Дракопоулос. Могу я вам помочь?

– Уфф, можете, возьмите вот это.

Она повесила на него всю свою поклажу, отправилась к дому и только потом сообразила:

– Мы с вами знакомы? Кто вы? Что вам надо?

– Моё имя Иса, я адвокат, и мне надо поговорить с вами по поводу важного дела.

– Уважаемый Иса, у меня был долгий перелёт. Я ужасно устала, мы могли бы поговорить… ну, например, завтра.

– Не волнуйтесь, это не займёт много времени.

В доме загорелся свет, открылись двери, и горничная захлопотала вокруг хозяйки. Внутри лишней роскоши не наблюдалось, но всё – мебель, аппаратура, портьеры стоили огромных денег. Иса понял это, когда ноги наступили на персидский, шерстяной ковёр ручной работы, стоимостью под сотню тысяч долларов. Адвокат знал в этом толк и цену прикинул в уме сразу.

– О мадам, что же вы не предупредили, в какое время и каким рейсом прилетите, я бы отправила машину, шофер ждал весь день.

– Ничего страшного, приготовь мне хвойную ванну, а потом ужин. Чемоданы разберёшь позднее.

Жестом она пригласила Ису в просторную комнату. Он понял, что это кабинет. Большие книжные стеллажи, письменный стол красного дерева, настольная позолоченная лампа и большой экран компьютера. Зоя пригласила адвоката присесть в кресло, сама, налив в два бокала виски на пару пальцев, протянула один гостю и села напротив.

– Ну, так я вас слушаю.

Женщина выглядела несколько усталой, слегка растрёпанной, но всё равно была очень красивой. Зелёные с металлическим оттенком глаза, русые волосы, фигура немного полновата, но тонкие запястья и щиколотки подчёркивали изящество. Иса несколько секунд тайком рассматривал её, делая вид, что пьёт виски, хотя терпеть не мог тяжёлый алкоголь, предпочитал вино, но ради дела можно было сделать пару глотков. Он чётко по-деловому выложил, что у покойного мужа есть сын, который приехал из России. На руках имеет документы, доказывающие родство, и он так же претендует на часть наследства. А чтобы соблюсти некоторые формальности, необходимо произвести эксгумацию тела.

– О, у меня есть пасынок! – женщина развеселилась. – Но если у него есть доказательства родства, тогда зачем беспокоить прах покойного?

Иса отметил про себя, что дамочка быстро и цепко соображает, и как ни в чём не бывало, продолжил:

– Этого требуют законы Греции. Я ещё раз повторю – ничего не изменится от того согласитесь вы или откажетесь, процедура будет произведена…

– И что, обязательно проводить эту процедуру? Может, есть другой путь?

– У вас имеется биоматериал вашего мужа?

– Что вы имеете в виду? Не храню ли я в холодильнике кусок бренного тела или клок волос? – она начала раздражаться.

– Я понимаю, что прошёл почти месяц и если для вас это проблема…

– От чего же, я подпишу необходимые документы, – перебила его Зоя. – Давайте сюда свои бумаги. Я предполагала, что на большое наследство полезут нищие родственнички, желающие получить часть, но никак не думала, что претендент окажется русским. Вот вам номер места захоронения на кладбище.

Адвокат просто опешил – не ожидал, что Дракопоулос согласится так быстро. Он облегчённо вздохнул, положил в папку подписанные бумаги и поспешил откланяться, пока вдова не передумала.

– Благодарю вас. Желаю всех благ и спокойной ночи.

Иса поднялся, ещё раз поблагодарил за гостеприимство и уже у дверей услышал.

– Надеюсь моё присутствие не обязательно на этом некрофилическом шоу? Пощадите мои нервы!

– О да, конечно! Я позднее сообщу результаты. Да ещё, я хотел спросить, ваш муж когда-нибудь говорил, что у него есть сын?

– Я вообще о его родственниках ничего не знаю, а уж про сына слышу впервые.

– Ещё раз доброй ночи.

Он шёл к машине и думал, что у дамы железные нервы, труп её мужа собираются кантовать, а у неё не дрогнул ни один нерв на лице. Пошла ванну принимать, как ни в чём не бывало.

В эту ночь Пашка спал как убитый. После звонка адвоката он уже не волновался, теперь финишная прямая приведёт к исполнению желаний. Привиделся сон, как его Маринка в белом свадебном платье сидит за пустым деревянным столом. Лицо закрыто белоснежной, густой фатой, от чего не видно лица и глаз. Становится очень страшно, он не хочет поднимать вуаль. Ужас сковал тело. Понятно, что под фатой скрывается лик смерти. Он порывается спрятаться, убежать, но костлявая, холодная рука девушки твёрдо и цепко держит запястье.

Он проснулся от грохочущего, мрачного неба. Над морем собирался дождь. Тонкие шторы метались по комнате от порывов ветра. Гнетущее впечатление ото сна сидело в затёкшем теле, и Паша поднялся кое-как, чтобы закрыть балкон. Вернувшись в кровать, долго ворочался, путаные мысли не пускали сон. Сквозь тучи проглядывало робкое солнце, рассвет запаздывал. Пашка так и не уснул, он волновался. Парень никогда не сталкивался со смертью лицом к лицу, кроме того дня, когда хоронили бабушку и то, все заботы взяла на себя мать и её подруги, а он только присутствовал. Но сегодня предстоит нелёгкая процедура – откроют гроб с телом Дракопоулоса. Он передёрнул плечами представляя, какая пахнёт вонь, когда ломиком вскроют крышку. Он мог и не ехать на кладбище, но не хотел оставлять Ису. Они уже сдружились, и было бы не честно, оставлять адвоката одного в этой ситуации. Пашка заплатил за генетическую экспертизу, за эксгумацию, за отель, рассчитался с адвокатом, и денег осталось всего ничего. Он надеялся, что финал близок и скоро его самолёт отправится в Москву.

Дождь прогрохотал шумно и улетел в Средиземные водные дали. Утро стояло ясное и прохладное, от этого происходящее на кладбище выглядело каким-то сюрреалистичным. Однако всё произошло буднично и быстро. Возле могилы толпилось несколько человек -полицейские, медики, понятые. Работники кладбища перенесли тяжёлую гранитную плиту в сторону, разрыли могилу и достали гроб. Пашка отошёл в сторону, он был суеверным и не хотел, чтобы жуткое зрелище в виде покойного отца приходило к нему во сне. И тут он увидел её. В жизни он представлял её именно такой без лишней косметики, с распущенными, русыми волосами, в простом, цветастом сарафанчике, а не такой, как на фотографиях в светской хронике – с ярким макияжем, ряженую в дорогие украшения. Он, недолго раздумывая, направился к женщине.

– Привет. Нам пора познакомиться. Мы хоть и дальние, но родственники. Я Павел Пушков.

– Привет. Не скажу, что в востороге от происходящего и от нашей встречи. Но что поделать…

Зоя рассматривала его несколько секунд. Парень совсем не походил на русского. Перед ней стоял высокий, жгучий грек. Только выражение лица простоватое, да говорил на русском.

«Вот это простодушие и выдаёт национальную принадлежность. У молодых греков взгляд другой, даже самый замухрышный считает, что он мачо, а этот смотрит, словно только спроси, он кошелёк с последними деньгами отдаст, ключи от квартиры, заодно расскажет все военные тайны, даже, которых не знает».

После неловкой паузы Зоя без эмоций сказала:

– Моё имя Зоя, а ты, по версии адвоката претендуешь на звание сына покойного Аргириса Дракопоулоса и жаждешь получить половину наследства?

Пашка опешил от такой прямолинейности и промямлил:

– Что-то вроде этого.

– Не смущайся, ты правильно делаешь. Пойдём отсюда, кладбище не самое лучшее место для знакомства.

Они вышли за ворота, сели в её машину и отправились на набережную выпить кофе, а может чего-нибудь покрепче. Позже, уже в другом ресторане, съели вкусный обед, потом купались в море и долго лежали на песке. За всё платила вдова миллионера, просто потому, что у Пашки оставались деньги только на обратный билет. Он надеялся через пару дней получить документы с анализами. Тогда доверит все дела адвокату, а сам вернётся в Москву до поры до времени. Пашка открыто сказал о своих планах. Зоя заразительно захохотала. Её приводила в восторг искренность и непосредственность парня. Она предложила одолжить денег у неё, до тех пор, когда наследник разбогатеет. Потом они сменили бар, ещё и ещё. Коктейли менялись один вкуснее другого. Оба еле стояли на ногах и смеялись, как безумные. Пашка совсем забыл про адвоката Ису, про Москву, про мать, про Марину. Грохотала музыка. К вечеру бары заполнялись галдящими посетителями. Пушков и сам не понимал, что с ним происходит, но он тонул в её взгляде, хотелось касаться её рук, его сводил с ума аромат её волос. То ли это алкоголь или что-то другое, но он не собирался сопротивляться всему, что происходило. Телефон уже давно разрывался в сумке-кошельке и Пашка наконец-то ответил. Голос Исы звучал досадливо и раздражительно:

– Паша я пытаюсь достучаться до тебя десятый раз, ты звонок не слышишь?

– Извини Иса. Здесь очень шумно, говори громче.

Пашка слегка запинался.

– Ты что пьян? Да, впрочем, ты на правильном пути, веселись! Я только хочу тебе сказать, что всё прошло хорошо, только ДНК тест будет готов не раньше чем через восемь дней.

У Пашки немного прояснилось в голове. Веселье мигом улетучилось, он задумался: отель оплачен только на два дня вперёд. Деньги забрал из дома все, так что у матери просить нет смысла. Надо отправиться в Москву, найти деньги. К тому времени, как придут документы вернуться назад, если задержится, подождут, всё равно вскрывать конверт без заказчика нотариус не имеет права. Он прикидывал разные варианты. Зоя тронула его за руку, перебив озабоченность:

– Алло, ты в порядке? Что-то случилось?

– Да так, всё нормально, – вздохнул Пашка и тут же выложил ей все мысли, которые омрачали праздник в его душе.

– Какая ерунда, завтра заберёшь монатки из отеля и переедешь на виллу. И не перечь, мы же с тобой родственники, я почти твоя мачеха!

Эта мысль очень развеселила. Зоя подцепила его под руку и, хохоча и качаясь, они зашагали к следующему бару. Больше в её машину они не сели, а пользовались такси и проснулись вместе на огромной кровати с балдахином. Глаза открыли вместе и несколько секунд смотрели друг на друга, мучительно вспоминая подробности прошедшей ночи. Зоя закрыла его рот ладонью.

– Молчи. Ничего плохого не произошло, в конце концов, мы свободные люди. Лучше забирай свой багаж из отеля, а я скажу горничной, чтобы приготовила твою комнату.

Женщина накинула шёлковый халатик и убежала в душ, а Пашка сел на кровати в великой задумчивости. Голова гудела, язык шоркался во рту как наждачная бумага и мысли с большим трудом обрисовывали происходящее. Он понимал, что это всё неправильно, не нужно ни ему, ни ей, но стыдом выжигать свою душу не желал. К вечеру, оплатив остатки по счетам, Павел сбросил вещи в чемодан и переехал на виллу. Распорядок удивил строгостью. Прислуга мелькала неслышно и почти незаметно. Пожилая горничная быстрыми движениями сметала пёстрой метёлкой пыль с мебели. Кухарка готовила обед и тихо удалялась в дом для прислуги. Садовник несколько раз в неделю стриг кусты и газоны. Шофёр мрачный, высокий блондин с тяжёлым взглядом много времени проводил на территории гаражей, но в доме его тень сквозила постоянно. Скорее всего, он выполнял роль телохранителя. Огромный особняк оказался комфортным, с бильярдной, закрытым бассейном, просторным холлом, множеством спален и кабинетом покойного хозяина. Там на стеллажах выстроился целый ряд спортивных кубков, в шкафах стояли книги в дорогих переплётах, а на стенах висело множество картин художников авангардистов и старинные иконы. Пушкова впечатлили парусные яхты и моторные катера, которые плавно качались на марине, но больше всего поразили автомобили и спорткары в огромных боксах подземного гаража. Пашка никогда не жил в такой роскоши. Однако, даже мечтая о богатстве, почему-то не хотел иметь такое великолепие. Рисовались весьма прозаичные картины – дача на берегу реки, веранда, мангал. Именно так, как в стихах у Ольги Берггольц, которую мать почитала и часто цитировала…

«Мы дачу наймём и украсим, как следует дачу-

Плетёною мебелью, лёгкой узорчатой тканью…»

Парень мечтал о дорогой машине, о шикарной шубе, которую купит матери. Он представлял, как преподнесёт кольцо с большим бриллиантом ошарашенной Марине. Мысль о ней как-то ушла на второй план, когда Паша старался вспомнить её лицо, то воображение рисовало глаза и губы Зои. Несмотря на то, что Пашке отвели отдельную комнату, ночи они проводили вместе. Он упал в эти ночи и дни, потеряв всякую связь с реальностью. В этой женщине соединились и Сонечка Мармеладова, и Анна Каренина, и мадам Бовари. Происходящее находилось за пределами реальности, на грани добра и зла, сна и яви, разврата и целомудрия. Он распадался на песчинки и в первые секунды после близости не понимал, где находится, что с ним происходит, день это или ночь. Так проходило время. Однажды они на моторной яхте вышли в море, долго шли вдоль берегов Кипра, потом остановились в чудесной бухте, заглушили мотор и спустили якорь. Зоя весь день находилась в задумчивом состоянии, а управляя техникой, неожиданно собралась. Пашка не мешал, хотя полагал, что водить моторную яхту не сложнее, чем кататься на санках с горы. Женщина нырнула в камбуз, а вскоре вернулась, неся на подносе чашки с дымящимся кофе. Через пару минут, наконец-то нарушила молчание:

– А ты уверен, что Дракопоулос твой отец?

– Странный вопрос. Я бы не стал затевать всё это и тратить столько денег на экспертизы.

У Пашки никогда не возникали сомнения по этому поводу, он безоговорочно доверял матери. Уж она не отправила бы его на Кипр и не стала бы сочинять небылицы про богатенького грека. И существуют неоспоримые доказательства – письма и фотографии.

– Да ты не знаешь мою мать, она очень умная и порядочная женщина, и не стала бы мне врать. Почему ты спрашиваешь?

– Всё в порядке, я это так. Рано утром пока ты спал, звонил нотариус, завтра он получит ДНК тест и хочет, чтобы мы все присутствовали на оглашении. Вероятно, он и тебе хотел сообщить об этом, посмотри свой телефон.

За эти несколько дней Пашка ни разу не включил сотовый, не разговаривал с матерью и Мариной. Он понимал, что они ужасно волнуются и переживают, но оттягивал тот момент, когда эта иллюзия счастья рассыпется, как песочные фигуры под дождём. Парень коротко переговорил с нотариусом, они развернули лодку и на виллу вернулись уже затемно.

К конторе приехали в одной машине, и это не укрылось от внимания нотариуса и адвоката, который покачал головой в знак неодобрения, но вслух ничего не сказал. Компания расселась торжественно и молчаливо вокруг стола. Хозяин кабинета встал и предложил на греческом, а адвокат тут же перевёл:

– Не будем долго ходить вокруг да около. Сегодня пришёл генетический анализ, и я могу огласить результаты.

Он открыл папку, взял конверт, вскрыл его и достал несколько печатных листков. Присутствующие, следившие за его действиями, замерли в ожидании. Нотариус старался владеть собой и всё равно по округлившимся глазам гости поняли, что он безмерно удивлён.

– Заказчик Пушков Павел Аргирисович – сын, предполагаемый отец Аргирис Дракапоулос. Экспертиза установила, что вероятность отцовства исключена на сто процентов.

Повисла пауза. И только Пашка непонимающе замотал головой:

– Я что-то не понял…

– Ты понял всё правильно, – Иса сочувствующе смотрел на парня и тёр подбородок. – Дракопоулос исключён, как твой биологический отец.

Пашка со злостью кидал вещи в чемодан, не в силах осознать происходящее. На последние деньги он купил билет до Москвы, который улетал после обеда. Они сидели на открытой веранде возле бассейна и молчали. Первой заговорила Зоя:

– Мне очень жаль, но иногда в жизни происходит не так, как мы хотим.

– Я понимаю и не сожалею ни о чём. Мы с матерью никогда не жили в богатстве, и уже не стоит начинать. Я думаю, что мать когда-то придумала всю эту историю со знаменитым гонщиком и сама в неё поверила. Может и на самом деле она знала Дракопоулоса, переписывалась с ним. Конечно, лучше назначить его отцом и заставить меня и всех окружающих поверить в это. Всё лучше, чем знать, что настоящий отец какой-нибудь Вася Пупкин студент-неудачник с педагогического института.

Опять замолчали ненадолго. Зоя предложила:

– Знаю, что у тебя нет денег, заплатить адвокату вторую часть за работу. Ты не волнуйся, назавтра я договорились с ним о встрече. Мы решим финансовый вопрос. Это будет вроде моральной компенсацией за потраченное впустую время.

Пашка тяжело вздохнул:

– Спасибо, ты много делаешь для меня. Я отдам тебе все деньги, как только вернусь в Москву, – Зоя замахала руками в знак протеста, а он продолжил. – Меня угнетает не то, что я не получу наследства, а то, что расстаюсь с тобой. Я люблю тебя Зоя. Не думал, что скажу это так легко. До этого дня я не говорил таких слов никому.

Она закрыла ему ладонью рот, заглянула в глаза и уверенно сказала:

– Нет, Паша это не любовь, это что-то другое, страсть, наваждение. Тебе нравится весь этот роскошный антураж. Заниматься любовью в открытом море на яхте, или в бассейне, или при свечах на огромной кровати. Любовь это благодарность, нежность, забота, это чувство где-то рядом с материнством и это больше, чем просто секс.

И тогда парень понял, что все эти слова не про него и тихо спросил:

– Ты любила своего мужа?

– Какого? Дракопоулоса? Я ему за многое благодарна. И всё, не будем больше об этом.

Летел Пашка в глубоком молчании и думал про себя, что недаром есть русская поговорка: «Дурак думкой богатеет», помечтал и будя. Захотел дачу! Неожиданно пришла на ум рифма – речка Вача. И не сдерживаясь, не стесняясь соседей, сидящих в креслах рядом, захохотал до слёз, вспоминая слова из песни Владимира Высоцкого:

«Я на Вачу ехал плача, возвращаюсь-хохочу!..»

Соседи начали поворачиваться на весёлого пассажира, а он всё не мог угомониться. Ржал до тех пор, пока сосед справа не догадался, что парень на грани истерики. Он с молчаливым пониманием протянул фляжку с коньяком. Пашка сделал два глубоких глотка, поблагодарил сердобольного мужика, вытер слёзы из глаз и замолчал. Больше он не проронил ни слова.

Зоя приехала во время в офис адвоката. Поздоровались без лишних прелюдий, она села, окутав кабинет дорогим ароматом, и положила на стол деньги.

– Это остаток за работу.

Иса пересчитал и поднял на неё глаза:

– Здесь гораздо больше.

– Всё правильно, это ваши деньги, но только у меня пожелание – не ворошите прошлое, не лезьте. Всё, ваша работа на этом закончилась!

Она встала и вышла из кабинета. И вот это Исе совершенно не понравилось. Сумма в два раза превышала оговоренный гонорар. Он подумал про себя упрямо:

«От денег, конечно, отказываться глупо, только моя работа закончится, когда я это решу».

Глава 6

Турция, Москва

Наташка считала ерундой такое чувство, как ностальгия, полагала, что это придумали иммигранты – поэты, писатели, режиссёры, которые покинули Россию. И не важно, по какой причине уехали, но свою интеллигентную и аристократическую тоску по родине описывали красочно. Вот, мол, вы-то живёте дома, в ус не дуете, а мы мыкаемся по Европам – по Италиям, Франциям, Испаниям, едим хамон, мацареллу, пьём текилу и херес. А знаете, как мы тоскуем по картошке в мундире, по селёдке и салу! Да только, когда появилась возможность, тоскующие патриоты не очень-то стремились вернуться в свой дом. Ну, кроме, конечно, настоящих патриотов. Но как ни странно, это чувство через несколько месяцев проживания в Турции заползло и поселилось в душе Наташи. Она была счастлива со своим мужем Эрином, имела интересную работу, проживала в большом, курортном городе на берегу Средиземного моря. Что может ещё желать человек? Но здесь не ощущалось пьяного аромата трав и росы, как в её родном городе Тамбове, лишь иногда летал этот запах, когда работали газонокосилки. Здесь не пели пернатые, почему-то даже вездесущие воробьи помалкивали и не трещали на все лады, только какие-то птицы по утрам ворковали громко и жалобно: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…» Скоро Наташка поняла, что это и есть ностальгия. Это острая нехватка запаха, цвета и ощущения родного дома. Как-то вечером они сидели в гостиной на большом диване и пили чай. Она завела разговор издалека, хотя понимала, что это не совсем честно оставлять своего мужа одного даже на время. Но зачем лукавить, ходить вокруг да около, лучше сказать прямо, так и так, хочу поехать хоть на недельку к родителям в Тамбов. И самым неожиданным оказалось, что муж не только не противился, но даже желает откомандировать её по важному делу в Москву. Эрин никогда не рассказывал о происшествиях, преступлениях и кровавых разборках. Он оставлял свою полицейскую работу в участке, запирал в сейф, и дома шли беседы о футболе, о кино, об их чувствах, о чём угодно, только ни о его расследованиях. И вот сейчас Эрин сделал исключение.

– Наташа, ты могла бы мне помочь?

– Конечно, а что надо сделать?

– Прежде ты полетишь в Москву и встретишься с одним важным человеком, поговоришь, а потом на поезде отправишься в Тамбов.

– Почему я?

– Потому что отправлять специально человека накладно. Надо пробить командировку и не факт, что начальство даст добро для этой поездки, а тебе всё равно по дороге.

– А поговорить по телефону?

– Персона важная, шишка из одного вашего министерства, да и тема щекотливая. У него есть одна очень дорогая вещь, и по телефону он о ней рассказывать не будет. Ваши структуры тоже ведут борьбу с коррупцией, а эта вещица тянет на большой скандал, если о ней кто-то узнает, да и дело не в ней, а в её стоимости.

– Давай, рассказывай.

Наташа удобнее устроилась на диване.

– Я опущу подробности, скажу коротко. Вот уже скоро как два месяца в морге лежит неопознанный труп мужчины. Его никто не ищет и не заявляет о пропаже. Начальство требует захоронить тело, но что-то меня останавливает. Труп обнаружили на пляже, он был только в купальных плавках и солцезащитных очках. Эксперты выяснили, что эти очки стоят 60 тысяч долларов и таких всего десять. Их выпустила немецкая, автомобильная компания «Майбах» в честь какой-то знаменательной даты. Мы сделали запрос на руководство компании для выяснения владельцев очков, но пришло сообщение, что это конфиденциальная информация и точка! Ответили только, что двое обладателей таких очков живы и здоровы и работают в совете директоров. И вот после долгих поисков аналитик нашего отдела обнаружил след этого изделия в России. Причём на носу важного чиновника, о чём свидетельствует фотография в интернете. Значит, обнаружены три человека, осталось узнать, кто из последних семи человек лежит в морге!

– Почему ты думаешь, что русский подпольный миллионер знает всех обладателей?

– Понимаешь, такие компании весьма закрытые. Туда невозможно просочиться с улицы. Собираются персоны очень богатые. Их объединяет страсть к дорогим автомобилям. Встречи происходят на автосалонах, они финансируют и продвигают разного рода автомобильные бренды. Я не уверен, что тот, с кем ты должна встретиться владеет информацией, но попытаться стоит.

– Ты думаешь, что он станет со мной разговаривать?

– Уверен! – Эрин поцеловал жену и продолжил. – Во-первых: ты красивая, эффектная, загорелая. Во-вторых: ты умная, говоришь на нескольких языках, разбираешься в футболе. И в- третьих: ты неофициальное лицо и ничем не угрожаешь его карьере, тем более тебя не интересуют его капиталы. Тебе нужно только узнать – кто из владельцев в полном здравии, не пропал, и кого не разыскивают родственники. А меня, как ты догадалась, занимает только труп, а конкретно – кто это.

– И ты скажешь мне, как найти этого важного чиновника? Москва это тебе не Тамбов. Это там я знаю каждую улицу и почти каждую дворнягу.

– Не волнуйся, я накажу Феррату собрать всю возможную информацию. Ты получишь несколько фотографий трупа, других, прижизненных фотографий, как ты понимаешь, у нас нет. Если не получится провернуть всё быстро, мало ли по каким причинам, останешься на пару дней в Москве. Остановишься в каком-нибудь отеле. Надеюсь сейчас это не проблема.

– Как я хочу, чтоб ты поехал со мной, родители будут счастливы, видеть тебя. Да и с мужиком этим вдвоём легче найти общий язык.

– Наташа, ты же знаешь, что меня никто не отпустит. Это у вас в России осень, а здесь бархатный сезон, туристов полно. Кто их дисциплинировать будет?

На том и порешили. Через два дня Наташа вылетела в Москву. Ни про какой отель она и слушать не хотела, а позвонила своей подруге, с которой училась в университете. Студенческая подружка Света, как только получила диплом, укатила в Москву, нашла хорошую работу в крупной торговой фирме переводчиком, а потом и замуж вышла за парня с московской квартирой. Они часто перезванивались и поддерживали хорошие отношения, поэтому Света счастливо хлопала в ладоши, узнав, что проведёт несколько дней со своей давней, закадычной подружкой. Тем более, следом проще приехать в Турцию, и остановиться в квартире у Эрина и Наташи. Так сказать – услуга за услугу.

Наташа не разделяла оптимизм мужа, который считал, что увидеться с заместителем министра Минэнерго России проще пареной репы. Полицейский полагал, что встреча произойдёт без проблем, ведь он выдал жене фотографию, адрес офиса, телефон. А Наташа сидела на кухне подруги, задумчиво качала головой и мысленно повторяла:

«Это Россия, детка, всё не так просто»!

Она понимала, что без веских оснований и пропуска даже не поднимся на крыльцо Министерства. На телефон ответит секретарша и просто не станет соединять её с шефом. И, в конце концов, что даёт его фотография? Ну, дождётся она, когда важная шишка выйдет из дверей своей конторы в конце рабочего дня, тут же сядет в автомобиль, а строгие бодигарды не дадут шагу ступить в его сторону.

– Наташа, что ты задумалась, будешь ещё вина?

Света теребила её за плечо. Они сидели втроём за накрытым столом, разговаривали, вкусно ели и пили вино. Только иногда Наташа задумывалась и выпадала из беседы, потом спохватывалась и переспрашивала то, что пропустила мимо ушей.

– О чём ты всё время думаешь? Витаешь где-то. Поделись, вместе решим что делать.

Света убрала со стола грязную посуду, подлила в бокалы вина, села напротив и приготовилась слушать.

– Даже не знаю, сможете ли вы мне чем-нибудь помочь. Мне надо встретиться с одной важной персоной, а я совсем не понимаю, как к нему подобраться.

Наташа, не вникая в подробности, рассказала о проблеме. Несколько минут молчали, соображая, есть ли варианты и ходы. Молчание нарушил Шурик. Муж Светы работал в компании «Виноленд», которая поставляла различные марки французских, итальянских, испанских вин в отели и рестораны Москвы. По долгу службы, он имел обширный круг знакомых, поэтому проблема казалась сложной, но разрешимой.

– Задача непростая. Этот крутой перец, конечно же, бывает в ресторанах, водит туда свою жену, приглашает партнёров, а может и любовницу, поэтому мы сможем его вычислить. Самый лучший вариант зацепить мужика в ресторане. Или поймать возле туалета, или просто подойти к столику. Это мы обмозгуем более конкретно. Только мне необходимо время, чтобы навести справки.

– Сколько времени? – Света нетерпеливо потёрла руки и тут же повернулась к Наташе. – У тебя есть красивое платье для ресторана?

– Нет. Только футболки, да джинсы. Я же к родителям еду и кадрить кого-нибудь в мои планы не входит.

– Понятно. Оденешь что-нибудь из моего гардероба, у нас один размер.

– Ой, да подождите вы платье выбирать, может, в официантку нарядишься, – Шурик задумчиво закусил губы. – Надо подумать, как к нему подобраться ближе.

Так прошло два дня. Эрин звонил Наташе по несколько раз в день. А в большей степени он доставал её звонками, потому что очень скучал. Да и вообще в глубине души турок переживал, что жена однажды уедет и уже не вернётся. У него сжималось сердце, когда он представлял себе такую картину – он седой старик сидит у окна и курит сигареты, а за спиной запустение и паутина. Эрин так долго жил в одиночестве, что от этого стал хрупок и уязвим, несмотря на то, что он мужик. А ещё и офицер полиции! Он уже не хотел, не мог, не желал потерять ту женщину, которую так долго ждал. А Наташка наоборот чувствовала себя уверено и безопасно. Она никогда не ощущала себя так, может только в детстве с родителями. Ей стукнуло чуть за тридцать, когда они поженились и это был первый брак. Сейчас женщина имела тыл, ничего не боялась и всё могла решить.

Шурик пришёл вечером домой голодный, усталый, но возбуждённый. Его распирало от новостей.

– Девочки привет. У меня есть информация, но прежде ужин. Я заслужил!

Подруги шуршали на кухне, накрывали на стол, подливали, подкладывали и ждали, когда мужчина насытится, отвалится от стола и начнёт выкладывать новости.

– Так вот, слушайте меня внимательно. Ваш, то есть уже наш товарищ, большой ходок. Невзирая на то, что ему за шестьдесят, он имеет юную любовницу, и встречается с ней в одном частном отеле на окраине города. Происходит это по пятницам. Не спрашивайте меня, как я об этом узнал, чем и сколько заплатил, – парень смешливо подмигнул, – но информация верная. Теперь мы должны решить, как воспользуемся этой ситуацией.

– Пятница послезавтра, – встряла Света, её начал увлекать детективный поворот, – у нас есть время на подготовку.

Наташа немного огорчилась. Вся эта история затягивалась, ей хотелось скорее повидать родителей и вернуться к мужу. Она знала, что Эрин никогда не станет готовить еду для себя, а перекусит сухомяткой в буфете полицейского управления. Глажка тоже не его стихия. Скорее всего, отправится на службу в мятой рубашке и в нечищенной обуви. Девушка вздохнула и с надеждой спросила:

– Может, есть более простой вариант?

– Нет!– Света уже воодушевилась этой идеей и не желала останавливаться. – Если хочешь, я пойду вместо тебя. Ты только скажи, какие вопросы должна задать.

– Спасибо дорогая, но я встречусь с ним сама. Обещала мужу.

Когда опустились сумерки, они решили проехать по вечерней Москве и прокатиться до гостиницы, в которой высокопоставленный чиновник устраивал тайные свидания.

Кирпичный отель, как старый замок возвышался на берегу большого, живописного озера, окружённый высокими соснами, стрижеными газонами и буйными цветниками. Они остановились возле кованых, ажурных ворот, прикинули, что к чему, но внутрь заходить не спешили.

– Может, зайдём в ресторан, кофе выпьем? – предложила любопытная Света. – Посмотрим обстановку изнутри.

– Сиди уже! – осадил её Шурик. – Нечего мелькать лишний раз возле стойки администратора. Номер комнаты я знаю 210 на втором этаже, лестница налево от стойки регистрации.

– Почему он привозит её именно сюда? – вклинилась Наташа.

– А куда её везти? Место тихое, недалеко от города, почти нет риска, встретить знакомых. Персонал отеля немногочисленный, получает хорошие чаевые за конфиденциальность. А таскать каждую пятницу любовницу в Прагу или Барселону накладно даже для миллионера, да и времени займёт гораздо больше.

– Мог бы снять квартиру для встреч, – девушка гнула своё.

– Представьте себе такую картину: он снимает квартиру, в каком-нибудь тихом районе, привозит туда девушку, через пару месяцев она надоедает ему, он указывает ей на дверь и приводит другую. Это не по понятиям. Апартаменты снимают для постоянных любовниц, а с временными утешительницами встречаются в отелях. Провели три часа вместе, он отблагодарил её, ну например деньгами, драгоценностями, или определённой услугой и аривидерчи.

Светка мрачно слушала разглагольствования мужа, потом треснула его по шее и с подозрением спросила:

– А ты откуда знаешь такие нюансы?

Шурик захохотал, потом повернулся к Наташе и, не обращая внимания на вопрос жены, продолжил:

– Сделаем так: ты оденешь что-нибудь нейтральное, незаметное. Я встану у стойки регистрации и отвлеку менеджера, ты пройдёшь на лестницу, она находится слева или войдёшь в кабину лифта, но только если она будет открыта. Если нет, поднимешься по лестнице на второй этаж. Официант привозит тележку с ужином в семь часов и забирает через сорок минут, но не в этот раз. За грязной посудой, он вернётся через пятьдесят минут. Так что у тебя будет только десть, максимум пятнадцать минут на разговор. Успеешь?

– Надеюсь, что времени хватит.

Всё прошло, как по маслу. Пока Шурик заговаривал зубы симпатичной блондинке, которая в этот вечер следила за порядком во вверенном ей отеле, Наташа не стала дожидаться, когда двери лифта разъедутся, а быстрым шагом прошмыгнула на лестницу. Два мордоворота, которые сидели в холле даже не обратили внимания на серую мышку, а она ловко прошуршала мимо них. Возле двери 210 глубоко вздохнула, уверенно постучала костяшками пальцев и, утихомирив волнение, пропела:

– Сервис руум.

Незванная гостья нажала на ручку, прошмыгнула внутрь и заперлась на ключ. Сердце колотилось в груди пытаясь выскочить наружу. Наташа ещё раз шумно выдохнула и шагнула в комнату. Это оказался стандартный номер класса «Люкс», обставленный дорогой мебелью и состоящий из просторной гостиной и спальни. Телевизор работал негромко, на столе стояли остатки ужина. Хозяин, ослабив узел галстука, вальяжно курил в кресле, а в ванной, за шумом воды женский тонкий голосок красиво напевал какую-то русскую песню. Мужчина не особенно удивился, а только спросил:

– А где официант? Вы хотите посуду убрать?

– Нет. Я хочу поговорить с вами.

Наташка положила на стол, приготовленную пачку фотографий. Но хозяин даже не взглянул на них, а только окрысился жёстко.

– Ты кто, как сюда попала? Что тебе надо?

И тут из ванной вышла обёрнутая в тонкий, коротенький халатик красивая, с длинными, мокрыми волосами девушка. И Наташка узнала восходящую российскую звезду, которая обладала прекрасным голосом, великолепной фигурой и пела в стиле фолк.

От неожиданности гостья нервно хихикнула и, повернувшись к мужчине, пролепетала:

– Извините, но мне нужна ваша помощь. Я не журналистка и не папарацци. Только посмотрите фотографии.

Мужик поднялся с кресла, грозно приговаривая:

– Да где эта охрана! Грёбаная Мата Хари, как ты сюда попала!

И тут до Грёбанойматахари дошло, что заместитель министра просто испугался. Он решил, что Наташка проникла в номер для шантажа и для этих целей подсовывает фотографии. Она выхватила первую попавшуюся и сунула ему в нос.

– О Господи, это ещё кто?

Зрелище действительно выглядело устрашающе. На фотографии был изображён восковой труп, лежащий на каталке, по пояс закрытый белой простынёй.

– Вот это я и надеюсь от вас узнать.

Мужчина надел очки и присмотрелся внимательнее.

– Нет, я не знаю этого человека. А что с ним?

Наташа не ответила, а только достала другие снимки. Один эксперты сделали на пляже, в тот момент, когда обнаружили труп в очках, а на другом заместитель министра в какой-то тусовке и тоже в очках.

– И что? – недоумевал мужчина. – Вы ждёте, что я ребусы ваши начну разгадывать?

– Смотрите внимательнее. Ясно видно, что на трупе и на вас одинаковые очки.

– И что? Мало ли похожих очков?– мужик начал терять терпение и обращался то на ты, то на вы. – Да ты толком говори!

– Таких очков всего десять. Они выпущены несколько лет назад, по заказу автомобильной компании «Майбах» к юбилейной дате. И все, кто получил эти сувениры, знают друг друга, потому что находились в одно время и в одном месте, в Мюнхене. Все имеют весьма дорогое увлечение – автомобили. Руководство компании отказалось разглашать имена, вас случайно вычислили по фотографии в светской хронике в интернете.

– Так что от меня-то вам нужно?

– Пожалуйста, скажите, у вас есть такие очки?

– У меня много очков и такие … – мужчина присмотрелся к фотографии, – может и есть, не помню точно.

– Не лукавьте. Уж про эти очки вы знаете точно, потому что цена им 60 тысяч долларов, и их обладатели очень богатые люди. А соответственно вы знаете остальных девятерых, у которых тоже есть такие сувениры. И мне не важно, знать имена всех, а лишь одного! – женщина перевела дух и прямо посмотрела на заместителя министра. – Кто этот мёртвый человек с фотографии?

Мужик задумался на пару минут, потом резко поменял тему.

– И что? Надо было приходить в отель? Другого места для встречи не нашлось?

– К вам не так-то просто подобраться. Я пыталась. Секретарша всё время говорит: то вас нет, то вы в отъезде, то не принимаете по личным вопросам. Когда вы выходите из своего офиса, то рядом люди, которые даже близко не дают подойти, дом, где вы живёте за высоким забором с колючей проволокой, а проволока, скорее всего, под током. Уж не обессудьте, что пришлось устроить встречу таким образом. Но лучше увидеться так, чем на вас выйдут правоохранительные органы с вопросами о том, откуда появились столь дорогие вещицы, – Наташа перевела дух. – Думаю это не последняя дорогая безделица в наборе ваших аксессуаров.

Тут вышла из спальни уже переодетая в джинсы и футболку, девушка-красавица, предложила незванной гостье присесть и налила всем по бокалу вина. Она просто, без смущения сказала:

– Я подслушала ваш разговор. Очень интересно. Так расскажите с самого начала. Где это произошло? У трупа на носу висят очки за 60 тысяч долларов, и никто не знает кто это?

Наташа поведала про Турцию, про пляж и про всё, что ей разрешил сказать Эрин.

– Я вынужден вас огорчить, – заговорил министерский чиновник, – это не мои очки, я их выиграл.

– Как выиграл?

Обе девушки одновременно повернулись к нему.

– Обыкновенно. В карты, в покер. Не спрашивайте меня где, как и у кого. Я не скажу. Только могу пообещать, что попытаюсь узнать кто этот человек на фотографии. Но для этого мне нужно время. Оставьте фотографии, свой номер телефона. Как только что-нибудь выясню, сразу дам знать.

– Заранее благодарю. И ещё раз извините за неожиданный визит. Всего наилучшего.

Наташа поднялась и отправилась к выходу. Мужчина окликнул, когда она уже взялась за ручку двери.

– Послушайте девушка, очки действительно оказались у меня случайно, и я приложу все усилия, чтобы выяснить кто этот человек с фотографии. Мне и самому интересно. Только в ответ прошу не разглашать подробности нашей встречи, – он замялся. – Я могу рассчитывать на это?

– Да, конечно. Я уже забыла, что и кого здесь видела. Только жду вашего звонка. Всех благ.

В коридоре Наташа встретилась с официантом, который неторопливо направлялся к номеру 210. Внизу, так же, не проявляя никаких эмоций, продолжали сидеть две морды. Наташка подумала про себя:

« Наверное, вот такие же бдительные бодигарды Кеннеди охраняли, впрочем, история знает много аналогичных примеров беспечности».

Её компаньоны нетерпеливо ждали в машине. Светка тут же набросилась с расспросами:

– Ты всё выяснила, что хотела? А скажи, у него любовница красивая? На сколько лет она младше его?

Подруга плюхнулась на заднее сиденье, вытерла ладошкой пот со лба и только когда отъехали, начала рассказывать:

– Ничего я не узнала, хотя мужик, клятвенно пообещал позвонить, как только появится информация. Он эти очки в карты выиграл! Представь себе, какие суммы на кону, если он забыл, а точнее не сразу вспомнил о таком выигрыше, о такой безделице стоимостью в 60 тысяч долларов США!

Наташа не унималась, её колбасило от пережитого стресса, и она совсем забыла об обещании, которое дала чиновнику.

– А ты знаешь, кто его любовница?

Она назвала имя восходящей талантливой звезды, и Светка недоверчиво глянула на неё.

– Да ладно…

– Вот тебе и да ладно, – Наташка передразнила интонацию подруги. – В наш шоу-бизнес попасть нереально, будь ты тысячу раз одарённым человеком. Там крепко сидят всякие Филлипики. Путь один – очаровать старого хорька, который имеет власть и доступ. Он позвонит, кому надо, заплатит, договориться, надавит вот тогда и взойдёт звезда на небосклоне нашей эстрады.

– Но она ведь дествительно талантливая, – вмешался в разговор Шурик. – Исполнительница бы пробилась сама, зачем марать себя этой связью!

– Пробилась бы, к пенсионному возрасту, и то на бэк вокале.

– Ну а зачем так шифроваться? – не унималась Света.

– Как зачем? Он женатый имеет взрослых детей, ему огласка ни к чему. А она через несколько лет будет давать интервью, и рассказывать через какие трудности пришлось пройти. Как приехала из села Кукуевка, ночевала на вокзале, не ела, ни пила, а только пела. Вот там её и заметили никому неизвестную фолк певицу, и с вокзала сразу же привезли на студию. Отмыли, отстирали, поставили зубы, покрасили волосы, короче – «Ландыш серебристый». Никто не узнает, в каких шикарных отелях, фешенебельных ресторанах и с кем она проводила время, чтобы явиться миру вот такой вот звездой.

– А что ты имеешь в виду под названием «Ландыш серебристый»? – заинтересовалась Света. – Помню у моей бабки такие духи в шкафу стояли и в гармонии с нафталином создавали гремучую смесь.

– Российское кино смотри, дорогая, а не голливудские сериалы! Может, тогда больше узнаешь про жизнь простого народа, – нравоучительно сказал Шурик и чмокнул жену в нос.

Эрин сидел в задумчивости возле окна после разговора с женой. Под потолком с тихим шелестом крутился вентилятор. Кондиционер он уже не включал, потому что мучительный зной спал, но это только значительно прибавило количество туристов. В сентябре море ещё сохраняло тёпло, ребятишек уже отправили в школу, и на пляжах стих гвалт и шум. Но на смену весёлым детям и подросткам прибыли толпы спокойных, чинных пенсионеров, которым противопоказана жара. Лёгкие парусники скользили по волнам, и дайверы в чёрных костюмах пятясь, смешно заползали в воду. Полицейский подписал документы и позвонил в дежурную часть, чтобы забрали бумаги и передали кому надо. Держать труп в холодильнике уже не имело смысла. Прошли все сроки, и ни родственников, ни знакомых, кто бы хотел разыскать этого человека, не обнаружилось. Он отозвал из средств массовой информации объявления о розыске родных и близких. Криминалисты сохранили биологические материалы, сделали все фотографии. Драгоценные очки он сдал в отдел хранения вещественных доказательств вместе с пластиковым стаканчиком, в который, как обнаружили эксперты, отравитель налил лимонад вместе с ядом. На этом же стаканчике нашлись так же отпечатки трёх человек: покойного, вероятно продавца и очень может быть того человека, кто дал покойному это зелье, то есть убийцы. И завтра отправят труп на захоронение.

«Вот и всё, – подумал полицейский, – жил человек, имел свою историю, жизнь, характер, семью. И выпил этот господин лимонад с цианидом то ли от врага, то ли получил из любящих рук, то ли глотал по собственной воле, что маловероятно. Человек пил, сам того не понимая, что это зелье забвения. Завтра свалят тело в могилу, закроют землёй и поставят номер, и никто не узнает, не вспомнит и не заплачет. Всех нас ждёт забвение рано или поздно, но лучше поздно».

В такие минуты Эрин ощущал такую любовь, от которой щемило в груди, он хотел плакать от нежности к этой русской женщине, без которой прожил большую часть своей жизни, и когда в сорок лет он встретил её, то понял, что прорастёт в ней всеми чувствами, и никогда не отпустит от себя.

Глава 7

Кипр

Прошло несколько дней после визита Зои Дракопоулос. Иса загрузился новыми заказами и уже почти потерял всякий интерес к делу о наследстве. Он весь обложился бумагами и вздрогнул, когда в дверь постучали. Это оказался курьер, который принёс заказные письма. Адвокат, просматривая кореспонденцию, увидел конверт от патологоанатома. Он вспомнил, что сам просил более внимательно осмотреть труп Дракопоулоса, хотя врач не имел особого желания рассматривать труп месячной давности.

– На что тебе?

– Да так, на всякий случай.

– Мы и в первый раз его не особенно рассматривали. Было понятно, что труп не криминальный, обширный инфаркт. Кольцо на пальце с инициалами. Жена опознала и дело с концом.

Сейчас, просмотрев посмертные фотографии, и прочитав отчёт доктора, Иса уже хотел сложить бумаги и убрать в архив, но вдруг что-то царапнуло его взгляд. Он открыл компьютер и долго просматривал фотографии на экране, сверяя со снимками, которые прислал доктор. Он набрал номер виллы Дракопоклос. Горничная ответила, что хозяйка в Париже, и когда вернётся ей не известно. Тогда он позвонил патологоанатому и договорился о встрече. Он и сам не знал, что ищет, а самое главное зачем, да и атмосферу морга переносил с большим трудом, но сложил все бумаги в портфель и поехал на встречу в клинику.

– Здравствуй дорогой. До чего же ты неугомонный, – приветствовал его доктор. – Я же всё тебе написал, сделал всё, как ты просил.

– И я тоже рад тебя видеть, – широко улыбнулся Иса. – Хочу с тобой поделиться вот чем, – адвокат достал фотографии и бумаги. – Вот посмотри, у трупа прокол на правой мочке уха и она вытянута, то есть он носил достаточно тяжёлую серьгу, а вот последнее фото Дракопоулоса, я её скачал из интернета, фото сделано буквально два месяца назад, и его правое ухо имеет обычную форму и нет прокола.

– И что в этом необычного, он мог проколоть ухо за месяц до своей кончины. Не ищи чёрную кошку в чёрной комнате, тем более, что её там нет.

Иса задумался на несколько секунд, потом продолжил рассуждения:

– Очень трудно представить, что старик в семьдесят лет решил нацепить на себя тяжёлую серьгу, да и у трупа видно, что ухо давно зажило и вытянулось. А скажи доктор, кто принимал Дракопоулоса?

– Тело привезла машина скорой помощи. Его принимал мой ассистент. Я помню хорошо. Вскрытие проводил я, а записи вёл мой коллега – тот же ассистент Закаридис. Я только подпись потом поставил.

– А ты можешь посмотреть по журналу, какая бригада скорой помощи и в какое время труп привезла? Я хотел бы спросить, где его подобрали.

Доктор уже начал раздражаться пустой назойливости адвоката, но журнал всё-таки достал, полистал несколько секунд и недоумённо пожал плечами:

– Странно. Только число когда был доставлен труп и больше ничего – ни точного времени, ни кто привёз. Первый раз такое. Я этого засранца накажу!

– Да не волнуйся, бригаду скорой помощи я найду сам, а с засранцем твоим поговорить можно?

– Нет! – резко и раздражённо ответил доктор. – Он сегодня не вышел на работу. У него было два дня выходных, а сегодня в восемь он должен явиться на смену, но так и не пришёл.

– Ты звонил ему?

– Звонил несколько раз, но телефон не отвечает.

– Адрес его дашь?

– Конечно. Подожди минуту.

Потологоанатом нацарапал на листке адрес и протянул адвокату со словами:

– Парень просто загулял, он молодой неженатый. Поговоришь с ним, сразу гони на работу, а уж тут я сам с ним разберусь.

Иса уже собрался уходить и уже в дверях вдруг повернулся к доктору.

– На эксгумации твой ассистент присутствовал?

– Да именно он работал со мной оба раза, я сам просил его об этом.

– А когда мужика выгрузили с кареты скорой помощи, при нём были какие-то вещи?

– Конечно, не голого же его привезли. Мужчину доставили без документов, только кольцо на пальце и никаких личных вещей. Когда сняли кольцо, то внутри увидели гравировку имени и вензель Аргирис Дракопоулос. Конечно на острове миллионеров почти каждый десятый, но Дракопоулос фамилия известная в определённых кругах. Позвонили на виллу, но никто не ответил. Потом через адресную книгу нашли сотовый телефон жены. Она появилась только на следующий день к вечеру. Вещи мужа тоже она получила. Но сказать честно, почти всеми делами занимался мой ассистент. У меня в эти дни были лекции в университете, и почти обо всём я узнал из доклада Закаридиса.

Иса поблагодарил и отправился по адресу. Но что-то настораживало его во всём этом. Слишком много несоответствий: проколотое ухо, нет записи в журнале, ассистент Закаридис не вышел на смену. Он набрал номер своего знакомого полицейского и попросил приехать к дому Закаридиса.

Алексис считался хорошим полицейским, совестливым, поэтому и не стал генералом, но этот факт не печалил его. На следующий год светила пенсия, и ему хотелось просто тихо досидеть оставшееся время. Он понимал, что даже если совершит героический поступок, то всё равно не исправит ситуацию. Генералом ему не быть! А вот геморрой он заработать себе может, если начнёт свою башку везде совать. Для этого молодые есть. А он уже присмотрел недорогую яхту и даже заплатил небольшой задаток. Так что пенсионное время, сулило ему приятное времяпрепровождение на любимой рыбалке. В его планы не входили путешествия по разным странам. Всё, что ему нравилось, он имел в своей стране. Алексис мечтал в декабре собирать в своём саду оливки, летом ходить с туристами в море, коптить и продавать рыбу, тем более, что за один раз можно поймать около десятка жирных макрелей. С Исой они дружили давно, иногда играли в преферанс. Раз в месяц встречались семьями за общим обедом и оказывали друг другу кое-какие услуги. Сегодня, когда адвокат позвонил и попросил о помощи, полицейский, не раздумывая, выехал по адресу. Иса уже ждал возле многоквартирного дома.

– Привет Алексис. Здесь живёт ассистент патологоанатома, он на работу не появляется уже несколько дней, а мне очень нужно с ним побеседовать. Вдруг парень не захочет говорить, так ты корочки свои покажи и намекни, что, мол, повесткой вызовешь, всё равно говорить придётся.

– А что ты хочешь узнать?

– Да тут какая-то мутная история, потом всё расскажу.

Они поднялись на второй этаж. Адвокат нажал кнопку звонока и держал несколько секунд. Треньканье эхом улетело вглубь квартиры, но никаких других звуков мужчины не услышали. Они несколько минут топтались возле глухой двери, размышляя, как поступить дальше. Уже разочарованно собрались уходить, как Иса напоследок с силой нажал на ручку, и дверь, скрипнув, приоткрылась. Алексис отодвинул в сторону адвоката, плечом расширил проход и шагнул в просторный, светлый холл. В квартире было всё перевёрнуто вверх дном, стало понятно, что что-то искали. Полицейский профессионально осматривал жилище, по привычке приказав Исе ничего не лапать, чтобы не оставлять следы. Они вошли в спальню и увидели его только тогда, когда глаза привыкли к темноте. Тёмные, плотно прикрытые гардины на окнах и балконе пропускали только тоненькие лучики света, в которых кружились пылинки. Парень был мёртв уже как минимум сутки, но в закрытой комнате ещё ощущался лёгкий, еле уловимый специфический запах. На тумбочке стояла открытая бутылка Кока-колы и пустой стакан. Алексис позвонил в свой участок, вызвал экспертов и, повернувшись к приятелю, сказал:

– А теперь ты мне рассказывай, что за дело привело тебя в этот дом.

Иса поведал всё, стараясь не упустить ни одной подробности.

Адвокат вернулся домой затемно. Они с женой имели небольшой, но уютный и комфортный дом. За тридцать лет совместной жизни ни своих, ни приёмных детей семья не нажила, и расширяться ради будущих внуков не имела смысла. Жена колготилась на большой кухне. Ароматно пахло тушёным мясом со специями и овощами. Иса любил такие тихие вечера с обильным ужином, непременной газетой. Он, смакуя, выкуривал трубку, забитую душистым табаком «Kaptain Black «Cherry» и, причмокивая, маленькими глотками выпивал бокал «Метаксы». Новости предпочитал узнавать по старинке, из газет. Ему нравился запах типографской краски, невзирая на то что, как и сто лет назад от краски пачкались руки, зато ощущался непередаваемый дух новостей. Сегодня в разделе светской хроники мелькала мадам Дракопоулос. После последней встречи она несколько изменилась, сменила причёску, манеру одежды и преподнесения себя. Иса помнил красивую женщину с хвостиком или распущенными волосами, без лишней косметики, в лёгких штапельных платьях и в удобных сандалиях. Сейчас он видел эффектную даму в элегантных шляпах, на каблуках с искусными причёсками, пурпурной помадой и томной улыбкой. Ну, просто какая-то реклама. Дама совершала вояж по Европе, её встречали в лучших домах моды Милана и Парижа. Прелестное томное лицо, длинная шея и полуобнажённая грудь украшали обложки журналов «Космополитен» и «Вог». Миллионерша с удовольствием позировала папараци в различных позах, в компаниях знаменитостей, как будто она навёрстывала то время, когда находилась в тени своего знаменитого и харизматичного мужа. На заднем плане всех фото маячила мрачная фигура высокого, светловолосого мужчины. Иса никак не мог вспомнить, где же он видел этого человека. Он сидел на балконе, смотрел на звёзды, которые плавали в море, курил трубку и мелкими глотками пил коньяк. Наконец-то он вспомнил, где видел его – это был шофёр Зои Дракопоулос.

«Интересно, зачем она взяла с собой эту неотёсанную оглоблю?» – подумал адвокат и крикнул жене:

– Лариса принеси кофе и сядь, нам надо поговорить.

Как Иса любил эту жизнь, ни за какие блага на свете, ни за какие миллионы, ни за каких длинноногих красоток не променял бы тихий уют, аромат свежих кексов из соседней кондитерской и любовь его ненаглядной Ларисы. Он гордился своей женой – высокая, стройная, как кипарис, с каштановыми, гладкими волосами, настоящая гречанка. Лариса была ростом, как и её муж, и всегда казалось, что сухопарый, нескладный, очкарик адвокат смотрел на свою жену с подобострастием, слегка задрав голову. У них не получилось иметь детей, хотя очень старались. Пара ходила по докторам, по колдунам, травникам и после безуспешных попыток, сев рядом друг с другом, решили жить, как жили. Ну что теперь сделать, так Богу угодно. Значит должен быть баланс в природе, кто-то имеет много, а кто-то в этой очереди за детьми стоит последним. И всю нерастраченную нежность они отдавали друг другу. Женщина никогда не работала, всегда находилась, как говориться при муже, при доме и при деле. Она вела хозяйство, ходила на рынок за продуктами, по воскресеньям посещала церковь, раз в неделю дом престарелых. Там читала книги, возила в креслах- каталках неходячих старичков на прогулку, разносила по комнатам еду для тех, кто не вставал с кровати.

Лариса принесла ароматный кофе, кувшинчик со сливками, вазу с печеньем, всё поставила на стол и села рядом. Иса отложил газету и повернулся к жене:

– Дорогая помнишь ты рассказывала, что в доме престарелых пропал старичок?

– Что ты вспомнил о нём? Это когда было, месяца полтора назад.

– Так он вернулся?

– Нет, – женщина пожала плечами. – Хороший старичок-морячок.

– И что его никто не искал? Руководство приюта заявляло в полицию?

– Директор собрался уже подавать в розыск, но когда убирали в комнате старика, нашли письмо. Он написал, что уезжает к дочери в Австралию ближайшим пароходом, всех благодарил и просил не волноваться за его судьбу. Только обнаружилась одна странность: он с собой ничего не взял.

– Как ничего? А документы, вещи?

– Документов в комнате не оказалось, а вот вещи все лежали на своих местах. Он даже чемодан из шкафа не достал.

– Да странно, до Австралии пароходом идти несколько дней. Что он отправился через океан в одной майке и одних трусах? – Иса задумался. – Ты можешь выписать его данные?

– А зачем тебе этот старик? Давно уже, наверное, у дочери плюшки кушает.

– Да я и сам не знаю зачем. Но принеси на всякий случай. И ещё Лариса, у меня будет к тебе просьба, – Иса нежно поцеловал руку жены, потом развернул газету и показал фотографии Зои Дракопоулос. – Заведи дружбу с горничной вот этой мадам.

Женщина не удивилась такой просьбе, иногда приходилось выполнять разные поручения мужа, и только уточнила:

– Что я должна узнать конкретно?

– Ты придёшь на виллу под видом того, что ищешь работу и якобы мадам Дракопоулос сама пригласила тебя. Проверять она не станет. Мадам сейчас в Европе и беспокоить её и наводить справки по такому пустяку прислуга не осмелится. А узнать ты должна вот что: больше месяца назад умер хозяин дома, желательно, чтобы она поведала тебе, где находилась в день смерти и похорон, как отреагировала его жена. В общем, любые подробности.

На следующее утро Лариса надела платье скромнее, стёрла маникюр, обула старые сандалии и отправилась на виллу. Кованные ажурные ворота оказались открыты и женщина, не видя препятствий, пошла прямо к дому. Территория, прилегающая к вилле, выглядела просто как на обложке журнала «Ландшафтный дизайн». На каждом кустике, травинке и цветочке читалось, что стоимость работ исчисляется многими тысячами евро. Только она подошла к дому, как дверь распахнулась, и на крыльцо выскочил смешной, коричневый комок шерсти и, фыркая, покатился кубарем вниз по мраморным ступеням. Следом выбежала пожилая, невысокая женщина, крича и размахивая руками:

– Пигги, стой! Пигги! Джон, ты опять оставил открытыми ворота, закрывай скорее!

Из глубины сада выскочил здоровенный мужчина, и скачками ринулся к электрической кнопке, которая приводила в действие автоматическое запирание ворот. Через секунду, кованая махина поехала по железным желобам, проложенным в асфальте. Женщина облегчённо вздохнула, полотенцем, которое держала в руках, вытерла пот и только сейчас заметила постороннюю.

– Что вам угодно? Как вы сюда попали? – потом сообразила. – Ах да, ворота были открыты.

– Добрый день. Извините, что не предупредила вас о своём визите. Дело в том, что мадам Дракопоулос пригласила меня на работу.

– Вот как? – недоверчиво подняла брови служанка. – А где вы с ней встретились, чтобы она лично вас пригласила и в качестве кого? Меня она ни о чём таком не предупреждала.

– Я долгое время служила в одном богатом доме, только там выросли дети и уехали жить за границу. Эта семья не нуждается больше в услугах нескольких горничных. А ваша хозяйка как раз искала помощницу, я думаю для вас. Так вот моя хозяйка предложила взять меня.

Лариса видела, как недоверие сменяется милостью на лице пожилой женщины. Ну как же она столько лет верой и правдой прислуживала господам, и вот сейчас хоть кто-то подумал о ней. Теперь она начнёт упавлять штатом подчинённых и это ерунда, что штат будет состоять из одного человека. Садовника Джона она в расчёт не брала, тот, к сожалению, не подчинённый, а коллега.

– Как твоё имя?

Женщина бесцеремонно перешла на ты, но Ларису это устраивало: чем быстрее она сократит дистанцию, тем быстрее получит информацию.

– Лариса. А как я могу называть вас?

– Клара. Пойдём в дом я всё покажу. Работы всегда много, да и яхты часто приходится прибирать. Гаражом и автомобилями занимается водитель. В саду хозяйничает Джон, только раз в год мы все вместе промываем бассейн перед свежей водой.

Они прошлись по дому, гаражу, потом отправились на марину, где на причале покачивались яхты. Тем временем от долгого молчания, у Клары открылась словесная река. В доме Клара находилась одна, и только собака скрашивала спокойное время без мадам. Садовник в расчёт не брался – собеседник никудышний, разговаривал всё больше с цветами и деревьями, да и то мысленно.

– Я работаю здесь около двадцати лет. Хозяин держал много прислуги, хоть и жил один, а когда он привёл Зою, та уволила почти всех. Остались я, да садовник. Представь, на такое огромное хозяйство! Правда, когда хозяйка в доме, появляются парикмахер, кухарка, педикюрша и массажистка.

– А шофёр?

– Раньше шофёр был другой, этого она наняла год тому назад. И где его только взяла? Нелюдимый, неразговорчивый, только в машинах ковыряется и за Зоей тенью ходит. Так вот его она с собой в Европу повезла, а нам приказала на хозяйстве оставаться.

– А когда хозяин умер страшно, наверно в огромном доме находиться? Я вот, например, покойников жуть, как боюсь. Он же дома умер? – сменила тему Лариса.

– Мы хозяина не хоронили, ни я, ни Джон-садовник. А умер он в городе, где-то на лавочке в сквере недалеко от морского вокзала. Так соседи рассказывали. Как простой нищий или забулдыга с морского порта. А нам хозяйка отпуск дала, буквально за день до трагических событий. Дай ей бог здоровья! С вечера объявила, что отпускает нас на отдых. Меня отправила в круиз по Европе на огромном лайнере. Никто обо мне так не заботился. Под старость лет я путешествовала первым классом, рядом с господами. Мадам оплатила все расходы и деже дала на личные траты.

– Как здорово! Какая хозяйка ваша щедрая, первый раз слышу, чтобы о прислуге так заботились! – подбадривала Лариса. – А где находился Джон?

– О, он гостил у дочери в Америке. Тоже первый раз в жизни! Ну а когда мы вернулись через десять дней, Аргириса – нашего хозяина уже схоронили.

– И часто здесь так поощряют прислугу? Просто фантастика какая-то, я давно в услужении, но никогда хозяева не тратились на меня так щедро.

– В том всё и дело, это произошло первый раз!

Клара перекрестилась и смахнула слезинку. Лариса заметила, что женщина как будто искренне горюет по хозяину, но чтобы та не отвлеклась своей печалью, продолжила расспросы.

– Я вот тоже долго работала в богатом доме, всё хорошо и платили неплохо, и отпуск давали, да только хозяева ругались между собой как кошка с собакой, дело до рукоприкладства доходило. Иногда хозяйке помогала синяки замазывать.

– Да что ты, в любой семье полной глади не бывает. Аргирис был богач из богачей, а жене своей воли не давал, на прокладки и на губную помаду просила. Она с собакой поселилась, любила псину безумно, так от такой жизни вот здесь на крыльце бедная собачка и издохла.

– Как издохла? Померла что ли?

– Аргирис категорически не переносил в доме животных и запретил приводить собаку. Вот она и жила в будочке в саду. Видно съела что-то, а может дали съесть или выпить. Ой, как мадам плакала, убивалась. Больше он в дом животных приводить не разрешал. И вот недавно снова появился этот монстр. Первая Пигги была умненькая, ласковая, а этот мальчик, но имя Пигги в память старой собачки, совсем дурачок, живёт в доме по указке хозяйки, жрёт всё подряд, включая обувь и кожаные диваны, писает, где заблагорассудится. Будь моя воля, посадила бы его на цепь в будке.

– Я слышала, хозяин совсем не молодым скончался. Всё-таки семьдесят лет. Многие уже не в здравом уме, то дырки в ушах прокалывают, чтоб серьги, как у панков носить, то курить начинают, то память теряют.

– Ну, нет, это не про нашего! Ничего такого он не делал, не прокалывал уши, не курил и память не терял. Он помнил каждую мелочь: сколько дал денег на продукты, куда положил сдачу, в какое время у него встреча с доктором, – Клара перешла на шёпот. – Он даже знал, когда начинаются критические дни у его жены!

– Надо же, какая ясная память в его возрасте.

Они прошли вглубь сада, Клара показала дом для прислуги, погреб, где хранились вина, скдлад, где висели окорока и колбасы. Гостья восхищалась, а сама, между прочим, задавала вопросы:

– Господа, наверное, друзей приглашают, вечеринки устраивают? Одной тяжело обслуживать или официанты приходят на помощь?

– Да что ты? Если и были встречи с товарищами-приятелями, так давно, что я уже и не помню когда. Аргирис Дракопоулос не любил людей. Однажды к нему приехал старый друг из Англии вместе с женой, так он мало того, что не встретил их в аэропорту, но и как только они вошли, холодно поздоровался, потом повернулся и ушёл в сад. Так они три часа и сидели на крыльце, пока мадам не вернулась из города. Причём, я слышала сама, как он по телефону приглашал их на виллу. Гости в этот же вечер уехали в отель, не остались в огромном доме, хоть и комнат для гостей имеется на каждом этаже по две. А уж про родственников мадам, он и слышать не хотел.

– В общем, это и понятно, ведь он пожилой человек. Ещё и богатый, трудно угодить, – вздохнула Лариса.

– Да что ты, совсем непросто, – согласилась горничная, – особенно если он не в духе пребывал или болел.

– И часто болел?

– Бывало. Он же чемпион мира в каких-то там гонках. Я не особенно разбираюсь, только в кабинете все полки медалями и кубками забиты, пыль собирают. Так вот у него перелом на ноге собрали неправильно и он его мучал часто. Доктор известный в городе его наблюдал, приезжал часто, по первому звонку. Да и всех в доме он осматривал. Дракопоулос платил ему хорошо, я думаю.

– А что за доктор?

– Профессор Мацехович, – автоматически ответила горничная и вдруг с подозрением глянула на Ларису. – А тебе-то что за дело?

– Да я к тому, что мои прежние хозяева частного доктора из профессорского состава себе позволить не могли, а ведь тоже люди не бедные, – быстро сообразила женщина и перевела разговор в другое русло. – Кто же убирал дом, готовил еду во время вашего отпуска?

– Я попыталась спросить хозяйку, только та ответила, чтобы я нос свой не совала, куда не надо. Мадам вообще не любит, когда задают лишние вопросы, заходят в комнату без стука или в дом проникает кто-то посторонний. Даже молочник оставляет заказ за воротами, так же фермеры, которые привозят свежие фрукты, овощи, мясо и рыбу. Ну а когда мы вернулись, на вилле, конечно, был бардак, но не особенный, вероятно семья находилась в море несколько дней, потому что я два дня чистила яхту. Вот и ответь мне: как можно одной навести порядок на огромной вилле, приготовить еду и ещё следить за чистотой на яхтах?

– Ну да, ну да, – рассеянно кивала Лариса, осматриваясь вокруг. – А когда хозяйка вернётся?

– Не знаю, может вернуться без предупреждения в любой момент. Но это не наше с тобой дело, у нас всегда всё должно быть готово – сауна, шёлковый, японский халат, сацики, слабосолёная сёмга и абсолютный порядок во всём доме. Ты когда намерена приступить?

– Лучше, когда вернётся хозяйка. Сейчас я здесь без надобности.

Лариса поблагодарила за экскурсию и поспешила удалиться.

Иса тихонько постучал, а потом толкнул дверь кабинета своего друга Алексиса. Никто не обратил на него внимания и даже не повернул головы. В большой, светлой комнате висел густой табачный дым, под потолком лениво, со скрипом крутился вентилятор, разгоняя по углам тяжёлые клубы. Адвокат вертел головой. В ряд стояло несколько столов, полицейские занимались каждый своим делом: кто-то разговаривал по телефону, кто-то допрашивал свидетеля, а может и подозреваемого, кто-то пил кофе. Его друг сидел, уткнувшись в бумаги. Адвокат шумно плюхнулся на стул и вытер пот.

– Привет. Есть что-нибудь новое по вчерашнему трупу?

Друг поднял голову и, не здороваясь, включился в диалог:

– А что ты знаешь старое, кроме того, кто это и что он мёртв, вероятно, от отравления?

– Только это и знаю. Что его имя Закаридис, работает, то есть работал ассистентом патологоанатома в городской больнице. Возраст тридцать пять лет. Семьи нет, во всяком случае, официальной, так что жил один, квартиру снимал за двести евро в месяц, платил исправно, гостей приглашал, но дебошы не устраивал. Алкоголем особенно не увлекался, во всяком случае, открыто. Наркотики не употреблял, курил редко.

– И откуда ты это всё нарыл?

– Вчера вечером встречался с патологоанатомом, шефом покойного Закаридиса и с хозяином дома, который сдавал в аренду несколько квартир. Вот они и рассказали.

– Ну и прыткий же ты жук, Иса. А я не успел опросить этих господ. Теперь слушай, что есть у меня, только лучше пойдём в кафе на углу, выпьем чай и поговорим в спокойной обстановке.

Они расположились бод большим зонтом на втором этаже маленького ресторана, любовались на море, пили зелёный чай с печеньем и мёдом и неспешно беседовали, но только с виду. Алексис не мог скрыть досаду.

– Так вот слушай Иса и слушай внимательно. Ты знаешь, что до пенсии мне рукой подать и в тот момент, когда я уже предвкушаю свой отдых, являешься ты, дорогой мой друг, и подсовываешь этот труп! Теперь хоть тресни, надо найти убийцу, для того, чтобы уйти с достоинством и гордым, греческим профилем.

– Кто же знал, что он мёртвый. Я хотел просто поговорить!

– А зачем тебе это? Дела то никакого нет. Твой клиент в Москве, деньги ты сполна получил. Так нет, тебе надо выяснить, как помер богач – сидя или лёжа, что в карманах нашлось, и какая шляпа была надета. И почему ты уверен, что отравление Закаридиса связанно со смертью миллионера? Может любовница от неразделённых чувств накормила ядом или долг не могли взять за проигрыш в карты. Игроки тоже товарищи серьёзные и скорые на расправу.

– Да не зуди ты! Сам понимаешь, что подозрения не беспочвенны! Вчера моя Лариса как бы случайно посетила виллу миллионера, разговаривалась с прислугой и выяснила некоторые интересные вещи. За день до смерти жена Дракопоулоса сделала прислуге -горничной и садовнику роскошный подарок, отправила обоих в отпуск и оплатила все расходы, – адвокат прищурил глазки и поднял указательный палец. – Горничная первым классом путешествовала на круизном лайнере по Европе, а садовник наслаждался обществом своей дочери в Америке. Так что они не видели покойного в роли покойника! – Иса хихикнул своей шутке и продолжил. – Это при том, что Аргирис слыл человеком далеко не щедрым, не баловал жену деньгами и вообще все его считали мизантропом. В доме посторонних не терпел. Ни родственников, ни друзей не привечал.

– Так ты думаешь, что мадам оплатила круизы для прислуги втайне от мужа?

– Именно так! Скажу более, на опознании присутствовали только жена и шофёр.

– А что тебя смущает? Сколько надо собрать человек для освидетельствования личности покойного? Ты понимаешь, что возводишь проблему на ровном месте. Труп опознали и похоронили! И всё, забудь! Нет причин возбуждать уголовное дело, потому что мужик умер от обширного инфаркта и этот факт доказан дважды – при первом скрытии и при эксгумации!

Алексис несколько охладил пыл адвоката. Только тот задумался на несколько минут, уставившись вдаль моря, потом опять начал гнуть своё:

– Всё-таки я чувствую, что эти две смерти как-то связаны.

Но продолжать не стал и планы свои другу полицейскому он не раскрыл, а только хихикнул ехидно:

– Да что мы всё обо мне, да обо мне. Про себя расскажи!

– Рассказывать особенно нечего, практически ты всё знаешь. По-видимому, Закаридис умирать не хотел, но насильно яд ему в рот никто не вливал – следов борьбы нет. Я бы квалифицировал этот случай, как самоубийство, но дальнейшее расследование показало, что это не так. Мёртв он более двух суток. Накануне вечером парень много выпивал, его видели в баре, недалеко от дома. Клеился к барышням, всех подряд угощал, был возбуждён и весел. Бармен спросил его, а сможет ли он заплатить за всех, кого угощает? Тот ответил, что в состоянии купить этот кабачок вместе с погребом и официантами. Показал бумажник набитый деньгами, позднее рассчитался по счёту и отправился восвояси. Утром к нему пришёл неизвестный и принёс холодной Кока-колы, зная, что Закаридис будет с большого похмелья и напьётся зелья, не заметив отравы, тем более что напиток имеет характерный ярко выраженный вкус и вместе с газом затмит запах цианида. Я предполагаю, что так и было. В половине восьмого утра, когда молочник развозил заказы, он видел, как в подъезд входил высокий мужчина, на голове надета бейсболка и чёрные очки. Того же мужчину видела соседка, которая закрывала свою дверь на первом этаже.

– Ты уверен, что этот тип приходил именно к Закаридису?

– Нет не уверен, но мы опросили соседей, никто в это утро гостей не принимал. Пол литровая бутылка, в которой находился яд, лежала рядом почти пустая и хорошо протёртая. Отпечатки пальцев с других предметов сняли, но они не проходят по нашей картотеке. Так вот, – полицейский перевёл дух и сделал глоток из своей чашки, – когда визитёр убедился, что яд подействовал, он надел резиновые перчатки, тщательно вытер бутылку, обыскал всю квартиру и, похоже, нашёл необходимое.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что перевёрнуты вверх дном все комнаты, а кухня не тронута. Значит, то, что искал преступник, хранилось в одной из комнат. Бумажник валялся тут же, но денег в нём сущие копейки. В баре он оставил триста с лишним евро, а в кошельке бармен видел большую пачку.

– Значит, сделаем вывод: убийца забрал некий предмет или документ и деньги, – включился адвокат, – покойный и отравитель знали друг друга, поэтому Закаридис безбоязненно впустил в дом этого человека, взял холодную запотевшую бутылку Колы и уталил жажду, а через несколько минут испустил дух.

– Скорее всего, дело было именно так. Ещё мы проверили банковские счета покойного. Последние два месяца он регулярно складывал деньги на карту. Сумма накопилась приличная. На зарплату в должности ассистента патологоанатома можно жить припеваючи, но накопить такие средства, невозможно, даже если отказаться от всего и жить аскетом. Выяснили так же, что он не играл в казино и не покупал выигрышный лотерейный билет.

– И что ты думаешь об этом?

Иса спрашивал с тенью лукавства. Просто решил проверить, совпадают ли их мысли, но полицейский не заметил подтекста и продолжал рассуждать.

– Мой многолетний опыт на службе в полиции, подсказывает, что такие деньги можно получить только за шантаж.

– Я тоже так подумал. У него есть родители, родственники, подружка?

– Да родители в Салониках живут, им уже сообщили и они едут, чтобы забрать тело. А подружек он менял часто, постоянной дамы сердца не имел.

Они ещё посидели немного, поговорили о политике, о рыбалке, о жёнах, о женщинах вообще. Иса решил поделиться своими впечатлениями о мадам Дракопоулос.

– Ты знаешь, эта русская – жена покойного Аргириса, какая-то женщина загадка.

– Что ты имеешь в виду?

– Даже не знаю, как тебе это объяснить. Она как хамелеон меняет внешность, манеры то, как простушка – пастушка из старинной пасторали, то, как царица Савская с фрески Пьеро делла Франчески. Вроде как голову перед Саломоном преклоняет, а взгляд умный, холодный и расчётливый.

– Это где ты такую картину видел?

– Когда с женой по Италии путешествовали, то посетили базилику Сан-Франческо в городе Ареццо, – Иса вздохнул мечтательно. – Я очень люблю Италию, там климат не такой жаркий, народ общительный и открытый. Болоньезе, мацарелла, кьянти…

– Вот и правильно! – перебил мечтания друга Алексис. – Забирай Ларису, и отправляйтесь на отдых в Италию, а про это дело забудь! Без тебя разберёмся.

– Может ты и прав, – легко согласился Иса.

Глава 8

Москва

Он не понимал, что с ним происходит. Если он этого не понимал то, что должны думать и чувствовать мать, Марина, ребята на работе, друзья детства? Да ему и дела нет до этого! Он захлопнул свою улитку и не хотел никого видеть. И даже не собирался копаться в себе, задавать вопросы и находить ответы. Он не знал о том, что его больше разочаровало: обман матери или пустая растрата последних деньг, или неразделённая любовь к Зое. Да вся эта поездка его опустошила и отрезвила. Пашка никого не предупредил о своём возвращении и поэтому знал, что его никто не встретит. Он получил багаж, сел в рейсовый автобус и отправился домой, к себе домой в холостяцкую квартиру. К матери ехать совершенно не хотелось, он вообще никого не хотел видеть. Во всяком случае, не сегодня. Вечерело, шёл дождь. За окном автобуса фонари расплывались мыльными пузырями и случайный, жёлтый лист припечатался к стеклу. В Москву без приглашения и предупреждения заходила осень. Недалеко от дома в магазинчике, на последние деньги купил бутылку дешёвой водки, буханку хлеба, каральку ливерной колбасы и подумал: «Давно таких деликатесов не едал. На этой диковинной еде придётся сидеть до первой зарплаты».

Пашка бросил чемодан у порога, решил, разберёт позднее, запер дверь, сбросил с себя одежду и нырнул под душ, после устроился на кухне. Водка оказалась тёплая и поганная, но он знал, рюмки через три вкус притупиться, наступит опьянение и уже станет безразлично, чем залить «горе верёвочкой». Ему было «…бермуторно на сердце и бермутно на душе…», всё как у Высоцкого.

«Мамаше спасибо, привила любовь к поэзии и к прекрасному. Только предупредить забыла, что летают не только бабочки в небе, ещё и валяются булыжники на дороге. Можно лоб расшибить, гоняясь за бабочками», – пьяно, с горькой ухмылкой размышлял Пашка.

Он всегда, даже в мыслях называл родительницу мамой, матерью и сейчас как-то незаметно для себя подумал о ней слегка презрительно – «мамаша». Лидия старалась вложить в сына ту мораль, с которой всегда жила сама: уважение к женщинам, к старшим, воровство и пьянство – не есть хорошо, обман даже в мелочи рано или поздно будет разоблачён. Как только он научился читать, записала в библиотеку, водила в театры, на балет и оперу. Она не ходила с ним в горы, на мотогонки, не играла в футбол, но это у него вылезло само собой, наверное, так проявились гены его отца. Пашка искренне и глубоко любил свою мать, мог понять и принять любой её поступок, но вот эта ложь глубоко ранила его. Нет, не изменила отношения, но он смотрел, как по стеклу стекали струйки дождя и думал:

«Понятно, объяснимо, что она выдумала этого Дракопоулоса в качестве отца, когда я был маленьким, но почему она без сомнения гнёт свою линию сейчас, ведь знает, что не остановлюсь, поеду на Кипр и спущу все деньги на экспертизы, на отель, на перелёт!»

Да не в деньгах дело, обидно, что мечты приобрести дорогой спорткар, дачу в Подмосковье, шубу для матери рассыпались, как дым и всё потому, что мать солгала или побоялась сказать правду.

Утром голова раскалывалась, сухость во рту скрутила рот, словно в пустыне, как будто он нажрался с вечера песка. Пашка прошлёпал босыми ногами на кухню, залпом выпил кружку холодной воды, пошарил по столу в поисках опохмелки. Выпивал он очень редко и то вино или коктейль «Мохито», но сегодня захотелось вновь грубо напиться, чтобы никого не видеть и потерять чувство реальности. Только на столе обнаружил пустую бутылку, огрызки ливерной колбасы и надкусанный батон хлеба. Пошарив по карманам, денег не обнаружил, и надежды на пьянство разрушились. Придётся мучиться похмельем и голодом. День был будний и рабочий, поэтому обращаться к друзьям или Марине не имело смысла – всё равно раньше шести никто не придёт. Пашка знал только одного человека на всём белом свете, который, не смотря ни на что, поможет и будет рядом. Это его мать. Он обнаружил телефон в кармане куртки. Мать, Марина, друзья разбивали телефон два дня. Пашка вспомнил, что не разговаривал ни с кем из близких с того момента, как выслушал результаты экспертизы. Да у него и времени не было – после встречи с нотариусом, он забрал чемодан из дома Дракопоулос и отправился в аэропорт. Парень принял душ, напился чаю, включил телевизор. Он оттягивал этот разговор, но понимал, что объяснение неизбежно. Пашка тяжело вздохнул и набрал номер.

– Мам привет.

– Паша, наконец-то. Я так волновалась, ты не отвечаешь на звонки. Что случилось и где ты?

– Ты можешь приехать сейчас ко мне в квартиру?

Лидия почувствовала, что лучше не рассуждать, не расспрашивать, а ехать, потому что Пашка без веских оснований не стал бы разговаривать таким тоном.

– Я еду. Только перекину лекции на другое время.

– Привези, пожалуйста, еды, холодильник совсем пустой, и выпивки. Лучше водки.

Лидия замешкалась, потому что водка её немного смутила, но сдержалась и быстро ответила:

– Хорошо, я скоро буду.

Лидия разгрузила сумки с разнообразной едой и попыталась обнять сына, но он только отмахнулся. Она недоуменно пожала плечами и стала ловко накрывать на стол, терпеливо ожидая, когда сын начнёт рассказывать про свои похождения. Пашка налил рюмку водки, залпом выпил и принялся жадно поглащать еду. Лидия рассеянно тыкала вилкой в полупустой тарелке и внимательно следила за сыном. Наконец-то Пашка вытер салфеткой рот, подошёл к окну и закурил. Он придерживался здорового образа жизни, курил редко и в квартире пепельниц не держал. Пепел беспорядочно падал на пол, но они не обращали на это внимания. Пашка не знал, как начать и просто спросил:

– Почему ты меня обманула?

– Что ты имеешь в виду?

Мать искренне смотрела на сына, даже не подозревая, чем закончится этот трудный разговор.

– Экспертиза показала, что Дракопоулос не мой отец.

На Лидию эта реплика произвела шоковое впечатление. Она видела, что сын не в себе и могла предполагать всё что угодно: например Дракопоулос обнищал и денег не осталось никаких или таких наследников по всему миру великое множество, да мало ли причуд могло прийти в голову старого человека, но то, что она услышала, имело эффект разорвавшейся бомбы. Женщина не находила объяснений и только пролепетала:

– Может быть это другой Дракопоулос?

– Нет, мама. Это тот Дракопоулос. Что ты думаешь фамилия Дракопоулос в Греции так же как в России Ивановых? Это он! Адвокат всё проверил.

У Лидии перепутались все мысли. Она с самого начала не верила во всю эту затею, как говориться: не жили богато и нечего начинать. Она налила себе водки и залпом выпила, не закусывая, вытерла тыльной стороной ладошки рот и уверенно сказала:

– Вот что я тебе хочу сказать: Аргирис был моим первым мужчиной, до него у меня были только невинные поцелуйчики. Я никогда не заводила романы направо и налево. Он твой отец, ты же читал письма. И он не отказывался от тебя, присылал деньги, просто время было сложное, железный занавес и мы не могли соединиться.

Она опять налила себе и сыну, выпили, помолчали. Алкоголь зажёг костёр в животе и затуманил мозги.

– Но экспертиза – доказательство неоспоримое! – Пашкин язык начал немного заплетаться, свежий алкоголь на старые дрожжи сделал своё дело, но он старался собрать мысли в кучу. – Знаешь, что самое интересное, Дракопоулоса хоронили в закрытом гробу, вроде он сам перед смертью наказал не показывать никому своё дряблое тело.

Они замолчали. Одна и та же мысль страшной змеёй заползла в их головы. И эта мысль казалась совершенно невероятной. Они посмотрели друг на друга, лихо выпили ещё водки и Лида, качая головой, произнесла:

– Ты думаешь о том же, что и я?

Пашка кивнул, потом, как бы отгоняя невероятную догадку, криво и пьяно усмехнулся.

– Да ладно! У нас богатая фантазия!

В этот вечер Лидия не поехала в свою квартиру, а осталась у сына. Пашка рассказывал про свои приключения на Кипре, про умницу адвоката Ису, про щедрого фермера Димитриса, про всех, кто встретился на его пути и только про Зою он упомянул вскользь. Они много пили, хохотали, и обида сына на мать постепенно испарилась. Наутро их уже было двое с головной болью и песком во рту. Лидия позвонила на работу и предупредила, что на пару дней у неё мигрень, потом Алексею и договорилась с ним о встрече на вечер.

Они ужинали в уютном итальянском ресторане. На улице растекался вечер, моросил дождь, а внутри горел настоящий камин, играла тихая музыка, из кухни тянуло ароматом ванили – здесь готовили изумительные пирожные. На столах, накрытых белыми, льняными скатертями, горели свечи в затейливых, стеклянных колбах. Лидия заказала Шопский болгарский салат, большую тарелку спагетти болоньезе и чайничек с зелёным чаем. Алексей смотрел на неё и качал головой.

– Сегодня ты ешь первый раз? Глаза голодные, как у волчицы. Заказать для тебя вина для пущего аппетита?

– О нет, меня от запаха алкоголя мутит, мы вчера отмечали возвращение сына.

– А я выпью немного хереса.

Он подозвал официанта и сделал заказ. Последний раз они встречались за пару дней до отъезда Пашки на Кипр. Лида даже начала волноваться, потому что до этого у них не случалось таких долгих перерывов между встречами, но она ни о чём не спрашивала. А Алексею не терпелось узнать новости, но он ждал, потому что Лидия со зверским аппетитом, как пылесос засасывала свои спагетти и просто не могла что-то сказать с набитым ртом. И когда ждали кофе с десертом, она начала свой печальный рассказ:

– Во-первых, спасибо тебе за помощь, те люди, которых ты просил, оказались очень милыми и душевными. Пашка от Димитриса в восторге, он встретил его в аэропорту, представил адвокату. Тот тоже сделал своё дело исключительно профессионально. Они были у прокурора, добились разрешения на эксгумацию и даже уговорили подписать документы для проведения экспертизы жену Аргириса. В общем, сделано всё в лучшем виде.

Женщина замолчала, её губы задрожали и от накопившейся обиды слёзы, как струйки дождя на стекле покатились по щекам. Она всхлипнула и, не вытирая слёз, срывающимся, сдавленным голосом печально сказала:

– Но только всё напрасно! Экспертиза показала, что Дракопоулос не отец Пашки. Да только такое невозможно! До и долго после рождения сына других мужчин просто не случалось!

– Лидуся ну не плачь, я не могу это переносить. Ну, подумаешь, не появилось у вас миллионов, это ещё не конец света.

Алексей подвинул стул и обнял её за плечи, она уткнулась в его плечо и всхлипывала с минуту, а потом подняла глаза и надрывно произнесла:

– Как ты не понимаешь, дело-то не в деньгах, а в том, что Пашка уверен, что я солгала ему!

– А я даже рад, что ты не стала ужасно богатой. Павел парень взрослый и умный, он всё поймёт и во всём разберётся.

Мужчина погладил её по голове и вытер салфеткой слезинки. Лида вопросительно смотрела на него, ожидая продолжения. Алексей немного замешкался, потом еле касаясь, поцеловал в губы.

– Я хотел предложить тебе, может, попробуем жить вместе?

Для Лидии такое предложение стало полной неожиданностью, она не сразу сообразила, что ответить.

– А твоя семья? Дети…

– Я развёлся несколько месяцев назад. Мы с женой давно чужие люди и развод оказался безболезненным. Я бы не решился на этот шаг, если бы не встретил тебя. Ты никогда ничего не просила, ни о чём не спрашивала, ни к чему меня не принуждала, я понимал, что ты первая не начнёшь этот разговор и не позовёшь меня. А я не хочу тебя терять.

– Неожиданно.

Только и сказала Лида. Глаза её высохли и смотрели удивлённо

– Очень не хотелось, чтобы ты стала богачкой. После развода я потерял больше половины своего имущества, и если бы ты внезапно обогатилась, мы встали на разные социальные ступени. Ну что ты ответишь на моё предложение?

Лида улыбнулась первый раз за вечер.

– Давай попробуем. Только со мной сложно, я иногда становлюсь занудой и не хожу по дому в роскошных, сексуальных пеньюарах. Мне нравится растянутые, старенькие майки и пижамные штаны.

– Не страшно, я люблю в тебе всё, даже когда ты складываешь губы в трубочку и засасываешь в себя спагетти. Да, ещё ты храпишь во сне, но я это тоже люблю.

– Я храплю? – смеясь, возмутилась Лида.

Он обнял её за плечи и поцеловал в макушку.

– Завтра я позвоню своему приятелю Димитрису и попытаюсь узнать, что же там всё-таки происходит. И если всё так, как ты рассказываешь, то надо попросить адвоката ещё раз всё внимательно посмотреть, может, произошла какая-то ошибка. А Пашку больше тревожить не будем, я думаю, он и так в трансе от кипрских каникул.

Он так и сделал. Телефон приятеля не отвечал, и Алексей записал на атоответчик свою просьбу. Димитрис перезвонил буквально через несколько часов. После вежливых приветствий, дал телефон Исы, сказав, что Алексею лучше всего поговорить с ним напрямую. То, что он узнал от адвоката, поставило мужчину в тупик. Он решил ничего не говорить Лиде и Пашке, только попросил разобраться в этом странном и запутанном деле, а уж он, Алексей оплатит все необходимые, адвокатские расходы.

Пашка постепенно пришёл в себя. Он вернулся на работу, и всё потекло прежним курсом, как будто не было этого всплеска, взлёта мечты, и не прикасался он к другой жизни, жизни совсем непонятной, в которой другие критерии. Только в тридцать лет до него дошло, что там многое измеряется в каратах, в унциях, в суммах со многими нулями. А он никому не нужен нищий, наивный со своей любовью. Часто снилась Зоя горячая и страстная, он просыпался и долго боялся открыть глаза, чтобы не спугнуть ту нежность, которая тёплым облаком обволакивала его тело. Безумно хотелось чувствовать рядом эту женщину. От бессилия слёзы наполняли закрытые веки, потом просачивались через краешки глаз и катились по вискам. Пашка подавлял в себе воспоминания, хотя они без спроса снова и снова всплывали в его памяти. Он как будто постучал в дверь и ему открыли, но только разрешили посмотреть, а потом вытолкали назад. Парень чувствовал себя неудачником и в тоже время хвалил себя за то, что никому из друзей не рассказал об истинной цели поездки, иначе они бы засмеяли его, ещё и кличку присобачили типа тряпочный миллионер, а может и того хуже. Иногда после работы Паша встречался с Мариной, водил её в парк, иногда в рестораны. Они как бы сохраняли свободу друг друга. Она ещё какое-то время дулась на него. Конечно, он приехал красивый, загорелый с ослепительной улыбкой, а она весь отпуск просидела с родителями на даче, варила варенье и полола с матерью грядки. Недавно ей исполнилось двадцать пять лет, но она до сих пор жила с родителями, которые настойчиво интересовались, когда дочь выйдет замуж, ну а если не замуж, так ребёнка бы родила и осчастливила их с отцом. Девушка имела престижную должность в строительной фирме, получала хорошую зарплату, в свободное время изучала итальянский язык, ходила по вернисажам и выставкам, интересовалась новинками кино, частенько посещала ночные клубы и рестораны. Кавалеры случались тоже, но дальше поцелуев в последнем ряду тёмного зала кинотеатра дело не доходило. Для счастливого и безмятежного существования имелось всё, ничего не хотелось менять, пока не появился Павел. И все их взаимоотношения протекали в правильном направлении, казалось ничто не в состоянии изменить доверие, нежность и те трогательные чувства, которые только-только начали связывать их. Но после этой поездки, что-то поломалось. Внешне выглядело всё, как и прежде: они часто звонили друг другу, вместе гуляли по осенним улицам, иногда проводили ночи и просыпались в одной постели. Но сейчас Марина чувствовала отстранённость Павла, как будто он целовал её, а мысли заняты другим. Она надеялась, что не женщина в его голове, а проблемы с деньгами может конфликт на работе или в семье. Марина деликатничала, не лезла в душу с расспросами, хоть и всем сердцем хотела помочь. Главное, панически боялась услышать, что любви-то нет и пора расстаться. Девушка старалась заполнить эту неловкость, когда он вдруг замолкал и не звонил по несколько дней. Тогда она собиралась с духом и наигранно весёлым и бодрым голосом приглашала то на спектакль в театр, то закрытый просмотр какого-нибудь фильма, то поплавать в бассейн, то на пикник за город. Паша таскался по кинотеатрам, смотрел старые фильмы Бунюэля, Феллини, Тарковского, безумно скучал, хотелось спать, но он боролся с собой, тряс головой и тёр глаза. Он был совершенно равнодушен к живописи, и искренне не мог понять различия между импрессионизмом и авангардизмом. Но Марина фонтанировала всё новыми и новыми идеями, приглашая на выставки, просмотры, вернисажи, на всякую всячину, чтоб только завладеть его вниманием и отвлечь от любых мыслей, которые не про неё. Постепенно Паша начал оттаивать, стал более внимательным к ней, даже несколько раз приходил на свидания с цветами.

И он бы похоронил в своей памяти это щемящее чувство неразделённой любви, если бы дурманящая волна снова не накрыла его. Деревья с тихим шелестом теряли последнюю, жёлтую и красную одежду. Пора наступала грустная и задумчивая, во всяком случае, Пашка всегда так воспринимал это время. Через несколько дней у матери наступал день рождения, и он хотел сделать ей подарок. Паша знал, что ей легко доставить радость, но хотел удивить, хотя пока не знал, каким образом это сделать. Парень не придумал ничего лучше, чем отправиться в центр, тем более что он давно туда не наведывался. Хотелось немного побыть одному, погулять по Красной площади, а заодно и подарок выбрать в ГУМе. Пашке нравилась та атмосфера праздника, которая всегда царила в огромном универмаге. Он помнил, как они с матерью устраивали вылазки в этот магазин. Даже если деньги не шуршали в кармане, и они не собирались ничего покупать, то просто гуляли по этажам, облизывали мороженое или ели сладкую вату. Мать подолгу рассматривала витрины с красивыми платьями, с ювелирными украшениями, дорогой парфюмерией. Время было смутное, перестроечное, за стеклом на изящных манекенах красовались дорогие наряды и на ценниках, как горох рассыпались нули. Пашке это казалось кукольным, не настоящим, театральным. Всё это богатство существовало только за стеклом, а в их жизни имелись простые макароны, туфли с вещевого рынка в Лужниках и самое шикарное это акриловые, яркие свитера из болгарского магазина «София». При материнской зарплате преподавателя ВУЗа им хватало только на такую жизнь. Потом они садились на скамейке возле фонтана, болтали о ерунде, сын рассказывал про свои новости в школе, жаловался и хвалил друзей, которые не давали списывать или с которыми он дружил. С такими воспоминаниями Павел с удовольствием менял этажи и линии, рассматривал кожгалантерею из Марокко, кашемировые палантины из Турции и стразы Сваровски. Он остановился вдруг, переминался тупо несколько секунд и не мог поверить, что это явь. Невозможным казалось то, что он видел за стеклом витрины, как будто смотрел в огромный экран телевизора и всё происходящее это только фантазия, фильм, выдумка. Несколько девушек суетились вокруг высокой, элегантной дамы. Они с услужливым видом меняли вешалки с нарядами, приносили кофе и что-то щебетали вокруг. Дама медленно повернула голову, и Пашка понял, что не ошибся – это была Зоя! Она заметила его и, кажется, тоже удивилась, вскинула брови и махнула рукой, приглашая присоединиться к этой нарядной карусели из платьев, блузок, шарфов, юбок. Но он только заглянул в открытую дверь и, махнув в сторону ресторана, сказал, что будет ждать её там. Она вскоре присоединилась с кучей пакетов, коробок, вся невероятно ароматная, стильная и очень дорогая, начиная от причёски и заканчивая бордовыми туфлями на высоченных каблуках. Несколько секунд восседали напротив, рассматривая друг друга и вдруг рассмеялись. Пашка покачал головой и пожал плечами.

– Какая-то фантастика, что я встретил тебя здесь. Так неожиданно!

– Неожиданно, – отозвалась Зоя. – Ты один здесь или с подругой? Для мужчин каторга по магазинам скитаться. Или это не про тебя?

– Не про меня, мне нравятся магазины, только без женщин, они никогда не знают, чего хотят конкретно.

– А ты знаешь?

– Знаю, но не конкретно.

Опять засмеялись.

– У матери день рожденье через несколько дней, вот ищу подарок.

– Тебе нужна помощь или сам справишься?

– Справлюсь. Лучше давай выпьем чего-нибудь за встречу. Я думал, что больше не увижу тебя никогда.

Павел внимательно рассматривал уже забытое лицо, увидел, что появились морщинки в уголках глаз, усталый взгляд, но она по-прежнему манила своей сексуальностью. Женщина смутилась всего лишь на секунду, быстро взяла себя в руки и продолжила непринуждённый разговор.

– Моё появление в России объяснимо. Ты не забыл, что я русская? Я в девичестве Бирюкова.

– Нет, конечно, не забыл, я помню, что ты из Сибири. Ты часто навещаешь родителей?

– Моих близких уже нет со мной, и никто меня не ждёт. Только квартиру оставила, продавать не стала, рука не поднялась. Хотела, чтобы хоть какое-нибудь воспоминание осталось от родителей. Обстановка всё та же, запах мамин сохранился, мои школьные тетрадки.

– Извини, – Пашка сожалел, что затронул грустную тему. – Из какого ты города?

– Я из такой периферии, что до Греции самолётами я иногда добиралась целые сутки.

– На ум только тундра приходит, – парень криво усмехнулся.

– Почти угадал. Город Компотовск, там уголь добывают, а деньги Москва забирает, – Зоя почему-то разозлилась. – Вам москвичам не понять, в какой дыре живут люди, ни развлечений, ни ресторанов, экологию всю загадили. Выгребают уголь и уходят, только лунный ландшафт после остаётся. А у вас аквапарки, кинотеатры, ночные клубы. Вы же люди первого сорта, а если кто-то захочет присоединиться к вашей касте, то сразу кричите: «Понаехали тут, лимита!» Да только ни в одной стране мира русских лимитой не считают. А вы, москвичи, из своих же, делаете людей второго сорта. Но если ты забыл, я напомню – Москва по праву принадлежит сибирякам, это они всорок втором город от фашистов защитили!

Павел был уже не рад, что затеял этот разговор про малую родину Бирюковой Зои. Он робко вклинился в монолог:

– Успокойся, я согласен с тобой на все сто процентов. И многое изменилось уже. Давай что-нибудь выпьем, ты хочешь есть?

Зоя отрицательно покачала головой.

– Нет, я не голодная, а вот вина, мы можем выпить.

Павел подозвал официанта и сделал заказ. Они сидели, как старинные друзья, беседовали и выпивали. Он так хотел продолжения, но боялся даже прикоснуться к этой теме. Зоя сидела напротив как звезда, на которую можно смотреть, но если коснуться, то можно обжечь не только тело, но и душу. И всё-таки они поймали такси и поехали в отель, где женщина снимала роскошный номер класса люкс. Они знали и понимали, зачем сейчас вместе. Не говоря ни слова, Зоя и Павел не сопротивлялись своим желаниям, они намеренно проникали друг в друга, судорожно снимая с себя одежду, расстёгивая и отрывая пуговицы, как только закрылась дверь номера. Они кружились по комнатам, как два сумасшедших мотылька, не отрывая губ, всё плотнее прижимаясь горячими телами и разжигая желания. Потом отдышались от бешеной скачки и Пашка снова, уже медленно, всей тяжестью накрывал Зою. Ему хотелось проникнуть, почувствовать каждую клеточку её тела, сладкий аромат волос, насладиться вкусом поцелуев. Он хотел эту женщину, как не хотел никого на свете и никак не мог оторваться от неё. В конце концов, Зоя, смеясь, выбралась из его крепких рук и скрылась в душе. Пашка позвонил в ресторан на первом этаже, заказал ужин в номер и шампанского. И пока она плескалась в ванной, официант принёс заказ. Зоя почти ни чего не ела и быстро захмелела. Она пила шампанское за бокалом бокал и хохотала над своими же шутками с каким-то надрывом. Пашка прижал её к себе, погладил по голове и спросил осторожно:

– С тобой всё в порядке? Мне кажется, что ты нервничаешь.

– Со мной всё в порядке, – в унисон ответила Зоя, – я просто немного устала.

– Почему ты здесь одна?

– А с кем я должна быть? С кучей охранников, маникюристов, парикмахеров? Зачем я буду тратить кучу денег на содержание свиты. Мой муж Дракопоулос не особенно баловал меня деньгами, и я привыкла к экономии.

– А зачем тогда сделал тебя своей женой? Если деньги он так любил и не хотел тратить даже не свою жену?

Павел налил ещё шампанского в бокал и протянул женщине. Она раскраснелась, ещё влажные после душа волосы рассыпались по обнажённым плечам. Зоя, не стесняясь своей наготы, небрежно прикрыла банным полотенцем грудь и посмотрела на мужчину затуманенным взглядом.

– Почему он женился на мне? Ха, ха, ха, да потому что я обманула его. Сказала, что беременная и жду ребёнка. Да что ты знаешь про семейную жизнь. Сначала я подумала, что попала в сказку, да так и было, но только первый месяц. Потом всё изменилось, причём не постепенно, а сразу. Я выпрашивала каждую копейку. Он милостиво давал мне только, чтобы у меня бренчала мелочь на бутылку воды. Он считал, что я мотовка, мне нельзя давать в руки даже малые суммы, потому что они утекают у меня сквозь пальцы. Он привозил из магазинов только то, что он считал нужным – кофточки из люрекса, джинсовые юбки ниже колена и комбинезоны, даже трусы выбирал он! И стоили эти вещи не более десяти евро. Я чувствовала себя побирушкой с приморского вокзала. Зато себе он заказывал авторские, ковбойские рубашки с вышивкой ручной работы из США, каждая из которых стоит минимум двести долларов. И у него этих рубах сотни, он выписывал по пять штук подряд и даже не успевал распечатывать, так и лежат около сотни в упаковках. Джинсы «Вранглер», золотые цепи по пол кило, браслеты. На себя любимого он не скупился! А что мы ели? Только то, что он считал нужным: когда картошку в мундире, когда мясо, когда спагетти. И никогда рыбу, никогда шоколад, никогда кофе, потому что он ненавидел это. Он пил только чай с молоком! Попрошу заметить, что он миллионер! И в тоже время иногда он показывал аттракционы невиданной щедрости. Однажды попросил составить компанию его друг, чтобы вместе выбрать подержанную машину для его жены. И тут этот идиот, подзывает менеджера и просит выписать счёт на новый шикарный внедорожник и сразу же оплачивает со своей карты, ещё и запасные четыре колёса в придачу. Другому другу для дочери он купил дом в центральной Англии. Кому-то цветочный магазин, кому-то обувной. А я жила на птичьих правах, довольствовалась крошками со стола! Он даже мою любимую собаку отравил, потому что она никак не хотела приносить ему тапочки! Насмотрелся где-то цирковых номеров, и решил дрессировать её, а когда не получилось, выкинул во двор, а потом и вообще отравил! Скотина!

Зоя пьяно всхлипнула от воспоминаний и повернулась к Пашке.

– И ты думаешь, что после всей этой каторги я буду делить с кем-нибудь то, что принадлежит по праву. Не-е-ет. Это всё моё.

Зоя открыла холодильник и достала бутылку ликёра «Бейлис». Она допила остатки шампанского и принялась за сладкий алкоголь.

– А ты знаешь, ведь Дракопоулос говорил мне, что у него есть где-то сын в России, но я думала, что он так пугает меня. Если я в чём-нибудь ослушаюсь, он лишит меня наследства в пользу мифического сына. Оказалось, что не обманывал. Наследник действительно образовался!

– Да никто и не претендует. Доказано всеми экспертизами, что всё принадлежит только тебе.

Павел начал раздражаться и хотел закончить этот разговор, но Зоя распалялась всё сильнее, как в топку заливая всё новые порции алкоголя.

– Моё, моё! Только расскажи, как твоя мать объяснила факт обмана? Получается, что она лихо окрутила грека, нагуляла ребёнка, а также как и я врала ему о беременности!

– Моя мать очень порядочный и честный человек и если она сказала Дракопоулосу, что у него появился сын, значит, она была уверенна в том, что это его ребёнок.

– Ха, ха, ха! Только по факту получается, что твоя мать такая же лгунья, как и я! Только я это не скрываю, а она хочет быть белой и пушистой! Да чем твоя мать лучше меня? Только на мне он женился, а вот твоей матери не повезло. Такая несчастная, страдает, наверное, что не удалось ухватить половину миллионов!

Если до этого разговора Пашка никак не мог определить своё отношение к обману матери, то сейчас в его голове что-то щёлкнуло, и он спокойно и твёрдо сказал:

– Не надо говорить о моей матери гадости. Если она и обманула кого-то, значит на это, были особые причины. Она совершенно не страдает по тому, что не удалось получить наследство. И даже рада, что незаслуженное богатство не свалилось нам на голову, оно всё равно не принесло бы счастья. Моя мать красивая, самодостаточная женщина, у неё есть престижная работа, уютная квартира, сын, то есть я, у неё есть любовь!

– Да что вы все талдычите про любовь! Что вы знаете про неё? Вот у нас с тобой что сейчас было? Любовь?

Павел молчал. Он смотрел на женщину, которую считал недосягаемой, прекрасной, чистой и видел выпившую, раскрасневшуюся, непричёсанную, склочную женщину с плохим воспитанием. Мужчина понял, что можно научить манерам – держать вилку с ножом, прямо сидеть за столом, есть с закрытым ртом, вести светскую беседу, но воспитание души это труд очень тяжёлый и не каждому дано свою душу привести в порядок и в лад. А Зоя тем временем пьяно разглагольствовала:

– У нас с тобой трепет тел, это всего лишь плоть, похоть и живёт это чувство несколько минут. Это конечно и когда-нибудь умирает, а любовь это духовная связь, это бессмертно, это вечно.

Пашка уже не хотел слушать, ему вдруг стало душно в номере, захотелось свежего ночного воздуха. Он поднялся и начал одеваться.

– Мне надо идти. А тебе лучше лечь спать Зоя, ты и вправду устала.

Женщина не удерживала его, только поднялась проводить и закрыть дверь. Она стояла, покачиваясь, держа в одной руке бокал с ликёром, другой придерживая банное полотенце, которое еле-еле прикрывало наготу. Паша поцеловал её в висок и вдруг спросил:

– А ты на самом деле из Сибири?

– Да, это так. А что?

– Ничего, только то, что Сибирь всегда в тебе будет, в каких бы палестинах ты не жила.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он ни чего не ответил, только подумал, что душевная деликатность большая редкость на сегодняшний день, каждый норовит в морду залезть или грязные ноги о сердце вытереть.

«Да сдались мне твои деньги, связался с тобой, как в говне искупался!»

Он вышел на улицу и полной грудью вдохнул терпкий, осенний воздух. Автобусы уже прекратили движение, а такси он брать не хотел. Пешком до квартиры матери ходу было около часа, так и решил прогуляться. И как-то сама по себе, постепенно выветрилась эта душевная маета. Пашка шёл по пустынным улицам города всё быстрее и быстрее, пританцовывая, перепрыгивая через лужи и насвистывая легкомысленные песенки. Он думал, что освободился от этого пьянящего желания и так же знал, что тело ещё долго будет желать этой зависимости, но этому он уже мог противостоять. Во всяком случае, хотел в это верить.

В день рождения Лидии, они собрались за большим столом. Галантный Алексей ухаживал за женщинами, а дамы – подруги и коллеги веселились и шутили. Марина помогала имениннице на кухне, хоть первый раз была приглашена в этот дом. Павел играл на гитаре и вся честная компания от всей души горлопанила:

«… Вагончик тронется, перрон останется…»

Через несколько дней, к радости матери и восторгу Марины, парень сделал предложение.

Глава 9

Кипр

Адвокат сидел на скалистом берегу, забросив удочку в воду. Как всегда в воскресенье, он старался отключиться от работы, насладится морем и плеском волн. Он не любил рыбалку, но она помогала сосредоточиться, давала возможность побыть одному и подумать. Где-то в городе колокол православной церкви, позвал христиан на воскресную службу. Через какое-то время мулла заголосил витиеватую песню, созывая мусульман на намаз. Стояло полуденное время. Он любил свой остров, в котором так сложно и так просто переплелись и живут в ладу несколько культур, прихожане из разных церквей и конфессий.

Иса в бога не верил, то есть верил и твёрдо знал, что бог есть, но это была его приватная вера о которой он предпочитал не распространяться. Он родился и вырос в семье разных культур и верований, но никто никому свои мнения не навязывал, в споры не вступал и не считал свою веру более правильной, чем у других. Мать родилась в еврейской семье и считала себя иудейкой. Её отец – дед Исы служил раввином в синагоге в пригороде Иерусалима. Отец являлся православным греком. Они поженились и жили в большой любви и в ладу. Родили двоих сыновей, и когда наступило время определять мальчиков, в какую веру они будут их обращать, то поступили мудро – не спорили и не перетягивали одеяло. Решили, что дети сами, когда наступит час, решат по какой дороге идти, а пока рассказывали и внушали всем известные заповеди: Бог есть! Не создай себе кумира! Не произноси имя Бога в суе! Не делай ни какого дела в субботний день! Почитай отца и мать! Не убей! Не укради! Не прелюбодействуй! Не лги на ближнего своего, да и вообще старайся не лгать! Не завидуй и не желай того, что тебе не пренадлежит!

То, что Бог существует, не подлежало сомнению, с этой мыслью жизнь становилась благостнее и комфортнее. Он не уповал на него тупо, но советовался и просил помощи, иногда чтобы Бог указал путь правильный. Не потому что Иса существовал без воли, а потому, что в суете и темноте человеческих страстей ему, Богу, сверху виделась вся ситуация гораздо яснее и понятнее. Так думал Иса. Когда в подростковые годы, родители предлагали определиться по какой дороге он пойдёт в свой храм, и где будет находиться место для молитвы, Иса, будучи мальчиком начитанным и развитым не погодам, долго не мог определиться. А потом решил оставить Бога в своей душе и обращаться за помощью и за советом без посредников. К слову сказать, его брат женился на итальянке и стал тяготеть к вере католической, и родители не попрекнули сыновей ни словом, ни взглядом за то, что они не поддержали ни одну из родительских религий. Им было достаточно того, что мальчики стали мужчинами здоровыми честными и порядочными в общечеловеческом смысле. Они с братом любили родителей, часто навещали. Вот и сейчас Иса решил, что пора навестить своих стариков. Важных дел на этот момент он не вёл и можно спокойно, без ущерба для работы отправиться на неделю в Афины. Как раз в среду в порт транзитом зайдёт комфортабельный, круизный лайнер, который через несколько часов направится в столицу Греции. В душе он уже радовался этой встрече и решил сообщить о своём решении жене Ларисе. Иса свернул удочки, поправил на голове соломенную шляпу и, осторожно шагая по острым камням, направился в город. Он так углубился в свои мысли, что вздрогнул и уронил удочку, когда телефон затрещал в кармане его льняных штанов. Этот номер он не знал. После долгого разговора Иса перестал осторожничать и, перепрыгивая через острые камни и валуны, поспешил домой. Мысли и мечтания о поездке к родителям быстро улетучились. В свете последних событий, дело мёртвого миллионера могло иметь развитие, потому что новый московский клиент настаивал на продолжении расследования. А так как официальные власти не видели причин для возбуждения дела, то выход имелся такой: или нанимать частного детектива, или обратиться к уже проверенному человеку, который владел всей информацией, то есть к нему, к опытному адвокату. Иса не удивился, что клиент оказался из Москвы. Мужчина представился без регалий и лишней информации – просто Алексей, друг семьи Пушковых. Он объяснил, что и Павел, и его мать Лидия порядком поиздержались на самолёты, на экспертизы, на отели, да и душевно измотались со всей этой историей, поэтому хотят, как можно быстрее всё забыть. Вот только он, Алексеей из рассказов и некоторых документов, понял, что история весьма мутная запутанная и странная. И лучше, если опытный, толковый человек проверит все непонятные и загадочные нюансы. Например, найдёт правдоподобные ответы на вопросы – почему Дракопоулоса хоронили в закрытом гробу? Почему он не оставил завещания? И самый главный – почему экспертиза показала, что Павел Пушков не сын Дракопоулоса? Лидия Пушкова, а он, Алексей, ей абсолютно доверяет на сто процентов, уверена, что Павел сын Дракопоулоса! Он заверил, что в понедельник утром, то есть завтра переведёт сумму, которую назовёт адвокат на банковский счёт для оплаты работы и предполагаемых затрат. И ещё, он хотел бы сохранить в тайне их сотрудничество, прежде всего по причине того, что не хочет беспокоить семью Пушковых воспоминаниями и лишними вопросами, но настаивает, чтобы адвокат держал его в курсе всего расследования. Иса ликовал в душе, он чувствовал себя матёрой охотничьей собакой, которую никогда не подводит нос. Он согласился со всеми условиями своего клиента и заверил, что завтра вышлет ему на электронную почту все материалы, которые раскопал уже после отъезда Павла. Но умолчал, что вопросов гораздо больше, чем ответов. Например, кто и за что убил ассистента патологоанатома Закаридиса, который принимал и делал вскрытие тела Дракопоулоса, да и вообще связанны ли эти два убийства? Почему именно в момент смерти и похорон, прислуги не оказалось в доме? И главное – откуда взялся в ухе покойного прокол для серьги? Ведь при жизни у миллионера к пиратским забавам пристрастий никто не замечал и колец в ушах тоже? И всё-таки адвокат решил не нарушать традиций и провести воскресенье в безделье с женой Ларисой. Он обуздал свой бег и перешёл на шаг, хотя мысли суетились в голове, составляя чёткий план действий.

На следующее утро Иса проверил свой счёт в банке, не потому что имел алчную натуру, а потому что клиент, в его видении, должен быть деловым, порядочным и выполнять все договорённости. А уж он, адвокат, разобьётся в лепёшку, ведь ему самому безумно интересна эта запутанная история. Алексей, как и обещал, перевёл необходимую сумму. Тогда Иса направился по своему заранее намеченному плану. В первую очередь он хотел поговорить с бригадой скорой помощи, которая констатировала смерть и доставила тело в морг. Станций скорой помощи в городе насчитывалось несколько, но он мудро решил не обходить все, а отправился в оперативный отдел. Заранее выяснил, что служба находится на первом этаже Центральной городской клиники. Он вошёл в светлую, просторную диспетчерскую. В длинной комнате стояли столы с компьютерами и несколько женщин в наушниках принимали звонки от населения и передавали на станцию или непосредственно в кареты скорой помощи. В комнате стоял шум, дежурные диспетчера разговаривали по телефону, что-то записывали, тут же передавали информацию по микрофону. На адвоката никто не обращал внимания, тогда он, осмотревшись, направился к двери с табличкой «Административный центр». Адвокат представился и рассказал о цели визита главному диспетчеру – молодой, красивой женщине. Та выслушала внимательно и резонно спросила:

– Почему вы не посмотрите записи в морге? Доктора, которые принимают тело хоть живое, хоть мёртвое должны сделать запись в журнале от кого приняли пациента.

– В том то всё и дело, что дежурный ассистент патологоанатома по неизвестным причинам этого не сделал. Только мне очень важно поговорить с врачами, которые обнаружили труп, узнать, где обнаружили и кто сообщил, что мужчине нужна скорая помощь.

– Так вы поговорите с тем, кто труп ипринимал, – не унималась девушка.– Не отнимайте у нас время.

– Не могу, ассистент тоже мёртв.

Она испуганно сложила руки на груди и округлила глаза.

– Я поняла. Сделаем так, напишите, какое это было число, примерное время, примерное место. Все звонки у нас записываются, и к вечеру я вам сообщу, кто звонил и с какого телефона.

Иса протянул листок с записями и робко решил ускорить процесс.

– А может, мы сейчас посмотрим вместе?

– Извините, но у меня есть первостепенные дела, а с вашим вопросом займусь, как только буду свободна. Немедленно я скажу вам только с какой базы выезжали машины и номера бригад. Она вытащила на стол толстый журнал с записями, несколько минут листала.

– Так вы говорите, это был пожилой мужчина, и тело привезли с района Морского вокзала после обеда? Может, вы знаете время точнее?

– Точное время я не знаю. Вскрытие произвели только через сутки. У патологоанатома проходили лекции в медицинском институте, и в анатомичку он пришёл к концу рабочего дня.

– Вот смотрите, – девушка протянула листок, – в район Морского порта и вокзала выезжали пять машин. Вы можете проехать по базам, встретиться и поговорить с врачами, если они сегодня на смене.

– Большое спасибо! – Иса направился к двери. – Но я с вами не прощаюсь.

– Я позвоню вам, как только найду записи телефонного вызова, подходящего под ваше описание.

Иса вышел на улицу. На дворе стоял сентябрь, тяжёлый и вязкий зной немного растворился в прохладе осени, но всё равно дневная жара не хотела уходить. Самый подходящий бархатный сезон для астматиков, гипертоников, сердечников и для тех, кто не переносит слишком высокие температуры воздуха. Он остановил такси и поехал по первому адресу. Адвокат не любил водить машину, ему не нравилось находиться в постоянном напряжении, его руки потели, он ругался нехорошими словами на пешеходов, на коллег водителей, доставалось даже жене, если она была рядом. Он не находил удовольствия и драйва от вождения, несколько раз глубоко погружался в свои мысли и забывал нажимать на педаль тормоза, а как-то вообще перепутал педали. И вот эти несколько аварий, хоть и незначительных и не ущербных, навсегда отбили охоту садиться за руль. Водитель с радостью согласился возить по городу и ждать выгодного клиента. Иса потратил на поиски почти несколько часов, проверяя одну станцию за другой. Он жутко проголодался и уже хотел отправиться домой и всё же решил дождаться и поговорить с последней бригадой, которая находилась у больного.

«Если не эти доктора доставили Дракопоулоса, – устало подумал Иса, – закончу поиски, продолжу с завтрашнего утра».

Смена сотрудников скорой помощи подходила к концу, врачи измотались за день, но когда выходили из машины шутили и смеялись. Первыми появились двое мужчин среднего роста лет под сорок. Последним выбрался молодой, высокий парень атлетического телосложения. Адвокат мельком подумал, что сидя в машине, коленки юноши достают до подбородка. Троица, одетая в бирюзовую как море медицинскую спецодежду направилась к дверям станции.

«Молодцы! – подумал адвокат. – Присутствие духа и оптимизм позволяет воспринимать жизнь без трагизма. Ведь каждую смену видят переломанные руки, ноги, тела, задыхающихся астматиков, самоубийц, трупы и слёзы родственников, только вот идут и смеются. А что делать? Такова жизнь! Надо кому-то и эту работу делать!»

Адвокат уже который раз за день задал заготовленный вопрос – не они ли такого-то числа приехали по вызову к морскому вокзалу, где на скамейке от сердечного приступа скончался пожилой мужчина. К удивлению Исы доктора вспомнили этот случай быстро. Один из них, самый старший, кивнул и с удовольствием смачно закурил сигарету.

– Да, было такое дело. А что вас интересует? Прошло столько времени, а вы только что решили обратиться.

– В каком смысле? Я адвокат и хочу кое-что выяснить про тот день.

– Теперь ясно, вы не родственник. Иногда сам больной, впадая в приступ, теряет то документы, то важные вещи, иногда родственники или полиция хотят узнать о последних минутах жизни. А вас что интересует?

– Всё. Во что он был одет, обут, какие ювелирные изделия находились при нём, может быть часы, серьга в ухе?

– Обычно мы работаем втроём, – начал рассказ тот же мужчина, сбрасывая пепел прямо на тротуар, – а в тот день вот этот Жиголо, – он указал на красивого юношу, – назначил свидание очередной пассии и отпросился у нас раньше на час, а тут уже в конце смены вызов по рации. Передали, что стало плохо пожилому человеку в районе Морского вокзала, вроде подозрение на сердечный приступ. Но когда мы приехали, мужчина уже умер, и нам пришлось вдвоём грузить тело на носилки и заносить в машину. Тоже потом в морге. Чуть пупок не порвали, мужик здоровый попался, рост под метр восемьдесят пять, да и вес приличный.

Иса на несколько секунду задумался, мысленно вспомнил фото из интернета: Дракопоулос, конечно, рост имел высокий, но лишних отложений не накопил, скорее он имел поджарое телосложение. Потом адвокат, спохватившись, продолжил сыпать вопросами.

– Кто-нибудь был с ним рядом, может, кто знал его или называл по имени?

– Ротозеев вокруг толкалось много, но сложилось впечатление, что все посторонние. Когда разглядывать? Надеялись больного спасти! Когда поняли, что реанимация бесполезна, как положено по правилам, вызвали полицейского, составили протокол, но даже невооружённым глазом поняли, что труп не криминальный.

– Во что одет? На нём были какие-то дорогие вещи?

– Что вы имеете в виду?

– Часы, кольца, может обувь дорогая. Умер то всё-таки миллионер!

– Да что вы? – доктор посмотрел на напарника, – в жизни бы не подумал. Выглядел, скорее, как простой пенсионер. Одежда очень простая: светлая льняная рубаха, брюки, мокасины, кажется, бежевые. Только ни часов, ни цепей золотых, ни колец, кажется, на нём не присутствовало.

– Знаете, что я вспомнил, – включился в разговор второй доктор, который до этого молчал, – серьга в ухе. Такое маленькое колечко.

– А какие-нибудь документы?

– Документов никаких не видели, – продолжил рассказ второй. – Когда мы приехали, всё выглядело так: мужчина лежал на газоне рядом со скамейкой, рубашка расстёгнута, вероятно, кто-то пытался сделать ему искусственное дыхание, да только всё было уже бесполезно. Губы, кончики пальцев посинели. Вы знаете, что июль самый жаркий месяц, трупные пятна начали появляться быстро, народ собрался любопытный и мы, как только приехал полицейский, подписали бумаги и повезли его в морг.

– А в морге кто тело принимал?

– На дежурстве находился только ассистент, он и расписался в получении.

Главный диспетчер со станции скорой помощи позвонила только утром следующего дня и радостно сообщила, что может предоставить записи телефонного разговора. Иса потёр руки, спешно позавтракал и отправился добывать информацию. На станции обстановка стояла такая же, как и вчера. Кондиционер разгонял жару, несколько женщин, уставившись в компьютеры, негромко разговаривали по рации, что-то печатали на клавиатуре, принимая крики о помощи с разных концов города. В кабинете начальницы адвокат прослушал записи телефонных разговоров и выбрал тот, который его интересовал. Звонила женщина и представилась Еленой Эвклиди. Взволнованный низкий голос сообщил, что она кассир «Дьюти фри» Морского вокзала и просит прислать карету скорой помощи. Сквозь гул, шум пассажиров и посетителей женщина почти кричала:

– Приезжайте скорее, пожилому мужчине плохо, кажется это сердечный приступ.

Иса сердечно поблагодарил женщину диспетчера, порывшись в своём портфеле, с поклоном вручил большую шоколадку. Он пока не знал, что даёт ему вся эта информация, но уже не собирался останавливаться и, выйдя на улицу, сел в такси. Елену Эвклиди он нашёл быстро. Несколько покупателей скитались от одного стеллажа к другому, не собираясь ничего приобретать. Продавцы сбились в кучку и шушукались о своём, девичьем. На всякий случай, дамы не снимали с лица дежурную, услужливую улыбку. За кассой сидела крупная, с ярким макияжем, красивая женщина. Вот к ней он и направился. На пышном бюсте кассира висел бейдж и адвокат понял, что на правильном пути. Это оказалась Елена Эвклиди. Иса представился и рассказал о причине своего визита. Они договорились выпить кофе в уличном бистро через несколько минут. Только несколько минут растянулись почти на час, но Иса имел терпение, он перемешивал уже остывший кофе в чашке и размышлял. В его голове никак не складывалась логическая картина, а если и складывалась, то выглядела настолько невероятной, что он упрекал себя в буйном фантазёрстве.

– Что вы желаете выпить Елена? Может заказать что-нибудь посущественнее?

При появлении дамы Иса подскочил и отодвинул стул.

– Спасибо, только кофе, – Елена жадно закурила сигарету. – Так что вас интересует?

– Вы помните, как вызывали скорую помощь для умирающего мужчины?

– Хорошо помню. Нам на работе ни курить нельзя, ни отлучаться, ни по телефону разговаривать, тем более я на кассе сижу. Если начальство застукает, то работы можно лишиться. Вот и бегаем по очереди, покрываем друг друга. В то день, уже к вечеру, покупателей было не много. Так всегда – наплыв с утра, когда прибывают международные и круизные лайнеры и вечером ближе к отплытию. А в это время достаточно спокойно. Я выскочила и присела на скамейке рядом с дедом каким-то. И внимания на него не обратила, он как будто дремал. Только закурила, как он захрипел и начал заваливаться на меня. Вижу, что дядьке совсем плохо, я и заорала, а тут мужик рядом оказался. Мы его вместе на траву положили, рядом со скамейкой. Он начал делать старику массаж сердца, а потом как крикнет на меня, беги, мол, скорую вызывай. Я и дунула в магазин звонить.

– Вы могли бы описать мужчину, который вам помог?

– Я его не запомнила, всё произошло так быстро за несколько секунд. Молодой, смуглый парень, то ли грек, то ли турок, рост средний.

– А когда вернулись, видели того мужчину снова?

– Нет, кажется, нет, – не совсем уверенно сказала Елена. – Вокруг уже народ скопился, да и объявили о посадке на круизный лайнер, какая-то суета поднялась вокруг. Я и думать про него забыла. И выскочила буквально на секунду, потому что в магазине уже коситься начали за мою беготню.

– У старика были какие-нибудь бумаги в руках, документы, может чемодан?

– Ой, да что вы, ничего я не видела, но чемодана точно не было и бумаг в руках тоже, может быть бумажник в кармане, только я его не щупала.

Женщина допила кофе, затушила сигарету и поднялась.

– Спасибо за угощение, жаль, если не помогла вам. Мне бежать надо. Вы же понимаете, работа!

– Я очень благодарен, что согласились поговорить со мной. И последнее: какое ваше впечатление о покойном мужчине?

Елена пожала плечами.

– Да какой-то пенсионер, одежда простая, одеколоном от него не пахло. Ничего выдающегося.

– Кольцо на пальце или часы на руке?

Женщина задумчиво засунула в глубокое декольте изящную пачку с тонкими сигаретами и зажигалку, потом глубоко вздохнула.

– Нет не помню, кажется ничего такого. Всё быстро произошло. Извините ещё раз. До свиданья.

Иса удручённый, не торопясь, шёл по улицам города. Он решил снова поговорить с нотариусом, хотя понимал, что ничего нового не узнает.

«Надо что-то доложить русскому заказчику. А что? Мол, сделал всё, что мог и умываю руки. Хоть деньги возвращай, – уныло размышлял адвокат, – всё равно толкового ничего не сделал».

Стоял полдень пятницы. Назавтра киприоты собирались праздновать «Сентябрьский фестиваль». Улицы пестрели разноцветными флажками, глиняные горшки на подоконниках с яркой геранью добавляли нарядности. Торговцы вина, кондитеры, пивовары готовились к бойкой торговле. Художники, скульпторы, резчики по дереву украшали площадки для выставок своих произведений. Иса брёл медленно, толком ничего не видя, и только мысленно уговаривал себя:

«Так и поступлю. В понедельник составлю отчёт, отправлю по электронной почте Алексею, а потом пойду в банк и переведу деньги назад. Всё равно догадки к делу не пришьёшь. А выходные с Ларисой насладимся праздником. В кафе закажем мясо на гриле, сацики и вино! Может, картину какую-нибудь купим».

Он глубоко погрузился в свои безрадостные мысли, ничего не замечал вокруг, и не обратил внимания, что его целый день преследует тёмная машина. Через какое-то время адвокат подошёл к конторе нотариуса. Его старый приятель уже собирался уходить и с досадой посмотрел на незванного гостя.

– Привет Иса. Ну, побойся бога! Пятница, короткий день. А ведь знаю, что ты не приходишь на пять минут.

Адвокат только широко развёл руки и улыбнулся.

– Не волнуйся дружище. Я и впрямь, буквально на несколько минут. Ты только вспомни тот момент, как вы с Дракопоулосом о встрече договаривались. Почему он не пришёл?

– Я тебе уже рассказывал сто раз. Слушай сто первый, последний: с Аргирисом мы знакомы давно, он позвонил мне и попросил о встрече, сказал, что хочет составить завещание. Я спросил, когда именно хочет приехать, чтобы я другим встречу на этот день не назначил. Но время он так и не уточнил, сообщил, что перезвонит дня через два. Я подождал какое-то время и набрал его сам. Трубку взяла жена, сказала, что её муж умер, похороны завтра и пригласила на погребение. Вот и всё.

– Действительно всё.

Иса поник окончательно. Скупо попрощался с приятелем и побрёл восвояси. Да не про деньги, которые надо вернуть переживал, а о том, что он считал себя умным, хитрым, толковым, только думал так напрасно.

Ужинали в молчании. Лариса знала, если муж не в духе, то лучше его не трогать, позднее он сам выплеснет из себя недовольство, досаду, а может и ругнётся матом. Вечерело, солнце начало окрашивать розовым светом облака и море на горизонте, крикливые чайки кружили над водой. Муж с женой сидели на балконе и наслаждались покоем. Иса маленькими глотками пил «Метаксу», Лариса вязала тёплый мохеровый жилет для милой старушки из дома престарелых. Мысли текли медленно и лениво так же, как этот чудесный вечер, так же, как холодный коньяк постепенно туманил голову Исы, вытесняя проблемные мысли, так же, как бежала пряжа в руках Ларисы. Вдруг она вспомнила, что хотела рассказать мужу целый день.

– Ты знаешь, дочь этого старичка-морячка прислала письмо из Австралии на имя директора нашего приюта. Она ищет своего отца.

– Что ещё за старик?

Иса не сразу вспомнил, о ком речь.

– Ты же сам расспрашивал меня о нём, я ещё сказала, что он пропал, да только письмо в его комнате нашли, в котором он пишет, что уезжает к дочери в Австралию.

– И что?

Адвокат уже расслабился, выкинул из головы все мысли о работе и никак не мог сообразить, о чём ведёт речь его жена.

– А то, дорогой, что нет моряка у дочери. Директор дома престарелых думает, что старик у дочери, а дочь, думает, что с ним что-то случилось, потому что он позвонил ей и сказал, что скоро приедет, но ни слуху, ни духу уже больше месяца.

– Ах, я вспомнил! Ну-ка, расскажи всё подробнее.

Иса оживился. Вот таким он нравился Ларисе больше, она отложила вязание и повернулась к мужу.

– Так я больше и не знаю ничего. Только то, что дед пропал.

– Лариса, не валяй дурака! Рассказывай, какой возраст мужчины, как выглядел, с кем дружил, как он сообщил дочери, что намерен приехать. В конце концов, почему ты называешь его старичком – морячком?

– Потому что он серьгу носил в ухе. Небольшое золотое колечко, такие докеры носят, яхтсмены, моряки.

Иса залпом выпил остатки «Метаксы», подскочил, забегал по балкону.

– Мне надо поговорить с директором приюта.

– Успокойся, сядь! В понедельник поедем вместе, и спросишь обо всём. Только я не понимаю твой интерес. Нупропал старик, а тебе-то что за дело?

– Ой, Лариса, долго объяснять, да и версия моя настолько нереальная, что я и сам в неё с трудом верю. Ты лучше мне фотографию этого мужчины принеси.

– Где же я тебе её найду?

– Поспрашивай среди своих старичков. Этот контингент тяжёлый, мне могут отказать в общении, а ты там человек свой. Вон свитерочки вяжешь, тебе расскажут всю подноготную и фотки покажут.

Адвокат уже составлял план действий на понедельник. Он решил, что писать доклад о проделанной работе ещё рано и деньги возвращать тоже. И не такой уж он безнадёжный болван, как думал о себе днём.

Сентябрьский фестиваль гулял с размахом. Всюду играла музыка, а на берегу расположился духовой оркестр. В торговых рядах лихо лилось вино и пенное пиво из деревянных бочек, ароматно пахло жареными сосисками, шашлыками, свежими булочками и кексами. На одном прилавке красовался огромный ассортимент колбасных и мясных изделий – запечёные окорока, копчёные колбаски, холодец, буженина. В другом месте располагались кулинарные шедевры – невероятной красоты торты, пирожные, печенье. Дальше сияли пузатые стеклянные витрины с мороженым. В другой стороне продавцы ловко обкладывали толчёным льдом лангустов и лобстеров, которые ещё шевелили клешнями, рядом голубым, неоновым светом отливали кальмары. Народ густой толпой толкался возле прилавков, кафешки забились посетителями. Киприоты любили праздники и веселились с размахом шумно, с танцами, шутками и хохотом. Лариса держала мужа за рукав, чтобы не потерять в толпе. Они проталкивались от прилавка к прилавку, потом зазевались возле ларька с шоколадными изделиями. Иса попросил продавца – молодого шустрого паренька собрать коробку ассорти из разных сортов конфет, а Лариса полезла в сумочку за кошельком. В этот момент что-то произошло, и женщина не сразу разобралась, что. Она протянула парню деньги и по выражению его лица поняла, что за её спиной происходит какая-то суета. Не дожидаясь сдачи, Лариса повернулась и обомлела от жуткого зрелища. Её муж лежал на асфальте безмолвный, широко раскинув руки, и на светлой рубашке медленно растекалось алое пятно крови. Люди расступились, беспомощно и тупо наблюдая за происходящим. Женщина упала на колени, ещё не совсем понимая, что случилось с её родным человеком. И вдруг закричала:

– Скорую! Вызовите быстрее скорую!

Шустрый продавец уже что-то кричал в трубку, размахивая руками. Народ тихо стоял понимая, что произошла какая-то беда, но совершенно не зная, чем помочь. А Лара, обняв голову мужа, целовала и приговаривала:

– Потерпи мой родной! Потерпи. Господь даст тебе силы, и я буду всегда рядом.

Карета скорой помощи приехала буквально через несколько минут, как будто стояла где-то за углом. А может, так оно и было. Врачи проверили пульс и зрачки. Иса был жив, но балансировал на грани. Раненого без лишних разговоров погрузили в машину. Лариса, не отпускавшая руку мужа из своей ладони, села следом. Водитель включил сирену и машина, распугивая толпы отдыхающих, прорвалась на широкую улицу, где не было торговли. По дороге медики суетились возле умирающего мужчины всеми способами пытаясь сохранить жизнь. Лариса сидела с сухими огромными глазами, отстранённо наблюдя за работой докторов. Когда подъехали к клинике, то уже никому не было дела до жены, поднялась невообразимая суета. Носилки, в сопровождении большого количества врачей, закатили в операционную и захлопнули перед женой двери. Она обессиленно села на стул возле стены, не понимая, не давая себе отчёт в том, что происходит. До неё дошло, что в душе она просто боится узнать что-то страшное. Через несколько минут вышел пожилой доктор и обратился к ней:

– Вы жена?

Сердце Ларисы сжалось до размеров центовой монеты, она поднялась и, не имея сил произнести хоть слово, кивнула и прижала руки к груди. Доктор понял её состояние и поспешил хоть немного обнадёжить.

– Ваш муж жив, но он в тяжёлом состоянии, мы готовим его к операции. Кто-то пытался убить его. Мы обязаны предупредить полицию.

– У него есть шанс?

– Сделаем всё, что в наших силах.

Глава 10

Москва

Алексей переселялся к Лидии как-то постепенно, и это казалось совершенно правильно. Он не перевозил большие контейнеры с мебелью, не приезжала даже «Газель» с личными вещами. Он прибыл вечером, оставил автомобиль под окном, пискнул сигнализацией и торопливо направился к подъезду с одним большим портфелем. Моросил дождь. Лида смотрела во двор из кухонного окна, и думала:

«Что-то мне это напоминает… Ах, да! Фильм «Зимняя вишня»!

Ей нравился этот сериал. Она сравнивала себя с героиней Елены Сафоновой, которая просто любила. Она, как каждая обычная женщина, мечтала быть женой не выходного дня, а той, которая каждое утро просыпается и готовит завтрак любимому мужчине – мужу. Её раздражал безвольный герой, который много серий пытался переехать к своей возлюбленной и никак окончательно не решался сделать этот шаг и порвать с прежней опостылой жизнью.

Лидия открыла дверь ещё до того, как он прикоснулся к звонку. Она ждала его весь день, утром купила домашние тапочки большого размера, приготовила ужин, повесила в ванной широкое полотенце для душа и мужской шампунь. Но когда она увидела в его руках хоть и большой, но только портфель, ей стало грустно и тоскливо. Потом весь вечер ждала, когда он сообщит, что сегодня он вынужден вернуться домой, мол, жена хворая или детям ещё не сообщили, или ещё какая-нибудь дребедень. А Алексей с благодарностью натянул новые тапочки и нахваливал ужин, не скупясь на эпитеты. Потом начал рыться с серьёзным видом в своём портфеле и Лидия поняла, что вот сейчас мужчина и сообщит о том, что вынужден уехать. Она ехидно спросила, повторяя слова из фильма:

– Что? У тебя даже нет пресловутой зубной щётки?

Он не понял подвоха, достал из недр несессер с туалетными принадлежностями, коробку с одеколоном и новую рубашку в упаковке.

– Что ты имеешь в виду? У меня есть зубная щётка. Я просто не хотел ехать в ту квартиру, а сразу решил отправиться к тебе. А на выходных я перевезу вещи. Ты выделишь полку в шкафу для моих рубашек?

Он притянул Лиду к себе, обнял крепко и прошептал:

– Я скучал без тебя и не хочу терять ни минуты. Пойдём спать.

Она так долго, а точнее никогда не жила с мужчиной, не называла себя женой и не проводила больше двух ночей не одна. Поэтому волновалась, как это у неё получится. Вдруг не сможет скрыть раздражение, когда начнёт собирать его разбросанные носки, мыть забрызганное пеной для бритья зеркало в ванной или станет принюхиваться к рубашкам, в поисках чужих духов. Но всё потекло очень обычно, мило и с тихой радостью. Алексей помогал убирать посуду после завтрака и ужина, после работы привозил пакеты с продуктами, закрывал тюбик зубной пасты, рубашки развешивал ровными рядами в шкафу, аккуратно складывал носки и трусы. К зависти подруг, он забирал её с работы, часто приглашал в рестораны и в кино. Только одно несколько омрачало идиллию – сын с мужем никак не хотели дружить. Они обменивались колкостями и старались не попадаться друг другу на глаза. Но Лидия решила ждать, знала, что время расставит всё на свои места.

Пашка без устали мотался по городу. У него скопилось множество дел – надо было взять справку из бухгалтерии, потом у директора автосалона, ксерокопировать свои документы, и в ближайшее время он надеялся всю эту папку сдать в банк. Сейчас кредит можно получить в любом кредитном учреждении быстро, очень быстро, под любые проценты и высокие проценты. Весь секрет состоит в том, что легко и скоро можно взять средства только на грабительских условиях. Но Павел не желал лёгких и быстрых денег, также не хотел вешать на шею долговое ярмо на пять-десять лет. Те перемены о которых он мечтал, требовали больших затрат, а накопить такие средства реально к годам пятидесяти пяти. К этому времени Паша планировал иметь внуков. Чтобы получить желаемое надо сносить пять пар обуви, как тот Иван Царевич и желательно не превратиться в Ивана дурака, которому банковские служащие впарят такой кредит от которого останешься на голой печи! Пашке не терпелось, он не хотел больше ждать! Да и время подходящее – к зиме цены на дачные участки падали вниз, поэтому он прочёсывал городские банки в поисках выгодных предложений. Вечерами парень сидел часами за компьютером, просматривая анонсы продаж, созванивался с продавцами и обговаривал варианты оплаты. Дачные участки, которые ему нравились, стоили много миллионов рублей, да только он хорошо помнил материнский урок:

«Деньги берёшь чужие, а придётся отдавать свои».

Пушков старался не брать в долг, но в этом случае цель оправдывала средства. Он уже подыскал в интернете несколько вариантов и хотел посоветоваться с матерью и Мариной. Особенно ему понравилась отличная дача в двадцати километрах от Москвы, между Можайским и Рублёвским шоссе. Два этажа, участок шесть соток, душ, туалет в доме, да ещё баня и мастерская рядом. Немного дороговато, но постепенно рассчитается, если банк одобрит выдачу средств. Пашка сдал собранные документы в кредитный отдел, там его просили ждать минимум десять дней, потому что служба безопасности должна проверить платёжеспособность клиента. Сумму Паша собирался взять довольно приличную, ведь он хотел не только дачу приобрести, но и свадьбу сыграть. Можно, конечно, расписаться по тихому, так сказать в узком, семейном кругу – родители, близкие родственники и друзья. Сходить в ресторан, поцеловаться пару раз под жидкие крики «Горько». Да только Марину распирало от того, что она первый раз выходит замуж, в её фантазиях всё должно пройти на уровне космическом. И пока Пашка мотался по банкам, она бегала по всему городу в поисках свадебного салона, которых в городе как песка в море. А ведь хотелось дёшево и сердито. Только так не бывает. И если жених уставал от всей этой суеты, то невеста была неутомима. Она рассмотрела кучу фотографий феерических свадеб звёзд шоу – бизнеса, примерила около сотни платьев, на тридцать раз составила список приглашённых гостей. Пару раз Марина пыталась завести разговор со своим женихом о том, каким он представляет их торжество, но Пашка только отмахивался и откладывал разговор, ссылаясь на то, что прежде надо решить вопросы с кредитом и покупкой дачи, а потом уже можно рассуждать о возможной пышности торжества. Но невеста не собиралась обсуждать бюджет, она его просто не считала, а зачем? Ведь девушка справедливо полагала, что замуж она выходит первый и последний раз, она только хотела обсудить ракурс праздника. И вариантов виделось великое множество, разбегались глаза, хотелось всё! Например, в ковбойском стиле, в стиле ретро, или свадьба в зимнем оформлении, или в стиле фламенко.

Марина росла не капризной барышней, да собственно, не приходилось капризничать, она и так получала всё, что хотела. Отец занимал некую должность в Министерстве жилищно-коммунального хозяйства Московской области, а мать читала лекции в Колледже культуры по истории кино. Отец человек не особенно кабинетный, постоянно находился в разъездах – то проверял котельные, то канализации, то, как вывозят мусор. Из-за этих отлучек мать постоянно подозревала его в изменах и бесконечно пилила, а он так же бесконечно оправдывался. И чтобы дочь не отвлекала их от таких интересных взаимоотношений, они давали ей то, что она хотела. У неё всегда были деньги, дорогие вещи и поездки за границу. Но они не разбаловали девочку окончательно только потому, что отец очень держался за свою работу и боялся лишиться доходной кормушки. Имелась финансовая возможность приобрести отдельную квартиру для дочери в центре города или в элитном районе, но чиновник беспокоился, что кто-нибудь стукнет высшему начальству о дорогом приобретении. А когда в очередной раз придёт время борьбы с коррупцией, то чистить эту рыбу начнут не с головы, а как в классическом варианте, а с хвоста. Дом в Испании и шикарная дача на Рублёвке, это терпимо, это далеко, не на глазах, а вот квартира в центре, или автомобиль роскошный, это уже перебор и лучше не нарываться. Они так же опасались, чтобы не всплыли в средствах массовой информации какие-нибудь истории с алкоголем, наркотиками или вульгарным поведением дочери. Это могло отразиться на реноме отца. Поэтому родители, имея возможность потворствовать дочери безмерно, всячески сдерживали себя. Ведь о разгульной золотой молодёжи пестрят заголовки каждой задрипаной газетёнки. А уж если попадёшь на федеральный телевизионный канал, то пиши – пропало. Пригласят в высокий кабинет и по-тихому отправят руководить котельной или коллективом ассенизаторов. Родители дали Марине хорошее образование, для этого пришлось заплатить кое-кому и немало, но это стоило того. Сразу после университета девушка получила, хоть и не без помощи папы, хорошую должность в одной процветающей компании. А мать со своей стороны привила дочери любовь к искусству, без устали водила на вернисажи, выставки, в галереи, театры и концертные залы. Невеста не торопилась представлять жениха своей семье, полагала, что за несколько дней до свадьбы родители с обеих сторон и новобрачные встретятся на нейтральной территории, в небольшом, уютном ресторане, выпьют за знакомство, и виновники торжества получат деньги на оплату счетов за предстоящий праздник. Да и Пашка не особенно торопился знакомиться, времени имелось ещё предостаточно – почти три недели. Сейчас для него главное взять ссуду в банке и приобрести дачу, вроде как подарок на свадьбу, а уж что останется, потратят на ресторан. Только Лидия настаивала на соблюдении всех традиций. Самой никто не надел кольца даже из-под золотистой водочной пробки и фату из накидушки, а вот у сына церемония должна пройти чин чинарём. Обязательно сватовство со всеми смешными условностями, о которых будущую свекровь проконсультировали подруги. Лидия хохотала, когда представляла себе, как зайдёт в квартиру и с порога начнёт сыпать прибаутками вроде:

«Полюбилась ваша дочь,

без неё сыну не в мочь.

Руку, сердце, даже почку,

Предлагает вашей дочке!»

Лиду крючило от смеха, когда она заучивала слова:

«Наш матрас, у вас подушка,

Наш поднос, а ваша кружка»,

и следом:

«За счастливый, долгий брак,

За житьё без ссор и драк,

Коль заварена уж каша,-

Отдавайте дочку вашу!»

Вечером позвонил Пашка и предупредил, что они с Мариной придут на ужин, чтобы обсудить кое-какие вопросы. Мать радовалась за сына, наконец-то встретил хорошую девушку, скоро свадьбу сыграют, а там до долгожданных внуков недалеко. Уже при первом знакомстве, девушка показалась Лидии несколько легкомысленной.

«Молодая ещё, обрастёт мудростью, – уговаривала себя будущая свекровь. – Слава Богу, без пирсинга в носу, короткой юбки, татух с драконами и боевой раскраски. Главное сыну по душе, и ему с ней жить».

Однако насторожило, что при внешней скромности Марина оказалась дорогой штучкой. Простенькие на вид серьги, но с дорогущими бриллиантами, сапожки из итальянского бутика, сумочка из страусиной кожи от «Prada». Сможет ли сын, простой автомеханик, соответствовать запросам будущей жены? И ещё она чувствовала, что Пашке нравилась эта девушка, но он не был в неё влюблён. Она не видела сумасшедшей искры в глазах. Он не совершал безумные поступки, не таскал охапками цветы, не расшаркивался в комплиментах и не тискал по углам. Всё выглядело как-то рационально и обыденно. Мать никогда не вмешивалась в дела парня, но на этот раз решила поговорить с ним. И упаси Бог, не отговорить его от регистрации брака, а только предупредить, что девочка не так проста, как кажется и может лучше повернуть оглобли, пока не поздно.

Женщины убирали со стола, мыли посуду, толковали о мелочах. Пашка о чём-то разговаривал в комнате по телефону. Алексей, как всегда задерживался. Бизнес требовал большой самоотдачи, тем более что после развода, его финансовое положение несколько пошатнулось. На кухню заскочил взбудораженный Пашка с вопросом:

– Мам, а где Алексей? Мне надо с ним поговорить.

Лидия немного удивилась – сын не особенно приветствовал тот факт, что они решили жить вместе, но списывала на то, что Паша сам не подозревая того, ревновал мать к постороннему мужчине. И это объяснимо, они всю жизнь жили одни, и казалось, ничто не сможет разорвать эту тонкую нить, связывающую мать и сына. Вдруг появляется какой-то мужик, мало того он овладевает вниманием матери, но ещё селится в их доме.

– Он звонил, сказал, что немного задержится. Ты же знаешь, если предприниматель имеет бизнес, то он превращается в раба, который не пренадлежит себе. А что ты хотел от него?

– Мне сейчас позвонил продавец дачи и предложил хорошую скидку, если я тридцать процентов заплачу в течение двух дней. А кредит я получу только через неделю.

Лида заваривала чай и не сразу сообразила, чего хочет сын.

– А Алексей то тебе зачем?

– Как зачем? Денег перехватить. Ты не представляешь, какое выгодное это предложение. Двадцать километров от Москвы, Дом два этажа, огород шесть соток.

– Я не уверена, что он сможет тебе одолжить. На днях спросила у него на кое-какие расходы, но он ответил, что всё в деле и свободных средств пока нет.

– Да твой Алексей за рубль в церкви пёрнет! Развёлся и специально здесь поселился, чтобы за аренду квартиры не платить!

Мать знала, что сын нервничает перед решающим событием, но не собиралась выслушивать оскорбления, только поджала обиженно губы, отвернулась и ничего не ответила. А Марина решила урезонить будущего мужа:

– Паша, зачем ты так говоришь? Ну не купим эту дачу, найдётся другая.

– Конечно, найдётся за двести километров от МКАД! – Паша немного сбросил градус напряжённости и сменил тон. – Давай про свадьбу поговорим. Мы для чего сегодня приехали?

– Так вот слушайте про торжество, – Марина оживилась, – мы пригласим немного человек, примерно сто, сто пятьдесят. Ресторан я нашла почти в центре города, оформлять праздник берётся агентство «Амур». Свадьбу сделаем в индийском стиле. Я надену расшитое сари цвета слоновой кости, с множеством украшений на руках, на шее и на голове. У тебя рост метр восемьдесят шесть, и тебе изумительно будет к лицу шервани – это такой расшитый, белый сюртук из плотного шёлка в сочетании с тёмно-синими брюками и туфлями такого же тёмного цвета. Подружки невесты оденутся так же в сари, и я думаю, что прекрасно будут гармонировать со мной в сиреневой или бледно- лиловой гамме. Скорее всего, достаточно одного лимузина…

От такого напора информации Лидия даже забыла, что хотела обидеться на Пашку. Она присела на краешек стула, и только робко перебила будущую невестку:

– Почему именно индийский обычай? Как-то привычнее белое платье, фата, родители с хлебом и солью, бокалы с шампанским.

– О, это всё примитивно! Я вообще не хочу все эти «Горько!», букетик бросать и сидеть, как истукан всю свадьбу.

Будущий муж, как-то хитро покосился на свою возлюбленную, он не мог разобрать шутит ли она или говорит серьёзно. Он вкрадчиво спросил:

– А мне роль ты придумала, как в кино «Танцор диско»? Я выйду в центр зала и спою, как Митхунчик Чакроборти «… Джимми, Джимми, ача, ача…»?

– А почему бы нет? – совершенно серьёзно отреагировала невеста. – Мы главные герои празднества и должны участвовать в театрализованном представлении.

– Ты понимаешь, что это уже перебор?

До Пашки дошло, что это не шутки. Лидия видела, что сына уже распирает, и он может взорваться в любой момент, она успокаивающе потрепала его по плечу и обратилась к будущей снохе:

– Хорошо, но ты считаешь, что сто человек это совсем немного?

– Да нет. Вот у Ксении Бородиной на свадьбе было двести гостей, – и, не замечая округлившихся глаз жениха и его матери, продолжала, – так вот: подружки невесты и гости осыплют нас лепестками роз и рисом. В руках я держу не букетик, а длинный венок из цветов. Перед входом нам связывают руки золотой нитью в знак того, что наши жизни теперь связаны навечно. Внутри в центре зала организаторы поставят очаг с огнём и вместо вальса Мендельсона, мы трижды пройдём вокруг священного свадебного костра. Гости аплодируют, играет музыка, отовсюду курятся благовония.

Будущая свекровь опять мягко вклинилась в бурное повествование:

– Марина, а кто такая эта Бородина? И ты знаешь, кто её жених?

– Это телеведущая какой-то программы. А её муж, – девушка пожала плечами. – Какая разница, кажется, то ли дагестанский, то ли осетинский бизнесмен.

Тут подал голос ошарашенный Пашка:

– Ку-ку. А ты не забыла, что я простой автомеханик.

– Я помню, – как ни в чём не бывало, повернулась к нему невеста. – Только свадьба случается раз в жизни и это событие должно запомниться не только нам, но и всем гостям.

– Может ты уже и посчитала, сколько это всё будет стоить? Составила смету так сказать?

– Конечно! – просто кивнула Марина, – времени осталось немного на следующей неделе надо внести оплату в агентство. А завтра мы едем с тобой выбирать кольца.

Девушка порылась в своей элегантной сумочке, достала пачку бумаг и веером разложила на столе.

– Вот несколько пригласительных на выбор, вот счёт из ресторана, это агентство, это счёт из проката одежды.

– Что? – возмутилась Лидия, – ты хочешь свадебные наряды взять в пункте проката?

– Ну да, а что в этом такого? Зачем тратить деньги? Многие так поступают!

– Может, я старомодна, но считаю, что свадебная одежда это также серьёзно, как и обручальное кольцо. Пройдут годы, появятся дети, а ты на очередной юбилей свадьбы наденешь это белое платье и покажешь своим детям, потом внукам, какой ты была в этот день, почему их отец полюбил и выбрал тебя.

Лидия никогда не одевала фату, красивое пышное белое платье. Ей не кричали «Горько», она не целовалась напоказ, не танцевала вальс и поэтому относилась к таким вещам трепетно. Так же щепетильно она хранила бирку из роддома, которую сняла с маленького Павлика, старые фотографии своих родственников, бабушек, дедушек, а в шкатулке лежали старинные прабабушкины серьги и кольцо. Даже в самые тяжёлые времена безденежья, она не отнесла всё это богатство в ломбард. Из задумчивости её вывел возмущённый голос сына.

– Я что-то не понял, это что такое? Ты где взяла такие цифры? – он перебирал бумаги, а глаза метали молнии. – Марина, на это нам не хватит кредита, который я хочу взять в банке! Неужели ты не понимаешь, что это неоправданные растраты. Я предполагал, что мы купим дачу, а на остатки, близким кругом отметим наш брак в ресторане. Мы же не миллионеры!

Марина терпеливо выслушала эту тираду, а потом спокойно и чётко сказала:

– Не волнуйся и покупай свою дачу…

– Не свою, а нашу! – перебил будущий муж. – Только кто заплатит за все твои бредовые индийские фантазии?

– Мой отец! – спокойно и уверенно выдала девушка.

Повисла пауза. Они молчали несколько секунд. Паша покачал головой.

– Нет, неужели ты думаешь, что я возьму деньги у твоего отца на собственную свадьбу?

– А что в этом такого? Ты же собирался на первый взнос на дачу одолжить у Алексея или я что-то не так поняла? Так вот мы возьмём в долг у папы, а потом со временем вернём ему эти деньги.

Марина подскочила из-за стола, всем видом показывая непреклонность и непоколебимость. Она смотрела на Пашку твёрдо и искренне. Он поднялся, взял девушку за руку, поцеловал в губы и чётко произнёс:

– Мы не будем просить деньги у твоих родственников. Кредит в банке и долг твоим родителям, я это просто не потяну!

– Я тоже имею работу и ты должен со мной считаться! Я не могу отказаться от своей мечты! Всё будет так, как я решила! – взвизгнула Марина и топнула ногой.

Пашка без слов открыл холодильник, достал початую бутылку водки, отвинтил крышку, выпил три глотка прямо из горлышка, вытер ладонью рот и твёрдо произнёс:

– В таком случае, свадьбы не будет!

Глава 11

Кипр

Лариса с нежностью смотрела на своего мужа, который с неохотой ел куриный бульон с мелко нарубленным, варёным яйцом и вермишелью. Она терпеливо протягивала к его рту ложку за ложкой, а Иса капризно мотал головой, морща нос.

– Лариса, но ты хоть бы соли больше добавила, перцу чёрного, чесночку, сухариков жареных.

– Потерпи родной, после операции прошло всего три дня. Доктор строго настрого наказал придерживаться всех предписаний. Вот уже завтра принесу котлетки паровые, куриные.

– Хорошо, ну а когда я встать смогу? Доктор тебе больше рассказывает, чем мне, – ворчал Иса.

– Вот завтра мы с тобой уже немного походим. Но только по коридору и несколько минут.

От еды и разговоров мужчина быстро устал, на лбу выступила испарина. Обезболивающие уколы клонили его ко сну. Зоя поднялась, чтобы налить чай с шиповником, но он взял её за руку и усадил на место.

– Лариса, ты разговаривала с директором дома престарелых?

– Дорогой мой, да я и думать забыла об этом, целыми днями возле тебя кружусь. Ты знаешь, как меня напугал?

– Ну, извини родная! Тебя уже допрашивали полицейские?

– Конечно, в самый первый день, как только это всё произошло. Но что я могла рассказать? Толком и не видела ничего. Допрашивали продавца конфетной лавки, который скорую помощь вызвал, и других торговцев. Ты же помнишь, сколько толклось народу вокруг.

– И что они думают?

– Я не знаю, мне не доложили. Алексис, твой друг прорывался, но я его не пустила, сказала, чтобы вечером приходил поговорить с тобой.

Женщина поправила подушку и погладила мужа по лицу.

– А сейчас засыпай, я поеду домой переоденусь, а позже вечером, когда ты проснёшься, мы увидимся снова.

Иса опять потянул её за рукав.

– Подожди родная ещё несколько минут. Ты же понимаешь, что всё, что происходит, как-то связано с делом Дракопоулоса, кто-то хочет напугать, устранить любым способом, значит я на верном пути, поэтому останавливаться никак нельзя! Я должен разобраться в том, что происходит!

Лариса от возмущения покрылась багровыми пятнами и, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, зашипела:

– Что ты себе думаешь?! Я чуть вдовой не стала! За эту ночь столько седых волос прибавилось, а ты лежишь и размышляешь, как довести дело до конца! Да тот, кто хотел убить тебя, может вернуться и закончить то, что замыслил. Доктора тебя с того света вытащили, около шести часов вокруг операционного стола хороводы водили. Это же надо пол сантиметра до печени своей заточкой не достал, иначе страшно представить! Я запрещаю тебе даже думать об этом!

– Ах, так! Тогда я сам всё узнаю, встану и пойду! Если ты не хочешь мне помочь.

Иса резко сбросил с себя одеяло и попытался подняться, тут же от острой боли скорчился и завалился на подушки, обливаясь потом. Лариса поняла, что мужа не остановить и если она не выполнит его просьбу, то он встанет и из последних сил потащится в этот дом престарелых. Она усмирила свой гнев. Удобнее уложила Ису, укрыла одеялом, промокнула пот со лба и миролюбиво сказала:

– Хорошо я сделаю всё, что скажешь, только лежи и выздоравливай. Ты знаешь, что в моей жизни есть только семья! Я люблю тебя. Старый, упрямый осёл.

– Спасибо моя родная, только прошу тебя, будь осторожна.

Лариса досадовала на себя за то, что так легко согласилась с мужем, но что она могла поделать с этим упрямцем, да ничего. Собственно делов-то немного, тем более она всех знает и персонал, и старичков.

Дом для пожилых людей находился в живописном месте на окраине города. Да собственно это место назвать домом престарелых, как-то не поворачивался язык. Трёхэтажная вилла из белого камня с видом на море, окружённая большим парком, носила название «Райский сад». Обитателей этот уютный уголок насчитывал около ста человек, вместе с персоналом. Пожилые люди по разным причинам попадали сюда, кто-то по доброй воле, кого-то отдали дети, не в состоянии взять на себя всю заботу о родителе, кому-то необходимо было находиться под постоянным присмотром медиков. Проживание и уход финансировало почти на пятьдесят процентов государство, а остальные средства вносили сами постояльцы, отдавая свою пенсию. У некоторых стариков пенсия насчитывалась небольшая и за них вносили плату дети или родственники. Содержались пациенты действительно почти в райских условиях в отдельных комнатах с туалетом, душем и балконом. Вечерами обитатели собирались в холле возле телевизора, иногда ругались из-за программ – женщинская половина предпочитала слезливые сериалы, а мужская футбол. Мирились быстро в столовой на первом этаже, успокаивала вкусная еда и вид моря из окна. По выходным сотрудники пансионата устраивали для стариков праздники с танцами, в которых участвовали все жильцы и даже те, которые передвигались только на креслах каталках. Чуткий персонал, если возникала необходимость, сопровождал стариков в походах по магазинам, особо набожных возили в местную церковь на воскрестную службу. В пансионате круглосуточно дежурил доктор, но в экстренных случаях вызывали скорую помощь. В общем, пожилые люди находились под неусыпным контролем и заботой. Но по сути это были несчастные одинокие люди, которые проводили свою старость среди таких же сиротливых стариков. Лариса жалела их часто приходила, как волонтёр, для того чтобы помочь персоналу ухаживать за особенно тяжёлыми. Кое-кого один-два раза в год навещали дети и близкие, а про некоторых просто забывали. Забывчивые родственники, скорее всего, считали, что достаточно лишь оплатить комфортное проживание. А старики, как дети, они ждали писем, звонков и любых знаков внимания от тех, кому они дали жизнь и свою любовь.

Когда Лариса вышла из автобуса, грянул гром и через несколько минут хлынул дождь. К крыльцу она бежала бегом, но успела вымокнуть почти до нитки. Пролил первый дождь за несколько месяцев, последний раз такой ливень прошёл в конце апреля. И этой долгожданной влаге радовалась каждая травинка и каждый пальмовый лист, земля, как губка впитывала в себя желанную воду. На вилле стояла тишина, только дождь уютно шумел за окнами и персонал занимался своими ежедневными делами. Жители пообедали и разбрелись по своим комнатам, чтобы подремать часок другой. Управляющая пансионатом не вводила жёстких правил, строгий запрет касался только алкоголя. А в остальном, распорядок был лояльным. Взаперти никого не держали, пенсионеры могли спокойно покидать виллу, ходить в кино, встречаться с друзьями, навещать детей или родственников, конечно, заранее предупредив администрацию пансионата. Поэтому директор была осведомлена обо всех передвижениях своих подопечных. Лариса знала об этом и сразу направилась к ней в кабинет. Она не готовилась к разговору заранее и решила не выдумывать какую-нибудь сопливую историю вроде того, что хочет помочь несчастной дочери в поисках любимого папеньки, а рассказать о причине интереса по возможности правдиво. Директор сидела за столом в своём кабинете и листала какие-то бумаги. При виде Ларисы расплылась в улыбке и махнула рукой, приглашая сесть напротив. Это была сорокалетняя женщина, крупная, с гладкой причёской и с приятными чертами лица. Обитатели уважали её и немного побаивались, потому что в случае нарушения режима, строгая дама могла в одностороннем порядке расторгнуть контракт на содержание жильца и выставить за ворота этого прекрасного места. А нарушением считалось: распитие спиртных напитков на территории, появление на вилле в явном, алкогольном опьянении, курение в неположенном месте и воровство чужого имущества. Выгоняли кого-нибудь редко, но если такое случалось, то у обитателей сжималось сердце от страха, потому что никто не хотел оказаться на месте того несчастного, который с чемоданом отправлялся в неизвестность. Здесь они имели уход, опеку, заботу, тепло, кров и еду, а за воротами никто в них не нуждался. Даже родные дети зачастую забывали о существовании стариков.

– Добрый день уважаемая Лариса. Вы давно к нам не приходили. У вас всё в порядке? Многие справлялись о вашем самочувствии. Например, мадам Околидис из тридцать пятой комнаты даже плакала. Андрополос и Апостолиди ждут, когда вы дочитаете Диккенса. У них почти нет развлечений, сидят в своих креслах на балконе и смотрят на море. Они привязались к вам и знают, что каждый вторник и четверг могут рассчитывать, что вы почитаете книгу или повезёте в сад на прогулку. Я уже хотела звонить, но побоялась показаться назойливой, ведь помощь в уходе за пожилыми людьми бескорыстна, – директор спохватилась, – мы всегда рады видеть вас.

– Спасибо. Всё в порядке. Я была очень занята. Со следующей недели я начну приезжать снова. Но сегодня я пришла именно к вам. Необходимо поговорить об одном человеке, и ещё мне нужна ваша помощь.

– Всегда рада оказаться полезной, слушаю вас.

На этом обмен любезностями закончился, и Лариса перешла к сути.

– Мой муж Иса адвокат, к нему обратился один человек по своеобразному делу, – женщина умолчала о том, что на её мужа было совершено покушение. – Я не могу раскрыть все подробности, но суть заключается в следующем: из нашего пансионата пропал человек, я помню его хорошо – мрячок с серьгой в ухе. Мы ещё решили, что он уехал в Австралию к дочери.

– Да я поняла, о ком вы. Это Майкл Докукис. Недавно звонила дочь и выясняла, когда он уехал, потому что его до сих пор нет в Австралии. Так и что вас интересует конкретно?

– Иса подозревает, что этот Докукис скончался на скамейке возле морского вокзала, и его похоронили вместо другого человека.

Повисла пауза. Для директора такая версия прозвучала невероятно. Она покачала головой.

– Но это невозможно! Нужно опознание тела, вскрытие, я не знаю, что там ещё делают в таких случаях, но выдать одного за другого почти нереально! Цвет кожи, характерные признаки, татуировки, разные зубы, в конце концов. А причина смерти?

– Дело в том, что возраст, рост, вес, облик обоих мужчин был почти одинаковым. Смерть наступила от обширного инфаркта. Жена узнала о смерти только через сутки, а когда приехала, то стразу опознала в нём своего мужа. Может, смерть изменила черты лица, может она страдала и убивалась в тот момент, возможно, произошла ужасная ошибка, но только мужчину похоронили почти два месяца назад под другим именем. Во всяком случае, мой муж так предполагает.

– О боже, какой-то ужас. Первый раз слышу о таком.

– Скажите, а почему вы не заявили в полицию о пропаже Докукиса?

– Вы же знаете, он оставил записку, что уезжает к дочери в Австралию. Дело в том, что дочь всегда заботилась об отце, хоть ни разу не навещала, но деньги на содержание в пансионате платила исправно. И потом, здесь не тюрьма, мы не ограничиваем свободу постояльцев, они вольны передвигаться, как захотят. Но если дочь обратиться к нам за помощью в поисках отца, мы, конечно, пойдём ей навстречу и обратимся в полицию. Но она только хотела выяснить когда он уехал и больше ничего, – женщина открыла платёжную книгу, пролистала и воскликнула, – вот смотрите, она не перечислила средства за последний месяц. Да и мало ли куда мог отправиться старик, он получал свою небольшую пенсию, но ему бы хватило на путешествие по Европе.

– Скажите, с кем он дружил, может, есть его фотографии?

Директор задумалась, потом продолжила:

– Докукис весёлый, разговорчивый, иногда играл на губной гармошке, выпивал в городе, но пьяным в пансионате его никто не видел. И дружил со многими. Вы же знаете, Лариса, здесь страсти кипят нешуточные, невзирая на возраст. Они влюбляются, заводят романы, скандалят друг с другом, выясняют отношения. Вы помните ту пару, которая зарегистрировала брак?

Лариса с улыбкой кивнула, она помнила этих милых старичков, которые на вилле сыграли свадьбу, а потом купили небольшой домик на берегу моря и съехали из своих комнат, к зависти постояльцев, потому что в глубине души каждый хотел иметь свою семью, вот такой вот чистенький дом на скалистом берегу.

– Так вот с этой парой и дружил наш Майкл Докукис, – продолжала директор. – Помню он помогал им с переездом и с обустройством дома. Я дам адрес, и вы сможете с ними поговорить.

– Большое спасибо, вы мне очень помогли. А ещё мне нужны все данные из его личного дела и телефон дочери.

– Конечно, я сейчас всё выпишу.

– Скажите, кто живёт сейчас в комнате пропавшего и где его вещи?

– Уже как месяц мы заселили мужчину. После прежнего жильца всё привели в порядок, перекрасили стены в другой цвет. А вещей оставалось совсем немного: несколько рубашек, пара брюк, да стоптанные кроссовки. Сотрудники обнаружили небольшой чемодан с личными вещами. Сложилось впечатление, что он собрался покинуть пансионат, да только уехал быстро и вещи не забрал.

– Вы нашли какие-нибудь бумаги, фотографии, документы?

– Нет. Только то, что я вам сказала. И записка на полу, что, мол, уезжаю к дочери, спасибо за всё и так далее.

– Странно, почему записка лежала на полу?

– Ничего странного. Балконная дверь была открыта, и вероятно сквозняком бумажный лист снесло на пол. Поэтому не сразу сообразили, что постоялец больше не вернётся. Все вещи обслуга отнесла в склад. И если в ближайшее время дочь их не заберёт хотя, что там забирать, только старые, ношеные вещи, чемодан отправится на помойку.

– Я могу прочитать записку?

Директор пансионата замялась:

– В свете последних событий, может, будет лучше с полицией?

– О да! Вы правы, так будет лучше, – безропотно согласилась Лариса. – И ещё я хочу попросить оставить этот разговор в тайне. Многое из того, что я вам рассказала, лишь предположения.

А тем временем в палату, в которой лежал Иса, заглянул его друг Алексис. Полицейский не хотел будить товарища. Прикинул, если больной спит, тихонько пройдёт на цыпочках, оставит гостинцы, а разговор составит позднее. Но как только скрипнула дверь, Иса открыл глаза и расплылся в улыбке.

– Ну, наконец-то, а я всё жду, когда ты появишься, – слабым голосом прошелестел адвокат.

– Привет раненый боец. К тебе так просто не подобраться. Твоя Лариса, как Цербер на страже покоя. Вот тебе фрукты, орехи и мёд. А теперь рассказывай, кто и за что хотел тебя убить.

– Я не знаю. Дела последнее время я вёл простые – два развода, один бизнесмен обратился, чтобы неустойку получить у судоходной компании, за порчу груза, пожилая женщина решила отсудить у взрослого сына пожизненное содержание, да всё это ерунда, мелочи. Только одно на ум приходит, это запутанное дело Дракопоулоса.

– Да что ты привязался к этому Дракопоулосу, что ты всё там роешь? Нет никакого криминала. Вдова спокойно тратит наследство в Европе. Она как уехала месяц назад, так и не появлялась здесь. Кому ты нужен, чтобы покушаться на тебя? Лучше вспомни, может кто-то из твоих бывших клиентов освободился?

– Ты знаешь, я почти не занимаюсь криминальными делами. А свидетели видели что-нибудь? Народу в этот день много было, лавочники, торговцы.

– Никто ничего толком не видел, допросили всех возможных свидетелей. Несколько человек заметили высокого мужика в бейсольной кепке и в очках. А ты может, обратил внимание на что-то странное, необычное? Кто находился рядом в тот момент, когда на тебя покушались?

– Да людей вокруг топталось полно! Праздник! Лариса, конечно всегда рядом, а ткнул он меня, когда находился сзади, всё произошло очень быстро. Одно могу сказать, что это сделал правша.

– Это я и без тебя знаю. Орудия мы не нашли, перерыли все помойки и мусорки вокруг. Вероятно, он заточку унёс с собой. И знаешь, что я скажу тебе, если бы не это покушение, то я бы подумал, что у тебя развивается паранойя.

– Есть какие-нибудь новые факты по убийству Закаридиса?

– Ничего. Родственники приехали из Салоников, забрали тело, похоронили уже, наверное. Самое странное, что начальство давит.

– В каком смысле?

– Шеф пригласил два дня назад и мягко, но настойчиво попросил представить дело, как самоубийство.

– И что ты? – Иса устал и с большими усилиями фокусировал внимание.

– А что я? Отпечатки на стакане только трупа, факт, что пил сам, добровольно. А то, что квартира вверх дном, так свидетели показывают, что накануне завалился в стельку пьяным и мог сам себе комнаты разворотить, – Алексис пристально глянул на приятеля. – О ты лучше засыпай, я завтра приду.

Из виллы «Райский сад» Лариса решила не возвращаться домой, и отправилась с визитом к семейной паре, которая приятельствовала с пропавшим Докукисом. Она знала, что муж начнёт выяснять каждую мелочь и если, отчитываясь, она не предоставит фотографии, то Иса занервничает, а этого никак нельзя допустить. В его положении самое лучшее покой. Да только с таким характером, покой можно обеспечить, если только привязать к кровати или точно, неукоснительно выполнять все указания. Она поймала такси, села на заднее сиденье и назвала адрес. Езды было минут двадцать, но как только тронулись, она провалилась в сон и даже сон видела какой-то яркий, очнулась от того, что шофёр пытался её разбудить:

– Эй, женщина, приехали! Алло! Проснитесь!

Лариса протёрла глаза, взяла сумочку и вышла из машины. Таксист пожал плечами и крикнул в след:

– Мадам, а платить, кто будет?

– Ой, извините.

Лариса с улыбкой протянула деньги и виновато сказала:

– Ещё раз простите, совсем устала сегодня.

Такие домики она видела в идиллических картинках. Стояла безмятежная тишина, раздавался только еле слышный шорох волн. Вокруг простиралась сельская, уютная, тихая местность с гнёздами аистов на электрических столбах. Небольшой домик с красной черепичной крышей утопал в цветах. Женщина спустилась по каменным ступеням. Везде стояли глиняные горшки с разноцветной геранью, а на подоконниках благоухали пёстрые петуньи. Дверь открыла милая, седая старушка и с живым любопытством глянула на гостью.

– Здравствуйте, – Лариса приветливо улыбнулась. – Вы меня помните? Мы встречались на вилле «Райский сад».

Женщина знала, что старики не любят, когда о их жилище кто-то говорил, как о доме престарелых, это указывало на их преклонный возраст и на то, что они одиноки. А вилла «Райский сад» звучало более аристократично. Пожилая дама надела очки и присмотрелась.

– Да, да, я вас помню, вы, кажется, Лариса? А я Марта. Проходите, пожалуйста. Что-то случилось на вилле?

Старушка встревожилась, потому что оставила в доме много своих приятельниц, но Лариса поспешила её успокоить.

– Не волнуйтесь, всё в порядке. Я хотела поговорить с вами о Майкле Докукисе.

Хозяйка жестом пригласила гостью в светлую, невероятно чистую комнату. А сама отправилась на кухню, чтобы приготовить чай. Лариса осмотрелась. На полу лежал светлый, пушистый ковёр, такого же цвета занавески на окнах и скатерть на столе. В кресле, свернувшись калачиком, дремала рыжая кошка. На стенах развешаны фотографии. Снимки были старые, очень старые и совсем недавние. На нескольких она узнала хозяйку дома, рядом с ней сидели, стояли пожилые люди. Многих женщина знала по дому престарелых. Она рассматривала молодых людей в военной форме, смеющихся карапузов, свадебные фотографии. Лариса поняла, что перед ней прошлая история двух разных людей, которые в преклонном возрасте создали семью. У каждого из них прошла своя большая жизнь, дети, внуки, страдания, потери и радости. Вдруг за спиной она услышала мужской голос и вздрогнула от неожиданности.

– «Райский сад», конечно место довольно приятное и уютное. О, извините, не хотел вас напугать.

– Это вы простите меня за неожиданный визит.

Лариса повернулась и увидела высокого, седого, сухопарого мужчину. Она поняла, что это хозяин дома. Женщина протянула руку.

– Меня зовут Лариса. Мы с вами могли встречаться на вилле. Так что вы хотели сказать про «Райский сад»?

– Александр, – мужчина пожал руку гостьи сухой тяжёлой ладонью. – Только то, что место это прекрасное, но странность состоит в том, что когда находишься среди большого колличества стариков, таких же, как ты, то чувствуешь себя более старым и одиноким. Сейчас мы абсолютно счастливы, потому что нужны друг другу. От нас отказались наши дети, мы стали обузой для них. Пока мы в состоянии заботиться друг о друге, но если кто-то из нас уйдёт первым, не исключено, что одному придётся вернуться на виллу.

– Александр, как мне не нравятся твои рассуждения. Всё время я чувствую близость конца, а мне хочется беззаботности и плавного течения бытия.

В комнату с подносом вошла хозяйка. Они сели пить ароматный чай с бисквитом и абрикосовым вареньем. За целый день Лариса выпила только пару чашек кофе, и приглашение к чаю оказалось как нельзя кстати. Но распивать чаи долго в планы женщины не входило и после нескольких дежурных фраз, она направила разговор в нужное русло.

– Скажите, когда вы видели в последний раз Майкла Докукиса?

Старики переглянулись.

– Около четырёх месяцев тому назад, – ответил мужчина. – Он нам помогал переезжать в этот дом. Мы, собственно, не особенно дружили, так приятельствовали. Но после того, как уехали из виллы, Майкл заглядывал к нам много раз. А что вы хотите узнать? С ним всё в порядке?

– В том-то всё и дело, что он пропал. На вилле оставил письмо, написал, что уезжает к дочери в Австралию, а дочь позвонила некоторое время назад и сообщила, что он так и не появился.

– Я не вижу причин для волнения, – включилась в разговор Марта. – Он собирался ехать к единственной дочери, но мог и передумать и отправиться в путешествие по России. Он очень интересовался этой страной. Мечтал на озеро Байкал попасть. Тем более что имел достаточно средств.

– Почему вы думаете, что он изменил свой маршрут?

– Я не уверена, а только предполагаю. Мы много разговаривали, когда он гостил здесь. И помню, что Майкл обижался на дочь. Сказал, что отдал ей всё, а она поместила родного отца в приют для стариков, сама вышла замуж за какого-то прощалыгу, родила ему двоих детей и совсем забыла о близких. Но, конечно, он мечтал увидеть внуков.

– Вы поймите, что всё не так просто и однозначно, – перебил жену Александр. – У Докукиса характер далеко не подарок. В пансионате он ни с кем не дружил, а с нами начал приятельствовать только когда мы решили съехать. Думаю, что он немного завидовал, да там каждому не хватает родного очага, какими бы ни были прекрасными персонал и условия содержания. Да, он отдал дочери целое состояние. Всю жизнь посвятил морю, был капитаном круизного лайнера и скопил хорошие деньги. Но когда беременная дочь, вслед за мужем решила перебраться в Австралию, то отец закатил грандиозный скандал и переезжать наотрез отказался. Вот тогда она и перевезла отца на виллу. Хотела быть уверенной, что его накормят, а врачи окажут помощь – старик имел серьёзные проблемы с сердцем. И она полностью оплачивала содержание. Докукис ни одного евро не отдал из своей пенсии. Мог позволить себе и рестораны и путешествия. А на самом деле никто, никому, ничего не должен. Дети не просят нас о своём появлении, мы, родители добровольно кормим, одеваем, заботимся о них, и наши дети в свою очередь отдают свою любовь нашим же внукам.

– Я с вами немного не согласна, – Лариса покачала головой. – Кто же позаботится о старом человеке, если не их дети?

– Государство и правительство, пенсионная система, в конце концов! В этом и состоит суть цивилизации!

– Может вы и правы, – кивнула Лариса, а сама подумала: «Нам с Исой надо уповать только на государство и на собственный карман».

– У вас есть фотография Докукиса?

Марта достала из тумбочки толстый альбом и женщина поняла, что если начнёт рассматривать фото, то это затянется на долгое время. Лариса встала из-за стола.

– Большое спасибо за чай и за прекрасную беседу, но мне надо идти. Я могу взять несколько снимков, где есть ваш друг? Я обязательно их верну. Если вы разрешите, мы могли бы навестить вас с мужем. Он будет рад знакомству.

Старики были польщены будущим вниманием. Марта выбрала несколько снимков и, завернув в газету, протянула Ларисе.

– Надеюсь, что это поможет в поисках, и если что-то понадобится, то прошу, без стеснения звоните. Будем рады видеть вас здесь снова.

Лариса за эти тяжёлые дни так измоталась, что валилась с ног от усталости. Она приняла душ и решила только на минуту прилечь, а потом уже приготовить ужин для себя, да паровые котлеты для мужа. Женщина уснула на софе в гостиной напротив телевизора и когда открыла глаза, поняла, что нет электричества, потому что темень плотная и не горит красный глазок телевизора. Вдруг послышалось, как в замок кто-то вставил ключ. Ларису пробрала дрожь, от страха она не могла пошевелиться. Ужас волной прокатился по телу. Она знала, что ключи были только у неё и мужа. Иса не в состоянии подняться с кровати, но где его связка ключей? За эти дни, ей и в голову не пришло спросить у медперсонала, где вещи мужа. Шорох не прекращался, кто-то тихо, но настойчиво пытался открыть замок. Она вспомнила, что закрыла дверь изнутри, на щеколду, а её не выломать просто и без шума. Женщина спустила ноги с дивана и пошарила ладонями вокруг себя. Мысли лихорадочно скакали, мешая вспомнить, где телефон. Тело неслышно сползло на пол и руки наткнулись на мягкую кожу. Трясущимися пальцами Лариса обшарила сумочку, нащупала трубку и набрала номер полиции.

– Алло, полиция, – свистящим шёпотом, быстро заговорил женщина, – приезжайте скорее, кто-то пытается проникнуть в мой дом.

Она назвала адрес, потом на коленях заползла в угол комнаты и затихла, прижимая двумя руками к груди телефон и пустую сумку. А дверь под ударами ходила ходуном. С той стороны уже не пытались сохранить тишину. Щеколда брякала о дверь, судя по звуку, болталась на одном гвозде. Лариса зажмурила глаза и шёпотом читала молитву. Вдруг всё затихло. Она считала гулкие удары своего сердца, боясь открыть глаза, и только ловила каждый звук. Вдруг услышала, как тихо загудел холодильник. До Ларисы дошло, что появилось электричество, она открыла глаза и увидела в темноте, как светится красная кнопка телевизора. Но она так и сидела в углу, не в состоянии пошевелиться пока не услышала мужские голоса и стук по косяку костяшками пальцев.

– Полиция! Мадам вы здесь? С вами всё в порядке? Вы вызывали полицию?

Лариса поднялась, включила свет. Дверь выдержала натиск, но засов, действительно держался на одном шурупе. Двое полицейских осмотрели дом снаружи, сад в поисках каких-нибудь следов, но ничего не обнаружили.

– Это вы подключили электричество?

Лариса немного успокоилась, утихомирила панику и приказала голосу не дрожать.

– Да ваш бокс с электросчётчиком был открыт и все тумблера выключены. У вас есть подозрение, кто мог это сделать?

– Понятия не имею.

– Кто в доме есть кроме вас?

– Никого. Мой муж сейчас находится в больнице, и я должна находиться вместе с ним, да только очень устала сегодня и уснула. Проснулась от того, что кто-то пытался ключом открыть замок, а потом и выломать засов.

Полицейские предположили, что какой-нибудь пьяница перепутал адрес и так как дом погружён в темноту, не сразу разобрал, что это чужое жильё, решил попасть внутрь просто выбив дверь.

– Но только странно, что нам навстречу никто не попался. Из вашего сада есть другой выход?

– Даже два – лестница ведёт к берегу моря, и через другую калитку выход на параллельную улицу.

– Теперь понятно. Давайте так: вы запираете все двери, окна, а завтра, если захотите, можете написать заявление в полиции за попытку незаконного проникновения в жилище. Хотя ущерба нет, в дом никто не зашёл. Но если что-то вспомните или этот кто-то попытается вернуться, то сразу звоните нам.

После отъезда полицейских, Лариса обошла дом, проверила все запоры на окнах и дверях, задёрнула шторы и опять прилегла, но так больше и не уснула. Она решила с утра поменять замки и ничего не рассказывать о ночном происшествии мужу. Судя по тому, с какой силой неизвестный пытался прорваться в дом, скорее всего, визитёром был мужчина. После ночного происшествия Лариса твёрдо уверилась: всё, что творится сейчас как-то связано с делом, которое вёл Иса. Но зачем нужно ломиться в дом? Что хотел найти злодей? Муж никогда не хранит в доме важные документы и вещи, всё это он оставляет в сейфе в конторе, но туда попасть почти невозможно, потому что офис находится под сигнализацией. А значит, её просто хотели напугать! Лариса приподнялась на кровати от догадки: за ней кто-то следил! А что такое важное она имеет? Только фотографии Докукиса!

«И злодей, предполагая, что я приняла душ и уснула в спальне на втором этаже, тихо проникает в дом, забирает из сумочки фотографии и так же беззвучно удаляется. Я бы даже ничего не услышала, а спала как хорёк без задних лап. Да только он не мог представить, что я закроюсь не на замок, а на щеколду!»

Мысленно Лариса попыталась урезонить себя. Это всё нервы от пережитых стрессов. Разыгралась фантазия на фоне последних событий.

«И что в этих фотографиях? Да их взять можно, где угодно не только у этих стариков, – она опять заспорила сама с собой. – Ну, нет, где угодно снимок Докукиса не взять. У директора пансионата фото в личном деле не нашлось. Может иметь дочь, но она далеко, в Австралии. А с другими жителями «Райского сада старик не дружил в силу скандального и скверного характера. А значит, фото были только у этой пары».

От этих мыслей и от пережитого ночного страха заболела голова. Пасмурный рассвет поднимался над морем. Лариса поняла, что уже не уснёт, встала, выпила таблетку аспирина и начала готовить сомнительно вкусную, диетическую еду для Исы.

Муж подозрительно посмотрел на дорогую ему сердцу Ларису. А она, как ни в чём не бывало, наливала из термоса клюквенный отвар и раскладывала на тарелке горячие куриные паровые котлетки.

– Дорогая ты плохо выглядишь.

– О, Боже мой, Иса, я в порядке, просто немного устала.

Муж, заглядывая в глаза, взял её за руку и усадил рядом на кровать.

– Прости меня. Я принёс много волнений для тебя. И очень сожалею.

– Не надо страдальческих предисловий. Я всё сделала, – она достала из сумочки конверт с фотографиями. – Звони своему дружку Алексису, пусть проверяет вокзалы и аэропорты, может и нападёт на след Докукиса.

Глава 12

Турция

Эрин ждал жену в аэропорту с большим букетом алых роз. Он ненавидел расставания, не любил печаль и терпеть не мог одиночество, хотя много лет прожил один. Всё изменилось в тот момент, когда он встретил Наташу – свою будущую жену. Он раздумывал некоторое время и опасался, что разница в воспитании и различии культур сделают их совместную жизнь трудной, а может и вовсе невыносимой. Всё так и оказалось, только с большим знаком плюс. Вот и сейчас она неслась к нему навстречу по гулкому залу аэропорта, следом по плиткам пола громыхал чемодан огромных размеров. Эрин даже испугался на секунду, что она снесёт его вместе с букетом, сомнёт и раздавит. Почти так и произошло. Наташа обнимала, целовала мужа, восторженно что-то громко говорила, пихала ему свой огромный чемодан и пыталась вырвать букет. Вот в этом и существовало одно из различий. Турки были весьма сдержаны во внешних проявлениях. Считалось неприличным бурно и шумно показывать свои эмоции, громко смеяться в общественных местах, неприемлемы душераздирающие рыдания, не разрешено лгать даже ради шутки. Только у его жены, да и у всех русских было всё наоборот. Если Наташу что-то веселило, то она хохотала так, что из глаз текли слёзы, если что-то печалило, она всхлипывала, не сдерживаясь и громко сморкалась. Она шутила над ним отчаянно. Однажды закатила сцену ревности на ровном месте, а потом в истерике схватила бутылку моющего средства «Фери» и начала вливать себе в рот. У Эрина вылезли глаза из орбит, он в панике пытался отобрать бутылку. А жена хохотала, как безумная, протягивая белый пластик мужу. Потом он понял, что вместо химии там был налит сок, и Наташа специально закатила сцену с разборками. А как-то на первое апреля, она пришила друг к другу все его носки, он обнаружил это в тот момент, когда опаздывал на работу, и покрыла бесцветным лаком для ногтей мыло. Ерин долго не мог понять, почему не появляется пена. Для турка, национальность, проживающая в холодном климате, оказалась загадкой, жена и её многочисленная родня плакали и смеялись, не стесняясь своих чувств. Он, выросший на Анатолийском побережье, где температура никогда не опускается ниже одного градуса и жара спадает лишь на пару зимних месяцев, воспитывался в традициях сдержанности речи и проявления эмоций. По мусульмансим обычиям женщина должна относиться к мужчине с уважением и никогда не перечить. Да только в их паре, жене даже в голову не приходило поклоняться мужу. То есть она его любила, уважала, но первенство за ним, только потому, что он мужчина, не признавала. Иногда некоторые вещи его раздражали и даже бесили, но он сдерживал себя, отдавая отчёт, что если будет груб и не уважителен, то русскую женщину никакими благами и богатствами не удержать рядом. А Наташа влилась в новую, турецкую жизнь с лёгким оптимизмом. Быстро в туристическом агентстве нашла работу, пошла на курсы турецкого языка. С изучением языков проблем не возникало – живя в России, она работала преподавателем английского языка в колледже и турецкий мало помалу преодолела тоже, сначала разговорный, а потом даже начала читать книги и газеты. По вопросам религиозным они договорились ещё до заключения брака. Он – мусульманин не навязывает ей – православной свои взгляды. И если турецкие женщины в большинстве своём не употребляли алкоголь, то ей это было до фени. По праздникам, иногда вечерами Наташа любила выпить бокал другой красного вина. Эрин не противился, но если они находились в кафе или ресторане старался быстрее увести развесёлую жену домой. Но иногда случались серъёзные стычки. Муж оказался категоричным противником бикини. Наташа с точёной фигурой и бархатной кожей не желала прятать формы за балахонами. Мужчины на пляже глазами снимали с неё эти маленькие ленточки одежды, и от этого Эрин приходил просто в ярость. В такие моменты жена понимала, что в некоторых вопросах мужу лучше уступить. На толкучке, даже не примеряя, приобрела купальник пёстрый в рюшках, абсолютно дурацкий, но закрытый. Невольно Наташа сравнивала русских и турков и делала выводы не в пользу последних. Южане казались скушными и занудными.

Однажды она повезла туристическую группу в Стамбул. Они остановились на автостанции какого-то города глубокой ночью для того чтобы перекусить и размять ноги. Несмотря на позднее время, на перронах стояло несколько десятков автобусов, множество людей заполняло площадь вокзала, и раздавался невероятный шум. Кто-то обмолвился, что люди приехали из близлежащих городов, спустились с горных аулов, проводить юношей в турецкую армию. По закону парни должны служить около года, но провожали их, словно в рекрутскую армию лет на двадцать пять. Атмосфера стояла какая-то электрическая, но Наташа не нашла ни одного пьяного человека. Оглушительно били барабаны. Тысячи разновозрастных мужчин перемещались в пространстве – кто-то провожал, кто-то уезжал, кто-то раскрылатив руки двигался в танце по кругу. Присутствие женщин на таких мероприятиях было не желательно, даже на похоронах они шли сзади мужчин, молча, без рыданий, слёз и причитаний, вроде тех – «да на кого ж ты нас покинул!» Лучше слабому полу вообще, как можно реже выходить за забор, стряпать лепёшки, убирать дом и следить за детьми. Этот народ глубоко чтил свои традиции, верил в Ислам непоколебимо и твёрдо. Наташа усмехнулась, вспомнив, как бегала на проводы своих друзей и одноклассников. Собирались с вечера друзья, подруги и родственники. Молодёжь всю ночь напролёт в доме новобранца много ела, пила, пела песни под гитару, взрослые разворачивали гармонь, плясали и горлопанили:

–«Как родная меня мать провожала,

тут и вся моя родня набежала».

А рано утром, самые выдержанные и трезвые ехали в городской военкомат, где этих, ещё юных мальчишек, рассаживали в автобусы, поезда и развозили к месту службы. Страна громадная и география мест прохождения армейской жизни была непредсказуема. Мамки рыдали в голос, невесты жались к лысым мальчишкам, отцы разливали водку всем желающим и давали последние наставления.

«Где же наш Бог? По каким ухабистым дорогам мы растеряли свою веру? – размышляла Наташа. – Но то, что русские не боятся ни бога, ни чёрта утверждение не совсем правильное. Русские и действительно ничего не бояться только потому, что в душе у каждого есть своя святыня – дом, родители, любовь, рассвет над рекой, ребёнок, который сказал первое слово. У наших людей невероятно мощная вера в Отечество. А это слово из одной молитвы – «Отечество и Отец наш небесный».

Наташа гордилась тем, что она русская и менять свои традиции, свою веру, свои привычки она не собиралась даже из-за большой любви. И более того из-за большой любви, она не собиралась менять что-то в муже мусульманине. Но кое-какие новшества она всё-таки ввела. Они встречали Новый год, наряжали квартиру и ставили хоть маленькую и искусственную, но нарядную ёлку. Турки не особенно радовались этому ылоппразднику и не имели долгих, сытых, радостных выходных и не дарили друг другу подарки. Ещё мужчины не преподносили дамам цветы. Наташа категорически настаивал на цветах не только в дни рождения, но и просто так, по будням. Таким образом, вольно или невольно, желая или не желая этого, они менялись и меняли жизнь друг друга.

Родители не сильно радовались такому зятю. Особенно отец. Он надеялся в лице нового члена семьи встретить родственную душу – друга, да что лукавить и собутыльника. Но в общих обильных застольях турок сидел, как истукан – мало ел, ничего кроме воды и чая не пил, над анекдотами не смеялся, несмотря на то, что неплохо говорил по-русски. Да что с него спросить, с османского потомка? А кто может от души смеяться над русскими побасёнками? Только тот, кто понимает особенные слова, которые не изучают на лингвистических и языковых курсах. Да что уж ждать лучшего, махал мысленно рукой отец, дочери тридцать три года, видно судьба такая. Хотя, зачем кривить душой, всем он хорош – отличная работа, неплохая зарплата, периодическое повышение по службе, проживание в курортном городе, служебная квартира. Не пьёт, дочь любит безумно, ни в чём ей не отказывает. Только одно пугало мать и отца – мусульманская вера зятя и это напроч перечёркивает все плюсы. Уж лучше бы пил!

Наташа раскладывала подарки, привезённые от родителей из её родного Тамбова. Эрина всё это умиляло и возмущало в то же время.

– Наташа, скажи, зачем твоя мама с таким усердием вяжет для меня эти шерстяные толстые носки. Я их всё равно не одену, в них жарко даже зимой. А этот пуховый шарф!

– Не нуди Эрин, мама хотела угодить тебе.

– Спасибо, конечно, – мялся муж. – Но вот самогонку-то для чего отец прислал? Я же не пью совсем. Если только пива немного. А три литра джема? Здесь всё можно купить!

– Можно! Только смородинового варенья здесь нет, как и сгущёнки, как и слоёного теста, так и зелёных листьев для суши.

– И это всё ты привезла из России? – муж ужаснулся.

– Не всё, но суши сегодня для тебя сделаю, благо соевый соус в «Микросе» я видела.

Эрин неуверенно покачал головой.

– Даже не знаю, понравится мне эта экзотическая кухня или нет.

– Понравится, будь уверен, это же тебе не свиной окорок или отбивные.

Они тихо ужинали возле телевизора. Наташа с удовольствием уплетала суши, ловко орудуя палочками, которые вытащила из своего бездонного чемодана. Эрин, попробовав парочку, от такой еды отказался, и жена отварила для него макароны с сосисками. Семейная пара без разговоров поглощала еду, находясь в согласии друг с другом и со своим желудком. После ужина, вместе убрали посуду, заварили чай, разложили печенье, смородиновый джем по пиалкам и вернулись к телевизору.

– Наташа так тебе звонил тот мужик, с которым ты встречалась в Москве?

Эрин был так счастлив возвращению жены, что и забыл о том деле, по которому она ездила в Россию.

– Нет дорогой, ещё не звонил. Жаль, что напрасно потратила время и не смогла тебе помочь.

Наташа потёрлась щекой о его плечо.

– Ну, во-первых: не напрасно, ты повидалась с родителями, а во-вторых: прошло только две недели, тот мужик ещё может что-нибудь узнать. Так что подождём, тем более тело уже захоронили и для него уже ничего не имеет значения.

Но, к их удивлению, прошло ещё три дня, и раздался звонок из Москвы. Без лишних предисловий заместитель министра сообщил, что некоторые люди, и он не будет уточнять, кто именно, узнали на фотографиях знакомого человека. Так же он сказал, что все данные на покойного он вышлет СМС – сообщением и надеется, что его, человека уважаемого, больше не потревожат впредь просьбами, которые могут подорвать его чистую непоколебимую репутацию. Наташа уверила его, что турецкая полиция получила всё, что хотела и его реноме ничего не угрожает. А сама чертыхнулась про себя:

«Надо же, озаботился о своём статусе! На самом печати ставить негде! Всё что можно нарушить – нарушил, что можно украсть – украл, кому можно изменить – изменил! А всё о репутации печётся».

Со всеми данными, которые передала ему жена, Ерин отправился в аналитический отдел к Феррату. Он буквально за два часа выяснил всю подноготную покойного. Когда родился, когда женился, с кем ругался и даже чем болел. После обеда, собрав все данные, он пошёл с рапортом к начальству. Беседа прошла плодотворно и вечером, воодушевлёный Эрин сообщил жене, что скоро отправляется в командировку.

– А что ты такой радостный? – подозрительно посмотрела на мужа Наташа. – Когда ты едешь и как надолго?

– Я не радостный, я оптимистичный, и мне интересно расследовать такие загадочные дела, а не возиться с тупыми ворами, которые даже украсть не могут, чтобы их не задержали. Если начальство подпишет документы, то дня через два я должен уехать, не знаю пока, как надолго на месте будет понятно.

– Возьмёшь меня с собой? – она с надеждой посмотрела на мужа.

– Дорогая я еду на работу, там просто не будет времени, чтобы развлекать тебя.

Наташа надула губы и отвернулась к окну. Эрин притянул её к себе и нравоучительно произнёс:

– Прекрати обижаться. Ты находилась в России около двух недель, встречалась с друзьями, родителями, родственниками. Я же еду выполнять свой долг.

– Ах, как высокопарно! – съязвила она, но в душе согласилась с мужем – ведь он не мешал ей наслаждаться отдыхом и не ущемлял в деньгах. Она сменила гнев на милость. – Хорошо, соберу чемодан. Так куда ты едешь?

Глава 13

Кипр

Иса вкратце рассказал другу, как и почему он вышел на Докукиса. Про дом престарелых, про бригаду скорой помощи и продавщицу Елену с Дьюти фри. Потом веером разложил фотографии перед Алексисом.

– Вот посмотри: это фотография из пансионата, а эта сделана во время эксгумации. Ты что, не замечаешь, как много общего? Серьга в ухе, стрижка, цвет волос, рост.

– И только! За месяц труп очень изменился, и сравнить его с живым человеком весьма затруднительно. Хорошо. Отдам фотографии экспертам, и они нам скажут совершенно точно один это мужчина или два разных.

– Ну, тогда ты сможешь проверить, каким путём Докукис покинул остров.

– Могу, если только он не уплыл частным порядком на какой-нибудь яхте. А если приобретал билеты через морской вокзал или через любой аэропорт, который находится на острове, то это я выясню за пару дней. Только не понимаю, зачем это надо мне? И вообще, господин адвокат, ты мне изрядно надоел с этой навязчивой идеей.

Иса приободрился, даже попытался сбросить ноги с кровати и сесть, но у него закружилась голова, и он опять завалился на высокие подушки.

– Ты помогаешь мне, потому что ты мой друг! И не можешь отказать больному и раненому человеку.

– Ты шантажист, но это последнее, что я проверю относительно Докукиса. Вот пойми, мне-то это зачем? Заявления от дочери нет, от директора дома престарелых тоже. Мужик рассматривает картины в Лувре или гуляет по Риму, принимает ванны в Карловых Варах и в ус не дует. На каком основании устраивать проверки?

– Я не шантажист, просто хочу разобраться в этом деле, но на данный момент ты и Лариса мои глаза, уши и ноги. Пожалуйста, ещё поговори с доктором, который наблюдал Дракопоулоса. Ларисе он ничего не скажет, а тебе отказать не сможет, в силу твоих полицейских полномочий.

– Слушай Иса, ты наглеешь, – Алексис начал заводиться. – Я разберусь, каким путём Докукис покинул остров и на этом всё! Я ни на йоту не продвинулся в деле убийства Закаридиса, а ты грузишь меня дохлыми, бесперспективными проблемами. Вот скажи мне, куда девался Дракопоулос? По твоей версии вместо него похоронили Докукиса? Может его жена закопала в парке возле виллы? Что за бред! Зачем ей это? Старик умер бы и без её участия! Ему глубоко за семьдесят!

– Интересно, а где она находилась, когда труп лежал в морге? – не обращая внимания на возмущения друга, рассуждал адвокат. – Ведь дама появилась в морге только к концу следующего дня.

– Да какая разница! – взорвался полицейский. – Нет причин устанавливать её алиби. Если следовать твоим рассуждениям, то смерть Закаридиса и покушение на тебя, эти события как-то связаны с Дракопоулосом. Но только жена Дракопоулоса уже давно не живёт на острове. Она обитает по Парижам, Москвам, да где угодно! Мне это не интересно. Всё, отдыхай, выздоравливай. И не звони! Как появятся новости, сразу сообщу.

Иса страдал от бездействия. Он уже знал каждую трещинку на потолке, каждый листик за окном и каждую мысль, которая обитала в его голове. В топку его соображений никто не подбрасывал новой информации и не разжигал огонь буйного воображения. Только врачи колдовали с его раной, закармливали таблетками и делали перевязки. Ещё милая сердцу Лариса пичкала вкусной, домашней пищей, читала репортажи из газет и рассказывала сплетни и новости, которые происходили в городе. Вскоре больному разрешили вставать, и пара подолгу гуляла в ближайшем парке, сидела на скамейке и просто молчала. За много лет совместной жизни, они, казалось, сказали все слова на все годы вперёд и понимали друг друга мысленно. Уже несколько дней Алексис не появлялся. Иса мучался в неведении, хотел позвонить, но сдерживал себя, не желая отвлекать друга от работы, понимал, что товарищ навестит его, как только будет время и новости. Лариса видела душевные мытарства мужа и решила поговорить с докторами по поводу того, чтобы муж долечивался дома, а на необходимые процедуры приходил в клинику. Всё равно основная интенсивная терапия закончилась, поэтому врачи, предупредив о чувстве самосохранения, отпустили болезного в родные пенаты.

Алексис на десять раз обыскал квартиру ассистента патологоанатома Закаридиса. Там оставалось всё так, как в его последний визит: разбросанные вещи, гора посуды, открытые ящики столов. Жилище состояло из гостиной, спальни, столовой, совмещённой с маленькой кухней и ванной комнаты. Было видно, что хозяин держал в порядке свою квартиру. Невзирая на бардак рубашки, постельные принадлежности лежали выглаженные аккуратной стопочкой. Носки и трусы сложены ровными рядами в ящиках шкафа, пыль на мебели вытерта. Полицейский несколько изменил своё мнение. Сначала был уверен, что предполагаемый убийца нашёл то, что искал в одной из комнат, поэтому кухня выглядела почти нетронутой. Но сейчас, осматривая всё ещё раз, размышлял: почему преступник, перерыв всю квартиру сверху донизу, этот участок не тронул?

«Его кто-то спугнул, поэтому он решил тихо ретироваться», – думал полицейский.

Он сам не знал, что ищет. И всё-таки нашёл! И в самом примитивном месте – в банке из-под кофе. Сверху, присыпанный старыми зёрнами, лежал ключ. Алексис вертел находку в руках, рассматривая каждую зазубринку. По бирке на кольце, стало понятно, что это ключ от банковской ячейки. Осталось навести справки и узнать, что это за банк. Это не составляло проблем. Он позвонил коллеге и попросил выяснить, в каком банке Закаридис имеет ячейку для хранения драгоценностей. Больше ничего интересного в квартире полицейский не нашёл, но всё-таки решил не снимать пломбу с двери, хотя родственники настаивали на том, чтобы забрать вещи покойного. Алексис вышел на улицу. День выдался тяжёлым. Он решил перекусить и выпить кофе, но пока не знал, куда двинется дальше. Уже несколько дней он не связывался и не видел своего друга-адвоката, а новости для него накопились. Полицейский много лет дружил с адвокатом и, зная его характер, предполагал, что Иса изнывает от вынужденного бездействия и от того, что не владеет ситуацией. Алексис ещё несколько дней назад запланировал встречу с доктором, который наблюдал Дракопоулоса, но каждый раз откладывал визит просто потому, что не видел в этом никакого смысла. Однако ничего не поделаешь, он обещал другу, да и нужная клиника находилась по дороге.

Собственно это была не клиника в общепринятом понимании слова, а приёмный кабинет частного доктора, состоящий из нескольких комнат. Полицейский знал такие небольшие клиники, нашпигованные новейшей диагностической аппаратурой, а ведь что самое главное в борьбе с болезнью – это правильно и быстро распознать проблему. А то, что на сегодняшний день вылечить можно практически всё, при наличии денег, то об этом знает весь мир. То, что Дракопоулоса наблюдал профессор Мацехович, полицейский уяснил со слов адвоката. Алексис понимал, что доктора такого уровня не принимают без записи, но надеялся, что двери откроются для него благодаря удостоверению полицейского. На пороге встретил мужчина средних лет с благожелательной улыбкой и с вопросом:

– Вы записаны? На какое время?

– Нет, я не записан, но мне необходимо поговорить с профессором Мацеховичем, – полицейский развернул перед носом удостоверение. – Это не займёт много времени.

Без лишних вопросов мужчина жестом указал на стул в маленькой приёмной.

– У профессора сейчас пациент. Я спрошу, сможет ли доктор уделить вам время.

Алексис терпеливо ждал около двадцати минут и в тот момент, когда поднялся и уже хотел покинуть кабинет, дверь распахнулась. В комнату вошёл пожилой мужчина, да просто старичок, с седой, лохматой шевелюрой и с подвижным лицом.

«Кого же он мне напоминает? – думал про себя полицейский. – Ах да, такой же смешной, как Энштейн, со знаменитой фотографии, где он всему миру показывает язык. И, о Боже, как может он лечить людей, он же такой древний!»

– Добрый день, уважаемый. Чем могу быть полезным полиции?

Профессор протянул крепкую, сухую руку.

– Большое спасибо, что уделили мне немного времени, я не задержу вас долго. Мне хотелось бы узнать о вашем пациенте Аргирисе Дракопоулосе.

– Да, я наблюдал его много лет, но последнее время он перестал пользоваться моими услугами. А что вас конкретно интересует?

– А как давно ваш пациент перестал обращаться к вам за помощью? И вы знаете почему?

– Вы правы задавая такой вопрос. В таком возрасте, какой имел Дракопоулос нужно внимательнее следить за своим здоровьем. Я читал в газетах о его недавней кончине. Хотя, когда я видел его в последний раз, его организм находился в достаточно хорошей форме. А приходил он ко мне, – Мацехович надел очки и полистал свой ежедневник, – в феврале, то есть больше семи месяцев тому назад. Почему он перестал обращаться ко мне? Вы знаете, в основном он жаловался на боли в ноге и суставах. Но в таком возрасте это нормально. У него имелся давний множественный перелом левой голени, но он не сразу обратился в клинику, и перелом сросся неправильно, поэтому его периодически мучили боли. В феврале я выписал новые английские обезболивающие таблетки, на этом он, наверное, решил успокоиться. Хотя я предупреждал, что надо внимательнее относиться к своим сосудам и сердцу.

– Вскрытие показало, что он скончался от обширного инфаркта.

– Ничего удивительного, это можно было предвидеть, – профессор печально покачал головой. – Беспечность простительна молодости. А нам, старым людям, просто необходимо прислушиваться к каждому шороху своего организма, – старик задумался на несколько секунд. – Так что вы хотели узнать конкретно?

– Газеты писали, что доктора находили у него признаки болезни Альцгеймера?

– Я не знаю, какие доктора, может он обращался ещё к кому-нибудь или жена что-то напутала, когда давала интервью журналистам, только я даже симптомов не наблюдал. Что-то ещё?

– Да собственно всё, что хотел услышать, вы мне рассказали.

Алексис поднялся. Он предполагал, что ничего нового не узнает, но напоследок задал ещё один вопрос:

– Вы в курсе, к какому дантисту обращался покойный?

– Да, конечно. Соседний офис в этом же доме. Но вы их можете не беспокоить, потому что карты осмотра находятся здесь. У нас одна база данных. Вы можете получить все выписки, только зачем вам это? Дракопоулоса давно похоронили.

Невысокий профессор с любопытством заглядывал в лицо рослому полицейскому.

– Возникли некоторые вопросы о причине смерти, но вы рассеяли все сомнения. На всякий случай, сделайте мне копии карт от дантиста, пожалуйста.

– Без проблем. Ассистент вынесет через минуту. Всех благ и берегите себя.

Мацехович скрылся за теми же дверями, из которых и появился. Алексис забрал копии документов, сердечно поблагодарил ассистента и поехал навещать болезного друга в клинике. Но каким было его удивление, когда в палате никого не застал. В ординаторской выяснил, что друга, по настойчивой просьбе жены, отпустили домой. Алексис чертыхнулся, сел в машину и отправился в противоположную сторону города, в душе ругая товарища за то, что он не предупредил о выписке, хотя прекрасно помнил, что сам запретил звонить и отвлекать от дел. Но досада мигом пропала, когда увидел, как друг счастлив его приходу.

– Лариса, накрывай на стол! – закричал куда-то вглубь дома Иса. – Пришёл голодный полицейский!

– Здравствуй дорогой. Хорошо, что ты уже дома, теперь быстро на поправку пойдёшь.

Алексис приобнял друга и тут же замахал руками Ларисе, которая появилась в дверях с разносом.

– Обедать не буду, не суетись, а кофе выпью.

– Раз ты пришёл, значит, есть новости! – торжественно произнёс Иса. – Рассказывай!

– Ты знаешь, я полицейский, не колдун или экстрасенс. Для меня важны факты, а не интуиция и догадки. Так вот: Майкл Докукис официальными путями Кипр не покидал. На его имя никто не приобретал билеты ни на самолёт, ни на пароход, ни на паром. Если он не ушёл из страны частным путём на какой-нибудь попутной яхте, то его надо искать здесь. Далее – эксперты сравнили фотографии живого Докукиса и снимки, сделанные с трупа при эксгумации, и пришли к выводу, что это может быть один и тот же человек.

Весь вид Исы показывал торжество, но друг немного охладил его пыл.

– Но сто процентной уверенности нет. Схожесть не может являться доказательством идентичности. Это может показать только экспертиза. Но для того, чтобы доставать труп снова, нет никаких оснований.

– А зачем его доставать, патологоанатом по моей просьбе взял биологические материалы, кажется волосы, частички кожи. Нужно только сравнить их с ДНК дочери.

– Как у тебя всё легко. Осталось только дочь пригласить на экспертизу из Австралии. Что я ей скажу? И кто будет оплачивать вояж?

Иса промолчал, нервно кусал губы, соображая.

– Ну, хорошо, пока оставим это. У тебя есть ещё что-нибудь?

– С профессором встретился, который долгое время наблюдал Дракопоулоса. Он подтвердил, что у него были проблемы с сердцем и доктор предупреждал об этом. И ещё я взял на всякий случай карточку от дантиста. В зубы покойный вбухал целое состояние.

– Ну, наконец-то я думал, что никогда до истины не доберёмся! – голос адвоката дрожал, он еле сдерживал ликование и ёрзал от нетерпения. – Тот, кого похоронили под именем Дракопоулос, имел зубы гнилые и их давно никто не лечил!

Они замолчали, думая каждый о своём. Полицейскому совсем не хотелось рыться в этом деле, оно никуда не вело, и он поделился своими мыслями с адвокатом:

– Вот послушай, как я вижу происходящее. Обнаружен труп мужчины недалеко от морского вокзала. Пока продавщица с Дьюти Фри бежит к телефону вызывать скорую помощь, некий хмырь обыскивает покойника и прикарманивает барсетку с документами и деньгами. Каким-то образом у покойного оказывается кольцо с гравировкой инициалов Аргириса Дракопоулоса. Жара стоит под сорок градусов, мертвец быстро меняется. Карета скорой забирает труп и увозит в морг. Только на следующий день приезжает жена, вся в страданиях, в рыданиях, в горе и опознаёт прежде кольцо, а потом, в уже изрядно изменившемся теле своего мужа, не обращая внимания на, так сказать, некоторые различия. Его хоронят в закрытом гробу. Жена носит траур положенное время, потом покидает страну.

– Складно, – согласился адвокат. – А где, по-твоему, Дракопоулос? Его все считают захороненым? Каким образом сюда вписывается убийство Закаридиса, и как к покойному Докукису попадает кольцо миллионера?

– Аргирис может находиться где угодно – покинул страну, потерял память, может ему удобно быть сейчас мёртвым, а на самом деле живёт где-нибудь тихо. А Закаридис – эта ария из другой оперы, я скоро раскрою это преступление, не хватает некоторых деталей. Он кого-то шантажировал, и я скоро узнаю кого. А про кольцо даже думать не хочу, и строить догадки тоже.

– Я понимаю, что тебе не доставляет удовольствия копаться в этом, и криминала ты видеть не желаешь тоже. Тогда кто покушался на меня?

– Скажу тебе честно – я не знаю, – Алексис вдруг кое-что вспомнил, и спросил женщину, которая сидела рядом и слушала весь этот разговор. – Да Лариса, ты как-то ночью вызывала наряд полиции? Не помню точно число. Я по сводкам видел. Почему не позвонила мне?

Женщина сделала страшные глаза, и полицейский понял, что сболтнул лишнего, но Иса уже уцепился, как бульдог за слова. Он крайне взволновался. До сознания дошло, что он подверг опасности жизнь не только свою, но и своей жены. Голос его дрожал:

– Лариса? Что происходит? Какая полиция?

– Ах, дорогой, ничего страшного, просто ночью, какой-то забулдыга пытался открыть ключом нашу дверь, Но я изнутри закрылась на щеколду и вовремя вызвала полицию.

Казалось, Иса сейчас заплачет. Жена принесла таблетки, друг протянул стакан с водой. Вместе они кое-как убедили его, что не произошло ничего ужасного, просто пьяное недоразумение, надо успокоиться и поспать. Они уложили на диван больного, который вскоре задремал, приняв успокоительное, а сами вышли в сад. Недавно прошёл дождь, трава была влажная, но яркое солнце быстро поглощало воду. После знойных летних месяцев, когда засыхает каждая травинка, замолкают птицы и пустая коричневая земля трескается от жажды, к середине осени наступает пора бурных ливней, кажется, жизнь возрождается в земле с новой силой. Апельсиновые деревья уже набирали оранжевый цвет в свои плоды и оливковые густо развесили чёрные ягоды. Алексис и Лариса неспешно прогуливались по саду. Полицейский был мужиком рослым и сильным, имел крепкую, дружную семью, двоих взрослых сыновей. В своей жизни он видел много всего и всякого, не всегда доброго и красивого, а часто страх, смерть грязь, и поэтому решил для себя – как только наступит пенсионный возраст, то сразу уйдёт со службы. И этот опыт наблюдения за жизнью, стёр с него всякую сентиментальность, но на жену своего друга смотрел почти с восхищением. Она не падала в обмороки, не рыдала, не билась в истериках и даже свой страх никому не показывала. А то, что она испугалась абсолютно ясно: сначала намереваются убить мужа, потом пытаются взломать замки в доме, от страха можно впасть оцепенение и нанять кучу телохранителей или собрать монатки и уехать в другую страну.

«Ах, как же мы не ценим своих любимых женщин, не балуем их и не бережём».

Хмуро думал полицейский, а Лариса тем временем выговаривала:

– О, Алексис, кто тебя тянул за язык? Мог бы догадаться, что в таком состоянии, в каком находится Иса, он начинает волноваться, если услышит, что объявили забастовку фермеры Греции или поднялись цены на мясо.

Женщина, с нескрываемым раздражением отчитывала друга. Полицейский видел, что она на грани нервного срыва и попытался загладить свою поспешную несдержанность:

– Извини Лариса. Что я могу для вас сделать?

– Ничего. Я уже поменяла замки, проверила все запоры на окнах и балконе. И сейчас дома Иса, я надеюсь, больше никто не попытается проникнуть в дом.

– Расскажи мне, как прошёл тот день и вечер?

До полицейского, наконец-то дошло, что шутки давно кончились, и происходит нечто страшное и серьёзное. Мысленно он согласился с другом в том, что это звенья одной цепи. И подмена трупа, и убийство Закаридиса, и покушение на Ису, и то, что кто-то пытался проникнуть в дом адвоката.

– Все эти дни я проводила рядом с мужем в больнице, отлучалась только на пару часов, чтобы принять душ и переодеться. Ты же знаешь характер Исы. Как только он пришёл в себя, сразу начал трясти меня по поводу дела Дракопоулоса.

– Скажи, зачем ему всё это? Клиента нет, заинтересованных лиц тоже.

– В том-то и дело, что есть клиент, некий Алексей из Москвы. Он позвонил ему пару недель назад и попросил ещё покопаться в этом деле.

– А как вы вышли на старика Докукиса?

– Совершенно случайно, директор дома для пожилых, где я, как волонтёр, помогаю ухаживать за стариками, обмолвилась, что дочь разыскивает своего отца. Старик предупредил её о своём приезде и не появился.

– А что руководитель пансионата? Разве не несёт ответственность за обитателей? У неё пациент пропал, а она в ус не дует.

– Ты что себе думаешь, что это психиатрическая клиника или тюрьма и всех обитателей надо держать взаперти и за решёткой? Они гуляют, навещают родственников в других городах и странах. Единственное, что от них требуется, чтобы они предупреждали заранее о своём отсутствии.

– Докукис предупредил?

– Да, оставил записку в своей комнате, поэтому его никто не хватился, пока не позвонила дочь. Так вот, – женщина тряхнула головой, словно отгоняя досаду. – Все дни, после того, как произошла эта трагедия с Исой, я проводила рядом с ним и день, и ночь. Но как только он оклемался, сразу отправил меня наводить справки про пропавшего старика. Ты понимаешь, у него чутьё! Короче, мои поиски привели в дом друзей Майкла Докукиса, вот там я получила его фотографии.

– Почему в этот вечер ты не поехала к мужу в больницу?

– Накануне утром я накормила Ису, потом поехала в «Райский сад», потом за фотографиями на другой конец города.

– Что это «Райский сад»?

– Так называется дом пансионат. Так вот, когда я вернулась домой, уже наступали сумерки, приняла душ и решила прилечь всего на несколько минут в холле, в низу, только проснулась от того, что кто-то ковырялся в замке, электричество отключено, темень глаз коли. О, Боже, я так испугалась! На ощупь, в темноте нашла свою сумку с телефоном и вызвала полицию.

– Ты думаешь, у того, кто пытался войти были ключи?

– Не знаю, может отмычка. Только он начал дверь вышибать, потому что я закрылась изнутри на засов. В противном случае, страшно представить.

– Когда ты каталась по городу, может, заметила что-то странное или следил за тобой кто-нибудь?

– Ничего. Сказать честно, я так устала за последнее время и когда ехала в такси к старикам за фотографиями, то просто уснула. Покушение на мужа, это жуткий стресс, никак оклематься не могу.

– Как ты думаешь, что он мог искать в доме или просто попугать решил?

– Я думаю, что он хотел забрать фотографии. Если бы я закрылась на замок, а не на щеколду и поднялась в спальню на второй этаж, то он спокойно вошёл в дом и сделал всё что хотел.

– Вы хоть бы собаку завели, раз замки такие ненадёжные. Та хоть шум бы подняла. Хорошо полиция во время приехала.

Алексис покачал головой, он поражался бурной деятельности этой парочки – муж засунул свой нос во все возможные и невозможные места, пока кто-то не остановил его, ткнув заточкой в бок. Да только раненый боец не может просто покинуть поле боя. И тут эстафету подхватывает жена, вынюхивает, высматривает и снова кто-то хочет урезонить, теперь сумасшедшую жену. Полицейский принял решение и строго произнёс:

– Теперь это мои дела. Сидите и не высовывайте носа, пока вас окончательно не прибили. И при любой подозрительной вещи или личности, звони мне!

Сам понятия не имел, какие шаги он предпримет дальше. Нет тела – нет дела. Он может, конечно, вызвать дочь Докукиса для того, чтобы сделать экспертизу, и может она опознает на фотографиях своего отца. Не выкапывать же его по-новой! Конечно, можно и выкопать, но только на каком основании?!

Алексис попрощался, сел в машину и отправился домой. Стрелки часов на руке показывали половину пятого вечера, и возвращаться в участок не имело смысла. Он не торопясь катил по побережью и размышлял:

«Но зачем и кто за этим стоит? Надо искать кому выгодно. Вдова получила наследство, её можно вычеркнуть. Больше претендентов на делёжку денег не обнаружилось. Тот москвич попытался урвать хоть что-то, но ему быстро указали на дверь, – Алексис хлопнул себя по коленке и резко нажал на тормоза. – Вот я старый дурак, ещё называю себя матёрым полицейским, совсем нюх потерял! Вот где надо искать – если вместо Дракопоулоса похоронен Докукис, тогда правдивость генетической экспертизы равна нулю. А значит для этого Пушкова не всё потеряно. Да только где взять настоящего Дракопоулоса? Да и вдову при таком раскладе сбрасывать со счетов рано, именно она самое заинтересованное лицо. Кому охота лишаться половины наследства. Хотя, даже половина это огромные деньги. Но, как говориться, много денег не бывает».

В кармане, голосом горячо любимого Демиса Руссоса, запела трубка мобильного. Звонил коллега из полиции.

– Алексис привет. Я нашёл банк, в котором Закаридис держал ячейку. Банк работает до семи. Сейчас без двадцати пять. До конца рабочего дня, осталось несколько минут, если взять у прокурора санкцию на изъятие, мы сможем уже сегодня туда попасть. Но если ты занят, сделаем это завтра.

Алексис вскользь подумал, что его часы врут, надо отнести часовщику и тут же выпалил:

– Говори, что за банк, я буду ждать тебя там.

– Прекрасно! Я бегу за ордером, – коллега уже хотел отключиться, но вспомнил. – Чуть не забыл, это Национальный банк Греции.

Полицейский развернул автомобиль и поехал в центр города, где находилось здание банка. После необходимых формальностей, служащий провёл полицейских на нижний этаж, где находилось хранилище с большим количеством серебристых ящиков. Они сверили ключи и вскрыли сейф. Что Алексис хотел обнаружить он и сам не знал, но надеялся, что в сейфе храниться что-то указывающее на причину убийства. Только находки озадачили ещё больше, в ячейке ничего интересного коллеги не обнаружили, только внушительная пачка денег, купюрами по сто евро и мужские часы. Алексис пропустил сквозь пальцы пачку и мысленно прикинул, что для шантажиста сумма приличная, примеро тысяч пятьдесят. Он повертел часы в руках и ничего интересного не обнаружил: часы из жёлтого металла, похожего на золото. Никаких расписок, квитанций, акций, облигаций, ничего. Алексис отпустил напарника, а сам отправился в участок, чтобы сдать улики на хранение. Он посмотрел на свои часы, снова вспомнил, что их надо показать часовщику. Мысли плавно перетекли в Австралию, там уже глубокий вечер, звонить дочери Докукиса, лучше утром. Полицейский катил на автомобиле по вечернему городу, через открытое окно залетали ароматы жареных на гриле кальмаров, кофе, ванили и цветущих петуний, толпы туристов неспешно прогуливались по набережной, из баров доносилась музыка, шум и хохот компаний. Он решил остановиться возле какой-нибудь кондитерской, чтобы купить для жены набор шоколадных конфет. Мужчине нравилось радовать жуну мелкими сюрпризами. Алексис увидел подходящую лавку с красиво оформленной витриной, завернул в проулок, но улица оказалась забита автомобилями. Он мыкался несколько минут, стараясь пристроиться, но парковочное место оказалось найти не так-то просто. Он кружил по проулкам, начал уже терять терпение и наконец-то втиснулся между двумя автомобилями. Когда кое-как выбрался из дверей, в глаза бросилась вывеска «Часовое ателье». Как-то само собой улетели мысли о шоколаде, и полицейский напрямую отправился в мастерскую. Пожилой мужчина с взлохмаченной, седой шевелюрой, глянул на него заинтересованно, сверкнув специальными, часовыми очками на одном глазу и напомнил Алекисиу Терминатора, когда у того разворотило лицо и только один лупатый глаз зверски смотрел на мир. Часовщик недолго копался с часами клиента, что –то подкручивал, подвинчивал, а потом протянул владельцу со словами:

– Прошу вас, всё в порядке, просто иногда надо очищать от пыли.

– Сколько я вам должен? Спасибо.

– Ничего. Носите на здоровье.

Алексис надел часы на руку и вдруг вспомнил про те, которые нашёл в банковской ячейке Закаридиса.

– А вы не могли бы посмотреть и вот эти.

С такими словами он достал из барсетки свёрток.

Часовщик долго, рассматривал вещицу. Потом поднял монокль на лоб и подозрительно посмотрел на визитёра.

– Откуда у вас это? Наследство получили?

Алексис опешил и не сразу нашёл, что ответить, а часовщик продолжал тем временем.

– Будет лучше, если я позвоню в полицию.

– Постойте, я полицейский, – он достал удостоверение и ткнул в нос старику. – Так что с этими часами не так? И почему вы решили вызвать наряд?

– Извините. По виду, вы не похожи на миллионера, а владеете драгоценностью невиданной. Давайте, мы выпьем чай и я расскажу вам про это изделие, а вы мне про то, как у вас оказалось это чудо.

Старик отдал часы, неторопясь заварил чай и пригласил гостя в другую комнату, в которой стояли изящные кресла и низкий кофейный столик из палисандра.

– Так вот эта история началась в 1851 году во время торговой выставки в Париже. Встретились два талантливых человека и объеденили свои усилия. Жан Филипп являлся создателем первой рабочей системы авто завода. До него карманные часы заводились исключительно при помощи ключа. Поляк Антуан де Патек не выпускал собственные часовые механизмы, а приобретал у других производителей и помещал в искусные корпуса собственного дизайна. И вот представьте себе, что в том же 1851 году, через несколько месяцев их сотрудничества, в лондонском «Хрустальном дворце» на Всемирной выставке Королевы Виктории были показаны первые часы «Patek Philipp» без ключевого завода. Так назывался этот бренд, как мы сейчас говорим. Эти часы имели огромный успех и их немедленно раскупили. И как вы думаете кем?

Часовщик сделал круглые глаза и, не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, с увлечением продолжил повествование.

– Да, да, их купила сама королева, а вслед за ней и принц. О компании заговорили в высших кругах и представьте, что часы «Patek Philipp» буквально за десять дней превратились в эталон передовых технологий и высокого стиля. Этот бренд известен во многих странах мира, а клиентура состояла и до сих пор состоит из аристократов и знаменитостей. Компания всё время развивалась, они запатентовали так называемую «скользящую уздечку». Это заводная пружина, с появлением которой началась эра автоматических часов. Новшество предохраняло пружину от слишком усердного завода, который просто разрывал пружину. И это новшество с 1863 года имеется почти в каждых часах с автоподзаводом. Позднее компания перешла сыну одного из владельцев Адриену Филиппу. Но из-за мирового кризиса в 20-30 годах прошлого века, бренд купили братья Шарль и Жан Штерны, которые давно сотрудничали с «Patek Philipp», потому что владели фабрикой по производству часовых циферблатов. При Штернах компания стала ещё более независима от поставщиков, что позволило строже контролировать качество изделий.

Исторический экскурс занимал полицейского, но хотелось узнать, что представляет тот экземпляр, который вызвал столько эмоций у часовщика. Однако полицейский не осмелился остановить увлечённого мастера. А тот, видя, что собеседник несколько рассеян, решил всё же довести историю до логического конца и только потом вплотную приблизиться к интересующей теме.

– Я не стану рассказывать всю биографию этой фирмы, потому что нельзя выложить за один раз прошлое и настоящее нескольких поколений. Эти талантливые люди увлечённо писали историю часовых дел. Скажу только, что один американский банкир заказал настолько сложные часы, что компания «Patek Philipp» создавала их более шести лет и с 1933 года и по сей день этот экземпляр с 24 функциями остаётся самым сложным и дорогим в мире. И только в 2000 году компания приблизилась к своему же достижению, когда выпустила наручные часы «Star Caliber», которые стали также одними из самых дорогих часов в мире. За время своего существования было зарегистрировано более семидесяти патентов и в две тысячи первом году компания «Patek Philipp» открыла в Женеве четырёхэтажный музей.

Чай остыл и часовщик, шаркая ногами, отправился в другую комнату согреть кипяток, а сам продолжал свой монолог, переходя почти на крик:

– Так для чего я вам всё это рассказывал? Как вы думаете? – и опять не дожидаясь ответа, выглянул из-за двери и продолжил. – Чтобы вы поняли, уважаемый, какую ценность вы держите в своём кармане. Так вы поведаете мне, как эта вещица попала к вам?

– Вы понимаете, что всё я рассказать не могу. Только то, что тот, кто владел этими часами, уже мёртв, и я бы тоже хотел выяснить, его эта вещь это или нет.

– Да, да, я понимаю и не настаиваю. Так вот слушайте дальше, – часовщик вернулся в комнату с горячим чайником. – Конкретно эти наручные часы, изготовлены уже известной вам швейцарской компанией «Patek Philipp» в далёком 1942 году из восемьнадцатикаратного золота. Аксессуар оснащён указателем лунных фаз и вечным календарём. Эти часы были проданы в ноябре 2009 года на аукционе «Кристис» в Женеве.

– И сколько заплатил владелец?

– Послушайте сначала рекламный лозунг компании «Patek Philipp» – «Вы по-настоящему не владеете этими часами, а лишь храните их для следующих поколений»! – старик поднял торжественно палец и подержал театральную паузу. – То есть, это как вложить деньги в произведение искусства! А вот это произведение куплено на аукционе почти за три миллиона долларов! И если покупатель не пожелал остаться неизвестным, то через несколько дней, я смогу сообщить его имя.

– Да вы просто волшебник. Ваш рассказ невероятно интересный! Спасибо!

– Всегда к вашим услугам. Да, и моё имя Антонио, ювелир-часовщик в третьем поколении.

– Алексис.

Полицейский с улыбкой протянул крепкую ладонь и легко пожал руку ювелира, боясь повредить рабочий инструмент мастера. Они проговорили больше часа, а познакомились только, когда пришло время откланяться. Алексис уже направился к дверям, как Антонио окликнул его, протянул визитную карточку с телефоном и с загадочным видом произнёс:

– А тот, от кого вы получили часы, молодой человек, среднего роста, чёрные волосы, очень чистые руки, из этого я сделал вывод, что он доктор или повар? Я прав?

– Так-так, ну-ка поподробнее, – Алексис достал фотографию Закаридиса. – Это он?

Часовщик несколько секунд внимательно рассматривал карточку, потом с уверенностью закивал:

– Да. Он приходил ко мне несколько месяцев назад, приносил эти же часы.

– Что он хотел узнать? Он хотел их продать?

– Нет, его интересовала только цена. И я, конечно, сказал. Вы должны меня извинить ведь, когда за столь короткое время одна и та же драгоценность попадает в поле моего зрения и от разных людей, то это, естественно, вызывает подозрение.

– Не извиняйтесь, вы правы. Бдительность в вашем, да и в моём деле тоже никогда не бывает лишней. Так я жду вашего звонка.

«Вот же старый жук, пока всю историю не рассказал, не выложил самого главного». Алексис ехал в управление и усмехался про себя. Он всё-таки не забыл купить бумажный пакетик шоколада, знал, что жену можно больше обрадовать такой мелочью, чем ювелирной безедлицей. Однажды на день рождение он принёс для неё кольцо с бриллиантом. Долго выбирал, советовался с друзьями и держал в тайне ото всех до торжественного дня. Но её реакция сбила с толку.

– О, Алексис, спасибо родной за такой королевский подарок, за то, что ты принёс для меня этот шедевр ювелирной индустрии, да только куда я его одену. Ты знаешь, что возня в саду с моими цветами занимает время, четверо внуков, работа по дому.

Сама тем временем одела на палец красивое искрящееся кольцо и с восторгом рассматривала его в зеркало. Мужчина обнял её сзади и поцеловал руку.

– Когда я пойду на пенсию, мы будем много путешествовать, гулять, ходить в кино и на концерты.

– Ты же знаешь всё, что я люблю находится здесь – наши дети, внуки, сад, дом.

Алексис вздохнул, неприхотливость жены, делал его счастливым, а жизнь полноценной.

Как только он вошёл в управление, его окликнул дежурный офицер.

– Алексис, шеф тебя дождаться не может. Уже несколько раз спрашивал, я пытался позвонить, но твой телефон не отвечает.

– Наверное, села батарея, – буркнул полицейский, напрямую направляясь в кабинет начальника, и столкнулся с ним в дверях.

– Привет Алексис, пойдём, ты мне нужен.

Они так давно дружили и работали вместе, что находясь без свидетелей, обходились без условностей, таких как начальник-подчинённый, а общались как коллеги-профессионалы.

– Сегодня звонили коллеги из Турции. Несколько месяцев назад они нашли мертвеца и подозревают, что это житель нашего города.

– А я здесь при чём? Ещё один висяк на мою шею?

– При том, что это труп криминальный и с ним надо разобраться. Завтра прилетает полицейский из Анталии, ты его встреть и помоги по всем вопросам. На английском говоришь прекрасно, да и вообще в грязь лицом не ударишь перед иноземным коллегой.

Начальник сунул лист с номером рейса, и они разбежались по своим делам. Алексис раздосадовался, этот заморский гость, как пятая нога собаке. Вместо того, чтобы заниматься своими делами, он будет вынужден повесить эту гирю на свою шею и сопровождать повсюду. Но ничего не поделаешь. Утром, развернув плакат с именем гостя, полицейский встречал коллегу у выхода с аэровокзала. Они тепло пожали друг другу руки и направились к служебной стоянке автомобилей. Грек специально приехал на полицейском авто, чтобы не стоять у каждого кордона, потому что меры безопасности аэропорта были усиленными, в связи с тем, что прибывал какой-то видный политик. Эрин оказался почти на голову ниже Алексисиа и тот в разговоре, постоянно наклонялся к гостю. Чтобы не терять время завели деловой разговор уже в машине. Грек сразу определил границы субординации в силу своего возраста и звания, обращался к турку на ты, а турок, в свою очередь почтительно называл коллегу сэр.

– Ты надолго приехал?

– Не знаю сэр, надо выяснить, почему грек оказался мёртвым на территории Турции и желательно обнаружить убийцу.

– Ты установил личность убитого?

– Да, мы обнаружили отравленного мужчину на пляже. Труп долгое время хранился в морге, никто не заявлял о пропаже, по базам данных он не проходит. Потом захоронили как неизвестного. Да только вскоре выяснили, кто это. Оказалось, что это житель вашего города. Поэтому я здесь.

– И кто это?

– Некий Аргирис Дракопоулос.

Алексис чуть не наехал на впереди идущий автомобиль.

– Кто? Дракопоулос? Вот это поворот! А теперь рассказывай всё сначала до того момента, как мы с тобой встретились.

***

Их собралось пять человек – два полицейских, один турецкий, другой представлял местную, греческую полицию, адвокат Иса, шеф полиции и красивая женщина судмедэксперт. Они сидели в душном, прокуренном кабинете, и уже который час раскладывали по полочкам фантастические манипуляции с трупами. Собственно вопрос возник один – зачем и кому это выгодно? Все догадки и гипотезы приводили в итоге к жене – Зое Дракопоулос, хотя картина всё равно не складывалась, потому что женщина одна никак не смогла бы провернуть все преступления. Для присутствующих были очевидны те факты, что отравление миллионера, убийство Закаридиса, покушение на Ису, и попытка проникновения в дом адвоката это звенья одной цепи. Но во время последних происшествий, женщина не находилась на территории Кипра, хотя и это требовало тщательной проверки. Только факт оставался фактом – у вдовы имеется сообщник и надо во чтобы то ни стало выяснить, кто это. У них на руках находится два трупа –Аргириса Дракопоулоса и Майкла Докукиса, оба захоронены, и что с ними делать присутствующие пока не знали. Чтобы восстановить историческую справедливость необходимо заявление от родственников.

– Ну, хорошо, предположим, что дочь Докукиса напишет все бумаги и сделает все необходимые формальности для перезахоронения, а кто будет представлять интересы трупа Дракопоулоса? С ним-то что делать?

Шеф развёл руками, а все присутствующие еле сдержали смех. Оказалось, что и трупу иногда нужны представители на этом свете.

– Я, конечно, предоставлю доказательства для прокурора. И есть достаточно оснований, для того чтобы Дракопоулоса выкопать и перевезти на Кипр, – продолжал свои рассуждения шеф полиции. – Но кто оплатит манипуляции?

– Может, мы обратимся к предполагаемому, русскому сыну покойного? – предложил Алексис. – Ведь если докажем, что жена является убийцей, то он единственный, кому достаются миллионы.

– А мы как хотим, сначала труп перевезти, а потом доказать, что Пушков наследник? В этом случае, он на это не пойдёт. Один раз экспертиза ДНК показала отрицательный результат, вдруг покажет и сейчас, а он своими кровными деньгами оплатит перевозку трупа, ещё одну экспертизу и захоронение. Опять просидит здесь минимум месяц, растратится на еду, отель, а потом, при отрицательном результате, ни с чем вернётся в Россию! Так это уже однажды было, – от долгой речи Иса вспотел, он ещё чувствовал слабость, но не мог не присутствовать на таком серьёзном собрании, потому что первый раз за его карьеру, он столкнулся со столь неординарным делом. – Но если сначала мы представим доказательства того, что Дракопоулос и Пушков сын и отец, то вопросы по перезахоронению отпадут сами собой. И ещё я вспомнил, как легко Зоя Дракопоулос дала разрешение на эксгумацию, она знала, что ничем не рискует, ведь захоронен другой человек.

– У нас есть ДНК Пушкова Павла, в лаборатории хранятся тесты, которые мы делали по его запросу, – сказала судмедэксперт. – Хорошо, если есть биоматериал Дракопоулоса у турецких коллег, тогда мы могли бы сделать сравнительную экспертизу.

Все повернулись к Эрину. Тот сидел с отсутствующим видом и почти ни на что не реагировал, а только что-то чиркал в своём блокноте. Разговор коллеги вели на греческом языке, и ему хотелось задремать под монотонный говор товарищей и тихий гул вентилятора под потолком. Алексис дёрнул его за рукав и перевёл вопрос на английский язык. И когда турок оживился и закивал, все вздохнули облегчённо. Он сказал, что в лаборатории сохранились биологические материалы покойного и через несколько дней эксперты пришлют анализ ДНК. Также у него имеется протокол осмотра тела умершего, где описаны все анатомические нюансы типа переломов костей, описание зубных имплантов и ещё кое-что, указывающее на то, что мужчина не являлся мусульманином. И ещё, добавил Эрин, у него имеются отпечатки пальцев, снятые с бутылки и стаканчика. В них находился напиток с ядом, да ещё свидетельница описала во всех подробностях дорогое кольцо женщины, которую она видела рядом с покойным.

Вот тебе раз! Вся честная компания зашевелилась, оживилась, поднялась. Шеф подписал ордер на арест всех счетов миллионера и прямиком направился к прокурору за ордером на обыск виллы Дракопоулоса, Алексис позвонил в Австралию дочери Майкла Докукиса, судмедэксперт договорилась о встрече с доктором Мацеховичем, чтобы тот сравнил протокол осмотра тела с лечебной картой Докукиса. Эрин по телефону связался с Ферратом, для того, чтобы тот, как можно скорее решил вопрос с генетической экспертизой, а Иса потихоньку двинулся к знакомому ювелиру.

Обыск на вилле ничего не дал. Да собственно, что они намеревались найти? Допросили с пристрастием садовника и домработницу. Они присматривали за домом, садом и убирали какашки за шебутной собакой Пигги. Хозяйку не видели уже больше двух месяцев, и когда она вернётся, не известно. В присутствии свидетелей вскрыли сейф, который был почти пуст, только пылились непонятные документы, и в бархатной шкатулке хранились кое-какие мужские ювелирные украшения вроде булавок для галстуков и запанков. Эксперты составили опись драгоценностей, автомобилей, картин, антиквариата, изъятых бумаг и сняли отпечатки пальцев с личных вещей хозяйки. Уже к вечеру Алексис и Эрен знали, что пальчики Зои Дракопоулос идентичны тем, которые обнаружились на стаканчике, валявшемся в куче мусора на турецком берегу, а ещё через час позвонила дочь Докукиса и сообщила, что вылетает ночью из австралийского Мельбурна на Кипр.

Для Эрина это был невероятно длинный день. Он вышел из дома ещё затемно и сейчас уже сумерки спускались на город, а он в другой стране, со своим чемоданом, как неприкаянный бедуин. Они ехали с Алексисом по разноцветному вечернему городу и вместо того, чтобы наслаждаться безумными красотами розового, переходящего в бордо заката, перебирали в голове итоги сегодняшнего дня.

– Сэр Алексис, вы отвезёте меня в отель?

Ерин представил, что примет душ, перекусит в ресторане на первом этаже и заснёт блаженно, как только коснётся подушки. Его коллега не отвечал и только говорил по телефону на греческом языке, прижав трубку плечом к уху. Он, зажав двумя руками руль, ловко лавировал в потоке автомобилей, объезжая припаркованные машины. Такая же история, что и в Турции – большая проблема с парковками, думал про себя Эрин и открыл рот, чтобы снова задать свой вопрос, но Алексис повернулся, захлопнул телефон и ответил:

– Никаких отелей. Едем ко мне, жена уже готовит ужин и комнату для тебя.

– Нет, – напрягся Эрин. – Это неудобно, да я и отель забронировал.

– Ты города не знаешь, мне придётся делать крюк, чтобы забрать тебя утром, а потом увезти вечером. У нас с женой большой, комфортный дом, у сыновей свои семьи, они живут самостоятельно, так что тебе выделена отдельная, уютная комната. А после ужина мы ещё помракуем над нашим делом.

Дом полицейского оказался действительно удобным, уютным и хлебосольным. Жена Алексисиа, невысокая, полноватая женщина, хоть совсем не бельмеса не понимала по английски, зато всё время улыбалась, подкладывала в тарелку вкусные пирожки и тушёные баклажаны. После ужина мужчины сели на открытой веранде и с наслаждением закурили.

– Я только одного не понимаю, каким образом мадам Дракопоулос вместе с мужем попали в Турцию? Перед отъездом я проверил аэропорт моего города, Аргирис Дракопоулос в город воздушным путём не прибывал, – Эрен вкусно затянулся сигаретой.

– Я думал над этим. Сегодня днём, когда мы осматривали дом, ты обратил внимание, что от дома ведут ступеньки к морю?

– Да обратил и так понял, что это частная пристань семьи Дркуопоулос, потому что везде вензеля с начальных букв имени и фамилии – гипсовые на фронтоне виллы, металлические на воротах и деревянная арка перед входом на марину. Этот Дракопоулос был ярко выраженным позёром.

– Так вот если ты хоть немного разбираешься в яхтах, то заметил, что помимо нескольких, разнокалиберных лодок, на марине стоит очень мощная моторная яхта класса «Люкс». И при полных баках, хорошей погоде, попутном ветре добраться до Турции можно за четыре, пять часов. Завтра внимательно осмотрим причал, опросим соседей, может они вспомнят, когда последний раз эта лодка уходила в море.

– Этот вариант самый оптимальный, потому что можно незаметно, за скалами оставить яхту, и под каким-нибудь предлогом на надувной лодке подойти к берегу.

А тем временем Иса нашёл ювелира, который составлял опись украшений и драгоценностей Дракопоулоса. Миллионер консультировался с ним по поводу каждой мелочи, и кое-что приобретал в этом ювелирном салоне. Покойный никому не доверял, подозревал всех и вся в мошенничестве, поэтому всегда обращался к проверенному экспетру. Пока адвокат разговаривал по телефону, ювелир составил полный список всего, что имело ценность. Иса показал подробное описание кольца, которое видела турчанка на пляже. И в нём он безошибочно узнал изделие, которое продал Аргирису несколько лет назад. Адвокат искоса рассматривал специалиста. Ювелир выглядел древним, но внутренний такт Исы не позволил задать вопрос о возрасте, только старик понял немой вопрос и решил приоткрыть книгу своей истории.

– Да, да уважаемый, я старый человек, родился задолго до начала Второй Мировой войны. Я знаю цену хлебу и точно могу назвать стоимость бриллианта. Даже не буду вас спрашивать, что, по вашему мнению, дороже, потому что в силу вашего возраста, вы никогда не ответите объективно. Да и не дай Бог вам это когда-нибудь узнать. Так вот, что я имею вам рассказать. Семью Аргириса Дракопоулоса я знал давно, с середины прошлого века. Его дед и отец репутацию имели, как люди деловые и деятельные. Они владели акциями огромной, кипрской судоходной компании. Отец был человеком напористым, грубоватым, но имел хорошее образование и умело вёл свой бизнес.

– У него были братья, сёстры?

– Аргирис единственный сын в семье. Но он не захотел продолжать дело деда и отца. Парень занимался спортом, увлекался автомобилями и женщинами. Мы в то время очень дружили, и я частенько появлялся в их доме. Женщины его любили, хотя до сих пор не понимаю за что. Он мог пустить пыль в глаза, подарить бриллианты или дорогой автомобиль, а потом становился невероятным скупердяем, относительно своих возлюбленных. И, конечно же, он желал иметь дам выдающихся и красивых, одно время ухаживал за Кристиной Онассис, пока она не вышла замуж за этого русского КГБэшника! Он ни разу не был женат, но мадам Зоя, всё-таки смогла убедить его в том, что официальный брак просто необходим. А он согласился ещё и потому что она моложе его лет на тридцать, если не больше и невероятно хороша. Только Дракопоулос взял в жёны деревенскую простушку, которая совершенно не разбиралась в искусстве, в дорогих автомобилях, драгоценностях. Аргирис редко выводил е в общество, может даже стеснялся. Я думаю, что с ним женщина чувствовала себя совершенно несчастной. К старости он стал просто невыносимым, из него вылезали спесь и презрение ко всем. Он не прилагал особенных усилий, чтобы преумножить богатства, которые ему достались от деда и отца и не отличался трудолюбием. Единственная заслуга, это чемпионский титул в «Формуле1», и то, только потому что он был азартным человеком. Драгоценности, антиквариат и картины начал собирать ещё дед. Я знаю всю коллекцию и могу предоставить список.

Иса горячо поблагодарил и неторопясь отправился восвояси. Его распирало от гордости, что и говорить, ведь это благодаря его прозорливости открылась вся правда. Нет, конечно, и турок с драгоценными очками вовремя появился, только он, адвокат, ещё имеет интуицию и чутьё, которое, слава Богу, не подводвело.

Утром Алексис получил ордер на задержание Зои Дракопоулос по подозрению в убийстве своего мужа. Теперь можно переходить к убийству Закаридиса. Манера исполнения та же самая – отравление цианидом. То, что ассистент делал вскрытие и проводил опознание покойного, связывало два этих дела. Полицейского так закрутили дела, мысли и догадки, он так погрузился в размышления, что вздрогнул, когда в кармане зазвонил телефон.

– Добрый день господин полицейский.

Голос был отдалённо знакомым и Алексис не сразу сообразил, с кем разговаривает.

– Добрый. С кем имею честь?

– Это часовщик Антонио. Я обещал вам позвонить, если узнаю, кто на аукционе «Кристис» приобрёл часы фирмы «Patek Philipp».

– Я вас слушаю внимательно, – полицейский напрягся, хотя уже знал ответ. – Вы узнали имя?

– Именно! Часы приобрёл наш с вами соотечественник Аргирис Дракопоулос.

Алексис горячо поблагодарил и отключился. Теперь всё встало на свои места. Закаридис должен был выдать первый попавшийся труп за Дракопоулоса, для этого он получил кольцо, часы и большую сумму денег. Только жадность сгубила птичку. Ассистент отправился к часовщику за консультацией, а когда выяснил, что аксессуар стоит огромных денег, решил, что для опознания достаточно одного обручального кольца. Всё равно вдова шум поднимать не будет, теперь её судьба находилась в его руках. Полицейский считал себя хорошим психологом и легко находил мотивы, желания и помыслы преступника.

«Жадность – что река: чем дальше, тем шире», – гласила народная греческая пословица. Так и Закаридиса понесло, закружило, засосало, ему хотелось всё больше, и он уже не мог остановиться, требовал всё большие суммы. Вот тогда вдова или её сообщник отравили шантажиста, и пока он крутился в судорогах, обыскали квартиру в поисках часов, только кто-то эти поиски спугнул. Почтальон? Молочник? Соседка? Собственно уже не имеет значения, всё расскажет подозреваемая, когда её арестуют.

Всё это он выложил шефу в красках с описанием помыслов и почти с диалогами. Тот потёр чисто выбритый подбородок и спросил:

– Практически всё это твои домыслы, но очень похожие на правду. Тогда что ты думаешь по поводу покушения на адвоката? Или это из другой оперы?

– Опера всё та же. Перед отъездом в Европу Зоя Дракопоулос наведалась к Исе в контору и заплатила хорошие деньги.

– За что? И насколько хорошие?

– Дело в том, что когда Павел Пушков приехал за наследством, то наивно полагал, что будет достаточно писем, фотографий Дракопоулоса, но нотариус сообщил, что необходима ДНК экспертиза. Москвич весьма поиздержался на анализы, на проживание, питание и не смог оплатить услуги адвоката, за него это сделала мадам Зоя. Но насколько большая сумма Иса не уточнял. Так вот коварная вдова убедительно попросила адвоката не лезть в это дело, и не беспокоить больше прах её бедного мужа. Да только успокоить адвоката в его поисках не смогла даже заточка, при помощи которой, то ли вдова, то ли её сообщник пытались угомонить жаждущего правды друга.

– Ты всё время говоришь про сообщника, у тебя есть идеи, кто это мог бы быть?

– Пока нет. Но что он есть это точно, потому что одна она бы не справилась. Допросили обслугу в доме, но они толкуют, что друзей у мадам не имелось, муж не то чтобы не поощрял, а категорически противился присутствию в доме посторонних личностей. Он был простым мизантропом, который просто ненавидел и презирал людей. Так же он относился и к собственной жене. У той не было близкого человека для общения, женщина проводила практически всё время на вилле. Горничная сказала, что у неё даже не имелось денег, чтобы сделать маникюр или наведаться к парикмахеру. Поэтому прислуга невероятно удивилась, когда хозяйка отправила их в отпуск – муж был жадным до безобразия, а жена не имела гроша ломаного. Случалось, что он поколачивал жёнушку. В общем, жила русская в ежовых рукавицах, давал Дракопоулос еду и кров и будь довольна. Не мудрено, что за столько лет совместной жизни она начала его тихо ненавидеть. И если вдруг, муж заикнулся, что лишит наследства, то русская, вероятно, и могла решиться на жестокий шаг. Ведь скончался он как раз за три дня до встречи с нотариусом, с которым и планировал составить завещание. Но пока никаких подозрительных личностей вокруг этой мадам не обнаруживается, даже непонятно, каким образом она могла выйти на Закаридиса.

– Но зачем она поволокла мужа в Турцию?

– Если бы его обнаружили здесь, то быстро выяснили личность, а в Турции тело похоронили, как не опознанное. Важную роль сыграли очки.

Служебный телефон в кабинете затрезвонил долгой, требовательной трелью.

– Слушаю, – шеф махнул рукой, показывая, чтобы Алексис задержался. – Хорошо, всё понял, спасибо.

Он положил трубку и опять обратился к товарищу:

– Доктор Мацехович сверил протокол осмотра тела, который мы получили из Турции с медицинской картой и с уверенностью в сто процентов заявил, что это именно Аргирис Дракопоулос.

Эрен первый раз посещал Кипр, и остров его не особенно воодушевил. Климат, природа и архитектура напоминали Турцию, даже птицы пели те же самые песни. В домах, квартирах, ресторанах, где ему уже удалось побывать, царил всё тот же средиземноморский стиль со своей элегантной простотой и комфортом. Его ощущения от сегодняшнего визита на остров, не шли ни в какое сравнение с посещением России. Прошлой зимой они с Наташей поехали к родителям в Тамбов и как только сошли с трапа самолёта в Москве, то он готов был повернуться на сто восемьдесят градусов и этим же самолётом вернуться в тёплую Турцию. Мало того, что температура стояла минус двадцать пять, ещё и снегопад белой пеленой ложился на землю. Через аквариумные окна аэропорта он видел, как грейдера, выстроившись в хвост друг другу, чистили снег на взлётной полосе. И дело было не в холоде и снеге, это он видел и в Турции. Но если такое происходило в его стране, то это парализовывало всю жизнедеятельность, а здесь люди жили в каком-то энергичном оптимизме. Они много ели, пили, катались на лыжах и коньках, утром бодро шагали на работу, вечерами заворачивали вместе с детьми снежные шары и лепили нелепые фигуры с морковкой вместо носа, вместо того, чтобы затихнуть, затаиться, замереть и оттаять с приходом тепла. Эрин мало путешествовал, как-то не получалось, но с появлением русской жены Наташи, произошли большие перемены, да и отношение к самой жизни расширило диапазон. После сорока он прыгнул с парашютом, научился кататься на лыжах и перестал бояться перечить начальству. Прошло всего немного времени после отъезда на Кипр, но Эрен уже отчаянно скучал по жене. Собственно все дела, которые запланировал, он уже выполнил. Осталось только решить вопрос с телом Дракопоулоса. Да и вопроса собственно никакого на повестке дня не стояло. Какая разница, в какой стране лежит покойник, земля везде одинаковая. Одно важно, чтобы место кто-то прибирал, и табличка стояла не с номером, а с фамилией, датой рождения и смерти. И чтобы эпитафию нацарапали какую-нибудь вроде:

«Кому ты дорог был при жизни, кому дарил свою любовь,

Те, за твоё упокоенье молиться будут вновь и вновь».

Или:

«Чья совесть больше всех за нашу ложь болела».

Только из того, что он узнал о характере и натуре покойного, такие слова ему не напишет ни одна живая душа. Ничего не оставил человек после своей смерти ни тепла, ни любви, а только кучу денег и покалеченную судьбу. Почему-то он заочно жалел женщину, которая совершила такой грех. Хоть она и могла иметь для преступления весомые аргументы, только правосудие слепо, как древнегреческая богиня Фемида.

Итак, он определил для себя: сначала Феррат пришлёт анализы ДНК, потом будет действовать по обстоятельствам – если всё-таки сын окажется настоящим, тогда встретится с ним и решит вопрос с телом. Если он захочет перевезти покойного отца на Кипр на перезахоронение и оплатит все расходы, тогда нет проблем. Если не захочет, то тоже без вопросов, так упокоится прах Дракопоулоса на турецкой земле, потому что налогоплательщики не должны оплачивать цинковый гроб, спецрейс и транспортировку. Преступница известна, труп известен, все граждане другого государства, а он вернётся в свой участок и дело благополучно закроет.

Эрин решил дождаться своего коллегу в кафе напротив полицейского участка, а заодно и перекусить. Находясь здесь, он практически полностью зависел от Алексиса. Тот владел полной информацией. Все разговоры велись на греческом и Алексис просто не успевал переводить новости. И всё-таки из грека получился отличный партнёр. Он выкладывал сведения, как только появлялась возможность. Вот и сейчас Эрин вышел на улицу, урчащий желудок потянул на запахи свежих булочек и кофе. Как только шагнул на крыльцо, его окликнул Алексис.

– Эрен садись в машину, поехали. Через двадцать минут прилетает дочь Докукиса.

– А как мы её узнаем?

– Я плакат написал с фамилией Докукис, надеюсь, она поймёт, что это для неё. Сейчас даме больше сорока, двое взрослых детей и фамилия, конечно, другая.

Они стояли, как два страуса, вытянув шеи, вылупив глаза, и вертели головой во все стороны. Мимо них проходили прибывшие пассажиры, не обращая никакого внимания на плакат с именем Докукис. Наконец подплыла крупная, румяная блондинка.

– Спасибо что встретили. Такой долгий путь, только в воздухе я провела около двадцати часов.

Мужчины представились, раскланялись перед красивой, дородной женщиной, которая выглядела усталой и немного растрёпанной. Полицейские схватили её багаж и направились к автомобилю.

– Что случилось с моим отцом?

– Ваш отец скончался от обширного инфаркта.

– А полиция здесь при чём? Почему не позвонила директор из пансионата?

Женщина вспотела и запыхалась, она обмахивала крупное тело мятым носовым платком, еле поспевая за полицейскими.

– Давайте сделаем так: сначала мы отвезём вас в отель, а потом или будете отдыхать, или мы сможем поговорить.

Алексис не хотел начинать разговор вот так, в машине, но мадам Докукис настроилась решительно, несмотря на усталость.

– Вы не волнуйтесь за меня. Устроюсь в отеле позже, а сейчас я хочу всё знать.

Полицейские пожали плечами, мол, хозяин-барин. Конечно, будет лучше решить этот вопрос как можно скорее. Они подъехали к участку и поднялись в кабинет.

– Дело в том, что ваш отец скончался от обширного инфаркта на скамейке возле морского вокзала. Пока одна женщина вызывала скорую помощь, кто-то обокрал умирающего. И когда приехали врачи, при нём не обнаружилось ни документов, ни денег, вообще ничего. Вот тут произошла страшная, невероятная ошибка – вашего отца похоронили вместо другого человека.

Алексис старался как можно мягче донести информацию. Он не собирался рассказывать всей правды, ни к чему это знание женщине.

– Я ничего не понимаю. Когда всё это произошло? И как это могло случиться?

– Почти три месяца назад.

– И я только сейчас узнаю об этом?

– Ваш отец оставил записку в доме для стариков, что уезжает к вам в Австралию. Оплату за содержание никто не перечислял, и у руководства не имелось повода для волнений. Директор, кстати, очень ответственная женщина, полагала, что он живёт и здравствует в своей семье.

Алексис достал фотографии и показал женщине.

– Это Майкл Докукис, ваш отец?

Женщина долго рассматривала фото, потом горько заплакала. Мужчины сидели тихо, только Эрин налил стакан воды и поставил на стол. Она всхлипывала, вытирала слёзы и рассказывала, как будто сюжет мелодрамы из какого-то кинофильма.

– Всё детство я прожила на Кипре. Мама ушла, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Я считала себя уже взрослой и только сейчас, когда сама мать, понимаю, что это тот возраст, когда родители должны находиться рядом и влиять на бестолковую голову. У папы характер мягко сказать тяжёлый, иногда даже просто несносный. Спасало семью то, что он был капитаном круизного лайнера и подолгу отсутствовал. Так и жили родители – вместе ругались невообразимо, а врозь происходили другие перипетии. В итоге мать, пока отец находился в рейсе, собрала свои вещички и ушла из дома. Больше я её никогда не видела. Так мы остались вдвоём. Когда папа отсутствовал, я чувствовала себя прекрасно, но рамки дозволенного не переходила. Когда он возвращался, то ходила по струнке. Он считал, что строгостью выбьет из меня легкомысленность, которую я могла унаследовать от матери. Так и жили, пока я не встретила будущего мужа. Он австралиец и тогда работал простым матросом на большом сухогрузе. Отец встал в позу. Он был категорически против такого зятя. В конце-концов, сбежала и я.

Женщина с новой силой залилась слезами, но выпив воды, немного успокоилась и продолжила рассказ:

– Через несколько лет мы с мужем приехали к нему. Папа уже находился на пенсии и был очень одинок в пустом доме. Муж долго уговаривали его поехать в Австралию. В Мельбурне у нас к тому времени имелся уже свой дом, и мы ждали первенца. Но скверный характер снова вылез наружу, он наотрез отказался покидать остров. Только в один из вечеров нам пришлось вызвать скорую помощь, потому что прихватило сердце, да так, что его положили в госпиталь на долгое лечение. Он дал разрешение на продажу дома только потому, что был слаб и не смог сопротивляться, – женщина вытерла слёзы и, оправдываясь, продолжила. – Я нашла прекрасный дом для пожилых людей «Райский сад». Договорилась с директором, что она заберёт отца на виллу после лечения в госпитале и окружит его заботой и вниманием. При таком диагнозе, нельзя было оставлять папу без присмотра, а нам настало время возвращаться в Австралию. Я тогда находилась на восьмом месяце беременности. Если бы мы не продали наш дом, отец ни за что не пошёл жить в «Райский сад». А так у него просто не имелось выбора. Да и эти деньги мы тратили на его содержание в пансионате, а пенсию свою папа сохранял.

Женщина тяжело вздохнула и смиренно сложила руки на столе. Алексис старался поддержать её.

– Вы не должны так расстраиваться. Ваш отец был счастлив здесь, завёл друзей, ходил в гости. И он гордился вами, хвалился своими внуками.

– Хвалился, но так и не встретился с ними,– женщина немного помолчала, собираясь с мыслями. – Где-то в июне он позвонил и сообщил, что поедет в путешествие по России, а после приедет к нам навсегда и сказал, что перечислять деньги в «Райский сад» больше не надо. Вот поэтому я и не тревожилась, ждала, что он вот-вот появится на пороге. Звонила ему несколько раз, но телефон не отвечал. А что ожидать? Я думала, что он отправился в Россию, очень хотел увидеть озеро Байкал. Для нас море, бананы, кенгуру с попугаями не экзотика, экзотика снег и холод. Россия страна не развитая, тёмная, с медведями и долгой зимой.

Эрин почему-то разозлился, но ничего не сказал, а лишь подумал:

«Вот тупая баба, сама ты тёмная! Да если бы вас переселить из тёплой Австралии, да в Тамбов, не говоря о Сибири, вы бы сдохли, как тараканы от дуста. Русские в любой точке земного шара выживут со своей силой и выносливостью, а вот вы, воспитанные на сопливых сериалах и привыкшие к теплу, жмётесь к пальмам, как обезьяны».

Турок взял себя в руки и обратился к женщине:

– Вас вызвали для того, чтобы установить личность этого человека, – Эрин показал фотографии с эксгумации. – Вы уверены, что это ваш отец?

– Да, это мой папа, хотя здесь смерть сильно изменила обличье.

– Вопрос вот в чём, – включился Алексис. – Где вы хотите похоронить вашего отца?

– Конечно здесь, на Кипре. Он прожил здесь всю свою жизнь.

– Вам для этого нужны разрешения и документы. Мы всё оформим и поможем. И ещё – завтра прямо с утра приедете вот по этому адресу и получите свидетельство о смерти отца, а потом отправляйтесь в Греческий Национальный банк. Если ваш отец не успел снять со своего счёта все деньги, то после необходимых процедур, вы сможете получить всё, что вам причитается.

– Ну, вот и хорошо, одного покойника пристроили. Теперь со вторым разберёмся и на финишную прямую! Я отправляюсь на пенсию, ты в свою Турцию, преступников по тюрьмам, хороших граждан по домам.

Рассуждал Алексис, крутя баранку. Они опять возвращались домой, когда солнце почти зашло за горизонт. Эрин с тоской подумал, что сильно хочет домой к Наташе, как бы ни было уютно и гостеприимно в доме друга.

Наутро пришло письмо от Феррата. Он прислал результат ДНК теста. Эрин схватил за руку Алексиса, увлекая в лабораторию. И буквально через час, вся компания в прежнем составе собралась в кабинете шефа. Все ждали только судебно-медицинского эксперта. И та не заставила себя долго ждать. Это напоминало какое-то скандальное ток-шоу с разоблачениями. Женщина эксперт не торопясь достала конверт и начала свою речь:

– Я провела сравнительный анализ ДНК Аргириса Дракопоулоса, полученный турецкими коллегами и тест Пушкова Павла, который хранился у нас, и вот, что я имею вам сообщить.

Женщина развернула листок. Все присутствующие замерли, затаив дыхание. А Алексис в нетерпении округлил глаза:

– Ну, давайте без театральных пауз.

– Итак, Аргирис Дракопоулос отец Пушкова Павла на девяносто девять и девять десятых процента.

Глава 14

Москва

Алексей ехал с работы по слякотной Москве, да и не ехал он вовсе, а телепался в пробках, которые просто выводили его из себя. Но он старался сосредоточиться на чём-нибудь другом, как учила его Лида. Он отвлёкся на ремонте, который затеяла в квартире его любимая женщина. Они много спорили, но всегда приходили к общему знаменателю, и ремонт двигался хоть и медленно, но верно. Они мечтали собраться в новой, шикарной квартире на празднование Нового года всей большой семьёй. Алексей мечтал пригласить своих детей, придёт Пашка с Мариной и они с Лидой, откроют шампанское, будут есть салат «Оливье», маринованные грузди, заливную рыбу и курицу гриль. Мужчина сглотнул слюну. Он был голоден, как волк, осталось только завыть от отчаяния, потому что если бы он бросил машину в потоке и отправился пешком, то сейчас уже сидел бы за столом и набивал желудок. Зазвонил телефон. Номер оказался не московский. После нескольких минут разговора, у него вытянулось лицо. Алексей уже забыл, что оплатил заказ адвокату, запамятовал о своей просьбе. И вот сейчас он готов был по настоящему выпрыгнуть из машины и бежать домой, потому что такую новость по телефону рассказывать нельзя! Мужчина кое-как припарковался возле дома и через три ступеньки взлетел к дверям квартиры. И прежде чем войти, отдышался, взял себя в руки и вошёл.

– Ну, наконец-то! – Лида вышла из кухни, вытирая руки о фартук. – Второй раз разогреваю.

– Привет.

Он поцеловал женщину, вымыл руки прямо на кухне и полез в холодильник за бутылкой, сам тем временем усмехнулся про себя:

«Ничего у нас у русских не обходится без бутылки. Мы от стресса не загнёмся, главное вовремя рюмочку внутрь принять».

И вслух спросил:

– А Пашка не приходил сегодня?

– Нет. Я звонила ему после обеда, там всё в порядке. Э, ты, что это задумал?

Лида увидела, как Алексей разливает водку в две рюмки.

– Молчи, женщина. Причина есть и когда узнаешь какая, то просто очумеешь! Прежде звони сыну, он должен находиться здесь максимум через пять минут, пока мы выпиваем вторую рюмку и закусываем.

Женщина пожала плечами и безропотно отправилась в комнату за телефоном. Пашка пришёл буквально через несколько минут и с порога начал сыпать вопросами:

– Что случилось? К чему такая спешка? Вы что тут празднуете? Или горе заливаете?

– Паш, садись, разговор к тебе есть.

Алексей решил быть кратким, потому что его просто распирало.

– Летом ты был на Кипре.

Пашка пожал плечами, а потом кивнул.

– Так вот, после этой истории, я позвонил твоему адвокату и попросил его ещё раз внимательно просмотреть все нюансы. Я перевёл ему небольшую сумму денег за работу и вскоре забыл об этом. Но сегодня он мне позвонил и рассказал интересную историю.

Алексей подошёл к окну и закурил. Пашка с Лидой замерли заинтригованные, но мужчина тянул свою паузу, нагнетая интерес, пока слушатели не зашипели на него от нетерпения и негодования.

– Так вот адвокат провёл своё расследование, даже был тяжело ранен, но выяснил совершенно точно, что ты, Паша и есть самый настоящий сын Аргириса Дракопоулоса, миллионера, владельца газет, пароходов! И твоя мать кристально чистая женщина, никогда не обманывала тебя, меня, да и вообще она врать не умеет! – Алексей хмыкнул пьяно. – Ну, разве что самую малость.

Пашка скептически посмотрел на мужчину.

– Лёша, может ты лишнего на грудь принял? Я однажды уже плюху по затылку получил, чтобы не разевал рот на чужие миллионы, больше разочаровываться не хочу. А почему он тебе позвонил, ведь это меня касается?

– Э, нет, – Алексей помахал перед его носом пальцами с зажатой сигаретой. – Я заказчик, мне и отчёт. Теперь ты единоличный владелец всего состояния. Это жена его грохнула. Отравила.

– Да ладно! – Пашка не хотел верить в такую характеристику этой женщины. – Она не могла.

– Могла, Паша, могла, сейчас где-то скрывается, задержать не удалось. А тебя адвокат ждёт в ближайшее время, чтобы ты вступил в наследство.

– Может, ты расскажешь все подробности? Кто ранил Ису? Почему решили, что убийца Зоя?

– Паша, я смотрю, ты поимённо знаешь всех персонажей этой истории, а мне нечего рассказывать, да я и не знаю ничего. Подробности выяснишь на месте. Всё это я затеял из-за твоей матери. Я люблю Лидию и верю каждому слову, а она страдала от того, что ты поставил под сомнение слова об отце.

Лида села на стул и почему-то заплакала.

Пашка долго не мог уснуть, в его голове никак не укладывалась эта информация. Он просто не знал, как полагается себя вести в подобных ситуациях. Пригласить весь свой автосервис в ресторан и поить на радостях? Задрать нос, и вычеркнуть друзей и недругов из своей жизни и начать с чистого листа? Он понимал, как только эта новость станет общеизвестной, то отношение окружающих к нему изменится. Кто-то будет завидовать, кто-то возненавидит, кто-то начнёт заискивать. Только как же разглядеть и сохранить друзей? В сердцах он даже подумал, что вот это, свалившееся на него богатство, принесёт только головную боль. Шло бы всё тихо, своим чередом, работа, дом, отпуск, праздники. А что произойдёт сейчас? Когда он первый раз отправился на Кипр, не думал ни о чём подобном. Расстроился, конечно, но только о том, зачем он летал на остров, знали только мать и Алексей. Поэтому его переживания прошли незаметно для друзей. Всё быстро устаканилось и вошло в нормальную колею. А теперь ничего не утаить. И страшное, если об этой сенсации узнают газетчики. Вечером он взял клятву с матери и Алексея, что они будут держать язык за зубами, но ему ничего не обещали товарищи с острова Кипр. Он никак не мог поверить, что эта сладкая, манящая женщина могла хладнокровно убить старика-мужа. Хотя, когда он блудил по закоулкам своей памяти, иногда вспоминал холодный взгляд, её рассуждения о том, что всё должно принадлежать ей, только за то, что она жила с этим упырём столько лет.

Утром, натянув капюшон на самые глаза, он незаметно выскочил из подъезда. Но его никто не преследовал, не просил дать интервью и не пытался сделать фотографию. Пашка написал заявление об увольнении по собственному желанию, и без сожаления покинул автосервис. Коллеги за его спиной, пожал плечами в недоумении. Он позвонил Марине, пока она была на работе, предупредил, что уезжает в командировку, он не хотел встречаться с ней и желал избежать долгих, нудных и трудных объяснений. Она понятия не имела о перипетиях судьбы жениха и вот сейчас, когда всё встало на свои места, Пушков решил закончить все формальности и рассказать обо всём сначала до конца. Паша не знал, как она отнесётся к таким переменам, но почему-то был уверен, что ничего не изменится. Ведь она единственная дочь большого московского начальника, с самого начала была прекрасно осведомлена, что он простой парень – работяга из автосервиса с неухоженными руками. Девушка стерпела и не ушла в тот момент, когда он отказался занимать у её отца деньги и делать помпезную свадьбу. Марина сдержала свою гордость и самолюбие, а продолжала с ним встречаться, ходить в кино, иногда в рестораны, хотя за такой красивой девушкой ухлёстывали видные ухажоры из золотой молодёжи. Она хотела быть с ним рядом даже после того, как расстроилась свадебное торжество. В какой-то момент, её захлестнула обида, и Марина уже сняла кольцо, чтобы вернуть несостоявшемуся жениху, но только сильнее зажала его в кулачке, оделась и ушла из дома жениха и свекрови. Долго бродила по городу, горько плакала, потом напилась в каком-то баре. На следующее утро нестерпимо хворала от головной боли и долго не могла понять, что болит больше – душа или голова. Да только Пашка, уже к вечеру скрёбся у порога с большим букетом цветов, просил прощения и клятвенно обещал, что свадьба будет такой, какую захочет невеста – индийская, афганская, зимняя, да хоть марсианская, но с одним условием – за всё будет платить он, жених.

«Всё, как только вернусь, сразу всё расскажу», – размышлял Павел, собирая чемодан. Он не приобрёл обратный билет, потому что даже не предполагал, сколько времени займёт эта поездка.

Глава 15

Кипр

Ну, кто бы сомневался?! Пашка вышел из аэровокзала и сразу увидел адвоката Ису. Они обнялись, как два старинных друга.

– Привет дружище! Вот уж никогда бы не подумал, что опять увижусь с тобой.

Паша искренне радовался новой встрече.

– Я тоже не ожидал. Скажу тебе честно, всё это я предполагал, но пока добрался до правды, то потерял половину здоровья. Думал, что Ларисочка моя жена вдовой останется.

– О, Иса, ты настоящий боец! Так ты расскажи всё до мелочей.

– Расскажу, пойдём такси ждёт, сначала едем на обед к Димитрису – ты помнишь его? Димитрис-фермер. Он встречал тебя в первый твой приезд. У него в доме мы познакомились.

– Да помню, помню, конечно.

– Там и поговорим обо всём. Вся компания уже в сборе.

В доме, как и в прошлый раз, витали ароматы греческой, национальной кухни. Женщины накрывали на стол, мужчины курили и пили вино на веранде. За обедом никто не произнёс и слова о том, что жутко интересовало Павла. Говорили о политике, о мировом экономическом кризисе, о ценах на нефть и на фрукты. И только после сытной и обильной еды, когда женщины не торопясь убрали со стола, мужчины пили кто вино, кто чай, кто кофе, Ерин начал свой рассказ о простом, мёртвом старике в одних плавках и о драгоценных очках которые и сделали этого мертвеца узнаваемым. И если бы на носу висели очки с местного базара, то он бы так и остался лежать в земле только под номером. Все присутствующие теперь рассказывали эту историю для него, для одного и каждый, вставлял свой эпизод в общую грустную и трагическую историю, которая произошла на острове. Для Павла сюжет показался просто невероятным, фантастическим и почти неправдоподобным. У него возникло множество вопросов потому, что некоторые факты Алексис решил не разглашать. Москвич восхищался упорством Исы и мужеством его жены Ларисы, но самое главное, у него не укладывалось в голове, что всё это затеяла и воплотила слабая красивая женщина.

И в заключение ужина решили дружно выпить за благополучное завершение дела, и скорую пенсию Алексиса. Все зашумели, начали поздравлять, но полицейский только отмахнулся.

– Подождите поздравлять. Сначала надо задержать преступницу, выяснит её сообщника, вот тогда я закрою с чистой совестью дверь участка.

– И где же сейчас Зоя? – тихо спросил Павел Ису. – Её что сложно найти?

– В том то всё и дело, что сложно. Документов, касающихся Зои Дракопоулос в доме не обнаружено. Полиция знала, что до брака с Дракопоулосом, она была женой некоего Мануэля Папаниколау из Салоников, торговца меховыми изделиями. Но мужчин с такой фамилией в Салониках много и ни одного подходящего, никто не владеет магазином. Хотя греческие мужчины охотно берут в жёны русских женщин. Проверили Муниципалитет, церковные записи, но ничего не обнаружили. Может они жили в гражданском браке, может не в Салониках, а в одном из близлежащих городов. Если бы нашлись, хоть какие-то записи, можно было бы узнать русскую фамилию женщины, а так мы даже не можем обратиться к русским властям за помощью. Вроде, как она уроженка Сибири, но Сибирь в три раза больше Греции. В общем, пока обнаружить даже след этой женщины не представляется возможным, но мы работаем.

В голове Павла мелькнула какая-то мысль, но Иса спугнул её.

– Завтра мы с тобой идём к нотариусу, необходимо оформить все документы. Банковские счета заблокированы, имущество описано, виллу опечатали, прислугу распустили, потому что они сидели там уже несколько месяцев без зарплаты. Так что после всех формальностей ты решишь, что делать со всем этим богатством. Эксперты сравнили драгоценности по списку от ювелира и пришли к выводу, что практически всё исчезло. Вероятнее всего, Зоя в какой-то момент поняла, что счета заблокируют, её начнут искать и забрала драгоценности с собой. Наверное, на это и живёт сейчас. Да, чуть не забыл, на вилле собака ещё жила – Пигги, так мы с Ларисой её забрали на время, но она твоя.

– Что за собака?

– Шарпей. Собака неземной красоты, умна и сообразительна. Ты не поверишь, она мне тапочки приносит, когда хочет в туалет. Мы её с Ларисой обожаем!

Иса рассказывал про собаку с таким видом, как будто они выиграли в лотерею миллион баксов.

Павел улыбнулся и потрепал адвоката за плечо.

– Ты столько пережил из-за меня. Я могу как-то отблагодарить тебя?

– Вот, вот, ты правильно мыслишь! – Иса с заискивающим видом, заглянул русскому в глаза. – Оставь мне собаку?!

Паша засмеялся.

– Это самое малое, что я могу сделать! Конечно, Пигги ваша. Чтобы вывезти животное за ганицу, надо сделать миллион прививок и документов.

– И последнее, самое важное. Я знаю, что ты без особой любви относился к своему отцу, но от него осталась только память и мёртвое тело, которое покоится на чужой земле, как неопознанное. На могиле только номер, ни фамилии, ни имени, ни даты рождения, только день смерти.

Иса сделал паузу, в надежде, что Павел сам поймёт, к чему это предисловие. Но в последние часы на парня свалилось столько новой информации, что он сразу не сообразил, к чему клонит адвокат.

– Ты о чём это, Иса? Объясни толком.

– Павел, всё достаётся тебе одному и это справедливо – ты сын. Только вот горничная, честнейшая женщина, больше двадцати лет служила в доме Дракопоулоса, столько же и садовник. А проживание с твоим папашей бок о бок, это не мёд. Сейчас ты уже имеешь представление о тяжёлом характере твоего отца. Так может, они могли бы рассчитывать на небольшую пенсию?

– О, да, конечно! Господин адвокат, ты прав, что направляешь меня. Что-то ещё?

– Ещё надо перевезти прах твоего отца из Турции на родину и похоронить на Кипре по православному обычаю. Я не говорю о почестях, оркестре, дорогом надгробии, но он христианин и должен с миром покоиться на родной земле.

– Уважаемый Иса, я стал богатым несколько часов тому назад и поэтому хочу стать твоим клиентом, чтобы ты представлял здесь, на Кипре мои интересы. Я же оплачу все расходы, включая пенсию для прислуги, захоронение Дракопоулоса и твою работу.

Алексис провожал турка на родину. Они пили в буфете горячий шоколад, перебрасываясь ничего не значащими репликами, типа того – приезжайте в гости и будем дружить семьями. Вдруг Ерин спросил:

– А если ты не найдёшь Зою Дракопоулос?

– Не найду, переживать не стану. Выйду на пенсию и буду жить дальше. Моя совесть спокойна. Я сделал всё, что мог. И не буду гоняться за ней по всему свету в поисках, как Шерлок Холмс за профессором Мориарти. Её судьба накажет, я верю во всеобщюю, божественную справедливость.

– Может ты и прав. Сейчас у неё нет средств к существованию, когда-нибудь закончатся деньги от продажи украденных драгоценностей. Будет всю жизнь скрываться и жить, как мышь в страхе от каждого шороха.

– Это так, – Алексис согласился с коллегой. – Её задержание это дело времени. Если она сейчас в Европе и решит вылететь самолётом, уплыть пароходом, отправится поездом или на автомобиле, то её арестуют на первом паспортном контроле. Только эта дамочка очень умная и красивая, может охмурить какого-нибудь доброго доверчивого парня и, выйдя за него замуж, сменить фамилию.

– С этими русскими всегда так. Ты знаешь, моя жена русская. Я никогда не знаю, чего от неё ждать, но я так счаслив! В ней столько жизни, столько силы и энергии. Она, как фонтан, который питает всё, что находится вокруг.

Глава 16

Россия

Павел летел из Владивостока в Москву. Его деятельность простиралась по всей стране. Почти все друзья посчитали его странным бизнесменом, потому что многие вывозили капиталы из страны в офшорные зоны, барствовали на Бермудах или на Багамах, спускали миллионы на любовниц в Австрийских Альпах или в Парижах. А он из офшорной зоны острова Кипр перевёл все средства в Россию и вложил в автомобильное производство. Сейчас он летал только бизнес-классом, не потому что куражился, а потому, что старался использовать многочасовые перелёты, чтобы выспаться. А в тесноте эконом класса, при его высоком росте, он не мог вытянуть ноги – колени всё время упирались в предыдущее сидение. В салоне же бизнес класса, Павел располагался комфортно, снимал обувь, затыкал уши специальными тампонами, одевал на глаза очки из мягкой ткани, чтобы не мешал свет. В таких долгих перелётах просил стюардессу, чтобы та не беспокоила его, предлагая напитки и обед, максимально опускал спинку сиденья и быстро засыпал. Ему часто снилось тёплое, лазурное море, пальмы. Элегантные яхты, распустив белые паруса, легко скользили по волнам, и он такой красивый в белоснежных шортах, с загорелым бронзовым мускулистым телом, ловко крутит никелированный штурвал судна. Ему снились все признаки богатой, богемной жизни. А когда просыпался, то если находил время, размышлял над тем, зачем загнал себя в суровые будни бизнеса. Мог бы просто беспечно наслаждаться жизнью где-нибудь в тёплой стране, где нужны только шорты и две рубашки, на ужин кусок отбивного, жаренного на гриле мяса, два банана, бокал вина и горячая, страстная мулатка. Почему-то в его мечтах рисовалась обязательно мулатка, которая была бы не обременена образованием, говорила только на своём тарабарском языке, не требовала драгоценностей и шиншилловых манто, а довольствовалась бусиками с местного рукодельного базара и чётко знала, как доставить мужчине наслаждение. Самое странное заключалось в том, что когда он вкалывал в автомастерской, то мечтал жениться, купить дачу и матери норковую шубу. Вот только когда появились деньги и не деньги, а капиталы его мечты изменились. Дача превратилась в виллу на побережье тёплого моря. Женитьба в примитивное сожительствование с тупой и необразованной островитянкой, а в шубах и вообще нужда отпала. Но самое печальное состояло в том, что и прошлые и настоящие его желания остались только в мечтах. Он так и не женился на красавице умнице Марине, наверное, просто из-за вредности и по той же причине не купил дачу. С Мариной они не сошлись во взглядах на проведение свадебного торжества. Она хотела пышность, богатство, помпезность, даже если для этого нужно было продать последние трусы, а он хотел компанию из шести человек-родители, они – жених с невестой и уютный ресторан. Их нежелание понять друг друга и пойти на уступки, было столь непреодолимо, что свадьбу решили оставить до лучших времён. Такая же история произошла и с покупкой дачи. Тот банк, где Павел хотел взять деньги, в кредите ему отказал по причине того, что сумму он просил большую, которая не соответствовала зарплате автомеханика. Но предложили взять сумму меньше, чем ту, которую он запрашивал. И опять проявился упёртый характер. Он не желал меньше, потому что дачу, которую выбрал, стоила именно столько, сколько он просил. И поэтому Павел бросил всё это дело. Если не получил на добротный дом, то на барахло брать не стоит. С появлением капиалов, появилась большая занятость, и он почти перестал принадлежать себе, а что уже говорить про мать и Марину. Лидия углубилась в семейную жизнью, а вот Марина переживала, потому что видела парня только ночью и то не всегда. Но он не собирался превращаться в раба, решил, как только наладит бизнес, то освободит время для личной жизни, купит всё-таки дачу, а может дом на Рублёвке, и ещё он очень хотел стать отцом. Паша был уверен, что никогда не станет таким отцом, как Дракопоулос

Сквозь мечтательную, сладкую дремоту он услышал голос пилота по громкой связи. Тот принёс свои извинения за предоставленные неудобства и сообщил, что в связи с плохими погодными условиями, они вынуждены совершить посадку в городе Новокузнецке. Павел посмотрел в иллюминатор и восхитился умению пилотов ориентироваться в почти нулевой видимости. Стоял поздний вечер. За бортом кружила плотная, снежная буря. Стюардесса попросила всех покинуть салон самолёта после полной остановки и пройти в здание аэровокзала. Павла раздосадовала вынужденная остановка, его ежедневник был расписан по минутам. Но ничего не поделаешь, против погоды не попрёшь. Он взял свой портфель, одежду и в общем потоке двинулся к трапу, возле которого уже стоял автобус. Небольшой аэропорт оказался чистым и уютным. Календарь показывал начало марта, а в залах ещё сохранилась новогодняя отрибутика – на окнах сверкали гирлянды, и пальма в деревянной кадушке переливалась ёлочными игрушками. Залы ожидания кишели людьми, рейсы задерживались из-за нелётной погоды. Павел поднялся на второй этаж в ресторан, чтобы как-то скоротать время, но табличка на дверях гласила, что заведение закрыто на спецобслуживание. Слышались крики «Горько!», пьяный галдёж и шум разгулявшейся толпы. Он разочарованно поплёлся к выходу, чтобы выкурить сигарету. Снаружи ветер мёл позймкой. Снег кружился хлопьями, и становилось понятно, что снежная круговерть не закончится так быстро, как хотелось бы. Возле дверей толкались таксисты, предлагая уехать куда угодно и почти задаром. Павел краем уха слушал их разговоры, смех и анекдоты.

– «Увезу в город, по цене маршрутного такси…»

– «Поедем в Мыски, Междуреченск…»

– «Белово, Компотовск…»

Павел потёр лоб. Что-то знакомое мелькнуло, неожиданно вспомнился разговор, который произошёл в номере московской гостиницы. Казалось, это произошло так давно, в той, другой жизни, он передёрнул плечами, как от озноба, вспомнив болезненную любовь к молодой жене покойного отца. В этой любви было что-то порочное и неправильное. Чтобы не терзать себя муками совести, Паша предпочитал думать об этой женщине, не как о мадам Дракопоулос, а как о Зое Бирюковой из небольшого сибирского города Компотовск. Он вспомнил, как Зоя сказала, что не продала квартиру покойных родителей, оставила из сентиментальных соображений. И сейчас, когда её хотела найти греческая полиция, безопаснее всего находиться здесь, в сибирской глубинке, где её никто не знает, как бывшую миллионершу, мадам Дракопоулос. Павел принял решение быстро. Весь багаж он держал в руках, паспорт в кармане. Мужчина подошёл к бомбиле и махнул рукой.

– В Компотовск поехали.

Мужик обрадовался, подцепил нового пассажира под руку и поволок на стоянку, к старенькой иномарке, густо запорошенной снегом. Пискнул ключом сигнализации, тут же повернулся назад к зданию аэропорта со словами:

– Ты садись, а я ещё пассажиров покличу, может ещё, кто в попутчики найдётся.

– Стой! Я оплачу, сколько скажешь, поехали. Пока я не передумал.

– Хозяин- барин. Поехали.

Дорога заняла минут сорок, и всё это время водитель не закрывал рот. Травил какие-то шофёрские байки, сетовал на цены, ругал правительство, а конкретно мэра, который, по его мнению, продал город армянской диаспоре. Павел слушал в полуха и только попросил отвезти его в местную гостиницу, выразив надежду, что там найдётся номер для него.

– Не вопрос, – успокоил его таксист. – Если места не найдётся, отвезу тебя на частную квартиру. Ты надолго к нам?

– Почему вы думаете, что я не житель этого города?

– Был бы жителем, знал бы город и в гостиницу не совался.

– Да, вы правы.

Павел усмехнулся. Столичные таксисты вели себя с клиентом более уважительно, и не позволяли тыкать незнакомому человеку. А в глубинке подобострастие ни к чему – все парни и девчата, бабы и мужики. Внешне здание выглядело весьма презентабельно. К счастью, номер в небольшой гостинице для него нашёлся, а из дверей ресторана тянуло ароматом жаркого. Он отдал паспорт для заполнения карточки администратору, а сам отправился прямиком на запахи жареного мяса, молодых огурцов и свежесваренного кофе. Мужчина решил вкусно поесть, выпить немного коньяку и хорошо выспаться. Пожилая женщина администратор окликнула его:

– Господин Пушков, сколько дней вы намерены провести в нашем отеле?

Он вернулся к стойке и задумался на секунду:

– Думаю, двух дней мне хватит.

Он заплатил за двое суток проживания, получил назад паспорт и ключ от номера. Отель был небольшой, два этажа, построенный, вероятно, лет пятьдесят назад, но со свежим ремонтом и достаточно уютный.

«Ну и цены в глубинке, – он выложил деньги на стойку без слов. – Столько стоит ночь в московском отеле пять звёзд. Оно и понятно, выбора для гостей города нет. Или кровать в избе у какой-нибудь бабки или небольшая комната с умывальником и один туалет с душем на весь этаж».

Пушков оставил одежду в гардеробе и устроился за дальним столиком ресторана. В эту минуту он сам не был уверен в правильности своих действий, ещё толком не знал, чего хочет и на какой шаг решиться в следующую минуту. В один момент он понял про себя, что столько чувств доселе не вызывала ни одна женщина. Павел любил и ненавидел её, хотел унизить и возвеличить, сделать больно и доставить наслаждение. Он гнал мысли о Зое, пытался забыть. Однако звук брякающей посуды вернули в реальность – он уже здесь, в небольшом перефирийном городке, затеряном в Сибири.

Ужин в ресторане понравился. Запечённое в глиняном горшочке мясо, свежая зелень, коньяк весьма приличного качества. Приглушённый свет, негромкая музыка. Зал оказался почти полным и даже, какая-то местная разведёнка, пыталась флиртовать и оказывать знаки внимания. Паша сделал вид, что не заметил её потуг, рассчитался, оставив хорошие чаевые, и поднялся к себе в номер. Утром, проснувшись, он сел на кровати, в первую минуту не соображая, где находится, потом подумал:

«Что я делаю? Что хочу найти? Что я увижу за дверью, в которую постучу? Откроются ли для меня эти двери? Да и почему я решил, что она здесь? – он протёр глаза, и сам себе ответил. – Зоя здесь, ей некуда больше идти».

Потом сбросил с себя неуверенность, сходил в душ, одел запасную, свежую рубашку, брызнул мужской парфюм «Армани» за тысячу баксов. В зеркале увидел уверенного, элегантного, в дорогом кашемировом пальто мужчину. Одно царапнуло неряшливостью, он был не брит. Но это только добавило мужественности в образ. Внизу попросил администратора вызвать такси, пока ждал, смотрел в большое окно и пил кофе. Природа буйствовала снегом, на деревья, крыши домов, шапки и плечи прохожих ложились сугробы. Дворники широкими лопатами безуспешно боролись со стихией. Павел подумал про самолёт, который он покинул.

«Интересно, улетел ли он или пассажиры до сих пор спят на скамейках зала ожидания»? Он вспомнил про мать и Марину. Они, вероятно, волнуются. Павел набрал мать, он сам не знал, почему не хочет говорить с Мариной и сам в глубине души понял, что струсил и пока не готов к разговору с ней. Диалог получился коротким.

– Мам. Привет. Мне нужно задержаться ещё на какое-то время. Не волнуйтесь за меня.

– Паша здравствуй. Но Марина поехала встречать тебя в аэропорт. Она звонила, сказала, что рейс задерживается из-за погодных условий.

– Зачем встречать? Она никогда этого не делала.

– Сказала, что хочет поговорить с тобой о чём-то важном.

– О, мама, прекратите эти важные разговоры… – Павел еле сдержал слова, о которых мог потом пожалеть. Решил, что лучше поговорить об этом при встрече. – И не надо меня встречать. Всё пока.

Мать ещё продолжала что-то говорить, но он уже отключился. В окно было видно, как подъехало жёлтое такси. Павел оставил на столе смятую купюру за кофе и окунулся в снегопад улицы. Вчера, когда поздно вечером он попал в этот город, толком ничего не рассмотрел, зато при свете дня посетили сомнения – а на Земле ли он или Луна опустилась и покрыла своим ландшафтом эту часть России. Город произвёл на Павла удручающее впечатление. Снег на дороге превращался в чёрную кашу, и вообще чёрный цвет поглощал всё – белые сугробы, жёлтые дома, пёструю одежду людей и даже голубое небо.

«Кто-то сомневался в существовании чёрных дыр, теперь я знаю, что они есть!»

Подумал Павел и спросил водителя, что здесь происходит. Таксист матюгался через каждые три слова, но пассажир всё же понял суть. Город насчитывал семидесятилетнюю историю. Раньше здесь стояли шахты, цвела сирень и черёмуха, поднимались многоэтажки, добывали высококачественный уголь, но время шло, производства необходимо было модернизировать и для этого вкладывать деньги. Да только пришло новое поколение владельцев, которых не интересовали лишние затраты, экология, заботы о здоровье человека и сам человек был для них раб, а таких рабов целый город. Вот и стали эти хозяева рыть уголь без заморочек, прямо в центре города, открытым способом и чихать они хотели, что люди начали болеть раком и астмой, так же часто, как ангиной или гриппом. Потом окружили разрезами весь город, накинув чёрную, угольную удавку. А деньги текли и текут в Москву и за рубеж, потому что хозяева знают, что дышать и жить в этой угольной взвеси погибель. Горожане писали губернатору, президенту, да только до Бога высоко, а до царя далеко. Кто смог уехать, тот уехал, а кто остался, тот молился ночами, чтобы не лишиться работы, ведь детей надо кормить, за квартиру платить, а по праздникам и беленькую не плохо бы на стол поставить.

Адрес он получил без лишних вопросов и дотошных выяснений. Просто сунулся в первое свободное окно паспортного стола, сказал, что разыскивает родственницу, написал на листке всё, что знал и сзади приложил две тысячи рублей. Молодая женщина невозмутимо приняла все бумаги, пощёлкала по клавиатуре компьютера и через минуту протянула листок с адресом. Он поблагодарил нелюбопытную сотрудницу, вышел на улицу и сел в то же такси. Пушков показал водителю адрес, попросил ждать, хотя сам не знал, как долго и через тридцать минут стоял возле дверей квартиры на втором этаже в полутёмном подъезде. Только сейчас он сообразил, что идёт к женщине с пустыми руками, ни шампанского, ни цветов, хотел было повернуть обратно, но рука поднялась к звонку. Сердце гулко бухало, пытаясь прорваться наружу сквозь рёбра, по щеке заскользила капля, то ли пот, то ли растаяла снежинка. Текли секунды, и он лихорадочно думал, какие слова скажет… Дверь распахнулась, неожиданно обдав ярким светом. Они стояли без слов, без движений, просто смотрели друг на друга. Она подумала, как он изменился, стал жёстким, с каким-то мужским, животным обаянием. Он увидел морщинки и усталость в глазах. Лёгкий ситцевый халатик с глубоким вырезом, волосы забраны в лохматый хвост и на висках блестели седые корни.

– Я могу войти? Извини, что без предупреждения. Пытался звонить много раз, но твой телефон молчит.

– Заходи, – Зоя посторонилась и закрыла за ним дверь. – Я выбросила телефон, меня могли бы обнаружить по номеру. А вот ты нашёл, только не пойму, зачем? Хочешь вернуть всё?

Он еле сдерживался, чтобы не наброситься на неё. Паша хотел впиться в губы, уткнуться в мягкую грудь, он жаждал дышать её ароматом, мять тело, но только спросил:

– Мы так и будем стоять возле порога?

Зоя пожала плечами. Она до сих пор не могла поверить, что хоть какая-то нить свяжет её с прошлой жизнью.

– Раздевайся, проходи на кухню. Я поставлю чайник. Ботинки не забудь снять.

Квартира сияла чистотой, пахло какими-то лекарствами. Было видно, что хозяева знали хорошие времена. Стояла хоть и не модная, но дорогая мебель, большой телевизор, на полу лежал светлый персидский ковёр. Посреди кухни располагался круглый стол, покрытый вышитой скатертью, куда хозяйка поставила чашки, розетки с вареньем и кексы. Они сели напротив друг друга как старинные друзья. Зоя немного смутилась от внимательного взгляда.

– Что сильно изменилась? Или отсутствие денег сказывается на внешности?

– Нет не сказывается,ты очень красивая.

– Как ты меня нашёл?

– Ты сама рассказывала, что не стала продавать родительскую квартиру. Помнишь, тогда в московском отеле?

– Да я совсем забыла про этот разговор, – она помолчала. – Позовёшь полицию?

В голосе Зои звучало какое-то смирение. Она ничем не выдала своего волнения, взгляд был спокоен и только пальчики без намёка на маникюр, теребили бумажную салфетку.

– Ты что с ума сошла! Я хочу помочь тебе. Только скажи, зачем ты это сделала?

– Ты хочешь узнать, почему я отравила твоего отца и своего мужа?

Зоя включила вытяжку над плитой и закурила.

– Хочешь, чтобы я душу перед тобой наизнанку вывернула? – Зоя нервно затянулась. – Только учти, если побежишь в полицию, то я откажусь от своих слов. И уж коли ты проделал такой долгий путь, слушай. Всё равно нет сил, в себе носить. Твой отец был редкостной скотиной. Он женился на мне, потому что хотел ребёнка, а этого не случилось. Он разрешил похозяйничать в доме только первую неделю, но постепенно превратил мою жизнь в ад. Частенько поднимал на меня руку. Нет, это было не больно, но очень унизительно, я для него была человеком второго сорта. Хотя для него все люди были второго, третьего и четвёртого сорта. Он презирал всех и не считался ни с чьим мнением. Он не позволял никого приводить в дом, запретил приезжать моим родителям из России. Не разрешал работать, потому что это могло повлиять на его репутацию, он, видите ли, был человеком богатым и негоже его жене работать, да только денег он мне не давал ни цента. О Боже, как же я его ненавижу, даже сейчас!

Зоя открыла холодильник и достала бутылку вина и разлила по бокалам. Они выпили, не чокаясь, и Зоя продолжила:

– Думаешь я не знала о твоём существовании? Знала, ещё как знала, с самого начала. Когда мы ссорились или он гневался, то всегда пугал тем, что всё состояние оставит тебе. Я подозревала, что он когда-нибудь так и сделает. Не потому, что из благих побуждений хотел помочь или загладить свою вину перед тобой. Ему было наплевать на тебя, на меня, на всех. Он хотел показать, что он хозяин! Он ненавидел людей и наслаждался этим чувством. Вскоре я завела дружбу с ассистентом патологоанатома Закаридисом. Это произошло легко, я узнала, что он родом из Салоников и у нас оказалось много общих знакомых. Я незаметно уносила из дома драгоценности и сдавала в ломбард. Вырученные деньги приносила Закаридису, чтобы тот предупредил меня, когда появится бесхозный труп мужского рода. Отдала ему обручальное кольцо с гравировкой и дорогие часы. Исчезновение обручального золотого кольца муж даже не заметил – это являлось безделицей для него, а вот пропажа часов могла вскрыться в любую момент. Ты только не думай, я не спала с ним – я ему платила… Хотя какая разница, что ты можешь подумать.

– Как ты объяснила этому парню, зачем тебе нужен труп?

– Да он особенно и не интересовался, даже наоборот, сказал, чтобы я не грузила его ненужными подробностями. У него руки тряслись, когда он пачку денег пересчитывал. Я специально принесла банкноты по двадцать евро, чтобы пачка большой казалась.

– А что денег было не достаточно? Зачем кольцо, часы?

– Как ты не понимаешь? Когда бы появился труп, то ассистент должен одеть незаметно на него кольцо и часы, тогда доподлинно стало бы понятно, что это Дракопоулос. Он же в морге работает не один! Закаридис производит опись всех вещей, которые находятся при покойнике, а уже по ним выходит на меня. А вскрытие делает доктор-патологоанатом, и находит причину смерти естественной. Так собственно и произошло! – Зоя выпила из бокала. – И вот однажды, когда мы очень сильно поссорились, Аргирис сообщил, чтобы я даже ни на что не надеялась, все деньги, дома, яхты оставит тебе, при мне позвонил натариусу и назначил встречу. Ты думаешь, я могла позволить это сделать, после того, что пришлось вытерпеть от него? Вот тогда он подписал себе приговор. В этот же день, я выкрала из сейфа мои же драгоценности, сдала в ломбард, потом на эти деньги отправила садовника и горничную в отпуск. Мне не нужны были свидетели. Звёзды складывались в мою пользу: позвонил Закаридис и сказал, что привезли неопознанный труп, то есть не совсем бесхозный, но при дополнительной сумме он сделает так, как мы договорились прежде.

Павел понял, что обиженная женщина долго вынашивала планы избавления, продумывала каждую мелочь. Как потом оказалось, что предусмотреть всё невозможно. Зоя смотрела на круговерть снежинок за окном, вспоминая то, что так хотела забыть.

– У меня были только сутки, и я уговорила мужа отправиться в море. Он знал, что мне нравится управлять моторной яхтой, мы часто ходили к берегам Турции. К вечеру мы подошли к курортному городу и встали в небольшой бухте за скалами, недалеко от пляжа. До этого я выкинула всю питьевую воду за борт и только в моей сумке хранилась бутылка лимонада с цианидом. Стояла жара, как всегда, в начале июня и пить хотелось невероятно. Мы сели на надувную лодку с мотором и незаметно подошли к пляжу со стороны скал. Туристов было полно, кричали дети, кто-то играл в волейбол на площадке и на нас никто не обратил внимания. Я усадила его на лежак под шезлонг и сказала, что пойду купить несколько бутылок воды. Сама сходила в туалет и вернулась через несколько минут. И вот тут началось для меня страшное. Как бы я ненавидела его, но в ту минуту прекрасно осознала, что намеревалась сделать. А он смотрел на меня сквозь очки и всё больше и больше раздражался. Он не кричал, а шипел, потому, что вокруг сновали люди:

«Ты что, совсем идиотка? Дура недоделанная, ты принесла пить?»

Муж так дорожил своим реноме, он же для всех чемпион мира, суперстар. И в своём снобизме до него не доходило, что вокруг турки, и они не понимают его греческую брань, никто не помнит в этом старике чемпиона! Окружающим абсолютно наплевать, что он миллионер, ведь на его лбу не написано, что он Аргирис Дракопоулос. Он даже вензель придумал из первых букв имени и фамилии. Из гипса заказал и установил на фронтоне виллы, везде его пихал. Печати ставил, где не попадя, на каждой бумажке, на каждом письме, вообразил себя властелином мира.

Зоя протянула руку, взяла с подоконника пачку и закурила сигарету.

– До меня в самый последний момент дошло, что я забыла снять запоминающееся кольцо. Тогда не думала, что оставляю отпечатки пальцев на стакане и на бутылке. Но не могла же я одеть перчатки при свидетелях и в такую жуткую жару. Вот так стояла и смотрела, с каким удовольствием он пьёт зелье, потом, не дожидаясь кончины, скрылась за скалами. Тем же путём вернулась назад на Кипр.

– Но зачем было тащить его в Турцию? Зачем столько мороки?

– Надо было грохнуть его на вилле и зарыть в саду? Моя любопытная собака Пигги, быстро бы разрыла и кости разнесла по всему дому. Только я до сих пор не пойму, как полиция Турции узнала, что это Дракопоулос? Я ведь всё продумала! Моих отпечатков у них нет и не с чем сравнивать, а труп так бы и остался безымянным.

– Ты совершила ошибку, потому что не интересовалась его драгоценностями.

– В каком смысле?

– У нашего с тобой родственника были очень дорогие очки и таких очков всего десять в мире. Когда турецкая полиция начала пробивать владельцев, то мёртвым оказался только Дракопоулос. И эти очки были на нём, когда обнаружили труп.

– Вот тупица самонадеянная! Знала же, что этот козёл бижутерию не оденет. А я думала, что это дешёвка, купленная в какой-нибудь лавке за двадцать евро. Уж слишком они блестели и переливались, больше смахивали на женские.

Женщина взяла со спинки стула серую, пушистую шаль и накинула на плечи. Она как-то сжалась, стала ниже ростом. Они уже изрядно накурили на маленькой кухне, Зоя приоткрыла форточку, так и осталась стоять грустным силуэтом на фоне окна:

– А на следующий день я опознала в чужом мужчине своего мужа. Похоронила, не открывая гроб, на то и впрямь имелась воля покойного, об этом знали все друзья, и никто не удивился. Потом, когда журналисты хотели узнать подробности, я сказала, что он иногда терял память и у него доктора диагностировали болезнь Альцгеймера это не первый случай, когда он забывал, что с ним и где находится.

Зоя стояла, повернувшись к окну, обняв себя за плечи. Павел вдруг пожалел эту женщину, которая запуталась, испугалась и сидит сейчас в угольном городе, в маленькой квартире, без денег и надежды. Он встал и попытался обнять женщину, спрятать и защитить.

– Зоя поехали со мной. Тебе надо спрятаться. Если я тебя нашёл, то и полиция может обнаружить! Я сделаю тебе новый паспорт, если захочешь мы поженимся! Мне никто не нужен, только ты! Я сделаю тебя счастливой!

Так они стояли несколько секунд, плечи женщины вздрагивали, потом она повернула заплаканное лицо, взяла его за руку и повела в другую комнату. Павел опешил.

– Кто это?

В инвалидном кресле, повернувшись к окну, сидел светловолосый мужчина с голубыми бездонными глазами. Пахло лекарствами и чистотой. Павел невпопад подумал, что в этой квартире окно вместо телевизора и самый интересный снежный фильм происходит за стеклом. Он вспомнил, где видел этого мужчину, это был водитель Зои.

– Это мой первый муж Мануэль Папаниколау. Только его я всегда любила, ушла от него, но не переставала любить. Его сексуальность невозможно было удовлетворить, и эта болезнь гнала его на поиски новых ощущений, разных женщин, и всё более извращённые формы имели такие связи. Но любил он только меня, я это знала всегда. Да только вернулся он ко мне, когда уже не было ни мехового магазина, продан семейный дом, и вдобавок ко всему он приобрёл себе страшную болезнь – СПИД. Ты сам понимаешь, что сексуальных отношений мы позволить себе не могли. Только это не имело никакого значения и не имеет сейчас. Я его жалею, и буду заботиться до самого конца. Он никому не нужен кроме меня и когда случилась такая беда, он пришёл ко мне. Ни к дочери, ни к сестре, ни к племянникам, а ко мне! – женщина замолчала ненадолго опустив руки вдоль тела. – Когда он снова появился в моей жизни, я сделала вид, что это чужой человек, кое-как уговорила Дракопоулоса взять его на работу шофёром. Вот так мы и жили, пока у этого старого идиота, не всплыли отцовские чувства, и он не вспомнил про тебя. А точнее сказать, никаких чувств ни к кому он не испытывал, всё делал назло, чтобы заставить за чашку чая с молоком, руки ему целовать. Болезнь Маноса прогрессировала и необходимы были деньги на лекарства. В наше время есть все медикаменты, только стоят они больших денег. Вот тогда я решила избавиться от Дракопоулоса. Я была уверена, что ты появишься, но совсем не волновалась, ведь похоронен другой человек и у тебя не получится забрать ни цента. Потом ты уехал ни с чем, я отправилась в Европу, увезла туда Маноса. Но оказалось, что всё только начинается. И вот однажды позвонил Закаридис. В этой суете я совсем забыла про часы, которые отдала этому идиоту. Он надел на покойника обручальное кольцо, но не одел часы. Тогда я должна была войти в роль безутешной вдовы, – усмехнулась женщина,– и не заметила их отсутствия, когда приехала в морг на опознание. Жалкий докторишка начал шантажировать меня, требовал всё больше и больше. Стало понятно, что он никогда не отстанет. Я не могла рисковать. В Париже активно участвовала в фотосессиях для глянцевых журналов, старалась всячески находиться на виду. Теперь всё остальное делал он.

Зоя погладила мужчину по гладко выбритой щеке, потом наклонилась и поцеловала в лоб. Манос взял руки женщины в свои ладони и прижался губами. Он слышал, как пришёл Павел, их разговор и плач Зои, он не понимал ни слова, но догадывался, о чём они говорят. Он сидел в инвалидном кресле, тупо уставившись в окно, за которым беспрерывно падал и кружился снег. Он – грек, никогда не видел столько белого, холодного пуха. Его душа разваливалась на куски, как он мог объяснить, что только она сделала жизнь счастливой, и что без неё он умрёт, хотя и так знал, что его дни сочтены. Манос понимал, что не имеет права держать эту женщину и наоборот, он должен сказать, чтобы она уходила, жила той жизнью, о которой всегда мечтала. Но он только молчал, и из его голубых глаз текли слёзы. Теперь они навечно связаны друг с другом.

Павел видел их безысходность, ему стало душно от запаха лекарств, захотелось выбежать на улицу, глотнуть свежего, морозного воздуха, но он сдержал себя и подумал:

«Самое удивительное, что среди этой грязи, которую они сами и создали вокруг, им удалось сохранить любовь. Какое-то светлое чувство, в котором они так нуждаются особенно сейчас», – а вслух спросил:

– Но зачем он хотел убить адвоката? Потом прорывался в дом, где была его жена?

– Он никого не хотел убивать, только напугать, – Зоя устала от всех откровений и хотела как можно скорее закончить тяжёлый разговор. – Я же попросила еврея не трогать это дело, не лезть, не копаться, заплатила хорошие деньги. А когда Манос пришёл к его жене на виллу, то хотел только забрать фотографии того мужчины, которого похоронили вместо мужа. Мануэль следил за ними и знал каждый шаг. Он защищал меня.

– Но как он приехал в Россию?

– На тот момент у него имелась Российская туристическая виза, а в Москве на площади трёх вокзалов я купила паспорт. Поездом мы приехали сюда. Из купе он не выходил, чтобы не возникли ненужные вопросы, по-русски он не понимает. А у меня сохранился российский паспорт, после развода с Маносом, когда была в России, на основании свидетельства о разводе, вернула себе девичью фамилию Бирюкова. То, что у меня был второй брак с Дракопоулосом, я нигде не показала. В Россию приезжала по российскому паспорту, а в Грецию по греческому.

– Зоя на что вы живёте? Я знаю, что ты вывезла все драгоценности, но этого не хватит надолго. Банковские карты и счета на твоё имя заблокировнны.

– А тебе-то что за дело? Денег хочешь дать?

– Хочу. Когда-то ты мне давала, платила адвокату, покупала билеты. Я хочу вернуть долг.

Павел достал из бумажника банковскую карточку.

– Вот здесь три тысячи долларов, можешь покупать лекарства и всё необходимое. Каждый месяц я буду пополнять счёт до тех пор, пока ты будешь тратить.

Зоя долго молчала и только плакала, никак не решаясь протянуть руку и взять карточку. Манос так же молчал и смотрел прямо перед собой. Павел понял, о чём она думает.

– Зоя мне не надо целовать руки, как хотел мой отец. Это и твои деньги тоже. Возьми, прошу тебя.

– Спасибо.

Напоследок от только спросил:

– Ты о чём-нибудь жалеешь?

– Нет, – ответила женщина без раздумий. – Если бы пришлось снова, то я бы пошла тем же путём. Жалко только мою любимую собаку Пигги. Что с ней теперь? Ты не выбросил её на улицу? Она пропадёт без человека.

– Пигги прекрасно себя чувствует. Живёт у адвоката Исы. Они с женой её обожают.

«Вот тебе и Шерочка с Машерочкой, Бони и Клайд! Что теперь с ними будет? – подумал Павел, спускаясь по лестнице гулкого, тёмного подъезда. – А ведь им никто не нужен, только они есть друг у друга и в этом их сила».

Павел выскочил на улицу, вздохнул несколько раз полной грудью. Он не желал больше находиться в этом городе, ему было страшно представить, что он вернётся в эту советскую, переделанную в буржуйскую гостиницу, опять ресторан и одинокая ночь. Он сел в такси, с облегчением от того, что таксист дождался и только сказал:

– Мне надо срочно улететь в Москву.

– Базара нет. Увезу тебя в Новосибирск, там самолёты один за другим.

– Сколько до Новосибирска?

– За пять часов тебя довезу. Есть чем платить?

– Есть. Поехали.

Но как бы шофёр не гнал по переметённым дорогам, в аэропорт они приехали только глубокой ночью. Шофёр радовался хорошему заработку, а Павел тому, что вырвался из мрачного города, в котором снег бывает белым, только находясь в полёте, а лёжа на земле, превращался в чёрную массу. Первый самолёт вылетал в шесть утра, и ждать оставалось всего четыре часа. Но в огромном, элегантном аэропорту, это ожидание оказалось не тягостным. Он пил ароматный кофе, читал газету и смотрел, как прилетают самолёты.

Павел не желал больше думать о мрачном городе, в котором в воздухе висела угольная пыль, не осталось надежды на свет и где остались два несчастных человека. Несчастных от того, что они никому на свете не нужны, но счастливых, потому что они нужны только друг другу.

Когда он оказался на земле, напрямую отправился на стоянку такси. Время не поменялось – он вылетел из Новосибирска в шесть утра и прилетел вслед за солнцем в Москву в шесть утра. Павел приехал к дому Марины растрёпанный, небритый, в грязных ботинках и несвежей рубашке. Он надеялся, что она ещё не ушла из дома на работу. Дверь открыла заспанная девушка. Для неё оказалось полной неожиданностью в такую рань увидеть любимого, да ещё и в доме родителей. Она вышла со спутанными волосами, в смешной мягкой пижаме, разрисованной забавными мордами котов. Он схватил её тёплую в охапку и неистово целуя, сказал просто:

– Я хочу, чтобы ты родила нам ребёнка.

Марина почему-то сделалась такой счастливой, как будто только сегодня встретила такого прекрасного мужчину для своей жизни.

– Уже, – сказала она.

– Что уже?

Павел заглядывал в её глаза, пытаясь определить, что же она хочет ему сказать.

– У нас будет ребёнок. Я хотела встретить тебя два дня назад в аэропорту, чтобы сказать тебе об этом.

Каждый месяц, когда проводил банковские операции для своего бизнеса, он проверял карту, которой пользовались в Сибири и пополнял счёт, как и обещал. Прошло почти два года. Когда в один из дней Павел инспектировал свои счета, то заметил, что в этом месяце деньги остались нетронутыми. Он подождал ещё пару месяцев, потом перевёл всю сумму на свои реквизиты и попросил банковского служащего анулировать счёт в связи с утерей карты.

Оглавление

Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14 Глава 15 Глава 16