Потерянная страна Лагом (fb2)

- Потерянная страна Лагом 1156K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Нильсен

Татьяна Нильсен
Потерянная страна Лагом

Ты об этом не жалей, не жалей –

Что тебе отсрочка!

На верёвочке твоей

Нет ни узелочка.

Лучше ляг да обогрейся –

Я, мол, казни не просплю…

Сколь верёвочка не вейся!

А совьёшься ты в петлю!

Владимир Высоцкий «Разбойничья песня»

Сестре Вере посвящаю

Глава 1

Развестись решили цивилизованно, как в порядочной семье без сцен истерик и прочей чепухи, которая сопровождает разрывы маргиналов и эксцентричных особей обоего пола. Нельзя двум уважающим себя людям опуститься до криков, завываний, битья посуды и драк. Ситуация представлялось как-то так:

«А давайте, многоуважаемая жена разделим имущество – мне дача, машина, гараж, а вам квартира, но мы её напополам поделим! Не могу же я в гараже проживать, а с дачи до работы добираться долго!»

«Я бы с вами согласилась драгоценный бывший муж, но делёжка получается неравноценной! Я тоже машину и дачу хочу в придачу!»

«Но когда мы поженились дача с машиной у меня уже имелись! Вы достопочтенная на это добрище претендовать не в праве!»

«Раз так, значит, квартиру, и драгоценности в ней делить будем пополам и вилки, и стаканы, и подушки с зубными щётками!»

«А как с коврами поступим?»

«Делать нечего! Придётся резать!»

«Раз нет другого выхода, тогда я ножи наточу с ножницами!»

«А жалко-то как! Ковры добротные!»

«Жалко!»

Ещё муж тяжело вздыхает, гладит ещё жену по руке. Она, не сдерживая слёз, кидается ему на грудь. Оба плачут навзрыд.

Разводятся же люди чинно, благородно! Он уходит в ночь с одним чемоданом, она бежит следом пытаясь вручить котомку с пирожками! Однако в их случае с самого начала что-то пошло не так.

– Нет, ты мне сразу скажи, что тебя не устраивает? – он нервно курил у окна, всеми силами пытаясь сохранять спокойствие.

– Всё надо вдалбливать в твою непробиваемую голову! – она хотела произнести «башку», но вовремя вспомнила про договор об интеллигентном разводе. – Ничего я тебе не собираюсь объяснять! Расходимся, как два берега у одной реки! Ты налево, я направо вот и все дела!

– Ну, уж нет! Давай поставим все точки над i песенная ты наша! – он замял дымящийся бычок в пепельнице и развернулся всем корпусом, пытаясь разместить во взгляде твёрдую решимость. Пётр с самого начала не был уверен, что они направились верной дорожкой в смысле развода, но сворачивать поздно! Иначе жена снова обвинит его в слабохарактерности и мягкотелости. – Ты должна объяснить и конкретизировать, какие аспекты нашей жизни тебя не устраивают! Чтобы я, так сказать, учёл на будущее вступая в новые отношения! Да и делить будем всё!

Уж лучше бы он этого не говорил. Пётр понял, что перешёл все мыслимые границы и внутренне сокрушился от своих же высказываний, но слово не воробей! И этот чирикающий, серый проныра, начал летать в воздухе подстрекая обоих к большим разрушениям, и поймать его стало невозможно. Они не заметили, как серая мутная воронка потянула в жидкую тину обидных оскорблений.

– Вот тебе раз! Ничего себе прыть! Так он уже готов к новым отношениям! Да вот хрен тебе, Петруша, а не делёжка! Ишь, ты, взяли сиротку в генеральскую семью! Облагородили, обогрели, приютили, накормили несчастную! Я к вам в дом не напрашивалась, сам за мной пороги обивал! Колбасился за мной, как Жучка дворовая!

– Никто тебя на аркане не тянул! Бежала вприпрыжку сломя голову, аж кудри назад!

Первая тарелка полетела на пол и разлетелась на тысячу мелких осколков. Этот призыв к действию не остался без ответа. Посуда билась, а прежний договор об интеллигентном разводе, как-то сам по себе аннулировался и перестал существовать. Муж с женой, как два борца сумо в наилегчайшем весе вставали в воинственную позу, делали устрашающие лица и в ритуальном танце кружили по кухне, в пылу разборок не обращая внимания на то, что стрелки настенных часов укоризненно встали на отметке двенадцати часов и не дня, а ночи. По батарее стучали соседи, звонили телефоны, но разъярённая пара ничего не хотела замечать, и только стекло хрустело под резиновыми подошвами домашних тапочек, и летели камни оскорблений в адрес друг друга, разбивая тонкий хрусталь некогда чутких и нежных отношений.

В какой-то момент неожиданно устали, утихомирились и притихли, набираясь сил для новой битвы. Он снова нервными пальцами прикурил сигарету, затянулся и выдохнул дым в направлении открытого окна.

– Вот, например, одна из причин, – Мария села на стул и смахнула со стола брызги стекла на пол. – Сколько тебя просила не курить дома. Я терпеть не могу, когда табак пропитывает кухонные предметы! Это твоё уважение ко мне! – она укоризненно и презрительно покачала головой и бросила в Петра полотенцем.

– А куда мне идти? – он перехватил тряпку и вытер ею пот со лба. – Сейчас курить нигде нельзя даже на балконе, в подъезде соседи жалуются, а бегать за каждой папироской во двор тоже не дело!

– Да что ты грязным полотенцем в лицо тычешь! – Маша поднялась, выдернула тряпку из рук мужа и проворчала. – Бросай курить! И на сигаретах экономия и здоровью не вред! Может, тогда на отпуск на Доминикану накопим!

Жена сама не заметила, что автоматически построила план на будущее для них обоих.

– Ага, огромная экономия с четырёх пачек в месяц! – вяло парировал муж. С него слетел боевой дух, он уже ничего не хотел ни развода, ни склоки. И как-то резко потускнела причина скандала, которая раньше казалась просто разрушительной для их семьи. И стоила ли она горы битой посуды и истраченных нервов! Хорошо, что завтра выходной!

Неожиданно из прихожей раздался звонок. Муж с женой глянули сначала на настенные часы, потом друг на друга.

– Кого это на ночь глядя принесло?

Мужчина двинулся в прихожую, Мария засеменила следом. На экране домофона нарисовался какой-то мужик.

– Вы к кому? – грозно рявкнул Пётр в трубку.

– Мне нужна Мария Андреевна Пивоварова. Я следователь Трещёткин. Вот удостоверение, – на экране появились корочки в развороте.

– Ну, доигралась, достукалась! Молодец! – Пётр, оторвавшись от созерцания документа, страшными глазами посмотрел на жену. – Хана! Соседи полицию вызвали!

– Это, наверное, Валька с семнадцатой квартиры или новенькие с нижнего этажа! – Мария покачала головой, удивляясь коварству соседей.

– Какая теперь разница! – Пётр развернул жену за плечи и легко подтолкнул. – Иди стекло на кухне выметай! – он снова вернулся к трубке. – А это не может подождать до утра?

– К сожалению нет!

Трещёткин оказался неумолимым товарищем, и хозяину квартиры пришлось открыть двери.

Пётр Пивоваров услышал, как разъехались двери лифта и через минуту на пороге появился высокий, крепкий мужчина лет пятидесяти с лицом усыпанным веснушками, с прямыми рыжими волосами, бесцветными бровями и такими же ресницами.

– Добрый вечер, – следователь слегка наклонил голову.

– Скорее уже ночь, – криво ухмыльнулся Пётр и не двинулся с места.

– Могу пройти? – вежливо поинтересовался ночной визитёр.

– Проходите, – Пивоваров нехотя посторонился.

Трещёткин прошёл на кухню и, увидев масштабы разрушения, понял, почему хозяин не хотел пускать внутрь. Он не сразу заметил женщину, которая появилась из-под стола с совком полным битого стекла. Она с грохотом вытряхнула осколки в мусорное ведро, сняла резиновые перчатки, убрала за ухо выбившуюся прядь волос и только после этого обратилась к следователю:

– Ну, я Мария Андреевна Пивоварова. А у нас теперь по дебошам целые следователи работают? Почему не генералы? А участковые пусть армиями командуют! – женщина воинственно подпёрла бока кулаками. – И кто именно, Валька телефонная доносчица или ещё кто из соседей просигнализировал?

– Это вы, по какой причине такой разор сотворили? – Трещёткин оглядел кухню и усмехнулся.

– Разводимся, – в проёме двери остановился Пётр, он прислонился к косяку, засунув руки в карманы пижамных брюк. – Хотели тихо, миролюбиво, только не рассчитали выдержку.

– Да гражданин следователь, мы осознали, раскаялись, шуметь перестанем и к утру превратимся в добропорядочную семью! – Мария притулилась рядом с мужем.

– Обещаем! Сегодня точно военные действия не возобновим! – кивнул Пивоваров.

Однако Трещёткин даже не собирался направляться на выход, наоборот он смахнул с кухонного диванчика остатки стекла и, глянув на хозяев, которые сгруппировались в дверном проёме, спросил:

– Я присяду? – не дожидаясь приглашения, следователь опустился на край дивана и разместил чёрную папку из потрёпанного кожзама на коленях.

Мария с Петром удивлённо переглянулись и синхронно кивнули. Они не ожидали, что бытовая семейная ссора привлечёт столь пристальное внимание правоохранительных органов. Пара периодически устраивала концертную деятельность на отдельно взятой жилплощади, которую могли слышать соседи, но это происходило в дозволенные часы. Мало ли какие проблемы могут возникнуть в семье! С кем не бывает! А так они люди тихие, приветливые, интеллигентные, коммуналку платят вовремя, с соседями ладят, всегда здороваются. Всё-таки в квартире отставного генерала проживает его сын с женой.

– А чего разводитесь?

Вопрос следователя поставил жителей квартиры в тупик. Пара снова переглянулась и растерянно пожала плечами. Они уже забыли причину скандала, ну не совсем забыли, просто причин нашлось несколько мелких и даже очень крупных, а вот из этой кучи готов был образоваться ядерный гриб, который мог уничтожить семью напрочь! Однако на фоне внешней угрозы в виде сотрудника полиции, муж с женой интуитивно отодвинули в сторону противоречия и объединили усилия по защите семейной неприкосновенности.

– Вам-то что? – Мария тряхнула головой. – Мало ли браков распадается, не у всех получается тихо и мирно!

– Вот именно! – вставил свои пять копеек Пётр. – Гражданин Трещёткин, вы же не бабка на лавке и не поп в приходе, не станете выслушивать наши личные дрязги. Да и время позднее для задушевных разговоров.

– Это я так спросил. Сам на грани развода. Если муж с женой не изменяют друг другу, значит причины разрывов в каждой семье примерно одни и те же. И это, скорее всего, быт или пустая ревность. Если найти в себе силы и подняться над суетой, то и основания для развода покажутся совсем мелкими и никчёмными. Зигмунд Фрейд как-то сказал, что масштаб личности равен величине проблемы, которая может вывести из себя. Получается, что у людишек мелких внутри вечная буря, а у личностей сильных, глобальных полный покой, – Трещёткин рассуждал, углубившись в собственные мысли, потом спохватился, раскрыл папку, вынул листок и протянул Марии. – Вот это ваш номер телефона?

Хозяйка сделала шаг, мельком глянула и кивнула.

– Мой. А в чём дело? – она придвинулась ближе к мужу, словно ища поддержки.

– Сегодня, буквально час назад в городском парке мужчина, выгуливая свою собаку, наткнулся на труп мужчины среднего возраста. Ни документов, ни денег, ни телефона при нём не обнаружили, а вот во внутреннем кармане куртки завалялся блокнотный листок с номером телефона. Мы оперативно навели справки в компании мобильной связи и выяснили владельца СИМ карты. Ею оказалась Мария Андреевна Пивоварова. То есть вы, – следователь пошарил во внутреннем кармане куртки, вынул телефон, чиркнул пальцем по экрану и положил на стол. – Посмотрите, пожалуйста, вам известен этот человек?

Маша склонилась над столом и прищурила глаза, пытаясь уловить знакомые черты. Сначала отшатнулась, увидев восковое лицо, потом вернулась в прежнюю позу и пожала плечами.

– Я в первый раз вижу этого человека.

– Уверены?

– Абсолютно.

– Скажите, где вы были сегодня в промежуток с девяти до десяти часов вечера?

– Здесь дома. Ужин готовила.

– Можно мне глянуть, – Пётр шагнул к столу и взял в руки телефон и внимательно вгляделся в снимок. – Мне мужчина тоже не знаком. А как он умер?

– Его убили. Задушили в том же месте, где и обнаружили тело. Парк, кстати, находится в десяти минутах ходьбы до вашего дома.

– Вы уже выяснили личность? – Пивоваров подошёл к окну, взял с подоконника пачку сигарет, вытряхнул одну и сунул в рот.

– Ещё нет. Вот, думал, вы меня просветите, – следователь внимательно посмотрел на Петра. – Ваша жена готовила ужин, а вы куда-нибудь выходили?

– Нет! Он телевизор смотрел, – вклинилась Мария, не давая мужу возможности ответить за себя самому. – Собаки у нас нет, гулять никто не просится и в это время мы обычно дома ужинаем, потом спать ложимся.

Пётр так и стоял у окна с незажжённой сигаретой. Он развёл руками, мол, всё, что жена говорит, то правда.

– В последнее время вам поступали звонки с незнакомых номеров? – следователь остановил взгляд на Марии.

– Нет. Всё как обычно, – она качнула головой.

– Скажите, а где вы работаете? – Трещёткин снова обратился к хозяйке, потом перевёл взгляд на Петра, – и вы, где служите?

– А это имеет какое-то отношение к мёртвому мужику из парка? – Мария с агрессивным видом сложила руки на груди.

– Я не настаиваю, но завтра вы оба получите повестки, тогда будем разговаривать в моём кабинете.

– Ну, зачем! – произнёс миролюбиво Пивоваров, вынув сигарету изо рта. – Я служу в администрации нашего округа.

– Это какого, нашего?

– Юго-Западного. В отделе информационной безопасности.

– Я работаю в банке «Привольный» начальником кредитного отдела, – Маша направилась в прихожую. – Если это всё, то спокойной ночи. Возникнут вопросы, звоните! – она распахнула дверь, потом спохватилась. – Совсем забыла! Номер у меня теперь другой! Три дня назад я где-то оставила свой телефон. Потеряла! Потом пыталась вспомнить где, но безуспешно. День был суетный. Надеялась, что кто-нибудь найдёт, пыталась позвонить, но трубка оказалась вне зоны действия сети.

– Не порядок, там же ваши личные данные, – Трещёткин топтался у порога, пытаясь ещё вытянуть у семейной пары хоть какую-то информацию.

– В телефоне я не хранила никаких секретов, мобильным банком не пользовалась, да и трубка старая, видавшая виды. На следующий день купила себе другой телефон и СИМ карту заменила.

– Давайте я ваш номер в свою память забью.

Женщина перечислила цифры, а следователь пробежал пальцами по экрану, потом полез под куртку и вынул визитную карточку со словами:

– Если что-то вспомните, звоните. И не обессудьте, но встретиться нам придётся ещё раз. То, что именно ваш телефон лежал у покойника в кармане, это не простая случайность.

На кухню вернулись притихшие.

– Что это было? – Пётр всё-таки прикурил сигарету, втянул в себя дым, потом с шумом выпустил струю в приоткрытое окно. – Ты действительно не знаешь этого мужчину?

– Понятия не имею, кто он! – Мария искренне распахнула глаза.

– Почему ты не сказала, что в девять я выходил из дома за сигаретами в супермаркет?

– А зачем кому-то знать? Потом доказывай, что ты не имеешь к убийству никакого отношения!

– Спасибо за доверие!

– Не за что, – женщина усмехнулась одними губами. – Моё доверие не отменяет развод. Мы давно спим в разных комнатах, грызёмся, как кошка с собакой. Наверное, просто надоели друг другу. Ты не беспокойся, я претендовать на жилплощадь не стану, квартира твоих родителей, я к ней отношения никакого не имею. На днях найду съёмное жильё и съеду. Для начала поживём отдельно, а там видно будет.

– Я не волнуюсь. Квартира меня беспокоит в последнюю очередь, – Пётр снова втянул в себя дым. Он хотел казаться спокойным, но пальцы, которые нервно теребили окурок, выдавали нервозность.

– А что волнует в первую?

– Ты, – просто ответил Пивоваров. – Справишься одна?

– Не переживай, я достаточно сильная!

– Не вижу смысла уходить именно тебе! Я мужчина, я первым соберу чемодан!

– Не надо играть в благородство! – усмехнулась женщина. – Сам прекрасно знаешь, что твои родители не позволят мне здесь остаться. По факту это они являются владельцами элитной недвижимости. Нам же от щедрот дозволено здесь проживать. Никто не спорит, что по чину и возрасту им лучше наслаждаться свежим воздухом в загородной резиденции.

– На даче ты хотела сказать, – поправил Пивоваров.

– Не передёргивай, трудно назвать дачей роскошный особняк! – Мария снова усмехнулась и зачастила словно оправдываясь. – Я не в упрёк. Старики заработали всё своими руками и головой. Твой отец до сих пор служит стране, несмотря на то, что уже много лет в отставке, а мама – святая женщина, поддерживает его всеми силами!

Помолчали несколько секунд.

– Я могу снять тебе квартиру, – Пётр потёр подбородок, потом взглянул на жену с надеждой. – Может, повременим? Вокруг так неспокойно, лучше держаться вместе.

– Зачем пытаться сохранить то, что медленно и верно разрушается, – Маша посмотрела на мужа. – Я пыталась, честно пыталась, но, как оказалось, в бытовых вопросах я сильная, а вот что касается близких отношений, то слабая, ничего не могу, ничего не получается! – она вздохнула и направилась в гостиную, произнеся на ходу. – Завтра с утра вычищу кухню. Сегодня очень устала!

***

Петруша рос мальчиком смирным, добрым и покладистым. Родители в нём души не чаяли. В музыкальную школу в класс обучения игры на скрипке – пожалуйста! В три приходит репетитор английского языка – да не вопрос! Дополнительные занятия по химии – конечно! В школу верховой езды – с удовольствием вприпрыжку! Безмятежное существование в семье закончилось после того, как мальчик вернулся из загородного лагеря, будь он неладен! Угораздило же отправить паренька в совершенно необузданное, своенравное и практически бесконтрольное общество. Такого бы не случилось, но родителям на всё лето предстояла командировка за рубеж. Отец, как человек военный отказаться не имел права, а по определённому протоколу, семейная пара должна была отправиться на временное пристанище вместе. С собой, в одну из стран Латинской Америки, пара взять сыне не решилась, мало ли какую заразу тропическую подцепит, да и сами не в курсе, какие бытовые, а тем более политические условия ожидают на новом месте. Мать, с отцом повздыхав, поохав, определили совершенно домашнего Петрушу в загородный лагерь там, где уютные корпуса, река, спортивные развлечения, дискотека и песни у костра. Приглядывать за мальчиком попросили троюродную тётку, не в напряг, так пару раз в месяц наведаться, привезти сменную одежду и сладости. Пожилая женщина не отказалась, исправно навещала Петрушу, но из-за старческой подслеповатости упустила переломный момент. Когда в конце лета семья воссоединилась, оказалось, что временно разделённые члены этой самой семьи увидели друг в друге совсем других людей. Петя встретил загорелых, как угольки родителей с усталостью во взгляде. А вот предки совсем не узнали своего мальчика. Он вытянулся, отчего рукава рубашек подскочили к локтям, а короткие джинсы оголяли щиколотки. Но самое страшное открытие ждало их чуть позже. Они раскрывали сына, как непонятное, пугающее чтиво. Мало того, что из лагеря он привёз вшей и из-за этого нещадно чесался, но он ещё научился выражаться! В лексиконе паренька проскакивали словечки не просто крепкие и даже непристойные, что приводило родителей в шоковое состояние! Вшей в спешном порядке вывели, а вот с повадками справиться оказалось непросто! Двенадцатилетний паренёк матерился, за обедом болтал ногами, вытирал рукавом рубашки нос и, зажав в кулаке вилку, как средневековый плебей, тыкал ею в содержимое ажурного немецкого фарфора. Кое-как парня угомонили, утихомирили, причесали, принарядили и, снабдив новым портфелем, отправили в школу. К концу октября вроде всё устаканилось, в дневнике снова появились хорошие отметки, учителя хвалили за сообразительность, но возвращаться в кружки по интересам парень отказался и нет-нет да приносил двойки по поведению. Скрипка, верховая езда, дополнительные уроки по химии и прочая муть благополучно ушли в прошлое. К ужасу матери, Петя записался в секцию бокса. В отличие от жены, отец был в тайне рад таким переменам. Старший Пивоваров считал, что из мальчика должен вырасти настоящий, сильный мужик, солдат, защитник, а не маменькин сынок. И всё же родители не углядели – в переходном возрасте парень пошёл в разнос – начал курить, иногда не ночевал дома и завёл сомнительных дружков. Мать кружками вливала в себя валерьянку и упрекала мужа, что тот, вместо воспитания сына, пропадает на службе. Родители не хотели давить на парня и в тоже время украдкой молились, чтобы тот не пристрастился к алкоголю, не подсел на иглу и не приютился за игорным столом. И всё же Пётр, каким-то фантастическим образом окончил университет, позже устроился в рекламную фирму и съехал из огромной генеральской квартиры в арендованное жильё. Мать протестовала, но Петюня оказался неумолим, он хотел быть самостоятельным, а ещё больше желал избавиться от постоянного родительского контроля. В рекламной компании Пивоваров младший неплохо зарабатывал и мог себе позволить дорогие костюмы, рестораны, элитные клубы и даже довольно приличный автомобиль. Петя сам не заметил, как превратился в мажора, он пил дорогие напитки, покупал стильные шмотки и менял девушек, как перчатки. Родители ворчали между собой о том, что снова не той дорогой направляется сын, они хотели видеть внуков, но повлиять на тридцатилетнего парня уже не могли. И вот тут произошли два случая, которые резко изменили ход жизненных событий. Рекламная компания, в которой трудился Петя, вложила средства в какое-то сомнительное предприятие и разорилась. Объявив о банкротстве, руководство фирмы выдало жалкое выходное пособие сотрудникам и отправило на все четыре стороны. Вот тут помогли связи отца. Он позвонил кому надо и через месяц после увольнения, Пивоваров вышел на службу в администрацию Юго-Западного округа в отдел информационной безопасности. Это было не совсем то, чего желал Пётр, но получив первую зарплату, утихомирил желания, потому что банковская карта грела карман. В это же время случилось и второе знаковое событие – Петя влюбился. В первый раз по-настоящему и думал он в тот момент, что в последний! И время показало, что он не ошибался! Знакомство произошло, как в кино. Он выпил в баре пива и сел за руль. На зебре засуетился от того, что мочевой пузырь готов был лопнуть, поэтому не обратил внимания на пешехода с правой стороны. Он задел рукав её куртки зеркалом и больше никаких видимых повреждений, но визг разнёсся на всю ивановскую! Пивоваров тут же забыл про свои анатомические проблемы и пока не появились представители органов правопорядка, схватил девушку в охапку и повёз в первую попавшуюся больницу. Пока пострадавшую осматривал дежурный доктор, Пётр сбегал в туалет и вышел оттуда с более позитивным настроем, а уже после беседы с врачом, вообще повеселел и пригласил девушку на ужин, чтобы, так сказать, сгладить негативное впечатление от инцидента. Оказалось, что на жертве аварии нет ни одной царапины, просто она очень испугалась. Пивоваров решил, что хорошая еда с вином окончательно выветрят стресс из головы. Вот так они и познакомились. Петя узнал, что девушку зовут Мария. Она сирота, проживает в коммуналке на окраине города, потому что бабушкину «однушку» пришлось продать за долги. Ещё он выяснил, что Маша учится в финансово-экономическом колледже и младше его на десять лет. И выпила-то всего пару глотков лёгкого вина, а информационный биографический поток лился рекой. Она распахивала чёрные глаза, вглядывалась в собеседника и мило убирала за ушко локон длинных волос, который норовил пристроиться в бокале с вином. Пивоварова девушка ни о чём не спрашивала, от души уплетала пирожные и притрагивалась к бокалу чисто символически. Это потом Мария созналась и созналась только самой себе, что вычислила нарушителя правил дорожного движения с первых минут знакомства. Вычислила по дорогому автомобилю, по стильному пиджаку, по итальянским туфлям и по манерам. Нет, она не собиралась раскручивать или шантажировать мужика, но ресторан за потраченные нервы всё же заслужила. Потом она часто разыгрывала эту карту. Женщина подмечала какие-то вещи и не озвучивала своё знание, а только наивно распахивала карие глаза, показывая полное неведение. Таким образом, она вошла в семью генерала и генеральши, получила работу в престижном банке «Привольный», а следом обосновалась в роскошных апартаментах в качестве хозяйки. Петя никогда не хвастался перед друзьями, что его отец боевой генерал, будущая невеста не стала исключением, и когда он привёл девушку для знакомства с родителями, та мило улыбалась, всячески поддерживала разговор за столом, стараясь понравиться хозяевам. А понравиться она хотела, а кто не захотел, попав в такую семью! Когда девушка прихорашивалась в прихожей возле зеркала, то увидела в отражении приоткрытую дверь комнаты, где на столе разместилась фуражка с генеральской кокардой. Несмотря на то, что хозяева никак не выдавали свою принадлежность к вооружённым силам, Маша поняла, что генеральский атрибут попал в эту квартиру не случайно!

Следующая история произошла после того как она, получив диплом, пригласила будущего мужа в кафе мороженое и радостно сообщила, что уже на днях сможет выйти на местный рынок в качестве продавца-консультанта в мясной отдел.

– А я-то думаю, по какому поводу банкет! – опешил Пётр. – И для этого ты училась в финансово-экономическом колледже?

– А кто меня возьмёт на приличную должность без стажа и навыков в работе? – Мария хлопала ресницами и облизывала мороженое. – Поработаю пару лет, там видно будет!

Через неделю девушка сидела в одном из окон банка «Привольный», а через три года её назначили начальником кредитного отдела. С квартирой произошло нечто подобное. Как-то Мария поделилась за столом своими мыслями о том, что из свекрови получится прекрасная бабушка! Сама она намерена не высиживать весь декретный срок, а поторопится выйти на работу. Статная дама совсем не разделяла оптимизма снохи и вовсе не собиралась посветить свою жизнь внукам. Она любила путешествовать, ходить на вечеринки, встречаться с подругами, остальное время заботиться о муже! Конечно, внуки входили в её жизненные планы, но не настолько плотно, как хотела жена сына. А если проживать на одной территории, то волей неволей придётся влиться во все процессы воспитания потомства. Ночами она пилила мужа-генерала, и вскоре появился дом в пределах садового кольца. Вот так и получилось – и волки сыты, и овцы целы. А о детях пара пока не помышляла. Вообще, родители удивлялись тому факту, что девушка без роду, без племени, на десять лет младше сына возымела на него такое магическое влияние! Ни одной даме до этого не удавалось заставить Петра изменить своим принципам холостяка. Через пару месяцев знакомства он обежал городские ювелирные салоны, купил кольцо и торжественно вручил за ужином в ресторане. Девушка опять же распахнула глаза полные слёз радости и приняла предложение, хотя прекрасно понимала, что клиент давно созрел и кольцо должно появиться со дня на день. Мария не считала себя корыстной стяжательницей или ловкой приспособленкой, просто жизнь такая, надо уметь устроиться! У девушки имелись причины не считать себя алчной и расчётливой, она рано осталась без родителей, её воспитывала бабушка, пока были силы. Вскоре органы опеки решили, что старушка не в состоянии должным образом содержать внучку, и в пятнадцать лет Маша оказалась в интернате, а к пожилой женщине прикрепили социального работника. Почти всё свободное время девушка проводила с бабулей, которая постепенно угасала и этим разрывала сердце подростка, ведь мама отца была единственным близким и родным человеком в мире. Через два с половиной года Мария совсем осиротела. От старушки ей осталась однокомнатная квартира в невероятно запущенном состоянии без ремонта и с устаревшими коммуникациями. Девушка вычистила жильё и кое-как вывела тараканов, но на реставрацию жилища денег не было от слова совсем. Вскоре выяснилось, что за квартиру скопились огромные долги. Жильё пришлось продать и погасить задолженность. Остатки девушка разумно определила в банк, сняла комнату в коммуналке и принялась интенсивно искать работу, понимая, что деньги имеют свойство заканчиваться. Найти работу с образованием не просто, а без минимального ликбеза и того подавно. И всё же Мария пристроилась в клининговую компанию. Через год она поступила в финансово-экономический колледж на вечернее отделение. Девушка отдавала себе отчёт в том, что совсем не вариант до глубокой старости чистить чужие туалеты. Так что скрытые манипуляции касались вопросов выживания.

Пётр не особенно вникал в прошлое подруги, она сама с печалью в голосе делилась историями семьи. Родители, со слов Маши, скончались от африканской лихорадки, потому что работали археологами на раскопках за границей, вот там и заразились смертельным недугом. Он не уточнял страну и название болезни. Пивоваров размышлял: мало ли что может нафантазировать девушка, например: лихорадки имеют много типов – есть ещё золотая и алкогольная. Скорее всего, покойная бабуля навязала ложные воспоминания, а история с родителями гораздо примитивнее и обыденнее. В любом случае, Пётр полюбил девушку всем сердцем, привёл в дом, дал заботу и тепло. Генерал с женой просто диву давались, наблюдая за молодой семьёй. Они даже представить себе не могли, что девчушка двадцати лет может буквально положить в свой карман их своенравного, независимого сына. Он угомонился, остепенился, с работы бежал домой, покупал букеты, конфеты, пироженки, мороженки. А любила ли Мария? Она сама толком не могла ответить на этот вопрос. Детство, проведённое без родительской заботы и любви, смерть бабули, жёсткие условия проживания в интернате словно выморозили душу. В глубине души она отдавала себе отчёт в том, что удачное замужество это обеспечение безбедного существования её и её будущих детей. А любовь дело наживное! Сначала с потомством не торопились, молодые ещё надо пожить для себя. Через несколько лет задумались, но как-то вяло, мол, бог даст в нужное время. Однако нужное время никак не наступало. Тут уже свекровь начала проявлять серьёзный интерес и даже готова была пожертвовать свободой и подругами ради внуков. Она в приватной, задушевной беседе со снохой увещевала её, что женская доля заключается в материнстве и в рождении новой жизни. И ведь все условия для этого есть! Дом полная чаша, автомобиль, дача, финансовое обеспечение, престижная, денежная работа. Главное муж, то бишь её сын, любит её, души не чает, на руках готов носить, ноги мыть и воду пить! А уж она – свекровь готова поступиться многим, даже переехать с дачи в квартиру, чтобы помогать по хозяйству и водиться с внуками! А Маша, если захочет, вольна сразу вернуться на службу! Только бы появился малыш! Ну, а если есть проблемы со здоровьем, так медицина сейчас на таком уровне, что родить может резиновая кукла из секс шопа! И деньги не могут стать препятствием, генеральская семья готова оплатить любую израильскую клинику репродуктивной медицины.

Мария слушала, кивала и пила мелкими глотками чай с шиповником, плоды которого доставляла с дачи свекровь. Головой девушка понимала, что свекровь права, желает ей счастья, но шастать по клиникам не собиралась, считала, что всё в мире должно происходить естественно, ведь по природе нельзя заставить любить и нельзя взять и просто родить ребёнка. На всё воля вселенной! Надо хотеть этого всей душой, мечтать об этом, подчинить весь порядок действий и жизненный уклад только на появление новой жизни. А в ней такое желание пока не возникало. То есть мысли были, конечно! Она знала не от гадалок, а где-то внутри, что дети появятся! Всему своё время! Вот только лучше на неё не давить! И по привычке, Мария не стала спорить со свекровью, а оставила свои знания при себе. Скорее всего, от толчков матери, Пётр развил в этом направлении бурную деятельность. Вот на этой почве и начались разлады в семье. Скандалили по разным причинам, но подоплёкой являлась одна и та же тема: она считала, что генеральская семья хочет использовать её в качестве инкубатора, а другая сторона мысленно и вслух, в пылу распрей упрекала Марию в эгоизме! Однажды после едкой перепалки, Пётр не явился домой ночевать. Маша всю ночь меряла шагами периметр квартиры, даже не предполагая, что предпринять. Такого никогда не случалось и что делать в такие моменты, девушка не знала, но к шести утра приняла мудрое решение ещё немного подождать. Звонить родителям негоже, вдруг ложная тревога, а они люди пожилые, переполошатся, того и гляди, до инфаркта недалеко, начнут сердечные капли бочками глотать! А больницы и морги обзванивать не имеет смысла ранее семи утра. И как только рука потянулась к телефону, в замке заскрипел ключ, отодвигая металлические запоры. Пётр появился на пороге помятый, лохматый, привнеся в дом тяжёлый запах перегара и чужих духов. Маша стояла в прихожей и молча наблюдала, как муж снимает пальто, ботики, как покашливает, словно не зная, что сказать и что предпринять дальше. Женщину напряг чужой аромат, но больше всего она подивилась, увидев на ногах мужа, сининькие, весёленькие носки. Такие легкомысленные галантерейные товары она ему никогда не покупала! Всё-таки служит в солидной государственной структуре, а значит носки, галстуки, носовые платки, ремни и прочие атрибуты госслужащего должны соответствовать занимаемой должности. Мария усилием воли подавила злость, раздражение и душераздирающую ревность, она не стала ждать объяснений, просто повернулась со словами:

– Ну, живой, здоровый! И, слава богу! Я на работу.

Прямых доказательств измены у неё не появилось, но причин для раздоров прибавилось. А Пивоваров не оправдывался, ему нечего было сказать. Он тупо напился со старым другом в какой-то забегаловке. Они не виделись лет десять, а тут случайно столкнулись на автомобильной стоянке и обрадовались такой случайности неимоверно, долго тискали и рассматривали друг друга, выискивая изменения во внешнем облике. Потом решили не брать авто, а спрыснуть встречу, поговорить о жизни, о её коварстве, успехах и неудачах. И тем для разговоров нашлось немало, каждому было чем хвалиться, а тем более, на что пожаловаться. Один талдычил про развод, другой затягивал волынку про то, что время уходит, а наследников ещё нет. В причины не углублялись, просто хотелось выговориться, и рюмочка убирала тормоза и смазывала язык. Да так душевно проходило застолье, что потерялся счёт времени. Пётр всё же пытался позвонить жене, но телефон разрядился, и он беспечно махнул рукой на ответственность перед самым близким человеком. В его планы не входило скитаться по чужим квартирам, но как-то всё само собой получилось. Утром, добираясь до своего дома, он силился вспомнить хронологию прошедшего вечера и ночи. В голове всплывали разрозненные картинки и все, как у Владимира Семёновича Высоцкого:

«Помню, Клавка была

И подруга при ней,

Целовался на кухне с обоими!»

Откуда появились дамы, память не дала знать. И случилась ли измена, тоже большой вопросительный знак! Однако проснулся он на диване в незнакомых интерьерах в брюках и рубашке, но почему-то без носков. Рядом сопела барышня тоже в одежде. Рыжие кудри закрывали лицо. Рассматривать и выяснять личность желания не появилось так же, как и рыскать по чужой квартире в поисках носков. Петя обнаружил путь на кухню, прямо из-под крана напился холодной воды, облил лицо, и мокрыми ладонями пригладил ёжик волос, глянув на настенные часы, обомлел и потёр виски. Через час он должен быть на службе, а ещё предстоит объяснение с женой. В дверях появился заспанный друг в махровом халате.

– Уже уходишь?

– Да надо на работу. Дай носки, свои где-то здесь потерял, – друг без вопросов удалился, через минуту протянул новую упаковку. – А проще ничего нет? – Пивоваров скептически покачал головой. – Синие носки с Микки Маусом это круто!

– Бери, других чистых нет! Как ты помнишь, я в разводе, стираю сам, когда накопится критическая масса. Эти для спорта берёг, но для друга ничего не жалко!

Возле порога помявшись немного с виноватым видом, друг хлопнул Петра по плечу и голосом волка из мультфильма «Жил-был пёс» хрипло произнёс:

– Ну, ты заходи, если чё!

С того утра прошло несколько недель. Мария перебралась в другую комнату. Скандалы затихли, словно в ядерном реакторе процесс бродил перед решающим взрывом. Пётр пытался объяснить жене своё поведение, клялся, что такого больше не произойдёт. Даже пригласил друга на ужин, в качестве доказательства того, что имела место простая пьянка, а вовсе не измена. Мария гостя принимала со всеми почестями, она это умела, накрыла стол с едой и напитками, слушала друзей в оба уха и, на взгляд Петра, кажется, даже верила рассказам, а на прощание подарила другу такие же носки с Микки Маусом в упаковке, так сказать, алаверды! Однако когда проводили гостя, фитиль распрей разгорелся с новой силой. И обвинения летели в обе стороны: он гневно призывал жену вернуться в спальню, иначе семья рискует не увидеть потомство никогда, а она ещё упрекала мужа в распутном образе жизни! Локальная война разгорелась на отдельно взятой кухне, несмотря на предварительные договорённости об интеллигентном разводе!

«Хорошо, хоть этот Трещёткин появился, прекратил балаган, – Пётр ворочался и никак не мог уснуть. В голове роились мрачные мысли. – Странно, что запомнил фамилию следователя. И что за история с трупом? Этого ещё не хватало! Как теперь ситуацию объяснить жене? Кого слушать, кому подчиняться? Матери, отцу? Довериться своему сердцу? Правильно Маша говорит, что я мягкотелый! Нет, я не слабый, просто умирать не хочется, пока наследник не появился! Обязательно надо оставить после себя нового человека!»

Петя подскочил, рывком распахнул дверь родительской спальни, в прыжке оказался на широкой кровати, залез под одеяло и обнял тёплый живот Марии.

– Ты чего? – жена попыталась отстраниться.

– А ничего, детей будем делать, пока не поздно! – по голосу Пётр понял, что она не спала.

– С ума сошёл?

– Сошёл, – его руки шарили по телу жены, пытаясь задрать ночную сорочку. – Давно сошёл, потому что люблю тебя скандальную дурочку!

Маша попыталась вырваться, но, отстранившись, увидела в глазах мужа нечто такое, от чего перестала сопротивляться и сама нырнула в кольцо сильных рук.

Глава 2

Трещёткин честно по-настоящему пытался склеить свою семью, которая трещала, соответствуя фамилии, и расползалась по всем швам. Из этого латанного, перелатанного брака из разных щелей лилась вода, в некоторых местах дырки уже кровоточили, несмотря ни на какие скотчи, пластыри, пластилины и даже воздействия мощного сварочного аппарата в виде тёщи, которая рьяно вносила свою лепту в склеивании семьи. И всему виной был именно сам Трещёткин. Он это понимал, раскаивался, но ничего не мог с собой поделать! Сегодня, в свой выходной Саша решил ещё раз предпринять попытку восстановления замка под названием брак, хотя слабо верил, что из груды камней можно выстроить мало-мальски крепкую несущую стену. Но попробовать стоит, подумал он и развёл огонь в мангале, всё-таки сын растёт! Вот ради него необходимо приложить усилия!

Во дворе дома струился дым из мангала, жена щебетала рядом, нанизывая мясо на шампуры, а сын, высунув от усердия язык, собирал на крыльце разноцветные кусочки «Лего» в странную конструкцию. Александр махал картонкой, разгоняя пламя. Он ждал, когда угли прогорят, и останется тот важный для мяса жар и дымный аромат. В этот момент вышло солнце. Трещёткин так и замер с картонкой в руке, забыв о своей главной задаче шашлычника. Он не слышал жены, которая перехватив его взгляд, осеклась, замолчала, потом с силой торкнула мужа по плечу, отчего тот вздрогнул и выронил опахало в виде картонного листа.

– Слюни подбери! Как самому не совестно! – она сунула ему в руки шампуры с нанизанным мясом и посмотрела на мужа долгим взглядом. – Так и знала, что ничего не изменилось, Как был кобелём, так и остался! И нечего нас шашлыками умасливать, жри их сам! Ванюшка пойдём в дом!

Жена сгребла сына вместе с разноцветной пластиковой конструкцией и скрылась в доме. Александр поник, разложил по мангалу железные прутья с мясом и вытер пот. С женой они жили уже почти десять лет, он никогда ей не изменял, но в последнее время, что-то пошло не так. То ли кризис среднего возраста, то ли привычка быть женатым дали сбой, но он повернул взгляд налево. Нет, ничего крамольного только взгляд, однако такой, что жена сначала заметила, потом разозлилась и начала дико ревновать. А всему виной была соседка. Она заехала в пригородный посёлок месяцев шесть тому назад со своей матерью. Ни детей, ни мужа и вообще особей мужского пола вокруг дамы не наблюдалось с самого прибытия, и поэтому Александр сначала пригляделся к копне рыжих волос, а потом и вовсе в грёзах погрузился в ту копну и утонул в зелёных глазах.

«Нет, ничего предосудительного, просто добрососедские отношения, – убеждал себя Трещёткин. – Вон бате шибко нравилась Софи Лорен, даже календарь с её изображением на кухне висел несколько лет подряд, пока мать не сожгла в печке. Да вот только где итальянская дива, а где Евгения! Соседка совсем рядом через забор, только руку протяни!

И всё же Александр понимал, если протянет руки, то рискует протянуть и ноги. С женой не забалуешь! Она женщина строгая во всех отношениях, и строгость эта переходила в ревностной досаде до грубости. Но не членовредительства с обеих сторон побаивался Трещёткин и не рукоприкладства. Он мужик, сам руку не поднимал на домочадцев и дома завёл порядок, чтобы ни-ни, даже жене не позволял сына шлёпать сына по пухлым задним булочкам. Опасался одного – потерять семью! Глядел налево, а семью считал самым важным достижением в жизни!

«А какой мужик не глядел? – оправдывал себя Саша. – И эта блажь пройдёт! Ну, а ругаться можно, в какой семье скандала нет? Марина женщина славная, красивая, стройная, образованная, сына родила, однако в сердитом состоянии может такого наговорить, что долго в памяти живёт обида».

Трещёткины поселились в посёлке около шести лет тому назад. У них долго не получалось завести ребёнка. Причиной неудач Александр считал тот факт, что проживала молодая семья на одной территории с родителями жены. После свадьбы как заселились, так и пошли года: ситцевая свадьба, бумажная, кожаная, льняная, деревянная! Но на чугунной Трещёткин сказал сам себе – «хватит»! Он взял в банке кредит, присмотрел дом и намерено отдал задаток, чтобы отрезать пути для отступления, только после этого озвучил своё решение семейству. Он волновался, а вдруг возникнет волна негодования и родители подожмут губы в укоризне, однако с удивлением обнаружил, что после известия о сепарации двух семей, все члены вздохнули с облегчением.

«И ведь правильно сделал! – думал потом Александр. – Буквально через полтора года появился Ванюшка! И чего манежился пять лет? Думал, что старики обидятся, а они сами от нас устали, негоже двум медведям в одной берлоге! И пускай до работы почти час добираться, зато воздух свежий, свой огородик, вишнёвые деревья и в доме настоящий камин»!

Раньше в коттедже напротив проживал отставной военный – пожилой, абсолютно седой мужик. Семья Трещёткиных сразу с ним сдружилась. Они наведывались друг к другу в гости и частенько вечерами Александр засиживался у соседа за игрой в шахматы. Как-то старик занемог, к нему зачастила скорая помощь. Врачи уговаривали отправиться в стационар для обследования, наблюдения и прохождения курса терапии. Бывший военный на все уговоры отвечал отказом, но в один из вечеров почувствовал себя настолько плохо, что просто не смог сопротивляться. Мужика погрузили на носилки и с воем сирен умчали в Москву. Чета Трещёткиных проводила печальным взглядом удаляющиеся огоньки скорой помощи и, посовещавшись, решила найти хоть каких-нибудь родственников, о которых старик никогда ничего не рассказывал. В тот момент, когда старика уже переместили в карету скорой помощи, он вялой рукой махнул Марине, протянул ключи от дома и попросил приглядеть за хозяйством. Так что после беглого осмотра жилища, Трещёткины обнаружили письма и открытки из Америки. Письма они не читали, негоже совать нос в чужую жизнь, но, сложив дважды два, Александр понял, что автор почтовых отправлений сын отставного военного. В этот же вечер Саша нашёл русского американца на скайпе, связался с ним и рассказал о судьбе отца. Тот прилетел буквально через несколько дней. С соседями знаться не захотел и Трещёткины с тревогой и любопытством наблюдали за происходящим из-за низкого декоративного забора. Тут и закружилась карусель. Сын развёл активную деятельность. Возле дома стали появляться разные люди, а вскоре и вообще заехали новые жильцы, то есть жилички. И ведь Александр был против, он не хотел нарушать чужое пространство, но Марина настояла на знакомстве с новыми соседями. Мол, со стариком дружили и с новыми жильцами надо наладить добрососедские отношения! Как-то вечером Трещёткин постучал в дверь, а Марина, пристроившись рядом, держала перед собой румяный, ещё тёплый пирог с рыбой. Две дамы несказанно обрадовались соседям. Знакомство прошло здорово и весело с угощениями и выпивкой. А после этого вечера, пожилая дама Полина Игоревна частенько обращалась к Александру за помощью, ведь в обустройстве нового жилья просто необходимы мужские руки – то гвоздь прибить, то мебель переставить! Вот за хозяйской суетой Саша проникся глубокой симпатией к Евгении – дочери хозяйки дома. Женщина с яркой внешностью и харизмой покорила Трещёткина. Он желал разговаривать с ней, находиться в её обществе, беседовать на все темы без разбора и иногда, словно невзначай касаться тонких пальцев. Он бежал на помощь по первому призыву Полины Игоревны Оленичевой, зная, что даже если Евгении нет дома, он увидит её портрет на стене. А пока сердобольный сосед чинил краны или прибивал гвозди для картин, пожилая дама обустраивала чайный стол и рассказывала о своей жизни. Александр слушал в пол уха, его интересовала дочь, а не замшелые истории. И всё же в памяти осела информация о том, что Полина Игоревна пользовалась успехом у мужчин, несколько раз выходила замуж и всю жизнь переводила иностранные тексты в крупном издательстве. Саша пыхтел под раковиной с газовым ключом и думал, что старушка нуждается в слушателе, потому что при переезде за город лишилась частых посиделок с подругами. Кроме прочего обе дамы говорили на французком и слушали классическую музыку. В один из вечеров Саша услышал печальную «Песню Сольвейг» из сюиты «Пер Гюнт» Эдварда Грига, с тех пор Евгения ассоциировалась в его голове с нежностью и печалью. Саше захотелось соответствовать утончённой, интеллигентной обстановке соседского дома, поэтому он приобрёл французский одеколон и стильные джинсы. Почему именно эти атрибуты приличествовали той атмосфере, он и сам не знал, но за парфюм Саша без сожаления выложил довольно приличную сумму. Раньше такого рода покупками занималась жена, и она не баловала его «Диором», «Армани» или «Живанши», отдавая предпочтения бюджетным вариантам. Ну, к чему следователю следственного комитета фуфырится! И потом, ещё достаточно дыр, которые стоит залатать! Например, решили же построить в саду беседку, сыну нужен велосипед, на машине мотор барахлит надо в сервис определить! Не до «Живаншов», «Диоров» и «Арманов»! Так думала Марина, а Александр, погружаясь в омут зелёных глаз, попутно выяснял, что Оленичева работает выпускающим редактором на радио. Мысленно он сокрушался, как такая неземная красота остаётся за кадром! Да её нужно на центральное телевидение в прайм тайм! И чтобы вся страна любовалась матовой кожей, глазами полными глубокой печали и в то же время искрами детского восторга. В довершение всего выяснилось, что женщина в тридцать семь лет не замужем и не имеет потомства! Барьеров нет, мысленно ликовал Трещёткин, но, возвращаясь домой, и склоняясь над кроватью сопящего сына, осознавал, что никогда не покинет свою семью. Жена сначала воспринимала визиты Саши к соседям, как знак услужливости, но вскоре обратила внимание на странное преображение, и в воздухе появился накал, а вскоре последовали скандалы. Однако в жизни соседей случились какие-то перемены, Евгения стала появляться в коттеджном посёлке только по выходным дням и то всего на пару часов. Она привозила матери продукты, лекарства, иногда оставалась на обед или на ужин, а после возвращалась в Москву. На вопросы Трещёткина, как бы между прочим, о причине редких визитов, Полина Игоревна уклончиво отвечала, что Женя поменяла место работы, и из московской квартиры ей ближе добираться до службы. Через какое-то время Марина расслабилась, скандалы затихли, а мысли Александра вернулись в прежнее русло, только иногда он напевал про себя грустную песню Сольвейг.

Трещёткины на время забыли об отставном военном, но однажды Марина завела шарманку о том, что негоже так поступать! Сбросили старика, как говёшку с лопаты и думать про него забыли!

– Может, по своим каналам наведёшь справки, – канючила жена, – не мог же старик бесследно испариться!

– Наверное, его сын забрал с собой в Америку, – отмахнулся Александр.

– А если нет? У него характер не сахар, да и всё американское он терпеть не мог! Старик ведь не мешок с картошкой, чтобы без проблем через океан перевезти. Вдруг помер, а мы знать не знаем!– Марина заискивающе заглянула в глаза мужа. – Ну, что тебе стоит! Как-то тревожно на душе! Этот американский сынок не похож на сердобольного парня! Вон дом буквально за несколько дней в чужие руки определил!

Марина оказалась права. Трещётки нашёл старика в подмосковном доме престарелых в совершенно удручающем состоянии. Тот узнал Александра и поманил пальцем. Саша присел на край кровати и сжал вялую руку некогда бравого военного. Неожиданно ладонь старика обрела силу, взгляд прояснился, и губы тронула не то улыбка, не то усмешка и он произнёс:

– Никогда не делай, не думай и не говори того, о чём тебя не просят!

Из пригорода Александр возвращался в задумчивом состоянии. Он не сразу осознал слова старика. Уже дома за ужином, Саша отодвинул от себя нетронутую тарелку с супом и произнёс со злостью:

– Кто нас просил лезть в чужую семью! Какого чёрта мы выдернули этого недоноска!

– Ты это о ком? – Марина испуганно захлопала ресницами.

– Деда в больнице бы подлатали, и он в полном здравии вернулся домой. Ну, пусть не совсем здоровым, но он бы спал в своей постели, ел из своих тарелок! А мы могли бы присмотреть за ним! Приносили бы лекарства, готовили еду! Много ли надо пожилому человеку! Ест как канарейка! Да и пенсии его хватило бы на почасовую сиделку в случае чего! Но нет! Нам больше всех надо! Выписали из Америки сына, которому даром не нужен старый отец! Зато нужен коттедж! Вот он деда сдал в дом престарелых, а сам продал дом, деньги в карман и поминай, как звали!

– Это как? – Марина всплеснула руками.

– Да вот так! Никогда не думай, не говори и не делай того, о чём тебя не просят!

От мыслей Александра отвлёк запах гари, он спохватился и перевернул шампуры. Вскоре собрал готовые шашлыки, разложил на блюде, разлил по бокалам красное вино и позвал Марину. Семья, это подводная лодка, внутри может происходить много всякой всячины, но покидать её пределы не имеет смысла, снаружи погибель!

***

– Слушай, Саша, ты не знаешь, куда подевались наши соседки? – Марина спрашивала мужа с напускным равнодушием. – Что-то давно их не видно и свет вечерами в доме не горит.

– Понятия не имею! – Трещётких с удивлением покосился на жену.

– Странно. Та рыжая, по которой ты вздыхаешь, не появляется, это ладно, но и Полины Игоревны не видно, – Марина сложила руки на груди. – Уж не случилось ли чего?

– Ты звонила?

– Конечно! Только номера Евгении у меня нет, а телефон старушки Оленичевой не отвечает. Может, сходишь, поинтересуешься?

Они сидели за столом, расслабленные после ужина. Он читал газету, а Марина оттягивала тот момент, когда надо подняться и приступить к уборке на кухне. Она устала за день, набегалась на работе, всё-таки воспитатель в детском саду, а не офисный планктон, её ноги гудели и телевизор манил на диван, но она преодолела лень, поднялась и обняла шею Александра.

– Оленичева женщина пожилая, вдруг упала, сознание потеряла, в помощи нуждается! Пойди, а?

– Ты то устраиваешь сцены ревности на ровном месте, то сама посылаешь! Не пойду я! Тебе интересно, ты и иди! Мне надо дела просмотреть, – он отложил газету и поднялся. – Зашиваюсь на работе по полной программе.

– Дела смотри в служебное время в кабинете! Мы договаривались, что ты не будешь тащить свои убийства и криминал домой!

– Ничего я не тащу, просто нужно полистать бумаги и поразмыслить. А насчёт соседей угомонись! Мы вон, военного почти собственноручно в дом престарелых отправили! А эти сами разберутся! У них квартира в Москве, может на зиму перебрались туда.

– Начало сентября до холодов ещё два месяца, – Трещёткина поднялась и взялась за тарелки, но остановилась и настороженно посмотрела на мужа. – А ты откуда знаешь про квартиру в Москве? Может ты туда уже наведывался? Что ты ещё знаешь про эту семейку?

Назревал новый скандал и Александр пожалел, что сболтнул лишнего.

– Да ничего я не знаю, как-то Оленичева старшая обмолвилась вот и всё!

Тут из комнаты выскочил Ванька и дёрнул мать за подол халата:

– Мама включи мультики!

Марина с грохотом вернула тарелки на стол и отправилась за сыном. Скандал удалось избежать. Трещёткин облегчённо вздохнул, сгрузил грязную посуду в мойку и отправился в кабинет. Он плотно прикрыл дверь и, уютно расположившись в глубоком кресле, углубился в изучение дела.

Мужчину, которого случайно обнаружил собачник, так никто не опознал, хотя пошли уже вторые сутки. Просмотрев перечень пропавших за последнее время, выяснилось, что никто не подавал заявление, никто не пытался разыскать человека с такими приметами. Хотя бить в набат ещё рано, заявление полицейские примут только по прошествии трёх дней.

– Так, с самого начала, – негромко проговорил Трещёткин. Разбирая дела, он избавлялся от домочадцев и плотно закрывал двери. В тишине ничего не отвлекало, он мысленно растворялся в материале, проговаривая детали вслух. – Десять минут одиннадцатого случайный прохожий обнаружил на скамейке мужчину. Он не обратил бы внимания и прошёл мимо, но собака, ради которой и случился вечерний променад, неистово залаяла на сидевшую личность с наклоненной головой. Собачник, подумав, что дядя перебрал, решил оказать помощь. А то ещё не ровен час, полицейский наряд сгрузит в патрульный автомобиль и определит на ночь в кутузку. Парень поделился, тем, что сам, однажды попал в подобную ситуацию, поэтому в знак солидарности наклонился и тронул мужчину за плечо, пытаясь разбудить, отчего тот неожиданно завалился на скамейку. Свидетель решил, что несчастного настиг сердечный приступ. В экстренном порядке вызывал скорую помощь, а те, констатировав смерть, прямиком сигнализировали в полицию, – Александр прикрыл глаза, вспоминая высокого парня с рыжей бородкой и волосами, затянутыми резинкой на макушке. Типичный айтишник. – Так, свидетель – программист Семён Иващенко каждый вечер выгуливает свою собаку американскую питбульшу по кличке Зюсся. Из вечера в вечер ритуал один и тот же, и маршрут не меняется уже несколько лет. Программист выходит из дома в девять тридцать, обходит с Зюссей все близлежащие дворы, и возвращается парочка домой именно по парку. Маршрут выбирают специально по тёмной аллее, параллельно той, где многолюдно и есть освещение, потому что американский питбуль выглядит довольно грозно и часто пугает одиноких прохожих. На асфальтовую дорожку попадает немного света от проезжей части, а вот скамейки располагаются в тени деревьев, поэтому рассмотреть есть там кто-то или нет, можно только в непосредственной близости. Собака Зюсся учуяла смерть и позвала хозяина. Человека этого Семён раньше не видел, вокруг никого не заметил, навстречу никто не попадался, – Трещёткин снова задумался, вспоминая свидетеля. – Парень лет тридцати пяти, хорошо одет, запаха спиртного не чувствовалось, сам вызвал скорую помощь, потом дождался полицейских. Разговаривал ровно, не нервничал. Записывать Иващенко в подозреваемые нет смысла. Ни мотива, ни причины, ни точек соприкосновения с покойным у свидетеля нет. Хотя, кто знает! В любом случае, парень никуда не денется из города, данные паспорта зафиксированы и место работы известно, адрес есть. Правильно, что отпустил, да и собака нос везде совала.

На место преступления Александр Алексеевич приехал в районе одиннадцати, когда в парке уже вовсю трудилась следственно-оперативная группа. Эксперт-криминалист Илья Селёдкин, не отвлекаясь от работы, кивнул и махнул рукой в сторону кустов:

– Поговори сначала с парнем, который обнаружил труп. Он совсем измаялся, скорее не он, а его пёс, здоровенная собака всё куда-то рвётся. Отпустишь его, а потом ко мне.

Трещёткин огляделся и в стороне заметил, сидящего на корточках мужчину, который гладил грудастую серую псину и что-то шептал ей на ухо. При виде приближающегося следователя, американский питубль поднялся и оскалил зубы.

– Вы не бойтесь, это Зюсся с виду такая грозная, на самом деле девочка общительная и не агрессивная. Ей всего три года, ещё не научилась быть злой. Всё от хозяина зависит. Я работаю онлайн, поэтому могу позволить себе такую роскошь, а именно держать в квартире такую породу.

– Требует много внимания? – Александр потрепал собаку между ушкми. А та в ответ растянула пасть в довольном оскале.

– Всем нужно внимание, животное не исключение. Собака энергичная, требует растраты накопленной силы, а у меня работа сидячая, вот мы и носимся по городу два раза в день.

– Вы видели раньше этого человека?

– Нет. Я его не знаю. Этот район застроен человейниками, дома по десять – пятнадцать этажей с подъездами до десятка. Утром в поездах метро люди, как селёдки в бочке. Здесь встретить знакомое лицо, вероятность минимальная. В это время обычно пустынно, – Иващенко с силой удерживал на поводке собаку, которая тянула его домой. – Эта сторона парка почти не освещается и если бы не Зюсся, мы могли бы пройти мимо. Она залаяла, и я, осветив скамейку телефоном, увидел, что мужику или худо, или заснул в пьяном забытьи. Честно сказать, сначала я подумал, что он пьян, а когда тело завалилось, мелькнула мысль о сердечном приступе. Тогда я первым делом вызвал скорую помощь.

Поговорив ещё несколько минут со свидетелем и уточнив некоторые детали, следователь отпустил парня восвояси, потом вернулся к криминалисту Селёдкину, который уже упаковывал свой чемодан.

– Установил причину смерти?

– Ребята с машины скорой помощи сразу поняли, что это криминал. На момент прибытия врачей, мужик был мёртв уже около получаса. Его задушили тонкой бечёвкой. Неизвестно, сколько он бы ещё здесь находился, если бы не собачник. Мужчина от пятидесяти пяти до шестидесяти лет. Одет хорошо, даже очень хорошо. Документов и вообще ничего при нём не нашлось. Только во внутреннем кармане плаща бумажка с номером телефона.

– Странно, убийца полностью вычистил мужика, а такую улику не взял?

– Ничего удивительного. В новомодных плащах есть такие потайные карманчики, пришитые к внутренним карманам, вот там бумажка и находилась. А душитель, вероятно, торопился, затянул бечёвку на шее, мужик обмяк, он обшарил его, забрал телефон, документы и скрылся, пока прохожие не появились. Убитый человек не маленький, не тщедушный, а физически развитый, хотя и не высокого роста и тот, кто его лишал жизни, имеет высокий рост и сильные руки.

– Это могла быть женщина?

– Если у дамы вес шестьдесят пять килограммов и рост сто шестьдесят, утянуть верёвку на шее быстро не получится, какими бы сильными руки не были. Сила формируется не от наличия того или иного пола, а соответствует набранной мышечной массе и отсутствием барьеров в голове. Если это женщина, то женщина крупная и физически подготовленная.

– Жертва сопротивлялась?

– Александр Алексеевич дай мне время. Завтра отчёт будет готов. После обеда гонца присылай. Только добавлю: по моим многолетним наблюдениям, происходило примерно так – идёт человек по парку, его кто-то окликает, тот останавливается, оглядывается, и тут шею стягивает жгут. Потом мёртвое тело усаживают на скамейку в тени, чтобы случайные прохожие сразу не обнаружили. Так бы и произошло, если бы не собака.

– И почему он не пошёл по центральной, освещённой аллее?

Трещёткин задал вопрос самому себе, но Селёдкин живо откликнулся:

– Вероятнее всего, товарищ от метро добрался на автобусе или маршрутке, толком не зная района, отправился через парк и опять же по незнанию пошёл тёмной аллеей, она как раз идёт параллельно относительно освещённой дороге. Я в таких случаях настраиваю навигатор в телефоне и двигаюсь к цели по маршруту.

– Почему именно на общественном транспорте?

– Опять же, если по навигатору предварительно посмотреть местность, то становится понятно, что парковку в это время здесь найти практически невозможно. Жители многоэтажек возвращаясь с работы, забивают все возможные места.

– Да и такси он не брал, потому что в эти часы рисковал попасть в пробки. На метро экономия времени. И куда интересно, он направлялся? – снова, словно про себя проговорил Александр.

– Из нас двоих ты следователь! – поставил точку эксперт криминалист. – Я забираю тело, и мы с группой поехали!

– Верёвку нашли или другие улики?

– Ничего! Ребята осмотрели мусорные урны в окрестностях – ничего подозрительного.

Вскоре о преступлении в парке напоминали лишь полосатые ленты оцепления. Александр ещё какое-то время потоптался возле скамейки, потом вынул из кармана пластиковый пакетик с листком, на котором был вписан номер телефона и решил не тратить время на пустые поиски в потёмках. Лучше вернуться утром и при дневном свете самому ещё раз всё осмотреть. Трещёткин не работал с напарниками, предпочитал самостоятельность. У него имелся опыт сотрудничества в связке с парочкой коллег. Один всё время торопился, куда-то бежал, не оставляя время на осмысление, другой всё делал спустя рукава, много болтал по телефону с многочисленными любовницами и забывал сделать важные вещи. Александр не жаловался начальству, не писал рапорты или доносы, просто попросил оставить его в покое. У него, мол, свои принципы работы, зачем попадать в зависимость к напарнику. У всех разные ритмы жизни и разные подходы к расследованию. Это большая редкость, когда двое полицейских дополняют друг друга, прикрывают спины друг друга и мыслят в одном направлении. Он одиночка, ему комфортно с самим собой! Начальство, поразмыслив, согласилось с доводами. Трещёткин в следственном комитете на хорошем счету, раскрываемость у следователя высокая, он дотошный и въедливый, торопиться не любит, зато даёт результат. Да и пусть себе работает одиночкой!

Александр набрал номер на своём телефоне, переговорил, потом отключился, присел на ту же скамейку, подождал несколько минут, а когда получил СМС, резво поднялся и направился по адресу. В квартире Пивоваровых сразу стала понятна причина разгрома. Семья, вроде адекватная, не забулдыги, запах спиртного по кухне не витал. Ну, подумаешь, эмоциональные оба, страсти кипят, с кем не бывает! Трещёткину во время семейных разборок тоже хотелось треснуть об пол пару тарелок. Сдерживал сынок! Ведь напугают битьём посуды малыша! Никак нельзя! А у этих нет сдерживающих факторов, вот и хлещут посуду почём зря!

Марии Пивоваровой оказался не знаком мужик из парка, как она утверждает, вроде не врёт. А вот покойник, направлялся именно к ней! Специально выбрал вечер, чтобы застать хозяйку дома. И позвонить, предупредить решил прямо у подъезда, чтобы уж наверняка, а может и звонил, да только свой аппарат Мария где-то потеряла. А может, украли? Как сейчас выяснить? Нет документов и телефона. Кто этот дядя, откуда, и что ему было надо от Пивоваровой?

Саша положил записи на стол, поднялся и подошёл к окну. Он вгляделся в темноту, которая окружала соседский дом, и подумал, что жена права, надо всё-таки навести справки про Оленичевых, просто для успокоения души. Трещёткин никогда не принимал решения под давлением, наоборот, он щетинился и сопротивлялся внутри, стараясь не показывать своё раздражение окружающим. Он сам должен принимать все решения только потому, что он мужчина! Из этих соображений и женился поздно. Мама считала, что при жизни должна увидеть сына счастливым и понянчить внуков. Она неустанно приглашала в гости молодых дам, пытаясь устроить судьбу сына. Только отпрыск не разделял взглядов матери на девушек, ему нравились совсем другие, а не те унылые библиотекарши, младшие научные сотрудницы и бухгалтера из экономических отделов. Он ссылался на занятость в работе и не назначал свидания, однако, чтобы не обидеть мать, присутствовал на всех обедах и чаепитиях, которые она организовывала. В то время он действительно был молодой и горячий и всю свою энергию тратил на поиски преступников. Свою судьбу встретил случайно, он опаздывал на службу и бежал со всех ног, стараясь не задеть прохожих. Она шла навстречу по оживлённой улице, облизывала мороженое и вертела головой, разглядывая нарядные витрины. Они столкнулись так неожиданно, что шоколадное мороженое выскочило из тонких пальцев прямо на белую рубашку Трещёткина. Девушка принялась горячо извиняться, а Саша с досадливым остервенением пытался избавиться от коричневого пятна при помощи носового платка. Через несколько секунд остановились, посмотрели друг на друга и неожиданно захохотали. Вот так они и познакомились. Матери черноволосая, кудрявая, острая на язык девица не понравилась, конечно, после кротких библиотекарш эта просто фонтанировала идеями и много болтала. Однако, Саша не слушал предостережений матери и вскоре женился, тогда ещё на студентке педагогического института, кстати, ни разу не пожалел об этом! Несколько лет у них не получалось завести ребёнка, но этот факт не мешал сохранять семью. Мать умерла после того, как узнала о беременности Марины. Она словно вздохнула с облегчением от того, что фамилия Трещёткиных будет продолжена и упокоилась с миром. Ощущение семьи приносило Александру умиротворение и уверенность в завтрашнем дне, он знал, что с ним ничего не произойдёт, пока его ждут и в нём нуждаются! Дом, словно страховочный трос, оберегал от падения. Саша знал, несмотря на то, что происходит вокруг, именно с ним будет всё в порядке! Александр уткнулся лбом в холодное стекло окна и подумал:

«Пока есть бронь на год, а там видно будет, нечего заранее страсти нагонять! А к Оленичевым в квартиру надо наведаться, вдруг и правда, помощь нужна!»

***

В межрайонном следственном отделе Светлана Антипенко появилась несколько месяцев тому назад в качестве стажёра. Высокая, если не сказать долговязая девица наряжалась в рваные джинсы, куртки-косухи, кеды и майки с надписями на разных, непонятных языках. Внешним видом девица не особенно выделялась среди коллег и всё же дырявые штаны выглядели до неприличия рваными, да и майки несколько смущали непонятными смыслами в надписях. Симпатичную, стройную с короткой стрижкой Светлану иногда со спины принимали за подростка акселерата. Трещёткину нравилась девчонка именно тем, что она даже не пыталась подстроиться под чужое мнение и не старалась понравиться. Вот пришла я, и воспринимайте меня такой, какая я есть! Вместе с тем, Антипенко не увиливала от работы, при каждом новом разборе дела, выплёскивала множество версий и с готовностью откликалась на все просьбы старших коллег. При первой встрече со Светланой, Трещёткин подумал, что пришла очередная протеже, от какого-нибудь высокопоставленного чина. Таких появлялось несколько. Молодые люди возникали с чёткой периодичностью, а по окончании срока стажировки приседали в различных безопасных кабинетах. Из этих соображений Светлану Антипенко специально никто не опекал и старшего товарища-наставника начальство к ней не прикрепляло. А смысл? Всё равно, отправиться в пресс службу какого-нибудь Управления или в секретариат при генеральском чине. Однако Антипенко оказалась другого поля ягодой – она хотела служить в следственном комитете, хотела раскрывать дела и ловить преступников! Дел-то по большому счёту ей никто не доверял, так разбиралась с бумажками, вникала документы и в основном – принеси, подай. Однако при разборе очередного преступления рот никто не закрывал, старшие коллеги любезно позволяли Светлане высказать своё мнение. От идей и немыслимых версий иногда уши заворачивались в трубочку. Товарищи сначала прятали ухмылки, потом начали смеяться открыто, а вскоре перешли к подколкам и язвительным замечаниям. И всё же, несмотря на буйную фантазию, Светлана иногда попадала прямо в точку. Когда расследовали дело об ограблении и убийстве старого антиквара, она предположила, что убийца прошёл сквозь стену. Трещёткин с коллегами скептически хмыкали и пожимали плечами, потому что ни у кого не находилось другого объяснения тому, каким образом преступник попал в запетую со всех сторон квартиру. Антипенко не настаивала на своей версии, но после совещания, уговорила Александра Алексеевича ещё раз осмотреть место преступления. Они несколько часов тщетно кружили по набитому антиквариатом жилищу. Трещёткин сердился на себя за то, что пошёл на поводу у стажёра – ещё молодой, неопытной девицы. В итоге Александр переместился в прихожую и махнул рукой Светлане, мол, заканчивай поиски, всё равно толку ноль. А та шарила руками по книжным полкам, по стенам и картинам, развешанным на этих стенах.

– Ты фильмов насмотрелась и детективов начиталась! Думаешь, нажмёшь на томик Пушкина, и книжный стеллаж отползёт со скрипом? Этот дом современной постройки, здесь не предусмотрены чёрные ходы.

– А почему нет? – тонкие пальцы в перчатках, как по клавишам бегали по корешкам книг. – Квартира на первом этаже, убитый человек не бедный, мог пересмотреть предыдущую планировку. Дом элитный с подземной парковкой, можно перестроить всё что угодно и совершенно незаметно для постороннего взгляда!

В квартире они так ничего не нашли, сколько не крутили картины и не нажимали на все возможные поверхности. Трещёткин на какое-то время отошёл от дела по убийству коллекционера, а вот Антипенко не унималась. Она опросила всех возможных знакомых покойника, и один владелец лавки вскользь заикнулся, что несколько лет тому назад антиквар поддерживал отношения с молодым архитектором. Почему он это запомнил, да потому что пожилой человек имел характер довольно сложный, в поведении отличался осторожностью и не заводил легкомысленные знакомства. А тут компания из молодого, стильного хлыща и пожилого серьёзного антиквара. В обществе пара вместе не появлялась, зато владелец лавки несколько раз заставал архитектора в квартире коллекционера. Стажёр Антипенко нашла-таки ниточку, за которую уцепилась зубами. Она выяснила личность того архитектора и после встречи с ним, ей стало понятно, каким образом убийца попал в квартиру. Оказалось, что парень, по заказу коллекционера спланировал и воплотил в жизнь одну из первых инженерных разработок – потайной ход. И это не сложно было сделать, потому что апартаменты антиквара располагались на первом этаже, как раз под паркинком. Вход Светлана обнаружила всё за тем же стеллажом с книгами, который отодвигался, пуская в проход, а выход инженер строитель тщательно замаскировал под одной из панелей на стене гаража, именно там, где обзору камер наблюдения мешала колонна. В движение стеллаж приводил пульт управления, который и забрал преступник после того, как расправился с коллекционером. Архитектор клялся, что никому не говорил о тайном ходе, мало того, этим фактом никто не интересовался. Скорее всего, сам антиквар каким-то образом проболтался. После собранных фактов, вычислить преступника оказалось проще простого. По сути, Светлана оказалась права, преступник почти буквально прошёл сквозь стену.

В следственный отдел Александр Алексеевич приехал с опозданием – задержали пробки. В такие моменты он ругал себя за то, что приобрёл недвижимость в таком неудобном месте. В утренние часы скапливалась целая очередь из автомобилей при съезде на кольцевую. И чтобы влиться в общий поток желающих, которые стремились попасть на московское место работы, приходилось простаивать иногда по целому часу. Загородные посёлки вырастали как грибы после дождя. Охотников вырваться из душной Москвы на природу и свежий воздух для проживания с каждым годом становилось всё больше. Застройщики вкалывали не покладая рук. Именно поэтому автомобильный поток увеличивался в геометрической прогрессии. Стоя в пробке, Трещёткин всегда раздражался, но оправдывал себя – ведь не мог предполагать, что произойдёт именно так. Когда он приобретал коттедж, место выглядело идиллически. Река, лес рядом, в коттеджном посёлке тишина и свежий воздух, до службы добираться максимум тридцать минут. Оказалось, что не он один такой умный! К идиллии рвались многие! Успокаивали обещания застройщиков, которые видя негодование жителей, запланировали строительство дорожной развязки и даже план реконструкции разместили на табло при въезде в посёлок.

Александр оглядел просторный кабинет, который зонировали стеклянные перегородки и, увидев Светлану, сразу направился в её сторону. Трещёткину совсем не нравились такие нововведения. Шеф, нахватавшись верхушек у зарубежных коллег, решил, что разделив пространство на несколько функциональных зон, создаст более комфортные условия для сотрудников, сплотит их корпоративный дух и заставит работать более эффективно. Молодёжь к таким переменам привыкла быстро, а вот Александру нравился его бывший кабинет, с надёжным сейфом, письменным столом и наглядной агитацией на стенах. Спасибо хоть его не упекли в одну из ячеек, а выделили такую же стеклянную комнату, в которой можно было отгородиться от внешнего вмешательства плотными жалюзи.

– Светлана привет. Очень занята?

– Доброе утро Александр Алексеевич, – стажёр оторвала глаза от экрана монитора. – Вся в делах, бумажки на столе перекладываю, но для вас время всегда найдётся.

– Помоги, а то один совсем зашиваюсь. С меня мороженое! – поспешил добавить Трещёткин и, придвинув свободный стул, сел рядом.

– Говорите, – Светлана, перебирая ногами, повернулась на вращающемся кресле и уставилась на старшего товарища. – Помогу, если это в моих силах.

– Надо разыскать вот этих двух дам, – следователь положил на стол, заранее исписанный листок.

– Оленичевы Евгения Олеговна и Полина Игоревна, – Света пробежала глазами запись. – Что конкретно необходимо выяснить? Место работы, связи?

– Ничего такого, только московский адрес, номер телефона у меня имеется. Только на звонки никто не отвечает.

– Ок. Что-то ещё?

– Посмотри Москву и область на предмет пропавших мужчин примерно за три дня, – перед девушкой появился очередной лист. – Вот фотография. Скоро двое суток, как неопознанное тело в морге. Если его кто-то ищет, то ещё рано для заявления, но вдруг! Выясни, кто может попадать под описание. И последнее, – Трещёткин глянул на часы, – загляни к патологоанатому и эксперту, мне нужны отчёты по вскрытию и вещам покойного. Они обещали предоставить протоколы ещё вчера, но что-то резину тянут. Стой над душой, пока документы не возьмёшь в свои руки! – следователь поднялся и вернул стул на место. – Будут новости, сразу ко мне, я у себя.

– С чего в первую очередь начать?

– Сначала протоколы, потом всё остальное.

– Будет сделано в лучшем виде! – отрапортовала Антипенко и поднесла вытянутую ладонь к виску, выражая полную готовность.

Александр вышел в холл, вынул из кармана смятую сторублёвку и сунул в нутро кофейного автомата. Через минуту он отошёл к окну и вдохнул в себя ванильный аромат капучино. Трещёткин задумался, потом неожиданно улыбнулся про себя, вспомнив ещё одну историю, связанную со Светланой. В этот раз девушка фонтанировала невероятными идеями при разборе дела по утопленнице. Заявление о потере молодой жены принёс взволнованный, мокрый и взлохмаченный парень с заметным запахом алкоголя. Была суббота. Дежурный следователь без всякого энтузиазма принял документ. Он бы не сделал этого, а отправил парня проспаться и принести бумагу через положенные три дня. Однако в знак солидарности в кабинет ввалилась группа поддержки. Все в голос утверждали, что у них на глазах утонула девушка. А дело обстояло так: компания из трёх семейных пар расположилась неподалёку от городского пляжа на пикник по поводу чьего-то дня рождения. Все выпивали, на мангале жарили шашлыки, загорали и купались. Все давно знали друг друга и дружили между собой семьями. Одна девица, вроде и не пьяная совсем, отравилась на реку. Заплыла довольно далеко, поэтому с суши на её призывы о помощи среагировали не сразу. Женщины суетились вдоль берега, кудахтали и махали руками, как крыльями без всякого толка. Мужчины в изрядном подпитии тоже не сразу сообразили, но, в конце концов, полезли в воду, долго плавали и ныряли в поисках пропажи, да только без толку. В итоге вышли не берег уставшие и подавленные. Муж ещё какое-то время тщетно барахтался в прибрежных камышах, отчего нацеплял на себя тину и измазался в грязевой прибрежной чаче. Алкоголь быстро испарился, осталось только смачное амбре. Гулянку компания свернула и отправилась в полицию. Дежурный предположил, что девица решила сыграть с друзьями шутку и сымитировала своё утопление, а сейчас сидит дома и пьёт кофе. На это муж, размазывая тёмные разводы по лицу, отрицательно мотал головой, мол, не могла жёнушка так жестоко пошутить, и дома он был, никого не нашёл! Полицейский удручённо чесал макушку, не зная, что предпринять, потом вызвал дежурного следователя и сбагрил на него встревоженную компанию. Тот выслушал сбивчивые рассказы участников пикника, что-то записал в блокноте и мысленно обречённо прикинул: ну, где он водолазов найдёт в субботний вечер. Компанию он уверил, что займётся этим делом немедленно, а им пора отправляться по домам. И как только появятся хоть какие-нибудь сведения, он сразу поставит в известность мужа! Сам же решил до понедельника ничего не предпринимать, если жива дамочка, значит, где-нибудь всплывёт, если утопла, то медицина, как говорится, здесь бессильна! А что бегать и суетится? С понедельника следователь собирался уходить в отпуск и поэтому не посчитал нужным предпринимать хоть какие-то шаги. Если тело обнаружится живое или мёртвое, то делом займётся кто-то из коллег! В воскресенье вечером недалеко от того места, где устраивала сабантуй компания, мальчишки рыбаки обнаружили тело. В понедельник папка с данными лежала на столе у Трещёткина. Он просмотрел бумаги и решил преподать урок стажёру.

– Просмотри фотографии и протоколы. Дай мне свою версию.

Версию Антипенка выдала быстро, через несколько минут после того, как взяла в руки папку:

– Мне кажется, что её утянула под воду русалка.

– Ах, ты же, боже мой! Светлана, думай головой! Не придумывай разные байки!

– Вот посмотрите на фотографии, – Антипенко взяла стул, села рядом и положила снимки перед Александром. – На щиколотках, похоже, синяки!

– Да синяки и что?

– Словно её кто-то держал за ноги!

– Не придумывай ерунду на ровном месте! Покойница барахталась, пытаясь выбраться на поверхность.

Светлана не стала перечить старшему товарищу, лишь задумалась на секунду, потом произнесла:

– Можно я сгоняю в морг?

– Иди куда хочешь, – махнул рукой Трещёткин. Он определил для себя, что урок на этом и закончился.

Уже потом Александр Алексеевич понял, что решил бы этот ребус сам, но только времени на это решение ушло бы больше. А вот стажёрка обладала неуёмной энергией и доверяла своей интуиции! На другой день девушка на службе не появилась, позвонила одному из коллег и сообщила, что в Университете сдаёт какой-то хвост. На отсутствии Антипенко никто не обратил внимания, однако Александр Алексеевич заподозрил неладное, вспомнив кроткий, не свойственный Светлане, взгляд. Когда она появилась в кабинете Трещёткина, то без приветствия, с торжествующим видом, положила на стол папку. Следователь перелистывал листы и качал головой, удивляясь, как можно было за столь короткий срок нарыть такую кучу информации! Оказалось, что утопленница дочь медиа магната. Папаша, незадолго до трагической смерти дочери, сделал её акционером мультимедийного холдинга «Паблишинг груп», подарив тридцать процентов акций данной компании. Девушка, невзирая на царские подарки, увещевания и уговоры, выходит замуж за простого парня и прекращает все отношения с родителями, которые категорически против сомнительного брака. Однако акции никуда не испаряются, и об этом с самого начала в курсе молодой муж. Светлана выяснила, что и мужем он стал благодаря именно этому знанию. Вдовец прекрасно осведомлён, что после шести месяцев, положенных для вступления в наследство, он становится полноправным акционером мультимедийной компании. И всё же никак нельзя заподозрить мужчину в смерти жены, он наравне со всеми пьёт на берегу алкоголь, жарит шашлыки и травит байки, так же наблюдает, как под воду уходит его суженая, потом бежит в полицию, страдает и рвёт волосы на всех возможных местах от горя! На этом можно было бы успокоиться, списать смерть на то, что покойница плохо плавала, плюс алкоголь в организме, плюс судорога в ноге и вот эти причины привели к летальному исходу. Но Свете не дают покоя синяки на щиколотках покойной, и она пытается, как рентгеном просветить окружение безутешного вдовца. Вдруг среди знакомых, просто знакомых, просто даже проходит мимо, почти никаким боком не касается, на ровном месте появляется некая Ирина Котельникова. Антипенко, без всякой надежды забивает данные на девушку в поисковик, и компьютер выдаёт множество отзывов, в которых начинающие подводники пишут хвалебные отзывы инструктору дайвинг центра «Дельфин» в Шарм-эль-Шейхе. Стажёр присматривается к личности внимательнее и точно устанавливает тот факт, что когда-то в школьные годы безутешного вдовца и талантливого дайвера связывала нежная дружба. Выяснилось, что школьные друзья встретились в Москве несколько месяцев тому назад, и между ними вспыхнула былая привязанность и любовь. Но что же делать с женой? А если развод, то можно потерять все блага! А не лучше ли просто избавиться от суженой и с полным правом вступить в права наследования! Таким образом, пара разыгрывает, как по нотам план с празднованием дня рождения, рекой, алкоголем и друзьями в качестве свидетелей. Вдовец накануне дарит жене ярко красный купальник, чтобы дайверша, затаившись под водой, ненароком не перепутала жертву с другой девушкой. Криминальный дуэт только вступил на преступную дорожку и ещё не заматерел. Поэтому сначала сознаётся подводная пловчиха и тут же сдаёт своего дружка, который и являлся мозговым центром в этой маленькой компании. Антипенко снова оказалась права – на дно девушку утянула русалка в человеческом облике.

Трещёткин занимался делами и совсем забыл про обед. Скорее всего, даже и не вспомнил о еде совсем, если бы после лёгкой барабанной дроби по стеклу двери, в кабинет не заглянула Светлана:

– Александр Алексеевич я сделал, что вы просили.

– Заходи, рассказывай, – следователь махнул рукой, не отрываясь от бумаг.

Антипенко без приглашения уселась напротив и с комментариями стала выкладывать блокнотные листки:

– Вот адрес Евгении Олеговны и Полины Игоревны Оленичевых. Дамы прописаны в одном месте – первый Кожевнический переулок дом пять дробь один, квартира сто девять.

– Отлично, – пробормотал Трещёткин и отодвинул листок, решив, что навестит женщин позднее, может даже не сегодня, в общем, когда время появится. Он уставился на Светлану с немым вопросом во взгляде.

– Пока не удалось обнаружить того, кому нужен покойник! – стажёр правильно поняла взгляд следователя и зачастила. – Запросов на поиски нет! Я проверила и Москву, и Московскую область! Его никто не искал и не ищет.

– Ну, это пока, – развёл руками Александр. – Время прошло ещё мало. Я попрошу тебя держать этот вопрос на контроле. Что по вскрытию?

Девушка очередной раз вынула из рюкзака, который держала на коленях, прозрачную пластиковую папку и положила перед следователем, но он даже не прикоснулся к протоколам.

– Ты обедала сегодня? – Трещёткин поднялся и, не дожидаясь ответа, направился к стеклянным дверям. – Давай, перекусим, и ты поделишься своими соображениями. Всегда интересно слушать твои байки!

– Так уж и байки! – Света не обиделась, резво подскочила, вышла из кабинета, потом на ходу повернулась к старшему коллеге. – Вообще я не голодная по дороге съела два беляша.

– Начинаешь обзаводиться вредными привычками, перекусывать на ходу, да ещё и сомнительной выпечкой. Так до проблем с желудком и двенадцатиперстной кишки недалеко! – широко шагая, выговаривал Александр Алексеевич. – Давай-ка по супчику! Я угощаю!

– Спасибо за приглашение. Мы с отцом живём одни всё время в делах, супами нас никто не балует.

Александр остановился и внимательно посмотрел на девушку.

– Где твоя мать?

– Я не хочу об этом говорить, – Светлана смутилась на секунду и пожала плечами. – Во всяком случае, не здесь, не походя, не в коридоре.

– Извини!

Трещёткин двинулся дальше. Светлана пристроилась к нему стараясь попасть в такт его шагов.

– Не извиняйтесь. Мы живём с отцом, он работает менеджером в банковской сфере. Папа всё время занят, а я не очень люблю готовить.

– Придёт время, и научишься, и полюбишь!

Они расположились в небольшом кафе на тихой улочке. Со стороны их можно было принять за отца с дочерью. Трещёткин сделал заказ и, когда официантка принесла салаты и плошки с золотистой жидкостью, следователь углубился в поглощение пищи. С салатом и куриным супом девушка управилась в считанные минуты. Александр, наблюдая, как Антипенко отодвигает тарелки, спрятал ухмылку, вспомнив себя в студенческие времена. Он тоже всё время был голодным, ел, что попало и где придётся. Девушка промокнула рот салфеткой и положила перед собой папку:

– Вы не будете против, если я начну повествование?

– Конечно, давай, не теряй времени! Только договоримся сразу, ты выдаёшь информацию по протоколам, а вот что от себя, помечаешь ремарками! А то правда переплетётся с фантазией, и я получу искажённые сведения.

– Хорошо, – Света улыбнулась, но быстро собралась и разместила на лице серьёзное выражение. – Мужчине пятьдесят два – пятьдесят пять лет, рост сто семьдесят пять, европейская внешность, без явных примет. Под явными приметами я подразумеваю видимые внешние акценты, – на слове «я» девушка сделала ударение, – дядька не хромал, у него не проколоты уши, татуировок на теле нет, пирсинга тоже, волосы тёмные, коротко стриженые, руки ухоженные, зубных имплантов нет, есть коронки, но такие материалы используют все клиники. Отпечатков пальцев покойного в базе нет. Патологоанатом определил, что в организме произошли возрастные изменения, но ничего из ряда вон. В целом тело здоровое, однако, на правой стопе обнаружен ещё не старый перелом. На убитом имелись часы и кольцо, потому что после лета ещё не смылся загар и запястье левой руки и средний палец на правой руке имеют характерную бледность.

– Кольцо на среднем пальце, значит не обручальное?

– Скорее всего. И кольцо могло быть или с камнем или в форме печатки, судя по характерным границам. Ещё доктор выяснил, что мужчина обедал за несколько часов до смерти и перед едой выпивал. И пил не что попало, – девушка вытряхнула документы из пластиковой папки, перелистала и нашла нужную информацию, – а вермут «Допо театро». Этот напиток произведён в Италии в регионе Пьемонт производителем Cocchi из красных сортов винограда, по цене около пяти тысяч рублей за бутылку. Цена может увеличиваться в зависимости от класса ресторана, в котором обедал и выпивал покойный. Сам напиток имеет весьма специфический вкус, то есть на любителя. Это креплёное вино с ароматом полыни, разных трав, пряностей и фруктовых добавок. У нас в странах обычно вермут используют в составе коктейлей. Напитки, например, «Манхеттен», «Американо», «Адонис» с небольшими различиями состоят из красного вермута, джина или виски и биттера.

– Постой, – остановил лекцию об алкоголе Александр. – Ты считаешь, что мне нужно знать эти подробности?

– Абсолютно! – с уверенной улыбкой кивнула Светлана. – Подождите, я доберусь до сути.

– Ну, тогда поясни, что такое биттер?

– Это один из компонентов коктейлей. В составах применяют какой-нибудь крепкий алкогольный напиток, около пятидесяти градусов с горьким вкусом. В разных вариантах используются ликёры или бальзамы. Так вот, наш убитый употреблял чистый вермут со льдом, без каких либо добавок! И выпивал, не сдерживая себя! Может поэтому он воспользовался или такси, или общественным транспортом, а не сел за руль сам!

– Или его кто-нибудь подвёз?

– Как вариант! Но почему не дождался и почему не доставил до адреса и потенциальный покойник отправился вечером по тёмному парку?

– Тоже вопрос, – согласился с доводами Трещёткин. – С алкоголем все выкладки или будут дополнения? Скажу честно, пока не вижу явной связи с убийством.

– Поясню своё мнение, – на «своём мнении» снова прозвучал акцент. – Наши уважают вермут, как компонент в коктейле, напиток в чистом виде весьма специфичен для российского потребителя из-за сильного полынного и горьковатого вкуса. Обычно в таком составе, а именно вермут со льдом употребляют иностранцы, у них это в традициях. И следующее: в связи с санкциями, сейчас приобрести креплёное вино такого класса весьма проблематично. Магазины могут доставить только под заказ. Я посмотрела перечень торговых точек и обнаружила наличие вермута «Допо театро» только в городе Реутов в точке ООО «Реутов Вайнстайл». Это практически Москва, конечная станция метро Новокосино.

– Это может сузить круг поисков.

– Не уверена, – Света закатила глаза. – Если «Вайнстайл» помимо магазинов обслуживает бары и рестораны, то придётся побегать.

– Ну, милая моя это работа! Волка ноги кормят, – следователь развёл руками. – Возьми фото покойного, может продавцы узнают как частного покупателя. А лучше пусть специалисты составят портрет, чтобы народ не шокировать одутловатым лицом.

Светлана открыла рот, но не успела спросить. Трещёткин поднял палец, предупреждая вопрос:

– Не волнуйся, с начальством я поговорю, чтобы тебя не дёргали по другим делам, – Александр положил деньги на стол, отодвинул стул и поднялся. – Ладно, сегодня уже в отдел не возвращайся, – он увидел, что девушка поднялась следом и нерешительно замерла не торопясь уходить. – Что-то ещё?

– А про одежду покойного вам не интересно? – Света посмотрела на коллегу снизу вверх.

– Пошли по дороге расскажешь, – сам не двинулся с места, продолжая топтаться у стола. – В гардеробе убитого есть что-то выдающееся?

– Ничего особенного. Только нижнее бельё, носки, рубашка, пуловер, плащ, ботинки всё импортное, дорогое и приобретено недавно. Вещи ещё ни разу не стирали.

– Сейчас ни на что нет дефицита! Заходила в ГУМ? Видела? Вот чего там только нет! Только кошель раскрывай!

– Это так, – нетерпеливо перебила Антипенко, – но снова сноска к санкциям. Из Европы сейчас почти ничего не завозят. Только частным порядком. А одежда у мужчины произведена в Европе. Ещё в протоколе от патологоанатома сказано, что повреждение стопы характерно для травмы, полученной при падении. Дядька мог свалиться при спуске на горных лыжах.

– Получается, что покойный или жил в Европе, или работал и в Россию попал не так давно?

Антипенко пожала плечами и поднялась:

– Страна в Европе, где есть горнолыжные курорты.

– Версия, конечно, интересная, но уж больно тоскливая.

– Ну, почему? – Светлана сгребла бумаги со стола и протянула наставнику.

– Терпеть не могу связываться с иностранцами! – следователь сунул документы в портфель и, увлекая за собой стажёрку к выходу, открыл стеклянную дверь. – А сейчас вообще всё сложно! – спускаясь по лестнице, Трещёткин ухватил Светлану за рукав куртки, которая словно птица из неволи торопилась вырваться на свободу. – Завтра поезжай в офис «Вайнстайл», а потом если будет время, посмотри камеры наблюдения на том пятачке, где остановки общественного транспорта возле входа в парк.

– Чуть не забыла! – девушка стукнула себя ладонью по лбу. – Запись телефона на листке сделана примерно четыре дня назад.

– Как раз в тот момент, когда Пивоварова потеряла телефон!

– Ага! Или его у неё украли!

Глава 3

Евгения стояла возле зеркала и рассматривала себя со всех сторон. Её не обманывало отражение, несмотря на отсутствие очков, она заметила несколько седых волосков на висках, и наметившиеся две вертикальные линии над переносицей. Всего тридцать семь – рановато для седины, да и со складками надо что-то решать, пока не образовалась безвозвратная глубина. Ничего современная косметология способна на многое! Конечно, не хотелось бы встать в общий строй дам с одинаково надутыми губами, скулами и подбородками. Некоторые её подруги и знакомые, перебарщивая с уколами и процедурами, становились похожими друг на друга, словно выходили не из салона красоты, а из инкубатора.

«Надо найти своего мастера и обращаться только к нему. Это должен быть мужчина, – Оленичева улыбнулась своим мыслям. – Мужчины более профессиональны в вопросах эстетических процедур. Они чувствуют красоту на подсознательном уровне».

Она пригладила непослушные волосы и прислушалась к звяканью посуды на кухне – мать накрывала на стол.

– Евгения ты забрала из починки мой телефон? – Полина Игоревна продолжала громыхать тарелками.

– Забрала, – не поворачивая головы, громко ответила Оленичева и усмехнулась. Иногда мать использовала давно вышедшие из обихода слова вроде – «починка», «бдеть» или относительно женщин иногда всплывало определение «бедовая». – Только твой аппарат ремонту не подлежит, ты намертво утопила его в тазу!

– Я же не специально!

– Понимаю, только новый аппарат надо покупать. После обеда поедем по магазинам!

– Какая жалость, – снова донеслось из кухни. – Придётся восстанавливать все номера! Может СИМ карта сохранилась?

– В салоне сказали, что телефон и его содержимое реанимации не подлежат!

– Меня, наверное, все потеряли!

– Ну, кто мама, все? Я же здесь!

– Женя помоги мне, – голос матери звучал ещё молодо и звонко. Полина Игоревна когда-то прекрасно пела и слыла одной из первых столичных красавиц. Время поработало над внешностью – словно мелкой рыболовной сетью покрыло морщинками лицо и состарило тело, но не тронуло голос.

– Иду! – Оленичева, не отрываясь от зеркала, вытянула шею и провела тыльными сторонами ладоней от ключиц до подбородка. – Мы не ждём гостей, а ты сервируешь стол, словно на приём, – с этими словами Женя появилась на кухне.

– Распущенность начинается с мелочей, – строго парировала мать. – Сначала семья, принимая пищу, обходится без салфеток, потом не замечает пятен от кофе на скатерти, а заканчивается всё тем, что кому-то становится лень делать маникюр и закрашивать седину.

– Какая длинная цепочка действий и бездействий ведёт к распаду и самоуничтожению! – Оленичева младшая вскинула брови. – А ты на что намекаешь?

– Я не намекаю, а говорю прямо, – Полина Игоревна поставила тарелки и внимательно посмотрела на дочь. – Если не хочешь, чтобы тебя бросил очередной ухажёр, то сходи к парикмахеру и наведи порядок на голове!

– Он меня не бросит, – беззаботно засмеялась Евгения. – Он клянётся, что любит и обожает.

– Мало ли случалось в твоей жизни обожателей! И где они? В семьях, с жёнами и детьми! А тебе под сорок! Пора бы уже обзавестись стабильностью!

Женщины замолчали на несколько минут. Они ловко расставляли тарелки с едой на столе, занятые своими мыслями. Евгения не обижалась на мать, она уже привыкла к ежедневному ворчанию. Конечно, мама хочет только лучшего для неё, но кто знает, что лучше на самом деле. Оленичева жила легко, она встречалась с мужчинами и без особых трагедий расставалась с ними. Женщина не желала обременять себя детьми, пелёнками и прочей рутиной, которая присутствует в каждой семье. Евгения считала, что всё ещё впереди! Она бы не особенно стремилась к сохранению отношений с последним воздыхателем, но он оказался щедрым, по-настоящему был влюблён, да и её биологическое время уже начинало поджимать. Этот факт она вдруг стала осознавать в последнее время и не благодаря материнским выговорам, а именно тем незначительным штрихам, которые замечает каждая женщина в определённый период жизни. Морщинки под глазами и седые волоски на висках раздражали своим присутствием!

– Так и когда ты намерена нас познакомить? – мать сидела за столом прямо с безукоризненной причёской и аккуратным маникюром на ногтях. – Женя, ты должна основательно подумать над своим будущим. – Полина Игоревна отложила нож и, протянув правую руку, накрыла ладонью запястье дочери, которая сидела рядом. – Я думала именно за этим, ты привезла меня в город из коттеджного посёлка. Свадьбу хочется и внуков! – Оленичева старшая как-то виновато улыбнулась и погладила рыжие непослушные локоны Евгении.

– Да мама, я как раз хотела с тобой об этом поговорить, – Женя перехватила ладонь пожилой женщины и на секунду прижала к губам. – Ты не хочешь поехать в Геленджик к тёте Варваре?

– А ты для этого приволокла меня в Москву, – мать досадливо махнула рукой, нервно схватила нож и начала с остервенением резать кусок мяса. – Я могла бы прекрасно перезимовать в коттеджном посёлке! Там чуткие, отзывчивые соседи! Этот Трещёткин милый мужчина, всегда готов прийти на помощь!

– Ты прекрасно знаешь, что он взялся волочиться за мной! Из этих соображений он так часто и назойливо появлялся в нашем доме!

– Да какая разница, по какой причине! – Полина Игоревна вздохнула. – Трещёткины добрые, воспитанные и безотказные люди. Что я буду делать в городе в четырёх стенах! Смотреть телевизор и с бабками на лавки возле подъезда семечки лузгать?

Дамы снова замолчали и только звякали ножи и вилки о фарфоровые тарелки. Полина Игоревна прекрасно готовила, но в последнее время ей пришлось пересмотреть рацион из-за высокого сахара в крови. Евгения скучала по блинчикам со сгущёнкой и воскресным пирогам с повидлом, но безропотно смирилась к постному меню. Сегодня мать превзошла самую себя, она приготовила лосось со спаржей под лёгким соусом «Холландез», поэтому женщины с удовольствием поглощали пищу, не отвлекаясь на разговоры. После еды дамы так же без слов, навели порядок на кухне, и перешли в гостиную. Полина Игоревна включила телевизор и села на диван. Евгения пристроилась рядом, поджала под себя ноги и положила голову на плечо матери.

– Конечно, я не хочу, чтобы ты расселась, как забытое корыто рядом с дворовыми пенсионерами! Поэтому предлагаю тебе на время перебраться к тётке Варваре. Там море, чистый воздух и нет снега!

– С самого детства ты была своенравной, – казалось, Оленичева старшая совсем не слышала дочь. Мысленно она унеслась в свои дальние дали.– Никогда не делала то, что не по нраву. Ты невзлюбила колготки серого цвета, ни за что не хотела надевать в детский сад, как мы с отцом не уговаривали. А я их доставала с большим трудом через знакомых. Колготочки такие тёплые, импортные, но только серые. Тогда на всё был дефицит! Ну, просто невозможно было достать что-то приличное с весёлой, деткой расцветкой. Ты не ела лук, ни в каком виде! Мы с папой подстраивались под тебя, а иногда готовили себе отдельно. Ты терпеть не могла физкультуру, и затащить тебя на урок удавалось не всегда! Нам приходилось задабривать тебя или мороженым, или новыми туфлями. А скольких воздыхателей ты отшила, которые табунились вечерами возле подъезда! Тебе они доставались легко, по щелчку пальцев. Именно из-за лёгкости ты не ценила эти отношения. Другие девочки мечтали просто прогуляться с такими мальчиками рядом, а ты игнорировала их назойливое внимание!

– Я ходила в кино с некоторыми, – Женя улыбнулась воспоминаниям. – С Двигубским целовалась на первом курсе института! А с Брониславом прожили почти год вместе!

– Это ничего не значит, раз ни один не зацепил твою душу! – Полина Игоревна развела руки и снова сложила их на коленях. – Вот твои подружки, кому нужны были эти отношения, кто дорожил ими, быстро вышли замуж, нарожали детей и вполне счастливы! Когда умер папа, тебе исполнилось пятнадцать лет, самый переходный возраст. Ну, думаю, всё, пиши-пропало! Испугалась тогда, что теперь одной мне не справиться с молодым растущим организмом, но нет, наоборот! Ты стала серьёзней и много помогала, хорошо училась, даже подружилась с физкультурой. Только во взглядах на противоположный пол ничего не изменилось, – Оленичева старшая отстранилась и посмотрела дочери в глаза. – Ты не думаешь, что давно пора обзавестись семьёй?

– Да, мама! Именно об этом я и думаю! Я встречаюсь с прекрасным человеком.

– И ты нас познакомишь?

– Обязательно!

– Когда?

– В ближайшее время. Если хочешь, мы вместе пойдём в ресторан, – Женя снова уютно устроилась на материнском плече.

– Ну, что ты! Я приготовлю ужин, накрою стол в гостиной, – мать обвела рукой пространство комнаты, – достану из шкафа австрийский сервиз, богемский хрусталь и льняную вышитую незабудками скатерть, которую ты привезла из Турции.

– А может не стоит заморачиваться по поводу совсем заурядному? – Женя скривилась, зная, что мать не увидит её лица. – В последнее время твоя стряпня служит только для понижения сахара в организме. Согласись, это не совсем желанная пища для сильного здорового мужчины.

– А он сильный и здоровый? – Оленичева потёрла ладони, предвкушая встречу с будущим зятем, отчего браслеты на запястьях тихо звякнули. – Хотя, пусть будет и не очень сильным, важно, чтобы человек хороший вошёл в наш дом. Главное, чтобы любил тебя! Да, ты права, – Полина Игоревна снова отстранилась и мечтательно закатила глаза к потолку, – мы сто лет не были в ресторане! Самое лучшее место для знакомства! Я выгуляю свои новые серьги и рубиновое колье. А домой мы его пригласим перед свадьбой! – мать схватила Женю за руки и горячо затрясла. – Но ты ему скажи, чтобы всё честь по чести – ваш товар, наш купец! – Оленичева заливисто засмеялась своим молодым голосом. – Пусть это старомодно и смешно, но в старой традиции есть что-то глубоко тайное и трогательное!

– Мама, я почти живу у него! Зачем этот фарс! – Евгения прекрасно понимала, что спорить с матерью бесполезно, но всё же предприняла попытку. – Мы не хотим организовывать пышную свадьбу, приглашать людей, надевать наряды, заказывать ресторан, поить и кормить гостей под крики «горько»! Ты понимаешь, что обстановка вокруг не располагает к разухабистым торжествам!

– Ну, я не знаю, – Полина Игоревна опустила глаза и расправила невидимую складку на диванном пледе. Она так долго мечтала о дне свадьбы, что от расставания с грёзами у Оленичевой старшей сжималось сердце.

– Просто распишемся, обменяемся кольцами, поцелуемся и прокатимся в плавучем ресторане по Москве реке, – успокаивала дочь. – Твой будущий зять уже забронировал столик на корабле-ресторане «Мэ Вай»!

– И всё же, как без соблюдения традиций! Нужен хлеб-соль, клятва на иконе о сохранении семьи! – вяло сопротивлялась женщина. – И потом, необходимо купить туфли, платья, проверить меню, дать задаток в ресторане.

– Даже не думай об этом! Жених платит за всё! И уверяю тебя, праздник он устроит по высшему разряду! В ресторане «Мэ Вай» один из учредителей его друг.

– Ну, хорошо, – со вздохом согласилась мать. – Рестораны, так рестораны! Но до заключения брака ты обязана пригласить его в наш дом!

Дамы замолчали, задумались каждая о своём. Наконец Полина Игоревна нарушила тишину и перевела разговор на другую тему:

– Как дела на работе? О чём поёт сегодня твоё радио? Какие новости несёт в народ?

– Именно сегодня, не знаю, – отозвалась Евгения Олеговна, поднялась и подошла к окну, потом неожиданно повернулась. – С сегодняшнего дня я там не работаю!

– Что-то случилось? – встревожилась мать. – Ты поругалась с руководством радиовещательной компании?

– Нет, не поругалась. Я подала заявление на расчёт неделю тому назад. Сегодня отработала, попрощалась с коллегами и забрала трудовую книжку.

– И что, есть уже другая работа на примете?

– Нет, пока нет, – Женя отрицательно покачала головой. – Так ты поедешь к тётке Варваре?

– Да на что тебе далась Варвара? Весь день только и слышу про сестру. Зачем я к ней поеду? Здесь загородный коттедж, квартира, все удобства!

– Я хочу, чтобы ты пожила в Геленджике, рядом с родной сестрой под присмотром. Мне так будет спокойнее.

– В каком смысле? Я не ребёнок, чтобы за мной присматривать и ещё в своём уме.

– Я не могу оставить тебя одну.

– Так, поясни, что происходит?

– Завтра я знакомлю тебя со своим женихом, послезавтра вечеринка в плавучем ресторане, а через три дня посажу тебя на поезд до Краснодара. Билеты в купе уже куплены, – Женя разговаривала с матерью, как с маленьким ребёнком. – Мне какое-то время надо побыть здесь, но скоро я приеду к тебе.

– Ты приедешь? Сразу после свадьбы оставишь мужа?

– Мы пока не решили, вероятно, приедем вместе.

– Совсем закружила мне голову! Не понимаю, что происходит и почему такая спешка?

– Ты прекрасно всё понимаешь. Будет лучше какое-то время побыть возле моря, с близким человеком. Вот поэтому я настаиваю, чтобы ты поехала в Геленджик к сестре, – Евгения сжала руку матери. – Ты давно не виделась с тёткой, а у неё сад с виноградом, сливовыми и абрикосовыми деревьями, дом шикарный почти у кромки моря.

Полина Игоревна смотрела на дочь с немым вопросом, потом закрыла ладонями лицо и заплакала:

– Я знала, что должно произойти нечто подобное! Не хотелось верить, что на нашу жизнь придутся такие испытания, да видно, горькая участь написана на роду!

– Мама не драматизируй, ещё ничего не произошло! Лучше давай, собирайся, нужно купить тебе телефон, туфли и платья для нас. В ресторане мы должны выглядеть супер элегантно!

– Да, ты права! – Полина Игоревна вытерла слёзы и поднялась. – Просто всё так быстро меняется. Мой возраст любит тишину, стабильность и покой, – неожиданно Оленичева сложила ладони на груди. – А кто присмотрит за квартирой?

– Не волнуйся, я договорилась с соседкой по площадке Анной Иосифовной Верещагиной. Она за всем проследит. Ты сможешь с ней сама ещё раз переговорить для пущей уверенности!

– Что-то не очень нравится эта кандидатура. Шум у них часто, вроде выпивают, – женщина с сомнением покачала головой.

– Ну, что выпивают, то это не самый большой недостаток. Анна Иосифовна женщина порядочная, хозяйственная. Сынок, правда, поддаёт, но имеет работу и значит не совсем алкоголик.

– Может, лучше сдадим квартиру, пока нас нет? Всё деньги и за коммунальные услуги никакого беспокойства.

– Тоже вариант! Вот ты об этом с соседкой и поговори!

***

После женитьбы Пётр съехал со съёмной квартиры, и с молодой женой поселился в родительских хоромах. Большой семьёй жили недолго. Дела генерала шли в гору и вскоре родители приобрели особняк, в который и переселились, предоставив молодожёнам полную свободу. Мария немного огляделась и потом взялась наводить свои порядки. Особенно не бесчинствовала, но постепенно заменила кое-какую мебель, ковры на полу и посуду. И вовсе не потому, что ей что-то не нравилось, просто не привыкли её пальцы к дорогому фарфору, и всё время норовили отправить посудину в свободный полёт на пол, а битые тарелки в свою очередь могли испортить иранские ковры ручной работы. Окончательно избавляться от дорогих вещей Маня даже не помышляла, просто упаковала ненужное в коробки, рулоны с коврами обтянула плёнкой и отправила мужа снести добро в гараж. Пётр не сопротивлялся таким переменам, его мало интересовал декор квартиры, главное, чтобы было тепло, сытно и чисто. Однако после редких визитов свекрови, Маше становилось понятно, что родственница не совсем одобряет новые порядки. С её постной мины Мария считывала некоторое пренебрежение к снохе простолюдинке. Ну, что поделать, не та досталась жена единственному сыну, ни роду, ни племени, ни вкуса, ни чувства возвышенного. А Маша делала вид, что не замечает кислого выражения лица генеральши и в свою очередь размышляла:

«Эх, маменька, забыла, что генеральшами не рождаются, а становятся! Замуж выходила за молодого офицерика после военного училища и скиталась вместе с ним по дальним гарнизонам. Добром обзавелись, когда чины у мужа стали появляться. В былые времена тоже, наверное, носки штопала и картоху в мундирах варила в алюминиевой кастрюле! А сейчас, глянь-ка! Знает толк в дорогой мебели, коврах, посуде и мехах. Если бы свёкор не достиг карьерных высот, тоже бы жили в хрущёвке и ели борщ из тарелок советского периода!»

После скандалов с битьём посуды Маша хвалила себя за предусмотрительность, ведь в пылу ссоры есть риск перебить «веджвудский» сервиз. А скандалы случались разорительные. Поговорка «милые бранятся – только тешатся» не всегда срабатывала, иногда стоял дым до потолка от побоища, и летели пух и перья. Потом приходилось закупать новую кухонную утварь до следующего урагана. Когда Пивоварова после очередного взрыва ворочалась и не могла уснуть, то мысленно по полочкам расставляла причины раздоров. Во-первых: они молоды, переполнены энергией иногда и негативной, во-вторых: родители могли бы играть роль сдерживающих факторов, но они проживают отдельно! И в третьих: у них нет детей, отсюда много нерастраченной любви и силы, смотри пункт номер первый!

После последнего разорительного скандала и визита следователя прошло несколько дней. В шкафах снова появились тарелки, и наступил период затишья. Маша рассматривала содержимое шкафов и ужасалась. Иногда после побоищ оставалась посуда, но для восполнения не всегда удавалось приобрести именно такую, поэтому на полках скопилась пёстрая разносортица.

– Петя, – Мария убрала прядь волос за ухо и сложила руки на груди. – Сходи в гараж. Надо принести коробки с посудой, а то у нас сплошная разнокалиберность!

– Это обязательно? – Пивоваров образовался в кухонном проёме. – Тебе есть разница, какие тарелки будут на столе? – двумя пальцами он поднял очки с переносицы на лоб и уселся на диванчик.

– Мне нет! А вот твоим родителям может не понравиться, особенно матери, – Маша отвернулась от шкафа, сделал шаг, и погладила мужа по щеке. – Могли бы твой юбилей справить в ресторане.

– Отец настоял, хочет о чём-то серьёзно поговорить. И дело не в дне рожденье, так семейный ужин.

– Но готовить-то мне! Потом порядок наводить! Твоим не так-то просто угодить!

– Я тебе помогу, – Пётр потянул жену за руку и усадил себе на колени. – Старики не так часто наведываются к нам, так что можно потерпеть.

– Вот если бы у нас была своя квартира, то за пёстрые тарелки никто бы не смог упрекнуть, а так живём на птичьих правах, я в этом доме не хозяйка! Даже шторы поменять не могу!

– А чем тебя шторы не устраивают?

– Устраивают! – Маша повернула голову мужа к себе, стянула очки, положила на стол и заглянула ему в глаза. – Пусть маленькая квартирка, но своя!

– Это наше жильё! Ты здесь прописана, я тоже! Со временем родители оформят права на недвижимость на моё имя! Вот тогда ты сможешь менять шторы и обои сколько захочешь!

– Может ты и прав! Даже на маленькую квартирку в Москве нужны огромные деньги! – Маша высвободилась из объятий, поднялась и вернулась к шкафу с посудой. – А ты знаешь, что отмечать день рожденье в сорок лет мужчинам не рекомендуется. Говорят, пышный праздник может повлечь за собой череду неудач, крах карьерного роста и возникновение проблем со здоровьем.

– Перестань! Я не верю в приметы! – махнул рукой Пивоваров и улыбнулся. – Какие коробки приносить? В гараже их много!

– Там подписано, найдёшь! Всё не тащи, только «веджвудский» обеденный сервиз.

– Хорошо вилки с ножами из качественного металла не смогли покорёжить! Хоть столовые приборы в сохранности, – негромко ворчал Пётр, надевая кроссовки в прихожей.

За столом царила непринуждённая обстановка, а всё потому, что после выпивки и хорошей закуски, натянутость постепенно рассосалась. Лишь Мария только мочила губы в своём бокале. С утра она чувствовала себя неважно, а от запаха алкоголя вообще подступала к горлу тошнота. Маша мечтала провести день, гуляя по городу в компании мужа, хотелось бесцельно скитаться до устали, потом зайти в первое попавшееся кафе, выпить вина и закончить вечер в кинотеатре, как в те времена, когда они только познакомились. Однако накануне позвонила свекровь и предупредила о визите. И вместо того, чтобы провести время друг с другом, пришлось заниматься покупками, готовить еду, вылизывать квартиру, сервировать стол. Гостей собралось немного – кроме родителей приехала сестра свекрови с мужем. Сначала сидели чинно, вежливо передавали друг другу тарелки с салатами, мужчины разливали напитки, а дамы скупо обменивались репликами. Ну как же, генеральская семья, тут что-то лишнее брякнуть равносильно тому, что у церковного алтаря пёрнуть! Постепенно языки размягчились, разговоры полились рекой, перемежаясь взрывами смеха. Маша вздохнула с облегчением: наконец она может расслабиться и не сидеть, словно проглотила шпагу, которая распёрла позвоночник от горла до копчика. К родителям мужа Мария относилась с уважением и не более того. Девушка не нашла в них уютную жилетку, в которую можно поплакать. Со свекровью они не стали подружками, не сплетничали о девичьем, не доверяли друг другу секреты. Маша никогда не делилась душевными переживаниями с женщиной, которую называла не мамой по русской традиции, а по имени и отчеству – Евгения Сергеевна. В свою очередь Пивоваровы старшие внешне тоже не проявляли особой душевной теплоты в адрес снохи. Это был выбор сына, пусть с этим выбором и живёт! Что они могут поделать! Главное, ему нравится! Разонравится эта, появится другая! И всё же Пётр неожиданно для родителей уже долгое время проявлял постоянство – Марию менять на другую зазнобу не желал и даже, похоже, не заводил адюльтеров на стороне. Иногда Евгения Сергеевна замечала натянутость между супругами, но никогда пара не выясняла отношения публично. Главное, что квартира сияет чистотой, холодильник забит продуктами, Петруша всегда в свежих рубашках и отглаженных брюках. А то, что сноха не пользуется дорогим фарфором и коврами, так это только плюс! Значит бережливая!

Маша складывала тарелки в посудомоечную машину на кухне и невольно захватила разговор мужчин, которые переместились из-за стола на просторный балкон для перекура. Выход на лоджию имелся как из гостиной, так и из кухни, да и разогретая алкоголем компания общалась громче обычного, поэтому девушке не надо было специально прислушиваться. Мужчины расположились в плетёных креслах вокруг низкого столика. В панорамном окне солнце медленно садилось за горизонт, на улицах зажигались фонари и рекламные табло сверкали разными цветами. Первую скрипку в беседе как всегда играл Анатолий Михайлович Пивоваров. Высокий, статный подтянутый мужчина с ёжиком седых волос, последнее время всё чаще носил светские костюмы. Он отошёл от дел и в генеральскую форму облачался по необходимости. Несмотря на отсутствие отличительных знаков, его принадлежность к вооружённым силам можно было определить по выправке. А уверенность речи и властные нотки в голосе говорили о том, что мужчина носит высокое звание.

– Мы сейчас словно находимся в состоянии диссоциативного расстройства личности. С одной стороны всё нормально, ровно, быт, магазины, рестораны, развлечения, а с другой мы не желаем замечать происходящего! Это не про нас, там, где-то! – Анатолий Михайлович выпустил дым, затушил в пепельнице сигарету и, взболтав в бокале коньяк, сделал несколько мелких глотков. – Такое раздвоение личности может привести к ужасающим последствиям!

– При раздвоении личности, человек не знает, что он не один. Одна личность сменяет другую незаметно. Возникают провалы в памяти, пациент понимает, что какой-то момент стёрся, но восстановить его не в состоянии! Поэтому с таким диагнозом общества, я не соглашусь, уважаемый Анатолий Михайлович! Люди прекрасно осознают, что происходит вокруг!

Маша даже занавеску отодвинула и незаметно посмотрела на того смельчака, который отважился перечить самому генералу. Она толком не была знакома с этим невысоким лысым мужчиной. Знала только, что его зовут Егор Петрович и он муж сестры её свекрови. Они встречались за общими застольями, мило улыбались, раскланивались и не более. Мария заметила недовольную усмешку на лице свёкра, а Егор Петрович гнул свою линию:

– Наш народ не страдает амнезией, просто старается не замечать, блокировать негатив и делает это намеренно. Правильно вы говорите, мой дорогой генерал, что так удобнее, комфортнее и безопаснее! Спокойно думать, что это не с нами и не про нас! Ведь мир прекрасен! Нет сейчас французских и итальянских Альп, зато есть горнолыжные курорты в Сочи, Домбае, в кузбасской Горной Шории. Рестораны продолжают работать в прежнем режиме, филармонии и концертные залы забиты под завязку, магазины ломятся от изобилия! Новости доставляются из телевизора в верном направлении, холодильник не пустеет. А кому не нравятся политические ток шоу, пожалуйста, выключайте, не смотрите! Полно всяких разных передач вроде «Прямого эфира», «Голоса» или «Поём на кухне всей страной». И потом, в холодильник при желании можно положить всё что угодно! Дефицита ни на что нет!

– А так не должно быть! Нельзя жить только хлебом и зрелищами!– Анатолий Михайлович влил в себя остатки коньяка. – Удобно спрятаться в домике, не спорю! Но в наши дни надо иметь собственную, честную и открытую позицию! Я, как военный понимаю, насколько сложная сейчас ситуация и просто патриотическими лозунгами дело не решить!

– Что ты предлагаешь, папа? – Пётр захмелел, он махнул рукой, рассыпая вокруг себя пепел. – Я, например, думаю, что каждый должен заниматься своим делом!

– И вот каким таким делом занят ты? – Пивоваров повернулся к сыну. – Штаны протираешь в администрации Юго-Западного округа в отделе информационной безопасности. Это что за работа такая государственной важности? – Маша замерла, ожидая продолжения. Свёкор никогда не отличался душевной чуткостью даже в отношениях к близким, но то, что он сказал дальше повергло девушку в отчаяние.– Я думаю, тебе нужно проявить самые сильные мужские качества и отправиться туда, где сконцентрирован человеческий резерв всей страны!

– Ты на что намекаешь? – Пётр трезвел на глазах. Он вдруг понял, что это не пьяный разговор. – Погоди папа, давай потом это обсудим.

– Почему потом? Давай сейчас! И я не намекаю, а говорю прямо! Ты, как сын генерала, должен показать пример и встать в строй рядом с такими же молодыми, сильными мужиками! Я уверен, ты справишься! Я уже для службы не гожусь, слишком стар, а значит пришёл твой час! Сделаем красиво с интервью на телевидении, со статьями в газетах, с этими, как их, – свёкор пощёлкал пальцами, – блогерами! Я уже вижу заголовки типа «Сын генерала Пивоварова продолжает династию»!

– Ты это серьёзно? – Пётр затушил сигарету и поднялся. – Да, в университете, где я учился, была военная кафедра, но она не дала никакого опыта! Меня совершенно не привлекает военная дисциплина, я IT специалист и хороший специалист! Моя стезя информационные технологии! А это, скажу я тебе, на сегодняшний день весьма востребованная профессия! И напомню, это ты воткнул меня в администрацию Юго-Западного округа, сулил какие-то мифические карьерные перспективы! Хотя я мог найти работу где-нибудь в Лондоне, Мадриде или Риме!

– Вот и хорошо, что остался на родине! Она в тебе сейчас нуждается!

Маша слушала и мысленно сокрушалась. Потом она поняла, что весь разговор произошёл не случайно. В ноги влился свинец, она передвинулась к диванчику, опустилась, сложила руки на коленях и закусила губы, чтобы не заплакать. В голове вихрем проносились мысли, которые кружились разноцветными картинками. Ещё несколько дней тому назад она била посуду и требовала развода, даже представляла, что будет где-то жить отдельно, не в этой квартире, не рядом с мужем, но в глубине души точно знала, что Пётр никогда не исчезнет из её жизни. И вот сейчас этот крепко выпивший солдафон решил лишить её самого близкого в этом мире человека. И к этому Мария не была готова! К разводу готова, разъехаться готова, а отпустить насовсем не готова! Да не хочет она, не желает! И кто он такой этот хрен с горы, чтобы решать! Теперь Пётр её собственность, как и она его, по крайней мере, до тех пор, пока не появилось свидетельства о разводе! И такого свидетельства не возникнет никогда! Она не допустит! А к родителям сын уже имеет отношение косвенное, потому что у него есть своя семья! От воспоминаний глаза налились слезами, а память выталкивала картины прошлого. Она плохо помнила родителей, только какие-то смутные силуэты, далёкие голоса и ладони матери. Бабушка была всем миром, она давала тепло, добро и открывала душу. Интернат она ненавидела, старалась забыть и глушила эпизоды с видениями красного кирпичного казённого здания. Там на первом этаже располагалась столовая, откуда разносились запахи пережаренного лука и несвежей рыбы. Хотелось забыть навсегда дырявые колготки, ботинки со сбитыми каблуками и нос, который всё время краснел от холода. А тогда было холодно даже летом! Пётр вошёл в её жизнь так естественно, что Маша даже не поняла, любит его или нет. Казалось, что он всегда находился где-то поблизости, просто пришло время, и он оказался рядом. И вот сейчас придётся снова лишиться поддержки, любви, семьи, тепла и благополучия!

Маша тряхнула головой, глубоко вздохнула несколько раз, чтобы утихомирить волнение и вышла на балкон со словами:

– Анатолий Михайлович я надеюсь это шутки такие? Какой из Пети солдат?

– А такой же, как из других парней и мужиков. Они призываются с разных уголков страны: из Тувы, из Бурятии, из Мордовии, из Калмыкии! Москвичи разве отдельная каста? Священная корова, которую трогать нельзя? – генерал не поднялся с кресла, лишь повернул голову и посмотрел на сноху совершенно трезвыми глазами. – Сейчас каждый должен спросить себя: – «Кто если не мы?» В стране объявлена мобилизация, а значит, каждый должен встать в общий строй плечом к плечу!

– Но как вы можете? Это же ваш сын!

– Да это мой сын и я хочу им гордиться! Хочу, чтобы молодёжь брала с него пример! Хочу, чтобы все знали, что генерал Пивоваров не спрятал сына, не отправил за границу, не выбил бронь, а вместе со всеми на общих основаниях отправил сначала в учебную часть, потом куда командование определит!

– Его могут там убить! – Мария прижала руки к груди. – У вас разве есть другой сын или вы в состоянии родить нового? Петя ваш единственный наследник! Неужели нельзя обойтись без этого патриотического порыва? – девушка повернулась и рукой указала на мужа, который молча курил, переваривая информацию. – Сегодня ему исполнилось сорок лет! Жизнь только начинается! У него ещё не родилось потомство! Петя, да не молчи ты! Скажи что-нибудь!

Повисла пауза. Генерал не спешил с ответом, а только налил из пузатой бутылки, приложился к бокалу, глотнул несколько раз, с удовольствием выдохнул алкогольные пары, поднялся и потрепал сноху по плечу.

– А что же ты, милая моя, резину тянула, живёте уже, сколько времени вместе, а дитя до сих пор не сотворили!

– Ну, нам пора. Егор собирайся, я уже вызвала такси.

В пылу волнительного разговора, Мария не заметила, как на балконе появилась генеральша с сестрой.

– Да, дорогая, – Егор Петрович шагнул навстречу жене и в его гладкой лысине отразились отблески заката. Он, как фокусник, вынул носовой платок из внутреннего кармана пиджака и вытер пот со лба, распространяя запах какого-то одеколона. – Огромное спасибо за чудесный вечер, – мужчина двумя руками потряс ладонь Марии, расцеловался с генералом и Евгенией Сергеевной, потом подмигнул Петру, словно намекая, мол, держись парень!

Неожиданно на Машу накатила волна тошноты.

«Наверное, лысый родственник вылил половину флакона дерьмового одеколона на свой платок! Нереальное говно!»

Девушка покрылась испариной, но часто задышала и утихомирила рвотный порыв.

– С тобой всё в порядке?

Свекровь внимательно посмотрела на сноху. Маша быстро закивала головой и тут уловила холодный, без волнений взгляд Евгении Сергеевны. Она поняла, что мать мужа слышала весь разговор, и для неё информация об отправке Петра в зону СВО не являлась новость. Вероятно, чета Пивоваровых заранее подготовилась к разговору. Девушка натянуто улыбнулась, и когда компания переместились в прихожую, кинулась в ванную, открыла кран и склонилась над раковиной. Она какое-то время полоскала рот и погружала в холодную воду лицо. Взбунтовавшиеся внутренности постепенно утихомирились. Маша ещё с минуту посидела на краю ванной, не закрывая кран. Шум журчащей воды странным образом успокаивал. Когда она вернулась в гостиную, то застала только родителей мужа и его самого. Пётр сидел, опустив голову, и ковырялся вилкой в тарелке. Все повернули головы в её сторону, не говоря ни слова, словно ожидая, когда она приземлиться для того, чтобы продолжить прерванный разговор.

– Может принести чего-нибудь? – Мария остановилась возле стола и положила руки на спинку стула.

– Ничего не надо, дорогая, – свекровь внимательно вглядывалась в лицо Маши, чтобы понять, что она чувствует, потом указала рукой на место возле себя. – Садись. И, пожалуйста, останови свои страдания, ещё ничего не случилось.

– И не случится, – генерал привычными движениями разлил по рюмкам коньяк. – Я всё предусмотрел. Мы проведём рекламную компанию, снимем ролик, прокатим по центральным каналам. Тебе Пётр нужно выучить текст, который уже написан. Там мало пафоса, всё по делу, я читал. Дашь интервью в полном обмундировании и призовёшь к защите рубежей и интересов родины. Потом всё честно – призывной пункт, медицинская комиссия, учебная часть и в бой. Я всё порешал, там ты как раз и нужен со своей профессией, займёшься логистикой, разработкой маршрутов для доставки обмундирования и боеприпасов. Твоё место службы будет находиться в штабе. Через несколько месяцев дадут отпуск на тридцать дней, а потом и вообще вернёшься.

– А меня кто-нибудь спросил, чего хочу я? – Пётр поднял голову и уставился на отца тяжёлым взглядом. – Смотрю, тебя очень увлекает возможность прорекламировать собственную персону за счёт родного сына. Хорошо придумал! Ничего не скажешь!

– Ты так со мной не разговаривай и глазами не зыркай, – Анатолий Михайлович промокнул рот салфеткой и бросил её на стол. – Я вчера просматривал списки призывников и увидел знакомую фамилию, имя, год рождения. Со дня на день должна появиться и повестка. И чтобы ты делал? Какие шаги предпринял? Пришёл на призывной пункт и сообщил – я, мол, не могу, у меня жена, работа! Ещё ребёнка не успел сделать! А ты знаешь, что при отказе по каким-то там причинам, призывнику грозит арест и срок от трёх до десяти лет! Ты готов отсидеть срок или как истинный сын своего отца выполнишь долг! Конечно, есть возможность спрятаться на даче, а мать бы тебе пирожки тайком приносила по очереди с женой? И сколько бы ты там сидел? До морковкина заговенья? Или сбежал в ближнее или дальнее зарубежье? На какие шиши стал жить, например, в Казахстане или Турции? – Пивоваров опрокинул в себя рюмку, смачно закусил лимоном, скривился и перевёл взгляд на Марию. И ещё я вам скажу, только без обид. Пётр имеет хорошее место в администрации округа, ты Мария в банке не последний человек. Заработки у вас далеко не нищенские, а только живёте в квартире родителей, ипотеку брать не желаете, не хотите финансовую обузу на себя вешать, в чём-то ужиматься! Лучше шубку из драгоценного меха и автомобиль новенький из салона! Всё для себя самих, любимых! Я подозреваю, что и дети не появляются только потому, что это их присутствие ограничит вашу свободу!

Мария открыла было рот, чтобы возмутиться, но тут же передумала, до неё дошло, что свёкор рубил, как топором, сущую правду. А тот отодвинул стул, вытянул ноги и глубоко вздохнул со словами:

– Так что спрашивать и советоваться с каждым у страны нет времени, средств и возможностей. Просто надо сделать то, что ты, как патриот должен сделать. А я успел создать более комфортные условия для выполнения долга.

Над столом повисло молчание. Пётр и Мария сидели, как провинившиеся школьники. Пётр, поставив на стол локоть и устроив в ладони подбородок, другой рукой возил по тарелке остатки салата. Маша болтала в бокале виноградный сок и рассматривала, рвущиеся на поверхность янтарные пузырьки. Тишину прервала Евгения Сергеевна. Она прокашлялась, подвинулась к столу, чтобы быть ближе к сыну, который сидел напротив, потом заговорила извиняющимся тоном:

– Время наступило непростое. Высокие военные чины находятся под пристальным вниманием, – мать теребила салфетку, опустив глаза. – Мы решили пока пожить в городе.

– Вы хотите продать дом? – Пётр скептически посмотрел на мать. После таких грядущих радикальных перемен в жизни, его уже мало что интересовало.

– Скорее всего, так, – вклинился отец. – Кичиться роскошной жизнью в данный момент не следует.

– Я так понял, вы возвращаетесь в эту квартиру, – Пётр усмехнулся. – Да, круто вы нас, просто об колено! Мужа в Армию, жену в приживалки! Другие родители всеми силами стараются сохранить семью близких людей, а вы её просто по кирпичику разбираете!

– В тебе говорит эгоизм, – мягко, но нравоучительно упрекнула мать. – После того, как вы поженились, мы дружно жили одной большой семьёй и никаких проблем не возникало! На данный момент даже хорошо, что мы будем вместе с Марией. В твоё отсутствие ей понадобится поддержка и помощь.

Анатолий Михайлович поднялся, подошёл сзади к Петру и положил тяжёлые руки на плечи сына.

– Это сейчас всё воспринимается трагически. На самом деле, я в состоянии защитить тебя, сделать так, чтобы служба прошла в безопасном для жизни месте. Героем уйдёшь, героем вернёшься! А завтра уже слухи пойдут, что семья Пивоваровых не лыком шита!

– Почему завтра? – не понял Пётр, потом хлопнул себя по лбу и усмехнулся. – Ну, вы молодцы! Специально этих родственников на ужин пригласили! Насколько я помню, муж маминой сестры Егор Петрович работает каким-то клерком в твоём ведомстве? Так папа? – он повернул голову к отцу.

– Ты правильно понял. Этот Егор знатный болтун, – Пивоваров шагнул и опустился на стул. – Мне даже объяснять ничего не придётся!

– А вам, зачем эта огласка, пусть даже и хорошая? – Мария непонимающе хлопала глазами. – Вы добились всех возможных высот.

– Ты ещё молодая, – усмехнулся генерал. – Не совсем понимаешь, что почёта и уважения много не бывает!

– И когда мне мужу котомку собирать? – Маша немного взбодрилась, уверенность Пивоварова – старшего передалась и ей.

– У нас мало времени, завтра после обеда телевизионщики должны снять социальную рекламу, а следом и всё остальное, – Анатолий Михайлович потёр ладони и поднял рюмку. – А теперь можно и выпить. За тебя сын!

Мария чокнулась со всеми, но лишь поднесла напиток к губам и тут же поставила на стол.

– Да, Мария, отпросись завтра с работы пораньше, грузчики вещи привезут, надо чтобы кто-то был дома, – свекровь скривилась, закусывая лимоном.

– Вы завтра переезжаете? – неприятно удивилась Маша.

– А что тянуть!

– Да действительно, – растерялась Пивоварова.

Глава 4

Светлана Антипенко сама не знала, почему сдала документы именно в этот ВУЗ и именно на эту кафедру. Когда распрощалась со школой, шагнула во взрослую жизнь интуитивно наугад, зато потом мысленно себя хвалила за правильный выбор. Высокая, нескладная девушка отдавала себе отчёт, что ни лицом, ни статью не тянет – ни на модель, ни на балерину, а в артистки она не попадёт и подавно! Её, конечно, посещали такие мысли, какая девочка не мечтает увидеть себя на широком экране, но с возникновением семейных проблем, пришлось быстро повзрослеть, и в двенадцать лет радуга от восприятия жизни как-то сама собой рассыпалась, как конфетные фантики. Света родилась в благополучной семье, где не случалось скандалов, драк, запоев или радикальных перебоев с деньгами. Отец работал в банке, мать Елена малевала свои картины. Света воспринимала художества матери именно, как мазню. А как ещё можно назвать кричащие, хаотичные пятна на холсте. Когда-то Елена Антипенко закончила знаменитую Строгановку. Она подавала большие надежды как пейзажист и в одну пору с успехом продавала свои работы, однако со временем стиль рисования поменялся, ушёл то ли в авангард, то ли в символизм, то ли в примитивное разбрызгивание краски по холсту. Мать это называла своим восприятием мира. В тот момент девочка не замечала происходивших перемен, она была занята в школе в танцевальном кружке и борьбой за роли в театральной студии (тогда ещё голову бередили мысли об артистической карьере). А вот отец с тревогой наблюдал за женой. В ней словно уживались несколько человек сразу. Она то теряла интерес к жизни, к своему рисованию и творчеству вообще, переставала следить за собой, то вдруг с неистовым рвением погружалась в работу. На неё стала всё чаще и чаще нападать хандра. На все вопросы мужа отвечала, что это сплин погрузил в пучину, но скоро мрачное состояние рассеется, пройдёт и всё будет как раньше. Так и случалось, однако периоды между сплинами становились всё короче. Часто мать сидела, замкнувшись, и тупо глядела в окно. Неопрятная, в пижаме и растянутой майке она ни на что не реагировала и ничем не интересовалась. Потом в одночасье в ней просыпалась творческая натура, и Елена часами обхаживала мольберт, забывая о еде и отдыхе. А когда возникала другая личность, она неуёмной энергией начинала чистить квартиру и с остервенением перемывать по десять раз тарелки из посудного шкафа. Филиппа Антипенко тревожили такие резкие перемены в поведении жены. Ему с большим трудом удалось уговорить Елену показаться специалисту, потому что она никак не хотела признаваться в том, что её психическое здоровье даёт сбой. Ей казалось, что близкие намеренно желают избавиться от неё, а может даже хотят убить! На вопрос мужа – зачем ему и дочери это надо, ответа не следовало. Хотят и всё! И вообще кругом предатели и враги! Иногда остатками ускользающего сознания Лена пыталась понять, что с ней происходит. Она прижималась к мужу, обнимала его шею, всхлипывала и просила не бросать. В моменты прозрения Антипенко разговаривала с дочерью, говорила о любви, о жизни и о смерти. Свете такие беседы не нравились, она раздражалась. Зачем подростку, у которого вся жизнь впереди, знать что-то о смерти. Смерть там, в книжках, где Анна Каренина, Мадам Бовари, в пьесах, где Ромео и Джульетта. Это всё выдумки авторов, а в жизни смерти нет! Есть только Солнечный и лунный свет, весна, цветы и надежды! Филипп уговаривал дочь быть более терпимой с матерью. Он не делился с ней своими опасениями по поводу состояния Елены и только повторял, что творческой, чувствительной натуре всегда достаточно сложно контактировать с внешним миром. Света рассеянно слушала отца, кивала и при первой возможности убегала в свой нарядный и праздничный мир, где со сцены просматривался весь зрительный зал, и яркий свет софитов слепил глаза. Она не сразу заметила, что мама как-то притихла и потухла. Это потом ей стало известно, что перемены произошли под воздействием лекарств. Перепады настроений случались все реже, пока совсем не сошли на нет. Почти год семья Антипенко жила тихо. Мать перестали интересовать картины и рисование, мольберт был сложен и спрятан в гардеробной. Елена готовила еду, читала, без энтузиазма хлопотала по хозяйству и почти не выходила на улицу. Филипп крестился пятками, ну и дай Бог, скоро вовсе наладится, Леночка снова будет смеяться и покупать себе нарядные платья. Однако после небольшой передышки сложности начали возникать снова, сначала незаметно, вроде пересоленного супа или незакрытого крана в ванной. Потом Лена стала уходить из дома и не появляться по несколько часов. Позже приходила с рассеянным видом и никак не могла объяснить, где была и что делала всё это время. Жирную точку поставил случай, когда Филипп нашёл жену на полу кухни рядом с включёнными газовыми конфорками. Дочери он объяснил, что мать нуждается в продолжительном лечении. Елену он поместил в частную клинику неврозов и психических расстройств под вымышленной фамилией. Филипп не хотел, чтобы кто-то узнал о душевном расстройстве жены. Прежде всего, он не мог допустить, чтобы эта ситуация хоть как-то коснулось дочери. Подростки очень жестоки и тут, нате вам, причина для травли! Пусть девочка живёт полноценной жизнью – грезит о театральных подмостках, мечтает о принце на белом коне и витает в облаках от сонетов Шекспира. Только бы не унаследовала то же безумие, которое случилось у матери. Антипенко приглядывался к Светлане, а однажды, посулив автомобиль, отправился вместе с ней к психиатру, вроде справку взять для получения прав на вождение. Про свои обещания отец не забыл, просто отложил на время щедрые посулы, главное, что девочка совершенно здорова. Доктор уверил волнительного отца в том, что причин для беспокойства нет, штормов и бурь, конечно, не миновать, но те перепады будут связаны с переходным возрастом, влюблённостями и разносторонними интересами, а не с психическими недугами. Антипенко вздохнул спокойно, осталось уберечь дочь от влияния примеров, которые наплодились в телепроекте «Дом 2»! Благо этот телевизионный притон закрыли! И размеренная жизнь потекла своим чередом. Раз в месяц они навещали в клинике мать. Она встречала их спокойно с отстранённым взглядом. И только когда Светочка обнимала её за плечи, сжимала ладони и целовала волосы, глаза оживали тайной грустью, слёзы скапливались в уголках, готовые пролиться на больничный халат. Вскоре Елена Антипенко – то ли из-за медикаментов, то ли благодаря собственному желанию, настолько погрузилась в себя, что перестала реагировать на всё происходящее. Время застыло для пациентки, только внутри продолжалась жизнь никому неизвестная и совершенно непонятная. После многих попыток доктора уже не пытались что-то выяснить и вернуть Елену к трезвому адекватному существованию. Её подпитывали медикаментами, кормили, мыли, стригли, в общем – содержали в полном порядке, зная, что эта пациентка в клинике если не навсегда, то надолго. Да и в чём проблема? Оплата за содержание поступает без задержек, а это денежки немалые, кстати сказать!

– Какие планы на сегодня? – отец дожевал бутерброд, влил в себя остатки кофе и промокнул салфеткой рот. – Я хотел поехать в клинику сегодня. Ты со мной?

– Нет пап. Надо съездить за город по работе. Трещёткин отправил.

– Смешная фамилия для полицейского, – усмехнулся Филипп. – Тобой там не помыкают? На побегушках ни у кого не бегаешь?

– Ну, ты даёшь папа, я стажёр, как же без побегушек? – Света уминала бутерброды с сыром и разговаривала с набитым ртом. – Кто я такая, чтобы мне доверять серьёзные дела? И, тем не менее, сейчас мы с Трещёткиным вроде напарников, даже обедали вместе вчера.

– Прожуй, я половины не понял, что ты пролепетала! – Антипенко внимательно смотрел на Светлану. Несмотря на своё относительно свободное положение, он не стремился заводить романы, считал, что сначала должен основательно поставить на ноги дочь. Филипп хотел, чтобы иллюзия прежней семьи сохранялась – он, Лена и их дочь. В душе мужчина отдавал себе отчёт в том, что вероятность вернуть жену в прежнее состояние крайне мала, но Светик не должна об этом знать! Просто мама приболела, пройдёт время, и она вернётся домой! Нельзя, чтобы дочь почувствовала сиротливость и так все заботы по дому на ней. Антипенко мог нанять домработницу, но внутреннее чутьё подсказывало, что лучше этого не делать – пусть девушка привыкает к самостоятельности. – И сколько лет твоему напарнику? – Филипп с подозрением прищурился.

– Даже не фантазируй! Александру Алексеевичу около пятидесяти, может больше, он женат, есть ребёнок, – Светлана махнула рукой, поднялась, собрала со стола посуду, составила в раковину и открыла воду. – Пап, может, съездим в Италию, хоть на неделю. Давно там не появлялись. Как там наш дом, наверное, всё в паутине.

– Кстати, я хотел с тобой об этом поговорить. Как ты думаешь, а не лучше нам перебраться в Италию совсем.

Света замерла, потом закрыла кран и вернулась за стол.

– Ты предлагаешь маму оставить здесь одну?

– Нет, конечно! Маму заберём с собой, там найдём и докторов, и клинику.

– А моя служба? Я только начала вливаться в коллектив, эта работа мне очень нравится! Мы говорим на одном языке, смеёмся над одними шутками! Что я буду делать в Италии? Прекрасно провести неделю – две, отдохнуть, загореть и домой! И потом папа, на что мы будем там жить? Деньги имеют свойство заканчиваться!

– Ты права, – вздохнул отец. – И всё же надо принять решение по итальянской недвижимости. Если банк попадёт в санкционный список, то наша семья рискует лишиться виллы. Значит, мы или выбираем Италию для постоянного места проживания, или избавляемся от этого актива.

– Раз вопрос стоит именно так, то лучше продать, – Светлана сложила руки на груди и усмехнулась. – А вот я интересуюсь, каким путём деньги от сделки ты переведёшь в Россию?

– Технически это достаточно сложно. Придётся переправлять через лояльные страны, необходимы документы, подтверждающие происхождение денег, а именно договор купли-продажи и декларация на вывод средств, – не бери в голову, я всё решу!

– Не считай меня маленькой девочкой, которая ничего не понимает. При вывозе через границу крупных сумм у каждого государства существует лимит. Ты мог бы перевести по банковской программе, но российские платёжные системы отключены практически от всего мира. В России банковская карта другого государства становится просто бесполезным пластиковым клочком!

– Ну, вот к чему ты клонишь? Решила перед службой испортить настроение и мне, и себе?

– Не хочу тебя ничем грузить! Только где ты витаешь? В каких облаках? Солидный менеджер из финансовых структур, общаешься с высшим руководством, охраняешь и преумножаешь чужие деньги, а вот о сбережении своих не позаботился!

Филипп закусил губу, чтобы не показать дочери улыбку. Она взрослела, умнела на глазах. Он гордился своей девочкой. Глянь, как отчитывает, словно министр финансов на совещании.

– Ты знаешь, что мои возможности обширны, вопрос решится в лучшем виде. Я позднее подумаю над этим вопросом, – Филипп поднялся. – Мне пора, машина ждёт.

– Почему ты решил поехать к маме именно сегодня? – Светлана протянула отцу портфель и чмокнула его в щёку. – В воскресенье навестили бы её вместе, потом прогулялись по набережной, поели мороженое.

– Совсем забыл сказать! Завтра я уезжаю в командировку на несколько дней в Калининград. А ты будь умницей, не гуляй до ночи, – Антипенко сощурил глаза и погрозил пальцем. – Может, я позвоню Трещёткину и попрошу взять над тобой шефство? Ведь опять будешь сидеть на одних беляшах!

– Не надо, сама справлюсь!

– А ты сейчас на службу или ещё куда?

– Мне надо проверить один винный магазин в городе Реутов в точке ООО «Реутов Вайнстайл». Только они могут поставлять в рестораны и магазины Москвы некоторые сорта элитных вин из Европы. Ума не приложу, каким образом они доставляют целыми партиями товар из санкционных списков!

– Проще пареной репы! Закупают за границей и везут фурами через Грузию, Армению или Турцию. Это сейчас называется параллельный или серый импорт, – Филипп взялся за ручку двери. – Реутов, Реутов это Подмосковье?

– Уже практически Москва, конечная станция метро Новокосино.

– Не близко! Может сначала машина отвезёт на службу меня, а потом тебя в этот Реутов?

– О, ехать в два разных конца, больше времени потеряю! Не волнуйся, доберусь на метро. Вот если бы ты купил мне машину, как обещал, я бы чувствовала себя более самостоятельной и мобильной!

– Даже не думай! Во всяком случае, пока! – отец замахал руками, сунул портфель под мышку и вышел из квартиры, мысленно возмущаясь:

«Не хватает мне переживаний! Ещё машину ей купи и трясись в ожидании – доедет или нет! Тогда прямая дорога в клинику неврозов под бок к её матери!»

На дорогу ушло почти полтора часа. Светлана меняла ветки метро тряслась в вагонах, не вынимая наушников. Её увлёк детектив «Жаба в дырке» и дорога пролетела незаметно. Антипенко освободила уши только когда приблизилась к крыльцу магазина с вывеской «Winestyle». Она глянула на экран телефона, прыжками преодолела мраморные ступеньки и взялась за ручку стеклянной двери. Десять тридцать – успела во время, как и договаривалась с управляющим. Несмотря на раннее время, страждущих покупателей возле стеллажей толклось много. Света проскользнула к прилавку и из-за головы покупательницы обратилась к кассиру:

– Простите, как мне найти управляющего? Мы с ним договорились.

Молодой паренёк кассир неожиданно улыбнулся и указал на дверь в глубине зала. Когда Антипенко вошла в кабинет, то поняла смысл улыбки продавца – за столом сидела дама непонятного возраста.

– Извините, наверно не туда попала. Мне вообще-то нужен управляющий.

– Вы правильную дорогу выбрали. Я и есть управляющая, – прозвучал глубокий низкий голос. – Вы из следственного комитета? Заходите, говорите что надо, задавайте вопросы, только быстро. Времени совсем мало!

– Ещё раз извините. По телефону я вас приняла за молодого мужчину, – стажёр остановилась на пороге, рассматривая управляющую, которая сидела за столом и рассовывала бумаги по папкам. А рассматривать было что. Лицо женщины претерпело не одну операцию, приняло в себя не одну инъекцию и не одну процедуру в попытках уцепить уходящую молодость за хвост. Только шея и тыльные стороны ладоней показывали, что даме далеко за пятьдесят. – Вы Климович, – то ли спросила, то ли констатировала Светлана.

– Климович Александра это я и не мужчина. От кашля голос сел. Подцепила где-то простуду. Присаживайтесь, – управляющая указала на стул рукой с безукоризненным маникюром. – По телефону я не поняла, что вас интересует.

– Только пара вопросов: кто вам поставляет, и кто потребляет вермут «Допо театро», – Светлана скинула с плеча рюкзачок и присела на край стула. – Я просмотрела точки сбыта алкогольной продукции в столице, оказалось, что этот вермут можно приобрести только в одном из ваших магазинов.

– Можно ваше удостоверение?

– Конечно, – Антипенко пошарила в недрах рюкзака, вынула корочки и продемонстрировала Климович. – Вы не волнуйтесь, я не из налоговой и не из пожарной инспекции. Рассказать всё, с чем связан интерес именно к этому напитку, не могу. Просто ответьте.

– А я не волнуюсь. В отчётности у нас полный порядок, – управляющая с деланным безразличием пожала плечами, поднялась, подошла к стеллажу с папками и побежала пальчиками по корешкам с наименованиями. – Вы говорите, «Допо театро»? Знаете, как переводится? – Александра обернулась. – После театра. Итальянцы знают толк в удовольствиях. Сначала представление, потом неспешная выпивка за долгими беседами. Это достаточно редкий сорт вермута, производится по рецепту основателя компании Джулио Кокки. За основу виноделы берут красное вино «Бароло Кинато» и соединяют с ревенем, цветами артемизии, корой кассии и настойкой хины для горчинки. В итоге получают весьма специфический, мягкий и шелковистый напиток, не совсем подходящий для российских вкусовых привычек. В наших широтах мало кто может оценить прелесть этого вермута ещё и потому, что цена за семьсот пятьдесят миллилитров алкоголя составляет почти пять тысяч рублей, – Александра снова вернулась к полке с папками. – Уточните, какой период времени вас интересует?

– Закупки за последние два месяца, – Света рассматривала спину Климович и невольно восхищалась. Выглядела дама отлично! Высокие каблуки скрывали недостатки слегка поплывшей фигуры, в безукоризненной глади тёмных прямых волос отражался свет из окна. Стажёр мысленно обратила взгляд на себя – джинсы с прорехами по последней моде, далеко не новые кроссовки и короткая стрижка. Она специально укорачивала волосы для того, чтобы не тратить время на создание причёсок. – И вы можете рассказать про весь ассортимент, который предлагаете покупателю? – Света искренне удивилась осведомлённости управляющей.

– Конечно, нет! В «Winestyle» более семидесяти тысяч наименований алкогольной продукции на различного потребителя. Вермут «Допо театро» относится к элитным винам, этот напиток мало кто может себе позволить. С некоторых пор целый перечень товаров мы перестали поставлять в рестораны в связи с санкциями. В этот список попало вино «Допо театро». В чистом виде вермут мало кто заказывает, а в коктейлях рестораторы используют вермуты более дешёвых сортов, – Климович вернулась к столу уже с толстой красной папкой. – Вы могли бы уточнить, что я должна искать.

– Одну секунду, – Антипенко снова вгляделась в кукольное лицо управляющей. – Значит, в ресторанах этого вермута нет, – дама отрицательно качнула головой, распыляя вокруг себя тягучий аромат духов. – А в магазинах? В интернете я нашла более двадцати торговых точек, находящихся в Москве и Подмосковье под брендом «Winestyle».

– Да это наши точки, но не везде вы найдёте этот итальянский вермут. Более состоятельный покупатель сосредоточен в центральной части города. Я вам не могу навскидку сказать точно, в каких магазинах можно приобрести «Допо театро», надо смотреть документы. Некоторые позиции мы поставляем малыми партиями, под определённый заказ. Ещё у нас есть официальный сайт, где предоставлена информация о товаре и есть возможность заказать продукцию с доставкой на дом. Так вот сию минуту вы ответа не услышите, надо смотреть накладные и перечень онлайн заказов. И потом я так и не поняла, что конкретно вы ищите!

– Каким путём продукция поступает на склады? – Светлана снова увильнула и не ответила на вопрос.

– Это уже ни для кого не секрет, наоборот, если раньше нас за это не погладили бы по головке и объявили пиратами и бутлегерами, то сейчас такой процесс называется параллельный импорт. Наши представители закупают товар в европейских странах и переправляют в Россию через Грузию, Казахстан и Армению. Ну, конечно, объёмы уже совсем не те.

Александра Климович, закончив рассказ, сложила руки на столе и посмотрела на девицу с ожиданием, и Антипенко кивнула, понимая, что надо всё-таки пояснить ситуацию:

– Дело в том, что некий мужчина перед своей кончиной выпил не разбавленный в коктейле, вермут «Допо театро». Кто он и откуда мы не знаем. На данный момент именно вермут является единственной ниточкой, потянув за которую мы сможем выяснить личность. Поэтому пытаемся выяснить, где покойный мог приобрести этот специфический товар. В Москве только ваше ООО поставляет продукцию под названием «Допо театро». Рестораны, как вы сказали, не пользуются конкретно этим вермутом, значит остаются магазины, которые находятся в пределах садового кольца. Ещё вы можете отследить онлайн закупки. Благодаря вам, мы сможем сузить круг поисков.

– Надеюсь, он помер не от того, что перебрал конкретно с этим алкоголем?

– Нет. Умер мужчина по другой причине, – уклончиво ответила Светлана.

– Интересно, а как выяснилось, что он пил именно «Допо театро», а не другой алкоголь?

– Вы же сами сказали, что в производстве вермута употребляется хинин, а не полынь, как обычно. Поэтому, собрав все компоненты, выяснить марку вина не составило труда. Ещё хинин имеет противный горький вкус, который даже в малых количествах не каждому по душе. А есть те, кто может пить настойку, как воду и это не жители наших широт. А покойник за несколько часов до смерти выпил изрядную дозу напитка.

– Изрядную это сколько? – гладкое лицо Александры почти не меняло выражения. Натянутая кожа не лбу не отражала мыслительных процессов продольными складками и не собирала чёрточки между бровей.

– Больше одной бутылки.

– Значит, мужчина мог быть не из местных и приобретал две бутылки вермута, а может и более, – Климович тряхнула идеальными волосами. – А знаете, почему вино разливают по бутылкам объёмом именно семьсот пятьдесят миллилитров? – увидев заинтересованный взгляд посетительницы, управляющая продолжила с воодушевлением. – Несколько столетий назад бутылки производились кустарным способом. Как правило, этим занимались крепкие мужчины. Объём лёгких стеклодува позволял выдувать тару в среднем шестьсот – восемьсот миллилитров. Позже самые знатные виноделы итальянцы и французы стандартизировали объём бутылок в семьсот пятьдесят миллилитров по соображениям удобства. В барах, ресторанах и кафе вина подавали в бокалах, официантам и барменам по сей день легко ориентироваться при розливе напитка. В бутылке ровно шесть порций по сто двадцать пять миллилитров. Вот такая арифметика.

Светлана неожиданно для себя улыбнулась и перевела разговор в другое русло:

– Мало того, что вы умная, вы ещё красивая, как артистка.

Климович смутилась, поправила волосы и как-то виновато улыбнулась:

– Слышать комплименты от молодой девушки, у которой всё впереди, приятно. Я хочу вам рассказать ещё одну историю, Климович повернула гладкое лицо и глянула на настенные часы. – Послушайте, это не займёт много времени. У живописца эпохи Северного Возрождения Корнелиса ван Далема из Антверпена есть одна примечательная картина, называется «Легенда о пекаре ван Экло», которую художник выполнил в 1550 году. Город Экло по сей день располагается и процветает в небольшой коммуне восточной Фландрии. А легенда гласит о том, что в городок Экло приезжали люди недовольные своей внешностью. Там они просили пекарей испечь новую голову. Для начала голову отрубали, вместо неё вставляли вилок капусты, чтобы остановить кровь. Кочан, как мы понимаем, это символ пустой головы! Отрубленную часть тела забирали мастера, которые при помощи муки, дрожжей, специй, масла лепили новую голову и отправляли в печь. Когда выпечка была готова, голову с новым лицом пришивали назад к туловищу. Пекари никаких гарантий не давали, поэтому частенько случался брак. Если голова не пропекалась, получался тугодум или идиот. Если мастера перебарщивали с температурой, то из пекарни выходил бесшабашный человек – горячая голова! В общем, последствия могли быть различными, зачастую не срабатывали дрожжи, и башка шла вкривь и вкось, без всякой симметрии, – Александра вздохнула. – В какой-то момент, я так увлеклась пластическими изменениями на своём лице, что не заметила, когда прошла точку невозврата. Сейчас, если я остановлюсь, то моё лицо просто поплывёт, как непропечённая голова. А с возрастом оно и так поплывёт, сколько денег не вложи! Старая легенда оказалась пророческой, когда люди переделывают себя добровольно, то возникает вопрос: а всё ли в порядке с начинкой в этой голове? Приходится много работать мозгами, если лицо поползёт в разные стороны, необходимо сохранить хотя бы ясный рассудок и соображение. И хочу вас предостеречь, милая девушка, занимайтесь своим лицом по необходимости и не старайтесь походить на современных модисток, с губами, как у Бирманской курносой обезьянки.

Антипенко смущённо улыбнулась. Да, она рассматривала в гламурных журналах гладкие лица с идеальными бровями и пухлыми губками. Она, как каждая девушка хотела привлекать парней, хотела, чтобы ей вслед оборачивались и цокали языками, а не путали с дворовым подростком. Климович кажется, прочитала суть смущения Светланы, улыбнулась своей догадке, легко хлопнула ладонью по папке и предложила:

– Знаете, я в силах вам помочь. На днях у меня объезд винных бутиков, могу поинтересоваться у персонала, кто покупал «Допо театро». У меня на это уйдёт гораздо меньше времени. Сегодня же дам задание специалистам, кто занимается онлайн продажами. Но мне нужны хоть какие-то дополнительные сведения.

– Я скину вам на почту описание одежды и фото мужчины, которого мы ищем. Больше ничего на него нет, – Антипенко положила перед управляющей визитную карточку. Здесь все мои реквизиты. – Вы действительно выручите меня, если дадите хоть какую-нибудь информацию, – она поднялась. – А я хотела бы быть такой же красивой, как вы.

– Не стоит. Этот путь в никуда. Со временем борьба за ускользающую молодость превращается в навязчивую идею. Можно даже сойти с ума и не заметить этого.

– Да я видела фото в интернете до и после пластики Данателлы Версачче, Джоселин Вильденштейн и Меган Райан. О российских звёздах с испорченными лицами я не говорю!

– Вот именно! Многие не отдают себе отчёт в том, что перешли все границы. А что в итоге? Старость и забвение! Так зачем усложнять себе жизнь, тратить миллионы и всё равно прийти к одному финалу. Надо быть счастливым в любой оболочке!

***

Свету впечатлил разговор с Климович. Она ехала в полупустом вагоне метро и улыбалась, вспоминая низкий простуженный голос, гладкий лоб и надутые губы. Стажёрка даже забыла про интересную книгу и спохватилась в последний момент, чуть не пропустив нужную станцию. Она перешла на другую ветку, расположилась на сиденье рядом с тёткой, которая пристроила на коленях плетёную корзину с яйцами и снова углубилась в размышления. С одной стороны она действительно считала многих своих кукольных приятельниц совсем недалёкими и даже глупыми барышнями, с другой так же хотела иметь выразительные глаза, ярко очерченные, пухлые губы и ресницы до бровей. И в то же время понимала, что в этом антураже будет выглядеть совершенно глупо и нелепо. Она мысленно представила себя и закусила губы, чтобы не засмеяться – угловатая, тощая, в рваных джинсах, кедах и с коротким ёжиком вместо гладких прядей. Ну, какие могут быть нарисованные брови и опахала вместо ресниц? Надо смириться и любить себя такой, какой создала природа, а не смешить коллег нелепыми образами! Всё-таки служит в серьёзной организации!

Улицу рядом с парком, где нашли мёртвого мужчину, она проутюжила на несколько раз. Частные камеры видеонаблюдения обнаружились на крыльце продуктового магазина, кафе и ювелирной мастерской. Камеры государственного видеонаблюдения Москвы она решила просмотреть в участке. Антипенко устала, ноги гудели, и хотелось есть. Чтобы не терять время на просмотр, Светлана попросила охранника небольшого супермаркета скопировать ей на флешку видео нужного вечера. Тоже сделал хозяин ювелирной мастерской на другой стороне улицы. А пока хлебала рассольник в кафе, охранник – молодой парень сбросил запись на съёмный носитель и вынес из подсобки со словами:

– На всякий случай я скопировал весь день. Может пригодиться.

– Спасибо, – Антипенко отодвинула пустую чашку, промокнула салфеткой рот, поднялась и кивнула. – Может и пригодиться.

Стажёрка рассчиталась по счёту и направилась в отдел. Поднявшись на второй этаж, постучала в стеклянную дверь.

– Заходи, чего мнёшься! – Трещёткин видел, как Светлана топталась возле дверей не решаясь войти.

«Субординация это хорошо, – с ухмылкой подумал следователь. – Со временем острые углы дистанцирования в отношениях с начальством пообтешутся, будет рывком открывать дверь, а иногда и врываться. В нашей работе это нормально. Иногда просто времени нет на пиететы, экономия времени может сохранить чью-то жизнь».

– Разрешите войти, – Светлана шагнула к столу и застыла.

– Ну, чего замерла, садись, рассказывай.

– Если вы ждёте от меня открытий, то не сегодня, – Антипенко повесила на спинку стула рюкзачок и села. – Управляющая «Вайнстайл» сообщила, что данный вермут они привозят в малых количествах, потому что он на любителя, ещё потому, что перевозки усложнены санкциями. В рестораны не поставляют, а только продают онлайн и реализовывают в винных лавках, которые сконцентрированы в центральной части города, а это ни много ни мало около двенадцати штук. Управляющая, милая дама, доложу я вам, согласилась помочь. В ближайшие дни она переговорит с продавцами и покажет фото покойного, а так же выяснит, кто за последний месяц заказывал вино на сайте «Вайнстайл».

– Вот так значит, да? – старший коллега укоризненно покачал головой.

– Что? – не поняла Светлана.

– Нет, чтобы самой пробежаться по магазинам, поговорить с персоналом глаза в глаза, так сказать, ты даёшь поручение какой-то незнакомой женщине! Молодец! Лихо!

– Она сама предложила, – Светлана подскочила, – Я, конечно, могу. Только на это уйдёт в три раза больше времени. Я без машины, а центр города имеет границы первого Садового кольца, то есть разброс огромный, – девушка схватила рюкзак.

– Ладно, садись, – махнул рукой Трещёткин, понимая, что его раздражает отсутствие информации, и он эту досаду вымещает на Антипенко. – Что с камерами видеонаблюдения?

– Я взяла копии у частников, а государственные камеры с улицы посмотрю на сайте, – девушка так и осталась стоять, возвышаясь над столом. – Так я пойду?

– Через час рабочий день заканчивается, отправляйся домой уже. Камерами займёшься завтра с утра.

– Я лучше здесь. Дома нет никого, отец уехал в командировку, – Светлана шагнула к двери.

– Постой, – Александр Алексеевич поднял левую руку и глянул на часы. – Поехали ко мне, переночуешь у нас, нечего одной болтаться. Жена ужин приготовила, познакомлю тебя с сыном. Ещё поработаем немного, записи посмотрим.

– Да что вы, неловко как-то.

– Всё ловко, поехали, а то опять с казёнными булками будешь вечер коротать или того хуже, пойдёшь бродить по ночным клубам! А мне напарник трезвый нужен и в адекватном состоянии.

– Да я не любитель ночных развлечений, – пожала плечами Светлана. Она лукавила. Клубы ей нравились с забойным музоном и разными лицами, нравилось легко пьянеть от сладкого ликёра и двигаться в диком жёстком ритме. Вместе с подругой они частенько заваливались в различные заведения, чтобы оттянуться на полную катушку. Но это не обязательно знать старшему коллеге. – Я книжки люблю читать по криминалистике.

– Ага, так я тебе и поверил! Молодость для того и дана, чтобы дурака валять! Главное, чтобы «дуракавалянье» не перешло границы, а с позиции незрелости можно этих границ и не заметить! – Трещёткин собрал со стола бумаги, сложил в папку и поднялся.

– А вашу жену как зовут?

– Марина. Она работает воспитателем в детском саду. Сейчас уже дома, ужин готовит. Кашеварит она знатно! Ещё у меня сын Ванюшка, он ещё малец, всего четыре года.

За рулём Трещёткин задумался: сыну всего четыре года! Почему он не родил ребёнка раньше? Кого-то ходил – манежился, выбирал, перебирал! А сейчас ещё надо дожить до того момента, когда сын встанет на ноги выберет профессию и состоится в ней. Заводить детей надо в двадцать лет сразу после Армии, тогда есть шанс увидеть взрослых детей, внуков, а то и правнуков. Ванюшка появился, когда ему исполнилось сорок пять! На что он надеется сейчас? А если вырвут из привычной среды, от семьи, от работы! Он отогнал тревожные мысли о будущем сына и краем глаза глянул на стажёрку. Он навёл справки об её семье. Несмотря на закрытость, удалось выяснить, что мать находится в частной психиатрической клинике на лечении. Отец банковский служащий из топ менеджеров. Девушка практически предоставлена сама себе, контроля со стороны родителей никакого. Не дай бог проявятся материнские гены. Хотя девушка самостоятельно поступила в Университет и в том ВУЗ-е числится в ряду успевающих студентов. Трещёткин незаметно вздохнул: всё равно нужен глаз да глаз. Время такое тревожное.

Глава 5

Инспектор Вахтанг Сихарулидзе служил в пограничном наряде пятый год, и ни разу за этот период он не видел такого скопления людей и транспорта. Обычно на пересечение границы между Россией и Грузией требовалось не больше часа, но в последние месяцы творилось что-то невообразимое. Поток автомобилей с российской стороны не прекращался. Желающие попасть на грузинскую территорию простаивали на границе по шесть – семь часов. А в последнее время автомобильная пробка со стороны Верхнего Ларса растянулась на несколько километров, и время простоя увеличилось до трёх суток. Поток шевелился, кричал, толкался, медленно вытекая с пограничного контроля на мопедах, велосипедах, автомобилях и грузовых машинах, словно из бутылочного горлышка. Водители лепились друг к другу, не давая наглецам втиснуться в возможные просветы. А таких находилось немало. Кто-то торопился на похороны, кто-то почти умирал за рулём, у кого-то портилась продукция в фуре. Те, кому не повезло обзавестись хоть какой-то движущей силой кроме своих ног, пристраивались в авто, где имелись пустые места. Местные дельцы, чуя наживу, прытко встроились в конъюнктуру рынка, быстро наладили бизнес и, не стесняясь, взялись продавать места в очереди по сорок тысяч рублей. Что до инспектора Сахарулидзе, то он бы пропускал всех и конных, и пеших в убыстренном режиме, лишь бы люди сутками не маялись под открытым небом. Однако по давно существующим правилам пересекать границу пешком запрещалось категорически по соображениям безопасности. За годы его службы на посту ничего экстраординарного не происходило, но со слов старожилов в Дарьяльском ущелье случались селевые потоки, сход снежных лавин и другие стихийные бедствия. Да и не так-то просто одолеть своими ногами трёхкилометровый пролёт между КПП Верхний Ларс до грузинского пункта досмотра Дариали, если ещё учесть наличие багажа, узкую дорогу и два тоннеля! Зная такую ситуацию, жители Владикавказа и близлежащих посёлков из приграничных районов с удовольствием предлагали свои велосипеды и самокаты за нереальные цены. Однако даже ржавое старьё на колёсах скупали желающие, которые стремились попасть на сторону Грузии. После пограничного контроля, добравшись до первого автобуса, путешественники бросали на обочинах ненужные средства передвижения и двигались вглубь страны. В основном стремились попасть в Тбилиси. Практически никто не знал, где будет жить, чем станет заниматься, как станет искать работу и найдёт ли вообще. После прокатившейся по стране призывной волны молодые парни и мужики, бросив насиженные места, удобные кресла и привычную жизнь широким потоком двинулись в неизвестность. Они не хотели воевать.

На Дарьяльское ущелье надвигалась гроза, и сверху пришло распоряжение приостановить пропуск автомобилей. Вахтанг уже радовался вынужденному перерыву. Инспектор находился на ногах вторые сутки и очень устал. У коллеги рожала жена, и он просил задержаться на несколько часов на смене, а на сколько, не уточнил. Появление детей предугадать точно до минуты невозможно! Сихарулидзе поглядывал то на часы, то в сторону парковки, ожидая, когда появится сменщик. Он считал минуты до того, как сядет в свой автомобиль и отправится домой. А там мать, наверное, уже приготовила хачапури и заварила чай. Его дом, а точнее дом родителей находился совсем рядом в посёлке Степанцминда, до которого рукой подать, ровной дорогой на машине около десяти минут, так что уснуть по дороге за рулём не успеет. Местные называли посёлок по старинке – Казбеги. Приезжие, очумев от прекрасных горных пейзажей, для себя определяли, что населённый пункт называется в честь горной вершины Казбек. Только восхитительный вид на гору Казбек, вершина которой парила в облаках, к названию посёлка отношения не имела. Раньше поселение «Казбеги» называлось в честь грузинского писателя Александра Казбеги, который родился в этих местах. Инспектор Сихарулидзе про писателя знал, а почему посёлок сменил имя, его не интересовало. Вахтангу исполнилось тридцать пять лет. Родители корили и поторапливали с решительным шагом, потому что давно мечтали о внуках, а Сихарулидзе трагически вздыхал про себя: ну где он найдёт девушку в этой глуши, население посёлка еле натягивает четыре тысяч человек! За невестой в Тбилиси надо ехать, а с такой работой вообще бобылём состариться! Он заглядывался на коллегу девушку статную, красивую – с волосами, как воронье крыло и глазами, как чёрный жемчуг. Однако Сихарулидзе никак не мог заставить себя заговорить с ней о личном и пригласить на свидание. Он не решался просто обратить на себя внимание, чтобы сослуживица увидела в нём не только коллегу! Это лишь в байках народных говорят, что грузины народ горячий, любвеобильный и скорый на решительные шаги. И среди жгучих горцев есть застенчивые и стеснительные. Вахтанг зашёл в кабинет, потянулся, потёр шею и смачно зевнул. Уютным видом манил диван. Сихарулидзе тряхнул головой, отгоняя сладкий оазис в виде дивана с подушками. Для начала надо уточнить у начальства о временном закрытии пропускного пункта. Он сделал несколько звонков и, покрутив головой в разные стороны, резко присел несколько раз. Перерыв отменялся, гроза прошла стороной, Дарьяльское ущелье в безопасности, а значит, служба продолжается в прежнем режиме. В кабинет заглянула коллега – красивая стройная девушка по имени Нино. Именно она имела смоляные локоны и глаза костра, горящего в ночи. Она, не перешагивая порог, махнула рукой:

– Вахтанг я хочу показать тебе кое-что.

Инспектор прошёл в соседний кабинет и остановился возле стола с мониторами. Девушка указала на точку в углу одного экрана:

– Видишь эту машину?

– Ну, что с ней не так? Утомились люди, остановились у обочины, решили передохнуть.

– Я тоже так думала вчера.

– В смысле вчера?

– Да, этот автомобиль стоит второй день.

– Ну-ка давай по порядку, – Вахтанг сел на стул и придвинулся вплотную к экрану.

– Я заступила вчера утром, – Нино склонилась над Сихарулидзе. Прядь волос выбилась из общего пучка и скользнула по щеке Вахтанга, от чего тот вздрогнул. Девушка еле заметно улыбнулась, воткнула локон в общий пучок на затылке и продолжила. – На эту машину внимание обратила только к вечеру. Подумала, что мало ли, люди устали, выспятся и отправятся дальше. Вот сегодня утром проверяю веб камеры, а авто стоит на том же месте.

– Ты выяснила, когда именно машина прекратила движение?

– Вот смотри, они съехали на обочину как раз после туннеля, в котором нет освещения. Транспортный поток с включёнными фарами настолько плотный, что трудно установить точное время, когда именно произошла остановка.

– Здесь не видно номеров. Можно увеличить изображение?

– Левую колонку камер обслуживаем мы, то есть камеры отображают ситуацию на выезде из Грузии в Россию. А камеры с правой стороны показывают обстановку по направлению из России в Грузию, – Нино придвинула стул и села рядом. – Я пробовала, но при приближении картинка вовсе расплывается.

– Ты связывалась с русскими коллегами, может на камерах с их стороны видно яснее и чётче?

– Пока не звонила, хотела сначала с тобой посоветоваться.

– Честно сказать, я не вижу никакого криминала, сидят люди в салоне, утомились за долгий путь, выспятся и дальше поедут, – Вахтанг оторвал глаза от монитора и посмотрел на коллегу долгим взглядом, словно принимая для себя какое-то трудное решение. – Ты в какое время сегодня освобождаешься?

– В двенадцать, через два часа, – Нино растерялась, она не ожидала такого вопроса.

– Я могу тебя подвезти до дома? Устала, наверное, с ночной смены.

– Спасибо за заботу. Я на машине.

– Ну, хорошо, – стараясь быть безразличным, проговорил Вахтанг, поднялся, крякнул, одёрнул форменную рубашку, подошёл к двери и остановился на пороге. – Ты всё-таки свяжись с русскими в Верхнем Ларсе, надо прояснить ситуацию с авто для очистки совести.

Он взялся за ручку, но повернулся удивлённо на словах Нино:

– Я в кино лет сто не была.

– Отлично! Тогда завтра едем в Душети? А может сразу в Тбилиси?

– Лучше сразу в Тбилиси, – расплылась в улыбке девушка.

Когда за инспектором Сихарулидзе закрылась дверь, девушка похлопала себя по щекам, уже не скрывая счастливого выражения лица, потом набрала полные лёгкие воздуха и медленно выпустила, вытянув губы трубочкой. Она придвину к себе стационарный телефон, набрала номер и прижала трубку к уху.

– Добрый день. С КПП Дариали беспокоят. Могу поговорить с Абрамовым?

Через пару секунд она услышала знакомый голос:

– Слышу тебя Нино! – в трубке протрубил густой бас. – Семён Абрамов на проводе. Чем могу помочь?

– Как ты узнал, что это я?

– У нас с тобой смены совпадают, – Абрамов довольно хрюкнул. – Вы там как, в порядке?

– Уже дымимся! Как ты думаешь, когда закончится этот массовый исход?

– Когда это закончится, и чем не могу знать, я не пророк, но то, что ничем хорошим это точно! Люди срываются с мест, бросают работу, привычный уклад. И для чего? В Грузии по иммиграционным правилам они больше года находиться не смогут, регистрация временная, постоянной работы для пришлых нет! Они заплатят за съёмное жильё, проедят накопленные капиталы и через год на оставшиеся рубли вернутся обратно. Только уже их рабочие места будут заняты!

– Ладно, не нагнетай. Границу мы с тобой закрыть не в состоянии, что-то объяснять беженцам и туристам тоже полномочий не имеем. Только на вверенной нам территории должны организовать порядок. Вот по этому поводу я тебе и звоню. Тут одна машина вторые сутки стоит не двигается – направлена в сторону Грузии. Это как раз возле тоннеля, где нет освещения. Поэтому я не сразу внимание обратила. Автомобиль чёрного цвета или тёмно-синего не могу разобрать, фары выключены. Стоит возле скалы, как бы в нише, поэтому я на мониторах не могу разобрать номера. Ты посмотри, пожалуйста, камеры со своей стороны!

– Может паломники поломались или авария случилась? Ждут какую-нибудь деталь?

– Знаков аварийной остановки не видно.

– Нино дел невпроворот, перед КПП верёвка километров в двадцать, а ты отвлекаешь ерундой, – проворчал Абрамов, – дай несколько минут посмотрю и перезвоню.

– Постой Семён! Глянь заодно, в какое время автомобиль пересёк российскую границу!

– Ладно.

Нино настроилась на долгое ожидание. Она поднялась, включила чайник, взяла со стола пластиковую кружку и насыпала из стеклянной банки кофе. Вода ещё не успела закипеть, как телефон ожил.

– Вот что я тебе скажу коллега. Автомобиль «Фольксваген» после проверки документов и таможенного досмотра выехал с Верхнего Ларса в вашем направлении в шесть часов десять минут утра. Как машина остановилась после тоннеля не видно, потому что в это время ещё темно, а транспортный поток очень плотный, соответственно все едут с зажжённым светом. Номера я рассмотрел, вышлю тебе снимок. Сразу скажу, что индекс номерного знака на автомобиле относится к Грузии, а точнее к Тбилиси. Пассажиров внутри рассмотреть не удалось, стёкла тонированные.

– Значит, машина стоит уже вторые сутки!

– Именно так! – Абрамов заторопился. – Ну ладно, займусь своими делами.

– Постой Семён. Ты не хочешь составить мне компанию? Приезжай на место, посмотрим, что да как. Если всё в порядке и волноваться нечего! А если людям помощь нужна – сердечный приступ, например!

– Если приступ, то вызывать надо скорую помощь. Да и померли, наверное. Стоят давно! – хихикнул Абрамов.

– Ты думаешь это смешно? – осекла неуместное веселье коллеги Нино.

– Не цепляйся к словам! И потом, это теперь ваше дело: опознавательные знаки грузинские, авто направлялось в Тбилиси судя по номерам.

– Но до Дариали не добрались. У водителя и пассажиров есть штамп о выезде из России, но нет отметки о въезде на территорию Грузии! – упиралась Нино. – Ладно, сама посмотрю. Если возникнут проблемы, тогда снова обращусь!

Она вышла на улицу и огляделась. У пункта таможенного досмотра Нино заметила Вахтанга и замахала руками, привлекая его внимание.

– Что-то случилось? – инспектор остановился и перевёл дух от быстрого бега.

– Ты можешь подмениться на полчаса? Надо всё-таки проверить тот автомобиль. Странный он какой-то.

– Подожди минуту, я предупрежу парней. Поедем на мотоцикле. Так быстрее.

До места они добрались за несколько минут. Навстречу почти беспрерывным потоком двигался ряд машин разного калибра. В сторону Верхнего Ларса от грузинской границы полоса дороги пустовала за редким исключением. Оставив мотоцикл на обочине с правой стороны, инспектор поднял руку и тормознул фуру. Они перешли дорогу и увидели тёмно-синее авто. «Фольксваген Туарег» покосившись, стоял в стороне от дороги, почти вплотную прижавшись к скале. Настолько вплотную, что пассажир с правой стороны не смог бы открыть дверь. Нино через боковое стекло заглянула в салон, прижав ладони к вискам, чтобы перекрыть свет.

– Пассажиров двое, водитель мужчина, кто рядом рассмотреть трудно. Сзади сиденье забито какими-то коробками и сумками. Наверное, багаж.

– Они что спят?

– Не знаю, – девушка постучала костяшками пальцев в окно, потом нажала на ручку и попыталась открыть дверь, но увидев, что кнопка блокировки зафиксирована в нижней точке, покачала головой. – Заблокированы изнутри.

– Попробую зайти с другой стороны, а ты проверь багажник, – Вахтанг протиснулся межу автомобилем и скалой и надавил на ручку. К удивлению дверь приоткрылась, и на пассажирском сиденье он увидел женщину с ярко – рыжими волосами. Инспектор приподнялся на цыпочках, дотянулся рукой до бледной шеи и резко крикнул. – Вызывай скорую помощь, может, водитель ещё жив! – сам поднял огромный булыжник и за несколько ударов разбил стекло с водительской стороны. – Помоги вытащить тело из салона.

– Может, дождёмся докторов и полицию? – слабо попыталась сопротивляться девушка, а сама уже держала мужчину за ноги. – Вдруг это криминал?

– Он живой. Ищи в машине воду и аптечку, я сделаю массаж сердца!

Воду Нино нашла быстро, бутылка находилась в отсеке двери, а с аптечкой пришлось сложнее. Багажное отделение автомобиля было забито мешками, пакетами и коробками. Проезжающие мимо водители притормаживали, разглядывая, как девушка в форме пограничных служб лихорадочно опустошает от багажа салон машины. А на обочине в пыльной траве лежит молодой парень, над которым, сидя на корточках, склонился инспектор контрольно-пропускного пункта. Скорая помощь с грузинскими номерами появилась на удивление быстро. Пожилой врач моментально оценил обстановку и приказал занести тело в оборудованный салон. К этому времени подтянулись представители российских пограничных служб. Мощный грудастый мотоцикл «БМВ» с российской символикой остановился рядом с растрёпанным автомобилем. Двое инспекторов оглядев окрестности и заглянув в салон, направились к неотложке.

Вахтанг стоял возле белого микроавтобуса и курил. Увидев коллег с Верхнего Ларса, бросил сигарету, замял бычок подошвой и проворчал:

– И Абрамов тут! А их кто пригласил?

– Я, – Нино с вызовом посмотрела на Сихарулидзе. – Семёну Абрамову я позвонила. По инструкции в таких ситуациях мы должны действовать вместе с российской стороной.

Коллеги пожали друг другу руки. Абрамов – крепкий жилистый мужик лет тридцати, обратился сразу к Сихарулидзе:

– Что здесь произошло?

– Знаем не больше вашего, – с ноткой агрессии произнёс Вахтанг. – В салоне пришлось навести беспорядок, искали аптечку. Водителя вытащили на улицу, он пока жив, что дальше делать скажет доктор.

– Женщина на пассажирском месте мертва?

– Мертва. Причины не знаем. Её осматривал ассистент доктора.

– У дамы на коленях сумочка, вероятно, там документы, которые она предъявляла на паспортном контроле, – вклинилась Нино. – Внутри мы ничего не трогали. Думаю, необходимо присутствие полиции. Всё-таки смерть!

– Ну, смерть ещё не значит убийство! Ух, духота! – Абрамов вынул из кармана платок и вытер пот со лба, потом повернулся к напарнику. – Есть перчатки? – Семён увидел кивок. – Принеси сумочку, посмотрим документы. Да не залапай там ничего!

Минут через пять из микроавтобуса вышел доктор и расстегнул халат.

– Мужчина жив, но в тяжёлом состоянии. Мы сделали всё возможное, что позволяют условия. Его надо срочно в специализированную клинику, – он посмотрел на Нино. – Вы вовремя появились, ещё бы час и спасти больного мы бы не смогли. Я и сейчас гарантий не даю на то, что человек останется жить.

– Что с ним произошло? – Абрамов сунул под мышку женскую сумочку, которую протянул напарник.

– По всем признакам отравление. Чтобы выяснить препарат, надо сделать анализ крови. Женщина скончалась по той же причине, но ей повезло меньше. Решайте скорее, больного нужно везти в клинику!

– В Грузии, где находится ближайшая оборудованная больница? – Семён снова вытер пот.

– В Тбилиси.

– Это сто шестьдесят километров, а до Владикавказа тридцать пять, – Семён глянул на Сихарулидзе.

– Постойте, – Вахтанг поднял руку. – Пострадавший грузин и везти его надо в Грузию.

– Грузин, – согласился Абрамов, – но с российским видом на жительство. Хотя мне лишняя головная боль тоже ни к чему! Забирайте себе!

– Прекратите! – рассердился доктор. – Нужно спасать жизнь пациента, а не перепираться!

– Тогда во Владикавказ. Там клиника с новейшим оборудованием. Я предупредил кого надо, пациента уже ждут. Есть ещё вопросы? Нет! Вот и хорошо, – сам за присутствующих ответил Абрамов. – Доктор, езжайте до КПП и перегружайте больного в нашу машину. Скорая помощь уже ждёт. А теперь подумаем над остальным, – он повернулся к Сихарулидзе. – Будем согласовывать с начальством или здесь сами на месте решим?

Вахтанг с Нино переглянулись и пожали плечами.

– Смерть наступила на нейтральной территории, – продолжил Абрамов. – Пассажиров двое – мужчина гражданин Грузии, женщина гражданка России. Как делить будем? Кто займётся расследованием?

– Ехала пара из России, значит и концы преступления, если, конечно, они самостоятельно не отравились, остались на российской стороне. Начальству я доложу, окажем любую помощь по первому требованию, – Вахтанг устало посмотрел на Семёна.

– Вот и ладно. Тогда я вызываю следователей из Владикавказа с труповозкой. Пусть разбираются. Я пришлю своих сотрудников, чтобы охраняли место возможного преступления, ну а вы свободны! Пока! – подчеркнул деятельный Абрамов. – Я думаю, у правоохранительных органов к вам возникнут вопросы. Вы первые приехали на место.

– Что ты об этом думаешь? – спросила Нино, когда слезла с мотоцикла возле крыльца офиса.

– Думаю, что лихо нас заболтал Абрамов. Мы даже глазом моргнуть не успели, как он дело на русских оформил, – сердито проговорил Сихарулидзе. – Хотя пусть забирают, нам мороки меньше.

– Может, там и криминала никакого нет. Отравились люди некачественной едой.

– Странно как-то. Нашли же где умереть! Ты видела в документах регистрацию? Вот именно ехали из Москвы!– как бы про себя пробормотал Вахтанг и неожиданно улыбнулся. – В Тбилиси завтра едем? Ничего не изменилось?

– Ничего, улыбнулась в ответ Нино, тряхнула смоляными волосами и взбежала на крыльцо.

***

Марии казалось, что день рожденье мужа они отмечали давным-давно. После этого вечера пришла в движение какая-то шестерёнка и закрутила всё вокруг с такой скоростью, что женщина не поспевала отслеживать происходящее. Этот маховик заставил действовать один человек, который решил, что в состоянии менять судьбы близких. Привык повелевать и командовать, привык все и всех контролировать! Провалился бы он пропадом! Так думала Мария о своём тесте – генерале. Она не злилась на него, не чувствовала досаду, вообще ничего не чувствовала в отношении родителей мужа, просто знала, что со своими детьми никогда бы так не поступила. Она встала бы на защиту своего ребёнка, спрятала под юбку, увезла в дальние дали и приняла удар на себя. Хоть слабо, но утешало одно – Анатолий Михайлович клятвенно обещал позаботиться о безопасности Петра. Так же Маша понимала, что в душе поселился эгоизм. Нельзя засунуть мужа в карман, спрятать ото всех и доставать по праздникам, смахивая тряпочкой пыль. Во всяком случае, от неё уже ничего не зависит, приходиться лишь наблюдать со стороны за происходящим. Все эти несколько дней перед отъездом Пётр пребывал в состоянии, которое жена не могла для себя растолковать. Ясно было только одно – Пётр уже не принадлежал ей. Вокруг крутились какие-то люди, друзья, родственники, в дом приезжали журналисты, волосатые операторы с камерами, красивые дамы брали интервью у призывника. На следующее утро после дня рождения Евгения Сергеевна перевезла вещи, и в квартире снова стало тесно. Генерал целыми днями отсутствовал, он занимался какими-то серьёзными делами и даже вечерами не отпускал из рук телефон. Свекровь суетилась по квартире, постепенно возвращая свой прежний порядок. Она готовила обеды и ужины, а Маша заходила на кухню, чтобы перемыть посуду после трапезы. Она пока не могла разобраться хорошо это или плохо. Всё-таки какая-то часть дел перешла на плечи свекрови. Когда Мария приходила после работы квартира сияла чистотой, а на столе уже стояли приборы, и из супницы струился аромат то рассольника, то ухи, то борща. На пол снова вернулись роскошные ковры. Тарелочная разносортица переместилась в коробку с надписью «веджвудский сервиз». Теперь недобитые тарелки, проложенные старыми газетами, обосновались в гараже. А благородный английский фарфор снова гордо поблёскивал за стеклянными дверцами буфета. Трапезничать на кухне стало тесно, собирались в гостиной за большим столом. Маша тайно наблюдала за мужем, и не могла понять на какой планете он сейчас. Пётр постоянно находился в состоянии лёгкого оптимизма. Он пил. Выпивал немного так, чтобы держать себя в тонусе. Делал он это тайком – на кухне замахивал рюмку, потом прятал бутылку в дальний угол буфета. Маша не ругалась, не выливала на него упрёки, она видела, что в глазах мужа поселилась тоска и отчаяние. Когда Петра провожали, она не плакала, только держала его руки в своих ладонях, никак не решаясь отпустить холодные пальцы. А он стоял совсем чужой в камуфляже, тяжёлых ботинках, с рюкзаком за спиной и молчал. Муж ничего не говорил, потому что не знал, имеет ли право хоть что-то обещать! Дома неожиданно стало тихо, словно Петя увёз с собой всю толпу родственников, журналистов и операторов. Мария задумалась, а не лучше ли будет для всех, если она переедет в съёмное жильё? Ей стало как-то совсем неуютно одной с родителями мужа, словно приживалка, квартирантка или бедная дальняя родственница, приехала из деревни с банками варенья и солёной капусты. Однако пока женщина не знала, как преподнести старшим Пивоваровым решение о смене места жительства. Маня мешкала с заявлениями и все же мысленно уговаривала себя: ну зачем насиловать собственное я, натянуто улыбаться, за столом невпопад отвечать на вопросы свекрови и скрываться в спальне вместо того, чтобы посмотреть в гостиной любимый сериал! При всём старании Евгении Сергеевны оценить её поварские таланты сноха даже не стремилась. Да и много ли надо банковской сотруднице? В обед Мария перекусывала в кафе недалеко от банка, а на ужин ей хватило бы стакана кефира. Вместо этого нужно было соответствовать ежевечернему церемониалу – члены семьи чинно рассаживались вокруг стола и неспешно потчевались. Генерал непременно со вкусом употреблял несколько рюмок водки, с аппетитом закусывал хрустящими корнишонами, а потом переходил к блюдам более существенным. Мария как-то попыталась отказаться от ужина, но Евгения Сергеевна мягко, но настойчиво указала снохе на то, что порядок в семье заведён давно и не стоит что-то нарушать.

Последние дни Маша чувствовала себя отвратительно. Она списывала своё плохое самочувствие на стрессы, связанные с отъездом мужа. Сегодня Пивоварова просто валилась с ног. Буквы и цифры в отчётах то прыгали, то плавали. Она сгребла все бумаги со стола и сунула в сейф. Ни один из документов не горел, поэтому получить разнос от управляющей Маша не боялась. Во вверенном ей кредитном отделе царил полнейший порядок. Она закрыла кабинет, поднялась на второй этаж и, стукнув несколько раз костяшкой указательного пальца по косяку, распахнула дверь.

– Заходите, Мария Андреевна, – управляющая банком – милая улыбчивая женщина лет пятидесяти, оторвала взгляд от монитора и указала на стул. – Какие-то вопросы?

– Елена Петровна, я хотела бы отпроситься сегодня раньше, – тараторила Мария. – Чувствую себя совсем неважно, ещё необходимо подобрать квартиру. Пока мужа нет, хочу пожить отдельно от его родителей. А то толчёмся две хозяйки на одной кухне возле одной плиты, – без обиняков объявила Пивоварова.

– Да вижу, выглядишь ты не очень, – управляющая по-приятельски перешла на ты и пригляделась к начальнику кредитного отдела. – Понимаю, что ты чувствуешь, – Елена Петровна поднялась, обошла стол и села рядом с Марией. – Всё с твоим мужем будет в порядке. Ты должна верить!

– Откуда вы знаете про мужа? – удивилась Пивоварова. В банке она дружила только Ириной Пермяковой, с которой Маша делилась некоторыми подробностями семейной жизни, но та болтать попусту бы не стала.

– Из телевизора. По всем каналам крутили репортаж о сыне генерала Пивоварова. Хочу сказать, что это достойный поступок и отца, и сына.

Маша рассеянно кивнула. Она не совсем разделяла точку зрения начальства. Легко рассуждать, когда твои близкие не подвергаются никакому риску.

– Так я пойду? – Пивоварова поднялась. – Может заявление на отгул написать?

– Ничего не надо. Конечно, иди и поправляй здоровье, прежде всего! Купи витамины, побалуй себя вкусняшками, а может, употреби, что покрепче для пущего сна! – Елена Петровна заговорщически подмигнула одним глазом и улыбнулась.

Уже у порога кабинета Маша обернулась на слова управляющей:

– Мария Андреевна сегодня, выходя на работу, на табло возле консьержки увидела объявление о сдаче квартиры. Если тебе это интересно, я наведу справки и дам номер телефона. Район тихий, жильцы в доме приличные и до работы недалеко. Я добираюсь минут за тридцать. Согласись, для такого мегаполиса, как Москва экономия времени просто привилегия!

– О, это было бы прекрасно! – Маша прислонила ладони к груди. – Огромное спасибо!

Пивоварова ехала домой с мечтами о том, как она выпьет чай с малиновым вареньем, укутается в плед и уснёт тихо в спальне. Она сама не ожидала от себя того, что так сильно будет скучать по мужу. Ночами Маша в полудрёме шарила руками по кровати и, осознавая, что родного тела нет рядом, мысленно с мольбой обращалась к Луне, которая с голубым безразличием заглядывала в окно. Пётр звонил, как появлялась возможность, много не рассказывал, а Мария и не спрашивала, ей достаточно было того, что с мужем всё в порядке. Его состояние она чувствовала по голосу, Петя не умел скрывать свои чувства и настроения, во всяком случае, от неё. После расставания неожиданно стало понятно, что она воспринимает мужа, как великовозрастного ребёнка. Маша всё время думала, что Пётр ел, не холодно ли ему, как устроился в бытовом плане и чистит ли он зубы два раза в день. Потом, видя репортажи по телевизору, сокрушалась – какое там чистить зубы! Не на курорт отправился! Пивоваров не имел той жёсткости характера, которой должен обладать воин, и Мария знала об этом. Иначе не мямлил бы стоя перед отцом генералом и перед отъездом не пил втихаря водку!

Мария открыла дверь своим ключом, сняла туфли и сунула ноги в тапочки. В нос ударил запах жареного лука. Её замутило и в голове снова встрепенулись мыли о переезде. Одна из причин, по которой Маша хотела самоопределиться, это были кулинарные пристрастия свекрови. Несмотря на внешний лоск, готовила генеральша, как в гарнизонной столовой пищу незатейливую с большим количеством масла, лука, моркови и капусты. Мария посмотрела на себя в зеркало, поправила волосы и уже шагнула в сторону гостиной, но её остановили голоса свекрови и её сестры, которые доносились то ли из кухни, то ли компания устроилась в гостиной.

– Вы вовремя избавились от дома на Рублёвке.

Голос сестры звучал приглушённо. Мария поняла, что та что-то жевала. Потом звякнули чайные ложки, соприкоснувшись с фарфоровыми блюдцами.

– Не говори! Вовремя Анатолий сообразил. Хотя он бы ещё год соображал! Всё ему жаль и фешенебельные хоромы, статусных соседей и роскошный образ жизни, а выбор на самом деле небольшой – попасть под следствие или вернуться в прежнюю жизнь! Хорошо, что твой Егор Петрович надоумил! Скажи, а откуда он узнал, что на Анатолия собираются заводить уголовное дело?

– Понятия не имею! Говорит, мол, своих источников не выдаю! Да тут и так ясно – трясут всех, кто может быть причастен к коррупционным схемам. Я далека от такой математики и то могу посчитать, сколько надо работать генералу с зарплатой в сто двадцать тысяч рублей в месяц, чтобы приобрести дом за четыреста пятьдесят миллионов!

– Ладно, не болтай! – свекровь вяло пыталась остановить словесный поток сестры.

– А что не болтай! С кем ещё ты можешь поговорить! С подружками своими, которые тут же начнут судачить у тебя за спиной! Ты бы лучше подумала, куда деньги пристроить!

– И с зарубежными счетами надо что-то делать, – обречённо отозвалась Евгения Сергеевна.

– Так вы и за границу вывозили? – удивилась сестра.

– Деньги вложены в Английский банк в Лондоне, там же и квартира осталась, – Маша услышала, как свекровь горестно вздохнула. – Все счета заморожены, а недвижимость конфискована властями Великобритании.

– Ты понимаешь, что и здесь вы рискуете всё потерять! Твой генерал сможет объяснить происхождение денег? Нет! – сама себе ответила сестра. – Значит, надо средства вложить в какое-нибудь предприятие, активы записать на родственников, а жить на дивиденды.

– Уж, не на тебя ли?

– Почему нет! Я надёжнее, чем ваши хвалёные английские банки! И куда я денусь с подводной лодки? Границы почти со всех сторон закрыты, российская банковская система функционирует только в небольшом перечне стран! Да и генеральская зарплата пропасть с голоду не даст! Хотя, вы уже развратились излишествами и теперь тебе, сестрёнка, будет не просто без парижских бутиков!

– Обойдусь без новых тряпок, старые бы сносить! – с обидой в голосе пробурчала Евгения Сергеевна. – А деньгами пусть Анатолий занимается. Задумает на вас оформить, пусть оформляет. Я в этом ничего не понимаю! Да и сейчас вроде всё наладилось. Возня антикоррупционного комитета в сторону Анатолия затихла. Ещё история с Петром очень помогла поднять имидж мужа. В наше время не каждый генерал решиться отправить своего сына на передовую, а тут из каждого утюга репортажи о героической семье Пивоваровых!

– Ты уж больно спокойная сестрёнка! Ведь не на прогулку сына отправила!

– Анатолий позаботился о безопасной службе Пети. Ничего, просидит положенный срок в конторе за компьютером и вернётся!

– Петруша даёт о себе знать? Звонит?

– Звонит, – свекровь снова вздохнула. – Только от него ничего не добьёшься! Всё хорошо! Не волнуйся мама!

– Ну, а со снохой как?

Рассказы о снохе, Мария дослушивать не стала. Она сняла тапки, снова обула туфли, взяла сумочку и, тихо прикрыв дверь, вышла из квартиры. Маша долго и бесцельно бродила по городу, потом, гуляя по парку, в забегаловке купила кофе и бутерброд с горячей сосиской, спустилась к озеру и устроилась на скамейке. В её голове никак не укладывалась мысль о том, что можно пожертвовать своим сыном, спасая капиталы! Неужели это равнозначные вещи? Если бы пришла повестка, Пётр не стал бы скрываться, а собрав рюкзак, отправился на общих основаниях в зону СВО. Она бы плакала, причитала и отпустила с богом! Они бы выпили на кухне и спели песню:

«Последний нонешний денёчек,

Встречаюсь с вами я, друзья.

А завтра рано, чуть светочек,

Заплачет вся моя родня!»

Плакала – рыдала, но так было бы честнее! Маша так и не притронулась к бутерброду – хлеб скормила уткам, а сосиску выпросила местная собака. Уже начало темнеть, когда Пивоварова отправилась домой. Он твёрдо решила для себя, что в квартире ночует последнюю ночь, завтра возьмёт отгул, перевезёт вещи сначала в гостиницу, а потом найдёт какой-нибудь вариант с квартирой. Уже возле дома она услышала трель звонка.

– Да слушаю.

Маша ответила, даже не глянув на номер, и услышала голос Елены Петровны – управляющей из банка «Привольный»:

– Мария добрый вечер. Если тебе ещё нужна квартира, ты можешь заселиться. Адрес сброшу не СМС. По цене сама договоришься. Там вроде всё нормально. Хозяева уехали, а присматривать назначили соседку. Но та имеет все полномочия. Нужна именно такая, как ты – без детей, без животных, платёжеспособная и не разгульная.

– Вы не представляете, как выручили меня! Спасибо!

– Не благодари. Завтра занимайся переездом, я отгул тебе оформлю сама. Заявление напишешь задним числом.

Мария закусила губу с мыслями о том, какие размеры наглости проглотит Елена Петровна и выпалила:

– Мне бы ещё Иру Пермякову в помощь? – в голосе звучал и вопрос и утверждение. – Одной как-то несподручно тюки таскать.

– Ладно, гулять, так гулять! Отпускаю обеих. Потом отработаете!

Пивоварова открыла рот, чтобы рассыпаться в благодарностях, но начальница уже отключилась. Она сразу позвонила подруге и, попросив о помощи, предупредила, что вопросы с отгулом с управляющей уже решила. В прихожей всё ещё пахло пережаренным луком, и в гостиной работал телевизор. Свекровь сидела в кресле, уставившись в экран. Евгения Сергеевна уловила звуки из прихожей и, не поворачивая головы, встретила сноху словами:

– Что-то ты поздно сегодня Мария. Мы поужинали уже. Сама найдёшь, что перекусить?

– Спасибо. Найду, – Маша приземлилась на краешек дивана. – Евгения Сергеевна я нашла квартиру. Завтра перееду. Так будет удобнее и вам и мне. А когда Пётр вернётся, решим, как жить дальше. Наверное, возьмём ипотеку и купим своё жильё.

Свекровь долгим внимательным взглядом посмотрела на Машу, потом пожала плечами и холодно произнесла:

– Делай, как знаешь.

Глава 6

– Давай-ка, включи свою фантазию. Выдай оригинальную догадку. Кто и за что убил мужика? Пока мы не знаем его имени, дадим покойнику кличку. Пусть будет Иностранцем. Так за что задушили Иностранца по твоей версии?

Светлана задумалась на несколько секунд, она крутила между пальцами ручку, сощурив глаза.

– Убил тот, кто не хотел, чтобы Иностранец встретился с Марией Пивоваровой. Я так думаю!

– Логично, но не оригинально. Я предполагаю тот же вариант, – кивнул Трещёткин. – Теперь давай определим направления, по которым двинемся на поиски. По камерам видео наблюдения мы определили, что Иностранец вышел из автобуса номер сто двадцать семь. Уже темно, но на освещённой остановке его можно хорошо рассмотреть, потом мужчина затерялся в толпе. Мы знаем, что он направился в сторону парка, время как раз совпадает – через несколько минут он уже был мёртв. Определить того кто его преследовал нам не удалось. Эта сторона парка не освещена и не оборудована камерами наблюдения. Убийца был в курсе этого факта? Может быть! Или, зная, куда направится Иностранец, преследователь уже ждал у входа в парк? Ты посмотрела сто двадцать седьмой маршрут?

– Автобусы катаются по кольцу. Не на всех остановках есть видео камеры, поэтому определить, где именно пассажир зашёл в салон я не смогла. Время час пик, на остановках народ кучкуется густо, поэтому шофёр, который был в рейсе в тот день, отмахнулся от вопросов – мужика такого не помнит и не в состоянии уследить за всеми!

– Прошло более десяти дней, а иностранца никто не ищет! Даже странно! Покойник словно с Луны свалился!

Трещёткин и Антипенко сидели в кабинете, как большие рыбы внутри квадратного аквариума. За стеклом сновали сотрудники районного следственного отдела – звонили по телефону, общались между собой, работали за компьютером. Благодаря толстым прозрачным перегородкам, в кабинет не доносилось ни звука. Однако беготня раздражала следователя, потому что он всё время отвлекался на движения по ту сторону стекла.

– Может кто-нибудь и ищет, только мы не знаем об этом.

– Что ты говоришь? – Александра заинтересовала компания коллег, которые, похоже, разговаривали друг с другом на повышенных тонах и активно жестикулировали. До него не сразу дошли слова Светланы. Он оторвал взгляд от интересной сцены и посмотрел на стажёрку. – Что ты имеешь в виду?

– Ничего только хочу уточнить тот факт, что не зря вы дали покойнику псевдоним Иностранец.

– Ой, не накручивай! Только иноземных товарищей нам не хватало!

– А вдруг? Есть такие организации, как Министерство иностранных дел, Интерпол и всякие частные агентства.

– Если кто-то занят поисками данного гражданина, то рано или поздно мы узнаем об этом, а сейчас оставь твои фантазии и давай ближе к делу! Все дороги ведут к Пивоваровой, вот от неё и надо плясать. Ты собери всю возможную информацию – где родилась, кто родители, с кем дружила, какую имеет машину, сколько зарабатывает и как попала в банк «Привольный»! Она замужем, значит, фамилию носила другую. Узнай про мужа и его семью, ещё с кем близко общается сейчас! Старайся не упустить ни одной мелочи! А я поеду к ней домой. Она хоть и говорит, что не знает покойника, однако покойник знал её – может заочно, не лично, но ехал-то он к Пивоваровой! А значит, Иностранец попадал в её поле зрения! Мария Андреевна проходила мимо, не акцентировала внимание на то, что происходило в непосредственной близости от неё! – Трещёткин поднялся и мотнул головой. – Ну, были же раньше нормальные кабинеты! Нет, надо, как в американских фильмах, понастроить стеклянных городушек! Это же полиция, а не магазин с витриной и с товаром наружу!

Они направились к выходу. Следователь неожиданно остановился, вспомнив, о чём забыл спросить Антипенко:

– Слушай, а эта дама из «Вайнстайл» дала информацию?

– Ещё нет, – мотнула головой Светлана.

– А я тебе говорил, – Александр Алексеевич поднял указательный палец и покачал перед носом девушки. – Всё надо делать самой и не ждать, когда кто-то принесёт тебе бумажки с записями на блюдечке!

– С голубой каёмочкой, – скривившись, продолжила мысль Антипенко.

– Что говоришь? – не расслышал старший коллега.

– Ничего! Виновата, исправлюсь! Сначала сделаю работу по Пивоваровой, потом займусь магазинами «Вайнстайл». Хотя, управляющая на болтушку не похожа, вроде дама серьёзная. В магазинах сотрудники работают по сменам, может ещё собирает сведения.

– Ничего не знаю, стажёр Антипенко! Давай мне результат!

С этими словами Александр Алексеевич покинул следственный отдел, а Светлана вернулась на своё рабочее место – в ячейку, перегороженную стеклянными панелями. Прежде она решила просмотреть соцсети и найти, в каких именно Пивоварова вела свою виртуальную жизнь. Светлана считала этот путь наиболее оптимальным для первичного ознакомления с человеком. Иногда, открыв страничку «Истаграмме» или в «Одноклассниках», можно было выяснить о персоне гораздо больше, чем при личной встрече. Антипенко делила пользователей соцсетей на несколько категорий: «хвастуны» вываливают на страницах всё своё благосостояние и благополучие – шикарные машины, дорогие вещи, огромные букеты, роскошные интерьеры, пейзажи заморских курортов и все признаки респектабельной жизни. Страницы «семейников» пестрят фотографиями милых детей, упитанных внуков, общих посиделок, застолий и картинками собранных урожаев то клубники, то грибов, то яблок. «Тихушники» публикуют факты своей жизни скупо, зато живо интересуются тем, что происходит у знакомых и друзей, ставят классы и оставляют различные комментарии, иногда даже не понимая, о чём идёт речь. «Ностальгирующие» живут историей. Они муссируют тему прошлого со школьными фотографиями, снимками давнишних свадеб и воспоминаниями ушедшей жизни. Для них всё самое прекрасное было до, они питаются пережитым, наслаждаются им и уютно чувствуют себя в том времени, когда, по их мнению, было беззаботно и светло. «Рекламщики» активничают всегда. Им важно продать то, чем они занимаются или то, что имеют. Кто-то торгует на полях интернета ночными рубашками и трусами, кто-то, схватив пару уроков у такой же самоделки, пытается продвинуть своё «мастерство» увеличения губ, татуажа бровей или наращивания ногтей. Люди, как правило, тщеславны, все хотят показать успешность и у каждого своё понимание этой успешности. Вот с этого Света решила начать знакомство с Марией Пивоваровой, а уже дальше действовать, пользуясь добытой информацией.

А тем временем Трещёткин не особенно торопился, он прикинул, сколько времени необходимо для того, чтобы добраться от работы до дома гражданке Пивоваровой. Он глянул на часы и направился к автомобилю, припаркованному на стоянке возле здания следственного отдела. У него в запасе имелось около тридцати минут. Если не застрянет в пробках, то может встретить Марию Андреевну во дворе дома, если вдруг у начальника кредитного отдела банка не поменяются планы и она не направиться в сторону какого-нибудь торгового центра. Через сорок минут следователь стоял возле знакомой двери и нажимал кнопку звонка. Долго никто не открывал. Наконец заскрежетали замки, и в проёме нарисовалась дама в роскошном бордовом китайском халате до пола, с высокой причёской и ярким макияжем, словно она только что покинула салон красоты. И это была не Мария Пивоварова. Дама недовольно чиркнула взглядом по гостю и строго произнесла:

– В нашем доме спят все? И охранник возле шлагбаума, и консьержка? День открытых дверей? Пропускают всех?

Женщина подпёрла кулаками круглые бока и недовольно уставилась на Трещёткина. Следователь достал из кармана удостоверение и помаячил перед носом строгой дамы:

– Вот эти документы открывают все двери, – Из-за высокого роста Александр часто склонял голову, чтобы донести свои мысли до собеседницы. – Извините, что без предупреждения. Следователь Трещёткин.

Неожиданно дама побледнела и схватилась пальцами за косяк.

– Вам плохо?

– Всё в порядке, – женщина глубоко вздохнула. – Чем могу быть полезна?

– Я ищу Пивоварову Марию Андреевну.

Яркая дама быстро взяла себя в руки, на лицо вернулся румянец, а в глаза блеск.

– Почему полиция интересуется Марией?

– А вы, простите, кто?

– Я хозяйка этой квартиры. Пивоварова Евгения Сергеевна – свекровь Марии. Документы показать?

– Нет не надо. Я войду? А то как-то неудобно разговаривать на лестничной площадке.

– Проходите, – Евгения Сергеевна неохотно посторонилась и пропустила визитёра в квартиру. – Проходите в гостиную.

Трещёткин огляделся и мысленно усмехнулся – в первый и последний раз, когда он наносил визит хозяевам, в этой квартире наблюдался форменный разгром. Сейчас интерьер сиял безукоризненной чистотой, а на полу лежали роскошные ковры.

– Так что вам надо от моей снохи? Она что-то натворила? Хотя, можно предполагать с такой-то родословной!

Последние слова Евгения Сергеевна проговорила совсем тихо, но Александр их услышал.

– А что с её родословной не так?

– Не важно. Так вы, по какому делу? – женщина легко махнула рукой, указывая на кресло. – Присаживайтесь.

– Благодарю, – снова склонил голову следователь, но остался стоять в центре богато обставленной комнаты. Он проигнорировал вопрос хозяйки квартиры. Часто Трещёткин выбирал именно такой стиль общения, то есть именно он навязывал повестку в разговоре. – Когда я был здесь в последний раз, Мария и Пётр проживали в квартире одни? Полагаю, вы находились в другом месте?

– Да мы вернулись совсем недавно.

– Путешествовали?

– Можно сказать и так.

Уклончиво ответила Евгения Сергеевна и поджала губы. Весь её вид показывал, что она пренепременно желает получить ответ на свой вопрос, а без пояснений разговор можно считать законченным. И Трещёткин прочитал немой вызов.

– Мария Андреевна может быть свидетелем преступления, и мне очень важно с ней поговорить.

– Как это может быть свидетелем? Она что, что-то видела и забыла?

– Именно видела и не обратила внимания на небольшую, но очень важную мелочь. Ну, так, когда она придёт? Я могу её подождать?

– Нет, уважаемый. Маша здесь больше не живёт. Она сняла квартиру и съехала отсюда. С ваших слов, вы были здесь и встречались со снохой, а значит, имеете её телефон?

– Я, конечно, звонил, но безуспешно. Вы можете дать адрес?

– Новый адрес Маша не оставила. Просто собрала вещи и уехала.

– Она развелась с вашим сыном?

– Послушайте, зачем вы лезете в семейные проблемы? Ищите сноху и задавайте вопросы, связанные с преступлением. Надеюсь, её личная жизнь не имеет отношение к расследованию? – Евгения Сергеевна поджала накрашенные губы.

– Ну, как вам сказать, – следователь не хотел посвящать даму в нюансы, поэтому решил, что лучше завтра поймать Марию на рабочем месте в банке «Привольный». – Извините за беспокойство.

Трещёткин откланялся и вышел на площадку. Лифт издавал звуки где-то на верхних этажах. Следователь решил не терять время и, спускаясь по лестнице, думал, куда направиться, чтобы с пользой провести время. До встречи с женой, которую он обещал забрать с работы, оставалось два с половиной часа. Александр даже остановился на мгновение от идеи, которая его осенила. Точно! Он поедет к Оленичевым. Давно обещал жене Марине выяснить, куда они подевались, да все времени не находил. Александр сел в машину, достал телефон и нашёл фото с адресом.

«Так Первый Кожевнический переулок дом пять дробь один. Езды минут двадцать». – Саша мысленно выстроил маршрут и выехал со стоянки.

Когда он нажал на кнопку звонка и услышал звуки за дверями, то расплылся в улыбке, тем самым показывая, что в гости напрашивается свой! Он представил, как одна из Оленичевых рассматривает его довольную физиономию в экранчик домофона. Замки заскрежетали, дверь распахнулась и два человека, увидев друг друга, замерли в недоумении.

– Как вы меня нашли?

– Я вас не искал, то есть искал, но не вас. И вас искал, только пришёл сюда к дамам, которые здесь прописаны, – Трещёткин тряхнул головой, он совсем запутался. – А вы, как здесь оказались?

– Жильё снимаю, – Мария открыла дверь шире. – Проходите. Так вы не знали, что я квартируюсь именно здесь?

– Нет! Я искал вас по месту прописки, однако ваша свекровь не выдала явки и пароли. Настоящий партизан!

– Никакой не партизан, просто свекровь не знает, куда я переехала.

Следователь скинул куртку и уже хотел шагнуть за пределы прихожей, как Пивоварова остановила гостя:

– Снимите обувь, пожалуйста. Квартира чужая, паркет дорогой, не хочется потом краснеть перед хозяевами. Пойдёмте на кухню выпьем кофе, и вы мне расскажете, каким ветром вас сюда занесло и что снова надо от меня!

– Вы верите в случайности? – проходя на кухню, Трещёткин оглядывал жилище.

– Не особенно, – Мария расставляла чашки на столе. – Я думаю, что всё в этом мире предрешено и закономерно.

– А вот и нет! Пришёл я в эту квартиру не по вашу душу, а встретил именно вас, – Александр разместился на удобном диванчике. – А где ваш муж?

– Его мобилизовали, – коротко ответила Пивоварова.

– Без него вы не захотели жить со свёкром и свекровью? Не совсем простые отношения?

– Ну, примерно так, – уклончиво ответила женщина, разлила из турки кофе, придвинула сахарницу и села напротив следователя. – Если вы снова по поводу убитого дядьки, так ничего нового я не добавлю!

– Восстановите в памяти тот день, когда потерялся телефон. Важна каждая мелочь!

– Кстати, после вашего визита, я пыталась вспомнить, где могла оставить трубку или в каком месте удобнее меня обокрасть. Постойте, я даже записала места и время, – Маша легко подскочила, вышла из кухни и вернулась через минуту. – Кое-как нашла. Когда уезжала от родственников, скидывала вещи как попало! Пропажу телефона я обнаружила только вечером дома. А в течение дня мы с подругой обедали в кафе «Белая сирень» неподалёку от банка, за столом оставляли сумки, когда выходили в туалет. После работы с ней же были в тренажёрном зале. Обычно я беру телефон с собой, слушаю музыку на беговой дорожке. В тот раз мы с Ириной много болтали, и где лежал мой аппарат совсем не помню!

– Ира это ваша подруга?

– Да Ирина Пермякова. Мы коллеги вместе работаем в банке.

– Запишите, пожалуйста, день, когда произошла потеря, название тренажёрного зала и кафе.

Пивоварова быстро забегала пальцами по дисплею телефона.

– Дайте свой электронный адрес, я сброшу сообщением.

Когда они закончили с одним делом, Трещёткин перешёл к другой теме:

– Теперь поясните, как вы оказались в этой квартире?

– Всё очень просто. Моя начальница – управляющая банком «Привольный» проживает здесь. Когда я сказала, что ищу квартиру, она подсказала этот вариант.

– А куда девались женщины, которые владеют квартирой?

– Я их не застала. Условия аренды я обговаривала с соседкой, которая живёт на площадке – дверь напротив. Её зовут Анна Иосифовна Верещагина. Она мне показала нотариальную доверенность от хозяйки, кажется Оленичева её фамилия на ведение всех дел. Я отдала копию паспорта, заплатила за два месяца вперёд и взамен получила ключи.

– На какой срок вы заключили договор аренды?

– Никаких официальных бумаг мы не подписывали. Я живу, оплачиваю коммунальные услуги и аренду, кстати сказать, по деньгам весьма приемлемую. Да и долго жить здесь я не собираюсь. Как только Пётр вернётся, будем думать о собственном жилье, – Мария выпила остывший кофе и обратилась к следователю. – Теперь ваша очередь пояснять, как вы оказались здесь?

– Тоже всё просто. У нас с женой дом в коттеджном посёлке. По соседству проживали две дамы – мать с дочерью Оленичевы. Как-то жена заметила, что соседки давно не появляются в посёлке. Вот попросила меня навестить их здесь в Москве. Узнать всё ли в порядке.

– Вам лучше пообщаться с Верещагиной. Уж, коль она получила от хозяев доверенность, значит у них достаточно близкие отношения. А я стараюсь сохранить порядок, который завели хозяева. То есть свои фотографии по стенам не вешаю, с посудой обращаюсь аккуратно, чтобы не разбить, -Пивоварова улыбнулась, вспомнив, что следователь появился на пороге в тот вечер, когда тарелки летели на пол и неслись клочки по закоулочкам. Как давно это было, кажется в прошлой жизни. – А в вашей семье всё нормально? Кажется, и вас не миновали потрясения?

– Знаете, что я имею вам сказать, – Трещёткин изобразил из себя старого еврея. – Все вот эти взрывы, скандалы, ругань не имеют никакого значения и не играют никакой роли, когда понимаешь, что в мире полном горя и страданий семья это единственная обитель, где тебя ждут. Вы вон, били кухонные принадлежности, обзывали, наверное, друг друга разными плохими словами. А сейчас в разлуке, осознавая, в какой опасности находится ваш муж, понимаете, что это всё мелочи, пыль, ерунда!

– А я ребёночка жду, а Пётр ещё не знает! – неожиданно для себя произнесла Мария. Она даже представить не могла, что первый, кому она расскажет о своём интересном положении, будет вот этот долговязый рыжий сотрудник правоохранительных органов со смешной фамилией Трещёткин.

– Вот видите всё не зря! Если появится возможность, обязательно сообщите эту важную новость мужу. У него обостриться чувство самосохранения, – следователь поднялся. – Кстати, я звонил вам несколько раз, чтобы предупредить о встрече. Опять потеряли средство связи?

– Нет. С телефоном всё в порядке. Просто на работе блокирую звук, чтобы не отвлекаться, а потом забываю включать.

Возле порога Трещёткин обулся и уже взялся за ручку двери, но снова повернулся к Марии:

– Нам придётся встретиться ещё раз, а может не один. У вас есть какая-то информация или вещь, за которой покойный к вам хотел прийти. Пожалуйста, подумайте хорошенько, что это может быть. До свидания и берегите себя.

Следователь вышел на площадку дождался, когда замки за ним защёлкнутся, немного потоптался на коврике у порога и нажал кнопку звонка. Дверь напротив распахнулась немедленно, словно кто-то ждал его прихода. Увидев незнакомого человека, полная низкорослая женщина лет пятидесяти пяти хотела уже закрыться перед незнакомцем и запереться на все замки. Однако следователь успел сунуть носок ботинка в щель.

– Извините, пожалуйста, не хотел вас пугать. Я из следственного комитета. Трещёткин моя фамилия, – он торопливо вынул из кармана удостоверение и просунул в зазор между дверью и косяком. – Следователь Трещёткин Александр Алексеевич.

Женщина, продолжая стоять в настороженной позе, подозрительно спросила:

– Что вам надо?

– Вы не волнуйтесь. Я по поводу ваших соседей Оленичевых. Вы Анна Иосифовна Верещагина?

– Это я, – глаза женщины продолжали лихорадочно бегать, но она ослабила хватку, и зазор стал шире. – Вы из налоговой инспекции по поводу квартирантов? Так я вам всё объясню! – Верещагина уже полностью справилась с волнением и широким жестом пригласила следователя внутрь квартиры со словами. – Я не хозяйка и ответственности ни за что не несу!

– Вы не волнуйтесь, – Александр переступил порог. – Я не из фискальных органов. Вообще я здесь, как частное лицо. Мы с женой хорошо знакомы с Оленичевыми, но они куда-то пропали. Просто хотел узнать, всё ли с ними в порядке?

– А вы друзья, – протянула Анна Иосифовна. Испуг полностью испарился, она расслабилась, пригладила волосы и даже отставила в сторону ножку в тапочке. – А они уехали. Сначала Женя отправила мать в Краснодарский край, а потом и сама вместе с мужем отчалила куда-то.

– Вместе с мужем? – переспросил Трещёткин. – Евгения вышла замуж?

– Да. Буквально за несколько дней до отъезда. И муж такой красивый, статный, чернявый. Правда я его видела мельком только один раз и то из окна, когда он выносил к машине багаж.

– Куда они поехали?

– А куда сейчас все едут? Я вам отвечу – за границу!

– Странно, – задумался следователь. – Вы говорите, что Полина Игоревна отправилась куда-то на поезде?

– Она в Геленджик поехала к сестре. Полина сама мне это сказала, когда ключи заносила и просила приглядеть за квартирой.

– И как долго Оленичевы намерены отсутствовать?

– Разговор был о том, чтобы я поселила жильцов на полгода.

– А что они сами квартирантов не нашли?

– Вот этого не знаю, торопились, наверное.

– Вы высылаете деньги с аренды на карту?

– Да. Перевожу им на сбербанковскую карточку, а за коммунальные услуги платит жиличка.

– Они вам оставили номера телефонов?

– Женя ничего не оставляла, а Полина Игоревна записала на листке. Сейчас принесу, – Анна Иосифовна шмыгнула в комнату вглубь квартиры.

Александр осмотрелся. Прихожая выглядела очень скромно. Старый, обшарпанный комод, облезлая полка для обуви и затёртый коврик возле порога. Он поднялся на цыпочках и заглянул в гостиную.

«Чистота кругом, на мебели ни пылинки, – мысленно констатировал про себя следователь, – но такой же старый сервант мать выбросила из квартиры, когда мне исполнилось тридцать пять лет и шторы давно выгорели. Странно, – подумал Трещёткин – сам дом моложе этого серванта лет на пять. Значит, заезжали в новую квартиру со старой мебелью».

Мысли пролетели в голове за несколько секунд, автоматически по привычке отмечая мелочи. В прихожую вернулась Верещагина и протянула исписанный листок. Следователь кивнул в знак благодарности и продолжил засыпать соседку вопросами:

– Скажите, каким образом нашлась квартирантка? Вы объявление в газету давали?

– Нет. Я этим вообще не занималась. Наверное, Полина Игоревна развесила объявления о сдаче сама ещё до отъезда. В газету, я думаю, не обращалась, потому что звонков было не много, а точнее только один от той, которая сейчас проживает! Я и рада, что так быстро нашлась жиличка. Она спокойная, гостей не водит, в употреблении алкоголя не замечена.

– Вы созванивались с Оленичевой после её отъезда?

– Нет. После того, как жиличка рассчиталась, я деньги ей перевела. Вот и всё. Да и не подруги мы. Полина Игоревна интеллигентка, куда мне до дамы из высшего общества, – простодушно отвечала Верещагина. – Я так по-соседски помогаю, и мне копеечка за труды перепадает. Жизнь в Москве дорожает, приходится экономить на всём!

– Ещё раз спасибо за телефон, – Трещёткин прервал словесный поток Анны Иосифовны и взялся за ручку двери, но неожиданно повернулся. – Скажите, а кого вы так боитесь. Почему так испугались, когда открыли дверь? Ждали кого-то другого?

– Ой, да бросьте вы свои подозрения, – как-то неловко зажеманилась Верещагина. – Думала, сын вернулся, а тут чужой мужик! Любой испугается!

– Вы с сыном проживаете?

– С ним. Муж умер двенадцать лет назад, так мы вдвоём, – неожиданно Анна Иосифовна вкинула на гостя глаза и всплеснула руками. – Заболтали вы меня совсем! Мужик приходил, тоже искал Оленичевых!

– Ага! – насторожился следователь. – И что хотел?

– Что хотел, не знаю. Я как раз выходила в магазин, а он трезвонил в соседскую дверь. Он спросил, не знаю ли я, где соседи? Я, конечно, ничего не сказала, мало ли кто ошивается, может воры, а он протянул визитную карточку и попросил позвонить, когда появятся Оленичевы.

– Можно взглянуть.

– Сейчас, – Верещагина выдвинула верхний ящик комода, порылась и протянула картонный квадрат.

– Когда это было?

– Точно не помню, пару дней тому назад кажется.

Трещёткин настроил камеру на телефоне, чтобы сделать снимок, но женщина махнула рукой:

– Забирайте, я всё равно никуда звонить не собиралась!

Сидя в автомобиле, Александр внимательно рассмотрел визитку и удивился – Оленичевых разыскивал следователь районной прокуратуры Левченко Андрей Константинович. Трещёткин глянул на часы – по времени он успевал до конца рабочего дня застать следователя на рабочем месте, тогда не заберёт вовремя Марину. Поболтать с Левченко любопытно, а вот не забрать жену вовремя опасно! Можно нарваться на скандал. Так что сотрудник прокуратуры подождёт до завтра! Интересно, по каким таким делам прокурорские сотрудники разыскивают двух законопослушных дам, и стоит ли звонить Полине Игоревне? Номер телефона мадам сменила, а вот предупредить соседей, то есть нас Трещётиных не смогла или не захотела, значит и тревожить звонками её не стоит.

***

Жизнь Пивоваровой оказалась ничем особенно не примечательной. Светлана вытащила на свет божий все нюансы, которые сама Мария, наверное, предпочла бы скрыть, но эти мелочи особенно ничего не значили. Таких жизненных историй миллионы. Антипенко оттолкнулась руками от стола, и откатилась на кресле в сторону, давая ногам вытянуться. Она закинула голову, сцепила руки в замок, поднесла к подбородку и смачно зевнула. Желудок жалобно заурчал, требуя подкрепления, и девушка подумала про беляши. Света отключила компьютер, сбросила в сумку документы и уже взялась за телефон, как он зазвонил.

– Светлана? Добрый день. Это Климович Александра из «Winestyle».

– Здравствуйте, – Антипенко улыбнулась. Она в первую встречу с Климович заметила, что та произносит название торговой марки на английский манер «Уайнстайл».

«Вот и хорошо, – мелькнуло в голове девушки, – если объявилась управляющая, значит, будет информация и не придётся бить ноги самой, рыская по торговым точкам».

– Я ждала вашего звонка!

– Мне к вам в контору ехать не с руки, много времени потеряю, но мы могли бы встретиться в городе. Вы обедали сегодня? Я скину вам адрес ресторана. Подъезжайте примерно через час.

– Может, вышлете информацию на электронный адрес? – Света вяло воспротивилась не потому, что не хотела ехать на встречу. У неё просто не было денег на ресторан. А она не могла позволить кому-то платить за себя, Трещёткин с супом не в счёт. – Хотя ладно, я буду! – она отключилась, подумала секунду и снова прижала трубку к уху. – Папа привет! Ты не мог бы мне перевести немного денег на карту? – она кивала головой, слушая отца. – Спасибо! А когда ты, наконец, вернёшься? Ещё долго будешь в Калининграде? – девушка часто закивала. – Да, да, хорошо, я кушаю и со мной всё в порядке! Спасибо за деньги.

Ровно через час Антипенко стояла возле ресторана «Фиолетто», который располагался на первом этаже многоэтажного гостиничного комплекса. Никаких препятствий в виде швейцара на пути не встретилось, посетителей в зале оказалось немного, и тишину нарушала только тихая музыка из колонок, расположенных где-то под потолком. Климович, увидев стажёрку, помахала рукой. Как только Светлана приблизилась к столу, тут же возник официант с меню. Он мило улыбнулся, положил папку на стол и неслышно удалился.

– Вы уж меня простите, что заставила ехать почти на другой конец города. Когда появляюсь в Москве с проверкой, то всегда обедаю в этом ресторане – здесь прекрасно готовят и с этого места рукой подать до наших основных торговых точек. А время приходится экономить.

– Всё в порядке, – улыбнулась Светлана. – Даже полезно для расширения кругозора. Мне приходится добывать пропитание ногами – ем, где придётся и на ходу. Я ещё студентка, мне можно! А вы уже сделали заказ?

– Да, – кивнула Климович. – Всегда заказываю одни и те же блюда – закуска Карпаччо из говядины, тайский суп Том ям, а на десерт Панакота с клубничным соусом.

Светлана приподнялась над столом, привлекая внимание официанта, который образовался возле стола в долю секунды.

– Мне, пожалуйста, то же что заказала дама.

На слове дама, Климович улыбнулась одними губами, а Света с уверенным видом, словно посещение таких заведений для неё дело обычное, села напротив управляющей «Вайнстайл» и огляделась.

– Странно, ресторан называется «Фиолетто», а из фиолетового здесь ничего нет. Даже шторы, скатерти и салфетки белые.

– Помните песню «Цвет настроения синий»? Главное насыщенное фиолетом настроение. Не обязательно то, что лежит на поверхности является истиной.

– Вы хотите сказать, что увидев название, человек воспринимает интерьер в заявленном цвете?

– Именно на этом построены средства массовой информации любой страны. Эти глашатаи формируют мнение по тому или иному вопросу. Если скажут, что чёрное это белое, то народ, прилипший к телевизору, согласится со сказанным!

– А как же критическое мышление? Или вы считаете, что люди в массе своей тупые?

– Приведу в пример себя. Я делаю всё, чтобы продать как можно больше алкогольной продукции. И меня не беспокоит, что какая-то часть людей сопьётся. Это выбор каждого человека. Я трачу огромные средства на рекламу, не поясняя, что от излишнего увлечения алкоголем могут возникнуть проблемы со здоровьем. Моя задача получить прибыль, на которые лично я смогу выучить сына в престижном университете, купить дорогое авто и лофт в тихом районе. И когда винная империя неожиданно пошатнулась от того, что я, как управляющая не в состоянии обеспечить наполняемость ассортимента, в голову приходят мысли, а почему так происходит? На сегодняшний день доходы от продаж упали настолько, что придётся закрывать с десяток точек в столице и по области. Несмотря на рекламу, покупательная способность падает, людей заботят вопросы пропитания, а не выпивки! Я уже думаю, что лучше не мечтать о просторной квартире, а остаться в старом жилье. Для простого обывателя существует две равнозначные вещи – холодильник и телевизор. Когда опустеет холодильник, то куклам из телевизора уже никто не поверит!

Официант неслышно приблизился к столу. Светлана смотрела, как молодой парень расставляет на белой скатерти белые блюда и на белые льняные салфетки выкладывает, искрящиеся серебром столовые приборы.

– А вы знаете, Светлана, что на флагах ни одной страны в мире нет фиолетового цвета, – Климович сменила тему разговора, как только официант удалился на кухню за основным заказом. – Этот цвет ассоциировался с властью и богатством. До 1800 года красители стоили дороже золота! Королева Англии и Ирландии Елизавета из дома Тюдоров, не путаем с Елизаветой второй, которая недавно почила в бозе, разрешала носить одежду амарантового цвета только членам королевской семьи и определённому классу, а именно тем представителям, кто имел богатство власть и титулы. А причина в том, что краситель отличался невероятной дороговизной. Специфический товар с финикийской эры поступал из города Тир, который по сей день находится в Южном Ливане. Краситель получали из мелких улиток, которых больше нигде в мире нет. Процесс добычи требовал огромных затрат и усилий. Чтобы получить один грамм краски требовалось переработать более десяти тысяч раковин! Естественно, цвет ассоциировался только с верховными правителями Рима, Египта и Персии. И даже не все из них могли позволить себе такую роскошь. Например, римский император Аврелиан запрещал жене покупать одежду пурпурного цвета, потому что один грамм краски стоил в три раза дороже грамма золота! Конечно, ни одна страна не была в состоянии использовать фиолетовый цвет на своём флаге. Уже позже молодой химик Уильям Генри Перкин, работая в лаборатории, случайно получил фиалковое соединение, он заметил, что этим составом можно красить ткани в фиолетовый цвет. Парень быстро получил на изобретение патент и впоследствии стал неприлично богатым. От доступности значение цвета померкло. Однако ни одна страна уже не стала менять цвета на своём флаге.

– Вероятно, для учредителей этого ресторана, использование фиолетового цвета не доступно до сих пор, – засмеялась Светлана. Рассказ ей показался забавным, и ещё раз подтвердил её мнение о Климович, как о женщине очень эрудированной. – Так что по поводу «Допо театро»?

– Наслаждайтесь дорогая трапезой, – Климович убрала руки со стола, давая возможность официанту расставить приборы. – Все разговоры после еды.

В процессе поглощения пищи Светлана поняла, почему управляющая выбрала именно этот ресторан. Еда оказалась фантастической, хотя, девушке не с чем было особенно сравнивать. Антипенко поглядывала на Климович и не представляла эту даму в «Макдональдсе», а уж во «Вкусно и точка» тем более! Когда ждали десерт, управляющая вынула из сумочки и положила на стол пластиковую папку.

– Обнаружились следы вашего покойника.

В следственный отдел Светлана решила не возвращаться. Она ехала на метро в сторону дома и думала о том, почему Климович назначила встречу именно в дорогом ресторане? Хотела посмотреть, как стажёрка поведёт себя в щекотливой ситуации? Управляющая в курсе, что пропитания дороже, чем в уличной забегаловке девушка по сути своей позволить себе не может, но намеренно ставит неискушённую подковёрными играми студентку в сложную ситуацию и наблюдает, как она себя поведёт!

«Значит, Климович хотела составить обо мне определённое мнение, – ухмылялась про себя Света. – Я могла бы просто заказать стакан воды, сесть с прямой спиной и гордым видом, мол, мы бедные, но гордые и наблюдать, как дама со вкусом уминает Панакотту с клубничным соусом! Хотя в таких заведениях воду стаканами не приносят, а только бутылками и открывают только возле стола. Или я, чтобы не ударить в грязь лицом, должна была собрать все шекели в кармане и находиться за столом с дамой на равных. Вроде того – была – не была! Гулять, так гулять! Или не жили богато и не хер начинать! А скорее всего – форс – дороже денег! И ведь управляющая предполагает, что после одного обеда, который облегчит мой карман почти на пять тысяч, я буду экономить каждую копейку, чтобы дотянуть до стипендии! Управляющая не знает моего реального финансового положения! Хорошо отец пополнил карточку, иначе картина получилась бы совсем другая! Вообще, не очень порядочно с её стороны проверять девчонку ещё студентку на прочность таким способом!»

Филипп Антипенко дочь свою деньгами не баловал. Светлана получала всё необходимое, зачастую самое лучшее – образование в престижном ВУЗе, возможность путешествовать по всему миру, компьютеры и телефоны последних моделей. А вот тратиться на ерунду Филипп дочери не позволял. В «запрещёнку» входили дорогие шмотки, ювелирные украшения, автомобили и прочие предметы роскоши. На театры, кино, музеи, выставки и на прочие возможности для развития Антипенко лимит не устанавливал. Что касаемо учёбы тут предела не имелось вообще. Мало того, благодаря хлопотам отца, Светлана попала в районный следственный отдел, то есть почти на передовую. Филипп не контролировал каждый шаг дочери – доверял, она перестала быть легкомысленной, уже не останавливалась с открытым ртом возле витрин с сумочками от «Прадо и курточками от «Луи Виттон». И всё же в конце месяца он проверял счета, чтобы знать, на какие нужды уходит семейный бюджет. И на это были причины. Однажды Светочка, наивная душа, одолжила приличную сумму в долларах своему однокурснику. Одолжила без расписок лишь по устной договорённости. Когда пришёл срок расплаты, Антипенко ждала ещё неделю, потом напомнила товарищу про долг, но тот просто рассмеялся в глаза девушке! Эту некрасивую сцену наблюдала вся группа. Однокурсник, окинув взглядом аудиторию, словно приглашая всех присутствующих засвидетельствовать ситуацию, ухмыльнулся в глаза Светлане и громко произнёс то, что повергло девушку в шок!

– Какие деньги? Антипенко, ты с ума сошла? Посмотри на себя, обута в кеды за пять долларов и джинсы китайские с рынка! У тебя отродясь ста долларов в кармане не лежало, а ты спрашиваешь с меня три тысячи?

В этот же вечер Света со слезами на глазах рассказала всё отцу и ещё заявила:

– Ты обещал мне автомобиль и не купил! Я просила у тебя браслетик с мелкими рубинами, ты сказал, что в университете могут неправильно понять! Я хотела сумочку от «Кочинелли», но взамен получила ширпотреб, похожий на холщовый мешок! Я согласна, что не стоит тратиться на брендовые вещи, но и китайские тряпки я больше покупать не стану!

С тех пор Светочка стала одеваться более элегантно и дорого. А отец только восклицал:

– И эти дырявые джинсы стоят шесть тысяч рублей?

– Ты ничего не понимаешь в моде!

– В этом ты отправишься на стажировку в следственный комитет?

– Разве дырки на коленках как-то могут повлиять на умственные способности или в состоянии помешать расследованию?

И всё же Света прислушалась к мнению отца и в особенно разнузданных одеждах на работе не мелькала. Возвращения долга она так и не дождалась, а потом и совсем забыла об инциденте. Через какое-то время сокурсника задержали за мошенничество, а потом вовсе отправили по этапу в неизвестном направлении. Светлана прослушала внеочередную лекцию от отца про ответственность за свои поступки. Она ответственности с себя не снимала и выводы делала. Филипп наблюдал за взрослением дочери, старался не мешать, но мягко советом подталкивал к правильным решениям и поступкам. Поэтому, когда дочь просила перевести деньги, отец знал, что в этом есть необходимость, Светочка легкомысленно не тратилась и в долг никому даже мелкие суммы не одалживала. Ещё учась в школе, девочку раздражал навязчивый контроль отца. Сейчас она понимала, что папа просто переживал за неё, тревожился, чтобы не дай бог дочь не свернула на кривую дорожку! Всё-таки воспитывает один, без женского участия!

После ресторана на карте ещё оставалась приличная сумма и Света, вызвонив подругу, отправилась в ночной клуб. Всё равно отец спросит за ресторан, ну тут уж и клуб до кучи!

Утро не получилось бодрым, голова, тяжестью в затылке свинцом тянула к подушке. Ещё сквозь дрёму чуть приоткрыв веки, Света поняла, почему Климович устроила странную проверку в ресторане. Когда ей исполнилось восемнадцать лет, отец подарил невероятно красивые серёжки. Стоимость он не озвучил, а Светочка и не спрашивала, но однажды в письменном столе она обнаружила бирку с ценой на ювелирное изделие. От количества нолей зарябило в глазах. Девушке стало понятно, что одежда могла сбить с толку своей демократичностью, а вот драгоценности в ушах студентки, Климович приметила в самый первый визит. Да, управляющая из «Вайнстайл» та ещё штучка!

Глава 7

Светлана появилась на службе с опозданием почти на час. Трещёткин не стал читать нотаций и выговаривать нравоучения, только искоса взглянул и вскользь заметил:

– Со стажёрки спроса мало, когда станешь штатным сотрудником следственного комитета, то без разноса от начальства не обойдёшься, как минимум придётся писать объяснительную записку. Ты должна понять, что привычка к дисциплине начинает вырабатываться уже на практике.

Стажёрка ничего не ответила, лишь кивнула, интенсивно пережёвывая мятную жвачку. Она не мучилась угрызениями совести, считала, что право имела и на ночной загул, и на опоздание, потому что задание выполнила в короткий срок с отличными результатами и за свой счёт! Проеденные в ресторане деньги никто ей не возместит! А ведь обед прошёл в интересах службы, сама обошлась бы сосиской гриль с булкой, купленной в уличной забегаловке! Ан, нет, пришлось соответствовать и играть по правилам, которые навязала управляющая из «Вайнстайл». Когда девушка села напротив, Трещёткин уловил лёгкое алкогольное амбре. Он отодвинулся от стола и помахал перед носом рукой.

– Надеюсь, для веселья были причины?

– Были, – пробормотала Света, закусила нижнюю губу, тоже слегка отстранилась, достала из рюкзачка пластиковую папку и положила на стол. – Прежде расскажу про Марию Пивоварову. Мария Андреевна Залиховская тридцать лет. Родилась в Подольске, позже семья перебралась в Москву. Других детей Зелиховские больше не завели, Мария их единственная дочь. Отец, – стажёрка заглянула в папку, – Зелиховский Андрей Степанович работал на закрытом режимном заводе недалеко от столицы. Мать Кристина Фёдоровна трудилась на этом же предприятии поваром в столовой. Там молодые люди познакомились, создали семью, а впоследствии появилась дочь Мария. Судьба завода оказалась незавидной, предприятие переходило из одних рук в другие и часто меняло владельцев. В итоге завод совсем захирел, рабочих распустили, оборудование, что сохранилось, продали с молотка. Зелиховские пытались найти работу в Москве, но в те времена трудоустроиться было почти невозможно, вся страна рушилась, как карточный домик. В итоге девочку забрала мать Андрея Степановича, а родители отправились за длинным рублём на север. Они пристроились в посёлке нефтяников. Сначала дела у них шли неплохо. Родители периодически высылали деньги на содержание дочери, писали письма и звонили. Что произошло потом точно не известно. Мужа и жену обнаружила утром соседка, которая принесла молоко. Семейная пара снимала частный дом на окраине посёлка. Женщина, по договорённости с хозяевами, через день после дойки приносила банку молока. В это утро она вошла без стука и обнаружила картину разгульного вечера и растерзанные тела. Оказалось, что москвичи, попав в среду бурильщиков, водителей, геологов, экскаваторщиков постепенно пристрастились к выпивке. В вахтовом городке существовали строгие порядки, вот любители зелёного змея и ошивались вечерами в близлежащем посёлке у гостеприимных москвичей. В тот вечер что-то пошло не по плану и не по-доброму. Началось со слов – «ты меня уважаешь?» Москвичей за снобизм решили проучить парни из сибирской глубинки, а дальше пошло поехало, как во второсортном сценарии. Местный участковый размотал этот незатейливый клубок за два дня. По результатам осмотра дома и характерам ранений, приведшим к смерти, следствие установило, что убивал не один человек, однако всю вину на себя взял некий Василий Приёмыхов, за что был осуждён и отправлен по этапу в мордовскую колонию. История произошла двадцать лет назад. Я подняла архивы и выяснила, что Приёмыхов скончался в колонии от туберкулёза, отсидев за двойное убийство только три года. В общем, эту часть истории можно считать закрытой, – Светлана положила папку на стол, поднялась и подошла к столу, где находился чайник. – Можно я кофе налью?

– Конечно! И мне плесни заодно, – Александр Алексеевич улыбнулся. – Сушняк мешает говорить! Знаю это состояние! Ты бы осторожнее с алкоголем, всё-таки девушка! И куда твой отец смотрит?

– Смотрит куда надо. В сторону Балтийского моря, – девушка прочистила горло.

– Он ещё не вернулся из командировки? – вскинул рыжие брови Трещёткин. – Надо брать тебя на поруки, пока ты совсем не скатилась!

Антипенко подняла ладонь, предупреждая дальнейшие проповеди по поводу своего морального облика. К столу она вернулась с двумя бокалами, села, глотнула несколько раз, обжигаясь и часто дыша, потом блаженно прикрыла глаза. Через минуту собралась и продолжила повествование:

– Таким образом, Маша осталась жить с бабушкой. Как старушка объяснила внучке трагедию, которая произошла с родителями неизвестно. Да это и не важно. Когда бабушка стала совсем немощной, службы социальной защиты и органы опеки определили девочку в интернат. Там она провела несколько лет. После смерти старушки, Зелиховской досталась квартира с огромными долгами, и девушка распорядилась недвижимостью правильно. Она продала запущенную квартирку, деньги поместила в банк на депозитный счёт, сняла комнатку в коммуналке и устроилась работать в клининговую компанию. Примерно через год поступила учиться в финансово-экономический колледж на вечернее отделение. В это время познакомилась с Петром Пивоваровым и вышла за него замуж. Зелиховская никогда не попадала в поле внимания правоохранительных органов, не просрочивала выплаты по кредитам, на работе характеризуется, как добросовестный честный порядочный сотрудник. Вот и вся история! Нет в биографии Марии Андреевны никаких странностей, тёмных пятен, подводных течений и скрытых смыслов. Она как чистый лист.

– Не густо, – Трещёткин вылил в себя остатки кофе, поставил бокал на край стола и задумался, потом поднял глаза на Светлану, в которых читалась тайная надежда. – По винным точкам бегать времени не было?

– Не было, – утвердительно кивнула Света. – Управляющая выяснила детали и выдала информацию. Поэтому нужда бегать, как угорелая по Москве отпала сама собой.

– Есть результат? – Трещёткин нетерпеливо заёрзал на стуле.

– Про результаты говорить пока рано, но след обнаружился! В магазине алкогольных напитков «Вайнстайл» один из продавцов узнал нашего покойника. Точный день он не назвал, но вспомнил, что мужчина приобретал две бутылки вермута «Допо театро» и бутылку шампанского Моет&Шандон «Нектар Империал» полусладкое в подарочной коробке по цене девять тысяч девятьсот девяносто пять рублей штука примерно пару недель тому назад. Магазин находится на Старой Басманной улице строение двадцать пять.

– Ничего себе, мужик отоварился за раз на двадцать тысяч рублей! – присвистнул Александр. – Только шампанское больше ста евро!

– Вот поэтому его и запомнил продавец!

– Данные на сотрудника «Вайнстайла» есть?

– Конечно! Владимир Сёмушкин проживает…

– Время не тяни, – прервал повествование стажёрки Трещёткин. – Звони Сёмушкину и договаривайся о встрече, как можно быстрее. Надо срочно выяснить день продажи!

– Ваши кони тихо скачут, – снисходительно усмехнулась Светлана. – Сейчас существует такая система, как онлайн касса. Тот, кто отпускает товар, в момент оплаты должен сформировать чек на онлайн кассе. Бумажный вариант он передаёт покупателю и итоговую сумму онлайн отправляет в Федеральную налоговую службу. Этого требует закон. Формирует чеки кассовая программа, в которую продавец вносит товары, применяет скидки и выбирает способ оплаты.

– Таким образом, чек сохраняется в системе?

– Именно! Необходимо послать запрос в Налоговую службу, тогда сможем узнать сумму, предметы покупки, день и даже точное время. А если в системе сохраняется номер карты, то есть вариант вычислить владельца.

– Что же управляющая свою бухгалтерию не подняла, узнали хотя бы день покупки!

– Это процесс трудоёмкий! Спасибо, что помогла ниточку нащупать. У продавца Сёмушкина я смогу выяснить приметы покупателя и как часто тот заходил в магазин.

– Камеры в магазине есть?

– Ни внутри, ни снаружи нет. Надо проверять у соседей, может, повесил кто-то из владельцев в близлежащем кафе или салоне красоты. Обязательно просмотрю, если нужда появится.

– Так, давай-ка ты похлебай супа в какой-нибудь кафешке, заглуши амбре и найди продавца! Пока составим запрос, пока получим ответ потеряем прорву времени! Надеюсь, этот Сёмушкин запомнил богатого покупателя. А узнаем точный день, сможем по камерам в этом районе отследить путь покойника, выясним, где проживает, а соответственно и личность!

– Кстати, я просмотрела маршрут сто двадцать седьмого автобуса, на котором к месту своей смерти прибыл иностранец, и выяснила, что транспортное средство проезжает и по Старой Басманной улице.

– Молодец! – похвалил следователь. – Ведь можешь, когда хочешь! И всё же сегодня поедешь ночевать к нам. – Трещёткин поднял ладонь, предупреждая возражения. Ванька, как и в прошлый раз, толком поработать не даст, зато Марина накормит и спать уложит! Нечего скитаться, где не попадя и с кем попало!

Антипенко сквасила кислую мину. В её планы не входил навязчивый контроль со стороны старшего товарища, но спорить она не стала, а поднялась, накинула на плечо лямку рюкзачка и вышла из кабинета. Следователь, проводив взглядом девушку, сокрушённо вздохнул, поднялся и подошёл к окну.

– И ничего не тихо скачут мои кони, – пробормотал Александр, вспомнив слова стажёрки. – Просто не приходилось сталкиваться с нюансами современной торговли.

Он смотрел на желтеющие кроны деревьев и думал, что и его жизнь двигается в сторону осени, что он сам стал морально устаревать, ритм движения замедлился и в беге его персона иногда не поспевает за энергичными, напичканными новейшей информацией коллегами. Следователь вздохнул и мысленно оправдал себя: так и должно быть – молодости полагается иметь напор и бьющую через край энергию. Трещёткин присел на подоконник, вынул из нагрудного кармана телефон и визитную карточку набрал номер и прижал трубку к уху.

– Добрый день. Из следственного комитета беспокоят. Я могу поговорить, – Александр поднёс к глазам лощёный прямоугольник и, сузив глаза, вгляделся, – со следователем районной прокуратуры Левченко Андреем Константиновичем, – он замолчал на секунду, потом кивнул и снова оживился. – Моя фамилия Трещёткин Александр Алексеевич. Я хотел поговорить с вами по поводу Оленичевых Полины Игоревны и Евгении Олеговны, – в кабинете снова повисла недолгая пауза. – Встретиться? Конечно! – следователь бросил взгляд на настенные часы. – Я подъеду примерно через час.

Александр кое-как нашёл место для парковки возле здания прокуратуры, он заглушил мотор и замешкался на несколько секунд – небо разверзлось ливнем. В машине как назло не оказалось зонта, и куртка осталась висеть на вешалке в кабинете. Погода не предупредила заранее о смене настроения, а когда следователь выходил из отдела солнце светило беззаботно и уверенно. Трещёткин подтянул плечи к ушам, поднял воротник пиджака, сунул папку под мышку и кинулся к дверям прокуратуры, на ходу пискнув сигнализацией запирающей автомобиль. Прошло не дольше минуты, как он добрался до окна дежурной части, но всё равно успел изрядно промокнуть и набрать воды в ботинки. В холле Александр несколько раз смешно подпрыгнул, перекинул папку под другую руку, стряхнул с пальцев капли, чтобы попасть в нутро кармана и вынуть удостоверение. Неожиданно он услышал свою фамилию.

– Господин Трещёткин?

Следователь оглянулся и увидел хмурую физиономию коротко-стриженного качка лет сорока, который наблюдал со стороны за его манипуляциями.

– Здравствуйте. Вы Левченко? Это я вам звонил, – Трещёткин вытер об полу пиджака ладонь и пожал протянутую руку.

– Пойдёмте в кабинет, я вам чай налью, – следователь прокуратуры Левченко неожиданно улыбнулся, и с лица моментально ссыпалась хмурость.

– Вот это я понимаю – кабинет! – улыбнулся Александр, прихлёбывая горячий чай и перекладывая горячий пластиковый бокал из руки в руку. – Надёжные стены, решётки на окнах, мощный сейф со времён НЭПа. А мы как рыбы в аквариуме, через стеклянные перегородки наблюдаем друг за другом.

– Приходилось бывать в ваших краях, – ухмыльнулся Левченко. – Действительно ничего хорошего! Борьба с преступным миром требует основательности и устойчивости! А стекло это для офисного планктона, – следователь подтянулся руками за стол и подкатил кресло на колёсиках вплотную к краю. – Я так понял, вас интересуют Оленичевы?

– Именно! – кивнул Трещёткин и снова отхлебнул, обжигаясь, из бокала.

– Могу поинтересоваться в связи, с чем возник этот интерес? Это как-то касается ваших расследований?

– Нет! – махнул свободной рукой Александр. – Дело в том, что эти две дамы мои соседки в коттеджном посёлке. Они исчезли, никого не предупредив, поэтому жена просила навести справки всё ли с ними в порядке. Вчера я поехал на адрес и выяснил, что дамы покинули Москву. И это со слов соседки, которая проживает на той же площадке. Где женщины на самом деле понятия не имею. Кстати, эта же дама и сообщила, что вы разыскивали Оленичевых, – Трещёткин поставил пустой бокал на стол и тоже придвинулся ближе. – Когда следователь прокуратуры проявляет интерес к персоналиям, значит, есть веская причина! С ними что-то случилось?

– Случилось, – кивнул Андрей Константинович. – На границе между Россией и Грузией в Верхнем Ларсе, пограничники обнаружили автомобиль, который пересёк российскую границу, но до грузинского паспортного контроля так и не доехал. Там камеры наблюдения расположены в определённом порядке. Русские пограничники наблюдают путь движения от Верхнего Ларса до грузинского пункта таможенного досмотра. А на другой стороне висят камеры, по которым грузинские военные отслеживают трафик с пункта досмотра Дариали в российскую сторону. Так вот россияне, как полагается, провели досмотр, проверили паспорта, поставили печати и выпустили транспортное средство в сторону Грузии. И голова не боли, работы невпроворот – трафик непрерывный! А грузины обратили внимание на то, что машина не двигается уже несколько часов. Сейчас на границе происходит чистое светопреставление, поток машин не прекращается именно с российской стороны, поэтому нашим пограничникам простительна эта небрежность. Короче, когда вскрыли машину, то обнаружили один женский труп, другой мужской почти труп. Рядились между собой недолго и отправили женское тело в морг Владикавказа и мужика туда же в клинику. Я с утра уже звонил и выяснил, что парень ещё не приходил в себя.

Левченко закусил нижнюю губу, и повествование продолжил за него Александр:

– Вы хотите сказать, что мёртвая женщина и есть одна из Оленичевых?

– А именно Евгения Олеговна Оленичева тридцати семи лет.

– Странно, как она туда попала? И кто этот мужчина? Соседка обмолвилась, что Женя вышла замуж, но я подумал, что та сочиняет или что-то путает.

– Не сочиняет и не путает. Всё правильно. Гражданка Оленичева за два дня до поездки зарегистрировала брак в одном московском ЗАГСе с Геловани Артуром Шалвовичем, – Левченко заглянул в монитор компьютера. – У Геловани двойное гражданство – российское и грузинское. Молодожёны, вероятно, отправились на медовый месяц на просторы какой-нибудь Кахетии. Хотя, в данный момент покинуть страну причин имеется много и разных!

– От чего она умерла?

– Отравление. Они пили чай из термоса, где эксперты обнаружили яд. Напиток они употребили сразу после пересечения границы. Через несколько минут их сморило, Геловани смог припарковать машину и потерял сознание, а Евгения Оленичева скончалась за несколько минут до мужа. Мы проследили путь молодожёнов от Москвы до Верхнего Ларса. Они ехали через Ростов, Владикавказ, но нигде не останавливались, скорее всего, вели машину по очереди.

– Значит, – подхватил Трещёткин, термос с чаем они везли с самой Москвы?

– Мы пришли к такому выводу.

– А что за яд?

– Эксперты разбираются, пока не известно.

– А где тело Евгении сейчас?

– Ещё во Владикавказе. Я искал родственников, кто сможет опознать и забрать труп. Нашёл мать, но сейчас она находится в Геленджике. Она ещё не знает о смерти дочери.

– Есть адрес и телефон в Геленджике, где остановилась Полина Игоревна?

Левченко заглянул в монитор, потом размашисто что-то записал на листке и протянул Александру:

– Вот реквизиты. Женщина остановилась, скорее всего, у родственницы. У той тоже фамилия Оленичева.

– Может, я сообщу о смерти дочери? Мы всё-таки близко знакомы, – в голове Александра вихрем пролетели рыжие локоны, печальная песня Сольвейг и тонкий аромат духов. Взгляд мужчины стал печальным, но он быстро взял себя в руки, кашлянул и потёр пальцами подбородок. – Жаль, очень жаль! Красивая была женщина.

– Конечно, будет лучше, если пожилая дама услышит о смерти родного человека от кого-то из знакомых, – кивнул Андрей Константинович. – Только сделать это надо как можно скорее. Нам необходимо срочно допросить старшую Оленичеву. Она уехала поездом до Краснодара на следующий день после регистрации брака дочери. Оленичева старшая, скорее всего не в курсе, каким образом яд попал в термос, но она знает окружение дочери и сможет просветить, кто мог желать смерти Евгении.

– Да я понимаю, – как-то рассеянно покачал головой Трещёткин, потом вскинул голову. – Почему вы считаете, что убить хотели именно Женю? И откуда взялся этот Геловани?

– На термосе, в котором находился чай с ядом, есть гравировка – «Евгения будь счастлива и красива вечно! В тридцать пять жизнь только начинается! От коллег и друзей!». Евгения получила его в подарок на день рожденье два года тому назад. По памяти навигатора из машины удалось установить, что «Фольксваген» отправился в сторону Грузии именно от подъезда, где проживала Оленичева, значит, термос вместе с багажом и провизией попал в автомобиль из квартиры Евгении.

– А кто такой этот Геловани? Чем он занимался здесь в Москве?

– Так: Геловани Артур Шалвович сорока лет по национальности грузин получил российское гражданство пять лет тому назад. Сначала снимал квартиру на Чистых прудах, потом приобрёл собственное жильё – квартиру в стиле «Лофт» в районе метро «Парк культуры» примерно за пятьдесят миллионов рублей. Месяц назад он выставил квартиру на продажу и недавно благополучно избавился от неё, получив, тридцать пять миллионов рублей!

– Он потерял на сделке пятнадцать миллионов! – усмехнулся Александр. – Так легко расстался с деньгами!

– А может нелегко? – развёл руками Левченко. – Торопился выехать из страны, хотел продать быстро, вот и согласился на потерю пятнадцати миллионов.

– Интересно! А почему такая спешка? Мог попасть под мобилизацию? – Трещёткин вопросительно глянул на коллегу.

– А почему нет? Он гражданин России и может быть призван, как и каждый на службу.

– Так, а деньги у него откуда?

– Здесь всё чисто, мои люди проверили. Мужик торговал!

– Ну, кто бы сомневался, – снисходительно вставил Александр Алексеевич.

– Кому-то и это надо делать! – кивнул следователь прокуратуры. – Геловани основал оптовую базу. Арендовал ангары недалеко от столицы, обустроил там складские помещения, привозил с Запада всё от стройматериалов, до тряпок. Раскрутился бизнесмен быстро, цены не заламывал, но и не опускал, чтобы не злить конкурентов. Ни у налоговой, ни у пожарной, ни у санитарной служб нареканий и претензий к бизнесмену никогда не возникало.

– Надо же, какой честный! – Трещёткин поймал себя на мысли, что он ревнует. Как же могла Женя вся такая неземная и воздушная обратить внимание на торгаша, мало того, даже вышла за него замуж! И ведь пленил чем-то рыночный воротила даму, с которой картины можно было писать! Александр заставил себя вернуться в реальность. – Перед отбытием бизнес продал тоже?

– Как раз нет! Вместо себя назначил управляющего, который и поведал, что дела на базе приуныли в связи с санкциями и ограничениями в перевозке товаров. Геловани решил, что будет использовать схему параллельного импорта в обход санкций через Грузию. Он, дескать, планировал закупать товары в Европе и доставлять фурами в Москву.

– Быстро ему удалось подняться России. Всего за пять лет! В Москве русскому предпринимателю не всегда рады, а тут глянь, появился мужик семи пядей во лбу с коммерческой жилкой!

– А он не на пустое место ехал. В Москве на улице Красина находится центр Федеральной Грузинской национально-культурной автономии России. Они представляют грузинскую диаспору на самом высоком уровне, – Левченко поднял указательный палец и указал на потолок. – На самом деле организация в политику не лезет и занимается делами духовными, а именно укреплением связей через культурный обмен. И своим, естественно помогает открывать рестораны, магазины, торговые точки, не бесплатно, конечно, в обмен на финансовую помощь. Вот такой круговорот помощей. И это называется благотворительностью! На деньги, полученные от бизнесменов, диаспора устраивает выставки, театрализованные представления и концерты, тем самым продвигая грузинскую культуру. В этом смысле все довольны. Такую помощь получил и Геловани. В центре о нём отзываются как о человеке весьма достойном.

– Ну, с Геловани всё более или менее понятно, а вот Евгения как согласилась бросить мать, квартиру, прекрасный коттедж, работу, в конце концов!

– На этот вопрос могла бы ответить сама Оленичева, если бы осталась жива. А вот с работы она уволилась примерно за две недели до отъезда.

– Она ушла добровольно или её ушли?

– Ушла спокойно по собственному желанию. Для коллег оказалось неожиданностью её решение, – Левченко отодвинулся от стола и сложил руки на груди. – Ни за что не можем зацепиться, даже плавучий ресторан нашли, где пара свадьбу справляла. Со стороны невесты присутствовала только мать, поздравить жениха нашлось больше людей, но никто из них Евгению до этого не видел. Бурного веселья не получилось – цыган, медведя с дрессировщиком, надрывных песен и громких тостов не случилось. Посидели, выпили, насладились пейзажами, проплывающих берегов и отправились восвояси.

– Хоть одна версия есть?

– Есть! – покладисто кивнул Левченко. – Самоубийство!

– Нет! Этого не может быть! – возмутился Александр. – Молодая красивая женщина выходит замуж, отправляется на медовый месяц в прекрасную Грузию и вдруг травит себя и мужа на самой границе после которой начинается чудесная жизнь? Как-то с трудом верится!

– А мы не знаем, что происходило по пути! Может это Геловани оказался семейным абьюзером! Изводил всю дорогу жену! Часто бывают красивые ухаживания, цветы, подарки, а после свадьбы бац и конец сказке! Евгения, понимая, какую ошибку совершила, решает пойти на крайние меры!

– И яд из Москвы с собой прихватила! И почему не траванула мужа где-нибудь в районе Ростова или Владикавказа? Почему сама пила этот чай, зная, что он отравлен? – Трещёткин разошёлся. – Нет! Отравителя надо искать здесь!

– Так вы поговорите с Полиной Игоревной Оленичевой. Разговор надо начинать с неё! – Левченко протянул исписанный листок. – Вот здесь номера телефонов и адрес в Геленджике. Со слов свидетелей близких подруг у Евгении не было. Только с матерью она контактировала тесно. Ну и с Геловани, конечно, но он пока ничего сказать не в состоянии! И всё же я склоняюсь к версии о самоубийстве.

– Уж не хотите ли вы пойти по пути наименьшего сопротивления, списать всё на экзальтированную дамочку и закрыть дело? Уму непостижимо! Подъехать к грузинской границе и травануться на нейтральной территории! Где логика!

– Послушайте, занимайтесь в следственном комитете своими делами, а мы здесь как-нибудь потихоньку сами!

***

Светлана нажимала на кнопку звонка снова и снова. Наконец за дверями послышалось какое-то шевеление.

– Ну, кто там! Чего звоните и звоните! Чтоб вы околели!

Клацнули замки, и в проёме появилась лохматая голова молодого человека в мятой майке и трусах. Он сощурился от света, который лился из подъездного окна и потёр пяткой одну ногу об другую.

– Чего надо? – парень мотнул подбородком, потом схватился за голову словно от боли и потёр ладонями виски. – Я ничего не покупаю, в партии не вступаю, мой Бог – вселенная! Другие религии не предлагать!

Молодой человек потянул дверь на себя, и тут перед его носом появилась юркая рука с красным удостоверением.

– Вы Владимир Сёмушкин?

– Ну, я, чего надо?

Проём двери расширился, Антипенко без приглашения шагнула в прихожую, заставив парня попятиться.

– Я из следственного комитета, нам надо поговорить. Это не займёт много время.

Сёмушкин стоял у открытой двери, уставившись на гостью. Светлана оглядела светлую прихожую и вскользь бросила:

– Может, приоденетесь, а то простынете на сквозняке в одних трусах!

– Покажите ваше удостоверение ещё раз, – Владимир внимательно изучил красные корочки и усмехнулся. – И правда, из следственного комитета. Я думал, там работают только строгие дядьки! Ан, нет и молодые тётьки тоже! Проходите в гостиную, я вернусь через минуту.

Пока Сёмушкин отсутствовал, Антипенко осмотрела просторную светлую комнату, которая барной стойкой делилась на зону кухни и зону гостиной. Света пригляделась к фужерам, которые свисали с держателя над барной стойкой, и не заметила даже намёка на пыль. Кругом царил порядок, а от мебели и кухонной бытовой техники сквозило благосостоянием и дороговизной.

«Штатный продавец «Вайнсайла» при всём усердии не смог бы заработать на такую квартиру! – мелькнуло в голове девушки. Она повернулась на звук шлёпающих ног. Сёмушкин натянул джинсы, но не счёл необходимым поменять мятую майку и натянуть носки. – И то, правда, чего перед какой-то девицей расшаркиваться, которая без году неделя в органах! Удостоверение рассматривал, пытался выяснить, как давно я служу в следственном комитете».

– Долго спите Сёмушкин! – Антипенко попыталась уколоть парня. – Время уже полдень! Интересно, чем ночами промышляете?

– А вам какая разница? Закон я не нарушаю, моя совесть спокойна и чиста, от этого имею здоровый сон, – Сёмушкин реагировал без агрессии. Он прошёл на кухню и привёл в движение кофейную машину. – Кофе будете Светлана Филипповна? Что же родители не подумали толком и не дали вам имя Настасья! И было бы по Достоевскому – Настасья Филипповна из местных!

– Ну, какая из меня Настасья Филипповна? Никакой харизмы! Да и родители не хотели, чтобы я повторила судьбу Барашковой, – Антипенко мысленно подивилась начитанности продавца и улыбнулась. – А кофе буду!

– Да действительно, судьба у дворянки и офицерской дочери незавидная! Когда ей исполнилось семь лет, сгорело поместье, в котором проживала семья, в пожаре погибла мать, скоро отец сошёл с ума и скончался. Сосед Барашковых некий Тоцкий взял под опеку Анастасию с сестрой, а сам отправился проживать за границу. Младшая сестра неожиданно покидает мир. Она умирает от коклюша, оставляя старшую сестру совсем без родных! – Владимир расставлял чашки на столе, продолжая монолог. – Тоцкий наездами бывая в имении, замечает, как хороша девушка и когда ей исполняется шестнадцать, развратный сатир совращает непорочное создание. Конфеты будешь? – продавец неожиданно сменил тему и перешёл на ты. – Так вот!

– Так вот, – перебила Светлана, желая сократить пересказ Сёмушкиным романа «Идиот», – после многих судьбоносных перипетий у Настасьи Филипповны образуется два воздыхателя – князь Мышкин полный наивный идиот и необузданный купец Рогожин, который после бурной ссоры убивает эксцентричную даму. И на момент смерти девушке было около двадцати пяти лет! Такая короткая и яркая жизнь.

Неожиданно Светлана замолчала, в глазах появилась тоска. Она вспомнила мать, запертую в клинике для душевнобольных, до которой уже невозможно достучаться. С отцом ситуация не лучше, последнее время совсем отстранился, сунет деньги и исчезает по своим делам всё время в разъездах и командировках. Даже возникают подозрения, что у папаши образовался роман и его совсем не тянет домой. А может он вовсе не в Калининграде, а на Кутузовском или Ленинском проспекте у какой-нибудь молодухи! Светлане совсем не хотелось повторять судьбу Настасьи Филипповны, её пугало одиночество.

Печальную задумчивость Антипенко прервал голос Сёмушкина, который, казалось, уловил настроение девушки и заговорил как бы, между прочим:

– А у меня днюха вчера была. Веселился с друзьями всю ночь, поэтому долго не открывал.

– Поздравляю, – отвлеклась от своих мыслей Света. – И не скажешь, что ты бурно отмечал. В квартире порядок, – Света сама не заметила, как тоже перешла на ты.

– Да кто сейчас домой приглашает! Мы в клубешнике тусовались. Ты конфеты ешь! – Владимир подвинул яркую коробку. – Настоящий шоколад ручной работы из Швейцарии!

– Спасибо, – Светлана выбрала конфету. – Это откуда такая роскошь? – она снова огляделась. Да и вообще шикарно живёшь! Это на зарплату продавца так раскрутился?

– Ещё чего! Я простой студент, сижу на родительской шее. А чтобы иметь деньги для развлечений и чтобы в кармане что-то шуршало, подрабатываю в свободное время в магазине «Вайнстайл» на Старой Басманной. Это всё мать с отцом налопатили! – Владимир обвёл рукой гостиную. – Так ты что хотела-то?

Светлана мысленно чертыхнулась. Это она должна спрашивать, она должна вести разговор в нужном русле, а тут что-то расклеилась, загоревала о собственной судьбе! Вчерашний алкоголь туманит мозги или это Сёмушкин во всём виноват – заговорил, замутил воду Фёдором Михайловичем. Света выделила себе несколько секунд на размышление.

«Обратиться к свидетелю на вы или уже не менять стиль беседы и продолжить разговор в непринуждённой манере? Сёмушкин не многим старше меня, так что разговор на равных не должен нарушить каких-либо правил. Тем более он всего лишь свидетель, а не подозреваемый. Да и вообще парень симпатичный. Видно, что спортом занимается, начитанный – сюжет романа «Идиот» знает не из Википедии. Интересно, где он учится?»

Антипенко поставила пустую чашку на стол и прокашлялась.

– С тобой разговаривала управляющая сетью магазинов «Вайнстайл» Александра Климович?

– Ну да, она со всеми разговаривает, к подчинённым Климович относится без снобизма. Всё время какие-нибудь исторические байки рассказывает. Умная дама, – широко улыбнулся Владимир.

– Опять ты меня забалтываешь! – Светлана положила ладони на стол и решительно продолжила. – Климович обращалась ко всем продавцам, показывала фотографию мужчины, который покупал вермут «Допо театро». Делала она это по моей просьбе. Дело в том, что марка этого итальянского вермута продаётся только в сети магазинов «Вайнстайл». И ты узнал покупателя. Ну, вспомнил? Или от вчерашней попойки у тебя стёрлась длинная память?

– Долговременная память ты хотела сказать?

Антипенко открыла рот, чтобы вставить реплику, но молодой человек не дал произнести и слова.

– И с долговременной и с короткой памятью у меня всё в порядке. Не забыл, что было вчера и почти помню, как сделал первые шаги. И дядьку этого помню. Спросишь почему? Отвечу: он приобретал не совсем традиционный товар.

– В смысле?

– Наш народ что покупает? В праздники шампанское, водку, коньяк, для женщин вино. Вермут берут мало так для коктейлей бутылочку не очень дорогого. А тут мужик зашёл и взял две бутылки «Допо театро». Для чего? Коктейлями на вечеринке станет угощать? Скорее всего! Тогда почему только одна бутылка шампанского Моет&Шандон «Нектар Империал» полусладкое в подарочной коробке за девять тысяч! Всего одну бутылку на компанию? И почему не приобрёл другие напитки для коктейля? Вывод напрашивается сам собой! Мужик намерен пить в одну харю! А кто у нас пьёт горький специфический напиток с удовольствием? Именно! Кто знает в этом толк! И это не русский человек!

– Ты хочешь сказать, что он иностранец? – Света мысленно подивилась дальновидности Трещёткина.

– Думаю да! Одежда на нём была очень приличная, дорогая обувь. Все шмотки не яркие, но качества очень хорошего. На нём был тёмно-кофейный тренчкот от «Burberri».

– Ты разбираешься в брендах одежды? – неприятно удивилась Светлана. Ей не импонировали мужики тряпичники.

«Надо же, а вот я не удосужилась выяснить марку плаща, когда осматривала одежду покойного. Мне минус, как профессионалу!»

Антипенко мысленно укорила себя и быстро вернулась к разговору.

– А что тут разбираться, – Владимир пожал плечами. – Только фирма «Burberri» имеет клетчатую подкладку. Плащ на мужике был расстёгнут, вот я и заметил. Ещё рассчитался клиент не картой, а наличными это помню хорошо, потому что сумма вышла около двадцати тысяч! А самое главное он говорил с акцентом.

– Он обращался к тебе на русском языке?

– Да совсем неплохо говорил, бегло не вспоминал слова, но с очень явным акцентом и путал ударения в словах.

– Он деньги доставал из бумажника или из сумки, барсетку в руках держал? Что вообще ты заметил в его руках? Ключи от автомобиля? Перчатки?

– Послушай Светлана Филипповна, мужик покупал товар около месяца тому назад! Я не помню такие подробности! Деньги вынимал из бумажника это точно! В руках мужчина ничего не держал ни ключей, ни сумок. И какие перчатки летом! Я положил в фирменный пакет бутылки, он вышел. Больше нечего добавить.

– Если он из другой страны, то своей картой рассчитаться бы не смог. Российские банки не обслуживают транзакции иностранных карт, – Антипенко, задумчиво, проговорила свои мысли вслух.

– Для иностранцев путь один – обмен евро или долларов на рубли в каком-нибудь банке, – подхватил реплику гостьи Владимир.

– Гражданин Сёмушкин, где ты учишься? – Светлана подозрительно прищурилась, гладя на Владимира. – Прямо из ума сшит – и литературу знаешь, и мировые бренды одежды, и аналитикой занимаешься!

– В Институте Международных отношений на факультете международного бизнеса и делового администрирования. Да, вот такой я эрудированный, весь в мать!

– И кто у нас мать?

– Известная тебе Александра Климович!

– А ты почему Сёмушкин?

– По отцу. Родители развелись, мать ещё раз вышла замуж, отец женился! У родителей уже другие семьи, а я оказался ни кому не желателен. Они оставили мне квартиру, положили месячное содержание, иногда звонят и интересуются моими делами. Ну, это чисто формально, каждому родителю на меня давно наплевать. Мать, правда, для очистки совести приняла меня на работу, чтобы хоть как-то контролировать и иногда видеть своего сына.

– Тебе, наверное, неприятно об этом говорить, – Светлана закусила губу. – Извини, что затронула эту тему.

– Не извиняйся. Всё нормально. Раньше болело, а сейчас зажило. Они взялись разводиться, когда я очень в них нуждался, мне было всего пятнадцать лет. Каждый из них не хотел брать ответственность на себя, они целый год скандалами терзали друг друга и меня, конечно. Никто не решался первый уйти в другую семью. Эта ситуация так вымотала всех, что когда мне исполнилось шестнадцать и они, наконец, разбежались по норам, я кайфовал. Я валял дурака, приглашал друзей, закатывал вечеринки, начал курить и выпивать. В какой-то момент стало понятно, что этот путь ведёт в никуда. У меня хватило тогда ума выстроить линию жизни правильно. Родители просто перестали меня финансировать, гулянки и праздность закончились сами собой. Видишь, товарищ следователь, всё тебе рассказал, – Владимир улыбнулся и развёл руками. Теперь твоя очередь.

– Что тоже хочешь услышать повествование о моей жизни? – растерялась Антипенко.

– Для начала расскажи, что это за мужик, которым ты так интересуешься?

– Не знаю, – Света пожала плечами.

– В смысле?

– В прямом. Мы ничего о нём не знаем – кто он, откуда, как его имя, фамилия и из какой страны прибыл.

– Ну, надеюсь, он живой?

– В том-то всё и дело, что нет!

Глава 8

– Ты где? – Трещёткин не тратил время на приветствия. – Вышли координаты, я тебя сейчас заберу.

– Я, наверное, поеду домой, – слабо возмутилась Светлана. – Может отец уже вернулся.

– Мне нужна твоя помощь, – молитвенно, без напора произнёс Александр. – Мы с женой должны улететь сегодня вечером. Вернёмся в понедельник к вечеру. Ваньку не с кем оставить. Марина могла бы к родственникам в Покров увезти, но времени нет, его переправлять – вылетам через два часа. Жена уже ждёт. Ты девочка взрослая справишься с четырёхлетним парнем!

– У вас что-то случилось?

– При встрече расскажу!

– У меня тоже есть новости.

– После! Всё после!

Александр отключил телефон, припарковался на обочине и уставился на дисплей в ожидании адреса. Через полминуты резко развернул автомобиль и влился в поток.

Светлана стояла во дворе центрального государственного архива и досадливо кусала губы. У неё имелись планы на вечер, которые придётся отменить. Ну, угораздило же старшего коллегу так плотно вжиться в роль наставника! Прямо отец родной! Мало того, что назойливо опекает, так ещё придётся все выходные нянчиться с его сыном. И ведь планы имелись такие заманчивые! Сёмушкин пригласил на вечернюю прогулку за город. Она, конечно, не влюбилась! Он просто симпатичный образованный парень, с ним интересно и не более того. Придётся звонить и отказываться.

«Какая досада»! – Света процитировала слова Фрекен Бок из знаменитого мультфильма.

Визжа покрышками и виляя задом, автомобиль резко остановился возле Антипенко. Дверь распахнулась, и Светлана увидела взмыленного Трещёткина, который вытянувшись через пассажирское сиденье открывал дверь и махал рукой с немым приглашением.

– Что случилось Александр Алексеевич? К чему такая спешка? Сами же сказали, в запасе два часа!– Антипенко нырнула в салон и пристегнула ремень безопасности.

– Через два часа мы уже должны быть в Домодедово, – следователь прытко влился в автомобильный поток. – Причину, по которой приходится в спешке улетать, расскажу в нескольких словах: по соседству с нами в коттеджном посёлке не так давно поселились две дамы – мать и дочь. Мы подружились с ними, но вдруг они пропали без всяких причин. Жена попросила выяснить, всё ли с ними в порядке. Сегодня я узнал, что дочь погибла при загадочных обстоятельствах при пересечении грузинской границы. Её тело вместе с каким-то мужчиной пограничники обнаружили в автомобиле на нейтральной территории. А мать находится на черноморском побережье у сестры в городе Геленджик и понятия не имеет о том, что потеряла дочь! Она дама пожилая и неизвестно, как перенесёт известие о смерти близкого человека, если узнает об этом по телефону. Вот мы с женой хотим поддержать её в трудную минуту, а заодно в море искупаться, – Александр вертел головой, ориентируясь на дороге и выискивая просветы между автомобилями, чтобы быстрее вырваться из города. – Ты не волнуйся, Ванёк недолго будет на твоём попечении. Завтра приедет Маринина тётка из Покрова и присмотрит за парнем.

– Я не волнуюсь. Мне кажется или это так на самом деле? Происшествие, которое произошло в районе Грузии, пересекается с нашим расследованием? Или всё-таки это ваша инициатива вроде помощи по-соседски? Или вы намеренно раздуваете проблему, чтобы вырваться на отдых?

– Нет! Тебе не кажется! Когда я попытался снова встретиться с Марией Пивоваровой, то не нашёл её по прежнему месту проживания. Её свекровь сообщила, что женщина переехала, но куда сама не в курсе. Тогда я решил найти Марию на следующий день на рабочем месте в банке «Привольный» и тут же отправился к Оленичевым, чтобы справиться о самочувствии. Можешь себе представить, кто открыл дверь? – Трещёткин кивнул, увидев, как Светлана недоумённо пожала плечами. – Вот и я бы не догадался! Выяснилось, что Оленичевы квартиру сдали в аренду, а сами уехали. И сейчас там проживает Мария Пивоварова! Случайность? – следователь мотнул головой. – Не думаю! Происходит одно убийство в парке и следом другое на границе. Эти смерти как-то связаны друг с другом!

– А как Пивоварова нашла именно эту квартиру?

– Адрес ей подсказала управляющая банком, где работает Мария. Некая Елена Петровна Сивцовцева. Она сообщила, что видела объявление о сдаче квартиры в будке у консьержки в подъезде многоэтажного дома, где с её слов, сама и проживает!

– И что? – Света глянула на старшего коллегу с подозрением. – Александр Алексеевич не стройте теории заговоров на ровном месте!

– Я и не строю! Просто выяснилось, что ни в этом подъезде, ни в другом, ни вообще в этом доме Елене Петровна Сивцовцева не проживает и не проживала никогда!

– Ну, хорошо, – Антипенко задумалась на секунду. – То, что Сивцовцева является управляющей банком это не миф?

– Не миф, – кротко согласился Александр. – Но зачем она соврала, что живёт в этом доме?

– Значит, имела причины, – привычно пожала плечами Света и снова посмотрела на коллегу. – Ещё раз объясните смысл поездки в Геленджик. Вот вернётся Оленичева старшая в Москву, и вы зададите все вопросы. Ехать за тридевять земель для того, чтобы сообщить матери о гибели дочери? Это конечно, гуманно, но относительно накладно!

– Причины три. Первая, как ты говоришь, гуманная. Вторая причина и самая важная состоит в том, что Полина Игоревна должна сначала отправиться во Владикавказ для опознания тела Евгении, а потом решить вопрос для доставки тела в Москву для захоронения. Так что беседа не состоится в ближайшее время.

Трещёткин замолчал, делая вид, что занят дорогой.

– Про третью причину продолжение ждать? – Антипенко скептически ухмыльнулась, примерно предполагая, о чём сообщит коллега.

– Понимаешь, – Александр подбирал слова. – Мы с женой нынче без отпуска, так получилось. Грех не воспользоваться случаем и не побывать у моря хотя бы несколько дней!

– И начальство вот так просто вас отпустило? – девушка с сомнением, прищурив глаза, посмотрела на Александра Алексеевича.

– С шефом я решил. Два дня законных выходных, остальное отгулами взял.

– Я так понимаю, что дело о смерти на грузинской границе не наше?

– Не наше, но до поры до времени! – кивнул Трещёткин. – Расследование ведёт следователь районной прокуратуры Левченко Андрей Константинович, – мужчина досадливо качнулся к рулю. – Я поговорил с ним и понял, что эту смерть он хочет выдать за самоубийство, а дело закрыть.

– Понятно. Теперь, если грузовик с апельсинами перевернётся на улице, где проживает Пивоварова, то это тоже станет нашим делом!

– Не утрируй! Сама видишь, что эти происшествия связаны между собой. Вернусь из Геленджика, сразу запрошу материалы следствия об отравлении Оленичевой.

– Её отравили? – Светлана округлила глаза. – Значит, иностранца задушили в парке, а Евгению Оленичеву отравили далеко от Москвы. Совершенно разные манеры убийства. Мужчину душил сильный человек, предположительно тоже мужик, а вот подсыпать яд и спрятаться в тень манера чисто женская.

– На эту тему подумаем потом. Пока есть время, поведай о своих достижениях. Нарыла что-нибудь интересное?

– Сказать честно, я не совсем улавливаю вот эти торопливые резоны. Нашли бы убийцу мужика в парке, потом и отпуск можно просить, – сердито пробубнила Светлана, игнорируя вопрос коллеги. – А так одна беготня и трата денег. Толкового полноценного отдыха всё равно не получится.

– Не ворчи. Я сам всё понимаю, вот только неизвестно, насколько затянутся поиски. А на море сейчас бархатный сезон. Эти несколько дней на отдых как нельзя кстати.

– Ладно, – примирительно произнесла Антипенко. – А ваша родственница точно завтра приедет?

– Точно! Марина с ней разговаривала убедительно.

– Да уж, у вашей жены по-другому не бывает, – расплылась в улыбке Света, совсем оттаяв. – Ладно, слушайте. Сёмушкин ничего конкретного не сообщил, лишь одну важную деталь – мужчина говорил на русском языке, но с явным акцентом.

– Я чувствовал, что он иностранец! – Трещёткин хлопнул себя по колену. – Интуиция для сыщика дело первейшее!

– Вот именно, – нетерпеливо перебила стажёрка. – Поэтому я, следуя интуиции, решила внимательнее рассмотреть прошлое семьи Зелиховской-Пивоваровой. Кстати, а вы знаете, что отец Петра Пивоварова генерал? Там семейка мутная.

– Я заметил в квартире достаток и дом, в котором семья проживает элитный. Однако Пётр в данный момент служит в зоне СВО, не прикрылся родительским иммунитетом. А что с ними не так?

– Вот именно! А не родитель ли отправил сына на службу, дабы прикрыть свои грязные делишки? Анатолий Михайлович Пивоваров сначала находился в статусе подозреваемого, потом его перевели в свидетели по делу об отмывании федеральных бюджетных средств по Восточному военному округу. У Пивоваровых имелся шикарный особняк, который они с женой спешно продали и перебрались в городскую квартиру. В это же время сын отправляется на службу. Похоже, они заметают следы! Как-то всё происходит вовремя и кстати в генеральской семейке! Но! – Светлана подняла палец. – Речь сейчас не о них. Вернёмся к Зелиховским. Вы помните, я рассказывала историю семьи Марии?

– Ага. Родители погибли в пьяной разборке, а девочка воспитывалась с матерью отца.

– Вот как раз мать отца, то есть бабушка Марии нас и интересует! Прежде чем докопаться до этой истории мне пришлось побывать в двух архивах! И всё-таки я нашла! – в голосе стажёрки прозвучало торжество. – Зелиховская Алевтина Борисовна родилась в семье учёных биологов в 1947 году. Повзрослев пошла по пути родителей. Окончила университет и вышла на работу в микробиологический институт Академии наук. Сейчас он называется Институт микробиологии имени С.Н. Виноградова. Так вот девушка подавала большие надежды и как-то с делегацией учёных её отправили на симпозиум в Амстердам. Можете себе представить, насколько сложно было попасть за железный занавес, но у молодой талантливой девушки получилось и во многом благодаря родителям. Точно неизвестно, но я думаю, что именно тогда она познакомилась с отцом своего ребёнка. Им оказался тоже учёный микробиолог из Швеции. Девушке для частного визита попасть за железный занавес было трудно, однако молодой парень имел возможность приезжать в Москву. Для учёных всегда находились резоны, и сделать это было проще, чем для простых граждан. И потом в советские времена во время правления Леонида Брежнева оживилась деятельность по обмену опытом, существовали всякие съезды, симпозиумы, конференции и различные форумы. В общем, молодые люди находили причины и возможности для встреч. Ну, и можете предположить, чем это закончилось? – Светлана не ожидала ответа от коллеги, а просто кивнула и продолжила. – Правильно! Родился ребёнок!

– Насколько я помню, отца Марии звали Андрей Степанович Зелиховский? Или я что-то не правильно понял?

– Абсолютно правильно! Вот представьте – молодая женщина, блестящий учёный рожает ребёнка одна. Мать одиночка в советские времена, словно клеймо для женщины!

– Так они не зарегистрировали брак?

– Александр Алексеевич вы какой-то странный. Это я могу чего-то не знать, мне всего двадцать три года, но вы- то недалеко от того времени ушли и в курсе, что в шестидесятые годы создать семью с иностранцем, особенно из капиталистической страны дело почти неподъёмное и невозможное!

– Спасибо, что указала на возраст! Мило с твоей стороны! – сквасил мину Александр.

– Не благодарите! – парировала Светлана и продолжила мысль. – Во всяком случае, необходимо было собрать кучу документов и запастись определённым количеством времени. А ребёнок ждать не будет! Через девять месяцев нате и получите!

– Молодую девушку микробиолога просто могли не выпустить из страны в частном порядке для того, чтобы пара воссоединилась в Швеции. У нас в стране любят всё засекречивать, – согласился Трещёткин. – Да и хотела ли тогда девушка – комсомолка, начинающий учёный покинуть родные просторы и лишиться перспективы стать, например профессором микробиологии? В другой стране пришлось бы начинать всё сначала.

– Итак, рождается сын. Алевтина Борисовна в графе отец записывает ненаглядного шведа и, понимая, что иностранная фамилия может навредить мальчику в будущем, даёт сыну свою фамилию – Зелиховский, а в отчестве допускает опечатку. Возлюбленный носит имя Стефан, а мать, находясь в роддоме, записывает мальчика не как Андрей Стефанович, а более привычно для русского слуха Андрей Степанович!

– Что-то уж больно мудрёно. Почему же фамилию не дать настоящую, по отцу!

– Первого января шестьдесят восьмого года прошлого века на экраны выходит знаменитый мультфильм, который сразу же становится хитом. Через год появляется на свет мальчик Андрей. Ничего не вспоминается? Какие-нибудь мысли возникают по этому поводу? Например, Швеция, мальчик, крыша?

Светлана искоса глянула на коллегу. Тот только недоумённо мотнул головой.

– Ну, Швеция и что? С какого боку здесь крыша?

– И что Швеция? – Антипенко скептически покачала головой, не решаясь снова намекнуть на возраст. – А то, что отца мальчика звали Стефан Карлсон! Вот бы ржали в школе над Андреем Степановичем Карлсоном! Какие бы приклеивали эпитеты и обкладывали насмешками! А если мальчик имел лишний вес, был толстеньким? Этакий бутуз в коротких штанишках и с пропеллером на спине! Правильно мать сделала!

– А что собственно такого? Даже здорово! Буквально переводится Карл – отец, сон – сын. Окружающим становится известно, что все последующие поколения Карлсонов именно дети основателя фамилии по имени Карл! Это всё интересно, только что это нам даёт! С твоих фантастических и завиральных версий хоть книги пиши!

– Так уж и завиральных, – Антипенко хотела обидеться, но передумала. – Предложите что-то своё!

– Да пойми ты, сейчас увяжем в поисках мультипликационного героя и упустим время! Не верю я в такую версию, да и что она нам даёт? Ну, родила девушка пацана от иностранца и делу конец! Прошло пятьдесят четыре года! Кому нужна Пивоварова сейчас?

– Не знаю, – Светлана задумчиво закусила губу.

– Ну ладно! Пока эта ниточка единственная, её можно потянуть, но где искать этого Карлсона, и жив ли он ещё? По грубым подсчётам шведу под девяносто лет!

– Пока не знаю. Буду думать. Швеция страна большая территориально, а население чуть больше девяти миллионов. Может получиться напасть на след! Хотя, скорее всего этих Карлсонов в Швеции, как у нас Ивановых!

– Ой, не знаю! Вдруг это никак не связано с нашим делом? За уши притягиваем факты, не имеющие отношения к убийству! – Трещёткин приветственно махнул рукой охраннику, въезжая в коттеджный посёлок.

– Возможно, – согласилась Светлана. – Во всяком случае, на данный момент у нас нет других объяснений и точек соприкосновений Пивоваровой с иностранцем из парка.

– Интересно, а бабушка посветила Марию в историю со шведом?

– Надо спрашивать у неё.

***

Утром чайки кричали с особенным остервенением. Темы крикливых обсуждений знало только птичье сообщество. Скорее всего, скандалисты громогласно рассуждали об опасности, которую представляют люди или наоборот пытались защитить тех, у кого могли поживиться едой. Жители посёлка, по их мнению, вели себя тупо и беспечно. Часто они оставляли остатки еды после ужина на столе в беседке, и с утра можно было урвать кусок хлеба, потом раскрошить над морем, для того, чтобы приманить глупую рыбу на поверхность. А уж тогда завтрак из трески или пикши обеспечен. Чайки чувствовали голод всегда, поэтому они неутомимо рыскали в поисках пищи по побережью, иногда заглядывая в частные владения. Обладатели поселковых домов относились к птицам терпимо, как к неизбежности. Ну, куда их девать так распорядилась природа. Чайки любят море, а море любит всех.

Она проснулась от птичьего галдежа и ещё долго лежала без движения, мысленно ощупывая конечности и прислушиваясь к биению сердца. То, что с ней произошло два года тому назад, до сих пор не укладывалось в голове. А началось всё с примитивной простуды. Кто не простужался и не грипповал? И дел мало! Таблетка аспирина или парацетамола два дня постельный режим, много чая с лимоном и снова в строй! В этот раз всё оказалось гораздо серьёзнее. Не через два, не через три и не через пять дней облегчение не наступало, несмотря на ударные дозы таблеток. Становилось только хуже, микстуры никак не воздействовали на организм. Когда пропало обоняние, пришлось вызывать неотложку. Доктора поставили диагноз молниеносно. Оказалось, что она умудрилась подхватить коронавирусную инфекцию. Вероятно, контактировала с кем-то из заболевших сотрудников. Благо болезнь проходила не в тяжёлой форме, обошлось без госпитализации и всяких там ИВЛ. В карантине, конечно, пришлось посидеть. А кто в тот год не находился в изоляции? Закрывались страны, не то, что дома и квартиры. Когда немного оклемалась, то вернулась к работе. Нельзя надолго покидать бизнес итак целый месяц бока на кровати мяла и совсем не следила за происходящим в офисе. А тут ещё различные ограничения из-за пандемии, будь они неладны! Пандемия ударила по карману ощутимо, но агентство выдержало натиск вынужденного простоя! Надо вставать в строй и поправлять пошатнувшееся положение. Конечно, фирма, которая занимается продажей недвижимости, понесла убытки, но не такие губительные, как предприятия из сферы услуг. Многим салонам красоты, кафе, ресторанам, парикмахерским, маленьким магазинчикам, заправочным станциям пришлось вовсе свернуть деятельность. Больше месяца конторой рулил управляющий, однако надо держать руку на пульсе. Без контроля можно пустить под откос всё, что строилось годами и десятилетиями.

Бритта потянулась, пошевелила пальцами на ногах и закинула голову, сминая подушку. Да, беда пришла, откуда не ждали. В первые дни на службе она не ничего за собой не замечала, просто погрузилась в дела, бумаги и отчёты. Через неделю стало понятно, что организм не полностью избавился от болезни. Она стала ужасно уставать, даже после долгого отдыха. Через какое-то время начались проблемы со сном, появились головные боли, ломота в суставах и тяжесть в мышцах. Приходилось с неимоверными усилиями делать самые простые вещи, такие как принятие душа или приготовление еды. Тот день Бритта помнила прекрасно. В офис она приехала на такси, так как остереглась сама вести автомобиль. Устроившись в кабинете, попросила секретаршу принести чай, сама поднялась из-за стола, чтобы взять из шкафа папку. На этом воспоминания оборвались. Как потом узнала Бритта, её, лежащую на полу, обнаружила секретарша, которая принесла чай. С того момента женщина на ноги больше не встала. Начались поездки по врачам и визиты к специалистам. Один знаменитый профессор из Стокгольма консультировал онлайн. Он просил предоставить все результаты обследований, а потом озвучил свои предположения относительно заболевания. Доктор сообщил о том, что вирусная болезнь, а точнее коронавирус, скорее всего и спровоцировал в организме системное хроническое заболевание, при котором нарушилась работа иммунной, сердечно-сосудистой, гормональной и всяких других систем тела. Профессор определил недуг сложными медицинскими терминами, которые Бритта долго и безуспешно пыталась запомнить. Болезнь звалась миалгическим энцефаломиелитом. Доктор пригласил на встречу. Женщина перенесла перелёт до Стокгольма с большим трудом. Пациентка уже совсем не могла самостоятельно двигаться. В светлый просторный кабинет Бритта въехала на кресле каталке в сопровождении ассистентки. Теперь с ней рядом всё время кто-то присутствовал. Один на один с собой она оставалась лишь в кабинке туалета и в состоянии сна. Невысокий, седой профессор особенно пациентку не рассматривал, не заглядывал в рот и не стукал молоточком по коленкам. Он только молча читал, перелистывая историю болезни, и изредка потирал лоб.

– Это онкология? – женщина не выдержала. Она сжала ладони под подбородком, глядя на доктора глазами полными страха и в то же время надежды на отрицательный ответ.

«О, милая моя, считаешь, что онкология самый страшный недуг, – про себя горько усмехнулся врач. – Рак, конечно, страшный диагноз, но привести к смерти могут не только метастазы! Полный список убийственных хворей не знает ни один доктор и этот перечень каждый год увеличивается!»

Профессор поправил на носу очки и вслух произнёс:

– О нет! Проблема из другой оперы. Это синдром утомляемости после перенесённой вирусной болезни или болезнь системной непереносимости нагрузок, – маленький доктор развёл ручками. – Чтобы вам было понятно, то это именно синдром хронической усталости. Звучит как-то обыденно, но это не умаляет размер проблемы.

– Это точно мой диагноз? – женщина с облегчением посмотрела на доктора.

– Дело в том, что на данный момент не существует научного исследования, который бы определял, есть ли у человека синдром хронической усталости или нет. Миалгический энцефаломиелит это диагноз исключение. То есть его ставят после того, как после обследований будут исключены все другие возможные причины таких симптомов. По результатам анализов, – открытыми белыми ладошками врач указал на гроссбух, который привезла с собой Бритта, – могу с точностью это подтвердить.

– У меня есть шанс на выздоровление?

– Буду с вами откровенен, – профессор снял очки и протёр стёкла подолом белого халата. – На сегодняшний день официально не установлен курс лечения, после которого пациенты двигаются по пути выздоровления, но существуют разработанные схемы, которые направлены на улучшение самочувствия и смягчения симптомов. Шанс на выздоровление есть всегда и при этом недуге вы можете подняться на ноги спонтанно.

Тогда Бритта сравнивала себя с расстроенным роялем, на котором уже никто не сможет сыграть. И всё же она надеялась, что организм как-нибудь сам собой настроиться, взбудоражиться и запоёт. Но прошло уже два года и ничего не изменилось. Мысли об исцелении постепенно меркли. Оставалось только жить в режиме энергосбережения. Она подумала, что не зря именно сегодня так беснуются чайки, и тревожные мысли будоражат голову:

«Вот тебе и пятьдесят, Бритта! Представляла ли ты, что окажешься в таком плачевном положении! Столько дел не сделано, столько слов не сказано! Сколько стран ты не успела посмотреть! И что теперь делать с мечтой, которую лелеяла несколько лет? Уже не удастся послушать живой неповторимый белькантовый тенор Хуана Диего Флореса в опере Доницетти «Дочь полка»! А ведь ещё два года тому назад ты готова была лететь в любую точку мира, чтобы услышать своего кумира! Да, оторвали птичке крылья!»

– Доброе утро Бритта, – в проёме двери появилась Наталья, привнеся с собой аромат скошенной травы. Из приоткрытого окна слышался монотонный шум газонокосилки.– Как ты спала? Всё нормально? Что ты желаешь на завтрак?

Ассистентка спрашивала, не дожидаясь ответа. По ходу она раздвигала шторы, откатывала от кровати столик с журналами, которые просматривала перед сном клиентка и закидывала в микроволновую печь продолговатые мешочки с зерном для прогрева ног и поясницы больной. Вопросы задавались для проформы. Ожидать ответа не имело смысла, потому что ничего не менялось уже два года. На завтрак обязательная каша из специальной смеси на кокосовом молоке, одно варёное яйцо, чай с бергамотом и плошка со свежими ягодами черники или крыжовника. Ланч выглядел так же неаппетитно – листья салата, отварная куриная грудка с кусочками авокадо. На ужин больная предпочитала отварные овощи и обжаренный на оливковом масле сладкий картофель батат. Продукты немного менялись, иногда появлялись цукини, капуста, креветки, яблоки, бананы, но принцип приготовления был всегда один и то же: только на пару, только оливковое масло, только кокосовое молоко, много овощей и чая. Русская по национальности ассистентка Наталья поесть любила и, занимаясь приготовлением пищи для клиентки, всегда думала, что никогда бы не отправила в рот такую постную ботву! Для инвалидки такой рацион достаточен. Ну, не двигается человек, даже расчесать себя не может! Не колбасу же ей с сыром предлагать! А Бритта заставляла персонал твёрдо придерживаться предписаний докторов, потому что при правильном распределении энергии жизнь может быть долгой. Хотя, нужна ли такая жизнь! А вот и нужна! При сегодняшних технических средствах можно и в этом теле наслаждаться каждым прожитым днём! При содействии коммуны в доме появился лифт на второй этаж, представители службы социальной поддержки привезли медицинскую кровать с электроприводом и снабдили электрическим креслом-коляской, на котором Бритта по пандусу выезжала из дома и в хорошую погоду проводила время в саду.

– Спасибо. Всё как всегда. Сначала отвези меня в туалет, потом в библиотеку, а уж после принеси завтрак. Спасибо. Да после обеда помоги принять душ.

Бритта Йоханссон всегда и многократно благодарила персонал за всё – за то, что принесли газету, за протянутую салфетку, за плед, которым укрывались ноги, да и вообще за каждую мелочь. Она понимала, что хорошего ассистента днём с огнём не сыскать. Главное доверять человеку, ведь придётся контактировать очень плотно – тактильно. Ещё при приёме на работу, она выдвигала ряд требований: ассистент не должен пахнуть – то есть ничем! Исключались парфюмы, дезодоранты, табак, пот, кондиционеры для белья. Перед началом работы помощник обязан был выучить инструкции по приготовлению пищи, например, яйца необходимо варить не более семи минут, а чай заваривать не долее трёх. А перед приёмом душа в ванной комнате должны гореть свечи и полоскать волосы после мытья антиаллергенным мылом необходимо только в настое из каркаде. Она не изводила ассистентов капризами, но многие претенденты просто не желали забивать голову этими мелочами, итак работа тяжёлая целый день на ногах за небольшую зарплату. После нескольких месяцев штат ассистентов укомплектовался. Остались те, кто быстро разобрался в требованиях, и кого устраивала зарплата, которую платила коммуна города Ломма, что в округе Сконе на юге Швеции.

После завтрака Бритта расслаблено смотрела какой-то сериал, а в голове кружились тревожные мысли. Она слышала, как Наталья звякала посудой, загружая стаканы, ложки и кастрюли в посудомоечную машину. Эта русская женщина работала в доме с того момента, как возникла необходимость в ассистентах. Она не говорила по-шведски и Бритта даже радовалась возможности вспомнить русский язык, который когда-то изучала. Большое дело в её положении заставить работать мозг и иногда устраивать тренировку памяти. Когда Бритта совсем уставала, они переходили на английский. Наталья уже более пяти лет проживала в стране, но по какой-то причине не выучила язык. Она была замужем за немцем и между собой пара общалась на английском, скорее всего именно поэтому нужды в изучении трудного языка не имелось.

– Тук, тук, – Наталья заглянула в библиотеку. – Я хотела спросить, когда приедут гости?

– Я назначила на пять. Ты, пожалуйста, помоги с сервировкой. Приготовь посуду, приборы, бокалы, салфетки, скатерти.

– Ужинать планируете в гостиной или сервировать стол в саду?

– В гостиной. Вдруг начнётся дождь.

– Накрывать на сколько человек?

– На десять – двенадцать, лучше поставить с запасом. Приедут отец, брат с женой, сын, управляющий из фирмы, кое-кто из соседей и две подруги.

– Кто займётся приготовлением блюд?

– Об этом не волнуйся, еду, закуски и выпивку я заказала в ресторане, а меня накормит сын. В гардеробной я приготовила одежду. Проверь всё ли в порядке. Пользовалась этим в прошлой жизни. Может надо что-то подшить или погладить.

– И всё-таки может, я останусь до вечера. Вдруг что-то понадобиться! И кто станет подавать блюда, менять приборы?

– Оставаться не надо. Из ресторана пришлют официанта. Он займётся всем и после ужина загрузит посуду в машину для мытья. Спасибо, – привычно кивнула Бритта и посмотрела на каминные часы. – Через сорок минут займись приготовлением ванной комнаты. Не забудь заварить каркаде для полоскания волос. Будь осторожна, не пролей красную жидкость на светлый паркет. Пятна потом не отмыть!

Наталья кивнула. Каждый раз она получала те же самые инструкции, но не спорила, а молча выслушивала. Бог с ней, пусть поясняет. Появляясь в роскошном доме, ассистентка обретала немоту, глухоту и слепоту. При устройстве на работу она подписала соглашение о конфиденциальности частной жизни, и дальше этих стен не уходило то, что она видела и слышала. Хотя такие меры предосторожности ассистентка считала излишними, никаких жутких тайн никто в этом доме не скрывал. Женщина относилась к клиентке не как к инвалиду, а как к не вполне здоровому человеку и Бритта это ценила. Она запрещала в её присутствии упоминать слова инвалид, больной или неполноценный человек, об этом ассистентку предупредили в компании при приёме на работу. Наталью удивляло, почему сын не заберёт мать к себе? Ну ладно младший брат сам вертится, как белка в колесе – работа, семья, дети малолетние. Отец сам старик, давно за восемьдесят, а вот сын Кристофер мог бы проявить благородство и сыновьи чувства. Пусть себе работает, ассистенты могут приходить и в его особняк. Да и матери было бы веселее, всё-таки родной человек рядом. У Натальи возникали вопросы разного характера, но она ни о чём не спрашивала больную даму и ни с кем не делилась своими наблюдениями. Разговоры велись о погоде, о фильмах, знаменитых личностях и о спорте. Про политику не говорили и избегали темы, которые могли испортить настроение и негативно сказаться на здоровье. Бритту немного напрягало торжество, которое затеяли родственники. Подумаешь пятьдесят! Простой день, как все дни её жизни. А сейчас и вообще нет причин для радости, особенно сидя в инвалидном кресле. И чтобы не подарили близкие, какие бы слова не произнесли, чего не пожелали, она знала, что уже никогда не встанет и не пойдёт своими ногами туда, куда глядят глаза. Какой толк во всех этих подарках и пожеланиях, если нельзя получить главного – возможность двигаться самостоятельно! Самое большое блаженство в её положении это выезжать в кресле на террасу и наблюдать за морем, за чайками, за небом и облаками.

Торжество оказалось не утомительным. Гости желали много и всего, дарили подарки и цветы. Официант расстарался на славу. Стол выглядел шикарно. Особенно удалась запеченная на углях баранья нога. Йоханссон не могла позволить себе попробовать даже маленький кусочек, но это её не беспокоило. За два года, проведённые в кресле, она привыкла к жёсткой диете. Её немного тревожило одно наблюдение – сын Кристофер активно управлялся с алкоголем. Его красивое лицо раскраснелось, он сыпал шутками и широко махал руками и ронял столовые приборы. Ранее Бритта за ним не замечала подобного поведения. Он подливал сам себе из графина, не ожидая приглашения и не нуждаясь в компании. Она себя успокаивала: мальчику тридцать один год, голова на плечах, с девушкой встречается, взял кредит в банке и приобрёл шикарный дом, продолжает дело, начатое ею тридцать с лишним лет тому назад. Кому ещё можно было доверить хозяйское кресло, как не собственному отпрыску! Ещё совсем недавно Кристофер служил менеджером среднего звена в небольшой IT компании. Бритта долго упрашивала сына перейти к ней на фирму и заняться продажей недвижимости. В конце концов, и в её штат сотрудников нужны специалисты, создающие компьютерные программы. Кристофер долго раздумывал и всё-таки согласился. А уже когда мать совсем слегла, именно сын занял кресло директора и владельца фирмы. Сначала Бритта пыталась контролировать действия Кристофера, проверяла документы и вчитывалась в договора, но постепенно вовсе отошла от дел.

Гости разбрелись по особняку. Кто-то курил на балконе, кто-то расположился у бассейна, кто-то продолжал угощаться. Йоханссон жестом подозвала сына. Он подошёл, слегка покачиваясь, потом склонился над матерью, обдав спиртным амбре.

– Ты устала мама? Увезти тебя в комнату?

– Да. Будь добр. Не надо никому сообщать, уйдем по-английски.

– Кто останется с тобой на ночь? – мужчина выкатил кресло из-за стола. – Может мне остаться?

– Не надо. Меня уложит подруга Каролина, а утром придёт Наталья, – мать подняла на сына глаза. – Ты много пьёшь сегодня, мне это не нравится!

– Всё ты замечаешь! – усмехнулся молодой человек. Он закатил кресло в библиотеку, помог перебраться на диван, потом подвинул мягкий пуфик, аккуратно снял туфли и, подняв ноги, бережно устроил на подушке. – Я хотел с тобой поговорить.

– Что-то серьёзное? – Бритта смотрела на сына, задрав голову. – Такое впечатление, что ты продолжаешь расти. – Как будто не метр восемьдесят восемь, а все два.

– Нет, мама, я уже не расту, – снова ухмыльнулся Кристофер и выпалил. – Я хочу жениться.

– На ком? На девушке, с которой встречаешься? Кажется, Гунилла её зовут? – Бритта не выглядела удивлённой, наоборот, она обрадовалась, но не показала вида.

– Да, Гунилла. Мы уже год вместе.

– И что ты хочешь от меня?

– Согласия! Чего я могу от тебя ещё хотеть? – возмутился парень. – Я понимаю, что ты неважно себя чувствуешь и эта свадьба совсем некстати, но я не хочу откладывать жизнь на потом! Ладно, если ты против, мы просто тихо зарегистрируем брак, Гунилла переедет ко мне, и жизнь продолжится в прежнем режиме только со свидетельством о браке.

– Ты даже представить себе не можешь, как я счастлива! – Бритта поймала руку сына и прижала к губам. – Конечно, женись! И свадьбу затевай, какую хочешь! Я тебя во всём поддержу!

– Правда! – Кристофер присел на колени напротив матери. – Спасибо мама. Я не знал, как тебе сказать!

– Надеюсь, вы не будете тянуть с внуками! – Бритта погладила сына по светлым волосам, потом подтянулась и поцеловала его в макушку. – О свадьбе мы поговорим потом, а сейчас иди. Съешь за меня кусок торта и проводи гостей, а ко мне пришли своего деда, мне надо с ним поговорить.

Через несколько минут в комнату вошёл седовласый высокий старик, и Бритта вдруг представила Кристофера в возрасте отца.

– Твой внук очень похож на тебя папа, – женщина похлопала ладонью по дивану рядом с собой. – Присаживайся.

Старик не обратил внимания на жест, он придвинул кресло и тяжело опустился со словами:

– Хорошо, что твой сын не пошёл в отца Йоханссона. У тебя ума хватило уехать от него, да и вообще из Латвии вернуться в Швецию. Здесь твоя родина и корни, – Стефан спохватился. – Но ты следи за Кристофером, что-то за столом закидывал как не в себя.

– Ты преувеличиваешь папа. Мальчик в порядке. А прежде чем судить моего мужа, вспомни себя. Ты оставил ребёнка и женщину, которую любил. Жил с матерью, напечатал двоих детей, но всегда думал о другой!

– Не суди! – строго глянул на дочь старик. – Тогда время было такое! Ничего нельзя было сделать.

– У нас с тобой не так много дней, чтобы тратить их на распри и разборки. Часы уже тикают в обратную сторону, – Бритта тяжело вздохнула. – Кристофер собрался жениться.

– Хорошая новость. Наконец-то он решился, – пожилой мужчина прищурил глаза, вглядываясь в лицо дочери. – А ты как будто не рада?

– Я счастлива. Наоборот хочу, чтобы это событие произошло как можно скорее. Он обретёт свою семью, появятся жена, дети, заботы и ему не будет так больно, когда придёт время, уходить нам с тобой. – Йоханссон протянула руку и взяла сухую шершавую ладонь отца.

– Я не желаю говорить на эту тему! Мне за восемьдесят, а тебе всего пятьдесят! Я подчёркиваю – всего! – мужчина высвободил руку, поднялся, обошёл кресло и облокотился о спинку. – Ты что-нибудь выяснила по нашему вопросу?

– Ничего. Адвокат, которому я поручила решить проблему уже пару недель, как не выходит на связь. И вообще папа, ты доверил ответственное дело не совсем здоровому человеку, который прикован к инвалидному креслу. Стивен энергичнее меня и здоровее, он тоже отвечает за семью!

– У твоего брата Стива нет мозгов! У его жены есть, а у него нет! Хорошо, что он выбрал в жёны именно такую железную даму. Если бы не она, семья скатилась бы в нужду. Стивен игрок и плохо справляется со своей болезнью! Именно Элизабет держит в кулаке детей и мужа! – Стефан выпрямился и задорно засмеялся, закинув голову назад. – Ты видела за столом, как только он протягивал руку к бокалу, жёнушка одним взглядом превращала Стивена в радиоактивный пепел! У неё не забалуешь! Ну, так ему и надо! Он жуткий эгоист. Я удивляюсь, как появились на свет дети?

– Открою тебе тайну – детей он не хотел, Элизабет утаила от него своё интересное положение, а когда выяснилось, что она беременна, аборт делать было уже поздно. Так и появились на свет двойняшки.

– Я подозревал нечто подобное, – старик удручённо покачал головой и вернулся в кресло. – Кто этот человек, который отправился в Россию? Ему можно доверять?

– Это адвокат из моей фирмы. Я знаю его ещё по Латвии. У него мать была русской, он отлично знает законы и хорошо говорит на русском языке, – Бритта замолкла на несколько секунд, потом внимательно посмотрела на отца. – Почему ты начал искать своего сына только сейчас?

– На этот вопрос нет однозначного ответа, – старик развёл руки, потом со вздохом сцепил ладони в замок и смиренно положил на колени. – Когда я понял, что Алевтину не выпустят из СССР, а тогда вообще мало кому удавалось проникнуть за железный занавес, тем более она занималась секретными разработками в сфере микробиологии, я опустил руки. Потом встретил твою мать, появились вы и жизнь завертелась. Я работал как проклятый, хотел большой дом, чтобы вы получили хорошее образование и ни в чём не нуждались. А когда появилась возможность снова поехать в Россию, я понял, что не имею права вторгаться в чужую жизнь. Сейчас я старый вдовец и желаю, чтобы все мои дети получили поровну всё, что останется после меня. Моему сыну Андрею пятьдесят четыре года, наверное, есть внуки, а может и правнуки. Даже теплится надежда, что Алевтина ещё жива и здорова, – голос старика дрогнул, он прокашлялся и посмотрел на дочь. – Надо как-то связаться с твоим посыльным! Ты что-то знаешь? Например, московский отель, в котором он остановился, рейс, которым он вылетел из Мальмё? Сделай запрос шведское посольство! Найми частного детектива! А может он просто не занимается этим делом? Сидит в каком-нибудь столичном московском баре со знойной красоткой?

– Исключено. Адвокат ответственный человек, имеет семью, дом в Мальмё, яхту на марине. Не мог он так поступить! И потом, на счету адвоката лишь часть гонорара, остальное он должен забрать после получения результата, в договоре указаны высокие выплаты! Поверь, я не поскупилась на вознаграждение. Ты прав, надо что-то предпринимать! Найти толкового частного сыщика это вариант, но уйдёт много времени, а вот с посольством завтра же свяжусь.

– Как только найдём Андрея, я сразу согласую время с нотариусом, чтобы он заверил новое завещание. Бритта поторопись, пожалуйста!

Карлсон поднял голову и посмотрел в окно, где в розовом свете солнце пряталось за горизонт.

– Папа я чего-то не знаю? – в голосе дочери прозвучала тревога. – С тобой всё в порядке?

– Всё нормально дорогая. За меня не беспокойся. Просто поторопись!

Глава 9

Когда она поняла, что ждёт ребёнка, то сразу успокоилась, запретила себе нервничать и расстраиваться по любому поводу. Только две причины заставляли волноваться: первая это дикий токсикоз и вторая это молчание Петра. Они не разговаривали больше десяти дней. Маша утихомиривала тревожные мысли. Она находила лишь одно объяснение – муж пребывает не на курорте, а в зоне СВО! Мало ли что может случиться, вдруг потерял телефон или сломалась зарядка! Несколько раз Пивоварова порывалась позвонить родителям Петра, но что-то удерживало её от общения со свекровью. Удерживал именно тот памятный разговор, который она случайно услышала в прихожей. В голове Марии не укладывалось, как можно было отправить единокровного сына в зону военных действий, только для того, чтобы прикрыть мутные делишки старшего Пивоварова! А потом отбояриться от роскошной недвижимости, вернуться в квартиру, избавиться от снохи и продолжить жить, как ни в чём не бывало! Да Евгения Сергеевна тётка с характером, но могла бы позвонить сама, спросить, как устроилась сноха, как себя чувствует и где живёт! Генеральская семейка сбросила её, как говно с лопаты и думать про неё забыла. Что про неё говорить, Пивоваровы сына своего не пожалели!

«Родиться малыш, хрен подпущу к нему бабку с дедом!» – сердилась про себя Мария.

В обеденный перерыв она вышла из банка и направилась в кафе напротив. Уже на полпути Пивоварова хотела вернуться в кабинет, потому что зарядил дождь, а зонт она с собой не прихватила. Она на секунду остановилась, потом накинула капюшон, натянула рукава куртки на кулачки и засеменила, перепрыгивая через лужи. Маша постоянно хотела что-нибудь закинуть в рот и в тоже время её постоянно мутило. Уже поднимаясь на крыльцо, она услышала, как её кто-то окликнул.

– Мария Пивоварова?

Маша сначала нырнула под навес, только потом оглянулась. За ней, широко шагала высокая молодая девушка.

– Да я, что вам угодно?

– Я из следственного комитета, – стажёрка, не останавливаясь, заскочила под навес, только потом полезла в карман плаща за удостоверением. – Вы всё время встречались с моим шефом Трещёткиным, но он пока отсутствует, а время не ждёт. Только несколько вопросов, – Антипенко выставила развёрнутые корочки.

Мария вгляделась в мелкий шрифт и кивнула:

– Конечно, задавайте. Только я уже всё сказала, даже не знаю, что ещё вы хотите услышать. У меня обед скоро закончится, давайте совместим полезное с приятным.

– Отлично! Я тоже сегодня ещё не обедала, – Светлана улыбнулась и подумала про себя, что заведение уступает ресторану «Фиолетто». А когда увидела меню с расценками, то даже обрадовалась – дневная трапеза не нанесёт ущерб её кошельку.

Ели без разговоров. Светлана первая отодвинула от себя тарелку и промокнула рот салфеткой.

– И готовят очень неплохо! Не помню, чтобы когда-либо ела такую вкусную треску.

– Здесь хорошие повара, – Мария не хотела поддерживать пустую беседу, и, глянув на часы в телефоне, подтолкнула стажёрку к делу. – Так о чём вы хотели спросить?

– Вы знаете, что ваш дед швед? – выпалила Светлана.

– В смысле? – Мария тряхнула волосами и улыбнулась такой нелепости. – Поясните!

– Ваша бабушка Зелиховская Алевтина Борисовна родила вашего отца от Стефана Карлсона, – Антипенко наблюдая за собеседницей, поняла, что та ни сном, ни духом не знает историю семьи. – Он гражданин Швеции.

Повисла пауза. Мария вместе с обедом переваривала информацию, потом, прищурившись, посмотрела на сотрудницу следственного комитета.

– А вы точно про мою бабушку говорите?

– Ну, если Зелиховская Алевтина Борисовна приходилась вам бабушкой, то точно!

Повисла недолгая пауза. Неожиданно Мария сорвалась с места и скорым шагом отправилась в сторону гардероба. Светлана в недоумении проводила её взглядом, потом подозвала официанта и попросила принести счёт.

– За вашу подругу вы тоже рассчитаетесь? – молодой паренёк вырвал второй исписанный листок из блокнота.

– Давайте сюда, – Антипенко кивнула, увидев на спинке стула ремешок от сумки Пивоваровой. – Она сейчас вернётся.

Минут через пять бледная Мария села на место и, взяв со стола салфетку, промокнула испарину со лба со словами:

– Не надо было брать рыбу.

– Вам плохо? – встревожилась Светлана. – Вроде нормальная рыба, я заказывала то же самое.

– Токсикоз, – махнула рукой Пивоварова. – Всё время хочется две вещи – есть, и обнимать унитаз. Не обращайте внимание. Так что там с бабушкой? Вы говорите, что мой дед швед? В первый раз слышу об этом факте. Отец, скорее всего, знал, но родители умерли, когда мне было всего десять лет. А бабуля, наверное, ждала, когда я вырасту, потом мне пришлось жить в интернате, тоже времени для откровений не нашлось. А может бабушка считала не особенно важной эту информацию, – Маша внимательно посмотрела на девушку. – Вы как-то связываете убийство мужчины в парке с давнишним событием?

– Пока у нас нет других зацепок, потому что мужчина, который хотел встретиться с вами, говорил с явным акцентом.

– Так вы до сих пор не знаете, кто он?

– Всему своё время, – уклончиво ответила стажёрка. – Можете напомнить тот день и те места, где вы были, когда пропал телефон? Все записи у Трещёткина, а его пока нет в городе. Я хотела проверить кое-что.

Зазвонил телефон, Мария, порывшись в сумочке, вынула аппарат, подключилась, потом быстро произнесла:

– Дайте свои координаты, я сброшу СМС, – и тут же прижала трубку к уху. – Да я вас слушаю.

– Здравствуйте Мария. Вас беспокоит Егор Петрович муж сестры Пивоваровой Евгении Сергеевны.

– Да, да я вас слушаю, – Маша воссоздала в памяти аромат удушающего одеколона и улыбнулась про себя, вспомнив, как Пивоваров старший на дне рождении мужа назвал родственника знатным сплетником. – Что-то случилось?

– Мария это, конечно, не моё дело, но считаю, что вы должны знать, – мужчина замолчал на секунду, потом продолжил, подбирая слова. – Я не совсем согласен с позицией семьи генерала…

– Да не томите Егор Петрович! – Маша встревожилась, она прижала трубку плечом к уху, вынула из сумочки кошелёк и положила на стол несколько купюр, подхватила салфетку с номером телефона Светланы и поднялась.

– Пётр вернулся в Москву.

– Правда? – обрадовалась женщина и неожиданно рассердилась. – И почему вы сообщаете мне об этом, а не сам Пётр и не его родители? – она автоматически махнула рукой Светлане и, натягивая на ходу куртку, направилась к выходу, почти переходя на бег.

– Потому что Пётр сейчас находится в госпитале имени Бурденко!

– Что с ним случилось? – у Маши подкосились ноги, она остановилась на секунду. – Он жив?

– Если в больнице, значит жив.

– Да что же я из вас достаю всё клещами!

– Поезжайте в госпиталь, сами всё узнаете!

Пивоварова не чуяла ног и как ловила такси, как выясняла номер палаты и как летела по коридору, преследуемая медсестрой, которая пыталась накинуть на неё халат, совсем не помнила. В светлой комнате неожиданно остановилась и, увидев на кровати родное лицо, бессильно прислонилась к косяку.

– Петя, – выдохнула Мария, подошла и села на край, не обращая внимания на свекровь, которая стояла у окна и теребила носовой платок. Быстрым взглядом женщина осмотрела тело мужа. Руки лежали поверх простыни, грудная клетка без бинтов, видны очертания ног. – Наконец ты дома! – она погладила мужа по щеке и прижалась губами к тёплой руке. Пётр неожиданно отвернул лицо к стене. – Что? – она взглянула на Евгению Сергеевну.

– Пойдём в коридор. Петру нужно отдохнуть, – свекровь направилась к двери, Мария потянулась следом совершенно сбитая с толку.

– Понимаешь дорогая, – свекровь прикрыла дверь и заговорила сдавленным голосом. – Так случилось, что Пётр наступил на взрывное устройство и получил ранения.

– Какие ранения?

– Он лишился стоп, – Евгения Сергеевна прижала платок к лицу и всхлипнула. – Но всё будет хорошо, Петя поправиться! Так доктора говорят!

– Что вы такое несёте? Как у вас так всё просто! Сын потерял ноги по щиколотку, но хорошо, что не в гробу! Это вы хотели сказать?

В ту же минуту к ним подошёл генерал собственной персоной. Он держал в руках пластиковые стаканчики с кофе и уже совсем не выглядел бравым. Мария не сбавляя напора, повернулась к нему, и еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик заговорила, убыстряя темп:

– Вы же обещали! А вам важнее генеральское звание, которое решено было сохранить за счёт собственного сына! – она перевела взгляд на свекровь. – Да какие вы родители! Дрянь вороватая! Ничего человеческого не осталось, только доллары в глазах!

– Прекратить истерику! – без металла в голосе скомандовал Анатолий Михайлович и огляделся – не слышит ли кто перебранку.

– А лев то у нас оказался плюшевый, совсем не царь зверей! – едко усмехнулась сноха одними губами. – Да вы сами понимаете, что наделали?!

Неожиданно Мария согнулась, вытянув руку, опёрлась на спинку дивана, тяжело опустилась и зарыдала. Рядом присела свекровь и погладила сноху по плечу.

– Не трогайте меня, – Пивоварова дёрнулась, запрокинула голову, глубоко вздохнула, вытерла слёзы и поднялась.

– Так! Когда Петя поправиться я заберу его домой. Не к вам домой, а к себе!

– Как ты себе это представляешь? – подал голос генерал. Он так и стоял, держа в руках стаканчики с кофе. – Ты привезёшь инвалида в съёмную квартиру? Сама каждый день на работе, а он один предоставлен сам себе? Кто будет ухаживать, готовить, кормить? Он в туалет самостоятельно сходить не сможет!

– А это не ваше дело! Петя мой муж и я разберусь, каким образом поставить его на ноги! Не забывайте, по чьей вине он оказался в таком положении! – она покачала головой. – И главное молча, ничего не говоря, словно я посторонний человек!

– Милая моя, – Анатолий Михайлович сменил тон. Голос снова зазвучал жёстко и властно. Он протянул один стаканчик жене, сам отпил из другого и вытер рот рукавом пуловера. – Пётр был в зоне боевых действий, он выполнил свой долг и вернулся как герой! Ты думаешь, мой сын один такой? Спасибо, что живой, а уж вопросы с лечением и протезами мы решим! Помимо того, что он твой муж, он так же и наш сын, и гражданин этой страны, которая его призвала! Устроила она тут истерику!

Помолчали.

– Откуда ты узнала, что Петя здесь? – с дивана подала голос Евгения Сергеевна.

– Не важно, – горько усмехнулся генерал. – Я догадываюсь, кто мог проинформировать. А тебе не сообщили потому, что Пётр об этом просил. Он не хотел, чтобы ты видела его в таком состоянии.

– Я уже здесь, так что смиритесь с этим фактом! – она открыла дверь, вошла в палату, придвинула стул и села, уставившись в затылок мужа, который так и лежал, отвернувшись к стене. – Петя у нас ребёночек будет. Так что бери себя в руки и выздоравливай скорее. Нам папка очень нужен.

Пётр медленно повернул голову. Неожиданно его лицо исказила гримаса, он закусил нижнюю губу и заплакал то ли от печали, от того что стал инвалидом, то ли от радости, что вернулся живым, то ли от известия о будущем потомстве. Для Маши это не имело значения, теперь муж рядом, а вместе они всё преодолеют! Она обвила голову Петра руками, потом порывисто поцеловала нос, губы и лоб. Так же резко отстранилась со словами:

– Как же я люблю тебя! Теперь я тебя никому не отдам и никуда от себя не отпущу!

***

Они устроились за высоким столиком уличного кафе. Светлане казалось, что вкуснее этих беляшей она ничего не ела за последние дни.

«Скорее бы Трещёткин вернулся, его присутствие дисциплинирует. Никаких булок и беляшей, только здоровая пища – салаты, супы и прочая скучная еда, – думала Света, жадно отрывая куски жирного теста с мясным фаршем и запивая горячим чаем.

Она глянула на Владимира, который так же с аппетитом уминал пироги с капустой. Антипенко проглотила последний кусок, вытерла рот салфеткой, сняла с крючка под стойкой стола рюкзак и огляделась:

– Теперь куда?

– Подожди, посмотрю по гео локации. Послушай мы обошли все хостелы и отели в округе Старой Басманной улицы, уже расширили круг поиска в два раза. В таком темпе мы ноги сотрём до колена и не обнаружим следов покойника. Скорее всего, мужик проживал в другом месте.

– А я тебе говорила, что в хостелы и отели менее четырёх звёзд заходить не стоит. Мужик, который носит фирменный тренч от «Burberry» не станет селиться в дешёвых забегаловках, – она засмеялась. – Помнишь, как в старом кино «Табачный капитан» Людмила Гурченко, которая играла хозяйку гостиницы «Лев и кастрюля», пела про соседнюю гостиницу?

«А в этой забегаловке «Луне и яичнице»,

Только голодранцы местные живут».

– Нет, не помню. Это фильм такой?

– Не важно, – Света махнула рукой и вздохнула, вспомнив мать. Когда она начала впадать в депрессивное состояние, отец, пытаясь оградить её от разных негативных информационных влияний, ставил лёгкие фильмы вроде «Соломенной шляпки», «Сватовства гусара» или «Служебного романа». Они втроём усаживались у телевизора, щелкали семечки или забрасывали в рот поп корн. Девушка тряхнула головой, отгоняя печаль и посмотрела на Владимира. – Почему мать не купит машину такому хорошему, послушному сыну?

А про себя продолжила вопрос:

«Ведь обедает в дорогих ресторанах, позволяет себе дорогостоящие косметические процедуры».

– А зачем она мне? Стоять в пробках? Находиться в постоянном поиске парковочного места? Тратиться на бензин и выплату налогов? И потом я взрослый двадцатипятилетний мальчик и должен позаботиться о себе сам!

– Ну да ногами быстрее, – вздохнула Света и натянула на плечи лямки рюкзака. – Куда теперь?

– Я вот думаю, а может этот иностранец не останавливался в гостинице? В округе его никто в глаза не видел!

– А, например, на квартире или у знакомых? – Антипенко продолжила мысль Сёмушкина. – В таком случае, его следы мы не найдём никогда!

– Давай пораскинем мозгами и попробуем за что-нибудь зацепиться. Мужик в дорогой одежде, ищет встречи с Пивоваровой, у которой дед шведский гражданин. Так?

– Ну да, – кивнула Светлана.

– Тогда путь один – обратиться в Шведское посольство!

– И что мы там скажем?

– Вот про все факты, которые у тебя есть, про те и расскажешь и не мы, а ты! – Сёмушкин подхватил девушку под руку и потянул к входу в метро. – Я человек посторонний, а у тебя корочки следственного комитета!

– Но я всего лишь стажёрка!

– Фу, какое слово неказистое «стажёрка». Все эти феминитивы, призванные слово мужского рода переделать в женский только портят русский язык. Из серии: блогерка, режиссёрка, дирижёрка, директорка! – Владимир остановился и уткнулся в телефон. – Вот нашёл! Посольство Швеции в Российской федерации находится на улице Мосфильмовской, строение шестьдесят, станция метро Ломоносовский проспект. Работает до пяти часов. Нам надо поторопиться!

– Может Трещёткина дождаться? – Антипенко немного трусила, она понимала, что резонов для беседы с посольским сотрудником почти никаких нет и лучше переложить ответственность на старшего товарища, пусть он решает, стоит ли двигаться именно этим путём. И в то же время Светлана соглашалась с Сёмушкиным в том, что кроме этой ниточки нет никаких зацепок и для очистки совести желательно проверить сомнительную версию!

«А чем чёрт не шутит! В моём багаже много нелепых и фантастических версий, которые на практике подтверждались!»

Антипенко тряхнула головой, соглашаясь:

– Ты прав поехали! В лоб не дадут и в посольстве принять представителя власти обязаны, а уж если догадка не подтвердится, придётся искать другие пути!

Пока добирались до посольства, Светлана ещё несколько раз уколола друга за то, что тот до сих пор не обзавёлся автомобилем.

– Пилим целый час! В метро, как огурцы в бочке толклись, ещё на автобусе трястись неизвестно сколько! А подарила бы мама машину, то добрались бы минут за сорок. По лицу видно, что она дама не бедная.

– Вот именно в лицо всё и уходит! – Владимир не обижался на колкости. – Твой батя тоже не лыком шит! Только у тебя я так же транспортного средства не заметил.

– Он трясётся за меня, – засмеялась Света. – Считает, что я на ногах ещё не устойчиво стою, а про автомобиль и думать рано!

Из стеклянной будки возле высокого кованого забора выглянул охранник с немым вопросом. Света показала корочки и подхватила Сёмушкина под руку, показывая стражу, что он с ней. В зале, где принимались документы для шведских виз, путь снова преградил здоровый мужик в форме.

– Вам назначено время?

– Нет, – ответила Светлана и привычным жестом выставила документы. – Мне необходимо поговорить с представителем посольства по очень важному делу.

– Подождите минуту, – охранник отошёл в сторону, нажал какую-то невидимую кнопку возле подбородка, что-то сказал и снова обратился к Антипенко. – Пройдите в третью кабинку, вам откроют.

В маленькой комнате больше похожей на капсулу стоял стул и небольшой столик. Из-за стеклянной перегородки на неё смотрел молодой человек, одетый в тёмный пуловер из которого выглядывали воротник и манжеты белой рубашки.

«Надо же какие юные отличники работают в посольстве. Весь такой аккуратненький, ноготочки на руках ухоженные, волосы рыженькие! Типичный швед, – Света без стеснения рассматривала парня, по ходу устраиваясь на стуле. – Да и я для следственного комитета ещё птенец, так что говорить будем на равных!»

Однако голос в микрофоне звучал без малейшего акцента. На чистом русском языке сотрудник обратился к визитёрше:

– Добрый день. Мне передали, что вы из следственного комитета. Позвольте взглянуть на ваши документы.

– Конечно, – Антипенко просунула в зазор под стеклом удостоверение, мысленно выстраивая нить разговора. Она решила идти напролом без версий и предположений.

– Спасибо, – через полминуты холёная рука просунула корочки назад. – Какая проблема вас привела в Шведское посольство?

– В начале сентября в одном парке Москвы прохожие обнаружили труп мужчины. Сотрудники следственного комитета долго не могли определить личность покойного. Сейчас у нас есть причины утверждать, что это гражданин Швеции.

– При нём находились какие-либо документы, удостоверяющие личность?

– Нет.

– Тогда почему вы не отправились, например, в посольство Болгарии, Венгрии или Франции?

– Послушайте, существует такое понятие, как тайна следствия и если я говорю, что есть причины утверждать, что мужчина прибыл из Швеции, значит, так оно и есть, – в голосе Светланы прозвучал металл и вызов. Переться через всю Москву и выскочить без результата по милости какого-то холёного прыща! Уж нет!

– Хорошо, – снизошёл посольский сотрудник, – у вас есть описание, приметы?

– Фотография, – Антипенко вынула из рюкзачка дорисованный художниками снимок с трупа. – Только вот это. Ещё есть опись одежды, в которую был одет мужчина в момент смерти.

Парень долго рассматривал фотографию, потом оживил спящий компьютер.

– Подождите минуту, – он поднялся и вышел из кабинета. Через некоторое время вернулся и, не садясь, нажал кнопку микрофона:

– Сейчас вы выйдете из этого здания, обойдёте с левой стороны. Возле центрального входа вас будет ждать представитель посольства, – он вернул фотографию. – Всё, что посчитаете нужным, расскажете ему.

– Так это швед? – Антипенко заглушила рвущееся ликование. Её безумная версия снова оказалась правильной! Интуиция сработала! Помог немного Сёмушкин, но она бы и сама догадалась. И всё же без него она бы струсила и не обратилась в посольство.

– Вам лучше пообщаться с моим коллегой. Его имя Матц.

– Он говорит на русском?

– А вы, как думаете? – без тени эмоций спросил посольский сотрудник.

– Ну, да, – глупо хихикнула Светлана, подхватила рюкзачок и с облегчением вышла из душной капсулы. Ничего не объясняя Владимиру, который проводил её вопросительным взглядом, Антипенко лишь махнула рукой, выскочила на улицу и через три секунды оказалась возле тяжёлых металлических дверей. Она уже взялась за ручку, как дверь отворилась, и на крыльцо вышел рыжий, высокий мужчина лет около пятидесяти.

– Вы Матц?

– Да я. Советник по культурному обмену между нашими странами. Проходите, – сотрудник посторонился, пропуская девушку.

Кабинет, в котором они разместились, находился сразу возле входных дверей. Простая комната со столом, двумя стульями и небольшим окном. Антипенко уселась, не дожидаясь приглашения, и протянула снимок, который так и держала в руке.

– Мне необходимо выяснить, кто этот человек.

Матц не торопясь устроился на соседнем стуле, взял фотографию и внимательно вгляделся, потом поднял глаза на Светлану.

– Вы сказали моему коллеге, что он умер? Это был сердечный приступ?

– Почему вы так решили?

– Ну, от чего совсем не старый мужчина мог неожиданно и скоропостижно скончаться?

– Например, от того, что кто-то хотел его смерти и довёл задуманное до конца.

– Вы хотите сказать, что его убили?

– Задушили, – кивнула Антипенко.

– Когда это произошло?

– Третьего сентября поздним вечером в парке.

– И вы больше двух недель не могли определить личность?

– К сожалению. При мужчине не имелось никаких документов, только записка с номером телефона. Кому номер принадлежит, мы выяснили сразу. Это Пивоварова Мария в девичестве Зелиховская, но она совсем не знает погибшего.

– И всё-таки что-то привело вас именно в наше посольство?

– Мы выяснили, что дед Марии Стефан Карлсон является гражданином Швеции, поэтому я здесь, – Светлана смутилась, резоны действительно выглядели нелепо. – Есть свидетели, как покойный делал покупки в магазине алкогольной продукции и говорил он на русском языке, но с явным акцентом.

– Не густо, – усмехнулся советник. – И я вас не разочарую, вы шагаете в правильном направлении, – Матц придвинулся к столу и положил руки ладонями вниз. – На днях у меня состоялся телефонный разговор с некой Бриттой Йоханссон, она же в девичестве Карлсон. Фру разыскивает адвоката Харальда Берзиньша, которого она наняла для того, чтобы найти сводного брата. И как вы уже, наверное, догадались, брата зовут Зелиховский Андрей Степанович.

– Вы что-то предприняли для того, чтобы найти адвоката?

– Для начала я проверил по своим каналам, пересёк ли он границу и в каком отеле остановился. В Россию Берзиньш прилетел, а вот где остановился, выяснить не удалось. Я составил запрос в Генеральную прокуратуру, для получения помощи в розыске адвоката, но документы пока не отправил. Вот тут очень кстати, появляетесь вы. Йоханссон выслала фотографию адвоката. И когда наш сотрудник, который тоже владеет информацией, увидев ваш снимок, сразу понял, что это один и тот же человек. Теперь мне есть, что ответить фру Йоханссон. Конечно, печально, что придётся сообщать трагическую новость, но что поделать. Поисками убийцы займётся следственный комитет в вашем лице и в лице ваших коллег, а я займусь транспортировкой тела в Швецию. Вот такой расклад. Ну, а посольство со своей стороны предоставить любую возможную помощь в осуществлении расследования.

– Получается, что адвокат, выяснив, что брата Йоханссон нет в живых, находит его дочь Марию Зелиховскую, но по дороге его кто-то убивает, – Светлана задумалась. Ей нужно было время, чтобы переварить информацию. В голове мелькали новые труднопроизносимые фамилии и имена. – Фамилия Берзиньш не очень похожа на шведскую.

– Адвокат из Латвии, он женился на шведской женщине и перебрался в Мальмё. Это Бритта рассказала. Харальд работал в её фирме по продаже недвижимости адвокатом. Интересно, как он вышел на след девушки?

– Скорее всего, так же, как и я – в архиве поднял данные на семью, а в центральном адресном бюро, что на Краснопролетарской улице пробил место жительства. Я могу каким-либо образом связаться с Йоханссон?

– Думаю, что Бритта пойдёт на контакт с вами, но мне надо её заранее предупредить. Лучше всего это сделать через скайп или ватсап, – неожиданно советнику пришла в голову отличная, на его взгляд, идея. – Послушайте, будет лучше, если Бритта узнает о смерти адвоката и историю семьи от представителя власти. Конечно, она огорчиться, но известие о том, что у неё есть племянница должно обрадовать больную даму.

– Почему вы решили, что она больна? Так сразу вам и рассказала о проблемах со здоровьем?

– Ну, что вы! Мы общались по видеосвязи. Женщина находится в инвалидном кресле. Давайте ваши координаты, я же, как только переговорю с Йоханссон, сообщу вам удобный способ связи.

Выйдя на улицу, Светлана огляделась и, увидев Сёмушкина, махнула рукой, подбежала к нему и выпалила:

– Мы оказались правы!

По дороге, пока они ехали в автобусе до метро по долгой Мосфильмовской улице, Антипенко поведала всё, что узнала в посольстве.

– Теперь надо поговорить с этой Йоханссон. Она расскажет остальные подробности.

– Сегодня, я думаю, она с тобой не свяжется, поэтому предлагаю купить коробку пельменей, сметаны и поехать ко мне на дозаправку.

– О, извини, надо на работе проверить кое-какие документы, – Света виновато дёрнула парня за рукав куртки. – Но я буду держать тебя в курсе событий!

– Хорошо, как скажешь, – Сёмушкин с явным сожалением пожал плечами. – Печально, что в твою контору можно только по пропускам. Кстати, может, ты мне выпишешь, как свидетелю?

– Не выдумывай! – Антипенко чмокнула парня в щёку, выскочила из автобуса и затерялась в толпе.

Устроившись на своём рабочем месте, она вдруг подумала, что поступила не совсем по-дружески, почуяв успех, бросила соратника и понеслась сломя голову доводить расследование до конца. А ведь Владимир мотался с ней по отелям, давал подсказки и наводки. И идея с посольством Швеции его! От мук совести её отвлёк звук прилетевшего на телефон сообщения. Сотрудник посольства сработал оперативно. Света пробежала глазами информацию, подобралась, пригладила ёжик волос и набрала шведский номер. После нескольких гудков на экране телефона она увидела двух женщин так чётко, словно они находились где-то в пределах Садового кольца, а не за пределами Балтийского моря. Она вдруг смутилась – во-первых не было понятно, на каком языке говорить, во вторых у неё совсем отсутствовал план беседы, но ситуация быстро разрулилась сама собой.

– Добрый день мы с нетерпением ждали вашего звонка, – первой разговор начала красивая женщина средних лет. – Моё имя Наталья. Я ассистент Бритты. Я русская, живу в Швеции много лет. Бритта говорит и понимает по-русски, но могут возникнуть недопонимания некоторых словарных терминов и оборотов, и чтобы избежать таких моментов она попросила меня присутствовать при разговоре.

После короткого вступления ассистент повернулась к блондинке, предоставляя возможность первой задать вопрос. Йоханссон подвинулась ближе к экрану компьютера, положила руки перед собой и на секунду задумалась, потом вдруг заговорила не о том, чего ждала московская собеседница.

– Вы такая молодая и уже сотрудник следственного комитета. Как вас зовут?

Повисла недолгая пауза. Светлана смутилась, потом зачастила словно оправдываясь:

– Я пока стажируюсь. Мой наставник Александр Трещёткин находится в командировке в другом городе, а у меня накопилась информация, которую необходимо срочно проверить, – Антипенко робко улыбнулась. – Моё имя Светлана.

– Ну, вот и хорошо, – Бритта улыбнулась в ответ.

Дальше разговор пошёл без участия Натальи, которая через какое-то время поднялась и тихо ретировалась.

– Давайте выстроим нашу беседу таким образом – вы расскажете всё, что знаете о моём брате, его семье, об адвокате Харальде Берзиньше, а я отвечу на ваши вопросы. Дело в том, что моё состояние здоровья не позволяет вести долгие разговоры, я быстро устаю, поэтому не будем терять время.

Светлана подобралась и выложила без сантиментов всю историю от начала до конца – про убийство в парке, про то, каким именно образом расследование вышло на посольство Швеции.

– Странно я хорошо знала Херальда. Он мало пил алкоголь в основном предпочитал крепкие напитки вроде виски или рома, а тут итальянский вермут? И вот что – он в последнее время часто летал в Москву.

– Вы не подскажете, зачем? По вопросам бизнеса?

– Понятия не имею. Сейчас я отошла от дел. Нашей фирмой, которую Берзиньш консультирует, как адвокат управляет мой сын. Но я в курсе некоторых событий. У Херальда семья – жена дети. Он порядочный человек, во всяком случае, с профессиональной точки зрения. Мы познакомились давно, когда я ещё была замужем за Йоханссоном и жила в Латвии. После развода пришлось вернуться в Швецию, через какое-то время я узнала, что адвокат открыл практику в Мальмё, потому что женился на шведской девушке и перебрался сюда. Херальд латыш по национальности, – Бритта прикрыла глаза. – Жаль, очень жаль!

– Если вы устали, мы можем продолжить позже.

– Всё в порядке. Теперь расскажите о брате.

Антипенко выложила всё, что знала про семью Зелиховских, упустив некоторые подробности, например то, что родители Марии погибли глупо в пьяном угаре. Так же заметила, что на шведскую тему они вышли, получив в архиве копию свидетельства о рождении Андрея Степановича Зелиховского, где в графе отец значился гражданин капиталистического государства некий Стефан Карлсон.

– У меня есть племянница! – Бритта слабо улыбнулась. – Какое счастье! А как обрадуется отец! Вы же дадите мне её номер телефона!

Глава 10

Трещёткин за этот маленький отпуск несказанно устал. Во время пути он думал одно: как сказать, какие слова подобрать, чтобы поведать пожилой женщине о смерти единственной дочери. Не придёшь же и не сообщишь словами выпивохи дяди Митяя из фильма «Любовь и голуби»:

«Страшную весть я принёс в твой дом, Надежда, зови детей!»

Александр мысленно хихикнул, вспомнив пожилого комичного героя в кирзовых сапогах и кепке, которого сыграл Сергей Юрский.

«Это нервное перед тяжёлым объяснением, – он вздохнул. – Здесь требуется деликатность. Полина Игоревна дама чувствительная, Грига слушает, не употребляет жирное на ночь и вообще не ест после шести».

Уже в зоне вылета ожидая посадку на рейс, неожиданно зазвонил телефон. По номеру Александр определил, что это сотрудник из смежного ведомства, а точнее следователь прокуратуры Левченко. После первой и последней встречи коллеги расстались не на дружественной ноте, поэтому Трещёткин отошёл в сторону от скопления пассажиров и быстро ответил – знал, что по ерунде Андрей Константинович беспокоить не станет.

– Приветствую Александр Алексеевич, – Левченко говорил быстро, словно куда-то торопился. – Вы уже встречались с Оленичевой?

– Ещё нет. Сейчас на пути в Геленджик хочу лично с ней встретиться. Трудно предположить, как старушка переживёт смерть самого близкого человека.

– Переживёт! Все страдают и горюют сначала, – как-то расхлябано произнёс следователь, отчего Трещёткин понял, что тот подшофе. – Я тебе звоню вот по какому вопросу – со мной связались грузинские родственники Артура Геловани мужа Евгении Оленичевой. Они сейчас находятся во Владикавказе. Родня ждёт приезда матери покойной, хотят оказать помощь в доставке тела в Москву и похоронить женщину по христианским обычаям. Они бы забрали труп из морга, но им не выдают тело, требуют присутствия близких родственников. Так что расклеиваться Оленичевой старшей некогда. Как только переговорите сразу отправляйте даму во Владикавказ. На вокзале её встретит брат Геловани. Сброшу его номер телефона. Ещё сообщением пришлю отчёты патологоанатома. Это, конечно, нарушение – дело-то моё, но вдруг возникнут какие-нибудь мысли. Одна голова хорошо, а две лучше. Велик соблазн закрыть расследование, но по протоколам вскрытия и другим документам видно, что никто добровольно умирать не собирался!

– И на каком основании сменилось ваше мнение? Может, скажете в двух словах?

– Геловани пришёл в себя, с ним беседовал коллега из владикавказской прокуратуры. Артур ещё в тяжёлом состоянии, ему требуется долгое лечение, но он поведал, что Евгения была счастлива и беззаботна. Термос они взяли из московской квартиры. По дороге пили только минеральную воду. Чай употребили, когда стояли в очереди на таможенный досмотр непосредственно на российской границе. Там простаивают по несколько часов. Паломничество какое-то! Надо поговорить с матерью, может у неё есть какие-либо соображения или подозрения, как отрава с чаем попала в термос?

– Я это обязательно выясню при встрече с Полиной Игоревной. Если всплывут какие-либо факты, сразу сообщу. А вы не рассматриваете версию о том, что убить хотели как раз самого Геловани?

– А как же! Подозрение сразу пало на конкурентов бизнесмена! Да только термос с чаем вышел из квартиры Евгении Олеговны. Никто из приближённых к Геловани не знал, где проживала его жена.

– Он помнит, кто заливал чай в термос?

– Артур отправил жену собирать свои вещи, а сам упаковывал багаж в своей квартире. Он заехал за ней, когда та уже сидела у порога на чемоданах. В общем если появятся новости, жду звонка!

Левченко быстро свернул разговор и отключился. Через минуту телефон пискнул снова, однако началась посадка на рейс, и Александр поспешил присоединиться к жене, которая уже встала в конец очереди и вертела головой, ища мужа глазами.

– Сань, да отключись ты от работы хоть на время!

– Да, да, – пробормотал Трещёткин, перехватил у жены ручку чемодана и, глянув на экран телефона, понял, что Левченко выслал протоколы вскрытия.

«В самолёте просмотрю, за два часа, может, и мысли умные появятся»!

Из отчёта стало понятно, что пара и в самом деле была отравлена.

«К смерти Евгении привело поражение центральной нервной системы по причине принятия внутрь яда актонит, – глаза следователя быстро бежали по тексту. – Летальный исход наступил из-за паралича дыхательных путей и остановки сердечной деятельности через час после принятия чая. – Александр представил красивое бледное лицо Евгении в последние минуты жизни. – Весь ужас в том, что жертва убийства до последнего вздоха находилась в сознании! Бедная женщина!»

Трещёткин первый раз в своей практике столкнулся со столь специфическим способом убийства. Пока экипаж готовился к полёту, Александр забил в поисковик телефона название яда и выяснил, что «актонит» или «борец» считается королевой ядов. Оказалось, что это не что иное, как растение семейства лютиковых.

«Название «борец» пришло из скандинавских мифов. Вроде как растение «борец» выросло на месте гибели бога Тора, который победил ядовитого змея, но сам скончался от его укусов. Растение содержит яд во всём, даже в нектаре, наиболее ядовитой частью является корень. Оказывается до сегодняшнего дня учёные медики не нашли формулу противоядия, – следователь вздохнул и потёр подбородок. – Так что Евгения не имела ни одного шанса на спасение, даже если бы грузинские пограничники появились у автомобиля сразу после того, как Артур заглушил мотор. Почему выжил сам Геловани? Ответить может только он сам. Вероятно, выпил совсем не много чая? Может быстрее и лучше среагировала имунная система? Так что там дальше, – взгляд побежал по тексту. – Европейцы ещё в восемнадцатом веке исследовали растение на предмет использования в медицине. В настоящее время корневища входят в состав мазей для наружного использования против невралгии, мигрени и ревматизме. Из аконита производят антиаритмический препарат «Аллапелин». Так разберём ситуацию и разложим по полочкам, – Трещёткин прикидывал в голове новые версии, – тот, кто отравил Евгению и её мужа может иметь отношение к фармацевтике? Ещё надо искать того, кто мог беспрепятственно войти в квартиру, а это значит, убийца находится в ближнем кругу Оленичевых? Ответить на вопросы может только Полина Игоревна!»

Из краснодарского аэропорта чета Трещёткиных выехала на такси. Через пару часов машина остановилась возле глухого забора, за которым возвышалась рыжая черепичная крыша и кроны абрикосовых деревьев. Увидев незваных гостей, Оленичева сначала растерялась, потом обрадовалась, а когда услышала страшную новость, вскрикнула и осела на крыльцо, помогая себе трясущимися руками. Благо Александр находился рядом и поддержал женщину за руку. Потом происходила какая-то белиберда. Женщины выли и причитали, и в этом траурном хоре участвовала его жена, подчинившись общей скорби. Грузная седая дама – сестра Полины Игоревны крестилась то на окна, то на изображение ликов, расставленных на полках шкафа. Она всё время тёрла глаза и сморкалась в салфетки. Александр в бога не верил, но уважал религиозный выбор каждого. Однако после громких выступлений церковнослужителей на центральных телевизионных каналах с призывами убивать и испепелять противника, отношение к православию изменилось. Где же милосердие, сострадание и гуманность? Русская церковь всегда являлась прибежищем для сирых, убогих и оправдывала даже самых отъявленных преступников, молясь за исцеление больных душ. Что же такое происходит? Откуда злоба и ненависть? Словно почуяв запах беды в доме образовались какие-то личности, они как тени передвигались по дому, тихо переговаривались и с напускной сердечностью заглядывали в глаза то одной сестре то другой. Циничный Левченко оказался прав – Полина Игоревна успокоилась одна из первых, вероятно силы пожилой женщины истощились, и она уже не могла неистово рыдать и заламывать руки. Она замкнулась в скорбной позе, прижав руки к груди. У жены Марины тоже высохли слёзы и она, округлив глаза с немым требованием, указывала Александру на дверь. А следователю кровь из носа нужно было поговорить с Оленичевой! Он делал вид, что не замечает призывов жены, но после того, как она дёрнула его за рукав, Трещёткин подтянул плечи к ушам и развёл руками, мол, сама видишь, что старушке нужно немного времени, чтобы успокоиться. Наконец Александр улучил минуту и увлёк пожилую женщину в сад подальше от блуждающих по дому персон.

– Полина Игоревна вот тут телефоны родственников Геловани. Они встретят вас, где скажете – в аэропорту, на автовокзале или на железнодорожном вокзале. Отправляться нужно как можно скорее. Кстати я звонил вам, почему вы не отвечали?

– Мой телефон пришёл в негодность, и Женечка перед отъездом купила мне новый, – лицо женщины сморщилось. – Как же я теперь буду одна?

– Успокойтесь, прошу вас. Силы сейчас пригодятся. О, как мы стали зависимы от средств связи! – Трещёткин вспомнил покойника, который вероятно так же безуспешно пытался дозвониться Пивоваровой. Та тоже неожиданно посеяла свой аппарат. Он вздохнул. – Вас разыскивал следователь прокуратуры, это он дал мне адрес вашей сестры.

– Вы хотите меня о чём-то спросить? – Полина Игоревна вскинула на следователя заплаканные глаза. – Я, конечно, расскажу всё что знаю!

– У Жени были враги? Может на работе?

– О нет, что вы! Вы же сами знаете, что с ней невозможно было просто поругаться!

– В последние дни перед отъездом что-то необычное происходило?

– Всё было как всегда. Просто эта торопливость напрягала. Быстро зарегистрировали брак, быстро сыграли свадьбу, быстро разъехались!

– А почему Евгения так торопилась?

– Я думаю из-за Артура. В стране объявили частичную мобилизацию. Его могли забрать.

– У неё были подруги, друзья, приятели?

– Конечно, как у всех! Только Нина самая близкая подруга перебралась в Америку, а новых знакомств дочь не завела. В её возрасте найти родственную душу трудно, к сорока годам перестаёшь доверять безоглядно.

– В вашем окружении есть фармацевты?

– Нет, – после нескольких секунд раздумий ответила Оленичева. – На память ничего не приходит.

Александр Алексеевич задал ещё несколько вопросов и понял, что больше ничего не узнает. Он проводил даму до крыльца и подхватил чемодан из рук жены, которая топталась у ворот. Они вышли на дорогу и, не сговариваясь легко вздохнули, словно выполнили самую сложную часть работы.

– Как будем добираться до гостиницы? – Марина вытерла со лба пот.

– Попутку поймаем, – Александр потёр шею. Несмотря на то, что день катился к вечеру, солнце палило изо всех сил.

За несколько дней, проведённых на море, Трещёткин загорел и ещё вдобавок к прежним добавилась россыпь свежих веснушек. Руки, лицо и шея напоминали засиженное мухами стекло. Он рассматривал себя в зеркале и сокрушался – накануне выпил пива на пляже и уснул на животе, отчего ночь провёл в той же позе, потому что спина нещадно горела. Марина обильно смазывала сметаной обгоревшие места, но эта процедура лишь слегка облегчала страдания. После завтрака он посоветовал жене отправляться на пляж, за покупками, в парикмахерскую и на рынок без него, а он ей не компания, даже лёгкая рубашка саднит спину. Она может идти куда угодно, Трещёткин сообщил, что лимита на траты нет! Отпуск закончен, а вечером самолёт в Москву и снова, как белка в колесе. Он в тайне радовался, что в одиночестве соберётся с мыслями. Утром, умываясь в ванной, он получил голосовое сообщение от стажёрки. Трещёткин закрыл кран, сел на унитаз, прослушал аудио запись и самодовольно усмехнулся – опыт не пропьёшь! Словно чувствовал, что мужичонка из парка не русский. Адвокат из Скандинавии оказывается! Наконец-то появился просвет! Но как шведа связать с гибелью Жени Оленичевой? Пока никак, но всё равно точки соприкосновения найдутся. Однако факт в том, что тот, кто убил иностранца, не желал его встречи с Пивоваровой! Но почему? Как всегда ищи кому выгодно! И это, скорее всего деньги! Вероятно, шведы планируют отслюнявить русской родственнице какую-то сумму! И Мария не потеряла телефон, его у неё украли! Это очевидно!

Александр поцеловал жену, сунул в её руку пляжную сумку с полотенцем, велел не разевать рот и следить, чтобы кто-нибудь не умыкнул кошелёк с деньгами и банковскими карточками, ведь ворья на побережье в бархатный сезон не меряно, так и рыскают по берегу в поисках беспечных ротозеев! Он закрыл за женой дверь и набрал номер Антипенко.

– Светлана доброе утро. Тебе надо пройти точки, где была Пивоварова в тот день, когда потеряла телефон. Обращай внимание на все мелочи, забери видеозаписи с камер. Насколько я помню это кафе и спортивный центр. Там поговори с персоналом, может они вспомнят что-нибудь!

– Александр Алексеевич вы, когда возвращаетесь?

– Сегодня вечером самолёт, завтра как штык на рабочем месте.

– Появились какие-нибудь новости по Оленичевой?

– Ничего существенного.

– Значит, вы зря потратили время?

Трещёткин услышал в голосе стажёрки усмешку и с напускной грозностью ответил:

– Ничего не зря! Спину на солнце сжёг, в море искупался, попробовал черноморский рапан, барабульку и кефаль. А если серьёзно, поддержал старшую Оленичеву в тяжкую минуту. Друзьями надо дорожить! – следователь спохватился. – Ты мне зубы не заговаривай, а займись делами! Завтра доложишь!

– Хорошо быть прытким в отеле с видом на море! Не забывайте, что именно я выяснила личность убитого! – огрызнулась Светлана и тут же, пресекая возражения старшего товарища, произнесла с еле скрытым раздражением. – Сделаю всё, что успею.

***

В жизни Марии началась какая-то чехарда. Жила себе тихо – спокойно, никого не трогала, рубашечки, штаники, пелёнки покупала в ожидании ребёнка, посещала женские консультации, дисциплинированно сдавала анализы и навещала мужа в больнице. И вот на тебе – образовались родственники из заморского государства! Не просто какие-то дальние, а прямо таки настоящий родной дед, тётка, дядя, двоюродные братья! И почему бабуля никогда о нём не рассказывала? Даже упоминаний себе не позволяла? В детстве Маша спрашивала про деда и Алевтина Борисовна охотно, но скупо делилась, якобы воспоминаниями о том, что жили они хорошо, дед красиво ухаживал, дарил цветы и кормил мороженым. Только за несколько недель до появления Андрюши – её папы, деда сбила машина. Вот такую горькую историю запомнила маленькая Маша, она гладила бабушку по плечу, сочувствуя и переживая. В детстве печаль лишь печалька, которая улетучивается через несколько минут, потому что замещается всякой разнообразной информацией похожей на меняющиеся стёклышки в калейдоскопе. Она рано лишилась родителей, потом ушла и бабуля, но Маша чувствовала себя несчастной и одинокой лишь иногда в минуты житейских неудач. А когда вышла замуж за Петра, то одиночеств вовсе покинуло её душу. Однако сейчас Пивоварова ощутила себя невероятно богатой. Она не могла поверить в происходящее и постоянно проверяла телефон, куда тётка высылала фотографии шведской семьи. О существовании новых родственников первой поведала молодая длинноногая девушка, с которой Мария уже виделась по причине расследования убийства мужика, в кармане которого завалялся её номер телефона. То, что он адвокат и многие другие подробности Пивоварова узнала так же от Светланы Антипенко. Буквально на другой день состоялась встреча по видео связи сначала с тёткой Бриттой, позже в этот же день на экране появились новые члены семьи – дед Стефан и двоюродный брат Кристофер. Общение осуществлялось в присутствии тётки Бритты. Только она говорила на русском языке. Маша смущалась, улыбалась натянуто и не знала как себя вести, однако новые родственники так радовались встрече с ней, что она расслабилась и поверила в то, что всё это происходит с ней на самом деле. Теперь Пивоварова корила себя за то, что плохо относилась к изучению иностранного языка, её английский был на уровне каля-баля! Для Марии события развивались стремительно. Бритта Йоханссон не стала обращаться к советнику Матцу, с которым решала вопросы по поискам адвоката, а позвонила напрямую в приёмную посла Швеции в России. После недолгих переговоров с секретарём, её соединили с Маленой Мард. Посол внимательно выслушала даму и ответила, что один из её помощников займётся решением всех проблем, начиная с транспортировки тела адвоката в Швецию и заканчивая убыстренной процедурой получения шведской визы для гражданки России Пивоваровой Марии Андреевны. Первые дни Маша толком не спала, она находилась в возбуждённом состоянии, жизнь менялась на глазах и менялась в лучшую сторону! Теперь она не сирота, у неё тоже есть семья! Жизнь заиграла новыми красками. Одно удручало – Пётр находился в прежнем депрессивном состоянии. Маша надеялась, что известие о рождении ребёнка изменит ситуацию, но Пётр мало реагировал на происходящее, ел без аппетита и равнодушно подчинялся требованиям медперсонала. Ещё Мария сокрушалась от того, что никак не получалось остаться с мужем наедине. Когда бы Пивоварова ни появлялась в больнице, свекровь находилась в палате, как вечный страж. Она сидела с поджатыми губами без привычной помады отсутствовали так же кудри и властный взгляд. Маша понимала состояние матери – Евгения Сергеевна казнит себя за то, что пошла на поводу у мужа. Она хотела поддержать женщину, но не находила слов. После того, как обнаружились шведские родственники, Мария первым делом полетела в больницу. Свекровь сидела рядом с сыном и пыталась его накормить. Пётр отворачивался и капризно закатывал глаза.

– Евгения Сергеевна давайте я сама, – Пивоварова взяла тарелку из рук свекрови и поставила на тумбочку. – А вам надо отдохнуть. Поезжайте домой примите душ и выспитесь. Я останусь с Петром. Тем более что нам нужно поговорить наедине.

Женщина вздохнула и безропотно подчинилась. Когда за ней закрылась дверь, Маша присела на край кровати. Она погладила мужа по плечу и попыталась поймать его взгляд.

– Послушай Петя мне не справиться одной с ребёнком. Ты должен взять себя в руки.

– Зачем я тебе? – Пётр виновато улыбнулся. – Я не помощник, я изуродованный ампутант. Ты хочешь возить меня в инвалидном кресле всю оставшуюся жизнь? Я тебе со временем надоем, ты устанешь от меня, от забот о ребёнке, но ты же ответственная, обязательная, надёжная и честная и никогда не сможешь бросить калеку! Будешь надрываться, но тянуть эту лямку! – Пётр оторвал голову от подушки и подтянулся на локтях. – Ты будешь мучиться, плакать ночами в подушку может, заведёшь любовника, а я не буду иметь никакого права упрекнуть тебя хоть в чём-нибудь! Иди Маруся строй свою жизнь!

Неожиданно из глубины души Пивоваровой поднялась волна злобы и негодования и из этой волны вынырнула девочка из интерната борзая и агрессивная.

– А вот это ты не хочешь?! – она сунула мужу под нос сложенную из трёх пальцев фигу. – Лежишь, как мямля, жалеешь себя! Тряпка! Мамаша с папашей всё и всегда решали за тебя! Хоть сейчас имей силу воли и сделай выбор сам! Не прячься за юбку! И с чего ты взял, что ходить не сможешь? Люди без рук, без ног в олимпиадах участвуют, в горы поднимаются! Или это мамаша внушила тебе чувство неполноценности, чтобы потом каждодневно таскать на себе и тем самым искупить чувство вины? Вообще твои родители вольтанутые! Они разве внуков не хотят? Не хотят будущего для тебя?

– В смысле внуков? У нас двойня?

– Нет пока один, но начало-то положено! Ты же только стоп лишился, хрен –то на месте! – Маша в упор посмотрела на мужа. – На месте я спрашиваю?

– Куда ему деваться! – слабо улыбнулся Пётр и снова опустил голову на подушку.

– Вот и славно, – Мария погладила мужа по шершавой щеке. – А теперь слушай мои новости.

Пивоварова поведала Петру историю начиная с того места, когда Трещёткин в первый раз застал их в пылу ссоры плавно перейдя к повествованию о шведских родственниках и закончила словами:

– Я документы в посольство подала на шведскую визу.

– И когда ты собиралась мне сообщить? – Пётр обиженно поджал губы.

– Вот говорю! – Маша мысленно улыбнулась. Наконец муж начала покидать депрессия и появились хоть какие-то чувства. – Я поговорила с твоим доктором. Он считает, что домой выписываться рано, прежде нужно пройти курс реабилитации. Тебя направят в подмосковный санаторий для полного восстановления. Ты должен научиться жить в новых условиях и начать снова ходить уже с протезами. А вот за это время я смогу побывать у своих родственников в Швеции. Я уже и заявление на отпуск на работе подписала.

– Молодец! Всё решила без меня! – произнёс Пётр, но уже без прежней обиды и вдруг схватил руку жены и крепко сжал. – Ты же вернёшься?

– Даже не мечтай! Один раз я уже пошла на поводу твоих родителей, поверила им и отпустила тебя! Снова я на эту удочку не попадусь! Вот окрепнешь, будем думать о своём жилье. Я декретные получу, материнский капитал, твои выплаты за участие в СВО перечислят, мою машину продадим так и соберём на первый взнос для ипотеки. Ты главное встань на ноги!

Мария вышла из больницы с лёгким сердцем. Ей хотелось прогуляться по осеннему городу, погода стояла тихая и листопадная, а на съёмной квартире никто не ждал. Она брела в толпе, не разбирая дороги, по ходу разглядывая витрины. Через два квартала остановилась возле кондитерской и с минуту размышляла, рассматривая через стекло ровные ряды изумительных пирожных.

«А была, не была, всё равно скоро стану толстой!»

Она решительно толкнула дверь и вошла в ароматную атмосферу. В углу, заметив свободный столик, заказала пару аппетитных кулинарных шедевров с кофе, развернула стул к окну и присела за стол в ожидании заказа. Неожиданно кто-то тронул за плечо. Мария обернулась, подняла глаза и удивилась. Перед ней стоял свёкор.

– Здрассте. Неожиданно. Вы следили за мной?

– Можно я присяду?

– Конечно, – Пивоварова пожала плечами.

– Не следил. Ехал домой и случайно увидел, как ты зашла в кондитерскую. Ну, это хорошо. Я всё равно хотел с тобой поговорить.

– На какую тему? – Маша с удовольствием уминала пирожное.

– Возвращайся домой. Я спать не могу, осознавая тот факт, что внук появится где-то на съёмной квартире. Тебе нужен режим, ты должна хорошо питаться!

– Неожиданное предложение. А про моё положение кто сказал?

– Пётр, кто же ещё! – Анатолий Михайлович отодвинул соседний стул и сел рядом. – Твоя беременность просто какой-то подарок судьбы и в данный момент очень кстати. Пётр быстрее встанет на ноги. Я вижу, что у него появилось желание жить. Осталось только решить вопрос с протезами. Импортные сейчас купить невозможно, а наши оставляют желать лучшего. Но это мы решим. Только ты стразу не отказывайся, подумай! Разве мы мало сделали для тебя?

– Я не собираюсь отказываться, но вернусь только вместе с Петром. А сейчас у меня другие планы. – Мария вытерла липкие пальцы салфеткой и наклонилась в сторону Пивоварова. – Вы за меня не волнуйтесь, я в состоянии позаботиться о себе и ребёнке. Да и срок ещё небольшой, – она поднялась, – так довезёте меня до дома? На сегодня прогулок достаточно!

Мария с Петром много путешествовали. Каждый отпуск другая страна, но в основном это были страны тёплые с морем, фруктами и ленивым отдыхом. Возвращались домой Пивоваровы загоревшие и отдохнувшие. И конечно, селились они в отелях, быт стран видели только из экскурсионного автобуса. И тут Мария отправилась в страну северную, скандинавскую и по информации из разных источников очень богатую. Визу она сделала быстро благодаря ходатайству семьи Карлсон, заминки возникли с перелётом. Из-за массовой отмены европейских рейсов самым коротким оказался путь из Москвы до Стамбула с пересадкой до Копенгагена. Датская столица была выбрана именно из тех соображений, что этот международный аэропорт располагался в непосредственной близости к шведскому городу Мальмё, где проживали многочисленные родственники. Она купила билет до турецкого мегаполиса за огромные деньги, а перелёт из Стамбула до аэропорта «Каструп» оплатил дед. Стефан Карлсон горел желанием профинансировать всё путешествие внучки, однако из-за блокировки банковской системы ему удалось это сделать только наполовину. За время перелёта Мария несколько раз пожалела, что так плохо изучала английский язык. Приходилось обращаться к служащим огромного аэропорта «Ататюрк» чтобы не заблудиться, но разговор выходил как у глухого с немым. Паспортный контроль она прошла без эксцессов и, выходя из аэропорта Копенгагена, Маша увидела Кристофера и Наталью. Она почти каждый день встречалась с родственниками по видеосвязи и успела близко познакомиться со всей семьёй. Пивоварова помахала им рукой, сразу узнав ассистентку тётки Бритты, говорящую по-русски и двоюродного брата, который на этом языке не понимал ничего. Потом сменялись города, деревеньки, лица, и Марии не верилось, что всё это происходит с ней. Теперь она увидела страну не из окна автобуса, а почувствовала на вкус, запах и цвет, она рассмотрела близко, как живут простые обыватели. Основное время Маша проводила в доме тётки Бритты. Они много говорили о прошлом. Йоханссон задавала много вопросов, ей было интересно всё, что касалось племянницы. Потом подробности Бритта переводила сыну, отцу и брату.

– Маму с папой я помню плохо. Мне было лет восемь, когда родители отправились в экспедицию. А потом их не стало, и самым близким человеком для меня оказалась бабуля. Когда она совсем состарилась, органы опеки отправили меня в интернат, вот там было плохо. Нет, никто не обижал, но я хотела жить с бабушкой.

– Бедная девочка, – качала головой Бритта. – Сколько всего тебе пришлось пережить!

– На самом деле всё нормально! – Маша погладила тётю по руке. – Я работаю в банке руководителем отдела, у меня прекрасный муж, я жду ребёнка и у нас дружная семья! А теперь у меня появились вы – нежданно-негаданно целая настоящая семья! Я просто богачка!

– А как к тебе относятся родители мужа? Не обижают? Всё-таки сирота, заступиться некому! – тётка с сочувствием в голосе продолжала расспросы.

– Не скажу, что приняли меня с распростёртыми объятьями, но Пивоваровы очень любят единственного сына, поэтому и с моим присутствием смирились быстро.

В голове Маши мелькнула мысль о том, что от дармовых огромных денег любовь родственников как-то деформировалась, но она не стала озвучивать историю о том, каким образом и при чьём участии Пётр попал в зону СВО. Она со скромной гордостью, поведала:

– Свёкор важная персона. Он генерал.

– Наверное, строго распоряжается домочадцами? – Бритта улыбнулась.

– Не без этого. Анатолий Михайлович парадами командовал, а когда отошёл от дел свои навыки и привычки перенёс на семью. Но мы к его закидонам относимся с пониманием и палку он не перегибает.

– Да помню ещё со времён Советского Союза, как ходили на парады и демонстрации. А что сейчас вы показываете своими шествиями?

– Ну, наверное, единство народа и мощь страны! – Пивоварова слегка растерялась от неожиданного вопроса.

– Кому? Кто ваш зритель? В Европе шоу парады устраивают гей сообщества. Они выступают за равные права и возможности, хотя никаких ущемлений данные граждане не имеют. Я, например, считаю, что на улицы люди должны выходить только для того, чтобы потребовать от властей улучшения условий жизни! – Бритта спохватилась, поняв, что повела разговор не в ту степь. – Тебе понравилась Швеция?

– Очень! Тихо здесь и покойно, не как в суетливой Москве.

– В Мальмё тоже потоки людей, туристов.

– Много, – согласилась Маша. – Но это ничто по сравнению с огромным мегаполисом!

– Ещё несколько лет тому назад население Швеции составляло около девяти миллионов человек, на данный момент благодаря потоку беженцев эта цифра увеличилась почти на миллион, – улыбнулась Бритта. – Страна протяжённая, но особенно к северу заселена совсем не плотно.

– Ничего себе! На всю Швецию десять, а только в одной Москве проживает тринадцать миллионов человек! И здесь всё красиво, убрано, чисто. Я читала, что в Швеции высокий уровень жизни, но внешне это не очень заметно. Люди одеты очень просто, дамы почти не пользуются пластическими процедурами! – Пивоварова хихикнула. – У нас каждая вторая девушка или женщина старается приобрести брендовую сумочку или туфли, дамы рисуют брови и надувают губы. Здесь дома красивые, но скромные. Москва же горит огнями, там всегда праздник есть куда сходить и что посмотреть!

– А что такое для тебя высокий уровень жизни? – Бритта наклонила голову и заинтересованно посмотрела на племянницу. – Ты думаешь, что это богатые люди, олигархи, роскошные дома, яхты?

– Ну, примерно так, – Маша пожала плечами, не совсем понимая, куда клонит тётя.

– Здесь тоже хватает богатых людей, но шведский высокий уровень это, прежде всего, защищённость тех классов, которые не в состоянии позаботиться о себе – это пенсионеры, студенты, инвалиды и дети. Это достойная жизнь для представителей любой профессии. Знаешь, какая здесь самая престижная работа? Ну, может быть не престижная, а высокооплачиваемая? Это мусорщик. Тот, кто водит машину и складирует отходы! Потому что половина домов в Швеции отапливается за счёт сжигания мусора! Из-за прозрачности банковской системы здесь очень низкий уровень коррупции, почти нулевой! Все люди страны имеют возможность узнать доходы друг друга. Зная имя и фамилию, в компьютере ты можешь выяснить место жительства и дату рождения любого. Я за минуту пробью, сколько получает премьер-министр или где живёт король Швеции! И наконец, непостижимое перераспределение доходов. Это значит, что налог на зарплату колеблется от ноля до шестидесяти двух процентов. Вот грубый пример: я зарабатываю два миллиона крон в месяц. Один миллион из двух я отдаю государству в качестве налога. И чем меньше получает человек, тем меньше он платит государству. Арифметика простая.

– Конечно, Бритта управлять таким маленьким государством легко. Оно по площади как Магаданская область! – обиженно произнесла Пивоварова. – А у нас таких областей и краёв восемьдесят пять!

– Да не в масштабах дело, – мягко осадила Бритта. – Дело касается совсем других вещей. У шведов существует такое понятие, как «лагом». Слово простое и переводится как умеренность. Это понятие превратилось в некое философское учение для целого народа. Лагом провозглашает простоту во всём – в еде, в интерьере, в одежде, в общении. Еда должна быть сытной вкусной и без дорогих деликатесных излишеств. В обстановке жилища на первый план выходят вещи необходимые и практичные без золотых унитазов и мебели в стиле «Людовиков». Ты правильно заметила, что люди одеты очень просто. В толпе ты никогда не отделишь миллионера от клерка. То же самое в общении – комфорт и ненавязчивость. Шведы ищут счастье в мелочах, стараются создать вокруг себя атмосферу безопасности, покоя и необходимого комфорта. И ещё, как не парадоксально это звучит, скандинавы считают, что несовершенство и есть красота. В стремлении к совершенству человек терпит крах и разочарование. На самом деле чудо находится в моментах неточности, в маленьких дефектах и изъянах. Это и есть жизненный путь! «Лагом» призывает сконцентрироваться на маленьких шагах, понять, что истинное счастье состоит в том, чтобы с радостью воспринимать каждый день, призывает беречь силы, чтобы встречать каждое утро безмятежно, чтобы жить и работать в гармонии, простоте и разумности! Существует предание, что философия «лагом» пришла из эпохи викингов. Слово Лагом произошло от сочетания «лагет ом» – передавать по кругу. Когда викинги собирались и рассаживались вокруг костра, ковш с медовухой передавался из рук в руки по кругу. Каждый воин выпивал столько, чтобы хватило остальным, никогда не выпивая больше своей доли. Вот тебе и понимание шведского народа! Довольствуются малым, находят радость в каждом дне и мелочи, поэтому и живут долго.

В интонации тётки прозвучали назидательные нотки. Мария неожиданно вспомнила о родителях мужа, их особняк на Рублёвке, напичканный антиквариатом и дорогие автомобили. Она не стала дальше развивать разговор об устройстве страны и сменила тему:

– Откуда ты знаешь русский язык?

– Я вышла замуж рано. Влюбилась без памяти в красивого наполовину шведа, наполовину латыша и переехала к нему в Юрмалу. Родители были в шоке от того, что их дочь отправилась в СССР. Они меня долго отговаривали, но ослиное упрямство своенравной девицы сломить было невозможно. Родители мужа устроили меня в отель администратором. Я бегло говорила на английском. Однако во времена железного занавеса большинство туристов приезжали из русскоговорящих регионов. Пришлось выучить язык.

– Почему ты вернулась в Швецию?

– Мы не очень долго находились в браке. Йоханссон оказался простым бабником и гулякой изменял мне направо и налево! Я ещё какое-то время прожила в Латвии и вернулась, когда умерла мама. Отец нуждался в поддержке, – Бритта провела ладонью по лицу, словно отгоняя грустные воспоминания, потом задорно глянула на племянницу. – А знаешь, как на шведском звучит слово работа? – та мотнула головой. – Ёбба! Так что когда тебе кто-то скажет, что ты ёбнутая, ты не обижайся! Это значит, что ты работящая!

В комнате раздался заразительный громкий смех.

Дни отпуска пролетели быстро. Настало время паковать и не чемодан, с которым она приземлилась, а целые тюки. Мария слабо возмущалась, ссылаясь на беременность, но Бритта с улыбкой переводила реплики сына Кристофера:

– Здесь одежда для малыша, подарки для твоих друзей и он положил в качестве сувенира несколько баночек консервы сюрстрёмнинг, – Бритта с улыбкой передёрнула плечами. – Только не вздумай даже приоткрыть хоть одну из них. Вывернет наизнанку! Шведский специфический сувенир что-то вроде русских пельменей или матрёшки! По сути, консервированная квашеная селёдка вонючая до невозможности! Этот старинный шведский метод консервации сохранился до наших времён. Чтобы сберечь улов надолго, рыбу помещали в бочки, перекладывали крапивой и слабо солили. Всё из-за дефицита такого продукта, как соль. Поэтому селёдка не просаливалась, а прокисала. Я сама не пробовала, но на вкус, говорят, очень даже ничего! Так что подумай, кому подойдёт такой презент.– Йоханссон подмигнула племяннице, повернулась на голос сына и продолжила перевод. – Не волнуйся, здесь мы тебя посадим на самолёт, тебе придётся нести только ручную кладь, остальное возьмёт на себя авиакомпания! В Турции багаж переместится на рейс, следующий до Москвы!

За несколько дней до прощания вся семья собралась за общим столом. Мария заметила, что дед взволнован, он часто поднимал очки и промокал уголки глаз салфеткой. После обеда никто не встал из-за стола. Все ожидали, что же скажет глава фамилии. Хотя члены семьи примерно предполагали, о чём старик заведёт речь. Так как дело касалось только Карлсонов, решили обойтись без помощи Натальи, которая часто сопровождала Марию в качестве переводчика. Бритта периодически поворачивала голову и заглядывала в лицо отца, стараясь транслировать дословно его слова.

– Мы счастливы, что теперь ты, Мария тоже наша семья! Я не могу сказать, что когда-то сделал ошибку, скорее всего, проявил слабость. У меня не хватило духа, терпения и упорства, чтобы перевезти твою бабушку в Швецию. Но случилось так, как случилось.

Стефан скомкал салфетку, виновато улыбнулся и обвёл глазами своих детей и внуков.

– Теперь все, кем я так дорожу рядом. Так вот Мария что я хочу сказать. Это важно и восприми мои слова с должной серьёзностью! Кстати это касается всех, – старик обвёл собравшихся глазами. – Я далеко не молодой человек, практически исчерпал свой жизненный резерв, поэтому составил завещание, которое вы вскроете после моей смерти. Однако тебя Мария я планирую обеспечить уже сейчас. Мне не пришлось участвовать в воспитании сына, но я хочу вернуть долг родной внучке в полной мере, – дед повернулся к Марии, которая сидела рядом с ним, и взял её за руку.– Но тебе нужно будет принять важное решение. Ты можешь не отвечать именно сейчас, сначала подумай, потому что перед тобой непростой выбор! – Стефан замолк на секунду, собираясь с мыслями потом продолжил. – Тебе надо переехать в Швецию. Проблем не возникнет. Документы оформим по программе воссоединения семьи. Я бы не требовал скорейшего переезда, но два фактора заставляют меня торопиться. Первый и самый важный это то, что моя болезнь прогрессирует, осталось несколько месяцев, в лучшем случае полгода.

Старик вздохнул. Неожиданно все заговорили, и Бритта подняла ладони, чтобы прекратить базар, потом встревоженно посмотрела на отца:

– Какая болезнь, папа? Почему нам ты ничего не говорил?

– Не говорил, чтобы не расстраивать, ну а теперь вы знаете. Не спрашивайте о недуге, эта тема не стоит сегодняшнего прекрасного дня! Просто перед кончиной я хочу знать, что все члены моей семьи ни в чём не нуждаются и находятся в безопасности. Именно поэтому я настаиваю на переезде Маши. Мне будет спокойно от осознания того, что вы мои дети, внуки вместе и всегда придёте на выручку друг другу! Контролировать происходящее в Москве мы не в состоянии, вы все знаете, что произошло с адвокатом, а тебе, – он улыбнулся и погладил внучку по руке. – В твоём положении необходима двойная защита!

Все молчали, только кивали головой соглашаясь. Пивоварова повернулась на скрип справа. Она увидела, как дядя Стивен отодвинулся от стола намереваясь подняться. Неожиданно он вспомнил что-то и обратился к отцу:

– Ты расскажешь о другом факторе папа?

– О, да конечно! – спохватился Стефан. – Второй фактор вытекает из первого. Если Мария откажется проживать в Швеции, то ничего не получит. Такова сегодняшняя политическая обстановка. На данный момент финансовая система России отрезана от внешнего мира. Даже если внучка вступит в наследство здесь, то тратить деньги сможет где угодно, только не в России. Я изучил вопрос со специалистами, но обойти санкции не получится. Можно выводить наличными, но у шведского банка возникнут вопросы, и все счета могут быть заблокированы в одностороннем порядке.

– Получается два варианта или я благополучно живу здесь, или возвращаюсь в Москву без наследства? – Мария набрала воздуха и поднялась. – Я услышала тебя дед и благодарна за честность и великодушие, хочу ответить немедленно. Я узнала о существовании заграничных родственников совсем недавно и этого уже достаточно, чтобы быть счастливой! До этого я жила трудно, но вышла замуж за прекрасного человека и жду от него ребёнка. Я счастлива, что теперь у меня есть ещё и вы! Деньги конечно хорошо, но разве хоть что-то сравнится с чувством материнства, а я желаю, чтобы мой ребёнок говорил на русском языке! Разве можно посчитать любовь? Мой муж вернулся из зоны СВО без стоп. Он подорвался на мине и сейчас находится в реабилитационном центре. Как я его инвалида брошу? На кого я оставлю могилы родителей и бабушки? Я вас полюбила и счастлива от осознания того, что у меня есть такие родственники, но жить с вами не смогу. Моя родина Россия, как бы пафосно это не звучало!

Повисла пауза. Мария опустилась на стул взяла стакан с водой и залпом выпила.

– Своё решение по наследству я менять не стану, документы уже подписаны и находятся у нотариуса, – Карлсон грустно улыбнулся. – Ты сможешь тратить деньги в Европе, Америке и где угодно! Я открою на тебя именной счёт.

– Я смогу до отъезда купить протезы для мужа?

– Не уверен, – подал голос Стивен. – Туфли из магазина нужно примерять, а с протезами проблем больше.

– Стивен прав, – заговорила его жена Элизабет. – Я по профессии доктор и мне часто приходилось сталкиваться с этим вопросом. На подбор протезов влияет много факторов, например – способ жизни, активность, возраст, рост, вес, уровень, на котором была совершена ампутация и, в конце концов, условия в которых проживает больной.

– Может, ты уговоришь мужа переехать вместе с тобой? – старик ещё тешил себя надеждой. – Жить будете в моём доме, он получит медицинский уход!

– А сейчас я не уверена, что шведское посольство откроет визу для участника СВО, а тем более позволит ему легализоваться в стране. Извини меня дед, но я не могу остаться. Обещаю одно – если родится девочка, то назову её Стефания, а если сын, то обязательно Стефан.

Глава 11

– Привет, – Светлана накручивала на палец кромку трикотажной майки. Она чувствовала себя виноватой и немного волновалась. Антипенко выпросила у Трещёткина пару выходных дней. Ей надо было решить кое-какие вопросы в Университете, да и просто отдохнуть. Света сидела на балконе, наслаждаясь тёплыми деньками уходящего бабьего лета. Отец снова укатил в командировку, и ей не хотелось проводить вечер одной в пустой квартире.

– Привет, – ответил Сёмушкин и тут же спросил. – Как дела?

– Средней паршивости, – девушка помолчала. – Ты обиделся? Давно не звонил!

– Не хотел тебе мешать. Твой шеф Трещёктин вернулся?

– Давно, но без результатов.

– Ты нашла место, где жил адвокат?

– Нет. Александр Алексеевич уже положил дело на полку, наверное, скоро сдаст в архив под грифом «висяк». Потому что даже мыслей нет, в каком направлении двигаться!

– А у меня такие мысли есть! Если хочешь, приезжай, думаю смогу тебя удивить!

– Может ты ко мне? – отца дома нет, могу приготовить какие-нибудь полуфабрикаты или сходим в кафешку здесь неподалёку.

– Нет, – категорически отказался Владимир. – Как раз ты заинтересованное лицо, а не я!

– Ну, хорошо, – спрятала улыбку в кулачке. – Надеюсь, твоя информация стоит того!

– Даже не сомневайся!

Светлана ехала в метро в приподнятом настроении, она сама не понимала, что её радует больше – новости по делу убийства шведского адвоката или то, что она наладила отношения с Сёмушкиным. Вероятно и то, и другое вместе. Владимир с порога потащил Светлану в комнату.

– Пойдём, покажу кое-что!

– Подожди, я сниму кроссовки, – Антипенко трясла по очереди ступнями, на ходу скидывая обувь, развязывая шарф и расстёгивая молнию на куртке.

– Вот смотри, – Сёмушкин усадил девушку перед компьютером, потом придвинул стул и сел рядом. – Я прикинул, что адвокаты люди публичные. От их популярности зависят гонорары. Я ради интереса забил в поисковик имя Харальда Берзиньша на латинице и сразу всплыл сайт адвокатской конторы «Берзиньш и компания» город Мальмё.

Владимир нажал на клавишу, и на экране появилась первая страница сайта на шведском языке, а в углу Антипенко увидела фотографию знакомого лица.

– Надо же улыбается, симпатичный дядечка! Смерть меняет внешность капитально! – воскликнула девушка.

– А я как раз воспринимаю его таким задорным, весёлым, а мёртвым не представляю!

– И не надо! То ещё зрелище, – Света скептически посмотрела на друга. – Я примерно поняла, что контора Берзиньша ведёт дела в сфере бизнеса. И это ни на грамм не продвигает нас в деле. Что я должна увидеть? Где обещанная сенсация?

– Ну, положим, сенсацию я не обещал, но кое-что предпринял. У меня есть приятель IT специалист. Я закинул данные на адвоката ещё вчера, так вот он мне позвонил, пригласил на чай!

– Ты думаешь, он что-то нарыл?

– Иначе бы не приглашал! Собирайся. Я вызову такси!

Дверь открыл долговязый, лысый, худой парень в очках и с серьгой в ухе. Света хмыкнула про себя:

«И кто бы сомневался! Многие, кто проводит много времени в виртуальном пространстве немного не в себе».

– Светлана, – Антипенко широко улыбнулась и переступила порог вслед за Сёмушкиным, который тянул её за рукав.

– Привет! Пашка! – парень снял очки, вяло пожал руку девушки, хлопнул Владимира по плечу и направился вглубь квартиры. – Ребят времени совсем мало, очень много работы, поэтому чай кофе отложим до следующего раза, – он обернулся. – И обувь снимите, пожалуйста! Живу один порядок в квартире наводить некогда и некому.

Павел провёл гостей в комнату, указал на диван, а сам сел в кресло возле компьютера.

– Про вашего адвоката скажу вот что: гражданин законопослушный, хороший семьянин, имеет приличный заработок. Его адвокатская практика состоит из трёх человек, все мужчины. Контора имеет высокий рейтинг и получает множество отзывов, клиенты оценивают услуги по-разному, но большая часть положительных рецензий. У Берзиньша есть страничка на Фейсбуке, где он публикует хронику своей семейной жизни. Фотографии дома, детей, а у него их двое, жены, друзей, родственников и путешествий. Вот такая идиллия! Не подкопаешься!

Пашка замолчал. Сёмушкин посмотрел на Светлану, которая сидела рядом на диване, подтянул длинные ноги, поставил локти на колени и разочарованно вздохнул:

– Ну, какие это новости! Я это и без тебя мог узнать!

– Не понимаешь ты, Вовка, того, что сенсация как деликатес должна подаваться с помпой! – Павел оттолкнулся ногами от пола, крутнулся на кресле и торжественно произнёс. – Я немного поработал и обнаружил тайную сторону адвокатской деятельности. Мужик жил двойной жизнью. И ничего отвратительного или постыдного, многие так живут, как мужчины, так и женщины. Харальд питал слабость к женскому полу. А чтобы жена, коллеги, друзья не узнали, и чтобы не пострадала деловая репутация, он зарегистрировался в «Одноклассниках». Сайт российский, никакому шведу и в голову не придёт искать Берзиньша на просторах российского интернета. Там он знакомился с дамами, переписывался, обменивался любезностями. Знакомых женщин у него в друзьях обнаружилось огромное количество и всех пришлось проверять. И вот что обнаружилось – одна симпатичная дамочка последний год несколько раз выставляла совместные фотографии с Харальдом. Виды на фото московские – Кремль, Красная площадь, ГУМ и везде парочка вместе, – Пашка остановил взгляд на Светлане. – Вовка сказал, что Берзиньш за последний год часто бывал в Москве, а где он останавливался вы так и не нашли? – Антипенко кивнула. – С большей долей вероятности предположу, что проживал ваш покойник у Валентины Петровны Кочугуровой!

Светлана и Владимир, не сговариваясь, подскочили к компьютеру.

– А ну-ка покажи нам незнакомку!

Сёмушкин развернул кресло с Павлом к экрану светящегося монитора, а тот руками оттолкнулся от края стола и откатился в другой угол комнаты со словами:

– А зачем вам фотографии! Можете встретиться с Валентиной и переговорить!– компьютерщик протянул смятый бумажный листок. – Вот вам адрес и телефон.

– Вау! Ты точно гений! – восхищённо проговорила Светлана, выхватила листок и направилась в прихожую и уже оттуда прокричала, – Спасибо огромное!

Валентина Кочугурова оказалась весьма привлекательной, если не сказать красивой. Она совсем не походила на мать Сёмушкина, потому что на лице женщины с морщинками над переносицей и в уголках глаз не наблюдалось вмешательство докторов от косметологии. Уж это Владимир бы заметил. Когда подруга Берзиньша услышала фамилию возлюбленного, то сразу согласилась на встречу. Сёмушкин и Антипенко ждали в парке неподалёку от её дома. Женщину они заметили издалека, она бежала, не разбирая дороги, только оглядывалась по сторонам, перебегая пешеходный переход. У входа в парк Валентина остановилась, перевела дух, пригладила растрепавшиеся волосы, застегнула светлый плащ на все пуговицы и только потом шагнула в сторону молодых людей.

– Здравствуйте. Это вы мне звонили? Я Валентина Кочугурова.

– Светлана, – кивнула Антипенко. – Сотрудник следственного комитета. Это мой помощник Владимир Сёмушкин. Мы хотели бы с вами поговорить.

– Давайте прогуляемся, Владимир вытянул руку, указывая путь.

– Да, да, давайте, – рассеянно произнесла женщина и прижала руки к груди. – Что-то случилось с Харальдом?

Владимир со Светланой переглянулись.

– Берзиньш умер. Его убили, – Антипенко закусила губы.

– Извините, – Кочугурова развернулась и ушла вглубь парка.

Владимир проводил взглядом спину Валентины и заметил, как её плечи задрожали. Он взял за руку Свету и, вздохнув, мотнул головой:

– Пойдём, присядем на скамейку. Валентине нужно время, чтобы осознать потерю.

– Ты думаешь, они были любовниками? – Антипенко разбросала носком кроссовка кучу жёлтой листвы и потянулась следом за Сёмушкиным. – Мне кажется, она простовата для иностранца. Не то, что твоя мать.

– Конечно, он приезжал именно к ней. А тут подвернулся повод, чтобы совместить полезное с приятным и встретиться с возлюбленной, и найти шведам российских родственников. Думаю, что Валентина Петровна последний близкий человек, кто видел Берзиньша живым. А по поводу эффектной внешности отвечу, как мужчина – не всем нравится искусственная красота. Увядание приходит ко всем без исключения, сколько не втыкай в себя иголки с омолаживающими препаратами. А ты заметила, что любительницы пластических процедур со временем становятся похожи друг на друга. Лица каким-то странным образом увеличиваются, глазки прячутся за щёчками и становятся как петельки. А вот Кочугурова будет стареть красиво, если не пойдёт на поводу сегодняшней моды.

– Кажется, Фаина Раневская говорила: «что толку делать пластическую операцию?! Фасад обновишь, а канализация всё равно старая»! – хмыкнула девушка.

– Хочешь мороженое?

– Хочу, но как-то неловко в такой ситуации облизывать эскимо и говорить о покойнике.

Кочугурова скоро вернулась. Она снова поправила волосы и присела рядом с молодыми людьми на скамейку.

– Ещё раз извините. Вы спрашивайте, я в порядке, – Валентина сидела с прямой спиной и теребила в руках носовой платок. – Тяжело терять близких, а ещё тяжелее осознавать, что рушатся надежды. Мы с Харальдом были очень близки, наши взгляды на многие вещи полностью совпадали, и он сделал мне предложение, а я не отказала, даже не раздумывала ни одной минуты.

– А вы в курсе, что он женат и у него двое детей? – выпалил Владимир.

– Конечно. Харальд мне всё рассказывал. Он собирался развестись, – Кочугурова опустила глаза. – Мы любили друг друга. Мне сорок восемь лет, я была замужем. Муж частенько поднимал на меня руку и безбожно пил. После развода я никого к себе не подпускала, настолько испуганной была после тяжёлых отношений. И только сейчас я почувствовала себя любимой. У Берзиньша квартира в Риге, мы собирались перебраться в Латвию.

Сёмушкин открыл рот, но стажёрка дёрнула его за рукав, показывая тем самым, что именно она из них двоих здесь шеф.

– Где вы познакомились?

– Где сейчас все знакомятся? В интернете. Сначала переписывались, вскоре он приехал, мы встретились. Потом стал прилетать часто.

– Когда вы виделись в последний раз? – Света повернулась к Владимиру и сузила глаза, предупреждая, чтобы тот не лез в беседу.

– Я помню точно, это было третьего сентября. Мы выпили, я готовила ужин, накрывала на стол, как кто-то ему позвонил. О чём говорили, не знаю, Харальд вышел в прихожую, но мне показалось, что разговор шёл то ли на английском, то ли на шведском, то ли на латышском. Тогда он попросил меня ужинать без него, а сам собрался и уехал. Перед уходом сказал, что это очень важная встреча. С тех пор я его не видела. Хотела пойти в полицию, но понимала, что заявление никто не примет. Я Харальду никто.

– А не думали, что он просто вас бросил?

– Нет, что вы! Захотел бы порвать отношения, то прямо сказал бы об этом. Харальд не стал бы юлить и изворачиваться, – Валентина подняла глаза на Светлану. – А как вы нашли меня?

– Вы выставляли совместные фотографии на «Одноклассниках», – уклончиво ответила Антипенко.

– Да я собирала фотоотчёт, для того, чтобы доказать латвийским властям наши взаимоотношения. Так легче зарегистрировать брак, – женщина поникла.

– А что вы пили в тот последний вечер?

– Аперитив. А да итальянское вино «Допо театро». Харальд всегда привозил такое из-за границы, а в последний раз нашёл в каком-то московском бутике. Я ещё спросила, по какому поводу банкет? В этот вечер он был возбуждённым, сказал, что есть причина для торжества, мол, он закончил дело, скоро получит вознаграждение, и мы сможем жить, не таясь в Прибалтике. Он всегда мечтал вернуться из Швеции на родину.

– Вещи Берзиньша у вас?

– Да. Только там нет ничего примечательного. Когда он уходил, то забрал документы и телефон. Остался небольшой чемодан с рубашками, носками и парой трусов.

– Какой СИМ картой пользовался Харальд?

– Шведской. Он не менял номер телефона. Я, конечно, пыталась звонить, но без результата.

– Он рассказывал, по какому делу приехал в Москву в этот раз?

– Нет. Я не спрашивала. Он адвокат, мало ли какие дела он вёл. – Валентина теребила платок. – Скажите, а когда это произошло?

– В тот же вечер, когда Харальд ушёл от вас.

– Как его убили? Он мучился?

– Я бы не хотела об этом говорить, – Светлана виновато улыбнулась, ей действительно не хотелось смаковать подробности гибели иностранца. – Разве это уже играет какую-нибудь роль?

– Ну, да. Ну, да, – рассеянно проговорила Кочугурова и неожиданно спохватилась – А хоронить, кто будет хоронить? – глаза женщины наполнились слезами.

– Тело отправили в Швецию к семье.

– Ну, да. Ну, да, – снова повторила Валентина. Она уже не скрывала слёз, капли катились по щекам и падали, оставляя тёмные следы на светлом плаще.

– Мы можем забрать вещи Берзиньша сейчас?

– Да, пожалуйста. Пойдёмте, я здесь недалеко живу.

На другое утро, появившись в кабинете, Антипенко первым делом поставила на стол Трещёткина чемодан с вещами шведа.

– Что это?

– Мы нашли любовницу Берзиньша. Это некая Валентина Петровна Кочугурова. Приезжая в Москву он всегда останавливался у неё. В день смерти он ушёл после разговора по телефону, ну а поздно вечером адвокат обнаружился в парке в виде трупа.

– Женщина хоть что-то прояснила?

– Совершенно ничего. Про свои дела он Валентине не рассказывал, а она и не лезла с расспросами. На последнюю встречу он ушёл с документами и телефоном.

– Получается, что адвокат знал своего убийцу, если согласился на встречу. Он его не опасался! – глаза Трещёткина лихорадочно заблестели. – Значит, Берзиньш направлялся к Марии Пивоваровой не один! А вот у спутника имелись другие намеренья. Он никак не хотел допустить этой встречи! Но, кому это выгодно? – взгляд Александра потух. – Ты осмотрела содержимое чемодана?

– Поверхностно, – Светлана расстегнула молнии и откинула крышку. – Посмотрите вы, может, обнаружите то, что упустила я.

Трещёткин обыскал чемодан, перетряхнул все вещи, даже простучал стенки, но его потуги не увенчались успехом.

– Короче, с чего начали, к тому и пришли, – Александр вытер пот со лба. – После стольких недель, установили личность вот и всё! Не густо! Хорошо, что я не перетянул дело о гибели Евгении Оленичевой на себя, а то бы было два висяка.

– Да не расстраивайтесь вы так! Всё тайное обязательно становится явным! Может, я покопаюсь в семье генерала Пивоварова?

– А смысл? То, что он вор и коррупционер дело не нашего ума. Пусть с этим разбираются там, – следователь указал пальцев в потолок. – Пивоваровы знать не знали о существовании Берзиньша. Да и какой резон его жизни лишать? Нет в этой стороне глухо!

– Кого-то удалось узнать на видео из кафе «Белая сирень» и фитнес центра?

– А вот тут есть кое-что интересное. Компьютерщики просмотрели все видео материалы из кафе «Белая сирень» с фитнес центром в день, когда Пивоварова потеряла телефон. Ещё они отследили передвижения Берзыньша в день своей смерти. И вот что обнаружили – камеры над крыльцом продуктового магазина и ювелирной мастерской в районе остановки, где проходил Берзиньш незадолго до смерти и камеры над стойкой администратора в фитнес центре зафиксировали одного и того же человека. Вот фотографии. Посмотри, никого не напоминает?

Антипенко перебирала снимки, но в памяти не всплывал ни один знакомый образ.

– Мужик лет сорока – сорока пяти, среднего роста, обычной внешности. Нет, я его не знаю.

– Что-то удалось установить по номеру телефона адвоката? – Александр поставил локти на стол и скептически посмотрел на стажёрку, ожидая, что и в этот раз прозвучит отрицательный ответ.

– Когда адвокат навещал в Москве любовницу, он не менял СИМ карту, пользовался шведской мобильной связью «Telenor». Я составила запрос и отправила в шведское посольство с просьбой выяснить у телефонной компании, с кем разговаривал Берзиньш в дни, когда он находился в Москве. Они обещали прислать распечатку телефонных переговоров, но не обозначили сроки, – Света развела руки и тут же сцепила их в замок. – И какие наши дальнейшие действия?

– Дело закрывать и сдавать в архив, – вздохнул Трещёткин. – Все сроки вышли, ничего мы не найдём, даже если получим распечатку звонков.

***

Александр смотрел в окно и мелкими глотками пил кофе. Осень уже распоясалась в полной мере – сад оголился и только лужайки перед домом ещё сохранили зелень. Ему нравилась ранняя осень с тёплыми закатами и яркими жёлтыми красками, но он не любил момент перехода к зиме, когда утром уже наледь на лужах, в небе тяжёлые серые облака и воздух тягуч в ожидании первой снежной позёмки. Он отодвинул пустую чашку, посмотрел на часы и вздохнул: сиди – не сиди, а придётся выходить в холод утра.

– Марина ты поедешь со мной? Подброшу тебя до работы, – Трещёткин в прихожей укутывал шею шарфом.

– Не жди, я доберусь на автобусе, – голос жены прозвучал в районе спальни. – Мне к обеду. Ваня со мной, не волнуйся!

– Тогда до вечера, – Александр прихватил папку, застегнул молнию на куртке и вышел.

Возле ворот он увидел семенящую по дороге Оленичеву. Она махнула рукой:

– Как хорошо, что я вас застала Александр Алексеевич! – пожилая женщина обдала Трещёткина знакомыми духами. – Гололёд, чёрт бы его побрал! Вдруг упаду, что-нибудь сломаю, а ухаживать за мной некому! – она остановилась, перевела дух и с надеждой посмотрела на мужчину. – Вы не подбросите меня до города?

– Конечно! – Александр распахнул дверь автомобиля и помог Оленичевой устроиться, сам сел за руль и выехал на проезжую часть. – Вам куда? Могу до места довезти.

– Вот и отлично! Хочу в квартиру попасть. После похорон так и не была, ноги не несли. Надо кое-какие вещи забрать, а то зима на носу, да с квартирантами необходимо что-то решить. Прежняя девушку решила съехать.

– Полина Игоревна вы не торопитесь, давайте я вас и назад доставлю. Как с тюками добираться будете? Только вы меня дождитесь. Мой сотовый у вас есть, ещё дам номер рабочего телефона. Когда на совещании у начальства или по другим важным делам, то трубку отключаю, а на стационарный всегда кто-нибудь ответит.

– Буду очень благодарна!

Старушка сдала после смерти дочери, это заметили соседи Трещёткины. С заботой особенно не лезли, но если Полина Игоревна о чём-то просила, выполняли безоговорочно. Оленичева молчала всю дорогу, что-то думала сама себе, а Александр не пытался развлечь пожилую даму, понимал, что ей внутри гораздо комфортнее, чем среди людей. Возле дома в Кожевничевском переулке женщина вышла и направилась к подъезду. Она шла медленно, иногда останавливаясь. Женщина запрокидывала голову и заглядывала в занавешенные окна.

«Надеется увидеть рыжие локоны, – мелькнуло в голове Трещёткина. – Или пытается воскресить картинки прошлого».

Полина Игоревна открыла дверь ключами Евгении, которые ей выдали вместе с вещами дочери в полиции Владикавказа. На пороге, увидев чемоданы, она вернулась на площадку и позвонила в соседский звонок. Анна Иосифовна открыла дверь, словно ждала гостей и, увидев соседку, разочарованно произнесла:

– А это вы. Ну, пойдёмте, отчитаюсь за проделанную работу.

Верещагина оттеснила гостью и направилась в квартиру напротив. Полина Игоревна слегка удивилась неприветливости, но лишь пожала плечами и безропотно последовала за соседкой.

– Так вот за жиличку деньги я переводила и больше вам ничего не должна. Квартирантка решила съехать, вон уже вещи собрала. Ключи у неё сами заберёте, её телефон пришлю сообщением! Ну, а дальше сами как-нибудь! Объявления будете развешивать или в газете анонс публиковать это дело ваше! А я вам больше не помощник!

– Простите дорогая Анна Иосифовна, у вас всё в порядке?

– А вам-то что? – огрызнулась соседка.

– Я вас чем-то обидела?

Оленичева прикрыла за собой дверь, прошла следом за Верещагиной в гостиную и присела на край дивана. Она смотрела на соседку снизу вверх растеряно и недоумённо.

– Вы нет, а вот у вашей дочери получилось! – Анна Иосифовна, сложив на груди руки, с воинствующим видом возвышалась в середине комнаты. – Я просила её забрать в Грузию моего сына, а она мне отказала. И ведь место в машине можно было освободить! Нет, чемоданы с тряпками важнее человека! И всего-то надо было миновать границу. А там бы он сам решил, где обосноваться.

– Почему он не уехал сам? Мог улететь самолётом, я слышала, что многие вообще на велосипедах границу пересекают.

– Он же упёртый осёл, сказал, что бегать от военкомата не собирается. Красивый, статный, умный, но упрямый! А вот Женьку он бы послушал! Влюблён был в неё по уши! Страдал, когда узнал, что она вышла замуж за грузина!

– Надо же я не знала! – Полина Игоревна совсем растерялась. – Я думала, вы мне соболезнования выскажете. Я ведь дочь потеряла! Горе такое!

– Так я вам сочувствую! – соседка прижала ладони к груди. – Только мой сын сейчас на передовой воюет, сердце от каждого звонка останавливается! У меня есть только он! Если моего мальчика не станет, то и мне незачем жить!

– Не нагнетайте, может ещё обойдётся!

– Я не нагнетаю, знаю, что добром не закончится! Даже если и вернётся, то или инвалидом в теле или калекой в душе, а может, получит и то и другое увечье вместе! Тот, кто убивает, должен сам быть готовым к смерти! Придёт то, что позовёшь! Звать любовь и веру надо долго, молиться за жизнь необходимо беспрестанно, а только подумай, только намекни, только кликни смерть, то она тут как тут! И всё твоя дочь эгоистка! Ведь ей ничего не стоило оставить один чемодан! – Верещагина покрылась пятнами и перешла почти на крик. – Ещё какого-то сочувствия ожидает!

– А вы где работаете Анна Иосифовна?

Женщины повернули головы в сторону прихожей. Они не слышали, как в квартиру вошёл Трещёткин.

– А вам что за дело? – Верещагина шагнула навстречу следователю. – Пропустите!

– Я же всё равно узнаю, – Александр посторонился, пропуская соседку, которая мигом скрылась за дверями.

– Вы как здесь? – Полина Игоревна смахнула слезу и тяжело поднялась.

– Забыл записать номер рабочего телефона, вот вернулся. Я слышал ваш разговор.

– Да не очень приятная беседа. Давайте, кофе выпьем, – Оленичева направилась на кухню. – Кстати Верещагина работает лаборантом в компании, которая производит косметические средства и лекарственные препараты. Когда вы в Геленджике спрашивали меня о том, кто из знакомых имеет отношение к фармацевтике, я совсем упустила из виду соседку. Да и не думаю, что она может быть причастна к смерти Евгении. Это Анна Иосифовна рассердилась из-за сына, а так она женщина добрейшая. Хотя, – Оленичева на секунду замолчала. – Мать, защищая своего ребёнка способна на многое!

Трещёткин задумчиво потёр подбородок.

– Нет, пожалуй, от кофе откажусь, поеду. Спасибо за предложение. Вот номер телефона. В любом случае я заеду вечером.

Следователь быстро ретировался, ему не терпелось проверить неожиданно открывшуюся информацию. Уже вечером, понимая, что старушка уже сидит на чемоданах, он никак не мог всё оставить, не доведя дело до конца. В кабинет вошла Верещагина. Александр Алексеевич кивнул конвоиру, показывая, что всё в порядке и указал женщине на стул.

– Вот снова встретились. Сам не предполагал, что так скоро.

– Что вам нужно? – женщина встревоженно огляделась. – Эта Оленичева что-то вам наплела?

– Что вы! Полина Игоревна порядочная женщина, за спиной слова плохого не скажет ни о ком! Вы сами себя выдали. Так располагайтесь, разговор будет долгим. Я побывал в вашей компании и выяснил интересную вещь. Оказывается, около месяца назад из лаборатории пропали медикаменты, содержащие актонит. Именно этим ядом отравили Евгению Оленичеву.

– Я здесь, каким боком? – Анна Иосифовна владела собой великолепно, и только еле заметный надрыв в голосе выдавал волнение.

– Я предполагаю, что дело происходило таким образом: Оленичева старшая отдала вам свои ключи от квартиры с просьбой найти квартирантов, не бесплатно, конечно! Оленичева младшая отправляет мать к сестре в Геленджик, а сама собирает багаж, чтобы выехать с мужем в Грузию. Вот тут вы понимаете, что появился шанс сплавить сына за границу, чтобы он не попал под мобилизацию. Однако Евгения отказала вам в помощи. Уж не знаю, почему она так сделала. Я знал Оленичеву как человека доброго и отзывчивого. Скорее всего, она не захотела напрягать мужа. Вроде как медовый месяц, а тут в машине посторонний мужчина. Это уже не важно. Имеет значение другое – вас разозлил отказ. На другой день вы вынесли из лаборатории небольшое количество препарата, вернулись домой, и пока Евгения выносила багаж, воспользовались ключами Полины Игоревны и подсыпали яд в термос.

– Вы ничего не докажете, – лицо Верещагиной превратилось в белый лист.

– Ещё как докажем. Вы вытерли термос подолом своего халата, потому что эксперты смогли обнаружить синтетические частички синего цвета. Вы торопились и оставили часть отпечатка большого пальца на крышке термоса. Специалисты пробили отпечаток по базе, но совпадений не обнаружилось. Зато сейчас есть возможность исправить ситуацию. Ещё в вашей квартире мы нашли тот самый халат синего цвета.

Лицо Анны Иосифовны сменило цвет – щёки и лоб покрылись багровыми пятнами. Женщина неожиданно легко вздохнула.

– Так даже лучше! Жить с таким грузом невыносимо! Но в мои планы не входило никого убивать. В шкафу, где я взяла препарат, хранятся слабительные средства. Не знаю, как туда попал яд! Я лишь хотела, чтобы у пары молодожёнов состоялась весёлая дорога! Чтобы останавливались возле каждого куста! Мне очень жаль! – женщина опустила голову. – Жаль, что приходится умирать молодым по прихотям старых маразматиков!

– Что вас связывает с банком «Привольный»?

– Не понимаю, о чём это вы! – Верещагина вскинула глаза на следователя. – Я с банками не связываюсь и за свою жизнь ни одного кредита не брала!

– Квартирантка Мария Пивоварова, которую вы заселили к соседям, сказала, что о сдаче жилья узнала от своей начальницы управляющей из банка «Привольный». Елена Петровна Сивцовцева, в разговоре с подчинённой, сослалась на то, что проживает в этом доме и увидела объявление на стойке для консьержки. Но выяснилось, что ни одна консьержка не видела никакого объявления о сдаче квартиры, вдобавок ко всему управляющая банком Сивцовцева к вашему дому никакого отношения не имеет! Она проживает по другому адресу.

– Имеет, – хриплым голосом подтвердила Анна Иосифовна. – Мой сын красивый мужчина и пользуется успехом у женщин. Так вот с Еленой он состоял в отношениях. Встречались они у нас, пока я была на работе. Я не знала об этой связи, однажды случайно вернулась домой раньше и застала голубков. По всему было понятно, что она женщина состоятельная, старше сына лет на пятнадцать, да и скорее всего замужем. Иначе не прятались, как воры, а встречались открыто. Вероятно, сын и проболтался про соседское жильё.

– Но как вы могли! Это же не честно! – Светлана отложила ложку. Они обедали в том же кафе, которое облюбовал когда-то Трещёткин за перетёртый куриный супчик с зеленью и выжитым лимонным соком.– На термосе эксперты не обнаружили других отпечатков кроме Оленичевой и Геловани. Вы обманули Верещагину!

– Я немного блефанул и не более! Зато результат налицо! Преступница созналась. А вот с синим халатом чистая правда, только в качестве доказательства этот факт в суде бы не сработал. Экспертиза не подтвердила, что это волокна на термосе именно от халата Верещагиной. В багаже Жени Оленичевой обнаружился халатик из такой же ткани, только другого покроя. И кстати я побывал в компании, где трудилась Анна Иосифовна, и выяснил, что лабораторией заведует племянник владельца, который к фармацевтике не имеет почти никакого отношения, поэтому там полный бардак. Медицинские препараты хранятся без надлежащего контроля. Верещагина всего лишь выполняла обязанности лаборантки, о лекарственных веществах понятие имела слабое, поэтому зная, где хранятся слабительные средства, полезла именно в этот шкаф. А вот этот факт доказать можно! Суд учтёт полное раскаяние женщины в непреднамеренном убийстве. Не переживай с отравительницей будет всё в порядке. Но срок всё равно получит!

Антипенко снова взяла ложку, с удовольствием дохлебала суп, промокнула рот салфеткой и отодвинулась от стола.

– А я замуж выхожу!

– Поздравляю! – искренне произнёс Трещёткин. – Он мент?

– Неа! Но мы с ним мысли в одном направлении.

– Вот это важно! – улыбнулся Александр. – На свадьбу пригласишь?

– А как же! Только если вы меня сегодня отпустите раньше. Кольца выбирать поедем.

– Да не вопрос!

Светлана таскала Сёмушкина за рукав от стеллажа к стеллажу. Её глаза разбегались от золотой, искрящейся россыпи. Ей нравилось всё, но ценники отрезвляли нулями. После долгих скитаний по ювелирным бутикам Владимир взмолился:

– Давай купим обручальные кольца простые круглые без затей! Сил уже нет! В глазах рябит!

Неожиданно для жениха Светлана легко согласилась. Они вышли на крыльцо торгового центра и остановились.

– Тебе нужно возвращаться на службу? – Владимир притянул к себе невесту.

– Нет. Я у Трещёткина отпросилась, но я домой поеду, отец ждёт, звонил утром, хочет о чём-то поговорить. Таинственности какой-то нагнал, словно я маленькая девочка и не понимаю, о чём пойдёт речь.

– И о чём?

– Думаю, он хочет познакомить меня со своей пассией.

– Ты это так спокойно воспринимаешь! А как же твоя мама?

– Вот только не будь ханжой! – Светлана легко оттолкнула жениха. – Ты знаешь, что мама в клинике который год, а отец здоровый взрослый мужик не евнух! У него должна быть какая-то личная жизнь! После свадьбы я перееду к тебе, и отец останется совсем один!

– Вот именно, когда рушится семья всем от этого только плохо!

– Твои родители развелись по обоюдному согласию и сейчас счастливы каждый в своей новой семье!

– Все довольны кроме меня! – Сёмушкин засунул руки в карманы брюк и отодвинулся от Светланы. – Может твой батя ещё и женится при живой-то жене!

– Вовка прекрати строить из себя обиженного мальчика, не городи проблемы на пустом месте, иначе мы поссоримся! – Антипенко порывисто обняла парня и коснулась губами щеки. – До завтра!

Светлана не хотела ждать автобуса и направилась домой пешком с мыслями о том, что может быть стоит на грани ошибки.

«А тот ли мужчина мне нужен в качестве мужа? Зарегистрируем отношения, и он начнёт изводить меня своими негибкими тупыми принципами!»

Неожиданно кто-то дёрнул её за рукав. Светлана обернулась и в первую секунду не могла вспомнить, кто перед ней.

– Мария! Здравствуйте! – воскликнула Антипенко. – Не ожидала вас здесь встретить!

– Привет, – отозвалась Пивоварова. – И я смотрю вы это или не вы! Я просто хотела спросить, как продвигается расследование? Вы нашли того, кто убил адвоката?

– Как-то неловко разговаривать на улице, – Светлана огляделась и, увидев витрину кондитерской, предложила. – А давайте посидим, чай выпьем. Вы посетили родственников в Швеции? Как ваши впечатления?

– Это просто праздник какой-то! Благодаря вам жизнь круто изменилась! Правда, дед умер несколько дней тому назад. Он был болен, зато остались дяди, тёти, двоюродные братья, – начала рассказ Мария, когда они устроились за столиком. – А я вам сейчас фотографии покажу, – Пивоварова откусила пирожное и полезла в сумочку за телефоном. – Становлюсь неуклюжей, скоро живот огромным станет.

– Ваш муж вернулся?

– Да.

Лаконично ответила Маша, она не стала дальше развивать тему, а стажёрка больше не лезла с расспросами, она уткнулась в телефон, увлечённо перелистывая снимки. Неожиданно Светлана оторвалась от просмотра, её взгляд витал где-то далеко. Она поднялась, машинально застегнула молнию куртки, накинула на плечо лямку рюкзака

– Вы можете скинуть эти фотографии на мой телефон? У вас сохранился номер?

– Сохранился. Конечно, скину! – кивнула Пивоварова, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. – Подождите, а кто расправился с адвокатом?

– Думаю, что теперь я это знаю! – не поворачиваясь, кинула Антипенко. – Завтра я вам сообщу!

Утром, когда Трещёткин открыл дверь кабинета, то удивился тому, что стажёрка, которая всё время получала втык за опоздания, сидела за столом с победным видом.

– Вот тебе раз! Неужели свадебный синдром накрыл невесту бессонницей?

– Я нашла убийцу адвоката Берзиньша, – выпалила Светлана. – Вчера я случайно столкнулась с Пивоваровой и конечно поинтересовалась, как прошла поездка в Швецию и она показала фотографии с путешествия. Вот там, на общей фотографии я увидела мужика, который мелькал на видео с остановки неподалёку от парка, где нашёлся труп Харальда. Этот же дядька попал в камеры в день, когда Мария якобы потеряла телефон. Он засветился и в кафе «Белая сирень» и возле стойки администратора в фитнес центре.

– И кто это? – Трещёткин быстро сел напротив, не сняв плащ. – Рассказывай!

– Это Стивен Карлсон дядя Марии! Я созвонилась с Бриттой Йоханссон и выяснила, что её брат игрок, он банкрот! Семья скрывала ото всех зависимость родственника. Отец Стефан Карлсон неоднократно покрывал его долги, но как только появлялась возможность, Стивен снова дневал и ночевал в казино. Он каким-то образом узнал, что дни отца сочтены и Стивену было важно не допустить встречи деда с русской внучкой в течение примерно двух месяцев. Отец попросту не смог бы переписать завещание и тогда всё состояние досталось бы ему!

– А Бритта?

– Она прикована к инвалидному креслу, Бритте не светят путешествия, её не радуют дорогие автомобили, драгоценности и прочие блага цивилизации! Самое большое желание Йоханссон это встать на ноги, но в её случае исцеление невозможно ни за какие деньги! Поэтому дочь отказалась от своей доли. А будущее своего сына Кристофера дама обеспечила сполна. Бритта глубоко порядочная женщина. Она говорила о младшем брате, как о неразвитом увлекающемся ребёнке. С детства отец пытался привить ему какое-нибудь увлечение, занятие или хобби. Парень посещал секцию по плаванию и даже достиг высоких результатов на международных соревнованиях. Вот откуда хватка. Бритта сказала, что семья очень обрадовалась, когда брат женился. Родственники понимали, что игроку нужна именно такая волевая и сильная жена, как Элизабет, которая вопреки мужу родила двойню. Однако пагубное пристрастие к игре всё же победило! Ещё я связалась с Российским Консульством в Гётеборге и выяснила, что Стивен Карлсон открывая визу, вместе другими документами прилагал бронь отеля и билеты на самолёт как раз на те же даты, что и Берзыньш.

– Значит, Стивен, находясь в Москве следил за адвокатом и узнал о том, что тот нашёл племянницу и планирует с ней встретиться. Он форсирует события. В тот роковой вечер Стивен звонит Берзыньшу и предлагает встретиться.

– Он мог наплести что-нибудь вроде того, что сам прилетел в Москву, чтобы первым увидеть родственницу, – продолжила мысль коллеги Светлана. – Харальд без задней мысли соглашается и назначает встречу в парке неподалёку от дома Марии. Адвокат не ожидает, что сильные руки пловца затянут верёвку на его шее, поэтому даже не пытается сопротивляться!

– Как всегда твоя фантазия дорисовывает всю картину! И ты права! Да вот такой фокус! И что нам теперь с этим делать?

– Есть одно соображение. Бритта однозначно станет выгораживать брата и давать показания против него не станет. А чтобы полиции возбудить дело, необходимо заявление от потерпевшей стороны.

– И такое заявление может написать только жена адвоката, – продолжил за Светлану Трещёткин. – Но напишет ли обиженная женщина?

– Напишет! Никто в Швеции не знает, что Берзыньш встретил другую женщину и намеревался расторгнуть брак с женой.

– Осталось только найти мадам Берзыньш.

– Не вопрос, мой знакомый уже обнаружил её страницу на просторах интернета. Сегодня я с ней созваниваюсь.

– Вот и славно! Все материалы мы передадим шведской полиции! – Александр потёр ладони. – Ну, что стажёрка Антипенко, поздравляю с завершением дела! Выйдет из тебя толковый следователь! Молодец!

Тело Марии расползалось по швам. Доктор вписывал рекомендации и выдавал список продуктов на каждый день, но Пивоварова, хоть и чувствовала себя почти слонихой, но чур в еде не знала. После токсикоза пришёл жуткий аппетит, и Маша еле справлялась со своими желаниями. В карманах свободного сарафана она всё время держала неприкосновенный запас на всякий случай в виде яблока банана или маленькой шоколадки. Она поднялась по ступеням на второй этаж и подошла к приоткрытой двери управляющей банком. Елена Петровна плакала и Мария замешкалась на пороге. Она хотела повернуться и зайти позже, но тут услышала, как Сивцовцева с кем-то разговаривает по телефону:

– Я не знаю, что делать! Его мать Верещагина арестована до суда и тело некому забрать из морга! Кто будет его хоронить? – послышались всхлипы. – А что я скажу мужу? Я не могу позволить разрушить мою семью даже покойнику! Ему уже всё равно! Да согласна, как-то не по-человечески не проститься с близким человеком! Я думаю, его похоронят с почестями, как солдата!

Пивоварова больше не стала слушать отошла от двери и мысленно перекрестилась:

«Какое счастье, что Пётр вернулся!»

Сентябрь 2023 год.