Гробовщик для царя (fb2)

- Гробовщик для царя 3123K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Нильсен

Татьяна Нильсен
Гробовщик для царя

Глава 1

– Неужели ты понимаешь, что почти уничтожил меня! Растоптал! Сделал всё, чтобы подавить во мне личность! Ты запретил жить, руководствуясь моими личными интересами! И не отводи глаз! – палец с авторским маникюром повернул кошачью мордочку. – Нет, дослушай до конца!

Мурзик потопал лапками, разминая затёкшие косточки, и зевнул. Он слушал эти бредни который день. Если бы не его огромная любовь, плевать бы он хотел на причитания. Правду сказать, сегодня нытьё сменили укоризненные интонации. Да, уж лучше так, а то первые дни хозяйка рыдала, размазывая слёзы по лицу, и совсем забыла о его существовании, приходилось перекрикивать сумасшедшим мяуканьем надрывные всхлипы, чтобы обратить на себя внимание. Кушать хотелось! Ну, ничего, кажется, в себя приходит, сегодня даже злоба какая-то появилась, так недалеко до выздоровления. Мурзик снова зевнул и брыкнулся на стол, на прощание вяло махнув хвостиком. Руки с маникюром сначала потянулись к бокалу с вином, потом схватили меховое тельце и привели в горизонтальное положение:

– Нет, ты всё-таки выслушаешь меня! На этот раз не уйдёшь просто так! Думаешь, я не обойдусь без тебя? Ещё как обойдусь! Никогда не поздно начать жизнь сначала! И на моей улице грузовик с печеньками перевернётся! А ты пожалеешь! Ох, как пожалеешь!

И снова палец с острым ноготком помаячил перед кошачьим носиком. Мурзик посчитал, что роль предателя любовника он отыграл превосходно, с величайшим терпением принял укоризненные, гневные удары на себя и на сегодня пора заканчивать. Он попятился назад, выбираясь из цепких ладоней, не рассчитал расстояние и завис на краю стола, уцепившись за скатерть. Повисев секунду над полом, грохнулся, увлекая за собой скудный хозяйский ужин: бокал красного вина, хрустальную вазочку с печеньем «Курабье», пиалу с оливками и тарелку с сыром «Гауда». После крушения появилась надежда, что чудесная продукция немецких сыроваров достанется ему, ведь не комильфо для барышни есть извалянные на полу кусочки. Так и случилось. В связи с происшествием безутешная хозяйка отвлеклась от горьких мыслей на какое-то время. Мурзик прижал ушки, ожидая взрыва негодования, но она только констатировала пьяным голосом тот факт, что беда не приходит одна, хотя разбитый бокал вернул толику оптимизма – посуда бьётся к удаче. Хозяйка намочила под краном полотенце, собрала остатки вина, перемешанные со стеклом, и вытряхнула в помойное ведро, потом руки с тонкими запястьями сделали то же самое с пиалой, оливками, печеньем и хрустальной вазочкой, которая так же приказала долго жить. Кот сидел рядом и водил носиком, наблюдая за манипуляциями. Он боялся пропустить момент, когда решиться судьба сыра и приготовился завопить в любую минуту просительной надрывной песней. Он никогда не воровал, был терпелив, всегда ждал своей порции обеда, только суетливо переминался с лапки на лапку и заглядывал в глаза, пытаясь выяснить, чего нынче предложат. Ему нередко доставались лакомства с хозяйского стола, он знавал вкус прекрасных колбас и паштетов, бывало, вкушал деликатесы похлеще сыра «Гауда» и всё же не мог позволить просто так выбросить в помойку дефицитный продукт. У хозяйки, несмотря на приличную дозу алкоголя в организме, не поднялась рука отправить добро в ведро с отходами. Она хорошо знала своего кота, оливки и «Курабье» не входили в сферу его кулинарных интересов, а вот сырок поглощался с огромным удовольствием, поэтому, аккуратно собрав остатки и тщательно освободив от стеклянных крошек, рука переместила сыр в кошачью миску. Мурзик выдержал паузу, негоже воспитанному и благородному коту немедленно хватать еду и со звериным урчанием поглощать вожделенные жёлтые кусочки. А так хотелось! Кот считал себя аристократом. Откуда появилась такая уверенность в его пушистой головке, он и сам не знал, ощущение собственной значимости пришло давно, ещё в детстве. Сколько себя помнил Мурзик, он всегда жил в этой квартире с высокими потолками, хрустальными люстрами, мебелью из красного дерева и окнами, выходившими на Москву реку, откуда можно было увидеть Кремлёвские башни. И если бы хозяйка сказала, что нашла жалкий и продрогший комок на осенней улице, когда дождь со снегом срывал последние листья с деревьев, то он ни за что не поверил! Судя по обстановке, он должен родиться не в грязном подвале, а на розовой мягкой перинке от кошки-матери с бантом на шее, и с таким же, как у хозяйки маникюром на ногтях! Кот ел медленно, наслаждаясь мякотью нежного сыра, в твёрдой уверенности в то, что сытая, райская жизнь никогда не закончится. Вкусная еда не переводилась в холодильнике в основном благодаря родителям хозяйки. Слава Богу, они появлялись в квартире довольно редко, а уж если приезжали, приходилось ходить по струнке, терпеть расчёсывания и даже посещать парикмахера. Они жили и работали где-то далеко, но благодаря своим связям, свежие продукты примерно раз в месяц заполняли холодильник. Спасибо добрые люди за заботу, иначе они с хозяйкой питались бы одними полуфабрикатами. Она, то забывала зайти в магазин, то месяцами сидела на диете. Мурзика возмущало такое безалаберное поведение – он же не блюдёт фигуру! Нельзя быть такой эгоисткой, думать только о себе! Да ещё в диетический период становится злой и раздражительной. Уж лучше бы хомячила всё подряд, от сытости благодушие наступает! Мурзик знал толк в вальяжной жизни!

Кот, оставив пару кусочков на потом, отправился на диван. Он категорически игнорировал подстилки, матрасики и кроватки, которые хозяйка для него покупала. Зачем тратить деньги, если в доме несколько огромных диванов, в два раза больше кресел и ковры на полу с затейливыми узорами. Ночью Мурзик предпочитал спать на широкой кровати, пристроившись к тёплому плечу хозяйки. Благо ночные ухажёры были да сплыли! А тот, что мелькал последнее время, появлялся днём ненадолго, однако и он, похоже, решил закончить отношения, недаром Лизка так убивается! Влюблённая дура, сама не понимает, что избавилась от обузы. Ну, что это за мужик, который не переносит животных! Ни разу не принёс гостинца, ни разу не почесал за ушком и постоянно делал вид, что Мурзика не существует ни в этой квартире, ни в этом мире. Да провались он пропадом! А Лизка поплачет и перестанет, снова тишина, покой, мир и порядок!

Кот заснул в спальне на широкой кровати тревожным сном. Он переживал за Елизавету, как бы, не выкинула чего по пьяной лавочке! Вообще такое с ней первый раз. Раньше приходила с запахом из ресторана, с подружками могла за воротник залить, а сейчас уже несколько дней. Не порядок! Кот попытался посчитать, сколько дней и ночей длится индивидуальный собантуй, но сбился от обволакивающей дрёмы.

Елизавета достала из шкафа новый бокал, налила себе вина и уставилась в окно. Она с самого начала этих отношений должна была понимать, что ничего не выйдет, продолжения не будет, а находиться в состоянии незаконных, прелюбодейских отношений смысла нет. Он должен был уйти от жены, отвести её в ЗАГС, зарегистрировать официально брак, закатить грандиозную свадьбу, а уж она через девять месяцев обязательно родила бы наследника. Вот это дело, а не любовница три раза в неделю в гостинице или здесь же в родительском доме! Фу, какая пошлость! Нет, сначала была романтика, цветы, путешествия, дорогие подарки и рестораны. Она ещё долгое время не подозревала, что мужчина состоит в браке и имеет детей, а когда выяснила подробности его жизни, то было уже поздно – Елизавета по уши влюбилась! А что бы изменилось, знай, она о его статусе до того, как вступить в совершенно близкую связь? Да ничего! Он умел очаровать! Мужчина обладал магнетизмом, притягивающим к себе возвышенные натуры. И всё же нелегальные чувства с телефонными признаниями, редеющими встречами постепенно стали тяготить обоих и в первую очередь его. Елизавета перешла к активным действиям и начала выдвигать требования, на которые возлюбленный совсем не собирался реагировать. Он жутко уставал на работе и чувственные отношения, в его понимании, должны были наполняться вкусом прекрасной еды, французского вина, ароматом элитной парфюмерии, прикосновением шёлковых простыней, радостью и лёгкостью бытия. Мужчина по праву считал себя умным и понимал, что любовь, прежде всего самопожертвование, остальное лишь отдохновение души и тела от трудов праведных. Он по настоящему любил свою жену, поэтому разрешил родить четверых детей и никогда бы не оставил её, ещё благодаря тому, что не позволила бы еврейка мать и возможное порицание общества. Он ничего не собирался менять в своей жизни и эту простую мысль донёс до любовницы в один прекрасный вечер, когда она затянула знакомую песню о его разводе и их совместной жизни.

Елизавета вздохнула, в последние дни она часто обращала взор в прошлое, а куда ещё смотреть, как не на прекрасные моменты прожитых лет, потому что будущее не сулит никаких счастливых перемен. Чашка разбилась вдребезги, как бокал вина! Можно поставить точку! Вот только, где взять силы на новые отношения? И как, в каком месте завести эти отношения? Ходить одной по ресторанам, в кино, на выставки? Такое поведение попахивает примитивным съёмом. К тридцати пяти годам подруги обосновались в квартирах, обзавелись детьми и мужьями и рассчитывать на их компанию нет смысла!

Лиза опрокинула в себя рубиновую жидкость, вытерла губы тыльной стороной ладони и уткнулась лбом в прохладное стекло окна. Весна пришла поздно, но внезапно. Ещё до начала апреля на обочинах дорог лежали сугробы, и вот неожиданно город покрыло тепло. За одну ночь остатки снега слились в канавы, и почки на деревьях разбухли, обещая скоро выбросить зелень. Ночами ещё стояли холода, утром жители, выходя на работу, кутались в шарфы, надевали перчатки, а возвращаясь домой, несли свои куртки в руках. Девушка смахнула слезинку. Она так мечтала провести отпуск у тёплого моря с любимым мужчиной, но все мечты рухнули и погребли под завалами остатки надежды.

Неожиданно зазвонил телефон. Трели раздавались в районе спальни. Елизавета не хотела ни с кем разговаривать, но абонент на том конце оказался очень настойчив. Мурзик, разомлев от сытости, разместился на подушке и как раз в том месте, где образовалась ямка от её головы.

«Вот наглая морда, – пробормотала Лиза, – звон поднял почти весь дом, а этот даже ухом не ведёт».

Постель она не заправляла уже третий день, именно столько дней, сколько топила одинокую печаль свою в горячительном, поэтому наглый кот кувыркался в простынях и валялся, где ему вздумается. Девушка взяла аппарат с косметического столика, и посмотрела на табло, прикидывая, стоит ли обнаруживать себя. Настойчивым абонентом оказалась мать. Ей как раз ответить просто необходимо, потому что она, несмотря на расстояния, в случае паники может помчаться в аэропорт и первым рейсом вылететь из Берлина в Москву. Родители Заболоцкой занимали высокие посты в торговом представительстве в Германии. Елизавета с молодых ногтей могла причислить себя к компании московских мажоров, если бы не строгое воспитание. Отец Олег Евгеньевич детям спуску не давал, несмотря на дорогие подарки, квартиры к совершеннолетию, автомобили и золотые банковские карты. Брату Никите повезло больше, после окончания медицинского ВУЗа он быстро женился и отправился на стажировку в одну из стран Латинской Америки, поэтому у четы Заболоцких не имелось веских причин опекать дитя, теперь он под присмотром жены. С дочерью произошла другая история. Лиза никак не могла найти себя, мать не то в шутку, не то с горечью сетовала соседке, что дочь не знает, куда себя приткнуть, то ли к умным, то ли к красивым. Вроде пыталась пристроиться в модельный бизнес, но жёсткие диеты и многочасовые дефиле на высоких каблуках выматывали донельзя, от чего у девушки на фоне анорексии начало развиваться истощение внутренних органов. Отец жёстким тоном приказал сменить сферу деятельности и найти человеческое занятие! Мать робко поинтересовалась, что имеет в виду муж:

– Надеюсь, ты планируешь отправить дочь не на завод?

– А чем завод вам не угодил? Всё больше толку, чем острыми мослами мерить периметр узкого языка!

До завода дело, конечно, не дошло. Елизавету отправили на курсы английского языка, и этот интуитивный тык оказался совершенно правильным. Через несколько месяцев Елизавета сама, без чьей-либо помощи поступила в Институт иностранных языков. Ещё находясь на обучении, брала подработку на сложные технические переводы, а по окончании её пригласили в крупное московское агентство, которое специализировалось на переводах научных разработок в сфере медицины и новейших технологий. Вот эта работа оказалась по душе, попадание сто процентов! Отличная зарплата, частые поездки за рубеж, свободный график без привязки к месту службы за тем исключением, когда приходилось делать переводы из закрытых источников. Так что три дня отсутствия на службе никто не заметит, но это не про мать, от неё не скрыться!

Лиза потёрла кулаками щёки, возвращая румянец, покусала губы, восстанавливая дикцию и, схватив трубку, бросилась в ванную, открыла кран, и только потом подключилась.

– Привет мама, – бодрым голосом вскрикнула Лиза, опуская голову над паром, чтобы мать не заметила заплаканных глаз. – Я в душе!

– Ты где пропала? – взволнованный голос матери прорвался через километры и шум льющейся воды. – Я звонила несколько раз! У тебя всё в порядке? Если бы ты не ответила сейчас, я не знаю, что бы сделала! Уже настропалила коллегу с работы, чтобы пустить его по твоему следу! Он прилетел вчера из Берлина и привёз, кстати, для тебя корзину с продуктами!

– О, мама, вечно ты переживаешь на ровном месте, – Елизавета вынырнула из пара и показалась матери на экране. – Я уже большая девочка! Могут быть у меня свои дела?

– Конечно! – мать ослабила натиск. – Просто мы с папой переживаем. Мне не нравиться твой голос и под глазами синяки. Ты не больна?

– Нет! Со мной порядок, – рявкнула дочь, потом смягчилась. – За продукты спасибо, завтра заберу, скинь его телефон.

Они ещё перекинулись несколькими словами, и дочь со вздохом облегчения отключилась. Кажется, мать не заметила опухшего лица и пьяного выговора. Лиза побрела на кухню. Ни в шкафах, ни в холодильнике, ни грамма вина не наблюдалось. Она залезла в отцовский бар – придётся пить виски!

Лиза имела свою квартиру, но пока родители находились в отъезде, она всегда жила на них территории, потому, что до работы можно было рукой подать. А это огромное преимущество не стоять в пробках и не просыпаться раным-рано. После некоторых событий, дочь старалась не посвящать родителей в свои личные отношения с мужчинами. Отец не особо вникал во взаимоотношения дочери с особями другого пола, считал, что придёт время, всё сложится само собой. Мать же не отличалась особой деликатностью и чуткостью, справедливости ради надо отметить, что вероломное вторжение в личную жизнь, касалось лишь её детей. Однажды на школьном экзамене Лиза не дала списать однокласснику. Тот подкараулил после школы и просто напинал под зад. Елизавете не было больно, но сердце сжигало чувство чудовищного унижения, потому, что картину наблюдал весь класс, уставившись в огромное окно кабинета. Дело заключалось не в жадности или эгоизме, она бы помогла, подсказала, даже бы дала готовое решение, но мальчик не учился совсем. Сын какого-то генерала знал, что без проблем поступит в МГИМО, потом отправится с дипломатической миссией в какую-нибудь уютную европейскую страну. Оставалось дело за малым, просто не завалить выпускные экзамены. И даже учительница вышла из класса в нужный момент. К слову сказать, школу Заболоцкая посещала элитную, со всеми возможными уклонами и отклонениями, словно это не учебное заведение, а курсы по подготовке научных светил. По факту учреждение отличалось от других повышенной комфортностью, улучшенным оснащением и плотностью научных работников и даже профессоров на один квадратный класс.

Домой Лиза прибежала вся в слезах. Мать, выслушав историю, не кинулась со скалкой громить обидчика, его семью и школу с халатными преподавателями. Она успокоила дитя, преподнеся ей конкретные резоны – генеральский сын завалил экзамен, и его будущее, как дипломата оказывается под большим вопросом, а с одноклассниками, равнодушно наблюдающими из окна, её больше ничего не связывает, во всяком случае, за партой ни с кем из них дочь больше не окажется! Через два дня Елизавета и не вспоминала о происшествии, она мерила высокими шпильками плацдарм высокой моды. Однако об инциденте не забыла мать. Неизвестно откуда, она раздобыла сведения, что московский генерал, снабжая несколько федеральных округов продуктами питания, производил закупки и пропускал через вверенное ему ведомство товары по завышенным ценам. Разницу, естественно без стеснения пригревал в собственном кармане и делился кое с кем. Документы о махинациях появились в Генеральной прокуратуре, генерала отстранили от работы до выяснения реальных фактов мошенничества. Следующий шаг матери направился в сторону школы. Она выложила историю унижения дочери директору и предупредила его о том, что если всё-таки обидчик получит аттестат о среднем образовании, она камня на камне не оставит от отдельно взятого учебного заведения. Уже возле порога кабинета женщина остановилась и негромко, но ясно произнесла:

– Я сняла генерала, а с вами разберусь за полчаса!

Заболоцкая вышла, тихо притворив за собой дверь, а директор элитной школы понял, что дерзкая дама не шутит! В те дни о разжалованном генерале трубил каждый утюг.

История разборок прошла бы мимо Елизаветы, она занималась совсем другими делами, если бы о ней не поведал старший брат, который оказался в курсе событий. Вот тогда Лиза намотала себе на ус, что мамочка, защищая интересы собственных детей и семьи, может пойти далеко. Очень далеко и поэтому лучше беречь её нервы, и не посвящать в некоторые личные дела.

От мыслей снова отвлёк телефонный звонок. Лиза повернулась от окна, взяла со стола рюмку, сделала несколько глотков, выдохнула и только потом глянула на дисплей. Телефон ещё только поднимался к уху, а оттуда уже несся зычный голос подруги и по совместительству коллеги:

– Лизка, совсем обалдела?

– Можешь не орать! – Елизавету передёрнуло от крепкого алкоголя. – Во-первых, привет, – она надкусила лимон и скривилась.

– Ну, да привет, – коллега сбавила напор. – Заболоцкая у тебя всё в порядке?

– Всё в полном ажуре, если не считать того, что меня бросил Соловьёвский! – Елизавета глубоко вздохнула, решила снова пролить надрывную слезу и даже всхлипнула, давая понять подруге Жанне, что горе её безгранично. Однако рыдания отказались возвращаться, наоборот стало как-то зло и весело. – Представляешь, этот козёл отказался уходить из семьи! Его, видите ли, устраивают наши отношения, и он не желает ничего менять! Я, дошла до белого каления и пригрозила всё рассказать его супруге! Ты бы видела его глаза!

– Ты пьяная? – Жанна остановила словесный поток подруги.

– А каким образом я должна пережить такой стресс? – рука с ярким затейливым маникюром на ногтях потянулась к бутылке.

– И как давно ты хороводишься с зелёным змеем?

– Сегодня, какое число?

– Двадцатое апреля.

– Ого! Ничего себе! Разрыв произошёл семнадцатого, значит три дня!

– Слишком долго даже для прогорклого алкоголика, – в голосе подруги прозвучали укоризненные ноты. – Ты Мурзика кормила? Сама что-нибудь ела?

– Жаннеточка, ты же знаешь, я сама не поем, а Мурзика накормлю обязательно! У него сегодня в меню немецкие сыры.

– Может, я приеду к тебе?

– О нет! Спасибо, конечно, но я не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии! – Лиза налила рюмку, запрокинула в рот и шумно выдохнула вязкие пары, отведя лицо от телефона, чтобы подруга не услышала тяжёлое дыхание.

– Я давно тебе говорила, что Соловьёвский конченая мразь! Стоит только посмотреть его репортажи, становится понятно, что это за тип! Смотри правде в глаза – ты с самого начала знала, что у вас нет будущего. Ну, кто уходит от кучи ребятишек? Он публичная личность, да его распнут его же слушатели! Угораздило тебя втрескаться в такое ничтожество.

– Согласна, он ничтожество, но очень знаменитое и обаятельное ничтожество! Ах, как он ухаживал, дарил подарки…

– Надеюсь, он не потребовал вернуть украшения?

– Нет, но пообещал уничтожить меня, если хоть слово о нашей связи долетит до его жены и вообще, хоть в какое-нибудь публичное пространство!

– Он трус! Ничего не сделает! Надеюсь и ты, не станешь балаболить и трепаться на каждом углу! Поведи себя интеллигентно!

– Пока не знаю, очень хочется сделать ему больно!

– Ладно, всё устаканится, завтра обида утихнет, и не будет казаться такой душераздирающей. Утро вечера мудренее. И потом, месть должна выбродить и устояться, может вскоре отпадёт нужда в вендетте, его жизнь накажет!

– Не верю я в прижизненное наказание. Хотя, может ты права, – вяло согласилась Елизавета.

Подруги помолчали несколько секунд, думая каждая о своём, потом Жанна спохватилась:

– Тебя на работе потеряли, разыскивают с собаками и фонарями. Шеф сказал, ты должна ещё вчера принести какой-то важный перевод!

– Совсем забыла! – Заболоцкая ударила себя ладошкой по лбу. – Работа готова, нужно кое- что подделать. Я сейчас залезу в компьютер, закончу и скину на флешку. Если завтра буду плохо выглядеть, отправлю работу курьером.

– Ты же знаешь, что шеф не приветствует доставку через третьи руки. Информация очень важная. Я могу завтра заехать и забрать.

– Надо тебе, тащиться через весь город! Сама как-нибудь решу! – Елизавета закусила губу, вспоминая, о чём хотела попросить подругу. – Ты лучше заскочи в одно место, забери корзину с продуктами, мать передала через нарочного. Адрес вышлю СМС. Если на что-то положишь глаз, продуктовый набор можешь ополовинить.

– Не вопрос, даже не сомневайся, что и заберу, и ополовиню! Таким предложением грех не воспользоваться! Знавала я вкус немецких колбасок и сыров, не то, что от наших производителей!

– Российский шоколад все равно лучше!

– У нас лучше других, что течёт из нефтяных и газовых скважин, а в остальном мы конкуренцию проиграли.

– Опять завела свою шарманку! Всё тебе не так на родине!

Жанна ничего не ответила, потому что совсем не соглашалась с убеждениями подруги, которая в патриотических порывах хвалила всё русское. Сама же Жанетта Александрова любила путешествовать, они с мужем побывали во многих странах мира. А по делам фирмы приходилось бывать в российской глубинке и наблюдать, насколько запущена страна. Иногда в жарких спорах подруги разругивались в пух и прах. Вот и в этот момент, вступив на скользкую дорожку разногласий, Александрова прикусила язык, пресекая ненужные споры, тем более, изрядно выпившей подруге невозможно будет хоть что-то доказать! Что толку, всё равно не достучаться до мозгов, затуманенных алкоголем и потерянной любовью. Не сказать, чтобы они являлись подругами, не разлей вода. Как-то так сложилось, что сблизились на работе, сначала коллеги, потом нашли общие интересы и за пределами службы. В гости друг к другу особенно не ходили, во всяком случае, Елизавета. Честно сказать, Заболоцкая вообще ни разу не была дома у подруги, только знала, что та живёт где-то в пригороде не в квартире, а в доме, потому, что добираясь до офиса, часто застревала в пробках и опаздывала. По слухам, Жанна Александрова имела мужа – красавчика, поэтому подруг в доме не привечала, боясь, что энергичные молодые девицы уведут семейное достояние. Может, эти слухи распространяла сама женщина, никто не проверял. Как-то сложилось, что подруги эту тему не трогали, во всяком случае, Александрова неохотно делилась деталями своей личной жизни. Особой красотой Жанетта не отличалась, но и к дурнушкам никто бы не причислил, так среднестатистическая женщина под сорок с выдающимися формами. Правда Александрова умело пользовалась косметикой, имела хороший вкус и могла преподнести себя, словно сама царица Савская находилась у неё в услужении.

Подруги снова помолчали, мысленно подыскивая другую тему для разговора.

– Завтра, если силы не покинут окончательно, появлюсь на работе, – произнесла, заплетающимся языком Лиза. – Прикрой меня перед шефом.

– Прикрою, куда денусь, попрошу отсрочку по сдаче твоего материала, – пробурчала Жанна. – Скажу, что у тебя грипп.

– Ты настоящий индеец! Завтра отлежусь, отмокну в пенной ванне, приведу себя в порядок, а послезавтра, как штык!

– Ого, уже послезавтра! – недовольно проворчала подруга. – Надеюсь так и произойдёт! Учти, долго отмазывать перед шефом не получится!

– Обещаю!

Подруги распрощались довольные друг другом. Елизавета ещё покружила по кухне, потом отправилась в кабинет и открыла компьютер. Перевод научной работы с русского на английский язык она закончила, осталось только правильно оформить ссылки и упорядочить химические формулы. Заболоцкая работала пока глаза не стали разбегаться в разные стороны, а пальцы не соскальзывали на другие кнопки в клавиатуре. Виски делали своё гадкое дело. Поняв, что дальше рискует только загубить весь труд, сохранила перевод и, не выключая компьютер, снова отправилась на кухню. Она часто так делала, зная, что через какое-то время монитор перейдёт в спящий режим. Лиза вернулась к бутылке с виски. Плакать уже не хотелось, наоборот душа потребовала веселья. Мысленно она уже распределяла планы на завтра. Прикинула, что посвятит день себе, сделает свежий маникюр, пригласит знакомую косметичку на дом. Та сделает массаж во всех возможных местах, наложит маски, обернёт шоколадом и к вечеру снова куколка! С такими оптимистичными мыслями, прихватив полупустую бутылку и рюмку, Лиза перебралась в гостиную и на всю катушку включила музыку. Мурзик услышав грохот, вышел из спальни и уставился сонными глазами на бьющуюся в ритмах хозяйку. Неожиданно в перерывах между треками девушка услышала, что во входную дверь кто-то ломится. Она сбавила громкость и безбоязненно направилась в прихожую. Дом элитный, с охраной и шлагбаумом, проживают люди сплошь интеллигентные и важные, кого бояться! Лиза распахнула дверь и увидела здорового мужика. Он бесцеремонно отодвинул хозяйку и кинулся внутрь квартиры. От неожиданности Лиза растерялась и двинулась следом за наглецом со словами:

– Вы что себе позволяете! Вы кто такой?

Мужик, не обращая на неё внимания, вихрем пронёсся по коридору и рывком дёрнул дверь в ванную комнату, из которой вместе с паром хлынула вода.

– Тряпки давай, дура, ты меня заливаешь!

Разъярённый гость закрыл кран и, не засучивая рукава рубашки, вынул пробку из сливного отверстия. В это время Лиза носилась по квартире, не зная, что предпринять и ругая себя последними словами. Ну как можно было не закрыть воду после разговора с матерью? Это всё она виновата, задолбала со своим контролем! Ещё эта Жаннка! В итоге оказались виноваты все, кроме неё самой, от этого в районе груди запузырилась злость не понятно на кого, наверное, на не устроенную личную жизнь.

– Бери полотенца, собирай воду! – зло рыкнул мужик. – Бывают же идиотки!

– Сам козёл! – огрызнулась Заболоцкая, сдёрнула с крючка полотенце и бросила на пол.

– Э, так ты ещё и алкоголичка? – мужик остановился, упёр мокрые руки в бока и криво ухмыльнулся, глядя на растрёпанную соседку. – Короче так: сейчас сама собираешь воду, завтра я приглашаю экспертов, чтобы установить сумму ущерба в своей квартире, а после ты получаешь уведомление о затратах на ремонт. В противном случае судебный иск.

Заболоцкая сгребла с пола полотенце, с которого лилась вода, бросила в ванную, запястьем вытерла пот и пьяно проговорила:

– Пошёл вон! – злость в груди продолжала клокотать. – Ты кто такой, чтобы указания раздавать! Козлина рыжая!

– Скажи спасибо, что я баб не бью, а очень хочется двинуть тебе под глаз, чтобы совсем стала похожей на привокзальную алкоголичку! – сосед остановил взгляд на дизайнерском маникюре, усмехнулся и двинулся в прихожую, шлёпая тапками по воде. – А в управляющей компании мне сказали, что люди здесь живут интеллигентные. Тебя-то как сюда занесло, чумичка? – мужик остановился, повернул голову и посмотрел на неё сверху вниз с усмешкой. – Я понял, тебя какой-нибудь высокопоставленный папик сюда поселил! А что центр города, видно навещает тебя в обеденный перерыв для утех! Или сама в элитном доме устроилась, чтобы клиентов обслуживать?

– Пошёл вон! Козлина рыжая! – уже громко повторила Елизавета. – А то сейчас полицию вызову!

– Вызывай кого хочешь, но если не возместишь ущерб, я тебя в порошок сотру! Да, – он снова повернулся и произнёс с язвительной усмешкой на губах, – завязывай с алкоголем. Бабы быстро втягиваются и редко излечиваются!

Сосед вышел, громко хлопнув дверью. Лиза, не обращая внимания на угрозы мужчины, резво собирала полотенцем воду и выжимала в ведро. Последствия потопа были ликвидированы за час с небольшим. Девушка загрузила мокрые тряпки в барабан стиральной машины, достала из шкафа и повесила сухие полотенца, вытерла руки и отправилась на кухню.

«Всё через колено, – печально размышляла Заболоцкая, – что-то не складывается в жизни, даже по мелочам».

Она опустошила бутылку с виски и отправилась в спальню, где Мурзик нагрел подушку своим тельцем. При виде хозяйки он поднялся, потянувшись, выгнул спину, сладко зевнул и, дождавшись, когда Лиза устроиться на кровати, пристроился у её плеча. Странно, но, ни Мурзик, ни Лиза не слышали, как щёлкнул замок, дверь тихо отворилась, и в квартиру вошли тёмные фигуры.

Глава 2

Соловьёвский считал себя баловнем судьбы, несмотря на то, что осознанное время прожил в не полной семье. Отец ушёл от них, когда Алёше исполнилось лет восемь. Точную дату он не помнил, хотя образ отца сохранился. Он был человеком субтильной наружности и таким же слабым по характеру. Мать разговаривала с ним властно, звала Рудиком и помыкала мужиком, словно он и не муж вовсе, а прислуга в доме. На самом деле, Рудольф не считал себя слабаком и подкаблучником, просто ему легче было согласиться с женой, чем сопротивляться шумным скандалам. И все же в один прекрасный момент, он не выдержал, тихо собрал жалкий чемодан и отбыл в неизвестном направлении. С тех пор о его существовании напоминали только денежные переводы, которые Рудик присылал на содержание сына. Переводы не прекратились даже тогда, когда Алексей окончил школу и пошёл учиться в Университет и позже, когда получил диплом о высшем образовании и когда в первый раз женился. Соловьёвский не знал, как долго мать ещё получала деньги, потому что некоторое время отсутствовал, работал по контракту в Соединённых Штатах Америки, а когда вернулся, уже вопрос об отце не поднимал. Да и зачем? Ему оказалось легче сбежать от прессинга жены, куда как труднее оказывать сопротивление, отстаивать свою точку зрения и участвовать в воспитании сына. В некоторые моменты Алексей остро нуждался в отцовском плече, а он лишь откупился деньгами. По большому счёту, Соловьёвский не держал обиды не на мать, не на отца. Так случается, что люди просто не могут жить вместе. В школе почти половина одноклассников пережила разрыв родителей, измены и скандалы. В тот момент, когда сам решился на развод с первой женой, он часто вспомнил себя и ставил себя на место сына. Родители за склоками зачастую даже не подозревают, что ребёнок переживает разлад очень тяжело, разрываясь между матерью и отцом. Алексей Рудольфович не хотел походить на отца, он занимался тяжёлыми видами спорта, всегда отстаивал свою точку зрения и шёл напролом. В тот день, когда его чемоданы стояли у порога квартиры, Соловьёвский обнял сына и сказал, что всё возможное время он будет проводить вместе с ним, достал из кармана кнопочный телефон «Нокия» сунул в руку пятилетнему мальчику и наказал звонить в любое время дня и ночи. Позднее, через много лет, парень, оставив мать в Америке, перебрался жить в Россию, даже поселился неподалёку от отца.

Соловьёвский женился вторично на дочери известного художника, на девушке не яркой наружности, не яркого таланта, зато сдувающей пылинки с мужа и воспитывающей четверых детей. Незачем фонтаны разводить на отдельно взятой жилплощади! Одной звезды в семье достаточно! И эта звезда он – Соловьёвский! Алексей Рудольфович гордился еврейскими корнями, правда какое-то время не афишировал сей факт, но став популярным и известным в определённых кругах неожиданно решил сменить фамилию на материнскую – Кушнирович. Ещё в Университете он начал изучать Тору. Неожиданно пришло понимание, что иудаизм не мировоззрение, обитающее в пространстве, которое можно поселить в сердце. Это не вопрос веры или неверия, а самая что ни на есть реальность, встроенная конкретно в природу человека. Девять месяцев тесно переплетены души матери и ребёнка. Девять месяцев из плоти матери формируется зародыш, приобретая скелет и внутренние органы. Выходя из материнской утробы, вместе с душой и телом, ребёнок получает от неё свою еврейскую принадлежность. И всё же в последний момент он остановил свой порыв. Фамилия журналиста Соловьёвского уже стала достаточно узнаваемой и перемены в имидже могли бы ввести зрителей в заблуждение. Алексей долго и тернисто шёл к своей славе. Несмотря на то, что у него не было ни секунды свободного времени, а эфиры с его участием смотрели миллионы, ему казалось, что настоящей славы он так и не достиг. Наверное, именно эта жажда заставила согласиться на новый телевизионный проект. К записи третьей передачи, он пожалел, что ввязался в ток шоу, но уже контракт связывал по рукам и ногам. Шоу оказалось слабое и бездарное с клиническим идиотом-ведущим, но собирающее высокий процент просмотров. Народу нравилось заглядывать в замочные скважины, наблюдать за интимными подробностями и скандалами публичных людей. Пенсионеры и домохозяйки с упоением наблюдали, как в эфирах препарировались чужие проблемы, отчего свои невзгоды казались ерундовыми. Соловьёвский выступал в программе в качестве приглашённого эксперта. Его заранее предупреждали о теме передачи и всё же по ходу действия приходилось импровизировать, вступать в споры не только с гостями, но и с своими соведущими.

Сегодня он откровенно скучал. Тема оказалась без особой интриги. Разборки касались одной неблагополучной семьи. Родители никак не могли поделить сына. Муж тайно вывез паренька в одну из арабских стран, не позволяя жене видеться с собственным ребёнком. Женщина, не стесняясь камер, рыдала, падала на колени и умоляла мужа вернуть кровиночку на родину. Студия разделилась на два лагеря, потому что муж – гражданин Ирака справедливо считал, что Ирак такая же родина для мальчика, как и Россия. Лысый, с курчавой густой бородой, коренастый араб лет тридцати пяти неумолимо стоял на своём, гневно зыркая чёрными глазами в сторону женщины, да и вообще на всех, настроенных против него. По ходу передачи выяснилось, что жена спуталась с соседом, чего не смог перенести гордый мусульманин. Несмотря на международную тему, запись шла вяло и не интересно. Во время рекламы Алексей Рудольфович направился в гримёрку, чтобы выпить воды, и в коридоре столкнулся с редактором.

– Алексей я к тебе.

– Говори быстро, через три минуты надо возвращаться в студию.

– Ты видишь, что программа дохнет. Задай жару! Руководство канала предупредило, что в случае снижения рейтинга, программу закроют. Не дай пропасть, а то у меня великие планы и договорённости с известными личностями.

В такой просьбе не было ничего удивительного, но для Соловьёвского она прозвучала, как слово «Фас» для собаки. Он махнул рукой, показывая, что предпримет все усилия по спасению шоу, заскочил в кабинет, глотнул холодной воды из пластиковой бутылки и вернулся в студию.

Вторая часть записи пошла в более интенсивном режиме. Соловьёвский задавал много вопросов, обращаясь то к изменщице жене, то к мужу мусульманину. Он ставил в тупик некогда дружную семейную пару. Неожиданно в зале появился бывший любовник женщины и поведал о причинах расставания с дамой сердца. Иракец не менялся в лице, но в глазах горело торжество. По ходу выяснилось, что любовные отношения не носили характер измены. Когда-то молодые люди хотели пожениться, но что-то пошло не так и они расстались! И разрыв этот произошёл задолго до встречи иракца и русской. После обнародования фактов, которые опровергли подозрения в неверности, настала очередь женщины выгнуть гордо спину.

Заключительная, третья часть накалилась докрасна! Студия возмущалась, местами негодовала, интервьюеры перекрикивали друг друга, иногда скатываясь до открытых оскорблений. Здоровые охранники стояли в кулисах, невидимые камерам и готовые в любой момент кинуться в аудиторию для силового урегулирования конфликта. Алексей Рудольфович уже потерял интерес к примитивной истории, у него через два часа в соседней студии должно состояться политическое ток шоу, надо бы поберечь силы, но остановиться он уже не мог. Журналист привык доводить дело до конца, до кульминации, до эффектной развязки со скандалами, рёвом, иногда и мордобоем. На то и такой формат – ток шоу. Мать иногда укоряла за то, что он как факел, она увещевала сына распределяться по жизни, беречь силы и энергию. Ведь так не далеко и сгореть, как говориться, на работе! Алексей кивал, гладил мать по острому плечу, соглашаясь. Сам же понимал, что именно такой он нужен центральному телевизионному каналу. Он вёл программу на радио, записывал видео – ролики для интернет – изданий, а на телевидении почти жил! Работоспособности Соловьёвского завидовали многие, потому что и престижные премии в сфере телевизионной журналистики из года в год получал именно он! Его цитировали, к нему прислушивались и в то же время ненавидели!

Соловьёвский тряхнул головой и мысленно прокрутил историю распавшейся семьи. Мужчина приехал в холодную страну из Ирака по делам торговым, встретил девушку, влюбился, быстро решил вопрос с заключением брака, а вскоре у них родился сын. Жили неплохо. Несмотря на какой-то странный бизнес иракца, богатствами семья не владела. Алексей поднялся над ситуацией и понял суть происходящего. Мусульманин прибывает в Россию и самый простой способ адаптироваться, осесть и легализоваться в чужой стране, это найти женщину со своей жилплощадью, как будто влюбиться, потом жениться и прописаться. Если появятся дети? Ничего страшного, дети подарок неба! Когда дети мешали мусульманину, тем более мальчики!

Журналист зашёл с другой стороны и начал выяснять у женщины подробности жизни с мужем. А уж от вопросов застыли зрители и даже осветители и операторы, не говоря о тех, кто замер за стеклом звуковой студии.

– Вы ругались между собой?

– Как все. Ругались иногда, – женщина пожала плечами.

– Вы знаете, каким бизнесом занимался ваш муж?

– Нет. Я как-то спросила, он ответил, что не моего ума дело, мол, занимайся ребёнком и хозяйством! Мужчина должен деньги в дом приносить!

– И он приносил?

– Приносил, – женщина опустила глаза. – На еду хватало.

– Вот именно, что на еду! По вам не скажешь, что вы роскошествуете! – журналист обратился к иракцу, который, кстати, достаточно прилично говорил по-русски. – Чем вы занимаетесь?

– Торговлей, – у араба не дёрнулся ни один мускул на лице. – У меня на Замоскворецком рынке небольшой отдел.

– Сколько лет вашему сыну?

– Восемь, – встряла женщина, хотя вопрос адресовался не ей. – Помогите вернуть моего мальчика!

– Вы давали разрешение на вывоз ребёнка за границу?

– Нет! Думаю, он перевёз его через одну из азиатских республик СНГ.

– Чем ваш муж занимался, когда был свободен? – журналист обратился к русской, не отводя взгляда от лица иракца. – К нему приходили друзья?

– У него почти не было свободного времени, он отсутствовал, говорил, что работает. А друзья приходили иногда, но чем занимались, я не знаю, они закрывались в дальней комнате.

– Может, выпивали, играли в карты, смеялись?

– Ну что вы! Он правоверный мусульманин!

– Вас он хотел обратить в свою веру? – Соловёвский наконец повернулся к женщине. – Вы православная? Ваш сын, какой религии придерживается?

– Вообще он не настаивал, чтобы я сменила верование, но дома у нас есть Коран. А с сыном он ходил в мечеть, – женщина смутилась, – муж мой мусульманин, он имеет право решать, какой дорогой пойдёт его дитя!

Неожиданно на огромном экране появилось видео. На жёлтых безбрежных песках в чёрных одеждах, закрывающих всё тело кроме глаз, возвышались фигуры с автоматами в руках. Они стояли в ряд, держа за шею перед собой коленопреклонённых мужчин. Неожиданно дула автоматов упёрлись в затылки людей, раздались выстрелы и над песками гулом пронёсся хор голосов:

«Аллах акбар»!

Сам процесс массового кровавого убийства был щадяще купирован, но пошли следующие кадры, где подростки в лагере смертников разбирают автоматы, учатся боевым искусствам и ловко орудуют ножами. Студия замерла. Выдержав несколько секунд, Соловьёвский прервал молчание:

– Вот такую дорогу вы хотели для своего сына?

Женщина не ответила, лишь полными ужаса глазами смотрела на уже пустой экран.

– Я думаю, что стоит обратиться в Генеральную прокуратуру, для выяснения поля деятельности данного гражданина и уточнить, не состоит ли он в какой-нибудь террористической организации! – журналист повернулся к залу, махнув рукой, прекращая поднявшийся шум и гвалт. – Ведь благодаря нашей халатности и пассивности произошёл взрыв на железнодорожном вокзале в Волгограде и террористический акт в метро Санкт-Петербурга. Эти люди не берутся ниоткуда, они живут среди нас! Наша задача их выявлять и передавать в специальные органы, пока не случилось страшное! Я же в свою очередь буквально завтра обращусь в пограничные службы, для того, чтобы сделать невозможным пересечение границы этой личности до выяснения всех обстоятельств дела.

Журналист, как дирижёр закончил речь на жёстких нотах. Тут, откуда ни возьмись, появился ведущий и, объявив о конце программы, пожелал:

– Берегите себя и своих близких!

Уже подходя к гримёрке, Алексей почувствовал, что кто-то ухватил его за руку. Он повернулся и увидел перед собой несчастную женщину. Из глаз её лились слёзы:

– А что же теперь с моим сыном? Как я могу его вернуть?

– Вы знаете, это не в моей компетенции, – Алексей высвободил руку. – Самый лучший выход, это обратиться в Генеральную прокуратуру.

Соловьёвский вошёл в кабинет и запер дверь. Вообще, его уже не интересовала эта история, мысленно журналист перебирал план проведения очередной программы. Открыв компьютер, руки быстро начали набрасывать вопросы для экспертов. Тема была обговорена заранее, а вот даже самый незначительный вопросик, мог увести политическое ток шоу в другие дебри. Надо предусмотреть всё!

***

Он устал, неимоверно устал! Ну, что, казалось бы, не в шахте уголь отбивал отбойным молотком, не мешки с цементом перетаскивал, а языком молол. А вот пойди-ка помоли, да так, чтобы «Тэфи» из года в год получать! Его не утомляли камеры, многочасовое стояние на ногах, каждый раз Алексей испытывал стресс от груза ответственности. Он не мог позволить себе провала или скуки. Журналист считал своей целью формирование общественного мнения на те, или иные публичные вопросы. В начале телевизионной карьеры Соловьёвский был корректен, не позволял себе грубых или резких высказываний и зачастую сглаживал острые углы в спорах аналитиков, которые присутствовали на передачах. Он сам не заметил, как манера ведения программ стала жёстче и агрессивнее. Иногда журналист мог позволить себе в грубой форме выставить за пределы студии гостя, чьё мнение радикально рознилось с его видением вопроса. Если бы владельцы канала поставили ему на вид неуместность такого вещания, то он сменил бы тактику. Но все молчали, рейтинги, благодаря скандалам поднимались, а у журналиста Соловьёвского появилась армия слушателей, зрителей, поклонников, сторонников и, в то же время, немало тех, кто его презирал и даже ненавидел!

Алексей, развалившись, сидел в кресле. Он вытянул гудящие ноги, скинул туфли, покрутил стопами и, глотнув воды из бутылки, посмотрел на настенные часы. Восемь вечера. Завтра выходной, можно поспать дольше, но обязательно подпрыгнет по привычке в шесть тридцать. Уже проверено! Каждый раз приказывает себе выспаться, но в половине седьмого, сна, ни в одном глазу. Завтра традиционный Шаббат, жена накроет стол, зажжёт свечи с благовониями. Только бы мать не приехала, так хочется побыть в состоянии покоя и ни с кем не разговаривать. А вот в синагоге на молитву «Минха» появиться надо. Где же, как не в общении с Владыкой Вселенной брать силы на движение вверх.

На улице уже ждала машина с водителем. Алексей любил водить, но утром берёг силы, а вечером очень уставал. Утром предпочитал по дороге готовиться к репортажам, пролистывая материалы, а вечером просматривал мировые новости. Раньше руки перекладывали листки печатного текста, а сейчас, только палец скользил по экрану последней модели навороченного гаджета. Неожиданно картинка затормозила и раздалась глухая вибрация – кто-то пытался до него дозвониться. Разговорам по телефону Алексей почти не уделял время: во-первых, потому что не имел для пустого занятия лишней минуты, во-вторых, он жалел даже секунду на пустую болтовню. Жена, мать и все близкие знали об этом и не отвлекали, а по важным вопросам присылали сообщения. Значит, с ним пытается связаться тот, кому обязательно надо ответить. Соловьёвский глянул на номер, ухмыльнулся и немедленно отозвался:

– Добрый вечер Игорь Исламович. – телеведущий автоматически подтянулся, и сунул ноги в туфли. – Рад слышать!

– Привет Алексей. Давай без пиететов. Видел сегодняшний эфир. Ты переплюнул всех! Надо же из простого семейного скандала выйти на тему международного терроризма! Как ты умудряешься загнать героев программы в угол?

– Ну, двигаться по овалу без острых перипетий скучно и нам и зрителю!

– Ты прав! Умеешь, ничего не скажу! Мастер!

– А как вечерняя программа?

– Вот об этом мы говорим с тобой в другом месте!

Голос генерального директора федерального телевизионного канала звучал бодро и оптимистично, но журналист напрягся. Он по опыту знал, что высокопарные ноты и похвалы зачастую заканчиваются печальной точкой.

«Это как при расставании с женщиной, говоришь, насколько она хороша, прекрасна и благодарность за годы, проведённые вместе, переполняет сердце! Но настало время расстаться, потому что он уже не тот, стар и не интересен. И в душе так счастлив за того, кто составит судьбу с такой прекрасной женщиной».

Не к месту в голове всплыл образ Елизаветы. Именно такие слова, ну может немного в других интерпретациях он говорил ей при расставании. Образ женщины ещё бередил сердце и приходил в сновидениях. Хорошо, что у него крепкий сон, и язык в бессознательной дрёме не буробит что попало, иначе жена могла бы предъявить претензии. Они расстались не так давно, и он ещё нуждался в её объятиях. Собственно он нуждался в ней не как в сексуальной партнёрше, то есть не только. Алексей любил её. С такими трудно, но интересно. Ухоженная эффектная девушка с прекрасным образованием, дома превращалась в уютную, тёплую жилетку. Они много говорили, естественно не касаясь глубоко личного, часто урывками путешествовали, он дарил дорогие подарки, она с благодарностью принимала их и радовалась каждому колечку, хотя у самой (Алексей заглядывал в шкатулку) имелась целая коллекция ювелирных украшений от «Картье». Всё бы ничего, но Лиза захотела быть для него всем, именно это и стало причиной расставания. Их отношения просуществовали довольно долго именно потому, что девушка совсем не интересовалась политикой, не смотрела ток шоу и понятия не имела, насколько он популярная личность! Поэтому не превозносила его таланты, не стелила перед ним ковры лести и восхваления. Их отношения могли продолжаться ещё долго. Ну, зачем Лиза захотела большего?!

– Ты меня слышишь?

Голос Синявского вернул его в реальность.

– Внимательно слушаю! – прокашлялся Соловьёвский. – Так вы говорите, надо встретиться?

– Ты что-то ещё планировал на сегодняшний вечер?

– Только отдых.

– Вот и прекрасно! Через сорок минут жду тебя в ресторане «Роза ветров». Столик уже заказан, приглашаю я, значит, и плачу я! Как говориться, кто платит, тот и танцует девушку! – Синявский глупо хихикнул и отключился.

– Танцор херов, – буркнул Алексей, пренебрежительно и зло, отбрасывая от себя телефон. Аппарат заскользил по гладкой столешнице и уткнулся в зеркало, обрамлённое мягкой световой рамой. Он приблизил лицо к отражению, рассматривая сеточку вокруг глаз. Усталость сквозила в морщинках, в носогубных складках и параллельных линиях лба. Соловьёвский пощипал кожу на лице и шее, разгоняя кровь, подержал несколько секунд указательные пальцы в уголках глаз в районе переносицы, снимая усталость и напряжение. Потом лёгкими движениями прошёлся по линиям скул, восстанавливая кровообращение, наконец, повертел головой, сделал несколько вращений плечами и, услышав хруст затёкших позвонков, легко поднялся, пружинисто подпрыгнул пару раз и взял телефон.

– Эмма не жди меня к ужину. Образовались дела.

– Неужели? – голос жены прозвучал как-то странно. – О твоих делах я узнаю последней. Оказывается, в курсе все, кроме меня.

– Я не понимаю, ты о чём? – Алексей оторопел от интонаций жены. Она редко позволяла себе такие ноты при общении с мужем. Разве только в глубоком раздражении или недовольстве, но такое случалось редко – он повода не давал. Неожиданно Соловьёвский разозлился, все что-то хотят от него! – Эмма, когда я вернусь, мы можем обсудить. Сейчас у меня нет времени, а больше всего желания!

– Ну, ну, смотри, а то вернёшься к разбитому корыту! Учти, Соловьёвский, детей я заберу с собой, и ты знаешь, мне есть куда уйти!

– Эмма, стоп! Я не понимаю, что происходит, но у меня совсем нет времени выяснять отношения, тем более по телефону. Синявский пригласил для серьёзного разговора в ресторан.

– А, это сейчас так называется! Серьёзный разговор! Учти, – повторила жена, – самый серьёзный разговор ожидает тебя дома!

Жена отключилась. Соловьёвский потёр виски. Захотелось хлопнуть грамм пятьдесят коньяка, но он отогнал соблазн. Удары судьбы нужно принимать, трезво оценивая ситуацию. Журналист не предполагал о чём пойдет речь в ресторане, а вот что произойдёт дома, он догадывался – Елизавета, его нежная, хрупкая Лиза оказалась железнее, чем он представлял, и, несмотря на увещевания, представила доказательства его измены. Непонятно, что именно! Они никогда не фотографировались вместе, не появлялись в общественных местах, в коротких поездках за рубеж, он выбирал уединённые места и закрытые пляжи, подарки и ювелирку оплачивал через закрытую корпоративную карту. Ничего, семейный вопрос он решит быстро, главное чтобы не подставил подножку генеральный директор канала. Он почти на Олимпе, нельзя позволить разрушиться той лестнице, по которой он так тяжело взбирался к пику. Собственно и работу он найдёт себе быстро при его-то славе и популярности, только уже не хочется, как Сизиф затаскивать камень наверх. Журналист слышал разговоры в кулуарах о том, что дела на канале идут совсем неважно. Благодаря то ли неумелому руководству, то ли по другой причине финансовые проблемы возникали, время от времени, но сейчас канал несёт приличные убытки.

***

В машине Соловьёвский неожиданно для самого себя задремал. Словно кто-то отключил кнопку для подзарядки, обеспечивающую жизнедеятельность тела и мозга. Сквозь глубокую пелену донёсся голос водителя:

– Алексей Рудольфович мы на месте.

Журналист встрепенулся, потёр лицо ладонями и потянулся. За тонированными стёклами сверкал вдоль всего фасада повторяющийся синий неоновый символ розы ветров. Алексей не ждал, когда шофёр – крупный мужик с непроницаемым лицом, откроет дверь. Он запретил холуйские штучки, и всё же в обязанности Федота помимо управления автомобилем, входила и сфера безопасности клиента. Подъезжая к крыльцу, водитель намётанным глазом оценивал ситуацию вокруг. Важная птица, которая потягивалась на заднем сиденье, не представляла большого интереса для террористов или убийц другого рода, он не политик, не олигарх, не банкир, однако личность очень известная, медийная, одиозная, и мало ли сумасшедших может нанести ему вред. Федот оценил ситуацию по боковым зеркалам, зеркалу заднего вида и мысленно с собой согласился: убивать журналиста не станут, кому он нужен, а вот больные на голову, которые по убеждениям захотят покалечить, таких найдётся немало.

– Я буду ждать на парковке перед рестораном, – могучая шея не позволила голове повернуться. Вдруг журналист ковыряет в носу или чешет в непотребном месте. Его задача оценить ситуацию за пределами автомобиля, а не следить за манипуляциями клиента.

– Можешь заняться своими делами. Здесь я проведу не менее двух часов, если освобожусь раньше, предупрежу метрдотеля, чтобы вызвал тебя.

Журналист, не надевая куртки, прихватил портфель и вышел из автомобиля. Возле дверей квадратные охранники почтительно расступились. На их лицах не мелькнула ни одна эмоция, но по глазам Соловьёвский самовлюблённо понял, что они узнали его. Его встретил метрдотель и с достоинством поклонился:

– Нас предупредили о вашем визите. Большая честь! Пойдёмте я вас провожу.

Если физиономию Соловьёвского не видел только слепой, то генерального директора канала мало кто знал.

«Так и получается, что главные герои всегда находятся в тени, – с усмешкой думал Алексей, подходя к столу и протягивая руку Синявскому. – Да, выглядишь, дружок, неважно! Спишь мало, куришь много и пьёшь неразумно, вон даже щёки подёрнулись сеточкой лопнувших сосудов».

– Привет Алексей, – Синявский приподнялся и пожал руку журналисту. – Что будешь пить? Я вот заказал французского красного! Знаю и ты не равнодушен к Франции, слышал, даже домик на южном берегу моря прикупил.

– Готовлю плацдарм, – улыбнулся Соловьёвский одними губами и устроился напротив начальника. – Чтобы на пенсии было, где погреть кости.

– Далеко заглядываешь! Пока журналист востребован, он не остановится! Знаю я вашу братию. Ну, так что выпьешь? – Игорь Исламович перевёл разговор в тот момент, когда официант замер возле стола.

– Я, пожалуй, возьму «Альянико», – Алексей глянул на официанта снизу вверх. – Красное вино лучше всего подойдёт к жаркому из баранины, – он перевёл взгляд на вышестоящего коллегу. – Вы уже заказали что-нибудь?

– Нет, ещё не заказал, ждал тебя. И прекращай выкать! Мы с тобой договорились!

Синявский махнул рукой как-то пьяно. Соловьёвский даже удивился, как быстро половина бокала сморила генерального директора. А может мужик начал гораздо раньше?

Ели в тишине. Синявский вяло возил по тарелке мясо, а журналист, раскрасневшись от лёгкого алкоголя, поглощал пищу с огромным удовольствием. Когда Алексей отодвинул от себя тарелку с приборами и промокнул рот салфеткой, Игорь Исламович вздохнул с видимым облегчением – наконец можно перейти к разговору. Он начал издалека, не торопясь и подбирая слова:

– Алексей мы с тобой знакомы давно и ты знаешь мои профессиональные качества, – генеральный не ждал ответных реплик, он даже не смотрел на собеседника, проверяя, слышит ли он его, он говорил осторожно, вытягивая слова, словно откуда-то изнутри. Неожиданно мужчина прокашлялся и перевёл разговор в другое русло. – Ты знаешь, из каких источников финансируется наш канал?

Соловьёвский отрицательно мотнул головой, снял с колен салфетку, скомкал, положил на стол и незаметно огляделся. Нельзя допустить, чтобы приватная беседа коснулась чьих-то посторонних ушей. Тема, в которую вовлекал генеральный директор, занимала журналиста, но поскольку-поскольку. Он старался не лезть в финансовые дела канала, и всё же ухо улавливало то там, то сям смутные намёки, что вещание не приносит прибыли, более того, канал несёт убытки. Алексей ухмыльнулся одними глазами, представляя, куда клонит собеседник – рыба гниёт с головы, да только чистят её, как правило, с хвоста. Генеральный директор канала слишком долго сидел в кресле руководителя и совсем потерял чуйку, от того и убытки! Только чистку рядов начнут с простых журналистов. Неужели и его затронет участь изгоя? Несмотря на коварные мысли, лицо не выдало никаких эмоций. Алексей давно научился владеть мимикой и лишь губы плотно сжались, а глаза продолжали излучать дружелюбие.

После недолгой паузы Игорь Исламович отпил из бокала и продолжил:

– Ты человек творческий, в денежные дебри не лезешь. У тебя дети, жена красавица, дом прекрасный, да ещё прикупил виллу во Франции. – Слышал и раритетные авто в гараже стоят вроде «Ламборджини», – Синявский заговорщицки подмигнул. – Наверное, и виноградники хочешь разбить на территории поместья?

– Были такие мысли, – кивнул Соловьёвский, и растянул губы в улыбке. – Не пойму к чему вы, то есть ты клонишь?

– К тому, что на содержание семейства, домов, усадеб нужны огромные средства. Ребятам нужно отличное образование и желательно где-нибудь в Англии или во французской Сорбонне.

– Это так, – снова кивнул журналист, чувствуя себя китайским болванчиком.

– Давай договоримся на берегу, что не станем тратить время на обсуждение журналистской этики, свободы творчества и прочую муру! Как и во всяком государстве, именно госструктуры диктуют цели, задачи и освещение политических интересов страны под правильным ракурсом. Руководство канала не скрывало, что некоторые твои авторские программы не соответствуют формату, многие высказывания вступают в противоречия с политической стратегией правящих структур, поэтому такие передачи мы не пускали в эфир. Ну, а в остальном ты молодец! Чувствуешь стратегию момента!

От предисловия, не сулящего ничего хорошего, у журналиста заныло под ложечкой. Он подумал, что этот бакалейный, разъевшийся ген дир сейчас предложит освободить место или перейти на другой плацдарм для деятельности, или того хуже, просто уволит. Вроде того, что нагрёб ты достаточно и на виллу, и на виноградники, пора и честь знать! Соловьёвский готовился к худшему, но беседа пошла совсем по другому сценарию, к которому журналист совсем не был готов.

– Так вот, вернёмся к структуре финансирования нашей сетки вещания, – руководитель канала подобрался, словно приготовился к прыжку. – Часть средств мы получаем напрямую из бюджета, часть от некоторых госкомпаний и корпораций, некоторую прибыль получаем от продажи рекламы, ну и так по мелочи. Лет десять тому назад от рекламы мы получали большую долю дохода, сейчас прибыли сократились в разы. Объясню почему. Уж, коль мы берём деньги у государства, то и понятие рейтинга несколько размывается. У канала не может быть собственной линии или политики, эти правила диктует нам тот, кто заказывает музыку, а конкретно, кто финансирует. Мы вынуждены отказываться от рейтинговых программ, например острых политических дебатов с оппозиционными структурами, сатирических выпусков типа «Куклы» и тому подобное, поэтому теряем зрителя. В противном случае или сменят руководство, или мы перестанем получать деньги из бюджета и госкорпораций, или просто закроют канал, превратив его из канала в анал! Тем самым государство, привнеся цензуру, лишает нас рейтинга и популярности, зато щедро восполняет падение доходов за политическую лояльность! И сам понимаешь, какой серьёзный рекламодатель начнёт катать рекламу в эфире, если причёсанный канал никто не смотрит!

Синявский замолк и жестом подозвал официанта. Тот бесшумной мухой подлетел к столику. Генеральный взглядом обратился к журналисту, тот махнул рукой, и прикрыл ладонью полупустой бокал.

– Принеси ещё вина, – Игорь Исламович проводил взглядом официанта и вернулся к разговору. – Теперь ты понимаешь, почему в сетке вещания такие передачи, как «Прямой эфир», «Пусть говорят», «Мужское и женское», «Давай поженимся». Мы поднимаем рейтинг за счёт скандала. Артисты шоу бизнеса рассказывают про себя такие небылицы, закачаешься! Смотрел последний «Секрет на миллион»? Что, ты, просто конфетка – бывшая прима балерина Большого театра поведала, как на духу, с кем спала, сколько денег за это получала, и какие подарки олигархи ей преподносили! Ты мог представить себе раньше, чтобы в таком храме искусств, как Большой театр служили, попросту говоря бляди! Вот смотрит дядя Вася с тётей Люсей такой кордебалет и думают: а ведь мы и ничего, не дерёмся, детей в приютах не оставляем, правда выпиваем, так это, по сравнению с тем, что происходит в благородных семействах просто пуританская жизнь! Или сидит семья вокруг стола, ест варёную картоху, а за окном бараки рядами и собаки бродячие, а по телеку идёт программа, где журналисты наперебой показывают, как в Украине люди бедствуют, как Африка загнивает. И лопается семейка от гордости за страну, ведь в космос летаем, свой сыр производим и всё в стране хорошо, правда до самого-самого хорошо, потерпеть немного придётся! А ещё лучше мы их задавим патриотизмом. Для влияния на умы, как ты знаешь, рычагов множество! Будем гордиться прошлым, потому что, пока в настоящем нет лона, где бы родилось и возродилось чувство гордости за великую страну, но об этом догадываются немногие!

Директор снова притих, наблюдая, как к столику движется официант с подносом. Он небрежно махнул рукой, отгоняя разносчика, и сам налил из бутылки в бокал.

– Ну, вы же не за этим пригласили меня на ужин, – журналист, сам того не заметив, снова перешёл на «вы», он не хотел развивать скользкую тему. – Всё это не новость, я как говориться, на передовой и прекрасно отдаю себе отчёт, на чью мельницу лью воду.

– Ну, вот мы и перешли к главной теме беседы, – директор залпом выпил бокал и промокнул салфеткой рот, от чего на белой ткани растеклись бурые пятна.

«Словно кровь», – мелькнуло в голове Соловьёвского. Его начала настораживать странная встреча.

– Так вот, ты многодетный отец. В деньгах особо ты не нуждаешься, но они никогда не бывают лишними. Я понимаю, какими силами тебе они достаются – работа на телевидении, радио, свой стрим – канал в интернете, ещё надо дать время семье, и собственному здоровью. Тебе, Алексей далеко за пятьдесят, скоро ты начнёшь уставать, – Синявский приблизил лицо к глазам журналиста. – Вон, мешки под глазами, – директор снова отвалился на спинку стула. – Короче, предлагаю тебе сгруппироваться и забрать под своё крыло новостную сетку.

Повисла пауза. Рука журналиста потянулась к бокалу с вином. Он вылил в себя остатки и выдохнул со словами:

– Неожиданно! – в голове замелькали заманчивые перспективы. Соловьёвский ещё до конца не осознавал, насколько может измениться жизнь. Он снова шумно выдохнул. – Но очень трудно совмещать работу журналиста, блогера и радиожурналиста с руководящей должностью. У меня просто не получится выходить в эфир пять раз в неделю!

– Так и не надо! Оставишь себе воскресный выпуск, а остальное время занимайся новостной политикой канала. В твоих руках целый штат сотрудников, операторов, журналистов, ведущих! Сам понимаешь, это другая власть, другие деньги! Да и ко всему прочему персональный автомобиль с водителем, так же к твоим услугам Суперджет из Газпромовского ангара и прочие прелести жизни! На своё место воспитаешь талантливую смену, передашь, как говорится, навыки и умение.

– Заманчивое предложение. Подозреваю, что на моём месте никто бы не отказался!

– А никто бы здесь даже раздумывать не стал! Нужен проверенный человек со стопроцентным кредитом доверия! Я долго присматривался к тебе и понял, что только ты достоин этого места.

– Куда же девался прежний руководитель?

– А, не забивай голову. Он вышел из строя, лежит в израильской клинике с инфарктом.

Соловьёвскому не понравился легкомысленный тон шефа по столь печальному состоянию коллеги, но он не акцентировал на этом внимание. Его мысли будоражились по другому поводу.

– Я так понимаю, – журналист аккуратно подбирал слова, словно перепрыгивал с камня на камень, пытаясь преодолеть бурлящую реку. – Вы сделали это предложение мне не просто так?

– Вот! – Синявсий торжественно поднял палец. – Не ошибся в тебе, твоя хвалёная интуиция никогда не подводит. Ну, давай, рассуждай!

– Хорошо. Зачем вам выдёргивать известного телеведущего и прятать в кабинетах. С моим уходом, канал потеряет серию интересных рейтинговых передач.

– Никто ничего не потеряет, потому, что ты найдёшь себе замену, проконтролируешь нового ведущего, на первых порах несколько эфиров проведёте вместе. И, как я уже сказал, ты, брат, стареешь, со временем такая нагрузка начнёт тяготить, придётся снимать с тебя некоторые обязанности, потом ты можешь потерять интерес к журналистике или вообще охладеть. В один прекрасный момент, переберёшься с семьёй ближе к французским виноградникам, а я бы не хотел потерять надёжного человека!

«Далась тебе эта Франция! Сам туда почти год не выбирался! Работой завален по горло! Дыхнуть некогда!» – раздражительно подумал Алексей и с опаской, настороженно глянул на хмелеющего собеседника:

– Подозреваю, что это ещё не всё?

У журналиста пересохло горло. Директор канала словно почувствовал это и подозвал официанта:

– Принеси ещё бутылочку красного.

Официант обернулся за несколько секунд. И снова Игорь Исламович перешёл на самообслуживание. Взмахом руки отослал услужливого сотрудника ресторана и сам разлил напиток по бокалам. Мужчины, не чокаясь, выпили, погружённые каждый в свои мысли. Соловьвскому хотелось подбодрить собеседника, мысленно он подгонял шефа:

«Ну, что там у тебя ещё осталось за пазухой, говори, не томи! Чую, что-то не договариваешь, остались ещё условия, при каких я победоносно поднимусь на очередной пьедестал карьерной лестницы…если поднимусь».

При всём нетерпении, журналист профессионально умел держать паузы, поэтому лицо его выражало лишь вежливую заинтересованность. Наконец генеральный директор порядочно хлебнул из бокала, поставил его на стол и разродился:

– Но есть одно условие, которое должно остаться между нами.

«Ну вот, картина проясняется, – думал журналист, – не зря дядя обхаживал и дифирамбы пел».

– Через твой отдел мы начнём пропускать некоторые бюджетные средства. Ты откроешь счёт на своё имя где-нибудь на Кипре или на Каймановых островах. А лучше на жену или на кого-нибудь из надёжных родственников. Всю ответственность я беру на себя, ты даже не будешь знать, когда, сколько и в какой валюте, но всегда сможешь открыть банкинг и проконтролировать переводы, потому что со всех сумм твоя доля десять процентов.

– Не густо! – вырвалось у Соловьёвского. – Счета на моё имя, риски мои, и всего десять процентов? В случае провала, сидеть тоже мне!

– Слышу глас не мальчика, но мужа, – Игорь Исламович криво усмехнулся и неожиданно трезво посерьёзнел. – Провала не случится! Главный экономист сделает всё правильно! С ним, кстати, тоже надо делиться! Если государственные корпорации проверяют каждую копейку, то бюджетные средства проходят без всякого контроля и отчётности! Наша страна богатая, не возьмём мы, прикарманят другие!

Синявский выдохнул. Он устал за день, и этот сложный разговор вытянул последние жилы и нервы. Директор канала хотел домой, в домашние тапки, к горящему камину и чтобы руку холодил толстостенный хрустальный бокал для виски с янтарной жидкостью. Игорь Исламович глянул на растерянного или ошарашенного журналиста и подумал, что сам когда-то принял подобное предложение именно с таким дурацким видом.

– Ну, как, по рукам?

За словами не последовало действия, гендиректор не протянул руку. Повисла пауза. Лицо журналиста не выдавало мучительных размышлений, он отпивал из бокала бордовую жидкость мелкими глотками, а взгляд устремился куда-то в глубину зала.

– Мне надо подумать, – Соловьёвский наконец прервал молчание и поднялся. – Всего несколько минут. Я отойду в туалет.

Алексей Рудольфович вернулся минут через двадцать. В ожидании Синявский нервно посматривал на часы, потом сделал несколько звонков, и снова наполнил свой бокал. Он махнул рукой официанту, прикидывая мысленно, удобно ли будет, если тот, как бы, между прочим, заглянет в туалет и выяснит, всё ли в порядке с журналистом. Не дай бог приключился сердечный приступ на фоне непростого выбора. Молодой человек в длинном фартуке уже вежливо склонился над столом, как появился Соловьёвский.

– Свободен, – генеральный директор даже не повернул головы в сторону обслуги, только коротко кивнул, – принеси счёт.

Парень удалился, а Синявский сконцентрировал взгляд на передвижениях Алексея Рудольфовича, пытаясь перехватить его взгляд и прочесть ответ.

Журналист сел на место, придвинул стул и всем телом наклонился над столом, словно призывая собеседника сохранить интимность обстановки.

– Игорь Исламович, весьма благодарен за проявленное доверие. Я отдаю себе отчёт, по какой причине ваш выбор пал на меня. Я профессиональный известный журналист, человек, которому можно доверять, поэтому уверяю вас, что этот разговор останется между нами. Предложение не только лестное, но и очень выгодное, и всё же, я вынужден отказаться, – Алексей интенсивно замахал руками, – вы не подумайте, что я не доверяю или что-то подобное, просто я не финансист, а корреспондент! Я завоевал свою аудиторию огромным упорством и многолетним трудом, а растеряю зрителя за один день, просто согласившись сменить профиль работы. Сейчас я на пике популярности, рейтинги передач высоки. Ну, вам ли этого не знать! Может быть позже.

Соловьёвский выдохнул с облегчением. Он сказал это! Стоял перед зеркалом в туалете, брызгал на лицо холодной водой и никак не мог решить, по какому пути двинуться, чтобы не совершить ошибки! Деньги, как они были бы кстати на данный момент, когда старшая дочь скоро начнёт готовиться к свадьбе, а средний сын грезит об учёбе в Оксфордском Университете! С другой стороны, сейчас его фигура заметна и ярка на телевизионном Олимпе. Если согласиться с Синявским, то поставит на карту всё – популярность, честное имя и даже свободу! Генеральный не рискует ничем, а вот он, подставит свою голову, недаром предыдущий руководитель новостных программ где-то скитается в забвении, да ещё и с инфарктом. А может его уже арестовали?!

Журналист отодвинул стул и принял прежнее положение. Синявский же не выразил никаких чувств, только сухо произнёс:

– Напрасно. Такие предложения не поступают дважды. Позже уже ничего не будет, – руководитель канала привычным жестом махнул рукой, подзывая метрдотеля, и обратился к Соловьёвскому, глядя прямо в глаза. – Подожди меня на улице, я оплачу счёт. Да, и о нашем разговоре никто не должен знать!

От последних слов Алексею стало холодно и неуютно, он зябко дёрнул плечами, взял с соседнего стула портфель и вышел в прохладу вечера. Шофёр уже ждал возле крыльца, услужливо распахнув заднюю дверь автомобиля, рядом пристроилось шикарное авто шефа, у дверей которого так же возвышался крупный мужик в пиджаке с каменной мордой. Соловьёвский повернул корпус в одну и в другую сторону, ощущая, как позвонки встают на свои места, пару раз подпрыгнул, разминая затёкшие от долго сидения ноги, и повернулся к дверям, чтобы попрощаться с шефом, который, слегка пошатываясь, появился в уличном сине-красном свете «Розы ветров». Журналист протянул портфель шофёру, чтобы освободить руки для прощания с генеральным директором. Тот, прочитав жест, тотчас оказался рядом с Алексеем. Когда ладонь коснулась потной руки Синявского, край глаза уцепил какое-то движение. Журналист, как в замедленной съёмке, повернул голову, и в эту секунду Федот рухнул на крыльцо к ногам присутствующих.

***

Внутренний голос Алексея прилагал все усилия, чтобы разбудить хозяина в привычное время, а именно в шесть утра, но тяжесть на веках не желала сползать, и он на какую-то минуту снова провалился в сон. Усилием воли Соловьёвский пытался заставить себя открыть глаза ещё от того, что чувствовал на себе тяжёлый взгляд. Привычные запахи и звуки подсказывали, что он дома, и всё же что-то было не так. Он потёр лицо ладонями и рывком сел на кровати. Непривычным оказалось то, что рядом не было жены. Она стояла напротив собранная, высокая, стройная и не по-утреннему слишком торжественная.

– Что-то случилось? – Алексей не сразу вспомнил о трагедии, произошедшей накануне вечером.

Он приехал домой около двух часов ночи после долгих изматывающих разговоров с полицией. Его никто не ждал, не предлагал ужин и не интересовался делами и настроением. В этот момент он сам чувствовал себя, как выжатая тряпка, ему было не до разговоров. Алексей быстро умылся и лёг спать, всё же обратив внимание, что Эммы нет рядом, но выяснять причины среди ночи не хватило сил!

–Ты провёл вечер у неё? – от Эммы веяло холодом.

– У кого? – мысли Соловьёвского прокрутили историю прошлого вечера.

– Вот у этой дамы! – жена сделала шаг к кровати и протянула телефон. – Эти фотографии я получила вчера днём.

Алексей поднялся, накинул халат, и взял смартфон из холодных рук жены. Пролистывая снимки годичной давности, откуда-то из глубины груди просочилась тонкая ниточка печали – тогда они были счастливы и не обременены претензиями друг к другу.

«Дура, Лизка, – подумал мужчина,– если бы не её истерики, отношения могли бы продолжаться! А ведь экая дрянь! Выполнила обещание! Да как некстати!»

Пара красовалась в разных ракурсах и интерьерах. Лиза рядом с ним – загорелым, сильным мужчиной выглядела восхитительно. Он вспомнил, что в это время они улетали на пять дней в испанскую Малагу. На фотографиях не отражалась похоть, развратные действия или другой мерзкий компромат, но с первого взгляда можно было прочесть, что пара вместе прекрасно проводит время. Он бросил телефон на кровать и устало произнёс:

– Меня вчера пытались убить, а ты суёшь под нос с утра пораньше сфабрикованный фальсификат! Это звенья одной цепи, кто-то хочет меня уничтожить!

– Как убить? – Эмма мигом забыла о ревностных страстях, которые бушевали в душе весь прошлый день. Она кинулась к мужу, потянулась на цыпочках, и обняла его голову. – Что случилось? Я не слышала ничего такого в новостях.

– Мы ужинали с Синявским в «Розе ветров». Это произошло, когда вышли на крыльцо. Полиция считает, что хотели убить меня или его. Шеф позвонил знакомому генералу и попросил не разглашать сведения об инциденте.

– Кто-нибудь пострадал? – жена повернула голову Алексея к себе и испуганно посмотрела ему в глаза.

– Федот. Выстрел прозвучал в тот момент, когда шофёр, забирая портфель, закрыл меня своим телом. Всё произошло в доли секунды. Полиция выяснила, снайпер стрелял с крыши соседнего дома.

– Водитель умер? – глаза Эммы расширились от ужаса.

– Жив, но в тяжёлом состоянии. Надежда на здоровый организм, – Соловьёвский высвободился из объятий жены. – Я хочу поехать к нему в клинику. Ты со мной?

– Мне необходимо собрать детей кого в лицей, кого на тренировку, кого на курсы и в бассейн. Ты подождёшь меня, я быстро сделаю завтрак.

– Нет. Выпью кофе и поехал. Возьму байк, так быстрее, не застряну в пробках. А ты, если хочешь, приезжай позже в городскую клиническую больницу. Толковые доктора колдуют над парнем, – Алексей обнял жену за плечи и удержал возле себя. – У Федота в Москве никого нет, а я обязан ему жизнью.

– Может, стреляли в Синявского? Ты простой журналист, а он генеральный директор телевизионной компании!

– Не знаю, за мной жёсткая пропаганда, а за ним деньги! В общем, вещи равнозначные. И у меня, и у него много недоброжелателей!

– Недоброжелатели не стреляют из оптических винтовок, – задумчиво проговорила женщина.

– Может ты и права, мне нужно время, чтобы разобраться кое в чём. Надеюсь, к вечеру получу разъяснения.

– И всё же лучше решить вопрос с охраной.

Соловьёвский махнул рукой и направился в ванную комнату. В свете событий прошедшего вечера, у журналиста сложилось определённое мнение. Но он не стал делиться соображениями с женой. Хватит с неё и этой информации, пусть занимается детьми и домом. Изначально Алексей вообще не хотел посвящать жену о факте покушения. Если бы не пришлось оправдываться об адюльтере с Лизой, она бы так и не узнала, что кто-то намеревался лишить его жизни. Эмма прихватила его врасплох с утра пораньше! Возле двери он обернулся:

– Сделай кофе, пожалуйста. Я в душ.

– Послушай, Лёша, – женщина шагнула за ним следом, – если покушались на тебя, значит, могут повторить попытку!

– Не думаю, что всё так трагично, не бери в голову!

Журналист скрылся за дверями ванной комнаты. Уже стоя под струями горячей воды, он прокручивал вчерашнюю беседу, и ему становилось всё яснее, что Синявский или те, кто стоит за ним, этим выстрелом дали понять, что ни в коем случае не стоит открывать рот по поводу левых денег, которые прокручиваются через канал, иначе угроза реализуется в настоящие действия. И всё же где-то глубоко шевельнулись сомнения. Он вспомнил перекошенное лицо Синявского, который с пеной у рта доказывал полицейским, что убить хотели именно его!

Глава 3

Лиза не хотела открывать глаза. В висках с диким грохотом стучали кувалды о наковальню. Бух- бух! Бух-бух! Или это сердце с надрывом из последних сил толкает в череп кровь? Кажется, если в голову проникнет свет, накалённый шар в районе глаз лопнет и обожжёт тысячами искр. Она часто дрогнула ресницами, маленькие солнечные зайчики запрыгали по сетчатке. Взрыва не произошло, девушка глубоко вздохнула, мысленно пробежалась от макушки головы до кончиков пальцев на ногах и медленно открыла глаза. В первые секунды Лиза мучительно пыталась сфокусировать взгляд на потолке и ещё минуту лежала без движения, пытаясь сообразить, где находится. Откуда-то издалека донёсся незнакомый хриплый голос то ли мужчины, то ли женщины:

– Наконец-то пришла в себя, думала, уже не оклемаешься!

Девушка чуть повернула голову в сторону звуков и, увидев в полумраке живое существо, задумалась о том, кто перед ней – мужчина или женщина. Оказалось, что луч солнца падал откуда-то со стороны, остальное пространство окутывал полумрак. Она подтянулась на локтях и как дворовая глупая собака наклонила голову в одну, в другую сторону, оглядывая обстановку и нечто, которое протягивало пластиковую бутылку с водой. Заболоцкая провела шершавым языком по сухим губам, протянула руку и мысленно взмолилась:

«Полцарства за глоток»!

Пальцы, которые держали бутылку, попали в луч света и Лиза автоматически отстранилась. Рука имела такой жуткий и замызганный вид, что к горлу девушки неожиданно подступила тошнотная волна. Она вернула тело в прежнее положение и прикрыла глаза.

– Не боись, – проскрипел голос, словно прочитав её мысли. – Воду я взяла у волонтёров возле трёх вокзалов. Они там почти каждый день еду, и питьё раздают, – тело устроилось рядом, открутило крышку бутылки, и поднесло к лицу Лизы. – Уж извини, поесть не принесла, дают только суп с хлебом, а в пластиковой тарелке не донесла бы, да и далековато, всё бы остыло. А вот хлебушком запаслась. Будешь?

Елизавета отрицательно мотнула головой, снова подтянулась на локтях, взяла бутылку, и сделал несколько маленьких глотков. Рвотные позывы постепенно утихомирились, и она попыталась снова рассмотреть обстановку вокруг. По обшарпанным стенам и потолку, с отвалившейся штукатуркой, стало понятно, что находится она в условиях близких к подвальным. Из щелей затемнённых окон проникал яркий свет, тянуло сыростью и в то же время ароматами корицы и ванили.

– Пахнет кондитерской, – Лиза попыталась сесть, но закружилась голова. Она вернула бутылку в неопрятные ладони и снова вернулась в горизонтальное положение.

– В соседнем доме магазин, там отдел со свежей выпечкой. Когда я здесь ночую, запахи напоминают дом.

Заболоцкая повернулась и посмотрела на собеседницу. Ей оказалась женщина, возраст которой определить было почти невозможно из-за волос с пробивающейся сединой и общей неопрятности в облике и одежде.

– Что это за место? – Лизе, наконец, удалость подняться.

– Дом расселили, хотели снести, но власти, кажется, совсем про него забыли. Зимой здесь холодно, несмотря на то, что окна забиты досками. Я тут проживаю с весны до холодов. Так сказать, летняя резиденция, – женщина хихикнула, прикрыв грязной ладонью рот. – От прежних хозяев остался вот этот диван, занавески, даже кое-какая посуда. Это недалеко от метро «Добрынинская».

– Зимой, где обитаешь? – Лиза спрашивала машинально, сознание никак не хотело мириться с действительностью, она словно попала в жуткое, грязное зазеркалье.

– В теплотрассе. Много убогих, да бездомных живёт за вокзалом в старых вагонах. Ну, там полное отребье, профессиональные попрошайки, голимый криминал, укокошить могут не за понюшку табаку, – женщина пожала острыми плечами. – Я их боюсь!

Гостья усмехнулась про себя, всматриваясь в хозяйку заброшенных апартаментов:

«Надо же, обитатели дна, оказывается, делятся на сословия и ранги. Интересно, тётка, без определённого места жительства к какой категории себя причисляет»?

Мысль быстро улетучилась, Лиза пошевелилась, проверяя своё тело. А женщина, не обращая внимания на долгий критический взгляд, продолжала:

– Иногда удаётся переночевать в приюте для бездомных. Там хорошо, можно поесть, поспать нормально и даже помыться, но рано утром выставляют за дверь для дезинфекции.

Собеседница набрала воздух для продолжения монолога, но Лиза опередила её:

– Как я сюда попала?

– Я притащила. Наткнулась на тебя вчера днём. Поела возле трёх вокзалов и сюда возвращалась, увидела кроссовок в куче мусора, хотела взять, вот тебя и раскопала.

– Я что, лежала в куче мусора? – Заболоцкую передёрнуло.

– Ну да! – женщина усмехнулась одними губами. – Не переживай, не помои какие-нибудь, так мусор строительный. Сначала хотела так и бросить, думала, что труп, но проверила пульс, чую, ты дышишь! Я раньше на скорой помощи работала, в этом разбираюсь. Оставлять на улице тебя было нельзя, хоть и апрель, но ночи холодные, околела бы! Вот кое-как дотащила в старую квартиру, запёрла на диван, да укрыла своими одеялами, – неожиданно женщина сменила тему, она повернула голову и посмотрела на Лизу удивительно голубыми, почти прозрачными глазами. – Ты давно ширяешься?

– В смысле? – Заболоцкая сдвинула брови. – Ты имеешь в виду наркотики?

Женщина кивнула.

– Вообще не про меня, я уколов с детства боюсь!

– Сейчас влить в себя дурь можно любыми способами, не только при помощи шприца. Столько её развели, что и не сосчитать! – женщина снова протянула пластиковую ёмкость. – На, попей, приходи в себя и вспоминай. Когда я притащила тебя сюда, то осмотрела и ощупала тело. Синяков, ушибов, переломов нет. По голове тебя тоже не шарахали. Значит, ты или наркоты перебрала, или отравы какой, или снотворного наелась. В любом случае, появилась здесь в компании, сама бы себя мусором завалить не смогла!

– Тогда как я здесь очутилась? – тупо повторилась Лиза.

– Ну, этот вопрос не ко мне! Спроси, кто тебя сюда поместил на погибель!

– Ничего не понимаю! – Лиза потёрла виски. – И ничего не помню! – она лихорадочно взялась извлекать из памяти остатки воспоминаний и неожиданно вскинула глаза на собеседницу. – Сегодня, какое число?

– Двадцать второе апреля.

– Двадцатого вечером я уснула в своей кровати абсолютно и безобразно пьяная. Каким образом меня угораздило оказаться здесь?

– Да, милая моя, об этом ты можешь спросить у своих собутыльников. Но вот что скажу, пока я пёрла твоё тело на себе, запаха алкоголя не почувствовала, а вот аромат дорогой парфюмерии доносился.

– Одна я пила, – вздохнула Елизавета, – любовник бросил.

– Причина веская.

– Что же я сижу? Дома кот голодный! – Заболоцкая засуетилась.

– Э, погоди, – удержала её за руку женщина. – Куда ты пойдёшь в таком виде. Менты загребут на первом перекрёстке, определят в спецприёмник. У тебя при себе ни документов и вообще ничего нет, из одежды только джинсы и майка. Это я тебя в свой свитер одела!

– Щедро! – Заболоцкая опустила подбородок, пытаясь в полумраке рассмотреть подарок от бомжихи. – Я верну, позже.

– Вернёшь, – эхом отозвалась женщина. – Свитер последнее напоминание о прошлой жизни. Ладно, – она тряхнула головой, и тон её снова сделался деловым. – Пойдёшь, как стемнеет. Где твой дом?

– Мы в районе метро «Добрынинская», говоришь? – Лиза мысленно прикинула маршрут. – Квартира в центре, если избегать оживлённых улиц, добираться дворами, шагать километра четыре.

– Не близко, но не боись, провожу тебя, – задумчиво отозвалась новая приятельница с неожиданной грустью в голосе. – Тебя как зовут?

– Елизавета. Лиза. А тебя?

– Александра Великая! – женщина с вызовом посмотрела на Заболоцкую голубыми глазами. – Ну, чего молчишь? Теперь можно смеяться!

– Не поняла? – Лиза ещё туго соображала. – На каком абзаце смеяться?

– На Александре Великой! – женщина вздохнула. – На этих словах все ржут! Как же, побирушка грязная, бомжовка привокзальная, а величает себя Великой! Только я не вру! Фамилия у меня такая – Великая! Мой прадед из сибирских купцов!

Елизавета скинула с себя тряпки, именуемые одеялами, стянула ноги с дивана и, преодолевая головокружение, поднялась, постояла несколько секунд и снова огляделась вокруг. От съехавших жильцов не осталось ничего доброго, конечно, зачем в новую квартиру тащить старую рухлядь. В полумраке комнаты она разглядела табурет, который гражданка Великая использовала как столик, в углу покосилось старое кресло, а у стены возвышалась старинная этажерка, модели начала прошлого века. В голове мелькнула мысль, что на полочках когда-то лежала стопка книг, стояла череда слоников или статуэтка утончённой балерины со вскинутой над головой кистью руки. К стене и направилась Заболоцкая, заметив зеркало, с тёмными прожилками потрескавшейся амальгамы. Созерцание себя не доставило никакого удовольствия – лохматая голова, синяки под глазами и растянутый свитер, поеденный молью и старостью. И всё же видок оказался не настолько удручающим, чтобы предаваться паническим настроениям – руки, ноги, шея целы, а значит всё остальное поправимо.

– Да уж, отправляться в открытый доступ с таким облачением опасно, – Лиза пригладила волосы и повернулась к Александре. – Ты права, лучше дождаться темноты. Какой сейчас час?

– Точно не знаю, девять или десять утра, – бомжиха неопределённо пожала плечами. – Мы народ свободный, от работы не зависим и часов не наблюдаем.

– Везёт! А я на службе не появлялась уже несколько дней! Шеф убьёт, если уже не выгнал, – девушка задумалась на секунду, обратив свой взор на урчащий желудок. – Ты уже подкрепилась с утра?

– Ну, да, бегаю пораньше, пока народ ещё не подтянулся. Волонтёры возле вокзалов кормёжку устраивают в определённые часы, целый день не стоят. Если опоздаешь, останешься голодной.

– Как же целый день без еды?

– Нормально! – Александра попыталась улыбнуться, но поморщилась –трещинки стягивали губы словно старая резинка. – Возле крупных супермаркетов вывозят в контейнерах просрочку. Иногда, правда биться приходится за кусок, но без ничего не уйдёшь. Раньше нищие и бомжи возле старых продуктов отирались, а сейчас и пенсионеры не брезгуют, так что конкуренция жёсткая! Просроченную продукцию вывозят раз в два дня перед закрытием. Сегодня как раз можно поживиться. Вот тебя провожу и отправлюсь на поиски пропитания.

– Может рискнуть и перебежками, да задворками пробраться домой? – перебила размышления бомжихи Елизавета, мысленно вообразив, какую она с ней будет представлять картину на московских улицах.

– Как хочешь, – Александра произнесла с каким-то скрытым сожалением и напускным равнодушием. – Но лучше не рисковать, если попадёшь в полицию, там всю душу вытряхнут! Хорошо, если разрешат позвонить родственникам. А вот нас, бомжей, к телефону не подпускают! Всё равно некому звонить, – Великая критически осмотрела девушку. – В данный момент, ты от нас мало чем отличаешься! Видок ещё тот!

Мысль о родителях охладила желание отправиться домой немедленно. Если она попадёт в полицию и мать узнает об этом, а она со своими связями рано или поздно об этом обязательно узнает, то свободной жизни придёт конец! Родительница заставит отца расторгнуть контракт и вернуться в Россию для обеспечения безопасности непутёвой дочери!

Лиза шагнула к проваленному дивану, пристроилась рядом с собеседницей, взяла из её рук бутылку с водой и неожиданно захохотала. Смешным казалось всё и её жуткое положение, грязный свитер, гражданка Великая, а больше всего развеселила мысль, что она, несмотря на мрачную обстановку, живая! Александра хохотала вместе с ней, поднимая ноги от пола, и притоптывая подошвами дырявых ботинок. Две женщины сидели на старом облезлом диване в заброшенном доме и смеялись от того, что им было весело. Лиза немного успокаивалась, но неожиданно снова и снова взрывалась истерическим хохотом. Когда утихомирилась окончательно, в голове всплыла простая мысль о том, что совсем забыла о существовании любовника Соловьёвского, о горьком разрыве с ним, о так и не отправленной статье и о суровом шефе.

Вдруг живот стянул приступ голода, но Лиза брезгливо передёргивалась, представляя, что возьмёт кусок хлеба из грязных рук новой знакомой.

«Ничего, – успокаивала она себя, – голодание только оздоровит организм, до вечера можно и потерпеть».

– Почему ты не вызвала полицию или скорую помощь, когда меня обнаружила?

– Сама понимаешь, – вздохнула женщина с раскаянием, – телефона у меня нет, документов и денег тоже. Зачем мне связываться с правоохранительными органами? Себе дороже! Вызвать скорую помощь – получится такая же картина! Наряд врачей обязан сообщить в полицию, а те опять обратятся к тому, кто обнаружил тело! – Александра неожиданно сдвинула брови. – Нет, ты не подумай, если с тобой произошло что-то серьёзное, я бы конечно! Я сама из медицины, осмотрела тебя, чую, дышишь, значит рано или поздно в себя придёшь! – женщина замешкалась, подбирая слова. – Непоправимое могло произойти в том случае, если бы тебя никто не нашёл!

– Ничего не понимаю! Как ты думаешь, кто-то хотел моей смерти? – Заболоцкая вопросительно посмотрела в васильковые глаза.

– Не знаю, – покачала седой головой женщина. – Смотря, что ты употребила или, что в тебя вкололи или влили. Могли отстранить на время, а может, бросили на погибель!

– Послушай, давай, до темноты свежим воздухом подышим? – Елизавета огляделась. – Здесь жутко как в склепе!

– Нет, уж лучше отсидеться в тепле! На улице дождь со снегом!

«Даже погода успела измениться, пока я пребывала в бесчувствии, – тоскливо подумала девушка, настраиваясь на долгое ожидание. Ей до боли в животе, хотелось: есть, пить, а больше всего оказаться в своей ванной с пеной и пушистыми полотенцами. Неожиданно в мыслях всплыл образ одинокого кота и слёзы скопились в уголках глаз. – Только бы Мурзик меня дождался! – она вспомнила про сыр «Гауда» и проглотила слёзный ком. – Ничего, он терпеливый. Главное сама жива!»

Заболоцкая снова углубилась в свои размышления, а новая знакомая не останавливаясь, что-то говорила. Видно соскучилась по собеседнику. А кто станет слушать жизненные страдания упавшего человека? Только такой же упавший, а среди таких мало осталось душевных. Падают зачастую от наркоты и алкоголя, от того и круг интересов соответствующий.

В какой-то момент Лиза вернулась к реальности и с интересом включилась в круговерть судьбы некогда приличного человека Александры Великой. Неожиданно ей в голову пришла мысль о том, как определить приличный человек или нет. Взять бомжовку, так она могла кроссовки «Адидас» с джинсами знаменитой фирмы «Вранглер» снять и продолжала бы валяться Лизка в куче мусора до скончания. Ан, нет! Приволокла на свою кровать, свитер свой надела, одеялами укрыла, жажду помогла утолить! И, скорее всего, с виду приличный, порядочный и добрый человек поместил её сюда на погибель. Заболоцкая очертила для себя круг подозреваемых. Да, собственно не круг, но с двух мужчин она спросит с пристрастием, надо только до дома добраться, подкрепиться и привести себя в порядок!

После того, как Елизавета приняла план действий, мысли успокоились и переключились на монотонный рассказ Александры.

За разговорами время двигалось незаметно. История падения оказалась примитивной и давно известной. Это поднимается человек с надсадой, преодолениями, душевными муками, продираясь сквозь тернии к вершинам, а вниз лететь легко и непринуждённо, просто колбаской или сосиской по Спасской. Именно эта мысль проходила красной нитью в рассказе бомжовки. Когда начала загибаться сибирская, некогда крепкая деревня, молодые жители потянулись в город к работе и развлечениям. Медсестра местной поликлиники Саша Великая о смене места жительства не думала. За неё подумали где-то наверху, когда в порыве оптимизации медицины, закрыли, заколотили крест-накрест двери старенькой больнички. До кучи ещё мужа уличила в измене, да не где-нибудь, а в собственной постели! Вот так пришло решение: безработного тунеядца изменника за порог со спортивной сумкой через плечо, а дом на продажу. Вовремя успела, ещё нашлись покупатели на добротную недвижимость с крепкой верандой и обширным огородом. Развод прошёл тихо – детьми семья не обзавелась, проживала на жениной территории, поэтому имущественных претензий не возникло! И куда податься даме с востребованной профессией, с небольшими сбережениями, зато со звучной фамилией? Конечно в Москву! Лёгкой жизни Александра не искала, зато невыносимая лёгкость бытия нашла Александру и заставила существовать по собственным правилам.

Уже вечерело, когда на площади трёх вокзалов к даме с чемоданом подошла приятная старушка и предложила арендовать у неё комнату, за плату весьма приемлемую. Саша согласилась сразу. Москвы она не знала и не представляла, где проведёт грядущую ночь, а тут женщина пожилая, опрятная, с добрыми глазами. Трёхкомнатная квартира оказалась в тихом спальном районе со скромным ремонтом, зато со всеми удобствами. Несмотря на то, что Александра звалась Великой, всю свою жизнь посещала нужник на улице и баню два раза в неделю. А тут и унитаз белый, и горячая вода, хоть залейся! В общем, столица, несмотря на разные поговорки, типа «Москва слезам не верит» приняла деревенскую женщину по-доброму. Первую неделю Александра до мозолей сбивала ноги, осваивая достопримечательности столицы, но вскоре поняла, что мошна не бесконечная и надо искать работу. С этим тоже проблем не возникло, объявления в газетах пестрили различными предложениями. Препон появился в самом неожиданном месте – работодатели не желали принимать гражданку в трудовые коллективы без московской регистрации. К слову сказать, у Великой прописка в паспорте отсутствовала вообще. Отдавая дом новым хозяевам, она лишилась адреса, а о новом Саша решила подумать на другом месте жительства. К неожиданности квартиросъёмщицы, бабка категорически отказалась регистрировать жиличку даже временно. Она сослалась на то, что сын почти не ладит с семьёй, поэтому может вернуться совсем неожиданно, и в любой момент Александре придётся искать другой угол. Таким образом, всплыл образ сына. Однако бабуся клятвенно пообещала, в случае чего, поспособствовать в поисках и работы и при необходимости жилья.

– Не горюй, на ночной улице не останешься! – приговаривала старушка, распаковывая пакеты. – Давай лучше повечеруем, я бутылочку взяла. Всё-таки суббота. А на понедельник я тебе работёнку нашла. Надо убраться у подруги на даче.

Александра обрадовалась, хоть небольшие, да деньги! Так и потянулось время. Пару раз в неделю Великая подсобляла подругам квартирной хозяйки, понимала, что батрачит за сущие копейки, но пока другого выхода не видела. Зато в свободные дни они миленько проводили время. Бабка оказалась не дурой выпить, несмотря на здоровый цвет лица и опрятность в облике. Александра задумывалась, как это она сразу не рассмотрела? Потом вспоминала, что первое время носилась по столице, как угорелая, приползала вечером и щучкой ныряла под одеяло, пряча гудящие ноги.

– Бабуся по сути была неплохая, добродушная и нежадная, – сидя на драном диване, Александра прятала сложенные ладони между коленей и закатывала глаза от воспоминаний. – Похоже, она пропивала всё, что я платила за проживание. Моим пребыванием бабуська убивала двух зайцев – в кошельке водились денежки на алкоголь и всегда находился рядом собеседник. Уж очень любила старушка поговорить. Всю жизнь работала учительницей, так и не отвязалась от привычки много разглагольствовать. И ведь умела так вкусненько преподнести зелёного змея, аж загляденье! Лимончик жёлтый, слегка присыпанный сахарком, пиалка с оливками, сырок кубиками на шпажках, помидорки солёные в шкурках красненькие с маринованными корнишонами и, конечно, водочка тягучая, холодная из холодильника! – бомжиха сглотнула слюну. – Это потом, с появлением сына, прекрасный напиток превратился в пойло, вкусная еда в закусь и уютные посиделки в примитивную пьянку. Мужик оказался крепко пьющий, видно по наследству передалось, но это я также не сразу заметила! Сначала он появлялся раз в месяц. Да норовил подгадать к бабкиной пенсии, знал, что маман застолье организует, да и денежек сунет пару бумажек от пьяной щедрости. Потом стал появляться чаще, а вскоре и вовсе нарисовался с чемоданом. Видно семейная жизнь вовсе разладилась, да и с работой как-то не задалось, а тут я вся такая свободная и компанейская! – Великая затрясла головой. – Ты не подумай, между нами ничего не было! Ну, сначала! Я даже пыталась найти другое жильё. С бабусей мы проживали комфортно, а вот с появлением на общей жилплощади мужика, появилось стеснение. Они семья, а кто я, сибирская чужачка! Я уже угол нашла на соседней улице, и чемодан собрала, как бабуся приказала долго жить. Ушла тихо, без вызовов скорой помощи, врачей и носилок. Просто утром не проснулась. Вот тут сын попросил оказать помощь с похоронами. А следом поминки, так мы и снюхались в печали по почившей бабке! Через несколько дней я ему толкую, что без денег и без работы мы долго не протянем. От хозяйки долгов не осталось, но и прибыли ждать неоткуда – пенсионная струйка иссякла. Сын хозяйский, несмотря на крепкое телосложение, на поиски работы не кинулся, а я каждое утро отправлялась по адресам к работодателям. Как-то возвращаюсь, а он встречает радостный. Оказывается, мужик перерыл всю квартиру и нашёл старушкину заначку. Ну, как не прогулять! Дня три мы веселились. Ушла я за очередной добавкой и уже не помню, что так меня задержало, только когда вернулась, возле подъезда стояла пожарная машина. Сожитель мой сгорел в квартире! Обуглился до головешки! В пожаре, а потом и от воды, которой тушили пожарники, пропали документы и вещи. Так я казалась на улице. Сначала пыталась примкнуть к другим бездомным, но там свои законы и порядки. Одной тяжелее выжить на улице, зато живая!

–Ты воровала? – Елизавета задала вопрос неожиданно для самой себя.

– В смысле? – женщина прищурила глаза, стараясь в полумраке разглядеть выражение лица гостьи.

– Как ты выдерживаешь? Холодно, всё время хочется есть?

– Трудно было первое время, потом постепенно привыкла. Возле контейнеров можно много чего найти и одежду старую, и обувь. Продукты, правда, перестали выбрасывать, зато возле крупных супермаркетов всегда разживёшься просрочкой, да хорошо подкармливают волонтёры. Иногда к вокзалам даже медицинская машина приезжает, ребята молодые, студенты оказывают первую помощь. Неплохо подкармливают в храмах, но я туда редко хожу, стыдно немытой перед Богом представать, да молитвы не знаю, и милостыню просить неловко, – Александра притихла на несколько секунд. – Человек может привыкнуть к любым условиям, и со дна на небе видна радуга и звёзды.

– Да ты философ! – Заболоцкую позабавили рассуждения бомжовки.

– Жизнь заставила ко всему относиться со смирением, – Великая что-то прошептала про себя одними губами и опустила голову. – Воровать приходилось. Раз на кассе охранник поймал с упаковкой конфет желейных, так отходил, что в эту «Пятёрочку» я больше не ногой! Пару раз тырила булочки в кондитерской рядом, продавцы заметили, но никто не тронул, наоборот, сами стали давать выпечку, что не продали за день, втихаря от хозяина, но такое случалось не часто. Милосердных и сердобольных больше, чем тех, кто норовит пнуть и прогнать!

Бездомная замолчала, углубившись в свои невесёлые мысли, даже ножками перестала дрыгать. Лиза поднялась и огляделась, ей невероятно хотелось: есть, пить, а ещё больше, скинуть с себя грязную одежду. Она брезгливо передёрнула плечами и мотнула головой:

– Пошли, пока доберёмся, сумерки спустятся. Сидеть здесь, сил больше нет! – Заболоцкая шагнула к двери и оглянулась на новую знакомую, которая не двинулась со своего места. – Ну, ты идёшь?

– Пошли, – диван скрипнул. – Провожу, раз обещала.

***

Когда добрались до дома, действительно опустилась темнота. Из-за моросящего дождя Лиза промокла до нитки и тряслась от холода. Нарядные, сверкающие огнями улицы, казались чужими и враждебными. Привычная к погодным невзгодам Александра вела себя стойко. Возле будки охранника она остановилась и пробормотала:

– Дальше сама! Мне светиться в фешенебельном районе негоже! Видок не позволяет!

– Ну, уж нет! Пошли, я тебя накормлю, устрою дезинфекцию, дальше видно будет! Ты мне жизнь спасла, не больше, не меньше! А видок у меня под стать твоего, так что не беспокойся! Дома никого, только Мурзик голодный! – оказавшись в своём дворе, Лиза расслабилась, и к горлу подступили рыдания. Она проглотила слёзный комок и произнесла с надрывом. – Бедный мой котейка! Несколько дней в одиночестве, без еды! – Заболоцкая потянула новую знакомую во двор. – Пошли скорее!

Охранник придомовой территории в будке отсутствовал, то ли в туалет выскочил, то ли беляш в киоске купить, поэтому, протиснувшись между высоким ажурным забором и шлагбаумом, бомжеватого вида барышни через минуту оказались возле нужного подъезда. И всё же препятствие возникло в виде консьержки – пока Лиза отсутствовала, произошли кадровые перестановки, и незнакомая, дородная женщина за стеклом медленно раздувалась от возмущения при виде, приближающихся дам обтрёпанного вида. Достойные хоромы такие персонажи должны обходить за километр, а тут две замухрыжки осмелились проникнуть в обитель интеллигентства, профессорства и богатейства!

– И куда это благородное собрание намылилось?

Консьержка поднялась и полностью заполнила своим телом стеклянное пространство. От такого дружелюбного приёма гражданка Великая резко уменьшилась в размерах, сжалась и приготовилась вылететь пробкой из парадного, но Лиза крепко держала её за рукав. Она спокойно подошла к стеклянной перегородке и вгляделась в незнакомое лицо.

– А где Тамара Семёновна?

– Тебе-то что? – тётя в будке упёрла руки в бока. – Вы дамочки убирайтесь подобру- поздорову, пока не вызвала охрану!

– Моя фамилия Заболоцкая, проживаю в семьдесят пятой квартире на четвёртом этаже! – Лиза неумолимым танком двинулась в сторону лифта, но консьержка, несмотря на крупные габариты, проворно выскочила из вверенного кабинета и преградила путь. Хозяйка семьдесят пятой квартиры остановилась и зло зыркнула на препятствие глазами. – Ещё что-то?

– Ты меня глазами не жги! Заболоцкие проживают в этой квартире, правда! Только на данный момент находятся в заграничной командировке, а про других жильцов мне Тамара Семёновна ничего не говорила! Так что убирайтесь в свою клоаку, откуда пришли! Аферистки!

Елизавета раздулась от злости, она готова была смести всё на своём пути! Она не ела несколько дней, не принимала душ, её ждал несчастный кот! И вот сейчас, когда до квартиры оставалось проехать на лифте всего одну минуту, выскочила эта бабища, как чёрт из коробочки! Она уже набрала в лёгкие воздух, как за спиной раздался мужской голос:

– Уважаемая, эта дама действительно проживает на четвёртом этаже, точно надо мной, поэтому лучше вам её пропустить.

Консьержка поникла, стушевалась и покорно отступила, а Заболоцкая двинулась к лифту, волоча за собой испуганную и жалкую, как тряпичная кукла гражданку с благородной фамилией Великая! Она нажала кнопку вызова и только потом обернулась, чтобы посмотреть, кому принадлежит голос. Высокий представительный мужчина в сопровождении эффектной блондинки остановился сзади. Лицо показалось знакомым, но Лиза так устала, что решила оставить на потом копание в памяти. Неожиданно пухлый рот открыла блондинка:

– Мы что, поедем в лифте вместе с этими? – она сердито тряхнула искусно уложенными локонами.

– Нет, ты поедешь одна! – мужчина вынул из кармана пиджака ключи, сунул в узкую ладошку, и аккуратно подтолкнул девушку в открытые двери лифта.

Автоматическая кабинка дёрнулась пару раз и медленно поползла наверх.

«Вот же скотобаза! Мозгов, как у канарейки, а ведёт себя, словно сидит на хвосте у Жар-птицы!» – мелькнуло в голове Лизы. И тут она неожиданно вспомнила, где видела мужика.

– И ты, тут, как тут! Что пялишься?

Мужчина действительно со смехом в глазах рассматривал парочку декоративно разодетых и грязных бабёх:

– Предупреждал тебя, что пьянство до добра не доведёт! Смотри соседка, женский алкоголизм коварная штука!

Неожиданно до Елизаветы дошла очевидная вещь:

– Так это твоя месть за потоп! Благодаря тебе я провела несколько дней на помойке!? Сволочь! Я же могла умереть! Да я тебя по судам затаскаю!

В душе Лизы как будто открылись скрытые шлюзы. Она сотрясала воздух такими ругательствами, которые никогда знать не знала, словно они вошли в неё самостоятельно, пока она валялась среди кучи строительного мусора в отключке, и не могла препятствовать проникновению тёмных сил. Она с агрессивным видом двинулась на мужика, брызгая слюной и размазывая по грязным щекам слёзы негодования и жалости к себе.

– Да ты с ума сошла? – мужчина выставил перед собой ладони, предупреждая нападение. – Успокойся! – он взял её за плечи и тряхнул несколько раз, отчего Лиза немного притихла, и только из груди вырывались клубы воздуха смешанного с негодованием. – Неужели ты думаешь, что из-за какого-то потопа я могу причинить вред человеку? И потом, если бы с тобой что-то случилось, кто возместил бы мне ущерб? – в его глаза снова вернулась усмешка. – Не знаю, что с тобой произошло, но я к этому не имею никакого отношения.

– Пошли по лестнице, – Лиза снова потянула за собой Александру, – а то эти господа брезгуют с нами в одной кабине.

Внезапно мужчина схватил Заболоцкую за руку, и поднял к глазам ладонь. Его взгляд утратил иронию и выражал озабоченность:

– Куда делся твой шикарный маникюр?

Лиза вырвала руку и недоумённо посмотрела на ногти. После своего воскрешения на бомжовском диване, она даже внимания не обратила на полное отсутствие дизайнерской росписи. То, что она сама лак не снимала, Елизавета знала точно! Девушка потёрла лоб, махнула рукой и направилась вверх по лестнице. О том, что произошло с ногтями, она подумает потом! Сзади пыхтела, поднимаясь Александра. Время, проведённое на улице без нормального питания, тепла и заботы о здоровье, давало о себе знать. Уже на площадке четвёртого этажа, Заболоцкая толкнула свою дверь, но та оказалась закрытой, потом перевела дух, утихомирила дыхание и нажала на соседский звонок. В распахнутом проёме появилась пожилая дама с седым начёсом на голове и при виде диковинных женщин всплеснула руками:

– Боже мой! Что с тобой, Лиза! Какие вы грязные, девочки!

– Всё нормально Минерва Абрамовна, – Елизавета указала рукой на подругу. – Это мы в квесте участвовали. Игра такая, типа на выживание, – увидев непонимание во взгляде соседки, Лиза ещё раз попыталась объяснить. – Когда человека вырывают из зоны комфорта, помещают в непривычные обстоятельства, которые надо преодолеть, это называется квест. В то же время организаторы страхуют игрока, чтобы не произошло ничего страшного. Со мной, с нами, – поправилась Лиза, – всё в порядке, но я ключи потеряла от квартиры, дайте запасные.

– Конечно, конечно! – соседка отправилась к тумбочке, на ходу рассказывая. – А я два дня назад обнаружила на лестничной клетке Мурзика, и дверь в квартиру была приоткрыта, кота вернула домой, накормила, вычистила лотки, замок закрыла ключом. Кстати, твой холодильник почти пуст, пришлось кашеварить для Мурзика у себя! Вы молодёжь народ ветреный, ни о чём не думаете! – Женщина вернулась, протянула ключи и покачала перед носом Лизы указательным пальцем. – Ты напугала нас с профессором! Я хотела сразу в полицию позвонить, но муж отговорил, говорит, если не вернётся к концу недели, начнём бить во все колокола, а пока дай девочке погулять! Это хорошо, что у нас в доме проживают интеллигентные и порядочные люди, никто не покусился на чужую собственность. А ведь у вас есть, что взять!

Оказавшись дома, Лиза заперла все замки и замешкалась возле порога. Она словно увидела обстановку другими глазами. Мягкий свет хрустальных люстр, отраженных в зеркалах «Лувр» с золотыми рамами никак не вязался с заброшенной квартирой, древним диваном и дырявым свитером. На секунду она забыла о существовании новой знакомой, которая присвистнула из-за спины, возвращая хозяйку к реальности:

– Ничего себе! Да вы барыня богатейка!

– Не я, мои родители. Я в своей жизни ещё мало чего успела.

– Зато на помойке побывала, – Александра не двинулась с места, только восхищённо вертела головой. – Меня отсюда не погонят?

– Не погонят! – Заболоцкая стянула с себя мокрый, грязный свитер. – Никого нет. Родители в долгосрочной командировке.

Их топтание у порога пресёк Мурзик, он выполз из спальни с сонной мордочкой.

– Так, гражданка Великая, быстро в ванную!– Лиза распахнула дверь в сверкающее кафелем пространство. – Всё барахло в мусор! Пока одень халат, там, на вешалке, а я матери позвоню, иначе хуже будет и мне, и всем нам! – Лиза протянула руки. – Иди моё сокровище, мой несчастный котейка!

Однако кот потянул носом воздух, фыркнул и направился на кухню. В амбре хозяйки витало что-то отвратительное и противное! Запаха мышей Мурзик не знал, а вот дух молочных сосисок мог определить среди тысячи других ароматов, и так должно пахнуть в столовой, куда он и направился, зазывая следом кормилицу. Елизавета вымыла руки, скинула замызганный свитер и отправила в мусорную корзину. В холодильнике обнаружилась пара сосисок, которые Лиза по-братски разделила с котом. На полке скукожились остатки сыра, и в бумажном пакете засох хлеб. Об ужине придётся позаботиться, гражданку Великую в таком виде даже в чебуречную неловко пригласить, значит надо лететь в магазин. Она обошла квартиру, взгляд не обнаружил ничего, что бы нарушило общий, привычный порядок. На крючке в прихожей висела связка ключей, а телефон так и лежал на прикроватной тумбочке в спальне. Девушка слушала длинные гудки и кусала губы, не зная, как выстроить разговор с матерью, однако всё оказалось не так страшно.

– Эх, Лизка, Лизка! Пороть тебя некому, – устало выговаривала мать. – Если бы не болезнь твоего отца, я бы приехала и накрутила хвоста!

– Что с папой? – встревожилась Лиза.

– Что с папой, – передразнила мать. – Заботливая дочь, ничего не скажешь!

– Да сколько ты меня будешь контролировать, – Заболоцкая не сдержала раздражение.

– Мы просто волнуемся! – мать замолчала, а Лиза усмехнулась про себя, представляя, как родительница обиженно поджала губы. – Отец уже в порядке. Прострелило спину. Приходил доктор, поставил блокаду, назначил постельный режим на несколько дней, – женщина снова замолчала на несколько секунд. – Ты хорошо питаешься?

– Не переживай за меня, просто накопилось много работы, сдавала сложную статью, – соврала Заболоцкая и автоматически покосилась на компьютер из которого она так и не извлекла перевод.

– Знаю я твою статью! – проворчала мать с недоверием. – Если бы не позвонили твои друзья и не сообщили, что ты с ними на даче, я бы действительно прилетела!

– А кто звонил, мужчина или женщина? – осторожно спросила Елизавета.

– Ну, милая моя, тебе лучше знать, с кем ты время проводишь, – съязвила старшая Заболоцкая. – Связь была очень плохая, я так и не поняла, с кем разговаривала. Главное, узнала, что с тобой ничего плохого не произошло, но впредь звони сама!

– Слушаю и повинуюсь мамочка!

– Ладно, Минерве Абрамовне передай привет. Не теряйся, не заставляй нас переживать!

– Целую вас! – бодро провозгласила Елизавета и быстро нажала на кнопку телефона, до того, пока мать не переключилась на другую тему.

Заболоцкая заглянула в ванную и удивилась, увидев гостью, которая стояла растерянно посредине комнаты в прежнем облачении.

– Ты чего?

– Я не знаю, как воду открывать. Здесь всё слишком замудрёно, вдруг сломаю что-нибудь.

Лиза быстро объяснила технологические процессы джакузи, сама отправилась в душевую кабину со словами:

– Александра ты отмокай не торопись, я в душ, потом в магазин! В холодильнике шаром покати. Только будь осторожна, не затопи соседа, иначе придётся рассчитываться с ним до скончания века! Я его уже топила от души не так давно!

Лиза, даже не посушив толком волосы, натянула на голову трикотажную шапку и на лифте спустилась на подземную парковку. К удивлению не сразу обнаружила свою машину. Её парковочное место оказалось свободным, а автомобиль стоял на чужом месте.

«Странно», – мелькнуло в голове, но голод быстро вытеснил всякого рода мысли.

В супермаркете девушка забрасывала в тележку всё подряд, по ходу, толком не прожёвывая, глотала одну за другой сосиски, совсем не думая о том, что попав в желудок, они автоматически становились бесплатными. Благо никто из охраны не заметил прожорливую покупательницу. Поход по торговым залам не занял много времени, она не останавливалась, как обычно, возле каждого прилавка, просто взяла, что считала необходимым и поторопилась назад. Вернувшись на парковку и, заходя в лифт, неожиданно вместо четвёртого нажала кнопку третьего этажа. Дверь открыла знакомая блондинка и вопросительно уставилась на гостью. Та поставила пакеты у порога и оценивающе посмотрела на «скотобазу»:

– Мне надо с твоим мужем поговорить, – без предисловий начала Лиза и сделала шаг, чтобы пройти внутрь.

– Кирилл, – девушка равнодушно повернулась и крикнула вглубь квартиры, потом посторонилась, пробурчав как бы про себя. – Вообще-то я не замужем.

– О, соседка, – Кирилл появился в проёме, вытирая кухонным полотенцем руки. – Пришла своими глазами оценить ущерб?

– Ага, – Елизавета шагнула в просторную прихожую. Вероятно, хозяин не так давно заехал, и ещё не успел обзавестись мебелью. – Лучше увидеть самой, иначе насочиняешь смету с семью нулями.

– За кого ты меня принимаешь? – усмехнулся хозяин и шутливо расшаркался, раскрылатив руки.

– За того, за кого и ты меня, за человека лёгкого поведения.

Елизавета осмотрела прихожую и ванную комнату, ощутимого, зрительного урона не увидела, однако заранее про себя решила не скандалить с соседом. Пока склока не дошла до родителей, уж лучше помалкивать и соглашаться на все условия, всё-таки прописана в другом месте, а ей очень не хотелось возвращаться в свою квартиру, из которой до службы добираться минимум час. Лиза вспомнила о работе, о незаконченном переводе, с кислой миной кивнула и отправилась к своим пакетам, которые так и стояли за порогом. Возле самой двери остановилась со словами:

– Заходите, обсудим сумму и условия выплат.

– Через час устроит? – Кирилл как лакей перекинул через руку полотенце и услужливо наклонил голову.

– Перестаньте паясничать, вам это не идёт. Давайте встретимся завтра, сейчас я слишком устала, хочу получить свой ужин и лечь спать, – Заболоцкая порылась в сумочке, в кармашке нашла визитку и протянула мужчине. – Созвонимся.

Кирилл глянул на лощёный квадратик и его брови вздёрнулись, а губы скривились удивлённо:

– Переводчица?

– А ты для себя твёрдо тешил, что содержанка?

– Смотрю, толмачи не слабо зарабатывают! Элитный дом не хухры-мухры!

– По-всякому случается, – устало скривилась Лиза и пренебрежительно махнула рукой. Ещё не хватало пускаться в объяснения, с мало знакомым мужиком.

– Может, перейдём на вы госпожа Заболоцкая? – на лице хозяина квартиры снова мелькнула усмешка.

– А смысл?

– Ну, да! – Кирилл легко кивнул.

Блондинка с немым вопросом наблюдала за диалогом, переводя взгляд от одного к другому, словно эта пара играла в пин-понг.

Войдя в свою квартиру, она удивилась тишине.

– Александра, Саша, Великая! – женщина скинула кроссовки, снова прислушалась к единственному тиканью напольных часов, прошла на кухню и сгрузила на стол пакеты. – Надо думать, кого приглашаешь в дом! – укорила сама себя Лиза. Она даже не сомневалась, что новая подруга уже испарилась, прихватив драгоценности. Каково же было удивление, когда в гостиной в одном банном халате, без простыней, одеяла и подушки, прямо на кожаном диване, изо всех возможных отверстий пускала пузыри бомжиха. Разомлев от тепла и уюта, она крепко спала.

Елизавета остановилась в дверях, размышляя, будить гостью на ужин или нет, потом вернулась на кухню, не разбирая пакеты, налила стакан молока и открыла коробку со сдобными булками, которые до этого в целях сохранения фигуры, себе никогда не позволяла.

«Такой стресс надо заедать только булками, – размышляла Елизавета, жадно откусывая куски ароматной сдобы. – А подруга за завтраком наверстает, она к голоду привычная! Ишь разморило от комфорта, конечно, после улицы сразу попасть в элитные апартаменты! Храпит, аж пузыри отлетают!».

Заболоцкая ещё планировала проверить перевод, но после еды ноги понесли прямиков в спальню, где сопел Мурзик. Проваливаясь в сон, она сверстала план на следующий день:

«Завтра пятница, первым делом на службу, сдам перевод, если ещё шеф не уволил. Да не уволит, – успокоила свои путающиеся мысли Лиза. – Такого переводчика ещё найти надо!»

Она провалилась в бездну без лёгких сновидений и тяжёлых кошмаров.

Глава 4

В последнее время Соловьёвскому стало душно в своём доме. Алексея перестали интересовать проблемы детей, жена не волновала и не влекла, да и на службе, кажется, достиг потолка – в кабинете на стеклянной полке расположился целый ряд со статуэтками «Тэфи». Бесконечные политические ток шоу с одними и теми же участниками обрыдли до безобразия, потому что темы муссировались из передачи в передачу без изменений. Попробуй, пригласи какое-нибудь свежее лицо, так это лицо норовит превратиться в морду, в эфире такого набуробит, что туши свет или охрану вызывай. Так случалось несколько раз, гнал участников со скандалом из студии, а зрителю нравилось, аплодировали до усыку, рейтинг взлетал, но начальство грозило пальчиком, мол, сиди тихой сапой, покрикивай, критикуй, даже крепкое словцо вставь, только давай без потрясений! Передача шла с завидным постоянством, но как-то тухло, без изюма, поэтому согласился дополнительно на роль эксперта в шоу, которое препарировало общество. Вот тут было, где разгуляться – такие маргиналы попадались, загляденье! Сын насиловал сестру, отца, да всех соседей, мать с рождения держала дочь на цепи, пластические хирурги в домашних условиях не только кроили морды и выкачивали жир с живота, да ещё абортами промышляли! Алексей после каждой такой истории шёл в фитнесс центр, чтобы умотать свою мускулатуру в хлам, потом в душе мочалкой докрасна оттирал ту грязь, которая налипла во время передачи. Со стороны казалось, что его жизнь удалась – востребованный, популярный ведущий, каждая собака поздороваться норовит, обеды только в фешенебельных ресторанах, отпуска на лучших курортах, дом на Лазурном берегу и всё же какой-то неведомый сплин заполз под рёбра и обосновался. Соловьёвский не находил объяснения таким переменам, хотя и не особенно искал, не хотел быть сам для себя психоаналитиком. А то, что проблемы возникли на эфемерном уровне психиатрии, для него являлось очевидностью. Именно сегодня, стоя под душем, до него неожиданно дошла истинная причина душевного недуга: он достиг всего, чего хотел! Ему больше нечего желать! И уж, конечно, не того, что предлагал руководитель канала Синявский! Он смыл с тела пену, вышел из кабины, укутался в полотенце и внимательно посмотрел на себя в зеркало. Кожа на лице обвисла и потеряла здоровый цвет. Это от того, что мало времени проводит на свежем воздухе – работа в студии забирает почти всё время. У него в штате числилось несколько ассистентов, которые без проблем выполнили бы любую просьбу, а уж тем более задание, но хотелось под любым предлогом вырваться из душного дома. То, что произошло с Федотом, по большому счёту его не волновало. Телохранитель-шофёр сам выбрал такую работу, его специально учили закрывать и защищать вверенное тело. Журналист мало с кем вступал в дружеские отношения, близкими друзьями мог назвать всего пару человек, а уж охранника – шофёра держал на расстоянии. Алексей уставал от бесконечной болтовни в эфире, поэтому в поездках и передвижениях старался отключать мозг и язык. Да и о чём вести беседы с кучером, не о ценах же на сахар и бензин, не про футбол, не про теннисный кубок Ролан Гаррос! Да и вообще, продуктовые магазины посещает жена, а теннис и футбол он терпеть не мог! Соловьёвский не переживал, что остался на какое-то время без защиты, уже в понедельник появится другой бодигард, заберёт машину от ресторана «Роза ветров» и работа продолжится в прежнем режиме. Он даже не сомневался, что выстрел был организован с подачи Синявского. Вроде предупреждения: вякнешь, в неположенном месте, лишишься головы! Поэтому он был уверен – сейчас его никто не тронет, резона нет, в полиции ни слова не прозвучало о приватной теме беседы за столом! Да мало ли о чём могли разговаривать коллеги по цеху!

Алексей ещё раз критически осмотрел лицо, потёр шершавую щёку, но бриться передумал, брызнул на себя одеколон и вернулся в спальню.

– Эмма! – Соловьёвский прислушался к тишине в доме и вспомнил, что жена повезла детей в школу.

Внизу в столовой он выпил чашку кофе и без аппетита съел пару бутербродов, которые оставила жена. До обязательного пятничного ужина времени вагон, поэтому лучше сесть на «Харлей» и с ветерком по Москве, проветрить голову и очистить душу. А то, что к раненому Федоту в больницу, предлог отличный!

***

Павел Краснопёров любил свою работу, полюбил сразу, когда начал службу в сибирском шахтёрском городе и потом, когда переехал в городок недалеко от Москвы. А сменил место жительства, потому что получил в наследство от бабушки квартиру. И вдруг любви значительно поубавилось, когда друг зазвал в столицу и устроил в академию Министерства юстиции читать начальный курс лекций по криминалистике. И зачем он согласился на эту авантюру, Павел и сам понять не мог, вроде пьяным не был, когда дружок пабасенки рассказывал про тёплое местечко! Вытерпеть эту нудятину Краснопёров смог чуть больше года, потом вырвался из лап преподавания и устроился в районную прокуратуру следователем! Вот это дело! Вот это настоящая жизнь! К слову сказать, ректор Академии долго увещевал Павла Анатольевича, умасливал и просил остаться, сыпал похвалы, как барбариски, обещая горы золотые! Главное, что вынес для себя из этой беседы уже бывший лектор, это понимание того, что оказывается он ценный кадр в обойме преподавательского состава, но сей факт уже не играл никакой роли! Паша принял решение, забрал трудовую книжку и вздохнул полной грудью! Когда второй раз Краснопёров повёлся на увещевания товарища, то действительно в тот момент был глубоко навеселе. Они праздно проводили вечер в ресторане по случаю дня рождения всё того же дружбана. Компания собралась не очень большая, но весёлая, гости обнимались с именинником и друг с другом, много пили и шутили. Паша оказался в этой компании первый раз и кроме хозяина застолья никого не знал, однако быстро влился в общее веселье, прытко запрокидывал рюмки, и также прытко выделывал кренделя на танцполе. А дружок, видать, заранее составил план устроить не только работу близкому другу, но и личную жизнь. Он на протяжении вечера пытался свести Павла с привлекательной девушкой. Сначала Краснопёров робел, но градусы сделали своё коварное дело. Вскоре кренделя сплелись в общем танце, потом в поцелуе, а на утро Паша обнаружил девушку в своей постели. Он никогда не был женат и понятия о семейной жизни имел весьма расплывчатые. Мать растила его одна, отец погиб от взрыва метана на шахте, когда Пашке исполнилось семь лет. Тогда до мальчика ещё не доходил смысл всей трагичности в силу возраста. А потом он свыкся с мыслью, что семья без отца это норма.

В то утро Краснопёрова мучило похмелье и мысли, о создании семьи его не посещали вообще. Однако Ирка, вероятно, успела поразмышлять над этой темой заранее. Она или просто искала удобный вариант, или Павел действительно запал ей в душу, поэтому, когда хмельной мужик окончательно проснулся, красивая свежая Ирка сидела на постели рядом, протягивая таблетку аспирина и стакан холодной, шипучей минералки. После лекарства он лежал ещё несколько минут, собирая разваленное тело в общую кучу и прислушивался к звяканью посуды на кухне. Именно такие звуки он слышал последний раз, когда приезжал в отпуск к матери, даже пригрезился аромат жареных пирожков с капустой. Павел поднялся, тряхнул головой, прогоняя лёгкую тоску по матери и прошмыгнул в ванную. После душа почувствовал себя весьма сносно, в глубине души понадеялся, что партнёрша по танцевальным кренделям уже испарилась из квартиры, ему не хотелось разговаривать о пустом, давать номера телефонов, несбыточные обещания и посулы. Павел надел майку, шорты, сбрызнул помятое лицо одеколоном и прошёл на кухню. Вот тут его и ждал культурный шок: Ирка жарила пирожки с капустой! Мало того, на столе образовались тарелки с наваристым борщом, миска с зеленью и пиалка со сметаной! В тот момент, девушка даже не подозревала, что подписала себе приговор надолго остаться в этой квартире и с этим грубоватым мужчиной. А может наоборот, тщательно расставила силки и подтолкнула, ничего не подозревающего Павла, в семейный капкан. В любом случае, на тот момент оба осознали, что вместе лучше, чем поврозь. Они проживали сообща уже третий год, но до официального заключения брака, руки как-то не доходили, то не хватало денег на свадьбу, то тратили все накопления на поездку в Доминикану, то на работе происходил завал. Однако последнее время Павла всё чаще посещали мысли о том, что правильно судьба распорядилась, не дав им, связать друг друга узами брака. Нет, Ирка, безусловно, была хорошей хозяйкой, на подоконниках появились фиалки, окна закрылись миленькими шторочками с оборками, после стирки сортировались носки, и утюжилось бельё. В холодильнике царил образцовый порядок, ровно, как и на полках в шкафах. Про сытные обеды и говорить нечего!

«Но что не так, – корил своё тихое раздражение Краснопёров и кусал губы, боясь произнести эти слова даже в мыслях, но однажды всё-таки произнёс, но только про себя. – Ирка тупая!»

Себя-то он острым тоже не считал – мало читал классической литературы, почти не посещал выставки и музеи, совсем не говорил на иностранных языках, но касаемо Ирки, это просто клинический случай! Девушка оказалась в полной зависимости от зомбо ящика! Она смотрела все возможные ток шоу, благо они начинались во второй половине дня, когда народ после работы стекался в свои ячейки. Иногда Павел думал, что сожительница бросила бы работу, если бы ведущие рассказывали, кому принадлежит ДНК в дневные часы! С первого дня, когда они стали жить вместе, Ирина установила на кухне телевизор. Телевизоры находились в каждой комнате, и Паша ждал, когда данное устройство появится напротив унитаза в туалете! Сначала Павла это не напрягало, потом он стал огорчаться, что за ужином не может просто поговорить о том, что его тревожит и узнать, как чувствует себя Ира, вскоре чужие телевизионные страсти, которые открыв рот, смотрела его сожительница, начали тихо раздражать и даже бесить. Ну что говорить, если она не ложилась спать, не посмотрев «Дом 2»! В какой-то момент Краснопёров понял, что просто не хочет жить с ней под одной крышей. Он мог бы уйти, но проблема состояла в том, что после продажи прежней жилплощади в пригороде, все средства он вложил в квартиру, которая находилась в строящемся доме. Строители обещали сдать объект через пару месяцев, и мужчина уже получил ключи от новостройки. Казалось бы, собирай монатки, через два месяца отпочковывайся и налаживай собственный быт в огромной комнате и на кухне с панорамными окнами от потолка до пола! Вот только, как быть с Иркой, которая понятия не имеет о том, что существуют новые апартаменты, и в них ей нет места? Квартиру, в которой они проживали, снимал и соответственно оплачивал Краснопёров. Он не хотел брать Ирину в другую жизнь, но и оплачивать хоромы для бывшей девушки, для ментовского кармана перебор! В общем, желательно крепко подумать, как красиво и с достоинством разрулить ситуацию!

«Необходимо поступить по-мужски и объясниться, что на одних пирожках с капустой семью не удержать! Нужны ещё какие-то интересы, – размышлял Павел, стоя в длинном больничном коридоре. Он держал в руках телефон, решая, позвонить сейчас или погодить немного, вдруг слишком рано, негоже человека в выходной с кровати подкидывать звонком из прокуратуры. – Надо же, и дельце досталось, – продолжил свою мысль Паша, – Ирка ложку мимо рта проносит, когда Соловьёвский какого-нибудь политика из студии выгоняет! У моей пассии кроме пирожков, невероятно обширный круг интересов от «Дома 2» до политических страстей! Не жизнь, а извержение вулкана! Прилипла к телеку намертво! В палатке у реки комары и информационный голод! Если зову как волонтёра помочь в приюте для животных, это тоже не для неё. Как же, станет она какашки за животными убирать! Лучше смотреть, как молодые дармоеды жрут, спят и долбасят друг друга на камеру за завидные гонорары!»

Дело о стрельбе возле ресторана «Роза ветров» начальство не посчитало очень важным, ведь никто из персоналий не погиб, поэтому расследование передали в районную прокуратуру, а конкретно в отдел, где служил Павел. Следователь снова посмотрел на телефон и тряхнул головой – нет времени церемонии чайные разводить. Пусть поднимается звезда политических прожектов и отвечает на вопросы! Краснопёрову было интересно вживую пообщаться с медийной личностью, и в то же время следователь понимал, что это не дворник Васька, с Соловьёвским надо держать ухо востро, необходимо выстроить схему беседы, иначе тот навяжет свою линию, и ничего ты от него не узнаешь! Следователь решительно нажимал кнопки на дисплее, как краем глаза заметил движение в конце коридора. Каково же было удивление, когда Павел понял, что к нему движется Соловьёвский собственной персоной в сопровождении главного врача.

«Ну вот, на ловца и зверь бежит».

Усмехнулся про себя Краснопёров и полез в карман за удостоверением.

– Разрешите представиться – следователь районной прокуратуры Краснопёров Павел Анатольевич. Я расследую дело о вчерашнем происшествии возле ресторана «Роза ветров».

Павел держал перед собой корочки и бесцеремонно рассматривал телезвезду. В жизни он выглядел так же внушительно, как на экране – широкие плечи, сильные руки и шея, как у борца. Впечатление не только не портили, но и придавали дополнительный шарм средний рост, сеточка морщин под глазами и седые виски. Перед следователем стоял крепкий мужик в тёмных штанах, в ботинках с высокой шнуровкой и в кожаной косухе. Он выгодно отличался от ряженых, кокетливых ведущих, которых можно было легко перепутать с представителями другой ориентации.

– Я так понимаю, мне представляться не надо, – телевизионщик перевёл уверенный взгляд с полицейского на главного врача, словно ожидая от него удостоверения собственной личности, отчего долговязый доктор рассеянно кивнул. – Могу увидеть Федота? Это мой водитель и по совместительству телохранитель, – Соловьёвский обратился к Павлу, словно именно он мог дать разрешение или отказать. – Я хотел бы узнать о его самочувствии.

Краснопёров почувствовал за спиной движение воздуха – из палаты вышел пожилой заведующий хирургическим отделением и присоединился к компании. Вероятно, врач узнал медийную личность, но не подал вида, он сунул руки в карманы халата и обратился ко всем присутствующим:

– Пациент Северянин сейчас спит. Вчера ночью его успешно прооперировали, повезло, его вовремя доставили. Состояние парня стабильно тяжёлое, но он в сознании. Увидеть его, а тем более поговорить можно будет только завтра, – доктор вынул руки и потёр ладони, не зная, что ещё добавить к своей речи.

– Нужны какие-нибудь препараты, медикаменты? – Телеведущий заговорил, слегка наклонив голову, и у остальных присутствующих возникло ощущение, что они давно знают эту интонацию, выражение лица, да и вообще этого человека. Павел даже губу закусил, чтобы не рассмеяться – корил Ирку за зомбоящик, а сам встретился с Соловьёвским словно с давнишним дружбаном! – Как вы думаете, стоит перевезти моего шофёра в частную клинику? – Алексей знакомыми жестами и позами, обращался и к главному врачу, и к заведующему отделением, переводя взгляд от одного к другому.

Доктора переглянулись, лишь для того, чтобы решить, кто станет отвечать. Инициативу перехватил пожилой хирург:

– Не стоит беспокоиться. Во-первых: в больнице есть все возможные медикаменты, прекрасное оснащение и во-вторых: транспортировать пациента в таком состоянии категорически не рекомендуется, тем более что его жизни уже ничего не угрожает.

Возникла пауза, мужчины устремили взгляды на следователя, предоставляя ему или продолжить беседу, или уже разойтись каждый по своим делам.

– Алексей Рудольфович мы могли бы поговорить с вами? Я хотел звонить, чтобы пригласить на беседу в прокуратуру, ну уж раз вы здесь…

– Не вопрос, – быстро сориентировался пожилой доктор. – Пойдёмте в мой кабинет, там никто не помешает.

Следователь заметил краем глаза, как главный врач клиники вздохнул с облегчением: баба с возу, кобыле легче! Спихнул знаменитую персону на полицию!

Разместились за столом напротив друг друга. Краснопёров не сел в кресло заведующего отделением, не решился показать телеведущему, что в этой беседе именно он – следователь играет первую скрипку. Чёрт их знает, этих звездищ с экрана, они полны самомнения и эгоизма, уж лучше расположить к доверительной беседе, толку больше будет.

– Алексей Рудольфович, я понимаю, что вчера вы выложили все возможные подробности о произошедшем возле ресторана. Я читал протоколы. И всё же давайте восстановим картину ещё раз.

Соловьёвский скривился, как от зубной боли – не так он планировал провести свой выходной. Ведь приехал только справиться о водителе, а мог бы просто позвонить и по телефону узнать про самочувствие телохранителя. Полиция подождала бы до понедельника. Сейчас не отвертишься.

– Я думал, что этим делом займутся специалисты из Генеральной прокуратуры? – Алексей положил руки на стол, сцепил пальцы в замок и вопросительно посмотрел на следователя.

– Начальство внимательно следит за ходом следствия. Так как покушение произошло на территории нашего района, то расследование поручено районной прокуратуре. Осталось только выяснить, кому предназначался выстрел?

– Давайте сократим временные затраты и ваши, и мои, – Соловьёвский в привычной манере, попытался перехватить инициативу в диалоге. – Мне нечего добавить к тому, что я рассказал вчера.

– И всё-таки. В протоколе не зафиксировано кто помимо вас, шофёра Северянина и Синявского находился в тот момент на крыльце?

– Никого. Только рядом с автомобилем Игоря Исламовича стоял его водитель.

– Вы слышали выстрел?

– Нет. Паника началась после того, как Федот рухнул на крыльцо.

– У вас есть представление, кого именно хотели убить?

– Я думал над этим, – Алексей потёр шершавую щёку. Он понимал, что придётся юлить, но раскрывать суть ресторанной беседы с руководителем канала нельзя никак! – Мой вывод один – покушались именно на Федота.

– Что вы знаете о Федоте Северянине? – следователь резко сменил вектор разговора. – Давно он работает с вами?

– Федот обслуживает меня второй год. Служба безопасности канала нанимает охранников и водителей в каком-то охранном агентстве, соответственно и зарплату он получает через бухгалтерию. Насколько я осведомлён, Федот одинок, родственников и семьи нет. Поэтому пришлось приехать лично, чтобы поддержать в тяжёлые минуты, парень нуждается в этом. Скажу честно, я частенько поощрял его материально за добросовестный труд.

– Мы навели справки и выяснили, что у Северянина есть семья, жена и маленькая дочь проживают в Долгопрудном. Он скрыл сей факт при устройстве на работу, потому что в такие агентства с большой неохотой берут охранников, обременённых пожилыми родителями или маленькими детьми. В случае травмы или хуже того, смерти, приходится оплачивать огромную компенсацию, а следом и пожизненную пенсию для родителей или для детей до совершеннолетия, – Павел развёл руками. – Этот факт к делу не имеет никакого отношения, просто к сведению. На данный момент в палате дежурит его жена.

– Да, кстати, а охрана полиции предусмотрена? Если хотели убить именно его, то убийца попытается довести дело до конца.

– Охрана в больнице есть, – расплывчато ответил Павел, – но не думаю, чтобы снайпер караулил именно его. Слишком много мороки и затрат для простого водителя. Если бы хотели расправиться с Федотом, то просто встретили в тёмном дворе, кирпичом по темечку и дело в шляпе! – Краснопёров остановил взгляд на переносице телеведущего. – А вы не боитесь за свою жизнь? Обмундирование на вас говорит о том, что вы приехали на байке и значит без охраны.

– Я давно занимаюсь журналистикой и журналистикой, как бы это сказать, на острие, поэтому считаю, что если кто-то намеревался расправиться со мной, то обязательно воплотил свою идею в жизнь. В охране не вижу никакого смысла, потому что устранить можно любую, даже очень охраняемую персону. Вопрос только в цене.

«Не раскрывать же все карты перед полицейским, – мелькнуло в голове телевизионщика, – люди Синявского этим выстрелом только предупредили! Вот если со следователем поделиться подозрениями, тогда жизнь не будет стоить и понюшки табаку»!

– А как насчёт руководителя канала Синявского? – следователь заглянул в записную книжку, которую держал в руках. – В протоколах опроса зафиксировано, что Игорь Исламович просто в панике и утверждает, что покушение совершено именно на его персону.

– Он может заявлять всё, что угодно, тем более, если человек очень напуган, то в состоянии наговорить много и всякой всячины, – Соловьёвский отвалился от стола и вытянул ноги, приготовившись к долгим рассуждениям. – Кстати, откуда был произведён выстрел?

– Я бы не хотел обнародовать некоторые моменты, связанные с расследованием, но для вас приоткрою кое-какие подробности, которые вы должны знать. Стреляли из дома напротив, в одном из подъездов находятся только офисы, охраны нет, только кодовый замок, который может открыть любой дурак: три цифры затёрты основательно, как вы понимаете, комбинацию из трёх цифр подобрать проще простого. В это время рабочий день закончился и почти все кабинеты пустовали. На первом этаже, правда, ещё находились служащие инетрент-магазина, но они ничего не заметили. Видеокамер над подъездом нет, – Краснопёров тормознул свою речь, опасаясь сболтнуть что-нибудь лишнее. – Так поделитесь вашими наблюдениями?

– Представьте, выходят на крыльцо два человека. Один – это Синявский, высокий, на голову выше меня в тёмном костюме и галстуке, второй это я – в трикотажном сером пиджаке, в майке и джинсах, стоим на пятаке в неоновом свете. Нас сложно перепутать и если бы снайпер целился в кого-то из нас, то мы представляли собой прекрасную мишень в тот момент.

– Вы кому-нибудь сообщали, куда направляетесь после работы?

– Никому! Я позвонил жене и предупредил, что не приеду на ужин, но куда направляюсь, не сообщил. Федот узнал о маршруте в тот момент, когда я сел в автомобиль.

– Кто был инициатором ужина в ресторане?

– Синявский позвонил после эфира и пригласил, необходимо было обсудить кое-какие вопросы.

– О чём вы говорили?

– Мы с Игорем Исламовичем давно знаем друг друга, приятельствуем с того момента, как я пришёл на канал работать, поэтому можем разговаривать на все темы от политики канала, до футбола и женщин.

– То есть это был дружеский ужин?

– Именно так.

– Вероятно, вы не в курсе, кого Синявский поставил в известность о своих планах пригласить вас в ресторан «Роза ветров»?

– Понятия не имею, об этом лучше спросите его.

– Хорошо, – легко согласился следователь. – Давайте ещё раз воспроизведём картину происходящего на крыльце с того момента, как вы оказались на улице.

– Я вышел первый. Синявский немного задержался, потому что оплачивал счёт, – Алексей Рудольфович замешкался, вспоминая мельчайшие подробности. – Правую руку я протянул Игорю Исламовичу, в тот же момент левую вытянул, чтобы отдать портфель Федоту. Как раз в эту секунду шофёр и упал.

– Баллистики ещё работают, но могу предположить, что Северянин, сам того не желая закрыл вас своим телом.

– Почему не желая? У него работа такая – защищать!

– Это понятно, – терпеливо согласился следователь, – только на тот момент никто из присутствующих на крыльце не подозревал об опасности. В связи с этим, задам следующий вопрос: у вас есть враги?

– Конечно! – снисходительно хмыкнул журналист. – Сколько угодно! Конкуренты на других телевизионных каналах, персонажи, которых касаются расследования, да и вообще зрительская аудитория состоит не только из адекватных людей, есть сумасшедшие!

– Это так, – кивнул Краснопёров, – но давайте рассмотрим каждую из названных категорий отдельно. Телевизионные конкуренты и противники могут вас недолюбливать и даже ненавидеть, но стрелять никто по это причине не станет. Не факт, что с исчезновением ведущего политического обозревателя для кого-то откроется большая перспектива, потому что вас заменить не так-то просто! Конечно, журналистов такого уровня можно пересчитать по пальцам! – следователь заметил краем глаза, как на лице Алексея Рудольфовича мелькнула тень самодовольства от похвалы. – И потом, можно просто вывести из строя, покалечить например! Совершить убийство или найти того кто лишит жизни человека не так-то просто!

– Ошибаетесь! За деньги можно найти любого исполнителя, а за большие деньги и того подавно! Всё зависит от величины и важности персоны.

– Согласен, – следователь что-то записал в блокноте. – А вы считаете себя именно такой персоной?

– Отнюдь! И всё же Влада Листьева, не связанного с криминалом расстреляли в подъезде собственного дома. Он был мега популярным ведущим, не более того!

– Вы судите о прошлом деле из публикаций в прессе, на самом деле вокруг Листьева крутились огромные деньги. Я так же, как и вы сужу об убийстве из средств массовой информации, однако следовательский опыт позволяет мне согласиться с классическим утверждением: ищи кому выгодно!

Соловьёвского вдруг начал раздражать разговор и следователь. Высокий, крупный, светловолосый мужчина выглядел моложе него лет на десять, в силу возраста он и подавно не мог сравниться с опытом построения и ведения беседы. Журналист за пару минут мог навязать оппоненту нужную точку зрения, задавить аргументами и фактами, но следак фантастическим образом перехватил инициативу и подвёл к теме, от которой Алексей хотел всеми силами оградиться! Журналист решил не поднимать волну, выслушать следователя и при первом удобном случае свернуть беседу. А Краснопёров продолжал свои рассуждения, хотя заметил замешательство Соловьёвского.

– Следующая категория это те, кого затронули журналистские расследования. Помимо темы политики, в ваших передачах раскрывается криминальная составляющая?! – Алексей Рудольфович мрачно кивнул, у него испортилось настроение, и он с трудом уловил нить рассуждений полицейского. – Я так понимаю, у вас лично просто нет времени заниматься розыском улик и документов. Эти дела разрабатывает целая команда помощников, в ваших же руках в итоге скапливается вся информация. И если криминальное болото почувствовало угрозу, то придётся отстреливать всех причастных. Не думаю, что кто-то решиться на маленькую локальную войну на отдельно взятом канале. Существуют другие способы купировать опасную информацию, это подкуп свидетелей, предоставление алиби и так далее. Остаются сумасшедшие, а у таких, методы другие, например, плеснуть в лицо кислотой, прислать письмо с угрозами, но перемещаться по городу с винтовкой, оснащённой оптическим прицелом, и методично выслеживать жертву не хватит ни терпения, ни ума, ни фантазии и время уйдёт.

– У вас есть какие-то соображения? – Соловьёвский сощурил глаза. Он взял себя в руки и выглядел относительно спокойным. – Поделитесь?

– Есть и поделюсь! – искренне ответил следователь прокуратуры. – Вариант первый: покушались именно на вас, но что-то пошло не так, скорее всего Федот действительно спас вас от смерти. Вариант второй: вас хотели напугать, и убийство не входило в планы киллера. Рассматривая тщательно второй вариант, смею предположить, что вам известно, кто и зачем прислал предупреждение в виде выстрела из винтовки с оптическим прицелом.

Повисла недолгая пауза. Неожиданно Соловьёвский поднялся.

– Я должен что-то подписать?

– Нет. Я не вёл протокол. Наша беседа носила неофициальный характер. Единственное, о чём хочу вас предупредить, так об осторожности. На следующей неделе нам придётся встретиться ещё раз, чтобы утрясти формальности и подписать протоколы. К тому времени, надеюсь, у вас появятся свежие соображения по поводу случившегося. Кстати бытовая версия покушения тоже имеет место быть. Вы человек далеко не бедный, судя по декларации о доходах, имеете большую семью, множество родственников. Не спрашиваю, составили вы завещание, но в моей практике случались дела, в которых самые близкие люди оказывались самыми страшными врагами!

Краснопёров тоже поднялся и оказался лицо к лицу с журналистом, который ни мимикой, ни жестом уже не выдавал волнения, хотя в душе поселился страх. Именно страх увидел в глазах Алексея Рудольфовича следователь.

***

Ещё вечером Лиза приказала себе проснуться с первыми петухами, однако совсем забыла поставить возле уха, хоть кукую-то кукарекалку в виде будильника. Проснулась она от запаха еды и не просто чего-то примитивного, в открытую дверь спальни проникал целый букет аппетитных ароматов. Потянувшись под одеялом и ещё не до конца проснувшись, она поняла, насколько голодна! Время, проведённое вне дома без нормальной пищи, дало о себе знать. Ещё находясь между сном и явью, Лиза не могла разобраться: то ли приснился страшный сон, где рядом на проваленном диване сидит бомжовка Александра Великая, то ли это страшная реальность, которая произошла с ней по чьей-то неведомой воле. Она открыла глаза и уткнулась взглядом в розовый носик Мурзика. Тот тоже только что проснулся и непонимающе моргал, словно спрашивая, кто тот волшебник, хозяйничающий на кухне. Лиза и кот, не сговариваясь, смачно зевнули и направились в сторону кулинарных ароматов. Александра суетилась у плиты, на накрытом столе уже возвышалась гора ажурных блинов, на тарелке нарезанные кругляшки свежих помидоров и огурцов, обрамлённых кольцами лука и зеленью петрушки, лоснились, покрытые оливковым маслом.

– Доброе утро хозяева! – Великая повернула от плиты раскрасневшееся лицо, обращаясь и к коту, и к Елизавете и, завершая сервировку, водрузила на стол сковороду с шипящей и шкворчащей яичницей.

Елизавета посмотрела на гостью с удивлением, она в первый момент даже не признала в ней грязную, зачуханную бомжовку. Александра собрала седые волосы на затылке, кожа на лице словно разгладилась за ночь, и улыбка, показывала ровный ряд зубов. Хозяйка и гостья замерли на секунду, рассматривая друг друга и не узнавая в новом интерьере.

– Ты не против, – Саша смутилась и поднесла руку к затылку, – я воспользовалась твоей заколкой. Ещё халатом, кухней и диваном.

– Александра Великая, да ты совсем ещё ничего! Улица не испоганила тебя! Только седину закрасить, привести в порядок лицо, руки, ногти и так по мелочи! Как долго ты скиталась?

– Чуть больше двух лет, – женщина снова смутилась. – Давай завтракать, пока не остыло.

– И сколько тебе сейчас стукнуло? – Елизавета села за стол и принялась накладывать еды в свою тарелку. – С ума сойти, когда ты успела! Выглядит просто обалденно!

– Я гораздо старше тебя, мне уже сорок два. Два года потеряла, шаболдаясь по улицам, – Александра шумно вздохнула. – Тебе кофе или чай?

– Не настолько ты и старше! Мне тридцать пять, – Заболоцкая жадно запихивала еду в рот, радуясь, что плебейские манеры не видит мать, иначе надавала бы подзатыльников. – Кофе с молоком, с ложкой сахара, – женщина интенсивно орудовала вилкой и говорила с набитым ртом. – И как ты разобралась в кухонных агрегатах?

– С трудом, много всякой всячины, пользоваться которой я не умею.

Лиза уплетала блины, макая их в вазочку со сметаной, и наблюдала за движениями Александры. Неожиданно остановилась, промокнула рот салфеткой и произнесла:

– Я только сейчас поняла, что окружающая среда влияет на поведение человека. В домашней обстановке, ты совершенно не напоминаешь человека, который долго жил на улице, – Заболоцкая дожевала блин, снова вытерла салфеткой губы и ладони. – Скажи, Саша, как это жить без дома, без надежды и без уверенности в завтрашнем дне?

– Сначала было тяжело, – Александра пожала худенькими плечами. – Первое время встречала поезда с родины, надеялась наткнуться на знакомых. Они бы мне точно помогли. Приходила каждый день в двенадцать часов дня на перрон Ярославского вокзала и ждала, искала глазами знакомые лица. Примерно через полгода, обтрепалась и засалилась одежда. Стало стыдно и неловко, вот, думаю, встречу кого-то из деревенских, а они сделают вид, что не узнают в привокзальной побирушке некогда опрятную, добрую и отзывчивую фельдшерицу. Когда растворилась последняя надежда, пришло смирение. Я не знала, каким образом, возможно, что-то изменить и как вырваться из заколдованного круга.

Великая замолчала, думая о своём. Неожиданно Елизавета подскочила:

– Я дико опаздываю! Мне срочно надо на работу, иначе шеф пинком под зад отправит на вольные хлеба без суда и следствия!

Заболоцкая кинулась к компьютеру, сбросила нужную информацию на флешку и кинулась в гардеробную комнату одеваться. Часы показывали половину девятого, времени наносить макияж и вообще заниматься внешним видом не осталось совсем. Хорошо, если в дорожном потоке не возникнут пробки. А может не рисковать, чёрт с ней с машиной, дворами, быстрым шагом тридцать минут и в офисе! Лиза надела на себя то, что первым попалось под руку, мазнула помадой по губам, брызнула на свитер духами и, выскочив в прихожую, остановилась: Александра стояла возле дверей в прежней замызганной одежде и возилась с замком, на звук шагов, повернулась к хозяйке и виновато улыбнулась.

– Не могу замок открыть. Ну, не идти же мне рядом с тобой, зачем позорить!

– Не поняла? – Лиза с возмущением во взгляде осмотрела новую подругу. – Ты куда собралась?

– На улицу. Лиза спасибо тебе за всё!

– Стой! Никуда ты не пойдёшь!

– Но ты не можешь оставить меня! Ведь совсем не знаешь человека! Может я воровка!

– Сколько знаю, того достаточно! Да сними ты с себя это барахло! Возьми в гардеробе мои джинсы и майку! Сиди дома, ешь и смотри телевизор! Я скоро приду. Ну, если хочешь, запру тебя снаружи.

Неожиданно Александра прижала ладони к лицу и заплакала. В её облике было что-то такое, отчего сердце Лизы сжалось, она прижала к себе совершенно одинокую женщину и пробормотала:

– И Мурзику с тобой будет веселее, – женщина отстранилась и с укоризной посмотрела на Великую, которая хлюпала носом и вытирала глаза. – Только прошу, выброси в мусор тряпьё, которое на тебе!

В офис Зболоцкая успела вовремя. Сотрудники ещё не заняли свои места, просто скитались по кабинетам, пили кофе и делились последними новостями. На Елизавету никто не обращал никакого внимания, словно ещё вчера, как обычно, она попрощалась с коллегами на крыльце. На самом деле течение дел в конторе обстояло именно так: сотрудники могли частенько отсутствовать на рабочих местах по несколько дней. Иногда приходилось сопровождать иностранных представителей в деловых командировках, так же толковые переводчики требовались на деловых переговорах. В бюро за помощью обращались бизнесмены разного уровня, как иностранные, так и российские, политики от начинающих, до признанных и влиятельных. Особенно ценились толмачи, владеющие определённой терминологией в тех или иных сферах индустрии и промышленности. Заболоцкую частенько прикрепляли к представителям, которые занимались производством и продажей медицинского оборудования. А вот Жанна Александрова – коллега и по совместительству подруга Лизы, специализировалась на зелёной энергетике. В последнее время, несмотря на санкционные ограничения, огромное количество предложений поступало к российским промышленникам от европейских и американских компаний по производству солнечных батарей, ветрогенераторов и электростанций, основанных на ферментивной переработке отходов жизнедеятельности. Конечно, стратегические и государственные тайны в бюро не поступали, но определённая степень закрытости предусматривалась в обязательном порядке.

В коридоре Заболоцкая столкнулась со своей подругой Жанной. Та оторопела, встретив Лизу, словно увидела привидение.

– Эй, Жанетта! – Елизавета щёлкнула пальцами перед носом коллеги, привлекая внимание. – Это я собственной персоной! Живая и невредимая!

– Я убью тебя! – прошептала Александрова. – Если бы ты сегодня не появилась, я пошла бы в полицию! Совсем с ума сошла! Хочешь, чтобы у родителей случился инфаркт?! А ведь мне бы пришлось им звонить! Ты почему трубку не брала?

– Успокойся Жанночка! Сейчас всё в порядке!

– Что значит сейчас и что произошло до этого? Ты где пропадала? – Александрова повысила голос.

– Тихо, не надо привлекать внимание посторонних. Позже всё расскажу! – Лиза приобняла подругу и потянула в сторону, подальше от любопытных глаз. – Лучше скажи, как там шеф? Совсем не в духе?

– Нормально, я сказала, что у тебя грипп.

– Я на ковёр. Пока.

Шеф – крупный седой пятидесятилетний мужик любил и умел выпить, от своего латентного пристрастия и других вредных привычек вроде чревоугодия и курения страдал гипертонией и другими не столь значимыми недугами. Однако эпикуреец по философскому восприятию жизни, Анатолий Павлович отвергал наличие болезней, почти не тревожился по поводу своего здоровья и совсем не испытывал страха перед смертью. Несмотря на такое бесстрашие, после обильных посиделок, глотал какие-то таблетки и употреблял микстуры. Ещё вывести начальника из себя могли конфликты с заказчиками, но такие моменты случались довольно редко. Шеф строго следил за сроками и качеством исполнения работы и предупреждал сотрудников о соблюдении жёсткой конфиденциальности. Он намеренно сжимал время исполнения заданий, для того, чтобы у каждого имелась фора, в случае непредвиденных ситуаций. Поэтому, когда Елизавета сначала постучала в дверь, а потом вошла в светлый кабинет, она не особенно страшилась расправы, знала, что заказчик затребует работу только через несколько часов. Начальник сидел за столом и разговаривал по телефону. Он глянул на сотрудницу и, не отвлекаясь от беседы, махнул рукой, указывая на стул. Лиза покорно присела на краешек и потупила взор, приготовившись на всякий случай оправдываться, а может и зарыдать. Как разговор пойдёт. Анатолий Павлович отключился, вздохнул и завязал руки на груди. Вид его не предвещал ничего хорошего.

– Ну, что, моя дорогая, оклемалась? Грипп прошёл?

На слове грипп шеф поставил акцент. Лиза просто кивнула, не зная, что ответить.

– Ты знаешь, Елизавета, я сам подвержен такого рода заболеваниям и в курсе, каким образом проходит лечение. Если после тяжёлого вечера, утром ты снова приняла лекарство, то болезнь затягивает ещё глубже, – начальник взял паузу, развязал руки и положил на стол.

– Не понимаю, вы это о чём? – Елизавета не знала, как себя вести и решила прикинуться дурочкой.

– Всё ты понимаешь, Заболоцкая, – шеф небрежно махнул кистью. – Это не моё дело, но хочу дать совет, как старший друг: никакая причина, даже трагедия не заслуживает того, чтобы ставить крест на собственной жизни. Ни один день не повториться, ни одна минута не в состоянии вернуться. Помнишь, как в мультфильме «Голубой щенок», Михаил Боярский пел:

«Надо жить умеючи,

Надо жить играючи!

Значит надо, братцы жить,

Припеваючи!»

Анатолий Павлович старательно выводил ноты, потом широко улыбнулся:

– Кому я рассказываю, твоё поколение воспитано на Чипе и Дейле! – он густо захохотал, разрядив тем самым обстановку. – Ладно, давай, что там у тебя?

Елизавета протянула флешку.

– Здесь готовый перевод.

– Отлично! Заказчик уже копытом бьёт. Вот новый материал, научная статья для «The Journal of the American Medical Association», – шеф протянул дискету. Лиза приблизилась к столу и зажала пальцами пластиковый конверт, но мужчина, не выпуская дискету, кивнул на пальцы. – Заболоцкая, приведи себя в порядок, сделай свой знаменитый маникюр, накрась лицо, сходи на массаж. В офисе можешь не появляться, на выполнение заказа десять дней. И сама понимаешь, строгая конфиденциальность!

– Конечно, Анатолий Павлович. И всё равно странно, разработчик хочет выпустить на широкую публику материал, вскоре научная информация станет достоянием общественности, к чему такая таинственность?

– Милая моя, тебе ли объяснять? Для того чтобы никто не украл идею до её обнародования! Журнал фиксирует и подтверждает авторство, делает имя тому, кто стал первооткрывателем той или иной научной разработки! – шеф махнул рукой. – Иди, работай! Да, давай договоримся на берегу, – последняя реплика начальника настигла у порога и заставила приостановиться. – Это первое и последнее китайское предупреждение!

Лиза не повернулась, чтобы не показывать краску, которая залила лицо, несколько раз кивнула, как провинившаяся, кроткая овечка и выскочила из кабинета совершенно растерзанная. Она ругала Жанну за длинный язык! Ну, кто, как не она, растрепала шефу о загуле! А что, если растрезвонила всему офису? А подруга уже поджидала у дверей. Заболоцкая зло глянула на неё и, бесцеремонно отодвинув Александрову, зашагала к выходу.

– Лиза, ну постой! Ты чего? – Жанна семенила следом.

– Да пошла ты, Жаннка, вообще ничего доверить нельзя!

– Ну, прости меня, как-то само собой получилось! Ты знаешь, нашего шефа невозможно обвести вокруг пальца. Он решил выяснить, в какую клинику ты обратилась, пришлось сказать правду, чтобы он не обзванивал больницы.

– Ладно, чёрт с тобой, – Лиза остановилась в дверях. – Ты корзину с продуктами из Берлина забрала?

– Конечно! Половина в машине. Ты же не забыла, что разрешила половиной воспользоваться?

– Помню, помню. Сейчас забрать не могу, я не на машине, переть в руках по городу не хочу.

– А я тебя подвезу!

– Хоть что-то от тебя толковое!

Возле дома, Лиза вышла из автомобиля, прихватив с заднего сиденья уже облегчённую корзину с продуктами.

– Поднимешься?

– Нет, – махнула рукой Жанна, – Надо вернуться в офис. У меня назначена важная встреча.

Глава 5

С городской квартиры пришлось съехать, когда появился третий ребёнок. Чета Соловьёвских владела просторными апартаментами почти в центре города, но, несмотря на просторы, измеряемые квадратными метрами в комнатах:

«Каждый член семьи должен иметь свою отдельную приватную территорию, – так рассуждал глава семейства. – Особенно тот, кто зарабатывает на хлеб с маслом!» – добавлял он про себя.

В тот период его дела круто пошли в гору, Алексей пахал, как проклятый, пропадал на работе целыми днями, зато семья позволяла жить, ни в чём себе не отказывая. Когда появилась команда из специалистов креативных и деятельных, загруженность не стала меньше, потому что журналист лично проверял всю информацию на достоверность. Он не позволял себе озвучивать непроверенные факты, а хуже того фейки или сплетни. А думать коллегам никто не позволял, Соловьёвский резко, частенько в прямом эфире, на глазах и на слуху изумлённой публики, указывал на дверь самостоятельно мыслящим подчинённым, которые пытались вступить в дискуссию с ведущим или того больше брались критиковать публично его точку зрения! Поэтому младшие коллеги, не стремились вступать в спор с журналистом, никому не хотелось терять хлебную работу на одном из центральных каналов. Лучше тупо собирать информацию и вовремя предоставлять, а личное мнение загнать под плинтус и дружелюбно улыбаться. Алексей чувствовал несколько напряжённое отношение коллег к его персоне, поэтому никому не доверял в полной мере и считал своей обязанностью перепроверять материалы, которые готовились к эфиру. Из-за плотного графика, он не имел достаточно времени, чтобы заняться приобретением более комфортного жилья. В этом вопросе жена Эмма должна была исполнить роль собирателя материалов об интересующей их недвижимости. А он, естественно, обязательно всё проверит, перед тем, как поставит свою подпись под договором купли-продажи.

Жить в квартире Алексею нравилось. В центре Москвы он ощущал себя словно в гуще событий, ещё один плюс – до работы рукой подать. С появлением третьей малышки, Соловьёвский вдруг ощутил собственную ненужность в доме. Жена отдавала всё время детям, мало того, из-за отсутствия детской, (другие комнаты уже принадлежал старшим), ребёнка пришлось разместить в их спальне. Алексей жутко не высыпался, толком не завтракал и с неохотой возвращался с работы домой, потому что знал, отдохнуть в обществе галдящих и визжащих домочадцев не получится. На тот момент, у него не имелось даже своего кабинета, где бы он смог укрыться! Эмма и приставленная к ней мама (конечно, та не могла остаться в стороне от такого значимого события, как выбор дома), справились с задачей блистательно. Сначала жена заводила шарманку про строительство своего жилища, она не с большой охотой соглашалась переезжать в дом, где уже кто-то жил, но Соловьёвский категорически отказался от такой затеи. Он не мог позволить себе отдать половину жизни на покупку брёвен и строительных материалов, а потом вторую половину стоять над душой таджикских и молдаванских строителей.

В конце концов, дом появился в районе Рублёво-Успенского шоссе. Ну, а где же иначе? Не в деревне же Грязь, где возвышается нелепый замок с башнями среди неказистых домиков! Трёхэтажный особняк в стиле ампир пах новой мебелью и паркетным лаком. Оказалось, что в нём ещё никто не проживал. Бывший владелец, который выстроил дом с большим вкусом, конечно, при помощи толковых архитекторов, разорился и вынужден был продать недвижимость за приличную сумму. С тех пор у каждого члена семьи имелся свой угол. Несмотря на собственную комнату, младший Соловьёвский, ежедневно делал уроки под присмотром матери в столовой.

– В кого ты такой бестолковый! Ну просто идиот!

Эмма ткнула указательным пальцем в коротко стриженый затылок. Мальчишка засопел и надул губы, готовый зареветь. Он старательно, высунув от усердия язык, выписывал каракули в тетради. Учёба самому младшему Соловьёвскому давалась с трудом. В круг Санькиных интересов входило всё что угодно, только не различные науки. Вот футбол это да! Кораблики пускать в пруду интересно, играть с собакой занятно, запрыгивать на забор, чтобы заглянуть в соседский двор, и дразнить злых доберманов прикольно! А вот писать и складывать цифры просто каторга! Когда Саня делал домашнее задание, старшие братья и сёстры сразу скрывались в своих комнатах на втором этаже и не казали носа, потому что мать только скалку не брала в руки, чтобы образумить пацана. Лишь только он садился за стол, то начинал крутиться, как уж на сковороде, ему то хотелось пить, то есть, то писать, то какать! Мать усаживала Сашу в столовой рядом с кухней, для того, чтобы параллельно следить за кастрюлями, которые кипели и пузырились, готовясь к обеду. Иногда не удавалось ни приготовить еду, ни сделать уроки, потому, что у кого-то просто шило в одном месте!

Обычно Эмма с огромным терпением выполняла задания по всем предметам, стараясь подтолкнуть мальчика к правильному решению или написанию. Однако по пятницам всё терпение превращалось в пыль, не только потому, что к концу недели заканчивался запал, а в основном из-за того, что к вечеру пятницы, к наступлению шабата, в доме появлялась свекровь. За всё время, сколько они жили с Соловьёвским, Руфина Аркадьевна ни разу не пропустила, ни одного даже мало значимого события в их жизни. Эмма иногда думала, что вышла замуж не только за Алексея, но и за его маму. Кушнирович появлялась даже когда меняла зубные протезы. Сидела за столом, стянув губки в куриную гузку, ничего толком не ела, не могла полноценно общаться, но отказать себе в удовольствии наблюдать за происходящим в семье сына эта тётя не могла! Всё бы ничего, Эмма даже смирилась со временем, но свекровь лезла со своими советами во все дырки и по всем вопросам. Да ещё, с каким видом! Она знала всё! От воспитания детей, готовки, уборки, казалось, что даже в квантовой физике дама разбиралась превосходно! Руфина Аркадьевна появлялась на пороге всегда при параде. Эмма никогда не видела на её ногах стоптанную обувь, облезлый маникюр и колготки с затяжками. Строгая сухопарая дама носила безупречную стрижку каре, после дорогостоящих пластических процедур натянутую кожу на лице и сумочки с перчатками от мировых брендов кожгалантереи. Соловьёвская даже не сомневалась, что эти траты оплачивает знаменитый сын журналист, но она никогда даже намёком не упрекнула мужа в том, что он потакает матери в её стремлении к идеальному облику. Эмма, каким-то внутренним чутьём понимала, что связь этих двоих настолько сильна, что лучше просто смириться с существованием свекрови, и пропускать мимо ушей её критику. Благо, проживала дама отдельно в городской квартире, да и век её не бесконечен, хотя Эмма подозревала, что Руфина Аркадьевна рискует простудиться на её же похоронах!

«Тьфу, тьфу, тьфу! – Соловьёвская мысленно три раза сплюнула через левое плечо, вздохнула и поверх головы Саньки вернулась к решению задачи. – Да живите вы долго, уважаемая свекровь! Спасибо, что не лезете с нравоучениями при детях».

– Ладно, на сегодня закончим, собирай тетрадки, – Эмма погладила мальчика по плечу, – скоро вернётся папа и будем ужинать. А пока поднимайся к себе в комнату.

– Можно я мультики посмотрю? – Санёк резво вскочил.

– Лучше погуляй в саду, – строго проговорила бабушка, ловя паренька за руку и притягивая к себе для поцелуя. – Ты будешь таким же, как твой отец – талантливым, умным, честным и сильным, – она подтолкнула мальчика к лестнице на второй этаж и обратилась к снохе. – Эмма, я просто не могу слышать, как ты обзываешь родных детей! Когда ты говоришь собственному сыну, что он идиот, то признаёшься в том, что идиотка именно ты! Мать наполняет содержимым собственных детей, и чем ты их наполнила, то они и несут в себе!

Эмма расстилала скатерть, вышитую сиреневыми цветами на столе и залюбовалась работой итальянских мастеров вышивальщиков. Она расставляла приборы и раскладывала салфетки, краем уха прислушиваясь к рассуждениям родственницы, которая умудрялась сидеть в глубоком, уютном кресле с прямой спиной. Неожиданно острая боль стянула грудную клетку словно жгутом. Женщина остановилась и медленно набрала полные лёгкие воздуха.

– С тобой всё в порядке?

Руфина задержала долгий настороженный взгляд на снохе.

«Неужели ещё одним беременна? – мелькнуло в голове свекрови, – дети это хорошо, но пора и остановиться!»

– Всё в порядке, – рассеянно кивнула женщина и подумала, что Руфина права, детей надо хвалить, поощрять и любить безмерно. Неизвестно, как сложится их жизнь дальше, ещё получат тумаков, упрёков, унижений и всякой гадости. – Вы, как всегда правы, мама. В детстве детям должно быть уютно, тепло и светло, особенно в родном доме среди близких людей.

Кушнирович расплылась в снисходительной улыбке, мол, учитесь, пока я живая. На этом дама решила не останавливаться и продолжила урок:

– Я не пойму дорогая, почему все домашние тяготы и заботы ты возложила на собственные плечи? Найми через агентство домработницу хотя бы на пару раз в неделю для уборки и готовки. Такими темпами ты быстро превратишься в потрёпанную, старую тряпочку. Твои дети, а мои внуки должны гордиться молодой, энергичной, спортивной мамой. И потом, твой муж известная личность, он всегда на публике, его окружают молодые, эффектные, ухоженные дамы. За мужчин, таких как мой Алексей, женщины бьются насмерть. Конкуренция невероятно велика и никакими детьми не привяжешь мужчину, нарожай хоть ещё десяток сверху!

– Вот именно из этих соображений я не желаю, чтобы в доме находились посторонние девушки, которые устраиваются в богатые дома и разрушают семьи. Также я не желаю, чтобы жёлтые издания публиковали пикантные подробности нашей жизни со слов какой-нибудь брехливой прислуги! Вы прекрасно знаете, даже в самой идеальной семье случаются проблемы!

– Что ты имеешь в виду? – дама насторожилась.

В памяти Эммы всплыли фотографии мужа в компании красивой девушки, но она отмахнулась от мысли о цветных картинках, прогоняя, словно назойливых мух.

– Ничего, просто хочу оградить семью и детей от чужого влияния.

– Ты насмотрелась дурных сериалов, дорогая.

– Да у меня просто нет времени сидеть у телевизора, – усмехнулась Эмма и наклонила голову. – Я не жалуюсь, наоборот, я счастлива с Алексеем. А по дому мне помогают дети, выросли уже.

Неожиданно на втором этаже возник какой-то шум, и женщины повернули головы.

– Неужели смотрят телевизор? – рассердилась Эмма. – Я же запретила в пятницу после обеда включать компьютер и телевизор!

В столовой появился старший сын с совершенно растерянным лицом:

– Там папа…

– Что папа? – грудную клетку Эммы снова стянул колючий жгут.

– Он разбился на мотоцикле, по телевизору сейчас передали.

– Он жив? – с лица Руфины Аркадьевны сошла краска.

– Ничего не сказали, – подросток растерянно пожал плечами.– Только репортаж про аварию.

«Если бы я поехала в клинику, ничего бы не случилось!» – Мелькнуло в голове Соловьёвской. До неё ещё не до конца дошёл смысл сказанного сыном.

***

Уже с порога Лиза удивилась царящей чистоте в квартире. Она оставила корзину в прихожей, скинула обувь и вошла в гостиную. Александра не слышала шагов хозяйки, потому что работал телевизор. Она усердно очищала от пыли полки с хрусталём и подпевала исполнителю, который неустанно повторял про цвет настроения синий. Выглядела Саша гораздо лучше, она, наконец, поменяла свои лохмотья на джинсы и майку.

«Одежду взяла самую старую и застиранную, – машинально отметила про себя Заболоцкая. – Её надо ещё к парикмахеру отправить. Попрошу мастера сделать ей стрижку, закрасить жуткую седину, и руки привести в порядок».

Взяв со стола пульт, Елизавета убавила громкость, на что сразу среагировала гостья. Великая испуганно повернулась, но увидев хозяйку, расплылась в улыбке.

– Привет Лиза. Ты не рассердишься, что я тут хозяйничаю.

– Наоборот, мне придётся заплатить, как специалистке из клининговой компании.

– Деньгами не надо, я могу едой взять! – Александра, улыбнувшись, подхватила шутку. – Обед будет готов через час.

– Ого, да ты столько дел переделала!

– Мне в радость, я скучала по уюту и ощущению дома.

– Пошли, поможешь разобрать продукты, которые мать из Германии прислала.

– Ого, а что родители там живут?

– Работают в торговом представительстве в Берлине.

Разобравшись с иностранной едой, женщины сели пить чай. Неожиданно Лиза спросила:

– Саша, ты работала в фельдшерском пункте в большой сибирской деревне, я правильно поняла? – гостья кивнула, прожёвывая печенье. – Тебя должна знать каждая собака, у тебя целая деревня друзей? Так? – Александра снова кивнула. – Почему же так случилось, что никто из близких не начал волноваться за тебя, когда ты исчезла с радаров? Ты оказалась в отчаянном положении, на улице и никто из друзей даже не поинтересовался, где ты и что с тобой?

– Наверное, думали, что я хорошо устроилась в столице и со мной всё в порядке! – Великая пожала худенькими плечами. – Когда я жила у бабуси, с подругами часами разговаривала по телефону, звонила им почти каждый день и они мне, даже собирались приехать в гости в Москву. Подруги у меня что надо, со школы не разлей вода!

– Понятие дружбы у каждого своё. Один довольно известный человек, который считал себя другом Владимира Высоцкого, публично вспоминал, что как-то он пришёл к нему в гости и предложил выпить за встречу. Знаменитый актёр и поэт тогда уже был болен, зависим от запрещённых средств, он чувствовал себя неважно, – Заболоцкая усмехнулась. – Поэт признался, что в его доме нет алкоголя, на что друг от широты душевной, поставил на стол бутылку коньяка. После посиделки, дружбан довольный отправился домой, а Владимир, развязавшись, пустился на поиски дозы. Вот «дружок» и протянул руку помощи! Именно из-за таких, жизнь Высоцкого оказалась такой короткой!

– Да, знаю подобные примеры. Дружки Джека Лондона спалили дом, который он для них же и построил. Джек давал деньги, всячески поддерживал, как он искренне думал, творческих, недооценённых соратников, а они насмехались над ним за его же спиной, жрали и пили в три горла. В конце концов, талантливый писатель скончался то ли от алкоголя, то ли от наркотиков, а скорее, от осознания того, что его предали! – Александра собрала посуду со стола и, отвернувшись к мойке, чтобы хозяйка не заметила её взгляда, произнесла, – А ведь тебя тоже никто не кинулся искать, когда ты валялась без сознания под старыми досками и кусками шифера.

– Ты знаешь мировую литературу? – после паузы промямлила Лиза. Ей действительно нечего было ответить на укол приятельницы. – Джека Лондона, кажется, в школе не проходят?

– Не проходят, – гостья повернулась, – зато проходят на втором курсе Литературного института, который я, в связи с кое-какими событиями, покинула, – Александра улыбнулась, и широко развела руками. – Как ты успела заметить, я очень увлекающаяся натура! – женщина осеклась, схватила тряпку и взялась усердно тереть стол, пряча взгляд. – Я приехала из глубинки, где меня искать с собаками и фонарями? А ты местная, москвичка! Я понимаю, родители далеко, а друзья, коллеги? Правильно говорят, что никому нет дела до человека в большом городе! Сколько знаменитых артистов спилось, пропало в одиночестве! Вон, Наталья Кустинская! Звезда советского экрана! Красавица, каких мало! Шесть раз выходила замуж за всяких дипломатов, космонавтов, а когда заболела и оказалась прикованной к постели, сразу вся шатия братия обожателей и друзей рассосалась! – Александра незаметно для себя раздухарилась и, не выпуская тряпки, упёрла руки в бока. – Лежала, бедная до последнего дня к Богу обращалась, чтобы поправиться!

Великая осеклась и вернулась к своему занятию, натирая стол и всё что вокруг с ещё большим рвением.

– Возьмёмся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке! – пропела Лиза слова незабвенного Окуджавы и поднялась. – Пойду работать. Это ты у нас дама, не обременённая службой.

– Ага! Необременённая службой, домом, пропиской, зарплатой! Вольная птица!

Неожиданно женщины посмотрели друг на друга и громко засмеялись, разрядив тем самым обстановку.

Лиза прикрыла дверь кабинета, чтобы кухонные звуки, бренчание посуды, шум воды из-под крана не мешали работать, села за рабочий стол и уткнулась взглядом в тёмный монитор. Слова Александры задели за живое. Она вспомнила тот день, когда понятие дружбы превратилось в пыль, а друзья в труху. Она училась в не совсем обычной школе. Это была школа со всякими углублёнными изучениями гуманитарного порядка. Потом учебное заведение переименовали в гимназию, куда попасть без экзамена оказалось невозможным. А того, кто учился на тот момент, вытягивали всеми правдами и неправдами, чтобы сохранить честь гимназии и рейтинги. Заболоцкая в лидерах не числилась, но и в хвосте не плелась, отдавала предпочтение иностранной и классической русской литературе и углублённому изучению английского языка. Атмосфера в классе царила в общем дружная, присутствовали, конечно, и отпетые. Куда от них деваться! И в классе, как в маленькой модели большого общества, существовала передовая прослойка. Она не обязательно складывалась из отличников, компашку составляли спортсмены, хорошо развитые физически и те, чьи родители занимали определённые должности и места в пищевой цепочке. Елизавета близко хороводилась с двумя девочками, считая их подругами. С ними делилась секретами, ходила в кино и в караоке. Слово «хороводилась» всегда употребляла мама. У неё имелись несколько другие понятия о дружбе. Она считала, что взаимоотношения должны быть равными. А Лизка совсем пустоголовая, сколько ей не дай на карманные расходы, все прокутит на подруг. Дочь оплачивала билеты в кино, приглашала в боулинг и в аквапарк. Мамуля нежадная, она совсем не акцентировала внимание на таких мелочах, но как-то девочки пришли к Лизе на день рождение. Мать суетилась на кухне. На пятнадцатилетие дочери пригласили родственников, и сын должен был привести невесту на смотрины. Подружки щебетали в комнате дочери, когда взмыленная мать попросила помочь с сервировкой стола, а то гости появятся с минуты на минуту. Именинница сразу подскочила, схватила полотенце и кинулась в гостиную, но девочки не проявили прыть. Одна уставилась на старшую хозяйку дома холодными глазами и нравоучительно произнесла:

– Мы ведь тоже гости. Вот моя мама, чтобы всё успеть, приглашает на помощь официантов из ресторана.

Елизавета уже тёрла полотенцем серебряные вилки и ножи у стола в гостиной и не слышала разговора, а мать, обескураженная, что-то промычала и вернулась к своей кулинарии. Уже потом Заболоцкая старшая выяснила, что подружки не принесли даже букета цветов! Впоследствии мать попыталась повлиять на мнение девочки, чтобы та изменила своё отношение к этой, так называемой дружбе, но в этом возрасте что-то менять, только портить. Мать с дочерью разругались в пух и прах и не разговаривали друг с другом почти неделю.

И всё же должно было настать время прозрения, и оно настало. Когда Елизавета пошла в одиннадцатый класс, карьера родителей резко взметнулась в гору, соответственно материальное положение в семье прилично выросло. Отец приобрёл у коллеги дачу, тот уезжал на долгосрочную службу в другую страну, и содержать на расстоянии недвижимость за городом не видел смысла. Дача оказалась прекрасной! На берегу реки, двухэтажная, с огромными окнами, с площадкой для барбекю, с поленницей, камином и деревянная, как и положено даче. Родителям приходилось часто бывать в заграничных командировках. Так случилось и в этот раз. Грех было не воспользоваться таким случаем. Елизавета, на правах хозяйки пригласила весь класс отпраздновать восьмое марта в прекрасном месте, а именно, в их загородном доме. Класс с восторгом принял предложение, тем более что добраться до места оказалось проще простого. В дачный посёлок ходили автобусы, и останавливалась пригородная электричка. Девочки отвечали за провиант, а мальчишки за напитки. Елизавета решила освоиться на месте заранее, пересчитать посуду и докупить в местном магазинчике разовые тарелки и вилки, если не хватит на всех. Ребята из класса решили добираться вместе. В автобусе большой компании будет тесно, да и рискуют все не поместиться в одном, а в электричке места хватит по любому. Когда орава подростков оказалась у кованых ворот, то сразу не сообразила, что попала действительно по адресу. Лиза выскочила, чтобы нажать кнопку автоматического открывания ворот и увидела немой вопрос на лицах. Кто-то из толпы спросил:

– Заболоцкая, ты хочешь сказать, что это дача?

– Ну, да, – Лиза пожала плечами и махнула рукой, – проходите скорее!

Ещё пару секунд толпа не двигалась. В представлении подростков вырисовывалась дача, как небольшой домик с верандой и баней, а перед ними возвышался элитный коттедж. Через секунду осознание пришло, и толпа с шумом поднялась на крыльцо. Сначала всё шло весело и интересно. Одноклассники, как муравьи расползлись по всему дому, ощупывая тяжёлые испанские шторы, осматривая бильярдную, каминную и сауну со стеклянными дверями. Потом все стеклись в столовую, и пошло веселье и смех. В какой момент произошло помутнение, Лиза не сообразила. Сначала просто упал и разбился бокал из-под шампанского. Этот незатейливый факт вызвал взрыв смеха! Наверное, ещё потому, что бокал был из богемского хрусталя. Кто-то кричал, что это на счастье! Одного фужера показалось мало, молодняк взялся бить посуду. Вскоре на столе остались только пластиковые круги с остатками еды. Толпа подскочила и кинулась к реке. Хорошо, что стоял март и на купание никто не осмелился, потом вернулись в дом и гости, как горох рассыпались по комнатам. Кто-то проник в отцовский погребок, где отец держал бутылки с элитным алкоголем для особо важных случаев. Вот тут и началась форменная вакханалия. Лиза пыталась сопротивляться, отговаривать и увещевать, но её уже никто не слушал. Она, опустив руки, сидела в столовой, тупо наблюдая, как дербанится жилище, которое с такой любовью обустраивали родители. Елизавета с жутким разочарованием следила за перемещением своих закадычных подруг, которые предались общему разрушительному веселью.

На том дружба и закончилась. Ей, конечно, по самое «нехочу» досталось от родителей. Дачу ещё несколько дней приводили в порядок. В классе Лиза держала со всеми ровные отношения, она понимала, что именно зависть стала детонатором к такому поведению. Одноклассники первое время прятали глаза и пытались неловко шутить, а Заболоцкая определила для себя дистанцию со школьниками и навсегда поменяла отношение к дружбе.

***

Краснопёров возвращался со службы раньше обычного, и на то была веская причина. Сегодня в обед представители строительной компании сообщили по телефону, что не позднее завтрашнего дня ждут его для того, чтобы он, как новый хозяин принял объект недвижимости и подписал все возможные акты. Настал день, скорее вечер икс, дальше откладывать серьёзные объяснения на тему расставания уже нельзя, пора собирать монатки, упаковывать мебель с бесчисленными телевизорами и переезжать в новые апартаменты. Паша хотел подготовиться к серьёзному разговору с Ириной. Каким образом он намеревался провести подготовку пока и сам не знал – накрывать стол с шампанским – банально и, по меньшей мере, странно! Давай, мол, Ирка, отпразднуем наше расставание, оставайся, лавка с товаром, а я в новую жизнь, в новую квартиру и может быть в новые отношения! Не пойдёт!

Павел какое-то время блудил с тележкой по лабиринтам огромного супермаркета в размышлениях, потом замер у огромного стеллажа со спиртным и сам согласился со своими мыслями. Алкоголь подойдёт в любом случае – Ирка тяпнет сладенького ликёра с горя, а он употребит тягучей водочки от радости, когда за ней закроется дверь, ещё от того, что тяжёлые объяснения остались позади. Паша громыхнул бутылками, сгружая тару в тележку, и направился дальше по рядам, снова впадая в мрачный пессимизм от предстоящего разговора.

«А если купить ассорти из суши, которые Ирина обожает, как бы умаслить начало разговора, вроде вариант, – размышлял мужчина, – не предлагать же выпить с порога! И всё же странно будет выглядеть! Сидит здоровый мужик за столом, смотрит и ждёт, когда девушка, которую он намерен отправить в свободное плавание, насытиться, созреет и обмякнет? Вот тогда сытую гони её взашей? Однако травиться подобной пищей ради трудного разговора это недопустимый героизм! – Паша такую еду считал помоями, самое большое, что он мог употребить из японского набора так это хреновину васаби, и то при условии, если в холодильнике закончилась горчица. Краснопёров слегка загрустил, вспоминая борщ, который готовила сожительница. – Готовила девчонка мастерски! Суп получался густой, наваристый и необыкновенно ароматный! Ложка стоит, сметану не размешать!» – мужчина поймал себя на мысли, что уже думает о сожительнице в прошедшем времени.

Краснопёров ухмыльнулся: оказывается готовка самое большое Иркино достижение. Не маленькое для семейной жизни и всё же недостаточное для соединения двух людей. Остановившись у витрины с суши, Паша с минуту топтался в размышлениях, глаза разбегались от разносортного изобилия. А фантазия снова нарисовала миску с красным борщом, где посередине плавал остров белой сметаны. В этой трапезе васаби не помешает, при условии, если зелёный крем намазан на кусок ржаного хлеба, а сверху ядовитую зелень покроют кусочки сальца с прослойками.

Паша тряхнул головой, отгоняя аппетитные мысли, и вернулся в реальность с суши. Идея с японской едой хорошая, но что дальше? Сели, поговорили, выпили на посошок, потом он сунет коробку вдогонку вместе с чемоданом? Мол, ешь, Ирка, жизнь прекрасна, и закуси маринованным имбирём, напоминающий тройной одеколон! Не комильфо! Он же джентльмен! Надо как-то тактично, мягко, с чувством, с толком, с расстановкой!

И вдруг в голову пришла прекрасная идея! Он предложит забрать любой телевизор! Паша знал точно, что в туалете новой квартиры этого агрегата не будет ни при каких условиях! Краснопёров не терзался совестью за то, что планирует выставить девушку за дверь, он знал, что её родители имеют четырёхкомнатную квартиру в спальном районе Москвы, а сами предпочитают проводить почти всё время на даче. Ирке есть куда податься! И всё же, как-то не по-мужски, лучше первым уйти самому, а когда девушка съедет, вернуться, собрать вещи, и сдать ключи квартирной хозяйке. Он не имел подобного опыта расставаний, Паша вообще не имел предыдущего опыта совместного проживания и ведения хозяйства с женщиной, за исключением матери, но изначально, когда Ирка перебралась на ПМЖ в его съёмную квартиру, мужчина взял на себя абсолютно все расходы. При зарплате следователя это оказалось накладно, пришлось платить не только платежи, которые он имел до встречи с девушкой, но и тратиться на отпуск, рестораны, театры, развлечения, одежду и ювелирные украшения. Угодить в этом смысле, даме искушённой, оказалось делом не простым! Иногда, стоя у витрины с туфлями от Тома Форда и разглядывая ценники со скидкой, он недоумевал: это же не остров в Средиземном море, это всего лишь туфли! Да, красивые, но туфли! Слишком высокая цена за кастрюлю с борщом!

С тяжёлыми мыслями Краснопёров открыл дверь и удивился, увидев в прихожей чемодан. Тут он вспомнил, что девушка предупреждала неделю назад о приезде какой-то подруги из Питера.

«Вот это совсем некстати! – в мысли заползла досада. – В перспективе развлечения двух дам вместо того, чтобы собирать багаж и мебель».

Он поставил пакеты со снедью, бросил ключи на полку и заглянул в комнату. Ирка прихорашивалась возле зеркала, увидев Павла, словно растерялась. Мужчина попытался уловить её взгляд, но не смог.

– Привет, а где твоя подруга?

– Какая? – девушка отстранилась от зеркала и, наконец, сфокусировалась на взгляде Павла.

– Ты говорила, что подруга приезжает из Питера. Чемодан её? – Краснопёров скинул кроссовки, поднял пакеты, прошёл мимо девушки на кухню и взялся распаковывать продукты, стараясь мелкими движениями утихомирить раздражение к так некстати нагрянувшей гостье. – Ты чего молчишь?

Павел появился в проёме двери и тут увидел, что на девушке верхняя одежда, сумочка висит через плечо, накрашены губы, и туфельки от Тома Форда упираются каблучками в тёмный паркет.

– А ты чего так рано? – Ирина поправила волосы и закусила нижнюю губку, не отвечая на вопрос.

– Да так, – неопределённо протянул Паша. – Ты куда-то собралась? – наконец-то догадался мужчина. – И хотела исчезнуть из квартиры пока я на службе, – ещё одно предположение попало в самую точку.

– Ну, хорошо, – Ирка решительно тряхнула лаковыми кудряшками. – Я просто не хотела тебя огорчать. Раз ты здесь, то мы должны поговорить, но у меня очень мало времени, скоро приедет такси, – она мимо Краснопёрова направилась на кухню и села за стол, не обращая внимания на гору с продуктами. – Понимаешь, ты и я, мы такие разные люди!

– Понимаю, – Павел сел напротив и с интересом посмотрел на девушку.

– Наше восприятие жизни невероятно различается! – Ирина не обратила внимания на реплику Павла, словно боясь отклониться от линии, приготовленного на всякий случай, монолога. – Тебя совсем не интересует то, что происходит в мире, ты не смотришь телевизор, интереснейшие ток шоу! Нам даже не о чем поспорить! Ты извини, Паша, но ты просто тупой! Твои интересы не выходят за рамки работы, приюта для собак, дурацкой рыбалки с костром и гитарой! Мир огромен, страсти кипят, а ты читаешь бумажные книги! Это просто отстой!

– А ты, я так понимаю, черпаешь информацию из «Дома2», программы «ДНК» и прочей телевизионной шелухи? – осторожно вставил Паша, внутри подавляя радость и ликование.

– Вот видишь, ты даже диалог нормально выстроить не в состоянии, а сразу опускаешься до оскорблений, – девушка резво подскочила.

– Я, наконец, понял то, что ты уходишь от меня, но скажи, хотя бы, куда? Тебе нужна моя помощь?

– Неважно куда я ухожу, важно, что от тебя!

«Из какой-то дрянной, дешёвой мелодрамы, – мелькнуло в голове, и Павел еле сдержался, чтобы не засмеяться, а напротив, скривил лицо печалью и вслух произнёс:

– Я купил для тебя коробку суши и клубничный ликёр.

– О, ты душка! – Ирка, лёгким прикосновением пальцев погладила бывшего возлюбленного по щеке. – Ты очень хороший и обязательно встретишь девушку достойную именно тебя, – она повернулась на каблучках к столу. – Я, всё-таки, возьму суши и ликёр с собой, всё равно эту еду ты есть не станешь.

Паша печальным осликом поплёлся за девушкой в прихожую, хотя из груди рвался вздох облегчения. Всё же у порога с языка сорвалось едкое замечание:

– Ирина, ты хотела уехать, не поставив меня в известность, без объяснения причин, пока я на службе? Как-то не по-людски.

– Я бы позвонила, предупредила, – глазки хлопали искренне и даже наивно. – Не горюй, всё наладится! – девушка сунула коробку с суши под мышку и снова коснулась его щеки. – Да, кстати, я приготовила борщ, поставила в холодильник.

Когда дверь за Иркой захлопнулась, Краснопёров шёпотом издал крик индейцев племени Апачи, потом спохватился и кинулся к двери – он забыл всучить подруге утешительный приз – телевизор, но через секунду тормознулся: не ровен час, она передумает и от сострадания останется снова на неопределённый срок. Вернувшись на кухню, энергично затряс частями тела, пытаясь изобразить то ли джигу, то ли лезгинку, вдруг нечаянно махнул рукой и смахнул со стола чайную чашку, которая с дребезгом разлетелась по полу на мелкие кусочки.

«На счастье! – мелькнуло в голове. Он достал из-под раковины веник с совком и начал собирать осколки. Неожиданно вспомнились Иркины слова о его тупости. – Вот я, например, даже пьяный не озвучил подруге мнение о её тупости, а она, глянь, открыто и честно поставила меня на место! – Паша стряхнул содержимое совка в мусорное ведро, ополоснул руки, с характерным хрустом свернул пробку на водочной бутылке, запрокинув голову, присосался, сделал несколько смачных глотков и, наконец, выдохнул тяжёлые пары. – Вот, например, питерский математик Гриша Перельман, по мнению многих, совсем тупой!? Как можно отказаться от Нобелевской премии? От одного миллиона долларов! Проживать на окраине Санкт-Петербурга, еле сводить концы с концами, пользоваться материнской пенсией, но руководствоваться высокими принципами! Считать, что нобелевская премия портит нравы современного математического мира! А может принципы прикрывают безнадёгу и безденежье? У парня просто отсутствовали средства на приобретение билета на самолёт и покупку фрака, обязательного для этой церемонии. В стокгольмском королевском дворце обязателен дресс код! – Краснопёров открыл холодильник, задумчиво посмотрел на кастрюлю, захлопнул дверцу и вернулся к бутылке. – В одном подруга права, скучно мы живём!

Глава 6

В свои сорок лет с маленьким хвостиком Кирилл Серебряков многое повидал, так же много испытал, пару раз был неудачно женат и оба раз благополучно разведён. Ничего удивительного, при его внешности, стати, силе и уме – мог бы связывать себя узами брака хоть каждую неделю, благо законодательство не позволяет пускаться во все семейные тяжкие. Кирилл наделил такими эпитетами о собственной неотразимости себя сам, и это являлось не констатацией факта, не самолюбованием Нарцисса, а сарказмом и насмешкой. К себе он относился критически, не причислял к интеллектуалам – иначе бы был Анатолием Вассерманом, не к красавчикам – иначе бы родился у матери Бреда Питта, не к атлетам – иначе покупал бы костюмы размера Николая Валуева. Да и, слава богу! Походить на мешок, обвешанный карманами, совсем не хотелось! Америку он тоже недолюбливал! А уж носить лицо, не обезображенное интеллектом, вообще вообразить страшно! Несмотря на то, что это лицо, мелькающее на экране, трижды депутатское и носящее чемпионский титул Паназиатской боксёрской ассоциации в тяжёлом весе!

Он считал себя среднестатистическим человеком – работа, дом. Хотя случались перипетии – вспоминать весело, грустно, иногда страшно! Он сменил несколько дел, мест работы, пока не обзавёлся собственным небольшим, даже можно сказать весьма скромным бизнесом. Однако, несмотря на скромность и тень, дело приносило неплохой доход.

Женился Кирилл всегда по любви! Не по залёту, не по пьянке, а именно при наличии высоких отношений. Он никак не понимал, почему после заключения брака Царевна превращается в скаредную лягушку, но ответа не искал, после неудачных браков выбрал отныне свободную лёгкость в отношении с женщинами. Предпочитал, конечно, с длинными ногами, волосами цвета платины блонд и не отягощённую большим умом. С такими легче расставаться. Сначала они покладисты и улыбчивы. Довольствуются ресторанами и цветами, впоследствии у дам аппетиты растут, начинаются мелкие, почти незаметные капризы, но и тут девочки держат марку, а скорее маску, они милы и ласковы, как кошки. Девушки не просят оставить у себя – ведь работа, мамаша может в любой момент появиться, но снять квартиру для свиданий, в которой она бы его встречала в кружевном пеньюаре или расшитом, шёлковом китайском халате, просто необходимо! Иначе, что это за романтические отношения! И на такие условия соглашался Серебряков, пока речь не заходила об автомобиле, драгоценностях или хуже того о женитьбе! Окончательно глаза открылись в тот момент, когда Кирилл в компании с приятелем решили покататься на горных лыжах по трассам престижного французского курорта Куршевель. Оба о горных лыжах имели смутное представление, но после посиделки, где изрядно набрались, решили, а почему бы и нет!? Много слышали об элитном месте, настало время посмотреть, попробовать, так сказать, на вкус! Недолго размышляя, приобрели билеты до Женевы, а там до райского места рукой подать хоть на автобусе, хоть на поезде. На другой день, уже находясь в салоне самолёта, оба в тайне друг от друга уже сожалели об опрометчивом путешествии, но турбины уже взревели, готовясь к взлёту. Ещё при посадке Кирилл обратил внимание на необычное скопление красивых, хорошо одетых, молодых барышень. Они все чем-то походили друг на друга. Одинаковые губы, брови, волосы и…взгляд! Потом на склонах, в ресторанах, в барах и магазинах эти дамы попадались на глаза. Вот тогда до Серебрякова дошло, что это не барышни, это тёлки в поисках тугого кошелька. А где ты встретишь такую концентрацию богатых, сорящих деньгами мужчин, как не престижном курорте! Рассупоненные, расслабленные бизнесмены, функционеры и политики, отдыхая от трудов праведных, тоже искали возможность расслабиться душой и телом. Шампанское «Дом Периньон» лилось рекой, официанты сновали, поднося устрицы, мидии, фуа-гра и сыры неземного вкуса, а рядом обязательно дамы, которым повезло втиснуться в компанию тех, кто облачался в пиджаки «Хуго босс» и «Бриони». И зачастую, лыжи, склоны и подъёмники к такому отдыху не имели никакого отношения! С тех пор Серебряков знал истинную цену связей такого рода. Расставался Кирилл железно, без всяких там: уезжаю в длительную командировку в Африку, хотя случалось и такое или возвращается жена с нежданным-негаданным дитём, или бывшая жена слегла с тяжёлым недугом, нужен постоянный уход и внимание, или ещё какая-нибудь ерунда. Он не играл, не жонглировал интонациями, не показывал драму, а расставался, применяя такие голосовые ноты, что у подруги не возникало больше желания канючить продолжения отношений. Мухлевать и юлить Кирилл считал ниже своего достоинства.

Серебряков вернулся домой раньше обычного, не потому что освободился, не потому что стремился быстрее отдохнуть у телевизора, не потому что хотел стребовать деньги с соседки за испорченный ремонт, а потому что его заинтересовала именно квартиросъёмщица сверху, которая в пьяном угаре залила новый кафель и потолок. Как это случилось, он и сам не понял. Не чувырла, но совсем не тянет на его типаж – высокая и темноволосая. Не ласковая кошка, наоборот, наглая, как дворовая Барбоска, того и гляди палец оттяпает. А первая встреча, так вообще бомба! Пьяная, растрёпанная бабёнка мало того, что заливает нещадно его новенькие стены, так его ещё и обзывает всякими словами типа «козлина рыжая»! Да, он блондин, но совсем не рыжий, а уж тем более не козлина и бородки козлячей нет! Даже обидно! Могла бы назвать как-нибудь солиднее, типа монстр, сатана или, в конце концов, идиот, всё по Достоевскому! Вторая встреча вообще сразила наповал! Он её даже не сразу узнал. Трудно представить более нелепую картину, когда две, бомжеватого вида бабёхи, трутся в холле элитного дома! Он бы и не заморачивался, да фиг с ним с этим ремонтом! Что взять с алкоголички и бомжовки, но каким образом бабёха попала на территорию, где обосновались дипломаты, академики, бизнесмены и народные артисты? Третий раз он увидел её на пороге собственной квартиры, и вот тут взглянул на молодую женщину с другой стороны. Выглядела она совершенно естественно, просто, без выкаблучиваний, а наоборот, даже задиристо. Кирилл сначала и сам не понимал, что его зацепило, а потом сообразил: соседка смотрела на него серыми глазами без кокетства! Он был ей не интересен, как мужчина! Нет! Ему и в голову не приходило обращать на себя внимание женщины с сомнительной репутацией. А то, что у дамы весьма насыщенный образ жизни Кирилл успел убедиться.

Он сунул в машину золотистый кофейный брикет, подставил кружку и нажал на кнопку. Мысль о репутационной сомнительности соседки не давала покоя. А что, собственно, он видел, почему судит о барышне именно в таком негативном контексте? Мало ли кто во что рядиться, мало ли причин в обнимку с бутылкой надраться до чёртиков? А чем те милые, кокетливые барышни, которые жили на его содержании лучше её? А может хуже? Надо выяснить! Ещё узнать, с какой такой стати, Заболоцкая обвиняет в покушении на её жизнь? Да, дама полна тайн! Пора с этим разобраться. По кухне заструился кофейный аромат. Кирилл с наслаждением отпил глоток из кружки, потом языком слизал кофейную пенку с верхней губы, взял со стола визитную карточку и набрал на телефоне номер.

– Добрый вечер Елизавета Олеговна. Это сосед, который проживает этажом ниже, – Кирилл слушал голос на том конце, – да, которого вы залили. Хочу ли я компенсацию? Нам надо встретиться. Моё имя? Ах, да, извините, не представился! Кирилл Андреевич Серебряков. Подняться сейчас? Могу!

Дверь открыла Лиза. На её носу висели элегантные очки для чтения, а волосы собранные сзади заколкой в пучок, слегка растрепались и закрывали уши и шею непослушными прядями. Широкие хлопковые штаны и свободная майка не придавали облику домашней неряшливости, а наоборот, подчёркивали стиль. А на её балетной фигуре одежда сидела с небрежной элегантностью. Серебряков окинул взглядом фигуру со знанием дела и оценил на самый высокий балл.

– Ещё раз добрый вечер. Разрешите войти, – мужчина шагнул через порог.

– Привет, – Елизавета сдёрнула очки и посторонилась, пропуская гостя. – Ты меня ни с кем не перепутал? Кажется, вчера договорились ничего не менять. Ты это ты, я это я! Ты меня знаешь, как бомжовку и алкоголичку, я тебя знаю, как грубияна и истукана. А между маргиналами не принято манерничать. Так что давай без расшаркиваний.

– И то, правда! – Кирилл с улыбкой обвёл рукой прихожую. – Просто обстановка дорогая до неприличия, настраивает на возвышенное. Хочется обращаться к тебе на вы, даже если ты простая домработница.

– Я не домработница, но и квартира не моя, родительская. Мне на такую вовек не заработать, если только не выйду замуж за олигарха!

– Ты занимаешься танцами? – мужчина скинул обувь.

– Приходилось, когда подиум шагами меряла, но это было давно, – Заболоцкая наклонилась и посмотрела на свои ноги. – Стопы выдают, давно стояла у станка, а выворотность осталась.

На шум в коридор вышла Александра, увидев мужчину, прижала руки к груди, закрывая женское достоинство от мужских глаз. Она смутилась от того, что на ней не было бюстгальтера. Старьё она выкинула, как приказала Лиза, а рыться в нижнем белье хозяйки, чтобы подобрать что-то для себя не посмела. Елизавета поняла проблему молниеносно, сняла с вешалки клетчатую лёгкую рубашку, протянула Саше, не прекращая разговор с гостем:

– Извини, но мне надо закончить работу, это займёт всего несколько минут, а ты проходи на кухню, потчевайся блинами, – она повернулась к Великой. – Это моя подруга Александра, печёт блины, словно кружева. Она тебя будет угощать и чаем поить.

Кирилл скривил губы и поднял брови показывая тем самым, мол, ничего себе, у вас тут всё по высшему разряду, без бутылок и сабантуя, а чинно и благородно! Лиза прочитала его взгляд по-своему:

– Это не взятка! Не волнуйся! За ремонт, я заплачу сколько надо, в пределах разумного, конечно!

Минут через двадцать вся компания, усевшись за круглым столом на кухне, обсуждала какие-то политические перипетии, новые фильмы и сплетни, бороздившие московскую элиту. Кирилл сытно отвалился от стола и рассуждал о том, как выстроено шоу «Голос». Женщины в каких-то моментах противоречили, и он решил приоткрыть карты:

– Несколько лет тому назад я работал в группе редакторов шоу. Скажу вам сразу, что ничего случайного в программе не происходит. Да, жюри выбирает голоса вслепую. Это правда. И всё же некоторые «голоса» они знают заранее. Организаторам важно показать не только таланты, но и составить программу таким образом, чтобы у зрителя появился не только интерес, но и эмоции. Духовный, так сказать, подъём. Помните мальчика-инвалида? На слепых прослушиваниях он пел хорошо, но жюри браковало и более голосистых ребятишек. А он не только вышел в финал, но и победил! – на Кирилла напал какой-то азарт, ему неожиданно по-мальчишески захотелось произвести впечатление на дам, в особенности на Елизавету. Он всячески пытался себя урезонить, но было уже поздно, его несло! – Организаторам важно показать драматургию, чтобы зал не только смеялся, но и плакал, сочувствовал, сопереживал. Или ещё один пример, когда на слепых прослушиваниях появился молодой представитель православной церкви! – Серебряков наклонился над столом, словно призывая к вниманию. – А, какова интрига! Духовник на светском мероприятии, да ещё и в качестве участника!

– А я помню его! Такой трогательный беззащитный попик пел: «И будут ангелы кружить над нашим домом»!– восторженно напела Александра и, неожиданно потупившись, тихо добавила. – Это было в другой жизни.

Кирилл внимательно глянул на женщину, но ничего не стал уточнять.

– Вот именно! Отец Фотий дошёл до финала вместе несколькими другими талантливыми участниками. Он спел романс не совсем безупречно, но уже ничего нельзя было изменить – священнослужитель завладел аудиторией своею чистотой и непорочностью, зрительские симпатии в большинстве своём перешли на его сторону и он победил!

– Ну и где все эти таланты? – Лиза скептически усмехнулась. – После проекта какое-то время ещё мелькают, потом пропадают вовсе. Российскую музыкальную тусовку не в состоянии подвинуть даже сверх великие исполнители! Пенсионеры окопались намертво, пушкой не пробить! Сколько различных музыкальных проектов открывает новые талантливые голоса, но поднять их наверх невероятно трудно!

– Понимаете дамы, – Серебряков обвёл женщин взглядом, – телевидение не несёт ответственность за дальнейшую судьбу героев победителей. Они отыгрывают свою роль, достигают цели и уходят в неизвестном направлении, на их место приходят новые исполнители. Каналу важен только рейтинг, привлечение зрителя разными способами. А главное, это инвестиции и реклама.

– Твоя профессия связана с телевидением? – Лиза поднялась, чтобы подать использованную посуду Александре, которая уже суетилась у разделочного стола, шинкуя овощи на рагу.

– Уже нет. Это была хорошая школа, но сейчас с этим покончено, – Серебряков тоже поднялся. – Я знаю подноготную центральных каналов, финансируемых властью и, скажу вам, там мало добра. В основном хайп, сплетни и прочая жижа, потому что рейтинг важнее морали и нравственности. Народ тупеет, глядя в зеркало, где отражается его никчёмная жизнь, думает, что он-то ещё ничего, по сравнению с теми, кто по ту сторону экрана. А там убийцы, расчленители, маньяки и грязная бытовуха. Таким народом легче управлять, навязать идею о том, что именно сейчас надо туже затянуть пояса, что «денег нет, но вы держитесь», что «государство не просило вас рожать»! – Кирилл безнадёжно махнул рукой. – Сейчас кроме географических передач я ничего не смотрю.

– Как-то печально и пессимистично, – Александра повернулась от раковины, продолжая тереть полотенцем чайную кружку. – Не думаю, что народ настолько туп, хочется верить, что в массе своей это здравомыслящие, добрые люди!

– Так оно и есть! Если мы с вами осознаём факт наличия на телевидении пропаганды и зомбирования, значит не всё потеряно! Вон, соседка Минерва Абрамовна, казалось пожилая женщина, пенсионерка, должна сидеть днями и ночами у ящика и смотреть сериалы без разбору. А она отказалась платить по счетам за кабельное телевидение и снесла на помойку тарелку, – Лиза перевела дух. – Ну, что, – она упёрла кулачки в бока и по-хозяйски подбородком указала на выход из кухни, – пойдём в гостиную, обсудим масштабы водяной катастрофы. Александра готовит ужин, не будем ей мешать.

Они расположились в креслах рядом друг с другом. Лиза спохватилась, вынула с нижней полки журнального столика блокнот и ручку и протянула гостю:

– Не надо расписывать стоимость строительных материалов, затраты на рабочих и прочее, я всё равно в этом ничего не понимаю! Сразу пиши итоговую сумму.

– Ущерб не критический, я в состоянии справиться с проблемой сам, – Кирилл взял из рук Лизы ручку с блокнотом и сунул назад на нижнюю полку. – Меня интересует, почему ты налетела на меня там, у лифта, обвиняла в том, что я, монстр, хотел убить тебя! Что случилось? Почему вы выглядели настолько симпатично, словно выползли из теплотрассы?

– Именно так и было! Выползли не с теплотрассы, а из заброшенного дома.

Вдруг из глаз Лизы хлынули слёзы, словно кран, сдерживающий эмоции все эти дни, открылся. Ей совсем не с кем было поделиться о том, что произошло, не могла же она зареветь в материнскую жилетку, а трепачке Жаннке рассказывать такое и вовсе нельзя! Кирилл, не ожидая такой реакции, в первые секунды не знал, что предпринять. Он подскочил, скрылся на кухне и, вернувшись с пачкой салфеток, протянул Елизавете со словами:

– Успокойся! Раз ты здесь, значит всё позади! Рассказывай по порядку.

Заболоцкая постепенно угомонилась, вытерла слёзы и громко высморкалась.

– Я понятия не имею, как и в какое время всё произошло, – Лиза замолчала, мысленно подбирая слова. – Ну, ты помнишь, в каком я была состоянии в тот момент, когда забыла закрыть кран в ванной?

– Хорошо помню, дама навеселе, с кем не бывает! – Серебряков неловко попытался подбодрить женщину, которая хлюпала красным носом и виновато поглядывала на того, кому своей пьяной безалаберностью нанесла ущерб. – Лиза, давай без церемоний, если ты начнёшь выверять каждое слово, то до сути мы не доберёмся до утра!

– Короче, – решилась Заболоцкая, – Я очнулась в заброшенном здании где-то в районе метро Добрынинская, а рядом находилась Александра. Она нашла меня в куче строительного мусора во дворе дома, кое-как затащила в квартиру, надела на меня свой свитер, и укрыла каким-то одеялом. На другой день утром я оклемалась. Александра вызвалась меня проводить, когда стемнело, пришли сюда, где и встретили тебя у лифта.

– Так, восстановим хронологию: двадцатого апреля вечером ты напиваешься и топишь меня.

– Именно! А двадцать первого Александра наткнулась на моё тело. Я нахожусь без признаков жизни, прихожу в себя только двадцать второго.

– Значит, из дома ты исчезла ночью двадцатого? – Кирилл, прищурившись, что-то подсчитывал в уме. – Я так понимаю, ты ничего не помнишь?

– Абсолютно чистый лист!

– Как Александра поняла, что ты живая?

– Она медик. Пощупала пульс. Когда я пришла в себя, Саша спросила первым делом, какие наркотики я употребляю. Но наркота совсем не моя территория! Я могу напиться и то в экстренных случаях, а запрещённые препараты для меня именно запрещённая тема, да и вообще в семье и в моём окружении!

– А как Александра оказалась рядом именно с этим местом?

– Великая, а ты представь, что это её фамилия, Великая уже пару лет находится в состоянии бомжевания. Так сложились обстоятельства! Правильно люди говорят: от тюрьмы и от сумы не зарекайся! Так вот, она не примкнула к привокзальным попрошайкам, говорит, там страшная мафия, а скиталась где придётся. Брала еду у волонтёров возле трёх вокзалов, а спать приходила в заброшенный дом. Вот там во дворе, в куче мусора я и валялась.

– Н-да, странная история. Ты знаешь, если бы Александра не обнаружила тебя или не стала возиться с полуживой дамой, ты могла просто замёрзнуть. Ночью температура опускается до минуса пяти. Кто-то именно на это и рассчитывал! Ещё один момент зацепил меня, когда мы встретились возле лифта, – Кирилл выдержал паузу, потом неожиданно сменил тему. – Каким образом ты снимаешь лак на ногтях?

– Есть специальная жидкость, – Елизавета непонимающе тряхнула головой, – в салоне, где я делаю маникюр, там проводят полую коррекцию, а в чём дело?

– Дома такая жидкость есть?

– Нет, мне без надобности. Я заранее записываюсь к мастеру, она и проводит все процедуры.

– Мастер хорошая?

– О, конечно! Одна на всю столицу, к ней записываются за несколько месяцев вперёд!

– Например, ты увидела у кого-то расписные ногти, сможешь определить работу именно своей маникюристки?

– Думаю, смогу, у неё свой почерк, как у художника. К чему этот допрос?

– Вот там, у лифта меня как раз и насторожил тот факт, что художеств на твоих ногтях не наблюдалось! Ты только не пугайся! Предположим, что Александра прошла мимо твоего тела, не заметила, не увидела, и ты благополучно растворяешься в небытии. Через какое-то время тело бы обнаружили, например строители или собаки. Определение личности проходит по всем правилам, и первым делом оперативники выясняют особые приметы. С расписными ногтями шансы определить личность увеличиваются во сто крат, тем более при наличии знаменитого мастера! У тебя есть на теле татуаж?

– Нет! Мне не нравится пирсинг, а тем более роспись по телу.

– Итого: лак с ногтей сама ты не снимала?

– Нет, конечно! У меня и жидкости такой нет!

– Значит, тот, кто проделал с тобой эти манипуляции, попытался сократить шансы на опознание. Кто из близких, мог обратиться в полицию и объявить тебя в розыск?

Елизавета задумалась на секунду и с ужасом поняла, что кроме родителей и брата, она никому не нужна, но они далеко!

– В ближайшее время никто! Родители в Берлине по работе, брат в Южной Америке, тоже по работе, – Заболоцкая потёрла лоб. – Там в полумраке брошенной квартиры, я не обратила внимания на отсутствие маникюра и потом, когда добирались по улицам Москвы до цивилизации, не до того было. Шли по закоулкам, чтобы не попасть в руки полиции, ведь ни у меня, ни у Александры нет документов, да ещё внешний вид, мама не горюй! Хорошо, что запасные ключи хранятся у соседки Минервы Абрамовны! Она сказала, что дверь квартиры была открыта, и кот скитался по подъезду голодный и несчастный. Она накормила Мурзика и закрыла запасными ключами дверь, – Лиза выставила перед собой руки тыльной стороной и прищурилась, рассматривая ногти без единой капли краски. – Только когда оказались дома в тепле и безопасности, я увидела, что лак отсутствует.

– Что-нибудь пропало из квартиры?

– В том-то и дело, что деньги, драгоценности, документы на своих местах! На полке мои ключи от двери, сотовый телефон в спальне на прикроватной тумбочке. У меня и мысли не появилось для того, чтобы вызвать полицию! Ничего не пропало, я жива и здорова несмотря ни на что! И как рассказать о подозрениях, о покушении на жизнь? Да мне бы никто не поверил! Доказательств никаких нет! Александру и слушать бы никто не стал! Кто она? Бомжиха без паспорта и определённого места жительства!

– И всё же, подумай хорошенько, что тебя смутило или насторожило?

Лиза на секунду задумалась.

– Даже не знаю, – она снова потёрла лоб. – Разве что машина находилась не на привычном месте. Обычно я оставляю авто на подземной парковке под тринадцатым номером. Иногда специально приезжаю раньше, чтобы забить сектор, я считаю, что чертова дюжина приносит мне удачу. Когда спустилась в гараж, машину нашла в дальнем углу, и стояла она как-то криво, я так не паркуюсь, въезжаю аккуратно. Пожалуй, только этот факт смутил. Да, ещё! – Заболоцкая округлила глаза. – Кто-то позвонил родителям, представился моим другом, сказал, что я на даче и просил не волноваться!

– Мужчина или женщина?

– Мама сказала, что связь была очень плохой, и она толком не расслышала голос.

– Должно быть, звонили специально, для того, чтобы твои родители не пустились на твои поиски! – Серебряков потёр подбородок. – Должно быть что-то ещё! Думай и вспоминай!

– Ничего! – Лиза развела руками. – Только вот компьютер был выключен, обычно я оставляю его в спящем режиме, но с пьяный глаз могла и сама закрыть.

– Покажи руки на локтевых сгибах.

Заболоцкая понимающе закатала рукава футболки, и выставила вперёд руки ладонями вверх. Кирилл потянул её за плечи ближе к окну и склонился, пытаясь обнаружить следы от уколов.

– Кажется, что-то есть, но через столько дней выявить остатки препарата, который тебе ввели, не получится. Хотя можно попробовать, – мужчина поднял глаза, и внимательно посмотрел на Лизу. – Сможешь обратиться в лабораторию при клинике, в которой ты наблюдаешься?

– Во-первых: завтра суббота, к понедельнику и вовсе вся химия из организма улетучится. Во-вторых: то, что мне что-то вкололи, не подлежит сомнению, но что изменится, если я узнаю название наркотика или препарата?

– А в-третьих, – подхватил Кирилл, – тот, кто покушался на твою жизнь, может снова повторить попытку!

– Ничего не понимаю! Я простая переводчица, не владею тайнами, всё, что находится в квартире не моё, а родительское! – на глазах Елизаветы снова навернулись слёзы. – Кому я помешала?

– Без паники! Для начала надо посмотреть записи с видеокамер на подземной парковке и переговорить с консьержкой, которая дежурила в ночь твоего исчезновения. Это я беру на себя. Потом решим, что делать дальше. У меня дружок в органах работает, он поможет!

– Мне страшно, – Заболоцкая передёрнула плечами, словно от озноба. – Хорошо, что со мной Александра. Ой, послушай, Кирилл, может твой приятель окажет поддержку моей спасительнице? – спохватилась Заболоцкая. – Она бы давно перестала бродяжничать, но сгорели все документы, а для восстановления нужна помощь правоохранительных органов.

– Я попробую. Пусть она напишет все данные – дату рождения, место последней регистрации, город, область.

– Подожди несколько минут.

Хозяйка квартиры вышла из гостиной, а Серебряков ещё раз внимательно осмотрел обстановку, которая напоминала фотографии из журналов о дизайне интерьеров пентхаусов и частных домов. Тот, кто занимался оформлением жилища, не стремился к минимализму и аскетичности, не приобретал мебель в «Икее» или масс маркете. Каждая вещь представляла собой штучный товар. Это касалось и иранских ковров на полу, и затейливых кованых люстр под потолком от португальских мастеров, и двух комодов, выполненных в технике «Пьетра Дура». Кирилл имел представление о стоимости некоторых вещей. Например, мог прикинуть цену всё тех же комодов. Мебель, сотворённая руками мастера с использованием флорентийской мозаики «Пьетра Дура» считается самой красивой в мире. О диванах, столах, креслах можно было даже не фантазировать. Обстановка поражала красотой и в тоже время выглядела элегантно и уютно.

«Да, тут есть, что взять, – размышлял про себя Кирилл, вращая глазами и головой, – и зачем кому-то понадобилось покушаться на жизнь соседки? А может она в курсе, просто не хочет говорить? Дама противоречивая и неожиданная в поведении – то алкоголичка растрёпанная, то баба грязная с помойки, то вдруг барышня интеллигентная! В каком обличье она настоящая?»

Серебряков ещё какое-то время мялся у порога. Он благодарно кивал, прижимая руки к груди, но отказывался от приглашений составить компанию на ужин. Ароматы из столовой доносились и правда, чарующие! В итоге Александра вернулась к кастрюлям и Лиза с Кириллом остались вдвоём. Он, наконец, смог задать вопрос, который его очень интересовал:

– Лиза, скажи, а ты чего так набралась? – Серебряков хитро улыбнулся, потом спохватился. – Если не хочешь раскрывать тайну, не говори!

– Да, да, впоследствии каждое слово может быть использовано против тебя на суде! Так? – Лиза первый раз за вечер улыбнулась. – Никакой тайны нет. История банальна и проста! Меня бросил любовник!

– Сочувствую! – Кирилл произнёс это таким тоном, словно хотел сказать, что расставание произошло вовремя!

– Надо же, сочувствует он! – Заболоцкую разозлила легкомысленная интонация. – У вас, телевизионщиков ветер в голове! Серьёзных отношений с вами не построить! Так, голову морочите и время крадёте!

– Кого ты имеешь в виду?

– А ты что, не такой! Самого подружка ждёт блондинистая, а ты взялся помощь оказывать незнакомым людям!

– Могу и не оказывать, – насупился Серебряков. – Нет никакой подружки, так, знакомая была и сплыла!

– Ладно, не обижайся, – Лиза потрепала Кирилла за рукав. – У меня тоже несколько лет продолжались отношения с Соловьёвским и тоже были, да сплыли!

– Я правильно понял, это именно тот Соловьёвский, о котором я думаю? Журналист?

– Ага, – Заболоцкая кивнула.

– Лиза, ты только не пугайся. Твой журналист попал в аварию сегодня и скончался в машине скорой помощи, не приходя в сознание.

Она на автомате закрыла двери за гостем, ушла в свою комнату, легла на кровать и зарылась в подушки. Александра прижала руки с полотенцем к груди. Она как раз вышла из кухни, чтобы пригласить хозяйку с гостем на ужин и случайно уловила последние фразы, сказанные Кириллом. Толком женщина не поняла о чём и о ком речь, но решила отложить трапезу и пока не досаждать подруге расспросами, придёт время, расскажет сама, если захочет. А Лиза не понимала, что происходит в душе – она не хотела плакать, хотя попыталась выдавить рыдания. Заболоцкая откинула подушки и села, подтянув под себя ноги, пальцы теребили мягкую шерстку Мурзика, а мысли прыгали от одного воспоминания к другому. Неожиданно пришло понимание, что получи это известие несколько дней тому назад, до всех перипетий, которые случились, она бы каталась в истерике, размазывая слёзы и сопли по лицу. А сейчас в ней словно что-то застыло, заморозилось, покрылось инеем и снежными кристаллами. Елизавета вздрогнула от резкого телефонного звонка, нащупав на тумбочке пластмассовый прямоугольник, нажала на кнопку соединения и поднесла к уху.

– Дочь привет, – Заболоцкая старшая аккуратно подбирала слова, примерно представляя, в каком состоянии находится Лиза. – Я в интернете наткнулась на информацию о гибели Соловьёвского.

Елизавета вжимала трубку в ухо и, не зная, что ответить, просто молчала. Мама была в курсе её отношений с журналистом. Она всегда всё знала и находилась в состоянии боевой готовности, намереваясь даже при мелкой опасности, бросится на защиту собственных детей. Лиза в тайне радовалась, когда родители отправились по долгу службы в другую страну. Она наконец-то оторвалась от тотальной опеки и почувствовала себя свободной. Но именно сейчас в данный момент Заболоцкая ощутила дикое одиночество. Ей захотелось крикнуть так, чтобы на том конце, в Германии оглохли! Она еле сдержалась, чтобы не затопать ногами, не зауросить, не разреветься и не затребовать родительского возвращения! Никакой долг по службе не может быть более важным, чем благополучие и душевное равновесие собственных детей! Лиза часто задышала, прикрыв ладонью телефон. Она постепенно урезонила собственное волнение и выровняла дыхание. Лиза осознавала, что присутствие матери с одной стороны окажет моральную поддержку, а с другой возбудит у родительницы множество вопросов, на которые сама Елизавета пока не знала ответов. Да и пускаться в объяснения пока не было сил. Одно нахождение в элитной квартире гражданки без документов и определённого места жительства, чего стоит! Мать немного помедлила и снова заговорила:

– Если хочешь, я могу приехать. Папе уже лучше. Он начал вставать и выходить на прогулку.

– О, мама, не нужно! Я справлюсь, – Елизавета, уловив в своих интонациях холод и раздражение, попыталась сменить тон. – Правда, мамочка, всё в порядке. Я тебе не говорила, но мы с ним расстались несколько дней тому назад.

– А я тебе давно втолковывала, что эти отношения обречены! С женатым и многодетным вообще нет никаких шансов на создание семьи! А тебе нужна именно семья и дети, а не редкие встречи на нейтральной территории!

– Мама! Какой смысл сейчас говорить об этом?

– Да, ты права! – мать вздохнула. – Ты пойдёшь на похороны?

– Нет. Не вижу смысла. Многие общие знакомые знали о нашей связи. Не хочу давать повод для перешёптываний возле гроба.

– Прощание пройдёт где-нибудь в общественном месте вроде Дома кино или театра, людей будет много, тебя никто и не заметит. Только ты не очень рыдай, не обращай на себя внимание!

– Я вообще не плачу, нет причины, наши отношения исчерпали себя, – на Лизу снова накатило раздражение. – Я не пойду на прощание, не хочу присутствовать среди сочувствующих! Набежит куча лицемеров, которые завидовали Соловьёвскому и даже тайно ненавидели! По настоящему будут горевать жена, дети и мать, и зачем мне, своим присутствием усугублять скорбь?

– Ты думаешь, жена знала о тебе?

– Понятия не имею! Но доброжелателей наберётся с десяток, особенно после смерти льва! Мёртвый он не сможет укусить.

– Странный эпитет.

– Ничего странного. Между нами я называла его львом, если тебе это интересно! Ты же называешь папу ёжиком и заей!

– Какая-то ты злая, Лиза, – беззлобно проговорила мать.

– Я просто немного устала.

– Мы с папой хотим, чтобы ты была счастлива.

– Обязательно буду, мамочка! Назло всем буду!

***

Краснопёров проснулся именно в той позе, в которой заснул, после того, как рухнул на кровать. Его рюкзак в виде надоевшей сожительницы, которую нести тяжело и бросить неловко, оказался опустошённым за один вечер, от этого водка лилась легко, не застревала в зубах и под языком. Ещё находясь в относительно трезвом состоянии, он порывался позвонить другу, но не нашёл телефон, который засунул куда-то. Павел мысленно махнул рукой и продолжил возлияния в свободном, тихо-радостном одиночестве. А трубка оказалась где-то рядом. Она нещадно дребезжала, как гром в тишине ночной квартиры. Краснопёров провёл шершавым языком по нёбу, сглотнул вязкую слюну и оторвал голову от подушки. Он не торопился, надеясь, что назойливый звук прекратится, и кто-то на том конце обретёт совесть и прекратит нарушать сон обывателя. Но совесть ни у кого не просыпалась, пришлось Павлу протирать глаза, включать лампу, брать с тумбочки телефон и наконец, просыпаться самому.

– Слушаю. Краснопёров, – мужчина сбросил ноги с кровати, смачно зевнул и автоматически глянул на циферблат круглых настенных часов.

– Анатольевич прости, что так рано, но начальство собирает в семь тридцать. Давай, пока раскачаешься, пока доберёшься. Опаздывать нельзя! Шеф просто вне себя!

Краснопёров, прикрыв глаза, улыбнулся. Он представил себе невысокого, коренастого Витю Бочарова, который смешно не выговаривал букву «р». Он служил дознавателем в той же прокуратуре и по служебным делам, коллегам часто приходилось пересекаться. Витя имел такое же отчество, и приятели называли друг друга исключительно «Анатольевич».

– Послушай, Анатольевич, время шесть утра, суббота и у меня выходной! Имею я право выспаться?

– Имеешь! – согласился Бочаров. – Но не сегодня! Если спишь, значит, не слышал, что вчера вечером на мотоцикле разбился журналист Соловьёвский. Он скончался по дороге в больницу. Дело о покушении возле ресторана «Роза ветров» отдано тебе? Тебе! Тогда поднимайся и скажи спасибо, что тебя не выдернули ночью!

– Спасибо! – Краснопёров произнёс слово благодарности с воодушевлением. Ночью, он просто не смог бы ответить на звонок – не услышал, даже если рвались бомбы. – Кто работал на месте аварии?

– Дежурная группа. Однако дело передали нашей прокуратуре и расследовать будем мы!

– Ты хочешь сказать, что это убийство?

– А ты надеялся, что журналист не справился с управлением? Нет, дружок, всё гораздо серьёзнее! Это убийство, но пока об этом знает очень узкий круг людей.

Глава 7

Как не торопился Павел, все равно к началу опоздал. Садиться за руль собственной машины не рискнул, пытался вызвать такси по телефону, но безуспешно – то не нашлось авто в этом районе города, то диспетчер компании просто не отвечал. Он долго ловил попутку на пустынных субботних улицах города, поэтому, когда появился в кабинете, наткнулся на укоризненный взгляд шефа. Совещание проходило интенсивно, Краснопёров только успевал записывать сведения, о которых ещё не знал. Вообще новостей оказалось не очень много, но Паша усердно делал вид, что фиксирует все высказывания и версии шефа, а также присутствующих коллег. Он уткнулся в ежедневник, стараясь не привлекать к себе внимание, голова нещадно трещала, мучала жажда и шершавый язык бороздил рот в поисках влаги. В какой-то момент внимание рассеялось, чем воспользовалась рука и взялась самостоятельно чертить какие-то каракули, а фантазия подсунула запотевшую бутылку ледяной минеральной воды. Он тяжело вздохнул и задержал дыхание, стараясь выпускать дух маленькими порциями. То, что в его чреве ещё пируют алкогольные пары, Паша чувствовал сам, поэтому старался придерживать общение с коллегами и не распространять дискредитирующее амбре. Он украдкой оглядел присутствующих, которых набралось человек семь в небольшом кабинете шефа. Оказалось, что знакомыми из всей компании были только Витя Бочаров и сам начальник Управления районной прокуратуры Шелестов Иван Иванович, мужик высокий, седой и требовательный. Его многие недолюбливали, а Краснопёров относился к начальству, как к данности, зачем пытаться изменить то, что от тебя не зависит! Несмотря на определённые трудности в восприятии утренней действительности, Павел пометил для себя несколько важных моментов. Соловьёвский попал в аварию сразу после того, как покинул клинику, через некоторое время после их беседы в кабинете заведующего хирургическим отделением. Эксперты провели все необходимые действия и выяснили, что журналист не имеет к своей гибели никакого отношения, хотя и ехал по оживлённой трассе с небольшим превышением скорости. Причиной аварии стала поломка элитного мотоцикла, а конкретно, кто-то пошуршал возле тормозного шланга. Камеры наблюдения подземной парковки городской клинической больницы показали, что к транспортному средству никто не подходил, а значит, злодеи нарушили целостность техники где-то в другом месте. Оперативники ещё не имели достаточно времени, чтобы отследить путь Соловьёвского от дома до клиники. Авария случилась в ночь, и пока определяли суть да дело, время ушло, потому что на первый взгляд трагедия произошла по вине самого водителя – не справился с управлением навороченной машины. Так же рассматривалась версия с сердечным приступом наездника. Эксперты приступили к работе быстро, это тебе не простой обыватель, не пьяный водитель, не наркоман, а сам известный журналист со скандальной репутацией Соловьёвский Алексей Рудольфович! Несмотря на молоточки в висках, мысли Павла Анатольевича постепенно выправились и начали работу в штатном режиме. Если телевизионщик нигде не останавливался по дороге, значит, со шлангом поколдовали дома или там, где он останавливался по дороге в клинику или обратно. Следующий вывод, который явно обозначил себя, совсем не понравился Краснопёрову, потому что накладывал на него определённую ответственность за то, что произошло – журналиста или хотели предупредить, или желали убить возле ресторана «Роза ветров»! Если предупредили и ведущий не последовал предупреждению, значит, довели дело до конца на другой день. А если хотели убить и ошиблись с персоной, которая была выбрана жертвой, значит, подготовка велась в спешке. Снайпер, который наводил прицел на крыльцо ресторана, толком не знал, как выглядит на самом деле жертва, а вот на другой день, он подготовился тщательнее. Но к чему такая спешка?

Сквозь задумчивость прорвался голос начальника, который поднялся со своего места и подошёл к окну, чтобы закурить сигарету, которую крутил между пальцами. Подчинённые знали, что Шелестов бросил курить несколько месяцев тому назад, но ещё не избавился от привычного поведения, как ни старался. А он действительно старался благодаря предписаниям пожарных, медицинских и ещё каких-то служб. Однако начальник никого не боялся кроме жены, но об этом знали только сам Шелестов и его собака. Да и сигарета имелась всего одна именно для таких случаев, когда он волновался. А как не волноваться? Серьёзнее ситуации не придумать! С вечера рвались призывы с верхов предпринять меры по поимке преступника! Иначе в противном случае…Начальник районной прокуратуры даже не хотел представлять именно тот «противный случай»! Иван Иванович вернулся на место, аккуратно положил единственную сигарету на стол и продолжил накачку сотрудников. А втолковывать служивым насколько серьёзная сложилась ситуация и какую сложную задачу должны решить органы следствия было не обязательно! Пояснять очевидное, только время зря терять! Но все прекрасно понимали условия совещания – шеф должен загрузить сотрудников ответственностью, а они должны с этой полной ответственностью и конфиденциальностью выполнить задание. И что Краснопёрова понесло или так расслабляюще ещё действовали алкогольные пары, но он решил прояснить ситуацию:

– Иван Иванович, если дело настолько серьёзное и важное, почему бы расследованием не заняться специалистам из Следственного Комитета? Там и технические возможности другие!

– Это чья ещё там корова замычала? – Иван Иванович чуть приподнялся. – Не ты ли Краснопёров вчера допрашивал жертву? Представлял, что он в опасности? Только мер никаких не принял! Почему охрану не предоставил?

– Да кто бы мне в пятницу вечером людей дал? – Павел понял, что сглупил, высунув не к месту сухой язык. – И потом, журналист убедил, что его персона никому не может быть интересна!

– Не интересна! – шепеляво передразнил Шелестов. – Была бы не интересна, завтра бы Соловьёвский вышел в эфир центрального телевизионного канала! И семья дождалась отца и мать сына! – не унимался начальник. – Совершенно ясно, что покушение у ресторана «Роза ветров» и трагедия на дороге это звенья одной цепи. И если бы ты появился во время, то знал, что кроме Бочарова здесь присутствуют специалисты из Следственного Комитета!

Краснопёров виновато обвёл глазами присутствующих. Виктор Бочаров еле заметно пожал плечами, словно говоря:

«Я же специально подкинул тебя с постели раным-рано, Сам виноват!»

А вслух обратился к начальнику смешно картавя :

– Ещё вчера мы со следователем Краснопёровым запланировали встречу с руководителем телевизионного канала Синявским, потому что выстрел у ресторана мог быть связан с политикой руководства. Там где реклама в масштабах страны, крутятся огромные средства, а Соловьёвский плотно был задействован в сетке вещания. На нём многое держалось. Да и с коллегами журналиста побеседовать не помешает.

– Логично! – кивнул Иван Иванович. – Проверьте эту версию, потом навестите вдову. И остальные знают, чем заняться!

Шелестов поднялся, показывая тем самым, что все могут быть свободны.

Уже находясь в кабинете, Павел кое-как оторвался от пластиковой бутылки с водой и с благодарностью потрепал Виктора по плечу.

– Спасибо, выручил. Действительно, сболтнул невпопад. А Синявский знает о нашем визите?

– Ещё нет, – Бочаров хитро улыбнулся, – поехали, по дороге предупредим.

– Ничего ты лихой! Думаешь, до шишки такого ранга легко добраться? Ещё записываться на приём придётся за неделю!

– Не придётся! О смерти ведущего журналиста канала проквакала каждая лягушка на болоте. А он, как руководитель уже с нетерпением ждёт визита следователей.

– Мне бы твою уверенность.

– Слушай, только идиот не свяжет снайперский выстрел и аварию со смертельным исходом. По поводу покушения у ресторана газеты не пронюхали, а Синявский в курсе обоих происшествий. В расчёт не берём водителя Северянина, который в больнице и ещё не в состоянии с кем-то разговаривать, кстати, я узнавал, с утра звонил! Он в медикаментозном сне. Сотрудники ресторана, если что и видели, то будут немы, как рыбы, им реноме заведения важнее, чем минутная популярность. Тоже с водителем Синявского, он даже рта не откроет, без ведома хозяина.

– Да, скорее всего ты прав! Только я не на машине, остерёгся с утра за руль садиться в таком состоянии, – Павел накинул куртку. – Ещё бы перекусить где-нибудь по дороге, хмель быстрее пройдёт.

– Поедем на моей и заглянем в немецкий кабачок. Я знаю, тут неподалёку. Повар этнический немец перфектно готовит тушёную капусту с картошкой и подаёт с настоящими немецкими сосисками, сдобренными горчицей, – Виктор Анатольевич смачно щёлкнул языком и поднял предупреждающе ладони. – Только без пива!

Кухня в кабачке оказалась действительно знатной. На огромных, как аэродром тарелках лоснились тугие тёмно-розовые сосиски в обрамлении мелко нашинкованной капусты и мятого картофеля. Девушки с розовыми щёчками в национальных баварских платьях и хрустящих белых фартучках ловко сновали между столиками, разнося запотевшие прозрачные кружки с янтарным пивом, которое так и норовило пеной вырваться за пределы стеклянной тары. Павел с вожделением и тоской провожал взглядом разносы, не забывая при этом обильно измазывать в горчице ароматные сосиски.

– Слушай, Витя, время половина десятого утра, а здесь полно народа и пиво все употребляют, – Краснопёров промокнул рот салфеткой. – Не рано?

– Здесь всегда так, – коротко кинул Бочаров и махнул рукой, подзывая девушку в фартучке. – Два куска пирога «Кухен» и чайник с чёрным чаем.

Официантка сделала мелкий книксен и удалилась. Виктор отодвинул тарелку, склонился над столом и поднял указательный палец, переходя почти на шёпот:

– Эти парни из СКР действительно толковые спецы. Эксперты за ночь почти до винтика разобрали мотоцикл. Несмотря на то, что повреждённый тормозной шланг обнаружили сразу, с колёс снимали остатки почвы, пытаясь выяснить зону, куда мог заезжать журналист, и производили прочие экспертизы. Ещё вскрытие показало, что Соловьёвский почти ничего не ел. В желудке обнаружены остатки кофе высокого качества. Сейчас спецы занимаются городскими камерами наблюдения, пытаясь отследить маршрут движения от дома до клиники и потом до места аварии. Кофе он пил не дома, а уже после встречи с тобой, значит, куда-то заезжал и мог с кем-нибудь встречаться. Также проверили звонки на телефон. В общем, ничего примечательного, кроме одного номера. Звонили за полчаса до аварии. Сим-карта левая, куплена на имя пьющего пенсионера, который давно потерял паспорт. Нового владельца искать не имеет смысла. Старика, конечно, трясли, но безрезультатно, он сам трясся от длительного запоя и даже не смог пояснить, когда и при каких обстоятельствах лишился паспорта.

Чай с пирогом употребляли в тишине, хотя тишину в кафе, где с самого утра разносят пиво и угощают сосисками, назвать было сложно. И всё же заведение совсем не походило на заурядную пивнушку. Павел огляделся и отметил интерьер в традиционном стиле кирпичного немецкого кабачка. Да и посетители совсем не выглядели, как дворовые маргиналы, которые тянутся в заведения с утра пораньше, чтобы залить горящие трубы.

Виктор полез в карман за кошельком, но приятель остановил его со словами:

– Анатольевич, иди на улицу, звони директору канала, предупреди о нашем приезде, а я рассчитаюсь.

Когда официантка принесла счёт, Павел понял, почему это место выпивохи обходят стороной – цены оказались совсем не демократичными.

***

Игорю Синявскому на прошлой неделе исполнилось пятьдесят восемь лет. Праздник не закатывали, собрались узким семейным кругом в загородном доме. А праздники Игорь любил. И чтобы разухабисто, с цыганами, медведями, шампанским и прочими атрибутами русской барщины! Чтобы всё происходило, как в известном старинном фильме «Мой ласковый и нежный зверь», где охота, борзые и страсти, которые сжигают душу и доводят до греха! И ведь денег куры не клюют, и фейерверков душа желает, а с некоторых пор появился какой-то невидимый тормоз. Игорь Исламович сначала не мог понять, откуда тревожность, а как-то ночью разобрался. Страх нарастал с увеличением количества денег. Этот страх отравлял существование. Казалось, живи и радуйся. А он боялся пригласить в гости знакомого генерала, потому что богатство в виде антиквариата, дорогих картин и мебели, которыми он напичкал дом, может поднять кучу вопросов о происхождении всего нажитого непосильным трудом. Вот и сейчас, ожидая посетителей из полиции, Синявский внутренне паниковал. Только бы не брякнуть чего-нибудь лишнего! Находиться на рабочем месте в субботу, было для него привычным делом, тем более что руководитель канала предполагал – встреча со следователями неминуема. Не домой же их приглашать! Он позвонил начальнику охраны и велел самому выписать пропуска и встретить следователей. Игоря подмывало залезть в шкаф и брызнуть в бокал немного виски, так, слегка, только горло промочить, но он сдерживал себя. После беседы можно будет расслабиться, а сейчас надо мобилизоваться. А что если Соловьёвский поделился с кем-нибудь, о разговоре в ресторане? В любом случае надо всё отрицать! Пусть докажут! Разговор к делу не пришьёшь! Мало, что с пьяный глаз можно трепануть! Первым в кабинет без стука вошёл начальник охраны, следом появились двое молодых мужчин. Один высокий, крупный представился Краснопёровым Павлом Анатольевичем, второй невысокий, чуть полноватый, смешно грассируя буквой «Р» назвался Бочаровым Виктором Анатольевичем. Синявский усмехнулся про себя:

« Братья по отцу!»

Вслух предложил располагаться удобнее, вероятно разговор пойдёт не быстрый и сам перехватил инициативу, надев на лицо траурную мину:

– Наш канал понёс тяжёлую утрату. Такого, как Алеша Соловьёвский заменить некем. Знаете, у спартанцев аскетизм был не только в условиях существования, а так же их с детства учили ценить слово, изъясняться кратко и веско. Как-то царь Филипп из Македонии решил пойти войной на Спарту. Прежде замыслил, как следует запугать, чтобы спартанцы сами открыли ворота в город. Царь Македонский разразился такой речью:

«Если вы добровольно не сдадитесь, я сожгу поля с урожаем, разрушу ваши дома, вытопчу посевы, заберу скот, убью всех на своём пути! Лучше смиритесь и сдайтесь добровольно!»

Спартанцы выслушали угрозы и коротко ответили:

«Если!»

Тревога и страх имеют отношение к будущему и если принять все меры для защиты, то есть возможность обезопасить себя. Важное слово «Если»! Трагедия может произойти, но можно её миновать, если подготовится к встрече! – Синявский выдержал паузу. – Вы понимаете, о чём я?

– Конечно, – Виктор Анатольевич внимательно посмотрел на директора канала. – То есть вы считаете, что Соловьёвский получил предупреждение, когда чудом миновал пули снайпера. И если бы он предпринял меры по собственной безопасности, то аварии можно было избежать?

– Именно это я и имел в виду!

– Но в четверг вечером, после покушения, в полиции вы утверждали, что убить хотят именно вас, – Краснопёров сложил большие руки на столе, даже не пытаясь записывать разговор.

– Тогда все находились в огромном стрессе! На твоих глазах под ноги падает здоровенный мужик, кровь, паника! Но сейчас- то понятно, что охотились именно на Алексея.

– О чём вы беседовали в ресторане? – Бочаров тоже ничего не записывал, словно не ожидал услышать от директора канала что-то важное. На самом деле, так оно и было. Синявский никогда не скажет того, что может навредить его репутации или подмочить реноме телевизионного канала.

– Мы просто ужинали, болтали о всяком. Я предложил Алексею возглавить всю новостную сетку вещания, то есть стать выпускающим директором. Он обещал подумать.

– Это что-то бы поменяло в карьере журналиста? – Виктор, рассматривая генерального директора, отметил про себя, что тот, вероятно, крепко выпивает или сгорает на работе, а может и то и другое вместе. Лицо Синявского слегка одутловатое неровно покрывали пятна лопнувших сосудов.

– Изменило. Алексею Рудольфовичу пришлось бы отказаться от некоторых эфиров и попрощаться с блогерством. У него на это просто не хватило бы времени. Ещё, безусловно, он выигрывал в зарплате.

– Он не делился никакими опасениями? – Бочаров понял уже, что в этом кабинете ловить нечего. – Может в семье проблемы, с коллегами недопонимание, тревожные звонки?

– Нет, Алексей вёл себя спокойно. Он устал после эфира, с аппетитом ел и немного выпивал. И потом, мы не были близкими друзьями. Знаете, есть такие закадычные, которым не страшно поведать самое сокровенное, которые никогда не предадут. Вообще, мне кажется, Соловьёвский близко ни с кем не дружил, – Игорь Исламович задумался на секунду. – Если он кому-то доверял абсолютно, так это своей матери. Женщина, скажу я вам, кремень! Руфина Аркадьевна Кушнирович вложила в сына много сил. Сейчас пытается сделать тоже с внуками! – в голосе гендиректора проскользнула ирония.

Мужчины ещё немного поговорили, а когда темы совсем иссякли, поднялись. Уже возле дверей Бочаров неожиданно остановился:

– Так кто победил?

Мысли Синявского уже находились в шкафу, рядом с бутылкой виски и он не сразу сообразил, о чём его спрашивает следователь прокуратуры.

– Вы о чём?

– Победили спартанцы или царь Филипп?

– Конечно спартанцы! Самонадеянность это гробовщик будущих завоеваний! Лавровый венок одевает тот, кто побеждает свой страх!

Следователи ещё какое-то время провели на канале, пытаясь вытянуть хоть что-то толковое о Соловьёвском. Потом решили не тратить зря время. В субботу больше половины сотрудников отдыхала, да ещё известие о гибели шефа внесло разброд и шатания. Многие уже подыскивали новое место работы, потому что вряд ли кто-то сможет заменить талантливого журналиста… хотя, как знать!

– Лучше приехать ещё раз в понедельник, – Краснопёров глянул на часы. – Надо по минутам проверить последние дни жертвы. Зацепка кроется именно в этих последних днях.

– Почему ты так думаешь? – Бочаров с удовольствием закурил, когда вышли на крыльцо.

– Если бы готовились тщательно, то у «Розы ветров» не подстрелили другого человека. Значит, торопились и толком не подготовились.

Телефон в кармане Краснопёрова задребезжал. Он глянул на номер и не ответил, а только пробурчал:

– Приятель, уже который раз звонит. Наверное, что-то срочное. Пошли в машину. Ты поведёшь, а я переговорю. Адрес Соловьёвского знаешь? – следователь широко шагал к месту парковки, не обращая внимания на семенящего рядом коллегу, который на ходу кивнул головой. Павел полной грудью глотал свежий весенний воздух, ощущая, как в тело возвращается сила, а в сердце уверенность. Трубка какое-то время молчала, Павел хотел уже отключиться, как услышал голос друга, однако сам прервал его приветствия. – Кирилл совсем нет времени. Говори быстро если что-то срочное!

– Понял! Информирую: нужна твоя помощь. Одна знакомая больше года тому назад приехала в Москву из сибирской глубинки и по трагическому стечению обстоятельств лишилась личных документов. Нужно сделать запрос по последнему месту регистрации и восстановить паспорт!

– Почему она сама не обратилась в органы? Если паспорт украден, то это криминал, может кто-то живёт по её документам, совершает преступления и берёт кредиты! – Павел сел в машину и пристегнул ремень безопасности.

– Дорогой друг я в этих вопросах сам разбираюсь не хуже тебя! Не теряй время, объясняя, что да как! Документы сгорели при пожаре, а дама бомжевала какое-то время, сейчас нуждается в помощи.

Краснопёров почувствовал лёгкое раздражение в голосе приятеля и всё же не смог удержаться, чтобы не уколоть:

– О, братец, вы находите для себя всё лучшее и лучшее окружение!

– Не ерничай, просто ответь, поможешь или нет!

Павел понял, если продолжит в таком тоне, друг просто прекратит разговор.

«Что-то Кирюха не в духе, – мелькнуло в голове, – наверное, опять не ладится личная жизнь».

– Кирилл, когда я тебе отказывал! Сбрось на почту все данные барышни. Только займусь этим вопросом чуть позже, сейчас дел невпроворот.

– Чем занят? Уж не убийством ли Соловьёвского?

– Именно этим! – Краснопёров понизил голос и краем глаза глянул на Бочарова, который вёл автомобиль по оживлённым улицам, слушал радио и не обращал на коллегу никакого внимания. Или делал вид? – Почему ты думаешь, что это убийство? В СМИ речь шла лишь об аварии.

– Такие люди, как этот журналист заботятся о безопасности своей жизни. В дорожную катастрофу поверит только обыватель! Ты забыл, с кем имеешь дело?

– Ах, да! Маэстро частного сыска! Так мог бы сам отослать запрос на бомжеватую барышню, а не отвлекать занятых людей от дела!

– Мог бы! Но с твоими возможностями женщина получит документы в три раза быстрее! Если слишком занят, я займусь этим вопросом сам!

– Не ворчи, конечно, сделаю!

– Как Ирка?

– Никак! Сварил её и съел этой ночью!

– Вкусная?

– Не очень, поэтому она собрала чемоданы и отбыла в неизвестном направлении к всеобщему облегчению! Так что напрасно ты Амуром прикидывался! Семьи не получилось! – Павел снова покосился на Бочарова и, спохватившись, закончил разговор. – Давай встретимся на следующей неделе в какой-нибудь ресторации. О, стоп! А помоги мне завтра мебель погрузить и перевезти на новую квартиру, а потом ресторан!

– Без вопросов!

Серебряков, в свою очередь, тоже понял, что приятель не в лучшем расположении духа и желательно его не напрягать расспросами о личной жизни.

***

За всю ночь Эмма не сомкнула глаз. После известия о смерти мужа она впала в ступор. На автомате ходила, готовила завтрак для детей, отвечала на телефонные звонки, утюжила одежду, выбирала платье и шляпку для себя на траурную церемонию. Соловьёвская знала, что муж был бы доволен её выбором. Ему нравилось, когда она выходила в свет в элегантном стиле, без вычурности. Алексей дарил ей дорогие ювелирные украшения, которые только выглядели скромно, зато стоили огромных денег. Он не поощрял красный лак на ногтях и пурпурную помаду на губах, обесцвеченные волосы и развязанные манеры, считал, что замужняя женщина, имеющая четырёх детей, обязана вести себя с достоинством. Даже в стенах дома Алексей Рудольфович не поощрял растянутые майки и застиранные джинсы. Такой дресс код касался всех членов семьи, включая ребятню. Жена должна быть жёстким тылом и поддержкой для публичного мужа, а не профурсеткой из бурлеска! Вроде тех лахудр, которые рядятся в блёстки и глупую мишуру, и перебивают чинное общение мужчин громким хохотом над своими же бестолковыми шутками. До встречи с Соловьёвским Эмма была именно такой. Она работала в кордебалете у одного известного исполнителя. Несмотря на сопротивление знаменитого отца – художника, который пытался дать дочери достойное воспитание и образование, Эмма из чувства протеста вырвалась из тесных родительских объятий и, окончив хореографическое училище, окунулась в свободные волны шоу бизнеса. На одном из выступлений, хорошо подвыпивший журналист, тогда ещё не столь популярный, остановил свой взгляд на гибкой девушке, похожей на тростинку. В этот же вечер он привёл её в свою квартиру, смыл пласт грима с лица и утром, к своему удивлению, увидев носик, покрытый кнопочками веснушек, понял, что это его будущая жена и мать его детей! Потом уже отец удивлялся, каким образом у Соловьёвского получилось то, что не удалось любящему родителю. Эмма стала прекрасной женой и заботливой матерью, с лёгкостью расставшись с мишурой гламурных тусовок.

Женщину раздавило известие о смерти. В первые минуты и часы, она не понимала суть происходящего, мозг отказывался верить и воспринимать реальность. И всё же ей удалось встряхнуться. Пришло понимание, что сейчас настало её время играть первую скрипку и необходимо взять себя в руки. Дети шастали по дому с блуждающими глазами, свекровь в один миг постарела и ослабла. Эмма прижимала к себе Сашку, успокаивала старших ребят и капала корвалол в рюмочку для свекрови, резким запахом которого пропиталась вся столовая. Женщина из последних сил сдерживала рыдания, понимая, что никто не решит множество вопросов за неё. После похорон она отправит детей к родителям, Руфину Аркадьевну на воды в Баден –Баден, а сама забьётся в угол и даст волю страданиям, а сейчас с минуты на минуту появятся следователи для беседы. Хорошо, что руководство канала взяло на себя всю организацию похорон, включая поминки.

В столовой стояла тишина, только звякали вилки, соприкасаясь с фарфором французских тарелок. Руфина Аркадьевна возила по блюду шницель с брюссельской капустой, ничего не замечая и не собираясь ничего есть. Она смотрела в окно невидящим взглядом, по инерции сохраняя прямую спину. Эмма, сидящая рядом, погладила руку свекрови, она смотрела на неё с большой жалостью. Казалось, что со смертью сына, пожилая женщина потеряла весь смысл жизни. Соловьёвская обвела взглядом детей, которые не шумели и не дурачились привычно. Даже Санька хлопал ресницами огромных глаз, неловко выпиливая столовым ножом кусок мяса, и только ноги отбивали какой-то ритм о ножку стула.

– Дорогие мои, нам сейчас тяжело, как никогда, но давайте сохранять смирение и сдержанность. Наша семья, словно под прицелом камер, все хотят узнать, как мы переживаем потерю. Нельзя давать повод для сплетен и кривотолков. Папа бы этого не одобрил! – Эмма тяжёлым взглядом обвела детей, от чего Саша усмирил пятку и стук прекратился. Она глубоко вздохнула, воздухом подавляя рвущиеся слёзы. – Через несколько минут приедут следователи, вы отправляйтесь в свои комнаты. Я пока приберу со стола и встречу полицейских.

Женщина со скрипом отодвину стул и поднялась. Ребятня испарилась за пару минут, по ходу складывая за собой тарелки в посудомоечную машину предварительно скинув остатки еды в мусорное ведро. Руфина Аркадьевна тоже тяжело поднялась следом со словами:

– Я тоже пойду к себе. Мне нечего сообщить полиции. В город не поеду. В одиночестве стены съедят. Надеюсь, ты не против? – женщина посмотрела на Эмму как-то по-детски, словно уговаривая не прогонять. – У меня кроме вас больше никого нет!

– Ну, что вы, мама! – Соловьёвская обняла хрупкие плечи свекрови. – Это ваш дом тоже, можете оставаться здесь сколько захотите! Мне самой будет тяжело без поддержки. Сейчас надо держаться вместе.

Руфина Аркадьевна неслышной тенью проскользнула в комнату для гостей и прикрыла за собой дверь. Эмма загрузила в моечную машину остатки посуды, подошла к окну и сложила руки на груди. Её никогда не интересовали финансы, которыми владеет семья. Алексей принимал все важные решения о покупках и о серьёзных приобретениях недвижимости, как в России, так и за рубежом. Ежемесячно он пополнял банковский счёт жены, и Эмма никогда не стеснялась в тратах как на хозяйство, на детей, а также на собственные нужды вроде парикмахера, косметолога, новых платьев и прочих женских прелестей. Текущие платежи за дом и квартиру матери банк автоматически перечислял на счета коммунальных служб с его карты. Соловьёвская потёрла виски, она неожиданно растерялась, потому что даже не знала, в каком банке муж хранил средства. То, что она по факту не бедная вдова это понятно и очевидно. Муж работал не покладая рук и не таксистом, строителем или водителем, а имел статус рейтингового журналиста на центральном федеральном канале. И всё же надо поднять все документы в кабинете мужа, чтобы понять, где и в каких количествах хранятся деньги. Женщину не столько волновали финансы, сколько факт проживания и пропитания в будущем четверых детей и свекрови, которую не получится посадить на скудный паёк её государственной пенсии. Руфина Аркадьевна привычная к достатку, отказывать себе не станет даже после потери кормильца! А ведь ещё детям необходимо дать достойное образование и, конечно, где-нибудь в Лондоне или США.

«Ну, ничего, если приспичит, продам дом во Франции»!

Мысль перебил звонок. Эмма подошла к двери и, глянув на монитор, за высоким забором увидела тех, кого ждала.

– Да! – откликнулась женщина.

– Мы вам звонили.

Соловьёвская нажала на кнопку автоматического открывания дверей. Через полминуты в холл вошли двое мужчин и представились. Высокий, крепкий парень назвался Краснопёровым и раскрыл корочки. Вдова даже не пыталась запоминать ни имена, ни звания, только отметила вяло автоматически смешную фамилию Краснопёров:

«Словно из цыганского табора, только волосы светлые и глаза голубые, – Эмма сама не понимала, откуда такая ассоциация с цыганами, но размышлять над этим не хотелось. Она обвела рукой гостиную предлагая располагаться. – Второй тоже забавный, букву «р» не выговаривает смешно».

– Мы понимаем, что сейчас не самое лучшее время для беседы, – начал Бочаров, усаживаясь в кресло и массажируя большим пальцем правой руки, внутреннюю часть левой ладони. Этот жест выдавал его внутреннее волнение, словно нажимая на определённую точку, он гасил собственную обеспокоенность. – Мы не задержим надолго. Всего лишь ответьте на несколько вопросов. Прежде расскажите о последних днях вашего мужа.

– Всё было, как обычно. Алексей целые дни просиживал в студии, а выходные мы проводили всей семьёй с детьми. Ничего необычного, кроме, конечно, покушения возле ресторана. Но об этом я толком не знаю, мы не успели поговорить. Алексей приехал домой поздно. По пятницам он не выходил в эфир. С утра муж решил проведать водителя, который попал в больницу с пулевым ранением. А мне надо было везти детей на занятия. Разговор отложили до вечера, но случилась трагедия, – голос женщины задрожал, но она быстро взяла себя в руки. – Мы прожили вместе больше семнадцати лет, никаких секретов между нами не было, но работу он в дом не приносил, все проблемы, если такие были, Алёша оставлял в кабинете.

– Он изменился, когда к нему пришла настоящая слава? – поинтересовался Павел.

– Слава не приходит, слава обрушивается! Это безоговорочное тотальное почитание, доведённое до фанатизма всех слоёв населения всего мира. Такой славы был удостоен Юрий Гагарин.

Присутствующие обернулись и увидели, как в гостиную вошла статная пожилая женщина.

– Позвольте представить: Руфина Аркадьевна моя свекровь, мама Алексея Рудольфовича.

Эмма шагнула навстречу. Она взяла женщину за локоть, аккуратно подвела к дивану, усадила и рядом устроилась сама.

– Слава достаётся тем, кто совершает подвиг, спасая чью-то жизнь. А мой сын имел известность, популярность, к которой шёл мелкими, но уверенными шагами. Благодаря трудолюбию и упорству, Алёша достиг таких вершин. Но и он имел недоброжелателей, критиков и завистников.

Краснопёров неожиданно увлёкся мыслью о славе.

«А ведь права старушка! Иногда один миг, момент делает простого человека героем. Спас из пожара – герой! Закрыл друга от пули – герой! Вытащил тонущего из воды – герой однозначно! И, конечно, слава достаётся военным за освобождение, взятие, спасение»!

Павел углубился в свои мысли и упустил часть разговора, отвлёкся тогда, когда Бочаров, хлопнув себя по коленям, поднялся. Неожиданно Эмма всплеснула руками:

– Я вам даже кофе не предложила! Извините!

– Это вы нас извините! – Виктор и направился к выходу.

Эмма вышла с мужчинами на крыльцо и, прикрыв за собой дверь, вынула из кармана брюк телефон.

– Не хотела при свекрови показывать. Её расстраивать сейчас никак нельзя, держится из последних сил, хотя старается сохранять лицо. Вот эти фотографии я получила в четверг днём.

Краснопёров приблизил телефон к глазам и средним пальцем перелистал картинки.

– Вы знаете эту женщину?

– Нет, – Соловьёвская растеряно пожала плечами, потом быстро и сбивчиво заговорила. – Я попыталась поговорить с Алексеем, даже хотела устроить сцену ревности, но он не успел ничего объяснить, а тут ещё известие о покушении! Всё так быстро произошло, он уехал в больницу, я повезла детей на уроки. Вечером я намеревалась всё же выяснить…

– С какого телефона произошла отправка?

– Номер не определён.

– Вы можете сбросить все фото на мой адрес?

– Конечно! Только вышлите реквизиты вот на этот номер, – Эмма повернула светящийся экран, и полицейский забегал пальцами по мелкой клавиатуре, забивая цифры.

– День похорон уже назначен? – Бочаров рассеянно оглядел ухоженный двор. Он спросил просто так, почему-то ему не хотелось уходить от этой женщины, похожей на синичку с глазами неба и волосами цвета пшеницы. Вопрос Виктор задал для проформы, он знал, что журналист ещё находится в морге и пока эксперты не озвучили, когда тело отдадут родственникам для захоронения.

– Думаю, что нам разрешат, забрать Алёшу в понедельник. Синявский предупредил, что даст объявление в средствах массовой информации о времени и месте прощания. Организационными вопросами занимаются помощники Игоря Исламовича Скорее всего, похороны состояться во вторник из Дома кино. Место на Востряковском кладбище уже оплачено.

«До элитного Троекуровского, Новодевичьего или Ваганьковского кладбища журналист не дотянул, несмотря на популярность, – мелькнуло в голове Виктора Анатольевича. – Вот она, мимолётность славы во всей красе! А чем мужик, собственно, прославился, кроме пропагандистской болтовни?»

– Вам самой нравились программы и проекты мужа? – вклинился Краснопёров.

– У меня четверо детей, в доме нет прислуги, всё приходится делать самой, поэтому просто не всегда находилось время внимательно просматривать каждый выпуск. Но сенсационные репортажи обязательно смотрело взрослое население семьи.

– Алексей Рудольфович хорошо зарабатывал?

Павел и сам не знал, что докопался до вдовы, которая кусала губы, сдерживая слёзы при каждом вопросе.

– Думаю много. Финансами занимался Алексей. В данной ситуации, у меня просто не было времени, чтобы озаботиться этим вопросом.

– Он составил завещание?

– Да. Звонил нотариус и сообщил, что раскроет детали после похорон, но в наследство все участники вступят по истечении шести месяцев.

– Примите наши соболезнования, – проникновенно произнёс Бочаров и взял коллегу под руку, тем самым призывая закончить мучительный для вдовы разговор. – И держитесь!

Несколько минут коллеги ехали без разговоров. Неожиданно Краснопёров мотнул головой, словно непослушный мерин и усмехнулся:

– Видал, какой домина! Миллионов на пятьдесят в евро! Неплохо нынче пропагандисты зарабатывают!

– Ага, – поддержал Виктор, его губы тоже скривила усмешка. – Ещё во Франции особняк на Лазурном берегу миллионов этак на сто! Если бы я не видел вдову, то можно было бы поставить и её в число подозреваемых!

– Внешность бывает обманчива. Надо всё-таки родственников тихонько прощупать.

– Ничего интересного, проверял уже. Братьев, сестёр нет. Все останется матери, жене и детям. Думаю, не забудет и старшего сына, который уже три месяца находится за рубежом. Он, как и отец корреспондент.

– Значит, надо искать в поле его профессиональной деятельности.

Павел загрустил от мысли о том, что не ту профессию выбрал! Вот ловит он преступников, ни праздников, ни выходных не знает, а кое-как наскрёб на квартирку! На такой домище следователь никогда не заработает, даже если погибнет смертью храбрых от бандитской пули! Хотя, уж лучше маленькая квартирка, зато с крепким сном и чистой совестью. Почему-то Краснопёров даже не сомневался, что с совестью журналист имел натянутые отношения.

Его мысли прервал Бочаров:

– А самое примечательное, что буквально через пару недель никто этого журналиста и не вспомнит! На его место придут другие, не менее оголтелые пропагандисты, а может и более!

– Мать Соловьёвсого была права, – отозвался Павел. – Слава приходит к избранным. Вот Гагарина человечество не забудет никогда!

Глава 8

Суббота удалась на славу. Елизавета и Александра с удовольствием проводили время в салоне красоты. Заболоцкая доверила лицо косметологу, а Великая стригла и красила волосы. Лиза пыталась навязать подруге какой-нибудь креативный цвет вроде огненно-рыжего или пепельного, но Саша упёрлась и сказала, что хочет именно такой, как у подруги, а именно тёмно- русый с медным оттенком. Дальше по плану предполагался маникюр. В душе Заболоцкой словно что-то отрезало, она решила больше никогда не прибегать к услугам прежней, дорогостоящей маникюристки, да и вообще прекратить затейливые разукрашки, и ногти красить только в пастельные тона. В салоне дамы потеряли счёт времени и когда вышли на свободу, сообразили, что бутики и магазины закрываются через пятнадцать минут.

– Что за пятнадцать минут можно приобрести? Разве тюбик зубной пасты и носки, и то надо смотреть состав и производителя. Паста должна отбеливать и дезинфицировать, а носки впитывать влагу и доставлять комфорт стопе! – уговаривала подругу Елизавета, не обращая внимания на то, что та даже не сопротивлялась. – Поход в магазин за новой одеждой это целая система, церемония и торжество. Только примерка может занять не менее двух часов! А тебя надо одеть с ног до головы, начиная с нижнего белья!

Великая попыталась что-то сказать, типа: ничего не надо, как-то неловко, не хочется напрягать, но даже слова не смогла вставить в речевой поток подруги. А у той словно открылись красноречивые шлюзы, она болтала без умолку на темы совсем не понятные Александре.

– На следующей неделе я отведу тебя к мастеру, сделаем пилинг лица, шеи и области декольте, потом акупрессура, если не добьёмся омолаживающего эффекта, то прибегнем к нитям Аптос.

– Постой, что такое пилинг я понимаю, а вот акупрессура и Аптос вроде птичьего чириканья?

– Акупрессура это омолаживающий метод альтернативной медицины, что-то вроде точечного массажа. Процедура очень приятная и эффективная, но нити Аптос это бомба! Под кожу вводится каркас из нитей с насечкой, который не даёт коже собираться в складки.

– Это же больно!

– Ну, милая моя, красота требует жертв!

– Лиза остановись! – Александра посмотрела на подругу и умоляюще сложила перед собой ладони. На секунду забыла, что хотела сказать, залюбовавшись идеальным маникюром на своих руках, которые ещё не пришли в полный порядок после уличных скитаний. – Ты рассчитывалась картой, и я не знаю точно, сколько пришлось заплатить за процедуры, но в каталог с ценниками мне заглянуть удалось. И на этом стоп! Мне ничего не надо! Понимаешь, я буду не в состоянии вернуть деньги, даже если завтра выйду на работу! Документы об образовании, да и вообще все утеряны, самое большее, на что я смогу рассчитывать, это уборщица в жилищном товариществе или фасовщица на мыловаренной фабрике. Огромная удача, если получится найти работу, где не потребуют паспорт. Москва очень дорогой город! Может, стоит вернуться в Сибирь? – Александра пожала плечами. – Мне надо подумать, как выстраивать свою жизнь дальше! Это не дело жить в чужой богатой квартире, есть дорогую еду, пользоваться элитными процедурами и посещать бутики. У меня никогда не будет на это денег, даже если я пластом лягу на работе, поэтому не стоит привыкать!

– Постой! – Лиза выставила перед собой ладони. – Кирилл обещал помощь в восстановлении твоих документов. Давай решать проблемы по мере их поступления. Сначала документы, потом работа, следом решим с жильём! А всё, что сейчас с тобой происходит, воспринимай, как благодарность за спасённую жизнь! Мою жизнь! Я бы очень хотела познакомить тебя с родителями! За то, что ты для меня сделала, они бы тебя на руках носили! Но как объяснить, при каких обстоятельствах произошло знакомство? У отца слабое сердце и если он узнает, что кто-то пытался меня убить, то даже страшно представить, что может произойти. Мне надо разобраться в этой истории самой. Думаю, должно произойти что-то ещё, поэтому твоё присутствие просто необходимо! При свидетелях не станут снова покушаться на мою жизнь, – Заболоцкая затихла и закусила губу, неожиданно ей стало страшно. Лиза взяла за локоть подругу и потянула к выходу. – Пойдём Шурочка в ресторанчик перекусим и даже выпьем по бокальчику шампанского!

– А что если по бутылочке? – засмеялась Великая. – В былые времена, в прошлой жизни, я уважала, когда газовые, веселящие пузырьки бродят по организму.

На крыльце дамы остановились, и Елизавета ещё раз оглядев приятельницу, удовлетворительно щёлкнула языком:

– Ты выглядишь бомбически!

Великая с важным видом откинула прядь волос, и тряхнула головой со словами:

– А то! – она уже сделал шаг и снова остановилась. – Давай купим шампанского в супермаркете и шоколад с большим ананасом. Ужин тоже готов, в духовке запечённая говядина с овощами, – Саша передёрнула плечами. – Знаешь, я так долго заглядывала в рестораны через стёкла, наблюдала, как нарядные дамы с кавалерами заказывали еду, пили вино из бокалов с тонкими ножками и смеялись. Кажется, целую вечность, я находилась по ту сторону нормальной жизни и сейчас, так сразу боязно даже дверь открыть в заведение с чопорными официантами, а тем более посетителями. Вдруг я уроню вилку или совершу, какую-нибудь оплошность? – женщина потупилась. – Мне надо привыкнуть к новому статусу. Время, проведённое на улице, не исчезнет быстро, потому что бомжовство ещё сидит внутри. До сих пор ловлю себя на мысли, что при виде полицейского, хочется испариться или провалиться сквозь землю! – по щекам Александры потекли слёзы.

– Ты чего? – Елизавета достала из сумочки пачку бумажных салфеток, выдернула белый мягкий квадрат и протянула подруге. – Ну, не хочешь в ресторан, пойдём домой! – неожиданно голос Заболоцкой стал серьёзным. – Ты должна быть уверена, что теперь на улицу возврата нет, я тебя не оставлю, как ты не оставила меня в куче мусора!– она тряхнула подругу за плечо. – Поняла?

– Угу, – кивнула Великая, вытирая слёзы. Она глубоко вздохнула и сунула салфетку в карман. – Лиза прошу тебя, больше никаких бутиков. Просто одолжи немного денег, я куплю обувь, джинсы и куртку. Не могу же я носить твои вещи!

– Носи, сколько хочешь и что хочешь, мне не жалко! И денег я тебе дам.

Подруги с полными пакетами вошли в лифт, в этот момент им обеим пришла в голову одна и та же мысль. Женщины разом заговорили, обращаясь, друг к другу, потом расхохотались и Лиза пальцем указала на Великую:

– Шурка, говори ты первая!

– Слушай, Лиза, давай соседа пригласим! Он вроде парень неплохой, да и компания будет!

– Я тебе тоже это хотела предложить!

Подруги снова засмеялись, и Заболоцкая нажала кнопку третьего этажа. Дверь открылась сразу, словно за ними подглядывали в глазок. Кирилл округлил глаза и расплылся в улыбке:

– О, дамы, вы смотритесь восхитительно! Особенно Александра! Фантастическое преображение! – он шутливо раскланялся, разведя руки. – А вы, Елизавета, произвели на меня неизгладимое впечатление ещё в первую нашу встречу!

– Будешь плоско шутить, мы не пригласим тебя в гости! – Заболоцкая даже не думала обижаться. – В планах хорошо поесть и также хорошо выпить! Решили тебя приобщить к алкогольному делу! Но обещаем, что соседей топить не намерены!

– Если без потопа, то я согласен! А что пьём?

– Шампанское! – подхватила Александра. Она с каждой минутой чувствовала себя увереннее. Зажатость ушла из жестов, и испуг покинул взгляд.

– Это как-то по-гусарски! Я мужик простой и прихвачу из своих запасов виски «Ред лейбл». Айн момент, – Кирилл скрылся в квартире, через минуту вернулся с пакетом, из которого торчали зелёные хвостики ананаса и золотистая бутылочная пробка. – Так, дамы, давайте мне свои пакеты. Я хоть и не гусар, но галантные манеры мне свойственны.

– Иногда! – засмеялась Елизавета.

Пока Александра суетилась на кухне, разогревала в духовке мясо, стелила салфетки и сервировала стол, Серебряков с Елизаветой обустроились в гостиной.

– Вообще, Елизавета Олеговна, ты безответственная барышня! Я звонил тебе сегодня раз пятьдесят!

– Ах, я совсем забыла, аппарат, наверное, разрядился, пока мы зависали в косметическом салоне, – Заболоцкая кинулась в прихожую и вернулась, держа в руках сумочку из которой вынула телефон. – Ну, так и есть! О, боже, сколько пропущенных! Извини, пожалуйста, мама рвала провода, ей надо ответить в первую очередь!

Лиза скрылась в кабинете отца, а Кирилл в ожидании подошёл к окну. Он рассматривал двор, гуляющих с ребятишками мамаш и бабушек. Такую картину он наблюдал каждый день, его окна этажом ниже, показывали точно такой же вид. Неожиданно какая-то деталь показалась странной. Серебряков не мог понять, что именно выпадало из общей гармонии.

«Так, снова, – приказал он себе. – Мамы с колясками, бабушки, няни, дети на качелях и горках. Через шлагбаум заезжают автомобили и спускаются на подземную парковку. В будке знакомый охранник. Он постоянно курит, поэтому много времени проводит на улице. Работники жилищного хозяйства обсаживают тюльпанами и нарциссами клумбу. Рядом ящики с проклюнувшимися луковицами и мешки со специальным грунтом для рассады. Двое на коленях рыхлят землю и резво втыкают цветы в грунт. Третий стоит рядом, в такой же униформе с эмблемой ЖКХ на спине и в бейсболке. И что? – спросил себя Кирилл и кивнул, соглашаясь со своими выводами. – Униформа совсем новая и белые перчатки. Именно, совершенно белые перчатки! Значит, человек не грузил и не разгружал рассаду и землю. Он пришёл и встал рядом. Сверху непонятно, мужчина это или женщина?

– Всё в порядке! – в комнату вернулась Лиза. – Сказала матери, что у меня гости, и шампанское уже шипит и пенится в бокалах!

– Родители ревностно оберегают тебя? – Кирилл отвернулся от окна и улыбнулся. – Даже странно, такая взрослая барышня и под строгим присмотром.

– Ничего странного. Для них я всегда буду маленькой девочкой. Мама считает меня слишком доверчивой и открытой для этого мира. Переубедить их невозможно, я и не пытаюсь. Надеюсь, когда выйду замуж, уровень контроля снизится, они, наверное, вздохнут с облегчением, когда груз ответственности переместится на сильные мужские плечи.

– И есть такие плечи?

– В смысле?

– На которые переместится груз ответственности?

– Да что ты! Когда мне эти плечи искать? Я то на помойке валяюсь, то тексты перевожу! И потом, я ещё не отошла от прежних отношений! Не до новых романов!

«Вот и правильно! Куда торопиться!» – удовлетворённо подумал Серебряков.

В комнату вплыла Александра, неся на подносе бокалы с шампанским:

– Друзья, разогрейтесь перед хорошей закуской!

– Спасибо Шура! – Заболоцкая взяла бокал. – Тебе нужна помощь?

– Нет, всё почти готово, надо только подождать минут пять-десять.

Серебряков подхватил двумя пальцами бокал и снова посмотрел в окно. Двое рабочих продолжали рассаживать луковицы и присыпать землёй, а третий, в чистых перчатках и новом комбинезоне куда-то исчез.

«Ерунда всё это! – подумал про себя Кирилл. – Сам себя накручиваю».

Александра вернулась на кухню, а Серебряков, проводив её взглядом, вынул из заднего кармана брюк телефон, сел на диван и хлопнул ладонью рядом, призывая Лизу присоединиться.

– Сегодня я встретился с охранником, который дежурил на шлагбауме в ту ночь, когда ты исчезла из квартиры. Над будкой у него расположена камера. Я отсмотрел видео, но ни одна подозрительная машина не заезжала, только автовладельцы, проживающие в доме. На пешеходах он внимание не акцентирует, его задача открывать перекладину для водителей с разрешением на въезд. Также поговорил с консьержкой, которая дежурила в ту ночь. Аналогичная песня: посторонние не проникали! Но здесь можно выразить недоверие. Тамара Семёновна женщина далеко не молодая, могла задремать или отойти в туалет. В том, что кто-то без ведома просочился на охраняемую территорию, она ни за что не признается! Консьержка прекрасно понимает, что может потерять работу! Камер наблюдения в подъезде нет! – Кирилл одним глотком осушил бокал и поставил на столик. Он подавил пузырьки, прикрыв рот ладонью и продолжил. – И всё же твои похитители не остались вне поля зрения. Вот смотри, они выводят тебя из лифта в подземный гараж, берут твою машину.

Серебряков включил телефон и протянул женщине. Лиза впилась глазами в бегущие картинки, потом отпрянула.

– Я не знаю этих людей.

– И не мудрено, спортивная одежда, капюшоны, ещё люди лицами не попадают в поле зрения глаза камеры. Забрали они тебя в два часа ночи.

– Здесь даже не понятно, мужчины это или женщины, – Лиза закусила губу. – Через какое время они вернули машину обратно на стоянку?

– Через пятьдесят минут. Я проехал от нашего дома до метро «Добрынинская». Примерно нашёл тот заброшенный дом. В том районе несколько зданий приготовленных под снос. По ночному городу езды двадцать пять – тридцать минут. Место похитители выбрали заранее. Эти двое очень торопились, в темноте закидали мусором небрежно, поэтому Александра смогла тебя обнаружить. Назад на парковку вернулись без проблем, охранник пропустил, увидев знакомые номера. Автомобиль поставили в самом дальнем углу, чтобы как можно меньше светиться перед камерами, поэтому ты не нашла свой авто на положенном месте. Вышли не через парадный вход, а поднялись из гаража на улицу. Охранник на шлагбауме видел, как какая-то парочка выходила за пределы двора примерно в три часа ночи. Вот и всё!

– Волокут меня, словно мешок с мукой!

– В тот вечер я был у тебя в районе десяти часов. Как долго ты продолжала собутыльничать сама с собой? – Кирилл, уловив на себе холодный взгляд Заболоцкой, поспешил объясниться. – Да не укоряю я тебя и не воспитываю! Просто ответь!

– Допила остатки из отцовской бутылки и сразу на боковую! Ну, буквально минут через десять!

– К двум часам ночи, хмель уже должен испариться, не весь конечно, но до такой степени, что ты бы шла своими ногами, а на видео тебя просто волокут под руки! Значит, укололи сильнодействующим препаратом, отчего ты больше суток находилась в отключке. Знаешь, что тебя спасло? Похитители не рассчитали дозировку. Думаю, они надеялись, что твой организм не выдержит до утра, но случилось непредвиденное: твой запас здоровья оказался значительнее, а потом судьба завела в этот двор Александру!

– Всё, что произошло, словно не со мной! – Заболоцкая передёрнула плечами. – Не понимаю, зачем? Что им нужно? Ну, умерла я, замёрзла насмерть, окоченела, пропала. Кому это выгодно!

– Самый главный вопрос в расследовании: кому выгодно! – Серебряков поднял палец. – Ответив на него, мы найдём преступника!

– И что мне теперь с этим делать?

– Пока не знаю. Я могу обыскать твой автомобиль, но не уверен, что похитители оставили улики, работали, скорее всего, в перчатках. А вот на месте, где тебя нашла Александра, порыскать стоит. Ещё важный нюанс: ты закрыла замок на двери, когда я ушёл?

– Конечно! Я помню тот момент прекрасно!

– Двери открыли ключом. Следов взлома на замке нет, я проверил!

– Ты хочешь сказать, что у кого-то есть ключи от квартиры?

– Вот именно, моя дорогая! И этот кто-то имеет к тебе непосредственный доступ. Ты должна очень хорошо подумать, в какой момент, незаметно для тебя, можно сделать слепки!

Лиза задумалась на секунду, потом покачала головой:

– Когда и где угодно. На работе, в парикмахерской, в маникюрном салоне, на прошлой неделе я посещала врачей в клинике для обследования, в сумочку могут залезть в фитнесс центре, несмотря на то, что там запираются кабинки. Сказать честно, я безалаберно отношусь к таким вещам, сумочку оставляю, где попало! Больших сумм, как правило, с собой не ношу, а банковские карты в кармашке телефонного чехла.

Кирилл, неожиданно для себя осторожно обнял руки Елизаветы своими ладонями и, глядя в глаза, произнёс:

– Тебе угрожает опасность! Рано или поздно, преступники поймут, что не довели дело до конца и вернутся! Может тебе пока пожить у меня?

– Спасибо, конечно, – Заболоцкая освободила руки и смущённо поправила волосы. – Но не думаю, что это хорошая идея. И потом, со мной Александра!

Великая, словно услышав последнюю фразу, крикнула из столовой, приглашая к столу. Лиза поднялась с дивана, следом встал Серебряков. Он повернул женщину за плечи со словами:

– Смерть Соловьёвского носит криминальный характер. Не думаешь ли ты, что покушение на тебя как-то связано с ним?

– Алексея убили? – Елизавета замерла. – Я думала, что он погиб, не справившись с управлением или во время движения, что-то случилось с сердцем!

– Соловьёвский жаловался на здоровье?

– Ни на что он не жаловался, мы вообще на эту тему не говорили! – на Заболоцкую нахлынуло раздражение. – Разве нормальный мужик, приходя к любовнице, рассказывает о своих болячках! Он мачо с бутылкой шампанского и подарочной коробочкой, где серьги от «Картье»!

Помолчали.

– Да, расследование ведёт знакомый следователь из прокуратуры, – словно спохватившись, произнёс Серебряков, прерывая неловкую паузу. – Может, увидишься с ним и расскажешь, что тебе известно!

– С ума сошёл? Что мне может быть известно о его делах? Мы встречались, проводили вместе время и не более того! Наши отношения давно сошли к нулю. Сейчас я сама не понимаю, чем могла так взбудоражиться, какая сила притянула к бутылке! Скорее всего, ущемлённое самолюбие! Ведь это он первый позвонил и сказал, что между нами всё кончено! Инициатором разрыва должна быть я! Вот и всё! Алексей никогда не говорил о работе, мы не имели общих знакомых, он тщательно скрывал нашу связь и не выводил меня в свет! – женщина развела руками. – Мне нечего сообщить твоему приятелю, скажу больше – вообще нет желания общаться с полицией! Если уж совсем искренне, ты видишь, что я не страдаю по поводу этой трагедии! Ну, если чуть-чуть! – Лиза отвела взгляд.

– Ну, хорошо, не кипятись, – у Кирилла в голове возникла идея, но он не стал делиться задумкой с Елизаветой. Он обнял женщину за плечи и увлёк в сторону столовой. – Завтра утром я поменяю замки на двери, а вечером приглашаю вас в клуб или ресторан. Всё-таки воскресенье! Должен же я как-то вас отблагодарить за сегодняшнее приглашение!

– Друзья мои, – Александра встретила их в дверях. – Ну, сколько вас ждать! Прошу к столу.

Неожиданно телефон в руках Заболоцкой ожил. Она глянула на номер, удивлённо подняла брови и, извинившись, юркнула в кабинет. Звонил шеф.

– Да Анатолий Павлович! – Лиза насторожилась. Никогда такого не случалось, чтобы начальник позволил себе тревожить сотрудников в выходные дни. Да и он сам ревностно оберегал покой семьи особенно в последнее время, потому что всего пару месяцев тому назад забрал жену из роддома, которая родила двойню!

– Эх, милочка моя! Ну, ты и даёшь! – без приветствия накинулся шеф. – Я доверился тебе, отдал без проверки флешку с материалом заказчику, а он ко мне с претензией! А я, соответственно к тебе! Что там с формулами?

– А что с формулами? – тупо переспросила Елизавета и тут же стукнула себя ладонью по лбу. – Точно, я впопыхах забыла снять с них ретушь!

– Это, конечно, похвально, что ты сохраняешь материал в нужной степени секретности, и размываешь важные аспекты на компьютере, но заказчик должен вносить корректировки, вставляя в переведённый текст формулы. Это для него двойная работа, за которую он уже заплатил деньги! Дорогая моя, это реноме, репутация бюро! Мы строго должны придерживаться сроков. В понедельник научный журнал ждёт статью для обработки и редактуры, а дальше сенсационная публикация! Заказчик работал над проектом несколько лет жизни, и сегодня учёный муж пятнадцать минут читал мне нотации и выражал недовольство!

Лиза слушала шефа, закусив губу. Когда у мужчины иссяк речевой поток, Заболоцкая робко вставила:

– Анатолий Павлович я всё исправлю! Дел на один час! Только компьютер открою!

– Ладно, – сбавил обороты начальник. – Не рви рубаху в трудовом порыве! Но завтра после обеда материал должен быть у меня! И, естественно, никаких курьеров! Сама доставь, не поленись! Домашний адрес сброшу на телефон. Да, в дверь не звони, а стучись тихо! Дети могут спать. Их уложить целая проблема. Если один завизжал, второй тут как тут рот открывает! – в голосе мужчины прозвучала нежность. Он взял себя в руки, крякнул и ворчливо произнёс. – Ну что с тобой твориться последнее время Заболоцкая! Видно пороть некому! Вышла бы уж замуж скорее! Глядишь, дисциплина наладится! Всё, до завтра!

Лиза вернулась в столовую, где Кирилл с Александрой, не прикасаясь к еде, о чём-то беседовали. Увидев хозяйку, обернулись и Великая воскликнула:

– Наконец! Давайте есть, а то всё остынет!

– О, Шурка, умеешь ты удивить! – Заболоцкая всплеснула руками и сложила ладони возле груди. – Мясо выглядит потрясающе! Мне, пожалуйста, вот этот кусок!

Компания угощалась с удовольствием и много болтала. Елизавета хотела отключиться и больше не думать о том, что произошло несколько дней тому назад. От этих навязчивых мыслей пухла голова, но она не находила ответа, почему эта странная эпопея случилась именно с ней! Серебряков понял настроение соседки и пытался отвлечь историями из своей трудовой биографии. Он периодически подливал в бокалы шампанское для дам, не забывая про себя – бутылка с виски опустела почти наполовину. А почему бы нет, под такую-то закуску!

– Мне по работе приходилось много путешествовать, Кирилл промокнул рот салфеткой. – Как-то образовалась командировка в Гану – это небольшая африканская страна. И вот там меня поразила одна довольно странная традиция. Африканцы считают, что смерть это просто переход в другое измерение, и к такому важному событию необходимо тщательно подготовиться. На тот свет необходимо прихватить самые значительные для покойника вещи. Как вы понимаете, в гроб много не поместится! Ну, подружки мои, пораскиньте мозгами и ответьте, каким образом жители вышли из этого положения?

Повисла пауза, дамы пожали плечами и только Серебряков, разогретый алкоголем, поднял палец, призывая к вниманию:

– Они придумали отправляться на тот свет в специфических гробах! Всё зависит от желания покойного! Он должен возродиться в новой жизни в той или иной ипостаси или исполнив желание, которое не осуществилось при жизни! Мастера гробовых дел создают гробы в виде петуха, крокодила или в форме рыбы для тех, кто перед смертью пожелал реинкарнироваться с душой и телом желаемого животного. Раскрашивают соответственно, по теме! Гробовщики готовят не просто кусок дерева, обтянутый плюшевой тряпицей! Одного водителя автобуса погрузили в землю в автобусе, потому что всю свою жизнь он возил людей и даже после смерти не хотел расставаться со своей машиной. Внук умершей бабушки заказал для неё домовину в виде самолёта, потому что бабуся всю жизнь мечтала пролететь на самолёте, и парень посмертно исполнил это желание. Уверяю вас, внутри всё обито шёлком для полного комфорта усопшего. И самым почётным образом считается гроб, точно повторяющий форму льва. Только в величественных габаритах царя зверей в путь реинкарнации отправляются цари и племенные вожди. Выполняет такую работу самый лучший мастер!

– Странная традиция, – задумчиво произнесла Лиза. – Согласно ей, Соловьёвского надо было похоронить в гробу в форме байка «Харлей Девидсон». Как-то он обмолвился, что мечтал бы уйти в рассвет на высокой скорости мощной машины. Смерть быстрая и романтичная.

Серебряков внимательно посмотрел на Лизу. Ему так хотелось взять её за руку и прижать прохладные пальцы к губам, потом потереть свои шершавые щёки мягкой ладонью. Кирилл так бы и сделал, но напротив сидела Александра. Она слегка захмелела от шампанского, и тупо хлопала ресницами, переводя взгляд от него к Елизавете.

Заболоцкая быстро уняла сентиментальность, тряхнула головой и с интересом заглянула в глаза гостя:

– А ведь мы про тебя ничего не знаем! Ты продолжаешь работать на телевидении?

– О, нет! С этим покончено! Сейчас я на вольных хлебах!

– И что это значит? – Александра поставила локоть на стол и подпёрла ладонью подбородок, показывая предельную заинтересованность. – На безработного ты не похож! Слишком дорогая квартира! Или ты криминальный авторитет?

– Ты продаёшь запрещённые препараты?

Заболоцкая со смехом бросила реплику Александре, которая тут же подхватила:

– Директор овощной базы?

– Владелец пиццерии?

– Начальник таксопарка?

– Администратор гей клуба или подпольного публичного дома!

На последней версии хохотали все. Серебряков замахал руками:

– Почему так примитивно! Неужели я не похож, например, на оперного певца, профессора или пластического хирурга?

– Нет, – пьяно качнула головой Великая. – Для оперного певца ты слишком худой! Они, как правило, имеют внушительную грудную клетку и живот. На профессора тоже не тянешь, уж слишком ты от мира сего, а учёные светила витают в облаках и носят очки в красивой оправе. И не хирург ты вовсе! Вон, какие руки! В таких лопату или штангу держать, а не скальпель!

– Отдаю должное вашей проницательности, – Кирилл обвёл глазами женщин, которые улыбались в ожидании признания. – Есть ещё какие-нибудь догадки?

– Я угадаю! – Лиза отпила из бокала. – Судя по тому, какие шаги ты предпринял, чтобы выяснить детали моего похищения, можно сделать вывод, что с нами за столом сидит частный детектив!

– Почему не полицейский? – Серебряков хитро сощурился.

– Был бы полицейский, – подхватила Александра, – то запрос по поводу моего паспорта составил сам, а не просил приятеля!

– Ну, дамы, не ожидал от вас такой точной аналитики. Я действительно вроде частного детектива, только моя специализация относится к сфере экономических вопросов. Я консультант.

– Ого! – язык Саши слегка заплетался. Её организм ещё не совсем окреп после долгих скитаний по улицам и скудной еды, поэтому алкоголь подействовал на женщину гораздо быстрее, чем на соседей по столу. – Ты действительно умный! А расскажи что-нибудь!

– Правда, интересно! – подхватила Заболоцкая. – Можешь не называть имён, если это секрет!

– Конфиденциальность моё всё! Работаю в тени, не нуждаюсь в публичной рекламе, но моё имя известно в кругах бизнес сообщества. Обращаются дельцы, бизнесмены, владельцы предприятий по вопросам тонким иногда щепетильным.

– Заинтриговал! – Александра допила бокал и вытерла рот ладонью. Заболоцкая, увидев жест, протянула подруге салфетку, но Великая, не обратив внимания на узорчатый квадрат, поставила пустую ёмкость, и изобразила на лице предельную заинтересованность. – Давай, из последнего! – она махнула кистью руки.

Кирилл с Елизаветой переглянулись и захохотали, настолько комично выглядела подвыпившая Александра.

– Начну с того, как началась карьера консультанта. Тогда я ещё работал на телевидении в отделе рекламы. Как-то одна инвестиционная компания заказала прокат нескольких видеороликов. Мини фильмы высокого качества сняла какая-то европейская кинокомпания. Мы адаптировали кино для нашего потребителя и запустили в прокат. Хочу отметить, что наиболее трудной проблемой, стоящей перед компанией, которая стремиться к размещению рекламы на телевидении, основной является принятие решения о размере ассигнований на раскрутку. По оценке специалистов, расходы на рекламную компанию составляют от десяти до двадцати процентов от общей суммы затрат. Данная инвестиционная компания вкладывала в раскрутку огромные средства! В этом руководство канала не увидело ничего особенного, наоборот, какой рот не обрадуется огромному куску! Да и в сферу деятельности прокатчиков не входит проверка подлинности компаний и качество производимого товара. А инвестиционную компанию проверить вообще практически невозможно! Солидные организации, как правило, имеют статус брокера и легально совершают соответствующие операции на фондовом рынке и рынке ценных бумаг. А та, которая заказала прокат рекламы, лицензию на прямые биржевые торги не показала! Значит, компанию представляет частное лицо, которое должно иметь своего брокера, как посредника между ним и международным рынком. И всё бы ничего, но данная организация приветствовала вложения совершенно небольших сумм, тогда, как состоятельные и респектабельные компании принимают к управлению финансы от определённой отметки! Насторожил ещё один момент – организаторы сулили огромные прибыли!

– Ой, Кирюха, совсем нас запутал с рынками, фондами и инвестициями, – снова махнула вялым запястьем Александра. – Мы в этом ничего не понимаем! Ты к сути переходи! В каком месте крылся обман?

– Одну минуту дамы! Руководство канала даже не собиралось ничего слышать, когда я озвучил свои опасения. Огромные суммы на рекламу затмили все сомнения. Я всё-таки решил проверить данную организацию. Перерыв всемирную паутину, нашёл сайт компании, но ни даты создания, ни юридический адрес, ни контактных данных и уставных документов обнаружить не удалось! Тогда пришлось при помощи коробки шоколадных конфет обольстить бухгалтершу, которая раскрыла имя плательщика. Им оказался гражданин Израиля некий Изюмский. И опять в помощь всемирная паутина! Выяснилось, что Изюмский неоднократно судим на территории Израиля за мошеннические схемы. Этот гражданин благополучно избегал суда, потому что переезжал из одной страны в другую. Настало время, и он приземлился в районе Садового кольца. Данный господин состряпал нужные документы, выкатил огромную сумму за рекламу и ожидал невиданных вложений от граждан, которых ничему не научила финансовая пирамида МММ.

– И что руководство канала? Ты предоставил руководству, обличающие документы?

– Какие? На руках никаких доказательств! Только догадки! Мало ли кого, где и за что судили!

– Не поняла! – Великая округлила глаза. – Реклама на телевидении пошла?

– Пошла! – легко согласился Серебряков. – Ролики крутили около шести месяцев в самый прайм тайм! После этой истории я понял, что руководителям от телевидения неважно с чьих рук есть и за что брать деньги, которые, как мы все знаем, не пахнут. Я уволился с лёгким сердцем, не потому что этакий чистоплюй, просто совесть не позволила участвовать в откровенном обмане. Какое-то время сидел без работы, не знал, куда себя пристроить. И всё же эта история имела продолжение. Как-то мой бывший коллега по телевидению обратился за помощью. Его жена организовала фармацевтическую компанию и ещё плохо ориентировалась на рынке медикаментов. Одна болгарская фирма предложила партию сертифицированных лекарств на реализацию по бросовой стоимости. Представители болгарской стороны странным образом торопились. Цена сделки составляла около пятисот тысяч долларов. Для начинающей фирмы деньги огромные! Вот дружок, за пару дней до подписания договора, попросил просветить данный препарат. Я сидел за компьютером сутки и нашёл причину низкой стоимости и торопливости продавцов. На первый взгляд сделка выглядела чистой. Препарат прошёл все испытания, никакой побочки и проблем. И всё же! В инструкции к применению данной партии, направленной на российский рынок, обозначался возрастной разбег от пяти лет до бесконечности. А вот в следующей партии, которая распределялась на болгарских просторах, в аннотации значилось, что лекарство не рекомендовано применять беременным, больным диабетом, пожилым после шестидесяти лет и детям до двенадцати лет.

– Вот козлы! – сокрушённо мотнула головой Александра. – Лишь бы бабло заработать, а каким путём неважно!

– А не легче бы было переписать и заменить инструкцию! Так никто бы не пострадал, – пожала плечами Лиза.

– В том- то всё и дело, что не легче! Срок годности препарата заканчивался через несколько месяцев. А если заменить инструкцию, то рынок сбыта сократился бы больше чем вдвое! Да и на замену аннотации время бы ушло. Так, благодаря мне, сделка не состоялась!

Компания несколько секунд молчала. Каждый думал о своём. Неожиданно Александра тряхнула волосами и сфокусировала взгляд на Серебрякове:

– А каков финал предыдущей истории?

– Да, что с инвестиционной компанией? – подхватила Лиза.

– Финал предсказуемый. Пирамида лопнула! Несколько тысяч обманутых вкладчиков собрались возле телевизионного офиса, чтобы предъявить претензии и вернуть деньги. Ведь они поверили рекламе! Но никто их даже слушать не стал, потому что договор о предоставлении рекламных услуг был составлен таким образом, что руководство не несло никакой ответственности за последствия. А еврей скрылся в неизвестном направлении! Вот такая шутка! Все в выигрыше, кроме простофиль, которые лишились нажитого! А всему виной алчность! Дармовый сыр только в мышеловке!

– Понятно! – усмехнулась Заболоцкая. – Всплыл, наверное, в другой стране, чтобы скосить очередную порцию бабла!

Они стояли в прихожей, провожая гостя. Когда за Кириллом закрылась дверь, Александра смешно прищурилась.

– А ведь он влюблён в тебя!

– Кто? – не поняла Елизавета.

– Не придуривайся! Кирилл втюрился в тебя по самые уши!

– Да ладно! – Заболоцкая махнула рукой.

– Даже не сомневайся! Я в этом толк знаю и вижу то, что не видишь ты!

Глава 9

Утро выдалось жарким. Краснопёров обливался потом, затягивая скотчем коробки с вещами, книгами и посудой. До того, как начать собирать нажитое в кучу, ему казалось, что «делов» часа на два, не больше! Нажить-то толком ещё ничего не успел. Ах, как он ошибался! В это воскресное утро Павел корил себя за беспечность, вальяжность и глупую самоуверенность! Не валял бы дурака накануне вечером, не присасывался к пивной бутылке, не пялился бы в телевизор, а складывал в тюки, не торопясь – книги к книгам, носки к носкам, а трусы к трусам. А вот сейчас все вещи без селекции летели по коробкам со скоростью звука, потому что грузовую «Газель» заказал на десять утра! Уж скорее бы появился Кирилл! Вдвоём дело бы пошло быстрее! И друг появился! Павел метнулся к двери, окрылённый подоспевшей помощью и тут же поник, увидев на пороге мятое лицо Серебрякова, который с большой любовью прижимал к щеке запотевшую бутылку минеральной воды.

– Ну и морда у тебя! – Краснопёров посторонился, пропуская друга.

– Ты на мою морду не смотри, внешность бывает обманчивой. На самом деле, я полон сил и энергии! Говори, что делать? – Серебряков прошёл в комнату и оглядел бардак устроенный приятелем в спешных сборах. Он поставил бутылку на стол и упёр кулаки в бока. – Тебе потом неделю придётся разбирать это добро! Даже не знаю, за что схватиться!

– Нечего тебе знать! Бери скотч и заклеивай коробки! Машина придёт через тридцать минут!

Работали без разговоров, молча сновали по медленно пустеющей квартире. Зато лестничная площадка постепенно заполнялась коробками. «Газель» пришла вовремя. Водитель оказался отзывчивым малым, без всяких доплат включился в работу и помог загрузить фургон. У нового дома также оказал содействие при разгрузке. Добросердие шофёра по дороге слегка рассыпалось и остыло. Поднимать короба на третий этаж парень отказался, опустошил кузов возле подъезда, забрал оплату и был таков! Однако мужчины справились с поклажей довольно скоро. Проектировщики предусмотрели грузовой лифт, широкие коридоры и дверные проёмы. Когда управились, обозрели квартиру, которая походила на складское помещение. Серебряков вытер пот, присосался к пластиковой бутылке, которая всегда находилась в досягаемости, потом вытер ладонью рот и смачно выпустил газовые пузырьки со словами:

– И как ты это сортировать и разбирать намереваешься?

– Понятия не имею! Из-за расследования убийства журналиста, шеф ввёл ненормированный график! Хорошо, что сегодня день удалось урвать!

– Жениться тебе надо! Хозяйка быстро бы порядок навела и каждой вещи место определила.

– Чья бы мычала! А тебе не надо?

– Надо, – покладисто кивнул Кирилл. – Тут с девушкой познакомился. Красивая. Может и женюсь!

– Это на той, которой паспорт нужно восстановить? Из сибирской глубинки? Это ты с ней так нажрался, что воду хлебаешь без остановки! Хорошая партия! Только в свидетели меня не приглашай! У трёх вокзалов у неё много товарищей! На свадьбу беляшей купите и пару литров горючки! Гулянка, что надо!

– Да, тьфу на тебя! – беззлобно отозвался Кирилл, придвинул стул и уселся, не расставаясь с бутылкой. – Она переводчица, живёт со мной в одном подъезде. И выпил с ней я вчера немного, так, ради настроения и куража. Это потом дома догнался прилично, даже не заметил, как это получилось, наверное, потому что предавался мечтаниям. Я хочу тебя с ней познакомить. Поехали сегодня в клуб, посидим, выпьем. Не много, так по пиву, – Серебряков выставил перед собой ладони. – Знаю, что завтра на службу.

– Ну, какой клуб! Ты посмотри на эти завалы. Хоть рубашки найти в коробках с носками. А ещё надо по работе кое с кем переговорить! Кстати по твоей просьбе! Сегодня мой приятель дежурит. Он обещал по гражданке Великой из села Алексеевка справки навести.

– Александровка! – поправил Кирилл.

– Что Александровка, – рассеянно спросил приятель, оглядывая коробочные завалы.

– Село Александровка!

– Ах, да! – кивнул Краснопёров и с озабоченным видом обвёл рукой коробки. – Вот когда мне этим заниматься? До завтра не успею однозначно!

– Не успеешь, и не торопись! У тебя вся жизнь впереди! Сегодня же жду в клубе «Железный дровосек» в семь. Уверяю, тебе тоже будет полезна и интересна эта встреча, – с нажимом произнёс Кирилл.

– Неужели? – Краснопёров заинтересованно поднял брови.

– Ага!

– Просветишь?

– Да не бери в голову! Просто отдохнём! Итак, кроме службы тебя давно ничего не интересует! Ирка вон сбежала! А вед сейчас бы чирикала возле тебя, коробки разбирала, борщи варила! Ведь одичаешь, как леший в одиночестве!

– Ладно, не трать красноречие. Прибуду вовремя.

– Может за тобой заехать? Мы на такси, я за руль не сяду! И тебе не советую! По бокальчику всё равно выпьем!

– Не суетись, сам доберусь.

Когда за приятелем закрылась дверь, Павел уселся на тот же стул, на котором сидел Кирилл, обвёл взглядом гору коробок и вздохнул. На разборы надо не один час. Лучше приготовить спальное место, свежую рубашку на завтра, и подключить электроприборы на кухне. Без кофе раскачаться с утра будет сложно!

***

Всё утро Елизавета провела в кабинете, даже от завтрака отказалась и не вышла выпить кофе. Она допустила непростительную оплошность и теперь торопилась исправить недоработки. Ошибки в её работе непозволительны! Важна точность готового текста! Иногда она по несколько раз проверяла правильность перевода того или иного термина. Если допустить просчёт и записать аналогичное слово, схожее по лексике, но несущее в себе другую смысловую нагрузку, то перевод может полностью изменить концепцию научного труда. Да ещё эта ретушь на химических обозначениях. Лиза закрывала формулы автоматически, начиная работу над каким-либо техническим текстом, связанным с медициной или разработкой в химической промышленности. Как она могла забыть снять ретушь? Торопилась, да ещё голова была забита этим происшествием в заброшенном доме. А может ещё продолжалось действие рокового укола? Хорошо, босс попался терпеливый, другой бы просто послал на три буквы! Ну, положим, не сразу найдётся специалист определённого уровня на её место! Так что и себе надо знать цену.

С такими мыслями Лиза завершила работу, поставила точку, вынула флешку из процессора и по привычке отправила в спящий режим монитор. Только после этого, потягиваясь, вышла из кабинета.

– Шура, – крикнула она, заглядывая по ходу в спальню и в гостиную. – У нас есть, что перекусить?

– А как же! Конечно! – отозвалась из кухни Александра. – Сижу голодная, без тебя не завтракаю, а уже первый час! Что изволите, мадам?

– Устрицы, сыр бри с белой плесенью и яйца пашот!

– Всё готово! Яйца всмятку, сыр «Российский», колбаска «Краковская» и ржаной хлеб, – отозвалась Великая. – Твой телефон разрывается, может, ответишь? Невтерпёж, кому-то!

Лиза бегом кинулась в гостиную, схватила с журнального столика телефон и отозвалась.

– Лиза, трезвоню который раз! – голос Кирилла прозвучал сердито. – Ну, что опять? Почему трубку не берёшь? Сижу и думаю всякую всячину!

– Правила статью в кабинете, не слышала! А спуститься слабо? Ну, раз волнуешься!

– Я не дома. Товарищу помогал вещи из квартиры в квартиру перевозить. Сейчас рыскаю в поисках магазина, чтобы купить новый замок к твоей двери, – Серебряков виновато протянул. – Воскресенье, все хозяйственные закрыты. Смену замка придётся отложить. Ты не забыла, что вечером идём в клуб! Коль я приглашаю, я и выбрал заведение. Сегодня это будет «Железный дровосек». Уже тусовалась там?

Лиза вздохнула и покачала головой. Она совсем забыла и про замок, и про приглашение.

– Нет, я это заведение не посещала и как-то не очень хочется.

– Так дело не пойдёт! Я столик зарезервировал в удобном, не особенно шумном месте. Закажем по коктейлю, познакомлю вас со своим другом!

– А, знаешь, поехали! – решилась Елизавета. – Только сначала мне надо завезти шефу одну вещицу. Ты будешь на машине или мне взять свою букашку?

– На машине!

Соврал Кирилл и подумал:

«На такси тоже сойдёт! Какая разница, кто везти будет».

– Так, дамы, готовьтесь, заберу вас в шесть! За час успеем решить твои дела?

– Угу, – кивнула Лиза и отключилась. Вернувшись в столовую, она села, придвинула тарелку с тёмно-коричневым, ароматным куском ржаного хлеба, намазала его маслом и с наслаждением откусила. – Шура сегодня вечером Кирилл приглашает в клуб.

– Прожуй сначала, ничего не поняла.

– В клуб сегодня пойдём, танцевать будем и «Мохито» пить с «Маргаритой»!

Александра стушевалась, потом глотнула горячего кофе, обожглась и замахала перед открытым ртом руками.

– А можно без меня? Старая я уже для клубов. Сказать честно я там и не была никогда! Танцевать не умею, вкусов коктейлей не знаю, современная музыка кажется бешеной для моего уха! Да и вообще, парень хочет побыть с тобой наедине.

– Он вроде друга пригласил.

– А вот это мне не подходит совсем! Не могу я из огня да в полымя. Время нужно, чтобы оклематься.

– Речь не идёт о примитивном сводничестве! – всплеснула руками Заболоцкая. – Я даже не знаю, как он выглядит и сколько лет!

– И всё-таки нет! Я так долго находилась на улице, где на каждом углу поджидает какая-нибудь каверза, что находиться в тепле и четырёх стенах сплошное блаженство! Пусть это даже чужой дом! Всё равно, рано или поздно у меня появится свой угол.

– Да неудобно как-то парень столик заказал, – Елизавета растерянно кивнула и пожала плечами. – Ну, оставайся с телевизором, а мне всё равно к шефу ехать. Кирилл на машине отвезёт. Надеюсь вернуться не поздно. Завтра надо продолжить работу над переводом, так что тотальное пьянство и бурное веселье отменяется, – Заболоцкая подкрашивала глаза возле зеркала, неожиданно вспомнила что-то и повернулась к Великой. – Запри дверь изнутри, никому не открывай. В прихожей на полке лежит старый мамин мобильник, там найдёшь мой номер. Если что-то, звони мне.

– Если что-то, что? – Александра с тревогой глянула на подругу.

– Не хочу тебя пугать, но мы в безопасности, пока вместе, – Лиза повертела головой в разные стороны, осматривая в зеркале собственное изображение. – Тот, кто выкрал меня, имеет ключи от квартиры. Они могут проделать тоже ещё раз. Кирилл хотел поменять замки на дверях, но не удалось приобрести. Воскресенье! – в прихожей женщина ещё раз поправила перед зеркалом волосы. На полке взгляд наткнулся на бездыханный телефон. – Шура поставь мобильник на зарядку!

В клубе гремела музыка, присутствующие тряслись в экстазе, на шесте вертелась полуголая вертхвостка. Вертихвосткой мысленно обозвала девицу Лиза. Та действительно походила на какое-то юркое животное. Даже под слоем грима было видно, что стриптизёрша совсем молоденькая девушка.

«Ещё титьки толком не отросли, а уже на шесте вертится. В школе, наверное, плохо училась или родители алкаши. А может и учится ещё».

За столиком, куда привёл официант, оказалось действительно уютно, и музыка не досаждала децибелами. Зал, заполненный людьми, казалось, раскалился от выброса энергии.

– Этот клубешник, действительно модное место, – Лиза огляделась по сторонам.

– Недавно открылся, ещё стены не успели пропитаться алкоголем и потом разгорячённой толпы, – Кирилл улыбнулся. Он чувствовал себя совершенно счастливым. А что ещё надо человеку? Женщина, которая ему нравиться рядом, с минуты на минуту появится друг, музыка, атмосфера, напитки и никуда не надо спешить.

Возле столика образовался официант с немым вопросом и блокнотом в руках.

– Для меня коктейль «Пина Колада», – Заболоцкая вела пальцем по ряду названий в книге меню. – И фрукты.

– И графинчик водки, – подхватил Серебряков и, проводив взглядом официанта, посмотрел на подругу. Когда доставляли материал шефу бюро переводов, поговорить толком не смогли. Разухабистый и говорливый таксист крутил шансон и пытался втянуть пассажиров в разговоры по поводу политической обстановки. – Почему Александра пропускает развлекательное мероприятие?

– Она после уличной, голодной жизни никак в себя не придёт. Я, кстати тоже ещё не в своей тарелке. А где твой приятель?

– Да вон, вижу, мечется, – Кирилл приподнялся и махнул рукой. – Пашка, мы здесь!

К столику приблизился крупный мужчина с правильными чертами лица и добрыми глазами.

«Для полицейского у него слишком добрый взгляд!»

Мелькнуло в голове Лизы. Она слегка приподнялась и протянула руку:

– Елизавета Заболоцкая. Приятно встретиться.

Неожиданно она заметила еле уловимое движение в лице нового знакомого, а во взгляде пристальное внимание. Реакция длилась всего секунду.

«Вероятно, выгляжу, сегодня бомбически, – польстила себе мысленно Лиза. – Как говориться, мужчины штабелями укладываются!»

Тем временем Павел расплылся в улыбке и, наклонившись, поцеловал даме руку.

– Очень приятно! Павел Краснопёров! – и чтобы скрыть небольшую неловкость, быстро приземлился за стол, махнул официанту и спрятал глаза в меню. – А вы, други мои, заказ уже сделали?

Серебряков заметил реакцию друзей и понял, что расчёт оказался правильным. И всё же его одолевали сомнения, для кого именно правильным! Ему оставалось только надеяться на тактичность друга, и верное восприятие ситуации самой Елизаветы, которая ни сном не духам не ведала, что тот, кому она доверяла, использовал её втёмную.

– Я графин водки просил, Лиза пьёт карибский коктейль «Пина Колада» – выпалил Кирилл, заглаживая неловкость момента.

– А я, пожалуй, выпью кубинского «Мохито»! – Павел потёр ладони и оглядел присутствующих. – Ну, что, танцевать будем! Так сказать, взлохматим бабушку!

Лизе вдруг стало легко и весело. Она засмеялась.

– Почему именно бабушку?

– Вы дама среди нас самая молодая, и к вам это не относится. – Кирилл под столом пнул товарища по ноге, предупреждая, чтобы тот не затеял разговор раньше времени.

– Да, – подхватил Краснопёров, отодвигаясь от стола, давая официанту пространство, для того, чтобы тот разгрузил напитки и фрукты. – Мы люди видавшие виды и умудрённые опытом! Для начала давайте выпьем! Мне, пожалуйста, «Мохито» и, очень прошу, быстрее! Жажда мучает и танцпол ждёт.

Официант вернулся, не прошло и минуты. А друзья уже непринуждённо болтали. После нескольких заходов к бокалам, речь и вовсе полилась рекой вместе с алкоголем. Лиза сквозь музыкальные ритмы не слышала звонков мобильного, который разрывался трелями в сумочке.

Но настало время икс, и тут Краснопёров проявил чудеса красноречия. Он обратился к друзьям, которые вернулись с танцпола и присосались каждый к своему бокалу, чтобы утолить жажду.

– Вы знаете, почему длина оси древнеримской колесницы равна 4 футам и 8,5 дюймов? – он небрежно махнул рукой, – не ломайте голову, всё равно не знаете! Ни в одной системе мер, такая длина не значится, как число целое. Так почему длина оси равна именно этому числу? Ответ примитивен, как яблоко Ньютона! В колесницу запрягали двух лошадей и размер двух лошадиных задниц и есть 4 фунта и 8,5 дюймов!

– И к чему все эти сведения? – вежливо поинтересовалась Лиза.

– Послушайте! Первые дороги в Англии прокладывали римляне при помощи своих колесниц, поэтому позднее дилижансы в Великобритании делали именно с таким расчётом, чтобы колёса попадали в колею, так они меньше ломались и изнашивались. И как вы понимаете, расстояние между колеями по всей стране именно 4 фунта и 8,5 дюймов! Впоследствии, в Америку были приглашены английские специалисты для строительства железных дорог. Те внедрили собственные стандарты – расстояние между рельсами 4 фунта и 8,5 дюймов. Вопрос: почему специалисты не взяли на вооружение более понятную систему мер? Потому что железнодорожные вагоны производились на английских заводах по изготовлению шахтовых вагонеток. Прежде на этих заводах изготовляли дилижансы, и не имело смысла менять накатанное производство! А теперь главная интрига! Американская промышленность производит космические корабли диаметром 14,55 фунтов. Инженеры и конструкторы долго ломали голову, как увеличить объём космических кораблей, но пока безуспешно, потому что комплектующие доставляют на космодром железной дорогой. А расстояние колеи всего 4 фунта 8,5 дюймов и перевозить комплектующие более чем 14, 55 фунтов невозможно!

Серебряков не перебивал товарища и не вступал в разговор, давая тому, каким-нибудь образом вырулить на нужную тему. А Елизавета продолжала недоумевать:

– Павел, ты начитанный парень, но как-то тема не вяжется с ночным клубом, где задами вертят полуголые девицы.

– А я отвечу: всё в этом мире имеет причинно-следственные связи! – неожиданно Краснопёров стал серьёзным. – Тебе Кирюха сказал, кем я работаю?

– Я не спрашивала, а причём здесь наша вечеринка? – Лиза захлопала глазами, соображая, потом стукнула себя по лбу. – Да ладно! Ты полицейский! – она перевела взгляд на Серебрякова. – Как ты смел? Тебя это вообще не касается!

– А я что? Я ничего! – интенсивно затряс головой Кирилл.

Лиза схватила сумочку и резко поднялась со словами:

– Ну и гад же ты! Я тебе доверяла и видно, напрасно!

– Постой Лиза, – Краснопёров ухватил девушку за руку. – Кирилл вообще ничего не знал и не говорил. Ты просто посмотри эти фотографии. Если потом не захочешь разговаривать, тебя держать никто не станет!

Полицейский вынул из кармана телефон и открыл страницу со снимками. Заболоцкая смотрела несколько минут, потом перевела взгляд на Павла.

– Откуда у вас эти картинки?

Она сама не поняла, почему перешла на вы, то ли потому, что заподозрила наличие скрытой информации и у других представителей власти, то ли обращалась к мужчине, как к полицейскому.

– Эти фотографии дала мне жена Соловьёвского. Об этом совсем не знал Кирилл, и соответственно я даже не догадывался, что встречу здесь тебя. У Эммы Соловьёвской на тебя не было никаких данных, ни фамилии, ни имени. Кто-то прислал снимки с закрытого номера. Если бы у меня не имелось фото, я бы воспринимал тебя, как девушку моего друга. А он бы никогда ничего мне не сказал! Уж я его знаю! А тебе стоит хорошо подумать, кому нужно раскрывать ваши отношения с журналистом его жене?

– Понятия не имею, – Елизавета залпом осушила свой бокал. – Ну, вот зачем испортили прекрасный вечер!

Помолчали в какой-то неловкости.

– Я никаким образом не могу пролить свет на произошедшую трагедию с Алексеем. Да, мы встречались, проводили время. В какой-то момент я сваляла дурака и заявила, что расскажу о наших отношениях его жене. После этого он решил разорвать нашу связь. Что вам ещё от меня нужно? Я ничего не знала о его делах, о его здоровье, проблемах в семье! Я даже не смотрела его передачи и когда мы познакомились, понятия не имела, насколько он популярен! И, да, я была в него влюблена! Он умел очаровать, но со временем наши отношения исчерпали себя! Вот и всё!

– Нет, Лиза, не всё! – перебил гневную и пламенную тираду Кирилл. Он повернулся к приятелю и заговорщицки произнёс. – Дело в том, что вот на эту даму тоже покушались! Она реально чуть не умерла!

– С этого места подробнее, – заинтересовался полицейский. – Лиза, может, стоит поделиться?

– О, вот только не надо снова, да ладом! Я уже не могу на десятый раз мусолить эту тему! – она поднялась и сверху вниз посмотрела на Серебрякова. – Если хочешь, рассказывай страшилку! Ты в курсе всех подробностей! А мне надо домой, Сашка ждёт! – Елизавета вынула из сумки телефон, чтобы вызвать такси, но, увидев несколько пропущенных звонков от Александры, обратилась к обоим мужчинам. – Вот, кстати, она трезвонила весь вечер, пока я с вами прохлаждалась!

– Я тебя провожу, посажу в такси и вернусь, – Кирилл отодвинул стул. – Нам надо поговорить с Пашей, посоветоваться, потому что твоя история попахивает довольно смрадно! Доберёшься одна без приключений?

– Как-нибудь разберусь, – буркнула Заболоцкая.

Серебряков поднялся, и взял подругу под локоть, стараясь заглянуть в глаза и разгадать степень раздражения. Она досадливо выдернула руку и направилась к выходу. Неожиданно за спиной, остановил громкий голос Павла:

– Подожди, Лиза! Сегодня я пытался выяснить, как восстановить документы твоей подруги!

Девушка резко повернулась и шагнула к столику, но садиться не стала, только прищурилась, стараясь по губам прочитать то, чего не расслышала из-за громкой музыки.

– В селе Александровка по улице Ленина, в доме шесть никогда семья Великих не проживала! – Краснопёров пожал плечами, словно извиняясь. – Сожалею, если не помог!

– Постой, а ты не перепутал часом Александровку с Алексеевкой? – Серебряков криво усмехнулся.

– Ну, конечно, нет! Я созвонился с товарищем, он как раз дежурил по управлению внутренних дел Иркутской области. Он поднял базу данных села Александровка и выдал полный отчёт!

– Ошибки быть не может? – робко спросила Заболоцкая. Внутри живота Лизы словно образовалась холодная пустота, и глаза налились слезами. Она медленно села на стул, словно ноги перестали держать. С самого детства в моменты сильного волнения Лиза щипала большим и указательным пальцами нижнюю губу. Мать долго боролась с привычкой дочери. Ну, совсем некрасиво для девушки пихать пальцы в рот! Но, в конце концов, родительница поняла, что этот жест идёт откуда-то изнутри. Борьба за хорошие манеры прекратилась, но близкие знали об этой мелкой странности Елизаветы и старались прийти на помощь в минуты её душевного волнения. Новые знакомые пока не входили в близкий круг, поэтому понятия не имели, насколько взволновала её эта информация. Заболоцкая хотела разрыдаться от того, что её снова предали. А она расстелила дастархан перед совершенно чужим человеком, доверилась ей. Друзья закончились ещё тогда, в школьные годы, сразу после демонической истории на даче, когда друзья, как она о них думала, просто из зависти практически разнесли роскошный дом просто по кирпичикам. А ведь она точно так же, как и в этот раз, пригласила весь класс так называемых «друзей» на вечеринку в загородный особняк, который родители приобрели совсем недавно. Компания выпивала, била дорогой хрусталь, дербанила отцовский элитный алкоголь и нарочно, ради куража, проливала напитки на дорогие ковры и диваны, обитые итальянским шёлком. А в первых рядах вандалов бесчинствовала лучшая подруга, которой не повезло родиться у состоятельных родителей, таких, как у Елизаветы. Впредь Заболоцкая осторожно выбирала друзей. Как-то очень сблизилась с тонкой и скромной девушкой с параллельного курса института, но и та вскоре испарилась. В этом случае обида не появилась, наоборот лёгкая грусть. Брат Никита по уши влюбился в подругу сестры, сделал ей предложение, и пара укатила в Латинскую Америку в длительную командировку. Есть, конечно, Жанна, но она не в счёт, так, коллега по работе и слегка приятельница, с которой можно выпить кофе, поболтать, не вникая в подробности личной жизни обоих. И вот сейчас, она открыла дверь и в дом и в душу! Снова прилетел кулак по лбу!

Лиза убрала пальцы от нижней губы, внимательно посмотрела на Краснопёрова и решительно произнесла:

– Это ошибка! Надо всё перепроверить!

Лиза упрямо, как обиженный ребёнок мотнула головой.

«А что, собственно, произошло? Сашку ещё не в чем подозревать! Мало ли, какие у неё причины скрывать своё прошлое! Выводы делать рано!»

– А ты не думаешь, что Александра причастна к твоим приключениям? – Кирилл сел перед Лизой на корточки, и положил руки на её колени. – А сейчас она приставлена к тебе для того, чтобы присматривать?

– Нет, не может быть! – в голове женщины сложился план. Она резко поднялась. – Здесь что-то не так, и я разберусь в этом! – Заболоцкая зло посмотрела на Кирилла. – В конце концов, я так же ничего не знаю о тебе! Кто ты и что тебе надо от меня! Почему ты появился в моей жизни именно в этот момент? Не провожай, сама доберусь!

***

Александре приснился сон. Её дом горел. Горел весело с огоньком! Вокруг собрались соседи и все почему-то пьяные, с гармошками вместо вёдер с водой. Саша не знала, что закрывать глаза или уши! Горел добротный, отцом построенный дом и не имелось сил от безысходности видеть эту жуткую, разрушающую её прошлое картину. Ещё тяжелее, оказалось, слышать повизгивание весёлой гармони и, приплясывающих вокруг пламени, пьяных соседей. Хотелось со всех ног броситься, куда глаза глядят, чтобы не видеть и не слышать творящейся вокруг вакханалии. Неожиданно она услышала голос отца, который продирался сквозь трескотню пламени. Он звал её, звал печально и молитвенно, он просил не то о помощи, не то о прощении. И Саша пошла на голос в самую гущу бушующего огня. Она не чувствовала жара, наоборот, её знобило. А за спиной слышалось улюлюканье, смех и скабрёзные частушки.

Она проснулась от скрежета ключа в замке. С минуту не могла прийти в себя ото сна, и не хотелось оторвать тяжёлую голову от дивана. Александру сморил сон в гостиной возле телевизора, который беззвучно мелькал какими-то картинками. Вероятно, сама автоматически заблокировала звук, нажав во сне на кнопку то ли локтем, то ли ладонью. В дверях продолжалось какое-то шевеление. Ключ шуршал в замке, проворачиваясь то в одну, то в другую сторону в попытках освободить дверь от щеколды. Женщина сбросила ноги, нащупала тапочки и, протерев глаза, наощупь направилась в прихожую. Она торопилась, поэтому не включила свет и тихо приблизилась к двери.

– Лиза это ты! Погоди, я сейчас открою!

Александра протянула руку к замку, но неожиданно осеклась: из-за двери не донеслось ни звука. Она вжалась в стену и прикрыла рот рукой, не зная, как поступить. Замок снова ожил, заскрежетал, потом дверь тряхнулась от сильного удара и на время затихла. Но на какое время? Страх надвигался медленно, сначала он парализовал ноги и постепенно поднялся до макушки. В голове мелькнуло, что надо позвонить Лизе, но в темноте она не видела полочки, да и совсем забыла поставить аппарат на зарядку. А если включить свет, то убийца сразу поймёт, где она и как её достать! То, что за дверями дышал убийца, почему-то не вызывало сомнений! Надо притаиться, спрятаться, стать невидимой и неслышимой! Саша сползла по стене на пол и прижала руки к груди, ощущая, как сердце вырывается из грудной клетки. Она не испытывала такой страх, когда жила на улице. Там она была своя, знала, по какой территории можно ходить, а на какой лучше не появляться. Александра избегала оживлённых улиц, полных огней, красиво одетых дам и богатых автомобилей. Её зона это заброшенные дома, задворки и тёмные закоулки. Это побирушки и профессиональные попрошайки лезут на многолюдные проспекты, где много сердобольных, а она бутылочки может собрать и сдать в лавку, чтобы купить потом вожделенный пирожок с картошкой в уличном ларьке. А покушать волонтёры дадут возле трёх вокзалов. На тёмной стороне никто не нападёт, не ограбит, не изобьёт! А зачем? Она ничто, она тень, каким-то странным образом сберегающая свою никчёмную жизнь! Великая не боялась жить на улице, а страшно, до дрожи в коленях, стало здесь в дорогой квартире, обставленной элитной мебелью! Внезапно пришло странное понимание, что богатые гораздо больше подвержены страху, чем бедные. Денежные мешки живут в сплошных опасениях за бизнес, капиталы, драгоценности, которыми себя окружают, а главное за собственную жизнь! Вот ложится богач в гроб и скукоживается от сожаления, думает, как же это он помер с новыми зубами за сто тысяч баксов! И ведь не завещаешь никому и в подарок не отдашь! А деньги потрачены! А бедняк просит: положите в гроб очки, чтобы на том свете читать, носовой платок, чтобы линзы протирать, да не забудьте зубные протезы из стаканчика вынуть! И венчик церковный на лоб прилепите! Негоже безбожному туда! Грешно жил, может на том свете зачтётся, что с венчиком на лбу появился перед Всевышним! А ведь оба и богач и бедняк знают, что на том свете не понадобятся ни очки, ни дорогие зубы за сто тысяч баксов. Да что там говорить! Даже оболочки нет! Никакой! И придёт понимание, что на земле, обретая тело, они были обречены на пожизненную каторгу, невзирая ни на бедность, ни на богатство! И туда, на землю, отправляют только грешников, для того, чтобы они исправляли свои ошибки. Значит, в следующей жизни богач превратиться в бедняка и наоборот, чтобы каждый пожил в шкуре другого!

Александра тихо вздохнула:

«Должно же мне когда-нибудь повезти! Одна надежда на следующую жизнь! Где же лучше родиться? Где богато и всё время страшно или в семье, где еле сводят концы с концами, но безопасно и спокойно? – она вспомнила недавний сон и мысленно покачала головой. – Безопасность понятие относительное для всех!»

За такими мыслями Великая немного расслабилась. Замок тоже не подавал никаких признаков жизни. Александра неслышно поднялась, включила свет, и, наконец, нашла телефон. Зарядка лежала рядом. После нескольких минут подзарядки, наконец, удалось набрать номер Елизаветы. Звонки гулко ударялись в пустоту, а Саша пыталась услышать голос подруги снова и снова. Ей казалось, что ей тоже угрожает опасность. Только одна мысль успокаивала – рядом с Елизаветой сильный мужчина. Уж он-то не даст её в обиду! Александра сама не знала, сколько времени провела в прихожей. Она тупо сидела возле дверей, как верная собачка в ожидании хозяина. Наконец снова заскрежетал замок, но уже уверенно и по-хозяйски. Саша подскочила от неожиданности и уже без страха, безошибочно осознавая, что вернулась хозяйка.

– Лиза, это ты?

– Ага, открывай!

Александра зашуршала запорами, руки тряслись, и щеколда несколько раз срывалась из потных пальцев. А когда в проёме двери появилась подруга, Великая бросилась в её объятья.

– Наконец-то! Думала, от страха с ума сойду!

Лиза вошла в прихожую, почти волоча на себе до смерти напуганную подругу:

– Что случилось? Расскажи толком!

– Ты была права! Кто-то пытался проникнуть в квартиру. Хорошо я поставила замок на предохранитель. Потом звонила тебе несколько раз. Испугалась неимоверно!

Заболоцкая уловила запах материного шампуня от волос Александры, увидела полные ужаса глаза и снова подумала, что человек не может вот так притворяться, и что надо ещё раз проверить всю информацию.

– Завтра вызову слесаря, надо поменять замки. А сегодня спать!

Лиза скинула туфли, бросила сумочку на пуфик и направилась в спальню.

– И что, мы даже не поговорим? – Александра провожала взглядом подругу. – И почему слесарь? Вроде Кирилл обещал! Ты с ним повздорила?

– Завтра, всё завтра! – Заболоцкая повернулась. – Ты не поверишь, но я очень устала!

Александра уловила холод в голосе, и метал в глазах. Она пожала плечами и отправилась в гостевую комнату с мыслями, что уже злоупотребляет гостеприимством этого дома, а тем более надоела хозяйке, как горькая редька. Великая пока не решила, как поступит дальше, но она знала точно, пора покидать чужой уют и комфорт. А ещё для неё стало очевидным, что на улицу уже никогда не вернётся!

Завтракали вяло и в молчании. В какой-то момент Александра решила заговорить с подругой о том, что ей пора уходить, но та была углублена в свои мысли, и Саша не решилась лезть с расспросами, а тем более со своими прощальными речами! Завести шарманку об уходе, значит, в глубине души надеяться на то, что тебя станут держать. Лучше тихо собрать вещички, и закрыть дверь с другой стороны. Но, какие вещички!? Можно попросить хоть какие-нибудь копеечки в долг, приобрести в секонд-хенде штанишки, тапки и курточку и этого достаточно на первое время, благо лето впереди! Потом написать заявление в полицию о пропаже документов, а уже следом отправиться на поиски работы. Не может же всё время не везти! Когда-то должно выглянуть солнце и на её стороне! Иначе, без надежды не стоит жить!

– Саша откуда у тебя такая фамилия? – вопрос Лизы прозвучал неожиданно.

– Наша фамилия к величественности не имеет никакого отношения, несмотря на то, что прадед принадлежал к сибирскому купеческому сословию, – оживлённо тараторила Александра, радуясь возможности разрядить обстановку. – Дед был Великин, а когда родился отец, подслеповатая докторша в роддоме записала в метриках Великий, заменив одну букву на другую. Родителей, то есть деда и бабку сей факт не огорчил. Так мы и стали Великими.

Последнее предложение Александра произнесла совсем вяло, видя, как на неё смотрит подруга. Женщина не могла расшифровать этот взгляд, но он её насторожил.

– Лиза что-то не так? Ты сама не своя со вчерашнего вечера. Я понимаю, что чужой человек в квартире и прочее…– Великая поднялась. – Мне надо уходить.

– Так, никто никуда не уходит! Вот вернусь с работы, и поговорим. – Лиза бросила салфетку в тарелку и отодвинула стул. – Дождись слесаря и прими работу. Запасные ключи сразу отнеси Минерве Абрамовне.

– У нас хлеб кончился и молоко, – Саша вздохнула с облегчением: выход в неизвестность откладывалась. – Я могу сходить в супермаркет.

– Вернусь, вместе сходим.

Заболоцкая сновала по квартире, на ходу натягивая свитер, носки и забирая волосы в хвост. Александра следовала за ней по пятам со словами:

– А можно я сама схожу? Я забыла, как это разглядывать полки и самостоятельно забрасывать пакеты в корзину.

В прихожей Лиза обула кроссовки и сняла куртку с вешалки.

– Да сходи уже! – она вынула из кошелька несколько купюр, взяла ладонь подруги в левую руку, а правой сверху припечатала бумажки. – Смотри срок годности продуктов и будь осторожна! Скоро вернусь!

– Ты разрешишь одеть твой плащ? На улице дождь, а с зонтом совсем неудобно, если в руках пакеты.

– Не вопрос!

***

Заболоцкую на работе никто не ждал, потому что шеф дал выходной, и вообще не было нужды уходить из дома, но она не хотела, чтобы этот разговор услышала подруга. Она не стала брать автомобиль, натянула капюшон куртки, укрываясь от дождя, прошла два квартала и устроилась у окна любимого кафе. Ей предстоял очень серьёзный разговор, и к нему необходимо было подготовиться. Она заказала большую кружку «Американо», но не сделала ни одного глотка. После недолгих размышлений, Заболоцкая решительно набрала номер.

– Папа привет!

– Привет дочь! Как я рад тебя слышать! Только ты знаешь, у меня очень мало времени для разговора, – Олег Евгеньевич встрепенулся. – Так почему ты звонишь мне, а не маме? Что-то случилось?

– Нет, нет! Всё в порядке, не волнуйся. Как твоя спина?

– Лиза, не заговаривай зубы! Просто так от тебя слова не дождёшься! Давай, выкладывай! Да поторопись, у меня через несколько минут подписание контракта.

– Ты можешь узнать всё, что можно на этого человека? Данные уже на твоей почте.

– Дочь, ты куда-то влипла? Или решила поиграть в детектива? Скучно живётся? – отец начал распаляться.

Лиза закатила глаза к потолку – родители упрямо думали, что их дочь маленькая, бестолковая девочка, которую постоянно надо держать за руку и контролировать каждый шаг! Это раздражало. Захотелось нагрубить отцу, но она сдержалась.

– Папа только не волнуйся, но если я тебя напрягаю, то найду другие ходы.

– А почему сразу не нашла, а мне звонишь?

– Да потому что надо быстро!

– Быстро только кошки родятся! – проворчал отец смягчившись. – Может, поведаешь, кто этот человек? Ведь по пустякам ты ко мне не обращаешься!

– Сам же говоришь, что торопишься. Потом всё расскажу. Да и нет в этом никакого криминала! Не волнуйся. Просто близко к себе подпустила этого человека, хочу узнать, что, да как!

– Считай, что поверил и то, потому, что тороплюсь действительно. Данные передам помощнику. Как только появится информация, он тебе скинет на почту.

– Спасибо! И ещё, не говори маме, а то она навыдумывает всякую всячину!

– Сам знаю! – отец замолк на полсекунды, но не отключился, а только крякнул как-то по-стариковски. – Сама-то как?

– Замуж пока не собираюсь, если ты об этом. А так всё ровно – работа, дом!

– И напрасно, что не собираешься! Давно пора! Ладно, Лизок, вечером позвони маме, а то она всегда находит поводы для переживаний за тебя!

Заболоцкая не спеша выпила остывший кофе и немного посидела в задумчивости у окна. Она понимала, что «быстро» не значит сиюминутно, а лучше размять ноги и скоротать время в ожидании. Дойдя пешком до торгового центра, Лиза вошла в гулкое пространство, пропитанное ароматами парфюмерного отдела здесь же на первом этаже. Она скиталась по отделам, заглядывала в бутики и меряла обувь и платья, мысленно прикидывая, какая вещь могла бы подойти Александре. Она понимала, что, несмотря на то, какую информацию получит, она уже привязалась к этой худой, долговязой Шурке с огромными печальными глазами. А вдруг она и не Шурка вовсе и не Великая, а международная шпионка Мата Хари. Лиза любила проводить время в торговых центрах. Она пропадала в примерочных, и забывала счёт часов, выбирая нижнее бельё. Сейчас её мало интересовали новинки и скидки, Заболоцкая с нетерпением поглядывала на телефон. Наконец, проголодавшись, устроилась в небольшом тайском ресторане, заказала еду с непроизносимым названием и принялась без аппетита жевать. В обеденное время забегаловка, как правило, набивалась голодными людьми, которые умаявшись от беготни за покупками, захлёбывались слюной у витрины с жёлтым рисом и лапшой пад-тай с куриными ножками. Они громко делали заказ и сновали между столиками, выбирая удобное местечко. В этом шуме и суете, Лиза чуть не пропустила световой всплеск телефонного экрана. После прочтения, Заболоцкая оставила, почти нетронутую тарелку с едой и направилась к выходу из торгового центра. Нет, она не шла, она летела! Дождь закончился, и выглянуло солнце. Хотелось скорее встретиться и поговорить с Шуркой, хотелось забрать её и привести в эти бутики, накупить кучу туфель и разных нарядов, чтобы загладить вину, о которой сама Шурка даже не знала! Ведь какое это счастье – избежать разочарования! Не все в этом мире подлые, вруны, предатели! Есть такие, которые спасут от смерти, и не будут ждать благодарности, просто потому, что они хорошие люди! Ещё издалека, она заметила скопление народа возле проезжей части напротив продуктового супермаркета недалеко от дома. Подойдя ближе, Лиза протиснулась сквозь толпу. Первое, что она увидела, это её же плащ. Спутать невозможно, потому что мать привезла его из зарубежной командировки. Удивительный цвет морской волны сложно перепутать с другим похожим – голубым или зелёным. Вокруг валялись яркими шарами апельсины, и белое молоко ещё лилось из разорванного пакета. Тело лежало на пешеходном переходе, раскинув руки, с неестественно подогнутыми ногами. Словно диковинной яркой птице с оперением цвета морской волны подбили ноги. Мир для Лизы сначала остановился, потом стал отпечатываться плоскими картинками, казалось совсем не связанными между собой. Она склонилась над телом, убрала с лица спутанные пряди и задохнулась от разрыва в грудной клетке.

– Шура, – в ужасе прошептали губы. – Шурочка! Саша! – Лиза перешла на крик.

В машине скорой помощи она держала её за руку и уговаривала жить! Пожалуйста, только жить! Это так просто – жить! Это так сложно – жить! Это так необходимо – жить!

Она долго ждала в приёмном покое пока шла операция, скиталась из угла в угол и молилась про себя. Когда вышел врач, устало стянул шапочку удивительно похожую по цвету на её плащ, она всё поняла. Не спрашивала, а поняла по усталому, безысходному жесту хирурга, который медленно стягивал шапочку. Так бывает, когда хочется повременить, собраться с мыслями перед тем, как сообщить что-то страшное! Он, врач, вершитель одной несчастной судьбы ставит точку, закрывает двери и больше не даёт обещаний веры. Доктор близко подошёл к Елизавете, которая застыла в немом вопросе, и с маленьким огоньком надежды, который теплился где-то глубоко в глазах.

– Вы сказали, что это ваша подруга? – Лиза моргнула, и из глаз полились слёзы. – Я сожалею, мы ничего не смогли сделать. Пациентка получила травмы несовместимые с жизнью. Примите наши соболезнования.

Заболоцкая стояла одна в длинном коридоре с искусственным светом и совсем не знала, куда идти и что делать. Где-то впереди образовался силуэт, он быстро шёл навстречу и белый халат развевался на плечах. Когда из неясной фигуры появились очертания Кирилла, она, не раздумывая бросилась ему на шею.

– Как ты узнал?

– Охранник, который дежурит на въезде во двор, видел, как всё произошло. Поехали домой. Сейчас ночь. Тебе надо отдохнуть.

Глава 10

Краснопёров несколько часов опрашивал коллег погибшего журналиста. Полицейского не удивило, что телевизионщики знали о факте убийства Соловьёвского. Кое-какие данные просочились в вечерние новости, поэтому появление следователя ни у кого не вызвало вопросов. Телевизионная братия оказалась, настолько суетлива, занята и энергична в движениях, что приходилось выдёргивать или вылавливать каждого для беседы. Дисциплиной они не отличались, а может в этом и состояла та дисциплина, которая позволяла выпускать репортажи и программы? Думать над этими вопросами у полицейского не имелось ни времени, ни сил, ни желания. Звукооператоры, режиссёры, осветители, гримёры рассказывали о Соловьёвском, как под копирку, словно сверху получили методичку, по которой необходимо действовать и что говорить в случае вторжения на территорию канала пришельцев из других планет и полицейских. Коллеги хором хвалили журналиста, и ни один солист не пропел партию хоть с какой-нибудь критикой в адрес погибшего. Это и понятно, про покойников или хорошо, или ничего! И всё же Краснопёрову казалось, что почивший телевизионщик являлся фигурой яркой и неоднозначной, чтобы про него нечего было рассказать кроме лестных, приглаженных высказываний. И картина вырисовывалась примерно такая: Соловьёвкий был отличным профессионалом, умным, грамотным! Журналист разбирался в тонкостях политических вопросов, имел широкий кругозор и невероятную работоспособность, знал несколько иностранных языков, спал мало, большую часть жизни проводил в студии. С коллегами обходился корректно, но не терпел мнений, которые противоречили его мировосприятию. Алексей Рудольфович мог в прямом эфире выгнать из студии приглашённого участника, который, на его взгляд, оскорблял присутствующих политиков. В то же время именно такие выходки делали популярными его программы. С подчинёнными не дружил, но был вежлив и корректен. Имел ли врагов? Безусловно! Как всякая популярная медийная личность! А вот к убийству, такого рода враги не могут быть причастными! Одно дело зависть и злоба, эти чувства заставляют делать каверзы, а другое дело кровная обида и кровная месть! Нельзя сказать, чтобы все повально обожали журналиста, но никто не назвал имя человека, который бы люто, до убийства ненавидел Соловьёвского! А что до тех, которых он из студии выгонял, так позвольте, это игра на публику! Все в студии получали свою долю рекламы, рейтинга, а соответственно доходов! Лучше десять раз подставить шкирку для того, чтобы тебя с треском выдворили на глазах у многомиллионной аудитории, чем получить закрытую дверь в студии и соответственно забвение! И потом, он совершенно устраивал власть!

Краснопёров выдохся. Осталась последняя встреча и полицейский поспешил на улицу. Женщина не захотела специально приходить в студию, чтобы поговорить с представителем правопорядка, а назначила деловое свидание в парке, неподалёку от редакции канала. Павла никогда не интересовали ток шоу, тем более на политические темы. Влиять на реальную политику ни участники, ни ведущий не могли, да и сама форма проведения оставляла желать лучшего. Споры, зачастую переходящие в срач в прямом эфире удерживали у телевизора маргиналов и людей, у которых не имелось своего мнения и которые брали это мнение у таких, как Соловьёвский. Так считал Павел и мысленно подбирал слова, с которых начнёт разговор с бывшей коллегой и со-ведущей журналиста. Когда Краснопёров собирал информацию о деятельности ведущего, то наткнулся на совсем незначительный, но занимательный фактик. Около года тому назад Соловьёвский выгнал из студии свою партнёршу по эфиру. Работали они вместе давно, обоим было удобно общаться в форме диалога. Сам ведущий позиционировал Регину Карандышеву, как свою партнёршу, на самом деле она должна была быстро найти ту или иную информацию, и подсунуть Алексею Рудольфовичу, чтобы тот не терял темп эфира. Ещё в её обязанности входило поддерживать разговор, но только в русле, какой укажет сам ведущий. В действительности, телевизионная братия считала Регину самостоятельной единицей. До того, как прийти на передачу к Соловьёвскому она долгое время проработала на радио и вела собственную передачу на телевидении. Зачем она пошла в услужение к Алексею Рудольфовичу, никто не понимал, но факт оставался фактом. И вот как-то в одном из утренних эфиров Карандышева публично позволила себе не согласиться с какими-то доводами ведущего, мало того, она осмелилась вступить с ним в спор. Журналист не на шутку разозлился и, еле сдерживая гнев, предложил Регине собрать манатки и покинуть студию. Не больше, не меньше, именно такими словами. Когда Павел нашёл в интернете и посмотрел эфир, то удивился той мелочи, из-за которой разгорелся сыр бор, а больше удивила реакция обоих ведущих. То, что Соловьёвский еле сдерживает гнев, было видно невооружённым глазом и если бы не включенные камеры, он бы разнёс студию на куски. Регина смотрела на журналиста широкими от удивления глазами, скорее всего, она просто не могла поверить, что это происходит именно с ней, да ещё спектакль с изгнанием непослушной партнёрши в прямом эфире с миллионной аудиторией! Тогда Карандышева покинула студию, буквально на глазах у всей страны и буквально со своими манатками! Больше нигде ведущая не всплывала и про неё быстро забыли. А вот Краснопёров умудрился найти её телефон и попросил о встрече. Мало ли, на что способна обиженная дама!

Павел её сразу узнал.

«Она красивая! Лучше, чем в телевизоре!»

Навстречу шла высокая стройная женщина в грубо вязаной кофте и в мягких сапожках на невысоком каблучке, шлейфом развивалась шёлковая юбка в крупный горох. Смуглая кожа подчёркивала голубизну глаз и светлый       ёжик волос. Краснопёров, неожиданно для себя, приосанился и стряхнул невидимые крошки с рубашки.

– Здравствуйте, – Павел протянул руку. – Спасибо, что пришли. Я Павел Красноперов – следователь прокуратуры.

– Регина, – женщина протянула руку в ответ и улыбнулась. – Спасибо, что вытащили из квартиры.

Павел неприлично долго держал ладонь журналистки, отчего она смутилась, ещё раз зафиксировала рукопожатие, и попыталась освободить руку. Краснопёров спохватился и виновато улыбнулся:

– Извините великодушно! Вообще-то это против моих правил, но ради вас я их нарушу. Вы очень красивая женщина!

– Разве делать комплименты это против правил? – Регина смотрела на полицейского с улыбкой.

– Когда находишься при исполнении обязанностей, как-то не совсем правильно флиртовать.

– А вы уже флиртуете со мной?

– Ещё нет, но планирую! – Павел говорил и с ужасом понимал, что его язык несёт слова, не согласованные с головой!

– А если я замужем? – Регина хитро сощурилась.

– Полицейский и журналист, очень похожие профессии и вы должны знать, что прежде чем встретиться, я навёл о вас справки.

– Ах, да! Вы меня в чём-то подозреваете?

– Моя работа подозревать всех. Извините за прямоту, – Краснопёров прокашлялся. – Я хотел бы поговорить с вами о Соловьёвском. Вы какое-то время работали вместе. Не стану скрывать, что видел тот эфир, когда журналист указал вам на дверь.

– В таком случае, мне нечего добавить!

– Может, выпьем кофе? – полицейский понял, что с самого начала всё испортил и разговор, ещё не начавшись, зашёл в тупик.

– Лучше пройдёмся. Сейчас я занимаюсь написанием статей для различных журналов, много времени провожу дома у компьютера и хочется воспользоваться возможностью прогуляться на свежем воздухе, – Регина замолчала на секунду. – Знаете, почему я не пришла в студию? На другой день после инцидента, у меня забрали пропуск. Понимаете, ещё ничего не было решено, отдел кадров держал у себя мою трудовую книжку, я не подписывала никаких документов, а служба безопасности уже выставила меня за дверь, словно террористку с бомбой! Оскорбил не сам инцидент в студии, а реакция коллег! За меня никто не вступился. Это потом стало понятно, что каждый трясся за своё место. Соловьёвский мог любого вышибить без суда и следствия, даже не объясняя причин!

– Он такой всесильный? А как же руководитель канала Синявский? Он мог выступить в роли третейского судьи!

– Нет, не мог! Я думаю, что между Алексеем Рудольфовичем и боссом негласная договорённость. Журналист делает рейтинг, а руководство не вмешивается во внутренние взаимоотношения отдела. Ну, кто станет ссориться с курицей, несущей золотые яйца?

– Неужели Соловьёвский был настолько независимым, что никто не мог указать ему на ошибки?

– Давайте присядем, – они устроились на скамейке возле озера. Регина слегка отстранилась, чтобы видеть на лице реакцию собеседника. – Чтобы понять сущность моего покойного коллеги, надо знать его характер. Сейчас попытаюсь его обрисовать. По сути, Алексей был хорошим парнем, но его съела работа, как раковая опухоль съедает здоровый организм. Понимаете, от него постоянно требовался рейтинг. Допустим, он воспользовался определённым журналистским приёмом, и дело пошло, эфиры стали интереснее, просмотры росли, но долго кататься на одном и том же нельзя, зрителю наскучивает! Вот он придумывает что-то новое и пошло поехало сначала – интересно, занятно, куча отзывов! Через время хлеб очерствел, зрелища затухли. Вот тогда он начал применять запрещённые приёмы. Сначала незаметно, но постепенно передачи становились всё более разнузданными. Как-то он пришёл в студию с ведром, на котором было написано «Говно», а передача политическая, значит, кого он мазал из этого ведра? Правильно! Политических оппонентов. В первый раз руководство канала проглотило и даже не пожурило журналиста! Ведь за правду радеет, идёт правильным политическим курсом! А уж, какие приёмы использует, не важно! Он же журналист, имеет право на театрализацию и прочие примочки! Главное высокие показатели! Всё, дальше его было не остановить! Драки в студии стали делом обычным, выкидывали публично, под камерами всех не согласных! Про хамство участников и нецензурные выражения уже не говорю! У него напрочь вылетело из головы главное правило публицистики: журналист должен быть непредвзятым, его задача оглашать ту или иную информацию и не высказывать оценочных суждений! Объективность освещения событий спряталась в дальний угол и не показывала вида, что она вообще существует. Соловьёвский искусно манипулировал фактами, мог перевернуть всё с ног на голову! Он оказался мастером в подтасовке фактов. Например, он публично вещает о коррупции в европейских странах, достаёт факты, как фокусник кроликов из шляпы. И факты все правдивые, проверенные. Но он умалчивает о том, что некий наш министр купил журналистке-любовнице элитные апартаменты и оплатил не из своего кармана, а из тех денег, которые предназначались на тушение лесных пожаров. Так вот, со временем он сросся с маской правдоруба, который крушит врагов направо и налево любыми доступными способами! У него появились влиятельные покровители, сам президент орден на грудь повесил. Ну, кто тронет эту священную корову? – Регина сбилась. – Я имею в виду, что в политику отдела никто не лез.

– И что, он вот так никого не боялся?

– Дело не в страхе. У него началось какое-то раздвоение. Он стал презрительно относиться к тем, кто ниже, осторожничал с тем, кто с ним на одной доске, например с Синявским, и благоговел перед министрами, миллиардерами и теми, кто высоко.

– Кто мог быть заинтересован в его смерти?

– Знаете, когда я ушла с канала, наверное, с месяц переживала обиду, а потом начала следить за передачами и эфирами Соловьёвского. По моим соображениям, его смерть никому не нужна. Да, он перегибал палку, скандалил, мог оскорбить, но за это не убивают! Его место никто бы не занял. Пришли бы другие журналисты, но не такие, как Алексей.

– Значит, парень был незаменим!

– Незаменим при этом руководстве. Ушёл бы Синявский и оголтелый журналист тоже бы отправился на вольные хлеба! За время совместной работы, я хорошо его изучила. Очень интересной, на мой взгляд, получилась последняя передача Алексея. Собственно это не его передача, его приглашали иногда на запись в качестве эксперта. Прямой эфир шёл вяло, проплаченные зрители только не зевали, и тут микрофон переходит к Соловьёвскому. И понеслась! Тема программы была такая: женщина пытается найти своего сына, которого муж, то ли сириец, то ли афганец забрал у супруги и мальчика вывез в свою мусульманскую страну. А может, не вывез, это не важно. Соловьёвский не зная эту пару, не особенно вникая в суть происходящего во всеуслышание не предполагает, а утверждает, что отец вовлёк сына в террористическую организацию и обещает привлечь Следственный комитет для проверки этой семьи по теме экстремизм! Зал бьётся в истерике, программа спасена! Какой пердимонокль! Высший пилотаж!

– А когда прошла передача?

– В четверг. Вы можете посмотреть в записи.

– Честно сказать, я думал, что во всех ток шоу сидят ряженые, исполняют заранее написанный текст и ведут себя, согласно сценарию.

– О, нет! Редакция получает мешки писем и миллионы сообщений от простых людей, которые жаждут появиться на широком экране и поведать душещипательную историю своей жизни. Приходят крики о помощи, народ делится сплетнями, казусами и смешными курьёзами. Это не тема Соловьёвского, на ток шоу он присутствовал, как приглашённая звезда. И, кстати, хорошо на этом зарабатывал!

– Кого-то же он уважал?

– Знаю только одну персону. Это непререкаемый авторитет матери. Она для него являлась мерилом всего.

– А вы простили его?

– Вы на что-то пытаетесь намекнуть?

– Боже упаси! Я с вами абсолютно искренен! Поэтому расшифрую вопрос: у вас были близкие отношения?

Краснопёров смотрел в голубые глаза, не отрываясь и не боясь утонуть! Да хрен с ним, на дно, так на дно! Такие глаза могут встретиться только раз в жизни, и надо этот шанс использовать!

Регина подняла брови и скривила губы.

– Не думала, что разговор зайдёт в такую плоскость, и подробности личной жизни могут стать предметом рассмотрения полиции.

– А я не как полицейский интересуюсь.

– Ах, вот оно, как! – Карандышева всплеснула руками и заразительно засмеялась. – Тогда отвечу, – она кое-как уняла смех. – Я не интересовала Соловьёвского, как женщина, а он никогда не занимал мои мысли. Когда я влилась в команду, у нас здорово получалось, ещё не витали в воздухе вёдра с дерьмом. Мы спорили, но красиво, заразительно, так, чтобы у зрителя и слушателя возникали вопросы.

– Вы бы удивились, если узнали, что Соловьёвский имел связь на стороне?

– Да ладно! – брови Регины снова взлетели вверх.– И моралисту Алексею Рудольфовичу были не чужды житейские радости! И кто эта дама?

– Она не имеет ни к политике, ни к журналистике, ни к шоу бизнесу никакого отношения. Простая переводчица. Дама далёкая от современных стандартов красоты, то есть вся естественная, обаятельная и женственная. Говорит, что на момент знакомства понятия не имела о сумасшедшей популярности журналиста и о том, что он женат, в его дела не лезла, и знать не знает, кому может быть интересна смерть мужчины.

Почему-то разговор о погибшем журналисте ужасно надоел полицейскому. Он поднялся и протянул руку женщине со светлым ёжиком волос.

– Вы знаете, я очень занят сейчас. Дело Соловьёвского курирует Следственный комитет, нас подгоняют и торопят с раскрытием, но вскоре я хотел бы пригласить вас на свидание.

Регина взяла протянутую ладонь и встала рядом.

– Почему телефон не спрашиваете?

– Не забывайте, с кем имеете дело, мадам!

– Тогда, может, перейдём на ты?

– Именно так! И с превеликим удовольствием!

***

Мурзик скитался по чужой квартире в поисках туалета. Всё, вроде как дома и кухня на месте, и спальня, и коридор, вот только пахнет по-другому и мебель совсем не та. Зачем Лизка приволокла его сюда, непонятно! В последнее время всё так славно складывалось! В доме женщина милая появилась, харч всегда разнообразный! В квартире запахло жизнью, чистотой и уютом. Он даже подумывал перебраться из Лизкиной спальни в Шуркину комнату, потому что у той рука не уставала гладить пузико и за ушками, но передумал. Хозяйка последнее время сама не своя и бросать её в таком состоянии просто предательство! Да и этот мужик вроде ничего, не прогоняет, когда Мурзику хочется согреть чьи-нибудь коленки. Вкусняшки, правда, не приносит, но всегда персонально здоровается.

«Привет Лиза, привет Александра и вам уважаемый Мурзик здравствуйте!»

Ну как не проникнуться добрыми чувствами к хорошему человеку!

Мурзик наконец нашёл путь в ванную комнату. По идее именно там должен находиться лоток, но вот незадача – дверь оказалась запертой! Кот переминался с лапки на лапку несколько секунд, потом понял, что дверь сама не отвориться, поэтому надо привлечь внимание людей горловым пением. Голосил он недолго, через минуту из комнаты выбежала лохматая Лиза, а из кухни показался Кирилл. Путь, наконец, открылся, и Мурзик шмыгнул, кое-как держа в узде мочевой пузырь.

– Извини Лиза. Это я закрыл дверь автоматически. Никогда не держал котов. Собака жила и не одна, а с котами я на Вы.

– Это ты нас извини. Надо было остаться дома, Мурзику там привычнее, а здесь для него всё новое.

– Зато мне спокойнее, если вы на глазах. Я завтрак приготовил – кофе, бутерброды, даже овсянку.

– Который час?

– Половина восьмого.

– Я сейчас, только умоюсь.

Елизавета вошла в ванную, из которой с бешеной скоростью выпрыгнул Мурзик. Он опростал мочевой пузырь, отчего в теле образовалась невесомость, он даже смог взлететь и задержаться в воздухе на несколько секунд. Лиза закрыла за собой дверь и посмотрела в зеркало. Она увидела опухшее от слёз лицо, лохматую голову и потухший взгляд. Удручающий внешний вид не огорчил, мысли витали совсем в другом направлении. Она привела себя в относительный порядок и присоединилась к Кириллу за кухонным столом. Завтракали молча. В этой компании только Мурзик выражал удовлетворение, он с благодарностью тёрся у ног Кирилла, обожравшись, по его хозяйской милости, колбасой! Заболоцкая поклевала какую-то еду, не чувствуя вкуса и посмотрела на мужчину. Он за короткий срок стал родным, таким родным, что в это утро в огромном миллионном мегаполисе ближе него никого рядом не оказалось.

– Это я ошиблась, – прервала молчание Лиза, – когда записывала данные со слов Александры. Местом рождения и регистрации она назвала деревню Александровка, а я записала село Александровка. Кстати, до сих пор разницы не понимаю. Представляешь, разница есть и очень большая, даже трагическая! В Иркутской области есть и село, и деревня с таким названием, в обоих населённых пунктах пролегает улица Ленина, и есть дом шесть! Так вот Александра Великая проживала в деревне именно по этому адресу! А твой друг искал её в селе и, конечно, не нашёл. Тоже мне, мент называется!

– Ты его не кори, – мягко произнёс Серебряков. – В воскресенье информации толком никто не мог предоставить! Тем более искали совсем в другом месте. А ты откуда всё узнала?

– Позвонила отцу в Берлин, а он уже связался со своими знакомыми здесь. Ты разговаривал с охранником, он видел момент аварии?

– И я разговаривал, и полиция. Произошёл самый настоящий наезд, нацеленный именно на твою подругу. Автомобиль тёмный, с заляпанными номерами.

– Не на Шурку, на меня! Александра решила сходить в магазин за покупками и одела мой плащ.

– Да, и волосы у вас стали одной длины и похожего цвета. Издалека Сашу можно было принять за тебя!

Помолчали. Лиза пальцами пощипала нижнюю губу и всхлипнула:

– Знаешь, что мне ранит душу? Я оскорбила Шурку недоверием, и она это почувствовала! – девушка задохнулась от подступивших слёз. – Бедная Шурка! Она спасла мне жизнь, а я ни вечером, когда вернулась из клуба, ни вчера утром даже разговаривать с ней не захотела! Александра сразу засобиралась, решила уйти! А куда бы она пошла? Снова в заброшенный дом, на улицу, к трём вокзалам? Да что же я за неблагодарное существо!

Женщина зарыдала, не стесняясь Кирилла. Он подсел к ней ближе и обнял за плечи.

– Тебе не в чем себя винить! Ситуация серьёзная, думаю, надо обратиться в полицию.

– Ты понимаешь, что Александре я никто! Мне даже тело не отдадут для погребения, потому что у неё нет никаких документов. А хоронить, кроме меня, некому! У Саши никого нет в этом мире!

– Это я беру на себя. Краснопёров снова наведёт справки и на основании утери документов, выпишет временный паспорт на имя Великой. Вот по нему мы сможем похоронить Александру.

– Мы? – Лиза посмотрела на мужчину заплаканными глазами. – Ты мне поможешь?

– Теперь мы вместе станем решать все проблемы! – Серебряков сам удивлялся своей решимости. Он никогда не брал на себя чужих обязательств и вот, нате, «здрассте»! Ему захотелось заботиться об этой женщине с котом! Хотелось прижать так, чтобы она уже никогда не вырвалась и никогда не плакала!

– Спасибо тебе! – тихо проговорила Лиза, взяла со стола салфетку и громко высморкалась. – Ты знаешь, когда мы были в клубе, в квартиру кто-то пытался проникнуть. Благо, Саша поставила замок на предохранитель. Когда я вернулась с клуба, то увидела напуганное, трясущееся существо! Она кинулась мне на шею, а я как айсберг! – Заболоцкая снова шмыгнула носом. – Знаешь, мы всё-таки вернёмся к себе. Слесарь поменял замки. В больнице мне отдали вещи Александры, и я открыла дверь новыми ключами, когда мы забирали Мурзика. Поэтому волнения беспочвенны, и мы в относительной безопасности. Ещё у меня работа, надо заниматься переводом статьи. И у тебя есть свои дела! Не станешь же ты сидеть возле нас и караулить!

– Может ты и права. Надо заняться документами Александры, а потом решим с похоронами.

Зазвонил телефон, Заболоцкая вздрогнула от неожиданности и подключилась. Она слушала несколько минут, коротко отвечала и кивала, соглашаясь, потом отложила аппарат в сторону и посмотрела на Кирилла.

– Это следователь из УВД, он расследует дорожно-транспортное происшествие, повлекшее за собой смерть человека. Приглашает в управление через два часа на разговор.

– Как он узнал твой телефон?

– В больнице, когда записывала данные на Сашу, сказала, что я родственница и оставила свой номер телефона. А что я ещё должна была сказать? Вероятно, доктор сообщил о смерти в органы полиции.

– Запомнила адрес и номер кабинета?

– Сказал, сбросит СМС.

– Я поеду с тобой.

– Не стоит. Справлюсь сама. Только переоденусь у себя, и Мурзика верну в квартиру, пока он здесь беды не наделал.

– И всё же я тебя увезу. Не стоит тебе брать свою машину. Тот, кто сбил Александру, наверное, уже догадался, что совершил ошибку.

– Спасибо. Ты настоящий друг!

«Ну, друг! Бери выше, дорогая!» – мелькнуло в мыслях Кирилла.

Заболоцкая сидела напротив пожилого мужчины в мятом костюме, который залоснился на локтях. Неряшливость оправдывала свежая, хорошо отглаженная, светлая рубашка. Всё, что рассказывала Елизавета, он вносил в компьютер, но печатание слов давалось следователю Великжанину с большим трудом. Его пальцы колбаски болтались над клавиатурой в поисках нужной буквы, иногда по несколько секунд. Лиза упустила большинство подробностей знакомства с Великой. Она лишь выложила историю о том, что приятельница обратилась к ней после того, как у неё сгорели документы. Потеря паспорта произошла в съёмной квартире, в которой подруга не была зарегистрирована официально. Адрес, по которому произошёл пожар, Заболоцкая не знает. В полицию, конечно обратились. А именно к знакомому следователю Краснопёрову Павлу Анатольевичу из районной прокуратуры.

– Вы давно знакомы? – Алексей Дмитриевич Великжанин звучно кашлянул, приведя в движение лёгкие заядлого курильщика.

– Недавно. Познакомились случайно на улице, и я, узнав о её бедственном положении, решила оказать посильную помощь.

– Надо же! И в наше время случается такая сердобольность! – не то с иронией, не то с удивлением констатировал следователь. – А почему вы решили, что она та, за кого себя выдаёт?

– В смысле?

– Вы встречаете человека на улице, проникаетесь симпатией, оказываете помощь. Она вам в ответ рассказывает, кто такая, где жила до этого, называет фамилию, имя! И вы верите!

– Мы же отравляли запрос в деревню Александровка Иркутской области! Всё подтверждается!

– Что именно всё? Почему вы решили, что это именно Великая Александра, а не Сидорова или Козлова? А Великая, может, лежит где-нибудь мёртвая или память потеряла, или в заточении!

Заболоцкая разозлилась! Она уже поддавалась недоверию, сейчас, когда Шурка лежит в морге, она не имеет права не верить ей!

– Послушайте, как вас там, Алексей Дмитриевич, всё, что мне нужно от вас, это разрешение или справка, чтобы я смогла похоронить подругу по-человечески! У неё никого здесь нет, и в Иркутской области не осталось ни одной живой души!

– Да не кипятитесь! Я понимаю ваши чувства. Разве я против! Но произошло ДТП, я обязан расследовать преступление и найти виновника аварии, тем более, очевидцы утверждают, что это был сознательный наезд! Но прежде необходимо установить личность потерпевшей! Если ваша подруга не проходила ни по каким делам и не получала заграничного паспорта, идентифицировать её будет сложно!

– Каким боком здесь загранпаспорт?

– При получении все оставляют свою дактилоскопию. По отпечаткам возможность узнать имя покойной сокращается по времени в разы! – следователь снова кашлянул. – Она имела заграничное удостоверение личности?

– Я не знаю, – растерянно пробормотала Заболоцкая. – Может, всё же вы разрешите забрать тело для захоронения?

– Конечно, разрешу! Дайте мне пару дней. У вас есть, что ещё рассказать о подруге? Она имела недругов? Баловалась алкоголем или запрещёнными препаратами?

«Последние два года Сашка не ела толком, какой там алкоголь?»

Лиза мотнула головой:

– Мне нечего добавить. Я вам дам телефон следователя Краснопёрова, он подтвердит, что мы обращались за помощью в восстановлении документов.

– Хорошо. Когда закончим с формальностями, я вам сообщу, и вы сможете похоронить подругу по-человечески.

***

Краснопёров с Бочаровым снова присели в баварском кафе на сосиски, сдобренные горчицей. И снова Павел удивился обилию народа и снова с завистью провожал белые фартучки, разносящие запотевшие кружки тёмного эля.

– Больше утром сюда не пойду. Можно на слюну изойти! – Павел зло отрывал куски сосиски, насаженные на вилку. Ещё он злился на себя, на друга Витьку, на начальника и на коллег из Следственного комитета. Такой солидной компанией никак не могут разобраться в убийстве журналиста. Который день примитивно топчутся на месте! На самом деле причина досады крылась в другом: он решил про себя, что пригласит Карандышеву на свидание только после того, как дело будет раскрыто! Но кто тянет с такими делами? Красивая, да ещё умная женщина не может находиться в одиночестве долго! Конкуренция в этом вопросе жёсткая! Вот сидит он тут, жрёт сосиски, а кто-то ходит вокруг Регины с букетами, конфетами и прочими соблазнами! Неожиданно он вспомнил разговор с женщиной. Павел вытер губы салфеткой. – Слушай, Витя, помнишь, я тебе говорил, что встречался с журналисткой, коллегой Соловьёвского?

– Ну, и что? – промычал Бочаров с набитым ртом. – Это её он турнул с эфира?

– Не в этом дело, – досадливо отмахнулся Краснопёров. – Она подкинула ниточку, за которую стоит потянуть! Мне надо посидеть в интернете с пол часика, а потом отправиться на адрес. Поедешь со мной?

– Нет, – Виктор отодвинул тарелку. – Шеф отправил на похороны Соловьёвского. Сегодня в Доме кино прощание, а следом вынос тела. Соберётся весь телевизионный бомонд, появятся личности от политики и шоу бизнеса. Надо понаблюдать.

– Делать больше нечего, – пробормотал Павел. – Там охраны соберётся не сосчитать, каждый, ничего не значащий политик команду секьюрити имеет, состоящую не из одного человека. Сенсации не предвидится! Думаю, и снимать станут все, кому не лень!

– Может быть, – вяло согласился Бочаров. – Но приказы не обсуждаются! А у тебя, что за ниточка, поделишься?

– Соловьёвский устроил разнос одной парочке в последней передаче. Они там сына делили. Эфир получился жёсткий и провокационный.

– Время зря не трать! У журналиста все передачи на острие! Он провоцирует людей на эмоции! Это такой формат программы. И что его после каждого эфира расстреливать надо? Думаю убийцу надо искать на самом канале или в семье, в любом случае, в ближнем окружении. Сам знаешь, ищи, кому выгодно! А на телевидении крутятся огромные деньги – это и государственные дотации, и прибыли от рекламы! Может, делёжка пошла не по плану! Кстати парни из Следственного комитета, тихо роют в том направлении!

– Вот и пусть роют! – кивнул Краснопёров. – А я свою версию всё-таки проверю. Кстати, я встречался бывшей любовницей журналиста. Она ничего нового не сообщила, но на неё тоже было совершено покушение. Кто-то вколол ей то ли наркоту, то ли снотворное и вывез из дома. Она случайно осталась жива.

– Считаешь, что дела взаимосвязаны?

– Не знаю, – искренне ответил Павел. – Сначала проверю участников последней программы, а потом займусь латентной пассией покойного.

Неожиданно Павла накрыла волна безотчётного счастья. Он понял, как обмануть собственные обещания! Ну, не обмануть, а обойти! Он попросит оказать помощь Регину. Она журналистка, язык подвешен великолепно, лучше него знает тонкости проведения беседы!

На удивление Карандышева согласилась легко. Только попросила немного времени на подготовку к разговору.

– Мне надо ещё раз просмотреть эту передачу и составить вопросы. И решите, о чём спросите вы, а по дороге согласуем план интервью. Мы не должны дублировать друг друга.

– Отлично! Только одна просьба, давайте не акцентировать беседу на теме смерти журналиста Соловьёвского. Представимся: вы журналисткой, я полицейским и выясним, удалось ли женщине найти сына, какие отношения у неё с мужем.

– Может они снова вместе? – вставила Регина.

– Вот и узнаем!

– Вы будете предупреждать о нашем приходе?

– Нет! Важно застать их врасплох. Не желательно, чтобы они подготовились к разговору и пригладили ответы, – Краснопёров помедлил, потом выпалил. – Мы, вроде, договаривались перейти на ты!

– Точно! – подтвердила Регина. – Ты узнал, где живёт эта женщина?

– На телевидении дали координаты. Недалеко от метро Цветной бульвар. Женщину зовут Надежда Ёзефли по мужу, урождённая Нефёдова, тридцать два года, проживает одна, родители погибли в автокатастрофе.

Глава 11

Надя Нефёдова росла ребёнком смирным, тихим и послушным, и даже в переходном возрасте девочка не доставляла хлопот родителям. Она не пробовала алкоголь с сигаретами, не тряслась в ночных клубах, не прокалывала пупок и всегда возвращалась домой не позже одиннадцати! Матери по наследству от бабки досталась роскошная квартира с высокими потолками, на которых сохранилась затейливая лепнина. Этим, пожалуй, единственным богатством обладали родители, потому что трудились простыми инженерами в конструкторском бюро при автомобильном заводе. Несмотря на близкое отношение к автопрому, автомобилем семья не обзавелась, да и на дачу не накопила. А что на неё копить, если машины нет! Не на электричке же рюкзаки с помидорами таскать для консервации! Да ну её к лешему эту дачу! Только горбушку всё лето на ней ломать и беспокоиться, что в зиму залезут бездомные, начнут греться и спалят домишко к чертям! Лучше дочь на каруселях покатать, да сводить в Большой театр и обязательно записать в библиотеку! Надя росла в любви и уважении, она никогда не слышала ругани родителей, как между собой, так и в её адрес. Редкая семья умудряется сохранить взаимопонимание и чуткое отношение друг к другу, а вот у Нефёдовых это получалось! Именно потому, что никто не навязывал свою точку зрения, не предъявлял требования и уважал чувства ближнего. После получения аттестата о среднем образовании, Надежда легко поступила в Институт пищевой промышленности. Ученье давалось легко, в группе девушку уважали и мальчики не только с её потока, а со старших курсов стали заглядываться на высокую блондинку, которая по старинке заплетала длинные волосы в косу. Жизнь рисовалась в розовом свете, и, казалось, счастье ждёт за каждым углом! Да не тут-то было! Оказалось, что счастье капризно повернулось спиной! И вообще, существует ли такой миг, не ликования, не радости, а безмятежности и покоя?

Родители отправились к родственникам в деревню. Они каждую осень по выходным промышляли тихой охотой, а точнее собиранием грибов. В здешних лесах водились белые грузди, которые мать позднее мастерски мариновала и закатывала в банки. До Серпухова добрались электричкой и на маршрутке до небольшой деревушки, где проживала то ли двоюродная, то ли троюродная сестра отца. Водителем небольшого автобуса оказался пожилой мужик, который накануне хорошо выпивал, плюнув на собственное заболевание. И вот это самое заболевание решило отомстить водителю в самый ответственный момент. Его сердце остановилось, шофёр обмяк и влетел прямиком под грузовик. Пассажиры, сидевшие сзади, пострадали, но остались живы, а родителям Надежды не повезло. Переднее сиденье сложилось, как гармошка, зажав чету Нефёдвых и шофёра. Когда приехала скорая помощь, их сердца не стучали уже несколько минут. Для Нади настали тяжёлые времена. В собесе ей начислили небольшую пенсию по потере родителей до восемнадцати лет, и эта дата наступала через несколько месяцев. Денег едва хватало, чтобы свести концы с концами. За большую квартиру приходили приличные счета. Первое время девушку поддерживала всё та же двоюродная или троюродная тётка, но она вскоре укатила в свою деревню, потому что хозяйство требовало внимания и ухода. Сокурсники собрали материальную помощь и на этом остановились, никто в порыве дружеских чувств руки не подал, а Надя и не просила! На оставшиеся деньги, она ещё протянула с полгода, потом поняла, что содержать себя на очном отделении не сможет. Сначала взяла академ, потом и вовсе забрала документы. Занятие долго не искала, пошла на хлебозавод. Работа не сахар, да и зарплата оставляла желать лучшего, а где примут без образования! Надя решила сдать одну комнату. Квартирантку нашла быстро. Студентка, которая приехала в столицу из сибирского города, платила исправно. Девушка оказалась чистоплотной во всех отношениях. С парнями не хороводилась, разгульный образ жизни не вела, куревом не баловалась, а алкоголем и подавно! Пять лет пролетели быстро. Когда квартирантка получила диплом, то ещё пару месяцев пожила, а к осени вернулась в свою Сибирь и вышла на работу на какой-то завод, потому что училась по целевому направлению. То есть, где родился, там и пригодился! Надя снова запечалилась в одиночестве и малом финансировании. Сдавать комнату командировочным или парам для интимных встреч девушка не собиралась, хотела найти постоянного жильца. Недолго думая, она написала объявления и расклеила на ближайших остановках. Звонили много, только все временщики – кому нужно было перекантоваться месяц, кому всего несколько дней. После одного разговора, она решила согласиться, потому что соискатель жилья сразу принял все условия по оплате и комнату хотел снять на долгий срок. Не встревожило Надежду то, что стать квартирантом захотел мужчина, который произносил слова со странным акцентом. Так в её жизни появился Магомед Ёзефли. Симпатия между людьми возникла сразу, вскоре появилась и любовь. После потери родителей, Надя остро нуждалась в поддержке близкого человека, и таким человеком стал мужчина из Ирака. Он оказался старше её на пятнадцать лет, ухаживал красиво, события не торопил, в кровать не тащил, а самое главное, исправно платил за квартиру и забивал холодильник продуктами. Когда Магомед сделал предложение, девушка согласилась не раздумывая! После регистрации в ЗАГСе Нефёдова прописала мужа в своей квартире. Через год появился сын Кэмбуджия в переводе с персидского -красивый царь. Имя, естественно, выбирал муж. Надежда слыхом не слыхивала ранее такого имени, но на решение мужа согласилась, всё-таки мальчик, он к отцу ближе! Жили тихо. Мусульманин Магомед алкоголем не баловался от слова вообще, читал Коран, молился и соблюдал мусульманские традиции. Он держал небольшой отдел на Замоскворецком рынке, торговал текстилем, который привозил из Среднеазиатских стран. Больших денег не зарабатывал, но Надя не сетовала, главное мужик в доме, муж заботливый, верный, серьёзный и в сыне души не чает! И вот, когда сыну исполнилось восемь лет, спокойная жизнь кончилась! Магомед стал ревновать жену к каждому столбу. Он забирал сына и много времени проводил в мечети. А тут и вовсе сбрендил – подал на развод и, не спрашивая разрешения матери, вывез ребёнка из страны! Тогда скромность и стеснительность Надежды куда-то пропала! Она стала звонить во все колокола и достучалась языком до ток шоу на телевидении. Разразился грандиозный скандал, прославивший и Надежду и Магомеда. Их какое-то время узнавали на улицах, и соседи судачили за спиной. Буквально через два дня Магомед появился на пороге вместе с сыном. Бывшие муж с женой устроились на кухне для переговоров. Собственно и переговоров никаких не получилось! Иракец выложил свои условия, даже не собираясь обсуждать альтернативные решения. Он сообщил, что сын будет жить с ним. Мать может видеть Кэмбуджию два раза в неделю в присутствии самого Магомеда. Мальчик должен расти сильным и мужественным, без женских сюсюканий. Надя мысленно перекрестилась – спасибо и на том, а то она вообще думала, что не увидит сына никогда! В том, что отец обращает мальчика в мусульманскую религию, Надежда не видела ничего плохого. Сама она в церковь не ходила, а в Бога верила и находилась в полной уверенности, что никакая религия не научит плохому!

Надежда пришла с работы раньше обычного. Начальник смены отправил всех по домам из-за того, что задерживалась доставка муки и чего толку сидеть, время высиживать, лучше на час раньше появиться следующим утром. Женщина устроилась у телевизора с вязанием, поглядывая то на рукоделие, то пыталась уловить сюжетную линию долгоиграющего сериала. В дверь позвонили и Надя, отложив вязание, вышла в прихожую, открыла дверь и застыла в недоумении. На пороге стояли незнакомые люди. Мужчина и женщина удивительно гармонировали друг с другом, они приветливо улыбались, и Ёзефли в какой-то момент подумала, что они ошиблись адресом.

– Добрый день, – Регина улыбнулась ещё шире, пытаясь с первых секунд расположить к себе хозяйку квартиры. Она узнала женщину сразу, потому что всего полчаса назад просмотрела в записи ток шоу. – Я с телевизионного канала, где вы снимались в передаче. А это Павел Краснопёров – представитель правоохранительных органов. Мы можем с вами поговорить?

Надежда пожала плечами:

– Ну, хорошо, проходите. Только мы с мужем всё урегулировали. Сын здесь в Москве, – Ёзефли посторонилась, пропуская гостей. – Проходите в комнату. Может, хотите чай или кофе?

– Большое спасибо, – кивнул головой Павел. – От чая не откажемся, – он снял туфли, прошёл в гостиную и огляделся. – У вас прекрасная квартира.

– От родителей досталась, – крикнула из кухни Надежда. – Вы располагайтесь, я буду через минуту.

Компания расположилась за круглым столом и неспешно принялась потчеваться чаем с малиновым вареньем, закусывая сдобными булками.

– Булочки просто пух, – похвалила Карандышева. – Сами готовите?

– Сама, – кивнула Надя. – Я же в институте пищевой промышленности училась, после смерти родителей пришлось учение оставить, но с самой пищевой промышленностью не рассталась, тружусь на хлебозаводе! Булки печь научилась.

– Где сейчас находится ваш муж? – Павел разглядывал женщину с натруженными руками. Он сразу понял, что утаивать та ничего не станет. Слишком искренние глаза. – Вы поддерживаете связь?

– Он где-то снимает квартиру.

– Вы знаете где?

– Ещё нет. Хочу наведаться, посмотреть в каких условиях сын живёт.

– И вы так спокойно отдали мальчика на воспитание отцу? – Регина быстро поправилась. – Извините, если эта тема для вас болезненная.

– Всё в порядке, не извиняйтесь. Когда родился Кэмбуджия, отец души в нём не чаял, с рук не спускал! Магомед никогда не сделает плохо сыночку! Я в этом уверена и всегда спокойна за них обоих.

– Какое странное имя Кэмбуджия, – улыбнулась Карандышева.

– Отец так назвал. Имя с персидского означает красивый царь.

– Значит на данный момент, у вас нет претензий к мужу! – Павел отодвинул пустую кружку. – Он посещает мечеть?

– Конечно, он ходит в соборную мечеть, которая возле метро Проспект мира.

– Вы занимаетесь рукоделием? – Регина обратила внимание на яркий жёлтый моток ниток.

– Для сына крючком вяжу мусульманскую шапочку. Он с отцом в мечеть ходит. Я не против, чтобы он приобщался к мусульманской религии. Страшно, когда дети наркоманы, пьяницы, ведут распутный образ жизни, не хотят учиться и не уважают родителей.

– Значит, конфликт с мужем исчерпан, сын здесь и у вас нет причин для переживаний, – констатировал Павел и поднялся. – Большое спасибо за чай.

Регина поднялась следом. Возле порога она спросила:

– Ваш сын первый класс заканчивает?

– Да. Круглый отличник, – в голосе Надежды прозвучала гордость за сына. – Надеюсь, со временем желание учиться не пропадёт. А уж мы с отцом поможем получить образование. Это мне некому было помогать, рано осталась без родителей.

Визитёры раскланялись, ещё раз поблагодарив хозяйку, и спустились к машине. Оба молчали, никто не задал вопросы, которые готовились заранее, потому что тема потеряла смысл. Ёзефли снова обрела сына, муж не препятствует встречам Надежды с мальчиком.

– Может, навестим Магомеда в Замоскворецком рынке? – предложила Карандышева. – Посмотрим, чем торгует.

– А смысл? Итог будет такой же, как и с его бывшей женой. Информации ноль! Ладно, ещё одна версия закрыта. Придётся рыть в другом месте. Думаю, стоит вплотную заняться бывшей любовницей Соловьёвского, – Павел посмотрел на часы. – В Управление возвращаться – смысла нет. А значит, мы можем потратить время на удовольствия! Какие удовольствия ты знаешь и предпочитаешь?

Краснопёров выехал со двора, и направил машину по нужному маршруту.

– В смысле эстетических удовольствий так это театр, ну, не знаю, музей, галерея, оперный театр, балет.

– Про телесные утехи не спрашиваю, чтобы не показаться примитивным мужланом. Раскрою карты: приглашаю тебя в баварский ресторанчик! Там изумительные сосиски и обалденный эль!

– Звучит заманчиво! – Карандышева незаметно сглотнула слюну, она жутко проголодалась.

***

Начальник районной прокуратуры Шелестов находился в состоянии крайнего раздражения, и чтобы не брякнуть в запале что-нибудь обидное просто выдерживал паузу и раздувал ноздри, набирая воздух.

– Послушай, Павел Анатольевич, ты свою самодеятельность кончай! Хочешь заниматься частным сыском, открывай детективное агентство! И не теряй время, на поиски чёрной кошки в чёрной комнате! На кой, тебе сдалась эта парочка из ток шоу. Пустое всё! Ищи реального убийцу, а не Летучего голландца! Есть какие-нибудь реальные зацепки?

– Есть Иван Иванович! – бодро отрапортовал Краснопёров. – Сейчас приступаю к отработке другой версии. У Соловьёвского помимо жены имелась любовница, они расстались за несколько дней до его гибели. Можно было бы заподозрить женщину, потому что брошенная и обманутая в своих ожиданиях дама способна на многое, если бы не одно но. Дело в том, что вокруг этой женщины твориться что-то неладное и подозрительное.

Павел вкратце рассказал шефу Лизину историю, и поведал так же о гибели подруги. Сам он ничего не знал о последних событиях, связанных с аварией. Вечером, когда он наслаждался пивом в ресторанчике, позвонил Кирилл. Разговора толком не получилось, потому что подвыпившая ресторанная публика галдела на все лады. Только одно Краснопёров уяснил – погибла женщина, которая называла себя Александрой Великой.

– Действительно странная история, – Иван Иванович потёр чисто выбритый подбородок. – Ты считаешь, что смерть журналиста и покушение на девушку, каким-то образом связаны между собой?

– Точно ответить не могу. Настораживает лишь то, что и убийство и покушение произошли в один период времени. Сначала из квартиры пропадает Заболоцкая, а через пару дней погибает Соловьёвский, а позавчера на пешеходном переходе какой-то лихач сбивает насмерть женщину, которая обнаружила девушку возле заброшенного дома.

– Уточнили личность погибшей?

– Пока нет. Надо ещё раз встретиться с Заболоцкой.

– Кто работает над расследованием аварии?

– Наверное, местное УВД.

– И чего ты ещё здесь сидишь? Давай, занимайся делом, ищи связь между этими происшествиями! Подобные совпадения мало вероятны!

– Разрешите идти? – Павел подскочил и вытянулся по стойке смирно.

– Свободен! Вечером доложи об успехах!

В кабинете полицейский первым делом набрал номер друга:

– Привет Кирилл. Мне надо срочно встретиться с Елизаветой!

– Я скину тебе её телефон, связывайся с ней сам. У меня дела в городе, я не рядом.

– Ты оставил её одну после того, что случилось?

– Ну, не могу же я привязать её к своей ноге! И потом, слесарь сменил замки на дверях, и Лиза клятвенно пообещала не совать носа на улицу без меня!

– Ладно, давай номер.

Заболоцкая долго не открывала, несмотря на то, что Павел предупредил о своём появлении. Краснопёров даже заволновался, стоя возле двери. Наконец запоры защёлкали, и в проёме показалась Лиза.

– Извини Павел. Когда работаю над переводами, иногда надеваю наушники и читаю текст. На слух можно обнаружить много ошибок, – Лиза посторонилась. – Проходи, пожалуйста. Выпьешь со мной капучино?

– Давай. Заодно и поговорим.

Лиза засуетилась на кухне. Павел пристроился за столом и, не теряя времени начал расспрашивать хозяйку.

– Давай так, не теряй время на то, как бомжиха нашла тебя в куче мусора. Об этом мне поведал Кирилл. Начни с того, как случилась авария.

– Договоримся так, – Елизавета поставила кружки с дымящимся кофе на стол. – Александра не бомжиха! Она Александра Великая. Здесь, конечно, закралась моя ошибка. Вместо деревни Александровка, я написала село. Но твой приятель из Иркутского управления мог бы проверить! Тоже мне, ищейки!

Краснопёров ничего не ответил на критику, просто крякнул, соглашаясь.

– А ты, как узнала?

– Помогли отцовские связи.

– Давай, приблизимся к самой аварии, – поторопил полицейский.

– Я ушла из дома по делам, машину брать не стала. Александра дождалась слесаря, тот поменял замки. Потом она одела мой плащ и отправилась в магазин за покупками. Тем временем я, подходя к дому, увидела скопление людей и Сашу, лежащую на пешеходном переходе. Скорая появилась быстро, я поехала в больницу вместе Александрой, она была ещё жива. В больнице она скончалась. Потом приехал Павел и забрал меня домой. Вчера утром я была в УВД у следователя Великжанина Алексея Дмитриевича. Он расследует происшествие. В общем всё! Мне нечего добавить!

– Во что ты была одета, когда вышла из дома?

– В куртку. Дело в том, что накрапывал дождь, и я натянула на голову капюшон.

– Поэтому тебя не заметили те, кто следил за домом. – Павел замолчал, что-то соображая. – Александру можно было принять за тебя?

– Да, – вздохнула Лиза. – На днях мы посещали салон красоты, Лиза окрасила волосы в точно такой же цвет, как у меня, хотя я предлагала другие оттенки.

– Кто из знакомых или друзей знал, что Великая проживает в квартире?

– Никто кроме Павла и тебя. Я даже матери не сообщила. Когда просила помощи у отца, сказала, что просто хочу навести справки о человеке.

– А на работе? Ты же общаешься с друзьями, коллегами.

– Есть хорошая приятельница Жанна, мы часто проводили время вместе, она тоже переводчица. Но после происшествия в заброшенном дворе, я толком с ней не общалась. Так, перекинулись парой фраз, когда я привезла перевод в офис. Да, потом она подвезла меня до дома на своей машине, но подниматься не стала. А работа предполагает дистанционное нахождение. Я делаю перевод текстов дома, потом привожу готовую работу.

– Ничего не понимаю! Соловьёвский не делился своими планами и проектами с тобой! Получается, что вы никоим образом не связаны, Зачем убирать тебя?

– Да чего ты упёрся в бывшего любовника? Может его убийство и покушение на меня никак не взаимосвязаны!

– Хорошо, у тебя есть идеи, кому нужно было твоё устранение?

– Я уже мозг сломала, размышляя на эту тему! Ничего в голову не приходит!

– А где сейчас находится твой брат?

– Он здесь причём?

– Вы не из бедной семьи, – пространно отозвался Краснопёров.

– Паша, ну, ты с ума, что ли сошёл? Во-первых – родители живы, слава Богу! Во-вторых – Никита с женой находятся в Латинской Америке, он работает по контракту и здесь не появлялся уже два года! И потом нам делить особенно нечего, вот только дача и вот эта квартира.

– Ну, знаешь, и за меньшее жизни можно лишиться!

– Всё, закрыли тему! Больше слушать не хочу!

– Хорошо, успокойся, я должен проверить все возможные версии и варианты, – Павел посмотрел Заболоцкой прямо в глаза. – Вчера состоялись похороны Соловьёвского, ты была на церемонии прощания?

– Нет, и не собиралась, потому что было не до того, у меня погибла подруга. А почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно, вы же были очень близки! – Краснопёров наклонил голову, продолжая наблюдать за выражением глаз Елизаветы. – Или обида такого рода не прощается и не имеет срока давности?

– Постой! – насторожилась Лиза. – Ты хочешь сказать, что я причастна к смерти Соловьёвского? Сама разыграла своё похищение, чтобы создать алиби?

– Заметь, я этого не говорил!

– Но подумал! Только как можно объяснить наезд на Александру?

– Случайная машина с лихачом сбила пешехода и скрылась с места преступления!

– Ты знаешь, я даже обижаться на тебя не стану! Просто, пошёл в задницу!

– Не злись! Ты не дала ни одной, даже самой маленькой зацепки! Кому нужно было твоё устранение? И ещё – из дома не выходи! Тот, кто на тебя покушается, знает, что совершил ошибку. Вспомни, пожалуйста, тот момент, когда ты сквозь толпу пробралась к лежащей Александре. Может кто-то показался тебе знакомым?

Лиза задумалась. В тот момент она никого не замечала, смотрела только на бирюзовый плащ. И всё же в скоплении людей она заметила знакомые глаза.

«Нет, не может быть!» – мысленно отмела свою догадку Заболоцкая.

– Никого не увидела, – со слабой уверенностью в голосе ответила Лиза.

– Если что-то вспомнишь, сразу звони мне! – Краснопёров поднялся. – Я отправляюсь в УВД, к следователю Великжанину. Может у него появилась информация о наезде.

Следователь Великжанин за короткий срок провернул огромную работу. Он допросил возможных свидетелей. Самым главным оказался охранник, который дежурил в тот день, сторожа въезд во двор. В тот момент он вышел из будки на перекур и увидел, как автомобиль на высокой скорости протаранил женщину и, не останавливаясь, пролетел дальше по улице. Парень даже предоставил видеозапись с камеры, расположенной на козырьке стеклянного домика. Однако кино не особенно прояснило ситуацию. Номера машины оказались заляпанными грязью. Выяснилось, что это была тёмная «Тойота Королла» примерно 1995 года выпуска. Автомобиль совсем не новый, который и разбить не страшно! А значит, может уже находиться в каком-нибудь пункте авторазбора. С какого двора и перекрёстка появилось транспортное средство, выяснить не удалось, на этом отрезке дороги камеры видеонаблюдения не располагались. И личность водителя осталась инкогнито. Кто сидел за рулём мужчина или женщина видеокамера не зафиксировала.

– Да, не густо, – печально констатировал Павел.

– А вы, с какой целью интересуетесь? Почему случайный наезд мог заинтересовать прокуратуру? – Алексей Дмитриевич складывал бумаги в папку, из-под нависших бровей поглядывая коллегу.

– Есть версия, что авария не случайна, кто-то совершил убийство, – Павел не стал вдаваться в подробности. – Удалось выяснить ещё что-нибудь?

– О, чуть не забыл! Я установил личность покойной. Это действительно Александра Великая, рождённая в Иркутской области и проживающая по адресу: деревня Александровка, улица Ленина, дом шесть. Три года назад она продала недвижимость и выбыла в неизвестном направлении.

– Как удалось выяснить сей факт?

– Великая в районном центре по прежнему месту жительства оформляла паспорт для поездок за границу, там и проходила дактилоскопию. Мы получили из базы данных её отпечатки и сравнили с пальчиками женщины, которая находится в морге. Так что её подруга Заболоцкая, которая так убивалась и хлопотала, может забирать тело для захоронения.

Рука Великжанина потянулась к телефону, но Павел остановил его:

– Не беспокойтесь, я сам сообщу Елизавете Заболоцкой.

Неожиданно Паша подумал, что он лопух и дружок его из Иркутска тоже лопух! Так нельзя реагировать на просьбы друзей! Не может быть не важных дел! Это как от врача, которому безмерно доверяешь, получить справку о том, что раковая опухоль прогрессирует! А на самом деле доктор перепутал и записал в карте чужой диагноз! Краснопёров вышел на улицу и, увидев ларёк с беляшами, прошёл мимо своей машины прямиком на запах. Его подмывало позвонить немедленно, но он сдержался. Не исключено, что Лиза снова в наушниках начитывает текст. Обжигаясь он глотал беляши, пристроившись возле высокого столика. Мысленно он снова рассматривал бездонные глаза Регины. Последнее время он часто так делал – прикрывал веки и выстраивал бестелесный образ женщины. Она ему безумно нравилась и, кажется, не без взаимности. Павел вытер рот и руки салфеткой, вернулся к машине и, уже устроившись у руля, достал телефон. Гудки шли долго в пустоту, и Краснопёров уже хотел отключиться, как услышал голос Елизаветы.

– Ещё раз привет Лиза. У меня для тебя хорошие новости, – Павел прислушался. Его насторожил какой-то гул.

– Паша, чего молчишь, новости-то какие?

– Следователь из УВД выяснил, что Александра Великая на самом деле и есть Александра Великая!

– Я даже не сомневалась!

– Ещё он сказал, что тело можно забирать для погребения.

– Обязательно так и сделаю! Ещё Кирилл обещал помочь. Сам знаешь, как тяжело место на кладбище выбить!

– Лиза, – Краснопёров напряг слух. – Ты едешь на машине?

– Нет! – соврала Заболоцкая и отключилась.

***

Серебряков никогда не сталкивался с вопросами захоронения. А тут, уж коли пообещал всевозможную поддержку Лизе, будь добр, как бобр – выполняй. Он понятия не имел, что похоронить человека это так сложно! Оказалось, что в черте города Москвы можно устроить погребение только тем, у кого есть московская прописка. Он обзвонил несколько кладбищенских офисов за пределами города и остановился на Алабушевском месте захоронения в районе города Зеленогорска. Тело Александры рано или поздно отдадут, до бесконечности в морге держать не станут. У Кирилла возникли некоторые вопросы, которые он хотел обсудить с Лизой, но её телефон не отвечал. Серебряков особенно не волновался, потому что уже знал некоторые привычки подруги, например: она могла отключить телефон, чтобы звонки не мешали сосредоточиться на переводе или одеть наушники, чтобы на слух воспринять готовый текст. Кирилл решил организационные вопросы в Зеленогорске и направил свой автомобиль в Москву. По дороге он размышлял о бренности мира и о том, что место выдали бесплатно, под раскидистой берёзой, а вот цены на организацию кусались, пришлось торговаться. Именно по этому поводу он хотел посоветоваться с Елизаветой. Но ничего, эти вопросы утрясутся, главное место забито! От печальных мыслей отвлёк телефонный звонок. Серебряков подсоединился и услышал взволнованный мужской голос:

– Добрый вечер господин Серебряков. Вас мне порекомендовал один наш общий знакомый. Вы знаете, у меня к вам дело конфиденциальное. По телефону я бы не стал выкладывать суть проблемы, – мужчина спохватился, – моя фамилия Клюев. Скажите, где мы могли бы встретиться, я приеду, куда скажете!

– Дело может подождать?

– Боюсь, что нет!

– Давайте встретимся в кафе «Лаванда» через тридцать минут. Я сегодня ещё не обедал. Там и поговорим.

– Отлично! Я угощаю! – собеседник отключился.

«А как я его узнаю?» – Кирилл недоумённо посмотрел на замолчавший телефон.

В кафе за его столик тяжело опустился мужчина лет пятидесяти с совершенно седой головой.

– Ещё раз добрый вечер. Моя фамилия Клюев.

– Как вы поняли, что я именно тот, кто вам нужен? – Серебряков пожал протянутую руку.

– Вас хорошо описали, трудно было не узнать.

– Я уже сделал заказ, извините, что вас не дождался. Очень голоден!

– Ничего, вы на меня внимания не обращайте, обедайте, а я пока суть изложу, – Клюев поднял палец, призывая официанта. – Кофе по-турецки и стакан минеральной воды без газа, – мужчина снова обратился к Кириллу. – Мне рассказали, что вы специализируетесь на вопросах безопасности экономического характера. Так вот, выложу суть проблемы. Я владелец агентства переводов. Мы получаем заказы разного характера от оформления документов на разные языки, до переводов научных статей и даже художественной литературы. Команда у меня подобралась толковая, сотрудники честные и порядочные люди. Так я думал ещё несколько дней ранее!

Официант принёс заказ, и Клюев прервал монолог. Он не решился продолжать, мысленно споря с собой: дать человеку поесть или выкладывать информацию дальше, экономя время.

– Так что заставило вас изменить мнение? – поторопил Кирилл.

– Всё началось примерно погода тому назад. Сначала я не придал особого значения фактам, а сейчас понимаю, что тогда происшествие не носило случайный характер. К нам поступил заказ на перевод солидной медицинской статьи. Один российский практикующий дантист придумал отличную штуку. Вместо стоматологического зеркальца, в рот пациента помещается небольшая камера с высоким разрешением и с большим углом обзора. При лечении и других процедурах, доктор видит картину во рту на мониторе. Всё это гораздо сложнее, чем я излагаю, просто, чтобы вы поняли суть. Так вот этот доктор написал статью, где изложил нововведение. Переводом занялась одна из сотрудниц. Когда статья была уже готова, и я мог передать перевод владельцу для дальнейшей публикации, неожиданно в журнале «Medicus» выходит публикация с аналогичным открытием! Естественно, автор прибегает к нам, обвиняя в слитии информации. Тогда дело удалось уладить, списали на то, что не он один такой умный, мог и его коллега из другой страны додуматься до такого открытия. Мужик, конечно, потерял доход, который сулило принести новшество. Я подозреваю, что существовали и другие сливы, без публикаций. Просто западные и американские доктора брали на вооружение новшество и беспардонно пользовались.

– Открытия касались только медицины? – спросил с набитым ртом Кирилл.

– Как ни странно, только медицины. Так вот и последнее происшествие. Пришёл заказ на статью от доктора из одного Научно исследовательского института, – Клюев отвлёкся на несколько секунд, он одним глотком влил в себя остывший кофе, запил водой и вернулся к теме разговора. – А вы знаете, что самое дорогое молоко в мире, это молоко мышей, в организм которых вживлён ген человека. Этот продукт применяется в производстве лекарств улучшающих кроветворение, потому что содержит человеческий белок лактоферин. Одна мышка оценивается в три тысячи долларов. Чтобы надоить один литр молока, необходимо четыре тысячи пятьсот мышей. Дойка происходит на электронном оборудовании при помощи трубочек. Цена одного литра около 23 тысяч долларов! Так вот, этот доктор на основе мышиного молока синтезировал лекарство, которое блокирует раковые клетки и не даёт возможности им распространяться! На выходе лекарство бы получилось очень дорогим, но и весьма эффективным! Научное открытие бомбического характера! Казалось всё! Текст переведён и отдан заказчику, а заказчик в свою очередь передал статью с формулами американскому изданию «The Journal of the American Medical Association». Открытие тянуло на Нобелевскую премию! Пока редакторы «The Journal of the American Medical Association» верстали текст, опять же в журнале «Medicus» выходит статья дублирующая открытие! Некий господин из бельгийской фармацевтической компании утверждает, что открытие принадлежит ему! И, что примечательно, публикация рассказывает об этом же лекарстве, но без обнародования настоящих формул. Однако это уже не играет никакой роли! Как говориться, кто первый встал, того и тапки!

– Что вы от меня хотите?

– Надо восстановить справедливость и доказать, что первооткрывателем является российский учёный!

– Почему вы отметаете версию о том, что российский и бельгийский фармацевты шли одним курсом?

– Несмотря на то, что бельгиец предоставил оригинальный текст, некоторые абзацы полностью скопированы у нашего учёного! И потом, он не предоставил формулы, в отличие от нашего светила науки!

– Вы забыли представиться. Как ваше имя? – Кирилл с самого начала разговора понял, с кем имеет дело, но до поры до времени, предпочёл своё знание не раскрывать.

– Извините! Клюев Анатолий Павлович.

– Так вот, Анатолий Павлович, из всего вышесказанного делаем выводы: Вы подозреваете, что кто-то из вашего агентства продаёт секретную информацию?

– Как это не прискорбно, но я вынужден подозревать некоторых сотрудников, особенно тех, кто имеет доступ к медицинской теме.

– Почему не обратились в полицию?

– Я не могу поставить под удар авторитет нашей организации! Если поползут слухи о нечистоплотности, к нам перестанут обращаться солидные клиенты! Расследование необходимо провести тихо. А уж потом я сам напишу опровержения, чтобы восстановить настоящего героя, который даёт миру шанс победить рак!

– Мне нужен список тех, кого вы включили в круг подозреваемых с адресами и телефонами.

– Уже! – Клюев вынул из внутреннего кармана пиджака, сложенный вдвое лист.

– Статьи переводила Заболоцкая?

Кирилл развернул список и побежал глазами, не обращая внимания на реакцию Лизиного шефа, который в удивлении хлопал глазами:

– Откуда вам это известно?

– Лиза моя соседка и я в курсе, что она трудится над переводами. Наша с вами встреча чистая случайность! Не трудитесь искать потайные помыслы! – Серебряков оторвал взгляд от бумаги. – А почему не указана сама Заболоцкая? Она вне подозрений?

– Если бы Елизавета Олеговна продала информацию, то передала бы и формулы! А она совершила оплошность, которую потом быстро исправила. Перед тем, как начать работу над переводом, я прошу всех сотрудников соблюдать строжайшую тайну. Лиза всегда наносит ретушь на формулы и ставит пароли. Потом переводит текст, снимает блокировку с формулировок и отдаёт флешку мне, а я уже связываюсь с заказчиком. В последний раз Заболоцкая принесла документы, но по рассеянности забыла открыть формулы. Вы же знаете, что химические обозначения не нуждаются в переводе, это международный язык, как и язык математических формул. Когда я указал на недочёты, Лиза быстро всё исправила и привезла готовый вариант.

Кирилл мысленно усмехнулся и кивнул, вспоминая, как они на такси вместе с Лизой завозили флешку домой Клюеву, перед тем, как отправиться в клуб «Железный дровосек».

«Я даже знаю, где ты живёшь, господин переводчик!» – подумал Серебряков и вслух продолжил рассуждения:

– Подведём итоги: кто-то имеет доступ к компьютеру Заболоцкой, и этот кто-то скопировал статью, но не смог открыть запароленные химические обозначения!

– Думаю, именно так! – Клюев снова полез в карман, в этот раз он вынул конверт. – Вот аванс за работу. Если найдёте крота, получите ещё два раза по столько!

– За какую цену можно продать материалы?

– За точный ответ не отвечаю, но последняя разработка тянула полмиллиона долларов как минимум! Имя учёного, который осчастливил человечество, придумав таблетку от рака, обязательно останется в истории!

– Ещё вопрос, – Кирилл остановил, отодвигающего стул Клюева. – Заболоцкая работала всегда дома?

– Конечно, нет! У нас дисциплина железная! У Лизы персональный компьютер в офисе. Кабинет большой общий. Там как раз и заседают вот эти люди из списка. Я Заболоцкой поблажку давал иногда, в смысле, чтобы она работала дома. А в последнее время, Елизавета какая-то не своя! А мне она нужна в полной боевой готовности, потому что специалиста такого уровня найти трудно! И потом, вы же понимаете, важна степень доверия!

– Получается, что сейчас в коллективе пошло что-то не так?

– Именно! – Клюев поднялся. – Найдите того, кто ворует информацию! Иначе скандала не избежать! Не дай бог придётся закрывать агентство, в которое вложено столько сил и энергии!

«Уж можешь не сомневаться! Сейчас найду! Теперь понятно, зачем понадобилось устранять Лизу. Продать открытие, и перевести стрелки на неё! А на мёртвого человека можно повесить всё, что угодно! И, похоже, безвременная кончина журналиста никак не переплетается с проблемами Заболоцкой!»

Глава 12

До своей квартиры Кирилл добрался глубоким вечером. После встречи с Клюевым, он заехал в супермаркет и набрал продуктов, точно зная, что Лиза ничего не готовила и не ела. Кашеварить мужчина не умел и не любил. Серебряков набил с верхом тележку полуфабрикатами и продуктами быстрого приготовления.

«Сначала разогрею лазанью, нашинкую овощей, потом приглашу Лизу на ужин, а уже следом займусь делами», – рассуждал про себя Кирилл, разбирая на кухне пакеты.

Расследование, как всегда, он решил начать с исследования социальных сетей. Иногда информация, которую выставляют пользователи, говорит о владельце страницы гораздо больше, чем могут рассказать и близкие родственники. Он, например, сталкивался с милыми личностями, которые оставляли комментарии в сети с таким количеством мата и негативной энергии, что уши заворачивались в трубочку! Встречались утончённые, начитанные библиотекарши, которые раздвигали ноги на порно сайтах! Многих распирало от богатства, которое пестрило на выставленных фотографиях! Хвастовство то чувство, которое трудно контролировать!

По кухне поплыл аромат лазаньи, свежих огурцов, зелёного лука и рукколы. Он залил салат оливковым маслом, сбрызнул соком выжатого лимона и отошёл от стола, любуясь красочной картиной.

– Вот что любовь животворящая делает с человеком! – вслух обратился сам к себе Серебряков. – Так и готовить научусь!

Кирилл расставил тарелки, устроил возле них вилки с ножами, ещё раз оглядел стол, спохватился и добавил салфетки. В прихожей осмотрел себя в зеркало, пригладил волосы и, прикрыв входную дверь, поднялся этажом выше. Он долго давил на звонок, но никто не спешил открывать, тогда он в сердцах ударил кулаком по двери и она, к неожиданности, открылась. В душе Серебрякова шевельнулось страшное подозрение.

– Лиза! – негромко позвал мужчина и, не получив ответа, громко крикнул. – Лиза, ты дома?

Внезапно дверь кабинета скрипнула, и на пороге появилась незнакомая женщина. Она сначала остановилась, потом попятилась назад, готовая немедленно открыть рот и завизжать, призывая на помощь! Однако незнакомка быстро справилась с собой и спросила:

– Вы кто?

– Я сосед снизу, друг Елизаветы! А вы кто и что здесь делаете?

– Я коллега и по совместительству её подруга Жанна Александрова. Хотела навестить Лизу, звонила несколько раз, но без ответа. Вот решила сама заявиться. А тут такое!

– Что такое? – Серебряков ураганом влетел в кабинет, бесцеремонно отодвинув Жанну. – Где Лиза? – он вращал глазами, осматривая пустой кабинет.

– Не знаю! Я пришла, дверь открыта, ключи на месте, телефон на полке. Я подумала, что она вышла к соседям, вот решила подождать, а её всё нет.

– Где Мурзик? – Серебряков с подозрением посмотрел на подругу. Он вспомнил, что Жанна Александрова фигурировала в списке подозреваемых, который предоставил Клюев.

– Кот спит на подушках в спальне, словно восточный падишах, – в голосе подруги уже не звучал испуг. Она поправила волосы и шарф, прикрывающий внушительный бюст. – Ладно, я пошла. Ждать времени больше нет. Увидите Елизавету, скажите, что я заходила, – в прихожей, Александрова взяла с полки, повесила на руку свою сумочку и скрылась за дверью.

Кирилл остался в растерянности. Он обошёл квартиру. Мурзик, действительно растянулся колбаской на подушках, при появлении мужчины, кот ожил и жалобно заголосил. Серебряков прошёл на кухню и понял, о чём жалобно пел котейка – еды в тарелке для него не оказалось. Мужчина нашёл в холодильнике колбасу, нарубил кусочками, сбросил в кошачью миску и снова обошёл квартиру. Ключи и телефон он обнаружил в кабинете. Кирилл никак не мог сообразить, что сделать и что предпринять. Он прихватил мобильный Лизы с собой, закрыл квартиру на ключ и спустился к себе. Первым делом он схватил свой телефон и набрал Краснопёрова.

– Паша привет! Ты с Лизой сегодня разговаривал?

– Да. Я был у неё. Что-то случилось?

– Случилось! Она пропала!

– Я так и знал! Когда позже я разговаривал с ней по телефону, мне показалось, что она едет в машине. Спустись в гараж, посмотри, стоит машина или нет! – привычно скомандовал Павел. – Сразу перезвони мне, если она укатила на своём авто, я попытаюсь определить её местоположение по городским камерам видеонаблюдения и свяжусь с дорожной полицией. Если же она вызвала такси, то придётся обратиться к диспетчерам.

Кирилл, не дожидаясь лифта, прыжками спустился в подземный гараж, не обнаружив машины, так же перепрыгивая через три ступеньки, вернулся домой и снова соединился с другом по телефону.

– Она уехала на своём автомобиле! Когда ты был у неё, Лиза собиралась куда-нибудь?

– Нет! Она работала в кабинете. Мало того, я строго настрого наказал ей не совать носа из дома одной!

– Я понял, почему её хотели убить! – Кирилл, вкратце рассказал полицейскому о беседе с Клюевым. – Она могла вспомнить что-нибудь и сама решила проверить догадку!

– Не паникуй, может, решила прокатиться до магазина!

– Скорее всего, Лиза в опасности!

– Прекрати нагнетать обстановку! Надо подождать.

– Я не могу просто сидеть, сложа руки! – Серебряков размашисто и нервно мерял шагами квартиру.

– Я сейчас напрягу специалистов, попытаемся определить место через гео локацию по мобильному телефону.

– Даже не трудись! Я был у неё. Дверь открыта, ключи от квартиры и телефон лежали дома!

– Вот оно как! Но когда я с ней разговаривал, то не услышал волнения или страха.

– Что мне делать?

– Ждать, – отрезал полицейский. – Сначала я попытаюсь выяснить, в какую сторону направилась машина, а ты займись этой богадельней, в которой воруют научные открытия! Всё это совершил человек близкий к Елизавете!

Кирилл кое-как урезонил скачущие мысли и сосредоточился на персонах из списка. Их оказалось не много, всего пять человек, но и немало в свете последних событий. Если Лизу снова выкрали, то ей грозит реальная опасность! В живых похитители её не оставят! Он включил компьютер и углубился в работу. Кирилл интенсивно шерстил социальные сети. Все пятеро казались людьми обычными. Первый на рассмотрение попал молодой парень Илья Спиридонов. В агентство пришёл в качестве практиканта, ещё учась в институте. Зарекомендовал себя, как отличный специалист. Пока к серьёзным материалам его не подпускали, дали время набраться опыта. Кандидатура на крота отличная – парень молодой, хочется всего и сразу, а тут такая возможность разбогатеть. При ближайшем рассмотрении, версия покачнулась. Спиридонов имеет состоятельных родителей, автомобиль «Порш» последней модели, собственную квартиру и молодую жену, которая ходит в ожидании ребёнка. Вторым оказался переводчик художественных произведений, сорокалетний Вадим Новиков. Да, уж, кандидатура на крота! На его счету уже выпущены книги таких монстров, как Стивен Кинг, Тэсс Герритсон и современной шведской Агаты Кристи – Камиллы Лэгберт. Да он с каждой проданной книги получает свой процент! И будет получать до конца своих дней. Мужик совсем не бедный проживает в шикарных апартаментах в одном из тихих районов Москвы, позволяет себе пару раз в год отдыхать на самых дорогих курортах Италии и Испании! Хотя, кто знает, денег много не бывает! Третьим оказался импозантный дядька с очень знакомым лицом. Серебряков заглянул в листок: Извеков Антон Николаевич. Фамилия ему ничего не говорила. Потом Кирилла осенило – это лицо часто мелькает на экране, в журналах и газетах. Он постоянный визитёр светских вечеринок и сопроводитель знаменитостей, гостей столицы из разных стран. Последним его клиентом насколько помнил Серебряков, был Жерар Депардье! Стоит ли разменять такую высоту на примитивное воровство, пусть даже за огромные деньги!

Кирилл отложил в сторону мужчин и перешёл к дамам. Сёмина Маргарита Ивановна оказалась женщиной далеко за шестьдесят, обвешанная внуками, детьми, разводящая на даче розы разных сортов и варящая варенье из клубники. То есть счастливая старость в кругу близких людей! Да ещё на работе ценят, на пенсию не выпроваживают! На первый взгляд тоже не вариант!

Александрову Жанну он оставил напоследок, потому что не верил в её причастность. Ведь сегодня он сам видел её беспокойство, подруга волновалась и разыскивала Елизавету. По фотографиям в соц сетях выяснилось, что Жанна любила путешествовать по зарубежным странам. И не с кем-нибудь, не с подругой, не одна, а с мужем – красивым статным мужчиной. Парой они казались какой-то нелепой – маленькая пухлая Жанна и высокого роста, атлетически сложенный, с белозубой улыбкой мачо! Хотя, любовь зла, полюбишь и козла…или козу! Хотя, как знать, на вкус и цвет, товарищей нет! На нескольких фото Александрова позировала на фоне загородного коттеджа. Кирилл заглянул в листок и хмыкнул – прописана Жанна в многоэтажном доме недалеко от метро Братиславская. Серебряков знал этот район – муравейник! В час пик в метро не попадёшь! Там коттеджи рядом не стояли! Наверное, семья Александровых снимает загородный дом!

Серебряков не сомкнул глаз всю ночь, а на рассвете сон вырубил прямо за столом возле компьютера. Разбудил его телефонный звонок. Кирилл отлипил щёку от стола, протёр глаза и отозвался.

– Слушаю.

– Твоя Лиза выехала в сторону Подольска, – без приветствия тараторил Краснопёров. – Камеры наблюдения зафиксировали машину возле пункта ГАИ на выезде из Москвы, а вот к следующему посту она не подъезжала. Между этими станциями находится деревня Некрасовка и два посёлка – Звонкие ключи и Серебряные ключи.

– Понял. Мне надо кое-что проверить, перезвоню через несколько минут.

Первым делом он метнулся на кухню и привёл в движение кофе машину. Без бодрящего глотка, возвращаться к компьютеру нет смысла, можно расслабить внимание и упустить что-нибудь важное. Вся ночь прошла без сна, пока глаза не закрылись в бессилии, и шея, потеряв упругость, не уронила голову на стол. Бежать наверх и проверять вернулась ли Лиза тоже незачем – ключи от квартиры и телефон лежали на полке в его прихожей. Сотрясать стены страдательными воплями, заламывать руки и рвать на себе волосы дело пустое, надо торопиться, каждая минута на счету! Он заскочил в ванную и открыл кран, загребая пригоршнями холодную воду, энергичными жестами облил лицо, заставляя глаза и мозг проснуться окончательно! Возле компьютера с кружкой горячего кофе, он почувствовал себя в полной боевой готовности! Снова пролистав фотографии всех участников списка, Кирилл уловил кое-что интересное, то, что не заметил вчера. Он набрал Краснопёрова, который отозвался немедленно:

– Нашёл что-нибудь?

– Зацепить кого-то из этих пяти нечем, и в то же время, каждый мог пойти на преступление за огромные деньги. Может у кого-то больной ребёнок и нужны финансы на лечение, другой покупает дорогую недвижимость, третий решил свалить за границу! У меня нет времени выяснять мотивы с каждым отдельно! – Кирилл кое-как гасил в себе раздражение, переходящее в отчаяние. – Из всех только подруга Елизаветы проживает за городом, судя по фотографиям. Но на Александрову вчера я наткнулся в квартире Лизы. Она волновалась за подругу, правда, при моём появлении, быстро свернула визит и уехала!

– Подожди, давай подробнее. Она находилась одна в чужой квартире?

– Да, сказала, что дверь оказалась открытой, в кабинете лежали ключи и телефона, словно Елизавета только что вышла и вот-вот появится!

– Я разговаривал с Лизой по телефону в три часа дня. Когда ты наткнулся на подругу?

– Примерно в седьмом часу. Знаешь, что странно, Александрова вышла из кабинета, где стоит компьютер.

– Что-то держала в руках?

– Нет. Только флешку можно в бюсте устроить. Александрова дама телесатая, с пышными формами, – Кирилл мысленно укорил себя за излишнюю подозрительность. – Кажется, мы не туда сворачиваем! Жанна давнишняя подруга Лизы!

– Вот именно! Она имела возможность вплотную подбираться к материалам! В отличие от других коллег! Лиза, вероятно, делилась с подругой, на какую тему делала переводы. А получить дубликат ключей дело ерундовое, ведь женщина вхожа в дом!

– Меня сбивают с толку открытая дверь, ключи и телефон!

– Предположим, что Заболоцкая в руках у преступников. Они, знают, что по СИМ карте определить местоположение телефона возможно в считаные часы, значит, от аппарата необходимо избавиться! И потом, Жанна, если это всё-таки Жанна, передала только текстовую часть переведённых материалов, формул у неё нет! Предполагаю, что заказчик оплатил лишь часть, остальное преступники должны получить, когда работа полностью появится в руках бельгийского «учёного». Александрова с подельником, а сообщник обязательно есть, судя по видео, где два человека, волокут обколотую Елизавету, изолируют женщину, забирают телефон и ключи. Жанна в квартире копирует работу, оставляет то, что забрала из сумочки Заболоцкой, а именно телефон и ключи! Своими действиями она наталкивает на мысль, что Лиза где-то рядом. А тут появляешься ты! Так ещё лучше! У Александровой алиби! Она сама в беспокойстве за подругу!

– Версия стройная, – уныло произнёс Кирилл. – Даже страшно представить, что они могли сделать с Лизой, если имели возможность спокойно рыться в её вещах! И где нам искать Александрову?

Краснопёров помедлил. Он по горло был занят расследованием убийства Соловьёвского – со слов коллег из Следственного комитета, вскрылись новые обстоятельства дела на телевизионном канале. Но Павел однажды уже отнёсся к просьбе товарища спустя рукава, и сейчас решил для себя, что не имеет права, оставить это дело! Времени писать заявление, и раскручивать маховик полицейского расследования, просто нет! На кону жизнь Елизаветы Заболоцкой! Так же и Краснопёров, и Серебряков прекрасно знали, что обращение о розыске пропавшего человека принимают в полиции только через трое суток после исчезновения!

– Я буду ждать тебя в прокуратуре. Скопируй на телефон фотографии Александровой. По дороге свяжись с Клюевым, может он знает реальный адрес своей сотрудницы.

Кирилл резво сорвался с места. Он не поменял рубашку и носки, не выключил компьютер и не брызнул на себя одеколон. Такое поведение мало подходило на аккуратиста Серебрякова, но в данной ситуации время работало не на него и манежиться возле зеркала просто преступно! Уже в машине он набрал нужный номер. Клюев долго не отзывался, длинные гудки в трубке раздражали! Кирилл лавировал в уличном потоке и мысленно костерил владельца агентства переводов. Наконец тот отозвался, но не для того, чтобы продолжить разговор, а для того, чтобы прекратить назойливые звонки:

– Добрый день. Вы извините, я на переговорах. Давайте поговорим позже!

– Нет не позже, – раздражённо выпалил Кирилл. Он совершенно не был настроен на то, чтобы устраивать ритуальные танцы вежливости. – Лиза пропала! Я думаю, она в опасности!

– Когда это произошло? – Клюев встревожился.

– Вчера! Но подробности потом! Мне нужно знать, где проживает Жанна Александрова?

– Я же дал вам список с адресами!

– Это не то, фактически она проживает где-то за городом!

Анатолий Павлович задумался на секунду, потом ожил:

– Подождите минутку. Её как-то подвозила до дома моя секретарша. У Александровой забарахлил автомобиль, и она спрашивала коллег, кому в сторону Подольска.

«Вот это уже горячо!» – мысленно подбадривал себя Серебряков, ожидая, когда Клюев наведёт справки у секретарши.

Действительно, буквально через минуту голос Клюева зазвучал в трубке снова:

– Она довезла Жанну до коттеджного посёлка «Серебряные ключи». На территорию не въезжала, Александрова сказала, что доберётся пешком, мол, здесь совсем рядом!

– Отлично! – Кирилл уже отводил трубку от уха, когда до него донеслась ещё одна важная информация.

– Жанна подала заявление на расчёт!

– Когда?

– Два дня тому назад. Попросила без отработки. Я, конечно, отпустил! Александрова к ценным сотрудникам не относилась!

***

До посёлка добрались быстро. Номер дома подсказал охранник с большой охотой только после демонстрации удостоверения из прокуратуры.

– Так это, – молодой мужчина покачал головой. – Они уехали пару часов назад.

– На чём уехали? – Павел вертел головой, оглядывая ряд аккуратных домов, выстроенных в одном архитектурном стиле.

– На такси.

– Куда поехали, знаешь? Багаж грузили? – вступил в разговор Кирилл.

– Куда отправились, не знаю, у таксиста надо спрашивать и что грузили, не видел. А вот у коттеджа, я думаю, появились новые хозяева. Приезжали покупатели, желающие посмотреть дом Александровых.

Мужчины осмотрели территорию возле дома, но кроме цветочного садика и теплицы, других строений не оказалось, и дверь с запертыми замками не пускала внутрь.

– Что будем делать? – пробормотал Кирилл, заглядывая в окна.

– Ломать дверь! Ждать санкции прокурора времени нет! Лиза где-то здесь! Они бы не стали грузить тело при таксисте.

– А где автомобиль Лизы?

– Я думаю, на ней в Москву приехала Жанна, – Павел рыскал в теплице в поисках подходящего инструмента, для того, чтобы взломать дверь

– Но я не нашёл машину в подземном гараже!

– Скорее всего, бросила на какой-нибудь улице, – Краснопёров удовлетворительно крякнул, подхватил секатор и небольшой ломик. – Вот этим сейчас и воспользуемся!

Лизу нашли в гостиной на полу. Она находилась без сознания, но пульс прослушивался.

– Вызывай скорую помощь, – скомандовал Краснопёров и сам схватился за телефон, который выдернул из кармана куртки. – Аллё, Бочаров, срочно проверь вокзалы и аэропорты! Ищем пару муж и жена Александровы! Понимаю, что Александровых по столице, как собак нерезаных, только по имени Жанна не много! Имени мужа не знаю! Какие есть данные на них и фото вышлю на почту! – он повернулся к Серебрякову, который уже вызвал неотложку и перенёс Елизавету на диван. – Ну что за народ эти женщины! Ведь она догадалась, кто пытался с ней расправиться! Ничего никому не сообщила и поехала устраивать разборки!

Заболоцкая пришла в себя уже в карете скорой помощи. Врачи интенсивно кружили над ней, прилагая все усилия, чтобы вернуть в сознание. Первым делом она сжала руку Кирилла и произнесла:

– Мама звонила? – потом вздохнула, понимая нелепость вопроса. – Ну да, куда она позвонит, на деревню дедушки?

– Не волнуйся, твой телефон у меня, дверь закрыта, Мурзик накормлен! – мужчина склонил голову, прижал руки Лизы к губам и прошептал. – Я никуда тебя больше не отпущу!

– А я никуда больше не убегу! – Заболоцкая слабо улыбнулась. – Ты нашёл кладбище?

– Всё готово, но об этом не сейчас! Надо сначала привести тебя в порядок! Скажи, как ты поняла, что это Жанна?

– Когда я увидела тело Саши на асфальте, то впала в ступор и ничего вокруг не замечала. А когда Краснопёров спросил, не видела ли я кого-то из знакомых, то сосредоточившись на том дне, в памяти всплыла брошка!

– Какая брошка?

– Я пробиралась сквозь толпу к телу Саши, и взгляд остановился на брошке. Только у Жанны я видела такую! Потом больница, смерть подруги, столько всего случилось, что память затёрла эту мелкую информацию,– она снова вздохнула. – Когда вспомнила, то приехала спросить! Спросила на свою голову, – она погладила свой лоб. – Дверь открыла сама Жанна, я не успела даже слова сказать, как получила удар по голове.

– А потом они накачивали тебя снотворным, чтобы ты не помешала скопировать формулы с твоего компьютера и сбежать, – Кирилл спохватился. – Ты была в этом доме раньше у Александровых?

– Никогда! До сих пор не знаю, как выглядит её муж! Похоже, это он треснул меня!

– Как ты узнала адрес?

– Жаннка как-то делала заказ по телефону из мебельного магазина, я запомнила название посёлка «Серебряные ключи». А уже на месте спросила у первой попавшейся женщины, которая копалась в саду по соседству, – неожиданно слезинки покатилась к вискам. – Думаю, это Жанна отправила фотографии жене Соловьёвского. У неё имелась масса возможностей скопировать снимки с моего телефона. Это я сейчас понимаю, что подруга жутко мне завидовала. Всегда говорила, что я получаю всё без усилий, даже самые важные переводы мне достаются! А ей приходится постоянно находиться в стрессовой борьбе за место под солнцем!

– Не думай больше об этом! Всё позади, и я теперь всегда буду рядом с тобой!

Серебряков переговорил с доктором, который принимал Елизавету и выяснил, что жизни уже ничего не угрожает, но необходимо несколько дней понаблюдать за пациенткой. Важно взять анализы и выяснить, какой препарат вводили девушке. Главное избежать осложнений. Кирилл с чувством пожал руку врачу и отправился домой, чтобы собрать вещи и документы, которые необходимы Лизе в больнице. Вернувшись назад, отдал пакеты медсестре в приёмном отделении, потому что в палату его не пустили, сославшись на процедуры и на то, что приёмные часы уже окончены.

– Завтра, молодой человек! Приходите завтра! – улыбнулась пожилая медсестра. – Никуда ваша подруга не убежит!

«От моей подруги можно ожидать, всё что угодно!» – подумал про себя Серебряков и побрёл к выходу.

Лиза открыла глаза и снова закрыла. То, что она увидела, показалось сном -возле кровати сидела мама и гладила её по голове. Заболоцкая протянула руку к руке родного человека и спросила:

– Мамочка? Это не сон?

– Лизонька! Деточка моя! – в голосе матери прозвучали слёзы.

– Ну, не плачь, я уже в порядке! – девушка подтянулась на локтях и вгляделась в родное лицо. – Как ты узнала, где я?

– Забыла, где работает твой отец, и какие у него связи? – женщина мягко улыбнулась. – Ты давно не звонила и я заволновалась, а тут ещё Олег проболтался, что наша дочь справки наводит про каких-то людей! Я даже домой не заезжала, из аэропорта сразу сюда! Теперь тебя одну не оставлю! – мать промокнула носовым платком уголки глаз – Отец как-нибудь справится без меня, не маленький!

Неожиданно дверь в палату отворилась, и на пороге оказался Кирилл с огромным букетом роз. Лиза широко улыбнулась, махнула ему рукой, приглашая, и перевела взгляд на мать. – Ты можешь спокойно вернуться к папе! Теперь я не одна!

***

– Смотрю, ты в разнос пошёл! Раскрываешь дела. Как орехи щёлкаешь! – Шелестов Иван Иванович вертел всё ту же долгоиграющую сигарету в руках, поглядывая на Краснопёрова с прищуром, отчего Павел не мог понять, то ли начальник подтрунивает над ним, то ли хвалит. Он стоял возле дверей, не решаясь подойти к столу и сесть на стул, как всегда это делал. – Если ты намерен и впредь, таким образом дела решать, тогда добро пожаловать в частный сыск! А этот пост сдай другому, у кого с дисциплиной порядок! – Шелестов открыл ящик стола и бережно положил мятую папироску. – Ну, что мнёшься? Давай, проходи, рассказывай, какое преступление раскрыл попутно?

– Иван Иванович, вы сами приказали тщательно прошерстить окружение Соловьёвского! – Павел быстро уселся и поднял указательный палец, словно предупреждая шефа, чтобы тот три шкуры с него не снимал, ведь подчинённый поступал в соответствии со сложившимися обстоятельствами! – Кто знал, что попутно вылезет эта история!

– Давай без подробностей, обрисуй суть! – Шелестов повернул левую руку и посмотрел на часы. – Мне надо быть в Министерстве через час.

– Покушение на жизнь Заболоцкой никак не связано с убийством Соловьёвского. Там другая история. Елизавета является сотрудницей агентства переводов. Шеф доверяет ей переводить тексты особой сложности медицинской направленности. Разработчики, прежде чем внедрить то или иное открытие, должны зафиксировать на нововведении своё имя. Они описывают свой труд, переводят на английский язык и публикуют в международных научных журналах, где медицинские светила всего мира оценивают степень важности открытия. С некоторых пор, в агентстве стали происходить утечки информации. Пока Заболоцкая корпит над переводом, нововведение уже публикуется в журналах под чужим именем! Владелец компании Клюев понимает, что вор сидит в его агентстве. Он составляет список тех, кто мог бы быть причастен к утечке. Владелец агентства обращается к моему приятелю – специалисту по проблемам экономического характера, за помощью.

– Почему владелец не обратился с официальным заявлением в полицию?

– Боялся испортить репутацию. Когда мой приятель проверил каждого из списка, то после отсева осталась лишь близкая подруга Заболоцкой. Некая Жанна Александрова часто выезжала за границу, как по работе, так и в частом порядке. Вот там и познакомилась с тем, кто с большой охотой уцепился за возможность присваивать чужие открытия! Жанна получала за это огромные деньги! Только последняя сделка могла бы принести ей около половины миллиона долларов! Александрова сблизилась с Елизаветой задолго до того, как стала промышлять кражей материалов. В один прекрасный момент, она поняла, что помимо просто дружбы, может заполучить от подруги гораздо больше. Жанна сделала слепки с ключей и могла в отсутствии приятельницы, снимать копии материалов с компьютера, где хранилась вся информация. В последнее время, Клюев позволял Лизе работать дистанционно, то есть, находясь дома, и Жанна не могла снять копии незаметно! Вот они с мужем и решили обколоть несчастную, вывезти из квартиры и бросить где-нибудь, где её долго никто не обнаружит!

– Почему они не оставили её дома? Сняли данные и бывай!

– На мёртвую Лизу легли бы обвинения в слитии документов за границу.

– И никто бы не хватился и не искал Заболоцкую?

– Спохватились бы, но не сразу! Родители проживают в Европе, брат в Латинской Америке, из подруг только Жанна! И эта Жанна вливает что-то в уши Клюеву по поводу задержки с переводом от Елизаветы! Александровы продали коттедж и уже получили первую часть средств от покупателя, но вот незадача – Лиза закрывает ретушью формулы в научном труде и ставит пароль! А без формул материалы просто пустой текст! Теперь у Жанны есть время, она бы наняла компьютерщика, который снял пароли, но неожиданно Лиза оживает, благодаря бомжихе! О том, что Лиза селит новую знакомую в своей квартире, никто не знает. Она одевает, обувает женщину в свои вещи, поэтому Александровы совершают наезд на Великую, думая, что расправляются с Заболоцкой. Благодаря одной мелочи, а именно, когда Лиза пробиралась сквозь толпу к лежащей на пешеходном переходе Великой, она замечает брошку, именно такую она видела у Жанны. Когда немного спал шок, после смерти подруги, Заболоцкая вспоминает эту мелочь и отправляется к ней, чтобы прояснить ситуацию! Думаю, Лиза до конца не верила, что подруга пыталась расправиться с ней, поэтому бесстрашно едет прямо в логово к убийцам! Как только девушка заходит в коттедж, сразу получает удар по голове! Они снова накачивают её снотворным. Сейчас Жанне уже ничего не мешает! Она берёт ключи и телефон из сумочки подруги, садится в её автомобиль и едет в Москву. Теперь уже никто не помешает забрать остальную часть работы, потому что Лиза сняла пароль с формул! Автомобиль Жанна оставляет в соседнем дворе, понимает, если видеокамеры зафиксируют её в машине, то этим она навлечёт на себя подозрения! Назад в коттеджный посёлок «Серебряные ключи» возвращается на такси и а этой же машине, они с мужем отправляются в аэропорт Шереметьево! Багаж уже собран, билеты до Брюсселя на руках, а что будет с Лизой уже не интересно!

– Где эта парочка сейчас?

– В СИЗО, теперь ими занимаются органы Федеральной службы безопасности.

– Вот и правильно, – вздохнул Шелестов. – Нам и без этого есть чем заняться! В деле убийства журналиста почти не продвинулись. Правда, специалисты из Следственного комитета нарыли на телевизионном канале жуткие финансовые махинации. Только не совсем понятно, дадут нам открытую дорогу до конца или высокие покровители замнут дело! Ладно, завтра отдыхай, выходные никто не отменял, а в понедельник с новыми силами! – Иван Иванович поднялся. – А вообще ты молодец!

***

Ну, уж нет! Свой выходной он никому не отдаст и потратит не на разбор завалов в новой квартире, не на друга Кирилла, который несколько раз пытался достучаться до него по телефону и не на просмотр сериалов с бутылкой пива! Он запланировал провести весь день с Региной. Паша не знал, как отнесётся к такой идее сама Карандышева, поэтому тяжело дышал в трубку, в ожидании ответа.

– Я правильно понимаю, что ты приглашаешь меня на свидание?

– Правильно! Я в первый день нашего знакомства обрисовал свои планы! Пришло время воплощать! – Краснопёров давно забыл о собственном обещании перейти вплотную к ухаживаниям только после раскрытия убийства журналиста. А в этот день и подавно, он выбросил из головы всё, кроме мыслей о Регине. И сделать это было несложно, женщина со светлым ёжиком волос давно заняла голову и сердце. – Я приглашаю тебя в парк аттракционов! Купим воздушных шаров, наедимся мороженого и накатаемся на каруселях, пока голову не снесёт!

– Заманчиво! – женщина счастливо засмеялась. – Последний раз меня туда водил папа! У меня есть время на сборы?

– Есть, но очень мало! Я почти у твоего дома, – Павел помедлил, потом всё-таки решил спросить. – Регина, ты любишь ловить рыбу?

– Очень! И уху варить, и песни Визбора петь, и ночевать в палатке у костра! – почему ты спрашиваешь?

– Да, так. А на велосипеде катаешься?

– Ещё как! Если бы не суровая российская зима, я бы передвигалась только на велосипеде! К сожалению, мой велик, брат увёз на дачу.

– А борщ варить умеешь?

– Скажу честно, кухня и готовка не моя стихия, – Регина заразительно захохотала. – Смотрю, ты ответственно подходишь к посещению парка аттракционов! Или в зависимости от моих ответов, выяснится, состоится ли поход вообще? – голос женщины вдруг стал серьёзным. – И что, экзамен пройден?

– На пять баллов! – отрапортовал Краснопёров и подумал, что общие интересы гораздо важнее какого-то там борща!

Сначала Павел даже пожалел, что пригласил на свидание даму именно в парк, где основными посетителями были дети с родителями, подростки и молодёжь. Народ после трудовой недели заполнил пешеходные и велосипедные дорожки ещё потому, что именно сегодня парк развлечений первый день, как открылся после долгой зимы. Пара постепенно влилась во всеобщее веселье. Они катались на каруселях, гоняли на электрических машинках, постоянно сталкиваясь друг с другом, отчего разбирал беспричинный смех! Павел действительно купил целую связку разноцветных шаров и по пути раздавал их встречным малышам, а Регина отрывала губами воздушную сладкую вату, которая прилипала попутно к щекам и носу, делая их липкими. Аниматоры, перекрикивая друг друга, приглашали в летний театр на представление и розыгрыш лотереи, где главным призом должен стать электрический велосипед. Краснопёров вытянул два билета у милой девушки распространителя, один оставил себе, а один протянул Регине.

– Если получишь велик, дашь прокатиться? – Паша облизывал мороженое, которое таяло и капало на асфальт.

– Ага! – Карандышева протянула бумажную салфетку. Она со своим пломбиром справилась быстро, до того, как оно дало течь. – Если выиграешь ты?

– Подарю тебе. У меня уже есть велосипед.

Они неспешно шагали по аллее в сторону летнего театра в толпе подростков, юношей, девушек и родителей, везущих детей на колясках. Все желали заполучить дорогой велосипед всего за пятьдесят рублей, которые каждый затратил на покупку лотерейного билета. Неожиданно Павел остановился и вгляделся в толпу.

– Ты видела?

– Что?

– Пойдём поближе, теперь видишь?

– Вижу! – Регина дёрнула Краснопёрова за рукав. – А что в этом такого?

– Почему он один?

– Давай проследим!

Мужчина и женщина, держась за руки, пробирались сквозь толпу, стараясь не упустить того, за кем следили. Они попали за кулисы театра. Там сновали актёры в ярких костюмах, осветители настраивали софиты, а из кулис можно было увидеть, как скамейки заполнялись зрителями. В какой-то момент фигура пропала из их поля зрения. Павел вертел головой и наконец, увидел, как два человека разговаривают – маленький и большой. У большого на носу красовался клоунский, красный нос, голову закрывал кучерявый голубой парик, и шёлковые разноцветные шаровары с рубахой в крупный горох развевались на ветру. Разрисованное лицо клоуна показывало неизменную улыбку.

– Что-то с ним не так! – Краснопёров нахмурился.

– Брось! Теперь ты видишь, что мальчик не один! Вероятно, за мороженым ходил! Видишь, обёртку на пол бросил, невоспитанный! – Регина потянула мужчину за руку. – Пойдём, надо занять место! Глянь, сколько народа!

– Нет, ты вглядись в него!

Через секунду Регина и Павел посмотрели друг на друга понимающе.

– Ты много видела клоунов с бородой?

– Никогда!

– Постой здесь. Я сейчас, – Краснопёров привычным жестом достал из кармана удостоверение и подошёл к мужчине в клоунском костюме. –Магомед Ёзефли?

Неожиданно клоун рванул в толпу, от чего парик слетел с головы, обнажая лысый совершенно гладкий череп. Полицейский метнулся следом. Регина, увидев, что происходит, подбежала к мальчику и крепко сжала его руку. Тот не сопротивлялся, не кричал, а молча доедал эскимо.

Павел вернулся через минуту, он наклонился и упёрся руками в колени, чтобы выровнять дыхание, не забывая при этом вертеть головой, сканируя местность. Он присел на корточки перед мальчиком:

– Тебя зовут Кэмбуджия? – мальчик кивнул. – Что твой папа делал здесь? – подросток пожал плечами, также, не произнеся ни слова.

– Ты не догнал его? – Регина смотрела на мужчину с тревогой.

– Нет! – Краснопёров встал.

– Может вызвать полицию?

– А я кто? И что мы скажем? – неожиданно Павел склонился и поцеловал Регину в губы быстро и страстно. – Забери мальчика и уходи. Найди кого-нибудь из охраны парка и пришли сюда!

– Что сказать?

– Скажи, что в зелёном театре пьяный буянит!

Павел не стал ждать подмоги. В голове созрела версия, которую надо было проверить немедленно. Он подошёл к звукооператору – неряшливому мужику с косичкой и, наклонившись к уху, громко, чтобы перекричать музыку, спросил:

– Не подскажете, где найти организаторов представления?

Мужик, без слов, указал пальцем на высокую женщину в годах, которая притоптывала в такт музыке, стоя в кулисах. Она, придерживая штору, заглядывала в зрительный зал, словно проверяя, доходят ли шутки артистов до зрителя. Приблизившись, полицейский тронул даму за плечо, отвлекая от просмотра спектакля, и протянул удостоверение. Женщина от неожиданности округлила глаза:

– Что-то случилось?

– Кто доставил главный приз?

– Служба доставки. Мы в интернете заказали, а привезли перед самым представлением. Заставили поволноваться!

– Можно взглянуть?

– Да, конечно! Он в микроавтобусе.

Взрывное устройство Паша обнаружил сразу. В багажной корзинке велосипеда располагался огромный букет цветов. Счастливый обладатель получал вместе с транспортным средством роскошный набор цветов, который закрывал коробку с взрывчаткой. И этот подарок в кульминационный момент должен был разнести не только сам велосипед, но и получателя, весь летний театр с детьми, родителями и артистами.

Шелестов удовлетворённо потирал руки, обращаясь ко всем присутствующим:

– Вот, берите пример! Не следователь, а загляденье, преступления раскрывает, как орехи щёлкает! Обезвредить террористическую ячейку, это тебе не фунт изюма!– шеф обратился к Павлу. – Только поясни, как ты догадался?

– Подозрения на Ёзефли появились сразу, как только я увидел передачу. Соловьёвский предупредил иракца, что обратиться в Следственный комитет, для того, чтобы те организовали проверку личности на предмет терроризма. Участники организации торопились, у них не было времени толком организовать первое покушение, а время поджимало, потому что журналист мог в любой момент связаться с полицией. А вот на другой день с мотоциклом у них всё получилось! Меня убаюкал момент, когда выяснилось, что муж вернул сына в Москву, его жена Надежда отказалась от всех притязаний. Она не препятствовала вовлечению мальчика в мусульманскую религию, даже вязала для него мусульманские шапочки ярко жёлтого цвета. Вот эта примечательная шапочка привела нас, меня, – поправил себя Краснопёров, – к Магомеду Ёзефли.

Паша вышел из здания прокуратуры на крыльцо. Он не чувствовал усталости, наоборот, кажется крылья выросли за спиной! И он даже знал, кто дал силы на эти крылья! Павел услышал вибрацию телефона в заднем кармане брюк. Он глянул на номер и незамедлительно ответил:

– Только сразу не ругайся! Был очень занят!

– Да тебя уже не переделать, – усмехнулся Кирилл. – Слушай, у меня к тебе просьба. На день молодёжи мы назначили с Лизой свадьбу. Хочу пригласить тебя в свидетели. Пойдёшь?

– Нет!

Серебряков замолчал в растерянности и только пыхтел в трубку, не зная, что ещё сказать. А Павел, выдержав театральную паузу выдал:

– Потому что на день молодёжи, я сам женюсь! Мы уже и заявление подали!

Оглавление

Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12