- 1 -

Спустя месяц группа из тринадцати всадников достигла Юннаня.

Это было очень отдаленное место. Большинство из двадцати четырех округов располагались либо в сельской местности, либо в высокогорье. Местность здесь была довольно коварной, и народ тут жил суровый и бесстрашный. В горах пряталсоь множество больших и малых разбойничьих племен, которые не подчинялись императорскому двору. Прекрасно зная местность, они нападали на местных жителей, грабя их и отравляя им жизнь.

С древних времен это были дикие бесплодные места. Большинство чиновников были сосланы сюда в качестве наказания за какие-либо провинности. Ссылка правителя Чу в такое место означало откровенное пренебрежение, выказанное ему его отцом.

Впрочем, в этом были свои преимущества – здесь было проще набрать войско, сознание народа все еще оставалось темным, и дав ему пищу, можно было обманом заставить их сражаться за себя.

Из-за огромного расстояния и холодной погоды им пришлось нелегко в пути, и однажды они даже столкнулись с грабителями. К счастью, благодаря боевым навыкам Юаня Нанью, они смогли благополучно спастись. Когда они добрались до Чунцина, все сильно исхудали за время пути.

Из-за многолетних нападений бандитов и варваров стража на городских воротах круглосуточно проверяла всех входящих в город людей. Они все слегка изменили свою внешность. Оставив сопровождающих за пределами города, Ян Сиконг и Юань Нанью первыми вошли в город вдвоем, чтобы не привлекать к себе внимания. Один из охранников на воротах оттолкнул Яна Сиконга, который попытался войти в город:

- А вы кто такие? Что-то я раньше не видел вас!

- Мы приехали издалека, чтобы навестить своих родных.

- Издалека? Откуда именно?

- Из Яньчжоу.

- Но у тебя нет акцента Яньчжоу, - охранник вплотную приблизился к нему. – Моя жена из Яньчжоу, так что не рассказывай мне тут! Обыскать их!

Несколько солдат обступили их, готовые начать обыск.

Юань Нанью, прищурив глаза, взглянул на Яна Сиконга, но тот жестом велел ему не вмешиваться и быстро достал мешочек с серебром:

- Господин, мы же все ханьцы. Мы не какие-нибудь варвары, и не бандиты. Почему бы нам не договориться?

Как только охранники увидели серебро, их отношение сразу изменилось. Один из них подмигнул своему товарищу, и тот сразу куда-то ушел и через несколько минут вернулся с человеком, похожим на командира. Этот человек держал в руках тетрадь для записей.

Он подошел поближе и осмотрел их обоих с головы до ног.

- Что вам нужно в Чунцине? И говорите правду! – он то и дело поглядывал на мешочек с серебром в руке Яна Сиконга.

Ян Сиконг отвел его в сторонку и прошептал:

- Брат, окажи мне одну услугу... - он вытащил тяжелый серебряный слиток. – А это лично тебе.

Этот человек пристально уставился на Яна Сиконга. В этом убогом месте редко можно было увидеть такого щедрого гостя... Он судорожно сглотнул:

- Чего ты от меня хочешь?

Ян Сиконг взглянул на тетрадь в его руке и, вырвав из нее один лист, сказал:

- Передай это правителю Чу и скажи, что некий человек просит о встрече с ним.

Охранник сразу понял, что перед ним непростой человек и почтительно произнес:

- Что вам угодно написать здесь?

- Ничего, достаточно просто пустого листа.

- Хорошо, ваш слуга все сделает.

Они вдвоем прошли в город и решили передохнуть, выпив чаю. Не успели сгореть две курительные палочки, как за ними пришли, чтобы проводить их к правителю Чу.

Ян Сиконг смотрел на эту резиденцию правителя, которая была, вероятно, самой маленькой и ветхой из всех, что ему доводилось видеть. Эта резиденция была впополам меньше его собственной резиденции в столице, и он не мог не волноваться. Неизвестно, сколько денег успел скопить Чен Му за эти годы, ведь на ведение войны нужно серебро.

Вдалеке послышался звук торопливых шагов, но по мере приближения они замедлились, шаг за шагом становясь все более сдержанными и превращаяясь в исполненную достоинства поступь. Ян Сиконг сразу догадался, что это был Чен Му, бывший наследный принц и нынешний правитель Чу.

Вскоре в дверях показалась фигура. Ян Сиконг взглянул на белоснежные парадные одежды с широкими рукавами, а затем на человека, стоявшего перед ним, который на какой-то момент показался ему настоящим незнакомцем.

Ян Сиконг запомнил Чен Му все тем же юношей, каким он был четыре года назад. Тогда он был еще ниже него ростом и был по-мальчишески худым и неокрепшим. Его облик еще не утратил своего ребячества, и несмотря на свой острый и ясный взгляд, а также на имеющиеся у него острые когти и зубы, он был все еще слаб, словно неокрепший тигренок.

Но стоявший перед ним сейчас человек был высок, силен и красив. Его лоб был высоким и чистым, под четкими красивыми бровями были видны темные бездонные глаза. Его нос был с небольшой горбинкой, и в целом он производил впечатление мудрого и прозорливого человека. Нефритовый пояс, украшенный бусинами, подчеркивал его тонкую талию, широкие плечи и длинные ноги. Его аккуратно причесанные волосы поддерживала простая, но элегантная шпилька. В целом он выглядел, как человек, который несмотря на свою незавидную долю, все же сохраняет врожденную ауру прирожденного государя.

Черты лица Чен Му не сильно изменились, но он казался совершенно другим человеком.

Чен Му застыл на месте, глядя на Яна Сиконга. Его губы задрожали, а во взгляде отразились тысячи мыслей.

Ян Сиконг поправил свой покрытый пылью халат и, опустившись на колени, коснулся лбом пола:

- Верный подданный Ян Сиконг приветствует его императорское высочество. Долгих лет его императорскому высочеству!

Юань Нанью тоже опустился на колени.

Чен Му нервно сжал кулаки и, шагнув вперед, взял Яна Сиконга за руку и поднял его с земли. Ян Сиконг удивился тому, насколько силен Чен Му, и в следующий миг он оказался в его объятьях.

Ян Сиконг ошеломленно замер.

Чен Му сжал его в крепких объятьях, но теперь, в отличие от прошлого, он был на полголовы выше Яна Сиконга и мог с силой обнимать его, прижимая к крепкой мужской груди.

- Наставник, я так скучал по тебе, - прошептал он на ухо Яну Сиконгу.

Юань Нанью смотрел на них с удивлением.

Ян Сиконг на миг растерялся, а затем погладил его по спине и сдавленным голосом произнес:

- Ваш подданный... действительно смог увидеть ваше высочество. Теперь и умереть не жалко.

Только теперь Чен Му отпустил Яна Сиконга, по-прежнему не отрывая взгляда от его лица, и у него на глаза навернулись слезы:

- Все эти годы я думал лишь о том, чтобы иметь возможность снова увидеть наставника.

- У вашего высочества все хорошо?

- Что такое хорошо и что такое плохо? Для простых людей счастьем является уже то, что они не голодают и могут не беспокоиться о своей одежде. Но не прошло ни дня, чтобы я не возненавидел эту праздную жизнь... - Чен Му покачал головой. – А наставник... у него все хорошо? – спросил он, внимательно наблюдая за выражением лица Яна Сиконга.

Хотя Юннань находился на самых задворках, но и сюда доходили слухи о том, что творилось при дворе и в других частях страны.

Ян Сиконг с горечью улыбнулся и беспечно ответил:

- Возможность увидеть ваше высочество стоит всех перенесенных невзгод.

- Прошу наставника садиться, - Чен Му жестом пригласил его сесть в кресло и, заметив стоящего на коленях человека, спросил. – Это твой телохранитель? Пусть встанет.

- Благодарю, ваше высочество, - тихо отвтил Юань Нанью.

Юань Нанью умел ловко скрывать свою внешность, и Чен Му, не разглядев его настоящего облика, перестал обращать на него внимание.

- Ты можешь идти, я хочу поговорить с наставником наедине.

- Этот человек – мой телохранитель, и он очень надежен, - сказал Ян Сиконг.

- Пусть отойдет, - Чен Му махнул рукой.

Юань Нанью почтительно сложил ладони и, бросив взгляд на Яна Сиконга, отступил назад.

Чен Му сам налил чаю для Яна Сиконга:

- Почему наставник так исхудал? Путешествие было слишком утомительным или же... из-за различных переживаний?

- Тут всего понемногу, - с усмешкой ответил Ян Сиконг. – Ваш подданный очень беспокоится о будущем нашей страны и народа, поэтому не может спокойно спать по ночам.

- Я слышал о том, что ты сделал в столице, - сказал Чен Му с виноватым видом. – Я тоже... поначалу усомнился в тебе, но потом, когда Се Чжунжень был повергнут вместе с партией евнухов, что вызвало бурную радость всех добрых людей, я тоже понял, что наставник ради этого был вынужден годами терпеть всеобщее осуждение и унижения. Наставник... прости меня.

- Как может ваш подданный винить ваше высочество! Ваш подданный бесконечно тронут тем, что ваше высочество не забыл его за все это время.

- Наставник пожертвовал слишком многим, - не сводя с него взгляда, сказал Чен Му. – Но весь мир неправильно его понял, и это бесконечно огорчает меня.

- Все видели во мне приспособленца, который клонится туда, куда подует ветер, но меня не волновало чужое мнение. Стремясь к своей цели, я не обращаю внимания на чужие пересуды, - Ян Сиконг смотрел на Чен Му твердым взглядом. – Если ваше высочество понимает меня, мне этого достаточно.

- Последние четыре года я хранил в своем сердце все, чему наставник учил меня. Хоть меня и «отправили» в такую глушь, но я не терял ни единого дня, практикуя боевые искусства и держался в тени, выжидая подходящей возможности, - глаза Чен Му сузились, и их взгляд был суровым и острым. - Я верю словам наставника о том, что я законный наследный принц Дашен.

- Истинно так! – воскликнул Ян Сиконг. – В глазах вашего подданного ваше высочество – единственный наследный принц и будущий правитель Дашен!

Чен Му сжал кулаки:

- Получив тайное послание наствника, я начал тайно собирать войско и разрабатывать план. Император находится далеко отсюда, а местные чиновники и военные давно подкуплены мной и только ждут, когда придет время. На сей раз наставник тоже здесь, чтобы помочь мне.

- Конечно же, я сделаю все возможное, чтобы помочь вашему высочеству взойти на трон, и ради этого я готов пожертвовать всем!

- С помощью такого талантливого человека я точно получу все, что мне нужно! – радостно воскликнул Чен Му.

- Но одного меня недостаточно, - строго сказал Ян Сиконг. – Вашему высочеству необходима сила еще одного человека.

- И кто же это? – нахмурился Чен Му, видимо, догадываясь, о ком идет речь.

- Король Волков Фен Е.

Чен Му слегка поменялся в лице. Он встал и, повернувшись к Яну Сиконгу спиной, какое-то время молча смотрел в окно. После долгого молчания он сказал:

- Я слышал, наставник был посланником и потерпел неудачу в своих попытках переубедить Фен Е. У меня есть некоторые сомнения по поводу потери Маожена и Цяньчжоу, хоть наставник и был заключен Фен Е под стражу. Наставник слишком умен и хитер, как Фен Е мог обмануть и использовать его? Наверняка вы с Фен Е уже давно состоите в сговоре.

- Ваше высочество, со мной в качестве советника и военной мощью Фен Е вы можете добиться самых высоких целей.

Чен Му развернулся и, глядя на Яна Сиконга, резко сказал:

- Люди разное говорят о наставнике, и многие злословят его. Но я всегда верил в наставника, которого знал раньше. Есть лишь одна вещь, которую наставник должен подвердить лично... или опровергнуть.

Ян Сиконг тяжело дышал, внезапно по непонятной причине почувствовав себя виноватым.

- Спрашивайте, ваше высочество. Ваш подданный скажет вам правду...

- Вы с Фен Е состоите в отношениях?

Ян Сиконг не мигая смотрел на Чен Му, его глаза ярко блестели, и все слова застряли у него в горле, но в его взгляде можно было увидеть ответ на этот вопрос.

- Значит, это правда! – разозлился Чен Му.

- У нас с Фен Е... нет никаких отношений, - с трудом выговорил Ян Сиконг, чувствуя, как его сердце сжимается от боли. – Это просто... ничего серьезного.

- Но почему? Почему? – Чен Му распалялся все больше и выглядел при этом очень внушительно. – Наставник еще осмеливается говорить, что он не любит его!

Ян Сиконг встал и низко поклонился Чен Му:

- Ваше высочество, Фен Е очень полезный человек.

Чен Му какое-то время молча смотрел на него:

- Наставнику мужчины нравятся больше женщин?

- Ваше высочество, не могли бы вы оставить такие вопросы, чтобы не смущать своего подданного? – вздохнул Ян Сиконг. – Все, что необходимо знать его высочеству, это то, что его подданный и Фен Е готовы стать опорой вашего высочества, и этого будет достаточно, чтобы вы смогли вернуться во дворец.

- Я верю тебе, но я не доверяю Фен Е, - холодно сказал Чен Му. – Наставник, должно быть, очень устал с дороги, он должен хорошенько отдохнуть. Вечером я угощу наставника.

С этими словами Чен Му вышел за дверь.

- Ваше высочество... - Ян Сиконг нахмурил брови.

- 2 -

Как только Чен Му ушел, Юань Нанью подошел к нему с серьезным выражением лица:

- А этот маленький принц не так уж и прост. Боюсь, его будет сложно контролировать.

- Это правда, он уже не тот, что был раньше, - нахмурился Ян Сиконг. – Он стал взрослым...

- Может, все не так просто, как мы думали? Вы говорили о Фен Е?

- Говорили. Он сказал, что не доверяет ему. Когда мы жили в столице, он думал, что мы не ладим с Фен Е, и у него еще тогда возникло предубеждение против него, и вот теперь...

- А теперь, когда он думает, что вы с Фен Е вступили в сговор, как он отреагировал? – спросил Юань Нанью.

Ян Сиконг взглянул на Юаня Нанью:

- Трудно сказать. Возможно, он не доверяет даже мне, - Ян Сиконг немного помолчал. – Он очень умен и хорошо осознает свое положение. Без армии Фен Е он не сможет даже прикоснуться к воротам столицы. Но он также знает, что даже став императором, он не сможет самостоятельно принимать решения, поэтому хочет проверить мое отношение.

- И как ты собираешься справиться с этим?

- Конечно же, я хочу, чтобы он верил в мою преданность ему, - задумчиво произнес Ян Сиконг. – В любом случае, его по-прежнему легко контролировать. Я смогу убедить его.

- Мне все время казалось, что он... - Юань Нанью замялся.

- И что же тебе казалось?

- Ничего, - Юань Нанью подумал, что у него слишком разыгралось воображение.

- Ю... Цю Ван, ты всю дорогу заботился обо мне, и ты тоже устал. Тебе нужно отдохнуть.

Дорога была очень трудной, и Юань Нанью непрестанно заботился о нем. Без Юаня Нанью он никогда не добрался бы благополучно до Юннаня. Хотя Юань Нанью не помнил прошлого, его мягкий характер ничуть не изменился. Каждый раз, когда он думал об этом, его сердце сжималось от боли.

- Король Волков дал мне такое задание, - улыбнулся Юань Нанью. – Кроме того, мы же братья. Так и должно быть.

Ян Сиконг тоже улыбнулся в ответ:

- Знаешь, сколько всего мне пришлось пережить за эти годы? И самое лучшее, что случилось со мной – это возможность вновь встретиться с тобой.

Юань Нанью немного растерялся и смущенно почесал в затылке:

- Если это так и есть, я очень рад это слышать.

- Конечно, это так и есть, - Ян Сиконг посмотрел на него. – Как ты и сказал, мы братья.

Юань Нанью тепло улыбнулся ему в ответ.

***

Ян Сиконг не смог выдержать усталости и немного вздремнул. Когда он проснулся, за окном уже сгустились сумерки, и слуга отвел его к Чен Му.

Ян Сиконг полагал, что Чен Му пригласит хотя бы несколько доверенных лиц, чтобы устроить праздничный ужин в честь его приезда. Но неожиданно он увидел в комнате одного Чен Му.

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Ваше высочество.

Чен Му невозмутимо взглянул на него:

- Наставник, не нужно церемоний. Прошу садиться.

Ян Сиконг сел и с улыбкой посмотрел на накрытый стол:

- Ваш подданный никогда не видел таких блюд.

- Я попросил повара приготовить несколько местных блюд, чтобы ты мог попробовать новый вкус.

- Благодарю, ваше высочество, я как раз очень голоден.

- Тогда ешь скорее, - Чен Му сам налил вина Яну Сиконгу и положил ему на тарелку еду.

Ян Сиконг хотел остановить его, но у него не было выбора и пришлось принять его услуги.

Во время ужина Чен Му ни разу не упомянул о цели приезда Яна Сиконга. Вместо этого он выражал беспокойство по поводу перенесенных Яном Сиконгом невзгод, а тот в свою очередь выражал ему свою верность, доказывая, что ему не страшны никакие опасности, настолько сильно он стремился увидеться с Чен Му.

Время от времени Чен Му поглядывал на Яна Сиконга глубоким проникновенным взглядом и едва заметно улыбался, но Ян Сиконг никак не мог понять, что означает эта улыбка.

После трех тостов Чен Му слегка захмелел. Он взял Яна Сиконга за руку и начал рассказывать ему обо всем, что считал несправедливым и чем был недоволен, а также о своих мыслях и ожиданиях. Ян Сиконг тоже не забыл поведать ему о своих страданиях, и, дав выход своим эмоциям, они оба чрезвычайно растрогались.

В этот момент за дверью послышался какой-то шум, и до них донесся нетерпеливый голос охранника:

- Госпожа Ци, его высочество не велел пускать посторонних.

- Я не посторонняя, - послышался очаровательный женский голос.

Затем дверь приоткрылась, и в комнату проскользнула грациозная фигурка, одетая в расшитые узорами зимние одежды, под которыми была видна пурпурная юбка. Ее изящную белую шейку обвивал мех снежной лисы. Даже в таких громоздких одеждах было видно, до чего она изящна и стройна. Опустив голову, она почтительно поклонилась принцу:

- Приветствую его высочество... и его высокого гостя.

Ее голос был был нежным и сладким, он был способен растопить любое сердце.

Позади нее стоял заметно нервничающий охранник и смотрел на Чен Му.

Чен Му жестом велел ему уйти, а затем посмотрел на женщину и сказал недовольным тоном:

- Манби, разве я не сказал, что меня нельзя беспокоить?

- Я еще никогда не видела, чтобы принц так принимал гостей, устраивая ужин в своих покоях, (1) - кокетливым тоном произнесла Ци Манби. – Я подумала, что это должен быть очень важный гость. Пока у принца нет супруги, тогда его наложница должна выполнять долг хозяйки дома. Почему бы мне не прийти и не принять гостя?

Ян Сиконг поспешно встал и почтительно сложил ладони:

- Приветствую госпожу.

Он не знал, что Чен Му взял себе наложницу, впрочем, в этом не было ничего особенного.

- Манби, поднимись, - с недовольным видом сказал Чен Му.

Только после этого Ци Манби выпрямилась и подняла голову. Когда они с Яном Сиконгом посмотрели друг на друга, оба на миг застыли от изумления.

Ян Сиконг подумал про себя, что девушка и впрямь очень красива, вот только... она что, действительно похожа на него?

Ци Манби тоже пришла в себя:

- Как мне обращаться к высокому гостю?

Ян Сиконг взглянул на Чен Му. Приехав в Юннань, он никому не раскрывал свою личность. Только прибыв в резиденцию Чен Му, он перестал скрывать свою внешность, и сейчас он не знал, насколько принц доверяет этой женщине.

Чен Му на миг поколебался и сказал:

- Это Ян Сиконг.

Ци Манби потрясенно уставилась на него:

- Это... так вы и есть наставник Ян Сиконг? Господин часто вспоминал вас и восхищался вашими талантами, - она как-то странно смотрела на Яна Сиконга. Помимо Чен Му было немало и других людей, которые упоминали это имя, вот только они не могли сказать о нем ничего хорошего.

- Вы слишком любезны, - вежливо ответил Ян Сиконг.

- Наставник, садись, - сказал Чен Му. – Манби, подойди и налей наставнику вина.

- Слушаюсь.

- Ваше высочество, но...

- Просто сядь, - Чен Му взял его за руку и усадил в кресло.

Ци Манби налила Яну Сиконгу вина и почтительно преподнесла ему чашу:

- Я так давно восхищаюсь господином, для меня честь предложить ему вина.

У Яна Сиконга не было выбора, кроме как принять это вино.

После тоста Ци Манби благоразумно удалилась. Чен Му, глядя ей вслед, сказал:

- Я слишком избаловал ее. Она такая непослушная, что наставник наверняка нашел это смешным.

- Ваш подданный был просто напуган. Разве допустимо, чтобы наложница его высочества поднимала за меня тост! Это и правда...

- Наставник занимает в моем сердце положение учителя и отца. Для нее честь поднять за тебя тост.

- Это слишком для вашего подданного...

Ян Сиконг всегда держался скромно и уважительно с принцем, соблюдая все нормы этикета. Эта фраза про «учителя и отца» прозвучала так, словно в ней таился некий особый смысл, но он понадеялся, что ему это просто померещилось.

Чен Му снова налил Яну Сиконгу вина и неожиданно усмехнулся:

- Наставник заметил, что Манби немного похожа на него самого?

Сердце Яна Сиконга дрогнуло, и дело было не в том, что он слишком много выпил. Некоторые люди имеют не очень ясное представление о том, как они выглядят, поэтому он был не очень уверен в том, что Ци Манби чем-то похожа на него. Но теперь он понял, что ему это вовсе не показалось.

Что Чен Му хочет этим сказать?

Ян Сиконг постарался взять себя в руки и громко рассмеялся в ответ:

- Его высочество просто смеется надо мной. Госпожа так юна и прекрасна. Да разве можно сравнивать ее с потрепанным жизнью мужчиной!

- Наставник всем известен своей красотой, и чем он старше, тем привлекательней он становится, - Чен Му проникновенно посмотрел на на Сиконга и улыбнулся. – Наставник... неужели ты сам этого не видишь?

Ян Сиконг изобразил удивление:

- Правда?

Он потрогал свое лицо и опустил голову, чтобы посмотреть на свое отражение в чаше с вином.

- Ваш подданный действительно не видит этого. Но, если ваше высочество и правда так считает, ваш подданный только рад этому.

- Когда я впервые увидел Манби, я сразу заметил, как она похожа на наставника. Это произвело на меня огромное впечатление, и я взял ее к себе наложницей, - Чен Му улыбнулся и покачал головой. – Она хорошо умеет служить, правда немного себе на уме.

- Ваше высочество умеет разбираться в людях и знает толк в женщинах, - похвалил его Ян Сиконг.

Чен Му выразительно приподнял брови и посмотрел на него:

- Ты правда думаешь, что я хорошо разбираюсь в женщинах?

Ян Сиконг вдруг почувствовал, что выражение лица Чен Му стало каким-то странным и не осмелился ответить на его вопрос. Чен Му сделал своей наложницей женщину, которая внешне похожа на него. Это само по себе слишком странно, и ему вдруг очень захотелось поскорее переменить тему разговора.

Видя, что он молчит, Чен Му наклонился еще ближе к Яну Сиконгу:

- Наставник, а ты знаешь, что единственная причина, по которой я взял ее к себе, заключается в ее сходстве с тобой?

Ян Сиконг почувствовал, как его лоб покрывается испариной.

- Вашему высочеству пришлось покинуть родные места, - растерянно произнес он. – Вы остались без близких вам людей. Наверное, только так вы могли привести в порядок свои мысли и обрести душевный покой. Ваш подданный ужасно огорчен тем, как пришлось страдать вашему высочеству.

Чен Му негромко рассмеялся:

- Да, все верно. Как всегда, отлично сказано. Наставник всегда так проницателен. Глядя на нее, я всегда мог помнить о наставнике. А иногда мог представлять себе, что наставник нахоится рядом со мной, убеждая меня учиться дальше и наставляя словом, как следует себя вести будущему императору. Поэтому я очень любил ее, хотя на самом деле, я просто перенес на нее свою привязанность к наставнику.

Ян Сиконг сидел как на иголках. Ему и в голову не приходило, что Чен Му может однажды создать для него такую большую проблему. Хотя Чен Му еще не сказал ничего прямо, однако, он был достаточно умен, чтобы понять, что с большой долей вероятности Чен Му в него...

Ян Сиконг почувствовал, как в нем закипает гнев и мысленно выругался. Да что же это за чертовщина! Какого черта вообще происходит!

__________________________

1. Другой вариант – в своей спальне.

Даа, пацаны, вам еще Чжаову ангелом покажется)) Ему сунул афродизиак, и он ушел в гарем довольный, в дела не вмешивается. После изгнания евнухов верти им как хочешь. Чего вы с Драконом делать собираетесь, особенно если учесть, что Дракоша тоже пасть раззявил на аппетитную лисью тушку)))

- 3 -

Увидев, как Ян Сиконг смутился, что было совершенно нехарактерно для него и резко отличалось от его обычного невозмутимого состояния, Чен Му нашел это очень необычным. Он не мог удержаться и украдкой поглядывал на него. Слегка разволновавшись, он наклонился к Яну Сиконгу поближе и тихо сказал:

- Наставник, я...

Ян Сиконг поспешно вскочил на ноги и почтительно сложил ладони:

- Ваше высочество, его высочество Чен Чунь уже женился на дочери из благородного семейства, и законная супруга вашего высочества тоже должна связать вас с каким-нибудь могущественным кланом. Это принесет огромную пользу вашему высочеству.

- И на ком, по-твоему, мне следует жениться? – нахмурился Чен Му.

- Это слишком важное дело, и вашему подданному необходимо как следует обдумать этот вопрос, прежде чем дать ответ вашему высочеству.

- Мне все равно, на ком жениться, - холодно произнес Чен Му. – Мой отец не захотел женить меня, поэтому послушаюсь своего наставника.

- Ваш подданный постарается оправдать доверие вашего высочества и выберет для вас самую добродетельную и прекрасную супругу. В конце концов... - Ян Сиконг с улыбкой посмотрел на Чен Му. – В будущем она станет матерью всей Поднебесной.

Чен Му с задумчивым видом продолжал смотреть на Яна Сиконга и лишь невнятно хмыкнул в ответ.

- Что же касется госпожи Ци, она очень красива и умна. Ваше высочество очень привязаны к ней. Почему бы ей сейчас не подарить наследников его высочеству? Если потомки его высочества будут процветать, в стране надолго воцарятся мир и порядок.

Чен Му, подперев щеку рукой, уставился на Яна Сиконга:

- Твои слова не лишены здравого смысла.

Ян Сиконг хотел продолжить этот разговор, но Чен Му перебил его:

- Когда наставник обучал меня, он всегда рассказывал мне что-нибудь интересное и смешное. Он был не таким черствым, как настаник Шень, и с тобой всегда было весело и интересно.

- Ваше высочество слишком любезны, - Ян Сиконг не знал, что именно хочет сказать этими словами Чен Му.

- Наставник, а помнишь, как ты рассказывал мне о том, что император Чен Вень хотел сделать своим супругом Хань Цзигао? Но тогда все министры воспротивились, и ему пришлось отказаться от этой идеи.

Ян Сиконг слегка поменялся в лице.

Чен Му изобразил озадаченный вид и спросил:

- А что, между мужчинами и правда может быть такая глубокая привязанность?

- ... Я лишь могу сказать, что император не вправе иметь такую глубокую привязанность.

Глаза Чен Му сузились, он встал и подошел к Яну Сиконгу. Ян Сиконг невольно отступил на несколько шагов и мысленно вздохнул – от его внешности почти не было никакого проку, зато она принесла ему немало хлопот. И что от нее толку?

Чен Му схватил Яна Сиконга за руку и заставил посмотреть ему в глаза:

- Все считают императора Чен Веня безрассудным и нелепым. Даже наставник, рассказывая мне о нем, не смог удержаться от насмешек. А вот я хорошо понимаю его, - его грудь взволнованно поднималась и опускалась. – Ради наставника я бы не побоялся перед всем миром...

- Что за вздор! – воскликнул Ян Сиконг.

Чен Му поменялся в лице и повысил голос:

- Наставник уже давно нравится мне. Почему Фен Е можно, а мне нет?

- Ваше высочество и наложницу Хуэй долгое время притесняли и оскорбляли во дворце! – гневно воскликнул Ян Сиконг. – Вас обоих бросили в тюрьму, где вашу матушку вынудили покончить собой! Ваше высочество лишили титула наследного принца, унизив и оскорбив перед всем белым светом! И вместо того, чтобы думать о мести и о том, как заполучить трон, вы думаете о всякой ерунде! Я ужасно разочарован этим!

Ян Сиконг не сдерживал своего негодования и говорил очень эмоционально. В конце концов, он был наставником Чен Му. Когда Чен Му был моложе, он очень доверял ему и привык слушаться его во всем и подчиняться ему. Получив такую отповедь и к тому же, когда была упомянута наложница Хуэй, он смутился, и его уши покраснели. Он был рассержен и чувствовал себя пристыженным, но в то же время ему не хотелось смириться с этим. Поэтому он продолжал смотреть на Яна Сиконга с помрачневшим видом, словно не осмеливаясь говорить дальше.

Ян Сиконг сделал глубокий вдох и, шагнув вперед, посмотрел Чен Му прямо в глаза:

- Ваше высочество еще слишком молоды, это естественно оказаться под влиянием своего близкого окружения и желать попробовать что-нибудь новое. Если вашему высочеству захочется разнообразия, он волен взять себе других наложниц, чтобы не испортить наше важное дело ради простых и незначительных удовольствий.

Эта фраза бла сказана, чтобы успокоить его, но в то же время, в ней прозвучало предупреждение. Было совершенно ясно, что Чен Му не может сравниться по силе ни с Фен Е, ни с Яном Сиконгом. Учитывая нынешнее положение Чен Му, он не осмелится обидеть его. Что же касается того, было ли это сиюминутной прихотью Чен Му, или же он правда думал об этом все эти годы, Яну Сиконгу не было до этого дела.

Чен Му прикусил губу, его взгляд затуманился, и он тихо сказал:

- Я вовсе не гонюсь за разнообразием, мне действительно очень нравится наставник. Ты нравился мне еще тогда во дворце, просто я не осмеливался сказать об этом.

- И сейчас не нужно об этом говорить, - холодно произнес Ян Сиконг. – Ваше высочество, сколько могут сохраняться детские привязаности?

Чен Му сжал кулаки, его лицо побледнело. Суровое отношения Яна Сиконга очень обескуражило его.

Ян Сиконг вздохнул с усталым видом, он почтительно сложил ладони:

- Будем считать это просто хмельной шуткой. Когда мы протрезвеем, то забудем обо всем. Вашему высочеству следует лечь отдохнуть пораньше, и ваш подданный тоже уходит.

С этими словами он развернулся и направился к выходу.

Ян Сиконг успел лишь приоткрыть дверь, и в лицо ему пахнуло холодным ветром, который слегка отрезвил его и немного привел в чувство. Но в этот момент сильная рука захлопнула перед ним дверь, и в следующую секунду он почувствовал, как его обнимают за талию, а его спина прижимается к крепкой теплой груди.

Ян Сиконг замер.

Ощутив это стремительное движение, силу рук и крепкие грудные мышцы, Ян Сиконг впервые так ясно осознал, что Чен Му на самом деле стал взрослым.

Свершенно растерянный, Ян Сиконг развернулся и хотел оттолкнуть Чен Му, но тот прижал его своим телом к двери и, заглянув ему в глаза, тихо сказал:

- Наставник, даже если я не стану говорить об этом сейчас, я не смогу перестать об этом думать. И я не позволю относиться к моим чувствам, как к пьяным речам или попыткам разнообразить свою жизнь.

Лицо Яна Сиконга оставалось таким же холодным:

- Ваше высочество уже стал взрослым, и есть вещи, которые вашему подданному неудобно объяснять вам. Неужели вы сами не понимаете этого?

- Я все понимаю, - Чен Му опустил голову, почти касаясь лица Яна Сиконга. – Наставнику не нужно волноваться. Я ни на минуту не оставлял мыслей о том, как заполучить трон, который изначально должен был стать моим. Я также понимаю, что сейчас я не достоин того, чтобы говорить наставнику все эти слова. Но, когда я стану императором, наставник полностью станет моим, ведь так? (1)

Ян Сиконг напрягся еще сильнее.

- Верно? – Чен Му уставился Яну Сиконгу в глаза, его взгляд был острым и глубоким, он обладал потрясающей силой.

- ... Верно.

На губах Чен Му мелькнула едва заметная улыбка:

- Значит, наставник все еще хочет помочь мне заполучить Поднебесную?

- Это мое главное предназаначение.

- Очень хорошо, - рука Чен Му погладила бледную щеку Яна Сиконга. – Я буду слушаться своего наставника. Если наставник хочет, чтобы я сотрудничал с Королем Волков, я сделаю это, хоть я ужасно ревную к нему и мне хочется убить его... - на его лице мелькнуло кровожадное выражение. – Но наставник должен остаться со мной, потому что я никому его не отдам.

Ян Сиконг оттолкнул Чен Му и поправил на себе одежду:

- Когда я понадоблюсь его высочеству, я всегда буду рядом, чтобы помочь ему.

Глаза Чен Му сузились:

- Наставник сказал, что между ним и Королем Волков нет ничего серьезного. Значит, наставник не привязан к нему душой, верно?

- Не привязан.

- Значит, я могу быть спокоен, - Чен Му взял Яна Сиконга за руку. – Однажды я займу Трон Дракона, и я хочу, чтоы наставник вместе со мной владел Поднебесной, а его имя было запечатлено рядом с моим именем для будущих поколений.

- Я не осмелюсь делить власть с его высочеством, я лишь надеюсь, что сумею помочь ему возродить былое величие и процветание Дашен.

С этими словами Ян Сиконг открыл дверь и вышел.

Он шел по улице один зимней ночью, и по сравнению с величием неба и просторами земли казался себе таким маленьким и ничтожным. Его лицо было мрачным, а грудь сдавило от нарастающего гнева и раздражения.

Сначала он думал, что Чен Му станет пешкой в его руках, и им будет просто управлять, а теперь выходит, что Чен Му сам становится для него самой большой проблемой. Он вообще не собирался иметь бесполезную любовную привязанность в этой жизни, чтобы она не тянула его вниз. И теперь он попался в ловушку и чувствовал себя совершенно беспомощным. Фен Е преподал ему хороший урок, и он не позволит Чен Му снова разрушить его жизнь и испортить его важное дело!

Жаль, что кроме Чен Му нет лучшего кандидата...

Чувствуя лишь злость в своем сердце, он с досады пнул ногой перила.

_______________________

1. Вот неуверена насчет конца фразы. Но я так ее поняла.

- 4 -

Самое неприятное на свете – делать то, чего тебе делать не хочется. Яну Сиконгу сейчас не хотелось иметь дело ни с Фен Е, ни с Чен Му, но сдаваться, едва столкнувшись с трудностями было не в его характере. Он, Ян Сиконг, несмотря ни на какие трудности, препятствия и опасности, ни за что не сдастся!

Это всего лишь девятнадцатилетний юноша, и как-нибудь он с ним справится.

На следующий день, словно ничего не произошло, Ян Сиконг слегка изменил внешность, как его учил Юань Нанью, и отправился к Чен Му, чтобы обсудить с ним дела.

Чен Му, протрезвев на утро, тоже держался спокойно. Когда они встретились, оба держались очень учтиво, но каждый думал о своем.

- Как наставник спал прошлой ночью? – спросил Чен Му, тайно наблюдая за выражением лица Яна Сиконга.

- Очень хорошо. Вино его высочества очень сладкое, после него прекрасно спится.

- Вот и хорошо. Те двенадцать человек, которые приехали с наставником, должным образом размещены на постоялом дворе. А двое его приближенных будут нести службу при нашей резиденции.

- Его высочество обо всем подумал, ваш подданный очень благодарен вам за это.

Несмотря на такие слова, с тех пор как Ян Сиконг вошел в комнату, он не смотрел прямо на Чен Му, и его голос звучал прохладно. Он хотел дать понять Чен Му, что неважно себя чувствует.

Чен Му действительно почувствовал себя немного неловко.

- Прошлым вечером госпожа Ци узнала, кто я на самом деле, - заговорил Ян Сиконг. – Не будет ли у нас из-за этого неприятностей?

- Пусть наставник не беспокоится. Она понимает серьезность положения, и я напомнил ей, чтобы не болтала лишнего.

- Рад это слышать.

- Я слышал, что наставник наткнулся по пути в Чунцин на горную банду, - обеспокоенно заговорил Чен Му. – Это действительно были дикари?

- Они выглядели так, как их и описывали местные жители.

- Племя Дучжанг (1) очень коварно и жестоко, наставнику действительно повезло, что он сумел остаться невредимым, - сказал Чен Му. – Если бы наставник заранее сообщил о своем приезде, я бы выслал ему навстречу людей.

- Ни к чему было беспокоить его высочество. Я ехал сюда тайно, поэтому пришлось рискнуть, - сказал Ян Сиконг. – Не мог бы его высочество рассказать мне об обстановке в Юннане?

Чен Му кивнул в ответ. Он больше не говорил всякие глупости и перешел к делу, подробно объяснив Яну Сиконгу военную, политическую и гражданскую обстановку в Юннане и его окрестностях. Ему хотелось рассказать об этом как можно подробнее. В-первых, он хотел, чтобы Ян Сиконг как можно лучше разобрался в ситуации, а во-вторых, он также хотел показать Яну Сиконгу, что не забыл того, чему он учил его, и что он вовсе не прожигал свою жизнь, живя в праздности и удовольствиях, а тайно собирался с силами.

Ян Сиконг был рад тому, что Чен Му хорошо разбирается в местной обстановке, и теперь испытывал чувство облегчения. Он всегда считал Чен Му прирожденным императором, в котором к его талантам также прилагались те знания, которые он успел передать ему. Нет более подходящего человека для того, чтобы воплотить в жизнь его идеалы. Вот почему он был так зол на всякие глупости, которыми Чен Му забил себе голову.

Закончив свой рассказ, Чен Му молча смотрел на Яна Сиконга.

Ян Сиконг похвалил Чен Му за то, что тот не терял здесь времени даром и сумел оказаться полезным.

- У вашего высочества все еще недостаточно сил и средств, будь то финансы или военная мощь. Если сейчас обнаружить наши намерения, императорский двор в два счета разделается с нами, призвав на помощь солдат из соседних областей.

- Это правда, поэтому я набираю солдат втайне. Если бы я не договорился с чиновниками Чунцина, мне бы не удалось удержать это в секрете.

- По закону, число вооруженной стражи при дворе правителя не должно превышать двести человек. Как бы выше высочество ни старался скрывать это, вам не удастся долго держать это в тайне.

- И что же мне делать?

- Нужно найти повод, благодаря которому наместник Цянь и генерал Хоу смогут поднять войско.

- Цянь Фейтун и Хоу Мин уже мои люди. С ними проблем не будет, но для призыва солдат нужно одобрение двора, который также должен выделить на это деньги.

- Если не просить у двора денег и иметь достаточный авторитет, можно потом поставить их перед свершившимся фактом. Эта глушь недосгаема для императорского двора, к тому же, при дворе сейчас царит хаос из-за проблем с империей Цинь и Королем Волков. Двору сейчас не до этого, и он не сможет решить столько проблем разом.

- Имея достаточный авторитет?

- Мы должны истребить варваров Дучжанг.

- Наставник только что приехал сюда, - нахмурился Чен Му. - Возможно, он не знает, насколько могущественным является племя Дучжанг. Они прячутся в горах еще со времен предыдущей династии. Хотя император Тайцзу смог покорить всю Поднебесную, но племя Дучжанг никогда не подчинялось двору. Они настоящие дикари, и с ними нельзя договориться. Они сильны в стрельбе из лука и умеют превосходно лазать по горам, они гибкие и подвижные, как обезьяны. Они прекрасно знают эту местность, и умеют прятаться там, у них нет определенного места жительства. Императорский двор семь раз пытался покорить их, но понес огромные потери, после чего на них просто махнули рукой.

- Время от времени эти дикари спускаются с гор, чтобы грабить местных жителей. Они жестоки и их жадность не знает границ, от этих диких обезьян страдает простой народ. Разве мы можем просто спокойно смотреть на это? Кто-то бросает свои поля и бежит отсюда вместе со своей семьей, кто-то становится бандитом. И из-за этого Юннань стал бандитским гнездом. Пока мы не избавимся от дикарей Дучжанг, мы не сможем запугать и другие местные банды, а значит, нам не удастся восстановить мир и порядок на этой земле. И вот это будет хорошим поводом собрать армию.

- Это, конечно, так... но... - Чен Му нахмурился. – Раньше для их подавления посылали большие войска, но все попытки покорить их провалились.

- Это потому, что тогда здесь не было меня, - с бесстрастным видом сказал Ян Сиконг. – Но теперь я здесь, и смерть этих дикарей не за горами. ✌️

- И как наставник собирается истребить их?

- Племя Дучжанг действует в основном, в пределах гор Ядзуй. Сначала нужно переселить простых людей, живущих у подножия этих гор.

- Это же десятки тысяч человек, - удивленно сказал Чен Му.

- Десятки тысяч людей каждый день живут в страхе быть ограбленными или убитыми. Это хорошее место для вербовки солдат. Переселив их оттуда, взрослых мужчин можно призвать в армию, а для членов их семей нужно скостить налоги и поддержать их, выплачивая им жалование.

- ... А потом? Хоу Мин может мобилизовать не более двадцати тысяч солдат.

- Нам и не нужно так много. Мы набираем солдат, чтобы биться за свое место в этом мире, а не ради кучки диких обезьян.

- Тогда какой у наставника план?

- Подождем до начала весны, когда установится сухая погода, - взгляд Яна Сиконга стал пугающе-мрачным. – Я хочу выжечь горы дотла.

Чен Му поменялся в лице:

- Но...

- Нам нужно полностью уничтожить племя Дучжанг. Во-первых, у нас появится повод набрать войско, во-вторых, народ сможет жить мирной жизнью, и, в-третьих, мы припугнем местные бродячие банды. От нас требуется только в нужный момент послать соответствующий указ, и они не посмеют отвергнуть его. (2) Таким образом, мы сможем набрать еще солдат. Если все пройдет как нужно, по моим подсчетам, нам удастся собрать шестидесятитысчное войско.

- Наставник, - обеспокоенно заговорил Чен Му. – Раньше бандитов уже пытались атаковать с помощью огня. Но дикари не имеют постоянного места жительства и найти их логово очень трудно. В результате, в огонь попадали сами солдаты и погибали в нем. Удалось сжечь лишь часть бандитов, но это ничего не дало. К тому же, если сжечь большой участок гор, от этого неизбежно пострадают и простые люди, которые живут у их подножия.

- Вот почему я говорю, что людей необходимо переселить оттуда. Если использовать огонь, нужно счежь все горы Ядзуи, вместе с племенем Дучжанг.

Чен Му был потрясен ледяным взглядом Яна Сиконга и его решимостью.

Ян Сиконг посмотрел на него и продолжал:

- Нам необходимо избавиться от этих диких обезьян. В открытом бою не удастся избежать огромных потерь, и истребить их до конца все равно не удастся. Пока останется часть из них, которая сможет ускользнуть от нас, они непременно вернутся снова. Только с помощью огня от них можно избавиться раз и навсегда.

Чен Му ничего не говорил в ответ. За последние четыре года он слышал много историй о жестокости племени Дучжанг, и сам был свидетелем их страшных деяний. Он сам побаивался этого племени, но Ян Сиконг говорил так уверенно, видимо, он не совсем понимал, о чем говорит.

- Обычные методы тут не годятся. Как ваше высочество и сказали, у дикарей нет определенного места жительства. Поэтому, отправив солдат, чтобы сжечь их, вы можете потерять в этом огне солдат раньше, чем они сумеют добраться до дикарей. Чтобы сжечь их, нужно спалить гору, а у ее подножия поставить солдат, чтобы они ловили и уничтожали рыбу, ускользнувшую из сети. Тогда дикарям будет некуда бежать, и мы полностью истребим их.

Ян Сиконг был так решительно настроен против этого племени не потому, что подвергся в пути их нападению и едва не был убит. Он очень хорошо понимал – чтобы избавить Юннань от нищеты, бандитов необходимо уничтожить, а для этого нужно принести в жертву самое большое и свирепое племя.

- И как наставник собирается сжечь их? – спросил Чен Му.

На губах Яна Сиконга мелькнула холодная усмешка:

- Ваше высочество слышали о фонарях Кунмин? (3)

Чен Му потрясенно замер.

- Даже если ваше высчество лично не выходил в народ, во время праздника из дворца можно было видеть эти фонари. Императорский двор запретил использовать эти фонари в городе из боязни вызвать пожар.

- ... Фонари Кунмин... - пробормотал Чен Му, от плана Яна Сиконга у него волосы шевельнулись от ужаса.

- В этом году в Юннани не было снега, и весна будет очень сухой. Пока дует сильный южный ветер, нужно будет разместить тысячи фонарей у подножия Ядзуи, и тогда море огня поглотит гору Ядзуи и выжжет ее дотла.

- Наставник, это же настоящее безумие, - вздохнул Чен Му.

- Эти дикари сумели пережить две династии, выжив при всех попытках уничтожить их, и это действительно впечатляет. С необычным врагом следует бороться необычными методами. Ваше высочество считает это слишком жестоким способом, чтобы справиться с таким врагом?

- ... Нет, - взгляд Чен Му внезапно стал жестким. – Я согласен с наставником, и я собираюсь втретиться с Цянем Фейтуном и Хоу Мином.

- Ваше высчество, подождите минутку, - сказал Ян Сиконг. – Даже если мы разберемся с бандитами и соберем войско, нам сейчас не хватает серебра и продовольствия. Богатое купечество Юннаня должно «пожертвовать» на дело не менее полумиллиона серебряных таэлей. Это позволит нам вторгнуться в Центральные Равнины и объединиться с Королем Волков.

- Я понял, - кивнул Чен Му.

- Но этого мало. Нам еще нужно увеличить жалование военным, - Ян Сиконг пристально уставился на Чен Му. – По соседству с Юаннанем есть пять правителей. У правителя Ли, правителя Чен и правителя Ву есть дочери подходящего возраста. Если ваше высочество породнится с одним из них, это позвоит решить проблемы с деньгами и продовольствием.

Лицо Чен Му помрачнело:

- Я готов жениться на том, на кого укажет наставник. Но боюсь, никто не захочет выдать за меня свою дочь.

- Не волнуйтесь, ваше высочество. Когда ваше высочество соберет войско в Юннане и объединится с Королем Волков, ваше могущество значительно возрастет. Если они не дураки, у них не останется выбора, кроме как сделать выбор в пользу вашего высочества.

Чен Му встал и угрюмо произнес:

- Тогда я послушаюсь своего наставника.

Ян Сиконг тайно вздохнул с облегчением.

Чен Му подошел к двери и обернулся:

- Наставник, я готовился четыре года, оставаясь одиноким и слабым. Как только мы поднимем войско, пути назад уже не будет. Наставник действительно верит, что Король Волков поможет нам вернуться в столицу?

Ян Сиконг встал и почтительно сложил ладони:

- Во всей Поднебесной только один Король Волков способен помочь вашему высочеству вернуть себе трон. Тот день, когда Король Волков подчинит себе Датун, положит начало нашему восстанию.

- Наставник когда-нибудь задумывался над одним вопросом? – тихо сказал Чен Му. – После того, как Король Волков поможет мне сесть на трон, куда мне тогда девать самого Короля Волков?

Ян Сиконг знал, что Чен Му не просто одурачить, поэтому ответил расплывчато и неопределенно:

- Ваше высочество – будущий правитель Поднебесной. Это вам решать, что делать с ним. А иначе, вашему высочество придется провести в этой глуши остаток своих дней.

Чен Му сжал кулаки:

- Хорошо.

___________________________

1. В общем, нашла в интернете короткую заметку о том, что со времен династиим Мин на территории Сычуани существовала этническая группа Дучжангман (слог «ман» и означает «варвары, дикари»). Эти люди были были знамениты своими боевыми искусствами и еще у них был странный обычай вешать гробы со своими умершими на скалах, попутно украшая скалы рисунками.

2. Непонятная фраза. То ли людей куда-то послать, то ли указ. И кто такие «они»? И что они не посмеют? Не очень поняла.

3. Речь идет вот о таких фонариках. В Индии во время фестиваля огней тоже что-то подобное по небу летает. Всегда было интересно, а куда они приземляются потом, и что с ними происходит. Мало ли, куда такой фонарик залетит.

- 5 -

Под предлогом необходимости расправиться с местными бандами, Хоу Мин начал вербовать войско в Юннане. Деньги на немалые военные расходы выжали всеми правдами и неправдами из местных купцов и богатых людей.

В то же время, по указанию Яна Сиконга тысячи людей были насильно выселены подальше от подножия горы Ядзуи. Хотя местные жители постоянно подвергались набегам бандитов, их выживание полностью зависело от земли. И весной, когда начиналась посевная, очень немногие были согласны переселиться отсюда. Но как бы они ни сопротивлялись, как бы ни умоляли, в конце концов, они были вынуждены покинуть свои дома под угрозой смерти.

Стоя на городской стене Чунцина, Ян Сиконг наблюдал за бесконечной вереницей переселенцев. Он не мог не думать о том времени, когда императорский двор отказался от семи провинций Ляобея, и его семье пришлось покинуть Тайнин. Он помнил, какой ужас и сколько горя довелось увидеть всем беженцам, и это стало началом трагедии всей его жизни.

Люди – просто букашки, их жизнь не имеет никакой ценности.

Всего за десять дней было завербовано двадцать тысяч новобранцев. Ян Сиконг с помощью Чен Му отправил Юаня Нанью в лагерь для обучения новобранцев. Раньше Юань Нанью был «бродячим торговцем», он не знал, как обращаться с солдатами. Но, следуя за Фен Е в течение нескольких лет, он многому у него научился и теперь вполне мог действовать самостоятельно. Разумеется, главная цель Яна Сиконга заключалась в том, чтобы постепенно заменить людей Чен Му на своих. Когда ему подвернется возможность, он потихоньку отправит куда-нибудь подальше Цянь Фейтуна и Хоу Мина, а то и вовсе избавится от них, чтобы Чен Му в конце концов полностью зависел только от него.

Им удалось так быстро завербовать столько людей, потому что Юннань был очень беден, и многие люди жили впроголодь, частенько зарабатывая себе на кусок хлеба грабежом и мародерством. Было немало таких людей, которые были готовы стать солдатами просто за еду, но такие люди легко становились дезертирами. По указанию Яна Сиконга Юань Нанью за несколько дней убил почти сотню человек. Всех, кто присоединился к армии, а затем без разрешения покинул лагерь или просто ослушался, были убиты в назидание другим, и все новобранцы были здорово напуганы этим.

Более шести тысяч фонарей были изготовлены тайно и теперь ждали своего часа. Ян Сиконг несколько дней наблюдал за погодой и, наконец, выбрал солнечный день, когда дул сильный южный ветер. Солдаты окружили все проходы вокруг горы Ядзуи, после чего зажгли все фонари и выпустили их в небо.

Вероятно, та ночь стала незабываемой для местных жителей, которые могли наблюдать захватывающее зрелище, когда тысячи горящих фонарей взмыли ввысь и полетели в сторону горы Ядзуи. Темное небо внезапно осветилось огнем, словно при дневном свете, и летучие фонари, словно светлячки плыли по небу, а затем падали на горы.

Вскоре гора была охвачена огнем: сначала это были отдельные языки пламени, но огонь все разрастался и разрастался, пока гора не погрузилась в ужасающую огненную бездну.

Людям племени Дучжанг не могло прийти в голову, что их всех с их абсолютным господством в горах и способностью выживать, котрую они сохраняли на протяжении двух династий, могут истребить подобным образом. В исторических трактатах сохранились менее подробные записи об этом «сражении», когда с неба дождем сыпались летучие фонари, и гора Ядзуи три дня и три ночи полыхала огнем, в котором исчезло племя Дучжанг.

Даже этих нескольких строк достаточно, чтобы понять, какая трагедия разыгралась в течение этих трех дней и ночей.

Более двадцати тысяч варваров заживо сгорели во время огненной блокады. Некоторые бежали вниз, пытаясь спастись из огненного ада, но были убиты на месте солдатами, заблокировавшими все подступы к горам. Огонь уничтожил не только гору Ядзуи, но также дома и поля людей, живших у ее подножия. После того, как огонь погас, Хуо Мин лично повел своих солдат в гору, чтобы отыскать оставшихся в живых варваров и, следуя указаниям Чен Му – догонять, убивать, истреблять до последнего человека.

Ходили слухи, что в те ночи, пока бушевал пожар, вопли варваров пронзали ночной мрак, возносясь к небесам, и жители Чунцина не могли заснуть, а дети плакали от страха.

Ян Сиконг, стоя на городской стене, смотрел на объятую пламенем гору.

- Ты знаешь, сколько народу погибнет в этом огне? – с бесстрастным видом спросил он Юаня Нанью.

Юань Нанью, чье сердце было в смятении, промолчал, не зная, что ответить.

Ян Сиконг, словно обращаясь к самому себе, пробормотал:

- Чжуге Кунмин за свою жизнь четырежды выпускал великий огонь. Чтобы спасти Лю Бэя, он сжег Баванпо. Сражаясь против Цао, он сжег Красный утес. Для заселения Юннаня подожгли виноградники, и солдаты сгорели заживо. От огней Кунмин погибли миллионы душ. Но, когда наконец, подожгли Сыма И, пошел сильный дождь и погасил все его амбиции во время Северного похода. Он сказал, что огненная атака слижком жестока, и небеса покарают за нее. Скажи, ты тоже считаешь, что дождь пошел по воле небес?

Юань Нанью тяжело вздохнул. Бесстрастный тон Яна Сиконга заставлял его чувствовать себя очень неуютно. Разве можно оставаться спокойным, глядя на пылающую гору и думая о гибнущих там людях?

Ян Сиконг, очевидно, не нуждался в ответе Юаня Нанью и продолжал:

- Сегодня я использовал огонь, чтобы истребить целое племя. Если небеса и правда могут покарать... - он с горечью усмехнулся. – Пусть заберут мою жизнь, только бы не окончилось неудачей то, что я хочу сделать.

- Разве можно обойтись без потерь на войне? – поспешно сказал Юань Нанью. – Эти дикари были так жестоки и причинили столько вреда людям, они должны были умереть. Тебе не нужно бояться никакой кары, ты... караешь от имени небес.

Ян Сиконг улыбнулся:

- Волки едят овец, а овцы едят траву. Убивая волка, спасаешь овцу, а убивая овцу, спасаешь траву, и таким образом, истребляешь зло. В этом мире не существует такого такого понятия, как «карать от имени небес», мы просто стараемся защитить самих себя.

- Сиконг...

Юань Нанью смотрел в пустые глаза Яна Сиконга и внезапно почувствовал, что никогда не понимал этого человека и, возможно, не сможет понять. Он чувствовал, что им овладевает грусть:

- Не надо смотреть на это, лучше вернуться и отдохнуть.

Ян Сиконг кивнул в ответ:

- Пусть солдаты все выйдут сюда, чтобы никто не смог ускользнуть. Срезая траву, нужно обязательно вырывать корни, чтоб избавить себя от неприятностей на будущее.

- Слушаюсь.

Этот пожар потряс не только Юннань, молва о нем разнеслась по всей Поднебесной.

Племя Дучжанг было истреблено. Видя решимость и жестокость императорского двора, остальные банды, прячущиеся в горах, какое-то время не осмеливались высунуть нос из своих нор и беспокоить местное население.

Цянь Фейтун немедленно отправил к ним посыльных, сообщив всем, что, если кто-то откажется повиноваться, он немедленно вышлет войска для их полного истребления. Таким образом бо̀льшая часть банд послушалась его слов и проблема бандитизма в Юннани, которая была нерешаемой в течение сотен лет, была решена одним махом.

За счет завербованных местных жителей и горных бандитов армия Чен Му увеличилась более, чем вдвое, и теперь составляла более пятидесяти тысяч человек, как и обещал ему Ян Сиконг.

Чен Му полностью убедился в том, насколько Ян Сиконг разбирается в военном искусстве, но его беспощадность потрясла его. Он стал держаться более почтительно и следил за своей речью и поступками, не осмеливаясь нарушать правила. Чтобы он больше не мечтал о чем не следует, Ян Сиконг тоже стал держаться суровей, чем обычно, и между ними на какое-то время воцарился мир.

В определенный момент до них дошли новости о том, что Король Волков покорил Датун, и теперь весь Северо-запад находился под контролем Фен Е.

Впрочем, у Фен Е дела шли не совсем гладко. Семья Фен служила в Датуне почти тридцать лет, убивая монголов, и у них была старая вражда с различными племенами. Когда встал вопрос об открытии взаимной торговли, один из вождей племени Чахар, Нада-хан, чьи родственники погибли от рук семьи Фен, получив свою выгоду от императорского двора, отказался подчиниться Фен Е и обезглавил его посланника, который приехал договариваться о мире.

Если племя Чахар откажется идти на мировую, то, что Фен Е смог завоевать Хетао, будет равносильно тому, как владеть золотым прииском, но не иметь возможности добывать в нем золото. Но еще более серьезная проблема заключалась в том, что, если не покорить племя Чахар, Фен Е не сможет двинуться на Центральные Равнины. Иначе, тыл Датуна окажется под ударом, и ему будет отрезан путь назад.

Услышав эти новости, Ян Сиконг забеспокоился о Фен Е. Сейчас он ничем не мог помочь ему и мог лишь надеяться, что Фен Е сможет покорить Чахар как можно скорее. Учитывая способности Фен Е, это было лишь вопросом времени.

Как они и договаривались, Фен Е заявил, что поддерживает правителя Чу и хочет восстановить его законное положение наследного принца, «избавить правителя от злых советников», искоренить зло и восстановить порядок и справедливость.

Теперь, когда шахматная партия началась, Ян Сиконг и Чен Му прилагали максимум усилий, набирая войско, увеличивая запасы продовольствия и переманивая местных правителей на свою сторону. К этому времени под началом Чен Му уже была пятидесятитысячная армия, он больше не прикрывался тем предлогом, что ему нужна армия для подавления бандитов – больше было невозможно скрываться. Он всячески старался ради этого восстания, лихорадочно увеличивая количество солдат, советников, средств. Как старший принц, к тому же, при поддержке Фен Е, он был более популярен, чем Чен Чунь, которого поддерживали евнухи. У него не было недостатка в желающих примкнуть к нему, и его армия росла с устрашающей быстротой.

Весть о восстании правителя Чу вмиг облетела всю Поднебесную, и перед лицом внешних и внутренних потрясений императоский двор оказался в полном смятении.

Прошло уже более полугода с тех пор, как Ян Сиконг попрощался с Фен Е и приехал к Чен Му.

Однажды Юань Нанью принес ему тайное послание от Фен Е, в котором тот просил его немедленно вернуться в Датун. В послании было сказано: «Ты сделал свое дело. Немедленно возвращайся», и больше ничего.

- Его высочество все еще нуждается в нас, - нахмурился Ян Сиконг. – Сейчас не время возвращаться.

- У правителя Чу сейчас есть много советников, а в его руках большая армия. Больше нам необязательно оставаться здесь.

- Как раз поэтому я и не могу уйти, - Ян Сиконг посмотрел на Юаня Нанью. – Я отправил тебя в армию, чтобы ослабить Хуо Мина. Рано или поздно я избавлюсь от этого человека, и тогда он сможет полагаться только на меня.

Юань Нанью немного подумал и сказал:

- Сиконг, ты же такой умный, ты должен понимать. Тебе нужен Король Волков, чтобы сдерживать правителя Чу, и ты также используешь правителя Чу, чтобы сдерживать Короля Волков. Но тебе также нужно заставить их сотрудничать между собой. Если ты оскорбишь Короля Волков, какая тебе будет польза от того, что в твоих руках будет войско правителя Чу? А вот если в твоих руках будет Король Волков, разве тогда тебе надо опасаться, что правитель Чу может не послушаться тебя?

Ян Сиконг ничего не сказал в ответ.

- Ты не хочешь возвращаться, потому что не желаешь видеть его? – вздохнул Юань Нанью.

- ... А зачем мне видеть его? – Ян Сиконг холодно улыбнулся.

Зачем ему подвергаться унижениям? Находясь подальше от Фен Е, он еще мог вспоминать то хорошее, что было между ними. Но, оказавшись с ним лицом к лицу, он хотел лишь одного – убежать как можно дальше.

Юань Нанью положил записку на стол и спокойно сказал:

- Решай сам.

Ян Сиконг посмотрел на написанные знакомым почерком слова на бумаге и устало закрыл глаза.

- 6 -

Несмотря на то, что Ян Сиконг сейчас находился в Юннане, он был очень хорошо осведомлен обо всем, что происходит в стране.

В Ляодуне сейчас сложилась тупиковая ситуация. Чжуо Летай не мог взять город штурмом, а Чжао Фуй не мог разбить его. Такая ситуация была раньше в Датуне с ойратами, только в Датуне была укрепленная и мощная линия обороны, и местные жители там спокойно жили и трудились. Солдаты сражались, когда этого требовали обстоятельства, а затем снимали с себя доспехи и работали в полях, обеспечивая себя продовольствием. Но в Ляодуне все было по-другому. Более двадцати лет назад семь провинций Ляобея были разгромлены, после чего этот край превратился в пустыню. Положение Ляодуна все ухудшалось, и в своем обеспечении они полностью полагались на императорский двор. Их ежедневные расходы были огромны и постепенно это место превратилось в огромный нарыв, с которым двор не знал, как справиться.

Хань Чжаосин по-прежнему оставался презренным предателем, прячущимся в империи Цзинь, и было неизвестно, сумел ли командующий Чжао свзаться с ним.

Се Чжунженя уже год держали и допрашивали в тюрьме. Он признался во всем, включая то, что подставил семью Фен. Так как Фен Е внеапно «оборотился», и стало ясно, что договориться с ним не удастся, император не стал портить свою репутацию и восстанавливать доброе имя семьи Фен. Сейчас Се Чжунжень был все еще жив, но только потому, что мог еще принести хоть какую-то пользу в деле Фен Е и Хань Чжаосина.

Он знал все, что происходит в столице, из секретных отчетов Ше Чжуна. Размеется, Ше Чжун подробно поведал ему и о слухах, ходивших о нем при дворе и по всей столице. На свете не существует непроницаемых стен. Слухи о его сговоре с Фен Е и тайной помощи правителю Чу в его восстании уже разнеслись по всей Поднебесной. Учитывая, что этому не было никаких доказательств, просто удивительно, насколько эти слухи соответствовали действительности.

Ян Сиконг не слишком удивлялся. По крайней мере, несколько человек в окружении Чен Му, такие как Цянь Фейтун и Хуо Мин, а также некоторые слуги уже догадались о том, кто он такой, хотя все еще считалось, что Фен Е до сих пор держит его в заточении, и он все это время не видел белого света.

Даже если император узнает об этом, он не сможет ничего ему сделать. Единственный член семьи Яна Сиконга, оставшийся в столице – его собственная дочь. Так как Ваньян «родила» не сына, императору было нечем угрожать ему. В такое смутное время императору было не до него.

Впрочем, двор отреагировал очень быстро. Как только до него дошла весть о восстании правителя Чу, он немедленно выслал к нему двух человек для ведения переговоров, и этих людей выбирали особенно тщательно.

Один из них был Хуо Ли, который также был наставником Чен Му. После смерти Яня Цзиляня он был повышен до должности главы Кабинета министров, но, не выдержав давления партии евнухов, предпочел вернуться в свой родной город. Сейчас ему было уже за семьдесят. Вторым человеком был дед Чен Му. Изначально он был мелкой сошкой в провинциальном магистрате и отправил свою дочь во дворец в качестве обычной служанки. Кто мог подумать, что император проявит к ней свою благосклонность, и она родит ему старшего сына. К сожалению, наложницу Хуэй не жаловали при дворе, и он получил лишь небольшую должность. Даже когда Чен Му получил титул наследного принца, это не помогло ему подняться. Но теперь его неожиданно повысили на пять рангов, и он стал чиновником третьего ранга. Хотя до этого он в основном занимался пустяками в Министерстве обрядов, такой неслыханный карьерный рост говорил о том, как император Чжаову лихорадочно пытается исправить положение.

Выбор именно этих двух людей говорил о том, что двор пытается воззвать к чувствам Чен Му. Похоже, император Чжаову очнулся и понял, что Фен Е даже не собирается прощать кровавую расправу над его семьей, а потому умиротворить его не удастся. И теперь он надеялся, что ему еще удастся уладить конфликт хотя бы с собственным сыном.

Приезд этой парочки вызвал у Яна Сиконга ощущение катастрофы.

Дело было не в том, что Чен Му испытывал привязанность к этим людям – один был его наставником, который когда-то немного учил его, а другой – дед, которого он не видел с самого своего рождения. Эти двое не могли поколебать решимость Чен Му, но появление этих людей означало, что император Чжаову решил выказать свою слабость.

Похоже, император, столкнувшись с двумя врагами, осознал всю серьезность сегодняшнего положения и оказался в тупике. Чтобы защитить себя, он может отобрать титул наследного принца у Чен Чуня и вернуть его Чен Му. Таким образом, он устранит саму причину для восстания Фен Е и Чен Му, и Чен Му придется служить императору до конца его дней.

И тогда его единственный врагом останется Фен Е. Если внутри страны наступит мир, и при враждебных отношениях с племенем Чахар, Фен Е станет объектом всеобщего осуждения, и тогда ему не миновать краха. Кроме того, если Чен Му действительно станет наследным принцем, трудно сказать, что с ним произойдет в дальнейшем.

Обдумав этот вопрос со всех сторон, Ян Сиконг почувствовал, как у него волосы встают дыбом от ужаса. Ему даже пришла в голову идея убить Хуо Ли на пути сюда, но потом он подумал, что это было бы неуместно. Нужно, чтобы император Чжаову и принц Чен Му отдновременно отказались от этой идеи. Пусть император знает, что Чен Му ненавидел его все эти годы, а также пусть узнает о том, что Чен Му нужен не титул наследного принца, а сам трон.

Вскоре после того, как он получил эти новости, Чен Му сам пришел к нему и прямо спросил:

- Наставник уже слышал новости?

Ян Сиконг кивнул в ответ:

- Император послал канцлера Хуо и господина Сю для проведения переговоров о мире. Бедному канцлеру уже за семьдесят, не представляю, как его старое тело сможет выдержать все тяготы такого путешествия.

- Я действительно не ожидал, что он пришлет сюда моего деда... - холодно сказал Чен Му. – Когда матушка была жива, он не обращал на нее никакого внимания и был с ней очень холоден. А теперь он вдруг вспомнил о ее семье? Это же просто нелепо, - в его голосе возмущение смешались с насмешкой.

- Это говорит о том, что его величество почувствовал угрозу своему положению, - сказал Ян Сиконг. – Поздравляю, ваше высочество.

- Наставник прав, - усмехнулся Чен Му. – Он всю жизнь пренебрегал моей матушкой и мной, а теперь посылает ко мне людей, чтобы договориться со мной.

- Ваше высочесто должны понимать, что единственная причина, по которой он вспомнил о родственных чувствах, заключается в том, что под вашим началом теперь находится пятидесятитысячное войско, а в будущем оно увеличится еще больше. Если вы пойдете с ним на мировую, без армии вы снова вернетесь к тому, что было раньше. И как только у императора появится возможность, он припомнит вам это восстание и уничтожит, как заговорщика.

- Пусть наставник не беспокоится, я все это прекрасно понимаю.

Ян Сиконг встал и, подойдя к окну, посмотрел на залитую лунным светом улицу.

- Ваше высочество сейчас начеку, тихо сказал он. – Но канцлер Хуо очень умен, у него очень ловко подвешен язык. Господин Сю ваш дедушка, и вдвоем они постараются пробудить чувства в душе вашего высочества. Я опасаюсь, что ваше высочество может не справиться с этим.

- Наставник недооценивает мою решимость. Я собираюсь держаться с ними любезно и буду настороже, но... - Чен Му прищурил глаза, и его взгляд стал острым и жестким. – Никто не помешает мне вернуть мой трон.

Ян Сиконг пристально посмотрел на него:

- А что, если император захочет отобрать титул наследного принца у Чен Чуня и вернуть его вашему высочеству?

Чен Му опустил глаза.

Ян Сиконг улыбнулся:

- Ваше высочество очень умны. Наверняка, вы уже думали об этом, ведь так?

- Пусть наставник не волнуется, поколебать меня будет не так-то просто.

- Пусть его высочество встретится с канцлером Хуо и господином Сю. Мне не пристало присутствовать при этом. Буду ждать новостей от его высочества.

Чен Му встал и подошел к Яну Сиконгу:

- Почему наставник сомневается во мне? Наставник менее, чем за год дал мне возможность противостоять двору. Наставник потратил много сил на это, и я вижу, что он желает мне добра. Без наставника я бы не достиг того, что имею сейчас. Разве я могу подвести его?

- Конечно же, я верю вашему высочеству, но ваше великое дело еще не завершено. Нельзя останавливаться на таком незначительном достижении, - строго сказал Ян Сиконг, не сводя с Чен Му взгляда.

Чен Му тоже посмотрел на него и, внезапно потеряв самообладание, пробормотал:

- Наставник так красив в лунном свете.

- Ваше высочество... - нахмурился Ян Сиконг.

- Наставник, - торопливо заговорил Чен Му. – Наставник столько для меня сделал, он постоянно трудился ради меня. Конечно, я очень тронут этим и не могу не испытывать к нему чувств. После смерти моей матушки в целом свете нет никого, кроме наставника, кто бы так заботился обо мне. Я доверяю наставнику и полностью полагаюсь на него. Я люблю наставника и считаю его своим самым близким человеком. Как я могу сдерживаться!

- Ваше высочество – человек, который хочет осуществить грандиозные планы и господствовать над миром, - холодно сказал Ян Сиконг. – Как можно думать о всякой ерунде, свойственной лишь женщинам?

- Если бы я увлекался женщинами или, как мой отец, одной наложницей, тогда наставник мог бы отругать меня. Но ведь наставник – это совсем другое дело! Наставник – мой учитель, советник и мой будущий канцлер. Вместе мы возьмемся за руки и восстановим процветание Дашен. Я не могу жить без наставника и ни за что не расстанусь с ним. Никто и никогда не сможет заменить его в моем сердце!

Ян Сиконг слегка побледнел и, отступив на пару шагов, тяжело вздохнул:

- Ваше высочество, но ведь я мужчина и...

- Фен Е тоже мужчина! – Чен Му схватил его за руку, на его лице застыло упрямое выражение. – Наставник женился на благородной невесте, и она родила ему дочь. Если бы ты следовал обычным путем и не имел никакого пристрастия к однополой связи, я бы никогда в жизни не осмелился усложнять тебе жизнь! Но наставник явно способен на это, так почему же не со мной? Я человек, который собирается стать императором, и я могу подарить наставнику весь мир. Разве наставник не этого хочет?

- Я хочу, чтобы в госдарстве наступили мир и покой, - строго сказал Ян Сиконг. – Хочу помогать вашему высочеству править страной и жить в соответствии с тем, чему я научил вас. Я вовсе не хочу стать вашим дружком и заодно объектом для насмешек.

- Вздор! – воскликнул Чен Му. – Я стану императором, и, если кто-то осмелится сказать о наставнике хоть одно дурное слово, я покараю того человека и весь его род до девятого колена!

- Ваше высочество... - Ян Сиконг хотел освободить свою руку, но не смог. – Я готов пройти через любые трудности и испытания ради вашего высочество, ради вашего высочества я жизни своей не пожалею, но это единственное, что я не могу сделать для вас.

- Это из-за Фен Е? – стиснув зубы, спросил Чен Му.

- Нет, дело вовсе не в Фен Е. Подданный не должен преступать пределы дозволенного в отношении своего государя.

- Наставник показал себя человеком, который не попобялся насмешек и осуждения всей Поднебесной! – серито сказал Чен Му. – После этого разговоры про соблюдение этикета между государем и подданным выглядят сильно надуманными! Фен Е раньше так сильно позорил тебя, и теперь вовсю пользуется тобой! Почему ты до сих пор думаешь о нем!

Эта фраза пронзила сердце Яна Сиконга, и он невольно повысил тон:

- Ваше высочество говорит все более нелепые вещи! Я думаю лишь о благе нашей страны, и мне не до всяких глупостей! Когда уже ваше высочество поймет, о чем на самом деле заботится ваш подданный!

Чен Му поджал губы, на его лице оставалось гневное выражение, но он старался держать себя в руках. Отпустив руку Яна Сиконга, он в отчаянии произнес:

- Я люблю наставника и ничего не могу с этим поделать. И, если наставник злится на меня, я тоже ничего не могу с этим сделать.

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Нужно, чтобы госпожа Ци родила вашему высочеству ребенка, тогда и ваше высочество станет более зрелым.

Этими словами Ян Сиконг хотел сказать, что Чен Му следует проводить больше времени со своей наложницей и не думать о нем.

- ... Я не позволю ей родить от меня ребенка.

- Но почему? – изумился Ян Сиконг. – У вашего высочества должно быть много потомков.

- Я не позволю женщине низкого происхождения родить мне сына, - Чен Му смотрел на Яна Сиконга потемневшими глазами, и в их мрачной глубине было невозможно разглядеть его чувства. – На самом деле, теперь я могу понять отца.

Ян Сиконг промолчал в ответ.

- Однажды, когда я взойду на престол, как я смогу передать власть принцу, которому совершенно не на кого опереться?

- Ваше высочество принимает этот вопрос слишком близко к сердцу. В будущем ваше высочество женится, и у него будет ребенок от главной жены.

- А что, если жена не сможет иметь детей? – холодно улыбнулся Чен Му. – С моим сыном не должно случиться то, что случилось со мной.

Ян Сиконг замер, ошеломленный ледяным взглядом Чен Му. Как у двадцатилетнего юноши, который еще толком не повзрослел и не познал жизни, может быть такой взгляд!

- 7 -

Пока Чен Му лично отправился встречать своих гостей, Ян Сиконг приказал Ву Люци распространить по Чунцину слухи о том, что правитель Чу обвиняет в смерти своей матери наложницу Вень и наследного принца. После возвращения в столицу их головы будут принесены в жертву духу его матери.

Как только ушел Ву Люци, к нему тут же пожаловала Ци Манби. Она уже не в первый раз навещала Яна Сиконга и каждый раз приносила ему разные вкусности или что-нибудь из одежды, всячески выказывая свое доброе расположение, как к почетному гостю.

Ян Сиконг с одного взгляда мог распознать все ее мысли. Она ясно понимала, что Чен Му относится к нему не только как государь к своему подданному, и в то же время она знала, что мужчина никак не может угрожать ее положению. Поэтому она хотела перетянуть его на свою сторону, чтобы таким образом, на ком бы Чен Му ни женился в будущем, она могла рассчитывать на свое место рядом с ним.

Эта женщина умела приспосабливаться, но была недостаточно умна. Великий путь Чен Му еще только начинался, и сейчас она не думала о том, что однажды ей придется соперничать за его благосклонность в гареме. Поэтому сейчас, она, казалось, рвалась просто попасть в столицу еще больше, чем сам Чен Му.

Тем не менее, она вполне устраивала Яна Сиконга в качестве простой наложницы Чен Му. Было бы лучше, если бы она оставила свои явные и тайные попытки, чтобы он не тратил напрасно время.

Поболтав с ним немного, Ци Манби нерешительно сказала:

- Вероятно, господин слышал, что у Чен Чуня в прошлом году родился сын, а в этом году еще родилась дочь, а ведь он на два года моложе его высочества.

- Да, императорская семья должна разрастаться, чтобы посторонние не смогли воспользовать подходящей возможностью. Я всегда советовал его высочеству как можно скорее обзавестись потомством.

Ци Манби вздохнула и обиженно сказала:

- Боюсь, его высочество не устраивает мое происхождение... я... ай...

- Госпожа не должна печалиться. Его высочество сейчас очень занят важными делами, поэтому, вероятно стал уделять вам меньше внимания. Но какой мужчина не обрадуется своему первенцу?

Ци Манби прикрыла рот ладошкой и засмеялась:

- Вот и я так думаю. После слов господина мне стало немного легче. Я не хочу, чтобы мой ребенок был принцем или принцессой. Все, чего я хочу, это просто иметь ребенка от его высочества, как это бывает во всех семейных парах, и тогда я была бы довольна.

Ян Сиконг лишь улыбнулся, но ничего не ответил.

Ци Манби хотела еще что-то сказать, но в этот момент к нему пришел Юань Нанью.

Ци Манби раньше не встречала Юаня Нанью, но она слышала, что этот человек с лицом, наполовину скрытым бородой и с прикрытым черной повязкой (1) лбом, был телохранителем Яна Сиконга, а также наставником в лагере новобранцев.

Юань Нанью поприветствовал их обоих, Ци Манби посмотрела на него и вдруг воскликнула:

- Оу, а у наставника Чена глаза совсем молодые и... кажется, они похожи на глаза господина.

Ян Сиконг, слегка насторожившись, ответил с улыбкой:

- Правда? Верно говорят, чем больше времени люди проводят вместе, тем сильнее они становятся похожими друг на друга.

- Как можно сравнивать такого простого человека, как я с господином! – грубовато ответил Юань Нанью. – Наверное, госпожа просто шутит.

- А теперь вроде и не похож, - рассмеялась Ци Манби. – Что ж, не стану мешать господину в его делах.

- Госпожа, берегите себя, - ответил Ян Сиконг и проводил ее, после чего сразу спросил. – Какие новости?

- Сегодня утром я получил секретное послание от Чжу Ланьтина. Императорский двор издал секретный указ о сборе войск со всех областей, при этом везде объявлен набор новобранцев и подняты налоги. Недовольство народа растет, но ожидается большое пополнение войска, и неизвестно, используют ли его для борьбы с Королем Волков или же с правителем Чу.

Ян Сиконг немного подумал:

- Для борьбы с Фен Е нет необходимости издавать тайный указ. Фен Е и Чен Му на данный момент все еще не объединили свои силы, поэтому сейчас самый благоприятный момент, чтобы разбить их поодиночке. Этот тиран сначала хочет попробовать подступиться к нему с пряником, а затем использовать кнут. Если Хуо Ли не сумеет договориться с Чен Му, они выдвинут против него войска, пока он не успел упрочить свое положение.

- Император всегда был очень нерешительным, а тут действует очень жестко.

- Этот пес чувствует, что над его шеей навис топор. Он боится повторить ту же ошибку, что и в случае с Фен Е, когда мирные переговоры лишь помогли ему потянуть время и собраться с силами.

- И что же теперь делать?

- Будем тянуть время, насколько возможно, а, если не сможем, придется защищаться. Юннань – территория правителя Чу, сдесь очень сложная местность, которую трудно завоевать, но легко защитить, - с усмешкой сказал Ян Сиконг, прохаживаясь по комнате. – Если они явятся сюда, чтобы напасть на правителя Чу и не смогут атаковать сразу, они просто впустую потратят здесь время, и это будет хороший момент для Фен Е, чтобы он двинул свои войска в поход.

- Ты хочешь использовать армию правителя Чу, чтобы задержать здесь императорскую армию?

- Да. Я как никто другой, хорошо знаю финансовые возможности императорского двора. Я также знаю, что противостояние в Ляодуне зашло в тупик, и у двора не хватит сил атаковать одновременно Датун и Юаннань.

Юань Нанью немного подумал и сказал:

- А что, если императорский двор делает это лишь для виду, чтобы это выглядело так, будто он готовится к нападению на правителя Чу, а на самом деле, он хочет объединиться с племенем Чахар и атаковать Короля Волков?

- Такое тоже не исключено, - кивнул Ян Сиконг. – Поэтому Фен Е должен как можно скорее разобраться с Чахар. Эти варвары совершенно непредсказуемы. Имея с ними дело, нужно использовать метод кнута и пряника.

- Я беспокоюсь за Фен Е, - нахмурившись, сказал Юань Нанью. – Он очень своевольный и действует слишком жестко. Когда в Чахар убили его посланника, наверняка он был в ярости и, боюсь, ему будет нелегко договориться с ними о мире.

- Раньше он был еще более самоуверенным и неуправляемым, но сейчас, встав во главе армии, он должен стать более сдержанным.

Ян Сиконг невольно вспомнил, как они когда-то сражались бок о бок и практически по любому вопросу расходились во взглядах. Сейчас было трудно сказать, кто из них был прав, а кто нет. К счастью, битву удалось выиграть, но он до сих пор не одобрял безбашенную смелость Фен Е.

- Сейчас я ничем не могу помочь Фен Е, - сказал он. – Если он смог добиться того, что у него есть сегодня, значит, у него есть определенные способности. Подождем от него новостей.

- Ты... ты совсем не беспокоишься о нем? – не удержавшись, спросил Юань Нанью.

Ян Сиконг долго смотрел перед собой отрешенным взглядом и, наконец, ответил:

- Нет.

- Значит, ты не собираешься возвращаться в Датун?

Ян Сиконг посмотрел на него:

- Ты действительно считаешь, что я должен вернуться?

- Если ты не вернешься, Фен Е наверняка подумает, что у тебя есть скрытые намерения. Их отношения с правителем Чу очень хрупки, и в общем-то, ты связующее звено между ними, от которого зависит всё. Ты не думаешь, что такой шаг окажется слишком рискованным?

- Фен Е давно известно мое коварство, - спокойно ответил Ян Сиконг. – Поэтому он и послал тебя следить за мной. И что ты ответил ему?

Юань Нанью поменялся в лице и невольно понизил голос:

- Я поклялся одному человеку в верности, а второй – мой брат. И что ты хочешь, чтобы я ему ответил?

Ян Сиконг очень хорошо знал верный и искренний характер Юаня Нанью, поэтому он никогда не пытался склонить его на свою сторону. Иначе, он лишь подтвердил бы неблагоприятное мнение, словжившееся о нем у Фен Е, а Юаня Нанью вынудил бы защищаться и лишь отдалил бы его от себя. Будь на его месте другой человек, он нашел бы способ избавиться от него. Но это был Юань Нанью – Фен Е выбрал самого подходящего человека для наблюдения за ним, и это говорило о том, насколько сильно Фен Е сомневался в нем.

Видя, что он молчит, Юань Нанью тихо сказал:

- Надеюсь, что однажды вы сможете все прояснить между собой и станете сражаться плечом к плечу. Но... я и правда не могу понять, что происходит у тебя в душе.

Ян Сиконг с горечью усмехунлся:

- Иногда мне кажется – это даже хорошо, что ты ничего не помнишь.

Хотя эти слова прозвучали не очень понятно, Юань Нанью почувствовал, что понимает их, по крйней мере, он ощутил беспомощность Яна Сиконга.

В комнате повисла удушающая тишина.

- Я вернусь, - тихо сказал Ян Сиконг. – Двор отправил к правителю Чу послов для переговоров. Фен Е и так сидит как на иголках. Если я не вернусь, неизвестно, что он еще себе напридумывает, - он тяжело вздохнул. – Но только не сейчас.

- А когда?

- Сначала я должен упрочить положение правителя Чу, нельзя допустить, чтобы переговоры увенчались успехом. Кроме того... - Ян Сиконг прищурил глаза. – Правителя Чу не так просто держать под контролем, как я думал раньше. Если позволить ему сейчас выдвинуть войско, тут возможны два исхода: либо он потерпит поражение, либо соберет вокруг себя еще больше вассальных правителей, а меня не устраивает ни то, ни другое. Я хочу, чтобы он на время увяз в трудном положении в Юннане. Во-первых, это задержит здесь императорскую армию, а во-вторых, он окажется в невыгодном положении и будет зависим от армии Фен Е.

Ян Сиконг не договорил вслух еще об одном – намного важнее для него было то, чтобы Чен Му во всем зависел от него.

- Но что, если правитель Чу не сумеет остановить императорскую армию? – спросил Юань Нанью.

- Эта территория очень трудна для нападения, но ее просто защищать. Если лишь упорно защищаться, императорская армия какое-то время не сможет добиться успеха. И тогда в критический момент Фен Е отправит войска в Центральные Равнины, и это поможет разрешить чрезвычайную ситуацию в Юннане.

***

Чен Му встретил Хуо Ли и своего деда, которые приехали к нему. Ян Сиконг не мог появиться там, но он подкупил слуг Чен Му, чтобы примерно знать, о чем они будут говорить.

Хотя Хуо Ли был довольно спокойным и скромным человеком, он был очень умен и талантлив, а также пользовался большим уважением и очень подходил для ведения переговоров. А господин Сю был родным дедом Чен Му. Упоминая наложницу Хуэй, он сможет воздействовать на него.

Опасаясь, что Чен Му окажется недостаточн тверд, Ян Сиконг рассказал ему о полученном секретном отчете, в котором говорилось, что императорский двор собирает огромную армию, готовясь выступить на Юннань и напомнил ему, что он не должен поддаваться на их уловки.

Как и ожидал Ян Сиконг, решимость Чен Му завоевать трон оставалась непоколебимой, но Хуо Ли изложил ему предложение императора отобрать титул наследного принца у Чен Чуня и передать его Чен Му, и это было очень заманчивое предложение. Можно и не говорить о том, насколько опасным и кровавым будет путь в столицу. Кто осмелился бы утверждать, что они непобедимы и смогут избежать поражения, не говоря уж о том, что они остаются бунтовщиками? Если можно вернуть положение наследного принца, не потеряв ни единого солдата, то после возвращения в столицу узурпировать трон будет, хоть и рискованно, но все все же проще, чем воевать в Юннане.

Ян Сиконг опасался, что Чен Му может приглянуться такая идея, и Чен Му тоже не спешил поднимать эту тему. Ян Сиконг не спешил отговаривать его и лишь сказал:

- Я уже раньше подумал об этом и даже предупреждал ваше высочество в прошлый раз, но ваше высочество все же прислушались к словам канцлера Хуо. Ваше высочество не думает, что возвращение в столицу равносильно тому, как если бы овца сама залезла в пасть к тигру?

- Разумеется, я думал об этом, но сначала отец должен объявить об этом всей Поднебесной, тогда он не сможет так просто передумать. Партия евнухов сейчас обессилена, а большинство министров при дворе поддержат меня.

- Это если ваше высочество еще сумеет добраться до столицы живым, - холодно сказал Ян Сиконг.

- Наставник прав, - нахмурился Чен Му. – Я действительно стою на распутье все эти дни.

- Почему бы вашему высочеству не воспользоваться планом вашего подданного, чтобы проверить их?

- Что за план?

- Дело о покушении на Чен Чуня тогда расследовал Мен До. И сейчас, когда Се Чжунжень находится у него в руках, пусть Мен До снова поднимет этот вопрос, чтобы Се Чжунжень признал, что это наложница Вень задумала оговорить и подставить ваше высочество и наложницу Хуэй. Вот и посмотрим, что его величество сделает с наложницей Вень.

- Хорошо, давай так и сделаем, - сказал Чен Му и задумался ненадолго. – Но Чен Чунь теперь единственная надежда на выживание для Се Чжунженя. Он ни за что не признается в этом добровольно, а зачем Мен До расследовать это дело, тем более, если император заинтересован как раз в обратном?

- Пусть ваше высочество предложит Хуо Ли и господину Сю написать письмо с просьбой о тщательном расследовании этого дела в качестве необходимого условия для успешного проведения переговоров. Канцлер Хуо – честный человек, он обязательно согласится, а господин Сю, разумеется, тоже заинтересован в том, чтобы отомстить за смерть наложницы Хуэй. Если его величество не согласится, тогда ваше высочество ясно увидит, что он все еще поддерживает наложницу Вень и Чен Чуня. Если его величество согласится выяснить правду и, выяснив все о сговоре евнуха с наложницей Вень, не накажет ее, это будет означать то же самое.

- Хорошо, сделаем как говорит наставник, - сказал Чен Му.

______________________

1. Тут почему-то вместе идут слова «повязка» и «тюрбан». Но, думаю, все же речь о повязках, как в кино) Тюрбаны в Китае вряд ли носили, или нет?

- 8 -

Хотя Хуо Ли отправлял свои письма с гонцом, чтобы их срочно доставляли в столицу, но в экстренном случае, на это требовалось десять дней, а без спешки – доставка письма могла занять месяц. Ян Сиконг с Чен Му не знали о том, что именно он написал в своем послании, но как посланник, он был обязан сообщить императору ответ Чен Му и попросить его дальнейших указаний. Он был уже стариком, оставившим свой пост и удалившимся от двора, и для него вопрос пересмотра дела о покушении на Чен Чуня не имел особого значения.

Обсуждая этот вопрос с Чен Му, Ян Сиконг несколько раз внушал ему, что придворные министры, особенно Мен До, который сейчас находился в зените своего могущества, поддержат повторное судебное разбирательство. Но на самом деле, все должно быть как раз наоборот.

Мен До с Янем Цзилянем не только всегда действовали заодно, но и состояли в дружеских отношениях. В то время он также был одним из министров, который поддерживал идею о том, чтобы трон наследовался по старшинству. Несомненно, он также хотел видеть на троне Чен Му, но именно поэтому он и не захочет возобновления дела. Он опасался, что император Чжаову начнет защищать наложницу Вень, что лишь укрепит решимость Чен Му сражаться против него.

Прислать на переговоры Хуо Ли и господина Сю было не самой лучшей идеей, которую мог придумать невежественный император. Должно быть, он позаимствовал идею у министров, которые надеялись, что Чен Му сможет вернуться в столицу и обретет титул. Больше всего они опасались, что отец и сын восстанут друг против друга, и братья станут врагами, и тогда сыновнее благочестие будет попрано вместе с достоинством императорской семьи.

Жаль, что им не было известно две вещи. Во-первых, сердце Чен Му было исполнено ненависти, и его интересовал не просто титул наследного принца. Как только он обретет власть, головы наложницы Вень и ее сына не удержатся у них на плечах. А во-вторых, Ян Сиконг никогда не позволит Чен Чуню объединиться с императорским двором против Фен Е.

Чен Му очень умен и проницателен, но все же он еще слишком молод. Когда он был наследным принцем, ему не разрешалось участвовать в управлении государством. Когда он повзрослел, его отослали прочь от двора. Он знал лишь о спорах и дрязгах при дворе, да и о тех ему рассказывал Ян Сиконг. Ян Сиконг сумел разобраться в его мыслях, а затем внушал то, что было нужно ему самому. Вот почему он советовал Чен Му поднять вопрос о повторном рассмотрении дела. Когда двор окажется перед выбором и начнет колебаться, Чен Му не осмелится вернуться в столицу.

Чен Му по-прежнему принимал Хуо Ли и господина Сю в качестве своих гостей, каждый день справляясь о здоровье своего дедушки и выражая ему свое почтение, но при этом продолжая поспешно усиливать свое войско. Впервые в жизни он познал вкус власти и силы, сосредоточенных в его руках, и теперь он уже пристрастился к этому.

После того, как Хуо Ли получил ответ двора и обсудил его с Чен Му, тот немедленно отправился к Яну Сиконгу, не сумев скрыть своего смятения.

- Под началом вашего высочества находятся десятки тысяч солдат. Ваше высочество также является правителем тринадцати областей и семидесяти четырех уездов. Вам не следует забывать о своем достоинстве, и вы должны научиться скрывать свои эмоции.

Чен Му тяжело вздохнул и угрюмо произнес:

- Знаешь, что ответил двор?

- Ваше высочество хочет, чтобы ваш подданный сам угадал это?

- Вот именно!

Ян Сиконг немного подумал и сказал:

- Полагаю, они согласились на повторное расследование, но только хотят держать это в тайне.

- Верно! – холодно сказал Чен Му. – Это всего лишь уловка, чтобы потянуть время и остановить меня.

- Ваше высочество очень мудры, - с улыбкой сказал Ян Сиконг. – Наложница Вень – любимая женщина императора, а Чен Чунь – его любимый сын. Ваше высочество смогли убедиться, что он не собирается отказываться от них, поэтому вы не сможете беспрепятственно унаследовать трон.

- Я думал, что отец сейчас уже разобрался в сложившейся обстановке и уже пришел в себя. Нельзя равнять между собой принца и наложницу, - холодно сказал Чен Му. – Когда я захвачу трон, я заберу жизнь у Чен Чуня и этой проклятой наложницы.

- Ваше высочество очень почтительный сын и никогда не забывает о необходимости восстановить справедливость по отношению к наложнице Хуэй. Ее дух теперь на небе, и ей отрадно видеть это. Теперь ваше высочество может со спокойной совестью заняться своей армией и увеличить свое могущество. Если императорский двор действительно двинет вперед свои войска, ваше высочество сможет выстоять, и тогда останется лишь дождаться удобого случая.

- Сколько же придется еще ждать? И почему Фен Е не предпринимает никаких действий? Из-за Чахар?

- Да, Чахар стал большой проблемой для Короля Волков. Он не сможет сражаться, пока не договорится с ними.

- Но я слышал, что армия Фен уничтожила многих людей из Чахар, в том числе дядю и брата Нада-хана. Из-за их старинной вражды Нада-хан убил посланника Фен Е, которого тот прислал для переговором о мире.

- Это всего лишь отговорка для императорского двора, - улыбнулся Ян Сиконг. – У этих варваров добродетелей ни на грош, им незнакома сыновняя почтительность и нет таких трепетных отношений между членами семьи. Отец Нада-хана силой отобрал у него наложницу, а Нада-хан убил его и занял его место. Разве такой человек станет заботиться о каком-то дяде или брате? Его интересует лишь то, что он сможет урвать для себя от Центральных Равнин.

- Но раз так, Нада-хан не станет объединяться с Фен Е?

- Не обязательно, - ответил Ян Сиконг. – Его можно подкупить, а можно запугать, и пока хоть один из этих способов сработает, Нада-хан вмиг предаст двор. Просто сейчас от двора он имеет больше выгоды.

- И что же теперь делать?

Ян Сиконг понял, что настал нужный момент:

- Ваше высочество, я должен вернуться, чтобы помочь Королю Волков покорить Нада-хана либо хитростью, либо силой оружия.

- Ты собираешься уехать?! – Чен Му поменялся в лице.

- Ваше высочество...

- Я не позволю! – Чен Му резко вскочил на ноги. – Мое положение еще очень шатко, а императорский двор поднимает против меня армию! И в такое ремя ты собираешься оставить меня?!

- У вашего высочества много других советников, и каждый из них будет помогать вашему высочеству. С их помощью...

- Но мне нужен только ты! – громко воскликнул Чен Му. – Ты же обещал всегда быть рядом со мной и помогать мне, а теперь хочешь уехать в самый критический момент, чтобы отправиться к Фен Е!

- Ваше высочество, - вздохнул Ян Сиконг. – Не могли бы мы поговорить и обсудить все спокойно?

Гляза Чен Му сверкали от ярости, его грудь бурно вздымалась и опускалась.

- Ваш подданный тоже не хочет уезжать, однако, следует учитывать сложившуюся обстановку. Если у Фен Е не получится оставить Датун, он не сможет помочь вашему высочеству захватить столицу. Чтобы Фен Е мог беспрепятсвенно оставить Датун, он должен разобраться с Нада-ханом. У вашего подданного есть идея, как справиться с ним, но для этого он должен вернуться и помочь Фен Е.

На самом деле, у Яна Сиконга не было никаких идей, просто ему было необходимо вернуться.

- А что, если императорский двор на самом деле поднимает войска и атакует меня? На сегодняшний день у меня есть всего пятьдесят тысяч человек, и мне не хватает людей. А наставник собирается покинуть меня в такой момент! Наставник не боится, что, если он уедет отсюда, я потеряю все, чего смог добиться за это время?

- Ваш подданный уедет ненадолго. Когда в Датуне прояснится обстановка, Король Волков объединит войска с вашим высочеством. Что же касается обстановки в Чунцине у вашего высочества есть толковые генералы и умные советники, такие как господин Цянь. Ваш подданный полагает, что пока вы будете как следует защищаться, вас будет трудно одолеть даже самой большой армии.

- Но я не хочу, чтобы ты уезжал и не только поэтому! – Чен Му уставился на Яна Сиконга в упор. – Оставим сейчас все дела в сторону, просто я, Чен Му, не желаю, чтобы ты возвращался к Фен Е!

- Ваше императорское высочество – истиный Дракон и Сын Неба, - сурово проговорил Ян Сиконг. – Вы были рождены для того, чтобы править четырьмя сторонами света! Как можно отложить в сторону все дела? Ваше высочество не должны руководствоваться чувствми вместо разума!

- А что, если я хочу руководстоваться именно чувствами? – Чен Му сжал кулаки и вплотную подошел к нему. – Ты так тщательно все планируешь, на несколько шагов вперед, но все время отбрасываешь прочь мои чувства, словно они ничего не значат. Неужели ты думаешь, что, если ты притворишься, будто не замечаешь их, то они просто исчезнут?

- Ваше высочество!

- Ян Сиконг! – воскликнул Чен Му. – Ты говорил, что останешься со мной! Если ты действительно считаешь меня своим императором, как ты можешь обманывать меня?

Ян Сиконг, пристально глядя на него, строго сказал:

- Ваше высочество уже вышли из того возраста, когда можно поднимать шум по пустякам. Сейчас вы должны думать о ситуации в целом и оставить ваши ребяческие замашки!

- Ребяческие замашки? – взбешенный Чен Му схватил Яна Сиконга за руку. – Я теперь выше и сильнее наставника! И, если наставник все еще считает меня ребенком, должен ли я доказать, что уже давно стал мужчиной?

Глаза Яна Сиконга сузились, он отступил на шаг, но вовремя спохватился. Он не может сейчас выказать свою слабость. Если он не сумеет сдержать Чен Му, это докажет лишь, что все его планы, к осуществлению которых он стремился последние несколько лет, полностью провалились.

Чен Му обхватил Яна Сиконга за талию и наклонил голову, чтобы поцеловать его.

Ян Сиконг поколебался на мгновение, не зная, нужно ли применить силу. Он старательно скрывал многие свои навыки, чтобы иметь преимущества, поэтому Чен Му до сих пор не знал о том, что он владеет боевыми искусствами. Все еще сдерживаясь, он отвернулся, избегая поцелуя и с силой оттолкнул Чен Му.

Вероятно, Чен Му не ожидал, что обычный ученый может обладать такой силой. Отлетев назад на несколько шагов, он в изумлении уставился на Яна Сиконга.

- Му-эр! – в бешестве воскликнул Ян Сиконг. – Ты что себе позволяешь!

Это действительно немного отрезвило Чен Му, и он ошалело уставился на Яна Сиконга.

- Я твой наставник! – с суровым видом продолжал Ян Сиконг. – Ты совсем не думаешь о соблюдении этикета, который положено соблюдать ученикам с их наставниками? Я вытерпел столько унижений и трудился столько лет ради того, чтобы ты однажды смог править миром и возродить процветание страны. А ты смеешь так оскорблять меня? А ведь дух наложницы Хуэй сейчас смотрит на нас с небес!

Глаза Чен Му покраснели:

- Я отношусь к тебе со всей искренностью, как к самому драгоценному сокровищу, как к моему самому желанному гостю! Чем я оскорбил тебя?

- Для меня это оскорбление!

- Я не смирюсь с этим! Значит, Фен Е можно, а мне нет? Это почему же? – Чен Му перешел на крик. – И теперь ты собираешься бросить меня и вернуться к нему! А я должен день и ночь думать о том, как ты там будешь вместе с ним?

- Значит, я должен остаться здесь, чтобы вместе с тобой любоваться луной по ночам и наслаждаться вином и поэзией? – со злостью сказал Ян Сиконг. – Определись уже, тебе нужна твоя страна или любовная интрижка?

Губы Чен Му задрожали, и он какое-то время не знал, что ответить.

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Ты думаешь, что стал взрослыи, но на самом деле, твой разум еще не окреп, и я очень разочарован!

Лицо Чен Му побледнело.

Ян Сиконг насмешливо улыбнулся, чувствуя себя полостью истощенным:

- Я могу остаться. Как ваш подданный, я всегда буду рядом, готовый всегда служить своему господину. Ваше высочество может делать со мной, что пожелает, но тогда я не смогу нести на себе тяжкую обязанность помогать вашему высочеству в вашем великом деле.

В глазах Чен Му блеснули слезы, его взгляд был полон боли и нежелания смириться. Он медленно подошел к Яну Сиконгу и, сжав его подбородок, приподнял его лицо, глядя на него влюбленными глазами:

- В моем сердце есть только наставник. Ни Фен Е, ни матушка, и никто другой в целом свете не заменит для меня наставника.

Ян Сиконг с бесстрастным видом смотрел на Чен Му, его взгляд был холоден, как лед.

Чен Му опустил голову и завладел его губами в нежном поцелуе. Ян Сиконг напрягся всем телом, сжимая кулаки. Он уже обдумывал, нужно ли ему оставаться и дальше с Чен Му или же лучше отказаться от него.

Это был короткий и нежный поцелуй, и в следующее мгновение Чен Му вдруг рухнул на колени.

Ян Сиконг изумленно замер.

- Му-эр больше никогда не нарушит правил этикета, положенных между учеником и его наставником, - задыхаясь, проговорил он. – Прошу наставника смирить свой гнев!

Глаза Яна Сиконга сузились.

Чен Му обвил его талию руками и взмолился, словно ребенок:

- Наставник, успокойся!

Ян Сиконг, смирив гнев в своем сердце, поднял дрожащую руку и погладил Чен Му по волосам:

- Ваше высочество, прошу, встаньте! Ваш подданный не вынесет этого!

- Наставник, не сердись, - тихо сказал Чен Му.

Ян Сиконг тяжело вздохнул, на его лице все еще были заметны следы внутренней борьбы. К сожалению, в шахматах был только один король, и его было некем заменить, иначе, он отказался бы от этой фигуры, которая становилсь все более своевольной.

Яну Сиконгу не было видно, как полные слез глаза Чен Му источали пробирающий до костей ледяной холод.

____________________

Че-то вспомнилось, как одна советская семья льва себе завела, и все умилялись, и в газетах про них писали. А потом лев вырос, у него начался брачный период, и это обернулось огромной трагедией. И почему я об этом вспомнила?))

Ах да, не надо заводить себе экзотических питомцев, которых однажды не сможешь контролировать.

- 9 -

После того, как Чен Му ушел от него, Ян Сиконг еще долго сидел неподвижно в своем кабинете, обдумывая ситуацию со всех сторон. Как это часто бывало, в такие моменты он меньше всего думал о себе.

Как и говорил Фен Е, он на все готов пойти ради достижения своих целей, но все же не без некоторых исключений, и все они были связаны только с Фен Е. Однажды он уже поставил жизнь этого человека выше всего, что у него было.

Если бы не Фен Е, вероятно, он смог бы подчиниться желаниям Чен Му. Таким образом, он мог бы жестко контролировать будущего императора. Он не боялся пролить свою кровь или лишиться головы, его не волновала собственная репутация, так какая ему разница, кто лежит на его ложе, человек или хоть сам демон?

Но сейчас он не мог этого сделать, он не мог заставить себя «предать» Фен Е, даже если он не был ничего ему должен.

Он настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил приблизившегося к нему человека, пока тень не упала ему на лицо. Подняв голову, он увидел перед собой лицо замаскированного Юаня Нанью.

- ... когда ты вошел?

Юань Нанью ничего не ответил и долго молча смотрел на него. Наконец, он заговорил:

- Я просто тихонько прятался снаружи.

Ян Сиконг почувствовал, как у него ёкнуло сердце, его лицо помрачнело:

- Ты все слышал?

- Раньше у меня были только подозрения, особенно просле встречи с госпожой Ци. Поэтому я искал случая подтвердить их, - тихо сказал Юань Нанью. – Если бы я сам не разведал это, ты так и продолжал бы скрывать все это от меня?

- А что я должен был тебе сказать? – с язвительной усмешкой сказал Ян Сиконг. – Что Чен Му хочет взять меня к себе в качестве наложницы? Разве это не смешно?

Юань Нанью поджал губы:

- Если Фен Е узнает об этом...

- Ты расскажешь ему? – Ян Сиконг уставился на него в упор.

- Он приказал мне докладывать подробно обо всем, что касается тебя.

- Даже если это все испортит? – Ян Сиконг прищурил глаза.

Юань Нанью замялся на миг, тяжело дыша, и невольно повысил голос:

- Ты говорил, что с легкостью сможешь контролировать Чен Му. Но теперь, когда он с ума по тебе сходит, что ты собираешься делать? Неужели подчинишься ему?

Ян Сиконг встал с кресла и подошел вплотную к Юаню Нанью:

- Ты тоже считаешь, что ради власти я стану любой ценой ублажать Чен Му? Также как и в случае с Фен Е?

- Нет, - выпалил Юань Нанью, но неестественный тон его голоса выдал его истинные мысли.

- Нет? – Ян Сиконг холодно улыбнулся. – Ты просто не можешь сказать мне об этом в лицо.

- Я...

- Ю-эр, - Ян Сиконг посмотрел на него. – Отношения между мной и Фен Е уже трудно изменить, но даже в этом случае он отличается от Чен Му. Если бы я всю жизнь добивался всего через постель, я бы не дожил до сегодняшнего дня. Ты сильно недооцениваешь меня.

Юань Нанью отвел взгляд и тихо сказал:

- Я ничего такого не думал, просто я... переживаю за тебя.

- Ты переживаешь обо мне или о том, что я могу предать Фен Е? Я не хочу, чтобы ты заострял внимание на всякой ерунде. Просто сосредоточься на общей картине и не сообщай Фен Е о таких мелочах. Это лишь вызовет ненужные осложнения.

- Но Чен Му страшно ревнует к Фен Е. Как они смогут действовать сообща?

- Если он хочет стать императором, ему придется подчиниться, - холодно сказал Ян Сиконг. – В конце концов, он уступил мне. Хоть он и потерял над собой контроль, разум все же взял над ним верх.

Юань Нанью нахмурился, не в силах скрыть свое беспокойство...

***

Чен Му понимал, что не сможет удержать Яна Сиконга, поэтому у него не оставалось выбора, кроме как отпустить его. Он подготовил для него вещи в дорогу и выделил три тысячи отборных солдат для его сопровождения из Юннаня.

В день его отъезда они снова встретились наедине в его кабинете.

- Когда наставникк вернется? – Чен Му смотрел на Яна Сиконга с нескрываемой тоской в глазах.

- Когда настанет нужный момент, ваш подданный непременно вернется к вашему высочеству, - ответил Ян Сиконг.

Чен Му горько улыбнулся:

- Ты знаешь, как сильно я не хочу отпускать тебя, я даже...

Ян Сиконг пристально посмотрел на него, и он проглотил просившиеся на язык слова.

Ян Сиконг отступил на шаг и, опустившись на колени, поклонися ему:

- Ваше высочество, берегите себя.

Чен Му помог ему поняться с пола, не сводя взгляда с его лица. Его рука, сжимающая запястье Яна Сиконга, невольно сжалась еще сильнее.

Ян Сиконг с невозмутимым видом убрал его руку, снова низко поклонился и собрался уйти.

- Наставник! – окликнул его Чен Му.

Ян Сиконг остановился.

Чен Му сделал глубокий вдох и, распрямив плечи, громко сказал:

- Настанет день, когда небеса даруют мне высшую власть, и я обязательно добьюсь того, чтобы мы с тобой стали неразлучны!

Ян Сиконг вышел не оглядываясь.

За свою жизнь он слышал много пафосных речей, но его тронули только слова восьмилетнего мальчика.

***

От бо̀льшей части разбойников уже давно избавились, и под охраной вооруженных солдат они благополучно покинули Юннань, продвигаясь вперед, чтобы поскорее добраться до Датуна.

По дороге они слышали, что императорский двор вновь отправил послов к Нада-хану с щедрыми дарами.

Спустя месяц, грязные и измотанные, они достигли Датуна. Едва они вступили в город, как их немедленно призвал к себе Король Волков.

Их доставили в резиденцию Цзинъюань. Когда он в последний раз приезжал в Датун и навещал Сюэ Жунгуя, он уже приходил в эту старую резиденцию. Конечно, после того, как с семьей Фен случилось несчастье, резиденция была заброшена. Тогда он просто остановился, чтобы посмотреть на этот дом издалека, чувствуя, как печаль наполняет его сердце.

Глядя на эту резиденцию год спустя, он мог увидеть, что после ремонта резиденция приобрела совершенно иной вид и стала выглядеть даже более величественной, чем столичный дворец. Это действительно был Датун семьи Фен.

Слуга попросил Юаня Нанью и остальных немного отдохнуть, а затем повел Яна Сиконга к Фен Е.

Они прошли во внутренний дворик, где он увидел дремавшего под деревом Фен Хуна и стоявшего рядом с ним Фен Е.

У Яна Сиконга внезапно возникло ощущение, что они снова вернулись в тот день, когда воссоединились впервые. Это тоже была резиденция Цзинъюань, во дворе которой тоже росло дерево, а под ним он также увиддел человека и волка. Казалось, они снова очутились в столице, в том далеком дне. Они были так близко друг к другу, но в то же время так далеко.

Ян Сиконг почувствовал, как у него на миг перехатило дыхание, и его сердце словно провалилось куда-то в бездну. С того дня, когда они расстались, он старался не думать об их романе с Фен Е. Но чем больше он подавлял свои чувства, тем сильнее они становились. Он совсем не хотел видеть Фен Е, ему не хотелось вновь сталкиваться с его злобой и слышать от него обидные слова. И лишь вновь увидев этого человека, он понял, что все еще хочет видеть его. Впрочем, лучше было бы увидеть его издалека, не общаясь с ним...

Фен Е повернулся и тоже увидел Яна Сиконга. Какое-то время он был не в состоянии скрыть свои эмоции. Его взгляд внезапно изменился и стал глубоким и резким, словно он пытался пронзить насквозь этим взглядом человека, стоявшего перед ним.

Слуга предусмотрительно отступил назад, а Фен Хун приоткрыл свой единственный взгляд и не мигая уставился на Яна Сиконга.

Они не виделись уже более полугода. Фен Е уже захватил Цяньчжоу и Датун, овладев теперь всем Северо-западом. Имея под своим началом стодвадцатитысячную армию, он приобрел еще более внушительный вид и властную подавляющую ауру настоящего правителя.

Уставший после дороги и весь покрытый пылью, Ян Сиконг казался полностью измотанным. В своей измятой грязной одежде рядом с одетым в роскошные одежды Фен Е он казался жалким бродяжкой.

Фен Е шагнул ему навстречу, но сдержался и, протянув к нему руку, приказал:

- Подойди!

Ян Сиконг шаг за шагом приближался к нему, и ему казалось, что он шагает по болоту, с каждым шагом все глубже увязая в нем.

Когда он был от Фен Е на расстоянии вытянутой руки, его глаза вспыхнули, после чего Ян Сиконг почувствовал, как Фен Е властно притянул его к себе и яростно сжал в своих объятьях.

Ян Сиконг закрыл глаза. Даже весь необъятный мир был не таким широким и мощным, как это объятье. Наверное, он слишком устал, поэтому позволил себе просто насладиться этим моментом.

Фен Е, отчаянно подавляя бурлившие в нем эмоции, прошептал:

- Ты похудел.

Ян Сиконг судорожно вздохнул и лишь невнятно промычал:

- Ммм.

Он почувствовал, как у него защипало в носу, и на глаза наворачиваются слезы. У него возникло огромное желание поднять руки и обнять Фен Е в ответ.

Он поднял дрожащие руки, но вдруг ощутил, как в его сердце поднимается внезапный страх. Он замер на мгновенье, а затем опустил руки.

________________________

Встретился-таки с Волчарой своим любимым. Я вся расчувствовалась)) 

Наверное, щас будет допрос с пристрастием))

- 10 -

Рука Фен Е погладила его по спине, и он услышал его недовольный голос:

- Почему ты так исхудал? Чен Му что, плохо кормил тебя?

- Путешествие было слишком утомительным.

Фен Хун, покачивая хвостом, подошел к нему и ткнулся головой ему в бок.

Фен Е отпустил Яна Сиконга, и он погладил Фен Хуна по голове:

- Хун-эр, кажется, ты стал еще больше.

- Становится все холоднее, и у него отрастает шерсть, - Фен Е пристально уставился на Яна Сиконга. – Почему ты приехал только сейчас? Я же просил тебя вернуться пораньше.

- Императорский двор отправил для переговоров в Юннань Хуо Ли и господина Сю. Ты разве не слышал об этом? Конечно, я должен был остаться, чтобы убедиться в том, что Чен Му останется непоколебимым.

- Я слышал, что это ты додумался импользовать фонари Кунмин, чтобы истребить племя Дучжанг.

- Верно.

Ян Сиконг мысленно перенесся на несколько лет назад и вспомнил праздник Середины осени, когда они с Фен Е вместе запускали фонари. Он вспомнил о загаданном тогда желании и на миг оторопел.

- Ты собрал для него дестяки тысяч солдат и привлек к нему на службу талантливых советников, превратив его из изгнанника в настоящего наследного принца. И теперь он слушает тебя и делает только то, что ему велишь ты?

Когда речь зашла о Чен Му, голос Фен Е зазвенел льдом.

- Ему уже двадцать лет, и у него своя голова на плечах, - после некоторого раздумья ответил Ян Сиконг. – Его не так просто держать в узде, как в детстве, но он все равно до сих пор слушается меня, главным образом потому, что ему больше не на кого положиться, кроме меня. Среди его советников я разместил выбранных мною людей. Многие военные в лагере тоже подкуплены Цю Ваном. В конце концов, он взрослый человек, и я не могу утверждать, что он полностью послушен мне, но по крайней мере сейчас, ситуация все еще находится у нас под контролем.

- Ты слышал о том, что императорский двор собирает двухсоттысячное войско на борьбу с восстанием?

Ян Сиконг кивнул:

- В нужный момент он обязательно взмолится о помощи, и тогда мы вышлем войско, - он сменил тему. – А что с Чахар?

- У меня свой собственный план.

- Что за план?

Фен Е повернулся к нему спиной и сказал:

- Мы говорили о Чен Му. Почему ты сменил тему?

- Разве мы не должны поговорить о важном деле? – нахмурился Ян Сиконг.

- Чен Му взял наложницу, которая похожа на тебя. Это не важное дело?

Ян Сиконг ничуть не удивился. Фен Е послал с ним тринадцать человек. За исключением Ву Люци, который служил лично ему, все остальные были его доверенными лицами. Даже если Юань Нанью ничего не сказал, любой из них мог доложить об этом Фен Е.

- Нет, не важное, - невозмутимо ответил Ян Сиконг, сохраняя все то же выражение лица.

- Не важное? – глаза Фен Е сузились, в его голосе не было гнева, но он прозвучал очень внушительно. – Только не говори мне, что, трахая в своей постели женщину, похожую на тебя, он вспоминает ваши высокие отношения ученика и учителя.

Ян Сиконг думал, что более, чем полугодовой разлуки было достаточно, чтобы они оба успокоились, и они теперь могли хотя бы поговорить спокойно, но... видимо, он просто принимал желаемое за действительное.

Поскольку Ян Сиконг ничего не отвечал, столь долго подавляемые эмоции разом забурлили в груди Фен Е, угрожая разорвать оковы плоти и вырваться наружу. Он сделал глубокий вдох и мрачно проговорил:

- Чен Му влюблен в тебя? Если осмелишься солгать мне, я не пошлю ему на помощь ни единого солдата, даже если он будет подыхать!

Ян Сиконг опустил глаза и просто ответил:

- Да.

На лице Фен Е появилось свирепое выражение, как будто ему наступили на хвост, и он в любой момент был готов взбеситься и насмерть загрызть своего врага. Он сжал кулаки и стиснул зубы:

- Еще во время Весенней охоты я заметил, что он относится к тебе по-особенному. Тогда я подумал, что у меня слишком разыгралось воображение от ревности. А, если бы я не знал об этом, ты собирался и дальше скрывать от меня это, также, как скрывал все от меня раньше?

Ян Сиконг посмотрел на него:

- Зачем мне говорить тебе об этом?

- Зачем говорить? – глаза Фен Е вспыхнули. – Ты хочешь, чтобы я рисковал всем, завоевав себе дурную славу мятежника, ради того, чтобы захватить дворец, посадить на трон Чен Му, а затем преподнес ему на блюдечке всю страну и заодно тебя?!

Ян Сиконг почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо:

- Ты сам прекрасно знаешь – все, что я делаю, я делаю это ради того, чтобы ты мог держать в узде Сына Неба, приказывая его правителям! (1) Что, снова собираешься обвинять меня? Даже, если я ничего не сделал?

Губы Фен Е задрожали, но он ничего не сказал.

- К слову о Весенней охоте, - хриплым голосом сказал Ян Сиконг. – Король Волков обосновался в Датуне, но у него всюду свои глаза и уши, он хорошо осведомлен обо всем. Наверняка, ты слышал, что Се Чжунжень сознался в том, что подставил правителя Цзинъюаня. Если ты до сих пор не знаешь об этом, у меня есть секретный отчет Ше Чжуна. Разве это не снимает с меня подозрения хотя бы в этом деле?

На лице Фен Е промелькнуло волнение:

- Я уже знаю, - сказал он.

- Но даже, если я чист в этом, я все равно обманывал и использовал тебя, я женился на принцессе Ваньян, я притворился твоим Яном Сиконгом и за каждым моим словом, каждым моим поступком стоит некий расчет, верно? – со злостью сказал Ян Сиконг.

Фен Е какое-то время смотрел на Яна Сиконга и после некоторого колебания, твердо сказал:

- Верно.

Ян Сиконг с горечью усмехнулся:

- Вот поэтому нельзя винить Короля Волков в том, что он постоянно подозревает меня, а меня нельзя винить за то, что я не хотел возвращаться к Королю Волков.

Эта фраза вывела Фен Е из себя:

- Ты хотел остаться с Чен Му, ведь так?

Ян Сиконг ничего не ответил. Несмотря на то, что он был печален и зол, он все же не утратил рассудка. Он никогда не хотел умышленно злить Фен Е, но он не мог погасить злость, накопившуюся в душе Фен Е.

Что бы он ни сделал, в глазах Фен Е все было неправильно.

Фен Е схватил его за руку и холодно сказал:

- Хочешь ты этого или нет, ты должен был вернуться ко мне, потому что ты мой человек! Знаешь, как сильно мне хотелось убить Чен Му, когда я узнал о его наложнице, похожей на тебя?

- Он не преступил границ дозволенного, - сказал Ян Сиконг.

- Я не позволю никому на этом свете мечтать о моем человеке, никто не смеет даже думать о тебе! – Фен Е уставился на усталое лицо Яна Сиконга. – Что он говорил тебе? Что он с тобой делал?

- Я уже сказал, он не позволил себе ничего лишнего, - с равнодушным видом ответил Ян Сиконг. – Это всего лишь юношеское увлечение, которое не стоит воспринимать всерьез.

- Юношеское увлечение? – усмехнулся Фен Е. – Я тоже увлекся тобой в таком же возрасте. И к чему это привело? Ты умеешь обольщать людские сердца. Такой бессовестный человек как ты, который ради мощи семьи Фен смог сблизиться со мной, разве ради власти, которую может дать тебе он, ты не сможешь служить ему?

Сердце Яна Сиконга сжалось от боли, он изо всех сил старался сохранить невозмутимый вид, но не смог сдержать навернувшиеся на глаза слезы. Он смотрел на Фен Е, не говоря ни слова, чувствуя, как обида и тоска разрывают его сердце.

Фен Е замер, глядя в глаза Яна Сиконга, полные обиды и боли, которые было невозможно скрыть.

- Фен Е, я обидел в этой жизни много людей, я признаю это - дрожащим голосом сказал он. – Но к тебе я относился лучше, чем к кому бы то ни было. Если ты совсем не доверяешь мне, зачем заставляешь нас мучить друг друга? Лучше просто убей меня.

Безжизненный взгляд потускневших глаз Яна Сиконга поразил Фен Е в самое сердце словно меч. Он больше не мог смотреть в эти глаза. Он много раз говорил себе, что нельзя доверять этому человеку, но сейчс не смог удержаться от волнения. Он отвел взгляд в сторону и тихо сказал:

- Я... я хочу, чтобы ты сам сказал мне, что между тобой и Чен Му ничего нет.

- Ты же не веришь ни единому моему слову, так какой прок говорить тебе об этом? – усмехнулся Ян Сиконг. – К чему заниматься самообманом?

- Ты...

Тайный шпион Фен Е все время присматривал за Яном Сиконгом, и он знал, что между ним и Чен Му ничего не было, но ему не удавалось сдержать душившую его ревность. Однако, бледное лицо Яна Сиконга действительно смущало его, он сделал глубокий вдох, чтобы немного успокоиться и серьезно сказал:

- В том, что касается дела моего отца, я ошибался насчет тебя. Я хотел быть... добрее к тебе. Как ты говорил, мы вместе должны завоевать Поднебесную. Но зачем тебе понадобилось обольщать Чен Му?

- Если я и так умею завоевывать расположение людей, зачем мне заходить так далеко? – Ян Сиконг с безучастным видом смотрел вперед. – Чен Му все еще находится под моим контролем, пусть Король Волков сам решает, использовать его или нет.

С этими словами он развернулся, собираясь уйти.

Фен Е обнял его, не давая ступить и шага, и тихо сказал:

- Кто позволил тебе уйти?

Ян Сиконг ничего не ответил.

Фен Е прижалкся щекой к холодной щеке Яна Сиконга:

- Пока ты не вернешься к Чен Му и будешь верен мне, я не стану говорить о прошлом.

- ... Благодарю Короля Волков за его милость.

Фен Е еще крепче сжал руки, словно опасаясь, что он исчезнет:

- Меня больше не волнует, кто ты на самом деле. Я просто хочу, чтобы ты улыбался мне, как раньше.

- В прошлое невозможно вернуться, - тихо сказал Ян Сиконг.

- Я и не хочу возвращаться в прошлое, где ты сделал из меня дурака. Да и я уже не Шицзи Цзинъюаня, который был грозен только с виду. Я хочу, чтобы ты полностью стал моим. Я хочу, чтобы ты принадлежал мне душой и телом, и всеми своими помыслами, чтобы каждый твой волосок принадлежал только мне одному, - настойчиво прошептал ему на ухо Фен Е. – Знаешь, что стало для меня самым унизительным? Ты бросил меня, потому что я не смог тогда дать тебе то, что ты хотел. Но теперь я правитель всего Северо-запада, и я одним словом могу созвать двухсоттысячное войско. Я хочу завоевать Центральные Равнины и господствовать над всем миром, и я хочу, чтобы ты во всем полагался только на меня одного.

Ян Сиконг чувствовал, что его придавила огромная тяжесть, он не смел пошевелиться или хотя бы сказать одно слово. Каалось, его обнимал не человек – он словно оказался в плену у некой непреодолимой силы, и это заставило его содрогнуться.

- Что же касается Чен Му, для него будет лучше, если он не станет преступать границ дозволенного. Пусть навсегда забудет о своих желаниях, иначе, я просто убью его! – на лице Фен Е показался хищный оскал. – Си-эр – моя двоюродная сестра. Я не забуду о наших родственных отношениях и позволю ей оставаться членом семьи Ян. Но во всем остальном ты будешь принадлежать только мне.

Ян Сиконг закрыл глаза. Он не знал, остались ли еще в этой ужасающей одержимости Фен Е следы любви, или он просто хотел свести с ним счеты.

- Иди, приведи себя в порядок, - мягко сказал он. – Я подожду, пока ты поешь. Отныне ты будешь жить здесь.

____________________

1. Образное выражение, означает, от имени правителя распоряжаться всем и вся.

- 11 -

Фен Е приказал приготовить еду, которую Ян Сиконг любил больше всего и заставил его есть побольше. Они больше не упоминали Чен Му и не спорили, но за внешним спокойствием ощущалось их скрытое противоборство. Это очень угнетало Яна Сиконга, и он никак не мог расслабиться.

Даже когда он служил Се Чжунженю, он не испытывал такого напряжения.

Когда он поужинал, уже наступил поздний вечер. Фен Е настоял на том, чтобы они спали вместе. У Яна Сиконга от усталости слипались глаза, и у него не было сил, чтобы справиться с ним.

Но Фен Е просто обнял его и больше ничего не стал делать, а только прошептал, что он стал слишком худым.

Только сейчас Ян Сиконг смог постепенно расслабиться. В любом случае, тепло и сила этих объятий были настоящими. Он слышал, как Фен Е прошептал ему на ухо:

- После того как переедешь в дом, тебе не нужно скрывать свою личность. Все и так уже знают.

Ян Сиконг, разумеется, знал о том, что самые разные слухи о его предательстве ходили по всей стране. К тому же, он же успел отличиться предательством Яня Цзиляня и Се Чжунженя, поэтому никто не сомневался в его способности приспосабливаться, клонясь туда, куда ветер дует. Во всяком случае, в Цяньчжоу и Датуне люди были хорошо осведомлены. Хотя они находились за тысячи ли от столицы, новости сюда доходили с завидной регулярностью.

А значит, ему действительно было незачем больше прятаться, и он мог спокойно и открыто появиться перед всеми и принять на себя всеобщее презрение, как явное, так и скрытое.

- Я хочу увидеть двух человек, - сказал Ян Сиконг.

- Кого именно?

- Шень Хесюаня и Фен Сяна.

Фен Сян был командиром того отряда из восьмисот солдат, которые сопровождали Яна Сиконга, когда он прибыл из столицы. Сейчас он находился в Цяньчжоу, а Шень Хесюань в Маожене, и оба, разумеется, сидели в тюрьме.

Шень Хесюань обладал сильным характером, и даже если его разорвать на тысячу кусков, он все равно никогда не сдастся. Но Фен Сян до сих пор не сдался только потому, что его семья все еще оставалась в столице.

- Если хочешь увидеться с ними, тогда повернись ко мне лицом и скажи об этом, - приказал Фен Е.

Яну Сиконгу ничего не оставалось, кроме как повернуться в нему и заглянуть в его бездонные глаза:

- Я хочу увидеть Шень Хесюаня и Фен Сяна, и прошу у Короля Волков разрешения на это.

Большая рука Фен Е коснулась его волос:

- Тогда поцелуй меня.

Ян Сиконг тихонько вздохнул и, придвинувшись к Фен Е, мягко поцеловал его в губы. Фен Е ответил на его поцелуй, целуя его с нежностью, без грубости и насилия, словно это было все, что ему нужно.

Они отстранились друг от друга, оба слегка задыхались. Ян Сиконг чувствовал, с какой силой бьется его сердце, и немного отодвинулся, чтобы Фен Е не заметил этого.

Фен Е облизнулся с довольным видом, он явно был удовлетворен:

- Хорошо. Они уже почти год сидят в тюрьме. Завтра я распоряжусь привезти их в Датун.

- Ты хорошо с ними обращался?

- Они не голодали, и их никто не пытал, это уже можно считать хорошим обращением, - усмехнулся Фен Е.

- Благодарю Короля Волков.

Фен Е покрепче сжал руки, притягивая Яна Сиконга к себе поближе:

- А зачем они тебе понадобились? Если бы с ними можно было договориться, они уже давно сдались бы.

- Даже если не сдались, они все равно еще могут быть полезны.

- Ты разве не устал? Почему бы тебе не выбросить все из головы и не отдохнуть как следует?

- Ты прав, - зевая, ответил Ян Сиконг.

Фен Е кончиком пальца осторожно коснулся кожи в уголке его глаза:

- У тебя появились морщинки.

- Мне перевалило за тридцать, и я уже не мальчик.

Ян Сиконг почувствовал грусть. Время так скоротечно. Кажется, еще вчера он был подростком, но не успел он и глазом моргнуть, как промелькнула уже половина жизни. Иногда, оглядываясь назад, он и сам не мог понять, когда и как успел оказаться там, где он пребывал сегодня.

- Да, ты уже не молод и не так красив, как в юности, - нахмурился Фен Е. – К тому же, ты старше Чен Му на десять с лишним лет. Так почему же он до сих пор думает о тебе?

- Он просто привязался ко мне после смерти своей матери.

- Ничего подобного, - категорически возразил Фен Е. - Я помню, как он упал с лошади во время Весенней охоты. Мне очень хорошо знаком этот взгляд, которым он смотрел тогда на тебя. Ты... Вечно ты умудряешься вывернуться.

Ян Сиконг намеренно старался казаться слабее:

- Мы и дальше будем разговаривать?

Фен Е поджал губы, изо всех сил стараясь сдержать душившую его ревность. Он зарылся лицом в волосы Яна Сиконга, вдыхая их аромат:

- Я не выношу, когда кто-то смеет думать о тебе. Он даже взял наложницу, похожую на тебя. Это же просто отвратительно! – его лицо скривилось от отвращения.

Ян Сиконг подумал про себя, что, если бы Фен Е узнал о том, что Чен Му думал о том, чтобы сделать его своим супругом, это в корне изменило бы сложившуюся ситуацию. Опасаясь, как бы из-за этого все не пошло прахом, он не мог допустить, чтобы Фен Е узнал об этом. Чен Му – важная фигура в их шахматной партии, поэтому не нужно было злить Фен Е.

Видя, что Ян Сиконг не отвечает, Фен Е вздохнул:

- Если бы он не был немного полезен нам, я бы никогда не оставил его в живых. Если он опять примется за свое, ты должен сказать мне об этом, понял?

- Хорошо.

- Все, чем он владеет сегодня, полностью зависит от нас с тобой, - холодно сказал Фен Е. – Для него будет лучше знать свое место.

- Он это знает, - сказал Ян Сиконг, вспомнив, как Чен Му стоял перед ним на коленях.

Однако, Чен Му становился все старше. Его уже нельзя было считать ребенком, которым можно играть по своему усмотрению. Но даже если все складывается не так, как тебе хочется, нельзя сдаваться и отступать, потому что это тоже нормально, и неудачи – это часть жизни. Он всю жизнь прокладывал себе путь через тернии, и, когда что-то шло не по плану, он всегда находил выход.

В будущем ему придется уделять Чен Му побольше внимания.

***

После возвращения в Датун Ян Сиконг почувствовал себя более комфортно, чем в Чунцине. Ему больше не было нужды прятаться, и он мог свободно и открыто перемещаться по Датуну.

Что же касается пересудов у него за спиной, сейчас это было не так страшно, как тогда, когда он предал партию своего учителя. Ведь по сравнению со столицей, где он был знаком всем и каждому, здесь его мало кто знал.

Фен Е приказал доставить Шень Хесюаня и Фен Сяна в Датун. Ян Сиконг, ожидая их приезда, восстанавливал силы в своем усталом теле. Его очень беспокоила проблема с Чахаром, и он дважды пытался обсудитьее с Фен Е, но тот всячески избегал этого разговора, чем сильно озадачил Яна Сиконга.

Он еще мог понять, что Фен Е не желает говорить с ним о Чен Му, но что особенного в разговоре о варварском племени? Пользуясь удачным моментом, они вступили в сговор с императорским двором и теперь стали угрозой для Датуна. И сейчас этот вопрос был чрезвычайно важен, поэтому Ян Сиконг никак не мог понять, почему Фен Е не желает обсудить его с ним.

Но вскоре он понял причину – благодаря Юаню Шаосю.

Он знал, что у Юаня Шаосю совесть нечиста из-за того, что их с Юанем Нанью поменяли местами. Поэтому, хотя они формально служили одному господину и считались братьями, но после того, как они виделись в последний раз, он никогда не искал с ним встречи. Даже если они случайно сталкивались в лагере, он всячески старался избегать его.

Поскольку он явно не мог прийти к нему без веской причины, к тому же Яну Сиконгу не хотелось смотреть на его лицо, так похожее на лицо Юаня Мао, он поскорее перешел к делу и прямо спросил:

- Даге, чем могу быть полезен?

Юань Шаосю тоже не собирался ходить вокруг да около:

- Я постарался не попасться на глаза Королю Волков, потому что есть одна вещь, которую он скрывает от тебя. Но я думаю, ты должен об этм знать.

- Вот как? И что же он скрывает?

Ян Сиконг чувствовал, что Юань Шаосю пришел не с добром, он никогда не переживал за него. Иногда он и правда не мог понять, как два брата, рожденные одной женщиной, могут быть такими разными: один был недалеким и эгоистичным, а другой – открытым и великодушным.

- Ты ведь знаешь, что в Чахар убили посланника, которого отправил Король Волков, но зато приняли императорского посла?

- Знаю.

- Тогда ты знаешь, для чего двор снова прислал послов?

- Разве не для того, чтобы укрепить отношения с Чахар?

- Все верно, однако, все дело в том, что у Чахар оказался непомерный аппетит, и они хотят платить двору дань.

- Об этом я действительно не слышал, - Ян Сиконг приподнял брови. – А эти варвары и правда ненасытны, дай им палец – откусят руку.

Так называемая дань, которой добивались варвары, была данью царствующей династии. Это звучало слишком странно. Разве кто-то может сам хотеть платить дань? На самом деле, все было гораздоо проще. Китайский народ издревле чтил традиции и придавал большое значение этикету. На протяжении многих веков существования империи многие варварские государства, окружавшие страну, прихдили в Центральные Равнины, чтобы поднести дань императорскому двору, а двор в свою очередь, был вынужден дарить отетный подарок, удваивая его, дабы выказать процветание своей страны. Приподнесенная варварами дань, не считая скота и лошадей, не имела никакой ценности, поскольку представляла собой грубый бесполезный хлам. И теперь Чахар вызвался платить дань, выбирая лишь старый и больной скот, что являлось откровенным вымогательством.

Поэтому дань и взаимная торговля были основными причинами для войн между Центральными Равнинами и варварами. Они ничего не производили и не занимались сельским хозяйством, поэтому часть продуктов, утвари, шелка, чая и пр. они могли раздобыть только с помощью грабежа или же выклянчивая их у Центральных Равнин. Императорский двор открыл рынок, разрешив свободную торговлю лошадьми и скотом в районе Хетао, и это уже было большой милостью с его стороны. Но теперь, когда они требуют еще и выплаты дани, поскольку поняли, что двор нуждается в них для сдерживания Датуна.

- А потом двор отправил еще одного посланника для переговоров.

- И что в этом особенного? Почему нельзя сказать об этом мне?

Юань Шаосю невольно огляделся по сторонам, чтобы убедиться в том, что поблизости не было посторонних ушей, и понизил голос:

- Король Волков тоже хочет договориться с Чахар, но Нада-хан... - он у упор уставился на Яна Сиконга. – Он требует, чтобы в качестве посланника к нему прислали тебя.

- Меня? – изумился Ян Сиконг.

- Да, - ответил Юань Шаосю. – И совершенно очевидно, что это нужно не самому Нада-хану, наверняка, он выполняет требование двора.

Ян Сиконг слегка прищурил глаза, поумав про себя, что это был ловкий ход. На какое-то время он действительно растерялся. Что ж, неудивительно, что Фен Е не хотел обсуждать этот вопрос с ним.

Если он и правда отправится в Чахар, это будет равносильно тому, как если бы овца сама прыгнула в пасть к тигру, и тогда его жизнь и смерть будут зависеть исключительно от воли небес. Двор может потребовать его голову в качестве обязательного условия, чтобы согласиться на просьбу Нада-хана о выплате дани. А Нада-хан может использовать его в своих переговорах с Фен Е. Кому бы ни пришла в голову эта идея – двору ли, или Чахар, она казалась довольно пугающей.

Впрочем, Фен Е не поставил его в известность, должно быть, ради его безопасности... Думая об этом, он слегка отвлекся.

Юань Шаосю не сводил взгляда с лица Яна Сиконга, пытаясь понять, о чем он думал. Он тоже нервничал, ведь как ни крути, а он рассказал ему об этом за спиной Фен Е.

Ян Сиконг быстро отбросил лишние мысли и коротко кивнул:

- Спасибо, даге, что рассказал мне об этом.

- Ты... что ты собираешься делать? – Юань Шаосю начал торопливо объясняться. – Сиконг, я конечно же не хочу твоей гибели, просто Король Волков очень переживает по этому поводу, но не может ничего придумать, как решить эту проблему. Это связывает армии руки, но, если мы не будем воевать, мы просто потеряем наши войска. А ты же такой умный, может, ты сумеешь предложить решение Королю Волков.

- Даге все правильно сделал. Мы не можем позволить кучке варваров сесть нам на голову.

- Тогда... - Юань Шаосю немного замялся. – Сиконг, ты не должен говорить Королю Волков о том, что это я рассказал тебе обо всем. И также не говори об этом Ю-эру.

- Не волнуйся, даге, - улыбнулся Ян Сиконг.

Он понимал ход мыслей Юаня Шаосю. Если он действительно сможет придумать выход из этого тупика, это будет хорошо для всех. А, если он рискнет и отправится в Чахар, где сложит голову, так будет еще лучше. Убрав его чужими руками, Юань Шаосю мог снять со своей души огромную тяжесть. Тогда ему не придется бояться, что однажды он должен будет ответить за сказанную им ложь, а также можно будет не опасаться, что Ян Сиконг нашепчет что-нибудь Фен Е ночью, загубив все его надежды на блестящее будущее.

Юань Шаосю никогда не считал его членом семьи Юань, и уж тем более, никогда не видел в нем брата. Ему нисколько не было жаль его, и, потеряв его, он не станет печалиться.

Он терпел Юаня Шаосю ради памяти о семье Юань, поэтому не мог ничего сделать с ним.

После того, как Юань Шаосю ушел, Ян Сиконг заперся у себя в комнате и долго размышлял над чем-то. Ощутив уверенность в своем сердце, он встал и отправился искать Фен Е.

- 12 -

Когда Ян Сиконг нашел Фен Е в военном ведомстве, тот как раз обсуждал дела со своими генералами. Ян Сиконг беспрепятственно прошел в здание и увидел там братьев Юань вместе с другими приближенными Фен Е, в том числе, его дядю – младшего брата Фен Цзяньпина, Фен Чанью. Это именно он тогда в отчаянии бежал из Датуна с парой тысяч верных солдат из армии Фен, и именно с их помощью Фен Е смог вновь собраться с силами и поднять голову.

Этот человек был сиротой, которого усыновил дед Фен Е. Он был уже в возрасте, но по-прежнему сохранял свою силу и волевой характер. Он был честным и преданным человеком и, хотя во главе армии стоял Фен Е, он относился к своему дяде с большим уважением.

Когда Ян Сиконг вошел в комнату, у всех на лицах пояилось непонятное выражение. О репутации Яна Сиконга было известно всем, и все знали, что он любовник Фен Е, что заставляло их чувствовать себя неловко.

Впрочем, они не смели открыто говорить что-либо в лицо Яну Сиконгу. Но Фен Чанью был не такой как все, он презрительно усмехнулся и холодно сказал:

- Что здесь позабыл зять императора?

Ян Сиконг ответил со всем почтением:

- Генерал Фен, я пришел, чтобы обсудить кое-что с Королем Волков.

- Если тебе нужен Король Волков, тогда просто сиди дома и жди его. Зачем было приходить сюда?

Юань Нанью нахмурил брови, а Юань Шаосю втайне усмехнулся.

Фен Чанью откровенно насмехался над ним из-за его позорной связи с Фен Е, но Ян Сиконг, сохраняя бесстрастный вид, вежливо ответил:

- Я не знал, что Король Волков занят обсуждением дел. Тогда я вернусь к себе.

- Постой, - сказал Фен Е и обвел взглядом всех остальных. – Мы уже закончили на сегодня. Можете все быть свободны.

Фен Чанью картинно вздохнул и сказал, поднимаясь:

- Волчонок, обрати особое внимание на то, что тебе сказал дядя.

- Я понял.

Все стали расходиться, и Фен Е, опираясь обеими руками на стол, внимательно посмотрел на Яна Сиконга:

- Зачем ты искал меня?

- О чем говорил генерал Фен?

- Тебе не обязательно знать об этом, - уклончиво ответил Фен Е.

Ян Сиконг больше не стал задавать вопросов, он подошел к карте Северо-запада и спросил:

- Разве вы не обсуждаете нападение на Чахар?

- Эти бешеные собаки осмелились убить моего посла! Если я не накажу их, разве надо мной не будет смеяться весь мир?

- Сейчас невозможно воевать с Чахар. Они не живут на одном месте, а скоро наступит зима. Сейчас армии ни в коем случае нельзя соваться в степь. К тому же, стоит тебе стронуть войско с места, на вас тут же нападет императорский двор.

- Если мы не можем договориться на словах, останется лишь прибегнуть к силе, - холодно сказал Фен Е. – А иначе, от них так и будут постоянные проблемы.

- Вообще-то, Чахар и двор беспокоются не меньше тебя. Двор пообещал им открыть базар, но ты занял Хетао. Чахар очень хотел бы прибрать Хетао к своим рукам, но ничего не может сделать. А двор не может выполнить свое обещание. И теперь, когда Нада-хан настаивает на выплате дани, сейчас неизвестно, у кого раньше сдадут нервы.

- Откуда ты знаешь, что Нада-хан наставивает на выплате дани? – Фен Е приподнял брови.

- Я знаю не только это, мне также известно, что Чахар требует прислать меня в качестве посланника для ведения переговоров.

Лицо Фен Е помрачнело, его голос зазвучал резче:

- Кто сказал тебе об этом?

- Даже когда я жил в горах, у меня были свои способы добывать информацию. А сейчас я в Датуне, - спокойно сказал Ян Сиконг. – Король Волков не должен спрашивать меня, кто мне об этом рассказал. Главное, что я это знаю. Так ты поэтому не хотел обсуждать это со мной?

- Зная твой характер, не удивлюсь, если ты попросишь меня отправить тебя туда посланником, - холодно сказал Фен Е.

- Все верно.

- И думать забудь! – отрезал Фен Е. – И речи быть не может о том, чтобы я отправил тебя на бессмысленную смерть.

- Я бы и сам не пошел на верную гибель, но, если я поеду туда, в этом деле может наступить перелом.

- Разве Нада-хан знает, кто ты такой? Но он настаивает, чтобы это был именно ты. Наверняка за этим его желанием стоит двор! – угрюмо сказал Фен Е. – Ты совершил тяжное преступление, изменив своему государству. Стоит тебе попасть к ним в руки, и тебя уже не спасет то, что ты зять императора. Будь ты хоть принцем крови, твоя голова слетит с плеч!

- Фен Е, а почему ты думаешь, что Нада-хан непременно выдаст меня императорскому двору?

- Он хочет обменять тебя на согласие о выплате дани.

- Ты можешь договориться с Нада-ханом, и двор может договориться с ним о дани, так что вы со двором находитесь в одинаковом положении, - с равнодушным видом сказал Ян Сиконг. – И еще неизвестно, на чьем стуле окажется задница Нада-хана.

- Мой отец убил много людей из Чахар, а Нада-хан убил моего посланника. И ты думаешь, что с ним еще можно что-то обсуждать при его-то наглости и спеси?

- Конечно, можно, - твердо сказал Ян Сиконг. – Во-первых, Нада-хан боится, что ты можешь атаковать его. С их разрозненными племенами и отсталым вооружением они тебе не соперники. А вот императорский двор не сможет разбить их. Во-вторых, если двор согласится на выплату дани, казна в ее сегодняшнем состоянии не сможет полностью удовлетворить его жадность. Но как только откроется рынок в Хетао, при свободной торговле жители приграничных областей смогут обеспечить их всем необходимым. В-третьих, Нада-хан все еще колеблется, он сейчас находится на распутье. Когда мы разложим ему по полочкам все преимущества, которые он может получить, он перейдет на нашу сторону.

Фен Е прищурил глаза:

- Я не умею так складно говорить, как ты. Но я также знаю, что это человек, который слишком осторожничает и никак не может принять решение. Его поведение очень сложно предсказать, а потому он слишком опасен. Лучше сразу уничтожить Чахар, чтобы в будущем избежать неприятностей.

- Ты можешь победить его, но уничтожить его полностью невозможно, - продолжал убеждать его Ян Сиконг. – Даже, если это получится, на это уйдут годы. Победить врага без сражения – вот высшее военное мастерство. Конечно, ехать туда послом рискованно, но разве война не рискованное занятие? А поскольку рисковать придется в обоих случаях, так почему бы не попробовать сделать это?

- Я не позволю! – отрезал Фен Е.

- Фен Е, я уверен, что смогу убедить Нада-хана, - Ян Сиконг повысил голос. – Моя язык сможет заменить тысячи солдат.

- Я сказал – нет! – решительно повторил Фен Е, поворачиваясь к нему. – Я ни за что не позволю тебе пойти на такой риск!

Сердце Яна Сиконга смягчилось, он подошел к нему поближе и после некоторого колебания тихо спросил:

- Ты... беспокоишься обо мне?

Фен Е отвел глаза и угрюмо сказал:

- Ты еще можешь пригодиться мне, и я не могу допустить, чтобы ты понапрасну погиб в руках варваров.

- Я, Ян Сиконг, много лет ходил по острию ножа, я прошел через все опасности, которые только существуют в этом мире. Как я могу погибнуть от рук каких-то варваров? – Ян Сиконг поднял голову и заглянул в глаза Фен Е. – Фен Е, отпусти меня, и я вернусь к тебе с хорошими новостями.

- Хорошо, - Фен Е сузил глаза. – Но, если ты действительно хочешь поехать туда, я отправлюсь вместе с тобой.

- Ты что, с ума сошел? – воскликнул потрясенный Ян Сиконг.

- А мне кажется, что это ты спятил, - сказал Фен Е. – Похоже, тебе не терпится умереть.

- Я завершил еще не все дела, поэтому мне нельзя умирать. Мне хватит духу поехать туда только потому, что я уверен в себе. А вот если ты поедешь, тогда нам точно всем настанет конец.

Яну Сиконгу внезапно стало страшно. Фен Е всегда был безрассудно смел. Во время восстания правителя Лян ему было всего девятнадцать лет, но он никогда не пасовал перед опасностями и не боялся броситься в самую гущу битвы, и не было бы преувеличением назвать его настоящим героем. Ян Сиконг думал, что Фен Е должен был измениться. Теперь, когда он встал во главе огромной армии, ему следовало бы стать хоть немного сдержанней и спокойней. И на первый взгляд казалось, что это так и есть, но все же в глубине души он так и остался Волком.

- А кто сказал, что я отправлюсь туда, как Король Волков? – усмехнулся Фен Е. – Всем известно, что моей правой рукой является генерал, чье лицо скрыто под маской.

- Ты... ты собираешься поехать туда, как Цю Ван?

- Вот именно. Когда ты настаиваешь на том, чтобы поехать туда в качестве посланника, твои слова не лишены здравого смысла, но я должен отправиться вместе с тобой. Во-первых, ты не знаком с Чахар, а я много лет имел дело с монголами и хорошо знаю, что они представляют из себя. Во-вторых, если что-то понадобится, не нужно будет ездить туда-сюда в Датун или вести переговоры с помощью писем, и они будут продвигаться гораздо быстрее, чем переговоры со двором. И в-третьих... - Фен Е посмотрел на Яна Сиконга. – Рядом со мной ты будешь в бо̀льшей безопасности.

- Нет, ты главнокомандующий огромной армии, ты не можешь так рисковать собой! – решительно возразил Ян Сиконг.

- А как ты только что убеждал меня? – Фен Е приподнял брови. – Хочешь, я повторю это тебе слово в слово?

Ян Сиконг ничего не ответил, он не ожидал, что Фен Е воспользуется его же словами, чтобы возразить ему.

- В своем послании мне Нада-хан написал мне, что он тоже придерживается правил, принятых в Центральных Равнинах, - добавил Фен Е. – Когда сражаются две армии, никто не должен убивать посланников. Он сказал, что это мой посланник оскорбил его, и тогда он убил его в порыве ярости. На этот раз, отправляясь в эту поездку, ты будешь единственным человеком, кто подвергается опасности. Моя огромная армия находится в Датуне, и он не посмеет нас убить.

Ян Сиконг слегка нахмурился. Не считая того, что Фен Е тоже подвергнетеся опасности, это был неплохой план. Посланники двора прибыли сюда для обсуждения вопроса, связанного с данью, но они не могли сами определять размер этой дани. Находясь за тысячи ли от столицы, они могут месяцами тянуть переговоры, дожидаясь ответа двора. А вот они могли принять решение сразу, и иметь с ними дело было намного выгоднее, чем с двором.

Но его все еще беспокоила безопасность Фен Е. Если с ним что-нибудь случится, тогда всему настанет конец.

- Если ты настаиваешь на том, чтобы ехать туда, я еду с тобой, или никто никуда не поедет вовсе! – непререкаемым тоном заявил Фен Е.

Ян Сиконг долго колебался, прежде чем беспомощно произнес:

- Ну, хорошо.

Фен Е сжал его подбородок и приподнял его лицо:

- Ты действительно уверен в этой затее?

- Уверен.

- Вот и хорошо, - сказал Фен Е. – Завтра я напишу Нада-хану свой ответ и скажу, что отправлю тебя посланником к нему. Через пару дней, я сделаю вид, что пострадал во время охоты и скажу, что мне нужно побыть дома несколько дней, а мой дядя тем временем будет заниматься армейскими делами.

Ян Сиконг тяжело вздохнул. В молодости ему пришлось поскитаться по свету. Он исходил бо̀льшую часть страны, но никогда еще не выбирался за ее пределы. На этот раз, как и сказал Фен Е, его поездка будет очень опасной. Если переговоры не будут иметь успеха, Нада-хан непременно передаст его двору, чтобы заручиться его поддержкой.

Хотя у двора сейчас нет никаких веских доказательств, но слухи разлетались по всей Поднебесной. Если бы не принцесса Ваньян, двор уже давно лишил бы его должности, конфисковав его имущество. К счастью, его единственной «родственницей» была маленькая девочка, которая все еще лежала в пеленках, и никто не стал бы угрожать ему с ее помощью. Поэтому то, чего хотел двор – это он сам и его голова.

Однако, если они сумеют покорить Чахар, после этого Фен Е поднимет свое войско и вторгнется в Центральные Равнины. Когда они войдут в столицу с многотысячным войском, кто тогда осмелится сказать хоть слово против Яна Сиконга?

Фен Е занялся подготовкой к поездке, и Ян Сиконг тоже не терял времени даром, изучая отношения внутри племени Чахар и между остальными племенами, а также переписку Фен Е с Нада-ханом, чтобы подготовиться как следует к этой встрече.

Несколько дней спустя Фен Е со своими людьми отправился поохотиться в горы. В обычное время охота был его любимейшим увлечением, и он отправлялся в горы каждые несколько дней. Вот только на этот раз Король Волков, такой ловкий и искусный в верховой езде, неожиданно «упал» с лошади и поранил себе ногу. После того, как лекарь осмотрел его ногу, он велел ему оставаться в постели, запретив ходить. Руководство армией было поручено Фен Чанью, а Фен Е был вынужден лечиться, оставаясь в своей резиденции.

В это время Шень Хесюаня и Фен Сяна, наконец, доставили в тюрьму Датуна. Узнав об этом, Ян Сиконг немеделнно приказал приготовить лучшую еду и вино, после чего собрался навестить Шень Хесюаня.

- 13 -

Шень Хесюань давно догадался, зачем его везут в Датун. Увидев Яна Сиконга, он ничуть не удивился. Но он и не плюнул ему в лицо, как этого ожидал Ян Сиконг.

Шень Хесюань провел в заточении почти год и сильно исхудал за это время, однако его одежда была хоть и простой, но чистой, а волосы были аккуратно причесаны. Сидя в заточении, он ничуть не утратил присущей ему силы духа и в тюремной камере он выглядел таким же спокойным и собранным, как на службе в ямыне.

Ян Сиконг поклонился ему:

- Брат Шень, давно не виделись.

Шень Хесюань холодно посмотрел на него:

- А вот и ты.

- Брат Шень ждал меня? Мне очень жаль. Если бы я не был так занят, то уже давно увиделся бы с братом Шенем.

- Ты был занят, помогая Фен Е захватить Датун и Цяньчжоу или же ты помогал набирать войско для правителя Чу?

- От брата Шеня ничего нельзя скрыть, - улыбнулся Ян Сиконг. – Эй, откройте дверь!

Тюремщик открыл дверь, и Ян Сиконг вошел в камеру вместе с едой и вином, после чего спокойно уселся напротив Шень Хесюаня.

Шень Хесюань, наблюдая за тем, как Ян Сиконга расставляет еду, холодно сказал:

- Господин Ян может свободно распоряжаться в тюрьме Фен Е. Похоже, этот мятежник очень ценит его.

Ян Сиконг ничего не ответил, а просто налил две чаши вина:

- Я хочу поднять тост за брата Шеня.

Шень Хесюань поднял свою чашу и, помедлив пару секунд, выплеснул вино в лицо Яну Сиконгу.

Ян Сиконг закрыл глаза, но часть вина успела попасть внутрь, обжигая ему глаза до слез. Он вытер лицо рукавом и улыбнулся:

- Это вино было предназначено для того, чтобы извиниться перед братом Шенем. Брат Шень может делать с ним, что пожелает. Но теперь, после того как брат Шень «выпил» его, он может ругать меня сколько захочет.

- Ругать того, у кого совсем нет совести – пустая трата времени, - невозмутимо ответил Шень Хесюань. – Не нужно было приходить ко мне и устраивать тут представление. Если хотите, можете убить меня, можете хоть на куски резать, я ни за что не сдамся.

- Я пришел не уговаривать тебя.

- Тогда зачем ты пришел? Хочешь посмеяться надо мной? – на лице Шень Хесюаня появилось свирепое выражение. – Тебе смешно, что я поверил такому подлецу как ты, и по своей глупости потерял Маожен?

- Со мной или без меня, Маожен не выдержал бы натиска армии Короля Волков. То же самое касается Цяньчжоу и Датуна. Рано или поздно, он захватил бы весь Северо-запад, но благодаря мне были спасены десятки тысяч жизней.

- Подлец! – сурово воскликнул Шень Хесюань. – Ты изменник, который предал свою страну ради собственной славы, и ты еще так бесстыдно бахвалишься этим! Ты помогал злодею и втянул Центральные Равнины в гражданскую войну! Сколько людей теперь погибнет напрасно! Скольким придется бежать из родных мест! Да тебе жизни не хватит, чтобы искупить свою вину!

Ян Сиконг холодно улыбнулся:

- Разве из-за меня Король Волков поднял восстание? Разве из-за меня правитель Чу был изгнан в Юннань? Разве из-за меня императорский двор потерял Хетао и семь провинций Ляобея, подорвав мощь страны и позволив варварам сесть нам на шею?

- Хватит изворачиваться! – зарычал Шень Хесюань. – Твои действия привели к развалу Дашен! И, когда сюда вторгнутся иноземные варвары, нашему народу придет конец!

Ян Сиконг тоже повысил голос:

- Именно для того, чтобы избежать трагедии Западной Цзинь, когда в ней восстали восемь правителей, я поддержал правителя Чу, чтбы он мог унаследовать трон! Правитель Чу любознателен и бережно относится к народу, он молод, но понимает в военной стратегии. Он обязательно очистит двор от скверны, и под его началом народ станет жить в мире и процветании. Я ни за что не позволю невежественному тирану разрушить нашу страну!

- Ты можешь обмануть этими словами всех остальных, но не меня! – Шень Хесюань побледнел от гнева. – Правителю Чу всего девятнадцать! Он полностью доверяет тебе и во всем полагается на тебя! А у Фен Е под началом огромное войско! Даже если в столице на троне будет сидеть правитель Чу, на самом деле править страной станете вы с Фен Е! Вы просто хотите с его помощью взять власть в свои руки!

- Да! – в ярости воскликнул Ян Сиконг, не выказывая перед ним ни малейшей слабости. – Ну, и что с того?

- Ты... - Шень Хесюань в ярости тыкал в него пальцем. – Честолюбец! Алчный честолюбец!

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Брат Шень, мы с тобой знаем друг друга уже много лет. В твоих глазах я человек, который жаждет славы, богатства и низменных удовольствий? Что бы я ни делал, весь мир осуждал меня, но я вытерпел все унижения и один расправился с партией евнухов. Это я проехал тысячи ли и заложил крепкий фундамент для правителя Чу. Я никогда в жизни не был жаден до богатства или удовольствий. Ты помнишь, как мы с тобой пили вино перед твоим отъездом из столицы? Я говорил тебе о своих стремлениях и идеалах, и в моих словах не было ни слова фальши. Ты просто не можешь принять те способы, которыми я добиваюсь их.

- Ты совершил столько презренных и вредоносных поступков, поправ законы, освященные небом. И то, что ты добиваешься себе славы, прикрываясь высокими словами о благе государства, заставляет меня лишь еще больше презирать тебя.

- Мне не нужна слава, и я не собираюсь никому ничего объяснять, кроме брата Шеня. Брат Шень не такой, как я, но я всегда верил, что однажды ты сумеешь понять меня. Возможно, ты единственный человек, который сможет понять меня.

- Это просто смешно, - презрительно ответил Шень Хесюань.

- Разве брат Шень не хочет, чтобы правитель Чу стал императором? Брат Шень много лет обучал его, разве ты не знаешь, что он прирожденный император?

- Я хочу, чтобы он стал императором. Но почему он не принял предложения двора вернуться и принять титул наследного принца? Ради трона он не побоялся поднять мятеж! И, если на трон взойдет человек, поправший сыновнюю почтительность и все нормы морали, как он сможет управлять страной по справедливости и с благочестием!

- Если бы он вернулся в качестве наследного принца, я уж не говорю о том, что он может и не дожить до своего восшествия на престол, как бы он тогда отомстил за смерть наложницы Хуэй? Если он не отомстит за свою родную мать, разве это не будет еще бо̀льшим проявлением сыновней непочтительности?

- Хватит играть словами!

- Неужели брат Шень настолько наивен? Если ограничивать всех людей нормами этикета и морали, чем тогда ты будешь отличаться от продажных ученых, торгующих своей совестью и добрым именем или псевдосвятыми, чьи ноги не касаются земли!

Шень Хесюань поменялся в лице:

- Ты со своим языком всегда умудряешься перевернуть все с ног на голову! Ты сговорился с мятежниками, помогая им захватить территорию Дашен! Ты подбил принца на восстание! А теперь выходит, что ты совершил благое дело!

- Я не смею назвать это благим делом. Я лишь знаю, что нельзя позволить невежественному тирану и кастрированному псу разрушить Дашен до конца. И лишь помогая просвещенному и мудрому государю, я смогу осуществить свои идеалы.

- Ты хочешь не помогать ему, ты хочешь им управлять, - Шень Хесюань со злостью уставился на него. – Управлять им вместе с Фен Е.

- Поднебесная всегда принадлежала семье Чен. В будущем правитель Чу сможет справляться и сам, а мы отойдем в сторону.

- Даже если ты и уйдешь, но вот захочет ли уйти Фен Е?

- Три поколения семьи Фен верой и правдой служили престолу. Если бы они хотели восстать, тогда почему не восстал правитель Цзинъюная, когда еще обладал всей полнотой власти? Это малодушный монарх и его трусливые министры заставили Фен Е поднять восстание. При просвященном и мудром государе он снова станет его верным подданным и превосходным генералом.

- В такую чушь поверит только малолетний ребенок.

- Брат Шень, веришь ты в это или нет, но уже нельзя ничего изменить. Ты сейчас в тюрьме. Даже если у тебя есть желание и способности, чтобы послужить совей стране, от них нет никакого проку. Будет очень жаль, если брат Шень так и состарится, а потом умрет в тюрьме. Сегодня я пришел не для того, чтобы спорить с братом Шенем.

- Тогда для чего ты пришел?

- Я здесь для того, чтобы показать брату Шеню способ выжить, что позволит ему проявить свои таланты и воплотить в жизнь свои идеалы.

- Даже не думай, что...

- Я хочу отправить брата Шеня в Юннань.

Шень Хесюань застыл от изумления.

- Птицы сами выбирают себе дерево, на котором будут жить, а министры выбирают государя, которому будут служить. Брат Шень сам должен знать в глубине души, кто является тем человеком, который сможет возродить процветание Дашен, а также даст ему возможность осуществить свои идеалы в управлении страной и оставить свое имя в истории.

Шень Хесюань промолчал в ответ.

- Или же брат Шень хочет вместе с чиновниками-дармоедами сгнить в застоявшемся болоте, поддерживая невежественного тирана, думающего только об удовольствиях и развлечениях?

Ян Сиконг налил себе еще вина и, поклонившись Шень Хесюаню, сам выпил его:

- Я собираюсь отправиться в Чахар вместе с генералом Цю Ваном. Это будет очень опасная поездка, из которой, возможно, не удастся вернуться. Если брат Шень передумает, пусть даст мне знать об этом заранее, иначе, потом уже будет поздно исправить что-либо.

Он поставил чашку, встал и вышел из камеры.

Он понятия не имел, что выберет Шень Хесюань, но он уже до дна исчерпал свою гуманность и доброжелательность. Если бы он не дорожил талантами и своей дружбой с бывшим сослуживцем, он не стал бы до сих пор уговаривать Шень Хесюаня, и тот со своим упрямством так и закончил бы свои дни, состарившись в тюрьме.

Повидавшись с Шень Хесюанем, он отправился к Фен Сяну. Фен Сян не был настолько упрямым, как Шень Хесюань, он до сих пор не сдался только потому, что его семья оставалась в столице.

Фен Сян был не настолько важным человеком, и Ян Сиконг не собирался ставить его в трудное положение. Обсудив все с Фен Е, он собирался отправить Фен Сяна в столицу, чтобы он передал их послание и заставил двор дрожать от страха.

***

Когда Ян Сиконг вернулся домой, он чувствовал, что его ужасно раздражает запах вина и хотел переодеться как можно скорее. Но Фен Хун преградил ему путь и долго обнюхивал его.

Фен Хун тоже пробовал вино, которым Фен Е временами угощал его. Но он пил только старое выдержанное вино, поскольку обычное вино было недостаточно хорошим для него. Ян Сиконг, не сумев вырваться от него, попросил слуг принести кувшин точно такого же вина и угостил его.

Попробовав вина, Фен Хун начал ходить кругами вокруг Яна Сиконга, время от времени набрасываясь на него без своей обычной сдержанности. Ян Сиконг действительно не мог вырваться от него и был вынужден играть с ним, пока не устал до того, что уже начал задыхаться.

Он не мог никуда уйти, пока не село солнце и за ним не пришел слуга, чтобы пригласить его на ужин к Королю Волков.

Фен Е объявил всем, что повредил себе ногу и теперь нуждается в отдыхе. Чтобы сохранить все в строжайшей тайне, он притворялся прикованным к постели, и все время оставался в своей комнате, куда ему приносили еду.

После того, как Ян Сиконг вошел в комнату, Фен Е убедился в том, что сопровождающий его человек ушел, после чего встал и размял мышцы.

- Валяться целый день в постели оказалось намного утомительней, чем скакать на лошади, - пожаловался он.

- Мы уедем через несколько дней, так что просто потерпи немного, - сказал Ян Сиконг. – Ты уже поговорил с Цю Ваном?

- Ну, хотя он может притвориться мной,  он все же не похож на меня, и голос у него другой. Вблизи нас невозможно спутать, поэтому я выберу пару надежных слуг, чтобы они прислуживали ему. Если мы быстро вернемся, пока дядя присмотрит здесь за всем, не должно возникнуть никаких проблем.

- Хорошо.

Фен Е подошел к Яну Сиконгу и потянул носом:

- Почему от тебя пахнет вином? Неужели Шень Хесюань согласился выпить с тобой?

- Нет, я дал выпить Хун-эру и немного пролил на себя.

Фен Е поятнул его за воротник:

- Фу, от тебя несет, сними это.

- Я схожу переодеться...

- Сними это прямо здесь, - Фен Е сжал его плечо и спокойно посмотрел на него.

Ян Сиконг на миг замялся, а затем снял верхнюю одежду. Фен Е, казалось, больше не мог выносить его медлительность, он распахнул на нем одежду и повалил его на кровать.

- Фен Е, ты разве не собирался поесть...

- Здесь я проголодался еще сильнее, - они приложил руку Яна Сиконга к самой сокровенной части своего тела, и Ян Сиконг резко отдернул руку, словно обжегшись.

Оказавшись в плену у Фен Е, который делал с его телом все, что ему заблагорассудится, Ян Сиконг все же не забыл упомянуть о главном:

- Фен Е... мне нужно... попросить тебя кое о чем...

- Да, что ты хочешь? – усмехунлся Фен Е? – Чтобы я двигался быстрее или действовал пожестче? А, может, хочешь особую позу?

- Я... надеюсь, ты отпустишь Шень Хесюань и Фен Сяна?

Фен Е на миг замер, а затем с силой врезался в тело Яна Сикогнга, заставив его содрогнуться.

- У тебя память отшибло? – холодно фыркнул он. – Я же запретил тебе упоминать при мне других мужчин, тем более, в такой момент.

Ян Сиконг обнял Фен Е за шею и с нежностью потерся лбом о его щеку, как делал это, когда между ними еще были чувства:

- Отпусти их.

Охваченный желанием Фен Е ничего не ответил, вонзаясь все глубже и жестче в тело этого человека, чью душу он никак не мог покорить.

***

Перед отъездом Фен Е приказал освободить Фен Сяна. Шень Хесюань тоже пошел на уступки и был готов отправиться в Юннань. Поначалу Фен Е не соглашался, опасаясь, что с помощью Шень Хесюаня Чен Му обретет силу, и его станет труднее держать под контролем. Но в конце концов, Ян Сиконг убедил его. Он беспокоился, что Чен Му еще слишком молод и не имеет большой власти. Теперь, когда ситуация была под котролем военных, если кто-то из них замыслит недоброе или попадет под влияние императорского двора, это может разрушить все их планы.

Позаботившись о делах в Датуне, Фен Е надел доспехи и маску Юаня Нанью. Он был немного выше Юаня Нанью, но они оба обладали крепким телосложением, в доспехах и верхом на коне разница была почти незаметна. Вместе с Яном Сиконгом они взяли с собой три тысячи всадников, щедрые дары и отправились в земли племени Чахар.

То место, где сейчас расположилось племя Чахар, находилось недалеко от Датуна. Всего через пару дней пути можно было увидеть разбросанные по степи юрты и пасущийся скот. Раньше кочевники не размещали здесь скот, но после переговоров с императорским двором они намеренно переселились поближе к Датуну и Хетао, угрожая Фен Е.

Сын Нада-хана, Турку, лично выехал им навстречу. Увидев коробки с подарками, он не смог сдержать улыбки и стал держаться намного любезней. Приказав разместить их охрану, он провел Фен Е, Яна Сиконга и их личных телохранителей к Нада-хану.

По дороге Турку начал лицемерно извиняться перед Яном Сиконгом за убийство посланника Короля Волков, после чего сказал, что посланники императорского двора тоже здесь и хотят увидеться с ним.

Ян Сиконг знал, что они хотят увидеть его. Он спокойно ответил, что по этикету он обязан сначала встретиться с Нада-ханом, а послу Дашен придется немного подождать.

- 14 -

В самом большом и роскошном шатре они увидели предводителя племени Чахар – Нада-хана.

Племя Чахар изначально было одним из тринадцати монгольских племен. Когда ойраты объединили Монголию, они еще могли сдерживать дикие племена. Но после того, ойраты потерпели сокрушительное поражение, различные племена снова начали враждовать между собой, постоянно нарушая покой приграничных территорий. Чахар – это самое большое и могущественное из монгольских племен, но они не шли ни в какое сравнение с ойратами в период расцвета их мощи.

Нада-хану было уже под шестьдесят, но его волосы до сих пор сохраняли свой черный цвет, а его тело оставалось крепким и сильным. Его лоб избороздили глубокие морщины, сидетельствующие о том, что он прожил нелегкую жизнь. Этот человек убил собственного отца, чтобы унаследовать положение хана, и он не знал жалости.

Ян Сиконг вместе с Фен Е низко поклонились ему и преподнесли ему в подарок десять коробок с ценными вещами и пять красивых женщин.

Нада-хан, закидывая орешки себе в рот, оглядел их обоих с головы до ног, и его взгляд остановился на Яне Сиконге.

- Значит, ты и есть тот самый Ян Сиконг?

- Да, великий хан, это ваш слуга.

- Ты же мужчина, но с такой нежной кожей и изящным телом ты выглядишь лучше наших женщин. Неудивительно, что ханьский император сделал тебя своим зятем.

Ян Сиконг ответил с поклоном:

- Благодарю.

- Подумаешь, зять императора, - нахально осклабился стоявший рядом с Нада-ханом человек. – Король Волков держит его при себе, как женщину.

По всему шатру, полному монголов, пронеслась волна смешков.

Фен Е напряженно поджал губы.

Ян Сиконг, сохраняя полнейшую невозмутимость, сказал:

- Великий хан является предводителем всего Чахар и будущим правителем Монголии. Позволяя своим подчиненным вводить его в заблуждение с помощью слухов, он тем самым лишь подрывает свой авторитет, - он покосился на этого мужчину. – К тому же, согласно нашему этикету, говорить без разрешения правителя – это крайне невежливо и непочтительно.

Мужчина выразительно приподнял брови и, собираясь дать выход своему гневу, стукнул кулаком по столу.

- Улу, - негромко сказал Нада-хан.

Человек по имени Улу сразу присмирел, но на его лице все еще были видны следы злости, и он не сводил возмущенного взгляда с Яна Сиконга.

- Как и следовало ожидать, у цзиньши острый язык, и он не полезет за словом в карман, - усмехнулся Нада-хан. – Но здесь не ваша Дашен, и нам нет дела до этикета ханьцев. Плевать нам на ваши манеры, и мы не позволим поучать нас.

- Великий хан поставил меня на место, - с улыбкой ответил Ян Сиконг.

Нада-хан перевел взгляд на Фен Е и показал на него пальцем:

- А ты, значит, Цю Ван, генерал Короля Волков, который всегда носит маску?

Фен Е почтительно сложил ладони:

- Приветствую великого хана, - его низкий голос прозвучал спокойно и ровно.

- Я слышал о тебе. Ты правая рука Короля Волков и очень хорош в сражении.

- Великий хан слишком любезен.

- Почему ты носишь маску?

- В молодости мое лицо сильно пострадало, и мне нельзя показывать его другим.

- А что произошло?

- Не помню.

- А вот возьму и велю тебе снять маску, и что ты тогда будешь делать? – шутливо сказал Нада-хан.

- Я поклялся никогда и никому не показывать свое лицо, - спокойно сказал Фен Е. – Теперь я в стане великого хана, и, если великий хан прикажет снять маску, мне останется лишь подчиниться. Однако, если великий хан опозорит посла лишь ради забавы, боюсь, когда об этом станет известно всем, тогда великий хан сам потеряет лицо.

Нада-хан слегка поменялся в лице и лишь громко фыркнул.

- Великий хан, - не удержался Улу. – Эти ханьци так ловко умеют молоть языком, смотри, не попадись на их уловки.

- А ты помолчи, - нахмурился Турку. – Улу, тебе не давали слова, и ты не можешь говорить перед великим ханом.

Лицо Улу побагровело от гнева.

Нада-хан махнул рукой:

- Ладно, вы гости, пришедшие издалека. Можете садиться.

Ян Сиконг с Фен Е переглянулись и сели.

- Мы знаем, зачем вы приехали сюда, - Нада-хан спокойно смотрел на них. – Честно говоря, императорский двор уже согласился на выплату дани.

- Императорский двор согласился, - Ян Сиконг с улыбкой посмотрел на него. – Но согласился ли великий хан?

Нада-хан прищурил глаза:

- Мы первыми заговорили об этом, как же можем не согласиться?

- Если бы великий хан согласился, он бы связал меня и передал императорскому двору в знак своей искренности и признательности. Но, поскольку великий хан все еще не схватил меня, я обязательно оправдаю его ожидания и подробно объясню ему, почему ему следует отвернуться от двора и заключить союз с Королем Волков.

- Что ж, давай послушаем тебя, - сухо улыбнулся Нада-хан.

Ян Сиконг почтительно сложил ладони и подробно изложил ему все преимущества сотрудничества с ними. Он умел и проявить искреность, когда нужно, на все лады расхваливая Нада-хана, но в то же время умел прявить твердость, когда было нужно подчеркнуть военную мощь Датуна. В ожидании ответа Нада-хана он сидел как на иголках.

Судя по всему, в чью бы пользу ни сделал выбор Нада-хан, в обоих случаях у него были бы свои преимущества.

В случае заключения союза с императорским двором племя Чахар получит много золота, серебра и вооружения, что поможет ему объединить несколько разрозненных монгольских племен и значительно усилить свою мощь. Хотя для Нада-хана, убившего своего собственного отца, предательство союзника было пустяковым делом, это предложение было чрезвычайно соблазнительным в его глазах.

Что же касается союза с Королем Волков, здесь он тоже не остался бы в накладе. После того, как весь Хетао оказался в руках Короля Волков, рынок для взаимной торговли сулил огромную прибыль, а огромное войско Датуна будет просто приглядывать за ним. Нада-хан был неглуп, поэтому понимал, что, если он действительно разозлит Короля Волков и вынудит его к сражению с ним, у него не будет ни малейшего шанса на победу.

По сути, Нада-хану предстояло сделать выбор между выплатой дани и рынком свободной торговли. Что принесет ему больше выгоды, тому он и отдаст свое предпочтение. Ян Сиконг, который сам служил в Военном ведомстве и был приближенным министром императора Чжаову, знал как никто другой финансовое положение двора, поэтому подробно разъяснил Нада-хану финансовые возможности двора. В конечном итоге, о каком бы размере дани они ни договорились, двор будет не в состоянии выполнить свои обещания.

Учитывая красноречие Яна Сиконга, даже если бы перед ним оказался посланник двора, он сумел бы разнести его аргументы в пух и прах. Что говорить про кучку варваров, которые были просто ошеломлены его речами.

Конечно, было невозможно сразу полностью убедить Нада-хана, в его сердце все еще оставались сомнения. В конце концов, он приказал Турку устроить своих гостей на отдых.

Войдя в свою палатку, они отпустили слуг, после чего Фен Е снял маску, открыв свое красивое лицо.

- Черт, и как Цю Ван все время носит эту маску, - проворчал он. – В ней же задохнуться можно.

Ян Сиконг смочил водой полотенц и протянул ему, чувствуя, как ему становится грустно от этих слов:

- Не знаю, сколько ему понадобилось времени, чтобы привыкнуть к этому.

Все говорили, что он прекраснее Пан Аня, а Юань Нань был вынужден скрывать свое красивое лицо, похожее на него, из-за клейма на лбу. Как же он мог не огорчаться!

Фен Е, ничего не ответив, приподнял брови и выразительно посмотрел на него. Ян Сиконг, понимая, чего он хочет, вытер ему лицо полотенцем.

Фен Е обнял его за талию и прищурил глаза:

- Этот варварский пес осмелился насмехаться над тобой! Рано или поздно я убью его!

- Не будь таким импульсивным. Этот Улу – один из генералов Чахар. Хоть он немного безрассуден, он очень смел и хорош в бою. Он может быть полезен в будущем.

Фен Е лишь презрительно фыркнул в ответ.

Снаружи послышались шаги, и они поскорее отпрянули друг от друга, а Фен Е торопливо надел маску. К ним вошел Турку, с которым пришли слуги, принесшие еду. Он сказал им, что на следующий день состоится праздничный обед в их честь, и на нем также будут присутствовать посланники императорского двора.

Ян Сиконг задержал Турку и ласково упросил его остаться пообедать вместе с ними.

Турку, разумеется, понимал замыслы Яна Сиконга, поэтому не заставил себя долго упрашивать и сел с ними за стол.

Они втроем болтали за выпивкой. Фен Е редко вставлял слово, но Ян Сиконг без умолку заливался соловьем, так расхваливая Турку, что совершенно заморочил ему голову. После трех тостов Ян Сиконг поведал ему о своей истинной цели – он умолял Турку помочь им уговорить Нада-хана заключить союз с Королем Волков, а они в свою очередь, помогут ему в будущем унаследовать ханский трон и стать правителем Монголии.

Хотя Турку был старшим сном Нада-хана, у монголов не было традиции наследования титула по старшинству. Обычно титул захватывал тот, кто оказывался сильнее. Турку не был лучшим из ханских сыновей и не пользовался всеобщей любовью. Однако, его мать была из рода Кве, ходили слухи, что она была настоящей демоницей, и Нада-хан, жестокий и беспощадный со всеми остальными, побаивался своей жены.

Ян Сиконг долго и с воодушевлением уговаривал Турку и наконец, тот обещал уговорить Нада-хана и, приняв от Яна Сиконга подарок, ушел очень двольный.

- Нада-хан не лишен некоторых способностей, но его сын – абсолютно бесполезен, - презрительно фыркнул Фен Е.

- Даже от такого может быть польза. – с усмешкой ответил Ян Сиконг.

- Думаешь, он действительно собирается уговаривать Нада-хана?

- Даже если он пойдет к хану, вряд ли тот станет слушать его. Должно быть, он уже получил подарок от двора. Я не думаю, что он действительно может на что-то повлиять. Главное, чтоб не путался у нас под ногами.

Ян Сиконг сделал глоток супу. Ему сегодня пришлось столько говорить, что у него совершенно пересохло в горле.

Фен Е посмотрел на Яна Сиконга и спросил:

- Как думаешь, у нас действительно есть шанс добиться своего?

Ян Сиконг отставил чашку и тяжело вздохнул:

- Честно говоря, пятьдесят на пятьдесят. У нас должно быть нечто, что заставит Нада-хана заключить союз с нами, и это должно быть что-то такое, что смогло бы перевесить цену предательства союзника, а именно этого у нас пока и нет.

Глаза Фен Е сузились:

- Ты говорил так уверенно, пока мы были в Датуне. Ты просто хотел убедить меня, чтобы я отпустил тебя сюда?

- Если бы я не поехал, мирные переговоры вообще были бы невозможны. Но я все же здесь, а это значит, у нас есть надежда.

- Если мирные переговоры провалятся, мы все можем погибнуть здесь, особенно ты.

- Только увидившись с посланником двора, я смогу понять отношение Нада-хана, - после нокоторого молчания ответил Ян Сиконг.

- У меня есть одна идея.

- Оу, правда?

- С твоим красноречием в лучшем случае мы добьемся лишь того, что Нада-хан будет относиться к нам также, как и ко двору, а этого недостаточно. Мало заставить его нарушить обещание и предать союзника, нужно, чтобы у него не осталось выбора, а для этго нужно спровоцировать его.

- И как нам это сделать? – нахмурился Ян Сиконг, испытывая нехорошее предчувствие.

Фен Е обнял его за шею и что-то зашептал ему на ухо.

- Ты с ума сошел? – воскликнул потрясенный Ян Сиконг.

- Я думаю, это может сработать, - спокойно ответил Фен Е.

- Если ты это сделаешь, вы даже выбраться отсюда не сможете!

- Ты сам сказал, мы здесь, чтобы победить. Как можно убить тигра, если не войти к нему в логово? Ты не побоялся сам отправиться к врагу, но все еще боишься рискнуть?

- Фен Е, я думал, что спустя столько лет ты уже долежен стать сдержанней и мудрее, - Ян Сиконг стиснул зубы. – Ну почему ты до сих пор так и лезешь на рожон? Ты же командуешь огромной армией, как ты можешь так просто идти на риск? Позволь мне вступить в спор с придворным посланником, и уменя будут высокие шансы победить его...

- Не такие уж и высокие, - Фен Е обнял Яна Сиконга и шутливо потрепал его за подбородок. – Ты не должен так легкоысленно подходить к решению этого вопроса.

- Но я очень серьезен.

- И я серьезен, - решительно заяви Фен Е. – Ты всегда действуешь слишком осторожно и предусмотрительно. Но на самом деле, если все хорошенько обдумать, этот план может увенчаться успехом.

Ян Сиконг снова собрался возразить, но Фен Е наклонился и закрыл ему рот поцелуем, целуя его настойчиво и пылко, и похищая каждый вдох, отчего Ян Сиконг вскоре начал задыхаться.

Поглаживая гладкую кожу Яна Сиконга, Фен Е прошептал ему на ухо:

- Я Король Волков, слушайся меня, - в его хрипловатом голосе не было гнева.

Ян Сиконг облизал припухшие губы, снова и снова думая о так называемом «плане» Фен Е, и его взгляд становился все глубже и темнее.

- 15 -

Монголы резали скот, пели и танцевали, собираясь развлекать своих гостей.

Обстановка казалась теплой и сердечной, и только главные участники этог действия чувствовали всем существом подстерегавшую их со всех сторон опасность. А Ян Сиконг больше других ощущал, что это ловушка.

Вскоре после того, как Ян Сиконг с Фен Е заняли свои места, послышался крик охранника у входа:

- Послы Дашен прибыли...

На этот раз, не считая сопровождавшую их охрану, группа послов состояла из тринадцати человек. Их группу возглавлял помощник распорядителя приемами вассалов, (1) Жень Чжо, а с ним два цензора, секретари и телохранители. На этот праздничный обед Жень Чжо привел с собой цензора, двух серкретарей и двух телохранителей.

Ян Сиконг был знаком с Жень Чжо, они раньше вместе вели дела, но между ними не было близких отношений. У Жень Чжо не было никаких особых заслуг на службе, он не имел отношения к Академии Ханьлинь, но обладал карсноречием, был всесторонне развит и хорошо разбирался в политической обстановке при дворе. Он также прекрасно говорил на языках монголов и чжурчженей, поэтому было трудно представить более подходящего человека на роль посланника.

Увидев входящего Жень Чжо, Ян Сиконг посмотрел на него с невозмутимым видом.

Жень Чжо прошел в шатер и огляделся по сторонам. Отыскав взглядом Яна Сиконга, он презрительно усмехнулся, а затем почтительно приветствовал Нада-хана.

Закончив обмен приветствиями, Жень Чжо повернулся к Яну Сиконгу и прнебрежительно окинул его взглядом:

- Йоу, зять императора Ян, давно не виделись. Как поживаете?

Ян Сиконг встал и поклонился ему:

- Помощник Жень, действительно прошло немало времени с того момента, как мы попрощались в столице. Похоже, у нас обоих дела идут хорошо, поэтому можете не переживать по этому поводу.

Жень Чжо воздел руки к небу:

- Император даровал мне свою милость, но она стала для меня тяжкой ношей. Каждый день я дрожу от страха и уже исчерпал все свои силы, боясь вызвать недовольство его величества и опозориться перед честным народом. Я не осмелюсь сказать, что у меня все хорошо. Мне не сравниться с зятем императора Яном, у которого всегда все под контролем. Он так хорошо чувствует перемены и умеет приспосабливаться к ним, ему не грозят никакие опасности.

- Господин помощник смущает меня, - с улыбкой сказал Ян Сиконг.

- Смущаю? – усмехнулся Жень Чжо. – Неужели человек, способный предать своего наставника, а затем, вступив в сговор с врагом - и свою страну, может смущаться?

Ян Сиконг, не раздумывая, ответил:

- Я временно подчинился Се Чжунженю, и это был оправданный шаг, чтобы иметь возможность свергнуть партию евнухов. Пусть никто не понял меня, но я ни о чем не жалею и ни на что не жалуюсь. А теперь я просто хочу вернуть правителю Чу его законный титул наследного принца, который ранее принадлежал ему, и это необходимо ради мира в государстве. В крайнем случае, меня можно обвинить в измене государю, но я не изменял своей стране.

- Какая наглость! – воскликнул Жень Чжо. – Измена его величеству и есть измена своей стране!

Ян Сиконг лишь улыбнулся в ответ:

- Самое главное – это народ, потом пропитание, а уж затем – правитель. Я предан своей стране и народу, и я знаю, что страна сможет прожить без правителя, но она не сможет быть без народа.

- Ты и правда...

- Довольно! Хватит спорить! – недовольно прикрикнул на них Нада-хан. – Для начала займите свои места.

Ян Сиконг откинулся на спинку сиденья, глядя на Жень Чжо. Когда их взгляды встретились, в его глазах мелькнул холодный кровожадный блеск.

Нада-хан поднял чашу с вином:

- Зачем бы ты ни приехал ко мне в Чахар, ты мой гость. Я не могу допустить, чтобы люди говорили обо мне, будто я не чту законов гостеприимства, поэтому для начала я подниму за тебя тост.

Все приглашенные выпили вместе с Нада-ханом.

Выпив вина, Нада-хан начал разглагольствовать о дружбе между Чахар и Центральными Равнинами. И хотя вся его болтовня была бессмыссленным вздором, она находила теплый отклик у его слушателей. Похоже, Нада-хан уже слишком много общался с ханьцами, и, хотя они никак не могли добиться от него того, что им было нужно, он точно успел научиться от них притворству и лицемерной вежливости.

Жень Чжо всячески поддакивал ему и согласно кивал, засыпая его комплиментами, а также давая понять, что заключение договора между ними – вопрос решеный. Сидевший в сторонке Ян Сиконг лишь улыбался и не вмешивался в их разговор.

В шатре появились тонкие и изящные монгольские женщины, которые пришли развлечь гостей музыкой и танцами.

Уже наступили зимние холода и несмотря на то что, в шатре стояла огромная жаровня, даже мужчины не смогли бы сидеть в нем в таких тонких одеждах, но женщины, казалось, совершенно не замечали холода. На их лицах играли задорные улыбки, их танцы были не такими изящными и красивыми, как у женщин из Центральных Равнин, но они были смелыми и сильными, словно дикие степные скакуны, и ханьские гости то и дело начинали аплодировать им.

Ян Сиконг с Фен Е переглянулись, чувствуя беспокойство в своих сердцах. Они не могли спокойно наслаждаться этими необычными танцами и песнями, потому что от их успеха или неудачи зависили их жизнь и смерть.

Фен Е под столом тайно сжал руку Яна Сиконга, невольно применив силу. Ян Сиконг чуствовал боль от этого рукопожатия, но она приводила его в чувство, придавая уверенности в себе. Казалось, даже если небо рухнет на землю, пока рядом с ним был Фен Е, он чувствовал себя бесстрашным и непобедимым.

Все продолжали поднимать тосты, музыка и смех звучали все громче. Нада-хан веселился вместе со всеми, приказав подать вина и еды танцовщицам. Казалось, пока льется вино, а вокруг звучит смех красивых женщин, можно не вспоминать о смертельной опасности, притаившейся здесь, посреди всеобщего веселья.

Праздничный обед длился не один час, и на землю уже опустились сумерки, лица гостей раскраснелись от выпитого вина.

Нада-хан вдруг отмахнулся от одной из танцовщиц, его большая грубая рука погладила золотой кубок с вином:

- Эту вещицу прислал мне в подарок император Дашен. Я слышал, что за нее можно купить сотню лошадей. Это правда?

Жень Чжо ответил с улыбкой:

- Разумеется, его величество очень тщательно отбирал подарки для великого хана. Все это редкие сокровища, достойные положения великого хана.

- Только вы, ханьцы, умеете делать такие изящные вещи, - кивнул Нада-хан. – Передайте мою благодарность императору Дашен.

- Хотя его величество пребывет далеко в столице, он сможет прочувствовать искренность великого хана. Когда мы вернемся в Дашен, я обязательно передам восхищение великого хана моему императору.

Нада-хан рассмеялся в ответ.

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Великий хан хорошо говорит по-китайски, как и его приближенные. Это говорит о том, что великий хан проникся культурой Центральных Равнин. Чахар граничит с Датуном, и я вижу здесь много вещей из Датуна.

- Да, наши привычки, в том числе и в еде в основном, связаны с Северо-западом, - кивнул Нада-хан.

- А значит, Чахар и Датун должны стать добрыми друзьями.

Нада-хан улыбнулся и ничего не ответил.

- Зять императора Ян, - с усмешкой сказал Жень Чжо, - советую вам не тратить понапрасну свое красноречие.

Ян Сиконг приподнял брови и посмотрел на него. Жень Чжо вытащил из рукава свиток:

- Знаешь, что это?

Глаза Фен Е сузились.

- Мои глаза не настолько зоркие, чтобы с этого места прочитать эти строки. Может, господин помощник сам объяснит мне, что это такое?

- Что это такое? – Жень Чжо с победным видом посмотрела на Нада-хана. – Это подписанный договор об уплате дани, заключенный между Дашен и великим ханом.

Ян Сиконг почувствовал, как его тело застыло. Хотя это не было для него полной неожиданностью, все же он надеялся, что они еще не успели подписать этот договор. Так вот почему Жень Чжо держался так нагло и вызывающе.

- Когда вы его подписали? – глухо спросил Фен Е.

Жень Чжо холодно смотрел на Яна Сиконга:

- Еще до вашего приезда.

Фен Е сжал кулаки, чувствуя, как его захлестывает волна ярости.

Нада-хан сыграл с ними злую шутку. Он подписал соглашение с императорским двором еще до их приезда, а их обманом вынудил приехать сюда, очевидно, для того чтобы выдать двору Яна Сиконга в качестве подарка!

Ян Сиконг сделал глубокий вдох, его ладони взмокли от пота. Он думал, что Нада-хан еще не принял окончательного решения и не ожидал, что двор будет действовать так быстро! Поскольку они уже подписали соглашение, своим приездом сюда они сами загнали себя в ловушку!

Ян Сиконг встал и спокойно посмотрел на Нада-хана:

- Подписав это соглашение и пригласив меня для проведения мирных переговоров, вы собирались передать меня двору?

Нада-хан громко рассмеялся и ответил:

- По правде говоря, если бы с самого начала именно ты был посланником, возможно, сейчас исход был бы совершенно другим.

- Тогда к чему этот праздничный обед? – с бесстрастным видом спросил Ян Сиконг.

- Разумеется, для того чтобы чествовать моих гостей, - на губах Нада-хана мелькнула зловещая улыбка. – Я убил вашего посланника, и теперь ханьцы называют меня дикарем и варваром, который не понимает правил гостеприимства. Поэтому на сей раз я принимаю вас, как дорогих гостей, - он наклонился вперед и злобно усмехнулся. – Ну, и как вам мое гостеприимство?

Жень Чжо со своими людьми покатились со смеху, а вместе с ними захохотали и монголы. Ян Сиконг с Фен Е сидели среди них, словно два агнца среди волчьей стаи, которых в любой момент могли разорвать в клочья.

Впрочем, Ян Сиконг не был кротким агнцем, а Фен Е был настоящим лютым волком.

Фен Е встал и подошел поближе к Яну Сиконгу. Монгольские охранники разом выхватили мечи из ножен с устрашающим лязгом.

Ян Сиконг с Фен Е переглянулись между собой, в их взглядах были видны лишь упорство и решимость идти до конца. Ян Сиконг сложил ладони:

- В таком случае, пока праздничный обед еще не окончен, мы продолжаем оставаться гостями великого хана, ведь так?

- Верно, - улыбнулся Нада-хан. – На сколько тебе хотелось бы продлить этот обед? Хочешь, он продлится до завтрашнего утра?

Ян Сиконг, не отвечая ему, повернулся к Жень Чжо:

- Господин помощник, поскольку мы с вами оба гости, между нами нет различия, и мы сейчас равны. А значит, я могу говорить свободно.

Жень Чжо приподнял брови:

- Ян Сиконг, ты действительно возомнил себя бессмертным? Какие еще уловки ты собираешься использовать?

- Не могли бы вы дать мне взглянуть на это соглашение об уплате дани?

- Ты настолько перепугался, что перестал соображать? Чтобы я стал показывать секретный государственный документ подлецу и предателю! – Жень Чжо потряс свитком в воздухе. – Кроме того, здесь присутствует великий хан, разве документ может быть подделкой?

- Содержание документа, безусловно, подлинное, но вот сам документ недействителен, - с серьезным видом заявил Ян Сиконг.

- Да что ты говоришь! – с издевкой произнес Жень Чжо и вскочил на ноги. – Да кто ты такой, чтобы заявлять об этом!

- Я всего лишь незначительный человек, но я десять лет служил при дворе, и я знаю, что нельзя пренебрегать традициями, заведенными еще нашими предками. И уж тем более нельзя попирать закон и уставновленный порядок, не так ли, господин помощник?

Жень Чжо пристально уставился на него, не говоря ни слова. Что бы ни говорили про Яна Сиконга, его ум и талант признавали все. Чувствуя, что это может быть ловушка, Жень Чжо не осмеливался давать ему необдуманный ответ.

Ян Сиконг скривил губы в усмешке:

- Китай – страна церемоний и этикета, где очень чтят закон и правила. При заключении соглашения с иностранными государствами любой документ составляется в двух экземплярах, один из которых должен быть составлен на китайском языке, а другой – на языке иностранного государства, дабы выказать ему свое уважение, - он кивнул на свиток, который Жень Чжо сжимал в своей руке. – Почему документ только в одном экземпляре?

- Ты... - Жень Чжо никак не мог собраться с мыслями.

В правилах, принятых при установлении отношений с иностранными государствами, действительно существовала такая договоренность. Но так как Центральные Равнины были процветающим государством, все его соседи ужа давно выучили китайский язык. Со временем все документы стали составляться только на китайском языке, и документы на иностранном языке стали излишними, поэтому в течение долгого времени это правило существовало лишь на словах.

- Господин Жень, как вы можете, будучи помощником распорядителя приема вассалов и занимаясь международными делами, игнорировать простейшие правила! Это пренебрежение своими обязанностями или же откровенное неуважение к великому хану?

- Это клевета! – обозленный Жень Чжо вскочил на ноги. – Это просто небольшое упущение, от этого никому не будет вреда, и я все исправлю!

- После того, как вы сделаете еще одну копию, ее будет нужно снова отправить в столицу, чтобы его величество заверил ее печатью, а затем снова вернул обратно. На это потребуется еще месяц, - с усмешкой сказал Ян Сиконг. – И как мог господин Жень допустить такую глупую ошибку, выставив себя на посмешище?

Жень Чжо дрожащим пальцем указал на Яна Сиконга:

- Великий хан, здесь нет никакого неуважения! Это просто небольшая оплошность, которая не имеет особого значения. Пусть великий хан не позоляет этому подлецу Яну одурачиться себя!

Нада-хан был слегка огорошен таким поворотом. Увидев испуганный взгляд Жень Чжо, он подумал про себя, что эти ханьцы – ужасные лицемеры. Он махнул рукой:

- Если это оплошность, просто исправьте ее.

Жень Чжо вздохнул с облегчением и сурово сказал:

- Предатель Ян, ты слшал, что изрекли золотые уста великого хана?

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Великий хан, поскольку Чахар заключил соглашение с Дашен, обе стороны должны уважать друг друга. Если посланник, присланный Дашен, не уважает великого хана, неужели великий хан думает, что двор собирается выполнять свое обещание?

- Перестань нести чушь!

Ян Сиконг шагнул поближе к Нада-хану:

- Поскольку великий хан придает большое значение этому союзу с Дашен, я не хочу быть злодеем, сеющим раздор между вами. Я просто советую великому хану позаботиться о достоинстве Чахар, которое нельзя попирать, поэтому великий хан должен непременно наказать Жень Чжо за допущенную оплошность.

Жень Чжо задыхался от ярости, его побледневшее лицо покрылось испариной:

- Ты подлец и предатель! Ты порочишь меня перед великим ханом! Все равно тебя доставят в столицу, где изрубят на тысячу кусков!

Борода Нада-хана задрожала, он сузил глаза, разглядывая их обоих:

- Тогда скажи, как именно я должен его наказать.

Ян Сиконг перевел взгляд на Жень Чжо, и с его губ сорвались два слова, произнесенные бесстрастным холодным тоном:

- Только смертью.

Нада-хан не успел и рта раскрыть, как Фен Е внезапно сорвался с места и, выхватив у ближайшего охранника меч, мгновенно атаковал Жень Чжо. Холодный клинок со свистом рассек воздух, и человечья голова в единый миг слетела с плеч.

Все произошло настолько стремительно и быстро, что никто и опомниться не успел. Жень Чжо, у которого голова отделилась от тела, даже не успел понять, что пришла его смерть. Он так и умер с открытым ртом, готовый спорить с Яном Сиконгом. Он так и не узнал о том, что у него не будет для этого ни единого шанса.

У Лу первым пришел в себя и громко крикнул:

- Наглец!

Военные и посланники не могли присутствовать на праздничном обеде с оружием, поэтому он бросился на Фен Е с кулаками.

Цензоры и секретари, которые пришли с Жень Чжо завопили от ужаса, их тут же обступила охрана.

Фен Е поднял упавшую на землю голову Жень Чжо, а его тело рухнуло на землю. Ян Сиконг быстро выхватил из его рук соглашение о выплате дани.

Фен Е, прикрывая Яна Сиконга со спины, ударил ближайшего охранника мечом и схватился с У Лу.

У Лу был смел и искусен в бою, и не боялся смерти. Он возглавлял ударные силы Нада-хана, но он был не соперник Фен Е. Ян Сиконг еще не встречал человека, способного одолеть Фен Е.

Обменявшись тремя ударами, Фен Е ударил У Лу в лицо, выбив ему половину зубов, и его седая борода тут же окрасилась кровью.

У Лу свалился на землю, остальные генералы вместе с охранниками сбились в кучу, за пределами шатра послышался беспорядочный топот солдат. Шатер до отказа заполнился людьми, и перед стеной бесчислинный клинков Фен Е, держа в руках меч, закрыл собой стоявшего за его спиной Яна Сиконга.

- Стоять! – громко воскликнул Ян Сиконг.

- Прекратить! – вытаращил глаза Нада-хан.

Он увидел, как Ян Сиконг поднял над жаровней подписанное с императорским двором соглашение и свирепо уставился на него бешеными глазами.

Все разом замерли, и в наступившей тишине можно было бы расслышать как на землю падает иголка. Никто не осмеливался громко вздохнуть.

Нада-хан дрожащим пальцем тыкал в Яна Сиконга и Фен Е, от бешенства его едва не вывернуло кровью:

- Вы... вы спятили... Спятили! Я... я велю сварить вас живьем!

- Если великий хан велит сварить нас живьем, - с усмешкой сказал Ян Сиконг, - тогда и от Чахар останутся лишь рожки да ножки.

- Чушь собачья! – воскликнул Нада-хан.

Фен Е с грохотом отшвырнул меч, который держал в руке, и вместе с окровавленной головой Жень Чжо шаг за шагом начал приближаться к Нада-хану. С его высоким ростом, внушительной фигурой, маской на лице, придавашей ему загадочный вид, а также одеждой, покрытой пятнами крови, он походил на демона, вырвавшегося из преисподней. Казалось, каждый его шаг, сделанный в мире смертных, отмечен кровью.

Ощетинившиеся мечами охранники и генералы, столпившиеся перед ним, продолжали отступать назад ближе к Нада-хану.

- Ваш слуга невежественный человек, он просто наказал этого человека за неуважение к великому хану. Это голова посланника Дашен, прошу великого хана принять ее в подарок, - с этими словами Фен Е швырнул голову Жень Чжо прямо к ногам Нада-хана.

Нада-хан, привыкший проливать кровь на поле боя, был настолько ошарашен, что его тело неудержимо задрожало:

- Как вы посмели убить посланника императора...

- О чем говорит великий хан? – холодно произнес Фен Е. – Ясно же, что это ты сам убил его.

- Что за бред! Это вы убийцы!

Фен Е лишь усмехнулся в ответ:

- Один посланник уже погиб на территории великого хана. Значит, и этого посланника убил тоже ты.

- Великий хан, в этом шатре находятся только твои люди, - насмешливо произнес Ян Сиконг. – Если ты скажешь, что это мы убили посланника, кто поверит тебе? К тому же, это не первый посланник, погибший здесь. И посланник Дашен умер прямо у тебя на глазах. Как ты собираешься объяснить это императорскому двору?

Нада-хан испепелял Яна Сиконга взглядом, едва не плача кровавыми слезами:

- Ты... вы...

Ян Сиконг вдруг отпустил свиток, который держал в оуках, и тот мгновенно упал в жаровню, исчезнув в огне.

Нада-хан напрасно тянул к нему руку – уже было нельзя ничего исправить.

- Великий хан! – громко сказал Ян Сиконг. – После смерти Жень Чжо и сожжения соглашения вопрос о выплате дани закрыт. Если великий хан свяжет меня и отправит ко двору в качестве извинения, еще неизвестно, поверит ли ему двор. А вот Король Волков и его полчища будут здесь уже через три дня! Великий хан – очень умный человек. Так почему бы ему не заключить союз с Датуном? В тот день я ясно объяснил великому хану, что Король Волков может дать ему не меньше, чем императорский двор, и Король Волков готов разделить с великим ханом Хетао и весь Северо-запад.

Нада-хан с обессиленным видом опустился в покрытое мехом кресло.

_________________________

1. Ну вот так эта должность звучит в словаре)

- 16 -

Императорский цензор рухнул на колени и взмолился:

- Великий хан! Умоляю не слушать клевету подлого предателя!

Но великий хан молча смотрел на голову Жень Чжо, лежавшую у его ног, его глаза до сих пор были открыты. Нада-хан огляделся по сторонам. Убить Яна Сиконга с его сопровождающими было не сложно, но...

- Мне нужно подумать над этим, - с мрачным видом произнес он. – Но сначала возьмите этих двоих!

- В этом нет нужды, - Ян Сиконг вытащил из-за пазухи свиток. – Великий хан, вот соглашение о торговле с Чахар, составленное Королем Волков. Если великий хан не захочет подписать его, он может просто убить нас.

- Ты смеешь указывать мне?! – Нада-хан стиснул зубы.

- Наши жизни уже в руках великого хана, разве я бы осмелился указывать ему? Я только хочу, чтобы великий хан немного подумал. Соглашения о выплате дани уже нет. Даже если великий хан будет настаивать на заключении союза с императорским двором, пройдет месяц, прежде чем новый документ доставят в Чахар, - голос Яна Сиконга звучал негромко, но внушительно. – А Датун находится всего в трех днях пути отсюда. Если здесь разгорится война, императорский двор ни за что не пошлет сюда войско на помощь. Он лишь воспользуется возможностью вернуть себе Цяньчжоу, и ему будет безразлично, что при этом произойдет с Чахар.

Нада-хан тяжело вздохнул.

- Почему бы не взглянуть на условия взаимной тороговли, а уж затем принять решение? – продолжал Ян Сиконг.

Нада-хан на миг заколебался, а затем махнул рукой.

Его телохранитель взял свиток из рук Яна Сиконга и протянул его Нада-хану.

Нада-хан пробежался глазами по написанным в свитке словам и постепенно успокоился. Как и говорил Ян Сиконг, он ничего не потеряет от этого. И, самое главное, если он не заключит союз с императорским двором, двор не станет посылать против него войска, а вот, если он не заключит соглашение с Королем Волков, тот наверняка пошлет свое войско, чтобы разобраться с ним и избавить себя от проблем на будущее.

Смерть Жень Чжо и сожжение договора между ними загнали Нада-хана в угол.

- Великий хан, не нужно больше сомневаться, - наседал на него Ян Сиконг.

Турку, набравшись смелости, тоже вставил свое слово:

- Великий хан, я думаю, что союз с Королем Волков лучше союза с императором. Дань выплачивается только раз в году, а рынок взаимной торговли откроется уже через несколько месяцев и...

- Заткнись! – Нада-хан бросил на него свирепый взгляд, и Турку немедленно замолчал.

Нада-хан, покрывшись каплями пота, потряс свитком и резко сказал:

- Этот документ составлен только на китайском языке, а не на монгольском. Значит, он недействителен!

- Это просто оплошность, - с улыбкой ответил Ян Сиконг. – Я отправлю посыльного в Датун, и он привезет оттуда документ на монгольском языке. Это займет всего два-три дня.

Нада-хан еще какое-то время смотрел на Яна Сиконга и, наконец, тяжело вздохнул.

Ян Сиконг вместе с Фен Е вернулись в свою палатку и отослали всех. Ян Сиконг, чьи нервы все это время были напряжены до предела, чувствовал себя так, словно из него разом ушли все силы, и у него подкосились ноги.

Фен Е торопливо обнял его и тихо сказал:

- Что такое? Испугался?

Ян Сиконг посмотрел на него:

- А ты разве нет?

Он до сих пор был весь мокрый от пота, а его лицо было белее бумаги. Он вцепился в руку Фен Е, оперевшись на него всем телом и стараясь обрести внутреннее равновесие.

Они с Фен Е только что прошли сквозь врата преисподней. Если бы они не смогли убедить Нада-хана, их головы сейчас лежали бы рядом с головой Жень Чжо. Он уже был готов встретить свою судьбу лицом к лицу, но стоило ему подумать о том, что Фен Е тоже погибнет, находясь во вражеском лагере, как вся его решимость рассыпалась в прах, и его начинало трясти от страха.

Фен Е усадил его на лежанку и снял маску, открыв свое вспотевшее лицо.

- Мне тоже пришлось понервничать, но я хорошо знаю монголов. В глубине души они презирают ханьцев, которые кляняются и пресмыкаютсяя перед ними, соблюдая этикет, а также нормы вежливости и морали. Но в то же время они восхищаются сильными и бесстрашными воинами. То, что мы с тобой сделали сегодня, дало им понять, что Король Волков не похож на других ханьцев. С кем бы он ни заключил союз, все равно Чахар находится в более низком положении. После заключения соглашения с Королем Волков он почувствует себя значительно лучше.

Ян Сиконг постепенно начинал приходить в себя.

- А ты, похоже, хвалишь сам себя, - улыбнулся он.

- А разве я не заслуживаю похвалы? – Фен Е высокомерно поджал губы. – Если бы мне не хватило духу пойти этим путем, никто не вернулся бы отсюда живым. Они подписали соглашение с двором задолго до нашего приезда, а нам устроили ловушку, выжидая, когда мы сами прыгнем в нее.

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Я восхищен смекалкой и мужеством Короля Волков.

Ян Сиконг говорил искренне, он действительно восхищался смелостью, предусмотрительностью и решимостью Фен Е. Его отвага, мудрость и мужество постоянно закалялись на поле боя, где могло случиться что угодно. Хотя они всегда действовали по-разному – один был слишком осторожен, а другой слишком решителен и напорист, они все же могли действовать вместе, дополняя друг друга. Должно быть, и правда их вместе свела сама судьба.

Фен Е не сводил взгляда с Яна Сиконга, в его глазах вспыхнул яркий огонек:

- Но благодаря твоей сообразительности Нада-хан был вынужден отступить шаг за шагом, и в конце концов, ему пришлось взглянуть на соглашение. 

Без предварительных пылких речей Яна Сиконга и его сегодняшней находчивости простое убийство посланника не имело бы никакого смысла.

Ян Сиконг тоже не мигая, смотрел на Фен Е.

Их сердца неудержимо забились быстрее, они не могли не вспомнить, почему однажды полюбили друг друга. Не считая красивой внешности и положения, их привлекали друг в друге удивительная мудрость и беспримерная отвага.

Их неудержимо тянуло друг к другу и, наконец, их губы слились в поцелуе. Фен Е крепко обнял Яна Сиконга, целуя его мягкие теплые губы. После их воссоединения Ян Сиконг впервые ответил на его поцелуй. Обвив шею Фен Е руками, он принял его поцелуй и даже сам проявил инициативу, играя с его языком.

В этом поцелуе не было животного желания, он не был ни грубым, ни настойчивым. Это был просто поцелуй, который связывал их вместе, и они никак не могли оторваться друг от друга.

Они долго целовались, словно изливая в этом поцелуе свою тоску, безмолвно исследуя тайники души, где прятались их мысли и желания, а также тоска по взаимной привязанности и соединению их душ.

И лишь когда за пределами палатки послышались чьи-то шаги, они оба словно очнулись ото сна и смогли разделиться.

В глазах Фен Е мелькнула паника, а Ян Сиконг зарделся от смущения.

Они постарались поскорее взять себя в руки, а Фен Е торопливо надел свою маску.

К ним заглянул Турку, который теперь был охвачен еще бо̀льшим воодушевлением, чем в тот раз, когда они вместе пили вино. На сей раз они могли получить больше выгоды, ведь в конце концов, Чахар заключил соглашение с Королем Волков, и в будущем процветание Хетао будет зависеть от него.

Ян Сиконг прямо на месте составил второй экземпляр соглашения на монгольском языке и приказал отправить его в Датун, а затем вернуть обратно вместе с печатью. Хотя в этом не было никакой нужды, но раз он сам обвинил в небрежности Жень Чжо, теперь он должен был соблюсти все правила.

Нада-хан ответил на их просьбу и убил цензоров и секретарей, которые в тот день присутствовали на праздничном обеде, позволив остальным вернуться назад, чтобы не раздражать двор еще больше. Этих людей нельзя было оставить, поскольку они стали свидетелями этих событий. Конечно, слухи о случившемся уже начали распространяться, но они не могли вернуть ко двору очевидцев события, чтобы не было тех, кто мог бы засвидетельствовать то, что видел собственными глазами.

Впрочем, как только императорский двор узнает о заключении союза Нада-хана с Королем Волков, он неизбежно придет в ярость и накажет этих людей, иначе, ему будет сложно подавить всеобщее возмущение.

Ян Сиконг знал, что теперь ему не удастся сохранить свой дом, и Ваньян месте с ребенком сможет вернуться во дворец. Слуги в доме были посланы ему императором, либо пришли в этот дом вместе с принцессой, они не должны пострадать из-за него. Он переживал только за А Ли, но Ше Чжун должен был тайно отправить его из столицы.

В течение нескольких дней составленный на монгольском языке документ вернулся обратно в Чахар. Теперь Нада-хан немного сбавил прежнее высокомерие и стал более любезным. Исполнившись воодушевления, он почти каждый вечер устраивал праздничный ужин. Это был все тот же шатер, то же вино, и та же музыка. О кровавом обеде, который случился чуть раньше, больше никто не вспоминал, и все просто веселились, словно его и не было вовсе.

Впрочем оставался еще один человек, который совсем не разделял всеобщего веселья – это был У Лу, которому Фен Е выбил половину зубов.

Ян Сиконг знал, почему Фен Е ударил его именно в рот. Проследив за его взглядом, Фен Е увидел обиженное лицо У Лу и шепнул Яну Сиконгу на ухо:

- Вот погоди, я ему еще язык отрежу, если только выпадет такая возможность.

- Не надо, - не удержавшись от улыбки, сказал Ян Сиконг. – Мне нет до него никакого дела.

***

Получив от Нада-хана богатые подарки, Фен Е и Ян Сиконг, успешно справившиеся со своей миссией, вернулись обратно в Датун.

Пока их не было в Датуне, Фен Чанью и Юань Нанью ловко справлялись со своими обязанностями, и никто даже не заметил, что Короля Волков не было в лагере.

Вернувшись домой, Фен Е созвал своих генераов на совет, но прежде угостил их хорошей едой и вином, которым они с радостью отпраздновали свой успех.

Во время ужина подвыпивший Юань Нанью повис на Яне Сиконге и пробормотал заплетающимся языком:

- Вы... вы оба просто неподражаемы! Я весь взмок от пота, пока слушал об этом.

- Ты взмок от пота? – улыбнулся Ян Сиконг. – А представь, что было тогда со мной!

Юань Нанью рассмеялся.

Ян Сиконг, получив воможность расслабиться, пил вино в свое удовольствие. Он наконец-то, помог Фен Е преодолеть последнее препятствие на его пути к Центральным Равнинам, и впереди их ждала настоящая битва.

Его затуманенный алкоголем взгляд скользнул в сторону Фен Е, который выпивал с другими. Его своевольный и задорный вид напомнил ему о том юном Шицзи, каким он был когда-то. Кажется, он стал еще ослепительнее, чем солнце, восходящее над девятью небесами. Вино было таким крепким, все сильнее опьяняя его...

- 17 -

Чтобы вдохнуть жизнь в Хетао, Фен Е переселил туда сто тысяч человек из Цяньчжоу, Датуна и других мест. На три года он сократил налоги наполовину, а для разведения лошадей было выделено несколько лучших пастбищ. Лошади Хетао были лучшими из тех, что можно было найти в Гуаннине, и они практически ничем не уступали лошадям кочевников.

Как только открылся рынок Хетао, эта область, десятилетиями пребывющая в полном упадке, вновь начала оживать.

Фен Е всячески поддерживал народ и продолжал вербовать солдат. Он не только набрал войско в Цяньчжоу, но также восстановил войско Датуна, урезанное ранее императорским двором. Постепенно под его началом собралось двухсоттысячное войско, и он, оставаясь на Северо-западе, мог высоко держать голову перед всей Поднебесной.

Конечно, императорский двор тоже не собирался бездействовать и уже собрал трехсотшестидесятитысячное войско в Центральных Равнинах, Хугуане, Цзяннане и других областях. Его решимость подавить это восстание была тверда, как скала.

Зимой никто не собирался воевать, и пока все вели себя тихо. Но весной, когда наступит тепло, этот мир погрязнет в войне.

Пока каждый занимался своим делом, Ян Сиконг получил письмо от Чен Му. В своем письме тот поблагодарил его за то, что он отправил к нему Шень Хесюаня, но, оказав ему радушный прием, Чен Му все же отослал Шень Хесюаня в его родной город.

Ян Сиконг слегка удивился этому, но затем, как следует все обдумав, вздохнул, поражаясь дальновидности Чен Му. Шень Хесюань дважды пытался бежать по дороге в Юннань, но его каждый раз ловили и возвращали обратно. Поэтому он был вынужден приехать в Юнаннь, но не по своей воле.

Чен Му отослал от себя такого могущественного советника, а возможно, и противника, который мог помешать ему в будущем. Во-первых, Шень Хесюань и раньше докучал ему своей строгостью и ворчанием, и он опасался, что, оставаясь рядом с ним, он лишь добавит ему хлопот. Во-вторых, он опасался, что Ян Сиконг послал к нему Шень Хесюаня, чтобы сдерживать его. В-третьих, он хотел, чтобы Шень Хесюань был обязан ему. Таких людей как он днем с огнем не сыщешь, и в будущем он может оказаться очень полезен.

Яна Сиконга огорчило то, как ловко вывернулся Чен Му.

Теперь, когда он избавился от Шень Хесюаня, кто знает, какие неприятности он может им доставить. Если бы знать заранее, может, следовало с самого начала убить Шень Хесюаня... Он уже не впервые подумывал об убийстве Шень Хесюаня, но у него рука не поднималась сделать это. Оставалось винить в этом лишь свою мягкотелость.

***

По мере приближения Нового года весь Датун покрылся снегом и льдом. Но несмотря на царивший вокргу холод, отношения Яна Сиконга и Фен Е постепенно улучшались.

С тех пор как Се Чжунжень сделал признание, подозрения Фен Е относительно участия Яна Сиконга в деле семьи Фен рассеялись. Ян Сиконг рисковал своей жизнью, отправившись в Чахар для проведения переговоров и помог ему решить большую проблему, не потеряв при этом ни единого солдата. Фен Е больше не проявлял враждебности и агрессии по отношению к нему, они снова вместе ели и спали и, казалось, в их отношениях наступила гармония.

Однако, Ян Сиконг знал, что Фен Е по-прежнему держался настороженно по отношению к нему и не давал ему реальной власти. Тем не менее, их отношения стали намного лучше, хотя они при этом ходили, словно по тонкому льду.

Ян Сиконг не мог забыть о словах и поступках Фен Е после их воссоединения, но в то же время он всем существом жаждал душевного тепла. Он знал, что им с Фен Е уже не удастся вернуться в прошлое, и это отчуждение между ними не исчезнет до конца их дней. Они отдавали себя этим отношениям лишь наполовину, все еще не осмеливаясь прямо смотреть друг другу в глаза, но он и не желал бо̀льшего, ему было достаточно и этого, чтобы они могли дальше действовать вместе с Фен Е.

Имея дело с Фен Е, он не мог не скучать по сладости и легкости прошлых дней, но он знал, что сам оттолкнул и потерял его, и теперь уже не сможет вернуть его обратно.

***

В тот день дул сильный ветер и шел снег, когда к ним пожаловал неожиданный гость. Услышав доклад привратника, Ян Сиконг сильно разволновался и, накинув на себя легкую верхнюю одежду, поспешил на улицу. Он еще издалека увидел высокую крепкую фигуру, одиноко стоявшую во дворе. Одежда этого человека была в небольшом беспорядке, а на обуви налипла жидкая грязь.

- А Ли! – воскликнул Ян Сиконг.

Стоявший во вдоре человек повернулся, морщины на его лице разгладились, на его уродливом лице отразилось душевное волнение, и он плюхнулся на колени в снег.

- А Ли! – Ян Сиконг, чувствуя, как у него защипало в носу, поспешно подошел к нему и помог ему подняться на ноги. – Какое счастье, что ты в безопасности! – дрожащим голосом сказал он.

Перед отъездом из столицы, он обо всем договорился с Ше Чжуном, чтобы тот в случае опасности, как можно скорее отправил А Ли из столицы, иначе, из-за него на А Ли мог обрушиться гнев двора, и тогда от него не осталось бы даже тела, которое можно было бы похоронить.

А Ли не переставая, кивал головой и отчаянно жестикулировал руками, в его глазах блестели слезы.

- Тебе пришлось нелегко, пока ты добирался сюда из столицы, - сказал Ян Сиконг.

А Ли замотал головой, доказывая ему, что готов умереть без сожалений ради возможности вновь увидеть своего господина.

Домашние слуги столпились неподалеку, поглядывая с любопытством и страхом на этого необычного мощного человека, не в силах поверить в то, что у такого молодого и красивого господина, как Ян Сиконг, может быть такой слуга.

Ян Сиконг с чувством похлопал А Ли по плечу:

- Больше мы не расстанемся с тобой.

А Ли кивнул, вытирая слезы.

- Ну, как там дома? Что с принцессой?

Когда речь зашла о принцессе, А Ли слегка смутился и жестами объяснил ему, что император приказал конфисковать дом, а принцессу с дочерью забрали обратно в гарем, и принцесса осталась очень обижена на Яна Сиконга.

Ян Сиконг вздохнул, чувствуя себя виноватым перед Ваньян.

- А Дуо-эр, она...

Ян Сиконг не успел договорить, глядя куда-то за спину А Ли. Он увидел, как управляющий ведет трех красивых молодых женщины в ярких одеждах. Столкнувшись с Яном Сиконгом, он нерешительно замер, и они в замешательстве уставились друг на друга.

Управляющий перевел взгляд на А Ли и изумленно пролепетал:

- Господин Ян, а это...

- Это мой слуга, который служил мне много лет, и теперь он приехал ко мне из столицы.

Ян Сиконг посмотрел на трех женщин:

- А это кто?

Управляющий неловко замялся:

- Это новые служанки.

- Служанки? – Ян Сиконг приподнял брови.

Таких красивых и так хорошо одетых служанок он видел только во дворце, управляющий явно лгал ему.

- Вашему слуге нужно проводить их... - управляющий бросил на Яна Сиконга смущенный взгляд.

- Дядя Сю, ты что-то скрываешь от меня? – спросил Ян Сиконг.

Управляющий тяжело вздохнул и смущенно сказал:

- Господин Ян, ну вообще-то... это генерал Фен подарил их Королю Волков. Обычно в это время вы читаете или занимаетесь боевыми искусствами, и я не ожидал...

Ян Сиконг на миг застыл на месте, чувствуя, как холод сковывает все его тело. Только сейчас он заметил, как легко одет, и порыв ледяного ветра окончательно заморозил его. Он поплотнее запахнул на себе верхнюю одежду и сказал:

- В таком случае, не нужно задерживаться. Идите.

Генерал Фен подарил их Королю Волков...

Что ж, Фен Е уже исполнилось двадцать пять или двадцать шесть лет. Если бы он жил обычной жизнью знатного человека, у него уже были бы жены и наложницы, которые родили бы ему несколько детей. А у Фен Е до сих пор не было даже наложницы.

Точнее сказать, он сам был его «наложницей».

Когда-то Фен Е говрил, что никогда не женится в этой жизни, но все эти юношеские бредни давно оставлись в прошлом. Да и он больше не прежний Ян Сиконг, который сводил его с ума. Даже если Фен Е захочет жениться или взять себе наложниц, что он может сделать? У него самого есть жена и дочь...

Но почему... почему ему стало так тяжко на душе?

С чего бы ему так страдать?

Ян Сиконг повернулся к А Ли:

- Идем со мной.

- Что здесь происходит? – послышался сзади спокойный мужской голос, который провучал негромко, но очень внушительно.

Ян Сиконг повернулся и увидел приближающегося к ним Фен Е, который держал в руках плащ из шкуры медведя, на которого однажды охотился сам.

Управляющий вздрогнул от неожиданности и испуганно сказал:

- Король Волков, это... Генерал Фен прислал еще трех женщин.

- Никак не успокоится, - раздраженно сказал Фен Е и нахмурился.

- Генерал Фен приказал вашему слуге привести их сюда, и у вашего слуги не было выбора. Пришлось сначала привести их в дом, не замерзать же им на улице. Ваш слуга подумал, пусть они пока переждут в тепле, а когда снег перестанет идти, можно будет отослать их прочь... Ваш слуга не ожидал, что мы столкнемся... - он робко покосился в сторону Яна Сиконга.

Ян Сиконг, охраняя бесстрастный вид, ответил:

- Мне сказали, что А Ли здесь, вот я и вышел на улицу. А Ли, поприветствуй Короля Волков.

А Ли поспешно опустился на колени перед Фен Е.

- Тебе было непросто добраться живым до Датуна, - сказал Фен Е, жестом велев ему подняться, а затем накинул плащ на Яна Сиконга. – Ты почему выбежал раздетый?

Ян Сиконг закутался в теплый плащ, чувствуя, как у него разом потеплело на сердце.

- Благодарю Короля Волков.

- Дядя Сю, - Фен Е повернулся к управляющему. – Отведи их в дом. А, когда снег закончится, отправь их отсюда.

- Слушаюсь, - управляющий сделал несколько шагов, а затем остановился и нерешительно взглянул на Фен Е.

- Хочешь еще что-то сказать? – Фен Е прищурил глаза.

- А если генерал Фен спросит меня... что ему ответить?

- Я сам поговорю с дядей.

- Слушаюсь.

- Подожди-ка.

- Да, господин?

Фен Е кивнул в сторону А Ли:

- Отведи этого человека в дом и хорошенько позаботься о нем. Приготовь для него домик во дворе господина Яна.

- Слушаюсь.

- А Ли, ты проделал нелегкий путь, - сказал Ян Сиконг. – Отдохни хорошенько.

А Ли поклонился ему и ушел вслед за управляющим.

Фен Е обнял Яна Сиконга за плечи:

- Ты тоже поскорее иди в дом.

- Я занимаюсь боевыми искусствами. Ничего страшного, если я немного помоерзну, - равнодушно отозвался Ян Сиконг.

- Что хорошего в том, чтобы мерзнуть? – Фен Е подтолкнул его к дому.

Зайдя в дом, Ян Сиконг снял плащ и небрежно спросил:

- Генерал Фен часто присылает тебе женщин?

Фен Е посмотрел на него и ответил:

- Дядя часто ругает меня за то, что я до сих пор не женился. Он боится, что у семьи Фен не останется потомков.

Ян Сиконг опустил глаза:

- Генерал Фен – верный человек, он всем сердцем предан семье Фен и заботится о ней.

Глаза Фен Е сузились:

- Меня вообще не интересуют женщины, и я не хочу связывать себя браком. Или ты тоже считаешь, что я должен жениться и взять себе наложниц?

Ян Сиконг помолчал пару мгновений и спокойно ответил:

- Такое решение Король Волков должен принять сам.

Фен Е, скрестив руки на груди, посмотрел на него:

- Я хочу услышать твое мнение.

- Я думаю... - Ян Сиконг запнулся. – Генерал Фен прав.

Взгляд Фен Е заледенел:

- Хочешь сказать, что я должен жениться и обзавестись потомством?

Ян Сиконг тяжело вздохнул, у него стало так тоскливо на сердце, что он не мог заставить себя произнести ни слова. Ему тоже не хотелось, чтобы семья Фен исчезла без следа и надеялся, что у Фен Е будут дети, которые однажды будут сидеть у него на коленях...

Теперь он мог понять, что чувствовал тогда Фен Е, когда узнал о том, что он собирается жениться на принцессе Ваньян.

Видя, что Ян Сиконг молчит, Фен Е холодно сказал:

- Никто не вправе мне указывать, что мне делать, а что нет.

Ян Сиконг медленно кивнул в ответ.

- 18 -

Перед Новым годом Ян Сиконг получил из Юннаня новогодний подарок. Это была очень редкая и ценная картина У Даоцзи. (1) Раньше, когда Ян Сиконг обучал Чен Му, он нередко выражал свое восхищение его работами. Он не ожидал, Чен Му до сих пор не забыл об этом.

Такой подарок был просто бесценным. Ян Сиконг не мог оторваться от этой картины и, когда у него было свободное время, постоянно разглядывал и изучал ее.

Видя, что он уже два дня любуется этой картиной, Фен Е был очень недоволен.

- Надо же, как хорошо Чен Му знает твои вкусы, - насмешливо сказал он. – Он знает, как угодить тебе.

Услышав это замечание, Ян Сиконг поспешно убрал картину и с улыбкой ответил:

- Какой ученый не любит живопись и каллиграфию? Ему не обязательно знать мои вкусы, тут было невозможно ошибиться.

- Императорский двор лязгает зубами на Юннань, а у него еще хватает времени посылать тебе картины. Не рано ли он успокоился?

- Есть какие-то новости?

- В Юннане с самого начала зимы постоянно идет снег с дождем. Все дороги раскисли от грязи, и по ним очень трудно проехать, поэтому путь, по которому доставляют продовольствие, неизбежно будет перекрыт. Если бы я стоял во главе императорской армии, я бы воспользовался этой возможностью и осадил бы город, чтобы перекрыть снабжение Чунцина.

- В Чунцине много запасов, их хватит на год.

- Но, если не окружить его сейчас, то потом, когда погода улучшится, сообщение между городами станет намного проще, и тогда они смогут оказывать друг другу помощь. И тогда от осады не будет никакого толку.

- Перед отъездом я просил Чен Му разделить войско. Нельзя держать всю армию в Чунцине. Если он распределил ее по окрестным городкам, они смогут поддерживать друг друга.

- Но армия императора намного превосходит армию Чен Му.

- В таком сражении остается лишь защищаться, - вздохнул Ян Сиконг. – Надеюсь, он справится.

- Есть еще кое-что.

- Да?

Фен Е приподнял брови:

- А что, Чен Му не сказал тебе?

- Не сказал о чем? – в замешательстве спросил Ян Сиконг.

- Шпион сообщил мне, что он тайно посватался к дочери правителя Ву.

Ян Сиконг остался равнодушен к этой новости:

- Это я посоветовал ему этот брак. Но тут трудно сказать, согласится ли правитель Ву выдать за него свою дочь. Тем более сейчас, когда ходят слухи о том, что императорский двор намерен подавить это восстание. Правителю Ву придеся подождать, как будут развиваться события.

- Если он действительно объединится с правителем Ву, земля Шу окажется у него под контролем, и тогда захват Гуйчжоу станет лишь вопросом времени. Если он усилит свою мощь, как мы тогда сможем держать его под контролем?

- В последние годы Шу и Гуйчжоу сильно пострадали от стихийных бедствий. Все, кто был способен примкнуть к мятежу, уже последовали за тобой. Сейчас там остались лишь старые и немощные люди, поэтому он не найдет там для себя слишком много людей, так что не волнуйся по этому поводу.

- Тебя послушать, так у тебя все и всегда под контролем, - усмехнулся Фен Е. – А сам взял и вот так запросто отпустил моих узников.

Ян Сиконг знал, о ком говорит Фен Е, он и сам чувствовал, что потерпел неудачу в этом деле.

- Я послал убийцу по следу Шень Хесюаня, - Фен Е покосился на Яна Сиконга. – Я приказал убить его на месте, как только он найдет его.

Ян Сиконг ошеломленно уставился на Фен Е.

- Что такое? Все еще переживаешь за бывшего сослуживца? Если он смог остановить мою армию всего лишь с горсткой солдат, от такого человека в будущем возможны большие проблемы! – глаза Фен Е сузились. – И когда ты стал таким мягкотелым?

- Я и правда очень ценю его талант, - вздохнул Ян Сиконг. – Мне не хотелось бы его убивать... В любом случае, делай, как считаешь нужным.

Фен Е был прав – если не получилось использовать этого человека, его оставалось только убрать, чтобы избежать неприятностей в будущем.

- Ты ценишь его талант, а он не принимает твоей доброты, - недовольным тоном сказал Фен Е. – Ты отдал его Чен Му, а тот отпустил его, одожив цветы, чтобы преподнести Будде. (2) Это самая большая глупость, которую ты сделал.

- Ты прав, я сделал глупость, - с горечью улыбнулся Ян Сиконг.

Видя расстроенный взгляд Яна Сиконга, Фен Е сжал его подбородок:

- Забудь об этом. Нужно просто избавиться от этого человека.

- Ммм.

- Если ты так любишь живопись, я распоряжусь найти для тебя картины.

- Не нужно. Я просто очень ценю шедевры каллиграфии и восхищаюсь ими, но мне не обязательно владеть ими. Не нужно тратить на это время и деньги.

- Ничего страшного, это все, что я могу тебе дать, - Фен Е пристально уставился на Яна Сиконга.

В словах Фен Е ему послышался скрытый смысл. Фен Е привлек его на службу, как первого советника, но не давал ему власти и возможности распоряжаться хотя бы одним солдатом. Он не отказывал ему лишь в почестях и богатстве. Они оба казались тенью друг друга, но на самом деле, Фен Е всегда остерегался его, и то, что он хочет, это конечно же не известные картины. Однажды, когда Чен Му займет золотой трон Дракона, ему все еще придется полагаться на Фен Е, чтобы удержать и гражданскую власть. Когда это время настанет, при дворе и за его пределами Фен Е сможет положиться только на него. Но пока что он не торопился дать ему это.

Фен Е взял Яна Сиконга за руку и, притянув к себе, погладил его по щеке:

- Когда вырастет достаточно травы для боевых коней, я двину войско на Центральные Равнины. Это будет крайне опасный поод. Смогу ли я взять столицу, как ты говорил?

- Сможешь, - Ян Сиконг поднял голову и твердо взглянул ему в глаза.

Фен Е кивнул с удовлетворенным видом.

- А ты поможешь Чен Му взойти на престол, чтобы вместе со мной послужить на благо страны?

- Помогу, - ответил Фен Е.

Ян Сиконг уткнулся лицом ему в грудь, слушая, как спокойно и ровно бьется его сердце, и тысячи мыслей в это время крутились у него в голове.

После Нового года они действительно двинут войско в поход. Никто не мог предсказать, что ожидает их впереди – победа или поражение, жизнь или смерть. Ему понадобилось двадцать лет, чтобы дойти до сегодняшнего дня.

Он ни за что не остановится и пойдет только вперед.

***

Императорский двор неожиданно отправил стодвадцатитысячную армию в Юннань, поклявшись во что бы то ни стало подавить это восстание. Они получили известие об этом только после Нового года.

Датун готовился к войне, не останавливая приготовления даже во время празднования Нового года.

Солдаты все еще не двигались с места, и первым выступил обоз с продовольствием. Как только растаял снег, Юань Шаосю, сопровождавший обоз, двинулся вперед с войском, охранявшим продовольствие. Фен Е оставил в Датуне Фена Чанью с сорокотысячным войском, чтобы он прикрывал его тыл. Остальные сто шестьдесят тысяч солдат он разделил на две части – для захвата Циньяна и Тайюаня. Стоит взять хотя бы один из этих двух городов, и ворота в Центральные Равнины будут открыты.

В общем-то, Датун распоалагался не так уж далеко от столицы. Быстрым ходом до него можно было добраться за десять дней. Они также обсудили возможность нанести удар по Желтому Дракону, (3) застигнув их врасплох. Однако, после неоднократных размышлений они пришли к выводу, что этот план неосуществим. Если они не смогут единым махом захватить Запретный город, их тут же заблокирует армия Центральных Равнин. К тому же, Цзяннань и Хугуан тоже придут на помощь, и тогда они окажутся заперты в ловушке с двух сторон, после чего, разумеется, будут разбиты.

Поэтому, чтобы завоевать столицу, сначала нужно захватить внутренние районы Центральных Равнин, чтобы открыть путь для подвоза продовольствия и подготовиться к затяжной битве.

Фен Е вручил Юаню Нанью верительную бирку и приказал ему возглавить шестьдесят тысяч солдат для штурма Циньяна. Сам он собирался выступить со стотысячной армией, чтобы захватить Тайюань. Ян Сиконг, обдумав все как следует, решил остаться с Фен Е, потому что Тайюань был главным ключом к успеху в этой битве, и атаковать его было намного сложнее, чем Циньян.

В тот день, когда на земле Датуна расцетала весна, двухсоттысячная армия Датуна ощетинилась доспехами и копьями, словно непроходимый лес.

Ян Сиконг посмотрел на войско, которому, казалось, не было конца и края, а затем взглянул на Короля Волков в тяжелых доспехах и красном плаще. Он громким голосом зачитывал приказ о начале военного похода, необходимого для того, чтобы послужить на благо государству. На его молодом и красивом лице отражались его безграничное честолюбие и необузданное своеволие.

Наконец-то, Фен Е осуществил свое желание и получил власть над огромной силой, с помощью которой он мог покорить Центральные Равнины!

Фен Е выпил чашу крепкого вина, а затем бросил ее на землю. Копье в его руке с глухим звуком стукнулось об землю.

- Король Волков! Король Волков! Король Волков! – разом взревели двести тысяч человек.

От их рева содрогнулись небеса!

Фен Е поднял руку, и все разом смолкли.

- Я вручаю свою жизнь предкам и своему народу. Клянусь искоренить зло, избавить государя от злых министров и восстановить процветание Дашен! Враг будет уничтожен! Победа будет за нами!

- Король Волков! Король Волков! Король Волков!

Фен Е слушал эти громогласные крики, и с его лица не сходило воинственное выражение. Он снова поднял руку, и все смолкли.

- Человек может умереть лишь один раз, но эта смерть принесет ему честь и свое место в истории, которое он может добыть себе с мечом в руке! – Фен Е привстал в седле и громко крикнул. – Вперед!

Боевые барабаны заговорили все разом – этот день навсегда сохранится в исторических хрониках Датуна.

Фен Е опустил голову и взглянул на величественного Фенхуна в легких доспехах, бегущего с ним рядом, а затем перевел взгляд на Яна Сиконга, ехавшего рядом с ним, и в его глазах полыхнуло воинственное пламя.

Ян Сиконг ответил ему решительным твердым взглядом и кивнул в ответ.

Они выступили в поход, собираясь бросить вызов всей Поднебесной и захватить трон.

___________________

1. Китайский художник династии Тан. Старая китайская традиция причисляет У Даоцзы к четырём отцам-основателям китайской живописи.

2. Эта поговорка означает «сделать добро за чужой счет». Думаю, тут имеется ввиду, что Чен Му за счет того, что Янчик просчитался, заставил Зануду считать себя обязанным именно ему за то, что он отпустил его.

3. Выражение означает «захватить столицу противника».

- 19 -

В одном военном трактате сказано: «При ведении войны нужны тысячи быстроходных колесниц и тысячи тяжелых боевых колесниц, сотни тысяч воинов в доспехах и нужно преодолеть дальний путь, чтобы подвезти продовольствие. А также нужно учесть стоимость всех расходов, повозки со стоительными материалами и тех, кто будет их ремонтировать. Нужно еще не забыть огромные расходы на каждый день, и тогда армия будет готова к походу».

И это не было преувеличением. Стотысячная армия представляла собой грандиозное зрелище. Но при этом было необходимо учесть столько различных вещей – тысячи телег с продовольствием, которое они везли с собой про запас, удовлетворение ежедневных потребностей, и все это требовало огромной суммы денег.

Армия продвигалась очень медленно и могла пройти за день не более сорока ли. К счастью, в начале весны стояла подходящая погода, и дождей не было. Каждый день они выбирали обращенные к солнцу возвышенности, где разбивали лагерь и спокойно отдыхали.

Фен Е вместе с Яном Сиконгом неоднократно изучали карты. Ян Сиконг неожиданно сказал:

- В Датуне остался генерал Фен и тридцать тысяч солдат, (1) мы должны быть спокойны за наш тыл.

Они уже прошли половину пути, и впереди располагался Тайюань. Они неоднократно обдумывали способы захватить этот город, но, если в тылу возникнут беспорядки, все их усилия будут напрасны.

- Не волнуйся, мой дядя двадцать лет служил в Датуне вместе с моим отцом, - сказал Фен Е. – Он отлично знает Датун и лучше всех подходит для того, чтобы охранять тыл. Тебя беспокоит, что Чахар может выкинуть какой-нибудь фокус? Они очень довольны, получив свою выгоду от взаимной торговли, поэтому не должны предать нас. Но, если они все же осмелятся на это, они не предствляют угрозы для Датуна.

- Нелегко поднимать сельское хозяйство и защищать границу столько лет, - кивнул Ян Сиконг.

- Это самый тяжелый и опасный труд на свете, - холодно сказал Фен Е. – Мой отец вырос в процветающей столице, но охотно охранял границу десятилетиями для императорского двора. Наша семья Фен охраняла правящую семью Чен. Но этот пес-император вместо благодарности объединился с подлым кастратом, чтобы погубить наш род, и я заставю его заплатить за это!

Ян Сиконг ничего не сказал и лишь молча смотрел на Фен Е, испытывая беспокойство в сердце.

Он лучше, чем кто бы то ни было знал, что такое разъедающая душу ненависть.

Познавший золотую середину мудрец говорил, что ненависть подобна обоюдоострому мечу. Причиняя боль другим, неизбежно ранишь и самого себя. Он сам всю жизнь провел в ловушке ненависти, но он не смог бы переубедить Фен Е, поэтому ему оставалось лишь помочь ему отомстить. К тому же, сейчас действительно был наилучший момент для восстания, когда весь двор прогнил насквозь.

Фен Е смотрел на Тайюань, расположенный на макете, словно зверь на свою добычу:

- Каким бы неприступным ты ни был, я обязательно одолею тебя!

Огромная армия приближалась к горам Чунся. Горы всегда были самым подходящим местом для засад, и армия Тайюаня наверняка уже поджидала их.

Фен Е приказал разбить лагерь и выслал разведчиков, чтобы разузнать обстановку, а сам созвал военный совет, чтобы решить, надо ли им переходить через горы или идти в обход.

На этот раз между ним и Яном Сиконгом не было разногласий. Никто из них не собирался идти в обход. Стотысячная армия была слишком огромной и ей было затруднительно передвигаться. Если обходить горы, на это уйдет целых полмесяца. К тому времени солдаты выбьются из сил, а это было бы слишком опасно в случае нападения армии Тайюаня. Более того, в будущем эта дорога должна стать путем, по которому им будут поставлять продовольствие. Они должны не только благополучно пройти ее, но также построить там лагерь и расположить в нем гарнизон для охраны.

Они полдня обсуждали свои планы, пока все не притомились окончательно, после чего решили разойтись и поужинать.

Фен Е устало развалился на лежанке в своей палатке:

- А эта гора намного круче, чем кажется на карте.

- Верно, - с задумчивым видом сказал Ян Сиконг и сел рядом с ним.

- Придумал что-то?

- Вообще-то, некоторые генералы сегодня верно сказали. Вести армию в обход – пустая трата времени, но можно разделить войско, и это будет наиболее безопасный способ. И я думаю, есть ли лучший способ сделать это.

- Я тоже об этом думаю, - кивнул Фен Е.

Ян Сиконг прокручивал в голове различные карты местности и возможные способы по передвижению солдат.

Один из охранников принес им в палатку ужин, после чего вышел. В армии ни для кого не было секретом, что они ели и спали вместе.

- Давай сначала поедим, - сказал Фен Е.

Ян Сиконг взял миску с рисом, но у него совсем не было аппетита:

- Если посчитать дни, Цю Ван уже должен был пройти половину пути. Циньян расположен чуть дальше, но дорога к нему несложная.

Он жалел, что не может раздвоиться, чтобы можно было знать, что происходит в обеих армиях и не беспокоиться за них.

- Не беспокойся за Цю Вана, он действует очень осторожно, а также он смел и находчив. Я верю, что он сможет добыть для меня Циньян, - сказал Фен Е. – К тому же, он с детства был очень умен.

Ян Сиконг положил в рот кусок еды и ничего не ответил.

Юань Нанью в детстве считался довольно талантливым и сообразительным, но он не блистал своим умом на всю округу и не любил книжную премудрость. Разве он не был больше похож на того Яна Сиконга, который в девятилетнем возрасте сдал юношеский экзамен? Ему до сих пор было трудно смириться с этим. Как Фен Е мог перепутать их? Это можно было объяснить лишь тем, что Фен Е не желал, чтобы он был тем человеком из его детства.

Однако, теперь, когда их отношения улчшились, Ян Сиконг больше не желал говорить об этом. Как бы сильно он ни был привязан к Фен Е и как бы сильно ни обижался на него, он был не из тех, кто позволит чувствам помешать их великому делу. Ему нужно ладить с Фен Е, чтобы действовать с ним сообща.

Фен Е, вероятно почувствовав что-то, внезапно повернулся к нему и сказал:

- Я получил новости из Юннаня.

Ян Сиконг поднял голову:

- Вот как? И как там осбтоят дела?

Голос Фен Е прозвучал довольно резко:

- Как ты и сказал, главное – держать оборону. Императорская армия не может атаковать их, и теперь они зашли в тупик.

- Это хорошо. Пока они только обороняются, императорская армия надолго увязнет там. Когда мы возьмем Тайюань и направимся прямо на столицу, императорский двор непременно призовет войско на помощь, и тогда ситуация в Юннане разрешится.

Фен Е приподнял брови:

- Тайюань хорошо укреплен, его можно сравнить с Цзинчжоу, и его гарнизон больше, чем был тогда в Цзинчжоу. Я двину войско в атаку, но не думаю, что его получится взять очень быстро. Сколько бы времени ни ушло на взятие города, сумеет ли Чунцин продержаться все это время?

- Даже если не получится взять его быстро, мы не можем затягивать с этим, - Ян Сиконг покачал головой. – Мы не сможем позволить себе слишком долго оплачивать еду и жалование солдатам. И Чунцин не сможет столько тянуть время, поэтому необходимо звоевать Тайюань в течение года.

- Здесь все зависит от наших способностей, - холодно сказал Фен Е. – Но я не советую тебе возлагать слишком большие надежды на Чен Му. Если мы прорвемся через Тайюань, а он не сможет сдержать императорскую армию, это свяжет нам руки.

- Такого не может быть, - твердо сказал Ян Сиконг. – Он прирожденный император, и золотой трон Дракона должен принадлежать ему!

Фен Е прищурил глаза и угрюмо посмотрел на него:

- Что он тебе такого наобещал, что ты настолько предан ему и готов ради него преодолевать любые трудности?

- Еще когда он был моим учеником, я обучал его как будущего императора. И он действительно оправдал мои ожидания. За эти несколько лет я использовал все свои знания, чтобы слепить из него императора, как я его себе представляю. У него было трудное детство, и он способен понять страдания простых людей. Он думает также, как я, и у нас с ним общие заботы. Только когда он станет императором, я в качестве его наставника и канцлера смогу потрудиться как следует и осуществить свои честолюбивые устремления.

В глазах Фен Е вспыхнул гнев, он сделал глоток вина и тихо сказал:

- Тебя послушать, так ты, Ян Сиконг – мудрейший и честнейший министр нашего времени. Как трогательно!

Ян Сиконг, расслышав насмешку в его голосе, не стал продолжать.

- Если этот день настанет, даже не знаю, какими глазами посмотрит на тебя Поднебесная, и что о тебе напишут в книгах по истории. Описание только первой половины твоей жизни заняло бы несколько томов.

- Меня это не волнует, - беспечно ответил Ян Сиконг.

Фен Е придвинулся к нему поближе, уставившись на него в упор своим хищным острым взглядом:

- А ты когда-нибудь думал о том, что будет, если Чен Му, став императором, не захочет быть нашей марионеткой? Что, если однажды ты и я повторим судьбу моего отца?

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Пока в твоих руках будет сосредоточена военная мощь, никто не сможет поколебать тебя.

Фен Е легонько похлопал его по щеке:

- Это хороший ответ. Да, я буду крепко держать в руках военную власть. Я не буду таким верным и глупым, как мой отец. Я хочу вернуть то, что семья Чен задолжала семье Фен, и они заплатят мне той же монетой.

_________________________

1. Почему-то 30 тысяч, хотя в прошлой главе говорилось, что 40. Куда ищо десять тыщ дели?))

- 20 -

Поле долгих размышлений Фен Е разделил свою огромную армию на три части. Одна часть должна была двинуться вокруг горы прямо да Тайюаня. В случае, если в горах окажется засада, можно будет сразу перерезать связь между армией Тайюаня и ее частью, устроившей засаду. Вторая часть армии, согласно первоначальному плану, должна была идти прямо через горы, а третья часть должна двигаться не торопясь, защищая обоз.

Только когда первые две армии смогут беспрепятственно пройти через горы, обеспечив безопасность и охрану пути, только тогда они могут не опасаться за сохранность своего продовольствия.

Группа войск во главе с Ван Шенем, которая должна была пойти в обход, тронулась в путь налегке посреди ночи, а две других оставались на месте, ожидая одного – дождя.

Хотя шагать под дождем нелегко, но и устроить засаду тоже будет непросто. Они хотели дождаться дождливой ночи, когда из-за стены дождя плохо видно в темноте, чтобы налегке быстро проскочить через горы Чунсю.

Чтобы запутать вражеских разведчиков и не дать им понять, на сколько частей разделилось войско, и чтобы они не поняли их намерения выступить в поход под дождем, они потратили немало времени на то, чтобы устроить представление.

Например, хотя Ваш Шень увел с собой десять тысяч человек, но количество костров и палаток сократили впополам. Это было нужно для того, чтобы сбить с толку противника и убедить его в том, что бо̀льшая часть армии двинулась в обход, оставив лишь половину войска для охраны продовольствия и остальных вещей.

Помимо этого, солдаты в дозоре с каждым днем становились все беспечнее и под конец даже выстроили загон для скота, куда согнали лошадей и овец, и даже выкопали небольшое водохранилище, чтобы создать видимость того, что они собираются встать здесь лагерем на долгое время. Они так же открыто выслали разведчиков в ближайший город Гуансинь, чтобы враг подумал, будто они сначала собираются захватить именно его.

После двух недель этого представления они ожидали, когда войско Ван Шеня обойдет горы Чунся и, наконец-то, пойдут сильные дожди.

Разведка донесла, что защитники военного лагеря на вершине горы «Шанфен» усердно тренировались каждый день, и с началом дождей были все также бдительны. Но, видя, что в армии Фен все идет по-прежнему и незаметно никаких перемен, они тоже постепенно расслабились.

В первый день марта на небе взошла новая луна. На землю опустился ливень, и при почти незаметном свете новой луны тьма окутала весь мир. Вся земля погрузилась во мрак, а в горах, казалось, стало еще темнее.

Фен Е лично возглавил армию в шестьдесят тысяч человек, и под покровом дождливой ночи армия бесшумно двинулась в гору.

Когда солдаты лагеря «Шанфен» услышали топот лошадей, было уже поздно наносить удар из засады. Фен Е застиг их врасплох, он привел с собой прямо в лагерь двадцать тысяч солдат, разделив их на две группы. Одна часть обошла гору и зашла с тыла, а другая поднялась в гору до самого лагеря, чтобы отрезать гарнизону «Шанфен» все пути к отступлению.

Изначально «Шанфен» занимал очень выгодное положение, в котором их было трудно атаковать, но им было очень просто защищаться. Но лагерь был не так хорошо укреплен, как городские стены, к тому же армия Фен атаковала его слишком внезапно, обрушившись на него, словно демон из преисподней. Когда они были атакованы с двух сторон, им стало трудно защищаться, поэтому на рассвете гарнизон был полностью побежден.

Когда Ян Сиконг к ночи прибыл в «Шанфен» с оставшимся войском, армия Фен уже подсчитывала потери в бою, разбивала лагерь и размещала своих солдат, чувствуя себя здесь полноправным хозяином.

Ян Сиконг посмотрел на дисциплинированную армию Фен, которая действовала ловко и слаженно, и тихонько вздохнул. Хоть он прочел множество военных трактатов и гордился своим умением разрабатывать стратигию, когда дело доходило до руководства таким огромным войском, он совсем не чувствовал в себе уверенности. Чтобы вести за собой стотысячную армию, для этого требовалось обладать небывалым мужеством, отвагой и дальновидностью. Стоит проявить хоть малейшую слабость, и тебе не удастся удержать в повиновении свирепых воинов, и тогда, не говоря уж о стотысячной армии, даже десять тысяч человек могут натворить бед. Каким же величием и силой должен был обладать человек, которому беспрекословно повинуется стотысячная армия!

А Фен Е смог добиться этого в таком молодом возрасте. Даже если бы его войско увеличилось в два раза, он сумел бы справиться и с ним. Вот почему императорский двор дрожал перед ним от страха.

Захватив «Шанфен», Фен Е в первую очередь разобрался с пленными. Он не был склонен к напрасным убийствам, но в то же время не выказывал никакой мягкости или слабости. Тех, кто отказывался сдаться, убивали и в конце концов, он приобрел еще четыре тысячи солдат.

Ян Сиконг был слегка раздосадован:

- Почему ты не подождал меня, чтобы я мог поговорить с людьми и переубедить их?

- Оставив в живых тех, кто не желает сдаться, мы лишь создадим для себя дополнительную опасность. Какой в этом смысл?

- Те, кто с легкостью сдается, тоже могут запросто струсить и предать. Разве они не представляют собой опасность?

- Все зависит от ситуации, - убежденно ответил Фен Е. – Если бы варвары напали на лагерь, тогда в плен сдались бы те, кто трусит и боится смерти. Но людей, недовольных этим коронованным псом, хватает не только при дворе, но и среди простого народа. Многих из них обидели евнухи, когда еще держали власть в своих руках. Они сдались мне, обратившись от тьмы к свету. Что же касается упрямцев и невежд, от таких лучше избавиться.

В общем-то, он верно рассуждал, просто Ян Сиконг испытывал некоторые сожаления. Он постоянно пытался незаметно обрести влияние в армии Фен. Хотя Фен Е не давал ему никакой реальной власти, он неизбежно пытался полагаться на свои таланты и, пусть у него была хотя бы номинальная должность в армии, это все же означало бы хоть какое-то положение. Он хотел, чтобы у Фен Е появилась привычка обсуждать с ним свои действия, чтобы вслед за ним к этому приучились и его генералы. И тогда он смог бы приобрести  влияние в армии.

Хотя Фен Е и не жаловал его за склонность к интригам, он он не знал, как жить по-другому.

Фен Е покосился в его сторону:

- Все эти генералы обладали весьма посредственными способностями, они совсем не стоили твоих усилий. Ты хочешь со всеми носиться, как с Шень Хесюанем?

- Нет, - при упоминании Шень Хесюаня Ян Сиконг невольно вздохнул. – Добавь эти четыре тысячи человек к своей армии и отправь их на штурм Тайюаня. Нельзя позволить им оставаться здесь.

- Ну, разумеется.

- Кстати, я только что получил новости о Шень Хесюане, - сказал Фен Е.

Сердце Яна Сиконга сжалось, он понял, что Шень Хесюань все еще жив, иначе, Фен Е не стал бы сообщать ему никаких «новостей».

- Убийца промахнулся, и теперь он скрылся на территории Саньяна, - раздраженно сказал Фен Е.

Ян Сиконг какое-то время сам не знал, рад он этой новости или же наоборот встревожился еще сильнее. В глубине души он не хотел, чтобы такой одаренный человек, как Шень Хесюань умер от руки убийцы, но в то же время ему совсем не хотелось иметь такого сильного врага.

Фен Е подошел к нему поближе:

- Так ты рад этому или нет?

- Я и сам не знаю, - с горечью усмехнулся Ян Сиконг. – Мне и хочется, чтобы он умер, но в то же время я не желаю ему смерти.

- Если уж он смог избежать смерти, ему лучше сидеть тихо и не высовываться, - холодно сказал Фен Е. – Если он снова посмеет выступить против меня, я от него мокрого места не оставлю.

Яну Сиконгу стало не по себе от этих слов, он постарался сменить тему:

- Нет ли новостей от Цю Вана?

- Есть, они готовятся к штурму города, - ответил Фен Е.

- Штурм повлечет за собой тяжелые потери, - нахмурился Ян Сиконг. – Это ты торопишь его?

Он постоянно думал о безопасности Юаня Нанью, уже жалея, что не поехал вместе с ним. Но ситуация в Тайюане была более серьезной, к тому же, Фен Е мог и не отпустить его вместе с Юанем Нанью.

- Мне не нужно торопить его, он и сам понимает, как для нас важна скорость, - Фен Е отвел Яна Сиконга в сторону. – Я знаю, что ты беспокоишься о нем, я тоже волнуюсь. Но он много раз сражался вместе со мной и приобрел хорошие навыки. Полагаю, для него не составит труда завоевать Циньян.

Ян Сиконг кивнул, горячо надеясь, что Юаню Нанью будет сопуствовать удача. Он и так сумел сохранить свою жизнь, пройдя через врата преисподней, после чего ему тоже пришлось несладко.

Им потребовалось несколько дней, чтобы обосноваться в «Шанфен», где они теперь могли разместить двадцать тысяч солдат для охраны, создав важный путь для продовольствия между Датуном и Тайюанем. Одолев «Шанфен», они могли теперь со спокойной душой выступать на Тайюань.

Солнечным ярким днем Фен Е повел свою армию на Тайюань, а часть войска под предводительством Ван Шеня уже обошли горы Чунся и временно расположились в ста ли от Тайюаня, наблюдая за тем, как обстоят дела в горах Чунся и в окрестностях Тайюаня.

Завершив обход, они разбили лагерь в тридцати ли от Тайюаня, возводя каменные стены и осваивая пустоши. Никто не знал, будет быстро ли завершится битва или затянется надолго, но они должны быть готовы к длительному сражению.

В Тайюане был расположен шестидесятитысячный гарнизон. Он представлял собой врата в Центральные Равнины, к тому же, это был один из самых процветающих городов в Поднебесной. Взятие этого города было самой сложной задачей из тех, с которыми им приходилось сталкиваться. По сравнению с Тайюанем все остальные завоеванные ими города казались не прочнее яичной скорлупы. Они не смели предполагать, что сумеют взять Тайюань быстро. Если они сумеют завоевать его в течение года, это уже будет очень хорошо.

Разбив лагерь, Фен Е приказал солдатам тренироваться, пока не собираясь атаковать город.

На самом деле, они ожидали новостей от Юаня Нанью, который тоже сейчас увяз под Циньяном. Если Юань Нанью сможет взять Циньян, они смогут использовать этот город в качестве опорного пункта и, используя дорогу между Циньяном и Тайюанем, захватить несколько окрестных городов, постепенно сжимая кольцо вокруг Тайюаня и перекрывая ему доступ к снабжению продовольствием. Но пока Циньян не завоеван, они не осмеливались лезть на рожон, иначе, сами попадут в окружение.

Прошло уже несколько дней, но они пока так и не получили никаких хороших новостей. Юань Нанью пока ни разу не атаковал город, но он сумел устроить засаду пришедшей на помощь Циньяну армии Шен. Можно сказать, он что-то приобрел, и в чем-то проиграл, но ощутимого прогресса пока не было.

Разумеется, когда речь шла о штурме города, нельзя было спешить и действовать опрометчиво, но разве могли они спокойно усидеть на месте?

Ян Сиконг даже вызвался отправиться в Циньян, чтобы помочь Юаню Нанью, но Фен Е и слышать об этом не хотел. Многие дела в армии требовали присутствия Яна Сиконга, и он действительно не умел раздваиваться. Чуть позже Юань Шаосю тоже предложил, чтобы его отправили на помощь брату.

Хотя Фен Е и дал Юаню Шаосю некоторое положение в армии из-за того, что он был сыном Юаня Мао, он все же не знал, насколько этот человек мог быть полезным. Он попросил Юаня Шаосю возглавить охрану при перевозке продовольствия. Продовольствие – это источник силы в армии, а потому эта работа была чрезвычайно важна, и к тому же, позволяла получить небольшую прибыль. Но Юань Шаосю не желал заниматься охраной продовольствия, ему казалось, что он лишь попусту растрачивает свои таланты. Он хотел вести солдат в бой, чтобы добиться успехов на поле боя, а потому при каждой удобной возможности умолял Фен Е дать ему шанс показать себя в сражении.

К сожалению, Фен Е опять не согласился. Они только что укоренились здесь и теперь хотели, чтобы в Тайюане думали, что они готовятся к длительной осаде. Если они будут слишком часто перемещать войска, и тем более, отправят их на помощь к Циньяну, тогда их враги поймут, что они стремятся к штурму или, что им не достает продовольствия.

Поэтому они внимательно следили за всем, что происходит вокруг Циньяна и Тайюаня, и новости о делах Датуна, Юннаня и даже двора, поступали к ним беспрерывным потоком секретных донесений.

Они узнали, что императорский двор собирается послать войско в подмогу Тайюаню. На самом деле, Тайюань совершенно не нуждался в подкреплении, у них хватало людей и продовольствия, к тому же, Фен Е даже не окружил город. Бо̀льшая часть этого подкрепления была послана сразиться с армией Фен. Впрочем, это были всего лишь слухи, а потому эта новость не могла считаться достоверной. Если императорское войско действительно явится, чтобы сразиться с ними, хотя было бы опасно оказаться зажатыми с двух сторон, все же, если бы они смогли выманить войско Тайюаня наружу, это было бы лучше, чем полностью закрытый и неприступный Тайюань.

Они прождали два месяца, уже наступило жаркое лето, и среди генералов нашелся один, кому уже надоело «набираться сил перед боем». Он отправился к Фен Е, настаивая на штурме Тайюаня, но, получив двадцать плетей, поубавил боевого пыла.

Как раз в тот момент, когда многие уже начинали терять терпение, а среди солдат начинали появляться сомнения, они получили самую долгожданную новость – Юань Нанью повел солдат на штурм. Потеряв более половины войска и получив ранение, он наконец, захватил Циньян!

- 21 -

Новость о том, что Юань Нанью захватил Циньян, воодушевила всю армию. Фен Е был очень рад и собирался щедро вознаградить Юаня Нанью и его солдат, которых он вел за собой. Вначале он последовал за Фен Е, покоряя вместе с ним города, и уже давно завоевал себе славу, а после этой битвы он обрел еще бо̀льшую известность.

Яна Сиконга больше волновало, насколько сильно ранен Юань Нанью, но Фен Е успокоил его – Юань Нанью сам прекрасно разбирался в медицине и мог позаботиться о себе.

Фен Е отдал приказ устроить в армии праздник. Такая хорошая новость была сейчас крайне необходима, чтобы поднять боевой дух солдат и к тому же, подготовиться к нападению на Тайюань.

Во время праздничного ужина Фен Е расхваливал Юаня Нанью, чтобы вдохновить и других генералов. Ян Сиконг наблюдал за выражением их лиц. Большинство из них искренне радовались этой победе, и лишь один из них с трудом выдавил из себя скупую улыбку – это был Юань Шаосю.

Ян Сиконг втайне лишь усмехнулся. Хотя он не стал бы причинять вреда Юаню Шаосю ради памяти Юаня Мао, но мелочность и узколобость этого человека уже порядком надоели ему.

Видя, как ему не терпится самому обрести славу, особенно когда у него перед глазами Юань Нанью совершал подвиги один за другим, становясь все более знаменитым, Юань Шаосю наверняка сидел как на иголках. Этот человек завидовал даже собственному младшему брату!

После того, как праздник закончился, Ян Сиконг вместе с А Ли помог захмелевшему Фен Е добраться до центральной палатки. Фен Е, совершенно пьяный, свалился на лежанку, и А Ли хотел помочь ему снять одежду, но Ян Сиконг остановил его:

- Не нужно. Я сам.

Фен Е внезапно схватил А Ли за руку:

- Сходи позови мне Ван Шеня.

- Ты хочешь приказать ему усились охрану лагеря? – спросил Ян Сиконг, и Фен Е кивнул в ответ.

- Я уже отдал ему такое распоржение.

Фен Е улыбнулся:

- Ты всегда... думаешь также, как я.

- Мы уже давно стоим здесь не воюя, и у солдат неизбежно притупляется бдительность. Но охраной лагеря нельзя пренебрегать ни в коем случае, особенно во время плохой погоды и празничного застолья, поскольку в такое время нападения случаются чаще всего.

Ян Сиконг жестом отпустил А Ли и стащил с Фен Е обувь.

Фен Е смотрел на него, прищурив глаза. Когда Ян Сиконг начал расстегивать пуговицы на его одежде, он вдруг перехватил его руку, и в его затуманенном алкоголем взгляде отразились непонятные эмоции.

- Я налью тебе чаю от похмелья. Давно ты уже так не напивался.

Фен Е покачал головой и, не сводя с Яна Сиконга взгляда, сказал:

- Ты всегда знаешь, о чем я думаю?

- Нет, не всегда, - усмехнулся Ян Сиконг. – Мне становится все труднее понять, что у тебя в голове.

- Правда? – Фен Е тяжело вздохнул, его лицо раскраснелось от выпитого вина. – А раньше ты всегда знал, о чем я думаю. А потом ты умел сказать то, что мне было приятно слышать... каждое твое слово достигало моего сердца.

- ... Это было раньше.

Раньше Фен Е был невинным и искренним молодым человеком, и в своей простоте он никого не попирал ногами, не притеснял и не уничтожал. Любил он или ненавидел, был счастлив или злился, он все делал это открыто и искренне, и его мысли было легко угадать. Но, когда они встретились вновь, прежний Фен Е исчез.

- Да, все в прошлом, - усмехнулся Фен Е.

Ян Сиконг встал, чтобы налить ему чаю.

Наливая чай, он услышал, как Фен Е тихонько бормочет что-то у него за спиной. Потрясенный Ян Сиконг медленно повернулся. Неужели Фен Е только что... неужели он и правда назвал его Конг-эром?

С того момента, как они вновь воссоединились, Фен Е вообще редко называл его по имени. Казалось, он считает оскорбительным называть его даже «Яном Сиконгом», что уж говорить о его прозвище, которым его мог называть только самый близкий человек. После смерти Юаня Мао Фен Е был единственным человеком на свете, который мог звать его Конг-эром.

Когда-то он мог постоянно слышать эти два слова, днем и ночью, когда они гуляли бок о бок, когда вместе пили вино и любовались луной, когда оба давали выход своим желаниям и страсти, когда они были бесконечно близки и нежны друг с другом – и тогда эти два сладких слова были свидетелями их любви и взаимной близости, ведь только один Фен Е мог называть его так.

Но теперь Фен Е больше не называл его так, по крайней мере, пока был трезв, и он знал почему все именно так.

Руки Яна Сиконга задрожали, он никак не мог прийти в себя, пока горячий чай не обжог ему руку. Только тогда он словно очнулся и прислушался, с нетерпением ожидая вновь услышать эти слова. Но Фен Е больше ничего не сказал, и теперь он и сам не знал, действительно Фен Е назвал его Конг-эр, или это порыв очаровательного весеннего ветерка ворвался в палатку и мягко прошелестел возле его уха.

Ян Сиконг взял чай и, подойдя к лежанке, увидел, что Фен Е уже заснул. Он присел возле лежанки, внимательно разглядывая лицо Фен Е. Если бы Фен Е мог сейчас открыть глаза, если бы эти теплые мягкие губы могли прошептать «Конг-эр», может, он смог бы отпустить всё.

Ян Сиконг вдруг криво усмехнулся. Ну кто бы мог подумать, что человек подобный ему, мог вот так попасться в любовные сети.

***

Потеря Циньяна потрясла императорский двор, отчего Тайюань обрел в его глазах еще бо̀льшую ценность и из трех уездов Яньчжоу ему на подмогу были немедленно направлены дополнительные войска.

Область Яньчжоу располагалась между Циньяном и Тайюанем. Циньян, Яньчжоу и Тайюань вместе образовывали путь с Юго-запада в столицу. Все, кто следовал с Юго-запада в направлении столицы, должен был непрменно проехать по этому пути, и блокировка этого пути была равнозначна отсечению одной из конечностей двора.

Яньчжоу был почтовой станцией между Циньяном и Тайюанем. Его самым большим преимуществом было расположение на равнине, и к нему вели очень удобные ровные дороги. Но как город, он был слабо защищен и стоял изолированно среди других мелких городов. Поэтому, планируя свои действия, они выбрали в качестве объекта для нападения Циньян и Тайюань, поскольку, захватив один из этих городов, они могли с легкостью прибрать к рукам и Яньчжоу.

Сейчас, когда им предстояло взять три уезда Яньчжоу, хотя императорский двор и выслал войска на подмогу, они по-прежнему были уверены в своих силах.

Однако, Фен Е не спешил высылать войско, он ждал действий императорского двора. Армия, созванная двором из Цзяннаня, Хугуана и других мест, устремлялась к Центральным Равнинам. Они выжидали удобного момента, чтобы взять Яньчжоу и заодно нанести сильный урон подкреплению.

В тот день Ян Сиконг вернулся после проверки армейского продовольствия и увидел Юаня Шаосю, выходившего из центральной палатки с возмущенным видом. Встретившись лицом к лицу, оба замерли от неожиданности.

- Куда так спешит генерал Юань? – вежливо спросил Ян Сиконг.

Юань Шаосю держался немного холодно:

- Сиконг, у тебя же хорошая память. Ты помнишь, сколько мне было лет, когда я начал служить в армии вместе с отцом?

- Шестнадцать.

- Вот именно, шестнадцать, - Юань Шаосю стиснул зубы. – А сейчас мне тридцать шесть! Ты тоже считаешь, что я гожусь лишь на то, чтобы охранять обозы с зерном?

Ян Сиконг, оглядевшись по сторонам, тихо сказал:

- Со своей мудростью и отвагой даге в состоянии проявить свои таланты во всей красе, вот только...

- Что «только»?

Ян Сиконг едва заметно улыбнулся и сказал:

- Если ты не способен как следует справиться даже с перевозкой продовольствия, как ты можешь винить Короля Волков в том, что он не способен разглядеть настоящий талант?

- О чем это ты говоришь? – сердито сказал Юань Шаосю. – Что не так с перевозками?

- Да в общем-то, ничего серьезного не случилось, но так уж получилось, что в начале каждого сезона в армии проводят инвентаризацию всех запасов, и на сей раз я отправился туда лично, - Ян Сиконг показал ему свиток, который держал в руке.

Юань Шаосю поменялся в лице и поскорее отвел Яна Сиконга в сторону:

- Ты... почему ты пошел туда? Тебя послал Король Волков?

- Нет, я пошел туда сам.

Юань Шаосю стиснул зубы:

- Сиконг, у меня же есть мать, сестра, жена, дети, слуги. Они все полагаются на меня, и я должен заботиться о них. Поэтому я беру понемногу то, что необходимо. Ты же не скажешь об этом Королю Волков?

- Даге, - с улыбкой сказал Ян Сиконг. – Ты не забыл, сколько лет было Королю Волков, когда он присоединился к своему отцу?

Юань Шаосю ничего не ответил.

- У даге слабая память. Тогда я напомню тебе, что он вырос в военном лагере, он с восьми лет же ходил в походы, а в одиннадцать вышел на поле боя. В военном лагере нет ничего такого, чего бы он не знал. Ты правда думаешь, что он ничего не замечает?

Лицо Юаня Шаосю побледнело, его губы задрожали.

- Король Волков ничего не говорит потому, что во-первых, даге берет не очень много, и в этом нет большой беды. Во-вторых, и это самое главное, из-за Ю-эра, который всюду следует за Королем Волков и сражался с ним во многих битвах. Вот почему Король Волков смотрит на это сквозь пальцы, - Ян Сиконг снова улбнулся. – Поэтому даге не должен винить Короля Волков за то, что он не доверяет ему ничего важного.

Юань Шаосю сжал кулаки и сказал с серьезным видом:

- Я... я просто немного оступился, - он посмотрел на Яна Сиконга. – Сиконг, Ю-эра здесь нет. Не мог бы ты замолвить за меня словечко перед Королем Волков? А я обязательно буду очень стараться и как следует выполнять свои обязанности.

- Хорошо, - с улыбкой ответил Ян Сиконг.

Юань Шаосю недоуменно уставился на него, видимо, не в силах поверить, что он так запросто согласился.

Ян Сиконг махнул ему рукой на прощанье:

- Даге, береги себя.

Юань Шаосю долго смотрел на него с угрюмым видом, после чего развернулся и ушел не оглядываясь.

Когда он вошел в центральную палатку, Фен Е все еще стоял возле карты, изучая ее. Увидев Яна Сиконга, он поманил его к себе:

- Где ты был?

- Проверял запасы.

- Ну и как? Есть проблемы?

- Да в общем-то, ничего страшного.

Фен Е приподнял брови:

- Здесь только что был Юань Шаосю. Вероятно, ты видел, как он вышел отсюда.

- Видел, - спокойно ответил Ян Сиконг. – А зачем генерал Юань приходил к тебе?

- Он всегда считал, что охрана обоза ему не подходит, и он лишь зря тратит свой талант. Поэтому он пришел просить меня позволить ему отправиться в бой на захват Яньчжоу.

- Король Волков дал ему свое позволение?

Фен Е ответил с усмешкой:

- Ну, раз уж ты проверял запасы продовольствия, сам-то как думаешь? Не нужно юлить передо мной.

- Приношу Королю Волков извинения за своего брата, - улыбнулся Ян Сиконг.

- Не надо извинений. Цю Ван совершил немало ратных подвигов, и ты очень много помогаешь мне. Такой огромной армии Фен не будет много вреда от одного человека, занимающегося перевозкой продовольствия, - холодно сказал Фен Е. – Твой старший брат при его скромных талантах все же не обделен способностями, просто он слишком честолюбив, нетерпелив и вспыльчив. Боюсь, он не годится для более высокой должности.

Ян Сиконг неожиданно усмехнулся.

- Что смешного? – нахмурился Фен Е.

- И ты еще называешь кого-то нетерпеливым и вспыльчивым? – Ян Сиконг не мог удержаться от смеха. – Разве кто-то может сравниться по вспыльчивости с Королем Волков, который сражается не на жизнь, а на смерть?

Фен Е самодовольно улыбнулся:

- Но я не безрассуден и никогда не стану лезть на рожон. Иначе, я бы сейчас не стоял здесь перед тобой.

- Король Волков прав, - Ян Сиконг отложил свиток. – Король Волков видит Юаня Шаосю насквозь. Однако, если ты и дальше будешь недооценивать его, рано или поздно он попросит Цю Вана вступиться за него. Цю Ван только что захватил Циньян и внес огромный вклад в наше дело. Ты сможешь отказать ему?

Фен Е погладил свой подбородок:

- Верно.

- Я только что указал ему на его ошибку. Впредь он будет держать себя в руках. Во время сражения за Яньчжоу почему бы не отправить его туда под началом генерала Вана, чтобы испытать чего он стоит?

- Ладно, - согласился Фен Е. – Ван Шень намного моложе него, и у него тоже вспыльчивый характер, но он очень хорош в бою. Под его руководством он сможет закалить свой характер.

Ян Сиконг незаметно ухмыльнулся. Хотя Юаню Шаосю придется очень несладко, это станет заодно испытанием для него. Если это действительно закалит его, значит, Юань Мао не напрсно возлагал надежды на своего старшего сына.

- 22 -

В течении двух дней разведчики сообщили, что императорский двор разместил сорокатысячную армию в Яньчжоу. В дополнение к восьмидесяти тысячам солдат в Тайюане армия Фен столкнулась с превосходящей ее численностью армией врага. К тому же, было необходимо защищать свои города, и сложившаяся обстановка была не очень благоприятной для армии Фен.

Из-за обрушившихся на них в последние годы стихийных бедствий жители юго-восточных и юго-западных регионов хлебнули немало горя. Двор не только не стал поднимать налоги, он также был вынужден выделить помощь пострадавшим и нуждающимся. К тому же, учитывая военное противостояние в Ляодуне, Датуне и Юннане, двор уже и так находился на последнем издыхании. Насильно завербовав триста тысяч солдат и обложив повышенным налогом Цзяннань и Центральные Равнины, двор предпринял последнюю отчаянную попытку спасти положение.

Анализируя сложившуюся обстановку, Ян Сиконг с Фен Е решили, что императорский двор пока не в состоянии послать подкрепление в Центральные Равнины, но, если Яньчжоу попадет в беду, Тайюань обязательно придет ему на помощь. Поэтому штурм Яньчжоу поможет им не только отрезать путь, по которому поступало продовольствие, это также поможет им выманить войско Тайюаня из стен города, чтобы разбить их. А иначе, если они штурмуют город, у них не получится взять его.

Но они долго спорили, пытаясь решить, нужно ли им атаковать Яньчжоу или же просто использовать его в качестве приманки, чтобы выманить гарнизон Тайюаня.

В их распоряжении было в общей сложности сто тысяч солдат. Не считая тех людей, которых они потеряли при атаке лагеря «Шанфен», а также большого количества технического персонала, в их распоряжении оставались лишь девяноста тысяч солдат.

Даже в открытой битве с восьмидесятитысячной армией Тайюаня на поле боя могло произойти все, что угодно, поэтому никто не осмелился бы предположить, на чьей стороне будет победа, не говоря уж о том, что у армии противника еще оставался укрепленный город. Если они нападут на Яньчжоу с большим войском, тайюаньская армия атакует их с тыла, пока армия Яньчжоу будет сдерживаться их. Если же они с помощью незначительных сил атакуют Яньчжоу, устроив засаду армии Тайюаня, когда на них обрушится сорокатысячная армия Яньчжоу, они окажутся атакованы с двух сторон.

В сложившихся обстоятельствах было безопасней попросить Юаня Нанью перебросить им на помощь войска из Циньяна, и именно в этом вопросе между ними возникло больше всего разногласий.

- Раз уж мы оба согласны между собой, что императорский двор не сможет больше перебросить войска, тогда почему ты боишься, что с уходом Цю Вана Циньян окажется в опасности?

- Я боюсь не только того, что Циньян окажется в опасности. В трех днях пути от Циньяна есть еще два города – Пинлян и Фенсянь – и Циньян находится как раз между ними. Цю Ван только ждет возможности, чтобы захватить оба этих города. Хотя в этих двух городах наберется всего десять тысяч солдат, у Цю Вана осталось всего тридцать тысяч своих людей. Если ты попросишь у него помощи в Яньчжоу, сколько людей он сможет оставить для защиты Циньяна? Циньян – стратегически важный пункт для нашей армии, и к его обороне нельзя относиться небрежно.

Фен Е глубоко задумался.

- Кроме того, я тут подумал еще кое о чем, - сказал Ян Сиконг. – В Тайюане восемьдесят тысяч солдат. Если мы бросим все силы на сражение с ними, им достаточно будет отделить несколько тысяч человек, чтобы атаковать наш лагерь, и независимо от того, насколько успешными будут наши действия, нам придется отвести войска, чтобы спасти наш тыл. Если мы потерпим неудачу, это сильно подорвет боевой дух нашей армии.

Фен Е задумчиво погладил подбородок:

- Я сам не оставлю лагерь без защиты.

- Яньчжоу можно не бояться, но вместе с тайюаньским гарнизоном их численность составит сто двадцать тысяч человек. Если они нападут разом, тогда и Циньян окажется в опасности, и наш военный лагерь. Поэтому Цю Ван не должен оставлять Циньян.

- В таком случае, мы не сможем взять Яньчжоу, - нахмурился Фен Е.

- Если Цю Ван останется на месте, тогда, по крайней мере, Пинлян и Фенсянь не осмелятся выслать свои войска на подмогу, и нам не придется сталкиваться с противником с трех сторон. Нам и так нелегко иметь дело с Яньчжоу и Тайюнем, нужно сделать так, чтобы кроме них у нас не было других противников. А иначе, последствия могут быть катастрофическими.

Фен Е обошел вокруг стола с картой:

- Цю Ван с его солдатами очень важен для нас, он может уберечь нас от нападения Тайюаня и Яньчжоу.

- Фен Е, - Ян Сиконг подошел к нему поближе. – Мы с тобой знаем друг друга уже много лет, и не раз вместе обсуждали наши планы, начиная еще с Цзинчжоу. Если бы ты действительно был уверен в своей правоте, ты бы опровергал мои доводы, всячески настаивая на своем, но на этот раз ты этого не делаешь. На самом деле, тебя тоже беспокоит то, о чем я говорю, верно?

Фен Е с угрюмым видом посмотрел на Яна Сиконга:

- Разумеется, это самая трудная битва из всех, в которых мне довелось участвовать. К тому же, это будет решающая битва, от которой зависит, продолжится ли мой военный поход или закончится на этом месте. Как я мог не подумать о том, что беспокоит и тебя? Просто я думаю... - глаза Фен Е сузились. – Не такой уж это большой риск.

- Ты не должен все время рисковать ради победы, - Ян Сиконг поднял на него взгляд и коснулся его лица. – Тайюань защищает Ло Жосинь, он родной сын бывшего генерала Ло Хуна, и он не обделен талантом. Ты сейчас владеешь большим войском, но одна небольшая ошибка может обернуться большой бедой. Я прошу тебя, не лезь на рожон, пока мы не придумаем хороший план.

Фен Е, глядя в ясные глаза Яна Сиконга, постепенно успокоился:

- А у тебя есть хороший план?

- Нам в любом случае нужно обеспечить безопасность лагеря... - задумчиво сказал Ян Сиконг.

Фен Е взял Яна Сиконга за руку и неосознанно потерся щекой об его теплую ладонь. Неотрывно глядя на лежавшую на столе карту, он неожиданно сказал:

- Датун!

- Что?

Фен Е потащил его к другой стороне стола:

- Дядя набрал для меня войско в Датуне и теперь сможет выслать нам еще двадцать тысяч человек, и тогда Цю Вану не придется отсавлять Циньян.

На лице Яна Сиконга отразились сомнения:

- Оставшиеся в Датуне солдаты должны защищать его от Чахар. У этих варваров нет никакого стыда и представлений о чести. Если не останется армии, способной сдержать их, боюсь, они вмиг позабудут о нашем уговоре ради наживы.

- Я понимаю. Несколько дней назад было получено секретное донесение о том, что императорский двор тайно направил послов в Чахар, чтобы поднять среди приближенных Нада-хана мятеж против него. Но их на полпути перехватили убийцы, посланные дядей. В настоящий момент в Датуне все еще спокойная обстановка, нужно лишь соблюдать определенную осторожность. Полагаю, пока открыт рынок взаимной торговли в Хетао, а за порядком смотрит мой дядя, там не должно возникнуть проблем.

Ян Сиконг кивнул после некотороко колебания:

- В битве за Циньян потери оказались больше, чем мы ожидали, и двор выслал войск больше, чем мы думали. И сейчас действительно не хватает людей. Лучше отправить письмо генералу Фену и спросить его, что он скажет. Если он сочтет, что в переброске двадцати тысяч солдат нет ничего страшного, тогда можно попробовать.

- Хорошо, я немедленно отправлю к нему гонца с письмом.

- Если генерал Фен сможет отправить нам двадцать тысяч человек... - Ян Сиконг снова посмотрел на карту и вздохнул. – И мы опять возвращаемся к проблеме, кого атаковать первым.

- Я думаю, нужно сделать вид, что мы атакуем Яньчжоу, чтобы выманить гарнизон Тайюаня и устроить ему засаду, а уж потом мы нападем на Яньчжоу.

- А я думаю, нужно сделать как раз наоборот – надо сделать вид, что мы атакуем Тайюань, чтобы спровоцировать Яньчжоу напасть на наш лагерь, где мы устроим им засаду.

Фен Е нахмурил брови:

- Ян Сиконг, тебе доставляет удовольствие всегда и во всем спорить со мной?

Ян Сиконг улыбнулся:

- Нет, просто ум – хорошо, а два – еще лучше. К тому же, если я говорю глупости, ты всегда можешь просто не обращать на меня внимания.

Фен Е задумчиво погладил подбородок:

- А знаешь, это хорошая идея – заманить их, чтобы они напали на лагерь. Меня только беспокоит... во-первых, они могут не купиться на это, а во-вторых, я опасаюсь, как бы мы не перехитрили самих себя.

- Если они действительно клюнут на приманку, то план с нападением на лагерь, может и правда сработать. Ты все верно говоришь, но как убедить их, что мы решили оставить Яньчжоу и решили напасть на Тайюань? Вот в чем проблема.

- Ло Жосинь тоже не дурачок, - кивнул Фен Е. – Сила и слабость Яньчжоу с Тайюанем очевидны для всех. Кто откажется от Яньчжоу, захватить коготорый намного проще и полезет на Тайюань, который практически неприступен? Наверняка, у него возникнут подозрения. Чтобы этот план сработал, нужно обязательно убедить Ло Жосиня, и лагерь должен дать им возможность воспользоваться удобным случаем.

Ян Сиконг улыбнулся:

- Ло Жосинь неплохо соображает, но он не отличается особой мудростью. Он подозрителен по своей природе, но, как говорится, и на старуху бывет проруха. Мы сумеем провести его.

______________________________

Давай, Янчик, сделай его!))

- 23 -

Через несколько дней после того, как в Датун был отправлен гонец с письмом, пришел ответ от генерала Фена. Поскольку требовалось срочно принять какое-то решение, больше нельзя было медлить ни минуты.

Получив письмо, Фен Е нетерпеливо развернул его. Сначала его лицо оставалось ясным, но по мере прочтения, оно становилось все мрачнее.

- Что такое? А Датуне что-то не так? – занервничал Ян Сиконг.

Он выхватил письмо из рук Фен Е, торопливо пробежался по нему глазами и молча замер.

Фен Чанью согласился перебросить к ним двадцать тысяч солдат вместе с партией продовольствия. В Датуне все было спокойно, торговля в Хетао процветала, в эту область вернулось много народу, и теперь там было кому возделывать поля и разводить скот. Первая половина письма просто изобиловала хорошими новостями. Во второй половине письма была другая новость, которая другим показалась бы тоже хорошей, но они оба хотели видеть ее меньше всего.

Фен Чанью сообщал в письме, что двор продолжает поддерживать тайные контакты с окружением Нада-хана, посылая щедрые подарки его женам, наложницам и генералам в надежде на то, что они уговорят его на восстание. Чтобы утихомирить Нада-хана, обе стороны договорились о том, чтобы он отдал свою свою единственную дочь Фен Е, и тогда две семьи смогут породниться. Поскольку она уже была замужем, и ее муж умер еще молодым, она не стремилась стать главной женой.

Если отставить чувства в сторону, это было бы идеальное решение. Хотя Нада-хан был всего лишь ханом монгольского племени, Фен Е сейчас тоже считался простым мятежником. Если дочь Нада-хана повторно выйдет замуж, в таком союзе не будет ничего вопиющего. И теперь, выказав желание отдать свою дочь в наложницы Фен Е, Нада-хан тем самым доказал свою искренность. После свадьбы отношения между Датуном и Чахар действительно станут стабильными.

Конечно, в этом наверняка была большая «заслуга» самого Фена Чанью. Он много раз ругал Фен Е, доказывая ему, что он должен жениться или взять себе наложницу. И вот теперь ему выпала такая хорошая возможность устроить это. Судя по письму, он уже дал согласие от имени Фен Е. А теперь разве можно так просто отказаться от дочери Нада-хана?

Фен Е сидел в кресле с лицом мрачнее тучи и смотрел на Яна Сиконга, не говоря ни слова.

Ян Сиконг отложил письмо, чувствуя, как у него словно что-то застряло в сердце, и каждый вздох теперь отдавал горечью. Но он не хотел, чтобы это было заметно со стороны.

- ... Генерал Фен – твой дядя, - тяжело вздохнув, сказал он. – Даже если он договорился о браке от твоего имени, в этом нет ничего плохого.

На лице Фен Е застыло ледяное выражение:

- И это все, что ты можешь сказать?

- Если можно укрепить отношения Датуна с Чахар, это помогло бы нам убить двух зайцев одним выстрелом.

Фен Е с силой ударил кулаком по подлокотнику кресла:

- Я должен взять наложницей девку из варварского племени, а ты можешь сказать мне только это?!

Ян Сиконг повернулся к Фен Е и посмотрел ему в глаза:

- Что Король Волков хочет услышать от меня?

Фен Е закусил губу:

- Я спросил тебя, а ты отвечаешь мне вопросом на вопрос? Тебе так нравится изворачиваться! Что, не осмеливаешься сказать, что ты думаешь на самом деле?

- Я думаю... - Ян Сиконг свернул письмо. – Генерал Фен таким образом убьет двух зайцев одним выстрелом. Это хороший план.

Фен Е встал и с ледяным видом шаг за шагом приблизился к Яну Сиконгу:

- Значит, тебе все равно, если я женюсь или возьму себе наложницу?

Ян Сиконг похлопал ресницами и отвел взгляд:

- Я... а что я могу сказать? Это естественно, что ты должен жениться или взять себе наложницу, чтобы продолжить род семьи Фен.

- Значит, это естественно? – холодно сказал Фен Е. – Точно также, как и ты женился, чтобы иметь детей? Жаль, что Сиэ-эр не подарила тебе сына. Сейчас, пока ты не можешь вернуться в столицу, не хочешь завести себе несколько наложниц, чтобы не оставить без потомства семью Ян?

Дыхание Яна Сиконга стало прерывистым:

- Ты сам собираешься взять наложницу, тогда почему насмехаешься надо мной!

Фен Е сжал кулаки и ничего не ответил.

Ян Сиконг постарался подавить поднимающийся в груди гнев:

- Чего ты хочешь от меня? Хочешь, чтобы я запретил тебе взять наложницу? Хочешь, чтобы сказал вернуть Нада-хану его дочь нетронутой? Ты сам знаешь, что это невозможно! Ты знаешь, что в нынешней ситуации нельзя, чтобы в Датуне наступил хаос. Нужно просто принять женщину...

- Да, просто принять женщину, - на лбу Фен Е вздулись голубые вены, выдавая его гнев. – Тебе же лишь бы достичь своей цели. Ради этого ты готов отказаться от всего и пожертвовать чем угодно. Ты же женился на Ваньян, чтобы иметь возможность подняться повыше. И, если я возьму себе несколько жен и наложниц, и это поможет нам обзавестись союзниками и дополнительным войском, ты будешь счастливее всех на свете!

- Что за чушь! – невольно воскликнул Ян Сиконг, его глаза покраснели. – Фен Е, сейчас именно ты должен взять наложницу. И неважно, вынудил тебя к этому генерал Фен или сложившиеся обстоятельства, тебе придется взять наложницу! Так чего же ты бесишься? Потому что ты думаешь, что мне все равно? А какое мне до этого дело? Когда я женился на Ваньян, казалось, что я на всю жизнь останусь виноватым перед тобой, даже если этот брак был устроен моим наставником и самим императором, даже если без этого брака Се Чжунжень мог бы в два счета разделаться со мной! Но, если ты когда-нибудь женишься или возьмешь себе наложницу, а я, Ян Сиконг, посмею сказать хоть слово, ты просто растопчешь меня за это!

Фен Е ошеломленно смотрел на него.

Яна Сиконга начинал бить озноб:

- Я сказал что-то не так? Если я скажу, что ты должен взять наложницу, ты обвинишь меня в расчестливости. Если я скажу, чтобы ты не брал наложницу, ты начнешь попрекать меня браком с Ваньян. В твоих глазах, что бы я ни сказал и что бы я ни сделал – я всегда виноват!

Лицо Фен Е застыло:

- Когда ты женился на Ваньян, ты действительно задолжал мне на всю жизнь. Когда-то ради тебя я был готов остаться неженатым на всю жизнь, но ты предпочел те блага, которые тебе могла дать дочь императора.

Ян Сиконг, подавляя в себе душевную боль, с трудом заставил себя улыбнуться:

- Фен Е, пусть между нами сейчас все запутано, но по крайней мере, мы можем сотрудничать с тобой, и это приносит нам обоим пользу. К чему вспоминать прошлое? Даже если ты заговоришь об этом тысячу раз, это ничего не изменит. Так зачем все эти разговоры?

Он знал, что пропасть между ним и Фен Е никогда не удастся преодолеть. Их отношения сейчас были подобны охотничьей ловушке, едва присыпанной тонким слоем земли. Со стороны все выглядит мирно и безопасно, но стоит сделать один неверный шаг, и тогда полетишь в глубокую яму. Поэтому не думать, не вспоминать, не спрашивать – это было бы лучшим вариантом для них обоих. Так они, по крайней мере, смогут вместе заниматься их общим делом.

Под этой мирной поверхностью, пока никто не станет разбирать ловушку и заглядывать в глубокую яму, он сможет по крайней мере, согреться теплом тех ночей, пока спал рядом с Фен Е.

Это все, на что он мог надеяться.

Фен Е смотрел на Яна Сиконга, и в его взгляде отражались запутанные сложные эмоции, которые в конце концов, превратились в холодное безразличие, подобное мертвой стоячей воде.

- Верно, это совершенно ни к чему, - сказал он.

Губы Яна Сиконга задрожали, и он ничего не ответил.

Фен Е забрал у него письмо:

- Я возьму в наложницы дочь Нада-хана. Как единственный потомок семьи Фен, я должен позаботиться о продлении рода... - он опустил голову к самому уху Яна Сиконга. – Однажды я тоже женюсь на женщине высокого статуса и знатного происхождения. Ну, что скажешь?

Ян Сиконг закрыл глаза, чувствуя, как его сердце превращается в пепел, а затем услышал свой собственный спокойный голос:

- Хорошо.

Фен Е развернулся и ушел, не оглядываясь.

***

В ту ночь после объезда военного лагеря Фен Е вернулся только к полуночи.

Ян Сиконг лежал на лежанке, притворяясь спящим. На самом деле, он уже давно не спал и просто лежал с закрытыми глазами. Непоянтно почему, но в своем расстроенном сознании он думал не о дочери варваров, которую Фен Е собирался взять себе в наложницы, и не о знатной девушке, которую он когда-нибудь возьмет в жены. Он думал... он думал о том, как в тот вечер Фен Е назвал его Конг-эром, пытаясь понять, было ли это на самом деле или только померещилось ему.

Он сам не знал, почему это было так важно для него, но сколько бы он ни старался, он никак не мог найти ответа, но и спрашивать об этом Фен Е он тоже не станет.

Он почувствовал, как Фен Е сел рядом с ним.

- Хватит притворяться, я знаю, что ты не спишь.

Ян Сиконг открыл глаза и повернулся к нему.

Фен Е, сидя рядом, смотрел на него сверху вниз без всякого выражения на лице:

- Сними одежду.

Ян Сиконг молча смотрел на него.

Фен Е наклонился к нему, оперевшись руками на лежанку по обеим сторонам от него и глядя на него с непонятным выражением в глазах:

- Я сказал тебе раздеться.

Ян Сиконг на мгновенье замялся, а затем распахнул верхнюю часть одежды, обнажив свою грудь под взглядом Фен Е.

Фен Е опустил голову и поцеловал его в губы:

- Я слышал, что женщины варваров пылкие и смелые. Инетресно, отличаются ли они по вкусу от тебя?

Взгляд Яна Сиконга помрачнел.

Фен Е погладил его гладкую кожу:

- Не бойся, даже если я возьму наложницу, я не стану пренебрегать тобой. Зять императора Ян не имеет себе равных в постели, - он облизнулся. – Это очень подстегивает интерес.

Ян Сиконг смотрел на Фен Е, не сводя с него взгляда. Как оказалось, подобное оскорбление уже ничуть не задевало его.

- Да, особенно такой взгляд, - Фен Е провел кончиком пальца по его бровям. – Какой бы дикой ни была эта девчонка, приручать тебя гораздо интересней, ведь ты... Ты же ненасытный дух-оборотень. Если я не смогу силой насытить тебя до отвала, ты же в любой момент переключишься на кого-нибудь другого, ведь так?

Ян Сиконг холодно усмехнулся в ответ:

- Не пойму, ты хочешь выказать мне свое презрение или же наоборот слишком высоко ценишь меня?

- Я просто вижу тебя насквозь, - рука Фен Е опустилась ниже, лаская это тело, которое принадлежало только ему и которое он не собирался никому отдавать. – Я знаю, что ты за человек, но все равно хочу тебя. Будь то твой талант или твое тело, все это может принадлежать только мне.

Ян Сиконг помолчал какое-то время, а затем обвил руками шею Фен Е и спокойно сказал:

- Ну так возьми и трахни меня.

Кровь закипела в теле Фен Е, его глаза вспыхнули звериным хищным блеском, и он сорвал всю одежду с тела Яна Сиконга.

Только утонув в этом безумии, Ян Сиконг мог на время забыть обо всем, представляя себе, что этот человек, с которым он занимается самой интимной вещью на свете, действительно является самым близким ему человеком.

_______________________

Нет, следующая глава не с сердечками.

- 24 -

Фен Чанью тайно отправил из Датуна двадцать тысяч солдат. Чтобы ввести в заблуждение остальных, они вышли налегке под покровом ночи, и шли вперед днем и ночью, чтобы поскорее добраться до места назначения.

Фен Чанью также хотел отправить вместе с ними и дочь Нада-хана, но Фен Е всегда строго следил за тем, чтобы в лагере не было женщин. Он сказал, что рассмотрит этот вопрос позже, после того как завоюет Яньчжоу или Тайюань.

Юань Нанью выжидал возможности захватить два небольших городка Пинлян и Фенсянь. Для начала он отправил туда шпионов, чтобы подкупить местных чиновников, разделяя их между собой с помощью слухов о том, что другая сторона хочет сдаться без боя, чтобы иметь возможность взять города, не потеряв ни единого солдата.

В лагере Короля Волков все выглядело слишком спокойно. В течение этих трех месяцев с начала похода там только возделывали землю и тренировались. Казалось, они вообще не собираются ничего предпринимать и просто приготовились к длительной осаде. На самом деле, это было сделано для того, чтобы запутать противника, ослабить его бдительность и показать, что у них все в порядке с продовольствием.

Однако, были и свои небольшие неприятности. Генерал Цао Юй, которого некоторое время назад высекли за излишнюю ретивость, снова начал поднимать шум. Он от природы обладал воинственным нравом, а теперь враг был прямо перед ним, а он не имел возможности сразиться с ним. Каждый день, когда ему становилось невмоготу, он брал с собой своих солдат, подходил к стенам Тайюаня и начинал громко ругаться и поносить жителей города. Он родился в захолустье и до того, как присоединился к Фен Е, был обычным бандитом в горах. Грубость и вульгарность его выражений была просто невыносима для слуха и, слушая его брань, потомок благородного рода Ло Жосинь, кипел от возмущения. Но он был необычным человеком и умел сдерживать гнев, поэтому не стал реагировать на эти выходки и не поддался на провокацию.

Когда Цао Юй вернулся в лагерь, Фен Е был в ярости. Всем известно, что главнокомандющий никогда не потерпит, чтобы кто-то ослушлся его приказа, особенно, если это позволил себе кто-то из командиров, потому что вслед за ним также поведут себя и его подчиненные. Говорили, что Фен Е был так зол, что хотел натравить на него одноглазого волка, чтобы тот растерзал его на месте. К счастью, другим генералам удалось успокоить его, и Цай Юй получил батогов и был понижен на три звания, став мелким сотником.

После этого, естественно, больше никто не осмеливался заговоривать о наступлении.

Когда Фен Е наказывал Цао Юя, Ян Сиконг стоял в сторонке. Когда Фен Е сказал: «Хун-эр», шерсть волка встала дыбом, он подался вперед всем телом, оскалив свои страшные клыки. Его единственный глаз вспыхнул ужасающим ледяным светом, и от его свирепого вида даже Ян Сиконг, который хорошо его знал, немного испугался. Все присутствовавшие при этой сцене солдаты застыли от ужаса, опасаясь увидеть своими глазами кровавую расправу волка над человеком.

Обычно Фен Е всегда старался прятать Фен Хуна. Хотя многие знали о нем, но чаще всего он не попадался людям на глаза, чтобы не пугать их. С тех пор, как Ян Сиконг предложил надеть на волка легкие доспехи, не только Фен Хун стал чувствовать себя свободнее, имея возможность передвигаться вместе с ними, престиж армии Фен возрос еще больше. По всей Поднебесной расползались все более фантастические слухи, изображая демонического волка все более чудовищным. Ходили даже слухи, что Фен Е сам мог превращаться в волка, поэтому он был таким свирепым в битве.

Вернувшись в палатку, Ян Сиконг погладил Фен Хуна по голове:

- Хун-эр и правда сейчас был ужасен. Неужели он действительно может съесть человека?

- Только покусать, - ответил Фен Е. – Я не позволял ему есть человеческую плоть.

Фен Хун круглосуточно следовал за Фен Е. Иногда он напоминал Яну Сиконгу домашнего пса, охраняющего свой дом. На какое-то время он успел позабыть, каким величественным был настоящий король волков, и сегодня он вспомнил о том, как впервые увидел Фен Хуна. И конечно же, он не мог не подумать о том, каким был Фен Е в то время...

Ян Сиконг отбросил прочь лишние мысли:

- Не знаю, уастся ли обмануть Ло Жосиня с помощью этой уловки.

- Цао Юй груб и безрассуден по своей природе, но он не глуп. Когда придет время, если у Ло Жосиня есть воля к победе, он должен заглотить эту наживку.

Фен Хун открыл пасть и, прикусив руку Яна Сиконга, помотал головой. Ян Сиконг, играя с ним, сказал:

- Вообще-то, чтобы убедить Ло Жосиня и шпионов, которые могут быть в лагере, нужно сделать кое-что еще.

- И что же?

- Нужно сходить в горы и выследить там волка-самца, замаскировать его под Хун-эра, а в ночь нападения на лагерь попросить Цай Юя отнести его голову Ло Жосиню, якобы он в приступе злобы в отместку убил короля волков и теперь хочет переметнуться на сторону двора. Разве это будет звучать не более правдоподобно?

- Возможно, - кивнул Фен Е и, присев возле Фен Хуна, погладил его густой мех. – Но обычный волк не обладает величием Хун-эра.

- К счастью, они не видели мощи Хун-эра.

Фен Хун, не понимая, о чем они говорят, лежал между ними с довольным видом и, кажется, собирался заснуть.

Ян Сиконг почесал его за ухом и с улыбкой сказал:

- Хун-эр, придется тебя спрятать на тот момент.

***

Фен Е продолжал втайне готовиться к битве, время от времени якобы ненароком выставляя напоказ некоторые подсказки. Например, они ходили по ночам в горы, собирая там камни и испытывали прибывшие в лагерь новые пушки. В лагере также установили несколько новых палаток, из которых постоянно доносились звуки, говорившие о том, что там куют оружие. Солдаты все меньше времени тратили на возделывание земли, посвящая его тренировкам. Все это предназначалось для глаз и ушей разведчиков и шпионов.

А тем временем, двадцать тысяч человек, высланные из Датуна, уже прибыли на место и устроили засады в горах и лесу, и теперь все было готово.

Одной тихой темной ночью Фен Е неожиданно приказал своему войску атаковать Яньчжоу. Хорошо подготовленные солдаты вмиг собрались и выступили в поход единым фронтом.

Так как Фен Е уже атаковал Маожен ночью, и до Яньчжоу было рукой подать, эта атака не стала полной неожиданностью. Когда армия покинула лагерь, Цао Юй тайком выскользнул из лагеря с окровавленным мешком в руках и направился прямиком в Тайюань.

На самом деле, Фен Е взял с собой только пятьдесят тысяч человек, но продовольствия, которое он захватил с собой, хватило бы и на восемьдесят тысяч. Когда шпионы оценивали военную обстановку, по этим вещм ни могли судить о количестве выступившего в поход войска. К тому же в ночной темноте пятидесяти тысяч человек было достаточно, чтобы сбить их с толку. Фен Е был уверен, что они не смогут определить точное количество солдат.

Остальные сорок тысяч человек и те двадцать тысяч, которые прибыли из Датуна, прятались в лагере и в близлежащих горах, ожидая, когда армия Тайюаня попадет в ловушку.

Главное, чтобы Ло Жосинь поверил словам Цай Юя и посчитал, что Фен Е выступил со своей армией на Яньчжоу, оставив лагерь без защиты. И тогда этой ночью Фен Е сможет атаковать Тайюань.

Фен Е намеренно контролировал скорость, с которой передвигалась армия, чтобы она шла не слишком быстро, но и не слишком медленно. Ян Сиконг следовал за ним, немного нервничая в глубине души. На свете не существует идеальных и безупречных планов. Насколько детально они ни проработали бы план, было невозможно предвидеть все случайности. Если Цай Юя разоблачат, если Ло Жосинь не клюнет на приманку, они все окажутся в опасности.

Однако, несмотря на риск и опасности, они не могли до бесконечности топтаться на одном месте. Сегодня ночью будет решающая битва!

В час иньши, когда они были на полпути, вдалеке в горах Чунся вдруг вспыхнул сигнальный огонь. Хотя из-за расстояния этот огонь казался совсем небольшим, он ослеплял своим блеском в кромешной тьме.

Первый солдат, заметивший сигнальный огонь, в панике закричал во все горло, и его крик мгновенно подхватили все остальные. Чтобы не произошло утечки сведений, по кайней мере, больше половины человек ни о чем не знали. Сигнальный огонь означал, что на лагерь напали, и это не могло не напугать их.

Все командиры повысили голос, стараясь сдержать поднявшийся переполох. Ван Шень взволнованно сказал:

- Король Волков, Ло Жосинь действительно клюнул на приманку!

Ян Сиконг был вне себя от рдости, его руки, сжимавшие поводья, неудержимо дрожали.

- Всем тихо! – громко крикнул Ван Шень. – Без паники! Это обманный маневр для отвлечения вражеской армии!

Его слова быстро передали по всему войску.

Глаза Фен Е загорелись воинственным огнем, и он громко крикнул:

- Ван Шень!

- Здесь!

- Ты, Лю Цун, Юань Шаосю и Чжао Чжи возмите тридцать тысяч солат и выступайте к Яньчжоу. Просто окружите его и без моего приказа в бой не вступать!

- Слушаюсь!

- Чжан Жун, Цянь Цуньси, вы двое возьмите десять тысяч и немедленно возвращайтесь в лагерь!

- Слушаюсь!

- Бу Цинь, следуй за мной вместе с остальными солдатами, чтобы устроить на полпути засаду для беглых солдат из Тайюаня!

- Слушаюсь!

Фен Е взглянул на Яна Сиконга и еще не успел открыть рот, как тот внезапно выпалил:

- Я тоже пойду с тобой!

Во взгляде Фен Е промелькнула улыбка, но его лицо оставалось спокойным, на нем не было заметно ни радости, ни гнева.

- Разумеется, ты пойдешь со мной.

Засады на дезертиров были относительно безопасны, а он всегда старался держать Яна Сиконга там, где было безопасней всего.

Генералы Чжан Жун и Цянь Цуньси бросились на запад с большой армией, а Фен Е, взяв с собой десять тысяч солдат, исполненный честолюбия и воодушевления, двинулся в сторону Тайюаня.

- 25 -

На этот раз Ло Жосинь, стоявший во главе Тайюаня, лично возглавил сорокатысячное войско, чтобы внезапно атаковать лагерь Короля Волков. Согласно донесениям разведчиков и сведениям, полученным от перебежчика Цай Юя, в лагере должно было остаться не более десяти тысяч человек. Даже если не удастся полностью уничтожить эти десять тысяч человек, достаточно будет сжечь их провизию, и тогда сложившийся в Центральных Равнинах кризис будет решен.

Пока не наступил рассвет, Ло Жосинь наполном ходу мчался со своими солдатами к лагерю. Судя по обстановке в лагере, казалось, что его и правда только что покинула бо̀льшая часть армии. Несмотря на малое количество защитников, при столкновении с превосходящими силами противника они быстро ударили в барабаны и приняли бой.

Для начала обе армии обстреляли друг друга стрелами, которые с шумом рассекали воздух, сплетаясь в небе в жуткую и кровавую паутину, окутавшую всех смертной тенью.

Перед лицом превосходившего их в четыре раза врага, солдаты неизбежно начали отступать со своих позиций.

Ло Жосинь был вне себя от радости, и кровь закипала в его жилах при мысли о том, что он может победить известного на всю Поднебесную Короля Волков! Он изучал военное искусство, он был силен в бою и всю жизнь рос в убеждении, что тигр не может породить пса, (1) но его пока так и не оценили по достоинству. Он считал, что ему выпала подходящая возможность, и он может стать таким же знаменитым, как Фен Е и прославить свой род. Эта битва принесет ему славу!

Стремясь к победе, Ло Жосинь позабыл о том, что разделение войск было негласным запретом в армии. По его приказу сорокатысячная армия лавиной спустилась с горы, устремляясь к вражескому лагерю, и армия семьи Фен разбежалась во все стороны, покинув его.

Солдаты яростно преследовали и убивали бегущих людей, после чего с факелами в руках искали зернохранилища, чтобы урвать себе побольше припасов.

После того как Ло Жосинь взял лагерь и немного остыл, у него возникло смутное ощущение, что здесь что-то не так. Кажется, охраны здесь было намного меньше, чем уверял его Цай Юй - будь здесь действительно десять тысяч человек, они не смогли бы убежать так быстро. К тому же, во всем лагере стояла нестерпимая вонь свежего конского навоза, а ведь всем было хорошо известно, насколько строгие порядки в армии Фен. Как весь лагерь мог оказаться настолько грязным, неужели они и правда покинули его в такой спешке?

Когда один из генералов принюхался, среди вони конского навоза ему померещился запах серы. Встревоженный Ло Жосинь, чувствуя какой-то подвох, немедленно приказал своим подчиненным отвести войско.

Но было уже поздно. Сотни горящих стрел с воем разорвали ночной воздух, они сыпались с холмов, утыкая землю, словно иголки ежа, от их искр воспламенялся рассыпанный на земле порох, и весь лагерь моментально оказался охвачен огнем!

Ло Жосинь закричал во все горло, приказывая войску отступать, но он уже не мог спасти своих солдат из огненного моря, их вопли и крики о помощи слились в жуткий вой, напоминая собой ад, разверзшийся на земле.

Десятки тысяч солдат армии Фен с криками выскочили с трех сторон и бросились убивать врага.

Ло Жосинь в панике бежал из огненного моря, уводя за собой солдат, но его армия, раскололась на части, которые теперь уничтожали со всех сторон.

Солдаты армии Фен с криками «Сдавайтесь или умрете!» окружали врага с трех сторон. Ло Жосинь со своими людьми отчаянно сражались, чтобы вырваться из этого моря крови и иметь возможность отступить.

В панике они бежали обратно в Тайюань. Избежав встречи с солдатами Чжан Жуна и Цяня Цуньси, которые пошли неверным путем, они наконец, наткнулись на засаду, устроенную Фен Е.

Увидев в панике бегущую вражескую армию, Ян Сиконг с Фен Е переглянулись с улыбкой, чувствуя, как рассеивается напряжение в их сердцах.

В потерпевшей поражение армии Ло Жосиня тем не менее, сохранялся безупречный порядок. Идущий впереди отряд прокладывал им путь, после чего за ним следом отступала основная часть войска. Несмотря на поражение, они не суетились и отступали упорядоченно, что говорило о том, что этот человек управлял армией со знанием дела, просто на сей раз ему не повезло, и он столкнулся с очень непростыми людьми.

Как раз в тот момент, когда они уже думали, что им удалось уйти от преследования, звуки боевых барабанов обрушились на них словно вопли демонов из преисподней, когда они были уже в двадцати ли от Тайюаня!

Ло Жосинь приказал своим подчиненным немедленно выпустить в небо сигнальный огонь, чтобы позвать на помощь.

Фен Е стукнул копьем об землю и громко крикнул:

- Тот, кто принесет мне голову Ло Жосиня, получит тысячу золотых и звание тысяцкого!

Его солдаты в едином порыве бросились на армию неприятеля, окружая ее. Обнаженные клинки лязгнули, ударяясь друг об друга, крепкие тела сошлись в рукопашной. Всюду лились реки крови и отлетали обрубленные конечности, люди и лошади валились на землю. Когда взошло солнце, его первые лучи осветили страшную сцену залитой кровью земли.

Солдаты армии Фен с налитыми кровью глазами отчаянно сражались, стремясь заполучить голову Ло Жосиня, чтобы обеспечить безбедное существование себе и своим последующим поколениям. На какое-то время сцена вышла из-под контроля, и они забыли приказ Фен Е окружить неприятеля с трех сторон.

С древних времен было принято преследовать отступающего врага, обложив его только с трех сторон. Если окружить его полностью, враг будет знать, что оказался в ловушке, и у него нет возможности спастись. Это заставит его сражаться насмерть, а отчаявшийся враг – самый страшный. Даже если победить врага, собственная армия понесет огромные потери, поэтому в окружении противника всегда оставляли брешь, чтобы враг, думая о возможности побега, сражался с меньшим пылом.

Фен Е громко крикнул, пытаясь призвать войско к порядку, но всегда требуется некоторое время, чтобы передать приказ всей армии, рассеянной на поле боя. К этому времени Ло Жосинь был окружен со всех сторон и знал, что на сей раз он найдет здесь смерть, и теперь каждый солдат из его войска в отчаянии сражался не на жизнь, а на смерть.

Ян Сиконг, начиная беспокоиться, обратился к Фен Е:

- Король Волков, нужно отвести войско. Если мы увязнем здесь, скоро сюда прибудет подкрепление из Тайюаня.

У них было всего десять тысяч солдат, и оступающая армия Ло Жосиня превосходила их числом. Если к нему прибудет подкрепление, они уже не смогут выбраться отсюда.

Фен Е крепко сжимал поводья, на его лице отразились его колебания. Цзуйхонг, чувствуя беспокойство своего хозяина, нервно крутился на месте и бил копытом по земле.

Ян Сиконг повысил голос:

- Король Волков! Солдаты жаждут награды, и их все труднее контролировать! Нам необходимо отступить!

Фен Е вытянул руку:

- Лук!

Один из солдатов немедленно протянул ему лук.

Фен Е взял лук в одну руку, а второй - натянул тетиву, целясь в главнокомандующего вражеской армии. Смертоносная стрела взвилась в воздух.

Фен Е в юном возрасте был способен справиться с луком весом в два ши и мог без промаха поразить лист дерева за сто шагов. Его стрела не могла промахнуться мимо цели. Но, видимо, Ло Жосиню не было суждено умереть в тот день. В тот момент, когда стрела была выпущена из лука, конь Ло Жосиня испуганно взвился на дыбы, и острая стрела пронзила ему шею.

Ло Жосинь свалился с коня, и его тут же закрыли тяжелыми щитами и посадили на другую лошадь.

- Фен Е! – снова воскликнул Ян Сиконг.

Фен Е стиснул зубы, сопротивляясь в душе. Прикинув в уме, что подкрепление из Тайюаня действительно скоро будет здесь, он громко крикнул:

- Отходим!

Прозвучал сигнал к оступлению, и опьяненные жажой крови солдаты армии Фен немного пришли в себя, смиряясь с положением. Они сохранили строгий порядок и отступили в соответствии с принятыми правилами. Ло Жосинь, вздохнув с облегчением, бежал с остатками своего войска.

Фен Е не осмелился медлить и поскорее увел своих солдат обратно.

Там их ждал сожженный до неузнаваемости лагерь с тремя тысячами обугленных трупов.

Еще до сражения Фен Е тайно переправил одну часть продовольствия в лагерь «Шанфен», а оставшуюся часть – в Яньчжоу вместе с ушедшей армией, и его главный лагерь был теперь пуст.

Хотя лагерь, на построение которого он потратил так много усилий, был сожжен, благодаря этой ловушке, устроенной для Ло Жосиня, удалось уничтожить более двадцати тысяч врагов и взять в плен три тысячи человек. Учитывая засаду на обратном пути, в которую попал Ло Жосинь, из сорока тысяч человек, которых он вывел с собой из Тайюаня, ему удалось охранить лишь десять тысяч, а они сами потеряли менее двух тысяч солдат.

Эта битва закончилось большой победой!

Фен Е не стал задерживаться возле сожженного лагеря и в тот же день повел свое войск к Яньчжоу. К этому времени Ван Шень уже должен был окружить город и теперь просто ждал, когда Фен Е соберет вместе свою восьмидесятитысячную армию, чтобы захватить Яньчжоу.

Вместе с ранеными и пленными солдатами они шли целых три дня, пока добрались до Яньчжоу. И Фен Е, и Ян Сиконг не имели возможности как следует отдохнуть за эти дни и, когда они прибыли в Яньчжоу, оба валились с ног от усталости.

Ян Сиконг рухнул на лежанку и хотел отдохнуть, но Фен Е снова поднял его:

- Сначала поешь немного.

Ян Сиконг покачал головой:

- Я лучше посплю.

Фен Е потрогал его лоб.

- Я здоров, просто мне нужно отдохнуть, - поспешно заверил его Ян Сиконг. – И тебе, кстати, тоже.

На лице Фен Е было заметно возбуждение:

- Я не могу спать! Наша армия выиграла первое сражение! Я так счастлив, что теперь не смогу и глаз сомкнуть!

- Я тоже очень рад. – с улыбкой сказал Ян Сиконг. – На этот раз генерал Цао Юй внес большой вклад в победу.

Цао Юй сбежал во время хаоса, когда Ло Жосинь вошел в лагерь и сам чуть не погиб в огне. Если бы он не сотрудничал с ними в осуществлении этого жестокого плана и не притворился предателем, рискуя своей жизнью в чужом лагере, вряд ли им удалось бы так просто обмануть Ло Жосиня.

- Я обязательно щедро награжу его! – Фен Е коснулся бледного изможденного лица Яна Сиконга. – И тебя тоже. Если бы не твои разумные советы, нам бы не удалось выманить тайюаньскую армию из города.

- Это была всего лишь первая битва, - улыбнулся Ян Сиконг. – Яньчжоу все еще не взят, и Тайюань сохраняет свою силу. А вот после...

- Тогда мы еще поговорим об этом, но неужели тебе не хочется никакой награды прямо сейчас? – Фен Е пристально смотрел на Яна Сиконга. – Я захватил Цяньчжоу и Датун, заключил союз с Чахар и смог выманить Ло Жосиня, и в этом твоя большая заслуга. Разве ты не хочешь за это награды?

Ян Сиконг, также пристально глядя на Фен Е, равнодушно ответил:

- А, если я скажу, что хочу, но пока не могу придумать, чего именно? Если я попрошу у тебя военной власти, ты не дашь мне ее. А, если я скажу, что не хочу ничего, ты подумаешь, что  меня не удовлетворит малое, и поэтому я замахиваюсь на нечто большее, и тогда ты станешь относиться ко мне с еще бо̀льшей опаской.

Фен Е поджал губы и ничего не сказал.

Ян Сиконг сжал в ладонях лицо Фен Е, мягко поглаживая кончиками пальцев его гладкую кожу. У этого молодого главнокомандующего, чье имя внушло трепет по всей Поднебесной, было такое красивое лицо, которое совсем не сочеталось с кровавым полем боя. Он видел самые различные выражения на этом лице, сохранив в памяти самое ласковое и любимое из них, которое больше никогда на нем не появлялось.

- Фен Е, - сказал он. – Веришь ты мне или нет, но я всегда хотел того, о чем уже говорил тебе. Я хочу с твоей помощью возвести на трон просвещенного государя и возродить процветание нашей страны. Поэтому мне не нужна от тебя награда. Каждый шаг, который мы делаем, продвигаясь все ближе к цели, уже является для меня величайшей наградой. Но... если для тебя это так важно, и ты настаиваешь на том, чтобы наградить меня, тогда...

Темные глаза Фен Е вспыхнули, он не сводил с Яна Сиконга острого взгляда, сосредоточив на нем все свое внимание.

- Тогда, не мог бы ты... - Ян Сиконг на миг замялся и тихо сказал, - быть ко мне немного добрее?

После этих слов сердце Яна Сиконга дрогнуло. Он невольно подумал, не слишком ли скромным было его желание, но он не мог удержаться и не сказать этого.

Удивленный Фен Е, придерживая голову Яна Сиконга своей большой ладонью, набросился на его губы, целуя его грубо и страстно, словно давая через этот поцелуй выход всем накопившемся в сердце чувствам.

Ян Сиконг совсем растерялся от такого пылкого поцелуя. Его настойчивость и сладость напомнили ему о прошлом. Их поцелуи с Фен Е, хранившиеся в его памяти, были такими же сладкими, и он засомневался, уж не сон ли это.

Не прекращая поцелуя, Фен Е обнял его и усадил к себе на колени. Своими большими руками он гладил его спину, словно драгоценное сокровище.

Когда они отстранились друг от друга, Ян Сиконг уже задыхался, его щеки окрасил румянец, а взгляд затуманился.

Фен Е, не в силах унять волнение в своем сердце, погладил кончиками пальцев Яна Сиконга по щеке и тихо сказал:

- После стольких лет я не могу простить тебя. Но я также не могу забыть тебя. Я часто думаю, возможно, мы с тобой вот так связаны на всю жизнь.

Ян Сиконг ощутил привкус горечи.

Фен Е заглянул ему в глаза и сказал:

- Я обещаю тебе, что, если ты останешься со мной навсегда и больше никогда не предашь меня и не станешь меня обманывать, я буду добр к тебе. Я, Фен Е, всю жизнь буду хорошо с тобой обращаться.

Ян Сиконг, чувствуя боль в сердце, обнял Фен Е за шею. Он и не ожидал, что можно вернуться в прошлое, и теперь... он был доволен.

Они крепко обняли друг друга, словно стремясь слиться воедино и больше никгда не расставаться.

- 26 -

Еще когда Фен Е захватил «Шанфен», Яньчжоу уже укрепил городские стены, собрал урожай с полей и увеличил войско. Он полностью приготовился к осаде, поэтому, когда армия Фен осадила город, там все было тихо и спокойно.

Однако, Тайюань совсем недавно потерпел поражение и потерял тридцать тысяч человек, и теперь сердца защитников Яньчжоу были не так устойчивы и надежны, как башни его стен.

Как только армия Фен собралась вместе, Фен Е немедленно собрал военный совет, желая без промедления атаковать Яньчжоу.

На этот раз все было по-другому.

Они находились в окрестностях Тайюаня в течение четырех месяцев, постоянно ослабляя бдительность противника и тайно готовясь к битве. Используя различные уловки и часть своих солдат в лагере в качестве приманки, они смогли успешно устроить засаду, поскольку войска, расположенные в Яньчжоу и Тайюане, были слишком велики. В их случае прямая атака была подобна удару яйца об камень, поэтому им оставалось лишь ждать, когда настанет благоприятный момент.

Но в Яньчжоу нужно было действовать очень быстро. Они победили в первой схватке, уничтожив тридцать тысяч вражеского войска. Враг был посрамлен, а они почувствовали вкус победы, поэтому их боевой дух был на подъеме. Ло Жосинь, который понес такие огромные потери, теперь тоже имел опасения в своем сердце и не осмеливался вступать в открытое сражение. Если они промедлят, пока Тайюань настроен нерешительно, они могут упустить хорошую возможность.

Поэтому Фен Е в первую очередь вознаградил за заслуги тех, кто отличился во время боя. Особенно щедро он наградил Цао Юя, который добился большого успеха, рискуя собственной жизнью. Это очень способствовало поднятию боевого духа.

Когда-то армия Фен преданно следовала за Фен Цзяньпином, и одной из причин была четкая система поощрений и наказаний. Солдаты, следуя за своими командирами, покидали свои родные места, рискуя своей жизнью ради возможности обрести славу и богатство, или хотя бы чтобы суметь содержать свои семьи. Разговоры о благе страны с необразованными невежественными людьми и генералами, никогда не изучавшими военных трактатов были бы пустой тратой времени. Только звонкая монета и повышение звания могли сподвигнуть их жертвовать своими жизнями, сражаясь с врагом.

Фен Е прилагал все усилия, чтобы действовать также, как Фен Цзяньпин, и не скупился на награду. Это взволновало всю армию. Те, кто получил награду, был вне себя от радости, а те, кто пока остался ни с чем, были готовы снести множество голов в битве за Яньчжоу. В то же время он наказал тех солдат, кто посмел не подчиниться приказу во время атаки в засаде на отступающих солдат.

И сейчас, когда боевой дух его армии достиг своего пика, Фен Е приказал атаковать город в течение двух дней.

Штурм города означал тяжелую схватку, когда ценой горы трупов и рек крови проламывались городские стены и открывались ворота. Здесь было невозможно применить какую-либо стратегию, это был необходимый отчаянный шаг.

Фен Е сосредоточил в своих руках сто десять тысяч солдат. Десять тысяч оставались в лагере «Шанфен» и двадцать тысяч в охране лагеря.(1) Им было необходимо выманить войско Яньчжоу наружу, чтобы разбить их. Но Яньчжоу изначально собирался лишь обороняться, а после случившегося с Тайюанем его войско не собиралось покидать городские стены даже в случае смертельной угрозы.

Хотя штурм такого города неизбежно означал колоссальные потери, и исход боя было невозможно предсказать, но сейчас, когда удалось нанести значительное поражение Тайюаню, после которого он вряд ли решится выслать войско на помощь, была самая благоприятная возможность, которую они так долго ждали.

Однако, если Ло Жосинь решится пойти на риск после поражения армии Тайюаня, они окажутся зажаты в тиски с двух сторон, и тогда им будет грозить поражение.

Из-за этого мнения генералов разделились. Половина из них считала, что они должны немедленно штурмовать город и взять его одним махом. Другая половина полагала, что Ло Жосинь, несмотря на поражение, не станет сидеть сложа руки и просто смотреть, как уничтожают Яньчжоу, поэтому он непременно вышлет войско, как только они нападут на город.

Фен Е, разумеется, не мог не волноваться по этому поводу, но, если они не используют сейчас возможность для штурма, в будущем ситуация станет еще сложнее.

Ян Сиконг тоже считал, что нужно штурмовать город, как можно скорее. Если протянуть время, это лишь даст тайюаньской армии возможность восстановить свои силы и вызовет спад боевого духа среди их собственных солдат. Если они хотят захватить Яньчжоу, это можно сделать только сейчас.

И теперь в их обсуждении главным стал вопрос о том, как помешать Ло Жосиню послать свое войско на помощь или же как им захватить Яньчжоу, если он все же пришлет подмогу.

После военного совета Ян Сиконг с Фен Е вместе ужинали в своей палатке. Фен Е время от времени подкладывал ему в чашку куски мяса:

- Похоже, на данный момент нет лучшего решения, кроме как разделить войско.

- Если мы сможем обмануть Ло Жосиня, заставив его поверить в то, что что мы повторяем нашу старую уловку и просто хотим выманить его из города, это поможет нам выиграть время, - сказал Ян Сиконг.

- На этот раз Ло Жосиня будет не так-то просто одурачить. Но даже если его и удастся провести, это задержит его лишь на какое-то время. Он прекрасно понимает последствия потери Яньчжоу, поэтому попытается спасти их даже с риском снова попасть в засаду.

- Даже если удастся задержать его лишь на короткое время, все равно у нашей армии будет больше шансов на победу, - Ян Сиконг отложил палочки для еды и нахмурился. – Даже если мы выиграем эту битву, не знаю, сколько людей погибнет при этом.

- Вполне вероятно, что независимо от победы или поражения, после этого штурма мы не сможем снова атаковать Тайюань в течение какого-то времени, - Фен Е подцепил палочками кусок мяса и поднес его к губам Яна Сиконга. – Ты съел слишком мало. Если есть возможноть поесть, ты не должен голодать ни в коем случае.

Ян Сиконг послушно открыл рот и начал жевать мясо:

- Я не голодаю, - с улыбкой сказал он. – Просто у меня нет аппетита, как у твоего братца, - с этими словами он шутливо толкнул Фен Хуна ногой.

Фен Хун, который только что съел половину овцы, лениво дремал у их ног и даже не захотел открыть глаза. 😁

- Как ты сможешь сражаться, если не ешь как следует? – Фен Е сунул ему в рот ложку риса. – Ты такой худой, потому что не ешь толком.

- Я просто немного похудел, но не стал от этого слабее. Я сам поем, - сказал он и взял чашку с рисом.

Фен Е постучал ему по голове:

- Выглядит так, будто я заставляю тебя есть. Тебе никогда не доводилось оставаться без еды и питаться корой деревьев целый месяц, иначе, ты бы дорожил любой возможностью поесть, пока находишься в армии. Во время боевых действий нет никаких гарантий, что завтра тебе не придется питаться одним воздухом.

- В твоих словах есть смысл, - Ян Сиконг подцепил кусок мяса и подмигнул ему. – Теперь Король Волков доволен?

Фен Е улыбнулся в ответ:

- Если мы сможем сытно есть по три раза в день, тогда я буду доволен.

В этот момент снаружи послышались голоса, в палатку вошел охранник и протянул письмо:

- Король Волков, Юннань просит о помощи!

Лица Яна Сиконга и Фен Е вмиг помрачнели.

Фен Е схватил письмо и, быстро пробежавшись по нему взглядом, угрюмо сказал:

- Чен Му пишет, что Чунцин дважды подвергся штурму, и обе стороны понесли тяжелые потери. И теперь он опасается поражения.

- В письме упоминается правитель Нин? – Ян Сиконг взял у него письмо. – Когда я был в Юннане, мы отправили посланника к правителю Нин, чтобы договориться о браке его дочери с правителем Чу. Правитель Нин был явно не против, почему он до сих пор... - заглянув в письмо, он потрясенно замер. – Мертв? Он мертв?

- Грозный правитель умер, подавившись косточкой от финика? Да кто поверит в такую чушь! – Фен Е в ярости стукнул кулаком по столу.

Перепуганный охранник рухнул на колени, не смея поднять глаз.

- Скорее всего, его убили, - Ян Сиконг тяжело вздохнул. – Правитель Нин явно не желал следовать за правителем Чу в его восстании.

- И что нам теперь делать? У нас все силы уходят на то, чтобы удерживать Центральные Равнины, и сейчас у нас нет возможности помочь Чен Му, - Фен Е прищурил глаза. – Если он потерпит поражение...

- Чунцин окружен горами, там очень сложный рельеф местности, и это служит естественной защитой при нашествии врагов, - успокоил его Ян Сиконг. – Взять его будет не так-то просто. В письме сказано, что обе стороны сильно пострадали. У императорской армии не осталось сил на повторный штурм. Полагаю, Чунцин еще сможет продержаться какое-то время.

- Может, и так, но, боюсь, императорский двор сейчас не может повзолить себе войну на три фронта. И сейчас наиболее вероятным объектом для нападения может стать Юннань. Что если двор бросит все силы на подавление восстания правителя Чу? Мы находимся за тысячи ли и ничем не сможем помочь ему.

Настроение Фен Е стремительно падало. Чен Му был важной фигурой в их игре, поскольку помогал сдерживать остальных правителей. Многие из них сейчас заняли позицию сторонних наблюдателей и большинство из них даже хотели, чтобы императором стал Чен Му. Но, если Чен Му потерпит поражение, остальные правители выступят против него.

Ян Сиконг сжал письмо, в его глазах отразилась целая буря эмоций:

- Тебе не нужно беспокоиться об этом, я что-нибудь придумаю. Сейчас тебе нужно сделать все возможное, чтобы как можно скорее взять Яньчжоу. Когда Яньчжоу будет взят, это испугает императорский двор и заставит его направить армию в Центральные Равнины. Это отвлечет его от Чунцина, и он сможет продержаться еще несколько месяцев.

Фен Е сжал кулаки, на его лице появилось свирепое выражение:

- Я во что бы то ни стало возьму Яньчжоу!

Ян Сиконг написал два письма в стиле Фен Е – одно правителю Чу, второе – Шицзи правителя Нин.

Письмо, написанное Шицзи правителя Нин должно было убедить его объединить их силы с правителем Чу и помочь ему взойти на трон. В этом письме Ян Сиконг взывал к его чувству долга, в то же время используя принуждение и соблазняя его выгодами, которые сулило ему будущее. Хотя правитель Нин не принимал открытого участия в восстании, но он вступил в тайный сговор с правителем Чу, и двор должен был знать об этом. После смерти правителя Нин его Шицзи оказался в довольно затруднительном положении. Ян Сиконг не ждал, что его письмо сподвигнет Шицзи правителя Нин на восстание, но оно могло вызвать у него сомнения, чтобы он не восстал против Чен Му.

Он тайно отправил это письмо, приказав доставить его как можно скорее.

Что же касается письма Чен Му, его отправили с гонцом, который должен был специально попасться в плен императорской армии, осадившей Чунцин. В этом письме было много полуправды и откровенной лжи. Например, в нем говорилось, что после захвата Яньчжоу Фен Е собирается отправить своего доверенного генерала Цю Вана спасать Юннань. В нем также сообщалось, что правитель Нин уже принял предложение Чен Му об браке с его дочерью, и тайно вербовал войска, чтобы оказать ему поддержку. Независимо от того, поверит ли двор этому письму или нет, оно неизбежно заставит его отнестись с подозрением к Шицзи правителя Нин.

Отправив оба этих письма, Ян Сиконг составил еще одно послание для Чен Му, написанное кодовым языком. В этом письме он постарался успокоить его и убедить оставаться в городе, обещая сделать все возможное, чтобы помочь ему выбраться из затруднительного положения. Он попросил А Ли переправить это письмо через секретный канал Ше Чжуна.

Хотя Ян Сиконг был очень обеспокоен положением Чен Му, сейчас их самой важной задачей был захват Яньчжоу. Только если Фен Е продолжит военные действия в Центральных Равнинах, императорский двор не сможет сосредоточить свои силы на борьбе с Юннанем. Как только Фен Е захватит Тайюань, для него широко распахнутся ворота в Центральные Равнины. Учитывая близость императорского двора, который тогда окажется в пределах их досягаемости, двору станет не до правителя Чу, и ему придется сосредоточиться на борьбе с Королем Волков.

Вот только к тому времени Король Волков, скорее всего, уже займет неприступную позицию и станет непобедимым.

- 27 -

Чтобы предотвратить или хотя бы задержать отправку подмоги их Тайюаня, было решено атаковать Яньчжоу ночью.

Ян Сиконг приказал собрать весь навоз от армейских животных и самих людей и засыпать им обе дороги, ведущие из Тайюаня в Яньчжоу. Солдаты, отправившиеся выполнять этот приказ, страдали от ужасной вони и вовсю жаловались на такое задание.

В ту ночь они использовали конский навоз, чтобы скрыть за ним запах серы и обмануть Ло Жосиня. И теперь он хотел, чтобы Ло Жосинь, учуяв ту же вонь, вспомнил о том огненном аде, который внезапно разверзся в их лагере в ту ночь. Тот, кто был укушен змеей, еще долго будет бояться обычной веревки. Увидев такой же навоз темной ночью, Ло Жосинь точно испугается и не сможет так просто перейти в атаку.

Фен Е разделил свою кавалерию на две группы по пять тысяч человек, устроив засаду в горах. У каждой группы были пушки «Феншен», чтобы в случае появления подмоги из Тайюаня они могли открыть по ним огонь, погрузив горы в хаос.

С наступлением темноты Фен Е повел свою армию на ярко освещенный Яньчжоу. Там хорошо знали, что Фен Е не станет медлить, поэтому были полностью готовы к этому.

Пятьдесят тысяч пехотицев, пятнадцать тысяч кавалеристов с обоих флангов, с пушками, ядрами, катапультами, таранами и лестницами – в общей сложности семьдесят тысяч человек выстроились перед стенами Яньчжоу, ощетинившись копьями, которые были похожи на бескрайний лес.

Резкий протяжный звук боевого рога разорвал ночной мрак, и в воздухе разлился боевой клич, сопровождавший армию Фен от самого Шу до Центральных Равнин:

- Сдавайтесь или умрете!

Эти три слова сообщали о начале боевых действий, они также означали похоронную песнь по вражеским солдатам и обещание гражданскому и военному населению города. Армия Фен все время использовала боевой клич «Сдавайтесь или умрете!», который подрывал боевой дух сражающихся с ними людей, которые имели сомнения в своем сердце. Поэтому они часто разбивали своего врага, не встречая по-настоящему отчаянного сопротивления.

Фен Е находился посреди своей армии, его боевой стяг с оскалившейся головой волка развевался над его головой на юго-западном ветру. Огромный иероглиф «Фен» был подобен мощному талисману, обладающему магической силой, который внушал трепет всем, кто смотрел на него. Ему понадобилось пять лет, чтобы превратиться из отчаявшегося заключенного в Короля Волков, наводившего ужас на Центральные Равнины.

Он смотрел на стоявший перед ним Яньчжоу и, казалось, его взгляд был устремлен сквозь него прямо на величественный Запретный город. В этом взгляде отражались его честолюбивые устремления, которые были выше девяти небес.

Звук рога резко оборвался, и снова повисла тишина.

Фен Е опустил голову и взглянул на Фен Хуна. Тот встряхнул легкими доспехами, прикрывавшими его тело и, задрал голову, вытянув шею. В ночной тишине при свете луны раздался громкий протяжный волчий вой, внушая мистический ужас армии неприятеля.

Ван Шень вытащил меч из ножен и громко крикнул:

- Лучники, к бою!

Боевые барабаны грянули дружным боем, и стрелы, словно полчища саранчи взмыли в небо. Выпустив первую партию стрел, лучники пригнулись, чтобы подготовить новые стрелы, а хорошо обученные пехотинцы подняли тяжелые щиты над их головами, защищая их от летящих в них вражеских стрел. Но солдаты все равно падали на землю, и со стен Яньчжоу доносились вопли людей.

- Лучники, к бою!

Щиты были убраны, и лучники снова слаженно выпустили стрелы.

Сначала стрелы летели с обеих сторон с равным промежутком, но поле трех раундов уже не осталось никакого порядка. Солдаты падали один за другим, и защитники города тоже сыпались дождем со стены.

Боевой рог протрубил три длинных гудка и один короткий – это был сигнал о наступлении.

Пехота обступила городские стены, приготовив пушки и катапульты. Армия Фен начала ожесточенную атаку на Яньчжоу.

Какое-то время пушки и катапульты яростно атаковали городские стены, восемь красных городских ворот содрогались от оглушительного грохота, от которого дрожала земля.

Ян Сиконг смотрел на людей, которых пушечный огонь разрывал на части, и на его лице, освещенном отблесками огня, не было заметно ни следа эмоций.

Как говорится, успех одного командующего стоит тысяч жизней.

Пушечные ядра и огромные камни из катапульт разносили городские стены, и на них росли горы из трупов солдат, которых сбрасывали оттуда и заменяли живыми людьми.

Тайюань был современным процветветающим и укрепленным городом, но Яньчжоу – нет. Высота и толщина его стен совершенно не впечатляли, и именно по этой причине Фен Е все же осмелился штурмовать его несмотря на то, что в Яньчжоу было множество солдат и припасов. Купленные им за огромные деньги пушки «Феншен» разносили сделанные из глины и камня стены, словно мягкий тофу.

Если бы двадцать лет назад у Чжуо Летая были такие мощные пушки, Гуаннин не выдержал бы даже первой атаки.

Тем не менее, пушки Яньчжоу, защищавшие городские стены, тоже не бездействовали и наносили огромный урон армии Фен. Если они не смогут подавить огневую мощь Яньчжоу, то даже разрушив его стены, они с трудом смогут приблизиться к ним.

- Король Волков, - сказал Ян Сиконг. – Сейчас мы сосредоточили основные силы у Восточных ворот. Не можем ли отправить людей, чтобы зайти с Южных ворот?

Фен Е кивнул в ответ и приказал Чжан Жуну взять десять тысяч солдат и с помощью лестниц взобраться на стены со стороны Южных ворот. Если Чжан Жун сможет прорваться с южной стороны, они войдут в город именно там, а, если нет, тогда это поможет отвлечь войско противника.

- Донесение! – гонец бросился к Фен Е. – Король Волков! Тайюань выслал подмогу!

Глаза Фен Е сузились:

- Усилить штурм!

Чжан Жун повел своих солдат в обход стены к Южным воротам.

Пушки и катапульты продолжали с грохтом выплевывать ядра и камни, разрушая стены Яньчжоу, которые и так уже находились в плачевном состоянии.

Фен Е приказал готовить лестницы.

Ян Сиконг сжал его руку:

- Не торопись.

В это время солдаты на городских стенах отчаянно оборонялись, и такая атака повлечет за собой огромные потери.

- Я переживаю, что наша хитрость не остановит Ло Жосиня.

- Ло Жосинь очень высокого мнения о себе, и такое крупное поражение наверняка заставит его действовать осторожней. К тому же, ему требуется время, чтобы добраться до Яньчжоу. Наверняка, он не сможет оказаться здесь раньше рассвета.

Фен Е тяжело вздохнул и молча уставился на развершуюся перед ними кровавую картину.

Это несомненно было самое масштабное и ужасное сражение из всех, в котором ему довелось участвовать. На всем пути от Шу до Центральных Равнин Фен Е еще не сталкивался с таким серьезным противником, как Яньчжоу. И сейчас у них не было выбора, кроме как идти на штурм или погибнуть.

Наконец, пушки с обеих сторон пришли в негодность, и все поле боя было усеяно телами погибших. Удушающий пороовой дым смешался с тяжелым запахом крови, отчего было трудно дышать.

Видя, что настал нужный момент, Фен Е приказал приготвоить лестницы и штурмовать городские стены, пообещав наградить смельчаков и покарать трусов и тех, кто посмеет отступить без приказа.

Под градом стрел и камней четыре повозки с лестницами устремились к городской стене. Солдаты падали вниз, но на их место вставали другие. Все лестницы покрылись царапинами и зазубринами от камней. Рискуя собственными жизнями, они толкали телеги к основанию стены. Солдаты начали подниматься по лестницам, и защитники города встречали их стрелами, копьями, камнями, кипятком и керосином. Новые и новые группы солдат поднимались по лестницам и срывались вниз, образуя горы трупов возле городской стены.

На войне было принято награждать повышением в чине за смелость и казнить за трусость и попытку отступить. Все, словно обезумев, рвались вверх на стену. Первый солдат, сумевший ступить на стену, был пронзен мечом, за ним последовал второй, потом третий. Когда на стену начали прорываться все больше людей, ситуация вышла из-под контроля.

Оборона Яньчжоу была разрушена!

Фен Е выпустил поводья из рук и со звоном вытащил меч:

- Всем на штурм Яньчжоу! – взревел он.

На рассвете вся армия Фен устремилась в Яньчжоу. От ее воплей содрогнулась вся земля, распугивая птиц в окрестных лесах.

Грозная и страшная армия Фен одним рывком вломилась в Яньчжоу, и на его улицах вспыхнули короткие ожесточенные бои. Видя, что ситуация стала безнадежной, многие защитники города начали сдаваться.

Это была распря между правителями, а не налет иностранных варваров, поэтому местные солдаты не испытывали к врагу смертельной ненависти. Фен Е всегда держал свое обещание, отраженное в их боевом кличе «Сдвайтесь или умрете!», поэтому местные жители могли не беспокоиться о том, что их город предадут разорению. А, учитывая тот факт, что правящий монарх не вызывал всеобщей любви, многие не желали умирать напрасно и, видя неизбежность своего поражения, предпочитали сдаться и сохранить себе жизнь.

Восходящее солнце осветило разбитый и окровавленный Яньчжоу, заваленный трупами внутри и снаружи, и это была ужасающая картина.

Начальник гарнизона Яньчжоу покончил собой, и более десяти тысяч его солдат сдались в плен.

Гонец сообщил, что шедший наподмогу Ло Жосинь вступил ожесточенный бой с их солдатами, устроившими ему засаду, после чего армии Фен пришлось отступить. Однако, узнав о том, что Яньчжоу уже взят, Ло Жосинь был вынужден развернуть свое войско и вернуться обратно.

После захвата Яньчжоу им предстояло еще завершить множество дел – очистить поле боя, подсчитать свои потери, позаботиться о раненых и отремонтировать городские стены.

Фен Е с Яном Сиконгом не спали уже двое суток, но несмотря на сильную усталость все еще были полны возбуждения.

Победа в Яньчжоу означала, что у них есть все шансы захватить и Тайюань. На этот раз обе битвы закончились их большой победой, и это не могла не воодушевить их еще больше.

Сумев выкроить время на небольшой прерыв, они вместе сели перекусить, продолжая говорить о делах.

После еды Фен Е приказал Яну Сиконгу остаться в палатке и отдохнуть.

- Отдохнуть? – заупрямился Ян Сиконг. – О каком отдыхе ты говоришь! Я еще не проверил склад продовольствия Яньчжоу.

- Твой склад никуда не убежит, - сказал Фен Е. – Не нужно торопиться. Ты неважно выглядишь, лучше выспись как следует.

- Разве я теперь смогу спокойно заснуть? – взволнованно проговорил Ян Сиконг. – Яньчжоу взят, и теперь настала очередь Тайюаня!

- Если не можешь заснуть, тогда просто полежи с закрытыми глзами, - Фен Е сжал его плечи и, затолкав внутрь палатки, прижал к лежанке.

- А как же ты? – Ян Сиконг посмотрел на него. – Ты тоже выглядишь очень усталым.

- Со мной все в порядке. Мне еще нужно...

Ян Сиконг взял его за руку:

- Ты главноклмандующий великой армии, и твое здоровье сейчас важнее всего.

- С моим здоровьем все в полном порядке, - Фен Е прижался щекой к щеке Яна Сиконга, и его губы дрогнули в улыбке. – Уж тебе ли не знать об этом?

Ян Сиконг улыбнулся в ответ:

- Даже если у тебя крепкое здоровье, не стоит растрачивать его смолоду. Ты ведь помнишь о распрях во времена Троецарствия, и о том, что в Поднебесной воцарился мир, потому что Сыма прожил до глубокой старости.

Фен Е сел рядом с ним и слегка приподнял брови:

- Ты всегда найдешь, что сказать.

- Ну, я просто говорю, как есть.

Фен Е притянул Яна Сиконга к себе, и они вместе свалились на лежанку.

- Тогда я отдохну вместе с тобой.

Ян Сиконг улыбнулся:

- Со мной...

- Я действительно победил, - внезапно пробормотал Фен Е.

Ян Сиконг повернул голову и посмотрел на него.

- Ты знаешь... иногда мне кажется, что это просто сон. Неужели я действительно начинал вместе с двухтысячной армией Фен и теперь, собрав двухсоттысячное войско, захватил более дюжины городов?

- Все верно, - решительно подтвердил Ян Сиконг.

Фен Е закрыл глаза:

- Чем больше я завоевываю, тем сильнее боюсь проиграть. В последнее время мой отец часто приходит ко мне во сне. Кажется, он хочет о чем-то сказать мне, но я никак не могу расслышать, что он мне говорит.

- Теперь ты сам стал самым грозным и прославленным полководцем Поднебесной, и его светлости правителю Цзинъюаня уже нечему учить тебя.

Фен Е покачал головой:

- Отец смотрел на меня с большой тревогой и печалью.

Возможно, он знал, почему эти глаза во сне были наполнены такой тревогой и печалью, это был его собственный внутренний демон. На всем белом свете только он один знал, какие коварные замыслы скрываются в глубине его души, но он не собирался никому говорить о них, и особенно – Яну Сиконгу.

Ян Сиконг сжал его руку:

- Когда ты покоришь столицу и своими руками уничтожишь Се Чжунженя, тебя больше не будут мучить никакие сны.

После того, как он отправил Се Чжунженя в тюрьму, ему редко снились сны о помосте для казни, и он чувствовал облегчение при мысли о мести.

- Ммм, - тихо пробормотал Фен Е и крепко сжал в ответ его руку.

- 28 -

В битве при Яньчжоу армия Фен потеряла тридцать тысяч человек и приобрела десять тысяч сдавшихся в плен солдат.

За одну ночь они потеряли столько людей, что это превзошло все их ожидания. В разгар лета, хотя тела погибших старались похоронить как можно скорее, по всему городу до сих пор разливался удушливый запах крови, который задержался тут надолго.

Впрочем, после захвата Циньяна и Яньчжоу, которые теперь стали их опорными пунктами, завоевание окрестных мелких городов стало лишь вопросом времени. Теперь они смогут набрать еще больше солдат и продовольствия, а затем отправиться покорять более крупные города и более обширные территории.

После того, как обстановка в Яньчжоу стала более спокойной, Фен Е немедленно направил послов в Тайюань. Во-первых, он хотел предложить им сдаться, а во-вторых, искал возможности подкупить местных чиновников. Трагическая битва при Яньчжоу отбила у Фен Е и Яна Сиконга желание снова брать города штурмом. Тайюань – прекрасно укрепленный город с высокими прочными стенами и огромным запасом продовольствия, и взять его штурмом было бы слишком трудно.

До них также дошли слухи о том, что императорский двор собирается перебросить еще сто тысяч солдат из Лянху для уркепления Тайюаня и попытки отбить Циньян. Это значило, что двор теперь не сможет послать войско в Юннань, и Чен Му может вздохнуть с облегчением. Теперь, когда обе стороны зашли в тупик, следующим шагом станет борьба за продовольствие.

Чен Му снова написал письмо, в котором сообщил, что императорскому войску не хватает продовольствия, и они не смогут пережить следующую зиму, но и Чунцину тоже будет сложно продержаться на своих запасах, поэтому он подумывает об открытом сражении за стенами города.

Ян Сиконг поспешно написал ему ответ, убеждая его не рисковать и не поддаваться на провокации врага. Нужно лишь дождаться того дня, когда двор больше не сможет упорствовать и отведет войска, и тогда победа достанется ему на блюде.

Написав письмо, Ян Сиконг позвал А Ли и попросил его отправить письмо по секретному каналу.

А Ли взял письмо и вышел, но тут же вернулся назад, почтительно пятясь спиной вперед.

Ян Сиконг повернулся и увидел вошедшего в палатку Фен Е.

- А Ли, ты можешь идти, - сказал Ян Сиконг.

- Стоять! – голос Фен Е прозвучал негромко, но очень внушительно.

А Ли смущенно взглянул на Яна Сиконга.

- Что случилось? – недомуенно спросил Ян Сиконг.

Фен Е, заложив руки за спину, с бесстрастным видом оглядел А Ли с головы до ног и сказал:

- Дай сюда.

Изумленный Ян Сиконг слегка прищурил глаза.

А Ли посмотрел на Яна Сиконга и даже не пошелохнулся.

- Давай сюда письмо, - Фен Е слегка повысил голос.

- А Ли, отдай ему письмо и можешь идти, - тихо сказал Ян Сиконг.

А Ли достал письмо, отдал его Фен Е и вышел из палатки.

Фен Е открыл письмо, прочитал его и обнаружил в нем много кодовых слов и выражений, значение которых было ему непонятно. Он поднял голову и уставился на Яна Сиконга:

- И как давно вы с Чен Му шлете друг другу тайные послания?

- Мы всегда вели с ним переписку, - спокойно ответил Ян Сиконг. – А что, Король Волков только сейчас узнал о том, что я помогаю ему?

Взгляд Фен Е стал ледяным:

- Если тебе нужно переписываться с ним, почему ты не воспользовался моим посыльным? Почему пользуешься услугами подчиненных Ше Чжуна и при этом используешь кодовые слова, понятные только вам двоим? Ты же обещал больше никогда не лгать мне.

- Мы всегда общались с правителем Чу таким способом. Если я внезапно сменю способ доставки писем, разве это не вызовет у него подозрений? Я тебе уже говорил, что сам решу проблему с безопасностью Юннаня, и ты согласился. Так в чем я обманываю тебя?

- Ты мой советник, но продолжаешь посылать Чен Му тайные послания. Ты не боишься, что вызовешь подозрения у меня? – Фен Е в ярости швырнул письмо на землю.

- Я пишу ему, чтобы помочь защитить Чунцин, увеличить свои силы и потом, объединившись с тобой, завоевать всю Поднебесную, - Ян Сиконг нахмурился. - Ты что, сомневаешься во мне?

Фен Е сжал кулаки. Он понимал, что без Яна Сиконга, способного успокоить Чен Му тот, возможно, не сумеет удержать Юннань. Но, когда он узнал от своих шпионов, что Ян Сиконг и Чен Му тайно обмениваются посланиями, к тому же пользуясь секретным шифром, он не мог не думать о том, что именно они означают и не скрывается ли за ними нечто такое, что пришлось бы ему не по нраву.

Ян Сиконг, паникуя в душе, торопливо поднял письмо с земли:

- В этом письме я посоветовал Чен Му успокоиться и не посылать свои войска в бой. Когда у врага закончится продовольствие, он сам отступит. Что еще, по-твоему, я мог ему написать?

Фен Е сделал глубокий вдох. Когда дело касалось Яна Сиконга, ему всегда было трудно сдерживать свой темперамент. Прошло уже столько лет, а он все еще не мог относиться равнодушно к этому человеку.

- Мне не нравится, что ты пишешь тайные, да еще и зашифрованные послания Чен Му, - тихо сказал он.

Ян Сиконг тоже вздохнул:

- Я могу сказать тебе, что они означают.

- Ты можешь просто придумать это на ходу.

- Тогда чего ты хочешь от меня? – сурово сказал Ян Сиконг. – Ты хочешь, чтобы я держал Чен Му под контролем, но не желаешь, чтобы я переписывался с ним. Если ты сам в состоянии контролировать его, тогда зачем тебе я...

- Рано или поздно я смогу это сделать! – прорычал Фен Е.

Ян Сиконг замер и потрясенно посмотрел на него.

- И рано или поздно тебе придется думать лишь о том, как угодить мне одному, - холодно сказал Фен Е.

Ян Сиконг почувствовал, как у него мороз пробежал по коже. Чем больше власти получал Фен Е, тем быстрее он превращался в Короля Волков, а искренний и своевольный юноша, образ которого хранился в его памяти, постепенно исчезал. Он начинал бояться, что однажды не сможет увидеть в этом человеке даже тени прежнего Фен Е, каким он знал его когда-то.

Увидев, как застыло лицо Яна Сиконга, Фен Е на миг замер, а затем подошел к нему и обнял его:

- На меня навалилось столько дел, и я поневоле становлюсь слишком вспыльчивым. Ты понимаешь?

- ... ммм.

Фен Е погладил его по спине:

- Я обещал быть добрее к тебе, и я выполню свое обещание, но ты не должен ничего скрывать от меня. Если вы еще будете общаться с Чен Му, ты должен сказать мне об этом.

- Хорошо, - с безжизненным видом сказал Ян Сиконг.

Все эти дни, которые он проводил рядом с Фен Е, были похожи на хождение по тонкому льду. Даже если сейчас отношения между ними стали немного получше, он все равно никогда не смел расслабляться, опасаясь вновь вызвать подозрения у Фен Е, которые неизбежно приведут к спорам и конфликту.

- Когда я возьму Тайюань, я позволю тебе командовать войском, хорошо? – прошептал ему на ухо Фен Е.

- Благодарю Короля Волков.

Равнодушный тон Яна Сиконга вызвал панику в сердце Фен Е, он сжал его подбородок и приподнял лицо:

- Ты разве не хотел военной власти? Я дам ее тебе. Все, что тебе может дать Чен Му, смогу дать и я. Я смогу дать тебе даже то, чего не сможет дать он.

Ян Сиконг посмотрел прямо в глаза Фен Е:

- Между мной и Чен Му есть только отношения монарха и его подданного, ученика и наставника. Тебе не нужно опасаться его.

- Я боюсь того, что он думает о тебе, - Фен Е опустил голову и поцеловал Яна Сиконга в губы. – Я схожу с ума при мысли о том, что он может мечтать о тебе.

- Тогда не думай об этом.

Фен Е усмехнулся и снова поцеловал его:

- Я заставлю его перестать даже думать о тебе.

***

После того, как посланник, отправленный в Тайюань, вернулся, они получили новые сведения. Ло Жосинь был главнокомандующим в Тайюане, но командующий тридцатитысячным подкреплением, которое прислал императорский двор, Ван Мей, время от времени ссорился с Ло Жосинем, особенно после того, как тот потерпел поражение, и даже смотрел на него свысока, полагая, что тот готов лезть на рожон лишь ради своей славы.

Ян Сиконг велел разузнать все об этом Ван Мее. Этот человек был из семьи военного цзюйжэня. (1) Говорили, что он красив и хорошо образован, а также очень обходителен и элегантен. У него был свой способ ведения боя, и он, также как и Ло Жосинь, жаждал проявить себя на поле боя. Ло Жосинь, опасаясь, как бы он не украл у  него возможность выслужиться, вообще не позволил ему участвовать в налете на лагерь, не давая ему никакой власти, и отношения между ними становились все более напряженными.

Ян Сиконг с Фен Е обсудили этот вопрос и решили использовать вражду между этими двумя людьми, чтобы разделить их между собой.

Для начала они распространили в городе слухи о том, что Ван Мей намеревается сдаться, а затем за огромные деньги подкупили слугу Ло Жосиня, чтобы тот спрятал портрет Ван Мея в комнате наложницы Ло Жосиня. Ходили слухи, что где бы ни появился Ван Мей, женщины сходили по нему с ума, и Ло Жосинь, обнаружив его портрет в комнате своей наложницы, наверняка позеленеет от злости.

После этого Ян Сиконг написал письмо Чжу Ланьтину.

Уехав из столицы, Ян Сиконг из соображений безопасности, почти никогда не писал Чжу Ланьтину, но они не разорвали связь между собой. Ше Чжун и Чжу Ланьтин были основными источниками информации, из которых он узнавал о том, что происходит при дворе. Чжу Ланьтин тоже ждал того момента, когда сможет приветствовать правителя Чу в столице, когда тот унаследует трон. Он попросил Чжу Ланьтина выступить во время утреннего собрания и выдвинуть обвинения против Ло Жосиня за то, чтот тот оказался некомпетентным и завел своих солдат в засаду, а после этого не пришел на помощь Яньчжоу. Он также просил его посоветовать императору Чжаову назначить главнокомандующим армии Тайюаня Ван Мея.

Когда Ло Жосинь узнает об этом, подстегиваемый своей ненавистью, он, разумеется захочет первым нанести удар и избавиться от Ван Мея, а избавиться от него лучше чужими руками, и лучше всего сделать это руками армии Фен. Ван Мей тоже неглупый человек, он не станет бездействовать. И тогда они смогут спокойно сидеть и наблюдать за схваткой двух тигров, выжидая, к чему это может привести.

Эта тактика разделения противников была лучшей из уловок, которая с давних времен была опробована во время сражений. Если план сработает, с его помощью можно перевернуть вверх дном целую страну. Если крепость нельзя взять снаружи, всегда можно найти способ разрушить ее изнутри!

Вскоре они получили известие о том, что против Ло Жосиня были выдвинуты обвинения. Еще после падения Яньчжоу Ло Жосинь отправил ко двору послание, в котором приносил извинения и объяснял причины поражения. Поскольку его отец был славным полководцем, а двору не хватало толковых людей, он решил, что, если повинится, его не станут лишать должности. Но теперь против него выдвинули обвинения, и это стало для него неожиданностью.

Двор еще не принял окончательного решения, а эта новость уже достигла Тайюаня. Ян Сиконг ожидал, что Ло Жосинь должен сильно встревожиться, ведь столица была совсем рядом, и как только выйдет императорский указ, он прибудет сюда за два-три дня, и тогда никто не сможет гарантировать, что он удержит свое положение главнокомандующего.

Вскоре после этого Ло Жосинь поручил своему земляку, служившему цензором при дворе, написать послание двору, в котором говорилось о ходивших в городе слухах, что Ван Мей может быть подкуплен Фен Е и готовится совершить измену своему государству.

Ван Мей тут же отправил в столицу совего собственного гонца с письмом.

К этому моменту их отношения стали крайне напряженными, и взрыв мог произойти в любой момент.

Фен Е с Яном Сиконгом наблюдали за их противоборством в течение двух месяцев, когда наконец, почувствовали, что настал момент принять меры и избавиться от одного из них.

______________________

1. Учёная степень военного, успешно сдавшего экзамены на степень цзюйжэня.

- 29 -

Фен Е снова отправил Цао Юя вместе с солдатами к стенам Тайюаня, чтобы бросить вызов его многочисленной армии. На этот раз вместо того, чтобы ругаться и сыпать оскорблениями, по совету Яна Сиконга вся армия дружно выкрикивала одну фразу.

В результате, главнокомандующий городским гарнизоном Ло Жосинь, начал сходить с ума от бешенства, слыша каждый день под стенами города громогласный рев вражеской армии, выкрикивающей одну и ту же фразу: «Благодарим командующего Ло за то, что он прислал к нам пленных!»

После нескольких дней таких криков Фен Е неожиданно отправил ночью тридцать тысяч солдат, чтобы атаковать зернохранилище Тайюаня на горе Жунъюань.

Это зернохранилище охраняли двадцать тысяч солдат, и дорога, которая вела к нему в гору, была очень крутой и трудной. Такое место было просто защитить, но нелегко атаковать.

При нападении на зернохранилище Ло Жосинь, разумеется, захотел послать подмогу и во главе этого войска, как и предполагалось, выступил Ван Мей.

После того, как Ван Мей столкнулся с тридцатитысячным войском, возглавляемым Цянем Цунси, обе армии сошлись в бою. Цянь Цунся очень быстро начал проигрывать и, не желая больше сражаться, отступил обратно в Яньчжоу.

Вскоре после этого они услышали новость о том, что среди всеобщего хаоса в Ван Мея попала шальная стрела, и рана оказалась очень тяжелой.

Фен Е тут же подкупил одного из приближенных Ван Мея за огромные деньги, чтобы тот постарался склонить его к восстанию, посулив ему титул.

Ван Мей, разумеется, догадывался, что Ло Жосинь мог специально попытаться избавиться от него на поле боя. И теперь, хоть он и выжил, это вовсе не означало, что сейчас он находится в безопасности. Чиновники при дворе все спорили, как именно им наказать Ло Жосиня. Если император действительно не заменит Ло Жосиня, сколько еще ударов исподтишка от него ждать? Но менять командующего в армии было негласным табу, не говоря уж о том, что семья Ло обладала выдающимися заслугами, и наказать их было не так-то просто.

Ян Сиконг написал Ван Мею письмо в стиле Фен Е, в котором искренне выражал свою поддержку просвещенному государю и горячее желание спасти Поднебесную.

Но Ван Мей не ответил на это письмо. От его приближенного они узнали, что он не желал становиться предателем и сильно колебался.

Ян Сиконг знал причину, по которой Ван Мей все еще колебался. Он просто ждал, какое решение примет двор. Если там действительно решат сместить Ло Жосиня, тогда военная власть в Тайюане перейдет к нему в руки. А, если нет, то он не верил, что Ван Мею не было страшно.

Ян Сиконг не мог предсказать, какое решение примет двор относительно Ло Жосиня. Но они с Фен Е считали, что независимо от того, уберут его или оставят, им это будет на руку.

Вскоре в Тайюань доставили императорский указ – Ло Жосинь был понижен в должности на три ранга и лишен жалования на три года. Однако, ему сохранили его наследственный титул и полномочия командующего, дабы у него была возможность загладить свою вину.

Такое наказание было чисто формальным. Казалось, само небо помогает Фен Е, и вскоре он получил от Ван Мея письмо, в котором тот сетовал на притеснения со стороны Ло Жосиня и несправедливость императорского двора, а также выражал желание следовать за правителем Чу и Королем Волков.

Итак, они договорились с Ван Меем, что в ночь полнолуния Фен Е во главе своей армии выступит на Тайюань посреди ночи. Когда Ван Мей даст сигнал и откроет ворота, они единым порывом вторгнутся в Тайюань и вместе с Ван Меем, который будет будет сражаться внутри, они возьмут город.

Под жарким летним солнцем Фен Е втайне готовился к этой битве, и его переполняли гордость и желание захватить все Центральные Равнины.

Наконец, они дождались нужного дня, за пятнадцать дней до наступления осени, и Фен Е, возглавив семидесятитысячное войско, двинулся в путь.

Когда они подошли к окраинам Тайюаня, темные тучи заволокли небо, скрыв луну. И лишь висевшие на стенах города фонари помогали увидеть их смутные очертания среди ночного мрака.

Тайюань был окружен высокими стенами и глубоким рвом. Городская стена высотою в пять саженей, (1) тянулась на несколько ли. За этой стеной толщиною в сажень скрывались десятки тысяч солдат, и один только ров был шириною в несколько саженей.(2)

Даже птице было бы нелегко преодолеть такую преграду, что уж говорить про обычных людей из плоти и крови. Это была самая крепкая и прочная стена из всех, что им доводилось видеть. Не имея армии из двухсот тысяч человек, можно было даже не пытаться взять такой неприступный город штурмом.

Фен Е смотрел на смутные очертания города в темноте, и его глаза светились хищным блеском.

Ян Сиконг тоже смотрел вперед. Впереди их ждала битва, и его сердце неудержимо стучало быстрее. Сегодня их ждет успех или поражение. Если сегодня они смогут захватить Тайюань, у них действительно будут силы, чтобы покорить столицу. И после этого, если Фен Е топнет ногой, вся Поднебесная содрогнется от ужаса.

В южной части городской стены внезапно погасли огни, а затем зажглись снова. Это повторилось дважды, и это был сигнал от Ван Мея о начале штурма.

Фен Е взглянул на Яна Сиконга, и тот сказал:

- Пусть Чжан Жун идет первым, чтобы выяснить, нет ли тут обмана.

- Чжан Жун! – крикнул Фен Е.

- Здесь!

- Возьми пять тысяч человек и исследуйте путь для остальной армии.

- Слушаюсь!

Чжан Жун взял с собой пять тысяч всадников и ринулся вниз с горы, Фен Е и все остальные отправились за ним следом.

В Тайюане царила суматоха, солдаты сбегались к башням и стреляли из луков, но стрелков было слишком мало, и они не могли остановить огромную армию.

Когда Чжан Жун добрался до городских ворот, подвесной мост медленно опустился, и ворота открылись изнутри. Чжан Жун рванул вперед и по мосту вступил в город!

Фен Е, вне себя от радости, приказал армии идти вперед полным ходом. Во мраке ночи разом ударили боевые барабаны, и воинственный клич взмыл в небо. В их глазах Тайюань стал подобен овчарне, распахнувшей свои ворота, и они жаждали ворваться в этот самый крупный город Центральных Равнин.

Они домчались до городских ворот, где на улицах уже закипела ужасающая бойня. Фен Е приказал Яну Сиконгу взять на себя командование армией за городскими воротами, а сам собрался лично ринуться в бой, чтобы сразиться с врагом.

Ян Сиконг смотрел на возвышающийся перед ним город и внезапно ощутил, что здесь что-то не так.

Армия продолжала затапливать город, Фен Е тоже ехал на коне по мосту. Он уже собирался въехать в город, но внезапно натянул поводья и, остановившись, огляделся вокруг.

Фен Е повернулся, ища глазами Яна Сиконга посреди солдат. Ян Сиконг тоже не сводил с него взгляда, и в этот момент внезапно вспыхнул яркий огонь. Они смотрели друг на друга через ров, и, хотя они не могли ясно видеть лица друг друга, они все же уловили их выражение в этот момент.

Когда они собирались въехать в город, у них возникло ощущение, что здесь что-то не так. Во-первых, городские ворота открылись слишком легко и быстро, что неизбежно вызывало подозрения. Во-вторых, в самый разгар лета возле подвесных фонарей на башнях не было заметно комаров и мошек, которые обычно кружились возле них плотными облаками. Издалека можно было заметить темные полчища этих созданий, но возле горящих фонарей были видны лишь единицы. Этому было лишь одно объяснение – комаров привлекало огромное количество людей.

- Это ловушка! – громко крикнул Фен Е. – Отступаем!

- В городе засада! – крикнул Ян Сиконг. – Трубите отступление!

Как только прозвучал сигнал к отступлению, в воздухе грянул гром боевых барабанов. На городских башнях появилось огромное количество людей, вооруженных луками и арбалетами, после чего сверху обрушился настоящий дождь из стрел. От человеческих воплей внизу, казалось, задрожала вся земля.

Мост внезапно заскрипел и начал медленно подниматься.

Фен Хун издал тревожный протяжный вой и бросился ко рву.

- Фен Е, назад! – охрипшим голосом закричал Ян Сиконг.

Фне Е сжал ногами бока Цзуйхонга и под градом стрел бросился назад по подвесному мосту. К этому моменту мост поднялся уже на высоту равную росту взрослого человека. Цзуйхонг, выкладываясь на полную силу, оставлял копытами зазубрины на деревянном мосту. Оттолкнувшись задними ногами, он словно птица взмыл в воздух и, перелетев через ров, благополучно приземлился на землю вместе с Фен Е.

Фен Е взмахнул копьем, перерубая летевшие в него стрелы, но одна из стрел пробила его нагрудник.

Ян Сиконг, не обращая внимания летящие вокруг него стрелы, закричал во все горло:

- Защитить Короля Волков! Защитить Короля Волков!

Одетые в тяжелые доспехи солдаты вмиг подняли свои щиты, окружая Фен Е и закрывая его от стрел. Сигнал к оступлению звучал все более настойчиво, и армия, которая наступала словно прилив, теперь также отхлынула в замешательстве. Те солдаты, которые успели проникнуть в Тайюань и оказались там в ловушке, скорее всего, уже никогда не увидят солнечного света.

Дождь из стрел все не прекращался, а затем позади грянули пушки, и их ядра разорвали армию Фен на части.

Фен Е, превозмогая боль, заорал во все горло, чтобы навести порядок в армии и заставить ее отступать организованно. Он знал, что впереди им обязательно устроют еще одну засаду, и с тылу их будет преследовать войско неприятеля. Он приказал Ван Шеню взять с собой отряд отборных бойцов и проложить им путь, а сам повел за собой основную армию.

Как и следовало ожидать, впереди они наткнулись на еще одну засаду. Ван Шень отважно бросился в бой, возглавив элитный отряд армии Фен. Каждый из этих солдат один стоил десяти, и они старались изо всех сил, чтобы проложить для армии Фен путь.

Фен Е и Ян Сиконг, находившиеся в самом конце войска, увидели, как из Тайюаня хлынула армия, чтобы преследовать их. Они уже были готовы к этому и приказали солдатам с мушкетами вступить в бой с наступающей армией врага. Обе стороны дрались не на жизнь, а на смерть, и трупов вокруг становилось все больше и больше. Армия Фен таяла на глазах, но и преследовавшему их неприятелю приходилось несладко, поэтому вскоре они отступили и вернулись назад.

После того, как они расчистили засаду и избавились от преследования, Фен Е был ужасающе бледен, а из его раны в груди текла кровь, но он держался в седле и не падал. Он был опорой армии Фен. Если он падет, тогда падет и его армия.

Ян Сиконг, ужасно страдая в душе, приказал солдатам дать проход для Цзуйхонга, чтобы Фен Е как можно скорее мог вернуться в Яньчжоу и получить помощь доктора.

Но вот чего Ян Сиконг никак не ожидал, так это то, что преследовавшая их тайюаньская армия после своего отступления неожиданно вернется вновь и атакует их с тыла. На этот раз они были не готовы к такому и понесли огромные потери. Их путь к отступлению был залит кровью.

Когда они вернулись в Яньчжоу, армия Фен была разбита и искалечена. Всюду были видны раненые, похожие на проигравших в бою петухов, у которых погас блеск в глазах, и это разительно отличалось от того боевого задора, с которым они тронулись в путь.

- Доктора! Быстро!

Ян Сиконг лично помог Фен Е спуститься с коня. Фен Хун, скаля свои чудовищные клыки, защищал их обоих, не давая никому подойти к ним.

Ян Сиконг помог Фен Е дойти до палатки, где дрожащими руками стащил с него доспехи.

Лицо Фен Е было покрыто холодным потом, он прикрыл глза и тихо сказал:

- Я в порядке. Иди наведи порядок в армии.

- Поскольку генерал Ван Шень здесь, тебе нужно позаботиться лишь о твоей ране.

Ян Сиконг осторожно попытался снять с него нагрудник, но в нем застряла стрела. Увидев вытекающую из раны кровь, Ян Сиконг почувствовал, как у него на глаза навернулись слезы.

Его терзали угрызения совести. Именно из-за их стремления к быстрому успеху, а также их высокомерия и пренебрежения к врагу они попали в ловушку. И теперь они не только потерпели поражение, но и Фен Е был ранен!

Он боялся даже подумать о том, что было бы, если бы они чуть позже заметили, что что-то пошло не так. А если бы Цзуйхонг не сумел перепрыгнуть через ров, или Фен Е успел попасть в ловушку, как Чжан Жун и тысячи солдат! Что бы он теперь делал!

Фен Е поднял руку и стер слезы с его глаз:

- Не бойся, со мной все в порядке, - прошептал он. – Пусть сегодня мы проиграли, но я обязательно спрошу с них этот долг с процентами...

В этот момент в палатку прибежал доктор.

Фен Хун вздыбил шерсть и зарычал, оскалив клыки.

- Фен Хун, в сторону! – резко прикрикнул на него Ян Сиконг.

Фен Хун заворчал и после некоторого колебания снова подошел к Фен Е и со стоном уткнулся головой ему в ноги.

Доктор кинжалом срезал стрелу и, разрезав одежду Фен Е, сказал:

- Король Волков, ваш подданный должен вытащить стрелу.

- Тащи! – с бесстрастным видом сказал Фен Е.

Доктор ухватился за стрелу и резко выдернул ее.

Фен Е лишь стиснул збы, но не издал ни звука. Ян Сиконг почувствовал такую боль в сердце, словно эта стрела пронзила ему грудь.

Кровь вырвалась наружу фонтаном, залив лежанку под Фен Е. Доктор достал серебряные иглы и начал втыкать их в акупунктурные точки, после чего дал Фен Е выпить одурманивающий порошок и занялся его раной.

Ян Сиконг, стоя рядом, держал Фен Е за руку. Глядя на ужасающую кровавую дыру в его груди, он чувствовал себя так, словно ему вонзили нож в сердце.

После того, как Фен Е выпил одурманивающее зелье, его сознание помутилось.

- В Тайюане есть какой-то умник, - прошептал он и потерял сознание.

________________________

1. Примерно 16,5 метров.

2. Тут имеется ввиду китайская сажень – 3,3м.

Вот это они лоханулись, я всю главу не дышала. Конечно, было бы странно, если бы они всю страну победили легко и безболезненно, что-то должно было случиться. Но от этого не легче. Ван Мей, ты нажил двух страшных врагов, поберегись теперь))

- 30 -

На рассвете Ян Сиконг получил известие о том, что генерал Чжан Жун был убит на месте после того, как попал в засаду. Армия Фен потеряла пятнадцать тысяч человек, три тысячи попали в плен, и еще десять тысяч были ранены.

Это было самое большое поражение, которое довелось потерпеть Фен Е за все время его службы в армии. Не считая первую пробную атаку на Маожен, это было их первым поражением, которое они потерпели вместе с Яном Сиконгом.

Ян Сиконг посмотрел на Фен Е, все еще находившегося без сознания, и осторожно вытер ему лоб полотенцем, смоченным в вине. Коснувшись кончиками пальцев его лба, он ощутил его жар. Пронаблюдав за Фен Е всю ночь, он собирался остаться с ним до тех пор, пока он не придет в сознание.

В своей жизни Ян Сиконг одерживал много побед и терпел поражения, ему доводилось быть правым и ошибаться. Он никогда не думал, что они с Фен Е смогут побеждать без конца, поскольку даже там, где исход боя кажется предрешенным, всегда возможны случайности, которые не предскажешь. Но это поражение вызывало в нем мучительные сожаления, и он никак не мог смириться с ним.

Они потерпели поражение не только из-за того, что из-за своего высокомерия недооценили врага. Он был уверен в том, что они успешно рассорили Ло Жосиня и Ван Мея. Эти двое были очень несговорчивыми, и им было нелегко поладить, и в такой ситуации едва ли они могли объединиться на почве общей ненависти к врагу. А значит, тут могло быть только одно объяснение – кто-то другой сумел разглядеть со стороны их план по разделению двух командующих, а также устроить им ловушку.

Перед тем как потерять сознание, Фен Е сказал, что в Тайюане есть какой-то умник. Видимо, так и есть, и Ян Сиконг опасался, что фамилия этого умника – Шень.

Если бы они просто попали в засаду, тогда они в крайнем случае столкнулись бы с ошеломляющей атакой. Но вот последующие за этим две атаки, разрушившие тыл их армии, наталкивали на подозрнеие, что за всем этим стоял кое-кто поумнее.

Отступление является важной частью сражения. Также, как при наступлении, там требуется четкий порядок и организованность. Мудрый командующий, как бы ни складывалась обстановка, даже когда приходится спасаться от погони, будет использовать арьегард, чтобы предотвратить преследование своих солдат.

Искусство войны гласит: «Не преследуй бегущего врага, иначе, он в отчаянии повернет назад, и ты поенесешь большие потери». В этом есть определенный смысл, но все же это относится не ко всякому бегущему врагу. Если противник разбит и бежит, как можно удержаться и не путиться за ним в погоню?

Фен Е был известен по всей Поднебесной, Ло Жосинь и представить себе не мог, что он окажется в арьегарде и примет бой с преследующим его войском. Однако, этот человек так жаждал славы и величия, и после недавнего позора разгромил знаменитую армию Фен, ранив при этм самого Короля Волков. Чувствуя, что армия Фен сейчас подобна бездомному псу, он должен был непременно догнать ее и нанести ей ощутимый удар. Поэтому отправленные им войска смогли столкнуться с отборным войском армии Фен и разгромить его на ровном месте. По крайней мере, они могли дать выход свой злости, после чего вернулись назад.

Если бы на этом все закончилось, в этом не было бы ничего необычного. Но вторая погоня говорила о том, что, как и сказал Фен Е, в дело вмешался какой-то «умник из Тайюаня».

После того, как они отбились от первой погони, им, разумеется, и в голову не могло прийти, что Ло Жосинь снова пошлет им вдогонку своих людей. Поэтому они отправили лучших всадников Короля Волков вперед, чтобы помочь головному отряду справиться с устроенной впереди засадой. Вряд ли Ло Жосинь сам догадался выслать им вслед свою армию во второй раз, и из-за за этого армия Фен, оставшаяся без прикрытия, понесла такой тяжелый урон.

После того, как во время первой погони обе стороны сильно пострадали, Ло Жосинь был полон решимости атаковать их снова. Это говорило о том, что в Тайюане был очень умный человек, который не стал сдерживать Ло Жосиня. Вторая атака была гениальным решением, и Ло Жосинь не додумался бы до этого сам. Ему наверняка подсказал эту идею кто-то другой.

Яну Сиконгу приходило на ум только одно имя – Шень Хесюань.

При дворе больше не осталось толковых людей, и тогда они, видимо, вспомнили о том, кто однажды уже сумел преградить путь Фен Е. Хотя этот человек был настолько упрям и прямолинеен, что осмелился отчитать самого императора, но он был единственным человеком в Поднебесной, который мог противостоять Яну Сиконгу.

Ян Сиконг сильно сожалел о том, что раньше у него было много возможностей избавиться от этого человека, но у него так и не хватило мужества убить Шень Хесюаня, более того, он сам отпустил его на свободу, и теперь они потерпели такое сокрушительное поражение в Тайюане.

Каждый должен расплачиваться за свои ошибки, но меньше всего ему хотелось, чтобы ответственность за них легла на Фен Е.

Глядя на Фен Е, который лежал без сознания, Ян Сиконг взял его за руку и прижался щекой к его ладони. Он очень надеялся на то, что Фен Е поскорее поправится. Как и сказал Фен Е, они должны обрести вдвое больше от того, что потеряли.

***

Из-за ранения у Фен Е поднялась температура, и он пробыл без сознания два дня. Когда жар начал спадать, он наконец, пришел в себя.

Едва открыв глаза, он сразу увидел перед собой встревоженное и усталое лицо Яна Сиконга, и его обеспокоенный взгляд. Он был совершенно обессилен, и его мучила боль в груди, но он все же протянул Яну Сиконгу руку.

Ян Сиконг сжал его руку и вздохнул с облегчением:

- Наконец-то ты очнулся.

- Я... долго спал?

Попытавшись заговорить, Фен Е обнаружил, что у него болит горло, и голос охрип.

Ян Сиконг налил ему воды и, приподняв его голову, помог ему напится:

- Два дня. У тебя жар.

- Я уже давно не болел, - прошептал Фен Е.

- Ты ранен, и теперь твое тело, естественно ослабло, - мягко сказал Ян Сиконг и погладил его по щеке. – Стрела не задела жизненно важных органов, и ты скоро поправишься.

На губах Фен Е показалась слабая улыбка:

- В юности у меня были и более серьезные ранения, так что это ерунда.

Ян Сиконг ничего не сказал, он знал, сколько шрамов было на теле Фен Е.

Фен Е тяжело вздохнул, его взгляд помрачнел:

- Насколько сильный урон понесла наша армия?

Ян Сиконг немного помолчал, а затем рассказал ему все, как есть.

Лицо Фен Е бледнело все больше, его губы задрожали, он явно старался сдержать гнев. Это было первое поражение Короля Волков, о котором станет известно всем. Гнев, чувство унижения и нежелание смириться с этим причиняли ему больше страданий, чем физическая боль.

- Мы были слишком самоуверенными и недооценили врага. – сказал Ян Сиконг.

- Мы еще посмотрим, кто кого, - холодно сказал Фен Е.

В этот момент в палатку вошел охранник:

- Господин Ян, командующий Тайюаня...

Увидев, что Фен Е уже очнулся, он поспешно опустился на колени и радостно воскликнул:

- Король Волков проснулся!

- Так что там с командующим Тайюаня? – спросил Фен Е.

- Ммм... - охранник держал в руках деревянный ящик. – Командующий Тайюаня послал людей... чтобы передать это.

Его голос звучал все тише. Размер этого ящика позволял легко догадаться о том, что было внутри. Он знал, что не следует показывать это при раненом Фен Е, но не ожидал, что Фен Е уже проснулся.

- Выйди! – строго сказал ему Ян Сиконг. – Ты разве не видишь, что Король Волков сейчас устал?

- Слушаюсь!

- Стой!- Фен Е приподнялся, пытаясь сесть.

- Фен Е, не двигайся, иначе, повредишь рану, - Ян Сиконг хотел удержать его, но не осмеливался применить силу.

Видя, что он все равно не собирается слушать его, он помог ему сесть и подложил под спину мягкую подушку.

Фен Е указал на ящик, и его голос дрогнул:

- Открой.

- Фен Е...

- Открывай!

У охранника не было выбора, и он осторожно открыл ящик. Внутри была окровавленная голова Чжан Жуна.

Вся кровь бросилась Фен Е в лицо, его лицо исказила ужасающая гримаса, он весь дрожал.

- Фен Е, - Ян Сиконг сжал его лицо в ладонях и развернул его к себе. – Генерал Чжан Жун был верным и отважным человеком, он пал смертью храбрых в бою. Ты должен отомстить за него и за всю армию Фен. Не поддавайся на их уловки.

Фен Е тяжело вздохнул, он был искренне опечален:

- Чжан Жун следовал за мной из самого Шу, он был верным и смелым, и совершил немало подвигов...

- Я знаю, и я позабочусь о его семье от твоего имени, - Ян Сиконг повернулся к охраннику. – Ступай и прикажи организовать похороны для генерала Чжан Жуна.

- Постой... - Фен Е сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. – Там еще есть записка, подай ее мне.

В ящике действительно лежала записка, и охранник почтительно протянул ее Фен Е, после чего вышел из палатки.

Ян Сиконг сразу развернул записку, в которой было лишь одно короткое стихотворение:

«Алчный человек все отдаст ради наживы,

А герой готов погибнуть с честью.

Хвастун погибнет в погоне за властью,

А простой человек будет жить.

К восстановлению порядка и устранению опасности

Стремится мое честолюбие.

Те, кто идет разными путями,

Не могут строить планы вместе.»

Подпись – Шень Хесюань.

- Ну конечно, это он! – скрипнул зубами Фен Е.

Ян Сиконг лишь чувствовал, как в нем закипает гнев, его лицо побледнело.

Шень Хесюань, чьим талантом он так дорожил, поэтому снова и снова отпускал его живым! Но он не только не испытывал никакой благодрности, он обдумывал планы, как навредить им с Фен Е! Рано или поздно он оправит его к праотцам с его глупой и слепой преданностью!

Фен Е смял записку и швырнул ее в лицо Яну Сиконгу:

- Вот чем обернулась твоя мягкотелость! – в ярости воскликнул он.

Ян Сиконг опустил глаза и сказал с угрюмым видом:

- Это моя вина, теперь я жалею, что не убил его.

- Ты... - Фен Е зашелся в приступе кашля.

- Фен Е!

Ян Сиконг бросился к нему, чтобы поддержать его, опасаясь, что его рана вновь откроется. Но было уже поздно, он увидел, как белая ткань окрасилась в красный цвет. Он почувствовал, как у него защипало в носу, он прикусил губу, словно боль могла помочь ему немного уменьшить досаду на самого себя.

Фен Е долго кашлял, прежде чем немного пришел в себя. Посмотрев на Яна Сиконга, он увидел, что тот до крови прикусил себе губу. Вытянув руку, он разжал ему зубы.

Ян Сиконг смотрел на него покрасневшими глазами.

- Очень редко можно увидеть, чтобы ты признал свою ошибку, и еще реже можно увидеть, чтобы ты сожалел о ней.

Глядя на побледневшее лицо Фен Е, Ян Сиконг чувствовал, как ему было тяжко на душе.

Фен Е обнял его одной рукой:

- Послушай, меня не пугает это поражение. Всех своих врагов рано или поздно я уничтожу одного за другим. И Тайюань, и столица все равно окажутся в моих руках. Этот подлец, который заплатил злом за добро, не сможет остановить армию Фен!

- Да, никто не сможет остановить армию Фен, - кивнул Ян Сиконг, его взгляд стал жестким и холодным. – Фен Е, я обязательно возьму для тебя Тайюань!

Фен Е уткнулся лицом в шею Яна Сиконга и закрыл глаза. Его тепло позволяло ему позабыть на время о боли, стыде и разочаровании. На свете не было другого человека, способного подарить ему это тепло.

- 31 -

Пока Фен Е выздоравливал, Ян Сиконг отвечал за ведение всех дел в Яньчжоу.

Генералы, подчиняющиеся Фен Е, не хотели иметь дела с Яном Сиконгом. Им были известны его способности, но они также знали и об отношениях между ними. Дурная репутация Яна Сиконга была известна всем и каждому, и обычно, когда он давал советы в присутствии Фен Е, никто не осмеливался сказать ни слова. Но сейчас, когда они потерпели такое крупное поражение, они, разумеется, обвинили во всем Яна Сиконга, а не мудрого и могущественного Короля Волков. Когда рядом не было Короля Волков, который обычно сдерживал их, они вовсю выражали свое презрение и подозрения по отношению к Яну Сиконгу.

К счастью, Ван Шен понимал, как обстоят дела. Хотя он обладал довольно крутым нравом, он все же был одним из старейших служащих армии Фен и когда-то бежал из Датуна вместе с Феном Чанью. Он был безоговорочно предан Фен Е и помог Яну Сиконгу усмирить непокорных генералов. Только после этого они согласились подчиняться приказам Яна Сиконга, но ему пришлось вдоволь настрадаться от их придирок и постоянных косых взглядов.

Впрочем, Ян Сиконг не принимал их поведение близко к сердцу. Ему доводилось сталкиваться с врагами и пострашнее, и он лишь ждал возможности поставить их на место.

Но вот что действительно стало для него головной болью, так это ретивость Юаня Шаосю. Решив воспользоваться подвернувшейся возможностью, он стал просить у Яна Сиконга помочь ему занять место погибшего Чжан Жуна. Во время засады, устроенной на Ло Жосиня, а также при захвате Яньчжоу он действительно сумел отличиться под началом Ван Шена. Фен Е наградил его и немного повысил в звании, но ему не нравилось быть под началом у Ван Шена, и он хотел заполучить место Чжан Жуна.

Ян Сиконг категорически отверг его притязания. Большинство солдат, которые находились под командованием Чжан Жуна, следовали за ним из самого Шу, после чего подчинились Фен Е. Эти люди говорили только на своем родном диалекте и обладали буйным непокорным нравом. Они с Фен Е уже выбрали замену для Чжан Жуна, поэтому Юаню Шаосю было не на что рассчитывать.

Получив отказ, Юань Шаосю бросил в ответ несколько язвительных замечаний и ушел.

Ян Сиконг смотрел ему в спину и чувствовал, как у него становится тяжелее на сердце. Даже спустя двадцать лет его зависть к нему ничуть не утихла. В армии кроме Фен Е никто не знал о том, что они братья, но Юань Шаосю страдал от уязвленной гордости при мысли о том, что, будучи старшим братом, пользуется меньшим почетом и уважением, чем Ян Сиконг или Юань Нанью. Хотя Ян Сиконг не любил его, все же, будь у него действительно выдающиеся способности, он не стал бы чинить ему препятствий. Но, к сожалению, он был не слишком талантлив, и в будущем ему лучше остерегаться этого человека.

Чтобы поднять боевой дух армии, Фен Е созвал к себе генералов, чтобы дать понять, что ему стало лучше. Однако, они тайно отправили в Тайюань новости о том, что рана Фен Е была очень серьезной, и еще неизвестно, сумеет ли он выжить.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, они не могли сейчас лезть на рожон. Поскольку у них пока не было толкового плана против их врага, нужно было подготовиться к длительному противостоянию и ослабить бдительность противника.

Вскоре после этого Ян Сиконг получил известие о том, что подкупленный ими приближенный Ван Мея был повешен на башне Тайюаня в качестве назидания другим, и его тело ставили у всех на виду на три дня и три ночи.

После этого он получил сведения о том, что Шень Хесюань сам вызвался приехать в Тайюань. Поначалу Ло Жосинь не обращал на него никакого внимания, но, когда он сумел разгадать их план по разделению двух командующих и устроить ловушку армии Фен, он стал прислушиваться к словам Шень Хесюаня.

Ян Сиконг знал, что им противостоят не только неприступные стены Тайюаня, но и равный ему по силе противник, и эта битва будет гораздо сложнее, чем они ожидали.

Но что бы ни мешало им – гора мечей или огненная бездна, даже если это был демон из преисподней, он верил, что они с Фен Е сумеют преодолеть все трудности.

Некоторые люди от рождения наделены огромными талантами, потому что рождены для того, чтобы править миром и изменять его к лучшему. Он верил, что они с Фен Е именно из этой категории людей.

Ян Сиконг вернулся в палатку и увидел Фен Е, лежавшего там с книгой в руках.

- Почему ты опять не отдыхаешь? – он подошел к Фен Е и выхватил книгу у него из рук. – Доктор сказал, что тебе нужно как можно больше отдыхать, чтобы поскорее восстановиться после ранения.

- Я и так лежу здесь целыми днями, как мертвый. Сколько еще мне так лежать!

-Ты еще не поправился. Если будешь двигаться, рана может открыться вновь.

Ян Сиконг осторожно приоткрыл его одежду и проверил белую ткань, перевязывающую грудь и плечо. Хотя кровь все еще сочилась из раны, все же ее состояние было намного лучше, чем в самом начале.

- Чем быстрее ты будешь поправляться, тем меньше тебе придется лежать здесь.

- Все в порядке, это небольшая рана, - Фен Е взял Яна Сиконга за руку. – В последнее время все дела легли на тебя. И как тебе?

- Утомительно, - с усмешкой ответил Ян Сиконг.

- Людьми нелегко управлять. Они добавили тебе хлопот?

Ян Сиконг улыбнулся в ответ:

- Ничего страшного. Если я был бы не в состоянии справиться с ними, как бы дожил до сегодняшнего дня?

- Я верю, что ты со всем справишься, - Фен Е вдруг уставился на Яна Сиконга. – Я слышал, Шень Хесюань повесил дядю Ван Мея?

- На три дня и три ночи, - кивнул Ян Сиконг. – Чтобы все военные и гражданские чиновники могли видеть судьбу предателя.

- Этот человек может стать самым большим препятствием на пути к моей цели, - вгляд Фен Е похолодел. – Жаль, что убийца не сумел тогда разделаться с ним. А теперь он находится в укрепленном городе и достать его там не так просто.

- Есть и другие способы одолеть его. Хоть он у нас семи пядей во лбу, у него немало недостатков, которые губительны для него. Уж я его хорошо знаю, - взгляд Яна Сиконга был решителен и тверд. – Я обещал завоевать для тебя Тайюань, и я сделаю все, чтобы сдержать свое обещание.

- А тебе не приходило в голову, - взгляд Фен Е стал глубокими мрачным, - что Чен Му специально отпустил его?

Ян Сиконг потрясенно уставился на него.

- Возможно, Чен Му отпустил его не ради их высоких отношений ученика и наставника, и не потому что опасался давления с его стороны. Что, если с его помощью он хотел сдержать меня?

Ян Сиконг внимательно посмотрел на него:

- Почему ты так думаешь?

- А почему бы и нет? Чен Му опасается меня, ты разве сам этого не видишь?

- Но ты сейчас единственная опора Чен Му, - нахмурился Ян Сиконг. – Зачем ему идти против тебя? Если ты потерпишь полное поражение, он даже из Юннаня не сможет выбраться. Зачем ему посылать Шень Хесюаня противостоять тебе?

- Правда? Ты же сам, когда был в Юннане, помог ему выбрать в жены дочь правителя Нин. Если бы он действительно породнился с правителем Нин, который очень богат и занимает высокое положение, он в любой момент смог бы собрать десятки тысяч солдат, которые помогли бы ему выстоять против императорского войска. Пока он мог покинуть Юннань, будучи законным старшим сыном императора, ни один из правителей не стал бы противиться этому. Разве он тогда вообще нуждался во мне? Просто тогда он и подумать не мог, что правитель Нин умрет, подавившись косточкой от финика.

Ян Сиконг с задумчивым видом посмотрел на Фен Е и, обдумав все события прошлого и настоящего, почувствовал, что его слова звучат разумно. Почему он сам не подумал об этом раньше? Однако, ему все еще не хотелось сомневаться в Чен Му.

- Боюсь, ты слишком сгущаешь краски, - сказал он. – У Чен Му нет выдающихся способностей. Без меня у него не было бы того войска, которым он обладает сейчас.

- Ты до сих пор видишь в нем маленького принца, который во всем послушен тебе и смотрит на тебя с восхищением. Ты никак не поймешь, что он окончательно вырос и думаешь, что он не выйдет из-под твоего контроля, потому что ты привык к тому, что он слушается тебя. Что, если он умышленно разыгрывает из себя дурачка перед тобой, и ты просто недооцениваешь его?

Ян Сиконг почувствовал, что ему вдруг стало не по себе:

- Я знаю, что он вырос, и его не так просто контролировать, как раньше. Но он всегда доверял мне и привык полагаться на меня. Он и сейчас постоянно просит нас о помощи, а ты говоришь, что он опасается тебя. Зачем ему тебя опасаться?

- Говоришь, зачем ему опасаться меня? – Фен Е сузил глаза.

Сердце Яна Сиконга дрогнуло, в хищном и остром взгляде Фен Е вдруг отразились непонятные ему мысли и эмоции. В его голове вдруг мелькнула ужаснувшая его мысль. Хотя она промелькнула и исчезла, даже этого короткого мгновения было достаточно, чтобы заставить его содрогнуться. Отвергая ее, он покачал головой и торопливо сказал:

- Даже если Чен Му не хочет оказаться под нашим контролем, у него все равно нет выбора. В глубине души он знает, кто может помочь ему занять трон, и он не станет делать глупости.

- Надеюсь, ты прав, - с бесстрастным видом сказал Фен Е. – Но этот человек представляет собой большую скрытую угрозу. Если его не удастся контролировать, я убью его.

Ян Сиконг взял Фен Е за руку:

- Чтобы попасть в столицу, Чен Му придется соблюдать договоренность между нами. Сейчас не нужно беспокоиться о нем. Самое главное – взять Тайюань. Пока наши мечи достаточно остры, мы сможем завоевать весь мир.

На бесстрастном лице Фен Е были заметны отголоски надвигающейся ужасающей бури.

- Меня никто не сможет остановить, - холодно сказал он.

Ян Сиконг смотрел в глаза Фен Е, светившиеся честолюбием и думал о том, что он сейчас сказал, и его разум пришел в смятение.

Фен Е был прав – он сильно недооценивал Чен Му. Когда ты наблюдал за тем, как человек взрослеет на твоих глазах с самого детства, когда он уважал тебя и доверял тебе, а в случае неповиновения без колебний опустился на колени, чтобы извиниться, было бы трудно отнестись с подозрением к такому человеку. Но теперь у него также возникли сомнения по поводу того, что на самом деле стояло за поступком Чен Му, когда он отпустил Шень Хесюаня.

Но слова Фен Е обеспокоили его еще больше. Фен Е уже подумывал об убийстве Чен Му, и ему приходилось сдерживаться лишь из-за его высокого происхождения, чтобы у них была возможность сдерживать остальных правителей. А Чен Му, в свою очередь, из-за своих личных чувств испытывал неприязнь и ревность к Фен Е.

Может, он слишком легкомысленно относился к этому, а, может, просто не хотел задумываться о том, чего еще не случилось, но он действительно избегал мыслей о сложных отношениях между Чен Му и Фен Е. Но на самом деле, в глубине души он знал, что они могут стать источником огромных бед.

Но в этой жизни всегда хватает проблем, которые появляются в ней одна за другой. Если он пока не справлялся с теми трудностями, которые окружали его со всех сторон в данный момент, как он мог заглядывать в будущее и заботиться о проблемах, которые еще не наступили? Сейчас важнее всего было завоевать Центральные Равнины, а затем и столицу. Пока олень еще не пойман и свободно бегает по лесу, нет никакого смысла спорить о том, кому он принадлежит. Пока под их контролем находится армия, что бы там ни замышлял Чен Му, можно было не бояться его непослушания.

Взгляд Яна Сиконга, проникая сквозь военный лагерь, Яньчжоу и горные хребты, устремился к Тайюаню, где они потеряли своего генерала и множество простых солдат. Но настанет день, когда они с Фен Е покорят этот город и, стоя на его высокой стене, будут взирать оттуда на Центральные Равнины и столицу.

_____________________

На этом заканчивается седьмой том, следующий назвается точно также – «Охота на оленей в Центральных равнинах», часть вторая. Напомню, это выражение означает борьбу за трон. И в следующем томе нас ждет битва за столицу. 

- 32 -

После поражения при Тайюане прошло уже больше месяца, но ни одна из сторон не предпринимала никаких действий, занимаясь лишь тренировкой солдат.

Для Шень Хесюаня самым большим преимуществом и опорой оставался город Тайюань. Всем было известно, что великолепная кавалерия армии Фен была непревзойденной в открытом бою, и каждый ее боец стоил десятка обычных солдат. В Центральных Равнинах это было единственное войско, способное противостоять ужасающей монгольской коннице. Разумеется, никому не хотелось вступать в бой с кавалерией армии Фен, поэтому, если армия Фен не выкажет своих слабых мест, Тайюань никогда не осмелится выслать против них свое войско. Только обороняясь, они могли достичь большого успеха.

Что же касается, армии Фен, то для них было жизненно важно выманить армию Тайюаня из города для открытого сражения. К сожалению, после того, как Ло Жосиня заманили в лагерь и строили ему засаду, к тому же с Шень Хесюанем в качестве советника, выманить тайюаньскую армию из города было также трудно, как взобраться на небо.

Ян Сиконг уже много дней ломал себе голову, пытаясь придумать хороший план, но у него ничего не получалось. К тому же, в последнее время он не мог нормально высыпаться, и сейчас его мозг работал очень плохо.

В разгар лета нелегко выздоравливать от ран. Рана Фен Е начала заживать, и он постоянно чувствал зуд в этом месте. Посреди ночи он неосознанно стремился почесаться, и Яну Сиконгу ничего не оставалось, кроме как ловить его за руку. По ночам он просыпался от малейшего движения Фен Е, не давая ему чесать рану во сне, и это случалось много раз за ночь, поэтому последнее время он вообще не мог выспаться.

Фен Е не понимал, что происходит и, видя изможденное лицо Яна Сиконга, он решил, что тот устал управлять всеми делами, поэтому решил заняться ими сам.

На самом деле, все дела, которые возникли после поражения, были уже улажены, в городе все было спокойно, и можно было не переживать ни о чем. Единственной проблемой оставался упадок боевого духа в армии и угасание честолюбия в сердцах солдат.

Фен Е, видя, что в Тайюане уже больше месяца не заметно никакого движения, перестал притворяться больным и стал выходить на улицу, осматривая лагерь и общаясь с солдатами.

Пока они никак не могли придумать никакого плана для взятия Тайюаня, и настроение у всех падало все ниже, и в этот момент Юаня Нанью пришли замечательные новости, которые вмиг рассеяли мрачный настрой. Он возглавил свое войско и разом захватил два окрестных городка – Пинлян и Фенсян.

Фен Е был очень рад получить такие приятные новости и снова принялся расхваливать Юаня Нанью.

Ян Сиконг тоже почувствовал, как сумрак, сгустившийся в его сердце немного рассеялся, и упаднические настроения, распространившиеся в Яньчжоу, тоже отступили.

- Генерал Цю очень талантлив, и обе его победы играют огромное значение.

Его переполняли эмоции при мысли о том, что веселый и непоседливый мальчик из прошлого превратился в такого грозного полководца. Если бы Юань Мао мог видеть его успехи, он наверняка был бы очень доволен.

Фен Е рассмеялся с довольным видом:

- А как же! Что еще можно было ожидать о моего доброго брата, от моего... - он внезапно проглотил просившиеся на язык слова и, взглянув на Яна Сиконга, вздохнул. – Сначала... он помог мне выбраться из столицы, всю дорогу избегая встречи с солдатами, которые искали меня. Мой дядя привел с собой две тысячи солдат из армии Фен, но именно он был со мной с самого начала пути и ни разу не подвел меня за эти годы.

Ян Сиконг ощутил необъяснимую тоску в своем сердце, но отмахнувшись от нее, спокойно сказал:

- Теперь, когда почти все дороги вокруг Тайюаня находятся под нашим контролем, мы можем в любой момент перекрыть ему все пути снабжения.

- Но в Тайюане наверняка достаточно запасов. Если они смогут продержаться в течение года или двух, мы не сможем позволить себе такую длительную осаду.

- Нам хватит запасов на полгода. В этом году не слишком хорошая погода, и урожай получился небольшой. Я уже подсчитал, что мы с легко сможем продержаться до Нового года, но вот потом нам придется туго.

- Значит, у нас есть полгода, - сказал Фен Е. – Если мы не завоюем Тайюань за это время, придется отвести армию в Датун.

- Нужно найти решение, - кивнул Ян Сиконг.

В этот момент в палатку вошел охранник:

- Король Волков, эээ... - он смущенно взглянул на Фен Е, не решаясь договорить.

- Чего ты мнешься? – нахмурился Фен Е.

- Госпожа Сарен здесь.

- Кто? – не понял Фен Е.

Потрясенный Ян Сиконг торопливо опустил голову и сделал глоток чая, чтобы скрыть свое замешательство, но его рука, державшая чашку, задрожала.

- Госпожа Сарен, - снова повоторил охранник.

Фен Е, наконец, сообразил, что речь идет о дочери Нада-хана, о которой он почти успел позабыть.

- Кто прислал ее сюда! – неожиданно вспылил он.

Но можно было и не задавать такой вопрос, поскольку кроме Фена Чанью никто не осмелился бы прислать к нему наложницу прямо в Яньчжоу, даже не обсудив этот вопрос с ним. Да и кто еще, кроме Фена Чанью ждет с таким нетерпением, когда у него появится потомство?

Охранник рухнул на колени, не смея больше сказать ни слова.

Ян Сиконг поставил чашку на стол и тихо сказал:

- Она уже здесь, и ее нельзя просто отправить назад. К тому же ты дал генералу Фену обещание.

- Приведите ее, - с угрюмым видом сказал Фен Е.

Вскоре охранник привел собой женщину в монгольском платье. У нее были густые брови и миндалевидные глаза, прямой нос и пухлые губы. С четкими чертами лица и красивыми темными волосами, заплетенными в косы, с ее стройным телом с большой грудью и тонкой талией она являла собой пример дикой и необычной красоты. Она совсем не была похожа на женщин Центральных Равнин и казалась очень экзотичной.

Ян Сиконг, глядя на ее дерзкую и броскую красоту, тихонько вздохнул.

Это была Сарен, дочь Нада-хана из племени Чахар. Она с любопытством огляделась по сторонам, ее взгляд был своевольным и дерзким. Наконец, она посмотрела на Фен Е и, приподняв брови, сказала:

- Ты Король Волков.

Фен Е смотрел на нее с бесстрастным видом.

Сарен прошлась по палатке, а затем остановилась напротив Яна Сиконга:

- А ты господин Ян.

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Приветствую госпожу Сарен.

Сарен пожала плечами и снова повернулась к Фен Е:

- Почему Король Волков ничего не говорит? Он думает, что я слишком красива?

- Госпожа, - тихо сказал Ян Сиконг. – Король Волков – ваш супруг, не следует вести себя с ним так неуважительно.

- Он мой муж и мой мужчина, - усмехнулась Сарен. – Это не тебе решать, как мне разговаривать со своим мужчиной.

- Верно, - поклонился ей Ян Сиконг.

Фен Е встал с кресла:

- Раз уж ты стала моей наложницей, тебе придется соблюдать наш этикет и сменить свою одежду и головной убор.

- Ты всю жизнь смотрел на женщин Центральных Равнин, - с улыбкой сказала Сарен. – Тебе еще не прискучило? Я не хочу ничего менять.

Фен Е посмотрел на нее, прищурив глаза.

- Король Волков, - сказал Ян Сиконг. – Госпожа только что прибыла сюда и еще не успела привыкнуть к местным обычаям. Почему бы не позволить ей следовать своим обычаям, пока она постепенно не привыкнет к нашим? К тому же, ее одежда очень красива и не похожа на одежду наших женщин. Это не только радует глаз, а также напомнит нашим солдатам о дружбе между нами и Чахар.

- Ладно, как скажешь, - с равнодушным видом сказал Фен Е.

Сарен уставилась на Фен Е, без малейшей застенчивости и сдержанности, свойственными ханьским женщинам.

- Благодарю Короля Волков, - улыбнулась она.

- Устройте госпожу в городе, - распорядился Фен Е.

- Король Волков разбил лагерь за пределами городских стен. Почему же он отправляет меня в город? – спросила Сарен.

- В армии приняты свои законы, и в лагере не должно быть женщин.

- Я не простая женщина, и этот лагерь не стоит особняком. – улыбнулась Сарен, приподняв брови. – Даже солдаты отлучаются в город, чтобы повеселиться. Король Волков молод и полон сил, ему не годится сдерживать свои желания, - она перевела взгляд на Яна Сиконга, и ее вдруг осенила догадка. – Оу, я и забыла. Король Волков находится в лагере в компании господина Яна, для чего ему женщина!

Ян Сиконг ничего не сказал в ответ.

- Ты будешь жить в Яньчжоу и не заставляй меня повторять это в третий раз, - глаза Фен Е сузились.

Сарен холодно улыбнулась:

- Хорошо, тогда я... пойду с вашего позволения.

Она с усмешкой взглянула на Яна Сиконга и, грациозно рзвернувшись, ушла.

После того, как Сарен с охранником вышли, в палатке на какое-то время повисла тишина.

Ян Сиконг немного полколебался и сказал:

- Эта девушка красива, но слишком дерзка и своевольна. Нужно найти кого-нибудь, кто обучил бы ее нашему этикету и... как служить своему мужу.

- В этом нет необходимости, - с угрюмым видом сказал Фен Е. – Пусть живет в Яньчжоу. Если вздумает донимать меня, я отправлю ее обратно в Датун.

Ян Сиконг ничего не ответил.

Фен Е посмотрел на него:

- Она только что оскорбила тебя, ты не сердишься?

- Как я могу опускаться до ссоры с женщиной? – улыбнулся Ян Сиконг.

- Не думай больше о ней, - сказал Фен Е. – Давай вернемся к делам.

Ян Сиконг посмотрел на Фен Е, словно не решаясь что-то сказать.

- Хочешь еще что-то сказать? – нахмурился Фен Е.

Ян Сиконг, чувствуя смятение в сердце, хотел спросить, когда Фен Е думает продолжить род Фен. Он был единственным потомком семьи Фен и не мог допустить, чтобы их род пресекся, поэтому рано или поздно он должен взять себе женщину, которая родит ему детей с его кровью.

Ян Сиконг старался не обращать внимания на свои мысли, поскольку они были не так уж важны. Самое главное заключалось в том, что у Фен Е не было детей, а род Фен не должен остаться без наследников.

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Ты не собираешься иметь дело с госпожой... Но ведь генерал Фен очень ждет этого.

- А что, ты и правда хочешь, чтобы я делил с ней ложе? – холодно спросил Фен Е.

- ... нет.

- Тогда что?

- Фен Е, я надеюсь, что семья Фен не останется без потомства, - тихо сказал он.

Фен Е немного помолчал и сказал:

- Как было бы хорошо, если бы ты был женщиной.

Ян Сиконг с горечью усмехнулся.

Фен Е посмотрел на него тяжелым взглядом:

- Вот что я тебе скажу – я еще не свершил месть за своего отца, и пока он не отомщен, я не собираюсь иметь детей. Если победа останется за мной, я смогу продолжить род. А если я проиграю, за мое преступление покарают весь род до девятого колена. Поэтому сейчас мне не до этого.

- ... Король Волков умеет думать наперед.

Фен Е судорожно вздохнул и снова опустился в кресло, прикрыв рану рукой и тяжело дыша.

Ян Сиконг бросился к нему и с беспокойством спросил:

- Что такое? Рана снова болит? Позвать доктора?

- Это дядя разозлил меня, - ответил Фен Е, покосившись на него. – А потом еще и эта женщина... и ты.

- Я...

- Я запрещаю тебе впредь упоминать об этом, какие бы намерения ни стояли за твоими словами, - сказал Фен Е не терпящим возражения тоном. – И неважно, чувстуешь ли ты себя виноватым из-за Си-эр или просто проверяешь меня.

- Хорошо.

- 33 -

После долгих обсуждений Фен Е решил для начала захватить горное зернохранилище Тайюаня.

Однажды они уже нападали на него, но тогда это было сделано для того, чтобы дать Ло Жосиню возможность избавиться от Ван Мея. Они просто разыграли нападение, потому что для его настоящего захвата такого количества войск было явно недостаточно, и уж тем более его не хватило бы для наступления.

Зернохранилище располагалось в очень опасной местности, которую было легко защитить, но трудно атаковать. В гору вела узкая и длинная дорога, и в таком месте один человек был способен сдерживать целую армию.(1) Сколько бы человек они туда ни послали, скорее всего, все они просто сгинут в этом узком ущелье.

Но, если удастся взять зернохранилище, во-первых, они перекроют снабжение Тайюаня, а во-вторых, пополнят свои запасы. И, когда придет время осадить город, его падение станет лишь вопросом времени.

В Тайюане об этом, разумеется, тоже знали, поэтому зернохранилище охраняли двадцать тысяч солдат. Стоит им выслать туда войско, Тайюань немедленно отреагирует, заблокировав им путь к отступлению в ущелье, и тогда они окажутся заперты в ловушке.

Но все же завоевать зернохранилище было легче, чем захватить город.

Фен Е высылал множество разведчиков, чтобы исследовать дороги в горах. Им понадобился целый месяц, чтобы все разузнать, после чего они смогли, наконец, составить подробную карту. Конечно же, на всех дорогах стояли заставы, охранявшие их, и единственный возможный путь в гору – это отвесная скала, одиноко возвышавшаяся над остальными горами, но, не имея крыльев, ее было невозможно преодолеть.

Однако, взобравшись на скалу, они могли бы добраться до источника воды на вершине горы. Если захватить источник воды армии Шен, тогда и зернохранилище окажется у них в руках.

Но эта скала действительно выглядела устрашающе.

- Подняться на эту скалу, наверное, никак невозможно, - мрачно сказал Фен Е. – Но кроме этого разве есть иной способ?

Ян Сиконг тоже задумался:

- Нам нужно придумать нечто такое, что не придет в голову Шень Хесюаню. Он действует крайне осторожно. На скале тоже могут быть люди, охраняющие ее. Будь я на его месте, я бы так и сделал. Зернохранилище слишком важно, и тут нужно предусмотреть каждую мелочь.

- Каким бы умным он ни был, невозможно предугадать все наши мысли. Даже если там тоже есть охрана, можно выбрать пододящий момент, когда она ослабевает. Например, можно выбрать дождливую ночь и бросить туда все силы, и тогда может быть шанс победить.

Ян Сиконг немного подумал и сказал:

- На данный момент это действительно единственная возможность. Сейчас для Шень Хесюаня самая большая «загадка» - это наши запасы продовольствия. После поражения под Тайюанем мы не предпринимали никаких действий. Он не может знать, планируем ли мы длительную осаду или же просто выжидаем удобной возможности для нападения. Может, он догадывается, что у нас недостаточно продовольствия для длительной осады, по крайней мере, у них запасы больше, чем у нас. Но он не может знать, насколько нам хватит наших припасов.

Глаза Фен Е вспыхнули:

- А что, если я попрошу дядю отправить нам из Датуна партию фальшивого провианта?

- Недурно! – Ян Сиконг хлопнул в ладоши. – В Датуне тоже наверняка есть шпионы, поэтому генерал Фен должен все сделать, как надо.

- Ну, разумеется. Дядя всегда все делает на совесть. Датун находится недалеко отсюда, он ближе к лагерю «Шанфен». Пусть из-за отправки фальшивого провианта в «Шанфен» мы понесем некоторые убытки, это может сбить с  толку Шень Хесюаня, - усмехнулся Фен Е. – Пусть думает, что мы готовимся к осаде Тайюаня, а мы тем временем захватим зернохранилище.

Ян Сиконг кивнул, его глаза заблестели:

- Давай отправим побольше солдат в «Шанфен», это наш путь для подвоза продовольствия. Шень Хесюань наверняка ведет за ним наблюдение, но «Шанфен» тоже защищен естественными препятствиями, и, пока тайюаньская армия находится под нашим наблюдением, ему ничего не грозит.

- Решено! Я отправлю гонца с письмом дяде.

Уже начинало холодать, когда они все еще ждали доставки фальшивого провианта из Датуна, а заодно получили важное известие – Чен Му вместе с Шицзи правителя Нин объединились и вместе отбросили императорское войско, прибывшее для подавления восстания.

Это была хорошая новость, по крайней мере, им не нужно было беспокоиться, что Чен Му не сможет даже выбраться из Юннаня. Остальные правители вассальных земель просто наблюдали за ним со стороны, чтобы посмотреть, на что он способен. Теперь, когда Чен Му сумел перетянуть на свою сторону Шицзи правителя Нин, он также мог жениться на дочери правителя Нин, и в сочетании с действиями Фен Е, над столицей действительно нависла серьезная угроза.

Следующий шаг, который предстояло сделать Чен Му, это выступить в поход во главе войска. Это было в десять раз опаснее, чем оборона Чунцина. Хотя у него не было такого войска, как у Фен Е, и он не умел сражаться, как Фен Е, но он был старшим сыном императора, наследным принцем, которого несправедливо обидели, незаконно отобрав титул из-за козней министров, поэтому ему можно было не беспокоиться о реакции других правителей.

Если он сможет добраться до Центральных Равнин и объединит свои силы с Фен Е, тогда не только Тайюань, но и столица будет вынуждена распахнуть перед ними свои ворота.

Узнав об этом, Ян Сиконг и Фен Е обрадовались и встревожились одновременно. Им и хотелось, чтобы Чен Му окреп, но в то же время и не хотелось. Скорее всего, Чен Му испытывал те же чувства по отношению к Фен Е. Они оба должны действовать сообща и защищать друг друга, но в то же время они относились друг к другу с большой опаской. Впрочем, сейчас они в любом случае должны были объединиться против могущественного двора.

Ян Сиконг немедленно написал Чен Му длинное письмо, используя все свое красноречие. С одной стороны, он дал ему множество советов и идей, а с другой – напомнил ему о важности армии Фен.

К этому времени, когда Чен Му объединил свои силы с Шицзи правителя Нин, под его началом собралось семьдесят или восемьдесят тысяч солдат. От Юннаня до Центральных Равнин было более тысячи ли. Фен Е притянул к себе множество вражеских войск, и сможет ли Чен Му пройти этот путь к трону, зависело от его удачи.

Ян Сиконг не осмелился отправить это письмо за спиной Фен Е, и, написав его, дал прочитать ему.

Прочитав письмо, Фен Е спросил:

- Если он все сделает, как ты сказал ему, сумеет ли он добраться сюда живым?

- Это будет зависеть от того, является ли он истинным Драконом и Сыном Неба.

- Сын Неба, - усмехнулся Фен Е. – Я никогда не верил ни в каких Сыновей Неба. Если бы действительно существовали небесные избранники, тогда как могли «простые смертные» помешать воле небес, устраивая перевороты и меняя династии, что случалось много раз за тысячи лет?

- Может, когда Сын Неба начинает нарушать волю небес, тогда другой человек по воле небес устраняет его и сам становится Сыном Неба, - улыбнулся Ян Сиконг. – Веришь ты в это или нет – не имеет значения, но без этого титула как заставить повиноваться простой народ?

- Верно, - улыбнулся Фен Е. – Кто сумеет победить, тот и есть Сын Неба.

- Если Чен Му сумеет выбраться из Юннаня, это будет очень хорошо для нас, - сказал Ян Сиконг. – Тогда его именем я могу уговорить правителя Юна.

- Думаешь, это возможно?

- Пусть правитель убедится, что Чен Му может стать императором, и тогда это станет возможным, - уверенно сказал Ян Сиконг. – Если у него хватит ума, он сообразит, что пришло время послужить новому государю.

- Хорошо. Если мы сможем заручиться поддержкой правителя Юна, можно будет не беспокоиться о Тайюане.

- Если хоть один из правителей перейдет на нашу сторону, за ними последуют и другие, - глаза Яна Сиконга вспыхнули. – Этот коронованный пес, творя несправедливость, сам лишил себя поддержки, пусть теперь вкусит плоды собственного невежества.

______________________

1. Это, конечно, образное выражение, означает неприступное место)

- 34 -

Как только из Датуна прибыл фальшивый провиант, Фен Е тут же с показным размахом начал готовиться к длительной осаде города.

Он отправил десятки тысяч солдат, чтобы заблокировать связные крепости Тайюаня. Лагерь расположился в пяти ли от городских окраин, он также устроил множество застав вокруг города, чтобы в случае обнаружения врага можно было моментально оповестить об этом всю армию с помощью сигнальных огней.

Это должно было заставить Тайюань подумать, что они тянули с осадой в ожидании продовольствия из Датуна. И теперь, получив ожидаемое, они могли во-первых, осадить город, во-вторых, Тайюань мог ослабить бдительность относительно горного зернохранилища, а в третьих, даже если из зернохранилища придет сигнал о помощи, Тайюань уже не сможет так просто выслать им подкрепление.

Впрочем, Ян Сиконг предполагал, что, когда они начнут осаждать город, Шень Хесюань скорее всего, поймет, что гарнизон, охраняющий зерохранилище в одиночку, подвергнется опасности, поэтому он предупредит охрану зернохранилища, чтобы они были начеку. А значит, нужно было атаковать их раньше, чем они сумеют подготовиться к атаке.

Наступила осень, приближался сезон дождей. На третий день осады пошел мелкий дождь. Хотя он не был сильным, но шел не переставая целыми днями, что очень действовало на нервы.

В лагере уже были готовы пятьсот солдат, которые должны были подняться в гору. Это были самые молодые и сильные воины, специально отобранные Фен Е. Он обещал им высокую награду, и сейчас они были полны боевого задора и воодушевления.

Вести эту битву Фен Е поручил Цяню Цунси и Юаню Шаосю.

Совсем недавно Цю Ван завоевал два города и совершил немало ратных подвигов. В своем письме Фен Е он не просил себе никакой награды, но вежливо попросил его дать повышение его старшему брату. Очевидно, Юань Шаосю попросил его об этой услуге. Хотя Цю Ван потерял память и не испытывал чувств к старшему брату, но с его великодушным характером он согласился попросить Фен Е об услуге.

Разумеется, Фен Е не мог отказать Цю Вану в его просьбе, поэтому дал Юаню Шаосю возможность проявить себя.

Цянь Цуньси возглавил солдат, и они выступили в поход дождливой ночью.

В ту ночь Фен Е и Ян Сиконг совсем не спали, ожидая известий с горы.

В час чоуши, (1) на горе внезапно вспыхнул сигнальный огонь, и они, обрадовавшись, приказали Ван Шеню немедленно поднимать войско. Как только армия Тайюаня выйдет из города на подмогу, они пережут ей путь.

Сигнальный огонь горел до самого рассвета, но ворота Тайюаня так и не открылись. Вернувшиеся разведчики доложили, что Цянь Цуньси и Юань Шаосю успешно захватили горное зернохранилище. При подъеме на скалу вниз сорвались более двадцати солдат. После сражения с врагом на горе они понесли тяжелый урон, но спустили оттуда веревочные лестницы, чтобы армия могла подняться в гору.

Только поднявшись в гору, они обнаружили, что в зернохранилище не так уж и много запасов, как они думали. Его охраняли всего несколько тысяч охранников, а бо̀льшую часть продовольствия оттуда заблаговременно вывезли.

Радостное лицо Фен Е исказилось от гнева:

- Наверняка они вывезли зерно еще до осады. А все этот предатель Шень Хесюань! Это его рук дело!

- Даже если они вывезли бо̀льшую часть продовольствия, все равно захват горы очень важен для нас, - успокоил его Ян Сиконг. – Это же продовольственный маршрут между провинцией Шуньтянь и Центральными Равнинами, а также последний путь, по которому Тайюань получал продовольствие. Теперь мы полностью изолировали Тайюань, разве это не замечательная новость?

- Конечно, это хорошая новость, - вздохнул Фен Е. – Просто мы не смогли захватить то продовольствие, на которое расчитывали.

- Я знаю, что после поражения при Тайюане тебе не терпится отыграться, но не нужно торопиться, все равно мы захватим его.

- Но у нас недостаточно припасов, - нахмурился Фен Е.

- Скоро наступит сбор осеннего урожая. Люди, ответственные за сбор продовольствия, пытаются собрать его по всей округе. Этого должно хватить на какое-то время. Думаю, Тайюань должен беспокоиться сейчас не меньше нашего.

Фен Е ничего не ответил, но в его взгляде оразилась терзавшая его тревога.

На самом деле, Ян Сиконг и сам не был уверен в том, что говорил. Одна сторона не осмеливалась покидать стены города, другая не осмеливалась идти на штурм. Но у Тайюаня было больше запасов, чем у них. Как долго они смогут осаждать город? Каждый день осады – пустая трата денег и продовольствия. И Тайюань явно способен продержаться дольше них.

Вскоре Юань Шаосю привез партию продовольствия из горного зернохранилища, очень довольный своими заслугами. Хотя продовольствия было не так уж и много, все же это было лучше, чем ничего. Фен Е вознаградил его за это и заодно оказал услугу Цю Вану.

После этой битвы Фен Е снова начал провоцировать Тайюань, то посылая туда послов с переговорами о мире, то отправляя к его стенам своих людей, которые сыпали оскорблениями. Шень Хесюань хранил полнейшую невозмутимость. Он принимал послов и держался с ними вежливо и любезно, а когда грубые вояки сыпали оскорблениями, он просто не обращал на них внимания.

После нескольких попыток послы уже не осмеливались ехать в город. И дело было вовсе не в том, что их там обижали или ставили в неловкое положение. Просто после неудачных попыток переспорить Шень Хесюаня они чувствовали себя униженными.

В свою очередь Шень Хесюань передал через послов, что, если другая сторона действительно хочет договориться о мире, тогда пусть Ян Сиконг явится в город лично.

Ян Сиконг был отважным человеком, но не безрассудным. Он был готов рискнуть собой, отправляясь в Чахар, потому что был тогда уверен в своих силах. Но в данном случае, он знал, что поездка в Тайюань будет стоить ему жизни, поэтому не испытывал никакого желания туда ехать.

Обе стороны снова увязли в тупике.

В этот момент они получили известия, что Чен Му и Шицзи правителя Нин покинули Юннань и двинулись по направлению к Центральным Равнинам. Они действовали быстро и решительно, одним рывком разрушив два города подряд. Теперь, когда они готовились вторгнуться в Юньчжоу, не было недостатка в желающих встать под знамена законного старшего сына императора. И теперь его силы лишь увеличивались.

Фен Е отправил посланника в Сюйнин к правителю Юну. Если он сумеет его убедить, и тот вышлет на помощь свои войска, тогда Тайюань будет взят.

***

Ян Сиконг каждый день смотрел вдаль на башни Тайюаня, строя в своем сердце бесчисленные планы.

Если они не возьму Тайюань до конца этого года, тогда из-за нехватки продовольствия им придется отвести отсюда войска, а это значит, что все затраченные ими усилия пропадут даром. Разумеется, они не могли бездействовать и просто ждать поражения.

Ожидая новостей из Сюйнина, Ян Сиконг обнаружил, что после сбора осеннего урожая, в полях осталось много соломы. Чтобы их можно было возделывать на следующий год, солому бло нужно убрать и сжечь.

Яну Сиконгу пришла в голову одна идея, и он приказал собрать с поле всю солому и свезти ее в лагерь. За несколько дней там была собрана целая гора соломы.

Солдаты перенесли солому к стенам Тайюаня, облили сверху ядовитой смолой и, дождавшись, когда ветер начнет дуть в сторону города, подожгли ее.

Едкий ядовитый дым поднимался в воздух, он был не слишком токсичен, но его было достаточно, чтобы от него опухали и слезились глаза. После нескольких дней, пока горела солома, солдаты Тайюаня уже начинали сходить с ума и всячески старались прикрыть лица несколькими слоями ткани.

Наконец, один из генералов Тайюаня больше не выдержал подобного издевательства и, исполнившись праведного гнева, выскочил из города, чтобы сразиться с Цао Юем, который снова приехал ругать и оскорблять их. 😁

Цао Юй был вне себя от радости. Он столько дней сыпал проклятьями под стенами города, но никто не обращал на него никакого внимания, и он уже начинал задыхаться. А теперь у него появилась возможность помериться силами с противником, и он намеревался сражаться не на жизнь, а на смерть. Даже если он будет проигрывать, его подчиненным было запрещено вмешиваться.

И вот, два человека, вооруженные мечом и копьем, издав боевой клич, рванули друг другу навстречу верхом на лошадях. Они оба были в расцвете сил, отважны и искусны в бою. Это была захватывающая дух битва.

Фен Е с Яном Сиконгом специально приехали верхом, чтобы понаблюдать за этой схваткой.

В конце концов, Цао Юй оказался более удачливым, он сумел сбить противника с лошади, но и сам получил удар копьем в поясницу.

Когда Ян Сиконг увидел, что Цао Юй кружит вокруг противника на лошади, намереваясь снести ему голову мечом, он крикнул:

- Генерал Цао, опустите меч!

Цао Юй был недоволен вмешательством Яна Сиконга, но в пристутсвии Фен Е не посмел ослушаться его.

Фен Е приказал связать генерала и отправить его в свой лагерь.

- Боюсь, как бы у Шень Хесюаня не случился припадок от злости, - рассмеялся Ян Сиконг.

- Вот так нам словно с неба свалился военнопленный, еще и генерал, - развеселился Фен Е. – Недурно.

Генерала звали Чжоу Минке, он и правда был достоен своего звания и требовал, чтобы Фен Е убил его, уверяя, что он скорее умрет, чем сдастся.

Фен Е не только не стал его убивать, он позвал доктора, чтобы тот подлечил его и выделил генералу отдельную палатку, где разместил его в качестве почетного гостя.

Ян Сиконг разузнал, что этот человек был одним из командующих Тайюаня, он был смелым и отважным воином, но в то же время обладал слишком вспыльчивым характером и в своей несдержанности был склонен к безрассудным поступкам. Во время постоянных провокаций он уже дважды пытался убедить Шень Хесюаня начать сражение, но тот отверг его предложения. После того, как их в течение нескольких дней окуривали едким дымом, он окончательно потерял терпение и вопреки приказу самовольно покинул городские стены, чтобы сразиться с Цао Юем.

Хотя Фен Е держал этого человека в лагере, он не мог не задаться вопросом, не окажется ли этот человек приманкой, которую забросили к ним также, как они когда-то подослали Цао Юя в Тайюань. Ян Сиконг уже обдумал это:

- Я так не думаю. Когда Шень Хесюань прибыл в Тайюань, он был ниже рангом Ло Жосиня. Теперь Ло Жосинь управляет войском Тайюаня, а Шень Хесюань стал его военным советником. Он должен упрочить свой авторитет в армии, а значит, ему необходимо обеспечить беспрекословное подчинение приказам. Такое вопиющее неподчинение приказу, которое позволил себе Чжоу Минке, было бы последним, что он хотел бы видеть. К тому же, Чжоу Минке не отличается выдающимся умом. Если бы они действительно разработали какой-нибудь план, этот человек не смог бы обмануть меня. Шень Хесюань не стал бы действовать так глупо.

- Я тоже думаю, что здесь не должно быть никакого мошенничества, - кивнул Фен Е. – Если сумеем продавить этого Чжоу Минке, тогда нам удастся узнать у него, сколько запасов осталось в Тайюане.

- За ним хорошо ухаживают. Когда его раны заживут, мы найдем способ справиться с ним.

- Может, мне заглянуть к нему сейчас? – спросил Фен Е, поглаживая подбородок.

- Почему бы и нет.

Закончив дела с Фен Е, Ян Сиконг занялся своей перепиской. Внезапно в его палатку без всякого предупреждения ворвался какой-то человек. Удивленный Ян Сиконг поднял голову и увидел перед собой наложницу Фен Е, Сарен, за которой с беспомощным видом следовал охранник.

- Госпожа, - поклонился ей Ян Сиконг.

Сарен огляделась вокруг:

- Где мой муж?

- Госпожа, - с бесстрастным видом сказал Ян Сиконг. – По приказу Короля Волков женщинам запрещено находиться на территории военного лагеря. Я прикажу проводить вас обратно, - его тон стал ледяным. – А также строго накажу тех, кто позволил госпоже войти в лагерь.

- Оу, так ты собрался строго наказать генерала Вана? – Сарен вызывающе вздернула подородок. – К тому же, я не простая женщина, я госпожа, и приказы Короля Волков относятся к его солдатам, но не ко мне!

- Младшие всегда подражают старшим. Командиры обязаны подавать пример своим подчиненным, соблюдая приказы. Я еще спрошу с генерала Вана за это происшествие.

На самом деле, Ян Сиконг с самого начала догадался о том, кто помог Сарен проникнуть сюда. Ван Шен был старым служащим армии Фен и раньше пользовался поддержкой Фен Цзяньпина. Вместе с Феном Чанью он бежал тогда из Датуна, и они находились с ним в тесных приятельских отношениях. Наверняка Фен Чанью возложил на него новую миссию, чтобы он поспособствовал тому, чтобы Сарен могла как можно скорее родить наследника для семьи Фен.

Это действительно стало для Яна Сиконга дополнительной головной болью. Ван Шен был одним их тех людей в их армии, с кем было лучше не ссориться. Пока Фен Е был ранен, без помощи Ван Шена ему было бы крайне трудно заставить остальных генералов выполнять его приказы.

Сарен лишь отмахнулась от него с высокомерным видом:

- Не хочу ничего слушать. Я выросла в армейском лагере великого хана. И что такого особенного в вашем лагере? Почему женщинам запрещено входить сюда? В том, что касается обращения с оружием и верховой езды, я ничем не уступаю мужчинам, - она покосилась на Яна Сиконга. – Может, по сравнению с тобой я даже больше похожа на мужчину.

- Госпожа действительно выдающаяся женщина, и мне стыдно перед ней за то, что я не дотягиваю до ее уровня, - спокойно сказал Ян Сиконг. – Но правилами, принятыми в военном лагере, нельзя пренебрегать. Я прошу госпожу покинуть лагерь, иначе, мне придется силой отправить госпожу обратно в Яньчжоу.

Лицо Сарен побелело от гнева, она медленно приблизилась к Яну Сиконгу и холодно сказала:

- Ян Сиконг, ты занял мое место, но сможешь ли ты родить ребенка?

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Разумеется, такое невозможно.

- Ты...- она с силой толкнула Яна Сиконга, ее дикий необузданный нрав рвался наружу. – Вы, мужчины Центральных Равнин, хуже женщин и обслуживаете других, словно шлюхи! Тьфу!

Громкий голос Сарен был слышен и за пределами палатки, и лица охранников побледнели, они поняли, что им теперь несдобровать.

Ян Сиконг, сохраняя бесстрастный вид, спокойно сказал:

- Я прошу госпожу вернуться обратно, - он холодно посмотрел на охранника. – Отправьте госпожу обратно в Яньчжоу.

- Слушаюсь!

Сарен с высокомерным видом подняла подбородок:

- Ян Сиконг, ты мой враг! Я, дочь великого хана, обязательно уничтожу своего врага!

- Госпожа, у вас недостаточно сил, чтобы враждовать со мной, - с улыбкой сказал Ян Сиконг. – И я тоже не буду считать вас своим врагом. А теперь прошу вас, - он жестом предложил ей выйти.

Сарен в гневе покинула его палатку.

________________________

1. Время с часу до трех ночи.

- 35 -

После того, как Сарен ушла, Ян Сиконг вызвал к себе часового, охранявшего ворота, и спросил, кто позволил женщине свободно пройти на территорию лагеря.

Солдат был подчиненным Ван Шеня, поэтому равнодушно ответил:

- Госпожа Сарен – наложница Короля Волков, она отличается от других женщин.

- Это тебе Король Волков сказал так или ты самовольно изменил воинский устав? – холодно спросил Ян Сиконг.

Солдат слегка поменялся в лице:

- Ваш служащий никогда не осмелился бы на это! Но госпожа Сарен...

- Король Волков запретил женщинам появляться в лагере, потому что опасается, что солдаты могут повести себя несдержанно, и это нанесет урон доброму имени армии. Любой приказ Короля Волков является обязательным к исполнению для всех без исключения служащих армии. Откуда у тебя столько дерзости, чтобы нарушать приказы Короля Волков без его ведома?

Солдат рухнул на колени, начиная паниковать:

- Ваш служащий не осмелился бы! Прошу прощения у господина Яна!

- Не осмелился бы? А что же это тогда было? – Ян Сиконг слегка повысил голос, но в нем не было злости.

- Я... - лицо солдата побледнело. – Ваш подчиненный... спросил указаний у генерала Вана...

Ян Сиконг прищурил глаза:

- Ты стоял на страже ворот лагеря, и твоя обязанность проверять всех, кто заходит сюда и выходит отсюда. Ты не выполнил приказ главнокомандующего, а теперь пытаешься прикрыться генералом Ваном?

- Ваш служащий не посмел бы! Прошу прощенья! Умоляю господина Яна!

Ян Сиконг жестом прервал поток его извинений:

- Отправляйся в отдел наказаний и получи двадцать палок. Тебе ясно?

- Благодарю, господин Ян! С вашего позволения.

- Постой-ка.

- Господин Ян, - солдат задрожал. – Что еще прикажете...

- Получишь наказание на помосте для казней, чтобы это видели все.

- ... Слушаюсь!

Ян Сиконг, захватив с собой документы, отправился за ним и встал неподалеку, наблюдая за выполнением наказания. Ван Шен стоял в сторонке с раздосадованным видом.

Хотя Ян Сиконг отыгрался на обычном часовом, на самом деле, эти удары были предназначены для глаз Ван Шена. Ему не хотелось обижать Ван Шена, но, если бы он никак не отреагировал на выходку Сарен, это нанесло бы урон его престижу в армии. Он уже давно хотел найти подходящую возможность поставить на место этих чванливых генералов, и сегодня у него был шанс наказать одного человека в назидание другим.

Вскоре вернулся запыхавшийся Фен Е:

- Что тут произошло? Я всего лишь сходил к Чжоу Минке. Что случилось за это время? Приходила Сарен?

- И как здоровье Чжоу Минке? Как он тебя встретил?

- Что сказала Сарен? Она донимала тебя?

- Чжоу Минке – человек вспыльчивый и безрассудный. Боюсь, он может быть дерзок на язык, но, если немного потерпеть, он может оказаться полезен в будущем.

Фен Е нахмурился и уставился на Яна Сиконга.

Ян Сиконг едва заметно улыбнулся:

- Что мне может сделать какая-то девчонка? Для меня она не более, чем кошка, выпустившая когти.

- И как это я раньше не замечал, что ты настолько широко мыслишь? – сказал Фен Е.

- Я всего лишь человек – могу мыслить широко, а могу быть и мелочным, все зависит от того, что мне нужно.

- Да уж, ты у нас умеешь удивить, - усмехнулся Фен Е. – Ты прогнал Сарен и избил охранника. Не боишься, что о тебе начнут говорить, что ты просто ревнуешь?

Ян Сиконг тихонько рассмеялся:

- Я здесь для того, чтобы исполнять приказы Короля Волков, какое мне дело до того, кто и что скажет? А что, если бы ты узнал о том, что часовой пропустил женщину в лагерь без разрешения, разве ты не наказал бы его?

Фен Е подошел к Яну Сиконгу и обнял его за талию, уткнувшись носом ему в шею:

- Конечно, наказал бы, - тихонько фыркнул он.

- Ну, вот я и наказал его вместо тебя.

- Правильно сделал, - Фен Е прижался щекой к щеке Яна Сиконга и погладил его по спине. – Я знаю, что за этим стоит генерал Ван. Наверняка это дядя попросил его об одолжении. Надеюсь, он теперь успокоится и оставит свои попытки.

Ян Сиконг прильнул к нему всем телом и тихо просил:

- Ты тоже думаешь, что я ревную?

Фен Е не смог сдержать улыбки:

- А разве нет?

Ян Сиконг улыбнулся и ничего не сказал.

- Так все-таки да или нет?

- Король Волков отличается особой мудростью, пусть сам ответит на этот вопрос, - Ян Сиконг попытался оттолкнуть Фен Е. – Ну, так что там произошло у Чжоу Минке?

Фен Е прижал Яна Сиконга к большому ящику и лукаво улыбнулся:

- Опять пытаешься сменить тему? Кого ты хочешь одурачить?

- Разве я посмел бы дурачить Короля Волков? – Ян Сиконг обнял Фен Е за шею. – Пусть Король Волков думает, как ему больше нравится.

Фен Е опустил голову и поцеловал его:

- Нужно вернуть Хун-эра в горы. Если она еще раз сунется в лагерь без разрешения, пусть он разберется с ней.

Сердце Яна Сиконга растаяло:

- Пусть Хун-эр отдыхает. Сегодня я наказал охранника, и больше он не осмелится допустить такую оплошность.

Фен Е, весело поблескивая глазами, снова наклонился к Яну Сиконгу, чтобы поцеловать его. Ян Сиконг, чувствуя, что атмосфера неуловимо меняется, уперся руками ему в грудь, стараясь не задеть рану:

- Что ты делаешь! Рана еще не зажила.

- С ней все в порядке.

- Нет, не в порядке, она только-только затянулась. Ты потерял столько крови, тебе нужно как следует заботиться о своем здоровье.

- Я же не железный, - недовольно сказал Фен Е. – Ты каждый день маячишь у меня перед глазами, и сколько еще я должен терпеть?

Ян Сиконг не знал, смеяться ему или плакать:

- Ты же еще не выздоровел до конца, как ты можешь думать о всяких глупостях? Ты главнокомандующий огромной армии, и ты не должен совершать безрассудные поступки.

Фен Е надул губы и снова прижал Яна Сиконга, отказываясь его отпускать. Они оба целовались, обнимая друг друга и распаляясь все сильнее.

К счастью, в этот момент охранник, стоявший на улице, доложил о том, что прибыл гонец с письмом, и Фен Е неохотно отпустил Яна Сиконга.

Охранник передал ему письмо, Фен Е прочитал его, а затем протянул Яну Сиконгу:

- Чен Му и принцесса Мейсюнь поженились.

Принцесса Мейсюнь была дочерью правителя Нин. Хотя правитель Нин был мерт, его Шицзи унаследовал титул и последовал за Чен Му. Он также знал, что вступает на путь, с которого нельзя повернуть обратно. Поэтому он не рискнул оставить важных родственников в родном городе, и, взяв с собой в поход сестру, выдал ее замуж за Чен Му.

В этом восстании ставки были очень велики. Если они проиграют, новый правитель Нин станет виновным в уничтожении своего рода. Если же восстание увенчается успехом, его сестра станет императрицей Дашен, а он станет членом императорской семьи с огромными заслугами перед ней, и тогда его род будет прославлен.

- Позже и другие правители начнут вставать на сторону Чен Му, - нахмурился Фен Е. – И тогда армия Чен Му начнет разрастаться все больше. Что, если однажды у него станет больше солдат, чем у меня?

- Он привлекает к себе многих, но он также многих и потеряет по пути. Если он захочет превзойти тебя в силе, боюсь, ему понадобится на это несколько лет, вот что сейчас самое главное, - решительно сказал Ян Сиконг. – Мы прибудем в столицу раньше него.

- Правда? Чжу Ланьтин поддерживает нас только потому, что хочет видеть на троне Чен Му. Если я войду в столицу раньше него, это вызовет у него подозрения.

- Тогда я придумю, как быть.

Фен Е внимательно посмотрел на Яна Сиконга:

- Мы ведь сможем держать Чен Му под контролем, а?

- Под твоим началом двести тысяч солдат, это что-то да значит.

Фен Е погладил Яна Сиконга по щеке, и его глаза вспыхнули:

- К счастью, у меня есть ты.

Ян Сиконг взял его за руку:

- Так что же все-таки произошло, когда ты пришел к Чжоу Минке?

- Да он просто неблагодарный, вот и все, - усмехнулся Фен Е. – Увидев меня, сразу обругал меня и обозвал мятежником, а потом попросил поскорее убить его.

- Он очень упрям, такого человека можно завоевать только мягкостью.

- Не волнуйся. Я выразил восхищение его стойкостью и сказал, что, когда ему станет легче, мы отправим его обратно в Тайюань.

- Король Волков действительно смел и находчив, - усмехнулся Ян Сиконг. – И как же он отреагировал?

- Да, я такой и есть, - с самодовольным видом сказал Фен Е. – Сначала он не поверил мне, но потом все же прислушался и стал вести себя немного спокойней.

- Скажи генералу Цао, чтобы он попытался завязать с ним дружеские отношения. Такой человек станет служить лишь тому, кто сильнее него, а они оба хороши по-своему.

- Я уже послал его к нему.

- Этот человек может помочь нам справиться с Тайюанем, но вот обойти Шень Хесюаня будет непросто.

- Пока Шень Хесюань находится там, ни один наш план не сработает. Нужно найти способ убрать его из Тайюаня.

Ян Сиконг погрузился в раздумья:

- Хотя Ло Жосинь и начал ценить Шень Хесюаня после битвы при Тайюане, он все же остается главнокомандующим. Во-первых, он должен опасаться, что Шень Хесюань может обойти его, присвоив себе заслуги. А во-вторых, Шень Хесюань – очень жесткий, чересчур прямолинейный и тяжелый в общении человек. Ло Жосинь – избалованный господин из знатной семьи, они ни за что не смогут ужиться вместе. Нам нужно рассорить и разделить их, чтобы избавиться от Шень Хесюаня, и тогда уже взть Тайюань как можно скорее.

Фен Е внезапно кое-что вспомнил:

- Кстати, ходят слухи, что сын Ло Жосиня – избалованный богатенький мальчик, и с ним уже с подросткового возраста никто не может справиться. Может, это нам пригодится?

Ян Сиконг вмиг приободрился:

- Шень Хесюаню он будет как кость в горле. Хотя его не допускают до управления делами, императорский двор направил его для надхора за армией. Если этот молодой господин нарушит дисциплину, он ни за что не спустит этого Ло Жосиню.

- Что ж, тогда давай руками Ло Жосиня избавимся от этого препятствия, - усмехнулся Фен Е. – Я пошлю кого-нибудь разузнать обо всем.

- Хотя погода этой осенью довольно тихая и приятная, но нам придется поторопиться, - обеспокоенно сказал Ян Сиконг. – С каждым днем еды становится все меньше. Я знаю, что ты беспокоишься по этому поводу.

Фен Е сжал кулки:

- Если мы не сможем взять Тайюань в этом году, нам придется отступить в Датун. И тогда, возможно, нам уже не удастся сохранить Циньян, Яньчжоу, Пинлян и Фенсян. Я не знаю, сколько нам тогда понадобится лет, чтобы вновь собраться с силами. Я не могу ждать так долго. Этот кастрированный пес и так уже одной ногой в могиле. Если он сдохнет раньше, чем я доберусь до столицы, не слишком ли легко он тогда отделается?

При упоминании о Се Чжунжене Ян Сиконг ощутил, как в его сердце понимается волна гнева. Хоть он уже отомстил за Юаня Мао, он все еще не мог избавиться от глубоко укоренившейся в его сердце ненависти. Просто с тех пор, как подлый кастрат оказался в тюрьме, он меньше думал об этом.

- Хотя этот подлец в тюрьме, я слышал, что император добр к нему и не причиняет ему лишних неприятностей. Не так уж плохо ему там живется. К тому же, он является главным козырем императора. Если однажды ты войдешь в столицу, он принесет его тебе в жертву, чтобы спасти свою жизнь, поэтому он не даст ему умереть.

- Пусть поживет подольше, - холодно сказал Фен Е. – Пусть доживет до того момента, когда попадется ко мне в руки.

Ян Сиконг мрачно усмехнулся. Он тысячи раз представлял себе самую мучительную казнь Се Чжунженя, и после долгих раздумий решил, что лучше всего будет четвертовать его.

Фен Е был прав – они должны действовать очень быстро, чтобы не позволить этой кастрированной собаке умереть своей смертью.

- 36 -

Фен Е приказал Цао Юю постараться сблизиться с Чжоу Минке. Поначалу они никак не желали поладить друг с другом, но после некоторого времени, в течении которого они ругались и сыпали взаимными оскорблениями, они все же прочувствовали героическую ауру друг друга и даже стали выпивать вместе. 

К Чжоу Минке в лагере относились, как к почетному гостю. Его заботливо лечили лучшими лекарствами, ему подавали вкусную еду и вино. Этот человек был грубым и безрассудным, но в то же время честным и непреклонным. Ему еще никогда не выказывали такого уважения, к тому же, это был известный на всю Поднебесную Король Волков! Разумеется, он был очень тронут, но, будучи честным человеком, он не хотел становиться предателем. Поэтому, встречая Фен Е, он невольно испытывал некоторую нерешительность, которая так противоречила его суровому виду.

Но после нескольких разговоров, во время которых ни Фен Е, ни Цао Юй ни словом не упомянули Тайюань и никогда не пытались склонить его к измене, он невольно смягчился еще больше.

Пока Чжоу Минке оправлялся от ран, посланные Фен Е разведчики раздобыли новые сведения. Единственному сыну Ло Жосиня, Ло Веню, исполнилось двадцать лет, и он целыми днями слонялся без дела. Всем было известно, что он большой любитель покутить и развлечься с женщинами, на которых тратил огромные деньги. Генерал Ло, добившийся больших успехов во время своей службы при предыдущем императоре, завоевал для своей семьи титул и немалое состояние. Ло Жосинь, представитель второго поколения их семьи, хоть и не снискал себе такой славы, как его отец, все же был не так уж плох. Но Ло Вень стал настоящим позором семьи, и это было довольно печальное зрелище.

Разузнав о слабостях Ло Веня, Ян Сиконг немедленно попросил А Ли связаться с людьми Ше Чжуна. Шпионская сеть Ше Чжуна раскинулась во всей Поднебесной, и самыми лучшими местами для сбора информации по-прежнему оставались трактиры и публичные дома. Они решили положиться на Ше Чжуна, чтобы найти женщину, подобную Е Ли, и с ее помощью нанести удар семье Ло через Ло Веня.

Вскоре они получили известия от людей Ше Чжуна о том, что, потратив тысячу таэлей серебром, они смогли подкупить известную куртизанку из Павильона «Яо Юэ». Это была действительно немалая сумма, равная расходам на стотысячную армию за один день. Но, если это поможет устранить Шень Хесюаня и пораньше закончить военный поход, это стоило любых затрат.

Эта куртизанка из Павильона «Яо Юэ» была та самая прекрасная Си Инь, из-за которой Ло Вень недавно потерял душу. Говорили, эта женщина была не только красива, но также расчетлива и коварна, иначе, она и дальше спокойно царила бы среди куртизанок. Но она понимала, что время скоротечно и подумывала о том, как ей уйти на покой. Люди Ше Чжуна пообещали помочь ей переехать из Тайюаня после того, како на закончит свою деятельность, поэтому она была готова пойти на риск.

Ян Сиконг и Фен Е всего лишь выдвинули свои условия, но они не знали, что она собирается предпринять. В конце концов, они ведь не знали Ло Веня так хорошо, как она. Они не могли дать ей совет, и теперь им оставалось лишь положиться на ее сообразительность.

После месяца, проведенного в лагере Короля Волков, Чжоу Минке полностью поправился. Фен Е сдержал свое обещание и дал ему хорошую лошадь, чтобы он мог вернуться в Тайюань в любое время.

Чжоу Минке даже прослезился и опустился на колени, чтобы выразить Фен Е свою признательность.

Тем вечером Фен Е специально устроил для него ппраздничный ужин, во время которого все генералы всячески хвалили его и поднимали за него тосты. Когда же он набрался как следует, они потихоньку вытянули из него сведения о продовольственных запасах в Тайюане, размер которых оказался примерно таким, как они и думали.

На следующий день рано утром Фен Е лично проводил Чжоу Минке до ворот лагеря и на прощание пожал ему руку. Он смотрел ему в спину и видел, как Чжоу Минке обернулся и посмотрел на него с непонятным выражением лица.

Ян Сиконг с Фен Е уже примерно представляли, что произойдет с Чжоу Минке после его возвращения в Тайюань. Этот человек занимал должность четвертого ранга. Он не желал застрять в самых низах, но ему не давали возможности проявить себя. В лагере Короля Волков он получил столько уважения и доброго обращения, которых ему никогда не доводилось получать за всю свою жизнь. Конечно, он понимал, что в этом было нечто наигранное, но в то же время, он чувствовал, что имеет ценность в глазах Короля Волков. Разве мог человек, осознающий, что ему со всеми его талантами не дают ходу, и в то же время получивший столько восхищения и уважения в лагере такого прославленого полководца, остаться равнодушным к этому? Да этого достаточно, чтобы он до конца своих дней хвастался этим за чашей вина! Разве он мог не поколебаться?

Им тоже не хотелось, чтоб Чжоу Минке сдался слишком быстро. Им было нужно, чтобы он вернулся в Тайюань, потому что именно там он может быть полезен им. Теперь, когда он вернулся обратно, его непременно накажут за то, что он самовольно вызвался на поединок. К тому же, он неизбежно попадет под подозрения после своего благополучного возвращения. Но Чжоу Минке непременно должен был вернуться, если не ради своей верности, то хотя бы ради безопасности своей семьи. Пусть прочувствствует разницу между положением почетного гостя и сидением в тюрьме, и тогда, если он останется жив, он действительно сможет быть полезен им.

Ян Сиконг предполагал, что Шень Хесюань не станет убивать Чжоу Минке. Если бы все ограничилось лишь поединком, Шень Хесюань непременно велел бы отрубить ему голову в назидание остальным. Но Чжоу Минке провел целый месяц в лагере Короля Волков. Шень Хесюань наверняка догадался, что они хотят каким-то образом использовать Чжоу Минке, но он все же сохранит ему жизнь в надежде использовть этого человека в качестве приманки для них, как он уже однажды использовал дядю Ван Мея.

Ян Сиконг хорошо знал Шень Хесюаня, этого удивительного гения, единственного человека, сумевшего сдать тройной экзамен за последние сто лет. Они вместе начинали свою карьеру в Академии Ханьлинь, но Ян Сиконг, будучи пронырливым и подлым негодяем, сумел превзойти его во всем. В сердце Шень Хесюаня более десяти лет копилось негодование, и теперь он не упустит возможности посостязаться с ним.

Ян Сиконг еще сам не знал, как можно использовать Чжоу Минке, но для начала он хотел посмотреть, что с ним сделает Шень Хесюань. Впрочем, то, как Фен Е обхаживал его в течение месяца, наверняка будет опроделенная польза.

После того, как Чжоу Минке вернулся в Тайюань, его немедленно взяли под стражу. Шень Хесюань обвинил его в нарушении приказа, а также в предположительном сговоре с врагом, после чего его посадили в тюрьму для проведения тщательного расследования.

Ян Сиконг ожидал новостей о нем, когда получил тайное послание от Чен Му.

В этом письме по-прежнему было много секретных слов, которые они использовали в переписке между собой. Фен Е был страшно зол из-за этого, и ему пришлось раскрыть перед ним их тайный шифр, но он все же частично сохранил некоторые слова в тайне. Изначально он использвал секретный язык, чтобы успокоить Чен Му. Чем больше между ними было секретов, тем сильнее было их чувство близости друг к другу. Но ему также приходилось остерегаться Фен Е, особенно, чтобы он не смог обнаружить, что Чен Му испытывает к нему непозволительные чувства. Это могло вывести Фен Е из себя, поэтому он не раскрыл ему шифр до конца.

Прочитав это письмо, Ян Сиконг весь покрылся холодным потом и сразу сжег письмо, после чего долго не мог прийти в себя.

В этом письме Чен Му сообщал, что Шень Хесюань тоже прислал ему письмо, в котором выражал ему свою преданность, как старшему сыну императора. И он, повинуясь воле небес, готов всячески помогать ему, не жалея своей жизни, чтобы он смог вернуться в столицу. Когда Чен Му придет со своим войском в столицу, ее ворота распахнутся для него. Шень Хесюань также сообщал, что Фен Е замышляет недоброе, и он не советовал бы пускать волка к себе в дом. (1)

В конце письма Чен Му как бы между прочим спрашивал у него, не имеет ли Фен Е свои собственные планы?

Сердце Яна Сиконга тревожно сжалось, и по спине пробежал холодок. Наверняка это был план Шень Хесюаня, чтобы разделить их, причем не только их с Чен Му, но также и с Фен Е. Шень Хесюань понимал, что он хочет наладить отношения между Чен Му и Фен Е, чтобы они действовали вместе, стремясь к общей цели. В то же время он сумел почувствовать страх и недоверие Чен Му по отношению к Фен Е, поэтому хотел воспользоваться этим. Поэтому он так ловко сеял сомнения в душу Чен Му, заставляя его еще больше подозревать Фен Е.

Он был полон решимости поддерживать Чен Му, потому что его притязания были законны, и он был достоин этого. В то же время Фен Е действовал, как мятежник, он совсем не считался с семьей Чен, более того, он был полон ненависти к ним. Он бы слукавил, если бы сказал, что никогда не сомневался в замыслах Фен Е.

Но ему не хотелось подозревать Фен Е. Он ненавидел себя за то, что ясность его мышления нарушена его чувствами, но он никак не мог совладать с ними.

Он решительно подавил в своем сердце все сомнения относительно Фен Е, от которых теперь не мог отмахнуться после этого письма.

Это был по-настоящему коварный и вредоносный выпад со стороны Шень Хесюаня.

____________________

1. Выражение означает «навредить смому себе».

- 37 -

Когда Ян Сиконг сжег письмо, он тут же пожалел об этом. Он просто сильно разволновался и не сумел справиться с собой. Шпионы Фен Е все время приглядывали за А Ли. Наверняка Фен Е уже знал о том, что он получил от Чен Му секретное послание и теперь, когда он в довершение ко всему сжег его, это вызовет лишь еще больше подозрений.

Но теперь, когда письмо уже сожжено, лучше придумать какое-то объяснение, чем позволить Фен Е увидеть его.

Настроение Ян Сиконга резко упало, ему вдруг показалось, что на него со всех сторон дует холодный ветер, отчего все его существо заледенело.

Немного успокоившись, он снова все хорошенько обдумал. У него все еще оставались сомнения по этому поводу. Во-первых, действительно ли Шень Хесюань написал такое письмо Чен Му, дабы выразить ему свою преданность? А во-вторых, если это правда, действительно ли Шень Хесюань откроет ворота Центральных Равнин, чтобы приветствовать Чен Му?

Если Шень Хесюань не писал такого письма, значит, Чен Му своим посланием, прикрываясь именем Шень Хесюаня, пытался предостеречь его за тысячи ли. Наверняка Чен Му сильно опасается Фен Е, и Ян Сиконг опасался, как бы сейчас, когда они зашли так далеко, он не пересмотрел свои планы.

А, если Шень Хесюань действительно написал такое письмо, Ян Сиконг ни за что не поверит, что он сможет предать своего государя. Для такого человека, как Шень Хесюань его доброе имя важнее всего на свете и даже важнее его собственной жизни. Скорее всего, как он и предполагал раньше, Шень Хесюань просто пытался оттолкнуть их друг от друга.

Пока они думали, как победить врага с наименьшими потерями, Шень Хесюань тоже не сидел сложа руки.

Ян Сиконг долго размышлял, после чего взял кисть и написал Чен Му письмо, где суровым тоном советовал ему не поддаваться на уловки Шень Хесюаня. Сейчас, когда они пытаются покорить Тайюань, оказавшись в безвыходном положении, если в такой момент злонамеренный человек начнет мутить воду, они обязательно проиграют и потеряют всё. Он также попросил Чен Му переслать ему письмо Шень Хесюаня, чтобы он мог передать его императорскому двору.

Он хотел проверить, действительно ли Чен Му получал такое письмо и готов ли он передать его ему. Как-то Фен Е высказал свои подозрения насчет того, что Чен Му с Шень Хесюанем вступили в тайный сговор между собой, и он все еще испытывал некоторые сомнения на этот счет. Самая непостижимая вещь на свете – это человеческое сердце. Он еще раз все тщательно обдумал. Кто бы ни вздумал чинить ему препятствия – Чен Му или Шень Хесюань, он устранит их одного за другим.

Отправив письмо через А Ли, Ян Сиконг еще долго сидел за своим письменым столом, но его мысли были не о Чен Му или Шень Хесюане – он думал о Фен Е.

Независимо от того, сговорились между собой Чен Му и Шень Хесюань или нет, они оба видели в Фен Е угрозу. В конце концов, как только они захватят Тайюань, столица сразу окажется в опасности. Как только Фен Е возьмет столицу, кто знает, поддержит ли он принца семьи Чен или же сменит династию? Кто может поручиться за это?

Причина, по которой он избегал мыслей об этом, заключалась не в том, что ему это не приходило в голову, просто он не хотел сомневаться в Фен Е. За те годы, когда они были вместе с Фен Е, тот никогда не лгал ему. Напротив, он сам не раз обманывал его и теперь не осмеливался подозревать его без причины. Отказавшись от всего, над чем он так долго и упорно трудился, он перешел на сторону Фен Е. Они с самого начала договорились, что вместе разрушат старое и посадят на трон Чен Му, чтобы возродить процветание страны. Он не мог поверить в то, что Фен Е смог развязать войну между правителями ради своих интересов. Это полностью противоречило бы их первоначальному замыслу, и разрушило бы не только всю Дашен, но и жизнь ее народа.

Нет, он не верил в то, что Фен Е мог пойти на это.

В этот момент к нему внезапно пришел охранник и доложил, что Фен Е приглашает его на гору Жунъюань, чтобы исследовать там местность.

Ян Сиконг, не говоря ни слова, переоделся и отправился верхом в гору со своей охраной.

Фен Е уже давно поднялся со своими людьми на гору. С горы Жунъюаня открывался вид на город Тайюань, а также были видны все дороги, которые вели к нему. После захвата зернохранилища на горе Жунъюань, это место превратилось в один из их лучших форпостов.

Ян Сиконг подошел к старому зернохранилищу. Фен Е с несколькими генералами обсуждал что-то, делая какой-то чертеж мечом на песке. Ян Сиконг вспомнил, как много лет назад они с Фен Е впервые отправились в горное поместье «Лингву». Прогуливаясь по горе, они смотрели на расположенный вдалеке военный лагерь «Цзиншань» и обдумывали возможность нападения на него. В то время Фен Е был все еще легкомысленным юношей, а теперь он действительно стал знаменитым полководцем, стоявшим во главе огромной армии.

Увидев приближающегося Яна Сиконга, Фен Е посмотрел на него многозначительнм взглядом и, видя, что он собирается спешиться, жестом остановил его:

- Постой. Я хотел показать тебе кое-что.

С этими словами он вскочил верхом на Цзуйхонга и поехал вверх на гору. Они ехали верхом бок о бок, а за ними следовали несколько генералов и охрана.

- И что ты хотел показать нам?

- Мои люди видели, как А Ли снова покидал лагерь, - с улыбкой казал Фен Е. – Ты снова отправил Чен Му письмо?

Ян Сиконг на миг растерялся и прямо ответил:

- Да.

- И что же Чен Му написал тебе в том письме, которое ты получил сегодня? – Фен Е искоса взглянул на него. – Если я буду постоянно подозревать тебя, мы с тобой и дальше будем все время ссориться. Я уже устал от этого. Почему бы тебе не сказать мне все, как есть?

- Это всего лишь обмен информацией о том, как у нас обстоят дела.

- А где письмо?

- ... Я его сжег.

- Сжег? – Фен Е слегка приподнял брови. – А ты не боялся, что это вызовет у меня подозрения?

Ян Сиконг немного помолчал и внезапно поменял решение. Вместо того чтобы терзаться сомнениями и опасаться, что Фен Е что-нибудь обнаружит, будет лучше спросить Фен Е обо всем напрямую. Фен Е совсем не готов к такому разговору. Если он действительно замышляет недоброе, он выдаст себя своим поведением. Поэтому Ян Сиконг повернул голову и уставился на него в упор:

- На самом деле, в этом письме Чен Му выразил мне свои сомнения. Чем сильнее мы становимся, тем сильнее он опасается нас.

- Оу, и чего же он боится? – усмехнулся Фен Е. – Он боится, что я завоюю трон, но не позволю ему сесть на него?

- А такое может быть? – Ян Сиконг задал этот вопрос едва Фен Е закончил говорить, не сводя при этом с него пристального взгляда.

Фен Е изумленно замер, он действительно не ожидал, что Ян Сиконг спросит об этом вот так прямо. Его глаза сузились:

- А что, ты тоже сомневаешься во мне?

- Фен Е, я никогда не хотел в тебе сомневаться. Но ты никогда не воспринимал Чен Му всерьез и не выказывал ему уважения, поэтому я...

- А почему я вообще должен считаться с ним? – высокомерно ответил Фен Е. – Он всего лишь одна из наших пешек, разве нет?

- Даже если так, но он в конце концов, должен стать императором... - Ян Сиконг не сводил с него взгляда. – Ведь так?

Фен Е прищурил глаза:

- Ян Сиконг, почему ты все ходишь вкруг да около? Не хватает духу спросить меня, о чем ты думаешь на самом деле?

Ян Сиконг тяжело вздохнул, но слова застряли у него в горле, и он никак не мог сказать их.

Он не осмеливался задать этот вопрос. Может, он действительно не осмеливался заговорить об этом, а, может, просто не хотел, просто у него всегда было ощущение, что, если прозвучат эти слова, уже будет невозможно ничего изменить.

Фен Е какое-то время смотрел на него своим острым взглядом:

- Что, так и не спросишь? Впрочем, даже если ты промолчишь, я сам отвечу тебе. Когда я возьму столицу, я сделаю Чен Му императором, как мы и договаривались. Пусть он сядет на трон, и в присутствии гражданских и военных чиновников мы устроим грандиозную церемонию с торжественными поклонами, выразив ему почтение, как Сыну Неба, и пусть семья Чен правит еще тысячи лет. Теперь ты доволен?

Ян Сиконг натянул поводья:

- Но в глубине души ты этого не хочешь.

- Не хочу? – Фен Е усмехнулся, словно услышал какую-то нелепицу. – А я должен этого хотеть? Три поколения семьи Фен служили правящей семье Чен. Мой отец десятилетиями прозябал на границе, охраняя ее от жестокого и страшного врага. А этот пес-император отблагодарил его, отобрав у него жизнь и вырезав более двухсот человек нашего рода! И ты хочешь, чтобы я был рад этому?

- Фен Е... - тихо сказал Ян Сиконг. – Я никогда не удерживал тебя от мести, но ты должен помнить, что твою семью погубил не Чен Му. И, что еще более важно, Чен Му является той важной фигурой, которая помогает нам сдерживать остальных правителей. Ты же не хочешь, чтобы вся Поднебесная погрузилась в хаос, верно?

- Если бы у Чен Му был шанс избавиться от меня, он бы обязательно сделал это, но я не дам ему такой возможности, - холодно сказал Фен Е. – Я уже сказал, я понимаю всю его важность. Но не стоит воспринимать так серьезно всех этих заплывших жиром и обленившихся благородных потомков Дракона. Урезание вассальных земель здорово подорвало их силы, и теперь большинство из них заботит лишь сытная еда и шелковые одежды. Ты правда думаешь, что этот коронованный пес сможет призвать их разом под свои знамена? Если бы он мог это сделать, я бы не собрал двухсоттысячную армию всего за два года.

- Ты знаешь, почему все эти правители отказались так опрометчиво вмешиваться? В глубине души ты и сам знаешь, что это из-за Чен Му. Кто бы ни стал императором – Чен Му или Чен Чунь, это семейное дело семьи Чен, а ваша семья Фен и ты...

- Хватит! – Фен Е со злостью уставился на него. – Сколько еще ты собираешься говорить всякий вздор? У меня уши устали тебя слушать! Я и так действую в соответствии с планом, избавляю двор от всякой нечести и поддерживаю правителя Чу. Что еще ты от меня хочешь? Только потому, что я не воспринимаю Чен Му всерьез, ты подозреваешь меня в желании захватить всю Поднебесную? Что, я должен отправиться на Юго-запад и бить ему земные поклоны, дабы выразить свое почтение правителю Чу, как будущему императору? Тогда ты был бы доволен?

Сердце Яна Сиконга дрогнуло, он натянул поводья и тихо сказал:

- Я вовсе не это имел ввиду.

- Я спрашиваю тебя, - Фен Е хлыстом указал на Яна Сиконга. – Мне все равно, что сказал тебе Чен Му, но ответь мне: ты веришь ему или мне?

Ян Сиконг остановился и пристально посмотрел на Фен Е:

- Фен Е, дело не в том, что я не верю тебе, просто я беспокоюсь за тебя. Я боюсь, что под влиянием ненависти ты не сможешь держать себя в руках и будешь действовать безрассудно.

- Как ты? – с издевкой спросил Фен Е.

- Да, также как я, - тихо ответил Ян Сиконг.

- Но я не ты, - Фен Е многозначительно посмотрел на него. – Хотя я многому научился у тебя.

Ян Сиконг опустил голову, чувствуя смятение в своем сердце.

Фен Е гордо вздернул подбородок и сказал непререкаемым тоном Короля Волков:

- Просто ответь на мой вопрос: ты веришь Чен Му или ты веришь мне?

- Я верю тебе, - на этот раз Ян Сиконг нисколько не колебался. Сделав глубокий вдох, он посмотрел прямо в глаза Фен Е. – В моей жизни ты последний человек, в котором я бы усомнился. И ты единственный человек, которому я доверяю. Я верю тому, что ты сегодня сказал, и больше никогда не усомнюсь в тебе.

Выражение лица Фен Е наконец-то, смягчилось:

- Я доволен твоим ответом. Ты лучше помни о том, сколько раз ты обманывал меня и о том, что я никогда не лгал тебе. Ты меньше всех имеешь право сомневаться во мне.

- ... верно.

Глаза Фен Е вспыхнули, и в них отразились непонятные эмоции.

Ян Сиконг, наконец, перевел дух:

- Что-то я сегодня слишком подозрительный. Не мог бы ты сделать вид, что я ни о чем тебя не спрашивал? Так что ты хотел показать?

Фен Е отвел взгляд и, повернувшись, жестом велел сопровождавшим их подчиненным подождать, а затем спешился и привязал Цзуйхонга к дереву. Ян Сиконг тоже привязал свою лошадь и последовал за ним вглубь леса.

Глядя в спину Фен Е, Ян Сиконг подумал, что ноша, лежавшая на этих широких плечах, гораздо тяжелее, чем он себе представлял.

Ему стало немнго стыдно за то, что он усомнился в Фен Е.

- 38 -

Ян Сиконг следовал за Фен Е, все больше углубляясь в лес. Чем дальше они шли, тем сильнее он недоумевал.

- Фен Е, что именно ты собираешься показать мне?

- Шшш, - Фен Е приложил палец к губам и жестом велел идти за ним.

Ян Сиконг пошел быстрее и вскоре догнал его.

Фен Е оглянулся на него и тихо сказал:

- Я покажу это только тебе одному.

Любопытство Яна Сиконга разгорелось еще сильнее:

- Да что же это такое?

Фен Е провел его через густые заросли, и они оказались перед пещерой. Фен Е снова поманил его пальцем:

- Идем.

Они вдвоем забрались в пещеру и услышали в глубине какую-то возню, словно там находились какие-то звери.

- Хун-эр?

Услышав знакомое ворчание, Ян Сиконг засомневался, а точно ли это был Фен Хун. Если он ошибся, и они вдвоем попали в логово другого зверя, тогда... При одной мысли об этом, Ян Сиконг невольно содрогнулся. Но Фен Е схватил его за руку и потащил вглубь пещеры.

В самой глубине пещеры, куда почти не достигал солнечный свет, Ян Сиконг увидел грозного одноглазого волка, а рядом с ним волчицу, которая была меньше него размером. Возле ее брюха копошились несколько волчат, которые явно родились совсем недавно и теперь лежали там, присосавшись к ее груди.

- Ах! – глаза Яна Сиконга вспыхнули.

Они лежали на роскошной мягкой подстилке, а неподалеку стояли медные тазы с едой. Очевидно, Фен Е заранее позаботился обо всем.

Фен Е сел рядом с Фен Хуном и, потрепав его по голове, сказал с притворным гневом:

- А ты живешь куда веселее, чем я.

Ян Сиконг медленно приблизился к волчице и удивленно спросил:

- Это дети Хун-эра?

- Да, они родились всего несколько дней назад, - Фен Е вытащил из сумки курицу и бросил ее волчице. Не переставая кормить детей, она вцепилась в курицу зубами и начала есть.

Фен Хун выгнул спину, позволяя Фен Е гладить его, а затем подошел к волчице и лизнул языком ее шерсть.

Ян Сиконг осторожно протянул руку, желая потрогать волчат, но они казались такими маленькими, и он побоялся причинить им вред.

Фен Е погладил одного из волчат по голове и вздохнул:

- Когда-то Хун-эр был таким величественным и большим, а теперь он состарился.

Ян Сиконг полагал, что его сердце уже давно окаменело, но сейчас, оказавшись возле этой волчьей семьи, он вдруг почувствовал, как у него защипало в носу. Именно эти крошечные создания помогли ему осознать движение жизни с ее сменами поколений. Словно маленький огонек надежды в конце длинной ночи, каким бы слабым он ни был, можно было ощутить его необыкновенную силу.

Ян Сиконг с нежностью погладил маленького волчока и взволнованно сказал:

- Хун-эр, у тебя родились семь волчат, а ты действительно все еще полон сил.

- Вообще-то, в Датуне у него полно потомков. Да и когда он жил в Цзиншань, он тоже времени даром не терял, сея семена жизни вкруг себя, - Фен Е погладил волка по голове и весело улыбнулся. – И в кого ты у нас такой романтик?

Ян Сиконг, видя, что волчата уже насытились, протянул руку и взял одного из них.

- Они быстро вырастут... - он погладил пальцем мордочку волчонка и усмехнулся. – А ты тоже будешь таким же большим и сильным, как и твой отец?

- Нет, это девочка, - сказал Фен Е.

Ян Сиконг перевернул волчонка и взглянул на него:

- И как ты умеешь определять это с одного взгляда? – с улыбкой спросил он.

- Я вырос в волчьей берлоге, как же я могу не видеть этого? – Фен Е подхватил одного волчонка, который все еще не отрывался от материнской груди. – Вот этот станет лучшим из лучших, он уже с самого рождения крупнее всех и старается захапать себе побольше еды.

Маленький волчонок тихонько заскулил, он еще не мог открыть глаза, и его мордочка была испачкана молоком.

- Хорош, - пробормотал Ян Сиконг.

Фен Е положил волчонка под бок к его матери:

- Знаешь, зачем я привел тебя сюда?

Ян Сиконг внимательно посмотрел на Фен Е.

- Для Хун-эра ты тоже член семьи, - сказал Фен Е, поглаживая густой мех Фен Хуна. – Он обязательно должен был показать нам своих детей.

- Я очень счастлив, - с улыбкой сказал Ян Сиконг.

Фен Е, замявшись на миг, протянул руку и погладил Яна Сиконга по щеке:

- В этом мире Хун-эр признает лишь немногих. Он примет человека только, если я принимаю его, понимаешь? Поэтому я запрещаю тебе сомневаться во мне когда-либо.

- Больше никогда, - смущенно сказал Ян Сиконг и взял Фен Е за руку.

Фен Е обнял его и притянул к себе поближе:

- Ты тоже устал за эти дни. Нам пришлось много потрудиться, чтобы захватить Тайюань. Когда война закончится, давай останемся в Тайюане, чтобы дать нашему войску отдых, а простым людям – возможность жить мирной жизнью.

- Хорошо, - кивнул Ян Сиконг.

Он знал, что это перемирие не более, чем мечта о будущем, но, думая о ней, они смогут по крайней мере, немного перевести дух среди постоянного напряжения. В действительности же, после покорения Тайюаня им придется как можно скорее воспользоваться ситуацией и захватить столицу.

Впрочем, в такой момент им не нужно было думать об этом. Сейчас ему не хотелось даже думать о Тайюане, он просто хотел насладиться этим моментом нежности, находясь в простой пещере вместе с волчьей семьей и с единственным человеком в мире, которого он любил.

Они сидели, прижавшись друг к другу, дразня Фен Хуна и играя с маленькими волчатами, позволяя себе полностью расслабиться и насладиться этим моментом.

***

Вскоре, как и ожидал Ян Сиконг, слухи о том, что Фен Е собирается захватить трон, распространились подобно пожару по всем Центральным Равнинам. Понадобится совсем немного времени, чтобы они добрались и до Юнчжоу.

Ян Сиконг знал, что скорее всего это дело рук Шень Хесюаня. Они как раз старались перетянуть на свою сторону правителя Юна, и такие слухи в это время были крайне неблагоприятны для них. Когда они достигнут ушей Чен Му, еще неизвестно, к чему это может привести.

Чен Му, заключивший союз с Шицзи правителя Нин, был уже не тот, что раньше. Армия правителя Нин была не очень сильна, но он был очень богат. Теперь к Чен Му со всех сторон стекались люди, и его армия день ото дня становилась все больше и мощнее. Если так и дальше пойдет, последствия могут оказаться непредсказуемыми.

Вскоре они получили известие, что Чен Му взял Юнчжоу. Если после Юнчжоу он пройдет через Шу, а затем захватит прежнюю столицу Чанъань, он окажется буквально в нескольких шагах от Центральных Равнин. Сегодняшний Чен Му был способен ударить прямо по Желтому Дракону, (1) и Ян Сиконг испытывал тайное беспокойство при мысли об этом.

Услышав новости о Чен Му, Фен Е тоже стал мрачнее тучи. Очевидно, для него это была не просто победа «союзника», он тоже разглядел в ней угрозу себе. Чен Му с легкостью преодолевал все препятствия, в то время как он сам намертво увяз под Тайюанем и, думая об этом, он уже несколько дней пребывал в скверном расположении духа.

Ян Сиконг тоже с нетерпением ожидал, когда уже можно будет довести до конца затеянную ими игру. Наконец, холодным и ветреным осенним днем они получили долгожданные новости, за которые заплатили тысячу таэлей серебром.

___________________

1. Образное выражение, означает «захватить столицу противника». 

- 39 -

В Яньчжоу пришла новость о том, что единственный сын Ло Жосиня, Ло Вень, напившись в Павильоне «Яо Юэ», в припадке ревности убил из птичьего мушкета богатого купца из Маньяна.

И главной проблемой в этом деле стала не смерть человека, а использование птичьего мушкета. Птичий мушкет был более легким и усовершествованным мастерами огнестрельным оружием, и свое название они получили из-за сходства с птицей, пьющей воду в момент выстрела. Хотя прежние мушкеты были очень мощными, они все же были неудобны в использовании, поскольку было непросто заряжать их порохом. Птичьи мушкеты не уступали своей мощностью обычным мушкетам, но были более дальнобойными, и ими было легче пользоваться. В настоящее время это было самое современное огнестрельное оружие. Из-за более сложного устройства и их высокой стоимости, такое оружие могли позволить себе только самые элитные войска. В лагере Фен Е таких мушкетов было всего около сотни.

Такая ценная вещь оказалась в руках избалованного юнца, да к тому же, с ее помощью был застрелен мирный житель в пьяной драке из-за какой-то шлюхи! Это был огромный скандал!

Птичий мушкет был разработан Министерством общественных работ, он мог быть только у военных, и его было невозможно купить частному лицу! Кто бы ни был причастен к этому делу, ему не удастся выйти сухим из воды, поскольку скандал разгорелся нешуточный!

Ло Вень не успел даже протревезть, когда его бросили в тюрьму, где допросили под пыткой о том, где он взял этот мушкет. Ло Вень, не отличавшийся никакими добродетелями, перепугался до смерти и тут же признался, что на оружейном складе Тайюаня служил человек, который раньше был слугой семьи Ло. Подкупив этого человека, он выпросил у него один мушкет. Он не собирался использовать его, а лишь хотел порисоваться перед красавицей, пообещав вернуть мушкет обратно на следующий же день. А потом вино ударило ему в голову, он перестал соображать и случайно убил человека.

На складе сразу же пересчитали мушкеты и конечно же, оказалось, что одного не хватает. Человека, заведующего складом, немеденно взяли под стражу, тот сразу во всем сознался, и таким образом, дело было полностью раскрыто.

Хотя дело и прояснилось, но все еще оставался вопрос, что теперь будет с молодым господином семьи Ло. Говорили, что у Ло Жосиня едва не сделался припадок от злости, а в Тайюане теперь было очень неспокойно, поскольку простой народ кипел от возмущения.

Ян Сиконг с Фен Е уже давно ждали таких хороших новостей. Они беспокоились, что Си Инь просто так прикарманит их деньги, или Ло Вень окажется не настолько глуп, чтобы самому навлечь на себя неприятности. Они даже не ожидали, что все сложится для них самым благоприятным образом.

Ло Жосинь чрезвычайно дорожил своим единственным сыном, поэтому, разумеется, сделает все возможное, чтобы защитить его. Но вот его репутация, которую он с таким трудом сумел восстановить после своего первого поражения, снова могла быть подорвана. К тому же, они враждовали с Ван Меем, он действительно подставил его и пытался устранить таким образом. Тогда только появление Шень Хесюаня вовремя нарушило план по их разъединению, но это не означает, что Ван Мей до сих пор не хочет занять его место. В такой момент он может воспользоваться возможностью и выдвинуть обвинение против Ло Жосиня. И, что еще более важно, Шень Хесюань ни за что не спустит Ло Веню такого преступления.

Фен Е приказал своим разведчикам внимательно следить за развитием событий в городе, в то время как Ян Сиконг отправил Чжу Ланьтину тайное послание, в котором попросил его дождаться удобного случая.

Несколько дней спустя они узнали, что у Ло Жосиня с Шень Хесюанем разгорелся конфликт из-за Ло Веня. По законам страны за убийство полагалась пожизненная каторга, а за кражу оружия со склада – смертная казнь. Если бы Ло Вень не был сыном Ло Жосиня, ему и жизни не хватило бы, чтобы расплатиться за такое преступление. Ло Жосинь хотел переложить всю вину на человека, заведовавшего складом оружия, но Шень Хесюань отказался отпустить Ло Веня, и теперь они оба послали письма к императорскому двору. Хотя Фен Е полностью осадил город, на этот раз он выпустил гонцов.

К счастью или нет, но Тайюань находился недалеко от столицы. Гонец мог съездить туда и обратно за несколько дней. Если он вернется с помилованием от императора, семья Ло сможет вздохнуть с облегчением. Если же он привезет плохие вести, Ло Веню придется очень несладко.

Фен Е также воспользовался случаем, чтоб узнать о Чжоу Минке. Этого человека выпустили из тюрьмы, ему всыпали сорок палок и понизили в звании до тысяцкого, лишив его полугодового жалования, и теперь он отлеживался дома после наказания. Фен Е приказал тайно доставить ему хорошие лекарства.

В то же время они подослали людей, чтобы те поддерживали возмущенные настроения в Тайюане, всюду рассказаывая о возмутительных поступках Ло Веня и призывали родных убитого купца жаловаться Шень Хесюаню, подбивая их сутками стоять на коленях перед его домом, добиваясь справедливости.

Такой человек, как Шень Хесюань, скорее умрет, чем прогнется и допустит, чтобы виновный ушел от кары закона только из-за своих связей. Чем больше Ло Жосинь пытался защитить своего сына, тем сильнее Шень Хесюань жаждал выступить карающим посланцем небес. К тому же, он уже давно был недоволен тем, как Ло Жосинь управляет армией, а теперь он стал презирать его еще сильнее.

Как только дело о краже оружия вышло из-под контроля, Чжоу Минке отправил сообщение через человека, доставившего ему лекарство, что, пока он сможет обеспечить безопасность своей семье, он готов послужить Королю Волков.

Ян Сиконг с Фен Е обсудили это между собой, поскольку не были уверены в том, правду ли им говорит Чжоу Минке. Они ведь и раньше уже пытались предпринять подобную попытку, но были одурачены Шень Хесюанем. Чжоу Минке провел в тюрьме так много времени, кто знает, что ему наговорил Шень Хесюань. Вполне вероятно, что он постарается провернуть такой же трюк, как они с Цао Юем. Поэтому они не стали просить Чжоу Минке об услугах, а лишь спросили, готов ли тайно выезти свою семью из Тайюаня. Получив согласие Чжоу Минке, они начали планировать «похищение». Осадив Тайюань, они никак не препятствовали передвижениею людей в самом городе или его окрестностях, ведь у многих были свои поля и огороды за пределами городских стен. Они лишь тщательно проверяли каждого человека, чтобы не выпустить из Тайюаня солдат или шпионов. В Тайюане тоже очень внимательно смотрели за всеми, кто входит или выходит через городские ворота и вывезти оттуда несколько человек было нелегкой задачей.

В последние несколько дней Фен Е и Ян Сиконг немного нервничали. Видя, как их расчеты начинают оправдываться, они не могли не беспокоиться о том, насколько успешно все пройдет. Они ждали решения двора, когда неожиданно пришли новости от правителя Юна.

Правитель Юн был человеком, которого Фен Е сейчас больше всего хотел перетянуть на свою сторону. Его владения располагались на главной дороге Центральных Равнин. Если они заключат союз, тогда он станет еще более могущественным. Первые переговоры с посланниками Фен Е прошли вполне благоприятно. Видя, что ситуация складывается в пользу Фен Е и Чен Му, правитель Юн не мог не поколебаться. Но слухи о том, что Фен Е собирается захватить трон, уже достигли и его ушей, и теперь он, подозревая неладное, отправил ему письмо, чтобы прямо спросить о его намерениях.

Хотя все эти правители были очень недовольны императором Чжаову из-за проведенного им урезания вассальных земель, а также его невежеством и предателями, которых он пригрел возле себя, все же они считали недопустимым, чтобы трон Дашен перешел от семьи Чен совершенно к другой семье. Поэтому верность Фен Е являлась основой их союза с правителем Юн, и он должен был развеять все свои сомнения.

Фен Е ответил на письмо правителя Юна, выразив свое искреннее и трепетное почтение правящей династии, а также поклявшись служить до конца своих дней правителю Чу. В конце он добавил, что все эти нелепые слухи были распущены Шень Хесюанем, чтобы навредить их делу.

Ян Сиконг, прочитав письмо, немного подумал и сказал:

- Может, мне лично отвезти это письмо правителю Юну?

- Даже не думай! – отрезал Фен Е.

- Чего ты боишься? Войска правителя Юна недостаточно, чтобы противостоять славной армией Фен. Я просто возьму с собой побольше людей.

- Сейчас ставки высоки, как никогда, и мы не имеем права на ошибку. Ты можешь взять с собой сколько угодно людей, но смогут ли они войти с тобой в город? Если новость об этом дойдет до императорского двора, они скорее всего, перехватят тебя на полпути. И, если правитель Юн или кто-то из его окружения схватит тебя, чтобы выслужиться перед двором, тебе настанет конец.

- Я смог вывернуться даже в Чахар, - улыбнулся Ян Сиконг. – И на этот раз...

- На этот раз тебе никуда не нужно ехать. Пока правитель Юн колеблется и испытывает сомнения на мой счет, я не позволю тебе подвергать себя опасности, - Фен Е сжал лицо Яна Сиконга в своих ладонях. – Я с тебя глаз не спущу.

- А что, ты боишься, что я могу сбежать? – улыбнулся Ян Сиконг.

Фен Е лишь посмотрел на него и ничего не сказал.

Улыбка на лице Яна Сиконга медленно погасла. Он вдруг понял, что Фен Е и впрямь боится, что он может сбежать от него, и больше всего его страшило то, что он может сбежать к Чен Му.

Фен Е, словно прочитав мысли Яна Сиконга на его лице, сказал:

- Не выдумывай лишнего, я просто забочусь о твоей безопасности. Если ты попадешь в лапы к императорскому двору, что мне тогда делать? Победа над Тайюанем уже не за горами, и и мы не должны нигде допустить ошибки.

- Я понимаю, - кивнул Ян Сиконг. – Я послушаюсь тебя.

Фен Е взял его за руку и усадил к себе на колени:

- На самом деле, я и так жалею, что отпустил тебя тогда к Чен Му. Тогда я подозревал, что ты можешь не вернуться, и, если бы ты действительно остался с ним, я не спустил бы этого ни тебе, ни ему.

- Я отправился тогда в Юннань ради нашего общего дела. Если бы я туда не поехал...

Фен Е мягко прижал палец к губам Яна Сиконга:

- Я знаю, не надо мне ничего объяснять. Но ты можешь себе представить, что я тогда почувствовал, когда узнал, что Чен Му взял себе наложницу, похожую на тебя? Поэтому больше я тебя туда не отпущу. Я не позволю этому мальчишке зариться на тебя или сблизиться с тобой. Ты должен остаться со мной, поэтому ты никуда не поедешь.

- Повинуюсь приказу Короля Волков, - вздохнул Ян Сиконг.

Губы Фен Е тронула улыбка, он обнял Яна Сиконга за талию и многозначительно произнес:

- Однажды я получу то, что нужно мне, а ты добьешься своего, и именно к этому будущему мы и стремимся.

Эти слова прозвучали довольно туманно, и Ян Сиконг какое-то время не мог понять, что же Фен Е хочет этим сказать. Но, глядя в красивое улыбающееся лицо Фен Е, он позабыл обо всем на свете.

Фен Е погладил Яна Сиконга по щеке, и его взгляд был полон непреклонной решимости:

- Я говорю серьезно. Мы с тобой сможем добиться всего, если будем действовать заодно. Вместе мы перевернем с тобой весь мир.

Под пристальным взглядом Фен Е сердце Яна Сиконга забилось быстрее, и все его чувства пришли в смятение. Героический дух и честолюбие Фен Е были подобны ударам могучего колокола, эхом разносившимся по окружающим их горам, озерам и рекам. Их не было видно, но их звук оглушал, и он на миг ошеломленно замер, а затем растерянно кивнул.

- 40 -

Вскоре судьба Ло Веня была решена. Император Чжаову решил, что семья Ло была верна престолу на пртяжении нескольких поколений и имела немало заслуг. Ло Веню не стали выносить смертный приговор, но приговорили к пяти годам принудительных работ, которые нельзя было сократить даже на один день. Что же касается Ло Жосиня, не сумевшего достойно воспитать сына и допустившего кражу на оружейном складе, меру его вины определят после окончания осады Тайюаня.

Что касается трудовой повинности, изнеженный и избалованный молодой господин семьи Ло не мог вынести даже мысли об этом. Император Чжаову, вероятно, знал, что с Шень Хесюанем нелегко иметь дело, и в этом случае сыграл злую шутку, не упомянув, где именно Ло Вень должен отбывать свое наказание. Если бы его отправили на каторгу в такой холод, скорее всего, он уже не вернулся бы оттуда. Юань Нанью тогда чуть не погиб на Северо-западе. Но так как император не сказал, где именно Ло Вень должен отбывать трудовую повинность, его вполне можно было оставить в Тайюане, чтобы он работал именно там. Таким образом, когда внимание людей к этой истории утихнет, Ло Жосинь, разумеется, сможет укрыть своего сына от неприятностей.

Шень Хесюань был нисколько не удовлетворен таким результатом. Он также знал, что император просто сгладил для виду острые углы. Он не мог открыто не подчиниться высочайшей воле, но также не мог смириться с тем, что это дело так и закончится ничем. Разумеется, он понимал, как именно Ло Вень будет работать под прикрытием Ло Жосиня, поэтому предложил в качестве армейского инспектора лично приглядывать за Ло Венем, укравшим со склада оружие, а потому обязанному понести свое наказание со всей строгостью, не потреяв при этом ни единого дня.

Ло Жосиню оставалось лишь смотреть, как его любимый сын со слезами на глазах выполняет грязную работу, которая пристала разве что каким-нибудь оборванцам, пока этот ничтожный чиновник выкрикивает приказы. Каждый день Ло Вень страшно уставал, его переполняла обида, и Ло Жосинь до зубовного скрежета ненавидел Шень Хесюаня.

Шум вокруг этого дела начинал угасать, но недовольство Ло Жосиня Шень Хесюанем лишь нарастало. Он знал, что пока Шень Хесюань остается в городе, он будет скован по рукам и ногам. Каждый его шаг находился под наблюдением, он не только ничем не мог помочь своему сыну, ему стало трудно даже контролировать своих солдат, и тогда он начал всячески противодействовать Шень Хесюаню.

Хотя Шень Хесюань был армейским инспектором, у него не было реальной власти. Если Ло Жосинь прислушается к нему, они вместе смогут противостоять врагу. А, если он не захочет послушать его, тогда ему останется лишь пожаловаться на него императору, но Шень Хесюаню не доставало для этого гибкости. Получив от него несколько жалоб, император почувствал лишь раздражение. Пока Фен Е не осмеливался атаковать, в Тайюане соранялась более-менее спокойная обстановка, но к тому времен Чен Му начал обретать все бо̀льшую мощь, добавляя императору головной боли. Поэтому при дворе никому не было дела до вражды Шень Хесюаня с Ло Жосинем.

Это были замечательные новости для Фен Е и Яна Сиконга. Приближалась зима, и после наступления холодов было бы слишком трудно сражаться. Они с нетерпением выжидали возможности атаковать Тайюань, но такие возможности сами с неба не падают, их нужно создавать самим. Они тайно связались с Чжоу Минке, чтобы он нашел возможность убить Ло Веня, а после этого сразу выслал свою семью из города.

Это не только позволило бы им убедиться в верности Чжоу Минке, но также окончательно разорвало бы отношения между Ло Жосинем и Шень Хесюанем.

В это время городскую стену Тайюаня укрепляли в соответствии с указаниями Шень Хесюаня. Увеличение башен на стенах города должно было послужить обороне города и дать новые возможности для наблюдения. Для таких работ требовалось, разумеется, очень много рабочих, и Ло Веня отправили туда для прохождения трудовой повинности. Ло Жосинь попытался возразить, ссылаясь на то, что Тайюнаь и так один из самых укрепленных городов Поднебесной, и строительство дополнительных башен – это лишь напрасная трата времени и денег.

Но строительство башен уже началось, и он уже ранее давал на это согласие, и теперь, при попытке остановить строительство Шень Хесюань и Ло Жосинь плевались друг в друга ядом, не желая уступить.

Темной и ветреной ночью работы все еще не прекращались, отбывающие трудовую повинность каторжники усердно трудились под присмотром надзирателей, когда незакрепленный камень упал вниз, приземлившись точно на голову Ло Веня. Избалованный молодой господин, успевший отработать всего семь дней, умер прямо на месте.

Еще до наступления рассвета слухи об этом разнеслись по всему Тайюаню. Говорили, что у Ло Жосиня, узнавшего эту новость, началась кровавая рвота.

Чтобы выяснить, кто столкнул камень, Ло Жосинь велел арестовать всех, кто присутствовал на стройке той ночью. В городе царил настоящий хаос, а тем временем повозка, на которой вывозили навоз, незаметно вывезла из города жену и дочь Чжоу Минке.

Стройка действительно была приостановлена, но единственный сын Ло Жосиня был мертв, и его никаким образом нельзя было вернуть к жизни. Ло Жосинь, который был еще молод и полон сил, теперь походил на немощного старца и слег в постель от горя.

Фен Е понял, что время пришло. Он отправил письмо правителю Юну, в котором написал, что возьмет Тайюань до конца года, а после Нового года будет приветствовать правителя Чу на Центральных Равнинах. Его восхождение на трон – лишь вопрос времени, и, если правитель Юн не тветит сейчас, потом у него уже не будет возможности сделать это.

Пока Ло Жосинь с Шень Хесюанем увязли в проблемах, а жители Тайюаня пребывли в панике, Ян Сиконг, действуя вместе со шпионами и Чжоу Минке, подкупил военных из тайюаньского гарнизона. Эту битву следовало выиграть как можно скорее. Если позволить Шень Хесюаню и Ло Жосиню вновь объединиться перед лицом врага, они опять вернутся к тому же, что и было.

Они собирались при поддержке Чжоу Ке прорваться в Тайюань, но несмотря на то, что Чжоу Минке был полностью куплен ими, а его семья находилась у них в руках, его раны еще не зажили, и он едва мог вставать с постели. К тому же его понизили в должности, и он не смог бы поднять войско на восстание. Но он смог предложить план получше.

Человек, ранее заведовавший оружейным складом, был казнен из-за семьи Ло, а у заменившего его человека были хорошие дружеские отношения с Чжоу Минке. Они оба одновременно строили свою карьеру, наиная с самых низов. Но этот человек был не таким смелым, как Чжоу Минке, и у него не было возможности проявить себя. У него был один большой недостаток – он очень любил деньги, и это было им как раз на руку.

Чжоу Минке, взяв у Фен Е деньги, подкупил этого человека, чтобы у них была возможность взорвать оружейный склад. Когда в городе начнется хаос, в этот момент нужно начать штурм, и это будет их единственным шансом взять Тайюань.

Хотя они все тщательно планировали, но как ни крути, а штурма города не удалось избежать. У них было всего в два раза больше солдат, чем в Тайюане. Даже если взорвать оружейный склад, у них не будет шанса на победу, если правитель Юн не пришлет им на помощь свое войско.

Они договорились о том дне, когда будет взорван оружейный склад, но от правителя Юна по-прежнему не было новостей. И тогда Фен Е написал Юаню Нанью, приказав ему возглавить войско и прийти к ним на помощь.

- Ты не станешь дожидаться ответа от правителя Юана? – занервничал Ян Сиконг.

- Нет. Если он поможет – хорошо, если же нет – мы все равно не можем больше медлить. Если Цю Ван будет здесь, наши шансы на победу значительно возрастут.

- Теперь ситуация в Циньяне стабильна, Пинлян и Фенсян уже давно находятся под их управлением, - кивнул Ян Сиконг. - Цю Ван, наконец, может вернуться. Я не видел его почти год! – взволнованно добавил он.

Фен Е посмотрел на него:

- Ты правда так сильно хочешь увидеть его?

- Почему нет?

Ян Сиконг подумал про себя – неужели Фен Е полагает, что он станет хуже относиться к Цю Вану из-за той истории с подменой личности? При мысли об этом он ощутил, как его сердце тоскливо сжалось.

Фен Е ничего не ответил на это, а лишь сказал:

- Скоро он будет здесь и снова совершит для меня великие дела.

- Цю Ван давно следует за тобой и многому от тебя научился, - тихо сказал Ян Сиконг. – Раньше он был просто «бродячим торговцем», пока ты не научил его управлять армией и вести войска в бой. Можно считать, что вы оба оказались полезны друг другу.

- Конечно, - при упоминании Юаня Нанью лицо Фен Е просветлело. – Он помог мне, когда я оказался в беде и поклялся следовать за мной до самой смерти. Это большая удача – встретить такого человека в жизни. Поэтому во всем, что я имею, есть и его заслуга. И теперь он приедет сюда, чтобы взять для меня город, и в будущем я воздам ему величайшие почести.

При этих словах у Яна Сиконга стало тяжело на душе. Конечно, он очень хотел, чтобы у Юаня Нанью было все самое лучшее, поэтому был рад за него. Но ему не нравилось слышать такие слова из уст Фен Е. Он тоже изо всех сил помогал Фен Е, поклявшись следовать за ним до конца своих дней. Он тоже был готов рискнуть всем ради Фен Е, но из-за того, что однажды он обманул его, что бы он теперь ни делал, он был в его глазах не таким чистым и совершенным, как Юань Нанью. Несмотря на все его заслуги, восхищение и похвала Фен Е все равно принадлежат Юаню Нанью.

Когда Ян Сиконг понял, что ревнует к Юаню Нанью, его прошибло холодным потом.

О чем он вообще думает! Из-за своего эгоизма он когда-то не захотел делить внимание Фен Е с Юанем Нанью, и это позже привело к тому, что их личности перепутали, и теперь он уже пожал горькие плоды. Он должен Юаню Нанью так много, что не сможет рассчитаться с ним до конца своих дней. Почему его мысли приняли такой оборот, да еще и из-за Фен Е? Это же просто глупо!

Ян Сиконг сделал глубокий вдох и усилием воли отбросил прочь ненужные мысли.

- Да, если он поможет нам, даже без помощи правителя Юна мы сумеем захватить Тайюань!

Фен Е нисколько не скрывал своих честолюбивых устремлений:

- Да, когда мы завоюем Тайюань, пусть он пожалеет об этом!

- Тогда Чен Му не нужно рисковать, атакуя прежнюю столицу Чанъань, и он может отправиться прямо к Тайюаню, - сказал Ян Сиконг. – Если вы двое объединитесь, никто в целом свете не сможет остановить вас.

Фен Е, только что исполненный воодушевления, при упоминании имени Чен Му сразу сник:

- Я еще не отправил войско в бой, а ты уже думаешь о том, как приветствовать Чен Му на Центральных Равнинах?

Ян Сиконг знал, что Фен Е не хочет слушать о Чен Му, тем более перед важным сражением, но он все же произнес эти слова. В самой глубине души он вдруг с ужасом осознал, что, возможно, намеренно упомянул Чен Му, чтобы позлить Фен Е в ответ на его похвалы Юаню Нанью...

Сердце Яна Сиконга бешено забилось, он с силой ущипнул сам себя, чтобы усмирить бурю в своей груди и тихо сказал:

- Я просто с нетерпением ожидаю нашей победы, только и всего.

- Я усиленно готовлюсь к предстоящей битве в эти дни, - холодно сказал Фен Е. – Я не желаю слышать ни о чем, что не имеет к этой битве никакого отношения. Я должен победить! Ты понимаешь, что я обязательно должен сделать это?

- Понимаю, - Ян Сиконг тяжело вздохнул, терзаясь угрызениями совести и чувствуя себя виноватым перед Юанем Нанью. – Я ведь уже пообещал, что обязательно завоюю для тебя Тайюань, и я ни за что не нарушу своего обещания.  

- 41 -

Настал Фестиваль Середины осени.

Для народа хань этот праздник был самым важным после Нового года. Полная луна, висевшая в небе, символизировала собой единение всех народов. Солдаты, покинувшие свои дома, очень тосковали в этот день, вспоминая своих родных, оставшихся дома за тысячи ли от них.

Жители города Яньчжоу готовились к празднику в своих домах. Несмотря на то, что Тайюань все еще находился в осаде, ничто не могло лишить людей радости. Они не знали, что под этим кажущимся спокойствием назревала война, которая навсегда изменит судьбу Дашен, и во-вот грянет взрыв, подобный внезапному натиску стихии.

Ян Сиконг, стоя на городской башне, смотрел на мирный Тайюань, расположенный вдалеке, и, казалось, уже видел, как он будет дымиться и истекать кровью всего через несколько часов. Он подумал о бесчисленных жизнях, которые он смял на своем пути, но он не знал ни одной из них лично. Все они погибли из-за него, но в его сердце было лишь странное оцепенение.

Он не заметил, как рядом с ним появился Фен Е и тихо сказал:

- Вчера вечером Цю Ван выступил из Циньяна и скоро будет здеь. Мы ждем лишь сигнала от Чжоу Минке.

Ян Сиконг кивнул в ответ и ничего не сказал.

- Любуешься луной? – Фен Е тоже поднял голову и посмотрел на круглый серебристый диск в небе.

- Это будет не самая лучшая ночь в жизни, и кто знает, удастся увидеть эту луну в следующем году...

- В следующем году мы должны смотреть на луну из Запретного города.

Ян Сиконг рассмеяся, а затем не удержался от вздоха:

- Вообще-то, откуда бы ты ни смотрел на нее, это будет все та же луна. Вкусные яства, роскошные одежды и богатства подобны распускающимся и увядающим цветам. Роскошный дом позже сменится на усыпальницу, так для чего люди стремятся к богатству и славе?

- Кто из людей смог бы соперничать с тобой в борьбе за славу и богатство? – с усмешкой сказал Фен Е. – Не слишком ли ты лицемерен?

- Да, есть немного, - Ян Сиконг посмеялся над самим собой. – Когда я жил на улице, все, что меня заботило, это лишь кусок хлеба. А теперь мои аппетиты стали безмерны.

- Вероятно, человек всю жизнь стремится к бо̀льшему... - Фен Е задумался на мгновенье. – Давай жить, как бессмертные.

- А как живут бессмертные? – Ян Сиконг повернулся к Фен Е и заглянул ему в глаза, в его глубоких мудрх глазах были видны отблески лунного света. – Думаешь, бессмертные действительно существуют? Но даже если они и есть, не думаю, что они летают на облаках, носят преья вместо одежды и никогда не стареют.

- Почему?

- Потому что простые люди, не в силах избавиться от своих бед и старости, воплотили свои фантазии в образ этих «бессмертных», объявив их божествами. Никто не знают, существуют ли бессмертные на самом деле, но, даже если они и существуют, люди не могут себе представить их, поэтому они просто хотят «жить, как бессмертные».

- Все верно, - улыбнулся Фен Е. – Я верю в судьбу, но я не боюсь призраков и богов. Если уж хочется стать, «таким, как бессмертный», нужно полагаться лишь на свои собственные руки и свой собственный меч.

- Человек, рожденный в этом мире, помышляет о свободе, - с улыбкой пробормотал Ян Сиконг.

Фен Е ласково сжал его руку:

- Но ты ведь ищешь не свободы, тебе нужны власть и богатство, ведь так?

- Верно, - сказал Ян Сиконг и посмотрел вдаль горящим взглядом.

- Я дам их тебе, - тихо сказал Фен Е. – Все, чего ты захочешь – я дам это тебе.

Сердце Яна Сиконга забилось быстрее, и он в ответ крепко сжал руку Фен Е.

***

Посреди ночного мрака в Тайюане послышался адский грохот, после чего в ночное небо взметнулся столб огня и дыма, заменивший собой бой боевых барабанов этой ночью.

Фен Е вывел за собой стотысячное войско из своего лагеря, которая страшной штормовой тучей двинулась на Тайюань и немедленно атаковала его, не теряя ни минуты.

Оружейный склад был уничтожен, и теперь огнестрельное оружие императорской армии им не угрожало. Среди такого оружия пушки обладали самой разрушительной силой, которая была опасней всего для солдат, атакующих город снизу. Без огненной атаки солдаты могут атаковать город с гораздо меньшими потерями.

Конечно же, после десятков выстрелов из башен города пушки Тайюаня смолкли, а пушки «Феншен» армии Короля Волков загрохотали с удвоенной силой. Солдаты подняли щиты и под дождем стрел опустили доски и перебрались через ров.

Взрывы в Тайюане все продолжались и отстоять оружейный склад было невозможно, а на высокой и прочной городской стене уже воцарился хаос.

Но все же Тайюань по-прежнему оставался Тайюанем. Хоть он и остался без пушек, из-за его глубокого рва, высоких крепких стен и десятков тысяч солдат армия Короля Волков какое-то время не могла захватить башню.

Ров был глубоким и широким, и переправить через него штурмовые лестницы (1) было не просто. Солдаты могли лишь рассчитывать на бамбуковые лестницы(1), а также пытаться взломать ворота. Под городской стеной скапливались горы трупов, но солдаты, словно полчища муравьев, наступая на тела своих товарищей, все ближе подбирались к башне.

Фен Е с Яном Сиконгом, стоя позади, наблюдали за тем, как их солдаты падают, словно подкошенные, как всюду кровь льется рекой, и их сердца сжимались от боли. Но чем больше урона получала их армия, тем упорнее они стремились к победе. Они не могли отступить, иначе, все эти жертвы оказались бы напрасными.

- Пора, - торжественно сказал Ян Сиконг.

Настало время появиться Юаню Нанью.

Сигнальный рог протрубил два длинных гудка и один короткий, и этот звук разорвал начной мрак, прорываясь сквозь грохот пушек.

Вскоре с юго-восточной стороны послышался громогласный боевой клич и «словно из воздуха» появился Юань Нанью во главе сорокатысячного войска. Он направился к слабо защищенным Восточным воротам и немедленно атаковал их.

С того момента, как был взорван оружейный склад, который был сердцем города, поражение Тайюаня в этой битве было уже предопределено.

После целой ночи яростного боя обе стороны понесли тяжелые потери. На рассвете Юань Нанью сам возглавил атаку и, прорвавшись через Восточные ворота, вошел в город, в то время как Ван Мей возглавил войско, чтобы вырваться из окружения и бежать.

Фен Е приказал Цяню Цунси взять с собой пять тысяч всадников и отправиться за ними в погоню, в то время как сам вместе с остальной армией ворвался в город, полностью взяв его под контроль.

Фен Е был ужасно взволнован, его глаза налились кровью, а руки, сжимающие поводья, побелели от натуги. Ян Сиконг тоже взволновнно дышал, его сердце бешено стучало в груди и никак не могло успокоиться.

Они захватили Тайюань!

- Король Волков! – среди всеобщего хаоса к ним подбежал человек в маске, весь забрызганный кровью.

- Цю Ван! – глаза Фен Е радостно вспыхнули, и он бросился к нему.

Юань Нанью собирался опуститься на колени, но Фен Е удержал его и, не обращая внимания на его окровавленную одежду, крепко обнял его.

- Брат! Славный брат мой! Ты действительно лучший генерал армии Фен!

Юань Нанью тоже был очень взволнован, даже под доспехами было заметно, как его грудь поднимается и опускается в такт дыханию.

- Да здравствует Король Волков!

Фен Е искренне и радостно рассмеялся с довольным видом.

Ян Сиконг тоже поспешил к Юаню Нанью:

- Ты не ранен? – обеспокоенно спросил он.

В окружении стольких людей Юань Нанью не мог держаться с ним слишком фривольно, но все же не сдержался и крепко сжал его руку:

- Со мной все в порядке. Мы не виделись несколько месяцев. У господина Яна все хорошо?

- Все хорошо, - Ян Сиконг с чувством пожал ему руку, его голос задрожал. – Ю... Генерал Цю немало потрудился.

Юань Нанью покачал головой, его глаза покраснели:

- Главное – победа, ради этого не жалко никаких усилий. Когда я узнал, что вы потерпели поражение, я не находил себе покоя ни днем, ни ночью.

Фен Е похлопал его по плечу:

- Но теперь мы окончательно победили! Мы открыли врата в Центральные Равнины!

- Да здравствует Король Волков! – дружно закричали солдаты.

Конечно, такая победа далась им очень нелегко. Они сражались всю ночь и потеряли почти половину своего войска. С тех пор, как Фен Е собрал свою армию, он еще никогда не терял так много людей за одно сражение. Если бы Юань Нанью не подоспел вовремя... Скорее всего, они проиграли бы. Хоть это и была победа, но ее вкус был отравлен горечью.

Но раз уж они победили, на какое-то время им можно позабыть о своих тревогах по поводу солат и продовольствия. Находясь в Тайюане, они уже смотрели на столицу, став еще на шаг ближе к Запретному городу.

Восходящее солнце осветило своими лучами печальную картину, оставшуюся после ожесточенной ночной битвы, которая своим обликом напоминала настоящий ад. Даже Ян Сиконг, привычный к виду поля боя, чувствовал себя подавленным и едва мог дышать. Но все же, какой бы высокой ни была цена за победу, это было определенно лучше поражения.

Вскоре вернулся Цянь Цунси и, опустившись на колени, сокрушенно произнес:

- Приношу тысячи извиненией, Ван Мей с Шень Хесюанем сбежали! Прошу Короля Волков наказать меня!

Фен Е уже схватил больного Ло Жосиня, и, не найдя Шень Хесюаня, догадался, что он мог сбежать.

- Не вини себя, - сказал он. – Если они решили сбежать, обычные люди не смогли бы их остановить.

Он с задумчивым видом погладил подбородок:

- Неужели Шень Хесюань действительно мог просто сбежать?

Яну Сиконгу тоже казалось это невероятным:

- Учитывая его характер, после взятия города, даже если он не покончил собой, чтобы выразить преданность престолу, он должен был бы дождаться нас, пока мы схватим его, чтобы иметь возможность отругать нас, а уж затем умереть, схранив свое доброе имя. Неужели он и правда мог вот так сбежать, оставив город?

Фен Е прищурил глаза:

- Возможно, Ван Мей сумел переубедить его. В любом слчае, этот человек все еще жив, и это не может не вызывать беспокойство, поэтому я отправлю по его следу разведчиков.

- А как быть с Ло Жосинем? – спросил Ян Сиконг.

Фен Е не мог не вспомнить о своем поражении и о том унижении, которое он пережил в битве при Тайюане.

- Казнить на всеобщем обозрении, - холодно сказал он.

Ян Сиконг вспомнил их последнюю встречу с Шень Хесюанем. Думая о его преданности, которую он выразил Чен Му, а затем о его бегстве и покинутом им городе, он чувствовал, как ему стало тревожно на сердце. Возможно, он не слишком хорошо знал Шень Хесюаня, и, может, после всех перенесенных невзгод это был уже не прежний Шень Хесюань, каким он помнил его. Как и говорил Фен Е, пока этот человек жив, они не смогут жить спокойно.

На этот раз они им понадобилось полгода, а также куча различных уловок, чтобы разрушить Тайюань изнутри и снаружи. В конце концов, они победили. Но, если в будущем они снова столкнутся с Шень Хесюанем, смогут ли они тогда одолеть его?

У Яна Сиконга возникло дурное предчувствие. Также, как он чувствовал, что рожден для того, чтобы стать выдающимся человеком и вершить великие дела, точно также он чувствовал схожую судьбу и у Шень Хесюаня. Соперничество между ними было неизбежно еще тогда, когда они только начинали свою карьеру, и сейчас это был еще далеко не конец...

___________________________________

1. 1.Штурмовые лестницы – это примерно, как на первой картинке. А бамбуковыелестницы – это самые обычные лестницы.

- 42 -

В битве за Тайюань Фен Е потерял пятьдесят тысяч человек, а раненых и изувеченных людей было невозможно сосчитать. Тяжелые потери в этом одном сражении были сопоставимы со всеми его предыдущими потерями вместе взятыми, но и его выигрыш был несравним ни с одним из предыдущих.

Теперь под его контролем находился весь продовольственный путь с северо-запада на юго-восток, проходивший из Циньяна через Яньчжоу и Тайюань. Они заняли все военные крепости внутреннего района Центральных Равнин. Теперь он мог заблокировать перевозку продовольствия для императорской армии, не говоря уж о том, что теперь он мог пополнить свою армию и запасы продовольствия, приобретя гораздо больше, чем потерял.

Имея в качестве своей опоры Тайюань, с какими бы преградами по пути в столицу им не пришлось столкнуться, у них всегда будет отступной путь.

Когда они вошли в Тайюань, глубокий ров вокруг города и его прочные стены дарили им ощущение безопасности, солдаты были исполнены воодушевления, и весь город, только что оказавшийся у них в руках, снова ожил.

Простым людям было все равно, кому именно принадлежала власть в городе, лишь бы они могли спокойно жить и трудиться, а также сытно есть три раза в день. Они были готовы усердно работать, возделывая свои поля и соблюдая закон.

Многие из прежних военных чиновников Тайюаня уже погибли. Ло Жосинь не стал ждать, пока Фен Е схватит его, и сам наложил на себя руки. Фен Е подумал, что старый генерал Ло сумел немало отличиться своими заслугами, он служил в то же время, что и дед Фен Е, защищая свою страну. Поэтому он пощадил членов семьи Ло, но конфисковал у них огромное количество золота, серебра, редкие каллиграфические рисунки и картины, и все эти сокровища вместе составили сумму, равную миллиону таэлей. Все они пошли на военные нужды.

Фен Е щедро наградил людей, отличившихся в этой битве, а также приказал праздновать победу три дня подряд, и Тайюань внезапно превратился в город, где царит непрерывное веселье.

После праздничного застолья все генералы начали расходиться один за другим.

Фен Е не любил много пить, но он был так счастлив, что совершенно перестал сдерживаться и с радостью поднимал тосты, после чего его увели в спальню раньше остальных.

Ян Сиконг, поддерживая опьяневшего Юаня Нанью, начал отчитывать его, сам того не замечая:

- Я же говорил тебе утром, чтобы ты нашел себе место, где можно было бы спрятаться от всех. Вот зачем было так напиваться?

Юань Нанью расплылся в счастливой улыбке:

- Да я на радостях, мне просто хорошо.

- Вот как наклюкаются сейчас все вместе и стащат с тебя маску, чтобы посмотреть, как ты выглядишь. И что тогда ты будешь делать, а?

- Стащ... стащат... хахахаха... - у Юаня Нанью уже заплетался язык. – А там лицо... нельзя... не нужно показывать...

Ян Сиконг видел, что он действительно здорово перебрал и лишь беспомощно вздохнул:

- Если бы я тебя не остановил, сегодня точно что-нибудь случилось бы.

Он позвал на помощь охранника, и они вместе дотащили Юаня Нанью до его комнаты, чтобы он мог отдохнуть там.

После того, как они уложили Юаня Нанью на кровать, Ян Сиконг отослал охранника и сам снял с Юаня Нанью верхнюю одежду и его неизменную маску, которая всегда закрывала его лицо.

На его красивом лице застыло хмельное выражение, полуприкрытые глаза блестели влажным блеском – это был уже не тот грозный полководец, который всюду истреблял врага и сеял смерть. Сейчас он выглядел уязвимым и немного жалким, а едва заметное клеймо на лбу по-прежнему жгло глаза Яну Сиконгу, сколько бы он ни смотрел на него. Ян Сиконг протянул руку и осторожно погладил его кончиком пальца. Шероховатые края этого клейма обжигали ему руку.

- Ничего страшного... ерунда... - смущенно улыбнулся Юань Нанью.

- Оно совсем побледнело, его можно замаскировать, - мягко сказал Ян Сиконг. – Ты не думал о том, чтобы снять маску?

Юань Нанью покачал головой:

- Когда носишь маску слишком долго, снять ее уже очень трудно.

- Это из-за меня? – с грустью спросил Ян Сиконг. – Если посторонние узнают, что мы братья... В общем-то, в этом нет ничего страшного, просто я опасаюсь, что кто-то воспользуется этим и захочет раскопать наше прошлое. Впрочем, это тоже не доставит мне больших хлопот.

- Эта маска... - Юань Нанью обдумал то, что хотел сказать. – Я не сниму ее до тех пор, пока мы не отомстим за нашего отца. Только тогда я смогу снять ее и пойти на его могилу, чтобы предстать перед ним.

Ян Сиконг кивнул и ласково погладил его по голове:

- Ты стал таким взрослым, - сказал он.

Юань Нанью в замешательстве посмотрел на Яна Сиконга, на какой-то миг он неожиданно растерялся. Перед его мысленным взором вдруг промелькнули какие-то полузабытые картинки. Ему показалось, что он когда-то видел их еще в дестком возрасте, но его одолевала сонливость, а сознание было слишком замутненным, и он никак не мог ухватить главное. Его веки становились все тяжелее, и он неудержимо начинал засыпать. Прежде чем его сознание окончательно погрузилось во мрак, он неосознанно прошептал:

- Второй брат...

Ян Сиконг тоже был слегка пьян, но эти два слова прогремели словно гром, и он полностью пришел в себя. Вцепившись в плечо Юаня Нанью, он начал трясти его:

- Что ты сказал? Как ты меня сейчас назвал?

Но, к сожалению, Юань Нанью уже погрузился в беспробудный сон.

Ян Сиконг в оцепенении уставился на сонное беззащитное лицо Юаня Нанью. Он долго рассматривал его, и ему показалось, что он сумел разглядеть в нем того мальчика, с которым они когда-то все делали вместе и были так близки. Он не смог сдержать печального вздоха, осторо ощущая свою потерю:

- Ю-эр, сможешь ли ты все вспомнить когда-нибудь?

Выйдя из комнаты Юаня Нанью, Ян Сиконг хотел пойти отдохнуть, но наткнулся на охранника, который сказал ему, что Король Волков ищет его повсюду и просил его поторопиться.

Он бросился в комнату Фен Е и увидел, как тот сердито отчитывает охранников:

- Не знаете? Вы не знаете, куда подевался человек? У вас совсем нет глаз что ли?

- Король Волков, - тихо окликнул его Ян Сиконг.

Фен Е повернул голову и, увидев его, казалось, почувствовал облегчение, но затем снова нахмурился:

- Где ты был?

- Я отвел генерала Цю в его комнату, он слишклм много выпил, - устало ответил Ян Сиконг. – А ты разве не пил? Зачем ты меня искал?

Должно быть, Фен Е был очень опытен в боевых искусствах. Ян Сиконг обнаружил, что хотя он быстро хмелел, он также быстро мог протрезветь и прийти в себя.

- Я быстро напиваюсь и быстро трезвею. Ты исчез неизвестно куда, конечно, я начал тебя искать, - Фен Е повернулся к охранникам. – Если я когда-либо спрошу вас, где господин Ян, только попробуйте еще раз сказать, что не знаете, и я вам устрою! Можете идти.

- Слушаюсь! – хором ответили перепуганные охранники.

После того, как они вышли, Ян Сиконг недоуменно посмотрел на Фен Е:

- В чем дело? Я уже не маленький мальчик. Разве я могу потеряться?

Фен Е развалился на кровати и протянул к нему руку:

- Иди сюда.

Ян Сиконг подошел к кровати, и Фен Е схватив его за руку, притянул к себе.

- Да что с тобой? – с беспомощным видом спросил Ян Сиконг.

В этот момент Фен Е напоминал упрямого капризного ребенка.

- Мне недавно приснился сон.

- Что за сон?

- Мне приснилось, что тебя больше нет, - прошептал ему на ухо Фен Е. – Мне все время кажется, что ты исчезенешь. Кажется, что ты не принадлежишь никому и ничему, и тебя это совсем не заботит. И я не знаю, как мне расслабиться и чувствовать себя спокойно.

Ян Сиконг знал, что эти слова были сказаны в минуту слабости. Если бы Фен Е так не набрался сегодня, он никогда бы не сказал этих слов. Его сердце наполнилось глубокой любовью, он обнял Фен Е за талию и прошептал:

- Этот мир так огромен, и только по отношению к тебе я могу сказать, что я «вернулся домой».

- Значит, ты не уйдешь?

- Нет.

- А, если все-таки уйдешь?

- Тогда я «вернусь домой».

_________________________

Я в прошлой главе забыла вставить ссылку с картинками, в чем разница между штурмовыми и бамбуковыми лестницами. Кому интересно, посмотрите)

- 43 -

В битве за Тайюань Юань Нанью сам штурмовал городские ворота. Хотя он взломал ворота при поддержке армии, которая сдерживала основные силы неприятеля, все равно именно он первым вошел город, и это, как ни крути, было огромным достижением. За время службы под командованием Фен Е он сейчас находился в зените своей славы, и даже Ван Шен, один из старейших членов армии Фен, стал относиться к нему с особым почтением.

Впрочем, Юань Нанью с его искренним и открытым характером по-прежнему держался уважительно с генералами и был справедлив и добр к своим подчиненным, и про него было невозможно сказать ни одного плохого слова. Он неоднократно украшал себя подвигами, и большинство солдат восхищались им. Конечно, всегда находились завистники и льстецы, и Юань Шаосю был одним из них.

Теперь, когда в Циньяне все было спокойно, Фен Е не собирался отпускать Юаня Нанью обратно. Вместо этого он оставил его в Тайюане, разрабатывая дальнейшие планы по покорению столицы. И таким образом, Юань Шаосю получил, наконец, возможность, сблизиться со своим братом.

Юань Нанью предавал большое значение справедливости и родственным чувствам. Хотя он потерял память и считал Юаня Шаосю неродным братом, а себя всего лишь приемышем в чужой семье, который даже не помнит «доброту семьи Юань», все же он относился к Юаню Шаосю и Яну Сиконгу, как к своим братьям, поэтому переживал за них.

Чтобы привлечь внимание Фен Е, Юань Шаосю почти каждый день отирался возле Юаня Нанью, выказывая неприязнь к Яну Сиконгу.

Яну Сиконгу не хотелось думать о Юане Шаосю и его поведении, но ему было неприятно видеть, как он все время пристает к Юаню Нанью. Он видел, что это тяготит Юаня Нанью, но тот все же не допускал кумовства в армии, поэтому Ян Сиконг пригласил его, чтобы поговорить с ним об этом.

Они сидели в доме Яна Сиконга, потягивая ароматный чай, и Юань Нанью сказал:

- Ты ведь тоже знаешь, что даге приходил ко мне недавно.

- Ну, конечно. Король Волков уж не знает, как еще наградить тебя за твои заслуги. Если ты сейчас попросишь повышения для брата, это будет вполне естественно.

Юань Нанью поднял на него взгляд:

- И что ты думаешь по этому поводу?

Ян Сиконг улыбнулся:

- Три брата вместе следуют за Королем Волков, это естественно, если мы будем вместе делить горе и радость, а также поддерживать друг друга.

- Вот как? – Юань Нанью приподнял брови. – Это вы с даге родные братья, так почему бы тебе не помочь ему? Почему же он, позабыв о вашем родстве, постоянно писал мне письма в Циньян?

- Когда это ты научился так окусываться? – усмехнулся Ян Сиконг.

Он невольно подумал о том, что, будучи подростком, Юань Нанью никогда не разговаривал с ним подобным образом.

Видимо, Юань Нанью тоже нашел это забавным:

- Ну, в этом деле никто не сумеет сравниться с тобой, - он слегка нахмурился. – Сиконг, ты... ты же не стал хуже относиться к даге из-за той истории с нашими личностями?

- Ну что ты, конечно, нет! – поспешно заверил его Ян Сиконг. – В конце концов, даге - наш старший брат. К тому же, мы ведь уже договорились больше не вспоминать об этом, в том числе, и мы с Фен Е. Так зачем мне думать об этом?

Юань Нанью вздохнул с облегчением:

- Это хорошо, братья должны действовать заодно. В общем-то, если бы даге просил лишь о награде, я бы охотно помог ему получить ее. Как ты и сказал, мы, три брата, должны помогать друг другу, и в этом нет ничего плохого. Но даге слишком честолюбив и постоянно хочет больше власти, и это уже становится проблемой. Даже если бы Король Волков дал ему повышение по моей просьбе, солдаты не стали бы ему подчиняться, да и в сердце Короля Волков затаилась бы досада, и это пошло бы даге лишь в вред.

- Вот и я опасаюсь того же, - вздохнул Ян Сиконг. – Для даге мы младшие братья, а Король Волков дает нам продвижение по службе и возможность проявить себя в обход нашего старшего брата. Даге начал служить в армии, когда мы были еще подростками, и его гложет чувство несправедливости, поскольку ему кажется, что его недооценивают. Я тоже чувствовал себя очень неловко из-за за его просьб.

- Тогда скажи, что нам делать с ним?

- Я уже просил Короля Волков дать ему офицерский чин,(1) но он все равно остался недоволен. Он хотел занять место генерала Чжан Жуна и лично возглавить армию, но разве он может сравниться авторитетом с генералом Чжан Жуном, который вообще не имел себе равных в армии? К тому же, многие солдаты, которых он привел с собой из Шу, говорят лишь на своих диалектах, и ими должен управлять кто-нибудь из командиров, которые родом из Шу. И как ему можно было отдать это место?

- Он действительно не годится для этого, - с растерянным видом сказал Юань Нанью.

- Ты сначала успокой даге. Скажи, что я поговорю с Королем Волков. Дай мне сначала обсудить этот вопрос с ним.

Юань Нанью кивнул в ответ:

- В общем-то, даге не лишен талантов. Не выказывай своего предубеждения против даге и дай ему возможность показать себя.

- Ладно, - с усмешкой ответил Ян Сиконг.

Он решил хорошо позаботиться о старшем сыне Юаня Мао, чтобы он мог до конца своих дней наслаждаться благоденствием. Если возложить на такого человека настоящую тяжелую отвтественность, еще неизвестно, к каким это приведет последствиям.

После этого Юань Шаосю действительно перестал донимать Юаня Нанью, а лишь смотрел на него, не скрывая своего гнева.

***

Шпионы, посланные Фен Е, доложили, что Ван Мей и Шень Хесюань не вернулись в столицу, а отправились в Юнчжоу, где как раз находился Чен Му.

Получив эту новость, Ян Сиконг с Фен Е долго сидели молча. Если бы эти двое сбежали в столицу, им было бы нечего опасаться. Пусть они не смогли убить Шень Хесюаня, но за потерю Тайюаня при дворе их все равно бы не погладили по головке. Но они действительно сбежали к Чен Му!

С момента прибытия Шень Хесюаня в Тайюань все его действия сильно отличались от тех, что были раньше. В деле Ло Веня еще можно было разглядеть тень прежнего Шень Хесюаня, но он стал намного хитрее и более непредсказуемым. А теперь он и вовсе перешел на сторону повстанцев?

Все поступки Шень Хесюаня были слишком необычны для него, и тому могло быть два объяснения. Первое – он знал, что будет наказан, когда вернется ко двору, его карьере настанет конец, и, скорее всего, на него повесят все обвинения. Поэтому он испугался и, предав двор, перешел на сторону Чен Му. Второе – Шень Хесюань, дабы искупить свою вину перед двором, отправился к Чен Му в качестве посланника, чтобы вести переговоры с Чен Му и противостоять Фен Е. Учитывая, насколько Шень Хесюань дорожил своей репутацией и добрым именем, последнее предположение было наиболее вероятным.

С того момента, как двор послал для переговоров с Чен Му Хо Ли, который уже много лет был в оставке, а также его родного деда, Ян Сиконг постоянно испытывал смутное беспокойство. Только удостоверившись в решимости Чен Му стоять на своем до конца, он смог почувствовать облегчение. Но сейчас ему снова стало не по себе.

В конце концов, Чен Му был родным сыном императора Чжаову. Даже если он завоюет столицу, трон по-прежнему будет принадлежать правящей семье Чен. Если император великодушно отречется от престола в его пользу ради сохранения мира и процветания, тогда Чен Му не сможет так просто убить своего отца. Но, если Чен Му будет действовать заодно с Фен Е, который явно сильнее него, у него не будет никакой гарантии, что Фен Е в конце концов не сменит династию.

Если такая идея действительно пришла в голову Шень Хесюаня, и он сумел убедить в этом императора Чжаову, тогда над ними нависнет огромная угроза.

Они уже несколько раз сразились с Шень Хесюанем, используя свои уникальные приемы и становясь все более безжалостными всвоих действиях. Но Ян Сиконг был вынужден признать, что, если Шень Хесюань действительно сделает такой ход, ситуация изменится в одно мгновенье. Не успеют они вкусить радости победы над Тайюанем, как уже окажутся в окружении врагов.

Просить императора сначала лишить титула Чен Чуня, а затем самому уступить свою власть казалось чем-то вопиющим и ужасающим. Но теперь Фен Е захватил Центральные Равнины, а Чен Му показал свои когти, к тому же, Шень Хесюань был человеком прямолинейным и лишенным гибкости, он вполне был способен на такой поступок, даже с риском быть осмеянным последующими поклениями. Однако, император очень благоволил к наложнице Вень и Чен Чуню, он знал, что при восхождении Чен Му на престол мать и сын не смогут остаться в живых. И это должно было заботить его больше всего остального.

Обсудив сложившуюся обстановку с Фен Е, Ян Сиконг написал письма Ше Чжуну и Чен Му.

Если при дворе действительно возникли волнения, то по столице уже должны были поползти слухи. Он не должен был позволить этому плану увенчаться успехом, иначе, им с Фен Е настанет конец.

Вскоре после этого пришел ответ от Шен Чжуна. Он сказал, что потратил немало усилий, прежде чем узнал, что Шень Хесюань действительно отправил секретное послание императору, но он не смог узнать его содержимого. Можно было лишь предположить, что оно соответствовало предположениям Яна Сиконга. Шень Хесюань хотел склонить Чен Му сдаться на этих условиях.

Судя по времени, Шень Хесюань уже должен был давно добраться до Юнчжоу. Ян Сиконг понимал, что его письмо, скорее всего, придет позже. Он не знал, сможет ли это письмо укрепить Чен Му в его решимости. Если так подумать, Шень Хесюань будет с ним рядом, он будет разговаривать с ним в личной беседе, и по сравнению с этим от письма будет мало толку.

Ян Сиконг ужасно переживал, но в данный момент он ничего не мог сделать. Будь он на месте Чен Му, он бы и сам поколебался. Если можно получить трон просто так, зачем губить тысячи солдат?

Фен Е тоже испытывал беспокойство. После его победы над Тайанем, правитель Юн, до сих пор наблюдавший за ним со стороны, теперь был готов охотно заключить с ним союз. Фен Е все еще медлил, чтобы сохранить лицо, но, получив известие о том, что Шень Хесюань направился в Юнчжоу, он немедленно отправил посланца к правителю Юну. Нужно было как можно скорее перетянуть его на свою сторону, пока он еще не узнал эти новости, чтобы потом у него уже не оставалось выбора.

После нескольких полных беспокойства и тревог дней Фен Е неожиданно позвал Яна Сиконга прямо из ямына.

Ян Сиконг как раз занимался делами, но, узнав, что Фен Е по какой-то причине срочно зовет его к себе, он бросил всё и немедленно помчался к нему в резиденцию, которую тот занимал в Тайюане.

Фен Е сидел в кресле возле стола, уставленного едой и вином. Он поднял на него свой тяжелый взгляд и сказал:

- Проходи и садись.

В сердце Яна Сиконга возникло некоторое предчувствие. Он знал, что Фен Е хочет сказать ему что-то важное и, похоже, это не подлежит обсуждению. Твердое и непреклонное выражение лица Фен Е говорило о том, что он собирается отдавать приказы, а не заниматься обсуждением. Губы Фен Е слегка дрогнули, что выдавало его внутренее смятение.

Ян Сиконг, исполненный сомнений, медленно опустился в кресло:

- Мы с генералом Ваном обсуждали наши нужды на зиму. Надеюсь, ты оторвал меня от дела и позвал сюда не для того, чтобы просто пообедать вместе.

- Мне нужно сказать тебе кое-что, - тихо сказал Фен Е.

Ян Сиконг не смог сдержать нервную дрожь, и его сердце забилось быстрее. Он тайно вцепился в полы своей одежды:

- Тогда говори.

- Я получил сведения о том, что Шень Хесюань действительно послал императору тайное послание, в котором посоветовал ему отречься от власти. Сейчас император ведет переговоры с министрами по лишению Чен Чуня титула наследного принца, дабы выказать таким образом Чен Му свою благосклонность. А затем Шень Хесюань убедит их объединиться, чтобы разобрться со мной.

Ян Сиконг судорожно вздохнул. То, чего он так боялся, действительно произошло. Если Чен Чуня и правда лишат титула, а император Чжаову пойдет на уступки, тогда Чен Му скорее всего...

- Я тоже не стану сидеть сложа руки, - Фен Е прищурил глаза. – Я уже зашел так далеко, что теперь должен идти до конца.

- И что ты намереваешься предпринять?

Фен Е в упор уставился на Яна Сиконга:

- Я решил жениться на дочери правителя Юна.

_________________________

1. В общем, в словаре это слово переводится так: а) придворный цензор-секретарь, дин. Тан; б) генерал-губернатор, дин. Мин; в) офицер армии или полиции IV класса, дин. Цин

- 44 -

Ян Сиконг почувствовал, как его сердце ухнуло куда-то вниз, и несмотря на тепло, распространяющееся по комнате от жаровни, ему вдруг показалось, что он очутился голым на улице в холодный мартовский день, и даже волосы у него на голове замерзли.

Фен Е внимательно смотрел на Яна Сиконга, не сводя с него напряженного взгляда.

Ян Сиконг в оцепенении уставился на Фен Е. Их разделял всего лишь небольшой столик, но он вдруг перестал ясно различать лицо Фен Е. Это лицо уже утратило юношескую мягкость, оно стало жестким и неулыбчивым, и теперь оно казалось ему совсем чужим. Ян Сиконг открыл рот и тихо сказал:

- Хорошо.

После этого он опустил голову и набил себе рот рисом.

Фен Е поджал губы и угрюмо сказал:

- Я знаю, ты не хочешь этого, но я ведь тоже должен, в конце концов, жениться и обзавестись потомством. К тому же, это ты тогда отпустил Шень Хесюаня, и это привело к таким проблемам.

- Ммм, - промычал в ответ Ян Сиконг.

В эти дни он чувствовал, что Фен Е злится. Действительно, если бы он не отпустил Шень Хесюаня, они не потерпели бы такое большое поражение под Тайюаенм, и им не потребовалось бы столько времени, чтобы завоевать его. Наверное, Фен Е винил его в том, что теперь Шень Хесюань специально отправился в Юннань, чтобы поддержать Чен Му.

Пусть Фен Е не говорил этого вслух, но Ян Сиконг был не глуп и не мог сам не понимать этого. Может, сегодня он таким образом выказывает ему свой гнев?

- К тому же... к тому же, ты сам женился на Ваньян, и у тебя есть дочь, - сказал Фен Е, и было не понятно, кого именно он старается убедить – его или себя самого.

Ян Сиконг поднял голову и посмотрел на него:

- Король Волков очень мудр.

- Не называй меня «Королем Волков» таким насмешливымм тоном! – вспылил Фен Е.

Ян Сиконг тяжело вздохнул и сказал бесстрастным тоном:

- Ты хочешь жениться и иметь детей, чтобы продлить свой род. Разве я когда-нибудь останавливал тебя? Отсутвие потомства – это тягчайший грех по отношению к предкам. Ты не можешь оскорбить предков семьи Фен.

Фен Е сжал кулаки:

- ... верно.

- Ну, вот и хорошо, - сказал Ян Сиконг. – Женившись на дочери правителя Юн, ты станешь еще более могущественным. Можно будет не бояться, что Чен Му пойдет против тебя. Когда мы возьмем столицу, можно будет выбрать среди других принцев самого послушного. Я сказал, что ты мудр, и в чем тут насмешка?

Фен Е стиснул зубы:

- Это хорошо, что ты так широко мыслишь, но почему же ты не можешь посмотреть на меня?

Ян Сиконг немного поколебался и, наконец, поднял глаза и посмотрел на Фен Е, его взгляд был бездонным, как океан:

- Я только кое-что не понимаю.

- Говори.

- Правитель Юн не мог только сейчас вспомнить о том, что у него есть дочь, он также не мог не знать, что у тебя есть наложница, но нет жены. Когда он сделал тебе такое предложение? Это было еще до того, как мы напали на Тайюань?

Фен Е ничего не ответил.

- Ты опасался, что я могу быть против и поэтому держал это от меня в тайне? – Ян Сиконг почувствовал, как холод сковал его сердце, и ему становится нечем дышать.

- Не выдумывай лишнего, - тихо сказал Фен Е. – Правитель Юн сделал мне это предложение уже после нашей победы в Тайюане.

- Что ж, это замечательно, - Ян Сиконг скривил губы в усмешке. – Если ты женишься, и у тебя будут дети, это очень радостное событие. Почему я должен быть против? Дочь правителя Юна равна тебе по положению, к тому же, тебе нужна его помощь. Ты не можешь пренебрегать ею, как Сарен. Нужно как можно скорее подготовиться к свадьбе, пока правитель Юн не передумал и не пошел на попятную.

- Я уже начал приготовления, - холодно сказал Фен Е.

Ян Сиконг почувствовал, как у него сдавило горло, и все поплыло перед глазами. Чувствуя смятение в своем сердце, он тихо сказал, вставая:

- Хорошо. Что ж, у меня еще есть дела, поэтому я, пожалуй, пойду.

- Стой! – Фен Е посмотрел на него мрачным взглядом. – Ты... ты злишься на меня?

Ян Сиконг долго стоял на одном месте, прежде чем холодно сказал:

- Фен Е, мы с тобой больше не глупые подростки. Все эти романтические бредни никогда не имели для меня большого значения. Женишься ты на Сарен или на дочери правителя, пока это полезно тебе, мне нет до этого никакого дела.

- Это верно, - взгляд Фен Е был полон возмущения. – Главное, чтобы я смог дать тебе военную власть и помог осуществить твои желания, а все остальное не имеет для тебя никакого значения, ведь так?

Ян Сиконг не смог сдержать усмешки. На самом деле, ему было не до смеха, но в то же время он находил это довольно смешным:

- Все как обычно. Почему даже сейчас, когда женишься именно ты, виноватым опять оказываюсь я?

- Потому что меня бесит твой вид, как будто ничего не произошло! – со злостью воскликнул Фен Е.

- Тогда чего ты ждешь от меня? Хочешь, чтобы я начал плакать и умолять тебя не жениться? – Ян Сиконг все еще продолжал улыбаться. – И тогда ты сразу со мной согласишься?

На лбу Фен Е вздулись голубые вены, он явно сдерживался с трудом.

- Нет, ты не согласишься. А, если я начну настаивать, ты сразу скажешь, почему мне можно было жениться на Ваньян, а тебе нет, - Ян Сиконг тяжело вздохнул, его сердце сковал такой холод, что, казалось, оно больше не сможет биться. – Фен Е, когда я рядом с тобой, я становлюсь виноватым на каждом шагу. Если тебе и правда невмоготу, тогда я лучше покину Тайюань и отправлюсь в Циньян, чтобы присматривать за ним для тебя.

- Только посмей! – глаза Фен Е покраснели. – Даже не думай выйти из поля моего зрения! Я никогда не отпущу тебя!

Ян Сиконг смотрел на Фен Е, чувствуя полное опустошение и беспомощность.

- Как будет угодно Королю Волков, - устало произнес он и, толкнув дверь, вышел на холодную улицу, не оглядываясь.

Фен Е закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Король Волков, такой безжалостный и величественный перед посторонними, сейчас был исполнен печали.

***

В Тайюане полным ходом шли приготовления к свадьбе Фен Е.

Все солдаты были в приподнятом настроении. Ведь Фен Е уже исполнилось двадцать семь лет. Обычно юноши из знатных семей находили себе подходящие партии в возрасте пятнадцати лет, после чего женились в шестнадцать или семнадцать лет. У Фен Е не было своей семьи и даже наложницы, все свое свободное время, включая ночи, он проводил с мужчиной. Если бы не его высокий статус, ему пришлось бы выслушать немало нелестных слов, на которые пока что осмеливался лишь один Фен Чанью.

Ян Сиконг, находясь рядом с Фен Е, не мог избежать внимания посторонних. Дочь правителя Юна - это уже не Сарен, она дочь важного правителя и станет законной женой Фен Е. Фен Е будет непосредственно общаться с правителем Юном, и он не сможет пренебрегать его дочерью. Разве при этом для него будет возможным по-прежнему держать Яна Сиконга в своей спальне?

Несмотря на всю свою мудрость и владение боевыми искусствами, репутация Яна Сиконга была полностью испорчена, и он не пользвался уважением окружающих. И теперь многие глазели на него, желая поразвлечься.

В тот день Юань Нанью не смог удержаться и пришел навестить его. Он долго мялся и ходил вокруг да около, пока Ян Сиконг не потерял терпение:

- Если тебе есть что сказать – говори. Между братьями не должно быть никакой неловкости.

- Король Волков собирается жениться, - осторожно начал Юань Нанью. – Ты... ты как?

- Все мужчины женятся, что тут такого? Один ты у нас не слушаешь никаких советов и остаешься одиноким. Ты разве не хочешь, чтобы кто-то заботился о тебе? Не хочешь оставить после себя потомство?

- Зачем ты переводишь разговор на меня? – нахмурился Юань Нанью. – Тебя правда не беспокоит его женитьба?

- А что тут такого? – сказал Ян Сиконг, сохраняя невозмутимый вид. – Моей дочери почти два года, почему Король Волков должен прервать свой род? И почему ты задаешь мне такие странные вопросы?

- Сиконг, иногда я и правда не могу понять тебя, - вздохнул Юань Нанью.

- ... Зачем тебе вникать в то, чего я и сам не понимаю? – сказал Ян Сиконг, стараясь говорить беззаботно. – А вот я все верно сказал. Мы с тобой одного возраста, значит, тебе уже за тридцать. Почему ты до сих пор не женился? Если бы не твоя интрижка в «зеленом тереме»(1) в Циньяне, я бы подумал, что ты тоже обрезал рукава. (2)

- Тебе и об этом известно, - сухо улыбнулся Юань Нантью.

- Конечно, знаю, - вздохнул Ян Сиконг. – Я также знаю, что в юности ты был «бродячим торговцем» и привык к скитаниям. Наверное, для тебя возможность иметь свой дом, семью и хозяйство кажется чем-то обременительным. Но ты не можешь прожить всю жизнь вот так.

Юань Нанью покачал головой:

- Сиконг, ты не понимаешь. Я потерял память, я даже не помню своих родных. Не помня своих родителей, я остаюсь человеком без роду и племени, а это все равно что... Я не чувствую связи с этим миром, поэтому у меня нет никакого желания продолжать свой род.

Ян Сиконг чувствовал горечь в своем сердце. Он подумал о том, как огорчился бы Юань Мао, если бы узнал, что один из его сыновей полностью погряз в интригах, а второй – не помнит своих корней и не имеет никаких привязанностей.

- Значит... значит, ты собираешься жить и дальше вот так? – растерянно спросил он.

- Я и сам не знаю, - Юань Нанью пригладил волосы и неожиданно улыбнулся. – Так странно, мне уже за тридцать, а я все еще чувствую себя совсем молодым. Может, мой разум так и остался незрелым, но сейчас я хочу лишь помочь Королю Волков в свершении его великих дел. Может, добившись славы, еще будет не поздно поменять свою жизнь. К тому же, я еще не встречал женщину, которая сумела бы вызвать трепет в моем сердце.

- А как же та девушка из «зеленого терема»... - улыбнулся Ян Сиконг.

Юань Нанью лишь рассмеялся:

- Хватит насмехаться надо мной.

Ян Сиконг тоже засмеялся в ответ.

Глядя на улыбающееся лицо Яна Сиконга, Юань Нанью тоже немного расслабился, но у него было тяжело на душе.

- Сиконг, если тебе плохо в душе, не нужно держать это в себе. Ты можешь обо всем рассказать мне. Хоть мы и не имеем кровного родства, но мы с тобой так похожи. Хоть я ничего и не помню, в душе я все равно считаю тебя братом, ты понимаешь? Я считаю тебя своим единственным родственником.

Ян Сиконг был очень тронут. Не удержавшись, он снял с Юаня Нанью маску и взял его за руку:

- Пусть ты и не мой родной брат, но в этом ужасном мире я все равно смог снова встретить тебя. Что бы мне ни пришлось перенести, я все еще чувствую, что небеса милостивы ко мне.

- Мы с тобой братья, - твердо сказал Юань Нанью. – И мы с тобой вместе будем следовать за Королем Волков, чтобы внести свой вклад в его дело и сделать себе имя в истории.

***

Поскольку становилось все холоднее, свадьбу Фен Е назначили на девятый день двенадцатого лунного месяца, и ответственные за это служащие были очень заняты целыми днями.

Но Фен Е с Яном Сиконгом занимались лишь обучением солдат, зимними припасами и сведениями, получаемыми от шпионов, чтобы не пропустить ничего важного.

К этому времени Шень Хесюань уже должен был прибыть в Юнчжоу, и, если Чен Му ответил на письмо Яна Сиконга, его ответ мог прийти в любое время. Ян Сиконг не пропускал ни малейшей мелочи, пытаясь понять умонастроения людей из всех слоев общества.

После того бурного разговора они с Фен Е больше не виделись, а встречаясь на глазах у посторонних, говорили только о делах.

Ян Сиконг слышал, как домашние слуги высмеивали его, говоря о том, что он «впал в немилость», но он лишь улыбался, не обращая на это внимания.

Однажды вечером Фен Е пришел к нему в кабинет без всякого предупреждения и холодно спросил:

- Есть новости из Юнчжоу?

- Еще нет, а что насчет императорского двора? – Ян Сиконг держался как ни в чем не бывало, словно ничего не произошло.

- Я послал человека разузнать обо всем, но очень трудно получить точную информацию.

- Это слишком важное дело, конечно, оно будет под большим секретом, - кивнул Ян Сиконг.

- Где плащ из шкуры медведя, который я дал тебе? – спросил Фен Е, глядя в упор на Яна Сиконга.

- Зима только наступила, сейчас не так уж и холодно.

Стоя на ногах в его комнате, Фен Е подавлял его своим ростом, и, чтобы хоть как-то отвлечься и разрядить обстановку, Ян Сиконг спросил:

- Я давно не видел Хун-эра. Сейчас становится все холоднее, почему бы не забрать его волчат в дом?

- Нет, только пройдя испытание зимой, можно стать натсоящим волком. Хун-эр позаботится о них, - глаза Фен Е вспыхнули. – Если ты соскучился по ним, я покажу их тебе.

- Нет, не нужно, - поспешно сказал Ян Сиконг. – Я знаю, с ними все будет в порядке. У меня каждый день столько дел, и я не могу никуда уйти. И Королю Волков следует больше отдыхать после напряженного дня.

- Ты прогоняешь меня? – нахмурился Фен Е.

Ян Сиконг ничего не ответил.

- Даже если я женюсь и возьму себе наложницу, ты все равно будешь моим. Это останется неизменным, тебе понятно?

Ян Сиконг мысленно вздохнул, но сумел сдержаться:

- Понятно.

Фен Е подошел поближе и протянул к нему руку, желая коснуться его лица, но Ян Сиконг отвернулся, и рука Фен Е застыла в воздухе.

Фен Е притянул его к себе и крепко обнял. Ян Сиконг не стал сопротивляться, он не любил понапрасну тратить силы. Фен Е приблизил губы к его уху и четко выговорил, отчеканивая каждое слово:

- Ты не смеешь отвергнуть меня.

- ... не смею.

Взгляд Фен Е стал жестким, он оттолкнул его и ушел.

- 45 -

В Тайюане выпал первый снег в этом году. Говорят, обильный первый снег – хорошее предзнаменование. Чем больше снега – тем лучше.

Яну Сиконгу было не до того, сколько выпало снега, поскольку в тот день правитель Юн прислал в Тайюань все, что им могло понадобиться зимой. Пятьсот запряженных лошдьми повозок тянулись бесконечным потоком, словно извивающийся дракон, многие были припорошены белым снегом. Им навстречу из Тайюаня вышло множество солдат, и теперь в самом городе и за его пределами было очень оживленно. И только сейчас Ян Сиконг заметил, насколько сильным был снегопад.

Несколько дней назад он был занят закупкой припасов на зиму, и посланные им люди добрались до Фучжоу, стараясь избежать внимания императорского двора, и это оказалось невероятно хлопотным делом. Но будущий тесть Фен Е со своим богатством решил все проблемы одним указом. Что ж, этот брак действительно обещал стать по-настоящему выгодной сделкой.

Ян Сиконг смотрел на бесконечный поток повозок, выражающий «искренние намерения» правителя Юна, и еще долго не мог прийти в себя.

Внезапно позади него послышались чьи-то шаги, он резко очнулся, и в следующий момент рядом с ним оказался один человек.

Ян Сиконг повернул голову и увидел Юаня Нанью.

- Генералу Цю нет необходимости утруждать себя такими хлопотами, - спокойно сказал он.

Юань Нанью жестом велел охранникам отойти подальше. Когда они отошли, он сказал:

- Сиконг, мне нужно спросить у тебя кое-что.

- Спрашивай.

- Ты просил Короля Волков за нашего даге?

- Нет, - невозмутимо ответил Ян Сиконг.

- Тогда почему ты сказал мне, что поговоришь с ним? – нахмурился Юань Нанью.

- Я обманул тебя.

- Ты...

Ян Сиконг посмотрел на Юаня Нанью:

- Наш даге только на словах велик, он хочет, чтобы мы просили за него, чтобы воспользоваться нашим влиянием. Если мы не попросим за даге, он будет недовлен. А, если попросим, тогда это не понравится Королю Волков. Тебе не кажется, что лучше обидеть даге, чем вызвать недоводьство Короля Волков?

- Даже если даге не может занять место генерала Чжан Жуна, все равно ему нужно дать повышение, и тогда он не будет обижаться. Небольшое повышение лучше, чем ничего.

- Если его повысить сейчас, что он захочет в следующий раз? – холодно сказал Ян Сиконг. – Он уже не маленький ребенок, чтобы добиваться своего истериками.

Юань Нанью удивленно взглянул на него:

- Это уже слишком. Даге вовсе не так бездарен, как ты думаешь. И вообще, если ты даже не собирался говорить о нем с Королем Волков, зачем пообещал мне это?

- Я хотел, чтобы ты сказал даге, что это дело теперь зависит от меня. Я просто хотел, чтобы он отстал от тебя, и ты мог жить спокойно. Чем ты недоволен?

- Я-то доволен, но как насчет вас с даге? – вздохнул Юань Нанью. – Ты же знаешь, как для него это важно, зачем тогда поступаешь с ним так? Он же твой брат...

- Ничего подобного! – внезапно прорычал Ян Сиконг, и Юань Нань уставился на него в изумлении.

Ян Сиконг впился в него острым взглядом:

- Что, если он никогда не был мне братом? Что, если он солгал вам всем о нашем родстве, чтобы добиться положения и богатства? Он солгал о нас с тобой и нашем прошлом! И как тогда я должен относитьсяк нему?

Юань Нанью растерянно посмотрел на Яна Сиконга:

- Ты об этом... я...

- На самом деле, у тебя ведь тоже есть сомнения по этому поводу, верно? – Ян Сиконг криво усмехнулся. – Ведь об этом знали только мы трое, но ты потерял память. Сейчас это уже не имеет значения, мне уже все равно. Всем известно, что я Ян Сиконг, коварный и беспринципный злодей. За то, что даге сделал со мной, его уже давно нужно было уничтожить. Но я не трону его только потому, что он сын моего отца, и таким образом, я исполню долг человеколюбия и справедливости. Но он не может расчитывать на какие-либо услуги от меня.

Юань Нанью невольно вздрогнул:

- Сиконг, ты же не давно говорил, что братья должны действовать заодно. Даже если даге в чем-то виноват, пусть это останется в прошлом. Древние мудрецы учат чтить путь верности и прощения, а также быть снисходительным к другим людям, не говоря уж о родных братьях.

Ян Сиконг скривил губы в насмешливой улыбке:

- Ты просто плохо меня знаешь, я очень мелочный и мстительный человек.

- Сиконг!

Ян Сиконг похлопал его по груди:

- Тебе не нужно снова уговоривать меня. Напротив, я хочу посоветовать тебе больше не надоедать с этим вопросом Фен Е. После того, как ты взял три города подряд, Фен Е уже повысил даге ради тебя. От выбора командующего зависит жизнь солдат, а также успех или неудача на поле боя, и на этот выбор не должны влиять человеческие эмоции. Если ты снова заговоришь об этом, твоя просьбы будет выглядеть слишком неуместной. Просто сделай вид, что ничего не знаешь, и пусть даге изливает свою желчь на меня одного.

- Но...

- Когда станет теплее, армия выступит в поход. Как будет развиваться ситуация в Юнчжоу - неизвестно. Ты лучше займись подготовкой солдат и тренировками, не нужно беспокоиться по таким пустякам.

- Хорошо, - вздохнул Юань Нанью. – Но все же позволь дать тебе напоследок совет – не держи зла в своем сердце.

- Не беспокойся обо мне, - Ян Сиконг вдруг кое-что вспомнил. – Кстати, помнишь, как мы жили в Юннане, и ты помогал Чен Му организовать войска? В будущем нам пригодятся те генералы, с которыми ты тогда наладил дружеские отношения. Не забудь отправить им новогодние подарки.

- Я понял.

- Среди советников Чен Му есть несколько человек, назначенных мною, - Ян Сиконг прищурил глаза. – Если Чен Му действительно объединится с двором против нас, эти люди тоже могут сыграть свою роль.

- Ради него мы разбили бандитов, а затем сколотили ему войско, и для этого нам пришлось немало потрудиться. Неужели он действительно может так поступить?

Ян Сиконг покачал головой:

- Я не знаю, но надеюсь, что он не сделает такую глупость. Однако, Шень Хесюань уже должен прибыть в Юнчжоу, а Чен Му так и не ответил мне. Теперь нам остается лишь ждать и наблюдать за тем, что будет. Видимо, Фен Е не зря чувствовал, что Чен Му может перейти реку и разрушить мост, (1) поэтому он так спешит породниться с правителем Юном.

Голос Яна Сиконга звучал все глуше. Сообразив, что он ведет себя и говорит, как обиженная женщина, он вдруг почувствовал, как ему стало стыдно.

Юань Нанью посмотрел на него и, видя на его спокойном лице растерянный и пустой взгляд, не смог удержаться от вздоха.

Пока они разговаривали, с южной стороны к городу подехал роскошный возок. Повозки от правителя Юна шли совсем с другой стороны, а этот возок, скорее всего, прибыл из Яньчжоу. Если присмотреться к нему повнимательнее, можно было понять, что это был женский возок.

Чтобы в такую снежную погоду как можно скорее разгрузить повозки с продовольствием, в Тайюань запретили въезжать частным лицам. Но этот возок, не останавливаясь, двинулся прямо к городским воротам.

Юаню Нанью стало любопытно, кто мог быть таким дерзким, но Ян Сиконг уже догадался, что в возке, скорее всего, приехала Сарен.

Разумеется, увидев, кто находится в возке, охрана не посмела ее остановить. Остановив поток повозок с продовольствием, они позволили этому возку проехать в город раньше всех.

Ян Сиконг подумал про себя, что на этот раз Фен Е живет в городе, а не в военном лагере, и нет никаких причин остнавливать Сарен. При мысли об этом он улыбнулся, но эта улыбка не отразилась в его глазах.

После того, как Сарен попала в резиденцию, из-за ее своевольного нрава и полного пренебрежения к этикету всем добавилось головной боли. Впрочем, она не преступала границ дозволенного, поэтому Фен Е оставил ее и почти не обращал на нее внимания.

Ян Сиконг понимал, что эта женщина покинулаа свои родные места, чтобы стать наложницей представителя семьи Фен, но ее муж смотрел на нее, как на пустое место, а теперь и вовсе собирался жениться. И теперь, оказавшись у него в доме, она вела себя слишком шумно, просто чтобы привлечь хоть немного его внимания, что выглядело довольно жалко.

Но, каким бы жалким ни было ее положение, Сарен время от времени раздражала его, после чего ему было трудно испытывать к ней сочувствие.

Видя, что день свадьбы приближается, Сарен нервничала все больше, и даже сделала попытку перетянуть Яна Сиконга на свою сторону, (2) и теперь Ян Сиконг не знал, смеяться ему или плакать. Если его положение сведется к тому, что ему придется участвовать в борьбе женщин за благосклонность мужа, то лучше ему просто умереть на месте.

Жаль, что за красивой внешностью Сарен скрывалась ревнивая и не слишком умная натура. Ян Сиконг даже невольно позлорадствовал в душе, подумав о том, что в этом доме теперь никому не будет покоя.

Ян Сиконг по-прежнему занимался своими делами, каждый день делая то, что должен делать. Все шло своим чередом, словно ничего не случилось, но с Фен Е они теперь общались только по делу, больше не встречаясь наедине. Если бы не одержимость Фен Е, он уже давно был готов отпустить все это. Если женитьба Фен Е и его наложница помогут ему вернуться к нормальной жизни, хотя уже и поздновато, но все же это будет неплохо.

Что же касается его самого, то эта любовь стала для него обузой и лишь тянула его вниз. Если он сможет сбросить с себя это тяжкое бремя, даже если придется вырвать эту привязанность с кровью, это будет лучше, чем постоянно терпеть боль.

***

В тот день, возвращаясь из ямына, он неожиданно столкнулся с Юанем Шаосю, который только что вышел из ресторанчика, и теперь они встретились лицом к лицу. Стоявший рядом с Юанем Шаосю военный как-то странно взглянул на него:

- Господин Ян, давно не виделись.

Ян Сиконг кивнул в ответ и собрался идти дальше.

Юань Шаосю преградил ему путь и холодно сказал:

- Господин Ян, не могли бы мы поговорить наедине?

- Хорошо, - Ян Сиконг спокойно посмотрел на Юаня Шаосю.

Они зашли за угол, и Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Что прикажет даге?

На лице Юаня Шаосю задергались мускулы, он понизил голос и сказал со злостью:

- Ты такой почтительный с виду, а сам пакостишь мне за моей спиной! Ян Сиконг, сколько народу ты погубил за эти годы с помощью своего двуличия!

Ян Сиконг взглянул прямо ему в глаза:

- Верно, с помощью своего двуличия я отомстил за нашего отца.

Лицо Юаня Шаосю помрачнело еще больше:

- Наша семья Юань спасла тебе жизнь и оказала тебе милость, усыновив тебя, и это правильно, что ты отомстил за отца. Я не специально оговорил вас Ю-эром, откуда мне было знать, что ты тоже примкнешь к армии Короля Волков? Но ты все никак не можешь этого забыть и продолжаешь пакостить мне за моей спиной, чтобы не дать мне воможности отличиться перед Королем Волков. Какой же ты гад!

Ян Сиконг слегка приподнял брови:

- Значит, даге считает, что его талантами намеренно пренебрегают, а я намеренно ставлю ему плаки в колеса? Даге уже много лет следует за Королем Волков, приобретя некоторые заслуги, но также немного провинившись перед ним. Та должность, которую даге занимает сегодня, вполне заслужена им, и это справедливо. Король Волков никогда не обижал тебя. Ты не думаешь, что у тебя просто непомерный аппетит?

- Это не ты, а Ю-эр попросил за меня Короля Волков, поэтому я и получил это повышение!

- Даге, - спокойно сказал Ян Сиконг. – Если ты будешь продвигаться слишком быстро вверх, не успев убедить остальных в том, что заслуживаешь этого, в будущем тебя ждут большие неприятности. Ты старший брат Ю-эра, конечно же, Король Волков подумает о твоем повышении, но это нужно делать постепенно.

- Чушь собачья! – Юань Шаосю стиснул зубы. – Думаешь, я не знаю, что Ю-эр хотел попросить о моем повышении, а ты вмешался и все испортил, чтобы дать выход своей злобе!

- Если даге предпочитает думать именно так, я бессилен что-либо сделать, - нетерпеливо ответил Ян Сиконг. – Надеюсь, даге внесет свой вклад в победу Короля Волков, его дела пойдут в гору, и он прославит своих предков. Тогда Сиконг искренне порадуется за даге.

Ему больше не хотелось тратить свое время на Юаня Шаосю, поэтому он развернулся и ушел не оглядываясь.

Юань Шаосю смотрел ему вслед покрасневшими глазами, и его взгляд был полон обиды и ненависти.

Ян Сиконг пошел быстрее, стремясь как можно скорее попасть домой. Во-первых, на улице было слишком холодно, и было невозможно задерживаться там надолго. А во-вторых, он подсознательно стремился держаться как можно дальш от Юаня Шаосю. Этот человек вызывал у него дикое отвращение, и, если бы он не был сыном Юаня Мао, он бы уже давно избавился от него.

В спешке он шагал слишком быстро и налетел на человека, который, видимо, тоже очень спешил. Когда они столкнулись друг с другом, Ян Сиконг почувствовал его прикосновение в области груди. Поспешно отступив на несколько шагов, он опустил голову и увидел, что его одежда была в беспорядке. Он резко повернулся и увидел, что этот человек уже скрылся за углом.

Ян Сиконг бросился за ним следом и забежал в переулок, но того человека уже и след простыл.

Ян Сиконг обыскал несколько ближайших переулков, но так и не нашел никого, похожего на сбежавшего человека. Остановившись, он сунул руку за пазуху и нащупал там еще один кусок ткани.

Сохраняя невозмутимый вид, он развернул ткань и обнаружил там письмо.

_____________________

1. Образное выражение, означает «оказаться неблагодарным, бросить человека в беде, использовав его до конца».

2. Это слово переводится и как «переманить на свою сторону», и как «флиртовать, завести шашни». Я все же думаю, тут имеется ввиду первый вариант)

- 46 -

Ян Сиконг вернулся домой, но все еще не мог успокоиться до конца.

Письмо было без подписи, но он знал, что оно от Чен Му. К нему обращались, как к наставнику, а также там было сказано, что, если он хочет покинуть Тайюань, то ему следует пойти в чайный дом «Цюфен» и найти там «Железного посоха».

Что Чен Му хотел этим сказать? Он действительно хочет перейти реку и разрушить мост, объединившись с императорским двором против Фен Е? Или он надеется, что они с Фен Е разругаются из-за его женитьбы?

В этом письме было всего несколько строк, и оно не несло в себе особого смысла, но сердце Яна Сиконга наполнилось тревогой. Находясь в Тайюане, он не мог узнавать вовремя о то, что происходило между императорским двором и Юнчжоу. К тому же, приходилось помнить о Шень Хесюане, который находился в центре всех этих интриг. Не исключено, что Чен Му мог не справиться со всем этим.

Чен Му передал это письмо тайно. Неужели он ждет, что он предаст Фен Е и перейдет на его сторону?

Даже если он хочет видеть императором Чен Му, но это только при условии, что Фен Е получит то, что заслужил, а Чен Му останется под их контролем. Если же у Чен Му совершенно другие намерения, и его не удастся использовать, тогда будет лучше выбрать кого-то другого из принцев, молодого и неопытного, чтобы обучить его всему с нуля.

Его привязанность к Чен Му не превышала обычной привязанности наставника к своему ученику.

Ян Сиконг позвал А Ли и попросил его связаться с людьми Ше Чжуна, чтобы они нашли этого «Железного посоха». Если этот челоек – шпион Чен Му в Тайюане, возможно, он сможет воспользоваться этим.

После этого он написал зашифрованное послание Цзиню Юнье, советнику, которого он оставил в Юннане. Он хотел узнать у него о действиях Чен Му и Шень Хесюаня. Этот Цзинь Юнье был рекомендован ему Ше Чжуном. Он также ненавидел императорскую семью, поскольку, как и они, в молодости он потерял своих родных. Их можно было назвать товарищами по несчастью, и теперь он стал его секретной пешкой, спрятанной им под самым носом Чен Му.

Он старался не совершать опрометчивых действий, потому что ждал ответа Чен Му. Теперь Чен Му, вероятно, уже и не ответит на его письмо, а, если и ответит, то вряд ли скажет правду. Поэтому ему было необходимо найти другой путь.

Чен Му и Шень Хесюань... Что же они затевают?

***

Яну Сиконгу не пришлось долго ломать голову над их планами.

Чен Му, правитель Чу, послал Фен Е письмо, в котором почтительно попросил у него две вещи – территорию и человека. Под территорией подразумевался Тайюань, а человеком, несомненно, был никто иной, как Ян Сиконг.

Вслед за этим письмом немедленно поползли слухи, которые из Юнчжоу мигом разлетелись по всей Поднебесной. Говорили, что, если Фен Е почтительно уступит Тайюань Чен Му, тем самым он разрушит все сплетни о том, что он якобы хочет захватить власть и сам сесть на трон.

После того, как Фен Е получил это письмо, он пришел в такую ярость, что собрался немедленно обезглавить посланника, но Юань Нанью с Ван Шеном уговорили его не делать этого.

Будь это обычное письмо, Фен Е не был бы так зол. Его взбесила уловка Чен Му, а точнее, уловка Шень Хесюаня, которая поставила его в такое шаткое положение. Чен Му испытывал его. Если он действительно отдаст Чен Му звоеванный с таким трудом Тайюань, Чен Му может презрительно отвергнуть предложение вернуться в столицу в качестве наследного принца. Объединившись с Фен Е, он может сам войти в столицу и сразу стать императором. Но, если Фен Е откажется сделать это, тогда слухи о его вероломстве лишь подтвердятся, и Чен Му непременно выступит против него, объединившись с императорским двором. Узнав о том, что он хочет сменить династию, все правители четырех сторон Поднебесной восстанут и не позволят ему сделать это.

Узнав об этом, Ян Сиконг поспешил в ямынь. Он еще издалека услышал какой-то грохот и увидел стоявших на коленях охранников.

Когда Ян Сиконг вошел в дом, он едва не споткнулся о валяющееся в проходе перевернутое кресло с поломанными ножками. Чайный сервиз и все цветочные горшки тоже были перебиты в ярости хозяином дома, и теперь в комнате царил страшный беспорядок.

По обеим сторонам комнаты стояли Юань Нанью, Ван Шен и другие гнереалы, старавшиеся сохранить бесстрастное выражение лица.

- Король Волков, - тихо позвал его Ян Сиконг.

Фен Е резко повернул голову, его взгляд был острым и хищным, словно у дикого зверя. От этого взгляда Ян Сиконг почувствовал, как у него мороз пробежал по коже.

Ян Сиконг, чувствуя, как нарастает страх в его сердце, все же сумел взять себя в руки и, подмигнув Юаню Нанью, жестом попросил всех выйти. Все генералы, чувствуя облегчение, вышли из комнаты один за другим.

Они остались вдвоем в комнате. Ян Сиконг кивнул на другой кресло, оставшееся неповрежденным, и тихо сказал:

- Фен Е, для начала сядь и успокойся.

Фен Е уже и сам понял, что повел себя слишком несдержанно, и это выставило его перед подчиненными в непригляном свете. Он сел в кресло с лицом мрачнее тучи, крепко сжимая свои большие кулаки и тяжело дыша.

Ян Сиконг поднял письмо Чен Му с пола и прочитал его, постепенно все больше меняясь в лице.

- Этому подлецу Чен Му успех ударил в голову! Он всюду распускает слухи о том, что я собираюсь отдать ему Тайюань. А теперь он еще осмелился просить у меня тебя! – сквозь стиснутые зубы прошипел Фен Е.

- Чен Му просто испытывает тебя, - успокаивающе произнес Ян Сиконг. – Похоже, двор занял неясную позицию, и он тоже колеблется. Должно быть, этот коронованный пес боится, что как только Чен Му займет трон, наложница Вень и Чен Чунь сразу лишатся головы. Чен Му тоже помнит об этом и боится вступить в сговор с двором против тебя, опасаясь лишиться всего. Вот Чен Му и пытается прощупать почву, прежде чем принять окончательное решение.

- Как я мог не подумать об этом? – холодно сказал Фен Е. – Этот сукин сын Чен Му, смеет шутить со мной? Он что, забыл, что является всего лишь сыном служанки и был изгнан из столицы, будучи лишенным титула! Все, чем он владеет сегодня, он получил лишь благодаря тебе и мне!

- Как раз потому, что он помнит об этом, он и поступает так. – Ян Сиконг прищурил глаза. – Он боится, что все опять будет по-прежнему, поэтому хочет иметь гарантии. Если ты действительно склонишь голову, как его верноподданный, предложив ему Тайюань, ему не нужно будет выяснять, каковы истинные намерения двора.

- И что ты думаешь обо всем этом? – покосился на него Фен Е.

- Есть один способ, который позволит нам решить все проблемы.

- Если ты хочешь лично отправиться в Юнчжоу, можешь сразу забыть об этом!

- Фен Е...

- Молчи! – Фен Е в ярости указал на него пальцем. – Собрался доказывать мне, что можешь поехать в Юнчжоу и убедить Чен Му, и поэтому я собственноручно должен преподнести тебя ему?! Не смей даже думать об этом! Если бы ты действительно был способен справиться с Чен Му, все не дошло бы до такого! Почему ты до сих пор все обманываешь себя и никак не хочешь поверить в то, что тот мальчик, которого ты обучал, уже давно вырос!

Ян Сиконг сделал глубокий вдох, его голос задрожал:

- Ты прав, для меня он так и остался ребенком, но теперь я тоже обрел ясный рассудок. Фен Е, я просто хочу решить эту проблему с наименьшими затратами. Чтобы переиграть Шень Хесюаня, я должен лично увидеться с Чен Му. Я верю, что, если сам буду присутствовать там, Чен Му прислушается ко мне, а не к нему.

Услышав эти слова, Фен Е не стал снова беситься, а лишь посмотрел на него тяжелым холодным взглядом, в его глазах была лишь бездонная тьма:

- У меня есть план получше твоего.

- И что же это за план?

- Я собираюсь отдать Тайюань Чен Му.

Ян Сиконг ошеломленно замер.

Фен Е мрачно усмехнулся:

- Он решил использовать сплетни, и я поступлю также. Если он приедет сюда лично, я открою для него ворота и поприветствую его. Если он не приедет, тогда он уже не сможет винить меня в неверности. А, если все-таки приедет, я смогу взять его здесь на месте и буду полностью держать под контролем.

Ян Сиконг немного подумал и сказал:

- Фен Е, Чен Му вовсе не дурачок. Сейчас вас разделяют четыре города, но, если ты действительно вынудишь его войти в Центральные Равнины, он приведет с собой многотысячное войско. Разве он станет так легко соваться в ловушку, ведь если что-то пойдет не так, между вами может вспыхнуть война.

- Пусть только осмелится прийти сюда, я сумел захватить пять городов Центральных Равнин, почему бы мне не захватить и его?

- Даже если ты превосходишь его в силе, в этой битве пострадают обе стороны. Как только вы с ним вступите в схватку, всем нашим планам придет конец.

- Поэтому я предоставлю ему выбирать, - взгляд Фен Е был холоден, как лед. – Он может и не приходить.

- Если он не придет, тогда он может заключить союз с императорским двором. В любом случае, лучше мне попытаться убедить его...

- Ты просто хочешь уехать к нему! – в бешенстве зарычал Фен Е, стукнув кулаком по подлокотнику кресла, и от его ужасного голоса у кого угодно кровь застыла бы в жилах.

- Фен Е...

- Он явно хочет забрать тебя у меня! – Фен Е вскочил на ноги с потемневшим лицом. – Как он посмел просить тебя у меня! У него хватило наглости просить человека, который принадлежит мне, Фен Е!

- Ты не должен сейчас идти на поводу у эмоций и упрямиться, - вздохнул Ян Сиконг.

- Это я иду на поводу у эмоций? – Фен Е стиснул зубы. – А почему ты не говоришь о том, что он тоже таит в душе свои замыслы? Или ты тоже соскучился по нему? Ты же, находясь с мной, «виноват на каждом шагу». Что, не трепится сбежать к нему поскорее?

- Что за чушь ты несешь! – сердито воскликнул Ян Сиконг.

- Мне все равно, что ты там думаешь! – со злостью крикнул Фен Е. – Только посмей сделать шаг в сторону, и я никогда в жизни не прощу тебя! – он холодно посмотрел на Яна Сиконга. – Возможно, только убив Чен Му, я смогу изгнать его из твоих мыслей.

Ян Сиконг резко вскочил на ноги:

- Какие еще мысли? Я просто хочу, действуя вместе с тобой, привести его к власти и...

- Вот я и говорю, что ты думаешь о нем! – воскликнул Фен Е. – Пусть лучше сдохнет!

Ян Сиконг изумленно уставился на Фен Е, его губы задрожали:

- Ты хочешь убить его? – тихо сказал он.

Это был не совсем верный вопрос. Он давно знал, что Фен Е хотел бы убить Чен Му. Учитывая, каким собственником был Фен Е, замыслы Чен Му были равносильны намерению отнять в волка пищу прямо из его пасти. Разумеется, Фен Е не мог допустить подобное. Но любой человек, разбирающийся в ситуации, понимал, что убивать Чен Му нельзя. Но в тот момент, когда Фен Е произнес эти три слова «пусть лучше сдохнет», Ян Сиконг понял, что Фен Е действительно собирается убить его, а не просто думает об этом. Если Чен Му действительно приедет в Тайюань, Фен Е и правда может сделать это!

Мышцы лица Фен Е напряглись, и у него на лбу вздулись голубые вены. Все его существо излучало ощутимую враждебность, отчего рядом с ним было страшно находиться. Глядя на Яна Сиконга сверху вниз, он спокойно добавил:

- Я хочу убить его, и знаешь, когда у меня возникло такое желание? Я уже давно говорил тебе об этом – в тот день, когда я узнал, что он взял себе наложницу, похожую на тебя.

- Хотеть и сделать – это разные вещи, - Ян Сиконг сжал кулаки. – Если бы Чен Му оказался сейчас перед тобой, ты убил бы его?

Кадык Фен Е резко дернулся, но он ничего не сказал.

- Фен Е, - сказал Ян Сиконг, и его голос дрогнул. – Ты не должен помышлять об этом. Ты поднял восстание под тем предлогом, что хочешь возвести Чен Му на престол. Если ты убьешь его, ты сам станешь мишенью для всех остльных. Ты это понимаешь?

Фен Е отвел взгляд:

- Я подумал, что не стану убивать его, хотя лучше бы он сдох.

Он произнес последние слова, стиснув зубы с такой силой, словно хотел сожрать Чен Му со всеми костями.

Сердце Яна Сиконга тревожно билось у него в груди, он был сильно взволнован, и его беспокойство лишь нарастало.

Фен Е повернулся к нему спиной и сказал:

- Я принял решение. Завтра я отправлю ответное послание, и пусть вся Поднебесная узнает, что я готов приветствовать правителя Чу на Центральных Равнинах, - он холодно усмехнулся. – Я сделаю все возможное, чтобы со всем почтением и мудростью помочь правителю Чу взойти на трон.

- 47 -

Фен Е все сделал, как и собирался, и уже на следующий день начал распространять слухи.

Хотя этим ходом, Фен Е слегка осадил Чен Му, в то же время это могло привести к большим неприятностям, независимо от того, приедет Чен Му или нет. Если он все же не приедет, добром это точно не кончится, поскольку тогда он наверняка объединится с императорским двором.

Предложение Яна Сиконга было самым лучшим путем решением проблемы. Если бы он смог приехать к Чен Му, ему не верилось, что Шень Хесюань смог бы тогда и дальше сбивать Чен Му с толку. Но Фен Е не желал даже рассмотреть такую возможность. Он смутно чувствовал, что Фен Е запрещает ему ехать к Чен Му не только из ревности, скорее всего, он совсем не доверяет ему. Точнее, правильнее было бы казать, что после того, как они поссорились друг с другом, Фен Е больше не мог ему доверять.

Он больше не мог понимать поступки и слова Фен Е. Когда-то он думал, что был единственным человеком на свете, способным полностью понимать Фен Е. Но теперь ему требовалось все тщательно обдумывать, и все равно он не всегда понимал его. Ему все чаще казалось, что он имеет дело не с человеком, которого когда-то любил, а с... правителем.

Поэтому он лишь смотрел, как они оба все больше отдаляются друг от друга, но не мог ничего поделать с этим. Его сердце охладевало все больше, и ему больше не хотелось прилагать никаких усилий.

***

Несколько дней спустя Ян Сиконг отправил А Ли узнать, есть ли какие-нибудь сведения о человеке по прозвищу «Железный посох». Этот человек когда-то зарабатывал на жизнь представлениями, он смолоду по непонятной причине был хромым и постоянно опирался на железный посох, который весил сотню цзиней. Он зарабатывал себе на жизнь разными делишками, как законными, так и не очень, впрочем, его еще ни разу не арестовывали за его незаконные дела.

Это был очень ловкий и хитрый человек. Он признавал только деньги, и ему не было никакого дела до людей, кем бы они ни были. Чен Му не смог бы использовать его в качестве шпиона, скорее всего, он просто купил его, чтобы он уехал из города.

Это был очень мудрый шаг. Если Чен Му действительно разместил своих шпионов в городе, и он узнает об этом, то уже не сможет сделать вид, что ничего не знает. (1) Похоже, Чен Му относится к нему очень настороженно.

А Ли жестами спросил, не нужно ли похитить этого человека, чтобы допросить его.

Ян Сиконг покачал головой:

- Этот человек постоянно носит при себе железный посох весом в сотню цзиней, с таким будет непросто справиться, да оно и не нужно. Во-первых, это могло насторожить Фен Е, а во-вторых, все эти расспросы ничего не дадут, поэтому сейчас лучше оставить все, как есть.

А Ли кивнул в ответ, но никуда не ушел и лишь обеспокоенно посмотрел на Яна Сиконга.

- Что с тобой? – недоуменно спросил Ян Сиконг.

А Ли жестами сказал, что Король Волков собирается жениться.

Ян Сиконг на миг замер, а затем спокойно сказал:

- Оу, ну да, когда мужчина взрослеет, он обычно женится.

А Ли продолжал растерянно смотреть на него.

Ян Сиконг понимал, о чем он думает, но ему не хотелось ничего объяснять. Он боялся, что чем больше он будет выказывать внимания к этому вопросу, тем больше слабых сторон увидят в нем окружающие.

- А Ли, ты можешь идти, а я ...

В этот момент во дворе послышался какой-то шум, и Ян Сиконг поднялся с кресла.

- Обычно здесь не бывает так шумно. Идем-ка посмотрим, что там происходит.

Они вдвоем прошли по коридору и вышли во двор.

Изначально этот дом принадлежал Ло Жосиню. После смерти Ло Жосиня Фен Е не стал убивать его семью, но, разумеется, не мог позволить им оставаться в Тайюане. Поэтому семья Ло Жосиня переехала в провинцию, а Фен Е временно разместился в его доме, который был очень богатым и внушительным.

Теперь весь двор был заставлен огромными ящиаками, обитыми красным шелком, которые выглядели, как подарочные коробки.

Ян Сиконг подошел поближе:

- Что это...

Управляющий почтительно поклонился ему:

- Господин Ян, скоро Король Волков женится, и ему отовсюду шлют свадебные подарки. Вот, взгляните – вон те восемь коробок прибыли из Датуна от генерала Фена.

- Оу, не покажете мне список подарков?

На самом деле, все эти подарки нисколько не интересовали Яна Сиконга, он просто хотел знать, кто именно подарил их Фен Е. Последние два года Фен Е был занят военными делами, но все же не забывал отправлять послов, чтобы заручиться поддержкой союзников. Некоторые открыто подчинились ему, например, чиновники из Шу и Цяньчжоу. А кто-то, подобно правителю Юну, тайно поддерживал его деньгами и продовольствием. Ян Сиконг уже привык дотошно вникать во все мелочи, чтобы иметь представление обо всем в целом, и это стало его инстинктом.

Управляющий не увидел ничего необычного в его интересе и протянул ему свиток. Ян Сиконг просмотрел несколько списков и не увидел в них ничего примечательного. Но, когда он увидел список подарков, полученных от Фена Чанью, у него глаза на лоб полезли.

Ян Сиконг умел читать очень быстро и схватывать основную суть. Иногда действительно было не нужно читать все, достаточно ухватить главное. Просмотрев весь список, он зацепился взглядом за несколько подарков.

Чистый жемчуг из Южно-киатйского моря, парчовое одеяло с изображением дракона и феникса, золотой кувшин из Лунхая, золотые чаши...

Его рука, державшая свиток, задрожала.

Такими вещами пользуются только императоры и их жены!

Этот жемчуг из Южно-китайского моря являлся особым подношением императорской семье, таким обычно украшали короны. Одна такая жемчужина стоила сотню тысяч таэлей серебра. Обычный человек не смог бы купить такую, даже если у него были деньги. Если только император сам не подарил такую жемчужину в качестве награды, ее использование стоило бы человеку головы.

Остальные подарки тоже могли предназначаться только императору и его супруге. Это могли быть не обязательно очень дорогие вещи, но простые люди не имели права пользоваться ими, ибо они были предназанчены только для истинных потомков дракона. И за такое вопиющее нарушение приличий полагалась смертная казнь через отсечение головы!

Фен Чанью много лет следовал за Фен Цзяньпином, он не мог не знать таких вещей. Даже если они были мятежниками и не имели почтения к правящей семье, все равно не было никакой необходимости намеренно использовать все эти вещи в качестве свадебных подарков для Фен Е. Если кто-то заметит подобное, из этого можно раздуть большой скандал. Зачем делать это, если только не с целью провокации?

Для чего все это...

Ян Сиконг вдруг почувствовал, как холод сковывает все его тело, но его лоб покрылся каплями пота.

- Господин Ян? – управляющий озадаченно посмотрел на него. – Вы так побледнели. Вам холодно? Прошу, возвращайтесь в дом, слуги быстро уберут здесь все.

А Ли тоже поддержал Яна Сиконга, спрашивая его взглядом, что случилось.

Ян Сиконг оттолкнул А Ли и спокойно сказал:

- Все в порядке, я иду в дом.

С этими словами он развернулся и отправился во внутренний двор. Однако, вместо того чтобы вернуться в свою комнату, он отправился в кабинет Фен Е.

В военном лагере они с Фен Е вместе ели и спали, а потом стали жить вместе и в этом доме. Они отдалились друг от друга совсем недавно, поэтому никому не казалось странным, если он свободно входил в спальню Фен Е.

Он прошел в кабинет, закрыл за собой дверь и, сделав глубокий вдох, начал рыться в письмах Фен Е.

Он никогда раньше не делал ничего подобного, потому что в глубине души всегда доверял ему. Он считал, что Фен Е не стал бы обманывать его или скрывать от него что-либо.

Но последнее время произошло столько странных событий, и они потихоньку убивали их прежнюю дружбу и доверие между ними. И что теперь у них осталось?

После долгих поисков он нашел, наконец, письмо Фена Чанью.

Если у Фен Е действительно были другие наерения, и он скрывал это, Фену Чанью наверняка было известно о них. Ведь в конце концов, это именно он отправил те ящики с подарками!

____________________________

1. Так и не поняла эту фразу.

- 48 -

Ян Сиконг дрожащими руками развернул письмо, но, прежде чем он успел прочесть хоть слово, дверь в кабинет с грохотом распахнулась.

Под взглядом Фен Е Ян Сиконг застыл на месте с письмом в руках, а на столе в беспорядке лежали остальные документы, которые он еще не успел привести в порядок.

В глазах Фен Е вспыхнул опасный огонек:

- И что ты здесь ищешь?

Ян Сиконг взволнованно дышал, но он уже пережил столько бурь в своей жизни, и сейчас сумел быстро взять себя в руки.

- Закрой дверь, - спокойно сказал он.

Фен Е какое-то время пристально смотрел на него, а затем пинком захлопнул дверь.

Ян Сиконг положил письмо на стол:

- Я искал вашу переписку с генералом Феном.

- Зачем? – голос Фен Е звякнул льдом. – Тебе лучше найти разумное объяснение.

- А ты как думаешь?

Фен Е выглянул в окно. Хотя ему не было видно подарочные коробки из красного дерева, он смог разглядеть переднюю часть двора.

- Это как-то связано с теми подарками?

- Ты знаешь, что тебе прислал генерал Фен?

- У меня не было времени посмотреть подарки, - невозмутимо ответил Фен Е.

- Парчовое одеяло с вышитым на нем изображением дракона и феникса, золотой кувшин из Лунхая, золотые кубки, - Ян Сиконг смотрел прямо в глаза Фен Е. – А помимо этого жемчуг из Южно-Китайского моря.

На лице Фен Е не дрогнул ни один мускул, словно он выслушал не список подарков, за которые вырезали род до девятого колена, а обычное меню в уличном ресторанчике.

- Фен Е, - дрожащим голосом проговорил Ян Сиконг. – Почему генерал Фен подарил тебе все эти вещи?

Фен Е лишь усмехнулся:

- Дядя очень привязан к нашей семье Фен, и теперь мы с ним снова вместе. Я собираюсь жениться, это естественно, что он хочет подарить мне все самое лучшее.

- Но такие подарки дарят только императору и его супруге! – Ян Сиконг стиснул зубы. – Только не говори, что вы не знаете об этом!

Фен Е шагнул вперед, и Ян Сиконг, ощутив, как у него мороз пробежал по коже, невольно отступил назад.

Фен Е наклонился и поднял с пола несколько упавших бумаг, после чего положил их на место.

- Так ты за этим прибежал в мой кабинет и роешься здесь? Хотел найти нашу переписку с дядей? – усмехнулся он. – Ты ведешь себя так, словно пытаешься найти доказательства моей измены, но ведь мы с тобой вместе только этим и занимаемся уже почти два года.

Ян Сиконг почувствовал, что стоявший перед ним человек совсем незнаком ему, и сейчас он совсем не мог узнать его. Он бесчисленное количество раз обводил кончиками пальцев этот широкий лоб, нос, эти тонкие губы и подбородок. Он столько раз смотрел на это красивое лицо, которое невозможно забыть, и в то же время у него возниккло ощущение, что он впервые видит этого человека, который сейчас стоял перед ним.

От этого человека веяло таким холодом, что он невольно содрогнулся.

Заметив дрожь в теле Яна Сиконга, Фен Е испытал какое-то извращенное удовольствие в своем сердце.

- Ты боишься меня? – спросил он с тихим смешком. – Раньше ты говорил, что не боишься меня, а что теперь?

Ян Сиконг сжал кулаки и тихо сказал:

- Фен Е, я тебе уже задавал этот вопрос и тогда ты все отрицал, ты сказал, что я не должен сомневаться в тебе. Я действительно не хотел сомневаться в тебе без основания, поэтому, хотя у меня и возникали некоторые сомнения, я не осмеливался спрашивать об этом прямо. Но сейчас я снова задам свой вопрос, и я хочу, чтобы ты ответил на него честно.

При тусклом свете свечи темные глубокие глаза Фен Е, казалось, отсвечивали зеленоватым огоньком.

- Спрашивай.

Губы Яна Сиконга задрожали:

- Ты... ты сам хочешь стать императором?

На губах Фен Е мелькнула улыбка, от которой кровь стыла в жилах:

- Я не хочу быть императором.

Ян Сиконг смотрел на него с растерянным видом.

Фен Е сделал еще один шаг вперед, надвигаясь на него, словно хищный зверь.

- Но я должен стать императором.

У Яна Сиконга разом подкосились ноги, ему понадобились все его силы, чтобы удержаться на ногах. В его сердце в одно мгновение образовалась огромная пустота, и его охватил страх, который, казалось, сейчас разорвет его на части.

- Значит... ты обманывал меня?

Фен Е нисколько не смутился и спокойно сказал:

- Тебя это задевает? Чувствуешь гнев, стыд, возмущение? Не можешь поверить в то, что был настолько глуп, что позволил обмануть себя человеку, которого считал самым близким? Тебе кажется, что ты видишь какой-то нелепый кошмар, и тебе хочется найти хоть какое-то разумное объяснение, но в итоге, ты понимаешь, что все это не поможет, верно? – улыбнулся Фен Е. – Почему я так хорошо понимаю все эти чувства, не догадываешься? Я должен поблагодарить тебя за это.

Сердце Яна Сиконга сжалось от боли:

- Так ты затеял все это, чтобы отомстить мне? Мстишь мне за то, что я обманывал тебя?

- Так было только в начале, но сейчас есть еще кое-что, - Фен Е спокойно смотрел на Яна Сиконга. – Ты ведь не думаешь, что, пройдя через все, что мне довелось испытать за эти годы, я остался все тем же наивным и глупым Шицзи? Но лучше тебе думать именно так. Ты слишком умен, я ничуть не преувеличу, если кажу, что ты настоящий гений. С твоей помощью я смогу вершить великие дела.

Ян Сиконг больше не мог держаться на ногах и устало рухнул в кресло. Он изумленно смотрел на Фен Е, словно на волка, готового проглотить его живьем.

- В моих руках теперь армия в двести шестьдесят тысяч человек, пять городов Центральных Равнин, вся Хетао, Цяньчжоу и Датун. При поддержке правителя Юна с его богатством я стану непобедимым, и меня никто не сможет остановить. И ты внес большой вклад во все это.

- Фен Е... - голос Яна Сиконга внезапно охрип. – Ты что, просто использовал меня?

- Я использовал тебя, а ты разве не использовал меня? – Фен Е холодно посмотрел на него. – Разве ты не собираешься с моей помощью держать Чен Му в узде, чтобы самому обрести власть?

Ян Сиконг услышал словно со стороны свой собственный голос:

- Значит, ты никогда даже не думал о том, чтобы возвести Чен Му на престол? Ты просто использовал меня, чтобы, прикрываясь именем Чен Му, узурпировать власть?

- Забавно, - мрачно усмехнулся Фен Е. – Я возродил армию Фен и сражался, рискуя всем на поле боя, чтобы посадить на трон кого-то, кто будет указывать мне? Чтобы потом этот кто-то, набравшися сил, убил меня, как этот пес-император убил моего отца?!

Ян Сиконг в оцепении смотрел на Фен Е, он больше не узнавал этого человека. Теперь перед ним стоял настоящий Король Волков, чье честолюбие распространялось так широко, что он был готов завоевать весь мир. Его Фен Е, его Шицзи - он действительно исчез...

Фен Е медленно подошел к Яну Сиконгу и, наклонившись к нему, оперся руками на подлоктники кресла, зажав его в ловушку своим телом. Глядя на Яна Сиконга сверху вниз, он холодно сказал:

- Я, Фен Е, должен стать выше всех. Только имея власть над всей Поднебесной и управляя в ней всем, только заставив всех склонить передо мной головы, я смогу защитить себя и все, что мне дорого. Ты это понимаешь?

В сердце Яна Сиконга вспыхнул гнев, он вцепился в одежду Фен Е и уставился на него покрасневшими глазами:

- Ты с самого начала лгал мне и использовал Чен Му, чтобы утихомирить меня и всех правителей. Ты не отпускал меня от себя и не женился, чтобы убедить меня в том, что испытываешь ко мне чувства и все это для того, чтобы я от души старался ради осуществления твоих планов!

Большая ладонь Фен Е накрыла кулак Яна Сиконга, он вплотную приблизился к его лицу и мягко сказал:

- Я действительно использовал Чен Му, чтобы сдерживать тебя и правителей. Но разве моей любви и моей одержимости за все эти годы недостаточно, чтобы ты не сомневался в них?

- Любви? – усмехнулся Ян Сиконг. – У тебя постоянно меняются настроения, ты полон ревности и подозрений, рядом с тобой я всегда чувствую себя так, словно хожу по тонкому льду, и при этом я всегда и во всем виноват – и это называется любовь?

Фен Е с силой сжал руку Яна Сиконга, каждое его слово было похоже на колючую льдинку:

- Я всегда защищал тебя и дал тебе роскошную сытую жизнь. Несмотря на то, что ты обманывал, использовал, предал и бросил меня, я все равно был готов поверить тебе, приблизить тебя и дать тебе военную власть. Ты женился, и у тебя есть дочь, но я никгда не прикасался ни к кому, кроме тебя. Я взял себе наложницу и теперь вынужден жениться лишь под давлением обстоятельств. Я, Фен Е, сделал для тебя все что мог, разве нет?

Глаза Яна Сиконга покраснели, он чувствовал, как у него защипало в носу, он больше не мог сдерживать свои эмоции:

- Значит, ты считаешь, что за это время после нашего воссоединения с тобой ты «облагодетельствовал» меня?

- А разве нет? – со злостью сказал Фен Е. – Это ты обманул меня, и это ты задолжал мне! Поэтому все, что ты делаешь для меня сегодня – это твой долг мне, но и я не останусь перед тобой в долгу. В будущем, когда я взойду на престол и буду править Поднебесной, ты сможешь осуществить все свои идеалы, ты сможешь издавать справедливые законы и править по справедливости. Ты сможешь создать тот мир, где люди будут спокойно жить и трудиться, живя в процветании. Разве я не заслуживаю твоей поддержки больше, чем Чен Му?

Ян Сиконг почувствовал, как у него перехватило дыхание:

- Фен Е, неужели тебя настолько ослепили твои победы? Если Чен Му объединится со императорским двором, сможешь ли ты пройти этот путь до конца? Но даже если ты сможешь покорить столицу, как только ты сядешь на трон, все правители выступят против тебя, и тогда вся страна погрузится в хаос. Мятеж восьми правителей Западной Цзинь расколол всю страну, вызывав ее обнищание и упадок. Когда ее силы были подорваны, тогда пришли варвары, разоряя нашу страну более ста лет! Ты когда-нибудь думал о простых людях?

- Что ты ту разыгрываешь из себя! – Фен Е стиснул зубы. – Ты сам идешь по головам ради достижения своих целей! Не ты ли сам развязал эту войну?

- Я начал эту битву ради того, чтобы очистить двор от скверны, но не для того, чтобы разрушить всю страну! – ответил ошеломленный Ян Сиконг. – Если ты захватишь трон, ты представляешь, что о тебе напишут для потомков!

- Укравшего крюк повесят, а укравшего всю страну коронуют, (1) - с усмешкой ответил Фен Е. – Когда я стану у власти, то смогу написать все, что захочу.

- Ты сошел с ума...

- Я не позволю правителям прийти на помощь трону, и я не допущу, чтобы варвары вторглись в нашу страну, - Фен Е смотрел прямо в глаза Яну Сиконгу. – И как с этим справиться – зависит от тебя. Разве ты у нас не самый умный? Если тебя действительно заботит благо страны и народа, тогда помоги мне установить мир и порядок внутри страны и за ее пределами. Сделай так, чтобы я мог прочно сидеть на троне, и все правители склонили передо мной головы, - Фен Е крепко сжал его плечо.

Ян Сиконг неподвижно застыл в кресле, ему было больно от хватки Фен Е, но он почти не замечал этого.

Фен Е поправил на нем одежду, а затем наклонился и с нежностью поцеловал его в губы:

- Я уже сказал, что буду хорошо с тобой обращаться. Пока ты помогаешь мне, я буду относиться к тебе лучше, чем к кому бы то ни было. Мы всегда будем вместе и вместе разделим власть над Поднебесной. Разве это не прекрасно?

Ян Сиконг лишь чувствовал, как у него волосы встают дыбом т ужаса, и все его тело сотрясает дрожь.

_________________________

1. Это поговорка.

- 49 -

В этот момент за дверью послшался голос управляющего:

- Король Волков, не желаете взглянуть на список полученных подарков?

- Нет, не нужно! – громко крикнул Фен Е. – Оставь их, убери только подарки, полученные от дяди, чтобы их никто больше не видел.

- Слушаюсь!

После того, как управляющий ушел, Фен Е посмотрел на Яна Сиконга сверху вниз:

- Мы не собирались посвящать в это остальных. Просто дядя немного увлекся, и ты случайно увидел это.

Ян Сиконг в оцепенении смотрел в никуда:

- А, если бы я не увидел, ты не собирался рассказать мне об этом?

- Разумеется, нет. Я должен был для начала обрести уверенность. Для полной победы необходимо взять под контроль Запретный город, - Фен Е холодно усмехнулся. – Ты же не думаешь, что я настолько глуп, чтобы поскорее рассказать об этом всему белому свету.

- Ты убьешь Чен Му?

Этот вопрос прозвучал скорее, как утверждение, потому что Ян Сиконг уже знал ответ в своем сердце.

- Чен Му должен умереть, - холодно сказал Фен Е. – Он не только является самым большим препятствием для меня, но также посмел возжелать тебя. У меня есть десять тысяч причин, чтобы убить его!

Ян Сиконг ничего не ответил.

- А что, ты не можешь смириться с этим? – глаза Фен Е сузились. – Чем больше ты противишься, тем сильнее мне хочется убить его.

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Он же мой ученик.

- А я твой муж, - невозмутимо сказал Фен Е. – Если мы с ним враги, так кому из нас ты должен помочь?

Ян Сиконг поднял голову и уставился на Фен Е покрасневшими глазами.

Фен Е схватил его за руку и, стащив с кресла, притянул к себе поближе:

- Теперь ты знаешь все, и между нами с Чен Му ты можешь выбрать только одного. И что же ты теперь будешь делать?

- Фен Е, не надо! – хриплым голосом воскликнул Ян Сиконг.

- Что «не надо»? – холодно сказал Фен Е. – Я уже зашел так далеко, что теперь не могу повернуть назад. Ты должен помочь мне.

Ян Сиконг стиснул зубы:

- Я мог стать подхалимом и изменником, но я не хочу войти в историю, как преступник и злодей!

Фен Е, вцепившись в одежду Яна Сиконга, притянул его к себе вплотную:

- Я стану императором, а ты – человеком, основавшим новое государство.

- Ты разрушишь страну.

- Поднебесная и так погрузилась в хаос. Кгда восстание завершится, мы с тобой наведем здесь порядок, - Фен Е убрал прядь волос с лица Яна Сиконга. – Однажды я стану править миром, а ты станешь канцлером, возвышающимся над всеми остальными. В моем сердце ты занимаешь место императрицы, и я дам тебе все, что может дать Чен Му, и даже больше того. Для тебя выгоднее, чтобы императором стал я, а не Чен Му.

Ян Сиконг смотрел на Фен Е горящим взглядом.

- Подумай обо всем, как следует. К тому же, у тебя нет иного выбора, - Фен Е крепко обнял Яна Сиконга за талию, с нежностью целуя мочку его уха. – Ты можешь быть только рядом со мной и можешь помогать только мне. Если ты осмелишься замыслить недоброе, если посмеешь снова обмануть или предать меня, я... я просто переломаю тебе ноги и навечно посажу тебя под замок.

Сердце Яна Сиконга дрогнуло, он начал изо всех сил отбиваться от Фен Е и в ярости оттолкнул его.

Фен Е молча смотрел на него, и Ян Сиконг тоже не сводил с него взгляда.

В этих бездонных и пронзительных глазах Ян Сиконг мог видеть ледяной холод и высокомерие. Он знал, что эти жестокие слова, произнесенные Фен Е, были сказаны им на полном серьезе, и ему показалось, что его сердце пронзил острый меч.

Фен Е внимательно всматривался в лицо Яна Сиконга, отмечая на нем малейшее изменение. Паника, сомнение, потрясение, гнев – все эти эмоции переплелись в клубок, отражаясь на этом лице, которое он так любил и ненавидел. Он испытывал удовольствие, но при этом с трудом мог выносить это. И как только на свете мог быть человек, способный настолько свести его с ума?

- А что, если я не хочу, чтобы ты стал императором? – дрожащим голосом сказал Ян Сиконг. – Что, если я не хочу разрушать страну и заставлять страдать простой народ?

- Ничего страшного, если ты не захочешь помогать мне, - Фен Е медленно приблизился к Яну Сиконгу. – Ты сможешь просто наблюдать за тем, как я шаг за шагом приближаюсь к трону. И пока ты будешь оставаться со мной и будешь предан мне, я окажу тебе наивысшие почести.

Ян Сиконг внезапно рассмеялся, но его смех прозвучал слишком безрадостно:

- Фен Е, ты делаешь это из привязанности ко мне, или ты просто хочешь привязать меня к себе из упрямства, чтобы и дальше мучить?

Фен Е на миг растерялся, а затем серьезно сказал:

- Нас с тобой много лет связывают любовь и ненависть, и ты до сих пор еще не понял этого?

Глаза Яна Сиконга обожгло слезами, и боль пронзила его сердце. Он вспомнил прекрасные годы их юности, но они казались сейчас подобными отражению луны в воде, обычной иллюзией. А они настоящие были теперь сплошь покрыты ранами, и больше им уже никогда не восстановиться вновь.

Фен Е поднял руку и погладил Яна Сиконга по щеке:

- Клянусь, что буду очень добр к тебе, - мягко сказал он. – Только бы твое сердце принадлежало мне одному – это все, чего я хочу.

Ян Сиконг оттолкнул руку Фен Е и, опустив голову, пошатываясь, направился к двери. Казалось, что этот человек потерял душу и теперь может рухнуть на пол в любой момент.

Фен Е сжал кулаки, но не стал останавливать его, а лишь сказал ему вслед:

- Я подожду, пока ты начнешь мыслить более ясно.

Ян Сиконг, скривив губы в сухой усмешке, заставил свое усталое тело тащиться вперед, чтобы добраться до своей комнаты.

А он действительно сможет мыслить ясно?

Когда-то он думал, что сумел извлечь уроки из прошлого и настоящего и может здраво судить обо всем, что происходит в этом мире. Но чем дольше он жил, чем больше узнавал, тем меньше разбирался в происходящем. Он чувствовал себя растерянным и беспомощным, он слишком многого не понимал, и так много не мог спросить. Даже те его знания и идеи, которые он сохранил неизменными до сего дня, поколебались одно за другим.

Почему каждый раз, когда ему кажется, что он, наконец, выиграл, на самом деле, его ожидает поражение? Почему, чем больше он приобретал, тем больше терял?

И сейчас он сам не мог понять, чего же он хочет на самом деле. Он так много трудился и старался изо всех сил, но ради чего?

Почему все сложилось именно так? Он с самого начала пошел по неверному пути, или же это произошло из-за Фен Е?

При мысли о Фен Е его сердце так сильно сжалось, что он едва мог дышать.

Он всего лишь хотел добиться успеха, чтобы помочь Фен Е добиться звания выдающегося полководца. И он вовсе не хотел подставить мир под угрозу краха ради того, чтобы помочь Фен Е завоевать трон. Но он не мог остановить Фен Е, и теперь ему оставалось лишь смотреть, как Фен Е идет по этому тернистому пути.

Что же ему теперь делать? И что он может сделать?!

- 50 -

Когда Ян Сиконг добрался до своей спальни, он был настолько истощен душевно и физически, что заснул сразу, едва только прилег на кровать.

Когда он проснулся, на землю уже опустились сумерки. Он сел в кровати и уставился на луну за окном. Его еще долго не отпускало сонное оцепенение, и какое-то время он не мог понять, проснулся он или еще спит.

Ему захотелось немного пройтись по улице и подышать свежим воздухом, чтобы окончательно проснуться. Когда он подошел к вешалке, его взгляд сразу упал на роскошный плащ из медвежьей шкуры, который ему подарил Фен Е. Чтобы выследить такого огромного медведя, Король Волков, командовавший тогда стотысячной армией, несколько дней провел в холодных горах.

Он погладил ладонью густой мягкий мех, в таком плаще можно было не боятся самой лютой стужи в Ляодуне. Всякий раз, надевая этот плащ, он чувствовал не только тепло, которое он дарил ему, но и заботу Фен Е.

Если бы Фен Е всегда относился к нему плохо, он бы уже давно сдался. Именно эта глубокая любовь с одной стороны и обида с подозрительностью – с другой, жар и холод, сладость и боль приводили его в полнейшее замешательство. Помня к тому же о своей прежней привзанности и испытывая чувство вины, он не мог ненавидеть Фен Е и не мог отпустить.

Он ясно видел боль и старания Фен Е, но в то время его жажда мести и стремление к власти возросли до такой степени, что он был уже не в состоянии охватить их своим взглядом. Он долго не мог заметить этого, он не хотел этого и боялся, что все подтвердится, и вот теперь оказался в таком незавидном положении, когда все вышло из-под контроля.

Он часто скучал по тому наивному и искреннему юноше, который был таким простым, который никогда не терял надежды и еще не перенес страданий.

Как бы ему хотелось, чтобы Фен Е навсегда остался таким, как в то время. Он так сильно любил того прежнего Фен Е, что был готов укрыть его от всех невзгод. Он не хотел, чтобы Фен Е прошел через те же страдания, через какие прошел он сам, и превратился в того, кем он стал сегодня.

Совершил ли он ошибку, когда помог Фен Е укротить своенравного скакуна на Весенней охоте? Он сказал, что лучше им никогда не знать друг друга, но в глубине души он все же ожидал, что Фен Е придет к нему. Это он вовлек Фен Е в свою ненависть, а затем обманул и использовал его.

С ним или без него, процветание и упадок семьи Фен были неизбежны. Он ненавидел себя за собственную никчемность, за то, что проиграл евнухам и не смог никого защитить – ни Юаня Мао, ни Юаня Нанью, ни Фен Е - никого!

Ян Сиконг махнул рукой, опрокинув вешалку.

Он застыл на месте, ему было тяжело дышать, словно он все глубже погружался в воду, и каждый вдох давался ему с большим трудом.

Еле держась на ногах, он открыл дверь и вышел. Снаружи дул холодный ветер, который словно ножом царапал кожу. Но он почувствовал себя бодрее, возможно, именно такой холод и был ему сейчас необходим, чтобы окончательно проснуться.

Сколько бы ни скопилось в его сердце боли и обиды, в этом не было никакого проку. И боль, и обида пройдут, а у него еще оставались незаконченные дела, а в его сердце все еще не угасли желания. Он еще должен... жить.

Он поднял голову и посмотрел на холодное ночное небо, ноги несли его вперед, но он сам не знал, куда идет. Он просто бездумно шел вперед, словно надеясь, что благородная луна, возвышающаяся над миром, укажет ему, куда идти дальше, чтобы он больше не чувствовал себя таким растерянным.

Когда он вышел со двора, и в этот момент перед ним из ниоткуда выросли две темные фигуры, одна из которых почтительно произнесла:

- Господин Ян, уже так поздно. Куда вы идете?

Ян Сиконг резко очнулся и изумленно уставился на них. Он хорошо знал этих людей, они были из отборных солдат Фен Е.

- Почему... откуда вы здесь? – спросил он, хотя в глубине души уже знал ответ.

- Мы охраняем господина Яна по приказу Короля Волков. Господин Ян, по ночам очень холодно. Почему вы так легко одеты? Вам следует быть осторожней, чтобы не заболеть. Лучше вернуться домой и отдохнуть.

Ян Сиконг холодно посмотрел на них:

- Охраняете меня или следите за мной? А, может, я нахожусь под домашним арестом?

Оба охранника переглянулись между собой, и один из них почтительно ответил:

- О чем вы? Король Волков приказал сопровождать вас всюду для вашей безопасности. Куда бы ни пошел господин Ян, мы обязаны следовать за ним, охраняя его. Но сейчас уже поздно. Если господину Яну нужно куда-то пойти, лучше дождаться утра.

– Сопровождать меня... - пробормотал Ян Сиконг.

- Господин, вернитесь в дом, иначе вы простудитесь и заболеете.

- А что, если я все же захочу выйти? – спокойно спросил Ян Сиконг.

- Тогда мы будем сопровождать вас, но сначала прошу, оденьтесь теплее.

Ян Сиконг усмехнулся и, развернувшись, вернулся в дом.

Фен Е опасается, что он может сбежать?

Но куда ему бежать и как найти Чен Му? Даже если он не хочет, чтобы Фен Е сражался за трон, он не может помогать Чен Му в карательном походе против Фен Е.

Неужели Фен Е считает его настолько бесчувственным и беспощадным?

Между ними действительно не осталось ничего, кроме одержимости и путаницы.

***

Ян Сиконг без сна просидел в своей комнате до самого рассвета. А Ли принес ему завтрак, и он, съев несколько кусочков, отложил палочки и велел ему одеваться.

А Ли поднял вешалку и с беспокойством отряхнул пыль с плаща из медвежьей шкуры.

- Не хочу его, - Ян Сиконг махнул рукой.

А Ли недоуменно посмотрел на него.

- Я не стану его надевать! – Ян Сиконг невольно повысил голос.

А Ли не стал ничего спрашивать, он просто убрал плащ и подал Яну Сиконгу другой, после чего они вышли из дома.

Люди, приставленные Фен Е, чтобы «защищать» его, уже сменились. Видимо, днем за ним следовали другие люди, они пошли за ним, не говоря не слова. А Ли обеспокоенно подергал Яна Сиконга за рукав и кивнул в сторону «хвоста», но Ян Сиконг лишь покачал головой:

- Не обращай на них внимание.

Юань Нанью жил неподалеку отсюда. Сейчас было еще слишком рано, и привратник на воротах вовсю зевал, поскольку дом только начал просыпаться, и многие слуги еще спали.

- Господин Ян, почему вы так рано? – удивленно спросил привратник. – Генерал Цю еще спит.

- Проводи меня к нему, у меня к нему дело, - сказал Ян Сиконг.

- Слушаюсь!

Слуги Юаня Нанью знали, что эти двое в хороших отношениях, поэтому привратник не стал говорить лишних лов и проводил Яна Сикона прямо к нему в спальню.

Ян Сиконг постучал в дверь:

- Генерал Цю, это я, Ян Сиконг.

Из-за двери тут же послышался знакомый голос:

- Сиконг? Заходи скорее.

Ян Сиконг жестом попросил А Ли подождать снаружи и вошел в комнату.

Юань Нанью сидел на кровати спиной к нему и сладко потягивался, он явно только что проснулся.

- Ты один?

- Один.

Тогда Юань Нанью повернулся к нему лицом, его волосы были в беспорядке, прикрывая клеймо на лбу. Яну Сиконгу на миг показалось, что он видит самого себя.

Заметив его пристальный взгляд, Юань Нанью невольно коснулся клейма:

- Можно ли скрыть его с помощью волос?

- Можно.

Юань Нанью улыбнулся:

- Тогда мне следует подражать благородным мужам из «бродячьих торговцев» и носить волосы свободными и распущенными.

- Это ты раньше был «бродячим торговцем», - Ян Сиконг сел рядом с ним. – А теперь ты знаменитый генерал.

Улыбка на лице Юаня Нанью померкла, и он обеспокоенно произнес:

- Ты пришел ко мне в такую рань. Наверняка, тебе нужно сказать мне что-то очень важное.

- Я не знаю, насколько важным это покажется тебе, - сказал Ян Сиконг.

- Что случилось?

Ян Сиконг посмотрел на Юаня Нанью:

- Раньше ты был вольным «бродячим торговцем», почему ради Фен Е ты отказался о свободы, которой обладал когда-то?

Юань Нанью на миг растерялся, а затем ответил:

- Да, я был вольным «бродячим торговцем», но меня также беспокоила судьба страны. Прибыв в столицу, я решил освободить из тюрьмы правителя Цзинъюаня, поскольку упадок и процветание страны зависят от каждого человека. Что же это за герой и что проку в его талантах, если он будет просто спокойно смотреть, как верный чиновник становится жертвой предательства? Позже, когда я помог Фен Е, я знал, что он пойдет по следам правителя Цзинъюаня,(1) поэтому решил пойти за ними помочь ему искоренить зло и спасти страну и народ.

- ... Значит, тебе известно, как именно он собирается искоренять зло и спасать страну и народ?

- Почему ты спрашиваешь об этом? – изумленно спросил Юань нанью. – Разве мы все сейчас не этим занимаемся?

- Ю-эр... - тихо сказал Ян Сиконг. – Знаю, тебе не нравится, когда я тебя так называю, но, когда я обращаюсь к тебе именно так, мне становится легче на сердце, поэтому я зову тебя этим именем... Вчера мы повздорили с Фен Е.

- Из-за чего? – Юань Нанью начинал нервничать.

Ян Сиконг посмотрел прямо ему в глаза и отчетливо произнес:

- Потому что он собирается сам стать императором.

Юань Нанью лишь молча смотрел на него, хлопая ресницами.

Ян Сиконг, внимательно наблюдавший за его реакцией, горько усмехнулся:

- Значит, тебе об этом тоже известно.

Похоже, он был единственным, кого держали в полном неведении.

С его умом и проницательностью он видел насквозь любого человека, но один листок заслонил от него гору Тайшань, (2) и он не сумел понять самых близких ему людей! Нет, на самом деле, он уже давно догадывался обо всем, но ему не хотелось сомневаться в Фен Е, поэтому он обманывал сам себя.

- Сиконг, Фен Е ничего не говорил мне прямо, но я ожидал чего-то подобного, - вздохнул Юань Нанью. – Какой человек отказался бы стать императором? Фен Е вел нас в бой, рискуя всем, он перенес столько трудностей. И теперь у него в руках огромная армия, которая может соперничать с императорской. Семья Чен погубила весь его род. Если бы он не захотел захватить трон, это было бы совсем не похоже на него.

- Значит, ты тоже хочешь помочь ему стать императором? – тихо спросил Ян Сиконг.

- А почему бы и нет? – ответил Юань Нанью. – Учитывая таланты и способности Фен Е, а также его мужество, среди остальных людей он истинный потомок Дракона. Император невежествен, его двор прогнил насквозь, а его чиновники лишь зря занимают свои должности. Династия Чен изживает сама себя.

- Ты помнишь о восстании восьми правителей в Западной Цзинь? – тихо сказал Ян Сиконг.

Юань Нанью нахмурился и ничего не ответил.

- Вражда между правителями породила хаос и испортила жизнь простым людям. Этим немедленно воспользовались варвары, которые вторглись в нашу страну, творя бесчинства и уничтожая наш народ, - голос Яна Сиконга звучал спокойно, но за этим спокойствием угадывалось волнение. – На берегу реки Ишуй свалены горой скелеты девушек, которых они называли «двуногим скотом».

Юань Нанью сжал одеяло:

- Мы не позволим варварам даже ступить на Центральные Равнины.

- Если весь мир погрузится в хаос, думаешь, вы сможете на что-то повлиять? – Ян Сиконг схватил его за руку. – Почему я настаиваю на том, что на трон взошел именно Чен Му? Потому что только наследник семьи Чен, сидящий на троне, способен удержать в узде всех правителей. Как только Фен Е провозгласит себя императором, они поднимут свои войска, и вся Поднебесная погрузится в хаос. И тогда никто не сможет предсказать, как именно будут развиваться события.

- Главное, чтобы это был не Чен Му, - тихо сказал Юань Нанью, прищурив глаза.

- Что?

- Фен Е не настолько импульсивный и недальновидный, как ты о нем думаешь. Пока ситуация не станет стабильной, он не станет безрассудно объявлять себя императором. Я бы тоже не стал делать такую глупость, но... - Юань Нанью посмотрел на Яна Сиконга проникновенным взглядом. – Он никогда не позвлит Чен Му занять трон, ты должен это понять.

- Даже если это будет не Чен Му, тогда это должен быть другой принц.

- Если ты действительно способен так думать, это хорошо, - Юань Нанью бесцеремонно оттолкнул руку Яна Сиконга и поджал губы. – Долгое время именно ты настаивал на поддержке Чен Му. На месте Фен Е я бы тоже выбрал совсем неопытного юнца, чтобы было проще держать его в узде.

Ян Сиконг уставился на Юаня Нанью с растерянным видом, чувствуя, что ему сдавило грудь и стало нечем дышать:

- Ю-эр, значит, ты тоже... и ты сомневаешься во мне?

Юань Нанью стиснул зубы:

- Я не сомневаюсь в тебе, я просто хочу напомнить тебе, что мы братья, а у вас с Фен Е отношения, которые длятся уже много лет. Даже если Чен Му твой ученик, теперь, когда он больше не нужен Фен Е и к тому же, может объединиться с двором против Фен Е, ты должен отказаться от него!

- Ты думаешь, это так просто? – Ян Сиконг повысил голос. – Фен Е поднял восстание под предлогом помощи правителю Чу. Если они оба пойдут друг против друга, это спровоцирует всех правителей на восстание!

- Это вопрос времени. Мы сейчас находимся в Центральных Равнинах, всего в нескольких днях пути от столицы, - с серьезным видом сказал Юань Нанью. – Сиконг, я считаю, что лучше всего поскорее захватить столицу и помчь юному господину стать императором. (3)

- Святая простота! – Ян Сиконг уставился на Юаня Нанью, не веря своим ушам. – После нескольких побед вы совсем утратили всякий страх? Вы столкнетесь с императорской семьей, которая правит страной уже двести лет и является законным представителем власти. Даже с помощью Чен Му захватить столицу будет не так-то просто. А теперь, когда Чен Му может в любой момент пойти против вас, вам придется совсем туго. А ты еще смеешь предаваться нелепым фантазиям?

Юань Нанью слегка поменялся в лице:

- Мы проделали долгий путь, пока добрались сюда из Шу, и это было очень опасное путешествие. Если не попробовать, тогда как узнать, чем все закончится?

- Если хочется что-то сделать, нужно действовать более надежными способами, - Ян Сиконг покачал головой. – Фен Е всегда был похож на игрока. В юности он был еще более импульсивным и своевольным. Повзрослев, он стал более сдержанным, но каждый раз он все повышает ставки. Но, если он проиграет, боюсь, он не сможет с этим справиться. Но ты раньше не был таким, как же ты дошел до этого?

- Тогда каким я должен быть? – сердито сказал Юань Нанью. – Я поклялся следовать за Фен Е до самой смерти, я полностью доверяю ему, и моя верность тоже принадлежит ему. Если он решит стать императором, я тоже пойду с ним до конца.

Ян Сиконг с грустью смотрел на Юаня Нанью, и в его взгляде отразились непонятные эмоции.

Юань Нанью тяжело вздохнул:

- Сиконг, я не хочу спорить с тобой. Мы же братья, так почему мы не можем действовать сообща?

- Я тоже хочу идти с тобой рука об руку, - мягко сказал Ян Сиконг. – Но я боюсь остаться в истории преступником и злодеем.

Юань Нанью погладил его по щеке:

- Вы с Фен Е оба непревзойденные мастера, каждый в своем деле. И я действительно верю, что мы сможем добиться всего, чего захотим.

Ян Сиконг лишь с грустью покачал головой.

Юань Нанью снова вздохнул:

- Сиконг, подожди, пока я умоюсь. Мы с тобой еще поговорим, но я не хочу испортить нашу братскую привязанность.

Ян Сиконг ничего не ответил.

Юань Нанью встал с кровати и отправился в уборную, откуда послышался шум воды. Ян Сиконг тоже встал и огляделся вокруг. Его взгляд упал на шкаф, стоявший возле кровати. Его дверца была наполовину приоткрыта, и он увидел внутри множество одинаковых масок.

Словно по наущение некой силы Ян Сиконг быстро схватил одну маску и спрятал ее в рукаве.

- Цю Ван, я тогда пойду!

Юань Нанью заглянул в комнату и сказал:

- Не уходи, давай хотя бы позавтракаем вместе. Мы с тобой еще поговорим, может, ты просто неправильно понял Фен Е.

Ян Сиконг покачал головой:

- Король Волков сказал, что я должен все хорошо обдумать, но я не мог в этом разобраться, поэтому пришел к тебе. Кажется, теперь мне стало все ясно.

- Сиконг...

- Я пойду, - Ян Сиконг опустил голову и торопливо вышел.

_____________________

1. Вообще, если дословно, то «унаследует атрибуты звания, регалии» правителя Цзинъюаня. Но после тюрьмы он не мог же титул наследовать. Поэтому не очень понятно, что именно он должен был унаследовать, будучи вне закона.

2. Образное выражение, означает «за деревьями не разглядел леса».

3. Я полагаю, здесь речь идет о ком-нибудь из младших принцев.

- 51 -

Вернувшись к себе в комнату, Ян Сиконг вытащил маску из рукава, чувствуя, как у него спина покрылась липким потом.

Зачем он это сделал? Ведь он пошел к Юаню Нанью, чтобы узнать его настроение, надеясь, что вместе они сумеют переубедить Фен Е. Но, увидив, насколько тот предан Фен Е, он понял, что это невозможно.

А вот маску он стащил по наитию.

Ян Сиконг сел за стол, пододвинул поближе бронзовое зеркало и осторожно натянул маску на лицо. Маска закрывала лицо только до носа, а открытые губы и подбородок были почти такими же, как у Юаня Нанью. Уже нашлись некоторые наблюдательные люди, заметившие их сходство с Юанем Нанью. Впрочем, так как никто не видел лица Юаня Нанью без маски, никому не приходило в голову, насколько они похожи. Если сменить одежду и надеть маску – и вот пожалуйста, перед вами генерал армии Короля Волков, Цю Ван.

Ян Сиконг сорвал маску и швырнул ее на стол, словно обжегшись об нее, но через минуту он снова взял ее и спрятал подальше.

Он был очень осторожным человеком, тщательно продумывающим свои шаги наперед. Но, увидев маски, он, не задумываясь, украл одну из них. Видимо, пришло время подготовиться заранее к различным последствиям. Фен Е стал вести себя непредсказуемо, и понять его было все труднее. Он должен оставить для себя лазейку.

Подумав об этом, он вдруг почувствовал, как ему стало не по себе. Неужели он все же опасается, что ради трона Фен Е способен причинит ему вред...

***

Приближалась дата свадьбы Фен Е, и весь дом был украшен фонарями. Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Эти яркие красные украшения придавали дому праздничный вид на фоне холодного бездушного снега.

Но Ян Сиконг, глядя на них, чувствовал лишь резь в глазах. Эта зима выдалась очень холодной, и он старался пореже выходить из дома.

С началом зимы при поддержке правителя Юна у солдат бло много угля для отопления, теплой зимней одежды и мяса, которое они могли есть каждый день. Зимой никто не станет сражаться, и лучше переждать, пока пройдут лютые холода. Если не случалось ничего непредвиденного, на зиму обычно устанавливалось перемирие. Поэтому бо̀льшую часть времени все просто занимались тренировками, о еде тоже не приходилось беспокоиться, и как бы сильно люди не мерзли и не уставали, никто не жаловался на жизнь.

В результате, у командиров тоже было много свободного времени, и его было как раз достаточно, чтобы Ян Сиконг смог запереться у себя в кабинете и как следует подумать обо всем.

Немного успокоившись, он понял, что самая неотложная задача заключается не в том, как убедить Фен Е отказаться от идеи стать императором. Самое главное – выяснить, что Фен Е собирается делать, если с началом весны Чен Му и императорский двор объединятся.

Фен Е уже отправил Чен Му приглашение, сказав, что откроет для него ворота Тайюаня, но Чен Му пока так и не ответил ему. Этого времени гонцу хватило бы, чтобы добраться до Юнчжоу и обратно. Причина, по которой ответа все не было, наверняка заключалась в том, что Чен Му все еще не принял решения.

Такие колебания были опасны и действовали угнетающе, словно камень, нависший над головой, который неизвестно когда упадет на тебя и раздавит. И это не могло не вселять тревогу в сердце.

Но Фен Е был полон решимости избавиться от Чен Му, независимо от того, объединится он с двором или нет, чтобы потом, когда он обретет силу, они не стали зависимыми от его милости. Этого человека действительно больше нельзя было использовать.

В столице все еще оставались другие принцы, которых по малолетству было проще держать под контролем. Лишь бы Фен Е не настаивал на том, чтобы провозгласить себя императором, и тогда он еще сможет повелевать правителями от имени Сына Неба, как и собирался раньше.

Хотя Фен Е обманул и использовал его, но, не считая их отношений, о которых он больше не хотел говорить, Фен Е по-прежнему оставался единственным возможным человеком, с помощью которого он хотел добиться своих целей. Что же касается гнева, разочарования и печали, так это и есть то, о чем люди говорят, что «глупец сам создает себе неприятности». Если бы не его привязанность, разве он испытал бы все эти чувства? А значит, он сам заслужил все это сполна.

Такие люди, как он не должны поддаваться эмоциям, и им лучше жить в одиночестве. Это был бы самый подходящий жизненный путь для него.

Осознав все это, он не стал ждать, пока Фен Е придет к нему и, взяв одну вещь, сам отправился к Фен Е.

Увидев его, Фен Е удивился, но постарался не выдать своего удивления и спокойно спросил:

- Ты обо всем подумал?

Ян Сиконг сел как можно дальше от него с отчужденным видом и бесстрастно ответил:

- Подумал.

- Продолжай.

- Ты был прав – Чен Му действительно вышел сейчас из-под контроля. Не стоит продвигать его наверх, особенно сейчас, когда он может в любой момент вступить в сговор с двором, и тогда нам вообще придется отказаться от всего.

Лицо Фен Е просветлело от радости:

- Если ты правда так думаешь, я рад это слышать.

- Есть одно «но», - сразу предупредил его Ян Сиконг.

Фен Е молча ждал, что он скажет дальше.

- Но ты должен забыть о своей идее стать императором, - сурово проговорил Ян Сиконг. – Я уже объяснил тебе, чем это может обернуться. Если ты будешь настаивать на том, чтобы самому захватить трон, в таком случае, даже если ты станешь убивать меня, я не стану тебе помогать. В столице полно молодых принцев, которыми можно с легкостью управлять.

Фен Е едва заметно улыбнулся:

- Ты же не думаешь, что я настолько глуп, что спешу превратиться в мишень для общественного возмущения? Дядя прислал все эти подарки, чтобы выразить свою радость по поводу моей женитьбы, а ты случайно обнаружил это. Если у меня не будет железной уверенности в своих силах, я никогда не стану рисковать и...

- Даже если у тебя будет такая уверенность, ты все равно не должен этого делать, - решительно сказал Ян Сиконг.

Фен Е прищурил глаза.

- Нам нужно устранить все внутренние и внешние разногласия, чтобы можно было стабилизировать ситуацию и взять все под контроль.

- И сколько же на это уйдет времени?

- Не знаю. Десять лет или двадцать, а, может, и больше.

- И это для тебя приемлемое решение? – усмехунлся Фен Е.

- Оно подходит как для меня, так и для тебя. Не кажется ли тебе, что покорение целой страны требует более взвешенного подхода?

- А, если я передумаю, когда мы возьмем столицу, что ты мне сможешь сделать?

Ян Сиконг холодно улыбнулся:

- Я уже думал о такой возможности, в конце концов, ты тоже обманул меня, - он сунул руку в рукав и вытащил что-то из него.

У него в руках оказалось письмо.

- Что это?

Ян Сиконг встал, держа письмо со всем почтением, но это почтение относилось вовсе не к Фен Е, а к этому письму.

- Я не говорил об этой вещи до сих пор. Во-первых, не было подходящего случая, а во-вторых, не хотел огорчать тебя.

- И что же это? – нахмурился Фен Е.

Ян Сиконг посмотрел на пожелтевшую бумагу, чувствуя, как в его сознании роятся тысячи мыслей:

- Это письмо... которое вручил мне его светлость правитель Цзинъюаня перед своей смертью.

Фен Е стукнул кулаком по столу и воскликнул со злостью:

- Сволочь! Почему ты раньше не сказал мне об этом?!

- Это письмо не тебе, оно написано для всей Поднебесной, - ответил Ян Сиконг. – Его светлость поручил мне обнародовать это письмо, когда его имя будет оправдано. Сейчас, когда время для этого еще не пришло, я отдаю его тебе.

Фен Е выхватил у него письмо и, развернув его дрожащими руками, уставился на него.

- Я читал это письмо много раз и знаю его наизусть, - тихо сказал Ян Сиконг. – О напрасных обидах его светлости там всего лишь несколкьо слов. Его светлость был человеком, который до последнего заботился лишь о простом народе. Даже перед смертью он беспокоился о безопасности границ и процветании нашей страны. Семья Фен всегда была верной и преданной на протяжении поколений. А ты хочешь пренебречь последней волей его светлости ради своих эгоистчных желаний?

- Заткнись! – прорычал Фен Е и, повернув голову, уставился на Яна Сиконга покрасневшими глазами.

Ян Сиконг больше не стал ничего говорить.

- Ты должен был отдать его мне! – голос Фен Е дрогнул. – Это единственная вещь, оставшаяся мне от моего отца.

- Это неправда, - сказал Ян Сиконг. – Его светлость оставил тебе всю армию Фен, талантливых генералов, мудрость и знания, чтобы ты мог пользоваться ими в этой жизни. Его светлость оставил тебе все это в надежде, что ты используешь это во благо народу, и ты должен оправдать его ожидания.

- Не используй моего отца, чтобы давить на меня! – закричал Фен Е, тыча в него пальцем. – Мой отец не сказал ни слова против того, чтобы я стал императором!

- Не сказал, но его светлость предпочел отдать свою жизнь ради мира в государстве, - Ян Сиконг не сводил с него пристального взгляда. – Фен Е, ты тоже должен поставить мир и процветание страны выше своих амбиций.

На лице Фен Е задергались мускулы, и он серьезно сказал:

- Я обязательно исполню последнее желание моего отца, чтобы он смог увидеть с небес спокойствие и мир на земле.

- Если ты возьмешь на себя такую задачу, его светлость сможет упокоиться с миром, - Ян Сиконг немного замялся. – Фен Е, отложи на время свои амбиции. Если однажды ты окажешься у власти, и мир станет стабильным, я не стану тебя останавливать.

Фен Е с угрюмым видом опустил голову.

Ян Сиконг знал, что Фен Е был очень почтительным сыном, и только именем Фен Цзяньпина он мог временно обуздать его высокомерие.

После долгого молчания Фен Е, наконец, сказал:

- Хорошо, я могу пообещать тебе это.

- Ты не должен обещать это мне, я хочу, чтобы дал такое обещание его светлости правителю Цзинъюаня, - Ян Сиконг подошел к нему поближе.

Фен Е поднял на него взгляд:

- Клянусь на этом письме, что, если данная ситуация не станет стабильной, я не буду претендовать на трон.

Ян Сиконг вздохнул с облегчением:

- Я хочу попросить тебя еще кое о чем.

- Говори, - холодно сказал Фен Е.

- Сохрани жизнь Чен Му, - тихо сказал Ян Сиконг.

- Даже не думай, - Фен Е уставился на него со злостью.

- Оставь его в живых, пусть даже, как простолюдина, - Ян Сиконг бесстрашно посмотрел ему в глаза. – Ведь он мой ученик, и, если он больше не будет угрожать тебе...

- Пока он жив, он всегда будет представлять для меня угрозу, - упрямо проговорил Фен Е.

- Если ты хочешь, чтобы я помогал тебе, это будет моим условием, - холодно сказал Ян Сиконг.

- Ты смеешь торговаться со мной? – Фен Е подошел к нему вплотную, сверля его ледяным взглядом. – Из-за Чен Му?!

- А почему нет? – Ян Сиконг расправил плечи. – Ты сам сказал, что на сегодня в твоих руках сосредоточены огромные силы, и в этом есть моя большая заслуга. Ты также сказал, что я помог тебе завоевать Тайюань и собирался наградить меня за это. Я просто хочу, когда все закончится, чтобы ты сохранил Чен Му жизнь.

- Чен Му... - сквозь стиснутые зубы прошипел Фен Е. – Сколько человек на этом свете удостоились твоей искренней привязанности? И почему это именно Чен Му? Почему он!

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Он стал моим учеников в возрасте одиннадцати лет. Я видел, как он рос и знаю, как его притесняли с самого детства. Я был рядом с ним, когда он проходил через боль от утраты матери и видел в нем себя. Если ты можешь это понять – хорошо, если нет, тогда ладно. Но, если ты откажешься, больше не приходи ко мне.

- Ты угрожаешь мне? – Фен Е сжал его плечо. – Ты понимаешь, где ты сейчас находишься? Все, что у тебя есть, вклюячая твою голову, находится полностью в моей власти. И ты должен делать все, что я пожелаю! А ты еще осмеливаешься ставить мне условия?

- Тогда убей меня! – Ян Сиконг стиснул зубы. – Разве я, Ян Сиконг, когда-либо боялся смерти?

- Смерти ищешь?! – заорал Фен Е.

Ян Сиконг уставился ему прямо в глаза, не отступая ни на шаг.

Избавившись от пут своей привязанности, Ян Сиконг больше не видел причин идти на уступки Фен Е. Он решил больше не говорить с Фен Е о чувствах, но, когда работаешь с кем-то вместе, естественно, приходится обсуждать плюсы и минусы. Он даст прочувствовать Фен Е разницу между тем, как Ян Сиконг относится к Фен Е и к Королю Волков.

Фен Е, видимо, тоже заметил холодное отношение Яна Сиконга, он подошел к нему поближе и заглянул ему в глаза:

- Кто я для тебя?

- Ты Король Волков, - без колебаний ответил Ян Сиконг.

Фен Е внезапно поменялся в лице, его взгляд полыхнул яростью:

- Это неверный ответ! Я твой муж!

Ян Сиконг лишь рассмеялся в ответ:

- Через несколько дней ты станешь мужем дочери местного правителя, и об этом известно всем и каждому. Поэтому не нужно попусту молоть языком. Раньше ты говорил, что я использую чувства, чтобы заморочить тебе голову. Но на самом деле, после нашего воссоединения это именно ты с помощью чувств сбивал меня с толку, чтобы заставить меня помогать тебе в твоих планах.

На лице Фен Е опявился звериный оскал.

- Фен Е, мы с тобой зашли уже так далеко, так к чему нам обманывать себя? Тебе нужна величайшая мощь, а я хочу использовать твою силу, чтобы осуществить свои желания. Мы с тобой просто используем друг друга, - Ян Сиконг чувствовал, как его сердце начинает кровоточить, но все же продолжил. – Все эти разговоры о любви просто смешны.

Фен Е вцепился в одежду Яна Сиконга, его красивое лицо исказилось от ярости, а возмущение в его взгляде было настолько велико, что его было невозможно скрыть.

- Ну, наконец-то ты сказал это прямо, - хрипло выговорил он. – Все, что тебе от меня нужно, это моя сила, но я, как человек, для тебя совершенно не важен и не имею для тебя никакого значения!

Ян Сиконг не сказал ни слова в ответ и лишь горько улыбнулся.

- Убирайся! – Фен Е оттолкнул его. – Пошел прочь!

Ян Сиконг отшатнулся на пару шагов.

- Вон! – громко крикнул Фен Е.

Ян Сиконг развернулся и бросился к двери. Хотя его сердце рвалось на части от боли, он не оставновился. Ему хотелось оказаться как можно дальше отсюда – в таком месте, где он больше никогда не увидит Фен Е. Тогда ему станет немного легче, по крайней мере, ему не придется все время тосковать по этому человеку.

Ян Сиконг не стал возвращаться в комнату, а долго бродил во дворе. Люди, которые по приказу Фен Е неотступно следовали за ним по пятам, уже закоченели от холода, но он все не возвращался в дом.

Пока совсем не стемнело, он все смотрел на тусклый свет в окнах и не знал, куда ему теперь податься.

Не так давно он сказал, что только рядом с Фен Е было единственное место, куда бы он мог вернуться. Сейчас это казалось просто смешным. И как он мог быть таким наивным и нелепым?

Ему больше некуда возвращаться. Когда-то у него была семья, и даже две, но он потерял их обе. С тех пор Яну Сиконгу было суждено оставаться одиноким и неприкаянным в этом большом мире.

Нет, нет! У него еще осталась одна родная душа. У него еще есть один родственник в этом мире. Пусть их не связывает кровное родство, пусть он не помнит его, но само существование этого человека в его жизни уже является для него величайшей отдушиной. И это стало для него единственным доказательством того, что небеса не отвергли его окончательно.

Он взял пару кувшинов с вином и решил сходить к Юаню Нанью. Он никогда никому не жаловался на разногласия между ним и Фен Е, и сейчас он не собирался ничего говорить Юаню Нанью. Он просто хочет выпить со своим братом. Может, если Юань Нанью снова напьется до бепамятства и тогда снова назовет его «вторым братом»...

Когда он подошел к дому Юаня Нанью, он увидел свет внутри и расслышал смутные голоса. Он попросил сопровождавших его людей подождать за воротами и пошел к двери вместе с кувшинами вина. Он хотел постучать в дверь, но в этот момент изнутри до него донесся голос Фен Е, и, похоже, он был сильно пьян. Впрочем, было необязательно прислушиваться к его голосу, чтобы понять, что он пьян, поскольку запах вина разносился уже за пределами дома.

Ян Сиконг нерешительно подошел к окну.

Семья Ло занимала очень важное положение, и в окна было вставлено очень дорогое цветное стекло. Ян Сиконг наклонился и заглянул в окно в просвет между занавесками.

Он увидел, что в комнате находятся всего два человека - Фен Е и Юань Нанью. На столе в беспорядке были разбросаны чашки, еда и вино пролились на пол, а Фен Е очень крепко  обнимал Юаня Нанью.

Ян Сиконг внезапно почувствовал, как у него кровь стынет в жилах.

А затем он ясно расслышал, как Фен Е без всяких сомнений воскликнул:

- Конг-эр... 

- 52 -

Конг-эр...

Это слово, будто нож, пронзило сердце Яна Сиконга, и его глаза налились кровью.

С тех пор как они снова воссоединились, Фен Е не желал признавать в нем Яна Сиконга. Он очень редко называл его этим именем, не говоря уж о том, чтобы использовать это прозвище – «Конг-эр». Так его звали только самые близкие люди. После смерти Юаня Мао Фен Е оставался единственным челвеком на свете, который называл его так, но и этого «единственного» уже не осталось.

Дело не в том, что этого человека больше нет, просто Фен Е слишком презирает его и не желает использовать это имя применительно к нему...

Он смотрел покрасневшими глазами на открывшуюся ему картину сквозь окно. Фен Е обнимал его младшего брата, который был так сильно похож на него и без всяких сомнений и колебаний неосознанно звал его Конг-эром. Он вкладывал в это слово столько чувства, называя другого человека тем именем, которым он так страстно мечтал называться сам.

Юань Нанью тихо вздохнул и успокаивающе похлопал Фен Е по спине.

Ян Сиконг вдруг испытал странное чувство. Внезапно он сам себе показался человеком, который на самом деле не существует. А, может, он не настоящий человек, а всего лишь неприкаянная душа настоящего Яна Сиконга, которая осталась без телесной оболочки? Он смотрел, как обнимаются настоящий Ян Сиконг и Фен Е, как они делятся своими чувствами и мыслями друг с другом за чашей вина. А он? Что он вообще такое?

Он и подумать не мог, что однажды усомнится в собственной личности. Раз уж все близкие ему люди говорили ему, что он не Ян Сиконг и вообще не достоин им быть, может, его и правда не существует?

Должно быть, в мире существет не один человек с именем «Ян Сиконг». Так кто же такой этот Ян Сиконг и кто он сам? Если бы он изменил свое имя, он все равно остался бы собой. Но он больше не был Яном Сиконгом, так что дело вовсе не в имени. Раз уж его не узнают все близкие ему люди, к чему вообще переживать об имени?

Увиденное им в комнате заставило его почувствовать себя изгоем, потому что в голове Фен Е уже есть свой «Ян Сиконг».

Ян Сиконг попятился назад, держа в руках кувшины с вином, а затем молча ушел.

Он не хотел даже задумываться о том, что происходит между Фен Е и Юанем Нанью. Да и какое отношение это имеет к нему? Он ничего не замечал вокруг, но порыв ледяного ветра вдруг обжег ему лицо. Подняв руку, он коснулся своего лица и обнаружил на нем полузасохшие слезы.

На губах Яна Сиконга мелькнула полная горечи улыбка.

Что ж, пусть будет так. Он уже решил, что больше не будет иметь с Фен Е никаких отношений. И Фен Е больше не придется изображать чувства. И ему самому не придется приспосабливаться и постоянно беспокоиться о том, как бы не ранить сердце Фен Е и продолжать дарить ему чувства. Это просто сотрудничество, в котором каждый получает свое. Ему хватит власти, о которой он мечтает, и помимо этого, он больше ничего не ждет от Фен Е.

Больше никаких ожиданий.

Вернувшись в свою комнату, Ян Сиконг, глядя на убывающую луну, постепенно влил в себя оба кувшина вина до последней капли. Он очень хорошо переносил алкоголь, и такое количество вина не могло сломить его. Впрочем, это не вино опьяняет человека, люди сами сбивают себя с толку. Сегодня у него была причина напиться, поэтому он быстро перестал соображать и вскоре отключился.

Проснувшись на следующий день, Ян Сиконг почувствовал, что проспал не только всю ночь, и сейчас уже довольно поздно. Он долго сидел на кровати с отупевшим видом, чувствуя, как у него кружится голова. Но, когда он окончательно пришел в себя, А Ли сообщил ему две новости, две очень важных новости, которые заставили его почувствовать, что значит «мир изменился за одну ночь».

Во-первых, император Чжаову постановил, что была допущена ошибка, и теперь он лишил Чен Чуня титула наследнго принца, изменив его на титул «правитель Цинь». А во-вторых, Чен Му решил в начале весны приехать в Тайюань по приглашению Фен Е.

Император Чжаову уже во второй раз отобрал у своего наследника титул наследного принца, но на сей раз это был его сын, рожденный от любимой наложницы. Его намерения были слишком очевидны – таким образом он спешил выразить свое искреннее расположение Чен Му. Смена наследного принца – это вовсе не детская забава. Такое важное событие затрагивает жизнь всей страны. Если император Чжаову пошел на такой шаг, наверняка они достигли некой тайной договоренности с Чен Му. И Чен Му тут же выразил свое согласие приехать в Тайюань.

Вполне вероятно, что через несколько дней от Чен Му придет письмо, в котором он попытается убедить Фен Е сдаться. Если император Чжаову пообещал передать трон Чен Му, тогда исчезнет сама причина для восстания Чен Му, также, как ее не будет и для восстания Фен Е. И тогда, если все пройдет «как положено», Фен Е должен подчиниться Чен Му и императорскому двору.

Но, как известно, все гладко никогда не бывает. Человек, стоящий во главе двухсоттысячной армии, не станет так просто подчиняться по первому требованию.

Поэтому, хотя императорский двор и отобрал титул у Чен Чуня, он не спешил сразу же отдавать его Чен Му. Можно даже не удивляться, если условием для объявления Чен Му наследным принцем стало именно то, чтобы он сумел подчинить себе Фен Е.

Если Чен Му прибудет в Тайюань, они столкнутся с Фен Е лоб в лоб. Решат ли они дело миром или начнут войну, развитие дальнейшей ситуации будет зависеть от того, как они смогут договориться между собой. И теперь было трудно строить какие-либо предположения.

От этих двух новостей все еще хмельной Ян Сиконг мгновенно протрезвел.

А Ли явно осознавал всю серьезность ситуации и, пока Ян Сиконг умывался и приводил себя в порядок, он спросил его, не будет ли Король Волков атакован со всех сторон.

Ян Сиконг взял протянулое ему полотенце и, медленно вытирая имученное бледное лицо, тихо сказал:

- Возможно.

А Ли так занервничал, что из его горла вырвался глухой звук:

- Что же теперь делать?

- Король Волков провел в сражениях много лет, он прошел с боями весь путь от Шу до Центральных Равнин и почти не знал поражений. Он редко проигрывал, и это сделало его еще более тщеславным и высокомерным, он не привык ни с кем читаться, - Ян Сиконг посмотрел на себя в зеркало. – Если бы он не был таким, Чен Му не боялся бы его так сильно. Чен Му понимает, что даже если он войдет в столицу и сядет на трон, ему не удастся стать настоящим повелителем Поднебесной. Разве он станет рисковать, вступая с ним в сговор?

А Ли лишь вздохнул.

Взгляд Яна Сиконга был пустым, а на лице не отражалось никаких эмоций, словно боли и страданий прошлой ночи не было вовсе:

- Будь я на его месте, я держался бы скромно и не высовывался, чтобы сначала завоевать полное доверие Чен Му. Когда столица будет взята, и все уже будет предрешено, вот тогда можно показать свои клыки. Но Король Волков не может так поступать.

Ян Сиконг повернулся и пристально посмотрел на А Ли, его взгляд бл совершенно пуст:

- Он родился в семье правителя Цзинъюаня, и от рождения обладал высоким статусом. Он никогда в жизни не склонял своей головы перед кем-либо и не умеет притворяться скромным и почтительным. Я думал, что смогу примирить их и наладить между ними связь. Как бы это ни было сложно, все же было можно попытаться. Но у меня ничего не получилось. А Ли, я снова потерпел неудачу!

А Ли сочувственно смотрел на него и, отчаянно мотая головой, жестами показал: «Хозяин сделал все, что мог».

- А что толку надрываться из поледних сил? В этом мире много вещей, которые невозможно получить, даже несмотря на все усилия, - Ян Сиконг с грустью улыбнулся. – В своей жизни я много раз сталкивался с подобным. Я видел, как умерли мои родители, я видел, как несправделиво казнят моего отца, а брата изгоняют прочь. Я смотрел, как мой наставник умирает на моих глазах, исполненный ненависти, а верного и преданного человека вынуждают к самоубийству... Я тоже тогда стралася изо всех сил, я даже был готов отдать свою жизнь, но это не могло ничего изменить. Пора уже привыкнуть к этому...

Лицо А Ли исказилось от волнения, он мотал головой и так отчаяннно жестикулировал, что Ян Сиконг вообще не мог ничего разобрать.

Ян Сиконг перехватил руки А Ли и сжал их в ладонях:

- Ничего страшного, А Ли, все хорошо, - тихо сказал он. – Я уже понял свою судьбу и больше у меня не осталось жалости к себе. Я потерял слишком много, и больше мне нечего терять, поэтому мне больше не страшно. Я просто буду делать то, что должен делать, - его взгляд постепенно становился глубоким и решительным. – Пока небеса не примут меня, я буду сражаться. Я буду сражаться до последнего вздоха, до конца времен. Я буду сражаться, пока не переродятся девять поколений,(1) я буду биться до конца!

А Ли молча смотрел на Яна Сиконга с восхищением и грустью в глазах.

___________________

1. Какая-то заумная фраза, что-то там про девять поколений, сансару и прочие буддийские штучки, в которых я ваапще не разбираюсь. 

- 53 -

После ночной пьянки Фен Е стало легче лишь к вечеру, но, когда он вызвал к себе Яна Сиконга, его настроение все еще не улучшилось, его лицо было бледным и слегка одутловатым, а взгляд был тусклым и сонным.

Ян Сиконг молча стоял в стороне, с равнодушным видом ожидая, пока он заговорит.

Фен Е медленно сделал глоток чая от похмелья и только после этого посмотрел на Яна Сиконга: 

- Я слышал, прошлой ночью ты приходил к генералу Цю? - бесстрастным тоном спросил он.

Разумеется, люди, приставленный Фен Е, чтобы следить за ним, докладывали ему о каждом шаге Яна Сиконга.

- Да, я хотел выпить вместе с ним, - без всякого выражения ответил Ян Сиконг.

- Тогда почему ты ушел? – Фен Е внимательно вглядывался в лицо Яна Сиконга, словно желая разглядеть на нем что-то, но так и не увидел ничего необычного.

- Я узнал, что Король Волков тоже там, поэтому не захотел никого беспокоить.

- Это просто совпадение, - кивнул Фен Е. – Так получилось, что мне тоже захотелось выпить с ним.

Ян Сиконг промолчал в ответ.

Фен Е поставил чашку с чаем на стол, и звук от ее удара об стол прозвучал слишком резко в тишине комнаты. Было ясно, что человек, поставивший чашку на стол, пребывает не в самом лучшем расположении духа.

- Я могу ответить на твою вчерашнюю просьбу. Я обещаю тебе, что, когда все закончится, я сохраню жизнь Чен Му, но он останется под домашним арестом до конца своих дней.

- Ни в коем случае! – категорически отказался Ян Сиконг.

Глаза Фен Е сузились, и уголки его губ резко дернулись.

Ян Сиконг посмотрел прямо ему в глаза и невозмутимо сказал:

- В чем разница между его убийством и пожизненным заточением? Ты должен дать ему землю и богатство, чтобы он смог мирно и спокойно прожить остаток жизни.

Фен Е сжал кулаки:

- Я сохраню ему жизнь, чтобы выказать тебе уважение, а тебе все еще мало?

- Мне не нужно твое уважение, мы с тобой просто соучастники в одном заговоре. Я даю тебе то, что ты хочешь, а ты должен дать мне то, что нужно мне. Если ты лишишь его военной мощи, он станет никем, так зачем тебе бояться его?

Ян Сиконг понял, что, разобравшись со своими чувствами и больше ничего не ожидая от Фен Е, он стал намного сдержанней, стоя перед этим человеком и видя в нем лишь Короля Волков. По крайней мере, он мог оставаться спокойным хотя бы внешне.

- А ты и правда сильно привязан к нему, - холодно сказал Фен Е. – Он старший сын императора и раньше был наследным принцем. А теперь он перешел реку и решил разобрать мост, объединившись с императорским двором. Он до сих пор смеет мечтать о тебе. У меня есть десять тысяч причин убить его. Я могу сохранить ему жизнь ради тебя, но я не могу отпустить его на свободу.

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Король Волков принял собственное решение. Нет нужды объяснять мне его.

- Что ты хочешь этим сказать? – резко спросил Фен Е. – Если я не отпущу Чен Му, ты пойдешь против меня?

- Как я смею. Я просто прошу Короля Волков отпустить меня, - спокойно ответил Ян Сиконг. – У Короля Волков есть много талантливых советников, а также огромная армия. Он больше не нуждается во мне.

- Это не тебе решать, кто мне нужен, а кто нет! – обозленно проговорил Фен Е. – Даже если ты не нужен мне, я все равно не отпущу тебя к Чен Му!

Сердце Яна Сиконга уже онемело от боли, и он больше ничего не чувствовал, поэтому просто промолчал.

Фен Е смотрел на равнодушное лицо Яна Сиконга. Этот человек стоял прямо перед ним, но у него возникло ощущение, что он не может ни дотронуться до него, ни схватить его. Ян Сиконг словно все больше отдалялся от него, быстро и решительно. Его охватило непонятное смятение, но это чувство было таким реальным. Он не знал, как ему удержать этого человека, и это сводило его с ума.

- Ты еще не забыл о своем обещании? – с серьезным видом сказал он. – Ты обещал, что никогда не покинешь меня. Ты сказал, что останешься со мной при жизни, и после смерти станешь призраком, который все время будет рядом со мной.

Ян Сиконг немного помолчал и тихо сказал:

- Кто не говорит глупостей по молодости? Вот и Король Волков в юном возрасте оказался слишком доверчивым. 

- Ты! – Фен Е почувствовал, как в нем забурлила кровь, в его сердце поднялась ненависть, но он не знал, как дать ей выход.

Ян Сиконг не хотел ссориться с ним, все равно в этом не было никакого толку и лишь добавило бы ему хлопот. Он почтительно сложил ладони:

- Король Волков, завтра день смерти моего отца, я хочу сходить и поклониться ему. Не мог бы ты приказать своим подчиненным не ходить за мной, чтобы не нарушать покой моего отца?

Фен Е сделал глубокий вдох и холодно усмехнулся:

- Это ты так меня просишь?

Ян Сиконг без колебаний опустился на колени:

- Прошу Короля Волков.

- Ради своего отца ты готов встать на колени, - Фен Е посмотрел на него сверху вниз. – А на что ты готов ради Чен Му?

- Я готов помочь Королю Волков получить то, что он хочет.

Фен Е шагнул вперед и наклонился к нему:

- Я хочу не только твой ум, но и тебя целиком.

Ян Сиконг поднял голову и равнодушно посмотрел на него:

- Я уже давно нахожусь в распоряжении Короля Волков.

Очевидно, такое покорное поведение еще больше вывело из себя Фен Е. Его лицо помрачнело, он сжал кулаки и холодно произнес:

- Пусть Цю Ван пойдет с тобой. А теперь убирайся отсюда!

Ян Сиконг поклонился ему и, поднявшись, вышел из комнаты.

Как только за ним закрылась дверь, он услышал, как в комнате разбилась чайная чашка. Он лишь усмехнулся и подумал про себя, для чего Фен Е продолжает мучить их обоих? Они не приносят радости друг другу, и он больше не верил в то, что Фен Е испытывает к нему какие-либо чувства. Скорее всего, у него просто навязчивая идея, поэтому он никак не может отпустить его.

Он подумал, что такая зацикленность лишь вредит человеку.

Вернувшись к себе, Ян Сиконг увидел, что А Ли ждет его у дверей. Увидев его, А Ли кивнул на дверь кабинета, на его лице было написано беспокойство.

Ян Сиконг нахмурился и, толкнув дверь, увидел в кабинете непрошеного гостя, которого хотел бы видеть меньше всего на свете – это был Юань Шаосю.

Юань Шаосю как раз вертел в руках его пресс-папье из сандалового дерева, под которым лежали различные бумаги. Увидев Яна Сиконга, он ничуть не смутился и невозмутимо сказал:

- Вернулся?

Ян Сиконг закрыл за собой дверь и настороженно произнес:

- Даге здесь.

А Ли знал об их отношениях с Юанем Шаосю, поэтому не осмелился остановить его. Будь это обычный человек, он никогда не позволил бы ему войти в кабинет.

- Я совсем недавно пришел сюда, - сказал Юань Шаосю. – Ну и рожа у твоего слуги! Мне не хотелось на нее смотреть, поэтому я выставил его отсюда. Надеюсь, в этом нет ничего страшного.

- Все в порядке, - Ян Сиконг взял чайник и налил чаю Юаню Шаосю. – Даге, выпей.

Юань Шаосю взял чашку и, сделав глоток, покосился на Яна Сиконга.

- Не спросишь, зачем я пришел?

- Даге не стал бы искать меня без дела, - Ян Сиконг сел в кресло для гостей, незаметно оглядывая кабинет и пытаясь понять, не трогал ли здесь что-нибудь Юань Шаосю, но на первый взгляд все было как обычно.

- Ты помнишь, какой завтра день?

- Годовщина смерти нашего отца.

- Это хорошо, что ты помнишь, - сказал Юань Шаосю. – Я боялся, что ты можешь забыть, вот и зашел сюда, чтобы напомнить тебе. Я только что заходил к Ю-эру. За все эти годы мы впервые собрались втроем на годовщину смерти отца. Давайте завтра вместе поднимемся на гору, чтобы почтить его память.

Яна Сиконга терзали сомнения – неужели он действительно пришел к нему только ради этого?

Юань Шаосю, понимая, о чем он думает, с усмешкой сказал:

- Я действительно немного зол на тебя. Но, если так подумать, я тоже обидел тебя, так что можно считать, что мы квиты. Видимо, мы были рождены, чтобы враждовать, поэтому нет нужды разыгрывать братскую привязанность. Но ты всегда помнил добро нашей семьи и очень почитаешь отца, да и он по-настоящему любил тебя. Завтра годовщина его смерти, поэтому нам нужно почтить его память всем троим, вот и все.

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Даге все верно говорит.

Юань Шаосю поднялся с кресла:

- Я уже договорился с Ю-эром, что мы отправимся завтра на рассвете. Все необходимые вещи уже готовы, и, чтобы не привлекать к себе внимания, мы пойдем туда только втроем.

- Да, конечно.

После этого Юань Шаосю сразу ушел.

После его ухода А Ли поспешно объяснил жестами, что не знал, нужно ли ему было останавливать этого человека или нет.

- Все в порядке, - успокоил его Ян Сиконг. – Он мой старший брат и к тому же, имеет положение в армии. Ты и не смог бы остановить его, и это лишь вызвало бы ненужные осложнения. Ты можешь идти, а я хочу проверить комнату.

А Ли тяжело вздохнул и вышел.

Ян Сиконг проверил все шкафы и ящики в кабинете. Не то чтобы он сильно подозревал Юаня Шаосю, но тот так внезапно пришел сюда. Он долгое время помогал Фен Е и имел в своем кабинете много секретных документов, и это беспокоило его. Он не думал, что Юань Шаосю может оказаться предателем, но все же после проверки ему станет спокойней.

В конце концов, он так и не заметил ничего необычного и вздохнул с облегчением. Наверное, он стал слишком подозрительным особенно учитывая все, что произошло за последнее время...

Уже стоял поздний вечер, а он до сих пор не пришел в себя до конца после выпитого вчера вина. У него побаливала голова, а завтра нужно было встать до рассвета. Поэтому он лег спать пораньше.

Ранним утром, едва забрезжил рассвет, а небо все еще было подернуто дымкой, во дворе дома Фен Е собрались три человека, одетые в черное. Они собрались в такую рань, потому что им было нужно как можно раньше найти место для поклонения. К тому же, об их родстве не знал никто, и они не хотели, чтобы их видели вместе.

Когда Юань Нанью увидел Яна Сиконга, на его лице, скрытом маской, не отразилось никаких эмоций, но в его взгляде что-то неуловимо изменилось, словно он хотел, но не решался что-то сказать.

Ян Сиконг держался, как ни в чем не бывало, словно он ничего не видел и не слышал тем вечером. Он решил сам заговорить об этом:

- Я приходил к тебе тогда, чтобы выпить с тобой. Но потом услышал голос Короля Волков и решил вернуться.

- Оу, иногда ему становится скучно, и он приходит выпить со мной.

В этом объяснении не было никакой нужды, отчего казалось, что он просто прикрывается им. Ян Сиконг знал, что он делает это, потому что совсем не умел ничего скрывать и пытался разузнать, что именно видел или слышал Ян Сиконг. В этом были свои положительные стороны, но также и свои недостатки.

- Вы вместе начинали свой путь, - кивнул Ян Сиконг. – И в те времена вы были поддержкой и опорой друг друга. Вы и должны помогать друг другу.

- Верно, - немного нервно ответил Юань Нанью.

Юань Шаосю посмотрел на них с задумчивым видом.

- Король Волков очень высоко ценит тебя и полностью доверяет тебе, и это правильно, - Ян Сиконг посмотрел на него. – С таким человеком, как ты Король Волков будет непобедим.

- Я просто служу ему верой и правдой.

Служит верой и правдой...

Ян Сиконг почувствовал, как у него стало тоскливо на сердце, но постарался ничем этого не выдать.

- Что ж, поехали, - сказал он.

- 54 -

Они втроем выехали со двора и отправились дальше по главной дороге города. На пустынной улице перед ними внезапно появился человек.

В это время, когда только рассвело, многие торговцы уже приступали к работе, но людей на улицах почти не было. На этой обычно такой оживленной улице было всего несколько прохожих, поэтому они ехалии очень быстро, и, когда перед ними внезапно выскочил человек, все трое невольно вздрогнули.

Лошади едва не сбили этого человека с ног. Казалось, еще мгновенье, и они затопчут его.

Успокоив лошадей, они внимательно присмотрелись к незнакомцу. Это был обычный пьяница в грязной одежде с косматой бородой. На раскрасневшемся лице были заметны тусклые глаза с мутным взглядом, и от него так разило вином, словно его выловили из винной бочки.

Рассерженный Юань Шаосю выхватил из-под седла хлыст и замахнулся на незнакомца:

- Ничтожный бродяга! Не видишь, куда лезешь?

От удара хлыста мужчина повалился на землю, и звук от удара, рассекающего плоть, было больно слышать, но пьяница даже не охнул. Усевшись на земле, он поднес кувшин к губам, не сводя при этом взгляда своих мутных глах с Яна Сиконга.

Ян Сиконг вздрогнул от изумления, потому что заметил в руках этого человека длинный и толстый железный посох.

- Не собираешься отойти? – Юань Шаосю снова замахнулся на него хлыстом.

- Брат, оставь его, - тихо сказал Юань Нанью, а затем перевел взгляд на пьяницу. – Ты... Железный Посох?

Пьяница лишь рассмеялся, но ничего не ответил.

- Что еще за «Железный Посох»?

- Этот человек из «бродячих торговцев», - ответил Юань Нанью. – Когда я был еще со своим наставником, мне доводилось слышать об этом человеке, но не ожидал встретить его в Тайюане.

- И что ты о нем слышал? – спросил Ян Сиконг.

- Ну, покладистым его точно не назовешь, - Юань Нанью сурово взглянул на этого человека. – Хотя тебя никогда не судили за преступления, но среди «бродячих торговцев» у тебя дурная репутация. Я вижу, ты уже не молод. Если надумал встретить старость в Таюйане, веди себя прилично. Не думай, что можешь создавать проблемы под носом у Короля Волков, лишь только потому что знаешь несколько грязных приемов.

Железный Посох лишь рассмеялся и, пытаясь встать с земли, пьяно пробормотал:

- Ваш слуга... все понимает... благородные господа, виноват... - с этими словами он кое-как собрался и встал перед ними на колени.

- Оставьте его, едем дальше, - сказал Юань Нанью.

Ян Сиконг задумчиво смотрел на Железного Посоха, он чувствовал, что его появление здесь неслучайно. Это не могло быть простым совпадением, на свете просто не бывает таких совпадений. Что же Чен Му хочет сделать? Почему заставил Железного Посоха в открытую появиться перед ним? Но в присутствии братьев Юань он не мог задать ему никаких вопросов, поэтому ему пришлось сделать вид, что он ничего не знает.

Они втроем проехали мимо Железного Посоха. Когда лошадь Ян Сиконга проходила мимо Железного Посоха, никто не видел, что произошло. Железный Посох внезапно повис на походной сумке Яна Сиконга. Это напугало лошадь, и она испуганно дернулась, ремешок сумки оборвалсяя, и она упала на землю.

Ян Сиконг удивленно повернулся и резко натянул поводья. Братья Юань тоже поспешно обернулись.

Железный Посох подполз поближе, чтобы подобрать сумку и, стоя на коленях, начал умолять о прощении:

- Виноват... прошу прощенья...

Пока он бормотал извинения, его тело раскачивалось из стороны в сторону. Казалось, он настолько пьян, что вот-вот отключится на месте.

- Сволочь... - со злостью прошипел Юань Шаосю.

Ян Сиконг неотрывно смотрел на Железного Посоха, чувствуя беспокойство в душе. Чего добивается этот человек?

Юань Нанью взмахнул хлыстом и подцепил походную сумку, после чего бросил ее Яну Сиконгу:

- Проверь, не пропало ли что-нибудь? – он недоверчиво смотрел на Железного Посоха, тоже чувствуя, что его поведение очень подозрительно.

Ян Сиконг открыл сумку и заглянул в нее, но там не было ничего особенного, кроме еды и напитков. Он не верил в то, что Железный Посох заинтересован именно в этих вещах, он с мрачным видом посмотрел на этого человека и сказал:

- Все на месте.

- Ты сделал это нарочно? – Юань Нанью прищурил глаза. – Что тебе нужно?

- Как я смею... - Железный Посох с покаянным видом опустил голову. – Генерал... простите...

Он говорил все тише, а затем свалился на землю и захрапел.

- Нужно бросить этого негодяя в тюрьму, там ему быстро вправят мозги, - холодно сказал Юань Шаосю.

- Сегодня годовщина смерти нашего отца, не нужно никого наказывать, - сказал Юань Нанью. – Лучше оставить его, не нужно тратить на него время.

Ян Сиконг был очень напряжен. Он не понимал, что пытается сделать Железный Посох, но чувствовал, что это как-то связано с ним. Что ему приказал Чен Му? И чего ждал от него этот человек?

Но, чего бы ни добивался этот человек, у него возникло очень плохое предчувствие. Он сегодня же найдет кого-нибудь, чтобы избавиться от этого человека, иначе, он не сможет спать спокойно.

Больше не обращая на Железного Посоха никакого внимания, они проехали дальше и отправились в горы.

Снег на склоне горы еще не растаял, и лошадям было трудно продвигаться наверх. Они взяли вещи, предназначенные для поклонения, и пошли дальше пешком. Над их головой поднималось солнце.

Юань Шаосю установил поминальную табличку с именем Юаня Мао по направлению к Ляодуну, зажег благовония и свечи, после чего все трое преклонили колени перед табличкой несмотря на то, что земля все еще была покрыта снегом.

- Отец... - Юань Шаосю тщательно вытер поминальную табличку шелковым платком. – Твои сыновья оказались очень непочтительными. Все время сражаясь, они не могут приехать на твою могилу, чтобы поклониться тебе. И сейчас мы так далеко от Ляодуна. Услышишь ли ты наш голос?

Ян Сиконг, глядя на имя Юаня Мао на табличке, вспоминал все, что произошло за последние двадцать лет. Грусть и тоска, так долго подаляемые им в душе, вдруг разом вырвались наружу, и у него на глаза навернулись слезы.

Юань Шаосю тем временем рассказывал отцу о своей семье, о домашних делах и о том, как складывается их жизнь.

Ян Сиконг заметил, что, говоря о своих младших братьях, Юань Шосю намеренно принижал себя. Каким бы презренным ни был этот человек, видимо, он все же не смел солгать перед Юанем Мао.

После того как Юань Шаосю закончил говорить, Ян Сиконг трижды поклонился перед табличкой и сказал:

- Отец, Конг-эр отомстил за тебя и надеется, что ты сможешь покоиться с миром.

Изначально он хотел перед Юанем Мао прояснить их личности с Юанем Нанью, он надеялся, что Юань Шаосю не осмелится врать в такой момент. Но его благодарность Юаню Мао была так велика, и он не хотел, чтобы Юань Мао видел, как его дети враждуют между собой. Он действительно желал покоя его душе. К тому же, он всегда хотел доказать свою личность ради Фен Е, но сейчас ему было уже все равно.

Хотя Юань Нанью ничего не помнил, он тоже проникся торжественной и печальной атмсферой, и по его щекам неудержимо покатились слезы. В его сознании возникали какие-то смутные образы и картинки, но он никак не мог четко разглядеть их. Чем больше он думал об этом, тем сильнее у него болела голова. Стоя на коленях, он тоже поклонился табличке и тихо сказал:

- Отец.

Все трое долго отбивали поклоны.

Юань Шаосю время от времени не мог сдержать слезы, рассказывая о пережитых им невзгодах за последние двадцать лет. Яну Сиконгу тоже стало не по себе и, слушая Юаня Шаосю, он чувствовал, как уменьшается его отвращение к этому человеку. Ради Юаня Мао он не хотел причинять вреда человеку, которого много лет называл старшим братом.

Они пробыли на горе до полудня, после чего вернулись в город.

На обратном пути Ян Сиконг заметил, что Юань Нанью выглядит странно. Хотя его лицо было скрыто под маской, и выражения его лица не было видно, он чувствовал его подавленный настрой.

- Цю Ван, что с тобой? – спросил Ян Сиконг.

- Мне кажется... - Юань Нанью пару раз стукнул себя по голове. – Как будто я вспомнил кое-что из своего детства. У нас дома в Ляодуне было большое дерево гинко во дворе?

Юань Шаосю, услышав эти слова, слегка напрягся и занервничал.

- Ты это помнишь? – Ян Сиконг прищурил глаза.

- Значит, это так и есть... - с озадаченным видом сказал Юань Нанью. – Вообще-то, время от времени у меня в голове всплывают некоторые картинки, но я не могу собрать их воедино. Сегодня, перед нашим отцом я много думал, но у меня лишь разболелась голова, - он потер лоб, чувствуя все бо̀льшее напряжение.

- Ну нужно заставлять себя, - сказал Ян Сиконг. – Это очень трудно, но я верю, что однажды ты все вспомнишь.

- Правда? – Юань Нанью не удержался от вздоха. – Я тоже надеюсь на это. Когда мы сегодня кланялись отцу, мне было так грустно. Мне очень жаль, что я не помню собственного отца, и не могу выразить ему свою сыновью почтительность.

- Не нужно винить себя за это, - утешил его Ян Сиконг. – Отец сейчас на небесах, и он все знает. Наверняка он жалеет тебя и ни станет ни в чем упрекать.

Юань Шаосю негромко кашлянул:

- Да, тут нет твоей вины. Небеса все видят, они позволили нам встретиться всем вместе, и ты смог узнать о своих предках. Теперь отец может покоиться с миром.

Юань Нанью кивнул в ответ:

- Почему бы вам не рассказать мне побольше о нашем детстве. Вдруг это поможет мне вспомнить все побыстрее.

- Ну, конечно! – охотно согласился Ян Сиконг. – Если хочешь послушать, я готов все тебе рассказать.

Юань Шаосю лишь сухо улыбнулся и поджал губы:

- Да, это наверняка поможет.

Вернувшись домой, Ян Сиконг сразу же рассказал А Ли об их утренней встрече с Железным Посохом.

Лицо А Ли исказилось от гнева, он нервно размахивал руками: «Этот негодяй пытался навредить хозяину?»

- Я сам не знаю. Но он действовал очень опрометчиво, не предупредив меня, и это может сильно навредить мне, - Ян Сиконг прищурил глаза. – Этот человек нам неподвластен, и это действительно опасно. Если его нельзя взять под контроль, лучше связаться с подчиненными Ше Чжуна и избавиться от него.

А Ли кивнул и собрался уйти.

- Постой, - Ян Сиконг остановил его. – Даге и Нанью тоже видели его. Если его внезапно убьют, это может вызвать у них подозрения. Не нужно действовать слишком поспешно, и лучше, если это будет выглядеть, как несчастный случай.

А Ли энергично закивал головой.

После ухода А Ли Ян Сиконг с беспокойством обдумал сегодняшнюю встречу с Железным Посохом. Не зная, что затевает этот человек, он испытывал ужасное чувство. Ему казалось, что впереди его ждет ловушка, и он не знал, где именно будет установлена эта ловушка, но все равно был вынужден двигаться вперед.

Оставалось лишь надеяться, что он сможет как можно скорее избавиться от этого человека, не оставив следов, чтобы можно было спокойно спать по ночам.

- 55 -

До свадьбы Фен Е оставалось несколько дней.

Ян Сиконг слышал слухи о том, что правитель Юн, узнав о свержении принца Чен Чуня и о том, что император собирается вернуть титул Чен Му, объединившисьс ним, понял, что примкнул не туда, куда нужно. И тогда Фен Е совершил нечто удивительное – он приказал Ван Шену возглавить пятидесятитысячное войско, чтобы «забрать невесту».

Это уже получалась не свадьба, а похищение невесты.

Правитель Юн знал, что попал в затруднительное положение, но ему пришлось повиноваться и передать ему принцессу Юнлунь. Армия вернулась в город, и теперь они не пропустят благоприятный день.

Ян Сиконг после своего возвращения с горы целыми днями сидел дома. Во-первых, за ним всюду следовали приставленные к нему люди Фен Е, а во-вторых, Фен Е почти полностью лишил его власти, и теперь ему было нечем заняться.

Они не могли говорить о Чен Му, поэтому оба оказались в тупиковой ситуации. К тому же, в последнее время Фен Е был очень занят приготовлениями к свадьбе, и у него не было времени.

К тому же, ему вообще не хотелось выходить во вдор, все эти красные украшения и странные взгляды слуг, поглядывающих на него исподтишка, слишком резали ему глаза.

Но, хоть он и заперся в доме, все его мысли вертелись вокруг того, что произошло снаружи. Сложившаясь ситуация была ему непонятна, и он не мог спокойно спать по ночам, думая о своей судьбе и о судьбе всей Дашен. Впрочем, он знал, что от этих мыслей нет никакого толку.

Честолюбивые замыслы Фен Е, восстание Чен Му, интриги Шень Хесюаня, императорский двор, ставящий им палки в колеса, а теперь еще и Железный Посох, непонятно откуда свалившийся на его голову, - все это вызывало у него беспокойство, словно над его шеей занесли топор, готовый в любой момент обрушиться на него.

И вскоре его опасения полностью подтвердились.

Когда к нему пришел встревоженный Ву Люци и сказал, что Фен Е срочно хочет видеть его, он сразу почувствовал, что здесь что-то не так.

- Уже так поздно. Зачем Король Волков хочет меня видеть?

Сейчас уже была полночь. Если Фен Е хотел видеть его, обычно он приходил сам, а не посылал за ним другого человека.

Ву Люци как-то странно посмотрел на него и сказал:

- Король Волков арестовал вашего слугу А Ли.

- Но почему? – воскликнул потрясенный Ян Сиконг.

- Не знаю. Прошу, поторопитесь.

Ян Сиконг, позабыв набросить на себя верхнюю одежду, поспешил во двор к Фен Е. Он увидел, что дом Фен Е ярко освещен огнями, двери были распахнуты настежь, а возле них стояли два отряда охранников с факелами и мечами в руках.

Он чувствовал, что в воздухе разлилась очень необычная атмосфера.

Ян Сиконг ворвался в дом и увидел там только Фен Е и Юаня Нанью. Лицо Фен Е было настолько мрачным, что на него было страшно смотреть. А Ли стоял на коленях со связанными у него за спиной руками.

- Что случилось? – громко воскликнул Ян Сиконг. – Что сделал А Ли?

А Ли посмотрел на Яна Сиконга, но не мог ничего сказать ему, поэтому едва не плакал от отчаяния.

Фен Е посмотрел ему прямо в глаза, и, казалось, в его взгляде больше не осталось человеческого тепла.

- А ты сам разве не знаешь, что он сделал?

- Прошу Короля Волков рассказать мне, - почтительно сказал Ян Сиконг.

Юань Нанью смотрел на Ян Сиконга с непонятным выражением лица, его губы дернулись, но он все еще хранил молчание.

- Ты просил его связаться с людьми из «бродячих торговцев»?

- Это люди Ше Чжуна. Я часто связываюсь с ними, чтобы собрать информацию со всех частей света. Что в этом плохого?

- Ты все еще надеешься выкрутиться? – ледяным тоном сказал Фен Е. – Человек, которого он искал, уже во всем сознался в тюрьме. Это ты послал А Ли найти убийцу, чтобы убить человека по прозвищу «Железный Посох».

Ян Сиконг в оцепенении уставился на Фен Е.

- Отвечай – да или нет? – в ярости зарычал Фен Е.

- ... да.

А Ли вдруг начал сопротивляться изо всех сил, из его горла вырывались нечленораздельные звуки. Он был настолько силен, что понадобилось несколько охранников, чтобы прижать его к полу.

- ПО-ЧЕ-МУ? – прошипел Фен Е сквозь стиснутые зубы. – Если посмеешь солгать, я сам прирежу его!

Ян Сиконг уже понял, что это очень непростое дело. Если выяснилось, что он просто «нанял убийцу», это не имеет особого значения. Только бы Фен Е не узнал о том, что Железный Посох был связан с Чен Му, вот тогда уже все будет намного сложнее.

- Полагаю, это не настолько важное дело, чтобы так разозлить Короля Волков, - сказал Ян Сиконг. – Должна быть и другая причина.

Юань Нанью больше не мог сдерживаться:

- Господин Ян, просто расскажи все как есть, шаг за шагом. Если тут какое-то недоразумение, я верю, что Король Волков не причинит тебе вреда.

- Что ты хочешь этим сказать? – Ян Сиконг прищурил глаза.

Фен Е в бешенстве смотрел на Яна Сиконга, словно желая сожрать его на месте. Он сжал кулаки:

- Цю Ван, говори.

Юань Нанью неловко потер руки и смущенно взглянул на Яна Сиконга:

- Сегодня разведчики перехватили гонца с письмом правителю Чу. В этом письме было много секретной информации о нашей армии. Под пыткой этот человек признал, что получал приказы от Железного Посоха.

Яну Сиконгу показалось, что его ударило молнией. Все его подозрения вдруг разом сложились в единую картину – Железный Посох пытался подставить его, обвинив в сговоре с Чен Му!

- Это секретная информация, о которой знают лишь пять человек, - ледяным тоном сказал Фен Е. – И ты один из них. Более того, многие из этих секретных вещей были предложены тобой. Зачем ты послал А Ли нанять убийцу и зачем хотел убить этого человека? Более того, пару месяцев назад ты уже просил людей Ше Чжуна раздобыть информацию о Железном Посохе. Так или нет?

Ян Сиконг сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Он понял, что кто бы ни пытался подставить его, он планировал это уже давно. На первый взгляд, тут и придраться было не к чему.

- Это правда, что я поручил проверить Железного Посоха, и я действительно хотел его убить, - сказал он. – Но я никогда не вступал в сговор с врагом, меня просто хотят подставить.

- Подставить? – усмехнулся Фен Е. – В тот день, отправляясь на поклонение отцу, ты просил меня убрать от тебя охрану. Неужели это простое совпадение, что Железный Посох появился перед тобой и трогал твою сумку? Как так получилось, что в этом деле оказалось сразу так много совпадений?

Ян Сиконг перевел взгляд на Юаня Нанью.

Кадык Юаня Нанью резко дернулся, и он тихо сказал:

- Даге тоже был там... Я должен был сказать правду.

Ян Сиконг почувствал, как у него мороз пробежал по коже:

- Все это правда, но я никогда не вступал в сговор с врагом, - тихо сказал он. – Этот Железный Посох действительно как-то связан с Чен Му и даже тайно связался со мной. Разузнав об этом человеке, я хотел использовать его, чтобы узнать о замыслах Чен Му. Но после встречи тем утром, я понял, что здесь что-то нечисто и захотел избавиться от него, чтобы избежать неприятностей на будущее.

Фен Е в ярости уставился на него:

- В городе был шпион Чен Му, а ты ничего не сказал мне?!

- Он не шпион, он просто человек, который выполняет поручения за деньги. Пока он не представлял опасности, я не хотел вспугнуть змею раньше времени. К тому же, при тебе нельзя упомянуть имя Чен Му, я не хотел подливать масла в огнь, чтобы не злить тебя понапрасну...

- Чушь собачья! – Фен Е вскочил на ноги и пощечиной сбил его с ног.

Юань Нанью тоже вскочил с кресла:

- Король Волков! – громко крикнул он. – Держи себя в руках! Еще ведь ничего не ясно!

Ян Сиконг скорчился на полу, половина его лица горела от боли, и в голове помутилось. Он был полностью ошеломлен, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той болью, которая терзала его душу. Он посмотрел на Фен Е, но его образ начал расплываться у него перед глазами.

- А что тут неясного? – глаза Фен Е налились кровью. – Он говорит, что старается ради меня, но на самом деле, он всегда думал лишь о Чен Му. Он даже не сказал мне о шпионе, которого Чен Му подослал в город. Все сходится, и все улики указывают на него. Куда уж яснее! – прорычал он.

Охранники за дверью один за другим опстились на колени, в страхе перед его звериной яростью.

Юань Нанью оттащил Фен Е в сторону и беспокойно заговорил:

- Фен Е, а что, если его действительно подставили? Может, Чен Му хочет рассорить тебя с ним?

Фен Е посмотрел на Юаня Нанью:

- Ты знаешь, сколько раз он водил меня за нос? Так много, что я уже и со счета сбился. Этот человек весь состоит из лжи и интриг. Если бы ты мог вспомнить, как он относился к тебе раньше, разве после всего этого ты бы смог поверить ему?

Юань Нанью прикусил губу:

- В любом случае, сначала следует схватить Железного Посоха, а затем допросить его.

Ян Сиконг поднялся с пола, его глаза стали черными, как смоль:

- Фен Е, ты просто идиот. Неужели ты не видишь, что Чен Му просто пытается разделить нас? Я, Ян Сиконг, никогда не вступал в сговор с врагом, и я никогда не смог бы навредить тебе! – прорычал он, чувствуя, что его сердце разбилось вдребезги.

Фен Е уставился на него налитыми кровью глазами:

- Я хотел бы верить тебе, но ты без всякой пощады наносил мне удар за ударом. И что такого я задолжал тебе в прошлой жизни! И ты еще смеешь оправдываться? Ты всегда сумеешь вывернуться и найти для себя оправдание! Если ты собираешься и дальше выкручиваться, я покажу тебе кое-что. Если бы я не увидел это, то и сам никогда бы не поверил, что ты способен предать меня ради Чен Му!

Юань Нанью отвернулся.

- Позовите Юаня Шаосю! – крикнул Фен Е.

Когда Ян Сиконг услышал это имя, вся кровь отхлынула от его лица.

Вскоре в комнату вошел Юань Шаосю. Фен Е приказал охранникам увести А Ли, и они остались в комнате вчетвером.

Юань Шаосю почтительно сложил ладони:

- Король Волков.

Он скользнул взглядом в сторону Яна Сиконга, в его глазах был зловещий холод.

- Я задам тебе вопрос, - Фен Е взял со стола сумку и достал из нее какую-то вещь. – Ты узнаешь вот это?

Ян Сиконг присмотрелся повнимательнее и застыл, словно громом пораженный.

Но это же невозможно... такого просто не может быть!!!

Фен Е держал в руках кинжал, оправленный в золотые ножны, украшенные нефритом и драгоценными камнями. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что это была очень ценная вещь.

Это был тот самый кинжал, который Фен Е подарил ему перед их расставанием!

Ян Сиконг не мог поверить своим глазам. Он заложил этот кинжал двадцать лет назад. Ему заплатили за него пятьдесят таэлей серебром, и он отдал эти деньги Юань Вейлин. После гибели главы семьи ей были нужны деньги, чтобы лечить больную мать. Он до сих пор помнил, как ему было больно расставаться с этим кинжалом, и двадцать лет спустя он узнал его с первого взгляда!

Но как он мог оказаться здесь?! Как такое вообще возможно?!

Юань Шаосю подошел поближе и, приглядевшись повнимательней, потрясенно сказал:

- Это же... Неужели это тот самый кинжал, который Король Волков подарил Сиконгу?

- Откуда ты знаешь об этом?

- Я никогда в жизни не видел такого роскошного кинжала. В то время в семье Юань это была самая ценная вещь. Я несколько раз брал его, чтобы поиграть с ним.

- Что было потом? – дрожащим голосом спросил Фен Е.

- Потом... - Юань Шаосю взглянул на Яна Сиконга, а затем перевел взгляд на Юаня Нанью. – Потом Сиконга сослали на каторгу вместо Нанью, он не мог взять с собой такую ценную вещь, поэтому оставил ее дома. А потом... - он снова посмотрел на Яна Сиконга. – Когда Нанью ушел из дома, он тайно прихватил кинжал с собой.

- ЮАНЬ-ШАО-СЮ!!! – Ян Сиконг смотрел на него, желая сживьем содрать с него кожу. – Даже если ты недолюбливаешь меня, мы все же братья. Неужели твоя ненависть так глубока?! Посмеешь ли ты повторить эту ложь перед поминальной табличкой нашего отца?

Юань Шаосю опустил голову и сокрушенно сказал:

- Нанью, мы не виделись столько лет... даге действительно больше не узнает тебя.

Юань Нанью молча смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого, и не знал, что ему сказать или сделать.

Фен Е, сжимая в руке кинжал, медленно подошел к Яну Сиконгу:

- Ты разве не говорил мне, что заложил кинжал? Почему он был отправлен Чен Му вместе с письмом? Да и письмо это выглядит очень странным, словно в нем намеренно изменили почерк. Но с этим кинжалом Чен Му поверил бы в его содержимое. Сколько еще лжи ты собираешься сказать мне?!

Ян Сиконг смотрел на Фен Е, чувствуя, как умирает его сердце, и слезы тихо покатились по его щекам.

________________________

Полагаю, это могоходовочка от брата Шеня?

- 56 -

Фен Е смотрел на слезы Яна Сиконга и в ярости чуть не ударил его кинжалом по лицу:

- Убери этот жалкий и несчастный вид! Я столько раз был мягок с тобой, и ты совсем потерял страх? Говоришь, тебя подставили? Тогда скажи мне, откуда взялся кинжал! Говори!

- Я не знаю, - Ян Сиконг медленно вытер слезы, его взгляд становился все холоднее. – Я заложил его давным-давно и понятия не имею, откуда он тут взялся.

- Не знаешь? Кинжал, который ты заложил в Гуаннине двадцать лет назад, теперь появляется вдруг в Тайюане спустя столько лет и в тысячах ли от Гуаннина? Если он все это время не был при тебе, как еще это можно объяснить? Каждое твое слово – ложь! Ты все время выкручиваешься и еще хочешь, чтобы я поверил тебе?

Ян Сиконг перевел взгляд на Юаня Шаосю, и тот отвел глаза в сторону.

- Цю Ван ничего не помнит, и об этом кинжале знаешь только ты, - Ян Сиконг пристально уставился на Юаня Шаосю. – В тот день ты так внезапно заглянул ко мне в кабинет не только для того, чтобы напомнить мне о годовщине смерти отца.

Даже если это была игра Чен Му и Шень Хесюаня, наверняка к ней приложил руку и Юань Шаосю. Только он один знал об этом кинжале и только он один оставался в его кабинете и мог прочитать секретные документы.

Юань Шаосю напустил на себя печальный вид:

- Нанью, неужели ты подозреваешь своего даге? Мы ведь с тобой братья, зачем бы я стал вредить тебе? Мне иногда кажется, что за эти двадцать лет я был единственным, кто еще помнит о нашем родстве. А ты... ты совсем обезумел от жажды власти.

Ян Сиконг в бешенстве смотрел на него, впервые ощутив желание убить этого человека. Больше всего ему была ненавистна мысль, что это презреннейшее существо обладало таким сходством с человеком, которого он почитал больше всех на свете!

- Все еще надеешься свалить вину на другого? Даже если это твой собственный брат? – со злостью сказал Фен Е. – Да, в этом ты настоящий мастер. Ты беспощаден к посторонним и своих близких ты тоже не пожалеешь. На что еще ты способен? Я и подумать не мог, что ты способен предать меня ради Чен Му. Меня - ради Чен Му!!

- Я не предавал тебя, - Ян Сиконг посмотрел ему прямо в глаза и сказал, четко выговаривая каждое слово. – Фен Е, послушай меня. Если я, Ян Сиконг, предал тебя, можешь изрубить меня на тысячу кусков.

- Мне действительно хочется порубить тебя на части! – взревел Фен Е. – Мне очень хочется заглянуть в твое сердце, чтобы посмотреть, есть ли там что-то кроме пустоты!

- Ну так сделай это! – хриплым голосом воскликнул Ян Сиконг, в отчаянии разрывая на себе верхнюю часть одежды. – Мне надоело оправдываться перед тобой, я устал от твоих постоянных подозрений и бесконечного унижения! Я устал иметь с тобой дело! Я вообще жалею о том, что встретил тебя в этой жизни!

Глаза Фен Е резко сузились, он вдруг выхватил кинжал из ножен, и его лезвие сверкнуло серебристым блеском, таким же ледяным, как и его взгляд. Кинжал резко рассек воздух.

- Стой! – потрясенный Юань Нанью бросился к Фен Е.

Ян Сиконг знал, что мог бы уйти от удара, но он не стал уворачиваться и замедлил реакцию своего тела, только закрыв глаза, чтобы ничего не видеть.

Он просто хотел проверить, как далеко готов зайти Фен Е в своем обращении с ним, даже если ценой этого окажется его смерть.

Холодно блеснувший клинок свистнул над головой Ян Сиконга, срезав узел у него на макушке.

Облако черных волос упало вниз, словно само небо рухнуло ему на плечи, закрыв от него весь белый свет. Сколько бы ни длилась ночь, и каким бы густым ни был мрак, за ними всегда наступал рассвет. Но теперь Ян Сиконг не знал, сможет ли еще когда-либо увидеть солнце, ведь его бросил во тьму человек, которого он любил больше всех на свете.

Несколько прядей срезанных волос бесшумно опустились к его ногам вместе с околками разбитого сердца.

Юань Нанью выхватил кинжал и взволнованно крикнул:

- Фен Е! Это дело еще не выяснили до конца! Не делай глупостей!

- Я дал этот кинжал Сиконгу, чтобы он стал символом нашей дружбы, а ты использовал его в качестве тайного знака в своем сговоре с Чен Му! – голос Фен Е неудержимо дрожал, его глаза покраснели. – Как бы я ни относился к тебе, чтобы я ни дал тебе, мне никогда не удастся завоевать твою преданность!

Глаза Яна Сиконга заволокли слезы, он больше не мог этого выносить. Он обладал даром красноречия, и никогда не отступал ни перед кем в спорах. В своей жизни он никогда не мог оправдаться только перед обвинениями Фен Е. Только этот человек был способен низвести его до такого состояния, и только он был способен причинить ему такую невыносимую боль.

- Фен Е, - хриплым голосом сказал он, - я правда устал. Я уже говорил – в своей жизни я обидел многих людей, но тебя я не обижал никогда. Ради тебя я делал то, чего не смог бы сделать ради себя самого! И мне уже все равно – веришь ты мне или нет. В твоих глазах я всегда виноват. Ты говорил, что очень привязан ко мне. Отлично, и я тоже был привязан к тебе!

Ян Сиконг окончательно сдался.

Фен Е вцепился в волосы Яна Сиконг, заставляя его поднять голову и посмотреть на него:

- То, что было между нами не стоит называть привязанностью и любовью. Когда я был моложе, я был без ума от тебя, я совершил столько глупостей и потерял многих людей. После нашего воссоединения мне пришлось сомневаться в каждом твоем слове, и больше у тебя не будет ни единого шанса использовать меня!

Ян Сиконг внезапно рассмеялся.

Из-за своей любви и привязанности, он тоже «совершил столько глупостей и потерял многих людей». Кто из них двоих задолжал другому? Кто кому должен, и кто больше виноват? Их прошлое было подобно трем тысячам нитей, которые переплелись между собой в сложный клубок, который уже было невозможно распутать и оставалось лишь разрубить его раз и навсегда.

Выбросить это из головы – и дело с концом!

Фен Е смотрел на измученный вид Яна Сиконга, словно в нем больше не осталось души, и ему казалось, что в следующий момент он превратится в пар и исчезнет, поэтому он неосознанно вцепился в него покрепче и не отпускал.

Юань Нанью снова шагнул вперед и растащил их обоих. Его лицо тоже было усталым и расстроенным:

- Я лично пошлю людей за Железным Посохом, но до этого...

- Бросьте этого предателя в тюрьму. Я запрещаю кому-либо видеться и разговаривать с ним без моего приказа, - холодно сказал Фен Е.

- Фен Е!

Юань Нанью больше не успел ничего сказать, когда Фен Е повернулся к нему и впился в него взглядом:

- Ты осмелишься не подчиниться моему приказу?

Юань Нанью потрясенно уставился на Фен Е – он еще никогда не смотрел на него таким ужасающим взглядом. Он тяжело вздохнул:

- Фен Е, Железного Посоха еще не арестовали. Может, пока оставить его дома до выяснения всех обстоятельств?

Фен Е схватил Юаня Нанью за грудки и в ярости прошипел:

- Ты помнишь, о чем я предпреждал тебя тогда? У него очень ловко подвешен язык, и теперь ты точно также очарован им, ведь так? Ты забыл, как он отправил тебя на каторгу? Из-за него ты был разлучен со свеой семьей. Из-за него ты теперь ничего не помнишь!

- Это совсем другое, - нахмурился Юань Нанью. – Но теперь...

- Ю-эр, - с мрачной усмешкой сказал Ян Сиконг. – Не нужно просить за второго брата. В общем-то неважно, закроют меня в тюрьме или нет. Но разве не лучше было бы прирезать меня на месте?

- Молчи! – крикнул Юань Нанью.

- И вообще, он прав – у меня ловко подвешен язык, и я умею обманывать людей. Не нужно мне верить, я могу обмануть и тебя.

- Сюда! – заорал Фен Е. – Уберите его с глаз долой!

Юань Шаосю неторопливо отошел в сторону, глядя исподлобья на Яна Сиконга. Уголки его губ приподнялись в усмешке.

В комнату вбежал охранник и собрался схватить Яна Сиконга, но тот оттолкнл его и поправил свою одежду, после чего спокойно посмотрел на Фен Е:

- Не причиняй вреда А Ли. Тронешь хоть волосок на его голове, и я наложу на себя руки в тюрьме.

- Ты не смеешь торговаться со мной! – Фен Е в ярости уставился на него.

- Попробуй – и узнаешь.

Ян Сиконг развернулся и вышел, больше не глядя ни на кого. Ему в лицо пахнул ледяной ветер, взметнувший его длинные волосы. Его стройная фигура быстро растворилась в ночи...

Фен Е, пошатываясь сделал несколько шагов вперед и забрал кинжал из рук Юаня Нанью, после чего крепко сжал его в ладони и с болью в сердце закрыл глаза.

Юань Нанью посмотрел на Юаня Шаосю с непонятным выражением в глазах.

***

Фен Е заточил его в подземной тюрьме, где содержали самых матерых преступников. Согласно его указаниям, все соседние камеры были пустыми, и охранники появлялись там только тогда, когда приносили еду. Все остальное время больше там никого не было.

Вероятно, эта камера долго пустовала, там не было грязи или дурного запаха. Вот только одеяло было тонким, а про жаровню и говорить было нечего. Он улегся на лежанку, завернувшись в одеяло, но ему было так холодно, что он совсем не мог сомкнуть глаз.

В общем-то, где бы он сейчас ни находился, ему все равно не удалось бы заснуть. Лежал ли он с открытыми глазами или же открывал их – он видел перед собой лишь глаза Фен Е, полные ненависти. Он все время задавался вопросом, почему человек, которому он дал больше всех в этой жизни, ради которого шел на уступки и о котором заботился день и ночь, вдруг стал его врагом?

Раньше он думал, что немного задолжал Фен Е. Фен Е был баловнем судьбы, который никогда и ни перед кем не склонял головы, поэтому он часто уступал ему и многое терпел. Будь на месте Фен Е другой человек, он бы никогда не отступил перед ним, но Фен Е был особенным. Он терпел и прощал, изо всех сил стараясь помочь ему. Ему хотелось, чтобы Фен Е стал знаменитым на весь мир полководцем, чтобы его имя было овеяно славой в веках.

Почему все закончилось именно так?

Он боялся, что не сможет найти ответ на этот вопрос до конца своих дней.

Тогда он начал мыслить более ясно.

Как Чен Му и Шень Хесюань смогли подставить его? Это Юань Шаосю пошел к ним, или они сами нашли его?

Тут были возможны оба варианта.

Юань Шаосю винил его за то, что не мог реализовать свои таланты и захотел избавиться от него.

А у Чен Му наверняка есть шпион в Тайюане. Когда ведешь сражение, если у тебя нет шпиона в стане врага, можно сразу возвращаться домой. Но было трудно понять, что именно сумел обнаружить этот шпион.

Но в любом случае, Чен Му и Юань Шаосю спелись между собой. Он отправил людей за тысячи ли в Ляодун, чтобы разыскать этот кинжал. Юань Шаосю под благовидным предлогом зашел в его кабинет, он прочитал секретные документы, а затем устроил так, чтобы Железный Посох разыграл ту сцену перед Юанем Нанью. Фен Е не поверил бы до конца одному Юаню Шаосю, но Юань Нанью не умел лгать.

Кто знает, возможно, он попал в ловушку уже тогда, когда Железный Посох впервые вышел с ним на контакт, и он послал А Ли разузнать все о нем.

И теперь, когда он был схвачен, все выглядело так гладко, что было трудно придраться к чему-либо.

Это был очень тщательно продуманный план, в котором все умы и сердца людей были под контролем, все было четко продумано и спланировано заранее. Ни Чен Му, ни Юань Шаосю не смогли бы провернуть такое сами. А значит, за всем этим стоял единственный человек, способный на такое – Шень Хесюань.

При мысли о Шень Хесюане Ян Сиконг холодно улыбнулся.

Они с Шень Хесюанем по очереди делали свой ход, подставляя друг друга. Находясь за много ли друг от друга, они вели между собой кровавую шахматную партию.

Возможно, это было лишь начало игры или ее середина, а, может, она уже подходила к концу. Он больше не мог предугадать мысли Фен Е, поэтому не знал, сумеет ли выбраться из этой тюрьмы живым, и когда это произойдет.

В этой игре Шень Хесюань опередил его, нанеся безжалостный удар в самое больное место. Это был сокрушительный и жестокий удар, и теперь он не мог ударить в обратную.

Он устал, у него больше не осталось сил, он больше не мог пошевелить даже пальцем. Он больше не чувствовал печали, боли, гнева или унижения – он не чувствовал вообще ничего. Он ощущал лишь бесконечную усталость и больше не хотел ни о чем думать. Он не хотел больше плести интриги, не хотел обременять себя бесконечными надеждами в отношении Фен Е, и теперь мог лишь беспомощно наблюдать за тем, как они двое отдаляются друг от друга.

Фен Е сам сказал, что не стоит говорить о любви между ними.

Ну, вот и отлично. Как хорошо, если между ними все закончится.

________________________

Какого человека сломали. Ну, ничего, евнух Се тоже поначалу разбил всех в пух и прах. Янчик, сделай их всех!

- 57 -

Ян Сиконг не заметил, как заснул, но перед рассветом снова проснулся от холода. В подземной тюрьме было слишком холодно. Хоть он и был завернут в одеяло, сжавшись под ним в комок, его тело дрожало в ознобе.

Он подумал, что уже второй раз оказался в заточении, и оба раза был наказан Фен Е. Какая ирония, что его враги не смогли сделать то, что сделал человек, которого он любил.

Ему было плохо здесь, и А Ли сейчас, разумеется, было ничуть не лучше. Он не знал, что сейчас с А Ли и надеялся, что Фен Е не станет мучить его. Он немой, даже если его пытать, у него все равно ничего нельзя узнать. Но что, если Фен Е захочет просто сорвать на нем свою злость...

Ян Сиконг не мог не думать об этом. А Ли столько лет самоотверженно служил ему в благодарность за то, что когда-то он спас ему жизнь. Он был единственным человеком на свете, заслуживающим полного доверия. Но что хорошего он приобрел, следуя за ним? А теперь и вовсе пострадал из-за него. Если он сможет выбраться отсюда на этот раз, он даст А Ли крупную сумму денег, чтобы он мог вернуться к себе в деревню, жениться на порядочной девушке, иметь детей и спокойно прожить остаток жизни...

Но сейчас он был не в состоянии защитить самого себя.

Кроме того, даже если он выберется отсюда, а куда он может пойти?

Единственный человек, которого он любил в своей жизни, бросил его в тюрьму, обвинив в сговоре с врагом. Ученик, которого он воспитал, сговорился с его врагом и подставил его. Для императорского двора он предатель, который заслуживает самой лютой казни. И для всего мира он просто подлец, и, если так подумать, то в этом мире для него просто нет места.

Ян Сиконг не смог удержаться от горького смеха. Ян Сиконг, ах, Ян Сиконг, и ты еще утверждал, что ты умен? Всю жизнь плетя интриги и строя расчеты, ты так ничего и не добился, и в итоге, оказался у разбитого корыта.

Он сидел в своей камере, дрожа всем телом от холода, словно слабый огонек на сильном ветру, изо всех сил старающийся не погаснуть.

Вскоре наступил рассвет. Охранник принес ему еду и оставил ее за железной решеткой, не поднимая глаз и не говоря ни слова, повинуясь приказу Короля Волков, который запретил любые контакты с узником.

- Постой, - охрипшим голосом сказал Ян Сиконг. – Здесь слишком холодно. Принеси мне жаровню, плотное одеяло и теплую одежду.

Охранник отошел, не сказав ни слова.

Ян Сиконг ногой опрокинул еду на пол:

- Сами решайте – уморить меня голодом или заморозить насмерть.

Охранник посмотрел на него и вышел, не сказав ни слова.

В полдень, он как обычно, принес еду. Ян Сиконг даже не открыл глаз, продолжая лежать неподвижно.

Вечером, увидев, что еда так и осталась нетронутой, охранник не выдержал и презрительно сказал:

- Не будешь есть – хуже будет только тебе. Теперь я буду приносить тебе еду только раз в три дня, чтобы для виду выполнить свои обязанности, и ты не окочурился с голоду.

Услышав эти слова, Ян Сиконг открыл глаза и холодно посмотрел на него. Охраннику стало немного не по себе, но он подумал, что этот узник – всего лишь какой-то ученый. Каким бы умником он ни был, их разделяет решетка, и он все равно не сможет ничего ему сделать. Так чего его бояться? Поэтому, когда Ян Сиконг приблизился к нему, он не ожидал от него ничего плохого.

- Поставь еду, - Ян Сиконг посмотрел на миску в его руках.

Охранник презрительно фыркнул и нагнулся, чтобы поставить миску на пол.

Ян Сиконг внезапно просунул руку сквозь решетку, схватил охранника за волосы и стукнкул его лицом о железные прутья решетки. 👍👍

- Ааа! – завопил охранник, и из его носа хлынула кровь.

Ян Сиконг приподнял голову охранника и, просунув вторую руку сквозь решетку, схватил его за шею. Прижав его кадыком к железной решетке, он в ярости сжал руки.

Лицо охранника побагровело, ужас перед удушьем затопил его сознание и он, уставившись на Яна Сиконга покрасневшими глазами, изо всех сил попытался вырваться из его рук. Он никогда бы не подумал, что ученый, который умеет лишь писать кистью, может обладать такой силой!

Когда он уже приготовился умереть, Ян Сиконг слегка ослабил хватку. Охранник судорожно вздохнул, словно утопающий, вырвавшийся на воздух, и его ноги подкосились от слабости, так что он едва мог удержаться на них.

Ян Сиконг обыскал его карманы и, обнаружив, что ключей у него нет, сказал ему на ухо:

- Мне нужна жаровня с углями, теплая одежда и плотное одеяло. Ты меня понял?

Охранник в ужасе закивал головой.

- Я клянусь тебе, что, если ты оставишь мою просьбу без внимания после того, как я отпущу тебя, можешь попрощаться со своей семьей и детьми, и тогда твой род останется без продолжения.

- Ваш слуга не посмеет! Не посмеет!

- Поклянись!

- Клянусь!

Заставив охранника поклясться, Ян Сиконг отпустил его.

Охранник схватился за шею и закашлялся, глядя на Яна Сиконга с ужасом и ненавистью в глазах.

- Проваливай отсюда, - с бесстрастным видом сказал Ян Сиконг. – И не думай, что, если я остаюсь здесь, я не смогу наказать такое ничтожество, как ты. 👍

Охранник развернулся и выбежал прочь.

Ян Сиконг сел и начал есть остывшую еду. По сравнению с нормальной едой, есть эту пищу было непросто, на на данный момент это было лучше, чем ничего. Солнце уже село, и в подземелье стало еще холоднее. Он подумал, что было бы неплохо выпить чашу вина, чтобы согреться.

Он вдруг насмешливо подумал про себя, что через несколько дней Фен Е женится, и неизвестно, сможет ли он выпить свадебного вина в честь его бракосочетания.

Когда совсем стемнело, к нему в камеру вошли несколько охранников, которые принесли с собой жаровню с углями, новое зимнее одеяло и теплую одежду, а также необходимые вещи, такие как посуда, бумага и чернила.

С одного взгляда было понятно, что это не мог прислать тот охранник. Даже если он и сдержал бы свое обещание, он не стал бы присылать узнику такие дорогие вещи.

Решетка камеры была открыта, охранники быстро расставляли вещи, и камера вмиг преобразилась. Ян Сиконг молча наблюдал за ними, они не говорили ни слова, и он никак не беспокоил их.

Когда все охранники вышли, их начальник остановился и, подойдя к Яну Сиконгу, шепнул ему:

- Генерал Цю просил передать господину Яну, что он обязательно найдет Железного Посоха и оправдает господина Яна.

Ян Сиконг был очень тронут и сказал:

- Передайте ему, что с Железным Посохом можно договориться только за деньги, а человек, который подставил меня – это Юань Шаосю и, очень вероятно, что он вступил в сговор с Чен Му.

- Ваш слуга все передаст слово в слово, - сказал охранник и собрался выйти.

Ян Сиконг остановил его:

- Как мой слуга?

- Пусть господин Ян не волнуется. Генерал Цю поручил своим людям позаботиться о нем.

Ян Сиконг почувствовал себя немного лучше, и охранник поспешно удалился.

На самом деле, он не слишком-то надеялся на то, что Юань Нанью сможет разузнать обо всем. Если Юань Нанью верит в то, что он сам и есть «Ян Сиконг», то как он может поверить в то, что Юань Шаосю подставил своего «родного брата»? А, если он не верил в то, что он сам «Ян Сиконг», тогда он понимал, что Юань Шаосю его родной брат. Разве он сможет пойти против родного брата?

Поэтому неважно, вспомнит Юань Нанью свое прошлое или нет, он в любом случае окажется в затруднительном положении, и ему придется выбирать между ним и Юанем Шаосю.

Но, учитывая, как к нему относился Фен Е, он был очень благодарен Юаню Нанью за то, что он поверил в его невиновность и прислал ему все эти вещи.

Даже если Ю-эр не помнил его, он все равно инстинктивно стремился быть добрым к нему.

Благодаря теплу от жаровни и теплой одежде, Ян Сиконг, наконец, смог заснуть.

***

Следующие несколько дней в тюрьме тянулись для него невыносимо долго.

Иногда он совсем путался в мыслях, иногда начинал мыслить яснее. То, что было непонятно ему сейчас, вдруг становилось предельно ясно в следующее мгновенье. Но он тут же начинал сомневаться в своих умозаключениях и в том, во что верил в прошлом, и в этих бесконечных мыслях он отсчитывал уныло тянущиеся дни.

Наконец, приблизилось время свадьбы Фен Е.

За день до бракосочетания Ян Сиконг даже в подземной тюрьме мог слышать грохот фейрверков в городе. Наступал прекрасный день для встречи жениха и невесты. Принцесса Юнлунь уже прибыла в Тайюань. Жених и невеста пока не могли увидеть друг друга, и завтрашняя свадьба должна была пройти оживленно и с размахом.

Ян Сиконг уже догадался, что Фен Е давно планировал жениться и даже заранее начал приглядывать себе новых родственников. Ему было все равно на ком жениться, главное, чтобы новая родня добавила ему могущества, и он мог оставить после себя потомство. Ян Сиконг тоже был женат, и он никогда бы не осмелился настаивать на том, чтобы Фен Е сохранил для него свою верность. Но ему становилось стыдно при одной только мысли о том, что Фен Е притворялся глубоко влюбленным и делал вид, что не собирается жениться вообще, видимо, только для того чтобы еще глубже тронуть его сердце и заставить служить ему с полной отдачей. И теперь, когда он думал об этом, ему становилось еще тяжелее на душе.

Яну Сиконгу все равно было нечем заняться в тюрьме, и он, слушая звуки взрывающихся петард, написал поздравительную свадебную речь для Фен Е. Ее стиль и слог были великолепны, он и сам не мог не восхититься ею. Больше ему было нечего дать Фен Е. Когда-то его сочинения дорогого стоили, но сейчас у него была настолько дурная слава, что даже если он смог бы обнародовать свое творение, оно было бы с презрением отвергнуто.

Для ученого самое важное – его доброе имя. Если бы кто-то другой оказался на его месте, он бы предпочел наложить на себя руки от такого позора.

Закончив писать речь, он разгладил лист бумаги и снова несколько раз внимательно перечитал ее, оставшись очень довольным.

Затем он встал, подошел к жаровне и бросил поздравительную речь в огонь, после чего не мигая смотрел, как тонкую белую бумагу охватывает пламя.

Внезапно позади него послышался звук шагов.

Сердце Яна Сиконга дрогнуло, почему-то он сразу понял, что это пришел Фен Е.

Он резко обернулся и увидел за решеткой Фен Е, который смотрел на него, держа корзину в руке.

Ян Сиконг разворошил угли, чтобы его поздравительная речь поскорее сгорела.

Фен Е, прищурив глаза, быстро открыл решетку, зашел в камеру и выхватил лист бумаги из огня. Бо̀льяшая его часть уже сгорела, и он, нахмурившись, спросил:

- Что это такое?

Ян Сиконг отошел в сторону и холодно сказал:

- Жаль, что это не то письмо, подтверждающее мое сотрудничество с врагом.

Он чувствовал запах вина, исходивший от Фен Е. Раньше Фен Е не имел пристрастия к вину, но теперь, пока не было военных действий, он стал выпивать все чаще.

- Что это было?

- Моя поздравительная речь тебе на свадьбу. Если я не могу зачитать ее тебе, тогда я просто сожгу ее для тебя.

- Ты хочешь проклять меня до смерти? – Фен Е с мрачным видом посмотрел на него.

- Все люди смертны, так чего тебе бояться?

Фен Е сунул обгоревший лист ему в руки:

- К сожалению, моя судьба еще не свершилась, и мне суждено жить еще долго. Я приму твое благословение.

Ян Сиконг отошел в сторону и больше ничего не сказал.

- Знаешь, как я собираюсь покарать тебя? – Фен Е поставил корзину на стол.

- Как тебе будет угодно.

- Я не церемонюсь с предателями. Помнишь, что стало с тем доносчиком, которого мы поймали в прошлый раз?

- Его разорвали лошадьми, - с бесстрастным видом ответил Ян Сиконг.

На губах Фен Е появилась жестокая усмешка:

- Тебя я не стану убивать, потому что ты еще можешь быть полезен мне. А вот А Ли – это другое дело. Он помогал тебе в сговоре с врагом и попадает под действие военного закона.

Ян Сиконг поднял голову и с яростью уставился на него:

- Я тебе уже сказал – не смей его трогать!

- Если хочешь спасти ему жизнь, тогда делай то, что я приказываю тебе, - Фен Е смотрел на него без всякого тепла и казался ему совершенно чужим человеком.

Ян Сиконг внимательно посмотрел на него:

- Фен Е, ты можешь делать то, что хочешь. Я, Ян Сиконг, чего только не вынес в своей жизни. Так что хватит нести всякий вздор.

Фен Е снял крышку с корзины, и в ней оказались два кувшина с вином и кусок красной ткани.

Ян Сиконг с сомнением в сердце посмотрел на него.

Фен Е взял красную ткань и бросил ему:

- Надень это.

Ян Сиконг дрожащими руками развернул ткань и увидел, что это была свадебная вуаль.

- 58 -

- Что это значит? – холодно спросил Ян Сиконг.

- Когда я был моложе, то наивно думал, что в будущем смогу жениться на тебе, даже вопреки воле отца, - усмехнулся Фен Е. – Конечно, сейчас я уже не так глуп, но завтра мне придется жениться на женщине, которую я даже не знаю. Поэтому перед этим я хочу жениться на тебе.

Рука Яна Сиконга задрожала, когда он сжал свадебную вуаль.

- Ты собираешься жениться по-настоящему, так зачем тебе это сейчас?

- Это моя юношеская мечта, - холодно сказал Фен Е. – Я был так одержим тобой, потому что был слишком молодым, легкомысленным и сильно заблуждался. То, что ты не дал мне, то, что ты задолжал, я сам возьму силой.

Ян Сиконг отшвырнул свадебную вуаль и прошипел сквозь зубы:

- Фен Е, тебе не кажется, что ты просто смешон?

На лице Фен Е показался хищный оскал:

- Да, я смешон. И я был еще смешнее, когда был влюбленным в тебя подростком. Я тянулся к тебе всей душой, а что получил в ответ? К счастью, повзрослев, я понял, что все, чего мне хочется, можно украсть или завоевать силой. Если просто смириться или начать умолять, тебя просто растопчут или используют. Хочешь знать, что я собираюсь сделать с тобой?

Ян Сиконг смотрел на него, не говоря ни слова.

- Пока я не войду в Запретный город, ты и шагу не сделаешь из тюрьмы. У тебя не будет ни единого шанса сотрудничать с врагом. Если я потерплю поражение, я убью тебя, и нас похоронят вместе. А, если я выиграю, ты останешься при мне на всю жизнь в качестве домашнего питомца. Изначально я хотел, чтобы ты помог мне завоевать весь мир, и тогда я дал бы тебе огромную власть, но ты не захотел по-хорошему и предал меня ради Чен Му. И поэтому с сегодняшнего дня ты будешь лишь слушаться меня и подчиняться мне.

Ян Сиконг невольно отступил назад, ему захотелось убежать как можно дальше. От этого человека, стоявшего перед ним, веяло ледянымм безумием.

Фен Е поднял вуаль и снова протянул ему:

- Надень это и выйди за меня замуж.

Ян Сиконг в ярости уставился на него.

- Тогда я свяжу тебя и все равно это сделаю.

Ян Сиконг взял вуаль и со злостью набросил ее себе на голову. В тот момент, когда она закрыла ему весь обзор, он чувствовал лишь боль в сердце.

Ян Сиконг втайне представлял себе этот момент. Ему было стыдно признаться в том, что он, будучи мужчиной, мечтал о таком. Не то чтобы он в подробностях представлял себе свадебную церемонию, просто он мечтал о том, как навсегда остаться с Фен Е.

И теперь они с Фен Е собираются устроить это жалкое и нелепое представление в тюрьме? Такого еще нигде небывало, это просто настоящий анекдот!

- Встань на колени, - сдавленным голосом сказал Фен Е, и в нем прозвучли отголоски страдания.

Ян Сиконг, чувствуя, что ему стало нечем дышать, опустился на колени.

Фен Е тоже встал на колени:

- Первый поклон - небу и земле!

Ян Сиконг, дрожа с головы до ног, совершил земной поклон. Он не хотел совершать такие глупости, но, казалось, что некая невидимая рука заставляет его делать это.

- Второй поклон - родителям! – с тяжелым вздохом провозгласил Фен Е.

Они оба повернулись в сторону Северо-востока, чтобы поклонитьс своим умершим родителям.

После этого они развернулись лицом друг к другу.

Фен Е в оцепенении смотрел на покрытого красной вуалью Яна Сиконга, и по его щекам покатились слезы.

Ян Сиконг из-под красной вуали видел только колени Фен Е, и ему казалось, что они дрожали.

Они оба молчали.

Огромная волна боли и скорби захлестнула их обоих, и в этой маленькой камере, казалось, им стало нечем дышать. И самым печальным было то, что ни один из них не мог почувствовать боль другого.

Фен Е вытер слезы со своего лица и торжественно произнес:

- Третий поклон... супруги кланяются друг другу!

Ян Сиконг сжал кулаки и медленно поклонился.

Что-то разбилось в их душе, и окровавленные осколки разлетелись по камере. Казалось, больше, они уже никогда не смогут восстановиться и исцелиться.

Если это действительно свадьба, тогда это была самая печальная и исполненная отчаяния свадьба на свете.

Когда они завершили обряд поклонения, Фен Е протянул руку к вуали на голове Яна Сиконга, но долго не решался поднять ее.

Когда красная вуаль будет поднята, они оба очнутся ото сна и вернутся к реальности. Ах, если бы время могло застыть на этом моменте...

Фен Е стиснул зубы и снял с его головы вуаль.

Красный свет на миг ослепил его, после чего перед ним появилось бледное лицо его противника.

В этот момент им показалось, что они вновь увидели друг друга юными и нежными, когда их лица еще были совсем молодыми, и они ласково улыбались друг другу и бесстрашно произносили клятвы верности, собираясь исполнить их, не взирая ни на какие превратности судьбы.

Самое ужасное на свете это то, что люди уже никогда не смогут вернуться назад в свою молодость.

Ян Сиконг с трудом сдерживал слезы, которые были готовы пролиться в любой момент, и не мигая уставился на Фен Е.

Фен Е налил две чаши вина и одну из них протянул Яну Сиконгу.

Яну Сиконгу не хотелось ни о чем думать. Даже если бы это было отравленное вино, он должен был пройти этот путь до конца.

Он взял чашу, переплел свою руку с рукой Фен Е, поднес чашу к губам и залпом осушил ее.

Терпкое вино опалило ему горло и, проникнув внутрь, обожгло его сердце и все внутренности. Словно очнувшись ото сна, он резко встал и развернулся к Фен Е спиной:

- Кажется, ты достаточно повеселился. Теперь уходи!

Фен Е тоже встал и начал снимать пояс со своей талии:

- Сегодня у нас с тобой брачная ночь.

Ян Сиконг резко повернулся к нему и в ярости уставился на него:

- Ты что, животное?

- Да, я рос в зверином логове, когда был маленьким, - с бесстрастным видом сказал Фен Е. – Ты забыл, я ведь только что рассказал тебе о том, что именно намерен сделать с тобой. Ты такой бесчувственный, лживый и коварный предатель. Зачем еще мне сохранять жизнь тебе и твоему верному приспешнику? Это единственное, на что ты годишься.

Во взгляде Яна Сиконга вспыхнула ненависть.

Фен Е вздернул подбородок:

- Сними одежду и иди на ложе.

- Фен Е, меня просто тошнит от тебя, - хриплым голосом сказал Ян Сиконг.

На губах Фен Е появилась жестокая улыбка:

- Вот и хорошо. Разве для тебя не будет лучше, если я доставлю тебе удовольствие? А Ли такой здоровяк, он сможет выдержать и две тысячи порезов, прежде чем умрет. Хочешь посмотреть на это?

Ян Сиконг какое-то время смотрел на него налитыми кровью глазами, а затем с бесстрастным видом начал развязывать на себе одежду.

Фен Е толкнул его на лежанку, его длинные пальцы заскользили по лицу Яна Сиконга и, наконец, сжали его шею.

Эта шея была такой белой и изящной, достаточно было приложить чуть больше силы и...

Ян Сиконг бесстрашно смотрел в глаза Фен Е, даже ощутив в своем сердце легкое предвкушение – если Фен Е убьет его сейчас, тогда он сможет разом избавиться от всех страданий, и это станет для него настоящим избавлением.

Фен Е внезапно сжал его шею сильнее и с исказившимся от ярости лицом прорычал:

- Что бы я ни сделал, мне никогда не удастся завоевать твою преданность. Ян Сиконг, есть ли у тебя сердце?

Ян Сиконг с трудом дышал:

- ... когда-то было.

Он отдал его этому человеку, но тот разбил его вдребезги.

Фен Е грубо сорвал с него одежду, обнажая его тело, а затем, словно одержимый, начал овладевать им снова и снова.

Эта диковинная странная «брачная ночь», полная ненависти, горя, жестокости и безумия, бросила их тела в бездонную пропасть отчаяния.

________________________

Я видела эту картинку в английском переводе, еще не могла понять, что она означает. Вроде тюрьма, а одежда странная. Я думала, Ян попал в императорскую тюрьму, а Фен Е пришел помочь ему. А оно вон че, Михалыч – свадьба оказывается...

- 59 -

В день свадьбы Ян Сиконг мог слышать праздничный шум, который проникал сквозь стены тюрьмы.

Должно быть, все солдаты в армии ликовали в этот день. Они поклонялись Королю Волков, словно небожителю, и его свадьба была для них грандиозным событием. К тому же, они теперь могли вдоволь наесться мяса и напиться вина, и это сильно поднимало им настроение, после того как они долгое время соблюдали строгую воинскую дисциплину в армии Короля Волков.

Яну Сиконгу казалось, что он и эти люди снаружи принадлежали теперь разным мирам. Еще совсем недавно они воевали плечом к плечу, а теперь, похоже, никто даже не вспоминает о нем. А хоть бы кто и вспомнил, то разве что усмехнется с презрением.

Но ему было уже все равно, что о нем думает Фен Е, разве стал бы он обращать внимание на то, что о нем думают «другие»?

Ему вдруг захотелось выпить вина. То вино, которое он пил прошлой ночью, если не брать во внимание то странное и болезненное представление, во время которого ему пришлось выпить, было очень хорошим вином. Но он больше не мог его пить.

Все, что произошло прошлой ночью, четко запечатлелось в его памяти, особенно красная вуаль, такая яркая и ослепительная. Он даже не думал, что в этом мире есть нечто ярко-красное, что сможет так болезненно ранить его дальше больше, чем кровь, и теперь он никак не мог забыть об этом.

Сегодня Фен Е женится на женщине. Наверняка это будет торжественное, праздничное и радостное событие, и все будут смотреть на молодых и поздравлять их. Их брак будет законным, и с этого момента все будут знать эту женщину, как жену Фен Е. Эта весть разлетится по всей Поднебесной, все будут славословить их и говорить им множество приятных слов. Об этом напишут в исторических хрониках, их имена будут стоять рядом, и следующие поколения смогут прочитать о них.

Он искренне надеялся, что принцесса Юнлунь родит сына для семьи Фен, и тогда он не будет чувствовать себя виноватым перед правителем Цзинъюаня. В конце концов, не оставить роду потомства было бы тяжкой провинностью перед предками. Фен Е и так винил его во множестве преступлений, ему не хотелось быть виноваты еще и в этом.

Судьба часто играет с людьми. Когда он сам женился на Ваньян, и вся столица ликовала и праздновала это событие, Фен Е тогда был заключен в тюрьму, и у него больше ничего не было. А теперь они поменялись местами, похоже, их участь была схожа. Иногда он задавался вопросом, уж не было ли на них какого-нибудь проклятья. Чем больше небеса давали им, тем больше они теряли. Что же касается его самого, то иногда он ненавидел Фен Е, а иногда – себя, а временами начинал ненавидеть свою судьбу.

Пришло время ужина. Еду ему приносил тот самый охранник, которому он в прошлый раз преподал урок, только теперь он держался гораздо почтительней.

Охранник поставил еду на землю и неожиданно сказал:

- А господин Ян и правда само спокойствие.

Потрясенный Ян Сиконг резко повернул голову, а затем шагнул к решетке и сказал дрожащим голосом:

- Ты... Ше Чжун?

«Охранник» выпрямился, и он внимательно осмотрел его. Было видно, что он намеренно горбился, но, разогнувшись, стал намного выше, и его взгляд был более ясным, два дня назад это точно был другой человек.

Ян Сиконг прижался к решетке и взволнованно схватил этого человека за руки.

- Ше Чжун?!

Он узнал голос и саму ауру этого человека несмотря на маскировку – конечно же, это был Ше Чжун!

Ше Чжун смотрел на бледного изможденного Яна Сиконга, и в его глазах жалость смешалась с гневом:

- Ты только посмотри на себя. Просчитывал хитроумные планы, а в итоге просчитался сам, и вот в каком положении ты теперь оказался.

Ян Сиконг лишь горько улыбнулся:

- Ше Чжун, я не видел тебя два года. Я так соскучился по тебе.

- Правда? – сердито ответил Ше Чжун. – Ты действительно скучал по мне?

- Правда, но ты не должен быть здесь. Я соскучился по тебе, но я не хочу видеть тебя вовлеченным во все это.

- Когда это я прятался от опасности?

- Пока ты прячешься в тени, собирая информацию, ты волен ходить, куда тебе вздумается, - вздохнул Ян Сиконг. – Ты очень хитер, и у тебя есть множество скрытых лазеек, тебя никто не может поймать. Но зачем тебе было приходить сюда?

- Что значит «зачем»? Зачем бы я стал подвергать себя опасности, если не ради того, чтобы спасти тебя?!

Ян Сиконг был тронут и в то же время почувствовал себ виноватым:

- Ше Чжун, спасибо тебе! Мы с тобой уж много лет знаем друг друга. И ты уже должен знать, что чем ближе ты ко мне, тем больше тебя ждет неприятностей. Я просто не хочу втягивать тебя во все это, понимаешь?

- Я стал «бродячим торговцем» еще в подростковом возрасте, - холодно сказал Ше Чжун. – Я поставил на кон свою жизнь и смерть, славу и бесчестье. Ты говоришь, что остался совсем один, и я всегда был одинок, и шел путем одиночки. Если бы не ты, я бы давно умер на улице. Можешь ничего не говорить, просто скажи, что мне сделать для тебя?

- Ше Чжун, на этот раз все не так, как было раньше. Если я сбегу, Фен Е обязательно выследит тебя.

- Ну и что? – Ше Чжун не сводил с него пристального взгляда. – Как только я узнал, что мой человек арестован Фен Е, я сразу понял, что с тобой что-то случилось. Еще до приезда в Тайюань я услышал новости о том, что ты вступил в сговор с врагом. Ты... ты правда тайно спелся с Чен Му?

Ян Сиконг на миг ошеломленно замер, а затем равнодушно улыбнулся:

- Вся Поднебесная знает, какой я лицемер и предатель, который клонится туда, куда подует ветер. Но на этот раз меня действительно подставили.

- Я тоже не поверил, что ты можешь предать Фен Е, - с серьезным видом сказал Ше Чжун. – Ты же ценишь его выше своей мести и больше собственной жизни. Ты кажешься таким безжалостным человеком, а сам попался в путы чувств. Нанью...

- Не называй меня так больше! – внезапно выпалил Ян Сиконг.

Ше Чжун на миг остолбенел, а затем о чем-то вспомнил:

- Оу, это же твой брат...

Ян Сиконг рассказывал Ше Чжуну о своем воссоединении с Юанем Нанью, но он не говорил ему о том, что Фен Е перепутал их местами. И теперь единственнй человек, который звал его именем Нанью, был Юань Шаосю. Ему не хотелось, чтобы его единственный близкий друг называл его также, это слишком резало ему слух.

Ян Сиконг взволнованно посмотрел на Ше Чжуна:

- Как ты собираешься помочь мне? Даже, если я выберусь отсюда, куда я могу пойти?

- Да уж где угодно будет лучше, чем в тюрьме, - Ше Чжун потрогал маску на своем лице. – Сегодня свадьба, и охрана в городе расслабилась, поэтому сбежать сегодня будет проще.

- Я не могу уйти один. Если я сбегу, тогда А Ли умрет, - Ян Сиконг опустил глаза. – Под командованием Фен Е охрана никогда не ослабевает. Даже если сегодня свадьба, часовые не посмеют пренебрегать своими обязанностями.

- Ну, конечно же, я заберу А Ли, и мы уйдем вместе. В любом случае, сейчас лучший момент для побега, и потом такого случая уже не подвернется, - Ше Чжун скривил губы. – Или ты не собираешься даже пробовать и предпочитаешь сгнить в тюрьме? Вы с Фен Е с юности поклялись друг другу в верности до конца своих дней. Последние два года ты всюду сопровождал его на поле боя, поддерживал его ценными советами и пошел против императорского двора. И даже такой привязаностью ты не смог завоевать его доверие. Его совершенно не тронула ваша старая дружба, так чего же ты колеблешься?

- Ше Чжун, дело не в том, что я не хочу бежать, - взволнованно сказал Ян Сиконг. – Я просто боюсь, что, если что-то пойдет не так, я не сумею спасти вас с А Ли.

- А Ли полностью предан тебе. Он не допустит, чтобы ты подвергался насилию ради того, чтобы сохранить ему жизнь. В любом случае, у меня есть план, и мы должны попробовать, - Ше Чжун смотрел на него в упор. – Скажи лишь одно слово – ты хочешь уйти или нет?

Они смотрели друг на друга через решетку, и Ян Сиконг был потрясен настойчивостью Ше Чжуна.

Хочет ли он уйти?

Да, хочет.

Он хочет уйти от человека, который оставил бесчисленные раны в его душе. Этот мир огромен, и для него тоже должно найтись место. Если они больше не увидят друг друга в этой жизни, возможно, это будет лучший конец их отношениям с Фен Е. И тогда, спустя несколько лет время заглушит боль и ненависть, и он сможет вспоминать лишь старые добрые времена.

Он утвердительно кивнул головой.

- Хорошо, жди от меня весточки.

- Постой, - Ян Сиконг быстро взял себя в руки. – В моем дворе под деревом с южной стороны зарыто кое-что. Ночью оденься, как гость и проберись в мой двор. Обязательно откопай эту вещь, она может пригодиться нам.

- И что же это?

- Маска.

_______________________

Ше Чжун - моя лапочка, мой котик))

- 60 -

С наступлением темноты звуки фейерверков сливались с шумом взрывающихся петард, а праздничная музыка была такой громкой, что Ян Сиконг мог смутно расслышать ее даже в тюрьме. Воздух был наполнен запахом селитры.

Ян Сиконг мог представить себе ярко украшенный дом Фен Е и гостей, заполнявших собой весь двор. Его сердце тревожно сжималось – то ли из-за того, что Фен Е взял себе в жены женщину, то ли из-за страха, что их побег провалится.

Через маленькое окошко он смотрел на луну в небе. В этот небольшой отрезок времени в его сердце, казалось, впилась острая игла, и он совершенно измучился за это время.

Он не мог удержаться и постоянно думал о том, что сейчас делает Фен Е. Наверное, сейчас он приветствует свою невесту, а затем они начнут отбивать поклоны. А потом в его доме начнется свадебный пир, и воздух будет звенеть от свадебных тостов и поздравлений. А потом они удалятся в покои для новобрачных...

Когда во время его свадьбы с Ваньян Фен Е сидел в тюрьме, думал ли он точно также о том, что происходит на его свадьбе? Он наконец, смог понять, что должен был чувствовать тогда Фен Е.

И как все могло сложиться именно так?

Лунный свет становился все ярче, Ян Сиконг с трудом мог сидеть на месте от беспокойства, пока ждал Ше Чжуна.

Тайюань, конечно же, отличался от столицы, и охрана его тюрьмы, разумеется, была не так сильна, как в императорской тюрьме. Ше Чжун загримировал лицо, на нем была форма солдата армии Фен, и от него все еще исходил запах дыма от фейерверков. Он явно только что пришел из резиденции Фен, у него в руках был ключ от камеры. От торопливо открыл решетку:

- Я устранил тюремную охрану, (1) лошади уже готовы. Мои люди вытащили А Ли, но времени в обрез. Это все, что можно было сделать. Теперь от тебя зависит, сможем ли мы открыть городские ворота.

- ... от меня?

- Вот именно, - Ше Чжун открыл решетку и бросил ему мешок. – Переодевайся.

Ян Сиконг заглянул в мешок и увидел там не только маску, но и одежду Юаня Нанью. Ян Сиконг сделал глубокий вдох. Теперь, когда решение принято, он не может колебаться. Медлить было нельзя, он быстро переоделся и натянул маску.

Ше Чжун шагнул вперед, поправил его волосы и подложил под плечи хлопковые накладки. Юань Нанью был примерно одного роста с ним, но он был крепче телосложением.

Закончив приготовления, Ше Чжун осмотрел Яна Сиконга с головы до ног и тихо вздохнул.

- Ты чего?

- Я видел его сегодня, - сказал Ше Чжун. – Даже через маску я могу видеть, до чего вы похожи. Как же другие не заметили этого до сих пор?

- Дело не в том, что они не замечают, просто никто не знает нашего прошлого. Поэтому они могут заметить лишь небольшое сходство. Но, чем больше ты знаешь, тем больше начинаешь видеть и замечать.

- Верно, - Ше Чжун хлопнул его по плечу. – Выпей вина. Если эта маска не поможет нам пройти через городские ворота, нам останется только прорывать силой.

Ян Сиконг сделал глубокий вдох и залпом выпил принесенное Ше Чжуном вино, а затем отбросил кувшин. Его взгляд был твердым и решительным:

- Идем!

И они вышли из камеры.

- А это еще что такое? – Ше Чжун хотел взять вещи из его рук.

- Это просто некоторые вещи, они легкие и не помешают, - Ян Сиконг увернулся от него и пошел вперед.

После того, как люди Ше Чжуна обезвредили охранников и расчистили им путь к бегству, они выбрались через черный ход, где их ждали лошади, а также подчиненные Ше Чжуна вместе с А Ли. Они все были в такой же форме, как и Ше Чжун.

- А Ли! – Ян Сиконг торопливо подошел к нему.

Глаза А Ли покраснели, он собирался опуститься на колени, но Ян Сиконг удержал его и оглядел с головы до ног.

- Тебя не пытали?

А Ли покачал головой, пытаясь что-то промычать.

- Не будем терять время, нужно спешить! – поторопил их Ше Чжун и придавил головной убор А Ли, натягивая его ему на лоб. – Постараяся пригнуться, чтобы не слишком бросаться в глаза.

А Ли энергично закивал.

Несколько человек сели верхом на лошадей и отправились к Западным воротам, где был меньше всего охраны.

Охранники Западных ворот были самого низшего ранга, они редко имели дело с Юанем Нанью, поэтому вряд ли они могли так просто догадаться, что перед ними другой человек.

Стояла уже поздняя ночь, и они никого не встретили на своем пути. Когда они подъехали к городским воротам, начальник стражи Чжао Сянь почтительно сложил ладони:

- Ваш служащий рад приветствовать генерала Цю. Но разве генерал не должен быть на свадебном пиру Короля Волков? Что сл...

Ян Сиконг, притворяясь слегка хмельным, понизил голос и сказал:

- Чжао Сянь, мне нужно выехать из города по приказу Короля Волков. Открой ворота.

- Прошу генерала предъявить бирку.

- Король Волков сейчас в покоях для новобрачных, у него не было времени, чтобы выдать мне бирку! – Ян Сиконг повысил голос. – Немедленно открыть ворота! У меня срочное поручение!

- Но... У меня приказ Короля Волков – любой, кто покидает город после наступления темноты, обязан предъявить бирку.

- Ты собираешься ослушаться меня? – холодно сказал Ян Сиконг. – У меня срочное и неотложное дело. Если ты посмеешь задерживать меня, я накажу тебя за попытку препятствовать нам в исполнении своего служебного долга!

Чжао Сянь рухнул на колени, а вместе с ним и его люди:

- Генерал! Ваш подчиненный не осмелится! Но приказ Короля Волков – это закон! Ваш подчиненный не смеет нарушить его!

Ян Сиконг выхватил меч и направил его на Чжао Сяня:

- Король Волков отправил меня с поручением! – сурово сказал он. – Разумеется, он не станет привлекать тебя к ответственности за нарушение его приказа! Но сейчас ты можешь совершить большую ошибку, и тогда можешь больше не бояться гнева Короля Волков, поскольку я сам убью тебя на месте за то, что ты мешаешь мне выполнить приказ!

Чжао Сянь стиснул зубы и, поколебавшись, громко крикнул:

- Открыть ворота!

Ян Сиконг с Ше Чжуном переглянулись, но все еще не смели расслабиться.

Как только городские ворота открылись, группа людей на лошадях выехала за пределы города и помчалась прочь.

Ян Сиконг не удержался и, обернувшись, посмотрел на возвышающийся в темноте Тайюань. Чтобы захватить этот город, который был необходимым этапом на их пути в столицу, им с Фен Е пришлось долго и тяжело потрудиться. Они прошли через поражение и познали вкус победы, и много молодых и крепких воинов заплатили за это своими жизнями, так и оставшись похороненными на чужбине.

Когда они сражлись вместе плечом к плечу, он думал, что их прежние обиды и подозрения остались позади, и теперь они могут трудиться вместе. Он и подумать не мог, что Фен Е просто использовал его, а потом может вот так в одно мгновение отвернуться от него. Может, Фен Е научился всему этому от него? Ведь весь мир считает его бесчувственным и зловещим существом, но, если сравнить его с теперешним Королем Волков, он должен был признать, что ему самому далеко до него.

Он ясно отличал Фен Е, каким он был в молодости, от Короля Волков, каким он стал сейчас. Человека, которого он любил, больше не существует, и ему не следует думать об этих двух личностях, как об одном и том же человеке.

Тайюань остался далеко позади, и грохот праздничного фейерверка, звучал все тише.

Ян Сиконг, больше никогда не оглядывайся назад.

Подчиненные Ше Чжуна сопровождали их целые сутки, после чего оставили их троих и разъехались в разные стороны. Они не осмеливались зезжать в города и пользоваться государственной дорогой, поэтому были вынуждены пробираться горными тропами, ночуя в горах. Погода стояла холодная, и им пришлось очень несладко.

Им нужно было как можно скорее покинуть Центральные Равнины. Сейчас они находились недалеко от Циньяна. Когда они минуют Циньян, тогда они выйдут за пределы территории, находившейся под контролем Фен Е. Только тогда они смогут действительно избавиться от преследования.

За эти несколько дней, пока они прятались в горах, до них не доходили никакие сведения, поэтому они не знали, где сейчас находится погоня, посланная за ними Фен Е. Они лишь чувствовали, что она преследует их, следуя за ними по пятам, поэтому не смели расслабиться ни на секунду.

Больше они не могли идти через горы. Во-первых, у них закончилась еда, а во-вторых, снег в горах еще не растаял, и лошадям было трудно найти себе корм. Если люди могли немного потерпеть без еды, то лошади, если их не кормить, просто не смогут двигаться дальше.

Им оставалось лишь переодеться в одежду простолюдинов и пробраться в какой-нибудь маленький провинциальный городок, чтобы купить немного еды и корма для лошадей. Но А Ли не пошел с ними в город, он был слишком высок и силен, и его уродливое лицо непременно привлекало бы к себе внимание. Те, кто увидит его, еще долго будут помнить об этом, и тогда их следы будет слишком просто обнаружить.

Добравшись до города, Ян Сиконг и Ше Чжун нашли забегаловку, в которой готовили лапшу. Когда им подали лапшу с горячим говяжьим бульоном, они оба набросились на еду, с удовольствием поглощая ее, словно не ели уже несколько дней.

Когда их животы наполнились, им стало гораздо теплее, и усталость отступила прочь.

Ян Сиконг сделал глоток вина и вздохнул:

- Надо же, как может быть приятна горячая лапша.

- Ну еще бы! – сказал Ше Чжун и громко крикнул. – Еще две порции!

- Южнее расположен Циньян. Этот город Ю-эр взял первым в ходе кровопролитного сражения. Позже он один за другим захватил Пинлян и Фенсян, - думая о прошлом, Ян Сиконг не мог удержаться от вздоха.

- Он тоже брат из семьи Юань, - холодно фыркнул Ше Чжун. – Но они с Юанем Шаосю просто из разных миров.

За эти несколько дней Ше Чжун не мог удержаться от расспросов, и Яну Сиконгу пришлось рассказать ему обо всем. Ше Чжун просто кипел от злости, и А Ли был полон ненависти и злобы. Если бы Юань Шаосю сейчас появился перед ним, он бы точно растерзал его прямо на месте.

- Да, к счастью, у отца есть хотя бы один достойный сын.

- Однако, какой бы скотиной ни был Юань Шаосю, это из-за Фен Е он смог создать столько неприятностей, - Ше Чжун скривился от отвращения. – За последние два года ты вдоволь хлебнул страданий возле Фен Е, но ты ничего не сказал мне. И когда ты успел стать таким никчемным? Он уже не тот маленький Шицзи, каким был когда-то.

- Ты прав, - с усмешкой ответил Ян Сиконг. – Я совсем никчемный, и не просто никчемный, но и сам навлек на себя позор и унижения. Я знал, что он изменился, но все еще не мог забыть того Фен Е... Я все время обманывал себя. Разве можно остаться прежним, когда твой род уничтожен? Я сам прошел через это...

- Его род был уничтожен, и он с небес рухнул в бездну, его очень жаль, но это не твоя вина. У Фен Цзяньпина под рукой была огромная армия, ни один императора не потерпел бы такой угрозы. Если бы не ты, Фен Е уже давно бы умер в императорской тюрьме, - чем больше Ше Чжун говорил, тем сильнее он злился. – А он отплатил тебе черной неблагодарностью, обвинив во всех грехах. Идиот!

- Что толку сейчас говорить об этом, - ответил Ян Сиконг. – Я был должен ему, и я расплатился по счету, и теперь... Я больше не хочу иметь с ним ничего общего.

- Тогда что ты собираешься делать дальше? – нахмурился Ше Чжун.

- Я еще не думал об этом, - с горечью усмехнулся Ян Сиконг.

- Нан... Сиконг, - Ше Чжун уставился на него в упор. – Возвращайся со мной в Цзяннань, и там спокойно живи, сохраняя свою личность в тайне.

Ян Сиконг пустым взглядом смотрел на миску лапши, стоявшую перед ним.

Он двадцать лет сражался, а теперь остался ни с чем, и ему даже некуда податься?

- Сиконг, я знаю, что тебе трудно смириться с этим, и ты все еще помышляешь о том, чтобы участвовать в управлении страной. Но ты уже совершил свою месть, и тебе сейчас лучше держаться подальше от дворцовых дел. Нельзя допустить, чтобы тебя выследили Фен Е или Чен Му, а значит, тебе лучше укрыться среди «бродячих торговцев».

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Двадцать лет. И все коту под хвост. Ничего не осталось.

Ше Чжун хотел что-то сказать, но в этот момент в забегаловку вошли несколько мужчин, которые вели себя очень шумно и, усевшись за стол, начали громко требовать себе еду.

- Эй, несите сюда побольше мяса и вина!

- Прошу подождать, сейчас все будет...

Один из мужчин с грохотом бросил меч на стол и сердито сказал:

- Разве правитель Чу не говорил, что прибудет в Тайюань только в начале весны, почему же он выдвигает войска прямо сейчас? Только я получил заказ, и вот пожалуйста, все пошло прахом!

Ян Сиконг потрясенно замер.

________________________

1. Не понятно, как именно Ше Чжун нейтрализовал охрану. Используется слово «ввести в заблуждение, запутать». 

- 61 -

Ян Сиконг хотел повернуться и задать вопрос, но Ше Чжун покачал головой и тихо сказал:

- Я сам схожу в город и все разузнаю, а ты подожди меня здесь и ни с кем не разговаривай.

- Что можно разузнать в этом захолустье?

- «Бродячьи торговцы» все знают, к тому же, это, кажется, вовсе и не секрет. Мне будет не сложно все разведать, просто подожди меня, - Ше Чжун залпом допил вино и вышел.

Ян Сиконг на миг застыл с растерянным видом, а затем снова склонился над миской лапши, продолжая прислушиваться к разговору за соседним столиком. В общем-то, это нельзя было назвать подслушиванием, поскольку эти люди вели себя очень шумно, и от их громких голосов было невозможно спрятаться.

Впрочем, их мало заботил тот факт, что правитель Чу выслал войско к Тайюаню, они лишь сетовали из-за того, что война нарушит их жизнь и помешает вести дела.

Прошло уже два часа после ухода Ше Чжуна, и остальные посетители разошлись. Хозяин забегаловки уже начинал коситься в его сторону, но он, к счастью, немного замаскировался, иначе, со своей внешностью слишком привлекал бы внимание.

Ше Чжун вернулся до наступления темноты и, не обращая внимания на вопросительный встревоженный взгляд Яна Сиконга, крикнул:

- Хозяин! Собери мне десять цзиней паровых булочек, десять цзиней жареной говядины и несколько кувшинов вина!

- Слушаюсь.

Как только они остались вдвоем, Ян Сиконг немеденно спросил:

- Ну что?

- Чен Му двинул войско на другой день после того, как мы бежали из Тайюаня.

- И сколько солдат он отправил? Как быстро они передвигаются и где находятся сейчас?

- А тебе какое дело? – нахмурился Ше Чжун.

Ян Сиконг был слегка огорошен, он невольно отвел взгляд:

- Я просто... Он слишком хорошо информирован. Даже если в городе были его шпионы, понадобилось бы два-три дня, чтобы доставить новости из Тайюаня в Юнчжоу. Как они могли дгадаться, что я сбегу в день свадьбы Фен Е?

- Об этом нетрудно догадаться, ведь в такой день охрана бывает наименее бдительной. К тому же, когда ты совершил налет на тюрьму, освобождая Фен Е, разве это было не... - Ше Чжун взглянул на мрачное лицо Яна Сиконга и замолчал.

- Верно, - насмешливо улыбнулся Ян Сиконг. – Иногда мне кажется, что судьба просто играет мной и Фен Е, иначе, как так могло получиться, что спустя годы, мы с ним поменялись местами, оказавшись в той же ситуации?

Ше Чжун промолчал, не зная, как ему утешить Яна Сиконга.

- Но... - Ян Сиконг задумался. – Если Чен Му и Шень Хесюань догадались об этом, как Фен Е не догадался? Тебе не кажется, что мы слишком легко сбежали из Тайюаня?

- Легко?! – Ше Чжун невольно повысил голос, но, сообразив, где они находятся, снова заговорил тише. – Ты всего лишь разыграл представление у городских ворот, тебе, конечно, было легко! А мне пришлось оборвать свой канал связи в Тайюане и отвалить целую кучу денег!

- Ше Чжун, я вовсе не это имел ввиду.

- Ладно, забудь об этом , - надулся Ше Чжун.

В это время им принесли их заказ, они расплатились и поспешили уйти, поскольку А Ли, который ждал их за городом, все еще оставался голодным.

Покидая этот городок, Ян Сиконг все еще думал об этом, чувствуя, что здесь все не так просто.

- Тебя беспокоит то, что Чен Му идет на Тайюань? – не удержавшись, спросил Ше Чжун.

- Тайюань был завоеван с моей помощью... - тихо сказал Ян Сиконг. – К тому же, действия Чен Му повлияют на общую ситуацию в стране. Как я могу не переживать об этом?

- А что толку переживать об этом? Разве ты не решил оставить Фен Е? И отправиться к Чен Му, чтобы помогать ему, тоже невозможно. Так какое тебе дело до их противостояния между собой?

- Раньше все это имело отношение ко мне, а теперь ты предлагаешь мне вот так просто выбросить все из головы? – тихо сказал Ян Сиконг. – Сейчас еще так холодно, в такое время года мало кто посылает войска в поход. Что затевает Чен Му?

- Отправка войска вовсе не означает, что они непременно развяжут войну, - холодно сказал Ше Чжун. – Не забывай, что хотя этот пес-император и отобрал титул у Чен Чуня, он не спешит отдавать его Чен Му, а Фен Е формально все еще хранит ему верность.

- Формально, хаха, - Ян Сиконг насмешливо улыбнулся. – У этих двоих разум Сыма Чжао. (1) Уже все знают, что на этот раз Чен Му идет сюда, чтобы все прояснить с Фен Е. Если он откажется впустить Чен Му в город, тот сразу объявит об этом всему миру, и тогда Фен Е станет мишенью для всех остальных.

- Если он выбрал такой путь, значит, готов к нему. Он сделал тебе столько зла ради своего честолюбия. Ты ведь не станешь переживать за него, а?

Ян Сиконг опустил глаза и сказал:

- Я уже разорвал с ним все отношения. Жив он или мертв, победит или проиграет, все это не имеет ко мне никакого отношения. Но мой брат все еще генерал и командует его ударными силами.

- Он уже не ребенок, и он сам сделал выбор, когда решил следовать за Фен Е. Он сражается на поле боя, совершая подвиги и не сидит без дела. А значит, его жизнь не будет напрасной. Тебе остается лишь пожелать ему удачи.

- ... угу.

Ше Чжун посмотрел на Яна Сиконга, и в его глазах вспыхнул огонек:

- Сиконг, забудь об этом, иначе, ты не сможешь нормально жить, так и увязнув в трясине прошлого.

Ян Сиконг покачал головой:

- Уже слишком поздно. Теперь, куда бы я ни пошел, мое сердце и так прочно увязло в трясине.

Во взгляде Ше Чжуна мелькнул отблеск затаенной боли.

***

Когда они нашли А Ли, тот так изголодался, что проглотил два цзиня паровых булочек в один присест. Ян Сиконг смотрел на него, как на большого ребенка, успокоившиь в душе и в то же время испытывая грусть.

Он решил, что после того, как они покинут Центральные Равнины, он хорошенько позаботится об А Ли и поговорит с ним о его женитьбе. У него никогда не будет своей семьи в этой жизни, и он надеялся, что А Ли обретет свою семью, и не станет жить такой одинокой и полной скитаний жизнью, как он сам.

После того, как А Ли поел, Ше Чжун поторопил их, чтобы ехать дальше. Они купили в городе еду и корм для лошадей. Если Фен Е выйдет на их след, скорее всего, их найдут очень быстро, поэтому им нельзя было задерживаться надолго в одном месте. Теперь им оставалось лишь запасаться едой в маленьких селения, а затем прятаться в горах, избегая встречи с людьми. В такое холодное время года им придется очень туго.

Через несколько дней у них снова закончились припасы, и им было нужно войти в близлежащий маленький городок. Это место было недалеко от Пинляна, а на западе располагался Циньян. Если все продет гладко, тогда, продвигаясь на юг, через пару недель они покинут территорию, находившуюся под контролем Фен Е.

Вокруг Пинляна располагалось около десятка деревень. Сам Пинлян был небольшим городом, а окружавшие его деревни и вовсе были довольно глухим местом, и все жители знали там друг друга в лицо. Если в эти деревни заглянут чужаки, к тому же, купят там припасы, они наверняка привлекут к себе внимание местых жителей. Поэтому, если они хотели пополнить запасы, им оставалось идти только в Пинлян. Хотя это было рискованно, у них не оставалось иного выбора.

Ше Чжун настоял на том, чтобы идти туда одному, опасаясь, что их могут обнаружить, если они пойдут вместе.

- Как ты один собираешься нести еду на троих человек и корм для лошадей? – сказал Ян Сиконг. – Пусть А Ли останется здесь, а мы с тобой пойдем вместе.

- Нет, - категорически отказался Ше Чжун. – Пинлян находится под властью Фен Е. – Наверняка вас уже объявили в розыск, и городские ворота находятся под усиленной охраной. Боюсь, вдвоем мы будем слишком бросаться в глаза.

- Ты очень хорош в маскировке, поэтому никто нас не узнает. Если ты пойдешь один, тогда нам очень скоро придется снова пополнять запасы. Если мы будем так задерживаться, когда же мы сможем выбраться отсюда?

- Я боюсь, как бы чего не случилось, -сказал Ше Чжун. - Уж лучше передвигаться медленно и осторожно. Я постараюсь взять как можно больше припасов, а вы просто подождите меня здесь.

Ян Сиконг нахмурился:

- Ше Чжун, почему у меня такое чувство, что ты просто не хочешь, чтобы я пошел с тобой?

- Конено, я этого не хочу, - невозмутимо отозвался Ше Чжун. – Я не хочу, чтобы тебя схватили.

- Нет, мне кажется, дело не только в этом, - Ян Сиконг внимательно посмотрел на него. – Нам просто нужно идти туда по отдельности. Как бы строго ни охранялся Пинлян, его охранники не могут проверить всех и каждого.

- Фен Е знает, что я умею маскироваться. Думаешь, он не предпримет никаких мер? – строгим тоном проговорил Ше Чжун. – Хватит уже спорить со мной, просто подожди меня. Я вернусь еще до темноты. А, если припасов окажется мало, завтра схожу за ними еще раз.

- Ну, хорошо, - после некоторой паузы ответил Ян Сиконг.

Глядя, как Ше Чжун спускается с горы, Ян Сиконг спросил А Ли:

- Тебе не показалось, что Ше Чжун сейча вел себя немного странно?

А Ли отрицательно покачал головой.

Ян Сиконг привык внимательно следить за словами и интонациями людей, и он мог уловить самые тонкие изменения в них. Он чувствовал, что в том, как Ше Чжун удерживал его от похода в город, было что-то странное. Впрочем, в его словах был здравый смысл, возможно, он просто осторожничал.

Вдвоем они прождали полдня, но Ше Чжун так и не вернулся. Ян Сиконг начал немного нервничать. Ему не было известно, был ли в Пинляне комендантский час, но это был закрытый город, а значит, скорее всего, правила там были точно такие же. После захода солнца никому не разрешалось входить в город или покидать его. Судя по всему, до заката оставался всего лишь час.

Он решил сам отправиться в город, чтобы разузнать обо всем. Если с Ше Чжуном что-то случилось, помочь ему сможет только он.

А Ли не хотел отпускать его, но не посмел настаивать и был вынужден лишь смотреть, как он спускается с горы.

При входе в город Ян Сиконг увидел крупные портреты трех человек. Охранники допросили его, но поскольку мастерство Ше Чжуна в маскировке было и впрямь на высоте, они не узнали его и пропустили в город.

Он видел их портреты повсюду, и предлагаемая награда, указанная на них, достигала десяти тысяч таэлей, что говорило о том, в каком сейчас бешенстве был Фен Е. К тому же, в городе царила очень напряженная атмосфера. Все куда-то торопились, всюду сновали военные, перевозя армейские припасы, словно... словно готовились к сражению.

Пинлян готовится к войне? Может, Чен Му уже близко и объявил войну Фен Е?

Если так подумать, оба варианта маловероятны. Сейчас стояла такая холодная погода, и армия не могла передвигаться быстро. Чен Му не мог дойти сюда так быстро. К тому же, Чен Му предпочел бы для начала провести переговоры, прежде чем нападать. Разве можно так необдуманно объявлять войну? Единственное объяснение, которое приходило ему в голову, заключалось в том, что Фен Е заранее готовился к бою с Чен Му. Пусть даже он для виду оставался верен ему, чтобы заставить так думать всю Поднебесную, но на деле, обеим сторонам было бы непросто договориться.

Ян Сиконг в оцепении наблюдал за тем, как перед ним проходят солдаты в форме армии Фен, и в его душе всколыхнулись самые разные эмоции.

Они находились на пороге грандиозной битвы. Хотя Фен Е был прирожденным полководцем, и у него в подчинении была огромная армия, Чен Му тоже придет сюда подготовленным. К тому же, у него есть такой человек, как Шень Хесюань. Фен Е... а сможет ли он победить?

При мсли о том, что Фен Е может потерпеть поражение, его сердце болезненно сжалось. Он не мог себе даже представить сокрушительно поражение Фен Е, и не мог даже думать о том, что в этом высокомерном взгляде, привыкшем смотреть на всех свысока, появится безысходное отчаяние.

Он сделал глубокий вдох, вспомнил обо всем, что сделал и сказал Фен Е перед их расставанием, и его эмоции понемногу улеглись.

Они с Фен Е больше ничего не должны друг другу, их пути разошлись в разные стороны. Его больше не волнуют успехи или неудачи Фен Е.

Он просто беспокоится за Юаня Нанью.

При мысли о Юане Нанью Ян Сиконг занервничал, ощущая собственное бессилие. Но, как и сказал Ше Чжун, у Юаня Нанью есть свои честолюбивые устремления, и Ян Сиконг мог лишь надеяться, что в конце концов, он получит то, что хочет.

Как только он подумал о Юане Нанью, как тут же услышал, как молодой офицер крикнул солдатам, переносившим припасы:

- Пошевеливайтесь! Генерал Цю завтра прибудет в Пинлян для проверки! Живее!

Ян Сиконг потрясенно замер. Цю Ван завтра прибудет в Пинлян? Если он завтра будет здесь, значит, уже выехал из Тайюаня.

Что ему здесь делать?

Сердце Яна Сиконга тревожно сжалось. Ему не нужно было думать, об этом – он и так знал, для чего сюда едет Юань Нанью. Должно быть, Фен Е прислал его сюда, чтобы он охранял эти три города – Пинлян, Фенсян и Циньян.

Все три города были захвачены Юанем Нанью, он был хорошо знаком с ними, и они представляли собой линию обороны, которая была заслоном от Чен Му. Если Чен Му хотел захватить Тайюань силой, сначала ему было нужно взять эти три города.

Но таким образом, Юань Нанью примет на себя основной удар, встретив в лоб армию Чен Му.

Ян Сиконг начинал нервничать все сильнее.

Внезапно кто-то обхватил Яна Сиконга сзади и потащил его в сторону. Он уже собирался дать отпор, когда услышал знакомый голос Ше Чжуна:

- Это я.

Затащив Яна Сиконга в небольшой переулок, он прошептал:

- Что ты делаешь в городе? Я же просил тебя дождаться меня на месте!

- Солнце уже начало садится, а тебя все не было.

- Я хотел купить побольше вещей, но это могло бы вызвать подозрения, поэтому мне пришлось покупать понемногу в разных лавках.

Взгляд Ше Чжуна заскользил по лицу Яна Сиконга, словно он старался что-то разглядеть на нем.

- Ты все знал, и поэтому не позволял мне пойти с тобой, - холодно сказал Ян Сиконг.

- Я просто боялся...

- Ты боялся, что я замечу военные приготовления? – резко сказал Ян Сиконг.

Ше Чжун смотрел ему прямо в глаза и не говорил ни слова.

- Завтра Ю-эр приедет в Пинлян, и он уже выехал из Тайюаня. Когда ты в тот день уходил раздобыть сведения, ты уже узнал об этом?

Ше Чжун снова ничего не ответил.

- Ты все знал? -Ян Сиконг приподнял брови. – И ты намеренно скрывал это от меня? Ты не хотел, чтобы я узнал об этом, ведь так?

- И что ты сейчас можешь сделать? – холодно сказал Ше Чжун. – Ты наконец-то сбежал оттуда. Ты же не собираешься возвращаться обратно?

- Конечно, я не вернусь. Но Ю-эр мой брат, как я могу не переживать за него? Что еще ты скрыл от меня кроме этого?

Ше Чжун отвел глаза:

- Я боюсь, что ты окажешься слишком мягкосердечным... Солнце уже садится, идем.

- Постой, - Ян Сиконг вцепился в его одежду. – Расскажи мне все, что ты знаешь. Если не скажешь, у меня сердце будет не на месте.

Ше Чжун стиснул зубы:

- Если ты не собирешься возвращаться, что тебе это даст? Это лишь добавит тебе беспокойства.

С этими словами он развернулся и пошел прочь из города.

Ян Сиконг поспешил за ним следом, но не осмелился настаивать на своем, чтобы не привлекать внимания и не вызвать подозрений. Он лишь спросил:

- Ше Чжун, что тебе известно? Расскажи мне.

Но Ше Чжун остался глух к его просьбе.

Ян Сиконг взглянул на небо – солнце действительно клонилось к закату, и им нельзя было мешкать. Купив по дороге еще кое-какие припасы, они поспешили уйти из города.

И лишь, когда они покинули город, Ян Сиконг строго спросил:

- Ше Чжун, ты язык проглотил?

Ше Чжун внезапно обернулся и в ярости уставился на Яна Сиконга:

- Для чего тебе знать военную информацию? Ты беспокоишься за Юаня Нанью или за Фен Е?

- Он мой младший брат! – резко ответил Ян Сиконг. – Может, они собираются развязать войну с Чен Му, а я не могу даже знать об этом?

- А что тебе это даст? Если ты узнаешь, что у Юаня Нанью нет шанса на победу, что ты тогда будешь делать? Собираешься помочь ему?

- Во-первых, Чен Му может и не начать войну, - сказал Ян Сиконг. – А во-вторых, Ю-эр очень отважный и умный полководец. У него будет укрепленный город, в котором достаточно солдат. Даже если у Чен Му есть Шень Хесюань, у Ю-эра будет преимущество, и он не нуждается в чьей-либо помощи. Я просто беспокоюсь о нем и хочу знать военную обстановку.

- А что, если... он действительно нуждается в этом? – Ше Чжун посмотрел на Яна Сиконга глубоким взглядом. – На поле боя у стрел и мечей нет глаз. Даже если кажется, что проигрыш невозможен, всегда остается вероятность потерпеть сокрушительное поражение. Юань Нанью решил следовать за Фен Е, а это значит, что он поставил свою жизнь на кон. Ты и сам знаешь это в своем сердце и понимаешь, что твой брат может потерять свою жизнь в бою. И тут ты бессилен что-либо сделать, ведь так?

Ян Сиконг помолчал несколько секунд с ошарашенным видом и сказал дрожащим голосом:

- Я... конечно, я понимаю это.

- Люди не всесильны, и им не все подвластно, - Ше Чжун сжал плечо Яна Сиконга. – Оставь это все, не думай больше ни о чем, что связано с Фен Е.

- Но... - если Ю-эр действительно в опасности, я приду ему на помощь даже на краю света, - тихо сказал Ян Сиконг.

- Ты... - лицо Ше Чжуна побледнело.

Ян Сиконг схватил его за руку, чувствуя, как в его сердце растет зловещее предчувствие.

- Ше Чжун, ты что-то скрываешь от меня? Что еще ты знаешь?

Ше Чжун с мрачным видом отбросил его руку:

- Ян Сиконг, позволь спросить тебя – на что ты готов пойти ради своего брата?

- Ради меня он отправился на каторгу на Северо-запад, и я тоже готов отдать за него жизнь, - без колебаний ответил Ян Сиконг.

Ше Чжун тяжело вздохнул, на его лице появилось усталое и печальное выражение.

- Ше Чжун, в чем дело? Что ты скрываешь от меня?

- Фен Е... три дня назад он отправил Юаня Нанью, чтобы защищать эти три города – Пинлян, Фенсян и Циньян.

- Это я уже понял.

Ше Чжун закрыл глаза, видимо, смирившись:

- Но ему дали всего тридцать тсяч солдат.

Эти слова прозвучали, словно гром среди ясного неба, и Ян Сиконг почувствовал, как опустело его сознание.

Фен Е дал Юаню Нанью тридцать тысяч человек, чтобы защищать три города и противостоять стотысячной армии Чен Му?!

Ян Сиконг почувствовал, как в нем закипает кровь, и у него все темнеет перед глазами. Он пошатнулся, едва не упав на землю.

- Сиконг! – Ше Чжун торопливо поддержал его. – С тобой все в поярдке?

Ян Сиконг в ярости стиснул зубы, его глаза налились кровью, а на лице появилось убийственное выражение:

- Фен Е! Он вынуждает меня вернуться и угрожает мне жизнью моего брата! Он посмел шантажировать меня моим Ю-эром!

_______________________

1. Сыма Чжао - отец основателя династии Цзинь - Сыма Яня, III в. н. э.; образное значение – «честолюбец-предатель».

Ммм, по идее, Фен Е считает его "Нанью", который когда-то отправил "Сиконга" на смерть вместо себя. Откуда такая уверенность, что "подлый и вероломнй Нанью" пожалеет "Сиконга" сейчас? И как он вообще мог рискнуть "своим Сиконгом" и тридцатью тысячами солдат?

- 62 -

- Успокойся, - встревоженно сказал Ше Чжун. – Может, это просто его ловкий трюк. Все, что мне удалось узнать, это лишь примерные сведения. Что, если это его план, чтобы заставить тебя вернуться? Он не станет рисковать тремя городами.

- Да, скорее всего не станет, но он все еще использует Ю-эра, чтобы надавить на меня, - Ян Сиконг стиснул зубы. – Разве он не считает Ю-эра своим другом дества? Разве он забыл, насколько я коварный и безжалостный, чтобы рисковать своим «Сиконгом»? Почему он решил, что я вернусь из-за Ю-эра? Чего он добивается?

Красивое лицо Ше Чжуна помрачнело, словно небо перед грозой:

- Возможно, в глубине души он знает, кто из вас настоящий Ян Сиконг, но не желает в этом признаваться.

Эти слова пронзили плоть и сердце Яна Сиконга. Разве ему самому не приходила в голову такая же мысль? Фен Е так сильно ненавидел его, что даже не хотел признавать его личность. Он посмеялся в душе сам над собой:

- Возможно. Ему нужен только тот «Сиконг», который живет в его сознании, но не я.

- Есть и другой вариант, - Ше Чжун посмотрел на него пристальным взглядом. – Фен Е мог отправить вместо Юаня Нанью другого человека.

Глаза Яна Сиконга сузились, в его сердце уже был ответ:

- ... Юаня Шаосю?

- Верно. И тогда, кем бы ты ни был, Нанью или Сиконгом, среди братьев Юань будет один, который тебе небезразличен.

- Юань Шаосю, хаха, - рассмеялся Ян Сиконг. – Я не верю, что он мог не заметить полное отсутствие братских чувств между нами.

- Неважно, что он там заметил или нет. Главное, чтобы ты не попался на его уловку, - Ше Чжун крепко сжал его плечо. – Я говорю тебе это потому, что сейчас очень трудно отличить правдивую информацию от ложной. Ты не должен пойти у него на поводу!

- Сейчас меня не слишком волнует, что там затевает Фен Е, а вот то, что рядом с Ю-эром отирается Юань Шаосю, беспокоит меня по-настоящему, - в глазах ЯнаСиконга мелькнула ненависть. – Он тайно сговорился с Чен Му и подставил меня. Я не знаю, на что он еще способен.

- У этого Юаня Шаосю нет ни стыда, ни совести, - с отвращением сказал Ше Чжун. – Вы же братья, и ты потратил полжизни, чтобы отомстить за его отца. Мало того, что он не испытывает к тебе ни капли благодарнсти, он еще из зависти спелся с врагом, чтобы подставить тебя! Он заслуживает смерти!

- Больше всего меня сейчас интересует, насколько тесно он общается с Чен Му.

- Ты думаешь, он способен предать Фен Е?

Ян Сиконг покачал головой:

- Не думаю, что он пойдет на это. В конце концов, Ю-эр – его младший брат и, следуя за Фен Е, он скорее всего, достигнет успеха. К тому же, он знает, что предателей нигде не жалуют, поэтому вступил в сговор с Чен Му, скорее всего, только для того, чтобы избавиться от меня.

- Чтобы избавиться от тебя, он должен был раскрыть Чен Му твою настоящую личность, иначе, трудно было бы объяснить значение кинжала. А как насчет личности Юаня Нанью? Чен Му уже знает?

Ян Сиконг покачал головой и уверенно сказал:

- Ю-эр – самая большая опора Юаня Шаосю. Даже если бы он предал Фен Е, он никогда не предал бы Ю-эра.

- Может быть, но в будущем такой подлый и коварный человек способен на все ради своей выгоды.

- Верно, и вот это беспокоит меня больше всего. На этот раз Юань Шаосю мог отправиться в поход вместе с Ю-эром. Возможно, это желание Фен Е, а, может, Юань Шаосю напросился сам. Хотя Ю-эр – командующий, он все же его младший брат. Если он не сумеет подавить его, Юань Шаосю может взять на себя слишком много. А, если придавить его слишком сильно, учитывая натуру Юаня Шаосю, не представляю, сколько неприятностей он может доставить Ю-эру.

- То есть, ты просто хочешь вернуться, верно? - холодно сказал Ше Чжун. – Беспокоясь с одной стороны о Юане Нанью, а с другой – о Юане Шаосю, ты на самом деле никак не можешь отпустить Фен Е. Ян Сиконг, ты одержим?

Ян Сиконг тихо вздохнул:

- Ше Чжун...

- Если ты собрался вернуться, - резко сказал Ше Чжун, - учитывая, что Фен Е сделал с тобой, ты превратишься в посмешище!

- Поэтому я и не вернусь.

- Что...

- Не волнуйся, я не вернусь к Фен Е, - спокойно сказал Ян Сиконг.

- Если ты пойдешь к Юаню Нанью, разве это не то же самое? Я потратил столько усилий, чтобы вытащить тебя оттуда...

- И к Ю-эру я тоже не пойду.

Ше Чжун недоуменно посмотрел на него. Судя по тону Яна Сиконга, он явно не собирался оставлять все, как есть.

Ян Сиконг смотрел на вечернее небо, все еще светлое на горизонте и видел, как горы постепенно поглощает тьма. Какими бы могущественными ни были силы природы, они все следуют законам, которым не могут бросить вызов. Солнце восходит и заходит, а холод сменяет тепло. Реки впадают в море, а цветок, распустившись, вскоре должен погибнуть. Проливной дождь рано или поздно прекращается, и огонь, охвативший степь, гаснет. Все идет свои чередом и следует определенному порядку.

Он хотел бы воспротивиться перенесенным им страданиям, но он не знал, как сделать это. Нельзя поменять солнце и луну местами, нельзя остановить смену времен года, люди слишком ничтожны, чтобы противиться воле небес.

Он растерянно бежал в противоположном направлении, но он знал, что его сердце так и осталось на месте.

- Сиконг... - видя, что он молчит, Ше Чжун нервничал все сильнее.

- Ше Чжун, - Ян Сиконг посмотрел на него, его взгляд был ясным и мудрым, казалось, что после стольких дней, его душа только сейчас вернулась на место. – Ты сказал, что хочешь вернуться со мной в Цзяннань. И что мы будем там делать?

- Денег, которые я заработал, нам с тобой хватит на всю жизнь. Мы можем уехать в сельскую местность, можем путешествовать, любуясь красотами земли, можем вообще делать все, что ты захочешь...

Чем больше Ше Чжун говорил, тем тише звучал его голос. Видимо, он понял, что перед ним стоит Ян Сиконг, цзиньши, самый молодой ученый за последние сто лет, который выдержал два экзамена, который способен разрабатывать гениальные стратегии, знает обо всем на свете и обладает выдающимися способностями.

Такого Яна Сиконга, хоть он и пал жертвой «любви», нельзя недооценивать.

- Вести вольную жизнь и путешествовать... - спокойно сказал Ян Сиконг. – Не то чтобы я был против такой жизни, но она была бы подобна вспышке. Это все равно что постоянно питаться деликатесами, но рано или поздно все равно захочется простой еды. Кто из ученых не мечтает стать чиновником? Мы упорно трудимся, изучая труды философов и стремясь сдать экзамен, даже если не ради славы, богатства или славы своего рода, то ради «честолюбивых устремлений». Если не карьера чиновника, то что еще остается ученым? Тем, кто не смог стать чиновником и столкнулся с трудностями, пытаясь сделать карьеру и найти применение свои талантам, остается лишь горечь поражения. Думаешь, путешествия, а затем уединение в сельской глуши это то, что нужно? – он посмотрел на Ше Чжуна. – Я совсем растерялся в эти дни и не знаю, куда мне идти дальше. Я всю жизнь учился, но мои честлюбивые замыслы не осуществились. Как можно жить жизнью стариков, пока ты еще молод и твои планы не выполнены?

Взгляд Ше Чжуна погас:

- В общем-то, я догадывался, что своим честолюбием ты не уступаешь Фен Е и Чен Му. Ты не сможешь жить без славы и без имени.

- Да, я честолюбив, но в отличие от них, я знаю, что мне по силам, а что нет. Я советник, из меня не получится ни полководца, ни императора. Добрый полководец не обязательно сможет стать императором. Фен Е не годится для трона, но он хочет сражаться за него. У Чен Му нет способностей к ведению войны, но он рвется возглавить войско. И в итоге, они оба пострадают, - Ян Сиконг сжал кулаки. – У меня еще остались незаконченные дела. Я не очистил имя Юаня Мао перед всеми людьми, я лично не отправил в преисподнюю Се Чжунженя, я не свел счеты с Шень Хесюанем и на увидел процветание Дашен. Ше Чжун, я зашел уже слишком далеко и не могу все бросить и повернуть обратно.

В этих словах «не могу повернуть обратно» было столько отчаяния, что Ше Чжуну стало невыносимо горько.

- Да, иначе, это был бы уже не ты, - вздохнул Ше Чжун.

- Ше Чжун, мне очень жаль, - с виноватым видом сказал Ян Сиконг. – Я, Ян Сиконг, могу умереть на поле боя среди моря крови и лязгающих мечей, я могу погибнуть при дворе, где всюду подстерегает опасность. Но я не могу мирно скончаться посреди праздной и бездеятельной жизни, такая жизнь не для меня. Пусть я буду пользоваться дурной славой и войду в историю как злодей, но я не могу сгинуть безымянным.

Ше Чжун кивнул в ответ, признавая правоту его слов:

- Ты ничуть не изменился, и это хорошо. Если бы Фен Е смог изменить тебя, это был бы уже не ты.

- Фен Е... Мы с Фен Е – это просто случайность, - сухо сказал Ян Сиконг.

- Тогда что ты собираешься делать?

Ян Сиконг вздохнул и посмотрел на юг:

- Я собираюсь найти Чен Му.

Ше Чжун замер и долго не мог сказать ни единого слова.

Губы Яна Сиконга скривились в холодной и странной усмешке, в которой сквозило нечто беспощадное.

- Хочешь пойти к Чен Му? Но, боюсь, что Фен Е...

- Возненавидит меня еще больше? – усмехунлся Ян Сиконг. – Да неужели? Если он осмелился угрожать мне Ю-эром, я не спущу ему этого просто так! Если он действительно дал Ю-эру только тридцать тысяч солдат, то он не сможет победить даже с моей помощью. Тогда мне лучше отправиться в лагерь Чен Му. Я заставлю Чен Му и Шень Хесюаня заплатить по счетам, а также покажу Фен Е, что никто не смеет манипулировать мной, Яном Сиконгом!

Ше Чжун почувствовал, как у него мороз по коже. Он понял, что прежний, знакомый ему Ян Сиконг действительно вернулся.

- И что ты собираешься делать? Хочешь уничтожить армию Чен Му?

- Пока не знаю. Но я знаю, что мне нужна власть и монарх, которым можно легко управлять. Раньше я всегда все просчитывал много раз наперед, прежде чем сделать шаг. Но потом я понял, что не всегда мои расчеты оказываются точными. Можно сделать десять верных ходов и проиграть партию, неверно рассчитав одиннадцатый шаг. А можно, проигрывая и отступая, развернуться в последний момент и победить. Что бы ни делал человек, он не может знать наверняка, что его ждет в конце пути – победа или поражение. Зачем ограничивать себя жесткими рамками, измеряя свои возможности? У меня нет ни дома, ни семьи, и теперь для меня ничто не имеет значения. Я просто хочу довести эту партию до конца в соответствии со своими собственными представлениями. И я приложу все силы, чтобы завершить ее так, как нужно мне. Я стану тем, кем хочу стать, либо приму смерть в случае поражения.

- Сиконг, ты добьешься того, что хочешь, - с серьезным видом сказал Ше Чжун.

- Почему ты так говоришь? – улыбнулся Ян Сиконг.

- Я просто это чувствую.

- Надеюсь на это. Впрочем, это не так уж важно, добьюсь я этого или нет, все равно после смерти с собой ничего не заберешь.

- Раз уж ты принял решение, мне остается лишь помочь тебе, - с грустью сказал Ше Чжун.

Ян Сиконг ощутил в душе угрызения совести:

- Ше Чжун, тебе не нужно больше подвергать себя опасности из-за меня.

- Я делаю это вовсе не из чувства долга и не по доброте душевной, - рассмеялся Ше Чжун. – Тебе придется как следует раскошелиться за мои услуги.

Ян Сиконг нахмурился и тихо сказал:

- Я знаю, что ты помогаешь мне не ради денег, ты и так ни в чем не нуждаешься... В юности мы очень зависели друг от друга. Если бы не ты, не знаю, сколько раз я уже должен был бы умереть за эти годы. Ше Чжун, не знаю, как мне расплатиться с тобой за все.

- Ты тоже спас меня и отомстил за меня, так что мы с тобой квиты, - Ше Чжун скривил губы в усмешке. – Просто я думал, что у нас с тобой нет родных в этом мире, и мы действительно должны полагаться друг на друга. Я не ожидал, что твой брат окажется жив. Я должен порадоваться за тебя, но...

- Ты тоже мой брат, - сказал Ян Сиконг. – Ше Чжун, вы с Ю-эром мои братья, и я готов отдать свою жизнь за вас обоих.

Ше Чжун на миг застыл в изумлении, а затем снова вернулся к своему привычному насмешливому тону:

- Надо же, ты не отругал меня за мои ревнивые слова, и теперь мне самому стало стыдно. Сиконг, я рад за тебя, потому что твой брат жив. Ты столько лет был занят своей местью, взращивая в себе черствость и бездушие, чтобы защитить свое сердце. Но я знаю, что ты человек, который ценит любовь и преданность, а иначе, зачем бы я стал помогать тебе. Я же не дурак. Но все же... - его голос стал жестче. – Ты больше не должен никогда связываться с Фен Е, иначе, мне останется действительно лишь пожалеть тебя.

Сердце Яна Сиконга сжалось, но он постарался говорить как можно беззаботней:

- Не волнуйся, между нами уже все ясно. Когда он узнает, что я предпочел пойти к Чен Му вместо того, чтобы вернуться к нему, мы сним станем... врагами.

Ше Чжун не мог окончательно расслабиться, но все же он понимал, что самое главное – это чтобы Ян Сиконг не вернулся к Фен Е. Это был бы самый худший вариант из всех. Он знал, что Ян Сиконг не способен проявить слабость и испытывать такие чувства ни к кому, кроме Фен Е и уж тем более, к Чен Му. Безжалостный и беспощадный Ян Сиконг – это самый могущественный Ян Сиконг, и со своей силой он один способен потрясти всю Поднебесную.

- И когда ты собираешься пойти к Чен Му?

- Я не могу пойти к нему, мне нужно, чтобы он сам пришел ко мне, а точнее, схватил меня.

- ... Схватил?

- Разве Чен Му не пытался разделить нас с Фен Е? Значит, я отвернусь от Фен Е, как он и хотел. Но он много лет был моим учеником, и он понимает мой характер. Он знает, что даже если я уйду от Фен Е, у меня останется обида и на него тоже, и я не стану ему помогать. Поэтому, если я сам найду его, это вызовет у него подозрения.

- И что же ты собираешься делать?

Так, разговаривая, они уже добрались до леса, где их ждал А Ли. Взглянув на него, Ян Сиконг сказал:

- Ше Чжун, ты можешь спрятаться в городе и раствориться в нем без следа, а А Ли нет. На этот раз, когда я уйду, я не хочу ни о чем волноваться. Надеюсь, ты сможешь отправить А Ли подальше. Тогда я смогу специально выдать свое местонахождение, чтобы солдаты Чен Му смогли схватить меня.

Ше Чжун тоже посмотрел на А Ли:

- Боюсь, он откажется уйти.

- Ты должен быть готов к этому.

Увидев их, А Ли вздохнул с облегчением, но он не мог скрыть свое беспокойство. Вскочив на ноги, он бросился к ним навстречу.

- Я принес тебе поесть. Ты, наверное, умираешь от голода, - Ян Сиконг распаковал сумку. – Ешь, пока не остыло.

- 63 -

После того, как А Ли поел, Ян Сиконг отозвал его в сторону и изложил ему свой план. Услышав о том, что Ян Сиконг собирается разлучиться с ним, перепуганный и ошеломленный А Ли начал отчаянно размахивать руками, отказываясь уходить.

- А Ли, для тебя слишком опасно следовать за мной, - постарался успокоить его Ян Сиконг. – Я не смогу защитить тебя.

А Ли все так же отчаянно мотал головой, пытаясь объяснить ему, что не боится смерти и готов следовать за ним куда угодно.

- А Ли, ты ведь уже не молод, я приготовил для тебя приличную сумму денег, чтобы ты мог ни в чем не нуждаться до конца своих дней. Позволь Ше Чжуну найти для тебя хорошую девушку, и тогда ты женишься...

А Ли рухнул на колени, умоляя не прогонять его и доказывая, что хочет лишь служить ему до конца своих дней.

Ян Сиконг тяжело вздохнул и хотел поднять А Ли с колен, но тот отказался вставать. Тогда Ян Сиконг присел рядом с ним на корточки и заглянул ему в глаза:

- А Ли, - мягко казал он. – Ты уже давно расплатился со мной за мою доброту своей самоотверженной службой в течение стольких лет. Теперь тебе нужно пожить и для себя.

А Ли продолжал кланяться ему со слезами на глазах, из его горла вырывалось тревожное глухое мычание. Ян Сиконг удержал его, чувствуя грусть в сердце. Он знал, что А Ли не хочет расставаться с ним. Не считая его привязанности к нему, из-за того, что ему было трудно интегрироваться в общество, он очень боялся перемен. Рядом с ним, А Ли нашел себе применение и теперь, расставшись с ним, он боялся лишиться своего места в жизни. Он был похож на ребенка, который всю жизнь прожил с родителями и сейчас был вынужден уехать далеко от них. Глядя на испуганный вид А Ли, он понимал, сколько страха было в его сердце.

Видя, что ничего не помогает, Ян Сиконг зашел с другой стороны:

- А Ли, мне терперь приходится спасаться бегством, а ты так сильно бросаешься в глаза, меня будет очень легко заметить рядом с тобой.

А Ли посмотрел на него полным печали взглядом.

- Я попросил Ше Чжуна помочь тебе спрятаться ото всех. Когда все утихнет, если ты все еще захочешь следовать за мной, я заберу тебя к себе. Договорились?

Губы А Ли задрожали, но его взгляд был ясным и понимающим.

- Это правда. Когда я перестану быть мишенью и буду в безопасности, я попрошу Ше Чжуна вернуть тебя. А иначе, если мы и дальше будем действовать также, нас всех поймают.

А Ли помолчал какое-то время, а затем расплакался и кивнул.

Ян Сиконг похлопал его по плечу, зная в глубине души, что на этот раз они расстаются навсегда.

***

Снова обсудив их план между собой, ранним утром они втроем покинули Пинлян.

Через несколько дней они покинули территорию, находившуюся под контролем Фен Е, и настал момент разойтись в разные стороны.

Ше Чжун собирался увести А Ли подальше и спрятать от посторонних глаз, чтобы слухи о его странной внешности не достигли ушей Фен Е. В то же время было необходимо раскрыть местонахождение Яна Сиконга, чтобы привлечь внимание солдат армии Чен Му, расположенной неподалеку.

Они договорились, что, когда А Ли устроится на новом месте, Ше Чжун вернется, чтобы найти Яна Сиконга, где бы он ни был.

А Ли со слезами на глазах попрощался с Яном Сиконгом, после чего тот долго смотрел им вслед, чувствуя печаль в своем сердце. Ему не хотелось отталкивать от себя людей, которые любили его, но он боялся погубить их или остаться перед ними в неоплатном долгу. Для такого человека как он лучше идти путем одиночки.

По дороге Ян Сиконг узнал, что армия Чен Му достигла Хуайаня, расположенного в 300-400 ли от Циньяна. Соседний город до сих пор находился под властью императорского двора, и армия Фен не осмеливалась пересекать границу в этом месте, но Чен Му мог перемещаться совершенно свободно.

Поэтому, когда Ше Чжун намеренно сдал местонахождение Яна Сиконга, а Ян Сиконг раскрыл свою личность, в одной безымянной деревушке между Циньянои и Хуайянем он столкнулся с солдатами армии Чен Му, которые пришли арестовать его.

Он пытался сбежать, но его снова схватили и связанным доставили в Хуайань.

Скоро он увидит Чен Му и Шень Хесюаня – ученика, которого он воспитывал столько лет, и тот в ответ укусил его руку и своего соперника, к которому не один раз проявлял милосердие. Он сам виноват, что дал им возможность подставить себя, сговорившись с его врагом. Но он не сдастся так просто.

***

Как только они прибыли в Хуайань, Яна Сиконга сразу же доставили в резиденцию, где временно расположился Чен Му. Чен Му не выбежал ему навстречу заранее, как в прошлый раз. Он прошел по длинному коридору, а затем по заснеженному двору и, наконец, оказался перед главным домом.

Когда его завели в здание, он увидел сидевшего в кресле красивого молодого человека, который держался величественно и с достоинством. В его взгляде были видны спокойствие и суровость, не свойственные такому молодому возрасту.

Увидев Яна Сиконга, Чен Му невольно сжал подлокотники кресла, его глаза засияли, но он все еще сопротивлялся порыву броситься ему навстречу.

Охранник опустился на одно колено и приветствовал его: - Правитель Чу.

- Мерзавец! Кто приказал связать наставника! – сердито воскликнул он. – Немедленно развяжи его!

Охранник поспешно развязал веревку на теле Яна Сиконга, но тот не проронил ни слова, глядя на Чен Му безразличным взглядом.

- Можешь идти, - Чен Му махнул охраннику рукой.

Теперь в комнате остались только они вдвоем. Чен Му пошел навстречу Яну Сиконгу и взволнованно воскликнул:

- Наставник...

Ян Сиконг замахнулся и отвесил Чен Му оглушительную пощечину. 👍

Чен Му не ожидал ничего подобного, и на его изумленном лице промелькнули самые разнообразные эмоции, от гнева и до печали. В конце концов он замер с растерянным видом. Потрогав горящую от боли щеку, он спокойно сказал:

- Только наставник осмелился бы сделать такое.

- Ты еще не забыл, что я твой «наставник»? – холодно сказал Ян Сиконг. – Боюсь, ты уже не помнишь, что это значит.

- Ты был моим нставником, и я до конца моих дней не забуду об этом.

На красивом лице Чен Му больше не осталось и следа прежней юношеской мягкости. Теперь это был настоящий «правитель Чу». Уголки его губ приподнялись в улыбке:

- Но я все же старший принц Дашен, наследный принц и будущий император.

- Хоть ты и принц и в будущем станешь Сыном Неба, не забывай, что всем, что ты имеешь сейчас, ты обязан мне. А ты в благодарность за мою доброту оговорил и подставил меня. Но тебе этого показалось мало, и ты вдобавок ко всему еще велел арестовать меня?

Чен Му вздохнул, на его лице появилось пристыженное выражение:

- Наставник, прости.

- Хаватит нести тчушь. Прикажи отпустить меня или просто убей!

- Наставник, - тяжело даша, сказал Чен Му. – При мысли о том, что мы увидимся снова, я был так счастлив, что не спал всю ночь. Мы не виделись больше года, и все это время я думал о тебе... Я знаю, что ты винишь меня, и мне очень жаль, но... это все придумал наставник Шень. Когда я об этом узнал, было уже поздно останавливать его.

- Думаешь, я поверю в этот бред? – усмехнулся Ян Сиконг.

- Но это правда. Как бы мне ни хотелось, чтобы наставник был рядом, я не смог бы причинить ему вреда, - Чен Му покачал головой. – Кроме того, пока Фен Е полагался на тебя, разве у нас был шанс на успех?

Эти слова ранили Яна Сиконга в самое сердце.

- Не хочу больше ничего слушать! Я не хочу иметь дела ни с Фен Е, ни с тобой! С меня хватит! Уж лучше я откажусь от всего и проведу остаток своих дней в уединении подальше от всех. Мне больше не нужны все эти дрязги!

- Наставник... - в голосе Чен Му послышалась печаль. – Я правда не хотел подставлять тебя. Если наставник хочет излить на меня свою злость, он может избить и отругать меня. Но я день и ночь ждал, когда наставник вернется ко мне. Я... я не позволю наставнику уйти.

- А я не собираюсь оставаться! – Ян Сиконг отступил на пару шагов и, развернувшись, направился к двери.

Чен Му торопливо заключил его в свои объятья, ему хотелось сделать это с того самого момента, как Ян Сиконг предстал перед ним. И сейчас он крепко обнимал его, прижимаясь к нему всем телом, словно желал слиться с ним воедино, чтобы больше их никто не мог разлучить.

Но Ян Сиконг неожиданно резко надавил ему на подбородок, а второй рукой ударил в грудь.

Изумленный Чен Му заблокировал удар. Они обменялись еще несколькими ударами. Хотя Чен Му полностью подавил Яна Сиконга, он все же был слишком ошарашен, и Ян Сиконг воспользовался возможностью, чтобы залепить ему еще одну пощечину.

Чен Му отступил на несколько шагов и твердо встал на ноги, его лицо помрачнело:

- Еще когда наставник спас меня во время Весенней охоты, я заподозрил, что он владеет боевыми искусствами. Но сейчас, когда мне известно, кто наставник на самом деле, больше нет нужды скрывать это. Может, есть еще что-то, чего я не знаю о наставнике?

- Почему я должен говорить тебе это? – холодно сказал Ян Сиконг.

- Наставник явился ко двору, чтобы отомстить, - с грустью сказал Чен Му. – После долгих лет усердного труда он наконец, победил своего врага, который несправедливо погубил его отца. Такая сила духа, преданность и любовь вызывают во мне восхищение. Я уважаю и почитаю наставника больше всех на свете и безмерно восхищаюсь им. Сможет ли наставник простить меня?

- Откуда ты узнал о моем прошлом? – все тем же холодным тоном спросил Ян Сиконг. – Юань Шаосю рассказал об этом?

- Нет, - Чен Му покачал головой. – Об этом наставнику Шеню давно написал генерал Чжао.

- Генерал Чжао...

Во взгляде Яна Сиконга застыла грусть. Он всегда восхищался Чжао Фуем. Он был благодарен ему за то, что он был на его стороне в деле Юаня Мао. Но, узнав, что Ян Сиконг предал двор и переметнулся на сторону Фен Е, Чжао Фуй не смог вынести этого. Ян Сиконг не винил его, у каждого свои устремления.

- Когда наставник Шень узнал об этом, он отправил людей в Гуаннин, чтобы выяснить все детали. И тогда стало известно, что Юань Шаосю тоже служит под началом Фен Е. Вообще-то, мы через шпионов знали о том, что у вас с Юанем Шаосю натянутые отношения, но раньше мы не знали причины этого. Потом наставник Шень тайно связался с Юанем Шаосю, и он рассказал ему также о кинжале. Он потратил много денег, чтобы найти его.

- Значит, вы объединились с этим человеком и устроили мне ловушку, чтобы разделить нас с Фен Е? – холодно сказал Ян Сиконг.

Чен Му, казалось, стало стыдно:

- Я бы не стал подвергать наставника опасности. Когда я узнал о замыслах наставника Шеня, было уже поздно...

Ян Сиконг лишь холодно усмехнулся в ответ.

- Раз уж все так получилось, и наставник обижен и зол на меня, я вынужден признать свою вину. Но разве это не помогло наставнику понять, что из себя представляет Фен Е? – взволнованно произнес Чен Му. – Вы с ним дружите с самого детства, и с юности поклялись друг другу в верности. Ты столько самоотверженно служил ему, и после стольких лет привязаности он так просто попался на такую приманку и позволил разобщить вас. Неужели такой неблагодарный и безжалостный человек стоит того, чтоб ты думал о нем?!

Ян Сиконг невольно пошатнулся, и его взгляд подернулся пеплом:

- Твои слова не лишены здравого смысла, - с издевкой усмехнулся он.

- Фен Е взял в наложницы дочь Нада-хана, а потом женился на дочери правителя Юна. А какое место он отвел тебе? Думаешь, я не знаю, что вы только внешне вместе, а сердцем – врозь?

- Ошибаешься, - с равнодушным видом сказал Ян Сиконг. – Мы не «внешне вместе – сердцем врозь», мы теперь и внешне и сердцем врозь.

Чен Му, не скрывая своего беспокойства, снова медленно приблизился к Яну Сиконгу:

- Я отношусь к наставнику, как к сокровищу. Фен Е так оскорбил и унизил наставника. Знаешь, как мне было тяжко, когда я находился так далеко и мог лишь сгорать от ненависти и боли? Если наставник останется со мной, я буду полностью доверять ему, уважать и любить его от всего сердца. А в будущем, когда я взойду на престол, я хочу поставить наставника выше всех остальных.

Он взял Яна Сиконга за руку, и его взгляд казался таким искренним:

- Я готов дать наставнику все, что он пожелает!

Ян Сиконг лишь усехнулся про себя. Фен Е действительно был безжалостным человеко, но он хотя бы не лицемерил. А этот человек, участвоваший в заговоре против него и подставивший его, еще смеет говоритьс ним о любви и уважении?

Но он ничем не выдал своего презрения, а лишь холодно посмотрел на Чен Му и оттолкнул его руку:

- Если ты не хочешь отпустить меня, тогда дай мне увидеться с Шень Хесюанем. Вот он точно не захочет, чтобы я остался здесь.

Чен Му на миг заколебался:

- Хорошо. Даже если мне не хочется, чтобы ты виделся с ним, он все равно придет к тебе. Хотя он тоже с самого начала был моим наставником, все же в отличие от тебя, он не может влиять на меня. Я тоже очень зол на него за то, что он подставил наставника, но мне все еще нужна его помощь.

Ян Сиконг взгянул на Чен Му:

- Ты не забыл, что Шень Хесюань – непревзойденный талант, который выдержал три экзамена? Ты правда думаешь, что он может оказывать на тебя влияние? Не исключено, что он уже давно водит тебя вокруг пальца.

- У меня тоже есть такое опасение, - поджал губы Чен Му. – Вот поэтому мне и нужен наставник, - он снова схватил Яна Сиконга за руку. – Наставник, Му-эр верит только тебе!

Ян Сиконг оттолкнул его руку и холодно сказал:

- Отведи меня к нему.

***

В полночь в великолепном роскошном зале в кресле хозяина дома сидел человек, застывший неподвижно, словно каменное изваяние. В комнате стояла кромешная тьма, и все лампы были погашены.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вошел охранник. Он опустился на колени, чтобы выразить свое почтение, но его колени слегка дрожали, а глаза вспыхивали странным светом, словно он... очень боялся.

- Приветствую Короля Волков! Есть новости... о господине Яне!

Сидевший в темноте Фен Е сжал кулаки, чувствуя, как боль пронзает его сердце:

- Говори!

- Господин Ян... его схватили люди правителя Чу!

В коомнате повисла пугающая тишина.

Внезапно Фен Е ударил по небольшому столику, стоявшему перед ним, и сделанный из драгоценной древесины столик раскололся пополам под действием его внутренней силы.

Перепуганный охранник в ужасе кланялся, причитая:

- Король Волков, пощади! Пощади!

- Убирайся! – глухо прорычал Фен Е.

Охранник в ужасе выбежал прочь.

В глазах Фен Е вспыхнул пугающий зеленый огонек, мышцы его лица задергались, и оно исказилось в жестокой гримасе.

Яна Сиконга схватил Чен Му, и теперь он вместе с ним.

Под покровительством Ше Чжуна он полмесяца смог скрываться от преследования и вдруг вот так внезапно попался в руки к Чен Му? Единственное возможное объяснение заключалось в том, что Ян Сиконг пришел к Чен Му добровольно.

Его человек сбежал от него и отправился к Чен Му.

Фен Е лишь чувствовал, что боль в его сердце достигла предела. Король Волков, ни разу в жизни ни перед кем не склонявший своей головы, теперь сжался в комок, чтобы защититься от страха, который убивал его, не давая дышать.

Ян Сиконг...

Фен Е медленно произнес это имя, словно старался разжевать его и проглотить, чтобы оно так и осталось с ним навечно.

Сидя в темной комнате, Фен Е смотрел в пустоту полными ненависти и боли глазами, стараясь представить себе образ человека, по которому тосковал днем и ночью, а потом разбить его вдребезги.

В его кровоточащем сердце, которое, казалось, пронзили тысячи лезвий, теперь оставалось лишь одно желание – разрубить Чен Му на куски, сжечь его кости и развеять пепел по ветру.

Чен Му, эта земля и Ян Сиконг принадлежат мне, Фен Е. И я заставлю тебя смотреть собственными глазами на то, как это все попадет в мои руки!

__________________________

На этом заканчивается восьмой том, и следующий называется также – «Охота на оленей в Центральных Равнинах, ч. 3»

- 64 -

В резиденции Чен Му Шень Хесюаня не оказалось. После того как охранник вывел Яна Сиконга из дома, он провел его по кривым улочкам и, наконец, остановился перед ветхой покосившейся хижиной, крытой соломой. Она казалась совсем необитаемой, и ледяной ветер продувал ее со всех сторон. Казалось, если снега выпадет чуть больше, она и вовсе рухнет.

- Что все это значит? – нахмурился Ян Сиконг. – Хочешь, чтобы я жил здесь?

Охранник поспешно сложил ладони и с поклоном ответил:

- Ваш слуга не осмелился бы. Господин – почетный гость правителя Чу, и с ним будут обращаться соответственно его положению. Это... господин Шень желает увидеться с вами здесь.

Ян Сиконг понятия не имел, что затевает Шень Хесюань, но здесь было не так уж много охранников. Если бы он замышлял недоброе против него, эти люди не смогли бы справиться с ним. К тому же, это ведь территория Чен Му, поэтому он немного успокоился и вошел внутрь.

В комнате стоял лишь небольшой столик с вином, а за ним сидел на коленях Шень Хесюань, который спокойно наблюдал за ним. Комната была плохо освещена, и силуэт Шень Хесюаня сливался с полумраком, от чего казался еще более темным и таинственным.

Как только Ян Сиконг собрался заговорить, Шень Хесюань вдруг сказал:

- В доме, чьи стены вот-вот рухнут...

Ян Сиконг немного подумал и ответил:

- Встретились две противоположности... (1)

Шень Хесюань помолчал пару секунд, а затем громко рассмеялся.

Ян Сиконг понял, что Шень Хесюань действительно изменился и теперь он уже не тот, что раньше. Он сел и осмотрелся по сторонам:

- Господин Шень пожелал встретиться со мной в такой скромной обстановке. Наверняка, это не только ради того, чтобы иметь возможность насладиться поэзией.

- Нет, конечно, это было простым побуждением. Но ответ господина Яна был действительно замечательным, - Шень Хесюань посмотрел ему прямо в глаза.

Ян Сиконг улыбнулся:

- Господин Шень сильно изменился. Раньше, увидев меня, ты или начинал ругаться, или обвинять меня. А сегодня ты так спокоен. Это потому что ты чувствуешь, что победил меня?

- Не совсем так, это лишь одна из причин, - Шень Хесюань неторопливо налил им обоим вина. – Но ты прав, я действительно сильно изменился. За последние два года со мной произошло столько перемен, сколько не случилось и за половину моей жизни. И это все благодаря тебе, - он поставил чашу с вином перед Яном Сиконгом. – Прошу.

Ян Сиконг взял чашу и взглянул на Шень Хесюаня.

- Боишься, что я отравлю тебя? – Шень Хесюань выпил свое вино.

Ян Сиконг, чувствуя облегчение, тоже выпил.

- Причина, по которой я решил встретиться с тобой именно здесь, заключается в том, что мы с тобой привыкли жить в богатстве и роскоши, забыв, кто мы такие. Поэтому я и решил воспользоваться этой убогой хижиной, чтобы напомнить нам об этом. Не возражаешь?

- Я никогда не забывал, кто я такой и, полагаю, господин Шень тоже не из тех, кто забывает о своих корнях. Так что в этом не было нужды.

- Правда? Тогда будем считать, что это я решил углубиться в самоанализ. В конце концов, я не такой разносторонний, как господин Ян. Это ты можешь полностью стереть свое происхождение и создать совершенно новую личность, - взгляд Шень Хесюаня стал острым.

- У меня не было иного выбора, - с улыбкой сказал Ян Сиконг. – Интересно, что почувствовал господин Шень, когда узнал, кто я на самом деле?

Шень Хесюань помолчал какое-то время, а затем ответил:

- Честно говоря, я был сильно удивлен. Не ожидал, что некоторые вещи, о которых ты говорил мне раньше, окажутся правдой. Ты действительно много лет терпел унижения ради мести, и чтобы свергнуть евнухов. Раньше я думал, что это просто оправдания, которыми ты пытался прикрыть собственные корыстные устремления. Получается, все твои действия были вовсе не ради славы и богатства.

Ян Сиконг слегка приподнял брови:

- Прежний господин Шень никогда не сказал бы мне таких слов.

- Да, не ожидал, что однажды буду восхищаться тобой, - усмехнулся Шень Хесюань. – Хотя ты совершил немало подлостей, ты смог зайти так далеко, чтобы отплатить за добро, а это не под силу обычным людям. Поэтому я был просто потрясен.

- Господин Шень оказался способен понять, что двигало мной в моих поступках, - с усмешкой ответил Ян Сиконг. – Я действительно тронут.

- Да, я могу понять, хотя и не согласен с большинством из них, - Шень Хесюань налил им еще вина. – Но то, что я смог понять тебя – это уже большое достижение для меня. Начиная с потери Цяньчжоу, за то время, что я провел в тюрьме, а затем путешествовал по Юннаню, столице, Тайюаню, столько всего произошло, и это сильно пошатнуло мои прежние убеждения. Возможно, за эти два года я узнал больше, чем за всю предыдущую жизнь, - его взгляд устремился вдаль. – В какой-то момент я вдруг осознал, что разбираюсь лишь в книгах, но совсем не понимаю людей.

Ян Сиконг тоже ощутил волнение в сердце. Он знал, что каждое слово, сказанное Шень Хесюанем, шло из самой глубины его души. Он сам из-за тяжелого потрясения усомнился в своих прежних убеждениях, после чего в нем произошли перемены. Он пережил это, когда ему было тринадцать лет. Когда в жизни человека происходят такие изменения, он уже никогда не сможет стать прежним.

Он неожиданно подумал, неужели Фен Е, будучи Шицзи, в одночасье потеряв все и сбежав из тюрьмы, тоже испытал такое же мучительное и болезненое перерождение?

Шень Хесюань, казалось, был слишком поглощен своими мыслями и, не в силах вырваться оттуда, проговорил, словно обращаясь к самому себе:

- Вот почему я все время думал о тебе. Мы с тобой совершенно разные. Ты совершил так много неприглядных поступков, но также сумел сделать то, что хотелось бы сделать мне, но я не смог. Я часто справшивал себя, почему несмотря на то, что я познал учения мудрецов и всегда держал себя под контролем, я неоднократно терпел неудачи и натыкался на препятствия. И почему ты с твоим краснобайством и беспринципностью всегда поучаешь то, что хочешь.

Ян Сиконг слушал его без всякого выражения на лице.

Шень Хесюань тихонько рассмеялся:

- Потом я понял, что путь благородного человека заключается в том, чтобы уважать себе подобного благородного человека. Но в этом мире правят подлецы. Наставник тоже всегда учил меня быть более гибким, и вот теперь, приближаясь к зрелому возрасту я, наконец, понял, что он имел ввиду.

- Я рад, что на господина Шеня снизошло такое озарение. Предлагаю выпить за это.

Они выпили еще по чаше вина.

Ян Сиконг вдруг улыбнулся:

- Похоже, после своего прозрения господин Шень очень преуспел в своем умении строить планы и теперь он очень искусен в кознях.

Шень Хесюань тоже улыбнулся:

- Я и раньше это умел, просто тогда я гнушался этим. Но мне пришлось поучиться у господина Яна, иначе, как бы я мог защитить свою семью, свою страну и выполнить свой долг чиновника?

Ян Сиконг с неодобрительным видом покачал головой:

- Похоже, господин Шень прозрел не до конца. Почему он все еще цепляется за эту фанатичную глупую преданность?

- Я не глуп. Я уже сказал, что смог понять тебя, но я не согласен с тобой, - взгляд Шень Хесюаня стал ясным и острым. – Позволь спросить тебя – ты думаешь свергнуть невежественного государя, заменив его государем просвещенным, и тем самым возродить процветание страны. Но всегда ли сын невежественного государя сам является таким же невежественным правителем? А сын мудрого владыки всегда ли будет таким же мудрым? Разве не все династии представляют собой круговорот мудрого правления и упадка? Каким бы просвещенным ни был государь, однажды он умрет, и кто может поручиться, что вместе с ним не сгинет и его дело? Для эффективного управления государством требуется малое вмешательство. (2) Ты ищешь то, что называется «стабильность», чтобы благосостояние государства было постоянным. Ты устроил смуту в Поднебесной, но это лишь приведет ее к еще бо̀льшему разрушению, и народу станет жить еще тяжелее.

Ян Сиконг не сводил с него пристального взгляда:

- Тогда в чем разница между твоими рассуждениями и взглядами остальных продажных чиновников? Когда мы с тобой впервые начали карьеру, нет, когда все молодые ученые начинают их карьеру, кто из нас не горит воодушевлением и не имеет честолюбивых устремлений? Но потом все это гаснет и блекнет, превращая всех в унылых чиновников. Ты говоришь, что у просвещенного государя не обязательно будет такой же просвещенный преемник. А я говорю тебе, что из поколения в поколение, когда царствующий Сын Неба невежествен и глуп, его надо сменять на мудрого государя. Когда следующий император будет глуп, следующее поколение расправится с ним от имени небес. Если мы будем просто стоять в стороне и безучастно смотреть на то, как продолжается процесс гниения, однажды он охватит все тело, и тогда от этого уже не будет никакого лекарства для излечения.

Они смотрели друг на друга, их взгляды были острыми и пронзительными. Они не желали уступать друг другу, хотя в глубине души понимали, что каждый останется при своем мнении, поскольку их сердца были тверды и непреклонны, как скала.

Наконец, они оба вздохнули.

- Я с самого начала знал, что «встретились две противоположности», - с бесстрастным видом сказал Шень Хесюань.

- Верно, - с горечью улыбнулся Ян Сиконг. – Но я очень рад, что господин Шень понимает меня. Возможно, мы понимаем друг друга лучше, чем кто бы то ни было. Но именно из-за этого понимания для нас невозможно «дружить, сохраняя свои принципы». Мы обречены на... вражду.

Шень Хесюань налил им вина в третий раз:

- Жаль, очень жаль. Когда-то я считал тебя другом, с которым у нас есть взаимопонимание.(3) Потом, когда ты обманул меня, я решил, что ошибся в тебе. И теперь, пройдя столь долгий путь, я, наконец, понял, что мы с тобой действительно родственные души.

Они снова подняли чаши и выпили с торжественным видом.

Ян Сиконг вытер губы и сказал:

- Услышав, как ты назвал меня «родственной душой», я чувствую себя польщенным.

- На самом деле, нам с тобой необязательно враждовать, - Шень Хесюань уставился на него в упор. – Ты разве не хочешь помочь правителю Чу взойти на трон? Теперь надо лишь помочь ему усмирить мятежников, вернуться с триумфом в столицу, принять титул наследного принца, а также нужно убедить его величество уступить место более достойному, чтобы все было сделано с соблюдением этикета и в соответствии с правилами и традициями.

- Фен Е вовсе не милосерден, - Ян Сиконг скривил губы в усмешке. - Но я необязательно беспринципен, вот только ты подставил меня.

- На войне все средства хороши, - сказал Шень Хесюань. - Ты не должен держать на меня зла. К тому же, ты сам сделал немало для того, чтобы посеять вражду между нами.

- Сейчас воюют две стороны, а мы просто выполняем свои обязанности. Господин Шень слишком серьезен, говоря об обидах.

- Господин Ян слишком мстителен, но даже если ты не испытываешь ненависти ко мне... - Шень Хесюань улыбнулся. – Разве ты не должен ненавидеть Фен Е?

Ян Сиконг наклонился вперед и сказал с улыбкой:

- Мы с ним друзья с детства, а потом полюбили друг друга. Говорить о ненависти между нами – это было бы слишком, но...Если я стану помогать правителю Чу справиться с ним, что я получу за это от правителя Чу?

- Првитель Чу очень ценит тебя. Он может дать тебе все, что ты пожелаешь.

- И что же мне пожелать? – с мрачной усмешкой сказал Ян Сиконг. – Господин Шень проверяет меня подобным образом, он просто хочет знать, собираюсь ли я остаться. Господин Шень хочет использовать меня, чтобы избавиться от Фен Е, но в то же время опасается, что я ради своей выгоды начну угрожать его собственному положению. В этом мире нельзя получить все и сразу. Если я останусь здесь, господину Шеню придется все время быть начеку, и будь я на его месте... - Ян Сиконг поднял руку и провел пальцем по шее. – Меня нужно убить.

В глазах Шень Хесюаня промелькнуло свирепое выражение:

- Господин Ян сохранил мне жизнь, и я очень благодарен ему за это. На самом деле, мне не хочется тебя убивать. Было бы замечательно, если бы ты просто исчез, и больше тебя никто и никогда не нашел бы.

- Я и хотел исчезнуть, но они не оспускают меня. Почему бы господину Шеню не помочь мне и не отослать меня подальше?

Шень Хесюань покачал головой:

- Уже слишком поздно. Правитель Чу обязательно приставит кого-нибудь приглядывать за тобой.

На губах Яна Сиконга мелькнула насмешливая улыбка, но он ничего не сказал.

- Вот почему я хочу убедить тебя искупить свою вину, а после возвращения в столицу мы с правителем Чу будем ходатайствовать за тебя перед его величеством, чтобы ты мог воссоединиться с женой и дочерью. Для тебя это было бы лучшим выходом.

Ян Сиконг схватил кувшин и начал пить вино прямо из него. Выпив половину кувшина, он вытер губы и сказал с улыбкой:

- Я сам найду лучший для себя выход, - он встал на ноги. – Я уже замерз здесь в обществе господина Шеня, так что пожалуй я пойду.

____________________________

1. Видимо, это что-то вроде состязания в поэзии. И это почти непереводимо, особенно ответ Яна. Там что-то про южный акцент и северного посредника))) Даже не представляю, как это увязать воедино. Но чуть позже брат Шень повторит фразу Сиконга, и я думаю, смысл в ней примерно такой, только выражен очень поэтическим языком)

2. Это поговорка.

3. Это слово означает не только «близкий друг», но также «родственная душа», «друг, с которым есть взаимопонимание».

- 65 -

Все эти дни, пока они прятались от погони, им приходилось спать под открытым небом, а затем торопливо продвигаться дальше, и Яну Сиконгу пришлось очень несладко за это время. Но теперь у него была теплая удобная постель и вкусная еда. После сытного ужина с вином он лег в постель и проспал до следующего утра.

Когда он проснулся, слуга принес ему воду для умывания, чистую одежду и завтрак. Он невольно подумал о том, как Шень Хесюань встретил его вчера в старой хижине, дабы «не забыть себя», и его слова были не лишены здравого смысла. Привыкая к хорошим вещам и сытной еде, человек с трудом привыкает к меньшему, что уж говорить о том, кто успел вкусить власти и богатства.

После завтрака Ян Сиконг выглянул в окно и увидел, что там ярко светит солнце. Для зимы это была на редкость хорошая погода, поэтому он решил позаниматься во дворе. Он не занимался уже много дней, но его удары были такими же сильными. Отрабатывая удары, он вспоминал обо всем, что произошло с ним. Он думал о Фен Е, о Юане Нанью, о Чен Му и Шень Хесюане. В зависимости от того, о ком он думал, его удары становиись или плавными, или сложными и продуманными, или откровенно агрессивными.

Он почувствовал, как к нему кто-то приближается и, скосив глаза, заметил фигуру Чен Му, но никак не среагировал на его появление. Закончив тренировку, он весь вспотел, но чувствовал, как к нему вернулось хорошее настроение.

Чен Му восторженно захлопалв ладоши и подошел поближе:

- Отлично!

Ян Сиконг вытер пот со лба и с бесстрастным видом приветствовал его:

- Ваше высочество.

- Кажется, наставник немного успокоился, но все еще не желает называть меня по имени, - во взгляде Чен Му была видна его нескрываемая глубокая привязанность к нему.

Ян Сиконг, не ответив ему, пошел обратно в дом за водой, и Чен Му немедленно последовал за ним.

- Вчера вы встречались с наставником Шенем. О чем вы говорили?

- Просто вспоминали прошлое, - ответил Ян Сиконг. – Мы с господином Шенем начали свою карьеру в одном и том же году. Можно сказать, нашей дружбе уже много лет.

- Жаль, что вы с ним такие разные, - сказал Чен Му. – Но теперь у вас должна быть одна цель – помочь мне добиться трона.

Ян Сиконг холодно посмотрел на него:

- Оу, ты все еще думаешь, что после всего, что я пережил, мне захочется помогать тебе? Я устал и больше не собираюсь ввязываться в ваши игры. Тебе хватит и одного Шень Хесюаня, так что просто отпусти меня.

Глаза Чен Му вспыхнули:

- А, может, наставник никак не может отпустить Фен Е? Даже после всего, что он сделал с тобой?

- Мы с Фен Е... между нами уже давно все кончено, - Ян Сиконг изобразил отвращение на лице. – Но это никак не связано с ним. Просто я устал и больше не хочу принимать участие в этой борьбе.

- С помощью наставника я обязательно смогу победить Фен Е. Когда я возьму Тайюань, отец объявит по всей Поднебесной о восстановлении моего титула наследного принца. С армией, которая подчиняется мне, больше никто не сможет поколебать моего положения, - Чен Му уставился на Яна Сиконга. – Тем, что у меня есть сегодня, я обязан наставнику. Когда я займу трон, я многое смогу дать наставнику. Неужели наставник не хочет этого?

Ян Сиконг повернулся к нему и посмотрел на него:

- Ваше высочество, я всего лишь преступник. Даже если вы станете наследным принцем, вы не сможете защитить предателя.

Чен Му прищурил глаза:

- Тогда я должен стать не наследным принцем, а сразу – императором.

Ян Сиконг удивленно посмотрел на него.

Чен М подошел к Яну Сиконгу и, хотя вокруг никого не было, он заговорил тише:

- Наставник, ты думаешь, что я и правда собираюсь занять место наследного принца? Как только я войду в столицу, я заставлю своего отца отдать трон мне. А когда я стану императором, неужели я позволю кому-то тронуть наставника хоть пальцем?

Ян Сиконг ничего не сказал в ответ.

- Наставник, - Чен Му схватил Яна Сиконга за плечи. – В моем сердце есть только ты! Фен Е потерял тебя, но я не потеряю! Разве наставник с самого начала не хотел, чтобы я стал императором? Разве наставник с самого детства не учил меня, как стать императором? И теперь нам надо только избавиться от Фен Е, и все будет как раньше. Забудь этого безжалостного и несправедливого человека! Я буду править Поднебесной, и я сделаю все, чтобы возродить ее процветание, как наставник и желал!

Ян Сиконг отбросил руки Чен Му и отвернулся, делая вид, что колеблется.

- На этот раз я высылаю войска и, объединившись с двором, подавлю мятеж Короля Волков. Если Фен Е сдатся, я все еще могу сохранить ему жизнь. Но, если он будет упрямиться, рано или поздно он будет полностью уничтожен, когда на него пойдут карательным походом со всех четырех сторон.

Чен Му не сводил взгляда с лица Яна Сиконга, словно пытаясь разглядеть на нем подсказки, которые помогли бы понять его мысли.

- С чего ты взял, что сможешь победить Фен Е?

- Потому что у него есть только правитель Юн. Когда я пошлю войско, мы не только объединимся с императорским двором, но отец также призовет на помощь остальных правителей, и мы разом уничтожим его.

У Яна Сиконга екнуло сердце, но он призвал на помощь все свое самообладание и лишь усмехнулся в ответ:

- Насколько я понимаю, в стране нет полководца, способного противостоять Фен Е. Так что сейчас довольно трудно сказать, кому достанется победа в этой схватке.

- Фен Е действительно талантливый полководец, и другим не под силу победить его, но наставник сможет, - глаза Чен Му ярко вспыхнули. – Наставник умнее его и хорошо знает армию Фен изнутри.

Ян Сиконг отвернулся от нео.

Чен Му обошел вокруг него и с мрачным видом произнес:

- У наставника все еще сохранились к нему чувства?

Ян Сиконг посмотрел на Чен Му, его взгляд был спокоен и ясен, словно водная гладь:

- Ваше высочества, у нас с Фен Е были отношения, но чувства для меня – это всего лишь цветок, который я с легкостью могу смять кончиками пальцев. Чувства – это прекрасно, но и они в конце концов, проходят. Так зачем предавать им такое значение? Для меня, Яна Сиконга, чувства никогда не имели большого значения, я нисколько не привязан даже к своей жене и дочери. Разве стал бы я привязываться к мужчине? К тому же он так оскорбил меня и оказался таким неблагодарным.

Чен Му улыбнулся:

- Я знаю. Я всегда знал, что наставник ставит общие интересы превыше всего. Он не стал бы размениваться на чувства, и именно таким наставником я восхищаюсь больше всего. Но, если все именно так, почему ты не хочешь остаться и помочь мне? Ты все еще сердишься на меня?

- Я уже сказал, что устал от всего этого, мне просто не хочется участвовать в борьбе, в которой все средства идут в ход.

Чен Му ухватил главное, и его взгляд стал очень острым:

- А, может, все дело в наставнике Шене?

Ян Сиконг ничего не ответил, он понял, что Чен Му уже заглотил наживку.

Видя, что Ян Сиконг молчит, Чен Му все понял и весело рассмеялся:

- Наставник боится наставника Шеня, ведь так? Вы же всегда были противниками. Два тигра не уживутся на одной горе. Ты опасаешься, что он будет ставить тебе палки в колеса и создаст тебе неприятности?

Ян Сиконг повернулся и холодно посмотрел на него:

- Ну раз уж ты и сам все понял, если я попрошу убить его, ты согласишься?

Чен Му вздохнул с облегчением и ободряюще улыбнулся ему:

- Да разве он сравнится с наставником? Да, вы оба были моими наставниками, но он для меня просто мой подданный, а наставник – самый дорогой мне человек. Я полностью доверяю наставнику и люблю его. Все остальные для меня просто посторонние люди, и никто не сможет сравниться с наставником.

- Я спрашиваю, готов ли ты убить его ради меня? – в ледяном взгляде Яна Сиконга была видна неприкрытая враждебность.

Вчера он понял, что, если Шень Хесюань останется жив, ему никогда не будет покоя, но он не мог убрать его собственными руками. Наверняка, Шень Хесюань смотрит на него точно также. Он не испытывал ненависти к Шень Хесюаню, как не таил на него обиды, но этого человека нельзя было оставлять в живых. Но он также знал, что Чен Му не согласится вот так сразу.

- Хорошо, - кивнул Чен Му. – Конечно же, я не стану цепляться за человека, от которого наставник хочет избавиться. Если это даст тебе возможность почувствовать себя свободней, тогда ладно, вот только... - его голос звучал очень мягко. – Если посмотреть на ситуацию в целом, наставник и без меня понимает, что этот человек сейчас очень полезен. Если убить его, это нужно делать, выжав его по максимуму. Когда я займу столицу, тогда я отдам этого человека наставнику, и он сможет разбораться с ним по своему усмотрению. Ну как, это поможет наставнику усмирить ненависть в своем сердце?

Ян Сиконг лишь усмехнулся. Если бы он действительно дал выход своей ненависти, он бы не довольствовался смертью одного лишь Шень Хесюаня. Чен Му сказал, что никогда не причинил бы ему вреда, и это все были интриги Шень Хесюаня. Ян Сиконг не стал выводить его на чистую воду, но разве он мог поверить ему, как и его словам о любви и уважении? Перед ним стоял высокий и красивый молодой человек, в чьих жилах текла холодная кровь – это был прирожденный император.

Видя недовольное лицо Яна Сиконга, Чен Му снова принялся терпеливо убеждать его:

- Наставник ведь знает, что Шень Хесюань является посредником между мной и императорским двором. Если я убью его, это вызовет подозрения двора. Если наставник не может успокоиться, тогда не станем ждать, пока мы доберемся до столицы. Как только мы захватим Тайюань, я отдам этого человека в полное распоряжение наставника.

Ян Сиконг прошелся по комнате и посмотрел на Чен Му:

- На самом деле, жизнь и смерть этого человек не столь важны для меня, мне просто невыносима мысль о том, что он может встать между мной и вашим высочеством. В общем, как бы грубо это ни звучало, если ваше высочество хочет, чтобы я остался, вы должны выбрать между ним и мной. Иначе, я лучше проведу остаток жизни в уединении, чем стану снова плавать в этой мутной воде.

- Разумеется, я выбираю наставника! – не раздумывая сказал Чен Му. – Тут даже думать не о чем.

Ян Сиконг какое-то время внимательно смотрел на Чен Му, словно пытаясь понять, насколько он искренен. Чен Му ответил ему спокойным, искренним и даже нежным взглядом.

Ян Сиконг опустил глаза и после некоторого колебания сказал:

- Есть еще кое-что.

- Наставник, прошу, говори.

- Я больше не собираюсь вступать в романтические отношения. Для меня это абсолютно бессмысленная вещь, которая станет мне лишь помехой. Ваше высочество не должны давить на меня.

Губы Чен Му скривились в усмешке, его глаза заблестели:

- Хорошо, я с уважением отношусь к наставнику

Ян Сиконг тяжело вздохнул, он знал, что Чен Му не сдастся так просто. Он уже давно привык иметь дело с разными людьми, и это стало частью его жизни. Если уж он решил вернуться, у него не было никаких колебаний.

К тому же, желания Чен Му не имели для него значения. Он не женщина, и он даже представить себе не мог, чтобы кто-то другой, кроме Фен Е, сделал это с ним. Он не мог думать об этом без отвращения. Впрочем, не такое уж это болезненное или опасное дело. Он давно уже с одинаковым равнодушием относился и к славе, и к бесчестью. Теперь он все оценивал лишь с точки зрения целесообразности и необходимости.

Сейчас самое главное – помочь Юаню Нанью пережить эту катастрофу.

- 66 -

Приближался Новый год, но в Центральных Равнинах не было города, где можно было бы ощутить праздничную атмосферу. Между Королем Волков и правителем Чу в любой момент могла разгореться война, и тогда это затронет жизнь каждого человека.

Посланник Чен Му, отправленный им в Тайюань, вернулся и сообщил, что Фен Е все еще ждет Чен Му в Тайюане. Чен Му не отваживался идти туда. Если он войдет в Центральные Равнины, не отобрав у Фен Е Циньян, то попадет под удар с двух сторон. Но Фен Е уже отправил своего генерала охранять Циньян, ни в коем случае не собираясь отдавать его Чен Му.

Они все еще не устроили публичное побоище и лишь гоняли друг к другу посланников, которые только и делали, что зря мололи языками. Их войска тоже пока оставались без движения, наблюдая за тем, как будут развиваться события дальше.

Но Чен Му больше не мог сдерживаться, ему хотелось поскорее захватить Циньян.

Он позвал Яна Сиконга и Шень Хесюаня, чтобы обсудить этот вопрос. Ян Сиконг порадовался, что Юань Шаосю, по крайней мере, не раскрыл личность «Цю Вана». Если бы Чен Му знал о том, что связывает их с Юанем Нанью, тогда можно было бы и не приезжать сюда.

От Чен Му Ян Сиконг узнал, что Фен Е тайно увеличил количество солдат в Циньяне. Но даже если Циньян и сможет выстоять, еще оставались Пинлян и Фенсян, стоявшие у главной дороги, ведущей к Центральным Равнинам. Хотя их расположение было не таким удачным как у Циньяна, ими все равно можно было воспользоваться для перевозки продовольствия.

Под началом Чен Му собралась армия в сто тысяч человек, ему было бы трудно взять Циньян, но он мог немного отступить и атаковать Пинлян или Фенсян. Не зная, куда именно он нанесет удар, Фен Е будет вынужден охранять сразу три города, а это не так просто сделать.

- Наставники, сегодня я пригласил вас, чтобы обсудить этот вопрос, - сказал Чен Му. – Фен Е не отдаст мне Циньян, и мы не можем терять здесь время. Скоро начнется весна, и, если мы возьмем хотя бы один из этих трех городов – Циньян, Пинлян или Фенсян – тогда мы сможем обеспечить поступление продовольствия с Юго-востока, а иначе, у нас не получится взять Тайюань.

Ян Сиконг с Шень Хесюанем переглянулись и не сказали в ответ ни слова. В комнате возникла неловкая обстановка. Чен Му переводил взгляд с одного человека на другого и, наконец, остановил его на Яне Сиконге:

- Наставник...

- Послушаем сначала, что скажет господин Шень, - холодно сказал Ян Сиконг.

Шень Хесюань прикрыл глаза, став похожим на уставшего небожителя:

- Господин Ян долгое время служил Королю Волков, он лучше нас знает обстановку в этих трех городах, поэтому для начала нам следует выслушать его.

Ян Сиконг не стал больше расшаркиваться и сразу перешел к делу:

- Из этих трех городов лучше всего охраняется Циньян, в двух других городах гарнизоны меньше двадцати тысяч. Фен Е хотел бы послать им подкрепление, но у  него нет возможности сделать это. Полагаю, ваше высочество и так об этом знает.

Чен Му молча кивнул в ответ.

- В общем-то, тут не может быть какого-либо хитроумного плана. В Циньяне гарнизоном командует Цю Ван, которого Фен Е послал в город для укрепления его обороны. Этот город не возьмешь вот так сходу, а значит, нам остается атаковать лишь Пинлян или Фенсян. Они оба недалеко от Хуайаня, нам нужно просто выбрать один из них, - Ян Сиконг взглянул на Шень Хесюаня, а затем на Чен Му. – Полагаю, в этом вопросе больше нечего обсуждать, и я не хочу говорить лишних слов.

- Господин Ян и так уже наговорил «лишних слов», - сказал Шень Хесюань. – Это и так понятно, что нужно выбрать один из двух городов, но какой именно? На самом деле, это совсем неважно, какой именно город атаковать. Главное то, что оба эти города находятся на одинаковом расстоянии от Циньяна, и он гораздо ближе, чем Хуайань. На какой бы город мы ни напали, Циньян обязательно придет ему на помощь, - он открыл глаза и, прищурившись, посмотрел на Яна Сиконга. – Как сдержать генерала в маске – вот ключ к победе в этом сражении.

Ян Сиконг улыбнулся:

- Мне действительно лучше не высовываться, пусть лучше говорит господин Шень.

Чен Му хотел что-то сказать, но Шень Хесюань спросил его:

- Кто такой этот Цю Ван? Почему он скрывает свою личность? Каков его характер, как именно он действует во время сражений?

- Кто он и откуда – никому неизвестно. Похоже, он вышел из среды «бродячих торговцев». Он последовал за Фен Е после того, как тот сбежал из тюрьмы. Я слышал, он был ранен, и его лицо осталось изуродованным, и теперь он постоянно носит маску. Кроме Фен Е никто не видел его без этой маски, - нахмурился Ян Сиконг. – Я знаком с ним немного, он неплохой человек и пользуется большим авторитетом благодаря своим боевым навыком, которые приобрел во время службы у Фен Е.

-Ты так давно знаком с ним, и тебе нечего сказать о нем? – Шень Хесюань явно ему не поверил.

- Тем не менее, это так. Кажется, он потерял память и сам не помнит, кто он и откуда. Но он сказал это после выпивки, поэтому не знаю, правда это или нет, - Ян Сиконг холодно посмотрел на Шень Хесюаня. – Я лишь знаю, что это очень необычный человек. Какой бы город вы ни решили взять, вам обязательно придется столкнуться с ним.

- Тогда нам остается только разделить свое войско, - сказал Чен Му с задумчивым видом поглаживая подбородок. – Одна часть штурмует город, а вторая – устроит засаду этому Цю Вану.

- Ваше высочество, нужно поднять шум на востоке, а ударить с запада, (1) – сказал Шень Хесюань. – Нужно, чтобы он не знал, какой именно город мы собираемся атаковать. Ваше высочество, какой бы город мы ни выбрали, из Хауйаня мы должны идти на восток, и только возле горы Цзюхуай можно разделиться. Поэтому ваш подданный предлагает, чтобы ваше высочество сам выбрал город, который мы атакуем, но никому не говорил об этом перед отправкой войска, чтобы не было утечки военных сведений.

- Это разумное предложение, - кивнул Чен Му. – Если даже солдаты не будут знать, какой город мы собираемся атаковать, тогда, даже пусть Фен Е пришлет хоть тысячу шпионов, он все равно ничего не узнает.

Ян Сиконг слегка прищурил глаза. На первый взгляд могло показаться, что это были необходимые предосторожности, чтобы защитить план от шпионов, но на деле, все было не так. Как он и думал, Чен Му и Шень Хесюань все еще остерегались его, только Шень Хесюань ничуть не скрывал этого, а Чен Му вел себя так, будто полностью ему доверяет. Возможно, Чен Му и правда испытывал к нему некоторую привязанность, но, скорее всего, это было обыкновенное притворство.

И теперь он даже не сможет заранее уведомить Юаня Нанью.

- Господин Шень прав, - сказал Ян Сиконг. – Во внезапной атаке наше преимущество.

- Наставник, а как во всех трех городах обстоят дела с гарнизонами и запасами продовольствия?

Ян Сиконг не знал, что именно было известно Чен Му об этих трех городах, возможно, он просто проверял его, поэтому он рассказал ему все, как есть.

Чен Му немного подумал и сказал:

- У меня есть один план. Все это время мы готовились к битве. Сейчас еще очень холодно, и земля совсем смерзлась, но, если мы протянем до начала весны, я боюсь, что Фен Е... – он поджал губы. – Я боюсь, Фен Е захватит столицу, и тогда уже его будет невозможно остановить.

- Боюсь, Фен Е и правда может иметь такое намерение, - сказал Ян Сиконг. – Жаль, что он был очень скрытен со мной, поэтому мне сложно понять, о чем он думает.

- Я собираюсь двинуть войско в поход в ближайшее время. Наставники, что вы скажете на это?

Ян Сиконг с Шень Хесюанем переглянулись, каждый имея свои коварные намерения в сердце, и согласно кивнули.

***

Вернувшись к себе, Ян Сиконг увидел знакомого ему человека – Ци Манби.

- Госпожа, - приветствовал ее Ян Сиконг.

- Господин Ян, давно не виделись, - поклонилась ему гостья.

- Госпожа слишком вежлива. Мы не виделись целый год, а госпожа все так же хороша собой.

- Правда? – Ци Манби коснулась щеки и тихонько вздохнула. – Это все пудра и румяна, сплошной обман для постороннего глаза.

- Чем могу быть полезным госпоже?

Ци Манби жестом предложила ему пройтись. Они отошли подальше от слуг и пошли дальше бок о бок. Ци Манби горько улыбнулась:

- С тех пор, как принц привел в дом главную жену, моя жизнь становится лишь труднее.

- Правитель Чу занят очень важными делами, ему просто не хватает на все времени, иначе, он не стал бы пренебрегать госпожой.

Ян Сиконг понял, что Ци Манби хочет пожаловаться на принцессу, но не мог ответить прямо.

Ци Манби покачала головой, ее печальный взгляд был способен разжалобить кого угодно.

- Его высочество хорошо относится ко мне, но принцесса из знатного рода, ей не по нраву мое происхождение. Она всегда очень холодна со мной и говорит колкости, и мне действительно...

- Госпожа вошла в этот дом раньше принцессы, вы должны поддерживать друг друга и заботиться об уюте в доме, чтобы правитель Чу мог чувствовать себя здесь комфортно. Просто принцесса еще очень молода, но рано или поздно она отнесется к госпоже с пониманием.

Ци Манби заглянула Яну Сиконгу в глаза, ее глаза были ясными, словно водная гладь.

- Вообще-то, я знаю, почему принцесса не любит меня. Она презирает меня за мое происхождение, но это только предлог. На самом деле, это все из-за... - она коснулась своего лица. – Это из-за моего лица.

Ян Сиконг почувствовал небольшое раздражение. Ци Манби уже не раз пыталась завоевать его расположение. Возможно, она решили, что благодаря их сходству она сможет снискать благосклонность Чен Му, если сумеет добиться его расположения? Теперь, когда ее подавляла принцесса, она не могла зачать наследника, за ее спиной не было знатной семьи или покровителя, вот она и пыталась привлечь внимание Чен Му любыми способами.

- Его высочество хорошо относится ко мне, но я все понимаю, - с улыбкой сказала Ци Манби. – В его сердце нет места ни для принцессы, ни для меня – оно полностью занято господином. К слову сказать, я должна поблагодарить господина. Если бы не он, его высочество никогда не обратил бы на меня внимания.

- Госпожа, следите за тем, что говорите, - вежливо сказал Ян Сиконг, но его голос прозвучал очень холодно.

На лице Ци Манби промелькнуло испуганное выражение, но она все равно не сдавалась:

- Господин, вы когда-нибудь задумывались над тем, что мы с вами похожи, и мы с вами оба находимся рядом с правителем Чу? Возможно, это судьба. Когда я была маленькой, у меня был старший брат, который пропал во время военной смуты. И я иногда думаю... как было бы хорошо, если бы господин был моим старшим братом.

- Я очень польщен госпожа, но как я осмелюсь думать о подобном, - сказал Ян Сиконг.

Ци Манби поняла, что ничего не добилась, но она привыкла добиваться своего с помощью своего очарования и кокетства. Столкнувшись с Яном Сиконгом, она не могла ничего с собой поделать, поэтому слегка откашлялась и подошла к нему поближе:

- Его высочество однажды станет императором, мы оба должны хорошенько позаботиться о нем. Сказать по правде, когда я впервые увидела господина, мне стало так радостно на душе, словно я встретила родного человека. И в будущем я бы хотела, чтобы мы с господином позаботились друг о друге и в доме, и... во дворце.

- Я очень польщен, - Ян Сиконг снова поклонился ей. – Я тоже очень тепло отношусь к госпоже.

Ци Манби прикрыла рот ладошкой и захихикала:

- Его высочество так молод и красив, и я очень рада в душе. Господин понимает мои чувства?

Ян Сиконг прищурил глаза:

- Я всем сердцем стремлюсь помогать его высочеству, что же касается...

- Его высочество так искренне относится к господину, я ведь все понимаю, - тихо сказала Ци Манби. – Его высочество очень уважает принцессу, но любит и балует меня. Если бы я смогла как можно скорее родить ребенка, и господин помог бы мне в этом, тогда мне не пришлось бы терпеть напрасные обиды.

- Госпожа все верно говорит, - улыбнулся Ян Сиконг. – Госпожа очень хорошо служит его высочеству.

- Тогда, может, господин... - Ци Манби замялась.

Ян Сиконг сделал вид, что не понимает, что ему пытается сказать Ци Манби, и, чувствуя, как ему все это надоело, почтительно сложил ладони:

- У меня еще есть важные дела, которые необходимо обсудить с его высочеством. Поэтому я должен идти.

- Оу, тогда конечно, идите.

Ян Сиконг поклонился и ушел.

Ци Манби смотрела в спину удаляющемуся Яну Сиконгу, и на ее губах медленно расцветала очаровательная улыбка.

_____________________

1. Образное выражение, означает «сделать обманный маневр, сделать обманный ход, ввести в заблуждение».

- 67 -

С тех пор как Чен Му выступил с войском из Юнчжоу, он был готов к сражению в любое время. Поэтому сейчас в его армии все приготовления были на высоте. Ян Сиконг смотрел на хорошо обученных солдат и испытывал беспокойство в душе. Это была их заслуга с Юанем Нанью, и теперь они собирались сражаться именно с ним.

Однако, помогая Чен Му сколотить свою аримю, Юань Нанью также оставил среди окружения Чем Му своих людей.

Новости о том, что Чен Му готовится к наступлению, уже должны были дойти до Юаня Нанью. Он тоже мог бы послать весточку Юаню Нанью, но, к сожалению, он сам не знал о планах Чен Му.

Ян Сиконг все больше осознавал, какой большой проблемой становится для него существование Шень Хесюаня. Без этого человека он смог бы лучше контролировать Чен Му. Нужно обязательно при подходящей возможности избавиться от Шень Хесюаня.

Через два дня Чен Му пришел к Яну Сиконгу, его лицо было мрачнее тучи. Он сказал, что Фен Е отправил ему послание, в котором предложил отдать ему Пинлян в обмен на Яна Сиконга.

При упоминании этого имени сердце Яна Сиконга заныло, но на лице не дрогнул ни единый мускул, и он сумел сохранить невозмутимый вид.

- Как он смеет вот так открыто выдвигать подобное требование, это же просто нелепо! – сердито сказал Чен Му. – Не говоря уж о том, что я не могу предать своего наставника! Такого еще не было в истории, чтобы кто-то обменял город на человека! Он явно пытается одурачить меня!

- Конечно, он просто воду мутит, - сказал Шень Хесюань. – Фен Е не может отдать этот город вашему высочеству.

- И как он хочет совершить этот обмен? – спросил Ян Сиконг.

- Зачем наставнику это знать? – резко спросил Чен Му.

- Я просто пытаюсь понять, что он затевает.

- А я не хочу ничего знать, - фыркнул Чен Му. – Может, он просто хочет позлить меня.

Ян Сиконг с Шень Хесюанем переглянулись, догадываясь о мыслях противника.

Фен Е действительно своими действиями пытался ввести Чен Му из себя, а также давал ему намек. Чен Му должен был решить, какой из двух городов атаковать – Пинлян или Фенсян – но теперь Фен Е выделял Пинлян и даже предложил его в обмен на человека. Разумеется, Чен Му не согласится на это и, чувствуя себя униженным, весьма вероятно, нападет именно на Пинлян.

Хотя Шень Хесюань все понимал, он не стал бы говорить об этом Чен Му в присутствии Яна Сиконга. Если он заговорит об этом с Чен Му, тот может отказаться от Пинляна, и тогда автоматически останется один Фенсян.

Даже если Чен Му догадался бы об этом, Фен Е тоже мог бы предвидеть этот ход его мыслей и догадаться, что он оставит Пинлян и нападет на Фенсян. Так как противник мог предугадать его выбор, вполне вероятно, Чен Му выберет Пинлян и, если он сумеет захватить его, этим он сможет сильно унизить Фен Е.

Это был мощный удар по моральному духу противника.

После того как Чен Му успокоился, он начал осознавать это и нахмурился еще сильнее:

- Неужели Фен Е уже знает о том, что я собираюсь атаковать?

- Он не мог узнать об этом так быстро, мы же совсем недавно обсудили это.

- Он не знает, но может догадываться, - сказал Шень Хесюань. – Нельзя недооценивать этого человека. С сегодняшнего дня нужно тщательно проверять всех, кто заходит в город и выходит из него, и никто не должен знать времени начала штурма.

- Сейчас очень холодно, - сказал Чен Му. – Хотя это замедляет поход, но шпионам тоже трудно выведать нужные сведения, и это только нам на руку.

- Когда ваше высочество намеревается начать штурм?

- Скоро, я еще не определил точное время, - ответил Чен Му.

Ян Сиконг усмехнулся про себя, кажется, из Чен Му теперь и слова не вытянешь. Впрочем, это не важно. Пока он здесь, он должен защитить Юаня Нанью.

***

Несколько дней спустя, когда Чен Му двинул войско в поход, Ян Сиконг узнал, что передовой отряд выступил еще три дня назад.

Во время похода Ян Сиконг весь день сохранял невозмутимый вид. После того, как они вечером разбили лагерь, Чен Му отпустил всех из центрального шатра, оставив одного Яна Сиконга.

- Наставник, ты сердишься на меня? – осторожно спросил он.

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Если выше высочество не доверяет мне, тогда для чего вы настаиваете на том, чтобы я оставался рядом с вами?

- Наставник неверно меня понял. Я просто боялся посвящать кого-либо в свой план. Я опасался утечки сведений, а вовсе не наставника.

- Боюсь, ваше высочество принимает меня за идиота, - тихо сказал Ян Сиконг. – Полагаю, это Шень Хесюань надоумил вас на это.

Чен Му сел рядом с Яном Сиконгом:

- Наставник столько времени провел рядом с Фен Е. Неудивительно, что Шень Хесюань остерегается наставника, но я не хочу сомневаться в наставнике. Просто этот военный поход слишком опасен, и я хотел быть уверен в том, что все пройдет как надо. Поэтому я не сказал наставнику и вообще никому не сказал.

Ян Сиконг посмотрел на Чен Му и тихо сказал:

- Ваше высочество, я просто... мне страшно.

- Чего боится наставник?

- Я боюсь, что ты будешь обращаться со мной также, как Фен Е, - Ян Сиконг криво усмехнулся. – Боюсь, что ты будешь также настороженно относиться ко мне, в то же время пользуясь мною по своему усмотрению. Мне совсем не хочется проходить через те же страдания, поэтому я предпочел бы держаться подальше от всего этого и не встревать во все эти споры.

Чен Му посмотрел на сокрушенный вид Яна Сикнга и не мог не почувствовать боль в душе.

- Я никогда не причиню тебе боль, как Фен Е. Я уже сказал, что буду относиться к наставнику, как к сокровищу. Я только... я лишь надеюсь, что наставник ответит на мои чувства.

Ян Сиконг отвернулся от него.

- Наставник ведь умный человек, - Чен Му взял Яна Сиконга за руку. – Надеюсь, ты не станешь думать о том, кто причинил тебе боль, и не отвергнешь того, кто действительно заботится о тебе.

Ян Сиконг отвел руку Чен Му:

- Ваше высочество, между нами могут быть только отношения ученика и учителя. Я больше не хочу ни с кем вступать в отношения. Надеюсь, ваше высочество сдержит свое обещание.

Разочарованный Чен Му опустил голову, в его взгляде мелькнули гнев и недовольство. Его власть увеличивалась, он обретал все больше военной мощи, и ему становилось все труднее смириться с постоянными отказами Яна Сиконга, особенно когда его соперником был Фен Е.

Чен Му тяжело вздохнул:

- Надеюсь, наставник не будет принимать это близко к сердцу. Наставник – самый близкий мне человек, и его никто не сможет заменить.

- Однако, его высочество отказался сообщить мне о своих планах, - с усмешкой ответил Ян Сиконг. – Раз уж я решил остаться здесь и помогать его высочеству, разумеется, я хочу, чтобы его высочество одержал победу. Но если его высочество все от меня скрывает, как я могу это сделать?

Чен Му на миг поколебался:

- На самом деле, мне нечего скрывать от наставника. Сначала были отправлены тридцать тысяч солдат, чтобы переправить продовольствие. А когда мы достигнем горы Цзюйхуай, я приму решение, идти нам на Пинлян или на Фенсян. Я не сказал этого наставнику не потому, что не доверяю ему, я просто еще не принял окончательного решения.

Ян Сиконг кивнул в ответ:

- А что насчет армии неприятеля?

- Разведчики доложили, что Юань Шаосю был назначен одним из командующих в армию Цю Вана и, наконец, получил возможность выслужиться.

- Что? – Ян Сиконг поменялся в лице.

Чен Му подумал, что Ян Сиконг все еще таит обиду в своем сердце на Юаня Шаосю:

- Я знал, что наставнику было бы интересно узнать эту новость. Но пусть наставник не беспокоится. Я постараюсь захватить его живым и отдать в полное распоряжение наставника.

Ян Сиконг сжал кулаки, чувствуя, как тревожно забилось его сердце.

В армии очень важен выбор старших командиров. Как мог Юань Нанью в такой ответственный момент назначить Юаня Шаосю своей правой рукой?!

Дело было вовсе не в том, что он ненавидел Юаня Шаосю. Да, он действительно затаил на него обиду, но Юань Шаосю был слишком жаден до славы и величия, а это нехорошо для командующего, и именно это беспокоило Яна Сиконга больше всего.

Такое возвышение Юаня Шаосю может сильно навредить Юаню Нанью!

Но он хорошо представлял себе, как Юань Шаосю сделал это. Бывший помощник Юаня Нанью получил повышение, и его перевели в Фенсян, чтобы он возглавил охрану города. Наверняка Юань Шаосю, пользуясь их родством с Юанем Нанью, постарался занять его место. Юань Нанью предавал большое значение своим привязанностям, к тому же, Юань Шаосю не был совсем никчемным, его можно обучить и тогда...

Если Юань Шаосю действительно будет подчиняться командам, может, в этом и нет ничего страшного. Но Ян Сиконг опасался, что у этого человека свои планы.

- Ваше высочество, когда вы подкупили Юаня Шаосю? – спросил Ян Сиконг.

- Это было всего лишь раз... - Чен Му ощутил угрызения совести. – Шень Хесюань вступил с ним в сговор, чтобы разделить вас с Фен Е, но Юань Шаосю не собирался предавать своего хозяина.

Ян Сиконг посмотрел прямо ему в глаза:

- Ваше высочество ведь не стал бы обманывать меня?

- Нет, конечно! – поспешно сказал Чен Му.

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Это хорошо. Иначе, если бы он захотел быть полезен нам, я не смог бы иметь с ним дела.

- Этот человек слишком завистлив, он смог предать своего брата. Даже если бы он захотел переметнуться к нам, мы бы не смогли доверять ему.

- В детстве я уважал его, как старшего брата и всегда слушался его. Но он никогда не был добр ко мне, и я всегда был виноват перед ним, а под конец он и вовсе выставил меня на улицу, когда мне было всего тринадцать лет. Помня о нашем родстве, я позволил ему служить под началом Фен Е, но характер человека не исправить. Видимо, он решил, что я стою у него на пути к прекрасному будущему, вот и решил избавиться от меня...

Даже эти слова, в которых была лишь половина правды, вызвали у Яна Сиконг чувство гнева в сердце.

- Если на этот раз он попадет ко мне в руки, я больше не пощажу его, - сказал он.

- Наставник, успокойся. Я сделаю все возможное, чтобы схватить его живым и передать тебе.

- Благодарю, ваше высочество, - Ян Сиконг задумался ненадолго. – А что ваше высочество ответил Фен Е?

Ян Сиконг имел ввиду предложение Фен Е отдать Пинлян в обмен на него.

- Я ничего ему не ответил, - сказал Чен Му. – А как я должен ответить по мнению наставника?

- Можно было бы ответить ему, что, если он немедленно выведет войска из Пинляна, вы отдадите меня ему, связанного по рукам и ногам.

- Чтобы обмануть его?

Ян Сиконг кивнул с усмешкой:

- Можно сказать, что как только он выведет войска из Пинляна, меня немедленно отправят к нему. Тогда он непременно начнет сомневаться и, пока он все еще будет ломать себе голову, наша армия уже доберется до места и застигнет его врасплох.

- Хорошо было бы запутать его. Я пошлю гонца.

Заметив взволнованный вид Чен Му, Ян Сиконг почувствовал, что скорее всего, Чен Му замышляет штурм Пинляна. Человеку свойственно обращать внимание на то, что он услышал первым. Они с Фен Е постоянно упоминали Пинлян, заставляя Чен Му невольно чувствовать его превосходство перед Фенсяном. Взяв Пинлян, он сможет сильно унизить Фен Е, к тому же Пинлян расположен на 30-40 ли ближе, чем Фен Сян. Как ни крути, а Чен Му будет непросто сделать выбор в пользу Фенсяна.

И сейчас для него станет главной задачей передать весточку Юаню Нанью, а заодно напомнить ему быть осторожным с Юанем Шаосю.

- 68 -

Они достигли горы Цзюхуай, и Чен Му должен был принять решение. На сегодня он приказал разбить лагерь у подножия горы.

Он пригласил Яна Сиконга и Шень Хесюаня на совещание.

Все трое собрались возле карты, решая, где лучше устроить засаду для подкрепления, которое вышлет Юань Нанью.

Чен Му указал на одну точку на карте:

- Разведчики выяснили, что в шестидесяти ли от лагеря есть зажатый между двух гор ручей, это место называется склон Дацзи. Здесь проходит ближайшая дорога к Фенсяну. В это время года там все замерзло, а вокруг тянутся высокие склоны. В таком узком месте хороший обзор, и это лучшее место для засады.

Шень Хесюань немного подумал и спросил:

- Ваше высочество хочет выступить на Фенсян?

- Вот именно, - Чен Му взглянул на Яна Сиконга.

Ян Сиконг посмотрел на карту и невозмутимо сказал:

- Тоже хорошо. Хотя Фенсян находится чуть дальше Пинляна, на дороге проще устроить засаду. Если мы завтра пройдем через Дацзи и оставим там в засаде десять тысяч лучших солдат, то Цю Ван, получив новости, постарается как можно скорее прийти на помощь. Он обязательно захочет срезать путь и попадет в нашу ловушку.

- Значит, наставник тоже так думает? – с улыбкой спросил Чен Му. – Я все время думал об этом посление несколько дней. Захватить Пинлян было бы легче, но я боюсь, что если мы пойдем на Пинлян, то попадем прямо к ним в лапы.

- Ваше высочество действительно все продумали, - сказал Шень Хесюань.

- Наставнику Шеню что-то не нравится?

- Нет, все в порядке, - ответил Шень Хесюань. – Если ваше высочество решит штурмовать Фенсян, можно отделить часть солдат и отправить их к Пинляну, чтобы обмануть армию Фен, а тем временем сделать рывок в сторону Фенсяна, пока они не успели опомниться.

- Я думаю, солдатам будет непросто вынести такой переход, - осторожно сказал Ян Сиконг. – Боюсь, нашей армии придется несладко, когда усталые солдаты вступят в бой с армией противника, которая полна сил и находится в укрытии.

- Да, солдаты устали за эти дни. Лучше остановиться здесь на день, собраться с силами и затем отправиться дальше.

Они еще долго обсуждали подробности плана, после чего решили разойтись по палаткам. После того как Шень Хесюань ушел, Чен Му спросил Яна Сиконга:

- Наставник, как ты думаешь, наш план хорош?

- Нельзя предусмотреть все и составить идеальный план, особенно, если это касается сражения. Когда в столько людей действуют сообща, может случиться все, что угодно, - Ян Сиконг с улыбкой взглянул на Чен Му. – Вашему высочеству страшно?

Чен Му на миг замер от неожиданности, а затем нахмурил брови, он явно был немного раздосадован:

- Наставник думает, что я боюсь Фен Е?

- Пусть ваше высочество не принимает этого близко к сердцу. Фен Е стал известным полководцем и обрел славу еще в юности. Армия Фен под его командованием захватывала города, он почти не знал поражений. В Поднебесной у него нет достойного противника. Нет ничего плохого в том, чтобы опасаться своего врага, это повышает собственную бдительность.

В глазах Чен Му вспыхнул гнев, он поджал губы:

- Наставник прав, Фен Е действительно хорош в своем деле. Но на свете не бывает непобедимых людей. Я не верю, что у него нет достойного противника. Он уже однажды отступил перед наставником Шенем!

- Верно, но Тайюань все же оказался у него в руках.

- Это потому, что наставник был рядом с ним, а теперь он здесь, со мной, - фыркнул Чен Му. – Наставник слишком высокого мнения о Фен Е.

- Да, он боится меня, поэтому и готов обменять на меня целый город, - усмехнулся Ян Сиконг. – Если я попаду к нему в руки, боюсь, что... он действительно убьет меня.

- Наставнику нечего бояться, - взгляд Чен Му стал ледяным. – Фен Е никогда не коснется даже кончика волос наставника, не говоря уж о Пинляне. Даже если бы он предложил столицу, я бы и тогда не согласился на такой обмен.

Ян Сиконг с благодарностью посмотрел на Чен Му:

- Ваше высочество знает, что, когда я бежал из Тайюаня, я чувствовал, что в этом огромном мире для меня нет места. Я был так подавлен и растерян, и мне хотелось укрыться от всего мира. Но ваше высочество не побоялись людской молвы и были так любезны со мной, что я действительно...

Чен Му взял Яна Сиконга за руку и ласково сказал:

- Мне все равно, что говорят люди. Для меня наставник – человек, который всегда спасал меня от неприятностей и помогал мне. И я не позволю никому, и особенно Фен Е, причинить наставнику ни малейшего вреда.

Ян Сиконг с трудом заставил себя улыбнуться:

- Благодарю, ваше высочество.

***

Вернувшись в свою палатку, Ян Сиконг написал на бумаге несколько слов: «Хотят взять Пинлян, у склона Дацзи устроют засаду».

Он считал, что Чен Му действительно поначалу намеревался штурмовать Фенсян, но он был очень скрытен и ни за что не стал бы выдавать такие сведения перед самым походом. Насчет засады в Дацзи – это, скорее всего, правда, но про Фенсян он солгал, ведь на самом деле, Чен Му не доверял ни ему, ни Шень Хесюаню.

Он только что намеренно начал расхваливать Фен Е, чтобы вывести Чен Му из себя. Раньше Фен Е подавлял Чен Му, но теперь, когда Чен Му так рвется к власти, он должен сохранить свое лицо перед ним. Из-за постоянных упоминаний о Пинляне он стал навязчивой идеей для Чен Му. Поэтому Ян Сиконг пришел к выводу, что Чен Му все равно отправится в Пинлян.

Впрочем, Чен Му обязательно постарается распространить слухи, чтобы Юань Нанью поверил в то, что он идет на Фенсян. Заманив Юаня Нанью в засаду у склона Дацзи, он неожиданно нападет на Пинлян, и таким образом убьет одной палкой сразу двух птиц.

Ян Сиконг свернул записку, аккуратно завернул ее в несколько слоев в промасленную бумагу, бросил в ночной горшок и попросил охранника его вынести.

Всякий раз, когда войско разбивало лагерь, там обязательно рыли выгребные ямы. Даже если это была небольшая временная стоянка, приходилось следить за чистотой. Нельзя недооценивать количество экскрементов, оставляемых стотысячной армией. Если этой проблеме не уделять должного внимания, это загрязнит источники воды, привлечет мух и комаров, которые помешают соблюдению воинской дисциплины, а также могут вызывать вспышки различных заболеваний в войске.

Конечно, это касалось лишь простых солдат, но они могли оставаться в палатке, и о них заботились слуги.

В конце концв, содержимое ночных горшков потом отправлялось на самые задворки лагеря. Туда никто не пошел бы по доброй воле, поскольку там стояла страшная вонь, и грязную работу выполняли лишь солдаты самого низшего ранга.

Еще будучи в Хуайане, Ян Сиконг тайно связался с человеком Юаня Нанью, которого тот оставил в армии Чен Му, и они вдвоем придумали такой трюк. Среди солдат, служивших на задворках лагеря, был свой человек, который отправит послание Яна Сиконга Юаню Нанью.

Никто и не заметил, как записка уже была отправлена в Циньян.

***

После одного дня отдыха, десять тысяч солдат отправились к склону Дацзи, после чего Чен Му приказал армии тронуться в поход и объявил, что они выступают на Пинлян.

Когда прозвучал этот приказ, Ян Сиконг с Шень Хесюанем оба были потрясены, только изумление Яна Сиконга было фальшивым, а у Шень Хесюаня – настоящим. Шень Хесюань не знал Чен Му так хорошо, как Ян Сиконг, и еще труднее ему было понять всю глубину соперничества между Чен Му и Фен Е. Человеческое сердце непредсказуемо и, не заметив один взгляд, можно сильно промахнуться. Шень Хесюань никогда не сможет так хорошо понимать людей, как Ян Сиконг.

Видя их изумление, Чен Му не смог не почувствовать некоторого самодовольства.

- Я все обдумал и решил все же пойти на Пинлян. Я приказал распространить ложные слухи, чтобы ввести в заблуждение Цю Вана. Потом мы пошлем людей, чтобы устроить ловушку по пути из Фенсяна в Пинлян. Так мы захватим Пинлян и поймаем Цю Вана в ловушку.

- Ваше высочество очень мудры, - Ян Сиконг сложил ладони.

Шень Хесюань нахмурил брови:

- Поскольку ваше высочество приняли решение идти на Пинлян, нужно выступать как можно скорее. В общем-то, не имеет особого значения, какой именно город брать штурмом, но не ждите, что Цю Ван попадется в нашу ловушку. Если бы он был так прост, Фен Е не стал бы держать его при себе.

Чен Му конечно же, не понравились его слова, и он взволнованно произнес:

- Даже если он не попадет в засаду, ему все равно не удастся спасти Пинлян. Этот город... - он сжал кулаки. – Я обязательно должен взять его.

Ян Сиконг внимательно посмотрел на Чен Му. Похоже, Пинлян и правда будет трудно защитить. Небольшой городок с десятитысячным гарнизоном вряд ли сможет выдержать натиск стотысячной армии Чен Му, но он никогда не допустит, чтобы Юань Нанью попал в беду.

Если Юань Нанью достаточно умен, он должен оставить Пинлян. Пока он сосредоточит свои силы на защите Циньяна, Чен Му не осмелится войти в Центральные Равнины.

Но нужно еще, чтобы Юань Нанью поверил ему...

***

Армия Чен Му добралась до Пинляна за два дня, шагая со скоростью семьдесят ли в день.

Разумеется, Пинлян был уже наготове, но при столкновении со стотысячной армией требовалась особая подготовка. Обе стороны хорошо понимали, что, если удастся отбить первый штурм Чен Му и дождаться подкрепления, этот кризис может разрешиться. Если же остановить его не удастся, тогда будет лучшее сдаться, как можно скорее.

Ян Сиконг находился в самом центре войска, наблюдая за тем, как армия Чен Му крушит Пинлян. Видимо, им не придется долго ждать, пока город сдастся.

В этот момент появился гонец с донесением. Пробравшись через ряды солдат, он бросился прямо к Чен Му. Его лицо раскраснелось, он был так взволнован, что едва не свалился на землю, когда спешивался.

- Ваше высочество! Донесение со склона Дацзи!

- Говори!

Ян Сиконг напряженно замер. Судя по выражению гонца... он что, привез хорошие новости?

- Командующий мятежников, Юань Шаосю повел свои войска мимо Склона Дацзи и угодил прямо в нашу засаду!

Ян Сиконг содрогнулся, его лицо исказилось.

Юань Шаосю попал в засаду возле Дацзи. Этому могло быть два объяснения: или Юань Нанью не поверил ему, или же Юань Шаосю не подчинился приказу и решил действовать по своему усмотрению. Какое бы из предположений ни было верным, это неблагоприятно для Юаня Нанью.

Не считая потерь среди солдат, если Юань Нанью решит выручать брата...

- Отлично! Отлично! – Чен Му был вне себя от радости. – Где Сю Чуань?

- Здесь, ваше высочество!

- Сю Чуань, отдели десять тысяч человек и отправляйся в Дацзи к месту засады. Если прибудет подкрепление, уничтожьте его, но Юаня Шаосю нужно взять живьем.

- Слушаюсь!

- Постойте! – воскликнул Ян Сиконг.

Чне Му повернулся к нему:

- В чем дело? Наставник так побледнел.

- Ваше высочество, Пинлян еще не захвачен. Как можно сейчас разделять войско?

- Пинляну недолго осталось, наша армия побеждает, а городская стена вот-вот рухнет.

- Ваше высочество, не нужно недооценивать врага. Сейчас наступает критический момент, сначала нужно взять Пинлян и только после этого можно будет разделить войско.

- Они не продержатся долго, все даже лучше, чем я предполагал, - сказал Шень Хесюань. – Ваше высочество, проблем не будет.

- Наставник верно говорит, здесь ситуация стабильна, а Пинлян уже ослаблен. Сейчас важнее ситуация в Дацзи, - глаза Чен Му горели огнем. – Наставник, ты разве не хочешь поквитаться с Юанем Шаосю? Я исполню свое обещание и отдам его в твои руки.

Он бросил бирку военачальника Сю Чуаню:

- Действуй без промедления!

- Слушаюсь!

Ян Сиконг смотрел, как солдаты бесконечным строем шагают на юго-запад, и его сердце упало.

Теперь оставалось лишь надеяться, что Юань Шаосю погибнет в этой битве, чтобы Юаню Нанью не пришлось спасать его. К тому же, если бы Юань Шаосю действительно попал к нему в руки, еще неизвестно, на что он способен ради собственной выгоды. 

- 69 -

Пинлян продержался не слишко долго и, видя, что поражение неизбежно, защитники города сдались.

Чен Му, чрезвычайно гордый своей победой, показал на разрушенную стену Пинляна и сказал Яну Сиконгу:

- Наставник, смотри. Вот Пинлян, который Фен Е хотел обменять на тебя. Но его удалось взять голыми руками. Он так презрительно относится к тебе и ко мне, а я еще должен совершать с ним обмен? Мне нужно... - Чен Му усмехнулся. – Я должен отнять у него все силой.

Ян Сиконг посмотрел на Чен Му, почтительно сложил ладони и сказал:

- Примите мои поздравления, ваше высочество.

- Кажется, наставник не очень рад этому?

- Очевидно, Фен Е отказался от Пинляна и Фенсяна, сосредоточив свои силы на защите Циньяна. Хоть мы и выиграли эту битву, нам все еще трудно продвигаться вперед.

- Пока я смог взять Пинлян, а когда-нибудь дойдет очередь и до Тайюаня, - Чен Му выпрямился и гордо расправил плечи. – Наставник, ты думаешь, что если войско Фен Е в три раза сильнее моего, то я ничего не смогу сделать? Императорский двор набирает войско, и вместе мы возьмем Фен Е в кольцо, и он точно будет разбит.

Ян Сиконг был расстроен, потому что переживал за Юаня Нанью, но он взял себя в руки и сказал с улыбкой:

- В этом нет никаких сомнений, но ваше высочество не должны недооценивать врага. Не нужно торопиться, лучше продвигаться постепенно, шаг за шагом.

- Я понимаю, - Чен Му не мог не посмотреть в сторону юго-запада. – Что же там происходит в Дацзи?

Ян Сиконг проследил за его взглядом, устремля свой взгляд вдаль. Перед их взором расстилался бесконечный заснеженный пейзаж. Его вдруг охватило зловещее предчувствие, и его сердце упало.

Когда стемнело, гонец принес добрые вести, которых так боялся Ян Сиконг. Армия Фен потерпела поражение в Дацзи, Юань Шаосю и три тысячи человек попали в плен. Юань Нанью повел за собой войско им на выручку, и теперь осажден в Дайцзи. Он трижды пытался прорвать окружение, и армия Чен Му опасалась, что понесет слишком большой урон, и теперь обе армии оказались в безвыходном положении.

Ян Сиконг лишь чувствовал, как заледенело все его тело, у него все почернело перед глазами. Чен Му, вне себя от радости, хлопал в ладоши, приговаривая:

- Отлично! Просто отлично!

Шень Хесюань тоже был доволен:

- Это замечательно! Я-то думал, мы устроим засаду для солдат, а в окружение попал сам Цю Ван! Этот человек куда более ценен, чем весь Пинлян!

Чен Му взволнованно ходил назад и вперед:

- Небеса помогают мне! Они на моей стороне!

Внезапно он резко развернулся:

- Наставник!

Ян Сиконг усилием воли отогнал лишние мысли, но было уже поздно, и он не успел придать лицу подходящее выражение. Он уставился на Чен Му отрешенным взглядом.

Чен Му, казалось, что-то заметил и нахмурил брови:

- О чем задумался наставник? Армия Фен попала в нашу ловушку, а наставник где-то витает в мыслях!

Шень Хесюань смотрел на Яна Сиконга холодным взглядом, и в его глазах застыло недоброе выражение.

- Ваше высочество – истинный Дракон, и он обладает огромной мощью, - сказал Ян Сиконг. – Я просто подумал о Юане Шаосю... и мне стало не по себе.

- Но в чем дело? Мы взяли его живым, разве это не должно порадовать наставника?

- Нет, - Ян Сиконг горько улыбнулся. – Мы с ним были братьями. Его отец – Юань Мао, перед которым я в неоплатном долгу. Я думал, что после побега мы с ним больше никогда не увидимся. Вот уж не думал, что наша встреча произойдет так скоро... Хоть я и ненавижу его, я не знаю, что теперь делать с ним.

- Наставник не такой уж и мягкий человек.

- Возможно, это только с другими, - Ян Сиконг покачал головой и устало потер лоб.

- Господин Ян не может убить его из-за своего отца? – усмехнулся Шень Хесюань. – Тогда лучше сохранить ему жизнь. Этот человек не отличается особой верностью. Если удастся уговорить его сдаться, я еще смогу использовать его.

- Звучит разумно, - сказал Чен Му. – В любом слчае, этот человек теперь в наших руках, и его судьба полностью зависит от наставника.

- В таком случае, отправьте его в Пинлян, ваше высочество, - взгляд Яна Сиконга стал ледяным. – Я хочу лично допросить его.

- Этот человек не стоит того, чтобы говорить о нем, - сказал Шень Хесюань. – Сейчас самое главное – это Цю Ван. Что будем делать с ним?

- Цю Ван с Фен Е очень близки, и он полностью предан ему. Боюсь, он ни за что не сдастся. Можно ли с его помощью шантажировать Фен Е?

Ян Сиконг покачал головой:

- Он скорее убьет себя, чем позволит через него навредить Фен Е.

- Было бы жаль убить его вот так. Если уж убивать его, тогда нужно обезглавить его публично, чтобы устрашить всю Поднебесную.

- Вместе с ним в ловушке оказались тысячи солдат, - сказал Шень Хесюань. – Им некуда деваться, и они будут драться насмерть. Если их жестко атаковать, даже если удастся их победить, мы сами понесем огромный урон, и в этом нет никакого смысла.

- Если осадить их, понадобится лишь несколько дней, и они сами умрут от голода, - сказал Чен Му.

- Они знают, что у них мало припасов, и они обязательно пойдут на прорыв. И Фен Е непременно пошлет им подмогу. Если эта битва затянется надолго, это будет неблагоприятно для нас.

- Тогда нужно использовать огонь, - холодно сказал Чен Му. – И просто выжечь их дотла.

Ян Сиконг покачал головой:

- Сейчас снег начинает таять, и земля везде мокрая и грязная. Скорее всего, в течение следующих нескольких дней солнце не выглянет из-за туч, а такая погода не годится для атаки огнем. Он не сдатстся, и его солдаты тоже будут биться до последнего. Вашему высочеству сейчас очень нужны солдаты. Неужели вам не будет жалко сжечь несколько тысяч отборных солдат?

- И что же тогда нам делать? – спросил Чен Му.

- Для начала нужно устроить засаду на дороге, чтобы помешать подкреплению, которое пришлет Фен Е. А затем к ним нужно послать человека, который убедит их сдаться, - Шень Хесюань посмотрел на Яна Сиконга.

Чен Му тоже посмотрел на Яна Сиконга, на его лице отразилось сомнение.

Ян Сиконг ждал, когда они сами предложат такой план. Если бы он первым заговорил об этом, они неизбежно начали бы подозревать его.

- Ваше высочество хочет, чтобы я убедил его сдаться? – спросил он.

- Нет, - после некоторого раздумья сказал Чен Му. – Что, если он возьмет тебя в заложники и начнет угрожать мне?

- Он не осмелится...

- Цю Вана нужно доставитьв Пинлян! – резко сказал Шень Хесюань.

Ян Сиконг сжал кулаки.

- Нужно сказать Цю Вану, что, если он сдастся добровольно, мы отпустим его солдат.

- Что? – глаза Чен Му сузились.

Яну Сиконгу хотелось убить Шень Хесюаня прямо на месте. Изначально он хотел отправиться туда, якобы для того чтобы убедить Юаня Нанью сдаться и помочь ему найти способ вырваться из осады. В случае, если это окажется невозможным, они могли поменяться местами, и это помогло бы Юаню Нанью выйти из окружения живым. Но теперь ему оставалось лишь поддержать Шень Хесюаня:

- Цю Ван – правая рука Фен Е, он для него дороже тысяч солдат. Если он умрет, это вызовет возмущение всей армии Фен. Но, если взять его живым, это серьезно подорвет боевой дух армии Фен и самого Фен Е.

- Верно, Цю Ван – важная фигура. От его смерти не будет никакой пользы, это лишь подстегнет ненависть врага еще больше, - Шень Хесюань прищурил глаза. – Пока он жив, Фен Е всегда можно будет держать в страхе. Этот человек будет очень полезен нам.

Чен Му немного подумал и сказал:

- Хорошо. Так и поступим, главное, чтобы он не причинил вреда наставнику.

- Я оправдаю надежды вашего высочества, - сказал Ян Сиконг. – И приведу Цю Вана... в Пинлян.

Похоже, придется ждать подходящей возможности на обратном пути.

***

Чен Му отправил своего генерала Цю Цзяо, чтобы сопроводить Яна Сиконга к склону Дацзи, а затем проводить захваченного врага в Пинлян. Это был очень умный, смелый и преданный Чен Му человек. Ян Сиконг понимал, что помочь Юаню Нанью сбежать будет очень непросто.

Когда они прибыли к склону Дацзи, он увидел белый дым, поднимающийся со склона горы. Он подумал, что они с Юанем Нанью нахоятся сейчас так близко друг к другу, но ему оставалось лишь смотреть на то, как его брат находится в осаде, и его жизнь ежесекундно подвергается опасности, и это разрывало ему сердце.

- Господин Ян, я пошлю охрану, чтобы сопроводить вас на гору. Если вы не спуститесь вместе с Цю Ваном до наступления темноты, мы пойдем в атаку.

- Хорошо, благодарю вас, генерал Цю.

Ян Сиконг тяжело вздохнул и направил лошадь к подножию горы.

Главную дорогу у подножия холма охраняли люди Юаня Нанью. Едва завидев их, они направили на них копья.

- Я приехал к генералу Цю от имени правителя Чу, - сказал Ян Сиконг. Нас всего несколько человек. Прошу сообщить ему об этом.

Охранники посовещались между собой, после чего один из них отправился с поручением.

Через какое-то время этот человек вернулся:

- Ты должен идти один.

- Хорошо, - Ян Сиконг оставил сопровождающих у подножия горы и отправился вслед за охранником.

Поднимаясь в гору, Ян Сиконг смотрел на ужасающую картину потерпевшей поражение армии. Весь склон был заполнен солдатами, все они были подавлены, многие были ранены, повсюду царил хаос.

Многие люди узнавали Яна Сиконга, они поднимались на ноги и смотрели на него с ненавистью и презрением, в их взглядах читалось намерение уничтожить его.

Под их кровожадными взглядами у Яна Сиконга волосы вставали дыбом от ужаса, но он шел вперед, стараясь не смотреть по сторонам. Вслед ему неслись возмущенные голоса:

- Предатель!

Эти голоса, словно искры от зарождающегося огня, мгновенно воспламенили эмоции отчаявшихся людей. Все больше людей начали выкрикивать ему вслед: «Предатель!», их голоса звучали все громче. Они шаг за шагом все ближе подходили к Яну Сиконгу, глядя на него налитыми кровью глазами, полными возмущения и ненависти.

Ян Сиконг шел вперед, гадая про себя, сумеет ли выбраться отсюда живым.

Как только эти люди окружили Яна Сиконга, послышался резкий приказ «отставить», который достиг слуха каждого, мгновенно отрезвляя их.

В толпе появилась знакомая высокая фигура с закрытым маской лицом. Увидев этого человека живым и здоровым, Ян Сиконг почувствовал, как его заледеневшее тело, наонец-то, наполняется живительным теплом.

- Генерал! Убейте презренного предателя!

- Убить предателя!

- Смерть предателю!

Юань Нанью поднял руку, и все разом смолкли. Он смотрел на Яна Сиконга пронзительным взглядом, в котором было заметно смятение.

- Иди за мной, - негромко сказал он.

- Генерал...

- Не нужно лишних слов.

Юань Нанью развернулся и пошел прочь, Ян Сиконг торопливо последовал за ним.

Юань Нанью отвел его в простую армейскую палатку, установленную между деревьев. Он присел на пенек и, опустив голову, угрюмо спросил:

- Что ты здесь делаешь?

Ян Сиконг сделал глубокий вдох:

- Ты получил мое послание?

- ... получил.

- И ты не поверил мне, ведь так? – дрожащим голосом сказал Ян Сиконг. – Ты знаешь, почему я отправился к Чен Му? Это все ради тебя!

Юань Нанью поднял голову, он долгое время смотрел на Яна Сиконга пустым взглядом, а затем спросил:

- Правда?

- Слушай свою совесть и положись на свою интуицию. Пусть ты ничего не помнишь, но ведь в глубине души ты должен чувствовать, что я не способен причинить тебе вред. Верно?

Юань Нанью тяжело вздохнул:

- Я не знаю, я действительно... Я чувстую себя идиотом, потому что ничего не помню! И как я могу судить, кто из вас прав, а кто лжет? Вы оба мои братья, как я могу рассудить вас!

- Это сможешь понять только ты сам, - сказал Ян Сиконг, и его голос дрогнул.

Юань Нанью в отчаянии вцепился себе в волосы:

- Я не могу поверить тому, что ты говоришь, и не могу не верить! Даге не верит тебе. Он считает, что ты на стороне Чен Му и хочешь помочь ему захватить Фенсян. Он хочет пересечь склон Дайцзи и внезапно ударить в тыл.

- Как ты позволил ему вести войско в атаку? – Ян Сиконг стиснул зубы. – Поверить не могу, что ты совершил такую глупость!

- Это моя вина... Из-за нашего родства я никогда не осаживал его при людях, и он совсем расслабился и почувствал себя слишком вольно при моей поддержке. И в итоге, он ложно передал мой военный приказ.

- Юань Нанью! – Ян Сиконг задрожал от злости и возмущения. – Ты же столько лет следуешь за Фен Е и привык к воинской дисциплине! Фен Е доверился тебе и позволил возглавить его армию. Он никогда не разводил в армии кумовство, как же ты мог сделать такое!

Юань Нанью сам мучился угрызениями совести:

- Я... я не помню своих родных... у меня никого не было...

- Даже если так, ты все равно не должен был ни в коем случае приходить сюда, чтобы спасти его!

Юань Нанью опустил голову, словно его придавила незримая тяжесть:

- Он со своими солдатами попал в засаду. Как командующий, это я виноват.

Ян Сиконг страдал от боли в сердце, и в то же время его распирало от ненависти. У всех людей есть свои собственные слабости, и самой большой слабостью Юаня Нанью была его излишняя эмоциональность и привязанность. Пока они не появились в его жизни, Юань Нанью не совершал ошибок, но внезапное появление его братьев стало для него слишком значимым событием после его одинокого прошлого. И теперь он совершил глупость, последствия которой уже нельзя было исправить.

Юань Нанью поднял голову и медленно снял маску. Его глаза покраснели, и в них заблестели слезы – настолько сильно его мучили угрызения совести.

Ян Сиконг, чувствуя себя очень неловко, присел на корточки и, взглянув в глаза Юаня Нанью, тихо сказал:

- Не переживай. Второй брат здесь. Он спасет тебя.

Юань Нанью покачал головой:

- Я опозорился перед своими командирами, я опозорился перед Королем Волков и простыми солдатами. Я хочу умереть вместе с ними.

- Ю-эр, - Ян Сиконг смотрел ему прямо в глаза. – На свете не бывает идеальных людей. Все ошибаются. Но исправить свои ошибки можно только тогда, когда ты жив. Только так можно отомстить за своих солдат и искупить свою вину перед Королем Волков, верно?

Юань Нанью смотрел на него без всякого выражения.

- Послушай меня, - тихо сказал Ян Сиконг. – Чен Му прислал меня сегодня, чтобы убедить тебя сдаться. Он хочет, чтобы ты один приехал в Пинлян, и тогда он отпустит твоих солдат.

- Правда? – Юань Нанью широко распахнул глаза. – Он действительно отпустит остальных?

Ян Сиконг кивнул в ответ:

- Изначально я хотел найти возможность помочь тебе бежать, но Чен Му отправил со мной очень толкового генерала, он не даст тебе ни малейшего шанса. Ты должен поехать со мной в Пинлян, и я постараюсь помочь тебе бежать. В противном случае вы застрянете здесь в ловушке, из которой не будет выхода.

- Но... - Юань Нанью все еще колебался. – Что, если меня заставят снять маску?

- Сейчас нам не до этого, придется приспособиться к обстоятельствам, - строго сказал Ян Сиконг. – Если ты откажешься спуститься, как только растает снег, они сожгут эту гору.

У Юаня Нанью задергались мускулы на лице:

- ... Хорошо, я пойду с тобой, если он отпустит остальных.

Ян Сиконг посмотрел на него и строго сказал:

- Ю-эр, ты не должен допускать даже мысли о самоубийстве. Юань Шаосю и три тысячи солдат были отправлены в Пинлян, и Чен Му найдет возможность надавить на тебя. Ты должен жить, понимаешь? Второй брат клянется тебе, что обязательно поможет тебе бежать, и я ничего не пожалею ради этого.

Юань Нанью стиснул зубы и с большим трудом кивнул в ответ.

- 70 -

Когда Юань Нанью объявил, что уезжает вместе с Яном Сиконгом в Пинлян, всех солдат охватило возмущение. Опустившись на колени, они начали умолять его остаться.

Стоявший в стороне Ян Сиконг чувствовал, как его со всех сторон испепеляют полными ненависти взглядами.

Солдаты были преданы Юаню Нанью, они все были готовы жить и умереть вместе с ним. Юань Нанью был глубоко тронут их отношением, но в то же время это увеличивало бремя его вины, и он еще больше раскаивался в своих ошибках. У него не было другого выбора, кроме как достать верительную бирку военачальника и приказать солдатам спуститься с горы.

Видя, что солдаты уходят, Юань Нанью позволил людям Чен Му связать его.

Когда они спускались вниз с горы, Юань Нанью тихо спросил:

- Как сейчас даге?

При упоминании этого человека Ян Сиконг не смог скрыть своего отвращения:

- Ты все еще переживаешь о нем?

Юань Нанью лишь с горечью улыбнулся:

- Я слышал, что его схватили? Где он теперь?

- В тюрьме Пинляна.

- Он... - Юань Нанью долго колебался, и в конце концов, это «он» так и повисло в воздухе.

- Он передал ложный воинский приказ, - Ян Сиконг взглянул на него. – Это привело солдат к поражению, а также напрямую коснулось тебя. И теперь с ним следует поступить по закону военного времени.

Юань Нанью промолчал в ответ.

- Если бы вы сейчас не были пойманы, что ты должен был бы с ним сделать? – Ян Сиконг смотрел на него пристальным взглядом.

- По закону он заслуживает казни, - тихо ответил Юань Нанью.

- Ну, раз ты это знаешь, считай, что он уже мертв.

- Сиконг, в конце концов, он же наш старший брат. Если ты можешь спасти меня, значит, ты можешь...

- Нет, не могу, - сухо ответил Ян Сиконг. – Кроме того, его судьбу решаю не я.

Юань Нанью вспомнил о своем положении - сейчас он не мог защитить даже самого себя. Понимая, что в словах нет никакого толку, он тяжело вздохнул и замолчал.

Когда они спустились с горы, их ждал Цю Цзяо вместе со своими сопровождающими. Увидев Юаня Нанью, Цю Цзяо спешился и вежливо сказал:

- Я много слашал о генерале Цю, но сегодня имел честь увидеть его собственными глазами. Он действительно достоин восхищения.

- Вы мне льстите, я всего лишь генерал разбитого войска, - без всякого выражения ответил Юань Нанью.

- Сожалею, генерал. Его императорское высочество правитель Чу ждет генерала Цю. Пора ехать!

Цю Цзяо посадил Юаня Нанью в повозку для заключенных, Ян Сиконг сел верхом на лошадь. Их взгляды встретились, и Ян Сиконг едва заметно кивнул ему, стараясь ободрить взглядом.

По дороге Ян Сиконг думал, как ему быть с Чен Му и Шень Хесюанем. Когда они увидят Юаня Нанью, многие захотят посмотреть на его настоящее лицо под маской. Если откроется их сходство, обоим братьям не удастся избежать беды. Только если их личности не будут раскрыты, он сможет найти способ отправить Юаня Нанью из Пинляна. В любом случае, нельзя допустить, чтобы с него сняли маску.

Вскоре они вернулись в Пинлян. Под любопытными взглядами всего города, Юань Нанью в повозке для заключенных проехал через городские ворота,а затем и по улицам города. По обеим сторонам дорог толпились зеваки, во все глаза разглядывавшие таинственного генерала в маске. Видимо, новость о том, что генерал Цю Ван, правая рука Фен Е, был схвачен правителем Чу, скоро разнесется по всей Поднебесной, и это нанесет Фен Е тяжелый урон, гораздо больший, чем потеря Пинляна.

Цю Цзяо лично проводил Юаня Нанью к Чен Му. Было уже поздно, но Чен Му, Шень Хесюань и еще несколько человек ждали его, желая увидеть истинное лицо этого человека.

При виде Юаня Нанью лицо Чен Му прояснилось. Он тепреь находился в Пинляне, еще недавно принадлежавшем Фен Е, а теперь перед ним стоял самый важный из его генералов. Нанеся Фен Е такой удар, он тем самым возвеличился сам. В их первом противостоянии с Фен Е он сразу же одержал крупную победу, и у него при одной мысли об этом начинала бурлить кровь.

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Ваше высочество, я привел генерала Цю. Генерал Цю, приветствуйте его высочество.

- Генерал Цю приветствует правителя Чу, - бесстрастно сказал Юань Нанью.

- Наставник хорошо потрудился. Прошу садиться, - после этих слов Чен Му повернулся к Юаню Нанью и улыбнулся. – Несмотря ни на что генерал полон достоинства и прекрасно выглядит. Поначалу я беспокоился из-за маски, как знать, что человек в маске – это действительно генерал Цю? Но теперь, увидев его, я могу быть спокоен.

Юань Нанью ничего не ответил ему.

Чен Му не обратил на это внимания и лишь махнул рукой:

- Развяжите генерала.

Один из охранников развязал веревку, и Юань Нанью пошевелил затекшими руками.

- Говорят, что еще никто не видел настоящего лица генерала Цю, кроме Фен Е. Если вместо генерала пришел бы кто-то другой, чтобы ввести нас в заблуждение, мы могли бы и не узнать об этом. Поэтому мы просим генерала Цю снять маску, чтобы мы могли увидеть его.

- Даже если бы вместо меня пришел бы кто-то другой, ваше высочество, поглядев на мое лицо, все равно не смог бы заметить подмену, - холодно сказал Юань Нанью.

- Это верно, но я доверяю наставнику, - Чен Му с улыбкой взглянул на Яна Сиконга. – Генерал одинаково знаменит и своей маской, и своими блестящими навыками в военном деле. Если правитель желает взглянуть на него, генерал не должен отказываться.

Все присутсвовавшие в зале уставились на Юаня Нанью, в их взглядах читалось любопытство. Юань Нанью расправил плечи, и остался стоять неподвижно. Ян Сиконг тоже не произнес ни слова.

Чен Му прищурил глаза:

- Если генерал отказывается, я тожу не стану церемониться. Эй, сюда!

Двое охранников бросились к Юаню Нанью, один из них собирался удерживать его, а второй хотел снять с него маску. Юань Нанью внезапно ударил одного из них ногой, а второго схватил за шею и вытащил меч у него из ножен. Он действовал молниеносно, и его навыки были настолько хороши, что больше ни у кого не осталось сомнений, что перед ними действительно был генерал Цю Ван.

Охранники, находившиеся в зале, выхватили мечи, и снаружи вбежала остальная охрана. Юань Нанью оттолкнул охранника, у которого отобрал меч и приставил его к своей шее.

Чен Му махнул рукой, останавливая охрану и с любопытством уставился на Юаня Нанью, словно ему было интересно понаблюдать за зверем в клетке. Каким бы сильным ни был этот зверь, а что он сможет сделать?

- Видимо, генерал забыл, что в Пинляне все еще остаются три тысячи его человек, - невозмутимо напомнил ему Шень Хесюань.

- Мое лицо было изуродовано в результате несчастного случая, - громко сказал Юань Нанью. – И мне стыно показываться людям в таком виде. Если ваше высочество будет настаивать на своем, как заключенный, я не смогу сопротивляться. Но я не стану терпеть такое унижение и не стану жить с ним. Почему бы тогда просто не перерезать мне горло? Тогда ваше высочество сможет увидеть то, что хочет, и может даже выставить мою голову на всеобщее обозрение.

Чен Му усмехнулся, его взгляд помрачнел:

- Хорошо, тогда можешь перерезать себе горло.

Юань Нанью холодно улыбнулся и сжал рукоять меча.

Чен Му не сводил с него пристального взгляда:

- Мне нравится предложение генерала. Тогда я сниму с тебя маску и выставлю на всеобщее обозрение твое «ужасающее» лицо, и пусть об этом узнает вся Поднебесная! И тогда этот мятежник Фен Е сойдет с ума от ярости.

- Премного благодарен вашему высочеству за поддержку, - Юань Нанью поднял меч.

- Постойте! – сказал Ян Сиконг. – Если он умрет вот так, получается, мы зря отпустили всех его солдат?

Шень Хесюань искоса взглянул на него.

Чен Му приподнял брови:

- Ради того, чтобы поймать такого человека, их и отпустить не жалко. В конце концов, сколько бы Фен Е ни потерял солдат, их потеря не идет ни в какое сравнение с болью от потери этого человека, - он с улыбкой взглянул на Яна Сиконга. – Конечно же, это сильно ранит его, - при мысли об этом, он рассмеялся от удовольствия. – Люди, которыми Фен Е дорожит больше всего на свете, теперь находятся под моим контролем. Я еще не сталкивался с ним лично, а он уже потерял так много.

- Ваше высочество все верно говорит, однако... - Ян Сиконг посмотрел на Юаня Нанью. – Зачем загонять его в тупик? Лучше сохранить ему жизнь, это будет полезно для нас. В конце концов, Фенсян, Циньян и Тайюань все еще находятся в руках Фен Е. Было бы жаль потерять этого человека напрасно.

Чен Му кивнул в ответ и тихонько рассмеялся:

- Я слышал, генерал Цю – очень верный и преданный человек, его не соблазнишь ни славой, ни богатством. Но генерал Цю так важен для Фен Е. Он уже собирался обменять Пинлян на моего наставника. Не захочет ли он обменять Фенсян и Циньян на тебя?

- Король Волков далеко не глупый человек. Я не стою целого города, ваше высочество слишком переоценивает меня, - спокойно сказал Юань Нанью. – С того момента, как я решил приехать в Пинлян, я уже отказался от своей жизни. Вашему высочеству не стоит тратить на меня время.

- Даже если это пустая трата времени, это не тебе принимать решения, - сказал Чен Му. – Эта маска стала твоим лицом, и пока я позволю тебе сохранить лицо. Эй, сюда! Уведите этого мятежника, и пусть он ожидает своего приговора!

После того, как Юаня Нанью увели, Чен Му отпустил всех, оставив лишь Яна Сиконга и Шень Хесюаня. Чен Му пребывал в прекрасном расположении духа. Он сделал глоток чая и спросил:

- Наставники, как по-вашему будет лучше использовать этого человека?

- Ваше высочество действительно хочет обменять его на город? – спросил Шень Хесюань.

- Такое вполне возможно.

- Не думаю, что это хорошая идея, - сказал Ян Сиконг.

- Вот как?

- Будет жаль отдавать его в обмен на Фенсян, поскольку мы можем и сами захватить этот город. Пинлян и Фенсян – не имеют большой ценности. Если уж менять его, то на Циньян – этот город имеет более важное значение. Потеря Циньяна означает прекращение снабжения продовольствием на юго-востоке. Фен Е не отдаст этот город так просто, поэтому не стоит так легко отдавать этого человека.

- Наставник прав, - согласился Чен Му. – Но что же нам с ним теперь делать? С этим человеком не договоришься ни лаской, ни угрозами. Боюсь, из него не удастся вырвать никаких сведений.

- Ваше высочество, - сказал Шень Хесюань. – Позвольте мне для начала поговорить с ним. Все равно он теперь в наших руках. Фен Е наверняка не станет спокойно ждать и обязательно что-то предложит.

- Хорошо.

Ян Сиконг посмотрел на Шень Хесюаня, испытывая беспокойство в душе. Шень Хесюань – гражданский чиновник, он не любил использовать пытки во время допросов. Оставалось лишь надеяться, что Юань Нанью не разозлит его.

- Вот и хорошо, - улыбнулся Чен Му. – Наставник, а что ты собираешься делать с Юанем Шаосю?

Ян Сиконг немного подумал и ответил:

- Я лично допрошу его.

___________________

А что правда мешало нацепить маску Нанью на любого солдата и привезти его в Пинлян? Ян один в гору поднялся, как выглядит настоящий Нанью, больше никто не знает. Если б с горы спустился какой-нибудь рядовой Ван в такой маске и подходящего роста, кто бы различил подлог? А хоть бы и различил, настоящий Нанью уже давно тю-тю. А теперь Волка можно за жабры брать.

- 71 -

Ян Сиконг один пришел в тюрьму, где увидел в камере Юаня Шаосю.

Юань Шаосю сидел в углу, весь грязный и покрытый кровью. Увидев приближающегося человека, он на миг растерялся, а затем невольно отвернулся. Чувствуя свою вину, он пытался скрыть ощущение неловкости, но быстро понял, что ему это не удастся. Он упрямо смотрел в пол, не желая поднимать глаза.

Ян Сиконг презрительно смотрел на Юаня Шаосю, не в силах скрыть свое отвращение и чувствуя, как поднимается волна гнева в его сердце. Ему был отвратителен этот человек, а гнев в нем вызывало это лицо, похожее на лицо Юаня Мао. Он точно знал, что Юань Мао – настоящий герой, честный и прямодушный, и, оказавшись в тюрьме, они никогда не стал бы отводить взгляд и держаться подобным образом. Больше всего его злило то, что, имея такое лицо, Юань Шаосю совершил столько постыдных поступков и осквернил память своего отца.

Юань Шаосю долго молчал и, наконец, сказал:

- Что, рад?

- Из-за тебя напрасно погибло множество солдат, а Ю-эр оказался в плену. И чему я должен радоваться?

Юань Шаосю с виноватым видом поджал губы:

- Ты хочешь помочь Фен Е или Чен Му? Как тебе вообще можно верить, если ты клонишься туда, куда подует ветер?

- Да уж лучше действовать по обстоятельствам как я, чем мнить себя великим умником и угробить кучу солдат, как ты. Ты так рвешься командовать войском, но ты совершенно не годишься для этого.

Юань Шаосю резко поднял голову:

- Во время сражения могжет быть и победа, и поражение, это обычное дело! Разве я когда-либо проваливал поручения, которые давал мне Король Волков? Это ты... ты все время клеветал на меня перед Королем Волков, чтобы не давать мне ходу!

- Ты вступил в сговор с врагом, чтобы подставить меня. Если Король Волков узнает, что ты сотрудничал с врагом, тебе не хватит сотни жизней, чтобы искупить свою вину!

- Я не сотрудничал с врагом! – крикнул Юань Шаосю. – Я не разглашал военные тайны и не брал взяток!

- Правда? – усмехнулся Ян Сиконг. – Юань Шаосю, ты действительно думаешь, что я поверю твоим словам? А, может, когда ты на этот раз передал ложный приказ и завел войско в засаду, это тоже был ваш план с Чен Му?

- Нет! – воскликнул Юань Шаосю. – Ян Сиконг! Хватит наговаривать на меня! Я никогда не предавал Короля Волков!

- Ты предал его, когда рассорил нас с ним.

- Пока ты вертелся возле Короля Волков, ты все время поливал меня грязью перед ним! Ты намеренно мешал моему продвижению по службе! Ю-эр – мой младший брат, но он продолжает сторониться меня, и все из-за тебя! Ты вообще не должен был снова появиться в нашей жизни! – он смотрел на Яна Сиконга глазами, полными ревности и зависти.

Ян Сиконг подошел поближе:

- Будь на твоем месте кто-либо другой, его бы уже давно не было в живых. Но ты старший сын нашего отца, и я хотел сохранить тебе жизнь и дать возможность прожить остаток дней, ни в чем не нуждаясь. Но твоя алчность не знает предела.

Полный одиночества и тоски взгляд темных и бездонных, как ночное небо, глаз Яна Сиконга заставил Юаня Шаосю содрогнуться:

- Ты что, собираешься убить меня?

Ян Сиконг лишь смотрел на Юаня Шаосю и ничего не говорил.

Юань Шаосю нервничал все сильнее:

- Сиконг, ты же не хочешь убить меня, верно? Я... ведь я же твой старший брат!

- Теперь ты вспомнил об этом?

- Между нами действительно были разногласия, но ведь и ты тоже не святой...

- Да, такова моя судьба. Но будь у тебя возможность убить меня, ты бы не поколебался ни на миг, - Ян Сиконг холодно улыбнулся.

- Я... я не стал бы тебя убивать. Я правда не забывал о нашем родстве, - во взгляде Юаня Шаосю промелькнуло замешательство. – Сиконг, ради нашего отца, отпусти меня!

- Отпустить тебя? – холодно сказал Ян Сиконг. – Я не могу убить тебя, но мне будет спокойней, если ты останешься в тюрьме.

- Я не могу оставаться здесь! – Юань Шаосю бросился в перед и вцепился в прутья решетки. – Отпусти меня! Сиконг, позволь даге выйти отсюда! Я обещаю, что больше никогда не буду ссориться с тобой! Клянусь тебе!

- Да ты вообще мне не противник, и ты не можешь со мной торговаться, - холодно сказал Ян Сиконг и отступил назад. – Юань Шаосю, я сохраню тебе жизнь, и это моя последняя милость по отношению к тебе. Оставайся в тюрьме и держи рот на замке. Если осмелишься брякнуть лишнее, встретишься с отцом гораздо раньше, чем собирался.

С этими словами Ян Сиконг развернулся и пошел прочь.

- Сиконг! Ян Сиконг! – заорал Юань Шаосю. – Отпусти меня! Вернись! Выпусти меня отсюда!

Ян Сиконг лишь холодно усмехнулся. Голос Юаня Шаосю постепенно затих, оставшись далеко позади.

Ему было трудно убить Юаня Шаосю, поскольку он не мог забыть доброты Юаня Мао. Оставить его гнить в тюрьме будет лучшим решением, и это даст ему возможность удовлетворить свое чувство мести даже больше, чем просто убийство.

***

Уже через два дня после того, как Юань Нанью попал в плен, Фен Е отправил посланника к Чен Му вести переговоры о мире. На сей раз выдвинутые им предложения казались вполне искренними. Он был готов не только отдать Чен Му Фенсян, Циньян и Тайюань, но также выражал свою готовность помочь ему захватить столицу и взойти на престол. А в будущем он готов довольствоваться тремя областями – Датуном, Цяньчжоу и Сюаньхуа, обещая никогда не появляться в столице.

К этому времени Датун и Цяньчжоу и так находились в руках Фен Е. Получив Сюаньхуа в обмен на поддержку Чен Му в Центральных Равнинах, он заключил бы очень выгодную сделку, если, конечно, действительно собирался сдержать свое слово.

Посланник вовсю заливался соловьем, пресмыкаясь перед Чен Му и уверяя его в безграничной преданности Фен Е, который ждет с нетерпением в Тайюане прибытия нового просвещенного государя. Его очень огорчило нападение Чен Му на Пинлян и пленение Цю Вана, он просил Чен Му не поддаваться на клевету Яна Сиконга. Дабы доказать Чен Му свою преданность, он готов отдать ему Фенсян и надеялся, что Чен Му вернет ему Цю Вана обратно.

Чен Му принял посланника как ни в чем не бывало и велел устроить его с комфортом.

Как только посланник ушел, Чен Му сказал с усмешкой:

- Фен Е очень хочется получать Цю Вана обратно, и он готов отдать за него Фенсян. Король Волков, знаменитый на всю Поднебесную, теперь только и может, что заискивать передо мной, пытаясь решить свои проблемы.

Ян Сиконг вспомнил взгляд посланника, который, казалось, был в ярости, но не смел сказать то, что думает на самом деле. Это и правда было довольно забавно.

- Ваше высочество еще слишком молоды и готовы возгордиться после небольшого успеха, - заявил напрямик Шень Хесюань. – Однако, не стоит недооценивать противника.

Шень Хесюань не умел говорить приятные вещи, как Ян Сиконг, и лицо Чен Му помрачнело, но ему было нечего возразить.

- На войне все средства идут в ход, - сказал Ян Сиконг. – И вашему высочеству действительно не стоит воспринимать слова Фен Е так легкомысленно. Впрочем, на сей раз Фен Е и правда выказал свою слабость, и это хороший знак.

- Наставники, каково ваше мнение? Я полагаю, если он хочет получить Цю Вана назад, его следует обменять на Циньян. Ведь Фенсян – это слишком низкая цена за такого человека.

- Этот обмен может оказаться ловушкой. Даже если он действительно отдаст Циньян, ваше высочество осмелится войти туда? В городе можно легко устроить засаду и схватить вас, - сказал Шень Хесюань. – По моему мнению, если он действительно собирается поддержать ваше высочество, он должен немедленно отвести войска в Датун. Как только он освободит Центральные Равнины, мы сразу же вернем ему Цю Вана. И такой ход поможет нам проверить, насколько искренен Фен Е.

- Хорошо.

Ян Сиконг покачал головой:

- Неужели ваше высочество еще не устали от этих бесконечных проверок? Мы уже преуспели в Пинляне, пришло время приложить все усилия, чтобы захватить Тайюань. Только если загнать Фен Е в угол, его можно заставить отступить по-настоящему.

- Но, учитывая наши силы на данный момент... - Чен Му нахмурился.

- Когда императорский двор пошлет войско?

- Императорский двор как раз ведет переговоры с правителями, убеждая их выступить против несправедливости, - с хмурым видом сказал Шень Хесюань. – Но урезание вассальных земель, проведенное несколько лет назад, нанесло правителям ощутимый урон, и теперь никто из них не спешит первым откликнуться на этот призыв.

- Ваше высочество женаты на дочери правителя Нина. Правитель Нин и правитель Хань – братья, наверняка его будет проще убедить, - Ян Сиконг посмотрел на Чен Му. – Вашему высочеству следует отправить к нему посланника.

- Ну, разумеется, - Чен Му раздраженно вздохнул. – Но этот правитель Хань – человек с причудами, и у него очень вспыльчивый характер. Я слышал, за последние годы он пристрастился к вредоносным учениям различных сект, и простым людям очень трудно найти с ним общий язык.

Ян Сиконг с задумчивым видом погладил подбородок. После некоторого колебания он все же сказал:

- Если с этим правителем Хань так трудно иметь дело, нужно найти человека более ловкого и гибкого и, думая об этом... я не могу найти лучшего кандидата, чем я сам.

- Наставник хочет отправиться туда сам? – глаза Чен Му вспыхнули, но он тут же отверг эту идею. – Нет, действия правителя Хань невозможно предсказать, и я боюсь, что это будет опасно...

- Ваше высочество, зная о моей дурной репутации, опасается, что правитель Хань причинит мне вред? – с улыбкой спросил Ян Сиконг.

- Я не могу допустить, чтобы наставник рисковал собой, - нахмурился Чен Му.

- Сейчас все правители просто наблюдают со стороны, и никто не желает первым прыгать в эту мутную воду. Если никто из них не откликнется, нам останется лишь смотреть, как Фен Е становится все сильнее. Сейчас, когда Пинлян взят, а Цю Ван оказался в плену, Фен Е потерпел ряд поражений, и в рядах его армии наступило смятение. Сейчас лучший момент убедить правителя, смотрите, не упустите его.

Чен Му вздохнул и ничего не сказал в ответ.

Шень Хесюань, прищурив глаза, смотрел на Яна Сиконга, исполнившись подозрений. Он никак не мог понять намерения Яна Сиконга.

Разумеется, Ян Сиконг искал возможность помочь Юаню Нанью выбраться отсюда, поменявшись с ним местами. Со своими навыками Юань Нанью сможет с легкостью скрыться. Что же касается его, если Чен Му все узнает, скорее всего, он не станет убивать его.

Но сейчас ему было не до этого. Чем дольше Юань Нанью остается здесь, тем выше вероятность того, что их раскроют. Даже если они смогут сохранить тайну на какое-то время, Шень Хесюань продолжает потихоньку раздувать пламя и, чтобы подорвать престиж Фен Е, Чен Му вполне может убить Юаня Нанью в любое время.

Ян Сиконг продолжал убеждать Чен Му. Он знал, что Чен Му беспокоится не только о его безопасности, он также боится, как бы он не вернулся назад к Фен Е. Ему понадобилось приложить множество усилий, прежде чем Чен Му согласился, наконец, отправить его посланником к правителю Хань в сопровождении солдат под предводительством Цю Цзяо.

Шень Хесюань молчал все это время, и его взгляд становился все более мрачным и тяжелым.

- Ваше высочество, прошу вашего позволения сделать кое-что.

- Наставник, говори.

- Я хочу допросить Цю Вана, - Ян Сиконг взглянул на Шень Хесюаня. – Боюсь, господин Шень еще ничего не выяснил.

- Я планировал действовать сначала добром, а потом уж силой, - холодно сказал Шень Хесюань. – Судя по всему, с ним не договориться так просто.

- Поэтому я и хочу попробовать поговорить с ним сам, мы все-таки знакомы между собой.

- Хорошо, - согласился Чен Му. – Тюрьма строго охраняется. Наставник, возьми мою бирку.

***

С наступлением темноты Ян Сиконг взял с собой хорошей еды и вина и отправился повидаться с Юанем Нанью. Юань Нанью находился в той же тюрьме, что и Юань Шаосю, но их камеры были расположены далеко друг от друга.

Пинлян только что перешел к ним в руки, и в городе наверняка все еще оставались верные Фен Е и Цю Вану люди. Чтобы предотвратить возможный налет на эту простенькую тюрьму, она была оцеплена солдатами Чен Му, и меры предосторожности были на высоте. Туда и муха не смогла бы пролететь незамеченной.

Ян Сиконг, имея бирку Чен Му, разумеется, смог пройти туда без всяких препятствий.

Войдя в подземелье, Ян Сиконг увидел, что Юань Нанью, хоть и был грязным и растрепанным, но на его теле не было следов пыток. Немного успокоившись, он сказал охраннику:

- Открой дверь, а затем все оставьте нас.

- Но... - охранники неуверенно переглянулись между собой.

Ян Сиконг поднял бирку повыше:

- Я пришел сюда по приказу правителя Чу. Если вы отойдете отсюда, разве заключенный сможет куда-то исчезнуть?

- ... Слушаюсь.

Охранник открыл дверь камеры, и все удалились с недовольным видом.

Когда все ушли, Ян Сиконг вошел в камеру:

- Ю-эр, с тобой все в порядке?

- Меня не пытали, - с горькой усмешкой ответил Юань Нанью. – Но для меня стало настоящей пыткой чувство вины, которое не дает мне покоя ни днем, ни ночью.

- Величие человека не зависит от одной победы или поражения, - Ян Сиконг достал еду и вино. – Давай выпьем вместе.

- А даге... - нерешительно начал Юань Нанью. – Как он?

Лицо Яна Сиконга помрачнело:

- Ты все еще думешь о нем? Это из-за него ты и твои солдаты оказались в такой ситуации.

- Я знаю, но... - Юань Нанью вздохнул. – Я не могу сохранять хладнокровие.

- Он жив, - сухо ответил Ян Сиконг. – Я сохранил ему жизнь, тем самым исполнив до конца долг человеколюбия.

- В армии свои законы, - кивнул Юань Нанью. – Он совершил большую ошибку, и, если бы он попался в руки к Королю Волков, он бы непременно снес ему голову. За такое его не оставили бы в живых.

- Только ради тебя и отца, - вздохнул Ян Сиконг. – Иначе, я бы не оставил его в живых так просто.

Юань Нанью посмотрел на него и тихо сказал:

- Теперь я тебе верю.

- Чему ты веришь?

- Тому, что ты и есть Ян Сиконг.

- Неужели ты... - потрясенный Ян Сиконг замер.

- Нет, - покачал головой Юань Нанью. – Я ничего не помню, но я вижу, что между тобой и даге нет ни малейшей братской привязанности. И вопрос о твоем сговоре с врагом вызывает во мне большое сомнение. Я уже один раз сделал пару намеков даге, и по его реакции было заметно, что здесь дело нечисто. Если бы Король Волков не отправил меня защищать Циньян, я обязательно припер бы даге к стенке.

Ян Сиконг налил две чаши вина и тихо сказал:

- Я уже говорил, что даге лжет с самого начала и до конца. Он лгал в том деле, которое касалось наших с тобой личностей, и он подставил меня, обвинив в сговоре с врагом. Если бы мы с ним были родными братьями, разве он стал бы так со мной поступать?

- Значит, вот какой у меня кровный брат, - с грустью вздохнул Юань Нанью.

- Верно, - с горькой усмешкой сказал Ян Сиконг.

Юань Нанью поднял свою чашу:

- Я приношу извинения от имени даге. Я не защищаю его и не прошу понять его или простить. Я просто хочуь поблагодарить тебя за то, что ты сохранил ему жизнь.

- Я сделал это не только ради тебя, но также для того, чтобы отплатить родителям за их доброту, - Ян Сиконг поднял свою чашу и чокнулся с ним. – Ю-эр, запомни, мы с тобой больше, чем братья. Когда-то тебя сослали за мои преступления, и я готов потратить всю оставшуюся жизнь, чтобы расплатиться с тобой за это. Я обязательно спасу тебя.

- Спасибо... - взволнованно проговорил Юань Нанью и после некоторого колебания добавил, - второй брат.

Когда Ян Сиконг услышал эти слова, у него на глаза навернулись слезы, и рука, державшая чашу с вином, задрожала.

Второй брат! Ю-эр наконец-то назвал его так! Ему пришлось ждать целых двадцать лет, прежде чем он смог снова услышать эти слова - «второй брат»! Ради одного этого момента он мог простить небеса за то, что они были так суровы к нему, ведь они позволили, чтобы братья воссоединились вновь.

- Второй брат, - Юань Нанью схватил его за руку. – Если я смогу сбежать отсюда, я обязательно все объясню Фен Е. На самом деле, неважно, кем он тебя считал, Сиконгом или нет, в его сердце всегда был именно ты, и твое имя не имеет значения.

Ян Сиконг покачал головой:

- Не говори мне больше о нем никогда. То, что делает второй брат, это все ради тебя, это не имеет к нему никакого отношения.

Юань Нанью нерешительно замер.

Ян Сиконг налил им еще вина:

- Давай выпьем.

Они снова выпили вместе.

Подкладывая Юаню Нанью еду и подливая вино, Ян Сиконг поделился с ним своим планом, рассказав, как именно он собирается вызволить его отсюда.

- Хочешь поменяться со мной местами? – изумленно спросил Юань Нанью.

- Вот именно, - решительно сказал Ян Сиконг. – Только если мы с тобой поменяемся местами, ты сможешь сбежать отсюда.

- 72 -

- Что значит «поменяться местами»? – нахмурился Юань Нанью. – И что будет после этого?

- Меня отправляют посланником к правителю Хань, чтобы уговорить его выступить на стороне Чен Му. Загримировавшись под меня, ты сможешь выбраться из Пинляна. С твоими навыками для тебя не будет проблемой сбежать по дороге.

- А ты?

Ян Сиконг постучал пальцем по маске на лице Юаня Нанью:

- А я возьму это и останусь здесь.

- Что это за чушь! – Юань Нанью уставился на него, прищурив глаза. – Когда Чен Му узнает об этом, разве он простит тебя!

- Не волнуйся, даже если обман раскроется, он не станет убивать меня, - решительно сказал Ян Сиконг. – А вот если ты останешься здесь, тебя он может убить.

- Нет, - возразил Юань Нанью. – Я не могу допустить, чтобы ты пострадал из-за меня. Если это и есть твой план, я ни за что не пойду на это.

- Ю-эр, в такой момент ты еще сомневаешься! Монарх, правящий Поднебесной, должен соблюдать сыновнюю почтительность. Чен Му хочет стать императором, разве он сможет убить своего наставника! И теперь, когда времени остается в обрез, сейчас самый подходяший момент сделать это.

- Второй брат, - Юань Нанью строго посмотрел ему прямо в глаза. – Я не оставлю тебя здесь, переложив на тебя все трудности. После моего побега, даже если он не убьет тебя, он все равно не оставит это без наказания. Если ты попадешь в беду, тогда какой смысл мне убегать и спасать свою жизнь?

Ян Сиконг тяжело вздохнул и серьезно сказал:

- Потому что ты не можешь умереть здесь, потому что у тебя еще остались нереализованные мечты. Тебя ждет множество дел, и, выйдя отсюда, ты сможешь исправить свои ошибки. Тебе нельзя умирать просто так.

Юань Нанью покусывал губы, чувствуя, что его хотят обвести вокруг пальца.

Ян Сиконг сжал его лицо в ладонях и заставил посмотреть на него:

- Ю-эр, знаешь, почему двадцать лет назад ты взял на себя мою вину и отправился на вместо меня на каторгу?

Юань Нанью покачал головой.

- Потому что мы братья, - голос Яна Сиконга задрожал. – И я тоже готов сделать для тебя то, что ты тогда сделал для меня, потому что мы братья. Ю-эр, дай второму брату возможность расплатиться с тобой. Второй брат был должен тебе двадцать лет. Я день и ночь мучился, думая, что ты мертв. Позволь мне вернуть тебе долг.

Глаза Юаня Нанью покраснели, его плечи мелко дрожали.

Ян Сиконг обнял его и прижал к себе, гладя по спине, как в детстве.

- Если ты выживешь, у нас еще останется надежда. А, если ты умрешь, у второго брата не останется ничего.

- Я... я обязательно спасу тебя... - Юань Нанью стиснул зубы. – Я непременно нанесу поражение Чен Му, чтобы спасти тебя...

- Тебе не нужно беспокоиться обо мне, я сам нашел Чен Му, и у меня есть спсоб сохранить себе жизнь, - тихо сказал Ян Сиконг. – Но в будущем ты не должен повторять эти глупости и идти на поводу у эмоций.

- ... хорошо.

Ян Сиконг пригладил его растрепанные волосы:

- Нам нужно перенять друг у друга кое-что, например, обменяться именами людей, которые нам знакомы, или поделиться сведениями о событиях. Мы должны научиться подражать друг другу в манерах, поведении, разговоре. Ты должен немного поголодать, чтобы похудеть и стать больше похожим на меня.

Юань Нанью кивнул с неохотой.

- Сегодня я не могу задержаться здесь надолго, и тебе нужно сначала все хорошенько обдумать. Завтра я приду к тебе снова и принесу средство,(1) которое оставил мне Ше Чжун. Мы с тобой должны провернуть все, как можно скорее.

- Второй брат, я сделаю все, что в моих силах – сказал Юань Нанью.

Ян Сиконг вернулся к себе домой и приступил к делу. Они с Юанем Нанью были очень похожи лицом, телом и голосом, только Юань Нанью был более мощного телосложения. Они не были связаны кровным родством, но при этом были похожи почти как близнецы. Должно быть, сама судьба наделила их таким сходством, чтобы провести их через мучительные испытания.

Скоро наступит канун Нового года, и Ян Сиконг решил поменяться местами с Юанем Нанью именно в этот день. На Новый год многие заняты праздничной суетой, а два человека, которые раньше других могут заметить неладное – Шень Хесюань и Чен Му – как раз должны будут проводить время со воими семьями. Именно в такой момент будет проще осуществить его замысел. Сразу после Нового года ему предстоит отправиться в Пейань к правителю Хань. За этот короткий промежуток времени, если Юань Нанью как следует замаскируется, он сумеет исчезнуть.

Приняв окончательное решение, Ян Сиконг специально отправился к Чен Му, чтобы дать ему совет. Он сказал, что нет никакого толку пытаться давить на Цю Вана. Когда он навещал его в тюрьме, они немного поболтали, и он немного ослабил свою бдительность. Поэтому он попросил у Чен Му разрешения навещать его в любое время.

Чен Му, который изо всех сил старался превзойти Фен Е, ничего не заподозрил и сразу согласился.

Шень Хесюань ничего не сказал, но после того, как Ян Сиконг вышел из комнаты, он отправился вслед за ним и остановил его в коридоре.

Ян Сиконг сложил ладони и, глядя на него без улыбки, сказал:

- Чем могу быть полезен господину Шеню?

- Ян Сиконг, что ты собираешься сделать? – холодно спросил Шень Хесюань.

- Не понимаю, о чем говорит госпоин Шень.

- Его высочество поручил мне допросить Цю Вана, а ты собираешься брататься с ним. Боюсь, ты затеваешь недоброе.

- Его высочество действительно поручил тебе допросить его, ну и чего тебе удалось добиться своим допросом? – усмехнулся Ян Сиконг. – Раз уж у тебя ничего не получилось, почему бы не попробовать мне. Или господин Шень... боится, что я сумею добиться больше, чем он?

- Разве я когда-нибудь гнался за славой! – сердито воскликнул Шень Хесюань. – Но ты слишком хитер и ковраен, за тобой нужен глаз да глаз! Его высочество слишком доверяет тебе, но я должен постоянно приглядывать за тобой. Я ни за что не позволю тебе выкинуть какой-нибудь трюк у меня под носом.

- Хехе, - Ян Сиконг насмешливо улыбнулся. – У господина Шеня нет никаких оснований или доказательств, чтобы обвинять меня, он просто возводит на меня напраслину. Разве это достойно благородного мужа?

- Но ты не благородный муж, поэтому и я не обязан обращаться с тобой, как с благородным мужем.

- Вот когда брат Шень поймает меня за руку, тогда можно будет поговорить с его высочеством, - с усмешкой сказал Ян Сиконг.

Когда Ян Сиконг отвернулся от него, в его глазах можно было заметить убийственную злость. После того, как Юань Нанью сбежит отсюда, нужно будет найти возможность и решить проблему с Шень Хесюанем.

Ян Сиконг несколько дней подряд навещал Юаня Нанью в тюрьме. Каждый раз он приносил с собой вкусную еду и хорошее вино. Все вещи проверяли охранники, поэтому он прятал на своем теле то средство, которое специально для него подготовил Ше Чжун. Это средство могло продержаться на коже несколько дней, не растворяясь в воде и при нанесении его на лицо, оно оставалось там как еще один слой кожи.

Придя в камеру, Ян Сиконг передал это средство Юаню Нанью:

- Вот о чем я говорил, это наверняка получше того, чем пользовался ты.

Юань Нанью взял немного средства и нанес себе на кожу, оно легко распределилось по коже, при этом смотрелось вполне естественно.

- Действительно отличная вещь, - похвалил он. – А этот Ше Чжун мастер в своем деле.

- Он самый известный торговец сведениями в своей среде. Я и сам не знаю, сколько у него личин.

Ян Сиконг снял с Юаня Нанью маску, затем смочил полотенце вином и протер его лицо, после чего замазал клеймо у него на лбу.

- Когда он приедет к тебе? Если он будет здесь, он сможет снова спасти тебя.

- Я не знаю. Он приедет ко мне после того, как поможет А Ли устроиться на новом месте, - улыбнулся Ян Сиконг. – Он всегда приходит мне на помощь в трудное время. Мы с ним стали, как братья. Впереди еще долгая жизнь, и я надеюсь, вы с ним однажды встретитесь.

- Обязательно.

Ян Сиконг равномерно распределил средство и удовлетворенно кивнул:

- Оно легло ровно, и его практически незаметно.

Юань Нанью осторожно коснулся лица:

- Правда?

- Правда, - ответил Ян Сиконг. – Завтра канун Нового года, и мы все сделаем согласно плану.

- Второй брат, я все же думаю... - Юань Нанью явно был обеспокоен. – Нет, если ты притворишься мной, все будет в порядке, а вот я не умею притворяться...

- Можешь или нет, но ты должен сделать это. Сейчас Фен Е сильно давит на Чен Му, но Чен Му не собирается обменивать тебя на город. Если кто-то из правителей откликнется на призыв и выступит против Фен Е, первое, что сделает Чен Му, это принесет твою кровь в жертву флагу, - Ян Сиконг смотрел ему прямо в глаза. – Этот год заканчивается. Выживешь ты или умрешь, решится в скором времени. И я ни за что не позволю тебе остаться здесь и рисковать собой.

- Но ты...

- Я тебе уже сказал – не нужно беспокоиться обо мне, я знаю, как спасти свою жизнь. А все остальное не имеет значения.

Ян Сиконг сжимал в ладонях лицо Юаня Нанью и, глядя на знакомое лицо, видел в нем себя. Хотя они не были близнецами, но все же они были связаны между собой, словно близнецы. Он желал Юаню Нанью только добра, как для себя самого. Он полагал, что и Юань Нанью думал точно также, когда решил взять его вину на себя.

Юань Нанью тяжело вздохнул и кивнул.

- Я уже научился всему у тебя, а чему научился ты?

Юань Нанью встал, расправил плечи и прошелся, подражая походке Яна Сиконга. Он слегка откашлялся, затем сделал несколько жестов и, поклонившись, с достоинством произнес:

- Приветствую ваше высочество.

- Очень хорошо, - рассмелся Ян Сиконг. – Постарайся попадаться на глаза остальным как можно реже, побольше прячься. Нужно продержаться до тех пор, пока ты покинешь Пинлян.

- Я не подведу второго брата, - с серьезным видом заверил его Юань Нанью. – Но и второй брат должен позаботиться о себе.

- Не сомневайся!

***

В канун Нового года Ян Сиконг поскорее завершил поручение, которое дал ему Чен Му и перед праздничным застольем отправился к Юаню Нанью вместе с новогодним ужином.

Они быстро переоделись. Ян Сиконг вытер лицо Юаня Нанью и расчесал его волосы. Юань Нанью много дней не мылся и, чтобы скрыть запах грязного тела, он облил его одежду крепким вином.

- Когда выйдешь отсюда, сначала зайди ко мне и вымойся как следует. Чен Му будет слишком занят во время праздника, и ему будет не до тебя. Старайся держаться как можно дальше от Шень Хесюаня, притворись пьяным и уходи оттуда как можно скорее.

- Хорошо, - Юань Нанью казался слегка напряженным.

- К счастью, ты ездил со мной в Юннань и знаешь многих офицеров Чен Му. Не бойся, если допустишь ошибку, просто притворись, что выпил лишку.

- Не волнуйся, второй брат.

Перед уходом Юаня Нанью Ян Сиконг взлохматил волосы, размазал грязь по лицу, рукам и ногам, а затем уставился на маску, которую держал в руке.

- Второй брат, если ты... - тихо сказал Юань Нанью.

Ян Сиконг без колебаний надел маску:

- Отныне Ян Сиконг – это ты, а я Цю Ван.

Юань Нанью тяжело вздохнул:

- Второй брат, боюсь, как бы мне не пожалеть об этом.

- Если ты умрешь от руки Чен Му, у тебя не будет возможности даже пожалеть о чем-либо.

Опасаясь, как бы он не передумал, Ян Сиконг поскорее вытолкал его из камеры. Его глаза смотрели на Юаня Нанью из прорезей маски решительно и нежно:

- Ю-эр, уходи скорее.

- Второй брат...

- Доверься своему второму брату, и мы встретимся снова.

Глаза Юаня Нанью обожгло слезами, он сжал кулаки и низко поклонился Яну Сиконгу.

- Мы еще встретимся! – сказал он и усилием воли заставил себя уйти.

Ян Сиконг, сидя в камере, потрогал маску на лице. Когда долго носишь маску, ее трудно снять с себя. Это он должен был изначально носить эту маску, и вот теперь она вернулась к своему настоящему владельцу.

У него не было времени подумать о своей судьбе. Даже если он умрет вместо Юаня Нанью, он согласен на это. Для него самым главным было только одно – чтобы Юань Нанью смог уйти отсюда живым.

***

Юань Нанью, нацепивший на себя личину Яна Сиконга, постарался подавить тревогу в своем сердце насколько это возможно и, расправив плечи, спокойно вышел из тюрьмы.

Охранники, последние несколько дней получавшие деньги от Яна Сиконга, с улыбкой приветствовали его, склонив головы:

- С Новым годом, господин Ян. Вы пролили на себя вино, вы так можете замерзнуть!

- Я вернусь переодеться.

Юань Нанью, видя, что охранники ведут себя как обычно и ничего не замечают, внутренне расслабился, и ему стало спокойнее на сердце.

Пользуясь подробными объяснениями Яна Сиконга, он нашел его комнату и приказал слугам принести ему горячей воды. Как следует выкупавшись, он на всякий случай снова намазал свой лоб тем средством. Он не решался отправиться на празнество, пока не будет выглядеть безупречно.

Чен Му пригласил множество чиновников, чтобы отпраздновать Новый год. Он сидел на троне вместе с дочерью правителя Нин, а Ци Манби со скромным видом сидела сбоку.

Как и говорил Ян Сиконг, Чен Му был слишком занят, принимая гостей, и у него не было времени на него. Юань Нанью издалека поклонился ему и сел в сторонке.

Заняв свое место, Юань Нанью не забывал наблюдать за остальными людьми, чтобы опознать тех людей, которых он не видел раньше, но о которых имел представление от Яна Сиконга.

Принцесса была красива, но по сравнению с очаровательной и улыбчивой Ци Манби она казалась немного холодной и скучной. Неудивительно, что в новогоднюю ночь на лицах супругов не было заметно веселья, они просто держались друг с другом с вежливым безразличием, словно были гостями, случайно оказавшимися за одним столом.

Юань Нанью почувствовал на себе пристальный взгляд Шень Хесюаня, он спокойно посмотрел на него в ответ и даже приподнял бокал, глядя на него с некоторым вызовом.

Он был уверен, что пока он молчит, у него получается подражать Яну Сиконгу.

Веселье шло полным ходом, и гости преподносили подарки один за другим. Произнося поздравительные речи, гости вели себя довольно легкомысленно и дерзко, словно Чен Му уже стал императором. Чен Му, позабыв о предосторожности, принимал все их подарки и поздравления, на его молодом и красивом лице отражалось его приподнятое настроение, и это заставило Шень Хесюаня нахмуриться.

Юань Нанью вспомнил юного принца, которого он увидел несколько лет назад. Он тогда неотступно следовал за Яном Сиконгом, называл его наставником и, казалось, не мог сделать ни шагу без него. Это они с Яном Сиконгом помогли Чен Му стабилизировать ситуацию, истребить варваров, набрать войско и обрести все, что он имеет сегодня.

Хотя они помогали ему для того, чтобы с его помощью сдержать остальных правителей от нападения на Фен Е, он не ожидал, что этот молодой человек окажется таким честолюбивым, и его будет так трудно держать под контролем, что и привело к сегодняшней ситуации.

Возможно, все дело в том, что в жилах Чен Му течет кровь истинного императора. Он также видел высокомерие Фен Е, когда ему было чуть за двадцать, но в отличие от Чен Му он всегда был диким и необузданным, в то время как Чен Му в своем высокомерии обладал сдержанностью и самообладанием. Казалось, каждый его поступок имеет какую-то цель. Ян Сиконг с детства воспитывал его, как будущего владыку мира, и результат превзошел все его ожидания.

При мысли об этом Юань Нанью был очень взволнован.

Выпив с другими несколько больших чаш вина, Юань Нанью притворился, что у него разболелась голова и, встав из-за стола, он пошатываясь направился к себе в комнату.

К нему подошел слуга, чтобы поддержать его:

- Господин Ян, что с вами?

- Голова болит, помоги мне дойти до моей комнтаты.

- Слушаюсь.

- Господин Ян, - послышался сзади тихий женский голос, который среди всеобщего шума прозвучал особенно приятно и мелодично.

Юань Нанью повернулся и увидел наложницу Чен Му – Ци Манби. Когда он приезжал с Яном Сиконгом в Юннань, он видел там эту женщину. В конце, концов, они были чем-то похожи с ней внешне. Если бы не она, возможно, он бы и не догадался о чувствах Чен Му, которые он испытывал к Яну Сиконгу.

- Госпожа, - Юань Нанью прищурил глаза.

- Господин неважно себя чувствует? – мягко спросила Ци Манби. – Я прикажу сварить суп из груши для его высочества, и пришлю немного для господина.

Казалось, она очень стремится ему угодить, как и говорил Ян Сиконг.

- Благодарю, госпожа. Но я просто посплю, и все будет хорошо. Ни к чему беспокоиться.

- Его высочество приказал мне хорошенько позаботиться о господине, - с улыбкой сказала Ци Манби. – Если господину нехорошо, почему бы не принять лекарство, ни к чему так храбриться.

- Не волнуйтесь, госпожа, - с улыбкой сказал Юань Нанью. – Я просто выпил лишнего. В этом нет ничего страшного, госпоже лучше вернуться и послужить его высочеству.

Ци Манби поклонилась и ушла, а Юань Нанью с помощью слуги вернулся к себе.

Оставшись один, он долго смотрел на себя в зеркало, опасаясь заметить какой-нибудь изъян. Видя, что все в порядке, он почувствовал облегчение и решил лечь спать пораньше. Сегодня был первый день, когда он притворялся Яном Сиконгом, и он был очень доволен тем, что сумел пережить его.

В этот момент в дверь постучали.

- Кто там?

- Господин Ян, это я.

_________________________

1. Тут используется слово, которое имеет значение «мазь, крем» и многие другие. Назову его просто средством))

- 73❤️

Этот явно был голос Ци Манби. Юань Нанью нахмурился:

- Что угодно госпоже?

- Его высочество приказал мне хорошенько позаботиться о господине, - тихо сказала Ци Манби. – Я принесла господину суп из груш, чтобы он не мучился от похмелья.

Юань Нанью заколебался. Будучи наложницей принца, она должна бы избегать подозрений, и говорить с мужчиной наедине было бы крайне неуместно. А она даже пришла к нему в спальню. Не могла же она увлечься им, верно?

Хотя Ци Манби была очень красива, и он был невольно тронут, он все же был не глуп, поэтому ему было необходимо отослать ее отсюда, как можно скорее, чтобы не раскрыть себя.

- Благодарю госпожу за ее доброту, - сказал он через дверь. – Мне уже намного лучше. Сейчас по ночам так холодно. Госпоже лучше поскорее вернуться к себе.

- Господин сразу почувствует себя легче после того, как выпьет суп из груш. Когда его высочество выпьет, он любит пить такой суп. Господин, не нужно церемониться, иначе, его высочество обвинит меня в том, что я не позаботилась о господине.

Чувствуя ее решительный настрой, он понял, что она не собирается никуда уходить, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как открыть ей дверь.

В сиянии лунного света Ци Манби казалась еще более прекрасной и нежной. Она смотрела на Юаня Нанью своими очаровательными глазами и, приподняв поднос повыше, сказала:

- Господин, выпейте, суп еще теплый.

Юань Нанью немного поколебался и почтительно сложил ладони:

- Спасибо, госпожа.

Он взял суп и выпил его. Должно быть, этот суп варился очень долго, он был освежающим и сладким, после него оставалось приятное послевкусие, и после одной чашки тело сразу согрелось.

На губах Ци Манби мелькнула улыбка:

- Достаточно ли угля для жаровни в комнате господина? Если господину холодно, я могу принести ему еще угля.

- Нет, не нужно, - глядя, как ярко блестят глаза Ци Манби, он действительно испугался, что, если они будут продолжать в том же духе, это может плохо закончиться. – Сейчас уже поздно, госпоже лучше пойти отдохнуть.

Ци Манби похлопала ресницами:

- Господин... позволите ли задать вам вопрос?

- Пожалуйста.

- У господина есть жена и дочь, но у него также был роман с Королем Волков... Господин, так кто же вам больше нравится – мужчины или женщины?

Юань Нанью почувствовал, как ему внезапно стало не по себе. Разумеется, ему нравились нежные и воздушные женщины, но теперь он должен во всем подражать Яну Сиконгу. Если бы сейчас на его месте был Ян Сиконг, что бы он почувствовал и ответил?

На какое-то время он растерялся.

Ци Манби прикрыла рот ладошкой и захихикала:

- Я действительно говорю без стеснения. Я уже говорила, что из-за нашего сходства, я очень тепло отношусь к господину. И в будущем мы вместе сможем хорошо послужить его высочеству.

- Госпожа все верно говорит.

Ци Манби поклонилась ему:

- Доброй ночи господину.

Видя, что Ци Манби уходит, Юань Сиконг вздохнул с облегчением. Притворяясь другим человеком, он сильно нервничал, и ему казалось, что он все время ходит по тонкому льду. Тихо вздохнув, он повалился на кровать. Из его головы не шли мысли о Яне Сиконге, который сейчас находился в тюрьме, и он до сих пор сомневался, правиль он ли они поступили.

А тем временем Ян Сиконг сидел в одиночестве в камере и ел новогодний ужин. Это были те еда и вино, которые он принес днем. Еда, разумеется, уже остыла, но это было лучше, чем ничего.

За последние два года он уже не раз попадал в тюрьму, и каждый раз он умудрялся выбраться оттуда невредимым. А что же на сей раз? Чем все закончится?

Он не знал, как сейчас дела у Юаня Нанью, удалось ли ему всех одурачить или нет, заметят ли неладное Чен Му и Шень Хесюань. Если он продержится несколько дней, тогда он сможет беспрепятственно покинуть Пинлян. Нельзя, чтобы Юаня Нанью обнаружили, иначе, его ждет смерть.

Внезапно до него донесся звук шагов. Это была спокойная и сдержанная поступь, и это был точно не охранник. Ян Сиконг немного занервничал и привел в беспорядок и без того растрепанные волосы, после чего забился поглубже в тень.

Как он и подумал, это явился Шень Хесюань.

Шень Хесюань остановился перед решеткой и сказал:

- Генерал Цю, сегодня мы провожаем все старое и приветствуем новое. Желаю вам счастливого Нового года.

- Благодарю господина Шеня, - понизив голос, ответил Ян Сиконг.

- Генерал Цю, вы знаете, почему я пришел к вам в такое время?

Сердце Яна Сиконга билось так быстро, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Ему в голову не могло прийти, что Шень Хесюань придет к нему в такой момент. Неужели... неужели Юаня Нанью разоблачили? Усилием воли взяв себя в руки, он ответил:

- Мне даже любопытно, почему господин Шень пришел в такое время в это холодное и безрадостное место.

- Потому что я получил секретное послание от императорского двора, о котором не знает даже его высочество.

- Что за секретное послание? Если о нем не знает даже правитель Чу, зачем господин Шень говорит об этом мне?

- Потому что принц не должен знать об этом, - Шень Хесюань подошел еще ближе, и в полумраке его лицо казалось еще более мрачным. – Фен Е пожелал примириться с императорским двором и теперь готов отправиться туда один, чтобы принести свои извинения.

Потрясенный Ян Сиконг еще глубже забился в тень, он не хотел, чтобы Шень Хесюань заметил его смятение. Он мог отреагировать лишь как Ян Сиконг, но сейчас ему необходимо помнить о том, что он теперь Цю Ван, а как Цю Ван отреагировал бы на такую новость?

Шень Хесюань тоже старался разглядеть реакцию заключенного.

- Что такое? Генерал Цю не удивлен?

- Господину Шеню нет нужды проверять меня. Если господин Шень хочет спросить меня о чем-то, не нужно ходить вокруг да около, - спокойно проговорил Ян Сиконг. – Какое бы решение ни принял Король Волков, наверняка, он все тщательно продумал. В любом случае, за него я готов пойти и в огонь, и в воду.

- Правда? Ты так предан ему, а вот Фен Е нет никакого дела до того, жив ты или умер. Он предлагал обменять на тебя Фенсян, но это было сплошным притворством, - холодно сказал Шень Хесюань. – Наверняка, у него свои замыслы.

- Я получил то, что заслужил, мне некого винить за это, - сухо усмехнулся Ян Сиконг. – Господин Шень тоже скрывает сведения от правителя Чу, разве он тоже не имеет своих замыслов?

- Правитель Чу молод и горяч. Сейчас, когда ситуация довольно спокойна, мы не должны позволить Фен Е выбить нас из колеи своими сумбурными действиями, не говоря уж об этом... лжеце Яне Сиконге, который морочит голову правителю Чу. Я делаю это исключительно ради блага правителя Чу.

- Ну, хорошо, хорошо, - Ян Сиконг спокойно посмотрел на него. – Какое отношение это имеет ко мне? Я всего лишь узник, который даже не может поесть грячего на Новый год. Так чего господин Шень добивается от меня?

- Что бы ни затевал Фен Е, сейчас только Ян Сиконг и ты можете удержать его. Правитель Чу не отдаст Яна Сиконга, поэтому остаешься только ты, - взгляд Шень Хесюаня был глубоким и холодным. – Если Фен Е действительно намеревается покориться императорскому двору, тогда его высочество окажется в опасности. Я не могу позволить Фен Е опередить меня.

- И что же собирается делать господин Шень?

- Я написал правителю Нин и попросил его лично отправиться в Хуайань к правителю Хань, чтобы убедить его послать войско. Как только Фен Е покинет Тайюань, императорский двор, правитель Хань и его высочество, объединив усилия, атакуют Тайань с трех сторон.

Потрясенный Ян Сиконг содрогнулся от ужаса:

- Ты... что за чушь ты несешь! Зачем Королю Волков покидать Тайюань?

Что затеял Шень Хесюань?! Он попросил правителя Нин отправиться в Хуайань, тогда как Юань Нанью покинет Пинлян? Он попытается обмануть Фен Е, используя «Цю Вана», чтобы вынудить его пойти на... Фенсян?

- Ради тебя он может пойти на это. А, если нет, я уговорю его высочество выманить его с помощью Яна Сиконга, - с усмешкой сказал Шень Хесюань. – Фен Е тоже не лишен человеческих чувств и привязанностей. Если он узнает, что тебя день и ночь пытают в тюрьме, он согласится на условия его высочества, чтобы приехать в Фенсян и забрать тебя лично?

Ян Сиконг сжал кулаки:

- Шень Хесюань...

- Его высочество много выпил сегодня. Когда он завтра очнется, Ян Сиконг наверняка начнет сдерживать его, и он может не согласиться с моим планом. Поэтому мне оставалось лишь прийти сюда поздно ночью, - Шень Хесюань поклонился Яну Сиконгу. Мне придется самовольно причинить вред генералу Чу.

Ян Сиконг сузил глаза:

- Что ты собираешься сделать?

- Хочу одолжить у генерала кое-что.

- И что же?

- Окровавленную одежду генерала.

Ян Сиконг сжал кулаки.

- Эй, сюда!

Несколько охранников подошли ближе, открыли дверь и вывели Яна Сиконга из камеры. Ян Сиконг в ярости уставился на Шень Хесюаня:

- Ты действуешь за спиной правителя Чу. Не боишься, что он обвинит тебя за самоуправство?

- Правитель Чу поручил мне допросить тебя. Если я применю пытку, он не сможет ни в чем обвинить меня. А вот захочет ли правитель Чу завтра воспользоваться моим планом, это уже другой вопрос.

Охранники привязали Яна Сиконга к стойке для наказаний. Палач взял кнут, примерзший к стене и с силой рассек им воздух. Послышался сухой треск, и ледяная корка, покрывающая кнут, разлетелась вдребезги, после чего кнут стал гибким и похожим на змею, пробудившуюся от спячки. Ян Сиконг сделал глубокий вдох и подумал, что хорошо уже то, что сейчас Юаню Нанью не придется подвергнуться пытке.

Шень Хесюань тихо сказал:

- Генерал Цю, мне жаль.

С этими словами он отступил на несколько шагов назад и, спрятав руки в рукавах, опустил голову, больше не глядя на Яна Сиконга.

Ян Сиконг стиснул зубы:

- Хватит нести чушь! Делай, что собирался.

Хлыст, извиваясь в воздухе, словно змея, мелькал в воздухе и опускался на спину Яна Сиконга, безжалостно впиваясь в его тело.

Как же больно...

Каждый кусочек кожи, которого коснулся кнут, наливался огненной болью, казалось, его тело разывают на части.

Ян Сиконг, кусая губы, старался заглушить рвущиеся наружу крики. Если бы он был Яном Сиконгом, он позволил себе закричать, но сейчас он был Цю Ваном, закаленным в боях воином, и он не мог позволить сломить себя этой пыткой.

А кнут продолжал терзать его тело.

У Яна Сиконга все почернело перед глазами, он до крови прокусил губу.

Еще удар, и еще один. Белая роба Яна Сиконга покрылась пятнами крови. Звуки ударов, рассекающих плоть, и сдавленные стоны заполнили собой каждый уголок помещения, и от них становилось по-настоящему жутко...

***

Юань Нанью, выпив немного вина, заснул, но через какое-то время он проснулся, чувствуя, как жар охватывает его тело.

Он чувствовал, как его кровь становится все горячее и горячее и в полудреме хотел сбросить плотное одеяло, но сколько бы он ни прилагал усилий, ему с трудом удавалось пошевелить хотя бы пальцем.

В его затуманенном сознании мелькнули проблески рассудка. Ему снится кошмар? Или... неужели его отравили?

Он изо всех сил попытался сбросить с себя сонное оцепенение, но был при этом похож на человека, увязшего в болоте. В его теле начали происходить некоторые изменения. Мало того, что его все сильнее охватывал какой-то странный жар, так в довершение к этому вся его кровь устремилась вниз, вызывая у него...

Что с ним происходит?!

... Неужели все дело в том супе?!

Юань Нанью стиснул зубы, пытаясь встать, но его тело утратило силу, казалось, оно сейчас растечется, как лужица. Он не первый день жил на свете, к тому же, его обучал известный на всю Поднебесную доктор. Он, разумеется, уже понял, что было в том супе, он только не мог понять, для чего Ци Манби понадобилось сыграть с ним такую глупую шутку.

Его сознание затуманивалось все сильнее, если так будет продолжаться и дальше, он скоро потеряет над собой контроль...

В этот момент дверь в комнату распахнулась. Юань Нанью потрясенно замер, но у него не было сил поднять глаза. Человек, вошедший в комнату, на миг задержался на пороге, а затем закрыл за собой дверь и пошел дальше нетвердой походкой.

Когда этот человек подошел к кровати, его высокая фигура заслонила собою просачивающийся в окно лунный свет. Юань Нанью с трудом открыл глаза и увидел перед собой хмельное лицо Чен Му.

Чен Му присел на край кровати, глядя на человека, который неловко извивался на ней. Это был человек, о котором он думал и тосковал много лет. Он не мог удержаться и, протянув руку, погладил его по горячей щеке:

- Наставник... - прошептал он.

Юань Нанью широко распахнул глаза, он хотел оттолкнуть Чен Му, но у него совсем не было на это сил. Это лекарство оказалось очень сильным. Даже если бы он попытался избавиться от его воздествия с помощью внутренней силы, на это понадобилось бы время, но сейчас...

- Наставник такой красивый... - Чен Му наклонился к нему поближе и, любуясь им при лунном свете, обвел кончиком пальца контуры его лица. – Я с самого детства думал о том, как было бы замечательно, если бы наставник принадлежал только мне...

- Ты... чего ты хочешь? – прошипел Юань Нанью сквозь стиснутые зубы.

- ... Наставник сердится на меня? Это все Цю Манби, она проявила своеволие, но... - Чен Му погладил черные волосы Юаня Нанью. – Но я так тоскую по наставнику, и его постоянные отказы причиняют мне боль. Я не могу с этим смириться. Почему Фен Е можно, а мне нет? Я будущий император, каждый дюйм Дашен и каждый человек в ней принадлежит мне, и наставник не исключение.

- Уйди... - дрожащим голосом проговорил Юань Нанью. – Я не... не твой наставник... уходи...

Чен Му улыбался, но эта улыбка не достигла его глаз, в них было видно только неукротимое желание.

- Если не хочешь быть моим наставником, тогда стань моим возлюбленным. Я так люблю наставника. Раньше я был слаб и одинок, и мне не хватало смелости открыть наставнику свое сердце, но теперь все по-другому. Что такого есть у Фен Е, чего не было бы у меня? У Фен Е никогда не будет того, что будет у меня. Я исполню все желания наставника и поставлю его выше всех остальных, разделив с ним власть над всей Поднебесной.

- Ты... Чен Му... убирайся...

Юань Нанью хотелось крикнуть, что он не Ян Сиконг, но он не смог этого сделать, осознавая, что тем самым он обречет на смерть и себя, и Яна Сиконга, который все еще находился в тюрьме.

Чен Му наклонил голову и припал к губам Юаня Нанью в нежном и пылком поцелуе, с удовольствием пробуя их на вкус.

Широко распахнутые глаза Юаня Нанью налились кровью. Словно обезумев, он хотел отшвырнуть от себя Чен Му, но он не мог даже поднять руку. Еще никогда в жизни он не испытывал такого отчаяния.

Чен Му целовал его все более настойчиво и страстно, превращаясь во властного и хищного зверя. Теперь он мог выпустить на волю все свои желания, которые подавлял в течение стольких лет. Он стащил с Юаня Нанью одежду и, развернув его к себе спиной, перестал сдерживаться.

Лицо Юаня Нанью исказилось от ненависти и чувства унижения, но его тело под воздействием снадобья неудержимо реагировало...

- 74 -

После того, как пытка закончилась, Ян Сиконг уже был на гране потери сознания. Его покрытая ранами кожа горела огнем, и каждый вздох отзывался мучительной болью во всем теле. В конце зимы пот ручьями стекал по его лицу. Пот на его теле, смешавшись с кровью, пропитал собой одежду.

Тюремщик снял с него пропитанную кровью одежду, аккуратно свернул его и положил в шелковый мешок.

Шень Хесюань смотрел на это изувеченное тело, и в его глубоком темном взгляде было трудно разглядеть, о чем он думает.

- Генерал Цю, я восхищаюсь твоей стойкостью и преданостью, но ты все же не святой. Жаль, что такой талантливый полководец примкнул к мятежникам, и по его вине погибли тысячи солдат, это по-настоящему прискорбно. Жаль, что тебе пришлось подвергнуться пытке из-за своего господина. Если с помощью твоей окровавленной одежды удастся выманить Фен Е в Фенсянь, ты проживешь еще несколько дней. Но, если он откажется от тебя, через несколько дней твоя голова будет выставлена на всеобщее обозрение для устрашения других.

Ян Сиконг с трудом открыл свои опухшие покрасневшие глаза и с ненавистью уставился на Шень Хесюаня:

- Я... умру с честью.

Он подумал про себя о том, какой смертью он заставит умереть Шень Хесюаня.

Шень Хесюань на миг удивленно замер. Почему этот взгляд показался ему таким знакомым? Впрочем, он ведь уже видел Цю Вана, поэтому не стал задумыватьсяя над этим и, не отвечая ему, приказал охраннику:

- Подлечите его, чтоб не умер.

- Слушаюсь.

Шень Хесюань забрал мешок с окровавленной одеждой, еще раз взглянул на Яна Сиконга и ушел.

Несколько охранников перенесли Яна Сиконга в камеру, где смазали его раны лечебной мазью. От ужасной боли Ян Сиконг почти потерял сознание, но он все еще не смел закрывать глаза, опасаясь, что тюремщики снимут с него маску, пока он без сознания.

К счастью, охранникам такое не пришло в голову, но они ничуть не сдерживали свои языки. Один из них, глядя на Яна Сиконга и думая, что он уже без сознания, шутливо сказал:

- Настоящий кремень. После тридцати ударов искусал себе все губы, но ни разу не закричал.

- Ну, это же знаменитый генерал в маске, он не чета простым людям, - ответил второй охранник. – Любопытно, что за лицо скрывается за этой маской, и вообще, это все очень странно.

- Ты посмотри на него, и сравни с тем человеком по фамилии Юань, - сказал тюремщик, и в его голосе было слышно нескрываемое презрение.

Ян Сиконг невольно вздрогнул и вннимательно прислушался.

- Какой еще Юань? Что случилось?

- Ну, тот самый генерал, который вел за собой первое войско и попал в засаду, какой-то Юань. Хей, мы же не из Восточного крыла, а мой брат служит как раз там. Он сказал, что этот Юань поднял крик на всю тюрьму, требуя, чтобы к нему пришел господин Ян, а иначе, он угрожает раскрыть какие-то важные секреты.

- И что за секреты?

- А я откуда знаю? Принц передал этого человека господину Яну, чтобы он сам разобрался с ним. Вот проснется завтра господин Ян, и тогда кто-нибудь доложит ему, - равнодушным тоном ответил тюремщик. – Думаю, он хочет продать своего хозяина ради собственного благополучия.

- Ну, в этом смысле... мало кто может сравниться с господином Яном, - усмехнулся тюремщик.

- Шшш, придержи язык! Тебе что, жить надоело? Ты что, не видел, на кого похожа госпожа Ци? Не допираешь, что к чему?

- А ведь и правда...

При этих словах дыхание Яна Сиконга стало прерывистым, и он на какое-то время даже позабыл о боли в своем теле. Прошло всего несклько дней, а у Юаня Шаосю уже лопнуло терпение? Если он хочет обменять сведения об армии Фен на свою свободу, учитывая его ранг, он не владеет никакой ценной информацией, и не сможет сообщить ничего такого, что могло бы нанести серьезный урон. А вот если он угрожает раскрыть их личности с Юанем Нанью...

Помня о доброте семьи Юань, он так и не смог убить Юаня Шаосю, хотя тот уже столько сделал, что этого было достаточно, чтобы убить его несколько раз. Оставив Юаня Шаосю гнить в тюрьме, он и так пошел на большие уступки и, если Юань Шаосю действительно подвергнет жизнь Юаня Нанью опасности, он больше не проявит к нему милосердия, а после этого ему останется лишь отправиться в преисподнюю и лично просить прощения у Юаня Мао.

Но даже если бы он захотел убить Юня Шаосю прямо сейчас, как он мог бы это сделать?

Если Шень Хесюань действительно убедил правителя Нин отправиться в Хуайань на переговоры с правителем Хань, тогда у Юаня Нанью не будет причины покинуть Пинлян. Если Юань Нанью уедет, даже если потом их личности будут раскрыты, Чен Му и Шень Хесюань уже ничего не смогут сделать. А вот если Юань Нанью не сможет уехать, ему придется все время оставаться в тюрьме и скрывать свою личность. И чем больше проходит времени, тем выше вероятность, что Юань Нанью себя выдаст.

А Шень Хесань к тому же собирается отправить его в Фенсян, чтобы выманить Фен Е из Тайюаня!

Весь его план разрушен из-за Шень Хесюаня!

Под гнетом физической боли и душевных терзаний он с горечью думал о том, что из-за собственной мягкотелости отпустил тогда Шень Хесюаня, создав себе такого грозного противника. Больше он никогда не совершит подобной ошибки!

Боль отнимала у него все силы, и вместе с душевными переживаниями, она окончательно доконала его, лишив последних сил, и он погрузился в забытье.

***

Когда Юань Нанью пришел в себя, было уже светло.

Все его тело ломило от боли, а веки так опухли, что он с трудом разлепил глаза. У него так пересохло в горле, что он не мог произнести ни звука. А, когда его сознание окончательно прояснилось, необчная тупая боль в нижней части тела вдруг разом напомнила ему о том, что случилось.

Безумные и невыносимые воспоминания прошлой ночи одно за другим пронеслись перед его мысленным взором. Он был похож на мертвеца, из которого вытянули душу.

Он мысленно взмолился к небесам, надеясь на то, что все это было просто ночным кошмаром, но боль в нижней части тела говорила о том, что все это произошло на самом деле.

Он настоящий мужчина, грозный воин, а его... другой мужчина...

Юань Нанью в ярости кусал губы, у него в глазах блеснули слезы от унижения и ярости. Подняв руку, он смахнул слезы с глаз, не желая допустить, чтобы они скатились по его щекам из-за такого позора, ведь это было бы равносильно признанию поражения.

Все, что произошло прошлой ночью, начиная с чашки супа из груш, который оказался хуже любого яда, вызывало в его сердце лютую ненависть.

Не то чтобы он не знал о чувствах Чен Му по отношению к Яну Сиконгу, но ему никогда не пришло бы в голову, что эта женщина, наложница Чен Му, окажется способна на такой безумный и бесстыжий поступок! Он и подумать не мог, что ему нужно остерегаться маленькой слабой женщины. Даже в самой дикой и нелепой фантазии он не смог бы предположить, что с ним может произойти нечто подобное!

И сейчас его сознание было полно развратных образов, где были они с Чен Му, а также воспоминаниями о своем собственном бесстыжем поведении под влиянием этого снадобья. Это было настолько невыносимо, что ему хотелось наложить на себя руки, а еще лучше изрубить на куски Ци Манби вместе с Чен Му!

На тысячи кусков!

Юань Нанью с трудом приподнялся на кровати, он должен убить Ци Манби, он должен уничтожить Чен Му, он должен...

Руки, на которые он опирался, пытаясь поддержать свое тело, внезапно подломились, и он свалился с кровати, стукнувшись головой о низкую табуретку, и у него перед глазами замерцали звездочки.

Он лежал на спине на ледяном полу, жалея, что не может прямо сейчас покинуть этот мир. Как может настоящий мужчина жить с таким позором?!

Чен Му! Чен Му! Чен Му!

Юань Нанью представлял себе тысячи способов, какими он хотел бы отмстить Чен Му, но он никак не мог изгнать из своей памяти его лицо, голос, жар его тела и прикосновения, которые сопровождали безумие прошлой ночи, оставившей глубокий отпечаток унижения в его душе.

Дверь в спальню открылась, и вошел слуга:

- Оу, господин Ян! Как же вы так упали! – он подбежал к Юаню Нанью, чтобы помочь ему подняться.

- Не прикасайся ко мне! – прохрипел Юань Нанью.

- Ваш слуга просто поможет вам лечь на кровать, чтобы вы не простудились!

Юань Нанью стиснул зубы и медленно поднялся с пола:

- Не трогай меня!

В конце концов, он был силен в боевых искусствах, и к этому времени он уже собрался с силами и сам перебрался на кровать.

- Господин, ваш слуга подождет, пока вы умоетесь...

- Убирайся!

- Ваш слуга...

- Вон!

- Слушаюсь! Слушаюсь! – слуга, непрестанно кивая, поспешил удалиться.

Юань Нанью повернулся на бок, его кулаки были крепко сжаты, а во взгляде застыли боль и жажда убийства.

Господин Ян.

Да, он теперь «господин Ян». Если бы он не нацепил на себя личину «господина Яна», ему не пришлось бы пострадать из-за всего этого. Он предпочел бы оставаться в тюрьме и вынести пытку, чем подвергнуться такому унижению!

И кто в этом виноват?

Неужели он, Юань Нанью, всю жизнь страдает из-за Яна Сиконга?

Сначала его вместе него сослали на Северо-запад, где он едва не лишился жизни, а потом потерял память. А теперь, заменив его, он подвергся насилию со стороны мужчины.

Юань Нанью с горечью усмехнулся, его взгляд затуманился, а грудь сдавило так сильно, что он едва мог дышать.

Что ж, если такова его судьба, он принимает ее. Кто назвал их братьями? Разве может человек бросить вызов судьбе?

Впрочем, что толку жалеть себя? По крайней мере, они до сих пор живы. Только живой человек может исправить свои ошибки и отомстить за себя. Что бы ни случилось прошлой ночью, он не станет раскрывать свою личность, чтобы выжить.

Ему просто необходимо выжить!

***

Ян Сиконг то приходил в себя, то снова погружался в забытье, а посреди ночи у него начался жар. К счастью, у него было крепкое тело, и там, где обычный человек уже давно бы умер, у него это отняло лишь половину жизни.

Через несколько дней он получил новость о том, что его отправляют в Фенсян. А это означало, что Фен Е собирается взять этот город.

Он не верил, что Фен Е станет добиваться мира с императорским двором. Будь то примирение с Чен Му или с императорским двором, скорее всего, это был просто способ потянуть время и сдержать армию противника. С такой высокомерной натурой как у Фен Е невозможно склонить голову перед кем-либо даже под страхом смерти. Другие люди, не понимающие этого, видя Фен Е в окружении врагов, еще могли поверить в это, но он был уверен в том, что все это просто игра.

Поскольку Фен Е очень дорожил Юанем Нанью, он согласился на предложение Чен Му приехать в Фенсян, чтобы забрать его. Как он и думал, было неразумно спешить с нападением на Тайюань. Как Чен Му удалось заманить Фен Е в ловушку в Фенсяне? Даже если его и удастся заманить в ловушку, Тайюань не возьмешь так просто.

Своим планом по примирению с императорским двором Фен Е внуждал Чен Му и Шень Хесюаня вступить с ним в схватку, даже если они не были готовы к этому.

И теперь у того, кто перехватит инициативу, будет больше шансов выжить.

- 75 -

Когда тюремщики пришли за Яном Сиконгом, чтобы вынести его из камеры, он отказался даже пошевелиться и попросил позвать ему Шень Хесюаня, иначе, он отказывался покидать камеру.

Глядя на его изможденный вид и залитое кровью тело, тюремщики побоялись, что он может умереть в любой момент, поэтому послали человека к Шень Хесюаню, чтобы попросить его указаний.

Прошло много времени, прежде чем Шень Хесюань пришел в тюрьму.

- У генерала Цю есть какие-то требования? – напрямик спросил он.

- Есть, - слабым голосом сказал Ян Сиконг. – Ты хочешь использовать меня... чтобы с моей помощью выманить Короля Волков... тогда выполни одно мое требование. Если не согласишься... я наложу на себя руки.

Шень Хесюань прищурил глаза:

- Говори.

- Я хочу забрать с собой Юаня Шаосю.

- Зачем? – Шень Хесюань приподнял брови.

- Он нарушил военный закон и должен понести наказание за это, чтобы не уронить престиж нашей армии.

- Жив он или нет, это никак не влияет на сложившуюся ситуацию. Но правитель Чу уже отдал его Яну Сиконгу, чтобы тот мог поступить с ним по своему усмотрению. Если Ян Сиконг не захочет отпустить его, тут даже я буду бессилен что-либо сделать.

- Заставить Яна Сиконга отпустить его очень просто, - едва слышно прошептал Ян Сиконг. – Просто скажи ему, что я сохраню жизнь Юаню Шаосю, чтобы он мог искупить свою вину перед духом Юаня Мао. (1)

Шень Хесюань нахмурил брови и промолчал с задумчивым видом.

- Ян Сиконг не станет убивать Юаня Шаосю, иначе, он почувствовал бы себя очень виноватым перед своим приемным отцом. Пусть Юань Шаосю проведет остаток своих дней, искупая свою вину. (1)

- Ты правда хочешь отправить Юаня Шаосю к... (1) И согласится ли на это Фен Е?

- Это всего лишь предлог, чтобы убедить Яна Сиконга, - холодно ответил Ян Сиконг. – Король Волков сдерет с него шкуру заживо, а иначе как он будет держать ответ перед всей армией?

Юань Нанью обязательно согласится, чтобы он забрал с собой Юаня Шаосю, и с точки зрения Шень Хесюаня его просьба выглядела вполне разумной. В конце концов, он же «Цю Ван», и он должен привести с собой человека, ответственного за такое чудовищное поражение, чтобы снять с себя все обвинения.

- Хорошо, я попробую, - согласился Шень Хесюань.

Ян Сиконг решил, что, если он не сможет забрать с собой Юаня Шаосю, тогда он и сам никуда не поедет. В противном случае, Юань Нанью может быть разоблачен в любой момент.

Разумеется, Юань Нанью сразу согласился, и Юань Шаосю должен был поехать с ним в Фенсян.

Когда Яна Сиконга вынесли из камеры, солнечный свет, который он не видел уже давно, ослепил его глаза. Его поместили в повозку для заключенных и повезли по городу, словно животное, чтобы Чен Му и Фен Е смогли совершить «обмен».

Вторая повозка с Юанем Шаосю следовала прямо за ним. Он слышал, как Юань Шаосю зовет его, но сделал вид, что спит и замер без движения. На самом деле, он не совсем притворялся, и у него действительно не было сил. Эта пытка стоила ему половины жизни, и сейчас для него ничто не имело значения. Он лишь надеялся, что у Юаня Нанью хватит ума сбежать как можно скорее. И тогда у него больше не останется никаких забот.

Он слишком устал, и ему совсем не отелось думать, как его встретит Фен Е, и что он сделает с ним...

***

Шень Хесюань лично сопровождал заключенных, отряд двигался вперед три дня, прежде чем достиг Фенсяна.

Шпионы сообщили, что на этот раз Фен Е привел с собой всего тридцать тысяч солдат, которые расположились в Фенсяне. Согласно их договоренности, Фен Е должен вывести свою армию из Фенсяна, и тогда Шень Хесюань передаст ему военнопленных.

Соладты Чен Му, посланные устроить засаду, уже двинулись вперед, обходя армию Фен, чтобы окружить ее, когда она начнет отступать. Еще одна большая армия направлялась вокруг Фенсяна на Тайюань.

Фен Е привел с собой тридцать тысяч человек. Шень Хесюань, разумеется, понимал, что Фен Е тоже наверняка подготовился, и у него наверняка есть подкрепление. Нужно поймать Фен Е в ловушку, чтобы дать Чен Му время объединиться с императорским двором и правителем Хань, чтобы вместе атаковать Тайюань.

Если падет Тайюань, Фен Е останется только в отчаянии отступить в Датун, и он еще несколько лет не сможет поднять голову.

Чтобы выиграть время, Шень Хесюань остановился в окрестностях Фенсяна. Он не спешил возвращать пленных и приказал разбить лагерь, после чего отправил посланника к Фен Е, чтобы обсудить с ним условия обмена.

Лагерь разбили на возвышенности, обращенной к солнечной стороне. Во-первых, оттуда открывался широкий обзор, что давало возможность следить за обстановкой. Во-вторых, тут было много солнечного света, что было полезно для здоровья людей и животных. Недалеко от Фенсяна было такое подходящее место, которое было просто защитить и трудно атаковать. Хотя Шень Хесюань впервые вел войско самостоятельно, но он хорошо разбирался в военном искусстве. Место было выбрано у источника воды и возле главных дорог. На вершинах холмов были расставлены часовые. Расположение и оборона лагеря были продуманы до мелочей, что исключало возможность внезапного нападения со стороны Фен Е.

Посланник, отправленный в Фенсян, вернулся на следующий день и привел с собой человека, который по его словам, был личным телохранителем Цю Вана. Он должен был приехать в лагерь, чтобы убедиться, что это действительно Цю Ван, и Шень Хесюань не обманул их с помощью маски.

Когда этот человек увидел Яна Сиконга, который все еще лежал с изможденным видом, он рухнул на колени и со слезами на глазах воскликнул:

- Генерал!

Ян Сиконг обладал способностью запоминать лица. Он сразу же назвал человека по имени и сказал несколько утешительных слов. Он хотел спросить его о Фен Е, но охранники увели его прочь.

Думая о том, что Шень Хесюань передаст его Фен Е, Ян Сиконг никак не мог смириться с этим. Он особенно сильно ненавидел Шень Хесюаня за то, что тот испортил все его планы.

Если его вот так вернут Фен Е, получится, что он, сделав круг, вернется на то же место, только сильно израненный. Юань Нанью оказался заперт в ловушке в Пинляне, откуда не может выбраться, Шень Хесюань будет сдерживать Фен Е, а Тайюань окажется под ударом. Разве мог Ян Сиконг смотреть на самодовольного Шень Хесюаня, когда он сам проигрывал раз за разом!

Как он может вытерпеть такое!

Но что он мог сделать сейчас, будучи запертым в тюремной повозке?

Даже если он вернется к Фен Е, он не сможет с помощью его войска бороться с Шень Хесюанем, потому что Фен Е теперь должен ненавидеть его лютой ненавистью. А, узнав, что его передали ему вместо Цю Вана, которого Фен Е хотел бы видеть больше всего на свете, он вполне может просто убить его.

Он так гордится своим умом и способностью к расчетам, и вот в каком положении он теперь оказался, и это была настоящая насмешка судьбы.

Тогда он даже не сможет умереть спокойно.

Нет, он не может вот так вернуться к Фен Е. Он не хотел даже думать о том, что Фен Е и дальше будет мучить и унижать его, и он не мог позволить Шень Хесюаню праздновать победу.

После долгих раздумий он придумал новый план. Если этот план провалится, то через год в этот день будут праздновать годовщину его смерти.

Ему уже было все равно, выживет он или умрет.

В сумерках Ян Сиконг попросил оранника передать Шень Хесюаню, что он хочет поговорить с ним наедине.

Вскоре охранник вернулся и сказал, что господин Шень исследует местность на вершине горы и хочет взять его с собою наверх.

За эти дни Ян Сиконг впервые выбрался из тюремной повозки. Хотя его раны еще не зажили, после применения лекарств ему стало немного лучше, но он по-прежнему выглядел так, будто собирался умирать, и охранники понесли его на гору.

Шень Хесюань и несколько командиров стояли на краю обрыва с картой в руках и что-то обсуждали между собой. Ян Сиконг догадывался, о чем они говорили – наверняка они решали, как им осадить армию Фен. Они не были знакомы с местностью вокруг Фенсяна и им, разумеется, было необходимо исследовать ее, а для этого сначала нужно было осмотреть ее с высоты.

После того, как Яна Сиконга принесли наверх, Шень Хесюань сказал ему:

- Ты как раз вовремя. Это же ты захватил Фенсян, и никто не знает эту местность лучше тебя.

- И что с того... - едва слышно сказал Ян Сиконг. – Я не стану выдавать тебе военные тайны.

Шень Хесюань усмехнулся в ответ:

- Ты же сам хотел увидеть меня, к тому же наедине. Давай послушаем, что ты хочешь предложить мне и чего попросишь взамен.

Ян Сиконг посмотрел на окружавших их командиров и охранников:

- Скажи им, чтобы отошли подальше, - сказал он.

Глядя на его изможденный вид и окровавленное тело, было понятно, что он недолго протянет, поэтому он не вызвал ни у кого опасений. Шень Хесюань жестом попросил всех отойти.

Ян Сиконг, с трудом держась на ногах, привалился к невысокому каменистому холму, а Шень Хесюань, приподняв полы своей длинной одежды, сел к нему лицом на... (2)

Взгляд Шень Хесюаня был решительным, а его глаза ярко блестели:

- Завтра утром я отправлю тебя к окраине Фенсяна. Когда Фен Е отступит, мы совершим обмен, но он не сможет уйти так просто. Его высочество послал меня сюда, чтобы я сдерживал Фен Е.

- Ты так уверен в себе? Он все-таки Король Волков.

- Он просто человек, который зря растрачивает свои силы. Без Яна Сиконга он для меня просто обычный невежа.

Ян Сиконг холодно улыбнулся.

- Говори, зачем ты искал меня.

- Господин Шень хочет увидеть мое лицо?

Эти слова прозвучали слишком неожиданно, они были подобны ледяной стреле, которая, поразив Шень Хесюаня, приморозила его к месту.

- ... Что?

- Разве господину Шеню не любопытно взглянуть на меня?

Шень Хесюань прищурил глаза:

- Что ты затеваешь? Ты же говорил, что, сняв маску, не сможешь вынести позора и готов наложить на себя руки.

- Верно, но я собираюсь показать свое лицо только господину Шеню.

- Зачем? – настороженно спросил Шень Хесюань.

- Просто скажи, хочешь ты этого или нет. Если не хочешь, тогда я напрасно проделал весь путь на гору и попрошу отнести меня обратно.

Шень Хесюань на какой-то миг растерялся, не в силах понять ход мыслей этого человека. Немного поколебавшись, он все же ответил:

- Хочу.

- Тогда господин Шень должен пообещать мне, что, увидев меня, не издаст ни звука, - Ян Сиконг посмотрел на охранников, стоящих вдалеке.

Шень Хесюань проследил за его взглядом:

- Хорошо, я единственный, кто тебя сейчас видит. Они все далеко, и становится все темнее, оттуда почти ничего не видно.

Ян Сиконг едва заметно улыбнулся:

- Господин Шень – человек чести, он ведь не нарушит своего обещания, верно?

- Клянусь своим добрым именем.

- Хорошо, господин Шень, тогда смотри внимательно.

Ян Сиконг поднял руку и, глядя Шень Хесюаню прямо в глаза, медленно снял с себя маску, наблюдая за тем, как на настороженном лице Шень Хесюаня появляется потрясенное выражение.

- Ты...

Шень Хесюань тыкал пальцев в Яна Сиконга, не в силах прийти в себя от изумления и почти лишившись дара речи. Несмотря на то, что это лицо было изможденным и грязным, без следа былой привлекательности, его было невозможно не узнать.

Ян Сиконг больше не пытался говорить умирающим голосом и насмешливо сказал:

- Господин Шень, давно не виделись.

- Ян Сиконг... - лицо Шень Хесюаня побледнело, он начал заикаться от изумления. – Но это же невозможно... как ты... Я же видел тебя перед самым отъездом... ты не мог...

- Хаха, даже господин Шень, гений, сумевший сдать три экзамена, иногда заходит в тупик.

Ян Сиконг, наблюдая за паникой Шень Хесюаня, чувствовал себя счастливым, но к этой радости добавлялась угроза смерти, отчего у него сердце было не на месте.

Шень Хесюань судорожно вздохнул, его глаза метали молнии:

- Ян Сиконг! Что ты сделал? Ты притворялся Цю Ваном?! Тогда кто тот человек, которого я видел перед отъездом... - внезапно его глаза широко распахнулись, а лицо исказила ужасающая гримаса, и он все моментально понял. – Шпион докладывал, что в семье Юань было три брата, но младший брат пропал без вести много лет назад...

- Три брата семьи Юань были разлучены на много лет, но они снова собрались вместе возле Фен Е, - белые зубы Яна Сиконга блеснули в насмешливой улыбке. – Каким бы умным ты ни был, нельзя просчитать то, что тебе неизвестно.

Шень Хесюань тяжело дышал, его грудь бурно вздымалась и опускалась:

- Ян Сиконг! Какой же ты все-таки коварный и лживый... Я с самого начала чувствовал, что ты неспроста явился к правителю Чу, и ты действительно сделал это нарочно. Ты сделал это ради... Так вы с Фен Е все-таки рассорились, или только притворялись? А Цю Ван и Юань Шаосю намеренно попались в ловушку?

- У меня нет таких возможностей, чтобы взобраться на небо, да и они не стали бы намеренно сдаваться в плен. Ты действительно сумел разобщить нас с Фен Е, но не думай, что тебе удастся победить, - зловеще сказал Ян Сиконг.

Шень Хесюань все быстро обдумал и сразу все понял, его глаза радостно вспыхнули, и он рассмеялся с самодовольным видом, но в его смехе прозвучало нечто безумное:

- Вот оно как, тогда понятно! К счастью, я всегда был настороже против тебя. Ты поменялся местами с Цю Ваном, чтобы он мог отправиться в Хуайань и сбежать, но я посоветовал его высочеству послать правителя Нина к правителю Хань и перекрыл вам все ходы и выходы. Выходит, ты зря получил порку кнутом, хахахаха....

Ян Сиконг смотрел на Шень Хесюаня налитыми кровью глазами.

- Ян Сиконг, а я все-таки победил тебя. Цю Вана рано или поздно выведут на чистую воду, он не сможет никуда сбежать. А тебя скоро передадут Фен Е, и еще неивестно, что из этого выйдет. В конце концов, Фен Е сейчас самому придется несладко, хахахаха!

Ян Сиконг тоже улыбнулся, глядя на Шень Хесюаня с убийственной ненавистью в глазах.

Шень Хесюань резко обрвал смех и уставился на Яна Сиконга, взгляды двух человек скрестились в воздухе, словно острые смертоносные мечи.

- Господин Шень не спросит, зачем я вообще рассказал ему все это?

Шень Хесюань сжал кулаки, чувствуя, как у него холодок пробежал по спине.

- Господин Шень изучил множество книг, извлекая уроки из прошлого и настоящего, - продолжал Ян Сиконг. – Он умеет видеть самую суть вещей, и в этом ему нет равных. Но ты совершенно не разбираешься в людях, и вот здесь ты проигрываешь, поскольку это твое слабое место.

Губы Шень Хесюаня задрожали, он начинал смутно огадываться о чем-то:

- Что ты собираешься сделать?

- Даже насекомое способно ужалить насмерть, что уж говорить о человеке. Сегодня ты был так беспечен и даже не подумал остерегаться меня, - Ян Сиконг улыбнулся. – Впрочем, тут нет твоей вины, откда тебе было знать, что я Ян Сиконг.

Шень Хесюаню казалось, что он сидит на иголках, у него волосы шевельнулись от ужаса.

- Господин Шень, брат Шень, - Ян Сиконг произнес последние два слова с особой интонацией. – Мы с тобой знакомы более десяти лет, и я очень огорчен, что из близкого друга ты превратился в грозного врага. Ты причинил мне столько зла, но я не испытываю к тебе ненависти, потому что знаю – ты всего лишь старался до конца быть верным и преданным своим идеалам. Но я действительно сожалею, что когда-то отпустил тебя на волю.

Шень Хесюань содрогнулся и хотел встать.

- Не двигайся, - сказал Ян Сиконг, и его взгляд стал пугающе мрачным. – Иначе, ты даже не успеешь услышать моих последних слов.

Шень Хесюаню вздрогнул:

- Неужели ты посмеешь...

- Я посмею, - спокойно сказал Ян Сиконг. – Я смогу это сделать.

Шень Хесюань взглянул на охранников, которые находились слишком далеко, его лоб покрылся каплями пота.

- Даже не думай, они слишком далеко, - тихо сказал Ян Сиконг. – Я рассказал об этом брату Шеню, во-первых, чтобы ты все понял, а во-вторых, чтобы попрощаться с тобой.

Лицо Шень Хесюаня стало белее бумаги, но он уже успокоился и тихо спросил:

- И что ты будешь делать после того, как убьешь меня?

- Убив тебя, я все еще останусь Яном Сиконгом, которого очень ценит правитель Чу, - голос Яна Сиконга был полон сожаления. – Я не раз отпускал тебя, надеясь, что однажды мы с тобой будем трудиться вместе, помогая новому просвещенному государю возрождать процетание Дашен. Жаль, что сейчас уже все не так, как раньше. Я считал брата Шеня родственной душой, но в этой жизни нам не ужиться вместе. Я надеюсь, что в следующем рождении мы с тобой будем жить в гармонии и согласии.

К концу своей речи он совсем расстроился.

Взгляд Шень Хесюаня внезапно изменился, он резко вскочил на ноги и попытался бежать.

Но слабый ученый не мог двигаться быстрее Яна Сиконга. Хотя Ян Сиконг был ранен, его раны не были смертельными, а его умирающий вид был сплошным притворством. Собрав все свои силы, он взвился в воздух и бросился к Шень Хесюаню. Одной рукой он схватил его за руку, а второй – сдернул с его пояса верительную бирку военачальника, поле чего развернулся и столкнул его с обрыва...

________________________

1. Вот тут не поняла. Если дословно «пусть Юань Шаосю отправится к духу или гробу Юаня Мао (нести караул возле гроба), и искупает вину до конца дней».

2. Тоже не поняла, на что он сел, даже в словарях нет такого слова.

- 76 -

Зрачки Яна Сиконга резко сузились, когда он смотрел, как Шень Хесюань падает с обрыва. Он видел его лицо, на котором переплелись отчаяние, замешательство, паника, а затем оно исчезло во мраке. Возможно, в этот момент перед Шень Хесюанем пронеслась вся его жизнь, и в сознании Яна Сиконга воспоминания обо всех событиях, произошедших после их знакомства, были подобны яркой вспышке света.

Шень Хесюань напрасно тянул руки вверх в тщетной попытке ухвтиться за воздух, и в конце концов, его тело полетело в темную бездну.

Ян Сиконг, стоя на краю обрыва, смотрел как тело Шень Хесюаня исчезает во мраке, и в его сердце поднялась волна самых разнообразных чувств, которые переплелись между собой.

Он опустился на колени и поклонился до земли:

- Брат Шень, может, когда я сам спущусь в преисподнюю, я смогу там извиниться перед тобой.

- Господин Шень!

Охранники, заметившие издалека, что здесь творится что-то неладное, бросились к обрыву, наставив на Яна Сиконга копья и мечи.

Ян Сиконг выпрямился и, развернувшись, спокойно посмотрел на всех.

- Ты... ты...

Все уже узнали его.

Ян Сиконг откинул назад свои растрепанные волосы и строго сказал:

- Я поменялся местами с генералом мятежников, этот план мы придумали вместе с его высочеством.

Все в замешательстве смотрели на него, и генерал Сю Ван указал на него пальцем:

- Ян Сиконг, у тебя очень дурная репутация, и всем известно, что ты очень хитер. А теперь ты убил господина Шеня... Да что происходит, черт возьми!

- Генерал Сю, вам не все известно. По приказу его высочества я взял на себя роль генерала Цю, чтобы устроить ловушку для армии Фен. Что же касается Шень Хесюаня... - Ян Сиконг бросил холодный взгляд в сторону обрыва. – Он был шпионом, посланным императорским двором. Он неотступно следовал за его высочеством, всячески сдерживая его и мешая ему. Его высочество приказал мне избавиться от него при первой же возможности, возложив всю вину за это на Цю Вана.

Сю Ван переглянулся с остальными, они никак не могли знать, является ли сказанное Яном Сиконгом правдой или нет. Однако, Цю Ван практически на их глазах превратился в Яна Сиконга, они не знали о том, что связывает их между собой. Поэтому им казалось вполне разумным, что это мог быть план правителя Чу. Но смерть Шень Хесюаня вызывала у них наибольшие подозрения, поскольку они знали, что Ян Сиконг сильно не ладил с ним. И теперь, когда он был мертв, они растерялись, не зная, что им делать.

Ян Сиконг поднял верительную бирку:

- Отныне командование переходит ко мне. Об этом будете знать только вы, и вам запрещено раскрывать эту информацию кому-либо.

Сю Ван смотрел на него во все глаза:

- Сначала я должен послать гонца и доложить обо всем его высочеству!

Ян Сиконг холодно посмотрел на него:

- Сю Ван, позволь напомнить тебе, что я наставник его высочества. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, насколько высоко его высочество ценит меня. Даже если мне пришлось убить господина Шеня, и что с того? Когда я одолею Фен Е, я сам объяснюсь с его высочеством. Но завтра должен состояться обмен с Фен Е, и, если ты помешаешь нам осуществить задуманное, я призову тебя к ответу.

У Сю Вана на лбу выступили капли пота, на какое-то время он растерянно застыл, не зная, какое ему принять решение.

Ян Сиконг поднял бирку повыше и строго сказал:

- Вот верительная бирка главнокомандующего. Кто посмеет не подчиниться военному приказу?

Охранники встревоженно переглянулись между собой и невольно опустили копья. Сю Ван стиснул зубы и неохотно сложил ладони:

- Повинуюсь господину Яну.

Ян Сиконг удовлетворенно кивнул:

- Сю Ван, повышаю тебя до должности военного советника. Будем считать, что господин Шень заболел, и ты пока возглавишь армию. То, что сейчас произошло и правда о моей личности останется тайной, известной только вам семерым. Вы все должны хранить эту тайну, вам запрещается покидать лагерь. За утечку информацию вы будете обезглавлены.

- Слушаюсь!

- Все свободны. Генерал Сю, прошу остаться, мне нужно обсудить дела с тобой наедине.

- Слушаюсь!

Сю Ван подошел к Яну Сиконгу с напряженным выражением лица. В конце концов, Шень Хесюань, которого только что столкнули с обрыва, совсем недавно стоял на этом самом месте.

Ян Сиконг долгое время старался держаться прямо, и сейчас силы оставили его, он пошатнулся и глухо сказал:

- Генерал Сю, слушай меня внимательно. Завтра ты отдашь меня Фен Е в обмен на город Фенсян.

- Что ты хочешь сделать? – нахмурился Сю Ван, он тоже слышал о связи между Фен Е и Яном Сиконгом, и терперь его все больше одолевали сомнения.

Взгляд Яна Сиконга помрачнел:

- Фен Е оказался на редкость неблагодарным. Я хочу не просто запереть его здесь, он должен умереть!

- Господин Ян... хочет убить его?

- Фен Е очень силен в боевых искусствах, я еще не сошел с ума, чтобы лезть на рожон, - ответил Ян Сиконг. – Он очень хочет вернуть себе Цю Вана. Когда он поймет, что я не Цю Ван, его войско уже оставит Фенсян, и в тылу его будет поджидать засада. Чтобы иметь возможность уйти, а также ради Цю Вана он не станет меня убивать.

- И... что потом?

- Ты помнишь, какое задание дал нам его высочество?

- Заманить Фен Е в ловушку в Фенсяне, пока армия атакует Тайюань.

- Фен Е привел с собой тридцать тысяч солдат, и у него наверняка где-то есть подкрепление. У нас всего двадцать тысяч человек. И сколько мы сможем продержать его в ловушке? Три дня? Пять дней? Если бы мы действительно отдали ему Цю Вана в обмен на Фенсян, тогда он, добившись своего, обязательно попытался бы прорваться с боем, и нас ждали бы огромные потери, - продолжал сочинять на ходу Ян Сиконг. – Но что будет, если, отдав Фенсян, он не получит взамен Цю Вана?

Сю Ван немного подумал и ответил:

- Я слышал, Король Волков очень высокомерен и самолюбив. Он не сможет смириться с этим.

- Вот именно. Поэтому, если сейчас отдать ему меня вместо Цю Вана, ему придется согласиться, и можно будет удерживать его здесь, не теряя при этом солдат.

- Разве господину Яну не страшно? Он ведь должен понимать, как это опасно. Как можно избежать гнева Короля Волков?

- Раи благополучия его высочества я без колебаний готов отдать свою жизнь и все, что есть у меня, - ответил с улыбкой Ян Сиконг. – Когда армия его высочества захватит Тайюань, она разделится и атакует Фен Е, и он найдт свой конец здесь, в Центральных Равнинах.

- Его высочество и господин Ян – замечательные стратеги.

Они еще обсудили множество деталей, решая, что и как сделать после того, как Ян Сиконг окажется во вражеском лагере.

Причина, по которой Ян Сиконг хотел, чтобы его «передали» Фен Е, заключалась в том, что во-первых, Юаня Нанью рано или поздно все равно выведут на чистую воду. Только когда у него под рукой будут двадцать тысяч солдат, Фен Е и Чен Му хоть немного будут опасаться его. Во-вторых, в юности он немного изучал медицину, и сейчас видел, что некоторые раны от ударов кнутом воспалились, и у него появился жар. В их армии не было хороших врачей и, если он не отправится к Фен Е, то может просто умереть.

На следующее утро обе армии встретились за пределами города Фенсяна. Они наблюдали за тем, как Фен Е выводит свои войска из города, а затем Сю Ван повел свою армию в город, одновременно с этим передав две тюремные повозки с Яном Сиконгом и Юанем Шаосю армии Фен.

Ян Сиконг по-прежнему сидел скорчившись в углу повозки, спутанные волосы закрывали ему лицо, и со стороны казалось, что он без сознания. У него действительно начался жар, у него кружилась голова, но он спокойно смотрел на Короля Волков, величественно восседающего верхом на рыжем коне.

Фен Е.

Судьба снова играет с ними, позволив им встретиться вновь. Но на этот раз в его сердце не было смятения. Его прежние чувства к Фен Е, все обиды, которые тот нанес ему, после бесконечных мучений, наконец, померкли, оставив после себя лишь оцепенение.

Он по-прежнему хотел многого, и, пока он жив, он будет стремиться к исполнению своих целей до самой смерти. Но он больше не хотел Фен Е.

Он увидел, как Фен Е спешился и бросился к тюремной повозке:

- Цю Ван! – его голос был полон тревоги и беспокойства.

Ян Сиконг устало взглянул на Фен Е из-под спутанных волос через прорези маски.

Он так хорошо знал это лицо, он точно помнил каждую его черточку и мог мысленно представить его до мельчайших подробностей. Но, когда он смотрел на это красивое лицо, в его душе ничто не шевельнулось, и он смотрел на него с безразличием незнакомца.

Наконец-то, он смог отпустить этого человека.

Ян Сиконг закрыл глаза и ничего не ответил.

- Отнесите генерала в лагерь! – крикнул Фен Е.

Тюремную повозку отвезли в лагерь, где солдаты осторожно вытащили из нее Яна Сиконга. Фен Е лично шел впереди, и его принесли в теплую чистую палатку, где их уже ждали несколько врачей.

- Быстро осмотрите генерала! – резко сказал Фен Е. – Если допустите ошибку, не ждите от меня пощады!

Врачи, занервничав, обступили Яна Сиконга и аккуратно разрезали на нем одежду. Ткань присохла к ранам, и вид запекшейся крови был ужасен. Поскольку после пытки он находился в холодной тюрьме, и о его ранах не позаботились должным образом, теперь они выглядели просто ужасно.

Фен Е с хрустом сжал кулаки, его глаза вспыхнули кровожадным блеском, и все его существо было охвачено яростью. Из-за злости, застилавшей ему глаза, он даже не обратил внимание на разницу в телосложении.

Доктора бережно обрабатывали его раны, и он непрестанно стонал от боли. От сильного жара он начинал впадать в забытье, но боль в его теле то и дело приводила его в сознание. К тому времени, когда доктора закончили обрабатывать раны, под Яном Сиконгом вся простыня взмокла от пота.

Фен Е жестом велел всем выйти из палатки и, присев на край лежанки, намочил в горячей воде полотенце. Отжимая полотенце, он разглядывал больного и ослабленного мужчину, лежавшего перед ним:

- Цю Ван, надеюсь, ты усвоил полученный урок, - тяжело вздохнул он.

Ян Сиконг все еще цеплялся за свое сознание. Он пытался представить себе, какое у Фен Е будет выражение лица, когда он поймет, кто сейчас находится перед ним, но ему ничего не приходило в голову.

Впрочем, он и так уже еле жив. Что еще Фен Е может сделать ему?

Фен Е протянул руку и снял с его лица грязную маску, после чего начал вытирать его лицо. Дважды вытерев ему лицо влажным полотенцем, он остановился.

Его рука замерла неподвижно, а взгляд блуждал по гладкому лбу там, где должно было находиться клеймо, которое не могло исчезнуть полностью.

Потрясенный Фен Е резко вскочил на ноги.

Ян Сиконг из-под полуопущенных век спокойно смотрел на Фен Е, он ничего не говорил, и на его лице не було заметно никаких эмоций.

- Ты... - Фен Е содрогнулся и изумленно уставился на него. – Ян Сиконг?!

- 77 -

- Как это можешь быть ты?!

Фен Е никак не мог прийти в себя от потрясения. Глядя на изможденный и больной вид Яна Сиконга, он чувствовал, как его сердце сжимается от боли.

Уголки губ Яна Сиконга едва заметно дрогнули, и он ответил с непонятным выражением лица:

- К разочарованию Короля Волков.

Фен Е снова наклонился и протянул вперед дрожащую руку, но не осмелился прикоснуться к человеку, лежавшему перед ним из страха, что все произойдет, как в его бесчисленных снах, когда стоит лишь пошевелиться, и все исчезает у тебя на глазах. Его рука замерла в воздухе и он хрипло спросил:

- Кто это сделал?

Ян Сиконг с трудом держал глаза открытыми:

- Цю Ван... он все еще у них в руках.

- Но что происходит? Почему пытали тебя и почему ты здесь, а Цю Ван все еще в Пинляне?

- Я поменялся с ним местами, хотел помочь ему сбежать, но Шень Хесюань помешал нам...

- Шень Хесюань, - прорычал Фен Е. – Это он пытал тебя?

- Он мертв, - сказал Ян Сиконг, закрывая глаза. – Я сам убил его.

Фен Е опустил руку и в ярости стукнул кулаком по лежанке, его глаза покраснели:

- Ты этого добивался? Ты так постарался сбежать от меня, чтобы потом вернуться ко мне в полумертвом состоянии?

- Я не собирался возвращаться, - Ян Сиконг смотрел на Фен Е с полным безразличием. – Я просто хочу спасти своего брата.

- Не собирался возвращаться? – повторил Фен Е, четка выговаривая каждое слово. – Хотел остаться с Чен Му, чтобы помочь ему справиться со мной?

Грудь Фен Е бурно вздымалась и опускалась. Он никогда не думал, что ему может быть так трудно дышать, но сейчас его душила невыносимая боль, от которой он не мог отмахнуться.

Ян Сиконг устало улыбнулся и отвернул голову:

- Ни к чему говорить об этом... между нами теперь все разговоры излишни.

Фен Е сжал его подбородок, заставляя повернуть голову и посмотреть на него. Ему было невыносимо ощущать жар его кожи, но безразличие Яна Сиконга все же вывело его из себя:

- Хочешь вынудить меня убить тебя? – выпалил он.

Ян Сиконг подумал про себя, что у Фен Е такая прохладная рука. Когда-то его руки дарили ему утешение, а затем столкнули в ледяную бездну. Теперь они снова соприкоснулись, но их души больше не были связаны между собой.

- Ну так сделай это, - тихо сказал он.

Губы Фен Е дрогнули, его лицо исказилось. Он не мог смотреть на раны Яна Сиконга, он не мог смириться с тем, что этот бледный угасший и изможденный человек был тем самым человеком, образ которого хранился в его памяти. И он не мог применить силу, опасаясь сломить это ослабевшее тело.

И он еще смеет говорить, отказываясь проявить слабость!

Фен Е с унылым видом опустил руку, но все же то ли намеренно, то ли случайно провел кончиками пальцев по его щеке, довольный тем, что может ощутить тепло тела этого человека. Немного помолчав, он тихо спросил:

- А что с Цю Ваном? Ему угрожает опасность?

- Сейчас он изображает меня, - хриплым голосом ответил Ян Сиконг. – Я не знаю, как долго он продержится... и правда выйдет наружу... кха-кха-кха...

В глазах Фен Е промелькнуло беспокойство:

- Тебе нельзя много говорить, сначала тебе нужно поправиться... Слушай меня, тебе нельзя умирать, ты должен вернуть мне Цю Вана в целости и сохранности.

Сознание Яна Сиконга все больше затуманивалось. Он хотел рассказать Фен Е свой план, но у него не было сил даже на то, чтобы говорить. Он просто молча смотрел на Фен Е, наблюдая за ним и не выказывая никаких эмоций. В конце концов, он ведь ничего не потеряет, если просто посмотрит на него.

А затем он позволил себе впасть в забытье.

Фен Е долго сидел неподвижно, не сводя с Яна Сиконга взгляда. Он так сильно похудел, и у него запали щеки, а лицо было настолько бледным, что в нем, казалось, не осталось ни кровинки. Должно быть, ему пришлось немало пострадать за эти дни.

Фен Е снова нерешительно протянул руку и осторожно положил ее на лоб Яна Сиконга, чувствуя его обжигающий жар.

Глаза Фен Е вспыхнули, он с обессиленным видом опустил голову. Он погладил его по исхудавшей щеке, и в его голову пришла странная мысль – возможно, если бы Яна Сиконг вот так мирно спал, никогда не просыпаясь, это тоже было бы хорошо. Тогда он больше никогда не смог бы уйти.

Он просто сидел рядом со спящим Яном Сиконгом от рассвета и до самого заката.

***

Ян Сиконг уже давно не спал так крепко и спокойно. Его истерзанное тело, которому в последниее время выпало столько мук, теперь словно погрузилось в мягкое сказочное облако, и он не желал просыпаться и выбираться из него.

Но доносившиеся до него голоса звучали все отчетливее, и он невольно открыл глаза.

Рядом с ним был доктор и другие люди, и он почувствовал, что маска снова вернулась на его лицо.

Кто-то обрабатывал его раны, кто-то – мыл волосы и протирал тело теплой водой.

Фен Е сидел в углу армейской палатки и молча наблюдал за ним.

- Генерал, вы очнулись! – удивленно воскликнул один из тех, кто обслуживал его. – Король Волков, генерал очнулся!

Фен Е резко вскочил на ноги и, подойдя поближе, забрал из рук слуги чашу с водой. Смочив в ней кончики пальцев, он осторожно провел ими по губам Яна Сиконга.

Закончив обрабатывать раны, доктор отошел в сторону и начал готовить лекарство:

- Король Волков, - сказал он. – Пусть генерал сначала поест, а через полчаса дайте ему выпить этот отвар. Когда генерал хорошенько отохнет и восстановит илы, он обязательно поправится.

- Хорошо, принесите сюда еду, а потом можете все быть свободны.

После сна силы Яна Сиконга немного восстановились, а тело немного затекло, поэтому он хотел сесть. Заметив это, Фен Е осторожно помог ему подняться и усадил его, подложив ему под спину мягкие подушки.

Они остались вдвоем в палатке.

Ян Сиконг выговорил всего одно слово:

- Пить.

У него настолько пересохло в горле, что он едва мог говорить.

Фен Е снял с него маску и поднес чашку к его губам:

- Пей осторожно.

Ян Сиконг начал с жадностью пить воду и, не рассчитав силы, задел рану. Он застонал от боли и, захлебнувшись водой, закашлялся, еще больше разбередив свои раны.

Фен Е отставил чашу в сторону и отругал его:

- Я же сказал, чтобы ты пил осторожней.

Приступ кашля, наконец, прошел, и Ян Сиконг в изнеможении откинулся на подушки, с трудом восстановив способность дышать.

Фен Е взял миску с кашей:

- Вот, тебе надо поесть.

Ян Сиконг протянул руку, но Фен Е не дал ему чашку:

- Я сам покормлю тебя.

- В этом нет необходимости, - Ян Сиконг забрал у него чашку с кашей и ложку, после чего начал есть сам, не поднимая глаз.

Фен Е, поджав губы, смотрел на него в упор и не говорил ни слова.

Ян Сиконг доел кашу, чувствуя, как у нему понемного возвращаются силы. Только теперь у него хватило духу встретиться с Фен Е взглядом, и он спокойно сказал:

- Нет необходимости говорить лишнее. Сейчас нам нужно найти способ спасти Цю Вана.

Фен Е ничего не говорил, но на его лице застыло ледяное выражение.

Ян Сиконг хотел еще что-то сказать, когда Фен Е внезапно спросил:

- Чен Му прикасался к тебе?

Ян Сиконг застыл от удивления.

- Ты ведь сам захотел прийти к нему? А он все так же дорожит тобой? Что он пообещал тебе и что ты предложил ему? – чем больше Фен Е говорил, тем глуше звучал его голос и тем острее становился его взгляд.

- Ты просто...

- Так он прикасался к тебе или нет? – Фен Е уставился на него хищным как у волка взглядом. – Ты предложил ему себя в обмен на власть, как когда-то поступил со мной?

Ян Сиконг лишь чувствовал, что сейчас просто задохнется и с трудом выдавил сквозь зубы:

- Ничего подобного!

Напряженные плечи Фен Е заметно расслабились.

Ян Сиконг подавил в себе чувство унижения и обиды:

- Фен Е, мне уже все равно, насколько я ужасен в твоих глазах. Сейчас меня интересует только одно – как вызволить Цю Вана. Так ты хочешь помочь ему или нет?

- Это легче сказать, чем сделать, - холодно ответил Фен Е. – Фенсян уже занят армией правителя Чу, а на пути к Тайюаню устроена засада.

- Ты уже обнаружил засаду? – Ян Сиконг прищурил глаза. – Ты должен был догадаться, что это ловушка. Надеюсь, ты был готов к этому.

- Разумеется.

- Если удастся спасти Цю Вана, как ты планируешь вырваться из окружения?

- Думаешь, я скажу тебе? – усмехнулся Фен Е. – Откуда мне знать, а вдруг вы с Чен Му просто сговорились между собой и ведете свою игру.

Ян Сиконг сразу сник:

- Это верно, но, если бы это был обман, я бы не пришел сам к тебе в руки.

- Мне нужен не ты, а Цю Ван, - холодно сказал Фен Е. – За все, что ты натворил, ты заслужаваешь, чтобы я убил тебя тысячу раз. Ты все еще остаешься живым здесь и сейчас только потому, что я хочу, чтобы ты выжил и спас Цю Вана.

Ян Сиконг почувствовал, как в нем поднимается волна бешенства, но ничем не показал этого внешне:

- Раз уж мы оба хотим спасти его, тогда перестань нести всякий вздор! Если ты не веришь мне, тогда просто убей. А, если веришь, тогда у Цю Вана еще есть шанс спастись.

- Говори.

- Ты должен сказать мне, какие у тебя планы, сколько у тебя солдат, смогут ли они вовремя прийти тебе на помощь? Цю Ван сейчас притворяется мной. Если он сможет сбежать сам, это было бы лучше всего, но, если все затянется, боюсь, он скоро выдаст себя. И, если он раскроет себя, тогда останется только один вариант – обменять меня на него.

Фен Е смотрел на него с откровенной вржадебностью:

- По-твоему, здесь у меня постоялый двор, и ты можешь приходить сюда и уходить, когда тебе вздумается? О ком бы ни шла речь, о тебе или о Цю Ване, я не собираюсь отдавать Чен Му ни одного из вас.

- Чен Му не убьет меня, но он может убить Цю Вана. Для меня сейчас нет ничего дороже его безопасности. Но я должен убедиться, что у тебя будет возможность прорваться после того, как мы спасем его.

- Чен Му скоро будет слишком занят собственными проблемами, - холодно усмехнулся Фен Е. – И у него не будет сил, чтобы окружить меня.

- Что ты сделал?

- Я уже сказал, что не собираюсь тебе этого говорить, - с презрительным видом ответил Фен Е. – Думаешь, я не догадываюсь о планах Чен Му? Думаешь, я под влиянием эмоций подверг бы Тайюань опасности? Я действительно хочу спасти Цю Вана, но я не стану рисковать всем ради одного человека.

Ян Сиконг посмотрел на него, прищурив глаза:

- А, может, ты сам явился в Фенсян в качестве приманки?

- Гадай дальше, - усмехнулся Фен Е. – И не думай, что узнаешь что-либо от меня.

Ян Сиконг уже начинал злиться, но не мог ничего поделать с ним:

- Что ж, хорошо. Раз уж ты все продумал, тогда я уверен, что после спасения Цю Вана ты сможешь увезти его, а в обмен на меня Чен Му отдаст тебе то, что ты захочешь.

- Даже не думай, - Фен Е вдруг достал что-то из кармана и сунул под нос Яну Сиконгу.

Это была верительная бирка военачальника, которую Ян Сиконг отобрал у Шень Хесюаня.

- Ты сказал, что убил Шень Хесюаня, - сказал Фен Е. – Увидев эту штуку, я немного поверил тебе. Но я не могу быть уверен в том, что это снова не одна из твоих уловок.

- Солдаты Фенсяна находятся в моем распоряжении, и мне никак не обойтись без бирки, - невозмутимо ответил Ян Сиконг. – Фен Е, я столько натерпелся от тебя. Неужели ты и правда думаешь, что я пришел бы сюда неподготовленным? Позволь сказать тебе, что, если в течение трех дней от меня не будет вестей, командующий гарнизоном Фенсяна вышлет войско, и ты не только потеряешь возможность спасти Цю Вана, но и сам окажешься в опасности.

- Натерпелся от меня? – Фен Е смотрел на него помрачневшим взглядом. – Даже в те моменты, когда я ненавидел тебя больше всего, я никогда не ранил тебя по-настоящему. А стоило тебе съездить к Чен Му, и ты вернулся от него еле живой. Ну, и чем Чен Му лучше меня? Ты сам навлек на себя все неприятности и пострадал по своей вине!

- Хорошо, я сам во всем виноват, - не стал спорить Ян Сиконг. – Я уже сказал, нам незачем говорить о пустяках. Хватит уже нести всякую чушь, просто обменяй меня на Цю Вана.

- Я обязательно верну Цю Вана, а ты даже не думай никуда уйти, - Фен Е бросил Яну Сиконгу бирку. – Мне нужны солдаты Фенсяна.

- Если тебя не волнует жизнь и смерть Цю Вана, тогда можешь делать, что тебе вздумается, - резко ответил Ян Сиконг.

- Мне очень дорога его жизнь, поэтому я не собираюсь слушать твои слова, - усмехнулся Фен Е. – Позволь поблагодарить вас с Чен Му за то, что преподнесли мне на блюдечке двадцать тысяч солдат. Мне не придется никого обменивать на Цю Вана, Чен Му никогда не посмеет убить его.

- Но что ты хочешь сделать?

Фен Е наклонился влотную к Яну Сиконгу, в его глубоком взгляде отражались тысячи мыслей:

- Чен Му думает, что сможет победить меня, захватив нескольких моих людей и городов. Я хочу, чтобы ты увидел, как я нанесу ему поражение.

Ян Сиконг почувствовал, как у него ёкнуло сердце.

- Если бы ты не вернулся сам, рано или поздно я все равно вернул бы тебя обратно, - Фен Е уставился на него в упор. – Я дам тебе прочувствовать, что каким бы большим ни был мир, тебе некуда бежать, и ты можешь быть только возле меня.

Ян Сиконг сделал глубокий вдох и бесстрашно взглянул ему в глаза:

- Я не отдам тебе солдат из Фенсяна. Если ты действительно хочешь этого, возьми мою голову в качестве верительной бирки и постучись в ворота.

Фен Е слегка нахмурил брови:

- Откуда в тебе столько смелости, чтобы сказать мне «нет»?

- Я не боюсь смерти, - с усмешкой ответил Ян Сиконг. – И что ты сможешь мне сделать?

Фен Е в ярости уставился на него:

- Хорошо, если ты не дашь их мне, я могу взять их сам.

- Если ты вышлешь большую армию на штурм города, ты не только понесешь большие потери, но и потеряешь возможность спасти Цю Вана, - резко сказал Ян Сиконг. – Тебе придется пожалеть об этом!

- Мне нет нужды высылать большую армию ради маленького Фенсяна, в котором всего двадцать тысяч человек, хаха.

- Твоя армия... - Ян Сиконг ошеломленно замер. – Твоя армия, где она сейчас?

Фен Е лишь улыбнулся и ничего не ответил.

Сердце Яна Сиконга дрогнуло, и на него снизошло озарение, он начал дгадываться кое о чем.

Неужели двухсоттысячная армия Фен Е ждет в Тайюане, чтобы встретить Чен Му вместе с императорским войском и солдатами правителя Хань?

Нет, зачем бы он стал оставлять свою армию позади и приходить в западню к противнику, имея при себе всего тридцать тысяч человек? Он использовал самого себя в качестве приманки, но ради какого улова?

- Фен Е, твоя армия... - голос Яна Сиконга дрогнул. – Она выступила в столицу?

- 78 -

Фен Е поджал губы и пристально уставился на Яна Сиконга потемневшими глазами:

- Дядя и Нада-хан выслали войска из Датуна, Ван Шен выслал войско из Тайюаня, правитель Юн выслал войско из Диньюна. Двухсотсорокатысячное войско, разделившись на три части, выступила с трех сторон на столицу. Хотя у меня тридцать тысяч человек, но в Циньяне все еще остаются пятьдесят тысяч солдат, и я имею в резерве тридцать тысяч человек, - усмехнулся Фен Е. – Чен Му хотел запереть меня здесь в ловушке и забрать у меня Тайюань, но Тайюань стал для него огромной ловушкой, которая только ждет, когда он сам прыгнет в нее.

Ян Сиконг долго потрясенно смотрел на Фен Е, не в силах прийти в себя.

- Чен Му думал, что я попаду в ловушку, сам того не подозревая, что загоняет в ловушку себя.

- ... Ты хочешь сдать Тайюань, - ахнул Ян Сиконг. – Сколько там солдат?

- Двадцать тысяч.

- Ты используешь двадцать тысяч человек в качестве приманки? – Ян Сиконг смотрел прямо в глаза Фен Е, пытаясь разглядеть там признаки нерешительности или колебания.

Но он так ничего и не увидел.

- Верно, - спокойно сказал Фен Е. – Когда Чен Му захватит Тайюань, измотав свое войско, он будет осажден там моими солдатами. Даже если он заранее узнает новости из столицы, будет слишком поздно отказываться от Тайюаня, и он не осмелится идти на помощь.

Ян Сиконг в оцепенении смотрел на Фен Е. Конечно же, он и раньше знал, насколько жесток и решителен Король Волков. Но он все равно видел в нем того наивного и искреннего юношу, каким он был когда-то. Он никак не мог выкинуть тот образ из головы. Ну что поделать... просто у него очень хорошая память.

- Почему ты так смотришь на меня? – холодно сказал Фен Е. – Не можешь этого вынести? А когда ты сжег сорок тысяч человек в Юннане, у тебя ничего не ёкнуло?

Ошарашенный Ян Сиконг опустил голову:

- Чен Му действительно не пришло бы в голову, что ты можешь отказаться от Тайюаня, который завоевал с таким трудом.

Они потратили на покорение Тайюаня столько времени, сил и солдатских жизней. После Датуна Тайюань был вторым по значимости оплотом армии Фен. И то, что Фен Е в конце концов, решил отказаться от него, было проявлением удивительной решимости и отваги.

Только Фен Е осмелился бы пойти на такой риск. Он всегда был таким и мог рискнуть, полагаясь на остроту и силу своего меча.

- Я знаю, наверняка ты думаешь, что это слишком рискованно. Если бы это не было последним средством, я бы не стал отказываться от Тайюаня, - сурово сказал Фен Е. – Чен Му объединился с императорским двором и правителями, чтобы осадить меня. Как только остальные правители почувствуют мою слабину, они набросятся на меня, словно стая голодных тигров и разорвут в клочья. Быстрый захват столицы – это мой единственный способ выжить, а, если я дождусь, когда стану объектом всеобщей травли, тогда мне уже не удастся выкрутиться.

- Хотя это очень рискованно, ты все верно говоришь, - вздохнул Ян Сиконг, думая о том, что здесь все зависит от удачи.

- Ты беспокоишься о нем? – спросил Фен Е, холодно глядя на Яна Сиконга.

Ян Сиконг ничего не ответил.

- Ты слишком высокого о себе мнения, если думал, что я не смогу победить без тебя, - усмехнулся Фен Е. – Если бы ты согласился на мои условия, я бы сдержал обещание и оставил бы Чен Му в живых, но теперь уже слишком поздно.

Ян Сиконг посмотрел в глаза Фен Е, его глаза были похожи на бездонные омуты.

Фен Е сжал его подбородок и тихо сказал:

- Я убью его прямо на твоих глазах. Я убью его, чтоб ты всегда помнил, что случается с теми, кто осмеливается разевать рот на то, что принадлежит мне.

Ян Сиконг оттолкнул руку Фен Е:

- Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.

- Ты хочешь, чтобы победил он? – глаза Фен Е полыхнули яростью. – Ты хочешь, чтобы я проиграл и погиб от руки Чен Му?

Ян Сиконг молча поджал губы.

- Отвечай! – резко прикрикнул Фен Е.

- ... мне нет до этого никакого дела, - с безучастным видом проговорил Ян Сиконг. – Победишь ты или проиграешь, выживешь или умрешь, это не имеет ко мне никакого отношения. Главное – спасти Цю Вана, а нас с тобой больше ничто не связывает.

- Это мне решать! – Фен Е упрямо мотнул головой. – Ты правда думешь, что после всего, что ты сделал мне, тебе это просто так сойдет с рук? В этой жизни ты никуда не денешься от меня.

- Фен Е, не нужно давить на меня. У меня больше ничего не осталось, мне не о чем беспокоиться, мне остается лишь умереть, - усмехнулся Ян Сиконг. – Я и так уже почти мертв, и что ты можешь мне сделать?

- Молчи! – воскликнул Фен Е, и в его взгляде мельнул страх. – Не смей даже думать об этом!

- Я уже сказал, что не боюсь смерти, но сейчас нам нужно спасти Цю Вана, а об остальной ерунде я дажу слышать не хочу.

Фен Е, подавив в себе гнев, сказал с угрюмым видом:

- Скорее всего, Цю Вана больше нет в Пинляне. Разве стал бы Чен Му оставлять такого важного заложника, когда отправился в Тайюань?

- Да, он мог забрать его с собой, - немного подумав, сказал Ян Сиконг. – Если его вывезут из города, ему будет проще сбежать. Пока его не разоблачили, он может найти способ убежать.

- Сейчас мы вообще не знаем, что с ним происходит. Если мы поступим опрометчиво, то можем вообще все испортить, - сказал Фен Е. – Я отправил туда шпионов, чтобы разузнать обстановку.

Ян Сиконг тоже не знал, что теперь делать:

- Сколько это займет времени? Если Чен Му узнает правду, он наверняка придет в ярость. Даже если он не убьет его, то подвергнет пыткам.

- Даже в этом случае менять тебя на него не имеет смысла, - сказал Фен Е. – Поэтому забудь об этом. Единственное, что ты сейчас можешь сделать, это отдать мне солдат Фенсяна, чтобы я мог прорваться из осады и отправиться в столицу на встречу с дядей. Когда мы возьмем столицу, Чен Му согласится на любые условия, чтобы спасти свою жизнь.

Ян Сиконг искоса взглянул на Фен Е:

- Тогда отправь меня отбратно в Фенсян, и я отправлю к тебе его гарнизон.

Фен Е погладил его по щеке:

- Что за игру ты затеваешь?

- Ты боишься?

- Это я должен задать тебе этот вопрос.

Фен Е приблизился к Яну Сиконгу, его взгляд остановился на его бледных потрескавшихся губах, в которых не осталось и намека на прежнюю яркость и сочность, но он все же не смог удержаться и погладил их кончиком пальца. Он не хотел признавать, из-за кого он ворочался без сна по ночам последние два месяца. Он лишь знал, что хочет сделать это, он Король Волков, и он здесь хозяин. Он может делать, что пожелает.

Ян Сиконг попытался оттолкнуть его, но Фен Е сжал его запястья и набросился на его губы, целуя его так ненасытно и страстно, словно собирался растерзать и проглотить его на месте.

Знакомый вкус этих губ, словно яд, проник в сознание Яна Сиконга, парализуя его волю. Он неосознанно сопротивлялся, но Фен Е крепко держал его, пока не задел его рану, и тогда он застонал от боли.

Фен Е отпустил его и, облизнувшись, посмотрел ему в глаза затуманившимся взглядом:

- Чен Му целовал тебя? – хриплым голосом спросил он.

Ян Сиконг презрительно посмотрел на него:

- Ты выглядишь так глупо.

Фен Е продолжал сжимать запястья его рук:

- Когда он прижимал под собой свою наложницу, наверняка он все время думал о тебе. И каждый раз, когда он смотрел на тебя, он думал о том, как бы ему обнять тебя, поцеловать, а потом затрахать до обморока, - его голос звучал мягко, но слова резали словно ножом. – Я никому не позволю думать о тебе так. Кто бы это ни был, я сделаю так, чтобы того человека больше не было в этом мире.

- Не все люди такие безумцы, как ты, - с усмешкой сказал Ян Сиконг.

- Из-за тебя любой может спятить. Я уже говорил, что ты водный дух-оборотень, обольщающий людей, и это ты сделал меня таким. Между нами не осталось привязанности, но мои люди должны быть со мной. Ты говоришь, что натерпелся от меня, и я мучаю тебя, но ты заслужил все это.

Ян Сиконг почувствовал, как дрогнуло его сердце, он оттолкнул руки Фен Е:

- Я устал.

- Тогда отдыхай, и пусть твои раны заживают поскорее, - Фен Е осторожно уложил Яна Сиконга на спину. – Когда ты поправишься, у тебя появятся силы сражаться со мной.

Ян Сиконг закрыл глаза. Столкнувшись с враждебностью Фен Е, он не испытывал тревоги, боли или раскаяния в своем сердце. Вероятно, у него уже все занемело внутри, и он сморился со своей долей, научившись принимать судьбу такой, как она есть.

***

Через пару дней отдыха в лагере Фен Е у Яна Сиконга прошел жар, и его раны начали заживать. Сегодня был последний день, когда Сю Ван все еще ждал от него ответа, и он должен был вернуться в Фенсян с верительной биркой.

Обдумав все в течение этих двух дней, Ян Сиконг понял, что ему остается лишь пойти на компромисс с Фен Е. В противном случае, даже если у него будут эти двадцать тысяч человек и город Фенсян, от них не будет никакого толку. Но эти двадцать тысяч человек были в его руках, и он не собирался отдавать свою власть, поэтому Фен Е тоже пришлось пойти на уступки и пообещать ему не отнимать у него бирку и не перебрасывать эти двадцать тысяч человек.

Итак, спустя три дня после того, как Фен Е вывел свое войско из Фенсяна, он снова вернул его обратно. Это могло показаться нелепым, но его пребывание в Фенсяне три дня назад и его возвращение туда сегодня имели совершенно разное значение.

Сю Ван понял, что Ян Сиконг обвел его вокруг пальца, но было уже поздно что-либо делать, и ему пришлось сдаться, чтобы спасти свою жизнь.

К этому времени Чен Му уже должен был прибыть в Тайюань,и в это же время в Фенсяне снова сменилась власть, а армия Фен, посланная в столицу по трем направлениям, уже долна была достичь своей цели.

Династия Чен, которой уже более двухсот лет принадлежала власть в стране, столкнулась с беспрецендентной угрозой. Неужели в стране воцарится хаос, когда несколько охоников загоняют оленя? (1) Предстоящая битва наверняка потрясет всю Поднебесную.

Что прочитают об этой битве тысячу лет спустя в книгах по истории? И что там будет сказано о людях, которые создали этот хаос? Ян Сиконг вдруг ощутил собственную незначительность. Он всегда пытался изменить судьбу целой страны силами одного человека. А на деле оказалось, что он не в состоянии управлять даже собственной судьбой. Он ощутил себя маленьким зеленым листочком, которого уносит мощное течение реки.

Прибрав к рукам гарнизон Фенсяна, Фен Е готовился к походу на столицу, но, когда у него выдавалась свободная минутка, он заглядывал к Яну Сиконгу.

Понаблюдав за тем, как Ян Сиконг принимает лекарство, Фен Е сказал:

- Завтра войско выступит в поход.

Ян Сиконг молча ждал, что он скажет дальше.

- На этот раз перед началом похода я принесу в жертву знамени кровь одного человека.

Ошеломленный Ян Сиконг внезапно вспомнил про этого человека, о котором совершенно позабыл в эти дни.

- Преступление Юаня Шаосю непростительно, и он должен понести наказание согласно военному закону, - сказал Фен Е, внимательно наблюдая за выражением лица Яна Сиконга.

- Не надо, - сказал Ян Сиконг. – Если хочешь убить его, подожди по крайней мере, до возвращения Цю Вана.

- Мне не нужно ничье позволение, чтобы убить кого-то, - сказал Фен Е, прищурив глаза. – Ты собираешься ходатайствовать за него?

- Нет, но я обещал Цю Вану сохранить ему жизнь, - нахмурился Ян Сиконг. – Пусть лучше Цю Ван решит, что с ним делать.

- Ты просто хочешь вымолить для него прощенья, - усмехнулся Фен Е. – Но это не тот случай, когда можно просить за кого-то. Кроме того, в армии существуют свои законы. Я не делаю ни для кого исключений и не допускаю в армии кумовства. Если не казнить его, как объяснить это людям?

- Я не прошу тебя сохранить ему жизнь, просто подожди, пока Цю Ван вернется.

Он не хотел, чтобы у них испортились отношения из-за Юаня Шаосю.

- Ты... - Фен Е собирался сказать ему что-то, но в этот момент снаружи послышался шум.

Они услышали чьи-то торопливые шаги и громкий крик посыльного:

- Король Волков! Срочные новости!

В этом голосе слышалось небывалое возбуждение, и Фен Е почувствовал, как его сердце тревожно забилось.

- Входи!

Они оба подумали, что произошло нечто непредвиденное на поле боя, поэтому, увидев радостное выражение лица гонца, у них обоих перехватило дыхание от волнения.

- Наши поздравления Королю Волков! – гонец рухнул на колени.

- Говори! – прикрикнул на него Фен Е.

- Принцесса Юнлунь понесла!

Они оба поменялись в лице.

Ян Сиконг судорожно вцепился в подол одежды, его тело оцепенело, казалось, что он перестал дышать, и его сердце вот-вот перестанет биться.

Эти слова, которые он только что услышал, без остановки крутились в его сознании.

Принцесса Юнлунь понесла. У Фен Е будет ребенок.

________________________

1. Эта фраза связана с названием последних трех глав в виде поговорки «охотиться на оленя в Центральных Равнинах», т. е. это означает борьбу за трон.

- 79 -

Фен Е опустил голову и угрюмо произнес:

- Ясно. Можешь идти.

Увидев, что Фен Е не выказал ни малейшей радости, гонец был озадачен. Поняв, что его ожидания о награде не оправдаются, он был разочарован и поспешно удалился.

В комнате повисло неловкое молчание.

Прошло много времени, прежде чем Ян Сиконг решился заговорить первым:

- Поздравляю Короля Волков.

Это замечательно, что у Фен Е будет ребенок, и род Фен не останется без наследника.

Фен Е поднял голову и посмотрел на Яна Сиконга:

- Ты рад за меня?

- Рад.

Ян Сиконг сам не мог понять, какие испытывает чувства. Он не был зол или расстроен, просто... просто он чувствовал, что нависший над его шеей топор наконец, упал вниз, но он при этом остался жив, вот и все.

- Теперь душа правителя Цзинъюаня может упокоиться с миром, - сказал он.

- Да, отец теперь доволен, - во взгляде Фен Е была лишь холодная пустота. – Когда я был моложе, я столько раз представлял себе, как буду разговаривать с ним и скажу ему, что не собираюсь жениться, и у меня никогда не будет детей, потому что я хочу быть только с тобой до конца своих дней. Ты свел меня с ума, и только ради тебя я вынашивал такую бунтарскую идею. Я виноват перед своими родителями и своим старшим братом за то, что мне в голову пришла такая предательская мысль.

Ян Сиконг чувствовал, что ему становится все труднее дышать, в его взгляде что-то изменилось, но выражение лица оставалось прежним.

- Кто из нас никогда не делал глупостей по молодости, - беспечным тоном сказал он.

Они встретились впервые еще в детстве, они знали друг друга в юности. И теперь, когда они стали взрослыми, их представления друг о друге изменились до неузнаваемости, а их одержимость превратилсь в настоящий кошмар.

Фен Е неотрывно смотрел на Яна Сиконга, и в его голосе была слышна дрожь:

- Я женился на тебе в тюрьме, но ты все равно сбежал. Я знаю, в твоем сердце не сохранилось даже следа привязанности. Что ж, хорошо, и от моей тоже уже давно ничего не осталось.

- Да, это хорошо, - согласился Ян Сиконг.

- Теперь у меня будет ребенок. Жаль, что ты не можешь понять, что чувствовал я, когда ты женился, а потом у тебя появился ребенок, - сказал Фен Е, кусая губы, его взгляд был полон ненависти и нежелания смириться. – Почему ты не можешь это почувствовать? Я хочу, чтобы ты прочувствовал все, через что прошел я.

Когда его пытали в мрачной темнице, когда он видел, как уничтожают его семью, когда он чувствовал, как остывает тело отца, которое он сжимал в своих объятьях, когда он был вынужден бежать из столицы будучи приговоренным к смерти преступником, тогда человек, которого он любил, женился на принцессе под звуки фейерверков и радостный бой барабанов. Весь город ликовал от радости, а его сердце рвалось от боли.

- Потому что я бесчувственный человек, - холодно сказал Ян Сиконг.

- Да, - с угрюмой усмешкой сказал Фен Е. – Ты не просто бесчувственный, у тебя вообще нет сердца.

- Фен Е, будь счастлив со своей женой и ребенком, - тихо сказал Ян Сиконг. – Я желаю вам процветания и много наследников, чтобы род Фен рос и множился, никогда не зная забвения.

- Так и будет, - Фен Е взглянул на Яна Сиконга покрасневшими глазами, встал и ушел.

Ян Сиконг опустил голову, словно его придавила невидимая тяжесть. Он погладил грудь в области сердца, успокаивая себя, и постепенно ему стало легче.

***

Юань Нанью уже много дней не выходил из своей комнаты. Во-первых, он опасался разоблачения, а во-вторых, ему совершенно не хотелось видеть Чен Му.

За эти дни он не видел никого, кроме слуги и охранника, который пришел, чтобы передать ему сообщение. Охранник явился по приказу Шень Хесюаня, чтобы узнать, согласен ли он отправить Юаня Шаосю вместе с Цю Ваном, чтобы совершить обмен с Фен Е.

Когда он услышал эту новость, в его сердце поднялась настоящая буря. Оказывается, нужно было лишь подождать пару дней, и ему не пришлось бы терпеть унижение той ночью, и он смог бы уехать вместе со своим старшим братом. Если бы не он, тогда это Яна Сиконга... это что, его судьба?

В его сердце перемешались самые противоречиве чувства, он больше не хотел думать об этом. Ян Сиконг вместе с Юанем Шаосю смогли выбраться отсюда, и по словам охранника, Ян Сиконг пообещал сохранить жизнь его старшему брату. Уж лучше он будет *** (1), чем проведет остаток дней в тюрьме.

Что же касается его, он с нетерпением ждал возможности отправиться в Пейань и сбежать по дороге.

После той ночи он еще ни разу не встречался с Чен Му, но тот каждый день приходил к его двери, чтобы поприветствовать его. Вероятно, он понимал, что поступил неправильно, поэтому не давил на него, но по его тону Юань Нанью понимал, что терпение Чен Му на исходе.

Помимо страха перед разоблачением, самая большая причина его нежелания видеть Чен Му заключалась в том, что он боялся не сдержаться и убить его на месте. Он сильный и крепкий мужчина и после такого унижения единственный способ удовлетворить чувство ненависти в сердце – это убийство врага. Но он также понимал, что если убить Чен Му, это будет стоить жизни не только ему, но и тем трем тысячам солдат, которые были захвачены в плен.

Более того, если бы его действительно можно было убить одним ударом, за это стоило бы отдать жизнь, но Чен Му не был каким-нибудь худосочным юнцом из аристократической семьи, и с ним нельзя справиться так просто. Напротив, Ян Сиконг говорил, что он с детства тренировался у Чжу Ланьтина, самого знаменитого мастера боевых искусств в стране, и в Юннане он никогда не пренебрегал тренировками. Если не удастся справиться с ним, он и его солдаты погибнут напрасно.

Впрочем, ему не удастся прятаться вечно. Когда они действительно встретятся с Чен Му, удастся ли ему сдержаться и не убить его на месте?

Разумеется, несколько дней спустя Чен Му окончательно потерял терпение, и постучал в его дверь уже более настойчиво.

- Наставник, сколько еще ты собираешься сидеть взаперти? Ты же не можешь сидеть там вечно. Сегодня я пришел извиниться перед тобой.

Лицо Юаня Нанью стало мрачнее тучи.

- Наставник, мне нужно кое-что обсудить с тобой.

Юань Нанью нахмурился. Он знал, что речь пойдет о его отправке в Пейань в качестве посланника. Это был его шанс на спасение, и он заколебался в своем сердце.

- Раз наставник не хочет открыть мне дверь, тогда я войду сам, - Чен Му подождал пару секунд и распахнул дверь.

Юань Нанью, сидевший за столом, распустил волосы и, прикрыв часть лица, холодно взглянул на Чен Му. Он с такой силой сжал кулаки, что его ногти вонзились в ладони. Только так он мог заставить себя успокоиться.

Чен Му не мигая смотрел на Юаня Нанью, его взгляд был внимательным и ласковым, а на лице не было заметно ни малейших угрызений совести. Вопреки всему, что он говорил в эти дни за дверью, он тихо спросил:

- Наставник, тебе уже лучше?

- Хватит нести чушь. Когда я поеду в Пейань?

- Наставник не очень хорошо чувствует себя в эти дни, - мягко сказал Чен Му. – Было бы неправильно посылать его, поэтому Шень Хесюань написал письмо правителю Нину и попросил его съездить туда вместо наставника.

- Что ты сказал? – Юань Нанью в ярости стукнул кулаком по столу.

Его голос прозвучал так громко и с такой силой, что Чен Му потрясенно замер, и в его сердце мелькнуло сомнение. Этот голос, эта сила и враждебность делали его совсем не похожим на Яна Сиконга.

Чен Му подумал, что его гнев еще не угас и терпеливо объяснил:

- Правитель Нин – родственник правителя Хань, а правитель Хань обладает слишком вспыльчивым нравом. Пусть лучше они договорятся между собой, и тогда наставнику не придется предпринимать это утомительное путешествие.

Юань Нанью почувствовал, как в нем закипает кровь, ему хотелось броситься на Чен Му и разорвать его в клочья. Он просто поверить не мог в то, что поменялся местами с Яном Сиконгом, и в итоге остался с носом! Он прошел через такое унижение ради возможности отправиться посланником в Пейань и сбежать по дороге. А теперь его единственная возможность разрушена?!

Юань Нанью кипел от гнева, а его сердце было полно возмущения.

Чен Му был потрясен «Яном Сиконгом», который сейчас находился перед ним, но он списал все эти непонятные перемены на «происшествие» той ночью. Ян Сиконг разозллился гораздо сильнее, чем он ожидал.

- Я знаю, наставник сердится, - тихо сказал Чен Му, опустив голову. – Когда я проснулся, мне было так стыдно.

- Заткнись! – рявкнул Юань Нанью. – И уходи отсюда!

Чен Му тяжело вздохнул:

- Наставник, я клянусь памятью своей матери, что это Ци Манби опоила тебя в ту ночь, и я не имею к этому никакого отношения. После моей женитьбы она чувствует себя отвергнутой, вот и придумала такой способ доставить мне удовольствие. В ту ночь я просто слишком много выпил, а потом...

- Уходи!

Юань Нанью был уже на грани срыва. Он не хотел умирать, он хотел сохранить свою жизнь и отомстить, но Чен Му все продолжал говорить, и он боялся, что может потерять над собой контроль в любую минуту.

- Я пришел извиниться перед наставником, - тихо сказал Чен Му. – И чтобы утолить гнев наставника, я привел ее сюда.

- Ты...

- Приведите ее сюда! – крикнул Чен Му.

Дверь снова распахнулась, двое охранников втащили Ци Манби и бросили ее на пол. Она была сильно напугана, и с покрасневшими, полными слез глазами выглядела довольно жалко.

Юань Нанью холодно смотрел на женщину возле своих ног.

- Ваше высочество, пощадите! Господин Ян, я виновата! Господин Ян, простите меня! – она непрестанно кланялась им.

Чен Му смотрел на женщину, которая много лет служила ему, но в его взгляде не было ни капли сочувствия.

- Наставник, - сказал он. – Грех этой женщины непростителен, и сегодня я предам ее смерти, чтобы она могла искупить свою вину.

Глаза Ци Манби широко распахнулись, ее лицо исказилось от ужаса, она бросилась обнимать Чен Му за ноги:

- Ваше высочество! Пощадите! Я ношу ребенка его высочества! Пощадите! Ваше высочество! Смилуйтесь!

Чен Му посмотрел на нее сверху вниз:

- Это правда?

- Правда! Разве я посмела бы лгать его высочеству! Пусть придет доктор и подтвердит это! Ваше высочество! Пощадите!

Красивое лицо Ци Манби распухло от слез.

- И что с того? – с бесстрастным видом сказал Чен Му. – То, что ты носишь в своей утробе, всего лишь отродье ничтожной наложницы, - от оттолкнул Ци Манби ногой. – Казнить!

Двое охранников подбежали к Ци Манби. Один из них схватил ее, а второй набросил ей удавку на шею.

Ци Манби пыталась разодрать удавку, ее лицо побагровело. Она отчаянно брыкалась ногами, а в ее взгляде были видны лишь боль и отчаяние.

Видя, что Ци Манби вот-вот задохнется, Юань Нанью стиснул зубы и резко сказал:

- Довольно!

Охранники сразу ослабили захват и отпустили Ци Манби. Она скрючилась на полу, закатив глаза и непрестанно кашляя.

Чен Му взглянул на Юаня Нанью:

- Почему наставник так снисходителен к этой девке?

Юань Нанью ощутил холод в сердце. Как Чен Му может быть таким безжалостным по отношению к этой женщине, которая к тому же носит его ребенка? От его жестокости, скрывающейся за этим красивым молодым лицом, у него мороз пошел по коже.

Не обращая внимания на Чен Му, он посмотрел на Ци Манби:

- Зачем ты опоила меня? Как ты вообще могла такое сделать!

Он спросил об этом, потому что хотел опозорить Чен Му. Он не верил, что Чен Му ничего не знает об этом. Даже если бы у Ци Манби не хватило смелости сказать об этом, на грани жизни и смерти она вполне могла проговориться.

Ци Манби встала на колени:

- Ваше высочество, пощадите! Я виновата... просто господин Ян... он сказал... он сказал, что поможет мне...

Она только что вернулась назад из мира мертвых, ее рассудок все еще пребывал в смятении. Она думала лишь о том, как ей спасти себя, поэтому начала оправдываться.

Как только прозвучали ее слова, Юань Нанью застыл, словно громом пораженный.

- Что? Что ты сказала? Я хотел тебе помочь? – голос Юаня Нанью задрожал.

- Это моя вина, моя вина, - причитала Ци Манби. – Господин сказал, что мы похожи, как брат и сестра. Разве господин не помнит этого? Когда господин узнал, что я не нравлюсь принцессе, он обещал помочь мне. Господин, вспомните, как мы разговаривали в тот день во дворе! Пощадите меня... - она начала кланяться Юаню Нанью. – Это все моя глупость, я вниновата, но я хотела как лучше.

Чен Му с подозрением покосился на Юаня Нанью:

- Наставник, о чем она говорит?

Лицо Юаня Нанью побледнело, он не смог сдержать дрожь в своем теле.

Ян Сиконг сказал, что хочет помочь ей? Как именно он собирался ей помочь? И как он мог помочь?

Речь Ци Манби была очень бессвязной. Юань Нанью подумал, что в присутствии Чен Му она просто не осмеливается сказать правду. А, может, она таким образом намекала на их связь и просила у него защиты, точнее, не у него, а у Яна Сиконга.

А может... может...

Юань Нанью не смел даже думать об этом, но его мысли уже было нельзя удержать.

После того, как они с Яном Сиконгом поменялись местами, они уехали из Пинляна вместе с Юанем Шаосю, а он оказался заперт здесь в ловушке, подвергся такому унижению со стороны Чен Му, и к тому же, его поездка в Пейань тоже сорвалась. В результате всего, Ян Сиконг благополучно скрылся, а он остался здесь без всякой возможности выбраться отсюда!

Может ли быть так, что Ян Сиконг просто спланировал все это и действовал заодно с Ци Манби?

При мысли об этом Юань Нанью задрожал.

Нет, это просто невозможно. Они ведь братья! Ян Сиконг не мог так с ним поступить!

Но...

Слова Ци Манби эхом звучали к него в голове: «Он обещал помочь мне». Чем именно помочь? Помочь ей или самому себе?

Чен Му вовсе не святой, к тому же, давно влюблен в Яна Сиконга. Становясь старше и обретая все бо̀льшую власть, он уже не мог выносить постоянные отказы Яна Сиконга. И Ян Сиконг прекрасно понимал это, и поменялся с ним местами...

Нет! Не может быть! Ян Сиконг никогда не поступил бы с ним так!

Юань Нань в ярости смахнул все со стола:

- Убирайтесь! Убирайтесь отсюда все!

Чен Му взглянул на него с удивленным видом. Этот человек, его поедение и речь действительно мало напоминали Яна Сиконга. Ему не верилось, что Ян Сиконг, который всю жизнь провел среди житейских бурь и штормов, может настолько измениться из-за такого происшествия.

Но кроме этого объяснения ему больше ничего не приходило в голову.

- Наставник, я сохраню этой женщине жизнь, - мягко сказал Чен Му. – Если наставникк передумает, он может поступить с ней по своему усмотрению. Завтра я выступаю на Тайюань, и наставник поедет со мной.

Юань Нанью опустил голову, пряча лицо за волосами, его плечи неудержимо дрожали.

Убирайтесь! Пусть они все убираются отсюда и оставят его в покое!

Юань Нанью мысленно рычал, собрав все свои силы, чтобы сдержаться и не утратить последних крупиц разума. Если Чен Му не уйдет прямо сейчас, он убьет его!

Чен Му сделал знак охранникам, и те, подняв Ци Манби, поптялись прочь. Закрывая за собой дверь, он бросил еще один взгляд на оставшегося в комнате человека, и на его губах заиграла самодовольная улыбка.

«Ян Сиконг, ты все-таки стал моим»

___________________________

1. Тут опять это выражение, про то, что он будет нести какой-то караул у могилы Юаня Мао или типа того. Я не понимаю, о чем тут идет речь. Может, это как-то с их религией связано?

- 80 -

Перед рассветом Фен Е собрал свое войско и покинул Фенсян.

Он не стал убивать Юаня Шаосю и приносить его в жертву боевому знамени. Он запер его в тюремной повозке, видимо, согласившись с просьбой Яна Сиконга разобраться с ним после возвращения Юаня Нанью.

Ян Сиконг надел маску, по-прежнему изображая «Цю Вана». Но его раны еще не зажили до конца, и он не мог величественно восседать на лошади, поэтому ему ставалось лишь ехать в повозке.

Фен Е призвал свою армию поспешить в столицу. Устроившие засаду войска Чен Му с нетерпением ожидали армию Фен, которая должна была появиться сильно потрепанной после столкновения с армией Шень Хесюаня. Но они увидели армию Фен, которая поглотила войско Шень Хесюаня и теперь имела высокий боевой дух. Кроме того, защитники Циньяна тоже выступили со своим войском. Враг намного превосхдил их числом, и они не осмелились даже поднять голову. Армия Фен успешно миновала засаду и двинулась прямо на столицу.

В это время никто не знал, как сейчас обстановка в Тайюане, но поскольку Фен Е решил отказаться от него, оставалось лишь оставить его на произвол судьбы.

Чен Му довел Фен Е до такого состояния, что ему пришлось предпринять отчаянные меры. Если он не сможет быстро захватить столицу и взять всю власть в свои руки, то, когда Чен Му объединится с имераторским двором и остальными правителями, в лучшем случае ему придется отступить в Датун, впрочем, скорее всего, его ждала смерть в Центральных Равнинах.

А значит, в этой битве решится, будет ли Фен Е жить или умрет.

От Фенсяна до столицы армия может дойти быстрым маршем за пять-шесть дней, но они сделали крюк вокруг Тайюаня и прошли путь за восемь дней, после чего, наконец, достигли столицы.

К этому времени Фен Чанью с многочисленным войском уже захватил Шуньтянь. После боя со столичным гарнизоном в пригороде столицы обе стороны понесли большие потери, и столичный гарнизон отступил в Запретный город.

Запретный город имел четыре уровня защиты. Первый уровень – Шуньтянь на юго-западе и Тяньцзинь на северо-востоке. Второй уровень – пограничная крепость со рвом. Третий уровень – внешняя городская стена, и последний – внутренняя городская стена. Между пограничной крепостью и внутренней стеной проходили два защитных рва, и город был настолько хорошо защищен, что заслуженно считался лучшим укрепленным городом Поднебесной.

После того как армия Датуна во главе с Феном Чанью, армия Чахар от Нада-хана и армия Тайюаня во главе с Ван Шеном объединились, они с легкостью захватили Шуньтянь и окружили Запретный город, ожидая Короля Волков.

Фен Е прибыл с опозданием на два дня. Разведчики сообщили, что Чен Му, узнавший новости, выступил с большим войском, а из Ляодуна срочно вызвали Чжао Фуя. Армия правителя Цинь вместе с войском других правителей тоже устремилась к столице. Казалось, сейчас сюда стекаются солдаты со всего белого света, ситуация постоянно менялась, а династия могла смениться в любое время.

Уже второй раз за двухсотлетнюю историю Дашен мятежники достигли ворот столицы, поставив Дашен на грань гибели.

После того, как Фен Е встретился с Феном Чанью, они отправились в главный шатер для обсуждения сложившейся обстановки, где провели весь день до поздней ночи.

Самым решающим фактором в этой схватке было время. Если они смогут ворваться в Запретный город до того, как сюда прибудет армия правителя Цинь, тогда все проблемы будут решены. Если нет, их ждет страшная бойня и бесчисленные жертвы.

Но гарнизон «Цзиншань» вместе с остальными солдатами отступил в Запретный город. Город с тремя стенами, двумя рвами и 70-тысячным войском не возьмешь так просто.

Ян Сиконг, отдыхая в палатке, размышлял над тем, как им вести эту битву. Сейчас, независимо от того, хотел он помогать Фен Е или нет, он должен был это сделать. С того момента, как Чен Му подставил его, он больше не мог ему помогать. А в сложившейся ситуации нельзя было допустить победы Чен Му, иначе, Фен Е и и Юань Нанью наверняка погибнут.

Но Чен Му доберется до столицы за два-три дня, и как им прорваться в Запретный город за такое короткое время?

Пока он раздумывал над этим, к нему в палатку вошел Фен Е. Ян Сиконг спокойно взглянул на него и спросил:

- Придумали какой-то план?

Фен Е сел напротив него:

- Гарнизоном командует Чжу Ланьтин, а у тебя с ним личные отношения.

- Он обучал Чен Му боевым искусствам, а также является двоюродным племянником императора Чжаову, - сказал Ян Сиконг. – Он соглашался раньше помогать мне, потому что мы собирались помочь Чен Му взойти на престол. Но сейчас он будет драться насмерть, чтобы остановить нас за пределами Запретного города.

- Возможно, раньше так и было, - усмехнулся Фен Е. – Но сейчас я получил одну новость.

- Что за новость?

- Двоюродная сестра Чжу Ланьтинаа несколько лет назад вошла во дворец и в прошлом году родила принца.

Глаза Яна Сиконга вспыхнули:

- Ты хочешь сказать...

- Я сделаю императором тринадцатого принца из семьи Чжу.

Ян Сиконг покачал головой:

- Обмануть Чжу Ланьтина не так-то просто. Этот принц еще лежит в пеленках. Даже если действительно возвести его на престол, при таком монархе в стране могут произойти любые неприятности. К тому же, с чего ему тебе доверять? Чжу Ланьтин не одержим алчностью, он заботится о мире и процветании государства, ты не сможешь подкупить и переманить его на свою сторону. Он дождется Чен Му, и они атакуют тебя с двух сторон.

- Я и сам это знаю, поэтому я и хочу, чтобы ты придумал что-нибудь, - Фен Е прищурил глаза. – Если кто и сможет переубедить Чжу Ланьтина, то это только ты.

- Ты же не доверяешь мне, - усмехнулся Ян Сиконг. – Так с чего ты взял, что я стану тебе помогать?

- Ты ведь тоже хочешь спасти Цю Вана, - уверенно сказал Фен Е. – Ты так ловко провел Чен Му. Если он победит, у Цю Вана не останется ни малейшего шанса выжить.

Ян Сиконг лишь холодно усмехнулся и пренебрежительно сказал:

- Фен Е, как бы ты ни ненавидел меня, все равно ты в итоге приходишь ко мне с просьбой. Это не слишком-то приятно.

- Ты тоже не раз доставлял мне неприятности, почему бы нам не сравнять счет? – он приблизил губы к уху Яна Сиконга. – Помоги мне захватить столицу, как обещал когда-то.

Ян Сиконг отвернулся от него, стараясь держаться на расстоянии, но Фен Е заключил его в объятья, прижимаясь губами к его уху.

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Ты ведь не веришь моим обещаниям?

- Верю или нет – сейчас это не имеет никакого значения. Ты задолжал мне, и в качестве оплаты долга я хочу себе столицу.

Ян Сиконг отвернулся от него и ничего не ответил.

Фен Е провел кончиками пальцев по его щеке и прикусил мочку его уха:

- Нужно разделить Чен Му и Чжу Ланьтина. Чен Му знает, что у вас с ним личные отношения, он должен относиться к нему с подозрением. Нужно использовать тринадцатого принца, чтобы посеять раздор.

- Ты ведь уже все продумал, зачем же пришел обсуждать это со мной? – сухо сказал Ян Сиконг.

- Это сможешь сделать только ты, - Фен Е продолжал обнимать Яна Сиконга, играя пальцами его руки.

- А, если все получится, ты меня отпустишь?

- Нет, - в голосе Фен Е послышался холодок. – Ты никогда не сможешь покинуть меня!

Взгляд Яна Сиконга потускнел.

Фен Е всегда осознавал, насколько он «полезен», и теперь он хотел воспользоваться им, даже не пытаясь этого скрывать. Между ними остались лишь обиды и взаимная подозрительность, но Фен Е по-прежнему отказывался отпускать его, чтобы держать его при себе и продолжать мучить дальше.

- Но я могу позволить тебе воссоединиться с женой и дочерью, - лицо Фен Е помрачнело, но он сдерживался. – Если бы Си-эр не была моей сестрой, я бы убил ее, но... это максимум, на что я согласен.

Ян Сиконг язвительно усмехнулся:

- Премного благодарен Королю Волков за его милость.

- 81 -

Как командующий столичным гарнизоном, Чжу Ланьтин отвечал за охрану Запретного города изнутри и снаружи. Только победив этого человека, можно было выиграть битву. В противном случае, им придется насильственно пробиваться в город в течение этих трех дней до прибытия армии правителя Цинь, а для этого им потребовалось бы вдвое больше солдат.

Ян Сиконг знал Чжу Ланьтина. Этот человек родился в могущественной и знатной семье, которая всегда имела большое влияние в столице. После того, как женщина из их семьи родила нынешнего императора, их могущество достигло своего пика.

Вдовствующая императрица Чжу и ее младший брат Чжу Тайши были людьми рассудительными. Хоть они и были родственниками императорской семьи, они никогда не вмешивались в споры между партиями евнухов и ученых. Не считая того давления, которое они оказали на императора Чжаову в вопросе о титуле наследного принца, они всегда были опорой и поддержкой его власти.

Чжу Ланьтин рос в роскоши, а после смерти Чжу Тайши стал во главе клана. За всю свою жизнь он никогда не испытывал недостатка в славе, богатстве и уважении. Такого человека было нечем подкупить, к тому же, он обладал преданным и мирным характером и придавал большое значение своему доброму имени. Он не позволил бы никому кроме Чен Му занять трон семьи Чен, и он никогда не согласился бы на то, чтобы трон достался Фен Е.

Даже если его сестра родила принца, в котором текла кровь семьи Чжу.

Ян Сиконг знал, что Чжу Ланьтина невозможно уговорить примкнуть к мятежникам, и Фен Е также понимал это. Поэтому было необходимо разделить Чжу Ланьтина с Чен Му, чтобы они не могли объединить свои силы.

И первое, что нужно было сделать – это заставить Чжу Ланьтина ощутить себя на краю пропасти.

Поэтому той ночью Фен Е отправил войско к крепости, чтобы усилисть осаду Запретного города.

Пограничная крепость, рвы и стены еще не входили в сам город. Они представляли собой охранные сооружения, защищающие город. Просто обычно такие сооружения находились возле городских стен, но в Запертном городе они располагались в нескольких ли от него и были построены, чтобы исключить возможность внезапного штурма города.

Эта крепость не обладала большой оборонительной мощью. Как только армия осадила ее, в небо поднялся сигнальный дым, и защитники отступили назад. Перед рассветом армия Фен подошла к внешней стене Запретного города и разбила там лагерь. В то же время командирам было приказано привести десятки тысяч солдат и расположить их в боевом порядке перед стенами города и бросить вызов городу, подняв небывалый шум, который волнами катился на город.

Запретный город, за время своего существования не раз проходивший сквозь бури и дожди, возвышался над землей. Ему нечасто доводилось подвергаться угрозам мятежников, подошедшим вплотную к его стенам. Независимо от эпохи, такие события потом красочно описываются в книгах по истории. Большинство солдат, оборонявщих город, за всю свою жизнь не видели такого огромного войска, которое угрожало бы безопасности города.

Ян Сиконг смотрел на великолепный величественный город вдали. Он был подобен огромному и прекрасному чудовищу, развалившемуся в самом сердце страны. Своим величественным видом оно заманивало образованных и умных людей, чтобы затем с помощью ароматного вина и опьяняющей разум власти погубить их. Кто-то терял там свою жизнь, а у кого-то он вытягивал душу.

Этот город полон коварных интриг, кровавых слез, печалей и радостей, но туда стремились многие, и каждый, кто попадал туда, надеялся взобраться на вершину и возвыситься над остальными, поправ их ногами.

Ян Сиконг услышал позади себя тихий звук шагов. Даже не оглядываясь назад, он знал, что это пришел Фен Е.

- Тебе еще нельзя вставать с постели, - сказал Фен Е.

- Это всего лишь раны от кнута, я же не сломал ногу, - Ян Сиконг все еще не сводил взгляда с Запретного города. – Уезжая отсюда, я и не подозревал, что вернусь сюда так скоро.

Три года. Прошло всего три года, и он помог Фен Е вернуться сюда.

- Я тоже не ожидал такого. Должно быть, мои родители и брат даровали мне свое благословение.

Ян Сиконг вспомнил тот день, когда он покидал столицу, полный безразмерных честолюбивых замыслов. Тогда, выехав через городские ворота, он оглянулся назад, и ему на ум пришло стихотворение Хуана Чао:

«Уничтожив цветущие сады,

Я завалил город

Золотыми доспехами»

В этом стихотворении отразился его гнев и нереализованные честолюбивые устремления. Возмущенный тем, что его таланты не оценили должным образом и подстегиваемый растущим честолюбием, он позже поднял восстание и вошел в столицу.

Сотни лет спустя император Тайцзу тоже поднял восстание и начал править Поднебесной. Он позаимствовал древнее изречение и перефразировал его:

«В час, когда я появляюсь,

Все цветы разбегаются в ужасе»

И вот теперь они стояли здесь вместе с Фен Е.

Сумеют ли они в конце концов переписать историю или же о них просто упомянут вскользь в небольшой заметке?

Что о них будут писать и говорить сотни лет спустя?

Фен Е, казалось, мог прочитать мысли Яна Сиконга у него на лице. Он внимательно смотрел на территорию, которую собирася завоевать.

- Ты думаешь о том, что о тебе напишут в исторических хрониках? – тихо спросил он.

- Кисть летописца или карающий меч – посмотрим, что кто из них растерзает меня на части, - пробормотал Ян Сиконг.

- Победитель получает все, проигравший – ничего. Не стоит делать выводы, пока жизнь не закончена.

Ян Сиконг покачал головой:

- Я не сделал ничего выдающегося.

Фен Е посмотрел на удрученный вид Яна Сиконга и почувствовал, как ему стало не по себе.

- Это для Чжу Ланьтина, - внезапно сказал Ян Сиконг и вытащил из рукава письмо. – Отправь его с кем-нибудь.

Фен Е взял письмо, пробежался по нему глазами и снова свернул его.

- У тебя правда есть письма из вашей переписки с Чжу Ланьтином?

- Я сжег их все, - ответил Ян Сиконг. – Но, если понадобится, я в любой момент могу подделать их. Я помню их содержание. Давай для начала припугнем его.

- Хорошо, я приказал уже распространить слухи, к тому же, давно отправил дорогой подарок в семью Чжу в его родном городе.

- Чен Му подозрителен по своей природе. Даже если он поймет, что это может быть просто способ разобщить их, он все равно не осмелится полностью доверять Чжу Ланьтину. Когда мы были в Юннане, я говорил ему, что Чжу Ланьтин – мой человек при дворе, - с бесстрастным видом сказал Ян Сиконг. – Если Чжу Ланьтин не попадется на эту удочку, Чен Му может клюнуть на приманку.

- Но вряд ли этого достаточно, чтобы взломать ворота Запретного города.

- Помешав Чен Му объединиться с Чжу Ланьтином, мы сможем выиграть немного времени, - Яну Сиконгу внезапно пришла в голову мысль. – Когда генерал Фен захватил Шуньтянь, где был наместник Шуньтяня, Чжоу Юдао?

- Его закрыли в тюрьме, - ответил Фен Е, тоже вспомнив о чем-то. – Его сын... как там его звали?

- Чжоу Мисинг, - отстраненно проговорил Ян Сиконг. – Мы с ним дружили когда-то.

- Не знаю, где сейчас этот человек – в столице или в Шуньтяне. Я прикажу разузнать о нем.

Фен Е немедленно подозвал охранников и дал им неободимые указания.

- Обычно он отирается в столице, поскольку очень любит яркую и насыщенную жизнь, - с задумчивым видом сказал Ян Сиконг. – Хотя у него обширные связи, он не занимал никакой официальной должности.

- И что от него толку? – с усмешкой спросил Фен Е.

- Он обычный повеса, и Чжу Ланьтин смотрит на него, как на пустое место. Он и пикнуть не посмеет перед Чжу Лантином, - Ян Сиконг прищурил глаза. – Но, если он сумеет убедить своего отца, тот поможет нам перетянуть некоторых чиновников на свою сторону, - он немного подумал и покачал головой. – Но, если они с Чжао Юдао сейчас находятся в разных местах, это ничего не даст. У нас просто нет времени, чтобы связаться с ним.

- Сначала я прикажу проверить это. Пусть сейчас это бесполезно, но в будущем, когда я войду в столицу, мне понадобятся чиновники, которые поддержат меня.

- Фен Е, - с серьезным видом сказал Ян Сиконг. – Если ты действительно возьмешь столицу, что ты собираешься делать?

- А что, тебя беспокоит, что я захочу стать императором? Я не настолько глуп, – улыбнулся Фен Е, но эта улыбка не отразилась у него в глазах. Как мы и договоривались в начале, я посажу на престол маленького принца. Жаль, что моя тетя не родила сына. Если Чжу Ланьтин умеет быстро соображать, это будет тринадцатый принц.

Ян Сиконг уже догадывался об этом в душе, но он все же беспокоился, что Фен Е... В конце концов, с его дерзостью нет ничего такого, чего бы он не мог сделать.

- Не волнуйся, я не обманываю тебя. Я тоже хочу утихомирить правителей.

- Хорошо, - кивнул Ян Сиконг. – А как быть с Цю Ваном? Он все еще находится в руках Чен Му. Что, если он начнет угрожать тебе его жизнью?

- Если у него есть мозги, он обменяет жизнь Цю Вана на свою собственную жизнь.

Ян Сиконг искоса взглянул на него:

- Он также может убить его просто тебе в отместку, а также для того, чтобы показать, что он никогда не помирится с тобой.

- Он не посмеет, - холодно сказал Фен Е.

- Для тебя страна важнее жизни одного человека, - усмехнулся Ян Сиконг. – Как я могу быть уверенным в том, что ты спасешь Цю Вана?

Фен Е в упор уставился на Яна Сиконга:

- Я считаю Цю Вана своим братом, и я сделаю все, что смогу. Но с самого первого дня, когда Цю Ван начал следовать за мной, он всегда был готов умереть за меня. Ты хочешь, чтобы я обменял страну на него, и как он, по-твоему, должен жить после этого?

- Я не просил тебя обменять страну на него, я не настолько наивен, - Ян Сиконг стиснул зубы. – Я лишь прошу тебя в безвыходной ситуации обменять меня на него.

- Ни за что! – категорически отказался Фен Е, уставившись на Яна Сиконга покрасневшими глазами. – Не смей больше никогда говорить мне об этом!

С этими словами он развернулся, собираясь уйти.

- Фен Е! – воскликнул Ян Сиконг. – Если Цю Ван умрет, я буду ненавидеть тебя до конца своих дней!

Фен Е остановился и взглянул на Яна Сиконга. Его губы слегка дернулись и он, несмотря на боль в сердце, спокойно ответил:

- И чем это будет отличаться от того, что есть сейчас?

Ян Сиконг в оцепенении смотрел Фен Е вслед, пока он не исчез из виду.

***

Отправленное Яном Сиконгом письмо, в котором он убеждал Чжу Ланьтина сдаться, прибыло в столицу, и по городу тут же поползли слухи о том, что Фен Е вступил в тайный сговор с семьей Чжу, чтобы отказать в поддержке правителю Чу и поддержать тринадцатого принца. А через несколько дней слухи о дорогом подарке, отправленном Фен Е в родовое поместье Чжу Ланьтина, расползутся по всей Поднебесной.

У слухов нет оружия, но они обладают смертоносной силой.

Сейчас сложилась критическая обстановка, и одурачить императорский двор с помошью такого плана было не так-то просто. Ведь семья Чжу состояла в родстве с императором и была всегда верна ему. Но Чен Му знал, что Ян Сиконг тайно общался с Чжу Ланьтином. Пусть императорский двор и не поверит им, досточно, чтобы в это поверил Чен Му.

Отправленное письмо исчезло, словно его бросили в море. Разумеется, Чжу Ланьтин не мог ответить на него, особенно сейчас, когда столицу наводнили слухи.

Но это и не важно, главное – не допустить союза между Чжу Ланьтином и Чен Му. Перед угрозой разрушения города, все взвесив, он может согласиться на капитуляцию. Поэтому было необходимо создать безвыходную ситуацию.

Фен Е завершил приготовления к штурму города, он торопился победить до прибытия армии правителя Цинь, или хотя бы успеть захватить Внешний город.

Вот-вот должна была грянуть страшная битва, которая потрясет всю Поднебесную.

- 82 -

Накануне штурма Ян Сиконг отдыхал в палатке, когда к нему неожиданно пришел Фен Е, у которого сейчас минутки свободной не было.

Ян Сиконг, не открывая глаз, с усмешкой сказал:

- Король Волков, должно быть, спит в доспехах, подложив под голову меч – так сильно он теперь занят. – К чему было тратить время и приходить сюда?

- Он хочет тебя видеть, - ответил Фен Е. – С этими словами он приоткрыл вход палатки, и внутрь вошел огромный одноглазый волк.

- Хун-эр! – на лице Яна Сиконга, наконец-то, появилось оживленное выражение, а глаза заблестели от радости, что теперь можно было увидеть очень редко.

Фен Хун подошел к Яну Сиконгу и ткнулся в него своей большой головой. Ян Сиконг запустил пальцы в его густую шерсть и заглянул ему в глаза:

- Хун-эр, вот уж не ожидал увидеть тебя снова.

Этот огромный волк выглядел все также величественно, но в нем уже стали заметны едва уловимые перемены. Он похудел и был уже не таким быстрым и энергичным, как раньше.

Фен Е присел рядом, поглаживая Фен Хуна своей большой ладонью.

- Он стал совсем старым. Немногие волки способны дожить до двадцати лет. Если бы он был человеком, ему уже было бы больше ста лет.

Ян Сиконг прижался лбом ко лбу Фен Хуна и тихо сказал:

- Хун-эр, ты правда такой старый?

Когда они впервые встретились, Фен Хун еще был молод, а Фен Е был подростком.

Десять лет промелькнули в мгновение ока.

Фен Хун тихонько заворчал и лизнул щеку Яна Сиконга.

Ян Сиконг не смог сдержать грусти:

- Ты собираешься взять его на поле боя?

- Да, - голос Фен Е прозвучал очень мягко и ласково. – Он чувствует себя наиболее счастливым и величественным, находясь на поле боя в доспехах. Я буду брать его с собой, пока он в состоянии таскать ноги.

Ян Сиконг обнял Фен Хуна за шею и закрыл глаза. Люди отличаются от волков. На внешности людей сильно отражается их возраст, и их старение очевидно, но волк оставался почти таким же, как и раньше. Поэтому ему казалось, что Фен Хун навсегда останется молодым и полным сил. Какое-то время ему было трудно смириться с мыслью, что эта жизнь, которую он сейчас держал в объятьях, уже угасает.

Чувствуя свое бессилие перед течением времени и превратностями судьбы, которые ему было не под силу остановить, Ян Сиконг почувствовал, как печаль затопила его сердце.

Фен Е не сводил с Яна Сиконга взгляда, и в его глазах отразилась тоска.

***

На рассвете триста тысяч солдат собрались перед внешней стеной Запретного города.

Огромному войску, казалось, не было конца, и ощетинившись копьями, оно напоминало собой непроходимый лес.

Посреди войска на холодном весеннем ветру развевалось трехцветное знамя. На белой полосе слева и на зеленой полосе справа были вышиты дракон и тигр, а в центре на красном фоне красовалась оскалившаяся голова волка, которая казалась живой и устрашала взор.

Это знамя символизировало три армии, а восседающий под ним верхом на коне всадник был знаменитым и внушающим трепет Королем Волков.

Справа от Фен Е находился одноглазый волк в мягких доспехах. Он участвовал во всех прежних походах, когда были завоеваны города, и уже стал живой легендой. А слева от него сидел его самый способный генерал, носивший маску, которого он звал своим братом – Цю Ван.

Раны Яна Сиконга быстро заживали, но Фен Е по-прежнему не разрешал ему ездить верхом. Это он настоял на том, чтобы посмотреть, как армия Фен будет атаковать город. К тому же, присутствие Цю Вана, даже если он еще не оправился до конца и не мог вести за собой войска, вдохновляло солдат и поддерживало среди них боевой дух.

Фен Е, прищурившись, смотрел на городскую стену и ее защитников, которые ждали, стоя на башне. Он подумал о том, как бежал однажды отсюда в сопровождении лишь двух тысяч верных солдат из армии Фен. А сегодня он вернулся во главе трехсоттысячной армии, претерпев множество лишений и пройдя через бесконечные унижения. Тот момент, когда получаешь желаемое – это и есть настоящее удовольствие.

Фен Е гордо расправил плечи и устремил свой взор к небесам.

- Король Волков очень доволен собой, - тихо сказал Ян Сиконг.

- Почему бы и нет?

- За последние годы на Дашен обрушилось столько бедствий и войн. Может, действительно, пришло ее время.

- Бедствий и войн? – усмехнулся Фен Е. – Разве не ты виноват в большинстве из них?

- Не поломав старое, не построишь новое. Воюя, я хотел положить конец войне, а выжигая гниль, я хотел исцелить Дашен. Я хотел, чтобы новый просвещенный государь наказал злодеев и даровал утешение простому народу и покой всей земле. Если я ошибался... - голос Яна Сиконга стал едва слышен. – Если я ошибся, можешь считать, что я обречен на погибель.

- А что ты думаешь обо мне? – спросил Фен Е, глядя на на него прищуренными глазами.

- Я верю, что в твоем сердце всегда сохранялась преданность семье и своей стране, и ты всегда будешь помнить о народе.

Фен Е слегка вздернул подбородок и надменно сказал:

- Я хочу защищать этот мир, но только если он будет моим.

Ян Сиконг с отрешенным видом посмотрел вперед.

Фен Е медленно вытащил меч из ножен, и он лязгнул холодным звоном. Наконец, серебристое лезвие блеснуло на фоне темного неба, словно расколов в этот момент весь мир, и выглянувшее из-за туч солнце озарило своим светом все вокруг.

Дружно грянули боевые барабаны, и их ритмичные звуки, подобные раскатам грома, проникали сквозь броню прямо в тело, воспламеняя кровь и заставляя ее быстрее бежать по венам.

Глаза Фен Е вспыхнули, и на его лбу вздулись голубые вены. Величественный Запретный город отразился в его зрачках, готовых поглотить его полностью, словно бездонная бездна желаний.

- В атаку! – взревел Фен Е.

В одно мгновение разом затрубили рога и загремели барабаны, и стрелы посыпались дождем. Над их головами словно раскинулась смертельная сеть, сеящая сверху ужас и смерть, пробивая доспехи и пронзая живую плоть.

Армия хлынула вперед, словно огромная волна, угрожающая смести все на своем пути.

Защитный ров перед Запретным городом был полностью расчищен. Его ширина составляла двадцать саженей, а глубина – пять саженей.  Чтобы пересечь такой ров, Фен Е привез с собой десятки крытых повозок. Каждая из них везла тысячетоннуюкаменную глыбу, которую волокла за собой сотня солдат. Все их свезли к городскому рву.

С городской стены сыпались острые стрелы, пехотинцы с щитами в руках прикрывали лучников и солдат, волокущих повозки. Под дождем из тысяч стрел они шаг за шагом продвигались ко рву. Сраженные стрелами люди часто падали на землю, но на их место тут же вставали другие. Утыканная стрелами земля напоминала собой огрмного ежа.

Вокруг росли горы мертвых тел, а крытые повозки одну за другой сталкивали в ров. С восхода солнца и до полудня вода защитного рва выходила из берегов, повозки одна за другой заполняли проход, а убитые и раненые уже исчислялись десятками тысяч.

Рабочие торопливо сооружали дощатые настилы поверх каменных глыб, а артеллиристы под дождем из стрел катили вперед пушки, бесстрашно переправляясь через ров.

По приказу Фен Е сотни тысяч солдат двинулись вперед, и земля содрогнулась от топота их ног.

Поле переправки через ров обе армии оказались в зоне досягаемости пушечных ядер друг друга. Внезапно раздался грохот пушек, и на городской стене появились уродливые шрамы, а на земле распустились кровавые цветы.

Катапульты вместе с штурмовыми и осадными лестницами разом двинулись к стене.

Под артеллирийским огнем и дождем стрел солдаты шли вперед, к возвышающимся перед ними городским стенам и запертым городским воротам, чтобы начать беспрерывный штурм.

Это была самая грандиозная и жестокая битва, которую Яну Сиконгу доводилось видеть в своей жизни.

Дым от пороха заслонил собою небо, всюду лились реки крови. Фен Е вложил все силы в эту битву, и от ее исхода зависело, сменится ли династия, и кто будет управлять Поднебесной.

Эта битва длилась от восхода и до заката солнца, а затем и до восхода луны.

Фен Е пообщещал титул человеку, который первым войдет в город, и поначалу бесчисленное количество людей устремилось вперед. На них сверху посыпались камни, бревна, полилось раскаленное масло и кипящая вода. Погибших было невозможно сосчитать и вскоре не осталось желающих идти вперед, а у некоторых взникло желание отступить.

Фен Е своим мечом провел позади черту на земле – тот, кто осмелится переступить ее, будет казнен!

Под городской стеной росли горы из мертвых тел, солдаты армии Фен, наступая на тела своих же соратников, снова ползли вверх и, наконец, первый человек взобрался на башню!

Ритм боевых барабанов становился все быстрее, поднимая боевой дух солдат и воспламеняя их кровь.

Фен Е крепко сжал рукоять своего меча, содрогнувшись всем телом.

Армия Фен начинает проникать в город!

Ян Сиконг тоже смотрел на начинавшую рушиться линию обороны города, и в это время он, казалось, позабыл о том, как нужно дышать.

Армия Фен, словно ненасытное кровожадное чудовище, жаждущее проглотить своего врага, волнами устремилась на стену и, наконец, городские ворота открылись изнутри.

По приказу Фен Е вся армия устремилась вперед через ворота, вопя во все горло и убивая направо и налево.

Через восемь часов кровопролитных боев армия Фен прорвалась через внешнюю стену Запретного города.

В этот момент от верховной власти над всей Поднебесной Короля Волков отделяла лишь внутренняя городская стена.

______________________

И в этот момент брат Шень выезжает весь в белом на колясочке, и показывает армии Фен средний палец.🤣🤣🤣

- 83 -

После захвата внешней стены боевой дух солдат был чрезвычайно высок, и Фен Е был вне себя от радости. Он приказал немедленно отремонтировать городскую стену и очистить ров. Вступив во внутренний город, он собирался использовать внешнюю стену для защиты от армии правителя Цинь. Запретный город теперь оказался в ловушке.

Разведчики доложили, что Чен Му собирался завтра прибыть в столицу, но задержался на день. Опоздав на один шаг, можно в итоге ошибиться на тысячу ли.

С наступлением темноты Фен Е пришел к Яну Сиконгу с кувшином вина. После сегодняшней победы он пребывал в приподнятом настроении, и на его суровом лице играла улыбка.

В этот момент Ян Сиконг сидел, привалившись к Фен Хуну и читал.

- Доктор сказал, что ты почти здоров, и тебе уже можно пить вино, - Фен Е сам налил ему вино в чашу.

Ян Сиконг взглянул на вино, поблескивавшее в чаше и тихо сказал:

- Поздравляю Короля Волков.

- Ты поздравляешь меня искренне? – с улыбкой спросил Фен Е.

- Искренне, - Ян Сиконг посмотрел на него. – Король Волков навел порядок после сражения?

- Я приказал отремонтировать стену и очистить ров. Армия Чен Му может быть завтра здесь, - Фен Е радостно улыбнулся. – Жаль, что он опоздал. Надо же, и правда опоздал, хахахаха!

- Армии правителя Цинь будет непросто прорваться через стену.

- Разумеется! Несмотря на большие потери, которые мы понесли сегодня, у армии Фен еще остаются двести тысяч человек. Армия, набранная двором в Цзяннане, еще не добралась сюда, Чжао Фуй тоже находится в пути, а армия Цинь опаздывает еще больше. Я покинул Тайюань и совершил налет на столицу. Хотя это было рискованно, я все же не побоялся этого сделать! – Фен Е неудержимо рассмеялся. – Я отправил посланника к этому псу-императору, чтобы убедить его сдаться.

- Вот как?

Фен Е оскалил в усмешке свои белые зубы:

- Я велел посланнику вежливо объяснить ему, что, если он сдастся, я не только поддержу тринадцатого принца, но и гарантирую императору сохранение для него всех почестей и богатства. А, если он откажется сдаваться, как только я захвачу столицу, я убью не только его, но и всех его наложниц вместе с их детьми и похороню вместе с ним.

- А как же тогда... Ваньян? – Ян Сиконг прищурил глаза.

- А что, беспокоишься о своей жене? – усмехнулся Фен Е. – Не волнуйся, она моя сестра, и я сохраню ей жизнь.

Ян Сиконг взял чашу с вином и сделал глоток:

- Думаешь, этот пес сдастся?

- Он так глуп и бездарен, и слишком жаден до удовольствий. Если Чжу Ланьтин не сдастся, этот пес вполне может сдаться. Я попросил посланника тайно связаться с чиновниками, которые дружили с моим отцом. И тогда они уговорят его сдаться. Чжу Ланьтин так и не ответил на твое письмо. Напиши ему еще раз и разложи все по полочкам.

- Ммм.

Фен Е неожиданно притянул Яна Сиконга к себе, и тот начал вырываться из его рук.

- Не дергайся, - предостерег его Фен Е. – Ты еще не выздоровел до конца, и я не стану трогать тебя.

Ян Сиконг успокоился и перестал двигаться.

Фен Е обнял его за талию и прошептал ему на ухо:

- Когда я возьму столицу, я займусь Се Чжунженем. Как ты хочешь казнить его?

- Четвертованием, - не задумываясь, ответил Ян Сиконг.

- Именно этого и я хочу, - сказал Фен Е, вдыхая запах волос Яна Сиконга. – Ты хочешь оправдать генерала Юаня, а я хочу оправдать своего отца. И тогда наша месть свершится.

Ян Сиконг невольно вздрогнул – он ждал этого дня двадцать лет.

Фен Е почувствовал, как задрожал человек в его объятьях и обнял его еще крепче:

- Когда я обрету власть, я перестану бояться, что ты предашь меня, потому что тебе будет некуда идти, и ты во всем будешь зависеть от меня.

Ян Сиконг ничего не ответил.

- И тогда... - Фен Е тихонько усмехнулся. – Тогда ты будешь рад, что все еще нужен мне, а иначе, в этом мире для тебя не было бы места.

Бледные губы Яна Сиконга слабо шевельнулись:

- Премного благодарен Королю Волков за его великую милость.

- Ни к чему язвить, ты и сам прекрасно знаешь свое положение, - Фен Е с нежностьюю потерся губами об ухо и щеку Яна Сиконга. – Твоя репутация полностью разрушена, и у тебя всюду враги. Даже не знаю, сколько людей хотели бы проглотить тебя живьем. Если не я, кто еще сможет тебя защитить? Этот бродяжка Ше Чжун?

- Ты защищаешь меня? – усмехнулся Ян Сиконг. – А вот Ше Чжун действительно много раз спасал меня от опасности.

Фен Е опустил голову и укусил его за шею. Ян Сиконг зашипел от боли и начал отбиваться от него, но руки Фен Е держали его крепко, и он не мог пошевелиться.

Их возня разбудила дремавшего Фен Хуна, он поднял голову и посмотрел на них, его глаза таинственно заблестели в полумраке.

- Это ты о той опасности, в которую попал, удрав от меня к Чен Му, где тебя выпороли кнутом? – холодно сказал Фен Е. – Кто изранил все твое тело?

- Не такие уж серьезные эти раны.

Его сердцу был нанесен куда больший урон, и все эти сердечные раны он получил от человека, который сейчас крепко обнимал его.

- Не серьезные? – разозлился Фен Е. – Я облизывал каждый дюйм твоего тела, и каждый волосок на нем принадлежит мне! Как бы сильно я ни был зол на тебя, я никогда не оставил на твоей коже ни единого шрама, а ты сам отдал себя на растерзание чужому человеку.

- Оу, кажется, я понял, - с равнодушным видом ответил Ян Сиконг. – Королю Волков не по нраву, что со шрамами мое тело выглядит уже не так привлекательно. В конце концов, это мужское тело, и оно конечно же, не такое шелковистое и нежное, и не так приятно наощупь, как женское.

- Заткнись!

- К тому же, я становлюсь старше, и уже не такой, как был...

Фен Е закрыл ему рот поцелуем. Это был пылкий и грубый поцелуй. Он смял его губы, с силой посасывая их, а его язык разжал ему зубы и властно проник внутрь, сплетаясь с его языком и дразня его.

Внезапно Фен Е почувствовал резкую боль. Он был вынужден отпустить Яна Сиконга, после чего вытер кровь в уголке губ.

Ян Сиконг не сводил с него настороженного взгляда.

На лице Фен Е промелькнуло гневное выражение:

- Я Король Волков, ты не имеешь права отказывать мне.

Фен Хун, почувствав напряжение между ними, встал и попытался вклиниться посередине, но Фен Е оттолкнул его.

- Король Волков вот-вот завоюет Поднебесную, - насмешливо сказал Ян Сиконг. – И при этом все еще путается с таким подлецом как я. Он не боится, что его поднимут на смех?

- И кто же осмелится посмеяться надо мной? – Фен Е сжал подбородок Яна Сиконга. – Знаешь, что я придумал для тебя, когда столица станет моей?

- Я не хочу об этом знать.

- Но ты должен это знать, - высокомерно произнес Фен Е. – Я сделаю тебя тайфу, (1) причислив к рангу трех гунов.(2) Ну, как тебе такая честь?

Ян Сиконг посмотрел на него, прищурив глаза.

Хотя такая должность означала положение и высокий статус, она не давала реальной власти. Даровав ему такое высокое положение, Фен Е делал его мишенью для враждебности, зависти и ненависти всех остальных людей, и ничего больше. Наверняка, он делает это нарочно.

- К тому же, я хочу, чтобы ты обучал грамоте моего сына, - с холодной и жестокой усмешкой сказал Фен Е, ранка в уголке его губ придавала ему кровожадный вид. – Ты же у нас обучал Чен Му, как быть императором. Разве на свете есть наставник лучше тебя?

Ян Сиконг втайне сжал кулаки. К счастью, его сердце уже было мертво, и от сильной боли осталось лишь онемение.

Фен Е налил две чаши вина, и одну из них протянул Яну Сиконгу:

- Давай, выпей со мной за взятие внешней стены.

Ян Сиконг взял чашу, но так и остался сидеть неподвижно.

- Пей! – приказал Фен Е.

Ян Сиконг заставил себя сделать глоток. Фен Е не сводил с него пристального взгляда, а затем тоже выпил вино и, отставив чашу, лукаво улыбнулся:

- Выздоравливай поскорее. Не могу дождаться, когда ты снова станешь служить мне в постели.

С этими словами он встал и ушел не оглядываясь.

Яг Сиконг долго сидел неподвижно, и лишь когда Фен Хун уткнулся ему головой в колени, он слегка расслабился и погладил его густую шерсть.

- Хун-эр, ты ведь тоже заметил это? Между нами не осталось ничего, кроме... ненависти.

***

После того, как армия осадила город, столица Дашен оказалась отрезанной от всего белого света. Фен Е уже отправил своих посланников во дворец, и никто не знал, как на это отреагирует император Чжаову.

Армия Чен Му прибыла в столицу до наступления темноты. После того, как они встали лагерем, для переговоров с Фен Е были немедленно отправлены послы. Армия Цинь все еще находилась в пути, и Чен Му хорошо понимал, что, если бы даже у него было больше солдат, чем у Фен Е, завоевать город с такими стенами и рвом было бы крайне непростой задачей.

Фен Е проигнорировал его послов, продолжая давить на императорский двор и готовясь к обороне.

В это время, когда огромная армия угрожала его безопасности, при дворе нарастала паника. Император Чжаову не пользовался любовью своих подданных, а Фен Е изо всех сил старался подкупить и расположить к себе столичных чиновников, желая завершить эту битву без пролития крови.

Чжу Ланьтин, наконец, ответил на письмо Яна Сиконга, написав ему, что Фен Е для начала должен доказать свою искренность и отступить на тридцать ли.

Прочитав его ответ, Фен Е сердито рассмеялся:

- Ох, уж этот Чжу Ланьтин. Он действительно не понимает по-хорошему.

- Армия Цинь вот-вот доберется до стлицы. Даже если они какое-то время не смогут прорваться через внешнюю стену, защищая город, ты не должен отвлекаться на атаку изнутри. Если Чжу Ланьтин в это время выведет свое войско для нападения, ты окажешься в опасном положении.

- Если он выйдет из Запретного города, это избавит меня от необходимости искать его, - усмехнулся Фен Е. – Но у него духу не хватит высунуть нос из города.

- Конечно, сейчас он не осмеливается покинуть город, но он может выждать подходящую возможность.

- Поэтому необходимо захватить внутренний город как можно скорее, иначе, неизвестно, к чему это может привести.

- Найди мне кусок старой пожелтевшей бумаги, - вздохнул Ян Сиконг.

- Хочешь подделать письмо Чжу Ланьтина и показать его двору?

- Нет, сначала покажу его ему. Император очень подозрителен по своей природе. Поскольку ты обещал поддержать тринадцатого принца, он должен с подозрением отнестись к Чжу Ланьтину. Чжу Ланьтин тоже понимает в глубине души, что, если письмо попадет в руки императора, никто не сможет гарантировать безопасность семьи Чжу. Столкнувшись с давлением снаружи и подозрениями императора изнутри, он должен будет сделать выбор. Нужно постараться загнать его в тупик.

- Неплохо придумано, я распоряжусь найти бумагу.

- Есть какие-нибудь новости о... Цю Ване?

- Ты уже спрашивал вчера, но сегодня пока не удалось узнать ничего нового. Чен Му пока не разоблачил его, и ты хорошо замаскировался в нашей армии. Будет лучше, если Чен Му так и не узнает об этом, тогда Цю Ван будет в безопасности.

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Это потому что я стараюсь никуда не выходить. Иначе, солдаты, хорошо знающие Цю Вана, уже давно заподозрили бы неладное. Не думал, что Цю Вану удастся продержаться так долго.

- Единственный выход – как можно скорее завоевать Запретный город. Имея такой мощный рычаг давления, я обязательно спасу Цю Вана.

Ю-эр... Ты должен быть в безопасности. Подожди, пока твой второй брат спасет тебя...

_______________________________

1. Тайфу - наставник двора (обычно несовершеннолетнего императора).

2. Три гуна – три высших сановника, помогающих Сыну Неба править империей.

- 84 -

После многолетних скитаний у Яна Сиконга оставалось совсем немного вещей, которые можно было бы носить с собой. Письма, которые ему присылал Чжу Ланьтин, были давно уничтожены им, но он обладал способностью запоминать содержание писем слово в слово. Полагаясь на свою память и на полученное им ответное письмо Чжу Ланьтина, он подделал его почерк и написал от его имени письмо на старой пожелтевшей бумаге, которую нашел для него Фен Е.

Если отправить эти письма к императорскому двору, это стало бы неопровержимым доказательством того, что Чжу Ланьтин вступил в тайный сговор с Яном Сиконгом и помогал Чен Му захватить трон. Даже если император Чжаову не хотел верить наговорам на Чжу Ланьтина из-за их родственных связей, то теперь, когда родился принц с кровью семьи Чжу, он действительно мог почувствовать себя лишним. Учитывая подозрительную и мелочную натуру императора, если Чжу Ланьтина отдадут под суд, вся семья Чжу окажется в опасности.

Ян Сиконг мог себе представить, в какой ярости будет Чжу Ланьтин, когда получит это письмо. Он уже потерял доверие Чен Му, если он потеряет и доверие императорского двора, тогда ничто не спасет семью Чжу. Как глава семьи, он должен будет сделать необходимый выбор, даже если это против его воли.

Чжу Ланьтин – порядочный и честный человек, к тому же, он несколько раз помогал ему. Ян Сиконг чувствовал себя виноватым перед ним, но сейчас он не мог найти лучшего способа. Если бы Чжу Ланьтин сдался, это помогло бы сохранить десятки тысяч солдатских жизней.

На одиннадцатый день осады Чен Му попытался атаковать слабо укрепленные Западные ворота, но Фен Е вовремя перебросил туда солдат и отбил его атаку.

На шестнадцатый день осады Ян Сиконг, наконец, получил ответ Чжу Ланьтина. В своем письме Чжу Ланьтин написал, что он скорее умрет, чем сдастся, но он пообещал убедить императора Чжаову сдаться, а взамен просил Фен Е поклясться не причинять вреда императорской семье и не захватывать трон.

Фен Е поднял восстание под предлогом того, что хочет «очистить двор от скверны и избавить государя от злых министров». Пока все не утрясется, он, разумеется, не станет рисковать и навлекать на себя всеобщее осуждение, узурпируя трон. Он действительно собирался поддержать тринадцатого принца, которого еще не отняли от материнской груди.

Чжу Ланьтин собирался сохранить свое доброе имя даже ценой собственной жизни, поэтому он не собирался сдаваться. Чтобы «помочь» Чжу Ланьтину принять нужное решение, Фен Е начал свозить к внутренней стене осадное оборудование, делая вид, что собирается пойти на штурм в любое время.

К этому времени император Чжаову пребывал в панике. Его придворные разделились на две группы, одна из которых убеждала его держаться до последнего, а вторая – уговаривала сдаться. Получив известие о том, что армии Цинь преградили путь за внешней стеной, а Фен Е собирается атаковать Запретный город, даже командующий гарнизоном впал в уныние, чем окончательно сломил его волю.

Шел тридцать девятый год правления имератора Чжаову.

Перед лицом превосходящих сил армии Фен, и не получив помощи извне, придворные министры стали настаивать на капитуляции, и после двадцати семи дней осады Запретного города император Чжаову сдался.

Когда распахнулись городские ворота, на Фен Е были надеты доспехи и шлем, а поверх них – красный плащ. (1) Он сидел верхом на Цзуйхонге, и кровь закипала в его жилах. Его руки сжимали поводья с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. Конь под ним чувствовал возбуждение своего хозяина и нетерпеливо бил копытами по земле.

Стоявший в стороне Ян Сиконг не мог не смотреть на этого человека.

Ленты боевого знамени, развеваясь на ветру, ласкали красную кисточку на его шлеме. Плотные черные доспехи мерцали холодным блеском под лучами весеннего солнца. Кроваво-красный плащ на его плечах волновался на ветру. Это был всего лишь кусок шелковой ткани, но, когда он летел вслед за Королем Волков, развеваясь на ветру, казалось, он обладает силой поглотить весь мир.

Этот человек - ах, он действительно обладал величием императора.

Фен Е повернул голову, пара хищных, как у волка глаз не мигая смотрела на Яна Сиконга. Невероятно красивое лицо было спокойным и высокомерным. Это был взгляд, который мог позволить себе только человек, вознесшийся на самую вершину власти. От этого взгляда Ян Сиконг невольно содрогнулся.

- Теперь открой глаза пошире и смотри хорошенько, - с холодной улыбкой сказал Фен Е. – Смотри, как я покоряю империю семьи Чен.

- Фен Е, наконец-то ты получил то, что хотел, - сказал Ян Сиконг, испытывая смесь самых разнообразных чувств в душе.

- В своей жизни я всегда получаю то, что хочу.

Фен Е пришпорил коня и без промедления отправился к городским воротам. Об этом моменте он мечтал много лет и шел к нему через тысячи ли.

Ян Сиконг в оцепенении смотрел в спину Фен Е, и у него внезапно возникло чувство, что Фен Е исчезает из его жизни. Нет, его Фен Е уже давно исчез из нее.

Король Волков вошел в столицу. Ему понадобилось шесть лет, чтобы пройти с боями от Шу до Хетао, от Хетао до Датуна, от Датуна до Тайюаня. И теперь он захватил внешний город столицы и осадил внутренний город, вынудив императора сдаться.

Вся Поднебесная содрогнулась!

Династия Чен оказалась на последнем издыхании. Никто не мог знать, что станет со страной, когда ее захватит Фен Е.

После того, как Фен Е вошел в столицу, он быстро разоружил местный гарнизон и заменил его своими людьми.

Перед ним предстал Чжу Ланьтин. Его лицо осунулось и побледнело, а на висках стала заметна седина. Три года назад он был бодрым и полным сил, а сейчас, казалось, постарел сразу на десять лет.

Чжу Ланьтин огляделся по сторонам, ища глазами Яна Сиконга.

- Генерал Чжу! – громко воскликнул Ван Шен. – На колени перед Королем Волков!

Чжу Ланьтин никак не отреагировал на его слова.

- Ты... - Ван Шен шагнул к нему, намереваясь сбить его с ног, но Фен Е жестом остановил его.

- Оставь. Дайте генералу сесть.

Охранник немедленно подал стул, и Чжу Ланьтин, усевшись на него без всяких церемоний, бесстрашно посмотрел на Фен Е:

- Где Ян Сиконг?

- Ты пока не увидишь его.

- Почему? – Чжу Ланьтин прищурил глаза. – Может... Неужели он все еще находится в руках правителя Чу?

Фен Е лишь улыбнулся и ничего не сказал. Ян Сиконг, стоявший в стороне в маске Юаня Нанью, тоже не говорил ни слова.

- Ты обманул меня! Откуда ты взял письмо? Кто писал его почерком?

Чжу Ланьтин в гневе вскочил на ноги, и его обступили охранники, выхватив мечи из ножен.

- Это не важно, - спокойно сказал Фен Е. – Генерал Чжу, я всегда восхищлся тобой, как человеком, к тому же, ты раньше уже помогал семье Фен. Я благодарен тебе за это и никогда этого не забывал, поэтому я сдержу свое обещание и не причиню вреда императорской семье. Я также поддержу тринадцатого принца, чтобы он мог унаследовать трон.

Чжу Ланьтин с сомнением взглянул на Фен Е:

- ... это правда?

- Я не нарушаю своих обещаний.

Чжу Ланьтин поджал губы, на его лице были написано сомнение.

- Боюсь, генерал Чжу не спал уже несколько ночей. Почему бы тебе не пойти и не отдохнуть как следует? – сказал Фен Е, вставая. – Проводите генерала домой.

- Куда направляется Король Волков? – Чжу Ланьтин, занервничав, посмотрел на Фен Е.

- Пойду во дворец засвидетельствовать свое почтение государю, - с усмешкой ответил Фен Е.

- Я пойду с тобой! – Чжу Ланьтин уставился на него налитыми кровью глазами.

- Хорошо, тогда прошу генерала пойти с нами, - Фен Е взглянул на Яна Сиконга и жестом пригласил его следовать за ним.

Ян Сиконг сделал глубокий вдох. С тех пор, как он ступил на эту хорошо знакомую ему территорию, он никак не мог успокоиться. С этим местом было связано слишком много воспоминаний, как хороших, так и плохих. Здесь он встретил человека, которого полюбил из здесь же столкнулся с теми, кого ненавидел. Прошло всего три года с тех пор, как он уехал отсюда, а казалось, что истекла уже половина его жизни.

В день своего отъезда он не смел даже представлять себе свое возвращение. А, когда он действительно вернулся, ему казалось, что все это просто сон.

Следуя за Фен Е, он отправился во дворец.

По этой дороге он несколько лет ходил пешком во дворец, а затем стал ездить на конной повозке. Он никогда бы не подумал, что однажды въедет во дворец верхом. По столице никому не разрешалось ездить верхом, кроме гонцов, посланных по срочному делу. Иначе, это расценивалось бы, как вызов императорской власти. И вот теперь они могут сделать это, потому это и есть ничто иное, как вызов императору.

Это была все та же высокая красная стена, скрывавшая за своим ярким радостным цветом уродство бесчисленных коварных интриг. Жаль, что, зная об опасностях и кровопролитных битвах, происходивших внутри этих стен, многие продолжают стремиться попасть туда.

Фен Е со своей армией бесцеремонно проник внутрь. В стенах дворца царили небывалое уныние и тишина. Охранники сообщили, что император Чжаову ждет его в Зале Высшей Гармонии.

Прибыв к Залу Высшей Гармонии, Фен Е и его сопровождающие спешились.

Фен Е остановился и посмотрел на величественный дворец, вспоминая те времена, когда он бывал здесь в юности. Достаточно было подняться по лестнице и пройти в зал, чтобы увидеть перед собой трон Дракона, который занимал мысли всех людей.

Фен Е взглянул на Яна Сиконга, и тот в ответ посмотрел на него. Казалось, они могли почувствовать душевное состояние друг друга в этот момент.

- Цю Ван пойдет со мной, остальные ждите здесь, - сказал он.

- Подожди! – вмешался Чжу Ланьтин. – Король Волков, ты не можешь держать при себе оружие, когда приближаешься к императору!

Фен Е сжал рукоятку меча и, презрительно усмехнувшись, зашагал к Залу Высшей Гармонии.

Чжу Ланьтин лишь тяжело вздохнул, и на его лице отразились уныние и сожаления.

Два человека подошли к дверям и остановились. Ян Сиконг посмотрел на высокий порог перед своими ногами и тихо сказал:

- Каждый раз, когда я приходил ко двору, мне казалось, что я вступаю на поле боя.

- Это так и есть, - ответил Фен Е.

Ян Сиконг перешагнул через порог, и Фен Е вошел за ним следом.

В главном зале на троне Дракона в одиночестве сидел император Чжаову, а рядом с ним стоял только один Ю Цзи. Перед мысленным взором Яна Сиконга промелькнули воспоминания об утренних собраниях, и теперь они были похожи на обрывки какого-то сна. На их фоне этот зал сейчас показался еще более пустынным и мрачным.

Император выглядел еще более обрюзгшим и постаревшим, чем раньше. Прошло всего три года, а он, казалось, полностью изнурил свое тело, его лицо стало бледным, и от прежней энергии не осталось и следа, не говоря уж об императорском величии.

Увидев Фен Е, он сжался от страха.

Фен Е встал перед императором и, посмотрев на него, приветствовал его:

- Ваше величество, - его ледяной голос был полон насмешки.

Император Чжаову вцепился в подлокотники трона, пытаясь придать себе величественный вид, но выступившие на лбу капли пота выдавали его нервное напряжение, его голос задрожал:

- Фен Е, ты... чего ты хочешь?

- Пусть ваше величество не беспокоится. Ваше величество сможет дать мне то, что я хочу.

Император поднял руку, чтобы стереть пот со лба, и Ю Цзи быстро промокнул ему лоб белым шелковым платком. Этот старый евнух служил императору бо̀льшую часть своей жизни, и сейчас он выглядел ужасно расстроенным.

- Ты... ты сказал, что не станешь убивать меня и не тронешь моих наложниц и детей.

- Я, Фен Е, всегда держу свое обещание, - Фен Е смотрел на императора полным ненависти и презрения взглядом.

Ян Сиконг вдруг выступил вперед:

- Ваше величество еще не забыли своего министра?

Император Чжаову изумленно уставился на маску на его лице.

Ян Сиконг медленно снял маску

- Ты! – император взволнованно указал на него. – Ян... Ян Сиконг, ты... - он хотел обругать его, но в присутствии Фен Е побоялся это сделать и уставился на него полнымм возмущения взглядом.

- Государю уже известно прошлое его подданного, - спокойно сказал Ян Сиконг. – Может, он отчасти раскаялся в том, что в течение стольких лет безоговорочно доверял подлым и лживым евнухам?

Губы императора задрожали. А лицо приобрело пепельный оттенок. Казалось, он совсем утратил дар речи.

- Император – Сын Неба, и каждый его жест влияет на жизнь его подданных. Достаточно ему сделать один неверный шаг, и множество людей будут обречены на гибель и страдания, но тебе ведь было все равно, - чем больше Ян Сиконг говорил, тем труднее ему было сдерживать свою ненависть. – Ты такой же, как предыдущий император. Тот отказался от Хетао, а ты бросил Ляобей. Вы разрушили страну, доставшуюся вам от ваших предков.

- Молчи! – император Чжаову дрожащей рукой указывал на Яна Сиконга. – Предатель! Неблагодарный подлец!

- Я стал предателем, потому что ты невежественный тиран, - с холодной усмешкой сказал Ян Сиконг.

Император Чжаову побагровел от злости.

- Замолчи! – послышался резкий женский голос, эхом разнесшийся по пустому залу.

Этот голос на миг ошеломил Яна Сиконга и Фен Е. Они повернули головы и увидели у входа женщину, державшую на руках маленькую девочку. Сердце Яна Сиконга бешено забилось, и кровь бросилась ему в лицо, он не осмеливался прямо взглянуть на них.

Это была дочь императора и его супруга – принцесса Ваньян.

Они не виделись три года. Ваньян была все также красива, но ее лицо утратило юношескую мягкость и стало холодным и надменным, от него веяло высокомерием и отчужденностью принцессы императорского рода.

- Си-эр, женщине здесь не место! – воскликнул император Чжаову. – Немедленно возвращайся к себе!

- Приветствую императора, - поклонилась Ваньян.

Фен Е взглянул на Ваньян с ребенком на руках, и его обожгло ревностью, он невольно сжал кулаки.

Ваньян, не сводя с Яна Сиконга глаз, шаг за шагом приблизилась в нему, а затем с размаху ударила его по лицу.

Ян Сиконг предугадал ее движение, но не стал уворачиваться и лишь молча опустил глаза. Ему было жаль эту женщину, которая при живом муже оставалась одна.

- Ян Сиконг, за кого ты меня принимаешь? – ее голос задрожал. – Я принцесса Дашен, а ты просто бросил меня! Став членом императорской семьи, ты предал не только меня, но и своего императора...

- Мне жаль... - тихо сказал Ян Сиконг. – Я виноват перед тобой.

- Жаль? Ты женился на мне ради того, чтобы добиться власти, а потом с помощью ребенка ты сумел избежать смертной казни. Мы все для тебя всего лишь пешки в твоей игре!

Ваньян снова занесла руку для удара, но на этот раз ее руку перехватил Фен Е. Ваньян посмотрела на него сквозь слезы, на ее лице был заметен страх.

- Си-эр, я знаю, тебе пришлось нелегко, ты оказалась замешана во всех этих событиях, но... - холодно сказал Фен Е. – С того момента, когда были казнены двести человек нашего рода, ты должна была знать, что рано или поздно этот день наступит.

По щекам Ваньян покатились слезы:

- Брат, почему ты так поступил? Зачем ты так...

Девочка, сидевшая у нее на руках, подняла руку и вытерла ей слезы:

- Мама, не плачь, - сказала она.

Ян Сиконг смотрел на эту девочку, которая была совсем рядом с ним. Она считалась его дочерью, но он не мог найти в себе смелости даже прикоснуться к ней.

- Си-эр, дело уже сделано, просто смирись с этим. Ты принцесса Дашен и женщина из семьи Фен. Ты единственная родственница, оставшаяся у меня, и я не причиню тебе вреда.

Ваньян рухнула на колени и сдавленно произнесла:

- Брат, прошу тебя, отпусти моего отца!

У императора Чжаову навернулись слезы на глаза.

Фен Е, наклонившись, взял девочку из рук Ваньян и помог ей подняться.

- Не плачь. Просто позаботься о тете, а об остальном не беспокойся.

- Брат, прошу...

- Этот ребенок... - Фен Е погладил девочку по щеке. – А она смелая. Смотри-ка, даже не плачет на руках у незнакомого человека, - он взглянул на Яна Сиконга. – Жаль, что она совсем не похожа на тебя.

Ян Сиконг старался не смотреть на других, еще никогда в жизни ему не было так стыдно. Он совсем погряз в интригах и кознях, и это был его выбор, как мужчины. Пусть между ним и его женой не было настоящих отношений, и дочь не была его кровным ребенком, но они все же его жена и дочь, и они ни в чем не виноваты. Но он использовал их в своих расчетах, и теперь его терзали угрызения совести.

Взгляд Ваньян метался между императором и Фен Е, постепенно становясь все печальней.

Фен Е обнял девочку и подошел с ней к Яну Сиконгу:

- Это же твоя дочь, - холодно сказал он. – Ты разве не хочешь посмотреть на нее?

Ян Сиконг поднял глаза, но его взгляд все время ускользал в сторону. Девочка смотрела на него своими большими ясными глазами.

Она была довольно красива, и, хотя по сравнению с ним или с Ваньян, она казалась довольно обычной, все же она была довольно смышленой и милой. Ее взгляд был таким чистым и невинным, она не могла знать, что все это просто результат тайных интриг.

Ян Сиконг видел в этих ясных и невинных глазах отражение своего оскверненного и порочного «я», поэтому невольно отвернулся.

Ваньян вытерла слезы, шагнула вперед и, словно пытаясь заискивать перед Фен Е, сказала:

- Цзинью, поздоровайся с дядей.

Потрясенный Фен Е уставился на Ваньян:

- Она... как ее зовут?

- Ян Цзинью, - испуганно сказала Ваньян.

- Ее зовут Цзинью? Моя матушка перед своей смертью выбрала имена для моих детей и детей моего брата.

- Это моя дочь. Почему у нее имя, которое придумала твоя матушка?

В памяти Фен Е внезапно возник разговор, который однажды был у него с Яном Сиконгом, и он, повернувшись, внимательно посмотрел на него.

_____________________

1. Вот в таком примерно прикиде наш славный победитель вошел в столицу)

- 85 -

Фен Е напряженно посмотрел на Яна Сиконга:

- Ты... ты дал ей это имя?

Ян Сиконг ничего не ответил. Получив письмо из дома с просьбой дать имя ребенку, он для виду отказал Фен Е, но все же написал это имя в письме, потому что Фен Е сказал: «Это наш с тобой ребенок». В то время у него еще сохранялась некоторая надежда относительно их отношений с Фен Е. Он думал, что время постепенно излечит их душевные раны и прояснит все недоразумения. Но за эти два года они отдалялись все больше, пока окончательно не зашли в тупик.

Ваньян недоуменно посмотрела на Фен Е.

Фен Е погладил девочку по голове и тихо сказал:

- Цзинью – это имя нашей семьи.

Было непонятно, обращается он к кому-либо или говорит сам с собой, он взволнованно дышал и никак не мог успокоиться.

Ян Сиконг действительно назвал так свою дочь, но он сказал тогда...

Ваньян чувствовала между ними странную связь и бурлящие эмоции и понимала, что слухи о них двоих правдивы. В ее взгляде промелькнула горечь, казалось, он подернулся пеплом и, наконец, на ее лице появилась насмешливая улыбка.

- Госпожа, заберите ребнка, - тихо сказал Ян Сиконг. – Я приду к вам и лично буду просить у вас прощенья.

- Госпожа? Ты зовешь меня госпожой? – с ненавистью сказала Ваньян. – Ты сделал из меня посмешище, и в такое же посмешище превратится Цзинью, когда вырастет! Она будет носить на себе клеймо дочери предателя и мятежника до конца своих дней!

- Никто не осмелится насмехаться над вами, - холодно сказал Фен Е. – Ты женщина из семьи Фен, как и Цзинью. Я снесу голову тому, кто посмеет отнестись к вам с неуважением.

- Брат, можно заставить замолчать одного, но нельзя закрыть рты всем!

- Если понадобится, я убью многих, - надменно сказал Фен Е. – Послушай меня, ты навсегда останешься принцессой Дашен. Это не только твой ребенок, но и... - он взглянул на Яна Сиконга. – У нас с ней общая кровь, и я сделаю ее благородной дамой Дашен.

Ваньян на миг замерла, а затем громко расхохоталась, но ее смех отдавал невыносимой горечью и грустью:

- Общая кровь? Хахаха! Кровь! Какая нелепость! – по ее щекам покатились слезы.

- Почему ты смеешься? – нахмурился Фен Е.

- Госпожа... - Ян Сиконг хотел остановить ее.

Сейчас правда не имела особого значения, так к чему говорить об этом?

- Неужели ты не сказал ему? – со злостью сказала Ваньян. – Почему же? Почему бы не сказать ему обо всем? Что, не смеешь? Тебе стыдно? Я так долго скрывала это из-за тебя, но теперь мне больше не нужно этого делать!

- Си-эр, о чем ты говоришь? – с тревогой спросил Фен Е. – Что ты скрывала?

- Это не наш ребенок, - насмешливо сказала Ваньян.

Фен Е застыл, словно громом пораженный.

- Ее купил Ше Чжун в какой-то деревне, - Ваньян посмотрела на ничего не понимающего ребенка материнским взглядом, и ее глаза были полны печали. – Я никогда не позволяла ему прикасаться ко мне. Он женился на мне только для того, чтобы стать зятем императора, а с помощью этого ребенка он просто спас свою жизнь. Он все делает по расчету и готов на все ради своей мести, - она повернулась к Яну Сиконгу. – Ян Сиконг, неужели ты не боишься возмездия?

Ян Сиконг опустил глаза и ничего не сказал. Возмездие уже настигло его.

- Си-эр, ты такая глупая, - тяжело вздохнул император Чжаову.

Ваньян опустилась на колени:

- Отец, по своей глупости я пошла у него на поводу и позволила ему покинуть столицу! – со слезами на глазах сказала она.

У императора на глазах заблестели слезы:

- Нет... это моя вина... я не должен был способствовать вашему браку...

Фен Е стоял, застыв на месте, чувствуя себя так, словно ему в грудь вонзили меч, он едва мог дышать от боли.

Этот ребенок... его купили... они... на самом деле, они так и не стали супругами...

Ян Сиконг ведь говорил ему тогда об этом, но он не поверил ему. Он вообще не мог поверить ни единому его слову.

Так это все-таки правда?

Этот человек с самого начала и до конца принадлежал ему?

Фен Е чувствовал, как у него гудит в голове, и все плывет перед глазами. Он в оцепенении уставился на Яна Сиконга, чувствуя смятение в сердце.

Яну Сиконгу хотелось сбежать отсюда, как можно дальше, но он так устал, что у него не осталось сил двигаться.

- Фен Е... - дрожащим голосом заговорил император Чжаову. – Если хочешь, я отрекусь от престола, и я отдам тебе Се Чжунженя, только не убивай меня и не причиняй вреда моим наложницам и моим детям.

Фен Е, наконец, пришел в себя и шагнул к Яну Сиконгу. Его губы приоткрылись, но он никак не решался заговорить.

Ян Сиконг, не обращая на него внимания, помог Ваньян подняться с пола:

- Госпожа, уведите ребенка. Я виноват перед вами, и я возмещу вам ущерб.

- И как ты собираешься это сделать? – Ваньян смотрела на него с обидой в глазах. – Если хочешь сделать это, возвращайся со мной и отпусти моего отца.

- Сначала вернитесь к себе, а я сделаю все возможное, чтобы сохранить достоинство императорской семьи.

Фен Е вернул ребенка Ваньян и тихо сказал:

- Сиконг...

Ян Сиконг, даже не взглянув на него, развернулся и направился к выходу.

Фен Е поспешил за ним следом, но увидел, как Ян Сиконг уже надел маску и стоит возле солдат. Он не мог сказать то, что хотел на глазах у всех. У него не было выбора, кроме как замолчать, но его разум пришел в полное смятение.

***

Резиденция Цзинъюань была заброшена слишком долгое время. Более двухсот человек этого рода стали призраками, и сейчас здесь все заросло сорняками, и требовалось много времени на ремонт и уборку.

Поэтому они были вынуждены вернуться сначала на постоялый двор.

Как только они прибыли на постоялый двор, Фен Е затащил Яна Сиконга в комнату и нетерпеливо сорвал с него маску. Ян Сиконг хотел отобрать ее у него, но Фен Е увернулся от его руки.

- Верни мне ее, - сказал Ян Сиконг. – Теперь я понимаю, почему Цю Ван продолжает носить ее. Маска похожа на доспехи, и, спрятавшись за ней, можно скрыть от людей свое смущение и тревоги. Сняв маску, приходится лицом к лицу столкнуться с бедами этого мира, где каждый имеет злые намерения, и это по-настоящему ужасно.

Фен Е положил маску на стол и тяжело вздохнул:

- Ваньян... и этот ребенок...

Ян Сиконг спокойно смотрел на Фен Е, ожидая, что он скажет дальше, хотя на самом деле, ему было все равно, что именно он хочет сказать.

- Я... - казалось, Фен Е было трудно заставить себя говорить. – Я не ожидал, что это все правда...

- Какая разница, правда это или нет. Я устал и хочу отдохнуть.

Фен Е вцепился в Яна Сиконга:

- Я... я напрасно обвинял тебя тогда...

Он до сих пор помнил выражение лица Яна Сиконга, изо всех сил пытавшегося объясниться с ним, и как он был разочарован потом. А его тогда терзала жгучая ревность. При мысли о том, что у Яна Сиконга и Ваньян есть ребенок, он испытывал желание кого-нибудь убить. В тот момент он был неспособен прислушаться к его словам.

Но то, что говорил ему Ян Сиконг, оказалось правдой...

Ян Сиконг смотрел на Фен Е пустым взглядом. Когда-то ему хотелось, чтобы Фен Е узнал правду и пожалел о том, что неправильно понял его, но сейчас его сердце полностью онемело. Два человека когда-то были так близки, но теперь, сколько бы они ни объяснялись между собой, это не поможет им восстановить доверие. Если необходимо, чтобы истину подтвердили другие, то какой смысл выснять ее?

- Угу, - сказал он. – Можно мне теперь отдохнуть?

- Сиконг... - не отставал Фен Е. – Ты тогда так долго скрывал новость о своей свадьбе с Си-эр, и ты так хотел стать зятем императора... А Си-эр очень красива... Как я мог поверить, что...

- Зачем сейчас говорить об этом? – с безразличным видом сказал Ян Сиконг. – Это уже дело прошлого.

Фен Е смотрел на холодное равнодушное лицо Яна Сиконга, и его сердце болезненно сжалось. Когда-то он так ненавидел коварство и изворотливость Яна Сиконга, который умел ловко выпутываться с помощью слов. И вот теперь, когда этот человек перестал казаться «коварным», ему вдруг отчаянно захотелось увидеть хотя бы намек на волнение на этом равнодушном лице.

Но он так ничего и не увидел, и глаза Яна Сиконга были подобны невозмутимой водной глади в безветренный день.

Фен Е сжал плечо Яна Сиконг, отказываясь его отпускать:

- Ты... ты дал ей имя Цзинью, и ты всегда был верен мне, ведь так?

- Ну так, и что? – усмехнулся Ян Сиконг. – Что ты пытаешься сказать? Разве такой пустяк имеет значение?

- Конечно, имеет! – воскликнул Фен Е. – Я все неправильно понял... я думал, что ты первым женился, и у тебя родился ребенок... я считал, что ты первым меня предал...

Чем больше он говорил, тем труднее ему было дышать. В глубине души он всегда считал, что именно Ян Сиконг предал его, поэтому он женился и тоже готовился стать отцом, и теперь они были квиты. А сейчас Ваньян лично сказала ему, что они никогда не были супругами, и это был не их ребенок. Именно это говорил ему и Ян Сиконг, но он не поверил ему. Он сказал об этом еще три года назад, но он не поверил ему!

Ян Сиконг лишь чувствовал, что в присутствии Фен Е ему становится тяжело дышать. У него уже начинала болеть голова, и ему хотелось лишь оказаться как можно дальше отсюда.

- Фен Е, я правда не хочу говорить обо всем этом. Ты уже закончил?

Фен Е смотрел на него, чувствуя, как у него слезы наворачиваются на глаза, а в душе нарастает паника:

- Если бы я знал... если бы я знал об этом, я бы никогда не женился.

- Женился бы, - сказал Ян Сиконг. – Среди трех видов сыновней непочтительности самая тяжкая – оставить свой род без потомства. Семья Фен собирается править этй землей, она не может остаться без преемника.

- Я действительно собирался так поступить, иначе, не стал бы тянуть до такого возраста!

Ян Сиконг лишь кивнул с безразличным видом.

- Тебя это совсем не волнует? – резко воскликнул Фен Е, ошеломленный его безразличием. – Если бы... если бы ты не лгал мне столько раз и не использвал меня в прошлом, я бы поверил тебе. Мне не нужны ни жена, ни наложница. Я лишь...

- Причем тут я? – Ян Сиконг, наконец, поднял голову и бесстрашно посмотрел ему прямо в глаза. – Можешь звести себе хоть целый гарем, я слова не скажу. Ты сам сказал, что между нами не осталось привязанности.

Фен Е не сводил с него напряженного взгляда.

- Я пойду, мне нужно отдохнуть, - Ян Сиконг хотел пройти мимо Фен Е к выходу.

Фен Е схватил его за руку и с трудом произнес:

- Если бы я знал, что ты всегда был верен мне, я... я не стал бы обращаться с тобой так...

Ян Сиконг оттолкнул руку Фен Е и пошел к двери. Остановившись у выхода, он немного помолчал и, не поворачиваясь, холодно произнес:

- Больше не называй меня Сиконгом, я не Ян Сиконг.

Фен Е сжал кулаки. Король Волков, сохранявший спокойствие перед огромным войском неприятеля, теперь стоял с лицом белее бумаги и покрасневшими глазами.

__________________________

Волчонок, что ж с тобой будет, когда всю правду узнаешь? Смотри, кони двинешь))

- 86 -

На следующий день Ян Сиконг один отправился во дворец, чтобы повидаться с Ваньян. Как бы ему ни хотелось избежать этого, он не мог все время прятаться. Хотя они не испытывали друг к другу никаких чувств, но на мужчине до конца дней лежит ответственность за его жену и детей, и в данном случае он повел себя совсем не по-мужски.

Ваньян с дочерью жили во дворце наложницы Сянь. После истребления ее рода император больше не выказывал ей своего расположения. Поскольку на ней не было никакой вины, и у нее была Ваньян, она сохранил свой статус наложницы, но теперь она впала в немилость у императора.

Не считая дня свадьбы, Ян Сиконг видел наложницу Сянь второй раз в жизни. К сожалению, она уже давно была прикована к постели, и сейчас она пребывала в забытье.

Ян Сиконг склонился в почтительном поклоне. Ваньян стояла с ребенком в стороне с холодным выражением лица.

Когда служанки вышли, Ян Сиконг тихо спросил:

- Что за болезнь у ее светлости? Императорский доктор хорошо заботится о ней?

- Хватит притворяться, - холодно сказала Ваньян. - Какое тебе до нее дело?

Ян Сиконг опустил голову и ничего не ответил.

Ян Цзинью посмотрела на него и тихо спросила:

- Ты... мой папа?

Ян Сиконг присел на корточки и погладил ее по голове:

- Цзинью, я... да.

Он смотрел на этого ребенка, как на случайного незнакомца, в его сердце не было никаких чувств. Он изначально решил, что не будет иметь детей в этой жизни. У него не осталось родных, и он не знал, доживет ли до завтра, поэтому дети для него – просто ненужная обуза.

Ян Цзинью прижалась к матери и тихо сказала:

- Все говорят, что папа – плохой человек.

Нянька потянула ее к себе:

- Ваше всочество, я уведу ее светлость.

Она поскорее увела девочку прочь, постоянно оборачиваясь на ходу, и ее взгляд был полон жгучего любопытства.

Глаза Ваньян покраснели:

- Когда Ше Чжун принес ее, она была очень голодной и постоянно плакала. У ее матери совсем было нечего есть, поэтому у нее не было молока. Беспокоясь о том, выживет она или нет, я не спала ни днем, ни ночью. А где тогда был ты? Строил козни и планировал восстание?

- Я виноват перед вами, - тихо сказал Ян Сиконг. – Но ваш отец безгранично полагался на вероломных евнухов. Это его невежество и глупость привели к тому, то наши семьи с Фен Е были уничтожены, а теперь он пожианет плоды содеянного им.

- Я знаю, что отец обидел тебя, но... Значит, теперь мы квиты? – сдавленным голосом произнесла Ваньян. – Мы с тобой свели счеты, ты ведь не станешь его убивать?

Ян Сиконг отвел глаза:

- Это не в моей власти...

- Я знаю, что ты все можешь! – воскликнула Ваньян. – Ты единственный человек, который способен убедить моего брата. Его семью несправедливо казнили, и нам с матушкой пришлось пострадать, но... он все же мой отец. Может, он оказался плохим императором, но он всегда любил меня с самого детства, и что мне теперь делать?

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Я не могу ничего обещать тебе.

- Ты должен пообещать мне! – Ваньян подошла к нему ближе и посмотрела ему прямо в глаза. – Брат уже получил то, что хотел. Отец тоже готов отречься от престола. Сохраните ему жизнь!

- Целью всей моей жизни была месть, - сказал Ян Сиконг. – А вы хотите, чтобы я отпустил врага, который убил мою родную семью, а затем уничтожил моего приемного отца, заодно убив двести человек семьи Фен. Как вы собираетесь рассчитаться с Фен Е?

- Тогда убейте и меня! – по щекам Ваньян покатились слезы. – Я его дочь и подданная, я жизни своей не пощажу ради него. Какие бы он ни совершил грехи, я расплачусь за них своей жизнью.

- Ваше высочество, вы же сами знаете, что это невозможно, - вздохнул Ян Сиконг. – Вы не только принцесса Дашен, но также сестра Короля Волков. Никто не тронет и волоска на вашей голове.

- Если вы убьете отца, я тоже умру вместе с ним, - упрямо сказала Ваньян. – В моих жилах течет кровь семей Чен и Фен. Я не смогу смотреть, как одна семья уничтожает другую. Мы с матушкой слишком много страдали, уж лучше нам умереть сразу!

- Ваше высочество, вам лучше держать себя в руках, - настойчиво произнес Ян Сиконг.

Лицо Ваньян исказилось от боли, и она отвернулась от него.

Ян Сиконг тяжело вздохнул и с горечью произнес:

- Я много кому должен и многих обидел. Я, Ян Сиконг не хороший человек, но вы моя жена и сестра Фен Е... Ладно, как вы и сказали, я должен возместить вам ущерб, поэтому я постараюсь уговорить Фен Е.

Он знал, как сильно Фен Е ненавидел императора и не собирался отпускать это ничтожество. Он тоже много лет представлял себе его убийство, но теперь... ему оставалось лишь убедить Фен Е, думая об общих инетресах и интресах Ваньян.

- Хорошо. Если ты спасешь императору жизнь, все долги между нами будут улажены.

Ян Сиконг почтительно поклонился ей:

- Ваше высочество, позаботьтесь о себе, - сказал он и ушел.

***

Когда Ян Сиконг вернулся на постоялый двор, охранник сказал ему, что его ищет Король Волков, поскольку ему нужно обсудить с ним что-то важное.

Ян Сиконг подумал, что это как-то связано с Юанем Нанью. Его сердце тревожно сжалось, и он поспешил к Фен Е.

Войдя в комнату, он сразу наткнулся на пристальный взгляд Фен Е, но по его глазам было невозможно понять, о чем он думает и что собирается сказать.

- Есть новости о Цю Ване? – поспешно спросил Ян Сиконг.

Фен Е покачал головой:

- В данный момент отсутствие новостей – это уже хорошая новость.

- Пожалуй, что так, - вздохнул Ян Сиконг.

- Ты ходил к Си-эр?

- Да, - при мысли о Ваньян Ян Сиконг почувствовал, как на него наваливается усталость.

- Она умоляла тебя сохранить жизнь этому псу-исператору?

- Ну, раз уж ты и сам это знаешь, что собираешься делать?

- Этот пес боялся нашей армии, - усмехнулся Фен Е. – Он совершенно никчемен, он позволил Се Чжунженю оговорить моего отца и вырезал весь наш род. Даже если я мог бы убить его десять тысяч раз, мне и тогда было бы трудно утолить ненависть в своем сердце.

- Он дважды разрушил мою семью, и я двадцать лет мечтал о его смерти, - с угрюмым видом сказал Ян Сиконг. – Но Ваньян угрожала своей жизнью...

- Ее жизнь не настолько ценная, как она думает, - холодно сказал Фен Е.

- Но убийство государя – это тяжкий грех, за который можно попасть под вечное осуждение. К тому же, он уже согласился отречься от престола. Если ты не пощадишь его, от тебя отвернется весь мир.

Фен Е нахмурил брови. Император – Сын Неба, - его особа священна и неприкосновенна. Каким бы бездарнымм и никчемным он ни был, его убийство было бы еще страшнее, чем убийство родного отца. При любой династии это считалось кощунством и тягчайшей несправедливостью. Мало кто осмелился бы взять на себя такой грех и понести за него всеобщее осуждение.

- За последние двадцать лет не было ни одного дня, когда я не желал бы ему смерти. Я тоже хотел бы, чтобы он сгинул навсегда, - сказал Ян Сиконг. – Но, убив его, ты дашь другим в руки оружие против себя. Даже если ты поддержишь тринадцатого принца, у каждого в Поднебесной будет причина противостоять тебе.

Фен Е закрыл глаза и сжал кулаки.

- Я кое-что придумал.

- И что же?

- Ше Чжун говорил, что у «бродячих торгвоцев» есть один яд. Если добавлять его в еду человеку, он будет слабеть постепенно и через несколько лет умрет, но будет невозможно обнаружить следов этого яда.

- И что в нем толку? – фыркнул Фен Е. – Он и так раздобрел от еды и истощил свои силы алкоголем и развратом, поэтому он и сам не протянет дольше нескольких лет.

- ... тоже верно.

- Я не стану убивать его, пока все не утрясется. Пока я временно заточу его во вдорце, а Министерство обрядов пусть готовится к церемонии возведения на престол нового императора.

Ян Сиконг молча кивнул в ответ.

Фен Е пристально уставился на Яна Сиконга:

- Си-эр обратилась к тебе с просьбой, и ты после нескольких ее слов уже готов отказаться от своей мести. И что я должен думать обо всем этом?

- Можешь думать, что хочешь, - сказал Ян Сиконг. – Если это все, то я пойду.

- Постой, - Фен Е встал и подошел к нему ближе. – Вы с Си-эр... о чем вы еще говорили?

- Только об этом.

- Я тебе не верю, - сказал Фен Е. – Вы же муж и жена, вы столько времени провели под одной крышей. Неужели у вас нет никакой привязанности друг к другу? Вам совсем не о чем поговорить?

- Да, мы муж и жена, так что это касается только нас, - Ян Сиконг развернулся и собрался уйти.

Фен Е обхвтил его сзади за талию и крепко прижал к себе.

- Фен Е! – Ян Сиконг попытался вырваться из его объятий, но не смог даже пошелохнуться.

- Я так счастлив... - прошептал Фен Е ему на ухо. – Теперь я знаю, что ты до сих пор принадлежишь только мне.

- Я не принадлежу тебе, - холодно сказал Ян Сиконг. – Я вообще никому не принадлежу.

- Ты принадлежишь мне, ты мне это пообещал, и теперь не можешь отказаться от своих слов.

- Я пообещал это Фен Е, а не Королю Волков.

Фен Е замер от неожиданности, и Ян Сиконг, воспользовавшись возможностью, вырвался из его рук. Он повернулся к Фен Е и холодно посмотрел на него:

- Для меня Фен Е уже мертв, а ты просто Король Волков.

Фен Е был растерян и зол:

- В этом мире есть только я один. Фен Е – это я, и Король Волков – тоже я. Ты сам убил прежнего Фен Е, который во всем был послушен тебе.

- Поэтому я готов быть похороненным вместе с ним, - с усмешкой ответил Ян Сиконг. – Я готов отправиться вслед за ним в преисподнюю в любое время.

- Ты... - Фен Е стиснул зубы. – Да, я виноват в том, что напрасно обвинял тебя в связи с Ваньян и рождении этого ребенка, но теперь все прояснилось. Сейчас я получил то, что хотел, и ты внес большой вклад в завоевание столицы. И теперь я хотел бы забыть о прошлом и отпустить его.

Ян Сиконг почувствовал, что вот-вот взорвется от злости.

- Король Волков так великодушен и так широко мыслит, - язвительно усмехнулся он.

- Что еще ты хочешь от меня! – глаза Фен Е покраснели, упрямство и несговорчивость Яна Сиконга повергали его в смятение. – Ты много задолжал мне в пршлом, и ты сам об этом знаешь. И теперь, когда все находится в моей власти, я могу дать тебе все, что ты пожелаешь. Я не хочу больше сводить с тобой счеты. Ты... ты должен быть благодарен мне!

- Да, я очень благодарен, - рассмеялся Ян Сиконг.

- Не смейся! – воскликнул Фен Е. – Тебе что, мало? Чего еще ты хочешь от меня?

Ян Сиконг перестал смеяться, но в углах его губ притаилась насмешливая улыбка:

- Как я смею. Я лишь почтительно взираю на Короля Волков в ожидании его милостей.

- Ты... - лицо Фен Е побелело от гнева.

Ян Сиконг сложил ладони в почтительном жесте и вышел не оглядываясь. 

- 87 -

На следующее утро, едва проснувшись, Ян Сиконг увидел за окном весенний пейзаж. Он захотел немного размяться, но прежде, чем он закончил упражнения, к нему подбежал охранник и передал ему, что Королю Волков нужно срочно обсудить с ним что-то важное, поэтому он приказывает немедленно явиться к нему.

Вспомнив, как они вчера уже «обсуждали что-то важное», и это «обсуждение» в конце концов вылилось в допрос, Ян Сиконг собрался проигнорировать это сообщение. Но следующая фраза охранника заставила его сердце тревожно сжаться:

- Правитель Чу снова отправил посланника во дворец.

А вдруг... это связано с Юанем Нанью...

Ян Сиконг не стал медлить и поспешил за охранником.

Как только он вошел в комнату, его взгляд сразу упал на Фен Е, с беспокойным видом расхаживающего из угла в угол.

- Есть новости о Цю Ване?! – с тревогой спросил Ян Сиконг.

Фен Е повернул голову и мрачно проговорил:

- Чен Му раскрыл его личность.

Взгляд Яна Сиконга потускнел, и вся кровь отхлынула от его лица.

Прошло уже сорок четыре дня с тех пор, как он покинул Пинлян. Сорок четыре дня Юань Нанью смог скрывать свою личность, находясь под носом у Чен Му, и это превзошло все его ожидания.

Но его все же раскрыли.

- Он... каковы его требования? – дрожащим голосом спросил Ян Сиконг.

Взгляд Фен Е стал ледяным:

- Чен Му хочет, чтобы я покинул Запретный город в течение трех дней, иначе...

- Иначе что?!

- Иначе он вернет мне Цю Вана по частям, - в ярости договорил Фен Е.

Ян Сиконг судорожно вздохнул, и его ужас сменился ледяным спокойствием:

- Король Волков, время пришло.

- Я не собираюсь менять тебя на него, - глаза Фен Е сузились. – Если бы я действительно обменял тебя на Цю Вана, это было бы слишком постыдно для него. К тому же, Чен Му наверняка зол на тебя, и Цю Ван сам не одобрил бы этого.

- По крайней мере, Чен Му не станет меня убивать.

- Даже если он не убьет тебя, он сможет сколько угодно пытать тебя, - Фен Е стиснул зубы. – У тебя едва затянулись раны, а ты уже забыл о боли?

- Я могу бросить все ради того, чтобы спасти его! – воскликнул Ян Сиконг. – И ты не можешь помешать мне!

- Но сможешь ли ты спасти его, бросив все? – резко сказал Фен Е.

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Тогда какой у Короля Волков план?

- Я приостановлю восхождение нового императора на трон, а Кабинет министров пусть пока представляет дела двора и тянет время, отправив к Чен Му его деда для переговоров. А тем временем я отправлю отряд смельчаков, чтобы они совершили налет на его лагерь и попытались вытащить Цю Вана.

- ... хорошо, - после некоторого раздумья ответил Ян Сиконг.

Фен Е посмотрел на него:

- Я с тебя глаз не спущу. Даже не думай выкинуть какой-нибудь фокус. Я ни за что не отпущу тебя, тем более к Чен Му!

Ян Сиконг отвернулся от него:

- Я хочу лично допросить Се Чэунженя.

После того, как они взяли столицу, Се Чжунжень находился под особым наблюдением, чтобы у него не было возможности совершить самоубийство.

Изначально они собирались дождаться восхождения на престол тринадцатого принца, а потом уже разобраться с евнухом и враждебными чиновниками. Но теперь, чтобы не выводить Чен Му из себя, нужно было стабилизировать положение, и больше не было причин, чтобы позволить Се Чжунженю прожить еще несколько дней.

Когда Се Чжунжень умрет, у него больше не будет причин оставаться здесь.

- Хорошо, - сказал Фен Е, и в его взгляде вспыхнула ненависть. – Я тоже не хочу больше ждать.

***

Ян Сиконг переоделся в придворную одежду, которую не надевал уже много лет – черную с красным, с драгоценным поясом на талии и черным головным убором. Взглянув на себя в зеркало, он вдруг увидел молодого ханьлиня, поразившего всех своими талантами и яркой внешностью.

Прошло уже десять лет, и все превратности судьбы оставили свой след у него на лице.

Он поправил одежду и вышел за дверь. На его лице больше не было маски, и только сейчас он почувствовал, что Ян Сиконг действительно вернулся в столицу. При мысли о том, как все будут шокированы, когда увидят его, а затем будут глазеть на него со всех сторон, он невольно скривил губы в усмешке.

Фен Е заставил императора Чжаову издать указ, дарующий ему звание тайфу и приравнивающий его к статусу трех гунов, иначе, ему было бы неудобно заниматься делами в столице. К тому же, чтобы предъявить обвинение Се Чжунженю, нужно иметь соответствующий статус.

Насколько он помнил, он был самым молодым человеком в истории Дашен, кто имел статус стрех гунов. Во времена династий Цинь и Хань этот статус был вторым по значимости после верховного министра. Но теперь эта система была упразднена. Статус трех гунов был выше всех девяти рангов министров, но обычно его присваивали родственникам императора в качестве награды или наставникам императора, и сам по себе он не давал реальной власти.

Разумеется, в такой момент для Яна Сиконга не имели значения его статус или власть. Он лишь хотел как можно скорее оправдать Юаня Мао, казнить Се Чжунженя, а затем найти способ спасти Юаня Нанью.

Когда он вышел с постоялого двора и ехал по городу в конной повозке, он знал, что теперь секрет их связи с Юанем Нанью был известен всей столице.

Когда он приехал в императорскую тюрьму, к нему навстречу вышел один из чиновников, который раньше имел незначительную должность в судебной палате, а теперь он явно получил повышение. Когда-то их связывали деловые отношения.

Когда Ян Сиконг появился перед остальными, все впились в него полными любопытства взглядами, словно стараясь проникнуть под его одежду и дальше глубже – под кожу, в самое его нутро. Это имя – Ян Сиконг – стало уже легендой, известной по всей Поднебесной. Ведь это он поспособствовал созданию этого противостояния между императорским двором, Королем Волков и правителем Чу. И за всеми крупными событиями последних лет стояла его фигура. Как и сказал Фен Е, он внес немалый вклад во все происходящее сегодня.

- Приветствуем тайфу Яна! – хором сказали все.

Ян Сиконг сохранял неприступный вид, он прекрасно знал, что все эти люди презирают его и завидуют ему. Наверняка они втайне злобно судачили у него за спиной, вовсю выражая свое недовольство. Ему совсем не хотелось общаться с ними, он никогда не тратил время на бесмысленные вещи, поэтому он прямо сказал:

- Отведите меня к этому кастрированному псу.

- Прошу сюда, тайфу Ян.

Ян Сиконг шаг за шагом углублялся в темноту тюремного коридора, думая о том, что там, в конце этого пути, ждет его смертельный враг, когда-то отнявший у него все.

После того, как он сокрушил партию евнухов, оставалось лишь разобраться с Се Чжунженем, и тогда его месть полностью свершится. И сейчас он здесь для того, чтобы сделать то, что следовало сделать уже давно.

В самой глубине тюрьмы находилась отдельная камера для самых опасных преступников, которая охранялась днем и ночью.

В углу камеры скорчился иссохший старик с седыми волосами. Это был Се Чжунжень, старший дворцовый евнух, хранитель печати, некогда самый могущественный и влиятельный человек в государстве. Когда-то у него под началом была огромная партия, он был так богат и силен, что мог бросить вызов самим небесам, но при этом совершил столько злых деяний, что их было невозможно сосчитать.

Но небеса все видят и их карающий меч наготове, и сегодня это был всего лишь преступник, приговоренный к смертной казни.

Ян Сиконг холодно взглянул на Се Чжунженя и, усевшись в кресло, торжественно сказал:

- Выведите преступника.

Тюремщик открыл дверь камены, выволок оттуда Се Чжунженя и бросил его на пол перед Яном Сиконгом.

Его руки и ноги были скованы кандалами, а на шее была закреплена колодка. Вероятно, это было сделано для того, чтобы предотвратить возможность самоубийства.

Ян Сиконг махнул рукой, и тюремщик снял с Се Чжунженя все путы.

Се Чжунжень поднял трясущуюся голову, нечесаные волосы закрывали его худое лицо. Со своими потускневшими глазами он походил на призрака.

Ян Сиконг смотрел на него сверху вниз:

- Се Чжунжень, ты меня помнишь?

Се Чжунжень разлепил губы и разразился странным тихим смехом:

- Ян... Сиконг... Ян Сиконг, - в его замутненном взгляде отразилось крайнее негодование.

- Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты до сих пор жив. Если бы ты мирно умер от старости, это было бы слишком просто для тебя.

Се Чжунжень задрожал всем телом:

- Ян... предатель! Ты подлец, предавший своего государя, мятежник, принесший столько зла и вреда своей стране! Ты... ради власти ты не стыдишься лечь в постель к мужчине! У тебя совсем нет стыда! Ты просто питомец, ублажающий мужчину, хахаха! Хоть ты и не евнух, но ты еще больше похож на евнуха, чем я! Хахахаха! И чем ты лучше меня?

- Я победил, а тебя ждет смерть, - на губах Яна Сиконга появилась жестокая усмешка. – Одного этого достаточно, чтобы обойти тебя, а в остальном ты не достоин того, чтобы сравнивать себя со мной.

Се Чжунжень лишь рассмеялся, но его смех перешел в кашель, его тело била дрожь:

- Бесстыжий... позор тебе... тьфу!

Выражение лица Яна Сиконга нисколько не изменилось, его совершенно не задели эти слова:

- Се Чжунжень, высший суд уже провел свое расследование, выяснив все, что касается твоих преступлений. Я буду судить о том, что еще не раскрыто до конца. Более двадцати лет назад ты подставил командующего гарнизоном Ляодуна, обладавшего выдающимися способностями, и заменил его своим родственником, Хань Чжаосином. Этот презренный пес потерял семь провинций Ляобея, совершив тем самым тяжкое преступление, которое навсегда вошло в историю. Однако, он по-прежнему продолжал занимать прочное положение в Ляодуне, - чем больше Ян Сиконг говорил, тем сильнее его охватывало волнение. – И наконец, когда чжурчжени перешли в наступление, мой приемный отец, Юань Мао вместе со своими солдатами и простыми жителями Гуаннина, не щадя своих жизней, отстояли и защититли северные врата Дашен. Хань Чжаосин, вступив с тобой в сговор, несправедливо оклеветал и убил его, чтобы присвоить себе его заслуги.

Слушая эти обвинения, Се Чжунжень с рыданиями скорчился на полу, дрожа всем телом.

- Когда моего отца обезглавили, я стоял там у помоста и видел все собственными глазами, - Ян Сиконг смотрел на Се Чжунженя налитыми кровью глазами. – И тогда я, Ян Сиконг поклялся, что отомщу за это злодеяние любой ценой. – Я изрублю тебя на тысячу кусков и истреблю твой род до девятого колена, а твои кости превращу в прах и развею его по ветру, чтобы ты больше никогда не смог возродиться.

Се Чжунжень дрожал всем телом. Под жестким, полным ненависти взглядом Яна Сиконга он невольно отступил назад.

- Ты совершил столько зла, что, наверняка все и не упомнишь. Но ничего страшного, я напомню тебе обо всем.

Ян Сиконг громко крикнул:

- Эй, подайте мне бумагу и кисть! – он не сводил с Се Чжунженя взгляда, глядя на него, как на самое презренное и омерзительное сущесто на свете. - Я хочу добавить к списку его преступлений дело об убийстве начальника гарнизона Гуаннина, Юаня Мао, которое случилось более двадцати лет назад. Се Чжунжень, признай свою вину.

Се Чжунжень с растерянным видом озирался по сторонам и вдруг рассмеялся безумным смехом:

- Предатель Ян, ты заслужил это! Ты настоящая ядовитая гадина! Так тебе и надо... это кара... хахахаха... от твоей семьи ничего не осталось... и тебе тоже не видать спокойной смерти... хахаха...

Ян Сиконг посмотрел на обезумевшего Се Чжунженя, затем взял кисть и старательно изложил на бумаге все обстоятельства дела об убийстве Юаня Мао.

«Отец, ты это видишь? Двадцать лет твое имя оскверняла клевета, но теперь я очищу его и оправдаю тебя. Человек, оговоривший тебя, будет казнен, а Хань Чжаосин превратился в сторожевого пса чжурчженей. Пока твой Конг-эр еще дышит, он не откажется разорвать его в клочья собственными руками»

- 88 -

С тех пор как Ян Сиконг сокрушил партию евнухов, лишив ее власти, некогда могущественный старший дворцовый евнух был заключен в императорской тюрьме уже три года.

Император Чжаову не стал убивать его и даже позволил ему «уйти на покой», оставив в тюрьме. Во-первых, он помнил о его многолетней службе и преклонных летах, а во-вторых, жизнь евнуха оставалась одним из условий мира с Фен Е. Когда-то он наслаждался огромным почетом и немыслимым богатством. Будучи заключенным в тюрьму и видя, что император не убивает его, он все еще не терял надежды вернуться ко двору. Когда же ему стало известно о том, как изменилась ситуация за стенами тюрьмы, и Король Волков вошел в столицу, он понял, что ему не удастся умереть «мирной смертью». Императору был необходим человек, на которого он мог бы возложить ответственнсть за истребление семьи Фен. Кто же лучше Се Чжунчженя подходил на эту роль?

В итоге, против него был составлен огромный список его преступлений вместе с неопровержимыми доказательствами, и этого хватило бы для того, чтобы казнить его тысячу раз. Он неплохо прожил три года в императорской семье, которая считалась лучшей тюрьмой в стране. Однако, через несколько дней после того как Король Волков вошел в столицу, его приговорили к смертной казни на Западном рынке.

В день казни стояла замечатльная погода – ярко светило солнце и дул приятный весенний ветерок. Улицы столицы были заполнены людьми, а на Западном рынке было не пропихнуться от давки.

Фен Е сидел на главном месте перед помостом для казни, а Ян Сиконг – сбоку от него. Се Чжунженя привязали к пыточной стойке. На помосте также находились девять поколений родственников Се Чжунженя и Хань Чжаосина. Многие из тех, кто был помилован императором Чжаову, теперь были теперь схвачены Фен Е. Всего собралось около шестисот человек, включая женщин и детей, и ни один из них не был помилован.

Ян Сиконг бесстрастно смотрел на всю эту толпу людей, дрожащих от страха, среди которых было много ни в чем неповинных женщин и детей. Он вспомнил себя, беспомощно наблюдающего за тем, как отрубили голову Юаню Мао, а затем подумал о двухстах членах семьи Фен, убитых безвинно, и в его сердце поднялось волнение, но он быстро успокоился. Они с Фен Е усвоили важный жизненный урок – скашивая траву, необходимо вырвать и корни.

Цензор из судебной палаты начал громко зачитывать обвинительный акт Се Чжунженя, где за каждой строчкой таилось зло, оплаченное кровью и слезами других людей. Для того чтобы зачитать этот акт, понадобился целый час. Когда он читал о преступлении двадцатилетней давности, совершенном в Гуаннине, Ян Сиконг побледнел и с силой вцепился в подлокотники кресла, пытаясь сдержать дрожь тела.

Фен Е взглянул на Яна Сиконга и тихо сказал:

- Наконец-то ты очистил имя генерала Юаня.

- Да... Жаль, что только я могу видеть это.

- С сегодняшнего дня весь мир будет знать о его верности и героизме, так же как и о преданности моего отца. Имя генерала Юаня останется в истории и будет известно будущим поколениям, - Фен Е с холодным презрением взглянул на привязанного к пыточной стойке человека. – Их духи тоже наблюдают за всем с небес.

«Отец, ты видишь это? Ты должен это увидеть, и теперь ты, наконец, сможешь покоиться с миром».

Закончив читать обвинительный приговор, цензор обратился к Фен Е, ожидая его приказа привести приговор в исполнение.

Фен Е с бесстрастным видом поднял верительную бирку и посмотрел на сотни заплаканных людей, стоявших на коленях в ожидании казни. Фен Е нахмурился и на миг замер, но его колебание было мимолетным, а затем он поднял руку и бросил бирку, которая с громким стуком упала на землю.

Палачи выстроились в ряд, обнажая мечи. Их лезвия рассекли воздух, и вверх взметнулись струи крови, когда головы полетели с плеч.

Перед глазами Яна Сиконга снова возникла сцена казни Юаня Мао. Он думал, что за двадцать лет эта сцена уже померкла в его сознании, но, накладываясь на кровавую картину перед его глазами, она вновь обретала ужасающую ясность. У него все поплыло перед глазами, а сердце, казалось, сейчас разорвется от боли.

Привязанный к пыточной стойке Се Чжунжень смотрел, как у него на глазах казнят всю его родню. Сначала он горько рыдал над этим зрелищем, но постепенно, наблюдая за тем как эти люди группами в одно мгновение превращаются в груды безжизненных тел, он впал в оцепенение.

Шестьсот человек были обезглавлены разом, и место казни было залито кровью. Даже тем, кто привык видеть кровь и смерть на поле боя, было невыносимо смотреть на это страшное зрелище.

На напряженном лице Фен Е застыло ледяное выражение, он был похож на демона из преисподней. Такой кровавой бойни уже давно не устраивали в императорском городе. Это и было наглядным примером того, что «победитель получает все, а проигравший остается ни с чем».

Это было сделано не только из мести. С того момента, как он вошел в столицу, было немало чиновников, которые не желали подчиниться ему. Это также было необходимо сделать в качестве предупреждения для тех, кто был настреон враждебно по отношению к нему.

После того, как были казнены шестьсот человек, настала очередь Се Чжунженя.

Палачом выступил один из императорских докторов, чья семья была уничтожена Се Чжунженем, поэтому он и пожелал взять на себя эту грязную работу.

Охранники сняли с Се Чжунженя одежду, выставив на всеобщее обозрение его уродливое старое тело. За эти годы из-за него пострадало множество простых людей, и теперь исполненные ненависти люди смотрели на него, со злостью выкрикивая проклятья в его адрес.

В руках доктора был нож с тонким острым лезвием, которым он будет резать тело Се Чжунженя на мелкие кусочки до тех пор, пока он не испустит дух.

Се Чжунжень содрогнулся всем телом от первого же пореза. Вся стойка под ним заходила ходуном, что свидетельствовало о том, что он страдает от ужасной боли.

Ян Сиконг стиснул зубы и смотрел на него, ни на секунду не отводя взгляд. Он хотел запечатлеть всю боль, ужас и муки совести этого кастрированного пса, чтобы успокоить души своих родителей и своего приемного отца. Ради этого дня он потратил половину своей жизни.

Поначалу Се Чжунжень еще пытался сдерживаться, но после того, как нож несколько раз разрезал его плоть, он не смог сдержать пронзительный вопль. В его рот был вставлен кляп, и он не мог говорить, но по его невняному мычанию можно было различить приглушенные прокляться в адрес Яна Сиконга.

Фен Е думал о своем отце, который умер у него на руках, пройдя через унижения, пытки и лишения в тюрьме. Он вспомнил все, через что прошел сам, и о том, как бежал из тюрьмы и после пытался выжить. Ему было трудно утолить ненависть в своем сердце.

- Он такой старый, не знаю, насколько его хватит.

- Этот доктор очень искусен, - сказал Ян Сиконг и внезапно встал на ноги.

- Что ты делаешь?

Ян Сиконг, не ответив ему, медленно направился к помосту для казни. Фен Е, нахмурившись, смотрел ему в спину.

Ян Сиконг подошел к Се Чжунженю, чье тело постепенно превращалось в кровавое месиво. Эту жуткую кровавую сцену он не забудет до конца своих дней.

Се Чжунжень смотрел на него опухшими, налитыми кровью глазами, в которых были видны неприкрытые ужас и ненависть.

Ян Сиконг спокойно посмотрел на него:

- Мне понадобилось двадцать лет, чтобы дойти до этого дня. Но за тебя будет некому мстить, потому что все твои родственники уже мертвы.

Се Чжунжень яросто забился в путах.

Ян Сиконг вдруг взял кусочек плоти Се Чжунженя, лежавший на подносе перед палачом. Глядя на этот окровавленный кусок, он бесстрастно сказал:

- Я поклялся на могиле моего отца, что сожру твою плоть и выпью твой кровь, и буду попирать ногами твою шкуру и кости.

Се Чжунжень смотрел на него широко распахнутыми от ужаса глазами.

На глазах многотысячной толпы Ян Сиконг без колебаний положил кусок плоти в рот.

Се Чжунжень отчаянно забился в припадке, словно перед ним появился демон. Его худое бледное лицо исказаилось от ужаса.

Ян Сиконг, преодолевая тошноту, медленно разжевал кусок и тихо сказал:

- Фу, тухлятина.

Схватив поднос, он вдруг швырнул куски плоти в толпу зевак перед помостом.

Озверевшие от ярости люди набросились на окровавленную плоть, давая выход своей ненависти к подлому и вероломному евнуху.

Весной тридцать девятого года правления императора Чжаову Се Чжунжень был казнен на Западном рынке, получив 2614 порезов. Вся Поднебесная ликовала по этому поводу.

***

Послее казни Се Чжунженя Ян Сиконг заперся у себя дома на целые сутки.

За это время он думал обо всем и в то же время ни о чем. Казалось, то, что в течение двадцати лет давало ему силы двигаться вперед, исчезло, и тепер он не знал, что ему делать.

Оглянувшись назад на прожитую половину своей жизни, он внезапно обнаружил, что у него нечего не осталось.

Когда он был моложе, и в нем еще были живы честолюбивые устремления, он надеялся сделать себе имя в истории. И вот теперь у него есть имя, но его репутация полностью разрушена, все его идеалы и честолюбие превратились в ничто, а близкие ему люди стали врагами. Похоже, теперь любой бедняк, живущий мирной жизнью и довольный ею, чувствовал себя гораздо лучше него. А что теперь осталось у него?

Он отомстил, а что же дальше?

Так ли уж он умен? Оказавшись в тупике, он обнаружил, что на самом деле, он был просто непроходимо глуп, и ему понадобилось полжизни, чтобы понять это.

Как такое могло случиться?

Как вообще такое может быть!

Он знал, что сейчас не время жалеть себя, у него еще оставались незаконченные дела. Ему еще нужно спасти Юаня Нанью, и он не может так просто отпустить Хань Чжаосина. Но, если он достигнет и этих двух целей, что останется ему после этого?

Он не может успокоиться и перестать поднимать волны в этом мире, потому что ему нужна цель, чтобы жить?

В этом мире нет никого, кто позаботился бы о нем от всего сердца, он никому не нужен, и ему некуда возвращаться. Он человек без роду и племени, который пытается ухватиться за что-нибудь, но все его привязанности оказываются недолговечными.

Когда-то он возлагал свои надежды на Фен Е, думая, что он был тем человеком, с которым он проведет остаток своей жизни, а потом... что толку говорить об этом.

Еще никогда в жизни он не ощущал себя настолько никчемным и неприякаянным. Раньше он жил ради мести, а для чего ему жить дальше?

Это же просто смешно – до чего нелепа вся жизнь Яна Сиконга!

***

В каком бы подавленном состоянии ни находился Ян Сиконг, появляясь перед людьми, он ничем не выдавал этого. Нося титул тайфу, он свободно перемещался по столице, но его всюду сопровождала охрана, приставленная к нему Фен Е.

После казни Се Чжунженя Фен Е начал убирать всех, кто выступал против него. По столице прокатилась волна арестов, пыток и казней, и весь город охватила паника. Все видели, что Король Волков становится все более высокомерным и беспощадным. В конце концов, не было человека, способного устоять перед соблазном абсолютной власти.

Ян Сиконг беспокоился о судьбе Юаня Нанью, и ему пришлось самому отправиться к Фен Е, чтобы убедить его быть более снисходительным, дабы тем самым расположить к себе сердца людей.

Фен Е последние дни был занят истреблением всех непокорных. Увидев Яна Сиконга, он нахмурился и сказал недовольным тоном:

- Ну, наконец-то ты сам пришел ко мне.

- Я пришел, чтобы узнать, нет ли новостей о Цю Ване.

- Тесть императора Фенг (1) уже отправился посланником, и на сегодня нет никаких новостей. Не переживай, Чен Му не осмелится ничего сделать с Цю Ваном. Его отец, братья и сестры находятся в моих руках. Даже если он хотел бы убить их всех не меньше, чем я, он не посмеет на глазах у всей Поднебесной рисковать их жизнями.

- Я слышал, что за посление несколько дней ты арестовал много людей.

- Если им так хочется пожертвовать своими жизнями ради императора, я предоставлю им такую возможность, - холодно усмехнулся Фен Е.

- Только по-настоящему преданные люди способны до конца исполнить свой долг, - сказал Ян Сиконг. – Истребив таких людей, ты лишь оттолкнешь сердца людей и наживешь себе неприятностей.

- Если их не убить, как еще держать в страхе Поднебесную? – с мрачным видом сказал Фен Е. – Только когда ситуация стабилизируется, я смогу дать отдых своим войскам. Пока люди могут сытно есть, можно не беспокоиться об их сердцах.

- Армия правителя Цинь все еще стоит за внешней стеной. Он только и ждет, когда ты оступишься, чтобы призвать весь мир к карательному походу против тебя.

Фен Е слегка поменялся в лице. Армия правителя Цинь была последним препятствием для его окончательного захвата Поднебесной, но в данный момент было трудно преодолеть это препятствие. Если он совершит ошибку, тогда он может лишиться всех своих достижений. Немного подумав, Фен Е сказал:

- Для начала я подержу их взаперти, а потом пошлю к ним кого-нибудь, чтобы переубедить их. Для них будет лучше поднять тост, не дожидаясь, когда придется пить штрафную. (2)

Ян Сиконг вздохнул с облегчением. Фен Е уже взял под контроль столицу, и победа казалась свосем близкой, но он был не из семьи Чен. Разве могут принцы и правители семьи Чен допустить, чтобы страна перешла в руки представителя другой семьи? Их армия осаждала город снаружи. Фен Е, суждено ли тебе править Поднебесной?

_______________________

1. Наверное, тут имеется ввиду дед Че Му по материнской линии.

2. Это выражение означает: когда человек отказывается выпить предложенный тост, его все равно заставят выпить, налив штрафную. Думаю, это равнозначно нашему выражению – «не хочешь по-хорошему, будет по-плохому».

- 89 -

Тесть императора Фенг вернулся обратно и привез письмо от Чен Му, но это письмо было адресовано не Фен Е, а Яну Сиконгу.

Когда Ян Сиконг услышал об этом, у него душа ушла в пятки. Он не знал, что было в этом письме, но однажды Чен Му уже сумел разделить их с Фен Е, и кто знает, не решил ли он воспользоваться этим планом снова. Ведь это Фен Е отправил к нему посланника для переговоров, зачем было нужно присылать ответ ему? Это было демонстрацией откровенного пренебрежения Королю Волков.

Фен Е уставился на это письмо помраневшим взглядом, но вместо того, чтобы забрать письмо, он приказал сначала передать его Яну Сиконгу.

Ян Сиконг взял письмо и, даже не открывая его, он уже чвствовал, как оно обжигает ему руки. Но ему не терпелось узнать о безопасности Юаня Нанью, поэтому он торопливо развернул его.

Прочитав несколько строк, он замер.

Это... это не было похоже на официальную переписку между двумя враждующими сторонами. Это было откровенное выражение любовной привязанности, и даже упреки в нем имели привкус горькой обиды.

Когда Ян Сиконг прочитал это письмо, у него волосы зашевелились от ужаса. Он содрогнулся всем телом и изумленно уставился на строки письма.

- С Цю Ваном что-то случилось? – занервничал Фен Е. – Что именно там написано?

Ян Сиконга внезапно почувствовал, как его охватила ярость, он вскочил на ноги и подошел к тестю императора Фенгу. Бедный старик вздрогнул и испуганно уставился на Яна Сиконга.

Ян Сиконг, сжимая пиьсмо, потряс им перед Фенгом:

- Чего добивается Чен Му? В этом письме абсолютная чушь, это какая-то грязная игра! Что он сделал с Цю Ваном?

Фенг сжался в комок от страха:

- Король Волков, господин Ян, я сделал то, что вы мне приказывали, а остальное мне неизвестно!

- Ты столько времени провел в его лагере, и ты ничего не знаешь? – Ян Сиконг уставился на него в упор. – Чен Му – твой внук! Если ты не знаешь, тогда кто может знать?

- Король Волков приказал мне вести с ним переговоры и убедить его сдаться, - занервничал Фенг. – Правитель Чу отнесся ко мне очень настороженно. Я... до меня лишь дошли некоторые слухи.

- Что за слухи? – Ян Сиконг начинал терять терпение.

Фен Е выхватил у него письмо и пробежался по нему глазами.

В глазах Фенга мелькнуло странное выражение, словно он не решался что-то сказать. После некоторого колебания он все же сказал:

- Говорят, что правитель Чу... имеет с ним отношения... - он долго мялся, подбирая нужное слово и, наконец, добавил, - ... близкие отношения.

К этому времени Фен Е уже прочитал письмо, его лицо исказилось от гнева, и он холодно взглянул на Фенга:

- Выйди! Всем выйти отсюда!

Тесть императора Фенг вместе с охранниками вышли из комнаты, оставив Фен Е и Яна Сиконга одних. Атмосфера вокруг них становилась все более напряженной.

Фен Е помахал перед ним письмом, его голос дрогнул:

- В тот раз я не поверил тебе, когда ты говорил мне о Си-эр, потому что в моем сердце не было доверия к тебе. Но теперь я готов выслушать твое объяснение.

Ян Сиконг холодно посмотрел на него:

- Если бы это не касалось репутации Цю Вана, я бы не стал утруждать себя объяснениями.

- Ну так объясни! – стиснул зубы Фен Е.

- Это очередной трюк Чен Му, он специально злит тебя, чтобы выманить из города для открытого столкновения.

Ян Сиконг сжал кулаки, он отказывался верить тому, что было написано в письме, и не мог себе даже представит, чтобы Чен Му сделал такое с Ю-эром...

- Чен Му написал тебе такое искреннее и нежное послание, он обвиняет тебя в том, что ты предал ваши чувства друг к другу и поменялся местами с Цю Ваном, и ему пришлось заменить тебя Цю Ваном... - глаза Фен Е налились кровью, в них мелькнула жажда убийства, - на ложе страсти.

- Это все полная чушь! – сердито сказал Ян Сиконг. – Это все не имеет ко мне отношения! Он осмелился оскорбить доброе имя Цю Вана, пусть не ждет от меня пощады!

Фен Е судорожно вздохнул:

- Тесть императора Фенг только что сказал, что у них «близкие отношения».

- Не может такого быть, - Ян Сиконг нервничал все сильнее, но все же категорически отверг такую возможность. – Это просто невозможно!

- Возможно или нет, но я пошлю кого-нибудь разузнать об этом, - Фен Е со злостью скомкал письмо. – Я не куплюсь так просто на эту приманку, но, если окажется, что Чен Му действительно посмел...

Лицо Яна Сиконга побледнело, все его тело было напряжено до предела. Он боялся даже подумать о том, что мог сделать Чен Му, когда узнал правду. В ярости он способен на что угодно. И, если он решил таким образом унизить Юаня Нанью... Но он не мог и не хотел поверить в то, что такое возможно, вся его душа была охвачена смятением. Усилием воли он взял себя в руки и сказал:

- Сейчас это все неважно. Сначала нужно спасти его.

Чен Му действительно предлагал в письме совершить обмен, но он знал, что Фен Е ни за что не согласится на это. Фен Е уже был научен горьким опытом прошлого, и Ян Сиконг знал, что сейчас у него практически нет шансов сбежать.

Ю-эр, ну что же нам теперь делать?

***

Шпионы, посланные Фен Е, еще ничего не написали в ответ, но Ян Сиконг получил новости, которые хотел бы услышать меньше всего на свете. И на этот раз они были от Ше Чжуна.

Прошло уже почти сто дней после того, как они расстались зимой. Он тогда отправился к Чен Му, чтобы «попасться в ловушку», а Ше Чжун уехал вместе с А Ли, чтобы помочь ему устроиться на новом месте. После этого произошло множество различных событий, и связь между ними совершенно прервалась.

Ше Чжун не знал, что «Ян Сиконг» в лагере Чен Му был ненастоящим. Он попытался спасти его, но его попытка полностью провалилсаь, и теперь он весь в крови появился у ворот столицы, умоляя о встрече с Королем Волков.

Ян Сиконг немедленно поспешил на встречу с ним и, увидев рану Ше Чжуна, почувствовал, как у него чуть не остановилось сердце.

- Ше Чжун! – Ян Сиконг бросился к крвати.

Этот человек в обычные дни был таким дерзким и насмешливым, и теперь ему было невыносимо видеть его измученное бледное лицо, и окровавленная одежда, лежавшая на полу, резала ему глаза.

- Я уже послал за императорским доктором, - сказал Фен Е. – Не волнуйся, его жизни ничто не угрожает, и рано или поздно он все равно поправится.

Двое подчиненных Ше Чжуна тоже были ранены, но их раны были неглубокими, и теперь они с тревогой наблюдали за ним со стороны.

Ше Чжун смотрел на него из-под полуопущенных век, он открыл рот, чтобы заговорить, но у него сдавило горло.

- Ше Чжун, ты пытался спасти меня? – прошептал Ян Сиконг. – Сколько еще ты собираешься спасать меня? Почему ты просто не ушел? Зачем опять полез в эту мутную воду?

Ше Чжун покачал головой и тихо сказал:

- Я... не спас его... он хотел помочь мне... но выдал себя...

- Это не твоя вина, это все моя бездарность, - со слезами на глазах сказал Ян Сиконг. – Я поменялся с ним местами, чтобы вытащить его оттуда, а в результате, переиграл самого себя.

Ше Чжун попытался отдышаться, но по-прежнему говорил с трудом:

- Он... они с правителем Чу...

- Ше Чжун, не нужно разговаривать, - дрожащим голосом сказал Ян Сиконг. – Ты должен позаботиться о своих ранах, а я обязательно спасу его, я должен сделать это.

Веки Ше Чжуна отжелели, и он потерял сознание.

Ян Сиконг с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, отошел в сторону и подозвал к себе подчиненных Ше Чжуна.

- Господин Ян, - они почтительно сложили ладони. – Благодарим Короля Волков и господина Яна за спасение нашего хозяина.

- Ше Чжун однажды спас меня, я должен был помочь ему, - сказал Фен Е.

Ян Сиконг сделал глубокий вдох и спросил:

- Каким образом он получил эту рану?

Оба мужчины переглянулись между собой, и один из них сказал:

- Хозяин думал, что в лагере правителя Чу находится господин Ян. Он собирался спасти вас и сумел проникнуть в лагерь. Он вычислил местонахождение генераа Цю, вот только он не ожидал...

- Чего он не ожидал? – хриплым голосом спросил Ян Сиконг.

Подчиненный Ше Чжуна замялся, словно не решаясь что-то сказать.

- Говори! – Ян Сиконг повысил голос.

- Он не ожидал, что Чен Му будет в палатке генерала Цю, они с ним... - мужчина покосился на Фен Е и с трудом добавил, - они спали вместе.

Лицо Фен Е было похоже на море, которое пока оставалось спокойным, но где-то в его глубине зарождалась страшная буря.

У Яна Сиконга все поплыло перед глазами, он отступил на шаг и вцепился в книжную полку, стараясь обрести равновесие.

Ю-эр... Неужели Ю-эр и правда...

Это ему пришла в голову эта глупая идея поменяться местами. Но он и подумать не мог, что Чен Му осмелится на такое.

- Что случиось с Цю Ваном? – сказал Фен Е, и его голос зазвенел льдом. – Говори!

- Хозяин хотел спасти генерала Цю, но ему помешал Чен Му. Чтобы помочь хозяину сбежать, генерал Цю ранил Чен Му, и его личность была раскрыта. Хозяин получил рану, но, спасаясь от преследования, он не мог позаботиться о своей ране, и его состояние стало еще хуже. Но, к счастью, он успел вовремя добраться сюда.

Ян Сиконг с трудом отдышался, казалось, все силы разом оставили его, он чувствовал себя совершенно опустошенным. Он не осмеливался даже думать о том, как Юань Нанью жил все эти дни, притворяясь им, чтобы спасти свою жизнь.

И как Чен Му обращался с ним?

- Цю Ван ранен? – холодно спросил Фен Е.

- Нет.

- Его могут бросить в тюрьму?

- ... вряд ли.

- Можете идти, - Фен Е неосознанно сжал кулаки.

Когда они оба ушли, Фен Е посмотрел на Яна Сиконга и мрачно проговорил:

- Чен Му разоблачил Цю Вана всего три дня назад, но до этого момента он все время принимал его за тебя и обращался с ним, как с тобой...

- Заткнись! – Ян Сиконг в ярости уставился на Фен Е покрасневшими глазами. – Молчи!

Фен Е прищурил глаза и не в силах сдерживаться, сказал:

- У тебя были с Чен Му отношения, иначе, как бы у него все дошло бы до такого с Цю Ваном?

Ян Сиконг и так терзался угрызениями совести, а после этих слов разозлился еще больше и перешел в наступление:

- Тебя не касается, с кем у меня были «отношения»! И что ты можешь мне сделать?

- Ты смерти ищешь? – заорал Фен Е.

- Да, я ищу смерти! Я давно просил тебя убить меня, почему ты до сих пор не сделал этого?

Ян Сиконг думал о страданиях Юаня Нанью, и у него сердце разрывалось на части. Слова Фен Е уже не ранили его словно ножом, поскольку его душа уже давно была вся в шрамах.

Фен Е смахнул со стола чашки, его глаза горели жгучей ненавистью:

- Если ты позволил Чен Му прикоснуться к тебе, я превращу твою жизнь в ад!

Ян Сиконг рассмеялся, его голос был полон горечи:

- Фен Е, ты и так давно превратил мою жизнь в ад.

Глядя на обезумевшего Яна Сиконга, Фен Е почвствовал, как у него сжалось сердце.

- Ты говорил, что у вас с Чен Му ничего не было. Когда я спасу Цю Вана, я лично спрошу его обо всем.

- Мне все равно, что ты там спросишь и что со мной сделаешь! – Ян Сиконг смотрел перед сбой опустошенным взглядом. – Я лишь хочу, чтобы он вернулся в целости и сохранности.

- Я тоже этого хочу, но, если он пострадает, в этом будешь виноват ты.

- Да, это я виноват, однако, не тебе судить меня!

Фен Е подошел к нему поближе и уставился на него:

- С каких пор ты разговариваешь со мной подобным образом? Ты же всегда умел так красиво говорить и всегда умел сказать то, что от тебя хотят слышать. Почему ты вдруг заговорил так холодно и жестко?

Яну Сиконгу показалось, что он услышал некую забавную шутку, но ему совсем не хотелось смеяться.

- Ты правда хочешь, чтобы я ответил тебе?

Фен Е смотрел на него тяжелым мрачным взглядом.

- Ты правда хочешь это знать? Или же благородный Король Волков, попирающий своими ногами Поднебесную не может вынести, что кто-то не подчиняется ему?

На лице Фен Е задергались мускулы, он посмотрел на Яна Сиконга свирепым взглядом и протянул руку, чтобы схватить его. Но Ян Сиконг, который был настороже, поспешно отступил на несколько шагов, с тревогой наблюдая за ним.

Холодный взгляд и отчужденное отношение Яна Сиконга больно ранили Фен Е. Он надеялся, что Ян Сиконг скажет ему что-нибудь приятное или хотя бы... ну пусть хотя бы улыбнется. Даже его мнимая привязанность к нему, которую он изображал раньше и то была бы лучше, чем его сегодняшнее сопротивление. Сколько он уже не получал тепла от этого человека? В этом мире единственный человек, который мог согреть его сердце, стоял сейчас перед ним.

Внезапно он отступил, решив пойти на уступки. Он вдруг ощутил усталость от их постоянных споров. Если бы этот человек относился к нему помягче, может, он и сумел бы отпустить прошлое. Он немало потрудился, чтобы достичь того, что имел сегодня. Даже Сын Неба покорился ему, так почему же он не может получить то, чего ему хочется больше всего на свете?!

Три года назад Ян Сиконг дал своей дочери имя Цзинью ради него, он также сделал все возможное, чтобы помочь ему набрать войско и всегда помогал дельным советом. Разве он не должен быть сейчас в его сердце? Но сейчас в этих глазах осталась лишь пустота.

- Ты отказываешься обменять меня на него, - тихо сказал Ян Сиконг. – Но теперь, когда Чен Му наготове, у тебя не получится совершить внезапный налет на его лагерь, это будет равносильно самоубийству. Тогда скажи мне, как именно ты собираешься спасти его?

- Если я спасу его, как ты отблагодаришь меня? – спросил Фен Е, не сводя с него пристального взгляда.

- Цю Ван всюду следовал за тобой, ради тебя он готов пойти и в огонь, и в воду! – возмущенно сказал потрясенный Ян Сиконг. – Ты же сам называешь его своим братом, и ты еще торгуешься со мной!

- Он был недостаточно строг со своими подчиненными и к тому же, действовал под влиянием эмоций, в результате чего войско попало в засаду, и погибло много народу. Я хочу спасти его по дружбе, но, если судить его по военному закону, то даже, если он выживет, ему это все равно будет стоить половины жизни. И сколько ты готов заплатить, чтобы спасти его?

Ян Сиконг посмотрел на него:

- Ты хочешь сказать, что Цю Ван заслуживает смерти?

- Он сам совершил большую ошибку, и ему некого винить за это кроме себя, - холодно сказал Фен Е. – Но я все равно сделаю все возможное, чтобы спасти его. Он действительно мой брат, который всегда был со мной. Но ты не должен воспринимать это как должное.

- И чего ты хочешь? – с усмешкой спросил Ян Сиконг. – Неужели благородный Король Волков хочет сказать, чтобы я, мужчина, перешагнувший тридцатилетний рубеж, обслуживал его в постели? Для человека, сосредоточившего в своих руках власть, это просто смешно.

- Я хочу тебя прежнего, - Фен Е смотрел на него в упор, и его голос дрогнул. – Ты предал меня тогда, потому что из Шицзи Цзинъюаня я превратился в узника, приговоренного к смертной казни. Но сейчас я меня есть все, и я могу дать тебе все, что ты пожелаешь. Я дам тебе все, если... Если ты будешь относиться ко мне также, как раньше, я забуду о прошлом, - голос Фен Е неудержимо дрожал.

Он никогда не забудет, как, находясь в тюрьме, увидел Яна Сиконга и его растерянный, полный жалости взгляд. Ни одна из пыток не могла причинить ему больше боли, чем тот взгляд. Из Шицзи Цзинъюаня он превратился в узника. Когда-то он появился перед Яном Сиконгом таким ярким и блистательным молодым человеком, а теперь предстал перед ним в таком плачевном положении. И Ян Сиконг предпочел жениться на его благородной сестре, поэтому отказался уехать с ним.

В его сердце скопилось столько ненависти и обиды, которые терзали его много лет, и он так и не смог избавиться от них до сегодняшнего дня.

Но он действительно хотел освободиться от этого. Ему хотелось, чтобы Ян Сиконг обращался с ним, как раньше. Пусть даже ради его власти и имени, это не имеет значения, он примет это скрепя сердце. Но он не может отпустить этого бездушного и бессердечного человека. Как бы сильно он ни был обижен на него, несмотря на свою ненависть, он был вынужден признать это. Пока у него есть власть и положение, можно не бояться, что этот человек снова бросит его.

Он просто хотел прежнего Яна Сиконга, даже если он солгал ему и будет лгать дальше до конца своих дней.

Ян Сиконг почувствовал боль в сердце. Он думал, что его сердце уже не способно волноваться из-за этого человека. Но как ни крути, а он был не в состоянии контролировать это. Он посмотрел на растерянного и недовольного Фен Е, и у него перехватило дыхание.

Прежний Ян Сиконг?

А каким был тот Ян Сиконг?

Тот Ян Сиконг умел смеяться, и он был настолько сентиментален, что осмеливался мечтать о том, как проживет до старости с одним человеком.

Тот Ян Сиконг умер из-за собственной глупости и слабости, и он заслужил свою смерть.

А теперь тот, кто своими руками убил прежнего Яна Сиконга требует, чтобы он воскресил его? Как все это смешно и грустно.

Ян Сиконг внимательно посмотрел на Фен Е. Казалось, он уже давно не видел этого человека по-настоящему. Когда-то он был для него самым близким человеком. А сейчас они стали чужими друг другу, и он больше не мог положиться на него.

- Главное, спаси Цю Вана, и можешь делать, что пожелаешь, - спокойно сказал он.

Фен Е тоже смотрел на Яна Сиконга, и ему казалось, что он видит перед собой пустую оболочку. Этот человек лишь был похож на Яна Сиконга, но он не был им. Но как ему быть, если он чувствовал, что не может удержать даже эту пустую оболочку?

Ян Сиконг опустил голову и, не глядя на него, прошел во внутренние покои.

Фен Е поднял руку, чтобы удержать его, но его рука застыла в воздухе, после чего бессильно упала.

Ян Сиконг вернулся в комнату, сел возле кровати Ше Чжуна и долго смотрел, как он спит.

Стоит ли такой человек как он того, чтобы кто-то снова и снова рисковал ради него?

На самом деле, больше всего он боялся, что кто-то будет добр к нему и в итоге, пострадает из-за него, и потом ему придется заплатить за эту доброту вдвойне. Юань Мао воспитывал его четыре года, и он в ответ без колебаний отдал половину своей жизни ради Юаня Мао. Фен Е тоже был добр к нему, поэтому он снова и снова терпел и прощал его. Даже если это было против его желания, он все равно в итоге помог Фен Е получить то, чего он хотел.

Ему вдруг стало страшно.

Он протянул руку, поправил одеяло Ше Чжуна и тихонько устроился рядом, наблюдая за ним.  

- 90 -

Ше Чжун пробыл без сознания два дня, прежде чем пришел в себя.

Все эти два дня Ян Сиконг не отходил от Ше Чжуна, пока недовольный этим Фен Е не заставил его пойти отдохнуть.

Ше Чжун обладал крепким телосложением и отличным здоровьем, к тому же, его лечил лучший придворный доктор. Его рана не была смертельной, ему просто требвалось время на восстановление сил. Видя, что Ше Чжуну постепенно становится лучше, Ян Сиконг, находившийся эти два дня в крайнем напряжении, смог наконец-то, расслабиться.

Ше Чжун с горечью улыбнулся ему:

- Я уж думал, на этот раз мне точно настал конец. Вот уж не ожидал, что моя жизнь настолько ужасна, что ее никто не захочет взять.

Ян Сиконг невольно улыбнулся:

- Просто Владыка Янван (1) испугался, что ты перевернешь преисподнюю вверх дном.

- Сиконг, с тобой все в порядке? – вздохнув, спросил Ше Чжун.

Этот вопрос бесконечно расстроил Яна Сиконга. Он долгое вермя молчал, не зная, как ответить на него и наконец, сказал:

- Я сам выбрал этот путь. Хорошо этот или плохо, теперь уже ничего не поделаешь.

- Пусть в твоей жизни все сложится благополучно к твоему процветанию и благополучию.

- О чем ты? – Ян Сиконг лишь усмехнулся. – Разве у меня может быть такая судьба.

- От Юаня Нанью есть новости?

Ян Сиконг опустил глаза:

- Чен Му требует от Фен Е покинуть Запретный город или отдать меня взамен.

- Неудивительно, - Ше Чжун снова закашлялся. – Если бы я смог спасти его...

Ян Сиконг погладил его по груди:

- Ты ни в чем не виноват. Это из-за меня ты страдаешь.

- Не говори так.

- И ты тоже, - Ян Сиконг налил воды и помог ему напиться. – Чен Му знает, что Фен Е не отдаст целую страну за одного человека, а это значит, что его целью по-прежнему остаюсь я. Он специально написал мне, чтобы позлить Фен Е, а также угрожал, выжидая, что я сделаю ради спасения брата.

- Ты что-нибудь придумал?

- А что тут придумаешь? Фен Е приставил ко нам охрану, которая следит за каждым нашим шагом. Теперь не получится сбежать так просто, как в Тайюане.

Ше Чжун тяжело вздохнул.

Яну Сиконгу было нелегко заговорить об этом, но он должен был спросить:

- Что случилось с Ю-эром? Как он мог...

Ше Чжун нахмурился и ничего не ответил.

- Ше Чжун? – Ян Сиконг занервничал еще больше. – Что случилось с Ю-эром?

Ше Чжун с досадой поцокал языком:

- Сиконг, скажи мне правду, у вас с Чем Му были... отношения?

- Конечно, нет! – опешил Ян Сиконг.

- Но похоже на то.

- Он бы не посмел!

Выпалив эти слова, Ян Сиконг понял, что и сам не уверен в этом. Он и сам понимал в глубине души, что Чен Му, которого он видел перед собой, не был настоящим Чен Му. Бездушный, коварный и эгоистичный правитель Чу – вот истинное лицо того мальчика, который когда-то рос у него на глазах.

- Если ты думаешь, что он не осмелился бы сделать это, значит, ты недооцениваешь его, - холодно фыркнул Ше Чжун. – Он уже считает себя императором, разве он потерпит отказ? Я просто... я подумал, что у вас с ним были отношения, поэтому он относится к Юаню Нанью, как к тебе. А, если это не так, как он сумел справиться с таким человеком, как Юань Нанью?

Ян Сиконг стиснул зубы:

- Возможно, Ю-эру пришлось подчиниться, чтобы спасти свою жизнь...

Ше Чжун вспомнил ту сцену, когда он увидел Чен Му и Юаня Нанью в ту ночь:

- Когда я думаю о том, как все было, это кажется мне немного странным.

- Что именно странно?

Ше Чжун нахмурился и после долгих раздумий сказал:

- Юань Нанью ранил Чен Му, чтобы спасти меня, но Чен Му выглядел так, словно ожидал этого и был начеку. Скорее всего, он уже давно обо всем догадался.

Ян Сиконг поменялся в лице.

Юань Нанью обладал очень прямолинейным и открытым характером, он не умел притворяться. Чен Му с детства рос отвергнутым, и его притесняли во двоце. Он был не менее наблюдательным, чем сам Ян Сиконг. Как бы сильно они ни были похожи с Юанем Нанью, они все же отличались друг от друга. Чем больше времени они проводили вместе, тем более явными должны были становиться их отличия, и разоблачение было неизбежным.

В общем-то, он и сам понимал, что для Юаня Нанью было невозможно продержаться так долго и не выдать себя. Согласно его первоначальному плану, Юаню Нанью нужно было играть свою роль всего несколько дней до отъезда из Пинляня, иначе, он никогда не решился бы на такой шаг.

Возможно, Ше Чжун был прав, и Чен Му уже давно понял, что Юань Нанью был подделкой, но не стал разоблачать его...

При мысли об этом у Яна Сиконга мороз пробежал по коже.

Глядя на побледневшее лицо Яна Сиконга, Ше Чжун попробовал утешить его:

- По крайней мере, он все еще жив и здоров.

- Ты не знаешь Ю-эра, он скорее предпочтет пытки, чем унижение. Я не знаю, каким образом Чен Му сумел заставить его подчиниться. И сейчас он не может выбраться оттуда и полностью беспомощен, ему нелегко там одному...

- Пока он жив, у него остается возможность отомстить за свое бесчестье. Ты не должен винить себя, и мы обязательно спасем его, - Ше Чжун взял Яна Сиконга за руку. – Я сделаю все, что ты захочешь.

Ян Сиконг погладил его по руке и мягко сказал:

- Ше Чжун, ты и так столько сделал для меня. Теперь я хочу, чтобы ты просто хорошенько позаботился о себе.

Ше Чжун хотел что-то сказать, но Ян Сиконг внезапно спросил его:

- А где А Ли? Как он?

- Не волнуйся, я устроил его на новом месте, как ты и хотел. Я собирался договориться о его женитьбе, но он отказался.

- Почему?

- Он сказал... - Ше Чжун с беспомощным видом развел руками. – Он сказал, что не хочет испугать своим видом девушку и ее семью. Он не хочет жениться и надеется поскорее вернуться, чтобы и дальше служить тебе.

- Когда я спасу Ю-эра, если это будет возможно, я лично займусь его браком. Если нужно, я потрачу много денег, но найду для него добрую понимающую девушку.

Пока они разговаривали, пришел слуга и доложил, что пришла принцесса Ваньян. Ян Сиконг немного удивился. Резиденцию Цзинъюань отремонтировали совсем недавно, и они все переехали сюда. Едва ли Ваньян захотела прийти в такое место.

Он ощутил смутное беспокойство в душе и поспешил ей навстречу.

Ваньян привела с собой Ян Цзинью. Маленькая принцесса обычно не робела перед незнакомцами, но, увидев Яна Сиконга, смутилась, хотя все же так и не смогла скрыть свое любопытство.

Ян Сиконг поклонился Ваньян:

- Зачем ваше высочество приехали сюда?

- Я приехала увидеть Ше Чжуна, - прямо ответила Ваньян.

- Вот как. Ше Чжун сейчас лечится после ранения.

- Отведи меня к нему, - Ваньян вздернула подбородок и с безразличным видом посмотрела на Яна Сиконга.

- Прошу, ваше высочество, - Ян Сиконг провел ее во внутренние покои.

- Как его состояние? – спросила Ваньян. – Я слшала, он проник в лагерь правителя Чу и едва не погиб там.

- Да, но к счастью, его люди помогли ему добраться до Запретного города, - вздохнул Ян Сиконг. – Если бы он еще немного замешкался, не знаю, чем бы все это могло закончиться.

Ваньян не могла скрыть беспокойства во взгляде:

- После того, как ты уехал из столицы, именно Ше Чжун позаботился обо мне и ребенке. Он оказал тебе огромную услугу.

Ян Сиконг ощутил угрызения совести:

- Это правда.

Ян Сиконг приоткрыл дверь и сказал:

- Ше Чжун, принцесса Ваньян и Дуо-эр здесь, чтобы навестить тебя.

Услышав эти слова, Ше Чжун с трудом приподнялся на кровати:

- Ваш слуга приветствует ее императорское высочество...

- Не нужно вставать! – Ваньян поспешно вошла в комнату.

Увидев изможденное бледное лицо Ше Чжуна, Ваньян нахмурила свои изящные брови:

- Ты сильно пострадал?

- Все в порядке, - улыбнулся Ше Чжун. – Через несколько дней все заживет.

Его взгляд упал на Ян Цзинью, и он невольно улыбнулся:

- Ваше высочество, вы еще помните вашего слугу?

Ян Цзинью покачала головой.

- Когда ты уехал из столицы, она еще не умела говорить. Как она может помнить тебя? – Ваньян, вздохнув, присела на край кровати. – Я принесла тебе много хороших укрепляющих лекарств. Ты должен хорошо отдыхать и поправиться поскорее.

- Благодарю ваше высочество за заботу обо мне, - Ше Чжун не сводил с нее взгляда. – Ваше высочество лично навестили вашего слугу. Ваш слуга чрезвычайно польщен.

Ваньян опустила голову и тихо сказала:

- Ты тоже много помогал нам раньше.

Пока они разговаривали, входная дверь внезапно резко распахнулась, и в комнату ворвался Фен Е. Увидев, что Ваньян и Яна Сиконга разделяет кровать, он вздохнул с облегчением и угрюмо сказал:

- Си-эр, что ты здесь делаешь?

Ваньян, не в силах скрыть своего страха перед Фен Е, встала и поклонилась ему:

- Брат, я пришла навестить Ше Чжуна.

Фен Е кивнул в ответ и подошел к кровати Ше Чжуна:

- Очнулся? Вы уже послали за придворным врачом?

- С вашим слугой все в порядке, - с достоинством сказал Ше Чжун. – Благодарю Короля Волков за свое спасение.

- Шесть лет назад ты вытащил меня из императорской тюрьмы и помог мне покинуть столицу, - с серьезным видом сказал Фен Е. – Я не забываю сделанного мне добра и всегда стараюсь отплатить тем же.

- Это господин Ян спас Короля Волков, ваш слуга просто помог устранить препятствия за вознаграждение, поэтому не смеет присвоить заслугу себе, - сказал Ше Чжун.

Он недолюбливал Фен Е и испытывал к нему презрение, и это не могло не отразиться на его лице. Расслышав в голосе Ше Чжуна насмешливые нотки, Фен Е ощутил беспокойство и взглянул на Яна Сиконг, стоявшего рядом с безразличным видом. Занервничав еще сильнее, он снова посмотрел на Ше Чжуна.

- Ладно, выздоравливай поскорее. Ян Сиконг, идем со мной.

Ян Сиконг не хотел препираться с ним перед Ваньян и Ше Чжуном, поэтому ушел вместе с Фен Е.

Когда они зашли в кабинет, Фен Е посмотрел на него испытующим взглядом:

- Си-эр действительно пришла сюда из-за Ше Чжуна? Когда это они успели подружиться?

- Ше Чжун купил Цзинью в деревне и принес ее принцессе, - спокойно ответил Ян Сиконг. – После моего отъезда из столицы он помогал им и заботился о них.

- Что тебе сказала Си-эр?

- Ничего.

Фен Е немного успокоился:

- Ладно, поговорим о деле. Я получил ответ от шпиона, которого отправил в лагерь Чен Му. Цю Ван и Чен Му действительно состоят в отношениях. Цю Ван много раз оставался в шатре Чен Му, а Чен Му ночевал в палатке Цю Вана. В армии ходят слухи, что Чен Му еще в Пинляне чуть не задушил свою наложницу Ци Манби из-за Цю Вана.

- Ци Манби? – нахмурился Ян Сиконг. – А она здесь причем?

- Да, та самая наложница, которая похожа на тебя. А вот что там произошло, узнать не удалось, но в любом случае... - глаза Фен Е сузились. – Он сделал это не ради Цю Вана, а ради тебя!

- Что тогда произошло, известно только им, - сказал Ян Сиконг. – Единственное, что сейчас имеет значение – это спасение Цю Вана.

- Верно. Я уже говорил, что больше не буду подозревать тебя без оснований, - Фен Е уставился на него пристальным взглядом. – Поэтому не подведи меня.

Ян Сиконг, не обращая внимания на его слова, спросил:

- Как ты собираешься спасти Цю Вана?

- Я кое-что придумал.

_______________________________

1. Владыка преисподней.

- 91 -

План Фен Е заключался в том, чтобы поднять шум на востоке и ударить с запада. (1)

Чен Му сейчас был настороже, и было бы неразумно нападать на его лагерь. Поэтому лучше всего для атаки подходил лагерь правителя Нин.(2)

В общем-то, в сложившейся ситуации лучше всего было бы оставаться за закрытыми воротами и не лезть на рожон. В столице были огромные запасы продовольствия, к тому же, они держали при себе императора в качестве заложника. Армия правителя Цинь осаждала город, но не решалась на штурм, опасаясь, что Фен Е начнет угрожать безопасности императорской семьи. Рано или поздно, их припасы истощатся, и им придется отступить.

Но, если они смогут нанести удар по армии правителя Нин, это потрясет и армию правителя Цинь. Юань Нанью может стать главным козырем, и Чен Му не осмелится действовать опрометчиво. Тогда станут возможны настоящие переговоры о мире, и это противостояние завершится пораньше.

- Даже если нам удастся разбить лагерь правителя Нин, это лишь разозлит Чен Му, - нахмурился Ян Сиконг. – Что, если в гневе он убьет Цю Вана?

- Мы с тобой оба знаем, что лучшая тактика сейчас – изводить их бездействием, истощая их силы. Но мы же не хотим, чтобы Цю Ван продолжал страдать и... тепреть унижения. Я готов пойти на риск. Что еще нам остается делать?

Ян Сиконг долго молчал.

За эти дни он обдумал множество различных способов, но затем сам отверг их все один за другим. Как и говорил Фен Е, сейчас лучше всего ничего не предпринимать и занять выжидательную позицию. Чен Му угрожал вернуть им Юаня Нанью по частям, а также написал ему письмо, чтобы разозлить Фен Е и выманить его для открытого столкновения. Они не должны поддаваться на эти провокации, но что им теперь оставалось делать?

В общем-то, обменять его на Юаня Нанью было бы наилучшим решением и единственным безопасным способом спасти его, но Фен Е даже слышать об этом не хотел. Если они нападут на лагерь, это может сильно разозлить Чен Му, и кто знает, что он тогда сделает с Юанем Нанью. Вот если бы он мог сбежать...

После долгого молчания Ян Сиконг, наконец, кивнул:

- ... хорошо. Когда?

- Медлить уже некуда. В течение трех дней.

- Я хочу отправить Чен Му письмо.

Фен Е подозрительно прищурился.

- Я просто хочу успокоить его, чтобы он не причинил вреда Ю-эру.

- Как хочешь, но на мой взгляд, это лишнее, - холодно сказал Фен Е. – Судьба Цю Вана теперь зависит не от тебя.

Ян Сиконг тяжело вздохнул, он и сам это знал. Он встал с кресла и сухо сказал:

- Я ухожу.

- Подожди, - остановил его Фен Е. – Останься... пообедай со мной.

Ян Сиконг промолчал в ответ.

- Что, тебе трудно даже пообедать со мной один раз? – Фен Е ощутил волнение и невольно повысил голос, его дыхание участилось.

- ... хорошо.

Фен Е приказал слугам принести еду. Когда стол был накрыт, Ян Сиконг увидел, что это были все его любимые блюда.

- С тех пор, как ты выздоровел, ты так нисколько и не поправился, - сказал Фен Е. – Ешь побольше.

С этими словами он положил в чашку Яна Сиконга побольше мяса.

- Благодарю Короля Волков, но я могу сделать это сам, - Ян Сиконг взял чашку и полностью сосредоточился на еде.

Фен Е не сводил с него пристального взгляда. Он несколько раз открывал рот, сбираясь что-то сказать, но так и проглотил просившиеся на язык слова.

Ян Сиконг опустил голову, чувствуя на себе обжигающий взгляд глаз человека, сидящего напротив него. Под этим взглядом еда казалась ему совершенно безвкусной.

- Скоро мой день рожденья, ты не забыл? – внезапно сказал Фен Е.

Ян Сиконг на миг растерялся и снова продолжил есть.

Он все помнил. Его память была настолько хороша, что иногда это казалось ему проклятьем.

- Мне было всего восемнадцать, когда мы встретились первый раз в столице, - тихо сказал Фен Е. – А сейчас мне двадцать восемь.

Ян Сиконг внезапно поучвствовал, как у него перехватило дыхание.

- Дестяь лет промелькнули, как единый миг. Ты когда-нибудь представлял себе, что мы станем такими десять лет спустя?

Ян Сиконг наконец, поднял голову и спокойно посмотрел на Фен Е:

- В этом мире все непредсказуемо, а человеческие сердца тем более. У каждого своя судьба.

- Я, Фен Е, никогда не полагался на судьбу, - голос Фен Е дрогнул.

- Если человек хочет бросить вызов судьбе, он должен быть готов весь покрыться ранами и шрамами. Мне тоже пришлось пройти через различные потрясения, чтобы осознать это. Тогда становится проще принять свою судьбу, - Ян Сиконг постарался говорить как можно беспечней. – Впрочем, все люди разные, и жизнь у них складывается по-разному. Вот у Короля Волков судьба сложилась лучше, чем у многих.

- Лучше? – усмехнулся Фен Е. – Ты разве не видел, чего мне стоило подняться на вершину?

- Это просто судьба.

- Не говори мне больше о судьбе. Я привел в столицу триста тысяч солдат не для того, чтобы подчиниться судьбе, а для того, чтобы подчинить себе судьбы других, и твою в том числе, - Фен Е прищурил глаза. – Я Король Волков, и я заставил самого Сына Неба склонить передо мною голову. Ян Сиконг, что тебе в конце концов нужно? Ты целыми днями ходишь с постным видом и расстраиваешь меня. Зачем тебе это? Или ты затеял какую-то игру? Хочешь урвать побольше? Если тебе что-то нужно, просто скажи это!

Ян Сиконг посмотрел на него без всякого выражения:

- Я просто хочу вернуть Цю Вана целым и невредимым, ничего больше.

- Я сказал, что верну его! - Фен Е сжал кулаки. – Ты разве не хочешь быть тайфу? Хочешь войти в Кабинет министров? Я могу устроить это для тебя.

- Я предатель и мятежник, но меня приравняли к трем гунам. Мне стыдно смотреть людям в глаза. При дворе все те, с кем я служил раньше. И ты хочешь, чтобы я вошел в Кабинет министров? Как по-твоему мне сохранить лицо?

- Разве ты не этого когда-то хотел? – Фен Е стиснул зубы. – Ты же сам хотел помогать просвещенному государю и привести страну к процветанию. Ты должен осуществить свои честолюбивые планы.

- Неужели ты и есть просвещенный государь? – холодно сказал Ян Сиконг.

- А ты считаешь, что это Чен Му? – в ярости воскликнул Фен Е. – Ты все еще хочешь, чтобы императором стал Чен Му?!

- Чен Му подставил меня, и тем самым разрушил наши отношения как ученика и наставника. После такого, даже если он действительно станет императором, я не стану поддерживать его. Но он хорошо понимает, что значит быть императором, и он больше подходит на эту роль. А вот ты, едва вошел в столицу, сразу же принялся уничтожать всех инакомыслящих. Может, ты и хорош в убийствах, а также в бою, когда ведешь за собой войска, может, ты и непобедим, но ты не годишься для управления страной. У тебя очень воинственный характер и, захватив власть, ты начнешь всюду применять свою военную мощь, и тогда стране вовек не увидеть мирной жизни.

Фен Е в ярости стукнул кулаком по столу, и суп расплескался по всей поверхности стола, а посуда жалобно задребезжала.

- Ну, наконец-то ты осмелился сказать правду.

- Мне нечего бояться, просто раньше ты никогда не спрашивал.

- Если ты считаешь, что из меня не выйдет хорошего императора, тогда оставайся со мной и помогай мне советами, - Фен Е смотрел на него в упор. – Разве не об этом ты мечтал в прошлом?

Ян Сиконг покачал головой:

- То, что сейчас происходит, давно отклонилось от моего первоначального плана. Ты спровоцировал других правителей, и это последнее, чего я хотел бы добиться. Сейчас командующий Чжао покинул Ляодун, чтобы прийти на помощь армии правителя Цинь. Если Чжуо Летай воспользуется этой возможностью и нападет на Ляодун, тогда у Дашен появятся не только внутренние, но и внешние проблемы. И что ты тогда будешь делать?

- Буду решать проблемы по мере их поступления, - усмехнулся Фен Е. – Может быть, ты хочешь. Чтобы я пригласил Чен Му во дворец, дабы он смог стать императором?

- Я надеюсь, что ты никогда не станешь императором и останешься верным подданным семьи Чен.

Фен Е все больше менялся в лице, а его глаза, казалось, сейчас просверлят дыру в теле Яна Сиконга.

Ян Сиконг вытер губы:

- Я наелся, - сказал он, собираясь вставать.

В этот момент внезапно вбежал охранник и поспешно опустился на колени:

- Король Волков, правитель Чу прислал вот это!

Они оба перевели взгляд на руку охранника – он держал деревянную коробку!

Вся кровь отхлынула от лица Яна Сиконга, его тело охватил озноб. Во время противостояния двух армий в таких коробках обычно присылали...

Лицо Фен Е тоже побледнело, он не сводил с коробки напряженного взгляда:

- Дай сюда!

Охранникк передал коробку Фен Е, и тот медленно открыл ее, его руки мелко дрожали.

Ян Сиконг смотрел только на лицо Фен Е, и в этот момент ему казалось, что он попал в ад, а его сердце медленно томится на кармическом огне.

Фен Е бросил лишь один взгляд в коробку и закрыл глаза, на его лице появилось выражение, как у свирепого хищника, готового убивать.

Ян Сиконг вскочил на ноги и схватил коробку – внутри лежало окровавленное ухо. 😬

Ян Сиконг на миг замер, а затем из его горла вырвался звериный рык, полный муки, его глаза налились кровью.

Фен Е забрал у него коробку и отставил ее в сторону. Он обнял Яна Сиконга, чувствуя, как он дрожит в его объятьях.

- Я заставлю Чен Му заплатить за все мучения, через которые прошел Цю Ван! – в ярости прорычал он.

***

Пока Фен Е планировал нападение на лагерь правителя Нин, Ян Сиконг тоже обдумывал план своего побега.

«Посылка» от Чен Му вмиг лишила его сдержанности. Немного успокоившись, он все обдумал. Он понимал, что, если Фен Е удастся разгромить лагерь правителя Нин, Чен Му обязательно обрушит свой гнев на Юаня Нанью. Даже если он сохранит ему жизнь, это не помешает ему всячески издеваться над ним и подвергать его пыткам.

Он не мог больше ждать. Если он сам примет на себя гнев Чен Му, только тогда Юань Нанью сможет вернуться.

Пока Фен Е был занят военными приготовлениями, Ян Сиконг отправился к Ше Чжуну.

Ше Чжун все еще приходил в себя после полученного ранения, но он чувствовал себя значительно лучше, чем несколько дней назад, и теперь они могли попытаться что-то сделать.

Ян Сиконг жестом велел всем выйти из комнаты и рассказал Ше Чжуну о том, что Чен Му отрезал ухо Юаню Нанью.

Узнав об этом, Ше Чжун пришел в ярость:

- Чен Му! Неблагодарная сволочь!

- Я не могу просто так сидеть на месте. Фен Е собирается напасть на лагерь правителя Нин ночью и, я боюсь, только этой ночью можно будет найти возможность сбежать.

- Но... - Ше Чжун выглянул в окно. – Фен Е приставил к тебе охрану, и каждый из этих людей очень искусен в своих навыках. А я в таком состоянии вряд ли смогу устранить их.

- В этом нет необходимости, - Ян Сиконг понизил голос. – Тот тайный ход, который вы использовали, когда Фен Е бежал из столицы, все еще на месте?

- На всякий случай я завалил в нем вход и выход. Я могу послать людей, чтобы их снова открыли, но Фен Е тоже знает об этм проходе.

- Ты тогда долго водил нас по всяким закоулкам, как он мог запомнить дорогу? Если найти способ избавиться от охраны, я смогу воспользоваться этим тайным ходом, чтобы выбраться из столицы.

- В столице у меня есть несколько человек, которых можно задействовать, - нахмурился Ше Чжун. – Но без меня это не будет так надежно. Сейчас все по-другому, у нас нет времени, чтбы подготовиться, и в такой спешке, я боюсь, у нас ничего не получится.

- В худшем случае, Фен Е просто поймает меня и вернет обратно. Что он сможет мне сделать? Но, если все получится, я смогу спасти Ю-эра.

- Ты слишком безрассуден. Даже если ты придешь к Чен Му, он может не отпустить вас обоих.

- Нет, - взгляд Яна Сиконга был тверд и решителен. – Если он не отпустит Ю-эра, то получит просто два трупа.

Ше Чжун изумленно вытаращил глаза:

- Сиконг, ты...

- Не нужно уговаривать меня, - Ян Сиконг хватил его за руку. – Ше Чжун, в своей жизни я совершил столько неприглядных поступков, что меня убить мало. Но сейчас мне нужно сделать это, и меня не остановят даже тысячи людей. Я уверен в том, что хочу сделать, иначе, я бы не стал совать свою голову в петлю.

Ше Чжун тяжело вздохнул:

- Прежде всего, тебе не следует соваться к Чен Му.

- Если я не пойду, он все равно продожит расставлять ловушки, чтобы снова удерживать Ю-эра. Я обязательно должен спасти его, - Ян Сиконг улыбнулся. – Все предопределено.

- Сиконг, я не останавливаю тебя, - с беспомощным видом сказал Ше Чжун. – У меня никогда не получалось отговорить тебя. Мне лишь остается помочь тебе по мере своих возможностей. Но у меня есть одна просьба, и ты должен поклясться мне памятью своих родителей и генерала Юаня.

- Говори, - ответил потрясенный Ян Сиконг.

- Пообещай, что я еще увижу тебя живым, - Ше Чжун заглянул ему в глаза.

Взгляд Яна Сиконга потеплел, и он с чувствомм произнес:

- Клянусь, что ты еще увидишь меня живым.

Они крепко пожали друг другу руки и долго сидели в тишине, не говоря ни слова.

____________________________

1. Образное выражение, означает «отвлекающий маневр».

2. На всякий случай напомню – правитель Нин – союзник Чен Му, на чьей сестре он женился. Правитель Цинь – один из вассальных правителей, который, объединившись с другими, привел войско для защиты императора.

Я все же смею надеяться, что ухо позаимствовали у какого-нибудь смертника. 👀

- 92 -

Обдумав все как следует, Ян Сиконг с Ше Чжуном разработали план побега. Поскольку времени на подготовку почти не было, им оставалось только рискнуть.

В глубине души Ян Сиконг знал, что у него немного шансов на удачный побег, но у него не было пути назад. Если он сможет уйти на этот раз, он поклялся сделать все возможное, чтобы спасти Юаня Нанью, а также заставить заплатить по счетам тех, кто причинил ему вред, собенно Чен Му.

Все, что сделал Чен Му в конце концов, свело на нет всю привязанность, которая была между ними. Он покажет Чен Му, что значит иметь своим врагом Яна Сиконга. До сих пор все его враги терпели полное поражение.

Сегодня ночью Фен Е должен был напасть на вражеский лагерь, и Ян Сиконг тоже был готов к побегу, а пока у него оставалось время, он заперся в кабинете и написал Фен Е письмо.

В этм письме он совсем не упомянул их отношения. Он лишь искренне уговаривал Фен Е не претендовать на императорский трон, и после восшествия на престол тринадцатого принца он советовал ему не становиться при нем диктатором и тираном, не разводить кумовство и не использовать без надобности военную мощь. Он сам когда-то служил министром и прекрасно знал гражданских и военных чиновников, поэтому перечислил более шестидесяти человек, расписав их сильные и слабые стороны.

Он всегда верил, что Фен Е не безразличны простые люди, поскольку он все же оставался сыном Фен Цзяньпина, который много лет трудился на благо народа. Фен Е мог взбунтоваться, но он все же был почтительным сыном, поэтому он выражал надежду, что он будет также преданно защищать безопасность страны, как и его отец. Это письмо должно было отрезвить Фен Е, чтобы он не поддался искушению власти.

Если сегодня он сможет сбежать из Запретного города, они попрощаются с Фен Е навсегда. Отправляясь на этот раз к Чен Му, он больше не надеялся вернуться живым. Он не только хотел вернуть Фен Е Юаня Нанью, но также собирался преподнести ему прощальный подарок – устранить последнее препятствие на его пути к полной победе.

Эта война длилась уже много лет, стоив жизни многим людям, и ее пора было заканчивать. Чтобы противостоять угрозе извне, нужно было сначала навести порядок внутри страны.

Перед тем, как отправиться на штурм лагеря, Фен Е пришел к Яну Сиконгу:

- Все готово. Цянь Цунси возглавит пять тысяч солдат и ночью захватит лагерь. Сейчас стоит сухая погода, что благоприятно для огневой атаки. Если сегодня я смогу победить правителя Нин, я немедленно отправлю посланника к Чен Му и предложу ему Юннань в обмен на Цю Вана.

- Ты готов отдать ему Юннань? – удивился Ян Сиконг.

- Это вынужденная мера, сейчас самое главное – спасти Цю Вана.

- ... Благодарю Короля Волков.

- Не волнуйся, - холодно сказал Фен Е. – Если я поймаю Чен Му, он не отделается одним лишь ухом, я разорву его на части лошадьми!

Ян Сиконг ушел от ответа и лишь сказал:

- Желаю Королю Волков победы в этой битве.

Фен Е, не удержавшись, погладил его по щеке:

- Если Цю Ван скоро будет здесь, не забудь, что ты пообещал мне.

Ян Сиконг лишь молча посмотрел на него.

Фен Е тихонько вздохнул:

- Пусть все будет, как раньше. Я смогу простить тебя, я прощу тебе всё. Теперь, когда вся власть у меня, я поставлю тебя выше всех остальных. Ведь ты же всегда хотел именно этого, правда? Пока ты рядом со мной, я смогу стать просвещенным государем, и вместе с тобой мы обязательно сможем возродить процветание нашей страны.

Ян Сиконг опустил глаза, его сердце затрепетало, но он постарался взять себя в руки.

Фен Е собирается «простить» его? Это же просто смешно. Он действительно хочет его «простить»? Даже если бы он действительно нуждался в «прощении» Фен Е, тот столько раз метался из стороны в сторону. Сегодня он осыпал его колкостями, а назавтра согревал его постель. Фен Е ненавидел его, но не мог отпустить, потому что его одержимость была слишком велика, и эти мучения тянулись бесконечно.

Впрочем, больше его это не заботило. Он уже разобрался во всем, и его душа онемела, больше он не позволит себя одурачить.

Глядя на невозмутимое лицо Яна Сиконга, Фен Е ощутил смутное беспокойство и тоску в сердце.

- Скажи что-нибудь. Ты мне не веришь? Я и так уже уступил тебе, чего еще ты хочешь от меня? Просто скажи, и я дам это тебе.

Ян Сиконг поднял голову и спокойно посмотрел на него:

- Фен Е, ты помнишь тот Фестиваль Фонарей?

Фен Е на миг растерялся. Глаза Яна Сиконга засияли теплым светом и были настолько прекрасны, что его сердце охватил трепет. Он тонул в этих прекрасных глазах и никак не мог прийти в себя:

- Конечно, помню, - прошептал он.

- В то время ты загадал желание.

Фен Е вспомнил свое желание, и у него защипало в носу от этих сладких воспоминаний, которые в то же время отдавали печалью.

- Чтобы мы с тобой всегда любили друг друга, и каждый год встречали в мире и благополучии, - они оба проговорили эти слова в унисон.

У Яна Сиконга слезы навернулись на глаза.

Сердце Фен Е внезапно сжалось:

- Я никогда не забывал того, что было в прошлом. Мы с тобой прошли нелегкий путь, но мы все еще живы, и у нас есть шанс исполнить это желание.

Ян Сиконг улыбнулся:

- Тебе всегда было интересно, что загадал я, но я никогда не говорил тебе об этом.

- Ты сказал, если рассказать о желании, он не сбудется.

Ян Сиконг медленно скользил взглядом по лицу Фен Е, словно стараясь запечатлеть каждую его черточку в своей памяти.

- Теперь я могу сказать тебе об этом, потому что это желание исполнилось.

- Да... и что же это за желание?

- Я загадал, чтобы ты, Фен Е, стал самым знаменитым полководцем, и твое имя вошло в историю.

Сердце Фен Е забилось быстрее, его дыхание участилось.

- Сегодня Король Волков стал реальностью.

Фен Е не смог удержаться и, сжав Яна Сиконга в объятьях, впился в его губы страстным грубым поцелуем, сминая его губы своими и сплетая их языки в теплом поцелуе. Он словно хотел проглотить живьем этого человека.

На этот раз Ян Сиконг не стал сопротивляться и просто позволил Фен Е целовать себя, пока оба не начали задыхаться.

Фен Е неохотно отстранился от него, поглаживая его по волосам и по щеке.

- Наши с тобой желания обязательно сбудутся. На этот раз у меня есть всё, и у тебя больше нет причин обманывать или покидать меня.

Ян Сиконг, не говоря ни слова, просто смотрел на него.

Фен Е снова поцеловал его:

- Мне нужно сходить к наместнику. Когда я спасу Цю Вана и вернусь, мы вместе победим Чен Му и тогда уже насладимся жизнью.

Ян Сиконг просто кивнул в ответ.

Фен Е еще какое-то время смотрел на него, прежде чем развернулся и вышел.

Глядя, как Фен Е исчезает из виду, Ян Сиконг тихо пробормотал под нос:

- Дурачок, если сказать свое желание, он уже не сбудется...

***

Поздним вечером Ян Сиконг переоделся в дорожную одежду. Все подготовив, он опрокинул подсвечники и цветочный горшки, после чего закричал испуганным голосом:

- Эй, есть там кто-нибудь?

Охранники, стоявшие снаружи, услышали его голос и вломились в комнату:

- Господин Ян, что случилось?

Внезапно им под ноги выкатилась какая-то черная штука, и комнату заволокло желтым туманом, наполнив ее резким кислым запахом.

- Осторожно! Это ловушка!

Охранники зажали себе носы и рты руками, но в этом тумане они ничего не могли рассмотреть и подбежали к кровати, пытаясь найти Яна Сиконга.

Но Ян Сиконг уже спрятался снаружи и, дождавшись, когда они войдут в комнату, он бросил в комнату еще одну дымовую шашку,(1) после чего запер снаружи дверь.

Услышав звук закрывающейся двери, охранники отреагировали на него, но из-за тумана они уже ничего не могли виеть, у них начала кружиться голова, а тело перестало слушаться, и постепенно они все потеряли сознание. Ян Сиконг быстро пересек двор, перепрыгнул через стену и исчез в темноте.

Полагаясь на свою память и ориентируясь на подсказки Ше Чжуна, Ян Сиконг нашел тайный ход, через который Фен Е однажды покинул город. Вход в него располагался в старом заброшенном доме.

Чтобы спрятать все следы, Ше Чжун приказал завалить вход, а дом оставить полуразвалившимся и необитаемым.

Толкнув рассыпающуюся дверцу, Ян Сиконг вошел внутрь и видел, что проход уже открыт.

Когда-то именно здесь они расстались с Фен Е, и с тех пор он все время тосковал по Фен Е, а тот затаил на него обиду. Больше было невозможно вернуться в прошлое, когда они еще любили друг друга. Спустя шесть или семь лет, он стоял здесь, и в его памяти ожили те боль и отчаяние, с которыми они столкнулись в тот день. Эти воспоминания действительно выбили его из колеи.

Ян Сиконг, не раздумывая, шагнул в тайный проход. Люди Ше Чжуна уже проверили этот проход, оставив для него фонари и проветрив его, чтобы там можно было дышать. Но пыль в нем еще не осела, и пробираясь через него, дышать было трудно. Прикрывая рот и нос тканью, он с трудом добрался до выхода.

Когда он выбрался наружу, перед ним было лишь заброшенное поле, а в небе одиноко висела луна. Вокруг разливался ее тусклый свет, слабо освещая дорогу под ногами.

Ян Сиконг не осмелился задерживаться здесь. До лагеря Чен Му еще оставалось десять ли. Если Фен Е обнаружит его побег, он легко догонит его верхом на коне.

Отряхнув пыль с одежды, он поспешно направился в южном направлении.

Пройдя половину пути, Ян Сиконг вдруг ощутил легкую дрожь под ногами. Припав к земле ухом, он действительно услышал топот лошадиных копыт.

Это должно быть Фен Е!

Ян Сиконг в отчаянии огляделся вокруг. Столица располагалась на равнине, и здесь было совершенно негде укрыться. Он пустился бежать со всех ног.

Он пробежал пару ли, когда за его спиной отчетливо послышался стук конских копыт. Ян Сиконг уже совершенно выбился из сил, он бежал все медленнее, да и какой человек смог бы убежать от лошадей?

Позади него появился конный отряд, во главе которого скакал величественный и неповторимый рыжий жеребец, настоящий король среди лошадей – Цзуйхонг. Он сам когда-то выбрал для него имя. А верхом на нем возвышался, разумеется, могущественный Король Волков.

Всадники обступили его со всех сторон, взяв в кольцо. Фен Е смотрел на него сверху вниз, его лицо исказилось от гнева и боли, а в налившихся кровью глазах отразилось его душевное смятение.

- Снова бежишь, а? – прорычал он. – И куда же ты собрался? К Чен Му?

Ян Сиконг посмотрел на Фен Е и спросил:

- Тебе удалось захватить лагерь?

- Хотя им не удалось сжечь их запасы продовольствия, однако, они смогли сломить оборону лагеря...

- Это поражение, - сказал Ян Сиконг. – Впрочем, не имеет значения, победил ты или проиграл, я должен уйти. Я не могу допустить, чтобы жизнь Цю Вана подвергалась опасности.

- Сволочь! – зарычал Фен Е. – Ян Сиконг, сколько я терпел твои выходки, раз за разом прощая тебя и прявляя к тебе милосердие! Но ты снова и снова предаешь меня, ты действительно заслуживаешь казни тысячи порезов! И ты не стоишь того, чтобы горевать о твоей смерти!

- Королю Волков не придется делать этого, - Ян Сиконг внезапно выхватил кинжал и приставил его к своей шее. – Королю Волков достаточно сказать лишь одно слово, и я отдам свою жизнь, чтобы ему стало легче!

- Ты... - лицо Фен Е побелело от гнева. – Если ты убьешь себя, я похороню вместе с тобой Ше Чжуна, А Ли и всех, кто тебе дорог!

Ян Сиконг холодно посмотрел на него:

- Отпусти меня. Я больше не хочу тебя видеть. Я собираюсь спасти своего брата, и ты не остановишь меня, если только не убьешь.

- Ян Сиконг!

Фен Е почувствовал, как его сердце рвется от боли. Ему казалось, что невидимая рука вырвала сердце у него из груди и безжалостно раздавила его. В этом мире не было человека, способного без всякого оружия ранить его насмерть. И этот человек был готов причинить ему боль.

- Я не Ян Сиконг, ты сам сказал это. Впрочем, это уже не имеет значения. Я лишь прошу тебя отпустить меня.

- Даже не думай об этом, - медленно проговрил Фен Е, четко выговаривая каждое слово. – Я переломаю тебе ноги и свяжу тебе руки, я заткну тебе рот и заставлю мечтать о смерти, но не дам умереть!

Ян Сиконг проткнул кончиком кинжала кожу на своей шее.

Увидев, покатившиеся по белой коже капли крови, Фен Е оторопел:

- Не смей! Иначе, я убью Ше Чжуна!

Ян Сиконг сжал зубы, глядя в глаза Фен Е, полные му̀ки.

Внезапно вдалеке послышался топот конских копыт. Похоже, это был отряд, в котором было не меньше сотни всадников. Фен Е явно очень торопился в погоню, поэтому взял с собой лишь с десяток телохранителей.

- Король Волков, это солдаты из армии Чен! – воскликнул один из них.

- Мы слишком близко к лагерю Чен Му! Король Волков, нужно поторопиться!

Фен Е смотрел только на Яна Сиконга:

- Садись на коня!

Ян Сиконг не выпускал кинжала из рук:

- Я не вернусь!

- Разве тебя не волнует жизнь Ше Чжуна?

- Ты не из тех, кто не помнит о благодарности. Ше Чжун спас тебе жизнь, и ты не убьешь его.

Ян Сиконг тоже бросил тревожный взгляд вдаль. В ночном мраке уже можно было разглядеть знамя армии Чен.

- Уезжайте скорее, иначе, будет слишком поздно!

- Ты возвращаешься со мной! – крикнул Фен Е. – Ян Сиконг! Я приказываю тебе немедленно садиться на коня!

Ян Сиконг крепче сжал рукоятку кинжала:

- Не приближайся! Если подойдешь ближе, я перережу себе горло! Ты знаешь, нет ничего такого, на что я бы не осмелился!

- Ты... - Фен Е в бешенстве уставился на него, его глаза горели ненавистью.

- Король Волков, нужно уезжать! Иначе, будет слишком поздно! – крикнул один из телохранителей.

Остальные тоже заволновались и начали вместе торопить его:

- Король Волков! На карту поставлена вся страна!

Фен Е даже не взглянул на приближающихся солдат армии Чен, он не сводил взгляда с Яна Сиконга, и по его щекам вдруг покатились слезы.

Ян Сиконг потрясенно замер.

- Ян Сиконг, я ненавижу тебя! – дрожащим голосом проговорил Фен Е. – Я ненавижу тебя всем сердцем.

Ян Сиконг, задыхаясь от невыносимой боли, ответил ему:

- Фен Е, я не ипытываю к тебе ненависти. Я оставил для тебя письмо в своей комнате. Надеюсь, ты пойдешь по стопам своего отца и станешь настоящим защитником своей страны.

- Король Волков, нужно спешить!

Они уже могли видеть солдатов армии Чен. Фен Е, задыхаясь от боли, развернул коня и помчался прочь.

Ян Сиконг опустил кинжал и посмотрел влед удаляющемуся Фен Е, его взгляд затуманился. Внезапно он громко крикнул:

- Рука об руку, мы сокрушим всех врагов в нашей стране и за ее пределами, усмирим северных варваров и принесем мир в Поднебесную! Мы совершим множество великих деяний и прославим наши имена!

Фен Е, словно громом пораженный, резко повернулся и посмотрел на Яна Сиконга, чья фигура постепенно растворялась во мраке. Чувствуя, как его сердце рвется на части от боли, он едва не упал с коня.

Это было обещание, которое они дали друг другу двадцать лет назад.

Фне Е хотел развернуть коня, но увидел, как Яна Сикнга окружают солдаты армии Чен, часть которых погналась за ними, и в воздухе послышался свист стрел. В отчаянии он закрыл глаза и помчался прочь.

Ян Сиконг смотрел, как Фен Е исчезает во тьме и почувствовал, как его сердце разбилось.

Фен Е, я выполню свое обещание и помогу тебе получить то, чего ты так сильно хочешь. Но в этой жизни я больше не хочу никогда видеть тебя снова.

_______________________

1. Не знаю, как это правильно называлось в то время. В общем, некая штуковина с дымом. Может, «дымовая шашка» это более современное название. Не разбираюсь я в таких тонкостях.)

На этом заканчивается девятый том, и следующий, последний, называется «Все имеет свое начало и конец».

- 93 -

Ян Сиконг знал старшего командира патрульного отряда армии Чен. Тот взглянул на него и громко крикнул:

- Эй, сюда! Отвезите Яна Сиконга в лагерь, остальные за мной в погоню за Королем Волков!

Ян Сиконг с усмешкой подумал про себя, что нет такой лошади, которая смогла бы угнаться за Цзуйхонгом. Можно было даже не волновать по этому поводу.

Группа всадников спешилась и обступила Яна Сиконга со всех сторон. Их командир, довольно грубый и вульгарный на вид, оглядел его с головы до ног с непристойной ухмылкой на лице:

- Так это и есть знаменитый Ян Сиконг?

Ян Сиконг настороженно взглянул не него.

- А он красив как небожитель. Неудивительно, что оба братца обслуживают мужиков в постели, хахахаха!

Все остальные весело загоготали.

- Как думаете, мужики сильно отличаются от баб? – он приподнял брови. – Ребята, кто из вас пробовал мужика?

- Тьфу! Мерзость какая!

- Да что вы понимаете? Будь это мерзость, с чего бы столь важные персоны так набрасывались на него?

- Братан, а ты прав, - один из солдат со злобой уставился на Яна Сикнга. – Надо признать, господин Ян покрасивей любой шлюхи из борделя «Цзуйюэ».

- Он не просто красив, наверняка, он еще и очень искусен в этом деле, а иначе как он смог свести с ума и Короля Волков, и правителя Чу? Господин Ян, позвольте выразить вам свое восхищение. Жаль, что мои родители не подарили мне такой смазливой мордашки. Тогда мне не пришлось бы рисковать своей жизнью за кусок хлеба. Я бы тоже мог всю жизнь проваляться в постели, наслаждаясь роскошью и богатством.

Все снова покатились со смеху.

Ян Сиконг, не обращая внимания на их оскорбления, лишь ответил:

- Тебе не судьба насладиться роскошью и богатством.

Улыбка вмиг слетела с лица мужчины:

- Ты подлый предатель без стыда и совести! Что, повздорил с Королем Волков и решил переметнуться к нашему правителю Чу? Или ты затеваешь что-то недоброе?

- Я не собираюсь держать ответ перед таким ничтожеством как ты, - Ян Сиконг надменно вздернул подбородок. – Отвезите меня к правителю Чу!

Он был чиновником высшего ранга и в своей жизни прошел через суровые бури. Обычным людям было невозможно сравниться с ним в силе характера и отваге. Хотя сейчас он оказался в ловушке среди этих людей, его окружала властная аура, перед которой не могли устоять обычные люди.

- Взять его! – крикнул командир.

Яна Сиконга отвезли в лагерь правителя Чу. По дороге его со всех сторон испепеляли взглядами и осыпали вульгарной бранью.

Его отвели прямо в центральный шатер. Когда он увидел сидевшего в кресле Чен Му, в его сердце проснулась жажда убийства, но внешне он сохранял полнейшее спокойствие.

Чен Му холодно смотрел на Яна Сиконга, в его взгляде отражались его сложные и запутанные мысли.

- Перед тобой правитель Чу. Разве ты не должен встать на колени?

Ян Сиконг почтительно сложил ладони и опустился на колени:

- Приветствую правителя Чу.

Чен Му больше не выказал прежней любезности, он так и оставил Яна Сиконга стоять на коленях и насмешливо произнес:

- Ну вот, наставник снова здесь. На этот раз не я схватил тебя, ты сам явился к моей двери.

- Так и есть.

- Наставник так дерзок и безрассуден, видимо, он уверен, что я не посмею убить его, - на лице Чен Му появилось свирепое выражение. – И это после того, как ты предал меня!

- Вашему высочеству и так известно, ради кого я пришел сюда, - с достоинством ответил Ян Сиконг. – Согласно вашему предложению, я здесь, и теперь вы должны отпустить Цю Вана.

При упоминании имени Цю Вана выражение лица Чен Му изменилось, и он усмехнулся:

- Если бы тебя прислал Фен Е ради обмена, конечно, я должен был бы отдать ему Цю Вана. Но ты пришел сам, а значит, поэтому я не обязан делать это.

- Если ваше высочество не сдержит своего обещания, он станет посмешищем перед всем миром.

- Посмешищем? – Чен Му неожиданно рассмеялся. – Посмешищем? Я старший принц Дашен, и с самого детства я не знал спокойной жизни. Мне дали титул наследного принца, а затем отобрали его и сослали подальше. А сейчас я застрял у ворот Запретного города, но не могу войти туда. Я всю жизнь жил посмешищем. Чего еще мне бояться?

- Ваше высочество блестяще умеет приспсабливаться к обстоятельствам, ваш подданый восхищен вами, - с бесстрастным видом сказал Ян Сиконг. – Но на этот раз я пришел сюда исключительно ради того, чтобы поменяться местами с Цю Ваном. Если ваше высочество не сдержит свое слово, ваш подданный покончит собой.

- Как ты смеешь! – Чен Му в бешенстве уставился на него. – Я прикажу связать тебя! Я...

- Если человек захчет свести счеты с жизнью, его ничто не сможет остановить.

Чен Му схватил чайную чашку и в бешенстве разбил ее об пол:

- Ян Сиконг, я всегда любил и уважал тебя. Я считал тебя единственным человеком в мире, которому есть до меня дело. А как ты относился ко мне? Как все и говорят, ты бессердечный человек, которого интересует только собственная корысть! Кому принадлежит твоя верность? К кому ты относишься с искренним чувством? Ты просто используешь людей, и чем ближе ты к ним становишься, тем больше обманываешь и предаешь их!

Ян Сиконг смотрел на Чен Му ледяным взглядом. Даже если он действительно виноват во всем этом, у Чен Му не было никаких прав обвинять его. Этот неблагодарный человек сам был ничем не лучше него.

- Ваше высочество, не волнуйтесь, - сказал командир охранников. – Предатель попал в наши руки и теперь, когда оба брата у нас, это сильно подорвет боевой дух армии Фен.

- Ваше высочество, отпустите Цю Вана, - тихо сказал Ян Сиконг. – Вы же старший принц Дашен, вы похваляетесь тем, что можете захватить престол и объявить себя императором. Слово государя – это не шутки, вы должны заботиться о своей репутации.

- Заткнись! – прикрикнул на него командир охранников. – Сейчас идет война, а на войне все средства хороши.

- Сейчас мятежники держат императора в заложниках, а правитель Чу поднял свою армию на защиту императорской семьи. Все знают, что правитель Чу – законный наследник трона. Но, если он не сдержит своего слова, он ничем не будет отличаться от мятежников.

- Ян Сиконг, не пытайся играть со мной подобным образом, - сказал Чен Му. – Я знаю твои фокусы, и тебе не удастся провести меня.

- Это все не важно, - Ян Сиконг сел на пол. – Я пришел сюда один. Если ваше высочество не отпустит его, я не смогу ничего сделать против целой армии. Но моя жизнь по крайней мере, в моих руках. Пока выше высочество не отпустит моего брата, я не сделаю ни глотка воды, и умру здесь вместе с ним.

- Ты... - Чен Му посмотрел на него с мрачной усмешкой. – Ты угрожаешь мне своей жизнью? Думаешь, она еще имеет какую-то ценность?

- Я маленький человек, и моя жизнь не имеет ценности, но, если я умру, у вашего высочества останется меньше возможностей шантажировать Фен Е, - губы Ян Сиконга дернулись в усмешке. – Я для него важнее, чем Цю Ван.

Глаза Чен Му сузились.

- Ваше высочество...

- Всем выйти!

- Ваше высчество, этот человек слишком опасен...

- Всем выйти! – резко сказал Чен Му.

У охранников не осталось выбора, кроме как уйти.

В шатре остались лишь два человека, которые долгое время смотрели друг на друга и ничего не говорили.

- Позволь мне увидеть Цю Вана, - сказал, наконец, Ян Сиконг.

- Зачем? – Чен Му встал, медленно приблизился к Яну Сиконгу и, присев перед ним на корточки, сжал его подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть ему в лицо. – Тебе понравился подарок, который я прислал тебе?

Во взгляде Яна Сиконга вспыхнула ярость.

Чен Му улыбнулся с довольным видом:

- Ага, ты наконец-то разозлился. А я все думал, сколько еще ты сможешь притворяться.

Ян Сиконг мотнул головой, освобождаясь от его руки:

- Дай мне увидеться с ним!

- Наставник с самого начала просто использовал меня, - тихо заговорил Чен Му. – Ты был добр ко мне только потому, что я был наследным принцем и твоим учеником. А в будущем, после моего восшествия на престол, ты бы стал наставником императора. Наставники императоров всегда получали высокое положение при дворе, легко и свободно поднимаясь по карьерной лестнице. Позже ты приехал в Юннань, чтобы найти меня. Ты помог мне набрать войско и помогал мне, но все это было ради Фен Е. Ты поддерживал меня, чтобы с одной стороны, я помогал тебе сдерживать силы императора на юго-востоке, а с другой – я был нужен, чтобы у Фен Е был повод поднять восстание якобы для того, чтбы поддержать меня, - Чен Му холодно улыбнулся. – Похоже ты намеренно раскрыл свое местонахождение, чтобы попасть ко мне и помочь Цю Вану. К счастью, со мной был наставник Шень, который помешал тебе, иначе, ты обязательно обвел бы меня вокруг пальца. И твой план по спасению Цю Вана тоже провалился. И тогда ты убил наставника Шеня.

- Вы сами говорите, на войне все средства хороши, - холодно сказал Ян Сиконг.

Чен Му смотрел на Яна Сиконга своими бездонными глазами, и от его взгляда мороз бежал по коже.

- Я столько лет считал, что ты хоть немного любишь меня или хотя бы испытываешь привязаность, как к своему ученику. Но это был всего лишь самообман, я для тебя всегда был не более, чем пешкой в твоей игре, которую ты мог отбросить в любой момент, ведь так?

Ян Сиконг посмотрел на него, прищурив глаза:

- Это я не слишком хорошо обучил тебя, раз у тебя появились лишние мысли. Если бы ты оставался честным и преданным, мы бы не пришли к тому, что происходит сегодня, а ты уже давно был бы императором.

- Заткнись! – сказал Чен Му. – Ты хотел контролировать меня, чтобы я во всем подчинялся этому мятежнику Фен Е. Вы и правда вынашивали бредовые идеи о том, чтобы я, Чен Му, стал марионеткой и во всем подчинялся вам?

- Но ты не можешь победить Фен Е, - с усмешкой ответил Ян Сиконг.

Чен Му в ярости вцепился в одежду Яна Сиконга и повалил его на пол. Прижав его сверху, он впился в его губы грубым и жестким поцелуем, беспощадно сминая их своими губами и кусая без всякой жалости.

Ян Сиконг широко распахнул глаза и попытался ударить Чен Му кулаком, но тот перехватил его руку и прижал ее к земле. В этот момент он ощутил боль в уголке губ – Чен Му действительно с силой укусил его, и он ощутил на языке привкус крови.

Чен Му поднял голову, на его лице появилась жестокая усмешка:

- Собираешься сопротивляться? У Цю Вана еще много чего можно оттяпать.

Ян Сиконг, стиснув зубы, уставился на Чен Му в упор.

- Или мне следует называть его Юанем Нанью? Я все проверил – вы с ним не родные братья, тогда почему бы... - Чен Му зловеще улыбнулся. – Я отрублю ему руку и накормлю тебя его мясом, разве тогда между вами не возникнет кровного родства?

- Только посмей! – взревел Ян Сиконг, словно раненый зверь.

Чен Му сжал его лицо:

- Вы теперь оба полностью в моих руках, так почему же я не посмею?

Он опустил голову и снова начал целовать Яна Сиконга, на этот раз неторопливо пробуя на вкус его губы и растягивая этот унизительный поцелуй с привкусом крови.

Ян Сиконг до боли сжал кулаки, но не стал сопротивляться ему.

Когда он решил прийти сюда, он был готов к тому, что его здесь разорвут на куски, справится как-нибудь и с этим.

Чен Му целовал его, пока не насытился, а затем отпустил и облизнулся:

- Хоть вы и похожи между собой, но вкус у вас разный. Это я слишком сильно уважал тебя, поэтому не смел давить на тебя. Если бы я попробовал тебя раньше, то смог бы сразу вывести его на чистую воду.

Ян Сиконг смотрел на него налитыми кровью глазами.

Чен Му поднял Яна Сиконга с земли и тихо сказал:

- Наставник хочет увидеться с братом, как я могу не позволить ему. Идем, я отведу тебя к нему.

Ян Сиконг, сдерживая дрожь в теле, вышел вслед за Чен Му из центрального шатра.

Он мысленно приказал себе сохранять спокойствие независимо от того, что он сейчас увидит. Он должен спасти своего Ю-эра, а все остальное не имеет значения.

Чен Му привел его к палатке, полностью оцепленной охраной. Она охранаялась даже еще строже, чем центральный шатер.

Охранники распахнули для них вход, и они оба вошли внутрь.

Там Ян Сиконг увидел на лежанке человека, которого хотел и в то же время боялся увидеть больше всего на свете – Юаня Нанью.

Юань Нанью сидел в углу с растрепанными волосами, его одежда была в беспорядке. Его руки и ноги были скованы цепью, а на приоткрытой груди были заметны следы синяков, которые при тусклом освещении казались еще более двусмысленными.

Услышав шаги, Юань Нанью поднял голову и, увидев приближающегося к нему человека, потрясенно замер.

- Ю-эр... - голос Яна Сиконга дрогнул, и он едва не заплакал.

Юань Нанью остался сидеть неподвижно, не сводя своего взгляда с Яна Сиконга.

- Ю-эр!

Ян Сиконг бросился к нему и обнял его, а затем, дрожа от страха приподнял его волосы и посмотрел на его уши.

Чен Му тихонько рассмеялся:

- Я велел отрезать его у приговоренного к смертной казни. Разве я мог испортить такое милое личико?

Юань Нанью смотрел на Яна Сиконга без малейшего проблеска радости, в его голосе не отразилось никаких эмоций:

- Зачем ты здесь?

- Я пришел сюда, чтобы спасти тебя, - дрожащим голосом ответил Ян Сиконг. – Ю-эр, я знаю, что ты очень страдаешь, и...

- Ты пришел спасти меня? – тихо сказал Юань Нанью и опустил глаза. – Когда ты сказал, что хочешь спасти меня в прошлый раз, вот к чему все это привело.

Ян Сиконг растерянно замер.

Чен Му уселся рядом с Юанем Нанью и беспечно потрогал его за ухо:

- Наставник, ты видишь, я не причинил ему никакого вреда. Хоть он и ранил меня, я не стал подвергать его пыткам. Я был так добр к твоему брату, а ты еще недовлен мной?

Ян Сиконг, сгорая от ярости, испытывал непреодолимое желание задушить Чен Му на месте.

В глазах Юаня Нанью промелькнул стыд, он отвернул лицо. Но Чен Му, обхватив рукой его затылок, приблизил к себе его голову и, прикусив мочку его уха, тихо сказал:

- Кстати, я должен поблагодарить наставника за то, что он оставил его мне. Мне не хочется отрезать это ушко, как впрочем, и все остальное, я сделал это просто, чтобы припугнуть вас немного. Если бы я загубил такую прекрасную внешность, разве это не подпортило бы мне удовольствие в постельных утехах?

- Чен Му! – в ярости воскликнул Ян Сиконг. – Отпусти его!

- Мне не хочется, - глядя на страдания двух братьев, Чен Му испытывал какое-то извращенное удовольствие в своем сердце. – Когда я впервые попробовал мужчину, это оказалось очень приятно. Неудивительно, что Фен Е всегда был одержим тобой. И теперь, когда наставник в моих руках, хоть я пока и не стал императором, я уже могу налаждаться всеми радостями жизни.

- Отпусти его, - сказал Ян Сиконг. – И я останусь в твоем распоряжении.

Чен Му не переставал улыбаться:

- Я всегда мечтал заполучить наставника, и думал об этом много лет. В ту ночь я решил, что получил то, чего хотел и не ожидал, что это окажется подделкой, - он легонько поглаживал Юаня Нанью по волосам, но его движения нельзя было назвать слишком нежными. – Вообще-то, потом я догадался, что это не ты, но не подал виду. Чтобы спасти свою жизнь, ему пришлось для виду служить мне, и в этом было нечто особенно восхитительное.

Юань Нанью больше не мог сдерживаться. Он со звериным рыком бросился на Чен Му, но его руки и ноги были скованы цепью, и он не мог свободно двигаться.

- Чен Му, какого черта ты добиваешься!

Чен Му опустил голову и провел кончиками пальцев по лицу Юаня Нанью, задержавшись на клейме у него на лбу:

- Мне не хочется отпускать его, но я должен сделать это, - он покосился на Яна Сиконга с лукавой улыбкой. – Только если я заставлю Фен Е поверить в то, что сдержу свое слово, он согласится совершить более важный обмен и прийти за тобой.

Ян Сиконг сжал кулаки, разрываясь от желания убить его прямо на месте.

Чен Му наблюдал за мучениями этих двух человек, откровенно наслаждаясь чувством удовлетворенной мести, а затем встал с довольным видом:

- Два брата наконец-то встретились, не стану мешать вашему воссоединению. К тому же неизвестно, когда вы сможете увидеться снова.

Чен Му развернулся и ушел, оставив двух братьев среди повисшего между ними отчаянного молчания.

- 94 -

Они оба не могли смотреть друг другу в глаза, и после догого молчания Ян Сиконг наконец, заговорил:

- Ю-эр, это все я виноват.

Юань Нанью сел поудобнее, привалившись к мягкой подушке. Он поднял голову и посмотрел на Яна Сиконга:

- Ты винишь себя? Почему?

Ян Сиконг слегка растерялся:

- Я... сначала я хотел поменяться с тобой местами, чтобы ты смог выехать из города, я не ожидал, что все пойдет не так... - под конец его голос стал едва слышен.

- Ты знал, что Ци Манби опоит меня одурманивающим зельем?

Ян Сиконг изумленно уставился на него:

- Что... что ты сказал?

- Ци Манби сказала, что после женитьбы Чен Му ее положение стало еще более неустойчивым, и она постоянно жила в вечном страхе. Ты признал, что вы с ней, как брат с сестрой и обещал помочь ей, - медленно проговорил Юань Нанью.

- Что за вздор! – воскликнул Ян Сиконг. – Ци Манби – просто дура... Я всего лишь выслушал, как они борются за место фаворитки, но какое отношение это имеет ко мне? Ты думаешь... ты думаешь, что я заранее знал о том, что произойдет и отправил тебя вместо себя?

Юань Нанью лишь молча смотрел на Яна Сиконга и ничего не отвечал.

Ян Сиконг не мог унять нервную дрожь в теле:

- Ты... ты правда так думаешь?

Он вдруг почувствовал, как его сердце превращается в пепел, и у него все поплыло перед глазами.

Выражение лица Юаня Нанью слегка изменилось, и он тихонько вздохнул:

- Я не хочу подозревать тебя, но ты слишком умен. Я не могу угадать, что у тебя в голове. Когда я попал в плен, это была моя собственная ошибка. А то, что я не смог сбежать, видимо, это была моя судьба. Я только не понимаю, почему все произошло именно так. Ты сказал, что двадцать лет назад я добровольно взял на себя твою вину и был сослан на каторгу. Двадцать лет спустя я снова добровольно поменялся с тобой местами, и мне пришлось поступиться своей честью ради спасения своей жизни... - он покачал головой. – Я не хочу сомневаться в тебе, не хочу сваливать всю вину на тебя, но я правда не могу понять – неужели я рожден для того, чтобы страдать вместо тебя?

- Ю-эр, нет... это...

Ян Сиконг не знал, что ему ответить на это. Он посмотрел на отчужденное лицо Юаня Нанью, и его сердце болезненно сжалось, а на глаза навернулись слезы.

В конце концов, даже Ю-эр усомнился в нем и теперь возненавидит его. Внезапно он почувствовал облегчение. Небесам угодно отобрать у него последнее, и, когда ему стало больше нечего терять, он действительно почувствовал себя свободнее.

Глядя на расстроенное лицо Яна Сиконга, Юань Нанью с грустью сказал:

- Я знаю, что ты хочешь спасти меня, иначе, ты не пришел бы сюда. Я не виню тебя, это все моя ошибка, я просто... я немного боюсь тебя. Перед тобой я чувствую себя дураком. Фен Е, Чен Му, Шень Хесюань, гражданские и военные чиновники, столько умных людей – и ты так запросто играешь с ними. Ты один перевернул Поднебесную вверх дном, и мне кажется, что ты манипулируешь и мною. Я наконец-то понимаю, почему даже твои близкие не доверяют тебе.

- Ю-эр, я никогда в жизни не причинил бы тебе вреда!

Юань Нанью долго смотрел на него, прежде чем ответил:

- Я больше не могу доверять тебе.

Ян Сиконг закрыл глаза, чувствуя невыносимую печаль в сердце, которая не давала ему дышать. Казалось, что в этот момент надломилась последняя опора, которая еще поддерживала его.

Этот надлом произошел так тихо и казался совсем незначительным. Он пережил в своей жизни столько невзгод, выворачивающих душу наизнанку, и по сравнению с ними этот момент был таким бесцветным и заурядным. И только он один знал, что в этот момент что-то с грохотом обрушилось в его душе.

Юань Нанью прав. Двадцать лет своей жизни он ходил словно по тонкому льду, он давно уже стреляный воробей. Он настолько привык жить интригами и расчетом, играя людьми и различными вещами, все обдумывая наперед, что, приобретя желаемое, он потерял свое сердце.

Они с Юанем Нанью только внешне похожи, но характеры у них разные. У Юаня Нанью был свет в душе, к которому он за всю свою жизнь не посмел бы прикоснуться. И пока он видел этот свет среди окружающего мрака, который согревал его, словно ласковое солнце, он изо всех сил старался защитить этот свет. И поэтому его непременно привлекали искренние и прямолинейные люди, например, такие, как его прежний Шицзи.

Но в конце концов, все эти люди также упали в темную бездну, где он лишь все больше раздувал бурю.

Что он сделал за всю свою жизнь?

- Тебе не нужно было приходить, - сказал Юань Нанью. – Как бы сильно меня ни унизил Чен Му, это не сравнится с тем позором, когда я погубил армию Фен. И теперь, когда мы оба находимся в руках Чен Му, что сейчас делать Фен Е? Если бы Чен Му не приставил ко мне охрану, которая не спускает с меня глаз, я бы уже давно наложил на себя руки, как только моя личность была раскрыта.

- Не говори так! – воскликнул Ян Сиконг. – Чен Му отпустит тебя. Он только что сказал это. Ю-эр, ты должен пообещать, что будешь жить. Только живым ты сможешь отомстить за себя и помочь Фен Е достичь его целей.

- Если я смогу уйти, что будет с тобой?

- У меня есть способ сбежать отсюда, я все устрою.

- Правда? – с сомнением спросил Юань Нанью.

- Конечно. Если бы у меня не было отступного пути, разве я рискнул бы сунуться во вражеский лагерь? – Ян Сиконг, преодолевая грусть, продолжал горячо убеждать его. – Ю-эр, после всего, что ты пережил, неудивительно, что ты не веришь мне. Сейчас самое главное выбраться отсюда. Ты настоящий герой и генерал Короля Волков, ты должен уметь приспосабливаться к обстоятельствам, а не превращать все унижения в кандалы, которые не дают тебе дышать.

Юань Нанью посмотрел в глаза Яна Сиконга, в глубине его глаз вспыхнул мрачный огонь:

- Я отплачу Чен Му за все, что он сделал мне.

Ян Сиконг тоже посмотрнел ему в глаза и словно увидел перед собой того невинного веселого юношу, каким Юань Нанью был двадцать лет назад. В этих ясных и чистых глазах всегда светилось любопытство и открытость к окружающему миру, он не умел скрывать ни свою радость, ни привязанности.

Но теперь в этих глазах остался лишь холод.

Он потерял и своего Ю-эра.

Потерял и снова нашел, а затем нашел и снова потерял. И эта напрасная радость полностью опустошила его сердце.

Ян Сиконг взял его за руку и мягко сказал:

- Ю-эр, если ты когда-нибудь вспомнишь прошлое, вспомнишь те четыре года, что мы провели вместе, ты долже сделать все возможное, чтобы навсегда запечатлеть это в памяти, потому что это было лучшее время в нашей жизни.

Помни об этом ради меня.

Юань Нанью внезапно почувствовал, как у него на глаза навернулись слезы, а сердце придавила необъяснимая тяжесть.

Ян Сиконг коснулся его лица и какое-то время смотрел на него глубоким нежным взглядом, после чего встал и ушел не оглядываясь.

Юань Нанью смотрел на одинокую неприкаянную фигуру Яна Сиконга. Он открыл рот, невольно желая удержать его, но так ничего и не сказал. Он устало закрыл глаза и погрузился в темноту.

***

Яна Сиконга отвели в палатку, где к нему приставили охрану. Ему принесли еду, но он даже не притронуся к ней.

Когда стемнело, к нему пришел Чен Му.

Взглянув на нетронутую еду, он насмешливо сказал:

- Наставник и правда решил уморить себя голодом.

- Когда выше высочество отпустит Цю Вана?

- Я отправил к Фен Е посланника, чтобы сообщить ему новость, и завтра я отошлю Цю Вана обратно, - Чен Му уселся напротив Яна Сиконга и налил им обоим вина. Он взял драгоценную чашу с вином своими длинными изящными пальцами, его голос вдруг помрачнел. – Завтра.

- Ты ведь не приготовил какой-нибудь трюк?

- Трюк? – с усмешкой переспросил Чен Му. – Разве в этом мире кто-то может превзоти наставника по части трюков? Зачем бы мне напрасно бахвалиться своими умениями перед наставником?

Ян Сиконг молча смотрел на него.

- Как ты убил Шень Хесюаня? – спросил Чен Му.

- Я столкнул его со скалы, - с равнодушным видом ответил Ян Сиконг.

- Вы же с ним вместе начинали свою карьеру и были знакомы более десяти лет, - прищурился Чен Му. – Как ты мог так жестоко поступить?

- Он также причинил мне много вреда и встал у меня не дороге, - Ян Сиконг опустил глаза. – Я всегда дорожил его талантами и несколько раз сохранил ему жизнь, тем самым нажив себе огромные неприятности.

- Хехе, наставник действительно не знает жалости, - Чен Му многозначительно посмотрел на него.

Ян Сиконг ответил ему холодным взглядом:

- Тем, что у тебя есть сегодня, ты обязан прежде всего мне. И не надо смотреть на меня так, будто я подвел тебя.

В глазах Чен Му мелькнул гнев:

- Да, ты прав, и именно поэтому другие могут предать меня, но только не ты! После смерти момей матушки ты был единственным человеком, которому я доверял. Но ты лишь использовал меня, отвергая раз за разом! Ты никогда не был искренен со мной, и как бы хорошо я ни относился к тебе, я никогда не мог сравниться с Фен Е, который всегда относился к тебе лишь с подозрением!

- В том, что Фен Е не доверяет мне, есть и твоя заслуга, - с мрачным видом сказал Ян Сиконг. – Ты подставил меня, посеял между нами раздор и угрожал мне. Это так ты относишься к человеку, которому якобы доверял и о котором заботился?

- Я научился этому у наставника, - лукаво усмехнулся Чен Му. – То, чему наставник лично обучил меня, оказалось куда интересней и полезней, чем все эти нудные заумные книги.

Ян Сиконг какое-то время молча смотрел на Чен Му, а затем мрачно усмехнулся:

- Что ж, ты оказался способным учеником, но тебе еще предстоит многому научиться.

- Если наставник готов учить меня дальше, я с радостью поучусь у него, - Чен Му прищурил глаза. – Угадай, что Фен Е отдаст мне в обмен на тебя?

- Ты ведь уже не ребенок, как ты можешь быть таким наивным? – усмехнулся Ян Сиконг. – Фен Е никогда не отдаст страну за человека. Будь ты на его месте, разве ты отдал бы?

- Фен Е не похож на меня, он совсем другой, к тому же, эта страна ему не принадлежит, - со злостью сказал Чен Му. – Если бы ты не помогал ему все время, как бы он смог захватить Запретный город всего за шесть лет?

- Ваше высочество так сильно ненавидит меня, что он собирается со мной делать? – спокойно спросил Ян Сиконг. – Он все еще хочет почувствовать разницу между мной и моим братом?

- Наставник действиельно так спокоен и невозмутим, - с недовольным видом сказал Чен Му.

- Иначе, его высочество не пришел бы сюда так поздно ночью. Между нами нет ничего, что можно было бы продолжить.

Чен Му внезапно опрокинул столик, и вся еда и вино разлетелись по полу, но Ян Сиконг и глазом не моргнул. Чен Му швырнул его на землю и распахнул на нем одежду. Его взору открылась белая грудь, на которой были видны рубцы от ударов хлыстом. Сейчас они уже покрылись новой тонкой кожей, но все еще выглядели пугающе.

Ян Сиконг без всякого выражения смотрел на Чен Му, его сердце полностью онемело.

Рука Чен Му потянулась к шее Яна Сиконга и, слегка дрожа, легла на его теплую кожу. Он погладил его грудь, ощутив под ладонью рубцы. Опустив голову, он смотрел на человека, о котором мечтал столько лет, и на какое-то время нерешительно замер, не зная, что ему делать. Наконец, он убрал руку и сел прямо.

Ян Сиконг тоже сел и молча поправил свою одежду.

Чен Му ощутил непонятное раздражение:

- Ты правда не хочешь?

Ян Сиконг усмехнулся, словно услышал нечто забавное:

- Да кто бы захотел этого?

Чен Му разозлился еще сильнее и высокомерно вздернул подбородок:

- Не имеет значения, хочешь ты этого или нет. Ты или он, вы оба должны покориться мне. Все, что находится под небесами, принадлежит государю. Все на этой земле, будь то правитель или раб, должны покориться своему властелину. А иначе, почему каждый хочет стать императором?

- Я не хочу быть императором, - спокойно сказал Ян Сиконг.

- Почему? Потому что ты не очень-то хороший человек?

- Нехороший человек? – усмехнулся Ян Сиконг. – Хороший человек не может стать хорошим императором. Я не хочу быть императором, потому что считаю, что на свете нет никого умнее меня, а из такого самонадеянного человека не выйдет доброго императора.

- Ты прав, - с усмешкой ответил Чен Му. – Жаль, что ты дошел до такого положения. Разве ты не пострадал от собственной мудрости?

Ян Сиконг невольно посмеялся над самим собой:

- Верно, все мои удачи и беды от моего собственного ума.

Чен Му поправил свою одежду и, наклонившись к Яну Сиконгу шепнул ему на ухо:

- А знаешь, почему я отпустил тебя сегодня?

Ян Сиконг ничего не ответил.

- Наставник всегда так решительно отвергал меня раньше, поэтому был подобен в моих глазах горному лотосу, на который можно лишь любоваться, но трудно сорвать. Но сейчас наставник совсем не сопротивлялся, и это было скучно. А вот иметь дело с твоим братом куда интересней.

Лицо Яна Сиконга застыло.

- Вот именно, - Чен Му тихо рассмеялся, в его красивом голосе крылось нечто жестокое. – Унижать твоего брата намного приятней, чем мучить тебя. Поэтому сегодня я не хочу тебя трогать. Сегодня я буду трахать твоего брата всю ночь, ведь завтра его...

Ян Сиконг сжал шею Чен Му и повалил его на землю, но Чен Му перехватил его запястье и ловко вывернулся. Какое-то время они боролись между собой, и очень скоро Ян Сиконг оказался повержен и крепко прижат к земле.

- Наставник, не трать зря свои силы. Меня обучал лучший мастер боевых искусств, и за эти годы я никогда не переставал тренироваться. Твой брат мог бы стать для меня угрозой, но к сожалению... - Чен Му весело рассмеялся, - он связан и может двигаться лишь настолько, насколько я ему позволю.

Ян Сиконг смотрел прямо в глаза Чен Му, и в его ледяном взгляде было видно его неприкрытое желание убивать.

Чен Му отпустил его и, поднявшись на ноги, поклонился, как положено по этикету:

- Я пойду и проведу прекрасную ночь с твоим братом. Надеюсь, наставник хорошо выспится.

Только когда Чен Му вышел, Ян Сиконг поднялся с пола с налитыми кровью глазами.

"Чен Му, как твой наставник, я преподам тебе последний урок, который ты не забудешь до конца своих дней".

- 95 -

Чен Му освободил Юаня Нанью, как и обещал.

В отличие от Яна Сиконга и Юаня Шаосю, которых ранее передали армии Фен, Юань Нанью не был заперт в тюремной повозке, Чен Му дал ему коня. В легких доспехах, сидя верхом на рослом коне, он снова обрел свой прежний героический облик полководца. Но теперь его лицо было открыто, и лишь несколько прядей волос прикрывали клеймо на лбу.

Посланный Фен Е отряд для сопровождения уже ждал его у ворот лагеря. Чен Му с Яном Сиконгом стояли в лагере, глядя на Юаня Нанью, и каждый из них думал о своем.

Внезапно Чен Му сделал знак одному из своих подчиненных, и тот подошел к Юаню Нанью с деревянной шкатулкой в руках. Юань Нанью наклонился, взял шкатулку и открыл ее. Заглянув внутрь, он вытащил из нее ее содержимое и поднял повыше.

Это была маска, похожая на ту, что он носил раньше, но все же она отличалась от прежней несмотря на попытку сохранить их сходство. Утренний солнечный свет просочился сквозь золотые прорези маски, озарив лицо Юаня Нанью. Этот золотистый утренний свет, отразившийся в глазах Юаня Нанью, был подобен торжественному и сострадательному взгляду небес, наблюдающих за страданиями живых существ на земле.

Юань Нанью смотрел на золотые прорези маски, придавашие ей демонический вид, пока его глаза уже не смогли выносить этот блеск. Он закрыл глаза и внезапно на него снизошло озарение. Сделав глубокий вдох, он разжал пальцы, и маска упала на землю. Он резко натянул поводья, и мощные копыта коня разнесли эту маску вдребезги.

Он столько лет полагался на эту маску, думая, что уже никогда не сможет снять ее.

Пришпорив коня, он умчался прочь из лагеря.

Губы Яна Сиконга приоткрылись, но он так и не смог ничего крикнуть ему вслед и лишь прошептал:

- Ю-эр, береги себя.

Лицо Чен Му побледнело, он развернулся и ушел прочь раньше, чем Юань Нанью выехал из ворот лагеря.

Ян Сиконг видел, как люди из армии Фен встречают Юаня Нанью. Он знал, что если отведет взгляд, то сможет на видеть Юаня Нанью на одно мгновение меньше. Поэтому он все смотрел и смотрел ему вслед, пока он не исчез из виду.

В сердце Яна Сиконга не было ни радости, ни печали – скорее, это было ощущение «конца», он просто выполнил задание, которое ему было нужно выполнить.

Наконец-то, он завершил то, что нужно, и можно было не беспокоиться больше.

Ян Сиконг хотел вернуться в свою палатку, но его отвели в центральный шатер Чен Му.

Чен Му усадил Яна Сиконга в кресло, отослал из шатра всю охрану и с самым обыденным выражением лица сказал:

- Ну вот, я отослал Цю Вана. Теперь наставник доволен?

- Благодарю, ваше высочество, - холодно ответил Ян Сиконг.

- Угадай, что Фен Е отдаст в обмен на тебя? – улыбнулся Чен Му.

- Разве вашему высочеству еще не надоел весь этот балаган с обменами? – усмехнулся Ян Сиконг. – Почему бы тебе просто не пойти на штурм города, как положено мужчине?

Чен Му это нисколько не задело:

- Я бы хотел, чтобы Фен Е вышел из города и сразился со мной, как мужчина, но он предпочитает нападать исподтишка на лагеря, и в результате все равно ничего не добился.

- Тогда пусть ваше высочество пошлет меня в битву, - насмешливо сказал Ян Сиконг. – В конце концов, ваше высочество не настолько наивны, чтобы полагать, что Фен Е отдаст за меня всю страну.

- Фен Е этого не сделает – он знает, что я не хочу убивать тебя.

Ян Сиконг невозмутимо смотрел на Чен Му.

Чен Му подошел к нему и приподнял его подбородок:

- Но... что, если я все же сделаю это?

Ян Сиконг уставился прямо ему в глаза, и их взгляды скрестились в поединке.

Чен Му опустил голову и поцеловал Яна Сиконга в губы, это был нежный поцелуй без всякой агрессии и злости, как прежде. Ян Сиконг даже не пошелохнулся.

Чен Му остановился и лизнул кончиком языка уголок его губ:

- Что, не веришь? – с улыбкой спросил он.

- Верю, - с безразличным видом ответил Ян Сиконг. – Но неважно, во что верю я, главное, чтобы в это поверил Фен Е.

- Верно, наставник все правильно говорит, - Чен Му погладил его по щеке и внезапно сменил тему. – А знаешь, что самым счастливым для меня было время, когда ты приходил ко мне в Восточный дворец, чтобы учить меня?

Ян Сиконг вспомнил их занятия в то время и не мог удержаться от вздоха.

- Я день и ночь с нетерпением ожидал встречи с тобой. Сначала потому, что твои занятия были интересными, а ты был не таким занудным и строгим, как остальные, мне очень нравилось слушать тебя. А потом я все больше и больше привязывался к тебе, принимая все твои слова за правду и веря тебе без всяких сомнений. А после смерти моей матушки ты был единственным человеком, который называл меня Му-эром, и я относился к тебе, как к родному и даже больше... - голос Чен Му звучал все тише. – Я хотел тебя также сильно, как титул наследного принца или трон. На самом деле, я уже давно догадался, что, если бы я не был старшим принцем Дашен, ты не был бы так добр ко мне, но мне все равно не хотелось верить в то, что ты с самого начала и до конца просто использовал меня, не имея ко мне никаких чувств.

- Ваше высочество ошибается, - спокойно сказал Ян Сиконг. – Ваше высочество привязались ко мне, и я также испытывал привязанность к его высочеству, как к своему ученику. Я хотел, чтобы ты стал императором, и я хотел всячески содействовать тебе в этом. И в этом не было никакой фальши. Но позже все изменилось, и вот до чего мы теперь дошли.

- И кто же в этом виноват? Я или ты?

- ... Видимо, это судьба.

- Судьба... Ладно, пусть будет судьба, - тихо рассмеялся Чен Му. – Мне неизвестна судьба других, но я точно знаю, что мне суждено стать императором. Будь это не так, небеса уже давно дали бы мне погибнуть в трясине, но я снова и снова выкарабкивался оттуда и вставал на ноги.

- Возможно.

- Наставник когда-то хотел, чтобы я стал императором, а что теперь? Ты меня ненавидишь?

- Между нами не может быть ненависти, - сказал Ян Сиконг.

- А, если я скажу, что забуду о своих обидах, - Чен Му спокойно смотрел на него, - наставник захочет снова помогать мне?

- Ваше высочество осмелится доверять мне? – Ян Сиконг прищурил глаза. – В этом мире никто не может мне верить.

- Я не хочу причинять тебе боль, - Чен Му погладил его по щеке. – Наставник такой умный, неужели ты не понимаешь, что я хочу дать тебе шанс?

Ян Сиконг замер, осознав, что у Чен Му действительно возникло искушение убить его.

Чен Му был прав – как он сможет заставить Фен Е вступить в игру, если не сделает высокую ставку? Будь он на месте Чен Му, он действительно отрезал бы ему хо и отправил его Фен Е.

Видя, что он молчит, Чен Му добавил:

- Идущий путем императороа обречен на одиночество, а иначе, почему про него говорят «один, как перст»? Но я все же надеюсь, что один человек будет сопровождать меня до самого конца, и это будет наставник.

- Даже если бы я согласился, разве ваше высочество сможет доверять мне? – сказал Ян Сиконг.

Чен Му пристально смотрел на него и ничего не говорил. Он не мог ответить ему, потому что ответ был очевиден.

Ян Сиконг уже дал понять, что предал немало людей за эти годы, и никто в этом мире не должен ему верить.

Ян Сиконг думал, что Чен Му просто колеблется и борется сам с собой, но в конце концов, жажда власти и трона победят.

Нравится ли он Чен Му? Он столько лет пытался добиться его, поэтому наверняка нравился. Но что с того? В этом мире не все такие, как Фен Е, к тому же...

При мысли о Фен Е в сердце Яна Сиконга образовалась бесконечная пустота.

Чен Му заключил его в объятья:

- В этом мире нет никого, подобного наставнику, но он не принадлежит мне.

Ян Сиконг ничего не ответил.

- Однако... - взгляд Чен Му помрачнел, и в них мелькнул зловещий огонек. – Мне суждено заполучить весь мир и все, что в нем. И ты не станешь исключением.

Оставаясь в объятьях Чен Му, Ян Сиконг испытывал ощущение, что его опутала ядовитая змея, и у него холодок пробежал по спине.

В глубине души он знал, что, если цена будет достаточно высока, этот ученик, которого он воспитал и который уверял, что любит и уважает его, не оставит от него даже мокрого места.

***

Чтобы не поднимать шум и позволить Юаню Нанью сохранить лицо, группа всадников тайно проникла в Запретный город и направилась к резиденции Цзинъюань.

Увидев Фен Е, Юань Нанью спрыгнул с коня и, рухнув на колени, поклонился ему.

Лицо Фен Е было белее бумаги, за эти три дня он сильно исхудал. Он подошел к Юаню Нанью и тихо сказал:

- Цю Ван, тебе пришлось пострадать. Встань.

- Ваш подчиненный совершил тяжкий проступок, - дрожащим голосом сказал Юань Нанью. – Прошу Короля Волков наказать меня!

- Встань. Сейчас не время для наказаний. Я хочу, чтбы ты сам искупил свою вину.

Юань Нанью медленно поднял голову, на его лице были написаны муки совести, его глаза покраснели.

Фен Е поднял его с земли и внимательно осмотрел его лицо. Чем дольше он на него смотрел, тем больше му̀ки появлялось в его взгляде.

Юань Нанью смотрел в бездонные глаза Фен Е и знал, что Фен Е сейчас смотрит не на него, а сквозь него «видит» другого человека, даже если у него больше нет маски.

Он знал, что все будет именно так.

Однажды он сказал Яну Сиконгу, что не хочет снимать маску из-за клейма, и поначалу так оно и было. Он долго применял различные средства, чтобы сделать это клеймо менее заметным, и через несколько лет оно стало едва различимым. Он с нетерпением ожидал того дня, когда ему уже не придется носить на себе это позорное клеймо, и можно будет показать свое настоящее лицо.

Но, когда появился Ян Сиконг, он понял, что не сможет никогда снять эту маску, потому что его лицо уже было «занято» человеком, известным на всю Поднебесную. Любой, кто посмотрит на его лицо, подумает, что оно не принадлежит ему, хотя оно было частью его собственной плоти.

У него нет ни собственных воспоминаний, ни своего лица, он словно рожден лишь для того, чтобы быть тенью и заменителем другого человека.

Он ропщет? Ему обидно? А разве может быть по-другому?

Но он был склонен обижаться скорее на свою судьбу, чем на Яна Сиконга, вот только он сам не знал, почему так.

Фен Е смотрел на лицо Юаня Нанью и видел в нем расплывчатй облик Яна Сиконга. Он лишь чувствовал, как его сердце рвется от боли. Покачав головой, он пробормотал:

- Вы... я могу различить вас с одного взгляда.

- К сожалению, не все умеют нас различать, - с горечью улыбнулся Юань Нанью.

- Как он сейчас? – Фен Е завел одну руку за спину и сжал ее в кулак. – Чен Му не обижает его?

Юань Нанью покачал головой:

- Я не знаю.

Фен Е стиснул зубы:

- Я должен вернуть его. Сколько бы он ни убегал от меня, я все равно верну его обратно.

- Он сказал, что у него есть путь к отступлению, - сказал Юань Нанью. – У него будет возможность сбежать.

Глаза Фен Е вспыхнули:

- Правда?

- Он так сказал, но... - Юань Нанью замялся. – Он не настолько глуп, чтобы идти во вражеский лагерь один и без всякой подготовки.

- Он еще в Юннане внедрил своих людей в армию Чен Му.

- Да, этот человек даже однажды прислал мне письмо, но с ним очень трудно связаться.

- Наверняка, у него есть какой-то план, - нахмурился Фен Е. – Он должен найти способ.

- Да, - кивнул Юань Нанью. – А пока мы ждем его здесь, нам нужно готовиться к битве.

- Цю Ван, - Фен Е похлопал его по плечу. – В моей армии должность командующего  принадлежит тебе. И теперь, когда ты вернулся, забудь обо всем, что произошло в лагере Чен Му. На тебе лежит большая ответственность, и тебе нужно для начала закалить свою волю. Ты должен вынести бремя унижения, чтобы стать сильнее и отомстить за себя и своих солдат, а также иметь возможность искупить свою вину. Помоги мне победить Чен Му!

Взгляд Юаня Нанью стал решительным и ледяным. На его лице мелькнуло свирепое выражение:

- Я приложу все усилия!

- Хорошо, - тихо сказал Фен Е. – Но сначала восстанови свое здоровье. А завтра я отведу тебя, чтобы встретиться кое с кем.

- С кем?

- С Юанем Шаосю.

Юань Нанью поменялся в лице, его глаза заблестели. Он не знал, что Фен Е собирается сделать с этим человеком. Если судить его по военному закону, он уже заслужил бы сотню казней. Ему хотелось бы заступиться за Юаня Шасю, но у него не хватило духу, поскольку он и сам был виноват ничуть не меньше.

- Я хочу, чтобы ты допросил его для меня, - холодно сказал Фен Е.

- Король Волков, если он действительно виновен, я...

- Речь пойдет не о ложном военном приказе, - Фен Е пристально смотрел на Юаня Нанью, словно собираясь с духом, прежде чем осмелился продолжить. – Я хочу, чтобы ты выяснил, солгал ли он насчет личности Яна Сиконга.

- 96 -

Когда Ян Сиконг и Юань Нанью вербовали и обучали для Чен Му солдат, они внедрили туда много своих людей. Однако, позже некоторые из них либо изменили под действием обстоятельств, либо погибли на поле боя, а некоторых вычислил Чен Му и расправился с ними. И теперь остался лишь один заслуживающий доверия человек, которого звали Цю Янь.

Изначально Цю Янь был предводителем небольшой горной банды. В то время Юань Нанью спас его семью и брата, поэтому он всегда помнил о благодарности.

Этот человек не обладал большими талантами и всего лишь стоял во главе сотни, но он умел не высовываться и никогда не вызывал у Чен Му подозрений, поэтому до сих пор оставался в безопасности. Именно через него Ян Сиконг отправил письмо Юаню Нанью.

В целях безопасности они никак не общались и не писали друг другу в обычное время. Яну Сиконгу нужно было лишь спрятать записку в ночном горшке, и служившие ему охранники относил его на задворки лагеря, куда сливали нечистоты. После этого один из подручных Цю Яня доставал записку и передавал ее ему.

На этот раз его план был дерзким и опасным, и независимо от того, удастся его осуществить или нет, Цю Янь больше не сможет оставаться в лагере Чен Му. Нужно было отправить его к Фен Е, где его ждало повышение и новая служба.

В тот день, когда Юань Нанью уехал, вечером Ян Сиконг плотно поужинал и выпил вина, которое ему принесли по приказу Чен Му. В течение трех дней, пока не отпустили Юаня Нанью, он ничего не ел и не пил, а теперь вовсю налегал на еду и, выпив целый кувшин вина, потребовал себе еще три.

Посреди ночи у него открылась рвота, и охранники, стоявшие снаружи палатки, отчетливо слышали противные громкие звуки.

Двое охранников вошли в палатку и увидели перепачканную лежанку и пол вокруг нее. Противная вонь ударила им в нос, и они брезгливо сморщились:

- Господин Ян, вам нехорошо? Может, позвать лекаря?

Ян Сиконг вытер губы и поднял голову. Судя по его бледному больному лицу и мутному взгляду, он был пьян в стельку.

- Не... не надо... мне...

Он указал на испачканную простыню и посмотрел на охранника, который был примерно его роста:

- Ты... прибери здесь все... - он еще что-то пьяно промычал и с глухим стоном завалился на бок.

Второй охранник, злорадствуя в душе, вышел из палатки, а первому ничего не оставалось, кроме как присесть на корточки и начать убирать испачканное белье.

Когда он повернулся спиной, Ян Сиконг внезапно открыл глаза, его взгляд был холоден и ясен. Он резко вскочил и ножом полоснул охранника по шее, и тот, глухо замычав, свалился на землю.

Ян Сиконг быстро переоделся, переложил охранника на лежанку и накрыл одеялом. Затем он облил лампадным маслом всю палатку и разлил три кувшина вина, к которым даже не прикоснулся. Закончив приготовления, он перевернул подсвечник, подхватил зловонный ночной горшок и вышел.

Прикрывая нос и рот тряпкой, он картинно старался держать горшок подальше от себя, направив его в сторону других охранников, и те, зажав носы, отвернулись от него. Стояла темная ночь, и никто даже не понял, что из палатки вышел уже свовсем другой человек.

Патрули, охранявшие территорию лагеря, увидевшие человека с ночным горшком в руке, даже не обратили на него внимания. Он свободно шел всю дорогу, пока не услышал позади себя шум возле своей палатки, и разгоревшийся в ней огонь стал заметен в ночи издалека.

Все часовые бросились к горящей палатке. Ян Сиконг бросил горшок и закричал во все горло:

- На лагерь напали!

Несколько дней назад Фен Е внезапно штурмовал лагерь правителя Нин. Хотя от этого не было большого ущерба, но нервы у всех были на пределе. Чен Му удвоил патрули, чтобы принять меры предосторожности. И теперь, услышав крики и увидев вдалеке горящую палатку, никто не усомнился в том, что Фен Е уже здесь. Солдаты один за другим выбегали из палаток, многие даже не успели одеться и, схватив оружие, бежали к горящей палатке.

Ян Сиконг, затерявшись в толпе, громко кричал:

- Атака! На лагерь напали!

Многие подхватили его крик, и в лагере возник насоящий хаос.

Ян Сиконг лишь усмехнулся про себя. Если говорить о способностях к управлению армией, Чен Му было далеко до Фен Е.

Лагерь Фен Е был разбит на отдельные сектора, где через каждые сто метров горел костер, что позволяло разделить весь лагерь на так называемые «островки». В случае внезапного нападеня солдаты не бегали по всему лагерю в поисках врага, а первым делом выстраивались на своем «островке». Таким образом, в лагере сохранялся строгий порядок, и не было никакой паники. Часовым на вышках все было прекрасно видно, и врагу было просто некуда спрятаться. А, узнав, где находится враг, его можно было быстро уничтожить, поскольку войско сохраняло боевой порядок.

Такой метод формирования лагеря был впервые применен Фен Цзяньпином, и Фен Е пользовался им и по сей день. Армия Фен много лет сражалась на границе, и, не считая случаев, когда нужно было умышленно заманить врага в засаду, врагу еще никогда не удалось захватить ее лагерь.

Такой способ формирование лагеря не был секретом, и он был известен многим. Но без строгого управления и поддержания армейской дисциплины со стороны командования было трудно контролировать такое огромное количество людей, когда случалось что-то необычное.

Чтобы хорошо выполнить свою работу, нужно как следует отточить свое мастерство, а чтобы применить свое мастерство, нужно изучить необходимые методы. Любой может прочитать военные трактаты и запомнить книги о военном икусстве, но лишь такой человек, как Фен Е, который способен управляться с остро заточенным мечом, может стать настоящим полководцем.

У Чен Му такого таланта явно не было.

Воспользвавшись хаосом, Ян Сиконг затерялся в толпе и побежал к своей главной цели – складу продовольствия армии Чен Му.

Когда он прибежал к складу, Цю Янь со своими людьми уже был там, чтобы сразиться с охранниками. Они были людьми армии Чу, поэтому их нападение стало для охранников склада полной неожиданностью. Сейчас бо̀льшая часть солдат бросилась на поиски «нападавших», поэтому охраны возле склада было мало.

Ян Сиконг тоже вступил в бой, снеся голову одному из охранников. Под прикрытием Цю Яня и его людей, он облил склад маслом. Затем он взял переданный ему факел и посмотрел на гору продовольствия. Его губы скривились в холодной усмешке.

«Чен Му, я преподам тебе последний урок, который заключается в том, что нельзя иметь своим врагом Яна Сиконга. Надеюсь, ты запомнишь его на всю жизнь".

Он без колебания бросил факел.

***

Юань Нанью немного отдохнул, а вечером они с Фен Е отправились в темницу резиденции Цзинъюань, в которой содержался Юань Шаосю.

Перед тем, как войти туда, Фен Е внезапно остановился и тихо спросил:

- Цю Ван, а ты сам как думаешь, он все-таки Ян Сиконг или Юань Нанью?

Юань Нанью растерялся от неожданности и какое-то время молчал, прежде чем заговорить.

- Я...

- Только не говори, что не знаешь, я спрашиваю, что тебе говорит чутье?

Юань Нанью тихо вздохнул:

- Я думаю, он Ян Сиконг.

Фен Е закрыл глаза.

- В общем-то, Король Волков сам должен знать ответ на этот вопрос, его чутье должно быть более точным... Просто... Король Волков не хочет, чтобы он оказался Яном Сиконгом.

Фен Е тяжело вздохнул и начал спускаться вниз по ступенькам:

- Сейчас я хочу получить точный ответ.

Оставив охранников снаружи, они прошли в подземную тюрьму, где была лишь одна камера. В углу они увидели Юаня Шаосю.

Услышав шаги, Юань Шаосю поднял голову и, когда он увидел пришедшего человека, его глаза широко распахнулись.

Юань Шаосю был красивым военным в расцвете лет, но за несколько месяцев, проведенных в тюрьме, он сильно похудел и теперь был таким грязным и всклокоченным, что его было бы трудно узнать даже его родным.

Юань Нанью смотрел на него, испывая противоречивые чувства в душе. Он прошел через бесчестье, и все по милости Юаня Шаосю, но этот человек все же оставался его братом.

Юань Шаосю внезапно бросился вперед и вцепился в решетку:

- Выпустите меня! Выпустите меня отсюда! – его голос совершенно охрип, отчего он казался совсем безумным.

Юань Нанью не смог удержаться от вздоха:

- Даге...

- Ян Сиконг! – Юань Шаосю с ужасом смотрел на него. – Ты неблагодарное животное! Ты обидел меня... ты мне навредил...

Фен Е с хмурым видом разглядывал Юаня Шаосю, чувствуя, что в его поведении есть что-то ненормальное.

- Даге, с кем ты говоришь? – тихо сказал Юань Нанью. – Я Цю Ван, а ты теперь...

- Ты все время вредишь мне! – Юань Шаосю дрожщим пальцем тыкал в Юаня Нанью, его лицо исказала гримаса. – Ян Сиконг, ты хочешь убить меня! Ты пришел убить меня! Отпусти! Выпусти меня отсюда! Выпусти меня! – он вдруг рухнул на колени и поклонился Фен Е. – Король Волков, отпусти своего поданного! Не убивайте меня! Не убивайте меня!

Юань Нанью, видел, что в тюремном заключении Юань Шаосю повредился в уме. Чувствуя в душе обиду и жалость, он повернулся к Фен Е:

- Король Волков, ты же видишь его состояние, его сейчас не получится допросить... Может, сначала пригласим ему доктора?

Фен Е посмотрел на обезумевшего Юаня Шаосю и нахмурился, жалея, что не может открутить ему голову.

- Что ж, позови ему доктора.

Вскоре охранники привели доктора, но тот, глядя на грязного и безумного узника, какое-то время не решался подойти к нему.

- Свяжите его! – приказал Фен Е.

- Я сам, - сказал Юань Нанью и забрал у охранников веревку.

Охранник открыл дверь камеры, и Юань Нанью вошел внутрь:

- Даге, не волнуйся. Король Волков пригласил для тебя доктора. Разве ты не должен поблагодарить его за такую милость?

Увидев входящего в камеру Юаня Нанью, Юань Шаосю в ужасе закричал:

- Не подходи! Ян Сиконг, не заходи сюда!

- Даге, не бойся, я не Ян Сиконг. Это же я, Юань Нанью. Посмотри, это же я, - он приподнял волосы на лбу и показал свое клеймо. – Не бойся.

Юань Шаосю уставился на него, его взгляд слегка прояснился:

- Ты... Нанью? Это ты? Нанью?

- Да, я просто снял маску, не бойся, - Юань Нанью медленно приблизился к нему. – Тебе нездоровится, и доктор хочет помочь тебе.

- Помочь... - пробормотал Юань Шаосю.

- Верно, он поможет тебе, - Юань Нанью оказался совсем рядом и присел перед ним на корточки. – Даге, не двигайся. Он поможет тебе, и с тобой все будет хорошо.

С этими словами он начал быстро опутывать веревкой Юаня Шаосю.

Тело Юаня Шаосю застыло, его взгляд затуманился.

Как только Юань Нанью дважды обвил веревкой его тело, Юань Шаосю внезапно задрожал и, освободив руку, схватил первое, что попалось ему под руку и с силой ударил Юаня Нанью.

Хотя Юань Нанью был настороже, он находился слишком близко. К тому же, Юань Шаосю тоже был силен в боевых искусствах, и его атака была слишком внезапной. Юань Нанью не успел увернуться и получил сильный удар по голове. Он свалился на землю, чувствуя, как у него гудит в голове, и все плывет перед глазами.

Юань Шаосю держал в руках каменную чашку, из которой обычно ел, он снова ударил Юаня Нанью и завопил во все горло:

- Ян Сиконг, я убил тебя!

Юань Нанью, превозмогая боль, первернулся и одним ударом сбил Юаня Шаосю с ног. Фен Е вместе с охранниками ворвались в камеру. Фен Е без всякой жалости ударил Юаня Шаосю, а охранники быстро связали его. Фен Е помог Юаню Нанью подняться:

- Доктор, скорее!

- Ничего... все в порядке...

Юань Нанью лишь чувствовал, как кровь бросилась ему в голову, лицо Фен Е начало расплываться перед его глазами, а в сознании начали появляться разные образы.

Внезапно эти бесчисленные образы, знакомые и незнакомые, затопили его сознание, словно морская вода, а от сильной боли в голове стало некуда деваться. Сжав голову руками, он закричал во все горло и, сжавшись в комок, начал кататься по земле от боли.

- Цю Ван! – Фен Е, занервничав, прижал его к земле. – Быстро пошлите за придворным доктором!

Юань Нанью в конце концов не смог выдержать боль и потерял сознание.

***

Когда огонь лизнул разлитое масло, в воздух мгновенно взметнулось пламя, словно на склад ворвался огненный дракон, в одно мгновение поглотив его в свое чрево.

- Пожар!

- Склад горит!

- Воды!

Охранники армии Чу, позабыв про врага, бросились за водой, чтобы потушить огонь.

Цю Янь подбежал к Яну Сиконгу:

- Господин, пора уходить!

- Цю Янь, забирай своих людей и уходите через задворки лагеря, - сказал Ян Сиконг. – Пока здесь не навели порядок, вам хватит времени, чтобы добраться до лагеря Короля Волков.

- Да-да, поэтому нужно уходить быстрее!

- Сейчас пока горит только внешняя часть склада, - спокойно объяснил Ян Сиконг. – Если ее потушат, большого урона от этого пожара не будет. Я собираюсь устроить пожар в большом зернохранилище.

Цю Янь испуганно вытаращил глаза:

- Господин Ян, вы что, с ума сошли? Уходим скорее!

Ян Сиконг взял в руку факел:

- Уходите! – сказал он и без колебаний направился к горящему складу.

Цю Янь собрался силой оттащить его назад:

- Господин Ян, вы же...

Ян Сиконг резко повернулся, острый клинок уперся в грудь Цю Яня. Ян Сиконг посмотрел на него холодным острым взглядом:

- Уходи.

Потрясенный Цю Янь смотрел на него во все глаза.

Ян Сиконг, не оглядываясь, вошел в охваченный огнем склад. Внутри было жарко, как в преисподней. Деревянные балки и тлеющая ткань падали вниз. Несмотря на опасность, он двинулся вперед.

Он сжег сорок тысяч ши продовольствия армии Чен Му, полностью разрушив мечту Чен Му стать императором. Если его схватят, Чен Му, скорее всего порежет его на куски, поэтому он не собирался бежать с риском попасться ему в руки. Его не пугала смерть, но он не желал умереть той же смертью, что и этот подлый кастрат Се Чжунжень. Поэтому он, Ян Сиконг, уйдет именно так.

Только после его смерти Чен Му больше не сможет ничем угрожать Фен Е.

Он очистил имя своего приемного отца и отомстил за него и своих родителей. Он спас своего младшего брата и выполнил свое обещание, которое дал Фен Е в юности. Теперь он мог сожалеть лишь о том, что нарушил данное Ше Чжуну обещание. К тому же, он не убил Хань Чжаосина, но зато он избавился от девяти поколений его родственников, и этого было более, чем достаточно.

В этой жизни он изо всех сил старался не подвести людей, которые относились к нему с добром. Сейчас его жизнь пока не завершилась, но он был вполне удовлетворен ею, так зачем ему жить дальше? Все равно у него больше не осталось ничего.

Оглядываясь назад, он понимал, что всю жизнь сражался, изо всех сил стараясь справиться с судьбой. Но в конце концов, он полностью проиграл, у него не осталось ни дома, ни семьи, ни доброго имени, ни идеалов, ни даже надежды – у него не осталось совсем ничего.

Когда-то он с помощью огня сжег огромное количество людей, и сейчас он лишь недеялся, что этот огонь сожжет все его грехи. Если действительно существуют другие жизни, он надеялся снова родиться безвинным ребенком и прожить обычную и простую жизнь.

Стена пламени перед ним слепила его глаза, обжигая своим дыханием его кожу. Он уже был готов закрыть глаза, но все еще продолжал стоять неподвижно.

Отбросив в сторону меч и отложив факел, он снял с себя доспехи, а затем бережно вытащил из-за пазухи нечто ярко-красного цвета.

Это была свадебная вуаль.

Он много скитался с места на место, и после всех этих скитаний он отринул все сокровища и даже собственное доброе имя. Он сознательно и добровольно отказался от этих незначительных вещей, и только эта вещь всегда была с ним, и он хотел, чтобы она была с ним до самого конца.

Он смотрел на ярко-красную ткань, вспоминая, как в ту ночь она покрывала ему голову. При мысли об этом на его губах мелькнула слабая улыбка.

Оказывается, перед смертью можно отпустить всё.

Он уткнулся лицом в красную вуаль и осторожно потерся об нее щекой. Его лицо оставалось спокойным, и лишь в уколках его глаз заблестели слезы.

«Фен Е, у меня нет к тебе ненависти. Я надеюсь, что однажды и ты перестанешь ненавидеть меня. Я также надеюсь, что, когда ты в будущем подумаешь обо мне, ты будешь также улыбаться, как когда-то в юности.

Фен Е, я желаю тебе стать знаменитым полководцем, чье имя навсегда останется в истории.

Но мне не под силу исполнить твое желание.»

- 97 -

Юаню Нанью снился долгий-долгий сон. Он стоял во дворе простого дома возле огромного дерева гинко, и осенью вся земля вокруг него была покрыта золотыми листьями.

Под деревом сидит молодая супружеская пара, мужчина и женщина разговаривают и смеются, а рядом с ними два мальчика и одна девочка играют с мечами. На дереве гинко находится небольшой домик, двое мальчиков карабкаются наверх по стволу, оба ловкие, как обезьяны, и по двору еще долго разносится их веселый смех. Прошло уже много времени, но Юань Нанью все еще не мог разглядеть их лица.

Он хотел подойти поближе и даже залезть на дерево, но стоило ему приблизиться к нему, как картинка мгновенно изменилась. Он уже стоял на городской стене, к которой приближалась огромная армия варваров, и воздух наполнила страшная убийственная аура, заставляя его сердце сжиматься от ужаса. Когда на него понеслись тысячи смертоносных стрел, он вдруг обнаружил, что не может двигаться, и мог лишь в ужасе закрыть глаза.

Он ожидал боли, которая в любой момент разорвет его плоть, но ее почему-то все не было. Тогда он открыл глаза и увидел перед собой бесконечную дорогу, по которой шагал в окружении других оборванных каторжников в кандалах. Их сопровождали солдаты, и они шаг за шагом уныло шли вперед. Среди них выделялся высокий худощавый человек, чья спина казалась ему такой знакомой.

Юань Нанью погнался за ним и, схватив его за плечо, развернул к себе лицом. Юноша поднял голову, у него было красивое лицо и ясный взгляд, а на лбу отчетливо выделялось отвратительное клеймо. Обожженная плоть сочилась кровью и гноем.

Увидев перед собой знакомое лицо, Юань Нанью совсем растерялся.

В следующий миг земля раскололась у него под ногами, и он увидел глубокий овраг. У него подкосились ноги, и он полетел в этот овраг, а с огромного дерева гинко посыпались тысячи золотых листьев, каждый из которых начал превращаться в знакомую картинку. Все образы, что хранились в глубине его памяти, внезапно обрушились на него, словно капли дождя, оглушая его и утаскивая с собой в бездну различных картин, звуков, голосов, радости и боли.

- Ааааа...

Юань Нанью не смог сдержать рвущийся наружу крик, его тело яростно содрогнулось на кровати.

Придворный медик, слуги и охрана, находившиеся рядом, испуганно вздрогнули.

- Скорее! Держите генерала! – крикнул доктор.

Все бросились к кровати, пытаясь прижать его руки и ноги, но он был так силен, что сбил с ног крепкого охранника. Все онемели от ужаса, видя, как он бьется и кричит, словно сумасшедший.

Докто взял длинные серебряные иглы и вонзил их в акупунктурные точки,(1) после чего Юань Нанью постепенно затих.

Фен Е, услышав шум в комнате, тоже поспешил внутрь:

- Что с генералом?

Доктор вытер вспотевший лоб Юаня Нанью:

- Генералу снится кошмар, но он скоро должен проснуться.

Юань Нанью действительно перестал кричать и бороться. Его веки слегка подрагивали, видимо, он и правда собирался проснуться. Доткор быстро выдернул иглы из его кожи.

Фен Е махнул рукой:

- Всем выйти.

Он сел возле кровати и с хмурым видом уставился на Юаня Нанью.

Прошло совсем немного времени, прежде чем Юань Нанью открыл глаза. Его сонный взгляд начал постепенно проясняться и в конце концов, в нем отразилась мучительная борьба, после чего его взгляд опустел.

- Ты очнулся, - сказал Фен Е. – Ты только сегодня вернулся из вражеского лагеря, я должен был дать тебе отдохнуть еще хотя бы один день...

Юань Нанью повернул голову и без всякого выражения посмотрел на Фен Е. Неожиданно у него навернулись слезы на глаза.

- Что случилось? – озадаченно спросил Фен Е. – У тебя небольшая травма, и с тобой все будет в порядке.

Он хотел позвать доктора, но Юань Нанью неожиданно схватил его за руку и сжал ее с такой силой, что, казалось, сейчас сломает ему запястье.

- Я вспомнил... - Юань Нанью смотрел на Фен Е рассеянным взглядом, его голос был полон боли. – Я все... все вспомнил.

Фен Е уставился на него:

- Цю Ван, о чем ты говоришь?

По щекам Юаня Нанью покатились слезы, его голос неудержимо дрожал:

- Я... все вспомнил... он... он мой второй брат...

Он вспомнил, что был младшим сыном в семье Юань, а также вспомнил похожего на него мальчика, которого его отец подобрал на улице, когда ему было девять лет. Он вспомнил, как они росли вместе, а потом его отца казнили по оговору, а его сослали на каторгу вместо Яна Сиконга...

Он вспомнил все, что произошло раньше, вплоть до настоящего момента.

В течение многих лет «Юань Нанью» был подобен одинокой душе, которая дремала в его теле. Он ясно ощущал существование своего прошлого «я», но не мог никак вступить с ним в контакт. Он носил маску и жил с ней. Сняв маску с лица, он не мог снять ее со своей души, потому что у него не было воспоминаний об этом лице. Он не знал, как появилось на свет это лицо, как оно менялось по мере взросления, каким оно было в радости или грусти, в любви или ненависти. «Цю Ван» был подобен гостю, насильно захватившему его тело, которое никогда ему не принадлежало.

С этого момента он вспомнил все – свою семью, дом, родных, он вспомнил, кем он был и откуда родом. Вспомнив себя, он словно вернулся домой после долгого путешествия, его плоть и душа, наконец-то слились воедино.

Фен Е замер, позабыв о том, что нужно дышать.

Юань Нанью изо всех сил пытался подняться на кровати. Вцепившись в одежду Фен Е, он прорычал со слезами на глазах:

- Он мой второй брат! Он Ян Сиконг! Это он Ян Сиконг!

Вся кровь отхлынула от лица Фен Е, и его сердце разлетелось вдребезги от боли. Чувство вины и раскаяния разом нахлынуло на него, полностью утопив его с головой.

Он Ян Сиконг. Это он Ян Сиконг.

С самого начала и до конца это был его Сиконг, его... Конг-эр.

На самом деле, он и сам давно подозревал это, и в глубине души никогда не верил словам Юаня Шаосю, особенно когда Ян Сиконг повторил их детскую клятву...

Молодой человек, который когда-то был его другом детства, с его непревзойденным умом и характером, с его улыбкой и манерой поведения явно отличался от Цю Вана. Очевидно, что тот Ян Сиконг, с которым он проводил дни и ночи, больше походил на «Яна Сиконга».

Но он не хотел в это верить, его сердце было полно обиды. Ему не хотелось верить в то, что коварный, вероломный и беспринципный Ян Сиконг, обманувший, предавший и бросивший его, был его другом детства. Он все искал оправдания, убеждая себя в том, что Цю Ван и был его «Яном Сиконгом», словно это могло объяснить все, что причиняло ему боль.

Но все же это был Ян Сиконг. Его глаза, уши и даже мозг обманывали его, но сердце было невозможно обмануть. На этом свете был только один человек, который занимал все его мысли и чувства, и которого он хотел видеть, и неважно, как именно его звали.

Юань Нанью начал бить себя по голове:

- Даге солгал нам... почему он так поступил... Он Ян Сиконг, и я сам добровольно взял на себя его вину. Чтобы отомстить за отца, он двадцать лет терпел унижения и страдал, а я неправильно понял его и не поверил ему. Ну почему я не вспомнил об этом раньше!

Фен Е лишь чувствовал, что его сердце разбито.

Что же он наделал? Он заставил Яна Сиконга отречься от своего имени и от самого себя. Он ругал, унижал и мучил его, найдя для себя повод, чтобы выплеснуть свою обиду. Ему казалось, что он просто мстит вероломному и безжалостному лжецу.

Но настоящим лжецом оказался Юань Шаосю, который все перпутал, поменяв местами личности двух братьев. И сейчас факт сотрудничества Яна Сиконга с врагом вызывал у него сомнения.

С того момента, когда всплыла правда о Ваньян и ребенке, он уже начал раскаиваться. Все те поступки Яна Сиконга, на которые он злился или обижался, начали рушиться перед ним один за другим. И теперь он сам не знал, что из этого настоящее, а что фальшивка.

Лицо Фен Е побледнело.

Если... А что, если Ян Сиконг никогда не предавал его, что, если он наоборот ему помогал...

Что же он натворил? Постоянно подозревая его, он снова и снова унижал и использовал его, причиняя ему боль и даже женился и взял себе наложницу и сделал ребенка...

Ян Сиконг никогда не предавал их чувства, это он сам их предал.

Он сам предал их чувства!

Фен Е чувствовал, что его сердце вот-вот лопнет. У него подкосились ноги, и он едва не упал на пол. Он вцепился в полог и бессвязно пробормотал:

- Конг... мой Конг-эр... я... я убью Юаня Шаосю... я должен убить его!

Юань Нанью, глядя на растерянного Фен Е, почувствовал, как у него сдавило горло:

- Разве во всем виноват не сам Король Волков?

Фен Е задрожал всем телом.

Юань Нанью стиснул зубы:

- Почему ты не смог узнать человека, с которым проводил дни и ночи?

Эти слова пронзили грудь Фен Е, словно тысячи мечей.

- И я тот еще мудак! – воскликнул Юань Нанью. – Второй брат всегда был предан мне, а я сомневался в нем. Я не понял его и оставил его одного во вражеском лагере. Он стал таким, чтобы отомстить за отца, а я решил, что он недостаточно честен...

- Я спасу его! – Фен Е стиснул зубы. – Чего бы мне это ни стоило, я спасу его!

Сейчас он хочет сжать своего Конг-эра в объятьях и сказать ему, насколько он раскаивается и как сильно сожалеет обо всем. Он обязательно спасет его! Теперь все в его руках, и он сможет дать Конг-эру все, чего он пожелает. Они смогут начать все сначала!

- Король Волков, позволь мне вести наступление! – с яростью сказал Юань Нанью. – Я хочу взять вражеский лагерь, спасти брата и убить Чен Му!

В этот момент в комнату ворвался охранник, нарушив все правила этикета и словно позабыв о том, что сейчас так поздно.

- Король Волков! Добрые вести!

- Что за добрые вести? – резко сказал Фен Е. – Говори скорее!

Неужели Ян Сиконг сумел убежать?

- Армия Чу... там у них... - охранник был так взволнован, что не мог толком говорить. – У них сгорели все запасы продовольствия!

Фен Е с Юанем Нанью переглянулись, оба сразу догадались, что это дело рук Яна Сиконга.

Ну разве небеса не на их стороне?

Фен Е провел рукой по лицу. В его взгляде страдание смешалось с безумным желанием убивать, отчего он стал похож на лютого хищника.

- Это хорошая возможность разбить армию Чен Му. Цю Ван, бери тридцать тысяч человек и выступай вперед на их лагерь. Я пойду с армией за тобой следом!

- Слушаюсь! – Юань Нанью вскочил с кровати и молниеносно облачился в доспехи.

Все продовольствие армии Чу сгорело, а в лагере царил хаос. Хотя они выступили в спешке, их силы вдвое превосходили силы Чен Му.

- Доспехи! Живо! – крикнул Фен Е.

Прибежавший слуга помог ему облачиться в тяжелые доспехи.

Фен Е сжал кулаки, его взгляд был твердым и решительным, в нем загорелся воинственный огонь.

«Конг-эр, подожди меня. Я спасу тебя. Я воздам тебе за все заслуги и возмещу тебе все страдания и несправедливость, через которые ты прошел. Я отдам все, что у меня есть, чтобы расплатиться с тобой, и больше никогда не обижу тебя.

И мы больше никогда не расстанемся».

______________________

1. Не знаю, как это правильно называется, некие точки со своими китайскими названиями, в словаре в скобках написано, что это точки для акупунктуры. 

- 98 -

Когда Юань Нанью привел свое войско к лагерю Чен Му, он издалека увидел бушующий там огонь, и мечущихся в беспордке солдат, которые пытались погасить пожар.

Чтобы исключить возможность ловушки, Юань Нанью сначала отправил небольшую группу лучших солдат, чтобы исследовать путь. Впрочем, было не похоже, чтобы это была поддельная сцена.

Убедившись, что пожар в лагере был настоящим, он отдал приказ взять лагерь штурмом. Его прежняя неудача, обернувшаяся поражением и унижениями, превратилась в пламя мести, которое горело ярче огня на складе.

Юань Нанью, ведя за собой солдат, ворвался в лагерь и громко крикнул:

- Найти тайфу Яна! Чен Му взять живым! Тысяча таэлей и титул в награду! (1)

- Слушайте приказ генерала! Найти тайфу Яна! Захватить живым Чен Му! В награду тысяча таэлей и титул!

- Деньги и титул! Деньги и титул!

Солдаты исполнились небывалого воодушевления, при мысли о возможном богатстве и титуле их боевой дух возрос до небес. Но ради этого необходимо постараться и нужно было действовать очень быстро!

Армия Фен ворвалась в лагерь, словно дикий зверь, убивая врага направо и налево, сжигая палатки и лихорадочно пытаясь найти Яна Сиконга и правителя Чу.

Все продовольствие армии Чу было сожжено, и боевой дух солдат надломился. Когда в такой момент на них налетели солдаты армии Фен, которые рвались вперед с горящими, как у диких зверей глазами, их воля к сопротивлению рухнула, и они побежали во все стороны.

- Кто-нибудь нашел тайфу Яна? – встревоженно крикнул Юань Нанью.

В этот момент к нему подбежал один из разведчиков:

- Генерал! Чен Му сбежал!

- Догнать!

Юань Нанью подумал, что, если Чен Му сбежал, он обязательно должен был взять Яна Сиконга с собой. Отдав приказ, он сам возглавил погоню. Он видел, как Чен Му уводит за собой разбитое войско, и в его взгляде была видна лишь ледяная ненависть.

Армия Фен преследовала отступающего врага, убивая и захватывая в плен огромное количество солдат армии Чу. Расстояние между ними сокращалось, и Юань Нанью внимательно оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть знакомую фигуру Яна Сиконга, но ее не было видно. Но зато он ясно увидел человека во главе войска.

- Лук! – крикнул он.

Ему немедленно передали лук и стрелы. Юань Нанью, сжав ногами бока коня, слегка приподнялся в седле, стараясь придать телу устойчивое положение. Натянув тетиву, он прицелился в свете луны в главнокомандующего вражеского войска.

Стрела взмыла в воздух с резким свистом и, мелькнув на фоне темного неба, словно падающая звезда, вонзилась в плечо Чен Му.

Чен Му вскрикнул от боли, его тело неудержимо наклонилось в ту сторону, куда попала стрела, и он начал сползать вниз. Еще миг – и он свалится с коня прямо под его копыта, но в такой критический момент он успел ухватиться покрепче за поводья и быстро обмотал их вокруг руки, в то же время зацепившись ногой за петлю седла. Его плечо лишь едва задело клубящуюся пыль, и он чудом сумел избежать смерти.

- Правитель Чу!

Чен Му стиснул зубы и, напрягшиь всем телом, с трудом вернулся в исходное положение. Он оглянулся назад,и его взгляд в одно мгновенье проник сквозь многотысячное войско и наткнулся на величественного генерала в доспехах.

Юань Нанью тоже смотрел на Чен Му.

Они оба не сводили друг с друга взгляда, находясь посреди тысяч солдат и клубов порохового дыма.

В этот момент с юго-восточной стороны послышался боевой клич и топот лошадиных копыт. Все увидели группу всадников, над чьими головами плыло боевое знамя с вышитым на нем словом «Нин».

- Черт! Это подкрепление от правителя Нин!

Увидев, что Чен Му идет подмога, Юань Нанью разозлился и встревожился еще больше. Он хотел догнать Чен Му, неужели он позволит ему вот так просто уйти? И где Ян Сиконг? Где его второй брат?

Армия правителя Нин на полном ходу спешила на помощь, надвигаясь прямо на солдат Юаня Нанью. Обе армии сошлись в бою. Дикое ржание коней, лязг мечей, боевой клич и вопли боли, слившись в ужасающий шум, взмыли до небес. Первые лучи восходящего солнца осветили залитую кровью землю.

Юань Нанью видел, что их силы неравны. Они выступили в спешке, и основная армия перестраивалась и передвигалась гораздо медленнее, поэтому она все еще не добралась сюда. Как бы сильно он ни жаждал победы, он не собирался лезть на рожон. Ему пришлось дать сигнал к отступлению, чтобы воссоединиться с основными силами, прежде чем преследовать врага.

Армия правителя Нин еще какое-то время преследовала их, но они были явно не заинтересованы в длительном сражении, поэтому вскоре тоже отступили.

Когда Юань Нанью вернулся в захваченный лагерь армии Чу, Фен Е уже прибыл туда, и вместе с ним был Фен Хун. Увидев Юаня Нанью, Фен Е поспешно спросил:

- А где Ян Сиконг?

- Я не нашел его в лагере, поэтому отправился преследовать Чен Му. Но, когда к нему прибыло подкрепление от правителя Нин, мы не смогли с ними справиться, и нам пришлось отступить.

- Должно быть, Чен Му увез его с собой! – сказал Фен Е. – Цянь Цунси, бери сорок тысяч солдат, уничтожьте лагерь правителя Нин! Ван Шень, возьми тридцать тысяч солдат и атакуй армию Цинь на Восточной дороге! Цю Ван, пойдешь со мной в погоню за Чен Му!

Все хором ответили:

- Слушаюсь!

Несколько отрядов тронулись в путь, когда внезапно примчался гонец:

- Король Волков! Король Волков! Есть новости о тайфу Яне!

Фен Е смотрел на него во все глаза:

- Где он?!

Перед Фен Е появился человек с перепачканным копотью лицом и рухнул перед ним на колени:

- Ваш служащий, Цю Янь, приветствует Короля Волков и генерала Цю!

Юань Нанью с трудом признал в этом перпачканном лице черты Цю Яня и с тревогой спросил:

- Где тайфу Ян? Это вы устроили пожар?

Цю Янь распростерся ниц и зарыдал:

- Пожар устроил тайфу Ян... он... он...

Фен Е в ужасе замер, и ему показалось, что его сердце сжала невидимая рука.

- Что с ним?! – зарычал он.

- Он... он вошел на склад и сгорел там...

Фен Е и Юань Нанью застыли на месте.

Эти слова прозвучали, словно глас с неба, казалось, они не могли принадлежать этому миру.

Ян Сиконг сгорел в огне?

Что это значит?

Юань Нанью первым пришел в себя и воскликнул со злостью:

- Что это за вздор!

- Ваш... ваш служащий не посмел бы... - Цю Янь задрожал. – Тайфу Ян, он... он сам вошел в горящий склад...

Фен Е хлестнул Цю Яня плетью по губам, глядя на него бешеным взглядом. В этот момент он был похож на дикого зверя, готового проглотить его живьем:

- Ты проклятый лжец!

Этот человек предатель. Разве можно верить словам предателя?

Нет, нет, он ни за что не поверит ему!

Фен Е пришпорил коня и погнал его в полуразрушенный лагерь армии Чу, направляясь прямо к сгоревшему складу. Фен Хун неотступно следовал за ним.

- Король Волков!

Его сопровождающие тоже были вынуждены следовать за ним.

Юань Нанью спрыгнул с коня и, подняв Цю Яня с земли, крикнул:

- Что за чушь ты несешь! Зачем бы он пошел на горящий склад!

Цю Янь потрогал рассеченный уголок губ и с трудом сказал:

- Ваш служащий хотел увести тайфу Яна с собой, но он... он не пошел... он сказал... сказал, что боится, как бы огонь не потушили слишком рано... а потом... он просто вошел туда...

Юань Нанью почувствовал, как у него все поплыло перед глазами, и вся сила разом покинула тело. Отпустив Цю Яня, он пробормотал:

- Не может такого быть. Второй брат очень умен, он сказал, что у него есть путь к отступлению... не может такого быть...

Цзуйхонг врезался копытами в обугленную, залитую кровью и покрытую мертвыми телами землю, устремляясь прямо к сгоревшему складу, от которого остались лишь тлеющие развалины.

Фен Е в оцепенении смотрел на представший его взору беспорядок. Разве в таком месте можно найти его Конг-эра?

Он не мог поверить в такое. Ян Сиконг был самым хитрым и изворотливым человеком на свете. Скорее всего, его забрал с собой Чен Му, или он успел сбежать.

Преодолевая охвативший его ужас, Фен Е громко крикнул:

- Все сюда!

- Король Волков...

- Потушите огонь и проверьте здесь все!

- Слушаюсь!

Солдаты начали носить воду с песком и вскоре потушили оставшийся огонь. Они начали разбирать развалины, и Фен Хун, подбежав поближе, повел носом, принюхиваясь.

Юань Нанью с отчаявшимся видом подошел к Фен Е, его взгляд был пустым, а на лице были видны следы крови, перемешавшиеся с влагой, и сейчас было трудно сказать, был ли это пот или слезы.

Прежде чем он успел открыть рот, Фен Е твердо сказал:

- Он не умер, он ждет, когда я спасу его.

Его Конг-эр не поступил бы с ним так. Они победили всех своих врагов, и больше им некому оказать сопротивление. Они еще молоды и могут начать все сначала.

Конечно же, он не умер.

Солдатам понадобилось много времени, прежде чем они смогли откопать первое тело. Фен Е спрыгнул с коня и чуть не упал на землю. Оттолкнув человека, который хотел помочь ему, он бросился вперед. Хотя труп полностью обгорел, можно было понять, что это был довольно тучный человек, и это никак не мог быть Ян Сиконг.

Фен Е стиснул зубы, его глаза покраснели:

- Ищите дальше!

Юань Нанью невольно содрогнулся и сказал:

- Второй брат сказал, что, если ко мне однажды вернется память, я должен обязательно запомнить все, что было между нами раньше. Он сказал, что никогда не пришел бы во вражеский лагерь, если бы у него не было пути к отступлению. Неужели... неужели он собирался...

- Молчи! – холодно сказал Фен Е.

- Цю Янь сказал, он сам вошел в огонь. Он не захотел уходить, и потом сам...

- Заткнись! – взревел Фен Е, едва не плача кровавыми слезами.

В это время откопали еще одно тело. Фен Е подбежал поближе и увидел, что это были останки совсем невыского человека, что совсем не было похоже на Яна Сиконга. Ему казалось, что его сердце сейчас выскочит у него из груди и расколется на мелкие осколки. Он крепко сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

Ян Сиконг, ну где же ты? Ведь ты же не окажешься здесь? Ты бы не поступил со мной так!

Солдаты продолжали раскопки с раннего утра и до самого полудня под яркими лучами солнца. Они нашли еще семь или восемь тел, обгоревших до неузнаваемости. Но, если судить по росту и некоторым другим приметам, Яна Сиконга среди них не было.

И только в самом конце из глубины сгоревшего склада удалось извлечь совершенно обгоревшее тело.

Фен Хун внезапно заволновался и с рычанием подбежал к этому телу.

Сознание Фен Е вмиг опустело, его ноги разом подкоились, он едва мог держаться прямо. С трудом заставив себя двигаться, он словно во сне пошел вперед. Эти несколько шагов по ровной земле были подобны дороге смерти.

Наконец, он дошел до этого тела.

Оно обгорело до черноты, и от одежды ничего не осталось. Это был высокий и стройный человек изящного телосложения, совсем как у Яна Сиконга...

Фен Хун продолжал рычать на это тело и даже наступил на него, уткнувшись носом ему в руку, скрючившуюся, словно куриная лапка.

Фен Е почувствовал, как страх опутывает его своими липкими щупальцами, медленно охватывая все его существо. Он посмотрел на Фен Хуна и умоляюще произнес:

- Хун-эр, это не Ян Сиконг. Скажи мне, что это не он...

Фен Хун раскрыл пасть и впился зубами в руку трупа, изо всех сил стараясь раскрыть ее. Даже солдаты, привыкшие к кровавым зрелищам, оцепененли от ужаса, наблюдая эту страшную сцену.

Фен Хун отгрыз обгоревшие пальцы на руке трупа и потянул их на себя, а вслед за ними потянулась черная обугленная масса. Он выплюнул обгоревшиее кости из своей пасти, и эта черная масса, развернувшись, оказалась ярко-красной тканью, от которой уцелел лишь маленький кусочек, зажатый в ладони.

Фен Е в оцепенении смотрел на кусочек красной ткани и вдруг заметил знакомый узор вышивки. Его ноги подкосились, и он рухнул на землю.

Все солдаты начали один за другим опускаться на колени, и Юань Нанью зарыдал, не в силах справиться с ужасающей болью.

Фен Е казалось, что на него обрушились небеса. Он протянул дрожащую руку и схватил маленький кусочек красной ткани. Он чувствовал, как у него внутри все рвется от боли, словно его пронзили тысячи ножей, по его щекам покатились слезы.

Это было единственное в мире изображение волка, вышитое золотом на красном шелке. Он своими руками покрыл этой тканью голову Яна Сиконга... это была свадебная вуаль...

Ян Сиконг все время хранил ее... и до последнего держал при себе...

Фен Е посмотрел на обгревшее до неузнаваемости тело, и его горестный вопль, наполненный бесконечной му̀кой и отчаянием, вознесся к небесам, эхом прокатившись по всей округе.

Сердце Фен Е разлетелось на куски, все его тело разрывала боль, и на какой-то миг он даже не мог понять, жив он или уже умер. Он ощутил во рту сладковатый привкус, и из его горла вдруг вырвалась струя алой крови.

- Король Волков!

Величественный и не имеющий себе равных Король Волков, сумевший покорить всю Поднебесную, крепко вцепился в маленький кусочек красной ткани и упал замертво.

_____________________

1. Этот титул везде переводится, как «маркиз», и к нему десять тысяч дворов на кормление прилагалось. Но что-то у меня слово «маркиз» никак не хочет ассоциироваться с Китаем)

- 99 -

Ван Шен и Цянь Цунси, разделив войско на две группы, атаковали и разрушили лагерь правителя Нин и армию правителя Цинь на Восточной дороге, которая совершенно не ожидала нападения. Фен Чанью лично повел войско, чтобы окончательно решить проблему осады Запретного города армией Цинь.

Чен Му с правителем Нин бежали на юг, и теперь никто не знал, где они находятся.

Теперь армия Фен полностью контролировала Запретный город, узурпировав в своих руках власть, ранее принадлежавшую семье Чен.

Однако, Король Волков, заставивший императора склониться перед ним и покоривший всю Поднебесную, уже два дня находился без сознания.

Какие бы ранения он ни получал раньше, еще никогда он не был так слаб. На этот раз его дух действительно был сломлен.

Когда Фен Е очнулся, в его доме было много людей: придворный доктор, слуги, несколько генералов и его дядя, Фен Чанью. На их лицах было написано глубочайшее беспокойство.

Фен Е уставился на них недоуменным взглядом. После короткого оцепенения к нему вернулась память, и он вспомнил о том, что произошло два дня назад. Его глаза широко распахнулись, и он начал вставать с кровати.

- Король Волков! – Фен Чанью удержал его. – Тебе сейчас нужен покой...

- Где Ян Сиконг? – Фен Е не сводил с него напряженного взгляда. – Где он?!

Лицо Фена Чанью застыло, и он сухо ответил:

- Его больше нет.

- Я в это не верю! – лицо Фен Е потемнело, у него перед глазами до сих пор стояла картина с обгоревшим телом. – Он не мог так просто умереть. Он Ян Сиконг, кто смог бы убить его!

- Он сам выбрал смерть! – сказал Фен Чанью. – Он погиб на складе, который сам же поджог.

- Это не он!

Фен Е повысил голос и, перевернувшись, встал с кровати. В этот момент он почувствовал, что сжимает что-то в своей руке. Раскрыв ладонь, он увидел в ней опаленный огнем кусок свадебной вуали.

Его сердце сжалось от боли.

В то ночь, когда он надел эту вуаль на голову Яну Сиконгу, в глубине души он подумал, что хотел бы жениться только на этом человеке. Ян Сиконг тогда подчинился ему с явной неохотой, но он забрал эту вуаль с собой, когда убегал из тюрьмы, когда выдержал пытку и даже когда отправился во вражеский лагерь. Он держал ее при себе, словно... свидетельство их союза.

Вся обида и ненависть, которые он испытывал к Яну Сиконгу на протяжении последних лет, на самом деле, проистекали из его равнодушия. Но был ли Ян Сиконг равнодушен к нему на самом деле?

Ян Сиконг, рискуя собой, совершил налет на тюрьму, чтобы спасти ему жизнь. Он дал своей дочери имя Цзинью. Он помогал ему на протяжении всего пути и под конец устроил пожар во вражеском лагере, устранив для него последнее препятствие к власти. Так неужели он был равнодушен к нему?

Или... может, это он сам ничего не заметил, ослепленный своей обидой?

Он не смел даже подумать о том, что, если Ян Сиконг всегда любил его, тогда все те слова и поступки, которыми он ранил его, должны были... причинять ему невероятную боль.

Он снова и снова терзал его, желая увидеть, как Ян Сиконг мучается от боли, точно также, как страдал он сам. Ему хотелось увидеть в его взгляде ответные чувства, которые сказали бы о том, что ему не все равно, но на самом деле, он лишь отталкивал от себя этого человека все дальше и дальше.

Не в силах справиться с его безразличием и отчуждением, он лишь старался задеть его еще больнее.

Что же он наделал!

Чувство сожаления и раскаяния было похоже на разъедающий его плоть яд.

Он должен снова увидеть Яна Сиконга! Он должен увидеть его, даже если придется отправиться за ним на край света или в преисподнюю! Он не верил, что Ян Сиконг мог убить себя. Если это правда, он с боем прорвется в преисподнюю и отвоюет назад у владыки Янвана своего Конг-эра!

Крепко сжав вуаль в руке, он собрался выйти. Генералы попытались остановить его:

- Куда идет Король Волков?

- Прочь с дороги!

Они опустились на колени:

- Король Волков, тайфу Яна больше нет. Нам очень жаль...

- Молчать! Он не умер! Я не верю, что это был он! – упрямо проговорил Фен Е. – Я требую провести освидетельствование тела! Найдите мне лучшего в этом деле человека!

- Фен Е! – строго прикрикнул на него Фен Чанью. – Яна Сиконга больше нет. Почему бы тебе просто не отпустить его с миром?

- Я не верю в то, что это он! – громко воскликнул Фен Е. – И Хун-эр сказал мне, что не он.

- Хун-эр – всего лишь животное!

- Если бы это был он, Хун-эр никогда не обошелся бы с ним так грубо, - Фен Е покрепче сжал вуаль. – Он почувствовал вуаль, но ему не было никакого дела до этого тела. А значит, это не может быть он.

- Ты еще не пришел в себя что ли! – обозлился Фен Чанью. – Ты все эти годы сходил с ума из-за мужчины, отказываясь иметь семью и детей. Ты превратился в посмешище перед всей Поднебесной! Ты единственный оставшийся в живых представитель рода Фен и единственный сын правителя Цзинъюаня. По-твоему, это достойное поведение потомка рода Фен? Тебе не стыдно перед твоими предками?

Фен Е повернулся и со злостью уставился на Фена Чанью:

- Этот человек вытащил меня из тюрьмы, это он помогал мне завоевывать города, поддерживая своими советами и в итоге, именно благодаря ему я смог завоевать Запретный город.

У Фена Чанью борода затряслась от гнева.

В глазах Фен Е блеснули слезы:

- Дядя, я слишком многим обязан Яну Сиконгу. Если он умрет, я тоже не смогу жить. Куда бы он ни пошел, пусть даже в преисподнюю, я и там найду его!

Лицо Фена Чанью исказилось от злости, он подозвал слугу и сказал:

- Ступай исполни приказ Короля Волков и приведи сюда коронера. 

Слуга почтительно поклонился и убежал выполнять поручение.

Фен Е с измученным видом закрыл глаза. Фен Чанью тяжело вздохнул и постралася говорить мягче:

- Фен Е, послушайся совета своего дяди. Ты теперь Король Волков, и в твоих руках находится вся Дашен. Отныне никто не сможет помешать тебе делать то, что ты пожелаешь. Да на этом свете столько красавиц...

- Никто не заменит его, - холодно сказал Фен Е и вышел из комнаты.

Когда слуга привел эксперта, Фен Е уже успокоился и пришел в себя.

Он доверял своей интуиции, он чувствовал, что Ян Сиконг все еще находится здесь, в этом мире, где до сих пор ощущалось его присутствие. Фен Хун напал на это тело и оторвал его кусок зубами. Будь это тело Яна Сиконга, неужели он повел бы себя с ним таким образом?

В общем, это не может быть Ян Сиконг. Он слишком хитер и изворотлив, он не мог умереть вот так просто.

Фен Е сделал глубокий вдох и открыл дверь.

В центре комнаты на столе лежало человеческое тело, прикрытое белой тканью. Фен Е почувствовал, что начинает задыхаться, но, превозмогая боль в сердце, заставил себя подойти ближе.

Слуга нашел лучшего коронера из Судебной палаты. Тот явился с большим деревянным ящиком в руках и сначала почтительно поклонился Фен Е, а затем подошел к телу.

В этот момент в комнату зашел Юань Нанью. Казалось, он сильно похудел всего за одну ночь. Его глаза опухли и покраснели, а лицо осунулось и побледнело. От него пахло вином, и в руках он держал кувшин.

Фен Е избегал Юаня Нанью, он не хотел видеть его лицо, он боялся посмотреть на него.

Юань Нанью подошел к столу и дрожащей рукой приподнял белую ткань.

- Это не Конг-эр, - сказал Фен Е, и его голос задрожал. – Это не может быть он.

- Я тоже не верю в это, - со слезами на глазах сказал Юань Нанью. – Столько людей угрожали жизни второго брата, но он преодолевал все невзгоды и опасности. Разве он мог умереть вот так?

- Король Волков хочет опознать это тело, - с угрюмым видом обратился к коронеру Фен Чанью. – Нужно узнать, это тайфу Ян или нет. У тебя есть способ сделать это?

Коронер опустил голову и испуганно сказал:

- Ваш слуга обычно проводит вскрытие при расследовании преступлений. Когда не заведено дела, и нет никаких улик... к тому же, тело так сильно обгорело...

- Мне все равно, как ты это сделаешь, - сказал Фен Е. – Но ты должен выяснить, принадлежит ли это тело Яну Сиконгу или нет!

- Это... Не было ли у тайфу Яна каких-нибудь особых примет?

- Его подвергали порке кнутом.

Коронер покачал головой:

- Король Волков, тело сильно обгорело, и разглядеть что-либо на мягких тканях невозможно. Нужно исследовать его кости.

- У него не было переломов и повреждения костей.

- Тогда... тогда...

- Сначала проверь тело своим обычным методом, - сказал Фен Чанью. – Посмотрим, что тебе удастся выяснить.

Коронер поклонился и открыл свою коробку с инструментами, после чего начал проводить вскрытие. Фен Е не мог на это смотреть и отвернулся. Он слышал звук ножа, вспарывающего плоть и стук инструментов, переламывающих кости, и ему казалось, что они вонзаются ему в сердце.

Юань Нанью сел возле порога и сделал глоток вина.

Спустя долгое время коронер сказал:

- Король Волков, ваш слуга кое-что обнаружил.

Фен Е, подавляя страх в своем сердце, резко повернулся:

- Говори!

Коронер испугался свирепого вида Фен Е, который походил на пойманного в ловушку зверя. Он вытер пот со лба и сказал:

- Этот человек погиб не от огня.

Услышав эти слова, Юань Нанью резко вскочил на ноги.

Глаза Фен Е сузились, он шагнул вперед:

- Ты... это правда?

- Правда. На самом деле, у вашего слуги изначально возникли сомнения, когда он увидел, как лежит тело. Боль от огня очень сильная, и тело неизбежно должно было сжаться в комок. Чтобы удостовериться в своем предпложении, ваш слуга проверил его горло. Оно чисто, что говорит о том, что этот человек не дышал дымом от пожара.

На лице Фен Е промелькнуло безумное выражение:

- Вы слышали? Дядя, Цю Ван, вы это слышали? Этот человек не Конг-эр! Цю Янь сказал, что Конг-эр сам вошел на склад, но этот человек был мертв уже до этого. Это не Конг-эр!

На лицах Фена Чанью и Юаня Нанью не было заметно радости.

- Король Волков, прости своего дядю за эти слова, - с мрачным видом сказал Фен Чанью. – Но, может быть, он просто не хотел страдать от боли в огне, поэтому покончил собой...

- Вздор! – в ярости воскликнул Фен Е. – Дядя всегда презирал и ненавидел его, поэтому хочет видеть его мертвым.

Фен Чанью тяжело вздохнул:

- Это правда, я не любил его. Но, глядя на твои страдания, как я могу желать ему смерти? Я бы тоже хотел, чтобы он был жив. Просто ты сейчас слишком огорчен и не можешь ясно мыслить.

Фен Е повернулся к Юаню Нанью:

- Цю Ван, скажи что-нибудь!

- Я... я не знаю... - пробормотал Юань Нанью.

- Это явно не Ян Сиконг. Цю Янь сказал, что он сам вошел на склад, а этот человек уже был мертв. Это не Ян Сиконг!

Юань Нанью смотрел на Фен Е угрюмым взглядом, в его голосе была слышна грусть:

- Фен Е, ты когда-нибудь задумывался над тем, почему второй брат захотел умереть?

Фен Е застыл на месте.

Юань Нанью прикрыл глаза рукой, и по его щекам покатилиь слезы:

- Цю Янь сбежал, значит, и второй брат тоже мог бы уйти... Почему... почему он не захотел вернуться?

Фен Е пошатнулся и отступил на пару шагов назад. Он ухватился за дверь, но ему было трудно удержаться на ногах, его тело медленно осело на пол.

Он вспомнил письмо, которое оставил ему Ян Сиконг. Хотя оно было адресовано ему, в нем не было ни единого слова про их отношения. В этом письме Ян Сиконг лишь старался убедить его не занимать трон и давал советы, как лучше управлять министрами и армией, как лучше использовать чиновников. Сейчас это письмо выглядело, как его прощальное слово.

Его Конг-эр... он не собирался возвращаться?

Он предпочел мучиться в горящем пламени, чем жить дальше и вернуться к нему?

«Ты же ясно сказал, что не испытывешь ко мне ненависти, так почему же не захотел вернуться? Неужели в глубине души ты все же ненавидишь меня и настолько сильно, что у тебя не осталось совсем никаких надежд? Ты решил отомстить мне таким образом?»

Из глаз Фен Е хлынули слезы. При мысли о том, в каком отчаянии должен был находиться Ян Сиконг, ему хотелось убить самого себя. Он был уже на грани помешательства.

- Король Волков, - робко сказал коронер. – Ваш слуга должен сказать еще кое-что...

- Говори, - тихо сказал Фен Чанью.

- Этот человек также не совершал самоубийства.

Фен Е потрясенно уставился на него, и Юань Нанью резко поднял голову.

- Этот человек умер от раны, нанесенной ему слева между первым и вторым ребрами, - продолжал эксперт. – Удар был нанесен спереди, на ребрах до сих пор остались следы. Человеку, который решил убить себя, было бы очень неудобно нанести себе такой удар.

Фен Е поднялся с пола, его голос настолько охрип, что был не похож на человеческий:

- Этот человек... он не покончил собой.

- Нет.

На лице Юаня Нанью, наконец, мелькнул лучик надежды:

- Не... это не самоубийство!

Фен Е на миг замер, его глаза заблестели:

- Этот человек не может быть Яном Сиконгом. Он не совершал самоубийства. Цю Янь сказал, что он вошел на склад сам. Он явно был жив в тот момент. Он не стал бы убивать себя, навернка, он просто сбежал. Да, наверняка все так и было!

Фен Чанью с хмурым видом смотрел на него, в его голосе была слышна горечь:

- Король Волков, дядя не хочет огорчать тебя, просто мне не хочется, чтобы ты питал напрасные надежды. Этого недостатончо, чтобы доказать, что это не Ян Сиконг. Он находился во вражеском лагере, и его могли просто убить. И еще эта вуаль...

Фен Е остался глух к его доводам, он посмотрел на вуаль в своей руке и уверенно сказал:

- Наверняка, он был спасен. Я чувствую, что он все еще жив. Он наверняка жив.

Фен Чанью посмотрел на упрямое полубезумное лицо Фен Е и после некоторых колебаний лишь покачал головой и вздохнул.

Фен Е, казалось, уцепился за спасительную соломинку и теперь отказывался выпустить ее из рук.

- Цю Ван, иди и тщательно расспроси Цю Яня и его подчиненных. А затем отправь своих людей на поиски. Ян Сиконг должен быть все еще жив!

Юань Нанью отбросил кувшин:

- Слушаюсь!

Фен Е взялся за уголок белой ткани и накрыл обгревшее тело.

Это не Конг-эр. Его Конг-эр должен быть жив и здоров, и он обязательно найдет его. Даже если придется перевернуть вверх дном небо и землю, он все равно найдет его!

- 100 -

Фен Е отправил несколько солдат на поиски улик на территории сгоревшего склада. Все захваченные в плен солдаты армии Чу подверглись суровому допросу, а все близлежащие города и деревни перевернули вверх дном люди Юаня Нанью, пытаясь найти одного человека.

Фен Чанью был крайне недоволен всем этим, но ничего не мог поделать. Он пытался убедить Фен Е смириться, поскольку был уверен в смерти Яна Сиконга. Но Фен Е отказывался сдаваться и сейчас, когда он обладал такой властью, никто не мог остановить его.

Чен Му с правителем Нин бежали обратно в Тайюань и больше не покидали стен города. Ян Сиконг сжег 40000 ши продовольствия армии Чу, что сильно подорвало ее силы, и теперь она не скоро сможет восстановить их.

Фен Е, казалось, теперь держал в своих руках всю Поднебесную, однако, далеко не все его проблемы были решены.

В настоящее время все еще сохранялась угроза армии Цинь, которая до сих пор не отступила, к тому же, из Ляодуна выступил к столице Чжао Фуй. После того, как охрану Ляодуна возглавил Чжао Фуй, хотя Чжуо Летай не мог перейти границу даже на полшага, он все равно продолжал смотреть на Ляодун хищным взором, и эта проблема так и оставалась нерешенной. В это время трехсоттысячная армия Фен осадила город. Император Чжаову приказал Чжао Фую вернуться ко двору, но тот отказался сделать это. Императорский двор в отчаянии прислал ему три приказа подряд, после чего Чжао Фую пришлось неохотно подчиниться, но на полпути к столице он заболел.

Фен Е написал ему письмо с предложением о мире, но Чжао Фуй ничего ему не ответил. Фен Е с уважением относился к Чжао Фую, поэтому не стал не стал наносить ему удар.

Однако, после того как Чжао Фуй покинул Ляодун, Чжуо Летая стало некому сдерживать. Он мог нанести удар в любой момент, и такая угроза была подобна топору, занесенному над шеей.

Во дворце тоже все было неспокойно.

После того, как император Чжаову был вынужден отречься от трона, Фен Е возвел на престол тринадцатого принца, которому было всего пятнадцать месяцев от роду. Принцы семьи Чен скрежетали зубами от злости. Совсем недавно Чен Му потерпел поражение, и в их сердцах все ярче горело желание уничтожить Фен Е. Они пока держались в тени, но в тайне вынашивали планы по отмщению и возрождению династии.

Фен Е, контролируя пятнадцатимесячного императора, узурпировал власть в стране, и теперь обстановка была очень неспокойной. Против него также выступали придворные министры и ученые. После «исчезновения» Яна Сиконга Фен Е стал еще более жестоким и суровым. Чтобы стабилизировать ситуацию, он смещал с постов всех недовольных, деспотично распоряжаясь их жизнью и смертью, и теперь все жили в непрекращающемся страхе, дрожа за свою жизнь.

В этот тяжелый период, когда страну раздирали внутренние и внешние проблемы, Фен Е должен был стабилизировать политическую ситуацию при дворе, укрепить свою власть и защитить страну от внешнего врага. Продолжая со смутной надеждой поиски Яна Сиконга, он каждый день просыпался в странном оцепенении и с пустотой в душе и засыпал, терзаемый мучительными сожалениями. Он разрывался между надеждой и отчаянием, и в этом мире не было страдания, которое могло бы сравниться с горечью раскаяния и мучительной тоски.

Но ему было необходимо сохранить твердую веру в то, что Ян Сиконг все еще жив, и он продолжал искать его с неизменным упорством, поскольку это была единственная сила, удерживающая его от краха.

***

Узнав о «смерти» Яна Сиконга, Ше Чжун позабыл о своей незажившей ране и, бросившись к Фен Е, начал проклинать его.

Охрана вмиг ощетинилась мечами:

- Наглец! Как ты смеешь так разговаривать с Королем Волков!

Фен Е остановил охранников и угрюмо взглянул на Ше Чжуна:

- Ян Сиконг жив. Если бы ты не лежал в постели больной, я бы заподозрил, что это ты где-нибудь прячешь его.

- Если он не умер, тогда где же он?

- Он... просто сбежал, - сурово проговорил Фен Е. – Человек, который последним видел его, сказал, что он сам вошел на горящий склад. Найденный на складе человек умер не от пожара, его убили до этого, значит это не он. Наверняка это не он, это не может быть он...

Фен Е снова и снова повторял эти слова, словно надеясь, что от их многократного повторения они действительно превратятся в реальность.

- Он поклялся мне, что вернется живым, - сказал Ше Чжун. – Но теперь его нет ни среди живых, ни среди мертвых. Он сжег все продовольствие Чен Му ради тебя, а затем оборвал и свою собственную жизнь, чтобы Чен Му было нечем угрожать тебе. И это все только ради тебя!

Фен Е ничего не сказал в ответ. Он сильно исхудал и со своим осунувшимся лицом был не похож на самого себя. От его первоначальной заносчивости и прежнего пыла не осталось и следа. Страдая, он не имел возможности дать выход своему гневу, потому что, как и сказал Цю Ван, ему было некого винить, кроме себя самого.

- Это все ты виноват! Если бы не ты, разве он дошел бы до такой жизни? – Ше Чжун был просто убит горем, его переполняла ненависть к Фен Е, и ему хотелось сказать этому человеку обо всем, что он задолжал Яну Сиконгу. – Для него не было ничего важнее его мести, но ради тебя он был готов отдать все, чего добился за десять лет, лишь бы вытащить тебя из тюрьмы. Если бы не ты, зачем бы ему понадобилось предавать своего государя и становиться изгоем в глазах всего мира? Зачем бы он стал настраивать против себя всех тех, с кем учился и служил? Если бы не ты, он не пошел бы таким сложным и опасным путем, и все ради того, чтобы ты смог прийти к власти. Единственная награда, о которой он мечтал, это править страной в твоей тени. Разве он не заслужил этого? Ян Сиконг никогда не жил для себя в этой жизни. Даже если он был хитрым, коварным человеком и предал множество людей, тебя он не предавал никогда. Фен Е, у тебя вообще нет никакого права обвинять его в чем-либо!

Фен Е крепко сжал кулаки, чувствуя, как внутри все рвется от боли. По мере того, как с его глаз спадала пелена высокомерия и обиды, перед ним постепенно открывалась правда, и он понял, что он десять лет держал в своем сердце человека, которого так и не сумел понять. Он считал, что глубоко любит Яна Сиконга, но не может получить от него взамен ответной любви. А во всех действиях Яна Сиконга он видел лишь скрытые мотивы.

Ну почему он оказался таким идиотом!

- Что бы он ни делал, прежде всего он всегда думал о том, чтобы это не причинило тебе вреда! – дрожа от злости, сказал Ше Чжун. – А что сделал для него ты? Напел ему о любви еще в юности и сказал несколько красивых слов? А что ты сделал такого, за что он мог бы отдать свою жизнь? Дело не в том, что он не мог сбежать, он просто не захотел больше жить. Он все время помогал тебе, а ты стер его личность и его прошлое! – Ше Чжун до такой степени ненавидел Фен Е, что желал бы убить его прямо здесь на месте!

- ... Я виноват перед ним, - хриплым голосом сказал Фен Е. – Я... был неправ, когда обвинял его. Но он не умер... это было не его тело. Я послал людей, чтобы найти его, и я обязательно его найду.

- Если хочешь его найти, тогда отправляйся в преисподнюю! – Ше Чжун со слезами на глазах в ярости смотрел на Фен Е.

Затем он развернулся и ушел прочь. Фен Е понадобилось много времени, прежде чем он справился с приступом удушающей боли.

- Пошлите людей, чтобы проследить за ним, - приказал он.

Ше Чжун вместе со своими подчиненными покинул столицу несмотря на незажившую рану. Фен Е послал за ним вслед своих шпионов, но Ше Чжун был непредсказуем в своих действиях и был известен в своей среде своими непревзойденными навыками. Никто не мог выследить его, и вскоре он словно растворился в воздухе.

Фен Е потерял последнюю зацепку, которая могла бы ему помочь найти Яна Сиконга.

***

Полгода спустя.

Деревня Цзоцзя, уезд Ляншуй, Бачжоу.

Высокий крепкий мужчина, который своей силой и ростом явно превосходил обычных людей, сняв с себя рубашку, работал в поле. Настала пора жатвы, и пшеница в поле полностью созрела. Осенний ветерок волновал бесконечное золотое поле, и это была очень приятная для глаз картина.

После долгих трудов мужчина устал и, взяв полотенце, вытер потное лицо.

Маленькая стройная женщина с корзиной в руках, шла по полю ему навстречу. Если приглядеться, можно было заметить ее округлившийся живот.

- Я-геге, (1) – сердито сказала женщина, подходя к мужчине и доставая из корзины еду и чай. – Сегодня такой жаркий день, пора отдохнуть. Кто заставляет тебя столько работать?

А Ли опустил голову и, глядя на прелестное круглое лицо Инмей, не смог сдержать улыбки. Эта простая счастливая улыбка преобразила его лицо, отчего оно стало казаться уже не таким страшным.

Они сели отдохнуть прямо в поле, А Ли время от времени гладил живот Инмей, и его лицо начинало светиться от радости.

Инмей вытерла пот с его лица и коснулась большого шрама от ожога у него на руках:

- Уже осень, а стоит такая жара. Твои шрамы не зудят в такую погоду?

А Ли покачал головой и начал жестикулировать руками.

- Не волнуйся, сначала я приготовила еду для молодого господина, а потом пришла сюда, - сказала Инмей. – У нас и так нет недостатка в деньгах. Почему ты так рвешься работать целыми днями? Сегодня слишком жарко, пойдем со мной домой.

А Ли сказал с помощью жестов:

- Когда ты выходила за меня замуж, ты говорила, что внешность неважна для мужчины. Главное, чтобы он умел работать.

- Надо же, какой ты послушный, - рассмеялась Инмей. – Ну, раз уж ты так меня слушаешься, тогда сегодня я хочу, чтобы ты отдохнул.

А Ли кивнул в ответ.

- Тогда идем домой, - Инмей встала и потянула А Ли за руку. – Давай послушаем истории, которые рассказывает молодой господин.

Супружеская пара, неся с собой мотыгу и корзинку, вернулась домой, держась за руки.

Цзоцзя была отдаленной маленькой горной деревушкой. Чтобы добраться из нее до уезда Ляншуй на повозке, напряженной волами, требовалось два дня и одна ночь, поэтому эта деревня почти не имела контактов с внешним миром. Люди здесь спокойно жили и трудились, сохраняя свои местные обычаи.

Ше Чжун поселил А Ли именно здесь. Поначалу А Ли пугал людей своим видом, но он был честным и трудолюбивым человеком. Он часто помогал односельчанам в работе, и те очень быстро приняли его.

Когда они вернулись домой, Инмей громко крикнула:

- Господин, мы пришли! Вы уже поели?

- Да, я поел, - донесся из дома чистый приятный голос. – Ты же ждешь ребенка, хватит уже суетиться.

- Все в порядке, - захихикала Инмей. – Я с детства привыкла бегать по горам, и у меня крепкое здоровье. Я ходила за Я-геге, чтобы забрать его домой. Сегодня такая жара, а он все работает и работает. Ну разве он не дурачок? – она дала А Ли тычка.

А Ли лишь добродушно улыбнулся в ответ и достал из шкафа фарфоровый сосуд. С одного взгляда можно было понять, что это был очень ценный фарфор, и он смотрелся довольно странно и неуместно в простом деревенском доме. Это было бесценное лекарство, содержащее в себе растертый жемчуг из Южно-Китайского моря и гриб долголетия с горы Тяньшань. Это лекарство было специально изготовлено для лечения ожогов людьми из Долины Лекарей, (2) и обычный человек не смог бы достать такое лекарство, даже если бы захотел.

А Ли взял лекарство и вошел с ним в комнату.

В бамбуковом кресле сидел высокий молодой мужчина в простой одежде. В одной руке он держал снику, а другой - обмахивался веером, неторопливо покачиваясь в кресле.

Услшав, что А Ли заходит в комнату, он отложил книгу и повернул к нему свое красивое лицо. Его волосы были небрежно собраны в пучок, а на лице было мирное безмятежное выражение. Он казался Бессмертным, которого не запятнали страсти этого мира. Никому бы не пришло в голову, что это был известный на всю Поднебесную изменник, который когда-то поверг ее в хаос и перевернул весь мир с ног на голову – Ян Сиконг.

- Что, мне опять нужно применить это лекарство? – с беспомощным видом спросил Ян Сиконг. – В последнее время стоит такая жара, а эта штука такая липкая и противная, мне с ней очень неудобно.

А Ли закивал головой.

- Ну что ж, давай.

Ян Сиконг снял с себя одежду и приподнял свои волосы. Половина его спины, правое плечо и левая нога были обернуты белой тканью.

А Ли осторожно развязал белую ткань, открывая ужасные шрамы от ожогов. После того, как раны зажили, нужно было каждые три дня наносить лечебную мазь. На рубцах день и ночь оставалась пропитанная мазью повязка, чтобы они не уплотнялись еще больше. У него самого были шрамы от ожогов, но он не обращал на них внимания, тем не менее настаивая на том, чтобы ухаживать за Яном Сиконгом.

А Ли обтер его тело влажной тканью, после чего начал наносить лекарство. Лицо Яна Сиконга оставалось совершенно спокойным. Обожженные участки тела теперь утратили чувствительность по сравнению с неповрежденной кожей. Наверное, если сейчас полоснуть по ним ножом, он и тогда ничего не почувствует. Но поначалу боль была настолько невыносимой, что он готов был разбить себе голову и умереть на месте. Если бы он действительно сгорел тогда, его страданиям пришел бы конец. Но он выжил, и теперь ему приходилось нести наказание за свои грехи.

Закончив наносить лекарство, А Ли снова обернул Яна Сиконга белой тканью. Они оба вспостели от напряжения. 

– Говорю тебе, больше нет необходимости наносить это лекарство, - сказал Ян Сиконг. – Под одеждой все равно не видно, так что это не имеет особого значения.

А Ли энергично покачал головой и жестами сказал:

- Я тогда все расскажу молодому господину Ше.

Ян Сиконг с беспомощным видом закатил глаза:

- От Ше Чжуна как раз должны прийти новости.

А Ли жестами показал, что вечером сходит в условленное место.

Ян Сиконг тихо вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, снова начал медленно покачиваться в нем, глядя в окно с отрешенным видом.

После той весенней ночи, когда сгорели все запасы армии Чу, время пролетело незаметно, и уже наступила осень.

Он думал, что настал его последний час, но, открыв глаза, обнаружил, что все еще жив.

После того, как Ше Чжун устроил А Ли на новом месте, тот все не мог перестать беспокоиться о Яне Сиконге. Сбежав из деревни, он все время прятался в горах, выжидая возможности разыскать его. Когда в лагере армии Чу поднялась суматоха, А Ли проник туда и спас его.

А позже Ше Чжун нашел их обоих.

У него было много ожогов, и А Ли тоже пострадал, но он все же выжил. Возможно, он, Ян Сиконг, совершил столько преступлений, что не мог умереть вот так просто, даже если захотел. Должно быть, небеса не приняли его душу.

Если бы он тогда умер, теперь он снова мог бы возродиться. Но, если небеса продлили его жизнь, значит, он еще не до конца прошел свой путь, и у него остались незавершенные дела.

__________________________

1. Дословно получается «Немой старший брат».

2. Если не ошибаюсь, это те лекари, один из которых выходил и воспитал Нанью. Они, наверное, тоже разновидность «бродячих торговцев».

Еще сто глав позади, и впереди показался далекий берег))

- 101 -

С наступлением темноты А Ли вышел из дома и вернулся лишь на рассвете, принеся письмо, полученное от Ше Чжуна.

С тех пор, как Ше Чжун нашел Яна Сиконга, он каждые десять дней присылал со своим человеком письма, которые тот оставлял под камнем на ближайшей скале. А Ли часто ходил туда с наступлением темноты, поэтому, хотя Ян Сиконг скрывался в глухой деревне, он знал все новости, и ему было известно, что происходит в Поднебесной во всех слоях общества.

За эти полгода помимо лечения от полученных травм и помощи А Ли с устройством его брака, он больше ничем не занимался и даже не выходил на улицу. По деревне ходили слухи, что А Ли прячет у себя дома своего брата, который еще более уродлив, чем он сам. Они часто пытались хоть что-нибудь выведать у Инмей. Она выросла без родителей, у нее не было братьев и сестер, и после свадьбы они с А Ли во всем действовали заодно, поэтому никто в деревне никогда не видел лица Яна Сиконга.

Во время того пожара сгорела не только мечта Чен Му стать императором, Ян Сиконг также сильно пострадал от него телесно и душевно. Сейчас его раны зажили, но пустоту в его душе он не сможет заполнить до конца своих дней. Он пережил много бессонных ночей, во время которых лежал с открытыми глазами до самого рассвета, размышляя над вопросами, ответы на которые, он, возможно, никогда не получит. Пройдя через боль и отчаяние, он все-таки выжил.

Пройдя через врата смерти, он на многое махнул рукой. На некоторые вопросы просто не было ответов, и он больше не собирался искать их из последних сил. Он больше не корил себя за свои разрушенные идеалы и ошибки, за свою бездарность и слабость. Он отпустил некоторые вещи, такие как любовь и ненависть, жизнь и смерть, приобретения и потери, но он снова задумался о незавершенных делах, которые ему еще предстояло сделать.

В тех сведениях, которые ему присылал Ше Чжун, неизбежно должно было появляться имя человека, которого когда-то он не мог забыть в своем сердце – Фен Е. В конце концов, этот человек сегодня являлся настоящим правителем Дашен, и избежать упоминания о нем было невозможно.

Он знал, что с тех пор, как Фен Е пришел к власти, ситуация в стране становилась все более неспокойной. Все вассальные правители наблюдали за происходящим со стороны и, лишившись оков императорской власти, начинали стремиться к самостоятельному правлению, и Фен Е пока не мог подавить их, что со временем грозило обернуться настоящей катастрофой.

При дворе и за его пределами не было спокойствия. Малолетний император, еще не научившийся толком ходить и регент-мятежник с другой фамилией, чьи слова расходились с делом, едва ли могли держать общество в узде. Даже используя чиновников, рекомендованных Яном Сиконгом, Фен Е все еще не мог навести порядок.

Он также знал, что Фен Е и Юань Нанью всюду ищут его.

А еще он знал, что принцесса Юнлунь родила Фен Е двойню.

Он продолжал читать о Фен Е в посланиях Ше Чжуна, но его сердце было подобно пересохшему колодцу. Он воспринимал его словно незнакомца, бесконечно далекого от него, и к которому он не имел никакого отношения.

Да, в конце концов, это была его прошлая жизнь, и теперь их не назовешь даже друзьями. Все, что он мог сейчас сказать по поводу Фен Е, так это то, что он находится в очень опасном положении.

А еще оставался Чен Му. Вернувшись в Тайюань, хоть он и потерпел сокрушительное поражение, он ничуть не умерил своего честолюбия и собирался вернуться. Будучи старшим принцем правящей семьи и законным наследником, он мог достаточно уверенно повелевать своими подданными. И сейчас, помимо правителя Нин, он привлек на свою сторону еще больше вассальных правителей, став еще могущественнее, чем раньше.

Кроме того, он слышал, что его наложница Ци Манби была внезапно убита несмотря на то, что в тот момент носила под сердцем его ребенка.

Самой печальной новостью для Яна Сиконга стала смерть командующего Чжао Фуя. Он прослужил в армии половину своей жизни, это был мужественный, честный и искренний человек, чье имя навсегда останется в памяти потомков. Жаль, что ему не удалось окончательно одолеть чжурчженей, и он так и умер с ненавистью в сердце. Возможно, его душа не сможет покоиться с миром.

Когда не стало Чжао Фуя, с наступлением холодов чжурчжени, для которых в летнее время река являлась препятствием, начнут снова беспокоить жителей Ляодуна, убивая, грабя их и сжигая их дома. Чжао Фуй был последним щитом Ляодуна, а теперь этого щита не стало. Как только Хуаншуй замерзнет, Чжуо Летай, двадцать лет вынашивающий планы мести, поведет свои войска через реку, и для Ляодуна наступят тяжелые времена.

Ян Сиконг уже знал, чем он займется и как распорядится новой жизнью, которую подарили ему небеса.

Он родился и вырос в Ляодуне, и после скитаний длиною в полжизни, он наконец, вернется в родные места. У него больше ничего не осталось, и он был совершенно одинок, но его тяжкая участь все еще принадлежит ему. Если он сделает все возможное и поможет защитить Ляодун, возможно, это как-то искупит бесчисленные грехи, которые он успел совершить.

Прочитав письмо, присланное Ше Чжуном, он как обычно сжег его над свечой.

К этому времени в Ляодуне уже должно похолодать. Хуаншуй замерзнет самое большее через пару месяцев, и он должен как следует подготовиться. Но, если он уйдет, А Ли непременно захочет следовать за ним, а Инмей сейчас беременна, она может не выдержать тягот путешествия. Он надеялся, что молодая пара навсегда останется в этой деревне, где будет наслаждаться мирной и счастливой жизнью.

Он обдумывал, как ему уйти не прощаясь, и не нужно ли попросить Ше Чжуна приехать и забрать его. В общем, ему нужно оставить А Ли здесь. Только держась от него подальше, эта пара сможет жить спокойно и счастливо.

***

В конце осени погода могла стремительно измениться: еще несколько дней назад ярко светило солнце, а затем неожиданно могли наступить холода. Последние дни Ян Сиконг все больше времени посвящал занятиям боевыми искусствами. Его тело становилось все крепче, и он готовился к дальней дороге.

В этот день Инмей отправлялась в уезд Ляншуй.

Хотя в деревне Цзоцзя жители занимались сельским хозяйством, и им не нужно было беспокоиться о еде, им приходилось покупать предметы обихода, и для этого они ездили в уездный городок. Такая поездка занимала три-четыре дня, поэтому во время поездки они старались закупить побольше.

Инмей привезла на повозке множество различных вещей, большинство из которых предназначались для нее и ее будущего ребенка.

А Ли чувствовал себя очень виноватым перед ней. Из-за своей внешности он не мог показаться в городе, поэтому, когда нужно было вступить в контакт с людьми, Инмей все брала в свои руки.

- Ничего страшного, - утешила его Инмей. – Пока мой живот не стал слишком большим, я купила все необходимое. А, если что-то понадобится позже, можно будет всегда обратиться за помощью к соседям.

С этими словами он вытащила из повозки стопку книг и отнесла их Яну Сиконгу:

- Господин, я привезла вам еще книги.

- Пусть такие тяжелые вещи носит А Ли, - с улыбкой ответил Ян Сиконг.

А Ли быстро забрал у нее книги и положил их на стол.

Инмей погладила свой живот и улыбнулась:

- Пусть мой ребенок побольше слушает, как читает господин и, может, в будущем, он тоже станет ученым.

- Ну, конечно, - улыбнулся Ян Сиконг. – Что слышно нового в городе на этот раз?

Он так долго сидел взаперти, что ему хотелось услышать больше новостей, чтобы развеять скуку, даже если это были всего лишь обычные местные сплетни.

- Да, господин, на сей раз кое-что произошло. Весь Ляншуй только и говорит об этом.

- Оу, и что же такого произошло?

- Господин слышал о пастбище Цюшан? Это одна из самых крупных лошадиных ферм в Бачжоу.

- Да, слышал краем уха.

На юго-востоке Бачжоу был самым подходящим местом для разведения лошадей. Здесь расстилались бесконечные равнины, а в реках было много воды. Хотя выращиваемые здесь лошади были невысокими и коротконогими, и потому не годились для боя, они были очень выносливыми и стойкими, что делало их незаменимыми для перевозки грузов. Двор придавал большое значение разведению таких лошадей.

- Я слышала, там на лошадей напала какая-то хворь, и триста из них пали, а тысячи все еще больны.

- Такой большой падеж? – удивился Ян Сиконг.

- Очень жаль, - вздохнула Инмей. – Это очень дорогие лошади. Владелец фермы боится, что из-за такого количества мертвых и больных лошадей двор обвинит его.

- Удалось установить, чем они заболели?

Инмей покачала головой:

- Этого я не знаю. Но владелец фермы всюду обращается за медицинской помощью для лошадей, потому что боится, что спрос будет с него.

Ян Сиконг нахмурился.

Он с детства занимлся разведением лошадей и очень любил этих животных. К тому же, он очень хорошо разбирался в этом деле. Когда-то Фен Цзяньпин разрешил ему даже препарировать мертвую лошадь. Если бы не перемены в его жизни, он смог бы более основательно изучить все, что связано с лечением лошадей. Впрочем, того опыта и знаний, которые он успел накопить ранее, ему было достаточно для того, чтобы лечить многие болезни.

Услышав о том, что на лошадиной ферме начался падеж лошадей, и тысячи из них все еще были больны, он не мог спокойно этого вынести. В большинстве случаев болезни лошадей не являются смертельными или неизлечимыми. Но, к сожалению, часто дело бывает не в отсутствии лекарства, а в том, что было очень мало людей, разбирающихся в лечении лошадей.

Инмей, глядя на его расстроенный вид, спросила:

- Господин, что с вами?

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Гибель такого количества лошадей – это не просто потери для их владельца. Лошади – одна из важных ценностей страны.

- Да, на пастбище Цюшан выращивают много лошадей, - кивнула Инмей. – И если все они заразятся... - она покачала головой, - я боюсь даже представить, что тогда будет.

- Я хочу съездить туда и сам посмотреть, - после некоторого раздумья сказал Ян Сиконг.

А Ли сразу начал жестикулировать руками, а Инмей сказала:

- Господин, вы ведь еще не оправились от ран, вам нельзя выходить из дома.

- Мои раны уже зажили, - сказал Ян Сиконг вставая. – Я только учусь лечить людей, но на свете мало кто умеет лечить лошадей лучше, чем я. В любом случае, я должен посмотреть. Если удастся их вылечить, тогда все будут довольны.

- Раны могли затянуться, но разве можно восстановить жизненную энергию за такое короткое время?

А Ли с тревогой посмотрел на Яна Сиконга и жестами выразил свое беспокойство по поводу того, что его личность может быть раскрыта.

- Все верно, - поддержала его Инмей. – У господина слишком броская внешность, и он привлечет к себе внимание, где бы ни появился.

- Не волнуйтесь, Ше Чжун научил меня, как маскировать свою внешность. Никто не увидит моего настоящего лица.

Ян Сиконг имел два намерения в своем сердце. Во-первых, он хотел спасти лошадей, и ему было необходимо осмотреть их, чтобы понять, можно ли им помочь. А во-вторых, на этот раз он не собирался возвращаться обратно, и это был хороший повод для того, чтобы уйти. А Ли непременно поедет с ним на лошадиную ферму. Чтобы выбраться из деревни, ему все равно понадобится повозка с волами. И только в городе он сможет раздобыть лошадь.

Видя, что переубедить его все равно не удастся, А Ли с Инмей оставалось лишь смириться с его решением. А Ли сказал, что будет сопровождать его.

- Хорошо, - кивнул Ян Сиконг. – Мне также необходимо написать Ше Чжуну письмо, помоги мне переслать его как можно скорее.

- 102 -

А Ли успокоил Инмей, собрал вещи и необходимые лекарства, отправил письмо Яна Сиконга Ше Чжуну и ночью вывез его из деревни.

Ян Сиконг не выходил из дома более полугода, и теперь его не покидало чувство новизны. Все казалось ему свежим и необычным, и самые простые вещи обрели вдруг особый вкус и заиграли яркими красками.

После двухдневного путешествия на повозке, запряженной волами, они добрались до уезда Ляншуй. Пастбище Цюшан находилось в нескольких днях пути от уезда Ляншуй, но верхом на лошадях туда можно было добраться гораздо быстрее.

А Ли, который слишком бросался в глаза, не мог пойти в город. Ян Сиконг, изменив свою внешность, отправился в город сам, где купил двух лошадей, и они вдвоем поехали на пастбище Цюшан.

По дороге из уезда Ляншуй на пастбище Цюшан они постоянно слышали разговоры про заболевших лошадей. Похоже, ситуация и впрямь была серьезной. Так как национальная мощь Дашен ослабла, императорскому двору недоставало своих лошадиных ферм, поэтому ему оставалось лишь закупать лошадей на частных фермах. Хотя лошади являлись частной собственностью владельцев этих ферм, каждый год императорский двор собирал(1) партию лучших лошадей для перевозки зерна, товаров или почтовых перевозок. Если вовремя не предоставить нужное количество лошадей, неизбежно придется держать отчет перед императорским двором, поскольку из-за этого действительно возникнут задержки в решении важных вопросов.

Пастбище Цюшан напомнило Яну Сиконгу лошадиную ферму Гуаннина. Разница заключалась в том, что в жилах ляодунских лошадей текла киданьская кровь, и они могли использоваться в качестве боевых лошадей. А лошади из Бачжоу были менее рослыми и годились лишь для перевозки грузов, но они были незаменимы при транспортировке, как на войне, так и в быту.

Его любовь к лошадям смешалась с лучшими воспоминаниями из детства. Если он не сможет спасти лошадей, ему придется примириться с этим, но он не мог сидеть спокойно на месте и даже не попробовать сделать это.

Они вдвоем спешили попасть на пастбище Цюшан, не слезая с коней ни днем, ни ночью. В это время небольшой уездный городок был переполнен людьми, которые съехались туда со всех сторон. Все рвались на ферму, чтобы лечить лошадей, узнав о том, что хозяин фермы пообещал в награду тысячу серебряных таэлей тому, кто сумеет найти лекарство.

А Ли надел черную шляпу с вуалью, и на спину под одеждой подложил мешок, изображая из себя горбуна, иначе, его высокая крепкая фигура слишком сильно бросалась бы в глаза. Несмотря на все предосторожности, Ян Сиконг опасался, что А Ли все равно будет резко выделяться в толпе, однако, когда они вошли в город, оба расслабились. Вокруг было столько столько разных людей со всего белого света, и на них никто не обращал внимания. Однако, из соображений безопасности, Ян Сиконг все же оставил А Ли на постоялом дворе, а сам отправился на ферму.

Похоже, людей, утверждающих, что они умеют лечить лошадей, собралось больше, чем самих лошадей, и от них на ферме было негде развернуться. И теперь ферма напоминала собой то ли базар, то ли ярмарку. 

Отчаявшиеся работники фермы сначала оправшивали всех желающих, задавая им каверзные вопросы о коневодстве. Тех, кто не сумел ответить, немедленно выставляли вон, и вскоре больше половины из них в гневе покинули ферму.

Ян Сиконг без труда ответил на все вопросы, и слуги провели его в конюшни.

После такой проверки осталось около сотни человек. Ферма Цюшан просто поражала своими размерами. Чтобы отделить больных лошадей от здоровых, была построена временная конюшня для больных животных, куда и привели всех отобранных лекарей, чтобы они могли осмотреть лошадей.

В новой конюшне оказалось всего несколько больных лошадей, которые лежали там с понурым видом и, казалось, вот-вот расстанутся с жизнью.

Один старик спросил:

- Мы слышали, что на ферме тысячи больных лошадей. Почему нам показывают только этих?

- Мертвых лошадей уже закопали, а тяжело больных поместили в конюшню, которая находится далеко отсюда. Сначала осмотрите этих и, если найдете что-то необычное, тогда увидите и тяжелобольных вместе с умершими, - пояснил управляющий. – Первоначальный опрос – это только первый этап. А на втором этапе вы должны поставить диагноз. Если ваши навыки не отличаются от тех, которыми обладают наши собственные лекари, тогда можете сразу идти по домам. Награда в тысячу серебряных таэлей не для шарлатанов.

Эти слова разозлили людей, один из них со злостью плюнул на землю и сказал:

- Не слишком-то нос задирайте!

- Что ты сказал? – возмутился управляющий. – Скажешь еще слово, велю вышвырнуть тебя вон!

Стоявший рядом с Яном Сиконгом человек сказал:

- В общем-то, хоть они и задирают нос, но по-своему они правы. Очень многие разводят лошадей, а вот в их лечении разбираются лишь единицы.

Видя, что этот человек молод, хорошо воспитан и совсем не похож на грубых конюхов, Ян Сиконг подумал, что он действительно обладает некоторыми знаниями, поэтому он вежливо сказал:

- Кажется, брат сведущ в таких вопросах.

- Ну что вы, - улыбнулся мужчина. – Просто я смотрю на всех этих людей, и мне кажется, они и книг-то никогда не читали. И только уважаемый брат сильно отличается от них.

- Я просто слышал про награду, вот и пришел сюда попытать удачу, - с улыбкой ответил Ян Сиконг. – Попытка - не пытка.

- Хахаха, вот именно, - мужчина сложил ладони. – Я Фу Чжанцинь.

- Моя фамилия Мао, - поклонился в ответ Ян Сиконг.

Все пришедшие начали осматривать больных лошадей.

Ян Сиконг приподнял веки лошади и заглянул ей в пасть, а затем осмотрел язык и ощупал пальцами ноздри. Белки ее глаз отдавали желтизной, и взгляд был мутным. Она тяжело дышала, а ее ноздри были пересушены. На языке был явно заметен багровый налет, от которого изходил неприятный запах.

Ян Сиконг нахмурился и начал прощупывать живот лошади.

Те, кто смог пройти первый отбор, наверняка сами занимались разведением лошадей и должны были знать, как лечить мелкие заболевания. Осмотр глаз, носа, языка – это первый и самый простой способ определить состояние здоровья лошади, впрочем, и человека тоже. В этом смысле действия Яна Сиконга ничем не отличались от действий остальных.

Но Фу Чжанцинь даже не подошел к лошадям. Вместо этого он с задумчивым видом наблюдал за Яном Сиконгом, но тот, увлеченный своим делом, ничего не заметил.

Через какое-то время все приступили к обсуждению, которое быстро переросло в ссору, и теперь все шумели, и никто не желал слушать другого.

Только Ян Сиконг все еще оставался возле больной лошади, продолжая ощупывать ее живот, а затем отошел в сторонку, чтобы проверить конский навоз.

Когда он взял в руку сухой и твердый как камень кусок навоза, этим он, наконец, привлек к себе внимание всех остальных.

Люди, которые каждый день проводят возле лошадей в окружении их навоза, не боятся его запаха. Лошадиные испражнения очень важны для наблюдения за состоянием здоровья лошади.

Ян Сиконг с его высоким и стройным телом, хоть и выглядел вполне заурядно, все же не мог полностью скрыть свою необычную внешность. Его пальцы были длинными и изящными, а его кожа привлекала к себе внимание своей гладкостью и белизной. Он не был похож на тех грубых и неотесанных рабочих, которые выполняли на фермах грязную работу. Как и сказал Фу Чжанцинь, в нем легко было распознать ученого.

Поэтому, когда своими руками, явно привыкшими держать кисть, Ян Сиконг разломил кусок навоза, растер его между пальцами, понюхал и даже лизнул языком, все обомлели от изумления.

Почувствовав на языке солоновато-кислый привкус, Ян Сиконг поменялся в лице. Выбросив кусок навоза, он начал тщательно мыть руки и полоскать рот. Хотя он сохранял внешнее спокойствие, его сердце билось как барабан, а в голове лихорадочно метались мысли о том, как ему теперь выбраться отсюда.

Это была ловушка. Лошадь была явно отравлена.

- Эй, брат, ну что ты скажешь? – с любопытством спросил кто-то из толпы.

Ян Сиконг покачал головой:

- Я слишком невежественен в этих вопросах, и не смог ничего понять.

- Выходит, ты зря отведал лошадиного дерьма?

Вся толпа разразилась хохотом.

Ян Сиконг, не обращая на них внимания, тщательно вымыл руки, вытер их насухо и вышел из конюшни.

Фу Чжанцинь отправился за ним следом:

- Брат Мао! – он быстро догнал его. – Ты правда не установил диагноз?

- Нет, я не очень-то разбираюсь в этом, - Ян Сиконг пошел дальше.

Фу Чжанцинь, сзуив глаза, пошел за ним и неожиданно тихо сказал:

- Тайфу Ян, прошу остановитесь.

Потрясенный Ян Сиконг остановился и холодно посмотрел на него.

Фу Чжанцинь почтительно сложил ладони:

- Мой господин приглашает вас встретиться с ним.

- И кто твой господин? – холодно спросил Ян Сиконг. – Для чего вы затеяли такую большую игру? Чтобы выманить меня?

- Тайфу Ян должен пойти со мной, - с улыбкой сказал Фу Чжанцинь.

Вокруг них уже столпились несколько вооруженных человек. Хотя они были в одежде конюхов, но это явно были не простые рабочие.

Ян Сиконг огляделся вокруг. Ферма была так велика, что даже если он сумеет убежать от этих людей, ему ни за что не уйти с нее своим ходом.

- Тайфу Ян, прошу вас, - повысил голос Фу Чжанцинь.

Ян Сиконг был в таком бешенстве, что ему хотелось убить его на месте. Кто за этим стоял? Фен Е? Чен Му? Кроме них он не мог себе представить, кто еще мог бы оказаться настолько сообразительным, чтобы вычислить именно Бачжоу и пойти на такие меры, чтобы выманить его.

Несколько человек отвели Яна Сиконга в поместье, где подвели его к дому, охранявшемуся внутри и снаружи.

- Тайфу Ян, прошу, - Фу Чжанцинь жестом пригласил его войти.

Ян Сиконг посмотрел перед собой прямо в дверной проем и, перешагнув порог, спокойно вошел внутрь. Кто бы ни ждал его в этой комнате, он не собирался отступать. Он и так уже прошел через врата смерти, чего еще ему бояться.

Но, когда Ян Сиконг вошел в комнату и увидел сидевшего там человека, он внезапно поменялся в лице, словно увидел перед собой привидение, и на миг лишился дара речи.

- Наставник, - почтительно поклонился Фу Чжанцинь. – Он здесь.

У человека, которого Фу Чжанцинь назвал наставником, было худощавое лицо с изящными правильными чертами, он держался прямо и с достоинством. Его лицо было бледным, но он не производил впечатление болезненного человека. Напротив, в нем был заметен холодный сдержанный характер, и всем своим видом он излучал прямоту и чувство собственного достоинства – это был никто иной, как Шень Хесюань, который уже давно должен был умереть где-то в горах.

Ян Сиконг сделал глубокий вдох:

- Значит, ты все еще жив.

Шень Хесюань бесстрастно смотрел на него:

- Какое совпадение. Я собирался сказать тебе то же самое.

- Похоже, мы с тобой еще не отработали свою карму.

- Почему бы тайфу Яну... - Шень Хесюань указал на его лицо и двусмысленно добавил. – Передо мной можешь не притворяться.

Ян Сиконг сорвал с себя накладную бороду и бакенбарды, а также снял толстый слой жира, (2) открыв свое настоящее лицо, после чего сел напротив Шень Хесюаня.

Позади Шень Хесюаня стояли четверо охранников, видимо, он действительно усвоил полученный урок.

Шень Хесюань посмотрел на Фу Чжанциня:

- Чжанцинь, ты хорошо постарался, сумев найти тайфу Яна среди стольких людей.

- Благодарю наставника за похвалу.

- Можешь идти.

- Слушаюсь, - Фу Чжанцинь почтительно сложил ладони, украдкой покосился на Яна Сиконга, псле чего поклонился и вышел.

- У господина Шеня теперь есть ученик, - сказал Ян Сиконг.

- Когда-то я сдал три экзамена, и для меня не проблема обучить пару человек, - Шень Хесюань осмотрел Яна Сиконга с головы до ног и усмехнулся. – С тайфу Яном... все в порядке? – насмешливо спросил он.

- Едва ли так можно сказать. Я получил несколько сильных ожогов, и мне пришлось очень непросто, - Ян Сиконг коснулся своего лица и с горечью усмехнулся. – Только эта бесполезная оболочка все еще целехонька. А вот господин Шень, кажется, и правда в полном порядке.

- В порядке? – глаза Шень Хесюаня сузились. – Тайфу Ян столкнул меня с обрыва, но к счастью, меня спас странствующий доктор-отшельник, вернув меня к жизни. Я полмесяца пролежал без сознания, у меня были сломаны несколько костей, и я почти год провел в постели, - он похлопал себя по правой ноге. – И теперь эта нога совсем бесполезна.

На лице Яна Сиконга не было заметно ни малейших признаков раскаяния:

- В таком случае, я должен быть особенно ненавистен господину Шеню. И как он собирается поквитаться со мной?

- А зачем мне мстить тебе? – улыбнулся Шень Хесюань. – Между нами нет личных обид, а значит нет и вражды. Я искал тебя ради того, чтобы воспользоваться тобой, а не ради мести.

- Как ты нашел меня?

Ян Сиконг прекрасно знал способности Ше Чжуна. Даже если их действия были не безукоризненными, оставленные ими следы не могли бы натолкнуть обычного человека на разгадку.

Но Шень Хесюань не был обычным человеком, он сумел вычислить его и выманить с помощью слухов о заболевших лошадях. Это был настоящий провал.

- После того, как я вылечился, я отправился к правителю Чу, и он приказал мне найти тебя. На самом деле, никто не знал, жив ты или нет, но Фен Е повсюду ищет тебя и после полугодовых поисков он ничуть не ослабил своего рвения. Раз он так уверен в том, что ты жив, я решил, что для этого есть основания. Если ты жив, об этом могли знать только твои самые доверенные лица – это Ше Чжун и твой слуга, - на лице Шень Хесюаня не было самодовольного выражения, но он был рад победить Яна Сиконга. – И тогда я начал копать в двух направлениях – я послал людей на поиски Ше Чжуна и твоего слуги. Но Ше Чжун умеет так мастерски заметать следы, что его местонахождение практически невозможно обнаружить. Я знал, что он забрал с собой твоего слугу и расстался с тобой в окрестностях Хуайаня, поэтому приказал искать во всех близлежащих городах и деревнях. Прошло уже больше года, и было очень трудно найти какие-либо зацепки. Но, обнаружив некоторые из них, я нашел след, ведущий в Бачжоу, а вот дальше было трудно найти что-либо.

- И тогда ты решил провернуть трюк с больными лошадьми, чтобы выманить меня и заставить выдать себя, - усмехнулся Ян Сиконг. – Господин Шень узнал всю мою подноготную.

- Врага нужно знать в лицо, - с усмешкой ответил Шень Хесюань. – Я знал, что ты не сможешь спокойно усидеть на месте. Отравив несколько лошдей, я смог поймать такую крупную рыбу. Я сорвал неплохой куш.

- Позволь выразить свое восхищение, - Ян Сиконг почтительно сложил ладони.

Ему становилось жутковато при мысли о том, что человек, который так хорошо знает его и умеет читать его мысли, является его врагом.

- Такой человек, как тайфу Ян, способный перевернуть вверх дном всю Поднебесную, не может удалиться в глушь и просто умереть там, верно?

- Как и господин Шень, я восстанавливал там свое здоровье, - Ян Сиконг посмотрел ему прямо в глаза. – Не представляю, для чего господин Шень искал меня, и какая ему от меня может быть польза.

- Разумеется, я передам тебя правителю Чу.

- И что потом? Посоветуешь правителю Чу убить меня или используешь, чтобы угрожать Королю Волков?

- Что с тобой делать – решать правителю Чу.

- Но правитель Чу обязательно прислушается к твоему совету.

Шень Хесюань с усмешкой покачал головой:

- Тебе лучше этого не знать, чтобы не переживать еще больше.

Хотя Ян Сиконг не мог знать, что приготовил ему Шень Хесюань, но добра от него точно не стоило ждать. Он почти умер и снова вернулся к жизни. Неужели это все для того, чтобы снова попасть в руки к правителю Чу? Если так, тогда он лучше просто покончит собой, чтобы избежать мук в будущем.

Шень Хесюань, казалось, прочел его мысли:

- Тайфу Яну не следует делать глупости. Твой слуга ведь тоже приехал сюда вместе с тобой, верно? Мои люди скоро отыщут его, и, если ты сделаешь глупость, его похоронят вместе с тобой.

- Неужели ты думаешь, что меня волнует жизнь какого-то слуги? – с усмешкой сказал Ян Сиконг.

Шень Хесюань покачал головой:

- Если бы я не видел этого собственными глазами, я бы ни за что не поверил, что на свете есть такой человек, как ты. Ты кажешься таким эгоистичным и безжалостным, но для тебя очень много значат твои привязанности. Юань Мао растил тебя всего четыре года, а ты не пожалел половины жизни, чтобы отомстить за него. Ты провел с Фен Е три года и был готов отдать за него свою жизнь. Твой слуга абсолютно предан тебе, и тебя не волнует его жизнь? С твоими способностями ты мог бы покорить небеса, но ты предпочел сковать себя тяжкими кандалами, которые не дают тебе взлететь. Ты такой умный, но в то же время ты очень глуп.

Ян Сиконг слушал его с невозмутимым видом, эти слова пронзили его сердце, но к счастью, оно уже давно онемело.

- После того, как по твоей милости я оказался прикован к постели, я постоянно думал о тебе. И чем больше я размышлял, тем яснее понимал, что на свете нет более сложного человека, - Шень Хесюань поджал губы. – Я прочитал тысячи книг, но ты научил меня гораздо большему, чем можно найти в книгах.

- Я тоже многому научился у господина Шеня. Мы стали учителями и друзьями друг для друга.

- Жаль, что нам также пришлось стать и врагами, - Шень Хесюань пристально уставился на него. – Ты пытался убить меня, но я выжил. И теперь ты в моих руках, так что в этой партии я победил тебя.

- Это еще не конец, поэтому пока рано говорить о победе или поражении.

- К сожалению, на сей раз эта партия станет для тебя последней, - холодно сказал Шень Хесюань.

Ян Сиконг немного помолчал и сказал:

- Честно говоря, я собирался вернуться в Ляодун.

Шень Хесюань молча смотрел на него, ожидая, что он скажет дальше.

- Если мне не суждено вернуться на родину, сможет ли господин Шень защитить Ляодун вместо меня?

- Ляодун – это врата нашей Дашен, - ответил Шень Хесюань. – Каждый мужчина должен сделать все возможное для защиты Ляодуна от варваров. Я обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы защитить его.

Ян Сиконг опустил глаза и промолчал.

Никто не знает, что будет дальше. Еще вчера он собирался пройти сквозь огонь и воду ради жителей Ляодуна, а сегодня снова стал заключенным.

К чему вообще думать о будущем, лучше жить одним днем, действуя по обстоятельствам. Пока Ян Сиконг еще дышит, ни одну партию нельзя считать «последней».

________________________

В конце этой главы автор написала заметку:

«Кровавая корона» - это историческое произведение. Я пыталась объяснить, почему Фен Е были необходимы наследники, чтобы повествование и судьбы персонажей соответствовали той эпохе, но, кажется, за эти слова мне достанется, поэтому забудем об этом. Я знаю, что меня будут ругать за такой сюжет, я знаю, многие скажут, что я не умею писать о любви и создать идеальную систорию, но я не могу заставить себя написать сюжет, который по моему мнению, будет абсолютно бессмысленным. Художественное произведение – это баланс между вымыслом и реальностью. Если вы измеряете жизнь древних людей современными категориями, используя такие понятия, как «соперница», «любовница», «измена», и оцениваете сюжет и действия персонажей с этой точки зрения... мне просто нечего сказать на это».

1. Используется слово, одно из значений которого «собирать, взыскивать». Не знаю, двор просто забирал себе часть лошадей или как? Платил ли он за них или просто присваивал себе – непонятно.

2. Это дословно.

Было у меня подозрение, что это ловушка, но я думала, это сюрприз от Фен Е. Про брата Шеня не подумала даже. Ну, эффектно появился, да)) Дратути.

- 103 -

С согласия Шень Хесюаня Ян Сиконг отправил А Ли письмо, в котором объяснил, что уходит не прощаясь, потому что опасается, что А Ли начнет его удерживать. Он также написал, что после встречи с Ше Чжуном он отправится в Ляодун и просил А Ли хорошенько позаботиться об Инмей, а также написал два имени – мужское и женское – для их ребенка, как они и просили его.

Он с самого начала хотел дать А Ли дом и землю, чтбы он мог остаться жить там и не скитался вместе с ним. Теперь, когда у А Ли есть жена и ребенок, он не сможет так просто оставить их. Ян Сиконг надеялся, что они больше никогда не увидятся, и таким образом, он не навлечет беду на тех, кто любит его и заботится о нем.

После этого Яна Сиконга сковали по рукам и ногам в цепи и, посадив в конную повозку, вывезли из Байчжоу также бесшумно, как он и приехал в него когда-то.

Как Шень Хесюань и говорил, его нога стала полностью бесполезна, и ему приходилось ходить, опираясь на костыли. Глядя на его мучения, Ян Сиконг не мог не испытывать угрызения совести, но они не шли ни в какое сравнение с его сожалениями – он сожалел, что не смог убить этого человека.

От Бачжоу было всего полмесяца пути до Тайюаня, но теперь у власти находился Фен Е, и его глаза и уши были повсюду. Чтобы не допустить никаких неприятностей в дороге, они не посмели переодеться в свою армейскую форму, а также не могли позволить себе заезжать в города и останавливаться в гостиницах. Стараясь не появляться на государственной дороге, они ехали в объезд, и двигались очень медленно.

Ян Сиконг все время выжидал возможности сбежать, но Шень Хесюань не спускал с него глаз, и возле него всегда дежурила охрана.

Однажды, пока они отдыхали в горах, Шень Хесюань предложил ему сыгарть с ним в шашки.

Ян Сиконг приподнял руки:

- Господин Шень хочет, чтобы я играл с ним в кандалах?

- А в чем проблема? Тебе нужно лишь шевелить пальцами. Садись.

Ян Сиконг опустил руки и сел напротив Шень Хесюаня:

- Я уже давно не играл в шашки.

- Я тоже, - Шень Хесюань повертел в пальцах белую шашку. – Это удовольствие встретить достойного противника. Если все время побеждать, это становится бессмысленным.

- Согласен, - Ян Сиконг взял двумя пальцами черную шашку. – Я хожу первым, - сказал он и поставил шашку в угол.

Шень Хесюань взял белую шашку и поставил ее в противоположном по диагонали углу.

- Тебе известно о том, что произошло в мире, пока ты выздоравливал? – спросил Шень Хесюань.

- Ше Чжун периодически присылал мне новости, - бесстрастно ответил Ян Сиконг.

- Тогда тебе должно быть известно, что когда Фен Е стал регентом...

- Сейчас сложилась очень неспокойная обстановка, и все его действия вызывают критику и порицание, но дело не только в нем. Если бы не все эти внешние и внутренние неурядицы, а также нарастающее со всех сторон возмущение, имея возле себя столько советников, он смог бы справиться с управлением.

У него не было намерения защищать Фен Е, просто несмотря на то, что Фен Е не был императором, его все же нельзя было назвать бездарным. Ему постоянно приходилось разбираться с внешними и внутренними проблемами, так откуда ему было взять столько сил для управления страной?

- Ты и сам знаешь в глубине души, что будет, когда Фен Е узурпирует власть. Теперь все вассальные правители начинают обособляться, стремясь править самостоятельно в своих землях, и столица стала таким местом, которым теперь слишком сложно управлять. Командующий Чжао умер, и Ляодун теперь в беде. Через год вся Поднебесная погрузится в хаос, - Шень Хесюань с силой стукнул шашкой по доске.

- Я знаю, - с серьезным видом сказал Ян Сиконг.

- Знаешь, но ты все же помог ему взять Запретный город, - холодно казал Шень Хесюань. – Знаешь, но сжег все продоволсьтвие армии правителя Чу.

- На самом деле, Фен Е, скорее всего, победил бы и без меня. Если бы не я, у него не было бы соперника в лице правителя Чу, и тогда он победил бы еще раньше, - Ян Сиконг взял шашку и задумался, куда ему поставить ее. – Когда-то я хотел держать все под контролем своими силами. Правитель Чу должен был стать императором, а мы с Фен Е помогали бы ему. Но в конце концов, я обнаружил, что это превосходит мои возможности, и человеку не дано все держать под контролем. Игра в шахматы – это всего лишь доска с фигурками, где можно сделать ход и просчитать комбинацию на несколько ходов вперед. Но жизнь полна сюрпризов, и в ней все меняется слишком неожиданно, поэтому трудно предсказать даже следующий шаг.

- Ты вызвал хаос в Поднебесной, есть ли у тебя хоть капля раскаяния?

- Ошибки и убийства, которые на моей совести, не удастся искупить и за девять жизней. Но разве без меня в Поднебесной не было хаоса? – Ян Сиконг улыбнулся и сделал ход. – Без меня партия евнухов еще десять лет продолжала бы бесчинствовать, творя зло. Фен Цзяньпина также несправедливо убили бы и без меня. А Чен Му и без меня не захотел бы всю жизнь провести в роли изгнанного принца.

Шень Хесюань молча смотрел на игровую доску.

- Я пережил столько побед и поражений, радостей и печалей, и тогда я понял, что люди – это просто сосуды в потоке времени. Кто-то способен вместить в себя больше, кто-то – меньше, но даже, если постараться вместить в себя побольше, самое большее, что из этого выдет – лишнее просто расплескается, - Ян Сиконг посмотрел на Шень Хесюаня. – Конечно, это не означает, что мы должны просто плыть по течению. Море тоже состоит из мелких капель, и кто-то должен делать то, что необходимо.

- Наглец, - с усмешкой ответил Шень Хесюань. – Ты вообразил, что спасаешь мир, не думая о тех, солдатах, которые погибли напрасно. Почему они должны были погибнуть?

- Я боролся за выживание и процветание нации, - Ян Сиконг спокойно посмотрел на Шень Хесюаня. – Великие перемены требуют больших жертв.

- Как узнать, что сможешь все изменить, принеся такую жертву?

- А как узнать, что не сможешь?

Шень Хесюань стиснул зубы:

- Открой глаза и посмотри на истерзаннную страну.

- Ты должен тащить свое больное тело вперед, а я должен залечить свои раны и идти дальше налегке, - с равнодушным видом сказал Ян Сиконг. – Прав господин Шень или нет, возможно, в этой жизни мы не получим ответа. Возможно, сегодняшний ответ завтра уже окажется неправильным, а, может, его не удастся найти и через тысячу лет. Мы с тобой на сегодняшний день являемся игроками, так к чему сегодня спорить об этом? Пусть нас рассудят следующие поколения.

Шень Хесюань тяжело вздохнул:

- Теперь только правитель Чу способен справиться с этим кризисом. Только если он взойдет на трон, он сможет подчинить себе вассальных правителей и утихомирить придворных. Если Король Волков и дальше будет регентом, вскоре от Дашен ничего не останется. Ты не можешь погубить весь народ ради собственного эгоизма.

- Если бы сегодня на трон сел правитель Чу, разве Фен Е смирился бы с этим? Он будет изо всех сил противостоять правителю Чу, и тогда Дашен настанет конец. Если не сегодня, так завтра, а не завтра, так послезавтра наступит еще больший хаос. Разве ты сможешь остановить это бедствие?

Шень Хесюань угрюмо смотрел на Яна Сиконга:

- Если все так, как ты говоришь, при битве двух правителей за власть в стране неизбежна междоусобица. Та ситуация, которая сегодня сложилсь в стране – ты этого хотел?

- Нет, - после некоторой паузы ответил Ян Сиконг.

- Ты хочешь, чтобы они бились между собой насмерть, и это сподвигло бы вассальных правителей на восстания, чтобы варвары потом воспользовались ситуацией и напали на нашу страну?

- Нет, - твердо ответил Ян Сиконг.

- Хотя в сложившейся обстановке нельзя винить тебя одного, ты тоже приложил руку, чтобы раздуть это пламя, и твоя вина тоже довольно велика.

Ян Сиконг посмотрел Шень Хесюаню прямо в глаза:

- Если господин Шень хочет мне что-то сказать, пусть говорит об этом прямо.

- У тебя еще есть возможность все исправить и изменить ситуацию, если поможешь правителю Чу взойти на престол, как ты и планировал в самом начале.

Ян Сиконг покачал головой:

- У меня нет возможности заставить Фен Е отказаться от верховной власти. Ты ведь и сам знаешь в глубине души, что армия Фен уже обосновалась в Запретном городе, и победить ее не удастся, даже если заплатить великую цену. Лучше поберечь силы и человеческие жизни. Если ты сможешь убедить правителя Чу поддержать нового императора и помочь усмирить вассальных правителей, этот кризис будет решен.

- Фен Е вообще не может управлять страной.

- Пусть так, но в нашей стране нет недостатка в талантливых людях. Сейчас Фен Е всячески продвигает способных чиновников, которых я рекомендовал ему. Но ему приходится сопротивляться давлению вассальных правителей, поэтому у него нет возможности заняться управлением страной.

- Если Король Волков и правитель Чу не уступят друг другу, и наши люди станут истреблять друг друга, разве это не подставит нашу страну под удар чжурчженей?

- Вот почему я собирался поехать в Ляодун.

- И что ты сможешь сделать, если поедешь в Ляодун? – холодно усмехнулся Шень Хесюань. - Ты всего лишь презренный мятежник, на которого все показывают пальцем.

- Лян Хуэйюн – помощник командующего войсками Ляодуна, он когда-то служил моему приемному отцу. И теперь, когда он отвечает за охрану Ляодуна, я собирался помочь ему, - с бесстрастным видом сказал Ян Сиконг. – Более того, только мое появление в Ляодуне сможет заставить Фен Е выслать войско на помощь Ляодуну.

- Ты уверен, что он пошлет из-за тебя войско в Ляодун? – Шень Хесюань внимательно посмотрел на него.

- Чтобы выстоять против правителя Чу и вассальных правителей, он ни за что не станет делить свое войско. Но, если я буду в Ляодуне, по крайней мере, Цю Ван придет мне на помощь, - Ян Сиконг посмотрел ему прямо в глаза. – Если Фен Е не спасет сейчас Ляодун, можно ли расчитывать на правителя Чу, который не в состоянии позаботиться о себе?

Шень Хесюань какое-то время молча смотрел на Яна Сиконга, а затем сказал:

- Хорошо, я отвезу тебя в Ляодун.

Ян Сиконг изумленно уставился на него:

- Ты... почему ты вдруг передумал?

- Сегодня я получил военный отчет. Чжуо Летай переправляет своих солдат через Хуаншуй, - с мрачным видом сказал Шень Хесюань. – Сейчас на кону безопасность Ляодуна.

Ян Сиконг прищурил глаза:

- Но ведь зима еще не...

- Верно.

- Ты просто хочешь провести меня. Ты думаешь, что Чен Му сможет завоевать Запретный город, если Фен Е вышлет войско в Ляодун?

- Нет, я думаю о том, чтобы сохранить Северные врата Дашен, и сейчас не столь важно, кто сидит на троне в данный момент.

Ян Сиконг сделал глубокий вдох, его тело начинал бить мелкий озноб.

- Если я отдам тебя правителю Чу, он сможет лишь давить с твоей помощью на Фен Е, но тот все равно не откажется от власти ради одного человека. В этот момент Ляодун нуждается в тебе гораздо больше.

- Я восхищен принципиальностью господина Шеня, - сказал Ян Сиконг, покосившись на него.

- Похоже, ты мне не веришь.

- Я верю, что господин Шень очень переживает о Ляодуне, но я ни за что не поверю, что ты не хочешь выманить тигра с горы. (1)

Губы Шень Хесюаня скривились в усмешке:

- Если можно спасти Ляодун и столицу, тогда удастся убить двух птиц одной палкой. Вряд ли Фен Е сможет спасти и тебя, и Ляодун. Но, если у него будет возможность спасти тебя, а заодно и Ляодун, я, как и ты полагаю, что он может послать свои войска. Поэтому отправить тебя в Ляодун гораздо полезней, чем отвезти к правителю Чу.

- Господин Шень – замечательный стратег, - Ян Сиконг осторожно передвинул шашку. – Но ты тоже участвуешь в этой игре, поэтому тоже можешь за мелочами не разглядеть главного. Не стоит быть беспечным, - он намеренно подчеркнул последнее слово.

Шень Хесюань взглянул на доску и увидел, что за разговором все шашки были расставлены на поле, и Ян Сиконг, поставив последнюю шашку, перекрыл ему выход.

Шень Хесюань поднял на него глаза.

Затем они оба уставились на доску, мысленно произодя рассчеты. В конце концов, Ян Сиконг улыбнулся:

- Я победил, (2) - сказал он и поднялся на ноги.

- Ян Сиконг, - сказал Шень Хесюань. – Ты сейчас всего лишь карась, бьющийся на отмели, и твоя жизнь может оборваться в любой момент. И если я узнаю, что ты затеваешь что-то недоброе... - он похлопал себя по искалеченной ноге, - не жди от меня пощады.

- В таком случае, мне следует остерегаться господина Шеня, - ответил Ян Сиконг.

__________________________

1. Образное выражение, означает «выманить врага из укрепленной позиции».

2. Не очень эту фразу поняла, поскольку непонятно, что это за игра. Но, по-моему, Ян все же выиграл.

- 104 -

Юань Нанью прошел по коридору и направился во внутренние покои дворца. Вслед за ним семенил управляющий, который несколько раз хотел остановить его, но не осмеливался сделать это.

- Генерал Цю... - робко выговорил он наконец. – Прошу остановитесь... Король Волков сказал...

Юань Нанью даже шага не замедлил и не посмотрел в его сторону:

- Сегодня Короля Волков не было на утреннем собрании. Почему?

- Королю Волков сегодня нездоровится, поэтому он не пошел на собрание, и он также не желает никого видеть.

- У меня важное донесение военной разведки, - видя, что управляющий пытается помешать ему войти, Юань Нанью положил руку на рукоять меча и с угрозой взглянул на него.

Управляющий нервно сглотнул и невольно отступил на несколько шагов.

Юань Нанью с невозмутимым видом пошел дальше:

- Я знаю, что Король Волков не хочет меня видеть, но у меня срочное донесение, и я должен доложить ему об этом лично.

Он подошел к комнате Фен Е и, постояв пару секунд, бесцеремонно открыл дверь и вошел внутрь.

- Генерал, айй... - не сумев остановить его, управляющий остался стоять за дверью, не решаясь войти.

- Король Волков!

Юань Нанью прошел вглубь комнаты, и ему в нос ударил резкий запах вина, который едва не свалил его с ног. Он слегка помощился и, помрачнев, прошел в спальню, где увидел на кровати высокого мужчину. Его длинные волосы разметались по подушке, на полу валялся пустой кувшин из-под вина, полог на кровати был разорван пополам, что лишь дополняло картину всеобщего запустения и беспорядка.

Сбоку на полу лежал Фен Хун, глядя на человека, лежавшего на кровати. Увидев Юаня Нанью, он тихонько заворчал.

Юань Нанью тяжело вздохнул и медленно подошел к кровати.

Фен Е лежал на смятых простынях, его одежда была в беспорядке, и на ней были видны следы пролитого вина. Его глаза были закрыты, он хмурил брови и шевелил губами, словно разговаривал с кем-то, не находя покоя даже во сне. В тусклом свете можно было разглядеть темные круги у него под глазами, запавшие щеки и покрытое щетиной изможденное лицо.

Как только Юань Нанью остановился, Фен Е резко открыл глаза и молниеносным движением выхватил из-под подушки меч. В воздухе блеснул холодный серебристый свет, и через мгновенье острый клинок уперся в грудь Юаня Нанью.

Юань Нанью не стал уклоняться и лишь спокойно посмотрел на Фен Е.

Фен Е прищурил сонные глаза и с трудом сосредоточил взгляд на стоявшем перед ним человеке. На его лице смешались паника, растерянность и отчаяние. В конце концов, он опустил руку, и меч с глухим стуком упал на пол.

Юань Нанью почувствовал, как ему стало не по себе и тихо сказал:

- Фен Е, ты только посмотри, до чего ты дошел.

- Что ты здесь делаешь? – хриплым голосом спросил Фен Е, снова закрывая глаза.

- Я твой генерал, - холодно сказал Юань Нанью. – И я должен докладывать тебе о боеой обстановке.

- Если нет новостей о нем... тебе необязательно приходить.

Фен Е попытался встать с кровати. Его некогда сильное крепкое тело сильно похудело, а руки, на которые он опирался всем телом, дрожали. Такое простое действие, казалось, отняло у него половину сил. Любой, кто увидел бы его сейчас, не поверил бы, что это и был Король Волков, который когда-то был таким энергичным и полным сил.

Юань Нанью помрачнел, в его взгляде мелькнули отблески душевной боли:

- Я не перестаю искать его, но прошло уже столько времени, и до сих пор нет никаких новостей. Может, он...

- Нет, не может! – Фен Е прислонился к стене, его лицо и губы казались бескровными, а во взгляде не было заметно ни малейшей искры. – Его нужно найти.

Юань Нанью сжал кулаки:

- Великий Король Волков теперь даже не смеет смотреть мне в лицо?

Фен Е все время отводил взгляд в сторону:

- Вы не похожи, - пробормотал он. – Не похожи...

- Если мы не похожи, почему ты тогда не осмеливаешься смотреть на меня? Почему отказываешься смотреть на мое лицо?

- Я не смею, - голос Фен Е был едва слышен. – Ты прав, я не смею.

Он закрыл лицо рукой, уголкки его губ задрожали, выдавая невыразимую боль и отчаяние.

Он тосковал и сходил с ума днем и ночью из-за одного человека, стараясь найти его во что бы то ни стало. Это лицо, так сильно похожее на лицо того человека, могло появиться перед ним в любое время. Но он не хотел его видеть, он не смел взглянуть на него, потому что это лицо снова и снова напоминало ему о том, что он живет в этом мире без Яна Сиконга.

Вот уже полгода, каждый день, каждую ночь, каждый час и каждое мгновенье его неустанно мучили бесконечные тоска и сожаление. Он с нетерпением ожидал новостей о Яне Сиконге, в надежде найти хоть какие-то доказательства того, что он жив, хоть какую-нибудь мелочь, ну хоть самую малость. Этого было бы достаточно, чтобы поддерживать его во время бесконечных, томительных ночей.

Но все было напрасно – Ян Сиконг исчез. Даже если он не сгорел в том огне, он все равно полностью исчез из его жизни. Он решительно говорил всем, что Ян Сиконг жив, он должен быть жив, он обязательно должен быть жив. Ему казалось, что чем чаще он будет произносить эти слова, тем больше у него будет уверенности в том, что они окажутся правдой. Но день проходил за днем, его страх постоянно возрастал, и он не знал, колько еще он сможет так продержаться.

Он был готов пойти куда угодно, чтобы найти Яна Сиконга, его не испугала бы сама преисподняя. Но где же его Конг-эр? Где именно его искать?

- Фен Е, ты регент при императоре Дашен. Как бы ты себя ни чувствовал, ты не можешь прятаться здесь и топить свое горе в вине, - Юань Нанью был ужасно расстроен, глядя на него. – Ты уже два дня не появляешься на утреннием собрании. Ты разве не знаешь...

- Фестиваль фонарей, - тихо пробормотал Фен Е.

- ... что?

- Вчера ночью был Фестиваль фонарей, наверное, там было очень оживленно.

Тело Фен Е сотрясала мелкая дрожь, а в сердце снова ударила волна нестерпимой боли. В его памяти постоянно всплывали воспоминания об их прежних чувствах и ушедшей сладости тех дней, терзая его сердце словно острыми ножами.

- Я тогда загадал желание, - прошептал он. – Я загадал чтобы мы... чтобы мы всегда были вместе... Но где он теперь... где мой Конг-эр?

У Юаня Нанью слезы навернулись на глаза, он сжал губы, стараясь не заплакать.

Фен Е сунул руку под кровать и нащупал там еще один кувшин с вином. Он поднял его и собрался снова выпить. Юань Нанью подскочил к нему и, выхватив у него из рук кувшин, зашвырнул его подальше:

- Довольно! – зарычал он. – Ты только посмотри, на кого ты стал похож! Если второй брат вернется, он точно не захочет видеть тебя таким!

На лице Фен Е появилась улыбка, которая выглдела уродливее, чем гримаса плача:

- Пусть только вернется, и я стану таким, каким он захочет меня виеть... как он скажет...

- Второму брату не понравилось бы видеть тебя таким разбитым. Он помог тебе взять столицу и помог тебе избавиться от врага, чтобы ты мог как следует управлять страной и спасти ее народ!

- Управлять страной? – с равнодушным видом переспросил Фен Е. – Они все настроены против меня, и как я должен управлять страной?

- Заняв это место, ты должен справиться с этой ношей, - Юань Нанью сжал плечи Фен Е и с силой встряхнул его. – Ты не должен продолжать в том же духе. Я только что получил сообщение, что чжурчжени вторглись в Ляодун!

Фен Е какое-то время смотрел на него с ошеломленным видом:

- Ляодун...

- Командующий Чжао увел свою армию в столицу, но по дороге умер в лагере. И теперь, когда оборона Ляодуна ослабла, это лишь вопрос времени, когда Чжуо Летай воспользуется такой возможностью. Обычно он выжидал, когда замерзнет Хуаншуй, но в этом году он не стал ждать. Его армия уже переправляется через реку! – Юань Нанью повысил голос. – Во всей Поднебесной только ты можешь спасти Ляодун!

Фен Е, наконец, пришел в себя и энергично помотал головой, а затем потер лицо руками:

- Сколько сейчас солдат в Ляодуне?

- Меньше сорока тысяч, и большинство из них находятся в Гуаннине.

- Гуаннин...

Он тихо пробормотал это слово, которое, казалось, было навсегда выгравировано в его душе, и его сердце забилось быстрее. Их история с Яном Сиконгом началась в Гуаннине, но и жизнь Яна Сиконга началу рушиться там же. Двадцать лет назад Юань Мао возглавлял гарнизон Гуаннина, и с помощью своих солдат и местных жителей он противостоял огромной армии Чжуо Летая. И той битве, в которой враг намного превосходил их числом, было суждено войти в историю. Двадцать лет спустя над Гуаннином снова начал подниматься пороховой дым.

Сегодня после стольких лет Гуаннин был надежно укреплен, превратившись в стойкую крепость, но Чжуо Летай был настроен крайне воинственно, и его войско было сильнее прежнего. Без Чжао Фуя как долго сможет продержаться Гуаннин, измученный и обескровленный в течение многих десятилетий?

Юань Нанью почтительно сложил ладони:

- Прошу Короля Волков послать войско в подмогу Ляодуну. Это мой родной город, и я хочу сам вести солдат!

Фен Е немного помолчал и сказал:

- Чен Му и остальные правители глаз не спускают со столицы. Если мы сейчас разделим войско ради помощи Ляодуну, боюсь, тогда...

- Мне нужно... всего двадцать тысяч солдат.

- Какой прок от двадцати тысяч солдат? Это все равно что послать их на верную смерть, - нахмурился Фен Е, явно сомневаясь.

- Значит, просто бросим Ляодун на произвол судьбы? – Юань Нанью повысил голос. – Отдадим Северные Врата варварам?

- Это наше прикрытие, и у нас с ним может быть одна судьба на двоих, думаешь я сам этого не понимаю? – Фен Е потер лоб. – Дай мне подумать.

- Король Волков...

- А что там у Чен Му?

При упоминании имени Чен Му Юань Нанью слегка поменялся в лице, но быстро обрел свой обычный вид.

- Он отправил своих послов к вассальным правителям, чтобы перетянуть их на свою сторону, но у него все еще недостаточно сил, чтобы сразиться со мной.

- Если я отправлю войско в Ляодун, он не упустит такой возможности, - Фен Е прищурил глаза. – Оба врага очень сильны, и воевать на два фронта очень неблагоприятно для нашей армии.

Юань Нанью замолчал, какое-то время не зная, что ответить. Он прекрасно понимал беспокойство Фен Е, но Ляодун был его родиной, к тому же он был барьером на севере против варваров. Поэтому, исходя из соображений безопасности страны и из личных побуждений, он не мог допустить, чтобы Ляодун попал в руки врага.

- Вызови ко мне Чжу Ланьтина, - сказал Фен Е. – Возможно, он сумеет убедить чиновников перебросить войска из местных регионов.

- Слушаюсь, - Юань Нанью ненадолго замялся и нерешительно взглянул на Фен Е.

- Ступай, - Фен Е махнул рукой.

- Король Волков, ты не можушь встречаться с людьми в таком виде.

Фен Е долго с рассеянным видом смотрел куда-то вдаль и наконец, тихо сказал:

- Цю Ван, ты должен и дальше искать его. Пошли людей в более отдаленные места. Если понадобится, я переверну вверх дном всю Поднебесную.

- 105 -

- Тайфу Ян? Тайфу Ян?

Ян Сиконг, спавший в повозке, открыл глаза. Он сам не заметил, как повозка остановилась. Глядя на тусклый свет, струившийся сквозь занавески, он понял, что уже почти стемнело.

Этот голос принадлежал Фу Чжанциню, ученику Шень Хесюаня.

- В чем дело? – равнодушно спросил Ян Сиконг.

- Становится все холоднее, и я принес вам теплую одежду и одеяло.

- Заходи.

У Яна Сиконга были скованы руки и ноги, поэтому он мог лишь с трудом сесть, опираясь на локти.

Дверца повозки открылась, и Фу Чжанцинь принес кучу теплых вещей. Он взглянул на Яна Сиконга, сидевшего в углу, и с почтением спросил:

- Мне расстелить для вас одеяло?

- Ммм.

Фу Чжанцинь расстелил мартрас и накрыл его одеялом, терпеливо и аккуратно расправляя и разглаживая его. Судя по его сосредоточенному виду и неловким движениям, он совсем не привык к такой работе.

Ян Сиконг не удержался и с улыбкой поддразнил его:

- Это из какой же семьи вышел молодой господин? И как так получилось, что ты следуешь за Шень Хесюанем?

- Мой отец – торговец тканями с южного берега Янцзи, - с улыбкой ответил Фу Чжанцинь. – Он всегда надеялся, что его сын добьется успеха на экзаменах и прославит своих предков. Доктор, спасший жизнь моему наставнику, на протяжении многих лет дружил с моим отцом. Отец всегда восхищался славой наставника, и стать его учеником – это огромная честь для меня.

- Торговец тканями? Мануфактура семьи Фу «Луаньсю»?

- Точно!

- Твой отец и так богат, - с усмешкой сказал Ян Сиконг. – Тебе можно жить припеваючи до конца своих дней. Для чего тебе понадобилась мутная и опасная карьера чиновника?

- Каждый несет ответственность за процветание и упадок страны. Сейчас в нашей стране настали смутные времена, и я надеяюсь следовать за наставником, чтобы послужить на благо своей страны.

- У молодого человека такие благородные намерения, это похвально.

Ян Сиконг невольно улыбнулся. Он родился в семье ученого, для которого возможность служить при дворе, жертвуя всем ради блага страны, была самым заветным желанием, и его самого с детства воспитывали в таких идеалах. Он так и не узнал, в тот момент, когда его отец был вынужден покинуть родные места и затем умирал на улице, были ли у него тогда претензии к правящей семье Чен, ради служения которой он был готов пойти в огонь и в воду.

Лицо Яна Сиконга было скрыто в полумраке, и его черты было трудно различить, но его глаза под четко очерченными бровями сияли как звезды, и от их взгляда захватывало дух.

Фу Чжанцинь в оцепенении смотрел на Яна Сиконга, словно был немного не в себе. Ян Сиконг внезапно перевел на него взгляд, и Фу Чжанцинь, словно очнувшись, быстро опустил взгляд.

- Как ты узнал меня?

- На самом деле, я уже с неделю отирался там, приглядываясь к людям, которые приехали на ферму, чтобы лечить лошадей. Наставник не может нормально ходить, но он описал мне вашу внешность, фигуру, характер. Но самое главное, вы действительно хорошо разбираетесь в лошадях, - Фу Чжанцинь немного задумался. – Вообще-то, я уже видел ваш портрет, но..

- Но что?

- Но он не соответствует действительности, - тихо ответил Фу Чжанцинь.

- Оу, так ты видел мой портрет в объявлении, где за мою голову обещали награду? – рассмеялся Ян Сиконг.

Фу Чжанцинь слегка смутился:

- Я вижу, что вы совсем не такой, как о вас говорят.

- И в чем же разница?

- Люди говорят... - Фу Чжанцинь украдкой взглянул на Яна Сиконга, и его щеки внезапно окрасил румянец. – Слухи вечно врут, вам не нужно знать о них.

- Люди говорят, что я коварный предатель, который гнется туда, куда подует ветер, и при этом ничем не брезгует ради своей выгоды.

Фу Чжанцинь опустил голову и ничего не сказал.

- Все в порядке, я и сам знаю об этом, - спокойно сказал Ян Сиконг.

- Господин проголодался? Я прикажу принести ужин.

- Спасибо.

- Господин...

- Ты учишься у Шень Хесюаня, но ты не такой черствый как он, - с улыбкой сказал Ян Сиконг. – Что, я вызываю у тебя любопытство?

- Господин известен во всей Поднебесной, - смущенно ответил Фу Чжанцинь. – Я польщен тем, что вы говорите со мной.

- Я вероломный предатель и коварный интриган, а тебе льстит мое внимание?

- Я... - глаза Фу Чжанциня заблестели. – Я слышал различные слухи и полагал, что господин совершенно невозможный человек. Но наставник рассказывал о вас много разных вещей, и, увидев господина, я все больше убеждаюсь, что его действия были продиктованы вовсе не соображениями личной корысти.

Ян Сиконг посмотрел на него и тихонько вздохнул:

- Приятно видеть, что у тебя светлый ум.

Фу Чжанцинь расплылся в улыбке.

Ян Сиконг не смог удержаться от улыбки:

- Я подумал, что когда-то мы все были учениками, а теперь он стал учителем.

- Наставник вместе с господином были учениками Яня Цзиляня, первого человека в Кабинете министров. Мне далеко до вас.

- Ты мне нравишься больше твоего наставника. Наш наставник очень ценил способности Шень Хесюаня, но часто критиковал его за излишнюю жесткость и прямолинейность. Однако, он выбрал себе в ученики такого сообразительного и гибкого человека, как ты. Думаю, за эти годы, он все же научился мыслить более широко, - Ян Сиконг неожиданно усмехнулся. – Но как тебе удается ладить с ним, а?

Фу Чжанцинь искренне ответил:

- Наставник учил меня: «Если правитель справедлив, ему будут повиноваться без принуждения, а, если он несправедлив, то ему не заставишь подчинятся даже с помощью приказов». Наставник учит собственным примером, наставляя словом и делом. Для меня наставник – пример для подражания, как человек и как чиновник.

- Я очень рад, что у Шень Хесюаня есть такой ученик, как ты.

Ян Сиконг невольно вздохнул, потому что вспомнил о своем ученике, с которым они теперь стали врагами.

***

Они провели в пути целый месяц и наконец, прибыли в Гуаннин.

К этому времени Гуаннин сильно пострадал. Весь город находился в состоянии полной боевой готовности. При въезде и выезде из него все подвергались строгому допросу, чтобы предотвратить проникновение шпионов.

Ян Сиконг издалека смотрел на город, окруженный высокими стенами и глубоким рвом, и просто не мог поверить своим глазам. Неужели это и есть его Гуаннин? В прошлом Гуаннин был просто небольшим городком, и теперь от того городка двадцатилетней давности не осталось и следа.

Тогда они с Юанем Мао стояли на городской стене, трижды отбивая атаку огромного войска. Жаль, что Юань Мао, сумев одолеть внешнего врага, не сумел справиться с предателями среди своих. Он смог защитить сорок тысяч жителей города, но не сумел спасти их маленькую семью.

Сколько людей в Гуаннине помнят сейчас ту битву двадцатилетней давности? Кто из них вспоминает о Юане Мао?

Ян Сиконг выбрался из повозки. Шень Хесюань сидел в коляске, которую катил перед собой Фу Чжанцинь:

- Я отправил генералу Ляну тайное послание, в котором сообщил о своем приезде, но я не говорил о том, что привезу тебя сюда.

Ян Сиконг понимал опасения Шень Хесюаня. Спустя двадцать лет, даже если Лян Хуэйюн все еще помнит его, он уже больше не второй молодой господин семьи Юань, а мятежник и предатель. Кто знает, как отреагирует генерал Лян, когда увидит его.

- Когда мы увидимся с генералом Ляном, я все объясню ему, - сказал Ян Сиконг.

Шень Хесюань сделал знак Фу Чжанциню, и тот сказал:

- Снимите кандалы с тайфу Яна.

Охранник снял с Яна Сиконга кандалы.

- Нам нельзя привлекать к себе внимание, когда мы будем входить в город, - Шень Хесюань уставился на него пристальным взглядом. – Но не пытайся сбежать, охрана с тебя глаз не спустит.

Ян Сиконг размял свои затекшие руки и ноги. Он был скован слишком долго, и теперь ему казалось, что его конечности не принадлежат ему, он с трудом мог шевелить ими.

- Я сам собирался ехать в Гуаннин и теперь, когда мы здесь, куда еще мне бежать?

- Ладно, идем в город.

Под видом торговцев тканями, они все благополучно прошли через городские ворота.

В этот момент Ян Сиконг действительно понял, что значит вернуться в родные места. Когда он услышал ляодунский акцент и увидел знакомые улицы, его захлестнули воспоминания его детства. Он вспоминал, как бегал по этим улицам бесчисленное количество раз. Он до сих пор не забыл, где можно было купить еду, послушать музыку, увидеть торговцев из других городов, продающих новые товары прямо на улицах. Когда они с Юанем Нанью были еще детьми, они обследовали каждый уголок города, и в то время он был для них целой вселенной.

И его «вселенная» действительно рухнула здесь, в Гуаннине, в тот момент, когда его приемного отца отправили на плаху.

Снова вступив на родную землю, где он испытал любовь и ненависть, и где все уже было не таким, как раньше, Ян Сиконг испытал целую бурю эмоций.

Они разыскали постоялый и двор и решили для начала отдохнуть с дороги.

Ян Сиконг первым делом попросил принести ему горячей воды и хорошенько вымылся, смывая с себя дорожную грязь.

Постоялый двор, в котором они остановились, сейчас казался уже старым, но двадцать лет назад это был самый большой постоялый двор в Гуаннине. Они с Юанем Нанью часто подбегали к воротам постоялого двора и кричали в все горло:

- ***

После этого они со смехом убегали, слушая, как вслед им неслись крики хозяина постоялого двора. Инетересно, помнил ли об этом Юань Нанью?

Искупавшись и сменив одежду, Ян Сиконг захотел прогуляться по городу. Его переполняли воспоминания о прошлом, и ему хотелось найти по памяти различные места из своего детства.

Но стоило ему ступить за порог, как его тут же остановил охранник.

- Я хочу увидеть господина Шеня.

- Прошу немного подождать, - ответил охранник.

Через некоторое время пришел Фу Чжанцинь:

- Чего желает господин?

- Я хочу прогуляться по городу, чтобы немного развеять тоску по прошлому, - сказал Ян Сиконг.

- Наставник не согласится, - мягко сказал Фуу Чжанцинь.

- Вы можете пойти со мной... я просто пройдусь по улице и не стану уходить далеко.

Фу Чжанцинь поколебался на мгновение:

- Тогда я тоже должен сопровождать тайфу Яна. Охрана пойдет с нами, и мы пройдемся только по этой улице.

- Спасибо, - сказал Ян Сиконг и собрался выйти.

- Подождите, - Фу Чжанцинь внимательно посмотрел на лицо Яна Сиконга. – Сначала замаскируйтесь хоть немного.

- Я не был здесь уже двадцать лет, здесь никто не узнает меня.

Фу Чжанцинь не сводил с него пристального взляда:

- У господина такая броская внешность, что он не может не привлечь к себе внимания.

Яну Сиконгу пришлось наклеить себе бороду и спрятать лицо под шляпой.

- Господин, прошу.

Они спустились вниз, и за ними по пятам следовало несколько охранников. Они прошлись по улице перед постоялым двором. Это была главная улица Гуаннина, которая также являлась самым оживленным местом в городе.

За двадцать лет все изменилось, и сама улица тоже. Ян Сиконг обладал поразительной памятью, в которой полностью сохранились мельчайшие подробности прошлого.

- Вот здесь раньше продавали еду, а там была лавка с обувью. Вон там готовили тофу, а эти здания совсем новые, и раньше здесь был пустырь.

Фу Чжанцинь внимательно слушал его:

- Господин помнит все до мельчайших подробностей.

- В дестве я столько раз бегал по этой улице... - Ян Сиконг вытянул шею и посмотрел вперед. – Там, в конце улицы слепой Чжан продавал паровые булочки. Тогда они были известны всем в Гуаннине, и мой отец часто покупал их для нас.

Пока он говорил, его шаги все замедлялись – ему было страшно увидеть, что этой лавки больше нет на прежнем месте.

- Кажется, она все еще на месте, - Фу Чжанцинь, похоже, прочитал его мысли и, прищурившись, тоже посмотрел вперед. – Давайте сходим туда и посмотрим.

Они пошли вперед и увидели, что вывеска с изображением паровых булочек все еще висит на прежнем месте. Ян Сиконг был вне себя от радости и разволновался еще сильнее:

- Она и правда на месте! Эта лавка по-прежнему там! – он поспешил вперед.

Еще не дохдя до лавки, он почувствовал в воздухе аппетитный аромат булочек. Ян Сиконг вошел в лавку и огляделся вокруг. Внутри лавки мало что изменилось, и ему показалось, что он действительно вернулся в прошлое на двадцать лет назад.

Фу Чжанцинь достал серебряную монету и купил несколько видов паровых булочек:

- Нужно будет взять с собой и угостить наставника.

Ян Сиконг взял свою любимую булочку со свининой. Ее только что сняли с огня, и она еще дышала жаром. Держа ее на ладони, он почувствовал, как этот жар прогоняет зимний холод. Невольно вздрогнув, он поднес булочку к губам и откусил большой кусок.

Вкус и аромат этой булочки пробудили далекие воспоминания Яна Сиконга, напомнив ему о счастливых временах в семье Юань. Его все сильнее охватывала дрожь, а на глаза наворачивались слезы, которые он старался сдерживать усилием воли.

Он вернулся на родину, но у него не было ни дома, ни семьи.

Этот мир настолько огромен, но в нем у Яна Сиконга нет своего места.

Фу Чжанцинь смотрел на слезы, блестевшие в глазах Яна Сиконга, и ему стало не по себе.

Ян Сиконг опустил голову и торопливо вышел из лавки.

- Господин, - Фу Чжанцинь поспешно догнал его. – Если господин хочет зайти еще куда-нибудь...

- Возвращаемся на постоялый двор, - тихо сказал Ян Сиконг.

- А?

- Возвращаемся на постоялый двор, - снова повторил Ян Сиконг.

Он не мог идти дальше, поскольку там, если свернуть за угол, располагалось место казни Юаня Мао. На том месте его жизнь была разбита вдребезги и именно там начался самый страшный кошмар его жизни, поэтому у него не хватало духу пойти туда.

- ... Хорошо.

Они пошли назад тем же путем, каким пришли сюда. Проходя мимо большого дерева, они увидели стайку ребятишек, которые играли возле старого колодца и распевали уличные песенки.

Поначалу они не обратили на них внимания, но, когда до слуха Яна Сиконга донеслись слова «предатель Ян Сиконг», он невольно остановился. Фу Чжанцинь тоже услышал эти слова и слегка поменялся в лице:

- Господин, давайте вернемся на постоялый двор.

Ян Сиконг замер на месте.

___________________________

*** Не поняла, что именно они кричали, но это явно была какая-то шалость.

Как хорошо описаны чувства Янчика при возвращении на родину. Как мне это знакомо! Я прямо с ним по этим улицам прошлась и все увидела-почувствовала вместе с ним))

- 106 -

«В битве Волка с Драконом

Страну качает на волнах,

А тем временем и вашим и нашим

Старательно служит

Предатель Ян Сиконг» (1)

Ян Сиконг тихо повторил эту песенку. Эта был всего лишь короткий стишок, но этих слов оказалось достаточно, чтобы поразить его в самое сердце.

«... и вашим и нашим старательно служит предатель Ян Сиконг».

Больше всего на свете он ненавидел евнухов и потратил половину жизни, чтобы поразить этих презренных предателей, и вот теперь он сам стал «предателем Яном Сиконгом.»

Неужели в глазах простого народа Ян Сиконг такой же подлец и предатель, как евнухи, и теперь любой имеет право бросить в него камень?

Услышав слова «предатель Ян Сиконг» из уст ребенка, он понял, что его дурная слава действительно разлетелась по всему белому свету, и таким он навсегда останется в истории.

Он думал, что действительно окаменел сердцем, но это был его родной город, ради защиты которого они с отцом не щадили своих жизней. Это был его потерянный рай, куда он так стремился вернуться, без конца видя это место в своих снах.

К сожалению, жители Гуаннина забыли великого героя, несправедливо погибшего двадцать лет назад, но помнят «предателя Яна Сиконга».

Ян Сиконг открыл окно, и холодный зимний ветер ворвался в окно, вызвав дрожь в его теле. Прислонившись к оконной раме, он смотрел на улицу, наблюдая за снующими по ней людьми. Все выглядело почти также, как и двадцать лет назад. Вероятно, его короткое счастливое дество исчерпало всю удачу его жизни. На его губах мелькнула горькая улыбка, и по щекам покатились слезы, которые он больше не мог сдерживать.

«Отец, Конг-эр не стал тебе добрым сыном, а теперь и вовсе превратился в «предателя».

***

Мерно покачивающийся возок отановился. Ян Сиконг сделал глубокий вдох и вышел на улицу.

Шень Хесюань привез его к Ляну Хуэйюну, предварительно переговорив с ним об этом.

Двадцать лет спустя Ян Сиконг все еще смутно помнил внешность Ляна Хуэйюна. В то время он был молодым офицером под командованием Юаня Мао. Это был смелый, способный и преданный человек. Если бы не Лян Хуэйюн, который спас его возле помоста для казни, Хань Чжаосин наверняка схватил бы его, и тогда он отправился бы на каторгу.

Увидев Ляна Хуэйюна, Ян Сиконг узнал его с одного взгляда. К этому времени он стал помощником главнокомандующего войск Ляодуна.

Увидев Яна Сиконга, Лян Хуэйюн тоже уставился на него во все глаза. Казалось, на какой-то миг он не признал человека, стоявшего перед ним, но затем его взгляд стал твердым и решительным. Он открыл рот, но слова не шли у него с языка.

Ян Сиконг шагнул вперед и опустился на одно колено:

- Благодарю генерала Ляна за то, что однажды он спас мне жизнь.

Лян Хуэйюн, испытывая в душе смешанные чувства, помог ему подняться и взволнованно сказал:

- Сиконг, это правда ты?

Ян Сиконг кивнул в ответ:

- Генерал Лян, это правда я, Сиконг.

Лян Хуэйюн тяжело вздохнул:

- Двадцать лет. Прошло уже двадцать лет. Не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова.

- И я не ожидал... Если бы тогда генерал Лян не помог мне, сегодня не было бы никакого Сиконга.

- Ты сын генерала Юаня. Разве я мог спокойно оставаться в стороне и смотреть, как тебя погубят? – при воспоминании о прошлом Лян Хуэйюн почувствовал, как его захлестнули эмоции.

- Генерал Ляну должно быть, пришлось нелегко в эти годы, служа под началом Хань Чжаосина, - сказал Ян Сиконг.

- Ай, лучше не говорить об этом, - с горечью сказал Лян Хуэйюн. – Если бы не забота о жителях Ляодуна, я бы предпочел оставить службу и вернуться в свою деревню, чем служить под началом этого подлого пса!

- Генерал Лян столько вытерпел ради доброго дела, и жители Ляодуна никогда не забудут об этом.

Лян Хуэйюн покачал головой:

- После падения партии евнухов, во главе Ляодуна встал командующий Чжао. К счастью, он оценил меня по заслугам, и я получил повышение. Я уж подумал, что в Ляодуне, наконец, настали добрые времена, но не думал, что... - его глаза покраснели. – Я даже не смог проститься с командующим.

Ян Сиконг взял его за руку и торжественно произнес:

- Командующий Чжао передал Ляодун генералу Ляну, и теперь он в надежных руках.

- Я жизни своей не пожалею ради спасения своей родины, но разве сорок тысяч солдат смогут противостоять двухсоттысячной армии чжурчженей?

- Генерал Лян еще помнит моего отца?

- Разве я мог забыть о подвиге генерала Юаня! – взволнованно сказал Лян Хуэйюн.

Ян Сиконг подумал про себя, что многие уже забыли об этом. Даже если он очистил имя Юаня Мао в столице, для жителей Гуаннина это, вероятно, не имело большого значения. Но он не мог винить народ в том, что у него короткая память. Людям и так жилось очень непросто, какой с них спрос?

- Двадцать лет назад под командованием моего отца мы смогли защитить Гуаннин, - сказал он. – В то время у нас не было и десяти тысяч солдат, но мы трижды отбивались от огромной армии Чжуо Летая. И сейчас мы также сможем отстоять и Гуаннин, и Ляодун.

Лян Хуэйюн внимательно посмотрел на него:

- Сиконг, ты приехал сюда ради Гуаннина?

- Верно.

Лян Хуэйюн пожал ему рук и тихо сказал:

- А знаешь что? Даже если весь мир ругает и поносит тебя, в глубине души я знаю, что ты точно не злодей. Ты с детства был славным ребенком, и ты сам сумел отомстить за генерала Юаня. Ты в одиночку поразил партию евнухов, которая десятилетиями безнаказанно творила зло, ты оправдал генерала Юаня. Будь ты низким корыстолюбцем, ты бы давно мог просто наслаждаться славой и богатством. 

Взгляд Яна Сиконга потеплел, и он растроганно сказал:

- Слова генерала Ляна принесли Сиконгу огромное облегчение.

Фу Чжанцинь не удержавшись, сказал:

- Но люди думают по-другому.

Шень Хесюань негромко кашлянул, и Фу Чжанцинь опустил голову.

Только в этот момент Лян Хуэйюн вспомнил про Шень Хесюаня и поспешно приветствовал его:

- Господин Шень, прошу простить мою неучтивость.

- Генерал Лян слишком вежлив, - Шень Хесюань сложил ладони. – У меня проблемы с ногами, поэтому я не могу встать и поприветствать генерала должным образом.

- В этом нет необходимости, - ответил Лян Хуэйюн. – Прошу прохоите, давайте выпьем чаю.

Они прошли в комнату, где вместе обсудили текущую ситуацию.

Переправившись через Хуаншуй, Чжуо Летай не спешил перейти в наступление, и для начала разбил лагерь. Говорили, что Чжуо Летай потратил много денег, чтобы закупить побольше пушек у чужеземцев, которые были специально изготовлены для того, чтобы сокрушать стены китайских городов.

Бывший старший принц чжурчженей Чжуо Летай теперь стал их правителем. Прошлая неудача, когда он двадцать лет назад был отброшен маленьким гарнизоном Гуаннина вместе со своим огромным войском, стала самым большим позором в его жизни. Все эти годы он старался не высовываться, в то же время продолжая наращивать свое войско. Его желание захватить Ляодун и плодородные Центральные Равнины никогда не ослабевало в его сердце. После столь длительного ожидания он наконец-то дождался междоусобицы на Центральных Равнинах, и его мощь снова возросла. Такая возможность выпадает раз в жизни, и он не собирася упускать ее.

После потери семи провинций Ляобея, уже более двадцати лет чжурчжени то и дело отправляли конные отряды в города и деревни Ляодуна, где они грабили, убивали и жгли все подряд, наводя ужас на все население. Но как только за ними посылали в погоню солдат, они бежали и бесследно исчезали в степи. Это повторялось до бесконечности, поэтому все жители Ляодуна жили в постоянном страхе.

Нелегко было найти толкового командующего, способного по-настоящему защитить Ляодун. И как только у них появилась надежда, ее тут же снова поглотила тьма.

В то же время у чжурчженей за эти годы выросло много новых сильных солдат, и он с еще большим воодушевлением поглядывали на Центральные Равнины, и их боевой дух был высок, как никогда ранее.

В такой ситуации еще до наступления сражения боевой дух в армии уже заранее был сломлен.

Сегодняшняя ситуация была ничуть не лучше, чем двадцать лет назад. Но чудо потому и зовется чудом, что случается лишь в крайне редких случаях.

Возможно, на этот раз они и смогут сдержать Чжуо Летая, но лишь на некоторое время. Сейчас Чжуо Летай был настроен крайне воинственно, и он явно был готов к затяжному бою. А при длительном противостоянии у них не хватит ни запасов, ни духовной стойкости, чтобы сражаться с ним.

Спасти Ляодун сейчас мог только один человек – Фен Е.

Только отправив свое войско на подмогу, он сможет это сделать.

- Я отправил несколько писем к императорскому двору, в которых просил его помощи, - сказал Лян Хуэйюн. – Я слышал, Король Волков ищет возможности отправить войско, но... - он взглянул на Яна Сиконга. – Сейчас правитель Чу и остальные правители только и ждут удобной возможности, поэтому он не хочет разделять армию Фен.

- Ну, разумеется, не хочет, - сказал Шень Хесюань. – Сейчас он находится в таком же затруднительном положении, как и двор – очень трудно воевать на два фронта.

- Верно, - кивнул Фу Чжанцинь. – Будь это не так, разве он смог бы так просто захватить столицу?

Выпалив эти слова, он почувствовал себя очень неловко и взглянул на Яна Сиконга. Все знали, какую роль сыграл Ян Сиконг в том, что Фен Е смог завоевать столицу.

Но Ян Сиконг остался совершенно невозмутимым.

- Сейчас самое главное – найти способ убедить Короля Волков послать войско на помощь, - сказал Лян Хуйэюн. – Сиконг, ты...

- Генерал Лян, господин Шень захватил меня в плен, собираясь отправить к правителю Чу. Но господин Шень очень принципиален, он понимает, что спасение Ляодуна сейчас важнее всего, поэтому в первую очередь необходимо устранить опасность, нависшую над ним. Я уже удалился в деревню для уединенной жизни, но я покинул эту жизнь ради спасения Ляодуна. Ради спасения родной земли я жизни своей не пожалею.

Лян Хуэйюн был очень тронут:

- Сиконг ты достойный сын генерала Юаня. Ты пойдешь по его стопам и обязательно завершишь его дело, полностью уничтожив чжурчженей!

Шень Хесюань посмотрел на Яна Сиконга и спросил с бесстрастным видом:

- И что ты предлагаешь сделать?

- Нам необходимо увеличить запасы продовольствия, укрепить оборону города и повысить боевой дух солдат. А также мы должны убедить Фен Е выслать нам солдат на подмогу.

- И как нам его убедить?

Ян Сиконг нахмурил брови.

С того момента, как он спустился с горы, он знал, что рано или поздно ему придется иметь дело с Фен Е. Хотя это было последнее, чего бы ему хотелось, но у него не оставалось выбора. Им необходимо спасти Ляодун, но у них недостаточно для этого сил. Сейчас самое сильное войско императорского двора и Центральных Равнин находится в руках Фен Е. Если Фен Е не спасет Ляодун, больше никто не сможет этого сделать.

Но он не мог забыть их последнюю встречу с Фен Е, когда тот, глядя на него исполненным возмущения взглядом сказал, что ненавидит его. Будь то обида или ненависть, они уже давно не волновали его, поскольку он однажды прошел через врата смерти. Но вот пошлет ли Фен Е войско из-за него, зная о том, что этой ситуацией может воспользоваться Чен Му, он не мог знать этого наверняка.

Впрочем, он должен попытаться в любом случае. Он был готов отдать свою жизнь ради защиты Ляодуна, так неужели он не сможет иметь дело с человеком, которого не хотел бы видеть до конца своих дней?

Он тяжело вздохнул и сказал:

- Я напишу Фен Е письмо...

Все молча уставились на него. Вражда Яна Сиконга с Фен Е тоже была известна всем. Хотя некоторые слухи звучали совсем уж нелепо, но Фен Е действительно перевернул вверх дном всю Поднебесную, пытаясь найти Яна Сиконга.

- И что ты собираешься написать в этом письме?

***

- Король Волков! Король Волков!

Фен Е как раз зажигал лампу, чтобы прочитать донесение, и, услышав взволнованный крик охранника, нахмурился. В последнее время он был поглощен государственными делами, к тому же совсем потерял покой и сон из-за одного человека. От этих криков у него лишь еще сильнее разболелась голова.

Охранник ворвался в кабинет и рухнул на колени. Прежде чем Фен Е успел отчитать его, он громко крикнул:

- Король Волков! Есть новости о тайфу Яне!

Фен Е содрогнулся всем телом, кисть выпала из его руки, забрызгав тушью всю бумагу. Его сердце сжалось, и он, запинаясь, выговорил:

- Что... что ты сказал?

Более полугода он пытался раздобыть сведения о Яне Сиконге, но все было безуспешно. Сначала он обыскал все близлежащие города и деревни, находя следы похожих людей, но все они ни к чему не привели. Он знал, что если бы его подчиненные не располагали достоверными сведениями, они никогда не посмели бы напрасно побеспокоить его.

- Несколько дней назад наш шпион обнаружил след Шень Хесюаня в Тайюане, - взволнванно проговорил охранник. – А затем он покинул Тайюань, и наш человек последовал за ним. И тогда...

- Ну что «тогда»? Говори скорее! – нетерпеливо прикрикнул Фен Е.

- Он проследил за ним до самого Бачжоу. Там на лошадиной ферме случился падеж лошадей, и туда со всей страны съехались различные лекари. Несколько дней спустя Шень Хесюань увез оттуда одного человека. По описанию он очень похож на тайфу Яна.

Фен Е в ярости стукнул по столу кулаком и зарычал:

- Почему ты докладываешь об этом только сейчас?

- Мне запретил генерал Цю. Он сказал, что пока не будет точно известно, Короля Волков нельзя беспокоить, чтобы не давать ложных надежд. А теперь шпион доложил, что та группа людей направилась в Ляодун, и генерал приказал мне доложить обо всем Королю Волков.

Фен Е резко встал, его лицо было белее бумаги. Он сжал кулаки, а его сердце, казалось, сейчас выпрыгнет у него из груди.

«Это ты? Сиконг, это ведь ты?»

Лошадиная ферма, Ляодун... это вполне может иметь отношение к Яну Сиконгу. И Шень Хесюань лично приехал забрать этого человека. Может быть... наверняка это он!

В любом случае, ему достаточно малейшего проблеска надежды, и он готов отчаянно мчаться за ним сквозь любые препятствия, а иначе, его полностью поглотит тьма, и он будет вечно жить в мучительных сожалениях и страхе навсегда потерять любимого человека. И тогда для него не останется ни жизни, ни смерти, ни искупления.

«Конг-эр, умоляю, позволь мне найти тебя. Позволь снова увидеть тебя, дай мне шанс все исправить и вернуть прошлое. Даже в смерти позволь мне следовать за тобой».

____________________________

1. Это примерный смысл песенки.

- 107 -

На этот раз две армии стояли друг напротив друга, но между ними не велось никаких переговоров.

Как говорится, лучший способ ведения войны – это победа врага с помощью стратегии. Но у чжурчженей и народа хань была давняя вражда, их обиды копились более ста лет, и теперь их ждала смертельная схватка.

В ожидании подкрепления Гуаннин не жалел сил для подготовки к битве.

Ян Сиконг знал, что ему лучше не показывать своего лица, поэтому маскировался перед людьми и выходил на улицу, как человек из свиты Шень Хесюаня. Хотя Шень Хесюань по-прежнему держал возле него охрану, он никак не мешал ему свободно перемещаться по городу. Но было два места, куда Ян Сиконг не осмеливался ходить – это место казни Юаня Мао и старый дом семьи Юань.

Впрочем, враг не дал ему времени на то, чтобы погоревать. Вскоре они получили сообщение о том, что Чжоу Летай берет воду из Хуаншуй и, замораживая ее, делает из нее огромные глыбы льда.

Обычно при осаде города используются катапульты, но добыча камней отнимала много времени и сил, чего нельзя было сказать о льде – возить воду удобней, она легче камня, к тому же, в ней не было недостатка.

Неудивительно, что Чжоу Летай пересек реку до того, как она замерзла. Он просто хотел занять Хуаншуй.

Узнав эту новость, они обменялись своими мнениями.

- Добывать лед проще, чем камни, - сказал Лян Хуэйюн. – Но лед не такой твердый, как камень. Я приказал обливать городские стены водой, чтобы на них наслаивался лед, но, если метать в них глыбы льда, они разобьют только ледяную корку, но не каменные стены.

- Чжуо Летай не может не знать, что лед не прочнее камня, - задумчиво проговорил Шень Хесюань. – Возможно, он запасается им не только для того, чтобы метать его в стены.

- Городская стена Гуаннина сложена из кирпичей и камней, - сказал Ян Сиконг. – Раствор, которым скрепляются слои кладки, подвергаясь колебаниям температур, со временем начинает трескаться. Если Чжуо Летай сначала начнет метать лед и камни, а затем добавит пушки, городские стены уже не будут такими прочными, как раньше.

- Верно... - нахмурился Лян Хуэйюн. – Откуда эти варвары, всю жизнь живущие в палатках, могут знать о недостатках наших стен?

- Хань Чжаосин, эта бездарная сволочь, когда командовал собственными войсками, был ни на что не годен, - с усмешкой сказал Ян Сиконг. - А, став цепным псом чжурчженей, очень расстарался.

- Ты уничтожил его род до девятого колена, конечно же, он жаждет мести, - сказал Шень Хесюань. – Этот пес не сможет искупить свои прегрешения даже через казнь тысячи порезов.

- От него столько вреда Ляодуну, - лицо Ляна Хуэйюна перекосило от ненависти.

- Если Чжуо Летай действительно использует лед и пушечный огонь для штурма города, есть ли способ остановить его? – обеспокоенно спросил Фу Чжанцинь.

- Нет, - ответил Шень Хесюань. – Трудно сказать, сколько сможет продержаться Гуаннин.

- Я боюсь, такая атака несет в себе еще одну опасность, - с мрчаным видом сказал Ян Сиконг.

- Какую?

- Глыбы льда, разбиваясь о стену, будут копиться внизу, постепенно превращаясь в естественную лестницу.

Лян Хуэйюн поменялся в лице:

- И по такой «лестнице» будет подняться легче, чем по обычной.

Они все замолчали, погрузившись в свои мысли.

Спустя долгое время, Лян Хуэйюн тжело вздохнул:

- Спустя двадцать лет, Чжуо Летай действительно как следует подготовился к этой битве. Если Король Волков не пришлет подкрепление, боюсь тогда...

- Мы тоже примем необходимые меры, - в глазах Яна Сиконга появился холодный блеск. – Двадцать лет назад Гуаннин был маленьким городом с небольшим гарнизоном, и он не испугался Чжуо Летая. Сейчас это сильный укрепленный город, и нам тем более не пристало бояться врага. Мы обязательно защитим Ляодун.

***

- Ну что, есть какие-нибудь новости? – нетерпеливо спросил Фен Е.

- Я уже трижды отправлял людей, но пока ничего не ясно, - ответил Юань Нанью. – По имеющимся сведениям невозможно определить, что это действительно второй брат.

- Наверняка это он, - сказал Фен Е. - Я чувствую, что это он.

- Гарнизон Гуаннина снова отправил послание, они опять просят о помощи, - Юань Нанью передал Фен Е письмо.

Фен Е раздраженно сжал письмо в ладони:

- Ляодун недалеко от столицы. Почему до сих пор нет новостей?

- Сейчас спешка не поможет, нам остается только ждать, - сказал Юань Нанью. – Сейчас императорский двор не может собрать войско, и что теперь делать Ляодуну?

- Не переживай, я не стану сидеть сложа руки и смотреть, как гибнет Ляодун, но сейчас... Если просто так отправить войско, это значит дать Чен Му хорошую возможность. Чжуо Летай пока не идет на штурм, и нам тоже следует оставаться на месте.

С этими словами он начал разворачивать полученное письмо.

Он уже и раньше получал письма с просьбами о помощи, они были длинными, и в них его настойчиво убеждали выслать войско на подмогу. Но на этот раз письмо оказалось просто небольшим листом бумаги.

Сердце Фен Е сжалось. Неужели Чжуо Летай уже перешел в наступление? Он нетерпеливо открыл письмо и замер – на листе бумаги были написаны всего два слова: «Помоги мне». (1)

Почерк был красивым и решительным, оба иероглифа были выведены сильной рукой, отчего их след был заметен даже на обратной стороне бумаги. Эти два слова выглядели очень убедительно, а на месте подписи было пусто.

Фен Е резко вскочил на ноги, его руки задрожали.

- Что стряслось в Гуаннине? – воскликнул потрясенный Юань Нанью.

- Это от него, - лицо Фен Е побледнело, и голос задрожал. – Это он.

Юань Нанью торопливо подошел в нему и тоже взглянул на два слова, написанные на бумаге. Он тоже поменялся в лице:

- Это... это почерк второго брата.

Глаза Фен Е покраснели, он крепко сжал письмо в руке:

- Это он, это правда он, хахаха, это он, он... - у него сбилось дыхание, он не знал, смеяться ему или плакать. Его сердце заныло от тупой боли, которая была так мучительна, что он едва мог дышать.

Эти слова были написаны рукой Яна Сиконга, это письмо написал ему он.

Его Конг-эр жив, он действительно жив!

- Второй брат и правда жив... - сдавленным голосом сказал Юань Нанью. – Он отправился... нет, он вернулся домой.

Фен Е, пошатнувшись, сел в кресло, его голос внезапно охрип:

- Цю Ван, скажи мне, что я не сплю.

Во сне он часто спешил к Яну Сиконгу, но каждый раз после пробуждения он словно падал с облаков в преисподнюю, и этому, казалось, никогда не будет конца.

- Нет, это действительно письмо от второго брата. Он вернулся в Ляодун и сейчас он находится в Гуаннине, ожидая, когда мы придем к нему на помощь.

В глазах Фен Е блеснули слезы:

- Он все еще жив, и он просит меня о помощи, он... он жив.

Его Конг-эр жив, и в данный момент только это имело для него значение.

- Мы должны были подумать об этом! – взволнованно сказал Юань Нанью. - Если второй брат жив, конечно же, он не смог бы спокойно смотреть на то, как враг вторгается в Ляодун. Для него всегда имели большое значение его привязанности, и он не может не беспокоиться о жителях Ляодуна!

Фен Е снова посмотрел на письмо и вспомнил спокойное лицо Яна Сиконга, когда он видел его в последний раз. Значит, он тогда уже не собирался возвращаться? Возможно, в тот момент в душе он был готов умолять его о помощи, но произнес лишь слова прощания.

А он сам напоследок сказал ему, что ненавидит его...

В тот момент, как бы сильно он ни был зол и обижен на него, он своими руками подтолкнул его к обрыву.

Не в силах выдержать боль, Фен Е закрыл глаза и тихо сказал:

- Я пошлю войско в Ляодун. Я сам встану во главе войска и спасу его.

Он больше никому и никогда не позволит причинить вред Яну Сиконгу.

- Король Волков...

- Я не позволю! – сурово крикнул Фен Чанью, входя в комнату. – Ты не можешь покинуть столицу!

Взглян Фен Е остался непреклонным:

- Дядя, я непременно должен спасти его.

- Ты... из-за мужчины... - у Фена Чанью борода затряслась от гнева. – Ты Король Волков, который теперь владеет всей Поднебесной! Ты больше не юный своевольный Шицзи. Это такое важное дело! Ты не можешь вести себя так легкомысленно и безрассудно!

Лицо Фен Е приняло ледяное выражение:

- Это не только ради него. После того, как я отведу беду от Ляодуна, мы сможем сосредоточиться на борьбе с Чен Му. Сколько еще мы продержимся, если нас будут атаковать с двух сторон?

- Нет, это все только из-за него! – Фен Чанью побелел от злости. – Ты путаешься с ним уже десять лет! Десять лет! Ты забыл, что у тебя есть семья и наложница? А ты сослал их в Датун и совершенно позабыл о них! А своим сыновьям ты даже до сих пор не дал имена!

- Дядя, сделай это за меня, - холодно сказал Фен Е. – После смерти отца ты самый достойный человек.

- Ты! – воскликнул Фен Чанью, тыча в него пальцем. – Ты не можешь уехать в Ляодун! Мы проделали такой путь и заплатили такую высокую цену, чтобы обрести то, что имеем сегодня! Если ты покинешь столицу, Чен Му ни за что не упустит такую возможность! Если в Ляодуне что-то пойдет не так...

- Дядя, - перебил его Фен Е. – Пока ты в столице, Чен Му не сможет прорваться сюда вот так сразу. Ляодун – наши Северный Врата. Если город падет, это будет опаснее чем, угроза со стороны Чен Му. Дядя прав – я делаю это ради Яна Сиконга, но я также буду сражаться и за жителей Ляодуна. Даже если бы его там не было, рано или поздно я все равно послал бы войско на помощь Ляодуну.

- Я не говорю, что не нужно помогать Ляодуну, но ты не должен ехать туда сам! – резко сказал Фен Чанью. – Ты Король Волков!

- Да, я Король Волков, - Фен Е уставился на него в упор. – И я собираюсь поехать туда лично!

Фен Чанью замер под хищным как у волка взглядом Фен Е. Исходившая от него властная аура была подобна острому лезвию невидимого топора, занесенного над его шеей, отчего по его коже пробежал холодок.

- Управление столицей переходит к моему дяде, - сказал Фен Е, вставая. – Цю Ван, приготовь армию к походу!

- Слушаюсь! – громко ответил Юань Нанью.

***

Получив новость о том, что Фен Е собирается лично вести войско в Ляодун, Ян Сиконг несколько дней пребывал в беспокойстве. Он думал, что с такой нестабильной обстановкой при дворе Фен Е нельзя покидать столицу, поэтому он просто отправит Юаня Нанью. Он не ожидал, что...

Но он быстро успокоился. Раз уж он обратился за помощью к Фен Е, рано или поздно им придется встретиться. Не имеет значения, произойдет это чуть раньше или позже.

Однако, один человек отреагировал на эту новость куда более бурно, чем он. И этим человеком был Шень Хесюань.

Фен Е попал в засаду, устроенную Шень Хесюанем в Тайюане, потеряв не только множество солдат, но и свое лицо. Если он лично явится в Ляодун, разве он так просто отпустит Шень Хесюаня?

Поэтому Шень Хесюань решил просто уехать.

Шень Хесюаню не хотелось отпускать Яна Сиконга таким образом, и Яну Сиконгу тоже не хотелось, чтобы Шень Хесюань просто ушел. Но к сожалению, они сейчас находились на территории Лян Хуэйюна, поэтому ничего не могли сделать.

Перед отъездом Шень Хесюань сказал ему:

- Наши пути расходятся. Еще увидимся. И мы по-прежнему враги.

Ян Сиконг подарил Шень Хесюаню картину (2) и попросил открыть ее после отъезда, а затем смотрел ему вслед, наблюдая за тем, как он покидает город.

Фу Чжанцинь несколько раз хотел что-то сказать, но в конце концов, ушел вслед за ним с понурым видом.

***

Через несколько дней после отъезда Шень Хесюаня в Ляодун прибыл Король Волков с семидесятитысячным войском.

Лян Хуэйюн вместе с остальными чиновниками вышел лично приветствовать его у ворот Гуаннина. Ян Сиконг не пошел с ними, но он мог представить себе, как будет выглядеть эта сцена.

Двадцать лет назад прежние чиновники Гуаннина точно также встречали Фен Цзяньпина, а они с Юанем Нанью прятались на городской стене. Оттуда он мог видеть величественного правителя Цзинъюаня, боевое знамя армии Фен с оскалившейся головой волка и маленького мальчика, который пускал во сне пузыри, задремав на спине у лошади.

В тот момент он впервые в жизни увидел Фен Е. Тогда он и подумать не мог, насколько тесно переплетутся их судьбы.

Ян Сиконг разжег в комнате жаровню и спокойно сидел в комнате, потягивая чай и ожидая появления Фен Е и Юаня Нанью.

Как они встретяся с Фен Е?

А впрочем, это не имеет значения.

Вся эта любовь и ненависть, вся его прошлая одержимость стали для него также бесконечно далеки, как и события прошлых жизней. Он уже отпустил все это, и будет хорошо, если и Фен Е позабудет обо всем.

За дверью послышались торопливые шаги, яркие глаза Яна Сиконга замерцали, и он не мигая уставился на горящие угли в жаровне.

В следующий момент дверь резко распахнулась.

В комнату ворвался порыв холодного ветра, вызвав дрожь в его теле. Ян Сиконг повернул голову и посмотрел на высокого мужчину в тяжелом плаще. Он обладал невероятно красивой внешностью, а также огромной властью и мощью, дававшими ему способность попирать реки и горы. Сегодня это был самый важный человек в Поднебесной – Король Волков Фен Е.

Фен Е тоже не сводил взгляда с Яна Сиконга. На его стройном теле была лишь простая белая одежда, его лицо было прекрасно, как нефрит и очень спокойно. А его черные, как чернила глаза были такими глубокими, что казались способными поглотить в себя целый мир, и он не мог отвести от него своего взгляда.

Фен Е сделал несколько шагов вперед. Он открыл рот, но у него так сильно сдавило горло, что он не мог вымолвить ни слова. Он боялся произнести хотя бы звук, ему было страшно даже смотреть на этого человека. Он казался ему миражом, который может бесследно исчезнуть в любое мгновенье.

Сколько дней и ночей он провел в мучительных раздумьях, терзаемый чувством вины и отчаяния. Король Волков, повелевающий всеми остальными, мог лишь молча терпеть, пока боль раздирала его на части. И сейчас он все еще не мог поверить в то, что человек, по которому он так тосковал, действительно стоит перед ним.

Ян Сиконг отставил чашку в сторону, поднялся с кресла, и, едва скользнув взглядом по Фен Е, почтительно сложил ладони:

- Приветствую Короля Волков.

______________________

1. Еще возможен вариант «спаси меня».

2. Картину или каллиграфию.

- 108 -

- Сиконг... - пробормотал Фен Е, стараясь подавить нарастающий в сердце страх. – Это... правда ты?

Он так отчаянно умолял небеса позволить ему снова увидеть Яна Сиконга. Но, когда Ян Сиконг действительно появился перед ним, он никак не мог поверить в это и боялся дотронуться до него.

Ян Сиконг, прищурив глаза, посмотрел за спину Фен Е и увидел стоявших там Лян Хуэйюна и Юаня Нанью вместе с остальными. При виде Юаня Нанью его глаза заблестели, и он уже хотел что-то сказать, но Фен Е не оглядываясь, внезапно с грохотом захлопнул за собой дверь.

Яну Сиконгу пришлось наконец перевести взгляд на Фен Е:

- Да, это я. Я не умер, к разочарованию всей Поднебесной.

Фен Е уставился на него горящим взором. Ян Сиконг, чувствуя на себе этот взгляд, пришел в замешательство:

- Король Волков проделал долгий путь. Верховая езда очень утомительна, будет лучше сначала пойти и немного отдохнуть.

Фен Е шаг за шагом приблизился к Яну Сиконгу. Ян Сиконг невольно отступил на несколько шагов назад, пока не уперся спиной в крышку стола.

Фен Е приблизился к нему вплотную и медленно протянул руку, пытаясь коснуться его щеки. Лицо Яна Сиконга внезапно застыло, и он отвернулся. Фен Е почувствовал боль в сердце, его дрожащая рука наконец, прижалась к щеке Яна Сиконга. Эта рука была холодна, как лед, а лицо Яна Сиконга было теплым, словно майское солнце. К сожалению, когда замерзший человек оказывается возле огня, поначалу тот не согревает, а обжигает его, покалывая кожу.

Когда Фен Е дотронулся до этого человека и, наконец убедился в том, что он настоящий, его сердце пронзила боль, и слезы хлынули по его щекам, словно прорвав давно сдерживающую их плотину.

Ян Сиконг ошеломленно замер – он никогда еще не виел, чтобы Фен Е так плакал... словно ребенок. Нахмурившись, он отвернулся, но в этот момент Фен Е заключил его в объятья.

- Король Волков... - Ян Сиконг начал отбиваться от него изо всего сил.

Руки Фен Е было также трудно разжать, как и железные прутья. Его доспехи замерзли на ледяном ветру Ляодуна, и их холод пронзил Яна Сионга до самых костей, отчего он задрожал всем телом.

- Конг-эр... - всхлипнул сквозь слезы Фен Е.

Ян Сиконг сделал глубокий вдох и сурово проговорил:

- Пусти меня!

- Почему ты так поступил со мной? Ты же говорил, что не испытываешь ко мне ненависти. Зачем ты так со мной?

Фен Е, казалось, изливал в слезах бесконечную боль и обиду. Сколько он себя помнил, ему еще никогда не приходилось так плакать. Он все крепче обнимал Яна Сиконга, сжимая его изо всех сил. Он боялся, что если он разожмет руки, человек в его объятьях снова исчезнет, и на этот раз уже навсегда. Он больше никогда его не отпустит!

- Король Волков, - бесстрастно проговорил Ян Сиконг. – Ты меня совсем заморозил. Отпусти меня.

Услышав его слова, Фен Е слегка ослабил хватку, и Ян Сиконг, воспользовавшись этой возможностью, оттолкнул его, но Фен Е схватил его за руку.

Ян Сиконг изо всех сил старался выдернуть свою руку, но смог:

- Почему Король Волков так себя ведет?

Взгляд Фен Е медленно скользил по лицу Яна Сиконга, стараясь не пропустить ни малейших изменений в его выражении. Ему хотелось сказать так много, но он не знал с чего начать. Наконец, он выплеснул то, что чувствовал, сказав всего одну фразу:

- Я так соскучился по тебе!

На лице Яна Сиконга мелькнула вспышка гнева, но оно тут же приняло обычное выражение, и его голос прозвучал совершенно спокойно:

- Король Волков получил то, что хотел?

Потрясенный Фен Е замер, не в силах сказать ни слова.

- Ты уже получил то, что хотел, а я еще нет. Благодарю Короля Волков за то, что он послал войско для защиты Ляодуна, - Ян Сиконг снова хотел освободить свою руку, но Фен Е лишь сжал ее еще крепче.

- Отпусти меня, - голос Яна Сиконга звякнул льдом.

- Ты правда знаешь, чего я хочу? – Фен Е уставился на него покрасневшими глазами.

- Я человек, который однажды уже умер, мне больше нечего дать Королю Волков, - с безучастным видом произнес Ян Сиконг. – Чего бы еще ни хотел от меня Король Волков, пусть оставит эту мысль.

Фен Е в оцепенении смотрел на Яна Сиконга, чьи равнодушие и отчужденность превосходили лютую стужу Ляодуна. Слегка растерявшись, он торопливо заговорил:

- Я... это я виноват перед тобой... это все моя вина... Цю Ван.. он все вспомнил... Конг-эр, я виноват...

- Вспомнил? – Ян Сиконг уставился на него во все глаза. – Ю-эр все вспомнил?!

- Да, и он все мне рассказал, - Фен Е не мог скрыть терзающее его чувство вины и раскаяния. – Прости, я... я неправильно тебя понял... Ты Ян Сиконг, ты мой...

Он чувствовал себя таким виноватым, что не мог говорить дальше.

Ян Сиконг без всякого выражения смотрел на Фен Е. Когда-то он всеми силами старался подтвердить свою личность. Когда-то для него было так важно, чтобы Фен Е узнал правду. Он все время представлял себе, какое он испытает облегчение, когда это недоразумение наконец, решится.

Но сейчас, когда Фен Е, наконец-то, признал его личность, его сердце не стало биться быстрее.

Слишком поздно. Ему все равно, кем его считает Фен Е. Уже слишком поздно.

- На самом деле, сейчас уже не имеет никакого значения, кто я, - холодно сказал Ян Сиконг. – Королю Волков не пристало вести себя подобным образом.

- Я знаю, ты сердишься на меня, - сказал Фен Е, чувствуя, как у него сдавило горло. – Я виноват перед тобой, поэтому ты так ведешь себя со мной... Я думал, что ты умер. Я правда думал, что тебя больше нет. Ты знаешь, что было со мной за эти 213 дней, что я пережил за это время? Я думал о тебе днями и ночами. Если бы не возникла опасность для Ляодуна, ты правда собирался прятаться до конца своих дней? Конг-эр, ты правда так сильно ненавидишь меня?

- Я, Ян Сиконг, всегда заслуживал лишь презрения, и от меня в этой жизни не зависит ничего. Единственное, что я еще могу держать под контролем – это моя собственная смерть. Жив я или мертв, мне некому сообщить об этом, и я не должен отчитываться в этом перед кем-либо. – Ян Сиконг холодно смотрел на Фен Е. – Король Волков уже сказал однажды, что ненавидит меня. И все твои слова и поступки в прошлом лишь подтверждают эти слова. Поэтому мне совершенно безразлично раскаиваешься ты в этом или винишь себя. Давай лучше сразу поговорим о делах.

Фен Е напряженно всматривался в лицо Яна Сиконга, его равнодушие, словно ножом пронзало ему сердце. На этом лице, которое полжизни очаровывало его, он помнил радость и привязанность, а позже к ним примешивались обида и грусть, но оно все же принадлежало ему. А сейчас эти глаза смотрели на него так холодно, словно на какого-то незнакомца.

И это его Сиконг? Это он сам превратил своего Сиконга в то, чем он стал сегодня.

Что он же он натворил за эти годы, чтобы стать чужим для человека, которого любит больше всего на свете?

Фен Е судорожно вздохнул, лицо Яна Сиконга полностью расплывалось у него перед глазами.

- Ты обижен на меня, ты и должен во всем винить меня. Это все я виноват. Ты всегда думал только обо мне и всячески помогал мне, а я... Я никогда не верил тебе.

Ян Сиконг ничего не сказал в ответ.

- Но за всю мою жизнь в моем сердце не было никого, кроме тебя. Только ты один живешь в моем сердце. Как бы сильно я ни обижался на тебя, как бы ни ненавидел, я не мог устоять перед своей любовью к тебе...

Ян Сиконг посмотрел на искаженное от боли лицо Фен Е, его сердце дрогнуло, и он отвернулся.

- Конг-эр, что мне нужно сделать, чтобы ты простил меня? – со слезами на глазах прошептал Фен Е. – Теперь, когда у меня есть все, я смогу дать тебе все, что ты пожелаешь.

- Король Волков теперь превыше всех, - тихо сказал Ян Сиконг. – Наказание, награды и милости – все в его власти. Кто я такой, чтобы ты извинялся передо мной? Мне действительно не хочется вспоминать прошлое, будем считать, что оно сгорело в том огне. Если Король Волков действительно хочет мне что-то дать, я хочу лишь покоя.

В лице Фен Е, казалось, не осталось ни кровинки:

- Конг-эр, я никогда не отпущу тебя, и...

- Не называй меня Конг-эром! – лицо Яна Сиконга исказилось от гнева. – Так меня называют только самые близкие! Я прошу Короля Волков оставить меня в покое.

Фен Е пронзила такая боль, что он невольно закрыл глаза, чтобы хотя бы на миг не видеть отчуждения Яна Сиконга. Воспользовавшись этим моментом, Ян Сиконг с силой отодрал от себя руку Фен Е. На его белой коже остались отпечатки пальцев Фен Е. Он поправил свою одежду и сказал:

- У Короля Волков есть своя семья и дети, которым он должен подавать добрый пример. Ему не пристало путаться со своим любовником, у которого к тому же, дурная слава. Боюсь, даже просто находясь со мной в одной комнате, Король Волков испортит себе репутацию, - сказал Ян Сиконг, собираясь уйти.

Фен Е внезапно вытянул руку и обнял его за талию. Обхватив другой рукой его шею, он наклонил голову и попытался захватить в плен его губы.

Ян Сиконг сжал рукоять его меча и быстро выдернул его из ножен. В следующее мгновенье он оказался приставлен к шее Фен Е.

- Пусти! – холодно сказал Ян Сиконг.

Фен Е, не мигая, смотрел прямо в глаза Яна Сиконга:

- Можешь сделать это, - хриплым голосом сказал он.

Глаза Яна Сиконга сузились.

- Моя жизнь в твоих руках, можешь забрать ее, - Фен Е опустил голову, приблизившись губами к губам Яна Сиконга. – Но, пока я дышу, мне нужен только ты. Больше всего на свете я хочу не Поднебесную, а тебя.

К изумлению Яна Сиконга, Фен Е накрыл его губы своими, с жадностью целуя его и впитывая его вкус.

Взгляд Яна Сиконга помрачнел, он крепко сжал рукоять меча и ударил ею Фен Е по затылку.

Фен Е почувствовал резкую боль, и у него все поплыло перед глазами. Ян Сиконг резко оттолкнул его, и Фен Е невольно отступил на пару шагов, печально глядя на него.

Ян Сиконг с грохотом бросил меч под ноги Фен Е и медленно проговорил:

- Может, кто-то другой и поверил бы в то, что Король Волков испытывает глубокую привязанность ко мне. Но у меня очень хорошая память. Я помню все, что ты говорил мне, и я помню все твои поступки. Да, я ничего не забыл.

Лицо Фен Е исказилось от боли.

- Да, я все помню, и это уже не причиняет мне боли, - спокойно сказал Ян Сиконг. – Но тот, кого однажды укусила змея, потом всегда будет бояться даже простой веревки. Я все тот же хитрый и коварный Ян Сиконг, который непрестанно плетет интриги. А Король Волков все так же высокомерен, честолюбив и своеволен. Он никогда не испытывал раньше глубокой привязанности, так что же случилось вдруг потом? Ты прав. Если бы Ляодун не оказался в опасности, я бы не захотел тебя видеть до конца своих дней. Благодарю Короля Волков за то, что он привел войско на подмогу, и это все, что сегодня связывает нас с тобой.

Ян Сиконг оттолкнул застывшего Фен Е, открыл дверь и вышел из комнаты.

- 109 -

Поспешно выйдя за дверь, Ян Сиконг увидел Юаня Нанью и всех остальных, ожидавших их во дворе.

Стоя на некотором расстоянии друг от друга, два брата печально посмотрели друг на друга. В этот момент им показалось, что время внезапно повернуло вспять, и они вернулись на двадцать лет назад. И теперь прежние воспоминания, погребенные под снегом Ляодуна, вновь выглянули на свет.

- Второй брат! – воскликнул Юань Нанью, и его голос задрожал.

Ян Сиконг смотрел на лицо Юаня Нанью, так сильно похожее на его собственное лицо. Наконец, ему больше не придется видеть эту плотную маску на этом лице, наконец-то, с него исчезли сомнения и нерешительное выражение.

- Второй брат, - снова позвал его Юань Нанью, и в эти два слова он вложил всю свою печаль и чувство вины. Его глаза покраснели, и он направился к Яну Сиконгу.

Ян Сиконг тоже сделал несколько шагов ему навстречу:

- Ю-эр!

Два брата, едва не плача, крепко обняли друг друга.

- Второй брат, прости! – прошептал Юань Нанью. – Я оставил тебя одного во вражеском лагере, я правда... я действительно забыл тебя.

- Я ни в чем не виню тебя, твой второй брат никогда и ни в чем не винил тебя, - Ян Сиконг снова крепко обнял его, обхватив его шею руками, в его глазах блеснули слезы. – Ты и так немало пострадал. Ты слишком много страдал из-за меня. Если кто-то и должен просить прощенья, так это я.

- Ничего уже нельзя изменить, да я и не хотел бы ничего менять. Я знал, что только ты сможешь отомстить за нашего отца, - с грустью сказал Юань Нанью. – Ты столько всего перенес за последние двадцать лет. К счастью, небеса все видят, и мы еще живы и можем воссоединиться, а также... вернуться домой.

Ян Сиконг закрыл глаза:

- Да, мы теперь дома.

***

Привести с собой семьдесят тысяч солдат – это самое большее, что Фен Е мог позволить себе, поскольку у него в тылу все еще оставался Чен Му и остальные правители.

Хотя у Чжуо Летая было вдвое больше сил, но с армией Фен и в присутствии самого Короля Волков Гуаннин теперь казался непобедимым. По крайней мере, у отчаявшихся жителей Ляодуна, наконец-то появилась надежда.

С наступлением двенадцатого лунного месяца в Ляодуне стало совсем холодно, и за пределами Гуаннина все было покрыто белым снегом. Ледяной северный ветер обжигал лица людей, царапая их словно ножом.

Хуаншуй полностью замерзла, но Чжуо Летай все еще готовился к битве, не выказывая ни малейшего желания начинать штурм.

Обсудив его действия, все пришли к выводу, что он пока просто тянет время, выжидая окончания зимы, поскольку начало весны будет подходящим временем для нападения на Гуаннин.

Издревле военные действия разворачивали в разгар осени, поскольку в это время после сбора урожая много продовольствия, и устанавливается прохладная погода. Лето было неподходящим временем для ведения войны, поскольку урожай еще не успевает созреть, к тому же в это время слишком жарко. Воевать зимой было слишком холодно, а с наступлением весны война помешает засеять поля, и тогда все останутся без продовольствия на следующий год.

Чжурчжени в основном, питались мясом животных. Они не занимались земледелием, и, если Чжуо Летай был намерен дожидаться начала весны, то это был очень коварный ход, поскольку все они надеялись на быстрое разрешение этого кризиса, иначе, поля вокруг Гуаннина останутся незасеянными, и город останется без урожая.

Чжуо Летай намеревался или оставить их без урожая, или же провоцировал их на то, чтобы они сами вышли для открытого сражения с ним.

Они долго совещались между собой, но так и не приняли никакого решения. Поэтому им оставалось лишь продолжать засылать разведчиков, чтобы следить за действиями противника.

После того как все разошлись, Ян Сиконг сказал Юаню Нанью:

- Я уже давно вернулся в Гуаннин, и все время хотел взглянуть на старый дом семьи Юань. Но мне не хотелось идти туда одному. Теперь ты можешь сходить туда вместе со своим вторым братом.

Юань Нанью с грустью улыбнулся:

- Это место было заброшено много лет назад. Боюсь, это лишь добавит нам печали.

- Ты не хочешь идти туда?

- Хочу, - Юань Нанью опустил глаза. – Я хочу сходить туда, просто мне немного страшно.

- Мне тоже, - с улыбкой сказал Ян Сиконг. – Вот я и зову тебя пойти со мной, чтобы добавить себе смелости.

- Тогда давай сходим.

- Сиконг, - Фен Е подошел к ним, и Ян Сиконг спокойно посмотрел на него. – Куда ты собираешься?

- Хочу сходить в наш старый дом и осмотреться там.

- Хочешь, я схожу с тобой? – после некоторого колебания спросил Фен Е.

- У Короля Волков много важных дел, ему не стоит тратить время на всякие пустяки.

- С этим местом связаны и мои детские воспоинания, поэтому для меня это не пустяки.

- Это наш с братом дом, - нахмурился Ян Сиконг. – Если Король Волков желает попредаваться воспоминаниям, лучше сделать это в другой день.

Лицо Фен Е потускнело, и он негромко крикнул:

- Охрана!

В комнату вошел один из охранников Фен Е, держа в руках роскошный плотный плащ. Они узнали его с первого взгляда – это был тот плащ из медвежьей шкуры, который велел изготовить Фен Е.

Фен Е взял у охранника плащ и тихо сказал:

- Я возил его с собой с тех пор, как покинул Тайюань, в надежде, что однажды он снова будет защищать тебя от холода и ветра.

- В этом нет нужды, я...

- Надень его, - сказал Фен Е, не сводя с него грустного взгляда.

Яну Сиконгу не хотелось препираться по такому пустячному делу - чем меньше они будут говорить с Фен Е, тем лучше.

- Благодарю Короля Волков, - сказал он.

Фен Е развернул плащ и, обойдя Яна Сиконга сзади, набросил плащ ему на плечи. Воспользовавшись ситуацией, он хотел хоть на миг обнять этого человека, желая, чтобы именно он мог защитить Яна Сиконга от холода и ветра.

Юань Нанью наблюдал за ними, не говоря ни слова.

Ян Сиконг закутался в плащ, официально поклонился Фен Е и вышел на улицу, утащив за собой Юаня Нанью.

Ямэнь Ляна Хуэйюна находился недалеко от старого дома семьи Юань. Ступая по рыхлому снегу, они вдвоем пошли дальше.

- Помнишь эту улицу? Мы столько раз бегали по ней, когда были детьми.

- Конечно, помню, - с улыбкой ответил Юань Нанью. – Тут было так весело и продавали всякие вкусности. Вон там продавался такой вкусный тофу, и мама отправляла нас занять очередь с утра. Она говорила, что чем раньше мы придем, тем нежнее будет тофу. А у хозяина лавки, тогующей ножами и топорами, был такой пугающий вид...

Следуя за вереницей своих воспоминаний, он долго вспоминал обо всем, что было когда-то на этой улице и под конец вздохнул:

- Когда я был ребенком, мне казалось, что эта улица такая большая, и понадобится целый день, чтобы пройти ее из одного конца в другой. А теперь она кажется такой маленькой...

- Да, - вздохнул Ян Сиконг. – В детстве и мне казалось, что Гуаннин такой огромный, и жизни не хватит, чтобы обойти его весь, а теперь он кажется таким маленьким. Но город совсем не изменился, это просто мы выросли.

Юань Нанью промолчал в ответ. Шрамы, оставленные у них на душе за последние двадцать лет, отозвались болью.

Между ними повисло печальное молчание.

- Второй брат, у меня не было времени задать тебе один вопрос. Ты... собирался сбежать, имитировав свою смерть, или...

- Разве сейчас это имеет значение? – тихо спросил Ян Сиконг.

- Мне нужно знать, - Юань Нанью повернул голову и пристально уставился на него.

Ян Сиконг немного помолчал и ответил:

- Я не собирался бежать. Это А Ли вытащил меня из огня.

Юань Нанью судорожно вздохнул, почувствовав, как в его сердце пробуждается страх:

- Второй брат, но почему ты решился на самоубийство?

- «Самоубийство» - это не совсем верное слово по отношению ко мне. Дело не в том, что я был убит горем и решил наложить на себе руки, - спокойно сказал Ян Сиконг. – Просто в тот момент я подумал, что для меня будет лучше, если я умру, чем оставаться живым.

- Это из-за тех слов, что я сказал тебе? – с грустью спросил Юань Нанью.

- Нет, - поспешно заверил его Ян Сиконг. – Это вообще не имеет к тебе никакого отношения.

- Тогда это... из-за Фен Е?

Ян Сиконг опустил глаза и ничего не ответил.

- Второй брат, я вижу, что ты стал таким из-за старшего брата (1) и из-за меня...

- Нет, Ю-эр, - с легкой улыбкой ответил Ян Сиконг. – У нас с ним все дошло до такого, но это не имеет никакого отношения к тебе. Раньше я действительно был в долгу перед ним, но случившися события превратили его совсем в другого человека, и теперь прежние отношения между нами уже не вернуть.

- ... но... он действительно тебя... - Юань Нанью замолчал, поскольку не был уверен, надо ли ему продолжать.

- Да, у него есть ко мне какие-то чувства, - Ян Сиконг смотрел на белый снежный покров, расстилающийся вокруг. – Боюсь, он уже и сам не в состотянии отделить любовь от ненависти, и мне тем более это не под силу. Когда он любил меня, он был очень ласков, а, когда ненавидел, всячески унижал. Который из этих обликов настоящий, я не могу этого знать. Сегодня он может любить меня до одержимости, но кто знает, что придет ему в голову завтра?

Юань Нанью лишь тяжело вздохнул в ответ.

- Я лишь хочу с помощью армии Фен защитить Ляодун от захватчиков, а все остальное не имеет значения, - взгляд Яна Сиконга вновь похолодел. – И уж тем более, мнимая «любовь».

_____________________

1. Я так понимаю, тут под старшим братом подразумевается Фен Е. Сначала я подумала, что речь идет о Шаосю, но дальше они явно говорят о Фен Е. Почему Нанью его даге назвал, не знаю. Может, потому что они побратались, и Фен Е выше него по положению.

- 110 -

Они по памяти нашли старый дом семьи Юань.

Они ожидали увидеть какие-нибудь развалины, но к удивлению обоих братьев, хоть дом и выглядел старым и простым, он не был разрушен. Табличка над воротами носила на себе следы недавнего ремонта, а на дверях висел ржавый замок. Если присмотреться повнимательней, было видно, что он просто висит для виду и совсем не заперт.

Они переглянулись между собой, невольно задаваясь вопросом – неужели там поселились бездомные?

Юань Нанью снял заледеневший замок, и толкнул дверь, которая отозвалась недовольным скрипом. Они зашли во двор, и перед ними предстало высокое дерево гинко. В разгар зимы его голые ветви были покрыты снегом. Следы пережитых бурь и невзгод дополнялись чистотой и благородством белых серебристых цветов. Гордо устремляясь к небесам, это дерево распространяло вокруг себя величественную и внушительную ауру.

Это было огромное дерево, и в детстве они очень любили залезать на него. Маленький домик, закрепленный в ветвях дерева, был когда-то их тайной крепостью, а теперь рушился от ветра и снега.

Погрузившись в свои воспоминания, оба брата не могли скрыть своей печали и еще долго молчали.

Это был их дом, но прежние счастливые дни были погребены под снегом и льдом, и больше они никогда не увидят солнца.

- Второй брат, - с грустью сказал Юань Нанью. – Последние двадцать лет были похожи на кошмар.

Ян Сиконг почувствовал, как у него защипало в носу:

- Уж лучше б это был кошмар.

От кошмара хотя бы можно проснуться.

Они медленно прошли через большой двор к внутреннему двору.

Юань Мао был честным чиновником, и его дом был невелик, в нем было лишь несколько комнат. Кто-то явно приглядывал за домом, поэтому он до сих пор сохранил свой прежний вид, но он был старым, и в нем давно никто не жил.

Может быть, это Лян Хуэйюн послал кого-нибудь приглядывать за домом? Но он никогда не упоминал об этом, к тому же, последние двадцать лет ему пришлось выживать под началом Хань Чжаосина, и он просто не осмелился бы сделать это. Если бы Хань Чжаосин узнал об этом, он бы не пощадил его.

- Интересно, кто ухаживает за домом? – сказал Юань Нанью. – Как вернемся, нужно будет спросить об этом генерала Ляна.

- Хорошо, - Ян Сиконг, чувствуя волнение в сердце, открыл дверь в спальню супругов Юань.

В доме было холодно, как в ледяном погребе. Здесь все оставалось таким же, как раньше, и лишь на столе был заметен тонкий слой пыли. Все выглядело так, словно хозяин уехал ненадолго и вскоре вернется.

Ян Сиконг усилием воли сдержал слезы и прошелся по всему дому. Он не ожидал, что однажды вернется в старый дом, вот только теперь от этого «дома» остались лишь пустые холодные комнаты. Разве можно назвать домом место, где больше не собирается семья?

Они снова зашли в спальню родителей, которая в детстве казалась им очень большой и просторной, а теперь они едва могли развернуться в ней. Они стояли возле кровати, на которой больше не смогли бы играть и резвиться, и от нахлынувших воспоминаний им стало очень грустно.

Закры дверь, они прошли к поминальному залу.

После трагических событий прошлого семья Юань перебралась в Цзинань, забрав с собой поминальные таблички с именами своих предков. И теперь в поминальном зале осталась лишь одна табличка.

Подойдя поближе, они увидели на ней имя Юаня Мао, а перед ней неизвестно кем были разложены подношения и благовония.

Они оба опустились на колени.

Юань Нанью больше не смог сдерживаться от слез:

- Отец, твой нерадивый сын наконец-то вернулся.

- Отец, твоя душа теперь на небесах, - с грустью сказал Ян Сиконг. – Ты видишь нас оттуда? Благослови нас, благослови нас на защиту Ляодуна.

Они разожгли благовония и поклонились поминальной табличке с именем Юаня Мао. Им хотелось сказать так много, но они не знали, с чего начать.

- Второй брат, - хриплым голосом сказал Юань Нанью. – Хорошо, что мы вернулись.

- И я говорю о том же, - с грустью сказал Ян Сиконг. – Как листья падают к корням своего дерева, мы тоже смогли вернуться домой. Наверняка это потому, что благословение отца пребывает с нами.

Юань Нанью повернулся к нему:

- Меня всегда возмущало, насколько небеса несправедливы. Но, когда я думаю о том, что мы с тобой смогли встретиться снова, я чувствую, что судьба подарила нам проблеск надежды.

- Я подумал точно также, когда узнал, что ты жив, - с грустью улыбнулся Ян Сиконг.

Юань Нанью крепко сжал его руку, и это было сильное мужское рукопожатие:

- Второй брат, давай перед нашим отцом вместе помолимся о том, чтобы нам не пришлось больше расставаться в этой жизни.

Ян Сиконг посмотрел на Юаня Нанью, и его взгляд был полон нежности:

- Ю-эр, второй брат тоже не хочет расставаться с тобой, просто в этом мире не всегда бывает так, как хочется нам...

- Ну и что, многое зависит от нас самих, и я хочу, чтобы второй брат пообещал мне это, - Юань Нанью с грустью смотрел на него. – Даге потерял рассудок, и я прошу тебя простить его. Матушка с сестрой живут в Цзинане. Однажды на этой земле снова воцарится мир, и тогда наша семья сможет воссоединиться вновь. Второй брат, оставайся все время со мной, и я, Юань Нанью, никому не позволю причинить тебе вред, пока я дышу.

Ян Сиконг улыбнулся сквозь слезы:

- Второй брат обещает тебе, второй брат готов пообещать тебе все, что угодно.

Они еще долго стояли на коленях перед поминальной табличкой Юаня Мао, вспоиная о прошлом, пока на улице не стемнело.

Когда они вышли из поминального зала и проходили через двор, у ворот они увидели закутанного в плотную зимнюю одежду старика, который сметал снег перед воротами.

Ян Сиконг не хотел, чтобы люди видели его лицо, поэтому надел на голову капюшон, и его густой мех закрыл ему половину лица.

- Дядя, - окликнул старика Юань Нанью.

Старик повернулся и взволнованно воскликнул:

- Ваш слуга приветствует генерала Юаня! – он опустился на колени.

- Не нужно церемоний! – поспешно остановил его Юань Нанью.

Старик все еще отказывался подняться с колен, и Юань Нанью подошел к нему, чтобы помочь ему встать:

- Дядя, сейчас так холодно, зачем ты...

Старик со слезами на глазах вцепился в руку Юаня Нанью:

- Ваш слуга и подумать не мог, что жителям Гуаннина явится еще один герерал Юань.

Юань Нанью с Яном Сиконгом переглянулись:

- Дядя знал моего отца?

- Прошло уже двадцать лет, - сказал старик, вытирая слезы. – Все меньше людей помнят генерала Юаня Мао. Если бы не он, двадцать лет назад от Гуаннина ничего не осталось бы, а все жители города давно превратились бы в призраков. Он остановил варваров, а его казнили на за что...

Ян Сиконг почувствовал дрожь во всем теле, и его сердце сжалось от боли.

- Значит, еще остались люди, которые помнят заслуги моего отца и то, как с ним несправделиво обошлись, - хриплым голосом сказал Юань Нанью.

- Таких немного осталось, - сказал старик. – Ваш слуга уже одной ногой в могиле, и, дождавшись, когда оправадют имя Юаня Мао, я тоже смогу умереть спокойно.

- Дядя, так это ты все двадцать лет присматривал за домом? – растроганно спросил Юань Нанью.

- Не только я один, - ответил старик. – За эти годы мы не забыли о подвиге генерала Юаня и тайно ухаживали за его домом. И теперь, когда Гуаннин снова в беде, явился второй генерал Юань, и у нас снова появилсь надежда!

- Не волнуйся, дядя, - твердо сказал Юань Нанью. – Я обязательно последую примеру моего отца и спасу Ляодун и Гуаннин.

- Благодарю генерала Юаня, - старик не смог удержаться от слез.

У Яна Сиконга тоже глаза были на мокром месте, но он все же испытал облегчение. Оказывается, еще есть люди, которые помнят героя, спасшего Гуаннин. Пока Юаня Мао помнит хоть один человек в этом мире, он остается бессмертным.

Когда они вернулись на постоялый двор, Юань Нанью приложил ладонь к щеке Яна Сиконга:

- Второй брат совсем замерз. Ступай согрейся и отдохни как следует.

- И ты тоже. Завтра генерал Лян пошлет кого-нибудь прибраться в старом доме. Нужно вернуться домой как можно скорее, - Ян Сиконг улыбнулся. – Когда оба брата собрались здесь вместе, у врагов ни за что не получится завоевать Гуаннин.

Они разошлись в разные стороны, и Ян Сиконг направился в свой дворик. Войдя во двор, он сразу увидел темную фигуру на каменной скамье.

Он пригляделся к этой фигуре, свещенной тусклым лунным светом - это действительно был Фен Е.

Увидев, что Фен Е повернулся, Ян Сиконг остановился, не решаясь идти дальше или уйти. Фен Е встал на ноги, и на его плаще стал заметен тонкий слог снега. Его лицо раскраснелось на холоде, неизвестно, как долго он ждал его здесь.

- Сиконг, - сказал он, и его голос задрожал.

Ян Сиконг нахмурился и молча посмотрел на него.

- Ты вернулся, - Фен Е не сводил взгляда с его лица. – Мне нужно поговорить с тобой.

- Сейчас уже очень поздно. Если тебе есть что сказать, давай обсудим это завтра, - Ян Сиконг направился к двери.

Фен Е пошел за ним следом. От него веяло ледяным холодом, похоже, он совсем закоченел на морозе. Если приглядеться, на его ресницах можно было увидеть тонкий слой инея.

- Завтра ты придумаешь другую отговорку, поэтому лучше поговорить прямо сейчас.

- Мы с Королем Волков можем говорить только о делах, - холодно сказал Ян Сиконг. – А сейчас неподходящее время для разговоров о деле.

- Это дело касается нас двоих.

- Нет никаких «нас», - сказал Ян Сиконг. – Королю Волков лучше вернуться к себе.

Фен Е был не в силах скрыть своей боли:

- Куда вернуться? Ты попросил меня приехать в Ляодун, ты своей рукой написал письмо, в котором просил приехать помочь тебе.

- Я просил тебя о помощи, потому что только ты можешь спасти Ляодун. И я просил всего лишь прислать войско.

- Конг-эр, ты ведь до сих пор неравнодушен ко мне, верно? – взволнованно спросил Фен Е. – Ты просил меня помочь тебе, ты знал, что я сразу приеду. Ты же знал, что я сразу буду здесь.

- Это все ради Ляодуна, - Ян Сиконг смотрел на него без всякого выражения. – Ради Ляодуна я готов умереть тысячу раз, что уж гооворить о том, чтобы написать пару слов.

Фен Е напрягся всем телом. Взгляд Яна Сиконга был холоднее зимней морозной ночи Ляодуна, и это причиняло ему страшную боль.

Ян Сиконг открыл дверь:

- Прошу Короля Волков вернуться к себе и отдохнуть. Его персона слишком важна для благополучия нашей страны, поэтому не стоит легкомысленно относится к своему здоровью.

С этими словами он переступил через порог и собрался закрыть за собой дверь.

Фен Е придержал дверь одной рукой и уставился на него покрасневшими глазами.

- Что собирается сделать Король Волков? – холодно спросил Ян Сиконг. – Ты всегда говорил, что я использовал тебя. Да, это так и есть, теперь ты хочешь отомстить мне? Собираешься бросить меня в тюрьму или хочешь заставить «обслуживать» тебя в постели?

Губы Фен Е задрождали, его сердце раздирала печаль, и он совершенно не знал, что ему теперь делать. В своей жизни он прошел через многие битвы под дождем из стрел и под лязг мечей. Он всегда чувствовал, что ему суждено обрести власть и распоряжаться чужими судьбами. Он никогда не боялся смертельной схватки и острых мечей, но достаточно было одного слова или взгляда Яна Сиконга, чтобы глубоко ранить его. Так было раньше, и сейчас ничего не изменилось. Видимо, так будет всегда.

- Ты... ты неравнодушен ко мне до сих пор...

Фен Е обращался к Яну Сиконгу, но казалось, что он разговаривает сам с собой. Он сунул руку за пазуху, намереваясь достать какую-то вещь, но его руки так замерзли, что у него никак не получалось сделать это. Чем больше он старался, тем более неуклюжими становились его движения. Наконец, он резко вытащил из-за пазухи какую-то вещь, и она упала на снег.

Ян Сиконг посмотрел вниз и увидел красную ткань с обгоревшими краями.

Он резко поменялся в лице.

- 111 -

Фен Е наклонился и, подняв вуаль, отряхнул с нее снег закоченевшими пальцами. В его большой ладони этот кусок свадебной вуали казался таким маленьким и незначительным. За всю его жизнь ему довелось обладать редкими сокровищами, но ни одним из них он не дорожил так, как этим куском ткани.

Ян Сиконг смотрел на свадебную вуаль, чувствуя, как его разум охватывает смятение.

Как в таком пожаре мог сохраниться этот кусок ткани? Не мог же Фен Е искать его в этих грязных развалинах?

Фен Е заглянул в глаза Яна Сиконга:

- Ты ведь не можешь не узнать это, верно?

На лице Яна Сиконга появилось напряженное выражение.

- Ты столько переезжал с места на место, и ты всегда возил ее с собой, - хриплым голосом проговорил Фен Е. – Конг-эр, я же всегда был в твоем сердце. Почему ты не осмеливаешься признать это?

- Когда это я боялся признаться в этом? – холодно сказал Ян Сиконг. – Но ты никогда не верил тому, что я говорил тебе раньше. И сейчас я говорю тебе, что переродившись в огне, я избавился от всего бесполезного, в том числе и от чувств, но ты снова мне не веришь. Ты всегда веришь лишь в то, во что тебе самому хочется верить.

- В прошлом я совершил слишком много ошибок, и теперь я просто хочу сделать все возможное, чтобы их исправить. Дай мне шанс сделать это, - умоляюще произнес непобедимый Король Волков, разгладив на ладони обгоревшую вуаль. – Конг-эр, я совершил столько непростительных поступков по отношению к тебе... Я просто думал, что ты никогда не был искренен со мной. Между нами было столько недопонимания, я был ослеплен и не замечал того, что ты делал для меня...

Чем больше Фен Е говорил, тем сильнее его терзало раскаяние.

- В этой жизни тебя я обидел больше всех остальных. Но я прошу тебя, Конг-эр, не отворачивайся от меня.

Ян Сиконг отвел взгляд в сторону:

- Я тоже прошу Короля Волков оставить меня.

- Это никак невозможно! – Фен Е прижал вуаль к своему сердцу, его глаза сияли во мраке ночи, как звезды. – Ты принадлежишь мне на всю жизнь. Что бы ни случилось со мной за эти годы, поднимался ли я на вершину, или падал на самое дно, я никогда не мог отпустить тебя.

- Причем здесь я? – в голосе Яна Сиконга послышались нотки гнева. – Ты столько лет приставал ко мне самым отвратительным образом, и все это надоело мне до тошноты. Если бы об этом узнали, ты стал бы посмешищем даже в глазах правителя Цзинъюаня.

Фен Е показалось, что его ударили со всей силы. Боль была настолько невыносимой, что он пошатнулся, чувствуя, как у него загорелись уши.

Оказалось, что оскорбление от любимого человека причиняет сильную боль.

А сколько раз он сам оскорблял словом и делом Яна Сиконга...

- Ты очень преуспел в самообмане, навыдумав себе лишнего о какой-то там любви, - с усмешкой сказал Ян Сиконг. – В общем-то, во многом ты был прав. Я действительно не имею пристрастия к однополой любви, мне пришлось подлизываться к тебе всеми возможными способами только потому, что ты бы Шицзи Цзинъюаня. А потом я пытался спасти тебя, чтбы в будущем иметь возможность опираться на твою военную мощь и...

- Вздор! – резко сказал Фен Е. – А это тогда что? Почему ты взял ее с собой, когда собирался умереть? – он потряс вуалью перед лицом Яна Сиконга.

- Даже если прикармливать собаку, рано или поздно привяжешься к ней, - сказал Ян Сиконг, прищурив глаза. – Моя привязанность к тебе сгорела в том огне. Я, Ян Сиконг, родился бесчувственным человеком с несчастливой судьбой. Ты великий правитель, так почему бы тебе не сохранить свое лицо, а также престиж семьи Фен?

Фен Е волновался все сильнее, его глаза покраснели:

- Ян Сиконг, если бы я мог забыть тебя, разве я стал бы цепляться за тебя все эти десять лет? Мне тоже интересно, какое заклятье ты наложил на меня? С того самого момента, как я впервые увидел тебя и до того момента, как я навеки закрою глаза, я хочу только тебя одного. Ты стал демоном, захватившим мое сердце.

Ян Сиконг сжал кулаки:

- Тогда почему бы тебе просто не избавиться от такого «демона»?

Фен Е с горечью улыбнулся:

- Ели я захочу избавиться от тебя, мне придется вырвать себе сердце, - с этими словами он вытащил из-за пояса кинжал.

Это был тот самый кинжал, который он когда-то подарил Яну Сиконгу на память.

Сердце Яна Сиконга забилось быстрее.

Фен Е протянул кинжал Яну Сиконгу, его голос задрожал:

- Я подарил его тебе двадцать лет назад, и он принадлежит тебе. Воспользуйся им и вырви себя из моего сердца, чтобы я больше никогда не "приставал к тебе самым отвратительным образом и не надоедал тебе до тошноты".

Ян Сиконг отступил на шаг и холодно сказал:

- Сначала уничтожь армию чжурчженей, а потом у тебя еще будет время встать в трагическую позу.

Он зашел в дом и захлопнул за собой дверь, оставив позади себя пронизывающую до костей стужу и Фен Е с взглядом, полным отчаяния.

Ян Сиконг, опираясь на стол, медленно опустился в кресло. Все его тело онемело от холода, а его сердце застыло еще сильнее, он еще долго не мог прийти в себя.

Ему было слишком холодно. В Ляодуне всегда было холодно.

На свете всегда будет существовать зима, и тому, кто сумеет ее пережить, рано или поздно улыбнется ласковое весеннее солнце.

Но некоторым людям суждено навсегда остаться среди зимней стужи.

***

Когда Ян Сиконг увидел Ляна Хуэйюна, он попросил его послать людей, чтобы они отремонтировали старый дом семьи Юань. Хотя Юань Нанью мог и сам отправить людей с таким пустяковым поручением, но теперь Лян Хуэйюн был повышен до должности командующего войсками Ляодуна, и Юань Нанью был ниже него рангом. Поэтому с его стороны было бы неуместно отдавать распоряжения в городе или за его пределами.

Но, когда Ян Сиконг заговорил об этом, Лян Хуэйюн неожиданно смутился и сказал:

- Король Волков уже отдал необходимые распоряжения, и через два дня вы с братом можете переехать в этот дом.

Яну Сиконгу не оставалось ничего другого, кроме как почтительно сложить ладони и поклониться:

- Благодарю командующего Ляна.

Фен Е действовал очень быстро. На восстановление старого дома семьи Юань ушло всего два дня. За прошедшие двадцать лет многие постройки обветшали, но то, что можно было починить, очень быстро постарались привести в порядок, стараясь сохранить их первоначальный облик.

Подчиненные Юаня Нанью перенесли его вещи в дом семьи Юань. В день переезда многие собрались поглазеть на это зрелище, и в основном, это были дети и молодежь. Ведь имя ранее скрывающего свою личность генерала стало известно всей Поднебесной. Узнав, что он родом из Гуаннина и в столь молодом возрасте приобрел такую славу, все гордились им и собрались посмотреть на младшего сына Юаня Мао, который, следуя по стопам отца, приехал защитить Ляодун.

Юань Нанью ехал верхом на коне, принимая приветствия людей. Ян Сиконг сидел в повозке. Приподняв занавеску, он смотрел на этих людей и думал о том, что он тоже сын Юаня Мао и даже выглядит почти точно также. Однако, если бы он открыто появился перед жителями Гуаннина, на его голову посыпались бы сплошные оскорбления.

«Служит и вашим, и нашим предатель Ян Сиконг»

Ян Сиконг лишь с горечью посмеялся сам над собой, подумав, что эти восемь слов не так уж и плохи.

Переехав в резиденцию Юань, Юань Нанью отослал слуг, которых отправил сюда Фен Е, оставив лишь пару из них и своих телохранителей. Резиденция Юань была небольшой, и просто не могла вместить такое количество людей.

Два брата стояли во дворе, испытывая самые противоречивые эмоции в душе.

- Второй брат будет жить в комнате родителей, - сказал Юань Нанью.

- Это не правильно, - сразу же возразил Ян Сиконг.

- Наш дом не такой уж и большой, и тут нет лишних помещений. Не отказывайся, брат.

Яну Сиконгу не хотелось жить в комнате Юаня Шаосю или Юань Вейлин, не говоря уж о том, чтобы в его возрасте делить одну комнату с младшим братом. Поэтому оставалась лишь хозяйская спальня.

- Тогда нужно прибраться в комнате для прислуги, - вздохнул Ян Сиконг. – Эта спальня полна воспоминаний о родителях, и я предпочел бы, чтобы она осталась нетронутой.

- Как я могу поселить тебя в комнате для прислуги! – возмутился Юань Нанью и, не удержавшись, поддразнил его. – А, может, второй брат все еще хочет жить в одной комнате со мной? Боюсь, сейчас мы уже не поместимся на одной кровати.

Ян Сиконг тоже улыбнулся:

- Я могу столкнуть тебя ночью с кровати, когда буду ворочаться. Разве можно так оскорблять боевого генерала армии Фен?

Юань Нанью обнял его за плечи:

- Я думаю, нам обоим следует ненадолго вернуться в детство. Давай сегодня переночуем вместе. Даже если ты вытолкнешь меня из постели, я совсем не против.

- Да ну тебя, - с улыбкой сказал Ян Сиконг. – Нам с тобой не развернуться на одной кровати.

- Это всего лишь одна ночь, - в голосе Юаня Нанью послышались капризные нотки, словно у ребенка, но он и сам не заметил этого. – Проведем всего одну ночь вместе, а завтра я перееду в комнату даге. Но сегодняшнюю ночь я хочу провести в компании второго брата.

Ян Сиконг ласково посмотрел на него и улыбнулся:

- Ну, хорошо.

Пока они разговаривали, за стеной послышался громкий шум, сопровождаемый бранью и детским криком.

Выйдя за ворота резиденции, они увидели стоявших в снегу на коленях нескольких мужчин, а с ними были их дети, которые сбились в кучу, громко плача. В стороне стояли два солдата из армии Фен.

Юань Нанью быстро подошел к ним:

- Что здесь происхоит?

Увидев Юаня Нанью, они на миг растерялись, а затем торопливо сложили ладони:

- Приветствуем генерала Юаня!

- Так в чем дело? – Юань Нанью кивнул в сторону этих людей.

- Генерал, по приказу Короля Волков мы обыскали город и нашли тех, кто болтает лишнее, смущая людские умы, чтобы наказать их.

- Болтает лишнее? – не понял Юань Нанью. – Что ты имеешь ввиду?

Ян Сикон стоял в вовротах, и ветер доносил весь разговор до его ушей.

- Ну... - оба солдата смущенно переглянулись между собой, ведь семейные узы между генералом Юанем и Яном Сиконгом теперь не были ни для кого секретом.

- Ну что вы мнетесь? Говорите уже!

- Сейчас в городе... очень популярны различные песни, в которых очень неуважительно отзываются о тайфу Яне, - осторожно пояснил один из солдат. – Сначала они разлетелись по чайным домам и трактирам, а теперь их поют на улицах даже дети. Ну вот...

- И что это за песни? – резко просил Юань Нанью.

Оба солдата поспешно рухнули на колени:

- Генерал, мы не смеем их повторить! Простите нас!

Юань Нанью тайком покосился на ворота резиденции. Хотя он не знал, что это были за песни, но ему не хотелось, чтобы Ян Сиконг услышал об этом, поэтому он больше не стал ни о чем спрашивать. Взглянув на заплаканных детей, он спросил:

- Как именно Король Волков хочет наказать их?

- Король Волков сказал, что если поймаем взрослых, наказывать их прямо на месте десятком плетей, а если это дети, то они должны в течение двух часов стоять на коленях вместе со своими родителями. Тех, кто не исправится и снова будет пойман на этом преступлении, накажут еще строже.

- Хорошо, исполняйте приказ, - строго сказал Юань Нанью. – Если найдете еще кого-то, кто посмеет распространять клевету, наказывайте их по всей строгости.

- Слушаюсь!

Ян Сиконг прислонился спиной к дверному косяку и тяжело вздохнул.

Можно заткнуть рот паре человек, но невозможно изменить общественное мнение. А значит, ни к чему затевать все это.

- 112 -

Слуги разожгли жаровню, застелили постели, и в доме, в котором никто не жил уже двадцать лет, вновь стало тепло и уютно.

Юань Нанью первым забрался на кровать. Он осмотрел занавески на окнах, погладил рукой мягкий матрас и взволнованно сказал:

- Раньше эта кровать казалась мне такой большой. Мы столько играли на ней, а теперь едва сможем вытянуть здесь ноги.

Ян Сиконг подошел поближе. На нем была простая белая одежда, и под тонкой тканью были заметны выступающие ключицы. Верхняя часть одежды свободно висела на груди, волосы черным шелком упали ему на лицо, прикрыв его щеки.

Юань Нанью невольно нахмурился:

- Второй брат, почему ты так исхудал?

Под плотной зимней одеждой это бросалось в глаза не так сильно, как сейчас.

Ян Сиконг сел рядом с кроватью и с безразличным видом произнес:

- Я и раньше никогда не был толстым.

- Нет, раньше ты был намного крепче, - Юань Нанью сжал его плечи, чувствуя под руками лишь кости и кожу. – Ты слишком худой. У тебя что, нет аппетита?

- Конечно, мне не сравниться с тобой, - с улыбкой ответил Ян Сиконг. – Ты же целыми днями двигаешься и тренируешься, поэтому у тебя и аппетит получше.

Юань Нанью не стал его слушать и, взяв его за руку, прослушал пульс. Ян Сиконг хотел отдернуть руку, но не мог справиться с ним.

- У тебя слишком слабый пульс, раньше такого не было... - Юань Нанью с подозрением посмотрел на него. – Ты что, получил травмы?

- Где меня только не мотало за последние годы, - стараясь говорить беспечно, сказал Ян Сиконг. – После всех трудов и невзгод никто не останется сильным и свежим, как в юности.

- Ничего подобного, - решительно возразил Юань Нанью. – Второй брат, не забывай, что мой наставник был из Долины Лекарей. Что именно ты скрываешь от меня?

Ян Сиконг посмотрел на упрямое выражение лица Юаня Нанью и беспомощно вздохнул:

- Тот пожар, который я устроил... как я мог избежать его?

Юань Нанью распахнул свободно висевшую на теле Яна Сиконга одежду, и тот не стал останавливать его. Когда Юань Нанью увидел ожоги на спине Яна Сиконга, он мгновенно поменялся в лице и тихо сказал:

- ... где еще?

- Еще задело руку и ногу, - ответил Ян Сиконг.

Юань Нанью дрожащей рукой коснулся ужасного шрама, его глаза покраснели.

- Видишь, как удачно он расположен, усмехнулся Ян Сиконг. – Его совсем не видно под одеждой, поэтому он никак не мешает мне. А твое клеймо у тебя на лице, и это не изменишь...

Юань Нанью крепко обнял его за плечи, чувствуя боль в своем сердце.

Ян Сиконг успокаивающе похлопал его по руке:

- Все в порядке. Мне уже не больно.

Боль от ожога – это самая ужасная боль на свете. Юань Нанью сам перенес ее когда-то, но она коснулась лишь маленького кусочка кожи у него на лбу. Однако, ему и этого хватило, чтобы потом еще несколько лет ему снились кошмары. Он боялся даже подумать о том, как сильно пришлось пострадать Яну Сиконгу.

- Это я... я оставил тебя одного во вражеском лагере!

- В этом нет твоей вины, - решительно возразил Ян Сиконг. – Я отправился туда сжечь склад с продовольствием Чен Му, а не для того, чтобы спасти тебя. К тому времени ты уже был в безопасности. Чем раньше закончится эта битва, тем меньше будет жертв. Я также не хотел видеть, как солдаты Дашен убивают друг друга. Ю-эр, это было мое решение, и ты тут вообще ни при чем.

Юань Нанью покачал головой, чувствуя себя ужасно расстроенным:

- Как ты жил все эти дни? Был ли у тебя хороший врач, который смог бы вылечить тебя? Было ли у тебя лекарство, способное облегчить твою боль?

- Все уже позади, - заверил его Ян Сиконг. – Ше Чжун достал для меня лучшее лекарство у людей из Долины Лекарей, и теперь со мной все в порядке.

- Покажи мне это лекарство, - сказал Юань Нанью, вытирая слезы.

Ян Сиконг достал лекарство из своих вещей. Юань Нанью открыл сосуд и понюхал его.

- Наверняка его приготовил мой шишу. (1) Это действительно очень эффективное средство от ожогов. Теперь я сам буду готовить для тебя все необходимые лекарства, я должен хорошенько позаботиться о твоем здоровье.

- Хорошо, - с улыбкой ответил Ян Сиконг и, протянув руку, вытер лицо Юаня Нанью. – Ну, чего ты плачешь, как маленький? По любому поводу сразу начинаешь плакать. Если об этом кто-нибудь узнает, над тобой будут смеяться до конца твоих дней.

- Я могу позволить это себе только перед своим вторым братом.

В этом огромном мире только перед своим братом он мог отринуть все свои защитные барьеры.

- Не плачь больше, со мной правда все в порядке, - тихо сказал Ян Сиконг.

Юань Нанью не смог сдержать горечи, затопившей его сердце:

- Второй брат, с тобой все в порядке, но этого нельзя сказать о твоей жизни.

- Это верно, - с усмешкой ответил Ян Сиконг.

- Но мы не станем мириться со своей судьбой, - Юань Нанью крепко сжал его руку. – Когда мы разобьем этих псов-чжурчженей и победим Чен Му, больше никто не осмелится причинить вред моему второму брату.

Ян Сиконг опустил глаза:

- ... угу.

- Второй брат переживает из-за Фен Е? – нерешительно спросил Юань Нанью.

Ян Сиконг не смог удержаться от усмешки, но ничего не ответил.

- Вы с ним совершили немало ошибок, - вздохнул Юань Нанью. – И теперь вы расплачиваетесь за это. Но я вижу, что вы... у вас есть взаимные чувства, но вы продолжаете изводить друг друга. И вам обоим очень нелегко.

- Мы с ним уже перешагнули черту, и между нами нет больше чувств, - холодно сказал Ян Сиконг. – Это он подослал тебя для переговоров?

- Нет, конечно, - поспешно заверил его Юань Нанью. – Я всегда готов помочь ему, но я никогда не стал бы давить на второго брата и усложнять ему жизнь. Он и сам понимает это, поэтому никогда не заводил такой разговор. Он лишь просил меня во всем помогать тебе.

Ян Сиконг вздохнул с облегчением. Он знал, что для Юаня Нанью большое значение имели его привязанности, и иногда он бывал слишком мягкосердечным. Чувствуя, что его тон был очень резким, Ян Сиконг постарался говорить как можно мягче:

- Второй брат не хотел обвинить тебя, просто сегодня вечером я хочу хоть ненадолго вернуться в детство, поэтому мне не хочется говорить ни о чем другом.

- Мне есть о чем поговорить со вторым братом, - с улыбкой кивнул Юань Нанью.

Они лежали вместе на кровати, вспоминая прошлое. В ту ночь они словно вернулись на двадцать лет назад, в то счастливое время, когда в этом доме еще звучал смех и царила радость.

***

Чжуо Летай действовал все более активно. Поскольку Хуаншуй уже замерзла, он собрал бесчисленное количество льда и камней из реки, партиями переправляя их в окрестности Гуаннина. Однажды Фен Е выслал отряд лучших солдат для внезапной атаки, и, хотя они перебили часть вражеского войска, толку от этого было мало. Что по-настоящему угрожало им, так это огромные ледяные глыбы, которые нельзя было пронзить мечом, и которые скоро полетят в городские стены.

Ян Сиконг много дней размышлял над этим и наконец, придумал один план, который вынес на обсуждение на совете.

- Построить стену? – недоуменно спереспросил Лян Хуэйюн. – Сейчас стоят такие холода, и построить прочную стену не получится. Да и времени у нас мало.

- Это будет не настоящая городская стена, а просто оборонительное сооружение.

Все переглянулись, не совсем понимая, что он имеет ввиду.

Ян Сиконг вытащил из рукава свиток и развенул его:

- Я нарисовал чертеж. Нужно лишь следовать ему, и тогда строительство не займет более двадцати дней.

Все столпились возле чертежа, с удивлением разглядывая его.

Согласно этому чертежу, на городской стене было необходимо возвести три колонны (2) высотой в три сажени.(3) после завершения строительства фасад городской стены будет иметь форму «горы»(4).

Им еще никогда в жизни не доводилось видеть такую причудливую стену.

- Ммм... - Лян Хуэйюн в замешательстве смотрел на чертеж. – А разве бывают такие стены?

- Раньше не было, сказал Ян Сиконг. – А теперь будет.

Фен Е немного подумал и сказал:

- Эти три колонны во-первых, смогут частично защитить городскую стену от атаки камнями, а во-вторых, с какой бы стороны враг ни атаковал город, пока он находится в пределах досягаемости, его можно будет поражать со всех сторон, - он смотрел на Яна Сиконга, нисколько не скрывая своего восхищения и жажды обладания этим человеком. – Превосходная идея!

Ян Сиконг старался не смотреть на Фен Е. Он знал, что Фен Е первым поймет его намерения. Хотя во время боевых действий они часто имели разные взгляды, все же они умели понимать друг друга с полуслова. Такое понимание без лишних слов было отточено во время многочисленных битв, в которых они сражались плечом к плечу.

Юань Нанью тоже наконец понял, что он имел ввиду:

- Теперь понятно! Такое сооружени и ремонтировать будет гораздо проще, чем городскую стену. Второй брат, это отличная идея!

Ян Сиконг перевел взгляд на Ляна Хуэйюна:

- Командующий Лян, а вы что скажете?

- Хорошо придумано! – глаз Ляна Хуэйюна загорелись. – У нас еще есть время. Нужно немедленно заняться строителством, пока враг не напал на город!

- Нужно поторопиться. Если окажется, что уже действительно поздно, нужно успеть хотя бы возвести сооружение и облить его водой. Можно будет испльзовать их хотя бы раз.

- Командующий Лян, - сказал Фен Е. – Я пришлю своих солдат, чтобы они тоже участвовали на стройке.

Лян Хуэйюн почтительно сложил ладони:

- Благодарю Короля Волков.

Это просто невероятно! – восхищенно сказал Юань Нанью.

Как и в детстве, он очень восхищался и гордился достижениями Яна Сиконга.

- Что тут такого невероятного, - улыбнулся Ян Сиконг. – Это всего лишь внешняя стена, от которой ничего не останется, и которая к тому же выглядит довольно странно.

- Чтобы выстроить прочную стену, на это требуется от трех месяцев до года. А по чертежу второго брата можно будет уложиться за двадцать дней.

- Не спеши хвалить меня, - сказал Ян Сиконг. – Еще неизвестно, будет ли от этого толк в настоящем сражении.

- Наверняка будет, - уверенно сказал Юань Нанью. – Даже если это не защитит нас от камней, но как только варвары приблизятся к нашим стенам, им не удастся избежать наших стрел и ядер, с какой бы стороны они ни сунулись.

- Я тоже думаю, что эти три колонны в форме «горы» помогут улучшить защиту городской стены, - сказал Фен Е. – Вот и проверим их эффективность во время боя. Если от этого будет прок, тогда всей Поднебесной можно будет последовать нашему примеру.

Ян Сиконг сложил ладони:

- Благодарю Короля Волков за его похвалу. Надеюсь, это поможет защитить Гуаннин.

- Второй брат, нужно дать какое-то название этому сооружению, - сказал Юань Нанью.

- Тогда назовем его «горным щитом», - предложил Ян Сиконг.

- Горы величествены и непоколебимы, - сказал Фен Е. – С таким «горным щитом» Гуаннин будет несокрушим.

Ян Сиконг чувствовал на себе горячий пристальный взгляд Фен Е, но ни разу не оглянулся на него.

- Ю-эр, я возвращаюсь к себе домой, - сказал он, вставая.

- Хорошо, я пошлю людей проводить тебя.

Фен Е тоже встал:

- Однажды я уже был гостем резиденции Юань. Теперь она вновь обрела хозяина. Когда меня снова пригласят в гости?

Ян Сиконг опустил глаза и ничего не сказал.

Юань Нанью чувствовал себя не в своей тарелке. Один из этих людей был его братом, другой – его повелителем. Он сжал рукоять меча, и ему не оставалось ничего другого, кроме как сказать:

- Король Волков, наш дом совсем обветшал и...

- Это не имеет для меня никакого значения, - Фен Е не сводил взгляда с Яна Сиконга.

Ян Сиконг тихонько вздохнул:

- Король Волков оказал нам честь, решив снизойти до нашей скромной обители. Нам остается лишь исполнить долг гостеприимства.

Он знал, что Фен Е сделал это нарочно. Не то чтобы он боялся настойчивости Фен Е, просто ему не хотелось ставить в неловкое положение Юаня Нанью.

_______________________

1. Шишу – дядюшка-наставник (о младшем брате учителя).

2. В словаре это слово переводится, как пилястра. Вот что говорит интернет: «Пиля́стра — вертикальный выступ стены, обычно имеющий базу и капитель, и тем самым условно изображающий колонну. Пилястра часто повторяет части и пропорции ордерной колонны, однако, в отличие от неё, обычно лишена энтазиса (утолщения ствола). Я тут поняла только слово «колонна»)))

3. Около десяти метров.

4. Китайская гора выглядит так - 山.

- 113 -

Фен Е отправился в резиденцию Юань вместе с двумя братьями, и двое слуг, которые теперь были в доме, занялись приготовлением ужина.

Фен Е стоял под полностью облетевшим деревом гинко и не мог отвести взгляда от полуразрушенного домика на дереве.

Оба брата молча стояли в сторонке.

- В то время мы залезали на это дерево, - тихо сказал Фен Е. – Ты вскарабкался туда быстрее меня, и я никак не мог с этим смириться, - он опустил голову и посмотрел на Яна Сиконга. – После возвращения в Датун я постоянно лазал по деревьям, надеясь, что однажды я смогу это делать быстрее тебя. А в итоге все закончилось тем, что я получил известие о том, что тебя сослали на каторгу.

Яну Сиконгу стало тоскливо на сердце, то ли из-за того, что Фен Е упомянул прошлое, то ли потому, что он заговорил об этой ссылке. Юань Нанью тоже вздохнул.

- В тот день... кого из вас я видел в доме? – Фен Е переводил взгляд с одного лица на другое.

Сейчас он с легкостью различал братьев, но в восемь лет он совсем запутался.

Юань Нанью уже собирался ответить на этот вопрос, но Ян Сиконг опередил его:

- Это не имеет значения, - его голос прозвучал все с тем же безразличием.

Взгляд Фен Е потускнел:

- Цю Ван, ты можешь идти, - сказал он.

- Король Волков... - нахмурился Юань Нанью.

- Ступай, - не терпящим возражения тоном приказал Фен Е.

Ян Сиконг молча кивнул ему, и Юань Нанью, сложив ладони, поклонился и неохотно ушел.

Фен Е подошел к Яну Сиконгу, внимательно вглядываясь в его бледное лицо.

- Замерз? – тихо спросил он и протянул руку, чтобы дотронуться до его щеки.

- Нет, не замерз, - ответил Ян Сиконг, отступив на шаг.

Рука Фен Е так и повисла в воздухе, после чего медленно опустилась вниз.

- Но, если долго стоять на ветру, тогда, конечно, можно замерзнуть. Я не хочу больше «вести обсуждения» с Королем Волков, стоя на снегу. Король Волков, прошу, - Ян Сиконг развернулся и направился к дому.

- Ты так сильно обижен на меня? – голос Фен Е, подхваченный ледяным ветром, прозвучал тоскливо и одиноко.

Ян Сиконг, не оглядываясь, продолжал идти вперед.

- Стой! – крикнул Фен Е.

Ян Сиконг остановился.

Фен Е догнал его и остановился позади него.

- Я, Фен Е, никогда в жизни не умолял никого, но я готов умолять тебя... - он смотрел в спину Яну Сиконгу покрасневшими глазами. – Чего ты хочешь от меня? Что я должен сделать, чтобы ты снова захотел видеть меня?

Ян Сиконг, не оглядываясь, равнодушно ответил:

- Я уже сказал все, что хотел сказать. Разве Король Волков не находит утомительным бесконечно повторять одно и то же?

Фен Е стиснул зубы и, внезапно шагнув вперед, обнял Яна Сиконга и крепко прижал его к себе. Ян Сиконг нахмурился, но не стал сопротивляться. Ему не хотелось тратить понапрасну свои силы.

Фен Е прижался кончиком носа к еще замерзшей щеке, с жадностью вдыхая запах этого человека, смешавшийся с холодным воздухом. Это было то, о чем мечтал и так страстно стремился обрести снова.

И как на свете может быть такой человек, который был способен свести его с ума? Он думал, что со временем любовное влечение его юности постепенно угаснет, но он не предполагал, что это чувство будет разгораться все ярче и, казалось, целой жизни не хватит, чтобы оно успело перегореть.

Ему тоже хотелось бы отпустить это чувство, чтобы больше не «приставать к нему самым отвратительным способом», но он не мог этого сделать. Если в его объятьях не будет этого человека, он никогда не обретет покоя и чувства удовлетворения.

Даже если у него будет всё, без Яна Сиконга ничто не имеет для него значения.

- Хочешь услышать что-нибудь «поинтереснее»? – медленно проговорил Фен Е, касаясь губами уха Яна Сиконга. – Ну, так я расскажу тебе.

Ян Сиконг напрягся всем телом.

- После того, как ты исчез, более двухсот дней я провел в настоящем аду. Даже если оставалась хотя бы малейшая возможность, что ты еще жив, я был готов перевернуть вверх дном весь мир, чтобы найти тебя. Я думал, даже если ты умер, я был готов отправиться за тобой даже в преисподнюю. Конг-эр, ты знаешь, как сильно я люблю тебя? Прошло уже десять лет, и мы с тобой были крепко повязаны все это время. Десять лет промелькнули, как один миг, и ты до сих пор все еще в моем сердце, и ты не покидал его ни на один день. И ты хочешь, чтобы я так просто отпустил тебя?

Ян Сиконг тяжело вздохнул, и без всяких эмоций произнес:

- Это так ты обращался с человеком, который всегда был в твоем сердце? Король Волков не должен винить меня в том, что я ему совсем не верю.

- Я совершил слишком много зла, я признаю это, - с сожалением произнес Фен Е. – Накажи меня, как пожелаешь, я согласен на это, но только не оставляй меня. Позволь мне использовать остаток моей жизни на то, чтобы все исправить, позволь мне заботиться о тебе.

- ... а что, если мне этого не нужно?

Фен Е молча смотрел на него.

- Я получил от тебя немало полезных уроков, которых достаточно для того, чтобы всю жизнь бояться и избегать тебя. Ты уже не в первый раз говоришь мне о своей любви, и не в первый раз ты обещаешь заботиться обо мне и хорошо относиться ко мне, но в конце концов... - Ян Сиконг усмехнулся. – Оставь, меня больше не волнует все, что было раньше.

- Поверь мне, поверь мне еще один раз. Я больше никогда не усомнюсь в тебе и никогда не причиню тебе боли. Я дам тебе все, что ты захочешь и сделаю для тебя все, что ты пожелаешь. Конг-эр, пожалуйста...

Чем больше Фен Е говорил, тем сильнее ощущал, что его слова звучат слишком слабо, и от них нет никакого толку. Он не знал, что еще ему сказать, чтобы Ян Сиконг снова захотел посмотреть на него.

Он оказался в тупике, откуда не было выхода.

В глазах Яна Сиконга была видна бесконечная пустота, его взгляд словно подернулся пеплом. Он часто задавал себе вопрос, как они могли дойти до такого. Если ему хотелось ясно понять причину и следствие, он не мог полагаться лишь на свою память, поскольку этого было недостаточно, чтобы ответить на такой вопрос. Больше всего интересовало, как именно судьба играет и распоряжается человеческими сердцами и жизнями.

Но на эти вопросы не было ответа.

Его сердце всегда принадлежал Фен Е. Так было раньше, так есть сейчас, и так будет всю жизнь. Но что с того? Все, что Фен Е сделал с ним, уничтожило его привязанность к нему. К тому же, чрезмерная любовная привязанность – слишком тяжкое бремя, и он совсем не желал ее.

- Король Волков позабыл о том, что я однажды сказал ему, - тихо проговорил Ян Сиконг.

- ....

- Я сказал, что, если ты однажды пожалеешь о том, как поступал со мной, не нужно говорить мне об этом.

Фен Е показалось, что его с размаху ударили ножом в сердце.

- Ты сказал, что не жалеешь об этом, - голос Яна Сиконга оставался таким же ровным и спокойным, как и выражение его лица. – А вот я очень сожалею обо всем. Я жалею, что встретил тебя и дал тебе обещание. Без тебя я не совершил бы столько глупостей, поэтому я не могу...

- Я не позволю тебе сожалеть об этом! – голос Фен Е дрогнул. – Я не позволю! Не позволю тебе стереть наше прошлое!

- Это не я, а ты стер наше прошлое, - тихо сказал Ян Сиконг. – И не только наше прошлое, ты даже хотел стереть мою личность.

Фен Е слушал его, задыхаясь от боли. Каждое слово, которое произносил Ян Сиконг, вонзалось ему в сердце, словно острый нож.

- Король Волков, забудь обо всем. Ян Сиконг, который тебе нужен, уже мертв.

- ... ни за что! – Фен Е стиснул зубы. – Я лишь хочу быть добрым к тебе. Не доводи меня!

Ян Сиконг, сузив глаза, посмотрел на него.

Фен Е развернул Яна Сиконга к себе и, уставившись на него покрасневшими глазами, медленно выговорил, отчеканивая каждое слово:

- Я Король Волков, и я всегда получаю то, что мне нужно. Ты не можешь противиться мне!

- Король Волков снова хочет силой заставить меня подчиняться ему? – холодно спросил Ян Сиконг. – В этом его истинное величие?

- Ты сам вынуждаешь меня! – задыхаясь, проговорил Фен Е. – Я хочу, чтобы твои глаза смотрели только на меня, хочу, чтобы ты принадлежал мне душой и телом. Я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной! Неужели сделать это сейчас под силу лишь Королю Волков?!

Ян Сиконг со злостью уставился на него, тяжело дыша. Не то чтобы для него это стало неожиданность, с момента появления Фен Е он был готов ко всему. Но он не мог подавить своего негодования, распиравшего ему грудь. Ему казалось, что он изо всех сил бежал вперед, а, оглядевшись вокруг, понял, что все это время оставался на том же самом месте.

Хоть Фен Е и твердил ему о своих чувствах, на самом деле, единственный человек, о ком он всегда по-настоящему заботился, был он сам.

Под суровым взглядом Яна Сиконга Фен Е почувствовал себя очень неловко. Но он заставил себя смотреть прямо ему в глаза и безжалостно произнес:

- Жизнь и смерть Гуаннина и всего Ляодуна находится в моих руках. Ты сам обратился ко мне за помощью, и я хочу за это вознаграждение – я хочу тебя!

- Если Король Волков желает, чтобы я «осблуживал» его в постели, нет нужды заходить так далеко, - с усмешкой ответил Ян Сиконг.

- Мне нужно больше, чем это! – прорычал Фен Е. – Если ты не захочешь этого, я никогда не перешагну границ дозволенного! Я просто... я просто хочу видеть тебя каждый день, есть вместе с тобой, разговаривать, гулять рука об руку. Можно даже ничего не делать, мне достаточно, чтобы ты просто был рядом со мной.

Ян Сиконг сжал кулаки и безжалостно ответил:

- Поступая так, ты лишь заставишь меня ненавидеть тебя еще сильнее!

Фен Е почувствовал себя так, словно ему в грудь вонзились тысячи стрел:

- Если ты будешь ненавидеть меня, это означает, что я все еще остаюсь в твоем сердце, - глухо сказал он. – По крайней мере, это лучше, чем полное безразличие с твоей стороны.

- А что, если я откажусь? – Ян Сиконг смотрел ему прямо в глаза.

Взгляд Фен Е был глубоким и острым, как у хищника, увидевшего свою добычу:

- Ты посмеешь отказаться?

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Не посмею, - медленно проговорил он. – Все должно быть так, пожелает Король Волков.

Фен Е протянул дрожащую руку и погладил Яна Сиконга по холодной щеке. Ян Сиконг замер, на этот раз даже не пытаясь увернуться.

- Конг-эр, я дам тебе все, что в моих силах, - во взгляде Фен Е нежность смешалась с болью. – Я с нетерпением буду ждать того дня, когда ты сможешь простить меня и снова поверить мне. Я надеюсь, что в этой жизни мы сможем вернуть те чувства, которые были между нами раньше, когда мы были моложе.

- Никто не может нова вернуть свою молодость, - с грустью сказал Ян Сиконг.

Фен Е опустил голову и с нежностью коснулся губами его лба.

- Если я говорю, что это возможно, значит, это так и есть, - властно произнес он. – Мы больше никогда не расстанемся с тобой.

Ян Сиконг смотрел перед собой пустым взглядом.

Фен Е взял его за руку:

- Идем в дом и поужинаем вместе.

Ян Сиконг убрал руку и вошел в дом.

Фен Е смотрел ему в спину, вспоминая тепло и нежность улыбки этого человека, когда он с любовью смотрел на него. Та улыбка проникала ему в самое сердце, одной такой улыбки было достатчно, чтобы растопить ледяную зимнюю стужу вокруг. Сможет ли он еще когда-нибудь увидеть такую улыбку?

За одну такую улыбку он был готов отдать все на свете.

- 114 -

Строительство «горного щита» оказалось сложнее и шло медленнее, чем они думали. Они не могли действовать слишком быстро, поскольку в такой холод почва сильно промерзла. Солдаты усердно трудились посреди ляодунской стужи, и им приходилось очень тяжко. Но если была возможность защититься от нападения варваров, было лучше сделать это, чем допустить полное разрушение города.

Ян Сиконг каждый день ходил на городскую стену проверять, как продвигается работа. Зная, что приближается конец года, он сильно переживал, опасаясь, что Чжуо Летай нападет раньше времени, когда заметит, что они возводят новые укрепления.

Пока они были заняты укреплением обороны города, готовясь к битве, Фен Е получил из столицы письмо от Фена Чанью. Тот убеждал его вернуться в столицу по двум причинам. Во-первых, Чен Му удалось договориться с несколькими вассальными правителями, и ходили слухи, что он собирается напасть на столицу. А во-вторых, когда Фен Е не было в столице, Фену Чанью было еще сложнее подавлять недовольство придворных чиновников.

Но Фен Е не мог быть в двух местах одновременно. Он оставался в Ляодуне не только из-за Яна Сиконга. Прибыв в Гуаннин, он понял, что ситуация в Ляодуне была еще хуже, чем он представлял себе. Если Чжуо Летай прорвется через врата Ляодуна, на него также нападут Чен Му с армией Цинь, и тогда у него не останется шансов выжить.

Если бы Чжао Фуй до сих пор был в Ляодуне, все не зашло бы так далеко. К сожалению, этого талантливого полководца больше не было в живых, и больше в стране не осталось человека, способного удержать эту землю.

Фен Е отправил Фену Чанью письмо, в котором объяснял сложившуюся в Ляодуне обстановку. Он написал, что Чжуо Летай может атаковать город в любой момент, и его отъезд сильно подорвет боевой дух армии Ляодуна.

Узнав об этом, Ян Сиконг лишь сказал:

- Королю Волков вообще не следовало приезжать сюда.

- Сиконг, ты же сам написал мне и попросил приехать.

- Я просил тебя прислать войско, а не приезжать лично. Ты наконец-то, успешно взял столицу, и почти тут же уехал из нее. Это было очень неблагоразумно. Ты разве не знаешь, что Чен Му только этого и ждет?

- Значит, ты думаешь, что мне следует вернуться?

- Если ты уедешь сейчас, это подорвет боевой дух армии, - Ян Сиконг прищурил глаза. – К тому же, не думаю, что Чжуо Летай станет ждать, пока мы завершим строительство защитного сооружения.

- Чен Му тоже может собрать армию и напасть в любое время, - холодно сказал Фен Е. – Когда мы покончим с Чжуо Летаем, я вернуть и разберусь с Чен Му.

При одном упоминании имени Чен Му у стоявшего рядом Юаня Нанью исказилось лицо. Он был очень открытым человеком и не умел скрывать свои эмоции.

Они одновременно заметили реакцию Юаня Нанью и поспешили сменить тему разговора.

- Одну колонну уже построили, - сказал Ян Сиконг. – Таким образом, стройку можно будет завершить до весны.

- Цю Ван, следи за временем, - сказал Фен Е, - Скоро должно прибыть дополнительное продовольствие, ты должен послать солдат для сопровождения.

- Слушаюсь, - Юань Нанью поклонился и вышел.

Когда он ушел, Фен Е сказал:

- Цю Ван... с ним что-то не так?

Ян Сиконг, разумеется, понял, что имел ввиду Фен Е, но лишь покачал головой и сказал:

- Нет.

Он знал, что с ним сделал Чен Му, как и то, что в душе Юаня Нанью оставалась неизгладимая печать позора. Но настоящий мужчина умеет приспосабливаться к обстоятельствам. Он сумел пройти тыячи ли, когда его отправили в ссылку, он прошел через множество сражений, где рекой лилась кровь, сможет справиться и с этим.

- Я всегда хотел устроить для него брак, - сказал Фен Е. – Он может выбрать себе девушку из любого благородного семейства в столице.

- А он-то сам чего хочет?

Фен Е покачал головой:

- Ты же его старший брат. Если ты поговоришь с ним, он вполне может согласиться.

- Кажется, в Тайюане была девушка, которая ему приглянулась, - после некоторого раздумья сказал Ян Сиконг.

- Я знаю. Я даже предлагал ему взять ее в наложницы, но он отказался.

- Я поговорю с ним, как выпадет благоприятный момент, - Ян Сиконг встал с кресла. – Прошу позволения уйти.

- Постой, - Фен Е недовольно поджал губы. – Ты что, не можешь немного побыть со мной? Неужели мы не можем даже просто поговорить?

- Мне нужно сходить еще проверить...

- Там и без тебя есть люди, которые за всем присмотрят, - властно произнес Фен Е. – На улице слишком холодно, и я не разрешаю тебе идти туда, чтобы ты не простудился. Садись.

Ян Сиконг опустил голову и, немного подумав, снова опустился в кресло.

Фен Е спокойно смотрел на него. Даже если они не говорили ни слова, и он мог лишь просто смотреть на него, это уже давало ему чувство удовлетворения. Главное, что этот человек был рядом с ним.

В повисшей между ними тишине Яну Сиконг почувствовал себя немного неловко и, чтобы скрыть смущение, взял чашку и сделал глоток чая.

Поле долгого молчания Фен Е заговорил наконец:

- Мне нужно столько всего сказать тебе, но как только я пытаюсь сделать это, у меня слова не идут с языка.

Ян Сиконг поднял голову и ровным тоном произнес:

- Можно для начала поговорить о сыновьях Короля Волков.

Фен Е мгновенно поменялся в лице.

Глядя на смущенное лицо Фен Е, Ян Сиконг сказал:

- Ваш подданный еще не поздравил Короля Волков с такой радостью. Король Волков должен быть благословлен большим и здоровым потомством. Семья Фен должна снова расцвести и жить в благополучии.

Закончив говорить, он почувствовал, что ему недостает воздуха. Он всегда старался не думать о жене и детях Фен Е. Он не злился и не ревновал, просто ему не хотелось думать об этом. Он хотел смутить Фен Е, но сам не собирался унывать из-за этого.

Это было одновременно и грустно, и смешно.

Фен Е опустил голову и неловко ответил:

- Они... они в Датуне.

- Война на Центральных Равнинах продолжается, гораздо безопасней держать свою семью дома, - Ян Сиконг аккуратно смахнул крышечкой плавающие сверху чайные листья, его лицо оставалось все таким же бесстрастным. – Жаль только, что Король Волков не может насладиться семейной жизнью.

Фен Е сжал кулаки, его глаза покраснели.

- Ты уже выбрал им имена? – голос Яна Сиконга звучал легко и свободно, но его взгляд, которым он смотрел на Фен Е, был очень холоден.

Фен Е поднял голову и, посмотрев на Яна Сиконга, серьезно сказал:

- Я знаю, ты винишь меня...

- Король Волков неправильно меня понял, - поспешно сказал Ян Сиконг. – Жениться и иметь семью – это самое естественное дело. У семьи Фен теперь есть потомки, и я очень рад за правителя Цзинъюаня.

Фен Е почувствовал дрожь во всем теле. Он слушал насмешки Яна Сиконга, и у него резко сжалось сердце.

- Когда ты сбежал из Тайюаня, я подумал... - тихо сказал он. – Я по ошибке подумал, что ты меня предал. В то время ты... я совсем отчаялся из-за тебя.

Ян Сиконг молча слушал его с равнодушным видом.

- Я хотел забыть тебя. Я подумал, раз уж у меня есть жена, я должен... хорошо обращаться с ней, а не думать о том, кто не раз предавал меня.

Чем больше Фен Е говорил, тем глуше звучал его голос, словно ему требовались огромные усилия, чтобы выговорить эти слова, которые разрывали ему сердцу.

- Если все так, тогда почем же ты отправил жену и наложницу в Датун? – холодно спросил Ян Сиконг.

- Я никогда не имел дела с Сарен, а Юнлунь... она слишком честолюбива, она очень хочет стать императрицей. Но она не слишком дальновидна и проницательна. Если оставить ее в армии, она может наговорить лишнего правителю Юну, и тот начнет ставить палки в колеса. К тому же, в то время Тайюань мог превратиться в поле боя между мной и Чен Му, там было слишком опасно, поэтому я отослал их всех.

- В любом случае, она твоя законная жена, - с бесстрастным видом сказал Ян Сиконг. – Ты должен хорошо обращаться с ней, а не связываться с таким предателем, как я.

- Но я с самого начала напрасно обвинял тебя во всем, - голос Фен Е был полон сожаления. – Мне и в голову не могло прийти, что ты поменяешься местами с Цю Ваном и вернешься ко мне. Только тогда я понял, что не забывал тебя ни на миг.

- Король Волков не должен винить себя, - с издевкой произнес Ян Сиконг. – Как я уже и сказал, Король Волков сейчас стоит превыше всех остальных. Награда или наказание от него – великая милость, и он не может «ошибаться».

- Конг-эр, я знаю, ты хочешь, чтобы я отступил, - Фен Е с грустью улыбнулся. – Ты думаешь, что я с детства слишком заносчив и не терплю отказа. Но по сравнению с угрозой потерять тебя все остальное вообще не имеет для меня никакого значения. Если хочешь, чтобы я отказался от тебя, это возможно только если я умру.

Ян Сиконг лишь посмотрел на него равнодушным взглядом.

Фен Е встал и, подойдя к Яну Сиконгу, встал перед ним на одно колено.

- Король Волков... - Ян Сиконг хотел встать с кресла.

Фен Е прижал его ноги к креслу и, взяв его за руку, посмотрел ему в глаза:

- Сарен и Юнлунь нужен не я, а та сила и власть, которые есть у меня в руках, поскольку это приведет к процветанию и благополучию их семей. Только ты один всегда был на моей стороне и, когда я был в тюрьме, ты рискнул своей жизнью, чтобы спасти меня. Ты пришел за мной, когда я был на самом дне.

Ян Сиконг не мог никуда убежать, поэтому ему оставалось лишь отвернуться. Он не хотел выслушивать от Фен Е, каким «преданным и любящим» он был когда-то. Вот что из всего этого вышло.

Какая нелепость!

Но Фен Е хотелось выговориться до конца:

- Ты говоришь, что родился бесчувственным и с неудачливой судьбой. Но ты человек, который потратил полжзни, чтобы отомстить за своего приемного отца, ты жизни своей не жалел, чтобы уничтожить евнухов, ты рисковал собой ради Цю Вана, и ты был готов на все ради меня... - у него сдавило горло, и голос зазвучал глуше. – Мне ненавистна собственная глупость. Я обманывал сам себя, прислушавшись к клевете и позволив ей ослепить меня. Ты был так добр ко мне, а я столько раз причинял тебе боль. Даже своей жизнью я не смогу искупить свою вину перед тобой.

Ян Сиконг чувствовал, как дрожит его тело.

Фен Е поднял руку и погладил его по щеке:

- Ты не щадишь себя ради Поднебесной, но люди видят лишь то, что на поверхности. Конг-эр, не бойся, я помогу тебе добиться того, что ты хочешь. Давай вместе уничтожим варваров и защитим Ляодун. Я клянусь тебе, что никогда не позарюсь на трон императора, и вместе с тобой сделаю все возможное, чтобы помогать императору из семьи Чен. Ты сможешь проявить себя при дворе и осуществить свои честолюбивые мечты. Ты же всегда хотел именно этого, верно?

Сердце Яна Сиконга охватило смятение, и какое-то время он не знал, что ответить. Раньше он считал себя достаточно умным, что просчитать все на десять шагов вперед. Но, пройдя через столько невзгод, он покорился судьбе и больше не думал о будущем. Решив отправиться в Ляодун, чтобы спасти его, он вообще не думал о том, что будет после этого.

Фен Е был прав – это была цель его жизни, но после всех этих мучительных ударов судьбы, унижений, недопонимания, после того, как его подставили и после той боли от ожогов, которая терзала его много дней и ночей, он действительно был напуган, ему было страшно, и он думал о том, чтобы сдаться. Если бы над Ляодуном не нависла такая большая опасность, он собирался провести остаток дней в маленькой деревне. Это было лучше, чем возвращение в большой мир, где его снова ждали бесконечные страдания.

Фен Е, казалось, смог прочитать его мысли:

- Ничего страшного. Если ты не захочешь никого видеть, я могу спрятать тебя ото всех. Конг-эр, я сделаю все, что ты захочешь, только бы я мог видеть тебя, мне этого достаточно.

Сердце Яна Сиконга дрогнуло, и он тихо сказал:

- Королю Волков лучше встать, это выглядит неуместно.

Фен Е уткнулся лицом в колени Яна Сиконга:

- Я так тосковал по тебе, я действительно измучился без тебя.

Ян Сиконг неподвижно сидел в кресле, глядя перед собой с глубокой грустью во взгляде.

***

Два дня спустя разведчики доложили о чрезвычайной ситуации. Их обоз с продовольствием был неожиданно атакован армией чжурчженей, и Юаню Нанью пришлось вступить с ними в бой. Обе стороны понесли тяжелые потери, и теперь возник недостаток продовольствия, а Фен Е должен выслать подкрепление.

Фен Е приказал послать войско на подмогу и даже порывался вести его сам, но Ян Сиконг и Лян Хуэйюн решительно возразили.

- Король Волков не должен так легкомысленно рисковать собой! – сурово сказал Ян Сиконг. – Цю Ван сейчас не в ловушке, и варвары пока стоят на месте. Достаточно будет послать генерала Сю Фена, чтобы он сопроводил обоз.

- Я знаю, - с угрюмым видом сказал Фен Е. – Просто там не только продовольствие, но и Хун-эр тоже там.

- Ты взял Хун-эра с собой в Ляодун? – удивился Ян Сиконг.

- Мы передвигались слишком быстро, я боялся, что он не выдержит такой переход, поэтому оставил его идти вместе с обозом, - вздохнул Фен Е. – Хун-эр... он стал совсем старым. Кажется, он боится, что не сможет увидеть меня напоследок, поэтому он стремится всюду следовать за мной.

Ян Сиконг нахмурился, чувствуя грусть в своем сердце:

- Все равно ты не можешь отправится туда. Цю Ван и генерал Сю вернут тебе Хун-эра вместе с продовольствием.

В глазах Фен Е мелькнул зловещий огонек:

- При дворе есть шпионы чжурчженей, а иначе, откуда стал известен маршрут перевозки продовольствия? Я напишу дяде, чтобы он тщательно все проверил.

- Боюсь, что это может быть вовсе не шпион чжурчженей, - сказал Ян Сиконг. – Если ты потерпишь здесь поражение, это будет выгодно не только Чжуо Летаю.

Ошеломленный Лян Хуэйюн уставился на него во все глаза:

- Сиконг, неужели ты имеешь ввиду правителя Чу...

Ян Сиконг кивнул в ответ:

- Варвары вероломны и коварны, но им было бы непросто подослать своих шпионов ко двору. Однако, там немало людей, которые поддерживают правителя Чу.

- Но как бы там все ни было, правитель Чу не может помогать врагу! – недоверчиво проговорил Лян Хуэйюн. – Ляодун – это тоже территория Дашен, и жители Ляодуна – это часть народа Дашен!

- Командующий Лян не знает правителя Чу так, как знаю его я, - с усмешкой ответил Ян Сиконг.

Он действительно многому научил Чен Му, но тот оказался намного более безжалостным, злобным и беспринципным, чем он ожидал от него. А, если учесть его безграничную ненависть к Фен Е, он давно намного превзошел своего учителя в коварстве.

- Теперь неизвестно, ждет ли Чен Му моего поражения, чтобы воспользоваться ситуацией или же он уже вступил в сговор с Чжуо Летаем, - холодно сказал Фен Е.

- Возможно, совсем скоро мы узнаем об этом.

- 115 -

Засаду на обоз с продовольствием устроила конница Чжуо Летая «Дуянвей».(1) Это была самая мощная и пугающая тяжелая кавалерия армии чжурчженей. До падения семи провинций Ляобея тяжелая кавалерия Ляодуна была основной силой, способной противостоять «Дуянвей». А егодня на Центральных Равнинах единственным их достойным соперником была кавалерия армии Фен - «Фенлан». (2)

Армия Фен делилась на три части, одной из которых и была элитная кавалерия «Фенлан». Это были лучшие солдаты, отобранные лично главнокомандующим армии. Пехота носила название армии «Шуайжань», названной так согласно «Военному искусству Сунь Цзы»: «Доброе войско подобно змее шуайжань». Это была легендарная горная змея, очень подвижная и способная обороняться со всех сторон. «Бьёт хвостом, когда её ударят по голове, и головой, когда ее ударят по хвосту; бьёт головой и хвостом, если её ударят посередине». Фен Цзяньпин нашел упоминание об этой змее в военном трактате и, вдохновленный этим примером, начал обучать армию на свой лад. Это помогло усовершенствовать армию Фен, и такая тактика вместе с ее превосходным вооружением и огнестрельным оружием стали основой победоносной славы армии Фен.

Если Чжуо Летай отправил «Дуянвей», наверняка он получил точные сведения, и это говорило о том, что скорее всего, их предположения верны, и при дворе есть шпион чжурчженей.

К счастью, Фен Е оправил Юаня Нанью вместе с отрядом «Фенлан», и подкрепление во главе с Сю Феном вышло на подмогу как можно скорее. По крайней мере, «Дуянвей» не сможет так просто добиться своей цели.

Они в тревоге прождали целые сутки, прежде чем Юань Нанью с Сю Феном вернулись обратно в Гуаннин. Они понесли большие потери, и армия, сопровождавшая обоз с продовольствием, подверглась атаке «Дуянвей». Если бы Юань Нанью не вступил в кровопролитную схватку с «Дуянвей», сражаясь с ними не на жизнь, а на смерть, в ожидании подкрепления от Сю Фена, скорее всего, из этой поездки никто не вернулся бы обратно. Тем не менее, половина обоза была разграблена чжурчженями.

Юань Нанью получил несколько незначительных ран и явился к Фен Е, чтобы повиниться перед ним. На его лице были написаны ярость и разочарование из-за этого поражения.

- Сколько продовольствия мы потеряли? – с угрюмым видом спросил Фен Е. - И где Хун-эр?

- Больше десяти тысяч ши, - тихо ответил Юань Нанью. – С Хун-эром все в порядке, его отправили на постоялый двор.

Ян Сиконг вздохнул с облегчением:

- Ты вернулся, и Хун-эр тоже здесь. И это уже большая удача.

Фен Е тоже почувствовал некоторое облегчение:

- Я опасался худшего. Но вы с Хун-эром вернулись в целости и сохранности, и обоз растащили не весь. Цю Ван, ты хорошо справился. Встань.

- В армии наверняка есть шпионы, - сказал Юань Нанью. – «Дуянвей» был хорошо подготовлен, и они заранее устроили засаду.

- Обоз отправили из столицы, и я уже приказал дяде все проверить, - холодно сказал Фен Е. – Если удастся найти предателя, я вырежу весь его род до девятого колена.

- Возможно, что этот шпион... - Юань Нанью сжал кулаки, - возможно, это человек Чен Му.

- Такое вполне возможно, - кивнул Ян Сиконг. – Я сжег сорок тысяч ши его продовольствия, и он мог вступить в сговор с Чжуо Летаем, чтобы отнять продовольствие у нас.

- У него совсем нет совести! – воскликнул Юань Нанью. – Если ради возможности захватить трон старший принц Дашен вступил в сговор с врагом, чем это отличается от предательства?

- У нас все равно нет доказательств, - сказал Ян Сиконг. – Но теперь мы действительно оказались под ударом с двух сторон.

Ситуация в Гуаннине и так была опасной, а теперь еще у них украли продовольствие. Сговор Чен Му с Чжуо Летаем лишь усугублял эту ситуацию. Неужели небеса решили уничтожить Ляодун?

Фен Е устало потер лоб и сказал:

- Цю Ван, ты иди. Тебе нужно отдохнуть и восстановить здоровье. И пришли ко мне Сю Фена.

Юань Нанью почтительно сложил ладони:

- Слушаюсь.

Ян Сиконг тоже встал и сказал:

- Я провожу его и заодно загляну к Хун-эру.

Фен Е молча кивнул в ответ.

Оба брата вместе вышли из комнаты. Ян Сиконг обеспокоенно посмотрел на Юаня Нанью:

- Ю-эр, ты ранен...

- Это поверхностные раны, ничего страшного.

Воинственный взгляд Юаня Нанью был полон враждебности, словно он все еще видел перед собой поле боя и врага, от которого жаждал избавиться как можно скорее.

- Я провожу тебя домой, чтобы ты мог заняться своими ранами.

- В этом нет нужды, - Юань Нанью изо всех сил постарался взять себя в руки. – Второй брат, ты иди, занимайся своими делами, а мне еще нужно устроить раненых солдат.

- Нет, сначала нужно обработать твои раны.

- Я же сам разбираюсь в медицине, и я знаю, что делаю. Со мной все в порядке, - Юань Нанью тяжело вздохнул и посмотрел на Яна Сиконга. – Второй брат, мы ведь сможем удержать Ляодун, как и тогда, двадцать лет назад?

- Да, - твердо ответил Ян Сиконг. – В этой жизни Чжуо Летай точно даже носу не сунет в Гуаннин.

Юань Нанью энергично кивнул в ответ и пошел дальше.

Ян Сиконг хотел что-то сказать, но в итоге, сдержался и промолчал. Он знал, что для Юаня Нанью поражение от рук Чен Му было особенно болезненным и неавистным. Хотя они столкнулись в бою с Чжуо Летаем и его «Дуянвей», за ними явно была заметна тень Чен Му. Разве он мог закрыть на это глаза!

Ян Сиконг был ужасно расстроен из-за Юаня Нанью, но он ничего не мог сделать в этой ситуации.

Говорят, что никто не может пострадать за другого. Тогда почему Юань Нанью был сослан вместо него, он пострадал за него и долго не мог показать своего лица. А потом он был унижен Чен Му вместо него. А его глупый младший братишка, вспомнив обо всем, нисколько не сетует по этому поводу.

Он столько должен Юаню Нанью, что ему жизни не хватит расплатиться с ним.

Проводив Юаня Нанью, Ян Сиконг отправился на постоялый двор, чтобы увидеть Фен Хуна.

Вероятно, из-за того, что Фен Е часто брал его с собой на поле боя, произошедшее сражение никак не повлияло на Фен Хуна, и он неторопливо закусывал бараниной в окружении нескольких волков.

Увидев вошедшего в ворота Яна Сиконга, волки насторожились и оскалили клыки. Фен Хун издал низкий рык, и они послушно сели на место.

- Хун-эр!

Ян Сиконг подошел к нему поближе и увидел, что шерсть у него на висках уже поседела, и в теле волка уже не ощущалось прежней силы. От этой картины ему стало невыносимо грустно на сердце.

Фен Хун встал и, подойдя к Яну Сиконгу, ткнулся ему грудь своей большой головой, как раньше. Ян Сиконг не мог не обнять его в ответ.

Величественный одноглазый волк, некогда сильный и могучий, как тигр или лев, полностью состарился. Самое страшное оружие на земле – это время, оно убивает все в этом мире, не пролив при этом ни капли крови, но от него невозможно спастись.

Ян Сиконг почувствовал, как его охватила грусть.

Фен Хун, казалось, почувствовал его состояние и, высунув язык, лизнул его щеку с глухим ворчанием.

Ян Сиконг, поглаживая густую волчью шерсть, тихо сказал:

- Хун-эр, как хорошо, что ты тоже пришел в Ляодун. Я так сильно соскучился по тебе.

Фен Хун снова заворчал в ответ.

На губах Яна Сиконга мелькнула улыбка:

- А это все твои дети, верно? Они действительно хороши, но до тебя им всем далеко. Они не такие огромные и величественные, как ты.

Волки не сводили глаз с лежавшей на земле баранины, но ни один из них не осмеливался сделать шаг вперед без дозволения Фен Хуна.

Ян Сиконг сидел на земле рядом с Фен Хуном и смотрел, как он ест мясо. Тихо разговаривая с ним, он вспоминал о том, как впервые увидел его. Тогда он от ужаса забился в угол, не смея пошевелиться. Казалось, это было только вчера, но уже прошло десять лет.

Прошло много времени, прежде чем распахнулась входная дверь. Яну Сиконгу не нужно было и поворачиваться, он и так знал, что это пришел Фен Е.

Фен Хун оставил еду и бросился к Фен Е, который сразу обнял его:

- Хун-эр, - голос Фен Е задрожал.

Фен Хун с громким ворчанием отчаянно изгибался, пытаясь прижаться к Фен Е, словно хотел стать с ним единым целым, и откровенно выражая свои чувства.

Фен Е продолжал успокаивать его, и ему понадобилось немало времени, чтобы утешить его.

- Хун-эр говорит, что всегда будет следовать за мной, куда бы я ни пошел, - мягко сказал Фен Е.

Ян Сиконг погладил Фен Хуна по спине и сказал:

- Волк вернее человека.

Во взгляде Фен Е мелькнула грусть:

- А ты знаешь, что это Хун-эр тогда нашел кусок вуали?

Ян Сиконг удивленно взглянул на Фен Е.

- Она была зажата в руке человека, который был похож на тебя по размерам, но он обгорел до неузнаваемости, и я действиетльно подумал, что...

Вспомнив эту сцену, Фен Е неудержимо содрогнулся от ужаса. Когда он думал, что в этом мире больше не осталось Яна Сиконга, он был готов последовать за ним даже в преисподнюю.

- Но потом я велел позвать коронера, и удалось выяснить, что тот человек погиб от удара мечом, и тогда я поверил в то, что это был не ты.

Ян Сиконг подумал про себя, что это мог сделать только А Ли. Он не ожидал, что А Ли окажется таким находчивым. Видимо, опасаясь, что Фен Е найдет его, он нашел мертвое тело, чтобы создать видимость его смерти, но, к сожалению, это не помогло.

Фен Е протянул руку и обнял Яна Сиконга. Ян Сиконг напрягся всем телом, но ничего не сказал.

Они вдвоем обнялись и привалились к Фен Хуну, как раньше. Казалось, что с тех пор ничего не изменилось, но на самом деле, изменилось всё.

Фен Е, прижавшись щекой к щеке Яна Сиконга, тихо сказал:

- Тогда я подумал, что сделаю все что угодно, лишь бы ты был жив.

Ян Сиконг ничего не говорил в ответ.

Фен Е обнял его покрепче и начал покрывать поцелуями его шею и ухо.

- Ради возможности вот так держать тебя в объятьях я жизни своей не пожалею.

Чувствуя близость Фен Е, Ян Сиконг ощутил, как у него по коже пробежали мурашки, но он все еще сдерживался и начал вырываться из его рук.

Почувствав сопротивление человека, которого он обнимал, Фен Е немедленно остановился. Не в силах скрыть своего разочарования, он шепнул на ухо Яну Сиконгу:

- Не бойся. Если ты не хочешь этого, я никогда не стану принуждать тебя.

- Тогда отпусти меня.

- Я просто обнимаю тебя, - Фен Е с жадностью впитывал тепло кожи Яна Сиконга. – Просто обнимаю.

- Вот уж не думал, что Королю Волков нравится выставлять себя в таком нелепом виде, - насмешливо сказал Ян Сиконг.

- Мне нравится все, что исходит от тебя, - решительно сказал Фен Е.

Ян Сиконг нахмурился в ответ.

Фен Е накрыл его руку своей ладонью и начал играть с его пальцами:

- Я знаю, ты сейчас очень переживаешь. Но в прошлом Гуаннин был намного слабее, однако сумел остановить огромную армию. Поэтому ты не должен сомневаться – я всячески буду стараться удержать Гуаннин и защитить Ляодун.

- Если бы дело было только в Чжуо Летае, меня бы это не сильно беспокоило, - сказал Ян Сиконг. – Но меня больше волнует Чен Му.

- Я приказал распространить слухи о том, что Чен Му сговорился с Чжуо Летаем. Посмотрим, как он оправдается перед всем миром. И сейчас он может лишь пакостить исподтишка.

- Он не из тех, кто боится людского осуждения, - холодно сказал Ян Сиконг. – К тому же, если он станет императором, разве кто-то осмелится сказать против него хоть слово? Ты когда-нибудь думал о том, что произойдет, если они пойдут в атаку одновременно с Чжуо Летаем?

- Это будет наихудшим вариантом развития событий, - с серьезным видом проговорил Фен Е. – Тут останется только защищаться с помощью армии, чтобы противостоять внутренней и внешней агрессии. Мне не удастся никуда увернуться.

Ян Сиконг судорожно вздохнул, чувствуя, что под тяжестью этого бремени ему становится тяжело дышать.

- Не бойся, Конг-эр, не бойся, - мягко сказал Фен Е. – Я теперь здесь, и я защищу тебя от всех невзгод. Я больше не допущу, чтобы ты страдал от обид и печали. Я буду защищать и тебя, и твой родной город.

Ян Сиконг молча закрыл глаза. Хоть ему и не хотелось признавать этого, но в данный момент Фен Е был единственным человеком, на которого он мог положиться.

______________________

1. Пишу «Дуянвей», как назание, потому что так и не поняла, что это значит. В интернете нашла упоминие об этом слове, но там такое путаное объснение, что я в нем вообще ничего не поняла. Что-то такое в Монголии было, а что именно – непонятно). Будем считать, что это некий элитный конный отряд.

2. Тут тоже, предположительно имя собственное, Фен+Лан(волк).

- 116 -

Вернувшись тем вечером домой, Ян Сиконг сам обработал раны Юаня Нанью. Глядя на шрамы, покрывавшие его грудь и спину, Ян Сиконг ужасно расстроился, и не мог скрыть этого.

Юань Нанью, видимо, почувствовал его состояние, поэтому поспешил успокоить его:

- Второй брат, это просто небольшие ранения, ничего страшного. Не переживай, у меня очень крепкое тело.

- Ммм, - глухо ответил Ян Сиконг.

Юань Нанью проделал весь путь вместе с Фен Е, начиная от армии в две тысячи человек и заканчивая трехсоттысячным войском. Он получил немало ранений, и они были не так уж безобидны. Он говорил так только для того, чтобы успокоить его.

- А вот тебе действительно сильно досталось. Ты принимал сегодня лекарство?

- Твое лекарство такое горькое, - пожаловался Ян Сиконг.

- Где ты видел сладкие лекарства? – сказал Юань Нанью. – Так ты принял его или нет?

- Принял, принял, давно уже, - ответил Ян Сиконг. – Сколько еще мне придется принимать его?

- Будешь пить, пока не поправишься, - Юань Нанью сжал его подбородок и улыбнулся. – Теперь я буду заставлять тебя принимать лекарства, как ты в детстве заставлял меня учиться. Вот тебя и настигла расплата.

- А ты и рад, - рассмеялся Ян Сиконг.

- А как же! – Юань Нанью похлопал рукой по кровати. – В этой самой комнате, стоило мне открыть утром глаза, ты уже был тут как тут и заставлял меня заучивать наизусть всякие премудрости. А теперь я буду наблюдать за тобой каждый день, чтобы ты принимал лекарство и не позволю тебе пропустить прием ни одного разу!

- Хорошо, я буду тебя слушаться, - Ян Сиконг аккуратно перевязал раны Юаня Нанью.

Юань Нанью пошевелил рукой и небрежно заметил:

- У этих псов-варваров слишком тупые мечи и копья, они не способны причинить настоящего вреда.

Ян Сиконг ласково погладил Юаня Нанью по спине и тихо сказал:

- Ю-эр, твой второй брат хочет с тобой поговорить кое о чем.

- О чем? – Юань Нанью почему-то сразу занервничал.

- Ты ведь уже не мальчик, почему бы тебе не жениться и не иметь своих наследников? Король Волков сказал, что уже говорил с тобой об этом, но ты не согласился.

- Ну, я ведь уже говорил, что...

- Раньше ты говорил, что для тебя важнее завершить великое дело и помочь Королю Волков захватить столицу. В чем же дело сейчас?

- Я еще не прочно стою на ногах.

- Я думаю, это все отговорки, - нахмурился Ян Сиконг. – Король Волков сказал, ты можешь выбрать себе девушку из любого знатного семейства. Ю-эр, ты разве не хочешь, чтобы у тебя и у семьи Юань были потомки?

Юань Нанью опустил голову:

- У даге уже есть два сына и дочь, поэтому семья Юань не прервется.

- Его жена – всего лишь дочь провинциального магистрата. А, учитывая состояние даге сейчас, какое будущее может ожидать его сыновей? А вот ты – другое дело. Ты знаменитый боевой генерал из армии Короля Волков. Если ты захочешь зять в жены дочь императора, такое тоже возможно. Так ты не только укрепишь свой статус, но и обеспечишь своим потомкам благородное происхождение, что лишь возвеличит род Юань.

Юань Нанью, развернувшись к Яну Сиконгу спиной, сказал:

- Я могу взять своих племянников и вырастить их.

- Племянники – это всего лишь племянники. Разве ты не хочешь иметь благородную жену, знатных родственников и собственных детей?

- ......

- Ю-эр, - Ян сиконг обошел вокруг него и сел лицом к нему. – Тебе правда приглянулась та девушка?

- Я...

- Если она правда тебе нравится, ты можешь взять ее наложницей. А, если тебя беспокоют сплетни, второй брат разберется со всем для тебя.

- Второй брат... - Юань Нанью поджал губы. – Я... я вообще не хочу жениться.

- Что ты сказал? – Ян Сиконг прищурил глаза.

- Раньше я скитался среди «бродячих торговцев», не имея своего угла, поэтому не посмел бы жениться. А теперь я постоянно живу среди сражений и не знаю, в какой момент моя жизнь может оборваться. Разве мне до женитьбы?

- Поэтому тем более важно как можно скорее заиметь потомство, - сказал Ян Сиконг. – Отца больше нет в живых, а даге повредился рассудком. Тебе следует послушаться твоего второго брата в таком важном вопросе.

- Сначала я должен помочь Королю Волков разобраться с варварами и утрясти все разногласия в столице, - ответил Юань Нанью, избегая взгляда Яна Сиконга. – Второй брат, уже так поздно, тебе нужно пойти отдохнуть.

Ян Сиконг, прищурив глаза, не сводил с него внимательного взгляда, и Юаню Нанью стало очень неловко под этим взглядом.

Ян Сиконг сделал глубокий вдох. Ему не хотелось затрагивать эту тему, но, если не заговорить об этом прямо, проблему решить не удастся. У него не оставалось выбора, кроме как задать этот вопрос:

- Это как-то связано с Чен Му?

Юань Нанью мгновенно поменялся в лице и угрюмо ответил:

- Нет.

- Раньше мы с тобой могли говорить обо всем свободно, и теперь твой второй брат ничего не скрывает от тебя. А как насчет тебя? – Ян Сиконг уставился на него в упор. – Не хочешь поговорить со своим вторым братом о том, что тебя так тревожит?

Юань Нанью сжал кулаки:

- Я не желаю ни с кем это обсуждать.

- Тебя беспокоят слухи...

- Второй брат! – резко оборвал его Юань Нанью, в его голосе послышались отзвуки гнева. – Я сказал, что не хочу об этом говорить!

Ян Сиконг снова вздохнул. Глядя на Юаня Нанью в этот момент, он чувствовал себя очень расстроенным.

Юань Нанью развернулся к нему спиной и тихо сказал:

- Если не удастся победить Чен Му и смыть свой позор, я никогда не женюсь.

- Что ж, второй брат не будет больше наседать на тебя, - сказал Ян Сиконг, поднявшись на ноги. – Тебе нужно хорошенько отдохнуть.

Юань Нанью наблюдал за тем, как Ян Сиконг выходит из его комнаты, после чего одним движением смахнул со стола все, что было на нем.

***

Количество украденного чжурчженями продовольствия превысло десять тысяч ши, и это стало для них серьезной потерей.

Изначально в Гуаннине были запасы, которых хватило бы примерно на год. Но каким бы отважным ни был Фен Е, он не умел творить чудеса. Он привел с собой семьдесят тысяч солдат с лошадьми, которых тоже было нужно кормить. Имеющихся запасов хватит на сто десять тысяч человек примерно месяца на три.

Сейчас стояла суровая зима, и вырастить самим себе еду было никак невозможно. Не говоря уж о том, что маршрут транспортировки продовольствия был раскрыт, и отправлять новую партию было попросту опасно.

Неожиданно главной проблемой стали не мечи варваров, а отсутствие продовольствия.

Изначально Фен Е рассчитывал на быструю битву, чтобы все поскорее решилось. Но теперь Чжуо Летаю было достаточно просто взять их в осаду и подождать, пока у них не останется еды, и тогда он сможет взять город без боя.

Фен Е срочно отправил Фену Чанью послание, чтобы он выслал новую партию продовольствия. Но Фен Чанью искренне надеялся, что он вскоре вернется в столицу. Даже если у них есть запасы продовольствия, отправлять его небезопасно, и на этот раз они действительно столкнулись с трудным выбором.

Чен Му ловко отплатил им, и наверняка теперь должен быть очень доволен.

Ян Сиконг, взяв себя в руки, написал письмо Шень Хесюаню, в котором убеждал его уговорить Чен Му не повторять ошибок императора. Если ради трона он откажется от Ляодуна, его будет презирать вся Поднебесная, и он сам окажется под ударом. Ляодун – Северные врата Дашен, разве можно позвлить варварам прорваться сквозь них?

Он знал, что Шень Хесюань предан своей стране и не ищет личного благополучия, он никогда не согласился бы на сговор Чен Му с варварами. Вероятно, теперь Шень Хесюань был единственным человеком, способным остановить Чен Му.

Написав письмо, он пошел к Фен Е, чтобы попросить его переправить это письмо в Тайюань. Но, увидев хмурое лицо Фен Е, он почувствовал, что ему стало не по себе.

В случае атаки они еще могут защититься, но, если просто тянуть время, это окажется слишком пагубно для них, и они не могли себе этого позволить.

Фен Е взял письмо и поднял взгляд на Яна Сиконга:

- Откуда ты знаешь, что Шень Хесюань не захочет воспользоваться этой ситуацией, чтобы вернуть столицу?

- Он слуга престола, а не подданный Чен Му. Он знает, что защита Ляодуна важнее того, кто станет императором, - уверенно сказала Ян Сиконг. – Он никогда не откажется от Ляодуна.

- Но, даже если он захочет помочь, станет ли Чен Му его слушать?

- Если Чен Му не послушает Шень Хесюаня, тогда его вообще никто не сможет остановить.

Фен Е кликнул охранника и приказал ему отправить письмо за восемьсот ли в Тайюань.

Ян Сиконг сел рядом с Фен Е. Возможно, сегодня было слишком холодно, и, может в последнее время было слишком много плохих новостей, но у него вдруг не осталось больше сил держаться на ногах.

- Сиконг, сейчас для нас сложилась крайне неблагоприятная ситуация, - вздохнул Фен Е. – Если мы протянем время, это равносильно тому, что просто сидеть и ждать своей смерти. Нам обязательно нужно первыми начать действовать.

- Двадцать лет назад Гуаннин смог защитить себя, полагаясь лишь на прикрытие городских стен, - с серьезным видом сказал Ян Сиконг. – Нападать самим – означает отказ от защиты стен, и это значит дать врагу преимущество, отказавшись от него.

У жителей Центральнх Равнин в основном, преобладала пехота, в то время как у чжурчженей – конница. Отказ от защиты городских стен и столкновение на открытой равнине означал предоставление преимущества врагу, который и так превосходил их численностью в два раза.

И как им теперь сражаться?

- Если мы и дальше будем бездействовать, рано или поздно мы останемся без еды, и тогда нам не удастся избежать поражения. Но, если мы будем действовать сами и первыми нанесем удар, у нас еще может быть шанс.

Ян Сиконг в оцепенении смотрел прямо перед собой. На какое-то время его охватила растерянность, и он никак не мог собраться с мыслями.

Фен Е повернулся к Яну Сиконгу и с нежностью сжал его руку:

- Даже если нас не будут защищать городские стены, мы все равно сумеем одолеть его!

Ян Сиконг не отдернул руку, вместо этого он смотрел на руку Фен Е и думал о тех победах, которые они одержали плечом к плечу. Если бы кто-то другой сказал такие дерзкие слова в подобной ситуации, это вызвало бы у него лишь раздражение. Но, когда их произнес Фен Е, ему стало намного спокойней на сердце.

Похоже, на этом свете только один Фен Е мог произносить подобные слова, которые казались ему заслуживающими доверия.

- Моя конница «Фенлан» ничем не ступает его «Дуянвей». И моя армия «Шуайжань» с ее вооружением гораздо сильнее его армии. Даже если мы выйдем из-под защиты стен, даже если его армия вдвое больше нашей, тут нечего опасаться. Конг-эр, объединив наши с тобой усилия, мы станем непобедимы.

Ян Сиконг стиснул зубы:

- Ты прав, мы должны первми предпринять что-то. Нам нельзя сидеть на месте и бездействовать. Но мы не можем полностью отказаться от защиты городских стен.

Глаза Фен Е сузились:

- Мы должны найти способ, как вынудить Чжуо Летая пойти на штурм города.

- Верно, - ответил Ян Сиконг. – Пусть он думает, что у нас вот-вот закончится еда, а затем нужно атаковать его и отступить к Гуаннину, заставив его штурмовать город.

- Ты думаешь также, как и я, - холодно сказал Фен Е. – Есть один человек, которого можно использовать.

- Кто это?

- Хань Чжаосин.

При упоминании этого имени взгляд Яна Сиконга стал ледяным.

- Я только сегодня получил письмо от своего дяди. Разыскивая шпиона, который раскрыл маршрут следования обоза с продовольствием, он случайно обнаружил хорошо прятавшегося прихвостня партии евнухов. Этот человек сказал, что у него был контакт со старшим сыном Хань Чжаосина, кроме того, в Гуаннине тоже есть его шпионы. Можно все обыграть так, будто у нас продовольствие на исходе, и нам не остается ничего другого, кроме как напасть первыми.

- Хорошо! – воскликнул Ян Сиконг, и его глаза вспыхнули. – Возможно, заодно мы избавимся и от этой твари!

Фен Е какое-то время смотрел на него и не смог удержаться от улыбки:

- Конг-эр, ты как-то сказал, что нам не о чем с тобой говорить, но, когда дело доходит до планирования военных действий, мы с тобой понимаем друг друга с полуслова, как никто другой!

Ян Сиконг, казалось, только что пришел в себя и убрал руку:

- Дело важнее всего.

- Не переживай, - взгляд Фен Е был решителен и тверд, его хрипловатый голос внушал спокойствие и обнадеживал. – Я обещаю защищать Ляодун и ни за что не сдамся.

Услышав эти слова, Ян Сиконг поднял голову и, встретившись взглядом с Фен Е, искренне сказал:

- Благодарю Короля Волков.

- Когда ты уже назовешь меня по имени? – с улыбкой сказал Фен Е.

- ... у нас с тобой разное положение.

Во взгляде Фен Е промелькнуло разочарование, но он быстро спрятал его:

- Да, сейчас дело важнее всего.

- 117 -

По Гуаннину поползли слухи о нехватке продовольствия. Эти слухи были небеспочвенны – не так давно половина обоза, отправленного из столицы, была разграблена варварами.

Лян Хуэйюн немедленно вышел к солдатам, дабы укрепить боевой дух армии, и заявил, что продовольствия достаточно, поэтому запрещается распространять ложные слухи и поднимать панику среди людей. После этого он направил тайное послание Хань Чжаосину.

Это письмо был тщательно продумано Яном Сиконгом. Оно было написано в стиле Ляна Хуэйюна и взывало к разуму Хань Чжаосина, чтобы он помог убедить Чжуо Летая пойти с ними на мировую. В прошлом, когда Хань Чжаосин был командующим войск Ляодуна, жизнь Ляна Хуэйюна трудно было назвать простой. Первые десять лет он оставался в должности низкого ранга и не мог ничем привлечь внимание Хань Чжаосина. В течение следующих десяти лет, благодаря своим навыкам и уму, он получил небольшое повышение, но так как он был когда-то человеком Юаня Мао, ему не давали ходу. И только с приходом Чжао Фуя он смог проявить свои сильные стороны. Но, как ни крути, а в течение многих лет они с Хань Чжаосином служили вместе, поэтому такое письмо мог написать ему только он.

Когда Хань Чжаосин получит это письмо, наверняка он подумает, что его посыл исходит вовсе не от Ляна Хуэйюна, а от Фен Е, который сегодня является настоящим защитником Гуаннина. Условия мирных переговоров, упомянутые Ляном Хуэйюном в письме, могли быть продиктованы только Фен Е, потому что только у него было такое право.

Несколько месяцев назад по приказу Фен Е были казнены более четырехсот человек из рода Хань Чжаосина, и Хань Чжаосин ненавидел его лютой ненавистью. И это письмо он использует лишь для того, чтобы убедить Чжуо Летая в обратном.

Их цель заключалась в том, чтобы постепенно, шаг за шагом убедить Чжуо Летая в том, что они вот-вот окажутся в безвыходном положении.

Они также уделили особое внимание шпионам Хань Чжаосина, доведя до их сведения информацию о нехватке продовольствия и о том, насколько неблагоприятная обстановка складывается из-за этого в Гуаннине.

При этом они продолжали круглосуточно вовзодить защитные сооружения.

Завершив все эти приготовления, они не думали, что одурачить Чжуо Летая будет так просто. Это был только первый шаг, призванный убедить Чжуо Летая, что их продовольствиие на исходе. Пока Чжуо Летай тянет время, запасы еды действительно закончатся, и тогда он сможет взять город с наименьшими потерями. Чтобы заставить его пойти на штурм, для этого требовалось подусунуть ему приманку, а затем вынудить его сделать это. И именно это они и пытались осуществить.

Приближался Новый год, но весь город был погружен в уныние. Красочные новогодние украшения, вывешенные на окнах и дверях домов, едва ли добавляли радости среди всеобщего мрачного настроения и страха, поселившегося в людских сердцах.

В этот день Ян Сиконг оставался дома. Он приказал слугам убраться в доме и во дворе. Каким бы тяжелым ни было их положение, этот год все равно уходит. Даже если он окажется последним в их жизни, нужно постараться прожить его, как можно лучше.

Обычно Ян Сиконг маскировался перед другими людьми. Но вся прислуга и охрана в его доме были лично отобраны Юанем Нанью, они знали, кто такой Ян Сиконг, и только в этом доме он мог ни от кого не прятаться и оставаться самим собой.

Пока все были заняты своим делом, привратник неожиданно объявил о том, что пришел Король Волков. Увидев испуганный взгляд превратника, Ян Сиконг догадалася, что Фен Е привел с собой Фен Хуна.

Конечно же, Фен Е вошел во двор в сопровождении огрмного одноглазого волка. Хотя Фен Хун был известен не меньше самой армии Фен, но все же, когда кто-то видел вблизи такого гигантского волка, было невозможно не испугаться.

- Приветствую Короля Волков, - почтительно поклонился Ян Сиконг.

Фен Хун пробежался по двору, который оказался слишком маленьким, и вскоре снова очутился между Фен Е и Яном Сиконгом. Он так напугал слуг, работавших во дворе, что те не осмеливались пошевелиться.

- Что ты делаешь на улице в такой холод? – Фен Е с нежностью посмотрел на Яна Сиконга. – Давай пройдем в дом, я принес хорошего вина.

Он показал то, что принес с собой, и, судя по всему, это было не только вино.

Яну Сиконгу не хотелось оставаться наедине с Фен Е, но у него не оставалось выбора. К счастью, с ними будет еще Хун-эр. В присутствии слуг ему оставалось лишь ответить:

- Король Волков, прошу.

Они вошли в дом, где Фен Е сам подогрел вино, а затем уселся на теплый кан. (1) Фен Хун нашел самое теплое место возле жаровни и удобно развалился на полу. Эти двое выглядели так, словно вернулись к себе домой.

Ян Сиконг, стоя в стороне, сказал:

- Король Волков, чему...

- Подойди сюда и сядь, - сказал Фен Е, указав на место напротив себя.

Ян Сиконг немного поколебался, но все же подошел и сел.

Взгляд Фен Е упал на ноги Яна Сиконга, и тот тоже невольно опустил голову и обнаружил, что его обувь покрыта слоем грязи. Прежде чем Ян Сиконг успел отреагировать, Фен Е встал с кана и присел на корточки. Изумленный Ян Сиконг тоже хотел встать, но Фен Е толкнул его обратно и снял с него обувь.

- Ты же так боишься холода, чего тебе не сидится дома в тепле? – отругал его Фен Е.

- Король Волков... - Ян Сиконг не знал, куда деваться от смущения, но ему было негде спрятаться.

Стащив с Яна Сиконга обувь, Фен Е сжал его замерзшие ступни в своих горячих ладонях и нахмурил брови:

- Смотри, какие холодные, - он положил ноги Яна Сиконга на теплый кан. – Отогрейся как следует.

Ян Сиконг сел, скрестив ноги под одеждой, и тихо сказал:

- Для чего Король Волков посетил сегодня мое скромное жилище?

Фен Е положил на стол большой матерчатый мешок:

- Это редкие лекарственные материалы, которые я заказал для тебя.

Ян Сиконг не сводил с Фен Е пристального взгляда. Он настойчиво просил Юаня Нанью не рассказывать никому о его ранах, особенно Фен Е.

- Цю Ван всюду искал лучшие лекарства, - объяснил Фен Е. – Я узнал, что это травы для подержания сил. Сам он их не использует, значит... - он с обеспокоенным видом посмотрел на Яна Сиконга. – Конг-эр, когда я обнимал тебя, я почувствовал, что ты стал намного худее, чем раньше. Я беспокоюсь о твоем здоровье.

- Со мной все в порядке, - решительно заявил Ян Сиконг. – Он тоже решил, что я слишком похудел, вот и решил подлечить меня.

- Что тебе нужно, только скажи мне? Даже если тебе понадобятся чешуя дракона и перья феникса, я найду их для тебя.

- Благодарю Короля Волков, со мной все хорошо, - Ян Сиконг перевел взгляд на Фен Хуна, лежавшего на полу.

Фен Е тихо вздохнул:

- Давай отпразднуем этот Новый год вместе, хорошо?

Ян Сиконг ничего не ответил.

- Прошло уже много времени с тех пор, как мы отмечали Новый год вместе.

- Боюсь, в этом году никто не сможет хорошо провести время, - сказал Ян Сиконг.

- Плохо или хорошо, но еще один год прошел, - с чувством сказал Фен Е. – Год за годом я приближаюсь к своему тридцатилетию. От юности и до сего дня время промелькнуло, словно сон.

Ян Сиконг почувствовал, как ему стало не по себе.

- Вчера вечером я получил ответ от своего дяди. Он говорит, что пытается найти возможность отправить нам продовольствие, но в этом году выпало слишком много снега. Даже если он сможет отправить обоз, и Чжуо Летай опять не перехватит его, пока он прибудет сюда... - Фен Е покачал головой. – Боюсь, уже будет слишком поздно.

Это было вполне ожидаемо, но, услышав это собственными ушами, Ян Сиконг почувствовал еще бо̀льшую тяжесть на сердце.

- А что там в Тайюане? – спрсил он.

- Как обычно, - ответил Фен Е. – Чен Му очевидно ждет, когда я сражусь с Чжуо Летаем.

Ян Сиконг молча кивнул, он нисколько не удивился. Любой воспользовался бы слабостью противника, но мало кто мог быть настолько жестоким, как Чен Му. Ради трона он был способен пожертвовать огромной территорией Ляодуна и жизнями сотен тысяч людей.

Возможно, Чен Му полагал, что, став императором, он еще успеет разобраться с Чжуо Летаем. Если под его властью окажется вся страна с ее ресурасами, у него будет больше шансов победить Чжуо Летая, чем у Фен Е. Но трудно себе было представить, как пострадает и без того измученный народ, если попадет под иго Чжуо Летая, и через что ему придется пройти.

Оглядываясь сейчас назад, Ян Сиконг не мог сказать, был ли Чен Му таким от рождения или это он сам так воспитал его? В любом случае, тот мальчик, который когда-то во всем полагался только на него, глядя на него горящими глазами, давно умер.

Фен Е встал, взял подогретое вино и, поставив его на столик, неторопливо налил его в две чашки:

- Конг-эр, давай, выпей немного, и ты сразу согреешься.

Ян Сиконг взял чашу и без колебаний осушил ее. Крепкое вино обожгло ему горло и, проникнув в желудок, опалило его, согревая изнутри все его тело и даря хорошее настроение.

- Славное вино, - сказал он.

- Мы давно не выпивали вместе, - улыбнулся Фен Е.

Яну Сиконгу показалось, что у Фен Е сегодня какое-то странное настроение. Заподозрив неладное, он спросил:

- Почему бы тебе не поберечь такое хорошее вино для Нового года?

Фен Е с улыбкой смотрел на Яна Сиконга, и в его взгляде светилась нежность:

- Находясь рядом с тобой, я счастлив каждое мгновенье, и это ничем не хуже Нового года.

Ян Сиконг опустил голову и промолчал.

- Вообще-то, я пришел сегодня, чтобы обсудить с тобой одно дело, - Фен Е взял кувшин и снова наполнил обе чаши.

Услышав эти слова, Ян Сиконг снова поднял на него свой взгляд.

- Даже если Чжуо Летай поверит в то, что мы остались без продовольствия, это не заставит его напасть на город. Чтобы поймать такую крупную рыбу, приманка тоже должна быть соответстующей.

Ян Сиконг сразу нахмурился. Он не знал, какую «приманку» имел ввиду Фен Е, но, услышав, каким тоном он говорил об этом, он ощутил невольное напряжение.

- Король Волков имеет ввиду...

Фен Е сжал чашу своими длинными пальцами и медленно поднес ее к губам. Его хищные, как у волка глаза, не мигая, уставились на Яна Сиконга:

- Это я, - сказал он и разом осушил чашу до дна.

Ян Сиконг мгновенно поменялся в лице. Вцепившись в полы одежды, он внимательно посмотрел на Фен Е.

- Только если я выступлю в качестве приманки, он может пойти на такой шаг.

Ян Сиконг прищурил глаза:

- Прошло уже столько лет, ты стал регентом, а ты все также самонадеян и собираешься лезть на рожон?!

- Конг-эр переживает за меня? – с улыбкой спросил Фен Е.

- Ты единственная надежда Ляодуна. Если с тобой что-нибудь случится...

- Ты беспокоишься обо мне? – Фен Е смотрел ему прямо в глаза. – Не как о Короле Волков или о регенте, а просто как о Фен Е?

Ян Сиконг сжал кулаки.

Во взгляде Фен Е отразились все его эмоции, и он тихо сказал:

- Если ты беспокоишься обо мне, даже самую малость, неужели ты не можешь сказать мне об этом?

- Ты не можешь быть приманкой, нельзя идти на такой риск! – сказал Ян Сиконг.

- Но это единственный способ, иначе Чжуо Летай не пойдет на это.

- Должен быть другой способ, просто дай мне немного подумать об этом.

- Конг-эр, - Фен Е слегка повысил голос. – Меня не волнует, насколько это рискованно. Я обещал тебе защищать Ляодун, и я ни за что не нарушу свое слово. Я просто хочу знать, будешь ли ты беспокоиться обо мне. Почему ты все время изворчиваешься и не хочешь ответить мне прямо?

Ян Сиконг в оцепенении смотрел на Фен Е. Какое-то время он действительно не знал, что ответить ему.

_______________________

1. Кан – отапливаемая лежанка.

- 118 -

- Ты беспокоишься обо мне, я знаю, - улыбнулся Фен Е. – Я всегда был в твоем сердце.

- Так что у тебя за план? – тихо спросил Ян Сиконг.

- Я собираюсь передать через шпиона новость о том, что в Гуаннине вот-вот закончится продовольствияе, и я отступаю в столицу. После этого Цю Ван с Сю Феном атакуют лагерь Чжуо Летая, а я после столкновения с чжурчженями сделаю вид, что отступаю и поэтому вынужден вернуться в Гуаннин. К тому же, дядя обретает все больше силы в столице, он собирается выслать подкрепление и продовольствие, чтобы спасти меня. Если Чжуо Летай хочет победить меня, ему придется быстро штурмовать город.

Когда Ян Сиконг услышал этот план, его сердце упало. Если все пройдет успешно, Чжуо Летай действительно может попасться на удочку. Врдя ли ему придет в голову, что Фен Е может взять на себя роль приманки. Если ему удастся захватить Фен Е, он сможет шнатжировать армию Фен и захватить все Центральные Равнины. Как Чжуо Летай сможет устоять перед таким искушением?

Но это было слишком опасно. Если Чжуо Летай схватит Фен Е, пока тот будет «убегать» от него, разве Фен Е тогда не попадется в собственную ловушку?

Ян Сиконг уже собрался возразить ему, но Фен Е опередил его и поспешно сказал:

- Я понимаю, что ты хочешь сказать. Конг-эр, я уже не тот своевольный и безрассудный юноша, смеющийся в лицо опасности. Я знаю, что от моей безопасности зависит безопасность всей армии. Но сейчас нет лучшего способа разрешить этот кризис, а если есть, то у нас не осталось времени на поиски другого решения.

- Я не стану менять тебя на Гуаннин, - Ян Сиконг стиснул зубы. – Если с тобой что-то случится, тогда ничто не спасет Ляодун.

- Я вернусь, - взгляд Фен Е был решительным и бесстрашным. – Если ты будешь ждать меня, я обязательно вернусь.

- Чжуо Летай не остановится ни перед чем, чтобы схватить тебя.

- Вот почему Цю Ван должен напасть на его лагерь.

- Ты никогда не сражался против чжурчженей, - сурово сказал Ян Сиконг. – Ты не знаешь, насколько они жестоки.

- Я с одиннадцати лет сражался против ойратов, а с четырнадцати – водил солдат в бой, - Фен Е протянул руку через стол и погладил Яна Сиконга по щеке. – Мне доводилось побывать еще в более опасных ситуациях. Владыка Янван не осмелится забрать меня к себе. Поверь, пока ты будешь ждать меня, я обязательно вернусь к тебе.

Ян Сиконг пристально смотрел на Фен Е. Он знал, что Фен Е уже принял решение, и, если он его принял, то теперь его уже никто не сможет остановить.

Но у меча и стрел нет глаз, а это значит, он подвергнет себя опасности.

Что, если Фен Е не сможет вернуться?

Он думал, что, имея дело с Фен Е, сможет противостоять ему с сердцем, подобным иссохшему колодцу, но теперь его снова охватило волнение.

В любом случае, Фен Е не может умереть.

Фен Е посмотрел на побледневшее лицо Яна Сиконга и, втайне обрадовавшись, едва заметно улыбнулся:

- А ты все-таки беспокоишься обо мне. И, когда я вернусь, мы с тобой больше никогда не расстанемся.

Ян Сиконг почувствовал, как у него забилось сердце, он опустил голову и ответил хрипловатым голосом:

- Поскольку Король Волков принял решение, необходимо все тщательно спланировать, чтобы быть уверенным в его безопасности.

Фен Е сжал его подбородок и слегка приподнял его лицо:

- Завтра я созову военный совет, чтобы обсудить этот план, но сначала я хотел рассказать о нем тебе.

Ян Сиконг собрался отвернуться, но Фен Е внезапно перегнулся через столик и поцеловал его в губы. В глазах Яна Сиконга промелькнуло удивление, он уже хотел воспротивиться ему, но большая ладонь Фен Е крепко обхватила его затылок. Фен Е целовал его все настойчивей, но Ян Сиконг оттолкнул его.

Фен Е демонстративно облизал губы и провел по ним кончиком пальца, чтобы почувствовать оставшееся на них тепло Яна Сиконга.

Ян Сиконг сделал вид, что ничего не произошло и спокойно сказал:

- Командующий Лян лучше всех знаком с местностью вокруг Гуаннина. Завтра нужно будет разработать путь для «отступления».

- Хорошо, - сказал Фен Е, неохотно вставая. – У меня еще много дел, пусть Хун-эр останется здесь с тобой.

- ... ладно.

- Но Новый год мы обязательно должны встретить с тобой вместе, - с нажимом произнес Фен Е. – Только ты и я.

Ян Сиконг поднял на него глаза:

- Это семейный праздник. У меня теперь есть брат, как я могу позволить, чтобы он один встречал Новый год?

- Боюсь, у него не будет времени, чтобы встретить Новый год с тобой.

- И что это значит?

- Я планирую действовать в канун Нового года.

Ян Сиконг лишь тяжело вздохнул.

***

Ян Сиконг снова и снова разворачивал ночью карту Ляодуна, которую и так знал в мельчайших подробностях. Он обдумывал дорогу, по которой отправится Юань Нанью и «путь отступления» Фен Е – о нем он думал больше всего, поскольку Чжуо Летай будет стремиться схватить именно его.

На следующий день Фен Е созвал военный совет, чтобы рассказать о своем плане. Как он и предполагал, все восприняли этот план в штыки. Хотя он мог соблазнить Чжуо Летая на штурм города, но он – главнокомандующий армии. Если что-то пойдет не так, они останутся без своего главы. Кто осмелится взять на себя ответственность за последствия?

Фен Е занял очень жесткую позицию, а Ян Сиконг вообще не сказал ни слова, и в итоге никто так и не смог переубедить его.

Ян Сиконг подумал про себя, что Фен Е рассказал ему обо всем днем раньше не только для того, чтобы спросить, «не беспокоится ли он о нем», а чтобы сегодня избежать возражений с его стороны. Пока он молчал, все знали, что переубеждать Фен Е бесполезно.

После военного совета Юань Нанью утащил Яна Сиконга в сторону и тихо сказал:

- Второй брат, Фен Е уже заранее рассказал тебе об этом? Это слишком рискованно. Если с ним что-нибудь случится, всему настанет конец.

- У него такой характер, - вздохнул Ян Сиконг. – При возможности он готов рисковать по-крупному. Так было раньше, так осталось и сейчас. К тому же, учитывая сегодняшнюю обстановку в Гуаннине, лучшее решение трудно придумать.

- Неужели даже ты не можешь отговорить его? – нахмурился Юань Нанью.

Ян Сиконг покачал головой:

- Никто не сможет.

- Второй брат, не считая того, что придется выйти из-под защиты городских стен, мы намного слабее армии варваров... - лицо Юаня Нанью помрачнело. – Хотя нельзя ослаблять свой боевой дух, эта битва будет очень жестокой и непредсказуемой.

Ян Сиконг похлопал его по плечу:

- Твой второй брат уже думал об этом, но наш обоз с продовольствием разграбили, и у нас совсем мало времени. Даже загнанный в угол зверь сражается насмерть, что говорить о человеке. Нельзя просто сидеть и ждать конца.

Юань Нанью тяжело вздохнул.

- Ты сейчас должен беспокоиться не о Фен Е, а о себе, - Ян Сиконг обнял его за шею и заглянул ему в глаза. – Атака вражеского лагеря – это огромный риск. Это будет территория врага, и вы там будете в меньшинстве. Ты должен быть крайне осторожным.

- Второй брат, не волнуйся, - серьезно сказал Юань Нанью. – Я сделаю все возможное, чтобы сдержать солдат Чжуо Летая. Чем больше сил я смогу оттянуть на себя, тем меньше он вышлет в погоню за Фен Е.

- Второй брат надеется, что ты вернешься живым и невредимым, - обеспокоенно проговорил Ян Сиконг. – В нужный момент ты обязательно должен отступить. Мы не можем позволить себе увязнуть в этой битве. Чтобы победить варваров, мы все должны быть живы. Если ты попадешь в беду, ты не сможешь прийти к Фен Е на помощь, а это обернется катастрофой для всего Ляодуна, ты понимаешь?

Юань Нанью кивнул с торжественным видом.

***

Не успели они моргнуть глазом, как наступила новогодняя ночь.

Они втайне завершили все приготовления, и Юань Нанью с наступлением темноты вывел свое войско из города.

Фен Е верхом на Цзуйхонге и в сопровождении охраны приехал в резиденцию Юань. Пройдя мимо дерева гинко, растущего во дворе, он оказался возле дома Яна Сиконга. Опустив голову, он посмотрел на слабый теплый свет, пробивающийся сквозь дверную щель, и какое-то время не решался открыть дверь.

Потому что, когда он увидит Яна Сиконга, настанет момент, когда им придется попрощаться.

Чувствуя горечь в своем сердце, Фен Е, наконец, открыл дверь.

Холодный ветер с улицы, столкнувшись с теплым воздухом комнаты, вызвал дрожь в теле Фен Е. Он нетерпеливо обежал комнату глазами и увидел Яна Сиконга, сидевшего за столом и с задумчивым видом смотревшего на роскошную еду на столе. Фен Хун, который с того дня так и остался в резиденции Юань, лежал на полу у его ног.

Фен Е тихонько прикрыл за собой дверь и посмотрел на Яна Сиконга.

Ян Сиконг поднялся и, как обычно, почтительно сложил ладони, приветствуя его. Фен Е подошел поближе и посмотрел на стол:

- Тут столько разных блюд.

- Слуги не знают, что нас будет только двое, - Ян Сиконг с потерянным видом уставился в окно.

Оно было закрыто ватой, и через него ничего не было видно, но он, казалось, видел перед собой Юаня Нанью, который теперь скакал в ночном мраке сквозь ветер и снег. После ужина уедет и Фен Е, и тогда он останется совсем один.

- Когда мы вернемся, - после некоторого молчания заговорил Фен Е, - нужно будет снова собраться на ужин воссоединения.

Ян Сиконг долго смотрел на него, прежде чем сказал:

- Прошу Короля Волков садиться.

Фен Е даже не пошелохнулся и тихо сказал:

- Может, уже назовешь меня по имени?

Ян Сиконг на миг замер, а затем сказал:

- Это что, так важно?

- Я хочу послушать, как ты зовешь меня по имени, - сказал Фен Е. – Хотя бы сегодня вечером.

Ян Сиконг немного поколеблся, открыл рот, но так и не смог выдавить из себя ни слова. Он подумал о том, как трудно произнести его имя. Как только эти два слова были готовы сорваться с его губ, они вдруг показались ему такими тяжелыми. Он боялся, что, если произнесет их, то все изменится.

Фен Е долго ждал, и между ними повисло молчанье. Не в силах скрыть своего разочарования, он тихо сказал:

- Давай сядем, еда уже остывает.

Ян Сиконг все также молча сел, и у него стало еще тяжелее на сердце.

- Помнишь тот Новый год? – сказал Фен Е, наливая им обоим вино. – Чтобы встретиться, мы с тобой тайно пробрались в твой старый дом в столице, и тогда... - уголки его губ приподнялись в улыбке. – Не увидев тебя хотя бы день, я уже начинал скучать по тебе... Не знаю, как я сумел пережить последующие годы.

Ян Сиконг ничего не ответил, но он тоже помнил об этом, он помнил всё. Он помнил, как они тайком перебрались через стену, и, стоило им увидеть друг друга, как в них всколыхнулись тысячи эмоций, и им хотелось слиться друг с другом воедино и больше не расставаться никогда. 

Даже такая любовь могла измениться до неузнаваемости, такова жизнь.

- Когда я только бежал из столицы, я каждый день тосковал по тебе. Я скучал по тебе, я винил тебя, и я не мог отпустить тебя несмотря ни на что, - Фен Е с горчечью улыбнулся. – Тогда у меня ничего не было, а сам я был в бегах. Я винил тебя, может быть, больше из-за собственной беспомощности. Поэтому я поклялся, что как только мы встретимся, я заставлю тебя испытать такую же боль, через которую прошел я.

Ян Сиконг, опустив глаза, молча слушал его.

- Я сделал столько глупостей, что и сам считаю их непростительными, - Фен Е не сводил с Яна Сиконга пристального взгляда. – Но я все еще хочу, чтобы ты простил меня, и я хочу, чтобы между нами все было, как раньше. Если я не смогу вернуться после сегодняшнего вечера, ты...

- Молчи! – сердито воскликнул Ян Сиконг. – Если ты думаешь, что не сможешь вернуться, тогда не уезжай никуда. Иначе, что толку об этом говорить!

Рука Фен Е, державшая чашу с вином, слегка задрожала. Глядя на холодное лицо Яна Сиконга, он почувствовал, как у него сжалось сердце:

- Я надеялся, что ты смягчишься хоть на мгновенье, - с горечью улыбнулся он.

- Если ты не сможешь вернуться, - глядя на него, сердито сказал Ян Сиконг, - я тоже принесу себя в жертву Ляодуну, и тогда мы с тобой встретимся с преисподней.

- Не нужно. Просто подожди, пока я вернусь, - Фен Е поднял чашу и выпил вино. – Перед уходом я лишь хочу сказать тебе, что независимо от того, выживу я или умру, добьюсь успеха или потерплю поражение, ты навсегда останешься в моем сердце и в моих мыслях.

Ян Сиконг тоже выпил вино и бросил чашу на стол, после чего встал и отошел к окну.

- Конг-эр...

- Тебе пора, - глухо сказал Ян Сиконг, поворачиваясь к нему спиной. – Мы выпили вина, Цю Ван уже выехал из города, и ты тоже должен идти.

Он не хотел больше видеть Фен Е. Ему не хотелось смотреть на его лицо и думать о том, сможет ли он увидеть его снова, вернется ли он благополучно. Тревога сдавила его грудь, мешая дышать.

Фен Е подошел к нему сзади и сказал:

- Я ухожу.

- ... Желаю Королю Волков триумфального возвращения, - поспешно ответил Ян Сиконг.

Фен Е на миг замер, а затем приятнул к себе Яна Сиконга и, прижав его к стене, смял его губы поцелуем.

У Яна Сиконга спутались все мысли от этого поцелуя, который лишил его способности дышать. Его сознание опустело, и он сам уже не понимал, сопротивляется он или нет. Чем глубже и настойчивей целовал его Фен Е, тем сильнее его окутывал знакомый запах и вкус, проникая в его кожу и плоть.

И лишь когда Ян Сиконг уже начал задыхаться, Фен Е отпустил его.

Ян Сиконг тяжело дышал, его грудь учащенно поднималась и опускалась.

Фен Е, прижавшись лбом к его лбу, хрипловато шепнул с нескрываемой тоской:

- Я хочу обнимать тебя, хочу снять с тебя всю одежду, хочу, чтобы ты всю ночь стонал подо мной...

Ян Сиконг неожиданно оттолкнул его. Фен Е отлетел на несколько шагов, прежде чем сумел прочно встать на ноги.

- Иди, - тихо сказал Ян Сиконг.

Фен Е смотрел на него, даже не пошелохнувшись.

- Король Волков собирается воспользоваться моей слабостью? – Ян Сиконг посмотрел на него.

- А что, если так? – спокойно спросил Фен Е.

Ян Сиконг нахмурил брови.

- Если я вернусь... - Фен Е уставился на него своим острым хищным взглядом.

Немного поколебавшись, он все же проглотил просившиеся на волю слова. Вытащив что-то из кармана, он положил это на стол и добавил:

– Я обязательно вернусь. Дождись меня.

С этими словами он усилием воли заставил себя развернуться и выйти.

Ян Сиконг посмотрел на лежавшую на столе вещь, и у него на глаза навернулись слезы.

Это был кинжал, которй Фен Е подарил ему двадцать лет назад.

- 119 -

После ухода Фен Е Ян Сиконг еще долго стоял неподвижно, пока не услышал позади себя, как скрипнули ножки сдвинутого с места столика.

Ян Сиконг пришел в себя и, повернув голову, увидел, что на него смотрит Фен Хун.

- А я думал, что буду встречать Новоый год один, - пробормотал он. – Но со мной еще остаешься ты.

Фен Хун посмотрел на еду на столе, а затем перевел взгляд на Яна Сиконга.

- Можешь съесть все, что захочешь, - сказал Ян Сиконг.

Фен Хун не заставил себя упрашивать и в один миг смахнул с тарелки языком жареную свинину.

Ян Сиконг снова сел за стол и, взяв палочки для еды, положил себе в тарелку несколько кусочков, которые вяло прожевал, совершенно не чувствуя их вкуса. Мысленно он уже покинул Гуаннин, устремляясь вслед за Юанем Нанью и Фен Е, сквозь холод и мрак, перед, к кровавой бойне.

Смогут ли те люди, о которых он так переживал, благополучно вернуться домой? Когда же настанет конец всей этой череде убийств и сражений? Сможет ли он увидеть в этой жизни добродетельное правление совершенного правителя, о котором он всегда мечтал?

Но никто не может дать ему ответы на эти вопросы, поэтому ему оставалось лишь ждать и страдать от неопределенности.

Фен Хун, потакая своему аппетиту, с удовольствием отправил к себе в желудок еще несколько блюд. Ян Сиконг с улыбкой наблюдал за ним:

- Фен Е говорит, что ты уже стар. Тебе и правда уже двадцать лет. Но раз у тебя такой хороший аппетит, значит, ты еще полон сил, верно?

Фен Хун слегка качнул хвостом в ответ.

- Раньше тебе нравилось воевать с Цзуйхонгом, но теперь Цзуйхонг в расцвете сил, - Ян Сиконг взял полтенце и начал вытирать ему нос. – Теперь ты не сможешь победить его.

Фен Хун внезапно обрызгал ему руку слюной.

- Что, не нравится это слышать? – развеселился Ян Сиконг. – Ты такой же мелкий паршивец, как и Фен...

Сообразив, что он сейчас сказал, Ян Сиконг снова помрачнел. Отложив полотенце, он погладил Фен Хуна по голове и пробормотал:

- Как хорошо, что ты сейчас со мной.

После часа Чоуши (1) Ян Сиконг взял Фен Хуна, сел в повозку и отправился в ямынь. (2)

Он знал, что Лян Хуэйюн и все остальные наверняка не станут наслаждаться праздником в кругу семьи. Должно быть, они теперь в ямыне с нетерпением ожидают новостей. По его подсчетам, Юань Нанью уже должен был вступить в бой с армией варваров.

Увидев Ляна Хуэйюна, Ян Сиконг сразу спросил:

- Что с городской обороной?

- Не волнуйся, никто не осмелится расслабиться ни на миг, - ответил Лян Хуэйюн. – Войско генерала Цао Шуая тоже покинуло город в час Чоуши. Они отправились навстречу Королю Волков.

Ян Сиконг молча кивнул и уселся в сторонке, чтобы ждать новости вместе с остальными.

Все шло по плану, но никто не мог вздохнуть с облегчением, поскольку на поле боя все менялось слишком быстро, и нельзя быть уверенным в том, что все пройдет как задумано.

Перед рассветом вернулся Юань Нанью.

Из двадцати тысяч солдат, которых он увел с собой, чтобы атаковать вражеский лагерь, назад вернулась лишь половина, и это говорило о том, насколько жестокой и кровопролитной была та битва.

Когда Ян Сиконг увидел покрытого кровью Юаня Нанью, его лицо побледнело и стало белее бумаги. Он не осмеливался даже подойти к нему, чтобы проверить как он.

Юань Нанью снял с себя шлем и сразу же выпалил:

- Есть новости от Короля Волков?

- Нет еще, - с обеспокоенным видом сказал Лян Хуэйюн. – Нанью, ты ранен...

- Я не ранен, не переживайте, - сказал Юань Нанью, вытирая рукавом кровь с лица. – Командующий, второй брат, это не моя кровь.

Ян Сиконг закрыл глаза и вздохнул с облегчением, а затем шагнул вперед и с силой обнял Юаня Нанью за плечи:

- Главное, ты вернулся. Доложи обо всем командующему Ляну.

Юань Нанью подробно изложил все, что произошло с момента нападения на вражеский лагерь и после этого.

Чжуо Летай все время был начеку. Хотя оборона его лагеря намного уступала обороне лагеря Фен Е, и хотя он отправил бо̀льшую часть армии в погоню за Королем Волков, все равно солдат в его лагере было гораздо больше, чем людей у Юаня Нанью.

Однако, меньшее количество людей обладает большей гибкойстью в маневрах, что особенно важно при атаке на вражеский лагерь. Войско Юаня Нанью разделилось на три группы, две из которых неожиданно атаковали лагерь с двух сторон, а третья засела в горах, чтобы Чжуо Летай, опасаясь засады, не осмелился так просто выйти из лагеря.

Битва длилась всю ночь, и в лагере Чжуо Летая воцарился настоящий хаос. Боясь наткнуться на засаду в горах, он не осмелился послать вдогонку за Фен Е еще больше своих войск. В конце концов, Юань Нанью не смог сдерживать натиск врага и был вынужден отступить.

- Не знаешь, сколько солдат отправили в погоню за Королем Волков? – спросил Лян Хуэйюн.

- Согласно донесениям разведчиков, около шестидесяти или семидесяти тысяч, «Дуянвей» - в авангарде.

- Шестьдесят-семьдесят тысяч, - с мрачным видом проговорил Ян Сиконг. – Это в два раза больше войска, сопровождающего Короля Волков.

- Если Король Волков заманит их в горы по разрботанному заранее маршруту, он сможет нанести серьезный урон «Дуянвей» и затем отступить к Гуаннину через тайный проход Таосянь, - сказал Лян Хуэйюн.

- Но почему до сих пор нет никаких новостей? – с тревогой сказал Юань Нанью.

Не успел он договорить, как посланный Ляном Хуэйюном разведчик ворвался в комнату и, рухнув на колени, закричал:

- Командующий, беда!

- В чем дело? Отвечай немедленно! – Лян Хуэйюн уставился на него во все глаза.

Ян Сиконг с Юанем Нанью побледнели.

- После того, как Король Волков заманил «Дуянвей» в горы, обе армии вступили в бой. Когда они, наконец, разбили «Дуянвей» и собирались отступить через проход Таосянь в Гуаннин...

- Говори! – резко крикнул Ян Сиконг.

- В горах сошла лавина, и проход Таосянь заблокирован!

В комнате повисла тишина, все замерли с побледневшими лицами.

Человеческие планы – ничто перед волей небес, и человеческие усилия противиться судьбе просто смешны.

Ян Сиконг сжал кулаки и с хмурым видом спросил:

- Как сейчас обстоят дела у Короля Волков?

На самом деле, он уже знал ответ, но все еще надеялся на какое-нибудь чудо.

- У Короля Волков не было выбора, кроме как увести войска в гору, - с мрачным видом ответил разведчик. – И теперь... он полностью окружен варварами.

У Яна Сиконга все поплыло перед глазами, и в голове зазвенело.

Фен Е попал в окружение.

Эта фраза постоянно крутилась в его сознании, заставляя его голову расклываться от боли.

- Где Цао Шуай? – резко спросил Юань Нанью.

- Генерал Цао пытался прорвать окружение снаружи, но силы были неравны, и ему пришлось отступить.

- Отправьте генералу Цао мой приказ отступить к Гуаннину, - Юань Нанью резко встал, сжимая рукоять меча с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. – Пусть следует за мной на помощь Королю Волков.

- Подожди, - с трудом выговорил Ян Сиконг.

Юань Нанью посмотрел на него и обеспокоенно сказал:

- Нужно немедленно отправиться на подмогу Королю Волков. Неизвестно, сколько он сможет продержаться.

- Отправив войско сейчас, мы лишь сыграем на руку варварам,(3) – сказал Ян Сиконг. – У них хватит запасов еды на три дня, и пока эти запасы не иссякнут, варвары не сунутся наверх, поскольку урон будет слишком велик. Так что пока Король Волков в безопасности.

- И что будет через три дня? – Юань Нанью стиснул зубы. – Если не спасти его сейчас, Чжуо Летай пришлет еще больше солдат для осады.

- Да, сейчас с помощью подкрепления еще можно попытаться с кровью прорубить путь для Короля Волков, - сказал Лян Хуэйюн. – Но, если дождаться, когда Чжуо Летай пришлет еще больше войск, тогда сделать это будет намного труднее.

- Даже если мы вышлем сейчас войска и сможем спасти Короля Волков, наша армия понесет огромный урон. Как тогда мы сможем защитить Гуаннин? К тому же, Чжуо Летай сможет воспользоваться ослаблением охраны Гуаннина и пойти на внезапный штурм города. Сейчас несмотря ни на что... мы не должны посылать войско, - Ян Сиконг чувствовал такую тяжесть на сердце, что с трудом мог дышать.

- Тогда... что ты можешь предложить, чтобы спасти Короля Волков? – настойчиво спросил Лян Хуэйюн.

Юань Нанью тоже с тревогой смотрел на Яна Сиконга.

- Вырваться из плотного окружения «Дуянвей» практически невозможно. Чжурчжени не знакомы с местностью вокруг Гуаннина и не знают о существовании прохода Таосянь. Исходя из теперешней ситуации, нужно подождать, пока растает снег, а затем помочь ему уйти через проход Таосянь.

- Что? – Юань Нанью уставился на него, не веря своим ушам. – Подождать, пока растает снег? А если он не растает? Как можно отдать жизнь Короля Волков на волю случая?!

- Все наши жизни в руках небес, - хриплым голосом ответил Ян Сиконг. – Если жизни Короля Волков не суждено оборваться именно здесь, он сможет уйти оттуда.

Юань Нанью покачал головой, на его лице отразилось недовольство, и он повысил голос:

- Второй брат, мы не можем просто так сидеть и ждать! Если снег не растает, Фен Е может погибнуть!

- Ты думаешь, я не хочу его спасти? – прорычал Ян Сиконг, уставившись на Юаня Нанью налитыми кровью глазами.

Юань Нанью растерянно замер.

Ян Сиконг тяжело вздохнул, его голос задрожал:

- Если... если бросить все войско на спасение одного человека, как мы объясним жителям Ляодуна, почему мы оставили Гуаннин без защиты, когда варвары стоят под стенами города?

Лян Хуэйюн устало потер лоб и тяжело вздохнул.

Юань Нанью плотно сжал губы, в его взгляде явно читалось нежелание смириться. Ян Сиконг посмотрел на него и устало сказал:

- Послушай своего второго брата. Когда растает снег, тогда появится единственный шанс спасти его с помощью прохода Таосянь.

Юань Нанью медленно отступил назад. Казалось, вся сила разом оставила его тело, и он с понурым видом рухнул в кресло.

- А снег... точно растает? – тихо спросил Лян Хуэйюн.

- Уже наступила весна, рано или поздно он растает.

Ян Сиконг подумал о Фен Е, который сейчас был заперт в горах, страдая от холода и голода, когда его жизнь повисла на волоске, и его сердце болезненно сжалось.

Но он должен сохранять спокойствие.

Фен Е, должно быть, ждет, когда он придет и спасет его.

Он обязательно спасет Фен Е и защитит Гуаннин.

_________________________

1. Время с 1 до 3 часов ночи.

2. Ямынь, приказ, присутствие, учреждение (военное и гражданское).

3. Тут еще использовалось короткое выражение всего в 4 иероглифа, но к ним идут пространные объяснения на полстраницы)) В общем, я так поняла, суть в том, что нужно окружить врага, чтобы дождаться, когда к нему прибудет подкрепление, чтобы это подкрепление и атаковать. Такая военная хитрость. И Ян опасается, что если сейчас прийти на помощь, то получится ситуация, описанная этими четырьмя иероглифами))

- 120 -

Несколько человек не спали всю ночь, обсуждая, как им спасти Фен Е.

Проход Таосянь – секретный извилистый путь через горы, известный лишь местным охотникам. Фен Е взял с собой нескольких проводников, чтобы они показали им путь. Варварам не было известно о нем, поэтому у них еще оставалась надежда на его спасение.

Когда растает снег, они разделят свое войско на две части. Основные силы ударят по врагу, стараясь отвлечь на себя как можно больше его сил, а остальные проникнут вглубь прохода Таосянь, чтобы помочь Фен Е пробиться на свободу.

Хотя этот план был очень рискованным, другого решения на данный момент не было.

Ян Сиконг долго неподвижно стоял во дворе, глядя на небо.

- Второй брат, - окликнул его Юань Нанью. – На улице слишком холодно, зайди в дом.

- Я смотрю на небо, - Ян Сиконг показал на облако над его головой. – Прошлой ночью пять светил выстроились в ряд, и было заметно слабое пурпурное сияние. А сегодня облака тяжелы, как горы, но плывут словно шелк...

Юань Нанью недоуменно уставился на него:

- Второй брат, о чем ты говоришь?

Ян Сиконг повернул голову и посмотрел на него глубоким проникновенным взором:

- Пять светил в ряд – это великое благоприятное предзнаменование, а пурпурное сияние – это сияние Дракона. Хотя оно все еще несколько размыто, но есть признаки блистательной эпохи. Звезды и луна не могут затмить его, и это признаки правления нового государя.

Юань Нанью застыл на какое-то время, а затем удивленно спросил:

- Значит ли это, что Король Волков скоро взойдет на трон?

Ян Сиконг покачал головой:

- Трудно сказать.

Пурпурное сияние возникло на юго-западе, и это действительно было то направление, где сейчас был заперт в ловушке Фен Е. Однако, учитывая текущую ситуацию, у Фен Е не было сейчас никакой возможности взойти на престол, к тому же, он лично пообещал ему никогда не узурпировать трон.

- А что насчет облаков?

- Эти облака означают, что скоро они развеются, - взглд Яна Сиконга вспыхнул. – И скоро выйдет солнце.

- Если выйдет солнце, значит скоро растает снег! – обрадовался Юань Нанью. – Второй брат, он ведь растает?

- Мне неизвестно, что происходит в проходе Таосянь, - ответил Ян Сиконг. – Даже если выйдет солнце, и снег начнет таять, на это нужно время. Нужно постоянно посылать разведчиков, чтобы они следили за обстановкой и докладывали о любых переменах.

- Я понял, - сказал Юань Нанью, и на его лице появилось смущенное выражение. – Второй брат, вчера я немного погорячился, я подумал... - он замялся и не стал договаривать. - В любом случае, ты умнее всех, и я должен слушать тебя.

- Ты подумал, что я хочу оставить Фен Е из-за личных обид? – закончил вместо него Ян Сиконг.

- Нет, я знаю, что бы так не сделал, но... - совсем смутился Юань Нанью.

Ян Сиконг похлопал его по плечу и неторопливо произнес:

- Если он погибнет, вместе с ним погибнет и Ляодун, и я сделаю все возможное, чтобы спасти его.

Юань Нанью пристально смотрел на него, но не решался заговорить.

- Если хочешь что-то сказать, то просто возьми и скажи, - вздохнул Ян Сиконг. – Между братьями не должно быть никаких секретов.

- Второй брат... - Юань Нанью с грустью покачал головой. – Ты говоришь, что между братьями не должно быть секретов, но как ты видишь, что я что-то скрываю от тебя, точно также и я вижу, что ты не все рассказываешь мне. Чтобы уберечь друг друга от переживаний, мы оба скрываем некоторые вещи.

Душа Яна Сиконга была охвачена смятением, но он ничего не ответил.

- Ты с детства был серьезным и редко проявлял свои эмоции или сближался с кем-либо. После нашего воссоединения я обнаружил, что твой характер не изменился, вот только... - Юань Нанью внимательно наблюдал за выражением лица Яна Сиконга. – И только, когда дело касается Фен Е, ты становишься совсем другим.

- О чем ты говоришь? – спросил Ян Сиконг, повернувшись к нему.

- Я все эти годы был рядом с Фен Е, и я видел, как он страдал из-за тебя. А потом я увидел, что ты тоже страдаешь из-за него, и я просто не могу понять.

- ... чего ты не можешь понять?

- Я не понимаю, почему вы, любя друг друга, все время оба страдаете?

Сердце Яна Сиконга болезненно сжалось, и он тяжело вздохнул:

- Ты не понимаешь, но на самом деле, я тоже не могу этого понять.

Юань Нанью с разочарованным видом опустил глаза:

- Второй брат, я надеюсь, что ты счастливо проживешь эту жизнь. Если ты хочешь воссоединиться с женой и дочерью, я помогу тебе убедить Фен Е. Но, если ты не можешь отпустить Фен Е...

- Я уже все отпустил, - бесстрастным голосом сказал Ян Сиконг. – Помнишь, я говорил тебе о значении имени, данного мне отцом?

- «Смотреть вперед, стремясь к совершенству и не потворствовать желаниям».

- Чувства и желания делают людей недальновидными и менее сообразительными. И только отпустив свои слабости, человек может стать твердым, как скала, - Ян Сиконг посмотрел на Юаня Нанью. – Ты прав, Фен Е по-прежнему остается для меня самым важным человеком на свете, но я хочу забыть его.

Юань Нанью лишь кивнул, вздыхая.

Ян Сиконг снова поднял голову и посмотрел на небо.

Если это балгоприятное предзнаменование было действительно связано с Фен Е, тогда смена династии была предрешена небесами.

***

Как и ожидал Ян Сиконг, на следующий день небо прояснилось, и снег начал таять на солнце. Во время таяния снегов промозглый холод пробирал до костей.

Разведчики, посланные Ляном Хуэйюном, то и дело присылали сообщения – в горах было слишком холодно, и снег таял очень медленно и неохотно. В это время через проход Таосянь люди еще могли пройти с трудом, но лошади – нет.

К этому моменту Фен Е находился в горах уже четыре дня. Варвары ждали, когда его люди проголодаются, и их боевой дух будет сломлен, чтобы потом победить их единым махом. Ян Сиконг знал, что воля Фен Е к победе не ослабнет, но он сможет вырваться оттуда, только если у него останутся физические силы.

Поэтому они могли подождать еще максимум один день, иначе, Фен Е проиграет в этой смертельной схватке.

Юань Нанью уже собрал свою армию и был готов выступить против «Дуянвей». Лян Хуэйюн должен был оставаться в Гуаннине, а Ян Сиконг собрался лично вести войско к проходу Таосянь, чтобы помочь Фен Е выбраться из ловушки. Перед посторонними он всегда маскировался и использовал имя, данное ему Ляном Хуэюном – генерал Мао Юань. Подчинявшиеся ему командиры догадывались о его настоящей личности, но солдаты армии Фен считали, что он генерал армии Ляодуна, а солдаты армии Ляодуна думали, что он из армии Фен. Поэтому никто не стал задавать лишних вопросов и просто выполняли его приказы.

После бесконечного дня ожидания они покинули город под покровом ночи и направились к горе Данин, находившейся в тридцати ли от Гуаннина.

Перед тем как отправиться в путь Ян Сиконг собирался сесть верхом на лошадь, но почувствовал, как кто-то потянул его за одежду. Опустив голову, он увидел Фен Хуна, вцепившегося зубами в его плащ.

- Хун-эр? – Ян Сиконг погладил его по голове. – Ты почему сбежал из дома?

Фен Хун не отпускал плащ Яна Сиконга и тихонько рычал.

- Ты... ты хочешь пойти со мной? – Ян Сиконг подумал, что Фен Е уже давно не возвращался, и Фен Хун наверняка переживал за него. – Я не могу взять тебя туда, это будет слишком опасная битва, к тому же нам придется идти через горы, - он попытался разжать зубы Фен Хуна. – Ну же, пусти меня.

Но Фен Хун по-прежнему не отпускал его, пристально глядя на него своим единственным глазом.

- Хун-эр, - строго сказал Ян Сиконг, поглаживая его густой мех. – Я знаю, что ты беспокоишься о нем. Он сейчас окружен врагами и находится в большой опасности. Я собираюсь спасти его и обязательно верну его обратно.

Фен Хун по-прежнему не сводил с него пристального взгляда.

- Клянусь, что я верну его! – Ян Сиконг смотрел прямо на него. – Поверь мне.

Фен Хун разжал зубы, все так же глядя на него.

Ян Сиконг вскочил в седло, бросил на Фен Хуна последний взгляд, сжал ногами бока лошади и тронулся вперед.

На рассвете Юань Нанью, взяв с собой конницу и две тысячи солдат с артилерией армии Фен, вступил в бой с «Дуянвей» у подножия горы Данин. Он выпустил сигнальный огонь, чтобы подать сигнал Фен Е и Яну Сиконгу, пробирающемуся через тайный проход Таосянь.

Проход Таосянь действительно был тайным, и даже местные жители далеко не все знали о нем. Это была узкая, извилистая и крутая тропа, и Яну Сиконгу еще не доводилось видеть такого трудного пути. В некоторых местах было так тесно, что там с трудом проезжал один всадник верхом на лошади. Он до сих пор был завален снегом, и деться отсюда было некуда.

Согласно их первоначальному плану, если бы Фен Е смог заманить сюда «Дуянвей», он точно смог бы перебить большую часть вражеского войска. Но после того, как Фен Е узнал, что проход Таосянь заблокирован, он поднялся в гору, не выдав местонахождение прохода «Дуянвей», и это было очень мудрое решение.

После трех дней ясной погоды  большая часть снега растаяла, но дорога была раскисшей, и в некоторых местах было трудно пройти. Ян Сиконг вместе со своими людьми при свете факелов продолжали расчищать дорогу. На рассвете они, наконец, расчистили дорогу в проходе Таосянь, и в этот момент в небо взвился сигнальный огонь, означающий начало битвы Юаня Нанью с «Дуянвей».

Ян Сиконг отдал приказ подняться в гору на максимальной скорости, чтобы помочь Фен Е прорваться из окружения.

Полагаясь на сведения, полученные от разведчиков, они прошли весь путь и, наконец, вышли на вражеских солдат.

К этому времени бо̀льшая часть чжурчженей, и особенно «Дуянвей», сражались против армии Фен. И Фен Е повел своих людей вниз с горы, пытаясь силой прорваться из окружения. Но силы по-прежнему были неравны, и после нескольких попыток прорваться, он снова был вынужден отступить.

По приказу Яна Сиконга пять тысяч легкой кавалерии устремились наверх. Вместе с Фен Е они атаковали врага изнутри и снаружи, выискивая слабые места в его обороне и отчаянно стремясь прорвать кольцо окружения.

В течение какого-то времени горы сотрясались от людских воплей и лязга мечей, и кровь залила землю, которая вот-вот уже была готова очнутся от зимнего сна.

Хотя чжурчжени и были обескуражены войском, «свалившимся с неба», но они быстро отреагировали и протрубили сигнал, призывающий «Дуянвей» вернуться. Одновременно с этим сигналом со стороны Яна Сиконга тоже прозвучал сигнал, приказывающий солдатам снова выстроиться в боевой порядок для уничтожения врага. Обе армии снова сошлись в яростной битве. Лязг мечей, крики людей и ржание лошадей были похожи на вопли из преисподней, и от этих звуков волосы вставали дыбом.

Наконец, среди горы тел и моря крови в осаде приоткрылась брешь, и среди всеобщего хаоса, царившего на поле боя Ян Сиконг с одного взгляда увидел человека в покрытых кровью доспехах, сидевшего верхом на огненно-рыжем жеребце с копьем в руках.

Фен Е!

- 121 -

Фен Е тоже увидел Яна Сионга и на миг ошеломленно замер. Но в следующее мгновенье он поменялся в лице и, подняв копье, метнул его в сторону Яна Сиконга.

Их разделяли тридцать саженей. Обычному человеку было бы непросто поднять такое копье, но Фен Е послал его вперед одним движением, и оно полетело сквозь хаос битвы и пронеслось мимо уха Яна Сиконга, обдав его холодным воздухом, после чего вонзилось во что-то позади него.

Сзади послышался дикий крик.

Ян Сиконг резко развернулся и увидел всадника «Дуянвей». Копье пробило ему грудь и пригвоздило его тело к земле, в то же время держа его на весу и не давая ему даже после смерти упасть на землю.

Ян Сиконг от ужаса покрылся холодным потом и больше не осмеливался отвлекаться. Краем глаза он заметил нападение сбоку, и длинный меч врага полоснул его по нагруднику. Он чудом увернулся от удара, но лезвие задело его руку, однако, он совсем не чувствовал боли. Взмахнув мечом, он пришпорил лошадь и, проехав по вражеским телам, крикнул:

- Вперед! Спасти Короля Волков!

Вспыхнула еще более ожесточенная битва, и пороховой дым поднимался вокруг подобно облакам. Долина, еще надавно покрытая снегом, превратилась в кроваво-красное месиво. Запах крови, испражнений и пороха, ударяя в нос, вызывал тошноту.

Ледяной ветер первого месяца этого года летал над побоищем, отчего кожу людей резало, словно ножом. Это была битва не на жизнь, а на смерть, и никто не знал, когда мелькающее рядом лезвие врага пронзит его собственное тело, никто не знал, сумеет ли пережить сегодняшний день. Они продолжали яростно рубиться друг с другом – либо умрешь ты, либо – я! Их глаза были налиты кровью, а свирепое выражение лиц было страшнее, чем у демонов из преисподней.

Это было поле битвы.

Фен Е повел за собой армию Фен в бой. Он от рождения был наделен нечеловеческой силой и убивал людей, словно срезал колосья пшеницы. Огненно-рыжий царственный жеребец под ним казался еще более хищным и властным зверем, чем он сам, его железные копыта попирали кости поверженных врагов. Ведя за собой своих воинов, он с кровью пробивал для себя путь. «Дуянвей», двадцать лет разорявший Ляодун, казалось, увидел перед собой злого духа. После того, как люди волна за волной падали под копыта его коня, больше уже никто не осмеливался шагнуть в его сторону. Большое трехцветное знамя с окаленной пастью волка и иероглифом «封» (Фен) было уже повреждено, но оно было привязано к спине коня (1) и оставалось неподвижным на ледяном ветру Ляодуна.

Вражеский генерал взревел на своем языке, и под бой боевых барабанов его солдаты устремились вверх. Но армия Фен, охраняя проделанную в обороне врага брешь, отчаянно воспротивилась им, и эта брешь становилась все больше и больше. И вот настал момент, когда Цзуйхонг взмыл ввысь над головой врага вместе с Фен Е и, наконец, вырвался из окружения!

- Отбой! Отступаем! – крикнул Ян Сиконг.

Он заметил огромное количество вражеских солдат, перетекающих через перевал. Должно быть чжурчжени поняли их отвлекающий маневр и послали большую армию, чтобы выследить Фен Е. Разница в силах стала слишком огромной, и больше они не могли  позволить себе сражаться.

В армии Фен протрубили отступление, и ее солдаты, продолжая убивать, начали отступать.

Фен Е подъехал к Яну Сиконгу с окровавленным лицом и, прежде чем тот успел сказать хоть слово, крикнул:

- Кто велел тебе приезжать сюда!

- Замолкни! – не уступая ему, крикнул Ян Сиконг. – Сперва нужно уйти!

Армия Фен устремилась к проходу Таосянь, словно волна во время отлива. Это был очень узкий проход и, если бы они отступали беспорядочно, то все солдаты сбились бы там в кучу. Но армия Фен отступала, сохраняя строгий порядок, и это говорило о том, как хорошо они были обучены в обычное время. Армия чжурчженей все еще следовала за ними, и солдаты замыкающей части продолжали сражаться, отбиваясь на ходу.

- Сначала иди ты, а я буду прикрывать! – приказал Фен Е.

- Нет, ты главнокомандующий, и ты не можешь так рисковать собой.

Фен Е, не обращая внимания на его слова, повел за собой своих лучших солдат в замыкающую часть армии. Его появлении в этих рядах придало солдатам уверенности, и они яростно сражались с «Дуянвей», пока наконец, остальная армия не отошла к проходу Таосянь.

Увидев коварную местность вокруг прохода Таосянь и опасаясь возможной засады, чжурчжени не решились дальше преследовать армию Фен.

Когда солнце взошло полностью, озарив своим светом горы и лес, Фен Е, наконец, вернулся к Яну Сиконгу.

Когда Ян Сиконг увидел главнокомандующего армией, ехавшего навстречу ему верхом на огненно-рыжем коне, он почувствовал, как затрепетало его сердце, а рука, державшая поводья, слегка задрожала. Может, она просто замерзла или...

Фен Е подъехал к Яну Сиконгу и поехал рядом с ним. Повернув голову, он пристально уставился на Яна Сиконга. Все его лицо было покрыто грязью и кровью, и на нем с трудом можно было разглядеть знакомые черты, но его вгляд был ясным и зорким, казалось, он способен проникнуть в самое сердце.

Ян Сиконг тоже посмотрел на Фен Е, он выглядел немногим лучше.

- Ты ранен? – хрипловатым голосом спросил Фен Е, ему было невыносимо видеть кровь на теле Яна Сиконга.

- Это всего лишь поверхностная рана, а ты как? – Ян Сиконг с тревогой смотрел на Фен Е.

Шесть дней в горах – это шесть дней, проведенных среди холода и голода. Он смотрел на темные круги, залегшие под глазами Фен Е, на его ввалившиеся щеки и сухие потрескавшиеся губы. Он весь был покрыт кровью, поэтому было трудно понять, сколько ран он получил. Казалось, что его силы уже на исходе, но он все еще держался...

- Все в порядке, - тихо сказал Фен Е. – Я знал, что ты придешь спасти меня.

- Я говорил, что этот план слишком опасен. Ты представляешь, что было бы, если б я не смог спасти тебя?

- С того момента, как я сел на боевого коня, я готов расстаться с жизнью в любую минуту, - усмехнулся Фен Е. – Это всего лишь смерть.

Ян Сиконг тяжело вздохнул.

- Я так рад, что ты беспокоился обо мне, - лицо Фен Е уже застыло, но он все еще мог улыбаться, глядя на Яна Сиконга горящим взором. – Ты даже рискнул вести войско, чтобы прийти мне на помощь... Но больше ты не должен так рисковать.

Ян Сиконг отвернулся, избегая этого огненного взгляда:

- Я, Ян Сиконг, могу писать кистью, но я также владею и мечом. Или ты принимаешь меня за женщину?

- Я принимаю тебя за своего любимого человека, - тихо сказал Фен Е. – И мне невыносимо видеть твои раны.

Ян Сиконг сжал ногами бока лошади:

- Нужно спешить по этой дороге, чтобы поскорее вернуться в Гуаннин.

Проход Таосянь был длинным и узким, им понадобилось три часа, прежде чем они, наконец, выбрались из него.

При переходе через горный перевал до них донесся порыв ветра, к которому примешивался слабый запах конского навоза.

Ян Сиконг с Фен Е одновременно подняли головы, с обеих сторон возвышалиь невысокие скалы, на которых небольшие деревца увязли среди еще не растаявшего снега. На них не было ни единого листика, и они, жалкие и одинокие, отчаянно тянулись к небу из промерзлой, скованной холодом почвы.

Такой пустынный пейзаж не стоил того, чтобы смотреть на него, но их взгляд заметил случайную дрожь ветвей.

Фен Е внезапно поменялся в лице и крикнул:

- Засада!

Солдаты, только что пережившие жестокую битву, израненные и уставшие, вмиг пришли в себя от этого крика. Тщательная подготовка, которой Фен Е всегда уделял большое внимание, не позволила им растеряться перед лицом опасности. Войско мгновенно раскололось, стараясь держаться как можно ближе к горе, и солдаты вскинули щиты, защищая главнокомандующего.

В следующее мгновение на невысоких скалах вверху показалось бесчисленное количество голов, и с неба дождем посыпались тысячи стрел.

Со всех сторон послышались крики, и солдаты, думавшие, что их жизни уже ничто не угрожает, умирали на месте, так и не успев отпраздновать свое спасение в жестокой битве.

Это было слишком жестоко.

Фен Е с Яном Сиконгом прятались за своими щитами, слушая глухой стук стрел над головой, и им казалось, что к их шее приставили острое лезвия. От этого ощущения волосы вставали дыбом.

Теперь их жизнь зависела только от этих щитов, и в этот момент она казалось хрупкой как никогда.

Их слуха коснулось дикое конское ржание, и находившийся рядом Цзуйхонг сильно дернулся.

- Прижмись к скале! Живо! – закричал Фен Е.

Ян Сиконг оглянулся и увидел, что в круп Цзуйхонга вонзились две стрелы, и теперь он, страдая от боли, отчаянно старался вырваться из поводьев.

Фен Е с силой пытался удержать его. Ян Сиконг и остальные солдаты, видя, что он сейчас утащит Фен Е за собой, тоже вцепились в поводья, затаскивая жеребца в укрытие.

Стрелы продолжали сыпаться им на головы, и те солдаты, которые не успели спастись, падали на землю один за другим. Узкий горный перевал заполнился мертвыми телами.

Фен Е с Яном Сиконгом смотрели друг на друга, не в силах скрыть отчаяние в своем взгляде.

Чжурчжени закончили выпускать стрелы и приготовилиь столкнуть сверху камни.

- Отойти от скалы! – крикнул Фен Е.

Пока они бежали, лучники армии Фен атаковали в ответ, но они находились в невыгодном положении, и им было некуда деваться. С невысоких скал скатывались камни и бревна, и куда бы они ни бежали, всюду была раздавленная плоть. Может, в этом ужасающем зрелище нашел свое отражение образ этого страдающего мира?

Фен Е с Яном Сиконгом вскочили на своих лошадей. Цзуйхонг, превозмогая боль и уворачиваясь от смертоносных стрел и камней, отчаянно бежал к горному перевалу.

Ян Сиконг слушал свист стрел со всех сторон, видел, как валуны дробят и сминают плоть, и от этого зрелища кровь начинала закипать в его жилах, а сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди.

Внезапно острая стрела полетела прямо в Яна Сиконга.

- Конг-эр... - взревел Фен Е и, взвившись со спины Цзуйхонга, крепко обхватил Яна Сиконга.

Они оба свалились с лошади, и у Яна Сиконга все поплыло перед глазами. Немного придя в себя, он увидел, что Фен Е лежит на нем, и его тело сотрясает сильная дрожь.

Ян Сиконг хотел помочь ему подняться, но стоило ему протянуть руку, как его пальцы коснулись горячей липкой крови. Он изумленно замер и, присмотревшись повнимательней, увидел острую стрелу... пронзившую грудь Фен Е.

Все мысли Яна Сиконга пришли в смятение, и он неудержимо прорычал:

- Фен Е...

В лице Фен Е не осталось ни кровинки, его взгляд затуманился, а тело застыло, словно наливаясь свинцом. Он слышал, как Ян Сиконг зовет его по имени. Его Конг-эр, наконец-то, произнес его имя, а не это холодное и отчужденное «Король Волков». Вот только... он больше не мог подняться...

- Защитить Короля Волков! – хриплым голосом закричал Ян Сиконг. – Защитить Короля Волков!

Солдаты со щитами снова сгрудились вокруг них, образовав заслон над их головами.

Сердце Яна Сиконга рвалось на части от боли, он дрожащей рукой коснулся лица Фен Е:

- Фен Е, Фен Е, я отвезу тебя обратно в город. Я отвезу тебя в город! Ты меня слышишь? Фен Е!!!

Из горла Фен Е вырвался короткий кашель, и он едва слышно произнес:

- Конг... эр...

- Фен Е, держись! Ты должен держаться!

Ян Сиконг чувствовал, что еще никогда в жизни он не испытывал такого отчаяния. Даже в тот момент, когда он думал, что огонь вот-вот сожжет его тело, он испытывал лишь чувство облегчения. Но в этот момент все выглядело так, что все они так и найдут свою смерть в этом месте.

Он не боялся смерти. Он уже не раз ходил по краю пропасти и не дрогнет перед лицом смерти, но Фен Е не может умереть! Ведь Фен Е – это прирожденный полководец, благословленный небесами, блистающий на всю Поднебесную, обласканный и избалованный с самого детства. Такой человек не может умереть, тем более, в этом невзрачном и никому не известном месте!

Но кто же может спасти их сейчас?

Ян Сиконг обнял обессиленное тело Фен Е и зарычал от отчаяния.

- Не... не бойся... - прошептал ему на ухо Фен Е. – Мы... вместе...

Ян Сиконг был не в силах вынести свое горе, и по его щекам покатились слезы.

Неужели небеса действительно решили погубить из здесь?!

Внезапно воздух над полем боя разорвал протяжный волчий вой.

_______________________

Фен Хун, наша любовь, твой выход! 😭

1. Так и не поняла с флагом. То ли к спине коня был привязан, то ли за его спиной. И почему он был неподвижен на ветру или «стоял непоколебимо»? Как флаг вообще можно к спине привязать? А если за спиной, то к чему его привязали и где он стоял? Прямо-таки детективная история с флагом вышла))

- 122 -

Ян Сиконг растерянно замер, а затем резко поднял голову. Это что, голос Фен Хуна?!

На этот вой по всей горе откликнулось множество других волчьих голосов, сливаясь в единый хор огромной стаи.

Этот вой был мрачным и ледяным, словно стенания злого духа, и от его звучания даже посреди бела дня у всех прошел мороз по коже.

А затем сверху послышались крики чжурчженей и, хотя они не понимали их языка, в их голосах ясно были слышны нотки ужаса.

Чжурчжени на протяжении тысячелетий сосуществовали в степях с этими зверями. Они знали волков лучше кого бы то ни было и понимали, насколько ужасными могут быть эти звери.

Волк бросился вниз с горы.

Он был огромным, словно тигр. Легкий золотистый доспех закрывал ему половину лица. Густая серо-черная шерсть развевалась на холодном ветру. Он передвигался так быстро, что глаз не успевал уследить за его движением. Он плыл над снегом, словно призрак, а за ним следовали неисчисляемые полчища волков, которые неслись вниз по склонам горы, словно выпущенные из луков стрелы.

Он был подобен спустившемуся с небес мистическому зверю, гордому, величественному и способному завоевать весь мир. В этот момент он встпуил в битву со своим войском!

Чжурчжени в ужасе выпустили стрелы, но они не могли помешать величественному спуску волков с горы.

Волки ворвались в ряды чжурчженей, и воздух наполнили пронзительные вопли, эхом разнесшиеся среди скал. Звери сошлись с людьми в битве. Хруст рвущейся плоти и ломающихся костей, брызги крови и куски тел являли собой ужасающую картину, которую никто не сможет забыть до конца своих дней.

Ян Сиконг, оправившись от потрясения, закричал:

- В атаку!

Люди и волки продолжали падать с невысоких скал, и с помощью волков армия Фен смогла взобраться на скалу и дать отпор.

Ян Сиконг похлопал Фен Е по лицу:

- Фен Е, Фен Хун здесь! – дрожащим голосом проговорил он. – Он пришел, чтобы спасти нас. Ты слышишь меня?! Где же доктор!

- Доктор... его уже... - залепетал один из солдат.

- Подайте ящик с лекарствами!

В груди Фен Е клубилась кровавая пена. Стрела пронзила ее в самом центре, и рана казалась смертельной. Добраться в таком сотоянии до Гуаннина было невозможно.

Солдаты принесли ящик с лекарствами, и Ян Сиконг приказал:

- Разжечь огонь! Немедленно пошлите кого-нибудь за помощью!

В углах губ Фен Е появилась кровь. Ян Сиконг протянул руку, чтобы стереть ее и лишь размазал теплую кровь по его лицу.

Это кровь Фен Е, это его кровь...

Фен Е полуприкрытыми глазами смотрел на Ян Сиконга, силясь что-то сказать, но из его горла вырвалось лишь еще больше крови.

- Не говори ничего. Не умирай, - Ян Сиконг с силой прикусил губу, стараясь с помощью боли привести себя в чувство. Срезав хвост стрелы, он осторожно снял с Фен Е нагрудник. Солдаты развели рядом костер, пытаясь согреть тело Фен Е. Ян Сиконг разрезал одежду Фен Е на груди, обнажив ужасную рану. Глядя на эту раскрытую плоть и яркую кровь, он почувствовал такую боль в сердце, словно эта стрела пронзила его самого.

Фен Е больше не пытался говорить, его взгляд потускнел, а тело застывало все больше, и даже горевший рядом костер не мог больше согреть его. Задрожав, он поднял руку и слабо вцепился в одежду Яна Сиконга, глядя на него с тоской и отчаянием.

Ян Сиконг взялся за торчавшую стрелу и сказал:

- Фен Е, слушай меня внимательно. Ты не можешь умереть. Только не здесь, не сегодня и не от рук этих варваров. Ты должен выжить!

Фен Е не мигая уставился на Яна Сиконга, он не смел даже закрыть глаза, опасаясь, что этот человек исчезнет в мгновение ока. Он долго смотрел на Яна Сиконга, а затем едва заметно кивнул.

Ян Сиконг стиснул зубы, рука, сжимающая рукоять меча, метнулась вверх, оставив на крепкой груди кровавую дыру, из которой хлынула кровь.

Из горла Фен Е вырвался мучительный крик боли, и его тело яростно содрогнулось.

Ян Сиконг отбросил сломанную стрелу, достал из ящика с лекарствами серебряные иглы и быстро вставил их в акупунктурные точки вокруг раны, после чего присыпал ее кровоостанавливающим порошком.

Глядя, как кровь продолжает сочиться из раны, Ян Сиконг окончательно впал в отчаяние. Он получил некоторые медицинские познания от своей матери, но он лучше разбирался в лечении лошадей, чем людей. До Гуаннина оставалось еще тридцать ли. Если сейчас не удастся остановить кровь, Фен Е не сможет добраться туда живым.

Лицо Фен Е было белее снега, его сознание начинало затуманиваться, и он использовал последние силы, чтобы держаться за руку Яна Сиконга. Если он сейчас умрет, то по крайней мере, умрет на руках у Яна Сиконга. Ему хотелось напоследок запечатлеть образ этого человека в своем сердце. Если существует жизнь после смерти, если перерождения – это правда, он должен снова найти Яна Сиконга. Он лишь надеялся, что в следующей жизни им не придется проходить через бесконечные мучения, и они смогут... состариться вместе.

Ян Сиконг обнял Фен Е, и из его глаз хлынули слезы. Он взмолился к небесам, умоляя сохранить Фен Е жизнь, готовый ради этого принести в жертву свою собственную жизнь.

По щекам Фен Е тоже покатились горячие слезы.

В этот момент за горным перевалом послышался шум приближающейся армии, и они почувствовали, как у них дрожит земля под ногами. И в следующий миг все увидели боевое знамя армии Фен.

- Генерал Цю! Это же генерал Цю! – возликовали солдаты.

Чжурчжени немедленно ударили в барабаны, отступая.

- Позовите Цю Вана! – в отчаянии закричал Ян Сиког. – Он должен спасти Короля Волков! Быстрее!

Сю Фен отделил половину войска, чтобы преследовать отступающего врага, а Юань Нанью торопливо спрыгнул с лошади. Увидев рану Фен Е, он мгновенно поменялся в лице.

Ян Сиконг смотрел на него, не в силах говорить от душевной боли.

Юань Нанью поспешно взял Фен Е за руку и проверил пульс, его взгляд становился все мрачнее.

- Ю-эр... - голос Яна Сиконга дрогнул.

Юань Нанью поспешно стащил с головы шлем и выдернул из волос шпильку, его черные волосы облаком окутали плечи. Шпилька была украшена продолговатым кусочком нефрита толщиной с палец. Бросив шпильку на землю, он ударом кулака разбил нефритовое украшение на две части.

Ян Сиконг взглянул на обломки нефрита и увидел спрятанное в них снадобье ярко-красного цвета. Юань Нанью взял это снадобье и тихо сказал:

- Это досталось мне от моего наставника. Это эликсир Сюаньтянь, который дают только своим прямым ученикам в Долине Лекарей. Достать такой эликсир также сложно, как взобраться на небо, и во всем мире их всего три. Это лекарство обладает удивительной силой и способно поддержать биение сердца.

С этими словами он без колебаний влил этот эликсир Фен Е в рот, заставив проглотить его с помощью обезболивающего отвара. Фен Е все еще бился в конвульсиях, И Яну Сиконгу пришлось крепко держать его.

Вскоре тело Фен Е чудесным образом расслабилось, он продолжал смотреть на Яна Сиконга, но его взгляд затуманивался все сильнее, пока он окончательно не потерял сознание.

- Может ли это лекарство спасти его? – хриплым голосом спросил Ян Сиконг.

- Второй брат, Фен Е сейчас находится на последнем издыхании, - мрачно ответил Юань Нанью. – Это лекарство лишь временно поддержит его силы. Я пошлю кого-нибудь в Долину Лекарей и попрошу моего наставника спустить с горы. (1) А вы не можете задерживаться здесь. Вам следует как можно скорее вернуться в город.

Он велел подогнать повозку. Несколько человек осторожно уложили на нее Фен Е.

- Возвращаемся, нужно скорее вернуться в город... - пробормотал Ян Сиконг и внезапно его опалила мысль. – Хун-эр!

- Что?

- Хун-эр! – Ян Сиконг, пошатываясь, поднялся с земли. – Отвезите Фен Е обратно в город!

Он бросился на поле боя, усеянное мертвыми телами.

- Хун-эр! Хун-эр! – с тревогой выкрикивал Ян Сиконг и обратился к ближайшему солдату. – Ищите волка Короля Волков! Пусть все его ищут!

Вся земля была усеяна трупами людей и животных. Волки, еще недавно бодрые и полные сил, теперь с безжизненным видом лежали на земле. Некоторые уже застыли неподвижно, а некоторые тяжело дышали, глядя перед собой пустым взглядом в ожидании смерти.

- Хун-эр! – кричал Ян Сиконг, сжимая кулаки.

- Генерал! Нашел! – крикнул один солдат с невысокого утеса.

Ян Сиконг проворно вскарабкался наверх. Он увидел трупы людей и волков и среди них сразу заметил гигантского волка. В его тело воткнулись три стрелы, а на спине зияла рана от ножа. Его густой мех был покрыт кровью, которая уже смерзлась в ледяные сосульки.

Он с обессиленным видом лежал на земле, и несколько волков выли вокруг него, зализывая его раны.

- Хун-эр...

Ян Сиконг подбежал к нему и рухнул рядом с ним на колени. Фен Хун открыл свой единственный глаз и спокойно посмотрел на него.

Ян Сиконг погладил его мех дрожащей рукой.

Фен Хун тихонько заворчал, силясь подняться, но его когти лишь напрасно царапнули лед.

- Фен Е... он жив... - задыхаясь, выговорил Ян Сиконг. – Он жив, потому что ты его спас. Хун-эр, ты не можешь умереть... ты не можешь...

Фен Хун, больше не пытался подняться и просто лизнул руку Яна Сиконга. Его язык был горячим, и в нем теплился жар, которому была не страшна зимняя стужа.

Ян Сиконг вытер лицо и проверил раны Фен Хуна. Они были не смертельны, но он потерял слишком много крови. Ян Сиконг позвал людей, чтобы они перенесли Фен Хуна в повозку.

Сердце Яна Сиконга бешено стучало, и он мысленно восклицал в такт его ударам: «Не умирайте! Не умирайте! Не оставляйте меня! Только не оставляйте меня один за другим!»

___________________________

1. Если я ничего не путаю, наставник Нанью умер, после чего он начал скитаться. Возможно, под наставником имеется ввиду кто-то еще, может брат прежнего наставника Нанью - шишу, которого он недавно упоминал.

- 123 -

Сю Фен, отправившийся в погоню за отступающим врагом, вернулся в город. Он преследовал врага более десяти ли и убил четыре тысячи вражеских солдат, а шестьсот взял в плен. Если бы не прекрасно обученный «Дуянвей», прикрывавший их отступление, напуганные волками варвары давно разбежались бы.

Как только Сю Фен вошел в город, он немедленно бросился к Ляну Хуэйюну и Яну Сиконгу. Едва завидев их, он с тревогой спросил:

- Я слышал, Король Волков серьезно ранен. Как его здоровье?

Ян Сиконг сидел с лицом белее бумаги:

- Генерал Цю пытается помочь ему, - вяло проговорил он в ответ.

- Значит... - Сю Фен не осмелился больше ничего спрашивать.

- Он послал людей в Долину Лекарей, - Ян Сиконг закрыл глаза и угрюмо спросил. – Генерал Сю, как обстоят дела за городом?

Сю Фен сообщил ему подробности.

- Шестьсот пленных, - поглаживая бороду, сказал Лян Хуэйюн. – Сиконг, как по-твоему, что нам с ними делать?

Ян Сиконг немного подумал и медленно открыл глаза:

- Их лагерь был разбит, а затем такой лакомый кусок упорхнул прямо из их зубов. У них потери двадцать тысяч человек, и Чжуо Летай с его норовом наверняка уже сходит с ума. Нужно еще подлить масла в огонь.

- Казнить пленных, - сказал Лян Хуэйюн.

Ян Сиконг повернулся к Сю Фену:

- Оставьте одного, пусть вернется к Чжуо Летаю и передаст ему... Он никогда не вступит в Гуаннин в этой жизни. Он не смог этого сделать двадцать один год назад, не сможет и сейчас.

- Слушаюсь!

- Эти варвары ограбили столько людей на Центральных Равнинах, разоряя земли, захватывая имущество, женщин, отбирая жизни... - взгляд Яна Сиконга был холоден и мрачен. – Отрубите им руки, привыкшие без спросу хапать чужое, и отправьте их Чжуо Летаю.

Сю Фен сжал кулаки:

- Слушаюсь!

После того, как Сю Фен ушел, Лян Хуэйюн обеспокоенно произнес:

- Король Волков ранен, а новости о том, что Фен Чанью отправил подкрепление, уже должны были дойти до ушей Чжуо Летая. В такой ситуации нельзя медлить, и он вполне может штурмовать город, и нас ждет еще одно большое сражение.

Исход этой битвы непредсказуем.

- У нас есть шанс отбить нападение, - устало произнес Ян Сиконг. – Но после этой засады мы едва не погибли... Это говорит о том, что предатель есть не только при дворе, но и здесь, в Гуаннине, возможно, среди армии. Командующий Лян, необходимо провести тщательное расследование.

- Я уже распорядился насчет этого.

- Это может быть шпион, который вступил в контакт с сыном Хань Чжаосина?

Лян Хуэйюн покачал головой:

- Это невозможно, мы следим за каждым его шагом. Это явно кто-то другой.

- Продолжайте искать, даже если придется проверить каждого в армии, - холодно сказал Ян Сиконг.

В этот момент открылась дверь спальни Фен Е, и оттуда вышел Юань Нанью. Ян Сиконг с Ляном Хуэйюном вскочили на ноги и с тревогой уставились на него.

На лице Юаня Нанью явно читались усталось и беспокойство. Он опустился в кресло, в его голосе были слышны испуганные нотки:

- Стрела... если бы она вошла на дюйм левее, он умер бы на месте.

- А сейчас... как он? – прошептал Ян Сиконг.

- Я сделал все, что мог, и кровотечение удалось остаановить. Но его сердце очень слабое, и опасность пока не миновала. Необходимо исцелить его внутренние повреждения, прежде чем он может очнуться.

- И как их можно вылечить? Какие нужны средства?

Юань Нанью посмотрел на Яна Сиконга:

- Я скажу, только не пугайся.

- Чем меня сейчас можно напугать?

- Да, Нанью, говори уже скорее! – сказал Лян Хуэйюн.

Юань Нанью тяжело вздохнул и показал на свою грудь:

- Нужно... открыть здесь.

Ян Сиконг, пошатнувшись, отступил назад, глдя на него во все глаза:

- ... что?!

Вскрыть грудь человека? Когда он еще жив?

- Я знаю, что это звучит невероятно, но методы, которые используют в Долине Лекарей, способны шокировать весь мир. Я видел, как наставник делал это, но я... я плохо обучен этому и не смею этого делать. Если поторопиться, наставник сможет приехать сюда через несколько дней.

- А Король Волков... он протянет до тех пор? – нахмурившись, спросил Лян Хуэйюн.

Юань Нанью опустил голову, не зная, что ответить на этот вопрос.

Ян Сиконг сжал кулаки и, толкнув дверь, вошел в спальню Фен Е. Комната была пропитана запахом лечебного отвара, от одного запаха которого становилось горько во рту, и это напоминало о полной страданий судьбе всех людей.

На полу возле кровати положили большую подушку, на котрой лежал Фен Хун, весь обмотанный белой тканью, пропитанной кровью, и эти яркие пятна крови сильно бросались в глаза.

Его жизненно-важные органы не пострадали, но он потерял слишком много крови. Сейчас его состояние было стабильным, но, как и его старший брат, он тоже был без сознания.

Ян Сиконг подошел к кровати и посмотрел на неподвижно лежавшего Фен Е. Его губы были пепельного цвета, а щеки глубоко запали. Его дыхание было едва различимым, и за эти дни он сильно исхудал.

Ян Сиконг уже не в первый раз видел больного изможденного Фен Е. В прошлый раз Фен Е был заключен в тюрьму, где много раз подвергался пыткам. Сбежав из тюрьмы, гордый Шицзи Цзинъюаня, обласканный небесами, способный когда-то выстрелить из лука весом в два ши, в тот раз был настолько слаб, что не мог взобраться на лошадь.

Но в то время он был по крайней мере жив, страдания и пытки не сломили его волю, а в его взгляде горело пламя мести.

А сегодня он даже не мог открыть глаза.

Ян Сиконг присел у изголовья кровати, чувствуя пустоту в своей голове. Он не знал, о чем думать и что ему предпринять.

До этого он никогда не задумывался над тем, что произойдет, если Фен Е умрет. Фен Е – самый сильный, могущественный и отважный человек из всех, кого он знал. Такой человек казался бессмертным, способным пройти сквозь град стрел и мечей, не говоря уж о том, что ему подчинялись сотни тысяч солдат.

Но Фен Е в конце концов был всего лишь человеком из плоти и крови. Разве кто-то может избежать обычного цикла болезней, старения, смерти?

При мысли о возможной смерти Фен Е Ян Сиконг почувствовал удушающий страх. Он любил и ненавидел Фен Е уже десять лет. Они с этим человеком уже стали частями одного целого. Ему хотелось «выдавить» из себя эту любовь, но он никогда не сможет «выдавить» из себя Фен Е, потому что Фен Е прочно укоренился в его крови и в его душе. Пока он помнит себя, он всегда будет помнить и Фен Е.

Ян Сиконг долго смотрел на Фен Е, а затем поднял руку и острожно обвел кончиком пальца черты его лица. Впервые он почувствовал, что за возможность ощутить тепло человеческого тела он готов воздать благодарность всем богам.

По крайней мере, он все еще жив.

Единственное, о чем он был способен сейчас думать, это о том, что Фен Е должен жить.

***

Семь дней спустя из Долины Лекарей прибыла повозка.

К этому времени Фен Е все еще находился без сознания. Фен Хун уже пришел в себя, но был очень слаб и мог есть только жидкую пищу.

Из Долины Лекарей прибыли три человека: человек в белом плаще, соломенной шляпе и с белой вуалью на лице и с ним двое сопровождающих – девушка и юноша, которые несли с собой коробки с лекарствами. У мужчины были длинные седые волосы, струившиеся вдоль спины, он был довольно высок, держался прямо и уверенно, и совсем не был похож на старика.

Ян Сиконг с Юанем Нанью подошли, чтобы поприветствовать его. Увидев его, было трудно не удивиться. Глава Долины Лекарей, Цю Линьху, был совсем не похож на старца, каким Ян Сиконг представлял его себе. Хотя этот человек был загадкой, но среди «бродячих торговцев» он нем ходило множество слухов и, судя по тому, что о нем говорили, ему должно быть около ста лет.

Юань Нанью рухнул перед ним на колени и поклонился ему до земли:

- Ученик приветствует наставника.

Цю Линьху медленно подошел к нему и холодно спросил: (1)

- Ну что, успел отличиться? – этот голос явно принадлежал молодому и здоровому человеку.

- Ученику очень стыдно.

- Доволен? Так-то ты порадовал меня на старости лет?

- Ученик подвел вас, ученик оказался недостойным, - почтительно ответил Юань Нанью. Видимо, он очень боялся этого человека.

Цю Линьху лишь холодно усмехнулся.

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Приветствую главу Цю.

Цю Линьху слегка кивнул:

- А ты тот самый Ян Сиконг, о котором ходит столько слухов.

- Это я.

Цю Линьху молча оглядел его с головы до ног и сказал:

- Проводите меня к Королю Волков.

С этими словами он, больше не глядя на остальных, вошел в дом со своими сопровождающими.

Лян Хуэйюн с Яном Сиконгом переглянулись:

- Такой загадочный! Вот что значит высокообразованный человек!

- Шшш, - Юань Нанью встал и подмигнул им. – Вы должны держаться почтительно и смиренно перед моим наставником. Его нельзя расстраивать, иначе, все может плохо закончиться.

- Сколько лет главе Цю? – нахмурился Ян Сиконг.

Юань Нанью покачал головой:

- Этого никто не знает. Боюсь, уже больше ста.

- Что? – изумился Лян Хуэйюн. – Он что, бесссмертный?

- Он... - начал Юань Нанью. – Главное, что он спасает людей, а остальное не важно.

Они зашли в дом.

Цю Линьху снял свою шляпу. Он был высок и красив, с его серебристыми волосами и манерой держаться он походил на изгнанного с небес небожителя, но на его лице не было заметно следов старости.

Ян Сиконг с Ляном Хуйюном были потрясены, но Юань Нанью держался как ни в чем не бывало.

Цю Линьху посмотрел на лежавшего на полу Фен Хуна, и тот тоже взглянул на него в ответ своим единственным глазом.

- Наставник, не волнуйтесь, - поспешно сказал Юань Нанью. – Это волк Короля Волков.

- Когда он умрет, отдайте мне его сердце для изготовления лекарства.

- Наставник, этого нельзя допустить, - с тревогой сказал Юань Нанью.

- В городе много трупов волков, которые можно пожертвовать главе Цю, - сказал Ян Сиконг. – Но только не этот.

Цю Линьху, не обращая на них внимания, подошел к кровати Фен Е и проверил его пульс. Через некоторое время он повернулся и пристально уставился на Юаня Нанью:

- Ты дал ему эликсир Сюаньтань?

Юань Нанью опустил голову, не осмеливаясь заговорить.

- Он возвращает к жизни, - холодно сказал Цю Линьху. - Ты осознаешь его ценность?

- Ученик... как раз и использовал его для спасения жизни.

Цю Линьху посмотрел на Фен Е и сурово произнес:

- Этот человек очень дикий и воинственный по своей природе. Если он встанет над Поднебесной, боюсь, он всегда будет готов к войне. Он действительно достоин того, чтобы ты следовал за ним?

- Король Волков действиельно думает о Поднебесной и о простом народе, - без колебаний ответил Юань Нанью. – Иначе, он не приехал бы спасать Ляодун.

Цю Линьху помолчал немного и сказал:

- У него очень слабый пульс, дальше некуда тянуть. Ван-эр, ты останешься здесь, а вы двое, уходите отсюда.

Ян Сиконг растерянно взглянул на Юаня Нанью, и тот ответил ему уверенным взглядом:

- Наставник точно сможет спасти его.

Ян Сиконг втайне сжал кулаки, внимательно посмотрел на Фен Е и вышел вместе с Ляном Хуэйюном. Но они не стали никуда уходить и остались ждать во дворе.

Лян Хуэйюн беспокойно мерил шагами двор, а Ян Сиконг закрыл глаза и застыл на месте, мысленно проговаривая строчки из священных писаний. Он никогда не верил в богов и бессмертных, и сейчас все, что ему оставалось – это лишь повторять эти строки.

Жизнь Фен Е находилась в чужих руках, и он ничего не мог сделать. Чувство отчаяния и бессилия разъедало ему душу.

В этот момент во двор вбежал охранник и еще издалека крикнул:

- Командующий! Беда!

- Ты чего разорался! Тише! – обругал его Лян Хуэйюн.

Испуганный охранник замолчал, с тревогой глядя на Ляна Хуэйюна.

- Говори, что случилось? – шепотом спросил Лян Хуэйюн.

Охранник опустился на одно колено и доложил:

- Чжурчжени атакуют город!

Ян Сиконг резко открыл глаза.

___________________

1. Если дословно, он при этом еще «отбросил рукав ему на лицо». Так и не поняла, что это значит. Рукавом по лицу шлепнул? 

- 124 -

Когда Ян Сиконг и Лян Хуэйюн прибыли на стену, они были оптрясены открывшимся им зрелищем огромной вражеской армии, которой не было конца.

В памяти снова всплыли воспоминания двадцатилетней давности, когда они точно также стояли на городской стене, перед лицом того же самого врага, и поклялись защищать все тот же город. Ну почему эта кровавая трагедия повторяется снова и снова!

Ян Сиконг ясно помнил тот страх, когда впервые увидел армию неприятеля. Тогда он был так напуган, что у него подкосились ноги. Но Юань Мао сжал его плечо и сказал, что несмотря на страх, они не могут отступить.

Возглавив защиту горда, Юань Мао с горсткой защитников трижды сумел отбросить полчища Чжуо Летая. Даже получив ранение, он никуда не отступил.

Сегодня Чжуо Летай привел с собой еще больше солдат, и теперь его сердце пылало жаждой мести. Гуаннин тоже укрепился со временем. Тогда они смогли защитить Гуаннин, и сегодня они не позволят варварам ступить на его землю!

К этому дню подготовились и враги, и защитники города.

- Это вопрос жизни и смерти, - сказал Лян Хуэйюн. – Сиконг, я верю, что дух генерала Юаня смотрит на нас с небес, и он обязательно поможет нам защитить Гуаннин и Ляодун.

Ян Сиконг поднял глаза к небу:

- Отец, мы не можем не защитить Гуаннин и также должны покончить с Чжуо Летаем и положить конец многолетним страданиям жителей Гуаннина. Даруй нам свое благословение... а также благослови Фен Е, чтобы он смог выжить.

В это время из вражеского стана выехал один человек и, подъехав ко рву, крикнул:

- Я оглашаю волю императора Великой Цзинь! (1) Сдавайтесь, и мы не тронем мирное население! А, если не сдадитесь, мы вырежем здесь всех!

Ян Сиконг с мрачным видом посмотрел на посланника сверху вниз:

- Этот солдат слишком высокомерен и безрассуден в своих речах. Похоже, Чжуо Летай тщательно подготовился к этой битве.

- Теперь даже у презренных псов есть свой император, - ругнулся Сю Фен. – Тьфу!

Посланник громко рассмеялся:

- А у вас, ханьцев, император – дитя в пеленках. Вот уж действительно курам на смех!

- Пристрелите его! – крикнул Лян Хуэйюн.

Несколько стрел взмыли в воздух, и человек возле рва мгновенно оказался утыкан ими, словно еж.

В войске чжурчженей ударили в боевые барабаны, и глава Гуаннина тоже не мог отставать и отдал приказ. От барабанного боя души людей пришли в смятение.

Ян Сиконг посмотрел на «горный щит», построенный под его руководством – он походил на трезубец, направленный в грудь Чжуо Летая. Он почувствовал, как в его жилах закипает кровь, а кулаки сжимаются в предчувствии боя.

Давай, приходи! На этот раз я разорву тебя в клочья!

Чжуо Летай привел с собой не менее ста пятидесяти тысяч солдат. Не считая те двадцать тысяч человек, погибших во время осады и преследования Фен Е, остальные остались в лагере. Однажды ему уже пришлось отступить из-за нападения на его лагерь, и теперь он серьезно отнесся к этому вопросу.

В Гуаннине было всего семьдесят тысяч солдат, но их боевой дух был чрезвычайно высок. В прежнем Гуаннине огромную армию Чжуо Летая удалось остановить с помощью нескольких тысяч человек. Но сегодняшний Гуаннин был укреплен гораздо сильнее, его окружал ров, а на его защите стоял семидесятитысячный гарнизон. Разве они не смогут заставить Чжуо Летая отступить? Вот почему они всячески постарались вынудить Чжуо Летая к штурму города.

Здесь, на этих стенах, они будут стоять до последнего, истребляя войско Чжуо Летая и его волю к победе.

Ранней весной было еще очень холодно. Чтобы защитить городской ров от замерзания, его осушили задолго до наступления зимы. И сейчас там оставался только пустой ров в качестве первой преграды перед Гуаннином. Но так как ров был вырыт уже позже, из-за некоторых географических ограничений его ширина составлял менее четырех саженей в ширину. (2)

На городской стене ждали готовые к бою лучники и артиллеристы, а остальные смотрели на ров, гадая в душе, как именно Чжуо Летай собирается перебраться через него.

Воспользуется штурмовыми лестницами? Будет прорываться через ров? Постарается заполнить его? Чжурчжени не умели изготавливать сложные механизмы. Машины, необходимые для засыпки рва, были очень громоздкими и сложными в управлении, и их было трудно перемещать с места на место, они и сами редко использовали их. Воды во рву нет, наплавной мост тут тоже бесполезен. Значит, они все же используют лестницы или засыпят ров людьми?

Использовать штурмовые лестницы надо рвом, это значит дать им бесчисленное количество живых мишеней, и в конце концов, ров заполнится мертвыми телами. С древних времен такой способ засыпки рва был довольно популярен. Хоть это и было очень жестоко, зато быстро и эфеективно. 🤦‍♀️

Песок и землю для засыпки рва часто привозили с собой. Солдаты под прикрытем щитов толкали повозки ко рву и ссыпали песок и камни вниз. С помощью такого метода можно было снизить потери, но это недостаточно, чтобы заполнить ров.

Ян Сиконг догадывался, для чего Чжуо Летай собрал так много ледяных глыб из Хуаншуй. Вероятно, он попытается заполнить ров с их помощью.

Они увидели, как вражеская армия раскололась надвое, и средняя часть двинулась вперед.

Все, кто наблюдал за ними со стены, ахнули от удивления.

Ян Сиконг был прав лишь наполовину. Чжурчжени действительно толкали повозки, (3) чтобы заполнить ров, но в них был не песок и не лед. Это было нечто желтовато-бурого цвета, похожее на надутые барабаны расмером с человека. Поверхность этих штуковин слегка просвечивала, и они казались полыми внутри. Они были связаны между собой по семь-восемь штук и лежали на повозках, что говорило о том, что они должны быть довольно легкими на вес.

Но что же это такое?!

Ян Сиконг с Ляном Хуэйюном растерянно переглянулись между собой.

Они наблюдали за тем, как чжурчжени прикрывали щитами содержимое повозок и продвигались вперед ко рву.

- Сиконг, ты же такой умный, - обеспокоенно проговорил Лян Хуэйюн. – Неужели даже ты не знаешь, что это такое?

- Пусть подойдут поближе, тогда рассмотрим получше, - хмуро ответил Ян Сиконг.

Хоть он и не осмелился бы назвать свой жизненный опыт и все прочитанные им книги уникальными, но все же он превосходил в этом многих. Но он обратился к своим знаниям, которые хранил в памяти, и все равно не смог понять, что это такое.

Неизвестное всегда пугает. Хотя стоявшие рядом солдаты ничего не говорили, но Ян Сиконг мог чувствовать, как неуловимо меняется их настроение.

- Лучники, к бою! – взревел Лян Хуэйюн.

Все лучники разом вскинул луки и натянули тетиву. Как только чжурчжени оказались в пределах досягаемости их стрел, Лян Хуэйюн отдал приказ стрелять.

С неба обрушился дождь из стрел.

Двадцать один год спустя Чжуо Летай снова начал войну против Гуаннина.

Летящие с небы стрелы попадали в основном в щиты, поражая заодно живую плоть. Часть стрел попали в эти странные желто-бурые штуковины, и те моментально сдувались.

Докатив повозки до рва, чжурчжени развязали веревки, и эти штуки посыпались в ров.

На Яна Сиконга внезапно снизошло озарение, и он закричал:

- Это же пузыри из овечьих шкур!

Раньше с помощью таких шкур простые люди переправлялись через реку. Позже из них догадались делать кожаные лодки, на которых через реку могли переправиться сразу несколько человек.

Чтобы сделать такие пузыри из овечьей шкуры, нужно снять с барана шкуру, начиная с шеи и нигде не повредить ее. Избавив ее от шерсти, нужно крепко связать вместе ее голову, хвост и конечности, накачать ее воздухом, чтобы она растянулась, а затем с помощью воздействия солнца и воды придать ей прочности и стойкости к износу. Если связать несколько таких штук вместе с помощью деревянных прутьев, они легко превращались в «лодку», на которой можно было плавать по воде.

Эти штуки были очень легкими, их было просто перевозить, а при наполнении воздухом они становились размером с человека. Чжурчжени тысячелетиями питались мясом скота, и у них не было недостатка в овечьих шкурах. Но способ переправляться с их помощью через реку придумал именно народ хань. Странно, что чжурчжени додумались использовать их для того, чтобы засыпать ров!

- И как это варварам пришла в голову такая замечательная мысль! - воскликнул Лян Хуэйюн. – Неужели это...

- Не может такого быть, - холодно ответил Ян Сиконг. – Если бы Хань Чжаосин был таким сообразительным, Ляодуну не пришлось бы страдать от него столько лет. У Чжуо Летая должен быть толковый советник, досконально изучивший все знания народа Центральных Равнин.

Лучники старательно выпускали стрелы, изо всех сил стараясь помешать чжурчженем добраться до рва. Но на место павших вставали новые воины. Эти пузыри из овечьих шкур были такими легкими, и для их перевозки не требовалось много человек. При такой скорости они смогут заполнить ров всего за один день!

Ян Сиконг стоял на холодном ветру, но его лоб был покрыт каплями пота.

Они недооценили Чжуо Летая!

Двадцать один год назад Чжуо Летай был старшим принцем империи Цзинь. Он ворвался в Ляодун с семидесятитысячной армией, но был полностью разгромлен, поэтому они до сих пор смотрели свысока на этого варвара. Тепереь Чжуо Летаю было уже за шестьдесят, он был уже не молод, и кто знает, когда настанет конец его земному пути. То, что он лично привел сюда свою армию, говорило о его одержимости и бешеном желании захватить Гуаннин. Он так долго вынашивал свою злобу, разве он мог не подготовиться как следует за это время!

- Господин! – Сю Фен подбежал к Яну Сиконгу. – Ров заполняется слишком быстро! Если так и дальше пойдет, нам не удастся дождаться подкрепления от генерала Фена!

Ян Сиконг посмотрел на пузыри из овечьих шкур, быстро накапливающихся на дне рва, и его лицо помрачнело.

Они расчитывали, что Чжуо Летаю понадобится несколько дней, чтобы перебраться через ров. А затем, когда они поразят его возле городских стен, прибудет подкрепление от Фена Чанью и отрежет ему путь к оступлению, чтобы окончательно добить его.

Однако, при текущей скорости заполнения рва, Чжуо Летай сможет атаковать город, самое позднее, уже завтра, а им останется лишь отчаянно сопротивляться. Страшно представить, сколько будет жертв за эти дни.

- Попробуйте горящие стрелы, - сказал Ян Сиконг.

Лян Хуэйюн отдал приказ, и лучники сменили стрелы. Но в это время дул холодный ветер, и они находились с подветренной стороны. Пламя гасло, как только они его зажигали, к тому же они не могли бы гарантировать и собственную безопасность.

Если ударить по рву из пушек, таким образом действительно можно было бы разрушить пузыри из овечьих шкур, но ядра потревожат промерзшую почву и сдвинут ее слои, а это заполнит ров быстрее самих пузырей!

Им оставалось лишь смотреть, как варвары сбрасывают пузыри в ров.

Даже погода способствовала осуществлению плана Чжуо Летая. Но ведь небеса над их головой, это небеса народа хань. Почему в этот день они не помогали Гуаннину?

С одной стороны рва били боевые барабаны, подбадривая сердца людей, а по другую сторону рва росли кучи мертвых чжурчженей и пузырей из овечьих шкур.

Ян Сиконг смотрел на поле боя и думал о том, что в этом городе, в одном из домов велась другая битва – битва за жизнь Фен Е с владыкой преисподней Янваном.

Прямо перед ним был его смертельный враг, а позади – Фен Е, и исход битвы за его жизнь был неизвестен. Ян Сиконг стоял на городской стене, чувствуя, что вокруг него с обеих сторон разверзлась пропасть.

Эта битва велась с рассвета до поздней ночи. Чжурчжени использовали мертвые тела, чтобы быстрее заполнить ими ров, и вскоре он был полностью заполнен.

Огромная армия вместе с купленными у ханьцев катапультами, лестницами и пушками приблизилась к Гуаннину.

________________________

1. Цзинь – это собственно название страны чжурчженей и их самих (люди Цзинь).

2. Примерно тринадцать метров.

3. Почему-то тут используется слово «лягушка», лягушачьи повозки какие-то. Я везде смотрела, так и не нашла такого словосочетания, поэтому не знаю, что и думать. Пусть будут просто повозки.

- 125 -

Стояла уже поздняя ночь, и на городской стене ярко горели огни. Все были готовы встретить врага во всеоружии.

Чжуо Летай не стал сразу атаковать город. Чтобы заполнить ров, его армия понесла большие потери, и теперь силы его людей были на исходе, в то время как находившийся в окружении гарнизон весь день бездействовал и был полон сил.

Видя, что Чжуо Летай пока не собирается нападать на город, Ян Сиконг покинул городскую стену. После того, как он простоял целый день на ледяном ветру, у него ноги подкашивались от усталости.

Он четыре раза отправлял охранников, чтобы проверить, как обстоят дела у Фен Е, но дверь в его комнату была по-прежнему закрыта, и он не мог быть ни в чем уверен. Больше он не мог вынести этого ожидания и решил вернуться, чтобы разузнать обо всем самому. Попросив Ляна Хуэйюна сразу сообщить ему, если ситуация на поле боя изменится, он сел на лошадь и поехал на постоялый двор.

В комнате Фен Е горели свечи, и мягкий золотистый свет, просачивающийся сквозь дверную щель, казался теплым и уютным.

Во дворе стояли несколько охранников и слуг. Ян Сиконг подошел поближе и, тяжело вздохнув, спросил:

- ... ну что?

Он изо всех сил старался сохранить самообладание, но не мог сдержать дрожь в голосе.

- Господин, - поклонился ему телохранитель Фен Е. – Оттуда лишь выходили два помощника, но они ничего не сказали.

Ян Сиконг с хмурым видом посмотрел на закрытую дверь и медленно подошел к ней. В начале весны все окна и двери завешивали плотными одеялами, чтобы не пропускать холод внутрь. Поэтому, даже стоя рядом с дверью, Ян Сиконг мог различить лишь едва слышные звуки внутри, но ему не было слышно, о чем говорят находившиеся там люди.

Он ужасно нервничал. С одной стороны, ему очень хотелось узнать, что там происходит внутри этой комнаты. А с другой стороны, он боялся это узнать. До тех пор, пока эта дверь закрыта, Фен Е остается жив в его сознании.

Он стоял перед дверью с растерянным видом и неожиданно понял, что должен был чувствовать Фен Е в тот миг, когда он исчез.

Секунды складывались в минуты, пропитанные болью, отчаянием и страхом, они словно ножом пронзали сердце.

Он знал, что даже если он умрет тысячи раз, он не сможет забыть свою любовь к Фен Е, единственному человеку, которого любил в своей жизни и который подарил ему истинную радость.

Просто больше он не хочет этого, ему не хочется чувствовать себя связанным.

Он действительно отпустил все хорошее и плохое, что было между ними. Больше он не тосковал по прошлому и не держал на Фен Е обиды. Та стрела, от которой закрыл его Фен Е, уничтожила вражду между ними.

Но где бы он ни находился на этом свете, рядом или за тысячи миль, он всегда будет надеяться на то, чтобы у Фен Е все было хорошо.

Неужели небеса не позволят этого?

Внезапно дверь скрипнула, и сердце Яна Сиконга тревожно сжалось. Он смотрел на открывающуюся дверь, не смея дышать от страха.

Из комнаты вышел помощник с тазом, полным окровавленной воды.

Ян Сиконг стоял перед ним, раскрыв рот, но не мог издать ни звука, по его лицу катились капли пота.

Помощник посмотрел на него и хотел заговорить, но в этот момент из-за двери послышался голос:

- Пусть войдет.

Это был голос Юаня Нанью!

Ян Сиконг хотел сделать шаг, но ноги не слушались его - страх прочно сковал его тело. А ведь совсем недавно он стоял перед огромным войском неприятеля и даже не поменялся в лице!

Он сделал глубокий вдох и, подавив в себе страх, перешагнул через порог.

В комнате стояла жаровня с ярко пылающими углями, и внутри было невыносимо душно. Запаху крови и лекарств было некуда рассеяться, и от этого удушливого запаха невольно накатывала тошнота.

Цю Линьху и Юань Нанью стояли возле кровати Фен Е, их одежда покрылась пятнами пота и крови. Девушка-помощница, присев в сторонке, убирала с пола окровавленные полотенца.

Ян Сиконг, стоя в дверях, поднял на Юаня Нанью вопросительный умоляющий взгляд. Юань Нанью выглядел усталым, его волосы слиплись от пота, но он успокаивающе произнес:

- Второй брат, с ним все в порядке.

У Яна Сиконга разом подкосились ноги, и он ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть. Его глаза покраснели, и он тихо сказал:

- Я... благодарю главу Цю за спасение этой жизни. Я в долгу перед вами.

Лицо Цю Линьху было немного бледным, но он не утратил своей живости.

- Я это запомню, - сказал он.

- Наставник, прошу, пройдите и отдохните, - почтительно сказал Юань Нанью.

К Цю Линьху подошел помощник, чтобы поддержать его, и они вышли вместе. Только тогда Ян Сиконг смог подойти ближе, едва переставляя словно налитые свинцом ноги.

Юань Нанью посмотрел на лежавшего на кровати человека, а затем перевел взгляд на Яна Сиконга:

- Фен Е сможет выжить лишь благодаря мастерству наставника, - сказал он, и в его голосе были слышны нотки страха.

Ян Сиконг подошел к Юаню Нанью, обнял его и уткнулся лицом ему в шею.

Юань Нанью тоже обнял его в ответ:

- Второй брат, не переживай. Он очень сильный и здоровый, он обязательно поправится.

- Он выжил лишь благодаря тому, что... ты не пожалел для него тот редкий эликсир, - тихо сказал Ян Сиконг.

- Лекарства для того и нужны, чтобы спасать жизнь людям. К тому же, я спасал не только его жизнь, - Юань Нанью погладил Яна Сиконга по спине. – Пока он жив, у Ляодуна тоже остается надежда.

- Ю-эр, спасибо тебе. Без тебя второй брат не знал бы, что делать.

Юань Нанью лишь улыбнулся в ответ:

- Разве между нами могут быть церемонии?

Ян Сиконг закрыл глаза. От тела Юаня Нанью исходил очень скверный запах, но, прижимаясь к этой теплой крепкой груди, он чувствовал покой и умиротворение.

- Второй брат, - снова заговорил Юань Нанью. – А знаешь, почему мне так нравилось носить такую же, как у тебя одежду, когда мы были детьми?

- Знаю, - тихо ответил Ян Сиконг.

- Дело было не только в том, что я хотел стать ближе к тебе, - с улыбкой сказал Юань Нанью. – В то время, когда я одевался как ты, мне казалось, что мы были единым целым, и не могли отделиться друг от друга. И тогда твой ум становился моим умом, твоя радость – моей радостью, а твоя боль – моей болью. Поэтому второй брат не должен благодарить меня за что-либо.

- Ю-эр, задыхаясь, проговорил Ян Сиконг. – Второй брат считает, что не заслуживает такой глубокой привязанности.

- Ты отдал половину жизни, чтобы отомстить за нашу семью Юань, я тоже думаю, что не заслуживаю этого... Ай, ни к чему говорить об этом. Я же говорю, что мы с тобой одно целое, ты помогаешь мне, а я тебе, так и должно быть.

- Ладно, ладно, - кивнул Ян Сиконг.

- Иди посмотри на него. Хун-эр тоже охраняет его. Если что-то будет не так, позови помощников наставника, - Юань Нанью вытер вспотевший лоб. – Пойду отдохну немного.

- Ю-эр, боюсь, тебе не удастся отдохнуть, - сказал Ян Сиконг. – Чжуо Летай осадил город.

- Когда? – удивленно спросио Юань Нанью.

- Сегодня, - ответил Ян Сиконг. – Командующий Лян поднял армию Фен, но им трудно найти общий язык. К тому же, Фен Е ранен, и боевой дух армии падает. Ты должен навести там порядок.

- Да, я немедленно пойду туда, - сказал Юань Нанью и торопливо вышел.

Ян Сиконг тяжело вздохнул и подошел к кровати.

Фен Хун все еще лежал рядом на мягкой подушке и сейчас спал. Раньше он спал очень чутко и просыпался от малейшего шороха, но сейчас, когда Ян Сиконг подошел к кровати, он даже не открыл глаз. Даже если Цю Линьхе не сказал этого прямо, и так было понятно, что его время на исходе. Возможно, он еще цеплялся за жизнь, ожидая, когда Фен Е очнется.

У Яна Сиконга на глаза навернулись слезы, когда он смотрел на человека, неподвижно лежавшего на кровати с бледным лицом, и его душу охватило смятение. Он присел на край кровати и прижал ладонь к щеке Фен Е, чувствуя ее теплую кожу и покалывание отросшей щетины.

Ян Сиконг широко открыл глаза, чтобы слезы не сорвались вниз. Его сердце болезненно сжалось, и он устало привалился к изголовью кровати, глядя перед собой пустым взглядом.

Фен Е жив, он жив!

Ему и этого достаточно.

Ян Сиконг чувствовал себя таким усталым, что сам не заметил, как заснул, привалившись к изголовью. Он дремал, пока до него не донесся глухой стон.

Сообразив, что его сморил внезапный сон, он был слегка раздосадован. Но, если Лян Хуэйюн никого не послал за ним, к тому же, Юань Нанью тоже отправился на стену, значит, Чжуо Летай все еще не начал штурм города.

Ян Сиконг опустил голову и увидел, что Фен Е слегка нахмурил брови, его лицо покрылось испариной, а с губ срывались болезненные стоны. Ян Сиконг взял полотенце и осторожно вытер ему лицо. Ресницы Фен Е дрожали, словно он увяз в трясине ночного кошмара, прежде чем смог медленно открыть глаза.

Сердце Яна Сиконга забилось быстрее, он впился взглядом в лицо Фен Е.

Потребовалось много времени, прежде чем рассеянный взгляд Фен Е обрел ясность. Туман, заволакивающий его взор, постепенно рассеивался, и в глазах появилось обычное выражение.

- Фен Е, ты очнулся... - взволнованно сказал Ян Сиконг. – Ну как ты? Ты можешь говорить?

Фен Е долго смотрел на него, прежде чем разжал губы и хрипло произнес:

- Конг... эр...

Ян Сиконг судорожно вздохнул и пробормотал:

- Ты проснулся... проснулся... Отлично!

Фен Е не мигая, уставился на него.

- Ты чуть не умер... - тихо сказал Ян Сиконг. – Если бы на твоем месте был кто-то другой, он наверняка не выжил бы. Наверное, владыка Янван и правда не осмеливается взять твою душу.

- Как хорошо... что я снова вижу тебя, - едва слышно сказал Фен Е.

- За это ты должен сказать спасибо Ю-эру.

- Чжур... чжурчжени... - с трудом выговорил Фен Е, видимо, страдая от раны в груди.

- Чжуо Летай осадил город, как мы и задумали. Гуаннин пока еще может держаться, - Ян Сиконг вытер лицо и встал. – Не разговаривай больше, я позову лекаря.

- Не надо... - Фен Е хотел удержать Яна Сиконга, но его сил с трудом хватало на то, чтобы говорить.

Ян Сиконг наклонился и посмотрел ему в глаза:

- Тебе нужно отдыхать.

- Не уходи... - умоляюще прошептал Фен Е. – Не уходи...

Ян Сиконг опустил глаза и тихо сказал:

- Я не ухожу. Я просто позову лекаря, чтобы он осмотрел тебя.

- Конг-эр, не уходи, - глаза Фен Е покраснели, его сознание еще не прояснилось до конца, и в смятении мыслей и чувств в этот момент он лишь понимал, что только этот человек имел для него значение.

- Я выйду и сразу же вернусь, - сказал Ян Сиконг, собираясь отойти.

- Не...

Фен Е, дрожа всем телом, смотрел, как Ян Сиконг исчезает из поля его зрения, и чувствовал, как боль разрывает ему грудь.

Ян Сиконг разыскал помощников Цю Ляньху и отправил их за ним. К этому времени Фен Е снова впал в забытье, но даже во сне он продолжал шептать имя Яна Сиконга.

Цю Линьху проверил его пульс и воткнул серебряные иглы в нужные точки, после чего Фен Е постепенно успокоился и крепко заснул.

Ян Сиконг переводил взволнованный взгляд с лица Фен Е на Цю Линьху.

Закончив сво работу, Цю Линьху взял полотенце из рук своего помощника, вытер руки и сказал:

- С ним все в порядке. Когда он снова очнется, можно покормить его жидкой кашей.

Ян Сиконг, наконец, смог вздохнуть с облегчением.

Цю Линьху посмотрел на Фен Е и сказал:

- Это один из самых сильных людей, которых мне когда-либо доводилось видеть. Если бы такую рану получил кто-нибудь другой, сам бессмертный Далуо не смог бы его спасти.

- Все благодаря главе Цю.

Цю Линьху посмотрел на Яна Сиконга:

- Если бы не страдания жителей Ляодуна, сам император не смог бы заставить меня покинуть Долину Лекарей.

- Хотя глава Цю живет в уединении в Долине Лекарей, его сердце привязано к миру и переживает о нем, и это действительно достойно восхищения. Для меня огромная честь иметь возможность лицезреть своими глазами главу Цю.

- Ладно, - с усмешкой ответил Цю Линьху. – Я слышал про тебя, что у тебя ловко подвешен язык, и ты умеешь обольщать. Уж и не знаю, скольким людям ты успел запудрить мозги.

- Я говорю от чистого сердца, и глубину моей признательности невозможно выразить словами.

- Ладно, спасибо тебе, младший брат, - сказал Цю Линьху, вставая. – Этот эликсир Сюаньтянь – редчайшая вещь. Надеюсь, такое сокровище было потрачено на спасение верного и доброго человека, который установит в стране мир, а не превратится в безжалостного и воинственного тирана и мятежника.

- 126 -

После того, как Фен Е заснул, Ян Сиконг снова вернулся на городскую стену.

Стояла уже поздняя ночь, но весь город и стена были ярко освещены огнями. Юань Нанью, одетый в доспехи, стоял на стене и что-то обсуждал с Ляном Хуэйюном. Ян Сиконг поспешно поднялся к ним и спросил:

- Как обстановка?

- Пока все тихо, - ответил Лян Хуэйюн.

Ян Сиконг посмотрел вниз – армия Чжуо Летая стояла вне пределов досягаемости лучников. После целого дня боевых действий вражеские солдаты устали, к тому же нападать на город в темноте было бы неудобно, поэтому они ждали рассвета.

- Как Король Волков? – спросил Юань Нанью.

- Он уже пришел в себя. Глава Цю дал ему лекарство и сказал, что его можно покормить после того, как он снова проснется, - Ян Сиконг тяжело вздохнул. – Ю-эр, спасибо тебе...

- Второй брат, ну мы же договорились, - улыбнулся Юань Нанью.

Ян Сиконг согласно кивнул и сменил тему:

- Как настрой у солдат?

Юань Нанью внезапно напрягся и казал:

- В армии ходят слухи, что Король Волков серьезно ранен и умирает. Я уже взял двух человек, распространявших эти слухи, но... Боюсь, людей не удастся убедить одними словами. Чем дольше они не будут видеть Фен Е, тем сильнее станут подозрения.

- Меня тоже беспокоит, что новости о его ранении распространяются, - с тревогой сказал Ян Сиконг. – Это наверняка вызовет волнения и в столице.

Юань Нанью тоже ощущал свою беспомощность в данном вопросе.

В это время армия Фен со всех сторон была окружена врагами: варвары, Чен Му, императорский двор, весь народ. Если весть о возможной смерти Фен Е разлетится по всей Поднебесной, все его враги выступят против него единым фронтом, и в его армии наступит упадок.

Верно говорят – беда не приходит одна.

- Когда его состояние улучшится, пусть выйдет, чтобы наблюдать за сражением, - сказал Ян Сиконг. – А до тех пор ты будешь командовать армией.

- Сейчас это все, что нам остается.

Оба брата одновременно посмотрели в сторону вражеской армии, где в темноте были видны костры, мерцающие во мраке словно глаза диких животных, только и ждущих возможности наброситься на них и растерзать их в клочья.

***

Когда забрезжил рассвет, чжурчжени начали свозить ко рву бревна и доски. Очевидно, они собирались построить мост с помощью пузырей из овечьих шкур, чтобы обеспечить проезд штурмовым механизмам.

Итак, после ночи отдыха боевые действия развернулись снова.

В присутствии Юаня Нанью армия Фен и гарнизон Гуаннина взаимодействовали лучше, но варваров было слишком много и, стоило им отбить нападение одной группы, как ей на смену приходила другая.

В это время на стену поднялся телохранитель Фен Е. Разыскав Яна Сиконга, он шепнул ему на ухо:

- Король Волков проснулся и ищет господина Яна.

Ян Сиконг как раз наблюдал за обстановкой на поле боя. В этот момент они атаковали, а варвары защищались. Пока Юань Нанью и Лян Хуэйюн были здесь, в его пристутствии не было большой нужды. Он боялся, что Фен Е, не увидев его, начнет нервничать и растревожит свою рану, поэтому, все обдумав, решил заглянуть к нему. Сообщив об этом Юаню Нанью, он поспешил обратно.

Он думал, что увидит, как Фен Е стало лучше, и это будет единственное радостное событие за последнее время. Но, когда он открыл дверь увиденная им сцена изумила его.

Фен Е находился не в кровати, а сидел на плетеной кушетке возле Фен Хуна.

- Фен Е! – Ян Сиконг поспешно бросился к нему.

Он увидел бледное лицо Фен Е и ярко-красную кровь, пропитавшую его белую повязку на груди. Он смотрел на Фен Хуна покрасневшими глазами.

Фен Хун тоже смотрел на Фен Е своим единственным глазом и, казалось, у него не было сил, даже чтобы просто моргнуть. Каждый раз, когда он закрывал глаз, ему требовалось немало усилий, чтобы открыть его снова.

Сердце Яна Сиконга сжалось, он медленно подошел к ним и присел на корточки.

- Тебе еще нельзя вставать с постели, - тихо сказал он.

- Он был со мной двадцать лет... - голос Фен Е дрогнул. – Мы были вместе всю жизнь.

У Яна Сиконга слезы навернулись на глаза. Положив руку на тело Фен Хуна, он почувствовал слабое, едва заметное дыхание. Раньше он был таким величественным и могучим, но никто на этом свете не может победить время.

- Нас вскормила одна волчица. Он родился самым большим, самым умным и был мне ближе всех... - со слезами на глазах прошептал Фен Е. – Он мой брат и это он настоящий король волков.

- Он ждал, когда ты проснешься, - печально сказал Ян Сиконг.

По щекам Фен Е покатились слезы:

- Хун-эр, ты... можешь уйти, - задыхаясь, проговорил он. – Не нужно больше страдать.

Фен Хун тихо заворчал и, словно использовав последние силы, поднял голову и слизал слезы с лица Фен Е.

Фен Е крепко вцепился в его мех, не сдерживая слез:

- Иди, иди... я отомщу за тебя, и обязательно... - он наклонился, и, обняв Фен Хуна за шею, зарыдал. – Хун-эр, обязательно вернись ко мне в следующей жизни!

Фен Хун тихо всхлипнул и спокойно закрыл глаз.

Ян Сиконг, не в силах выносить этого, отвернулся. В теле под его ладонью больше не осталось дыхания.

Фен Е крепко обнял гиганского волка. Король Волков, некогда такой величественный и могучий, теперь сжался в комок как ребенок, и беззвучно плакал.

Ян Сиконг вытер лицо и с грустью сказал:

- Фен Е, твоя рана кровоточит, надо позвать лекаря. Хун-эр спас наши жизни, ты не должен подвести его.

Видя, что Фен Е остался глух к его словам, Ян Сиконг сжал его застывшую руку:

- Фен Е, ты должен выжить, чтобы отомстить за Хун-эра. Ты должен жить!

Лицо Фен Е подернулось пеплом, а взгляд был полон тоски.

Ян Сиконг помог ему лечь на кровать и вызвал лекаря, чтобы ему сделали перевязку.

Охранники смотрели на волка, заснувшего вечным сном, и не знали, что им делать.

Ян Сиконг сделал им знак:

- Я сам позабочусь об этом.

После того, как лекарь ушел, Ян Сиконг сел возле кровати и строго сказал:

- Я знаю, что тебе тяжело, но ты должен позаботиться о своем здоровье, о Хун-эре, об армии Фен и обо всем Ляодуне.

- Хун-эр никогда не хотел быть старым и больным, для него было бы лучше умереть на поле боя.

- Он старался задержаться здесь. К счастью, ты проснулся, и вы смогли попрощаться, и он смог заснуть спокойно.

Печаль в глазах Фен Е постпенно сменилась ненавистью:

- Что с чжурчженями?

Ян Сиконг рассказал обо всем, что произошло, пока Фен Е был без сознания и наконец, сказал:

- Чжуо Летай строит мост и скоро он начнет штурм города.

- А все еще валяюсь тут в постели, - Фен Е стиснул зубы. – Наверняка, солдаты расстроются, когда узнают о моем ранении. Нет, я должен... - он попытался встать.

Ян Сиконг не позволил ему этого сделать и отругал его:

- Ты знаешь, сколько усилий потратили Ю-эр и глава Цю, чтобы спасти тебе жизнь? И теперь ты должен отдыхать, чтобы поправиться как можно скорее.

Фен Е посмотрел на него тяжелым мрачным взглядом. Ян Сиконг отпустил его руку и спросил:

- А Хун-эр... что ты собираешься делать с ним?

- Я отвезу его обратно в Датун, - сдавленным голосом сказал Фен Е. – Пусть он вернется туда, где родился.

- Сначала нужно разбить чжурчженей, и тогда ты сможешь вернуть его в Датун.

Фен Е немного помолчал, а затем медленно протянул руку и взял Яна Сиконга за руку. Ян Сиконг немного поколебался, но не отстранился. Фен Е смотрел прямо на него, но никак не решался заговорить.

- Просто скажи то, что хочешь, - спокойно сказал Ян Сиконг.

- ... Ты давно не называл меня по имени и давно не переживал за меня, - тихо сказал Фен Е. – Наверное, это единственное, что было хорошего в моем ранении.

- Ты спас мне жизнь, и из чувства...

- Какого чувства?

Ян Сиконг опустил голову:

- Фен Е, пока твоя рана не затянулась, я не хочу истощать твою энергию.

Фен Е посмотрел на него долгим взглядом и хрипло сказал:

- Иди наблюдай за битвой. Не волнуйся, Чжуо Летай еще увидит меня стоящим на стене Гуаннина.

- Выздоравливай поскорее, - сказал Ян Сиконг, вставая, и снова взглянул на Фен Хуна.

Фен Е повернул голову и тоже посмотрел на Фен Хуна, его взгляд снова смягчился и наполнился печалью.

- Пусть он еще побудет со мной.

После того, как Ян Сиконг вышел за дверь, у него все еще было очень тяжело на сердце, и он с трудом мог дышать. Вытерев лицо, он вскочил на лошадь и помчался к городской стене.

Несмотря на дождь из стрел и пушечный огонь, после двух дней и одной ночи осады чжурчжени, наконец, перешли по мосту, построенному надо рвом. По краям рва скопились горы трупов, и мост, казалось, держался не на пузырях из овечьх шкур, а на тысячах мертвых тел.

Когда Ян Сиконг поднялся на стену, он увидел все войско варваров вместе с пушками и осадными механизмами. Бесчисленное войско устремилось к стенам Гуаннина, как саранча, и ему не было видно конца. Казалось, эта волна поглотит город единым махом.

Солдаты, оборонявшие город, чувствовали, как страх проникает в их плоть и кровь.

Ян Сиконг до боли сжал кулаки. Развернувшаяся перед ним картина накладывалась на воспоминания двадцатилетней давности, и его тело сотрясал нервный озноб.

Давайте же, наступайте. Нужно покончить с этим.

Армия неприятеля встала у стен города, но не спешила идти на штурм. Ян Сиконг догадывался, что они собираются делать.

В тот раз Чжуо Летай каждый день отправлял к стенам города своего грозного генерала, который бросал им вызов. Это повергало людей в панику, снижая их боевой дух.

- Сдавайтесь – или умрете! Сдавайтесь – или умрете! Сдавайтесь – или умрете!

Чжуо Летай снова повторил свой старый трюк, только на этот раз эти слова выкрикивала не горстка всадников, а вся многотысячная армия, и ее рев оглушал, взмывая к небу.

Эти крики были такими громкими, что от них заклыдывало уши, и их отчетливо могли слышать не только солдаты на стене, но и жители города.

Атакуя врага, начала нужно нанести удар по его духу. Хотя этот прием был не новым, но он не утрачивал своей эффективности.

Лян Хуэйюн посоветовался с Юанем Нанью и Яном Сиконгом:

- Нам нужно открыть артиллерийский огонь.

- Чжуо Летай хочет перед штурмом ослабить боевой дух нашей армии, - с горечью сказал Юань Нанью. – Нельзя позволить ему добиться успеха.

- Нет, если мы начнем стрелять из пушек, варвары немедленно атакуют, - сказал Ян Сиконг. – Наша армия измотана, а враг на подъеме и настроен очень решительно. Нужно избегать его, пока он так настроен.

- Меня беспокоют солдаты... - нахмурился Юань Нанью.

- Они прошли через множество сражений, и запугать их будет не так просто, - Ян Сиконг снова повернулся к Ляну Хуэюну. – Все солдаты ненавидят варваров до зубовного скрежета, и они не сдадутся так легко.

Лян Хуэйюн все еще колебался.

- Как говорится, если рьяно взяться за дело, можно быстро истощить силы, - сказал Ян Сиконг. – Варвары не понимают этой простой истины, вот и пусть дальше растрачивают свою энергию. А мы подождем тихонько, собираясь с силами. Скажите командирам, чтобы успокоили солдат. Пусть воспользуются этим временем, чтобы отдохнуть.

Лян Хуйэюн и Юань Нанью, убежденные его словами, согласно кивнули в ответ:

- Хорошо.

Ян Сиконг посмотрел на защитное сооружение, которое построили по его приказу, и подумал: «Что ж, теперь дело за тобой».

- 127 -

Чжуо Летай был полон решимости запугать их. Он посылал десятки тысяч солдат, чтобы они по очереди кричали под стенами города, и эти крики, которые не смолкали ни днем, ни ночью, наводили ужас на солдат и жителей города.

Лян Хуэйюн и Юань Нанью приложили все силы, чтобы успокоить своих людей, но на многих это действовало удручающе.

Ян Сиконг знал, что, если это затянется надолго, их боевой настрой рухнет раньше, чем у варваров, но им было нужно дождаться подкрепления, поэтому был дорог каждый день, пока удавалось потянуть время.

Но в этот критический момент, когда речь шла о жизни и смерти, к ним прибыл гонец из столицы, который, рискуя жизнью, сумел обойти часовых Чжуо Летая. Он привез в Гуаннин дурные вести – Чен Му выслал свое войско, и Фен Чанью настаивал на немедленном возвращении Фен Е в столицу.

Чен Му с помощью вассальных правителей собрал войско в двести тысяч человек и двинулся походом на столицу, поклявшись освободить семью Чен из рук армии Фен.

Расчет Чен Му был очень прост – воспользоваться слабостью противника. Если Фен Е хочет спасти столицу, ему приедтся отказаться от Ляодуна. Только вернувшись в столицу, он сможет по-настоящему объединить всю силу армии Фен. Но, если он уедет, падение Гуаннина станет лишь вопросом времени.

Эта новость свалилиась на них, как снег на голову. Каждый раз, когда им казалось, что это последняя неприятность, перед ними снова разверзалась глубокая пропасть.

После долгого молчания Лян Хуэйюн, наконец, заговорил:

- Будем говорить об этом Королю Волков?

Юань Нанью взглянул на Яна Сиконга, ожидая, что он скажет.

- Король Волков едва оправился от ранения, - тихо сказал Ян Сиконг. – Не нужно волновать его слишком сильно... Давайте сначала обсудим, что можно предпринять в ответ.

Хотя он старался говорить как можно спокойней, но в такие критические моменты человеку трудно по-настоящему скрывать свои эмоции. Лян Хуэйюн и Юань Нанью не могли не заметить этого, они тоже сильно нервничали – как и Ян Сиконг, они боялись, что Фен Е оставит Гуаннин и уйдет.

Хотя Чжуо Летай осаждал город, ему было бы не трудно уйти. Пока две армии воюют между собой, Чжуо Летай ничего не смог бы сделать.

Ляодун уже давно был разорен наполовину. Разве мог Фен Е отказаться от столицы и от всего, чего ему удалось достичь, ради Ляодуна?

- Правитель Чу совсем бессердечен, - Лян Хуэйюн сжал кулаки. – Разве такой человек, даже если он станет императором, способен принести стране мир и процветание?

Юань Нанью задрожал от злости.

Ян Сиконг промолчал. Такой шаг Чен Му мог привести его к потере Ляодуна и поддержки народа, но он также мог помочь ему завоевать трон, и Чен Му прекрасно об этом знал.

Он не знал, что в это время делает Шень Хесюань. Если он действительно пытался переубедить Чен Му, то ему это явно не удалось. Неужели он действительно позволил Чен Му зайти так далеко?

Завоевать трон, отказавшись от Ляодуна – Чен Му мог сделать такой выбор, но не Шень Хесюань. Впрочем, теперь было поздно говорить об этом.

Юань Нанью угрюмо взглянул на Яна Сиконга:

- Второй брат, скажи что-нибудь.

- Сколько сейчас солдат в Датуне? – спросил Ян Сиконг.

- Сорок тысяч, - ответил Юань Нанью.

- Можно ли переслать двадцать тысяч солдат на подмогу из Датуна?

- Сейчас в Датуне сидит правитель Юн. Если ты хочешь перебросить оттуда войско, приказ должен исходить от самого Короля Волков.

- Я сам доложу Королю Волков о сложившейся ситуации, - кивнул Ян Сиконг.

Лян Хуэйюн попытался возразить:

- Но ведь...

- Король Волков все равно рано или поздно узнает об этом, - с бесстрастным видом сказал Ян Сиконг. - Если он... покинет Гуаннин, и Датун откажется прислать подмогу, нам придется полагаться только на самих себя.

- Я никуда не уеду отсюда! – сказал Юань Нанью. – Даже если я останусь здесь один, я все равно буду жить или умру вместе с Гуаннином!

***

Неизвестно, то ли Фен Е обладал таким редким даром, то ли дело было в искусных навыках Цю Линьху, но всего два дня назад он был без сознания, а сегодня уже мог сидеть и есть.

Когда Ян Сиконг пришел к нему, его лицо приобрело, наконец-то нормальный оттенок. Как только Фен Е увидел его, он сразу тревожно спросил:

- Как обстановка на поле боя?

- Чжуо Летай приказал своим людям кричать возле стен города, чтобы запугать наших солдат, и эти крики не смолкают ни днем, ни ночью.

Взгляд Фен Е похолодел:

- Пуская кричат. А когда прибудет подкрепление...

- Подкрепления не будет, - сказал Ян Сиконг и опустил глаза.

Изумленный Фен Е напряженно уставился на него:

- ... Чен Му выступил в поход, - в сердце Фен Е все еще оставалась надежда, но он сам не заметил, насколько уверенно он это произнес.

Ян Сиконг ничего не ответил, тем самым лишь подтвердив его предположение.

Лицо Фен Е помрачнело, а во взгляде отразилось смятение. Чен Му должен был вернуться рано или поздно, но воспользоваться таким образом его уязвивым положением, заставляя делать выбор – это и правда был довольно жесткий ход.

Впрочем, они не были сильно удивлены. Это конечно, был наихудший вариант развития событий, но они догадывались о его возможности. Однако, чтобы противостоять этому, потребуется больше мужества, а также придется заплатить немалую цену, что было гораздо хуже, чем они себе представляли, ведь сейчас у их шеи торчал острый меч варваров.

- Генерал Фен призывает тебя вернуться обратно в столицу, - тихо сказал Ян Сиконг. – Он очень настаивает.

Он вытащил из рукава письмо и протянул его Фен Е.

Фен Е помедлил немного, прежде чем открыл письмо. Его взгляд заскользил по строчкам письма, постепенно мрачнея все больше.

Разум Яна Сиконга тоже пришел в смятение – теперь Фен Е встал перед выбором между столицей и Гуаннином.

Никто на его месте не стал бы терять бо̀льшее ради малого. Более того, потеряв сейчас Гуаннин, он еще сможет попытаться вернуть его в бдущем. Но разве у человека может быть второй шанс завоевать столицу? А то, что Гуаннин, над которым сейчас был занесен меч варваров, утонет в крови, так кому есть дело до жизней простых людей?

Фен Е отложил письмо, опустил голову и молчал.

Ян Сиконг посмотрел на него, но он не мог просить его остаться, потому что на месте Фен Е он тоже не сделал бы такой выбор, который лишил бы его всех достижений. Но для него Гуаннин – родной город, и он не сможет с ним расстаться.

- Я напишу в Датун, чтобы правитель Юн прислал нам подмогу, - сказал Фен Е.

Ян Сиконг удивленно посмотрел на него:

- А ты... ты разве не уедешь?

- А ты сможешь уехать? – вопросом на вопрос ответил Фен Е.

Ян Сиконг решительно покачал головой:

- Нет!

- Значит, и я не уеду, - Фен Е пристально смотрел на него. – Я уже сказал, пока я жив, никто больше не причинит тебе боль.

Сердце Яна Сиконга затрепетало, впервые за долгое время он почувствовал, что пристуствие Фен Е... это благо.

- Если удастся победить Чжуо Летая быстро, у меня еще останется время вернуться в столицу. Дядя должен продержаться какое-то время... - он вдруг уставился на Яна Сиконга, сузив глаза. – Что такое, ты, кажется, немного удивлен?

- .......

- Ты думал, что я уеду?

- Ну, у меня не было никакой уверенности, - честно ответил Ян Сиконг.

Фен Е растерянно посмотрел на него, не в силах скрыть своей печали:

- Ты... у тебя «не было уверенности»? Сколько бы я ни твердил тебе, как ты для меня важен, на самом деле, ты никогда не воспринимал мои слова всерьез.

- Теперь я тебе верю.

- Теперь веришь? А что дальше? – Фен Е не сводил с него пристального взгляда.

Ян Сиконг встал, подошел к кровати и спокойно посмотрел на него:

- Фен Е, ты же знаешь, что я за человек. Ради достижения своей цели я пойду на что угодно. Ты спас меня, и ты готов остаться здесь, чтобы спасти Гуаннин. Я сделаю все, о чем ты меня попросишь. Ты это хотел услышать от меня?

Фен Е взволнованно дышал, в его взгляде сплелись печаль и злость:

- Я хочу твоих искренних чувств.

- Ты можешь хотеть моей искренности, но, боюсь, я не смогу притворяться, - тихо сказал Ян Сиконг.

- Ян Сиконг! – сердито воскликнул Фен Е. – Неужели, даже если я умру ради тебя, ты и тогда останешься равнодушен ко мне?!

Он волновался все сильнее и, задев рану, согнулся от боли, его лицо скривилось в болезненной гримасе.

- Фен Е! – Ян Сиконг бросился к нему, поддержав его под спину. – Что, рана открылась? Я позову...

Фен Е схватил его за руку, и его сила была так велика, словно это не он только что вернулся от порога преисподней.

Ян Сиконг смотрел, как снова побледнело лицо Фен Е, на которое совсем недавно вернулся нормальный цвет, и почувствовал досаду в своем сердце. Он ведь может нацепить на себя любую личину и способен наговорить любому человеку то, что ему нравится слышать. Почему же он не может сделать это, когда дело касается Фен Е? Возможно, причина, по которой они дошли до такого, заключалась в том, что в их отношениях изначально присутствовала ложь, и сейчас он не хотел обманывать Фен Е.

Фен Е уставился на него покрасневшими глазами и угрюмо сказал:

- Когда ты беспокоишься обо мне, ты беспокоишься именно обо мне, или ты заботишься обо мне, как о Короле Волков?

- Я беспокоюсь и о тебе, и о Короле Волков, - Ян Сиконг приоткрыл на нем одежду и, увидев, что на повязке больше не появилось крови, вздохнул с облегчением. Он посмотрел прямо ему в глаза и сказал:

- Фен Е, я больше не хочу обманывать тебя. Ты сам говорил, что больше всего ненавидел меня за то, что я лгал тебе. Если ты хочешь, чтобы я остался рядом с тобой, я останусь, если ты поможешь спасти Ляодун. Если хочешь, можешь забрать мою жизнь... но я больше не поддамся чувствам, это была самая большая ошибка в моей жизни.

- Наши с тобой чувства – это для тебя... самая большая ошибка в жизни? – тихо спросил Фен Е.

Ян Сиконг не мог ответить на его вопрос, чувствуя сильную боль в своем сердце. Да, это была самая большая ошибка в его жизни, но это также было его лучшим воспоминанием. Это было прекрасно, но такие люди, как он, не заслуживают подобного счастья, поэтому небеса так быстро отобрали его.

Они зашли слишком далеко – так далеко, что уже было невозможно отыскать дорогу назад. И, если они попытаются насильно вернуть прошлое, они лишь наделают новых ошибок.

- Ян Сиконг, у тебя вообще нет сердца! – губы Фен Е задрожали. – То, что я считаю драгоценным сокровищем, ты называешь самой большой ошибкой и отказываешься от этого.

Ян Сиконг не хотел спорить с больным раненым человеком о том, кто из них первым «отказался от любви».

- Сейчас самое главное, чтобы ты позаботился о своем здоровье, - мягко сказал он. – А все остальное может подождать, когда ты поправишься.

Фен Е все не отпускал руку Яна Сиконга, его взгляд был полон пронзительной тоски и боли.

- Я хочу... чтобы ты поцеловал меня, - тихо сказал он.

Ян Сиконг замялся на мгновение, а затем нерешительно наклонился к Фен Е и коснулся его губ в легком поцелуе.

Это был быстрый и едва заметный поцелуй, он был слишком сдержанным и отчужденным.

От такого поцелуя стало еще тяжелее на сердце. Он вспомнил, что, когда его поразила стрела, и он упал в объятья Яна Сиконга, в его глазах тогда были видны искренние тревога и грусть, и это был единственный проблеск настоящих чувств, которые Ян Сиконг проявил по отношению к нему за все время после их воссоединения.

Он предпочел бы навечно остаться в том моменте.

- 128 -

Письмо, написанное Фен Е, отправили в Датун в пяти экземплярах с пятью разными посыльными, в разное время и по разным маршрутам, на тот случай, если кого-то из них все же перехватят по дороге.

Следуя его примеру, Ян Сиконг тоже нашел пятерых посыльных и отправил два послания, одно – Шень Хесюаню, другое – Чен Му. Но содержание этих двух писем было одинаковым.

В отличие от искреннего увещевания, которое он отправил Шень Хесюаню в первый раз, в этом письме он всего лишь процитировал отрывок из «Чен Жу» Южной Сун : «Город Яо, территория Шунь, земля Юй. Половина позора пала на чиновника. Зловоние распространилось на всю округу, и кто вспомнит гения через тысячу лет, когда он утратит величие? Для чего обращаться к варварам, теряя величие?» 

Это было прощально слово Чен Жу его другу, который собирался отбыть посланником в империю Цзинь. Трусливый и невежественный двор династии Южная Сун подписал «Мирное соглашение" с народом Цзинь, что явилось огромным позором для страны. Чен Жу сетовал по поводу мерзкого запаха варваров, наводнившего всю страну, и призывал неравнодушных людей бороться с ними до последнего.

Таким образом, Ян Сиконг высмеивал Чен Му и Шень Хесюаня, и это было последнее сильнодействующее средство, которым он пытался отрезвить их. Он мог представить себе, как будет пристыжен и рассержен Шень Хесюань, и Чен Му придет в ярость, когда увидит это письмо. Но он не знал, поможет ли это изменить ситуацию, когда армия Чу действовала заодно с армией варваров. В любом случае, хуже уже не могло быть.

После того, как письма были отправлены, Фен Е начал настаивать, что с его здоровьем все в порядке, поэтому он хотел лично наблюдать за сражением и подбодрить своих солдат. Но Ян Сиконг отговорил его от этого, поскольку время появиться перед армией еще не настало.

Три дня спустя, армия варваров уже начинала проявлять признаки усталости, солдаты Гуаннина тоже начинали терять терпение. Видя, что медлить больше нельзя, Ян Сиконг приказал атаковать.

Черное ночное небо озарилось ярким светом артиллерийского огня. Бесчисленная армия варваров растянулась на несколько ли, несясь на Гуаннин черной волной, готовой поглотить город в один присест.

Сотни стенобитных орудий и десятки пушек были установлены перед городскими стенами. По приказу командующих камни и пушечные ядра взмыли в воздух, бой барабанов и звуки рогов словно старались заглушить друг друга.

Ян Сиконг, стоя на городской стене, смотрел на камни, ядра и стрелы, летевшие густо, словно полчища саранчи. Он чувствовал запах пороха, наполнивший воздух и ветер, несущий запах крови и убийства, и его тело неудержимо начинало дрожать, но не от страха, а от потрясения.

Он смотрел, как вражеские пушки изрыгают огонь, и их собственная артиллерия в ответ расцветает огненными цветами среди бесконечной мерзлоты Ляодуна. Этот огонь был подобен вырвавшемуся из преисподней кармическому огню, который был готов безжалостно пожрать все вокруг.

Грохот пушек был оглушительным, и Яну Сиконгу на миг показалось, что он перестал слышать, словно оказался один в пустыне. Он видел искаженные перекошенные лица варваров с раскрытыми ртами, видел, как разрывается их плоть, рассеивая вокруг себя брызги крови, он видел врезающиеся в землю камни, от которых в разные стороны разлеталась жидкая грязь и взмывающие до небес языки пламени от разрывающихся пушечных ядер. Когда эта картина на миг утратила звуки, она стала еще более отвратительной и нелепой.

Бах!!!

Ледяные глыбы и пушечные ядра чжурчженей врезались в городскую стену, и она содрогнулась. Ноги Яна Сиконга подломились, и он едва не упал, но его поддержали солдаты. В это мгновение все звуки снова вернулись в этот мир, обрушившись на него водопадом и хлынули ему в уши, и ему показалось, что его голова сейчас разлетится на куски, а тело разорвется на части.

Пушечные ядра летели в обе стороны, стрелы сыпались с неба дождем. Тела варваров усеяли землю на несколько ли вокруг, и Гуаннин тоже был залит кровью.

Поначалу обе стороны были полны сил. Варвары пока не могли подойти ближе, но и не отступали. Впрочем, армия защитников города была меньше, и войско неприятеля, ступая по мертвым телам своих же воинов, упорно и непреклонно продвигалась вперед.

Бой длился с полуночи до рассвета. Городская стена была изрешечена дырами, а земля пропиталась кровью, и казалось, что здесь разверзся ад.

Чжуо Летай, решил, что настало время идти на штурм. Он приказал пехоте под прикрытием катапульт и пушек отправиться к стенам Гуаннина вместе с лестницами и таранами.

Но для начала им пришлось столкнуться с построенным Яном Сиконгом сооружением – «горным щитом».

Варвары, должно быть, еще никогда не видели подобной странной конструкции. Поначалу они не придали большого значения этим трем башням. Но, когда они проложили себе путь к стене сквозь горы трупов и реки крови, и оказались возле этих трех башен, они смогли в полной мере ощутить на себе их силу.

Во-первых, три высокие башни разделяли вражескую армию на три части, ослабляя ее. Во-вторых, при обычном штурме атаковать врага можно было только спереди, но сейчас дополнительные сооружения позволяли наносить удары по врагу со всех сторон одновременно. Варвары оказались в ловушке – они не могли продвигаться вперед, но и отступать назад было уже поздно. Очень скоро перед «горным щитом» пролились реки крови.

Видя, как замечательно защищает их «горный щит», защитники Гуаннина приободриилсь.

Чжуо Летай, понеся большие потери, больше не осмеливался посылать своих солдат в атаку и попытался для начала разрушить это сооружение с помощью пушек и катапульт.

Поскольку сооружение возводилось наспех, оно, разумеется, не могло срваниться по прочности с толстыми городскими стенами. Под натиском пушечных ядер, оно не продержится слишком долго. Но эти три башни были возведены между городской стеной и армией неприятеля, и попасть в такую башню, которая не превосходила толщиной одной сажени, было гораздо труднее, чем в сплошную стену.

Чжуо Летай сосредоточил стрельбу на «горном щите», и хотя многие ядра и камни пролетели мимо него, те, что попали в цель, наносили огромный урон.

Защитники Гуаннина тоже сопротивлялись из последних сил. Но силы были неравны, и они постепенно начинали слабеть, а под ожесточенной атакой защитное сооружение начинало рушиться.

Эта битва длилась от темноты до рассвета, а затем от рассвета до полудня. Обе армии устали и выдохлись, и их силы были уже на исходе. Армия варваров уже потеряла сорок или пятьдесят тысяч человек, но ни один из них не смог коснуться городской стены Гуаннина, и это действительно повергало их в уныние.

Горы трупов становились все выше, и весь воздух пропитался тяжелым запахом крови.

Вместо мира живых перед ними разверзлась картина преисподней.

Гуаннин оказался более стойким и упрямым, чем представлял себе Чжуо Летай. Сейчас он оказался в сложном положении. Если атаковать дальше, это означало смерть, если отступить, тогда окажется, что все эти смерти были напрасны. Он стоял перед выбором – обрушив «горный щит», идти напролом или же временно отступить, чтобы собраться с силами.

Ян Сиконг видел, что натиск Чжуо Летая ослабевает, и знал, что тот уже подумывает об отступлении.

Хотя потери среди защитников Гуаннина были не так велики, как в армии Чжуо Летая, но «горный щит» был полностью разрушен, и главная городская стена была сильно повреждена. Неизвестно, сколько еще ударов она сможет выдержать, но он все равно не хотел, чтобы Чжуо Летай отступил, потому что тогда у него будет время собраться с силами и запастись новыми каменными глыбами. А если они тем временем попытаются отремонтировать стену, в этом не будет никакого проку, уж лучше решить все разом в этой битве.

Ян Сиконг, обсудив все с Ляном Хуэйюном и Юанем Нанью, решил для виду показать слабость в обороне, чтобы вызвать у Чжуо Летая желание продолжать штурм. Разумеется, Чжуо Летай попался на приманку и, воодушевившись, послал солдат в атаку, пообещав им награду.

«Горный щит» был теперь полностью разрушен, и варвары перешли в отчаянное наступление. Они добрались до основания городских стен, и это уже не было стратегией Гуаннина по заманиванию врага – у них действительно не было сил остановить их.

Сквозь горы трупов и реки крови был проложен путь, и лестницы поднялись на городскую стену, а за ними вплотную следовали осадные машины. Варвары облепили лестницы, карабкаясь наверх в ожесточенной попытке прорваться в город, который мешал им войти в плодородные Центральные Равнины.

Защитники Гуаннина лили сверху кипяток и керосин, сметая варваров с лестниц. Воздух наполнился воплями чжурчжений, и от этих воплей, к которым также прибавился запах горелой плоти, волосы вставали дыбом.

Когда телеги со штурмовыми лестницами тоже достигли стен, Юань Нанью отдал приказ. Солдаты своими длинными мечами перерубили веревки, и раскаленная докрасна железная цепь рухнула вниз, сметая все крюки и лестницы с городской стены.

Трупы варваров уже высились горой у стен Гуаннина, но все еще оставлаись солдаты, готовые с риском для жизни карабкаться наверх. Защитники Гуаннина были истощены, им не хватало ядер, и их оборона становилась все слабее. Варвары до сих пор все еще стремились на стену, и им не было видно конца, казалось, что конец уже близок, и выхода больше нет.

Ян Сиконг сжал кулаки и, подозвав телохранителя Фен Е, шепнул ему:

- Пора.

Вскоре на городскую стену вырвалась дюжина волков. Они яростно лязгали зубами и рычали, выказывая свою ненависть варварам.

Слухи о том, что солдаты чжурчженей подверглись нападению волков возле прохода Таосянь, уже распространились по всей Поднебесной, и это подействовало устрашающе на армию врага. Это внезапное появление волков испугало варваров, которые лезли на стену. Независимо от того, участвовали они в той битве у прохода Таосянь или нет, их всех обуял ужас.

- Король Волков здесь! – громко выкрикнул Ян Сиконг.

Взволнованные солдаты присоединились к нему, выкрикивая во все горло:

- Король Волков здесь! Король Волков здесь! Король Волков здесь!

Крики становились все громче, и солдаты, оглядываясь вокруг, вдруг увидели, как на стене появился высокий, доблестный и невероятно красивый человек в доспехах и с мечом в руке. Его кроваво-красный плащ яростно развевался на холодном ветру, и охранявшие его волки склонили перед ним головы.

Король Волков Фен Е!!!

Хотя Лян Хуэйюн и Юань Нанью старались успокоить солдат, убеждая их, что Король Волков выздоравливает, и его жизни ничто не угрожает, по городу все равно упорно ходили слухи, что он при смерти, а, может, уже умер.

Поэтому, когда Фен Е появился на стене, еще и в сопровождении волков, солдаты словно стали свидетелями явления бессмертных. Это мгновенно рассеяло их мрачный настрой, их боевой дух снова взмыл до небес, воспламеняя их кровь.

Фен Е, вытащив меч, направил его в сторону Чжуо Летая:

- Клянусь жить и умереть вместе с Ляодуном! – взревел он. – Ни один варвар не осквернит нашу землю своим присутствием!

Стены Гуаннина содрогнулись от яростного рева солдат, подхвативших его слова:

- Клянусь жить и умереть вместе с Ляодуном! Ни один варвар не осквернит нашу землю своим присутствием!

Эти оглушительные крики взмыли к небу, охватывая всю Поднебесную!

Защитники Гуаннина, казалось, вмиг обрели новые силы, и в ярости начали атаковать врага в ответ.

Фен Е изо всех сил старался держаться прямо, но его тело неудержимо начинало дрожать. Охранники поставили позади него бронзовое кресло и помогли ему сесть.

Среди порохового дыма Фен Е и Ян Сиконг встретились друг с другом взглядом. И этот взгляд, казалось, был способен проникнуть сквозь тьму веков, и даже через множество воплощений его будет невозможно забыть.

Фен Е решительно держался, наблюдая за битвой, а Ян Сиконг все еще оставался на городской стене, руководя солдатами, чей боевой дух снова был необычайно высок.

Сила – в единстве!

Хотя храбрецам и была обещана награда, но что в ней толку, если ты умрешь? После появления Фен Е вместе с волками, а также видя растущее число трупов и реки крови вокруг, чжурчжени, наконец, дрогнули. Вскоре уже не нашлось желающих идти вперед, какие бы награды ни предлагал Чжуо Летай, и какими бы карами он им ни грозил.

В конце концов, свет дня начал меркнуть, и над землей стали сгущаться сумерки. Когда наступила тьма, Чжуо Летай неохотно подал сигнал к оступлению.

- 129 -

Отступление Чжуо Летая вызвало бурю в Гуаннине!

Эта ситуация была очень похожа на то, что происходило здесь же двадцать один год назад. Это еще больше укрепило уверенность в своих силах у солдат и мирных жителей, а также их решимость сражаться до победного конца. Но прежний Гуаннин был слаб, а теперь у него были силы не только защищаться, но и дать отпор.

Как только Чжуо Летай отступил, Фен Е немедленно обсудил возможность выслать войско и атаковать вражеский лагерь этой же ночью.

В такой момент никто из варваров даже подумать не мог, что на их лагерь может быть совершено нападение. Несмотря на огромные потери, варвары по-прежнему намного превосходили их своей мощью. К тому же, стены Гуаннина были сильно повреждены, и защитникам города предстояло поспешно восстановить их. Чжуо Летаю не пришло бы в голову, что у них хватит духу совершить нападение. К тому же, варварам пришлось отступить, от их боевого задора не осталось и следа, поэтому сейчас был самый благоприятный момент для нападения.

Эта атака на вражеский лагерь, независимо от того, насколько большой или малый урон удастся нанести врагу, поможет окончательно сломить его волю к победе и поднять боевой дух собственных солдат. Обсудив все между собой, они решили, что Юань Нанью возьмет с собой три тысячи всадников «Фенлан» и этой же ночью атакует вражеский лагерь.

После того, как Юань Нанью взял людей и покинул город, здесь еще оставалось много дел: устройство раненых, пополнение военных запасов, награды и наказания. Все эти дела были переданы Ляну Хуэйюну, поскольку у Фен Е уже не осталось больше сил.

Ян Сиконг, видя состояние Фен Е, приказал отправить его обратно в комнату, чтобы он мог отдохнуть.

Фен Е сделал знак Яну Сиконгу.

Ян Сиконг подошел к нему ближе. Его тело закрывали окровавленные доспехи, и все лицо было забрызгано грязью. Его с трудом можно было узнать, и только его глаза сияли подобно звездам на небе, оставаясь такими же глубокими и яркими.

Фен Е протянул руку и осторожно стер грязь с его лица:

- Ты не потрадал? – тихо спросил он.

Ян Сиконг покачал головой.

- Возвращайся к себе, умойся и хорошенько отдохни, - сказал Фен Е. – Эта битва еще не закончена.

- Да, до конца еще далеко, - Ян Сиконг не мог скрыть своего беспокойства.

Хотя они пока победили, никто не смел преждевременно радоваться. Когда армия Чжуо Летая вернется, как долго смогут продержаться эти полуразрушенные стены?

Во время следующего штурма, когда стены окончательно рухнут, если не прибудет подкрепление, Гуаннин действительно окажется в безвыходном положении.

- Сиконг, я знаю, что тебя беспокоит, - сказал Фен Е. – Если подкрепление не прибудет вовремя, я лично начну переговоры с Чжуо Летаем, чтобы выиграть время.

- Еще рано говорить об этом. Пока не настала критическая ситуация, нельзя так рисковать, - Ян Сиконг пристально смотрел на Фен Е. – Сейчас самое главное для тебя – восстановить свое здоровье. Ты сам видел, как твое появление подняло боевой дух армии.

Фен Е опустил голову и ничего не сказал.

- Проводите Короля Волков в постель, чтобы он мог отдохнуть.

Слуги помогли Фен Е подняться с кресла, но как только он подошел к двери, Ян Сиконг снова окликнул его. Фен Е повернул голову, и Ян Сиконг, глядя ему в глаза, спокойно сказал:

- В случае, если удержать Гуаннин не удастся, ты должен бежать. Пока ты в столице, Чжуо Летай не рискнет приблизиться к ней.

Фен Е не стал спорить, а лишь решительно заявил:

- Я больше никогда не расстанусь с тобой!

Ян Сиконг поджал губы и отвернулся.

После того, как слуги увели Фен Е, Ян Сиконг медленно прошел вперед и без сил рухнул в кресло. Доспехи на его теле казались слишком тяжелыми, от них несло порохом и кровью. От этого отвратительного запаха было невозможно дышать.

Когда же прекратятся эти бесконечные сражения и убийства?

***

Юань Нанью ушел вместе с войском посреди ночи и вернулся на рассвете. Как они и ожидали, варвары совсем пали духом, и в их лагере, полном раненых солдат, царил настоящий хаос. Они напали на лагерь, и, хотя им удалось убить не так много врагов, они устроили там огромный беспорядок. Когда варвары снова выстроились в боевой порядок и приготовились дать отпор, они немедленно отступили и вернулись назад.

Ян Сиконг попросил Ляна Хуэйюна потихоньку распространить новость о том, что в Гуаннине достаточно запасов, чтобы продержаться целый год, а предыдущие слухи о нехватке продовольствия – ничто иное, как военная хитрость, призванная сбить врага с толку. Раньше эти слухи передавали старшему сыну Хань Чжаосина через его шпиона. И теперь, когда Чжуо Летай потерял под Гуаннином десятки тысяч солдат, и ему было некуда излить свою ярость, Хань Чжаосин был лучшим козлом отпущения, чтобы утолить ярость всей армии.

Итак, несколько дней спустя жители Ляодуна услышали радостную новость о том, что Чжуо Летай сварил живьем Хань Чжаосина вместе с его сыном.

Этот человек, бросивший Ляодун на верную смерть, не смог бы утолить ненависть в людских сердцах, даже если бы умер десять тысяч раз, и ему было суждено навеки остаться в исторических хрониках с этим позором.

Как только Хань Чжаосин с сыном были казнены, отпала необходимость и в их шпионе. Лян Хуэйюн казнил его на глазах всего города. Жаль, что не удалось поймать предателя, благодаря которому удалось устроить засаду у прохода Таосянь. Вероятно, этот челоек уже давно сбежал из города.

После смерти Хань Чжаосина Ян Сиконг и Юань Нанью, наконец, набрались смелости и сходили к месту казни Юаня Мао. Оставалось надеяться, что его дух теперь сможет покоиться с миром на небесах.

Начиная с Ге Чжуна и Се Чжунженя, а затем заканчивая Хань Чжаосином, Ян Сиконг преодолел все препятствия на своем тернистом жизненном пути. Он покарал всех злодеев, погубивших Юаня Мао, и двадцать лет спустя он смог, наконец, сделать то, о чем мечтал, и освободиться.

Хотя казнь Хань Чжаосина стала радостным событием, тучи над их головами еще не рассеялись. Они знали, что Чжуо Летай вернется снова, и на этот раз стены Гуаннина не выдержат его натиска.

Еще одной хорошей новостью было то, что рана Фен Е быстро заживала. Хотя ему все еще было неудобно стоять, но с ним уже было можно обсуждать дела.

Как раз в тот момент, когда они осбуждали способы защитить город, в Гуаннин прибыл неожиданный гость.

Когда Ян Сиконг услышал о приезде этого человека, он разволновался и вышел лично приветствовать его вместе с Юанем Нанью. У ворот стоял высокий мужчина, одетый в простую одежду охотника. Он снял меховую шапку, закрывающую половину его лица, и перед ними показалось красивое и насмешливое лицо Ше Чжуна, с которым они не уиделись уже очень давно.

- Ше Чжун! – Ян Сиконг бросился к нему навстречу, и они оба крепко обняли друг друга.

Ше Чжун похлопал его по спине и с чувством сказал:

- Нам с тобой нелегко выжить и встретиться в этом мире.

- Вот уж точно, - с усмешкой ответил Ян Сиконг и оглядел Ше Чжуна с головы до ног. – Почему от тебя не было никаких новостей последние несколько месяцев?

- Моя старая рана снова дала о себе знать, пришлось залечь на дно и восстановить свои силы, - вздохнул Ше Чжун. – А как ты? Как твои раны?

- Со мной все в порядке, - заверил его Ян Сиконг. – Ше Чжун, тебе не следовало приезжать в Гуаннин.

- Что толку говорить об этом? Я здесь не только ради тебя. Если не удастся защитить Северный Врата Дашен, варвары прорвутся в Центральные Равнины. Каждый несет ответственность за нашу победу или поражение.

Ян Сиконг с растроганным видом смотрел на Ше Чжуна.

Юань Нанью выступил вперед и вежливо поклонился:

- Брат Ше исполнен чувства долга и стоит на страже справедливости. Позволь младшему брату выразить свое восхищение.

Увидев Юаня Нанью, Ше Чжун почувствовал себя неловко. В конце концов, он видел этого человека в тот день в палатке Чен Му, и он знал, что с ним произошло. Но, увидев невозмутимый взгляд Юаня Нанью, он сам смутился вместо него и тоже поклонился в ответ:

- Нанью, как поживаешь?

- Все в порядке, - улыбнулся Юань Нанью. – На улице холодно, давайте пройдем в дом.

Они вошли в дом, и Ше Чжун сказал:

- Где Король Волков? Как его рана? Мне нужно немедленно увидеться с ним.

- Зачем? – у Яна Сиконга внезапно возникло нехорошее предчувствие.

- Мне есть что сказать ему.

- Он у себя в комнате.

Когда Фен Е и Ше Чжун всретились, оба почувствовали себя не в своей тарелке. Они никогда не любили друг друга, а во время их последней встречи Ше Чжун обругал Фен Е.

Но сейчас не было времени на то, чтобы помнить о мелких обидах. Как только Ше Чжун сел, он обвел всех взглядом и сказал:

- Я принес очень важные новости, касающиеся выживания Ляодуна. Я боялся, что мои подчиненные не сумеют добраться сюда, поэтому приехал сам.

- Говори скорее! – сказал Фен Е.

- Во-первых, Датун не сможет прислать вам подкрепление.

- Откуда ты знаешь? – глаза Фен Е сузились.

Под этим вопросом Фен Е подразумевал не только «откуда ты знаешь, что мы просили помощи у Датуна», но так же «откуда ты знаешь, что мы ее не получим».

- Я полагаю, из столицы вам не смогут послать подкрепление, а значит, вы могли обратиться за помощью только в Датун. Но теперь там не все гладко, и через пару дней новости дошли бы и до вас.

Все сразу поменялись в лице, и Фен Е стиснул подлокотники кресла:

- О чем ты говоришь? Что произошло в Датуне?!

- С тех пор, как правитель Юн встал во главе Датуна, у него было много конфликтов с племенем Чахар, особенно в том, что касается их интересов в Хетао. Нада-хан очень зол на правителя Юна и убил его подчиненных. И теперь, когда ты оказался заперт в ловушке в Ляодуне, а Чен Му двинул свое войско в поход, Шень Хесюань послал людей подстрекать Нада-хана. Этим варварам вообще нельзя верить, и как только он заподозрит, что с тобой все кончено, а от Чен Му он сможет получить гораздо больше, он непременно предаст тебя. Не забывай, что ты заполучил союз с Чахар, уведя его из-под носа у императорского двора.

Лицо Фен Е побледнело, он поджал губы и ничего не сказал. Ян Сиконг тоже сидел с помертвевшим видом.

Поскольку Фен Е повел армию Фен на столицу, Фен Чанью, как его доверенное лицо, последовал за ним. Датун должен был охранять человек, связанный с ним родством и имеющий высокий статус, и это мог быть только правитель Юн.

Правитель Юн был извстен своей деловой хваткой, он был богат и обладал сильной армией, но он был слишком жаден до прибыли, а из-за своего знатного происхождения считал ниже своего достоинства иметь дело с варварами. С тех пор, как он встал во главе Датуна, он неоднократно притеснял Чахар, пытаясь урвать себе самый жирный кусок Хетао.

Фен Е с Феном Чанью знали об этом и неонократно предупреждали правителя Юна в письмах. Но во-первых, они находились далеко в столице, а во-вторых, правитель Юн был тестем Фен Е и был гораздо полезней ему, чем Чахар, поэтому его было трудно сдерживать. Больше года они с Феном Чанью пытались навести порядок в столице и защитить Ляодун, и у них не оставалось сил позаботиться о Северо-Западе. Он думал, что хотя правитель Юн и его дочь не имели пределов своей алчности, они все же должны понимать всю серьезность его положения, он не ожидал, что они настолько испортят отношения с Нада-ханом.

- Говори дальше, - угрюмо проговорил Фен Е.

- Правитель Юн теперь осознал всю серьезность проблем с Чахар, но уже слишком поздно. Чтобы удержать Датун и Хетао, он не осмелится разделить армию, - продолжал Ше Чжун. – Если Чахар действительно заключит союз с Чен Му, тебя зажмут со всех сторон.

Фен Е был так зол, что у него застучало в висках:

- Даже если придется уничтожить Чахар, я не допущу, чтобы они заключили союз с Чен Му! Датун – мое основание, а Хетао – источник доходов на военные нужды.

- Правитель Юн тоже об этом знает, поэтому можете не расчитывать на помощь от Датуна.

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Есть еще новости?

- Следующая новость хорошая, - сказал Ше Чжун. – Прежде чем приехать в Ляодун, я лично отправился в Лоян в общество Вулинь. Глава Вулинь разослал призыв всем главам боевых сообществ откликнуться в такой трудный для страны час и прийти на помощь Гуаннину. Более десяти сект и многие люди из «бродячих торговцев» откликнулись на его призыв и собрались прийти в Гуаннин.

- Отлично! – взволнованно воскликнул Юань Нанью. – Среди «бродячих торговцев» много талантливых людей, каждый из них стоит десяти обычных людей!

- Хотя это немного, но море состоит из капель, - сказал Ше Чжун. – Сейчас пригодится любая помощь.

Ян Сиконг почтительно поклонился Ше Чжуну:

- Ше Чжун, спасибо тебе огромное!

Ему жизни не хватит, чтобы расплатиться с Ше Чжуном за его доброту!

- Тебе не нужно благодарить меня, - сказал Ше Чжун. – Мы с тобой знакомы столько лет, что за церемонии?

Фен Е смотрел на то, как эти двое близки друг с другом, и ему стало не по себе.

- Общество Вулинь отнеслось с пониманием к происходящему. Если они помогут нам удержать Гуаннин, я буду очень благодарен им.

Ше Чжун перевел на него взгляд:

- У меня есть для тебя еще одна новость. Я мог бы вообще не говорить ее тебе, но ты рисковал собой ради спасения Ляодуна, поэтому я скажу ее тебе, а дальше решай сам.

- Говори! – Фен Е прищурил глаза.

Ше Чжун оглядел всех пристутсвующих в комнате и с его губ сорвались неожианные слова:

- Армия Чен Му сейчас направляется в Ляодун.

- 130 -

После этих слов все трое поменялись в лице, и, хотя на их лицах отразились разные эмоции, они все определенно не обрадовались.

- Чен Му лично возглавляет войско? – холодно спросил Ян Сиконг.

- Я слышал, что так.

Ян Сиконг сжал кулаки. Не то чтобы он никогда не предполагал, что Чен Му может сыграть в эту игру, где охотник сам превращается в жертву. На его месте он и сам мог бы поступить точно также. Но Шень Хесюань был другим.

Он больше был склонен считать, что Чен Му не слушается советов Шень Хесюаня и действует по собственной воле. Он не мог поверить в то, что Шень Хесюань посоветовал ему тайно передать военные сведения варварам, отправить войско в столицу, чтобы Фен Чанью не мог выслать подмогу, а затем просто сидеть и спокойно наблюдать за тем, как они сражаются насмерть с Чжуо Летаем, чтобы потом привести войско в Ляодун и получить загрести весь жар их руками. Это не только нанесет ущерб репутации Чен Му, но и может привести к уничтожению Гуаннина.

Такой жестокий план вряд ли стал бы использовать человек, подобный Шень Хесюаню.

Но по словам Ше Чжуна, именно Шень Хесюань постарался столкнуть лбами Чахар и Датун. Кто еще мог придумать такой изощренный, продуманный до мелочей план?

Какое-то время он не мог понять, что и думать про Шень Хесюаня. Кто же он в конце концов – благородный человек или подлец?

- Значит, кризис в столице миновал? – спросил Фен Е.

- Нет, Чен Му разделил свою армию. Правитель Нин все еще угрожает столице, а он ведет с собой в Гуаннин восемьдесятитысячную армию.

- Как он осмелился пойти на такой риск?

Разделение армии всегда влекло за собой ослабление собственных сил. Если Чен Му решился пойти на такой риск, значит, он имеет четкое представление о том, что делает.

- Он хочет победить Чжуо Летая после того, как мы истощим все силы в борьбе друг с другом! - в ярости воскликнул Юань Нанью. – А затем он вынудит Короля Волков вывести войско из столицы, и это поможет ему не только обрести славу спасителя Ляодуна, но и поможет войти в столицу! Предатель...

Юань Нанью был прав. Видимо, именно таков и был расчет Чен Му, и в сложившейся ситуации они сейчас не могли дать ему отпор.

Ше Чжун помотрел на Фен Е:

- Чен Му сейчас действительно здесь из-за тебя. Если ты не хочешь, чтобы он давил на тебя, тогда тебе остается только... уйти.

Ян Сиконг судорожно вздохнул, чувствуя, как у него голова идет кру̀гом. Как и сказал Ше Чжун, если Фен Е не уедет, весьма вероятно, он попадет в руки к Чен Му, и тогда тот с его помощью станет давить на Фена Чанью, вынуждая его оставить столицу. Но, если Фен Е уедет...

Что сделает Чжуо Летай, когда узнает о том, что Чен Му идет в Ляодун? В конце концов, план Чен Му очевиден, и все понимали это.

Чжуо Летай двадцать лет не высовывался и точил ножи, а в шестьдесят лет лично возглавил этот поход. Он потратил огромные средства, чтобы перейти через Хуаншуй. Напав на Гуаннин, он намереваля захватить Ляодун. Он уже потерял семьдесят или восемьдесят тысяч человек. Если он вернется, так и не добившись успеха, он не только не сможет объяснить это своим людям, но ему также придется до конца своих дней мучиться от сожалений.

Видя, что Гуаннин находится на последнем издыхании, на месте Чжуо Летая он обязательно предпринял бы отчаянную попытку захватить его, чтобы шантажировать Чен Му десятками тысяч невинных жизней и жизнью Фен Е. Только так он сможет избежать поражения.

А это означало, что скоро Чжуо Летай снова пойдет на штурм города.

Ключом к победе в этой огромной шахматной партии были эти несколько дней. Если Чжуо Летай хочет, чтобы его поход не был напрасным, он должен напасть на город до прибытия Чен Му, и, если Фен Е хочет уехать, он тоже должен это сделать до того, как Чен Му будет здесь.

Но как только Фен Е уедет, с Гуаннином будет покончено.

Сейчас ситуация была еще более безысходной, чем тогда, когда они узнали о том, что Чен Му выступил в столицу. В то время, хотя Фен Е и угрожала опасность, пока они могли удерживать Гуаннин, у них еще оставалось пространство для маневра и шанс переломить ситуацию к лучшему. Но сейчас, даже если они смогут остановить Чжуо Летая, как им потом отбиться от Чен Му?!

Ян Сиконг боялся посмотреть в глаза Фен Е, опасаясь увидеть в них сомнения и нерешительность. Кто согласился бы променять страну на маленький городок?

В комнате повисло молчание, ни у кого не хватало духу просить Фен Е отдать столицу за Гуаннин, ведь такая цена была непомерной.

Спустя долгое время Фен Е, наконец, произнес:

- Дайте мне подумать обо всем.

Сердце Яна Сиконга дрогнуло, он поднял голову и нерешительно взглянул на Фен Е. Их взгляды встретились. Как Ян Сиконг и ожидал, в глазах Фен Е были видны следы внтренней борьбы.

Впервые Фен Е попытался избежать взгляда Яна Сиконга и, отвернувшись, подозвал слугу, чтобы тот помог ему вернуться в комнату.

После его ухода Юань Нанью сказал:

- Второй брат, даже если... Король Волков уедет, я все равно останусь здесь.

- И я останусь! – без колебаний сказал Ше Чжун.

У Яна Сиконга слезы навернулись на глаза, но он ничего не сказал.

Если Фен Е действительно захочет уехать, он надеялся, что Юань Нанью и Ше Чжун тоже покинут город, а иначе, если они останутся здесь, они просто погибнут напрасно. Но он знал, что они никуда не уедут, точно также как не может уехать и он сам. В этом мире есть вещи поважнее собственной жизни.

- Ю-эр, ты иди, нужно проверить передвижения врваров, - тихо сказал Ян Сиконг. – Если Чжуо Летай тоже получил эти вести, скорее всего, он пойдет на внезапный штурм. И солдаты должны быть готовы к нему.

- Да! – Юань Нанью поклонился им обоим и вышел.

Ян Сиконг посмотрел на Ше Чжуна и уже хотел заговорить, но тот поднял руку, останавливая его:

- Ты хочешь сказать, что Ляодун не моя родина, и мне не обязательно умирать за него. Если ты снова заведешь эту песню, я серьезно разозлюсь.

- Я не посмею, - с горькой усмешкой ответил Ян Сиконг.

Когда-то он думал, что Ше Чжун был просто «бродячим торговцем», очень любившим деньги. Но Ше Чжун раз за разом спасал его от опасности, и это говорило о его глубокой привязанности к нему. И теперь он был в огромном долгу перед ним, хотя больше всего на свете он боялся остаться должным кому-либо.

Ше Чжун, казалось, мог свободно читать его мысли:

- В прошлом ты просил меня об услугах, и я брал за это деньги, поэтому ты ничего не должен мне. Мы с юности скитались с тобой вместе по улицам, и оба зависели друг от друга. Без тебя я давно бы умер. А потом ты уничтожил партию евнухов и отомстил за мой род, поэтому я спасал тебя и помогал тебе. Так что ты снова ничего мне не должен. И сейчас я пришел помочь Ляодуну не ради тебя, это необходимо для того, чтобы сохранить Северные Врата моей страны, поэтому ты ничем не обязан мне.

Ян Сиконг улыбнулся, не в силах скрыть переполняющую его благодарность.

- Однако, - на лице Ше Чжуна появилось смущенное выражение. – Я сам хочу просить тебя об одолжении.

- Говори.

Ше Чжун сделал глубокий вдох, словно решившись на что-то.

- Перед тем, как приехать в Гуаннин, я заезжал в столицу. Я хотел... повидаться с одним человеком.

Ян Сиконг смотрел на Ше Чжуна, смутно догадываясь, о чем пойдет речь.

- Если на этот раз я смогу вернуться в столицу живым, - он посмотрел прямо в глаза Яну Сиконгу и откровенно сказал. – Я хочу забрать с собой принцессу Ваньян.

Ян Сиконг удивленно хлопал ресницами, чувствуя смятение в сердце. У него возникло множество вопросов, и он не знал, с какого ему начать.

- Мы с принцессой не переступили границ дозволенного, - поспешно объяснил Ше Чжун.

- Она... как она теперь?

- По столице ходят слухи, что ты все еще жив, но это всего лишь слухи. И она, как и многие другие, считет тебя мертвым, - с грустью сказал Ше Чжун, опустив глаза. – Ей надоело жить в Запретном городе, она устала, что ее жизнью играют и распоряжаются другие. Она сказала, что положение принцессы Дашен лишь разрушило ее жизнь, и больше она не хочет быть принцессой.

- Ты хочешь также забрать и Цзинью?

- Разумеется.

- Она вышла за меня замуж, - с виноватым видом сказал Ян Сиконг. – Но ей так и не удалось узнать радостей супружества. Если ты будешь хорошо относиться к ней и сделаешь ее счастливой, вернув ей радость жизни, я буду очень благодарен тебе.

Напряженное выражение на лице Ше Чжуна растаяло, и он мягко сказал:

- Разумеется, я буду хорошо с ней обращаться. Он не только принцесса Дашен, но и моя принцесса.

Ян Сиконг взволнованно вздохнул. Сам он не ждал от этой жизни радостей любви, но, если будет счастлив близкий ему человек, он мог лишь порадоваться за него.

***

Ян Сиконг не смог сомкнуть глаз этой ночью, но он не один ворочался с боку на бок.

На рассвете они удвоили силы по подготовке к обороне города. Приближавшаяся битва решит судьбу всего Ляодуна.

Они не удивлись, когда к вечеру следующего дня армия Чжуо Летая внезапно перешла в наступление. Его солдаты были настроены очень воинственно, очевидно, ими двигало отчаяние.

Им снова предстояло сразиться за Гуаннин.

По сведениям Ше Чжуна, армия Чен Му должна была прибыть в Гуаннин в течение трех дней.

- 131 -

На этот раз во время штурма было явно заметно ослабление армии чжурчженей. Во-первых, их первая атака не увенчалась успехом, и их боевой дух был надломлен. Во-вторых, войско перешло в наступление слишком поспешно и было недостаточно хорошо подготовлено. В-третьих, то, что Чжуо Летай четырежды был отброшен от Гуаннина, стало для его солдат непреодолимым барьером в сердце. Несмтря на свое шаткое положение, этот город все равно казался им неприступным, как скала.

Но Чжуо Летай уже оседлал тигра, и не мог слезть с него. (1) Если он не захватит Гуаннин, для него будет невозможно вернуться к себе домой, не потеряв лица.

Воздух снова наполнил рев рогов и бой барабанов, боевые знамена реяли в воздухе, и варвары снова забрасывали Гуаннин камнями и пушечными ядрами. Со стен города еще не успела сойти кровь тех, кто был убит в прежнем бою, а рядом с ними снова появились желающие пролить там же свою кровь. Жизнь человека ценилась не больше, чем скошенная трава.

Армия Фен все еще сражалась на городских стенах вместе с гарнизоном Гуаннина.

Ян Сиконг сильно нервничал. Если Фен Е собирается уходить, он должен воспользоваться этой бойней, чтобы под ее прикрытием вырваться отсюда. Если Чжуо Летай хочет захватить Гуаннин, он не посмеет послать погоню за армией Фен, рискуя нарваться на засаду.

В самый разгар битвы охранник Фен Е разыскал Яна Сиконга и отвел его к нему.

Обороной города руководили Лян Хуэйюн и Юань Нанью, поэтому Ян Сиконг прошел вслед за охранником и вошел в комнтату под башней.

Эти несколько сотен шагов дались ему очень нелегко, и он с трудом переставлял ноги.

Он изо всех сил старался защитить Гуаннин, но не ценой отказа Фен Е от столицы. Армия Фен прошла долгий и сложный путь, преодолев множество препятствий, чтобы войти в Запретный город. Он тоже отдал ради этого множество душевных сил и энергии, разве можно так просто отдать результаты стольких усилий?

Но сейчас они действительно оказались в безвыходном положении.

Ян Сиконг открыл дверь и вошел в комнату. Он увидел стоявшего к нему спиной Фен Е, который задумчиво смотрел в окно.

Это была простая комната для отдыха охранников, ее стены были покрыты трещинами, как и городские стены Гуаннина, которые сейчас крушили каменные глыбы противника, отчего пол под их ногами дрожал не переставая.

- Король Волков, - тихо произнес Ян Сиконг . – Зачем ты...

- Зови меня по имени, - сказала Фен Е, не поворачиваясь к нему.

- ... Фен Е, ты не должен сейчас быть на ногах.

- Если все время лежать или сидеть, мышцы ослабевают, - Фен Е, наконец, развернулся и посмотрел на Яна Сиконга глубоким проникновенным взглядом.

Ян Сиконг придвинул к нему кресло:

- Садись.

Фен Е не стал садиться и даже не пошелохнулся:

- Ты не спросишь, что я хочу тебе сказать?

Сердце Яна Сиконга тревожно сжалось, но он сохранял внешнее спокойствие:

- Если ты собираешься уехать, мне нечего на это сказать.

- Давай уедем вместе, - казал Фен Е. – Пока есть лес, и дрова найдутся. (2) Позже я обязательно верну Ляодун.

Ян Сиконг посмотрел на Фен Е и мрачно улыбнулся:

- Ты же знаешь, что это невозможно.

Фен Е смотрел на него непроницаемым взглядом и спустя какое-то время тихо сказал:

- Да, знаю.

- Ты уезжай, - Ян Сиконг тяжело вздохнул. – Может быть, Гуаннин сможет продержаться до приезда Чен Му. Может, еще... в общем, не думаю, что Чен Му отдаст Ляодун Чжуо Летаю.

- Если я уеду, ты попадешь в руки Чжуо Летая, или тебя захватит Чен Му, а то и вовсе...

Ян Сиконг ничего не ответил. Он больше не попадет в чьи-либо руки. Если Гуаннин падет, он совершит самоубийство.

Взгляд Фен Е был полон печали:

- Конг-эр, подойди сюда.

Ян Сиконг медленно подошел к нему, и Фен Е погладил его по холодной щеке.

- Когда я был совсем юным, я мечтал остаться с тобой навсегда. Почему такое простое желание так трудно осуществить?

Ян Сиконг ощутил горечь в душе. Как он должен ответить на этот вопрос? Почему? Он и сам хотел бы получить ответ на этот вопрос.

Может, это мир устроен таким образом? Или все это происки судьбы? А может, все дело в самих людях? Или... виноваты они сами?

Похоже, этот вопрос так и останется без ответа. Ян Сиконг лишь молча покачал головой в ответ.

- Я признаю, мне хотелось бы уйти. Я не хочу подводить солдат армии Фен, погибших в боях, я не хочу отказываться от страны, которую завоевал с таким трудом, но я также... - на лице Фен Е отразилась внутренняя борьба. – Я не хочу разочаровать тебя.

Ян Сиконг уставился на него во все глаза.

Фен Е тяжело вздохнул и серьезно сказал:

- Если ты не поедешь, я тоже останусь здесь.

- Ты... - голос Яна Сиконга задрожал. – Ты правда хочешь... неужели ты откажешься от Поднебесной?

И это ради него?

- Зачем мне Поднебесная, если у меня не будет тебя?

Ян Сиконг смотрел на Фен Е во все глаза, не в силах поверить своим ушам. В его душе наступило смятение, его губы дрожали, и он не мог вымолвить ни слова.

- К тому же, жители Гуаннина полагаются на меня, - с грустью казал Фен Е. – И я не могу уехать и бросить их на произвол судьбы. Я тоже виноват во всех этих внешних и внутренних проблемах. Если бы я послушался тебя и выбросил из головы все эти мысли насчет того, чтобы стать императором, возможно, в стране не было бы такого хаоса.

- Фен Е, я... - голос Яна Сиконга внезапно охрип.

Они оба хорошо знали, чем придется пожертвовать Фен Е ради такого решения.

На протяжении веков было мало людей, которые не захотели бы властвовать над всей страной. Безграничная власть и богатство, возможность распоряжаться сотнями тысяч солдатских жизней, это самый соблазнительный и заманчивый яд на свете. Кто мог бы добровольно отказаться от этого?

Фен Е смотрел на него любящим взглядом:

- Ты сказал, что больше не поддашься чувствам, ты говорил, что лишь используешь меня, и я принимаю это скрепя сердце. Ты не самый хороший человек, у тебя не так уж много добродетелей и положительных качеств, но я верю, что ты человек, способный на глубокую привязанность и преданность. Я снова и снова думал о том, что ты сделал для меня, и я знаю, что ты любил меня. Если мы будем вместе, то рано или поздно... - голос Фен Е задрожал. – Ты все вспомнишь.

Ян Сиконг смотрел на Фен Е, словно заново узнавая этого человека. Он видел, как изменялось это лицо по мере взросления, превращаясь из детского личика в лицо юноши, а затем в лицо зрелого мужчины. Он видел самые разные выражения на этом лице – невинное, радостное, ласковое, грустное, яростное, злобное, буйное, полное ненависти, раскаяния или сожалений. Он думал, что хорошо понимает этого человека, но сейчас все стало для него полнейшей неожиданностью.

Неужели Фен Е действительно готов отказаться от власти над миром ради него и Ляодуна?!

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Ты разве не знаешь, что есть вещи, к которым нет возврата?

- Знаю. Если бы было возможно вернуться в прошлое, я бы очень хорошо обращался с тобой, - с горькой улыбкой сказал Фен Е. – Если бы можно было вернуться назад, я бы не позволили тебе пройти через всю эту боль и страдания.

Глаза Яна Сиконга обожгло слезами, сердце бешено стучало у него в груди.

Человек, которого он любил больше всех на свете, причинил ему самую сильную боль, но, когда встал вопрос жизни и смерти, именно этот человек подарил ему надежду. Он любил этого человека и в то же время ненавидел его, но сейчас, перед огромной бедой, нависшей над страной, все личные обиды и ненависть отошли в прошлое, показавшись такими незначительными. Он лишь понимал, что, когда Фен Е принял решение остаться с Гуаннином, он был бесконечно тронут и благодарен ему за это.

Ян Сиконг посмотрел ему в глаза и тихо сказал:

- Фен Е, спасибо тебе.

- Мне не нужно, чтобы ты благодарил меня, - глаза Фен Е заблестели. – Я лишь хочу, чтобы мы как можно больше были вместе. Тогда, даже если мы погибнем, мы умрем вместе.

- Хорошо, - охрипшим голосом сказал Ян Сиконг. – Будем жить или умрем вместе.

Фен Е достал что-то из кармана, Ян Сиконг посмотрел вниз и увидел два кулона, в каждый из которых был вставлен острый волчий клык. Фен Е смотрел на них с нежностью и грустью:

- Это зубы Хун-эра. Пока мы носим их, он останется с нами на всю жизнь, верно?

Ян Сиконг кивнул, чувствуя, как у него защипало в носу.

Фен Е надел одно украшение на себя, а второе – на Яна Сиконга. Ян Сиконг осторожно потер кончиком пальца твердый клык, вспоминая прикосновение теплого густого меха.

Он очень скучал по Фен Хуну. Он перенес столько потерь в этой жизни, что его душа уже очерствела и стала нечувствительна к разным «потерям». Но Хун-эр был для него не просто волком, он стал его близким другом. Во всем мире больше не было такого преданного и величественного волка, как он, и теперь он ужасно тосковал по нему.

Фен Е обнял Яна Сиконга и прижал его к себе:

- Дух Хун-эра дарует нам свое благословение, и мы выстоим в этой битве.

Ян Сиконг тоже обнял Фен Е в ответ. Фен Е невольно вздрогунл, и удивление на его лице сменилось счастливой улыбкой. Он еще крепче сжал руки, желая, чтобы этот момент длился вечно.

***

Фен Е с Яном Сиконгом вместе вернулись на стену, чтобы наблюдать за ходом сражения. Перед лицом смертельной опасности лучший способ поднять боевой дух солдат и командиров – лично встать с ними под градом стрел, ядер и камней.

Тысячи призванных Ше Чжуном мастеров боевых искуств под предводительством Сю Фена отправились в партизанский рейд, чтобы ударить в тыл армии чжурчженей и нарушить их боевой порядок. Хотя все эти люди обладали развитыми навыками в боевых искусствах, их было слишком мало. Они смогли сильно задержать продвижение армии варваров, но повлиять на исход боя было не в их власти.

В таком отчаянном положении Гуаннин продержался целые сутки. Под ожесточенным натиском чжурчженей линия обороны была трижды прорвана, и они смогли взобраться на городскую стену, где от них отчаянно отбивались защитники города. Городские ворота должны были вот-вот рухнуть под ударами осадного молота.

Истекающий кровью Гуаннин был на грани уничтожения. Ян Сиконг стоял на вершине разрушенной стены, и его сердце было полно отчаяния.

Ну неужели больше нельзя ничего сделать?

Они все погибнут, а вместе с ними и весь Ляодун?

Он крепко сжал рукоять меча. Даже если город сравняют с землей, пока он дышит, он успеет прихватить с собой хотя бы одного пса-варвара!

- Генерал! Генерал! – закричал часовой на башне. – Подмога!

Все изумленно замерли.

Лян Хуэюн, шагая по разбитой лестнице, поднялся на башню и, взглянув вдаль, увидел развевающееся в небе боевое знамя. Это был...

- Это же правитель Чу! – закричал Лян Хуэйюн.

Ян Сиконг с Фен Е переглянулись между собой, в их взглядах отразились те запутанные эмоции, которые они испытывали в данный момент. Юань Нанью в несколько шагов взлетел на башню и, приглядевшись повнимательней, действительно увидел на знамени крупный иероглиф «楚» (Чу).

Чен Му дошел сюда на день раньше, чем предполагал Ше Чжун.

Разумеется, Лян Хуэйюн был очень рад. Хотя он был предан Королю Волков и был готов служить ему, но защита города была важнее, и прибытие правителя Чу могло спасти Гуаннин.

Как только показалась армия Чу, Чжуо Летай понял, что ситуация изменилась и отдал приказ об отступлении. Войско варваров начало поспешно отступать, хотя правильнее было бы это назвать паническим бегством.

Но разве можно было позволить варварам свободно приходить на их землю, а затем покидать ее, когда им вздумается! Это был хороший момент не только срезать траву, но и вырвать ее корни.

Они видели, как разделилась армия Чу – часть ее направилась к Гуаннину, а другая часть отправилсь преследовать отступающего врага.

Несколько человек стояли на вершине стены и наблюдали за тем, как человек в доспехах под боевым знаменем главнокомандующего медленно приближается к городу в окружении своей армии. Украшенный красной кисточкой шлем скрывал половину его лица, но острый и честолюбивый взгляд его глаз, а также окружавшая его властная аура позволяли отличить его от всех с одного взгляда.

Чен Му!

Ян Сиконг и Фен Е смотрели на него сверху вниз.

Небо и земля стали шахматной доской, на которой Фен Е и Чен Му разыграли свою большую и кровавую шахматную партию. И эта игра сотрясла горы и землю, и теперь вся земля была покрыта мертвыми телами, кровь лилась рекой, плач наполнял воздух, эхом отражаясь в горах и разносясь по всей Поднебесной, а небо и земля содрогались от человеческих воплей.

Успех одного стоит тысяч жизней других. (3)

И теперь оба игрока, ведущие эту кровавую партию, наконец-то встретились.

________________________

1. Выражение означает, что нельзя остановиться на полпути и сменить курс.

2. Выражение означает – «главное, сохранить силы, тогда все можно начать заново».

3. Поговорка.

- 132 -

Чен Му поднял голову и посмотрел на трех человек, стоявших на городской стене – Яна Сиконга, Фен Е и Юаня Нанью. На его лице появилось напряженное выражение, а в глазах вспыхнул холодный блеск.

Они смотрели друг на друга издалека, и окутывавшая их убийственная аура смешивалась с ледяным ветром Ляодуна, который резал кожу, словно ножом.

Чен Му что-то сказал ехавшему рядом с ним генералу, и тот, выступив вперед, громко крикнул:

- Мятежник Фен Е! Почему не открыл ворота и не приветствуешь правителя Чу на коленях!

Его голос прозвучал подобно колоколу, и его громкий звук резал слух.

Сю Фен, не уступая ему, прорычал в ответ:

- Свергнутый принц, отвергнутый своим отцом, почему не спешился и не приветствуешь на коленях Короля Волков!

Конь Чен Му беспокойно перебирал ногами – видимо, он чувствовал гнев своего хозяина. Сказав несколько слов окружавшим его генералам, Чен Му развернул коня и поехал назад, но, проехав несколько шагов, он снова повернул голову и посмотрел на городскую стену, однако, никто не мог понять, куда именно он смотрит.

Лицо Фен Е было мрачнее тучи, но он не сказал ни слова.

С того момента, как он решил остаться, он уже знал, что его ожидает. Если Чен Му нападет на город, Гуаннин не выстоит против него, и теперь все зависит от того, как они смогут договориться между собой. Самым худшим вариантом развития событий будет не то, что они с Яном Сиконгом вместе отправятся в могилу, а, если Ян Сиконг отправится в путь один.

После того, как Чен Му уехал, из его войска выехал один-единственный всадник. Ян Сиконг внимательно присмотрелся к нему и узнал в нем ученика Шень Хесюаня – Фу Чжанциня.

Фу Чжанцинь бесстрашно проехал до самых ворот Гуаннина под нацеленными на него стрелами. Спешившись, он почтительно сложил ладони и крикнул:

- Ваш слуга Фу Чжанцинь приветствует Короля Волков, тайфу Яна и командующего Ляна, а также просит встречи с ними по приказу правителя Чу.

Фен Е вопросительно взглянул на Яна Сиконга, и тот сказал:

- Этот человек – ученик Шень Хесюаня. Впустите его.

Лян Хуэйюн приказал страже открыть ворота и впустить его в город.

Фу Чжанцинь стал первым человеком из армии Чу, вступившим в пределы Гуаннина.

Армия Чен Му встала лагерем в окрестностях Гуаннина. Стоило ему сказать слово, и его войско сможет прорваться сквозь разрушенные стены города. Для солдат и жителей Гуаннина, когда чжурчжени отступили, это стало победой, но для армии Фен война была далека от завершения.

Фу Чжанцинь предстал перед несколькими влиятельными и могущественными людьми в ямэне. Он был немного смущен, но его взгляд оставался спокойным и ясным, он даже осмелился посмотреть в глаза Фен Е. Он был еще молод, но все же осмелился прийти во вражеский лагерь в одиночку. Но самое главное в том, что Чен Му и Шень Хесюань спокойно отнеслись к этому, что говорило о том, что он не обычный человек.

Ян Сиконг посмотрел на молодого человека, приветствующего их, и увидел в нем некоторое сходство с самим собой. Он тоже был когда-то таким же смышленым и отважным, он был таким же наблюдательным и умел красиво говорить, вот только взгляд этого молодого человека был чище и искренней, чем у него.

Закончив свои приветствия, Фу Чжанцинь посмотрел на Яна Сиконга, и его глаза заблестели:

- Не ожидал увидеть тайфу Яна так скоро.

- Где твой наставник?

- Наставник сейчас в лагере. Ему неудобно передвигаться, поэтому он отправил сюда меня.

- Это из-за его проблем с ногами или он просто боится, что я убью его? – холодно спросил Фен Е.

- Когда сражаются две армии, никто не убивает посланников, - почтительно ответил Фу Чжанцинь. – Наставник посчитал, что Король Волков достаточно великодушен, и не станет причинять мне вред.

Глаза Фен Е сузились, в них вспыхнул опасный блеск.

Заметив убийственную ауру Фен Е, Фу Чжанцинь опустил голову. Мало кто смог бы сохранить свое бесстрашие перед лицом Фен Е.

- Чжанцинь, мы с тобой уже знакомы, - сказал Ян Сиконг. – И я очень ценю тебя. Сегодня, с чем бы ты ни пришел сюда, что бы ты ни сказал, я обещаю, что тебе здесь не причинят вреда.

- Благодарю тайфу Яна, - с благодарностью ответил Фу Чжанцинь.

- Тогда говори то, что должен сказать.

Фу Чжанцинь немного помолчал и сказал:

- Стодвадцатитысячная армия правителя Чу сейчас вошла в столицу и противостоит армии генерала Фена, которого защищают стены Запретного города. Еще семьдесят тысяч солдат сейчас стоят в окрестностях Гуаннина. Правитель Чу готов выделить средства и солдат для Ляодуна, а также для возвращения Ляобея и полного истребления чжурчженей, если...

- Если он станет императором? – холодно сказал Юань Нанью.

Фу Чжанцинь промолчал в ответ.

- Большинство земель Ляодуна – это вечная мерзлота, и здесь почти всегда очень холодно, - сказал Ян Сиконг. – С древних времен это были бесплодные земли, но это важные для Дашен Северные Врата. Кто бы ни сидел на золотом троне – его обязанность защищать Ляодун. В этой битве солдаты Гуаннина и армии Фен не жалели своих жизней, сражаясь с варварами и защищая город. А правитель Чу тем временем покойно сидел на горе и наблюдал за схваткой двух тигров, позволяя варварам истреблять наших солдат. В конце концов, он появился, чтобы присвоить себе чужую победу. Разве это не охладит сердца людей всей Поднебесной? И как теперь жители Ляодуна смогут поверить ему?

Он говорил это не Фу Чжанциню, потому что тот был простым посланником и ничего не решал. Его слова предназначались для Ляна Хуэйюна. Хотя Лян Хуэйюн и осуждал Чен Му в глубине души, но для него, как для главнокомандующего Ляодуна, самым главным была защита Гуаннина и Ляодуна.

Лян Хуэйюн опустил голову, его лицо застыло, но он ничего не сказал.

- Когда правитель Чу узнал о том, что Ляодун попал в беду, он собрал войско и пришел к нему на помощь, он не остался в стороне, - спокойно сказал Фу Чжанцинь.

- Обычное словоблудие, - холодно сказал Фен Е.

- Правитель Чу не хочет сражаться с Королем Волков под Гуаннином, - с поклоном ответил Фу Чжанцинь. – Если Король Волков согласится вывести свою армию из столицы, он может беспрепятственно вернуться вместе с ней в Датун.

Фен Е вздернул подбородок, в его голосе послышалось нетерпение:

- Если бы тайфу Ян не позволил тебе войти в город, ты, мальчишка-ученый, уже давно погиб бы под стрелами возле городской стены. Ты не заслуживаешь того, чтобы стоять здесь и говорить со мной. Возвращайся назад и передай, пусть Чен Му приедет ко мне лично.

- Но правитель Чу...

- Молчать!

Лицо Фу Чжанциня побледнело, и его лоб покрылся испариной.

Глядя на его перепуганный вид, Ян Сиконг почувствовал жалость к нему, но Фен Е был совершенно прав.

Для переговоров с Фен Е статус посланника должен быть очень высок. По крайней мере, Шень Хесюань должен был приехать лично, а не посылать своего ученика, каким бы красноречивым он ни был. Фен Е и так проявил немалое терпение, согласившись сказать ему несколько слов. Ян Сиконг задался вопросом, не пытался ли Чен Му намеренно унизить его таким образом?

- Чжанцинь, уже поздно, - сказал Ян Сиконг. – Сегодня останься переночевать в Гуаннине, а завтра отправляйся в свой лагерь.

Фу Чжанцинь посмотрел на Яна Сиконга и отвел взгляд. Он не смог скрыть разочарованного выражения на своем лице.

- Проводите господина Фу отдохнуть.

После того, как Фу Чжанцинь ушел, Ян Сиконг сказал:

- Я встречусь с ним наедине. Нужно узнать, для чего Шень Хесюань прислал его сюда, у него должна быть своя цель.

Фен Е кивнул и перевел взгляд на Ляна Хуэйюна:

- Командующий Лян, - сказал он, и в его голосе послышались угрожающие нотки. – Я понимаю ваше затруднение, но на сей раз речь идет о выживании моей армии. Я надеюсь, мы и дальше будем едины, как и перед лицом варваров.

- Король Волков может не волноваться! – поспешно заверил его Лян Хуэйюн. – Я, житель Ляодуна, не смею быть неблагодарным!

Фен Е кивнул в ответ и сделал тайный знак Юаню Нанью, чтобы тот присматривал за Ляном Хуэйюном.

***

Когда сгустились сумерки, Ян Сиконг приказал слугам приготовить хорошей еды и вина, после чего отправился к Фу Чжанциню. Судя по выражению лица Фу Чжанциня, он нисколько не удивился этому.

- Тайфу Ян, - низко поклонился Фу Чжанцинь, приветствуя его. – Благодарю за то, что спасли меня.

- Полагаю, Король Волков просто припугнул тебя, он не стал бы тебя убивать, - с усмешкой ответил Ян Сиконг. – Ты не стоишь того, чтобы он убивал тебя.

- Сегодня я опозорился перед тайфу Яном, - огорченно произнес Фу Чжанцинь. – Тайфу Яну было столько же лет, сколько сейчас мне, когда он в одиночку отправился во вражеский лагерь восставшего правителя Ляна, и смог отвоевать целый город с помощью своего необыкновенного красноречия.

- Мужчине не подобает вспоминать о своем прошлом, - с улыбкой ответил Ян Сиконг. – Это было так давно, что я уже позабыл обо всем.

- Несколько лет назад тайфу Ян отправился в племя Чахар и заключил с ним союз прямо под носом у императорского двора, обеспечив своей армии крепкий тыл. И это тоже стало событием грандиозного масштаба!

- Твой наставник не жалует тех, кто способен добиваться своего с помощью краснобайства, - улыбнулся Ян Сиконг. – Он всегда не одобрял меня, почему же он благоволит к тебе?

Фу Чжанцинь улыбнулся в ответ и после некоторого колебания смущенно произнес:

- Вообще-то, наставник сказал...

- И что же он сказал?

- Он сказал, что я немного похож на тайфу Яна.

Ян Сиконг приподнял брови.

Фу Чжанцинь сразу занервничал и поспешно произнес:

- Тайфу Ян – гений, не имеющий себе равных среди людей! И его таланты нельзя сравнивать с талантами простых людей, подобных мне! Эти слова прозвучали так, будто я расхваливаю сам себя.

- Теперь я понял, - рассмеялся Ян Сиконг.

- Что понял тайфу Ян?

- Я понял, для чего Шень Хесюань прислал тебя сюда, - Ян Сиконг с улыбкой смотрел на него. – Если ты ничего не понял, тогда вернись и все хорошенько обдумай, чтобы оправдать ожидания своего наставника.

- Благодарю за совет, - ответил Фу Чжанцинь. – Я должен как следует подумать обо всем.

- Я знаю, что есть нечто, что ты не осмелился сказать перед Королем Волков, а Королю Волков было лень тебя слушать. И это можно сказать только мне и наедине, - Ян Сиконг сам налил Фу Чжанциню вина. – Давай поговорим.

Фу Чжанцинь поднял чашу с вином, произнес тост за Яна Сиконга, и они вместе выпили.

Отставив чашу, Фу Чжанцинь вздохнул:

- Правитель Чу сначала хотел отправить сюда наставника, но наставник предложил, чтобы сначала я приехал выяснить ситуацию. Наставник действительно хотел бы многое сказать тайфу Яну.

Ян Сиконг молча слушал его.

- Наставник получил оба письма тайфу Яна. И то второе письмо... - Фу Чжанцинь криво усмехнулся. – Наставник был в ярости. Правитель Чу полагается на наставника в большинстве вопросов, но он слишком одержим желанием захватить трон. Из-за его тайного сговора с Чжуо Летаем правитель Чу едва окончательно не рассорился с наставником. Наставник был категорически против того, чтобы принести Ляодун в жертву ради трона, но не смог остановить правителя Чу. Позже, когда исправить уже было ничего нельзя, наставнику ничего не оставалось, кроме как следовать плану, и он убедил правителя Чу разделить войско и отправиться в Гуаннин – во-первых, чтобы спасти Ляодун, а во-вторых, чтобы окружить Короля Волков.

Ян Сиконг усмехнулся – его предположения оказались недалеки от истины.

- Тайфу Ян, - обеспокоенно заговорил Фу Чжанцинь. – Правитель Чу ни за что не успокоится, пока не получит столицу. Сейчас у Короля Волков в столице войско больше, чем у правителя Чу, а также есть город, который хорошо укреплен, и множество продовольствия. Если Король Волков не уступит, правитель Чу не сможет войти в столицу. Но, если правитель Чу тоже не отступит, Король Волков не сможет свободно уйти, и в этой тупиковой ситуации плохо придется обеим сторонам, а больше всего пострадают ни в чем неповинные солдаты и мирные жители.

- Разве я могу не понимать эту очевидную истину? – Ян Сиконг посмотрел на Фу Чжанциня. – Но как ты сам думаешь, может ли Король Волков отдать то, что завоевал с таким трудом?

- Это верно, - вздохнул Фу Чжанцинь. – Но, когда я вернусь обратно в лагерь, правитель Чу отдаст приказ своему войску атаковать Гуаннин.

Ян Сиконг залпом выпил вино.

- Тайфу Ян, - нерешительно произнес Фу Чжанцинь и посмотрел на Яна Сиконга. – А если, я говорю, если бы Король Волков оставил столицу, на каких условиях он мог бы это сделать?

Ян Сиконг посмотрел прямо на Фу Чжанциня и улыбнулся:

- А ты как думаешь?

- Я не смею даже предполагать.

Ян Сиконг выпил еще одну чашу вина, в его голове роилось множество мыслей. Он и сам ломал голову над вопросом, который ему задал Фу Чжанцинь.

- Тайфу Ян, не нужно так много пить, - мягко посоветовал Фу Чжанцинь.

- Я еще не пьян.

- Ладно, - улыбнулся Фу Чжанцинь. – Я просто переживаю, что тайфу Яну может быть нехорошо.

- Что? – не расслышал его Ян Сиконг.

Фу Чжанцинь пристально посмотрел на него:

- Тайфу Ян всего себя посвятил помощи Королю Волков, а также очень старается ради Гуаннина. Но думал ли он когда-нибудь о себе?

- Моя жизнь не стоит того, чтобы думать о ней, - усмехнулся Ян Сиконг. – Когда я сжег продовольствие армии Чу, я не собирался жить после этого. Но небеса не приняли мою душу, они наказали меня, оставив и дальше бороться здесь, в этом бренном мире.

- Как можно так думать! – нахмурился Фу Чжанцинь. – В моем представлении господин – существо высшего разряда, и не от мира сего. Вы не похожи на остальных людей, и у вас должно быть замечательное будущее и отличное место, куда вы можете вернуться.

- Ты слишком высокого мнения об мне, - рассмеялся Ян Сиконг. – Я не знаю, каких сплетен ты наслушался обо мне, но эти сказители готовы много чего нарассказывать и приукрасить ради того, чтобы зарботать несколько лишних монет.

- Я не слушаю никого, я верю тому, что вижу своими глазами, - ответил Фу Чжанцинь. – К тому же, то, что наставник говорит о господине, отличается от того, что говорит о нем толпа.

- Ах да, ты еще можешь послушать, что говорят обо мне на рынках, - рассмеялся Ян Сиконг. – Как там они говорят... «служит и вашим, и нашим», да?

Фу Чжанцинь опустил глаза:

- Просто мир не понимает вас. Если однажды я смогу стать министром, я обязательно обелю ваше имя.

- В этом нет необходимости, - Ян Сиконг покачал головой. – Я совершил множество непоправимых ошибок, я предавал и использовал многих людей, и насмешки толпы вполне справедливы. Мне все равно, что будут говорить обо мне потомки, меня волнуют лишь мои незаконченные дела.

Фу Чжанцинь не мог скрыть печали во взгляде.

- Чжанцинь, возможно, сегодня мы с тобой видимся последний раз в этой жизни. Ты немного похож на меня, и я надеюсь, тебе не придется повторить те же ошибки, которые совершил я. Впредь, где бы ты ни был, при дворе ли, или в сельской глуши, станешь ли ты мелким чиновником или большим министром, на первом месте для тебя должны стоять люди и общество, а также установление мира и процветания Дашен.

Вгляд Фу Чжанциня потеплел, он встал и низко поклонился Яну Сиконгу:

- Я сохраню эти слова в своем сердце и никогда не посмею забыть их.

Ян Сиконг тоже встал и, поклонившись ему в ответ, ушел не оглядываясь.

- 133 -

Выйдя с постоялого двора, Ян Сиконг направился прямо в башню, чтобы найти Юаня Нанью, который уже несколько дней не мог вернуться домой.

Сначала он должен был подготовиться к битве и защищать город, а после поражения Чжуо Летая ему приходилось присматривать за Ляном Хуэйюном, чтобы тот, перейдя реку, не разобрал мост. (1) Хотя Лян Хуэйюн помогал им и был честным и преданным человеком, не было никакой гарантии, что он не сдаст их Чен Му ради всеобщего блага. Пройдя через столько невзгод и сумев дожить до сегодняшнего дня, первое, что они усвоили лучше всего, это то, что нельзя никому доверять. Поэтому Юань Нанью не покидал городских ворот, постепенно заменив городскую стражу солдатами армии Фен.

Как только Юань Нанью увидел Яна Сиконга, он сразу же бросился к нему навстречу и сказал:

- Я только что получил донесение! Лед в Хуаншуй начал таять, и армия чжурчженей оказалсь заперта в ловушке перед рекой!

- Отлично! – взволнованно воскликнул Ян Сиконг. – Пришло время перебить этих собак!

Когда Чжуо Летаю не нужно было спешить, он еще мог спокойно перебраться через Хуаншуй. Но сейчас он спасался бегством, и столько человек с лошадьми не могли разом загрузиться на лодки. Если переправляться через реку группами, каждый захочет уйти первым, поскольку оставшиеся на берегу превратятся в скот на убой, а значит, наступать или отступать они могли только вместе.

- Но армия Чу уступает по численности армии варваров, - обеспокоенно сказал Юань Нанью. – И теперь, когда чжурчжени оказались заперты в ловушке, и им некуда отступать, они будут сражаться с особой яростью, и тогда они смогут отбросить армию Чу.

Хотя они были врагами с Чен Му, но это была редкая возможность уничтожить врага, которую Дашен ждала много лет, и Чен Му должен был непременно победить.

- Не переживай, пока с ним Шень Хесюань, им не удастся убежать от них.

- Но что он сможет сделать?

- Будь я на его месте... - Ян Сиконг усмехнулся. – В этот момент варвары действительно готовы драться на смерть, их боевой дух на подъеме, и армия Чу действительно не сможет остановить их. Можно для виду принять поражение в первом сражении и якобы отступить, а, когда варвары начнут группами переправляться через реку, атаковать их снова, пока среди них нет четкого порядка, и тогда чжурчжени будут окончательно разбиты.

- Хороший план, - согласился Юань Нанью.

Ян Сиконг задумался о чем-то.

- Второй брат, о чем ты думаешь? Ты хотел попросить меня о чем-то?

- Сначала я пришел к тебе с одной просьбой, но теперь и у меня будет две, - Ян Сиконг не сводил с Юаня Нанью вгляда, и его глаза ярко сверкнули в полумраке.

Юань Нанью судорожно сглотнул. Ему было хорошо знакомо это выражение лица его второго брата, Ян Сиконг явно что-то замыслил.

- Говори.

- Для начала пошли кого-нибудь собрать со всего города белую ткань, и из сотен кусков прикажи сшить полотно размером с городскую стену.

- Что ты собираешься делать? – удивленно спросил Юань Нанью. – И где нам взять в такое время столько белой ткани?

- Я скажу тебе об этом позже. Отправь людей во все ткацкие мастерские, ищите везде, где только можно. Если ткани будет недостаточно, идите в лавки ритуальных услуг, по частным домам, забирайте ткань с матрасов, одежду долголетия, все что угодно сгодится, только приготовьте все к сегодняшнему вечеру.

- ... ну, ладно, - хотя Юань Нанью не понимал, что затевает Ян Сиконг, он сделает все, как ему было сказано. – А вторая просьба?

- Вторая просьба пришла мне в голову после того, как ты рассказал о последнем донесении.

- И чего же ты хочешь?

Ян Сиконг прищурил глаза и невольно понизил голос:

- Я хочу, чтобы ты взял десять тысяч солдат и атаковал армию Чу.

Юань Нанью на какое-то время лишился дара речи. Придя в себя, он оттащил Яна Сиконга в сторону и тихо сказал:

- Второй брат, ты что, сошел с ума?

- Послушай меня. Когда армия Чу столкнется с армией варваров, у нее не будет времени позаботиться о своих тылах. Обе части армии не смогут оказать поддержку друг другу, и они совершенно точно не ожидают, что мы осмелимся вывести войско из города. Нужно сразить их всех разом, пока они будут драться между собой. Чен Му пожелал умыкнуть чужую победу, и мы должны поступить с ним также.

- Но ведь армия Чен Му уже осадила город, и у нас не так много людей. Если я уведу с собой десять тысяч солдат, кто останется защищать город?

- Армия Чу не так уж сильна, к тому же, половина из них сейчас преследует Чжуо Летая. Они просто расставили заставы, чтобы следить за обстановкой, и они не смогут остановить тебя, а защищать Гуаннин останусь здесь я.

- Второй брат, что ты такое говоришь!!!

- Когда ты прорвешься сквозь заставы, у Чен Му останется лишь два пути. Первый – отправить за тобой войско в погоню, чтобы ты не смог ударить в тыл армии Чу. Но это будет выглядеть отвлекающим маневром с нашей стороны, поскольку, если он отправит за вами свое войско, Фен Е может прорваться и уйти из Гуаннина. Для него сейчас Фен Е важнее всего, поэтому, я думаю, он выберет второй путь и прямо нападет на Гуаннин.

- Вот именно. Мы и так не смогли бы отбиться в случае атаки Чен Му, а если я разделю войско, Гуаннин и вовсе останется беззащитным.

- У меня есть способ удержать Чен Му от штурма города.

- И каким же образом? Или... это как-то связано с поиском белой ткани? – Юань Нанью смотрел на него во все глаза, на его лбу заблестели капельки пота.

- Да, но это долго объяснять. Когда вернешься, тогда узнаешь, - Ян Сиконг сжал в ладонях застывшее лицо Юаня Нанью и осторожно погладил его по щеке. – Ты единственный человек, на кого я могу положиться в этом деле. Если небеса будут на нашей стороне, ты сможешь захватить множество солдат Чен Му, но даже если это не удастся, это поможет сбить с Чен Му спесь.

Хотя Юань Нанью по-прежнему был полон сомнений, он все же решился:

- Второй брат, я сделаю, как ты сказал. Если ты говоришь, что это хорошо, значит, так оно и есть. Но кто в мое отсутствие присмотрит за командующим Ляном?

- Пусть Король Волков сам присмотрит за воротами, - ответил Ян Сиконг. – Пока еще не поздно, сейчас же иди и приготовься. Нужно покинуть город до рассвета и устроить им засаду. Пока они не будут разбиты, этой битве не будет конца.

- Слушаюсь!

Когда Юань Нанью ушел, Ян Сиконг попросил охранников сходить за Фен Е. Вместе с Фен Е они смогут запугать Ляна Хуэйюна куда лучше, чем Юань Нанью.

Он видел, что Лян Хуэйюн недоволен тем, что они заняли оборонительную позицию, но на данный момент их нельзя было винить в том, что они судят благородного человека по своим меркам. Если Лян Хуэйюн пойдет против них, их партия будет полностью проиграна.

Фен Е быстро пришел на городскую стену. Стоял уже поздний вечер. Увидев Яна Сиконга, он спросил:

- Это ты отправил Цю Вана из города, чтобы он атаковал армию Чу?

- Да, - Ян Сиконг быстро изложил ему свой план.

- А, если Чен Му не купится на это? – хмуро спросил он. – Этот человек посмел выступить против собственного отца и императора, и он смог убить женщину, носившую его ребенка. Есть ли что-то такое, на что бы он не осмелился?

- Чен Му развязал войну под предлогом того, что хочет восстановить мир в стране и «избавить двор от зла». Он вступил в сговор с Чжуо Летаем втайне. Для чего он рискнул разделить свое войско и преследовать Чжуо Летая? Это не ради того, чтобы обрести славу спасителя Ляодуна. Если он хочет стать императором, он не может позволить, чтобы Поднебесная усомнилась в нем. Он не может допустить, чтобы на него легло клеймо непочтительного, невежественного и неблагодарного предателя. Поэтому он никогда не осмелится пойти на это.

- Но то, что ты придумал под конец, это же несерьезно.

- Пусть так, но этого будет достаточно, чтобы напугать Чен Му и задержать его по крайней мере, на несколько дней, - Ян Сиконг пристально посмотрел на Фен Е. – К тому же, даже если эти десять тысяч человек остались бы в Гуаннине, они все равно не помогли бы остановить Чен Му в случае штурма. Так почему бы им не выйти и не попытаться предпринять хоть какие-то шаги?

Фен Е немного подумал и согласился:

- Ты прав, с ними или без них, мы все равно не сможем отстоять Гуаннин.

Глубокий взгляд Яна Сиконга устремился в ночной сумрак:

- Фен Е, сейчас уже неважно, что мы сделем, от нас теперь ничего не звисит. Но чем больше у нас будет фишек на руках, тем выше вероятность выигрыша. Ты задумывался над тем...

Фен Е знал, о чем его хочет спросить Ян Сиконг. С того момента, как он решил остаться в Гуаннине, он уже размышлял над тем, как ему разделить мир в этой большой игре.

Они долго молчали, прежде чем Фен Е ответил:

- Да, я уже подумал об этом.

Ян Сиконг повернул голову и внимательно посмотрел на Фен Е.

Несмотря на его затруднительное положение, Фен Е ничуть не утратил своего высокомерия. Он открыл рот и четко выговорил:

- Мне нужен весь Север.

***

Перед рассветом всю собранную в городе белую ткань сложили в кучу, и сотни портных начали сшивать ее в большое белое полотно, как и просил Ян Сиконг. Он не требовал тонкой и аккуратной работы, поэтому дело продвигалось очень быстро. После того, как работа была сделана, огромное белое плотно расстелили у городских ворот.

Юань Нанью вывел свое войско из города еще ночью. Отослав его, Ян Сиконг при слабом утреннем свете взял большое ведро с чернилами и швабру, (2) а затем подошел к белому полотну.

Окунув швабру в густые чернила, он начал водить ею по белой ткани, передвигаясь мелкими шагами и оставляя всюду грубые черные следы. Его движения обладали силой грома и молнии, они были ловкими и искусными. Каждое слово было наполнено мощью. Слова могут летать по девяти небесам, или разливаться словно безбрежный океан, но иногда они способны разить, сметая огромное войско!

Фен Е, стоя на башне, зачарованно наблюдал за тем, как Ян Сиконг управляется со шваброй и чернилами, и в его взгляде горело неприкрытое желание и тоска. С самого первого раза, когда он впервые встретил в столице Яна Сиконга, его сердце было сильно задето. Чем ближе он его узнавал, тем сильнее увязал в своих чувствах. Этот человек – настоящий демон, и он никогда не сможет избавиться от его чар в этой жизни!

***

На рассвете Фу Чжанцинь покинул город, а Чен Му, узнавший о том, что произошло, в ярости выступил с армией к Гуаннину.

Лян Хуэйюн угрюмо смотрел на огромную армию у стен города. Хотя она была значительно меньше, чем войско варваров, городские стены Гуаннина сейчас были крайне уязвимы.

- Командующий Лян, не переживайте, - успокоил его Ян Сиконг.

- Сиконг, - схмурым видом сказал Лян Хуэйюн. – Ты действительно думаешь, что это поможет защитить Гуаннин?

Ян Сиконг посмотрел на него и искренне сказал:

- Я знаю, что вы не хотите сражаться. Борьба с варварами была необходимостью, а сражение с армией Чу обернется напрасной гибелью солдат.

В сердце Ляна Хуэйюна царило настоящее смятение, его терзали противоречивые эмоции, он не осмеливался посмотреть Яну Сиконгу в глаза. Армия Фен действительно спасла Гуаннин, но он был командующим войск Ляодуна. Как он мог руководствоваться чувствами вместо разума и пренебрегать безопасность солдат и мирного населения города? К тому же, он все еще оставался верным и законопослушным подданным.

- Командующий Лян, мы с братьями росли на ваших глазах, вы также спасли мне жизнь. Вы очень достойный человек, но вы также должны учитывать сложившуюся обстановку в целом. Нельзя сохранить верность обеим сторонам, поэтому я очень хорошо понимаю вас, - Ян Сиконг посмотрел ему прямо в глаза. – Поэтому я не позволю Чен Му напасть на Гуаннин и не допущу, чтобы солдаты Гуаннина погибли напрасно. Если эта штука не поможет остановить Чен Му, вы можете открыть ворота Гуаннина.

Лян Хуэйюн удивленно уставился на него.

- Я говорю искренне, - взгляд Яна Сиконга был решителен и тверд. – Если Чен Му штурмует город, мы сдадимся.

Лян Хуэйюн нерешительно взглянул на Фен Е, и тот едва заметно кивнул в ответ. Он тяжело вздохнул и почтительно сложил ладони:

- Хорошо. Если правитель Чу действительно нападет на город, тогда... не обессудьте.

Когда Чен Му подошел вплотную к городу, Ян Сиконг увидел рядом с ним Шень Хесюаня в кресле и прислуживающего ему Фу Чжанциня.

Тот же самый громкоголосый генерал, который в прошлый раз накричал на них, снова выступил вперед и крикнул:

- Мятежники Фен Е и Ян Сиконг, вы закоснели в своем упорстве и продолжаете сопротивляться! И сегодня правитель Чу станет орудием небес и покарает всех предателей!

Город ответил каменным молчанием.

- Лян Хуэйюн! – снова крикнул этот человек. – Ты главнокомандующий армией Ляодуна! Ты должен быть верен престолу и обязан отплатить за его милости! Неужели ты вступишь в сговор с мятежниками и предашь собственную страну?!

Лицо Ляна Хуэйюна стало мрачнее тучи, он крепко сжал кулаки.

- Его императорское высочество правитель Чу напоминает тебе, что ты защитник Ляодуна! Если ты откроешь ворота, он простит тебе твои ошибки и вознаградит за заслуги!

Генерал еще долго сотрясал воздух под стенами Гуаннина, но, видя, что ответа так и не последовало, повернл голову и посмотрел на своего главнокомандующего.

Чен Му перевел взгляд на Шень Хесюаня.

Шень Хесюань неотрывно смотрел на башню и покачал головой. Он знал, что Ян Сиконг наверняка приготовил какой-то трюк, иначе, он не осмелился бы раазделить свое войско в такой момент. Он приехал сюда, чтобы посмотреть, что именно затеял Ян Сиконг.

Ян Сиконг сделал глубокий вдох и тихо сказал:

- Опускайте.

Десятки тысяч солдт армии Чу выстроились в аккуратном порядке под стенами Гуаннина. Они с беспомощным видом наблюдали за тем, как полуразрушенные стены Гуаннина покрывает белое полотно, на котором энергичной рукой были выведены слова:

«По воле небес трон императора наследует лишь человек добродетельный, милосердный, украшенный заслугами, прсвещенный и почтительный к предкам». (3)

Чен Му с Шень Хесюанем внезапно поменялись в лице.

____________________________

1. Выражение означает «оказаться неблагодарным, бросить человека в беде, использовав его до конца».

2. Это слово переводится, как швабра или грабли. Не знаю, были ли шварбы в то время и как они назывались на самом деле)

3. Конечно, это очень примерно, слишком витиеватый слог))

- 134 -

На стенах Гуаннина была вывешена ритуальная табличка императора Тайцзу, основавшего династию.

Все понимали, что это были всего лишь несколько слов, написанных на полотне, но это был посмертный титул основателя династии Чен. Неужели Чен Му осмелится метать в него ядра и пушки на глазах десятков тысяч людей?

Руки Чен Му, сжимающие поводья, внезапно напряглись, так что побелели костяшки пальцев. Его взгляд помрачнел, в нем промелькнуло жестокое выражение и, наконец, он рассмеялся.

Шень Хесюань с бесстрастным видом смотрел на городскую стену:

- Ян Сиконг, вечно он любит выкинуть какой-нибудь фокус, - холодно сказал он.

Но глаза Фу Чжанциня ярко заблестели:

- Наставник знает, как справиться с этой проблемой? – тихо спросил он.

- Нет. Но в Гуаннине осталось запасов всего на несколько дней, поэтому нет необходимости идти сейчас на штурм. Ваше высочество, почему бы вам не отделить войско и не отправить его преследовать Цю Вана?

- Уже слишком поздно, - тихо ответил Чен Му. – Если войско ведет он, наверняка, он уже смог добиться успеха.

- Нам нельзя бездействовать, это может помешать нашим войскам продолжать осаду. Если Ян Сиконг пошел на этот шаг, значит, в городе действительно почти не осталось солдат, поэтому можно не беспокоиться по поводу того, что Фен Е сбежит.

Чен Му немного помолчал, а затем приказал отправить десять тысяч человек к Хуаншуй.

Стоявший на стене Сю Фен громко крикнул:

- Армия Чу разделилась!

- Он не станет пока атаковать город, - хмуро сказал Ян Сиконг. – Но он отправил войско в погоню за генералом Цю.

Лян Хуэйюн покачал головой, выражение его лица оставалось все таким же мрачным.

- Боюсь, уже слишком поздно, - сказал Фен Е.

- Если он смог захватить армию Чу, тогда он сможет спокойно вернуться, - кивнул Ян Сиконг.

Все видели, что Чен Му отдал приказ, и армия Чу отступила.

Хотя враг временно отступил, никто не смел вздохнуть с облегчением. В конце концов, это был план, способный лишь временно сдержать армию неприятеля. Продовольствия в Гуаннине не хватит даже на месяц, и Чен Му с Шень Хесюанем это тоже должно быть известно.

К вечеру вернулся Юань Нанью. Эта битва обернулась неожиданной победой: имея с собой всего десять тысч человек, он сумел разом захватить три тысяч солдат армии Чу и пятьдесят тысяч варваров!

Воспользовавшись тем, что обе армии были заняты борьбой друг с другом, он перешел в атаку. Атакованная с двух сторона армия Чу понесла поражение. На армию чжурчженей  прямо во время переправы было совершено внезапное нападение армией Чу. Немногие из варваров успели достичь спасительного противоположного берега. Многие так и погибли в ледяной воде или были убиты на этом берегу реки. От боевого духа армии не осталось и следа, и они начали в панике метаться по берегу, пока не были истреблены один за другим.

Чжуо Летай, пылая ненавистью, убил сам себя на берегу реки Хуаншуй. Этот варвар, всю жизнь стремившийся разграбить Центральные Равнины, в конце концов, загубил двухсоттысячную армию и сам сложил голову на чужбине.

Фен Е приказал приготовить роскошный ужин с вином для Юаня Нанью. Ше Чжун, который только что устроил помогавших им людей из «бродячих торговцев», тоже сидел с ними за одним столом.

Ян Сиконг обнимал Юаня Нанью за плечи, его взгляд был полон гордости и восхищения:

- Я знал, что, если войско поведешь ты, победа нам обеспечена!

- К счастью, мне удалось оправдать ожидания Короля Волков и второго брата, - радостно сказал Юань Нанью.

- Такую победу необходимо отпраздновать, - со смехом сказал Ше Чжун. – Сегодня никто не должен вернуться к себе трезвым!

- Цю Ван, ты действительно отличился в этой битве, похвалил его Фен Е. – Ты должен рассказать нам, как все было.

Из-за своей раны он пока не мог ездить верхом, и ему было трудно оставаться без дела.

Юань Нанью, не скрывал своей радости:

- Это такое удовольствие – убивать врага на поле боя!

- Да, славная была битва! – воскликнул Ян Сиконг, потирая ладони.

- Второй брат, твой план с этим полотном тоже был превосходен! – радовался Юань Нанью. – Чен Му наверняка теперь бесится от злости.

- Это всего лишь сдержит его на несколько дней, - Ян Сиконг налил всем вина. – Давайте напьемся сегодня!

Все четверо подняли чаши с вином и выпили. Фен Е взял кувшин и снова налил вина. В этот момент в дверь постучали:

- Король Волков, это я, Сю Фен.

- Заходи!

Сю Фен вошел в комнату и поклонился всем по очереди, а затем сказал:

- Король Волков, прошу указаний, что нам делать с пленными.

Фен Е взглянул на Яна Сиконга, жестом попросив его принять решение. Юань Нанью с Ше Чжуном тоже посмотрели на него.

Ян Сиконг уставился на драгоценную чашу, которую держал в руках:

- Позаботьтесь о пленных из армии Чу, они еще пригодятся.

- Слушаюсь!

- Что же касается варваров... - взгляд Яна Сиконга стал ледяным. – У нас в городе нет лишней еды, нам ни к чему кормить этих псов... Избавьтесь от них.

С этими словами он залпом выпил вино.

- Слушаюсь!

Одной фразой он приговорил к смерти пятьдесят тысяч человек всего за одну ночь.

По прошествии двадцати одного года оборона Гуаннина снова завершилась победой, но в учебниках по истории об этом есть лишь несколько заметок, за которыми скрываются пролитые реки крови.

***

Три дня спустя Фен Е с Яном Сиконгом и Юанем Нанью встретились с Чен Му и Шень Хесюанем возле Гуаннина.

Наконец-то, правитель встретился с правителем, и этой встрече было суждено изменить ход истории.

Городские ворота широко распахнулись, и первым из города выехал Фен Е верхом на огненно-рыжем жеребце. За ним следовали Ян Сиконг с Юанем Нанью, а затем армия Фен, которая тут же выстроилась перед стенами Гуаннина.

Чен Му с Шень Хесюанем тоже неторопливо приблизились в окружении своей армии. Проводив двух человек до ворот Гуаннина, хорошо обученные солдаты отступили в организованном порядке.

Фен Е с двумя сопровождавшими его людьми поехали навстречу Чен Му и Шень Хесюаню.

Наконец-то, они все встретились!

Все пятеро имели разное выражение лица, у каждого таились в голове свои мысли, и какое-то время никто не произносил ни слова.

За последние десять лет между ними накопилось столько обид, что их теперь было сложно сосчитать, и вряд ли их когда-либо удастся забыть.

В конце концов, Чен Му заговорил первым, его острый глубокий взгляд медленно скользил по их лицам и, наконец, остановился на лице Фен Е:

- Я слышал, Король Волков был ранен стрелой, но сейчас не похоже, чтобы ему угрожала смерть.

- Я был рожден для того, чтобы перевернуть этот мир с ног на голову. Владыка Янван не посмел забрать мою душу, к разочарованию правителя Чу.

Чен Му холодно улыбнулся и перевел взгляд на Яна Сиконга:

- Наставник, как поживаешь?

- Не смею сказать, что я в полном порядке, - спокойно ответил Ян Сиконг. – Но правителю Чу все больше сопутствует удача.

- Я должен поблагодарить наставника за его последний урок, - во взгляде Чен Му мелькнула холодная ненависть. – Он обрек меня на гибель, но я возродился к жизни.

- Тот, кто был учителем один день, останется им навсегда, - Ян Сиконг внимательно смотрел на лицо Чен Му, пытаясь разглядеть в нем тень того молодого человека, который во всем полагался на него и доверял ему, но так ничего и не увидел.

- Я слишком мягкосердечен по отношению к тебе, - сказал Чен Му. – Того, чему ты обучил меня, хватит мне до конца моих дней.

Ян Сиконг молча кивнул в ответ. Он не мог удержать вздоха, но все же он ни о чем не сожалел.

Наконец, взгляд Чен Му остановился на лице Юаня Нанью. Они оба уставились друг на друга в упор. Взгляд Юаня Нанью потемнел, в нем мелькнула жажда убийства. Губы Чен Му скривились в презрительной усмешке, и в изгибе его губ было заметно нечто жестокое.

- Полагаю, нам нет нужды предаваться воспоминаниям о прежней дружбе, - сказал Шень Хесюань и посмотрел на Яна Сиконга. – Ты написал письмо, прося об этой встрече, надеюсь, вы здесь, чтобы сдаться.

Ян Сиконг едва заметно улыбнулся:

- Господину Шеню понравилась картина, которую я прислал ему?

- Понравилась, - ответил Шень Хесюань. – Спасибо.

- У господина Шеня славный ученик, и я немного завидую ему, - снова сказал Ян Сиконг.

- Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать все это, - холодно сказал Шень Хесюань.

Ян Сиконг с улыбкой покачал головой:

- Возможно, мы встречаемся последний раз в этой жизни. Редко удается встретить достойного соперника для шахматной партии, и мне немного грустно расставаться.

Шень Хесюань замер от удивления и замолчал.

Ян Сиконг тяжело вздохнул и перевел взгляд на Чен Му.

Фен Е явно больше не собирался тратить время на бесполезные разговоры, он надменно посмотрел на Чен Му, даже не скрывая своей ненависти и кровожадных желаний:

- Чен Му, с того момента, как я принял решение остаться в Ляодуне, ты победил. Ты можешь получить то, что хочешь, но сначала ты должен дать мне то, чего хочу я.

- И чего же ты хочешь? – спросил Чен Му, сжимая поводья.

- Мне нужны земли с Северо-запада до Северо-востока, от Цяньчжоу и Датуна до Сюаньхуа и Лядуна, - без колебаний ответил Фен Е. – Я хочу весь Север целиком!

- 135 -

Услышав эти слова, Чен Му не смог сдержать усмешки:

- Фен Е, у тебя непормерный аппетит.

- Я буду сдерживать варваров со всех сторон за пределами границы, а ты будешь сидеть внутри границ, правя всей страной. И у кого тут непомерный аппетит? – холодно сказал Фен Е. – Боюсь, ты до сих пор не понимаешь. Я хочу не просто быть наместником или правителем, я хочу, чтобы все эти четыре области навсегда были закреплены за семьей Фен.

На этот раз лица Чен Му и Шень Хесюаня вмиг сникли. С самого начала заявление Фен Е о владении четырьмя областями было весьма спорным, но теперь он замахнулся на феодальное владение!

Изначально до династии Цинь существовала система вассальных государств. Каждое такое государство было самоуправляемым, но у них был общий властелин – Сын Неба. Хотя его называли «императором», но фактически он отвечал только за армию, законодательство и налогооблажение столичного региона. Когда династия Чжоу была сильна, эти вассальные государства должны были платить ей дань. Позже династия пришла в упадок, и все эти вассальные государства вышли из-под контроля. Они то вступали в союз, то становились врагами и постоянно воевали между собой.

С тех пор, как Цинь уничтожила шесть царств и объединила Поднебесную, больше не осталось вассальных государств, и все в Поднебесной стало собственностью государя. Военными и политическими делами, законодательством и налогооблажением ведали чиновники, назначаемые императорским двором. Родственники императора, отличившиеся чиновники и военные получали по сути «титул», а не «удел». Хотя богатство и привилегии могли передаваться по наследству, но они не владели землей и людьми, не говоря уж о том, что они не могли иметь свое войско.

И то, чего сейчас требовал Фен Е, было по сути сменой государственной системы управления, которая не менялась со времен династии Цинь!

- Что за вздор! – невольно выпалил Шень Хесюань.

Если изменить государственное устройство, последствия будут невообразимыми, не говоря уж о том, насколько разрастется семья Фен, питаясь с этих четырех областей. К тому же, это может спровоцировать других правителей, которые захотят последовать его примеру, и это может привести к непредсказуемым последствиям.

Это не желание получить удел, это попытка разделить страну с семьей Чен!

Крепко сжатые губы Чен Му дрогнули, в его глазах вспыхнул злой огонек. Волчьи глаза Фен Е были такими же острыми и холодными, и взгляды двух человек скрестились между собой, словно два смертносных меча.

- Цяньчжоу, не считая Хетао, это просто удаленная местность, - заговорил Ян Сиконг. – Датун – бесплодная земля, которую круглый год приходится оборонять от монголов. В Ляодуне бо̀льшая часть земли покрыта вечной мерзлотой, и с давних времен она также бесплодна. К тому же, вокруг всегда полно варваров, таких как чжурчжени или кидани, которые всегда посматривают на границы несытым взором. Из этих четырех областей только Сюаньхуа более-менее процветающая область, но по сравнению с Центральными Равнинами, где на тысячи ли тянутся плодородные земли, или с Цзяннанем, где полно рыбы и риса, она совсем ничтожна, - он посмотрел на Чен Му. – Даже трехлетний ребенок пособен понять, что по-настоящему важно.

- Если отдать вам четыре области, Центральным Равнинам никогда не видеть мира, - ответил Чен Му.

Четыре области, которые хотел получить Фен Е, действительно были небогатыми, но вместе они образовывали единую линию с Северо-запада до Северо-востока, и противостояли кочевникам на севере. От ближайшей Сюаньхуа можно было добраться до столицы за несколько дней на резвой лошади. Если отдать ее Фен Е, это будет подобно мечу, вечно занесенному над шеей Чен Му, и он не сможет никогда спокойно сидеть на троне.

Разве он может позволить себе такое соседство!

- Если мы с тобой продолжим сражаться, это будет длиться до бесконечности, и на Центральных Равнинах точно никогда не наступит мир, - усмехнулся Фен Е. – Ты не хочешь отдавать мне Север, а я не хочу отдавать тебе Центральные Равнины. Можешь попробовать получить их сам, вот только сумеешь ли?

- Фен Е! – лицо Чен Му потемнело. – Не забывай, что я я могу убить тебя прямо здесь, и сейчас это очень просто сделать!

- Если ты убьешь меня, мой дядя будет сопротивляться тебе до последнего. В столице все еще располагается стотысячное войско семьи Фен. Запретный город неприступен, он укреплен лучше всех остальных городов в Поднебесной. И все твои родственники все еще находятся в моих руках, - на лице Фен Е мелькнул хищный оскал. – Ты не сможешь взять столицу штурмом, и осаждать ее не имеет смысла, поскольку запасов продовольствия там хватит не меньше, чем на три года, а за это время многое может измениться.

Чен Му с Шень Хесюанем переглянулись между собой, на их лицах отразилось смятение.

Фен Е говорил правду – взять столицу штурмом практически невозможно. Если они и дальше будут тянуть время, нанося друг другу урон, в итоге, пострадают обе стороны, и этим могут воспользоваться другие. Сейчас Чен Му сможет занять трон только если Фен Е сам выведет свою армию из столицы.

Но если вся северная территория отойдет к нему, это станет постоянным источников зла для всей страны.

- Король Волков готов пойти на уступки, - начал убеждать его Ян Сиконг. – Правитель Чу также должен понимать, что эта война слишком затянулась, и народ уже достаточно пострадал от нее, поэтому эту борьбу пора заканчивать.

Шень Хесюань прищурил глаза и укоризненно произнес:

- Ян Сиконг, ты разве не знаешь, что смена государственного управления повлечет за собой многие беды на тысячу лет?

- Я знаю это, но я также понимаю, что, если эта война продолжится, то бедам не будет конца такие же тысячу лет, - усмехнулся Ян Сиконг. – У всего есть причина и следствие. Если сейчас два правителя смогут договориться между собой, вернув мир и даровав отдых народу, это будет самым благоприятным исходом в данной ситуации.

Чен Му стиснул зубы:

- Хорошо, я тебе это обещаю!

- Ваше высочество! – воскликнул Шень Хесюань.

Чен Му не сводил взгляда с Фен Е:

- Если ты хочешь эти четыре области, какую дань ты собираешься платить императорскому двору?

- Десятину, как и платили раньше.

- Ваше высочество, вы не должны соглашаться! – Шень Хесюань так нервничал, что едва не вскочил с кресла. – Если вы допустите, чтобы его могущество так возросло, то однажды...

- В этой жизни я никогда не вступлю в Центральные Равнины, - величественно проговорил Фен Е, его взгляд был полон решимости. – До тех пор, пока ты будешь держать свое обещание.

Шень Хесюань пристально смотрел на Фен Е, он все еще колебался, но в итоге, все же промолчал.

На самом деле, они четко изложили свои интересы, но как взвесить все выгоды и потери – в этом и заключалась большая проблема.

Чен Му решил для начала занять трон, а затем уже завоевать Север, но он сам не знал, будет ли у него возможность обладать полнотой власти в этой жизни.

Чен Му сделал глубокий вдох, его лицо побледнело, а взгляд стал еще холоднее:

- Хорошо, я согласен на это, однако, удел должен не только платить дань. Нужен человек, который будет являться ко двору, чтобы отчитываться о служебных делах.

Конечно же, Чен Му имел ввиду, что ему необходим заложник.

Разумеется, Фен Е сразу подумал о Яне Сиконге, и, как только взгляд Чен Му скользнул в его сторону, Фен Е сразу оскалил клыки и зарычал:

- Даже не думай!

- А что такое? – усмехнулся Чен Му. – Ты собираешься стать удельным феодалом, но не хочешь послать ко двору человека, который будет отчитываться о делах? Фен Е, а, может, у тебя есть свои тайные помыслы, и ты все же ждешь возможности захватить то, что по праву принадлежитт семье Чен?

- Будь это так, я бы с тобой сейчас даже разговаривать не стал.

- В таком случае, ты должен прислать небезразличного тебе человека, который каждый год после сбора осеннего урожая будет приезжать в столицу и отчитываться передо мной! – резко сказал Чен Му.

- В этой жизни даже не думай коснуться хотя бы волоска на его голове, - прорычал Фен Е.

Чен Му усмехнулся, обнажив в холодной зловещей улыбке свои белые зубы:

- Не хочешь отдавать Яна Сиконга – хорошо, тогда я хочу его! – он поднял хлыст и указал  на Юаня Нанью.

Юань Нанью замер, уставившись на него во все глаза, его рука непроизвольно сжала рукоять меча.

На этот раз настала очередь Яна Сиконга крикнуть:

- Даже не думай!

- Это невозможно, - решительно возразил Фен Е. – Я пошлю к тебе...

- И кого же ты пошлешь? – усмехнулся Чен Му. – Фена Чанью? Этот старик уже одной ногой в могиле, он рассыплется после пары таких поездок. Или ты хочешь отправить ко мне своего сына? Но, боюсь, тогда придется подождать еще лет десять. Так кого еще ты хочешь послать? – насмешливо спросил Чен Му.

- Я пошлю генерала Ван Шеня, и он будет держать перед тобой отчет. Он служит моей семье уже тридцать лет и пользуется огромным уважением.

- Этого недостаточно, - усмехнулся Чен Му. – Я уже сказал, мне нужен человек, который по-настоящему дорог тебе. Я готов отдать тебе Север и земли в удел, но, если ты не согласишься, я возьму Гуаннин в осаду, пока в нем не закончатся все запасы продовольствия, и мы поговорим позже, но тогда... - в его взгляде появился кровожадный блеск. – Тогда ты сможешь рассчитывать лишь на спасение своей собственной жизни.

Ян Сиконг почувствовал, как у него все закипает в груди от гнева.

Чен Му был прав, если действительно протянуть с капитуляцей Гуаннина, когда Чен Му войдет в город, возможно, он сохранит жизнь им с Фен Е, но Лян Хуэйюн, Ше Чжун, Цю Линьху и многотысячная армия Фен падут жертвой мести Чен Му.

С такой безжалостной натурой, которой обладал Чен Му, не было ничего такого, что он не решился бы сделать.

Но Чен Му хочет забрать то, что он никак не может отдать ему, он хочет забрать его...

- Я согласен, - внезапно послышался глухой голос.

Юань Нанью, который до сих пор не проронил ни слова, выдавил из себя эти два простых слова, которые на самом деле оказались тяжелее тысяч ши.

Глаза Яна Сиконга широко распахнулись:

- Ю-эр, ты...

- Я поеду, - Юань Нанью бесстрашно смотрел на Чен Му, четко выговаривая каждое слово. – Каждый год после сбора осеннего урожая я буду приезжать ко двору и отчитываться перед тобой.

- Цю Ван! – резко прикрикнул Фен Е. – Я приказываю тебе молчать!

Лицо Юаня Нанью сохраняло спокойное выражение:

- Королю Волков не нужно беспокоиться. Генерал Фен уже стар, ему не пристало трястись в повозке. Второй брат не может поехать, поэтому остаюсь только я, - говоря эти слова, он смотрел не на Фен Е, но не сводил с Чен Му холодного насмешливого взгляда. – Чен Му, думаешь, я испугаюсь тебя и не посмею явиться ко двору? Я лишь жалею, что не смог поразить тебя той стрелой.

Чен Му лишь рассмеялся в ответ:

- Я знаю, что ты не боишся меня. Но, боишься ты меня или нет, ненавидишь или нет,  ты должен преклонить передо мной колени и склонить передо мной голову. И это будет прекрасно, а иначе, почему все так хотят быть императором?

Юань Нанью сжал поводья, его ладони покраснели, но он даже не осознавал этого.

- Юань Нанью! – взревел Ян Сиконг. – Я не разрешаю тебе ехать, и Король Волков не давал тебе позволения! Не смей сам принимать такое решение!

Юань Нанью спрыгнул с лошади и, встав на одно колено перед Фен Е, сложил ладони:

- Солдатам и так пришлось много пострадать. Не нужно напрасных жертв из-за меня одного. Эта война должна быть закончена, и я умоляю Короля Волков дать мне свое разрешение.

Лицо Фен Е оставалось невозмутимым, он ничего не ответил.

Юань Нанью посмотрел на Яна Сиконга:

- Второй брат, правила владения вассальным государством необходимо соблюдать. Ты и сам должен понимать в глубине души, что так будет лучше всего. Ты же сам учил меня еще в детстве: «Не должно быть различий между ближними и дальними, знатными и простыми, но все должны соблюдать закон». Это слишком важное дело, и ты не должен покрывать меня.

Ян Сиконг поначалу был слишком зол и расстроен, но, увидев спокойный и решительнй взгляд Юаня Нанью, постепенно успокоился. Он не может все всю жизнь относиться к Юаню Нанью, как к ребенку. Разве кто-то может всю жизнь прожить мирно и без потрясений, не принося никаких жертв? Возможно, у Юаня Нанью такая судьба.

Он обессиленно закрыл глаза.

- Цю Ван, ты хорошо подумал? – тихо спросил Фен Е.

- Я никогда не колебался пойти в огонь и в воду ради Короля Волков, - Юань Нанью покосился в сторону Чен Му и презрительно добавил. – Что говорить о такой пустяковой задаче.

Чен Му улыбнулся, но эта улыбка не отразилась в его глазах. Он смотрел на Юаня Нанью взглядом хищника, увидевшего свою добычу.

- Хорошо, - вздохнул Фен Е. – Цю Ван, я поручаю это дело тебе.

Юань Нанью с силой сжал кулаки:

- Слушаюсь!

_____________________

Ну вот, сватовство состоялось.)))

- 136 -

Чен Му посмотрел на лица находившихся перед ним людей. На его лице не было заметно радости от того, что он вскоре взойдет на трон. Еще слишком рано радоваться. Даже если он действительно станет императором, мысль о том, что не все четыре стороны света подконтрольны одному ему, не даст ему покоя до конца его дней.

Такова цена.

- Наставник Шень подготовит соответствующие бумаги...

- Нет, я сам займусь этим, - решительно заявил Ян Сиконг. – Когда будет готов черновой вариант, я отправлю его вам на проверку.

- Хорошо, - согласился Шень Хесюань.

Ян Сиконг посмотрел на него:

- Возможно, это наша последняя встреча. Надеюсь, брат Шень хорошенько позаботится о себе.

«Я поручаю эту страну тебе»

Шень Хесюань внимательно посмотрел на Яна Сиконга и вдруг вспомнил, как они вместе сдавали осенние экзамены. В то время они были так молоды и полны сил, оба жаждали посвятить себя на служение родине, а также мечтали о блестящей карьере, надеясь оставить свой след в истории. А сейчас по прошествии десяти лет, пройдя через множество невзгод, он уже сам не мог вспомнить, каким человеком он был когда-то.

Он внезапно огорчился. В этот момент ему не хотелось вспоминать накопившиеся обиды и множество разногласий, разделявших их, он лишь кивнул и тихо ответил:

- Береги себя.

Ян Сиконг напоследок внимательно посмотрел на Шень Хесюаня и вцепился в поводья, собираясь уехать. Но Чен Му остановил его:

- Наставник, я хочу поговорить с тобой наедине.

- Нет! – немедленно возразил Фен Е.

- Королю Волков не о чем волноваться, - сказал Ян Сиконг. – Прошу Короля Волков вернуться в город.

Фен Е немного поколебался, а затем, бросив на Чен Му предупреждающий взгляд, отъехал в сторону вместе с Юанем Нанью, где они оба остались ждать Яна Сиконга.

Шень Хесюань тоже взмахнул хлыстом, направив повозку обратно в сторону своего лагеря.

Ян Сиконг с Чен Му, сидя верхом на лошадях, развернулись лицом друг к другу. Между ними повисла напряженная и недоверчивая атмосфера.

- Наставник испытывает сожаления? – внезапно просил Чен Му.

- О чем ты говоришь? – улыбнулся Ян Сиконг.

- Обо всем, что связано со мной, - Чен Му смотрел ему прямо в глаза. – Жалеешь, что учил меня? Жалеешь, что помогал мне? Жалеешь, что предал меня?

- В моей жизни столько всего, о чем я должен сожалеть, но все эти сожаления абсолютно бесполезны. Поэтому я решил больше не жалеть ни о чем.

- Неужели можно прожить жизнь без сожалений? – с издевкой произнес Чен Му. – А я думаю, ты очень сильно сожалеешь. Ты проехал тысячи ли до Юннаня, чтобы помочь мне, а теперь твой любимый Король Волков вынужден отдать мне эту страну, которую ты завоевал для него.

Ян Сиконг посмотрел на небо. Это был ясный весенний день, над их головой раскинулось высокое небо, и дул легкий приятный ветерок.

- Предатель, которого ты подослал, выдал маршрут отступления Фен Е, - сказал он. – В тот день, когда он попал в засаду, я смотрел ночью на звезды и увидел на юго-западе пурпурное свечение. Тогда я подумал, что оно связано с Фен Е, но похоже, это касалось тебя.

Чен Му ничего не ответил.

- У каждого есть свое предназначение, - спокойно сказал Ян Сиконг. – Если бы я тогда не поддержал тебя, восстание Фен Е выглядело бы неоправданным, и против него восстали бы все вассальные правители. Ваш успех зависел друг от друга.

- Как было бы хорошо, если бы его вообще не было, - сказал Чен Му, сжимая хлыст. – Если бы не было Фен Е, ты служил бы только мне всем сердцем. Мы же договаривались с тобой, что я стану императором, а ты станешь моим канцлером и поможешь возродить процветание Дашен. Ты это помнишь?

- Я никогда ничего не забываю, - сказал Ян Сиконг. – Я тоже очень хотел видеть тебя императором. Я должен был понять, что ты не станешь марионеткой, которой легко управлять.

- Фен Е получил все, что хотел иметь я, - Чен Му мрачно улыбнулся. – Но по крайней мере, сейчас я смогу забрать у него трон.

- Я надеюсь, что ты получишь все, что хотел, и после этого будешь помнить то, чему я учил тебя – что значит быть правителем, как управлять людьми и обеспечивать безопасность страны. И слушайся советов господина Шеня, он истинный слуга общества.

- А ты знаешь, что, когда я был моложе, не было одного дня, чтобы я не мечтал о престоле. Только если бы я стал Сыном Неба, больше никто не посмел бы издеваться над нами с матушкой, - при воспоминании о прошлом, Чен Му не мог скрыть ненависть в своем взгляде. – Мой отец не хотел, чтобы я стал императором, и многие при дворе тоже не желали этого. Тогда я думал, что, если однажды смогу сесть на трон, я стану просвещенным и мудрым государем, которого будут помнить и восхвалять следующие поколения. Я хочу, чтобы все люди в настоящем и в будущем увидели, что я, Чен Му, был рожден для того, чтобы стать императором!

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Хорошо, я буду наблюдать за тобой, находясь на Севере. Я посмотрю, как ты принесешь стране и людям мир и процветание. Но, если однажды ты станешь малодушным и невежественным монархом, погрязшим в удовольствиях и покровительствующим подлецам, тогда ты закончишь не лучше, чем твой отец.

Чен Му посмотрел на Яна Сиконга с непонятным выражением лица и едва заметно улыбнулся:

- Наставник, а ты знаешь, кого я ненавижу больше всех на свете?

Ян Сиконг в замешательстве посмотрел на него.

- Это не мой отец, и не Фен Е – больше всего на свете я ненавижу тебя, - губы Чен Му задрожали. – Когда ты сжег продовольствие моей армии, когда ты оказался между мной и Фен Е, ты всегда без колебаний выбирал его... После смерти матушки я любил тебя больше всех на свете, ты был единственным человеком, которому я безоговорочно доверял. И именно поэтому я ненавижу тебя больше всех на свете.

- И поэтому ты используешь моего брата, чтобы мстить мне? – холодно сказал Ян Сиконг. – Ты должен знать, что, если ты осмелишься причинить ему вред и тронуть его хотя бы пальцем, от Сюаньхуа до столицы можно добраться за десять дней быстрым маршем.

Чен Му тихонько рассмеялся, и от его смеха у Яна Сиконга холодок пробежал по спине.

- Наставник, не волнуйся, я буду хорошо с ним обращаться. Я хочу, чтобы каждый год после сбора осеннего урожая ты смотрел, как он уезжает на юг в столицу и с ужасом гадал, не грозит ли ему опасность, как ему там живется, вернется ли он, и тогда один день покажется тебе годом. И так день за днем, год за годом, не зная, когда именно он может и вовсе не вернуться к тебе, хахаха...

Губы Яна Сиконга дернулись в усмешке, казалось, он совсем не рассердился:

- Точно также и ты, сидя на троне Дракона, не будешь иметь покоя, постоянно глядя на Север и гадая, не придется ли тебе снова увидеть развевающееся в небе боевое знамя армии Фен с изображением волка.

- Ответ, достойный моего наставника, - с улыбкой ответил Чен Му. – Если мы с тобой еще встретимся в этой жизни, значит, кто-то из нас окажется заключенным.

- Верно, - кивнул Ян Сиконг. – Поэтому лучше нам больше не видеть друг друга в этой жизни.

Чен Му посмотрел на Яна Сиконга долгим взглядом и тронул поводья. Его конь нетерпеливо перебирал ногами, и Чен Му, опустив глаза, собрался уехать.

- Му-эр.

Чен Му напрягся всем телом.

Ян Сиконг смотрел в спину Чен Му и вдруг увидел перед собой того мальчика, который плакал в его объятьях и искал в них защиты. Его сердце сжалось от волнения, и он невольно произнес эти два слова.

Чен Му, задрожав, повернул голову, его глаза покраснели.

- Ты знаешь, почему про императора говорят – «одинок, как перст»?

Губы Чен Му задрожали, он не мог произнести ни слова.

- Ты поймешь это, когда займешь трон.

Ян Сиконг в последний раз взглянул на Чен Му и решительно развернул лошадь. Порыв ветра донес до слуха Чен Му его последнюю фразу:

- Береги себя.

***

Вернувшись в Гуаннин, Ян Сиконг хотел поговорить с Юанем Нанью, но тот, похоже, стремился избежать этого разговора и поспешно сбежал, чтобы заняться делами.

Ян Сиконг вернулся в свою комнату и занялся составлением документов. Поздним вечером он все еще напряженно работал, когда услышал, как в дверь постучали.

- Войдите.

Дверь открылась, и в комнату вошел Фен Е, а с ним служанка, которая принесла поднос с едой. Поставив поднос на стол, она молча поклонилась и вышла.

- Я тут пишу... - начал объяснять Ян Сиконг.

- Я знаю, что ты пишешь, - усмехнулся Фен Е. – Чем Му уже двдцать три года мечтает сесть на трон, не умрет, если придется потерпеть несколько дней. Так что хватит писать и садись поужинай.

Ян Сиконг отложил кисть и подошел к столу. Фен Е уселся напротив и спокойно посмотрел на него.

- А ты не собираешься есть? – спросил Ян Сиконг, съев пару кусочков.

- Я уже поел, - тихо ответил Фен Е. – Теперь хочу посмотреть, как будешь есть ты.

Ян Сиконг почувствовал, что ему еда не лезет в горло. Может, все дело было в том, что за последние несколько дней произошло слишком много перемен, или, может, он все еще обдумывал, как лучше составить документ, а, может, просто потому что Фен Е не сводил с него пристального взгляда.

Быстро проглотив чашку риса, Ян Сиконг почувствовал, что больше не может этого выносить и посмотрел на Фен Е:

- Я наелся.

- Ты съел слишком мало, - недовольно сказал Фен Е, глядя на оставшуюся еду.

- У меня сегодня нет аппетита, - Ян Сиконг поставил чашку на стол и прямо спросил. – Ты хочешь мне что-то сказать?

Фен Е, глядя ему в глаза, ответил:

- Я хочу остаться здесь сегодня ночью.

- Но твоя рана еще не зажила, - ответил Ян Сиконг, хлопая ресницами.

- Я не собираюсь ничего делать, я хочу просто спать рядом с тобой.

Ян Сиконг немного помолчал и кивнул.

Фен Е посмотрел на напряженное лицо Яна Сиконга и с горечью улыбнулся:

- Поухаживай за мной и ложись спать.

Ян Сиконг встал, взял с плиты горячую воду и, налив ее в таз, намочил полотенце. Отжав полотенце, он протянул его Фен Е, чтобы он мог вытереть лицо и руки.

Ян Сиконг держал Фен Е за руку, тщательно вытирая его длинные сильные пальцы. А затем их пальцы сплелись вместе. Ян Сиконг смотрел на их соединенные руки и думал о том, что их с Фен Е судьбы точно также сплелись вместе, и их было невозможно разделить.

Он больше не противился судьбе. Он и так полжизни сражался с ней и потерпел поражение. Если вся его жизнь связана с Фен Е, разве он не должен покориться?

Даже если он не подчинится судьбе, он должен подчиниться Королю Волков, который отстоял его город и отказался ради него от страны.

- Господин Ян обычно такой красноречивый, неужели сейчас ему нечего сказать мне? – Фен Е поднял на него взгляд.

Ян Сиконг едва заметно улыбнулся:

- Я помогу тебе переодеться.

Он разъединил их пальцы, убрал полотенце и воду, после чего помог Фен Е раздеться и, сняв с него обувь, осторожно уложил его ноги на кровать.

Фен Е сидел, привалившись к изголовью кровати, наблюдая, как Ян Сиконг умывается, а затем снимает верхнюю одежду и подходит к кровати.

Они посмотрели друг на друга. Они собирались спать в одной постели, как много лет назад. Тогда они были так молоды, и их отношения были такими сладкими, что теперь казалось, будто все это случилось с кем-то другим, а не с ними. Раньше они были так близки, а сейчас они просто смотрели друг на друга, и слова не шли у них с языка.

Фен Е, чувствуя печаль в сердце, протянул Яну Сиконгу руку. Ян Сиконг взял его за руку и лег рядом с ним. Фен Е крепко обнял Яна Сиконга, его дыхание стало тяжелым.

- Ты сегодня ездил верхом, - сказал Ян Сиконг. – Твоя рана не беспокоит тебя?

- Нет, - тихо ответил Фен Е. – Сейчас тебя волнует только моя рана?

- Ты чуть не умер, нельзя относиться к ней легкомысленно.

Фен Е взял руку Яна Сиконга и прижал ее к своей груди:

- Сам потрогай – мое сердце бьется также, как раньше.

Ян Сиконг приложил руку к груди Фен Е и, почувствовав биение его сердца, расслабился.

- Если ты сумел избежать смерти, тебе теперь должна сопутствовать удача. Ты должен беречь себя.

- Обязательно, - улыбнулся Фен Е. – Не могу дождаться своего выздоровления. Ты лежишь рядом со мной, и все, о чем я сейчас могу думать, это твой соблазнительный полуголый вид... Знаешь, как сильно я хочу тебя!

Тело Яна Сиконга, которое только что расслабилось, снова напряглось.

- Но я знаю, что ты все еще противишься мне, - тихо сказал Фен Е. – После того, как я сделал все, что мог, ты остался со мной просто, чтобы «вознаградить» меня за спасение Гуаннина.

Ян Сиконг промолчал в ответ.

- Я часто вспоминаю все те... вещи, которые сделал с тобой. Я подумал, что, если бы кто-то поступил со мной так, я бы не простил этого до конца своих дней. Конг-эр, - голос Фен Е внезапно охрип, - смогу ли я еще когда-нибудь увидеть твои искренние чувства?

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Фен Е, в этом мире нет никого и ничего совершенного. Всем недостает чего-либо, зачем так упорствовать?

- Почему бы и не побороться за это? – Фен Е крепко сжимал руку Яна Сиконга, словно боялся, что он сейчас исчезнет. – Если я чего-то хочу, я сделаю все возможное, чтобы получить это. Капля камень точит.

Ян Сиконг был так подавлен, что не знал, как ему ответить.

Ради него Фен Е отказался от того, от чего мало кто смог бы отказаться – это была высшая власть в стране. Он был потрясен, он был тронут, он был готов отдать свою жизнь, чтобы «вознаградить» его.

Единственное, что он не мог дать ему, так это свои искренние чувства, к которым не примешивалась бы обида. Не то чтобы он не хотел дать ему это, просто он не мог этого сделать. Если огонь несколько раз обжег человека, даже, если бы этот огонь утратил свой жар, человек уже не сможет без опасения протянуть к нему руку.

Фен Е был единственным человеком, которого он любил в своей жизни, но он больше не мог относиться к нему без опасения.

______________________

Эмоциональная глава, очень зацепил разговор Чен Му с Яном, а потом Волчок прискакал под бочок, мило))

- 137 -

В течение нескольких дней они проводили Цю Линьху и Ше Чжуна.

В ночь перед отъездом Ше Чжуна из Ляодуна они напились вдвоем с Яном Сиконгом. Они оба предавались воспоминаниям своей юности, смеясь, а иногда и плача. Видимо, став старше, люди испытывают потребность вспоминать прошлое.

В жизни редко удается встретить достойного друга, и расставаться с ним всегда непросто.

Чтобы жить спокойной жизнью, Ше Чжун принял решение оставить общество «бродячих торговцев». Он больше не хотел вести бродячий образ жизни, и собрался увезти Ваньян с Цзинью в свой родной Цзяннань, чтобы провести остаток своих дней в мире и покое.

Ян Сиконг неоднократно просил Ше Чжуна хорошо обращаться с Ваньян. Ваньян – дочь императора, она никогда не покидала пределов дворца, а Ше Чжун с детства рос на улице и не был озабочен нормами этикета. Разница в их воспитании была так велика, что в их жизни не могло все быть слишком гладко.

Однако, он верил, что они до старости доживут вместе. Хотя Ше Чжун мог показаться циничным и насмешливым человеком, но на самом деле, он был очень надежен.

Ше Чжун торжественно поклялся ему, что будет лелеять Ваньян, как драгоценное сокровище до конца своих дней.

На рассвете Ян Сиконг вместе с Юанем Нанью проводили Ше Чжуна из города. Они простились со слезами на глазах, и Ян Сиконг долго неподвижно стоял на месте, глядя в спину удаляющемуся другу, пока тот не исчез из виду.

- Второй брат, не грусти, - утешил его Юань Нанью. – Брат Ше нашел себе возлюбленную. Цзяннань – очень хорошее место. Я там никогда не был, и как-нибудь мы с тобой можем отправиться туда в гости.

Ян Сиконг посмотрел на брата и улыбнулся:

- Надеюсь на это.

Юань Нанью тоже взглянул на него и, прежде чем Ян Сиконг успел заговорить об этом, он опередил его и сказал:

- Я знаю, что ты собираешься отговорить меня от поездок ко двору, но в этом нет необходимости. У меня, как у генерала ударных сил Короля Волков, есть свои обязанности и задания, которые я должен выполнять. Я никогда не позволял себе идти на попятную на поле боя, по сравнению с этим сопровождение дани – это сущий пустяк.

- Я беспокоюсь, что Чен Му причинит тебе вред.

Они знали, что Чен Му сделал с Юанем Нанью и, когда он отправится в столицу, кто знает, с какими неприятностями ему придется там столкнуться.

- Сюаньхуа находится слишком близко к столице, - с усмешкой ответил Юань Нанью. – Он не посмеет ничего мне сделать.

Ян Сиконг вздохнул, чувствуя тяжесть на сердце:

- Ты прав. Ты генерал, и у тебя есть свои обязанности. Когда прибудешь в столицу, ты должен быть крайне осторожным.

- Второй брат, не переживай, - ободряюще улыбнулся Юань Нанью.

- Если ты и правда... совсем не боишься его, это хорошо.

- Я никогда не боялся его. Жаль только, что я не смог убить его тогда, - Юань Нанью прищурил глаза. – Но как подумаю, что ему придется сидеть как на иголках на своем троне, и всю жизнь ходить, словно по тонкому льду, так эта мысль просто греет мне сердце.

- С этого момента они с Фен Е должны сдерживать друг друга, - обеспокоенно сказал Ян Сиконг. – Сначала они должны сосредоточить все свои усилия на благополучии страны. Нужно остановить войну и дать народу отдых. Но, когда пройдут годы, многое изменится. Кто бы ни сидел на золотом троне Дракона, пока он будет стремиться к абсолютной власти, битва между Центральными Равнинами и Севером неизбежна.

- Возможно, к тому времени мы все уже состаримся.

- Верно. Каждое поколение может успеть сделать только то, на что ему хватает времени. Невозможно все изменить и добиться стабильности навсегда.

Юань Нанью обнял Яна Сиконга за плечи:

- Если бы не второй брат, расправившийся с евнухами, эта страна уже давно сгнила бы насквозь. Жаль, что люди в Поднебесной не понимают тебя и не понимают, что прежде чем вылечить гниющую рану, нужно пройти болезненное лечение.

Ян Сиконг лишь с улыбкой покачал головой и беспечно ответил:

- Да все в порядке.

Когда они вернулись в город, к ним подошел охранник и сообщил, что Фен Е хочет видеть их. Они поспешили на постоялый двор и сразу заметили хмурое лицо Фен Е, на котором были заметны следы гнева.

- Король Волков, что случилось?

Оба брата не могли не нервничать, ведь армия Чен Му все еще находилась в окрестностях города, и они боялись, что ситуация может измениться.

- Ты уже отправил документы? – спросил Фен Е.

- Да, они уже должны быть у них, - кивнул Ян Сиконг. – А что случилось?

Фен Е тяжело вздохнул и угрюмо ответил:

- Я получил письмо из Датуна. Противостояние между правителем Юном и Нада-ханом обострилось еще сильнее, и они уже на грани столкновения. А Сарен, воспользовавшись моментом, выкрала Цзе-эра.

- Что?! – воскликнул Юань Нанью, поменявшись в лице. – Неужели ей хватило наглости выкрасть сына Короля Волков?!

- Как она могла выкрасть его светлость? – нахмурился Ян Сиконг. – Где он сейчас?

«Цзе-эр», о котором говорил Фен Е, был его младшим сыном. Он назвал своих сыновей Фен Цзе и Фен Юэ, Юэ означает «гора», а Цзе – «река», и это говорило о его решимости завоевать всю страну. (1)

- Об этом в письме ничего не сказано. Она увезла Цзе-эра в Чахар, и он стал заложником в руках Нада-хана, - с мрачным видом сказал Фен Е. – Цзе-эру исполнился всего год. Как могла слабая женщина выкрасть ребенка и сбежать от целой армии?

- Нужно скорее ехать в Датун и спасти его светлость! – сказал Юань Нанью.

- Это происшествие кажется мне немного странным, - сказал Ян Сиконг. – Если его светлость действительно находится в руках Нада-хана, нужно послать человека, чтобы вернуть его обратно. Я уже ездил в Чахар для заключения с ними союза, и имел с ними дело. Лучше поехать мне.

- Сиконг, сейчас Нада-хан пошел против правителя Юна, - холодно сказал Фен Е. – Если ты поедешь туда, он может сорвать свою злость на тебе. Я сам поеду и спасу Цзе-эра.

- Когда мы ездили в Чахар, Нада-хан едва не убил нас. Но и в такой опасной ситуации мы смогли вернуться живыми и даже заключили союз между Датуном и Чахар, - сказал Ян Сиконг. – К тому же, у Нада-хана плохие отношения с правителем Юном, а не с тобой. В этом деле есть много пространства для маневра. Если все сделать правильно, можно как раз забрать военную власть Датуна у правителя Юна. Позволь поехать мне.

После некоторого раздумья Фен Е ответил:

- Сначала нужно вернуться в Датун, а там уже посмотрим по обстоятельствам.

- Вам нельзя терять время, поэтому вы должны уехать, как можно скорее, - сказал Юань Нанью. – А я останусьв Гуаннине и все улажу.

***

Получив присланные Яном Сиконгом документы, Чен Му с Шень Хесюанем не имели никаких возражений. Эти документы включали в себя императорский указ о землях, пожалованных Фен Е. В них также входил ряд условий, касающихся военного управления, налогообложения и законодательства. Разумеется, среди этих условий было множество неудовлетворительных деталей, но Чен Му, опасаясь, что, если он протянет время, что-то изменится и пойдет не так, на все согласился. По сравнению с теми переменами, которые ему предстояло осуществить после того, как он войдет в столицу, и с хлопотами по восшествию на престол законным образом это были сущие пустяки.

Поэтому Юань Нанью остался в Гуаннине, чтобы разобраться с пленными солдатами армии Чу, заняться ремонтом городских стен и навести порядок среди городского управления, а Ян Сиконг с Фен Е поспешили в Датун.

Здоровье Фен Е постепенно восстанавливалось. Хотя ему еще было трудно ездить верхом, он мог без проблем поехать в повозке. Он попросил Яна Сиконга сесть вместе с ним.

В тот день Фен Е поспешно перекусил и попросил слуг убрать оставшуюся еду. Ян Сиконг, заметив это, сказал:

- Ты должен принимать лекарства после еды. Почему ты ешь так мало?

- У меня нет аппетита, - сказал Фен Е и с хмурым видом откинулся на подушки сиденья.

- Ты беспокоишься о его светлости? – спросил Ян Сиконг. – Нада-хан не причинит ему вреда. После возвращения в Датун, мы без труда решим этот вопрос.

- Посмотрим, - тихо сказал Фен Е, устало закрывая глаза.

Ян Сиконг посмотрел на заметно похудевшее лицо Фен Е, на темные круги, появившиеся у него под глазами, и ощутил волнение в своем сердце.

За последнее время Фен Е оказался перед выбором между столицей и Ляодуном, попал в засаду, был почти смертельно ранен, а затем был вынужден отдать свою власть над страной. А теперь, в довершение ко всему, он получил известия о том, что в его родном Датуне возникли проблемы, а его сын превратился в заложника.

Эти неудачи и разочарование накатывали на него волна за волной. Будь на его месте другой человек, он бы давно уже повредился рассудком. Фен Е наверняка было очень тяжело на сердце, он был вынужден нести огромное бремя, но Ян Сиконг никогда не слышал от него ни одной жалобы...

Он вдруг понял, что долгое время не задумывался о том, что сейчас чувствует и о чем думает Фен Е.

Когда-то он был готов пожертвовать всем ради защиты молодого Шицзи, но сейчас Фен Е стал непревзойденным Королем Волков. Хотя между ними накопилось множество обид, в которых было непросто разобраться, в его глазах Фен Е всегда был подобен несокрушимой скале, которую нельзя сломить или разрушить, и которая вечно будет напоколебимо возвышаться над ним.

Но Фен Е был всего лишь человеком, он был подвержен чувствам, он мог побеждать и терпеть неудачи, он также мог умереть.

Он смотрел на хмурое лицо Фен Е и понимал, что ему наверняка очень тяжело и больно.

Ян Сиконг долго смотрел на Фен Е, не произнося ни слова. Фен Е, словно почувствовав что-то, открыл глаза и успел перехватить ускользающий взгляд Яна Сиконга.

- Почему ты на меня так смотришь? – с улыбкой спросил Фен Е.

- Тебе нездоровится? – спросил Ян Сиконг.

- Тебе больше не о чем со мной поговорить, кроме дел и моего здоровья? – разочарованно сказал Фен Е.

- А о чем ты хочешь поговорить? – невозмутимо спросил Ян Сиконг.

Фен Е слегка привстал и обнял его:

- Это неважно, можно вообще не разговаривать, лишь ты был рядом со мной.

Ян Сиконг позволил Фен Е обнимать его, чувствуя умиротворение в сердце.

Теплые мягкие губы Фен Е осторожной коснулись щеки Яна Сиконга:

- Конг-эр, знаешь, как мне страшно?

Ян Сиконг молча слушал его.

- Раньше я думал, что вообще ничего не боюсь, но потом понял, что я просто был слишком молодым и беспечным, - Фен Е прижался щекой к его щеке, впитывая в себя тело этого человека. – Но мне действительно хотелось бы вернуться в то время, когда я был молод. Тогда мой отец был все еще жив, наша семья верно несла свою службу, а мы с тобой любили друг друга...

Ян Сиконг внимательно слушал его, чувствуя, как у него сжимается сердце.

- Имя, которое ты дал Цзуйхонгу, также означает невядающую молодость, и оно прекрасно. Но, к сожалению, никто не может оставаться вечно молодым...

- Да, никто не сможет избежать старости, - сказал Ян Сиконг, и его голос дрогнул.

Как и сказал Фен Е, он тоже хотел бы вернуться в прошлое. Ему хотелось бы вернуться в детство, когда еще были живы его настоящие родители, и они жили в достатке, каждый день читали книги, а он мечтал стать министром и сделать себе имя в истории.

В то время его жизнь была беззаботна и безоблачна, в ней еще не случилось никаких трагедий и бед.

- Я и опомниться не успел, а мне уже исполнилось тридцать. Когда-то я думал, что мои чувства к тебе – это всего лишь легкомыслие юности. Я не знал, что по прошествии стольких лет ты станешь частью моего сердца, - Фен Е с горечью улыбнулся. – Разве тебя можно вырвать оттуда?

Ян Сиконг тихонько вздохнул:

- Фен Е, между нами столько всего было, и это обязательно запомнится тебе на всю жизнь.

- А тебе? Ты тоже запомнишь это на всю жизнь?

- Я никогда и ничего не забываю.

«Как я могу забыть тебя»

- Ты скучаешь по тем дням? Нам ведь было очень хорошо вместе.

- Конечно, скучаю, но потом... Лучше не вспоминать об этом.

Взгляд Фен Е погас.

- Тебе не не следует вспоминать прошлое, все это уже миновало, - сказал Ян Сиконг. – Ты расплатился за все тем, что ты сделал для Гуаннина.

- Тогда почему ты все еще держишься так отчужденно со мной? – Фен Е разжал руки и, погладив Яна Сиконга по щеке, заглянул ему в глаза. – Ты помогаешь мне советами, ты собираешься поехать со мной в Чахар, чтобы спасти Цзе-эра, ты заботишься о моем здоровье. Ты все время со мной и страешься для меня, но при этом ты все равно не становишься ближе ко мне. Почему?

Ян Сиконг нерешительно замялся, не зная, как ответтить на этот вопрос.

- Ты не можешь забыть о Юнлунь? – спросил Фен Е, опустив глаза. – Тебе не нужно было возвращаться со мной в Датун.

- Нет, - спокойно ответил Ян Сиконг. – Меня это не беспокоит. К тому же, его светлость – наследник семьи Фен, это очень важный вопрос, и я должен был вернуться.

- Мы уже давно не живем, как супруги. Если при встрече она скажет что-то неприятное, ты...

- Разве я стану пререкаться с женщиной? Не волнуйся. Меня сейчас волнуют лишь две вещи: во-первых, безопасность его светлости, а во-вторых, необходимо лишить правителя Юна военной власти в Датуне.

- У этого человека есть деловая хватка, - холодно сказал Фен Е. – Но он слишком алчный и недальновидный. С тех пор, как он встал во главе Датуна, отношения с Чахар были полностью испорчены. И, когда мне понадобилась помощь в критический момент, он не смог разделить войска и помочь мне. Я не стану спрашивать с него за его грехи и позволю ему сохранить лицо, но он больше не получит власти над Датуном.

- Чахар очень важен для Датуна, - кивнул Ян Сиконг. – К тому же, Сарен – все еще твоя наложница. Что касается его светлости, здесь необходимы переговоры, но не ссора.

- Когда вернемся, тогда узнаем, что там произошло, - взгляд Фен Е похолодел. – правитель Юн не смог справиться с Нада-ханом, но я смогу. Я ни за что не позволю монгольским ханам окрепнуть и обрести силу, чтобы не повторилась ошибка, которая была допущена с ойратами.

_______________________

1. Страна, земля, территория в этом романе часто записываются двумя иероглифами «река»+»гора» - 江山. В словаре так и переводится с двумя значениями – «реки и горы» или «страна, территория». Волчат тоже зовут, «река» и «гора», но их имена, хоть и с тем же значением, записываются другими иероглифами – Юэ(горный пик) - 岳, и Цзе(водоем) - 泽. Но намек понятен))

- 138 -

Ляодун находился недалеко от Датуна. Армия Фен, передвигаясь как можно быстрее, вернулась обратно в Датун всего за восемь дней.

Если бы не рана Фен Е, и он мог бы ехать верхом, они смогли бы добраться до места еще быстрее.

Прибыв в Датун, они, не думая об усталости после поездки, немедленно отправились в резиденцию. Правитель Юн, только что узнавший об их приезде, уже не успевал встретить их у городских ворот, поэтому сразу поспешил в резиденцию. Обе группы столкнулись у ворот.

Когда правитель Юн увидел Фен Е, на его лице появилось виноватое выражение. В конце концов, Фен Е поручил ему присмотреть за Датуном, а он устроил здесь беспорядки, рассорился с Чахар и даже потерял сына Короля Волков, поэтому теперь он, разумеется, не мог высоко держать голову.

- Король Волков, с возвращением. Как здоровье Короля Волков? – осторожно спросил правитель Юн.

Это был светлокожий и упитанный мужчина, который явно много лет провел в роскоши и неге, он казался совершенно неуместным среди этой суровой обстановки с ее холодным, строгим климатом и каменистой местностью.

- Все в порядке, спасибо тестю за заботу, - холодно ответил Фен Е. – Есть новости о Цзе-эре?

Они прошли в дом, продолжая разговор. Правитель Юн, посмотрев на Яна Сиконга, державшегося рядом с Фен Е, сразу догадался, кто это, и в его взгляде промелькнуло возмущение. Год назад всюду расползлись слухи о том, что Ян Сиконг мертв, но во время битвы за Гуаннин все чаще стали поговаривать, что он все-таки жив, а недавно вести об этом дошли и до Датуна. Достаточно было увидеть его внешность, манеру держаться и, учитывая его появление тут, было не трудно догадаться, кто он такой.

Ян Сиконг, не обращая на него внимания, последовал за Фен Е.

- Это все я виноват, это моя вина, - сокрушенно вздыхал правитель Юн. – Откуда мне было знать, что эта монгольская девка окажется настолько дерзкой, что посмеет выкрасть сына Короля Волков! Я не смог защитить Цзе-эра, и теперь мне нет покоя ни днем, ни ночью!

- Когда я выясню правду, виновные не уйдут от расплаты, - Фен Е мрачным взглядом посмотрел на правителя Юна. – Сейчас самое главное – спасти Цзе-эра. Есть какие-нибудь новости о нем?

Правитель Юн с печальным видом покачал головой:

- Сарен вернулась в Чахар, и Нада-хан выдвинул столько требований! Опасясь, чтобы он не навредил Цзе-эру, я был вынужден дать ему то, что он хочет.

К этому времени они дошли до зала и, открыв дверь, увидели красивую женщину в пышных одеждах. У нее было белокожее очаровательное лицо, и помимо своей красоты она также обладала грацией и изяществом. Увидев, как резко открылась дверь, и на пороге появилась группа мужчин, она не растерялась, как обычная женщина. И даже увидев своего мужа, с которым они не виделись больше года, она лишь слегка приподняла брови.

Это была дочь правителя Юна, супруга Короля Волков – принцесса Юнлунь.

Она поднялась с кресла и, поприветствовав вошедших, сказала:

- Господин вернулся. Почему он не сообщил об этом заранее, чтобы мы могли подготовиться к этой встрече? – сказала она и отошла в сторону, освобождая главное кресло.

- В этом нет необходимости, - сказал Фен Е и, усевшись в кресло, бесстрастно посмотрел на Юнлунь. – Прошу садиться. Теперь вы все здесь, расскажите мне все, что произошло до и после похищения Цзе-эра.

При упоминании Фен Цзе глаза Юнлунь покраснели. На ее бледном лице были заметны следы усталости, ей явно пришлось нелегко. Правитель Юн ответил вместо нее:

- Лучше я расскажу об этом.

Он подробно описал все, что произошло в тот день. Юнлунь постоянно крутила в руках носовой платок и плакала. Фен Е с Яном Сиконгом внимательно слушали правителя Юна, и им казалось это немного странным.

Выслушав правителя Юна, Фен Е спросил:

- Ты говоришь, что Сарен пришла, как обычно, поиграть с Юэ-эром и Цзе-эром, а затем забрала Цзе-эра, когда няня зачем-то вышла из комнаты?

- Верно.

- Цзе-эру уже исполнился год, он должен был испугаться и заплакать. Как Сарен удалось незаметно вынести его из дома? Тут полно слуг, неужели никто ничего не заметил?

- Было уже поздно, и слуги ушли ужинать, поэтому не обратили внимания.

Фен Е пристально смотрел на правителя Юна:

- Не обратили внимания? Как долго отсутствовала нянька? Когда она вернулась и обнаружила, что Цзе-эр исчез, разве она не подняла шум? Сарен – всего лишь слабая женщина. Как она могла так быстро ускользнуть от охранников в доме, выбраться из города, минуя ночные патрули и стражу на воротах? Как она могла провезти Цзе-эра через заставу и добраться с ним до Чахар?!

Под градом этих вопросов правитель Юн взмок от пота. Внезапно его лицо исказилось от злости, и он сердито сказал:

- Должно быть, этой подлой девке кто-то помогал! А иначе, как бы еще она смогла забрать Цзе-эра! Кто ее знает, как она добралась до Чахар! Наверняка, Нада-хан послал кого-нибудь встретить ее.

Ян Сиконг смотрел на правителя Юна и, глядя на его трясущиеся упитанные щеки и бегающие глаза, слушая, как он отвечает невпопад, он все больше убеждался, что здесь что-то не так.

Сарен увезла ребенка Короля Волков, который был живым человеком и мог поднять крик. Она смогла не только вынести его из дома, но также вывезла его из города. Для этого она должна была заранее подготовить повозку, свои и его вещи, а без должного сопровождения она бы никогда не добралась до Чахар, находившегося за сотни ли отсюда, она бы так и сгинула в бескрайней степи.

Такое не под силу одному человеку, разве что Нада-хан прислал сюда целую армию.

Фен Е, сузив глаза, холодно смотрел на правителя Юна:

- Нашли ее сообщников? Одна женщина украла моего сына, вынесла его из дома, а затем и из города, после чего увезла в Чахар, а ты ничего не знаешь и не заметил? Ты смеешься надо мной? – он со злостью стукнул по столу кулаком, и исходившя от него ярость заставила всех людей, находившихся в комнате, содрогнуться от страха.

Стройное тело Юнлунь задрожало, она опустила голову и тихо всхлипнула, всем своим видом вызывая жалость.

- Это все моя вина, это я недоглядел за ней. Хоть она и дикарка, но все же она наложница в семье Фен. Мне бы в голову не пришло, что она... она... - сердито бормотал правитель Юн. – Все я виноват. Видимо, я стал слишком стар и бесполезен. Если Король Волков захочет наказать меня, это будет только справедливо. Я так виноват!

Фен Е встал с кресла и медленно приблизился к правителю Юну. Когда его высокая фигура нависла над правителем Юном, подавляя его своей мощью, тот почувствовал, как у него от страха пересохло во рту. Он опустил глаза, не в силах выдержать взгляд хищных глаз Фен Е.

- Тесть, - холодно сказал Фен Е, глядя на него сверху вниз. – Твои ответы слишком туманны, ты все время отвечаешь невпопад и говоришь лишь о своей ненависти к Сарен. Ты что-то скрываешь от меня?

Правитель Юн поменялся в лице:

- О чем говорит Король Волков?

- Пока нас с дядей не было в Датуне, ты проворачивал свои делишки в Хетао, ты проигнорировал соглашение об обмене данью, которое я заключил с Нада-ханом. Сколько еще ты скрываешь от меня в угоду собственных интересов?

Правитель Юн задрожал всем телом:

- Я... Король Волков... это долгая история, и на то были свои причины. Это все варвары... они... их нужно остерегаться...

- Варваров нужно остерегаться, - сказал Фен Е, и в его голосе послышлись отзвуки гнева. – Но сложнее защититься от тех, кто предает свою семью! Я обязательно расследую эту историю с Хетао, но сейчас мне необходимо в первую очередь спасти Цзе-эра. И я еще раз спрашиваю тебя, есть ли что-то, связанное с его похищением, чего ты не рассказал мне?

Правитель Юн сжал кулаки и втянул голову в плечи, так что его шеи стало почти не видно:

- Я бы не осмелился ничего скрывать.

Ян Сиконг посмотрел на Юнлунь и заметил, как побледнело ее лицо, она кусала губы и нервно теребила шелковый платок, который держала в руках.

Так же, как и Фен Е, он был уверен, что правитель Юн лжет или по крайней мере, что-то скрывает.

Правитель Юн происходил из императорского рода, и он всей душой ненавидел и презирал варваров. Они с Нада-ханом были на грани войны из-за своих интересов в Хетао, как он мог не предпринять никаких предосторожностей по отношению к дочери своего врага? Наверняка Сарен жилось несладко в доме Короля Волков, как же Юнлунь могла позволить ей приблизиться к ее ребенку? Не говоря уж о том, что Сарен смогла сама добраться до Чахар, что звучало уж слишком фантастично.

- Хорошо, - Фен Е отошел на несколько шагов назад. – Я проведу самое тщательное расследование этого дела. Я велю подвергнуть строжайшему допросу всех, кто в тот день охранял дом, всех торговцев на близлежащих улицах, всех солдат из патрулей и стражу на городских воротах, - он не сводил с правителя Юна тяжелого мрачного взгляда. – Если я узнаю, что кто-то помогал Сарен, я вырежу его род до девятого колена, кем бы ни был этот человек!

Правитль Юн задрожал всем телом.

- Сюда! – крикнул Фен Е, призывая охрану. – Слушайте мой приказ! Любой человек, который раскроет нужные сведения, получит тысячу таэлей серебром. Виновный в этом деле, который повинится добровольно, понесет легкое наказание. Если кто-то знает об этом деле и скроет сведения, тот будет считаться соучастником преступления, и я вырежу его род до девятого колена!

- Слушаюсь!

Охранник уже собирался удалиться, когда в глубине комнаты послышался мелодичный нежный голос:

- Постой! – Юнлунь со слезами на глазах смотрела на правителя Юна.

Тот с побелевшим лицом лишь помотал головой.

Фен Е медленно повернулся и в упор уставился на Юнлунь.

- Не нужно ничего расследовать, - дрожащим голосом сказала она. – Это я позволила Сарен забрать Цзе-эра.

- Ты... что ты сейчас сказала? – прорычал Фен Е.

Потрясенный Ян Сиконг во все глаза смотел на Юнлунь. Хотя он чувствовал, что в этой истории не все чисто, ему не пришло бы в голову, что Юнлунь сама могла отослать своего собственного сына!

Юнлунь вскочила на ноги со слезами на глазах:

- Это я отдала ей Цзе-эра и отправила их в Чахар!

- Зачем? – Фен Е мрачным взглядом смотрел на Юнлунь, его голос прозвучал на удивление спокойно, но от этого становилось еще страшнее, поскольку это напоминало затишье перед надвигающейся бурей.

- Она тут ни при чем! – с тревогой воскликнул правитель Юн. – Король Волков, я просто был в замешательстве, я боялся, что Нада-хан разорвет союз с Датуном и переметнется на сторону правителя Чу, а ты потом во всем обвинишь меня. И тогда я отправил Цзе-эра в Чахар в качестве заложника.

Лицо Фен Е исказилось от ярости, он переводил взгляд с лица отца на лицо его дочери.

- Я хочу знать все, как есть, - его взгляд остановился на Юнлунь. – Говори!

- Это не имеет никакого отношения к моему отцу, - задыхаясь, выговорила Юнлунь. – Это все придумала я, а отец просто пытается защитить меня. Правитель Чу отправил своих послов в Чахар, чтобы настроить Нада-хана против нас. В любой момент могла разгореться война, а господин оказался заперт в ловушке в Ляодуне, я боялась, что Датун может не выстоять...

- И ты отправила Цзе-эра к варварам в качестве заложника? – в ярости воскликнул Фен Е. – Своего собственного сына?!

- Что еще мне оставалось делать! – закричала Юнлунь. – Да я день и ночь умываюсь слезами! Когда я смотрю на Юэ-эра, то сразу вспоминаю Цзе-эра, и мое сердце рвется на части! Господин увел войско в Ляодун и оказался там в ловушке, и Нада-хан стал вести себя слишком нагло. А теперь пришлось отдать власть над страной правителю Чу! Если мы потеряем Чахар, как тогда семье Фен удержать все четыре области на Севере? Я... я сделала это ради господина!

- Если бы ты думала обо мне, вы бы не стали заходить так далеко в своей алчности и не прибрали бы к рукам Хетао, испортив отношения с Нада-ханом. Пока здесь правил мой дядя, мы с Чахар были в дружеских отношениях. А теперь из-за вас... - Фен Е в бешенстве смотрел на отца с дочерью. – Когда я оказался заперт в Ляодуне, мне очень сильно была нужна помощь. Если бы вы не испортили отношения с Нада-ханом, из Датуна можно было бы отправить подкрепление, и тогда Чен Му не смог бы взять меня в осаду! – в этот момент Фен Е был похож на дикого зверя, у него на лбу вздулись голубые вены.

- Если бы ты не отправился спасать Ляодун и оставался в столице, Чен Му никогда в жизни не смог бы победить тебя! – Юнлунь уткнулась лицом в платок. – И тогда все не дошло бы до такого.

- Так теперь ты обвиняешь во всем меня?

- Как я смею? – Юнлунь взглянула исподлобья на Яна Сиконга. – Когда ты повел войско в Ляодун, ты подумал хоть раз обо мне?

Ян Сиконг сохранял внешнее спокойствие и не сказал ни слова.

- Ты не понимаешь, насколько важен Ляодун для Центральных Равнин, и не тебе указывать мне, как именно использовать мое войско. Ты принцесса, и твоя единственная обязанность – смотреть за домом и воспитывать детей. А теперь в Датуне царит беспорядок, а Цзе-эр стал заложником у варваров. И ты еще смеешь мне что-то говорить! – Фен Е начинал выходить из себя.

- Она ошиблась, она знает, что была не права! – правитель Юн бросился к Фен Е, умоляя его. – Прошу Короля Волков умерить свой гнев! Она просто ошиблась по глупости. Фу-эр, скорее встань на колени и проси прощенья у Короля Волков!

Юнлунь рухнула на колени и зарыдала:

- Господин, не гневайтесь! Фу-эр, ошиблась! Фу-эр старалась ради Датуна, ради семьи Фен, ради вас! – она вцепилась в одежду Фен Е, глядя на него умоляющим взором. – Господин, на самом деле, Цзе-эру будет не так уж и плохо в Чахар.

- Что ты сказала? – Фен Е в ярости уставился на нее.

- Присутствие Цзе-эра в Чахар не только поможет утихомирить Чахар и избавить Датун от опасности, это будет полезно и господину! – Юнлунь смотрела на него покрасневшими, полными слез глазами. – Сарен всегда хотела иметь ребенка, но она не смогла родить от своего первого мужа, и господин тоже не прикасался к ней. Она скажет Нада-хану, что это ее собственный ребенок от господина. Пусть Цзе-эр остается в Чахар, а, когда он вырастет, с нашей поддержкой он станет Великим Ханом и объединит Монголию, - ее глаза заблестели. – При поддержке монголов господин очень быстро сможет вернуть себе власть над всей страной!

Фен Е оттолкнул ее пинком и выхватил меч:

- Но раньше я сам убью тебя! – в ярости воскликнул он. -Ты совсем спятила в своей алчности!

- Король Волков, остановись!

Охранники попытались остановить Фен Е, Ян Сиконг вцепился в его меч, а правитель Юн закрыл дочь собой.

Юнлунь в ужасе смотрела на Фен Е, не переставая умолять его.

- Фен Е, успокойся, - шепнул ему на ухо Ян Сиконг. – Возьми себя в руки.

Он отобрал у Фен Е меч и с грохотом отшвырнул его подальше.

- Я знаю, что господин желает стать императором, - рыдала Юнлунь. – Как можно было отказаться от страны, которую удалось полностью завоевать! Когда я отсылала Цзе-эра, мое сердце обливалось кровью, но я думала только о тебе! Пока Цзе-эр будет править Монголией, она всегда будет в хороших отношениях с Центральными Равнинами, и нам больше не придется воевать!

- Что это за бред! – лицо Фен Е побелело от гнева. – Эй, сюда! Я должен избавиться от этой сумасшедшей! Ко мне!

Правитель Юн рухнул перед Фен Е на колени, умоляя его сквозь слезы:

- Прошу Короля Волков умерить свой гнев! Умоляю пощадить мою дочь ради моей преданной службы семье Фен и ради сыновей, которых она родила! Умоляю о пощаде для Фу-эр!

- Убирайся! – со злостью крикнул Фен Е. – Я еще не разобрался с тобой за все, что ты натворил!

- Я все делала ради господина, это все ради тебя! – рыдала Юнлунь.

- Ты отдала своего сына и наследника семьи Фен в заложники варварам! Это всего лишь годовалый ребенок, который теперь полностью одинок в чужой земле, и ты еще смеешь говорить, что думала обо мне? Да ты спишь и видишь, как бы стать императрицей, и это все, о чем ты способна думать! Охрана! Поместить их под домашний арест и не выпускать без моего приказа!

- Слушаюсь!

Охранники вывели прочь правителя Юна и его дочь.

Фен Е был так зол, что ему стало нехорошо. Он приложил руку к груди и, пошатнувшись, едва не упал.

Ян Сиконг поспешно подхватил его и усадил в кресло, после чего повернулся к охранникам и приказал:

- Всем выйти!

__________________

Хехе, я так понимаю, автору нужно, чтобы у Волчонка был повод избавиться от ненужной жены? Зачем в яое жены, правда?)) И так стописят глав без сердечек.)

- 139 -

Фен Е тяжело дышал, его лицо побледнело, а во взгляде были видны отблески надвигающейся грозы.

- Твоя рана едва не задела сердце, - мягко сказал Ян Сиконг. – Глава Цю особенно подчеркивал, что тебе нельзя злиться.

- Как я могу не злиться? – Фен Е поднял голову и посмотрел на Яна Сиконга бешеным взглядом. – Отец с дочерью провернули такое дело у меня за спиной. Какая невероятная наглость!

- Дело уже сделано, и прежде всего тебе нужно успокоиться.

- Я хочу развестись с этой чокнутой! Она не достойна того, чтобы называться женой и матерью! Когда мы были в Тайюане, она всячески подстрекала правителя Юна и старалась подкупить моих людей, чтобы они уговорили меня стать императором. Я уже не раз предупреждал их, но мне и в голову не приходило, что они посмеют устроить беспорядки в Датуне у меня за спиной! – Фен Е сжал кулаки. – Я не стану ее убивать, раз уж мы были женаты, но я...

- Фен Е.

Ян Сиконг сжал его плечо, приложив немного силы, чтобы с помощью боли обратить на себя его внимание. Заглянув Фен Е в глаза, он строго сказал:

- Ты сейчас не в себе, поэтому не нужно спешить с принятием решения. Если бы ты не породнился с правителем Юном, без его помощи тебе было бы непросто в такой короткий срок набрать столько солдат и продовольствия. И сейчас, когда они совершили ошибку, не нужно так поспешно рвать с ними отношения. Почему бы тебе не сходить к маленькому Шицзи и не успокоиться немного? Ты ведь еще не видел его.

Фен Е покачал головой:

- Позже. Сначала я должен сходить в поминальный зал моих предков и повиниться перед ними.

- Хорошо.

Фен Е внезапно потянулся к нему и, обняв его за талию, уткнулся лицом ему в грудь.

Ян Сиконг замер от неожиданности, сверху ему были видны лишь длинные ресницы Фен Е, которые слегка подрагивали. Обнимавшие его руки были такими крепкими и сильными, но он все же чувствовал уязвимость этого человека, который сумел потрясти всю Поднебесную. Никто не мог себе представить, как велико было то бремя, которое он нес на своих плечах.

- Конг-эр, я так устал, - тихо сказал Фен Е, и его голос был полон усталости и разочарования.

Ян Сиконг почувствовал боль в своем сердце, он ласково погладил его по спине и успокаивающе произнес:

- Тот, кто превозносится над тысячами других людей, несет бремя, превосходящее бремена тысяч людей. А иначе, невозможно быть «правителем».

Фен Е закрыл глаза. Эти теплые объятья, в которых он сейчас находился, были единственным на всем белом свете местом, где ему было спокойно и хорошо.

Только здесь...

***

Фен Е всю ночь простоял на коленях в поминальном зале своих предков, и Ян Сиконг тоже не спал всю ночь, размышляя над тем, как им спасти Фен Цзе.

Все обдумав, он понимал, что на месте Нада-хана он ни за что не вернул бы ребенка, независимо от того, считал бы он его ребенком своей дочери или нет.

С тех пор, как ойраты были уничтожены Фен Цзяньпином, некогда могущественная монгольская империя пришла в упадок. Все племена рассорились между собой и постоянно воевали друг с другом. Племя Чахар было самым могущественным из всех, но они располагались ближе всех к Датуну. Если Фен Е отдаст такой приказ, все их племя могут уничтожить. И сейчас, когда в руках Нада-хана находится сын правителя всего Севера, дураку понятно, что Нада-хан не отдаст его назад, даже если ему предложить в обмен весь Хетао.

Если хорошенько подумать, в рассуждениях принцессы Юнлунь был здравый смысл. При поддержке Фен Е Чахар сможет объединить всю Монголию. Но Фен Е никогда не совершил бы такую глупость – чем более разрозненными были монгольские племена, чем чаще они воевали между собой, тем спокойней он мог себя чувствовать. А вот если в будущем Монголию объединит его собственный сын, это будет уже совершенно другое дело.

Когда Фен Е немного успокоится, он сможет взвесить все «за» и «против». Но как Король Волков и просто как мужчина, он не мог потерпеть, чтобы жена предала его, совершив такой вероломный поступок.

Впрочем, даже если Фен Е захочет спасти своего сына, как он сможет это сделать? Нельзя напасть на того, у кого в руках заложник. Сын Короля Волков дороже золота. Если Нада-хан не захочет отдать его, тут будет невозможно что-либо сделать.

Ян Сиконг подумал о принцессе Юнлунь, которую видел сегодня днем. Любовь к своему ребенку – это инстинкт. И, столкнувшись с переменами или большими неприятностями, человек тоже часто действует инстинктивно. Он опасался, что женщина, способная отдать собственного годовалого ребенка, чтобы получить желаемое, вовсе не «чокнутая», скорее всего она мыслит слишком трезво.

***

После того, как Фен Е всю ночь простоял на коленях, его рана дала о себе знать, и теперь ему было нужно прилечь и отдохнуть.

Когда Ян Сиконг пришел к нему, он только что поел, и на низком столике возле его кровати стояла нетронутая чаша с лекарственным отваром. От одного взглядя на густой темный отвар становилось горько во рту.

Ян Сиконг присел возле его кровати:

- Выпей лекарство.

- Оно слишком горькое, - сказал Фен Е, отворачиваясь. – Этот глава Цю – просто чудовище. Он что, специально приписал мне такое горькое лекарство? Мне еще никогда не доводилось пить такую горечь.

- Он спас тебе жизнь. И то, что ты сейчас жив, доказывает, что ему нужно верить, поэтому ты должен пить это лекарство.

- Я же вижу, что он меня терпеть не может, - фыркнул Фен Е. – На самом деле, он просто хотел забрать у меня Хун-эра, чтобы использовать его для своих лекарств. Если бы он не спас мне жизнь, я бы его...

- Ладно, ладно, давай все же выпьем это лекарство, - Ян Сиконг поднял чашу.

Фен Е посмотрел на протянутую к нему ложку и послушно открыл рот.

- Выбери благоприятный день и найди хорошее место, чтобы там было красиво. Нужно предать Хун-эра земле, чтобы его душа могла успокоиться.

Ян Сиконг подумал о преданном и остром взгляде огромного волка и не смог сдержать вздох в своем сердце.

- Я уже выбрал такое место. Нужно вернуть его туда, где он родился, - взгляд Фен Е потеплел. – Я надеюсь, что в следующей жизни он снова возродится на земле и вернется ко мне.

- Ты еще не видел Шицзи? – спросил Ян Сиконг, подавая ему лекарство.

- Я... - Фен Е опустил глаза. – Я боюсь, что, глядя на него, буду думать о Цзе-эре. Я их отец, но, проводя все время в боях, я не смог защитить их, и теперь мне стыдно даже посмотреть на него.

- Его светлость правитель Цзиньюаня тоже не уследил за тобой, и ты рос среди волков, - улыбнулся Ян Сиконг. – И с тобой было все в порядке. Они будут знать, что их отец сражался на поле боя и будут гордиться тобой.

Фен Е тоже улыбнулся в ответ:

- Верно, они потомки семьи Фен, и из них тоже должны вырасти настоящие волки.

- А его светлость... - Ян Сиконг отставил чашу с лекарством. – Что ты думаешь делать?

Фен Е ничего не ответил.

Ян Сиконг знал, что Фен Е думал о том, же о чем думал он сам. Но это был его собственный сын, и он не мог мыслить также хладнокровно, как о своих солдатах на поле боя.

Ян Сиконг не спешил говорить на эту тему и вместо этого сказал:

- Я бы хотел увидеться с ее высочеством принцессой Юнлунь.

Взгляд Фен Е мгновенно похолодел:

- Зачем тебе это?

- Мы еще многого не знаем. Сначала нужно расспросить ее поподробнее, прежде чем строить дальнейшие планы. Позволь мне увидеться с ней.

- Что, если она оскорбит тебя?

- В этом мире столько человек были бы рады разорвать меня на куски. Неужели ты думаешь, что меня испугают оскорбления от женщины?

- Хорошо, - после некоторого молчания сказал Фен Е.

- А ты сходи к Шицзи или вели принести его тебе.

- Почему ты так настаиваешь, чтобы я поскорее увидел Юэ-эра?

- Я хочу, чтобы ты понял, что у тебя все еще остается Шицзи, - сказал Ян Сиконг и подумал, что так ему будет легче смириться с тем, что исправить уже ничего не удастся.

Фен Е ошеломленно замер.

Ян Сиконг встал и вышел из комнаты. Он направился туда, где принцесса Юнлунь была заперта под домашним арестом. Дверь ее комнаты охраняло множество солдат, и Ян Сиконг сказал:

- Я здесь по приказу Короля Волков. Всем отойти!

Охранники расступились, давая ему пройти.

Ян Сиконг постучал в дверь:

- Ваш подданный Ян Сиконг просит позволения войти.

- Входи, - послышался из-за двери голос Юнлунь.

Ян Сиконг вошел в комнату и увидел принцессу, сидящую в кресле. Хотя она была очень подавлена, и ее лицо было бледным как бумага, на ней все еще были надеты пышные одежды, а волосы были аккуратно причесаны и украшены драгоценными заколками.

Ян Сиконг почтительно сложил ладони:

- Привествую ваше высочество.

Юнлунь с подозрением посмотрела на Яна Сиконга и после долгого молчания сказала:

- Не нужно церемоний.

Но при этом она не предложила ему сесть.

Ян Сиконг выпрямился и встал перед ней с невомутимым видом, его взгляд был ясен, как водная гладь в безветренный день.

- О тебе ходит столько слухов, - презрительно сказала Юнлунь, разглядывая Яна Сиконга с головы до ног и поглаживая драгоценный перстень на своем пальце. – Говорят, ты прекрасен, как Пан Ань и талантливей, чем Цзыцзянь. Ты сумел очаровать двух самых могущественных мужчин в империи. Я ожидала увидеть очаровательного лиса-оборотня, а ты оказался... обычным мужчиной.

Ян Сиконг едва заметно улыбнулся:

- Если подобные речи способны поднять настроение вашему высочеству и вернуть краски на ваше прекрасное лицо, ваш подданный готов доставить вам эту радость. Однако, это неподходящий способ просить о помощи.

- Что ты сказал? – Юнлунь уставилась на него во все глаза.

- Я сказал, что о помощи так не просят.

- Кто это тут просит тебя о помощи! – лицо Юнлунь застыло.

- В таком случае позвольте вашему подданному откланяться, - Ян Сиконг почтительно поклонился и собрался уходить.

- Стой! – резко сказала Юнлунь.

Ян Сиконг снова повернулся к ней и улыбнулся.

- Ян Сиконг со своим бойким языком оказался достоин своей славы, - холодно улыбнулась Юнлунь. – Зачем ты пришел сюда?

- Ваше высочество очень умны, вы должны и сами понимать это.

Юнлунь сделал глубокий вдох и после небольшой паузы сказала:

- Господин не сможет отказаться от меня.

- Почему же?

- Он очень полагается на деньги моего отца.

- Король Волков скоро станет правителем всего Севера. Взимая налоги с четырех областей, он не будет нуждаться в поддержке правителя Юна.

- Если он разведется со мной, я наложу на себя руки, - холодно сказала Юнлунь. – Пусть вся Поднебесная знает, чтобы он довел свою жену до самоубийства, и мой сын узнает об этом, когда вырастет.

- Это лишь одна из причин, а что еще? – Ян Сиконг пристально смотрел на Юнлунь.

Они долго смотрели в глаза друг другу, не желая уступать, во взгляде Юнлунь не было ни малейшей застенчивости, обычно свойственной женщинам.

- Есть и другая... то, что я делала, пойдет на пользу семье Фен. Рано или поздно, он поймет, то я была права.

- Вы с Сарен заключили какой-то договор? В чем он заключается? – спросил Ян Сиконг. – Ваше высочество, расскажите мне обо всем с самого начала и до конца, чтобы я смог помочь вам.

- С самого начала? – усмехнулась Юнлунь. – Знаешь, где истоки всего?

Ян Сиконг ничего не ответил и лишь молча смотрел на нее.

- Со стороны может показаться, что я просто бессердечная или безумная женщина, которая отдала своего ребенка. Разве кто-то способен понять мои душевные раны? – Юнлунь крепко сжала шелковый платок. – Я старшая дочь в семье, а мой младший брат – Шицзи семьи Юн. Он бездельник, которые целыми днями пьет, играет в азартные игры и таскается по борделям. Он просто редкий глупец! – на ее лице появилось нескрываемое отвращение.

Ян Сиконг не ожидал, что Юнлунь заговорит об этом.

- Но такое ничтожество получил титул, а позже получит и все огромное имущество нашей семьи только потому, что он мужчина, - холодно сказала Юанлунь.

- А я, глядя на свою мать, всегда понимала, какое будущее ждет меня. Даже, если я в сто раз умнее своего брата, мне все равно придется выйти замуж за человека, которого я не видела никогда в жизни, а потом до конца своих дней оставаться заживо погребенной в его доме, наблюдая за тем, как он проводит время со своими женами и наложницами, рожая и воспитывая его детей и всячески угождая мужу и свекрови, - Юнлунь взглянула на Яна Сиконга. – Ты когда-нибудь мог представить себе, что это за жизнь?

- Нет, - бесстрастно ответил Ян Сиконг.

- Ну, конечно, ты же не женщина, - усмехнулась Юнлунь. – Мой муж намного лучше моего отца. Хотя он никогда не давал мне места в своем сердце, он всегда относился ко мне с уважением, он баловал меня и ни в чем мне не отказывал, но чем такая жизнь отличалась от обычной жизни принцессы? Я вышла за него замуж не для того, чтобы оставаться принцессой, как моя мать.

- Принцесса пожелала стать императрицей.

- Мужчины хотят быть императорами, - Юнлунь поджала губы. – Почему мне нельзя мечтать о том, чтобы стать императрицей? Я с самого детства не могла понять, почему все женщины должны жить так, как моя мать. Потом я поняла, что для более достойной жизни необходимо иметь высокое положение. Хотя моя мать промучилась всю жизнь и была несчастна, все слуги кланялись ей и относились к ней с почтением. И я подумала, что перед императрицей склонится вся Поднебесная. И, если я стану императрицей, передо мной склонят головы даже мой отец и мой глупый брат.

- Принцесса действительно необычная женщина, - кивнул Ян Сиконг.

- Хаха, - взгляд Юнлунь был все так же холоден. – Вот почему, выходя замуж за господина, я подумала, что смогу наконец получить то, что хочу. Но все оказалось напрасным.

- Как супруга Правителя Севера, вы и так ничем не уступаете императрице.

- Этого недостаточно! – Юнлунь, стиснув зубы, уставилась на Яна Сиконга. – Он имеет склонность к однополым связям и позволил мужчине заморочить себе голову, из-за чего давно превратился в посмешище. Но я все равно согласилась выйти за него замуж в надежде, что он введет меня во дворец и сделает матерью всей страны. Но ради тебя он отказался от страны, которую завоевал!

- Принцесса провела много времени в Датуне, - строго сказал Ян Сиконг. – Боюсь, ваше высочество не понимает сложившейся ситуации. Ляодун важен для Дашен не менее Датуна. Если потерять его, это обернется катастрофой для всей страны. Поэтому дело не только во мне. Я никогда не хотел, чтобы Король Волков стал императором. Если бы он занял трон, Чен Му и вассальные правители, многие из которых являются потомками семьи Чен, никогда бы с этим не смирились. В итоге, вся страна погрузилась бы в хаос, что было бы на руку варварам и принесло бы множество бед нашему народу. Вспомните восстание восьми правителей во времена Западной Цзинь, вспомните бойню с варварскими племенами во времена шестнадцати царств. Неужели вы захотели бы стать императрицей покоренного государства?

Юнлунь молча поджала губы.

- Король Волков и сам понимает это в глубине души. Пока он был регентом в столице, многие при дворе не желали подчиняться ему. А тем временем Чен Му все время смотрел на него хищным взглядом, и варвары выжидали удобного момента для нападения. Если бы он не отдал столицу, этой борьбе не было бы конца. Так что он сделал это не ради меня, а ради Ляодуна и ради народа нашей страны.

Юнлунь внимательно посмотрела на него:

- И все равно я ни за что не поверю, что он не хочет быть императором. На свете нет человека, который не хотел бы этого. Он назвал своих сыновей Юэ и Цзе, что значит «реки и горы». (1)

- Да, все хотят быть императором, - Ян Сиконг смотрел на нее острым взглядом. – Но только один человек может быть им.

- Вот поэтому я и помогаю ему, - Юнлунь высокомерно смотрела на Яна Сиконга, не желая уступать ему. – Я оставила Юэ-эра в Датуне, и, когда он вырастет, он станет Правителем Севера. А Цзе-эра я отправила в Чахар, чтобы господин поддержал его и помог объединить всю Монголию, и в будущем он станет правителем Монголии. Мой супруг не захотел возвеличить меня, ну так это сделают мои сыновья!

Ян Сиконг, нахмурившись, смотрел на Юнлунь и ничего не отвечал.

- Ты тоже считаешь меня сумасшедшей? – усмехнулась Юнлунь. – Битва между семьей Чен и семьей Фен случится не только в этом, но и в следующем поколении. Даже если я этого уже не увижу, мое имя войдет в историю, как и имена тех мужчин, которые всем управляют.

- Принцесса не сумасшедшая, она просто чуточку безумней обычных людей, - тихо сказал Ян Сиконг. – Вы правы. Отсылать его светлость в Чахар было очень опасно, но в то же время это может быть очень удачный ход.

- Сарен прожила в Датуне около года, - усмехнулась Юнлунь. – Местные жители с древних времен подвергались набегам монголов и ненавидят их, разве ни могли хорошо относиться к ней? Я помогала ей, выполняя свой долг главной жены, и она была благодарна мне. К тому же, она очень привязалась к моим детям, и тогда я придумала этот план. Ты думаешь, я просто так отдала бы своего сына худородной дикарке? Но они сыновья Короля Волков, и у них с рождения свое предназначение и своя судьба.

Ян Сиконг покачал головой:

- Если бы принцесса родилась мужчиной, она была бы способна вершить великие дела.

Он не мог не вспомнить свою старшую сестру, Юань Вейлин. В юности она изучала и практиковала боевые искусства вместе с ними. Она обладала умом и честолюбием мужчины, и она тоже часто возмущалась участью женщины. С древних времен было немало кур, возвещающих рассвет, (2) но ему еще не доводилось видеть настолько безжалостную и хладнокровную женщину, как Юнлунь.

- Возможно, - с усмешкой ответила Юнлунь. – Ты наверное считаешь меня жестокой, но разве я более жестока, чем мужчины? Вспомни хотя бы Чен Му, который был так одержим тобой, что взял себе наложницу, похожую на тебя. А, когда ты сжег продовольствие его армии, он в ярости приказал казнить ее, хотя она носила под сердцем его ребенка. Я отослала Цзе-эра, но по крайней мере, с надеждой, что у него все будет хорошо.

- Это верно, но правитель Чу казнил свою наложницу вовсе не из-за меня.

- А из-за чего же?

- Правитель Чу еще давно говорил мне, что из-за низкого происхождения его матери, ему всю жизнь пришлось терпеть лишения и презрение окружающих. И ему не хотелось повторять ту же ошибку, чтобы его ребенок прошел через те же муки, что и он, - Ян Сиконг смотрел прямо в глаза Юнлунь, его взгляд был тяжелым и ледяным. – Но принцесса права – мужчины очень жестоки, и уж тем более, они не жалеют женщин, которые встают у них на дороге.

Хрупкое тело Юнлунь задрожало, и по спине пробежал холодок от страха.

- Развод не принесет Королю Волков никакой пользы, разве что поможет утолить ненависть в его сердце, - тихо сказал Ян Сиконг. – Я постараюсь убедить Короля Волков. Но я также хочу посоветовать вашему высочеству больше не принимать решения у него за спиной и не плести интриг. Живите спокойно, как супруга Правителя Севера и наслаждайтесь почетом и богатством. Если Король Волков снова разгневается, боюсь, тогда уже ничто не сможет спасти ваше высочество.

Юнлунь опустила глаза и устало спросила:

- А как же мой отец? Сможет ли господин простить его?

- Правитель Юн – тесть Короля Волков, он повзолит ему сохранить достоинство, - ответил Ян Сиконг. – Если у принцессы больше нет никаких поручений, тогда ваш подданный уходит.

Юнлунь, избегая его взгляда, просто смотрела в пол.

Ян Сиконг поклонился ей и направился к двери. Когда он уже собирался переступить порог, Юнлунь тихо окликнула его:

- Господин Ян.

Ян Сиконг не стал поворачиваться и лишь слегка повернул голову.

- Когда Цзе-эр вырастет, он возненавидит меня? – сдавленным голосом прошептала Юнлунь.

- Он не будет знать вас.

Ян Сиконг открыл дверь и вышел, слыша позади себя сдавленные рыдания.

Эту женщину можно было пожалеть, но в этом мире все заслуживают жалости. Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать, и этого никто не сможет избежать.

________________________________________________

1. Напомню, все вместе это означает «страна, земля, территория» и намекает на аппетиты Фен Е.)

2. Курица, возвещающая рассвет вместо петуха – означает женщину, управляющую делами мужа, или фаворитку, которая вмешивается в дела государства.

- 140 -

После встречи с принцессой Юнлунь у Яна Сиконга возникла в голове одна идея, и ему нужно было для начала обсудить ее с Фен Е. Но слуга сказал ему, что Фен Е пошел к маленькому Шицзи.

Когда Ян Сиконг нашел Фен Е, тот неподвижно стоял возле деревянной кроватки и смотрел на лежавшего в ней ребенка. Услышав шаги, Фен Е повернулся и жестом пригласил Яна Сиконга подойти поближе.

Ян Сиконг тихо подошел к кроватке и увидел спящего в ней ребенка. Его веки были слегка припухшими и красными, он явно недавно плакал. На его маленьком личике можно было разглядеть некоторое сходство с Фен Е. Когда он вырастет, наверняка превзойдет красотой обычных людей.

- Он только что заснул, - шепотом сказал Фен Е. - Он совсем не испугался меня и назвал меня папой... - его взгляд потускнел. - А потом он начал звать младшего брата и мать.

- Пусть принцесса придет увидеться с Шицзи, - вздохнул Ян Сиконг.

- Она отдала Цзе-эра, разве я могу подпустить ее к Юэ-эру? – холодно сказал Фен Е.

- В любом случае, она мать Шицзи, а ему сейчас больше всего нужна именно мать.

- Скоро она уедет отсюда, я собираюсь развестись с ней.

- ... Давай вернемся к себе и поговорим. Не нужно будить Шицзи.

Когда они вернулись в комнату, Фен Е сразу спросил:

- О чем вы говорили с ней?

Ян Сиконг тяжело вздохнул и, глядя Фен Е в глаза, сказал:

- В глубине души ты сам должен понимать, что вернуть его светлость скорее всего не получится.

Фен Е опустил глаза и ничего не ответил.

- Будь мы с тобой на месте Нада-хана, мы бы обязательно воспользовались возможностью, которая выпадает раз в жизни, и с помощью твоей силы, укрепили бы свою власть. Поэтому он не вернет его светлость.

- Я пошлю человека в Чахар, - угрюмо сказал Фен Е.

- Это ничего не даст, - Ян Сиконг покачал головой. – Ты и сам это знаешь.

Фен Е сжал кулаки, но на его хмуром лице не было заметно следов гнева.

- Просто смирись с этим, - сказал Ян Сиконг. – Возможно, его светлость действительно сумеет принести долгие года мира нашим границам. Возможно, это его предназначение, как потомка семьи Фен.

- Он же еще даже не научился ходить, - хрипло прошептал Фен Е, закрывая глаза. – Я его еще даже не видел.

- Он не только научится ходить, он также научится обращаться с оружием, ездить верхом на лошади и стрелять из лука. Он станет таким же, как ты, и тогда вы обязательно встретитесь.

Фен Е посмотрел на Яна Сиконга:

- Если это действительно его предназначение, тогда мой сын станет правителем Монголии.

Ян Сиконг тоже взглянул на него:

- Фен Е, ты поклялся, что в этой жизни никогда не войдешь на Центральные Равнины.

- Поклялся, но оставит ли меня в покое Чен Му? – Фен Е прищурил глаза. – Он действительно позволит мне владеть четырьмя областями на Севере? Если однажды он воспользуется силой Центральных Равнин и нападет на меня, я не могу просто сидеть сложа руки и никак не подготовиться к этому.

- Я знаю, - с серьезным видом сказал Ян Сиконг. – Если ты сможешь объединиться с Монголией, это поможет не только установить настоящий мир на границе, но ты также сможешь защитить себя. Но ты также должен помнить свою клятву. Если Чен Му не нападет на тебя, ты тоже не должен никогда нападать на него.

- Я не нападаю на тех, кто не нападает на меня, - торжественно заявил Фен Е.

Ян Сиконг тяжело вздохнул. Как и сказала принцесса Юнлунь, битва между семьями Чен и Фен неизбежна. Даже если это поколение временно сохранит мир, следующие поколения могут зайти слишком далеко в своем стремлении захватить страну целиком.

- Даже если так, я бы все равно никогда не принес в жертву собственного сына, - снова заговорил Фен Е. – Я не могу простить Юнлунь за то, что она сделала, и я собираюсь...

- Ты не можешь отказаться от нее, - сказал Ян Сиконг.

- Почему ты хочешь помочь ей? – Фен Е пристально уставился на Яна Сиконга.

- Мне нет до нее никакого дела, с чего бы мне помогать ей? Я думаю о тебе, - строго сказал Ян Сиконг. – Какая тебе польза от того, что ты откажешься от нее? Ну разве что таким образом ты дашь выход своему гневу. Породнившись с правителем Юном, вы с ним действовали заодно и помогали друг другу, разделяя и славу, и неудачи. Если вы сейчас станете врагами, Чен Му наверняка воспользуется этим. К тому же, твой сын так мал, разве можно оставить его без матери?

- Она лично отправила собственного ребенка к варварам, сделав его их заложником! Разве после этого ее можно назвать матерью?

- Но Юнлунь – родная мать маленького Шицзи. Когда он вырастет, как ты посмотришь ему в лицо? К тому же, его светлость сейчас находится в Чахар, и единственный человек, на которого он сейчас может положиться, это Сарен. Они с Сарен внешне сохраняют дружеские отношения, и это может быть полезным. Если ты простишь отца с дочерью, ты не только сможешь с легкостью вернуть военную власть, забрав ее из рук правителя Юна, но ты также сможешь окончательно подавить его и использовать, как тебе заблагорассудится.

- Я и так сохранил им жизнь, - сказал Фен Е, прищурив глаза. – Тем самым я исполнил до конца долг человеколюбия.

- Если я не могу убедить тебя, не забывай, что скоро в Датун вернется генерал Фен. Если ты откажешься от жены, что он скажет на это?

Фен Е слегка поменялся в лице. Он знал, что Фен Чанью никогда не согласится на его развод с женой. После того, как он отказался от столицы ради Ляодуна, Фен Чанью и так был страшно разочарован. Хотя Фен Чанью был всего лишь приемным сыном в семье Фен, как ни крути, а он остался единственным старейшиной рода. Стоило ему подумать о Фене Чанью, как у него начинала болеть голова, и эта боль был еще хуже, чем боль от раны в его груди.

- Брак между знатными семьями на самом деле, явлется союзом, - мягко сказал Ян Сиконг. – Созники не всегда могут соответствовать нашим чаяниям, но пока союз полезен, расторгнуть его не так-то просто.

Ян Сиконг вспомнил то невыносимое чувство в сердце, которое он испытал, когда впервые услышал о том, что Фен Е собирается жениться. Но сейчас его душа была спокойна. Во-первых, потому что больше он не желал никакой влюбленности, а во-вторых, он ясно видел, что все эти «супружеские союзы», рожденные исключительно ради корысти, не имели ничего общего с любовью. Это касалось и его с Ваньян, и Чен Му с дочерью правителя Нин, и Фен Е с Юнлунь. Сколько знатных девушек, подобно Ваньян способны отказаться от славы, богатства и положения, чтобы отправиться скитаться по свету со своим возлюбленным? Хотя Юнлунь не смирилась со своей судьбой, она впала в другую крайность.

Фен Е, услышав его слова, нахмурился еще сильнее.

***

Два дня спустя Фен Чанью вернулся вместе с армией в Датун, а Чен Му, наконец, исполнил свою давнюю мечту и вошел в столицу. Укрепив свое положение, он объявит миру, что с этого момента у Дашен будет новый государь, а у четырех северных областей – новый правитель.

Фен Е вышел лично приветствовать Фена Чанью у ворот резиденции, но Фен Чанью, увидев его, лишь вздохнул, а затем отвернулся и молча прошел мимо, оставив Фен Е позади с расстроенным и печальным видом.

Ян Сиконг заметил поседевшие волосы и немного сгорбленную спину Фена Чанью. По сравнению с тем, как он выглядел во время их последней встречи, сейчас он казался резко постаревшим, и это немного взволновало его.

Той ночью Фен Чанью долго беседовал с Фен Е за закрытыми дверями. По словам прислуги, которая дежурила возле дверей, они несколько раз спорили о чем-то.

***

Яна Сиконга одолевали различные мысли, и он всю ночь ворочался с боку на бок. Наконец, он смог заснуть и проспал до полудня.

Когда он проснулся, слуга уже ждал его, приготовив воду для умывания, и сразу же сообщил, что его хочет видеть Фен Е.

Ян Сиконг поспешно умылся и оделся, после чего немедленно отправился к Фен Е. Тот явно не спал всю ночь, его лицо было бледным, а под глазами залегли темные круги, он выглядел очень усталым. Как только они встретились, он не стал дожидаться, пока Ян Сиконг спросит его о разговоре с дядей, и лишь сказал:

- Давай съездим за город.

- За город? Зачем?

- Нужно отвезти Хун-эра в горы, - ответил Фен Е. – Я нашел монаха, и он сказал, что сегодня благоприятный день.

- Хорошо.

Когда они вышли из дома, Ян Сиконг увидел, как охранники вывели Цзуйхонга и сразу нахмурился:

- Фен Е, у тебя два дня назад были проблемы с раной, и сейчас...

- Я не хочу больше ездить в повозке.

С этими словами Фен Е запрыгнул в седло. Хотя его движения были не такими ловкими и точными, как раньше, по сравнению с тем изможденным состоянием, когда он не мог встать с постели, сегодня он уже вернул себе прежнее величие Короля Волков.

Яну Сиконгу ничего не оставалось, кроме как тоже сесть в седло и последовать за ним. В сопровождавшей их повозке стоял гроб из черного палисандра с выгравированным на нем тотемом волка.

Ян Сиконг, глядя на гроб, мысленно сказал: «Хун-эр, я тоже провожу тебя в последний путь».

Группа людей покинула стены города.

Фен Е с Яном Сиконгом ехали впереди, не говоря ни слова.

Ян Сиконг долго ждал и, видя, что Фен Е не собирается ничего говорить, спросил:

- Вы так долго разговаривали с генералом Феном прошлой ночью. Какое решение ты принял?

- Правитель Юн будет лишен военной власти, и Датуном по-прежнему будет править дядя. Но правитель Юн и его Шицзи не понесут наказания за свои действия в Датуне.

Ян Сиконг ожидал этого.

- Что-нибудь еще? – спросил он.

- Дядя не позволил мне развестись с ней, - Фен Е скривил губы, в его глазах мелькнул гнев.

- Ну разумеется, генерал Фен...

- Но я все равно это сделал.

- Что?! – Ян Сиконг повернул голову и с тревогой уставился на Фен Е. – Ты...

- Я заходил к ней рано утром, - Фен Е спокойно посмотрел на Яна Сиконга. – И я лично передал ей разводное письмо. Я позволю ей сохранить лицо и статус правительницы Севера и не стану разглашать это по всей Поднебесной. Пусть она и дальше наслаждается почетом и богатством, но отныне я больше никогда не увижусь с ней, и после смерти нас похоронят порознь.

Ян Сиконг смотрел на него в немом изумлении.

- А знаешь, что она сказала мне? – усмехнулся Фен Е.

- .....

- Она все еще пыталась убедить меня поддерживать Цзе-эра в качестве правителя Монголии. Она сказала, что я все еще молод, и у меня еще есть время вернуться в Центральные Равнины и стать императором. Если бы она не была женщиной, учитывая ее происхождение и честолюбие, она смогла бы перевернуть этот мир. К счастью, она женщина, иначе, с такой жаждой к славе она уже давно превратилась бы в демона.

- Да, хорошо, - вздохнул Ян Сиконг.

Фен Е внимательно посмотрел на него:

- Конг-эр, тебе действительно все равно?

- ... Что ты имеешь ввиду?

- Ты сам знаешь, что я имею ввиду.

Ян Сиконг немного подумал и ответил:

- Я лишь хочу, чтобы ты прочно держался на троне Правителя Севера, удерживая все четыре области. А все остальное неважно.

Фен Е сжал поводья:

- Неужели для тебя и правда ничто не имеет значения кроме власти?

Ян Сиконг ничего не ответил.

- 141 -

Фен Е привел их к пещере. Постепенно вокруг них появлялось все больше волков, они сбегали с горы, следуя за повозкой через лес.

Фен Е спешился и, осмотрев заросший вход в горную пещеру, сказал:

- Подайте мне саблю.

- Король Волков, позвольте вашему подчиненному сделать это, - сказал охранник, принесший ему саблю.

- Я сам, - Фен Е взял саблю и начал срубать сорняки.

- Но твоя рана... - начал Ян Сиконг.

- К черту мою рану! – Фен Е резко повернул голову и уставился на Яна Сиконга. – Кроме моей раны и службы мне, как Королю Волков тебя еще что-нибудь волнует? Как мой талантливый советник, ты даешь мне советы и помогаешь справляться с трудностями, ты всячески помогаешь мне. Для тебя я, как Фен Е, совсем не важен, для тебя я всего лишь Король Волков, ведь так?

Ян Сиконг посмотрел на Фен Е и спокойно ответил:

- Я уже давно не могу разглядеть в тебе Фен Е.

Фен Е долго смотрел на Яна Сиконга, его взгляд был полон невыразимой печали. Опустив голову, он снова принялся рубить сорняки.

Яну Сиконгу хотелось успокоить его, но он не мог ничего сказать, поэтому тоже взял саблю и начал расчищать вход вместе с ним.

После того, как они прорубили проход, солдаты внесли в пещеру гроб Фен Хуна. Фен Е вошел за ними следом и, оглядевшись вокруг, долго молчал.

Ян Сиконг молча стоял возле гроба Фен Хуна, представляя себе, каким милым и пушистым волчонком он был, когда только родился. Двадцать лет промелькнули в мгновение ока, жизнь и смерть совершили свой круговорот, и все вернулось туда, откуда началось.

Так происходит не только у волков, люди проходят по тому же пути.

Фен Е протянул руку, и его длинные изящные пальцы легонько погладили гроб.

- Я никогда не рассказывал тебе, почему выбрал Хун-эра, чтобы он сопровождал меня?

- Нет, - ответил Ян Сиконг.

- В детстве я все время поднимался в гору, чтобы поиграть с волками. Я всегда играл только с ними, а моим первым другом стал ты. После возвращения в Датун я очень сильно тосковал по тебе и даже упрашивал отца отправить меня в Ляодун в следующем году, чтобы найти тебя.

Далекие воспоминания детства поднимались из глубин памяти одно за другим, Ян Сиконг подумал о двух беззаботных детях, играющих на лошадиной ферме, и его сердце захлестнули эмоции.

- В конце концов, все, чего я дождался, это известия о том, что тебя сослали на Северо-восток, - Фен Е покачал головой. – Отец отправил людей найти тебя, но им сказали, что ты мертв. Я долго плакал и постоянно уходил в горы, где искал общества волков. Как раз в то время вскормившая меня волчица родила новых волчат. Хун-эр был самым крупным и сильным среди них, и он был единственным, кто спешил не к еде, а полз навстречу ко мне.

Ян Сиконг положил руку на гроб, словно вновь ощутив под рукой густой и теплый мех одноглазого гигантского волка.

- В том возрасте я обманывал сам себя, воображая, что ты перевоплотился в этого волчонка. Повзрослев, я, конечно, понял, что это невозможно, но тогда я уже снова встретил тебя, - на лице Фен Е была заметна печаль. – Я всегда чувствовал, что мы с тобой связаны на всю жизнь. Но на самом деле, оказалось, что это только я один привязан к тебе до конца моих дней.

Ян Сиконг опустил глаза, его взгляд потемнел.

Фен Е был прав, они оказались связаны на всю жизнь, вот только эта связь необязательно должна была оказаться счастливой. Они прошли через множество бурь, и теперь все изменилось. Сейчас уже невозможно вернуться назад, в их давно ушедшую молодость.

Фен Е достал курильницу и подношения, после чего зажег три палочки благовоний. Расставив их перед гробом, он тихо сказал:

- Хун-эр, мы с Сиконгом сегодня пришли проводить и почтить тебя. Хоть ты и волк, нет нужды соблюдать человеческие ритуалы, но... Я хочу сделать это для тебя.

Ян Сиконг тоже зажег три палочки, читая про себя буддийские сутры.

Охранники расстелили для них в пещере мягкое покрывало, они разожгли небольшой костер и сели лицом к гробу. В ярком свете огня, тени от гроба плясали на каменных стенах, но это нисколько не пугало их, и вместо этого они чувствовали себя очень уютно в этом месте.

Заходящее солнце было подобно раплавленному золоту, и, когда горы начали погружаться во тьму, в лесу послышался вой волков, которые присоединялись к хору один за другим.

Ян Сиконг не мог сдержать печаль, затопившую его сердце:

- Они тоже пришли проститься с Хун-эром.

- Да, - Фен Е повернул голову и посмотрел на Яна Сиконга. – А ты помнишь, как мы однажды провели ночь в одной пещере с Хун-эром?

Ян Сиконг тоже взглянул на Фен Е. Он видел, как отблески костра отражались в темной глубине его глаз и подумал, что и сам не заметил, когда эти глаза утратили свой наивный и легкомысленный взгляд, превратившись в глубокие и темные омуты... Он сам не знал, когда из этих глаз исчезли тепло и улыбка.

Когда он в последний раз видел, чтобы Фен Е смеялся? Не насмехался, не ухмылялся, а именно радостно смеялся от души?

Это было так давно, что он уже и сам не помнил этого.

- Помню, - сказал Ян Сиконг, и его дыхание участилось, он никогда не забудет этого.

Он вспомнил, как они промокли под дождем и впервые увидели наготу друг друга, а еще он помнил игривый взгляд Фен Е в тот вечер. Каждый их взгляд и каждое слово, которыми они обменивались в ту ночь, согревали им сердце.

Десять лет спустя, волк, охранявший тогда их сон, сам погрузился в глубокий вечный сон. Десять лет спустя, они сидели рядом друг с другом, но между ними, казалось, разверзлась вселенная.

Самая большая трагедия в жизни заключалась в том, что все самое лучшее и прекрасное могло измениться до неузнаваемости. И в этот момент Ян Сиконг чувствовал лишь всепоглощающую печаль.

- Тогда все было так хорошо, - Фен Е погрузился в воспоминания. – Мы были все вместе, и все было прекрасно.

Ян Сиконг ничего не ответил. Да, тогда и правда все было замечательно. Тогда Хун-эр все еще спал возле их ног, а они были Яном Сиконгом и Фен Е. А теперь остались лишь Правитель Севера и «предатель Ян Сиконг».

Они растратили себя. Везде и всюду, где им приходилось бороться с невзгодами, «они» распылили себя, их плоть и дух тоже истощились, растратив себя в страданиях, и теперь они не могли больше собрать воедино свое «я».

Больше они уже не смогут обрести самих себя.

Фен Е в оцепенении смотрел на языки пламени:

- Так странно – тогда мне казалось, что у меня есть все, а сейчас у меня ощущение, что я остался ни с чем.

- ... Фен Е, нельзя иметь все и сразу.

- Раньше я всегда мог получить все, что пожелаю. Тебя я желаю больше всего на свете, но я не могу поймать тебя. Даже сейчас, когда ты рядом со мной, я чувствую... - голос Фен Е звучал все тише, - что однажды ты покинешь меня.

Ян Сиконг ничего не ответил.

- В тот день, когда ты исчез, я...

При одной только мысли о том, как сильно он страдал днями и ночами, Фен Е содрогнулся от ужаса. Это был самый страшный, темный и беспросветный период в его жизни. Одних воспоминаний о нем было досточно, чтобы разбить ему сердце.

- Я думал, лишь бы ты был жив, и больше мне ничего не нужно. Я ничего не попрошу, только бы знать, что ты все еще жив, - Фен Е тяжело вздохнул, стараясь подавить дрожь в голосе. – Потом, когда я нашел тебя, я думал, мне достаточно просто видеть тебя, и мне  этого хватит, только бы ты был рядом, и у меня была возможность хоть изредка сказать тебе слово, - он покачал головой. – Но мне хотелось все больше и больше, и каждый раз, когда я делал шаг вперед, ты отступал на три шага назад. А я без конца ломал себе голову, что еще мне сделать, чтобы ты простил меня и перестал меня ненавидеть.

- Фен Е, я не испытываю к тебе ненависти.

- Мне этого мало! – Фен Е уставился на него покрасневшими глазами. – Этого недостаточно. Я хочу, чтобы ты любил меня.

Ян Сиконг нахмурился.

- Я сделал все, что мог, и я готов сделать все, что ты захочешь, но что бы я ни делал... - Фен Е криво усмехнулся. – Ты действительно больше никогда не полюбишь меня?

Ян Сиконг посмотрел на Фен Е и сказал внезапно охрипшимм голосом:

- Я останусь с тобой, как ты хочешь. Я буду всегда помогать тебя. Разве этого недостаточно?

- Нет, недостаточно, - на лице Фен Е отразились отблески костра. – Тем более, я знаю, по какой причине ты остался, и мне этого мало!

- ... Я не понимаю, о чем ты говоришь.

- Ты же такой умный, неужели и впрямь не понимаешь? Прошлой ночью мы долго разговаривали с дядей. Он сказал, что страшно разочарован во мне, он велел мне встать на колени перед духами моих предков и перечислить все ошибки, которые я совершил, - глаза Фен Е покраснели. – Он сказал, что путь, по которому я вошел в столицу, был выстлан жизнями тысяч солдат армии Фен и залит их кровью, включая кровь его собственного сына, погибшего на поле боя. А я от всего отказался.

Ян Сиконг перевел дух, как человек, который долгое время находился под водой и теперь, наконец, смог сделать вдох. Он смотрел на Фен Е с непонятным выражением лица, которое не поддавалось описанию.

- Ты сожалеешь об этом? – спросил он.

Фен Е смотрел на Яна Сиконга покрасневшими глазами:

- Вот о чем ты думаешь на самом деле, ведь так? Ты думаешь, что я буду сожалеть об этом, ты боишься, что я пожалею о том, что спас Ляодун и отдал все ради тебя. В глубине души ты так и ждешь, что однажды я скажу тебе о том, как я жалею, что пошел на это ради тебя, верно?

Взгляд Яна Сиконга вспыхнул, и какое-то время он не мог смотреть Фен Е в глаза.

- Вот почему ты все время так осторожен и услужлив, поэтому ты все время прячешься за личиной самоотверженного слуги. Ты боишься, что однажды я обвиню тебя во всех своих ошибках, и ты делаешь все возможное, чтобы заранее загладить свою вину. Ты боишься, что останешься мне должным, вот о чем ты думаешь на самом деле, и вот почему ты остаешься рядом, ведь так?

Ян Сиконг сжал кулаки и уставился на Фен Е:

- А ты разве не жалеешь об этом? Даже если ты не жалеешь сейчас, кто посмеет сказать, что ни о чем не пожалеет до конца своих дней?

- Жалею? – усмехнулся Фен Е. – Если бы я сейчас мог вернуться в прошлое, когда мне было восемнадцать лет, и я мог бы выбрать, встретить мне тебя или нет, я бы все равно выбрал тебя, я хочу, чтобы мы с тобой любили друг друга. Ты не веришь в судьбу, но разве это не судьба? Когда армия Чжуо Летая осаждала город, и Чен Му привел свое войско, передо мной встал выбор между тобой и Поднебесной, и, если бы я стоял перед таким выбором тысячу раз, я все равно выбрал бы тебя. Я сделал выбор жить и умереть рядом с тобой, и в тот момент я понял, что ты был прав, когда говорил, что Чен Му больше подходит на роль императора, чем я... - его взгляд был острым, как у волка. – Потому что, пока ты рядом, я, Фен Е, не жалею ни о чем!

Ян Сиконг раскрыл рот от изумления, его брови хмурились все сильнее.

- Я просто...

- Ты прячешься от меня, скрывая свои истинные чувства. Кажется, ты очень заботишься обо мне, а сам готов ускользнуть в любой момент. Ты правда думаешь, что я не замечаю этого?! – взволнованно проговорил Фен Е, чувствуя, как острая боль пронзает ему сердце. Его лицо исказилось, и он неосознанно прикрыл свою рану рукой.

- Фен Е! – Ян Сиконг бросился поддержать его. – Хватит об этом, я...

- А я хочу говорить об этом, - Фен Е смотрел ему прямо в глаза. – Ты ничего не говоришь мне, и не желаешь открыть свои настоящие чувства. Но я хочу посмотреть на тебя, когда ты снимешь с себя эту безмятежную маску!

Ян Сиконг растерянно замер, потрясенный упорством во взгляде Фен Е. Казалось, этот взгляд проникает в самые тайники его души и ясно видит там все его затаенные страхи.

Не сводя с него этого твердого, настойчивого и бесстрашного взгляда, Фен Е спросил:

- Ты действительно хочешь оставить меня?

Ян Сиконг пошатнулся, его губы дрогнули, но он не мог произнести ни слова.

Во взгляде Фен Е вспыхнуло отчаяние, он указал на гроб Фен Хуна и тихо сказал:

- Хватит ли у тебя духу солгать перед его гробом? Ты все время хочешь уйти? Каждый день, оставаясь рядом со мной, ты думаешь о том, как бы тебе уйти от меня?

Ян Сиконг закрыл глаза, еле сдерживая слезы.

Так и есть, он боялся, что однажды Фен Е пожалеет о том, что отказался от Поднебесной ради обычного человека, позабыв про все свои честолюбивые замыслы. Когда он больше не сможет дать то, к чему стремится Фен Е, когда он состарится и утратит свою привлекательность, когда Фен Е проснется однажды и поймет, что он всего лишь обычный человек, тогда от его наваждения в один миг не останется и следа, и тогда Фен Е просто возненавидит его.

Люди всегда говорят, что в шахматной игре не может быть сожалений, но пока не окончена партия, никто не может поручиться, что он не будет ни о чем жалеть.

И кто знает, когда именно сожаления настигнут Фен Е? Чем всю жизнь ходить по тонкому льду, ожидая, когда Фен Е пожалеет обо всем, уж лучше завершить эту партию как можно раньше. Так ему не придется по крайней мере, видеть ненависть Фен Е и выслушивать его обиды.

Он не мог позволить себе пройти через это снова.

Молчание Яна Сиконга стало красноречивым ответом само по себе. Фен Е чувствовал себя так, словно его сердце пронзили тысячи стрел, ему стало так больно, что он не мог вынести эту боль. Ему захотелось проглотить этого человека, сидевшего перед ним – может, тогда он останется с ним навсегда. Нахлынувшая на него волна боли и отчаяния на миг лишила его рассудка, а затем он пришел в себя и, прижав Яна Сиконга к себе, впился в его мягкие теплые губы яростным поцелуем.

При столкновении их губ и зубов, они оба ощутили во рту привкус крови. Но они не могли понять, кто именно из них пострадал, потому что в этот момент их переполняла душевная боль. Ими овладело безумие, лишая их разума, и они едва могли дышать от боли. Они словно превратились в зверей, лишенных сознания и способности к мышлению. У них не осталось в голове никаких мыслей, и казалось, вокруг них не осталось ничего, кроме бесконечной пустоты.

Они целовались так, словно вознамерились проглотить друг друга.

Фен Е начал срывать одежду с Яна Сиконга. Он хотел убрать все препятствия, которые мешали ему занять сердце Яна Сиконга, даже если это его плоть и кровь, даже если...

Внезапно он замер.

- 142 -

Взору Фен Е открылась грудь Яна Сиконга. Светлая гладкая кожа, которую он помнил, теперь была покрыта отвратительными шрамами от ожогов. Эти шрамы напоминали уродливых чудовищ, которые вгрызлись в мягкую плоть. Они покрывали его кожу, бугрясь и оплетая ее, некоторые из них сливались цветом с кожей, а некоторые все еще сохраняли слабый оттенок лотоса, напоминая о том, какую боль пришлось вынести этому человеку.

Фен Е смотрел на ослепившие его шрамы, позабыв о том, что нужно дышать.

Ян Сиконг невольно хотел прикрыть свои шрамы, но в конце концов, все же не пошелохнулся. Он отвернулся, не желая видеть лицо Фен Е. Будь то потрясение, чувство вины или скорбь, он не хотел этого видеть.

Когда Фен Е, наконец, пришел в себя, его тело невольно содрогнулось, а сердце сжалось от ужасающей боли, котора была намного страшнее пронзившей недавно его грудь стрелы.

Он потянул одежду Яна Сиконга, чувствуя, как силы разом оставили его тело. Его руки, наделенные небывалой силой и способные стрелять из лука весом в два ши, сейчас не могли справиться с легкой невесомой одеждой.

- Еще есть... где еще... - прошептал он.

Ян Сиконг выдернул край одежды из рук Фен Е и тихо сказал:

- Только на руке и ноге, мне уже не больно.

- ... почему... - прошептал Фен Е, и его охрипший голос было невозможно узнать. – Почему не сказал мне...

Ян Сиконг поднял руку и стер кровь с губ, его голос звучал спокойно и ровно:

- Если бы я сказал, что бы ты смог сделать?

Фен Е уставился на его грудь покрасневшими глазами, думая о том, в каком отчаянии был Ян Сиконг, когда вошел в то адское пламя. У него все поплыло перед глазами, душевная боль и муки совести нахлынули на него волной, убивая его на месте, но в то же время, они вернули ему силы.

Верно, и что бы он тогда смог сделать? Он не мог защитить Яна Сиконга от губительного пламени, и он не мог помочь ему залечить его раны. Он снова и снова совершал ошибки. Человек, которого он любил больше всех на свете и который дал ему больше остальных, сильнее всего пострадал именно от него.

Он ненавидел судьбу, которая так играет с людьми, он ненавидел злословящих клеветников, но больше всего он ненавидел самого себя, потому что именно он причинил Яну Сиконгу больше всего страданий.

Он снова и снова повторял, как сильно любит его, а сам только и делал, что старался задеть его побольнее, унизить и подавить. Ян Сиконг тоже говорил, что любил его, но он прошел ради него огонь и воду, прожив свою жизнь напрасно.

А он-то все время считал самого себя тем человеком, который от начала и до самого конца любил по-настоящему. Какая нелепость!

Он никогда по-настоящему не знал Яна Сиконга и никогда не заботился о том, чего на самом деле хочет этот человек.

Ян Сиконг внезапно почувствовал влагу на груди. Он опустил голову и с удивлением обнаружил, что из глаз Фен Е катятся слезы, которые падают прямо на шрамы на его груди, все еще сохраняя свое тепло.

- Прости... - Фен Е всем телом придавил Яна Сиконга, снова и снова умоляя о прощении, и слезы непрестанно катились по его щекам.

Ян Сиконг смотрел в потолок пещеры широко открытыми глазами, чувствуя, как печаль затапливает все его тело. Куда ни посмотри, со всех сторон его поджидал лишь бесконечный холод.

- Прости... Конг-эр... прости... прости...

В этот момент Фен Е не был непревзойденным Королем Волков, он не был регентом, мечтаюшим захватить престол, и он не был Правителем Севера, владеющим четырьмя областями. Сейчас он, словно маленький беспомощный ребенок, уткнулся в грудь Яна Сиконга и разрыдался.

Наконец, из глаз Яна Сиконга тоже хлынули слезы, которые вырвались наружу, словно потоки вешних вод после зимней стужи.

Фен Е слышал свои собственные рыдания:

- Прости... я больше не буду принуждать тебя... ты... можешь уйти...

Он слышал свой голос, но не узнавал его. Он был готов скорее умереть, чем отпустить эту руку, но он должен это сделать. Остатки его разума заставили его произнести эти слова, но в следующую же секунду он пожалел об этом.

Ян Сиконг ласково обнимал Фен Е, давая возможность ему выплакаться. Наконец, он хрипло произнес:

- Я подожду, пока заживет твоя рана...

Фен Е закрыл глаза, чувствуя, как его сердце обратилось в пепел.

Когда они уходили на рассвете, охранники взорвали всю пещеру с помощью пороха, принесенного с собой, превратив ее в усыпальницу для Фен Хуна.

На обратном пути Фен Е не сказал ни слова, но он был не в силах скрыть даже перед солдатами свое отчаяние.

И лишь вернувшись домой, он взял Яна Сиконга за руки и, глядя на него безжизненным взглядом, спросил:

- Чего ты хочешь, куда собираешься пойти? Если ты скажешь мне, я... - чем больше он говорил, тем тише звучал его голос.

- Не надо, - ошеломленный Ян Сиконг покачал головой. – Не беспокойся об этом.

- ... Ты уже давно был готов к этому, - Фен Е отпустил руки Яна Сиконга и, медленно развернувшись, ушел.

Глядя вслед его одинокой удаляющейся фигуре, Ян Сиконг привалился к стене, чувствуя смятение в своем сердце.

***

После этого дня Фен Е больше никогда не просил у Яна Сиконга разрешения остаться ночевать вместе с ним, но он продролжал есть вместе с ним три раза в день. Во время этих трапез они ни словом не упомянули о том, что произошло в пещере, но Фен Е часто задумчиво смотрел на Яна Сиконга, а затем, придя в себя, отводил взгляд.

Вскоре из столицы пришли новости о восшествии на престол нового императора. Чен Му, наконец, получил власть над всей Поднебесной, взяв себе новое имя – Тайхэ.

Тринадцатый принц, которого Фен Е возвел на престол, был свергнут, и его сразу же отправили на свое место.

Взойдя на престол, Чен Му объявил всей Поднебесной, что Фен Е становится Правителем Севера и получает в свой удел четыре области: Цяньчжоу, Датун, Сюаньхуа и Ляодун. И теперь все вопросы, связанными с военными делами, налогообложением и законодательством в этих областях, будет решать Правитель Севера. Этот указ был написан Яном Сиконгом, и правящая династия сменила систему управления, возродив феодальные владения, чего не случалось со времен династии Цинь. Это было настолько нелепо, что поразило всех, кто об этом слышал, но Ян Сиконг составил все так идеально, ссылаясь при этом на классические каноны, что придраться было абсолютно не к чему.

Когда из столицы в Датун доставили императорский указ, Фен Е вышел принять его, при этом гордо держа спину прямо. Выслушав, как цензор зачитал этот указ, он сохранил все то же невозмутимое выражение лица.

Ян Сиконг вспомнил, как Фен Е сказал однажды, что в этой жизни ни за что и не перед кем не прклонит колени, кроме своих предков, и он сдержал обещание.

Убедившись в том, что Фен Е действительно стал Правителем Севера и обрел огромную власть, Ян Сиконг почувствовал, что настала пора ему уйти.

В Поднебесной не было недостатка в талантливых людях, и очень скоро у Фен Е появятся толковые советники во всех четырех областях. С их помощью Север окрепнет еще больше.

Наконец-то он мог расслабиться.

Однако, в день получения императорского указа, когда вся армия должна была ликовать и праздновать такое событие, Фен Е неожиданно упал с коня, тем самым напрочь лишив солдат желания напиться как следует.

_________________________

Так уж и неожиданно))

- 143 -

Услышав эту новость, Ян Сиконг поспешил к Фен Е. Увидев выходившего из комнаты слугу с полным тазом окровавленной воды и покрытыми пятнами крови тряпками, он почувствовал, как у него все поплыло перед глазами, а в голове возникла картина, как Фен Е падает к нему в объятья с пронзенной стрелой грудью. При одной мысли об этом у него ноги подкосились от страха.

Ворвавшись в комнату, он увидел Фен Е, сидевшего на кушетке. Его грудь была обернута белой тканью, а то место, куда попала стрела, теперь снова было окрашено кровью. А ведь его рана почти зажила!

Как только Фен Е увидел Яна Сиконга, его мрачный взгляд просветлел.

Несколько лекарей, толпившихся вокруг кушетки, отступили в сторону, и Ян Сиконг подошел поближе.

- Что произошло?

- Я уже давно не участвовал в скачках, и Цзуйхонг слишком перевозбудился, - беспечно объяснил Фен Е. – Я и сам не заметил, как свалился с него.

- Как ты мог участвовать в скачках со своей раной! – Ян Сиконг повернулся и набросился на телохранителей Фен Е. – Это так вы служите Правителю Севера?

Охранники поспешно опустились на колени:

- Мы заслуживаем смерти за свое преступление!

- Оставь, не нужно винить их, - сказал Фен Е и кивнул на дверь. – Всем выйти!

Все вышли из комнаты, оставив их одних.

Ян Сиконг, нахмурившись, с мрачным видом разглядывал Фен Е.

- Садись, - Фен Е похлопал рядом с собой.

Ян Сиконг сел и строго сказал:

- Как правитель четырех областей, ты несешь большую ответственность. Как ты мог поступить так опрометчиво?

- Ладно, ладно, мой дядя только что ушел отсюда, он уже отчитал меня, - Фен Е поднял руку и погладил Яна Сиконга по щеке. – Я просто немного отдохну, и все будет в порядке.

Он был очень бледен, но его глаза ярко блестели.

Ян Сиконг смотрел на яркую кровь, окрасившую ткань на груди Фен Е, и ничего не говорил.

- Я приказал отправить человека в Долину Лекарей, чтобы там приготовили лучшую мазь от ожогов и отвар, - мягко сказал Фен Е. – Ты должен хорошенько подлечиться.

- В этом нет необходимости. Цю Ван уже составил для меня рецепт, по которому я принимаю лекарство, и мое тело значительно окрепло.

- ... значит, он знал об этом, - разозлился Фен Е. – Он знал, а мне ты ничего не сказал!

- Я просил его не говорить об этом, - Яну Сиконгу не хотелось обсуждать эту тему. – Я уже здоров, и тебе тоже нужно поскорее поправиться. Ты только что получил новый титул, и жители северных границ все еще ждут встречи со своим новым правителем.

Фен Е, не обращая на его слова внимания, просто посмотрел на него и тихо сказал:

- Сожжение на огне – самая страшная кара на земле. Ты так страдал, а меня не было рядом. Ты... должно быть, ты сильно ненавидел меня в то время.

- Если бы я тебя ненавидел, я бы не сделал ничего подобного, - спокойно сказал Ян Сиконг.

Фен Е кивнул с мрачной усмешкой:

- Да, ты меня не ненавидел, ты просто окончательно разочаровался во мне и предпочел умереть, только бы не видеть меня снова.

Каждый раз, когда он думал о состоянии Яна Сиконга в тот момент, когда он шагнул в море огня, а после этого много дней и ночей страдал от ужасной боли, его сердце разлеталось на тысячу осколков. Он не смел даже вспоминать о том, что он сделал, чтобы вынудить своего любимого человека решиться на такой шаг.

Он стал самым страшным проклятьем в жизни Яна Сиконга!

Ян Сиконг не собирался жалеть себя, хотя в тот момент он действительно думал именно так.

- Все уже позади, - спокойно сказал он.

- А для меня нет, - Фен Е посмотрел в глаза Яну Сиконгу и покачал головой. – Я никогда не забуду этого.

- ......

Фен Е хотел что-то сказать, но внезапно его лицо скривилось от боли – это явно дала о себе знать его рана.

Ян Сиконг поспешно поддержал его и помог ему лечь:

- Тебе нужно отдохнуть!

Фен Е схватил Яна Сиконга за руку и уставился на него умоляющим взглядом:

- Конг-эр, ты побудешь со мной?

Ян Сиконг вздохнул и кивнул в ответ.

Фен Е поднес руку Яна Сиконга к губам и с нежностью поцеловал ее. Он держал ее так бережно, словно это было бесценное сокровище.

От прикосновения этих мягких губ, по коже Яна Сиконга разлилось приятное тепло, и он почувствовал боль в своем сердце.

- Я так плохо обращался с тобой, - с беконечным сожалением в голосе сказал Фен Е. – В этом мире не было никого, кто заботился бы о тебе и любил тебя, и я тоже не сумел отнестись к тебе с добротой, заставив страдать еще больше.

Услышав эти слова, Ян Сиконг неосознанно сжал руку так, что Фен Е стало больно. Но он по-прежнему не отпускал его руку, продолжая покрывать нежными поцелуями его пальцы и тыльную сторону ладони до тех пор, пока его рука не расслабилась естественным образом, и тогда поцелуи Фен Е переместились на кончики пальцев, а затем – на ладонь.

Руки Яна Сиконга задрожали, и трепет охватил его сердце.

- Что тебе нужно для счастья? – Фен Е прижался щекой к его ладони и слегка потерся об нее. – Куда бы ты ни пошел, чем бы ни хотел заняться, что сделать мне, чтобы мой Конг-эр улыбался от всего сердца? Даже если... даже если не ради меня.

- Я надеюсь, что ты... - едва слышно заговорил Ян Сиконг. – Надеюсь, ты поправишься и, будучи Правителем Севера, оправдаешь ожидания всех своих подданных.

- Хорошо, если ты этого хочешь, я все сделаю, - Фен Е закрыл глаза, уткнувшись лицом в его ладонь, словно пытаясь таким образом проникнуть в его сердце, в уголках его глаз блеснули слезы. – Ты всегда думаешь о других, а о себе ты подумал?

- Я... мне ничего не нужно.

У него действительно не осталось никаких желаний.

Губы Фен Е дернулись, но в конце концов, он так ничего и не сказал, и просто сжал руку Яна Сиконга, словно утопающий, цепляющийся за спасительную соломинку.

***

Через несколько дней после того, как Фен Е получил новый титул, Нада-хан прислал поздравления от имени всего племени Чахар. В этом сообщении он, во-первых, поздравил Фен Е, а во-вторых, попросил у него прощенья за самоуправство Сарен, которая поступила слишком опрометчиво, забрав сына Фен Е и без разрешения привезя его в Чахар. Он также торжественно заверил Фен Е, что с его сыном будт обращаться, как с принцем.

Возможно, Нада-хан не знал, что Фен Цзе не был сыном Сарен, но это сообщение было ответом на требование Фен Е, касающееся Фен Цзе. Как они и думали, Нада-хан не собирался возвращать ребенка. Это казалось маловероятным, даже когда Фен Е был Королем Волков, а теперь, когда он стал Правителем Севера, это стало тем более невозможным.

Фен Е пришлось смириться с суровой реальностью. Он только что получил титул и еще не укрепился достаточно прочно на северных границах. В данный момент оставалось лишь успокоить Чахар, и он не мог испортить с ними отношения. Похоже, после того как он станет по-настоящему господствовать на Севере, ему придется поддержать то будущее, которое запланирвала для Фен Цзе принцесса Юнлунь.

Но сейчас самым важным стало его выздоровление.

С того дня, как Фен Е упал с коня, его травмы время от времени давали о себе знать. Хотя он не пострадал слишком сильно, его рана все еще заживала с трудом. И теперь он снова вернулся к тому состоянию, когда ему требовалась помощь других, и слухи о его болезни расползлись по всему Датуну.

Яну Сиконгу приходилось все время следить за тем, как Фен Е ест, пьет и принимает лекарства каждый день. Если он не приходил, Фен Е отказывался это делать. Пока он находился рядом, даже если они не разговаривали или обменивались лишь парой слов, его присутствие успокаивало Фен Е.

Ян Сиконг чувствовал, что эта зависимость от него делала Фен Е все больше похожим на ребенка, и чувствовал себя совершенно беспомощным.

В тот день он только что поужинал с Фен Е и собирался вернуться к себе, но его остановил охранник и сказал, что Фен Чанью вызвал его к себе, чтобы задать несколько вопросов.

С тех пор, как Фен Чанью вернулся в Датун, они виделись лишь однажды, когда Фен Е вышел встретить его у ворот резиденции. Он знал, что Фен Чанью ненавидит и презирает его, и, если он вызвал его к себе в такой час, наверняка, его не ждет ничего хорошего.

Но Ян Сиконг остался совершенно невозмутимым и спокойно последовал за охранником.

Фен Чанью слишком сильно устал за последние годы, и его виски полностью поседели. Раньше он был грозным генералом, а сейчас больше напоминал обычного старика, и от этого становилось очень грустно на сердце.

Ян Сиконг почтительно поклонился:

- Приветствую генерала Фена.

- Тайфу Ян причислен к трем гунам, - холодно ответил Фен Чанью. – Это я должен приветствовать тебя.

Но, сказав эти слова, он даже не подумал встать.

- После смены императора этот титул не имеет никакого значения, - усмехунлся Ян Сиконг. – Поэтому теперь я никто.

- Даже оставшись «предателем, который служит и вашим, и нашим», ты все равно остаешься первым советником Правителя Севера. Ты слишком поскромничал, назвав себя «никем».

Яну Сиконгу было лень препираться с Феном Чанью, он еще не встречал человека, который смог бы победить его в словесной битве.

- Для чего генерал пожелал увидеться со мной?

Фен Чанью с подозрением смотрел на Яна Сиконга:

- Фен Е теперь Правитель Севера, его статус стал еще более высоким, и с его безопасностью связано благополучие жителей всех четырех областей. Поэтому его безопасность – превыше всего.

- Да.

- Вот поэтому любой, кто осмелится причинить ему вред, должен быть сурово наказан.

- Конечно.

Ян Сиконг не понимал, что Фен Чанью хочет этим сказать. Кажется, его слова должны означать, что кто-то пытается причинить вред Фен Е?

Фен Чанью прищурил глаза, в его голосе прозвучало раздражение:

- Ты правда ничего не знаешь или просто разыгрываешь из себя дурачка?

- Я действительно не понимаю, о чем говорит генерал, - нахмурился Ян Сиконг. – Если генерал скажет прямо, кто пытается причинить вред Правителю Севера, разумеется, этому человеку непоздоровится.

- Один из лекарей, лечивших Фен Е, изучал боевые искусства, - сердито сказал Фен Чанью. – И он сказал, что рана Фен Е открылась не из-за падения с коня. Похоже на то, что на него напал кто-то из своих.

- Что?! – изумился Ян Сиконг.

- Ты правда ничего не знаешь? – лицо Фена Чанью исказилось от злости. – Когда я спросил его, он начал настаивать на том, что просто упал с коня, но он явно что-то скрывал. Если у него и была причина покрывать кого-то, кто посмел причинить ему боль, он мог сделать это только ради тебя!

Лицо Яна Сиконга стало белее бумаги, он совершенно растерялся.

Рана Фен Е открылась из-за... нападения?!

- Так кто же все-таки это был? – наседал на него Фен Чанью. – Кто покушался на Правителя Севера? Ты имеешь к этому какое-то отншение? Говори правду!

Ян Сиконг втайне сжал кулаки. У кого хватило бы духу устроить покушение на Правителя Севера прямо в Датуне? И, если это действительно так, почему Фен Е не убил этого человека на месте? И при чем тут он сам...

Нет, это дело не может иметь к нему отношения, если только...

В его голове внезапно мелькнула нелепая мысль, и он почувствовал себя так, словно провалился под лед.

- 144 -

Фен Чанью испытующе смотрел на Яна Сиконга. Видя озадаченное выражение его лица, он какое-то время не мог понять правду, но он все еще считал, что это как-то связано с Яном Сиконгом, поэтому с грозным видом потребовал объяснений.

Ян Сиконг долгое время не мог прийти в себя, но наконец, он очнулся и тихо сказал:

- Генерал, позвольте мне все проверить.

- Тебе? Кого ты собрался проверять? И как именно? Так тебе что-то известно об этом?

- Мне пока не хочется вдваться в подробности перед генералом.

Фен Чаньи в ярости стукнул кулаком по столу:

- Да ты кем себя возомнил!

Ян Сиконг был раздражен и встревожен, у него совсем не было настроения расшаркиваться с Феном Чанью. На его лице внезапно появилось ледяное выражение, его глаза сузились, и он хмуро произнес:

- В том, что Правитель Севера имеет сегодня, есть и моя немалая заслуга. Может, мое положение не слишком высоко, но Правитель Севера во всем полагается на меня. Кем я себя возомнил – не имеет значения. Самое главное, чтобы из-за меня не пострадали отношения между генералом и Правителем Севера.

- Ты... - Фен Чанью на миг лишился дара речи.

Поскольку он никогда не враждовал с Яном Сиконгом, он уже успел позабыть, что этот человек был известен своим безжалостным нравом.

- К тому же, не следует забывать, что генерал лишь формально носит фамилию Фен. Правитель Севера чтит старших, однако, не стоит забываться и переходить границы дозволенного. 👍

Фен Чанью потрясенно замер. Он знал об отношениях Фен Е с Яном Сиконгом, и сейчас, когда тот произнес эти слова, он невольно задался вопросом, не сам ли Фен Е говорит с ним через Яна Сиконга, указав ему на его место. Он гордо выпрямился и холодно посмотрел на Яна Сиконга:

- Что ты хочешь этим сказать?

- Генерал очень умен. Полагаю, нет нужды объяснять ему это, - Ян Сиконг поклонился ему. – За сим позвольте откланяться.

***

Попрощавшись с Феном Чанью, Ян Сиконг вышел с холодным выражением лица. По дороге он все думал о том, что сказал ему Фен Чанью.

В общем-то, в тот день, когда Фен Е упал с коня, ему уже тогда показалось это странным. Хотя Цзуйхонг был с норовом, он был очень умным и чутким. Он признавал своим хозяином только одного Фен Е, они вместе столько раз выходили на поле боя, и этот конь никогда не подводил его. Как он мог сбросить Фен Е?

А если Фен Е не падал с коня и получил травму иным способом, тогда кто мог ранить его? Или...

При одной только мысли об этом Ян Сиконг почувствовал, что у него сейчас разорвутся сердце и легкие, но он не мог понять, испытывает ли он гнев или печаль. У него до сих пор стоял перед глазами образ умирающего Фен Е с залитой кровью грудью, и это стало для него настоящим кошмаром. На какой-то миг у него все поплыло перед глазами, и он не мог различить дорогу, по которой шел.

Не успел он опомниться, как уже оказался во внутреннем дворе перед домом Фен Е. Охранники, увидев Яна Сиконга, почтительно приветствовали его, но он еще долго стоял перед дверью, прежде чем собрался с духом и открыл дверь.

Фен Е сидел на кровати, привалившись к ее изголовью. Вся кровать была завалена документами, и он как раз держал в руке один свиток.

Услышав звук открывшейся двери, Фен Е поднял голову. Когда он увидел Яна Сиконга, его глаза засияли от радости:

- Конг-эр, ты здесь!

Ян Сиконг с невозмутимым видом подошел к кровати:

- Ты сегодня принял лекарство?

- Да, принял, - Фен Е не сводил взгляда с Яна Сиконга, словно боясь упустить его из виду хоть на секунду. – Садись, поужинай со мной сегодня вечером.

Ян Сиконг взглянул на беспорядок на кровати:

- Ты получил это все после того, как тебе дали титул?

- Да, меня просто завалили поздравлениями. А это отчеты по налогам, военному делу и законодательству за последние двадцать лет. Я приказал чиновникам всех четырех областей отчитаться передо мной. Конечно, я знаю, как обстоят дела в Датуне и Хетао, но мне нужно получше узнать о Цяньчжоу. А о Ляодуне и Сюаньхуа я вообще почти ничего не знаю.

- Когда твоя рана заживет, ты должен посетить остальные три области.

- Обязательно, - кивнул Фен Е.

- Когда же ты уже поправишься? – Ян Сиконг посмотрел на грудь Фен Е. – Почему твоя рана не затягивается?

Фен Е взглянул вниз, но ему не было ничего видно, кроме ткани, которой была прикрыта его рана, и одежды, однако боль терзала его днем и ночью. Из-за этой боли он не мог ни разу нормально выспаться за все это время после ранения.

- Наверное, наши лекари в Датуне не так искусны, как глава Цю. Впрочем, скоро все должно зажить.

- Я попрошу Цю Вана отправиться в Долину Лекарей и привезти оттуда кого-нибудь из своих братьев. Если твоя рана не затянется, это может вызвать большие осложнения.

- Не волнуйся, я немного отдохну, и все будет в порядке, - Фен Е взял один свиток. – Смотри, это от Ляна Хуэйюна. Он пользуется огромным уважением в Ляодуне, и я собираюсь...

Ян Сиконг сжал его руку и, глядя ему в глаза, сказал:

- На этот раз ты никак не можешь поправиться, потому что упал с коня. Цзуйхонг – не человек, и с него нет спроса. Но вот твои охранники не сумели отговорить тебя от поездки, и их следует наказать за такое пренебрежительное отношение к своим обязанностям в назидание другим.

Фен Е явно не хотелось продолжать разговор на эту тему, и он сказал:

- Не нужно. Я сам настоял на этом, тут нет их вины.

- Как твои телохранители, они были обязаны умереть ради твоей безопасности, - холодно сказал Ян Сиконг. – А в результате, ты упал с коня и пострадал, поэтому они действительно виноваты.

- Я же сказал, что сам настоял на том, чтобы проехаться верхом! – выпалил Фен Е, и, сообразив, что это прозвучало слишком резко, вздохнул и взял Яан Сиконга за руку. – Конг-эр, не нужно вовлекать в это дело безвинных людей, надо знать меру.

- Знать меру? – разозлился Ян Сиконг. – Ты вообще думаешь головой? Ты Правитель Севера, и от твоей безопасности зависит благополучие жителей четырех областей. Как ты можешь вести себя настолько безрассудно? Ведь твоя рана почти зажила!

- Тебе так не терпится уйти? – тихо сказал Фен Е.

- Что ты сейчас сказал? – удивленно спросил Ян Сиконг.

- Тебя так беспокоит моя рана, потому что ты хочешь уйти сразу, как только она заживет?

Фен Е с трепетом смотрел на Яна Сиконгом, опасаясь услышать «да» в ответ. Но еще больше он боялся увидеть равнодушие в этих глазах. Сколько бы он ни старался, у него не получалось ничего изменить. Он смог перевернуть весь мир, но не сумел завоевать сердце одного человека.

- Нет, - Ян Сиконг смотрел на Фен Е в упор острым тяжелым взглядом. – Я думаю о тебе и о людях, живущих на северной границе. Правитель Севера не может все время быть прикованным к постели.

- Я... я позабочусь о своем здоровье, - сказал Фен Е, избегая его взгляда.

Ян Сиконг посмотрел на грустное лицо Фен Е и не смог задать ему вопрос, чтобы развеять свои сомнения.

Фен Е отложил бумаги в сторону:

- Сегодня приятный весенний денек. Давай прогуляемся.

Ян Сиконг на миг засомневался.

- Если я пройдусь немного, ничего страшного не случится.

Ян Сиконг помог Фен Е подняться с постели, надел на него тонкий плащ, после чего они медленно вышли из дома.

Выйдя во двор, Фен Е посмотрел на искуственную горку и пруд с рыбками. (1)

- Этот камень из озера Тайху был подарен на день рожденья моему отцу главой Судебной палаты. Его специально привезли сюда из Цзяннаня, и понадобилось полгода, прежде чем его доставили сюда.

Ян Сиконг посмотрел на огромный пористый камень из озера Тайху, похожий на дерево с икривленными ветвями. А сзади он был похож на огромного орла, раскинувшего свои крылья в полете. Как писал Бо Цзюйи, (2) «Взглянешь издали – старый утес, присмотришься ближе – причудливое творенье». Такой большой и необычный камень был достоин того, чтобы его преподнесли в дар императору.

- Когда я был маленьким, мне казалось, что это просто потрескавшийся камень, - продолжал Фен Е. – Мне не было до него никакого дела. Но после того, как мы с тобой расстались, и я вернулся в Датун, я смотрел на него и думал о Цзяннане, о котором мы с тобой говорили, - он повернулся и посмотрел на Яна Сиконга. – Ты говорил, что никогда ничего не забываешь. Тогда ты должен помнить, что мы с тобой договаривались вместе путешествовать по миру.

- Я помню, - после небольшой паузы сказал Ян Сиконг.

Фен Е мечтательно улыбнулся:

- Мне хочется оставить все и бродить с тобой по всему свету. Хочу смотреть, как порхают снежинки на осеннем ветру, и как цветут абрикосы и шумят дожди на юге Янцзы. Хочу любоваться на закаты и рассветы, а также увидеть, как река впадает в море. Хочу вместе с тобой смотреть на горы, покрытые лесом, на реки, луну и солнце, хочу наблюдать смену времен года. Вот это была бы жизнь!

Сердце Яна Сиконга болезненно сжалось. Каждое слово Фен Е заставляло его унестись далеко в своих мыслях. Да, каково это жить такой жизнью? Если бы они были другими, и им не пришлось бы взять на себя эти тяжкие обязанности, смогли бы они быть такими же свободными и счастливыми, как Ше Чжун?

Жаль, что в жизни не может быть никаких «если».

Фен Е смотрел на Яна Сиконга с улыбкой, но в его взгляде была видна душераздирающая печаль:

- Конг-эр, почему бы нам не поехать вместе?

Ян Сиконг опустил голову:

- Хватит шуток.

- Я...

Сердце Фен Е разрывалось от боли, и он сам не понимал, была ли это боль внутри, или она разъедала его снаружи. Он лишь знал, что Яну Сиконгу не нужна острая стрела, чтобы пронзить ему сердце, он мог поразить его одним взглядом или единственной фразой.

- А что, если я не шучу?

Ян Сиконг ощутил волнение в душе, но внешне сохранял спокойствие:

- Ты Король Волков и Правитель Севера, и ты останешься заложником своего высокого положения на всю жизнь. Фен Е, я тебе уже говорил, в этой жизни не бывает ничего совершенного, и ты не можешь иметь всё.

Фен Е опустил голову и долго ничего не говорил.

- Здесь сильный ветер, давай вернемся в дом.

Фен Е промолчал, но, когда Ян Сиконга подошел к нему, чтобы помочь ему зайти в дом, он внезапно обнял его и прижал к себе. Его движения были быстрыми и точными, и в этот момент он нисколько не напоминал больного человека.

Ян Сиконг напрягся всем телом.

Голос Фен Е звучал был настолько слаб, что, казалось, он едва может дышать:

- По крайней мере, я не боюсь сказать о том, чего мне хочется. У меня хватило на это духу, а у тебя? Конг-эр, чего хочешь ты? Не для страны, не для народа, не для семьи Юань, не для меня. Его ты хочешь именно для себя?

Почувствовав запах Фен Е, Ян Сиконг ощутил смятение, но вопрос Фен Е озадачил его еще сильнее.

Чего же он хочет для себя?

Подумав об этом, он не смог найти ответ на этот вопрос. Что же ему нужно на самом деле? Власть? Богатство? Слава? Женщина? У него и так было все, о чем мечтают обычные люди, но это не помешало ему свалиться в пропасть. С тринадцати лет он жил только местью, которая стала смыслом его жизни. Он выжег имена врагов в своем сердце, и он не забывал о них ни одного дня в течение двадцати лет.

Но сейчас, совершив свою месть и оправдав Юаня Мао, он оглянулся назад и внезапно обнаружил, что никогда не жил для себя и не задумывался о своих желаниях.

Он не мог ответить, «чего он хочет», но, если бы его спросили, о чем он не осмеливается мечтать, он знал ответ.

Он не осмеливался просить о доме и семье, о любви, о человеке, который стал бы его спутником на всю жизнь, потому что в конце концов, небеса все равно заберут у него все, как это уже случалось много раз в его жизни.

Для него и для других будет лучше, если он закончит свои дни в одиночестве. Это лучше, чем приобрести, а затем все время бояться утраты.

Ян Сиконг молчал, и серце Фен Е упало. Он потерся щекой о щеку Яна Сиконга и тихо спросил:

- Конг-эр, ты вообще когда-нибудь думал о себе? Ты заглядывал в свое сердце и пытался понять свои желания? Думал ли ты когда-нибудь о том, чтобы стать счастливым?

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- ... Нет, мне ничего не нужно.

Фен Е, чувствуя боль в сердце, опустил голову и начал целовать губы Яна Сиконга. Этот поцелуй был наполнен бесконечной нежностью, и в нем он изливал свою любовь и накопившуюся тоску. Он жалел, что не может одним поцелем пробудить к жизни того Яна Сиконга, который умел любить и радоваться жизни – его Яна Сиконга.

Этот поцелуй был слишком мягким, нежным и осторожным, но Ян Сиконг чувствовал лишь тоску в сердце. Он помнил все поцелуи Фен Е: неопытные, полные любопытства, нетерпеливые, страстные, свирепые, грубые, насильственные и такие ласковые, как сейчас.

Чем больше он вспоминал, тем труднее ему было сдерживать слезы.

Как бы он ни старался оставаться подобным старому высохшему колодц, на свете был один человек, способный с легкостью вызвать бурю в его душе.

И этим человеком был Фен Е.

________________________

1. Примерно вот такие:

2. Бо Цзюйи (772-846) - великий поэт, сумевший сочетать в своем творчестве лучшие достижения предшествующей поэзии. Бо Цзюйи был крупным государственным сановником, он не раз рисковал карьерой, обличая жестокость и несправедливость чиновников. Был вождем целого направления в поэзии, направления, представители которого за главное почитали в стихах высокую верность жизненной правде, конкретность образов, обличительную направленность.

- 145 -

Разобравшись с делами в Гуаннине, Юань Нанью вернулся вместе с войском обратно в Датун.

В настоящее время Лян Хуэйюн все еще был главнокомандующим обороны Ляодуна, но после того, как Чен Му «пожаловал» Фен Е титул правителя четырех областей, поста наместника больше не существовало. В конце концов, Лян Хуэйюн был человеком военным, он ничего не понимал в управлении, и оставлять ему гражданскую власть было бы нецелесообразно. Фен Е собирался выбрать подходящего человека из местных чиновников, чтобы порчить ему управление делами Ляодуна, и Юань Нанью после проведенных исследований составил собственное суждение о возможных кандидатах.

Увидев Фен Е, Юань Нанью был очень удивлен и, нахмурившись, переводил взгляд с него на Яна Сиконга. Наконец, его взгляд остановился на груди Фен Е:

- Когда Король Волков покидал Гуаннин, его рана почти зажила. Почему он сейчас в таком состоянии?

Тело Фен Е было очень крепким. Хотя его рана была очень серьезной, он все же сумел вернуться от самых врат преисподней, к тому же, о нем позаботился самый знаменитый доктор из Долины Лекарей. Даже если он сейчас не успел бы поправиться полностью, по крайней мере, он не должен был оставаться в постели.

- Он упал с коня, - с мрачным видом сказал Ян Сиконг.

Хотя его одолевали сомнения, у него не было никаких доказательств, а Фен Е был не из тех людей, кого можно запросто допросить.

- Упал с коня? – возмущенно сказал Юань Нанью. – Ты ведь не маленький мальчик, почему же полез на коня, когда твоя рана еще не зажила до конца?

- Хватит уже об этом, - Фен Е неловко поежился. – Лучше расскажи, как обстоят дела в Ляодуне.

- Сначала я осмотрю твою рану, - сказал Юань Нанью, собираясь распахнуть одежду Фен Е.

Фен Е перехватил его руку:

- Не беспокойся об этом. Давай лучше сначала поговорим о Ляодуне.

Юаню Нанью пришлось сдаться и рассказать о том, что произошло в Ляодуне после их отъезда.

Вместе с Ляном Хуэйюном они руководили ремонтом городских стен, а также посылали разведчиков, чтобы они следили за передвижениями солдат из армии чжурчженей. Захваченных в плен солдат Чен Му вернули ему обратно, в то же время проверив всех чиновников Ляодуна, чтобы найти самых достойных.

Ян Сиконг пролистал документы, предоставленные Юанем Нанью, и показал на одно имя:

- Вот этот Цай Сюнь служил еще с нашим отцом. Он скуп на слова, но очень осторожен, серьезен и справедлив. От него может быть много пользы.

- А я совсем не помню его, - сказал Юань Нанью. – Второй брат и правда никогда ничего не забывает.

- Это единственное знакомое мне имя, - вздохнул Ян Сиконг. – Прошло уже более двадцати лет, и многие люди умерли.

- Сиконг, что касается назначения людей на должности в Ляодуне, этим займетесь вы с братом, - сказал Фен Е. – Вы лучше знаете свои родные места, чем я.

Ян Сиконг кивнул и, спрятав свиток в рукав, осторожно спросил Юаня Нанью:

- После нашего отъезда Чен Му не доставлял тебе хлопот?

Юань Нанью покачал головой и спокойно ответил:

- Он так спешил стать императором, разве он мог задерживаться в Гуаннине?

- Он прошел через множество невзгод, и теперь нконец-то получил свой трон... - Ян Сиконг покачал головой. – Он еще не знает, что его испытания только начинаются.

- Сегодня я получил известие о том, что Шень Хесюань вошел в Кабинет министров, - сказал Юань Нанью. – Разве он не стал самым млодым министром за всю историю Дашен?

- Похоже на то, - кивнул Ян Сиконг.

Хотя Шень Хесюаню было всего тридцать семь лет, он поддерживал Чен Му на протяжении всего пути его восхождения на трон. Будучи наставником императора и его сподвижником, он вполне ожидаемо стал членом Кабинета министров. Пройдет еще несколько лет, Шень Хесюань наберется опыта, и однажды он займет место своего наставника Яня Цзиляня.

Наверняка Янь Цзилянь видел это с небес, и теперь его душа могла быть спокойна.

- Шень Хесюань слишком жесткий и прямолинейный человек, - усмехнулся Фен Е. – Учитывая норов и безжалостную натуру Чен Му, им обоим придется нелегко, и в будущем нас ожидает немало интересных представлений.

Фен Е высказал вслух именно то, что беспокоило Яна Сиконга. Государь и его чиновники подобны супругам, которые вместе делят и горе, и радость. В будущем Чен Му и Шень Хесюаню предстоит пройти проверку на их способность находить баланс и договариваться. Чен Му взял на себя управление страной, которая находилась в упадке. Чтобы вернуть ее к жизни, ему придется очень постараться, и помощь Шень Хесюаня будет иметь решающее значение.

После разговора с Фен Е оба брата ушли к себе, чтобы поговорить наедине и выпить вина, привезенного Юанем Нанью из Ляодуна. Это было особое вино, крепкое и пряное, оно было способно согреть во время лютой стужи, и после него было не страшно выйти на мороз. Хотя сейчас наступила весна, и было уже тепло, они все равно с удовольствием выпили это вино, которое обжигало им горло.

Слушая, как Юань Нанью рассказывает об обстановке в Ляодуне, Ян Сиконг испытывал чувство облегчения. После разгрома армии варваров у жителей Ляодуна появилсь надежда, и эта земля, десятилетиями разоряемая варварами, наконец-то, была спасена.

- Второй брат, мы должны вернуть семь провинций Ляобея, - взволнованно проговорил Юань Нанью. – Нужно восстановить эту естественную преграду на севере и полностью оттеснить этих псов-варваров от наших границ!

- Верно, нужно воспользоваться нашей победой, и мы точно сможет сделать это, - согласился Ян Сиконг.

- Я всегда знал, что правильно выбрал человека, за которым мне следует идти, - решительно сказал Юань Нанью. – Если бы не Фен Е, Ляодун точно не выстоял бы. Он смог вернуть Хетао, а значит совершенно точно сможет вернуть и семь провинций Ляобея. Мы соберем обратно все земли, которые растерял невежественный император!

- Хорошо! – Ян Сиконг наполнил вином чашу Юаня Нанью. – Сейчас самое главное, чтобы Фен Е выздоровел как можно скорее, чтобы взять на себя тяжелые обязанности Правителя Севера.

- Верно, - сказал Юань Нанью и нахмурился. – Фен Е действительно повел себя слишком неразумно. Как он мог сесть на коня, пока его рана не зажила? Завтра я лично займусь им.

На лице Яна Сиконга промелькнуло сомнение.

- Второй брат, что-то не так? – от Юаня Нанью не ускользнуло выражение его лица, но он уже слишком много выпил, поэтому не придал этому особого значения.

- Нет, все в порядке, - ответил Ян Сиконг. – Эти лекари в Датуне не сравнятся с тобой. Теперь все будет зависеть от тебя.

На следующий день Ян Сиконг специально решил навестить Фен Е во время перевязки. Едва вступив во двор, он увидел нескольких лекарей, в спешке разбегающихся с испуганным видом.

Ян Сиконг, нахмурившись, вошел в комнату и увидел, как Юань Нанью лично обрабатывает рану Фен Е, при этом ругая «жалких шарлатанов». Обнаженный по пояс Фен Е, скрестив ноги, сидел на кровати с невозмутимым видом.

- Нанью, что случилось? – Ян Сиконг подошел поближе и, заметив нагноение в ране, почувствовал, как его сердце сжалось от страха. – Что тут происходит? – резко спросил он.

- Жалкие шарлатаны! Как может эта рана так долго заживать! – лицо Юаня Нанью потемнело от гнева. – Я собираюсь проверить всю подноготную этих лекаришек! Кто знает, не подослал ли их Чен Му!

- Нет, все нормально, - спокойно сказал Фен Е.

- Нормально? – Юань Нанью прищурил глаза. – Эта рана действительно выглядит странно. Похоже, она несколько раз заживала и снова трескалась. Что они вытворяли с тобой?

Ян Сиконг, поменявшись в лице, сказал с серьезным видом:

- Если бы Чен Му действительно подослал шпионов, им было бы проще убить или отравить его.

Юань Нанью и сам понимал, что это невозможно, просто он не сдержался и вышел из себя.

- С сегодняшнего дня я сам буду лечить тебя, я не разрешаю вмешиваться никому другому или изменять лекарства, которые приготовлю сам! Ты и так одной ногой был в преисподней, но наставник сумел вытащить тебя обратно. Если я не смогу залечить такую рану, то стану позором для наставника!

Фен Е ничего не сказал и лишь отвернулся.

Ян Сиконг не смог сдержаться и, шагнув вперед, посмотрел на Фен Е сверху вниз. Чувствуя на себе испытующий взгляд Яна Сиконга, Фен Е какое-то время поколебался, а затем медленно поднял голову и посмотрел на него, в его глазах была видна нескрываемая нежность.

- Ты сказал, что будешь хорошо заботиться о своем здоровье, - сказал Ян Сиконг.

Фен Е лишь молча кивнул в ответ.

Ян Сиконг тайно сжал кулаки:

- И тебе уже лучше?

Рана в груди Фен Е резала ему глаза. Всякий раз, когда он вспоминал ту кровавую дыру, он содрогался от ужаса.

Фен Е опустил глаза и, немного помолчав, ответил:

- Да.

Юань Нанью нахмурил брови. Хоть он и не понимал, что происходит между ними, но все же чувствовал растущее напряжение.

***

Разогнав всех лекарей, Юань Нанью сделал, как обещал. Он не только лично занимался перевязкой, но даже приставил охрану к служанкам, готовившим отвары. Как лекарь, он лучше, чем кто бы то ни было понимал, что с раной творится что-то не то. Поэтому он зорко следил за тем, чтобы никто не смог причинить Фен Е вред.

Однако, несмотря на все старания Юаня Нанью, рана по-прежнему не заживала, и по городу начали расползаться всевозможные слухи, которые вполне могли дойти и до столицы.

Ян Сиконг больше не мог этого выносить и решил поделиться с Юанем Нанью своей догадкой. Раньше он не заводил об этом рзговор. Во-первых, он опасался, что навыдумывал лишнего, а во-вторых, он не знал, как объяснить Юаню Нанью, что происходит между ним и Фен Е. Но его очень беспокоила незаживающая рана Фен Е и, если это плохо кончится, будет поздно сожалеть о том, что он промолчал. Сейчас не было ничего важнее здоровья Фен Е.

В тот день он собирался найти Юаня Нанью, когда увидел, как к нему во двор примчался телохранитель Юаня Нанью, крича еще издалека:

- Господин Ян! Господин Ян!

Ян Сиконг открыл дверь и отругал его:

- Что за паника? Ты чего так шумишь?

- Господин Ян, Правитель Севера и генерал Цю скандалят между собой! Вам лучше пойти и посмотреть!

Ян Сиконг нахмурился и поспешил вперед, спрашивая на ходу:

- А что произошло?

- Я не знаю. Сегодня генерал, как обычно, пришел сделать перевязку, а потом они начали ссориться, и мы не посмели войти.

Ян Сиконг с помрачневшим лицом поспешил к дому Фен Е. Он еще издалека услышал громкий голос Юаня Нанью:

- Это же просто смешно! Ты совсем спятил!

Фен Е с Юанем Нанью много лет назад поклялись друг другу в верности до самой смерти, они считали себя братьями и были близкими друзьями. Но Юань Нанью всегда соблюдал этикет и держался с ним почтительно перед посторонними. Никогда еще они не поднимали такой шум, как сегодня.

Ян Сиконг тоже решил позабыть про все правила приличия и, с грохотом распахнув дверь, ворвался в комнату.

__________________

 Ууу, наверное, щас достанется Волчонку.))

- 146 -

Фен Е сидел на кровати с хмурым видом и, опустив глаза, не говорил ни слова. Перевязка была завершена лишь наполовину, и кровоточащая рана на его крепкой груди особенно сильно бросалась в глаза.

Стоявший возле кровати Юань Нанью был похож на разъяренного леопарда со вздыбившейся шерстью, его глаза метали молнии.

Услышав, как распахнулась дверь, оба одновременно повернули головы и посмотрели на Яна Сиконга, ворвавшегося в комнату, и на их лицах отразились разные чувства.

- Что случилось? – спросил Ян Сиконг, переводя свой взгляд с одного на другого.

Юань Нанью возмущенно уставился на Фен Е, словно никак не мог подобрать нужные слова. Хищные и глубокие глаза Фен Е, обычно смотревшие на мир свысока, в этот момент утратили свою надменность, его взгляд потускнел, и в нем были заметны боль и отчаяние. Он молча смотрел на Яна Сиконга, плотно сжав губы и, казалось, умолял о чем-то своим взглядом. Да, Ян Сиконг чувствовал, что Фен Е умоляет его о помощи.

Юань Нанью опустил голову и пошел прочь, так и не сказав ни слова.

Ян Сиконг догнал его и схватил за руку:

- Что произошло?

- Спроси его сам, - голос Юаня Нанью задрожал, то ли от злости, то ли...

Услышав эти слова, Фен Е отвел взгляд и отвернулся.

После того, как Юань Нанью ушел, Ян Сиконг уставился на Фен Е пристальным взглядом. Он ждал, когда Фен Е заговорит сам, но тот так и не сказал ни слова.

Ян Сиконг тяжело вздохнул:

- Фен Е, что в конце концов...

- Я устал, - тихо сказал Фен Е. – Мне нужно отдохнуть.

Ян Сиконг сжал кулаки:

- Я позову кого-нибудь, чтобы завершить перевязку, - сказал он и вышел.

Фен Е, глядя ему в спину, смотрел, как он исчезает из виду, но так и не сказал ни слова. Он закрыл глаза и нахмурил брови, на его лице отразилась душевная му̀ка.

Ян Сиконг приказал слугам немедленно отправить к Фен Е лекаря, чтобы тот обработал его рану, а сам отправился к Юаню Нанью. Он долго искал и, наконец, нашел его возле пруда во дворе. Его застывшая фигура выглядела  унылой и поникшей.

Юань Нанью слышал шаги за спиной, но не повернулся. Он наблюдал за тем, как из воды выпрыгнул карп и снова нырнул обратно, а по поверхности пруда расползлись круги, которые постепенно исчезли. Какие бы волны ни поднялись на воде, все равно в итоге, они исчезают и наступает состояние покой. Так было с рыбами, с ветром, и то же происходит с человеком.

Ян Сиконг подошел к Юаню Нанью и, встав рядом с ним, повернул голову. Глядя на его лицо, так похожее на его собственное, он какое-то время растерянно молчал.

Они оба долго стояли вот так, не говоря ни слова.

- Второй брат, куда ты собрался? – заговорил, наконец, Юань Нанью. – И почему ничего не сказал мне?

- ... Что тебе сказал Фен Е?

Юань Нанью повернул голову и посмотрел на Яна Сиконга:

- Ты сказал, что мы братья, и между нами не должно быть секретов, а сам снова собрался исчезнуть?

- Я не собирался скрывать это от тебя, просто у меня еще не было времени, чтобы рассказать тебе об этом. Возможно... я вернусь в Гуаннин, - Ян Сиконг нахмурил брови. – А почему вы ругались с Фен Е?

- Я столько лет следовал за Фен Е, - с угрюмым видом сказал Юань Нанью. – И для меня он самый великий герой на свете. Будь он императором или Правителем Севера, мне сильно повезло, потому что я могу следовать за таким великим и непревзойденным человеком, и смог проявить себя под его командованием.

Ян Сиконг спокойно смотрел на него, ожидая, что он скажет дальше.

- Есть только одно из всего, что он сделал, с чем я не могу согласиться, и это... ты, - с серьезным видом продолжал Юань Нанью. – Мне неудобно говорить о том, что касается только вас двоих, но на протяжении многих лет я видел, что ваши сердца явно связаны между собой, но вы продолжаете терзать и изводить друг друга. И это бесконечно огорчает меня.

Ян Сиконг тяжело вздохнул. Юань Нанью знал обо всем, что происходило между ним и Фен Е. Но он никогда не задавал лишних вопросов, во-первых, потому что Ян Сиконг был старшим братом, а во-вторых, он обычно думал о чувствах других и не хотел ставить его и себя в неловкое положение.

Однако, если он не говорил об этом, это вовсе не означало, что ему не хочется этого сделать.

- О том, что происходит между нами, в двух словах не расскажешь, - сказал Ян Сиконг. – Нельзя вернуться в прошлое.

- А зачем нужно возвращаться в прошлое? – нахмурился Юань Нанью. – Каким бы замечательным ни было прошлое, никто не может вернуться туда. Но будущее безгранично, и оно гораздо интересней. 👍

Ян Сиконг изумленно замер.

- Второй брат, я не хочу давить на тебя или ставить в неловкое положение, но, когда я вижу тебя таким, мне становится не по себе. Я уже так давно не видел, чтобы ты улыбался от души. И то же самое касается Фен Е. Я могу лишь смотреть на вас и наблюдать, как ты все больше погружаешься в себя и становишься все более молчаливым, а Фен Е становится совсем неуправляемым, - он заглянул в глаза Яна Сиконга, которые начинали заволакивать слезы. – Второй брат, скажи, что мне сделать, чтобы вы не были такими... такими... - он замолчал, так и не сумев подобрать подходящего слова.

Ян Сиконг отвел взгляд:

- Тебе ничего не нужно делать, тут ничего уже не сделаешь, я...

- Значит, мне лишь остается просто смотреть, как Фен Е губит себя, - лицо Юаня Нанью исказилось от гнева и печали.

Ян Сиконг сразу напрягся всем телом:

- Что... о чем ты говоришь?

Хотя у него были определенные подозрения, но это были всего лишь догадки.

Юань Нанью прикрыл глаза рукой и тихо сказал:

- Второй брат, я не знаю, что делать. Вы два важных для меня человека, ради которых я готов отдать жизнь. Почему вы продолжаете мучить друг друга?

- О чем ты все-таки говоришь?

Юань Нанью покачал головой, его глаза покраснели, и голос задрожал:

- Его рана уже давно должна была зажить, но он... он неоднократно использовал внутреннюю силу, чтобы снова и снова вскрыть свою рану...

Ян Сиконг почувствовал себя так, словно провалился под лед, его лицо стало белее бумаги.

- Я спросил его, зачем он это делает, и он сказал... - Юань Нанью тяжело вздохнул. – Он сказал, когда заживет его рана, ты сразу уйдешь.

Сознание Яна Сиконга вмиг опустело, и в своем оцепенении он больше не мог ни о чем думать. Внезапно его сердце пронзила резкая боль, и он едва смог устоять на ногах.

Он пошатнулся и отступил на пару шагов, едва не свалившись в пруд. Немного придя в себя, он пошел вперед, пошатываясь из стороны в сторону. Проходя через двор, он встречал на своем пути людей. Судя по их удивленным и вопрошающим взглядам, было понятно, насколько потерянным он выглядел в этот момент.

Пробежав остаток пути до дома Фен Е, он рывком распахнул дверь.

Казалось, через комнату Фен Е пронесся ураган. Все вещи и предметы были разбросаны по полу, а слуги стояли на коленях, не смея дышать. Фен Е стоял в центре комнаты, его волосы растрепались, лицо побледнело, а глаза налились кровью. Он был похож на дикого зверя, оказавшегося в ловушке и потому особенно опасного. На нем были надеты только штаны, и на обнаженной верхней части тела была видна открывшаяся рана, из которой хлестала кровь, но он не обращал на это никакого внимания.

Взгляды двух мужчин встретились, и в этот момент, казалось, стрела пронзила их сердца.

Ян Сиконг шагнул вперед и залепил Фен Е пощечину.

Многие считали, что Ян Сиконг – человек, отступивший от общепринятых принципов, не подозревая о том, что он с детства постигал труды Конфуция и Мэнцзы, и он предавал большое значение этикету, всегда стараясь придерживаться правил приличия. Даже имея дело с врагом, он старался сохранять свои манеры. Как же он мог так неуважительно повести себя с благородным Правителем Севера на глазах у слуг!

Но в этот момент он не мог обуздать свой гнев. Он лишь чувствовал, как кровь закипает в его жилах и, разгоняясь по всему телу, сжигает каждый дюйм его плоти. Это не только причиняло ему невероятную боль, но также порождало в нем безумие.

Голова Фен Е дернулась от удара, он прикусил себе губы, и в уголке его рта показалась кровь.

Стоявшие на коленях слуги задрожали от ужаса.

- Убирайтесь! – холодно сказал Ян Сиконг.

Все испуганно попятились прочь из комнаты.

Фен Е повернулся к нему лицом, в его налитых кровью глазах не осталось никакого выражения, в них были видны лишь бесконечная усталость и отчаяние.

- Ты хоть понимаешь, что ты творишь? – Ян Сиконг смотрел на Фен Е с перекошенным от гнева лицом.

- Ты сам сказал, что уйдешь, когда рана заживет, - спокойно ответил Фен Е.

- Ты! Ты и правда сошел с ума!

- Ну и что? – Фен Е безучастно смотрел на него. – Разве тебе не все равно?

Не дожидаясь ответа Яна Сиконга, Фен Е ответил сам себе:

- Ты переживаешь только за Короля Волков и за Правителя Севера, но не за Фен Е. Если бы мое место мог занять кто-то другой, тебе было бы все равно, если бы я умер, - его губы скривились в жалкой улыбке. – Боюсь, ты даже будешь счастлив, поскольку больше никто не будет приставать к тебе.

Ян Сиконг лишь чувствовал, что вот-вот взорвется:

- Ты Правитель Севера, и ты так нелепо ведешь себя! Ты подумал о людях четырех областей? Ты подумал о двухсоттысячной армии Фен? Ты подумал...

- А ты подумал обо мне? – Фен Е смотрел на Яна Сиконга, и боль в его сердце перешла все пределы, которые он был способен вынести. Ему казалось, что его горло сдавила невидимая рука, и он в любой момент может просто задохнуться. – Я до сих пор не понимаю, почему любить кого-то так больно.

- ... Разве настоящий мужчина может страдать из-за любви? – взгляд Яна Сиконга затуманился, его сердце сжалось от боли, но он добавил. – Это просто недостойная слабость.

- Да, слабость, но я не могу избавиться от нее, - задыхаясь, выговорил Фен Е. – Я не хочу усложнять тебе жизнь. Я обещал отпустить тебя на все четыре стороны, и я отпущу тебя. Я просто хочу побыть с тобой еще один день, только один...

Разум Яна Сиконга был охвачен смятением, и он сам не знал, от чего страдает в этот момент больше – от гнева или от печали. Он дрожащим пальцем тыкал в Фен Е:

- А я хочу увидеть настоящего Правителя Севера, который сможет управлять северной границей и принести пользу живущим здесь людям, а не слабака, который рискует своей жизнью и благополучием ради каких-то там чувств!

Фен Е с безучастным видом смотрел на Яна Сиконга, словно человек, из которого вытянули душу. Последний проблеск света в его глазах погас. Он долго смотрел на Яна Сиконга, после чего кивнул и тихо сказал:

- Я дам тебе то, что ты хочешь. Я дам тебе такого Правителя Севера.

Ян Сиконг напряженно смотрел на Фен Е. Он видел его перед собой и ясно понимал, что Фен Е умирает – не Правитель Севера, а именно «Фен Е».

Фен Е опустил голову, лишившись последних сил, и едва слышно сказал:

- ... уходи, пока я не передумал.

Он наконец понял, что в этом мире Фен Е больше никому не нужен, и особенно он не нужен человеку, в котором он сам нждался больше всего.

А значит, «Фен Е» должен исчезнуть.

Яна Сиконга раздирали боль и гнев. Он никогда в жизни не терял над собой контроля, но в этот момент ему просто хотелось убежать. Он не смел больше смотреть в глаза Фен Е, его потускневший взгляд был точно таким же, как тогда, когда он упал к нему в объятья, пронзенный стрелой. Сейчас его взгляд был таким же, но сейчас он больше не умолял о помощи.

Он ясно почувствовал, как рушится воздвигнутая им высокая стена в его сердце, и это повергло его в такой ужас, что он в панике выбежал прочь, не зная, куда и зачем бежит. Он лишь чувствовал желание убежать, поэтому бросился к конюшне, взял первую попавшуюся лошадь и, запрыгнув на нее, помчался прочь из города.

_______________________

Эээээ, ты куда? Роман почти закончился! А ну стой!

- 147 -

Ян Сиконг сам не заметил, как покинул пределы города. По дороге никто не посмел остановить его, и он сам не видел в этот момент никого перед собой. Тысячи мыслей смешались в его сознании, вызывая у него мучительную головную боль.

Выехав из города, он постоянно понукал лошадь, чтобы она мчалась еще быстрее. Он сам не знал, сколько времени мчался вот так вперед. Его ноги, сжимавшие бока лошади, дрожали от напряжения, а спина онемела, но он все отказывался остановиться.

Казалось, на такой скорости он может раствориться в ветре и исчезнуть между небом и землей, словно струйка дыма.

Как было бы хорошо, если б люди тоже могли быть такими же легкими и свободными, как ветер.

Он бесцельно мчался куда глаза глядят. Казалось, для него нет ничего важнее, чем убраться из города, где его мучила тревога, и не имело значение, куда именно ехать.

Ян Сиконг в мгновение ока проехал десять ли, он был измучен и ослаблен, его сердце, казалось, сейчас выпрыгнет у него из груди, а руки с трудом удерживали поводья.

Внезапно перед ним на дороге появился юноша, он спускался с горы с вязанкой хвороста за плечами. Расстояние между ними составляло не более дюжины саженей. Ян Сиконг внезапно пришел в себя и резко натянул поводья. Лошадь пронзительно заржала, ее передние копыта взметнулись в воздух, и она встала на дыбы. Под испуганным взглядом юноши Ян Сиконга свалился со спины лошади и покатился по траве.

От жесткого соприкосновения с твердой землей, он почувтствовал боль в теле, и у него все поплыло перед глазами. Весь мир завертелся вокруг него, и он уже сам не мог понять, что правда, а что ложь, жив он или мертв, а, может, он просто живой мертвец.

Он лежал на спине, рассеянно глядя в голубое небо, раскинувшееся у него над головой, его взгляд затуманивался все сильнее.

- Господин, господин... - услышал он робкий голос. – С вами все в порядке?

Ян Сиконг слышал этот голос, но даже не пошелохнулся, потому что в этот момент перед его мысленным взором возникло лицо человека, и это было лицо Фен Е, которое он любил и ненавидел, лицо, которое он не забудет никогда в жизни.

- Господин... - юноша едва не плакал. – Вы пострадали? Не плачьте, я схожу в город за лекарем.

Не плакать?

Кто плачет?

Он?

Он плачет?

Ян Сиконг поднял руку и провел по лицу – его ладонь действительно была влажной. Он на миг опешил, а затем его сердце сжалось от боли, и слезы хлынули по его щекам, полностью заслонив от него весь мир.

Он свернулся на траве в комок, словно ребенок, и громко разрыдался. С тех пор как умер Юань Мао, он больше никогда не рыдал так безудержно и горько. Он так отчаянно плакал, словно изливал разом все слезы, которые накопились за последние двадцать лет.

Он даже не мог сказать, почему плачет, а, может, у него было так много причин для слез, что их было просто невозможно перечислить. Он лишь знал, что сдерживался и подавлял свои чувства слишком долго. И вот теперь он перестал сдерживаться и мог, наконец, освободиться от этой ноши.

Именно в этот момент он почувствовал себя человеком, вместо того чтобы прятаться за этой фальшивой оболочкой под названием «Ян Сиконг». Именно в этот момент, когда он полностью раскрылся, он нашел свое собственное «я».

Он больше не хотел обманывать себя, прятаться, притворяться, он хотел пожить для себя хотя бы раз. Он осмелился признаться себе, что в его сердце все еще были живы желания, и он все еще хотел... немного счастья.

Даже такой человек как он, долгое время находившийся во тьме, все сильнее жаждал света и тянулся к нему.

Фен Е и был этим светом. Пусть даже он обжег его, но именно он когда-то наполнил его сердце нежностью и радостью, и именно он до сих пор оставался светом в его сердце.

Но он сам ясно видел, как Фен Е угасает. Разве он мог позволить ему исчезнуть? 

Почему они дошли до такого? Как могли стать такими?

Ян Сиконг сам не знал, сколько он так плакал и не заметил, как уснул, лежа на траве. И лишь когда его разбудил прохладный ветерок, он открыл глаза и обнаружил, что небо уже потемнело, и солнце вот-вот закатится за горизонт.

Он хотел подняться с земли, но тело не слушалось его. Наконец, он поднялся с трудом и своими опухшими покрасневшими глазами увидел пасущуюся недалеко лошадь.

Он застыл на месте, не решаясь смотреть на запад - туда, где находился Датун. На самом деле, он уехал слишком далеко, и ему не было видно ничего кроме травы. Он ничего не видел, но ему был знаком каждый кирпичик, каждый камешек в этом городе, не говоря уж о людях, живущих там.

Спустя долгое время, он сел на лошадь и направил ее к небольшой каменной беседке неподалеку отсюда.

Привязав лошадь к столбу, он сел на каменную скамью и стал ждать.

Видя, как ярко-красное солнце медленно садится за горизонт, а затем землю поглощают сумерки, Ян Сиконг сидел неподвижно и просто ждал.

Прежде чем погас последний луч солнца, до его слуха донесся стук копыт.

Он повернул голову и увидел несущегося в его сторону огненно-рыжего коня. Сидевший на коне всадник был облачен в доспехи и шлем. И хотя он ехал один впереди всех, от него веяло убийственной и властной аурой.

Ян Сиконг широко распахнул глаза, и его сердце захлестнули эмоции.

Этот конь был королем среди тяньшаньских лошадей, и он лично дал ему имя. А этот человек был... его мужчиной.

Цзуйхонг подъехал к каменной беседке и остановился. Группа всадников, следующих позади, остановилась вдалеке.

Фен Е спешился. Тень, отбрасываемая шлемом, закрывала половину его лица, и было трудно разглядеть его выражение. Но крепко сжатые губы выдавали его напряжение.

Ян Сиконг встал и медленно вышел из беседки навстречу Фен Е.

Фен Е так крепко сжимал рукоять меча, что у него побелели костяшки пальцев.

- Почему ты не уехал? – тихо спросил он.

- А ты почему здесь? – спросил в ответ Ян Сиконг.

- Тебе был нужен Правитель Севера, - сделав шаг вперед, сказал Фен Е. – Правитель Севера всегда получает то, что он хочет, поэтому Правитель Севера никуда не отпускает тебя.

Ян Сиконг долго смотрел на Фен Е и неожиданно рассмеялся.

Фен Е, не двигаясь, молча смотрел на Яна Сиконга, его глаза засверкали.

Ян Сиконг медленно подошел к Фен Е и заглянул ему в глаза:

- Ты собираешься отказаться от своего слова?

Фен Е опустил глаза, его губы задрожали, и голос внезапно смягчился:

- Куда ты едешь? Хотя бы скажи мне, куда ты собрался.

- Если я тебе скажу, что потом?

Фен Е поднял глаза и посмотрел на Яна Сиконга сквозь слезы:

- Неужели я не заслуживаю даже того, чтобы просто знать, где ты? Неужели тебе противно, если я даже издалека буду наблюдать за тобой?

Ян Сиконг тяжело вздохнул. Внезапно он поднял руки и снял с Фен Е шлем.

Фен Е застыл в изумлении.

Ян Сиконг отбросил в сторону тяжелый шлем и посмотрел прямо в глаза Фен Е:

- Спроси меня еще раз.

- ... о чем?

- Спроси меня снова, почему я не уехал.

Потрясенный Фен Е впился взглядом в лицо Яна Сиконга.

- Ну, спроси же!

Фен Е открыл рот, но слова не шли у него с языка.

Уголки губ Яна Сиконга приподнялись в улыбке, его глаза покраснели, он почувствовал, как у него перехватило дыхание:

- Я подумал, что ты будешь искать меня, а с твоей раной не стоит уезжать слишком далеко.

Фен Е закусил губы, его тело задрожало.

Ян Сиконг нерешительно поднял руку и осторожно погладил его по щеке:

- Я... я не мог не переживать о тебе. Даже если весь мир знает тебя, как Правителя Севера, но я помню тебя, как Фен Е. Будь ты всемогущим правителем или узником, приговоренным к смерти, в моем сердце ты все равно останешься Фен Е, и я отношусь к тебе именно так...

Фен Е недоверчиво уставился на Яна Сиконга со слезами на глазах:

- Ты говоришь... что... Конг-эр, что ты сейчас сказал?

На лице Яна Сиконга застыло непонятное выражение, словно он собирался то ли рассмеяться, то ли заплакать.

- Фен Е, на этот раз ты и правда должен хорошо со мной обращаться, иначе...

Фен Е вдруг стиснул Яна Сиконга в объятьях, и по его щекам покатились слезы:

- Конг-эр... Конг-эр...

Казалось, он ждал этого момента целую вечность и думал, что уже никогда не дождется этого. Он думал, что после сегодняшнего дня ему придется погрузиться в пучину безысходности и боли. Он вдруг подумал... ему показалось, что это просто сон, и теперь все, что он мог, это лишь без конца повторять имя, которое сводило его с ума.

Если это был сон, то он не желал просыпаться до самой своей смерти. В его памяти до сих пор были живы все события прошлого, и он ясно понимал, что без Яна Сиконга его жизнь превратится в бесконечный кошмар.

Глаза Яна Сиконга тоже были полны слез, его сердце затопила печаль. Он обнял Фен Е в ответ, его грудь была широкой и теплой. Как и раньше, это было самое надежное место на свете. Хотя их отношения изменились до неузнаваемости, он никогда не забывал того, что ему дал Фен Е.

Он сопротивлялся, он пытался бежать, но так и не смог разорвать их связь с Фен Е, которая была длиною в жизнь.

Если им суждено именно это, он примет такую судьбу. Даже если впереди их поджидают на пути острые тернии или скрытые ловушки, он не повернет назад.

Фен Е, словно утопающий, хватающийся за соломинку, крепко обнимал Яна Сиконга, отказываясь отпускать его. Он словно боялся, что, если отпустит этого человека хоть на мгновенье, тот превратится в мираж и исчезнет у него на глазах.

Теперь, когда он, наконец, поймал его, он уже ни за что не отпустит его снова!

- Конг-эр... Конг-эр, я сделаю все... я буду хорошо с тобой обращаться, я... - Фен Е беззвучно заплакал.

Ян Сиконг закрыл глаза. Он вспомнил, как Фен Е спросил его, чего он хочет. Дело не в том, что ему ничего не нужно, он просто не осмеливался ничего желать. Он слишком хорошо знал, как страшно и больно приобрести что-то, а затем это потерять. Уж лучше изначально не иметь ничего.

Но этот человек, которого он обнимал, был человеком, которому он принадлежал всю жизнь. Несмотря на то, что его сердце было полно обид, они не могли перевесить те чувства, которые он испытывал к нему. Исчерпав все доступные ему средства, он так и не смог полностью забыть их. Похоже, они действительно связаны судьбой на всю жизнь до самой смерти. Это была их судьба, и он принимал ее, что бы ни ждало их в будущем.

Тело Фен Е пошатнулось, он навалился на Яна Сиконга. Ян Сиконг, словно очнувшись ото сна, постарался устоять на ногах и обеспокоенно крикнул:

- Что с тобой? Твоя рана... Дай мне посмотреть на нее!

Но Фен Е, не обращая внимания на его слова, лишь прошептал:

- Конг-эр...

Эти два слова стали его оберегом, и он снова и снова шептал их, словно пытаясь убедиться, что Ян Сиконга снова в его объятьях. Его тело, слабея, все сильнее опиралось на Яна Сиконга.

- Фен Е! – крикнул Ян Сиконг, обнимая его еще крепче. – Эй, сюда!

Фен Е улыбнулся сквозь слезы:

- Ничего страшного. Со мной больше не будет хлопот. Я хочу каждый день смотреть на тебя. Конг-эр, ты знаешь, ты... ты – моя жизнь.

- Ну так живи дальше! – охрипшим голосом сказал Ян Сиконг. – Если снова позволишь себе подобные глупости, я ни за что не прощу тебя!

- Я не посмею, - голос Фен Е звучал все слабее. – Я хочу жить с тобой всю жизнь... до самой смерти.

Он больше не мог держаться и, упав в объятья Яна Сиконга, потерял сознание.

- 148 -

В конце весны в Датуне стояла очень приятная погода. Двери и окна в доме были ракрыты настежь, позволяя весеннему ветерку свободно гулять по комнатам и коридорам, унося с собой прочь все запахи. Но запах горьких лекарственных отваров прочно впитался в стены, и избавиться от него было не так-то просто.

Фен Е, нахмурясь, выпил чашку горячего отвара, чувствуя, как его язык горит от горечи. Он уже собирался пожаловаться, но Ян Сиконг быстро сунул ему в рот кусочек рассыпчатого хвороста с кунжутом.

Фен Е, держа сладость во рту, проворчал:

- Моя рана уже зажила, почему я до сих пор должен пить так много отваров каждый день?

- Ты истратил и повредил свою внутреннюю силу и энергию, а ее не восстановишь за один день, - сказал Ян Сиконг. – Ты должен принимать все лекарства, которые готовит для тебя Нанью.

- Я думаю, он делает это нарочно, - фыркнул Фен Е. - И ты с ним заодно.

- У меня есть дела, - сказал Ян Сиконг. – Я пойду...

- Не уходи, - Фен Е взял его за руку и проникновенно посмотрел на него. – Побудь со мной.

- Мне просто нужно забрать кое-какие вещи. Я также прочитал документы, присланные чиновниками, и мне необходимо обсудить их с тобой.

- Не переживай, обсудим это позже, - Фен Е сжал его руку. – Просто побудь со мной немного, - тихо сказал он.

Яну Сиконгу ничего не оставалось, кроме как присесть рядом с ним. С того дня Фен Е вообще не давал ему прохода. Если он не видел его какое-то время, то посылал людей на его поиски, словно опасась, что он передумает и пожалеет о том, что вернулся.

Фен Е обнял Яна Сиконга и прошептал:

- Конг-эр, ты правда сейчас здесь со мной?

- Я здесь, - на губах Яна Сиконга появилась ласковая улыбка. – Сколько еще ты будешь спрашивать об этом?

- Я не знаю, - с грустью ответил Фен Е. – Мне все время кажется, что я сплю, и я боюсь, что кто-нибудь внезапно разбудит меня.

- Вообще-то, мне тоже часто кажется, что я сплю, - улыбнулся Ян Сиконг. – Но, находясь рядом с тобой, я чувствую, что проснулся, потому что большинство моих снов были кошмарами, и мне никогда не снился такой хороший сон.

Фен Е обнял его еще крепче:

- Отныне я хочу, чтобы ты был счастлив и во сне, и наяву... - он немного помолчал и осторожно спросил. – Конг-эр, ты сейчас счастлив?

Ян Сиконг поднял голову и посмотрел на ФенЕ:

- Я все время старался сдерживать себя, боясь повторения тех же ошибок. Я боялся любви, но сколько бы я ни боролся с собой... я не смог отпустить тебя, - он погладил Фен Е по щеке. - Но больше я не хочу обманывать себя. Еще не было ни одного дня, чтобы я также как и ты не тосковал по нашим прежним чувствам.

Фен Е запечатлел поцелуй на лбу Яна Сиконга:

- Даже если невозможно вернуться в прошлое, мы можем взяться за руки и пойти навстречу будущему. У нас появятся новые воспоминания, и я сделаю все возможное, чтобы дать тебе то, что ты захочешь. Я сделаю тебя счастливым.

Видя решительный и ласковый взгляд Фен Е, Ян Сиконг почувствовал, как затрепетало его сердце. Он с нежностью поцеловал Фен Е в губы:

- Тогда сдержи свое слово.

Фен Е стал целовать его более настойчиво, это был очень трепетный поцелуй. Он жадно впитывал вкус этого человека, чувствуя, что он заставляет его сердце биться быстрее, совсем как при первой встрече.

Когда они закончили целоваться, Ян Сиконг спросил с улыбкой:

- Почему в твоем вкусе перемешались сладость и горечь?

- Потому что ты заставил меня пить это горькое лекарство, а затем дал кусочек хвороста, - Фен Е снова припал к его губам, словно так и не насытился тем поцелуем.

- Вся жизнь состоит из сладости и горечи, - сказал Ян Сиконг.

- Ты прав, - ответил Фен Е. – Я буду слушаться тебя во всем.

Они прижимались друг к другу, чувствуя тепло и слушая сердцебиение друг друга, и им казалось, что эти объятья – самое спокойное и надежное место на свете.

Они прошли через множество испытаний и невзгод, потеряв себя на этом пути. Наивность и невежество юности, дерзкие мечты, клятвы любви и верности изменились до неузнаваемости среди бурь и невзгод, через которые провела их судьба.

Человеку свойственно оглядываться в прошлое и копаться в нем, но несмотря на все усилия, никто не может вернуться в свою молодость, и очень непросто найти проблеск веры и любви, которые остались там.

На свете нет ничего совершенного, и никто не идеален. Несмотря на все шрамы, покрывающие тело и душу, возможность идти перед, вероятно, особенно ценная.

***

Благодаря превосходным навыкам Юаня Нанью и активному сотрудничеству Фен Е, его рана зажила очень быстро. Он уже вполне был способен сам позаботиться о себе, и мог свободно двигаться. После всех случившихся событий тело обычного человека сильно бы истощилось, но он с каждым днем становился лишь сильнее.

С помощью Яна Сиконга и Юаня Нанью он, наконец, уладил все вопросы, связанные с проверкой и назначением чиновников во всех четырех областях. Он заменил местных чиновников на всех важных постах своими доверенными людьми и собирался лично совершить инспекцию всех четырех областей.

Юань Нанью получил повышение и стал левым командующим пяти армий и кавалерии, имеющим право носить золотую ленту и пурпурные шнуры на одежде. Он отвечал за войска Датуна и Сюаньхуа. Он несколько уступал рангом Ван Шеню, который стал правым главнокомандующим, но при этом отвечал только за Цяньчжоу. (1)

Ян Сиконг был назначен комиссаром (2) всех четырех областей, он имел право вмешиваться в их дела и мог даже изменить указ самого Фен Е.

Хотя на Севере было всего четыре области, но система их правления была почти такой же, как при императорском дворе, и это было фактически государство в государстве.

Эти действия наверняка вызовут недовольство Чен Му, но им было выгодно окружить себя талантливыми людьми, чтобы припугнуть двор. Чем сильнее укрепится Север, тем более осмотрительным будет Чен Му в своих действиях и не осмелится лезть на рожон.

В то же время отношения между Датуном и Чахар вернулись в прежнее русло после их неоднократных переговоров с варварами. Фен Цзе, которого принцесса Юнлунь отправила в Чахар в качестве заложника, в будущем определенно станет важной фигурой, способной преодолеть разрыв между Датуном и монгольскими племенами. Хотя Фен Е и противился этому, у него не оставалось иного выбора.

Правитель Севера в конечном итоге вытеснит столичного императора, став на Севере своим местным «императором».

***

Ян Сиконг разработал для Фен Е маршрут, по которому он должен был отправиться с инспекцией по всем четырем провинциям. Это будет первая проверка Фен Е собственных владений. Он хотел проверить местных чиновников и лучше понять жизнь и быт людей, живущих на этих территориях. На это путешевствие уйдет около года.

Когда Ян Сиконг пришел к Фен Е, он увидел, как тот тренируется во дворе. Используя агрессивный стиль шаолиньской школы, он отрабатывал быстрые и точные удары.

Услышав шаги, он взял протянутое слугой полотенце и, вытерев с лица пот, улыбнулся Яну Сиконгу.

- А Нанью разрешил тебе тренироваться? – нахмурился Ян Сиконг. – Хотя твоя рана и зажила, твоему телу все еще нужно восстановиться.

- Я не просто тренируюсь, - сказал Фен Е. – Эта серия ударов поможет мне укрепить тело, а от бездействия я просто задыхаюсь.

- Разве можно укрепить тело такими мощными движениями? – отругал его Ян Сиконг.

- Теперь я снова стал сильным, и это доказывает эффективность тренировок, - улыбнулся Фен Е.

- Это все результат лечения теми горькими лекарствами, - Ян Сиконг показал ему свиток. – Здесь расписан маршрут твоей поездки. Давай зайдем в дом и обсудим его.

Фен Е прошел вместе с ним в дом и жестом отпустил всех слуг.

Яг Сиконг разложил свиток на столе:

- Смотри, Датун находится примерно посередине. Я думаю, пока стоит теплая погода, лучше отправиться на север и посетить Сюаньхуа и Ляодун. А к зиме можно будет вернуться. Как насчет того, чтобы следующей весной отправиться в Цяньчжоу?

- Хорошо, - кивнул Фен Е.

- Те округа, которые я выбрал для посещения, имеют свои особенности, - Ян Сиконг указал на карту. – Например, округ Циньхуа богат хлопком, и в нем введен единый налог. А в откруге Майжун много гор и лесов, но бандиты там совсем обнаглели, отчего страдают местные жители, и это...

- Ты сам примешь решение, - Фен Е с улыбкой смотрел на Яна Сиконга. – Ты теперь мой самый главный советник по военным делам. И я пойду туда, куда ты прикажешь мне идти.

Ян Сиконг приподнял брови:

- А, если я скажу тебе отправиться со мной в Ляодун и вернуть назад семь провинций Ляобея?

- Все сделаю, как ты скажешь, - без колебаний ответил Фен Е.

- Жаль, что время для этого еще не пришло, - с легкой улыбкой вздохнул Ян Сиконг.

- Я знаю, - Фен Е протянул руку и погладил его по щеке. – Я еще не успел прочно встать на ноги. После многих лет войны армия истощилась, и народ сильно пострадал. Ты думаешь о семи провинциях Ляобея, разве я могу не думать о них?

- Семь провинций Ляобея навсегда останутся болью моего сердца, - с грустью сказал Ян Сиконг.

Все беды в его жизни начались, когда Хань Чжаосин потерял Циньчжоу, а император Чжаову отказался от семи провинций Ляобея. С тех пор Ляодун лишился своего естественного щита, и чжурчжени смогли беспрепятственно проникнуть в Ляодун, в течение тридцати лет отравляя жизнь его жителям. Если бы не маленький Гуаннин, вставший у них на пути и дваждый отбивший атаку полчищ Чжуо Летая, сегодня в Центральных Равнинах вовсю хозяйничали бы варвары.

Он всю жизнь был готов потратить на возвращение этих семи провинций, и поражение Чжуо Летая дало им надежду на победу.

- Это также боль в сердце для каждого мужчины Дашен, - Фен Е решительно смотрел на Яна Сиконга. – Конг-эр, я сумел вернуть Хетао, смогу отвоевать и эти семь провинций. Нам нужно три года, чтобы дать отдых нашим войскам, и в тот день, когда наши солдаты достаточно восстановят силы и запасутся провизией, мы поведем их за Хуаншуй и полностью истребим чжурчженей, навсегда изгнав их с земли Дашен.

Ян Сиконг энергично закивал головой и с волнением коснулся Ляобея на карте. Хотя он был уже не молод, его честолюбивые замыслы ничуть не угасли, и в любой момент они были готовы засиять во всю силу.

Фен Е обнял Яна Сиконга сзади. Накрыв его руку своей большой ладонью, он переплел их пальцы вместе и крепко сжал их.

- Все, о чем мы с тобой мечтали в детстве, навсегда останется в моем сердце.

- Я знаю, и я тоже никогда не смел забыть об этом, - с грустью сказал Ян Сиконг. – В то время я все думал, что, когда вырасту, смогу осуществить свои честолюбивые планы, если приложу побольше усилий. И вот сегодня я оглядываюсь назад и понимаю, что жизнь непредсказуема, и ею нельзя управлять. Как сильно ни старайся, у тебя может ничего не получиться.

Фен Е опустил голову и начал покрывать поцелуями белую шею Яна Сиконга:

- Пока мы все еще дышим, нельзя сдаваться.

- Да, сейчас не время сдаваться, - Ян Сиконг прищурил глаза.

Рука Фен Е обвилась вокруг талии Яна Сиконга, а другая рука стала гладить его по груди. Его мягкие губы переместились вверх, целуя его щеку и мочку уха, а затем коснулись его губ.

Почувствовав реакцию тела Фен Е, который сейчас прижимался к нему, Ян Сиконг мгновенно напрягся всем телом.

Поскольку рана Фен Е зажила, он был готов к активным действиям.

У них уже давно не было близости, и Фен Е нисколько не скрывал свое растущее желание. Ян Сиконг не хотел отвергать его, просто он беспокоился о ране Фен Е, поэтому не разрешал ему заходить слишком далеко.

Но по мере того, как тело Фен Е восстанавливалось, он становился все смелее и настойчивее.

Ян Сиконг, словно очнувшись ото сна, перехватил руку Фен Е, скользнувшую к нему под одежду, и сердито сказал:

- Ты даже не смотришь, что сейчас неподходящее время.

- Весна – как раз самое подходящее для этого время, - сказал Фен Е, и его дыхание участилось.

- Сейчас разгар дня! – Ян Сиконг пытался отбиться от него, но у него ничего не получалось. – Фен Е, твоя...

- Моя рана уже зажила, - Фен Е прикусил зубами шею Яна Сиконга. – Сколько еще я должен терпеть?

- Я... я же пришел, чтобы обсудить с тобой дела, - Ян Сиконг вспомнил их прежние отношения, он еще не забыл бесстыдство и темперамент Фен Е, и сейчас совсем растерялся.

- Я выслушаю тебя потом.

Фен Е крепко сжимал Яна Сиконга в объятьях, давая ему почувствовать свое растущее желание сквозь тонкую ткань одежды. Его горячие губы коснулись уха Яна Сиконга, и он прошептал:

- Конг-эр, я хочу тебя.

_______________________

1. Это очень примерно. Когда дело доходит до должностей, там такой адский набор слов идет, и их очень трудно связать воедино, особенно когда не знаешь всю эту систему рангов, должностей и пр.

2. Ыыы, лично у меня слово «комиссар» ассоциируется исключительно с большевиками)) Тем не менее, в словаре написано так – «ист. комиссар (начальник департамента) по гражданским и финансовым делам (дин. Мин и Цин). Прям и не знаю, как назвать его, чтоб слух не резало. Комиссар Ян – это перебор.)

❤️149❤️

Ян Сиконг почувствовал, как у него пересохло во рту, а сердце бешено забилось в груди. Мягкие губы Фен Е скользили по его шее, а руки, обвивавшие его талию, сжимались все крепче. Казалось, их тела сейчас сольются воедино.

Все те образы, которые он старательно сдерживал и которым сопротивлялся, внезапно всплыли в памяти, затопив его разум.

У людей есть шесть чувств и семь страстей, и из них сексуальное желание – самое бесполезное. В юности он был бродягой, а в молодом возрасте выдержал экзамен и стал чиновником. Он много раз посещал публичные дома, но всегда сдерживал свои желания, не прельстившись ни мужчинами, ни женщинами. Есть только один человек, который лишил его способности сдерживаться, и с ним он не хотел сдерживаться, приняв его и испытав с ним наивысшее удовольствие на этом свете.

Этот человек когда-то подарил ему чистую и безоговорочную любовь, а затем столкнул в бездну, но он же защитил дорогой ему город, закрыл собой от стрелы и отказался от трона, который был практически у него в руках.

Они полжизни страдали от этой связи, но все же не могли оторваться друг от друга.

И теперь этот человек крепко обнимал его, и каждый его поцелуй обжигал его кожу, пробуждая в его теле давно застывшее желание.

Он с трудом сумел развернуться в объятьях Фен Е и, уперевшись руками ему в грудь, уставился в его полные желания глаза.

В этот момент Фен Е был похож на волка, который долгое время голодал и теперь увидел свою добычу. Его глаза горели желанием, но под взглядом Яна Сиконга его решимость поколебалась, а затем переросла в разочарование. Он опустил глаза, не желая отступать, но и не рискуя идти напролом.

- Конг-эр, ты разве не хочешь этого? – тихо спросил он.

Ян Сиконг внимательно посмотрел на Фен Е:

- Я просто беспокоюсь о твоей ране.

- Она уже зажила, - на лице Фен Е была заметна обида. – Если ты не хочешь, я не стану заставлять тебя. Тебе не нужно оправдываться.

- Зачем мне оправдываться? – Ян Сиконг неосознанно теребил одежду Фен Е. – Если бы ты не делал глупостей, твоя рана зажила бы гораздо раньше.

При упоминании об этом Фен Е не мог не почувствовать себя виноватым. Он опустил голову и ничего не сказал.

- Великий Правитель Севера все еще не осмеливается?

Глядя на смущенного Фен Е, так сильно отличающегося от сурового и властного Правителя Севера, Ян Сиконг почувствовал, что ему стало смешно, но сдержал смех.

- Не осмеливаюсь, - угрюмо ответил Фен Е, ослабив хватку.

Ян Сиконг едва заметно улыбнулся, сделал глубокий вдох и, наклонившись вперед, шепнул ему на ухо всего одно слово:

- Шицзи.

Ошеломленный Фен Е на какое-то время застыл, никак не реагируя.

В следующий миг в его памяти всплыло далекое воспоминание, и в его ушах прозвучал юношеский голос: «Если посмеешь называть меня Шицзи, когда мы вдвоем, я тебя поцелую».

Глаза Фен Е вспыхнули, он обхватил ладонью затылок Яна Сиконга и накрыл его губы своими губами. Ян Сиконг обнял Фен Е за шею, пылко ответив на его поцелуй.

Их губы сливались в поцелуе, влажные языки сплетались друг с другом, они с жадностью впитывали вкус друг друга, изливая в этом поцелуе свою тоску и желание.

Фен Е, наклонившись, обхватил Яна Сиконга за талию и приподнял его. Слегка прикусив его нижнюю губу, он направился с ним к кровати. Уложив его на кровать, он прижал его сверху своим телом.

Ян Сиконг уже терял голову от этого поцелуя. Он сжал в ладонях лицо Фен Е, его сердце бешено стучало у него в груди.

- Сейчас... еще светло... - тяжело дыша, выговорил он.

- Ну и что?

Фен Е вытащил шпильку из волос Яна Сиконга, и его волосы рассыпались по кровати, окутав его, словно облако. Взгляд Фен Е горел ненасытным желанием:

- Какая разница? Я готов трахать тебя днем и ночью, я могу перевернуть весь твой день с ног на голову... Конг-эр, ты знаешь, как сильно я истосковался по тебе?

Ян Сиконг смотрел в глубокие хищные глаза Фен Е:

- Скажи мне об этом сейчас.

Фен Е сорвал с Яна Сиконга одежду. Хотя мысленно он был готов к тому, что увидит шрамы на его теле, но при виде этих отвратительных следов от ожога у него сжалось сердце.

На лице Яна Сиконга появилось смущенное выражение. Обычно он не придавал этим шрамам особого значения. Но они выглядели довольно неприглядно, и ему было неловко обнажать их под взглядом другого человека.

Фен Е протянул руку и кончиками пальцев осторожно коснулся покрытой шрамами плоти, поглаживая их дюйм за дюймом.

- Мне больше не больно, - тихо сказал Ян Сиконг, сам не зная, к кому он сейчас обращается – к Фен Е, или к самому себе.

Все позади, и больше он не испытывал боли.

Глаза Фен Е покраснели. При мысли о том, какую боль испытал Ян Сиконг, когда огонь коснулся его кожи, он чувствовал, что у него самого все внутри горит огнем. Каждый раз, когда он видел эти раны, они напоминали ему о том, через что пришлось пройти его самому дорогому человеку, и виной всему был он сам!

Это станет самым большим наказанием для него на всю жизнь.

Фен Е наклонился, его губы коснулись изуродованной кожи, он с нежностью целовал эти раны. Если бы их можно было залечить, он бы сделал для этого что угодно.

Жаль, что невозможно переписать прошлое.

Не переставая целовать Яна Сиконга, Фен Е снял с него всю одежду. Он видел следы ожогов, покрывающих спину, грудь, руки и ноги Яна Сиконга, оплетающие его, словно ядовитый плющ. Его сердце пронзила такая боль, что он начал задыхаться. Его губы задрожали, а в глазах блеснули слезы.

Фен Е поднял голову, на его лице отразились муки совести:

- Конг-эр... - задыхаясь, прошептал он.

Ян Сиконг сжал его лицо в ладонях и серьезно сказал:

- У Нанью на теле полно ран, и у тебя тоже. Настоящие мужчины сражаются в бою, и каждый шрам – это их слава. Когда ты смотришь на меня вот так, разве этим ты не принижаешь меня?

- Я... - Фен Е прикусил губу.

- Тебе неприятно на это смотреть?

- Нет!

Ян Сиконг с улыбкой коснулся губ Фен Е:

- Дай мне тоже почувствовать себя героем.

Его рука легла на грудь Фен Е, где была видна рана от стрелы. С того момента, как там разверзлась кровавая дыра, и до ее заживления после многократных разрывов, все, что произошло или было сказано за это время, до сих пор было живо в его памяти.

Причина, по которой после заживления травм остаются шрамы, заключается в том, чтобы люди помнили прошлое. Но причина, по которой раны все же заживают, заключается в том, чтобы они могли двигаться дальше.

- Нам просто не нужно смотреть на эти раны, - прошептал Ян Сиконг.

Фен Е снова припал к губам Яна Сиконга. Он все шептал его имя, непрестанно целуя его лицо, шею и грудь, его сильные руки неутомимо скользили по всему его телу.

Ян Сиконг чувствовал, как в его теле все ярче разгорается огонь, каждое прикосновение Фен Е вызывало волнение в его сердце.

Поцелуи Фен Е сыпались на его тело, словно капли дождя, казалось, он хочет покрыть поцелуями каждый дюйм его тела. Везде, где губы Фен Е касались его тела, вспыхивало пламя желания.

Когда Фен Е втянул в рот его член, Ян Сиконг содрогунлся всем телом. Он вцепился в простыню обеими руками, чувствуя, как вся кровь в его теле устремляется вниз, и на него нахлынуло долгожданное наслаждение. Яркие красочные образы из его прошлого всплыли из глубин его памяти, и под их влиянием, а также под воздействием рук и губ Фен Е его все сильнее охватывало возбуждение.

Фен Е уткнулся головой в нижнюю часть живота Яна Сиконга, дразня его и без того напряженное до предела сокровище. Ян Сиконг невольно изогнулся в талии, бессильный перед нахлынувшей на него волной чувственного удовольствия. Он тихо застонал и невольно хотел сжать ноги, но Фен Е крепко сжимал его колени, не давая ему сделать это. Кончик языка Фен Е скользил по члену, облизывая его от основания до самого кончика, он несколько раз лизнул его чувствительную головку, а затем снова втянул его в рот. По телу Яна Сиконга пробежала дрожь, и Фен Е, чувствуя его реакцию, был доволен вдвойне.

- Ммм... Фен Е...

Ян Сиконгу, закусив губу, нетерпеливо извивался. Ему хотелось вырваться на свободу, но в то же время он хотел проникнуть как можно глубже в рот Фен Е. Удовольствие нарастало все сильнее, он уже давно не испытывал такого возбуждения, и в конце концов, он больше не смог сопротивляться подхватившей его волне.

- Фен Е... - торопливо прошептал он. – Хватит... ты...

Фен Е чувствовал, что Ян Сиконг теряет над собой контроль, но не стал уворачиваться. Вместо этого он ускорил темп своих движений, подталкивая Яна Сиконга к пику наслаждения.

Тело Яна Сиконга сотрясла дрожь, из его горла вырвался низкий сдавленный стон, и густая белая жидкость забрызгала лицо и губы Фен Е.

Яну Сиконгу было так стыдно, что он весь побагровел от смущения. Не смея вглянуть в глаза Фен Е, он хотел сжать в комок от стыда.

Фен Е выплюнул семя изо рта и, вытерев лицо, наклонился к уху Яна Сиконга:

- Конг-эр, а ты не слишком поторопился? – шутливо сказал он.

- Заткнись! – сердито воскликнул Ян Сиконг.

Фен Е облизнулся и, раздвинув коленями ноги Яна Сиконга, прижал его сверху своим телом, давая ему возможность почвствовать всю силу своего желания.

Прижавшаяся к его животу раскаленная штука была твердой, как железо, и Ян Сиконг испуганно замер.

- А вот я не буду таким быстрым, - Фен Е протянул руку и, захватив пальцами густую жидкость, заскользил ими между ягодицами. – Я заставлю тебя упасть в бездну вместе со мной, как и раньше.

Ян Сиконг закрыл глаза, обвив руками шею Фен Е. Проникший в его тело палец вызывал чувство дискомфорта. Его потайное место, уже долгое время остававшееся нетронутым, непроизвольно сжималось, но память его тела постепенно пробуждалась, и он неосознанно раздвинул ноги, позволяя пальцам Фен Е свободно проникать внутрь, расширяя его проход.

Ян Сиконг чувствовал, как горит его тело, и тело Фен Е распалялось все сильнее. Они все теснее прижимались друг к другу, словно собираясь сгореть в этом огне вместе. Когда желание стало совсем невыносимым, терпение Фен Е перешагнуло свой предел. Он развел в стороны ноги Яна Сиконга, и его налитый силой член с жадностью вонзился в то место, куда он так давно стремился.

Ян Сиконг не смог сдержать крик боли, его тело невольно напряглось. Фен Е, пытаясь сдерживаться, целовал его лицо, мягко упрашивая его:

- Конг-эр, расслабься. Я никогда не причиню тебе вреда, не бойся...

Ян Сиконг, нахмурившись, переплел свои пальцы с пальцами Фен Е и с силой сжал их. Он сам не знал, было ли это сопротивление или приглашение, он лишь чувствовал, как член внутри его тела продвигается все дальше, заполняя его до отказа, и боль, смешанная с удовльствием, заставила его издать хриплый стон.

Когда Ян Сиконг смог до конца принять длинный и толстый член, который был явно больше, чем у обычных людей, это стало началом бесконечной схватки.

Фен Е крепко сжал талию Яна Сиконга, его медленные осторожные движения постепенно превращались в мощные толчки. Его сильные бедра непрестанно двигались, и его член вторгался в упругий влажный тоннель быстрыми мощными движениями.

Ян Сиконг едва успел приспособиться к пугающему размеру Фен Е, как сразу же подвергся его мощной атаке. Его маленькая дырочка широко раскрылась, позволяя властному завоевателю беспрепятственно пронзать ее и выходить обратно. Накатывающие на него волны удовольствия лишали его рассудка, он изогнулся в пояснице, поджав пальцы ног, с его губ срывались неудержимые стоны.

- Ах... ах... Фен Е...

Тело Яна Сиконга сотрясала неудержимая дрожь, и стоны становились все громче.

- Конг-эр... мой Конг-эр... - Фен Е тяжело дышал, его лицо раскраснелось, а глаза налились кровью, в них горело бешеное неукротимое желание. Он мог видеть и чувствовать этого человека всем телом, и этот человек сводил его с ума, он был одержим им и отчаянно нуждался в нем.

Постепенно их обоих накрыла волна наслаждения, и Фен Е еще яростнее атаковал это влажное и чувствительное местечко. Каждый раз он словно пронзал Яна Сиконга насквозь, и тот окончательно растворился в своих желаниях, теряя рассудок, и мог лишь развратно стонать и вскрикивать от удовольствия.

Они слишком давно не были так близки, и их подавляемое желание было подобно связанному зверю, который теперь с удивительной силой рвался наружу. Их рассудок затуманился, а тела сплетались в безумном порыве, острое наслаждение заставило их рухнуть в бездну. Казалось, вокруг них больше не осталось ничего, и в целом свете существовали только они вдвоем, и единственное, что они сейчас ясно осознвали, это то, что после всех страданий и отчаяния пламя их любви и страсти ничуть не угасло.

Огромное желание, сжигающее Фен Е делало его совсем не похожим на человека, только что оправившегося от ранения, в этот момент он вообще не был похож на человека. Он оставлял свои метки на всем теле Яна Сиконга, оставляя на нем яркие следы.

Ян Сиконг уже начинал терять сознание от безумного удовольствия, в его глазах заблестели слезы:

- Фен Е... - умоляюще простонал он. – Не надо больше... ах... не надо... хватит...

Эти стоны подействовали на Фен Е, словно сильнейший афродизиак, пробуждая его звериную сущность, и он с еще бо̀льшим пылом продолжал атаковать Яна Сиконга:

- Ты мой... - шептал он. – Конг-эр, ты теперь мой навсегда...

Ян Сиконг несколько раз терял сознание и снова приходил в себя, плача и умоляя его о пощаде. Он открывался навстречу Фен Е, принимая его агрессивное вторжение, которое дарило ему невыносимое удовольствие, и в конце концов, ему оставалось лишь упасть вместе с ним в пучину чувственного наслаждения...

***

Когда Ян Сиконг открыл глаза, было уже светло.

Его веки опухли, а в горле чувствовалась саднящая боль. У него кружилась голова, а тело ломило так сильно, что он почти не мог двигаться. В тот момент, когда он проснулся, он был совершенно растерян.

А затем его сознание услужливо напомнило ему о прошлой ночи, вызвав в памяти столько непристойных образов, что Ян Сиконг невольно покраснел и застонал от отчаяния.

Фен Е, который читал, сидя возле кровати, сразу наклонился к нему:

- Конг-эр, ты проснулся?

Услышав его голос, Ян Сиконг смущенно отвернулся.

Фен Е провел рукой по его длинным волосам и с улыбкой сказал:

- Ты так долго спал. Что, слишком утомился?

Ян Сиконг мысленно обругал его. Он до сих по помнил, как Фен Е снова и снова набрасывался на него, не отпуская его всю ночь. Он и сам не помнил, в какой момент потерял сознание.

Фен Е потерся щекой об щеку Яна Сиконга и лукаво произнес:

- Ты не уделяешь должного внимания занятиям боевымиискусствами, и прошлой ночью тебе пришлось умолять меня о пощаде...

Ян Сиконг оттолкнул его голову и глухо пробормотал:

- Веди себя прилично.

- Мне нет дела до приличий, - Фен Е, превернувшись, прижал Яна Сиконга под собой. – Я лишь хочу своего Конг-эра.

Тело Яна Сиконга было совершенно обессилено, поэтому он мог лишь обнимать Фен Е, ленясь даже открыть глаза.

Фен Е поцеловал его лоб и сказал:

- Ты голоден? Я ждал, пока ты проснешься, чтобы мы поели вместе.

- Я не хочу есть.

- Я долго наблюдал за тобой, пока ты спал, - тихо сказал Фен Е. – Когда я смотрю на тебя, мне кажется, ты почти не изменился по сравнению с тем, каким ты был раньше. Но я могу представить, как ты будешь выглядеть, когда состаришься.

- И как же я буду выглядеть? – лениво проговорил Ян Сиконг.

- Ты непременно превратишься в энергичного дедулю, похожего на небожителя, - сказал Фен Е и захихикал.

- А ты? – Ян Сиконг невольно рассмеляся в ответ.

- Я совершенно точно останусь таким же величественным, как сейчас, - с улыбкой ответил Фен Е. – И мне действительно хочется посмотреть, как ты будешь изменяться с возрастом.

- А мне вот не хочется этого видеть.

- Но однажды нам все равно придется это увидеть, - Фен Е ласково гладил его по спине. – Мы видели друг друга маленькими, позже мы встретились в юном возрасте. А теперь нам предстоит прожить всю жизнь и состариться вместе. Мы до конца наших дней будем рядом друг с другом, и это прекрасно.

Сердце Яна Сиконга вдруг затопила сладкая грусть.

- Всю жизнь... ммм... и правда замечательно.

- Вместе на всю жизнь, - торжественно заявил Фен Е и крепко сжал Яна Сиконга в объятьях.

Жизнь так коротка и длинна в одно и тоже время. Она так коротка, что кажется, промелькнула в одно мгновенье, но в то же время она достаточно длинна, чтобы успеть совершить множество ошибок, пройти через неудачи, испытать много боли и мучительных сожалений. А еще можно встретить множество самых разных людей и испытать различные чувства. После всего этого, если действительно сможешь выполнить обещание прожить с кем-то «всю жизнь», это действительно можно считать большой удачей.

Жизнь прожить – не поле перейти, но они были готовы попытаться.

____________________

И у нас осталась одна заключительная глава + 10 экстр про Юаня Нанью и его императорское величество))

- 150 -

В Датун пришло лето, и в этом году погода была теплее обычного. Правитель Севера со своей свитой отправился с инспекцией по четырем провинциям, и по мере продвижения на север вокруг становилось все прохладнее.

Когда он добрался до Гуаннина, уже наступила осень. Городская стена, почти полностью разрушенная стенобитными орудиями чжурчженей, теперь была отремонтирована. Стены были возведены на основе прежней конструкции, а у Западных и Восточных ворот были возведены дополнительные внешние стены, сделав город еще более неприступным, чем он был прежде.

Лян Хуэйюн все еще оставался главнокомандующим войск Ляодуна, а гражданских чиновников возглавил присланный туда доверенный человек Фен Е. Также в управлении городом были задействованы люди, рекомендованные Яном Сиконгом.

Когда они снова вернулись в Гуаннин, здесь было тихо и спокойно, и сейчас было трудно представить себе, что всего несколько месяцев назад здесь все было завалено трупами, и лились реки крови.

Спустя почти тридцать лет после вторжения варваров в Ляодун, жители этой земли, наконец, увидели надежду. И теперь, когда наступил сезон сбора урожая, каждая семья с нетерпением ждала этого события, а также простой мирной жизни.

Когда Фен Е въехал в город, все люди высыпали на улицы. Они кланялись Правителю Севера, который защитил город от врагов. Ян Сиконг ехал верхом на лошади позади него. Видя на лицах людей искренние улыбки вместо страха и отчаяния, он чувствовал умиротворение в душе.

Однако, Фен Е, который сначала улыбался, приехал на постоялый двор с помрачневшим видом.

Чиновники Ляодуна не понимали, что могло вызвать его недовольство. За исключением Ляна Хуэйюна, большинство из них были назначены совсем недавно, и они усердно трудились, опасаясь разочаровать Правителя Севера.

После того, как они сражались бок о бок, между Ляном Хуэйюном и Фен Е существовали приятельские отношения, и он решился спросить:

- Ваша светлость устали с дороги?

Ян Сиконг озадаченно смотрел на Фен Е, но при посторонних он не мог спросить его напрямую.

- Нет, - ответил Фен Е и оглядел всех.

- Тогда... - Лян Хуэйюн решил спросить прямо. – Если ваша светлость считает, что ваши подчиненные плохо справляются со своей работой, он может наказать их.

- Скажите мне, благодаря кому был спасен Ляодун?

- Конечно же, благодаря вашей светлости, - ответили все чиновники.

- И всё?

- Генерал Юань и командующий Лян тоже немало постарались, - угодливо ответил один из военных чиновников.

Глаза Фен Е сузились, и его взгляд стал ледяным. Лица всех присутствующих побледнели, и больше никто не осмеливался заговорить.

Лян Хуэйюн сразу понял, что имеет ввиду Фен Е и строго сказал:

- Наша победа – это заслуга господина Яна.

Все промолчали, и Ян Сиконг, который сидел как на иголках, сказал:

- Ваша светлость...

Фен Е поднял руку:

- Постой.

Затем он перевел взгляд на Ляна Хуэюна:

- Командующий Лян прав – без Яна Сиконга сегодня не было бы Ляодуна. Вы знаете это, я знаю это, почему же людям об этом неизвестно?

- Ммм... - Лян Хуэйюн не знал, что ответить на это.

- Ваша светлость, наверняка вы устали с дороги, - сказал Ян Сиконг. – Если есть какие-то дела, их можно обсудить завтра.

- Я не устал, - сказал Фен Е и хотел сказать что-то еще.

- Ваша светлость, - Ян Сиконг слегка повысил голос. – Сегодня все устали, пока ждали вас возле городских ворот.

Фен Е посмотрел на Яна Сиконга и после некоторого колебания сказал:

- Можете идти, завтра поговорим на приеме.

- Да, ваша светлость!

Когда все ушли, Ян Сиконг спросил с растерянным видом:

- Что ты делаешь?

Фен Е протянул ему руку:

- Конг-эр, иди сюда.

Ян Сиконг подошел поближе, и Фен Е усадил его к себе на колени. Мягко поглаживая его по спине, он тихо сказал:

- Сегодня люди приветстовали меня на протяжении всего пути, они благодарили командующего Ляна и генерала Юаня, а как же ты? Помнят ли они о том, что именно тебя следует благодарить больше всех?

- У меня дурная репутация. Разве люди могут изменить свое мнение из-за того, что мое имя отметили в документе? (1)

- Тогда пусть они и дальше слушают сплетни?

- Это не совсем сплетни, - спокойно сказал Ян Сиконг. – Я действительно сделал много такого, за что меня можно презирать, поэтому они не так уж и виноваты.

- Твои заслуги перевешивают твои проступки, разве можно позабыть о них? – Фен Е неосознанно еще крепче обнял Яна Сиконга, чувствя себя ужасно расстроенным.

Ян Сиконг с улыбкой покачал головой:

- Никто не станет утруждаться, пытаясь докопаться до правды. Для людей это просто повод поболтать между делом. Если ты насильно попытаешься обелить мое имя, это лишь покажется странным и приведет к обратному результату.

Фен Е нахмурился и тихо сказал:

- Я не хочу, чтобы с тобой обходились несправедливо, они называют тебя...

- «Предатель, который служит и вашим, и нашим», - улыбнулся Ян Сиконг. – Будет даже забавно, если это прозвище войдет в книги по истории.

- Конг-эр, - серьезно сказал Фен Е. – Даже если тебе все равно, что о тебе говорит весь мир, разве тебе безразлично, как к тебе относятся в твоем родном городе? К чему притворяться передо мной?

Ян Сиконг беспечно улыбнулся:

- Я один как перст на белом свете. После моей смерти не останется ничего, а о моих достоинствах и недостатках пусть судят последующие поколения. Если ты хочешь что-то сделать для меня, не мог бы ты... построить храм памяти моего отца?

- Хорошо, - не задумываясь, ответил Фен Е. – Пусть будущие поколения помнят о генерале Юане Мао.

- Этого достаточно, - Ян Сиконг сжал подбородок Фен Е и поцеловал его в губы.

Фен Е потерся щекой об его лицо:

- Что еще мне сделать для тебя? Просто скажи.

Ян Сиконг посмотрел ему в глаза и четко сказал:

- Я хочу, чтобы ты как следет присматривал за северной границей. И, когда народ станет жить в достатке, а солдаты наберутся сил, пошли свою армию за Хуаншуй, чтобы отвоевать семь провинций Ляобея и окончательно изгнать варваров с наших земель.

- Я посвящую этому остаток жизни, - торжественно пообещал Фен Е.

Ян Сиконг с улыбкой прижался к груди Фен Е, слушая стук его сердца. В этом мире только этот человек мог подарить ему ощущение надежности и покоя в душе.

***

Хотя Ян Сиконг старался убедить Фен Е не делать этого, тот все равно приказал летописцам переписать его биографию и данные о совершенных им делах. Причина, по которой Ян Сиконг не хотел этого делать, заключалась в том, что Правитель Севера мог переписать историю Ляодуна, а Сын Неба мог переписать историю Поднебесной. И он не знал, какое место отведет ему Чен Му в исторических хрониках.

Ян Сиконг сам выбрал за городом место для храма памяти Юня Мао и начал строительство. Слухи часто бывают лживы, а исторические хроники нередко искажают действительность. Даже правящие династии менялись, и страна сменяла свое название. Такое случалось несколько раз в тысячу лет. Но они не шли ни в какое сравнение с храмом памяти Юаня Мао, с его прочными каменными стенами и глиняной черепицей. Пока он возвышается над этой землей, все будут помнить о его делах и воздавать ему честь и хвалу.

Ян Сиконг долгое время наблюдал за строительством храма, после чего вернулся в город. Узнав, что Фен Е наблюдает за закатом с городской стены, он тоже поднялся туда по лестнице и увидел там высокую фигуру, наблюдающую за огненно-красным шаром, который был подобен небесному пламени, прожигающему облака.

Фен Е услышал его шаги, и ему не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто пришел к нему.

- Подойди, - не оборачиваясь, сказал он.

Ян Сиконг подошел поближе и, встав рядом, поддразнил Фен Е:

- Почему Правитель Севера решил именно сегодня полюбоваться на закат?

- Сегодняшний закат необычайно красив, - с улыбкой ответил Фен Е. – В такой прекрасный вечер невозможно наслаждаться красотой в одиночку. Я думал о тебе, и вот ты пришел. Разве наши сердца не связаны между собой?

- Да, наши мысли схожи, это и есть родство душ, - Ян Сиконг с улыбкой взглянул на него, чувствя, как его сердце затрепетало. – Если б мы не защитили город, сейчас у нас не было бы возможности любоваться такой красотой на этом месте.

- В Поднебесной много красивых мест, и ни одно из них нельзя отдать варварам.

Перед мысленным взором Яна Сиконга возникло видение многочисленной армии, стоящей под стенами города. Именно благодаря решимости множества людей отдать свою жизнь за родную землю они смогли удержать этот город, и теперь стояли здесь, оставшись живыми и непредимыми. Трудно сосчитать, сколько крови и слез было пролито ради этого. Его сердце забилось быстрее, и он тихо сказал:

- Верно, ни единой пяди нашей земли.

Фен Е повернул голову и, посмотрев на Яна Сиконга, заключил его в объятья:

- Как идет строительство храма памяти?

- Все хорошо. Жаль, что Нанью не может увидеть этого.

- Я знаю, ты беспокоишься о нем.

В это время Юань Нанью готовил дань в Датуне, и после праздника Осеннего урожая он лично сопроводит ее в столицу и отчитается обо всем, как они и договаривались с Чен Му.

- Он твой генерал и полководец, и сам способен справиться со своими трудностями, но в моем сердце... - Ян Сиконг вздохнул. – Для меня он все еще мой младший брат, который до сих пор не стал взрослым.

- Я понимаю, но ты должен верить в него. К тому же, Чен Му не осмелится лезть на рожон, - при упоминании этого имени взгляд Фен Е помрачнел. – Я только сегодня получил новость о том, что Чен Чунь был убит, а наложница Вень повесилась. Он, наконец, смог отомстить им, но, думаю, что человек, которого он ненавидит больше всего и действительно хотел бы убить – это Чен Чжао.

Ян Сиконг покачал головой:

- Сколько бы ненависти ни скопилось в его сердце, он не посмеет убить родного отца и государя. Но, если он осмелился поднять руку на собственного брата, наверняка, министры раскритиковали его, и сейчас у него не должно остаться сил донимать Нанью.

- Да, мы только что заключили между собой союз, нехорошо сразу нарушать свое слово, а в следующем году можно будет под каким-нибудь предлогом послать к нему другого человека.

- Он не посмеет ничего сделать, - кивнул Ян Сиконг.

Они обнимали друг друга, любуясь закатом и чувствуя, до чего прекрасен этот миг.

- Конг-эр, а давай завтра съездим на старую конную ферму Гуаннина, - тихо сказал Фен Е.

- Она уже давно заброшена.

- Я просто хочу посмотреть. Возможно, мне удастся найти по памяти старую конюшню.

- К чему столько хлопот? – улыбнулся Ян Сиконг и снял с пояса кинжал, который Фен Е подарил ему тогда. – Этот кинжал стал свидетелем того, чтобы было тогда между нами.

Фен Е взял кинжал и, внимательно осмотрев, извлек его из ножен. Это было первое оружие, подаренное ему Фен Цзяньпином. В детстве он казался ему слишком длинным и тяжелым, и ему было очень трудно управляться с ним. Но теперь он казался таким маленьким и легким в его руке.

Фен Е сжал кинжал и, подражая своему детскому поведению, направил острое лезвие вперед:

- Мы с тобой договорились тогда, что десять лет спустя ты станешь высокопоставленным чиновником, а я – прославленным полководцем. А потом мы возьмемся за руки и вместе избавимся от врагов, установим мир на земле, добьемся процветания нашей страны и увековечим наши имена в истории!

Ян Сиконг, чувствуя волнение в сердце, тоже крикнул в сторону заката:

- Да! Добьемся процветания нашей страны и увековечим наши имена в истории! И да будет так!

От этих слов Ян Сиконг почувствовал боль в сердце, и у него на глаза навернулись слезы.

Сколько наивных юношеских надежд и честолюбивых устремлений разбилось вдребезги о суровые реалии этого мира! Оглядываясь назад, даже если они и могли дословно вспомнить все, сказанное тогда, они уже не имели прежней уверенности в себе. Никому еще не удалось стать таким человеком и построить такую карьеру, как мечталось в юности, и судьбы людей складываются совсем иначе.

Это рука судьбы разрушила их мечты и убеждения, залив их путь кровью.

И сейчас, то, что они могли стоять здесь рядом друг с другом, уже можно было считать бесценным подарком.

Фен Е тоже испытывал смешанные чувства, он крепко сжал руку Яна Сиконга:

- Судьба изменчива, и я дорожу каждым моментом, когда могу быть рядом с тобой и держать тебя за руку.

Он уже пережил чувство невосполнимой потери, и больше не желал испытать такое же отчаяние.

Ян Сиконг повернулся и посмотрел на него:

- И я тоже. Чем больше я верю в судьбу, тем яснее понимаю, что все, происходящее между нами, было предопределено заранее.

Фен Е переплел их пальцы между собой:

- Да, нам было суждено встретиться и быть связанными на всю жизнь, - его взгляд был ласковым и уверенным. – Если судьба осмелится разлучить нас, я буду бороться изо всех сил, чтобы в этой жизни мы всегда были вместе.

На лице Яна Сиконга появилось нежное выражение, он прижался к плечу Фен Е и улыбнулся:

- Я знаю.

Среди бесчисленных заговоров и интриг он и представить себе не мог, что в сердце такого человека, как он, в какой-то момент может не остаться ничего, кроме чистой незамутненной радости и нежности.

После всех испытаний и невзгод, через которые он прошел, его тело покрылось шрамами, но, по крайней мере, в этот момент он чувствовал полное удовлетворение в своем сердце.

И все это из-за Фен Е.

И только из-за него.

Какой бы опасной ни была дорога, ждущая их впереди, они вместе пройдут по ней до самого конца.

- Фен Е.

- А?

- Ты помнишь охоту той зимой?

- Помню.

- На самом деле, финал битвы за Поднебесную между тобой и Чен Му был предрешен в тот момент.

***

- Отец! – красивый мальчик пробежал по роскошному дому со стопкой книг в руках. Его лицо покраснело, он взволнованно дышал и бежал очень резво. – Отец!

- Цин-эр, я в кабинете, - послышался издалека приглушенный голос.

Мальчик забежал в кабинет и взволнованно сказал:

- Отец, я нашел книги, которые ты хотел... - он не смотрел себе под ноги и, споткнувшись, упал на пол, выронив книги из рук.

Человек, сидевший в инвалидном кресле, слегка нахмурился и сказал:

- Настоящий мужчина должен передвигаться легко, словно ветер и быть стойким, словно сосна. Ты ведь уже не маленький, почему же ведешь себя так безрассудно?

Стоявший рядом с ним молодой человек рассмеялся и подошел помочь мальчику.

Человек, сидевший в кресле и по-прежнему державшийся прямо и строго, был удивительным гением, выдержавшим три экзамена, наставником нынешнего императора и самым молодым министром в истории страны – это был Шень Хесюань.

А молодым человеком, находившимся возле него был Фу Чжанцинь.

Упавший на пол мальчик был старшим сыном Шень Хесюаня – Шень Чженьцин. Он встал с пола, поднял книги и улыбнулся:

- Я долго искал их, поэтому так рад.

- Клади их сюда, - с улыбкой сказал Фу Чжанцинь. – Цин-эр ушибся при падении?

- Все в порядке, мне не больно, - Шень Чженьцин положил книги и посмотрел на захламленный кабинет. – Здсь столько всего. Когда мы уже сможем навести здесь порядок?

Император пожаловал Шень Хесюаню новый дом, и это было просто замечательно, но переезд стал настоящей головной болью.

- Не нужно спешить, постепенно все расставим по своим местам, - сказал Фу Чжанцинь. – Цин-эр, иди, помоги госпоже.

- Мама сказала, что я слишком неосторожен, и из-за меня она чуть не сломала свой браслет, поэтому она прогнала меня, - рассмеялся Шень Чженьцин. – Это все книги отца, и кроме них у него нет ничего ценного.

Фу Чжанцинь снова не смог удержаться от смеха. Шень Хесюань тоже лишь с улыбкой покачал головой.

Взгляд Шень Чженьцина упал на картину, которую держал в руке Фу Чжанцинь.

- Фу-даге, что это за картина?

Фу Чжанцинь развернул свиток и с серьезным видом посмотрел на него. Шень Чженьцин никак не мог понять по выражению его лица, о чем он думает.

- Мы с наставником как раз обсуждали, куда повесить эту картину.

На лице Шень Хесюаня было заметно немного странное выражение.

- А что на ней нарисовано?

Шень Чженьцин подошел поближе и увидел нарисованного одноногого журавля,(2) пьющего воду из ручья. Журавль был изображен очень реалистично, у него была стройная изящная шея, грациозная осанка и, казалось, можно было разглядеть каждое его перышко. Мастерство художника было на высоте, и даже Шень Чженьцин, который мало разбирался в таких вещах, не мог не восхититься этой работой.

- Какая прекрасная работа! Кто это нарисовал? – Шень Чженьцин заглянул на обратную сторону свитка, но ничего там не увидел, поэтому недоуменно уставился на Фу Чжанциня.

- Это картина без подписи, - улыбнулся Фу Чжанцинь.

- Почему же такую прекрасную картину не подписали? – Шень Чженьцин присмотрелся повнимательнее и прочел небольшое стихотворение, написанное художником:

驭羽回狂澜

儒骨辩鸿蒙

风清凌五岳

神鸾伴鹤仙(3)

Шень Чженьцин повторил про себя эти слова и внезапно сказал:

- Это подарок отцу?! (4)

- Цин-эр очень умен, - с улыбкой сказал Фу Чжанцинь.

- Но этот журавль явно изображает отца! – взволнованно сказал Шень Чженьцин. – Кто же относится к отцу с таким трепетным почтением?

- Ты все равно не догадаешься, - губы Шень Хесюаня скривились в усмешке.

- Именно поэтому я и спрашиваю, - глаза Шень Чженьцина горели от любопытства. – Отец, кто нарисовал эту картину? Фу-даге, ну кто же это?

Фу Чжанцинь нерешительно взглянул на Шень Хесюаня, не зная, нужно ли говорить об этом.

- Этот тот человек, который столкнул меня с обрыва, - спокойно ответил Шень Хесюань.

- Что? – Шень Чженьцин поменялся в лице. – Ян Сиконг?!

- Он самый.

Шень Чженьцин снова посмотрел на картину, и его настроение полностью изменилось.

- Он нарисовал это, чтобы посмеяться над отцом! – сердито воскликнул он. – Этот человек действительно сумасшедший!

- Цин-эр, эта картина была нарисована вовсе не в насмешку над наставником, - объяснил Фу Чжанцинь. – На самом деле, это похвала ему.

- Но из-за него у отца искалечена нога! И его злодеяния известны всему миру! Что доброго может быть от такого человека!

Шень Хесюань посмотрел на своего сына, который был вне себя от гнева и сказал Фу Чжанциню:

- Чжанцинь, повесь эту картину в кабинете.

- Отец, как можно повесить такую вещь в кабинете! – заволновался Шень Чженьцин.

- Цин-эр, ты помнишь, мы с тобой учили «Начертания на стене монастыря Силинь»? – спросил Шень Хесюань.

- Конечно помню – «Горы разнятся между собой; смотришь издали – видишь горную гряду, а вблизи – горный пик», - Шень Чженьцин был также умен и развит не по годам, как и его отец. Он сразу вспомнил упомянутое стихотворение, и озадаченно посмотрел на отца.

- Если посмотреть на один и тот же объект с разных сторон, можно увидеть совершенно различные картины. Пока ты не знал, что эта картина была нарисована Яном Сиконгом, ты почувствовал, что человек, нарисовавший ее, относится ко мне с большим почтением. А, узнав, кто это, ты сразу подумал, что он насмехается надо мной. Как думаешь, почему?

Шень Чженьцин ничего не сказал в ответ.

Шень Хесюань погладил его по голове:

- Ян Сиконг, которого знаю я, отличается от того Яна Сиконга, которого знаешь ты, и от того Яна Сиконга, которого знает весь остальной мир.

- Что отец имеет ввиду? – недоуменно спросил Шень Чженьцин. – Какого Яна Сиконга знает отец?

- Он... - Шень Хесюань немного помолчал, а затем улыбнулся. – В двух словах не расскажешь.

- Но я слышал, что все называют его предателем! А еще о нем говорят, что он сам уничтожил партию евнухов. Тем не менее, он предал своего наставника, а затем и самого императора. Он совершенно беспринципный человек, и про него говорят, что он «служит и нашим, и вашим».

Лицо Фу Чжанциня слегка помрачнело, и он тихо сказал:

- Цин-эр, они были друзьями с твоим отцом. И многие вещи совсем не такие, как ты себе представляешь. Иногда то, что кажется горой, на деле оказывается не горой, а то, что кажется водой, оказывается чем-то иным. Зная лишь одну сторону человека, нельзя судить о нем. Когда подрастешь, ты поймешь это.

Шень Чженьцин растерялся еще больше:

- Но... неужели он не предатель и мятежник, а верный слуга государя? Отец, я не понимаю. Что же за человек этот Ян Сиконг?

Шень Хесюань немного подумал, чувствуя, что этот человек слишком сложный и многранный. В нем было столько достоинств и недостатков, что, взявшись описывать его, он смог бы написать целую книгу.

Поэтому он взял кисть и вывел на рисовой бумаге всего несколько слов.

Преданный, вероломный, болеющий душой об обществе.

_____________________

1. Не знаю, что он имел ввиду. Некий документ, где возможно, героев отметили или указ какой-то. Может, что-то типа благодарственной грамоты?

2. Журавль записывается иероглифом, который также входит в имя Шень Хесюаня (слог «хе») - 鹤.

3. Я не могу это перевести)) Вот весь роман осилила, а это слишком заумно. Кто сможет перевести, напишите, исправлю))

4. Там последние три иероглифа, хоть и означают нечто другое, но произносятся созвучно имени Шень Хесюаня. Примерно они значат «товарищ+журавль+небожитель/небесные чертоги». Я еще и поэтому не рискнула перевести это стихотворение, там свой тонкий смысл, возможно, игра слов какая-то. Пусть лучше останутся загадкой, чем испортить и умалить их смысл.

Экстра 1

После долгих лет войны было непросто найти возможность провести Весенний Фестиваль в родном городе. Наконец, варвары были побеждены, и Ляодун вернулся к мирной жизни. Фен Е с Яном Сиконгом решили остаться в Гуаннине и встретить Новый год там.

Фен Е завершил инспекцию Ляодуна, где теперь все требовало длительного восстановления. Это был первый Новый год после победы, он предвещал процветание в следующем году, поэтому его следовало отпраздновать весело и с размахом.

Фен Е наградил всех чиновников Ляодуна, и народ был освобожден от уплаты налогов на три года. На специальном празднестве, устроенном в честь Правителя Севера все выказывали ему поддержку и безграничное уважение.

В ночь празднества Фен Е был навеселе и выпил слишком много, и вскоре Ян Сиконг вместе со слугами увели его в спальню.

Отпустив слуг, Ян Сиконг хотел обтереть лицо Фен Е. Приготовив влажное полотенце, он повернулся и увидел, что Фен Е сидит на кровати, его щеки порозовели, а на губах играет хмельная улыбка.

- Ты правда пьян или только притворялся? – с улыбкой спросил Ян Сиконг.

- Пьян, но только наполовину, - рассмеялся Фен Е. – Если бы я не притворился пьяным, мне бы не удалось уйти так быстро.

Ян Сиконг подошел к нему и осторожно вытер его лицо.

- Завтра станет полегче, поскольку все разъедутся по домам на ужин воссоединения со своими семьями.

- Ужин воссоединения? Ты видел улыбки на их лицах? – взволнованно сказал Фен Е. – Жителям Ляодуна больше не нужно бояться варваров.

- Да, и все благодаря его светлости Правителю Севера, - Ян Сиконг с улыбкой ущипнул его за щеку.

Фен Е перехватил руку Яна Сиконга и поцеловал его в губы:

- А также благодаря господину Яну.

Ян Сиконг поправил прядь волос, упавшую на лоб Фен Е:

- Ты столько трудился и теперь устал. Наконец-то у тебя есть возможность отдохнуть несколько дней во время Нового года. И ты должен воспользоваться ею.

- Почему бы и нет? – сказал Фен Е, обнимая Яна Сиконга за талию. – Иногда мне хочется полностью уединиться вместе с тобой, чтобы нас никто больше не беспокоил. Хочу, чтобы там были только ты и я, мы бы вместе пили вино, наслаждались поэзией. Вот это была бы жизнь!

- Тебе только исполнилось тридцать, а ты уже рассуждаешь, как старик, - с улыбкой сказал Ян Сиконг. – Похоже, ты действительно устал.

- Ммм, - Фен Е уткнулся лицом в грудь Яна Сиконга.

- Однажды всюду воцарятся мир и спокойствие, и люди будут просто жить и мирно трудиться. Куда бы ты ни пошел, и что бы ты ни делал, я всегда буду с тобой.

Ян Сикног втащил шпильку из волос Фен Е и начал пальцами расчесывать его длинные пряди.

- Неважно, куда я иду и что делаю, главное, чтобы ты был рядом, - Фен Е поднял голову и с улыбкой посмотрел на Яна Сиконга.

Ян Сиконг ответил ему такой же улыбкой:

- Я знаю.

- Давай спать, - Фен Е зевнул и потащил Яна Сиконга на кровать.

- Сначала мне нужно умыться, - Ян Сиконг похлопал его по руке.

- Не нужно, - Фен Е обнял его своими мощными руками и, перевернувшись, прижал его под собой. – Для меня ты и так чистый, - с лукавой усмешкой сказал он.

- Ну почему ты все еще ведешь себя как ребенок? – с беспомощной улыбкой сказал Ян Сиконг.

- Фен Е поцеловал его в губы:

- Завтра я отвезу тебя в одно хорошее место, и мы там вдвоем встретим Новый год.

- А где это? – с любопытством спросил Ян Сиконг.

- Помнишь тот дикий горячий иточник, который нашли, когда патрулировали горы? Я приказал расчитстить туда тропу и протопить павильон. Завтра я отвезу тебя туда, и мы останемся там на несколько дней, прежде чем вернемся. Так что ты собирался помыть? Я помогу тебе помыться, - шепнул он.

- Правитель Севера погряз в роскоши и распутстве, - насмешливо сказал Ян Сиконг. – Ты не боишься, что люди начнут судачить о тебе?

- С тобой я ничего не боюсь, и мне все равно что скажут люди, - Фен Е крепко обнял Яна Сиконга. – С тобой мне даже зимой тепло.

Ян Сиконг тихо лежал в объятьях Фен Е. Он объездил больше половины страны, он успел побывать в раю и упасть в глубины ада. Он знал, что эта грудь, которая прижималась к нему – самое надежное и безопасное место на свете. На его губах мелькнула легкая улыбка:

- Ммм, вот здесь тепло...

Фен Е улыбнулся и, закрыв глаза, уткнулся лицом в шею Яна Сиконга.

Они мирно заснули, прижавшись друг к другу.

Ранним утром они позавтракали вдвоем, а затем в сопровождении охраны тронулись в путь.

Помимо охраны с ними отправились три полугодовалых волчонка. Все трое имели кровное родство с Фен Хуном. Это были самые крепкие и сильные животные, которых Фен Е выбрал среди горных волков. Они прыгали вокруг Цзуйхонга, следуя за ним, явно не утратив своего юношеского задора.

Глядя на волчат, Ян Сиконг не мог не тосковать по Фен Хуну. Он поднял рук и вытащил из-под одежды кулон. Длинный острый клык когда-то принадлежал одноглазому королю волков. Когда-то он всюду следовал за Фен Е, участвуя вместе с ним в сражениях, и в конце концов, отдал жизнь, сражаясь за своего брата. И теперь он стал легендой.

Фен Е тоже вытащил свой кулон и улыбнулся:

- Горячий источник находится недалеко от того места, где Хун-эр заснул вечным сном. Мы сможем найти его.

- Хорошо, - Ян Сиконг сжал ногами бока лошади, стараясь не отставать от Цзуйхонга.

Отряд всадников длинной змеей пробирался вглубь леса.

В полдень они устроили привал в горах и немного отдохнули. Ян Сиконг наступил на снег и, взяв палку, что-то написал на нем.

Фен Е побошел поближе и увидел слово «Юань».

- Скучаешь по Нанью? – спросил он.

Ян Сиконг кивнул и не смог удержаться от вздоха:

- С Чен Му и правда нелегко иметь дело. Нанью уехал в столицу в конце осени, и он до сих пор не отпустил его обратно.

- Нанью написал в письме, что вернется после Нового года, - холодно сказал Фен Е. – Не волнуйся, Чен Му не посмеет задерживать его слишком долго.

Ян Сиконг не мог не волноваться о брате, но он также помнил, что Юань Нанью просил его верить в него, просто...

- Я думал, что в этом году мы сможем быть вместе во время праздничного ужина, - тихо сказал Ян Сиконг. – Я не хочу, что Нанью остается в столице. Старшая сестра беременна и не может приехать в Гуаннин, а даге... лучше и не говорить о нем.

Он хотел перевезти семью Юань Вейлин в Гуаннин, но они уже обосновались в другом месте, к тому же она была снова беременна сейчас. Ей было бы неудобно в дороге. Юаня Шаосю держали взаперти с тех пор, как он сошел с ума. Впрочем, сумасшествие стало его спасением, в противном случае, Фен Е не пощадил бы его.

Раньше Ян Сиконг ненавидел Юаня Шаосю, но сейчас, глядя на его внешность, он вспоминал о прежней привязанности и мог лишь жалеть его.

- Нанью обязательно вернется, а в следующем году твоя сестра тоже сможет приехать. Я пошлю кого-нибудь за ними. Если они не захотят возвращаться в Гуаннин, хочешь я поеду к ним вместе с тобой?

- Хорошо, - с улыбкой кивнул Ян Сиконг, но его мысли были заняты столицей, он с нетерпением ожидал возвращения Юаня Нанью.

Спустя некоторое время они добрались до горячего источника.

Как и говорил Фен Е, на крутой горной дороге была проложена пешеходная тропа. На полпути в гору возле горячего источника стоял небольшой двухэтажный павильон. Черная черепица на его крыше была покрыта снегом, а под карнизом висели красные фонари, делая его похожим на видение из сна.

Охранники встали лагерем, расставив вокруг заставы, а в протопленном домике уже ждали слуги. Когда они вошли в дом, там уже жарко пылали угли в жаровнях, и все было украшено к празднику, а в воздухе витал слабый аромат османтуса.

- Ну как тебе? – с улыбкой спросил Фен Е, взяв Яна Сиконга за руку.

Ян Сиконг огляделся вокруг и искренне ответил:

- Тут замечательно.

- Все эти годы я практически жил в седле, и у меня не было возможности насладиться жизнью, - Фен Е сжал покрепче руку Яна Сиконга. – Я построил этот дом, и он станет раем только для нас двоих, хорошо?

- Хорошо, - с улыбкой ответил Ян Сиконг.

- У этого дома еще нет названия, почему бы тебе не придумать его? Подайте бумагу и кисть! – приказал Фен Е.

- Может, сам придумаешь?

- Иди сюда, - Фен Е подтащил Яна Сиконга к столу и, обняв его сзади за талию, вложил в его руку кисть. – Ну давай же, - сказал он, сам не замечая игривых ноток в своем голосе.

Ян Сиконг покачал головой:

- Как же мы его назовем...

- У меня есть одно пожелание.

- Да?

- В этом названии должен быть слог из твоего имени, - улыбаясь, сказал Фен Е и положил подбородок ему на плечо.

- Тогда давай каждый выберет свое слово, и нечего тут думать, - усмехнулся Ян Сиконг.

- Я такого не говорил, выбирай сам.

Ян Сиконг немного подумал и вывел на рисовой бумаге три символа: «Павильон Сихун». (1)

- Просто отлично, - с улыбкой сказал Фен Е.

Ян Сиконг отложил кисть и улыбнулся, любуясь на выведенные слова.

- Эй, сюда! – крикнул Фен Е. – Изготовьте табличку со словами, написанными господином Яном, и как можно скорее повесьте ее над входом!

- Слушаюсь!

Фен Е повел Яна Сиконга прогуляться вокруг павильона, но сейчас все еще было слишком холодно. К тому же, у них не было намерений слишком долго любоваться на покрытые снегом деревья, поэтому с наступлением темноты они вернулись к ужину.

Праздничный ужин оказался обильным и роскошным, они пили вино и слушали музыку. Имея возможность так насладиться вечером где-то глубоко в горах, Ян Сиконг подумал, что люди не просто так стремятся к власти. Власть – просто замечательная вещь!

После ужина они немного протрезвели и, переодевшись с помощью слуг в халаты, прошли прямо к горячему источнику возле дома.

Вокруг виднелись заснеженные горы, а над водой клубился теплый белый пар, отчего им казалось, что они попали в некое волшебное место.

Фен Е подвел Яна Сиконга поближе к воде, и их обдало волной горячего пара, разогнавшего зимнюю стужу.

Фен Е посмотрел на Яна Сиконга:

- Давай спрыгнем вместе?

- Что за ребячество, - с улыбкой ответил Ян Сиконг.

Фен Е внезапно обхватил его за талию и бросил в воду, несмотря на его протесты. Весело рассмеявшись, он прыгнул за ним следом.

Ян Сиконг погрузился в воду, и его тело моментально окутало тепло. Он видел, как его волосы расплываются вокруг него, а тело легко покачивается в воде. На миг ему показалось, что оно стало невесомым, и он парит во облаках. И лишь когда его ноги коснулись дна, он с силой оттолкнулся и всплыл на поверхность.

Фен Е уже собирался помочь Яну Сиконгу, но увидел, что тот уже вынырнл самостоятельно. Его густые черные волосы водопадом стекали по его плечам, груди и дальше вокруг него по воде. Его белая гладкая кожа блестела, как нефрит, и на ее фоне губы казались особенно яркими, а темные глаза сияли, словно звезды на небе.

Фен Е на миг перестал дышать, слыша, как неистово бьется его собственное сердце.

Несмотря на то, что они знали друг друга столько лет, он до сих пор все еще был очарован этим человеком.

Ян Сиконг тоже молча смотрел на Фен Е. Он помнил этого человека пылким и прекрасным юношей, и видел его после того, как невзгоды и превратности судьбы обтесали его. Он был диким, необузданным и своевольным, и эта его природа, скрываясь за этой внешностью, придавала ему подавляющую властную ауру.

В юности Фен Е был летящей волной, а сейчас стал подобен глубокому темному морю. Он знал, что преданность и весь пыл этого человека принадлежат только ему одному.

Фен Е медленно подошел к нему и ласково погладил его по щеке кончиками пальцев:

- Ты все еще так красив, - тихо сказал он.

Ян Сиконг улыбнулся в ответ.

- Мне нравится не только твоя внешность, - Фен Е убрал волосы с лица Яна Сиконга и заправил их за ухо. – Ты мне понравился с первого взгляда, и не только из-за своей красоты. Сначала я думал, что ты совершенство, ты так талантлив и хорош во всем, перед тобой лежало многообещающее будущее. Ты мне так нравился, как можно не любить такого идеального человека. Но позже я узнал, что ты вовсе не идеален... - в сосредоточенном взгляде Фен Е отразилось возбуждение. – Я был разочарован и зол на тебя. Но чем больше я узнавал тебя, тем сильнее был очарован тобой.

Ян Сиконг спокойно смотрел на него.

Пальцы Фен Е скользнули вниз, к груди Яна Сиконга и замерли там, чувствуя удары его сердца. 

- В твоем теле скрывается велчественная душа, способная вместить в себя все самое противоречивое, что есть на этом свете: добро и зло, верность и предательство, способность искренне любить и беспощадная жестокость, мудрость и глупость, и это все ты. Как такое возможно?

- Все люди такие.

- Нет, ты намного сложнее других, - Фен Е в замешательстве смотрел на него. – Вот поэтому я и увяз в тебе, как в ловушке, и так и не смог выбраться из нее.

- А может, я действительно водный дух-оборотень? – улыбнулся Ян Сиконг.

- Так и есть, - внезапно охрипшим голосом сказал Фен Е, не сводя с него пристального взгляда.

Ян Сиконг обвил руками шею Фен Е и поцеловал его в губы. Фен Е в ответ обнял его за талию и ответил ему страстным поцелуем.

Их тела прижимались друг к другу сквозь пропитанную водой ткань, и горячая вода, казалось, еще больше воспламеняла их кровь, возбуждая их еще сильнее и делая их нетерпеливыми.

Два человека были полностью поглощены друг другом и душой и телом. Они были связаны неразрывными узами, и никак не могли оторваться друг от друга. В этом мире они не существовали отдельно друг от друга. Есть только они, как единое целое, навсегда, навеки вместе.

_____________________

1. Несложно догадаться, что он объединил слог «си» из своего имени и имя Хун-эра - 思魂.

Экстра 2

Весной в землю бросают одно семечко, а осенью собирают урожай в тысячу зерен. Лишь бы год выдался урожайным, тогда и люди будут вознаграждены за свои труды, и государственная казна будет полна. Урожайный год станет благом и для народа, и для императорского двора, и тогда это можно считать благословением для всей страны.

Чен Му только вступил на престол, и это стало благоприятным предзнаменованием для нового государя. Это говорило о том, что страну ожидает процветание, и, разумеется, все только об этом и говорили.

Впрочем, этот год не следовало считать испытанием для Чен Му.

Согласно традициям предков, при восхождении на престол нового императора должен был измениться девиз нового правления. Этот год не мог считаться первым годом правления Чен Му, поскольку из уважения к прежнему императору до конца года должен был использоваться прежний девиз.

После того, как Фен Е захватил столицу, император Чжаову был вынужден отречься от престола, и его сменил тринадцатый принц, племянник Чжу Ланьтина. Но этот император всегда считался неподхоящим, и это вызывало сопротивление и при дворе, и в народе. Когда армия Фен вошла в столицу, началось непрерывное противостояние.

После того, как Чен Му оказался в столице, он сверг «императора», который едва научился ходить. Поскольку никто не желал признавать правление тринадцатого принца, в этом году по-прежнему использовался девиз правления «Чжаову». Однако, в год правления тринадцатого принца действительно был изменен девиз правления, и, пока министры спорили между собой, как им именовать предыдущий и следующий года, Чен Му поспешил выловить рыбу в мутной воде и принял окончательное решение. До конца года будет использоваться девиз «Чжаову», а со следующего года – его собственный девиз.

Таким образом, когда мятежники взяли столицу, вынудив правящую семью отречься от престола и потерять лицо, это стало последним годом правления императора Чжаову. А тот год, когда мятежники оставили столицу, а урожай был необычайно богат, стал первым годом правления Чен Му.

Более того, Чен Му посмертно присвоил своей матери титул супруги императора, уничтожив наложницу Вень и принца Чен Чуня. А императора Чжаову, который был уже прикован к постели, он запер в его покоях. Каждый день, не взирая ни на что, он выражал свое почтение императору, справляясь о его здоровье, и на первый взгляд это могло показаться выражением сыновней почтительности. На деле же, он просто старался разозлить Чжаову до смерти.

Жестокость и мстительность нового императора были очевидны.

Юань Нанью, сопровождая дань из Датуна в столицу, слышал по пути множество различных слухов о Чен Му.

С тех пор, как Чен Му взошел на престол, было уволено больше тысячи одних только чиновников, и каждый день чья-то голова слетала с плеч. Это действительно был тот случай, когда, как говорится – новая метла по-новому метет. Но в то же время он начал решительную борьбу с коррупцией, усмирил беженцев, рассматривая дела каждой провинции, касающиеся военного положения, налогооблажения и законодательства. Видимо, он не собирался сидеть сложа руки.

Хотя многие поступки Чен Му подвергались критике, но после правления невежественного императора Чжаову и хаоса, в который погрузился двор во время правления тринадцатого принца, Дашен уже была на грани краха. И теперь при дворе и в народе все надеялись, что старший принц, заняв полагающийся ему по закону трон, вернет стране былое процветание.

Юань Нанью знал, что эта поездка не сулит ему добра, и по дороге он чувствовал тяжесть в сердце. Но сейчас он занимал важный пост, и он был обязан нести всю тяжесть своих обязанностей, поэтому, даже если впереди его ждало море мечей и огня, он не повернет назад.

Стояло раннее утро, когда они прибыли в столицу. Когда он в последний раз въезжал в столицу, тогда он следовал за Фен Е, чтобы захватить дворец. То, с каким величественным видом он въезжал тогда в толицу, не шло ни в какое сравнение с той неловкостью и осторожностью, которые он испытывал сейчас. Все в жизни меняется так быстро, что это просто выбивало из колеи.

Он должен был расположиться на постоялом дворе, а затем ожидать, когда Чен Му вызовет его ко двору. Однако, стоило ему войти в город, как один из евнухов передал ему устный приказ Чен Му немедленно явиться на встречу с ним.

Не имея времени даже просто сменить одежду, он был вынужден отправиться во дворец.

Спешившись, он отдал меч и пешком пошел по длинной тропе, минуя дворцовые стены одну за другой. Наконец, он перешагнул высокий порог Зала Высшей Гармонии и сразу же увидел человека, восседающего на высоком троне Дракона. Несмотря на то, что мысленно он настроился на нужный лад, ему все равно было сильно не по себе, и он невольно напрягся всем телом.

На голове Чен Му была надета корона, и издалека было трудно разглядеть выражение его лица. Но Юань Нанью чувствовал на себе его острый взгляд с того момента, как вошел в зал.

Услышав голос евнуха, громко возвестившего о его приходе, он пришел в себя и, пройдя по красному ковру, остановился перед троном и посмотрел на мужчину, возвышающегося над ним.

Перед его лицом слегка покачивались нефритовые бусины. На пяти нитях были нанизаны по девять бусин, которые мог носить только император. На самом высоком месте тронного зала сидел истинный Дракон и Сын Неба – Чен Му, но теперь никто не осмелился бы назвать его по имени.

Новый император, которому было всего двадцать три года, величественно восседал на троне. Его аура Дракона витала в зале, как нечто осязаемое, и это вынуждало чиновников склонить перед ним головы.

Императорский евнух громко кашлянул и обругал его:

- Как смеешь быть таким дерзким!

Юань Нанью мало что знал о дворцовом этикете. Оказавшись перед императором, он не только не встал на колени, но даже посмел поднять глаза. Этого было достаточно, чтобы лишиться головы, и он об этом знал.

Сделав глубокий вдох, он опустился на колени.

На губах Чен Му не было заметно улыбки, а его взгляд был скрыт за драгоценными нитями короны. Он не мигая уставился на мужчину, который с большой неохотой опустился перед ним на колени.

- Верный подданный, Юань Нанью, приветствует его императорское величество! – с достоинством произнес он. – Да здравствует император! Долгих лет императору!

С этими словами, он поклонился до земли. В тот момент, когда он коснулся лбом пола, его сердце охватило волнение, но он сам не мог понять, что сейчас чувствовал.

Он невольно вспомнил стрелу, которую выпустил в Чен Му, когда тот в панике спасался бегством. Если бы его выстрел был более точным, кто знает, какой сегодня была бы Поднебесная. По крайней мере, ему не пришлось бы преклонять колени перед человеком, который так глубоко унизил его.

- Айцин, (1) можешь встать, - с легкой усмешкой ответил Чен Му, и его голос прозвучал с непонятной интонацией.

Юань Нанью, стиснув зубы, встал и отряхнул пыль с доспехов.

Императорский евнух снова кашлянул. Юань Нанью понял, что снова ведет себя неподобающим образом, поэтому опустил руки, склонил голову и застыл на месте.

- Подними голову, - сказал Чен Му.

Взгляд Юаня Нанью помрачнел, он медленно поднял голову и без всякого выражения уставился на Чен Му.

Он вспомнил, как впервые увидел Чен Му, когда тот был еще совсем юным. После того, как его лишили титула наследного принца, он был «отправлен» в Юннань. Император совсем не жаловал его, у него не было родственников, которые могли бы оказать ему поддержку, у него не было ничего, кроме положения старшего принца. Это они с Яном Сиконгом немало потрудились, сколачивая войско, чтобы у Чен Му появились свои собственные силы.

В то время Чен Му в его глазах был просто обездоленным маленьким принцем, а он сам в глазах Чен Му был всего лишь бородатым подчиненным Яна Сиконга. Их почти ничто не связывало друг с другом. Кто мог знать, что через несколько лет они станут врагами, а самый нелюбимый и всеми отверженный принц станет правителем всей Поднебесной и будет сидеть на троне Дракона, облаченный в пышные одежды и драгоценную корону, принимая поклонение от подданных и имея власть над их жизнью и смертью.

В его представлении его второй брат был самым умным человеком на свете, но даже Ян Сиконг склонился перед судьбой.

Да, это просто судьба.

- Айцин проделал нелегкий путь, - сказал Чен Му. – Он сильно похудел за время своего путешествия.

Юань Нанью почтительно сложил ладони:

- Благодарю ваше величество за заботу.

Он достал свиток, в котором были подробно описаны размеры дани, уплаченной всеми четырьмя провинциями Севера. Ему не хотелось тратить время на бесполезную болтовню, поэтому он прямо сказал:

- Это список всего, что было передано в качестве дани. Прошу ваше величество взглянуть на него.

- Подойди и зачитай вслух, - уголки губ Чен Му приподнялись в насмешливой улыбке. – Пусть все подданные услышат о том, насколько предан мне Правитель Севера.

Чиновники ничего не сказали в ответ. Все знали, что Фен Е был настоящей головной болью для Чен Му.

Юань Нанью развернул свиток и громко прочитал:

- Семьдесят тысяч ши риса, двадцать тысяч ши соевых бобов, тридцать тысяч ши кукурузы, две тысячи рулонов простого полотна, восемь тысяч рулонов летнего полотна, лошадей...

Юань Нанью привык постоянно командовать солдатами и обрел громкий командный голос. И сейчас он намеренно говорил как можно громче, и от его громкого голоса, бившего прямо в их барабанные перепонки, с чиновников, все еще клевавших с утра носом, напрочь слетел сон.

Закончив читать, Юань Нанью заново свернул свиток и почтительно протянул его обеими руками. Императорский евнух спустился вниз, взял свиток и с поклоном преподнес его Чен Му.

Все чиновники перешептывались между собой, посмеиваясь над Юанем Нанью за то, что он оказался грубым солдафоном, совершенно не похожим на своего брата, который точно был двуногим лисом-оборотнем.

Чен Му небрежно просмотрел свиток и холодно сказал:

- Правитель Севера верен нам.

Юань Нанью, с трудом преодолев отвращение, произнес те слова, которым научил его Ян Сиконг перед отъездом:

- Правитель Севера, находясь в Датуне, каждый день восхищается мудростью вашего величества. Он жаждал лично явиться ко двору вашего величества, но не смог этого сделать, так как у него множество обязанностей, поэтому он надеется, что ваше величество простит его.

- Множество обязанностей? – усмехнулся Чен Му. – Правитель Севера отвечает за четыре провинции, он действительно очень занятой человек.

Юань Нанью промолчал, на его лице застыло ледяное выражение.

Чен Му слегка наклонился вперед, и нити с драгоценными бусинами задрожали у него перед лицом. Он тщательно изучал сквозь них выражение лица Юаня Нанью, находя особенно притягательными его возмущение и нежелание смириться.

- Айцин прибыл ко двору, дабы отдать дань уважения от имени Правителя Севера, - сказал он. – Это путешествие было по-настоящему утомительным. И я собираюсь устроить прием в честь его приезда.

Юань Нанью почтительно сложил ладони:

- Благодарю ваше величество за доброту.

- Разместите генерала Юаня в резиденции Цзяньцзя в соответствии с его рангом и положением, - распорядился Чен Му.

- Слушаюсь!

Юань Нанью слегка поменялся в лице, но ему оставалось лишь снова поблагодарить его «за доброту».

Резиденция Цзяньцзя располагалась возле самого дворца, обычно там останавливались родственники правящей семьи, когда приезжали в столицу. Распоряжение Чен Му действительно казалось довольно странным, и Юань Нанью чувствовал, что Чен Му вынашивает дурные намерения.

Покинув четыре северных провинции, он прибыл в эти земли, принадлежащие государю, и ему придется в одиночку справляться с трудностями. Но он не боялся даже смерти, чем еще его можно напугать!

________________________

1. Обращение императора к сановникам. Чжаову тоже так обращался к чиновникам.

Экстра 3

От Датуна до столицы было не так уж и далеко, но вместе с данью было невозможно передвигаться быстро. Это было по-настоящему утомительно. Юань Нанью уже давно не высыпался как следует, и сейчас, на мягкой чистой постели он с удовольствием проспал бо̀льшую часть дня.

Проснувшись, он обнаружил, что внутренний дворик дома, где он жил, заставлен ящиками, которые были сделаны из драгоценных материалов. С одного взгляда было ясно, что они прибыли из дворца – скорее всего, это были подарки от Чен Му.

В беседке сидел старший дворцовый евнух и пил чай, а ему прислуживали несколько мелких евнухов.

Увидев Юаня Нанью, евнух встал и подошел к нему. Это был Сунь Мо, который утром стоял возле Чен Му, а ранее прислуживал наложнице Хуэй.

После того, как Чен Му вернулся в столицу, Сунь Мо превратился из обычного евнуха с императорской кухни в главного евнуха императорского дворца. Должно быть, ему и в голову не приходило, что, прислуживая отверженной и нелюбимой наложнице и ее сыну, он однажды сможет вознестись вместе с ними на самую вершину.

Сунь Мо с улыбкой смотрел на Юаня Нанью:

- Его величество очень благоволит к генералу и приказал мне не тревожить сон генерала. Поэтому я просто ждал, когда генерал проснется.

- Евнух Сунь, - Юань Нанью сложил ладони и поприветсвовал его с безразличным видом.

- Юань Нанью, прими указ! – сказал Сунь Мо.

Юань Нанью с холодным видом опустился на колени.

Сунь Мо зачитал указ о дарах Чен Му. Юань Нанью слушал, как он перечисляет все дары, и думал о том, что подлец, дорвавшийся до власти, всегда становится тщеславным и надменным.

Приняв императорский указ, Юань Нанью сказал:

- Прошу прощенья у евнуха Сунь, но я все еще чувствую себя утомленным, поэтому не смогу пригласить его на ужин.

Сунь Мо нисколько не рассердился и с улыбкой ответил:

- Генерал может попробовать освежающий чай, подаренный его величеством. Он был прислан в качестве дани с южных границ и просто творит чудеса.

- Благодарю, но я здоров и крепок телом. Мне нужно просто отдохнуть пару дней, и совсем ни к чему тратить понапрасну такой драгоценный подарок.

Юань Нанью смотрел на Сунь Мо, ничуть не скрывая своего желания выставить его вон как можно скорее.

- Генерал, завтра его величество устраивает праздничный ужин в честь вашего приезда. Отдыхайте хорошенько, чтобы завтра быть в хорошем настроении. Вы только посмотрите, до чего вы утомились... на таком красивом лице ни разу не появилась улыбка, ах, ах.

Юань Нанью, прищурив глаза, уставился на Сунь Мо.

Сунь Мо, не обращая на это никакого внимания, продолжал:

- Когда человек хорошо выспится, у него и настроение становится лучше. Во время ужина нужно угодить его величеству, чтобы отплатить ему за его милость...

- Евнух Сун, - взгляд Юаня Нанью стал ледяным, в его голосе не было гнева, но он прозвучал очень внушительно. – Я генерал Правителя Севера и вожу за собой солдат. С улыбкой на лице не получится управлять армией, иначе, очень скоро всем станет не до смеха.

- Что ж, очень жаль, - смущенно отоветил Сунь Мо.

- Эй, сюда! – Юань Нанью позвал своих слуг. – Передайте евнуху Сунь и его людям деликатесы из Датуна.

Когда Снь Мо услышал о «деликатесах», его глаза загорелись.

Юань Нанью сложил ладони:

- Евнух Сунь, увидимся позже.

После того, как Сунь Мо ушел, Юань Нанью вздохнул с облегчением. С его характером он должен был немедленно выставить евнуха Сунь вон, после того как тот предложил ему угождать Чен Му. Что за бред!

Но он помнил совет Яна Сиконга, который тот дал ему перед отъездом: заводить друзей, если это возможно и не наживать себе врагов, если этого можно избежать. Действуя при дворе, он будет думать о том, как бы поступил Ян Сиконг, будь он сейчас здесь. Хотя это немного хлопотно, но в будущем может избавить от новых проблем.

***

Перед праздничным ужином по прикзу Чен Му в резиденцию Цзяньцзя доставили несколько комплектов красивой одежды, и Юань Нанью небрежно выбрал один из них.

Пока служанки помогали Юаню Нанью облачиться в одежды, наблюдавший за ними управляющий сделал ему комплимент:

- Генерал Юань так высок и хорош собой, редко можно встретить такого красивого человека. Хотя генерал очень похож на господина Яна, но господин Ян - ученый, и он не настолько мужественный и сильный, как генерал Юань.

Служанка, поправлявшая драгоценный пояс на Юане Нанью, бросила на него взгляд украдкой, и румянец опалил ее щеки.

Юань Нанью, не обращая внимания на управляющего и его слова, просто равнодушно смотрел на свое отражение в зеркале. Ян Сиконг часто говорил, что мужчине ни к чему красивая внешность, и от нее одни только неприятности. И это правда, его красота никогда не приносила ему пользы, зато принесла немало бед.

Вот и сегодняшний ужин мог обернться большими неприятностями.

Когда Юань Нанью пришел во дворец, его проводили прям в Павильон Небесной Чистоты.

Для проведения праздничного ужина во дворце существовали определенные правила. Все виды праздников, включая ужин в честь награды или для посланников, проводились в Зале Высшей Гармонии. И только ужин для членов императорской семьи устраивался в Павильоне Небесной Чистоты.

Сначала Чен Му разместил его в резиденции Цяньцзя, а теперь устроил для него праздничный ужин в Павильоне Небесной Чистоты. Наверняка об этом будет ходить множество сплетен, и это ужасно раздражало Юаня Нанью.

Прибыв в Павильон Небесной Чистоты, Юань Нанью обнаружил, что праздничный ужин был устроен исключительно для него одного. Хотя этот павильон был не таким большим, как Зал Высшей Гармонии, но, когда там был накрыт всего один стол, он казался довольно странным и пустынным. Юань Нанью замер в дверях и, увидев, как евнухи и охранники уставились на него во все глаза, он почувствовал, что ему совсем не хочется заходить сюда.

Евнух, который сопровождал его, почтительно произнес:

- Генерал Юань, прошу вас, проходите.

- А Чен... кхм, где его величество?

Главный евнух прикрыл лицо рукавом, пряча улыбку:

- Боюсь, генерал Юань не знаком с дворцовым этикетом. Никто не может справшивать, где император и когда он изволит прийти. Генералу просто следует войти в зал и подождать.

Глаза Юаня Нанью сузились, он прошел вперед и собрался сесть за стол.

- Генерал! Генерал! – евнух немедленно остановил его, давая понять, что он пока не может сесть.

Юань Нанью раздраженно закатил глаза, и ему пришлось просто встать возле стола.

До встречи с Фен Е он вообще не знал правил этикета, принятых в отношениях между господином и подданным. А после знакомства с Фен Е они скорее, держались как братья и друзья, не уделяя должного внимания правлам этикета. Поэтому он действительно мало что знал о правилах, а теперь, когда Чен Му стал императором, он и вовсе не желал их знать.

Спустя долгое время Чен Му прибыл в окружении свиты. В этот момент на нем была обычная одежда. По сравнению с торжественным одеянием с его пышными рукавами, в обычной одежде, которая была проще и изящней, он казался выше и стройнее. Этот молодой император был необычайно красив, и наверняка множество стихов и сказаний о нем будут передаваться из поколения в поколение.

Юань Нанью опустился на одно колено:

- Верный подданный приветствует его величество!

Чен Му поспешно занял свое место:

- Поднимись!

Юань Нанью встал и молча уставился на него.

- Айцин, прошу садиться, - Чен Му жестом пригласил его сесть.

Юань Нанью почтительно сложил ладони и сказал:

- Осмелюсь спросить ваше величество, почему на этом ужине пристутсвую только я один?

- Я же сказал, что устрою ужин в честь «твоего» приезда, ведь так? – с улыбкой ответил Чен Му. – А, может, генерал Юань считает, что для него недостаточно только моего общества, и было нужно позвать всех высших сановников империи, чтобы они составили ему компанию?

Во взгляде Юаня Нанью вспыхнул гнев:

- Как я смею, это огромная честь.

- Тогда садись.

Юань Нанью сел за стол, и дворцовая служанка тут же налила ему вино, а в дверь один за другим вошли евнухи, расставляя чашки с едой на его столе.

Юань Нанью смотрел на этот стол, уставленный изысканными блюдами, и у него было тяжело на сердце.

Чен Му наблюдал за Юанем Нанью со своего места, отмечая малейшие изменения на его лице. Он поднял чашу с вином и сказал:

- Айцин проделал длинный путь от Датуна до столицы. Наверняка, по дороге он услышал много интересных новостей. Почему бы не рассказать мне о них?

- Я все время был в пути и не слышал никаких новостей, - упрямо ответил Юань Нанью.

- Ты уже во второй раз приехал в столицу. Как по-твоему, здесь что-то изменилось?

- Кроме того, что сменился император, не вижу тут ничего нового.

- Что за дерзость! – прикрикнул на него Сунь Мо.

Чен Му жестом остановил его, с улыбкой глядя на Юаня Нанью:

- Неплохо сказано, но именно это отличие имеет огромное значение для всей страны.

Юань Нанью несколько развязно взглянул на Чен Му:

- Его величество может прямо сказать, что он хочет услышать от меня.

Чен Му слегка прищурил глаза:

- Я бы хотел услышать... много чего, - сказал он и облизнулся.

Чен Му ничколько не скрывал своих желаний, и от его взгляда Юань Нанью содрогнулся всем телом. Этот откровенный взгляд вызвал в его памяти множество непристойных воспоминаний. Он сидел как на иголках, чувствуя, как кровь бросилась ему в лицо.

Чен Му, наблюдая за ним, рассмеялся:

- Давай, выпей вина.

Юань Нанью поднял чашу и, посмотрев на вино, нерешительно взглянул на Чен Му.

- Что такое? Тебя беспокоит это вино? – с улыбкой спросил Чен Му.

Юань Нанью знал, что слишком насторожен, но урок прошлого не прошел даром, и теперь он не был ни в чем уверен.

- Я могу с легкостью порезать тебя на куски, - усмехнулся Чен Му. – А тебя беспокоит простая чаша с вином?

- У вашего подданного и мыслей таких не было, - холодно ответил Юань Нанью и выпил вино.

Чен Му кивнул с довольным видом и, подняв свою чашу в сторону Юаня Нанью, тоже выпил вино.

Чен Му поднял несколько тостов за Юаня Нанью. Юань Нанью был не слишком силен в выпивке и после нескольких чаш был вынужден прибегнуть к помощи своей внутренней силы, чтобы вытеснить из себя хмель и не опьянеть слишком сильно.

В этот момент Чен Му начал расспрашивать его о Датуне.

Все его вопросы были довольно продумаными и острыми, и увернуться от ответа было практически невозможно. Если не быть настороже, можно легко попасться в ловушку. К счастью, перед его отъездом Ян Сиконг заранее предупредил его, какие вопросы может задавать ему Чен Му и научил, как нужно отвечать на них. Он изо всех старался сохранить ясность ума, отбиваясь от распросов Чен М.

Видя, что ему не удастся подловить его на чем-либо, Чен Му был вынужден сдаться.

Не успел Юань Нанью порадоваться этому, как Чен Му неожиданно встал со своего места с чашей вина в руке и, спустившись по ступеням, направился к нему. Юань Нанью резко вскочил на ноги, его тело мгновенно напряглось, он не сводил с Чен Му настороженного взгляда.

- Почему ты так нервничаешь? – с улыбкой спросил Чен Му. – Садись.

С этими словами он сел на циновку и похлопал рукой рядом с собой.

Юань Нанью с помрачневшим видом посмотрел на него и угрюмо ответил:

- Как я смею.

- Тебе ведь разрешили сесть, значит, садись.

- Между правителем и его подданными есть разница. Ваш подданный не смеет сидеть наравне с вашим величеством.

Чен Му посмотрел на него глубоким пристальным взглядом и произнес не терпящим возражения тоном:

- Я приказываю тебе сесть!

Юань Нанью, стиснув зубы, какое-то время смотрел на Чен Му, а затем неохотно сел с ним рядом.

Чен Му, облокотившись на низкий столик, поднял чашу с вином, глядя на Юаня Нанью с ленивой улыбкой на лице и с огоньком в глазах.

- Чего ты хочешь? – спросил Юань Нанью так тихо, что кроме них двоих его больше никто не мог услышать.

- Ты жалеешь о том, что та стрела не убила меня? – с улыбкой спросил Чен Му.

Юань Нанью лишь холодно посмотрел на него в ответ.

- Ты действительно упустил хорошую возможность, - Чен Му вздернул подобородок, не в силах скрыть в таком хмельном состоянии свой беспечный настрой. – И теперь, став императором, я могу сделать все, что пожелаю.

Глаза Юаня Нанью сузились:

- А ты не боишься, что я могу убить тебя прямо на месте?

- Ты не осмелился на это раньше, не посмеешь и теперь, - Чен Му слегка приподнял брови. – Ты ведь не хочешь умереть и потянуть за собой вниз Фен Е и Яна Сиконга.

- Сегодня все не так, как раньше. Может, для них будет лучше, если ты умрешь.

- Ну раз так, тогда чего ты ждешь? – улыбнулся Чен Му. – К чему этот грозный вид? Ты боишься, что я... - он вдруг наклонилсяк Юаню Нанью и двусмысленно сказал, - выкажу тебе свою благосклонность?

Юань Нанью с хрустом сжал кулаки и насмешливо сказал:

- У тебя же полный гарем красавиц, не стоит быть таким неразборчивым.

Чен Му тихонько рассмеялся и развязно посмотрел на Юаня Нанью:

- Ни одна из них не идет ни в какое сравнение с генералом Юанем.

Юань Нанью был так зол, что в ярости попытался ударить Чен Му в живот, но тот ушел от удара и перехватил его руку.

Хотя их движения были скрыты столиком, охранник заметил неладное и направился к ним:

- Ваше величество...

- Все в порядке, всем отойти назад!

Остановив охранников, Чен Му крепко стиснул запястье Юаня Нанью, втайне используя внутреннюю силу. Юань Нанью содрогнулся от боли, и его лоб покрылся испариной.

- А знаешь, почему я не убил Чжу Ланьтина? – с улыбкой спросил Чен Му.

Юань Нанью сжал губы и ничего не ответил.

- Во-первых, он всегда был добр ко мне, и я помню об этом. А во-вторых, он лучший мастер боевых искусств во всей Поднебесной, и под его руководством мои навыки рано или поздно превзойдут твои.

Чен Му отпустил его руку и сказал с усмешкой:

- Юань Нанью, я император, а ты мой подданный. Если я хочу, чтобы ты что-то сделал для меня, как ты смешь говорить мне «нет»?

- А иначе ты убьешь меня? – холодно спросил Юань Нанью.

- Убивать тебя слишком скучно, - холодный взгляд Чен Му пробирал до костей. – Чего я хочу, так это полного повиновения, и с твоей стороны, и со стороны всей Поднебесной, потому что я – император!

Юань Нанью бесстрашно взглянул на него:

- А что, если я этого не сделаю?

Чен Му посмотрел на него и, четко выговаривая каждое слово, ответил:

- Тогда я заставлю тебя покориться.

Экстра 4

Юань Нанью почувствовал, как у него холодок пробежал по спине. Казалось, что перед ним сидит не человек, а зверь, почуявший свою добычу.

И эта добыча – он сам.

Он невольно отпрянул назад. Это естественный человеческий инстинкт – стараться держаться подальше от опасности.

Чен Му поднял чашу с вином и игриво посмотрел на Юаня Нанью. Этот человек был так похож на Яна Сиконга, но при этом они были совершенно разными. Как он мог признать тогда, что был неправ? А теперь он и подавно не собирался признавать этого.

- Куда ты собрался отступать? – с лукавой усмешкой спросил он. – С того момента, когда ты согласился приехать в столицу и привезти дань, ты должен был знать, что тебе будет некуда деться.

- И что ваше величество намеревается сделать со мной? – холодно спросил Юань Нанью.

- Сегодня я любезно принял тебя, устроив для тебя ужин, - с улыбкой сказал Чен Му. – Я ни в чем не упрекаю тебя и не доставляю тебе хлопот. А ты говоришь о том, что я «намереваюсь сделать с тобой»? Похоже, тебе не терпится узнать об этом.

- Ты...

- А что тебе хочется, чтобы я «сделал с тобой»? – Чем Му облизнулся. – Ты уже представляешь себе, что я буду «делать с тобой»?

Юань Нанью в ярости стиснул зубы:

- Солдата можно убить, но нельзя унизить. Я, Юань Нанью, не боюсь смерти. Надеюсь, ваше величество не будет слишком притеснять других людей.

- Что ты заладил про «убить» да про «смерть»? – рассмеялся Чен Му. – К чему говорить такие страшные вещи? Когда я говорил, что собираюсь убить тебя? Ты знаменитый полководец Дашен, я должен дорожить тобой и беречь тебя.

- Хватит прикидываться! – сердито прошипел Юань Нанью.

- Не понимаю, о чем толкует генерал Юань, - Чен Му похлопал ресницами. – Можешь сказать прямо.

Юань Нанью был ужасно зол, его грудь тяжело вздымалась и опускалась. Если бы рядом не было охраны, слуг и евнухов, они, наверное, уже давно подрались бы. Чен Му – хитрая коварная сволочь! И почему такой человек получил власть!

- Оу, - Чен Му сделал вид, что на него внезапно снизошло озарение. – Генерал Юань хочет сказать, что я не могу выказать ему свою благосклонность?

Юань Нанью больше не мог выносить этого, он хотел встать и уйти, но Чен Му быстро сжал его колено, уставившись на него своими темными глазами:

- Я не могу проявить к тебе благосклонность, - с лукавой усмешкой сказал он. – Не могу сорвать с тебя всю одежду, не могу покрыть поцелуями все твое тело, не могу пронзить тебя...

- Заткнись! – Юань Нанью резко вскочил на ноги, перевернув на пол столик с едой.

Двенадцать телохранителей мгновенно выхватили мечи и окружили Юаня Нанью. Охранники, отвечающие за безопасность императорской семьи, были мастерами в боевых искусствах и обладали уникальными навыками. Даже если бы ЮаньНанью имел три головы и шесть рук, он не сумел бы справиться с ними, и сейчас он застыл, не смея пошевелиться.

- Юань Нанью, как ты посмел грубить его величеству! – грозно воскликнул начальник телохранителей. – Ваше величество, призовите мятежника к ответу!

Чен Му пристально смотрел на Юаня Нанью, и в его взгляде больше не было улыбки.

Юань Нанью сжал кулаки, его лицо стало белее бумаги.

- Ваше величество! – настойчиво произнес начальник стражи.

Юань Нанью, затаив злость, подумал, что нет ничего предосудительного в то, чтобы попытаться избежать неприятностей и опустился на колени:

- Ваш подданный слишком много выпил. Ваш подданный заслуживает смерти! Прошу ваше величество позволить мне искупить свою вину!

- Юань Нанью, - тихо усмехнулся Чен Му. – Ты так дерзок и безрассуден. Ты не боишься, что я вырежу девять поколений твоей семьи?

- Ваш подданный заслуживает смерти!

Чен Му отставил чашу с вином:

- Довольно! Раз ты напился, я больше не стану возиться с тобой. Стой здесь всю ночь на коленях, и поразмышляй о своем поведении.

- Благодарю ваше величество за то, что сохранили мне жизнь, - сказал Юань Нанью. – Ваш подданный повел себя недостойно и не должен осквернять своим присутствием Павильон Небесной Чистоты, поэтому будет лучше, если я постою на коленях перед Южными Вратами...

- Ты будешь стоять на коленях там, где я прикажу тебе!

- ... слушаюсь.

Павильон Небесной Чистоты был главным залом внутреннего двора, и спальня императора находилась совсем рядом. Он будет находиться в сотне шагов от постели Чен Му, и при мысли о том, что ему придется провести здесь всю ночь, у Юаня Нанью волосы шевельнулись от ужаса.

- Ваше величество, как чиновник может остаться на ночь во дворце? – воскликнул начальник стражи, который на вид казался порядочным и прямолинейным человеком. – Это противоречит правилам дворца!

- Кто владеет этим дворцом? – Чен Му покосился на начальника стражи.

Тот хотел сказать еще что-то, но Сунь Мо жестом велел ему замолчать, и он больше не осмелился говорить.

Чен Му поднял руку и, прикрыв рот, сладко зевнул. Сунь Мо немедленно подошел к нему и помог подняться.

- Ваше величество утомились, - угодливо заговорил он. – Лучше ложитесь спать пораньше.

- Угу, - Чен Му кивнул в сторону Юаня Нанью. – Присмотрите за ним.

- Слушаюсь!

После того как Чен Му удалился, Юань Нанью остался стоять на коленях под наблюдением императорской стражи. Если он сможет всю ночь провести здесь на коленях, можно сказать, ему повезло.

К концу осени становилось все холоднее, и посреди ночи люди начинали дрожать от холода. Юань Нанью закрыл глаза и, сосредоточившись на буддийских сутрах, приготовился пережить эту долгую ночь.

Внезапно до его слуха донесся легкий топот шагов. Юань Нанью открыл глаза и, когда он увидел перед собой лицо Сунь Мо, его сердце тревожно сжалось.

Сунь Мо подошел к Юаню Нанью и обратился к начальнику стражи:

- Его величеству не спится сегодня ночью, и он приглашает генерала Юаня выпить вместе с ним.

- Слушаюсь! – поклонился начальник стражи.

- Генерал Юань, прошу вас, - с улыбкой сказал Сунь Мо.

Юаню Нанью казалось, что взгляды телохранителей царапают его кожу, словно острые мечи. О них с Чен Му уже давно ходили слухи, которые распространились со скоростью лесного пожара после того, как он побывал в плену в его лагере, и в этом не было ничего нового. Юань Нанью стиснул зубы, он с самого начала знал, что от этой поездки не стоило ждать добра.

Видя, что Юань Нанью просто молча смотрит перед собой, Сунь Мо повторил:

- Генерал Юань, прошу вас.

Застывшее тело Юаня Нанью шевельнулось, и он медленно поднялся с пола. От долгого стояния на коленях его ноги занемели, и он пошатнулся, едва не упав на пол. Сунь Мо торопливо поддержал его и обеспокоенно сказал:

- Генерал Юань, будьте осторожны! Вы только посмотрите на себя, к чему было сердить его величество?

Юань Нанью оттолкнул его руки. Хотя он уже поднялся, его ноги все еще дрожали. Он сделал пару шагов, прежде чем к нему снова вернулась способность нормально ходить.

Сунь Мо провел его по темном коридору во внутренние покои. По дороге он несколько раз порывался что-то сказать, но Юань Нанью, отвернувшись, не желал даже смотреть на него.

Только перед спальней Чен Му Сунь Мо остановился и, понизив голос, наставительно произнес:

- Генерал Юань, тот человек мудр, кто способен действовать согласно обстоятельствам.

Юань Нанью посмотрел на него без всякого выражения.

Сунь Мо с беспомощным видом покачал головой, осторожно открыл двери и, войдя в спальню, оглянулся и посмотрел на Юаня Нанью.

Юань Нанью сделал глубокий вдох и вошел вслед за ним.

В комнате витал легкий и приятный аромат благовоний, а при тусклом свете свечи был виден балдахин над ложем Дракона, который был похож на туманную завесу, скрывающую множество тайн.

Оставив Юаня Нанью в спальне, Сунь Мо тихо удалился.

Юань Нанью стоял возле кровати, постепенно успокаиваясь.

Перед своим приездом в столицу он много раз думал о том, как ему поступить с Чен Му и уже составил план. Он был готов принять казнь тысячи порезов, но больше он не позволит Чен Му унижать его!

- Ты стоишь перед нашим ложем Дракона, - послышался из темноты тихий голос, напугавший Юаня Нанью. – Тебе очень хочется забраться на него?

Юань Нанью резко повернул голову и только сейчас заметил темную фигуру в дальнем углу, куда не проникал свет свечи.

Только теперь он понял, что Чен Му не лежал в постели, а небрежно развалился на кане. (1) Он совершенно не почувствовал этого человека, похоже, его внутренняя сила росла и развивалась как на дрожжах.

Чен Му зажег свечу на низком столике. Его волосы были распущены, а простая белая одежда была слегка распахнута спереди, открывая взору крепкую мускулистую грудь. На его красивом лице отразились отблески огня.

Юань Нанью нахмурил брови.

- Знаешь, сколько людей хотят попасть на ложе Дракона? – поддразнил его Чен Му. – Если очень хочешь, можешь забраться туда.

- Чего ты в конце концов добиваешься? – серьезно спросил Юань Нанью.

- Я соскучился по тебе, - спокойно ответил Чен Му. – Генерал Юань доволен таким ответом?

- Даже не думай об этом! – в ярости воскликнул Юань Нанью. – Я уже сказал тебе, что солдата можно убить, но нельзя унизить! Ты не боишься, что я сверну тебе шею? Не боишься сотен тысяч солдат в четырех провинциях Севера?

Взгляд Чен Му помрачнел:

- Ты заложник! Как смеешь угрожать мне!

- И что с того? – высокомерно ответил Юань Нанью. – Я не верю, что ты станешь лезть на рожон, ни с чем не считаясь.

Чен Му какое-то время смотрел на Юаня Нанью, а затем улыбнулся:

- Если бы я просто хотел позабавиться с тобой, это было бы очень просто сделать, но это слишком скучно. Сейчас я хочу просто выпить с тобой и поболтать о всяком-разном, - он кивком указал на место напротив себя. – Иди сюда и сядь.

Юань Нанью подошел поближе и присел на кан.

Они смотрели друг на друга через раазделяющий их столик. Чен Му показал глазами на кувшин, и Юань Нанью с холодным видом налил им обоим вина.

- Наконец-то мы остались вдвоем, - сказал Чен Му и сделал глоток вина. – В этом дворце с меня не спускают глаз. Боюсь, я могу остаться наедине с собой только во сне.

Юань Нанью по-прежнему хранил молчание.

Чен Му поднял на него взгляд:

- Как поживает Ян Сиконг?

- У него все в порядке, - после некоторого колебания ответил Юань Нанью.

- Теперь он военный советник Правителя Севера, и одна из самых важных персон в четырех провинциях Севера, - усмехнулся Чен Му. – Теперь его желания исполнились?

- Возможно.

- Можешь не притворяться передо мной, - он сделал еще один глоток вина. – А что, ты боишься, что я, узнав, что у него все хорошо, затаю против него злобу?

- А ты можешь? – Юань Нанью посмотрел на него.

- Могу, - не задумываясь ответил Чен Му с мрачной усмешкой. – Он доволен тем, что стал военным советником четырех провинций? Он мог бы стать канцлером всей империи, а теперь его место займет Шень Хесюань. Скажи, разве он не должен сожалеть об этом?

- Сожалеет или нет, я не могу ответить за него.

- Можешь не отвечать, но я и так знаю ответ. В этом мире нет человека, который не испытывал бы сожалений, а те, кто говорят, что не жалеют ни о чем, просто не желают признавать этого из упрямства, - усмехнулся Чен Му. – Он не сожалеет только из-за Фен Е.

- Как бы сильно ты ни был обижен на него, не забывай, что всем, чем ты владеешь сегодня, ты обязан ему, - холодно сказал Юань Нанью.

- Да, благодаря ему, - сухо улыбнулся Чен Му. – Он мой наставник, и то, чему он научил меня, причинило мне немало страданий.

Юань Нанью почувствовал исходившую от него угрозу и, слегка прищурившись, посмотрел на него:

- Если ты так сильно обижен на него, можешь выместить злость на мне. Если вы снова начнете конфликтовать с ним, пострадает народ Севера.

- Ты так предан ему, - усмехнулся Чен Му. – Но ты для него не более, чем шахматная фигура, и это он отправил тебя в столицу в качестве заложника.

- Я здесь по собственной воле.

- Неужели? – рассмеялся Чен Му. – Он просто ловко манипулирует тобой, а ты этого даже не понял. Он обладает способностью играть с людьми и водить их за нос. И ты, и Фен Е – вы оба просто пешки в его руках.

- Ты просто ничего не понимаешь, - холодно сказал Юань Нанью.

- А что понимаешь ты? – глаза Чен Му сверкнули в темноте. – Он предал меня!

- Ты предал его первым.

- Нет, с того момента, как он решил следовать за Фен Е, он меня предал, - сказал Чен Му, не сводя с Юаня Нанью взгляда.

- Не имеет смысла спорить об этом, - усмехнулся Юань Нанью. – Да, он тебя предал, и что дальше? Ты хочешь отомстить ему, унижая меня, и для этого заставил меня приехать в столицу.

Чен Му лишь улыбнулся и ничего не ответил.

- Чен Му, послушай меня, - бесстрашно сказал Юань Нанью, глядя прямо ему в глаза. – Да, ты император, и ты можешь делать все, что пожелаешь. Но, если ты осмелишься оскорбить меня, я сделаю все возможное, чтобы убить тебя. Даже если ты сдерешь с меня кожу и разрежешь меня на куски, я никогда не стану пресмыкаться перед тобой. Никогда!

_________________________

1. Кан – отапливаемая лежанка.

Экстра 5

Глядя в полные возмущения глаза Юаня Нанью, Чен Му был слегка ошеломлен. Он нахмурился и нерешительно произнес:

- Ты... ты правда так сильно ненавидишь меня?

Юань Нанью промолчал, глядя на него без всякого выражения.

Чен Му какое-то время смотрел на него, на его лице появилось насмешливое выражение:

- Ты ведь уже покорился мне, когда стонал подо мной, умирая от желания. А теперь всячески отталкиваешь меня?

Юань Нанью стиснул зубы и промолчал.

- Что, не смеешь признаться в этом? – со злой усмешкой сказал Чен Му. – Боишься признаться, что тебе это тоже нравилось?

Юань Нанью со злостью посмотрел на него:

- Ты задержал меня во дворце до поздней ночи, чтобы наговорить всякой чуши?

- Какая же это чушь? – Чен Му внезапно встал и, обойдя вокруг низкого столика, подошел к Юаню Нанью.

Юань Нанью хотел встать, но Чен Му сжал его ногу и пригрозил:

- Не двигайся, иначе, я позову охрану.

Глаза Юаня Нанью сузились:

- Чен Му, ты действительно собираешься заставить меня?

- Я просто хочу сесть к тебе поближе. Что, ты разве умрешь от этого?

Юань Нанью сжал кулаки, мысленно вздохнув с облегчением.

Чен Му сел рядом с ним. Они сидели совсем близко друг к другу, но не вплотную, и с такого расстояния Юаня Нанью было бы нелегко нанести удар. Чен Му какое-то время смотрел на Юаня Нанью, а затем поднял руку и ласково коснулся его щеки. Юань Нанью отвернулся.

- Я помогу тебе вспомнить, - глаза Чен Му ярко сверкнули в полумраке. – Помогу вспомнить, что было между нами.

- Между мной и тобой никогда ничего не было, - с мрачным видом проговорил Юань Нанью. – Позволь мне покинуть дворец.

- Почему? Боишься слушать правду?

- Дай мне уйти из дворца! – Юань Нанью все еще противился в душе.

- Ты не осмеливаешься меня слушать, - улыбнулся Чен Му. – Ты боишься вспоминать об этом, иначе, тебе придется вспомнить, как нам было хорошо в постели.

- Ты подослал ко мне свою наложницу, чтобы она опоила меня! – прорычал Юань Нанью.

- Я тебе уже сто раз говорил, что никогда не давал ей таких указаний. Это было ее решение, к тому же... - рука Чен Му легла на ногу Юаня Нанью, и кончики его пальцев заскользили по его штанам. – К тому же, потом ты ведь был уже в трезвом уме.

- В трезвом уме? – холодно сказал Юань Нанью. – В трезвом уме и в кандалах?

- Не изворачивайся, - облизнулся Чен Му. – Когда мы всю ночь напролет сплетались с тобой в той армейской палатке, сколько раз ты кончал подо мной? Ты тогда полностью отдавался удовольствию и даже сам стремился к нему, и тебе это нравилось. Я не верю, что ты мог забыть об этом.

- Заткнись! – Юань Нанью, разозлившись, оттолкнул Чен Му и вскочил на ноги.

Он тяжело дышал, его плечи мелко дрожали.

Он ненавидел Чен Му, ненавидел то унижение, которому он подверг его, но больше всего он ненавидел те безумные дни и ночи и тот неизгладимый след, который Чен Му навсегда оставил на его теле, словно незаживающее клеймо. Тот греховный и безумный огонь желания напрочь выжег в нем весь разум и чувство собственного достоинства, сбросив его в бездонную пропасть погибели.

Чен Му все верно сказал – он действительно не осмеливался вспоминать об этом. Он сам не знал, сколько раз эти воспоминания всплывали в его снах, и ему казалось, что он все еще находится под стражей в той армейской палатке, ожидая, когда Чен Му прижмет его под собой и сделает с ним все, что пожелает.

Он ненавидел это унижение, через которое прошел по милости Чен Му, и он ненавидел себя самого за то, что его тело испытывало такое удовольствие, когда другой мужчина унизил его, забавляясь с ним, как с мальчишкой.

Может, он уже родился таким испорченным?!

Чен Му смотрел на него прищуренными глазами, напоминая в этот момент коварную ядовитую змею:

- Ну так что, помнишь то, что я тогда дал тебе?

- Меня просто тошнит от тебя, - торопливо ответил Юань Нанью. – Мне хочется просто убить тебя! Да, убить!

Во взгляде Чен Му промелькнула тень:

- У тебя была только одна возможность убить меня, но, к сожалению, ты упустил ее, - он тихо рассмеялся. – А вот я ни разу не промахнулся, когда кончал в тебя.

Юань Нанью был вне себя от злости, но он не мог убить Чен Му, чтобы дать выход своей ярости, его глаза налились кровью.

Чен Му с удовольствием смотрел на искаженное от ярости и ненависти лицо Юаня Нанью, но при этом он чувствовал некоторую тяжесть на сердце.

- Если бы ты был женщиной, в твоем чреве уже давно рос бы маленький Дракон, - со злой усмешкой сказал он. – И тогда я сделал бы тебя наложницей в своем гареме, и из трех тысяч человек баловал бы тебя одного. Ну как тебе?

Юань Нанью схватил фарфоровю вазу и запустил ею в Чен Му. Чен Му поднял руку, закрывшись от удара, и ваза упала на пол, разбившись вдребезги. В ночной тишине этот звук прозвучал слишком громко. Дворцовый евнух, дежуривший за дверью, немедленно отозвался:

- Ваше величество?

Перед этим Чен Му приказал никому не входить в комнату, и теперь евнух не смел ослушаться приказа.

Чен Му посмотрел на осколки вазы возле своих ног и сказал:

- Ты можешь быть таким дерзким, когда рядом нет посторонних. Но если ты посмеешь вести себя так в присутствии других людей, даже если я захочу помиловать тебя, придворные мне этого не позволят.

- Дай мне уйти из дворца! – сказал Юань Нанью.

- Ты можешь уйти отсюда, только если я позволю тебе уйти.

- Чего ты добиваешься?!

- Я лишь хочу, чтобы ты был рядом со мной! – внезапно выпалил Чен Му.

В комнате повисла тишина. Юань Нанью уже успокоился, но его взгляд все еще оставался холодным и отчужденным.

Чен Му опустил глаза и серьезно сказал:

- Можешь уйти.

Юань Нанью развернулся и немедленно ушел.

Когда его шаги стихли вдали, Чен Му одним движением смахнул со стола все, что было на нем.

Юань Нанью вернулся в резиденцию Цзяньцзя на рассвете. Он не спал всю ночь, но при этом совсем не чувствовал усталости, и лишь сердце билось быстрее обычного у него в груди.

Каждое слово и каждый взгляд Чен Му были подобны острому мечу, занесенному над его шеей, и у него волосы вставали дыбом от ужаса. С Чен Му было непросто даже когда он был правителем Чу, а теперь, когда он стал властелином Поднебесной, все стало еще сложнее. Он знал, что договор с Чен Му обернется жестокой и тяжелой битвой. Но в отличие от остальных сражений на поле боя, в этой битве он может сражаться только в одиночку.

Но какой бы тяжелой и невыносимой ни была эта битва, он не отступит. Потому что он Юань Нанью, генерал Правителя Севера. Битва с одним человеком - это тоже битва, и он не может проиграть.

Вот только... Он никак не мог забыть взгляд Чен Му, каким тот смотрел на него перед его уходом. Этот взгляд был так глубок, словно бездонный омут, куда не может проникнуть даже свет.

Юань Нанью сам не заметил, как его сморил сон, а, когда он проснулся, солнце уже стояло высоко в небе.

Проснувшись, он какое-то время сидел в кровати, приходя в себя. Затем он встал, чтобы привести себя в порядок и позавтракать. Во второй половине дня, следуя указаниям Фен Е и Яна Сиконга, он взял щедрые дары и отправился с визитом к нескольким столичным чиновникам.

Откланявшись после ужина, он вернулся домой совсем поздно. Но как только он вошел в дом, управляющий, угодливо кланяясь ему, сказал с загадочным видом:

- Генерал, сегодня его величество приготовил для вас еще один сюрприз, и теперь он дожидается вашего возвращения.

- Еще один сюрприз? – нахмурился Юань Нанью. – Скажи Сунь Мо, что я не вернусь сегодня, пусть приходит завтра.

- Евнух Сунь давно ушел, ни к чему, чтобы другие узнали об этом сюрпризе, - улыбнулся управляющий. – Евнух Сунь ушел сразу после того, как доставил его сюда. Пойдемте со мной, и вы сами все увидите.

- И что же это? – в голосе Юаня Нанью прозвучало сомнение.

Они подошли к спальне Юаня Нанью, и он увидел, что внутри горят свечи, а через оконную бумагу видны смутные очертания человеческой фигуры.

Юань Нанью, наконец, кое-что понял и, шагнув вперед, с грохотом распахнул дверь.

Он увидел перед собой потрясающе красивую женщину со стройной фигурой. Увидев Юаня Нанью, женщина опустилась на колени и тихо сказала:

- Наложница приветствует генерала.

Юань Нанью мгновенно вскипел от гнева и громко крикнул:

- Управляющий!

Управляющий подбежал к нему и, увидев, в какой он ярости, испуганно залепетал:

- Генерал! Генерал!

- Отправьте ее отсюда!

- А? Но этого нельзя сделать! Это подарок от императора, нельзя так просто отказаться от него.

Жещина подняла голову и посмотрела на него едва не плача:

- Генералу не по вкусу наложница?

- Дело вовсе не в тебе, - вздохнул Юань Нанью. – Приготовьте для нее комнату.

- Но...

- Быстро!

Юань Нанью не знал, что затеял Чен Му, но, скорее сего, он просто дразнил его таким образом.

Раньше он был бродягой, а затем стал полководцем. У него было немало женщин, и когда-то он вел довольно разгульный образ жизни, и даже гордился этим. Но из-за своего образа жизни он не хотел создавать семью.

Однако, после той истории с Чен Му, когда он сбежал из его лагеря, он больше никогда не прикасался к женщинам.

Возможно, его мучили угрызения совести, а, может, его он просто презирал самого себя, или... Может, он просто боялся, что, находясь в объятьях красавицы, будет вспоминать о том, что пережил в объятьях Чен Му.

Изначально он хотел помочь Фен Е добиться величия, и уж после этого жениться. Но больше он не смел даже помышлять о семье, у его жены не должно быть такого мужа, как он.

А Чен Му и правда послал к нему наложницу в такой момент. Да он просто издевается над ним!

Он провел еще одну ночь без сна. На рассвете он вызвал управляющего и приказал ему хорошенько позаботиться о женщине, но чтобы об этом никто не знал. Разумеется, нельзя вернуть обратно подарок императора, и он собирался забрать ее с собой, когда вернется в Датун, а там уже поселить ее отдельно.

После этого Юань Нанью прожил несколько дней спокойной жизнью. Хотя он не ходил на утренние собрания, от своих шпионов он знал обо всем, что происходит при дворе. Чен Му действительно очень беспокоили четыре провинции Севера, и он несколько раз заговаривал о Фен Е во время утренних собраний.

После того, как дань была доставлена на склад, и все указания Яна Сиконга были выполнены, Юань Нанью собрался вернуться в Датун. Разумеется, он знал, что Чен Му не отпустит его так просто, однако, чтобы удержать его здесь, понадобится некий предлог. Он хотел посмотреть, как именно Чен Му собирается усложнить ему жизнь.

На следующий день после подачи прошения Юань Нанью сидел в кабинете и писал письмо Яну Сиконгу, когда слуга внезапно сообщил ему, что к нему прибыл важный гость.

Глядя на взволнованного слугу, Юань Нанью уже начал кое о чем догадываться и хмуро спросил:

- Что за важный гость?

- Генерал, вы сами все поймете, когда увидеите, - ответил слуга, нервно оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что его кто-нибудь услышит. Видимо, ему приказали не говорить лишнего.

Юань Нанью с мрачным видом отложил кисть и спрятал письмо, после чего отправился в свою спальню. Открыв дверь, он увидел высокого мужчину в форме дворцового евнуха, стоящего к нему спиной и любующегося на картину, висевшую на стене.

Юань Нанью закрыл за собой дверь и угрюмо спросил:

- Что ты здесь делаешь?

Человек повернулся – это был Чен Му, которого он не видел уже несколько дней.

Чен Му, слегка приподняв брови, вытащил из рукава свиток и бросил его на стол. Юань Нанью взглянул на свиток – это было его прошение об отъезде.

- Собрался уехать?

- Я выполнил задание, почему мне нельзя уехать?

- Ты правда думаешь, что сможешь уехать? – усмехнулся Чен Му.

- Ты снова собираешься посадить меня под замок?

- Если я захочу остановить тебя, мне даже не нужно выдумывать причину, - с усмешкой ответил Чен Му.

Юань Нанью ощутил прилив раздражения, но он не мог ничего ответить, поскольку то, что сказал Чен Му, было правдой.

Чен Му сел в кресло и спокойно посмотрел на него:

- Я подарил тебе наложницу, она тебе понравилась?

- Понравилась, благодарю ваше величество, - невозмутимо ответил Юань Нанью.

Глаза Чен Му сузились, в его сердце смешались противоречивые эмоции, а во взгляде вспыхнул гнев:

- Ты действительно спал с ней?

- Что это за вопрос? – с издевкой произнес Юань Нанью. – Неужели ваше величество прислали красивую женщину в мою спальню, чтобы она постирала для меня или вымыла пол?

- Что ж, я рад, если тебе понравилось, - сказал Чен Му, поджав губы.

Юань Нанью внимательно наблюдал за Чен Му, гадая про себя, что он замышляет.

- Если тебе нравится, я могу собрать лучших красавиц и подарить их тебе. Я также могу устроить для тебя выгодный брак, который возвысит и прославит тебя и твою семью. Просто скажи, с какой семьей ты желаешь породниться.

Юань Нанью слегка поменялся в лице:

- Что ты замыслил?

Чен Му слегка пожал плечами:

- Между нами тогда... действительно нехорошо вышло, и я хочу компенсировать тебе это.

- Компенсировать? – сквозь стиснутые зубы сказал Юань Нанью.

- Изначально мы были врагами, но теперь в стране установился мир. Я император, а ты мой подданный, тебе больше не нужно враждовать со мной, - Чен Му уставился на Юаня Нанью пристальным взглядом. – Я могу... быть добрее к тебе.

Юань Нанью едва не рассмеялся ему в лицо и лишь холодно сказал:

- В этом нет нужды, просто позволь мне вернуться в Датун.

- Я запрещаю тебе уезжать! – резко сказал Чен Му.

Юань Нанью холодно смотрел на него.

Чен Му встал и подошел к нему:

- С тех пор как я стал императором, у меня остается все меньше терпения.

- И что?

- Постарайся не выводить меня из себя, - Чен Му поднял руку и ущипнул его за подбородок.

Они стояли лицом друг к другу на расстоянии вытянутой руки, и Юань Нанью внезапно обнаружил, что этот некогда стройный молодой человек теперь стал выше него!

Юань Нанью ощутил смутную тревогу в сердце и оттолкнул руку Чен Му.

Чен Му не мигая уставился прямо в глаза Юаня Нанью:

- А если я скажу тебе, что позволю тебе вернуться в Датун только после того, как ты сам придешь ко мне на ложе Дракона, что ты будешь делать?

- Сейчас уже очень поздно, - холодно ответил Юань Нанью. – Вашему величеству лучше вернуться к себе во дворец.

Чен Му какое-то время молча смотрел на Юаня Нанью, а затем вдруг положил руку ему на затылок и впился в его губы грубым поцелуем.

Юань Нанью сначала замер от изумления, а затем пришел в замешательство. Когда он пришел в себя, он уже ощутил вкус и запах Чен Му, которые мгновенно растеклись по всему его телу.

Внезапно Юань Нанью оттолкнул Чен Му.

Чен Му отлетел на несколько шагов назад, прежде чем смог снова прочно встать на ноги. Он облизал губы и торжествующе улыбнулся:

- Я знаю, что ты ничего не забыл.

________________________

Похоже, Нанью сопротивляется вовсе не Чен Му, а самому себе)) Он ненавидит и не может принять не Чен Му, а самого себя.

Экстра 6

С тех пор, как Юань Нанью приехал в столицу, ему редко удавалось спокойно выспаться. Он все время волновался, что Чен Му выкинет какой-нибудь номер, и любой приказ о вызове его во дворец заставлял его нервничать, в результате чего он сильно потерял в весе.

Раньше для вызова его во дворец использовался какой-нибудь важный предлог, но теперь даже предлог был не нужен, достаточно было передать ему на словах устный приказ, и он был обязан явиться на зов. Неудивительно, что все хотели бы быть императором.

По пути во дворец он всякий раз гадал, что Чен Му скажет или сделает на этот раз.

Поскольку они теперь виделись все чаще, действия Чен Му становились все более непредсказуемыми. Иногда Чен Му звал его просто выпить, иногда – поудить рыбу. Иногда иностранные послы привозили какую-нибудь диковинку, и тогда он просил его составить ему компанию и посмотреть на это. Когда в столицу приехала знаменитая театральная труппа из Сянтаня, он позвал его во вдорец, чтобы они спели только для них двоих, а иногда они ничего не делали, а просто вместе делили трапезу. Хотя он чувствовал себя довольно неловко и странно, ему все же было проще спокойно общаться, чем размахивать мечом. Он никогда не умел нарочно проявлять слабость, но несколько дней назад ему пришел ответ от Яна Сиконга, и тот советовал ему действовать по обстоятельствам и не лезть на рожон. На самом деле, в глубине души он знал, что для него будет лучше поладить с Чен Му, и тогда его жизнь станет намного проще. В конце концов, все происходящее сейчас постоянно напоминало ему о том, что Чен Му – император.

Поэтому он изо всех сил старался «действовать по обстоятельствам», и пока Чен Му обращается с ним... так как сейчас, он был готов вести себя, как верный подданный.

Когда он пришел в Павильон Небесной Чистоты, Чен Му как раз упражнялся в фехтовании с Чжу Ланьтином. Юань Нанью встал в сторонке, внимательно наблюдая за ними.

Когда Фен Е вошел в столицу, Юань Нанью с Чжу Ланьтином общались между собой совсем немного. Хотя Чжу Ланьтин служил в Запретном городе, он был довольно известен среди «бродячих торговцев» благодаря своим уникальным навыкам и репутации честного человека. И Юаню Нанью было очень интересно понаблюдать за ним.

Во время тренировки они использовали деревянные мечи, но при этом сражались с большим пылом. Их движения были быстрыми и легкими, словно летящий дракон, но в то же вермя полны силы, словно тигр. Чжу Ланьтин держался спокойно и уверенно. Даже если его противником был сам Дракон и император, он был сдержан и невозмутим. Чен Му напротив, действовал смело и напористо, используя коварные выпады, его движения были безупречны. Хотя он был не таким опытным, как Чжу Ланьтин, он действовал очень энергично, не желая уступать ему.

Но, когда Чен Му заметил Юаня Нанью, его меч стал действовать еще жестче и быстрее, очевидно, ему очень хотелось одержать победу. Но Чжу Ланьтин воспользовался его просчетом, его меч ударил по рукояти меча Чен Му. Ладонь Чен Му пронзила резкая боль, и деревянный меч с грохотом упал на землю.

Чен Му остановился, его лоб был покрыт мелкими капельками пота, а в глазах была заметна досада.

- Ваше величество отвлеклись, - спокойно сказал Чжу Ланьтин.

Чен Му отшвырнул ногой меч и покосился на Юаня Нанью. Чжу Ланьтин тоже повернулся к нему.

Юань Нанью опустился на одно колено:

- Приветствую ваше величество.

- Поднимись.

Юань Нанью поклонился Чжу Ланьтину:

- Командующий Чжу.

Чжу Ланьтин небрежно ответил на его приветствие и сказал:

- Ваше величество сегодня не настроены на тренировку, поэтому ваш подданный уходит.

Чен Му жестом отпустил его. Сунь Мо немедленно подошел к нему с платком в руке:

- Ваше величество делает большие успехи, и ваши навыки в боевых искусствах совершенствуются день ото дня.

- Правда? – сказал Чен Му. – Они действительно становятся с каждым днем все лучше?

- Ваше величество разбирается и в военном искусстве, и в гражданских делах несмотря на свою молодость. Это настоящее благо для страны и ее народа.

Юань Нанью мысленно обругал Сунь Мо.

Чен Му посмотрел на Юаня Нанью:

- А ты... ты что скажешь?

Юань Нанью почтительно сложил ладони:

- Ваше величество с таким телосложением и сообразительностью, и к тому же, под руководством знаменитого командующего Чжу действительно добился больших успехов.

Юань Нанью сказал правду. Когда он был в лагере армии Чу, у него была схватка с Чен Му. В то время Чен Му был ему не противник. Сегодня он все еще был уверен в том, что сможет одолеть его, но это было бы уже не просто. В конце концов, он был на десять лет старше Чен Му, но в возрасте Чен Му ему было далеко до него.

Впрочем, он не стал бы так льстить ему, если бы их не окружали посторонние.

- Ты правда так думаешь? – улыбнулся Чен Му.

- Правда.

- После окончания церемонии я хочу тренироваться с тобой, - внезапно сказал Чен Му. – Теперь ты будешь составлять мне компанию во время тренировок. У Чжу Ланьтина много других обязанностей, нехорошо все время отвлекать его, вызывая во дворец.

Юань Нанью нахмурился, инстинктивно собираясь отказаться.

- И почему я раньше об этом не подумал! – сказал Чен Му. – Но теперь решено!

Юань Нанью знал, что спорить с ним все равно бесполезно, поэтому лишь спросил:

- Что за церемония?

- Завтра годовщина смерти моей матушки, - лицо Чен Му помрачнело. – Ночью в час иньши я собираюсь отправиться в храм, и ты поедешь со мной. И сегодня вечером останься во дворце.

- Слушаюсь, - вздохнул Юань Нанью.

Возможно, все дело было в том, что им нужно было рано вставать, а, может, из-за того, что завтра была годовщина смерти императрицы, (1) но Юань Нанью просто составил Чен Му компанию за ужином, и больше никто не «докучал» ему в тот вечер.

Еще до наступления часа иньши он тронулся в путь вместе с императорским выездом. На нем были легкие доспехи, он сидел верхом на коне и ехал впереди. Он держался в седле очень прямо, его длинные ноги сжимали бока коня, а холодный зимний ветер играл с красной кисточкой на его шлеме. Он выглядел настоящим героем, достойным славы и уважения.

Храм Сяньчан находился недалеко от столицы, и они выехали посреди ночи, чтобы прибыть туда на рассвете. По пути Юань Нанью все время чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он повернул голову и увидел Чен Му, который сидел на высокой колеснице, (2) его лицо было скрыто за драгоценными нитями, и было трудно понять, куда именно он смотрит.

Юань Нанью старался не смотреть назад, но все же не удержался и несколько раз повернул голову.

Когда они прибыли в храм Сяньчан, Министерство обрядов уже подготовило все необходимое для церемонии, и теперь они встречали императора.

Церемония была бесконечно долгой и нудной. Юань Нанью смотрел на серьезного и сосредоточенного Чен Му, который добросовестно исполнял обряд жертвоприношения императрице, и ему внезапно показался немного необычным такой серьезный Чен Му. Он подумал, что вообще знает о нем очень мало.

Когда они впервые встретились в Юннане, он подумал, что Чен Му – просто отверженный принц. Любя Яна Сиконга и во всем слушаясь его, он воспринимал принца лишь как удобную марионетку на будущее, которой Ян Сиконг будет управлять вместе с Фен Е. Но, когда они встретились в следующий раз, под началом Чен Му уже была внушительная армия, и тогда в полной мере проявились его коварство, жестокость и невероятное честолюбие. И вот в конце концов, Чен Му стал императором.

Чен Му мог быть сдержанным и благопристойным, строгим и жестким, великодушным и рассудительным, вздорным и легкомысленным. У этого человека были тысячи лиц, но он был императором, и ему не было нужды скрывать это.

А перед Юанем Нанью он становился особенно бесцеремонным и своевольным.

Юань Нанью смотрел на Чен Му, испытывая в душе противоречивые эмоции.

Церемония длилась с раннего утра и до захода солнца. С наступлением вечера они расположились в храме Сяньчан, и Чен Му собирался всю ночь молиться на коленях перед поминальной табличкой императрицы.

Чен Му всю ночь стоял на коленях в зале, а Юань Нанью все это время простоял у входа в зал. Конечно, прославленному командующему не пристало стоять здесь в качестве простого телохранителя Чен Му, но ему сейчас не хотелось пререкаться с ним.

На рассвете Сунь Мо вышел из зала вместе с Чен Му, который провел всю ночь на коленях.

Юань Нанью видел, что его лицо покрыла бледность, и скрытые под одеждой ноги заметно дрожали. Он подумал про себя, что у этого человека есть по крайней мере, одно положительное качество – он знает, что такое сыновья почтительность.

- Императрице нездоровится, поэтому она не могла приехать, - сказал Чен Му, обращаясь к Юаню Нанью. – Может, мне следует попросить тебя войти туда и преклонить колени?

Юань Нанью мысленно обругал его. Нет у этого мерзавца никаких положительных качеств!

Сунь Мо, опасаясь, как бы Чен Му и правда не совершил какой-нибудь чудаковатый поступок, поспешил вмешаться:

- Ваше величество утомились, как и генерал Юань. Почему бы вам не пойти и не отдохнуть как следует?

Чен Му молча кивнул в ответ. Он выглядел очень усталым и просто пошел вперед, жестом велев Юаню Нанью следовать за ним.

Храм Сяньчан – место для паломничества, и все здесь отличалось крайней скромностью и простотой. Но Юань Нанью не ожидал, что спальня, приготовленная для Чен Му, окажется настолько простой, в ней не было ничего, кроме самых необходимых вещей.

Сунь Мо с одного взгляда понял, о чем думает Юань Нанью и не упустил возможности подольстить императору:

- Его величество специально распорядился не поднимать шум, чтобы не нарушать покой и чистоту храма. Его величество так праведен и милосерден, он действительно...

- Ладно, ладно, - нетерпеливо сказал Чен Му. – Ты можешь идти.

- Ваш слуга должен помочь вашему величеству переодеться и умыться.

- Подойди, - Чен Му посмотрел на Юаня Нанью.

Юань Нанью прищурил глаза, и Чен Му ответил ему невозмутимым взглядом.

- Ваш слуга уходит, - поклонился Сунь Мо и поспешно вышел, прикрыв за собой дверь.

- Это же буддийский храм, - сказал Юань Нанью.

- Тебе обязательно говорить об этом? – Чен Му развел руки в стороны. – Давай быстрее! Я так устал.

Юань Нанью стиснул зубы и начал раздевать Чен Му. Ему еще не приходилось помогать кому-либо снимать одежду, не говоря уж о том, что одеяние императора было очень сложным. Он долго и неуклюже дергал за завязки, но так и не смог снять с него пояс.

- Великий генерал даже не в состоянии раздеть меня, - поддразнил его Чен Му.

- Что это за тряпье с кучей слоев! – сердито сказал Юань Нанью.

- Что? Ты называешь мою церемониальную одежду тряпьем? Юань Нанью, за последнее время ты столько раз выказал мне неуважение, что этого достаточо, чтобы лишиться головы сотню раз.

- Жаль, что снести голову можно только один раз, - с усмешкой ответил Юань Нанью.

Он наконец, развязал тяжелый пояс и распахнул церемониальную одежду. Сняв ее с Чен Му, он отложил ее в сторону. Чен Му указал на свою голову, и Юань Нанью снял с него корону.. Чен Му приподнял ногу и с лукавой усмешкой посмотрел на него. Юань Нанью тяжело вздохнул и, опустившись на колени, снял с него обувь.

Чен Му сел на кровать и с едва заметной улыбкой посмотрел на Юаня Нанью. Юань Нанью смочил полотенце и вытер ему лицо.

- Ваше величество может отдохнуть, - раздраженно сказал он.

- Я хочу спать с тобой, - ответил Чен Му.

- Помечтай! – невольно выпалил Юань Нанью и отступил назад, догадываясь, что Чен Му не сдастся так просто.

Чен Му похлопал по кровати:

- Иди сюда.

- Я уже сказал, что это невозможно, - холодно сказал Юань Нанью. – Поминальная табличка императрицы совсем рядом, а ваше величество собирается заняться непотребством в святой обители?

Брови Чен Му попозли вверх:

- Я просто хочу полежать рядом с тобой, хочу, чтобы ты согрел мне постель, хочу просто поговорить с тобой. У меня и в мыслях не было оскорблять святое место «непотребством».

Юань Нанью смотрел на него, сузив глаза.

- Ты все время относишься ко мне с подозрением. По-твоему, я похотливый развратник, у которого на уме одни лишь «непотребства»?

- Ты...

Юаню Нанью действительно хотелось вырвать Чен Му язык. В этот момент он пожалел, что в детстве не занимался усердно вместе с Яном Сиконгом. Если бы он всему научился от него, пусть даже он не смог бы перевернуть всю Поднебесную с помощью своего красноречия, но по крайней мере, сейчас он мог бы дать достойный ответ, а не молчать, когда над ним откровенно издеваются!

Чен Му немного смягчил свой тон, но все же продолжал настаивать:

- Иди сюда. Я обещаю, что ничего тебе не сделаю, пока ты будешь рядом со мной.

Юань Нанью нахмурился.

- Тебе все равно не удастся отвертеться, - с серьезным видом сказал Чен Му. – Я сегодня не в духе, поэтому не заставляй меня повторять свои слова дважды.

Юань Нанью подошел к кровати:

- Если помеешь выкинуть какой-нибудь фокус, я не посмотрю на то, где мы сейчас находимся, - он свирепо уставился на Чен Му. – И я не посмотрю на то, что ты император.

Чен Му улыбнулся с довольным видом и, устроившись на кровати, посмотрел на Юаня Нанью. Юань Нанью медленно стащил с себя доспехи, но не стал снимать верхнюю одежду. Он присел на кровать, и какое-то время они смотрели друг на друга, прежде чем он лег рядом с Чен Му прямо в одежде.

Чен Му протянул руку и обнял его за талию. Юаню Нанью показалось, что его опутала ядовитая змея, он резко дернулся, но Чен Му с силой прижал его к себе и шепнул ему на ухо:

- Не двигайся.

Юань Нанью действительно замер, у него возникло ощущение, что его кожи коснулось змеиное жало, и это вызвало у него невольное чувство страха.

Голос Чен Му зазвучал мягче:

- Я буду называть тебя Ю-эром, хорошо?

- Нет, нехорошо, - холодно ответил Юань Нанью.

- А я все равно буду называть тебя так, - сказал Чен Му и уткнулся лицом ему в шею. – Ю-эр, ты скучаешь по своей маме?

Юань Нанью лишь молча хлопал ресницами.

- Я так тоскую по маме, - тихо сказал Чен Му.

Юань Нанью внезапно ощутил горечь в сердце.

__________________________

1. Напомню, Чен Му посмертно присвоил матери титул императрицы. Хехе, надеюсь, он сделал это еще при жизни наложницы Вень)

2. Не знаю, на чем ехал Чен Му, это слово имеет много значений, и колесница, и экипаж, и выезд, и др.

Экстра 7

Чен Му тихим голосом рассказывал ему о своем детстве.

Император Чжаову никогда не жаловал наложницу Хуэй. Он был старшим принцем, но его всячески притесняли с самого детства, даже евнухи и служанки позволяли себе насмехаться над ним. Зимой у них никогда не было достаточно угля, чтобы согреться, а летом их дворец звенел от гула комаров. Средств, выделенных им на содержание вечно не хватало, поскольку их все время задерживали и часть их оседала в карманах других людей. Он дважды чуть не погиб из-за козней наложницы Вень. Наложнице Хуэй приходилось вышивать для других наложниц ради возможности заработать немного серебра, чтобы облегчить им существование.

Чен Му рассказывал об этом спокойным будничным тоном, но его рассказ действительно потрясал. Наложница Вень всячески пыталась избавиться от матери и сына, но он все же сумел выжить. Разве это не чудо?

Жаль, что небеса не оказались также милостивы к наложнице Хуэй.

Когда Чен Му закончил свой рассказ, его голос дрогнул:

- В этой жизни только моя матушка испытывала ко мне искренние чувства. Она никогда не причинила никому вреда за всю свою жизнь. Почему же ей не дали дожить до того дня, когда я завладел всей Поднебесной?

Юань Нанью был очень тронут этим рассказом. Каким бы Чен Му ни был злодеем в его глазах, он мог понять страдания и сожаления ребенка, отвергнутого отцом и не сумевшего защитить мать. Но он не знал, как утешить его, поэтому просто молча слушал его.

- Любой, кто плохо обошелся со мной и моей матушкой, должен заплатить за это, - холодно сказал Чен Му.

- Но ты и так же убил много людей, - нерешительно сказал Юань Нанью.

- Этого недостаточно, - твердо сказал Чен Му. – Я хочу, чтобы мой отец видел плоды того зла, которое он посеял много лет назад, и пусть он проведет остаток своих дней, терзаясь в мучениях.

- Ты не захотел, чтобы наложница родила тебе первенца. Убив Ци Манби, чем ты отличаешься от своего отца, которого так ненавидишь?

- Я умнее него, - сухо усмехнулся Чен Му. – Он не должен был позволить мне родиться.

Юань Нанью почувствовал, как у него холодок пробежал по спине.

Чен Му с рассеянным видом взглянул на Юаня Нанью:

- Я думал, что Ян Сиконг был вторым после матушки человеком, который искренне привязан ко мне. Но я ошибался, он просто использовал меня.

Юань Нанью нахмурил брови.

- Все в порядке, он больше не нужен мне, - Чен Му ласково погладил Юаня Нанью по щеке.

- И я тебе тоже не нужен, - холодно ответил Юань Нанью.

- Нужен или нет – это неважно. Я просто хочу, чтобы ты был рядом со мной.

- Раз ты не можешь заполучить Яна Сиконга, ты решил отыграться на мне, - с усмешкой ответил Юань Нанью.

Лицо Чен Му сникло:

- Как бы там все ни было, а я уже сказал, что любой, обидевший меня или мою матушку, поплатится за это.

Юань Нанью сжал кулаки и отвернулся.

Чен Му смотрел на его профиль, а затем придвинулся к нему поближе и прошептал ему на ухо:

- Я не держу на тебя обиды. Хоть ты и стрелял в меня, но ты промахнулся. Будем считать... что мы квиты.

Юань Нанью ничего не ответил.

- Теперь ты единственный, кому от меня ничего не нужно, - с грустью сказал Чен Му. – Но ты все время хочешь оставить меня.

- Мне здесь не место.

- Твое место именно здесь, - Чен Му сжал руки, крепко обнимая Юаня Нанью. – Потому что ты принадлежишь мне.

Юань Нанью тяжело вздохнул.

- Я уже давно не спал спокойно, - сказал Чен Му, закрывая глаза. – Ты только и твердишь, что хочешь убить меня, но... я чувствую, что ты единственный человек, кто не способен причинить мне вреда.

Во взгляде Юаня Нанью промелькнуло удивление.

- Все твои мысли отражаются у тебя на лице, - усмехнулся Чен Му. – Уж и не знаю, ты такой простодушный или просто дурачок.

Юань Нанью раздраженно закатил глаза. Ему уже не раз говорили о том, что он совсем не умеет скрывать свои мысли. Ян Сиконг с детства твердил, что с годами он должен стать более сдержанным и скрытным, и сейчас, когда он услышал такие слова из уст врага, это ужасно раздражало его.

Чен Му замолчал, обнимая Юаня Нанью, и вскоре заснул в наступившей тишине.

Сначала Юань Нанью лежал неподвижно, стараясь держаться от Чен Му как можно дальше, но он не мог отодвинуться ни на дюйм. Они были так близко друг от друга, что он мог чувствовать дыхание Чен Му на своей шее. Он открыл глаза и, глядя в потолок, думал о том, что у такого холодного и бездушного человека, как Чен Му, такое горячее тело.

Он хотел тихонько улизнуть, когда Чен Му заснет, но вскоре его одолела сонливость. Его веки отяжелели, и он сам не заметил, как заснул.

Они спали, тесно прижавшись друг к другу и казалось, что они по-настоящему близки.

***

После возвращения во дворец Чен Му несколько дней не виделся с Юанем Нанью, что казалось очень необычным. Юань Нанью не мог не беспокоиться по этому поводу – разумеется, не потому что он хотел видеть Чен Му, просто его волновал вопрос, когда он сможет вернуться в Датун.

В ту ночь, когда Юань Нанью уже собирался лечь спать, в его дверь неожиданно постучал управляющий и сказал, что его величество приказал ему немедленно явиться во дворец.

Юан Нанью мысленно обругал Чен Му, после чего переоделся и поспешил во дворец.

Прибыв во дворец, он увидел Сунь Мо, который с обеспокоенным видом нервно расхаживал перед дверью. Когда перед ним появился Юань Нанью, казалось, он увидел в нем спасителя и поспешно сказал:

- Генерал Юань, а вот и вы! Его величество слишком много выпил и искал вас.

Услышав, что Чен Му пьян, Юань Нанью подумал, что ему в каком-то смысле повезло. Если бы Чен Му сейчас был в здравом уме, он не знал бы, как ему держаться с ним. В конце концов, в храме Сяньчан они спали с ним в одной постели, и наверняка Чен Му начал бы дразнить его, действуя ему на нервы.

Однако, ему все равно не хотелось заходить в комнату, и он сердито сказал:

- Если его величество много выпил, ему будет лучше лечь отдохнуть пораньше. К чему было звать меня сюда?

- Его величество не желает отдыхать, заходите скорее! – Сунь Мо подошел поближе и понизил голос. – Его величество все еще расстроен из-за императрицы, а сегодня утром... - Сунь Мо взглянул на Юаня Нанью, словно не решаясь что-то сказать. – В любом случае, он сильно не в духе в последние дни, и вам лучше не противоречить его величеству.

- А что случилось сегодня утром?

- Это из-за утреннего собрания, но об этом не расскажешь в двух словах. Ну, заходите же скорее!

Юань Нанью с угрюмым видом толкнул дверь и вошел в комнату.

Ему сразу пахну̀ло в лицо запахом вина. Размеется, императору было доступно самое лучшее вино, но сейчас его аромат не вызывал удовольствия, и от него хотелось лишь сморщить нос.

Чен Му сидел, откинувшись на спинку кресла, у его ног в беспорядке валялись кувшины из-под вина. Он все еще сжимал в руке один кувшин и смотрел на дверь рассеянным взглядом, и Юань Нанью не мог понять, видит ли он его.

Юань Нанью тихонько прикрыл за собой дверь.

Чен Му все еще смотрел на него, его взгляд постепенно становился все более осмысленным.

- Как государь, правящий целой страной, может напиваться до такого свинского состояния, позабыв про свое достоинство и величие? – сказал Юань Нанью.

- Государь, правящий всей страной? – насмешливо фыркнул Чен Му. – Достоинство и величие? Чушь собачья!

- Что с тобой? – нахмурившись, спросил Юань Нанью.

- Они... они не позволяют мне выстроить отдельную усыпальницу для моей матушки, - пробормотал Чен Му. 

- В конце концов, императрица должна упокоиться в императорской усыпальнице, - сказал Юань Нанью.

- Упокоиться? – резко сказал Чен Му. – Как она может спать спокойно рядом с мужем, который откровенно пренебрегал ею, и наложницей, которая всячески притесняла ее?

Юань Нанью ничего не ответил.

Чен Му встал, пошатываясь, и показал на свое сердце:

- Я император и ее сын! Почему я не могу решить, где именно она должна быть похоронена? Почему?!

Юань Нанью смотрел на растрепанные волосы Чен Му и на его покрасневшие глаза. В таком подавленном состоянии он совсем не походил на прежнего молодого и энергичного императора.

Чен Му швырнул кувшин на пол и громко крикнул:

- Они просто не могу вынести, когда мне хорошо! Они всюду суют свой нос, они даже решают, каким должен быть балдахин на моей постели! С того момента, как я взошел на престол, я полностью выкладываюсь, не жалея сил  и стараясь решить тысячи проблем. Я не позволил себе расслабиться ни единого дня! А они... они все время противятся и вставляют мне палки в колеса!

- Министры тоже пекутся о благе страны и народа, - сказал Юань Нанью.

- Они думают только о себе! – Чен Му ногой пнул кресло. – Их интересует только их собственное будущее, благосостояние их семей и их собственное величие! И никому из них нет дела до меня! Никто не заботится обо мне!

Юань Нанью невольно отступил назад.

Чен Му заметил его движение, и в его глазах вспыхнул гнев:

- И ты такой же! Ты тоже только и думаешь о том, чтобы уйти и бросить меня одного. Я пообещал устроить тебе превосходный брак, я могу дать тебе богатство и славу, я позволяю тебе дерзить мне, когда мы вдвоем, но ты все равно хочешь уйти!

- Я уже сказал, что мне здесь не место, - спокойно сказал Юань Нанью. – Зачем вашему величеству принуждать других против воли?

- Тогда где твое место? Куда ты собрался? В Датун? К Фен Е? – Чен Му подошел вплотную к Юаню Нанью и, вцепившись в его одежду, в ярости впечатал его спиной в стену. – Почему, почему у Фен Е есть все? Ян Сиконг, ты, вообще всё! – его глаза налились кровью.

- А у тебя есть трон, - Юань Нанью бесстрашно смотрел на Чен Му, который в этот момент походил на сумасшедшего. – Ты отобрал у него всю страну, разве тебе этого мало?

- Трон, хахаха... да, трон... - смех Чен Му вдруг резко оборвался, и у него на глазах выступили слезы. – Я... когда мы в последний раз виделись с Яном Сиконгом, он сказал, что, когда я взойду на престол, тогда я узнаю, что значить «один, как перст»...

Юань Нанью молча поджал губы и впервые ощутил жалось к Чен Му.

- Министры плетут интриги, и в гареме строят козни. Даже у самого ничтожного дворцового евнуха есть в голове собственные замыслы, - Чен Му не сводил с Юаня Нанью своего взгляда. – С тех пор как я занял трон, я не мог расслабиться ни единого дня... Каждое мгновение я должен остерегаться и думать о том, кто лжет мне, кто замышляет недоброе, кто хочет использовать меня. Все и каждый видят во мне только императора, как будто я... не человек...

Юань Нанью обнял дрожащие плечи Чен Му:

- Ваше величество, - вздохнул он. – Вы слишком много выпили, давайте я помогу вам...

- Не называй меня «вашим величеством»! – Чен Му обнял Юаня Нанью и с помощью грубой силы повалил его на пол.

Юань Нанью уже хотел подняться, но Чен Му крепко обнял его, и он вдруг услышал его приглушенный плач.

Юань Нанью замер от изумления.

- Я так скучаю по маме... - всхлипнул Чен Му, продолжая обнимать его.

Юань Нанью совершенно не ожидал, что Чен Му настолько потеряет над собой контроль после выпивки, и какое-то время не знал, как реагировать на это. Слушая, как всхлипывает Чен Му, он невольно ощутил грусть. Он не мог не вспомнить ту сцену, когда впервые увидел Чен Му, и как засияли глаза этого всеми отвергнутого мальчика, когда он увидел Яна Сиконга. Его радость была совершенно искренней и шла от самого сердца.

Он подумал, что Чен Му действительно подарил свои искренние чувства Яну Сиконгу, и Ян Сиконг в свою очередь, тоже хотел помочь ему унаследовать трон. Но потом все перевернулось с ног на голову, и судьба смешала их карты.

Юань Нанью невольно вздохнул и не стал отталкивать Чен Му.

Он почувствовал на своем лице горячую влагу – это были слезы Чен Му. И в следующее мгновение к его губам прижались мягкие губы Чен Му, влажные от слез. Это был нежный и трепетный поцелуй, в котором не было принуждения или агрессии, он словно умолял его об утешении.

Юань Нанью замер. Он невольно вспомнил те безумные ночи, которые они провели с Чен Му в армейской палатке. Они целовались друг с другом бесчисленное количество раз, сливаясь в единое целое. Самые унизительные и самые потаенные воспоминания вмиг нахлынули на него волной, и он вдруг почувствовал, что человек, сжимающий его в объятьях, уже ему не чужой.

Экстра 8

Поцелуй Чен Му становился все настойчивей и глубже. Слезы текли по его щекам, придавая поцелую солоноватый привкус, и разум Юаня Нанью пришел в смятение. Он хотел оттолкнуть Чен Му, но его руки на какое-то время словно утратили силу, и слезы Чен Му, словно трясина, затянули его, окутывая со всех сторон.

Словно во сне он почувствовал, как Чен Му тянет его за пояс, и в то же время к его бедру прижимается что-то твердое. Внезапно он словно очнулся и перехватил его руки.

Они оба уставились друг на друга.

В хмельном взгляде Чен Му вспыхнуло откровенное желание, он держался так непосредственно, словно то, что он сейчас делал, было самой естественной вещью на свете, как еда и питье, и сопротивление Юаня Нанью озадачило его.

Юаню Нанью хотелось надавать самому себе пощечин. Хотя ему и было немного жаль Чен Му, но разве генерал может сочувствовать своему врагу и дать ему возможность воспользваться преимуществом... Но, глядя в полные слез глаза Чен Му, которые смотрели на него растерянным взглядом, он вдруг почувствовал, как у него по телу побежали мурашки.

Они надолго застыли, зайдя в тупик. Чен Му снова уткнулся лицом в грудь Юаня Нанью и приглушенно произнес:

- Все стараются польстить и угодить мне, почему же ты... так противишься?

- Потому что мне ничего не нужно от тебя, - ответил Юань Нанью и сел.

Чен Му все еще обнимал Юаня Нанью, отказываясь отпускать его.

- Не отпущу тебя... я не позволю тебе уйти...

Столкнувшись с пьяным плачущим человеком, Юань Нанью не мог дать волю своему гневу. Он не осмеливался оставить Чен Му на холодном полу – если с ним что-то случится, виноват будет он. Поэтому ему пришлось помочь ему подняться с пола.

Он не знал, делает ли это Чен Му намеренно, но тот совсем не помогал ему и продолжал все время валиться на пол и цепляться за него. Юаню Нанью пришлось приложить немало усилий, прежде чем он сумел поднять его и, когда он дотащил его до кровати, он весь вспотел от напряжения.

- Ваше величество, - сказал он, вытирая вспотевший лоб. – Евнух Сунь приготвил суп от похмелья, и вам лучше его выпить.

Чен Му развалился на кровати и, вцепившись в одежду Юаня Нанью, смотрел на него в упор.

- Ваше величество...

- Не называй меня так! – сердито зашикал на него Чен Му. – Только тебе одному... я разрешаю называть меня по имени.

- Если ты не выпьешь суп, завтра утром ты не сможешь встать вовремя и прийти на собрание, - продолжал уговаривать его Юань Нанью.

- Утреннее собрание... - презрительно хмыкнул Чен Му. – Я и не собираюсь...

Юань Нанью нахмурился, не решаясь ни уйти, ни остаться.

- Ты напои меня, - прошептал Чен Му.

- Ты... - Юань Нанью тяжело вздохнул. – Сначала отпусти меня.

Но Чен Му по-прежнему цеплялся за него.

Юань Нанью подумал про себя, что в суп от похмелья добавляют отвар, помогающий заснуть. После того, как Чен Му его выпьет, он сможет наконец, уйти к себе.

- Хорошо, сначала отпусти меня, и я принесу тебе суп.

Чен Му покачал головой:

- Я не разрешаю тебе уходить.

Юаню Нанью не оставалось ничего другого, кроме как повернуть голову и крикнуть:

- Евнух Сунь!

Сунь Мо, стоявший настраже, немедленно приоткрыл дверь и заглянул в комнату:

- Генерал, как его величество?

- Император много выпил, принесите суп от похмелья.

Через некоторое время Сунь Мо лично принес суп и, глядя на Чен Му с огорченным видом, сказал:

- Ах, ваше величество... вы же император...

- Выйди! – коротко приказал Чен Му.

Сунь Мо передал суп Юаню Нанью, и, кланяясь, попятился к двери. Юань Нанью сидел возле кровати и смотрел на густой отвар, испытывая смешанные чувства. Он не проявил осторожности и выпил суп с подмешанным в него зельем, который дала ему Ци Манби, что привело к неожиданным последствиям.

Видимо, Чен Му понял, о чем думает Юань Нанью, он посмотрел на него и тихо сказал:

- Я не давал ей никаких указаний на этот счет.

Чен Му уже не раз говорил ему, что не давал такого приказа, но Юаню Нанью уже было все равно, так это или нет. Даже если Чен Му не приказывал ей опоить его, он все равно позже воспользовался его беспомощным состоянием.

Юань Нанью помог ему сесть и сухо сказал:

- Выпей.

Чен Му открыл рот, и Юань Нанью, терпеливо зачерпнув ложкой суп, поднес ее к его губам. Чен Му глотал суп, глядя на Юаня Нанью заплаканными глазами.

Выпив половину чашки, Чен Му отказался допивать суп и кивнул на кувшин, стоявший возле кровати:

- Подай мне...

- Больше нельзя, - Юань Нанью сжал его руку. – Тебе нужно выспаться.

- Выспаться... - усмехнулся Чен Му. – Мне больше не снится матушка... С тех пор, как я взошел на престол, она перестала приходить ко мне во сне... Почему?

- Может, ее величество теперь спокойна за тебя.

- Правда? – Чен Му вцепился в одежду Юаня Нанью и притянул его к себе поближе.

- Думаю, так и есть.

Юань Нанью не решался приблизиться к Чен Му, его тело было напряжено, и он старался сохранить между ними дистанцию. Но Чен Му обвил его талию руками:

- Останься со мной.

- Чен Му...

- В тот день ты был со мной в храме Сяньчан, и теперь ты должен остаться со мной.

- Я хочу вернуться домой, - упрямо проговорил Юань Нанью.

Чен Му немного помолчал и сказал:

- Я обручу тебя с принцессой, и ты поселишься в столице.

- Что за вздор! – Юань Нанью сжал плечи Чен Му, пытаясь оттолкнуть его.

Однако, Чен Му неожиданно оказался очень сильным, словно вовсе и не был пьян. Они толкались и пинались, обнимая друг друга, их тела постоянно соприкасались и терлись друг об друга. Пыл Чен Му еще не угас, он был возбужден и полон энергии. Умышленно или нет, но он постоянно терся об Юаня Нанью, смущая его и заставляя нервничать все больше.

Внезапно они оба замерли.

Чен Му почувствовал, что тело Юаня Нанью отреагировало на него. Когда Юань Нанью осознал изменения в своем теле, его лицо опалил румянец, а в голове стало пусто. Он замер, словно воришка, пойманный с поличным, еще никогда в жизни ему не было так стыдно.

Чен Му вмиг протрезвел и, не дожидаясь, пока Юань Нанью попытается встать, обхватил его член.

- Чен Му! – взревел Юань Нанью. – Отпусти! Тебе жить надоело?

Впрочем, когда корень твоей жизни находится в руках другого человека, такие угрозы зыучат не слишком впечатляюще.

Чен Му, не обращая внимания на его слова, и, поглаживая его член через одежду, прошептал ему на ухо:

- Дай мне посмотреть, твое тело также несговорчиво, как и ты?

- Чен Му, ты...

Юань Нанью задрожал, чувствуя, как его член наливается силой под ласками Чен Му. Он занервничал и, сжав руку в кулак, хотел замахнуться на Чен Му. Но он так и нанес ему удар. Не говоря уж о том, как он потом объяснит нападение на императора, сейчас, когда его собственная жизнь находилась в руках врага, он явно был в невыгодном положении с точки зрения «расклада сил на поле боя»...

Чен Му был довольно проницательным и знал, как нужно обращаться с Юанем Нанью. Он все более настойчиво «дразнил» Юаня Нанью. Глядя на его смущенный и обозленный вид, видя румянец, заливший его лицо и чувствуя, как увеличивается штуковина в его руке, он не смог удержаться от смешка:

- У тебя здесь все затвердело.

Юань Нанью тщетно пытался вырваться, но его тело инстинктивно отвечало на ласки Чен Му. Чен Му действовал все настойчивей, его рука проникла под одежду, и он, подавляя Юаня Нанью весом своего тела, начал целовать его лицо и мочки ушей.

Юань Нанью стиснул зубы, его уши покраснели, но, чувствуя, как на него накатывает волна удовольствия, он разом ослаб и больше не мог сопротивляться.

Чен Му зубами разорвал воротник одежды Юаня Нанью и начал слегка покусывать его кадык и ключицы, движения его руки становились все быстрее. Слушая учащенное дыхание человека, лежавшего под ним, он больше не мог сдерживаться. Спустив с него штаны, он оседлал Юаня Нанью и, соединив их члены вместе, ускорил движения руки.

Юань Нанью закрыл глаза, не смея смотреть на эту постыдную сцену, но возбуждение нарастало все сильней, его разум опустел, и тело с силой содрогнулось.

В конце концов, они оба одновременно достигли пика, их тела и постель под ним стали мокрыми и липкими.

Чен Му рухнул на Юаня Нанью, его глаза все еще были красными, но на губах заиграла довольная улыбка:

- Тебе и правда это нравится...

Юань Нанью рассеянным взглядом смотрел на балдахин, какое-то время не в силах понять, что произошло.

- То, что было между нами в армейской палатке, было в сто раз слаще, - сказал Чен Му, погладив его по щеке. – Ты разве не хочешь этого?

Юань Нанью внезапно оттолкнул его. Чен Му хотел повторить свой прежний трюк, но Юань Нанью сжал рукой его шею.

Чен Му чувствовал, как его пальцы грубо впиваются в его шею, сдавив артерию. Достаточно применить немного силы, чтобы убить его. Чен Му поднял взгляд на Юаня Нанью и ошеломленно замер.

Глаза Юаня Нанью покраснели, на его лице явно отражались гнев и чувство стыда. Рука, сжимавшая шею Чен Му, слегка дрожала, но при этом ничуть не ослабила своей хватки.

- Ты находишь это забавным? – Юань Нанью неуклюже натянул штаны и продолжал дрожащим голосом. – У тебя в гареме полно наложниц, тебе доступны любые женщины и даже мужчины, а ты все время дразнишь меня, просто потому... Из-за того, что я брат Яна Сиконга и генерал Фен Е, ты продолжаешь без конца унижать меня!

Чен Му с невозмутимым видом смотрел на Юаня Нанью.

Юань Нанью стиснул зубы, сгорая от стыда. Ну почему он отреагировал на эти постыдные и мстительные издевательства? Неужели он настолько испорчен?

Чен Му был очень раздражен реакцией Юаня Нанью:

- Тебе же явно это нравится, но ты упорно твердишь об унижении и позоре! Я-то думал, ты не такой, как все эти лицемерные ханжи! Вот уж не думал, что ты тоже окажешься таким же лицемером!

- Ты смерти ищешь? – Юань Нанью сжал пальцы, с силой надавив на артерию Чен Му.

Лицо Чен Му покраснело, но он, вместо того чтобы сопротивляться, продолжал провоцировать его:

- Ты посмеешь... убить меня? Если ты убьешь меня... разве кто-то еще сможет... осчастливить тебя?

В какой-то миг Юань Нанью действительно захотел убить Чен Му. Он смотрел на него бешеными глазами, у него на лбу вздулись вены. Ему хотелось позабыть обо всем и утащить Чен Му за собой в преисподнюю.

Но последние проблески рассудка заставили его одуматься и разжать пальцы.

Чен Му скрючился на кровати, пытаясь отдышаться и непрестанно кашляя.

- Позволь мне вернуться в Датун, - холодно сказал Юань Нанью.

Чен Му поднял голову и посмотрел на него:

- Даже не думай об этом.

Юань Нанью в ярости сжал кулаки и направился к двери.

- Я никогда не хотел унизить тебя, - хриплым голосом сказал Чен Му.

Юань Нанью замедлил шаги.

Чен Му смотрел ему в спину, чувствуя, как у него сжимается сердце.

- Возможно, так было в самом начале... но потом все изменилось... Тогда... тогда мне просто хотелось сделать это... я хотел быть с тобой.

Юань Нанью ускорил шаги, открыл дверь и ушел не оглядываясь.

Чен Му рухнул на кровать, глядя в потолок широко распахнутыми глазами.

Сунь Мо тихонько проскользнул в спальню:

- Ваше величество...

- Уйди.

Сунь Мо хотел что-то сказать, но Чен Му зарычал на него:

- Убирайся вон!

Перепуганный Сунь Мо выбежал из комнаты прочь.

Чен Му прикрыл глаза ладонью и долго лежал неподвижно.

Экстра 9

Вернувшись на постоялый двор, Юань Нанью все еще никак не мог усмирить свой гнев. Вспоминая о том, что сейчас произошло, он ненавидел наглое поведение Чен Му и свою собственную никчемность.

Взяв несколько кувшинов вина, он заперся у себя в комнате и напился.

Сейчас самое главное – как можно скорее покинуть столицу. Он прибыл сюда в конце осени, а теперь приближался Новый год. Последние два месяца его не покидало ощущение, что он шаг за шагом увязает в ловушке, расставленной для него Чен Му. Но даже если он знал о том, что это ловушка, разница в их положении была слишком велика, и он всегда находился в невыгодной позиции.

Будь он героем-одиночкой, можно было бы пожертвовать своей жизнью во имя справедливости. Но он был генералом, а как генералу вести сражение, заранее обреченное на поражение? Из всех возможных вариантов самым лучшим был бы побег. Но как он мог сбежать? Без позволения Чен Му он не сможет покинуть пределов столицы. Будь он сам по себе, он приложил бы все усилия, чтобы улизнуть отсюда, но он не мог бросить тысячи солдат, которые сопровождали его сюда.

Ну как ему заставить Чен Му отпустить его?!

Спустя несколько дней Юань Нанью узнал некоторые новости, и тогда он понял, почему Чен Му потерял над собой контроль в ту ночь.

Придворные чиновники не позволили ему перенести успальницу императрицы. К тому же, они пытались убедить Чен Му не пренебрегать своим гаремом. При дворе пополз слушок, что во дворце ночует посторонний, а это касалось вопроса чести женщин императора и требовало сурового наказания.

Семья матери Чен Му не имела никакого веса и влияния. В битве за трон он полагался на силу правителя Нин, а теперь ему было необходимо, пользуясь дальше этой семьей, быть в то же время настороже. Императрица Нин не могла родить ребенка, а слухи о благосклонности Чен Му к мужчине расползлись по всему двору и за его пределами. И естественно, нашлись те, кто не мог оставить этого просто так.

Эти «слухи» - всего лишь предупреждение для Чен Му. Если он не внемлет ему, тогда несколько министров, объединившись, вынесут обвинение против Юаня Нанью, и тогда даже Чен Му не сможет защитить Юаня Нанью от неприятностей.

Даже Фен Е, у которого тогда под началом была трехсоттысячная армия, приходилось считаться с влиятельными чиновниками двора, и они стали для него настоящей головной болью. А такому молодому и слабому императору было невозможно избежать трудностей на каждом шагу.

Узнав, что Чен Му был так подавлен и напился из-за него, Юань Нанью испытывал противоречивые чувства. Он не понимал, почему Чен Му так цепляется за него, может... Неужели Чен Му настолько глубоко любит Яна Сиконга и разрывается от ненависти при мысли о том, что, владея всей страной, он никак не может заполучить одного-единственного человека?

Впрочем, ему совсем не хотелось размышлять о том, что творится в голове у Чен Му. Все, что он знал, это то, что в ближайшее время Чен Му не позовет его к себе и, возможно, у него появится шанс вернуться в Датун.

Приближался Весенний Фестиваль, и погода становилась все холоднее. Однако, столичные холода не шли ни в какое сравнение с морозами Датуна и Ляодуна. Как уроженец Ляодуна, Юань Нанью не обращал внимание на погоду и каждое утро тренирвался в легкой одежде, в результате чего все же простудился.

Из дворца к нему прислали лучшего лекаря, для него изготовили лучшие лекарства, и постепенно его жар немного спал, но он все еще испытывал слабость и головокружение, поэтому ему приходилось оставаться в постели. Это немного раздражало его, поскольку он собирался сходить во дворец, чтобы снова попросить у Чен Му разрешение уехать. Если бы он уехал сейчас, он еще успел бы вернуться к Новому году, но теперь его отъезд снова откладывался.

Ночью, когда он находился на грани между сном и бодрствованием, дверь в комнату открылась, впустив внутрь порыв холодного ветра. Несмотря на жарко пылающие угли в жаровне, озноб пробрал его до костей.

Юань Нанью открыл глаза и увидел стоявшего перед ним Чен Му в одежде дворцового евнуха. Юань Нанью нахмурился и попытался подняться. Чен Му помог ему сесть и подложил подушку ему под спину.

- Ваш подданный не может приветствовать императора, как подобает, - сказал Юань Нанью, и его голос прозвучал очень хрипло.

- Почему ты заболел? Слуги плохо заботятся о тебе?

Чен Му смотрел на раскрасневшееся лицо Юаня Нанью, на его бледные губы и взлохмаченные волосы. Они не виделись всего несколько дней, а он уже так сильно похудел, и от его героического вида не осталось и следа.

- Это обычная простуда, - ответил Юань Нанью, избегая пристального взгляда Чен Му. – Что ты здесь делаешь?

- Разумеется, пришел навестить тебя, - Чен Му потрогал лоб Юаня Нанью и нахмурился. – Жар все еще не спал до конца. Ты принимаешь лекарства?

- Принимаю.

- Я еще вчера узнал об этом и хотел прийти, но с меня сейчас глаз не спускают, - лицо Чен Му помрачнело.

- Не смею беспокоить ваше величество.

- Тебе обязательно каждый раз вести себя подобным образом? – усмехнулся Чен Му.

- Да, если ты будешь злить меня, - Юань Нанью покосился на него.

Чен Му погладил его по щеке:

- В тот вечер я слишком много выпил, но я до сих пор помню все, что мы делали и о чем говорили, - он сделал паузу и лукаво улыбнулся. – И я помню, что чувствовал, когда ты кончил в мою ладонь.

Юань Нанью отвернулся, избегая его взгляда, но Чен Му сжал его подбородок, заставляя повернуть голову и посмотреть на него:

- Ты такой упрямый, даже несмотря на твою болезнь. Ты так уверен, что я ничего не смогу сделать с тобой?

Юань Нанью посмотрел ему прямо в глаза:

- Мы с тобой оба хорошо знаем, почему ты не приходил последние несколько дней. Министры не спускают с тебя глаз. Хоть ты и император, но тебе тоже приходится идти на уловки. Никто не хочет, чтобы я оставался здесь, в том числе, и я сам. А ты чего упрямишься?

- Даже если весь мир будет против, я все равно поступлю по-своему, - улыбнулся Чен Му. – Вот что значит быть императором.

- Ни к чему бахвалиться, - с усмешкой ответил Юань Нанью. – Ты новый император, и после вступления на престол у тебя связаны руки. Иначе, зачем бы тебе пришлось пробираться сюда тайком посреди ночи, переодевшись евнухом?

Чен Му поменялся в лице:

- А ты научился окусываться.

- Я... - слова Юаня Нанью прервал приступ кашля.

Чен Му сразу встал, налил ему воды и помог напиться, после чего жгучая боль у него в горле немного ослабла.

- Вот видишь, ты посмел быть непочтительным с императором, и тебя сразу покарали небеса, - усмехнулся Чен Му.

Юань Нанью посмотрел на него без всякого выражения и тихо спросил:

- Чего ты хочешь добиться, прежде чем отпустишь меня?

Чен Му ничего не ответил.

- Ты не можешь держать меня здесь взаперти. Да и как ты объяснишь это придворным? Как ты объяснишь это Правителю Севера?

Чен Му по-прежнему не отвечал и лишь молча смотрел на Юаня Нанью.

- Позволь мне уехать! – Юань Нанью повысил голос, не сводя с Чен Му взгляда.

- А если нет? – беспечно усмехнулся Чен Му.

- Ты же не можешь запереть меня в столице на всю оставшуюся жизнь. И сколько еще ты собираешься тянуть время? Ты и так уже получил трон, победа осталась за тобой, а Ян Сиконг...

- Это не имеет никакого отношения к Яну Сиконгу! – зарычал Чен Му.

Юань Нанью на миг замер, а затем ответил с усмешкой:

- Имеет, и самое прямое.

Чен Му стащил с себя головной убор и раздраженно швырнул его на землю.

- Он мой старший брат, и я готов пострадать за него, - Юань Нанью тяжело вздохнул. – Чен Му, я уже устал от тебя. Что тебе нужно? Делай, что хочешь, но ты должен отпустить меня!

Чен Му, сузив в ярости глаза, пристально смотрел на него:

- Хочешь сказать, что я могу сделать с тобой все, что пожелаю?

Юань Нанью стиснул зубы:

- Только потом отпусти!

Терпение и боевой дух Юаня Нанью истощались с каждым днем, проведенным в столице. Его все сильнее беспокоила эта бескровная битва. И сейчас он больше всего хотел как можно скорее сбежать из столицы и от этого человека, который привел в смятение его рассудок.

- Когда ты только приехал сюда, ты был готов скорее умереть, чем сдаться, - насмешливо сказал Чен Му. – А теперь ты умоляешь меня о благосклонности?

Юань Нанью сжал пальцами шею Чен Му, его взгляд, похожий на взгляд загнанного в ловушку зверя, казался особенно пугающим.

- Я приму это, как наказание, но ты должен поклясться памятью императрицы, что после этого позволишь мне вернуться в Датун.

Чен Му сдавил запястье Юаня Нанью, стараясь подавить свой гнев:

- Юань Нанью, ты действительно не хочешь поднять тост и предпочитаешь выпить штрафную! (1)

Юаня Нанью одолевала слабость, и ему ничего не оставалось, кроме как отпустить его.

- От такого человека, как ты, можно ожидать лишь отравленного вина, - устало сказал он.

- Я никогда не относился к другим так, как к тебе, и никогда не позволял другим то, что позволяю тебе. Но ты упрям, как осел и глуп, как свинья, ты не понимаешь доброго отношения.

Юань Нанью разозлился еще больше:

- Так ты отпустишь меня или нет? Что ты хоч...

Чен Му внезапно наклонился и впился в его губы яростным поцелуем.

Ошеломленный Юань Нанью собирался дать ему отпор, но Чен Му сжал его руки и придавил их к кровати. Он был болен, и его тело так ослабло, что он не мог сопротивляться. Горячие губы Чен Му терзали его губы, а его и без того разгоряченное тело загорелось еще сильнее.

Взгляд Юаня Нанью помрачнел, и он укусил Чен Му за губу. Чен Му вздрогнул от боли, но даже не подумал отступить. Вместо этого он языком раздвинул ему зубы и ворвался внутрь, дразня и распаляя его еще больше.

Привкус крови смешался со вкусом Чен Му, и этот неясный, знойный и властный вкус он не забудет до конца своих дней.

Юань Нанью поначалу был ошарашен, но терперь от этого поцелуя у него закружилась голова и вскоре он совершенно не мог сопротивляться Чен Му, позволив ему и дальше делать то, что он хочет.

Чен Му наконец, отпустил Юаня Нанью и, глядя на его покрасневшие после поцелуя губы, почувствовал удовлетворение в своем сердце. Он сжал подбородок Юаня Нанью и прошептал ему на ухо:

- Ты такой упрямец, а знашь, как я поступаю с упрямцами?

Юань Нанью пристально смотрел на него блестящими глазами.

- Я их наказываю, - кончики пальцев Чен Му скользнули по его подбородку. – И тебя тоже нужно наказать. Когда ты будешь лежать подо мной, плача и умоляя меня о пощаде, тебе придется признать, что тебе очень нравится, когда я жестко трахаю тебя.

- Что за чушь! – сквозь стиснутые зубы прошипел Юань Нанью.

Чен Му осторожно вытер кровь с губ и уставился в упор на Юаня Нанью:

- И тогда я позволю тебе вернуться в Датун. Но ты должен остаться со мной до конца года.

_________________________

1. Выражение означает – когда человек не хочет поднять тост, его все равно заставят выпить в качестве наказания, или примерно - «не хочешь по-хорошему, будет по-плохому». 

Экстра 10

- В первый день Нового года, - нахмурившись, сказал Юань Нанью.

- На пятнадцатый, - ответил Чен Му.

- Размечтался.

- Но...

Юань Нанью схватил Чен Му за грудкѝ и сказал со злостью:

- Ты еще вздумал торговаться со мной? В первый день Нового года ты отпустишь меня обратно в Датун, и ты должен поклясться мне в этом памятью императрицы!

- Ладно, - недовольно сказал Чен Му. – Но ты тоже должен поклясться своей матерью, что приедешь сюда следующей осенью.

- Ты...

- В чем дело? Не приедешь – это будет считаться неподчинением указу!

- Ладно, - неохотно сказал Юань Нанью.

Они оба уставились друг на друга, а затем через силу принесли клятвы.

Как только Юань Нанью закончил говорить, Чен Му немедленно прижал его под собой. Во взгляде Юаня Нанью промелькнул страх, но он лишь насмешливо сказал:

- Я весь растрепанный, неужели тебе настолько приспичило?

Чен Му наклонился к нему так, что кончики их носов соприкоснулись, и сказал с улыбкой:

- А что такое, боишься? Ты только что дал мне обещание, и теперь я могу сделать с тобой все, что пожелаю.

Юань Нанью, сузив глаза, в упор смотрел на Чен Му.

Чен Му потерся кончиком носа об его щеку, а затем обвел губами линию его губ. Его действия были легкими и нежными, словно прикосновение крыльев бабочки.

Юань Нанью напрягся всем телом, мускулы его лица дрогнули, но он изо всех сил старался сохранить самообладание.

- Не волнуйся, - усмехнулся Чен Му. – Ты болен, и у меня пока нет настроения.

- Тогда поднимайся! – Юань Нанью вздохнул с облегчением.

- А я не собираюсь вставать, - сказал Чен Му, перекатившись на бок и обнимая его.

- Но ты улизнул из дворца втайне, и если это обнаружат...

- Я просто вернусь обратно еще до рассвета, - Чен Му устроился поудобней рядом с Юанем Нанью. – Когда поправишься, приходи во дворец попрактиковаться со мной в боевых искусствах.

- Но я посторонний человек, я не могу так просто приходить во дворец... и оставаться там на ночь.

- Я дам тебе поручение.

- Но придворные...

- Разве можно допустить, чтобы все было так, как они хотят? – усмехнулся Чен Му.

- .....

Чен Му уткнулся лицом в теплую шею Юаня Нанью:

- Быть императором действительно не так просто, но рано или поздно, я возьму всю власть в свои руки.

- Зачем ты говоришь об этом мне? – холодно сказал Юань Нанью. – Я генерал Правителя Севера.

- Хоть ты и генерал Фен Е, но ты честный и искренний человек, - угрюмо сказал Чен Му. – Я бы предпочел, чтобы ты был распутным передо мной, чем напускал на себя грозный вид перед этим человеком.

- Ты и так захватил трон, чем еще ты можешь быть недоволен? – усмехнулся Юань Нанью.

- Трон изначально был моим! Это мятежник Фен Е украл его у меня, а теперь он вернулся к своему законному владельцу, - Чен Му ласково погладил Юаня Нанью по щеке. – И ты тоже должен стать моим.

Юань Нанью молча отвернулся от него.

Но Чен Му заставил его развернуться обратно:

- Теперь ты должен полностью повиноваться мне. Генералу Юаню не стоит быть таким забывчивым.

Юань Нанью по-прежнему ничего не отвечал ему.

Чен Му обвил руками талию Юаня Нанью и прижал его к себе:

- Спи. Как ни странно, рядом с тобой мне всегда так спокойно спится.

Юань Нанью замер от удивления.

Чен Му действительно закрыл глаза, и вскоре слуха Юаня Нанью коснулось его спокойное ровное дыхание. Сначала он лежал с открытыми глазами и был настороже, но постепенно его одолела сонливость.

Сколько раз они вот так засыпали в объятьях друг друга?

Если не считать тех ночей в лагере армии Чу, после его приезда в столицу, это был уже третий раз. Человек не может все время держать оборону, это было слишком утомительно. И Чен Му постепенно разрушал его защиту, расшатывая его основание, истощая его терпение и заставляя отступать шаг за шагом. В течение этих трех месяцев, постоянно имея дело с Чен Му, он первым окончательно потерял терпение...

Слова и поступки Чен Му все больше сбивали его с толку. Что происходит между ними, и как следует называть их отношения?

***

Юань Нанью был молод и силен, и через пару дней он полностью поправился. Даже если бы он захотел притвориться больным как можно дольше, императорский доктор, присланный Чен Му, ни за что не стал бы потворствовать ему в этом. Ему пришлось привести себя в порядок и явиться во дворец.

Однако, на этот раз ему не удалось сразу же встретиться с Чен Му, вместо этого он был вынужден дожидаться его в малом зале. Оказалось, что Чен Му пораньше покинул утренее собрание и оставил с собой нескольких чиновников, чтобы обсудить с ними важные дела.

Юань Нанью прождал с утра до полудня, пока перед ним не появился Сунь Мо, который лично привел с собой евнухов с дворцовой кухни, принесших обед для Юаня Нанью.

Едва завидев Юаня Нанью, Сунь Мо любезно сказал:

- Генерал Юань так долго ждет, но его величетсво все еще занят. Позвольте предложить вам пообедать здесь.

- Как я смею.

Хотя Юань Нанью не слишком-то разбирался в дворцовых правилах, он понимал, что старшему дворцовому евнуху не может приказывать даже императрица.

- Раз уж его величество занят, я лучше вернусь к себе.

- Это невозможно, - улыбнулся Сунь Мо. – Его величество задержался из-за важных государственных дел. Генерал должен подождать. Если генералу скучно, я могу принести ему какие-нибудь иностранные диковины.

- В этом нет необходимости, - Юань Нанью с угрюмым видом уселся за стол. – Что ж, тогда я не стану церемониться, - сказал он и с этими словами приступил к трапезе.

Сунь Мо с улыбкой наблюдал за ним.

Юань Нанью проглотил несколько кусков, чувствуя себя неловко под взглядом Сунь Мо.

- Евнух Сунь, почему бы нам не поесть вместе?

- Как я смею, - замахал руками Сунь Мо. – Его величество специально послал меня, чтобы я убедился в том, что генерал поел как следует.

Юань Нанью слегка опустил голову, изо всех сил стараясь не видеть Сунь Мо. Но он не мог заткнуть уши, поэтому ему пришлось слушать, как Сунь Мо, вздохнув, тихо сказал:

- Его величество так благосклонно относится к генералу. Генерал не знает о делах предыдущего правителя, и мне не следовало бы говорить лишнего, но...

Юань Нанью подумал про себя, что лучше бы ему было заткнуться.

- Чтобы защитить генерала, его величеству пришлось действительно вынести немало обид. Император слишком молод, и все пытаются давить на него. Нашлись и те, кто с помощью генерала попытались поставить его величество в сложное положение, и его величество вынес и это... - чем больше Сунь Мо говорил, тем сильнее его охватывала грусть, он даже вытер слезы, блеснувшие в его глазах. – Его величеству пришлось столько страдать с самого детства, и мне действительно очень жаль его.

Юань Нанью чувствовал себя так неловко, что ему больше кусок не шел в горло, и он просто молча уставился на Сунь Мо.

Сунь Мо жестом отослал простых евнухов и подошел поближе к Юаню Нанью:

- Генерал – очень достойный человек, искренний и верный. Его величество подарил генералу персик, почему бы генералу не подарить ему в ответ сливу? (1)

- Евнух Сунь не знает о том, что происходит между мной и его величеством, - с трудом сдерживая гнев, сказал Юань Нанью. – Поэтому с такой легкостью произносит подобные слова.

- Что бы там ни было, все уже в прошлом. Разве генерал не пытался убить его величество? Я видел, как его величество... - Сунь Мо вздохнул. – Я сам видел, каким подавленным и несчастным был его величество в своем гареме, и только рядом с генералом он может проявить свою истинную природу. Его величество так искренне относится к генералу, и, если генерал ответит ему тем же, все будут счастливы. А вот если нет... что хорошего это принесет генералу и четырем провинциям Севера?

Юань Нанью, сжав кулаки, уставился на Сунь Мо:

- Евнух Сунь хочет сказать, что я должен продаться ради корысти?

Сунь Мо, напуганный свирепым видом Юаня Нанью, отвел взгляд:

- Я совсем не это имел ввиду! Просто... я просто выразил свое восхищение генералом и пожалел его величество.

- Его величество владеет всей страной и не нуждается в чьей-либо жалости, - с холодной усмешкой сказал Юань Нанью.

- Боюсь, что во всей стране только я один искренне забочусь о его величестве, - с грустью ответил Сунь Мо и удалился.

Юань Нанью смотрел на стол, уставленный изысканными блюдами, но больше не мог проглотить ни кусочка. Вспоминая печальный взгляд Сунь Мо, он не мог быть уверен в том, говорил ли он искренне или это было простым представлением. Он также не мог знать наверняка, подослал ли его Чен Му в качестве посредника, или же он делал это по собственной воле, чтобы выслужиться перед Чен Му.

Юань Нанью знал, что быть императором непросто, но он определенно не был настолько жалким, как пытался это показать Сунь Мо. Он просто не мог понять, для чего Чен Му понадобилось тратить на него столько усилий. Если дело было только в желании удовлетворить свою похоть, он мог с легкостью взять его силой. Почему он так долго возится с ним?

Чем больше он думал об этом, тем большее недоумевал.

Юань Нанью прождал до самого вечера, прежде чем смог увидеть Чен Му.

Дворцовые служанки помогли Чен Му переодеться в простую одежду. Он был занят с самого утра, и теперь на его лице была заметна усталость. Но стоило ему увидеть Юаня Нанью, как его глаза загорелись.

Юань Нанью поклонился ему и встал в сторонке, ожидая, когда он закончит переодеваться. Жестом отпустив слуг, он подошел к Юаню Нанью и, взяв его за руку, сказал с улыбкой:

- Идем в императорский сад, чтобы полюбоваться сливовыми деревьями.

Чен Му приказал дворцовой страже очистить сад и накрыть на стол. Яркий свет фонарей и свечей отражался на белом снегу, создавая тихую и очаровательную атмосферу.

Они вдвоем лежали на кушетке, покрытой плотной тигриной шкурой. Вокруг них стояли жарко пылающие жаровни, и они совсем не чувствовали холода.

Чен Му взял чашу с вином:

- Это вино изготовлено из зеленых слив, они совсем не похожи на те, что цветут сейчас. Эти цветы сливы годятся только для того, чтобы любоваться ими. А зеленая слива сладкая и вкусная. Скажи, что лучше – цветущие сливы или зеленые сливы?

- Я военный человек, не нужно вести со мной такие беседы, - Юань Нанью разом осушил чашу. – Ну да, неплохое вино.

Чен Му весело рассмеялся.

Они вместе пили вино. Чен Му больше не говорил о неприятных вещах, но рассказал о том, как он впервые приехал в Юннань, и как он наращивал свои силы после отъезда Яна Сиконга, и его рассказ произвел большое впечатление. Юань Нанью, увлеченный его рассказаом, даже позабыл об их противостоянии с Чен Му и рассказал ему об удачах и провалах на поле боя.

Они оба захмелели, и взгляд Чен Му, который не сводил с Юаня Нанью глаз, стал глубоким и острым. Юань Нанью узнал этот взгляд, он почувствовал, как у него пересохло во рту и мгновенно напрягся всем телом.

- Всем выйти! – распорядился Чен Му.

Евнухи, дворцовые служанки и охранники мгновенно испарились, не говоря ни слова, и вокруг стало совсем тихо.

Юань Нанью сел, чувствуя себя неловко, его сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди.

Чун Му протянул ему руку:

- Иди ко мне.

Юань Нанью взглянул на него, сохраняя бесстрастный вид, но чувствуя смятение в сердце.

Чен Му сбросил на пол низкий столик, стоявший между ними и прижал Юаня Нанью под собой. Юань Нанью сделал глубокий вдох и, не мигая, уставился на Чен Му.

Чен Му опустил голову и легким поцелуем коснулся губ Юаня Нанью.

- Я хочу тебя, - прошептал он хрипловатым голосом. – Я так давно мечтал об этом...

Юань Нанью неподвижно замер, не в силах сказать ни слова.

Чен Му впился жадным поцелуем в его губы, хранившие привкус вина из зеленой сливы. Его язык проник к нему в рот, властно и пылко требуя своего.

Юань Нанью уже захмелел, и от этого страстного поцелуя у него закружилась голова. Он инстинктивно попытался сопротивляться, но Чен Му прижал его руки к тигриной шкуре.

После этого поцелуя они оба тяжело дышали. Соприкасаясь кончиками носов, они смотрели друг другу в глаза.

- Скажи мне правду, ты когда-нибудь думал обо мне? – тихо прошептал Чен Му. – Ты вспоминал те ночи, которые мы провели друг с другом?

- Что за чушь, - холодно ответил Юань Нанью.

- Не важно, признаешь ты это или нет, - улыбнулся Чен Му. – Главное, что ты сам знаешь об этом в своем сердце.

Юань Нанью стиснул зубы, но почувствовал, что в этот момент под волнующим его душу пристальным взглядом Чен Му он не способен скрыть от него что-либо.

- Ты поклялся мне в тот день, - Чен Му с беспечной улыбкой обвел кончиком пальца губы Юаня Нанью. – И я сейчас могу сделать с тобой все, что пожелаю.

- Хватит уже ворковать, словно женщина! – обругал его Юань Нанью.

- Сейчас ты узнаешь, похож ли я на женщину, - рассмеялся Чен Му, распахивая одежду Юаня Нанью.

Эта ночь навсегда останется в их памяти неизгладимым воспоминанием.

__________________________

Эх, автор, совести у тебя нет. Даже одну ночь зажала нам. И тема палатки не раскрыта вообще. Безобразие!

1. Это поговорка, означает ответный подарок, равноценный обмен.

Экстра 11

С тех пор Юань Нанью часто оставался ночевать во дворце, а иногда Чен Му оставался на ночь в резиденции Цзяньцзя. И как только они встречались, то предавались «распутству» всю ночь напролет.

Юань Нанью не знал, что о нем говорят окружающие. Раньше он очень дорожил своей репутацией, но Ян Сиконг уже успел сильно «отличиться» перед ним, а также после того, как он совершил преступление, примкнув к мятежникам, его мало заботило, что о нем говорят люди.

Что на самом деле смущало его, так это его растерянное и развращенное сердце. Сопротивляясь Чен Му и держась настороже, он все глубже погружался в эти порочные отношения, все крепче увязая в них. Но больше всего его пугало то, что отношение Чен Му к нему становилось все более непонятным, и иногда казалось, что... они особенно близки.

Он предпочел бы вернуться в то время, когда они были врагами и в любой момент были готовы вцепиться друг другу в глотки. По крайней мере, тогда ненависть помогала ему сохранять трезвость рассудка. Он всегда больше поддавался уговорам, чем принужению, и сейчас, когда Чен Му всячески выказывал ему доброе расположение, он знал, что ему нельзя доверять, но это все равно волновало его.

Приближался Новый год, и он отдал солдатам приказ подготовить необходимый припасы в дорогу. От одного только Чен Му он получил десять груженых различными вещами повозок.

С давних времен другие страны платили дань Центральным Равнинам, но так как это были в основном, варвары, они не могли дать ничего хорошего. А вот ответные дары – это большая милость. Чтобы показать силу и процветание своей страны, им приходилось отдавать в пять, а то и десять раз больше. Поэтому варвары так отчаянно старались не ударить в грязь лицом и заплатить дань – ради ответных даров.

Однако, Фен Е платил Чен Му дань совсем на других условиях. Это был дар императору от его феодала. Чен Му понимал, что его подданый приехал издалека, чтобы исполнить поручение, и это было нормально – вознаградить его подарком, однако, такое количество подарков неизбежно должно было вызвать пересуды.

Юань Нанью принял все без вопросов. У него не было причин отказываться от возможности занять цветы для подношения Будде, (1) и этих подарков ему хватит, чтобы наградить своих подчиненных.

Когда он должным образом приготовился отправиться в обратный путь, ему передали устный приказ Чен Му явиться во дворец.

Когда он пришел туда, перед ним появился Чен Му с улыбкой на лице. Юань Нанью не знал, зачем он позвал его, и Чен Му сказал:

- Ко двору только что прибыли посланники из двух провинций, чтобы поздравить меня с Новым годом. Взгляни, какую диковинку они привезли.

Юань Нанью увидел на столе какие-то круглые штуковины, которые казались очень необычными, поскольку он еще никогда ни видел ничего подобного.

- Это называется «кокос», - Чен Му взял одну из этих штук и бросил ее Юаню Нанью.

Юань Нанью поймал его и услышал внутри звук плещущейся жидкости. Взвесив кокос на руке, он поднес его к уху и снова прислушался:

- Там что, есть вода?

- Эти штуки растут за пределами Южно-Китайского моря. Они очень необычны, у них внутри есть вода и сладкая мякоть, а снаружи они покрыты твердой оболочкой. Они растут на очень высоких деревьях.

- И что, их можно есть? – с любопытством спросил Юань Нанью.

Чен Му бросил вопросительный взгляд на Сунь Мо.

- Их можно и есть, и пить, -с улыбкой ответил Сунь Мо. – Я слышал, эта штука помогает продлить жизнь.

Один из евнухов принес чашу для вина и тарелку, на которой лежали несколько кусочков белой мякоти. Юань Нанью взял чашу и с любопытством попробовал прозрачную жидкость. Она была сладковатой и приятной на вкус, и он сказал:

- Если из этого сделать вино, оно наверняка должно быть очень вкусным.

- Айй, его величество с генералом понимают друг друга сердцем! – сказал Сунь Мо. – Его величество уже подумал об этом и даже отдал приказ.

Юань Нанью немного смутился и подумал про себя, что болтовня евнуха действительно действует ему на нервы. Улыбка Чен Му стала еще шире:

- Попробуй мякоть.

Юань Нанью откусил кусочек, чувствуя приятный сладкий вкус. Это была действительно очень необычная и восхитительная вещь.

Чен Му подошел поближе и откусил вторую половину, которую держал в руках Юань Нанью. Воспользовавшись возможностью, он лизнул языком кончики его пальцев. Юань Нанью не ожидал от него ничего подобного. Вздрогнув от этого прикосновения, он почувствовал, как у него занемели кончики пальцев и вспыхнули щеки.

Чен Му облизнулся и сказал:

- Я слышал, в тех странах все четыре времени года одинаковы, и там вообще не бывает зимы. Там столько разной пышной зелени, и мне так хотелось бы увидеть это своими глазами! – в его голосе послышалась тоска.

Юань Нанью, который все еще не пришел в себя, открыл рот, но так и не нашелся, что сказать.

- Хотел бы отправиться туда вместе со мной? – спросил Чен Му, не сводя с него взгляда.

Юань Нанью почувствовал, как затрепетало его сердце, а лицо загорелось еще сильнее. Он отвел взгляд и смущенно пробормотал:

- Ваш под... ваше величество... ммм...

Чен Му смотрел на покрасневшие щеки Юаня Нанью и, чувствуя восторг в своем сердце, приказал:

- Всем выйти!

Сунь Мо с улыбкой поклонился и увел с собой всех евнухов и служанок.

Чен Му слегка похлопал Юаня Нанью по щеке и умышленно поддразнил его:

- Почему ты так покраснел? В комнате слишком жарко?

Юань Нанью отвел его руку:

- Ммм, немного, - он сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. – Хотя эта штука из южных земель хороша, путь туда неблизок, и везти ее оттуда очень хлопотно и накладно. Это напрасная трата сил и денег. Попробовали – и хватит.

- Если тебе понравилось, все остальное неважно, - с улыбкой сказал Чен Му.

- Я просто попробовал разок, не так уж сильно мне и понравилось, - Юань Нанью поставил чашу на стол.

Чен Му внезапно обнял его сзади за талию. Юань Нанью от неожиданности вцепился в его руку:

- Ты не...

- Я не боюсь, если кто увидит, - ласково ответил Чен Му и положил подбородок ему на плечо. – Я просто хотел увидеть тебя сразу после утреннего собрания. У меня много хлопот, и только когда я вижу тебя, мне становится легко на сердце.

Юань Нанью, чувствуя себя неловко от близости Чен Му, убрал его руки со своей талии.

- В чем дело? – нахмурился Чен Му. – Здесь только мы вдвоем.

- Сейчас же... не ночь, - с трудом выговорил Юань Нанью.

- Хочешь сказать, что я могу прикасаться к тебе только ночью?

- Ты знаешь, что я имею ввиду, - раздраженно ответил Юань Нанью.

- Нет, не знаю, - упрямо сказал Чен Му, по-прежнему обнимая его. – Я лишь знаю, что хочу по ночам спать с тобой в одной постели, и днем тоже хочу быть рядом с тобой.

Юань Нанью, не осмеливаясь смотреть в глаза Чен Му, хотел отвернуться, но Чен Му сжал его подбородок и с нежностью поцеловал его в губы.

По телу Юаня Нанью пробежала дрожь. Он не хотел отвечать на поцелуй, но не мог устоять. Это ощущение близости было таким теплым, смущающим, трепетным, и это было действительно... неплохо.

Они отстранились друг от друга, пытаясь отдышаться. Чен Му ласково погладил Юаня Нанью по щеке:

- О чем ты сейчас думаешь?

- ... да так, ни о чем.

- Наверняка ты думаешь обо мне, - Чен Му смотрел на него сияющими глазами. – Ты думаешь об этом поцелуе или о том, что было между нами вчера ночью?

Губы Юаня Нанью дрогнули, и он серьезно сказал:

- Я думал о том, что скоро поеду домой.

Чен Му на миг замер, в его глазах вспыхнул гнев:

- Ты просто упрямишься или пытаешься разозлить меня?

- Я просто сказал правду.

Чен Му сжал кулаки:

- А знаешь, о чем думаю я?

- Я не хочу этого знать.

- Тогда я просто покажу тебе, - Чен Му прижал Юаня Нанью к столу и, распахнув полы его одежды, взялся за пояс штанов.

- И ты посмеешь... - изумленно сказал Юань Нанью.

- Весь дворец принадлежит мне, почему же я не посмею? – Чен Му опустил голову и прикусил ухо Юаня Нанью. – Все еще думаешь о том, как вернуться домой?

 Юань Нанью стиснул зубы и ничего не сказал.

Чен Му вошел в него без предупреждения и начал энергично двигаться. Их тела прекрасно подходили друг другу, и разжечь пожар было совсем не трудно. В самый разгар их любовной схватки Чен Му прошептал на ухо Юаню Нанью:

- Может, останешься?

Юаню Нанью, чей разум в этот момент был словно в тумане, показалось, что в этом голосе прозвучали умоляющие нотки, отчего он прозвучал особенно печально.

***

Наконец, наступил канун Нового года, и Чен Му устроил для министров прием в Зале Высшей Гармонии. Во время этого приема он был слегка рассеянным, и его взгляд то и дело обращался в сторону Юаня Нанью. К счастью, его лицо было скрыто за драгоценными нитями, иначе, это было бы заметно всем.

Юань Нанью был таким же рассеянным, как и Чен Му. Завтра утром он сможет покинуть столицу. Он много месяцев ждал этого дня, но почему-то сейчас он был расстроен и подавлен, но никак не мог понять, в чем причина.

Когда он ехал в столицу, он хорошо представлял, сколько опасностей может ожидать его в логове врага, но он и подумать не мог, что все закончится именно так. Когда после его возвращения Ян Сиконг и Фен Е начнут задавать ему вопросы, что он им скажет? Он и сам не понимал, что происходит между ним и Чен Му.

После ужина его отвели в Павильон Небесной Чистоты.

Чен Му выпил немало вина, и, пока его переодевали, он пил отрезвляющий отвар. Его лицо раскраснелось, а взгляд был рассеянным, но стоило ему увидеть Юаня Нанью, как его взгляд мгновенно прояснился.

Закончив переодеваться, он сел на кровать и сказал слугам:

- Всем выйти!

Слуги вышли из комнаты, оставив их вдвоем. Они молча смотрели друг на друга и после долгого молчания Чен Му заговорил:

- На рассвете я собираюсь поклониться своим предкам.

Юань Нанью ничего не ответил. Чен Му протянул ему руку, и Юань Нанью после некоторого колебания подошел к нему.

Чен Му сжал его руку и посмотрел на него:

- Когда я вернусь, ты уже уедешь?

Юань Нанью молча кивнул, и во взгляде Чен Му промелькнула паника.

- Я не отпущу тебя, - прошептал Чен Му.

- Ты отказываешься от своего слова? – нахмурился Юань Нанью.

- Если ты уедешь, вдруг ты больше не вернешься? – Чен Му смотрел на него проникновенным взором. – Что, если мы больше не увидимся в этой жизни?

Юань Нанью замер от неожиданности. Он никогда не задумывался над этим вопросом. А вдруг они и правда больше не увидятся...

- Останься, и ты сможешь делать, что пожелаешь, - Чен Му крепко сжал руку Юаня Нанью. – Просто скажи, чего тебе хочется? А?

Юань Нанью опустил голову и ничего не ответил.

Чен Му обвил его талию руками и уткнулся лицом в его живот.

- Юань Нанью, ты все еще ненавидишь меня? – глухо пробормотал он.

Юань Нанью напрягся всем телом, он не знал, как ответить ему, потому что до сих пор не знал ответа на этот вопрос. Ненавидит ли он его? Этот человек стал императором, какая теперь разница, ненавидит он его или нет. Впрочем, это не ответ на вопрос. Тогда как ответить на этот вопрос?

- Останься. Когда ты рядом со мной, я все еще чувствую себя человеком, - Чен Му закрыл глаза, его брови нахмурились, а лицо исказилось словно от боли. – Не уезжай.

- ... Я не могу... не могу остаться... - ответил Юань Нанью.

Чен Му крепко обнимал Юаня Нанью за талию, словно опасаясь, что, если он отпустит этого человека, тот исчезнет навсегда.

Этот мир так огромен, и разлука может стать длиною в жизнь.

Юань Нанью смотрел на собранные в пучок волосы Чен Му, чувствуя смятение в сердце. Он все не мог успокоиться. Что они делают, как все могло дойти до такого? Когда-то он поклялся содрать с этого человека кожу, а в итоге они сделали самую интимную вещь на свете, и теперь, когда им предстоит разлучиться, он должен был бы радоваться и испытывать чувство облегчения, но... он чувствовал себя совершенно потерянным.

Да что с ним не так? Неужели он настолько безвольный!

- Я хочу, чтобы ты остался, значит, ты должен остаться, - неожиданно выпалил Чен Му.

- Ты уже дал мне клятву, а государь должен держать свое слово, - сказал Юань Нанью.

- К черту слово государя! – Чен Му внезапно повалил Юаня Нанью на кровать. – Я не отпускаю тебя!

- Ты дал мне клятву, - спокойно повторил Юань Нанью.

Чен Му не сводил с Юаня Нанью взгляда, его глаза покраснели:

- Я хочу, чтобы ты всегда оставался рядом со мной.

Разум Юаня Нанью пришел в смятение, сердце бешено стучало у него в груди, и он неожиданно спросил:

- Почему?

- Потому что... - Чен Му застыл, его губы дрожали, он не мог вымолвить ни единого слова.

Юань Нанью смотрел на него в упор.

Чен Му прижал его под собой и, наклонившись к его уху, тихо сказал:

- Я... ты нравишься мне.

Юаня Нанью застыл, словно громом пораженный, на какой-то миг ему показлось, что вся кровь вскипела в его теле, а разум вмиг опустел.

- А ты? – дрожащим голосом спросил Чен Му. – В твоем сердце есть место для меня?

Юань Нанью никак не мог прийти всебя, слова Чен Му потрясли его, и он совершенно растерялся, разом утратив дар речи. После долгого молчания он услышал свой собственный дрожащий голос:

- Нет.

- Я тебе не верю, - Чен Му потерся щекой об его лицо. – Я не верю, что у тебя нет никаких чувств. Когда мы целуемся, когда ты стонешь подо мной, я не верю, что в тот момент ты совсем не думаешь обо мне.

Юаню Нанью хотелось оказаться где-нибудь на другом конце света. Каждое сказанное Чен Му слово не давало ему возможности дать ответ, и, хотя его голос звучал тихо и спокойно, ему почудилась в нем нечто опасное. Казалось, он заставляет его ясно осознать то, что происходит между ними.

Юань Нанью инстинктивно воспротивился ему:

- Я не нравлюсь тебе. Чен Му, тебе никто не может нравиться, ты любишь только власть. Возможно, тебе нравился Ян Сиконг, но больше всего тебе нравится власть.

- Да, мне нравится власть и нравился Ян Сиконг, это правда, - не раздумывая, ответил Чен Му. – Но то, что мне нравишься ты, это тоже правда. Ты... ты такой славный, ты искренний и верный, прямолинейный и великодушный, ты не похож на меня и на других людей.

Юань Нанью замер, внезапно его охватил страх, и ему захотелось убежать как можно дальше отсюда. Он изо всех сил начал отталкивать от себя Чен Му, но тот с таким же отчаянием старался подавить его, отказываясь отпускать.

Какое-то время они боролись на кровати, и вскоре ощутили изменения в своих телах. Они оба замерли и, тяжело дыша, уставились друг на друга.

Неизвестно, кто первым сделал движение вперед, и их губы слились в неистовом грубом поцелуе. Они лихорадочно стаскивали одежду друг с друга, их тела распалялись все сильнее. Они сплелись в клубок, словно дикие звери.

- Юань Нанью, Юань Нанью, - непрестанно шептал Чен Му. – Я ведь тоже нравлюсь тебе...

- Не воображай о себе... - упрямо проговорил Юань Нанью, сотрясаясь от его мощных толчков.

Чен Му становился все более несдержанным и неуправляемым в своих действиях:

- Если ты мужчина, перестань обманывать сам себя.

Юань Нанью закрыл глаза, ему больше не хотелось ни о чем думать, и он позволил себе полностью отдаться этому безумию.

- Чен Му... - он неосознанно выкрикнул имя человека, который полностью завладел им в этот момент.

Они всю ночь утопали в безумии, обнимая друг друга, вместе возносясь на небеса и падая в преисподнюю.

Когда рассвело, Юань Нанью вытащил их постели свое измотанное тело и медленно натянул на себя одежду.

Когда он был полностью одет и повернулся, Чен Му уже неизвестно сколько сидел в кровати и молча смотрел на него тоскливым взглядом, в котором было отчетливо заметно его нежелание смириться. Юань Нанью внезапно ощутил боль в сердце, его чувства пришли в смятение. Они оба уставились друг на друга и долго молчали.

Наконец, Чен Му заговорил:

- Ты...

- Я обещаю тебе, что осенью приеду снова, - внезапно выпалил Юань Нанью.

Глаза Чен Му вспыхнули, он прикусил губу, а затем молча кивнул.

Юань Нанью больше не осмеливался задерживаться здесь, опасаясь, что сделает какую-нибудь глупость. Отступив на пару шагов, он пристально посмотрел на Чен Му, а затем развернулся и ушел, не оглядываясь.

Чен Му смотрел ему в спину до тех, пор пока его фигура не исчезла из вида, а затем медленно закрыл глаза рукой.

***

Выехав на лошади из городских ворот, Юань Нанью натянул поводья и, развернувшись, внимательно посмотрел на величественные городские стены. За этой стеной есть и другие стены, а в самом центре этого города находится человек, владеющий всей Поднебесной, и этому человеку было суждено оставить глубокий след в его сердце.

Он невольно приложил руку к груди – туда, где билось его сердце.

Возможно, в его душе все еще оставались обида и злость, может быть, он все еще ненавидел Чен Му за то, что он сделал с ним, но он также не мог выбросить из головы и все то хорошее, что было между ними.

Возможно... возможно, ему не нужно спешить и искать ответ именно сейчас, будущее велико, и время все расставит по своим местам.

Он развернул лошадь и поехал прочь.

___________________________

1. Выражение означает «передарить подарок, сделать подарок за чужой счет, присвоить себе заслуги».

______________________

Далее следует короткая заметка от автора: «На самом деле, я с самого начала решила, что концовка их отношений будет открытой, потому что в рамках этого романа никто не может обрести все, что желает. Это жизнь, и в ней не бывает ничего идеального. В общем, те, кому нравится эта пара, могут сами придумать свою версию их истории. А сейчас они видятся, как Волопас и Ткачиха раз в году, хаха».

(миф. Волопас и Ткачиха (звёзды, находящиеся к западу и востоку от Небесной реки - Млечного Пути. По легенде, Небесный владыка за усердие разрешил Ткачихе выйти замуж за Волопаса, жившего на западном берегу реки. Выйдя замуж, та перестала ткать, и в наказание Владыка возвратил её на восточный берег, разрешив встречаться с мужем лишь раз в год ― 7-го числа 7-го месяца)

И на этом у нас:

К О Н Е Ц

Для читателей, желающих поддержать переводчика:

номер карты Мир: 2202 2036 4503 1339

номер карты Visa: 4346 5885 5273 0607

yoomoney. ru - 4100115263044125

PayPal - liluguan7273@yahoo.com

😘