Поцелуй дракона (fb2)

- Поцелуй дракона [ЛП] (пер. LOVE | BOOKS | TRANSLATE Группа) (Драконы красной планеты Тайсс - 5) 700K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Миранда Мартин

Миранда Мартин

Поцелуй дракона

Серия: Драконы красной планеты Тайсс (книга 5)

Автор: Миранда Мартин

Название: Поцелуй дракона

Серия: Драконы красной планеты Тайсс_5

Перевод: Raibaru

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Bad Banny

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Глава 1

Оливия

Остановившись, я вытерла пот со лба и пыталась отдышаться.

— Ты в порядке? — спрашивает Делайла, отойдя в сторону, пока другие продолжают загружать наш разграбленный транспорт с припасами.

— Да, — отвечаю я, изо всех сил пытаясь не задохнуться.

Она ставит рюкзак на землю и кладёт руку мне под подбородок, потянув, пока я не встречусь с ней взглядом.

— Ты в порядке? — повторяет она вопрос.

Я всё ещё пытаюсь дышать, поэтому просто киваю головой. Делайла моя лучшая подруга, всегда меня поддерживает и не верит в ту чепуху, что я обычно несу. Я не могла бы пожелать себе подругу лучше.

— Я буду в порядке, — говорю я, упираясь руками в колени и хватая ртом воздух. — Просто, я не в лучшей форме для такого, знаешь ли.

— Вижу, — говорит она. — Вот, выпей воды.

Я пью из предложенной ёмкости, благодарная донельзя.

Кажется, что все остальные бросили косой взгляд в мою сторону, продолжая грузить и у меня в животе образуется узел.

— Мы должны вернуться к работе, — говорю я, выпрямляясь.

Делайла улыбнулась, берёт свой мешок и залезает в транспорт. Я возвращаюсь в комнату снабжения и беру рюкзак. Когда я выхожу, Лана стоит рядом с транспортом. Она олицетворение женщина, которой я мечтала стать в детстве. Округлая в нужных местах, но не слишком, с красивыми каштановыми волосами. Гораздо мягче и нежнее, чем мой агрессивный алый цвет. Она даже равномерно загорает. Проклятие быть рыжеволосой в том, что у меня очень светлая кожа, а это значит, что я сгораю дотла.

Ага, я ей завидую.

Хотела бы я быть такой горячей. У меня есть полная грудь, но они слишком полные. Бёдра у меня конечно есть, но они слишком большие. У меня есть всё, что есть у неё, но в двукратном размере. Покачав головой, я иду мимо неё к транспорту, но при этом ловлю обрывки её разговора. Я не понимаю о чём разговор, но она очень воодушевлена чём-то.

Лана единственная, кто может разговаривать с инопланетянами. Она говорит, что их зовут змаи. Что за странное слово, но чего мне ещё ожидать? Они инопланетяне. Все они ростом более семи футов, с широкими плечами и накачанными сексуальными мускулами, выставленными напоказ. Они коренные жители этой планеты. Люди-драконы — так их называем мы, девушки. Очень в тему. У каждого из них есть крылья, длинный толстый хвост и чешуя. Я даже видела, как один из них дышал огнем!

Один, по имени Рагнар, чёрт побери, так хорош собой. Очень горячий мужчина. Как раз с ним и разговаривает Лана, да ещё так оживленно. Я замедляюсь, не для того, чтобы подслушать, а только чтобы насладиться видом. Он высокий, как и остальные змаи, но у него песочно-рыжие волосы на голове, а цвет его чешуи светло-коричневый с красноватыми прожилками. Когда он двигает руками в ответ на то, что говорит Лана, его огромные мускулы на груди перекатываются. Клянусь, он бы сейчас утонул в моих трусиках.

Прошло много времени с тех пор, как наш корабль разбился здесь, и ещё больше, с тех пор, как я чувствовала влечение к кому-то. Я встречалась, конечно, но ничего серьезного или продолжительного. Рано или поздно я бы вышла замуж и завела детей, потому что так было положено на нашем колониальном корабле.

— Оливия! — восклицает Астрид, натыкаясь на меня. Она несёт огромный мешок с припасами, такой большой, что она ничего не видит. Думаю, именно поэтому она наткнулась на меня.

Астрид высокая и очень мощная. Я не знаю, чем она занималась на корабле, но это должно быть было что-то физическое. Она как амазонская богиня бодибилдинга или типа того. Она полная противоположность Лане и её мягким формам, но они обе чертовски горячи, и в противовес к ним, тут еще есть моя бесформенная задница.

— Извини, — говорю я, отступая в сторону.

— Только поторопись, ладно? — бормочет она, проходя мимо.

Рюкзак, который я подобрала, впивается мне в плечи, и избавиться от него сейчас кажется лучшей идеей. Было достаточно больно, чтобы заставить меня ненадолго оторвать взгляд от Рагнара, и когда я опять повернулась, волосы на затылке встали дыбом. Рагнар смотрит на меня мимо Ланы. Мои щёки запылали, желудок скручивается, а грудь сжимается.

Он видел, как я пялилась на него?

Я хочу заползти под камень и спрятаться там навсегда. Идти некуда, поэтому я бросаюсь вперёд и залезаю в транспорт. Отсутствие солнца тоже приносит облегчение, поэтому я кладу свой рюкзак на стойку и останавливаюсь на минутку, чтобы мой сердечный ритм успокоился. Как я могла позволить ему увидеть, как я смотрела на него? Я знаю, что он должен был заметить. Я же такая везучая.

Пенелопа заходит, неся небольшую коробку. Она худая, даже слишком худая, со светлыми волосами и блестящими зелеными глазами.

— Ты в порядке? — спрашивает она, видя, как я пытаюсь спрятаться.

— Ага, — говорю я, чувствуя себя ещё хуже от того, что уже второй раз подряд кто-то чувствует необходимость проверить, всё ли со мной в порядке. — Просто отдохну минутку.

— Хорошо, — говорит Пенелопа, поворачиваясь и снова выходя.

Я не могу остаться здесь, я должна нести свою часть припасов. Хотя не то чтобы меня просили об этом. Ну, тут никого не просили, все и так знали, что надо. Сначала на нас напали космические пираты, а потом мы совершили аварийную посадку на этой негостеприимной, чертовски жаркой пустынной планете. Затем пираты, уничтожившие наш корабль, пленили меня и Делайлу, пока мы собирали дрова в ближайшем оазисе.

Как будто жизнь и так была недостаточно тяжелой, появление очередных космических пиратов было просто лишним. Они уродливые и страшные ублюдки. Попасть в плен оказалось их обычным делом, потому что они захватили Лану и змая, Астарота, что и открыло для нас с Делайлой новый мир. Лана не из нашей части рухнувшего корабля. Она находилась в другой части корабля, когда тот врезался в атмосферу и развалился на части. Выживших больше, чем мы думали. Отлично, это были бы потрясающие новости, если бы они не были где-то так далеко. Лана говорит, что её люди живут в руинах древнего города.

Потом Астарот. Когда Дедайла и я впервые увидели его: семь футов роста, чешую, крылья, хвост и всё такое, я не думаю, что мы зря беспокоились, что он хочет нас съесть. Он выглядит как дракон, чёрт побери, что ещё мы должны были подумать? Нам повезло, он не хотел нас съесть. Хотя он может хотеть чего-то другого, но тогда я не могла представить, да? Оказывается, наши расы… совместимы. Не потребовалось много времени, чтобы понять, что Астарот и Лана — парочка, причём горячая.

Я вернулась в промежуточную пещеру, где все припасы ждут загрузки на транспорт.

— Ты можешь отнести это? — спрашивает Бейли, указывая на мешок, который, похоже, весит столько же, сколько и я.

— Может быть? — ответила я.

Согни колени, используй спину.

Схватив его, я взвешиваю в руках, тяну, затем напрягаюсь и отрываю от земли. Мешок имеет две ручки, и я могу делать только маленькие шаги. Моя спина кричит на меня за то, что я оказываю на неё такую сильную нагрузку. Какого черта Бэйли попросила меня нести это, а не Астрид! Мои руки трясутся от напряжения. Я иду вперёд только благодаря силе воли, выхожу из пещеры в долину и вверх по склону, шаг за шагом.

Думай о чём-нибудь другом. Отодвинь боль, не обращай внимания на дрожь мышц.

Как Астарот сражался.

Мммм, да, восхитительное зрелище. Чёрт побери, эти змаи — невероятно сексуальные существа!

Он и Лана сопровождали нас после побега от схвативших нас пиратов. Наблюдать за его боем было захватывающе, взрывная демонстрация мастерства и силы. Однако после того, как мы сбежали, мы бродили по пустошам красной пустыни с холмистыми дюнами и скалистыми выступами. Думаю, никто из нас не знал, куда идти.

Потом мы встретили Рагнара. Астарот не идёт ни в какое сравнение с перекатывающимся мускулистым совершенством Рагнара.

Мои колени трясутся, когда я пытаюсь поднять рюкзак повыше на спину. Сфокусируйся. Тяни, хорошо. Один шаг, теперь другой. Пот льётся мне в глаза. Моргаю, чтобы прояснить моё затуманенное зрение, но груз на спине внезапно исчез.

Рагнар возвышается надо мной, смотрит вниз и качает головой. Он держит мешок в стороне, одной рукой, как будто это обычный рюкзак.

Он говорит что-то, похожее на длинную цепочку букв «С».

— Что? — спрашиваю я, кладя руку на бедро.

Он качает головой, говорит что-то ещё на змайском, что больше похоже на шипение.

— Я могу с ним справиться сама! — говорю я дрожащим голосом.

Моя кожа горит, и не только от солнца, окружающие остановились и побросали всё, что они делали, чтобы посмотреть на нас. Отлично, как раз то, о чём я мечтала. Рагнар поднимает и опускает мешок, вверх и вниз, всё ещё удерживая его одной рукой, и похоже, что он поднимает его вес, чтобы показать, насколько он силён.

— Отлично! — кричу я, поворачиваясь к нему спиной.

Глядя прямо перед собой, я иду к комнате, где лежат остальные припасы, не обращая внимания на взгляды и шёпот. Я выгляжу как идиотка. Конечно, он сильнее меня! Рагнар в три-четыре раза больше меня. То, как напряглись мускулы под чешуей его груди, было просто… НЕТ! Я не думаю об этом. Он меня пристыдил.

Войдя в прохладную комнату, я останавливаюсь и перевожу дух. Я поступила неправильно. Он застал меня врасплох, и я уже чувствую, что едва тяну свой вес. Я не в такой форме, как все остальные, очевидно. Я аналитик, но как, чёрт возьми, это поможет мне в этом пустынном аду? Ответ — никак. Человек бесполезен, чей основной навык заключается в сидении в кабинке и изучении закономерности в рядах чисел.

Слёзы наворачиваются на глаза, и я не могу сдержаться. Шаги приближаются, и, чёрт возьми, я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как я плачу. Вытирая глаза, я глубоко вдыхаю. Я могу сделать это. Я достаточно сильна, достаточно хороша, ничто не сможет остановить меня, если я не позволю. Ещё один вдох и последнее вытирание глаз, затем я иду в комнату, где меня ждёт Бейли.

— Отнесла? — она спрашивает.

— Ага, — отвечаю я, не упоминая помощь Рагнара.

— Проклятье, впечатляешь. Я думала, что нам понадобится по крайней мере два человека, чтобы дотащить тот мешок.

К черту мою жизнь, теперь она сказала мне такое! Она не отрывается от своей работы, так что я пытаюсь простить её. Два человека, а я несла его одна. Неудивительно, что это было так чертовски тяжело. Однако, не для Рагнара, он держал его одной рукой, как будто тот ничего не весил. Мышцы его рук перемещались под кожей, когда он сгибал её, такие мощные и выпирающие, как хорошо они будут ощущаться, если он обнимет меня?

Нет, нет, нет, — думаю я, качая головой.

— Что еще нужно? — спрашиваю я, оглядывая почти пустое пространство.

— Всё, я не думаю, что мы сможем поместить в транспорт больше вещей, — говорит она.

— Хорошо, — говорю я. — Ладно. Не могу дождаться возвращения домой.

Дом. Когда я начала думать об обломках нашего корабля как о доме?

— Я тоже, — говорит Бейли. — Они там все попадают, когда мы привезём змаев, скажи?

— Я не знаю, чего ожидать.

Бэйли кладёт руку мне на плечи и по-матерински обнимает меня, после чего мы выходим в долину. Активность утихает, и почти все собрались в центре импровизированной площади из пещерных стен. Лана стоит у выхода, они с Астаротом разговаривают с вождём.

Вождь — лидер змаев, живущих в этой долине, что, по-видимому, странно для Астарота. Лана вкратце проинформировала нас. Раньше на планете были технологии, но потом была какая-то межгалактическая война, которую они называют опустошением. Она уничтожила почти всех змаев, оставив лишь горстку мужчин, которые разбрелись по одиночке и ждали смерти.

Война велась за контроль над поставками растения под названием эпис. Он растёт только здесь и обладает всеми свойствами, которые делают его привлекательным. Всё, что я знаю, это то, что жара становится не такой невыносимой, поэтому я принимаю эпис, как и все остальные люди. Единственным недостатком является то, что он действительно вызывает привыкание, буквально умираешь, если не будешь его больше есть. Это означает, что покинуть Тайсс невозможно, мы не вернемся на Землю.

Кроме того, что мы знаем о Земле сейчас? Я знаю о ней, только то, что я читала в книгах и видела в развлекательной видеобиблиотеке, которая раньше была на корабле. Думая об этом…. Люди-драконы. Хм, Они напоминают «Игру престолов»? О, чего бы я не отдала, чтобы быть местной Дейнерис, летящей верхом на своём драконе…

Нет! — я ругаюсь на себя, отрывая взгляд от Рагнара, идущего ко мне. Чёрт возьми, он идёт сюда.

Рагнар останавливается передо мной, и у меня перехватывает дыхание. То, как солнечный свет блестит на чешуе его массивной, мускулистой груди, просто слишком для меня. Вытягиваю шею, чтобы посмотреть на него, вижу, как его тонкие красивые губы изгибаются в улыбке. Он что-то говорит, и, будь я проклята, мне всё равно, что он пытается мне донести, у меня просто подкосились колени.

Он машет руками, пытаясь объяснить на жестах, но мне всё равно, что он говорит. Я наслаждаюсь сексуальностью, которую он источает, и стальным голубым блеском его глаз. Его рот шевелится, снова издавая шипящие звуки, затем его крылья шелестят, и я быстро моргаю, пытаясь сосредоточиться.

— Он хочет знать, в порядке ли ты? — спрашивает Лана, появляясь рядом.

— А? — умный ответ, Оливия, ругаю себя.

— Он спрашивает, в порядке ли ты, — повторяет Лана.

Тряхнув головой, чтобы прояснить мысли, я поворачиваюсь и смотрю на неё, потом снова на Рагнара. С трудом сглотнув, я киваю и улыбаюсь. Лана что-то говорит Рагнару. Острая, кислая зависть обжигает мой живот. Чего бы я только не отдала, чтобы поговорить с ним! Я тоже хочу знать, что он говорит. Он что-то говорит, потом они переговариваются. Язык змаев быстрый и наполнен мягкими звуками и шипением.

— Хорошо, — говорит Лана, оглядываясь назад. — Он рад, что ты не пострадала.

— Пострадала? — я спрашиваю. — Делая, что?

— Когда он пришёл помочь тебе, он подумал, что ты перестаралась, — Она наклоняет голову, выглядя неуверенной в своих словах.

— Перестаралась? — говорю я, и мои щеки запылали.

— Что-то типа того. Сложно перевести смысл, — говорит она.

— Ну, я в порядке, — говорю я. — Я бы и сама справилась, но всё равно, спасибо ему за помощь.

Лана поджимает губы, затем кивает и обращается к Рагнару. Он поднимает руки и уходит.

Меня охватывает лёгкое головокружение, когда я смотрю, как он уходит. Его хвост болтается из стороны в сторону. Толстый, длинный и забивающий мою голову мыслями о том, как могут выглядеть остальные части тела. Отвлечение слишком сильное.

— Ты в порядке? — спрашивает Лана, прерывая мои мечты.

— Да, — говорю я, тяжело выдыхая.

— Они впечатляют, — улыбается она.

— Что? — Угу, всё равно гениальный вопрос.

Лана переводит взгляд на удаляющуюся фигуру Рагнара, потом обратно. Моё сердце сильно стучит в груди, а щёки заливает жар.

— О, э-эм, нет, да, ух, — запинаюсь я.

Лана не засмеялась. Она обняла меня, как делала её мама, а я осталась стоять на месте, со своим ужасным смущением.

Пошли змаи, поэтому я направилась к группе женщин, стоявших у входа в долину. Это милое место, если любишь жить под землёй. Но кто я такая, чтобы судить? Мы живём в обломках нашего корабля. В стенах долины есть пещеры, высеченные в камне, которые ведут в целую сеть комнат. Навесы, которые раньше стояли у некоторых входов, где работали мастера, опущены и упакованы.

Здесь нас нашли пираты, и пока мы отбились от них и даже захватили их транспорт, нет сомнений, что они вернутся. Лана говорит, что змаи хорошо их знают и что они работорговцы. Они захватывают и продают людей. Это случилось бы со мной и Делайлой, если бы Астарот и Лана не ехали в том же транспорте, что и мы.

Поскольку пираты знают, что это место существует, их возвращение — лишь вопрос времени. Были крупные дебаты, но Астарот и Лана уговорили других змаев переехать в их дом. Говорят, у них там целый город. Мне трудно поверить, что на этой песчаной адской планете может существовать город, но, посмотрим.

В том городе есть другие выжившие из её части корабля и ещё несколько змаев.

По пути туда мы заедем к моему дому. Тогда вопрос в том, поеду ли я с ними в новый город или останусь с друзьями? Город — звучит прекрасно. Она говорит, что у них есть работающий купол, который защищает от песчаных бурь и бродячих монстров. Здания, настоящие жилые здания. Меня уже порядком тошнит от пещер и обломков корабля, приземлившихся наискось.

Вождь стучит посохом по камню, и все замолкают. Он что-то говорит, потом мы все разворачиваемся и выходим из долины. Я замечаю, что несколько змаев оглядываются через плечо с сожалением в глазах. Я понимаю, как тяжело потерять свой дом.

Мы забиваемся в транспорт, как сардины в банку, вместе с припасами.

Транспорт похож на коробку с пандусом на одной стороне. Внутри три отделения. Переднее, в которой есть место для двоих, может быть, трёх человек, отделение соединено небольшим коридором с центральной зоной, в которой есть дверь, ведущая в другую открытую зону с полками для припасов. Мы забились повсюду так плотно, что не можем ни сесть, ни двигаться. Я прижата к стене, мои груди расплющены до такой степени, что мне неудобно, почти до боли. Пахнет потом, грязью и песком. Каким-то образом, не знаю, повезло мне или нет, Рагнар оказался прижатым позади к спине и моей заднице.

Транспорт оживает, поднимаясь в воздух, что заставляет всех нас столкнуться друг с другом. Гигантское бедро Рагнара упирается в мою задницу сильнее, когда машина закачалась из стороны в сторону. Сначала я не задумывалась об этом, но после того, как транспорт остановился, Рагнар остался крепко прижатым к моей спине. Взглянув через плечо, мои глаза встречаются с его глазами, и анализирующая часть моего разума щёлкает, выясняя наше положение относительно друг друга и какая часть его на самом деле прижата к моему заду.

Мои глаза расширяются, рот открывается, и я задыхаюсь. Это же не…

Транспорт раскачивается из стороны в сторону, и снова он упирается между половинками моей задницы.

Теперь я уверена, что он возбуждён.

Эта массивная твёрдость, которую я приняла за его бедро, — его член! Насколько он большой?

Может быть, мужчины змаев возбуждаются не так, как люди. Или они всё время возбуждены? Это не может быть реакцией на меня.

Но он всё ещё смотрит на меня, и моя кожа становится теплее.

Транспорт подпрыгивает с силой, и все зашатались. Мои колени подгибаются, и я почти падаю, но места недостаточно, меня поддержали тела вокруг меня. Но из-за этого, Рагнару вгоняет огромный член глубже между моих бёдер. Моё собственное либидо бушует, и если бы я была одна, я бы, не колеблясь, поласкала себя. В этой ситуации я ничего не могу поделать.

К тому времени, когда транспорт замедляется, я едва могу думать. Мой клитор ноет, и я подумываю уже накинуться на Рагнара, как только смогу развернуться. Летающая машина наконец оседает на землю, и все в грузовом отсеке вздыхают с облегчением. Мы торчим здесь уже несколько часов, прижавшись друг к другу, и у нас достаточно места, чтобы дышать, если конечно не вдыхать слишком глубоко.

Свет появляется на стороне, противоположной мне, когда пандус с грохотом оживает и опускается. Лучи двух красных солнц вонзаются в открывшийся проём, как копья. Точки кружатся у меня перед глазами, пока они пытаются приспособиться от почти темноты к ослепительному свету. Я не вижу, но кто-то задыхается, затем меня толкают и тянут вперёд, когда толпа начала выбегать.

— НЕТ! — кто-то кричит.

Мои глаза слезятся, я всё ещё пытаюсь приспособиться. Что-то пахнет мерзко и отвратительно, что заставляет меня сожалеть о том, что я ушла от запаха пота и грязи в транспорте. Мой желудок сжимается в сильной судороге. Вращающиеся точки исчезают из моих глаз, и тогда запахи обретают смысл. Копоть и горелое мясо. Не может быть….

Мой дом лежит передо мной в руинах, его оборонительные стены разрушены. Убежище, которое мы построили из подручных материалов, рабочие места, столы, всё перевернуто, разрушено. Мусор покрывает весь ландшафт. Из обломков самого корабля валит дым, неся с собой вонь.

Слёзы потекли по моему лицу, горло сжимается. Они мертвы. Здесь никого нет. Все мои друзья исчезли.

Я шагаю вперёд в оцепенении, полная страха.

Вокруг так много серых холмов, мой разум отвергает невозможность того, чем они могут быть. Я больше не могу стоять, мои колени подгибаются, и я падаю. Мои руки трясутся, когда я смотрю на ужасающие обугленные фигуры. Горячий ветер с тихим шипением сдувает мои струящиеся слёзы на песок. Кусок ткани шевелится на ветру, сбивая почерневший отвалившийся кусок, и тот подкатился ко мне.

Когда я прикасаюсь к нему, чувствую холод.

— АА! — я кричу, падаю назад, а потом удираю прочь.

Этого не может быть, нет.

Это кошмар.

Люди вокруг кричат и плачут, а я снова врезаюсь во что-то жёсткое и неподвижное.

Я смотрю в глубокие голубые глаза Рагнара.

Дрожащей рукой я указываю на тот злополучный кусок черноты.

— Это голова, — говорю я, и моя грудь содрогается от рыданий. — Они все… мерт…

Я не могу сказать это. Слова сделают всё реальным, а этого не может быть на самом деле.

Рагнар становится на колени и заключает меня в защитные объятия, и я ломаюсь.

Глава 2

Рагнар

Осмотрев сгоревшие обломки, становится очевидным, что ответственность за это несут заузлы.

Если и есть выжившие, то они взяты в плен и скоро станут рабами.

Пышная самка, которую я жажду схватить и заявить на неё права, моё сокровище трясётся и плачет, как новорожденная. Она потеряла всё, я знаю это чувство. Лана сказала мне, что ее зовут Оливия.

Она не видела меня, слепо отступая от кровавой бойни, попав в мои объятия. Когда она посмотрела вверх большими зелёными глазами, я не смог сдержаться, и мой член оживает. Я обнимаю её мягкое, пышное тело, но она не позволяет мне долго удерживать её, поэтому отошла меня.

Я отпускаю её, она выпрямляется и уходит, а я слежу, чтобы убедиться, что она не уйдёт слишком далеко от безопасного места.

Она этого не сделала, она просто начинает собирать мусор и разглядывать вещи.

Астарот и Лана собрались вместе с вождём у транспорта, поэтому я подхожу, чтобы узнать, что они думают.

— Дерьмо, — говорит Лана, когда я приближаюсь.

Легко увидеть, насколько она потрясена. Её кожа бледнее обычного, а в уголках глаз влажность. Я видел, как это делают другие человеческие самки, она означает, что они расстроены. Астарот кладёт руку ей на плечи и притягивает к себе. Посмотрев поверх её головы, он вопросительно посмотрел на меня.

— Надо возвращаться, — говорю я.

— Назад? — он спрашивает.

— Да, это опасно. Мы сможем защитить долину. Здесь мы лишены надёжной защиты. Более чем очевидно, что заузлы были здесь. Ни один зверь на Тайссе не сделал бы этого.

— Долину нельзя защитить, — говорит он.

— Мы сможем, — утверждаю я.

— Не будь идиотом, — говорит Лана, поворачиваясь ко мне лицом.

Гнев вспыхивает добела, и биджас оживает. Биджас — первобытное и доминирующее чувства внутри змаев. Дрожа от усилий сохранить контроль, я шиплю. Астарот отталкивает своего партнера за спину и смотрит на меня.

— Указы, — шипит он.

Я всё ещё борюсь, но киваю в знак понимания. Указы. Указ есть указ, указы объединяют нас. Я повторяю это про себя, пока биджас не отступает.

— Да, — говорю я. — Но это глупо, нам нужно вернуться в долину.

Они ничего не говорят, глядя на меня так, будто я тупой. Мы с Астаротом пристально смотрим друг на друга, пока я не поворачиваюсь и не ухожу. Мой брат Рют закован в цепи на складе транспорта. Заперт от остальных, пока мы не придумаем, как исправить то, что заузлы с ним сделали. Я не знаю, как долго они держали его в рабстве, достаточно долго, чтобы заставить его нападать на себе подобных и не узнать своего собственного брата. Я не могу помочь ему здесь, в пустыне. Мне нужно время и место, чтобы побыть с ним, время, чтобы добраться до того человека, похороненного под биджасом.

Остальные охотники, Башир и Мельхиор, забрались на вершину близлежащей дюны. Если мне удастся убедить их согласиться, возможно, вместе мы сможем убедить вождя. Когда я приближаюсь, они поворачиваются, поднимая крылья в молчаливом приветствии. Я отвечаю тем же, присоединяясь к ним на вершине дюны.

— Что-нибудь есть? — спрашиваю я.

— Следы ведут туда, — говорит Башир, указывая на заходящее солнце.

— Сжечь их, — шипит Мельхиор.

— Я знаю, — говорю я, кладя руку ему на спину.

— У них должен быть способ вывести людей из нашего мира, здесь им негде их продать, — говорит Башир.

— Согласен, — говорю я. — Они ушли.

— Нам всё ещё не хватает женщин, — говорит Мельхиор, всегда практичный.

— Да, так и есть, — говорю я.

— Должны ли мы попытаться спасти их? — спрашивает Башир.

— Нет. Они ушли, вероятно, уже покинули мир. Как нам до них добраться? — Отвечаю ему.

Башир кивает, в то время как хвост Мельхиора мечется вперёд и назад, а его крылья в волнении шелестят.

— Мы слишком незащищены, это плохо, — говорит Мельхиор.

— Согласен, — говорю я, подавляя улыбку.

Мы охотники, между нами тремя существует очень глубокая связь. Мы работаем вместе уже много лет, и я знаю их так же, как они знают меня. Выживание клана было нашей заботой со времен Опустошения. Калессин сплотил нас, но никто не знал, как выжить в новом мире. Мы поняли, что мы втроём сплотились в пылу охоты. Ничто не может создать более глубокую связь, чем осознание того, что ваша жизнь зависит от змая, находящегося рядом с вами.

Мы втроём смотрим на пустые, переливающиеся красные дюны, наблюдая, как солнце оседает за горизонт. Что-то грохочет позади нас, привлекая наше внимание. Повернувшись, я вижу как Оливия хватает с земли мусор и бросает его.

— Что делает эта самка? — спрашивает Башир.

— Не знаю, — говорю я, оставляя их позади и иду выяснять.

Уклонившись от летящего листа металла, я поднимаю руки перед собой, пытаясь успокоить расстроенную женщину. Вода течет по её лицу, она кричит. Возможно, это слова, я не знаю, но из неё исходят визгливые звуки, пока она продолжает хватать осколки корабля и бросать их.

Она не останавливается. Может быть, это женский ритуал? Я не понимаю, но я могу ей помочь. Она наклоняется, хватает обугленный кусок металла и с усилием поднимает его над головой. Я подхожу ближе и забираю его у неё. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и кричит. Я бросаю обломок как можно дальше в пустыню, преодолевая гораздо большее расстояние, чем те объекты, которые она бросала ранее.

Она смотрит на меня, открыв рот, и она затряслась. Возможно, это поможет, поэтому я хватаю с земли ближайший предмет и также бросаю. Этот лист поймал ветер, от чего он пролетел ещё дальше. Оливия качает головой из стороны в сторону, глаза были всё ещё широко раскрыты. Её рот закрывается, и она перестает кричать. Хорошо, это помогает!

Быстро двигаясь, я хватаю кусок за куском и бросаю их. Она говорит что-то, чего я не понимаю, но я уверен, что она меня благодарит. Когда я поворачиваюсь к ней, Лана подбегает. Хорошо, она умеет переводить. Я хочу, чтобы Оливия поняла, что для меня это не проблема и что я рад, что смог ей помочь.

— Рагнар, что ты делаешь? — спрашивает Лана, её голос надламывается, когда она подбегает.

— Я помогаю, — отвечаю я, удивляясь, как это не может быть очевидно.

Лана разговаривает с Оливией. Они говорят быстро на своём языке, слова слишком резкие, наполненные жёсткими звуками, которые я не понимаю. Оливия сжимает кулаки, а затем вскидывает руки вверх. Она кричит что-то Лане, а затем указывает на меня. Что сделала Лана?

— Э-э, Рагнар, это не помощь.

— Что ты имеешь в виду? Она бросала эти вещи. Я помогаю ей в этом.

Лана смотрит, открыв рот, быстро моргая, затем качает головой.

— Ух, — говорит она.

Я смотрю, ожидая, пока она объяснит, почему я бесполезен.

Оливия говорит быстро, затем поворачивается и уходит, и по её лицу течёт влага.

— Что она говорит? — спрашиваю я, изо всех сил пытаясь удержать биджас под контролем. Указ, — напоминаю я себе.

— Видишь ли, — говорит Лана, кладя руку мне на плечо. — Это просто… другое. Она расстроена, она потеряла друзей. Может, тебе стоит дать ей немного пространства.

— Пространства? — спрашиваю я, всё ещё в замешательстве. Я двигаю вокруг себя рукой. — Здесь нет ничего, кроме пространства. Она может иметь всё, что пожелает, я не владею этим пространством. Если она захочет, я завладею им для неё.

Лана улыбается, потирая мою руку своей рукой.

— Знаю, ты бы это сделал, — говорит она, посмеиваясь.

— Почему ты смеешься? — спрашиваю я, и в моей голове заклубился чёрный туман, из-за которого мне труднее сохранять контроль.

— Ничего такого, — говорит она. — Извини, просто дай ей погулять, ладно?

Стиснув зубы, я киваю в знак согласия. Не то чтобы у меня был выбор. Я не понимаю этих самок, всё, что они делают, не имеет смысла. Тем не менее, дракон внутри жаждет эту полнотелую самку. Он требует, чтобы я объявил Оливию своим сокровищем, и на меньшее он не согласен. Я получу её, я вставлю свой твердый член в её мягкое тело.

— Ладно, — рявкаю я, поворачиваясь и уходя, прежде чем темный туман захватит меня.

Все это не имеет смысла. Мы должны остаться в долине. Мы там выжили, и нет причин, по которым мы не сможем продолжать выживать. Заузлы могут попытаться захватить нас, но мы победим их снова. Здесь мы открыты.

Посмотрев через плечо, я увидел, как Оливия разговаривает с Ланой. Лана протягивает руки, и Оливия входит в них, кладя голову Лане на плечо. Это должно быть моё плечо, на котором лежит её голова. Ярость вспыхивает, как ревущая печь, поглощая меня целиком. Я повернулся и иду к ним, прежде чем осознаю это.

Указы! Указы объединяют нас.

Моя угасающая совесть кричит, повторяя мантру, подавляя ярость биджаса, возвращая контроль. Остановившись как вкопанный, я смотрю на них всего мгновение, прежде чем развернуться. Башир и Мельхиор наблюдают за мной с вершины дюны, молча всё понимая. Между нами не нужно никаких слов.

— Нам нужно вернуться, — огрызаюсь я, добираясь до них. — Идите за мной.

Они бесшумно следуют, пока я иду обратно по дюне к транспорту. Вождь Висидион всё ещё разговаривает с Астаротом. Лана приближается одновременно со мной и моими охотниками.

— Нам пора выдвигаться, — говорит Астарот.

— Согласен, — отвечает Вивидион.

— Я их соберу, — говорит Лана. — Очевидно, что пираты близко, нам нужно поскорее уйти отсюда.

— Подождите, — говорю я, и все поворачиваются ко мне.

— Что такое? — спрашивает Астарот.

— Это ужасная идея, нам нужно вернуться в долину, — говорю я.

Лана и Астарот переглянулись, но меня не волнует их мнение, мой взгляд прикован к Висидиону.

— Рагнар, я сделал выбор, — говорит он, тяжело опираясь на посох.

— Выбор может измениться. Мы здесь как на ладони. Заузлы здесь уже побывали. Какую защиту мы сможем здесь организовать?

— Ты знаешь, чёрт возьми, что мы не сможем защитить долину! — говорит Лана, выходя вперед.

— Нет, не знаю. Всё, что я знаю, это то, что вы двое, — я указываю на неё и Астарота, — много красиво говорите. Есть город, есть другие выжившие, мы все можем объединиться. Ваши слова ничего не стоят. Вы перевернули всё с ног на голову!

Биджас поднимается, борясь за контроль. Я сражаюсь с ним, вынужденно разделяя своё внимание между ними и биджасом.

— Не будь идиотом, — рявкает Лана.

Раскалённая ярость. Мои руки сжимаются в кулаки так сильно, что когти впиваются в ладони. Мои крылья расправились сами собой, и моя кожа горит пламенем. Никто не назовёт меня идиотом. Я заслужил своё право ведущего охотников.

— Уйди, самка, — шиплю я.

Астарот встаёт между нами, его хвост машет влево и вправо, его крылья расправляются. Я шагаю, готовый сразиться с ним. Его самка перешла черту.

— Рагнар, нет, — говорит Висидион.

— Нет, что? — кричу я, поворачиваясь к нему. — Почему вы слушаетесь чужаков? Откуда вы знаете, что они не привели заузлов к нам? Они могут работать с ними!

— Да ты издеваешься! — кричит Лана.

— Рагнар, будь серьёзнее, — говорит Астарот.

— Нет, я закончил. Мы больше не будем следовать вашим словам. Мы сможем защитить долину. Там куда безопаснее, чем здесь, — говорю я, делая рубящее движение рукой, чтобы отрезать дальнейшие разговоры.

— Рагнар, не делай этого, — говорит Висидион. — Найди в себе каплю веры.

— Да, я верю своим, — шиплю я. — Не чужакам.

— Ты безумец, — говорит Лана из-за Астарота.

Ярость обжигает, а указы не помогают. Дрожа, я делаю шаг к ней.

Мы с Астаротом встречаемся взглядами, и я приседаю, готовый атаковать. Он наклоняется вперёд с поднятыми кулаками.

— Достаточно! — требует Висидион.

Все остальные остановились, чтобы понаблюдать за суматохой, но я не спускаю глаз с Астарота, ожидая, что скажет Висидион.

— Мы не можем драться между собой. Мы продолжим путь в город, — говорит он.

— Нет, — говорю я, топая ногой по песку. Выпрямившись, я поворачиваюсь и смотрю на собравшуюся толпу.

— Мы с охотниками отправляемся домой, где наш дом, — говорю я, повышая голос. — К нам может присоединиться любой желающий.

Все бормочут, глядя друг на друга. Пробираясь сквозь них, я обнаруживаю Башира и Мельхиора, ожидающих на дальней стороне. Мы втроем отправляемся в пустыню самостоятельно.

Если кто-то захочет пойти, пусть следует за нами.

Глава 3

Оливия

Идиотская пустыня простирается за горизонт. Красный песок сверкает под лучами двух солнц.

Они мертвы. Все исчезли. Холодные щупальца пробираются по моему телу к моим конечностям. Слёзы наконец прекратились, но глаза и лицо всё ещё опухшие и болят.

Я должна была быть здесь.

Дует горячий ветер, перемещая пески. Каждое зёрнышко движется медленно, ползёт, кружится и танцует.

Они мертвы, все мои друзья мертвы.

Эта мысль крутится в моей голове снова и снова. Мертвы, мертвы, мертвы.

Если бы я была здесь… то что? Что бы я сделала? Ничего, кроме как стать очередной пленницей или мертвой.

Качая головой от своей глупости, я становлюсь на колени, беру две пригоршни песка и смотрю, как он струятся между моими пальцами. Как песок в песочных часах… отмеренные дни наших жизней. Я фыркаю от идиотизма. Моей жизни — может быть, но их жизнь уже закончилась.

Те, кто умер, наверное, счастливчики, остальных продадут в рабство. Когда я думаю, что этот мир стал уже настолько дерьмовым, насколько возможно, он находит новый способ стать ещё дерьмовее.

— Чёрт! — кричит Лана, отвлекая моё внимание от черной трясины моих мыслей.

Поднявшись, я оборачиваюсь и впервые осознаю, как далеко от группы я забрела. Лана дико жестикулирует, рядом с ней стоят Астарот и Висидион. Рагнар уходит от группы, а с ним двое других охотников. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что произошло. Рагнар с самого начала не хотел отправляться в это путешествие. По его мнению, нам следует остаться в Долине и организовать защиту от пиратов.

Рагнар и охотники уже далеко ушли в пустыню. Лана и двое змаев, сопровождающие её, спорят друг с другом, в то время как Рагнар и его группа увеличивают расстояние между нами. Я должна помочь.

Что я могу сделать? Ничего. Я не могу ничего сделать.

Нет, это глупо. Предаюсь ли я отчаянию? Моя мама воспитала такую девочку? Сдаюсь, потому что, всё стало сложнее?

Было бы проще. Глубокое отчаяние и безнадежность просто не дают двигаться, тянут меня вниз, приковывают к месту. Так легко просто остаться здесь, погрязая в горе от потерь.

Самое худшее, мы потеряли всё, когда корабль разбился. Друзей, семью, вся моя семья погибла. Коллеги, жизнь, какой мы её знали больше нет. Думаешь, что знаешь, куда движется ваша жизнь, но тут пираты нападают и разрушают все ваши ожидания. Ворвался дым и крики, когда мир перевернулся и устремился к этой отстойной планете.

Выживание. Чисто и просто. Все сложности смываются, когда от тебя требуется всё, чтобы ты остался жив в следующий момент, в следующий час. Когда возможность не увидеть восход солнца на следующий день становится вполне реальной, она меняет вас до глубины души.

Если я продолжу выживать, я не могу позволить себе упасть в тёмный колодец безнадёги, который хочет потопить меня. Конечно, я не могу отрицать, все мои чувства реальны, но мне нужно начать действовать. Начать с чего-нибудь, сделать первый шаг

Отдышаться во время нового пути. Может быть, я смогу помочь. Сделаю что-нибудь, но я должна попытаться. Акт воли, который позволит продолжать двигаться. Однако каждый новый шаг станет легче. Черное отчаяние затаилось, тянет меня вниз цепкими пальцами, которые всё не отпускают, но я не могу сдаться.

Лана что-то говорит, а затем указывает на исчезающие фигуры Рагнара и охотников.

Проследив за местом, куда она указала, я вижу, что к ним присоединилась ещё группа змаев.

Висидион отвечает, затем Астарот что-то говорит. Чёрт, если бы я знала их язык. Астарот смотрит на их удаляющиеся спины, его хвост мечется от нервов.

— Может быть, я смогу помочь? — говорю я, подойдя к ним.

— Как? — спрашивает Лана.

— Э-э, я не знаю, — говорю я, краснея, когда меня охватывает чувство неловкости.

Черное отчаяние возвращается, как приливная волна, течение которого затягивает меня на дно

Слёзы накатывают, мне трудно дышать. Моя грудь сжимается, желудочная кислота поднимается к горлу, и я уверена, что вот-вот потеряю сознание. Перед моими глазами плывут лица моих друзей и членов моей семьи.

Нет.

Я не собираюсь сдаваться. Я жива, я здесь. Я могу помочь, чёрт возьми, я смогу! Крепко закрыв глаза, чтобы сдержать слёзы, я делаю глубокий вдох. Что-то касается моей руки, когда я открываю глаза, Лана уже здесь, она крепко сжимает мою руку. Мы смотрим друг другу в глаза, и в ней я нахожу силу. Я многое потеряла, но это ещё не конец, и я ещё не закончила.

— Рагнар, я могу поговорить с ним, — говорю я.

Двое змаев пристально смотрят на меня, вызывая у меня вспышку дискомфорта, но это так же нелепо, как позволить эмоциям захлестнуть меня. Вокруг слоняется более дюжины змаев и небольшая горстка женщин. Что мы будем делать? Сидеть здесь и ждать, пока пираты заберут и нас?

Лана переводит взгляд с Астарота на Висидиона. Они втроем ходят взад и вперёд. Переминаясь с ноги на ногу, я жду, пока они придут к соглашению. Я смотрю через пустыню на удаляющуюся фигуру Рагнара. Он останавливается и оглядывается назад, и я знаю, в глубине души, что он смотрит на меня. Расстояние слишком велико, чтобы я могла увидеть больше чем нечеткое пятно, но я уверена.

— Хорошо, — говорит Лана.

— Хм? — спрашиваю я, моё внимание вернулась к ней.

— Ладно, — говорит она. — Ни у кого нет других идей. Мы рассчитываем на тебя. Они нам нужны.

— Да, хорошо, — говорю я, бабочки танцуют менуэт у меня в животе.

Никакого давления, Оливия, они все рассчитывают на тебя.

— Ребят! — Лана кричит, а затем говорит то же самое, что, как я полагаю, на змае. — Пожалуйста, зайдите в транспорт.

— Зачем? — спрашивает Делайла. — Какой в этом, чёрт подери, смысл?

— Куда они идут? — спрашивает Пенелопа, указывая на смутные фигуры на горизонте.

— Мы разберёмся, — говорит Лана. — Давайте выдвигаться.

Змаи смотрят на Висидиона, а женщины переглядываются друг с другом, но никто не двигается. Лицо Ланы краснеет, затем становится тёмно-красным. Она поджимает губы и сжимает руки в кулаки.

— Эй, — говорю я, понятия не имея, что делаю. — Я знаю. Это… ужасно. Поверьте мне, я тоже это чувствую. Что же нам делать? Стоять здесь? Ждать, пока пираты придут и заберут нас? Слушайте, у нас не так много вариантов. Я вижу, что сейчас нам нужно присоединиться к другим выжившим. Возможно, и я знаю, что это маловероятно, но, возможно, мы сможем помочь нашим друзьям. Если мы останемся здесь, мы не сможем этого сделать.

Уверенность наполняет меня, пока я говорю. Я не думала, что скажу, прежде чем сказала это. Слова вырвались из моего рта почти так, как будто они исходили от кого-то другого, но в тот момент, когда я их произнесла, они оказались правдой. Правдой для меня, по крайней мере. Возможно, мы сможем их спасти. По крайней мере, в движении вперёд есть надежда.

Женщины что-то бормочут и кивают, затем садятся в транспорт. Висидион что-то говорит, затем Лана отвечает на языке змаев, но мужчины змай уже следуют за женщинами в транспорт. Нам нужно время, чтобы все наладилось. Даже после того, как Рагнар и его последователи ушли, мы набили транспорт плотно.

Транспорт грохочет, затем поднимается, и мы движемся. Поскольку он предназначен для перевозки рабов, комфорта здесь нет. Ни окон, ни воздуха, только тёмный ящик и прижатые тела друг к другу. Я скучаю по Рагнару, который был здесь.

Почему он оставил меня? Неуверенность в себе снова поднимает свою уродливую голову.

Я веду себя смешно. Меньшее, что я могу сделать, это помочь. Грохот и нестабильность транспорта заставляет нас подпрыгивать и натыкаться друг на друга.

— Ау! — кто-то кричит, когда транспорт снова резко бросается в сторону.

Звук металла о металл разносится по маленькому пространству, затем транспорт дёргается, и меня швыряет о стену. Пол уходит из-под ног, и меня швыряет из стороны в сторону. Раздаётся крик, и мир переворачивается.

Я не могу отличить верх от низа.

Моя голова обо что-то ударяется, перед глазами всплыли звёзды.

Меня придавило. Не могу дышать.

Стоны, крики, слёзы, нужен воздух.

Тьма так же непросветна, как и тела, прижатые ко мне.

— Кто-нибудь пострадал? — кто-то спрашивает.

— Да, — кричит кто-то другой.

Я пытаюсь ответить, но мне не хватает воздуха. Задыхаюсь, пытаясь вдохнуть, мне сдавливают грудь. Невозможно. Сознание угасает, тянет меня в никуда.

Что-то стучит, громче стонов. Тела движутся, и быстрый напор воздуха наполняет мои легкие, принося сладкое облегчение. Ещё один сдвиг, и сокрушительная тяжесть возвращается. Кто-то кричит, я уверена, что это не я, у меня не хватает воздуха для крика.

Свет! Яркий, обжигающе-белый, он жжёт мне глаза.

— ОЛИВИЯ!

Глава 4

Рагнар

Всё пошло не по плану. Это вина Астарота. Всё было хорошо, пока он не появился.

— У нас осталось как минимум три дня, — говорит Башир.

— Я знаю, — отвечаю ему.

— Они следуют за нами, — добавляет Мельхиор.

Остановившись, я оглянулся. Облако пыли, которое поднимает на своём пути транспорт, приближается к нам. Закрыв защитные веки, я вижу сам транспорт, мчащийся впереди струящегося облака.

— Что ты будешь делать? — спрашивает Башир.

— Я хочу отправиться домой, — говорю я.

Моя грудь сжимается тисками, заставляя сердце биться сильнее. Видят ли мои друзья то, чего я не говорю? Чего я хочу? Как она взывает ко мне? Расстояние не имеет значения, я чувствую её приближение.

— С ними было бы проще, — говорит Мельхиор. — Иначе придётся долго идти.

Я пристально посмотрел на Мельхиора, пока его хвост не опал на землю, и он не склонил голову.

— Пусть приблизятся, — говорю я. — Я разберусь с этим вопросом, когда они прибудут.

Без дальнейших комментариев я поворачиваюсь и продолжаю идти. Глупо так себя чувствовать. Я не знаю, что она чувствует, но каждый раз, когда я рядом, её желание поглощает меня. Моё тело болит, члены становятся такими твёрдыми, что становится больно. Ничто и никогда не заставляло меня чувствовать так, как она.

Я не могу рассказать остальным, даже если знаю, что они поймут. Я тоже видел, как они глазели на самок.

Земля дрожит, и мы все останавливаемся. Башир поднимает кулак, затем поднимает по одному пальцу, считая до пяти. Чёрт возьми, он близко. Песок смещается по мере того, как тряска усиливается. Глядя вперед, можно увидеть, как линии зыбучего песка приближаются прямо к нам. Двигаясь в замедленной съемке, каждый охотник снимает со спины копье и готовится.

Араун и Эррол, последовавшие за нами мастера, тоже встали на месте. Они знают, мы все знаем. Тайсс полон опасностей, но нет ничего опаснее землии. Гигантский червь-дракон, передвигающийся под поверхностью земли, охотится ориентируясь на вибрации. В зависимости от его возраста и размера он может стать тяжёлым испытанием или смертным приговором даже для нас пятерых.

Дрожь усиливается, песок движется быстрее. У меня перехватывает дыхание, и я крепче сжимаю копье. В любой момент всё решится. Либо он пройдёт мимо нас, либо песок взорвётся, и мы будем сражаться за наши жизни.

Горячий ветер дует мне в лицо, пока мы ждём и надеемся. Никто из нас не хочет сражаться с землией. Движение песка замедляется, дрожь утихает, и всё проходит.

Выпустив дыхание, которое я задерживал, я посмотрел на Башира. Он смотрит мимо меня, затем его глаза расширяются и открывается рот.

Я уже знаю, ещё до того, как повернулся, я знаю.

— Нет! — кричу я, разворачиваясь.

Транспорт взлетает в воздух, кувыркаясь. Он ударяется о землю, а затем снова подпрыгивает в воздух. Мои сердца останавливаются. Воздух не поступает в мои лёгкие. Мой желудок скрутился тугим узлом страха. Оливия!

Мои ноги ударяются о землю во время бега. С каждым шагом я подпрыгиваю, подпрыгиваю в воздух и расправляю крылья, чтобы скользить дальше, набирая скорость.

Я не жду своих охотников. Нет времени. Она в этом транспорте. Я должен добраться до неё. Впереди взрываются пески, и гигантский червь-дракон поднимается в небо. Он массивный, древний. Вполне возможно, что ему тысячи лет, раз достиг таких размеров.

Он извивается взад и вперёд, а затем бьёт по земле в поисках добычи. Транспорт снова опрокидывается, и его внимание привлекает громкий грохот. Его пасть открывается, и он пытается его укусить. Громкий визг эхом разносится по песку, когда его зубы скользят по металлу транспорта.

— НЕТ! — я кричу, размахивая копьем, пытаясь отвлечь монстра от моего сокровища.

Меня ударили сзади, я упал на землю и перевернулся, пытаясь вырваться на свободу.

Остановившись, Мельхиор нависает надо мной.

— Отвали! — я кричу, но он закрывает мне рот рукой, заставляя сомкнуть мою челюсть.

Я размахиваюсь, ударяя его по голове. Пиная ногами и отводя хвост в сторону, я заставляю его покатиться вместе со мной, чтобы удержать хватку. Оказавшись сверху, встаю и отступаю назад. Его хвост хватает меня за ноги, выбивая их из-под меня. Когда я падаю на землю, Башир приземляется сверху, а затем они с Мельхиором прижимают меня с обеих сторон.

— Отпустите меня! — кричу я.

— Рагнар, остановись, — говорит Башир.

— Я должен спасти её, — кричу я, борясь изо всех сил.

Почти, я почти свободен. Она нуждается во мне.

— Стой, с ней всё в порядке, — говорит Башир.

Меня переполняет ярость, а вместе с ней и серый туман биджаса. Она моя, ей ничего не будет грозить, ничто ей не причинит вреда. Никогда, пока я дышу.

Они заставляют меня подняться на ноги и поворачиваются так, чтобы я мог увидеть транспорт. Землия снова пытается его укусить, скребущий визг зубов эхом разносится по дюнам. Транспорт раскачивается взад-вперёд, затем землия уходит под землю.

Земля дрожит, смещаясь по мере того, как она копает глубже. Охотники держат меня до тех пор, пока тряска земли не утихла, оставив после себя тишину. Высвободив руки, я бегу к транспорту. Мои длинные шаги и способность парить на крыльях сокращают путь между мной и моей целью.

Транспорт лежит на боку, в металле там, где землия пыталась его прокусить, остались длинные царапины. Подпрыгнув, я приземляюсь на крышу транспорта, приседая. Переворачиваясь, транспорт остановился с дверью наверху. Металл согнут и скручен настолько, что я могу ухватиться за край. Внутри раздаются приглушенные крики о помощи.

Адреналин разливается по моему телу. Меня наполняет чувство эйфории, а вместе с ним приходит биджас, сильнее, чем когда-либо. Указы, напоминаю я себе, противостоят моему изначальному желанию. Просунув кончики пальцев в трещину, я сжимаю металл, а затем тяну. Напрягшись, я вложил всё, что мог. Скребущий звук вознаграждает мои усилия, но металл едва сдвинулся с места.

Раздаётся стук, когда Мельхиор приземляется рядом со мной, за ним последовал Башир. Они приближаются и хватаются за места, которые смогли найти. Мы втроем тянем, металл нам сопротивляется, но я его поборю. Оливия там. Образы того, как она лежит, раненая и испытывающая боль, наполняют мой разум, и я шиплю от гнева, потянув сильнее.

Металл сдвигается, но я теряю хватку и откатываюсь назад. Расправив крылья, я останавливаюсь на краю транспорта. Башир и Мельхиор тянутся ко мне, хватая меня, я удерживаюсь и не упал с края. Ярость ревёт в моей крови. Ничто не встанет между ней и мной, ничто! Вернувшись на место, я хватаю металл и тяну с новыми силами.

Мои охотники удваивают свои усилия. Холодная сталь сгибается медленно, по дюйму за раз. Когда сталь отслаивается, образуется черная дыра, образующая отверстие в транспорте.

— ОЛИВИЯ!

Я кричу, твёрдый звук звучит странно на моём языке. Я никогда раньше не произносил её имя вслух.

Люди кричат, кто от боли, кто от облегчения. Мы тянем до тех пор, пока не появилось отверстие, достаточно большое, чтобы через него мог пролезть змай. Глядя на бледные, грязные лица, смотрящие на свет, я ищу её. Когда я не увидел Оливию, ярость возрастает, но нет, разум. Указы: я не могу поддаться своей первобытной стороне.

— Помогите их спустить, — приказываю я, мой голос напряжён, и я изо всех сил пытаюсь сдержаться.

Башир слезает, Мельхиор отходит в сторону, а я ложусь плашмя, дотягиваясь до темной дыры и хватаясь за первую руку, до которой смог. Потянув, на свет вырисовывается грязное лицо другой самки. На её голове порез, по лицу течёт кровь. Она быстро моргает, произнося странные слова, не имеющие смысла. Она не Оливия, поэтому я передаю её Мельхиору, который опускает её Баширу.

Мы работаем так быстро, как можем, но это занимает слишком много времени. Каждую руку, которую я хватаю, я ожидаю увидеть Оливию, поднимающуюся из темноты, но каждый раз это кто-то другой. Ругаясь, я стал вытаскивать их быстрее. Самцы внутри выталкивают самок снизу, помогая им подняться первыми, ускоряя процесс.

— Оливия! — я кричу от невыносимого разочарования.

— Рагнар!

Её голос — долгожданная вода после долгой охоты.

Она жива.

Чья-то рука хватает мою, я хватаюсь за неё, затем тяну, и голова Оливии поднимается из тёмной дыры. Меня наполняет радость, которую я никогда не чувствовал. На её щеках порезы, один глаз опух и стал темно-фиолетовым, но она жива. Я тяну её прямо вверх, поднимаюсь вместе с ней и беру на руки.

Она обхватывает меня за талию и кладёт голову мне на грудь. Она говорит, но слова не имеют значения. Она жива. Остальное не важно. Положив подбородок на её голову, я крепко прижимаю её к себе. Мой член сильно бушует, и часть меня хочет взять её здесь и сейчас, чтобы все увидели мои притязания на эту самку.

Это биджас, и я это знаю, поэтому сопротивляюсь. Отпустив её, наши пальцы скользят друг по другу, Мельхиор берёт её, а затем опускает к Баширу. Я вытаскиваю другого змая из транспорта, пока не остался только Дросдан. Он больше любого из нас, настолько большой, что смог выбраться без моей помощи. Он встал на свету, посмотрел вверх, затем покачал головой и поднял руку.

— Одно мгновение, — сказал он, а затем исчез в темноте.

В ожидании его возвращения, было слышно, как металл царапает о металл, звенящий звук приближается к звукам борьбы. Из дыры вырывается бессловесный крик, полный гнева, затем на свету появляется Дросдан. Мой брат висит у него на плече, борясь с цепями, которыми мы его связали.

Когда заузлы напали на Долину, мой брат был с ними, по крайней мере, его тело. Он настолько глубоко регрессировал в биджас, что стал немногим больше, чем первобытное животное. Я могу только представить, что они сделали, чтобы сделать его таким. Дикий, действующий на инстинктах. Он боролся с яростью загнанного в угол животного. Мы схватили его, когда сразили заузлов, и отправили их в бегство, но у меня не было времени помочь ему.

Я уверен, что со временем я смогу вернуть его из тёмного тумана, окутавшего его разум. Он, брат, которого я люблю, всё ещё здесь, спрятанный за яростью биджаса. Я доберусь до него.

Дросдан с трудом поднимает Рюта. Дросдан большой и мускулистый, но поднять над головой взрослого, связанного и борющегося змая — непростая задача.

Я хватаюсь за цепи, сковывающие Рюта, и тяну. Он шипит, когда увидел меня, его глаза красные, как и края чешуи. У ярости глубокие когти. Пустая боль пульсировала в моей груди, пока я опускал брата к Баширу. К тому времени, как я это сделал, Дросдан уже выбрался из транспорта. Наши взгляды встречаются, и он кивает. Нам не нужно говорить, он знает, что я ценю его поступок.

Спрыгнув с транспорта, я планирую на площадку рядом с Висидионом, Старейшинами и Астаротом. Они обсуждают наш следующий шаг. Конечно, слишком много разговоров. Это их общая проблема. Они говорят, когда не остаётся другого выбора, кроме как действовать. Покачав головой, я слушаю, и в моём нутре формируется холодная уверенность.

Я редко выступаю на Совете, но теперь я должен.

— Хватит, — говорю я, делая режущее движение рукой.

— У тебя есть что добавить? — спрашивает Висидион.

— Да, — говорю я, глядя в глаза каждому самцу, стоявшему рядом. — Ваши разговоры ни к чему не приведут. Раненым нужен уход. У нас нет транспорта и убежища. Пришло время собрать припасы, помочь раненным и выдвигаться.

— Согласен, — говорит Астарот.

Лана подходит к нему, обнимает его за талию, а он кладёт руку ей на плечи. Холодная, жестокая зависть вонзается в моё сердце, как клинок. Быстрый взгляд, и я замечаю Оливию, сидящую в тени транспорта, с ещё одной самкой, обрабатывающей её раны.

— Рагнар, можешь ли ты с охотниками организовать что-нибудь для перевозки наших припасов? — спросил Висидион.

— Да, — говорю я.

Самки сгруппировались в тени транспорта. С них капает влага, это неэффективно и расточительно. Никто из них не выглядит хорошо. Они не приспособлены к жаре Тайсса, и очевидно, что они не выдержат долго.

Мой выбор стал очевидным.

— В вашем городе есть эпис? — я спрашиваю Астарота.

— Да, — говорит он.

Я принимаю решение.

— Башир, Мельхиор, возьмите с собой Арауна и свяжите перевозку для припасов. Падрейг выдержит больше веса, и это не замедлит его. Нам нужно выдвигаться немедленно.

Они бросаются за работу по моей команде. Идя за ними, прикосновение остановило меня. Я посмотрел вниз на маленькую, окрашенную в красный цвет руку, затем поднимаю её вверх и встречаюсь взглядом с Ланой.

— В город? — спрашивает она.

Я киваю и отстраняюсь. Крушение транспорта определило мой выбор. Мне нужно отвезти Оливию в безопасное место где есть эпис. Другого выбора нет.

Оглянувшись через плечо, моё сердце замирает, когда она поднимается от транспорта на ноги. Она посмотрела на меня и улыбнулась, неуверенно, прежде чем присоединиться к формирующейся очереди, чтобы сложить припасы, которые мы сможем унести.

Когда мы заканчиваем, солнце уже нависло низко над горизонтом. Зависимость от Ланы в передаче приказов самкам не помогло ускорить процесс. Лане задают слишком много вопросов. Мои люди слушают и делают то, что им приказывают, даже не спрашивая зачем.

Наконец мы готовы идти. Две длинные палки с переплетенной между ними кожей образуют перевозку. Араун прикрепил ремни, которые перекинули через плечи Падрейга. Даже разделив припасы между змаями, мы многое оставим после себя, но другого выхода нет. Выжить будет сложно, но если повезет, мы справимся.

— Я не животное, — ворчит Падрейг, когда я прохожу мимо.

— Знаю, — говорю я, останавливаясь лицом к нему.

Он сердится. Он настолько высокий, что мне приходится вытягивать шею, чтобы посмотреть на него. Он расправляет плечи, качает головой, затем фыркает.

— Ладно, — соглашается он.

— Выдвигаемся! — кричу я.

Башир берёт на себя ведущую роль, как и было приказано. Мельхиор отходит далеко влево, держа нас в поле зрения. Это мои глаза и уши, опытные охотники, которые узнают признаки опасности, что даёт нам лучший шанс подготовиться к тому, что может произойти.

Самцы змаев образуют нестройный защитный круг вокруг самок, но это длилось недолго. Люди не могут хорошо передвигаться по песку. У Ланы есть странная на вид обувь, которая позволяют ей легче двигаться, но остальные утопают с каждым новым шагом, с трудом справляясь с передвижением вперёд. Мы движемся со скоростью менее трети той скорости, которую я прикидывал.

Мне не нужно было им указывать. Самцы приближались и помогали самкам, что ускорило процесс, но всё равно медленнее, чем мне хотелось бы. Мы не можем нести и их, и припасы. Лучшее, что мы можем сделать, это предложить им лёгкую помощь, вытаскивая их, когда они погрузятся слишком глубоко, чтобы они могли двигаться самостоятельно.

Оливии приходится тяжелее всего. Её сочные формы и полная грудь заставляют её погружаться глубже всех. Каждый шаг — пытка на её лице. Оставаясь рядом с ней, колонна остальных продвигается всё дальше и дальше вперёд. Она часто разговаривает, и мне хотелось бы знать, что она говорит.

Я не оставлю её. Решимость Оливии ошеломляет. Она тяжело дышит, с её ярко-красного лица капает влага, такие же ярко-рыжие волосы прилипли к голове. И всё же она продолжает двигаться вперёд.

Остановившись, она пьёт воду из контейнера, затем предлагает её мне. Подняв руку, я отказываюсь. Вода будет нашим самым ценным ресурсом в этом путешествии, и она нуждается в ней гораздо больше, чем я.

Солнце двигалось низко над горизонтом и быстро падало вниз. Тени надвигаются, мешая увидеть остальных впереди. Они скоро разобьют лагерь, тогда и догоним. Оливия смотрит вперёд, прикрывает глаза, делает несколько глубоких вдохов, затем наклоняется и продолжает идти.

Когда мы поднимаемся на дюну, огибая большое скальное образование, впереди нас усеяны мерцающие огни. Её руки дрожат, она движется медленнее, но всё ещё продвигается вперёд. Мы уже достаточно близко, я могу помочь лучше. Переложив рюкзак на спину, я обнял её. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами с открытым ртом, отталкивая меня, но я не позволяю ей остановить меня.

Проведя другой рукой под её талией, я сбиваю её с ног и бросаю в свои объятия. Расправив крылья, я помчался через пустыню в лагерь. Я бы хотел пронести её так всю дорогу, но даже моя сила имеет свои пределы. Она обнимает меня за шею, прижимаясь ближе. По моей чешуе пробегает мягкое покалывание. Этого почти достаточно, чтобы заставить меня задрожать.

Когда мы входим в лагерь, запах готовящегося биво достигает моих ноздрей и вызывает улыбку. Укрытия мы не привезли, но я позаботился об одеялах для самок. Они разложили их вокруг небольших костров. Оливия прижимается к моей груди, говоря что-то быстро, заставляя меня снова пожелать понять, что она говорит. Она борется со мной, поэтому я её ставлю на землю.

Она поправляет одежду, быстро оглядываясь по сторонам. Её кожа покраснела, хотя солнце уже скрылось за горизонтом. Я не понимаю, почему она до сих пор такого цвета. Я потянулся, чтобы коснуться её лица, она отстранилась.

Гнев вспыхивает добела. Я не понимаю, почему она так себя ведёт.

Указы, указы объединяют нас.

Закрыв глаза, я повторяю эти слова. Я бы никогда не причинил ей вреда, как бы много от меня ни требовал биджас, но он всё равно реагирует на пронзительную боль в моём сердце, когда она отстраняется.

Она хмурится, касается моего лица, затем качает головой. Если бы мы только могли говорить.

Указывая пальцем, я иду сквозь костры к тому, который устроили Башир и Мельхиор, зная, что они освободят для меня место. Башир хватает один стержень, удерживающий мясо над огнем, и отрывает от него несколько кусков, кладя их на кусок промасленной ткани. Он протягивает его, пока я сажусь на своё место.

Оливия садится рядом со мной, и я предлагаю ей немного. Она берёт кусочек, деликатно обращается с ним и дует на него, чтобы охладить. Пока мы едим, Башир рассказывает мне о наших успехах. Мы продвинулись дальше, чем я ожидал, увидев, с какой скоростью могут справиться самки, и это хорошо. Оливия болтает с двумя другими самками, сидящими в нашем кругу. Она кажется счастливой, и они тоже. Надеюсь, если повезёт, наше путешествие окажется для них удачным.

— Ты это слышал? — спрашивает Мельхиор, склонив голову набок и потянувшись к копью, лежащему рядом с ним.

Это единственное предупреждение, которое мы получили, прежде чем громкие крики прорвались сквозь ночь. Самки закричали одной нарастающей трелью, эхом разносящейся сквозь ночь.

Глава 5

Оливия

Рагнар отнёс меня в лагерь к концу пути, и это было чертовски романтично и в то же время неловко.

Словно признание того, что я не смогла бы добраться самостоятельно, но также и самый добрый поступок, что кто-либо когда-либо делал для меня.

Сейчас мы ужинаем, и я болтаю с Астрид и Делайлой. Два змая, которые всегда рядом с Рагнаром, я не могу назвать их имена, сидят вместе с нами.

— Отстой, — вздыхает Астрид, вытирая жир с пальцев о штаны.

— Что именно? — спрашиваю её.

— Всё это.

— Ага.

— Какого черта мы делаем? Что дальше? — спрашивает она. — Мы наконец устраиваем что-то вроде жизни, а потом меня похищают эти инопланетные люди-драконы. Всё идёт хорошо, и я думаю, что всё наконец будет хорошо, но потом мы узнаем, что глупые космические пираты похитили всех наших друзей?

Она качает головой, ссутулив плечи.

— Полное дерьмо, — вступает Делайла.

Один из охотников наклоняет голову и что-то говорит Рагнару. Мельхиор, кажется, его зовут, может быть? Или это тот другой?

Все трое змаев хватаются за копья и вскакивают на ноги. Мы с девочками смотрим друг на друга. Я ничего не разобрала, но очевидно, о чём они могли говорить. Вскочив на ноги, я оглядываюсь вокруг, пытаясь что-нибудь заметить.

Мгновение спустя что-то нырнуло с неба, издав визгливый звук, от которого у меня по спине пробежал холодок. Мои внутренности сжимаются, когда я падаю на песок и вскидываю руки, чтобы защитить голову.

Рагнар отступает назад, почти наступив меня.

Понимая, что это ужасная и глупая позиция, я встаю. Каждый нерв моего тела кричит, что я должна свернуться в клубок и молиться, чтобы это прошло мимо. Мои инстинкты полный отстой.

Рагнар разворачивает своё копье, поднимая его в воздух, а затем вращает в другую сторону. Он движется с потрясающей, красивой плавностью и мастерством. Как будто наблюдаешь за танцором. Моё нутро напрягается. То, как изгибаются его мышцы, впечатляет силой, заставляя меня сжимать бедра.

Воины змаи эффективно работают, отгоняя падающие шары зубов и смерти.

Пенелопа кричит из-за змая у костра рядом с нами. Трое существ нападают на него. Демонстрируя своё мастерство, он блокирует двоих, отбрасывая их назад, но третий ускользает.

И почти достаёт её. Рагнар прыгает, широко расправив крылья, кончик копья сверкает в лунном свете, когда он поворачивает его в нужное положение. Он приземляется и вгоняет его в тело зверя прямо перед тем, как оно достигло Пенелопы.

Он отклоняет копьё в сторону, а затем размахивается, отправляя в полёт мертвого монстра. Я впервые разглядела нашего нападавшего, когда он слетел с его копья. Он выглядит как мохнатое тело с широкими кожистыми крыльями, несколькими рядами острых зубов и когтями, способными разрывать плоть.

Его вид наполняет меня ледяным ужасом, от осознания, что постарается больше летящих шаров смерти и они все атакуют нас.

Рагнар и змаи продолжают свой оборонительный танец, защищая нас. Его копье сверкает, мускулы напрягаются, и я наблюдаю за ним с полнейшим восхищением.

Моё тело реагирует на его силу, мои соски настолько твёрдые, что они царапаются о ткань моей рубашки, вызывая во мне сильную дрожь.

Монстры, видимо, сдаются, визг и слабые шелестящие звуки крыльев отступают вдаль.

Рагнар разворачивается на пятках лицом ко мне. Он подпрыгивает в воздух, расправив крылья, затем приземляется передо мной. Красивый.

Он касается моего лица, смотрит вверх и вниз по моему телу. Требуется всего лишь мгновение, чтобы понять, что он осматривает меня на предмет ран.

— Я в порядке, — говорю я, но он не понимает.

— Никто не пострадал? — Лана кричит.

Ответы приходят со всего лагеря, пока Рагнар заканчивает осмотр. Его внимание никоим образом не ослабляет напряжения между моими бёдрами, а даже усугубляет его. Чувствую пульс, отдающий вибрацией в клитор, желание призывает меня нарушить все правила приличия.

Когда он выпрямляется в полный рост, я касаюсь его щеки. Его чешуя прохладная и гладкая. Всем своим существом я желаю, чтобы мы смогли поговорить.

Одна его рука у меня на плече, другая на талии. Мир исчезает, пока не остаёмся только мы вдвоём. Отдалённые звуки становятся не более чем жужжанием на фоне. Моё сердце колотится о грудь, когда я поднимаюсь на цыпочки и тянусь к Рагнару.

— Ты в порядке? — спрашивает Лана, прерывая момент.

Встав назад на пятки, когда меня отвлекли от Рагнара, я прикусываю нижнюю губу. От внезапной боли у меня навернулись слёзы. Лана хватает меня за плечи, разворачивая лицом к себе. Прежде чем я успеваю сказать слово, она проводит руками по моим рукам, крепко обнимая.

— Я в порядке! — говорю я, мой голос надломился и стал намного громче, чем следовало бы.

Лана останавливается, поднимая глаза из сгорбленной позы, из которой она осматривала меня, её удивление очевидно. Она выпрямляется, когда мои щеки загорелись румянцем. Я не могу встретиться с ней взглядом. Меня почти переполняет непреодолимое желание найти камень, под которым можно спрятаться.

— Хорошо, — говорит Лана, переводя взгляд то на Рагнара, то на меня. Отлично, просто великолепно. Она поджимает губы, будто собирается сказать что-то ещё, но затем качает головой.

— Кто-нибудь ещё пострадал? — спрашиваю я, отчаянно пытаясь отвлечь её внимание на что-нибудь ещё.

— Нет, — говорит она. — Кажется, мы справились с ними.

Она что-то говорит Рагнаряу, и острая, холодная сталь зависти вонзается в моё сердце, когда он отвечает. Что она ему говорит? Я так сильно хочу иметь возможность поговорить с ним, услышать его голос и знать, что он говорит. Они обмениваются ещё репликами, затем она фыркает и качает головой. Мои руки сжимаются в кулаки, когда зависть перерастает в гнев. Она флиртует с ним?

Ревновать сейчас просто глупо. Неуверенность — это слабость, на которую у меня нет времени.

Лана улыбается Рагнару, затем оборачивается.

— Я рада, что с тобой всё в порядке, нам всем пора спать, — говорит она. — Завтра будет долгий день.

— Конечно, — говорю я.

Делайла и Астрид расправляют одеяла и собираются лечь, поэтому я делаю то же самое по свою сторону небольшого костра. К тому времени, как я всё разложила и легла, огонь уже потух до тлеющих углей. Наступила ночь, двойное солнце зашло, но всё ещё слишком жарко. Эта планета полный отстой.

Я вздыхаю, а затем Рагнар ко мне прижимается. Его тело излучает лёгкую прохладу, которая притягивает меня. Он намного больше меня. Я оказалась окружена и успокоена его безопасностью. Я знаю, что он не позволит случиться чему-то плохому.

Он касается моего бедра, и я напрягаюсь. Желание расцветает. Как я могу спать с ним так близко? Когда он прижимается своим телом к ​​моему, а его член вжимается в мою спину. Он кажется огромным!

Как мне теперь спать? Он так близко, такой большой, сильный, заполняющий все мои мысли. Я не могу расслабиться, пульс отдаётся по всему моему телу, разгоревшийся пожар требует моего внимания. Нет, не здесь и не сейчас.

Его рука скользит по моему бедру, движется, и чёрт возьми, моё тело предаёт меня. Я прикусываю губу, когда его рука скользит под край моих брюк, к моим складочкам. Один большой палец сильно прижимается к моему клитору, заставляя меня вздрогнуть. Крик застревает у меня в горле, когда я тону в своём желании.

Я не могу сделать это, только не здесь. Схватив его за руку, я тяну. Он не сопротивляется, когда я отталкиваю его руку и кладу её обратно на бедро. Он оставляет меня в покое, не пробуя ничего другого. Медленно моё сердце возвращается к нормальному ритму, но к тому времени его дыхание становится медленным и ровным у меня за спиной.

Отлично, хотя бы один из нас заснул. Лежа здесь, окутанной его телом, его экзотический аромат не даёт мне заснуть. В какой-то момент я наконец отключилась.

***

Меня кто-то потолкал. Я резко просыпаюсь, осознание врывается, когда адреналин пробегает по моему телу. Оглядываясь вокруг, я теряюсь, и мне требуется время, чтобы сориентироваться. Рагнар сидит рядом и терпеливо ждет.

Моргая, я встаю и потягиваюсь. Больные мышцы кричат, протестуя против того, чтобы их заставляли двигаться. Спать на земле — сущий кошмар.

Солнце ещё не взошло из-за горизонта, но света достаточно, чтобы видеть, так что рассвет уже близок. Рагнар протягивает руку с несколькими кусками мяса. Я беру два, благодарю его, хотя это бесполезно, и кладу холодную еду в рот.

Проходит совсем немного времени, и мы снова в пути.

Мы начинаем путь одной группой, но прежде чем солнце осветило горизонт, группа выстроилась в линию, а я позади. Снова.

У Ланы есть ботинки, которые она разработала для передвижения по песку, и для неё путь лёгок. Остальные из нас борются за каждый шаг по рыхлому песку. Мне приходится вытаскивать ногу наружу и продвигать её чуть дальше, а затем утопать в песке, и это утомляет меня и заставляет работать мышцы, которые я никогда не использовала.

И снова Рагнар остался рядом, и он помогает, когда мне особенно тяжело. Зыбучий песок достаточно тяжёл, но есть ещё и скатывающиеся дюны. Кажется, я всегда иду в гору. Серьезно, здесь не бывает спуска вниз? Вытирая пот с глаз, я достаю бутылку с водой и делаю небольшой глоток.

Я стараюсь быть осторожной с водой, потому что не знаю, когда мы отыщем ещё. В горле у меня так пересохло, что больно дышать. Моё тело ноет, чтобы я выпила всю бутылку и нашла ещё, но я не могу сдаться. У меня болит голова, и я знаю, что боль будет расти, пока не станет ослепляющей.

Возобновив путь, я понимаю, как всё болит. Солнца высоко над головой, палят с неослабевающей энергией, накаливают песок и меня. Путешествие в духовке не могло бы стать более неприятным, чем это.

Рагнар берёт меня за руку и поднимает, помогая мне высвободить ноги и продвинуть их вперёд.

Ему так легко! Он настолько большой, что можно было бы подумать, что такое место ужасно для него, но он расправляет крылья и скользит по песку, как будто его нет. Он является воплощением эволюционной теории, идеально адаптирующегося существа к окружающей среде.

Поднявшись на очередную дюну, я прикрываю глаза, чтобы увидеть, насколько далеко я отстала. Рагнар тоже останавливается. Недалеко впереди находится большой скальный выступ, отбрасывающий длинную тень на песок. Будет приятно зайти туда, когда мы доберёмся до него. Остальная часть группы уже там. Блин, я так сильно отстала! Вздохнув, я выпрямляюсь, поправляю рюкзак и смотрю вперёд.

— Что это за штука? — спрашиваю я, указывая вдаль.

Оно выглядит, как красно-коричневая стена, пересекающая горизонт, насколько хватает глаз.

Рагнар наблюдал за мной, но когда я указала туда, он повернулся и посмотрел туда. Он что-то кричит, чёрт возьми, я бы хотела что-то погасить, а затем всё приходит в движение. Меня сбивают с ног, и я оказываюсь в его объятиях, и мы несёмся через пустыню к большим скальным камням. Обхватив его руками за шею, я держусь изо всех сил, буквально.

Он движется так быстро, что я подпрыгиваю в его руках, как тряпичная кукла. Моё сердце колотится, но под ложечкой всё ещё дрожит холодный ледяной комок. Меня сильно подбрасывает, я прикусываю язык и кричу от боли.

Рагнар смотрит вниз с беспокойством в глазах, но не замедляет шаг.

Ну, может быть, это было не беспокойство? Как вообще выглядит беспокойство на лице инопланетного человека-дракона? Смаргивая слёзы, я пытаюсь оглянуться через плечо и увидеть ту тёмную стену. Она приблизилась намного ближе, и когда я оглядываюсь, мы не очень быстро добираемся до остальных. Мы не догоним их, пока эта стена не дойдёт до нас первой.

— Дерьмо, — говорю я, когда песок у наших начал расползаться от ветра.

Глава 6

Рагнар

Порывы ветра настолько сильные, что меня отбрасывает в сторону. Песок бьёт по моей коже, как стекло. Он царапает мою чешую, и ослепляет, попадая мне в глаза. Я опускаю защитные веки, возвращая своё зрение. Оливия крепко прижимается, держась обеими руками за мою шею.

Налетел ещё один порыв ветра, на этот раз такой сильный, что закрутил нас по кругу. Ветер приносит песок, а затем порывы ветра усиливаются. Он свистит над землей, с кромсающей силой сбивая всё на своём пути. Буря ограничивает моё зрение до нескольких футов, даже с защитными веками.

Оливия что-то кричит, её слова звучат резко, и я предполагаю, что это проклятия. Понимаю. Всё плохо. Мы не доберёмся до остальных. Буря надвигается.

Меняю направление, бегу прямо навстречу ветру. Сила бури отталкивает меня назад, я сопротивляюсь ей, упираясь ногами, и сражаясь за каждый шаг, в то время как меня толкало назад. Наклонившись навстречу буре, я продвигаюсь вперёд, но медленно, слишком медленно. Моя шея и плечи сгибаются, когда я протолкиваюсь дальше.

Я плотно сжимаю крылья, когда ветер пытается их подхватить и заставить раскрыться. Песок режет меня, разрывая нашу одежду. По всей открытой коже Оливии появились небольшие порезы, отсутствие чешуи делает её беззащитной. Я должен доставить её в безопасное место.

До моих ушей доносятся далёкие крики. Я тоже кричу, но порыв ветра уносит звук моего голоса. Песчаная буря ослепляет. Если я не найду для нас укрытия, Оливия может не выжить.

Мои сердца застучали сильнее. Адреналин подогрел мою ярость. Биджас врывается в сознание, пытаясь перехватить контроль над моим разумом. Я не могу этого допустить.

Крики боли Оливии доносятся до моих ушей сквозь шум ураганного ветра. Влага струится из её плотно закрытых глаз. Она поворачивается и зарывается лицом мне в грудь в поисках защиты.

Впереди видно выступ скалы. Безопасность, убежище, я должен добраться до него.

Я понимаю, это опасно, но я должен защитить её. Ветер дует сильно, но я раскрываю крылья. Их резко подхватывает порыв ветра, напрягая мои мышцы. Ужасная боль.

Не обращая внимания на боль, я заставляю крылья нести нас вперёд. Такое ощущение, будто мышцы рвутся, когда я двигаю своими крыльями.

Меня отталкивают назад. Скольжу по песку, мои пятки впиваются глубже. Наконец они окружили Оливию, защищая её от самого сильного порыва ветра бури.

Продвигаясь вперёд, я возвращаю утраченные позиции по мере того, как интенсивность шторма усиливается.

Наступает тьма, клубящийся песок пыль скрывают солнце.

Каждый шаг — это триумф силы воли. Мышцы надрываются, когда я заставляю их превосходить любые требования, которые я к ним предъявлял раньше. Боль в моих крыльях угасает под натиском режущего песка. Оливия дрожит в моих руках. Мы почти подошли к скалам.

Ветер снова отбрасывает меня назад, крадя то, что я уже завоевал. Наклонившись вперёд, я сопротивляюсь атаке. Шаг, другой, затем откат назад. Мои ноги прижимаются вниз, покачивая хвостом для равновесия, песок доходит до середины моих икр, когда я продвигаюсь вперёд.

Несмотря на защитные линзы, я не могу видеть дальше, чем на несколько дюймов перед лицом. Только кружащаяся стена песка. Кажется, что выступ скалы материализуется из ниоткуда, мгновенно прорываясь сквозь бурю. Упираюсь левым боком в стену скалы, я использую её укрытие, чтобы пробраться вперёд в поисках расщелины, которую заметил ранее.

Ветер мечется взад и вперёд, отталкивая меня от камня, а затем швыряя в него. Я держу себя развернутым настолько, чтобы, когда он ударит меня в ответ, я смог защитить Оливию. Ветер, песок и камни с силой бьют меня по плечу и боку, но это не имеет значения, я защищаю её.

Ощупывая стену, я наконец нахожу расщелину. Мои мышцы крыльев заныли от боли, когда я раскрыл крылья и затолкнул Оливию в отверстие. Она протиснулась в тесное безопасное пространство, насколько это возможно, посреди песчаной бури.

Я не могу залезть полностью, я слишком широк. Ничего, поскольку я использую своё тело, чтобы не дать буре проникнуть внутрь.

Щель не глубокая и не широкая, но в нём достаточно места, чтобы укрыться от самой сильной бури. Её тело прижимается ближе к моему, и теперь, в относительной безопасности, я не могу оторвать своё внимание от ощущения её мягких изгибов.

Мой главный пенис шевелится, напрягается, прижимаясь к её заднице. Её аромат наполняет мои ноздри, опьяняющий запах, который уносит мои мысли. Я хочу её.

Она поворачивается и тянется к моей голове. Импульсивно, почувствовав смелость, я предъявил право на её губы, как Астарот делал со своей самкой.

Шторм стих до фонового шума, беспокойство и боль смылись сладким вкусом её губ.

Я исследую её губы и рот языком. Её язык встречается с моим, я почувствовал удовольствие, которого я никогда не испытывал.

Её задница двигается по моему телу, делая мой член твёрже. Мне отчаянно хочется наполнять её снова и снова, пока она не выкрикнет моё имя от удовольствия. Попробовав её рот, воспламеняется желание вкусить её всю.

Но это невозможно в таком тесном пространстве. Мы попали в бурю, отделённые от нашей группы, затерянные в песках. Не важно. Она отдаёт себя, а я хочу всё, что она предложит.

Я доставлю ей удовольствие. Я хочу, чтобы она стонала. Положив одну руку ей на плечи, я провожу ею по её груди, по её мягкой, обнаженной груди, которая так отличается от самок змаев. Я мечтал о её мягкой плоти с тех пор, как встретил её. Интересно, как они выглядят, ощущаются, какой у них вкус.

Игнорируя их из-за желания и невозможности, я просовываю руку ей в штаны, ища её сердцевину.

Мои пальцы скользят по мягкому меху, а затем находят влагу. Проведя рукой, я обнаруживаю, что она открыта, гладкая и готовая, мой палец легко скользит внутрь. Она стонет в наш поцелуй, только начало того, что я заставлю её почувствовать.

Я засовываю палец в неё как можно глубже, а затем медленно двигаю им по кругу. Её задница сильно врезается в мой твердый член. Я стону, возбудившись почти до предела.

Провожу мой палец внутрь и наружу, и её стон стал громче, почти догнав по звучанию свист ветра. Она стонет еще громче, когда я вытягиваю палец наружу и внутрь, прижимаясь к её телу. Твёрдый бугорок трётся о мой палец, и нажатие на него, кажется, доставляет ей ещё больше удовольствия, заставляя её дрожать и толкать своё тело в меня.

Она извивается под моими руками. Мой член дёргается от потребности в расслаблении. Её влажности достаточно, чтобы позволить мне ввести второй палец внутрь. Она вскрикивает, а затем выкрикивает моё имя, сильнее прижимаясь ко мне. Её тело дрожит в моих руках, затем она обмякает.

Я крепко обнимаю её, оберегая, пока мы ждём, пока утихнет буря.

Глава 7

Оливия

Я резко просыпаюсь. Тихо. Слишком тихо. Не могу поверить, что я уснула.

Мои мышцы затекли и ноют. Всё болит, пока я пытаюсь сориентироваться. Тёплая волна внутри меня напоминает мне о том, что произошло, вызывая медленную улыбку. А также успокаивающее присутствие Рагнара, прижатого к моей спине.

— Рагнар? — спрашиваю я, не в силах повернуться достаточно, чтобы увидеть его.

Он шевелится и что-то говорит. Солнце падает в узкую пещеру куда он нас затолкал во время бури. Я не знаю, как долго мы здесь пробыли, но кажется, что прошло уже несколько часов. Может быть, день или больше. Сколько длится песчаная буря? Прохладная чешуя Рагнара приятна и успокаивает, но я от него отползаю, и жар Тайсса окутывает меня, словно тяжелое одеяло.

Камень царапает мою кожу, пока я ползу. Когда я поворачиваюсь, чтобы оглядеться, солнечный свет отражается от свежеприбывшего красного песка, ослепляя меня. Мои глаза слезятся, когда я крепко сжимаю их, борясь с ослепляющей болью.

Они медленно приспосабливаются, Рагнар лежит на небольшом расстоянии.

Я задыхаюсь от ужаса. Его спина!

Левое крыло Рагнара висит ниже, чем должно, и странно свисает. Кровь капает на песок из десятков порезов на его разорванной коже, несмотря на защитную чешую.

Я не могу себе представить, чтобы со мной сделала песчаная буря.

Моё лицо горит от осознания того, что он защитил меня от худшего. У меня небольшие раны, но они ничто по сравнению с тем, насколько он ранен.

Пробираясь к нему назад, я тону в песке, спотыкаясь, и он оборачивается. Забота на его лице вызывает слёзы. Как он может беспокоиться обо мне сильнее, чем о своей боли?

Достигнув его, я протягиваю руки вверх, чтобы коснуться его лица. Его рука обхватывает меня за талию, затем другая — касается моей щеки. Он вытирает первую упавшую слезу, говоря что-то тихим шепотом.

— Мне бы хотелось поговорить, — говорю я тихим голосом, чтобы он не надламывался.

Момент тянется до тех пор, пока он, наконец, не убирает руку с моего лица.

Он поворачивается, что-то говорит, затем указывает вдаль. Глядя на меня через плечо, когда я не отвечаю, он повторяет те же звуки.

— Конечно, — соглашаюсь я, хотя понятия не имею на что.

Не беда, я пойду за ним на край земли.

Глубоко вдохнув, я медленно выдыхаю, надеясь очистить голову. В основном это срабатывало, но мне бы хотелось, чтобы мыслей вообще не осталось. Осмотревшись вокруг, я понимаю, насколько мы облажались. Других не видно, и я заблудилась.

Песок, ничего, кроме песка, с редкими выступами скал, простирающимися до самого горизонта, насколько хватает глаз. Ни следов, ни тени людей вдалеке, ничего. Пустынный песок.

Надеюсь, Рагнар знает, в каком направлении идти.

Поворачиваясь кругом, я надеюсь увидеть где-нибудь свой рюкзак, но его нет. Я потеряла его в нашей борьбе за то, чтобы пережить бурю. Какими бы сильными ни были порывы ветра, он мог сейчас быть за тысячу миль отсюда.

— Чёрт! — кричу я, сжимая руки в кулаки.

Рагнар рядом со мной. Его сильные руки поворачивают меня, прижимая к своей чрезмерно мускулистой груди. Я прижимаюсь лицом к его выпуклому бицепсу и проигрываю битву со своими эмоциями. Слёзы текут, и я рыдаю.

Разбилась на этой планете, которая медленно убивает меня обезвоживанием и тепловым истощением.

Все на моем корабле мертвы или взяты в плен.

Мы полностью предоставлены сами себе, отрезаны теперь от всех наших друзей.

Не знаю, сколько времени я так стояла, но наконец я вскрикнула. Слишком обезвожена, чтобы лить слёзы, опустошённая, лишённая всего.

Оттолкнувшись от его груди, мои пальцы задерживаются на единственной хорошей вещи, оставшейся в этом мире. Рагнар отпускает меня, но я сопротивляюсь, как будто он тоже этого не хочет.

В нескольких дюймах друг от друга мы смотрим друг другу в глаза.

— Что теперь? — спрашиваю я, надеясь, что смысл слов каким-то образом преодолеет языковой барьер.

Он наклоняет голову набок, хмурится, совершенно очаровательно хмуря брови, а затем что-то говорит. В его языке так много мягких звуков, протяжных букв «С», которые создают постоянное шипение, но это успокаивает, не то, чтобы я ассоциировала его со змеей или чем-то ещё.

Это сексуально, в каком-то странном смысле.

Он поворачивается в пол оборота и указывает вдаль.

Я пожимаю плечами. Этот способ общения выглядит так же хорошо, как и любой другой. В конце концов, что, чёрт возьми, я знаю? Я заблудилась.

Я киваю в знак понимания и согласия, и мы отправляемся в путь.

Не проходим и ста футов, как становится ясно, насколько сильно ранен Рагнар. Моя первая догадка: он не использует свои крылья. Змай идеально подходят для своей среды. Они используют свои крылья, чтобы с лёгкостью передвигаться по песку, несмотря на свой огромный размер и вес. Они почти не погружаются в песок, машут крыльями и используют хвост, чтобы направлять себя и балансировать.

Рагнар вообще не расправляет крыльев, поэтому проваливается в песок ещё глубже, чем я, благодаря своей большей массе. С каждым шагом он опускается почти до колен, сражаясь за каждый шаг. Его спина всё ещё кровоточит, оставляя небольшой кровавый след.

Это не может быть хорошо. Я понятия не имею, сколько монстров адской планеты могут выслеживать по запаху крови.

Мы продвигаемся дальше. Какой у нас был выбор?

Мы идём молча, у нас нет сил тратить силы на разговоры. В любом случае мы бы не поняли друг друга.

Солнца поднимаются выше, обжигая нас, пока, наконец, не зависают по центру неба. Рагнар выглядит хуже. Кровотечение некоторое время назад прекратилось, но крыльями он до сих пор не пользуется.

Он поранился, раскрыв их, чтобы защитить меня от бури.

Ради меня.

Последствия его действий затмевают тёплый жар в моём животе.

Он что-то говорит, глядя на меня сверху вниз. Мои глаза настолько сухие, что веки стираются, как наждачная бумага, когда я моргаю, чтобы яснее видеть. Он говорит снова, и я качаю головой и пожимаю плечами.

Понятия не имею, что он говорит. Это отстой.

Он касается моего лица, осторожно поворачивая его, пока я не смотрю в пустоту.

— Что? — я спрашиваю.

Он снова говорит, указывает, затем говорит ещё слова. Я моргаю ещё несколько раз, и вот оно. Вдалеке тень. Кажется, что она слишком далеко, но это очертания чего-то, нарушающего ровный горизонт.

— Что это такое? — спрашиваю я, глядя ему в глаза.

Он не понимает, поэтому всё, что он может сделать, это взять меня за руку, и мы продолжили идти. Солнце опускается ниже, принося долгожданное облегчение, поскольку температура падает с опаляющей до просто чертовски жаркой.

Я сосредотачиваюсь на каждом шаге. Все мышцы болят. Мышцы, о существовании которых я даже не подозревала. Голова раскалывается с нарастающей интенсивностью. Я м настолько обезвожена, что теперь не могу глотать. У меня и губы потрескались. Наступила новая ступень обезвоживания — нежеланный старый друг.

Рагнар говорит что-то — похоже, он взволнован.

Поднятие головы требует усилия воли. Когда я это делаю, то, что раньше было далекой тенью, теперь стала ясной картинкой. Деревья.

Должно быть, это мираж. Или лихорадочная галлюцинация. Скорее всего последнее. Тепловой удар может сделать такой сюрприз.

Рагнар говорит больше, поэтому я улыбаюсь. У меня просто какой-то психический срыв, всё в порядке. Если я смогу сделать новый шаг мне станет лучше.

Деревья. Какая насмешка.

Спустя несколько шагов, я не могу сосчитать, сколько, я натыкаюсь на что-то твёрдое.

Должно быть, это Рагнар. С чем ещё я могла столкнуться?

Снова огромное усилие поднять голову.

Опять это проклятое дерево. И оно огромно! Его основание должно быть футов двадцать в диаметре, а может и больше. Он простирается прямо вверх, становясь все тоньше, на протяжении пятнадцати футов, а затем от него тянутся массивные ветви. Дьявольская иллюзия.

Протянув руку, я прикасаюсь к нему. Кора прохладная, шероховатая, и я наклоняюсь ближе, прижимаясь к ней лицом.

Рагнар хватает меня за руку и тянет.

— Оставь меня в покое, черт возьми, это мои галлюцинации, — бормочу я, но он настойчив.

Вздохнув, я позволила ему оттащить меня. Я знаю, что дерево исчезнет, когда я перестану к нему прикасаться. Мой разум может создавать эту иллюзию лишь ненадолго. Но оно не ушло. Дерево всё ещё на месте, и Рагнар тянет меня мимо него. Моя нога касается земли, которая не проваливается, как только я на неё наступаю.

Трава! Желтая трава, но трава. Я так давно не видела траву! На корабле колонии были огромные открытые парки с деревьями, травой и даже имитацией солнечного света. Мне нравилось гулять по дорожкам парка недалеко от моего общежития. Это было прекрасное место, чтобы побыть одной. Раньше я ходила босиком, позволяя траве щекотать свои ноги.

— Это правда? — спрашиваю я, а потом смеюсь, вспоминая старинную песню. «Это реальная жизнь? Или же это просто фантазия?»

Развлечения, загруженные в базы данных корабля, были устаревшими. Раньше я читала о Земле и о том, какой она была до того, как мои бабушка и дедушка погрузились на колониальный корабль. Перенаселенность планеты вынудила большую часть населения жить под землей, за исключением корпораций и очень богатых людей. Они построили колониальные корабли, чтобы сократить население Земли. Они загрузили их всем, что, по их мнению, было необходимо для сохранения рассудка пассажиров.

Я никогда не знала жизни за пределами корабля, поэтому для меня это был дом. Пока мы не разбились здесь. Тогда место крушения было моим домом, но сейчас его тоже нет.

— Деревья! — кричу я по внезапной прихоти.

Я подбегаю и обнимаю дерево. Оно слишком большое, чтобы обхватить его руками, но прижаться лицом к прохладной коре так приятно.

Открыв глаза, увидела, как Рагнар наблюдает за мной. Он, наверное, думает, что я сошла с ума. Возможно, так и есть. Я имею в виду, здесь есть деревья и трава. Посреди пустыни. Разве это не безумие?

Рагнар что-то говорит, затем указывает.

— Конечно! — Я согласилась, словно поняла, что он сказал.

Это не имеет значения. Я либо сумасшедшая, либо счастливица. В любом случае, это лучше, чем то, что я чувствовала в течение долгого времени. Ещё до того, как меня похитили эти проклятые пираты.

Я приму это. Живите здесь и сейчас, да?

Рагнар подождал, пока я дойду до него, и мы пошли дальше вместе. Деревья многочисленны, но расположены на большом расстоянии друг от друга, в десятках футов друг от друга. Как будто они уважают территорию друг друга.

Между деревьями растёт странная жёлтая трава, но есть и другие растения. Необычные цветы с яркой листвой. Мы проходим мимо клумбы цветов высотой с мою талию, которые колышутся взад и вперёд, когда мы проходим мимо. Они красивые, красивого фиолетового оттенка. Я тянусь к ним, но Рагнар хватает меня за руку и останавливает. Он покачал головой из стороны в сторону, говоря что-то строгим голосом.

— Извини, — говорю я.

Он натянуто улыбнулся, напоминая мне, какую сильную боль он испытывает.

Когда мы движемся сквозь деревья, что-то булькнуло. Остановившись, я смотрю на Рагнара.

— Вода? — спрашиваю я с нарастающим волнением.

Так и должно быть, верно? Чтобы появились деревья и трава, должна быть вода. Оазис?

Конечно! Я не сошла с ума!

Я видела такое в фильмах. В пустынях всегда есть маленькие островки зелени, где есть вода, растения и жизнь!

Рагнар касается моего плеча, отвлекая моё внимание. Моя улыбка настолько широка, что расколет мое лицо. Мы будем жить!

Схватив Рагнара за руку, я тяну его вперёд. Пройдя мимо одного из массивных стволов дерева, перед нами раскинулся пруд, словно кусочек рая на земле. Кристально чистая, потрясающе голубая вода переходит в сверкающую бирюзу. На одном конце есть даже крошечный водопад. Он не высокий, но красивый.

Мы идём рука об руку в воду. В ней прохладнее, так освежающе. Я знаю, что мне пора раздеться, но не хочу ждать. Чем дальше мы идём, тем больше вода поднимается, пока не достигает талии Рагнара и моей груди.

Мускулистый охотник змай смотрит на меня голодными глазами, прикованными к моей груди, поднятой водой.

— Пока нет, — говорю я, качая головой. — Отвернись.

Схватив его за талию, я поворачиваю его так, чтобы он оказался ко мне спиной. На его спине кошмар. Хотя кровотечение уже давно прекратилось, раны просто ужасные. Засохшая кровь чернела в открытых порезах, заполненных песком с пылью. Там, где его крылья соединяются со спиной, кожа и чешуя имеют глубокий фиолетовый цвет с желтым оттенком. Левое крыло — хуже всего: висит безвольно и покрыто чёрными синяками.

— Мне нужно промыть твои раны, — говорю я, касаясь его боков, стараясь при этом избегать самых серьёзных повреждений.

Его спина напрягается, крылья шевелятся, но он не уходит.

Нагнувшись, я хватаю две пригоршни песка, и мне приходится нырять с головой под воду, чтобы достать их. Бабочки танцуют у меня в животе, когда я тянусь к нему с песком. Это будет больно. Но невозможно всё пустить на самотёк, не промывая ран.

Готовясь неизвестно к чему, я кладу обе руки ему на спину. Он шипит, дёрнувшись вперед, мышцы его спины напрягаются.

— Прости, — говорю я, и в уголках моих глаз появляются слёзы.

Он ранен из-за меня. Всё для того, чтобы защитить меня.

Он больше не двигается и не издаёт никаких звуков, поэтому я медленно делаю круговые движения руками, протирая раны песком. Вода, стекающая по его спине, становится красной, когда рыхлый песок и прочий мусор вымываются из ран. Я набираю новый песок снова и снова. Растирая ему спину песком, внутри меня сердце ноет с каждым новым прикосновением к ранам. Он шипит время от времени. Мягкий, болезненный звук, который каждый раз разбивает мне сердце.

— Последний раз, — говорю я, пытаясь хотя бы тоном голос звучать успокаивающе. — Осталось немного.

Позади нас что-то издало треск, за которым последовал визг. Рагнар разворачивается так быстро, что выбивает меня из равновесия, и я падаю спиной в воду.

Я упала так быстро, что не успела глотнуть воздуха. Мои лёгкие горят, и нарастает паника. Беспорядочно размахивая ногами и руками, я пытаюсь определить верх и низ. Приглушенные крики становятся всё отчетливее, когда я выныриваю на поверхность, задыхаясь и пытаясь встать.

Рагнар находится в двух футах впереди, широко раскинув руки и громко шипя. На земле, лицом к нему, находится существо.

Это огромное существо, похожее на гориллу, которое бьёт по земле массивными руками, напоминающими ствол дерева. Земля дрожит. Густой белый мех свисает с его плеч и верхней половины рук, но нижняя половина представляет собой голую кожу насыщенного синего цвета. У него острые карие глаза, которые смотрят прямо на Рагнара.

Он кричит, громким, резким звуком, от которого заболели мои уши. Листья деревьев шелестят, словно в ответ на его рёв.

Холодный озноб пробегает по моим конечностям.

Ещё полдюжины существ, меньших чем горилла, но такие же огромные, выбегают из-за деревьев и выстраиваются в линию, становясь позади великана.

— Чёрт, — выдыхаю я.

Глава 8

Рагнар

Я шиплю и бью себя в грудь, затем широко раскидываю руки. Альфа маймун поднимается на задние лапы, отвечая на мой вызов.

Очень сложная ситуация. Встав на две ноги, он ненамного ниже меня. Он стучит себя в грудь с глухим звуком, отзвук которого вибрирует в моих костях.

Остальные члены его стаи выстраиваются позади него, готовые поддержать своего лидера. Оливия говорит позади меня что-то, похожее на ругательство. Если бы я был вооружен и не был ранен, они не стали бы большой проблемой. Я безоружен и не могу использовать свои крылья, всё может обернуться по-другому. Маймуны первобытны, и их появление взывает к моему биджасу. Я хочу доминировать над соперником.

Красная ярость нарастает, требуя себе полного контроля. Ничто не устоит против меня.

Указы. Помни об указах.

Оливия что-то говорит, и мне бы всем сердцем хотелось знать, что она говорит. Альфа-маймун снова бьёт по земле, комья вылетают из-под его кулаков. По прихоти я отвечаю, шлёпая по воде открытой ладонью. Вода разбрызгивается вдаль, пропитывая его густую шерсть.

Он визжит и отбегает назад, скаля на меня зубы. Улыбаясь, я делаю два шага вперед, шипя и раскинув руки в стороны. Он бросается вперед, но останавливается, прежде чем подойти слишком близко к кромке воды. Он визжит, встаёт, стучит себя в грудь, а затем тяжело падает на четвереньки.

Сделав ещё шаг вперёд, я шлёпаю по воде ладонями вниз, издавая громовой звук. Маймуны, выстроившиеся по обе стороны от него, отступили назад, почти съежившись. Альфа стоит на своём, но я чувствую его страх. Как и его племя. Самый маленький из них разворачивается и прыгает на ветки ближайшего дерева баоба.

Я снова шлёпаю по воде, на этот раз складывая руки лодочкой, чтобы ещё больше воды брызнуло на альфу. Он увидел это и с пронзительным воплем убежал назад. Он уклоняется от водяных брызг, но потерял уважение в глазах своего племени. Бета, маймун, столь же большой, как и альфа, наблюдает.

Внезапно, в неясном движении, бета прыгает и приземляется на спину альфы. Они вдвоем укатываются в лес, скрываясь из виду. Раздаются звуки борьбы, и остальные маймуны смотрят друг на друга, щебеча и визжа. Почти как один они прыгают на верхушки деревьев.

Когда я поворачиваюсь, Оливия оказывается прямо позади меня. Мокрая рубашка, прилипшая к изгибам её тела, подчёркивает полноту её незащищенной груди. Тёмные круги просвечивают сквозь мокрую ткань по центру, твердые точки продавливают ткань. Мой основной пенис напрягается, неприятно прижимаясь к ткани штанов.

Ярость уступает место желанию, по-прежнему оставаясь под влиянием биджаса. Я победил своего врага и защитил свою женщину, теперь он требует, чтобы я взял её. Мой член пульсирует в такт каждому из моих сердец. Подойдя ближе к ней, моя эрекция прижалась к её животу.

Её глаза широко раскрылись, она посмотрела вниз, затем вверх с застенчивой улыбкой. Она говорит слова, которые не имеют ни смысла, ни намёка на него. Ей должно быть понятно, что мне нужно, как она может не видеть этого? Я хочу её.

Она снова что-то говорит, затем кладёт руки мне на плечи и пытается повернуть.

Глядя на её маленькую бледную руку на своей коже, я прослеживаю красивую линию её руки обратно к её лицу. Она всё ещё что-то говорит и пытается меня развернуть.

Любопытно, о чем она думает, я двигаюсь по её желанию. Она останавливает своё давление руками, когда я оказываюсь к ней спиной. Когда она уходит под воду, раздаётся небольшой всплеск, а затем она снова натирает мне спину пригоршнями песка. Инстинкт бушует от пульса биджаса, требуя удовлетворения. Я борюсь с желанием, каким бы сильным оно ни было, я не возьму у неё ничего, что она не предложит добровольно.

Преодолев инстинкт, я смог сосредоточиться на её прикосновениях. Она нежная, но это всё равно больно. Некоторые раны, должно быть очень глубокие, судя по остроте моей боли.

Каждый раз, когда я вздрагиваю, она говорит что-то нежное.

Вода окрашивается в красный цвет. Мне понадобится лечебная паста. Если бы мы не потеряли группу, это не стало проблемой. Я собрал кое-что для путешествия в город.

Теперь, отсоединившись от группы с припасами, пасты нет. Мне придётся успеть к ним вернуться. Всё было бы хорошо, если бы я ещё не был ранен. Я пытаюсь раскрыть крылья. Перед глазами всё стало раскалённым добела, я ослеп от боли. Вскрикнув, я потерял равновесие.

Её голос прорывается сквозь плеск воды и агонию. Её нежные руки легли на моё лицо, обнимая мои щёки. В её прекрасных глазах блестит беспокойство и страх.

— Со мной всё в порядке, — говорю я, кладя руку ей на талию, чтобы удержать равновесие.

Она что-то говорит, и я проклинаю нашу неспособность общаться. Кончики её пальцев скользят по моим щекам, и я вынуждаю себя улыбнуться. Уверяю её, что со мной всё в порядке, единственным доступным мне способом. Мой член пульсирует от сильной, потребности и желания до такой степени, что я могу уже взорваться, выливая свое желание в воду.

Схватив её за талию, я обвил её плечи свободной рукой и притянул её ближе. Крепко держа её, вдавливая между нами мой твердый, как сталь, член.

Я не в состоянии путешествовать, и она тоже. Нам нужен отдых и время, чтобы восстановиться. Я не знаю, как далеко мы от города и в правильном ли направлении идём. Мы здесь, вместе, и она мне нужна. Желание отбрасывает в сторону причины, по которым мне следует делать что угодно, только не удерживать её силой.

Её тело прилегает к моему, прижимаясь ко мне, словно созданное специально для этого момента. Её мягкая, полная грудь прижимается к моей груди. Мой основной член впивается ей в живот, и когда она двигается, я почти падаю с края. Опустив руки на её красивую попку, я беру её и сжимаю, поднимая её, притягивая её лицо к своему.

Её голова откидывается назад.

Её губы приоткрыты, приглашая.

Время замедляется, небольшое расстояние превращается в огромную пропасть.

Ближе, бьются мои сердца, ещё ближе.

Мои губы покалывают в предвкушении. Я соединяюсь с её ртом, как делал это Астарот со своей самкой.

Ближе.

Мягкие, сочные губы прижимаются к моим.

Член пульсирует.

Руки прижимают к себе ещё ближе.

Мой язык высовывается, пробуя её на вкус.

Глава 9

Оливия

Его язык касается моих губ, его вкус одновременно прохладный и обжигающий.

Он отстраняется, его глаза тлеют желанием. Я же осталась трясущейся и опустошённой.

Мой пульс бьётся между ног.

Его руки на моей заднице, блуждают взад и вперёд, кончики пальцев проходят между моих ног. Дрожь пробежала по моему позвоночнику.

Одна из его рук скользит вверх по моей спине, поглаживая мои волосы, когда он вновь наклоняется.

Его язык снова высовывается, облизывая, пробуя на вкус, исследуя.

Я не знала, что змай знает, что такое поцелуй, но, чёрт возьми, он хорош!

Он проводит рукой по моим волосам, и его губы снова встречаются с моими. Мягкие, нежные поцелуи, наши губы соприкасаются и раздвигаются.

Обхватив его за шею, я позволила себе уйти в транс, поддавшись его прикосновениям. Тяжело дыша сквозь приоткрытые губы, наши языки встречаются, танцуют, а затем расходятся.

Мягкие губы требуют большего. Мои пальцы покалывают, когда я провожу ими по его шее и плечам. Его чешуя прохладная на ощупь, а её твердая шелковистая текстура манит.

Рагнар проводит рукой по моему позвоночнику. Ещё одна дрожь после его ласки.

Мы всё ещё в оазисе, плещущиеся волны тёплой воды ласкают мои ноги. Желание пульсирует в моих венах, отбивая учащенный пульс.

Огромный охотник змай выносит меня из воды, его губы никогда не отпускают моих.

Его язык скользит вперёд и назад, как колибри, пробующая сладкий нектар цветка.

Я стону от удовольствия.

Его член, прижимающийся к моему животу, кажется огромным. Слишком большим, чтобы просто поверить в это. Я хочу его, но сможет ли моё тело выдержать его?

Сознание, выходящее за пределы сладкого, коричного привкуса его губ, затуманивается, когда он вытаскивает нас из воды.

Крепче обхватив ногами его талию, его член так сильно впивается в меня, что я чувствую, как он пульсирует. Он хочет меня.

Он хочет меня.

Мне нужно подумать ещё раз.

Я не та девушка, которую хотят парни, не такая. Рагнару плевать на это, он хочет меня. В его объятиях я особенная.

Удовольствие вырывается из глубины моего центра, заставляя меня задрожать от его силы.

Никогда в жизни я не чувствовала себя желанной, как сейчас.

Мы опускаемся, но я как будто плыву. Он такой сильный, что нет чувства гравитации. Никакого притяжения земли. Я в объятиях его крыльев, падаю на землю.

Меня накрывает Рагнар, большой и могучий. Его губы прижаты к моим.

Объятая его большими размерами, я крошечная и страстная.

Его мягкие губы целуют мою щеку, его руки скользят по моей мокрой блузке.

Я провожу пальцами по его волосам, поглаживая массивные мышцы его плеч вниз к выпуклым бицепсам, затем снова вверх и по волосам.

Его член напрягается в штанах, сильно прижимаясь к моей киске. Влажный жар пропитывает мои бёдра. Я снова задаюсь вопросом, насколько большим он может быть на самом деле?

Его большой палец проходит по моему соску, ударная волна вытесняет все остальные мысли.

Простонав от удовольствия, мои бёдра задвигались сами по себе, толкаясь вверх и в него.

Через мгновение я снимаю блузку, а затем его тёплый рот охватывает мой набухший сосок, и я задыхаюсь.

Его горячий, шершавый язык облизывает, а затем кружит вокруг, пока он сосёт. Я краснею, а моё сердце начинает биться быстрее.

Удовольствие заставляет меня извиваться под ним. Он перемещается от одного к другому, а затем обратно.

Поднявшись с одного из них, он делает паузу и смотрит на него долгим восхищённым взглядом.

Он опускает голову, и его рот работает с одним твёрдым бугорком, в то время как его большой и указательный пальцы играют с другим.

Это двойной удар по ощущениям.

Мой клитор так сильно пульсирует, что почти заболел.

Мои руки сжимают его волосы, потягивая, когда сильное удовольствие от его действий сотрясает моё тело.

Когда он переходит от одной груди к другой, его бёдра прижимаются ко мне. Выпуклость его члена сильно прижимается к моей киске даже через нашу одежду.

Я выискиваю одну руку из его волос и провожу ею между нами.

Мне нужно освобождение, давление слишком велико.

Он стонет рядом со мной, вибрируя над моей грудью.

— Рагнар! — я кричу, моя рука скользит в штаны.

В тот момент, когда мои пальцы соприкасаются с клитором, я поддаюсь вперёд к его большему члену, сильно прижимаясь к разделяющей нас ткани.

По мне пробегает дрожь, пальцы ног сгибаются, а спина выгибается.

Его массивные руки обхватывают меня, защищая, прижимая к своей груди, к себе.

Мой оргазм нарастает быстрым и ошеломляющим рывком.

Это облегчение пришло невероятно быстро, и я знаю, что этого всё ещё было недостаточно. Он мне нужен целиком.

Рагнар целует мою грудь и живот.

Мгновение неловкости проносится мимо меня, но смывается, когда он целует ниже. Его пальцы оглаживают меня по бокам, оставляя после себя огненные следы. Они зацепляются за края моих штанов, и я приподнимаюсь, позволяя ему их снять.

Он шипит, когда он меня раздел, его глаза расширяются от явного восхищения.

Его руки двигаются медленно, неуверенно, и я почти готова поклясться, что они дрожат перед тем, как он прикоснулся ко мне.

Он проводит руками по моей талии и бёдрам, опуская голову.

Его язык высовывается и касается меня в верхней части моего отверстия, заставляя меня задрожать в предвкушении.

Большие, твёрдые руки раздвигают мои бёдра.

Его теплое дыхание касается моих нежных губ, его руки слегка массируют мои бёдра, затем его язык скользит по складке бедер, едва касаясь края моих губ.

Мои глаза закатываются от удовольствия. Схватив его за волосы обеими руками, я сжимаю пальцы и тяну его к своему центру.

Его грубый, горячий язык ласкает мои складочки, не проникая в них.

Нежно, быстро облизывает, пробуя мои соки, он стонет и что-то говорит. Боже, если бы я знала, что это было, но это звучит так потрясающе сексуально!

Опустив голову, его язык входит внутрь, и я вскрикиваю, когда его сильный язык заставляет меня раскрыться.

Он тянет его вверх, двигаясь из стороны в сторону, открывая меня в полную силу.

Потом он достигает моего клитора, охватывает его ртом и сосет.

Я никогда не чувствовала ничего подобного. Мои конечности слабеют, мышцы превращаются в бездействующее желе.

Огонь горит в моих венах.

Моё сердце колотится, как табун диких лошадей.

Я поднимаюсь к краю, затем он отталкивает меня, двигаясь от моего центра, облизывая мои бёдра, внешние губы, а затем каким-то образом чувствуя, что я срываюсь с края, он вгоняет меня обратно, подталкивая меня вверх, прежде чем снова отступить.

Американские горки острых ощущений. Подъем, подъем, затем отступление.

Его руки повсюду, касаются, исследуют, пока его язык исследует меня.

Меня поглощает буря. Я тону в своём оргазме, напряжение внутри меня взрывается. Меня смыло. Волны огненного удовольствия пронзают мои конечности, а затем лёд приходит вслед за ними.

Моя спина выгибается, пальцы ног сгибаются, когда я поднимаюсь к нему и дальше.

Он крепко держит меня, моё тело дрожит, я в его сильных руках.

Дрожь успокаивается, последние остатки моего удовольствия проходят. Мои мышцы подёргиваются, прежде чем я падаю на землю, защищённая теплом его тела.

Он поднимается вверх надо мной, пока наши губы снова не встретились. Мягкие нежные поцелуи.

Одна из его рук опускается, а другой он держится. Ожидание, окрашенное страхом, вызывает во мне трепет.

Я так много раз задавалась вопросом, как он выглядит, насколько большим он может быть? Теперь, наконец, я собираюсь это выяснить.

Нащупывая, он расстёгивает штаны, пока они не свисают внизу. Глубоко в тени я замечаю краем взгляда массивный член.

Он не может быть таким большим!

Он стягивает штаны, и его член высвобождается.

Он массивный и ребристый. Слишком огромный. Я паникую и толкаю его в грудь, ускользая.

Он поднимает глаза, встречается со мной глазами, в его глазах плещется замешательство.

Качая головой из стороны в сторону, я не могу оторвать глаз от его члена.

Толщина размером с мой кулак, а на верхней части есть выступы, которые выглядят так, будто они сделаны из кости, идущей от головки к основанию. И он очень длинный! Он наверное больше тринадцати дюймов.

— Я не могу, — говорю я. — Он слишком большой!

Выбираюсь из-под него, я тянусь за своей одеждой. Он что-то говорит, качая головой, и я знаю, что он не понимает. Как мне сделать так, чтобы меня поняли?

Он перекатывается обратно на колени. Его массивный, толстый, твёрдый член выступает вперед, как обвиняющий палец.

Я слышу вопрос в его голосе, даже если не понимаю слов. Покачав головой, я указываю на его член, затем рисую руками круг, имитируя его размер. Указывая на свои части тела, я уменьшаю размер рук и качаю головой.

Рагнар хмурится.

Я чувствую себя ужасно, но что, если он причинит мне боль, поранит? Мы заблудились в пустыне, и вокруг никого. Я не могу, только не здесь, не сейчас.

Он говорит что-то ещё, встаёт и натягивает штаны на место.

— Мне очень жаль, — говорю я.

Бесполезные слова.

Он долго смотрит на меня. В его глазах нет обвинения, но он поворачивается спиной и уходит на некоторое расстояние. Одевшись, я прислонилась спиной к дереву и обхватываю колени руками. Как я могу быть такой жестокой?

Глава 10

Рагнар

Солнца садятся за горизонт, протягивая свои последние красные лучи сквозь листья деревьев бабоа. Я чувствую себя не на своём месте.

Почему Оливия оттолкнула меня? Что я сделал не так? Неужели мне не удалось угодить ей?

Её сладкий вкус у меня на языке, и я бы с радостью продолжил, если бы она захотела большего.

Солнечный свет искрится в оазисе, и какое-то маленькое водное существо вырывается на поверхность, вызывая мягкий всплеск.

Моё ощущение присутствия Оливии не притупилось, мой член всё ещё болит. Я хочу её. Она мне нужна, и я уверен, что доставил ей удовольствие. Насколько эти самки могут отличаться от змаев? Их анатомия достаточно схожа.

Хотя, учитывая её грудь… какая соблазнительная и откровенно сексуальная…

Вздохнув, я поворачиваюсь к ней. Войну не выиграть бездействием.

Оливия вздрагивает, когда наши взгляды встречаются. Капельки влаги усеивают её лоб, а глаза убегают в сторону.

Я думаю, что понял.

— Мне жаль, что я тебе не угодил, — говорю я. — Я научусь и стану лучше.

Подойдя к ней, я нежно положил руку ей на щеку. Её глаза медленно поднимаются на мои.

Она не отвечает какое-то время, а затем что-то говорит. Одна тонкая бровь выгибается вверх, когда она наклоняет голову.

Не понимая, что она говорит, я улыбаюсь, что, как я надеюсь, передаст ей уверенность. Она ждёт, как будто ожидая, что я отвечу, и момент затягивается, но затем обнимает меня, кладя голову мне на грудь.

Неважно, что между нами не так, ничто другое не имеет значения, кроме того, что она находится в моих объятиях. Глубокое, наполняющее чувство удовлетворения радует дракона во мне.

Это. Именно это то, чего я хочу. Её. Моё сокровище.

Неважно, каким образом, важно то, что она у меня есть.

Тени скользят, пока мы стоим, держась друг за друга.

Слова, какими бы непонятными они ни были, не нужны.

Проведя пальцами по её волосам, тепло её щеки на моей груди, это всё, что мне нужно. Мир подождёт.

Когда темнота сгущается дальше, она шевелится, отрывая лицо от моей груди. Она поднимает глаза и открывает рот, чтобы что-то сказать, когда в животе у неё урчит. Её глаза расширяются, когда обе руки летят к животу. В тусклом свете её щеки приобрели более яркий оттенок красного.

Я понимаю её тело. Она голодна.

Приступаю к работе, собирая обвалившиеся ветви с деревьев и сухую траву. Используя небольшие камни, я окружаю неглубокую яму, помещаю в центр траву, а затем перекрещиваю над ней куски дерева. Открыв рот, я вытягиваю железы в горле вперёд и выплевываю в своё творение небольшой огненный шар. Трава вспыхивает, а дерево следует за ней, образуя небольшой костёр, который согреет мясо густера из моего рюкзака. Кроме того, он будет отпугивать большинство существ в ночное время.

В рюкзаке меньше мяса, чем я надеялся. Скоро мне придётся охотиться, но этого нам хватит на несколько дней. У меня в желудке бурлит кислота от беспокойства о нашем выживании. Надо жить одним днём. Единственный способ выжить для охотника — это быть сконцентрированным на данной минуте.

Рассеивание внимания на других заботах приведёт к гибели.

Я накалываю пять кусков мяса на палку, затем держу их над огнём и вращаю. Оливия наблюдает с лёгкой улыбкой на лице. Она такая красивая. То, как свет огня сверкает в её глазах, разжигает желание и тоску, настолько глубокую, что она словно проникла в мои кости.

Сок мяса поднимается на поверхность, а затем падает, шипя, в огне. Желудок Оливии снова урчит, когда запах наполняет воздух. Я вытягиваю палку из огня и предлагаю её ей. Она снимает кусочек, затем бросает его из руки в руку, дуя на него. Я не подумал, насколько горячим оно может быть или что это станет для неё проблемой.

— Мне очень жаль, — говорю я инстинктивно и автоматически.

Она поднимает глаза, и я осознаю, что она не поняла, что я сказал. Это причиняет мне боль, словно проткнули ножом в живот. Она что-то говорит, и будь я проклят, если бы я только мог понять её слова.

Она улыбается и откусывает пригоревшую еду. Я беру один кусок себе, кладу его в рот и медленно жую, наблюдая за ней. Даже то, как она ест, нежно, мягко и в какой-то степени чувственно. Изгиб её губ, пока она жует, манит меня и манит. Мои губы покалывают от желания поцеловать её. Когда она откусывает мясо, капля сока стекает по её подбородку. Прежде чем осознать это, я наклоняюсь вперёд, намереваясь слизнуть его, но останавливаюсь.

Она оттолкнула меня. Я не знаю, чего она хочет, и не возьму у неё ничего, что она не даст сама.

Она доедает свою порцию, и я предлагаю ей ещё один кусок, который она принимает с улыбкой и ещё более странными, жесткими словами. Её язык резко контрастирует с её мягкостью.

Едим не торопясь, я отдал ей три куска мяса из пяти. Я могу прожить несколько дней без еды и воды, но ей нужны частички эписа, чтобы помочь её телу пережить жару. Поэтому я хочу максимально использовать тот небольшой запас мяса, который у нас есть.

К тому времени, как мы заканчиваем, тьма захватывает мир за пределами маленького огонька нашего костра. Глаза Оливии тяжелеют, и она зевает. Я не приготовил для нас укрытие, но думаю, сегодня вечером мы справимся.

Она встаёт и оглядывается, затем посмотрела на меня. Улыбаясь, я тоже встаю и указываю на густую траву. Она кивает и подходит к ней. Я не следую за ней, не зная, чего она хочет. Изгибы её тела, её ягодиц и бёдер отвлекают меня, когда она становится на колени. Оглядываясь через плечо, она что-то говорит.

— Не понимаю, — отвечаю я, пожимая плечами.

Она хмурится, затем поднимает руку и жестом подзывает меня. У меня сердце подпрыгивает к горлу. Когда мы подходим к траве, расстояние между нами похоже на длинный туннель. Она похлопывает землю позади себя и ложится.

Это я понимаю. Я лёг позади неё, она прижалась ко мне ближе. Я обнимаю её своей рукой и скручиваю ноги и хвост, обхватывая её своим телом. Её красивая задница сильно прижимается к моему животу. Пульсация моего члена притормаживает сон, но в конце концов он находит меня.

***

Я просыпаюсь раньше, чем Оливия. Равномерный подъём и падение её груди под моей рукой умиротворяет. Первые лучи солнца пробиваются сквозь кроны деревьев бабоа. Шелест листьев и далёкий крик маджмуна наполняют воздух.

Оливия потягивается, отталкиваясь назад, и мой член напрягается у её чувственных ягодиц. Она переворачивается на бок, лицом ко мне, и что-то говорит. Выражение её лица кажется счастливым, и я импульсивно целую её.

Я хотел, чтобы это был быстрый поцелуй, но в тот момент, когда наши губы соприкоснулись, страсть вспыхнула добела. Её мягкие губы на моих пробуждают глубокое желание. Её рука скользит по моему боку, скользя горячими пальцами по моей чешуе. Она кусает мою нижнюю губу, а я засовываю в неё язык, в поисках её.

Проведя руками по её бедрам, вниз по ногам, я прижимаю её к себе.

Она прекрасна.

Её пальцы скользят к моей спине, и внезапно возникает острая, колющая боль. Я отстраняюсь, подавляя стон от внезапной и неожиданной боли.

Момент разрушен.

Беспокойство Оливии становится очевидным: она вскакивает и наклоняется так, чтобы увидеть мою спину. Раны горят. Я не обращал на это внимания, будучи увлечённым ею, но я знал, что что-то не так.

Она громко ахнула, подтверждая мои мысли.

Когда она вернулась на место, она заговорила очень быстро, слова вылетали из её рта, ни одного из которых я не понимал.

— Всё в порядке, — говорю я, но знаю, что она понимает мои слова не больше, чем я её.

Мне нужна лечебная паста. А это значит, что нам пора двигаться. Очевидно, что раны, которые я получил, воспалились. Паста справится с проблемой, но как ей об этом сказать?

Встав, я беру её за руки и поднимаю на ноги. Она всё ещё говорит, а я хватаю наши сумки и копьё. Она хватает меня за руку и тянет, пока я не поворачиваюсь и не встречаюсь с ней взглядом. Влага собирается по уголкам ее глаз. Она говорит ещё что-то, и я качаю головой.

Капелька воды из её глаз скатывается по щеке, и я вытираю её.

— Не волнуйся, — говорю я, надеясь, что мои слова будут соответствовать моим намерениям, даже если их не поймут. — Пойдём.

Я беру её за руку и тяну за собой через оазис. Вскоре я замечаю цветис. Первый компонент необходимый для приготовления лечебной пасты. Повернувшись к Оливии, я сжимаю обе её руки и указываю на землю, а затем махаю пальцем перед её лицом.

— Стой здесь, — говорю я. — Не двигайся. Стой на месте.

Может быть, если я буду использовать простые слова и жесты, она поймёт. Я надеюсь. Цветисы опасны, но я делал это сотни раз. Даже несмотря на то, что я ранен, цветим не представляет собой большой угрозы. Пока она остаётся в стороне.

Она кивает, но её губы дрожат. Всё ещё чувствуя импульсивность и не чувствуя никакого сопротивления, я краду ещё один поцелуй. Моё сердце забилось сильнее от простого прикосновения.

Кончики её пальцев задерживаются на моей щеке, когда я отхожу, и тепло её прикосновений остаётся со мной, когда я поворачиваюсь лицом к цветису.

Он уже должен был почувствовать наше присутствие. Когда я приближаюсь, по его листьям пробегает дрожь.

Когда я вращаю копьё, на его острых концах вспыхивают красные солнца. Остановившись, понимаю копьё, и держа его обеими руками над головой, бегу и прыгаю на цветис. Я почти расправляю крылья, это естественно, но как только я начинаю, мне приходится остановиться. Укола боли достаточно, чтобы понять, насколько всё осложнится.

Даже без крыльев я двигаюсь неплохо, и прыжок переносит меня в центр цветка. Сила тяжести тянет меня обратно вниз, и я целюсь копьём прямо в глаз растения. Жёстко приземляясь, я ударяю в центр. Растение трясётся от шока и боли. Лозы и большие листья поднимаются, набрасываясь, но я вонзаю копьё глубже.

Оливия кричит. Краем глаза я замечаю, что она стоит там, где я ей сказал, широко раскрыв глаза и обеими руками прикрывая рот.

Одна лоза режет мне лицо, её острый край задевает чешую и прорезает её. Яд цветиса прожигает мне челюсть. Шипя от боли и гнева, я поворачиваю копье, и цветис в последний раз содрогается перед смертью.

Ненавижу эти проклятые растения. Я бы никогда с ними не связывался, если бы не лечебная паста.

Предпринятые усилия по убийству цветка утомили меня. Моя спина горит, а порез на лице пульсирует огнём с каждым ударом моего сердца. Тяжело дыша, я вылезаю из центра растения и подхожу к Оливии.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

Я осматриваю её на предмет ран, чтобы убедиться, что она невредима. Я ей очень благодарен, что она послушалась и осталась там, где я ей сказал. Пообщавшись с Ланой, я уверен, что та самка бы не послушалась. Она бы выбежала и создала бы проблемы, пытаясь помочь. Моё сокровище гораздо умнее.

— Хорошо, — говорю я, заканчивая обзор её целости.

Она осталась стоять рядом, пока я собирал сок из больших листьев растения. После того, как я это сделал, она указывает на маленький нож в моей руке. Я даю ей лист, и она осторожно берёт ещё один лист и повторяет то, что я только что делал.

Я закрываю банку и тщательно упаковываю её в небольшой рюкзак, который мы сохранили во время урагана. Теперь мне нужны зубы сисмиса. Сисмисы ведут ночной образ жизни, поэтому заходить в их пещеры лучше всего днём, когда они неактивны. Обычно недалеко от оазиса есть пещеры, если мне удастся их найти.

Когда я вешаю рюкзак на плечо, Оливия берёт мою свободную руку и вкладывает в неё свою. Её теплая кожа мягка, при одном её прикосновении меня охватывает желание.

Она моё сокровище, и скоро она снова будет извиваться от удовольствия, и она будет умолять меня заявить права на неё.

Выводя нас из оазиса, я задал темп, с которым она сможет справиться. Как только мы выходим из-под деревьев, я осматриваю землю в поисках следов. Вскоре я замечаю нужные мне мелкие детали. Каменистый выступ с поднятым на него песком. Большие скалы возвышаются над песком. Хорошее место для поиска входа в пещеру.

Оливия заставляет себя двигаться быстрее. Когда мы начали, она говорила почти без остановки, но прошло больше часа, и теперь она замолчала, влага стекала по её лицу, вырывалось тяжелое дыхание при каждом новом шаге.

Мы достигаем грубой, каменистой местности. Скалы оказались не особо высокими, не выше моего плеча. Я провожу нас сквозь них, пока не нахожу отверстие в земле. Хорошо, именно то, на что я надеялся.

— Я спущусь в пещеру, — говорю я, беря обе её руки в свои. — Иди сюда.

Я увожу её на дюжину футов от того места, где мне предстоит войти в пещеру. Оно находится рядом с одним из самых больших валунов и должно быть безопасным, по крайней мере, несколько на Тайссе может быть безопасно. Во время разговора, я разворачиваюсь также крадучись, как в прошлый раз. Тогда это сработало, поэтому я надеюсь, что она снова поймёт, чего я хочу.

Она кивает головой, но в её глазах есть страх. У меня нет возможности убрать её страх, и это тяжело давит на меня, пока я возвращаюсь ко входу в пещеру.

Выглядит как обычная дыра в земле. Я ложусь на землю и вглядываясь внутрь, высота падения составляет около десяти футов. Без помощи моих крыльев выбраться обратно может быть сложно. Я поднимаюсь на ноги и перехожу на другую сторону ямы, затем снова ложусь и смотрю в неё под другим углом.

Вот мой выход. С этого угла стена пещеры находится всего в паре футов. Я смогу подняться по ней, тогда я смогу либо дотянуться до края ямы, либо прыгнуть и ухватиться за него.

Решение принято, я поворачиваюсь и свешиваю ноги с края. Проверяя Оливию в последний раз, я поворачиваюсь и падаю, хватаясь за край, свешиваюсь всем телом, а затем спрыгиваю на землю.

Приземлившись в трехточечном приседе, я жду, прислушиваясь, чтобы убедиться, что не создал шума. В воздухе разносится тихий шорох, затем наступает тишина.

Мои глаза привыкают к более тусклому свету. Сисмисы покрывают потолок, вцепившись в него. Хорошо, найти то, что мне нужно, не составит труда.

У крылатых существ на протяжении всей жизни вырастают новые зубы взамен старых. Они сбрасывают зубы, как дерево бабоа сбрасывает листья. Выброшенные клыки покрывают землю их гнезда, смешавшись с экскрементами, и всё, что мне нужно сделать, это просеить их навоз, пока не найду достаточно клыков для того, что мне нужно. А теперь мне пора обратно ко входу.

Моя спина и крылья кричат ​​от боли, пока я карабкаюсь по стене. Не обращая внимания на дискомфорт, я подтягиваюсь выше. Почти до входа, ещё немного.

Растягивая пальцы, я едва дотягиваюсь до отверстия, но не могу ухватиться.

Ради этого мне придётся прыгнуть.

Проклятье.

Это будет больно.

Закрыв глаза, я делаю несколько глубоких вдохов, готовясь. Я открываю их и прыгаю, не раздумывая. Мои крылья хотят расправиться, моё тело действует по наитию, и не под моим полным контролем. Я останавливаю их прежде, чем крылья раскрылись полностью, но даже эта попытка оказывается для меня болезненной.

Кончики моих пальцев цепляются за край входа в пещеру. Я вишу, раскачиваюсь взад-вперёд, потом подтягиваюсь.

Моя голова снова поднимается над землёй, и Оливия стоит именно там, где я ей сказал.

Она засияла, увидев меня и помахала рукой.

Земля дрожит под моими руками. Дрожь слабая, ровно настолько, что я это смог заметить.

Страх сжимает мой желудок тугим узлом. Это не может быть землия, ничего хуже сейчас произойти не может.

Карабкаясь, я спешу перелезть через край, но при этом в земле между мной и Оливией образуются трещины.

Странно.

Я смотрю на Оливию как раз вовремя, чтобы увидеть, как под ней разверзлась земля. Её крик прорезает воздух, проникая прямо в мои сердца.

Глава 11

Оливия

Когда его голова поднялась из-под земли, от облегчения у меня ослабли колени. Если бы что-нибудь случилось с Рагнаром, я не знаю, что бы я сделала. Я знаю, что это нечто большее, чем то, насколько я бы влипла, если бы была вынуждена выживать в этой адской дыре в одиночку. Я беспокоюсь о нём.

— Эй, — говорю я, махая рукой.

Он смотрит вниз, копается в рыхлом песке и вытягивается вылезая дальше. Когда он снова поднимает глаза, его выражение лица изменилось. Беспокойство? Страх?

— Что слу… — прежде чем я успеваю закончить предложение, земля у меня под ногами исчезла.

Чувство тошноты сжимает мой живот, пока я лечу в воздухе, кажется, небольшую вечность. Гравитации требуется целая вечность, чтобы сделать своё дело, я как тот койот из древних мультфильмов, когда он падает со скалы.

Я оглядываюсь вокруг, пытаясь найти способ спастись.

Здесь ничего нет.

Время стремительно ускоряется, и я падаю кубарем, кувыркаясь.

От меня отскакивает грязь и мусор. Свет то есть, то исчезает, то снова появляется.

От удара о землю у меня выбивает весь воздух из лёгких. Я не могу вдохнуть. Мои лёгкие отказываются надуваться.

Слёзы текут по моему лицу. Мне больно. Не знаю, насколько плохо, но это не имеет значения, если я не могу дышать!

Дышать!

Задыхаюсь, пытаясь вдохнуть.

Работайте легкие, ну же!

Воздух проникает внезапно, принося долгожданное облегчение.

Концентрация внимания на дыхании сдерживает нарастающую панику.

Я упала.

Очень долго падала. Темно. Почему здесь темно?

Страх сменяется болью. Каждый вдох причиняет боль. Мне требуется ещё несколько минут, чтобы удостовериться, что я не проколола лёгкое. Я думаю, что у меня только ушибы.

— Рагнар? — спрашиваю я.

Я говорю тихо, но всё равно эхо прозвучало в ответ.

Песок и пыль соскальзывают с моего тела. Это занимает некоторое время, но я пытаюсь сесть.

— Рагнар?

Я зову ещё раз.

Что-то щёлкает, затем шипит. Холодный, ледяной страх заставляет мои глаза широко раскрыться, и я сжимаю челюсти в ответ. Я больше чувствую, чем вижу движение в темноте, прямо за пределами моего зрения. У меня по коже пробегают мурашки, а волосы на затылке встают дыбом.

Страх парализует.

Звук движения песка и камней. Пыль падает сверху, наполняя свет сверху танцующими пылинками, которые кружатся и заслоняют моё зрение.

Мои глаза слишком медленно приспосабливаются к более тусклому свету.

Есть движение. Я в этом уверена. Сразу за пределами света. Тени смещаются, когда фигура выскакивает и летит вперёд, и я кричу.

Моё горло разрывается от силы крика.

Я откатываюсь назад, ужас стирает мысли.

Зубы. Острые, блестящие, сотни зубов летят мне в лицо.

Мои руки поднимаются, чтобы прикрыться — неэффективная самозащита.

Мои ноги шаркают, отталкиваясь назад и прочь от угрозы.

Он шипит, щёлкая пастью.

Свет сверху исчезает.

Громкий крик, почти угрожающее шипение, затем движение.

Я не могу осознать происходящее. Есть размытые движения. Зубы у моего лица, готовые сомкнуться в этот момент, отлетают назад и исчезают.

Крики, не мои, разрезали воздух с резкостью бритвы, заставляя мои уши звенеть. Тяжело дыша, пытаясь отдышаться, мой желудок превратился в тугой узел кислоты.

Что-то движется позади меня. Перепрыгнув со спины на ноги, я выпрыгиваю обратно на свет.

На этот раз я вижу это, или часть этого. Это существо, похожее на ящерицу, с чешуйчатой ​​мордой и острыми зубами. Жёлтые глаза блестят и отражают резкий свет снаружи пещеры.

Оно прыгает.

Когда я падаю, пытаясь увернуться от его смертоносного намерения, что-то движется над моей головой.

Существо останавливается в воздухе. Чья-то рука лежит на его горле, крепко сжимая.

Он борется, царапает острыми когтями, пытаясь оторвать руку, удерживающую его над землей. Рука у его горла напрягается, затем поворачивается одним резким движением, и раздается глухой хруст.

Существо падает, и рука отпускает его.

Чья-то рука обхватывает меня, поднимая на ноги и обнимая.

Рагнар прижимает меня к своей груди, защищая сгибом руки. Он разворачивается, прижимая меня к себе, а другую руку протягивает вперёд, готовую ко всему.

Из тени доносятся тихие щелчки и шипение. Здесь есть ещё существа.

Рагнар что-то говорит, таща меня за собой и продолжая медленно кружить на месте.

— Что? — спрашиваю я.

Он повторяет, или я думаю, что повторяет. Звучит то же самое, но я до сих пор не понимаю, чего он хочет.

Он кладёт руку мне на плечо и толкает вниз. Я подчиняюсь — невысказанная команда, передающая его желание. Как только я становлюсь на колени, он убирает руку и обходит вокруг меня полный круг, глядя в темноту.

Ясность поражает меня с внезапностью, от которой захватывает дух. Ушли страх, мурашки по коже и озноб. Рагнар здесь, и я знаю с глубочайшей уверенностью, что всё будет хорошо.

Три раза он совершает круг. За ним слышен звук острых когтей, щелкающих по камню, шипение и щёлканье зубов, но я наблюдаю за Рагнаром.

Он в своей стихии и это видно. На его губах играет улыбка, в глазах светится свет, он взволнован. Мышцы дрожат, когда он двигается, как кошка. Приседая, поворачиваясь, его хвост раскачивается из стороны в сторону. Моё сердцебиение учащается от желания. Он делает шаг вперёд, затем назад, двигаясь в сторону, а затем со скоростью, напоминающей ослепляющее пятно, уходит в тень.

Моё горло сжимается от страха. Когда я напрягаю глаза, чтобы увидеть, откуда доносятся звуки борьбы. Его хвост оказывается на свету, затем его спина выдвигается из темноты.

— РАГНАР! — кричу я, указывая пальцем на ещё одного монстра, прыгающего сбоку.

Он почти добрался до него. Я не могу пошевелиться, ничего не могу сделать, нет времени. Оно точно доберётся до него, острые зубы порвут его, и я его потеряю!

Его рука бросается на свет и хватает монстра прежде, чем тот достиг его.

Выпуклые бицепсы напрягаются, мышцы колеблются, когда он поднимает монстра, вес которого, должно быть, триста или четыреста фунтов, в воздух, удерживая его там, пока он пытается вырваться на свободу. Скрежещут зубы, когти бьют по воздуху, отчаянно пытаясь найти опору в плоти Рагнара.

Рагнар снова выходит на свет. Другой рукой он держит ещё одного монстра. Раны на его спине раскрылись, и кровь льётся, капая с его хвоста и растекаясь по земле.

Его сила проявляется в полной мере, он поднимает двух существ на расстояние вытянутой руки. Они шипят, когда их зубы открываются и закрываются. Рагнар громко кричит, боевой клич, который зажигает надежду, а затем сбивает двух монстров вместе, разбивая им черепа.

Они оглушены ударом и обмякают в хватке Рагнара. Он роняет одного и кладёт обе руки на другого. Он поворачивает его, и раздается хруст.

Присев, не отрывая глаз от тени, он делает то же самое с другим.

Моё сердце колотится в груди. У меня легкое головокружение. Такое проявление силы разжигает в моей душе пламенную страсть, какой я никогда раньше не чувствовала.

Рагнар выходит из света и движется в тени. Страх окрашивает желание ледяным холодом, пока он снова не появляется на свету.

Стоя на коленях, он берёт моё лицо в свои руки и смотрит мне в глаза.

Наша связь сильнее, чем когда-либо. Я чувствую его заботу и страх за меня.

Касаясь его лица кончиками пальцев, я пытаюсь показать, что со мной все в порядке.

— Спасибо, — говорю я, проводя кончиками пальцев по его щеке, затем по шее и по плечам.

Его губы растянулись в улыбке, и он наклонился ближе, принимая поцелуй.

Огонь горит в моих жилах, желание пульсирует в моём сердце. Его прикосновения прохладны для моей горячей кожи.

Дрожь пробегает по моей спине, когда его поцелуй приносит сладкую свободу. Свободу от страха, беспокойства и открывают врата к желанию.

Мои руки скользят по его груди, твёрдые мышцы напрягаются, пока он держится за наш поцелуй. Когда мои руки скользят вверх по его плечам, я касаюсь чего-то влажного, прерывая момент.

— Ты ранен! — восклицаю я, отстраняясь от поцелуя.

Он качает головой, как будто понял, затем наклоняется для ещё одного поцелуя.

— Нет! — говорю я, качая головой. — Тебе больно, дай мне посмотреть.

Игнорируя меня или не понимая, он снова наклоняется, но я отталкиваю его.

— Я серьезно, ты ранен, — говорю я, опускаясь на колени.

У меня сильно болела спина и попа. Я уверена, что ничего не сломалось, но мне кажется, что мои ушибы это всё же только ушибы. Они ничто по сравнению с Рагнаром. Держа его за плечи, чтобы он оставался на месте, я встаю и захожу за его спину.

Вид его спины заставляет меня ахнуть.

— О, Рагнар, — говорю я со слезами на глазах.

Кровь сочится из десятков ран, вновь открытых в его борьбе за спасение моей жизни. Меня почти охватывает беспомощность. У меня нет ни воды, ни возможности позаботиться о нём.

Он пожимает плечами и поворачивается ко мне лицом. Слеза скатилась по моей щеке, и он вытер её большим пальцем. Я пытаюсь отвести взгляд, смущаясь своих слёз и неспособностью помочь. Он кладёт руку мне под подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.

Он улыбается, смывая все мои опасения. Моя рука приближается к его лицу, и он накрывает её своей. Повернув голову, он целует кончики моих пальцев.

Это прекрасный, идеальный момент, который длился не знаю сколько времени. Время не имеет значения, пока я с ним.

Его рука, лежащая на моей, дрожит. Небольшая дрожь, почти незаметная, за исключением того, что его глаза начали закатываться, веки затрепетали, а затем он рухнул на землю.

Глава 12

Рагнар

Глубокая, пульсирующая боль пронзает мой разум, когда приходит осознание.

— Оливия! — реву я, вскакивая на ноги.

Будь проклята боль, где она! Повернувшись, она бросается мне в руки, прежде чем я успеваю завершить движение. Её мягкая грудь прижимается к моей груди, её руки обнимают меня, её тело прижимается к моему. Когда я обнимаю её, прилив страха за её безопасность отступает, позволяя боли вернуться.

Её голова откидывается назад, её мягкие глаза встречаются с моими. Её сердце бьётся у меня в груди, успокаивая и расслабляя.

Я не знаю, как долго я был без сознания. Потеря крови, должно быть, одолела меня. Мёртвые гастеры лежат кучей за пределами круга луча света из дыры, куда она упала.

Она в порядке. Наблюдав за её падением, я никогда в жизни не боялся так сильно. Я бежал за ней, но знал, что не смог бы добраться до неё вовремя. Это был один из самых ужасных опытов, которые у меня когда-либо были.

Мы обнимаем друг друга какое-то время.

До того момента, как я совсем устал. Мне нужно несколько дней, чтобы вылечиться даже с пастой. Моя неспособность использовать крылья опасна и затруднит дальнейшее путешествие.

Осматривая пещеру, в которую она упала, я решаю, что это хорошее место, чтобы скоротать время.

Гастеры, построившие себе гнездо, мертвы, что также означает наличие мяса и кожи. Если они жили здесь, то должен быть и выход.

Подойдя к стенам пещеры, я провожу по ним рукой. Они гладкие и округлые, безопасное место. Мы останемся здесь, пока я не вылечусь. Как мне теперь сказать это Оливии?

Поворачиваюсь, она смотрит на яму, через которую упала. Она перевела взгляд на меня, когда я начал подходить.

— Мы останемся здесь, — говорю я, надеясь, что, может быть, она просто поймёт смысл.

Растерянное выражение её лица слишком легко прочитать. Мне не могло так повезти. Я нахмурился, думая о том, как передать то, что хочу сказать.

Я указываю на свою спину, затем на место рядом со стеной. Она следует моим движениям, но ясно, что она не понимает. Я изображаю движения сна, затем снова указываю на место у стены. Её брови хмурятся. Между ними над глазами образуется очаровательная ямочка.

Когда я снова указываю на свою спину, а затем повторяю остальные движения, её глаза расширяются, а рот образует букву О. Она поняла! Она кивает с пониманием, вызвав улыбку на моём лице.

Я достаю наш рюкзак оттуда, где оставил его, и копаюсь в нём. Я нахожу банку с соком, который мы собрали из цветиса, затем вытаскиваю зубы сисмиса из бокового мешочка. Ещё поискав, я нахожу небольшую миску, которую использую для стачивания зубов, и приступаю к работе. Оливия наблюдает с жадным интересом. Видно, что она запоминает каждое движение.

Вскоре у меня получился запас лечебной пасты. Я протягиваю её ей и указываю на свои крылья и спину. Она берет его с торжественным видом. Я поворачиваюсь к ней спиной и стараюсь не напрягаться, когда она наносила средство. Больно, но боль успокаивается под пастой.

Когда она заканчивает, я закрываю банку и аккуратно убираю её. Протянув к ней руки, мы усаживаемся рядом со стеной, и я засыпаю, позволяя мази сделать своё дело.

Три дня спустя

Сегодня утром я впервые после урагана раскрыл крылья. Было больно, ослепительно плохо, но в то же время приятно. Без них я чувствовал себя калекой.

Я не готов путешествовать, но всё не так плохо.

Мне было приятно проводить с ней время. Я показал ей, как добывать мясо гастера, и мы построили яму для копчения, чтобы его сохранить.

Теперь разделывали кожу. Мы не сможем взять всё это с собой, но я ненавижу оставлять что-либо портиться насмарку. Это противоречит кодексу охотника.

Может быть, мы сможем вернуться за ними.

Оливия переворачивает растянутую шкуру, когда я оборачиваюсь. Она согнулась в талии, и её красивая попка направлена ​​в мою сторону. Подойдя ближе, я шлёпала её по заднице лёгким игривым постукиванием.

Она поворачивается и восклицает, но её улыбка приветлива. Поднявшись на цыпочки, она предлагает мне свои губы, которые я принимаю без колебаний.

Мой главный член напрягается, его тяжесть давит между нами.

Она придвигается ближе к моей груди. Схватив её за задницу, я поднимаю её с ног, и её ноги обхватывают меня за талию. Подвигаясь, я перемещаю её так, чтобы головка моего пульсирующего члена оказалась между её ног. Желание и страсть поглощают все мысли.

Её язык проникает в мой рот, захватывая мой язык. Она агрессивная, требовательная, и я хочу дать ей всё, что она хочет, и даже больше.

Если бы она только приняла меня.

Жало прошлого отказа охлаждает моё желание. Сейчас уже больше того, чем мы сделали с тех пор, как я пытался доставить ей удовольствие своим ртом, и она меня оттолкнула.

Откажет ли она снова?

— Ты моё сокровище, — говорю я, когда мы выходим на воздух к выходу.

Она — всё. Всё, что я хочу и в чём нуждаюсь.

Я несу её через небольшое расстояние к стене, прижимаюсь к ней и поддерживаю бёдрами, чтобы освободить руки. Её пальцы переплетаются с моими волосами, пока наше спаривание губ продолжается.

С крошечными застёжками, удерживающими её рубашку, моим пальцам трудно совладать, но они наконец поддаются, обнажая её нежную кожу.

Просунув руки под ткань, я обхватываю её грудь. Их вес в моих руках заставляет мой член подпрыгивать от напряжения, готовый взорваться.

Хочу её.

Желание стучит с каждым ударом моего сердца.

Мои бёдра вращаются, как будто сами по себе, прижимая мой член к её мокрой киске.

Наши языки переплетаются, пробуя, исследуя, но этого недостаточно. Я хочу большего. Мне нужно больше.

Опустив нас вниз, я положил её на землю под собой. Моя рука скользит от её полной груди к краю её брюк. Проскользнув под ткань, я обнаруживаю её мягкий мех, и её влажность покрывает мой палец.

Она стонет мне в рот.

Мой член пульсирует, ноет от невысвобожденного желания.

Ткань её штанов ограничивает мои движения, но я ввожу в неё палец. Её бёдра трясутся, когда она задыхается, её глаза полузакрыты. Она кусает нижнюю губу, мотает головой вверх и вниз.

— Ммммм, — стонет она, когда я вожу пальцем внутрь и наружу.

Её руки тянутся к брюкам, скользя ими по моим бёдрам.

Облизывая её губы, я вонзаю язык глубоко в её рот так же, как ввожу в неё палец.

Она кричит от удовольствия мне в рот, и я принимаю это.

Скользя внутрь и наружу, пока она дёргает бедрами вверх и вниз, навстречу моему пальцу, я вталкиваю второй.

Я готовлю её. Она мне нужна, но я не причиню ей вреда. Мне нужно знать, что её тело выдержит обхват моих членов. Даже среди змаев я больше, и мне интересно, не поэтому ли она меня оттолкнула.

Моя свободная рука лежит на её груди, щелкая и играя с твёрдым утолщением на вершине её мягких холмиков. Мой язык танцует с её языком.

Два пальца входят и выходят из её влажной киски, пока она не принимает их так же легко, как и первый. Только тогда я добавляю третий. Там тесно, поэтому я продвигаюсь медленно.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, зная, что она не поймёт слов, но мой вопрос она поймёт.

Она кивает, тяжело дыша.

Я погружаю три пальца в её мягкие складочки. Держа их там, я жду, пока она кивнёт, а затем медленно вытаскиваю их. Ощущая каждый изгиб её прекрасного тела. Когда внутри остались только кончики, я вставляю их обратно.

Влажность пропитывает мои пальцы, а её тело воспламеняется от удовольствия, которое я доставляю.

Она громко стонет, её удовольствие эхом отражается от каменных стен.

Мой твердый член пульсирует в ответ.

Я хочу войти в неё. Но за желанием подкралось сомнение.

Примет ли она меня?

Её удовольствие усилилось, после того как начал поворачивать запястье при вытаскивании пальцев из неё.

Она тяжело дышит, её бедра слегка двигаются вверх и вниз, поднимаясь навстречу мне.

Приближается биджас, угрожая моему рациональному мышлению.

Желание накрывает с головой.

Оторвавшись от её губ, я провожу вниз по её щеке, а затем по тонкой шее.

Она тянется ко мне, чтобы встретиться с моими губами, когда я ощутил вкус её сладкой кожи.

Проведя языком по ней, я опускаюсь ниже. По её большой груди, дразня каждую твёрдую горошину.

— Ммм, — стонет она, приподнимая грудь мне в рот.

Я принимаю в себя столько её, сколько смог принять. Ласкаю её языком, покусываю и тяну зубами.

Мои пальцы всё ещё скользят сквозь её влагу.

Ее руки скользнули по моим плечам, сжав и потянув меня за волосы.

Продвигаюсь всё ниже и ниже, пока, наконец, не приближаюсь к её сладкому отверстию. Когда я вдыхаю её запах, тугая раневая пружина в моём сердце взрывается. Я не могу сдержаться. Моя потребность ощутить её вкус, обладать ею слишком сильна, чтобы продолжать прелюдию.

Я облизываю её отверстие языком. Маленькая твёрдая штучка наверху поднимается навстречу мне. После ласки её твердого комочка, она выкрикивает моё имя.

Её пальцы вплетаются в мои волосы, дёргая их, делая этот опыт ещё более эротичным.

Я не могу остановиться. Она наполняет мои чувства, вкус, прикосновение, запах, вливается в меня, и я не могу насытиться. Я хочу от неё большего.

Её бедра вытянулись вверх, а спина выгнулась. Войдя пальцами глубже, я сгибаю их и держу глубоко внутри неё, почти не шевеля ими. Прижимаюсь языком к её твердому бугорку, пока её тело сотрясается от удовольствия. Она не может выразить словами, издаёт бессмысленные звуки, а удовольствие крепко обхватывает её.

Она вздрагивает снова и снова. Мышцы сжимаются от её оргазма. Прижимаясь к ней, я выжимаю всё до последней капли, пока наконец она не падает без сил.

Она лежит на спине, тяжело дыша, её грудь поднимается и опускается в быстрых движениях.

Оттягивая свою голову назад и вынимая пальцы, она снова стонет и вздрагивает. Я подтягиваюсь к ней, перекидывая через неё руку и ногу.

Мой огромный твёрдый член прижимается к её боку, пока я лежу и жду, позволяя ей сделать следующий шаг. Никогда бы я не стал навязывать ей большего, чем она хочет, теперь это её выбор, захочет ли она меня.

Глава 13

Оливия

Это был самый сильный оргазм, который я когда-либо испытывала в своей жизни, а это о чём-то говорит, поскольку последний раз, когда он заставил меня кончить, тоже был самым сильным.

Рагнар — невероятный любовник. Внимательный, заботливый, деликатный и жёсткий в нужные моменты. Он поднимается и ложится рядом со мной, положив одну руку мне на грудь, а свою ногу на мою. Его огромный член впивается мне в бок, массивный — это ещё мягко сказано.

Я хочу его.

Мне нужно, чтобы он взял меня целиком. Я собираюсь это сделать.

Или хотя бы попробовать. Я не знаю, выдержит ли моё тело. Он такой… большой и с выступами. Не забывая ещё о гребнях.

Но я знаю, что он никогда не причинит мне вреда. Если я не справлюсь, он остановится. Он поймёт. Я знаю, что он это сделает.

Затаив дыхание, когда проходят последние остатки оргазма, я поворачиваю голову и целую его. Мягкими, нежными поцелуями.

Моя рука скользит по его боку.

Его твёрдое, покрытое чешуей тело приятно на ощупь. Достигнув его бёдер, я провожу пальцами по нижней части его рельефного, подтянутого пресса и вниз по мышцам с ямками. Я не знаю, как они называются, и не у всех мужчин они есть, но у Рагнара они есть, и, боже мой, они меня заводят. Эти твёрдые мускулы, которые тянутся от его пресса вниз, туда, где находится красивый член.

Он отстраняется от моего поцелуя, смотрит мне в глаза и выгибает бровь. Закусив губу, я киваю на его невысказанный вопрос.

— Да, — говорю я. — Медленно. Мы будем продолжать медленно.

Кажется, он понял.

Завязка его брюк расстёгивается, и я просовываю руку в ткань, продолжая прослеживать линию его мышц.

Я не могу сдержать дрожь, когда мои пальцы находят его член.

Он чертовски большой!

Твёрдый, пульсирующий, готовый действовать, если только я смогу это выдержать.

Проведя пальцами от основания его стержня к вершине, я позволила кончикам легко скользить по ним. Рагнар стонет, закатив глаза.

Нижняя сторона его члена покрыта. Я двигаю пальцами вверх и вниз. Достигнув вершины, я обнаруживаю капли смазки, когда его член подрагивает от моего прикосновения. Он стонет моё имя, и желание потекло между моими бёдрами.

Его бёдра совершают легчайшие толчки вперёд и назад, и я знаю, что его желание ко мне непреодолимо. Ощутимо. Это заставляет меня чувствовать себя смелее.

Покусывая его нижнюю губу, я быстрее поглаживаю его член.

Я целую путь от его губ до груди. Мускулистая, полная силы, совершенная мраморная скульптура, воплощенная в реальность. Обводя языком выпуклые линии, я не позволяла своим пальцам переставать играть с его огромным членом.

Его пальцы очерчивают круги на моей коже, пока я спускаюсь вниз.

Вниз по животу и ниже. Медленно, неумолимо я опускаюсь ниже.

Он приподнимает бёдра и стягивает штаны сверху вниз. Его член встаёт прямо, устремляясь к звёздам, прекрасный образец желания.

Я знала, что он большой. Я видела его, но у меня не было времени, чтобы по достоинству его оценить. Он толщиной с мой кулак. Нижняя сторона представляет собой мягкую плоть, а верхняя часть представляет собой ряд наклоненных друг к другу гребней, образующих волну, ведущую вниз к его тазу, где выступает основной гребень.

Проведя языком по мягкой нижней стороне, он снова выкрикивает моё имя. Моё сердце бешено колотится, пульс стучит в ушах и между ног.

Когда я скатываюсь обратно по его стволу, я понимаю.

Этот основной гребень ударит по моему клитору.

И тогда я понимаю. Мы совместимы.

Всё это означает, что он может быть большим, но я выдержу это. Я смогу принять его.

Достигнув головки его члена, я провожу языком по гребню.

Его член слишком велик для моего рта, я могу обхватить губами только головку. Он запутывает руку в моих волосах и шипит, подгоняемая его удовольствием, я прижимаю язык к нижней стороне и сосу.

— Оливия, — предупреждающе стонет он. Он больше не вытерпит.

Поднимаясь по его телу, я прохожу по его члену, позволяя ему скользнуть по моей киске, приоткрывая мои нижние губы.

Я двигаюсь, пока головка его массивного пульсирующего члена не оказывается у входа.

Он кладёт руки мне на бёдра, останавливая моё продвижение вниз.

Он что-то говорит, в его глазах беспокойство.

Закусив губу, я киваю, кладя руки ему на грудь.

Он ослабляет хватку, но держит руки на моих бёдрах.

Я на вершине и полностью контролирую ситуацию. Я сползаю ниже, пока его член не начал входить в меня, и первый гребень заставляет меня застонать от недоверия. Мне так приятно. Делаю паузу, я закрываю глаза и наслаждаюсь этим.

Медленно спускаюсь ниже.

Руки Рагнара на моих бедрах сжимаются, его глаза закрываются, и он выдыхает с медленным шипением. Его лицо такое красивое.

Желание заставить его потерять контроль заставляет меня потерять свой собственный.

Я настолько мокрая и настолько готова, что наклоняюсь вперёд, пока он полностью не оказывается внутри. Я невероятно наполнена, выступы его члена ласкают меня идеально, и этот нижний гребень!

О, боже мой. Он трётся прямо о мой ноющий клитор.

Я не могу не оседлать его огромный член, двигая бедра вперёд и прижимаясь к этому прекрасному выступу.

— Оливия, — стонет он.

— Да! — я плачу, кладя обе руки на его скульптурную грудь.

Он поднимается, пока не оказывается в вертикальном положении, и я оказываюсь у него на коленях, пронзенная до глубины души. Он хватает мою задницу обеими руками и доминирует над моим ртом.

Я больше не контролирую ситуацию.

Рагнар толкает бёдра и поглощает меня языком.

Он двигает нас обоих резкими, быстрыми движениями, которые не оставляют мне времени на дыхание. Мой оргазм — это приближающийся товарный поезд.

Он шарахнул по мне сильнее, чем я могла себе представить. Всё мое тело напрягается, когда моя киска пульсирует, выдаивая его потрясающий член. Он крепко сжимает мои волосы и быстро толкает бёдра, пока не вскрикивает, его семя выливается в меня.

Он целует меня. Мягкие, нежные, заботливые поцелуи, которые вызывают дрожь в моём теле, в то время как моё сердце замедляет свой ритм.

Освобождая ноги, я ложусь рядом с ним, кладу голову ему на плечо и провожу кончиками пальцев по линиям его мышц. Его отработанный член лежит между его ног, такой впечатляющий, и я взяла его. Всего.

Я не могу сдержать улыбку, играющую на моих губах.

Моя киска всё ещё пульсирует.

Его член дёргается, затем скользит вниз. Другой член поднимается и встаёт прямо и полностью готов.

— МАТЕРЬ БОЖЬЯ! — восклицаю я, садясь.

Рагнар смотрит на меня с растерянностью на лице.

Широко раскрыв глаза, я указываю на его… его… второй член!

— Что это такое, дьявол побери? — Рагнар улыбается, приподнимаясь на локте и наклоняясь ближе, пока его губы не касаются моих губ.

Этот мужчина становится всё лучше и лучше.

Глава 14

Рагнар

— Гастер, — говорю я, медленно повторяя это слово, протягивая кусок мяса Оливии.

— Гха-трр, — пытается она.

Я повторяю это ещё несколько раз, пока она не поняла правильно.

Мы провели последние несколько дней, обучая друг друга словам и спариванию. Я доволен, но Оливия становится беспокойной. Мои крылья зажили, и я могу путешествовать, но не уверен, что хочу этого. У нас есть всё, что нам нужно. Я поработал над туннелем, в который она провалилась, и устроил для нас проходимое укрытие. У нас есть еда. Я мог бы прожить здесь свои дни и быть счастливым.

Вот только она недовольна, и на неё действует жара. Она пытается это скрыть, но это мешает её движениям. Цвет её кожи имеет серый оттенок, а влажность, которая обычно её покрывает, уже не такая большая, как раньше.

Ей нужен эпис.

Я, возможно, смогу добыть эпис самостоятельно, но на Тайссе нет ничего опаснее землии. Риски слишком высоки. Если что-то пойдёт не так, Оливию будет обречена.

Я копчу мясо гастера и храню его в промасленных кожаных сумках. Из высушенной кожи я сделал новый рюкзак, в который поместится лишнее мясо и оставшиеся у нас припасы. Как бы я это не ненавидел, пришло время отправляться.

Оливия гуляет возле нашей пещеры — привычка, которую она приобрела несколько дней назад. Каждое утро на рассвете она гуляет, пока солнце не поднялось слишком высоко.

Я набиваю новую сумку мясом и складываю остатки лечебной пасты, а затем вешаю два рюкзака на плечо. Захватив копьё и направляясь вперёд, я останавливаюсь и оглядываюсь назад.

Здесь было хорошо.

Я не знаю, что ждёт меня впереди, будущее неопределённо. Что, если она бросит меня? А что, если с ней что-нибудь случится?

Я никогда раньше не думал так. Никогда не думал о жизни за пределами настоящего момента. Будущее никогда не было моей проблемой.

Я знаю почему.

У меня никогда не было будущего, которого я мог бы с нетерпением ждать. У меня не было надежды и не было смысла ради чего жить. Жизнь была привычкой, а не жизнью.

Оливия поменяла это.

У меня есть причина жить сейчас.

Ради неё.

Когда я выхожу из пещеры, она смотрит на холмистые песчаные дюны, скрестив руки на груди и держась за себя.

Подойдя к ней сзади, я обнимаю её, крепко прижимая к себе. Её сладкий, чудесный аромат наполняет мои ноздри. Её изгибы, то, как она мне подходит, идеальны. Она наклоняет голову набок, и я прижимаюсь носом к её шее. Она хихикает, когда я задеваю щекотливое место. Её руки лежат на моих, и мы стоим, держась друг за друга, глядя в то, что, как я знаю, является нашим будущим.

Тайсс прекрасен, но скучен, с холмистыми песчаными дюнами в оттенках красного и белого. Где-то там, в пустынной местности, стоит город. Возможно, его построили наши друзья.

Думаю, я знаю дорогу. Астарот указал нам направление, а я охотник. Я смогу отыскать следы и знаки. Я как-нибудь найду тот город.

Единственный способ узнать это, идти вперёд.

Солнце засветило над горизонтом, и температура мгновенно повышается. Оливия поворачивается в моих объятиях и приподнимается на цыпочках, предлагая мне свои губы.

Её поцелуй — олицетворение сладкой жизни.

Моя кожа покалывает от её прикосновений, а мой раскрепощенный пенис оживает. Она прерывает поцелуй, отодвигается назад и смотрит на рюкзаки на моей спине. Её брови нахмурились, когда она наклонила голову набок.

— Пора, — говорю я, но она качает головой.

Наше развитие языка не зашло так далеко. Размышляя об этом, я пытаюсь придумать, как сказать ей то, что хочу сказать. Сдаваясь, я указываю на горизонт и киваю.

Она следует за моей рукой, глядя на пустыню. Она что-то говорит. Одно слово.

Я пытаюсь произнести это:

— Дррррозйа? — Слово трудно произнести, в середине есть твердый звук, который неестественно звучит у меня на языке.

Она трясет рукой, улыбается и повторяет его.

Пробую еще несколько раз.

— Дррррузссья? — Её улыбка затмевает солнце на небе. Она с энтузиазмом кивает.

Я хватаю своё копье с того места, где оставил его, и вместе с ней мы отправляемся на поиски племени.

***

Дни. Мы путешествуем целыми днями, не замечая ни наших людей, ни признаков того, что мы приближаемся к городу. Я помню, те времена, когда Тайсс был жив. Дирижабли заполняли небо, наземные транспорты проносились по песку между крупными городскими портами. Рабочие отправлялись собирать эпис, а затем возвращались со своим грузом.

Когда-то такой была моя жизнь, жизнь рабочего. Каждый день я выходил со своей командой, мы собирали урожай, а затем возвращались домой. Опасно, но это была моя жизнь. Тогда в моей команде были Башир и Мельхиор. Мы научились работать вместе. Нам пришлось выживать.

До опустошения. Прежде чем всё закончилось.

Ещё до того, как она началась, я знал, что революция потерпит неудачу. Когда началась война, я попытался предупредить остальных. Только Башир и Мельхиор послушали.

Оливия касается моей руки, и я качаю головой, чтобы очистить её от нежелательных воспоминаний. Это было тогда, а это сейчас. Она моё настоящее и моё будущее. Она — всё, что имеет значение.

Мы путешествуем дальше. Ей становится всё труднее, она чаще спотыкается. Большую часть времени её глаза тускнеют. Я держу одну руку вокруг её талии, чтобы поддержать её. Это замедляет нас, но у нас нет выбора.

Солнце садится, а мы продолжаем путь, пока тени не тянутся к нам. Ночью путешествовать небезопасно, поэтому мы разбиваем лагерь, как делали уже много раз раньше. Я развожу небольшой огонь, которого достаточно, чтобы согреть мясо и обеспечить свет. Наши запасы топлива ограничены и становятся всё меньше. Если мы не найдем оазис в ближайшее время, будет только холодная еда и никакого света.

Мы прижимаемся друг к другу, пережёвывая жесткое мясо гастера. Её голова покоится на моём плече, моя рука лежит на её груди. Мы едва можем говорить, но вместе всё кажется хорошо. Удобно, мне больше ничего не нужно. Она у меня есть, и это прекрасно.

Она вздрагивает и поворачивается ко мне, откидывая голову назад. Мы целуемся. Наши губы ищут друг друга, сливаясь воедино.

Желание возрастает быстро и мгновенно. Я всегда хочу её, в моём сердце горит огонь, который вспыхивает при малейшем её прикосновении.

Я целую её глубоко, исследуя её рот языком. Мой член твёрд и готов.

Целуя её в щеку и плечо, я спускаюсь ниже. Она извивается, меняя позы.

Её одежда соскальзывает, когда я опускаюсь между её ног.

Её невероятный аромат, её нежный цветок раскрываются передо мной.

Я провожу языком снизу вверх, двигаясь из стороны в сторону, покрывая её влагой языка, пробуя её сладкие соки.

Она мокрая, поэтому я просовываю один палец внутрь и сворачиваюсь калачиком, находя то место, которое, как я знаю, ей нравится. Потирая его пальцем, я нахожу твёрдый выступ в верхней части её центра и ласкаю его языком.

Её руки запутываются в моих волосах, пальцы сжимаются, притягивая меня ближе.

— Рагнар! — кричит она, задыхаясь, и толкает бёдра мне в лицо.

Я не останавливаюсь, доставляя ей удовольствие.

Мой член бьётся, отчаянно нуждаясь в ней, но доставление ей удовольствия само по себе приносит удовлетворение.

Я обвожу языком её тугой бугорок, не прикасаясь к нему напрямую, дразня, пока мой палец продолжает воздействовать на то место глубоко внутри.

Отстранившись на мгновение, я прикасаюсь к утолщению кончиком языка и медленно облизываю его. Перетаскиваю язык вверх, затем вниз.

Она сходит с ума подо мной. Её бедра двигаются взад и вперед, когда она кричит.

Её пальцы сильнее сжимают мои волосы, притягивая меня ближе.

Обхватив её рукой за талию, я поддерживаю её.

Её тело выгибается, мышцы сокращаются, и она издаёт бессловесный крик, который продолжается, пока её тело сотрясает удовольствие.

Я держу её, пока ее тело не расслабилось, а затем опускаю на землю. Обнял её, я позволил ей расслабиться, целуя её плечо и шею.

Придя в себя, она поворачивается ко мне, её рука скользит вниз и хватает мой член. Она гладит его до тех пор, пока я не могу больше сдерживаться и не взрываюсь, моё удовольствие выливается на песок.

Мой второй член поднимается, когда она переворачивается и раскрывается. Она мокрая и готова, а я медленно проскальзываю внутрь, стараясь не причинить ей вреда.

Полностью внутри неё я начинаю двигаться. Она кричит от удовольствия, когда мы находим свой ритм.

Мы движемся как одно целое, то врастая друг в друга, то опускаясь.

Удовольствие от общения с ней почти больше, чем я могу вынести. Наступает полная темнота, когда мы оказываемся друг в друге.

Мы спариваемся, не знаю, как долго. Время не имеет значения. Мы наслаждаемся друг другом, пока, наконец, не наступает наша кульминация.

Охваченные бурей, пока она не прошла, мы засыпаем, запутавшись в объятиях друг друга.

Я просыпаюсь рядом с ней. Она шевелится, затем потягивается. Следуя примеру друг друга, мы встаём и быстро завтракаем.

Закинув рюкзак на спину, мы снова отправляемся в путь.

Я вёл нас по солнцам и следил за знаками и следами.

До сих пор здесь не было ничего, кроме голой пустыни. Через несколько дней мне снова придётся охотиться.

«Эпис» проносится у меня в голове. Племя оставило эпис, увидев в нём зло, которое разрушило нашу планету и обрекло нашу расу.

Была ли Лана права? Должны ли люди принимать его, чтобы выжить?

Чем дольше мы путешествуем, тем больше я замечаю признаки усталости и что-то неладное с Оливией.

У нас мало воды, поэтому я почти всю отдаю ей. Мне не нужно много, но очевидно, что ей нужно.

В мясе гастера есть следы эписа, и он, кажется, помогает, но как скоро этого станет недостаточно?

Время не на моей стороне.

— О! — Оливия кричит.

Она указывает вперёд.

Сверкающий купол — первое, что бросается в глаза. Солнечный свет танцует на нем, создавая в воздухе радугу, отражаясь и преломляясь.

Оливия подпрыгивает рядом со мной и возбужденно разговаривает.

Спотыкаясь, мы вместе бежим вниз по дюне. Купол находится далеко, но до него можно добраться за день.

Когда мы достигаем низа, я едва вижу вершину купола за следующим подъемом. Подъём идет медленно, нам с Оливией тяжело нести её наверх.

Мы пересекаем ещё несколько дюн, подходя всё ближе и ближе. Достигнув ещё одного, что-то заставляет меня остановиться. Когда я закрываю защитные веки, чтобы видеть вдаль, зрение становится ясным.

Лагерь.

За куполом стоят палатки и среди них бродят люди. Ещё есть Дросдан. Он настолько большой, что выделяется, несмотря на расстояние. Он идёт рядом с тем, кем может быть только вождь.

Почему они снаружи купола? Вся суть заключалась в том, чтобы мы переехали жить в город. Стремясь увидеть больше, понять, что происходит, я обнаруживаю внутри купола маленькие фигурки.

Люди. И похоже, что они вооружены. Стояли на страже.

Что происходит? Оливия колеблется рядом со мной, глядя вдаль, прикрывая глаза рукой. Она смотрит на меня с растерянностью в глазах. Она что-то говорит. Покачав головой, я обнял её за талию и помог, подталкивая нас вперёд.

Ответы ждут нас впереди.

Глава 15

Оливия

— Чёрт побери, — восклицаю я, взбираясь на другую дюну.

Понятно, что Рагнар, должно быть, ранее увидел: у клана установлены палатки возле куполообразного города, а внутри стоят люди на страже.

— Проклятье, они здесь устроили дичь в стиле «Одичалые против северян» из «Игры престолов»? — ругаюсь я.

Чего бы я не отдала за холодную зиму, которая приближалась бы прямо сейчас. Голова раскалывается, суставы болят, глубокая пульсирующая боль, которая не прекращается. Каждый шаг — требует силы воли, и если бы Рагнар не помогал, я знаю, что сдалась бы много миль назад.

Преодолев ещё одну дюну, мы доходим до первой палатки. Клановские змаи сидят вокруг небольших костров и разговаривают. Когда мы с Рагнаром приближаемся, они поднимаются на ноги. Пока мы идём сквозь растущую толпу, перед нами разносится ропот.

Змай зовёт Рагнара, и он отвечает.

— Оливия? — голос Делайлы прорезает шум.

— Делайла? — спрашиваю я, оглядываясь вокруг, пытаясь заметить её.

Внезапно она появилась передо мной и обняла, вращаясь. Она смеётся и целует меня в щеки.

— Привет, — говорю я, тоже смеясь.

— Черт возьми, я думала, что потеряла тебя, — говорит она, еще раз чмокая меня по каждой щеке влажным поцелуем, прежде чем отпустить меня.

— Ты не сможешь избавиться от меня так просто! — Она кладёт руку мне на плечи и идёт вместе с нами. Рагнар идёт сквозь палатки, как будто знает, куда идёт.

— Я рада, что ты здесь, — говорит Далила. — Та хрень превратилась в настоящую песчаную бурю!

— Что здесь происходит? — спрашиваю я. — Как давно вы здесь?

— Мы пришли сюда два дня назад.

— Два дня? Почему в лагере? Почему мы все не идём в город?

— Да, кстати об этом, — говорит она. — Оказывается, они выдернули приветственный коврик, когда увидели, что мы идём к ним по дюнам.

— Что ты имеешь в виду?

— Они не хотят нас впускать.

— Кто же? Я имею в виду, это же не имеет смысла! Где Лана?

— Она тоже застряла снаружи, — говорит Делайла.

Друзья Рагнара, Башир и Мельхиор, прорываются сквозь толпу, чтобы обнять его. Трое змаев переговариваются друг с другом быстрыми словами, которые я никогда не смогла бы разобрать. Моя горстка слов по-змайски не справится с этой задачей.

— Но Лана говорила другое. Серьёзно, она же сказала, что нам будут рады! Как они могут от нас запереться? Город огромен! Посмотри на него? Там достаточно места для всех нас и в тысячу раз больше!

— Точно, и не говори. — Далила соглашается. — И всё же мы здесь.

Рагнар хватает меня за руку, привлекая моё внимание. В его глазах пляшет гнев, челюсти сжаты, линия губ напряжена, очевидно, что он зол. Он что-то говорит, говоря слишком быстро, чтобы я могла уследить. Я качаю головой, показывая, что не понимаю. Он хмурится сильнее.

— Лана, — говорит он, говоря медленно и тщательно.

— Точно, — соглашаюсь я. — Где Лана?

— Она с Астаротом и лидерами клана у купола, — говорит Делайла, указывая на город.

Рагнар смотрит в том направлении, куда указывает Делайла, и кивает. Всё ещё сжимая мою руку, он движется вперёд, увлекая меня за собой. Делайла следует за ним, как и Мельхиор и Башир. Мы образуем клин, прорезающий членов клана пути к цели.

Палатки стоят в тридцати футах от купола. Перед нами лежит пустая красная ничейная земля. По другую сторону купола стоят люди с ножами и заостренными палками. Там есть выступ, который, должно быть, является шлюзом, и перед ним стоят Лана, Астарот и вождь. Ещё один змай стоит за закрытым дверным проёмом. Все они разговаривают.

— Вы же не серьёзно! — Лана кричит, её лицо покраснело от гнева, и она вскидывает руки вверх.

Астарот что-то говорит. Змай за дверью качает головой, его крылья приоткрываются, а хвост поднимается вверх. Его чешуя имеет красный оттенок, которого я раньше не видела ни у одного змая. Он агрессивно выговаривает свои слова, а Астарот машет руками, а затем вскидывает их вверх в явном раздражении.

Змай внутри купола поворачивается спиной и выбегает из шлюза. Ещё один змай находится прямо внутри купола. Он пытается остановить убегающего, кладя руку ему на плечо. Разгневанный отдёргивает плечо, что-то кричит и угрожающе поднимает руки вверх. Другой змай поднимает руки вверх ладонями наружу и качает головой, затем разгневанный змай снова что-то кричит и бросается прочь.

Оставшийся змай смотрит сквозь купол на стоящих снаружи лагерь, хмурится и уходит.

— БЛ*ДЬ! — Лана кричит. — Ты эгоистичный идиот!

Она грозит кулаком удаляющемуся змаю внутри купола.

— Что происходит? — спрашиваю я, когда мы приходим.

Лана поворачивается, её лицо багровеет от гнева.

— Горожане, катитесь в ад, ублюдки! К дьяволу вас и ваш грёбаный город! — кричит она через плечо.

Рагнар переводит взгляд с Ланы на меня, затем говорит Астарот. Его слова подобны пулям, он говорит так быстро. Растерянность, весь мир кружится вокруг, и ничего не имеет смысла. Схватив Лану обеими руками, я привлекаю её внимание.

— Что случилось? Почему все здесь?

— Это из-за того мудака! — кричит она, оглядываясь через плечо в сторону города. — Иди на хрен, Лейдон!

— Лана! — восклицаю я. — Успокойся. Что происходит?

— Он нас не впускает, — говорит Лана, и внезапно по её лицу текут слезы. — Он не впустит нас.

Я обнимаю её, когда она ломается. Рыдая на моём плече, я позволила ей спрятать своё лицо, пока она восстанавливает самообладание. В моём желудке возникает тошнотворное ощущение пустоты. Мы застряли снаружи, без укрытия. Я не думаю, что кто-то из нас даже задумывался о том, что их не пустят в город. Неужели я смогла пережить всё, что произошло, от крушения, похищения, до перевернувшегося уклада мира и песчаной бури, чтобы всё закончилось вот так?

— Добро пожаловать в ад, — говорит Делайла за моим плечом. — Тот, кого она называют Лейдоном, приходит раз в день и говорит нам, чтобы мы проваливали к чёрту.

— Ты шутишь?

— Нет, — говорит Лана, выпрямляясь и вытирая слёзы с лица. — Это короткая версия событий, но именно это и происходит.

— Но… он не может же! — бормочу я.

— Это его город, — говорит Лана. — Или он так утверждает.

— С ним там был ещё один змай, — замечаю я.

— Это Сверре, — говорит Лана. — Он отстаивает нашу сторону, но Лейдон не сдаётся.

— Но почему? — спрашиваю её.

Лана глубоко вдыхает, а затем делает длинный медленный выдох.

— Извини, — говорит она. — Я не должна была так выходить из себя.

Она ведёт скоростной огонь словами на змайском с Рагнаром, Астаротом и вождём. Мы с Делайлой смотрим друг на друга, ожидая, пока она переведёт. Вождь трижды постучал по земле своим посохом, прежде чем повернуться и уйти.

— Мы в полном дерьме, — вздыхает Делайла.

— Нет, ещё нет, — вмешивается Лана. — Мы можем разобраться во всём этом.

— Послушайте, я только что пришла и не знаю, что происходит и почему. Может мне кто-нибудь объяснить, как мы дошли до такого? — я умоляю.

— Указы, ​​— говорит Лана. — Всё дело в их проклятых указах.

— Почему? — спрашиваю я. — Я думала, что они хорошие, что они помогают.

— Конечно, те, кто это понимает, те, кто следует их закону. Лейдон нет. Они для него чужие. Он хочет установить своё господство, прежде чем позволит кому-либо войти в город.

— Что это значит? — я спрашиваю. — А нельзя ли устроить поединок по армрестлингу или что-нибудь в этом роде?

— Всё не так просто, — говорит Лана. — Он должен победить самого большого и лучшего.

— Какого черта? Это какая-то мачо-мужская чушь?

— Конечно, это чушь! — Лана кричит, поворачиваясь и делая грубый жест в сторону города за куполом.

— Так почему он не дерётся, а мы идём дальше? — я спрашиваю.

— Потому что вождь на это не согласится. Он говорит, что это будет прямым нарушением их указов.

Закрыв глаза, я пытаюсь найти выход из этой трясины. Противоречивые взгляды, чуждые концепции — всё это не имеет смысла.

— Что насчет них? — спрашиваю я, тыкая большим пальцем через плечо в сторону мужчин, стоящих вдоль купола с палками.

Лана вздыхает, и её лицо выглядит удрученным.

— Это совсем другой вопрос.

— Тот, о котором ты раньше не упомянула? — спрашиваю я, хотя и с сарказмом, но именно это я сейчас чувствую.

Пережила всё, через что мне пришлось пройти, только чтобы добраться до конца радуги и обнаружить, что какой-то придурок украл обещанный горшок с золотом.

— Послушай, когда я уходила, это не было проблемой. Это и сейчас не большая проблема.

— Но что именно, за «небольшая проблема»? — спрашиваю у неё.

— Это последователи Гершома.

— Что такое Гершом?

— Не что, а кто, — поправляет она меня. — Он засранец. Он несёт чепуху «Человек прежде всего» с тех пор, как Лейдон нашёл нас. У него появились последователи, которые думают, что нам не следует быть такими… дружелюбными со змаями.

— Ты же издеваешься, да? Межгалактический расизм? — завопила Делайла.

— Если бы, — говорит она. — Думаю, что технически правильный термин для всего этого — ксенофобия. Они ненавидят инопланетян.

— Прекрасно, мы перенеслись на столетия назад, — говорит Делайла.

— Я знаю, но это говорит их страх. Они боятся за своё будущее. Они видят, как инопланетные мужчины забирают человеческих женщин, и они беспокоятся, достаточно ли нас будет, чтобы их смогли выбрать для них самих. Они также боятся того, что произойдёт с нашей расой.

— Значит, они хотят, чтобы змаи вымерли, а человеческая раса продолжила своё существование, независимо от того, чего хочет девушка? Мы говорим о принудительном размножении или о чём? — спрашиваю я с нарастающим гневом.

— Для большинства из них это не так уж и плохо звучит, — говорит Лана. — Они так не продумали свои цели. Их страх нерационален.

— Ну что ж, от этого я чувствую себя намного лучше, — говорит Делайла.

— Какой трэш, — замечаю я.

— Да, нам нужно со всем этим разобраться, — говорит Лана. — Должно быть мирное решение.

— Значит, змаи в городе не следуют указам? — спрашиваю у Ланы.

— Нет, — вздыхает она, вскидывая руки вверх и качая головой. — Я никогда не слышала о них, пока мы не встретили Клан.

Рагнар что-то говорит, привлекая внимание Ланы. Они вдвоём переговариваются, оставляя мне время подумать. У клана есть свои указы, правила, которые объединяют их. Я предполагала, что они есть у всех змаев, но, очевидно, это не так. Я мало что знаю о змаях, только частичку того, что я узнала, общаясь с Ланой и просто обращая внимание на их действия. Случайные фрагменты данных, которые я собрала вместе. Так устроен мой разум, именно это помогло мне хорошо выполнять свою работу на корабле.

Быть аналитиком данных — невозможно, если не видеть закономерности в информации. Хорошо, но как мне использовать то, что я знаю? Как я смогу повернуть всё в лучшую сторону?

Рагнар шипит, его крылья расправились, а хвост замирает. Он агрессивно наклоняется вперёд, но Лана стоит на месте, повышая голос.

— Что? — спрашиваю я, подходя ближе к Рагнару и кладя руку на его сжатый кулак.

— Он идиот! — Лана кричит, затем говорит что-то на змайском.

Рагнар тихо и опасно шипит, и Астарот встаёт рядом с ней. Отлично, теперь эти двое подерутся. Именно то, что нам было нужно.

— Остановись! — кричу я, тяну Рагнара за руку.

Это бесполезно, он сильнее меня, и я знаю, что не сдвину его, если он мне не позволит, но он опускает кулак и поворачивает голову, пока наши глаза не встречаются. Он говорит что-то, что мне хотелось бы понять. Если бы я только могла поговорить с ним, я знаю, что смогла бы улучшить ситуацию.

Лана переводит взгляд с меня на него, широко раскрыв глаза и открыв рот. Она знает, что он сказал, но не говорит этого вслух. Астарот что-то говорит, но Рагнар не отводит от меня глаз.

— Оливия, — говорит Лана.

— Что? — спрашиваю я, кладя руку на кулак Рагнара и глядя в его глаза.

— Итак… ты знаешь… — говорит Лана, замолкая.

— Знаю что, Лана?

— Как он, хм, к тебе относится?

— Да, я думаю, что да. А что?

— Хорошо, — говорит Лана. — Знаешь ли ты, что это значит?

— Лана, скажи мне, что он сказал. Хватит ходить вокруг да около.

— Он сказал, что завоюет город ради тебя, в одиночку, если понадобится.

Мое сердце тает. Почему явный акт насилия оказывает на меня такое воздействие? Я даже не буду делать вид, что я всё поняла. Он сделал бы это для меня. Потому что я так важна для него. Важнее всего на свете.

Положив руку на его щеку, я поднимаюсь на цыпочки, пока наши губы не встречаются. Он обнимает меня, поднимая с ног. Мы целуемся на глазах у всех, и мне плевать. Пусть смотрят. Пусть они увидят, что он выбрал меня. Я его, единственная, кого он хочет.

Лана откашливается достаточно громко, чтобы прервать этот момент. Я с большой неохотой разрываю поцелуй, и Рагнар ставит меня на ноги.

— Так тебя… это устраивает? — спрашивает Лана.

— Каким макаром, меня бы это не устроило?

— Хорошо, хорошо, — говорит она.

Она что-то говорит Астароту, который улыбается, затем выходит вперёд и берёт Рагнара за руку. Он обнимает Рагнара, похлопывая его по спине сжатым кулаком. Два змая расстаются, и этот момент закончился.

— Кто-нибудь говорил со змаем внутри об указах? — спрашиваю всех.

— Лейдон не слушает, — говорит Лана.

— Почему всё зависит от Лейдона?

— Формально, город принадлежит ему, — говорит Лана. — Никто не оспаривал его в этом вопросе. Ранее в этом не было необходимости.

— Но там вместе с ним живут и другие змаи.

— Да, но они приходили по одному или по два за раз. Он мог контролировать их и утвердиться в качестве доминирующего, — отвечает Лана. — Наш приход более угрожающий.

Глядя на палатки, разбросанные по пустыне, понимаю, что тогда всё приобретает смысл, в духе первобытного альфа-самца.

Вопрос только в том, как нам это преодолеть?

Моё внимание привлекает суматоха внутри городского купола. Люди, стоящие в ряд вдоль купола, тоже обернулись. Два змая приближаются к шлюзу. Это те же самые двое, которых я видела раньше.

Тот, кто впереди, бьёт кулаком по ящику рядом с шлюзом, после чего они входят. Он свистит, закрываясь.

Я затаила дыхание, ожидая увидеть, что будет дальше.

Народ на нашей стороне ропщет и шевелится, когда вождь возвращается.

Напряжение настолько сильное, что я могу разрезать его ножом. От гнетущей жары у меня кружится голова. Возможно, это стресс.

Я понятия не имею, что сейчас произойдёт, всё может пойти не так в одно мгновение. Я вздыхаю, когда наружная дверь шлюза шипит, выпуская застрявший воздух.

Змай, идущий впереди, выходит с агрессивным и злым видом.

Глава 16

Рагнар

Осторожно подталкивая Оливию за себя, я поворачиваюсь к куполу наготове.

Древний шлюз открывается, и выходят два змая. Лидирующий агрессивен, его гнев проявляется в цвете его чешуи. Он движется вперед, буря эмоций. Его сжатые кулаки, напряжённая челюсть, жесткий хвост — всё выдает его чувства.

Он близок к тому, чтобы потерять контроль над биджасом. Если он это сделает, всё мгновенно осложнится.

Висидион выходит из толпы, его секундант, Дросдан, идёт сразу за ним.

— Я вас сюда не приглашал, — говорит новый змай, останавливаясь перед вождём.

— Нет, — соглашается Висидион. — Ты не приглашал

— Почему вы разбиваете здесь лагерь? Вам здесь не рады!

— Мы пришли с миром. Вместе мы сильнее, — ответил вождь, сохраняя спокойствие.

Гнев, исходящий от нового змая, взывает к моему биджасу. Первобытная часть меня вздымается в ответ на его угрожающую позу и слова. Кричит о доминировании над ним.

— Во-первых, я сам. Во-вторых, вместе мы сильнее. В-третьих, выживание группы имеет веское значение, — сказал вождь опираясь на свой посох и декламируя указы.

Дросдан шипит в знак согласия, или он просто ведёт себя как придурок, я не уверен. Дросдан обычно склоняется к последнему, в зависимости от его размера и силы, необходимой для его поведения.

— О чём ты говоришь? — требует ответа змай.

— Как я уже сказал, Лейдон, нам всем следует поговорить. Насилие здесь никому не нужно, — говорит второй змай, вытягивая руки ладонями вверх.

— Они пришли в мой город, — огрызается через плечо тот, кого зовут Лейдон. — Незвано!

— Меня тоже не пригласили, когда я прибыл, — говорит второй. — Тем не менее, ты поприветствовал меня. У нас есть место, давайте разберемся с этим.

— Это моё место, — рявкает Лейдон. — Заткнись, Сверре. Сейчас не время для твоей дипломатии.

— Розалинда попросила меня быть здесь, — говорит Сверре.

— Это и не её город! — возражает Лейдон.

— Лейдон, — говорит вождь. — Мы не собираемся угрожать твоим владениям.

— И всё же вы здесь, — говорит Лейдон, опираясь на его слова.

— Да, мы здесь, — кивает вождь.

— Вам не рады, я не хочу, чтобы вы были здесь, — говорит Лейдон.

Дросдан шипит и встаёт рядом с вождём.

Лейдон переключает своё внимание на бо́льшего змая.

Словно наблюдая за происходящим в замедленной съемке, я вижу, чем это закончится.

— Твой размер меня не пугает, — шипит Лейдон, его чешуя покраснела.

— Ещё посмотрим, — отвечает Дросдан, поднимая вверх свои массивные кулаки.

— Дросдан, остановись, — вмешиваюсь я. — Указы, вместе мы сильнее.

Дросдан пристально смотрит на меня, прежде чем кивнуть и опустить руки. Очевидно, что он борется со своим собственным биджасом. Лейдон переводит взгляд с Дросдана обратно на вождя.

Оливия кладёт руку мне на спину, прямо под крыльями. Я посмотрел на неё через плечо, она успокаивающе улыбается.

Она — всё, что имеет значение. Я должен разобраться со всем ради неё.

— Нам нужно многое обсудить, — говорит вождь.

— Нечего обсуждать, я не хочу, чтобы вы были здесь, — повторяет Лейдон.

— Лейдон, — предупреждает Сверре.

Дверь в город со свистом скрипит, и все оборачиваются, чтобы посмотреть.

Две самки находятся в шлюзовой камере и собираются выйти, что достаточно неожиданно, но то, что они несут на руках, меняет всё.

Оливия задыхается, подойдя ко мне.

Моргая, я смотрю ещё раз, потом ещё раз.

Младенцы.

Они несут младенцев.

С крыльями.

И чешуёй.

У младенцев есть крылья и чешуя, но они не являются полностью змаями.

Их несут две человеческие самки.

Один детёныш крупнее, у самки, несущей его, длинная грива, доходящая до плеч, бледная кожа и полные красные губы. Ребёнку на её бедре несколько месяцев. Должно быть. Я так давно не видел детей, что даже не могу точно сказать.

— Папа, — говорит ребенок.

Ребёнок улыбается, смеётся, крошечные перепончатые крылышки расправляются, а затем закрываются. Крошечный хвостик возбужденно мечется взад и вперёд. Его маленькие, идеальные ручки крепко сжимают женскую блузку. У него темные волосы, а чешуя светло-желто-коричневого цвета.

Другой ребёнок ничуть не менее чудесен. Носящая его самка ниже ростом, с золотистой кожей и интересным наклоном глаз. Отличается от других человеческих женщин. Её ребенок меньше, явно не такой же взрослый. Его волосы более редкие, а чешуя имеет более тёмный оттенок с более сильным синим отливом.

Лейдон поворачивается, когда говорит первый ребенок, и всё меняется.

Оливия что-то говорит с тихим выдохом. Возможно, я не понимаю её слов, но разделяю это мнение, как и все присутствующие здесь.

— Это… — говорю я.

Лейдон поворачивается и смотрит на меня, нахмурившись, в его глазах вспыхивает гнев.

— Что? — спрашивает он, двигаясь, чтобы загородить детёныша.

Качая головой, я изо всех сил пытаюсь подобрать слова, которые не прозвучат неправильно.

— Твой? — спрашиваю я, не находя слов получше.

— Да, — отвечает Лейдон, агрессивно наклоняясь.

— Это значит… — поворачиваюсь, я смотрю на Оливию и на новое, более светлое будущее, на которое я когда-либо смел надеяться. Я не рассматривал возможность того, что, возможно, мы смогли бы… Оливия кладёт руку мне на плечо и шумно выдыхает, когда женщина со старшим ребёнком говорит что-то на их человеческом языке. Капля влаги скатывается по щеке моего сокровища, и я вытираю её.

Она обнимает меня, и я беру её в свои объятия.

Будущее.

— Так что же вы, ребята, делаете здесь, в такую ​​жару? — спрашивает самка со старшим детёнышем на идеальном языке змаев.

Она встала рядом с Лейдоном, и более чем очевидно, что они принадлежат друг другу. Ни один змай не мог упустить связь с его правом на неё.

— Мы обсуждаем условия нашего въезда в ваш прекрасный город, — говорит вождь, как всегда дипломатично.

— И все эти девушки тают здесь, пока ждут всех вас? — спрашивает другая женщина, тоже на идеальном языке змаев.

Вождь ничего не говорит. Лейдон отводит взгляд.

— Лейдон, дорогой, — говорит первая женщина.

— Нет, — отвечает Лейдон, не глядя ей в глаза.

Она подходит к нему, кладёт руку ему на грудь. Ребёнок на её бедрах протягивает руки к нему.

— Папа, — говорит ребенок высоким и почти скрипучим голосом.

Лейдон берёт ребёнка, поднимает его, затем целует в каждую щеку, прежде чем прижать к груди.

— Лейдон, — снова говорит женщина. — Давай впустим женщин внутрь.

Она кладёт руку ему на грудь рядом с ребенком. Они смотрят друг другу в глаза.

— У нас недостаточно эписа для них, — говорит он, делая размашистое движение рукой.

— У нас всё будет хорошо, — уверяет она его.

— Наши запасы на исходе, — говорит он.

— Они принесли свои, — отвечает она.

Он хмурится, и очевидно, что ему хочется ещё поспорить, но столь же очевидно, что она победит.

— Хорошо, — говорит он наконец. — Только самок.

Она поднимается на цыпочки и целует его. Глубоко и страстно. Когда они расстаются, она забирает ребенка.

— Иди к мамочке, Илладон, — говорит она.

Малыш воркует и смеётся, переключаясь с отца на мать.

Все смотрят. Никто не смеет говорить.

Лана подходит и разговаривает с двумя женщинами, держащими младенцев. Все трое обнимают друг друга, и очевидно, что они все друзья. Оливия обнимает меня за талию, а я кладу свою руку ей на плечи.

Два наших вида могут иметь детёнышей.

Мы с Астаротом встречаемся глазами через головы женщин. Он улыбается. Он знал, что это возможно. Он кивает, как будто понимая, о чём я подумал.

Самки собираются вместе и разговаривают. Когда они закончили, та, кто разговаривала с Лейдоном, присвистнула, привлекая всеобщее внимание.

— Хорошо, мальчики, — говорит она. — Вы все останетесь здесь и уладите свои разногласия. А тем временем все женщины зайдут вместе с нами.

Меня охватывает холодный шок. Нет.

Инстинктивно я крепче сжимаю Оливию. Она кладёт руку мне на грудь, и я смотрю вниз, чувствуя себя эгоистично, видя её ужасное состояние. Для неё здесь слишком жарко, ей нужен лучший воздух в городе. Ей нужен эпис.

Она что-то говорит. Её пальцы проводят горячую линию по моей щеке, вниз по шее.

Я закрываю глаза, готовясь к тому, что, как я знаю, мне нужно сделать.

Я отпустил её.

Самая трудная вещь, которую я когда-либо делал в своей жизни.

Она задерживается рядом со мной, затем отходит, глядя через плечо и направляясь к женщинам с младенцами.

Из лагеря выходят всё больше женщин, пока они не сбиваются в кучку. Их группу проводят к шлюзу и дальше. Оливия одна из последних, затем они оказываются внутри купола.

Внутри города. Заблокирована от меня.

Когда группа направляется в город, она оглядывается через плечо, пока мы больше не можем видеть друг друга.

Такое ощущение, будто часть меня уходит, оставляя пустоту там, где она должна была быть.

Глава 17

Оливия

— Здесь классно, — говорит Делайла.

— Да, неплохо, — говорит Калиста, перекладывая ребёнка с одного бедра на другое. — Мы над ним ещё работаем.

Странно идти вот так по разрушенной городской улице. Корабль должен был напоминать город, но мы всё равно знали, что находимся в замкнутом пространстве, окружённом пустым пространством.

Здесь другое. Тротуары представляют собой нечто вроде искусственного камня, а корабль был стальным, покрытым резиной и пластиком. Здания находятся в плохом состоянии. Здесь много разбитых окон, грязи и копоти. В довершение всего, красный песок засыпает всё вокруг. Благодаря куполу, это место приобрело красновато-желтый оттенок. Купол находится высоко над головой, огибая весь город. Он фильтрует свет двойных солнц, затемняя его, а также уменьшая жару.

Внутри не так жарко, как снаружи, но и не прохладно, и не комфортно.

Одна из новеньких прошла сквозь группу и стала идти рядом со мной. Ребёнок на её бедре воркует и машет рукой с самой очаровательной улыбкой, которую я когда-либо видела. Я шевелю пальцами, и он хихикает. Он. Ну я предполагаю, что это он.

Малыш раскрывает свои крошечные перепончатые крылышки, такие тонкие, что сквозь них пробивается свет, и машет ими, а его маленький хвостик двигается из стороны в сторону в явном волнении.

— Привет, — говорит новоприбывшая. — Я Калиста, это Илладон.

— Привет, — говорю я.

— Итак, — говорит Калиста. — Как его зовут?

— Прости? — спрашиваю я, застигнутая врасплох её прямым вопросом.

Калиста улыбается, поднимает ребёнка выше на талию, затем повторяет вопрос.

— Рагнар, — говорю я, краснея.

Калиста кивает, поджимая губы и выглядя задумчивой.

— Илладон, такое милое имя, — говорю я.

— Спасибо, это своего рода дань уважения — сочетание имени его отца с именем персонала старой земной игры (прим. Иллидан, WoW).

— Оу, — говорю я.

— Джоли назвала своего малыша Рверре, — добавляет Калиста, кивая на другого ребенка перед нами.

— Как? Ривер-ре? — переспрашиваю я.

— Именно, — говорит Калиста. — Джоли твёрдо принадлежит лагерю «Доктора Кто». Она подумала, что это умный способ сохранить традицию именования, которую я начала. Рверре — это комбинация Ривер Сонг и Сверре. Лично я принадлежу лагерю «Звездного пути».

— Лагерь? — спрашиваю я в замешательстве.

— Вы не поделились на лагеря? В вашей части корабля недостаточно фриков: сериаломанов или игроманов? — спрашивает она, смеясь.

— Ну, я, наверное, фанат документов.

— Да ладно? — говорит Калиста, и по её улыбке становится ясно, что она шутит надо мной.

Я пожимаю плечами и смеюсь, чувствуя себя потеряно и всем сердцем желая, чтобы Рагнар был рядом со мной.

— Так как долго вы с Рагнаром были вместе? — она спрашивает.

— Вместе? — я притворяюсь глупой, пытаясь выиграть время, чтобы подобрать ответ.

Что мне сказать? Я не знаю, когда это произошло. Мы вообще вместе? Мы даже не можем разговаривать друг с другом. Что это говорит обо мне как о человеке, если я сплю с парнем, с которым даже не могу поговорить? Это больше, чем просто постоянная связь на одну ночь? Моё сердце говорит, что да. Я думаю, что он также считает. Нет, я знаю, что он также считает. Как мне объяснить это другой девушке?

— Я поняла, — говорит Калиста, понижая голос, чтобы только я могла её услышать, когда она замечает, что некоторые девушки впереди оглядываются через плечо.

— Поняла?

— Да, — говорит она. — Я была… первой.

— Что ты имеешь в виду под «первой»?

— Лейдон нашел меня после того, как мы разбились, — говорит она. — Я привела его к остальным, но только после того, как мы… ну, ты знаешь.

Кивнула. Я поняла, они образовали связь. Первые. По крайней мере, в этом у нас есть что-то общее.

Ага, я согласна с ней.

— Думаю, я тоже. Во всяком случае, ни у кого больше… ну, насколько я знаю.

Калиста кивает и улыбается.

— Так расскажи мне всё о произошедшем. Откуда здесь столько змаев? Это невероятно! Когда пришло известие, что к куполу приближается армия змаев, мы испугались.

— Почему? — спрашиваю я.

— Змаи не ладят со времён вымирания планеты, которое они называют Опустошением.

Нахмурившись, я думаю об этом. Я не видела ничего подобного. Они первобытны, может быть, варвары, но весь клан достаточно хорошо ладит между собой.

— Я не видела такого в клане, — говорю я.

— Клан? — переспрашивает она.

— Да, по словам Ланы, они так себя называют, — говорю я.

— Хм.

— Но я не могу с ними разговаривать, — говорю я. — Как вы выучили их язык? Ты можешь мне помочь?

— Конечно, — говорит Калиста. — Всё гораздо проще, чем ты думаешь. Разве Лана тебе не рассказывала?

— Нет, я и не думала поговорить с ней об этом.

Пока мы идём, я стараюсь охватить как можно большую часть города. Низких зданий нет, всё выглядит так, будто они имеют высоту не менее двадцати палуб или даже больше.

— Несколько много ты знаешь о змаях? — спрашивает Калиста, пытаясь что-то понять, но я не уверена, что именно. — Вы двое… — она замолкает, краснея и продолжила. — Ты видела его голым?

— Можешь не продолжать, — пожимаю я плечами. — Да, — говорю я, и мои щёки загорелись так же жарко.

— Хорошо, хорошо, — говорит Калиста. — А то такое может сильно шокировать.

— О, боже мой, да! — я соглашаюсь, и Калиста смеётся.

— Ты знаешь, у змаев пары на всю жизнь? — она спрашивает.

— Правда?

— Да, если он выбрал тебя, ты — его сокровище. Это гораздо более глубокая связь, чем всё, что ты испытывала раньше.

Вспоминая свой ограниченный, почти несуществующий «опыт», я не знаю, увижу ли я разницу, но я не могу удержаться от улыбки при воспоминаниях о том, как он прикасается ко мне, как он смотрит на меня.

Сокровище — хорошее слово. Я чувствую себя ценной, когда я с ним. Как будто я самая важная вещь в его вселенной.

— Думаю, я поняла.

— Хорошо, — говорит она.

— Мразь, — громко говорит кто-то впереди нас.

Через дорогу от нас группой идут трое тощих на вид мужчин и женщина.

— Отсоси, — кричит одна из девушек.

Один из мужчин останавливается и поворачивается к ней, но трое других хватают его за плечи и тащат прочь. Они пристально смотрят на нас, не говоря больше ни слова, не отводя взгляда, пока не скрываются за углом.

— Что это было? — я спрашиваю.

— Сторонники Гершома, — вздыхает Калиста.

— Я что-то слышала о нём снаружи, — говорю я.

— Да, извини. Даже потерявшись на пустынной планете, некоторые люди просто идиоты.

— Их много?

— Нет, может быть, трудно сказать, — говорит она. — Я думаю, что многие люди просто боятся. Он просто фантастически играет на этом.

— Ясно.

— Да, не волнуйся ты об этих придурках.

— Хорошо, — соглашаюсь я, изо всех сил стараясь выбросить их из головы.

— Я хочу узнать о вас больше, — говорит Калиста. — Никто из нас не мог в это поверить, когда мы узнали, что ещё одна часть корабля уцелела после крушения! Расскажи мне всё об этом. Я хочу знать всё-всё.

— Ну всё — это очень много. — Печальную участь нашей части корабля на самом деле рассказывать не хотелось.

— У тебя есть дела поважнее? — спрашивает она, ухмыляясь.

Её улыбка заразительна, поэтому я начинаю свою историю, рассказывая ей о том, как пережила нападение пиратов на наш корабль, а затем потерпела крушение на планете. Как мы учились выживать здесь самостоятельно, как нам похитители змаи, а затем о смирении с потерей друзей и семьи, когда мы вернулись.

— Значит, у вас были стычки с пиратами здесь? — спрашиваю я.

— Они не бывали в городе, но да, — говорит она. — Некоторые из нас в вылазках заметили их и расправились с ними. Амара имела дело со многими из них.

— Кто из них Амара? — спрашиваю я, глядя на группу женщин впереди.

— Она не здесь, — улыбается Калиста. — У неё последняя четверть.

— Последняя четверть?

— Хм, да. Что ж, мы выяснили кое-что, что тебе следует знать, если ты забеременеешь.

— Например?

— Дети змаев большие. Женщинам требуется больше времени для вынашивания ребенка, чем при обычном цикле.

— Насколько всё плохо? — спрашиваю я, в горле у меня пересохло и сжалось.

— Плюс три-четыре месяца… — она замолкает.

— Да?

— Но для него требуется постельный режим. Наше тело не предназначено для того, чтобы вынашивать ребёнка так долго.

— Ох, — говорю я, нервы покалывают в моих руках и ногах от беспокойства, из-за которого я чувствую себя не в своей тарелке.

— Всё не так плохо, — говорит она, сдвигая с места Илладона, который воркует и кричит, и протягивает ко мне свои идеальные крошечные ручки. — И результат того стоит.

Она целует голову Илладона, улыбаясь. Холодный комок льда в моём животе тает, видя результат беременности. Я протягиваю ему палец, и Илладон хватает его удивительно сильной хваткой. Он подносит мой палец к своему рту и кусает.

— Думаю, у него режутся зубки, — замечаю я.

— Да, все его игрушки ручной работы теперь предназначены для жевания, — говорит Калиста. — О, мы пришли.

Мы выходим на большую открытую площадку. В центре доминирует фонтан со статуей змая. Насколько я могу судить, в ней нет воды, а на статуе есть сколы и трещины. Группа направляется к зданию на дальней стороне площади с большими неповрежденными фасадными окнами.

Джоли, держа ребёнка на бедре, придерживает дверь открытой, пропуская всех нас внутрь. Калиста и я входим последними.

— Вы двое поладили? — спрашивает Джоли.

— Она милая, — говорит Калиста, отчего у меня по щекам пробегает жгучий румянец.

— Спасибо, — пищу я. — Я рада была познакомиться с тобой.

— Не позволяй ей обмануть тебя, — говорит Джоли. — Калиста может быть совершенно безжалостной.

— И кто бы говорил, — смеясь, парирует Калиста.

Дружба и связь, которую разделяют эти двое, глубоки и очевидны.

— Твой малыш — Рверре? — спрашиваю я, глядя на маленького ребёнка у неё на бедре.

В чертах ребёнка есть нежность, которой нет у Илладона. Крылья выглядят по-другому, может быть, более перепончатые? Хвост тоньше и длиннее, хотя в целом он меньше.

— Да! — говорит Джоли, сияя от волнения. — Ее зовут Рверре. Она тоже растёт, как на дрожжах.

Джоли поднимает и опускает ребенка на бедре, заставляя её громко хихикать. У малышки блестящие зелёные глаза, которые сверкают радостью, и беззубая улыбка, от которой выступают щечки.

— Пффф, надо было назвать ее Джадзия, — фыркает Калиста.

— Ух, как будто я когда-нибудь назову её в честь персонажа из «Звездного пути», — говорит Джоли, качая головой.

— Говорю тебе, Оливия, у некоторых людей совсем нет вкуса, — говорит Калиста, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимое выражение лица.

— Точно-точно, скажи? Как можно не любить «Доктора Кто»? — Джоли настаивает.

— Воистину, дилемма, — замечаю я, пытаясь проложить себе путь через очевидное минное поле.

— Дипломатично, — замечает Джоли. — Отлично сработано.

Мы втроём смеёмся, входя в здание.

Внутри воздух прохладнее, чем снаружи, ненамного, не как кондиционер, но все же получше. Мы находимся в большом вестибюле, который выглядит так, будто когда-то служил стойкой регистрации. Теперь это похоже на какое-то общественное место сборищ.

— Куча чуши, — ворчит кто-то.

В половине комнаты есть сиденья, маленькие столики и кровать, которая доминирует в пространстве. На этой кровати лежит ещё одна женщина с настолько раздутым животом, что мне кажется, что она вот-вот взорвётся. У нее сильная челюсть и острый нос. Её короткие тёмные волосы стоят дыбом, а глаза выглядят усталыми. Остальные девушки заняли свои места и выполняют различные задания. Женщина на кровати пристально посмотрела на Калисту с другого конца комнаты.

— Сколько еще? — спросила она у нее.

— Амара, мы уже говорили об этом, — вздыхает Калиста. — Нет никакого способа узнать, сколько осталось на самом деле.

— Конечно, ты говорила, я слышала, ничего не изменилось. Говорю тебе, Калиста, это же полный отстой.

— Где Шидан? — спрашивает Джоли.

— Ух, — стонет Амара. — Я послала его за едой, потому что ты знаешь, я же недостаточно большая!

— Ты прекрасна, — говорит Калиста.

— Конечно, — говорит она. — Если тебе нравятся женщины, достаточно крупные, чтобы спрятаться от ядерного нападения.

Калиста смеётся, подходя к кровати.

— Амара, это Оливия, — говорит она, указывая пальцем. — У неё тоже есть… особенный друг.

Амара посмотрела на меня и улыбнулась слабо, но искренне.

— Привет, — говорит она. — Не позволяй ему сбить тебя с толку. Это всё чушь собачья.

— Амара! — Джоли говорит.

Калиста и Джоли кладут своих малышей на пол, где они сразу становятся центром внимания. Двое детей, кажется, больше всего интересуются друг другом, в то время как все девочки охают и ахают.

— Что? — спрашивает Амара. — Это же жесть.

— Мне жаль, что у тебя сейчас тяжёлые времена, — пытаюсь я, не зная, что ещё сказать.

Амара пожимает плечами.

Бледная девушка со светлыми волосами осматривает её лоб и щеки, затем наклоняется и смотрит ей в глаза. Амара отталкивает её.

— Ничего не изменилось, — ворчит она. — Я в порядке.

— Я знаю, — говорит она, игнорируя Амару. — Теперь позволь мне сделать свою работу.

— Теперь понимаешь, что я имела в виду? — спрашивает Амара, глядя на меня мимо девушки.

— Амара, тебе обязательно быть такой злой?

— Да, Мэй, обязательно, — ворчит Амара. — Что за лажа.

— Я не возражала против этого, — встряхивает Джоли.

— Тебе нравилось, когда на тебе проверяли сроки, — говорит Амара. — А я хочу встать и поработать!

— Ты поняла, как работает та панель, которую мы тебе принесли? — спрашивает Джоли.

— Нет, — говорит Амара, вскидывая руки вверх. — Я едва могу удержать эту дурацкую штуку вокруг гигантского холмика, которым стал мой желудок.

— Это не твой желудок, это ребёнок, — говорит Калиста.

— В моём желудке, — возражает Амара.

— Нет, в твоей матке, — говорит Мэй, беря запястье Амары между большим и остальными пальцами, закрывая глаза и двигая губами, считая.

— Та же фигня, — говорит Амара.

— Хорошо, твой пульс в порядке, глаза в порядке, ты готова провести ещё один день, — говорит Мэй.

— Ура, еще один день сидения здесь и ожидания.

— Ага, — весело говорит Калиста.

Амара закатывает глаза.

— Над чем ты работаешь? — спрашивает Делайла, её интерес к инженерному делу достиг пика.

Джоли берёт меня за руку и уводит от кровати Амары. Калиста приходит к нам, пока Амара и Делайла разговаривают и знакомятся друг с другом. У Амары, кажется, поднимается настроение, от разговора с Делайлой, и это хорошо. Возможно, у них есть что-то общее.

— Пойдём с нами, — шепчет Калиста.

Они быстро и тихо выходят из комнаты. Я иду вместе с ними, не зная, что мы делаем и куда идём. Калиста ведёт нас дальше в здание, и когда мы проходим через ещё одну дверь, сбоку от пола до потолка появляются панели с данными, бегущими вверх и вниз по ним. Экраны, документы, информация — они взывают к моему сердцу. Вот кто я, аналитик данных. Неважно, какие это данные, я люблю их изучать, находить закономерности. Это делает меня счастливой. Есть также кабинки из прозрачного стекла, большинство из них выглядят разбитыми и разрушенными, но в одной есть небольшой столик и экран с бегущей информацией.

— По крайней мере, они у нас работают, — говорит Джоли.

— Тебе понравится, — добавляет Калиста.

— Что мы будем делать? — спрашиваю я, и в моём животе затанцевали бабочки.

— Научим тебя говорить на языке змаев, — усмехается Джоли.

— Серьезно?

— Могу поспорить, — говорит Калиста, ухмыляясь от уха до уха.

Через несколько мгновений я уже стою внутри одной из кабинок и смотрю на экран. Калиста протягивает руку около меня и стучит по маленькой стойке. Она загорается, и на нём начали танцевать разные символы.

— Что это даст?

— Просто подожди, — говорит она.

Я отступаю назад, мои нервы внезапно берут верх.

— Слушай, всё в порядке, я просто…

— Оливия, — говорит Джоли. — Конечно, тебе не обязательно это делать, если ты этого не хочешь, но поверь нам. Это машина, которая вложит язык змаев в твою голову за считанные секунды. И всё, после этого ты будешь говорить на нём бегло.

Я смогу говорить с Рагнаром. Вообще поговорить с ним.

— Хорошо, я захожу, — говорю я, возвращаясь туда, куда меня поместили раньше.

Калиста снова постукивает по стойке, попадая в тайные символы. Синий свет вспыхивает и светит мне в глаза.

— Отлично! — Джоли говорит.

— Что значит «отлично»? — я спрашиваю. — Она ещё ничего не сделала.

Джоли и Калиста обмениваются понимающими улыбками.

— Ты уверена в этом? — спрашивает Джоли.

— Да, ничего не произошло, — отвечаю я. — А что?

— Ты говоришь на змае, — говорит Калиста, и они обе смеются.

— Я? — спрашиваю я, пытаясь прислушаться к себе.

Они кивают и смеются, вытирая слёзы с глаз.

Шаги по твёрдому полу отвлекают наше внимание друг от друга.

Я следую за ними, а они бегут обратно к главной комнате для собраний, из которой мы только что вышли.

Высокая светлокожая женщина стоит, задыхаясь, прямо за дверью.

— Они сделали это, — задыхается она. — Не могу в это поверить. Они сделали это. Бежим скорее.

— Что сделали, Инга? — спрашивает Калиста, бросаясь к женщине.

— Люди Гершома, — выдыхает Инга. — Они разрушили шлюз.

— Сукин сын, — восклицает Амара со своей кровати.

Холод и тошнота сжимают мой желудок. Если они разрушили шлюз, как я вернусь к Рагнару?

Глава 18

Рагнар

Я наблюдаю за Оливией столько, сколько могу её видеть. Только когда она поворачивает за угол, и я теряю её из виду, я возвращаю своё внимание к вновь прибывшим.

— Город мой, — снова говорит Лейдон.

Он как будто повторяет, чтобы придерживаться одного и того же хода мыслей. Кажется, он не в когтях своего биджаса, хотя я чувствую его зов.

— Мы не бросаем вызов тебе, — говорит Висидион.

— Хорошо, тогда уходите, — говорит Лейдон.

— Лейдон, — говорит тот, кого зовут Сверре.

— Лейдон, клан пришёл с миром. Не стоит так поступать, — говорит Астарот. — Они приняли нас с Ланой и приветствовали нас. Как мы можем ответить меньшим?

— Мы? — шипит Лейдон, обращая внимание на Астарота. — Я позволил другим присоединиться, но это всё равно мой город. Такое количество змаев? Нет. Это моё. Моя территория, мой город. Я не уступлю свой контроль.

— Это огромный город, большая территория, — говорит вождь. — Может быть, мы могли бы поделить территорию?

— Зачем мне делиться тем, что принадлежит мне? — говорит Лейдон, упрямо настаивая на своем целеустремленном аргументе.

— Вместе мы сильнее, — настаивает Висидион.

— Это только ты так говоришь, — отвечает Лейдон. — И всё же у меня есть город.

— Когда-то здесь жили тысячи змаев. Здесь работали. Здесь растили семьи и умирали. Что тебе даст одиночество? — спрашивает наш вождь.

— Он мой. Вот, что имеет значение, — шипит Лэйдон, агрессивно наклоняясь.

Дросдан выходит вперёд, вставая между вождём и Лейдоном. Наш заместитель возвышается над Лейдоном и был где-то в два раза шире в груди и плечах.

Лейдон смотрит вверх, вытягивая шею назад. Его крылья раскрываются и трепещут, хвост торчит прямо. С быстротой молнии его кулак вылетает вперёд и врезается в лицо Дросдана с такой силой, что отдаётся эхом в моих костях. Дросдан едва поворачивает лицо. Одна массивная рука тянется к его челюсти, потирает, затем он откидывается назад, и всё это происходит в замедленной съемке. Дросдан с сокрушительной силой опускает обе руки на плечи Лейдона. Лейдон кланяется под тяжестью, его колени подгибаются, но он держится прямо. Впечатляющий подвиг силы. Дросдан шипит, его крылья широко расправлены, а хвост вздымается. Лейдон наносит удар, быстрая очередь попадает Дросдану в живот. Этого достаточно, чтобы вырваться из хватки Дроздана, когда тот отшатнулся назад.

Лейдон не сдаётся, используя своё преимущество, когда Дросдан отступает.

Крылья Дросдана расправились, и он взревел от ярости. Люди, окружившие драку, отступают на шаг. Биджас Дросдана силён, это сирена, призывающая всех нас поддаться нашей собственной первобытной природе.

Лейдон шипит, но не замедляет своего продвижения. Низко присев, он качается взад и вперёд, приближаясь к Дросдану, который стоит наготове с широко раскинутыми руками. Двое кружат друг вокруг друга. Меньший змай делает финты, выискивая возможность открытых мест, но Дросдан пытается блокировать каждую атаку.

Несмотря на свои размеры, Дросдан быстр.

— Рагнар! — кричит вождь. Он движется в сторону боя, и я знаю, чего он хочет.

Глубокая, первобытная часть меня говорит держаться подальше от этого. Пусть они вдвоём сразятся. Посмотрит, кто победит, а затем докажет тому, что он лучше.

Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох.

Нет.

Указы.

Я.

Я не первобытный монстр, что скрыт внутри.

Биджас — это тьма, которая тянется, захватывает и пытается потянуть меня вниз.

Я изо всех сил пытаюсь контролировать его, оставаться собой.

Руки сжимаются в кулаки, хвост шевелится, я шиплю, когда позывы то усиливаются, то ослабевают.

Я соскальзываю с края.

Оливия.

Её красивое, идеальное лицо предстает перед моим мысленным взором. Её улыбка. Её нежное прикосновение.

Ярость отступает.

Я это я.

Открываю глаза ещё раз. Я смотрю по-новому.

Вместе мы сильнее.

Вождь прав, этому нужно положить конец.

Лейдон и Дросдан кружат. Лейдон напрягается, он собирается атаковать.

Подпрыгнув в воздух, я расправил крылья и планирую приземлиться между двумя самцами.

— Достаточно! — кричу я, вставая, потянув руки к каждому.

Они оба шипят, и на мгновение я оказываюсь в центре их первобытной ярости.

Момент тянется, идя по лезвию бритвы, они нападут на меня или возьмут себя в руки?

Неважно, я черпаю силы у Оливии.

— Подумай о своём ребёнке, — говорю я, глядя на Лейдона.

Его руки опускаются, когда мои слова прорываются сквозь биджас и достигают мужчины за пределами первобытных инстинктов.

Дросдан, шипя, выходит вперед, и я поворачиваюсь.

— Отойди, — настаивает Дросдан.

— Нет, — говорю я, стоя на месте и глядя в глаза более крупного самца.

— Убей его, — говорит Дросдан, его первобытная ярость ограничивает его словарный запас.

— Нет, — говорю я. — Вместе мы сильнее.

Дросдан хмурится, что-то мелькает в его глазах. Положив руку ему на грудь, я жду, пока он успокоится. Он смотрит вниз, глядя на мою руку, затем снова поднимает взгляд и встречается с моими глазами. Один массивный кулак поднимается, и я уверен, что он собирается меня ударить. Если он это сделает, я не знаю, смогу ли я поддерживать себя. Всё зависит от того, получит ли Дросдан контроль над своим биджасом.

— Я — это я, — говорит Дросдан, опуская руку на бок.

— Вместе мы сильнее, — говорим мы с Дрозданом в унисон.

Дросдан кивает, беря моё предплечье, а я хватаю его, затем Второй возвращается и становится позади вождя.

Поворачиваюсь обратно к Лейдону, я протягиваю руку.

Лейдон смотрит на него, затем на меня. Никто не говорит, толпа вокруг нас ждёт, затаив дыхание.

Лейдон принимает моё предложение, мы сжимаем предплечье к предплечью. Толпа коллективно вздыхает с облегчением.

Сверре подходит и встаёт рядом с Лейдоном.

— Как я и говорил, — говорит Вождь, продолжая разговор, как будто ничего не произошло. — Когда-то здесь жили тысячи змаев. Можем ли мы составить соглашение о разделе части твоей территории? — Челюсть Лейдона напрягается. Сверре, как и я, внимательно наблюдает. Право на город принадлежит ему, и последнее слово в любых переговорах будет за ним, если только мы не захотим отобрать их у него. Это не тот путь, по которому пойдёт вождь.

— Я подумаю об этом, — говорит Лейдон.

— Это все, что мы можем просить, — говорит вождь. — Не мог бы ты присоединиться к нам и разделить с нами воду?

Мой желудок напрягается в ожидании его ответа. Напряжение в воздухе нарастает, потому что то, что он скажет дальше, решит будущее, и все близко стоящие это знают.

— Да, — говорит Лейдон, бросив быстрый взгляд через плечо на Сверре.

Вождь улыбнулся, затем указывает своим посохом путь. Кто-то предлагает два бурдюка. Висидион и Лейдон берут по одному.

— Вода, — говорит вождь, направляя руку в сторону Лейдона.

— Вода, — соглашается Лейдон.

Каждый из них выпивает, а затем возвращают бурдюки.

— Нам есть что обсудить, — говорит вождь. — Может быть, мы сможем посидеть с Советом старейшин?

— У вас есть Совет старейшин? — спрашивает Сверре.

— Да, — говорит вождь. — Во главе с моим отцом Калессином.

Сверре второй раз переспрашивает.

— Калессин?

— Да, — говорит Висидион.

Я теряю интерес к разговору. Мои мысли обращаются к моему брату Рюту. Я не заглядывал к нему. Они вытащили его через бурю, это же хорошо?

Рют, я уже много лет думал, что он мёртв. Когда пираты напали на клан в нашей долине, они использовали его как берсерка, чтобы возглавить нападение. Мы его подчинили, но он отдался своему биджасу. Мне нужно время, чтобы поработать с ним, чтобы вернуть его в здравомыслие.

— Понятно, — говорит Сверре, явно говоря меньше, чем имеет в виду.

— Я посижу с ними, — говорит Лейдон. — У людей тоже есть совет, но окончательное решение о городе остаётся за мной.

— Конечно, — соглашается вождь. — Мы должны решить, как лучше всего нам быть вместе. Вместе мы сильнее.

— Я часто слышал, как твои люди так говорят, — говорит Лейдон. — Что это значит?

— Это указы, остановленные моим отцом, — говорит вождь. — Именно его виде́ние, того, что произойдёт, провело его так далеко. Указы делают нас сильными, объединяют нас, позволяют нам работать вместе.

— Вот почему вас так много? — спрашивает Лейдон, указывая на палатки.

— Да, — отвечает вождь. — Так мы можем быть вместе и работать сообща.

Лейдон качает головой и открывает рот, чтобы что-то сказать, когда что-то происходит.

Раздаётся громкий грохот, а затем резкий жужжащий шум.

Повернувшись на звук, за куполом летят искры. Человеческий самец танцует и кричит, его одежда дымится, пока он перебегает с ноги на ногу.

К нему устремляется небольшая группа самцов, тех, кто обложил палками внутреннюю часть купола. Один из них хватает мужчину и катится вместе с ним по земле.

Ещё одна группа прибегает откуда-то из глубины города.

— Нет! — кричит Сверре.

Сверре и Лейдон бегут к куполу. Я бегу с ними. Я не уверен, что только что произошло, но тошнотворная яма, образовавшаяся у меня в желудке, подсказывает мне, что это нехорошо.

Человеческие самцы внутри стоят группой. Двое, катавшиеся по земле, встают. Тот, чья одежда дымилась, хлопал по обгоревшим дырам, из которых до сих пор вьются клубы дыма. Один из них выходит вперёд и указывает на нас, змаев, собравшихся у двери шлюза. На лице у него была злобная ухмылка.

Глава 19

Оливия

Моё сердце колотится в груди, я тяжело дышу, прерывисто задыхаясь, изо всех сил стараясь не отставать от группы, бегущей по городу. Я не в форме для этого.

Одним усилием воли я заставляю себя продолжать движение. Боль в боку настолько сильная, что я прикусываю нижнюю губу, чтобы не закричать. Я не думаю, что я смогу вспотеть из-за обезвоживания.

Мы добрались сюда, чёрт возьми. Как все могло обернуться так ужасно!

Я отстаю. Не могу бежать с ними в ногу. Глупое, глупое тело.

Мои бёдра горят, звёзды танцуют перед моими глазами, но я продолжаю двигаться вперёд. Никаких передышек. Не могу остановиться, надо добраться до него. Придётся найти способ.

Мои лёгкие горят. Каждый вдох обжигает.

Больше не надо. Я не смогу сделать ещё шаг.

Но я делаю. Как-то. Ещё один. Другой. Не могу смотреть вперед. Не могу остановиться. Одна нога за другой. Нужно продолжать идти.

Купол сверкает впереди, когда мы поворачиваем за угол. Две группы людей кричат ​​друг на друга. Между ними в сияющем белом наряде шагает высокая женщина. Длинные тёмные волосы ниспадают ей на плечи. Она властна и сильна, её присутствие требует к себе уважения.

Хотя я никогда не видела её лично, я её узнала. Леди генерал Розалинда. Командир боевой группы корабля. Истории о ней дикие и разнообразные: от рассказов о доброте до невероятно холодной жестокости.

Розалинда встаёт между двумя группами, и крики прекращаются, когда она переводит взгляд с одной на другую. Группа женщин, за которой я иду, приближаются, но встаёт в стороне. Розалинда посмотрела на нас через плечо, прежде чем обратить своё внимание на дверь.

— Что здесь случилось? — она спрашивает.

— Этот сукин сын, Петрас, сломал дверной замок! — кричит неряшливый мужчина, стоящий впереди одной группы, указывая на кого-то из другой группы.

Розалинда посмотрела на неряшливого мужчину. Это всего лишь взгляд, но он сжимается под ним. Я имею в виду, чёрт подери, ей было даже не обязательно что-то говорить.

— Ваша светлость, — добавляет мужчина, не глядя ей в глаза. — Я хотел сказать… Петрас там, он взорвал дверь.

Розалинда обращает своё внимание на указанного мужчину. У того, на кого она посмотрела, одежда чёрная, как будто обожжённая, и волосы опалены.

— Петрас? — спрашивает Розалинда.

— Да? — отвечает Петрас, не глядя ей в глаза.

— И?

— Да, я сделал это, — говорит он.

Розалинда смотрит и ждёт.

— Они это заслужили. Они нам здесь больше не нужны, — добавляет Петрас.

— Ты принял это решение самостоятельно? — спрашивает Розалинда, выгибая идеальную бровь.

— Что ты имеешь в виду, Розалинда? — спрашивает новый голос.

Сквозь группу, в которой находится Петрас, проходит мужчина среднего роста. У него седина на висках, тёмные волосы, загорелое лицо с глубокими морщинами и большие руки. Несмотря на жару, он одет в костюм-тройку и выглядит почти так же безупречно, как Розалинда, но не совсем.

— Я ни на что не намекаю, Гершом, — говорит Розалинда. — Я только спросила.

— Этого человека судят? — спрашивает Гершом. — Неужели мы настолько отошли от своих корней, что теперь осуществляем правосудие?

— Расследование, Гершом. Вопросы не нарушают ничьих прав.

— Ой ли? Его допрашивают без участия правозащитника.

— Он признал, что сделал это, — возражает Розалинда. — Остался единственный вопрос — зачем.

Я всё еще пытаюсь отдышаться, но жгучая боль в боку, по крайней мере, ослабевает.

— Это правда, Петрас? Ты это сделал? — спрашивает Гершом, поворачиваясь к нему.

— Да, да, сэр, — говорит Петрас, его взгляд метался то к Гершому, то в сторону, а затем снова обратно.

Бегло озирается. Говорит не твёрдо. Поверить такому сложно.

— Понятно, — говорит Гершом. — Ну, это очень неудачное решение.

— Нам нужно знать, зачем он это сделал, — вмешивается Розалинда.

— Да, — говорит Гершом, поворачиваясь к мужчине. — Петрас, зачем ты совершил такой отвратительный поступок?

— Хм? — говорит Пятрас, в замешательстве поднимая глаза. — Поступок?

Гершом улыбается, кладя руку Петрасу на плечо.

— Ужасное действие, — говорит Гершом, объясняя это слово.

— Ну, ну, потому что нам здесь больше не нужны они. Ты и сам должен это знать, — говорит он, улыбаясь с тем, что я могу назвать только облегчением.

— Понятно, — говорит Гершом. — Ну вот, Розалинда. Вот почему он это сделал.

— Кто его подговорил? — она требует ответа.

— Кто подтолкнул его к этому? — спрашивает Гершом. Улыбка на его лице говорит мне всё, что мне нужно было знать. Слушая Гершома, я чувствую себя мерзко. Я не верю ничему, что он говорит.

Что-то вспыхивает за пределами купола, привлекая моё внимание. Когда я смотрю, Рагнар стоит с другой стороны, и моё сердце подпрыгивает к горлу. Я делаю шаг вперёд, прежде чем осознаю это.

Он беспокоится обо мне. Я улыбаюсь, пытаясь его успокоить.

— Да, Гершом, — говорит Розалинда прерывающимся голосом. — Подтолкнул его к этому. Откуда ему пришла такая идея?

— Петрас? — спрашивает Гершом, поворачиваясь к мужчине лицом.

— Меня не заставляли это делать, я сделал это, потому что это правильно. Нам не нужно скрещивание видов, — говорит он, почесывая затылок.

— И вот, пожалуйста, — говорит Гершом, и на его лице расплывается улыбка, идущая от уха до уха.

Розалинда смотрит, поджав губы. В толпе позади неё раздается ропот, напряжение нарастает. Покалывание пробегает по моей коже, когда я понимаю, что этот момент может пойти в любую сторону. В зависимости от того, что она скажет и сделает, ситуация разрешится мирным путем или перерастёт в нечто вроде бунта.

Розалинда тоже это чувствует. Она кивает Гершому.

— Очень хорошо, — говорит она. — Возьмите Петраса под стражу. Нам нужно устроить суд над ним.

— Конечно, — говорит Гершом.

Он поднимает руку и кружит пальцем в воздухе. Двое мужчин позади него подходят и берут Петраса за обе руки, а затем уводят его.

— Но я не сделал ничего плохого! — Пятрас кричит через плечо.

Никто не отвечает.

— Всё в порядке, — говорит Розалинда. — У вас всех должна быть работа, которую вы должны выполнять, так что давайте приступим к делу. Любой, кто что-то знает об электронике, подойдите ко мне помочь с этой дверью. Амара вне доступа, и у меня нет другого инженера.

— Я могу помочь, — говорит Делайла, выходя из группы.

— Кто ты? — спрашивает Розалинда.

— Делайла.

— Ты из другой части корабля, верно? — спрашивает Розалинда.

— Да, — говорит Делайла.

Боже мой, я стараюсь не фанатеть, но она действительно потрясающая. Как она поняла?

— Я тоже постараюсь помочь, — добавляю я.

Я не инженер, но хорошо вижу закономерности, это может помочь.

— А вы? — спрашивает Розалинда.

Бабочки затанцевали у меня в животе, когда она посмотрела на меня так, будто меня взвешивает и оценивает.

— Я Оливия.

— Хорошо, вы двое приступайте к работе, — говорит Розалинда.

Делайла усмехается, когда я присоединяюсь к ней, и мы вместе идём к двери.

— Ты же знаешь, что это Гершом подговорил его на это, — говорит Калиста Розалинде.

— У тебя есть доказательства? — спрашивает Розалинда тихим голосом.

— Нет, он умён для такого, — говорит Калиста.

— Именно, — говорит Розалинда.

Калисты сильнее нахмурилась. Воды здесь глубокие. Что такого в человеческой природе, что может вызвать такую ​​ненависть? У тех из нас, кто разбился в другой части корабля, не было такой политики. Выживание было превыше всего. Не было времени на такую ​​ерунду.

— Дерьмо, — сказала Делайла тихим голосом и наклонилась ближе к поломанной панели.

Я не уверена, говорит ли она о нанесённом ущербе или о подслушанном разговоре позади нас. Она оглядывается, затем переводит взгляд обратно. О, точно, из-за разговора.

Закусив нижнюю губу, я киваю. Я не уверена, что с этим делать. Другие люди здесь боятся, что змаи отберут всех их женщин? Поэтому? Если да, то почему другие женщины присоединяются к этому же движению? Это не имеет смысла. Змаи мне принесли только пользу. Даже если Лейдон и был страшен за воротами, он не вёл себя так по отношению к людям.

— Да, — говорю я, соглашаясь с Делайлой.

— Что, чёрт возьми, не так с этими людишками? — она шепчет.

— Я не знаю.

Делайла издает длинный, низкий звук, копаясь в проводах.

— Всё плохо, — говорит она. — Когда он разбил замок, плата сгорела. Её невозможно починить, нам придется её заменить.

— Ладно, интересно, есть ли у них где-нибудь такой же?

— Было бы шикарно, да? — говорит Делайла.

Фыркая, я сама копаюсь в проводах, и ищу что, сама не знаю. Слабый запах горелого пластика — единственная награда, которую я получаю. Она права насчет того, что панель поджарилась. Я не эксперт по электронике, но я потратила времени больше, чем положено, на работу с компьютерами, и всегда совала нос, когда техники занимались ремонтом.

— Каков вердикт? — спрашивает Розалинда.

— Всё плохо, — говорит Делайла. — Нам нужно заменить плату. — Она указывает за провода.

Розалинда кивает, но не выказывает никаких признаков разочарования.

— Ладно, — говорит она.

— Какого дьявола, — говорит Калиста, глядя вверх и наружу. — Лейдон сейчас там.

Я стараюсь не позволять своим мыслям думать о Рагнаре, но это всё равно, что пытаться отрицать гравитацию. Должен быть ответ.

— Можем ли мы забрать плату из чего-нибудь еще? — я спрашиваю.

Калиста пожимает плечами.

— Ну, в той комнате, в которую ты меня взяла, были все эти экраны и электроника, — говорю я. — Есть ли еще такие места?

Калиста посмотрела на Розалинду, которая кивнула.

— Хорошая идея, — говорит Розалинда. — Сделай это. Калиста, ты можешь им помочь? Кто-нибудь присмотрит за ребёнком?

Она кивнула.

— Хорошо, сопроводи их по городу. Отведи в места, которые мы ещё не заняли.

— Это единственные ворота? — спрашивает Делайла.

— Нет, но остальные находятся на противоположной стороне города, и та небольшая рабочая сила, которой мы располагаем, не простирается так далеко.

— Ох, — говорит Делайла, качая головой.

Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на купол, я вглядываюсь в него. Рагнар стоит прямо напротив меня. Его рука прижимается к переливающемуся куполу.

Моя рука дрожит, когда я протягиваю руку и прижимаю её к его. Купол холодный, ему не хватает тепла от его прикосновения. Дюйм, а может быть, и больше — это всё, что нас разделяет. С тем же успехом они равны милям расстояния.

Мне нужно открыть эту дверь.

— Ты кое-кому нравишься, — говорит Делайла, прерывая наш момент.

Мои щёки горят, когда я оглядываюсь через плечо.

— Да, — говорю я. — Полагаю, что так.

Она улыбается, но больше ничего не говорит. Именно такая реакция ещё раз подтверждает, почему она моя лучшая подруга.

— Давай починим эту дверь, — говорит она.

Глава 20

Рагнар

Мне больно смотреть, как Оливия уходит от купола. Открытая кровоточащая рана, кричащая о моей неудаче. Она на другой стороне. Я не могу защищать её.

Мой биджас поднимается так быстро, что я не чувствую его приближения.

В ушах стучит, конечности покалывает, к ним приливает кровь, в глазах краснеет.

С рёвом я бью кулаками по куполу.

«Снести его. Должен добраться до неё».

«Она моя!»

Крошечный человечек в нескольких дюймах от меня ухмыляется. Я собираюсь сорвать эту улыбку с его лица.

Он один из них. Один из тех, кто забрал её у меня.

Стучусь о барьер, кулаки немеют, он не поддается.

— Рагнар! — Башир кричит.

«Игнорируй его».

«Снеси его. Должен добраться до Оливии».

«Моё сокровище. Моё».

Я снова и снова бью хвостом и кулаками по барьеру. За пределами боли. Полное оцепенение.

Ничто не остановит меня и не встанет на моем пути.

Руки хватают меня за плечи.

Вырвавшись на свободу, я разворачиваюсь, новая угроза.

Башир. Его руки подняты, раскрыты, хвост опущен.

— Рагнар, — говорит он.

— НЕТ! — я кричу.

— Вместе мы сильнее, — говорит он.

— Она моя, — шиплю я. — Моя!

— Да, — говорит Башир, когда Мельхиор приближается с другой стороны.

Я отодвигаюсь назад, держа их обоих в поле зрения. Они не удержат меня от неё.

— Указы, ​​— говорит Мельхиор. — Рагнар, возьми себя в руки.

Их слова прорвались сквозь красную ярость, найдя меня в водовороте эмоций. Я наблюдаю, как моё тело разворачивается, и я снова стучу по барьеру.

— ОЛИВИЯ! — я кричу, но я пассажир своего гнева, биджас всё контролирует.

— Указы есть указы, ​​— говорит Башир.

Они держат дистанцию, разговаривают, и их слова проникают в бурю, ревущую вокруг меня. Я выше этого.

Я во главе.

— Указы, — повторяет Мельхиор.

Поворачиваюсь к ним лицом, желание заставить их подчиниться возрастает.

Никто не сможет противостоять мне. Никто не удержит Оливию от меня.

— Указы, — говорит Башир. — Вместе мы сильнее.

Расправив крылья, я широко раскидываю руки и кричу от разочарования звёздам над головой. Ярость, гнев, обида и потеря выливаются из меня в одном длинном проявлении эмоций.

Я отпускаю всё это, пока снова не стал самим собой. Я всё контролирую.

Ярость угасает, оставляя пустую боль в животе.

— Я должен добраться до неё.

— Конечно, — говорит Башир.

— Тогда давайте пригласим себя сами, — говорю я.

Башир пошёл вперед сквозь палатки. Кланя расположил их по кругу, центр которого оставили свободным для сбора. Калессин и Фалькош, два Старейшины, и Висидион, вождь, стоят вместе. Висидион опирается на свой посох и смотрит в землю. Дросдан стоит в стороне, скрестив массивные руки на груди. Лана, Астарот и Лейдон стоят вместе.

В первую очередь моё внимание сосредоточилось на Лейдоне. Он считает этот город своим, и отсутствие доступа в него не может ему понравиться.

Остальные члены клана наблюдают за происходящим свободным кругом, сохраняя дистанцию. Обычно совет собирался в их пещере, если мы всё ещё находились в долине и клан не мог слушать. Очевидно, что все они хотят знать, что происходит, но воздерживаются от участия в дебатах.

У меня нет таких сомнений. Моя Оливия находится по другую сторону купола. Я получу ответы.

Мельхиор и Башир обходят меня стороной, пока я продираюсь сквозь толпу. Я провожу нас до места сбоку от совета, Ланы и Астарота, чтобы мы могли видеть обе группы.

— Кто такой этот Гершом? — спрашивает Фалькош, старейшина клана.

— Он мудак, — огрызается Лана. — Я не сомневаюсь, что Гершом подтолкнул к этому одного из своих последователей, — говорит Лана. Старейшины переглянулись в ответ на её дерзкий и быстрый ответ. Лана проницательна и не упустила этого из виду.

— Позвольте мне уточнить, — говорит она, поднимая руки вверх. — Есть люди, которые несут чушь против змаев. Они не думают, что нам следует сотрудничать. Особенно, если это мужчины змаи и человеческие женщины.

Она смотрит на Астарота в поисках подтверждения, тот хмурится и кивает.

— Почему для них это проблема? — спрашивает Висидион.

— Страх, — вмешивается Астарот, прежде чем Лана успевает заговорить. — Они напуганы, столкнувшись с действительностью и возможным концом своей расы, и у них не было времени смириться с такими, как мы. Они боятся, что их самки, влюбившиеся в наших самцов, будут ознаменуют их конец.

— Это слишком красивый способ описания, — говорит Лана, вскакивая обратно. — Это может быть правдой для многих последователей, но их лидер, Гершом, действительно засранец. Он не верит в ту чушь, которую несет… Он знает, что нам нужны змаи. Гершом умён, не стоит недооценивать его хитрость. Он хочет власти, и всё это лишь способ заполучить её.

— Он ставит свою выгоду и власть выше интересов своего народа? — спрашивает Висидион.

— Да, — без колебаний говорит Лана.

Члены Совета смотрят друг на друга, но я наблюдаю за Ланой. Понимает ли она, что делает?

— Этот Гершом манипулирует остальными членами своего клана ради власти? — спрашивает Висидион.

— Именно это он и делает, — говорит Лана, скрещивая руки на груди.

По кругу разносится тихий шёпот.

— Мы считаем, что он именно это и делает, — говорит Астарот, смягчая её заявление. — Мы не можем этого доказать.

— Сколько нам нужно доказательств того, что этот мужик мерзавец? — рявкает Лана, вскидывая руки вверх. — Он творит сущую дичь с тех пор, как мы приземлились здесь. Он делает всё, что может, чтобы украсть власть у Розалинды.

— Розалинда — лидер людей? — спрашивает Висидион.

— Да, — говорит Лана.

Гнев пульсирует в моих венах. Если этот Гершом несёт ответственность за то, что забрал у меня Оливию, ему придётся осознать свою ошибку.

— Нам есть что обсудить, — говорит Висидион.

— Нечего обсуждать, — вмешиваюсь я.

Все оборачиваются, чтобы посмотреть на меня.

— Охотник, ты говоришь не в то время, — сказал вождь.

Шагнув вперёд, я делаю рубящее движение рукой в ​​воздухе.

— Этот Гершом ясно изложил свою позицию, — говорю я. — И он отрезал меня от моего сокровища, самки, которая принадлежит мне.

Я впервые вслух заявляю о праве на Оливию.

— Я услышал твои слова, но… — Висидион начинает говорить, но его обрывают, когда Калессин выходит вперёд и становится в центре.

— ОПАСНОСТЬ! — говорит Старший провидец, и его голос ревёт с силой, проникающей глубоко в мои кости.

Все взгляды обратились на него. Калессин предвидел опустошение. Его виде́ние основало клан, объединило нас. Он дал нам указы. Никто не смеет его перебивать.

Астарот тянет Лану назад, двигаясь перед ней и оглядываясь по сторонам в поисках какой-либо угрозы.

— Гершом станет концом клана, — говорит Калессин, его голос стал мягче, но почему-то более зловещим.

Он трясётся, вздрагивает, затем застыл на месте.

Никто не смеет вздохнуть, ожидая.

Висидион делает два шага вперёд и трижды стучит посохом по земле.

— Это решает всё. Они должны отдать нам Гершома для суда и правосудия, — говорит он.

— Ничто из этого не приведёт нас в город, — говорю я, делая шаг вперед, и биджас пульсирует в моих венах.

Я сдерживаю его, повторяя в уме указы.

— Я уверена, что они починят дверь, — говорит Лана.

— А другого входа нет? — спрашиваю я.

— Электросеть работает плохо, по крайней мере, когда мы уходили. Ни одна из других дверей не запитана.

— Можем ли мы устроить подкоп под купол? — спрашиваю.

Лана посмотрела на Астарота. Он пожимает плечами.

— Я не знаю, — говорит он, глядя на меня.

— Тогда попробуем, — говорю я.

— Это решит проблему, — говорит Висидион. — Рагнар будет отвечать за раскопки. Мы заберём женщин, которые пожелают остаться с нами. Клан не присоединится к городу, пока Гершом не увидит справедливости.

Лана ухмыльнулась до ушей, как будто довольная собой.

Я не думаю, что она понимает, что создала. Гершом нарушает указы, если всё, что она сказала, правда. Клан этого не потерпит, мы не сможем. Указы — наша сила. Любой, кто их подрывает…

Качая головой, я отгоняю беспокойство. Мне нужно организовать подкоп.

«Я иду, Оливия».

Глава 21

Оливия

— Как насчёт этого? — спрашиваю я, указывая на плату глубоко внутри машины, которую мы с Делайлой разбираем.

— Похожа, но не то, — говорит она, осмотрев её. — Здесь нет такого же конденсатора.

Она проводит пальцем по краю доски.

— О, точно, вижу, — соглашаюсь я.

Концентрация на ближайшем будущем, помогает мне двигаться дальше. Каждый раз, когда я останавливаюсь, мои мысли возвращаются к Рагнару. Всё ли с ним в порядке? Я знаю, что он волнуется и, вероятно, злится, что не может связаться со мной. Я тоже волнуюсь за него.

Я не могу поверить, что тот придурок сделал такое. Чего он хотел добиться?

— Знаешь, что во всём этом так тупо? — спрашивает Делайла.

— Хм?

— Им тоже понадобится выйти из-под купола, — говорит она. — Я уже слышала, как некоторые девушки сами ходят на охоту и собирают то растение, эпис.

— Ого, — говорю я, копаясь в ещё одной машине, надеясь, что там окажется нужная нам деталь. Я понимаю, что уделяла ей внимание лишь наполовину. Если я не сосредоточусь полностью на задаче, я не смогу её выполнить, потому что всё, о чём я могу думать, это Рагнар.

Делайла смотрит на меня с выгнутой бровью, прежде чем мы снова приступили к работе.

— Вот она! — восклицает Делайла, поднимая плату.

— Она?

— Я думаю — да, — говорит она, размахивая ею и ухмыляется.

Мы заблудились, возвращаясь к шлюзу, но дружелюбная группа людей указывает нам правильное направление, и вскоре мы снова оказываемся у двери.

Когда мы подошли, нас ждали две группы. С одной стороны — Розалинда, Калиста и ещё две женщины, которых я не знаю. Напротив них стоит группа из пяти человек, трое мужчин, женщина и сам Гершом. Ни одна из групп не говорит ни слова, пока мы подходили, но обе смотрели на нас. В моём животе затанцевали встревоженные бабочки. Такое ощущение, что мы пересекаем невидимый барьер.

Украдкой, мы с Делайлой обмениваемся взглядами. Часть меня хочет кричать, чтобы они перестали на меня смотреть, или дико замахать руками в воздухе, или нечто в этом роде. Всё, что угодно, лишь бы снять витавшее напряжение.

Что-то движется за куполом, и я впервые посмотрела туда. Группа из пяти змаев идёт к двери, Рагнар среди них. Дросдан выделяется только размером. С ними также Лейдон и двое других охотников.

Они останавливаются в нескольких футах от другой стороны двери. Все пятеро змаев скрестили руки на груди и встали, выжидая.

— Выглядит зловеще, — шепчет Делайла

Ага, полностью согласна.

— Давай сделаем это.

Мы принялись за работу. Это требует времени, но Делайла знает своё дело. Я внесла свой вклад, держа провода, но когда она подключает плату в первый раз, ничего не сработало. Что-то не так. Я не тороплюсь, разглядывая её, пока не выделилась нижняя точка узора.

— Точно! — восклицает Делайла, когда я указываю ей на это.

Она поправляет провода, чтобы зафиксировать узор. Панель издаёт тихое жужжание, а затем загорается, готовая к использованию.

— Да! — восклицаю я.

Делайла фиксирует сломанную панель на место, но у нас нет возможности ее закрепить. Она возится с ней несколько минут, прежде чем сдаться и оставить её висеть.

— Работает? — спрашивает Розалинда.

— Да, — говорит Делайла.

Розалинда вводит код, и внутренняя дверь открывается, а затем закрывается. Порыв воздуха заполняет шлюз, затем открывается дальняя его сторона. Предвкушение заставляет меня переминаться с ноги на ногу, пока я жду, когда Рагнар войдёт в шлюзовую камеру. Я хочу, чтобы его руки обняли меня, его губы коснулись моих, и мне плевать, кто будет смотреть.

Когда воздух наполняет камеру, разделяющую купол снаружи, Лейдон делает шаг вперёд и встаёт перед ним. Остальные змаи, включая Рагнара, продолжают стоять в стороне. Тяжело сглотнув, я пытаюсь пристально посмотреть на Рагнара, закидав своими немыми вопросами.

«Почему ты не заходишь? Что происходит?»

В глубине моего сознания формируется крошечное сомнение, пробирающееся сквозь него.

Неужели он не хочет меня?

Нет, этого не может быть.

Но… Я не такая красивая, не такая подтянутая.

Все старые сомнения были здесь, ожидая за стеной уверенности, которую я построила вместе с ним. Они готовы вернуть меня в трясину.

Внешняя дверь закрывается, и Лейдон касается панели внутри шлюза, открывая внутреннюю дверь.

— Выглядит плохо, — шепчет Делайла.

— Ага.

Тяжело сглотнув, я отрываю взгляд от Рагнара, изо всех сил стараясь не заплакать. Я не знаю, что происходит, но это не может быть так плохо, как появившиеся сомнения в моей голове. Этого не может быть.

Лейдон выходит и подходит к Розалинде.

— Ты уладил свои разногласия с кланом? — спрашивает она.

— У них есть требование, — говорит Лейдон.

— Что за требование? — спрашивает Розалинда, её глаза сужаются.

— У клана есть набор законов, которые они называют Указами. Они не будут селиться с теми, кто не желает следовать их указам, — говорит Лейдон.

— А что это за указы? — спрашивает Розалинда.

— Во-первых, я сам. Во-вторых, вместе мы сильнее. В-третьих, важно выживание группы.

— Хорошо, — говорит Розалинда, затем качает головой. — Какое это имеет отношение к нам?

— Лана дала им понять, что в городе есть те, кто не принимает змаев. Это было видно по действиям того, кто сломал дверь.

— Можем ли мы получить перевод на общий, Розалинда? — Гершом вмешивается.

— Подожди, — лает она. — Чего они хотят? — спрашивает она Лейдона.

— Они хотят Гершома, — говорит он.

— Или? — спрашивает Розалинда.

— Или что? — Лейдон отвечает.

— Верно. Или что? — спрашивает она снова.

— Если мы не отдадим им Гершома для суда и совершения правосудия, они не переселятся в город.

— Понятно, — говорит Розалинда.

Вот почему остальные остались снаружи. Я посмотрела за плечо, там ждёт Рагнар, отказываясь войти. Гордый, сильный и преданный.

— Розалинда, это смешно. Я хочу знать, о чём идёт речь, — говорит Гершом, небольшая группа с ним леречет свою поддержку.

— Нам следует обсудить это наедине, — говорит Розалинда Лейдону. — Собираем совет, — говорит она на общем, — через тридцать минут. Тогда я передам сообщение.

— Интересно, что за сообщение, — говорит Делайла.

— Клан хочет Гершома, — шепчу я.

— Ты шутишь, подожди, откуда ты знаешь?

— Теперь я могу говорить на языке змаев.

— Ни хрена себе! — восклицает она.

— Да, точно, — говорю я, от беспокойства у меня в желудке сжимается тугой узел.

— Ты идёшь? — спрашивает Калиста.

— А? — спрашиваю я, подпрыгивая, когда она ко мне обратилась.

— Вы идёте? — она повторяет. — Вам обеим следует присутствовать на заседании Совета.

— Мы? Мы не участвуем в этом, — отвечаю я.

— Конечно участвуете, — говорит Калиста. — Ты заинтересована в этом не меньше, чем кто-либо другой. Твой мужчина снаружи, твой голос тоже имеет значение.

Посмотрев в глаза Делайле, мы обе кивнули Калисте.

— Хорошо, куда идти?

***

Розалинда сидит во главе большого стола. Мы с Делайлой сидим справа, то есть на стороне тех, кто не ценит Гершома. Гершом и его сторонники сидят напротив.

— Вот чего они хотят, — говорит Розалинда, только что передав требования клана.

— Смешно, — говорит Гершом. — Я не имел к этому никакого отношения.

— Ситуация ясна, — говорит Розалинда, говоря как на общем, так и на змае, чтобы убедиться, что все её понимают. — Они хотят его.

— Зачем нам что-то им давать? Мы им нужны, а они нам не нужны! — говорит Гершом.

— Так ли это? — спрашивает Розалинда, переведя его слова для змая. — У них есть охотники, наши запасы продовольствия опасно малы. У них есть мастера. Мы не знаем, сколько выживших из другой части корабля тоже могли остаться с ними, — замечает Розалинда.

Что мне делать? Я должна задаться вопросом сама. Остаться в городе было бы неплохо, но смогу ли я обойтись без Рагнара? Будет ли у меня выбор?

— Ба, да пусть проваливают, — говорит Гершом. — Если мы сейчас уступим их требованиям, что это скажет о нас? Я думал, Лейдон заявил, что этот город принадлежит ему, а не кому-либо другому. Он собирается позволить чужим змаям указывать ему, что делать?

Розалинда посмотрела на Лейдона и переводит.

— Если они правы, то они правы, — говорит Лейдон. — Но в этом случае у нас нет способа доказать, что Гершом что-то сделал. Если бы они спросили об исполнителе, я бы мог легко смириться с этим. Но отдать им Гершома я не могу. Не без доказательств, что он приказал это.

Розалинда смотрит, её нахмуренный взгляд становится все глубже.

— Мне бы хотелось, чтобы ты ошибся, — говорит она на языке змаев. — Если я выдам Гершома, половина города взбунтуется. У него слишком много сторонников, и если мы не сможем предоставить им четкие доказательства, у нас будут проблемы.

— Не забываем о переводе! — вмешивается Гершом, его голос громкий и раздражающий.

Розалинда закрывает глаза, её губы слегка шевелятся, как будто она считает про себя, прежде чем повернуться к Гершому.

— Лейдон говорит, что мы не можем выдать тебя без доказательств, — говорит Розалинда.

— Что ж, это удивительный уровень осознанности, — говорит Гершом. — Спасибо.

— Сверре, что ты думаешь? — Розалинда спрашивает другого змая.

— Мне нужно думать о Джоли и нашем детёныше, — говорит Сверре. — Хотя я думаю, что городу в долгосрочной перспективе было бы лучше без Гершома, я не могу рисковать теми проблемами, которые может принести его выдача без очевидной причины.

— Оливия? — спрашивает Розалинда, выделяя меня.

Мои глаза расширяются, а в горле пересыхает, когда она назвала меня. Качая головой и оглядываясь по сторонам, я не знаю, что ответить.

— Да? — спрашиваю я, тяжело сглатывая и пытаясь вернуть влагу обратно в рот.

— У тебя какое мнение на этот счёт? Сколько проблем это создаст между нами и кланом?

Мой разум мчится. Я не знаю, что ответить.

— Я не знаю, — говорю я настолько честно, насколько могу.

— А те из вас, кто путешествовал сюда с ними, что вы будете делать? — спрашивает Розалинда.

— Рагнар не войдёт сюда без клана, и я не останусь без него. — Посмотрев через мое плечо на Делайлу, она сжимает мою руку под столом и кивает. — Мы пойдем с кланом, если они не войдут в город, — отвечаю я наконец.

— Черт, — говорит Розалинда.

— Ну, они нам не нужны, — говорит Гершом. — Теперь мы прекрасно ладим.

— Так ли это? — спрашивает Розалинда, её глаза сужаются. — У них есть инженер, настоящий. И врач, врач-человек. Ты не думаешь, что это может быть полезно нам?

Гершом открывает рот и захлопывает его.

— Лейдон, что они сделают, если мы скажем «нет»? — спрашивает Розалинда.

Ладон поджимает губы, его рука, лежащая на столе, то открывается, то сжимается.

— Я не уверен, — говорит он. — Они не могут проникнуть в город, поэтому мы здесь в безопасности, но я не думаю, что они всё равно прибегнут к насилию.

— По крайней мере, это хорошо, — говорит она. — Хорошо, все за то, чтобы мы сказали им нет?

Они голосуют поднятием рук. Мы с Делайлой не голосуем, но предложение остаётся в силе. Они не выдадут Гершома.

— Я им скажу, — говорит Розалинда, вставая. — Оливия, Делайла, вы пойдёте со мной?

Волнующиеся бабочки снова взрываются у меня в животе. Кивнув, я, спотыкаясь, поднимаюсь из-за стола, и мы обе плетёмся за леди-генералом. Она молча выводит нас из зала совета. Она говорит только тогда, когда мы остались на улице одни.

— Полагаю, я не смогу уговорить кого-либо из вас остаться? — спрашивает она.

Я обмениваюсь долгим взглядом с Делайлой.

— Для меня это было бы большой честью, — говорю я, — но есть член клана, без которого я не хочу жить.

Розалинда кивает, посмотрев на Делайлу.

— Она моя лучшая подруга, — говорит Делайла, и этим всё сказано.

Глава 22

Рагнар

Люди приближаются к воротам. Моё сердце пускается вскачь, когда я вижу Оливию, идущую рядом с самкой в белом. Делайла идёт рядом с ними, пока все трое разговаривают, кажется, в дружеской манере. Лейдон идёт на шаг позади них и выглядит мрачно.

— Дерьмо, — говорит Лана.

Она и Астарот стоят позади меня. Башир и Мельхиор стоят рядом со мной, стоя прямо за Висидионом и Дросданом.

— Что? — я спрашиваю её.

— Его нет с ними, — говорит она.

Осмотрев ещё раз, понимаю, что она права. Гершома нет с группой, приближающейся к воротам. Все самки, которые прибыли с нами, есть, но Гершома не видно.

Двери открываются, но время движется медленно. От предвкушения мои чешуйки чешутся. Они не могут сделать то, что я думаю. Мысли проносятся в моей голове, пока я работаю над обдумыванием нашего следующего шага. Что будет делать Висидион?

Мы не можем жить в городе, где допускается нарушение указов. Это подорвет всё, что заставляет клан работать. Мы регрессируем, потеряемся в биджасе.

Из шлюза выходит самка в белом. Она идёт вперёд вместе с остальными, выстраивающимися в линию позади неё. Я смотрю в глаза Оливии. Она кусает нижнюю губу, её руки дергаются, она нервничает.

Билжас протягивает пальцы к моему разуму, пытаясь найти трещины в моей защите. Диктуя про себя указы, я держу его под контролем, но если они попытаются отобрать её у меня…

— Вождь Висидион, — говорит самка в белом, останавливаясь в десяти футах перед ним. — Я Розалинда, лидер людей города драконов.

— Добро пожаловать, Розалинда, — говорит Висидион, приближаясь к её личному пространству. Хотя он и не самый крупный из змаев, его размеры впечатляют по сравнению с человеческой самкой. — Надеюсь, вы принесли хорошие вести, которые объединят наши народы.

Розалинда не вздрагивает и не отстраняется, она соперничает с его доминированием своим. Интересно.

— Мы рассмотрели вашу просьбу. Мы не можем с чистой совестью удовлетворить её, — говорит она.

— Понятно, — говорит Висидион, приближая своё лицо к её лицу. — Это ваш окончательный ответ?

— Наш совет проголосовал, это не подлежит обсуждению, — говорит Розалинда, но слышу ли я что-то ещё в её голосе?

Оливия почти вибрирует, я чувствую, как внутри неё бушуют едва сдерживаемые эмоции, несмотря на расстояние между нами. Что это значит для нас? Будут ли они пытаться удержать её? Висидион глубоко дышит, и его грудь почти касается одетой в белое человеческой самки. Она вздрогнула?

— Хорошо, — говорит Висидион. Он поворачивается так, что его рот приближается к уху Розалинды. — Мы не поселимся в вашем городе. Я прошу вас позволить нашим людям вернуться к нам, и мы продолжим путь, — его голос низкий и мягкий.

— Конечно, мы разрешим наши разногласия, — говорит Розалинда, поворачиваясь так, что её лицо оказалось в нескольких дюймах от лица вождя.

Лейдон скрещивает руки на груди и поворачивает голову в сторону. Внешний признак того, что он не желает вести дальнейшие переговоры.

— Нет, — бормочет Висидион, глядя на самку. — Наш народ не может жить без указов. Я не буду подвергать их возможным нарушениям или подвергать риску свой народ. Очевидно, что наши разногласия велики, слишком велики, чтобы их можно было легко разрешить.

— Понимаю, — говорит Розалинда. — Что это означает для нашего будущего?

— Будущее постоянно меняется, — отвечает Висидион. — Мы уйдём мирно, если вы вернёте нам наших людей.

Шум разговоров прекращается.

Дросдан шипит низким и опасным звуком, когда он делает шаг вперёд, его массивные руки сжимаются в кулаки. Лейдон, наполовину расправив крылья, выходит вперёд ему навстречу.

— Подожди! — говорит Розалинда, поднимая руку вверх, но не оставляя места между собой и вождём. — Нет, — отвечает Розалинда. — Это не входит в мои намерения. Я бы попросила, чтобы у человеческих самок, которые пришли с вами, был выбор. Любой змай из клана может сделать тот же выбор. Они могут остаться с нами, жить в городе, пока они будут вносить свой вклад. Они были бы желанными гостями.

— Что же это? — Висидион почти шипит ей на ухо. — Вы хотите забрать то, что принадлежит нам, и запретить нам войти?

Дросдан снова шипит и делает ещё шаг вперёд. Лейдон повторяет его движение.

— Стоять, — говорит Висидион, его голос тихий, но четко слышно. Он всё ещё не сводил глаз с Розалинды.

Мои лёгкие не набирают воздуха, ожидая, что будет дальше. Я готов возглавить атаку, если понадобится. Небольшими жестами рук я ясно выражаю своё намерение, и Башир и Мельхиор уже готовы. Если понадобится, я заберу Оливию силой. Она моя.

Дросдан останавливается, глядя через плечо на командира. Висидион делает жест своим посохом, и Дросдан возвращается на своё место, опустив плечи, но даже не думает о неповиновении.

— Свобода выбора? — Висидион рычит.

— Да, — отвечает Розалинда.

Вибрации пробегают по моим мышцам, когда моё тело готовится к действию. Я визуализирую возможности, десятки и десятки из них, готовясь к каждому результату. Что бы ни случилось, я готов.

— Хорошо, — говорит Вивидион. — Дайте самкам выбор.

— А змаи? — спрашивает Розалинда, поднимая этот вопрос.

— Никто из клана не будет жить вне указов, — говорит Висидион без намёка на сомнение в голосе.

Он прав. Мы не будем. Указы — это наша жизнь, они объединяют нас, удерживают от падения в биджас. То, что любой из нас выбрал бы иное, находится за пределами возможного.

Челюсть Розалинды напрягается. Наконец она оставляет небольшое пространство между собой и Висидионом, повернувшись к нему спиной и лицом к самкам позади неё. Прежде чем она успевает сказать хоть слово, Оливия убегает.

Глаза Лейдона расширяются, Дросдан поворачивается лицом к возможной угрозе и делает шаг вперёд.

— Рагнар! — она кричит.

Мои сердца забились вдвое быстрее, колотясь в груди, кровь приливает к моим конечностям и голове. Я бегу к ней, и она у меня на руках. Сбив её с ног, я обхватываю её крыльями, и наши губы сталкиваются вместе до ушиба. Я хочу впитать её, заявить права на неё здесь и сейчас. Она моя, моё сокровище, никогда больше я не позволю ей разлучить нас.

Наши поцелуи голодны, наполнены отчаянием и потребностью. Её присутствие заполняет пустую боль. Она моё всё. Её руки вокруг моей шеи, её губы на моих, мои руки на её спине.

Она отстраняется.

— Я люблю тебя, — говорит она.

— Я люблю тебя, — говорю я, и тогда всё застывает.

Мои глаза расширяются, рот приоткрывается, а сердце не бьётся.

Она говорила со мной.

На змае.

Идеальный язык змаев.

Она смеётся, целуя меня быстрыми мягкими поцелуями.

— Я люблю тебя, Рагнар, мой идеальный, прекрасный мужчина, — говорит она.

— Как…

Она смеется, звук её голоса звучит музыкой для моих ушей.

— Машина, — говорит она. — Мы можем говорить. Наконец-то!

— Ты моё сокровище, — говорю я, моё сердце устремляется ввысь. — Ты идеальна.

Моя грудь расширяется, и я знаю, что в любой момент взорвусь. Тело не создано для того, чтобы сдерживать такие эмоции.

— Навсегда, — говорит она между нашими поцелуями.

Её пальцы скользят по моим щекам, шее и рукам. Влага стекает по её лицу из её идеальных, прекрасных глаз, и мы всё ещё целуемся.

Наконец, заполнив пустоту от тоски по ней, я поставил её на ноги. Мы целуемся в последний раз, прежде чем я складываю крылья и впускаю внешний мир обратно.

Все остальные человеческие самки, путешествовавшие с нами, перешли со стороны Розалинды и встали за Висидионом.

— Это не конец, — говорит Розалинда, протягивая руку Висидиону.

— Каждый новый день приносит выбор, — соглашается Висидион, беря её за руку.

— Мы нужны друг другу, — говорит Розалинда. — Неужели мы не можем разрешить эти разногласия?

— Да, — мурлычет Висидион. — Отдайте нам Гершома.

— Я не могу, — говорит Розалинда, её сожаление очевидно.

— Мы найдём дом, — говорит Висидион. — Я пришлю гонца, как только доберёмся.

— Хорошо, — говорит Розалинда.

Что-то происходит между двумя лидерами. Их хватка за руки друг друга, кажется, задерживается, их глаза смотрят друг на друга. Висидион наклоняется и говорит что-то, что никто больше не слышит.

Ни один из них не двигается в течение длительного времени.

В конце концов, Висидион поворачивается и уходит, а клан приступает к работе, собирая палатки. Идущие с нами самки стоят в кучке. Оливия крепко сжимает мою руку и уходит, чтобы присоединиться к ним.

Астарот и Лана разговаривают с Розалиндой. Я думаю, они почти ссорятся, но тут у Розалинды опускаются плечи. Лана обнимает нескольких самок из города. Астарот и Лейдон обнимаются, а затем расстаются. Лана присоединяется к остальным самкам, оставшимся в клане, и Астарот подходит ко мне.

— Рагнар, — говорит он.

— Астарот, — отвечаю я.

— Возможно, тебе понадобится охотник? — он спрашивает.

Взглянув на Башира и Мельхиора, они оба кивнули в знак согласия, прежде чем я протянул руку. Астарот хватает меня за руку, и мы сжимаем руки, прежде чем я заключаю его в объятия.

— Добро пожаловать, — говорю я.

— Спасибо, — отвечает он.

— Нам нужно заняться делом, клану нужен дом.

— У нас с Ланой есть одна идея, — говорит Астарот, улыбаясь.

***

Путь на юг медленный. Перевезти такое количество людей, особенно самок, непросто. К тому времени, когда солнце садится, я вижу горы на горизонте. Останавливаемся на ночлег и разбиваем лагерь.

— Возьми палатку, — говорит Башир с улыбкой на лице. — Мы с Мельхиором будем спать здесь.

Мельхиор похлопывает меня по спине, затем они отходят на некоторое расстояние и укладываются спать.

— Что это было? — спрашивает Оливия, закончив убирать посуду.

— Палатка у нас одна, — говорю я, не в силах сдержать ухмылку.

— О, — говорит она, тоже улыбаясь.

Не теряем времени, забираясь в укрытие. Когда лоскут падает позади нас, её руки оказываются на мне, ныряют в мои штаны и хватают мой член. Она гладит меня, пока я сдираю с неё одежду. Мы целуемся, страстными глубокими поцелуями, пока наши руки исследуют друг друга, находя точки, которые приносят друг другу удовольствие.

Укладывая её на одеяла, я целую её красивое, идеальное тело. Она напрягается, когда я целую её бока, подавляя смех.

— Это щекотно, — говорит она.

Я корректирую свои поцелуи, переходя на менее чувствительный путь по мере продвижения к своей цели.

Её мягкий аромат наполняет мои ноздри, усиливая моё возбуждение. Желание пульсирует в моей крови, заставляя меня спешить. Овладев этим, я позволил ему усилиться, пока ласкал её внизу. Облизывал её нежные губы, затем вниз по ногам и обратно вверх к центру.

Она извивается под моими губами. Продолжая целовать её, я приоткрываю её губы пальцем, погружая их в её влагу.

— Рагнар, — стонет она.

Мой член пульсирует в ответ, желание вспыхивает, когда она произносит моё имя.

Не в силах больше контролировать себя, я глубоко ввожу в неё палец, одновременно лаская её складочки языком. Ввожу палец в неё и нахожу языком твёрдое утолщение. Её ногти впиваются в мои плечи, а её спина выгибается, поднимая её вверх.

Прижимая к ней язык, я облизываю её вверх и вниз, шевеля пальцем. Она напрягается, вздрагивает бёдрами, а затем с дикой энергией толкается в меня. Я толкаю её, пока она падает за край. Её мышцы дрожат, когда удовольствие пронзает её тело.

Обхватив свободной рукой её талию, я прижимаю её к себе, пока она не расслабится.

— Возьми меня, — говорит она.

Скольжу вверх, мой член входит прямо в неё. Её глаза расширяются, рот образует букву «О», и она вскрикивает от удовольствия. Мои глаза закрываются, когда её тело крепко сжимает мой член, захватывая меня после плавного скольжения и погружения в неё.

Её пальцы сплелись у меня на шее. Наши тела поднимаются и опускаются вместе, входя друг в друга и выходя, когда мы соединялись. Задыхаясь от удовольствия, мы находим свой ритм, присоединяясь, пока меня не одолевает желание. Она толкается вверх, когда я приближаюсь, а затем я взрываюсь в ней своей любовью, наполняя её ею.

Наши лбы упираются друг в друга. Вместе мы сильнее.

Она для меня больше, больше, чем я думал, что мне нужно.

Она моя жизнь.

Глава 23

Оливия

Красный зазубренный камень вырывается из земли и пересекает горизонт. Гора выглядит как сломанные зубы, торчащие вверх и образующие форму летящих птиц.

Нам придётся пройти вокруг и подойти к форме чаши с нижней стороны, что прибавит к нашему времени в пути примерно полдня. Лана и Астарот знали, как доставить нас сюда, потому что это место источник эписа для города.

Как они отреагируют на то, что мы переедем в их пещеры с запасами эписа? Это всё равно, что отобрать контроль над тем, что им всем ещё нужно, чтобы выжить здесь.

Впереди есть большое отверстие, ведущее вниз посередине массивной скалистой горы, оно выглядит ни привлекательным, ни дружелюбным. Тьма, словно гигантская пасть, готовая нас проглотить.

Рагнар настоял на том, чтобы он и охотники прошли через него первыми, чтобы убедиться, что это место безопасно. Тот случай с моим падением в гнездо гастера, даёт мне все основания согласиться с ним.

Им не понадобилось много времени, чтобы вернуться, грязные, но в безопасности и пещеры готовы были принять нас.

— Ну, поехали, — говорит Делайла.

— Да, кстати, почему мы снова покинули город? — спрашивает Астрид.

— Я здесь ради своей дочери Ланы, — говорит Бейли, улыбаясь. — Я люблю её, но да, это её решение… — её улыбка даёт понять, что она шутит.

— Я здесь из-за тебя, — говорит Пенелопа Астрид. — Я не хотела оставаться там совсем одна.

— Да, я тоже, — говорит Делайла. — Я здесь ради своей лучшей подруги.

Она кивает мне, но её искоса взгляды на некоего змая говорят, что хотя то, что она говорит, может быть частью правды, но всё же далеко от истины.

— Хорошо, девочки, — говорю я. — Давайте начнём, нам предстоит многое сделать, если мы хотим сделать это место нашим новым домом.

— Посмотрите, как та тропа ведёт вверх по скалам, — говорит Делайла, указывая пальцем. — Там есть небольшие трещины, которые могут вести в пещеры, которые мы могли бы использовать для индивидуальных домов.

— Да, — говорю я. — Мы должны связаться с Эрролом. Он каменщик, который построил большую часть долины для клана. Держу пари, что он сможет показать нам, как работать с природными образованиями здесь, чтобы построить дома.

Во время разговора мы заходим в главную пещеру. Это огромное открытое пространство, и наши голоса эхом разносятся повсюду.

— А это уже раздражает, — замечаю я.

— Да, ПРИВЕТ! — кричит Делайла, ухмыляясь через плечо.

— ПРИВЕТ, ПРИВЕТ, привет, привет, — доносится проклятое эхо.

Закатывая глаза, я качаю головой, когда она засмеялась.

— Если мы соберем меха, мы сможем использовать их, чтобы заглушить звук, — говорит Астрид. — Повесить их как-нибудь на стены.

— О, хорошая идея, — говорит Пенелопа. — То же подойдёт и для наших отдельных помещений, мы могли бы использовать их как ковёр.

Да, я согласна.

— Мне очень нравится эта идея.

— Значит, эта пещера может стать общей зоной? — спрашивает Пенелопа. — Как на открытом воздухе в долине.

— Думаю, будет прекрасно, — говорю я и впервые замечаю, что девушки продолжают смотреть на меня каждый раз, когда предлагают идею.

Когда это произошло?

Лана ведь больше лидер, чем я. А я — просто я.

Падрейг заходит в пещеру, затем подходит к нашей небольшой группе. Кузнец клана большой, крепкий и всегда выглядит немного грубоватым, но я подозреваю, что за его угрюмой внешностью скрывается большой плюшевый мишка.

— Самки, вы собираетесь использовать небольшую пещеру к югу от входа? Я хочу её забрать для своей кузницы, — он скрещивает руки на массивной груди.

— Конечно? Не используем? — говорю я, превращая всё в вопрос, потому что он смотрит прямо на меня.

— Хорошо, — говорит он, затем поворачивается и уходит.

Глядя на других девушек, я выгибаю бровь, и они все смеются.

— Что? — я спрашиваю. — Он только что спросил у меня разрешения на использование пещеры, и я понятия не имею, почему.

— Выражение твоего лица, — говорит Делайла, задыхаясь от смеха.

— Да?

— О, Оливия, — говорит Астрид. — Ты такая милая.

От смущения у меня краснеют щеки. Я качаю головой из стороны в сторону, не понимая, что происходит и почему я в центре внимания.

— Я не понимаю, — говорю я.

— Это точно, — говорит Пенелопа, смеясь сильнее.

— Бейли? — спрашиваю я, надеясь, что пожилая женщина сможет пролить свет на ситуацию.

— Оливия, дорогая, — говорит она, кладя мне руку на плечо. — Ты наш де-факто лидер. Теперь мы рассчитываем на тебя. Разве это не очевидно?

— Э-э, нет? — Почему? Такое ощущение, будто тяжесть мира легла на мои плечи. Я не готова к этому. — А как насчет Ланы? Она здесь лидер, а не я.

— Моя дочь — охотник, и она этого хочет, — говорит Бейли. — Она будет гулять с Астаротом и другими мужчинами. Ты единственная из нас, кто будет здесь, кто говорит на змае. У остальных из нас не было времени выучить его в то время, когда всё так быстро произошло. По умолчанию это сделало тебя нашим лидером.

— Но я не…

— Да, это так, — говорит Делайла, прерывая собственный смех. — Ты никогда не задумывалась об этом, не так ли? Мы всё обговорили. Ты идеальна, и ты та, кого мы сами хотим.

«Аааа! Ладно, девочка, соберись, ты сможешь».

— Хорошо, — улыбаюсь я.

— Итак, вернемся к тому, над чем мы работали, — говорит Пенелопа. — Если мы сделаем это место общим пространством, мы сможем создать секции для выполнения работы, которая нам всем нужна.

— О какой работе ты думаешь? — я спрашиваю.

— Все, что лучше делать в компании, — говорит она. — Подготовка продуктов к хранению, изготовление одежды, рукоделие.

На ходу мы идём вдоль всей пещеры. Сзади в стене есть трещина, сквозь которую светится слабое голубое свечение. Щель высокая, но узкая, достаточно широкая, чтобы в неё могли проскользнуть маленькие девушки. Мне придётся повернуться боком и прижать грудь, чтобы она поместилась.

— Тогда мы построим наши дома в небольших пещерах вверх и вниз по склону скалы? — спрашивает Астрид.

— Я об этом думала, — говорит Пенелопа. — Что ты думаешь, Оливия?

— Звучит неплохо, — говорю я.

— Те из нас, у кого нет… пары? — Астрид превращает свое заявление в вопрос и смотрит на меня.

Мои щёки загорелись, и я не могу встретиться с ними взглядом.

— Ага, — говорю я, отвлекая внимание. — Так это называют змаи.

Пара, звучит так… первобытно. Хотя это заставляет меня чувствовать себя принадлежащим, в хорошем смысле. Я его, заявил Рагнар. Он — всё, о чём я когда-либо мечтала, и даже больше. Серьёзно, какая девушка мечтала о человеке-драконе, об одном с двумя… ну да. Я знаю, что нет, не в моих самых смелых фантазиях.

Кровь приливает к моему лицу, уши горят. Блин, я опозорилась, не сказав ни слова.

— Так что да, те из нас, кто не состоит в паре, могут делить пространство с кем-то, как на корабле, — говорит Астрид, продолжая с того места, на котором остановилась.

— О, мне это нравится, — говорит Делайла. — Я не думаю, что смогу спать одна. Это было бы слишком странно, понимаешь?

— Это хорошее решение, — говорит Бейли.

— Ну, я не собираюсь жить в голой каменной пещере, — говорит Пенелопа. — Можем ли мы устроить некоторые удобства?

— У нас есть одеяла, — говорит Делайла. — Но это не жизнь в комфорте.

— Тот толстый мех у этих… как они называют этих тварей? Те, что похожи на разросшегося буйвола с зубами и странной мутацией? — спрашивает Бейли.

— Биво? — спрашиваю я, догадываясь, что она имеет в виду.

— Я думаю, да. У них густой мех. Если бы охотники смогли собрать его для нас, мы могли бы начать делать подстилку. Если мы обработаем его и сохраним мех, то мы сможем использовать их вместо матраса.

— Это хорошо, — соглашается Астрид.

— Где Араун, он кожевник, он знает, сможем ли мы это сделать, — говорю я.

— Кто из них Араун? — спрашивает Пенелопа.

Я описываю ей его, и она улыбается с искрой в глазах.

— О, да, я видела, как он снаружи над чем-то работал.

— Хорошо, тогда я поговорю с ним позже, — говорю я.

— Хранение, будет следующее в списке, — говорит Астрид.

— Можем ли мы что-нибудь сплести? Сделать корзинки? — спрашивает Пенелопа.

— Из чего нам плести? — спрашивает Бейли. — Проблема всей этой проклятой планеты в том, что на ней не так уж много материала для работы.

— Астарот говорит, что недалеко отсюда, на западе, есть оазис, — говорю я. — Тот, у которого мы с Рагнаром остановились после того, как заблудились во время бури, был богат растениями. Наверняка там найдётся что-то, что мы могли бы использовать в качестве материала для плетения.

— Тогда нужна вылазка в оазис? — спрашивает Делайла.

— Нам придётся согласовать это с Рагнаром, слишком опасно идти в одиночку.

Каждая дала своё согласие.

— Итак, раз уж мы стоим здесь у входа, — говорит Бейли, кивая на трещину в стене.

Мы все замолкаем, глядя на тесный проём. Слабое голубое свечение, исходящее из него, — зов сирены. Это было у всех на уме, хотя мы избегали об этом говорить.

Эпис.

— Мы живём в ближайшем источнике эписа, что даёт нам лёгкий доступ. Это также возлагает на нас ответственность за самый простой источник, который нужен городу. Это не было в нашем плане, но такой поворот ставит нас в хорошее положение.

— Это наш дом, — говорю я. — Ничто не изменит этого. Мы должны извлечь из этого максимум пользы.

Вокруг раздаётся ропот согласия.

Счастье переливается внутри меня.

— Чего ты ухмыляешься? — спрашивает Делайла.

— Это, ты, мы, — говорю я, качая головой. — Посмотрите на нас! С нами всё будет хорошо. Более того, это место будет прекрасным.

— Да, — говорит Делайла, и мы все продолжаем ходить по пещере.

— Я тоже это чувствую, — говорит Пенелопа. — Крушение корабля — всё ясно, но я никогда не чувствовала надежды на будущее. Это было просто выживание, понимаешь?

— О, да, вот оно! — Астрид соглашается. — Как будто появилось нечто большее, чем просто выживание. Причина жить. Надежда.

Когда мы выходим из пещеры обратно под яркое двойное красное солнце Тайсса, меня охватывает чувство наполненности. Смотря на дюны, я чувствовала себя, как дома. Я нашла своё место и впервые в жизни была счастлива.

Глава 24

Рагнар

— Самки помогают построить место для копчения вон в той пещере, — говорю я, показывая пальцем.

— Хорошо, — говорит Башир.

Он и Мельхиор несут между собой носилки, на которые мы нагрузили собранное мясо и кожу. Это была хорошая охота. У нас здесь достаточно еды, чтобы прокормить клан неделю или больше. Оливия будет рада мехам, которые мы привезли.

Тени вытягиваются, солнце садится, и из нашего нового дома исходит мягкое сияние огня.

У самок, вероятно, уже готова еда, но сначала мне нужно кое-что сделать. Оливия поймёт.

Развернувшись, я взбираюсь по узкой, разрушенной тропе на скалу напротив нашей. Пока я иду, тропа изворачивается взад и вперёд, пока я не приближаюсь к вершине. В пещере, к которой я подхожу, к каменной стене прикреплена металлическая решетка, любезно предоставленная Падрейгом. Она сделан из металла, найденного на месте крушения человеческого корабля. Для змая это меньше дня ходьбы, и наш кузнец принёс несколько деталей и с радостью продолжает работать с ними. Я никогда не видел его таким счастливым. Он говорит о попытке приготовить настоящие локхаберы. Я уже много лет не держал в руках локхабер, и мои пальцы чешутся снова схватиться за его рукоять.

Мычание доносится из-за металлических ворот. Мелодия моего брата знакома, но я не могу её вспомнить.

Звук прекращается, и воспоминания, которые он вызывает, уходят в небытие.

Металлический стержень цепляется за застежку ворот, которую я открываю, и она скрипит, когда я оттягиваю её в сторону.

Лязг цепей тяжело раздаётся в наступившей тишине, и, ступив в тень пещеры, я собираюсь с духом.

Нападет ли он на меня сегодня?

Рют сидит у стены, глядя в никуда. Он не реагирует на моё присутствие.

— Привет, брат, — предлагаю я.

Все еще ничего.

Вздохнув, я вытаскиваю куски своей недавней добычи. Когда я держу их на ладони, его глаза двигаются — единственный признак того, что он знает, что я здесь. Нам приходится держать его связанным, чтобы он не мог есть сам. Наклоняясь и медленно двигаясь, я подношу мясо к его губам.

Я уже потерял счёт, сколько раз он меня укусил. Так и сейчас. Я не знаю, что сделали заузлы, чтобы сломить его, но я доберусь до него. Я знаю, что он где-то там.

— Мы хорошо поохотились, — говорю я, ища в его глазах хоть малейший намёк на узнавание.

Его взгляд пустой, отрешённый. Он берёт кусок мяса, когда я прижимаю его к его губам. Я смотрю, как он жуёт, и рассказываю о своей охоте. Он проглатывает остатки мяса, и я поднимаюсь, пятясь назад. Несмотря на то, что он прикован цепями, он всё равно опасен. Полностью находясь во власти его биджаса, я никогда не могу ослабить бдительность рядом с ним.

Когда я закрываю ворота, он наблюдает за мной. Когда я отворачиваюсь, он вновь напевает ту же мелодию, как когда я подошёл.

Потом меня осенило, я вспомнил, где слышал её раньше! Поворачиваюсь, я мчусь обратно к воротам, вглядываясь внутрь. В тот момент, когда я подхожу к воротам, он перестаёт напевать и смотрит в пространство.

— Рют? — спрашиваю я, безнадёжно надеясь на его ответ.

Ничего. Он остаётся неподвижным, глядя на что-то впереди.

Когда я ухожу, мой желудок сжимается, но теперь во мне появился проблеск надежды. Эту мелодию нам напевала мама, когда мы были детьми.

Где-то внутри заперт мой брат, и я найду его.

***

В главной пещере кипит жизнь. Самки и несколько мастеров соорудили яму для копчения с левой стороны. Башир и Мельхиор помогают им погрузить свежесобранное мясо на стеллажи. Оливия посмотрела на меня, когда я входил, а затем побежала ко мне.

— Привет! — говорит она, обнимая меня за шею, и наши губы смыкаются в нарастающей страсти.

— Привет, — отвечаю я, как только она отстраняется подышать воздухом.

— Я скучала по тебе, — говорит она.

Мы возвращаемся к остальным, обняв друг друга.

— Нам понадобится хранилище получше, — говорит Оливия.

Одна самка что-то говорит, и Оливия ей отвечает. Они подшучивают друг над другом, пока я вмешиваюсь, помогая раскладывать мясо на тщательно построенных стеллажах. Оливия останавливается, склоняет голову набок и хмурится.

— Рагнар, — говорит она, привлекая моё внимание. — Змаи пробовали что-нибудь выращивать?

— Что например? — я спрашиваю

— Продукты питания, — говорит она.

— Зачем нам это делать? В оазисе всё прекрасно растёт.

Оливия фыркает и говорит что-то самкам на их языке, прежде чем вернуться ко мне.

— Ты такой мужчина, — говорит она.

— Кем ещё я мог бы быть? — спрашиваю я, сбитый с толку её заявлением.

Она качает головой.

— Неважно. Итак, ответ — нет, хммм.

Самки разговаривают между собой. Башир, Мельхиор и я обмениваемся взглядами, гадая, что они планируют. Двое других охотников ничего не говорят, и я пожимаю плечами в ответ.

— Итак, у нас есть идея, — говорит наконец Оливия.

— Да? — я спрашиваю.

— Ну, там, где растёт эпис, есть вода и песчаная земля. Может быть, мы сможем найти съедобные растения, которые будут там расти.

— Темно, — замечаю я.

— Конечно, — говорит она. — Но, может быть, мы сможем решить эту проблему. Или, может быть, мы сможем заставить вырасти что-то за пределами пещеры. Я не знаю, не стоит ли попробовать?

— Это сделает тебя счастливой? — я спрашиваю.

— Да, — она ​​улыбается, её щёки залил сочный розовый оттенок.

— Тогда я посмотрю, как всё можно устроить, — говорю я. — Мы пойдём в оазис утром.

Самки разговаривают, пока мы заканчиваем загрузку мяса. Когда всё почти готово, Башир, Мельхиор и я оставляем их доделывать и идём помогать Арауну с кожей, которую мы привезли. Её необходимо соскрести, чтобы удалить остатки плоти, прежде чем она испортится. Когда мы закончили, уже стемнело. Мои конечности отяжелели, я измотан. Мы с Оливией направляемся в частную пещеру, на которую мы заявили свои права.

Я отдёргиваю кожаную портьеру, которая даёт нам некоторое ощущение уединения, позволяя ей войти первой. Она пригибается, входя, её полная задница касается моего члена. Она смеётся, с улыбкой оглядываясь через плечо. — Я думала, ты слишком устал?

— Я никогда не устану для тебя, — говорю я, притягивая её к себе.

Её тело прижимается к моему. Целуя её шею и плечо, я ласкаю её бёдра и живот. Она обнимает меня за шею. Двигаясь одновременно, мы направляемся к одеялам, и я опускаю её на них.

Глава 25

Оливия

— Что на счет этого? — спрашиваю я, указывая на штуку, похожую на фиолетово-синюю ягоду.

— Они съедобны, но очень кислые, — говорит Рагнар.

Мы работаем вместе и осторожно выкапываем его, уделяя особое внимание тому, чтобы собрать все корни, а затем кладём его на носилки вместе с другими растениями.

— Похоже, этого достаточно, — говорю я, вытирая пот со лба.

— Хорошо, — говорит Рагнар. — Нам нужно возвращаться, я не хочу выходить из дома после наступления темноты.

Башир и Рагнар берут носилки, и мы направляемся домой; тени становятся длиннее, когда мы наконец входим в главную пещеру.

— Добро пожаловать домой! — говорит Делайла.

— Спасибо!

Астрид и Пенелопа подходят и осматривают, собранные нами растения.

— Мы подготовили для них площадку снаружи, — говорит Астрид. — И Падрейг сделал для нас два ведра, чтобы вытаскивать воду из пещер и поливать их.

— О, здорово, — говорю я.

Лана проходит мимо с Астаротом. Она машет рукой, когда они проходят мимо и работают над своими проектами. Я мало её видела, потому что мы все были очень заняты. Что-то в ней привлекает моё внимание. Я не могу точно понять, что…

— Давайте закопаем их в землю, — говорит Пенелопа.

Башир и Рагнар следуют за Пенелопой наружу с носилками и ставят их рядом с перекопанной землёй.

— Нам пришлось раскопать немало, чтобы найти настоящую землю, и мы принесли довольно много почвы изнутри пещеры, надеясь, что это поможет стимулировать рост растений, — говорит Астрид, обводя рукой перерытую область.

Это квадрат примерно двенадцати футов в длину и четырех футов в ширину. Он глубиной в два фута. Жёсткая кожа со стальными прутьями укрепляет его каждые несколько футов.

— Ух ты, сколько вы проделали работы, девочки, — Рагнар хватает меня за талию и целует. — Я вернусь, — говорит он, глядя на гору.

Пришло время ему покормить Рюта.

— Увидимся дома, любимый, — говорю я.

Он кивает и направляется кормить брата.

— Спасибо, — говорит Астрид. — Я думаю, получилось здорово.

— Хорошая идея, укрепить стены кожей. Интересная идея удержать песок, желающий скатиться обратно.

— Слава Арауну, это была его идея, да и Падрейг, конечно, тоже помог, — говорит Пенелопа.

— Да, большую часть раскопок сделал Падрейг, — говорит Астрид.

— Неудивительно, что вы так много сделали так быстро, — говорю я.

— Разве он не замечательный? — спрашивает Делайла, в её голосе звучит нотка задумчивости, что заставляет меня улыбнуться.

— Кто-нибудь слышал что-нибудь из города? — спрашивает Пенелопа, пока мы работаем над посадкой растений в землю.

— Ничего, — говорю я, и тут меня внезапно осенило. — Твою мать!

— Что? — спрашивают обе девушки.

— Лана, о боже мой, Лана!

— Что? Что с ней? — спрашивает Астрид.

— Вы двое не заметили?

Астрид и Пенелопа переглянулись и покачали головами.

— Нет? — сказали они.

— Она беременна, — говорю я.

— Да ладно! — воскликнула Пенелопа. — Ты уверена? Откуда ты знаешь? — спрашивает Астрид.

— Посмотрите на нее, она такая красивая, — смеётся Делайла.

— Это потрясающе, — говорит Пенелопа.

В моём животе горит тёплый огонь. Ребёнок. Разве это не было бы здорово? Я не могу избавиться от этой идеи и тиканья в голове, пока мы заканчиваем работу. Как только мы закончили, я направляюсь домой, решив попробовать завести себе такого же.

Наша пещера находится на полпути к вершине скалы, и я останавливаюсь, чтобы осмотреть наш дом, прежде чем войти.

Дом.

Красивый. Простой, но наш. Возможно, жить в городе было бы неплохо, но я не думаю, что он может быть лучше, чем то, что мы строим здесь. Это наше. Мы все работаем вместе и создаём новую жизнь. И скоро у них будет новая жизнь.

Когда я об этом думаю, у меня по коже пробегают мурашки.

Повернувшись, я отодвигаю кожаный клапан, служащий нам дверью. Как только я это сделала, Рагнар взял меня за руку и заключил в объятия.

— Привет, — говорю я, целуя его сладкие губы.

— Я скучал по тебе, — говорит он.

— Ты только что видел меня, — смеюсь я.

— Это ничего не меняет, — говорит он между поцелуями.

Его руки скользят по моей спине и по моей заднице.

Я дрожу, когда жар пронзает моё тело. Мои соски твердеют, а киску покалывает, когда она становится тёплой и влажной.

— Ммм, — вырывается стон, когда он прижимает свой твёрдый член к моей заднице.

— Ты счастлива? — спрашивает он.

— Да, — говорю я, запуская пальцы в его волосы.

— Ты моя, — его голос мягкий, почти рычание.

У меня кружится голова, у меня перехватывает дыхание, когда он потребовал то, что принадлежит ему, затем он подхватывает меня на руки.

Повернувшись, он без особых усилий несёт меня к кровати, его язык проталкивается мимо моих нетерпеливых губ.

Он с нетерпением дёргает мою рубашку через голову, и его губы отпускают мои, чтобы пропустить её.

Он прячет лицо между моей грудью. Я задыхаюсь, адреналин и желание пронзают меня, когда он опустошает моё тело своим ртом.

Отступив назад, его взгляд скользнул по моему обнаженному телу, впитывая меня.

— Ты такая красивая, — говорит он низким и хриплым голосом.

Его руки скользят по моей коже, притягивая меня ближе. Я припадаю к его губам и позволяю своим рукам исследовать его твёрдую, как камень, грудь, точёный пресс и твёрдые желобки на бёдрах. Его чешуя прохладна на ощупь, пока я опускаюсь ниже.

Он наклоняется ко мне, и я стону, чувствуя, как огромная толщина между его ног горячо и сильно прижимается к моему животу. Мои пальцы движутся ниже, сжимая его огромный член, но я не могу полностью ухватить его в своей руке.

Он стонет.

— Так? — я шепчу ему на ухо, целуя его вниз по щеке, одновременно водя рукой вверх и вниз по его массивному члену.

— Ммм, — стонет он, его бёдра прижимаются ко мне. — Ты сводишь меня с ума. Я не могу контролировать себя с тобой.

— Тогда не надо, — говорю я. — Я доверяю тебе.

Его глаза сверкают огнем, а член пульсирует в моей руке.

Я вскрикиваю, когда мы внезапно падаем назад на одеяла. Моё сердце колотится в груди, и желание пронзает меня.

Он нависает надо мной, его мышцы напряжены, а челюсти сжаты. Его глаза встречаются с моими, когда он движется между моими ногами, его первый член прижимается к моему отверстию.

Я возбуждена больше, чем когда-либо прежде, его присутствие доминирует.

— Моя, — шипит он, толкая свой член в мои мягкие складки.

Мои глаза закатываются, когда он входит в меня до первого выступа своего члена. Закончив двигаться медленно, он вбивается в мою мокрую киску.

Его ничто не останавливает, он берёт меня.

— Рагнар! — я выкрикиваю его имя, когда его огромный член отдаётся глубоко в моё сердце.

— Моё сокровище, — рычит он.

Его губы захватывают мои губы, а его член — мою киску. Влажность вытекает из меня, увлажняя нас обоих, пока моя киска приветствует его. Он навис надо мной, выбиваясь на всю длину. Он вращает бёдрами, описывая небольшой круг, прижимая твёрдый выступ у основания члена к моему клитору.

— О, ГОСПОДИ! — я кричу от удовольствия.

Нет никакого контроля. Я стону, а затем меня захватывает оргазм. Моя киска сжимает его массивный член. Каждый выступ его огромного члена набухает внутри. Жидкий огонь тянется снизу через мои конечности.

Звёзды и ощущения стирают мысли. Моя киска пульсирует от удовольствия, сжимаясь и разжимаясь, доя его член и наполняя меня его семенем.

Вздрагивая, разум медленно возвращается. Он крепко держит меня, сильные руки и выпуклые мышцы несут меня сквозь силу оргазма.

Его член внутри меня смягчается.

Улыбаясь, у меня в голове есть план, и я толкаю его. Медленно он выскальзывает и снова поднимается на колени.

Он стоит на коленях между моими ногами, а я сижу с улыбкой на лице.

Его второй член поднимается, встаёт вертикально, пульсируя, испытывая потребность во внимании.

Я медленно открываю рот, приближаясь, так сильно желая попробовать его на вкус.

Он просто растянул мою киску и насытил меня, но похоть всё ещё движет мной. Подползая к нему, я приближаюсь к его красивому члену, изучая вену, идущую по всей длине незащищенной нижней части.

Рагнар откидывается назад, опираясь на руки, ноги под ним, выдвигая бедра так, чтобы его член был направлен на меня, готовый.

Когда головка его массивного члена касается моих губ, я каким-то образом попадаю под его чары, загипнотизированная им. Дрожь пробегает по моему телу, я дрожу, и моя киска пульсирует от новой растущей потребности, когда я открываю рот и прикасаюсь губами к его толстой головке.

Я не могу взять его большую часть в рот, он слишком велик по размеру. Я обхватываю губами всё, что могу, и сильно сосу.

Рагнар стонет, шипя от удовольствия, когда его рука скользит по моим волосам, заставляя меня улыбнуться и почувствовать себя смелой.

Я сильнее сосу его головку, позволяя своей слюне и его сладким, острым сокам обильно стекать по его толстому, пульсирующему члену.

Я глажу вверх и вниз обеими руками, как будто смазываю шест.

Мои стоны присоединяются к его стонам, когда я сосу, головка его члена мягкая и бархатистая на моих губах. Нижняя сторона — это горячая кожа с маленькими пульсирующими венами, которые позволяют мне чувствовать силу в ней, посылая толчок в самое сердце.

Сползая вниз по его члену, я нахожу его яйца, опухшие и напряженные, и мягко играю с ними.

— Да! — восклицает он так же, как и я. — Вот так, моё сокровище.

Его рука сжимает мои волосы, но он не принуждает меня. Его свободная рука тянется вниз, поглаживая мою кожу, его пальцы скользят по моим твёрдым, как камень, соскам, вызывая во мне волну удовольствия.

Двигаясь вниз, я скольжу губами по незащищённой нижней стороне его члена, мои губы и язык ласкают его член с венами, омывая его своей слюной.

Рагнар стонет, затем запрокидывает голову и шипит. Моя киска пульсирует, готовая снова наполниться, но я ещё не закончила с ним.

Грубое первобытное желание пронзает моё тело, и мне приходится приложить все усилия, чтобы не броситься сверху и не позволить ему кончить внутри меня.

Он хватает меня за плечи, отрывая мой рот от своего члена. Наши взгляды встречаются.

Сместив хватку, он хватает меня за талию и поднимает вверх. Вскрикнув от удивления, он помещает меня на свой член, а затем одним быстрым движением опускает меня на свой член.

Его член наполняет мою киску жестко, быстро и глубоко.

Выкрикивая бессловесное удовольствие, его сильная рука схватила меня за шею, притягивая к себе.

Его губы захватывают мои, а язык скользит внутрь. Я стону, когда он яростно целует меня, его рука бродит по моему телу, в то время как его огромный член растягивает мою киску до предела.

Его рука движется ниже, между моих ног, пока один палец не находит мой клитор.

Когда его палец касается его, меня охватывает дикая животная похоть. Отбросив все приличия, я набрасываюсь на его член, оседлав его изо всех сил.

Его палец прижимается к моему клитору, обводя его, в то время как его бёдра толкаются в меня.

Он тянет меня за волосы, крепко прижимая к своим губам. Его гигантский член наполняет меня снова и снова, пока наши бёдра соприкасаются друг с другом со звуками шлепков по коже.

Внезапно он резко толкается вверх, загоняя себя ещё глубже, и удерживает меня на месте. Он прекращает наш поцелуй, глядя мне в глаза.

— Моё сокровище, — шипит он, затем входит и выходит из меня, как отбойный молоток, прежде чем я успеваю ответить.

Мои глаза закатываются. Жидкий огонь вырывается из моей киски, затем его волны проходят сквозь меня.

— РАГНАР! — я кричу, дико двигая бёдрами, встречая его быстрые огненные толчки.

Наш оргазм забирает нас обоих. Его рука сжимает мои волосы, притягивая меня ближе, и мы кончаем вместе, снова и снова. Волна за волной удовольствия, большего, чем я когда-либо испытывала.

Постепенно сознание возвращается.

Я лежала на с его мускулистой груди. Тепло. Комфортно.

Пальцы мягко скользят по его выпуклым мышцам.

Его массивный член, мягкий внутри меня, всё ещё наполняет меня. Я не хочу его отпускать, никогда.

Я кладу руку на свой живот, где сейчас покоится его семя.

Моё будущее никогда не выглядело более ярким и счастливым.

Конец