Убийца с автострады. История маньяка Рэнди Вудфилда (fb2)

- Убийца с автострады. История маньяка Рэнди Вудфилда [litres] (пер. Сергей Николаевич Самуйлов) 3805K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Энн Рул

Энн Рул
Убийца с автострады: история маньяка Рэнди Вудфилда

Ann Rule

THE I-5 KILLER

Публикуется по специальному соглашению

с Renaissance Literary & Talent (США)

при участии Игоря Корженевского из Агентства

Александра Корженевского, Россия

Литературный редактор Олег Гурин

* * *

* * *

У Рул есть инстинкт в описании саспенса: она точно знает, какую информацию раскрыть читателю и когда.

The Washington Post Book World

Драматическое документальное повествование с почти невероятной интенсивностью.

Booklist

Ужасающий портрет психопата, почти немыслимый сюжет убийства, захватывающее полицейское расследование – все это великолепно объединено в один из самых увлекательных тру-краймов со времен Трумена Капоте.

Kirkus Review

Одно из самых детализированных описаний социопата, украсившее жанр тру-крайм.

The San Francisco Chronicle

* * *

Ибо Тот же, Кто сказал: «не прелюбодействуй», сказал и: «не убей»; посему, если ты не прелюбодействуешь, но убьешь, то ты также преступник закона.

Так говорите и так поступайте, как имеющие быть судимы по закону свободы.

Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом.

Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его?

Послание Иакова 2:11–14

Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы.

Евангелие от Луки 8:17

Пролог

Поначалу никакой схемы у него не было. Первые преступления совершались вразнобой. Одно здесь. Другое там. И еще одно за сотни миль от первого, в другом штате. Все его жертвы были женщинами, но опять-таки женщины часто становятся жертвами насильственных преступлений. Среди жертв были и девушки-подростки, и зрелые женщины, и даже две девочки. Он даже не удостоился прозвища, а в семидесятых и восьмидесятых годах прозвища получали все «крупные» преступники: Сын Сэма, Хиллсайдский душитель, Тед, убийца из Атланты, Убийца с Сансет-Стрип, Убийца с Грин-Ривер.

У него никакого прозвища не было, и ему это нравилось.

Поначалу предполагалось, что эти преступления совершены разными людьми. Никакой закономерности выявлено не было, поэтому их рассматривали как серию отдельных происшествий.

Но уже скоро наступит день, когда его станут называть Бандитом с трассы I-5, а потом Убийцей с трассы I-5, проклятьем участка автострады длиной 1200 километров вдоль Тихоокеанского побережья, от Британской Колумбии до мексиканской границы. Скоро наступит день, когда он станет главной целью для сотен раздосадованных детективов.

Он не имел ничего против своей безымянности. Наоборот, он получал от этого удовольствие и пользовался этим. До тех пор, пока правоохранители не знали его имени и не могли связать его с теми или иными нападениями, он был волен делать все, что ему заблагорассудится.

Первое нападение произошло в городе Ванкувер, штат Вашингтон, в 17:20 9 декабря 1980 года. Двадцатидвухлетнюю кассиршу на станции техобслуживания «Эддис арко» ограбил высокий темноволосый мужчина с явно фальшивой бородой, которая едва держалась на гримировальном клее и, казалось, готова была вот-вот отвалиться.

– Он показал мне такой маленький серебряный револьвер, – рассказала девушка помощникам шерифа округа Кларк, – и сказал, что это настоящий.

Она отдала ему деньги из кассы, и он велел ей отвернуться и «посмотреть телевизор», имея в виду изображение с камеры видеонаблюдения, которая, к сожалению, оказалась неисправной: пленка застряла между головками.

На композиционном портрете, составленном по описанию жертвы, получился молодой темноглазый мужчина с бородой.

Через четыре дня, 13 декабря, в городе Юджин, штат Орегон, в 170 километрах к югу от Ванкувера, мужчина с фальшивой бородой и пластырем на переносице вошел в кафе-мороженое «Баскин-Роббинс» на Виллард-стрит в шесть часов вечера и, размахивая серебряным револьвером, заставил кассиршу отдать ему деньги из кассы.

– Теперь повернись, пройди в заднюю комнату и оставайся там, только без глупостей, – приказал он.

Уходя, она ожидала, что получит пулю в спину, но он ушел, не тронув ее.

– Так странно, – сказала она полицейскому, принимавшему ее заявление. – За пятнадцать минут до него здесь был какой-то неряшливый на вид парень. И вот он сказал мне, что это заведение легко ограбить. Купил рожок мороженого и ушел, а потом заходит этот тип с бородой и грабит меня.

Следующим вечером с бородачом столкнулись две восемнадцатилетние девушки в автосалоне «Арктик серкл» в городе Олбани, штат Орегон. Он подошел к витрине автосалона с использованным пакетом «Арктик серкл» и бумажным стаканчиком, а затем попросил дежурную налить воды и выбросить пакет. Потом попросил чистый пакет. Разговаривая, он наблюдал за движением на улице. Когда на улице не осталось машин, он снова взял старый пакет и рявкнул:

– Заполняй!

– Не понимаю, – сказала она, а потом опустила глаза и поняла: незнакомец направил ей прямо в сердце серебряный пистолет.

Девушка так испугалась, что забыла, какие кнопки нажимать на электронном кассовом аппарате, и ей пришлось звонить коллеге, чтобы та помогла. В кассе было 280 долларов наличными, грабитель взял их, повернулся и быстро убежал.

За четыре дня до Рождества мужчина, соответствующий тому же описанию, появился более чем в трехстах километрах к северу от Олбани – в Сиэтле. Но на этот раз ему нужно было нечто большее, чем деньги.

Двадцатипятилетняя Ким Михан работала официанткой в «Черчс фрайд чикен» в парке Лейк-Форест, к северу от Сиэтла. Ранним вечером Ким почувствовала тошноту, в девять позвонила отцу и попросила приехать и забрать ее. В женском туалете она ополоснула лицо холодной водой. В дверь постучали, и она, подняв глаза, увидела проталкивающегося внутрь мужчину. Он улыбнулся ей и сказал: «Извините», – но не ушел. Вместо этого незнакомец повернулся и запер за собой дверь.

Потом вытащил серебряный револьвер из кармана куртки с капюшоном и приказал ей снять блузку.

– Делай, что я говорю, и не пострадаешь.

Она почти онемела от шока и подумала, что этого не может быть, ведь рядом, за стеной, другие сотрудники. Она не могла пошевелиться, и незнакомец – у него была странная, растрепанная борода – подошел к ней, задрал ей блузку с лифчиком и начал ласкать ее грудь.

– А теперь, – сказал он, – подрочи мне.

– Я не знаю, как, – возразила она.

– Я покажу тебе, как, – сказал он и приставил пистолет к ее голове.

Выбирать не приходилось. Она сделала, как он требовал, и примерно через две минуты мужчина кончил ей на грудь.

– Это было приятно, – спокойно сказал он. – Оставайся здесь пять минут. Сосчитай до ста, и никто не пострадает.

Он исчез так же внезапно, как и появился. Ей хотелось закричать, но она подумала, что он все еще может стоять рядом и подслушивать. Она подождала пять минут, прежде чем постучать в стену и позвать на помощь.

Повар ресторана вызвал полицию и сказал помощникам шерифа округа Кинг, что может описать этого человека.

– Не верится, – бормотал он. – Этот парень был здесь; он заказал ужин номер пять и заплатил за него. Он, должно быть, видел, как Ким возвращалась в туалет. На нем была коричневая вельветовая или замшевая куртка с капюшоном и подкладкой из овчины.

Двадцать минут спустя мужчина в коричневой куртке – без накладной бороды – задержался, поедая рожок мороженого в кафе «Баскин-Роббинс» в городе Ботелл, штат Вашингтон. Две девочки-подростка, работавшие тем вечером, собирались запереть двери в десять, но мужчина все не уходил. Они перешептывались – может, он планирует ограбить нас или что-то еще – и хихикали.

Незнакомец попросил их убрать со столика и принести воды со льдом. Они смогли предложить ему только воду из-под крана. Он сделал глоток и попросил крышку для стаканчика с водой. Затем попросил соломинку и бумажный пакет. Он уже разыгрывал этот сценарий раньше, но девочки в Ботелле этого не знали. Они просто подумали, что парень довольно нервный и немного странный, и хотели, чтобы он поскорее убрался.

Явно наслаждаясь моментом, высокий темноволосый незнакомец медленно вытащил из кармана револьвер.

– А теперь положи все деньги в сумку.

«Все деньги» на момент закрытия составляли неплохой улов: более пятисот долларов. Перед уходом грабитель приказал девушкам сесть на пол, считать до пятидесяти и смотреть в другую сторону. Они подчинились, но хорошо его запомнили. У него не было машины, по крайней мере, на этой стоянке «Баскин-Роббинс». Возраст – лет двадцать пять, он хорош собой, у него пышные усы, загорелое лицо и густая копна темно-каштановых вьющихся волос. На нем были синие джинсы, бордовая с синим рубашка-регбийка с V-образным вырезом и белой каймой, коричневая замшевая куртка на подкладке из овчины. Оружие – серебристый револьвер; девушки заметили круглый цилиндр у оружия.

Они не знали, как им повезло; всего лишь двадцатью минутами ранее Ким Михан подверглась насилию в туалете «Черчс фрайд чикен» в нескольких километрах от них, а в «Баскин-Роббинс» грабитель вообще не проявил сексуальной агрессии.

Период между 21 декабря 1980 года и 8 января 1981-го был периодом затишья. Человек с серебряным револьвером, по-видимому, праздновал Рождество и Новый год.

В новом году все началось сначала. В Ванкувере в 21:18 он напал на станцию техобслуживания «Эддис арко», ту же самую, которую ограбил 9 декабря. Только дежурная кассирша была другой. Под дулом маленького серебряного револьвера испуганная женщина протянула ему около ста долларов.

– Сядь на пол, – приказал он, – и сними рубашку. Подними лифчик.

Она сделала, как ей было велено, и он с минуту пристально смотрел на нее и улыбался, как она описала позже, «злобно». Потом он что-то пробормотал – она не расслышала, что именно, – приказал ей считать до пятидесяти и ушел.

На этот раз камера наблюдения была в исправном состоянии, и полиция получила изображение преступника. Высокий, с вьющимися волосами и фальшивой бородой. Одет в велюровую спортивную куртку с капюшоном и синие джинсы. На руках темные перчатки «лыжного типа» со светлыми полосками на больших и указательных пальцах.

Одиннадцатого января в 19:20 продуктовый магазин в Юджине был ограблен странным бородатым бандитом с пластырем на носу, в куртке с капюшоном и в джинсах. На этот раз на нем тоже были лыжные перчатки, темно-синие с белыми ладонями. Он попросил сигареты «Вэнтидж», а потом деньги в кассе. Добыча составила всего тридцать пять долларов.

Спустя сутки он был в городе Сатерлин, штат Орегон, в восьмидесяти километрах к югу от автострады I-5. Двадцатилетняя Сьюзи Бенет работала в тот вечерний вторник поваром на Центральном сатерлинском рынке. Она уже около пятнадцати минут была одна и, устроившись метрах в трех от кассового аппарата, смотрела телевизор, когда вошел покупатель. Это был высокий мужчина в красной вязаной шапке и зеленой куртке-ветровке. Сьюзи повернулась к нему. Она успела заметить, что лицо у него темное, а на переносице два пластыря.

– Давай деньги из кассы, – потребовал незнакомец.

Сьюзи рассмеялась, решив, что он шутит с ней. У него было забавное выражение лица, как будто он дразнил ее.

– Ну конечно, – пошутила она в ответ и тут же поняла, что это не шутка.

Он вытащил из кармана куртки никелированный револьвер с коротким стволом и предупредил:

– Он настоящий.

На мгновение Сьюзи Бенет замерла от неожиданности, и это разозлило незнакомца. Он наклонился через прилавок и схватил ее за блузку.

А потом отпустил, и револьвер выстрелил. Она почувствовала, как что-то ударило ее и отскочило, но так и не поняла, что это был выстрел. Сьюзи медленно обошла прилавок и направилась к кассе, а мужчина последовал за ней. В какой-то момент она посмотрела на свое правое плечо и увидела на блузке ярко-красное пятно. Сьюзи даже удивилась, что еще может стоять и ходить. Как же так, ведь пули обычно убивают?

– Теперь ложись на пол и не вставай, – приказал он.

– Нет, – взмолилась она. – Нет, я достану вам деньги из кассы.

– Просто лежи.

Сьюзи услышала, как он открыл кассовый ящик, но не осмелилась поднять голову и посмотреть; она подумала, что, если удастся спрятаться за прилавком, он не сможет выстрелить в нее еще раз. Наконец дверь хлопнула. Незнакомец ушел, прихватив триста долларов из кассы. Сьюзи, пошатываясь, добралась до телефона и вызвала «Скорую».

Медики обнаружили, что Сьюзи Бенет очень повезло: она получила сквозное огнестрельное ранение с входным отверстием в верхней части правого плеча и выходным в спине чуть выше. Несколько сантиметров ниже, и пуля попала бы в легкое.

На звонок Сьюзи отозвался сержант Билл Колдуэлл из сатерлинского управления полиции. Он не стал расспрашивать ее на месте из-за серьезного ранения, но позже в больнице Сьюзи Бенет описала стрелявшего в нее мужчину.

На месте преступления Колдуэлл обнаружил пулю, которая закатилась за полку у стены. Он также снял отпечаток с обратной стороны кассового чека – преступнику пришлось поднять его, чтобы добраться до наличных под ним. Однако отпечаток был бесполезен; оставивший его носил перчатки из непористой ткани.

Впервые было упомянуто возможное транспортное средство преступника. Пробегавший мимо спортсмен-любитель видел прямо перед стрельбой «Фольксваген-жук», припаркованный возле Центрального рынка. Во внешнем виде этой машины было что-то «необычное» – это все, что он смог вспомнить.

Грабитель взял перерыв на одну ночь, но следующей снова вышел на охоту.

Четырнадцатого января 1981 года в городе Корваллис, штат Орегон, десятилетняя Меррисью Грин и ее восьмилетняя сестра Меган остались дома одни всего на 45 минут; их мать, как обычно по будням, отправилась после ужина на тренировку в оздоровительный клуб. Миссис Грин ушла в половине шестого, оставив детей перед телевизором, и пообещала вернуться в пятнадцать минут седьмого.

Десять минут спустя в дверь позвонили, и Меррисью подошла к двери. Прежде чем открыть, она включила свет на крыльце, но лампочка не зажглась. За дверью стоял незнакомый мужчина в коричневой замшевой куртке с капюшоном, синих джинсах, синих с белым лыжных перчатках и кроссовках.

Он улыбнулся Меррисью и прошмыгнул мимо нее без приглашения.

– У меня сломалась машина, – объяснил незнакомец. – Мне нужно воспользоваться телефоном. Где он?

Девочка указала в сторону кухни. Мужчина уже прошел в дом, и она не знала, как попросить его уйти. Она смотрела, как он набирает номер, но догадывалась, что цифры придуманные. Незнакомец повесил трубку и повернулся к ней.

– Занято. Где твоя мама?

Она сначала ответила и только потом подумала, но было уже слишком поздно.

– Мама в спортзале и вернется через полчаса.

Он улыбнулся и посмотрел на двух маленьких девочек.

– Можно мне посмотреть с вами телевизор?

– Нет, – твердо сказала Меррисью. – Вы можете позвонить кому-нибудь, но потом вам нужно уйти. Мы подождем у двери, пока вы не договорите.

Она слышала, как он снова набрал номер и поговорил с кем-то по имени «Джим», но сомневалась, что на другом конце действительно кто-то был. Меррисью видела, как плохие парни делали это по телевизору, просто притворялись, что разговаривают с кем-то. Он говорил «Джиму», что у него сломалась машина и его нужно подвезти. Джим должен был заехать за ним к супермаркету «Альбертсон».

Меррисью не слышала шума машины и не могла понять, почему он зашел именно к ним домой. Мужчина снова улыбнулся ей, но было в нем что-то такое, что заставило ее вздрогнуть. Она пожалела, что открыла дверь.

– Можно я просто останусь в доме погреться? – спросил он. – Я бы посмотрел с вами телевизор, пока не приедет мой друг.

– Нет. Я сказала нет. Нам нельзя впускать незнакомых людей.

– Но я ведь уже в доме, – возразил он.

– Мне страшно, – прошептала Меган и побежала в ванную, оставив сестру наедине с незваным гостем.

– Я просто посмотрю с тобой телевизор, – продолжал уговаривать он.

– Нет, – стояла на своем она. – Я же сказала, что нельзя.

И тогда мужчина вытащил из кармана серебряный револьвер и схватил ее за плечо.

– Это настоящее оружие. Иди в ванную, к сестре. Делай, что я говорю.

Она сделала то, что он сказал. Да и как иначе, ведь этого человека с серебряным револьвером боялись даже взрослые женщины. От страха Меррисью едва передвигала ноги. Незнакомец ткнул револьвером в Меган.

– А теперь раздевайтесь, обе.

Преступник подверг детей тому же насилию, что и своих взрослых жертв. То, что перед ним маленькие девочки, его совершенно не волновало. Он ласкал еще только начавшие формироваться груди Меррисью и жаловался, что они такие маленькие. Он трогал гениталии восьмилетней Меган, пока та рыдала от ужаса. А потом обнажил эрегированный пенис и потребовал, чтобы они сделали ему минет. Запуганные девочки подчинились. Он эякулировал и заставил свою десятилетнюю жертву проглотить сперму.

В шоке от скотского поступка, который она не могла понять, с трудом сдерживая рвотный позыв, Меррисью вытерла лицо и рот полотенцем. Девочка боялась, что незнакомец застрелит их. Некоторое время он играл с оружием, а девочки прижимались к ванне. Меррисью молилась, чтобы это был всего лишь игрушечный револьвер. В конце концов незнакомец велел им одеться и оставаться в ванной, пригрозив, что, если они выйдут, с ними случится кое-что плохое. Они оставались там, боясь, что он все еще где-то в доме.

В 18:10 их мать вернулась домой. Несмотря на январский холод, входная дверь была распахнута настежь. Она встревожилась, вошла на кухню и увидела, что телефонной трубки нет на месте, стала искать ее, но в комнате не обнаружила.

Женщина позвала детей и услышала голос Меррисью из ванной:

– Нам можно выйти?

Подбежав к ванной, она увидела дочерей.

– В доме грабитель, – выдохнула Меррисью. – Мне кажется, он все еще здесь.

Миссис Грин не стала проверять; она схватила детей и побежала к соседям, откуда позвонила в полицию Корваллиса.

Меррисью и Меган стали важными свидетелями, так как запомнили много деталей. Они видели лейбл с надписью «Сан-Франциско» на джинсах и белую букву Х на спине.

– У него была борода, такая забавная, – сказала детективам Меррисью. – Но не думаю, что настоящая. И пистолет ненастоящий. Я думаю, игрушечный. Он хотел застрелить нас, но не смог.

Револьвер, конечно, был не игрушечный, а самый настоящий.

Нападение в Корваллисе возмутило полицию. Были нарушены табу, древние, как сама цивилизация. Поначалу полицейские даже не связывали извращенца и мучителя детей семьи Грин с грабителем в заведениях быстрого питания. Даже у сексуальных психопатов есть свои «правила». Мужчины-насильники не нападают на детей, и педофилы не выбирают в жертвы взрослых женщин. Когда сексуальный преступник выходит за рамки привычного паттерна жертвы, это признак того, что он находится во власти почти маниакального безумия.

Так или иначе, должно было произойти убийство.

И тем не менее человек с серебряным револьвером сохранял анонимность. Он был очень умен. Он знал, что медлить нельзя, нужно двигаться дальше, прежде чем следователи свяжут его действия с серией преступлений. Он знал об ограничениях их телетайпных сетей.

Глава 1

Салем, штат Орегон,

18 января 1981 года, 21:45

Мужчина крупного сложения бежал легко и плавно, казалось, без малейших усилий, как спортсмен. Он бежал по темным улицам, сворачивая то сюда, то туда, оставляя за собой истекающих кровью женщин. Адреналин, действие которого он всегда ощущал на игровом поле под шум трибун, и сейчас разливался по его телу, он чувствовал себя так, будто мог пробежать пятнадцать, тридцать километров без остановки. Он мог все!

Он сделал это! Срежиссировал все по своему собственному плану. Он нашел девушек там, где хотел, будто они ждали его, и заставил их делать все, что ему нравилось. Он унижал их, играл с ними и, наконец, убил их. Он ощущал себя самым могущественным человеком в мире, упивался своей силой и властью. Ни одна женщина никогда и ни за что не будет его контролировать.

На улицах было так тихо, как будто туда пришла сама смерть. Его никто не видел. Никто и никогда не узнает, что это был он.

Было холодно, но он вспотел, как и всегда во время занятий спортом. Это тоже было своего рода спортом, если посмотреть с правильной точки зрения. Выслеживать женщин, находить их, а потом подчинять себе, заставлять делать то, что он хочет.

Однако эта игра была лучшей из всех, в которые он играл до сих пор, и он убил женщин просто потому, что они женщины. Незнакомки. Никто для него. Если они еще не мертвы, то скоро умрут.

Они не донесут на него, как те девчонки. Они будут молчать, лежать в лужах собственной крови… наказанные им.

Он перешел с бега на шаг и двигался легко, натянув на лицо капюшон, чувствуя себя невидимым. Ему даже не нужно было отворачиваться от света приближающихся фар. Он был невидим.

Салем, штат Орегон, 18 января 1981 года, 21:54.

Диспетчерская горячей линии экстренных

служб Салема: 911

Этим темным безлунным воскресеньем Зена Харп и Дэйв Кэмерон работали на линии в вечернюю смену. Ночь выдалась тихая, было время поговорить, пожаловаться на погоду, будто угроза дождя не была чем-то естественным для января в Орегоне. И все же им было не до скуки. На горячей линии 911 скучно не бывает. Следующий звонок – или тот, что за ним – может стать сигналом о катастрофе.

Телефон зазвонил в 21:54, красная лампочка отчаянно замигала. Зена Харп потянулась к одной трубке, а Дэйв Кэмерон взял другую, чтобы отследить звонок.

И каждый из них мгновенно напрягся. Это был не обычный звонок, а настоящая проблема. Они услышали женский голос, слабый и полный боли и ужаса.

– В нас стреляли… пожалуйста, помогите…

– Где вы? – Зена Харп старалась, чтобы ее голос звучал спокойно, ведь ей нужно было выяснить местоположение и детали случившегося, прежде чем они смогли бы отправить помощь.

Последовавшая пауза затянулась, и мисс Харп уже подумала, что звонившая повесила трубку. Затем голос, еще более слабый, хотя это казалось невозможным, произнес:

– …Ривер-роуд… или Коммершэл-стрит.

– Какой адрес?

– …рядом с развлекательным автоматом.

Дэйв Кэмерон услышал достаточно для себя; он знал, где этот развлекательный автомат – на окраине Салема, возле города Кайзер, – и мог точно определить местоположение, чтобы набрать номер телефонного оператора и попросить срочно связаться с ним. Через несколько мгновений оператор сообщил, что звонок идет из здания «Трансамерика тайтл».

Кэмерон отреагировал почти автоматически, попросив оператора соединить вызов с центром связи в салемском управлении полиции. Затем отправил врачей из пожарной службы и «Скорую помощь» в здание, где женщина ждала помощи.

Все это время Зена Харп разговаривала с перепуганной женщиной.

– Пожалуйста, поторопитесь, – умоляла девушка. – Он вернется и убьет меня. Думаю, она умерла…

– Вы хотите, чтобы я оставалась на линии? – успокаивала женщину мисс Харп. – «Скорая помощь» уже в пути.

Голос девушки на другом конце провода то умолкал, то оживал, ответы звучали невнятно.

– Ох… ох… Мне кажется, она умерла…

Через несколько минут Зена Харп передала звонившую диспетчеру полиции Салема.

Теперь с женщиной в «Трансамерика тайтл» говорила Лиз Кэмерон, оператор центра связи в салемском управлении полиции. Размышлять о том, с какой стати кто-то находится в офисном здании поздним воскресным вечером, не было времени. Лиз знала, что «Скорая помощь» и патрульные машины шерифа округа Мэрион уже в пути. Ее задача состояла в том, чтобы получить как можно больше информации. Если стрелявший все еще в здании, полицейских следовало предупредить заранее.

– Мэм, – начала Лиз Кэмерон, – как вас зовут?

– Бет Уилмот. Мне выстрелили в голову. Скорее приезжайте!

– «Скорая помощь» уже в пути. Кто в вас стрелял?

– Какой-то мужчина … Я не знаю… из пистолета.

– Поняла.

– Мы убирались в офисе, и он вошел…

– Хорошо. К вам уже едут. Вы можете сказать мне, как он выглядел?

– Ох… боже мой… У него темно-каштановые волосы.

– Темно-каштановые волосы.

– И у него был… у него был пластырь на носу.

– Ясно. Этот мужчина белый?

– Да.

– Сколько, по-вашему, ему примерно лет?

– Не знаю. Около двадцати семи.

– Так, а какого роста?

– Ох… метр семьдесят пять или восемьдесят… не знаю. Что-то вроде того. Сто семьдесят пять, чуть больше среднего…

– Помните, во что он был одет?

Неспециалисту вопросы Кэмерон могли показаться резкими, но она отправляла полицейских туда, где они вполне могли стать удобными мишенями. Они должны были знать, кто их враг. Голос женщины по телефону звучал слабо, но отвечала она вполне вменяемо. Позже, уже узнав, какие ранения получила жертва, Лиз Кэмерон восхищалась способностью девушки сосредоточиться и не терять нить разговора.

– Вы помните, во что он был одет? – допытывалась Лиз Кэмерон.

– Ох… ох… в куртку…

– В куртку…

– В кожаную куртку… или что-то вроде.

– В кожаную куртку…

– И дешевые джинсы.

– И джинсы. Хорошо, оставайтесь со мной на связи. К вам уже едут.

– Я жду.

– «Скорая» тоже едет.

– Могу я дать вам номер, чтобы вы… чтобы я могла позвонить домой… пожалуйста, просто позвоните им…

– Я бы хотела держать вас на линии, если можно, пока не приедет помощник шерифа и не убедится, что с вами все в порядке.

– Моя голова… Поторопитесь… мне больно.

Последовала еще одна долгая пауза. Лиз забеспокоилась – не потеряла ли Бет сознание, но потом снова услышала голос, умоляющий о помощи.

– Мне больно… Я слышу «Скорую».

– Да, еще минутку.

– Бедная Шери умрет.

– Это женщина, в которую стреляли? – Диспетчер думала, что Бет говорит о своих травмах, и изо всех пыталась сдержать нарастающую истерику.

– Она умрет. Мы ничего не сделали…

– Так. «Скорая помощь» будет с минуты на минуту.

– Поговорите со мной, – умоляла девушка. – Мне легче, когда вы говорите.

– Конечно. Я говорю с вами, Бет. Как вы себя сейчас чувствуете? Вам лучше?

– Да… немного лучше.

– Хорошо. Вы успокойтесь. Сейчас к вам приедут. С вами там кто-нибудь есть?

– Мне надо домой, но мне больно…

– С вами там еще кто-нибудь есть?

– Да, моя подруга.

– Ясно, как зовут вашу подругу?

– Шери Халл.

– Она ждет «Скорую помощь» у двери?

– Там открыто. Двери открыты.

– Поняла. В какую сторону ушел этот человек? Вы видели?

– Я не знаю… я не поднимала головы. Когда он стрелял в нас, я лежала на полу. Он сказал, чтобы мы не поднимали глаз.

– Ясно. Я вижу, что наши люди уже почти на месте. Они поговорят с вами… А ваша подруга там? Я могла бы поговорить с ней…

– Я не знаю, – закричала девушка, – я не знаю, что случилось. Она на полу. Пожалуйста, не говорите с ней. Она … я думаю… почти мертва.

– Он стрелял в нее?

До сих пор Лиз Кэмерон думала, что Бет Уилмот – единственная жертва, а ее подруга ждет у двери полицейских и «Скорую». Теперь оказалось, что ситуация более отчаянная, чем казалось на первый взгляд.

– Да.

– Он стрелял…

– Пять раз, – выпалила девушка.

– Он и в нее стрелял?

– Да. Да, три раза. Я слышу, как она тяжело дышит. Боюсь, что он вернется. Пожалуйста, скорее!

– Хорошо. К вам уже едут. Так, вы когда-нибудь видели его раньше? На чем он уехал? На автомобиле?

– Не знаю. Но ее грузовик работает.

– Ее грузовик?

– Да.

– Поняла. Какой у нее грузовик?

– У нее «Бронко».

– «Бронко».

– Зеленый «Бронко». Она завела двигатель, потому что мы собирались уезжать.

– Хорошо. В какой комнате вы находитесь? Это…

– Это просто маленький офис.

– Хорошо, минутку, Бет. Так. Кто-то уже рядом с вами. Продолжайте говорить со мной. Не могли бы вы дать мне номер своего домашнего телефона на случай, если нам понадобится позвонить?

– 555-5411. Это автоответчик, но дома никого нет, и они… Ой! Здесь кто-то есть.

– Хорошо. Кто-то подошел к вам, да?

– Это «Скорая помощь». Я могу повесить трубку?

– Да. Вы видите «Скорую»?

– Да.

– Хорошо, а теперь двигайтесь к «Скорой».

– До свидания, – прошептала девушка по имени Бет.

Глава 2

Здание «Трансамерика тайтл», из которого донесся отчаянный призыв о помощи, было лишь одним из нескольких в деловом комплексе на Ривер-роуд, в районе сразу за чертой города Салем. Недавно возведенный комплекс включал в себя и представительные современные здания, и предприятия, разделенные парковочными зонами. В будний день здесь было многолюдно, но в то мрачное черное воскресенье весь комплекс казался пустым и безлюдным. Даже близлежащие закусочные были закрыты; их посетители разъехались по домам на выходные.

Кроме двух девушек, находившихся в здании «Трансамерика», во всем комплексе оставалось лишь несколько человек.

В задней комнате свадебного салона «Селебрейшенс дизайнс», расположенного почти прямо напротив парковки у входа в здание «Трансамерика», работали две женщины. У Дороти Холл, хозяйки магазина свадебных платьев, не было другого выбора: она обещала закончить свадебное платье и платья подружек невесты к назначенной дате. Она еще с вечера сидела в швейной комнате, расшивая бисером метры ткани изысканных свадебных нарядов. С ней работала одна из швей, Бев Джонсон. Дочь миссис Холл, Патрис Уолтерс, обещала приехать позже и помочь матери.

Всю вторую половину дня миссис Холл чувствовала себя немного не в своей тарелке. Опустевший торговый центр выглядел заброшенным и даже каким-то «пугающим», частью современного города-призрака, сплошь из бетона и стен с черными окнами, в которых лишь изредка отражался свет фар пролетающих мимо машин. Поделившись своим настроением с мисс Джонсон, она уже пожалела, что попросила дочь приехать вечером и помочь. Хотя дверь и была заперта, миссис Холл испытывала смутное беспокойство.

Время пролетело быстро, и миссис Холл даже удивилась, когда пришла ее дочь и сказала, что уже четверть десятого. Платья были почти готовы, и Патрис сказала, что останется и доделает все сама. Втроем они поболтали еще несколько минут, а потом миссис Холл услышала, как по радиоприемнику в задней комнате начали передавать новости. Она посмотрела на свои часики, отследив время, и ушла вместе со швеей, еще раз напомнив Патрис, чтобы она заперла двери и выключила свет в демонстрационном зале, выходящем окнами на торговый центр.

– Не надо показывать, что здесь кто-то есть. Иди в швейную комнату и не задерживайся допоздна.

Дороти Холл устала и хотела поскорее вернуться домой, принять горячую ванну и перекусить, но, направляясь к своей машине, она увидела стоящий у южной стороны здания «Трансамерика» красноватый полноприводный автомобиль с заведенным мотором. Мысль о незнакомой машине и оставшейся в безлюдном здании дочери не давала покоя, и миссис Холл, отъехав недалеко, развернулась и покатила назад.

Свет в здании еще горел, и миссис Холл медленно объехала здание, проверяя, есть ли кто внутри. Сделать это было нетрудно, поскольку стены со всех четырех сторон были стеклянные, а на окнах, выходящих на парковку, висели только занавески. Окна на Ривер-роуд теперь были закрыты жалюзи, что, впрочем, не мешало увидеть все помещения, за исключением столовой для сотрудников.

В припаркованном грузовичке никого не было. Странно, в машине никого, а мотор работает. Но потом миссис Холл увидела в одном из помещений двух девушек, судя по одежде, уборщиц, и успокоилась. Одна из девушек, стоя на четвереньках, мыла вестибюль здания, а другая стояла рядом с ней со щеткой в руках. Входная дверь здания была закрыта и, предположительно, заперта на ключ. Хозяйка свадебного салона пришла к выводу, что незнакомый грузовик принадлежит девушкам-уборщицам.

Она медленно выехала с территории торгового центра. Ни пешеходов, ни других машин она не увидела, и только в северной части комплекса еще два мальчика мыли полы в кафе-мороженом.

Она поймала себя на любопытном наблюдении: мальчики работали быстро и энергично, а те девушки по сравнению с ними казались застывшими статуями.

С этой мыслью миссис Холл и поехала домой.

На часах было 21:35.

Оставшаяся в задней комнате свадебного салона Патрис Уолтерс работала еще целый час. Громкость радио она убавила и в какой-то момент между половиной десятого и десятью вечера услышала громкий звук, будто кто-то захлопнул крышку мусорного бака снаружи. «Кто бы это мог быть?» – подумала она между прочим, но продолжила шить, слишком была увлечена процессом.

В половине одиннадцатого, выходя из салона, Патрис услышала приближающийся издалека вой сирен. Еще больше ее поразила сцена на парковке перед зданием «Трансамерика тайтл»: слепящие мигалки машины «Скорой помощи» и службы шерифа.

Она не представляла, что там могло произойти.

Все последние полчаса, пока Патрис шила, совершенно не подозревая о происходящем за пределами затемненного салона ее матери, на частотах полицейских радиоканалов шли активные переговоры. Первый звонок Бет Уилмот был получен в 21:54. Ответы патрульных на запрос центра связи относительно их местоположения начали поступать в 21:57.

Вот короткое сообщение оператора:

– Вас понял, Девять и Сто двенадцать, у нас стрельба в «Трансамерике» на Ривер-роуд и Черри. Обстоятельства неизвестны. Пожарная служба извещена.

– Сто двенадцать принял. (Помощник шерифа подтверждает вызов.)

– Сто сорок пять – Сто двенадцать, нам подключиться? (Другой помощник шерифа предлагает помощь.)

– Понял, Девять. Принято. Выдвигаюсь.

– Сто двенадцать – Сто сорок пять. Подтверждаю.

Диспетчер:

– Сто двенадцать, должно быть, перекресток. Холлихок. Наверняка жертва убиралась в офисе, когда вошел мужчина. Пожарные сообщают, что она убита выстрелом в голову. Описание подозреваемого: белый мужчина, двадцать семь лет, рост сто семьдесят пять сантиметров, с каштановыми волосами. Был одет в кожаное пальто и джинсы. На переносице пластырь.

Для офицеров, попадающих в неизвестную ситуацию с вооруженным подозреваемым, этой информации явно недостаточно. Но это было все, что Лиз Кэмерон смогла вытянуть из Бет Уилмот. Если бы преступник все еще оставался в здании – здании со стеклянными стенами на все четыре стороны, – то риск для входящих помощников шерифа был бы огромным.

Однако в здании находилась раненая жертва, а может, и две, поэтому у помощника шерифа не было выбора.

Первым в здание «Трансамерика» вошел помощник шерифа Грег Роуч, под позывным № 9. Поставив мигалку и включив сирену, он добрался до Ривер-роуд за полторы минуты. Бригада «Скорой помощи» и врачи пожарной команды прибыли на тридцать секунд раньше. Один из медиков подбежал к нему.

– В здании кто-то передвигается.

Через стеклянную стену Роуч увидел обнаженную женщину в главном офисе, расположенном в юго-западном углу здания. Заглянув туда, он увидел вторую молодую женщину, лежащую на полу ничком и тоже обнаженную. Ее лица он не видел, но видел растекающуюся лужицу крови вокруг головы. На мгновение ему показалось, что он видит фильм ужасов на киноэкране, а не шокирующую реальность в хорошо освещенном здании.

Роуч приказал пожарным ждать снаружи, достал табельный револьвер и вошел в здание. Ждать подкрепления в лице других помощников шерифа он не стал, ведь те женщины могли за это время погибнуть. Проверяя комнату за комнатой, он чувствовал, как шевелятся волосы на затылке. Вооруженный подозреваемый мог поджидать его с оружием наготове. Офисы, туалеты – пусто. Роуч подошел к запертой двери и после секундной паузы пнул дверь ногой. Замок поддался. В комнате никого не было.

Роуч просигналил врачам, что входить безопасно. Помещений, где мог бы прятаться нападавший, не осталось.

Сержант Уилл Хингстон из команды 112 прибыл через шестьдесят секунд после помощника шерифа Роуча, а через несколько минут здание было окружили офицеры округа Мэрион, оказавшиеся в этой части округа: помощник шерифа Берни Папенфус, Фрэнк Крэндалл, Дон Долан, Джон Браун, детективы Дэйв Коминек и Джей Бутвелл, лейтенант Килберн Маккой, капитан Ричард Бэй и заместитель шерифа Роберт Принслоу.

Начальник пожарной охраны города Кайзер Джон Сэнфорд, техники и врачи «Скорой медицинской помощи» сообщили представителям закона, что в здании, по-видимому, находятся две тяжело раненные молодые женщины.

Бет Уилмот пребывала в состоянии глубокого шока. Она не осознавала, что обнажена, и врачи накрыли ее одеялом. Один глаз у нее был подбит, правая сторона лица распухла и покрыта синяками. Из раны за правым ухом сочилась кровь.

Осмотрев пострадавшую, медик ахнул.

– Ей выстрелили в голову. Нам придется немедленно ее перевезти.

Бет отправили в салемскую больницу «Мемориал» на машине «Скорой помощи» и в сопровождении помощника шерифа Берни Папенфуса.

Состояние другой жертвы, которую, по словам Бет, звали Шери Халл, было гораздо хуже. Она не приходила в сознание, и врачи обнаружили у нее три ранения в голову, по-видимому, пулевые. Жизненные показатели Шери были настолько слабыми, что измерить их не удалось. Медики качали головами, пытаясь найти хоть какие-то признаки того, что девушка может выжить. Шери подключили к кислороду, подняли на каталку и быстро повезли к машине «Скорой помощи».

В сопровождении детектива Бутвелла и помощника шерифа Долана ее доставили в ту же больницу, что и подругу.

По пути туда в машине «Скорой помощи» Бет представила помощнику шерифа Папенфусу на удивление связный рассказ о случившемся. Она и ее лучшая подруга Шери каждое воскресенье делали уборку в здании «Трансамерика».

– Мы уже почти закончили. Шери вышла на улицу к своей машине, а мне оставалось немного прибраться. Я как раз направлялась к выходу и заворачивала за угол, когда увидела Шери и этого мужчину. Они оба шли мне навстречу. В правой руке у него было оружие. Он отвел нас в комнату и велел раздеться, снять всю одежду. Сказал, что ничего плохого нам не сделает. Потом заставил лечь на пол. Мы так и сделали, и он сначала выстрелил Шери в голову, а потом выстрелил в меня. Я притворилась мертвой и слышала, как стонет Шери. Потом раздался еще один выстрел, и я услышала, как он ушел. Я подождала немного, подползла к телефону в офисе и позвонила в пожарную службу.

– Вы когда-нибудь видели этого человека раньше? – спросил Папенфус.

– Нет.

– Он приставал к вам? – осторожно спросил Папенфус. – Насиловал?

– Нет… – прошептала девушка и добавила несколько туманно: – Я до него не дотрагивалась.

Возможно, шок и ужасные раны временно заблокировали самые страшные воспоминания Бет Уилмот. Возможно, она еще не могла заставить себя рассказать кому-либо о том, что этот человек сделал с ними.

Бет трясло от шока, но Папенфус видел, что она едва сдерживает переполняющий ее гнев. Не дожидаясь вопроса, она сама еще раз дала описание нападавшего.

– Это был белый мужчина, лет двадцати пяти, ростом метр восемьдесят. Худощавого телосложения. Темно-каштановые волосы. На нем была черная кожаная куртка до пояса с капюшоном. И пластырь… пластырь на носу.

Насчет оружия Бет не была так уверена; она просто не разбиралась в нем. Папенфус хотел показать ей свой револьвер, но девушка впала в истерику, и он быстро сунул его в кобуру.

Снова и снова она спрашивала Папенфуса, выживет ли она.

Папенфус заверил ее, что с ней все будет хорошо, хотя, глядя на кровь, подбитый глаз и опухшее лицо, особой уверенности не испытывал.

– А Шери? – продолжала допытываться Бет. – С ней все нормально? Или она умрет? Она так странно дышала и стонала и не хотела со мной разговаривать. Шери умрет?

Помощник шерифа не захотел отвечать на этот вопрос. Он видел, как Шери Халл лежала неподвижно на ковре в столовой, видел целую лужу крови и раны, в которых виднелось мозговое вещество. Папенфус понимал, что Шери Халл может выжить лишь только чудом.

Чуда не случилось. Двадцатилетняя Шери Халл умерла в реанимации салемской больницы «Мемориал» в 01:20, не приходя в сознание.

Пока Бет осматривали в реанимации, Берни Папенфус ждал у входа. Там он вспомнил, как, спеша к зданию «Трансамерика» по вызову с кодом 3, примерно в 22:04 завернул за угол Бродвея и Пайн-стрит. Как раз перед этим он услышал от диспетчера описание подозреваемого, то самое, которое Бет повторила ему позже в машине «Скорой помощи». Завернув за угол, он увидел мужчину, стоявшего на хорошо освещенном участке всего в трех метрах от патрульной машины. Незнакомец посмотрел на него в ответ – дерзко, с вызовом. Это был один из тех редких моментов, что пролетают в мгновение ока, но неизгладимо отпечатываются в сознании и позднее вспоминаются в мельчайших подробностях. На мужчине были джинсы и флисовая куртка, но у Папенфуса сложилось впечатление, что куртка была вывернута наизнанку.

До места происшествия было примерно два километра. Только спортсмен мог пробежать такое расстояние за то время, что прошло после поступления первого призыва о помощи. И все же такое расстояние было по силам человеку, который молод и находится в отличной физической форме.

Папенфус нажал педаль тормоза и включил рацию, чтобы получить более подробное описание подозреваемого, но в рацию ворвался голос другого помощника шерифа, сообщившего, что подозреваемый, возможно, все еще находится в здании. Тогда Папенфус дал газу и помчался к зданию «Трансамерика». Теперь он вспомнил мужчину, стоявшего на углу, и темные глаза, которые смотрели на него, не дрогнув. Он видел его лицо в своем воображении, которое никогда не забудет. Что, если бы он остановился и задал парню пару вопросов? Он ругал себя за то, что не сделал этого, но… все мы крепки задним умом. Тогда Папенфус посчитал, что он нужнее на месте происшествия. Нет, тогда, в той ситуации, он сделал все правильно.

Помощник шерифа был уверен, что смотрел в глаза убийце. А теперь убийца скрылся.

Врачи, к которым попала Бет Уилмот, осмотрели стройную темноволосую девушку, выглядевшую моложе того возраста, который она назвала – двадцать лет, – удивляясь, что она все еще жива. Впрочем, ее состояние оставалось критическим. Когда с ее лица смыли кровь, врачи обнаружили в спутанных волосах на затылке расплющенную пулю, предположительно, 32-го калибра. Череп пуля не пробила, но силы удара хватило, чтобы сбить девушку с ног. Стрелок либо использовал старые боеприпасы, либо взял пистолет неподходящего калибра. Или же Бет Уилмот оказалось одной из тех везунчиков, у которых плотность черепа больше, чем у других.

Больше того, на рентгеновских снимках обнаружилась вторая пуля, пробившая кожу на затылке, но опять-таки не череп. Эта пуля лишь прошла под кожей с правой стороны и остановилась за ухом. Бет Уилмот одержала победу над смертью. Дважды.

Доктор Роберт Буза извлек эту вторую пулю и передал детективу Джею Бутвеллу, который приобщил ее к вещественным доказательствам вместе с первой пулей, найденной в волосах Бет.

Бет отрицала акт сексуальной агрессии в отношении нее или Шери, когда давала свои первые показания в машине «Скорой помощи». Для проверки возможного присутствия спермы во рту, прямой кишке и влагалище обеих жертв были взяты мазки. Затем эти мазки были пропитаны кислой фосфатазой. Характерная ярко-розовато-фиолетовая реакция указала на присутствие мужского эякулята в мазке из горла Бет.

Убийца эякулировал ей в рот.

Бет не солгала, ее психика лишь заблокировала воспоминание о пережитом кошмаре. Позже она вспомнит об этом… и пожалеет, что вспомнила.

Одним из двух детективов, дежуривших той темной январской ночью, был Дэйв Коминек. Ранее в тот день он уже выезжал на убийство, и теперь его вызвали к зданию «Трансамерика». Детектив Джей Бутвелл отправился в больницу, а Коминек остался на месте преступления. Он был плотный, мускулистый, энергичный мужчина за тридцать и мог казаться обманчиво спокойным вне работы. Но детектив Дэйв Коминек участвовал в большинстве самых запутанных расследований убийств в округе Мэрион. В этом округе, который расположен в идиллической долине Уилламетт, за последние полдюжины лет произошло несколько странных убийств. Раскрыть их было нелегко, но они все же были раскрыты.

Коминек был женат и воспитывал двоих сыновей. Родственники его не работали в полиции, и он не мечтал с детства стать полицейским. Работу в правоохранительных органах он рассматривал поначалу как временную, однако она стала для него образом жизни.

Коминек говорит с орегонским акцентом, характерным для жителей Салема и окрестностей. Для случайного слушателя этот акцент звучит почти как южный. Как и многие детективы из Орегона, Коминек носит ковбойские сапоги, хотя Старый Запад на большей части территории Орегона живет только в учебниках истории. Лента на его шляпе – это настоящая гремучая змея. Он сам ловит змей и изготавливает из них кожаные ленты. В свободное время он катается на лыжах – как по снегу, так и по воде – и играет в гольф. А еще самостоятельно построил дом для своей семьи от начала и до конца. Но его настоящая страсть – это работа в полиции.

Коминек родился в Небраске и переехал в Салем со своей семьей, когда ему было десять лет. Там он и вырос средним сыном в семье с тремя мальчиками.

– Мы на сто процентов чехословаки с обеих сторон – и с папиной, и с маминой.

После окончания средней школы в 1964 году Коминек женился.

– Друзья говорили, что я сошел с ума, женившись таким молодым, – смеется он. – Но это было самое разумное решение из всех, которые я когда-либо принял в жизни.

Он пошел в ВВС и в составе летного экипажа был направлен во Вьетнам, где его работа заключалась «в балансировке» самолетов:

– Я занимался этим на четырехмоторном турбовинтовом «C-130».

После Вьетнама Коминека направили на базу в Южной Каролине, где он еще два года прослужил в летном экипаже бортоператором на «C-141».

– Это была нетрудная работа, – говорит он. – Такие самолеты очень неприхотливые.

В Южной Каролине у Коминека родился сын.

Вернувшись в Орегон после службы, Коминек три года учился в Университете штата Орегон, посещая инженерные и деловые курсы. О работе в полиции он тогда и не думал.

К этому времени у Коминека и его жены Гейл родился второй сын Чад, и семейные обязанности потребовали, чтобы Дэйв устроился на работу на полный рабочий день до окончания Университета штата Орегон. Он купил грузовик, но человек, на которого он работал, обанкротился. Коминек рассмотрел несколько других работ, в том числе попробовался на должность помощника шерифа округа Мэрион.

– Квалификация у меня была вполне приличная. Я не был замешан ни в каких неприятностях. Так что меня взяли.

Это было в феврале 1973 года. В марте 1974 года Коминек стал работать под прикрытием, занимаясь расследованиями преступлений, связанных с наркотиками. Он отрастил бороду и длинные волосы и носил соответствующую одежду. На улице его не узнала бы родная мать. Его включили в состав МГБН (межведомственной группы по борьбе с наркотиками в округе Мэрион).

Отработав нелегкий год под прикрытием, Коминек перешел в детективное подразделение. Еще не успев толком сориентироваться на новом месте, он занялся тяжелым расследованием убийства женщины, чьи части тела нашли в реке неподалеку от Салема. Жертву опознали – она навещала родственников в районе Салема. В последний раз, когда ее видели живой, она выпивала в популярном ресторане. Единственной вещественной уликой, которой располагали Бернс и Коминек, была квитанция с местной свалки, но два детектива воспользовались этой уликой самым эффективным образом и вышли на убийцу, который недавно вышел по условно-досрочному освобождению из тюрьмы штата Орегон. Десять лет назад его посадили за почти идентичное преступление. Все его жертвы были задушены, а затем расчленены.

– Мы с Джимом работали одинаково – по полной программе. Обычно это означало от тридцати шести до сорока восьми часов подряд без сна. И так до тех, пока не поймаешь убийцу. Наверстать сон можно, но нельзя позволить убийцам такую роскошь, как лишнее время.

Коминек и Бернс проработали вместе два года – в период вспышки насильственных преступлений в округе Мэрион. Коминек быстро учился и набирался опыта. Когда Бернс перешел из офиса шерифа на должность следователя прокуратуры штата Орегон, Коминека назначили ведущим следователем отдела тяжких преступлений в департаменте шерифа округа Мэрион. Ему не было и тридцати лет.

Коминек посещал все возможные семинары и курсы по самым разным темам – от анализа образцов крови до гипноза жертв и свидетелей. Его особенно увлек гипноз как инструмент полицейской работы. Он быстро освоил этот инструмент, способный, по мнению некоторых экспертов, разблокировать подсознательную память у тех, кто пережил тяжелую травму. Занимаясь в школе по расследованию убийств в Южном полицейском институте при Университете Луисвилля, Дэйв Коминек закончил тем, что обучал коллег технике погружения свидетелей в гипноз.

Как следователь в отделе тяжких преступлений Дэйв Коминек доказал, что обладает способностью, которая свойственна всем хорошим детективам – врожденным шестым чувством, которое заставляет сомневаться в очевидном и копать глубже того, что кажется правдой. Одним из его самых ранних случаев было «самоубийство» пожилого мужчины, жильца частного дома.

– Домовладелица сказала, что у него была депрессия, что он просто взял ее пистолет и выстрелил себе в шею. Но кое-что смутило меня, когда я просмотрел тело при вскрытии. Во-первых, мужчины-самоубийцы не стреляют себе в шею, они целятся в висок или в рот. Во-вторых, не было пороховых ожогов – ни единого. Мы провели баллистическую экспертизу и выяснили: для того чтобы застрелиться и не оставить вокруг раны порохового следа, у старика должны быть руки длиной не меньше ста сантиметров. Затем мы обнаружили свидетеля, еще одного пожилого мужчину, который боялся рассказать правду, опасаясь, что его тоже застрелят. Этот свидетель сказал нам, что домовладелица застрелила жильца, потому что тот отказался выполнять ее поручения! Мы не рассчитывали, что она отправится в тюрьму – женщина явно была не в себе, – но хотели выяснить правду. Ее поместили в психиатрическую больницу штата.

В течение следующих лет Коминек работал над десятками дел об убийствах, многие из которых приводили его в самые отдаленные уголки Соединенных Штатов. Он признает, что, работая в отделе тяжких преступлений, бывает упрям как бульдозер, но при этом отдает должное другим детективам и экспертам-криминалистам, которые работают вместе с ним.

В тот мрачный воскресный январский вечер 1981 года имя «Убийца с трассы I-5» еще не появилось на свет. Никто из следователей не знал, что ящик Пандоры с убийствами на сексуальной почве уже открыт. Но и то, что они уже знали, выглядело достаточно скверно.

Коминек уже уведомил о случившемся офис-менеджера здания «Трансамерика», который прибыл на место происшествия, осмотрел офисы и обнаружил, что там ничего не пропало. Очевидно, кража не была ни основной, ни второстепенной мотивацией для этой кровавой бойни.

Отец Шери Халл почти лишился дара речи из-за новостей о стрельбе, но затем смог наконец объяснить, что его бюро обслуживания не установило определенных часов для уборки здания, но закрепило эту уборку за двумя девушками.

– Шери и Бет, вероятно, приехали поздно – в эти выходные им пришлось работать в других зданиях – и должны были закончить уборку в «Трансамерике» задолго до девяти. На них можно было положиться – в случае необходимости они работали бы и за полночь.

Первоочередная забота всех служб, в том числе полиции, после получения тревожного вызова – это обеспечение выживания жертв. Если жертва жива или может быть жива, они должны стремиться сохранить ее жизнь любой ценой. Вот почему первыми на месте преступления были врачи «Скорой помощи» и помощники шерифа, задача которых состояла в том, чтобы обыскать и взять здание под охрану. Только после того, как Бет и Шери были срочно доставлены в больницу «Мемориал», у Дэйва Коминека появилась возможность непосредственно взглянуть на сцену убийства и попытаться найти то, что убийца, возможно, непреднамеренно оставил после себя.

Запрос на помощь в криминалистическую лабораторию полиции штата Орегон поступил вскоре после десяти вечера, и в половине первого ночи к Коминеку присоединились лейтенанты Килберн Маккой и Уильям Зеллер, а также криминалист Рэй Гримсбо из криминалистической лаборатории штата в Портленде. Спешить было некуда. Полицейских ждала многочасовая кропотливая работа по поиску и сбору вещественных доказательств.

Красный «Форд Бронко» (Бет по ошибке назвала его зеленым) все еще стоял у здания с работающим двигателем и ключами в замке зажигания. В машине лежали две женские сумочки, заднее стекло было опущено, и внутри виднелись лежащие инструменты для уборки.

Закусочная, где произошло нападение, находилась в конце короткого коридора, который шел от входной двери здания. На полу валялась одежда и какие-то предметы, брошенные медиками пожарной службы. Две лужицы крови в конце буфетной стойки, уже начавшие темнеть и подсыхать по краям, как грязь вокруг пруда в разгар лета, словно немые свидетели указывали, где именно лежали жертвы.

Одежда небольшого размера лежала там, где девушки бросили ее у входа по приказу убийцы: две пары джинсов, коричневый с белым свитер, синяя с белым толстовка, трусики лавандового цвета и зеленые с розовым трусики-бикини, бюстгальтер 32-го размера, сильно запачканный кровью, женская белая куртка из искусственной овчины, женская коричневая кожаная куртка, пара коричневых ботинок, шнурки на которых все еще были завязаны, и пара синих с желтым беговых кроссовок, шнурки на которых также были крепко завязаны. Вся эта одежда явно принадлежала Шери и Бет.

Преступник никакой одежды не оставил.

Посередине ковра лежало кольцо с ключами. Но они оказались всего лишь ключами от здания, когда Коминек попробовал вставить их в замочную скважину на входе.

Также были обнаружены пули. Одна пуля 32-го калибра застряла в складках белой куртки; вторая, похожая на первую, лежала на коврике возле раковины. Траекторию второй пули удалось проследить. В дверце шкафчика под раковиной была вмятина, и прядка светло-каштановых волос Шери Халл осталась в том месте, где пуля ударила в дверцу и срикошетила. Десятью сантиметрами ниже вмятины в дверце шкафчика обнаружилось отверстие. Внутри шкафчика также была отметина от пули на пластиковой банке из-под моющего средства.

Брызги крови темнели на стене и ковре, а на телефоне, по которому Бет звонила в службу 911, остались красные пятна. В отчете Гримсбо отмечалось присутствие на ковре «белого вязкого вещества» (которое, к сожалению, при проверке оказалось не спермой). Одежду упаковали в пакеты, которые пометили ярлыками, а пули аккуратно положили в контейнеры, где они хранились в том виде, в каком были найдены. Затем были сделаны снимки крови, которой, казалось, было усеяно все помещение.

И, наконец, комнату тщательно пропылесосили, чтобы собрать частицы пороха, волоски, волокна и прочий мусор, который мог там остаться.

Это было все, чем располагали следователи к рассвету 19 января 1981 года. Если оружие, из которого были выпущены пули, не будет найдено, если Бет Уилмот не выживет, если она не сможет опознать подозреваемого, когда тот появится, если сперма принадлежит человеку, который не является – как и 85 % населения – «секретором», то есть человеком, чью группу крови можно определить по телесным жидкостям, – то преступление, скорее всего, не будет раскрыто. Все детективы сходятся во мнении, что труднее всего раскрыть дело об убийстве, в котором жертва и убийца не знают друг друга и раньше не пересекались, а значит, никаких связей, из которых можно было бы сплести что-то значимое, в наличии нет.

Преступник, напавший на Шери Халл и Бет Уилмот, был где-то рядом, но кто он, Дэйв Коминек не имел ни малейшего представления.

Глава 3

Дэйв Коминек присутствовал на вскрытии тела Шери Халл в похоронном бюро Хауэлла Эдвардса Дорксена в Салеме и сделал фотографии, которые являлись необходимой частью материалов дела об убийстве.

Доктор Рэй Паттон провел вскрытие. Неожиданностей не было. Череп Шери был проломлен с правой стороны; пули попали в левую часть шеи, правую часть черепа, на семь сантиметров выше правого уха, и в затылок. Четвертая рана была, по-видимому, выходным отверстием. Осколки кости попали в область правого виска и практически уничтожили центр мозга. Волосы у Шери, как и у Бет, почернели от порохового ожога – убийца поднес оружие к голове жертвы, чтобы не промахнуться. Ранения соответствовали так называемому расстрельному стилю – преступник стрелял в упор в спину и правую часть головы беспомощной девушки. Защитных ранений на руках Шери не обнаружили. Она не сопротивлялось и сдалась без боя. Увидев раны Шери, Коминек удивился тому, что Бет, в которую попали те же пули, осталась в живых.

Пока Бет Уилмот уверенно двигалась по пути чудесного выздоровления, детективы из офиса шерифа округа Мэрион решали другую проблему: как найти человека, который безвозвратно изменил жизни своих жертв за эти двадцать минут бессмысленного насилия. Дело с самого начала проходило в категории «безнадежных». Девушки убийцу не знали. Бет по-прежнему была уверена, что никогда раньше его не видела, и у нее сложилось впечатление, что Шери тоже.

Вещественных доказательств, собранных следователями из округа Мэрион, оказалось слишком мало, и самыми важными предметами были пули. Эксперт-криминалист Рэй Гримсбо сообщил, что во время изучения выявились определенные характеристики пуль. Пуля, извлеченная из раковины в закусочной здания «Трансамерика», была в довольно хорошем состоянии – свинцовая, 32-го калибра, выпущена из оружия с правой нарезкой. Пройдя по стволу, она получила пять характерных насечек и бороздок размером 2,1 и 2,6 миллиметра. Остальные пули, извлеченные из тел жертв, были сильно сплющены и повреждены, а также испачканы кровью девушек. Тем не менее Гримсбо смог определить, что они соответствуют тому же классу и характерным параметрам первой пули. На данный момент эта информация была бесполезна, но если и когда подозрительное оружие будет найдено, Гримсбо сможет определить, из него ли были выпущены смертельные пули.

Введя спецификации в компьютер, связанный с Центральной базой данных ФБР, Гримсбо узнал, что пули, «скорее всего», были выпущены из следующих револьверов: «Смит-и-Вессон» двойного действия третьей модели, «Харрингтон и Ричардсон» модели 1905 года или «Янг-Америка-бульдог», карманный револьвер компании «Мериден» или карманный револьвер компании «Темз армз». Оружие этих марок было доступно Гримсбо, и при тестовой стрельбе из них была выявлена та же правая нарезка, с пятью насечками и бороздками. Однако нельзя было исключать возможность того, что существует и еще какое-то оружие с такими же характеристиками.

Но где его искать, это смертоносное оружие? Возможно, убийца оставил его при себе, а возможно, и выбросил – в Орегоне много рек. В первом случае преступник мог применить револьвер еще раз, и тогда, если оружие попадет в руки других полицейских…

Если…

Эксперты криминалистической лаборатории штата Орегон не только определили тип оружия, но и смогли определить группу крови убийцы, исследовав мазок со следами спермы, взятый из горла Бет. В образце обнаружились жизнеспособные сперматозоиды, и, что не менее важно, эти сперматозоиды были получены от мужчины, который был секретором. У убийцы была кровь либо второй группы, либо третьей. Эти группы крови встречаются более чем у половины населения планеты, но при этом третья – только у 9 % людей. Эта информация могла послужить для создания перевеса доказательств против подозреваемого.

В списке вещественных доказательств нашлось место и для самой мелкой из собранных улик. В то время казалось, что она не будет особенно важна для расследования. Гримсбо, Зеллер и Коминек нашли почти черный лобковый волосок на коврике в столовой. Исследование под сканирующим электронным микроскопом показало, что он не соответствует характеристикам лобковых волос обеих жертв. Волосок мог принадлежать убийце и определенно представителю европеоидной расы. Но, как и в случае с группами крови, лобковый волос квалифицировался как косвенное доказательство. Он также мог принадлежать кому-либо из офицеров или медиков, находившихся на месте преступления, однако вероятность этого была невелика, поскольку они все были одеты. Дейв Коминек связался со всеми врачами и полицейскими и попросил их предоставить образец лобковых волос.

Позже Коминек с усмешкой вспоминал:

– Я пошел в пожарную часть и выдал каждому расческу и маленький пластиковый пакет. Сначала они посмотрели на меня как на психа и спросили, не бросил ли я работу в полиции и не раздаю ли бесплатные образцы от компании чистящих средств «Фуллер браш».

Совпадений с этим темным лобковым волосом ни у кого из них не нашлось.

Жестокое нападение на Бет и Шери выглядело трагедией, которая была порождена случайно подвернувшейся возможностью. И убийца мог быть одним из той новой породы убийц, которых все больше бродило по Америке в семидесятые годы. Профиль убийств менялся – поначалу так незначительно, что служители закона этого не заметили, но резкий рост случайных, бессмысленных убийств больше нельзя было игнорировать.

В прежние времена, когда дело касалось подозреваемых в убийстве, детективы всегда могли положиться на проверенные практикой эмпирические правила: сначала обратите внимание на родственников и друзей жертвы. Близкое знакомство иногда приводит к убийству. Далее ищите того, у кого есть мотив: ревность, жадность, месть.

Но к 1981 году эти правила изменились. Согласно данным уголовной статистики, подготовленным для ФБР, в 1966 году всего лишь 5,9 % всех убийств могли быть признаны «случайными и бессмысленными». Другими словами, по всей территории Соединенных Штатов без видимой причины были убиты 644 человека. Более десяти тысяч жертв погибли от руки тех, у кого был мотив. Наличие внятного мотива обуславливает высокий процент раскрываемости. В целом статистика в те годы выглядела неплохо. В 1966 году процент раскрытых убийств в Америке достиг отметки 88, а 1310 убийств остались нераскрытыми.

В отчете о состоянии преступности за 1981 год дело Шери Халл вошло в статистику, которая в целом выглядела ужасающе. К концу 1981 года 17,8 % всех убийств считались случайными и бессмысленными, совершенными по причинам, понять которые не мог никто. Общее количество жертв убийств составило 22 519 человек, из них 4007 были убиты без видимых причин.

Неудивительно, что процент успешных расследований убийств резко снизился в 1981 году, когда только 72 % убийц были привлечены к ответственности, а это означало, что 6304 дела остались нераскрытыми.

В конце января 1981 года расследование убийства Шери Халл казалось почти безнадежным. Ответственность за раскрытие ее убийства ляжет самым тяжелым бременем на плечи детектива Дэйва Коминека и капрала Монти Холлоуэя. Они знали, что шансы найти темноглазого мужчину в куртке с капюшоном почти равны нулю. Бет и Шери были привлекательными мишенями, поскольку работали одни в здании, освещенные окна которого превращали его в аквариум. Убийца воспользовался этой возможностью, а затем растворился в ночи – возможно, навсегда.

Задача получить подробные показания от Бет Уилмот выпала на долю Дэйва Коминека. Разговаривая с другими детективами, Коминек может быть резким и деловым, но с жертвами он совсем другой человек – сочувствующий и понимающий.

Для Бет Уилмот Дэйв Коминек стал кем-то вроде старшего брата, с которым она будет разговаривать в ближайшие месяцы. И эти месяцы будут нелегкими.

Девятнадцатого января, когда Бет восстанавливалась после операции в больнице «Мемориал», у дверей ее палаты выставили усиленную охрану. Убийца Шери Халл покинул здание «Трансамерика», уверенный в том, что свидетелей не осталось. О том, что Бет Уилмот выжила, портлендские и салемские газеты сообщили на следующий день, и полиция опасалась, что, услышав эту новость, он может вернуться и попытаться заставить ее замолчать.

Дэйв Коминек впервые встретился с Бет на следующий день после стрельбы. Конечно, ему и раньше приходилось видеть жертв несчастных случаев и нападений, но все равно видеть опухшее, покрытое синяками лицо Бет было жутко. Из-за синяков и опухлостей было невозможно представить, как она выглядела до нападения.

Несмотря на травмы, Бет Уилмот горела желанием дать показания, и поскорее, пока она все помнила и ничего не забыла.

Бет объяснила, что давно знает Шери Халл, они были лучшими подругами. Семья Шери приняла Бет в свой дом, когда она переехала в Салем из города Спокан в штате Вашингтон в поисках работы, и обе девушки выполняли кое-какую работу в службе уборки отца Шери. В здании «Трансамерика» они убирались по воскресеньям. Обычно это не занимало у них много времени, поскольку здание содержалось в чистоте и было новым.

Объяснить, как они с Шери оказались в здании, не составляло труда. Закончив эту часть, Бет понизила голос и, отведя взгляд от Коминека, уставилась в окно, по стеклу которого стекали капли дождя.

– Расскажи мне, что ты помнишь, – начал Коминек. – Не торопись. Просто расскажи, как ты пошла на работу в тот вечер.

Бет вздохнула и кивнула.

– Мы вошли в здание около девяти десяти или девяти пятнадцати, закончили уборку примерно за двадцать минут. Но потом я заметила, что окно осталось грязное, и пошла в заднюю комнату за пульверизатором. Наверное, он увидел, что мы работаем одни, потому что Шери пошла вынести мусор в одиночку. Обычно мы выносим мусор вместе. Я закончила пылесосить, а она только что закончила уборку и вынесла мусор. Я пошла в подсобку за распылителем. Когда я вернулась, Шери была у двери, и он стоял там с револьвером в руке. Думаю, он тогда только-только вошел.

Бет замолчала, и на ее глаза навернулись слезы.

– Он убил мою лучшую подругу.

– Попытайся рассказать мне об этом, Бет. Повтори мне слова, которые он сказал, и расскажи, что говорили вы с Шери, – мягко попросил Коминек.

Бет объяснила, что единственное место во всем здании, закрытое от посторонних глаз как со стороны парковки, так и с Ривер-роуд, – это закусочная, именно туда их и загнал злоумышленник.

– Он сказал: «Давайте в заднюю комнату. Снимайте одежду. Обе. Раздевайтесь. Лежите и не поднимайтесь». Я сказала: «Скоро здесь будет мой папа».

Бет солгала. Она прекрасно понимала, что никто не придет их спасать, и надеялась просто отпугнуть его. Но он не поверил.

– Шери колебалась. Она не хотела снимать лифчик. И он прикрикнул на нее: «Так, давай снимай все это». Потом заставил нас опуститься на колени, а сам остался стоять.

Бет закрыла глаза и спросила, должна ли она рассказать обо всем, что этот мужчина сделал с ними. Коминек объяснил, что это будут не ее собственные слова – она всего лишь повторит то, что сказал убийца.

Она сказала, что мужчина расстегнул молнию на джинсах, обнажился, а затем потребовал, чтобы девушки сделали ему минет.

– Что он тебе сказал? Помни, то, что ты скажешь мне, будет его словами, а не твоими.

Бет закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Хорошо. Он разговаривал с Шери и сказал… сказал: «Отсоси мне. Давай, сделай так, чтоб я кончил». А потом он сказал мне: «А ты соси мои яйца». И потом нам обеим: «Заставьте меня кончить. Отсосите у меня». Шери он сказал: «Поиграй с собой». Она отказалась, и тогда он приказал мне пососать грудь Шери. Я притворилась, что послушалась. Он сказал мне встать и раздвинуть ноги, чтобы он мог совокупиться со мной. Его пенис не входил, и он сказал: «Черт, у тебя узкая щелка».

Тихо, почти шепотом Бет Уилмот излагала подробности жестокого насилия, которому она и ее подруга подвергались в течение примерно двадцати минут. Эти двадцать минут показались ей часами. Бет думала только о том, как успокоить его, чувствуя, что это единственный способ выжить. Но, по ее словам, Шери реагировала на приказания незнакомца нервно, почти истерично, и ее безудержные рыдания раздражали и злили его. В конце концов ее истерика вывела его из себя.

«Давайте возьмите поглубже, – приказал он, возвышаясь над двумя обнаженными девушками, стоящими на коленях. – Ну, кто будет первой?»

– Он заставил сделать это сначала Шери, потом меня, а потом нас обеих одновременно.

Бет отвернулась.

– Вот тогда он кончил… наконец-то. Мы думали, что теперь он уйдет. Он велел нам лечь на пол – лицом вниз. Спросил, есть ли у нас веревка. Он сказал: «Мне нужна веревка. У вас есть какая-нибудь веревка? Знаете, где ее взять?» Мы обе сказали, что нет. И тогда Шери сказала: «Не делай нам плохого. Пожалуйста, не делай. Мы никому не скажем. Просто отпусти нас». Шери плакала и умоляла, и я говорила: «Пожалуйста, пожалуйста, не надо. Мы никому не скажем».

Бет хотела сказать Шери, чтобы она затихла, что ее плач и вопли бесят его, но боялась говорить вслух.

– Он постоял над нами несколько секунд… молча. Мы слышали, как он дышит, будто решает, что делать.

Дэйв Коминек заметил, что Бет начала дрожать, сначала почти незаметно, а потом сильнее и сильнее. Она сцепила пальцы, пытаясь сохранить хотя бы какое-то самообладание.

– А потом? – тихо спросил он. – Что случилось потом, Бет?

– А потом прозвучал выстрел. Думаю, сначала он выстрелил в Шери, а потом в меня… потом снова в Шери… и в меня. И последний выстрел в Шери.

После первого выстрела я просто лежала так тихо, как только могла, и притворялась мертвой. Шери продолжала стонать, и, возможно, именно поэтому он выстрелил в нее в последний раз. Я молилась и надеялась, что она тоже притворяется мертвой. После того, как он выстрелил в меня во второй раз, я ничего не слышала, кроме звона в ушах. Я боялась вставать, потому что не могла расслышать, там он еще или нет. Где-то через пять минут я встала, пошла в туалет и посмотрела в зеркало. С правой стороной лица было что-то не так – она распухла и была в крови. Я так испугалась. Подумала, что он может наблюдать за мной снаружи, поэтому опустилась на четвереньки, подползла к одному из телефонов в офисе, нажала кнопку и позвонила оператору.

Коминек ждал и ничего не говорил. Теперь история лилась из Бет сама собой.

– Шери умирала, и я боялась, что тоже умру, что он вернется и застрелит меня. Потом я увидела огни «Скорой помощи» и машину полиции и побежала к Шери. Я сказала: «Шери, поговори со мной!» Но Шери уже ничего не могла сказать. Было слишком поздно.

По щекам Бет Уилмот текли слезы. Она повернулась к Коминеку.

– Знаете, что я сказала Шери в последний раз? Самые последние слова? Я сказала: «Черт, Шери, мы забыли помыть дверь». А она в последний раз сказала мне: «Черт, давай помоем».

В этот момент одна и та же мысль пришла в голову детективу и рыдающей девушке, и эта невысказанная мысль повисла в воздухе больничной палаты. Если бы Бет и Шери оставили входную дверь здания «Трансамерика» невымытой, они были бы в безопасности. Они бы сели в «Бронко» Шери и уехали со стоянки прежде, чем убийца смог до них добраться.

Глава 4

Он должен был стать идеальным ребенком – сыном, о котором так мечтали родители. Он, безусловно, не был одним из тех «брошенных» детей, которые сначала становятся нежеланными, а затем переходят из одной приемной семьи в другую. Ни один криминолог никогда не назвал бы Рэндалла чем-либо обделенным. Он родился в любящей семье образованных родителей из высшего среднего класса. То, что он однажды может стать преступником, жестоким убийцей-садистом, казалось совершенно невозможным. И все же ему было суждено достичь успеха, который далеко превосходит мечты любого мальчишки, и в конце концов пасть и вместо славы погрязнуть в бесчестии.

Его отец, Уолтер «Джек» Вудфилд, и мать, Донна Джин, были представителями той эпохи, когда люди влюблялись, женились и остепенялись, чтобы вырастить идеальных детей. Это было всеобщей мечтой в сороковых и пятидесятых годах. Дочери вырастут, поступят в колледж и выйдут замуж за профессионалов. Сыновья станут звездными спортсменами, преуспеют в учебе и будут гордостью своих родителей.

Для многих из тех молодых пар, что поженились сразу после окончания Второй мировой войны, эти мечты сбылись. Для других, таких как Вудфилды, что-то пошло не туда, и они так и не поняли почему. Если в подходе Вудфилдов к воспитанию детей и было что-то ошибочное, то это произошло непреднамеренно; с самого начала они хотели только лучшего для своих детей. По какому-то любопытному, но неписаному правилу родители того времени стремились к тому, чтобы первым их ребенком был мальчик. Таким образом у отца появился бы маленький слепок, который можно было бы сформировать и которого можно было бы одарить теми преимуществами, которых был лишен он сам во времена Великой депрессии. Донна Джин проучилась два года в колледже, но ее планы перечеркнула война, а Джек Вудфилд получил только диплом об окончании средней школы. В двадцать один год он поступил в телефонную компанию «Пасифик норт-вест белл», где сделал хорошую карьеру и проработал более тридцати лет.

Первыми Донна Джин Вудфилд родила двух дочерей подряд: Сьюзен и Нэнси, хорошеньких, умных, послушных маленьких девочек. Оба родителя обожали своих дочерей, но все еще мечтали о мальчике, и Донна Джин была уверена, что ее третья беременность в 1950 году принесет им сына, после чего их семья станет полноценной.

Друзья помнят, что она выбирала, а затем отвергала множество имен для мальчика, объясняя, что имя очень важно для ребенка. Неудачное имя могло испортить ему жизнь. Хорошие, солидные имена для мальчиков, такие как Джон, Чарльз и Джозеф, вышли из моды к 1950 году; в газетных колонках под заголовком «Родились» появилось множество Брайанов, Кевинов и Марков. Новая идея заключалась в том, чтобы дать мальчику особое имя, которое он мог бы с гордостью носить на протяжении всей своей жизни. Обычай называть мальчиков в честь прародителя также утратил популярность. Дедушки, возможно, заслуживают второго имени в знак уважения, но не более того.

Донна Джин наконец остановилась на том, что, по ее мнению, было замечательным именем: Рэндалл Брент Вудфилд. Она назовет его Рэнди.

Когда у Донны Джин Вудфилд начались схватки поздно вечером на Рождество 1950 года, казалось, что она действительно вот-вот родит особенного ребенка. Она и родила его, но после полуночи. Рэндалл Брент Вудфилд появился на свет 26 декабря в Салеме, штат Орегон. Его матери было двадцать четыре года; отцу было двадцать семь.

Рэнди родился красивым младенцем с густыми, почти черными волосами. Через несколько месяцев его голубые глаза тоже потемнели, а волосы превратились в копну кудряшек. Женщина, работавшая няней у Вудфилдов, вспоминает, что Рэнди был очень спокойным ребенком, ухаживать за которым было легко.

– Он был очень тихим. Я помню, что иногда волновалась, потому что он был почти слишком хорошим… слишком тихим.

Рэнди раньше, чем другие малыши, начал переворачиваться и ползать. Пошел он тоже рано. Джек Вудфилд был уверен, что держит на руках будущего спортсмена.

Донна Джин кормила сына грудью – это тоже только что вошло в моду после многих лет строго регламентированного кормления из бутылочки. Старшие сестры Рэнди души в нем не чаяли и обращались с ним как с большой куклой.

Вудфилды оставались в Салеме около года после рождения Рэнди, а потом переехали в Корваллис на два-три года. Затем Джека Вудфилда перевели в город Оттер-Рок, штат Орегон, где семья оставалась в течение многих лет.

Вудфилды чувствовали, что все складывается идеально. Растить девочек было одно удовольствие, а Рэнди обещал стать знаменитостью. Отец вовлекал его в занятия спортом, а мать прививала социальные навыки, манеры и умение держать себя. Он был таким красивым, умным маленьким мальчиком, по-другому и быть не могло.

Со временем стали возникать небольшие проблемы. Рэнди не нравилось, что в доме властвуют женщины, а отец много работает сверхурочно, поднимаясь по служебной лестнице в телефонной компании «Пасифик норт-вест белл». Задевало его и то, что сестрам позволялось многое из того, что не разрешалось ему. Объяснения, что они «старше», только сильнее злили его.

Он пришел к выводу, что девочки свободны и могут делать что им захочется. Его сестры могли ходить куда угодно, а ему приходилось оставаться дома. Хуже всего было то, что ему полагалась няня, а они обходились без нее. Будучи школьником, он бунтовал против нянь, требуя, чтобы за ним никто не приглядывал. Однако в тех нескольких случаях, когда его оставляли наедине с сестрами, зависть к ним вырывалась наружу, что приводило к стычкам. Он чувствовал, что его всегда назначают виновным, даже если он и не был ни в чем виноват. Он злился, потому что Сьюзен и Нэнси дразнили его, доносили на него родителям, а его подвергали наказанию.

Обычно именно мать применяла дисциплинарные меры, физически безболезненные, но унизительные для Рэнди, который чувствовал, что разочаровал ее. С самого начала он разрывался между желанием угодить матери, быть «хорошим мальчиком» и своим гневом на нее из-за предъявляемых чрезмерных и нереалистичных целей. Тем не менее, став взрослым, он вспоминал, что его отношения с матерью были «действительно хорошими. Я ближе к своей матери, чем к отцу».

Всю оставшуюся жизнь Рэнди Вудфилд будет воспринимать женщин с определенной поправкой, переоценивать их и порочить себя. Дойдет до того, что его самооценка станет полностью зависеть от отношения женщин к нему.

И все же на протяжении школьных лет Рэнди Вудфилд был, казалось, именно тем ребенком, о котором мечтали родители. Он хорошо учился в школе, получал высшие оценки и с наилучшей стороны показал себя в спорте. Вместе с отцом он участвовал во многих совместных мероприятиях. Таким сыном могла бы гордиться любая семья. С годами мальчик становился все привлекательнее и пользовался растущей популярностью у одноклассников. Ну да, дома он иногда впадал в истерику из-за конфликтов с сестрами – что ж, все младшие братья ведут себя подобным образом.

В пятидесятые годы люди смотрели по телевизору сериал «Отец знает лучше», где показывали образцовую семью, какой хотела бы быть каждая семья. Мать в ней никогда не сердилась, а отец никогда не ошибался, и, конечно, Бад иногда злился на Бетти, свою старшую сестру, но так и должно было быть. В финальных сценах все мирились и смеялись над проблемами.

В пятидесятые о сексе в ситкомах не было и речи. О сексе никто не говорил. Вообще. И, конечно, никто не говорил о сексе в доме Вудфилдов. Это могло подождать до старшей школы. В данном отношении Вудфилды ничем не отличались от других семей тех лет.

Через какое-то время Рэнди возненавидел свое «детское» имя. Его звали Рэндалл, но как он ни злился, как ни пыхтел, «Рэнди» приклеилось к нему навсегда.

Вудфилды жили в Оттер-Рок, городке всего с несколькими тысячами жителей на побережье Тихого океана, чуть севернее залива Яквина. Это было прекрасное, живописное место, безопасное для детей, удаленное от больших городов – до ближайшего, Корваллиса, восемьдесят семь километров, да и население Корваллиса всего-то тридцать пять тысяч человек. Салем и Портленд находились на приличном расстоянии от автострады I-5, и опасения, что подростки из Оттер-Рок могут стать мишенью для наркодилеров, были минимальны по сравнению с проблемами, с которыми сталкивались родители в Портленде.

Соседи в Оттер-Рок были доброжелательными, а Вудфилды считались местными «столпами общества», исключительно милой семьей. Джек продолжал продвигаться по службе в телефонной компании, а Донна Джин, когда Рэнди исполнилось десять, устроилась продавщицей в аптеку в Ньюпорте. Симпатичная женщина, всегда со вкусом одетая, она выглядела на несколько лет моложе своего фактического возраста. Люди тепло отзывались о Донне Джин и с симпатией относились ко всей семье.

Рэнди Вудфилд рано достиг половой зрелости, и его замешательство из-за сексуальных проблем росло вместе с неверным представлением о женщинах. Он все еще пытался угодить матери, но теперь быть идеальным сыном становилось гораздо труднее. Он по-прежнему оценивал себя по соответствию ожиданиям Донны Джин. Ни она сама, ни кто-либо еще об этом не знал. Рэнди обижался на сестер и завидовал им. Они учились в старшей школе, а он только в младшей. Они могли ходить туда, куда его не пускали, и брать уроки вождения.

Уровень разочарования достиг опасной отметки. Он был мужчиной, а мужчины требуют к себе внимания. Однако его жизнью управляли женщины. Он испытывал сильное сексуальное возбуждение, а вслед за ним чувство вины.

В то же время Рэнди Вудфилд добивался все больших успехов на спортивном поприще в Ньюпорте, где посещал школу. Благодаря отличной координации он становился вундеркиндом на игровом поле. Для него не имело значения, какими видами спорта заниматься. Он был звездой и в легкой атлетике, и в бейсболе, и в баскетболе, и в американском футболе. Оттер-Рок и Ньюпорт гордились им. Отец начал составлять альбом с фотографиями и газетными вырезками, восхваляющими успехи Рэнди. Этих альбомов набралось целых три. Не каждый маленький городок мог похвастаться таким многообещающим спортсменом, как Рэнди Вудфилд.

Но этого было мало. Рев толпы, гордость отца и перспективы великого спортсмена не могли уравновесить его сомнения в собственной компетентности и, более того, в мужественности.

Первая открытая демонстрация сексуальных отклонений случилась у него уже в младших классах средней школы. Когда справиться с давлением и конфликтами привычными способами стало невозможно, он начал обнажаться. Рэнди понимал, что вести себя так «хороший мальчик» не должен, но сопротивляться этой одержимости не мог. Посредством эксгибиционизма он мог не только продемонстрировать свою мужественность, но и подсознательно отомстить матери, которая требовала от него недостижимого совершенства. Еще большее удовольствие, чем эта мягкая месть, доставляла реакция испуганных женщин и девочек, шокированных видом его гениталий.

Он редко удовлетворялся одним изолированным актом. Продемонстрировав свой эрегированный член женщине на одном конце Ньюпорта, Рэнди бегал в другие районы и находил еще больше жертв. Оправдание себе он находил в простом рассуждении: если что-то никому не причиняет вреда, то это пусть и не очень хорошо, но, по крайней мере, приемлемо. Страх перед разоблачением одновременно возбуждал и пугал.

В конце концов его, конечно, поймали. И опознали. Обеспечить анонимность в небольшом городе трудно, а Рэнди в Ньюпорте был личностью известной.

К сожалению, он не понес реального наказания и не был направлен на лечение. Обнажение у подростков – явление довольно редкое, а когда эксгибиционист еще учится в младшей средней школе нужно незамедлительно выставлять красные предупреждающие флажки. Но здесь речь шла о парне, который мог со временем, достигнув спортивного пика, прославить Ньюпорт и привлечь к городку внимание всей страны. Предъявить ему обвинение, а возможно, отправить в исправительную школу, означало бы конец славной карьеры Рэнди Вудфилда как спортсмена.

Дело замяли. Рэнди продолжил ходить в школу и жить дома, будто ничего и не случилось. Годы спустя, когда у него, уже взрослого мужчины, возникли серьезные проблемы с законом, родители отрицали, что им было известно о каких-либо сексуальных проблемах сына. Возможно, правоохранители, столкнувшиеся с первым проступком Рэнди из-за сексуальных отклонений, не сообщили об этом его родителям; возможно, предположение о том, что их сын может быть каким-то образом сексуально ненормальным, было подавлено их сознанием настолько тщательно, что Вудфилды и правда этого не вспомнили.

Насколько Джек Вудфилд может вспомнить теперь, его сын не был сексуально активен до тех пор, пока не перешел в старшую школу. Он помнит, что Рэнди как-то упомянул, что девочки в старшей школе «распущенные». Джек Вудфилд воспринял эту реплику как ребячество и не стал вдаваться в детали.

Отец Рэнди Вудфилда уверенно заявляет, что у его сына не было проблем в детстве. Он не употреблял алкоголь или наркотики, не занимался ничем противозаконным, как многие подростки в шестидесятые годы. Джек Вудфилд вспоминает, что Рэнди был очень близок со своей матерью, как в детстве, так и в юности.

Одним из ближайших друзей Рэнди был Майк Шеффер, теперь он работает учителем в Ньюпортской школе. Шеффер даже сейчас не может поверить, что Рэнди учинил над кем-то насилие, не говоря уже о том, что он кого-то убил. По его словам, Рэнди не был из тех парней, которые любят откровенничать о своих романтических приключениях. Шеффер ничего не знал о сексуальных контактах приятеля. Тот мог встречаться с девушкой в течение нескольких месяцев, но не дольше.

– У него были хорошие отношения с родителями, но всякий раз, когда он делал что-то не так, его мать об этом узнавала, – вспоминает Шеффер. – Однажды он устроил вечеринку, когда родители уезжали из города. Он был очень осторожен, накрыл ковры пледами и пластиком, чтобы не повредить, а потом уговорил толпу девчонок остаться после вечеринки и прибраться. В результате все выглядело просто безупречно, но его мать, вернувшись домой, сразу догадалась о случившемся. Казалось, она всегда знает обо всем, что он делает.

В средней школе Ньюпорта Рэнди Вудфилд был далеко не последним учеником. Многие помнят его до сих пор.

– Красивый парень, звездный футболист, – вспоминает один из его одноклассников. – Он был довольно популярен.

Некоторые выпускники того же, 1969 года вспоминают Рэнди как тихого, почти застенчивого молодого человека. Другие говорят, что он был склонен к шалостям – например, дразнил животных.

Девушки, с которыми Рэнди встречался некоторое время – все они уже давно замужем, – были в те времена самыми популярными, самыми желанными среди всех. Когда детективы опросили их в 1981 году, некоторые даже прослезились из-за ареста Рэнди. По крайней мере одна из них не смогла даже смотреть выпуск теленовостей, в котором Рэнди показали в наручниках. Ее муж, один из друзей Рэнди, говорит, что она выбегала из комнаты всякий раз, когда тот появлялся на экране.

Рэнди, казалось, всегда предпочитал девушек помоложе. Возможно, они представлялись ему менее опасными, менее контролирующими. В более зрелом возрасте его по-прежнему привлекали девушки моложе не менее чем на пять лет. Ему нравилось, когда его подруги носили джинсы, и беспокоило, когда они надевали сексуальную или, как он это называл, «кричащую» одежду. Ему нравились стройные девушки, но его неизменно влекло к девушкам с большой грудью.

В Ньюпортской средней школе он считался хорошим учеником и особенно преуспевал в математике, так что его перевели в класс с продвинутым курсом по этому предмету. Позже учителя хвалили его интеллектуальные способности и умение, как им казалось, ладить со всеми. Ньюпортский Ротари-клуб однажды выбрал Рэнди парнем месяца. Он входил в Немецкий клуб, и, как говорится, не был «просто тупым качком».

Но, конечно, именно в спорте Рэнди Вудфилд оставил самый заметный след. В сборную штата по американскому футболу он впервые попал еще юношей, а затем перешел и во взрослую. Будучи старшеклассником, он проявил себя в баскетболе, выступал за университетскую команду по бейсболу, был хорош в легкой атлетике. Его целью – и маниакальной страстью – было стать профессиональным футболистом, и мало кто из знавших его сомневался, что он достигнет этой цели. Он был отличным игроком, которому не было равных, тренер мог с полной уверенностью выставить его против любого игрока из старших классов Портленда, Сиэтла и даже Хьюстона, если уж на то пошло. По словам самого Рэнди, в выпускном классе его приглашали, обещая спортивную стипендию, «все крупные колледжи Северо-Запада страны». Данных, которые позволили бы опровергнуть это заявление, не обнаружилось.

Рэнди был очень красивым парнем, несмотря на постоянные подростковые прыщи, высоким и крупным, почти сто девяносто сантиметров и семьдесят семь килограммов.

Перед ним были открыты все двери.

Летом, после окончания средней школы, Рэнди Вудфилд работал в компании «Пасифик норт-вест белл» в Ньюпорте, водил грузовик, убирал и ремонтировал телефонные будки. Осенью 1969 года он поступил в общественный колледж «Трэжер Вэлли» в городе Онтарио, штат Орегон. Онтарио – городок ненамного больше, чем Оттер-Рок, расположен на другой стороне штата, у границы с Айдахо. В комнате вместе с ним жил его хороший школьный товарищ Майк Шеффер.

В первый год пребывания в колледже средний балл Рэнди составил 2,5 – примерно С+. Он был вторым капитаном университетской футбольной команды и входил в состав университетских команд по баскетболу и тяжелой атлетике. В легкой атлетике он установил рекорд для первого курса по прыжкам в длину: 6 метров и 86 сантиметров.

Шеффер считал, что Рэнди в полной мере одарен всеми талантами, и никогда не видел его злобным или жестоким по отношению к кому-либо. Но иногда он все же замечал темную сторону своего лучшего друга.

– Рэнди украл несколько кассет у какого-то парня в общежитии. Я знал, что эти кассеты у него, но когда парень спросил о них, Рэнди солгал и сказал, что у него их нет. Я сказал ему, что это его дело и я никому ничего не скажу, но когда у него возникнут неприятности из-за кражи, то ему придется сказать правду. Позже он признался проктору общежития, что кассеты были у него все это время, и вернул их.

Тогда же Рэнди Вудфилд встречался с девушкой из того же колледжа, Шэрон Макнил. К ней он, похоже, привязался сильнее, чем к другим.

– Шэрон тоже была не прочь пофлиртовать с кем-нибудь, – вспоминает Шеффер, – и у них начались проблемы. В любом случае, они расстались.

Очевидно, Рэнди не смог смириться с отказом Шэрон и, как утверждают некоторые, 3 августа 1970 года вломился в дом Макнилов и в отместку полностью «разгромил» комнату Шэрон. В дом он проник через окно. Единственной украденной вещью, как ни странно, была мягкая игрушка – маленький бычок, подарок Шэрон от Рэнди.

Полицейские города Онтарио в штате Орегон арестовали его, ему было предъявлено обвинение в вандализме. Позже суд присяжных признал его невиновным, поскольку никаких вещественных доказательств, связывающих Рэнди с вандализмом и кражей, представлено не было.

Случаи обнажения были, по-видимому, отмечены и в Онтарио, так что Рэнди предусмотрительно перебрался в другое место, договорившись о переводе на один семестр в общественный колледж «Маунт Худ». Переехал он один. Майк Шеффер поступил в колледж Южного Орегона.

Родители Шэрон Макнил были непреклонны в том, что ей больше нечего делать с Рэнди Вудфилдом, и она согласилась с ними. Однако даже сменив место учебы, он продолжал бомбардировать девушку письмами и телефонными звонками. В итоге Шэрон пришлось сменить номер телефона на незарегистрированный. Почти через десять лет после того, как она в последний раз видела его в Онтарио, Шэрон получила от Рэнди письмо с его фотографией в обнаженном виде. Последним сообщением от него была рождественская открытка в декабре 1980 года. В течение десяти лет между случаем с вандализмом и последней рождественской открыткой она никоим образом не поощряла его общение и часто задавалась вопросом, почему он просто не отпустит ее и не забудет. Впрочем, его странное внимание на самом деле не пугало ее.

– После того, как мы перестали учиться в «Трэжер Вэлли», Рэнди ни разу не навестил меня, – вспоминает Майк Шеффер. – Много позже я получил от него письмо, в котором он цитировал Библию. Это было так непохоже на того Рэнди, которого я знал.

Следующие два лета Рэнди Вудфилд возвращался на побережье, чтобы поработать – на этот раз на фанерном заводе «Джорджия-Пасифик» в Толедо.

В то время у Рэнди появилась еще одна «подружка» – восьмиклассница из Ньюпорта по имени Трейси Коннорс.

– Он приехал домой на лето из «Трэжер Вэлли», – вспоминает она. – Я встретила его на футбольном поле средней школы Ньюпорта, где он и его друзья играли в футбол. Я часто ходила смотреть на них и довольно хорошо узнала Рэнди. Мы подружились. Он был кем-то вроде старшего брата, которого у меня никогда не было. Всегда был добр ко мне. Мы не встречались в том смысле, что не ходили на свидания, но я проводила с ним много времени. Он подвозил меня домой с футбольного поля на черном «Фольксвагене». В машине у него всегда лежали грабли – разравнивать песок на яме для прыжков в длину.

Для Трейси это был пример платонического поклонения всеобщему герою. Она училась в восьмом классе, а он был студентом колледжа, звездой американского футбола, который был добр к ней и проводил с ней время.

И все же однажды Рэнди удивил ее и немного напугал. Трейси тогда было не больше четырнадцати-пятнадцати, а Рэнди – около двадцати. Его родителей не было в городе, и он пригласил ее переночевать в его доме с ним. Она выпила с ним две бутылки пива и была в восторге, когда он поцеловал ее несколько раз.

За поцелуями последовали ласки, которые привели Рэнди к оргазму. Но от реального полового акта Трейси отказалась: «Нет, я такими вещами не занимаюсь».

– Он просто сказал «ладно» и пошел спать на свою кровать. Я проспала всю ночь на другой кровати, и больше ничего.

Трейси сделала бы для Рэнди Вудфилда почти все, за исключением секса. Она даже вмешалась и попыталась помочь ему примириться с Шэрон из «Трэжер Вэлли».

– Однажды Рэнди попросил меня позвонить одной девушке. Он не мог этого сделать, потому что ее родители больше не разрешали ей встречаться с ним. Он сказал, что они обвинили его во взломе и проникновении в их дом. Сказал, что он только забрал все вещи, которые дарил ей. За исключением той девушки, у него, казалось, никогда не было постоянной подруги. В конце первого лета я узнала, что он вернулся в колледж, но долго его не видела. Он прислал мне пару писем из школы, но я больше ничего о нем не слышала, пока не закончила школу и не вышла замуж.

Став взрослой женщиной, Трейси Коннорс все еще помнила Рэнди Вудфилда как «счастливого, забавного, хорошего человека. Он оставался в форме, и с ним было по-настоящему весело. У него была отличная память, и он был искренним, не фальшивым. Если тебе требовалась помощь, Рэнди помогал. Он всегда был мачо, и его отец всегда хотел, чтобы Рэнди стал большим человеком. Казалось, он очень старался быть таким, каким хотели родители, но всегда говорил, что его сестрам все „сходило с рук“ и ничего плохого, по мнению родителей, они сделать не могли».

Трейси признавала, что Рэнди временами был «немного хитрым» и у него хорошо получалось «планировать разное».

– Однажды он собирался заработать денег, купив десять ящиков пива «Курс» в Айдахо и выгодно продав его детям в Ньюпортской средней школе. Он привез пиво и спрятал его за какой-то церковью в городе. Мне он продал один ящик, но остальное продать не успел – кто-то нашел его пиво и украл. Рэнди спрашивал меня, как будто я могла знать, кто это сделал, но я не знала. Не могу сказать, что он злился, но деньги на этой сделке определенно потерял.

По словам Трейси, Рэнди Вудфилд очень беспокоился из-за того, что о нем думают другие люди, особенно школьные друзья.

– Попав в тюрьму в тот первый раз, он спросил меня, действительно ли Майку Шефферу было стыдно за него.

Трейси Коннорс долгие годы поддерживала непостоянную дружбу с человеком, которого боготворила в подростковом возрасте. И, как и многие друзья, знавшие Рэнди в годы его славы, она никогда по-настоящему не могла поверить, что он совершил те ужасные поступки, в которых его обвиняли.

Глава 5

К весне 1971 года Рэнди Вудфилду исполнилось двадцать лет, и он сильно отставал от собственного графика на пути в высшую бейсбольную лигу. Согласно расчетам, к этому времени он должен был играть либо за команду «Хаскис» Вашингтонского университета, либо за «Дакс» Орегонского университета. Активный цикл карьеры спортсмена короток. Кроме И. А. Титла и нескольких других «старичков», задержавшихся в профессионалах после сорока, лишь немногие остаются на поле к тридцати пяти годам.

«Трэжер Вэлли» не попал в число колледжей, где постоянно обитают агенты из клубов высшей лиги. Рэнди думал, что ему вообще не следовало туда поступать. Он часто просыпался от кошмаров, в которых видел себя тридцатилетним, но так ничего и не добившимся. Он был большой рыбой в маленьком пруду, а мир спорта кишел мелочью, которая, стоило ей только покинуть безопасные воды, попадала в зубастую пасть.

Спорт был единственной областью, в которой Рэнди чувствовал себя уверенным и компетентным. Тренируясь и поддерживая себя в отличной физической форме, он если и не контролировал себя полностью, то, по крайней мере, сдерживал свои глубинные побуждения. Он не был идеален в социальном плане, не был идеален в учебе, но все еще был чертовски хорош на футбольном поле и в беге на 100 и 200 метров. Приезжая на каникулы домой, в Оттер-Рок и Ньюпорт, он по-прежнему был героем для местных ребятишек, которые, собравшись вокруг поля, смотрели, как он ловит мяч.

Но этого ему было недостаточно. Совершенно недостаточно. Он допустил ошибки и испортил собственный имидж. Кража в общежитии, которую совершил и в которой он потом признался. Выражение глаз судьи и тот позор, который он испытал, возвращая паршивые кассеты. Судебный процесс по делу о взломе и проникновении в дом Макнилов был еще хуже.

И Шэрон. Шэрон бросила его. Ему недоставало уверенности в том, что он так же хорош в любовных делах, как другие. Она брала все, что он мог ей дать, а потом встречалась с другими парнями за его спиной. Она почти открыто сказала ему, что он не соответствует ее запросам.

Он думал, что почувствует себя лучше, забрав свои подарки и оставив в ее комнате беспорядок. Но этим только навлек на себя еще больше неприятностей, а она реально не захотела иметь с ним больше дел.

В конце концов он пришел к выводу, что Шэрон вероломна, как и большинство женщин, которых он знал. Она разболтала все своим родителям и выставила его дураком. В этом вся сущность женщин. Они нежны и милы, но требуют больше того, что в состоянии им дать мужчина. Он по-прежнему думал, что все было бы хорошо, если бы он мог просто поговорить с ней, но у него так и не получалось это сделать. Каждый раз, когда она отвергала его, ему становилось только хуже.

Он пытался убедить себя, что между ним и Шэрон все кончено. Черт с ней. Есть ведь и другие женщины. Но воспоминание о предательстве Шэрон незаметно подкрадывалось и вставало перед ним, когда он меньше всего этого ожидал. Отпустить ее по-настоящему, насовсем, было для него почти невозможно. Сексуальные обсессии усиливались, и в том, что потерял ее, он стал винить «невезение».

Весной 1971 года Рэнди записался на курсы в Портлендский государственный университет, посчитав что здесь у него будет больше шансов пробиться к футбольной славе, чем в «Трэжер Вэлли». Университетские тренеры были только рады заполучить Рэнди в свою команду.

В восьмерку лучших местная команда, конечно, не входила. Она играла с командами других небольших университетов Орегона и Вашингтона, причем некоторые из этих университетов были очень даже хороши, учитывая их возможности: Уилламетт (где училась в колледже его мать), Линфилд, Уитмен, Джордж Фокс, Университет Пьюджет-Саунда. Профессионалы набирали не так уж много игроков из небольших колледжей, но агенты всегда присматривали за ними – на всякий случай. Джим Цорн вышел из Калифорнийского политехнического университета округа Помона, а Эдди Лебарон – из Тихоокеанского колледжа. Время от времени некоторые агенты из клубов все еще звонили Рэнди. Зарекомендовав себя в Портлендском университете, он мог бы получить шанс на осуществление своей мечты.

После весеннего семестра в университете Портленда Рэнди проработал все лето в «Джорджия-Пасифик». Зарплата там была небольшая, он подал заявление на получение продовольственных талонов и получил их от комиссии по социальному обеспечению округа Малтнома в сентябре 1971 года.

Рэнди учился в Портлендском университете на постоянной основе с 1971 года до зимнего семестра 1973 года. Там он специализировался на санитарном просвещении и физической культуре, получая средние оценки. Также он играл в футбольной команде Портленда, где выступал на разных позициях и считался игроком, на которого можно положиться. Удивительным образом ему удавалось совмещать американский футбол с легкой атлетикой, где он успешно участвовал и побеждал в соревнованиях, требующих высокой скорости. Он также занимался гандболом, борьбой, тяжелой атлетикой и гимнастикой.

Рэнди устроился поваром и официантом на неполный рабочий день в ресторан «Бургер-шеф» неподалеку от университета.

Однако к моменту прибытия в Портленд в характере юной звезды американского футбола произошли явные изменения. Он был тихоней, но в чем-то и проказником, иногда воровал, а получая от ворот поворот, легко впадал в гнев. Он был, конечно, эксгибиционистом, но об этой его стороне не знал пока еще никто, кроме полиции в его родном городе. Он не привлекал к себе внимание ни тогда, ни в 1971 году.

В университете Портленда Рэнди обратился к религии. Его товарищи по команде той поры описывают Рэнди Вудфилда как «парня с тихими голосом и кроткими манерами… очень, очень религиозного». Он был членом братства Портлендского государственного университета «Кампус крестового похода за Христа» и «Братства христианских спортсменов». Было известно, что он встречался только с «девушками-христианками». Он принял религию с тем же рвением, которое до сих пор проявлял только к легкой атлетике, как будто сочетание этих двух занятий могло очистить его от демонов, обитающих внутри, царапающихся и скребущихся, чтобы вырваться наружу.

А демоны действительно терзали его.

Неважно, что футбольная карьера Рэнди Вудфилда заметно пошла вверх после переезда в Портлендский университет; неважно, что его снова обхаживали футбольные агенты из профессиональных команд; неважно, что он мог встречаться практически с любой студенткой. Он оставался эксгибиционистом; сексуальный порыв, который он испытывал, когда выставлял себя напоказ перепуганным женщинам, был намного сильнее любого другого стремления.

Нет никаких сомнений в том, что эпизодов его эксгибиционизма, которые остались безнаказанными, было много. Теперь в его распоряжении оказался весь Портленд, и стоило лишь проехать на стареньком «Фольксвагене» по мосту через реку Колумбия, как он попадал в город Ванкувер, штат Вашингтон. Большинство женщин не сообщают об актах эксгибиционизма, исходя из ошибочного мнения, что сами эксгибиционисты по своей сути не опасны, точно так же, как и вуайеристы считаются в принципе безвредными. Конечно, сам опыт такого происшествия может быть шокирующим, но при отсутствии физического контакта женщины склонны не обращать на такие случаи слишком много внимания.

Так или иначе, Рэнди Вудфилд, высокий темноволосый красавец, звезда американского футбола и спортсмен-христианин, продолжал играть в русскую рулетку со своими гениталиями. Рано или поздно должен был наступить момент, когда о нем сообщат, и никакая скорость не позволит ему сбежать с места происшествия.

Его первый арест во взрослом возрасте произошел в Ванкувере, штат Вашингтон, 7 августа 1972 года. Ему было предъявлено обвинение в непристойном обнажении, и он был признан виновным. Однако получил только условный срок. Сведений о назначенном испытательном сроке не нашлось. Нет никаких указаний на то, что властям Портленда было известно о его аресте или осуждении.

В кампусе Рэнди всячески поддерживал имидж образцового студента, посещал религиозные собрания, усердно учился и с наилучшей стороны показывал себя на спортивном поприще. В 1972 и 1973 годах он ездил в город Лейк-Тахо, штат Калифорния, для участия в конференциях в поддержку «Кампуса крестового похода за Христа». Чтобы прокормить себя там, он устроился уборщиком в «Дрифтвуд-лодж».

Рэнди Вудфилд был почти маниакальным хранителем записей и памятных мелочей, он таскал с собой сувениры, записки, старые чеки, письма, открытки и разного рода бумаги. Он заполнил несколько блокнотов записями о религии, один из которых содержал его «личное свидетельство» новообращенного христианина. В нем он сожалел о своем постоянном стремлении к трем целям: «быть успешным в школе (оценки); достичь наивысших результатов в своей области легкой атлетики и пользоваться популярностью у всех девушек».

Он признавался, что отвернулся от религии, поскольку считал, что жить интереснее без правил и предписаний, которые ограничивали его друзей. Он писал, что в какой-то момент пришел к выводу, что его прежние достижения были «на самом деле всего лишь трофеями или воспоминаниями, которые можно повесить на стену. Я вдруг обнаружил, что в школе никуда не двигаюсь, а просто брожу».

Участие в деятельности «Кампуса крестового похода» и лето на озере Тахо отдалили его от отца. Джек Вудфилд был обеспокоен тем, что Рэнди погружается в религию почти с маниакальным рвением. Отец и сын неоднократно спорили, но так и не пришли к какому-либо согласию. Возможно, если бы Джек Вудфилд знал, какую внутреннюю борьбу ведет его сын, он приветствовал бы все, что могло бы отвлечь Рэнди от пути, по которому тот шел.

Тогда, в начале 1970-х, Рэнди Вудфилд был убежденным христианином, но, похоже, это не помогло ему справиться с сексуальной одержимостью. Религия не помешала ему искать женщин, перед которыми он мог бы обнажиться и предъявить достаточно, по его мнению, убедительные доказательства своей мужественности.

Некоторые из его жертв были скорее озадачены, чем напуганы. Они видели красивого, хорошо сложенного молодого человека – мужчину, с которым они, возможно, захотели бы встречаться при других обстоятельствах, но который стоял в тени с расстегнутой ширинкой и тихо шептал: «Посмотри на меня. Посмотри на это». Это был не какой-то жуткий коротышка или дряхлый старый дурак, заставляющий их смотреть на его жалкий пенис. Этот человек просто не соответствовал ожидаемому стереотипу.

Но, разумеется, для сексуальных преступников не существует правильных стереотипов.

Рэнди Вудфилда поймали и снова арестовали 22 июня 1973 года в районе Портленда. Ему предъявили обвинение в непристойном поведении, сопротивлении офицеру и попытке скрыться от ареста. В суде он выглядел раскаявшимся. Он был приговорен к пяти месяцам и двадцати пяти дням тюремного заключения (которое не отбыл) и испытательному сроку в один год. Обвинение в оказании сопротивления офицеру было с него снято.

Двадцать второго февраля 1974 года он был арестован за непристойное поведение в общественном месте и получил пять лет условно. Обязательной частью испытательного срока было прохождение курса психотерапии, но это условие он так и не выполнил. И никто его к этому не принуждал.

В протоколах не указано, оскорбил ли он действием какую-либо женщину, и, похоже, Рэнди удалось произвести на судей благоприятное впечатление. Студент, выдающийся спортсмен, человек с целями в жизни. Он не был нахлебником и работал в компании «Тектроникс» в городе Бивертон, штат Орегон. Ко всему прочему, тогда существовала – и существует до сих пор – проблема переполненности тюрем. Если отправлять за решетку каждого эксгибициониста, тюрьмы просто лопнут. Еще дважды с тех пор Рэнди Вудфилду определяли условное наказание и назначали испытательный срок. Его обещания звучали вполне искренне, он говорил, что обратится к психотерапевту, если посчитает, что не в состоянии контролировать свои порывы. Он регулярно – хотя и неохотно – отчитывался перед своим надзорным офицером.

После футбольного сезона 1973 года, проведенного в команде Портлендского университета, мечта Рэнди Вудфилда сбылась. Его задрафтовали под семнадцатым номером в «Грин-Бэй Пэкерс»! Герой американского футбола из маленького городка, казалось, достиг невозможного.

Винса Ломбарди не было в живых уже три года, но слава «Пэкерс» еще не угасла: пять побед в чемпионатах НФЛ и две победы в Суперкубке. Это была та самая команда, за которой Рэнди жадно наблюдал по телевизору в детские годы. Самый топовый клуб, а не какие-то лузеры. Лучшие из лучших. «Грин-Бэй Пэкерс» хотели заполучить его.

Рэнди подписал контракт 20 февраля 1974 года. В нем «Пэкерс» обещали выплатить ему шестнадцать тысяч долларов за период с даты подписания контракта до первого мая после закрытия сезона 1974 года. Кроме того, ему оплачивалось проживание, питание и дорожные расходы во время предсезонных тренировок, а также в течение сезона. Предусматривались и бонусы. Для Рэнди Вудфилда был предусмотрен бонус в размере трех тысяч долларов. Если он попадет в заявку из сорока семи человек на первую игру чемпионата сезона 1974 года, то получит дополнительно две с половиной тысячи. Если сделает в сезоне двадцать пять передач, то получит две тысячи, а если сделает тридцать передач, то получит бонус в размере трех тысяч.

В обмен на все это контракт предусматривал, что Рэнди берет на себя обязательство поддерживать отличную физическую форму, избегать употребления любых одурманивающих веществ, держаться подальше от азартных игроков и игорных заведений, а также носить пальто и галстук в вестибюлях отелей, заведениях общественного питания и во всех видах общественного транспорта. Он обязался не писать и не спонсировать журнальные или газетные статьи, не рекламировать какие-либо продукты или услуги, не участвовать в каких-либо радио- или телевизионных программах без разрешения «Грин-Бэй Пэкерс».

Однако в официальном контракте не было пункта, касающегося моральной распущенности, совершения преступлений и тому подобного. Очевидно, считалось, что у игроков, которых тщательно отобрали агенты «Пэкерс», нет и не будет таких скелетов в шкафу.

Период работы в «Грин-Бэй Пэкерс» стал, вероятно, самым запоминающимся в жизни Рэнди Вудфилда, хотя и продлился недолго. В последующие годы, бесконечно меняя места жительства, он будет возить с собой всю переписку с Ломбарди-авеню, дом 1265, город Грин-Бей, штат Висконсин, а также стопку личных писем и отпечатанных на мимеографе листков.

Они были сродни посланиям из Голливуда будущей старлетке. Это была магия.

Сразу после подписания контракта ему пришли письма с инструкциями относительно тренировочного сбора, который должен был пройти в городе Скоттсдейл, штат Аризона. Заказным письмом ему прислали билет на самолет. Ранняя тренировочная сессия станет «ознакомительным периодом, чтобы в июле мы все вместе могли двинуться к достижению нашей общей цели – победы в чемпионате», – написал Хэнк Кульман, помощник тренера. Первый совместный обед состоится 4 апреля в Финиксе, и «Пэкерс» оплатят все расходы на проезд, проживание и питание плюс выдаст пятьдесят долларов на карманные расходы. Рэнди даже сохранил копию авиабилета, которую носил с собой в течение следующих восьми лет.

Его обеспечили всем, кроме беговых кроссовок и футбольных бутс.

Газета «Спортинг ньюс» прислала из Миссури запрос на информацию для их «Футбольного журнала», чтобы внести имя Рэнди в новое издание. Рэнди Вудфилд внезапно снова стал «кем-то».

Весной и летом 1974 года вся его жизнь была посвящена американскому футболу. В Скоттсдейле у Рэнди все шло хорошо, и он вернулся в свою портлендскую квартиру с ожиданием новых инструкций из Висконсина. Каждый конверт с логотипом «Пэкерс» давал ему еще одно доказательство того, что он был избран богом.

Тренер Доменик Джентиле прислал ему схемы для наращивания мышечной массы. Джон Полончек, другой ассистент тренера, предложил Рэнди попробовать сочетать упражнения Джентиле на растяжку с приемом передач. «Я бы посоветовал вам ловить как можно больше мячей каждую неделю – как в положении стоя, так и в движении».

В июне пришло еще одно заказное письмо с билетом на самолет первого класса – на этот раз в Грин-Бей. Там будет ждать лимузин, который отвезет Рэнди прямо в общежитие колледжа Святого Норберта в городе Уэст-Де-Пер, штат Висконсин. Однако вместо того, чтобы лететь самолетом, Рэнди предпочел отправиться на Средний Запад на собственной машине; это придало бы ему дополнительную мобильность.

Ходили слухи, что профсоюз игроков НФЛ угрожает забастовкой в июльских тренировочных лагерях, если не будет достигнуто предварительное соглашение, но в письмах Рэнди заверяли, что он может спокойно вступать в Ассоциацию игроков НФЛ или принимать участие в забастовке.

Рэнди и не беспокоился на этот счет; он был слишком занят тренировками, передачами и планированием профессиональной карьеры. Вишенкой на торте стали два письма от главного тренера и генерального менеджера Дэна Дивайна с теплыми личными пожеланиями. Рэнди был уверен в себе и в том, что попадет в заявочный список из сорока семи человек.

Однако с «Грин-Бэй Пэкерс» у него не сложилось. Рэнди не попал в заявочный список. Позже он скажет, что к нему относились «как к манекену». Его сильной стороной был прием передачи, но «Пэкерс», по словам Рэнди, предпочитали более простой, беговой стиль.

После увольнения из команды Рэнди некоторое время оставался в Грин-Бэй, где состоял в запасном составе клуба «Манитовак Чифс» с сентября по декабрь 1974 года и работал в «Ошкош трак корпорейшн» оператором штамповочного пресса на предприятии, производящем пожарные машины.

Несмотря на то что в 1974 году его исключили из основной команды, Рэнди все еще надеялся вернуться, а пока с удовольствием выступал за «Чифс». Он навсегда запомнил рев сорокатысячной толпы на стадионе, звучавший музыкой для его ушей. Ему нравилось все, что связано с «Пэкерс», даже если это всего лишь запасной состав. Вторую половину 1974 года Рэнди Вудфилд жил своей мечтой и был счастлив, как никогда в жизни. Ему не нравилась только погода в Висконсине. Он привык к дождливой зиме, к реву прибоя и не мог смириться с бесконечным снегом.

На вопрос о том, почему Рэнди Вудфилда исключили из «Грин-Бей Пэкерс», есть разные ответы – все зависит от того, кто эти ответы дает. Сам он говорит, что слишком напрягался, когда нужно было сыграть уверенно, и поэтому часто ронял мяч. Странно, но для спортсмена, чья сильная сторона – прием подач, у Рэнди были несообразно маленькие руки. На фотографиях он обычно позирует, небрежно заложив руки за спину. Учитывая его проблемы с перехватом и стиль игры, выбранный «Пэкерс», Рэнди просто казался не тем человеком, появившимся невовремя.

Он и правда был не тем человеком.

В «Грин-Бэй Пэкерс» его отчисление никак не комментировали. Полицейское управление Грин-Бэя никакой информации относительно Рэндалла Брента Вудфилда не опубликовало. По крайней мере официально. Однако семь лет спустя до детектива Дэйва Коминека дошли слухи, что в Висконсине было от десяти до двадцати случаев непристойного обнажения с участием Рэнди Вудфилда.

Один детектив из Висконсина дал такой неофициальный комментарий: «Он не мог удержать свою штуку в штанах».

Рэнди Вудфилд был не первым – и не последним – спортсменом, чья многообещающая карьера пошла прахом из-за неприемлемого сексуального поведения. Считается само собой разумеющимся, что профессиональный спортсмен – это тот еще гуляка, волокита, соблазняющий пылких фанаток, хорошеньких групис, которые всегда рядом и всегда на все готовы. Такое поведение естественно для мачо, и если оно не влияет негативно на игру, то свистеть по этому поводу в свисток никто не станет. Но когда Лэнса Ренцела арестовали за обнажение перед девочкой, клуб «Даллас Ковбойз» поставил на нем крест. Когда о ночном эксгибиционизме Рэнди Вудфилда стало известно руководству «Пэкерс», команда распрощалась с ним.

Рэнди собрал вещи и вернулся в Портленд. Большую часть своих двадцати трех лет он стремился к цели, и до нее уже было рукой подать, когда все рухнуло. Парад прошел мимо него. Он был уничтожен. Он чувствовал, что подвел самого себя и, что хуже всего, разочаровал мать, которая всегда предсказывала своему единственному сыну великое будущее.

У него наступила депрессия, которая сменилась яростью.

Рэнди вернулся в Портленд, но причин возвращаться в Портлендский университет у него уже не было, хотя до получения диплома колледжа оставалось всего три семестра. Он поступил туда для того, чтобы играть в американский футбол, и теперь на этом был поставлен крест.

Теперь Рэнди работал неполный день в фирме по производству электроники в пригороде Портленда, подрабатывал на полставки в баре и встречался со многими женщинами, но ни с одной не задерживался надолго. Квартиру с двумя спальнями он делил с Тимом Росси, окончившим Портлендский университет. Тим был его лучшим другом и уже преподавал в портлендском Рид-колледже.

Иногда Рэнди встречался со старыми школьными друзьями. Он тепло вспоминал славные деньки в Ньюпортской средней школе и жаловался на несправедливое отношение к себе со стороны «Пэкерс». Свое отчисление из команды Рэнди объяснил тем, что не держал линию, и обещал показать записи своей игры, прислать которые ему должен был сам Дэн Дивайн. Но эти записи так и не появились.

Рэнди было уже почти двадцать пять лет. Большинство его друзей обзавелись семьями, стали родителями и двигались вперед во взрослом мире. Майк Шеффер был школьным учителем. Другие выпускники 1969 года стали архитекторами, медиками, зубными врачами. Но Рэнди Вудфилду двигаться было некуда…

В первые месяцы 1975 года полиция Портленда столкнулась со взрывоопасной ситуацией. В парке Даниуэй, на пересечении Барбур-бульвара и Шеридан, некий мужчина несколько раз нападал на женщин, угрожая им ножом. Обнажившись, он требовал сделать ему минет, а после эякуляции отбирал у них сумочки. Жертвы описали мужчину как «крупного» и «смуглого». Некоторые отмечали, что он молод и привлекателен. Обычно он подкрадывался сзади и делал это так быстро, что они не успевали даже позвать на помощь.

Полицейское патрулирование в парке Даниуэй результатов не дало, и тогда было принято решение использовать приманку, чтобы выманить его из укрытия. Приманкой должна была стать женщина.

Сознавая весь связанный с предприятием риск и отсутствие гарантий безопасности, полицейская Аннет Джолин вызвалась добровольцем. Ей предстояло в одиночку пройти по пустынным дорожкам парка, тогда как офицеры прикрытия наблюдали бы за ней с некоторого расстояния.

Джолин выдали восемь долларовых купюр с записанными серийными номерами. Она несколько раз прогуливалась по сонному парку, но безрезультатно. Возможно, преступник почувствовал, что за ним наблюдает полиция, или же перебазировался в один из других парков Портленда.

В среду, 5 марта 1975 года, идя по дорожке между густыми, едва пропускающими свет еловыми зарослями, Джолин ощутила, как по шее у нее ползут мурашки. Кто-то крался за ней, скрытый деревьями, плотные кроны которых не пропускали даже солнечных лучей. Она заставила себя идти медленно, имитируя походку обычной, немного рассеянной женщины, не замечающей, что творится вокруг. Джолин убеждала себя, что прикрытие недалеко и что коллеги не оставят ее в беде. На крайний случай у нее имелось сигнальное устройство, с помощью которого она могла позвать на помощь.

Незадолго до этого один из сотрудников службы наблюдения заметил автомобиль «Понтиак Джи-Ти-О», припарковавшийся на Тервиллигер-плаза. Водитель, высокий мужчина, вошел в парк Даниуэй и двинулся по дорожке. Полицейский ждал; это была самая неприятная часть дежурства – ждать, когда Джолин подаст сигнал, если ей понадобится помощь.

Внезапно в глубине парка позади женщины-полицейского раздался какой-то звук, прошуршали мягкие шаги по грунтовой дорожке, чей-то вздох. Она обернулась вполоборота и почувствовала, как лезвие ножа прижалось к ее шее.

Хотя Джолин не могла ни видеть, ни слышать свое подкрепление, полицейские заметили поданный сигнал и напряглись. Незнакомец потребовал у нее деньги, приставив нож к горлу. Она протянула восемь помеченных долларовых купюр и увидела, что нападающий пристально смотрит на нее, очевидно, что-то взвешивая в уме. Потом он вдруг вытянул руки, погладил ее грудь, повернулся и пошел дальше по тропинке.

Полицейские, охранявшие периметр парка, ждали неизвестного на выходе из парка.

Подозреваемый был крупным и сильным, но, по-видимому, растерялся, поняв, что напал на женщину-полицейского, которая находится под охраной коллег, и не оказал никакого сопротивления. Он даже добровольно сдал оружие – нож для нарезки овощей.

– Как вас зовут? – спросили сотрудники полиции Портленда.

– Рэндалл Вудфилд. Я учусь в Портлендском университете.

Глава 6

На этот раз условный срок Рэнди Вудфилду не назначили. В дополнение к кухонному ножу, которым он угрожал офицеру Джолин, офицеры, производившие арест, конфисковали пистолет, который он носил с собой в тот мартовский день. Это был стартовый пистолет итальянского производства. Нападения Рэнди Вудфилда на женщин вышли далеко за рамки эксгибиционизма. Сначала Рэнди было предъявлено обвинение в ограблении первой степени, но затем обвинение было смягчено на ограбление второй степени 29 апреля 1975 года. Обвинения в оральной содомии, предъявленные предыдущими жертвами, были сняты. Вынесение приговора назначили на 4 июня, но сначала дело было передано в Диагностический центр департамента людских ресурсов штата Орегон. Он обсудил свою «проблему» с государственным психологом в тюрьме Роки-Бьютт.

Рэнди признал, что он «полностью виновен» в преступлении против женщины-полицейского Джолин, и сказал, что ему «очень жаль и очень больно» из-за того, что он стал причиной стольких проблем. Он, казалось, испытал почти облегчение от того, что его поймали, и предположил, что у него, возможно, возникла проблема, которая потребует госпитализации.

По словам Рэнди, его жизнь «рухнула» три года назад из-за его «сексуальных проблем». (Это было во время его первого ареста за непристойное обнажение.)

Рэнди рассказал о том, как в колледже он обнаружил, что не может справиться со своей сексуальностью, и чувствовал, что ему сильно «не повезло». Он потерял любимую девушку, у него украли машину и он бросил колледж. Затем, по его словам, он встретил двух религиозных друзей, которые познакомили его с христианской верой. Он обвинил в своих нынешних проблемах с законом собственную неспособность следовать вере. Но что касается секса, он настаивал на том, что импульсы, вызывающие одержимость, вышли из-под его контроля.

Он не был уверен, почему не может контролировать себя с женщинами; он не принимал наркотики и алкоголь с тех пор, как стал христианином в 1972 году. Он сказал, что принимал стероиды, и предположил, что, возможно, стероиды усилили сексуальные влечения.

Что касается досуга, он перечислил только музыку – игру на аккордеоне, спорт и чтение религиозной литературы. Он упомянул, что пытался сократить свою активность на свиданиях, поскольку думал, что лишение себя сексуальных возможностей поможет ему сдержать свою страсть к женщинам.

В финансовом плане у него ничего не было. До ареста на банковском счете у него лежало 57,50 доллара, но он передал их своему адвокату. Он задолжал почти три тысячи долларов кредитному союзу телефонной компании за школьный кредит и триста долларов своим родителям за бензин, необходимый для поездки в Грин-Бей.

Рэнди Вудфилд в беседе с государственным психологом говорил мягким, хорошо поставленным голосом. Он казался смирившимся и подавленным. Он предпочел тюрьму до конца жизни – или даже смерть, – если это будет означать, что он не сможет продолжать свои сексуальные похождения. Он хотел начать лечиться как можно скорее, хотя раньше никогда не обращался к психологу, и это было обязательным условием его испытательного срока. Он настаивал на том, что ограбил женщин только потому, что нуждался в деньгах и был «слишком горд», чтобы занимать у своей семьи. Однако эти ограбления в сумме принесли ему меньше двадцати пяти долларов.

Рэнди Вудфилд прошел краткий тест на интеллект и неожиданно набрал низкий балл. Этот тест показал, что коэффициент его интеллекта около 100. Если результат был точный, то это означало, что его ждали значительные трудности в колледже, и он не мог бы оправдать грандиозные ожидания, возложенные на него.

Аспектами личности Вудфилда, которые встревожили эксперта, были его отстраненность от своих преступлений и тот факт, что он пользовался ножом и фактически прикасался к своим жертвам. Эти факторы отличали его от типичного эксгибициониста. Вполне возможно, что за этим скрывался психотический мыслительный процесс, который было нелегко обнаружить. Почти фанатичная увлеченность Рэнди религией могла быть опасным признаком.

Вывод, сделанный по итогам психологической экспертизы, гласил: «По моему мнению, проблема мистера Вудфилда настолько глубока, что представляет очень серьезную угрозу для общества, и хотя амбулаторное лечение действительно могло бы обеспечить ему больше возможностей для лечения, на мой взгляд, оставлять его на свободе слишком рискованно. В интересах безопасности общества он должен находиться в специализированном учреждении. Однако шансы на успешное лечение в таких условиях довольно малы».

Это была настоящая «уловка-22». Рэнди Вудфилда можно было успешно лечить, не ограничивая его свободу, но, оставаясь на свободе, он был слишком опасен. С другой стороны, в условиях ограничения свободы шансы на успех лечения значительно понижались. Он уже продемонстрировал, что самостоятельно за лечением не обратится, если только его не принудят к этому. Никто – ни один человек – понятия не имел, насколько опасен Рэнди.

Десятого июня 1975 года Рэнди приговорили к десяти годам заключения в тюрьме штата Орегон за вооруженное ограбление. Судья округа Малтнома, вынесший приговор, выразил несогласие с тем фактом, что обвинения, связанные с сексуальными преступлениями, были сняты. Он высказал мнение, что Рэнди Вудфилда следует поместить в программу для сексуально опасных преступников в штате Орегон, то есть в психиатрическое отделение больницы вместо тюрьмы штата.

Тем не менее Рэнди присоединился к остальным заключенным в тюрьме города Салем. Годом ранее мир принадлежал ему; он мог стать игроком основной команды «Грин-Бэй Пэкерс». Теперь он был всего лишь осужденным, над головой которого висели десять лет заключения.

Куда делись все эти успехи?

У Рэндалла Вудфилда теперь был другой номер, не двузначный, украшающий футбольную майку, а более длинный: OSP 37376. Он не был послушным заключенным и получил несколько дисциплинарных штрафов во время своих первых месяцев в тюрьме. Он считал, что не заслужил такого обращения и не собирался подчиняться правилам. Охранники предупреждали друг друга, что Вудфилд «ведет себя плохо».

И еще одно обстоятельство по-настоящему злило Рэнди в тюрьме штата Орегон. Его возмущало, что некоторые охранники были женщинами; он считал несправедливым, что женщины охраняют заключенных-мужчин, тогда как охранники-мужчины никогда не назначались в корпуса для женщин-заключенных. Его особенно раздражало, что женщины-охранницы имели свободный доступ в душевые и туалеты.

– Меня посадили за непристойное обнажение, и вот женщина-охранник наблюдает, как я отливаю. Какая злая ирония, – рассказывал он детективам годы спустя.

На сеансе групповой терапии, спонсируемом больницей штата Орегон, Рэнди разозлился, когда медсестра попросила группу поделиться с ней своими сексуальными фантазиями. Он пристально посмотрел на нее в ответ и сказал: «Давайте вы поделитесь с нами своими сексуальными фантазиями, а затем я, может быть, поделюсь своими».

Она отказалась и записала его на групповую терапию.

Другие его нарушения были более тривиальными. Он отрастил бороду – в основном чтобы позлить тюремную администрацию. В тюрьму ему контрабандой доставили высокие баскетбольные кроссовки «Найк». У него болели колени после футбола, и лодыжкам требовалась поддержка. Он только рассмеялся, когда кто-то обвинил его в нарушении правил из-за обуви. «Вам постоянно проносят контрабандой наркотики – так что же, мне терять форму из-за пары баскетбольных кроссовок?»

К 1976 году Рэнди несколько освоился на новом месте. Поскольку его осудили только по обвинению в ограблении, на нем не было клейма «сексуального извращенца», которое отталкивает других заключенных. У него появились приятели, отношения с некоторыми из них продолжатся и после того, как он отбудет свой срок.

Рэнди был назначен на работу в столовую и кухню, где ему платили пятьдесят центов в день. Он прошел курсы повышения квалификации по программе, предоставленной общественным колледжем Чемекета в Салеме, получив оценки А и В по таким предметам, как машинопись, бухгалтерский учет, компьютерное программирование, экономика и… человеческая сексуальность. Рэнди не стал участвовать в казенных программах терапии, но включился в программу групповой терапии, которую вел преподобный Саймон Бич. Он также записался в мужской библейский клуб, а также в группу по изучению Библии, которая неофициально собиралась во «дворе» всякий раз, когда стояла хорошая погода.

Семья его не бросила; в одобренный им список посетителей входили его бабушка, сестры, родители, трое ближайших друзей и женщины, указанные только как две «девушки-христианки».

В свободное время он играл в баскетбол, занимался легкой атлетикой и поднимал тяжести, пока его тело не превратилось в гору мышц. Вскоре он выглядел как кандидат на конкурс «Мистер Америка».

В целом Рэнди Вудфилд считал себя на несколько ступеней выше обычного заключенного. Но ему нравилось видеть восхищение на лицах других заключенных, когда он рассказывал им о своей карьере в «Грин-Бэй Пэкерс». Однако главной его заботой стало создание огромной сети собеседников за пределами тюрьмы.

Рэнди писал друзьям из тюрьмы, заглядывая далеко в прошлое. Он нашел адрес Трейси Коннорс, той девушки, которая была влюблена в него много лет назад. Трейси удивилась, получив от него весточку, и еще больше удивилась, узнав, что он пишет из тюрьмы.

– Я была замужем, когда получила от него весточку. Думаю, это был 1976 или 1977 год. От него приходили какие-то странные письма. Он хотел, чтобы я продала несколько кошельков, которые он делал в тюрьме, чтобы у него появились деньги на расходы. Он не говорил, за что попал в тюрьму, а я не спрашивала.

Трейси Коннорс ответила Рэнди Вудфилду. Она уже выросла, но еще помнила, какие чувства питала к Рэнди, когда была школьницей, и не могла отвернуться от него только потому, что он оказался за решеткой. Ей не очень удалось продать изготовленные им кошельки, но он, похоже, все равно был рад, что обзавелся собеседницей.

Рэнди отправил Трейси свою фотографию с симпатичной девушкой вроде бы из Калифорнии. Он объяснил, что одно время был помолвлен с ней, но потом что-то произошло, и они расстались. Рэнди попросил Трейси вернуть фотографию после того, как она ее посмотрит. Трейси вернула карточку и приложила свою, как он и просил. Их переписка, пока Рэнди находился в тюрьме штата, была платонической. Он любил писать письма и из тюрьмы общался со многими старыми друзьями. Рэнди писал Майку Шефферу, но Шеффер отвечал крайне редко. Они поддерживали слабую связь до вынесения обвинительного приговора, но потом пропасть между ними безвозвратно расширилась. Шеффер чувствовал себя виноватым из-за того, что бросил Рэнди, и позже задавался вопросом, не следовало ли ему сделать больше, чтобы помочь своему старому другу – если ему вообще могло что-то помочь.

Рэнди Вудфилд продолжал рассуждать о том, что могло спровоцировать его нападения на женщин. Тюремным психологам он высказал предположение, что виновата в этом его бывшая девушка, которая отвергла его притязания.

– Я хотел отомстить ей за что-то.

Он полагал, что его враждебность к Шэрон распространилась на всех женщин. На вопрос, чувствует ли он себя неадекватно в обществе женщин, Рэнди ответил отрицательно. Он считал, что женщины находят его привлекательным и он в состоянии поддерживать с ними хорошие отношения.

Его понимание собственных проблем страдало серьезными изъянами; эксгибиционизм предшествовал его разрыву с Шэрон в «Трэжер Вэлли» на полдюжины лет. Одного этого отказа было явно недостаточно, чтобы разжечь агрессию по отношению ко всем женщинам, – его тщеславие и самоуверенность не позволяли принять такое объяснение. Нет, агрессия эта зародилась очень давно, но признать свою неадекватность по-мужски он не мог. Он был сильным и выглядел как Адонис. Внешне он был безупречен.

Что касается секса, то Рэнди объяснил тюремным психологам в 1976 году, что, по его мнению, он нашел способ предотвратить любые неприятности после выхода из тюрьмы.

– Отказ от физической связи – вот что мне поможет. Я всегда чувствовал себя отчасти виноватым из-за секса. В жизни есть кое-то большее, чем секс.

Конечно, для него это был самый нереалистичный и явно невозможный путь; сублимация растущего сексуального влечения была упрощенным и ошибочным решением его проблем.

Рэнди уверенно заявил, что теперь ставит перед собой новые цели: помощь другим, знакомство с женщиной по духовным соображениям, поиск жены и создание семьи.

Он уверял, что никогда никому не причинял вреда, что у него нет склонности к насилию.

Психологи придерживались иного мнения и не рекомендовали освобождать его в обозримом будущем.

Рэнди Вудфилд провел в тюрьме не все десять лет. Он понял и усвоил правила тюремной жизни. Можно быть умником и наглецом, но выйти на свободу это не поможет. А он хотел выйти на свободу. Рэнди узнал, что в общении с тюремными психотерапевтами важно давать определенные правильные ответы. Он сказал специалистам, что признает свою вину, что понимает необходимость в помощи. Если он выйдет на свободу, то первым делом обратится к психиатру. Он отметил, что у него есть твердая поддержка со стороны семьи и друзей и что бывший работодатель готов принять его в фирму по производству электроники.

– Я начинаю понимать себя по-настоящему и перестаю быть фальшивым, – заявил Рэнди штатному психологу. – Я знаю, что у меня есть проблема, знаю, что должен справиться с ней. Я научился принимать отказ, особенно от женщин. Теперь я не воспринимаю это как личное оскорбление. Мне потребовалось двадцать семь лет, чтобы повзрослеть, но сейчас я справляюсь. Меня поддерживает семья. Раньше мне было слишком стыдно признаться в своей проблеме. Но теперь я знаю от преподобного Бича, что проблемы есть и у других парней, и если они справляются с ними, то и я смогу. Я уже не тот незрелый юнец, каким был раньше. Раньше я просто хотел играть в футбол и развлекаться. Теперь я возмужал и уверен, что могу сам решать свои проблемы. Я больше не чувствую необходимости прятаться от них. Теперь я знаю, что работа важна. Мне нужно перестать убегать от себя и признать реальность. Я больше не чувствую необходимости бежать от проблем.

На этот раз Рэнди убедил психолога в том, что взял свою жизнь под контроль, и тот написал в отчете так: «На основании многочисленных бесед можно сделать вывод об искреннем желании Вудфилда измениться. Учитывая высокий интеллект и способности Вудфилда, надежную поддержку со стороны других членов сообщества, его понимание самого себя, раскаяние в содеянном и искреннее стремление к переменам, долгосрочный прогноз представляется благоприятным. Рекомендуется в качестве подходящего кандидата на освобождение из-под стражи на время работы, что стало бы для него хорошим переходным шагом, помогло укрепить уверенность в себе и позволило привыкнуть к возвращению в общество. К побегу не склонен, к проявлению насилия не расположен».

В личном деле Рэнди было полно писем от деловых партнеров, превозносящих его положительные качества и уверяющих, что ни в какие неприятности он больше не попадет.

Не прошло и четырех лет из десятилетнего срока, как Рэнди узнал, что в июле 1979 года его ждет условно-досрочное освобождение. Тогда же он вспомнил, что в этом году исполняется десять лет со дня окончания его классом средней школы Ньюпорта и что пришло время для встречи выпускников. Поскольку сам он еще оставался в заключении, Рэнди написал другому старому другу – Алексу Картеру – и предложил ему организовать такую встречу. К этому времени Алекс был счастливо женат на одной из старых подружек Рэнди и, возможно, чувствовал себя в некотором смысле обязанным бывшему однокласснику.

Алекс проделал всю работу по установлению контактов с классом 1969 года выпуска и наметил дату встречи – 25 августа 1979 года. Подбадриваемый письмами Рэнди, Картер собрал довольно-таки большую компанию.

Рэнди вышел из тюрьмы штата Орегон в Салеме через два дня после праздника, 4 июля. Штат Орегон выделил ему 86,35 доллара наличными, а на его тюремном трастовом счете лежало еще 13,65 доллара. Финансовый вопрос Рэнди не беспокоил; его ждала работа.

Возвращаться за решетку он не собирался.

В официальной программе встречи выпускников Ньюпортской школы 1969 года Рэнди Вудфилд значился председателем организационного комитета.

Дневная программа предусматривала пикник и волейбол на пляже; вечерняя предполагала банкет в гостинице «Оттер Крест». Только что вышедший из тюрьмы Рэнди Вудфилд был активным участником всех мероприятий 6 июля. Прохаживаясь под руку с симпатичной девушкой, он щеголял своей отросшей в тюрьме бородкой и шутил с Майком Шеффером, на которого, похоже, ничуть не обижался за последние годы молчания.

Одноклассники Рэнди вели себя тактично и не приставали с расспросами, как он попал в тюрьму. На деле многие из них, возможно, и не знали, что он там побывал. Рэнди рассказывал об играх за «Грин-Бэй Пэкерс» и держался скромно, но уверенно. В частном порядке он объяснил Алексу Картеру, что попал в тюрьму за ограбление нескольких киосков «Фотомат» и что полиция поймала его после того, как установила за ними наблюдение.

Половина этой истории была правдой – та часть, где говорилось о группах наблюдения. Другую часть, с некоторыми неприятными деталями своего столкновения с полицией, Рэнди опустил.

Приехав в Ньюпорт на встречу с бывшими одноклассниками, он остановился у родителей, а по возвращении в Портленд временно – пока не встал на ноги в финансовом отношении – поселился у сестры.

Работа в «Тектроникс» оплачивалась хорошо и приносила ему шестьсот долларов в месяц, не считая платы за сверхурочные. Рэнди получил возможность взять ссуду в кредитном союзе компании, чем не преминул воспользоваться.

По выходе из тюрьмы Рэнди был приписан к офису по УДО округа Клакамас. Его надзорным офицером стала Джуди Пуллиам. Он снова попал в зависимость от женщины, должен был отчитываться перед ней и получать ее одобрение, чтобы оставаться на свободе. Тем не менее Рэнди получил хороший шанс, и все, что от него требовалось, – это выполнять правила условно-досрочного освобождения.

Шеф Пуллиам, Терри Гассауэй, признает, что поначалу Рэнди регулярно отчитывался перед своим надзорным офицером.

– Он вообще к властям был настроен враждебно. Конечно, приходил и отчитывался, но при этом изображал из себя этакого мачо. Очевидно, был когда-то футболистом и считал себя настоящим мужиком.

Уследить за Рэнди было трудно из-за его частых переездов с места на место. Указания и советы со стороны – будь то сотрудники коррекционного центра округа Клакамас или его семья – он не принимал, но и серьезных нарушений правил УДО не допускал. Никаких происшествий, которые выдавали бы его неприязнь к женщинам, между Рэнди и Джуди Пуллиам отмечено не было.

– Многие из этих парней относятся к своим надзорным враждебно, – отмечал Гассауэй, – но с его стороны ничего такого не наблюдалось.

У Рэнди было много подружек; его редко видели дважды с одной и той же женщиной. Вскоре в его маленькой черной книжечке было 255 имен и телефонных номеров – и все, кроме нескольких, женские.

По прошествии некоторого времени Рэнди бросил работу в «Тектроникс» и стал барменом. Теперь перед ним открылся целый мир женщин. Он был хорош собой, отзывчив, любезен с девушками и не требовал удостоверения личности у тех, кто не дотягивал до нужного возраста, а таких бывало немало.

Он так спешил компенсировать упущенное за четыре года вынужденного безбрачия, что допустил несколько ошибок.

– Я облажался, – признавался позже Рэнди. – Слишком торопился и подхватил у кого-то герпес.

Трейси Коннорс впервые за много лет увидела Рэнди в сентябре 1980 года. Она была в больнице в Роли-Хиллз под Портлендом, позвонила Рэнди и попросила его приехать навестить ее.

– Он приехал в больницу четвертого или пятого сентября и принес мне котенка. Он был все тем же, прежним стариной Рэнди – по крайней мере, казался таким же. Он работал в баре рядом с больницей и выглядел вполне счастливым. Сказал, что хочет стать менеджером. Ездил на золотистом «Фольксвагене» своей матери.

Как всегда, Рэнди проявил искренний интерес к ее жизни и рассказал о своей. Признался, что живет с семнадцатилетней девушкой по имени Люси и что Люси работает официанткой в коктейль-баре, пользуясь удостоверением личности, где указано, что ей двадцать один год. Он также объяснил основные правила своих отношений с Люси.

– Я люблю ее, а она любит меня, и мы не спим ни с кем другим, но у каждого есть свои друзья. Единственное, что меня беспокоит, – это то, что когда я прихожу домой с работы и хочу лечь спать, к Люси приходят ее друзья-парни и они веселятся в гостиной.

Трейси увидела Рэнди Вудфилда еще раз, 7 сентября 1980 года, когда пришла в бар, где он работал. Они поговорили полчаса, а потом она поднялась и собралась уходить.

– Я сказала ему, что доберусь домой автостопом, Рэнди очень расстроился и предложил оплатить для меня такси. Сказал, что я просто не знаю, каких людей за рулем можно встретить, и спросил, что я буду делать, если попаду на какого-нибудь психа. В конце концов я поехала домой на автобусе, чтобы он не волновался.

Глава 7

Двадцать второго января 1981 года Бет Уилмот еще оставалась в больнице, залечивая раны и оправляясь от шока после нападения, которое унесло жизнь ее лучшей подруги. Она все еще находилась под охраной. До позднего вечера 18 января жизнь Бет была богата событиями. Она родилась 30 мая 1960 года в Калифорнии и там же пошла в начальную школу в Кастровилле. Среднюю школу Бет закончила уже в Салинасе. К короткому резюме, которое она отправила по трем адресам в Салеме, прилагался список с перечнем ее предыдущих мест работы. К своим двадцати годам Бет побывала кассиром в ресторане «Гигантский артишок» в Кастровилле, а также хостес и официанткой в ресторане «Яблоня» в Спокане. Кроме того, за спиной у нее был семестр изучения машинописи и два года домоводства. О себе она написала следующее: рост – 165 сантиметров, вес – 52 килограмма, вождению автомобиля не обучалась.

После смерти Шери Халл девушка осталась в Салеме практически одна, и Дэйв Коминек и его жена Гейл взяли ее под свою опеку, дав понять, что в Салеме есть люди, которые заботятся о ней.

Едва поправившись, Бет получила еще один удар. Врачи в больнице «Мемориал» обнаружили, что она заразилась герпесом. Убийца-насильник «наградил» ее заболеванием, от которого нельзя вылечиться.

Между тем Дэйв Коминек разослал первый информационный бюллетень по розыску убийцы. Используя идентификационный комплект, техники-криминалисты составили первый композитный портрет подозреваемого. Позже выяснилось, что он невероятно похож на настоящего убийцу. С листа бумаги на зрителя смотрят холодные глаза на довольно симпатичном усатом лице. Волосы скрыты капюшоном.

Подозреваемый: БЕЛЫЙ МУЖЧИНА, от 25 до 30 лет, рост от 178 до 183 сантиметров, вес от 63 до 72 килограммов, волосы песочного цвета, русые, длиной до воротника. Цвет кожи – румяный (возможно, на лице есть оспинки). Голос низкий. Одежда: синие джинсы, теннисные туфли, куртка коричневого цвета с капюшоном (виниловая, кожаная или полиэстровая). Длина – до талии. Перчатки для вождения.

Оружие: темно-синий шестизарядный револьвер 32-го калибра со стволом от четырех до шести дюймов.

С любой информацией обращаться к дет. Коминеку или дет. Бутвеллу, округ Мэрион, тел. 588-5113. Дело CR81-3152.

Когда вышел этот первый бюллетень, Дэйв Коминек никак не ожидал последовавшего за ним шквала звонков. Десятки отделов работали над нераскрытыми делами о нападениях на молодых женщин. На тот момент никаких связей еще не просматривались, но когда детали головоломки наконец сложатся воедино, сотня детективов поймет, что все они ищут одного и того же человека. В те же первые дни февраля 1981 года они искали призрака, который, казалось, бродил туда-сюда по автостраде I-5.

Прежде всего, Коминек посовещался с новым прокурором округа Мэрион, Крисом Ван Дайком. Ван Дайк попадет в поле зрения общественности, поскольку будет постоянно работать с детективами, разыскивающими человека по прозвищу Убийца с трассы I-5. Как и они, Ван Дайк отодвинет на второй план все личное и посвятит следующие семь месяцев жизни охоте на преступника.

Все свои тридцать лет он прожил со знаменитостями, но знаменитостями иного рода. Крис Ван Дайк – сын комика Дика Ван Дайка, и он очень похож на своего знаменитого отца – такой же долговязый, с такой же ухмылкой на вытянутом лице и неуклюжей грацией в движениях. К 1981 году Крис значительно удалился от Голливуда – как по расстоянию, так и по образу жизни.

Крис Ван Дайк сначала учился в Западном колледже в Лос-Анджелесе, потом взял годичный отпуск и отправился в путешествие по Соединенным Штатам, оставив за спиной тридцать с лишним тысяч километров. Несколько месяцев он провел на Северо-Западе, и этот регион пришелся ему по душе. Некоторое время он учился в Университете Уитворта в Спокане, но вернулся в Западный колледж за степенью бакалавра. Степень юриста он получил в Университете штата Аризона, где был одним из лучших в своем потоке.

Северо-Запад по-прежнему манил Ван Дайка, и, по воле судьбы, одним из его профессоров в университете Аризоны был судья Верховного суда штата Орегон Арно Денеке, который взял творческий отпуск, чтобы преподавать там. Получив диплом юриста, Ван Дайк уже знал, что хочет работать в Орегоне, и подал заявление на получение соответствующей должности. Судья Денеке вспомнил молодого способного юриста и нанял Криса Ван Дайка в качестве своего помощника по правовым вопросам. Ван Дайк переехал в Салем в 1975 году.

Проработав два года у верховного судьи, Ван Дайк в течение двух с половиной лет занимал должность заместителя окружного прокурора округа Бентон в городе Корваллис, штат Орегон, а затем вернулся в Салем, чтобы работать в апелляционном отделе прокуратуры штата.

В мае 1980 года Крис Ван Дайк рискнул, выдвинув себя на должность прокурора округа Мэрион – и выиграл. Ему было всего двадцать девять лет, и ему предстояло заняться делом об убийстве.

Крис Ван Дайк так же предан закону, как его отец театру. Он столь же щепетилен в отношении деталей и привержен кропотливой работе, без чего невозможен успех в карьере. Ван Дайк тесно сотрудничал с Коминеком и Холлоуэем в выслеживании убийцы Шери Халл. Ван Дайк согласился, что Бет Уилмот могла бы вспомнить больше о нападавшем на нее, если бы подверглась гипнозу. Бет доверяла Дэйву Коминеку и 3 февраля согласилась подвергнуться гипнозу в присутствии полицейского художника Дэйва Барриоса.

Коминек попросил Бет выбрать место, где она чувствовала бы себя в безопасности, и девушка решила представить себя в комнате парня, который ей небезразличен. Коминек постоянно уверял ее, что она будет в безопасности и увидит произошедшее как бы по «телевизору». Ей не придется заново переживать нападение; она будет только зрителем, наблюдающим за всем со стороны.

– Итак, Бет, – монотонным голосом заговорил Коминек, – ты здесь, в этом очень, очень уютном месте… тебе покойно и хорошо. Ты слышишь все, что происходит, и тебе хочется оставаться в этом состоянии. Ты очень, очень расслаблена, тебе очень, очень комфортно. Я хочу, чтобы ты представила себя на вершине лестницы, а лестница состоит примерно из десяти ступенек… Я хочу, чтобы ты представила, как спускаешься вниз. С каждым шагом, который ты делаешь, ты все глубже и глубже погружаешься в расслабление. Ты начинаешь с верхней ступеньки – это номер десять – и спускаешься дальше… девять… восемь… семь… шесть… Пять. Четыре. Три. Осталось две… одна.

Бет была в прекрасном саду. К ее запястью был привязан воображаемый воздушный шарик, а сама рука была легкой, словно перышко, и поднималась вслед за каждым порывом шарика. Коминек попросил ее представить календарь, и с него стали опадать странички, пока она не остановилась на 18 января.

– Помни, что на самом деле тебя там нет; ты можешь просто смотреть на это… как по телевизору. Ты можешь взять этот телевизор и поднести его поближе, а можешь отодвинуть подальше.

Бет улыбнулась и кивнула. Она не испугалась.

– Вам с Шери надо заправиться, а потом поезжайте на работу. Ты видишь, что Шери нужно принять душ. Вот теперь вы готовы идти на работу. Вас двое, и вы идете на работу.

Коминек снова напомнил Бет, что она всего лишь наблюдает за происходящим по телевизору, что ей ничего не угрожает и никто не может сделать ей ничего плохого.

– Сейчас этот человек войдет. Ты увидишь его по телевизору. Вот он входит в дверь. У него в руке револьвер. Теперь, Бет, я хочу, чтобы ты понаблюдала за ним. Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на том, во что он одет.

Коминек вышел из комнаты, а магнитофон продолжал работать. Не было слышно ни звука, кроме спокойного дыхания Бет. Затем Коминек пригласил Дэйва Барриоса, чтобы он послушал ответы и попробовал нарисовать лицо по этим сведениям. Хотя Бет и оставалась в гипнотическом состоянии, магнитофон улавливал некоторую напряженность в ее голосе. Страх проступал, несмотря на неоднократные заверения Коминека о том, что ей нечего опасаться.

Бет снова, медленно, описала убийцу.

Бет: Я не вижу его волос.

Барриос: Ты не видишь его волос. У него на голове шапка?

Бет: Капюшон.

Барриос: У него на голове капюшон. Он все время был в капюшоне?

Бет: Ага.

Барриос: Капюшон, как у толстовки или как у куртки?

Бет: Как у куртки.

Работа продолжалась. Глаза Бет наполнились слезами, и тушь растеклась по щекам темными струйками, но она не замечала этого. В течение часа она отвечала на вопросы Барриоса. И вот наконец страницу в блокноте заполнило похожее на привидение лицо. Убийца смотрел из-под полуопущенных век, сжатый рот напоминал жесткую линию. Капюшон придавал ему сходство с монахом.

Дэйв Коминек осторожно провел Бет по дням календаря к 3 февраля. Она выпрямилась и огляделась.

– Как долго, по-твоему, ты здесь пробыла? – спросил он.

– Думаю… полчаса.

– Так. А во сколько мы пришли?

– Я не знаю.

– Тогда было около половины третьего. Сейчас пять минут пятого.

Бет недоверчиво покачала головой.

– Правда? И сколько я здесь, получается?

– Полтора часа.

Коминек протянул Бет салфетку и предложил ей стереть размазавшуюся по щекам тушь. Девушка даже не поняла, что плакала, и теперь смутилась из-за испорченного макияжа.

– Я мало чего запомнила, – извиняющимся тоном сказала Бет. – Я видела его глаза. И постоянно их вижу.

Она посмотрела на Коминека.

– Отвезите меня в здание «Трансамерика». Мы вернемся туда, и я вспомню больше. Мне страшно, но я вернусь, если это поможет.

Коминек согласился отвезти Бет туда, где она оказалась на волосок от смерти. Но даже когда они проходили через закусочную, она не вспомнила ничего больше. Убийца был молод, высок и жесток. Пластырь на носу. Темно-красные с белым спортивные туфли и куртка с капюшоном. Его лицо пугало ее до сих пор, и когда она пыталась воспроизвести его, память как будто отключалась.

– Поймайте его, – сказала Бет. – Если вы его поймаете, я его узнаю. Я никогда, никогда не забуду это лицо.

Глава 8

После смерти Шери Халл жители города Салем в штате Орегон наводнили офис шерифа округа Мэрион информацией о возможных подозреваемых в убийстве. Детективы получали более двухсот телефонных звонков в день. В округе было всего четыре детектива, а лейтенант Маккой и Джей Бутвелл работали над другим убийством, не связанным с данным расследованием. Таким образом, задачу с поимкой убийцы Шери пришлось решать Дэйву Коминеку и Монти Холлоуэю. Вдвоем они проверяли каждый звонок, каждые новые сведения, но не находили ничего, что могло бы помочь в расследовании.

Они получили компьютерные списки всех условно-досрочно освобожденных за предыдущие два года из тюрьмы штата Орегон после отбытия срока за убийство или изнасилование, а также другие преступления на сексуальной почве. Они проверили местонахождение каждого освобожденного по УДО и не нашли ни одного, кто подходил бы под описание убийцы Шери Халл.

Единственный вывод, к которому смогли прийти Коминек и Холлоуэй, заключался в том, что убийца с пластырем на носу не местный житель, а дрифтер, бродяга, который случайно увидел двух девушек, убиравшихся в здании «Трансамерика», и воспользовался этим случаем. Если это так, то он мог давно уехать и быть сейчас где угодно.

Помощник шерифа Берни Папенфус сказал им, что сразу после поступления первого звонка о помощи увидел неподалеку от здания мужчину, который шел пешком. Это вовсе не означало, что этот человек не спрятал заранее свой автомобиль где-нибудь в безопасном месте подальше от места преступления, а потом вернулся к зданию «Трансамерика». Но никто не знал, как выглядит этот автомобиль. И никто, кроме Бет Уилмот, не знал, как на самом деле выглядит убийца.

Третьего февраля Дэйв Коминек отправил по телетайпу запрос на предоставление информации об аналогичных преступлениях в семь западных штатов. Способ совершения убийства и сексуального насилия был новым для Салема, и Коминек рассчитывал, что другие детективы могли сталкиваться с чем-то похожим.

– Нам позвонили на следующий день, – вспоминает Коминек. – Позвонили издалека, из Калифорнии. Из округа Шаста, если быть точным. На связь вышли капитан Джим Картер и детектив Джин Фарли. У них там произошло двойное убийство в тот самый день, когда я отправил телетайп, и они полагали, что орудием убийства может быть револьвер 32-го калибра. Как и у нас. Они ждали результатов вскрытия, чтобы узнать это наверняка.

Третьего февраля Стив Экард, пожарный из города Реддинг в штате Калифорния, отработал круглосуточную смену на станции Маунтин-Гейт. Ирония судьбы заключается в том, что полицейским и пожарным, которые защищают семьи других людей, часто приходится оставлять свои собственные семьи без защиты в темные и опасные ночные часы.

Жена Экарда, тридцатисемилетняя Донна Ли, и его четырнадцатилетняя падчерица Джанелл Джарвис в тот вторничный вечер остались дома одни. Другая падчерица, двенадцатилетняя Кристина, домой еще не вернулась. Семья Экардов жила в самом конце Холидей-роуд, в городке Маунтин-Гейт, штат Калифорния, примерно в двенадцати километрах к северу от Реддинга, к югу от озера Шаста и непосредственно на автостраде I-5.

Донна Ли Экард, дипломированная медсестра, работала в больнице «Мерси» в дневную смену, и когда Стив выходил на ночную смену в пожарной части, они расходились, как корабли, проплывающие в ночи. Но каждый из них был предан своей работе, которая спасала жизни.

В последний раз Стив Экард разговаривал с женой в половине четвертого пополудни. В тот день Донна Ли была у врача на небольшой хирургической операции и сказала мужу, что плохо себя чувствует и собирается прилечь.

Двенадцатилетняя Кристина Джарвис допоздна задержалась в школе, чтобы посмотреть баскетбольный матч. В шесть вечера она позвонила матери и попросила разрешения пойти в гости к подруге. Кристине показалось, что Донна Ли сонная, будто ее только что разбудили. Разрешение Кристина получила, но с условием, что к девяти вернется домой.

Девочка-семиклассница вернулась быстро и у двери посмотрела на часы – было 20:52. Она позвала мать и сестру, но ей никто не ответил. Еще без какой-либо тревоги Кристина прошла по дому, продолжая звать Донну Ли и Джанелл.

Войдя в спальню родителей, она застыла от ужаса – такое не должен видеть ни один двенадцатилетний ребенок. И мать, и сестра были дома, но ответить ей они уже не могли.

Обе лежали бок о бок на кровати. Донна Ли лежала на спине; на ней была только спущенная ночная рубашка, обнажившая грудь. Очки по-прежнему надеты, но лодыжки скрещены и перевязаны белой хирургической лентой, как и руки, перехваченные такой же лентой в запястьях. Широкая полоса ленты закрывала ей рот и нос.

Четырнадцатилетняя Джанелл лежала полностью обнаженная, с залитым кровью лицом.

Потрясенная до бесчувствия, Кристина поняла, что сестра мертва, но еще надеялась, что жива мать. Она сорвала скотч с лица Донны Ли и умоляла ее ответить. Но мать молчала.

Тогда Кристина по-настоящему испугалась, что они обе мертвы. Она была дочерью пожарного и знала, что делать в чрезвычайной ситуации. Ей говорили, что никогда не следует предполагать худшее, иногда жертвы несчастных случаев или утопления могут быть спасены, если вовремя вызвать медицинскую помощь. Она подняла телефонную трубку и набрала номер службы экстренной помощи, который был подключен к линии больницы «Мерси».

– Моя мама… моя сестра… срочно пришлите помощь. Холидей-роуд. Дом Экардов.

Звонок поступил в 21:01. Сержант Боутнер и капрал Дэн Каннингем из патруля шерифа округа Шаста прибыли на вызов вместе с офицерами Коу и Вуденом. Из больницы позвонили в пожарную часть Маунтин-Гейт и попросили отправить по вызову скорую медпомощь. Для Стива Экарда наступил тот самый кошмар, которого боятся все пожарные мира. Помощь требовалась в его собственном доме.

Шеф Дэйв Селби, помощник шефа Лерой Портеус и капитан Дэн Селби помчались с Экардом к нему домой. До Холидей-роуд было не очень далеко; Маунтин-Гейт – маленький городок. Пожарные прибыли к дому Экардов через пять минут. Две минуты спустя подъехали люди шерифа.

Помощники шерифа видели, как Стив Экард утешает в гостиной Кристину; Дэн Селби и Портеус сообщили им, что в спальне наверху два тела. Стив Экард сказал им, что уже видел тела – его жены и старшей падчерицы.

Каннингем и Боутнер уже увидели то, что выглядело как пулевое ранение в шее Джанелл Джарвис, и скотч на лице ее матери. Они немедленно оцепили место происшествия и уведомили детективов Джина Фарли и Рика Бернетта.

Стиль убийства явно напоминал так называемый расстрельный. В Донну стреляли, похоже, дважды. Джанелл получила намного больше пуль, по меньшей мере полдюжины, все в затылок. Чего не могли понять детективы, так это того, почему тихий дом в конце улицы стал ареной такой кровавой бойни.

И первым делом двум детективам пришлось задать самый трудный вопрос. Ответ на него они уже знали, но для протокола им нужен был ясный и четкий ответ. Детективы всегда в первую очередь обращают внимание на родных и близких, поскольку статистика показывает – большинство убийств совершают именно они. Фарли и Бернетт подали знак начальнику пожарной охраны и отвели его в сторону.

Где был Стив Экард в течение предыдущих трех или четырех часов? Ответ последовал незамедлительно – Экард дежурил на станции.

Кристина рассказала, что разговаривала с матерью в шесть часов и с ней все было в порядке. Да, она была немного сонная, но в ее голосе не было ни испуга, ни тревоги по какому-либо поводу.

– Она говорила, чем планирует заниматься этим вечером? – мягко спросил Фарли.

Девочка покачала головой, но затем вспомнила.

– Она говорила, что ей нужно сходить в «Джейкс-маркет», купить кое-что.

Как и все, кто регулярно ездит по автостраде I-5, Фарли и Бернетт знали «Джейкс-маркет» – этот небольшой магазинчик располагался недалеко от трассы, в конце улицы, где жили Экарды. Те, кто ехал в отпуск в курортную зону вокруг озера Шаста, всегда запасались там холодным пивом, фасолью, хот-догами – обычными продуктами для кемпинга.

Джинсы Джанелл лежали на полу рядом с кроватью, и Бернетт осторожно достал из их заднего кармана чек. Он был датирован 3 февраля, выписан на имя Джейка и подписан Донной Экард. Что-то помешало Джанелл войти в магазин и оплатить его.

Никто, кроме убийцы, не мог точно знать, что случилось с Донной Экард и ее дочерью, но если попытаться реконструировать преступление, то картина получалась такая: мать и дочь вышли из дома, чтобы быстро съездить в «Джейкс-маркет» за продуктами к завтраку. Донна Экард, очевидно, накинула пальто поверх ночной рубашки и отвезла Джанелл к магазину. Девушке оставалось только взять чек, войти и купить хлеб, молоко и хлопья.

Однако проверка показала, что ни Донна, ни Джанелл в магазин вечером не заходили. Похоже, кто-то перехватил их по дороге.

Каков мотив убийства? Явно сексуальный. Тела были обнажены – одно полностью, другое наполовину. Вскрытие должно было подтвердить или опровергнуть факт изнасилования. Стив Экард проверил дом и сказал, что все вещи, которые могли заинтересовать грабителя – стереосистема, телевизоры, ювелирные украшения, – на месте. Не хватало только револьвера «Смит-и-Вессон спешл» 60-й модели, 38-го калибра. Это было уникальное оружие с трехдюймовым стволом из нержавеющей стали и рукояткой из орехового дерева. Экард назвал детективам серийный номер пропавшего оружия.

Тела жертв увезли для проведения вскрытия.

Получив днем позже результаты вскрытия, Джин Фарли и Рик Бернетт связались по телефону с Коминеком в Салеме.

Донна Ли Экард и Джанелл Джарвис были убиты выстрелами в голову: девушка получила семь пуль, ее мать – две. Извлеченные пули были выпущены из револьвера 32-го калибра, как и пули, которыми расстреляли Шери Халл и Бет Уилмот. Город Маунтин-Гейт, штат Калифорния, находился более чем в шестистах километрах к югу от Салема, но общие черты обоих преступлений бросались в глаза. Обе жертвы – женщины. Оружие убийства – револьвер 32-го калибра. И там, и тут стреляли в затылок. И, наконец, неподалеку автострада I-5.

И это было еще не все. Бет и Шери подверглись оральной содомии. Четырнадцатилетняя Джанелл Джарвис подверглась анальной содомии после смерти. Доказательств сексуального насилия в отношении Донны Ли Экард не обнаружено, хотя ее ночная рубашка потрепана. Жертвы умерли всего за час до того, как их обнаружила Кристина Джарвис; когда их нашли, трупное окоченение даже не началось и признаков синюшности внизу тел еще не было заметно (эта темная полоса появляется, когда кровь скапливается внизу после остановки сердца).

Кристина определенно пришла домой почти сразу после ухода убийцы. Приди она чуть раньше, жертв могло быть больше.

– И дело Маунтин-Гейт, похоже, не единственное дело такого рода, – продолжал Бернетт. – Субъект, одетый в зеленую куртку, джинсы, перчатки и теннисные туфли, с пластырем на переносице, разыскивается для допроса по делу об изнасиловании, похищении и содомии в Реддинге третьего февраля. Еще одно происшествие случилось на следующий день в Ирике. Плюс я нашел ограбление «Уинчеллс донат» в городе Грантс-Пасс двадцать девятого января, ограбление продуктового магазина в Медфорде и – сегодня же – ограбление мотеля в Эшленде четвертого февраля.

– Думаю, мы ищем одного и того же человека, – заключил Коминек. – Столько юрисдикций, разных округов, и всем им нужен только один парень.

Они пообещали оставаться на связи. Детективы службы шерифа округа Шаста поищут упоминания о делах, где фигурировал пластырь, в Северной Калифорнии и Южном Орегоне. Коминек проверит севернее Юджина.

Округ Шаста был не единственным, чье управление полиции откликнулось на телетайпы Коминека с запросами о подобных случаях. Откликов было гораздо больше, чем он ожидал. На него обрушился целый шквал сообщений.

Глава 9

В период с июля 1979 по март 1981 года Рэнди Вудфилд сменил так много мест работы и так много адресов, что его надзорному офицеру Джуди Пуллиам было трудно за ним уследить.

Обычно он подделывал свои заявления о приеме на работу таким образом, чтобы не объяснять тот четырехлетний перерыв, в течение которого он пребывал в исправительном учреждении. Делалось это просто: Рэнди вычитал четыре года из своего возраста. Он вообще не любил признаваться даже самому себе, что ему тридцать лет. Да и на вид ему редко давали больше двадцати пяти.

От женщины к женщине Рэнди переходил еще чаще, чем менял работу. Он искал такую девушку, которая полностью попала бы под власть его обаяния. Понятно, что мужчина, в течение четырех лет обходившийся без сексуальных партнерш, будет жаден до плотских наслаждений. К Рэнди это относилось в полной мере; он просто изголодался по сексу. В своих поисках подходящих кандидаток он проявлял немалую изобретательность. Сразу после освобождения из тюрьмы в июле 1979 года он последовал за двумя симпатичными молодыми женщинами по автостраде I-5, обогнал их и посигналил. Девушки остановились, опустили стекло и спросили, не хочет ли он поплавать. Он кивнул и последовал за ними до их квартиры.

Этот день прошел хорошо, и два дня спустя он позвонил одной из девушек, Мойре Бэндон. К середине августа они уже жили вместе. Вскоре после этого Мойра с огорчением обнаружила, что подхватила герпес. Она простила Рэнди за это, и их отношения продолжались до ноября, когда они поссорились и Рэнди съехал. Помимо герпеса, ей остался от него еще один подарок: фотография Рэнди в обнаженном виде. Он продолжал звонить ей в течение следующих полутора лет, и они поддерживали дружбу, даже несмотря на то, что романтики в их отношениях не осталось.

Уволившись из «Тектроникс», Рэнди устроился барменом в заведение под названием «Бодрая черепаха». Его коллегам казалось странным, что он как будто зациклился на девушках шестнадцати-семнадцати лет. Впрочем, они находили его добродушным и «довольно милым парнем», хотя и удивлялись тому, что все его близкие друзья – женщины. Рассказывая о Рэнди, они отмечали, что он «общается на уровне восемнадцатилетнего подростка. И вообще у него образ туповатой блондинки – хотя он мужик».

В период работы в «Бодрой черепахе» Рэнди познакомился с симпатичной женщиной всего лишь на пять лет моложе него и работавшей в банке. Она встретила его на улице, когда он катался на мотоцикле, и поначалу нашла привлекательным, но позже увидела в нем черты, которые ее беспокоили. Он был настолько одержим женской грудью, что казался ей «извращенцем». Впрочем, на самом деле их разлучило почти полное отсутствие общения.

– Он просто был не очень умным, – объяснила она детективам, которые допрашивали ее годы спустя. – Мне стыдно думать, что я вообще встречалась с Рэнди. Все закончилось довольно быстро.

Рэнди пришел в ярость, когда кассирша банка порвала с ним, и сказал коллегам в «Бодрой черепахе», что хочет отомстить. Однако, побесившись два дня, он притих и перестал говорить о разрыве.

Официального увольнения не было, но в баре он больше не работал – стороны договорились расторгнуть трудовое соглашение.

Покинув «Бодрую черепаху», Рэнди устроился в таверну «Кран» на шоссе Бивертон – Хиллсдейл в городе Бивертон, штат Орегон. Работу он нашел по объявлению в газете, которое разместили владельцы таверны «Кран» в конце марта 1980 года. Его приняли 9 апреля на должность сменного бармена и помощника менеджера. Он работал в ночную смену с шести вечера до половины третьего ночи. Зарплата его составляла 250 долларов в неделю плюс чаевые. Там платили хорошие деньги и было много женщин. Рэнди нравилось там, но первого октября его уволили. Работодатель вспоминает, что Рэнди вел себя скромно, говорил тихо и не проявлял той уверенности и твердости, которых требовала работа. При всех своих физических данных он не мог, например, выгнать из заведения драчливых пьяниц и в результате не пользовался большим уважением у более молодых сотрудников.

Через неделю или две после увольнения Рэнди из кассы таверны «Кран» похитили 3000 долларов. Замок на входной двери взломан не был, и единственным, кроме владельцев, кто имел ключ от заведения, был Рэнди. Хозяева отправились в дом Рэнди на озере Осуиго, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, и в конце концов нашли его прячущимся на чердаке. Он отрицал факт кражи и негодовал по поводу того, что его обвинили. Рэнди написал своим бывшим работодателям письмо с плохо завуалированной угрозой. Позже он с некоторым даже бахвальством признался одной из своих немногих платонических подруг, Дикси Паллитер, в ограблении таверны «Кран».

После этого случая о нем стали распространяться плохие слухи, и Рэнди не смог найти другую работу бармена. Он сменил несколько мест, но таких условий, как в «Кране», не находил. Некоторое время он работал в одной из пиццерий «Шейкис», затем продавцом в магазине «Севен-Илевен». Из последнего его тоже уволили, хотя официально о причинах не говорилось.

Из дома своей сестры Рэнди переехал на Парк-стрит в Портленде, затем на Олсон-роуд, а оттуда в квартиру у парка Пилкингтон в Лейк-Гроув, штат Орегон. Письма следовали за ним вместе с пересылкой.

Корреспонденция зачастую находила его не сразу. Одно из таких писем он бережно сохранит вместе с другими памятными вещицами. В прошлом у Рэнди вошло в привычку отправлять подругам свои фотографии – обнаженным или в плавках. В конце 1979 года он решил расширить круг своих поклонниц и отправил такого рода фотографию в журнал «Плейгерл» в Санта-Монике, Калифорния. Снимки почти обнаженных красавчиков вызывали восторженный отклик читательниц, и Рэнди решил, что он ничем не хуже представленных в журнале мачо.

В мае 1980 года он получил из «Плейгерл» ответное письмо.

Поздравляем! Вы выбраны для возможной публикации в разделе «Парень по соседству».

Пожалуйста, верните прилагаемый релиз модели и информационный листок как можно скорее.

Не расстраивайтесь, если мы не свяжемся с вами сразу. Мы пересматриваем все заявки каждый месяц, и «Плейгерл» уведомит вас, когда мы определим для вас номер журнала.

Спасибо за ваше время и терпение. «Плейгерл» с нетерпением ждет новых встреч с вами в ближайшее время.

Искренне ваш,
Элисон Морли,
фоторедактор

Письмо было адресовано Р. Б. Вуду. Рэнди был готов обнажить свое мускулистое тело перед читательницами «Плейгерл», но, очевидно, планировал сделать это под псевдонимом. Каждый месяц он с нетерпением листал журнал, надеясь увидеть свою фотографию. Но она так и не появилась. Учитывая его последующую дурную славу, можно сказать, что журнал поступил благоразумно, решив не публиковать данное фото.

К концу весны 1980 года Рэнди объединил быт еще с одной женщиной, Люси Грант, – эту девушку он описал Трейси Коннорс, когда навестил ее в больнице. Десятого июня 1980 года они вместе подписали договор аренды дома на Пилкингтон-роуд в городке Лейк-Гроув, штат Орегон, с возможностью продления на ежемесячной основе. Рэнди и Люси пообещали платить триста долларов в месяц. Его сожительство с Люси было самым долгим опытом подобного рода. В письме Трейси Коннорс он в восторженных выражениях описывал свою любовную связь, уверенный, что Люси верна ему, несмотря на ее склонность приглашать парней послушать музыку и повеселиться, пока он пытался заснуть после рабочего дня.

Сам Рэнди действовал в соответствии со своими собственными моральными принципами и был готов к новым завоеваниям. Живя с Люси, он познакомился в таверне «Кран» с семнадцатилетней девушкой по имени Джули Рейц. Знакомство состоялось в августе 1980 года, когда Рэнди впустил в таверну эту несовершеннолетнюю девушку. Джули, как и большинство девочек-подростков, нашла его «милым» и заигрывала с ним. Позже она встретилась с ним за ланчем. Он сказал, что девушки причиняли ему много боли и он больше не может рисковать, встречаясь с ней. Девушка-подросток восприняла эти слова как своего рода вызов, а то, что он был старше, только делало его более желанным. Однажды вечером, несколько недель спустя, Джули пошла на свидание с ним. Не привыкшая к крепким напиткам, она быстро опьянела, и они вернулись в таунхаус, где Джули жила со своей матерью. Ее матери в ту ночь не было дома, но их сопровождала одна из подружек Джули.

К разочарованию Рэнди, девочки спали вместе, и ему пришлось лечь в комнате матери Джули. Утром он заявился в спальню девочек в трусах-бикини и забрался к ним в постель. Дальше ласк дело не пошло, и он ушел, когда его попросили об этом.

Джули очаровывалась своим новым другом все больше, пока не узнала, что он лжец. Наивно полагавшая, что утешает мужчину, пострадавшего от женского коварства, она пришла в ярость, когда столкнулась с ним в баре под названием «Эйфория». Рэнди в то время жил с Люси Грант, и в «Эйфорию» они заявились вместе.

Джули почти впала в истерику, назвала его мудаком и обвинила во лжи. А потом зарыдала и выбежала из бара.

Однако забыть красавца-мужчину, который был на тринадцать лет ее старше, оказалось не так просто. Случайно встретив его снова, она извинилась за скандал в «Эйфории». Позже Джули сказала подруге, что ждала его звонка, чтобы встретиться, поговорить и все уладить. В конце концов они договорились «остаться просто друзьями».

Рэнди и Люси Грант расстались осенью 1980 года, но не из-за Джули Рейц – Люси даже не знала о Джули. Возможно, Рэнди наконец-то надоели друзья-юноши Люси, а возможно, было и что-то еще. Что бы ни стало причиной разрыва, его отношения с Люси Грант превратились в череду мелких ссор. Когда Люси объяснила, что, по ее мнению, ей стоит встречаться и с другими мужчинами, для Рэнди это стало ударом. Она оказалась такой же, как Шэрон, его любовь в «Трэжер Вэлли», такой же, как Мойра, такой же, как женщина, работавшая в банке. Никому из них на самом деле не было до него дела.

Люси так хотелось побыстрее съехать, что (об этом она со смехом рассказывала друзьям) она забыла отключить водонагреватель. Водяной матрас лопнул, и Рэнди пригрозил подать на нее за это в суд. Люси в ответ пообещала подать на него в суд, чтобы потребовать свою долю арендного залога. Он ответил подчеркнуто вежливым письмом, в котором говорилось, что она получит свои деньги – за вычетом задолженности за коммунальные услуги. Он также сообщил, что обратился по этому поводу к адвокату.

Если в случае с Шэрон – да и другими женщинами – Рэнди остро реагировал на отказы, то теперь он научился скрывать свои чувства. Нет, Люси не увидит, что она сделала с ним. Но ее измена только укрепила его в убеждении, что женщинам доверять нельзя, что они только притворяются, будто любят его, и готовы в любой момент изменить ему с другими мужчинами.

Тим Росси, лучший друг Рэнди и бывший сосед по комнате, перенес аналогичный удар. Переезд Тима из Портленда в Такому на должность ассистента профессора в Тихоокеанском лютеранском университете осложнил его отношения с подругой, Дарси Фикс. Дарси сказала Тиму, что встретила другого. Молодой профессор нормально воспринял расставание и остался с Дарси в дружеских отношениях.

О расставании с Дарси Тим сказал Рэнди, когда тот приехал в Такому 11 октября 1980 года. Этот визит получился не очень удачным. Тим обнаружил, что Рэнди сильно изменился с тех пор, как они познакомились в Портлендском университете и вместе снимали квартиру после окончания колледжа. Благочестивый, мягкий молодой спортсмен, по мнению Тима, превратился в свингера, в мужчину, без умолку болтающего только о женщинах и барах. Рэнди так разозлился на Дарси Фикс, будто она бросила его самого.

На то, чтобы насладиться новой любовью, у Дарси было лишь несколько недель. 27 ноября 1980 года – в День благодарения – тела Дарси и ее нового бойфренда, Дуга Алтика, были найдены в квартире Дарси в Портленде. Оба они были убиты в расстрельном стиле. Тим узнал о смерти Дарси на следующий день после двойного убийства из телефонного звонка Рэнди.

От шока Тим потерял дар речи. Он навещал Дарси и Дуга 25 ноября, во вторник, перед Днем благодарения, и все было нормально. Разговаривая с детективами портлендской полиции, Тим спросил, была ли у Дарси возможность воспользоваться оружием, чтобы защитить себя.

– Каким оружием? – спросил полицейский.

Тим сказал, что у Дарси, когда он жил с ней, был маленький револьвер. Оружие ей дал для защиты отец, врач. Более того, Тим видел револьвер 25 ноября.

– Он лежал на полу рядом с ее кроватью, серебристый револьвер с белой рукояткой и коротким стволом. Я не очень разбираюсь в оружии, поэтому не могу сказать, какого он калибра.

Отец Дарси сказал детективам, что это был старый хромированный револьвер 32-го калибра, настолько старый, что его даже не регистрировали. Он не смог бы точно идентифицировать его – разве что по внешнему виду.

Проведя обыск, портлендские детективы пришли к выводу, что этот револьвер из квартиры пропал. Больше оттуда не взяли ничего. Полицейские перевернули все вверх дном, но оружие исчезло.

Убийство Дарси Фикс и Дуга Алтика так и не было раскрыто.

Мойра Брэндон (первая сожительница Рэнди, с которой он познакомился на автостраде) увидела сообщения об убийстве Дарси в газете и позвонила Рэнди. Она обнаружила его в доме сестры в Портленде, куда он переехал после разрыва с Люси Грант. Реакция Рэнди на шокирующую новость озадачила ее. Казалось, он воспринял случившееся без каких-либо эмоций, как если бы она рассказала ему о погоде.

Дарси была не первой из знакомых женщин Рэнди, убитых осенью 1980 года. Шери Айерс, окончившая Ньюпортскую среднюю школу вместе с Рэнди в 1969 году, была изнасилована и убита в Портленде 10 октября незадолго до полуночи. Шери была с Рэнди на встрече выпускников, состоявшейся сразу после его освобождения из тюрьмы штата Орегон. Эта блестящая, симпатичная женщина училась в Университете штата Орегон в Корваллисе, а затем в медицинской школе того же университета. На момент смерти она работала в Портленде технологом-радиологом.

Убийство Шери Айерс расследовал детектив полиции Портленда Боб Дорней. Это преступление отличалось особой жестокостью. Шери ударили дубинкой по голове, а затем нанесли ей несколько ударов ножом в шею. Просматривая список друзей Шери, Дорней обнаружил, что Рэнди Вудфилд много раз навещал Шери в ее доме на 9-й авеню в Портленде, куда он переехал после условно-досрочного освобождения. Учитывая тюремное прошлое Рэнди, его подвергли тщательному допросу. Дорней счел ответы Рэнди о его местонахождении во время убийства уклончивыми и вводящими в заблуждение. Он предложил ему пройти проверку на полиграфе, но Рэнди отказался.

Вещественных доказательств на месте преступления было обнаружено мало. В вагине молодой женщины нашли некие выделения, но не нашли посторонних лобковых волос. Из тюремных документов Дорней узнал, что группа крови у Рэнди Вудфилда – «третья отрицательная». Анализ выделений из влагалища жертвы показал, что они не принадлежат секретору с такой группой крови. Хотя Дорней не был полностью убежден в том, что Рэнди не имеет никакого отношения к убийству Шери, из числа подозреваемых его исключили. Тем не менее всегда существовала вероятность того, что выделения могли появиться в результате более раннего полового акта с другим мужчиной, или возможно, это была вагинальная жидкость самой жертвы.

Так или иначе, хотя чутье подсказывало Дорнею, что Рэнди имеет отношение к убийству, собранных доказательств не хватило, чтобы обвинить его в убийстве Шери Айерс. Это преступление остается нераскрытым до сих пор, на момент написания книги.

Факт близкого знакомства Рэнди с двумя женщинами, убитыми с промежутком в шесть недель, представлялся довольно странным всем, кто расследовал эти преступления. Однако интенсивные допросы ничего существенного не принесли.

Между тем Рэнди продолжал свою погоню за женщинами. Жалуясь на причиненные ему обиды и несправедливости, он даже не задумывался о том, что и сам не является примером постоянства. В его представлении вина всегда лежала на женщинах.

После потока взаимных обвинений и горечи Рэнди смирился с потерей Люси Грант и погрузился в беспорядочную половую жизнь. Женщины были его хобби, его призванием, его страстью. Он приударял почти за каждой встречной молодой женщиной. Он был неуклюж и очевиден в своих подходах, но чисто по закону средних чисел одерживал немало побед.

У Рэнди Вудфилда было сильно искаженное представление о взаимоотношениях мужчины и женщины. Когда дело касалось женщин, его жадность граничила с одержимостью. Он был похож на голодающего, которого выпустили на волю в пекарне – он хватается за все, что видит, откусывает по кусочку от каждого лакомства и отбрасывает его, не успев как следует насладиться. Если одна женщина была хороша, то две были еще лучше. Если с двумя он чувствовал себя в безопасности, то три… или пять… или дюжина, возможно, удовлетворили бы его потребность в женском признании. Едва установив контакт с женщиной, пусть и довольно робкий, он уже стремился заполучить ее полностью. Он засыпал ее звонками и открытками, наносил ей частые визиты, чтобы удостовериться, что его помнят и ценят. Он оплачивал огромные счета за междугородние звонки. Все это было нужно для того, чтобы женщины помнили о нем. Он часто звонил поздно вечером, давая понять, что думает о них.

Эти безумные, лихорадочные кампании не всегда срабатывали. Его целью были женщины трех категорий. Женщины-ровесницы раскусывали его сразу как мелкого придурочного мошенника и отказывались даже давать номер телефона. Женщины немного моложе и менее искушенные поначалу находили его довольно привлекательным, но при ближайшем рассмотрении обнаруживали нечто пугающее и отказывались от его дальнейшего внимания. Только девушки помоложе, такие как Джули Рейц, или же по-настоящему наивные поддавались на его разглагольствования и заверения в вечной любви.

Чаще всего Рэнди отыскивал своих жертв в барах, где молодые люди обоих полов искали ту единственную настоящую любовь. Он был красивым мужчиной – этого никто не отрицал. Густые темные кудри, аккуратные пышные усы, ресницы такие длинные, что почти казались женственными, рельефные мускулы. Единственным недостатком были шрамы, оставшиеся от подростковых прыщей.

Выходя за добычей, Рэнди надевал дизайнерские джинсы и клетчатую рубашку, расстегнутую едва ли не до пояса для демонстрации широкой волосатой груди. Он носил золотую цепочку с кулоном и ботинки на каблуках, которые добавляли еще немного к его 188 сантиметрам роста. У него был глубокий и мягкий голос, и он никогда не позволял себе неуважительного обращения. Приглашая женщину потанцевать, после он угощал ее выпивкой. В разговоре он обычно упоминал о своем «печальном детстве», давая понять, что его жизнь полна трагедий.

«Влюблялся» он мгновенно и тут же сосредотачивал на избраннице все свое внимание. Получив отказ, он быстро переключался на женщину, сидящую на соседнем барном стуле. Близости он добивался слишком настойчиво. Брал ее руки в свои, пытался поцеловать. От «Как тебя зовут?» к «Думаю, мы могли бы полюбить друг друга» переходил за считаные минуты. В первый же вечер просил разрешить ему пойти к ней домой. Обещал, что поспит на диване.

Такой безумный, напористый подход отвращал большинство женщин, и они только переглядывались и закатывали глаза, когда он не смотрел на них, шепотом называя его чудаком. Выстраивая отношения, он пропускал жизненно важные шаги; в его поспешности проглядывала жадность. Точно так же, как мужчины, даже во времена сексуальной революции 80-х не ценившие слишком простых и легкодоступных подруг, мало-мальски искушенные женщины видели Рэнди насквозь – они видели кобеля на выгоне. И отворачивались. Да, это красивый парень, но они искали для себя чего-то большего.

Рэнди не понимал, почему женщины отвергают его, и винил их. Считал, что они его подставляют. Ему не приходило в голову, что он преследует не тех, что даже согласившиеся на свидание девушки имеют в виду не свидание, а дают ему рожденное отчаянием полуобещание.

Тем не менее многие соглашались на свидания с ним, и он заносил эти успехи в свою жизнь и в свою записную книжку, как будто загребал обеими руками брильянты. Понятие этики было ему незнакомо; он не испытывал угрызений совести, когда лгал женщинам, и считал, что обращается с ними так, как они того заслуживают. Когда ему отказывали, он никак не проявлял своих чувств и сдерживался. Гнев рос, копился внутри, но каким-то образом Рэнди понимал, что в конечном счете отомстит.

При всем своем внешнем обаянии Рэнди Вудфилд панически боялся женщин. За его дерзким фасадом скрывался человек-тень, и он не осмеливался показать этого человека. Несмотря на заверения в обратном, в глубине души он считал себя слабаком; мускулистый мужчина, которого он видел в зеркале, противоречил образу, который он хранил внутри.

На исходе 1980 года Рэнди всерьез задумался об отъезде из Портленда. Причин для этого накопилось немало. Его допрашивали об убийстве Шери Айерс, и, хотя за этим ничего не последовало, он нервничал, понимая, что местная полиция занялась им всерьез.

Рэнди не был невинной овечкой. Он действительно нарушал закон. Ему нравилась работа, которая обеспечивает надежную финансовую базу, а здесь он мог рассчитывать только на минимальную сумму, которую предлагали в круглосуточных магазинах и заведениях быстрого питания. Решение пришло быстро. Рэнди связался с одним из своих старых тюремных приятелей Тони Нири. Объединившись, они ограбили сначала таверну «Кран», а затем магазин «Сейфуэй» в Ванкувере, штат Вашингтон.

Нири знал толк в таких делах и научил Рэнди простым, но эффективным способам маскировки. Все, что нужно сделать – это заклеить переносицу несколькими полосками скотча, и ни один свидетель тебя потом не опознает. Рэнди пошел дальше, приклеив фальшивую бороду, купленную в магазине «Всякая всячина». Во время ограблений у Нири был при себе «магнум» 357-го калибра, Рэнди же обходился игрушечным пистолетом. После ограблений Рэнди отклеивал скотч, снимал бороду и прятал их в рюкзак или в спортивные перчатки. Иногда грабители пользовались машиной Рэнди, золотистым «Фольксвагеном-жук», но она была довольно приметной, поэтому чаще всего брали машину Нири.

Никто, кроме Нири, понятия не имел, что Рэнди замешан в кражах.

И все же с Портлендом ему не повезло. Не повезло с женщинами, не повезло с работой. Он планировал перебраться километров на сто южнее, в Юджин. Сообщать о своих планах надзорному офицеру до переезда – а может, и после – Рэнди не собирался.

В тюрьме он обзавелся еще одним другом, Ральфом Ванси. После условно-досрочного освобождения Ральф переехал в Лос-Анджелес, но в городе Медфорд, штат Орегон, у него была семья. Приятели договорились встретиться на рождественских каникулах 1980 года.

Рэнди прилетел в Медфорд рождественским утром, и Рождество они встретили с матерью и отчимом Ральфа. На следующий день Рэнди предложил пройтись по барам, поискать женщин. Ральф согласился, хотя в роли кавалера себя не видел из-за заячьей губы и боязни получить отказ. Рэнди заверил приятеля, что его харизмы хватит на двоих.

Действительно, так и получилось: 26 декабря, в тридцатый день рождения Рэнди, ему удалось подцепить для них не двух, а сразу четырех женщин. Они сидели в баре «Сэндпайпер», когда Рэнди привел к столу первую пару. Дениз Ленуар, симпатичная разведенная женщина из города Эшленд, штат Орегон, выбралась отдохнуть, оставив детей с няней. Рэнди ей очень понравился, чего нельзя было сказать о ее подруге, которая не прониклась особой симпатией к Ральфу. Мужчины хотели веселиться всю ночь, и Дениз объяснила, что ей нужно вернуться домой. Она так и сделала, дав Рэнди номер телефона. Он пообещал позвонить.

Успокоив Ральфа, Рэнди приударил за парой сестер. Линетт Лейси жила в Медфорде, а ее сестра Роуз приехала погостить на Рождество из Северного Голливуда. Ральф и Роуз нашли общий язык, поскольку оба жили в районе Лос-Анджелеса, а Линетт показалось, что в лице Рэнди Вудфилда она нашла что-то особенное. Они провели вместе остаток вечера и назначили свидание на следующий вечер, это была суббота, 27 декабря.

Линетт и Рэнди снова встретились в «Сэндпайпере», а потом выпили у нее дома. Позже они поехали в «Максис», где условились встретиться с Роуз и Ральфом.

Во время их второго совместного вечера Линетт начала сомневаться в правильности своего выбора. Во-первых, ее кавалер громко объявил в коктейль-баре, что употребляет вещества и готов купить дозу. Во-вторых, ей не понравилась его настойчивость и напористость. Рэнди вел себя как сексуально озабоченный подросток. Он пожелал остаться у нее на ночь, а когда она возразила, заявил, что так они могли бы по-настоящему узнать друг друга.

– Я так не думаю, – сказала она.

– Но ты должна этого хотеть. А если не хочешь, то с тобой что-то не так.

Она посмотрела на темноволосого незнакомца и подумала, что совершила глупость. Она уже пожалела, что вообще поцеловала его. Он действовал нагло и решительно, не принимая во внимание ее мнение. Линетт поняла, что отношения закончились, не успев начаться. Он уже обзывал ее фригидной неврастеничкой, когда она отшила его.

Ранним утром в воскресенье Дениз и Линетт получили сообщение от Рэнди Вудфилда. Дениз не только удивилась, но и расстроилась – новый знакомый предлагал ей приехать из Эшленда в аэропорт Медфорда и забрать его. Рейс из-за тумана отменили, и он хотел, чтобы она отвезла его в Портленд. Она объяснила, что ее дети еще спят и она не станет их будить.

– Пусть побудут одни, – сказал он.

Естественно, она отказалась, удивляясь тому, как человек, которого она едва знает, мог требовать от нее столь многого.

Затем Рэнди позвонил Линетт и сказал, что устал от вечеринок, растянувшихся на три дня, а теперь вот опоздал на самолет. Сообщив, что находится на автобусной станции, он намекнул, что хотел бы провести этот день с ней. Линетт это не заинтересовало, и она, немного поболтав с ним, повесила трубку.

Однако телефонные номера обеих женщин уже попали в толстую черную записную книжку Рэнди. Особенно его интересовала Линетт. Он написал ей несколько раз, делая вид, что между ними все отлично.

«Если нам суждено быть вместе, это произойдет, – написал он. – Звезды просто не сошлись в ту ночь, когда мы были вместе».

Ее немного озадачил его откровенный намек на то, что он может быть ей интересен. Линетт, конечно, не знала, что Рэнди разослал подобные письма десяткам женщин, как будто размножил написанное на копировальном аппарате.

Он продолжал писать ей, и через некоторое время она ответила. Он был очень красноречив и выразителен в своих письмах. Она подумала, что, возможно, недооценила его, и даже допустила мысль, что могла бы навестить его на выходных в Портленде.

Ни Дениз, ни Линетт на самом деле не ожидали, что однажды снова встретятся с Рэнди Вудфилдом, и его контакты с ними закончатся для него не слишком хорошо.

Рэнди Вудфилд утверждал, что ему нужна только одна преданная женщина, которая будет ему верна. В тюрьме он говорил психотерапевтам, что мечтает найти хорошую женщину, жениться на ней, создать семью, работать и вместе с ней помогать другим. Он сожалел, что потерял нескольких «особенных женщин», и спрашивал себя, почему его отвергли – одни в самом начале, другие позже.

Через два дня после провала с женщинами в Медфорде Рэнди взялся за старое. Тридцатого декабря 1980 года он снял номер в мотеле «Нью-Орегон» в Юджине, рассчитывая изучить перспективы поселиться в этом городе.

Шелли Дженсон, приехавшая на каникулы домой из колледжа в Нью-Мексико, проводила праздник у отца в Юджине. Тридцатого декабря ей оставалось четыре дня до двадцать второго дня рождения. Шелли была высокоинтеллектуальной девушкой; ее средний балл в Университете Нью-Мексико в Альбукерке не опускался ниже четырех. Ко всему прочему она была еще и очень красива. Однако к жизни в целом и к романтическим отношениям в частности Шелли подходила с удивительной наивностью. Несмотря на несколько разочаровывающих любовных романов, Шелли все еще верила в «рыцаря на белом коне». Рано или поздно он появится, этот идеальный мужчина, и она узнает его, как только увидит. Он будет высоким, темноволосым, мягкосердечным, отзывчивым, как и она. Они возьмутся за руки, поговорят, полюбят друг друга и будут жить долго и счастливо. Судьба или карма – нечто свыше об этом позаботится.

В ночь на 30 декабря 1980 года карма привела Шелли в Юджин. Вместе с подругой она отправилась изучить возможность провести новогоднюю вечеринку следующим вечером.

Они простояли у танцпола минут пять или десять, когда к ним подошел красивый мужчина с вьющимися темными волосами.

– Извини. – Он улыбнулся. – Кажется, я оставил свой напиток на карнизе у тебя за спиной.

Шелли обернулась и увидела мужчину, который в точности соответствовал ее представлениям о «рыцаре». Она боялась, что он уйдет, поэтому начала разговор, чтобы удержать его рядом. Он, похоже, начал отвечать ее знакам внимания, и она затрепетала.

Он сказал, что его зовут Рэндалл, что он из Портленда, но планирует переехать в Юджин. Он сказал, что только-только отпраздновал свое тридцатилетие, и она рассмеялась – на вид ему было не больше двадцати пяти. Она потребовала предъявить водительские права и увидела, что он правда родился в 1950 году.

– Я тоже Козерог по знаку зодиака, – сказала она. – В эту субботу мне исполнится двадцать два.

Она была счастлива, что у них есть что-то общее. Рэндалл объяснил, что весной планирует поступить в Орегонский университет, а пока будет посещать курсы в общественном колледже Лейна. Он собирался получить два высших образования: одно в области бизнеса, другое в области здравоохранения и физического воспитания. На нее произвело впечатление его намерение найти работу бармена и откладывать деньги на образование. Этот мужчина явно стремился к успеху и был готов много работать, чтобы получить диплом.

В тот первый вечер они потанцевали всего два раза, потому что были слишком заняты разговорами. Разговор получился тяжелым, не похожим на обычные разговоры в баре для одиноких. Рэндалл рассказал ей о своих планах на будущее, семье, целях в жизни. У него был мягкий, глубокий голос, он смотрел ей в глаза своими горящими глазами. Он рассказал ей о женщине в Медфорде, которая отказала ему и от которой он «просто ушел». Не в его правилах навязываться женщине, которая его не хочет. Шелли ощутила легкую ревность, хотя эти отношения закончились прежде, чем она встретила его. Он заверил ее, что ему нет никакого дела до другой женщины.

Ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это происходит взаправду.

Она сожалела только о том, что через три дня ей придется возвращаться в Альбукерке. Очевидно, они идеально подходили друг другу, и Рэндалл уже намекал, что они, возможно, захотят серьезно заняться любовью. Разумеется, Шелли не знала и не могла знать, что Рэндалл всегда такой решительный и что он дает самые твердые обещания едва ли не каждой встречной женщине. Она уже влюблялась. Время пролетело незаметно, и она удивилась, когда пробило два часа ночи и бар закрылся.

Подруга потянула ее за рукав и прошептала:

– Приятно снова видеть тебя такой счастливой. Я оставлю тебя здесь с ним.

Рэндалл проводил Шелли до своей машины, и они стояли на холоде посреди парковочной площадки, пока она не опустела.

– Мы были шокированы, – позже вспоминала Шелли, отвечая на вопросы детективов, – тем, что так быстро испытали эти невероятные эмоции. Мы просто стояли и говорили о наших чувствах.

Наконец они сели в машину Рэндалла, его «Фольксваген-жук» цвета шампанского. Он поцеловал ее, и она приняла это как нечто само собой разумеющееся, хотя они провели вместе всего несколько часов. Они разговаривали и целовались, и в конце концов она попросила его отвезти ее домой к подруге, потому что оставила свою сумочку в машине подруги. План состоял в том, что затем он отвезет ее домой, к отцу.

Шелли так и не вернулась домой в ту первую ночь. На полпути к дому ее отца они все же решили, что отправятся в номер Рэндалла в мотеле «Новый Орегон». Она осталась с ним на всю ночь. Рэнди был очень внимателен и даже высказался в том смысле, что, возможно, для полноценного полового акта еще слишком рано. В ту ночь он удовольствовался оральном сексом. Шелли еще не знала, что минет – это его главный сексуальный пунктик.

Канун Нового года они провели в гостях у ее семьи в Юджине. Рэндалл сказал, что договорился снять комнату у разведенной женщины, живущей с маленьким сыном, и Шелли поехала с ним в дом Ардены Бейтс на Е-стрит в Спрингфилде, к востоку от Юджина, где Рэндалл выдал мисс Бейтс чек на оплату аренды за первый месяц.

Шелли не хотела проводить новогоднюю ночь без Рэндалла, но он объяснил, что уже договорился встретиться с друзьями в Портленде и пойти на «костюмированную вечеринку в стиле сороковых». Ей ничего не оставалось, кроме как отправиться на другую вечеринку в Юджине, однако новый знакомый не выходил у нее из головы. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

В первый день 1981 года Шелли позвонила Рэндаллу в дом его сестры в Портленде и сказала ему, что в Портленд собирается ее подруга и что она может поехать с ней. Он одобрил это предложение, заехал за ней и повез в «Ти-джи-ай Фрайди». Сложилось так, что сестра Рэндалла была с родителями в Оттер-Рок, так что новоиспеченные любовники провели еще одну ночь вместе.

На следующее утро Шелли с трудом заставила себя сесть в самолет и улететь в Нью-Мексико. Она не могла бросить колледж так рано, но знала, что они снова будут вместе. Огорчало лишь то, что она забыла подаренную Рэндаллом игрушку – плюшевую панду.

Шелли постоянно писала Рэндаллу, заполняя убористым почерком романтические открытки и не жалея эпитетов. Она дала обещание заняться физкультурой, чтобы быть достойной такого спортивного мужчины. Она предлагала планы, которые позволили бы им встретиться снова. Ее беспокоило, что большинство мужчин могли бы счесть ее слишком настойчивой, но Рэндалл в ответных письмах полностью ее поддерживал. Мужчины бросали ее и раньше, поэтому Шелли боялась потерять своего нового любовника. И все же скрывать от него свои секреты она не могла. Она подписывала свои письма «Всегда твоя любимая», и каждое новое послание звучало нежнее предыдущего.

Рэндалл часто звонил ей, присылал открытки и письма, всячески поддерживал ее. Она писала, что гордится им, той настойчивостью, с которой он ищет работу, и заверяла, что всегда будет рядом, если он когда-нибудь впадет в уныние. Ни один мужчина не мог бы желать большего. Рэндалла Вудфилда любила красивая, умная, преданная женщина.

«Между прочим, я люблю тебя! – писала она. – Мне так повезло, что ты есть в моей жизни. Надеюсь, ты всегда будешь рядом со мной. Я всю жизнь искала кого-то похожего на тебя и благодарна за то, что ты вошел в мою жизнь».

Недолгая разлука показалось Шелли вечностью. Тридцатого января 1981 года Шелли прилетела в Сан-Франциско, чтобы дождаться Рэндалла, который ехал к ней туда же вдоль побережья. Они провели вместе идиллических три дня. Первая ночь прошла в номере отеля «Хилтон» рядом с аэропортом, после чего они отправились в более дешевый мотель в Сан-Бруно, где остались на субботу и воскресенье. Они назвали этот уикенд своей «лодкой любви». Пара побывала на Рыбацкой пристани. Рэндаллу захотелось посетить Алькатрас, и они пару часов осматривали островную тюрьму. Они вели себя как типичные туристы, как самая обычная влюбленная пара. Шелли была немного обескуражена, поскольку у них все еще не было нормального полового акта, но она была так влюблена в Рэндалла и уверяла себя, что все случится в свое время. Возможно, он хотел сохранить ее на некоем пьедестале и ограничиваться пока оральным сексом, откладывая все остальное до того дня, когда они поженятся.

А они обязательно поженятся. В этом она была уверена. В субботу утром Рэндалл разоткровенничался и рассказал, что сидел в тюрьме и вышел по условно-досрочному освобождению. Рассказал о «Грин-Бэй Пэкерс» и своем разочаровании, когда эта история закончилась. Шелли была шокирована, но шок быстро прошел – она знала, что все это осталось где-то там, позади, и уже никогда не вернется. А потом он сделал ей предложение. И она сразу согласилась. Точную дату не назначили, но речь шла о конце лета или, возможно, Рождестве. В любом случае они заверили друг друга, что станут мужем и женой ко Дню святого Валентина 1982 года. Рэндалл позвонил своему другу Ральфу в Лос-Анджелес и попросил его быть шафером. Потом позвонил своим родителям в Оттер-Рок и сказал им, что помолвлен и собирается жениться.

После таких прекрасных выходных Шелли очень не хотелось возвращаться в Нью-Мексико, но ей нужно было закончить дела в университете. В целом выходные прошли лучше, чем она могла себе представить. Она знала Рэндалла всего месяц, и вот они уже помолвлены. Он проводил ее до самолета и сказал, что поедет обратно в Юджин по автостраде I-5, чтобы заехать к своей сестре Сьюзен в Маунт-Шаста и сообщить ей новость.

Шелли была дома в Альбукерке к десяти вечера в понедельник, 2 февраля. Рэндалл позвонил ей в полночь и сказал, что находится всего в полутора часах езды от дома сестры и они скоро поговорят снова.

К среде 4 февраля Рэндалл не позвонил. Шелли попыталась дозвониться до него в Юджине. Его там не было. Она испугалась и подумала, что он мог попасть в аварию. Она продолжала звонить всю ночь и наконец дозвонилась до него в четверг утром.

Рэнди сказал, что с радостью навестил сестру, ее мужаврача и их детей и немного задержался у них дома в Маунт-Шаста. Что касается проблем в дороге, то ничего особенного не случилось, просто его оштрафовали за превышение скорости, и он решил купить радар-детектор. Шелли не спросила, почему ему потребовалось целых два дня, чтобы добраться домой; она предположила, что он провел это время в гостях у сестры. Рэндалл не сказал этого, но такое предположение показалось ей наиболее вероятным объяснением задержки со звонком.

После выходных в Сан-Франциско учеба у Шелли не клеилась; кроме как о Рэндалле, она ни о чем не могла думать. Он звонил ей через день, и она звонила ему. Но этого было мало. Ей была невыносима сама мысль о том, что Рэндалл совсем один в Юджине, что он расстроен из-за отсутствия работы, а она сама, такая же одинокая, непонятно что делает в Нью-Мексико.

Немного полегчало, когда Рэндалл прислал ей дюжину желтых роз на День святого Валентина. Она поставила цветы в вазу, чтобы видеть их перед собой, когда пишет ему. «У меня такое чувство, будто я ступила на самый счастливый жизненный путь. Спасибо!»

Шелли не знала, что на День святого Валентина Рэнди так поздравил больше дюжины женщин, что каждое его сообщение было интимным, предполагающим дальнейшие отношения. Она понятия не имела, сколько женщин ждут звонка от Рэнди.

Рэнди Вудфилд был очень заботлив и внимателен в тот День святого Валентина. Он также отправил букет из красных роз и белых гвоздик своим родителям, которые отмечали тридцать четвертую годовщину свадьбы. Цветы прибыли к ним в Рино, где они сделали первую остановку в длительном путешествии, которое должно было привести их в Токио. Его мать была особенно тронута этим жестом. Они пережили много горя из-за Рэнди, и теперь казалось, что все в конце концов будет хорошо. Он был помолвлен с прекрасной молодой женщиной и с энтузиазмом говорил об окончании колледжа в Университете штата Орегон. Тем временем он поступил в школу барменов в Портленде, которую посещал время от времени, хотя и жил теперь в Юджине.

Уверенные, что все в порядке, Вудфилды улетели в Токио с цветами Рэнди, тщательно упакованными во влажную бумагу.

Казалось, никого не удивляло, что Рэнди мог позволить себе послать своей невесте желтые розы на семьдесят пять долларов и дорогую цветочную композицию плюс шампанское своим родителям, хотя у него уже некоторое время не было никакой работы.

К концу февраля Шелли Дженсон так сильно соскучилась по своему жениху, что в слезах позвонила ему. Они согласились, что должны быть вместе, и Шелли запланировала отчислиться из колледжа 24 февраля, собрать свои вещи и поехать в Юджин.

Шелли действительно направилась на север 4 марта, но, когда добралась до Юджина, ее мир и все, на что она надеялась в будущем, разлетелось на миллион осколков.

Глава 10

В информации, которую Дэйв Коминек и Монти Холлоуэй получили из округа Шаста, Калифорния, указывалось, что человек, очень напоминающий их подозреваемого, был замечен в Калифорнии на автостраде I-5 с 28 января по 4 февраля 1981 года. Они также получили копии отчетов о почти идентичных случаях из отделений полиции, расположенных на протяжении от Юджина в штате Орегон до Сиэтла в штате Вашингтон и его пригородов. Таким образом, речь могла идти человеке, который действовал вдоль участка автострады длиной в 1200 километров, что позволяло ему нападать и уезжать далеко от места преступления к моменту вызова полиции. На его счету было по меньшей мере три убийства. Большинство его жертв подверглись изнасилованию.

И никто не знал, кто он такой. Но теперь у него появилось прозвище – Убийца с трассы I-5.

Коминек был уверен, что тот же самый человек стрелял из серебряного револьвера в Шери Халл и Бет Уилмот в Салеме после нападения на Меррисью и Меган Грин в Корваллисе. Возможно, его каким-то образом обеспокоил случай с детьми Грин. Возможно, он устал после своих ночных «смен» на автостраде. Между происшествием в Корваллисе и бойней в здании «Трансамерика» прошло четыре дня.

Полиция Корваллиса так и не обнаружила пропавшую телефонную трубку. Выяснилось, что кто-то намеренно выкрутил лампочку на крыльце Гринов. С лампочки попытались снять отпечатки пальцев, но обнаружили только смазанный след перчаток.

Между тем преступник не давал себе передышки. Следующий отчет снова пришел из Ванкувера. Около половины восьмого в понедельник, 19 января (когда Бет лежала под усиленной охраной в больнице «Мемориал» города Салем), мужчина с вьющимися темными волосами, накладной бородой и в лыжных перчатках ограбил ванкуверский каток. В офисе катка не было никого, если не считать семнадцатилетней кассирши и трех мальчиков десяти и одиннадцати лет, один из которых пришел в тот вечер на каток отпраздновать свой день рождения.

Мужчина достал серебристый пистолет, потребовал деньги из кассы и ушел, предупредив кассиршу и мальчиков, чтобы они не смотрели, куда он идет.

Двадцать шестого января он ограбил магазин «Дари Март» в Юджине в 20:15. На переносице у него снова были полоски пластыря. Двадцатитрехлетняя продавщица сказала, что на нем была коричневая вельветовая или замшевая куртка с капюшоном и подкладкой из овчины. И снова никто не видел его машину.

Коминек повернулся к Холлоуэю.

– Кое-что вырисовывается. После двадцать шестого января отсюда до Юджина все было тихо. Похоже, потому, что следующие несколько дней он находился в Калифорнии. У нас почти два десятка случаев, которые должны быть связаны с одним и тем же человеком. Возможно, есть и другие, о которых мы пока даже не знаем. Что нам теперь делать? Установить наблюдение в каждом заведении быстрого питания от Канады до Мексики? Если бы у кого-то нашлось столько народу, то через год мы смогли бы на него наткнуться. Он уже убивал и не собирается останавливаться.

Окружной прокурор Крис Ван Дайк согласился, что пришло время наладить координацию следственных действий с калифорнийской полицией. Шестого февраля Ван Дайк, Коминек и Холлоуэй вылетели в Медфорд на частном самолете. Там они встретились с детективами службы шерифа округа Шаста, полицейских управлений Реддинга и Ирики, а также Эшленда, Медфорда и Грантс-Пасса. Крис Ван Дайк и детективы округа Мэрион представили факты по открытым делам. Затем выступили следователи округа Шаста. Они уже обсудили ситуацию с коллегами к северу от них. Было отмечено еще несколько происшествий.

Следователи из округа Шаста представили собранную ими информацию, которая ясно указывала, что серия нападений в Калифорнии и Южном Орегоне – дело рук одного человека. Судя по временному отрезку, в течение которого они произошли, преступник был ненасытным сексуальным охотником. Сержант Расти Брюер и следователь Рон Кингсли описали нападения, которые были точными копиями тех, о которых Коминеку сообщили из Вашингтона и Северного Орегона. Чтобы ввести в курс дела всю группу, они еще раз обсудили убийства Экард и Джарвис.

Донна Экард и Джанелл Джарвис были живы в 18:00 3 февраля (когда Кристин разговаривала со своей матерью по телефону), и их тела все еще были теплыми в 21:00 (когда Кристин нашла их убитыми).

– Похоже, то нападение третьего февраля было уже не первым, – сказал Расти Брюер.

Это казалось невероятным, но сержант округа Шаста сообщил об аналогичном происшествии, которое тоже случилось 3 февраля. Ранее в тот вечер женщина и девушка-подросток, работающие в ресторане «Бургер-экспресс», пострадали от действий неизвестного подозреваемого.

Мэри Слоун, сорокашестилетняя владелица «Бургер-экспресс», находилась на кухне, а восемнадцатилетняя Лиа Моррис стояла за стойкой, когда в заведение вошел мужчина с темными волнистыми волосами. Он был выше ста восьмидесяти сантиметров ростом и одет в шерстяную шапку, ветровку, выцветшие джинсы и дорогие беговые кроссовки. На руках у него были синие с белым перчатки. Подняв голову, чтобы принять заказ, Лиа Моррис увидела направленный на нее серебряный револьвер. Незнакомец встал так, чтобы видеть обеих женщин, и повернулся к миссис Слоун.

– Сядьте, и я вас не трону, – приказал он.

Миссис Слоун попросила Лиа достать деньги из кассы. Девушка взяла деньги из ящика и передала их грабителю.

После этого мужчина велел обеим женщинам отвести его в туалетную комнату. Там он приказал хозяйке встать на колени на крышку унитаза, перетянул скотчем ей руки в запястьях и ноги в лодыжках, а также заклеил широкой полоской рот. Потом он повернулся к Лиа и рявкнул:

– Раздевайся!

Пока девушка снимала с себя одежду, незнакомец погладил грудь миссис Слоун, но дальше этого не зашел. Затем он приказал миссис Слоун слезть с унитаза и повернуться лицом к двери. Она показала, что не может пошевелиться, и тогда он помог ей слезть и велел смотреть на дверь, а сам повернулся к Лиа.

Девушка в ужасе всхлипывала, но хозяйка ничем не могла ей помочь. Незнакомец заставил девушку сделать ему минет, но эякуляции не произошло. Он толкнул ее на пол лицом вниз, попытался совершить акт анального совокупления и наконец снова потребовал орального секса. На этот раз ему удалось достичь кульминации.

Закончив, он застегнул ширинку. Они подумали, что теперь он застрелит их обеих, но, по счастью, в бургерную зашел муж миссис Слоун. Она слышала, как он пытается открыть дверь.

– Здесь занято, – спокойно сказал незнакомец.

Открыв дверь, он направил оружие на мистера Слоуна и заставил зайти в туалетную комнату. Однако он не застрелил их. Все трое лишь услышали его быстро удаляющиеся шаги.

Женщины были недалеко от смерти, но им повезло. Девушку доставили в больницу, а Слоуны оценили ущерб в 230 долларов.

Не прошло и часа, как кто-то расстрелял половину семьи Экардов в городке Маунтин-Гейт, менее чем в пятнадцати километрах от этой бургерной.

Город Ирика, штат Калифорния, находится в ста километрах к северу по автостраде I-5, по другую сторону от национального леса Шаста, в тридцати километрах к югу от границы со штатом Орегон. Почти ровно через сутки после убийства Донны Экард и Джанелл Джарвис двадцатиоднолетняя Джесси Кловис села в свой «Маверик», купив сигареты в винном магазине на севере городка. Она уже собиралась повернуть ключ зажигания, когда мужчина лет двадцати пяти на вид внезапно рванул на себя дверь со стороны водителя. С удивлением повернувшись, она увидела темноволосого незнакомца в зеленой куртке.

– Подвинься, – сказал он. – Я вооружен. – Она подвинулась. – Не смотри на меня.

Джесси опустила глаза и увидела то, что показалось ей маленьким серебряным револьвером с белой рукояткой. В голове у нее билась одна мысль: «Неужели это происходит со мной?»

Она скосила глаза – на мужчине были синие джинсы и кроссовки. Подняв взгляд чуть выше, она заметила спортивные перчатки, вязаную шапку и широкую полосу скотча на переносице. Мужчина не понял, что она увидела его лицо.

Незнакомец уселся поудобнее, вытянул длинные ноги, завел двигатель и выехал задним ходом. Повернув направо на Норт-Мэйн-стрит, он направился на север, в сторону шоссе 263.

– Можно покурить? – спросила она.

– Нет. И не смотри мне в лицо. У тебя есть деньги?

– Двадцать баксов.

– В сумочке? Достань ее.

Джесси выудила купюру и спросила, не нужна ли ему мелочь, но он отказался, сказав, что она может оставить мелочь себе.

В любом случае его интересовали не деньги. Он хотел знать историю ее сексуальной жизни. Сколько у нее было мужчин? Она сказала, что не знает. Примерно?

– Двое, – сказала наконец Джесси Кловис и заплакала.

– Перестань хныкать. Ничего плохого я тебе не сделаю.

Незнакомец приказал ей лечь поперек сиденья так, чтобы ее голова оказалась у него на коленях. Ей пришлось опереться рукой о приборную панель, чтобы не упасть на пол. Он спросил, занималась ли она когда-нибудь оральным сексом раньше, и она сказала нет. Он заставил ее расстегнуть молнию на его брюках, и она заплакала еще сильнее. Ее слезы, казалось, разозлили его, и он потребовал прекратить.

– Делай, что я говорю. Ты ведь понимаешь, да?

Он в грубых выражениях спросил, можно ли дотронуться до ее груди, и, не дожидаясь ответа, принялся ее лапать.

Похоже, ему хотелось услышать ее одобрение, чтобы она сказала, как ей нравится то, что он делает. Он сжимал ее груди до боли, и она солгала, пробормотав, что ей приятно.

– Ты позволяешь своему парню делать это с тобой?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что это неправильно.

Незнакомец молчал некоторое время, пока машина мчалась по шоссе, потом приказал ей поласкать его и сделать минет. Она отказалась, и тогда он схватил ее за волосы и ткнул лицом вниз. Она подавилась, и он довольно ухмыльнулся.

– Больше, чем у твоего парня, да?

Джесси снова солгала, сказав, что да, больше.

Похититель продолжал давать указания, требуя, чтобы она сделала то и это. Она была уверена, что умрет, если не сделает все, что он приказывает. Наконец он кончил ей в рот и на волосы. Ей пришлось напрячься, чтобы сдержать тошноту.

Машина все еще мчалась по шоссе, удаляясь от населенных пунктов. Он пообещал ей, что это не все, и настоял, чтобы она помастурбировала сама, чтобы приготовиться. Ему определенно нравилось развлекаться с ней. Когда мимо проезжала другая машина, он прижимал Джесси к сиденью, чтобы ее не увидели.

Она почувствовала, как напряглось его бедро, когда он затормозил, и услышала, как он сказал:

– Упс, надо развернуться.

Машина остановилась и развернулась. Джесси надеялась и молилась, чтобы они направились обратно в Ирику. Казалось, прошло всего четыре или пять минут, прежде чем она почувствовала, что машина снова замедлила ход, съехала на обочину и остановилась.

– Раздевайся, снимай белье и разувайся, – приказал он. – Заберись на заднее сиденье. Но не поднимай голову и не смотри мне в лицо.

Незнакомец велел девушке наклониться, чтобы войти сзади. Она повиновалась, но у него получилось не сразу, и он начал злиться. Постепенно эрекция все же появилась, и теперь он уже играл с ней.

– Могу кончить в тебя, а могу заставить выпить. Выбирай сама.

Вытерпеть еще один минет Джесси не могла и сказала, чтобы он кончал в нее. Оказалось, однако, что он играет в свою садистскую игру и хотел лишь выяснить, что ей не нравится больше. Получив ответ, он потребовал, чтобы она проглотила сперму. Она снова расплакалась, и он снова рявкнул, чтобы она прекратила. Ее рыдания испортили игру. Ему было нужно, чтобы она приняла его как настоящего любовника. Джесси притворялась как могла – ей хотелось жить.

– Было хорошо, да?

Она кивнула, опасаясь разозлить его.

– А теперь снова ложись.

Джесси увидела что-то у него в руке и подумала, что сейчас он застрелит ее из серебряного револьвера. Но это был всего лишь рулон скотча. Он связал ей запястья, потом взял тряпку и протер сиденья и все места, где мог оставить отпечатки.

– Не обращайся в полицию. Обратишься – скажу, что ты автостопщица и сама попросила. Мне они поверят. А ты опозоришься.

Ослабевшая Джесси лежала на заднем сиденье, а незнакомец снова сел за руль и направился в сторону Ирики.

– Почему ты так поступил со мной? – спросила она наконец.

– Потому что все женщины одинаковы, – фыркнул он. – Дают только тогда, когда сами хотят. Моя девушка была официанткой и крутила шашни у меня за спиной. Парни клеились к ней, и я ревновал. Я очень ревнивый парень.

Джесси пыталась разговорить его, чтобы он не остановил машину и не изнасиловал ее снова.

– Почему она так делала?

– Потому что была сукой. Давала, только когда хотела. Прямо как ты. А должна давать все время.

Она слегка подвинулась, чтобы ослабить давление на запястья и плечи.

Он услышал это и сердито бросил:

– Не шевелись!

– Ты убьешь меня сейчас?

Он рассмеялся.

– Нет, я не из таких. Или ты думаешь, что я такой?

– Нет. Конечно, нет.

Она спросила, что он собирается с ней делать, и он ответил, что высадит ее перед магазином. Она попросила одежду, чтобы не оказаться на улице голой, но он отказал, якобы в одежде она может попытаться сбежать.

Потом Джесси увидела уличные фонари за окном и почувствовала, что машина остановилась. Незнакомец проявил галантность – остановился между припаркованными машинами, чтобы никто не мог ее увидеть.

– Так нормально? – весело спросил он. – Только не сообщай об этом в полицию.

– Не буду, – солгала Джесси Кловис.

Он потянулся назад, схватил ее за грудь, сжал руку и вышел из машины.

Джесси приподнялась и увидела, как он уходит в направлении ресторана «Самбос» на автостраде I-5. Она попыталась снять скотч с запястий, но потребовалось пятнадцать минут, прежде чем ей удалось освободиться.

Дрожа, она накинула одежду и поехала домой, откуда и позвонила в полицию Ирики.

Насильника Джесси описала так: «От двадцати пяти до тридцати лет. Рост 183 сантиметра, вес 80 килограммов. Каштановые волосы. Короткая борода и усы. Нос заклеен скотчем. Синяя вязаная шапочка, зеленая куртка, синие джинсы, белые кроссовки. Никелированный револьвер со стволом примерно от четырех до шести дюймов».

Описание выглядело знакомым.

Расти Брюер сказал другим офицерам на встрече в Медфорде, что следователи округа Шаста обнаружили еще несколько случаев, произошедших на автостраде I-5 в течение недели после двойного убийства в Маунтин-Гейт.

Двадцать девятого января неизвестный мужчина, подходящий под уже знакомое описание, вошел в магазин «Уинчеллс донат» в городе Грантс-Пасс, штат Орегон, где в тот момент находились только двадцатилетняя продавщица и покупательница-подросток. Забрав из кассы семьдесят долларов, он облапал обеих девушек и ушел.

Всего час спустя мужчина с пластырем на носу ограбил магазин «Ричардс-маркет» в Медфорде, штат Орегон, в пятидесяти километрах к югу по автостраде I-5. Грабитель был вооружен тем же серебряным револьвером.

Во время той первой встречи следователи почти не сомневались, что все они ищут одного и того же человека. Описание внешности, преступный почерк, связь с автострадой I-5 – все совпадало. Однако это были косвенные улики. Да, веские, но не прямые.

На следующий день отчеты из криминалистических лабораторий дали следственной группе кое-что более конкретное. Пули, найденные в телах Донны Экард и Джанелл Джарвис, в точности соответствовали пулям, извлеченным из Шери Халл и Бет Уилмот. Они были выпущены из одного и того же оружия.

И это еще не все. Хирургический пластырь, которым связывали жертв в Грантс-Пасс, Медфорде, Реддинге, Ирике и округе Шаста, не только совпадал по всем характеристикам, но и был взят из одного рулона. Куски можно было даже совместить по линии разрыва.

Координируя усилия, следователи могли бы в теории собрать целую армию работающих на опережение детективов, целью которых был сексуальный садист, по-видимому, считающий, что никто до сих пор не связал воедино его многочисленные преступления. Учитывая масштаб опасности, которую представлял подозреваемый, была ли эта «армия» достаточно большой?

На обратном пути из Медфорда Коминек предложил Холлоуэю пари.

– Как думаешь, где он объявится в следующий раз? Я ставлю на Олбани или Салем.

– Давай поспорим, – ответил Холлоуэй. – Мой вариант – Корваллис или Юджин.

В ту же ночь Убийца с трассы I-5 показал, что детективы разгадали его схему, но при этом они оба остались при своих: он напал и в Корваллисе, и в Олбани.

Девятого февраля он посетил магазин тканей в Корваллисе в восемь часов вечера. Угрожая маленьким серебряным пистолетом, грабитель забрал из кассы триста долларов. Потом отвел тридцатилетнюю продавщицу и ее клиентку в подсобное помещение, где связал их, заклеил хирургическим пластырем рты и совершил уже ставшее привычным сексуальное насилие. Сначала он ласкал беспомощно лежавшую продавщицу, потом мастурбировал и кончил ей на лицо.

В ту же ночь подозреваемый связал и изнасиловал двух молодых женщин в прачечной самообслуживания Олбани в пятнадцати километрах к востоку от Корваллиса.

Холлоуэй и Коминек угадали, но радости эта проницательность им не доставила.

В Салеме Дэйв Коминек подготовил карту с изображенной на ней широкой голубой лентой автострады I-5, протянувшейся от Северной Калифорнии до города Беллингем в штате Вашингтон. Он прикрепил карту к стене своего офиса и разместил рядом с ней поляроидные снимки композитных портретов из открытых на данный момент дел. Отрицать сходство было невозможно. В одних случаях на голове у подозреваемого был капюшон, в других – вязаная шапочка. Виднелись вьющиеся темные волосы. Кое-где он был чисто выбрит, но на большинстве портретов у него была видна борода и скотч на переносице.

Десятки пар темных глаз насмешливо смотрели на Коминека и Холлоуэя и как будто говорили: «Поймайте меня, если сможете, тупые уроды».

И, глядя в эти глаза, Коминек негромко произнес:

– Ты свое получишь.

Глава 11

После того как Шелли Дженсон вернулась на Новый год в Нью-Мексико, чтобы продолжать учебу, Рэнди начал новую жизнь в Юджине. Первым делом он переехал в комнату, которую снял по объявлению, размещенному в юджинской газете «Реджистер» Арденой Бейтс. Двадцатидевятилетняя Ардена жила после развода с шестилетним сыном Микки. Аренда аккуратного одноэтажного домика на Е-стрит обходилась ей в триста пятьдесят долларов в месяц, и Ардена с трудом сводила концы с концами. Третья спальня им с Микки была не нужна.

Отпраздновав Рождество с другом Ральфом, Рэнди уехал из Медфорда в Юджин, где снял комнату в мотеле «Нью-Орегон». Изучив объявления в поисках жилья, он позвонил Ардене Бейтс, посмотрел комнату и решил, что его все устраивает.

На следующий день Рэнди познакомился с Шелли в «О’Каллаханс». Перед Новым годом он вернулся уже с Шелли и заплатил за первый месяц. Эти два дня выдались напряженными: переезд в Юджин, новое знакомство, обустройство в доме Ардены Бейтс. Все так закрутилось, что он забыл сообщить о переезде своему надзорному офицеру. Джуди Пуллиам полагала, что он все еще живет в окрестностях Портленда.

Ардена с самого начала ясно дала понять, что не ищет сексуального партнера, и если Рэнди имеет какие-то планы на этот счет, то ее дом – не место для него. Он ответил, что ему нужен не секс, а только комната, в которой можно было бы жить.

Такой вариант был приемлем для них обоих. Ардена Бейтс была немного полновата и, на вкус Рэнди, слегка старовата, так что он обходился дежурными комплиментами. Рэнди показался ей добродушным, слегка вальяжным парнем, от которого было трудно ожидать неприятностей. Он сказал хозяйке, что остался без работы и живет на пособие в девяносто долларов в неделю, но деньги у него есть, и ей не нужно будет беспокоиться по поводу арендной платы и внесения им своей доли коммунальных платежей.

– Если кто-нибудь спросит, чем я зарабатываю на жизнь, – пошутил он, – скажите, что веду вашу бухгалтерию.

Она рассмеялась. Вообще ей было все равно, откуда у него берутся деньги – лишь бы платил исправно.

Шестилетнему Микки новый жилец понравился, и Рэнди часто играл с ним в мяч. На соседскую молодежь он тоже произвел впечатление, сообщив, что выступал за «Грин-Бэй Пэкерс». Он показал им наклейку «Пэкерс» на заднем стекле своего золотого «Фольксвагена» и однажды сводил детей на баскетбольный матч с участием «Гарлем Глобтроттерс».

Вообще Рэнди казался идеальным жильцом. Глаза он хозяйке не мозолил. Ардена работала шесть дней в неделю, и когда все-таки была дома, Рэнди обычно отсутствовал. Часто он уезжал на ночь, а хозяйку просил отвечать на вопросы любопытных, что занят поиском работы. Порой Ардена задавалась вопросом, когда же он ее ищет. Рэнди часто занимался в оздоровительном клубе и играл за баскетбольную команду, спонсируемую местной оптической фирмой. Он также сказал ей, что с началом весеннего семестра поступит в Университет штата Орегон.

Ардену также восхищал его стиль жизни. Не имея видимых средств к существованию, кроме чеков по безработице, Рэнди вел себя как заправский плейбой. Зимой он принес домой первоклассные стейки и несколько ящиков пива. Он купил растение для гостиной за сорок долларов. Пока его машина стояла в автомастерской, он пользовался такси. Его «Фольксваген» был оборудован пятью стереодинамиками и глушилкой для полицейских радаров. Он много рассказывал о своей девушке Шелли в Нью-Мексико, говорил, что собирается прислать ей билет на самолет туда и обратно, чтобы она прилетела повидаться с ним. Он также часто покупал подарки для Шелли и отправлял их по почте, напоминая таким образом о своей преданности.

Ардена понимала, что Рэнди употребляет вещества и знала, что это очень дорогая привычка. По вечерам, бывая в городе, он посещал такие бары, как «Де Фриско», «Пур Хаус», «Таверна на лужайке» или «О’Каллаханс».

Ардена заметила, что Рэнди часто пользуется телефоном и делает междугородние звонки с такой же легкостью, с какой большинство людей звонят на другой конец города. Ей приходили огромные телефонные счета, но Рэнди всегда оплачивал свою долю, так что ее это не заботило.

Жилец вообще был одержим общением в любых формах. Сначала по телефону, потом по почте. Рэнди терпеть не мог выходить из дома, пока не заберет свою корреспонденцию. Писем он получал много, и не только от Шелли, но и от других женщин.

Иногда Арден задавалась вопросом, так ли уж Рэнди предан своей девушке из Нью-Мексико. Она также заметила, что его интересуют девушки-подростки. Чем он занимался вне дома, ее не касалось, но ей не понравилось, когда он начал приставать к ее шестнадцатилетней няне. Однажды, через несколько недель после вселения Рэнди, она обнаружила их вместе в постели. Ардена выразила свое неодобрение и хотела отправить девчушку домой, но Рэнди сказал, что та не хочет уходить, и закрыл дверь в свою комнату.

Девушка до безумия влюбилась в тридцатилетнего жильца, и Ардена еще три или четыре раза заставала ее с обнаженным Рэнди, когда она должна была сидеть с ребенком.

Тем не менее Ардена поговорила с девушкой и выяснила, что настоящего полового акта между ними не было. Затем она попыталась убедить Рэнди оставить девушку в покое.

На это он только пожал плечами.

Дважды он приводил женщин домой. Сначала подобрал двух девушек-автостопщиц. Одной на вид было около шестнадцати, другая сказала, что ей исполнилось двадцать. Он отвел девочек в свою комнату на несколько часов, а затем сказал Ардене, что уедет, чтобы отвезти их в колледж Лейн к началу вечерних занятий.

Была и еще одна женщина, симпатичная брюнетка лет двадцати с небольшим. Ардена не спала, когда пара заявилась в половине двенадцатого ночи, она тактично оставила их одних и отправилась спать. В третьем часу она проснулась. В гостиной работал телевизор. Ардена поискала Рэнди, но в доме его не было. Жилец вернулся на следующий день. Она не спрашивала его о девушке, ее это не касалось. Они с самого начала договорились, что каждый из них идет своим путем.

При всем его влечении к женщинам Рэнди вел себя довольно учтиво, был вежлив и считался с их желаниями. И все же, видя, как он позирует и прихорашивается перед встречами с женщинами, как старается выглядеть помоложе и поэффектнее, она называла его «Мистер Эго».

Ардена планировала выехать из дома на Е-стрит 1 апреля, и до тех пор условия проживания ее устраивали. Она ничего не знала о прошлом Рэнди, и ей не было до этого прошлого никакого дела. Он платил свою долю и большую часть времени не путался под ногами. Находясь дома, он был неизменно дружелюбен с Микки и другими детьми. Все складывалось хорошо.

Что касается самого Рэнди, то в первые месяцы 1981 года он действительно часто писал и звонил Шелли и отправлял ей подарки вместе с признаниями в любви. Но пока Шелли мечтала о замужестве и детях, играла в теннис и занималась аэробикой, чтобы привести себя в форму и выглядеть достойно рядом с ним, а также любовалась его фотографиями, возлюбленный продолжал рыскать в поисках других женщин.

Очевидно, Рэнди не мог остановиться; женщины стали для него такой же зависимостью, как для кого-то героин. Неважно, скольких он уже соблазнил, ему всегда было мало. Пустота, которую он ощущал в себе, не заполнялась.

День, другой, третий без свидания – и он впадал в депрессию. Он был мил с девушками, покупал им выпивку и держался в рамках пристойности, говоря о сексе. Но когда хотел сблизиться, его отвергали, и он не мог понять почему. Он не понимал, что в процессе ухаживания пропускает жизненно важные шаги. И если старшеклассницы еще могли купиться на бренд «любовь с первого взгляда», то девушки постарше и поопытнее видели, какой он поверхностный. Поверхностный и, мягко говоря, странный.

Ему требовались все новые женщины. Рэнди искал их в барах и на автострадах. Теперь у него было две жизни. Он был вежлив и внимателен к девушкам, и это ни к чему его не привело. Гораздо приятнее оказалось брать то, что нравится и чего хочется. После каждого случая, когда он заставлял беспомощных женщин исполнять его желания, ему становилось легче.

Но лишь на короткое время.

В пятницу, 13 февраля 1981 года, возвращаясь в Портленд по автостраде I-5 и находясь к югу от Сиэтла, он заметил едущую впереди симпатичную девушку и пристроился за ней. Эта девушка, восемнадцатилетняя студентка, направлялась домой, в Салем. Несколько раз она замечала, как мужчина в золотистом «Фольксвагене» с орегонским номером, подъезжая ближе, делает жест рукой, как будто предлагает выпить. При этом он улыбался и указывал в сторону от автострады. Каждый раз она качала головой. Обескуражить его так легко не получилось. Возле мотеля «Тандерберд» в Келсо он притормозил, вероятно, полагая, что она последует его примеру, но она лишь улыбнулась и прибавила газу.

Прошло немного времени, и золотистый «Фольксваген» снова появился в зеркале заднего вида. Незнакомец догнал ее, свернул на соседнюю полосу, широко улыбнулся и снова указал на обочину. Когда она не отреагировала, он опять поехал сзади. Его настырность не обеспокоила ее, но заинтриговала. Мужчина симпатичный, почему бы не остановиться и не поболтать?

Они были недалеко от Ванкувера, когда она, наконец, заехала на стоянку бургерной «Уимпи» и подождала незнакомца.

Он оказался внимательным и приятным собеседником. Сказал, что ему двадцать пять лет, что он живет в Портленде со своей сестрой, что работал барменом, но уволился из-за того, что в ресторане кто-то продавал запрещенные наркотики. Упомянул Юджин и сказал, что собирается поступать в тамошний университет. Это была невинная встреча, они даже не выходили из машин. Но она дала ему свой номер телефона в Салеме.

Этого Рэнди было достаточно. На выходных в День святого Валентина он позвонил ей несколько раз. В половине третьего ночи в воскресенье, 15 февраля, к телефону подошел ее отчим. Он поговорил с Рэнди, но дочь не позвал. Кем бы ни был этот парень, он, судя по голосу, здорово напился.

Рэнди снова позвонил в одиннадцать утра в воскресенье и попросил ее приехать в его номер в отеле «Марриотт» в Портленде. Она отказалась.

Это было уже не важно. Рэнди взял след, и теперь ничто не могло его остановить. Он поискал номер ее телефона в справочнике, узнал адрес и фамилию, а затем начал присылать открытки. То, что он писал в них, показалось ей странным. Она ни разу с ним не встретилась.

Но и не забывала о нем.

Рэнди Вудфилда помнили многие женщины. По-мнили даты, места и слова, которые он говорил. В конце концов, именно женщины помогут заманить его в ловушку, приведут его туда, где ему не стоило бы светиться. Он почти навязчиво называл им свое имя, слишком много рассказывал им о себе, не думая, что оставляет след, по которому кто-либо может найти его.

Глава 12

День святого Валентина был важным праздником для Рэнди Вудфилда – предлогом для идеального романтического свидания. Он делал все, чтобы напомнить о себе, чтобы ни одна из его женщин о нем не забыла, и отправлял десятки открыток. И, конечно же, желтые розы для Шелли. Рэнди планировал провести эти выходные в Бивертоне, штат Орегон, на своей старой родине, и написал нескольким тамошним девушкам, пообещав пригласить их поужинать, когда будет в городе. Он рассчитывал снять номер в отеле «Марриотт» в Портленде и устроить вечеринку в субботу, 14 февраля. Ему нужно было быть в форме – большинство получивших валентинки девушек были очень молоды, а некоторые из них еще учились в старшей школе.

В Бивертоне у Рэнди была платоническая подруга, Дикси Паллитер. Дикси встречалась с парнем, но Рэнди ей нравился, и она с удовольствием слушала его забавные рассказы о проблемах с женщинами. Она пообещала провести с ним некоторое время, пока он будет в городе. Рэнди также намеревался позвонить девушке из Салема, с которой познакомился на автостраде, и повидать одного из своих старых тюремных приятелей.

Наметок на праздничный уикенд было, пожалуй, слишком много, и выполнить все пункты плана Рэнди, скорее всего, не смог бы, но он хотел знать, что все схвачено, все под контролем и он держит руку на пульсе.

Детективный отдел в полицейском управлении Бивертона возглавлял в то время капитан Дэйв Бишоп, высокий красивый мужчина лет сорока с грубоватым голосом. Он был внимательным к деталям, превосходным детективом и неутомимым следователем, поэтому быстро продвигался по служебной лестнице в бивертонском управлении. Благодаря цепкому уму и верности долгу он стал возможным кандидатом на административную должность, но заработал язву. Профессия полицейского вообще опасна для здоровья.

В День святого Валентина в 1981 году Дэйв Бишоп посещал религиозный ретрит в церкви Святого Игнатия в Портленде. Он так ждал этих двух дней без срочных телефонных звонков. В эти два дня ему не придется иметь дело с этим конвейером смерти и насилия.

Однако рано утром в воскресенье Бишопу позвонили из его офиса: «У нас труп. Обстоятельства смерти подозрительные».

Убитая была опознана как Джули Энн Рейц. Та самая Джули Энн Рейц, бывшая когда-то поклонницей Рэндалла Вудфилда. Та самая, которая однажды, застав Рэнди с другой женщиной, назвала его мудаком.

За два дня до этого Джули, жившая со своей матерью и соседкой по комнате в шикарном дуплексе на Черри-Хилл-драйв в Бивертоне, отпраздновала свое восемнадцатилетие. В субботу она планировала побывать на нескольких вечеринках, но ни на какое свидание не собиралась. Ее матери и соседки по комнате тоже дома не было до поздней ночи с субботы на воскресенье.

Вернувшись домой, ее мать увидела, что во всех окнах горит свет, а затем обнаружила на лестнице обнаженную дочь. Подумав в первый момент, что девушка, возможно, упала в обморок или выпила больше, чем следует, женщина попыталась поднять ее. Только тогда она увидела, что длинные светло-каштановые волосы Джули окрашены в цвет красного дерева собственной кровью. Она предположила, что дочь ударилась головой о перила и потеряла сознание, однако та ни на что не реагировала, и мать торопливо вызвала «Скорую помощь».

Прибывшие по вызову санитары почти сразу увидели, что Джули Рейц не упала, что в нее стреляли с близкого расстояния – рана была почти контактная – и что она мертва. Они оставили тело на лестнице, а на место происшествия вызвали полицию. Патрульные подтвердили, что речь идет об убийстве, и оцепили место преступления в ожидании детективов.

Дело взяли в свои руки капитан Дэйв Бишоп и детектив Нил Лопер. Следов борьбы на месте обнаружено не было. Все выглядело так, будто Джули бежала вниз по лестнице к входной двери, когда ее сразили пули. Вероятно, убийца находился прямо за девушкой, он помешал ей распахнуть дверь и побежать за помощью.

Мать и соседка Джули по комнате сказали, что дверь в дом всегда была заперта и что Джули не впустила бы незнакомца, тем более поздно ночью. Из этого следовало, что убийцей был кто-то, кого она знала и кому доверяла. И если она знала его, то неизвестный мог решиться на убийство, чтобы сохранить в тайне свою личность.

Как и большинство юных девушек, Джули доверяла многим людям. Обладая прекрасной, модельной внешностью, она пользовалась популярностью и часто встречалась с парнями, главным образом примерно ее возраста.

Джули окончила среднюю школу всего за месяц до своего убийства и работала продавщицей в магазине детской одежды.

Пытаясь восстановить действия девушки в День святого Валентина, Лопер и Бишоп поговорили с ее друзьями. В ту субботу вечером ее видели на нескольких вечеринках, последний раз около двух часов ночи. Ни ссор, ни каких-либо происшествий, которые могли бы спровоцировать убийство, отмечено не было. С последней вечеринки Джули, как она сама сказала подругам, отправилась домой.

Разговаривая с друзьями Джули, Дэйв Бишоп узнал, что она нравилась одному мужчине постарше, который настойчиво предлагал ей дорогие подарки. Девушка, однако, не проявляла к нему даже отдаленного интереса. Какой была его реакция на отказ?

Детективы решили начать с него. Мужчина, которого в воскресенье застали в дорогом ресторане «Бивертон», повел себя высокомерно, отказавшись прервать обед с бифштексом ради разговора с полицейскими. Тогда Бишоп спокойно сообщил ему, что речь идет об убийстве и они могут поговорить с ним либо здесь, либо в отделении полиции. Покорно выйдя вслед за Бишопом из ресторана, мужчина предоставил надежное алиби.

Следующим внимание полиции привлек молодой человек, который был с Джули на вечеринке. Он показал, что в последний раз видел ее около десяти и не отвозил ее домой.

Юноша прошел проверку на полиграфе. Такую же проверку прошли и еще трое парней, которых видели рядом с Джули в разное время в течение того вечера.

При вскрытии тела глубоко в мозгу нашли пулю 38-го калибра. Было установлено, что такие пули применяются в специальных моделях «Смит-и-Вессон». По оценке судмедэксперта, смерть наступила между тремя и четырьмя часами ночи 15 февраля. Анализы на кислую фосфатазу показали наличие мужского эякулята. Мужчина, изнасиловавший Джули, оставил после себя сперму, что помогло установить третью группу крови. Полученного материала оказалось слишком мало для определения резус-фактора.

Простыни с кровати Джули были испачканы спермой того же типа. Мать Джули и ее соседка по комнате были убеждены в том, что Джули не была сексуально активна в последние месяцы. В таком случае пятна спермы на ее простынях должны были быть свежими.

Определить, происходил ли этот половой акт до или после смерти жертвы, не удалось.

Дэйв Бишоп был из тех детективов, которые полагают, что если собрать и записать достаточное количество информации, то правда в конце концов выйдет на поверхность.

– У нас был огромный офис, – вспоминает он, – и мы покрыли все стены листами оберточной бумаги. Было записано каждое имя, отмечена каждая связь, даже самая незначительная. У меня все должно быть перед глазами. Я должен знать, что делаю, изучать эти записи, читать их, разговаривать с ними. И тогда, рано или поздно, общий знаменатель сам встанет перед вами.

В течение недели после убийства команда детективов Бишопа допросила более сотни человек, взяла десятки показаний и провела три дюжины тестов на полиграфе – все они подтвердили невиновность проверяемых.

Все было тщетно – по крайней мере, так казалось.

Нашли свое место на стене и сведения, попавшие к детективам Бивертона окольным путем. Женщина, которая работала в столовой школы города Алоха, штат Орегон, подслушала разговор нескольких учителей. Сын одного из учителей, ученик средней школы Бивертона, знал кого-то, кто видел, как в ночь святого Валентина перед таунхаусом Джули Рейц разъезжал по улице «Фольксваген-жук». В конце концов машина остановилась у обочины, ее фары мигнули и погасли.

В этом не было ничего существенного, но слова «Фольксваген-жук» зафиксировались в таблице Бишопа.

Нил Лопер и Дэйв Бишоп продолжали опрашивать друзей Джули Рейц, затем друзей ее друзей. Всем им они задавали один и тот же вопрос: «Не могли бы вы перечислить всех, кого, по-вашему, знала Джули? Не могли бы вы попытаться вспомнить, куда она пошла и с кем? Даже если это не кажется важным, нам нужно это знать».

Листков оберточной бумаги становилось все больше, они занимали все свободные места. Если имя встречалось дважды, его помечали звездочкой. Бишоп знал – связь где-то есть, нужно лишь совместить правильные факторы.

В семидесяти километрах к юго-востоку от Бивертона, в Салеме, Дэйв Коминек решил, что пришло время провести еще одно совместное заседание следователей и детективов.

Генеральная прокуратура штата Орегон была готова оказать помощь городским и окружным службам в проведении уголовных расследований и судебного преследования. Коминек поговорил с Бобом Гамильтоном, главным помощником генерального прокурора по уголовной части. Гамильтон проиграл выборы окружного прокурора округа Мэрион в конкурентной борьбе с Крисом Ван Дайком, но вражды между ними не было. Гамильтон согласился с тем, что дело Убийцы с трассы I-5 действительно требует самого пристального внимания, и прокуратура штата была готова предложить любую посильную помощь.

Коминек договорился со всеми заинтересованными сторонами провести общее собрание в Роузбурге, штат Орегон, под председательством Боба Гамильтона. Офис генерального прокурора штата распечатает и распространит информацию об Убийце с трассы I-5 по всем задействованным ведомствам. Криминалистическая лаборатория штата Орегон обработает все вещественные доказательства, обнаруженные на территории штата, а криминалистическая лаборатория департамента юстиции в Реддинге проведет такую же работу с уликами, найденными на территории Калифорнии. Улики из штата Вашингтон поступят в криминалистическую лабораторию в Сиэтле, которую возглавляет знаменитый криминалист Джордж Исии.

Огромная армия детективов, экспертов-криминалистов и прокуроров сосредотачивала свои усилия на одном человеке. Список его преступлений рос. Нужно было срочно прибавить темп.

Просматривая материалы по присланным ему новым делам, Дэйв Коминек отметил, что Убийца с трассы I-5, по-видимому, вернулся из Калифорнии 4 февраля. Где бы ни находилось его место жительства, оно должно быть где-то на побережье Орегона. Он работал к северу, югу и западу от этого места.

Двенадцатого февраля подозреваемый снова направился на север. Для него это была напряженная ночь, пугающее доказательство нарастания криминальной активности.

Он начал в Ванкувере в 17:45, когда ограбил на 50 долларов магазин модной одежды «Сасси» на Мэйн-стрит и связал пожилого продавца клейкой лентой.

Полтора часа спустя он был в городе Олимпия, штат Вашингтон, в ста шестидесяти километрах к северу по автостраде I-5. Он затащил двух девушек-подростков в морозильную камеру автокафе и подверг их сексуальному насилию, после чего обчистил кассовый аппарат. Жертвы остались в камере, где почти не было воздуха.

К десяти часам вечера он прибыл в Бельвью, штат Вашингтон, и в «Дейри куин» наткнулся на двух сотрудников, подсчитывающих дневную выручку. Он выхватил пачку банкнот, запер мужчину в морозилке и набросился на молодую женщину.

Через пять минут после того, как бородатый мужчина с пластырем на носу ушел, в полицейское управление Бельвью позвонили его третьи за день жертвы. Дело было поручено детективу Гэри Тренту. Нападавший давно скрылся, воспользовавшись стандартным маршрутом эвакуации – автострадой I-5.

Сделанные в Ванкувере, Олимпии и Бельвью композитные портреты были почти идентичны. И, конечно же, они практически совпадали с остальными композитными портретами.

Обстановка на конференции в Роузбурге была напряженной; вместо новой информации о подозреваемом, на которую они надеялись, присутствующие офицеры услышали только о новых нераскрытых делах. Дэйв Коминек описал почерк Убийцы с трассы I-5 следующим образом:

– Нападения происходят в вечерние часы, обычно между пятью и одиннадцатью часами вечера, с акцентом на ранние вечерние часы. Предпочитает небольшие заведения, посещает их во время затишья. Мы полагаем, что он вооружен серебряным револьвером 32-го калибра. В большинстве случаев связывает жертву скотчем – руки за спиной и ноги. Выбирает заведения с одной или двумя молодыми женщинами. Приказывает им раздеться, но сам расстегивает только молнию на брюках. Заставляет их мастурбировать или делать минет. Женщин постарше только трогает. Отводит жертв в заднюю часть здания, где их не видно с улицы. Иногда забирает телефонную трубку, чтобы пострадавшие не могли позвать на помощь.

Коминек повернулся и написал на доске:

Скотч на носу.

Зеленая куртка или ветровка.

Капюшон или вязаная шапочка.

Накладная борода.

Перчатки – лыжные, спортивные, для вождения.

Ароматов парфюма не отмечено.

Говорит тихо и вежливо, ругается редко.

Мачо – считает, что у него большой пенис, и хвастается этим. Уходя, приказывает жертвам сосчитать до 100 или 500.

Предположительно, оставляет автомобиль в нескольких кварталах от места нападения.

Белый мужчина – от 25 до 28 лет.

Рост от 180 до 185 сантиметров, среднего телосложения.

Темные волосы, возможно, вьющиеся.

Темные глаза – «грустные» или «усталые».

Хорошо выглядит. Возможно, шрамы от угревой сыпи.

Оружие: 6-зарядный револьвер 32-го калибра, никелированный или хромированный.

«Смит-и-Вессон» модель 60 из нержавеющей стали, 38-го калибра.

«Спешл», 5-зарядный револьвер с трехдюймовым стволом, деревянная рукоятка.

Транспортное средство: «Фольксваген-жук»???

Тогда же был составлен предварительный психологический профиль. На розданных материалах стоял гриф «Конфиденциально». На тот момент никто, кроме детективов, не должен был знать так много о подозреваемом.

– Субъект – это белый мужчина, возможно, недавно разведенный или разошедшийся со своей девушкой. Некоторое время назад выпущен из какого-то учреждения. Представляет себя в образе настоящего мачо. Относится к тому типу мужчин, которые водят полноприводный или спортивный автомобиль. Использует накладные бороды как возможный символ мачо. Пластырь нужен ему для маскировки. Относится к так называемому типу «парень по соседству». Основная мотивация связана с сексуальным насилием. Субъект одиночка и, возможно, имеет скрытые гомосексуальные наклонности.

– У нашего человека герпес, – продолжил Коминек. – Несколько его жертв заразились этой болезнью после сексуального насилия. Насколько нам известно, он никогда не предпринимал попыток совершить нормальный половой акт, его фетиш – оральная или анальная содомия. Не мне вам говорить, что результаты расследования разочаровывают. Мы знаем, как он выглядит, мы знаем его схемы и даже знаем, куда он наносит удар, но… он играет с нами в кошки-мышки. Когда мы ищем в Орегоне, он в Вашингтоне или Калифорнии. Он – чудовище, но похож на парня по соседству. Многие знают его и считают отличным парнем, они будут ошеломлены, когда мы его поймаем. Он опасен и становится все опаснее. На его счету по меньшей мере три убийства. Он нападал на детей и на женщин. Сейчас он в каком-то сексуальном исступлении. Так давайте же поймаем его.

Детективы на той встрече в Роузбурге не знали, насколько близко профиль соответствует характеристикам разыскиваемого. И сам преступник не представлял, как много они о нем знают.

Он думал, что ему ничто не угрожает.

Каждому ведомству, представленному на общем совещании, было поручено проверить всех подозреваемых, проходящих по делам, заведенным в их юрисдикции. Информация о подозреваемых, отсеять которых не получилось, должна была поступать к Дэйву Коминеку в округе Мэрион. Также все агентства должны были получить композитные портреты подозреваемого.

По окончании совещания каждый следователь знал то, что знают все остальные. Они знали так много… и все же так мало. У них не было его имени. У них не было его лица.

Прокурор округа Мэрион Крис Ван Дайк созвал пресс-конференцию. Предупредить всех женщин в Орегоне он наверняка не мог, но надеялся, что его слова встревожат, по крайней мере, некоторых из них. Разговаривая с репортерами перед телекамерами, он был непривычно серьезен. Ван Дайк сообщил, что в последнее время отмечено два десятка случаев сексуального нападения на молодых женщин, живущих и работающих вдоль автострады I-5.

– К сожалению, общим для большинства этих случаев является ситуация, когда две женщины находятся вместе в изолированных прачечных самообслуживания, предприятиях торговли и общественного питания, дома и на рабочем месте.

Ван Дайк сказал, что власти реально опасаются новых нападений в Салеме в течение следующих нескольких дней. Он подчеркнул, что не хотел бы создавать атмосферу страха, но ему не остается ничего другого, кроме как выступить с этим предупреждением.

– Он один из тех, – добавил Монти Холлоуэй, – о ком, когда его ловят, знакомые говорят: «Не могу поверить, он ведь такой хороший парень».

– Он и в самом деле может быть вашим соседом, – подвел черту Коминек.

Женщины в самом деле испугались. Девушки-подростки, работающие в точках быстрого питания и круглосуточных магазинах рядом с I-5, шарахались от теней. В отделениях полиции едва успевали отвечать на звонки. Но никто ничего не знал. Поступающая информация не помогала.

Убийство Джули Рейц 15 февраля, похоже, не было связано с эпидемией насилия на автостраде. Джули убили в ее собственном доме, и почти наверняка убийца знал ее. С другой стороны, Убийца с трассы I-5 вроде бы выбирал своих жертв совершенно случайным образом. Кроме того, Бивертон находится к западу от Портленда, а не на прямом маршруте по автостраде I-5.

Дэйв Бишоп и Нил Лопер работали над своим делом. Дейв Коминек и Монти Холлоуэй – над своим. Детективы округа Мэрион не слышали о Джули Рейц; детективы из Бивертона слышали об Убийце с трассы I-5, но у него был совсем другой почерк.

Мужчина, замаскированный пластырем, продолжал нападать на женщин.

Через три дня после того, как Джули Рейц умерла с пулей в голове, в магазин «Севен-Илевен» на Кобург-роуд в Юджине вошел покупатель. На часах было 03:25. Он терпеливо ждал продавца, но никто не спешил его обслужить. А затем из задней комнаты донесся приглушенный стук. Несколько встревоженный, он пошел на звук и обнаружил женщину-продавщицу, которая лежала на животе со связанными хирургической лентой руками и ногами, а рот ее был заклеен пластырем. Он быстро освободил ее и позвонил в полицию Юджина.

Убийца с трассы I-5 нанес новый удар. На этот раз он ограничился сексуальным насилием.

Детектив Рон Гризель из юджинского управления полиции приступил к расследованию в половине четвертого утра. Оставшуюся часть ночи он провел за осмотром места преступления. Вещественных улик оказалось немного. Пригодных для использования отпечатков не нашлось. Куски медицинской ленты валялись как в кладовке, так и на улице возле круглосуточного магазина. Там же оказалась коробка из-под лейкопластыря. С помощью тампона с физиологическим раствором детектив взял мазки с сосков жертвы в надежде, что оставленная слюна позволит определить группу крови преступника.

Ценным дополнением могла бы стать обнаруженная Гризелем камера видеонаблюдения. Из видеозаписи вырезали несколько кадров, но когда их увеличили, результат обманул ожидания. На одних кадрах мужчину скрывал прилавок, на других он появлялся только как высокая фигура в темной куртке со скрывающим лицо капюшоном. И на видеозаписи он остался неуловимым. Каким был везде и всегда.

Казалось, этому не будет конца. На карте в кабинете Коминека появились новые флажки, отмечающие новые происшествия, новые изображения знакомого бородатого лица. После начала полномасштабной облавы прошло более трех месяцев, и усталый детектив все чаще задавался вопросом, стали ли они хоть немного ближе к его поимке, чем были в начале расследования.

Словно для того, чтобы снова посмеяться над полицейскими, подозреваемый совершил нападение три дня спустя. И даже не потрудился сменить город. Он лишь немного изменил схему. В «Севен-Илевен» он пришел в три часа ночи. В «Тако-Тайм» на Ривер-роуд в Юджине – в начале десятого вечера. Две девушки-подростка находились на кухне; посетителей в заведении не было. Девочки были настороже; они читали об Убийце с трассы I-5 и нервничали всякий раз, когда наступало затишье.

Услышав, как открылась входная дверь, они повернулись и увидели высокого темноволосого мужчину в куртке цвета хаки и бейсболке, идущего прямо в зону приготовления пищи. Рук его они не видели – он держал их в карманах.

Семнадцатилетняя Конни Солдано сорвалась с места и побежала к задней двери.

– Стой! – крикнул мужчина, и она, полуобернувшись, увидела, что он направляет на нее оружие.

Девушка метнулась к выходу, ожидая получить пулю в спину.

Вырвавшись за дверь, она забежала в соседний бар «Дейри куин» и схватила телефон, чтобы позвонить в офис шерифа округа Лейн. Чувствуя себя виноватой перед оставшейся в кафе подругой, Конни умоляла оператора немедленно прислать помощь.

Тем временем незнакомец повернулся к своей пленнице.

– Ты! Сядь на корточки и не двигайся.

Терри Брэди сделала, как ей было сказано, и мужчина выбежал. Через несколько мгновений «Тако-Тайм» был окружен полицейскими. Терри подала им знак, показывая, что грабитель ушел.

Ушел. Сбежал. Исчез. Ни машины, ни следа. Остался только скомканный кусок хирургической ленты, брошенный на парковке.

У него будет еще только один, последний раз. Время Убийцы с трассы I-5 истекало.

Двадцать пятого февраля он нашел местечко по вкусу. В маленький ресторанчик в Корваллисе он вошел в 17:52. Работниц там было двое – две хорошенькие девушки-подростка, причем одна – дочь офицера полиции Корваллиса.

Некоторое время мужчина топтался снаружи, наблюдая за происходящим внутри и дожидаясь ухода единственного клиента. Как только посетитель забрал заказ и ушел, восемнадцатилетняя Джилл Мартин вышла из ресторана и направилась к задней части здания, где находились туалеты. Бородатый незнакомец последовал за ней.

Джилл Мартин сопротивлялась, пока не увидела, как он взводит курок своего серебряного револьвера. Достигнув кульминации, бородач рассмеялся, когда она выплюнула на пол сперму, связал ей руки и ноги скотчем и ушел, оставил девушку в темной комнате.

Джилл потребовалось пятнадцать минут, чтобы освободить ноги. Снять скотч с запястий не получилось, но она, спотыкаясь, добралась до двери ресторана и колотила в нее ногами, пока подруга не услышала ее и не впустила.

Сперму, обнаруженную детективами на полу в туалетной комнате, исследовали в криминалистической лаборатории штата Орегон. У неизвестного насильника была третья группа крови, резус отрицательный.

Коминек и Холлоуэй прочитали последний отчет, и Коминек швырнул его на свой стол.

– Хватит! Хватит, черт побери! Пришло время удаче повернуться в нашу сторону.

И она, наконец, повернулась.

Глава 13

В Бивертоне, штат Орегон, капитан Дэйв Бишоп и детектив Нил Лопер бились над своим делом так же, как Дэйв Коминек и Монти Холлоуэй бились в тупике со своим. И те и другие знали о расследовании коллег, но только в общих чертах, не более. Постороннему человеку, не захваченному водоворотом напряженного расследования убийств, сложно понять, каково это. Для детективов жизнь буквально останавливается, и пока они варятся в этом котле, все прочее не имеет значения. Они едят, спят и дышат подробностями убийств, в их мозгу – клубок возможностей, большинство которых рассматриваются, анализируются и отбрасываются. Цена одной-единственной ошибки велика, и если они допустят ее, кто-то еще может умереть, и тогда эта вина ляжет на них.

У Бишопа обострилась язва, он глотал антациды и не обращал внимания на болезнь. И он, и Лопер появлялись дома лишь изредка и только для того, чтобы перехватить несколько часов сна. Перед глазами у обоих стояла страшная картина: Джули Рейц, лежащая на лестнице собственного дома. Мысль о том, что кто-то приставил револьвер к ее затылку, была ужасна. Хорошенькая, стройная девушка не могла представлять особой угрозы; тот, кто стрелял в Джули, ненавидел ее так сильно, что хотел уничтожить. Либо, что еще страшнее, хотел заставить ее молчать.

Снова и снова детективы возвращались к одной и той же версии: убийцей Джули должен был быть кто-то, кого она знала. Большинство подозреваемых они уже отсеяли. Следовательно, это был кто-то, существующий на грани ее повседневной жизни; кто-то из ее прошлого, о ком большинство ее друзей забыли, или же кто-то, с кем она недавно познакомилась.

Нил Лопер еще раз расспросил одну из близких подруг Джули.

– Подумай хорошенько. Мог ли быть какой-то мужчина, которого Джули знала так мало, что ты могла забыть о нем?

– Нет… Хотя подождите! Был один парень… Рэнди. Намного старше Джули.

– Расскажи мне о нем, – попросил Лопер.

– Он работал в таверне «Кран». Его звали Рэнди Вудфилд. Это было прошлым летом. Джули встречалась с ним… может быть, раз или два. Он был слишком настырный, и она как-то сказала мне, что больше не хочет с ним встречаться. Но потом упомянула, что они вроде как останутся друзьями.

– Джули вспоминала о нем последнее время?

Девушка отрицательно покачала головой.

– На какой машине он ездил?

– Дайте подумать. Да… да, это был «Фольксваген-жук», я думаю. Вроде бы золотистого цвета.

В офисе Бишопа появилась новая информация: «Вудфилд, Рэнди. 25–27 лет? Бармен таверны „Кран“. „Фольксваген“?»

А потом это имя всплыло снова. Одна из подруг Джули вспомнила, как Рэнди Вудфилд попросился переночевать в таунхаусе Джули. Подруга добавила, что он пригласил Джули куда-то и напоил ее.

– Он забрался к нам в постель и дурачился с Джули, но на самом деле ничего такого не было.

Имя Рэнди Вудфилда появилось еще раз.

Двадцать седьмого февраля, когда имя Вудфилда было упомянуто в третий раз как человека, которого видели в окрестностях Бивертона на выходных в День святого Валентина, он снова попал в таблицу. Три раза – это уже победа или… поражение?

Могло это быть совпадением? Вполне. Однако детективы смотрят на совпадения иначе, чем обычный человек. Совпадение может стать предупреждающим флажком. Бишоп взял маркировочный карандаш и провел линии, соединяющие три пункта.

– Давайте посмотрим, что еще мы можем узнать об этом Рэнди Вудфилде.

Нил Лопер еще раз поговорил с девушкой, которая упомянула Рэнди как того, с кем Джули когда-то встречалась. Да, она была уверена, что Джули знала Рэнди. Более того, он старался поддерживать связь с Джули.

– Он был у нее дома пару раз.

– Знал ли он ее номер телефона? – спросил Лопер.

– Да, конечно. Я уверена, что знал.

– Вы знаете, где сейчас Рэнди Вудфилд? Он все еще работает в «Кране»?

– Нет. Прошлой осенью его уволили. Он занимался там вещами… ну не совсем законными. Последнее, что я слышала о нем, – это то, что он жил где-то в Юджине и ходил в школу барменов.

Лопер позвонил девушке, которая упомянула, что Вудфилд должен был приехать в Бивертон на выходные 14–15 февраля. По ее мнению, Рэнди очень интересовался Джули Рейц.

– Я познакомилась с Рэнди прошлой весной, – рассказала эта старшеклассница. – Его родители живут в Оттер-Крест, а сестра в Портленде. Он учился в школе барменов в Портленде, а потом переехал в Юджин и собирался поступить в Орегонский университет.

– Вы что-нибудь слышали о нем в последнее время? – спросил Лопер.

– Он прислал мне валентинку из Юджина и сказал, что будет в городе в День святого Валентина. Сказал, что хотел бы встретиться со мной, но не позвонил.

Лопер тактично поинтересовался, были ли у нее самой интимные отношения с Рэнди Вудфилдом.

– Да. Один или два раза. Может быть, чуть больше, – нисколько не смущаясь, ответила она.

– Вы заметили в нем что-то странное, извращенное?

– Нет. Ничего подобного. Все было нормально. Он хороший парень. Однажды сказал мне, что у него были неприятности из-за кражи со взломом… давным-давно.

Далее девушка сообщила, что, по ее мнению, Рэнди проявлял большой интерес к Джули Рейц. Никакой ревности в ее заявлении детектив не уловил. Насколько она знала, Рэнди звонил Джули несколько раз.

– Мне он сказал, что всерьез настроен встретиться с ней. Он довольно настойчивый парень, но Джули говорила, что больше не хочет его видеть, не хочет иметь с ним никаких отношений.

– Какой автомобиль у Рэнди? – спросил Лопер.

– Золотистый «Фольксваген-жук», довольно новый, со стеклянным люком на крыше, и немного помят спереди.

Кандидатура Рэнди Вудфилда всерьез заинтересовала Лопера и Бишопа. Вудфилд признался нескольким знакомым в некоем криминальном прошлом и, по-видимому, преследовал жертву. Лопер снова поговорил с соседкой Джули по комнате.

– Рэнди? Конечно, он был здесь, но Джули он не понравился.

– Впустила бы она его, если бы он постучался в дверь поздно ночью?

– Наверное, да. У нее не было к нему ненависти. Она просто не хотела заводить с ним отношения. Он старше… немного старше ее. И очень напористый. Но, думаю, она могла бы впустить его.

Поговорив с одним из бывших коллег Рэнди Вудфилда по таверне «Кран», Лопер узнал о влечении Рэнди к молоденьким девушкам, близком к одержимости, о его гневе в отношении женщин, с которыми он встречался и которые отвергли его. Это вовсе не означало, что он убийца, но определенно представляло интерес для Лопера.

Следующим шагом было выяснение обстоятельств прошлых судимостей Вудфилда. Двадцать восьмого февраля Джуди Пуллиам, надзорный офицер по условно-досрочному освобождению Рэнди, перезвонила Лоперу и познакомила его с подробностями криминального прошлого Вудфилда.

Детектив выслушал ее с большим интересом. Речь шла не только о краже со взломом, а о намного большем. Вудфилд неоднократно арестовывался и признавался виновным в сексуальных преступлениях. Непристойное обнажение переросло в происшествие в портлендском парке с женщиной-полицейским, и в результате он провел какое-то время в пенитенциарном учреждении.

– Это еще не все, – сказала Пуллиам. – Вот почему я так обеспокоена сейчас, после того, как услышала о вашем деле. Рэнди Вудфилд подозревался по меньшей мере в трех убийствах в Портленде. Убиты были Дарси Фикс и Дуг Алтик в прошлый День благодарения, а также Шери Айерс месяцем ранее. Его допрашивали, но обвинение предъявлено не было.

– Вы ведь говорили, что он ваш поднадзорный, – напомнил Лопер.

– Да, только надзору он поддавался не очень хорошо, потому я и обеспокоена. Он без разрешения переехал в Юджин. И прошло много времени, прежде чем он сообщил мне свой тамошний адрес. Только тогда он попросил перевести его под надзор другому офицеру. Я и передала – Тони Мейеру, надзорному офицеру в Юджине.

Дел у Бишопа и Лопера прибавилось. Стоило им упомянуть Рэнди Вудфилда, как к ним хлынул поток информации. Они получили фотографию и подробное описание, в результате увидев мускулистого, красивого мужчину. Детектив из Портленда Боб Дорней сообщил, что Вудфилд проходил подозреваемым по делу об Айерс и отказался от проверки на детекторе лжи. В конце концов его исключили из списка подозреваемых из-за третьей группы крови с отрицательным резус-фактором.

Если в деле Айерс группа крови сыграла на его стороне, то в деле Рейц она подкрепляла подозрения.

Рэнди сказал друзьям в Бивертоне, что собирается снять номер в отеле «Марриотт» и закатить там вечеринку в честь Дня святого Валентина 14 февраля. Информация из отеля подтвердила, что номер он действительно снял. К тому же отель находился неподалеку от таунхауса, где застрелили Джули.

– Давай поговорим с ним, – предложил Бишоп. – По крайней мере, вычеркнем из списка подозреваемых, если он предоставит надежное алиби.

Детективы из Бивертона позвонили Тони Мейеру, новому надзорному Рэнди Вудфилда, и Мейер сказал, что встреча с Вудфилдом назначена на восемь утра 3 марта. Целью была объявлена обычная проверка соблюдения поднадзорным требований условно-досрочного освобождения. Сотрудники договорились, что Бишоп и Лопер будут присутствовать на этой встрече. Как и Джуди Пуллиам.

Что бы ни вышло из этой встречи, для Дэйва Бишопа и Нила Лопера было важно встретиться с Рэнди Вудфилдом лично. Как-никак он был осужден за сексуальные отклонения и пренебрегал своими обязательствами по условно-досрочному освобождению. В худшем случае он мог быть убийцей.

На этом этапе они вовсе не думали об Убийце с трассы I-5 и хотели лишь раскрыть убийство Джули Рейц.

По случайному совпадению на тот же день, 3 марта 1981 года, было назначено очередное совещание следователей по делу Убийцы с трассы I-5. Встреча прошла в Юджине, штат Орегон, во вторник утром. На ней присутствовали все заинтересованные лица – за исключением жертв. Новой информации было немного, и участники надеялись, что общий мозговой штурм им поможет. На первый взгляд казалось, что за четыре прошедших недели они так и не приблизились к поимке неуловимого преступника. На самом деле, если бы речь шла об игре в жмурки, то они находились в статусе «горячо».

Мужчина с пластырем на носу совершил несколько ограблений в районе Юджина, где после 19 февраля были выставлены наблюдательные посты. Полицейские штата Орегон перешли на двенадцатичасовую смену, наблюдая за вероятными целями преступника: «Томс-маркет», «Данкин донатс», «Дейри-Март», «Эй-энд-Дабл-ю». Сотрудники просиживали в машинах долгие часы, не спуская глаз с витрин ярко освещенных заведений быстрого питания. Сидели и ждали.

Буквально накануне вечером, 2 марта, полицейские Марлен Хейн и Гейл Лайвли, которые находились в восемь часов вечера в «Дейри-Март», увидели, как в магазин вошел мужчина, подходивший под описание подозреваемого. Мужчина заметно нервничал и постоянно поглядывал в сторону склада, где притаились полицейские. Однако, совершив покупку, он ушел. Поскольку ничего предосудительного он не совершил, то и задерживать его не стали.

Но запомнили его.

На встрече 3 марта техник из криминалистической лаборатории штата Орегон объявил, что они определенно ищут человека с третьей группой крови. Анализы всех образцов обнаруженной на местах преступления спермы однозначно подтверждали этот вывод.

– Мы можем исключить любых подозреваемых, у которых другая группа крови, – сказал коллегам Коминек. – Эта группа встречается всего у девяти-десяти процентов населения. Это значительно сократит бумажную волокиту. Прошу прислать имеющиеся у вас сведения мне в офис шерифа округа Мэрион. Мы введем данные в компьютер и проверим всех подозреваемых.

Кроме того, было решено, что информация для прессы будет ограничена: место происшествия, вид преступления и описание подозреваемого. Больше ничего.

Все понимали, что журналистам это не понравится. Репортеры уже приставали к детективам с просьбой предоставить больше информации об Убийце с трассы I-5, но для следствия было важно утаить то, что могли знать только жертвы и преступник. Если бы кто-то пожелал признаться в преступлениях, эти сведения помогли отсеять «сумасшедших».

В конце долгого рабочего дня Коминек и Холлоуэй поехали обратно в Салем.

Они вполне могли и не возвращаться домой. Уже через несколько часов детективы снова мчались в Юджин.

Глава 14

В половине девятого утра 3 марта Нил Лопер и Дэйв Бишоп прибыли в офис исправительного учреждения округа Лейн в Юджине, где встретились с Джуди Пуллиам и Тони Мейером. Они прибыли, чтобы увидеть человека, который когда-то встречался с Джули Рейц. Но ждали они напрасно – Рэнди Вудфилд на назначенную встречу не явился.

Бишоп и Лопер связались с детективом Дугом Эшбриджем из полицейского управления Спрингфилда, рассказали о своем интересе к Вудфилду, и Эшбридж по их просьбе проехал мимо дома на Е-стрит. Он тут же сообщил, что золотистый «Фольксваген» стоит в гараже, а шторы в доме задернуты.

Поскольку Рэнди не явился на встречу с сотрудниками службы условно-досрочного освобождения, было решено нанести ему визит. Заодно капитан Бишоп и детектив Лопер могли бы поговорить с ним о деле Джули Рейц. В сопровождении Дуга Эшбриджа они прошли вдоль штакетника и постучали во входную дверь аккуратного одноэтажного дома загородного типа.

Никто не ответил.

– Он должен быть там, – предположил Эшбридж. – Машина все еще в гараже.

Они еще раз постучали в дверь и переднее окно. Через некоторое время им открыл заспанный Рэнди Вудфилд. Увидев надзорного офицера и незнакомых сопровождающих, он, похоже, нисколько не встревожился и пригласил их войти.

– Где вы были, Рэнди? – спросил Мейер. – Я ждал вас в офисе сегодня утром.

– Мне показалось, встреча назначена на день… а может быть, на завтра.

Пропустив такое объяснение мимо ушей, Мейер представил Лопера, и детектив из Бивертона объяснил, что расследует убийство Джули Рейц и полиция опрашивает всех, кто знал Джули.

Рэнди в замешательстве покачал головой. Он сказал, что это имя ему незнакомо, что никого по имени Джули Рейц он не знает и вообще не понимает, какое отношение может иметь к расследованию ее убийства.

Скрывая волнение, Лопер сообщил, что у него есть свидетели, утверждающие, что Джули и Рэнди были знакомы.

– Давайте проедем с нами в полицию Спрингфилда, там и поговорим. У меня в офисе есть фотография Джули. Может, это освежит вашу память.

– Я поеду с вами, дайте только минутку, чтобы одеться, – сказал Рэнди, по-прежнему не проявляя ни малейшего беспокойства.

В полицейском отделении Спрингфилда Нил Лопер зачитал Вудфилду его права.

Рэнди сказал, что все понимает и не возражает против разговора с детективами. Просто он не знает никого по имени Джули Рейц.

Лопер протянул ему одну из выпускных фотографий Джули.

Рэнди внимательно посмотрел на нее и сказал, что да, теперь он ее узнал. Сказал, что познакомился с ней, когда работал в таверне «Кран», и признался, что его уволили оттуда в прошлом октябре. Он также сказал, что был в таунхаусе Джули всего один раз, несколько месяцев назад.

– Там была небольшая вечеринка с ее соседкой по комнате, – пояснил он. – Имя соседки не помню. Между мной и Джули ничего такого не было. Мы были просто друзьями.

– У вас был секс с Джули Рейц? – спросил Лопер.

Рэнди покачал головой.

– Нет, не было.

– Вы виделись с Джули Рейц на выходных в День святого Валентина?

Он снова спокойно покачал головой – не видел и не звонил. Не видел Джули уже несколько месяцев.

– Не могли бы вы вспомнить, чем занимались в те выходные?

Рэнди кивнул: «Да, конечно». Он ездил погостить к сестре в Портленд, а в субботу вечером, четырнадцатого, отправился на вечеринку и вернулся в дом сестры около четырех утра.

– Вы говорите, что ходили на вечеринку? Не могли бы рассказать подробнее?

– Я встретил друга в отеле «Марриотт», он был там с женой, и мы немного выпили. Потом я побывал еще в нескольких местах и выпил. Встретил девушку. Ее звали Джини, а фамилию не запомнил. Мы немного погуляли, были в «Бакстер Корнер», «Фрэнк Питерс Инн» и «Гринвуд Инн». Оставались там до закрытия бара.

– Где живет эта Джини?

Рэнди покачал головой.

– Мы просто болтали о пустяках. Я не спрашивал ее фамилию, вообще ни о чем ее не спрашивал. Где живет, не знаю.

– Вы не слышали об убийстве Джули Рейц? – спросил капитан Бишоп.

– Нет. Ничего об этом не знал. Ни по радио не слышал, ни по телевизору, ни от кого-либо еще.

Попытки получить от него какую-либо информацию, которая могла бы помочь в расследовании убийства Джули, ни к чему не привели. Рэнди повторил, что был едва знаком с Джули и не вспоминал о ней несколько месяцев. К убийству он никоим образом не может быть причастен и к ее дому не приближался.

– Я даже не знал, что ее убили, пока вы, ребята, не рассказали мне об этом.

– У вас есть какое-нибудь оружие, Рэнди?

– Нет, никакого.

Бишоп и Лопер спросили Рэнди, согласен ли он сдать образцы волос – как с головы, так и с лобка – и кровь на анализ, чтобы его можно было полностью исключить из числа подозреваемых по делу Рейц.

– Вы пройдете проверку на полиграфе?

Сначала Рэнди согласился сотрудничать, но затем уклонился от ответа. Подумав, он сказал, что, возможно, ему следует позвонить своему адвокату. Детективы из Бивертона предложили позвонить за него, но он решил, что адвокат ему все-таки не нужен. Они вернулись к образцам и проверке на полиграфе, и конце концов Рэнди решил, что не будет сотрудничать с полицией.

– Это противоречит моим принципам.

Бишоп и Лопер отступили. Пуллиам и Мейер предложили Рэнди вернуться на постоянное место жительства в Портленд, где он выполнял бы условия досрочного освобождения.

– Нет, не хочу, – сказал он. – Но, конечно, я перееду, если мне прикажут.

Рэнди немного занервничал. Сказал, что готов сотрудничать с полицией и пройти проверку на детекторе лжи, но тут же пошел на попятную.

– Предпочел бы я вернуться в Портленд? – разгорячился он. – Да я скорее в тюрьму вернусь, чем туда.

Довольно странная реакция.

Нил Лопер ненадолго вышел из комнаты для допросов, оставив Рэнди наедине с Бишопом. Капитан снова как бы между прочим предложил Рэнди сдать образцы волос и крови и тем самым очистить себя от подозрений.

Рэнди разнервничался и начал проговариваться.

– Я ведь занимался с ней сексом, – выпалил он, – поэтому я бы ее не убил…

Рэнди вдруг проболтался, выдал сам себя. Признался в том, что только что отрицал.

Бишоп промолчал на это. Будь у Рэнди Вудфилда веревка, он мог бы просто обмотать ее вокруг собственной шеи.

Вопросы закончились. Рэнди с облегчением вздохнул и даже легко согласился на обыск дома на Е-стрит.

– Давайте, ищите. Интересно будет посмотреть, что вы тут найдете. Мне скрывать нечего.

Первый предварительный обыск провели Нил Лопер, Дуг Эшбридж и детектив Том Мэлони из полицейского управления Спрингфилда. На глазах у Рэнди Нил Лопер изъял и зарегистрировал в качестве вещественных доказательств следующие предметы.

1. Один комплект простыней и наматрасник из спальни. На наматраснике немного засохшей крови. На простынях много волос с головы и лобка.

2. Один комплект постельного белья из корзины рядом с кроватью.

3. Один коричневый бумажник с удостоверением личности и квитанцией на покупку оружия (револьвер 22-го калибра в магазине «Джи Ай Джо» в районе Портленда).

4. Одно устройство для курения (бонг).

5. Одна коробка со спортивной клейкой лентой.

6. Бумажный пакет с набором для чистки оружия 38-го или 357-го калибра.

7. Одна коробка петард (из бардачка автомобиля).

На вопрос о наборе для чистки оружия Рэнди ответил уклончиво, заявив, что мог пользоваться им до того, как попал в тюрьму в 1975 году. Из всего изъятого беспокойство у него вызвала клейкая лента. Он даже спросил у детективов, почему они взяли в качестве улики столь обычную вещь. Они небрежно ответили, что это может им пригодиться.

На самом деле, как только Лопер увидел ленту, в голове у него зазвенели колокольчики. Они приехали сюда, рассчитывая найти какую-нибудь зацепку по делу об убийстве Джули Рейц. Но детектив, как и все полицейские штата, видел композитный портрет Убийцы с трассы I-5, который маскировался с помощью скотча или пластыря, а также связывал жертв такой вот лентой.

Могли детективы наткнуться на гораздо более крупную рыбу, чем предполагали? Устное согласие Рэнди Вудфилда на обыск в его доме дало им огромное преимущество. Если бы они пришли с ордером на обыск, то смогли бы изъять только указанные в ордере предметы. Дерзкая уверенность Рэнди в том, что ему нечего бояться копов, позволила им взять все, что они нашли. Он, похоже, занервничал из-за ленты, но сопротивляться ее изъятию не посмел. В коробке было шесть рулонов ленты; одного не хватало. Детективы видели – Рэнди пытается притвориться, будто ему не из-за чего беспокоиться, но получалось у него плохо.

Он явно что-то скрывал.

Но что?

Рэнди Вудфилд уехал на своем модном золотистом «Фольксвагене». Согласно закону он был свободен. Да, он солгал насчет знакомства с Джули Рейц, но когда мужчина встречается с десятками женщин, он вполне может забыть имя одной из них. Клейкая лента могла совпасть с найденными на месте преступлений обрывками, но могла и не совпасть, а лабораторный анализ занимал какое-то время.

Было ясно, что Бишопу и Лоперу нужна дополнительная информация. И они снова поехали к домику со штакетником в Спрингфилде.

Часом позже, когда Дэйв Бишоп, Нил Лопер и Даг Эшбридж устроили скрытый пункт наблюдения за домом на Е-стрит, золотистого «Фольксвагена» ни в гараже, ни на улице уже не было.

Три часа дня. Никаких признаков активности.

В 15:34 маленький мальчик выскочил из школьного автобуса и направился к входной двери. Детективы поговорили с ним, он сказал, что его зовут Микки Бейтс и ему шесть лет.

– Мама на работе. Пока не придет, я остаюсь у соседей.

Микки рассказал следователям, что Рэнди около месяца снимает комнату в их доме.

– А куда он ходит на работу? – спросил Бишоп.

Мальчик пожал плечами.

– Он не работает. Он играет с нами в мяч.

– Ты когда-нибудь видел у Рэнди оружие? – спросил Лопер. – У него есть оружие, как у копов в телевизоре?

– Нет. У Рэнди нет никакого оружия.

Мальчик убежал. Похоже, присутствие трех детективов, наблюдающих за его домом, ничуть его не смутило.

В 17:24 подъехала Ардена Бейтс. Три детектива представились и объяснили, что хотят поговорить с ней о ее жильце. Как ни странно, она, похоже, не удивилась, узнав, что полиция интересуется Рэнди. По ее словам, у нее самой появлялись кое-какие подозрения в отношении жильца.

Ардена объяснила, что познакомилась с Рэнди, когда разместила объявление в газете о том, что сдает комнату. Она не знала, откуда у него берутся деньги; по его словам, он получал от штата пособие по безработице. Возможно, как она предположила, ему помогают родители.

– Но он тратит ужасно много денег, – выпалила она. – Я не представляю, откуда все это берется.

– Чем он вообще занимается? – спросил Бишоп.

– Думаю, он учится в колледже или планирует поступить в колледж.

– А как насчет подружек? Женщины?

– Женщины у него бывают. Я сама видела нескольких.

– Они остаются на ночь?

– Не думаю. Я рано ложусь спать, потому что много работаю. Но… нет, я так не думаю.

Оставался самый важный для детективов вопрос – о Джули Рейц.

– Вы знаете, где был Рэнди в выходные в День святого Валентина?

– Думаю, он мог ездить в Портленд.

Поворотным моментом не только в этом случае, но и во многих других стал вопрос, объяснить который можно только посетившим Бишопа озарением. Он спросил, не попадают ли в счет оплаты телефонных звонков междугородние звонки Рэнди Вудфилда.

– Да, очень часто, – сказала она. – Он постоянно звонит по междугороднему.

– Можно взглянуть на ваш последний телефонный счет?

– Конечно. Он у меня дома.

Ардена протянула Бишопу телефонный счет с оплатой звонков до середины февраля. Он быстро просмотрел его. Звонков в Бивертон не было. Но одна запись привлекла его внимание. Это был счет за звонок на телефон Ардены Бейтс из городка Маунт-Шаста, Калифорния. Дата – 3 февраля. В голове у детектива что-то щелкнуло. «Шаста» и «3 февраля».

В начале февраля возле озера Шаста Убийца с трассы I-5 совершил одно из своих нападений!

Бишоп поднял глаза и столкнулся с пристальным взглядом Ардены Бейтс. Женщина поежилась.

– Это он, да? – выдохнула она. – Рэнди – Убийца с трассы I-5? Я боялась этого, но не хотела признаваться самой себе.

Бишоп не стал ни подтверждать, ни опровергать ее догадку.

– Можно нам забрать этот телефонный счет?

– Конечно, возьмите.

– Мы хотели бы поговорить с вами в полицейском участке, миссис Бейтс, – тихо сказал Бишоп. – Думаю, вам с Микки было бы лучше переехать отсюда на некоторое время. Вам есть где остановиться на несколько ночей?

Она кивнула, потирая руки, покрывшиеся гусиной кожей.

– Хорошо. Чем скорее вы с Микки съедете отсюда, тем лучше.

Дуг Эшбридж организовал постоянное наблюдение за домом со стороны полиции Спрингфилда. Время для ареста Рэнди Вудфилда еще не пришло. Но детективам было нужно знать, где он находится.

Ардена Бейтс бросила кое-какую одежду в дорожную сумку и поспешила с сыном к своей машине. Перед тем как сесть за руль, она обернулась и посмотрела на Дэйва Бишопа и Нила Лопера.

– Знаете, он хороший парень. Он мне сразу понравился, когда пришел поговорить насчет комнаты. Не могу представить, что такой человек способен на жестокость. Вы же не думаете, что он сделал бы с нами что-то плохое? Вы ведь не думаете на самом деле, что это он? Это только предположение, да?

Лопер улыбнулся ей.

– Это только предположение. Мы просто хотим быть абсолютно уверены, что вы с Микки в безопасности. Мы узнаем больше, когда проверим номера телефонов и поговорим с другими детективами, которые занимаются этим делом.

– Но ведь если бы он был убийцей, я бы знала об этом, правда?

– Не знаю, – честно ответил Лопер. – Мы постараемся это выяснить.

Глава 15

Вернувшись в полицейское управление Спрингфилда, Лопер и Бишоп немедленно позвонили в город Реддинг, штат Калифорния. Телефонный звонок из Маунт-Шаста мог оказаться единственной зацепкой, которую искали десятки детективов Северо-Запада. Дозвонившись до детектива Рона Кингсли из офиса шерифа округа Шаста, они попросили проверить обратный телефонный справочник, чтобы узнать, где находился Рэнди Вудфилд, когда звонил по телефону и перевел счет за звонок на номер своей квартирной хозяйки в Юджине.

Лопер продиктовал Кингсли номер телефона.

– Наш человек сделал этот звонок из Маунт-Шаста третьего февраля в начале десятого вечера.

– Это же вечер двойного убийства в Маунтин-Гейт! – воскликнул Кингсли.

– Вот почему мы думаем, что это так важно, – подтвердил Лопер. – Перезвоните нам, когда отследите номер.

Кингсли перезвонил через несколько минут. Звонок был сделан из телефонной будки ресторана «Джеррис» в Маунт-Шаста.

– Вообще вам повезло, что вы это заметили, – пояснил Кингсли. – Заметили название «Шаста». Маунт-Шаста находится в восьмидесяти километрах к северу от места нашего преступления, вверх по автостраде I-5. Время верное. Убийство произошло между шестью и девятью часами вечера. Будьте на связи.

– Непременно. Передадим информацию, как только получим.

Дэйв Бишоп и Нил Лопер отправлялись в Юджин, чтобы вычеркнуть Рэнди Вудфилда из списка подозреваемых в убийстве Джули Рейц. Но вышло совсем наоборот. Теперь, восемь часов спустя, они оказались в центре самого крупного расследования, охватившего штаты Орегон, Вашингтон и Калифорнию. Возможно ли, что Рэнди Вудфилд и есть тот самый Убийца с трассы I-5?

Дэйв Коминек и Монти Холлоуэй только-только вернулись в Салем после затянувшегося совещания в Юджине, когда им позвонили Дэйв Бишоп и Нил Лопер.

– Можете вернуться? Похоже, у нас есть кое-что для вас. Мы сейчас ведем наблюдение за весьма симпатичным подозреваемым. Есть значительное сходство с вашим парнем на композитных портретах. Он находился в округе Шаста третьего февраля.

Коминек и Холлоуэй не стали даже переодеваться. Они тут же позвонили лейтенанту Килберну Маккою, сообщили, что возвращаются в Юджин, и пообещали держать его в курсе. Коминек выехал из Салема с семнадцатью долларами в бумажнике и без кредитных карточек, предполагая, что этих денег ему вполне хватит на один вечер в Юджине.

Откуда он мог знать, что вернется домой почти через неделю?

Когда детективы округа Мэрион добрались до полицейского управления Спрингфилда, колесо расследования уже завертелось. Они поговорили с Арденой Бейтс и установили дни, когда Рэнди Вудфилда не было дома. Все преступления за пределами города совпадали с этими датами. По словам миссис Бейтс, Рэнди часто ездил по шоссе I-5.

Коминек посмотрел на фотографию Рэнди Вудфилда, и по спине у него побежали мурашки. Глаза, черты лица, цвет кожи, волосы, крепкая шея и широкие плечи – все было в точности таким, как у человека на композитных портретах, которого он уже видел даже во сне.

Рэнди Брент Вудфилд. Бывший заключенный, которого посадили за ограбление, но в криминальном прошлом у него присутствовали и обвинения в оральной содомии, позже снятые. Это объясняло, почему Коминек и Холлоуэй не нашли имя Вудфилда, когда проверяли списки условно освобожденных – они искали убийц и сексуальных преступников. Обвинений Вудфилда в сексуальных домогательствах в компьютере не было.

Но это еще не все. Согласно медицинским записям в тюрьме штата Орегон, у Вудфилда была третья группа крови, резус-фактор отрицательный, как и у того неуловимого убийцы, которого они искали. Он водил «Фольксваген-жук» и, что самое показательное, в его спальне Нил Лопер обнаружил при обыске большой рулон клейкой ленты.

Дэйв Бишоп протянул счет за телефонные разговоры, который ему передала Ардена Бейтс.

– Он много звонил.

Взволнованный Коминек пробежал пальцем по списку. Восемнадцатого января, в ту ночь, когда были застрелены Шери Халл и Бет Уилмот, Рэнди Вудфилд позвонил по номеру в Салеме в 21:01 из города Индепенденс в штате Орегон. Полтора часа спустя он позвонил по номеру в городе Ньюберг из Вудберна, к северу от Салема, на трассе I-5. Боже, своими звонками этот человек буквально оставил маршрут своих разъездов по автостраде! Уже 28 января он позвонил в Медфорд, а с 29 января по 4 февраля совершал оплаченные звонки из Медфорда, Грантс-Пасса, Эшленда, Ирики и Реддинга.

Коминек знал список преступлений и их даты наизусть, а звонки идеально соответствовали этому расписанию.

Чтобы выяснить, кого навещал Рэнди, разъезжая по автостраде, и подтвердить, где он был, требовались тысячи человеко-часов, но дамба уже получила пробоину.

И поток информации хлынул.

Встреча в полицейском управлении Спрингфилда прошла в волнительно-напряженной атмосфере. На встрече присутствовали: детективы Джеймс Каллахан, Джерри Смит, Дуг Эшбридж и шеф Брайан Райли из полиции Спрингфилда; Пэт Хортон, прокурор округа Лейн; Тони Мейер, офицер по условно-досрочному освобождению Вудфилда в Юджине; детектив Рон Гризель из полиции Юджина; Деннис О’Доннелл из полиции штата Орегон в Юджине; Чак Вон и Джим Пекс из криминалистической лаборатории штата Орегон; капитан Дэйв Бишоп и детектив Нил Лопер из полиции Бивертона; а также Дэйв Коминек и Монти Холлоуэй из офиса шерифа округа Марион в Салеме.

Служители закона не отрывали глаз от доски, наблюдая за тем, как растет гора предоставляемых разными детективами обличительных косвенных улик против Рэндалла Брента Вудфилда.

Ардена Бейтс: даты, когда подозреваемого не было дома, совпадают с датами нападений Убийцы с трассы I-5.

Подозреваемый ездит на «Фольксвагене-жуке».

Подозреваемый находился в Маунт-Шаста сразу после калифорнийских убийств в Маунтин-Гейт.

Подозреваемый направлялся в Медфорд во время ограблений в Медфорде и Грантс-Пасс.

Предшествующая модель поведения подозреваемого соответствует психологическому профилю, составленному для Убийцы с трассы I-5.

Жертва в Бивертоне убита выстрелом в затылок. Предыдущие жертвы были также убиты выстрелом в затылок, висок или правую сторону головы.

Подозреваемый соответствует физическому описанию Убийцы с трассы I-5: рост 186 сантиметров, вес 77 килограммов, атлетического телосложения.

Убийца с трассы I-5 носит перчатки, похожие на перчатки для игры в ракетбол. Подозреваемый часто играет в ракетбол.

Согласно тюремным записям, подозреваемый имеет кровь третьей группы, резус-фактор отрицательный.

* * *

Все это выглядело многообещающе. «Черт возьми, – подумал Коминек, – все совпадает идеально». Нужно немедленно обратиться за ордером для обыска дома на Е-стрит и собрать побольше вещественных доказательств, прежде чем Вудфилд успеет их уничтожить. Дейв Бишоп согласился с Коминеком, как и Рон Гризель из полиции Юджина. Получить ордер на обыск не составляло труда – прокурор округа Лейн Пэт Хортон лично присутствовал на совещании.

И тут свою уродливую голову поднял призрак территориальных прав. Запротестовали некоторые сотрудники из Юджина; по их мнению, детективы из Бивертона и Салема нарушили их юрисдикцию. Бишоп и Лопер проинформировали полицейское управление Спрингфилда о своем намерении допросить Вудфилда, но не уведомили заранее власти Юджина и округа Лейн. Да, подозреваемый мог совершать преступления в других районах, но сейчас он в округе Лейн, и что нужно с ним делать, должны решать местные власти. Окружной прокурор Пэт Хортон также не был склонен следовать указаниям детективов из других юрисдикций. Почему бы не подождать? Вудфилд дома и, скорее всего, спит. За домом ведется наблюдение. Если он выйдет, за ним присмотрят. Теперь-то уже торопиться некуда.

Сдвинуть Хортона с занятой позиции не получилось, он твердо стоял на своем. И, конечно, встал вопрос о том, чей Вудфилд. Он был здесь главной добычей. Тот, кто произведет фактический арест, мог рассчитывать на лавры победителя.

Пожар ревности разгорался. Началась война за территорию. Такое уже было в Лос-Анджелесе, когда округ и город спорили о том, кому принадлежит Чарли Мэнсон, и повторилось в деле Теда Банди, за которым охотились десятки разных ведомств.

Хортон уперся – все будет так, как скажет он. Командовать будет округ Лейн.

Следующие несколько дней были для Коминека и Холлоуэя, пожалуй, самыми мучительными за все время расследования. Офицер по условно-досрочному освобождению Тони Мейер сказал, что готов арестовать Вудфилда за нарушение условий УДО, поскольку тот переехал в Юджин. Хортон разрешения не дал. Детективы округа Мэрион полагали, что Вудфилд их подозреваемый, они нашли его и имеют полное право его арестовать. Бишоп и Лопер считали Вудфилда своим. Сложилась ситуация, при которой о взаимных уступках никакой речи не шло – стороны увлеклись перетягиванием каната, а призом в этой игре был Рэнди Вудфилд.

Успокоить бушующие воды попытался начальник полиции Спрингфилда Брайан Райли, которого Коминек охарактеризовал как «вероятно, самого профессионального начальника полиции, которого я когда-либо видел». В конце концов было решено оставить Вудфилда в покое, но присмотреть за ним, и встретиться на следующий день. Участники встречи разошлись в четвертом часу ночи.

Чак Вон и Джим Пекс работали всю эту ночь, анализируя пятна крови и спермы, а также сопоставляя лобковые волосы, найденные на простынях Рэнди Вудфилда, с волосами, найденными при нападении на двух девушек в Корваллисе. В пять утра Монти Холлоуэй, несмотря на метель, вылетел на полицейском самолете в Спокан, штат Вашингтон, чтобы встретиться с Бет Уилмот и предъявить для опознания фотографии, среди которых была и фотография Рэнди Вудфилда. Коминек остался в Юджине, опасаясь, что, если он вернется в Салем, подозреваемый снова ускользнет из его рук. Окружной прокурор Хортон пообещал Коминеку и Рону Гризелю, что они смогут допросить Вудфилда на следующий день.

Коминек позвонил в Портленд детективу-сержанту Роду Энглерту из офиса шерифа округа Малтнома.

– Род, приезжай сюда, – сказал он. – Ты нужен нам как судья. Ваш округ – единственный, кому не нужен Убийца с трассы I-5, и ты можешь быть беспристрастным посредником.

– Уже еду, – пообещал Энглерт, одеваясь.

В четыре часа утра Дэйв Коминек понял, что ему не на что снять даже самый дешевый номер в мотеле. Шеф Брайан Райли с ухмылкой предложил воспользоваться гостеприимством спрингфилдской тюрьмы на четыре часа до рассвета. Там не шикарно, зато тепло и сухо. Коминек согласился. Тюремная койка все же лучше, чем заднее сиденье машины.

Измученный, он уснул на жесткой койке. Из профессиональной вежливости дверь в его камеру оставили открытой. Тот факт, что в одной из соседних камер находился убийца, расчленивший свою жену, беспокоил его меньше всего – преступника держали под замком.

Коминек смеется, вспоминая последовавшую за этим комедию ошибок.

– Я храпел как грузовик, потом проснулся и увидел, что надзирательница смотрит на меня с выражением паники на лице. Она не видела, как я вошел, не знала, кто я такой, и подумала, что я опасный преступник, дрыхнущий в открытой камере, который может проснуться в любую минуту и взбеситься. К счастью, кто-то сказал ей, что я свой.

Коминек начал свой второй день в Юджине, поспав всего три часа за полтора дня.

Крис Ван Дайк, прокурор округа Мэрион, приехал в Юджин из Салема, чтобы поддержать Дэйва Коминека. Окружной прокурор Корваллиса Питер Сэндрок прибыл со своим следователем Рэнди Мартинеком, чтобы попытаться выдать ордер на обыск в доме Вудфилда.

Окружной прокурор Хортон по-прежнему настаивал на том, что никаких действий предпринимать не следует. Достаточно держать Рэнди Вудфилда под круглосуточным наблюдением. Слежка за ним продолжалась. На второй день страсти разгорелись еще сильнее. И когда Хортон сказал, что, по его мнению, всех посторонних детективов следует отправить домой, а расследование передать его людям и полиции штата Орегон, Коминек и Бишоп возмутились. Как можно отозвать охотничью собаку, когда она наконец загнала лису?

– Это было наше дело, – говорит Коминек. – Мы с Монти работали над ним месяцами, днем и ночью. У нас были все сведения, мы подошли к тому, чтобы завершить дело, и тут нам говорят, чтобы мы вернулись домой и отдали почти законченное расследование кому-то другому.

Журналисты почувствовали запах жареного и стекались к полицейскому управлению Спрингфилда, которое стало главной ареной этого мрачного цирка.

Растущее давление прессы тоже подталкивало полицейских к решительным действиям. После 4 марта, когда в Салеме стало известно об отъезде Коминека и Холлоуэя на север, в штат Вашингтон, репортеры еще не придавали значения происходящему в Юджине. Но затем некий репортер, лично знавший Коминека, заметил его в Юджине. Орегонские журналисты знали, что Дэйв Коминек возглавляет оперативную группу по делу Убийцы с трассы I-5. Его появление в Юджине означало, что надвигалось нечто серьезное, возможно, полиция вышла непосредственно на Убийцу с трассы I-5. Репортеры требовали предоставить им информацию. Общественность, как они утверждали, имеет право знать правду.

Дело могло закончиться совсем плохо, когда машина съемочной группы новостного канала случайно припарковалась рядом с золотистым «Фольксвагеном» Рэнди на автомобильной стоянке кинотеатра, в котором Рэнди смотрел фильм с одной из своих подружек. Полицейским из группы наблюдения оставалось только надеяться, что подозреваемый не выйдет из кинотеатра, не заметит съемочную группу и не догадается о слежке. Репортера и оператора прогнали, что вызвало еще больше вопросов у съемочной команды.

Если бы Рэнди знал, что оказался в центре такого масштабного расследования, он мог бы уничтожить все вещественные доказательства до последнего.

Однако Рэнди знал только то, что полиция Бивертона всего лишь косвенно связала его с Джули Рейц, и думал, что держался на допросе вполне хорошо. Он немного занервничал, когда понял, что Ардены Бейтс и ее сына нет дома. Он спрашивал себя, почему они ушли, но особенно не беспокоился. Ардена ведь ничего не знала о нем.

Четвертого марта юджинская газета «Реджистер Гард» вышла под громким заголовком на всю первую страницу: «ПОЛИЦИЯ НАМЕКАЕТ НА ПРОРЫВ В ДЕЛЕ УБИЙЦЫ». Эта газета появилась в продаже в первой половине дня.

Прессу нужно было как-то сдержать, и шеф полиции Брайан Райли созвал пресс-конференцию.

– Сегодня в ходе расследования произошел значимый поворот, – осторожно сказал он. – Но это далеко не конец истории. Впереди еще много тяжелой работы. Никаких обвинений никому не предъявлено.

Во второй половине того же дня газеты и телевидение объявили общественности – и, несомненно, подозреваемому, – что полиция допрашивает человека по имени «Рэнди».

Репортеры пытались выяснить, кто такая Ардена Бейтс и куда она могла подеваться. Они нашли дом на Е-стрит и встали лагерем рядом с ведущими наблюдение полицейскими, ожидая, как и все остальные, что же будет дальше. То, что начиналось как методичное, тщательное расследование, быстро превратилось в комедию в духе «Кейстоунских копов». Окрестности Спрингфилда кишели репортерами, каждый из которых надеялся узнать побольше о живущем там человеке по имени Рэнди. Соседей расспрашивали о жильцах дома по адресу E-стрит, дом 3622. Соседи загадочно отвечали, что в доме живет Ардена Бейтс с сыном Микки. «Но сейчас их там нет, и никто не знает, что с ними случилось».

Соседские мальчишки рассказывали журналистам о живущем там славном парне, бывшем профессиональном спортсмене, который всем нравится. Сдерживаться прессе становилось все труднее.

Все это время Рэнди Вудфилд оставался дома за задернутыми шторами. Позвонив Шелли в Нью-Мексико, он пригласил ее в Юджин. О своих неприятностях Рэнди умолчал и сказал только, что жить им придется в Портленде из-за преследований надзорного офицера. Обрадованная девушка собрала вещи, арендовала прицеп и отправилась в далекий штат Орегон, не имея ни малейшего представления о том, что ее возлюбленный оказался в центре самого масштабного полицейского расследования в истории этого штата.

В полдень на третьи сутки в Юджине Дэйв Бишоп и Дэйв Коминек решили «забить» на решение окружного прокурора Пэта Хортона.

– Это было наше дело, – вспоминает Коминек. – Мы сказали себе: «Пошло все это к черту», – и начали действовать. Пресса что-то почувствовала. Внезапно все зашевелились. Мы объяснили людям, кто что будет делать и кто куда пойдет. Мы уже не могли просто сидеть и наблюдать за Рэнди Вудфилдом.

Разрыв с Хортоном был полным, но Коминек чувствовал, что ничего другого им не осталось. Его поддержал Бишоп. Его поддержал Ван Дайк, а того поддержал Энглерт.

В 13:45 5 марта Дэйв Коминек впервые встретился лицом к лицу с Рэнди Вудфилдом. Он и Рон Гризель из полицейского управления Юджина постучались в дверь дома на Е-стрит. Вудфилд впустил детективов и пригласил их гостиную. Он был спокоен и вежлив, просто кивнул, когда Коминек сказал, что физические характеристики Рэнди соответствуют характеристикам разыскиваемого ими преступника.

Соответствие и впрямь было практически полным. Увидев подозреваемого вживую, Коминек подумал, что смог бы узнать его в любой толпе. Высокий, мускулистый, настоящий атлет, Рэнди Вудфилд мог бы служить образцом для составителей его композитных портретов на столах во всех отделениях полиции вдоль трассы I-5. Детектив округа Мэрион ждал, когда Рэнди Вудфилд заговорит и что же он расскажет.

Не выказав открытой враждебности, Вудфилд, однако, забеспокоился и первым делом потребовал объяснить, на каком основании детективы из Бивертона забрали у него набор для чистки оружия и спортивную клейкую ленту.

– Они взяли все рулоны. Как это понимать? Им что, одного не хватило?

Могло ли быть так, что Рэнди Вудфилд не так уж прост и догадался, что оборванные края рулона можно совместить с найденными на местах преступления кусками? Коминек ответил, что не может комментировать действия полиции Бивертона.

– Они, наверное, обвинят меня в нарушении условий УДО, но я не виноват. Сотрудница сказала, что я должен вернуться в Портленд, и я собирался уехать сегодня утром, но потом мне сказали, что можно и позже, – пожаловался Рэнди. – Полиция следит за мной повсюду. Думаю, это ребята из Бивертона. Соседский мальчик сказал, что они считают меня Бандитом с трассы I-5.

– Полицейские из Бивертона осматривали ваш дом? – спросил Коминек.

– Да, осматривали.

– Не возражаете, если и мы осмотрим?

– Не возражаю. Я вам сам все покажу.

Рэнди устроил Гризелю и Коминеку экскурсию с гидом. Показал сувениры, связанные с «Грин-Бэй Пэкерс», похвастался своим золотистым «Фольксвагеном», объяснив, что это «Супержук» ограниченной серии.

– Один приятель немного помял его спереди. Я могу подать на него в суд, потому что у него не было страховки.

– Почему вы решили переехать в Юджин? – спросил Гризель.

– Пытался найти работу и одновременно поступить в колледж. Я подал заявление в «О’Каллаханс», «Де Фриско», «Атриум» и «Таверну». Хочу получить степень по физподготовке и надеюсь руководить спортивным клубом. Таким, в котором есть, например, ракетбол.

Разговор пошел уже легче. Детективы увидели, что Рэнди, заговорив о спорте, попал в свою стихию, и засыпали его вопросами. Упомянув «Пэкерс», он заметил, что ему, наверно, следовало остаться в баскетболе, а не в американском футболе. Обсуждая обычные для мужчин темы, Коминек не мог поверить, что Рэнди Вудфилд и есть тот, кого они ищут. Да, сходство с человеком на композитном портрете безусловное, но чтобы преступник был таким спокойным, приятным, компанейским парнем… Неужели они все-таки ошиблись? Оставалось только ждать, пока, в этом разговоре или в следующем, Вудфилд либо очистит себя от подозрений, либо сплетет себе ловушку.

Коминек спросил Рэнди о его предыдущих арестах, и Рэнди признался в происшествиях с непристойным обнажением и вооруженным ограблением, из-за которых попал в тюрьму. А потом спокойно объяснил, что все его сексуальные проблемы остались в прошлом.

– Я больше не занимаюсь такими вещами. У меня больше нет с этим проблем.

Коминек оглядел комнату. В камине лежала свежая зола, а на полке стояла банка с жидкостью для зажигалок.

– Вы тут, похоже, разводили огонь.

– Нет. Хозяйский мальчишка любит играть у камина. Он, наверно, и оставил. Дрова в гараже сырые, вот и приходится пользоваться жидкостью для зажигалок.

Коминек не слушал. Что бы ни сгорело в этом камине, оно исчезло навсегда. Разве что ребята из лаборатории смогут добыть оттуда что-то, проанализировав пепел. Скорее всего, фальшивая борода, вязаные шапочки, куртки с капюшоном потеряны бесследно. Вот черт.

– Вашей домовладелицы здесь нет?

Рэнди пожал плечами.

– Я не знаю, где она. Не видел ее два дня. Меня, наверное, выселят. А вы знаете, где она?

– Думаю, с ней поговорила полиция Бивертона. Они, наверное, в курсе.

– Меня накажут за нарушение правил УДО?

– Не знаю, – доверительно ответил Коминек. – Я слышал, они нашли что-то… бонг или какую-то дурь, когда проводили обыск.

Рэнди ничего не сказал. Другой на его месте уже обливался бы потом, но этот парень оставался вежливым и дружелюбным. Говоря о спорте, он словно светился. Приятный малый. Коминек понимал, почему к нему тянулись и мужчины, и женщины. Легко было ожидать, что подозреваемый будет куда более грубым и жестоким.

Дружелюбие, однако, испарилось, когда Коминек надавил чуть сильнее.

– Рэндалл, не могли бы вы предоставить нам образец волос, чтобы мы могли исключить вас из числа подозреваемых по делу Убийцы с трассы I-5?

– Нет, не могу.

– Вы согласны пройти проверку на детекторе лжи?

– Нет.

– Как насчет того, чтобы уточнить ваше местонахождение в определенные даты?

– Только если я смогу найти заметки о датах, которые вас интересуют. – Он поднялся. – Думаю, я ответил на ваши вопросы. Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.

Дэйв Коминек зачитал ему правило Миранды.

– У вас есть какие-либо вопросы?

– Нет, я все понимаю.

Он подписал карточку, но только своим именем. Странно, что при всей нелюбви к уменьшительной его форме, он выбрал именно такой вариант: «Рэнди».

Коминек спросил, связывался ли Вудфилд с кем-то в Салеме в последнее время, и тот ответил, что у него там живут бабушка, тетя и дядя, и он старается поддерживать с ними связь.

– Вы бывали в Корваллисе? – спросил Гризель.

– Ни разу. У меня там нет знакомых.

– А в Сиэтле?

– Нет.

– А в Такоме?

– Там живет мой лучший друг. Он доцент Тихоокеанского лютеранского университета и тренер по бегу на длинные дистанции.

– Когда вы навещали его в последний раз?

– Не помню. Он приезжал ко мне в Портленд.

– Как насчет Олбани? Останавливались выпить кофе или еще чего-нибудь?

– Нет, я никого там не знаю.

– Когда вы в последний раз были в Портленде?

– В прошлые выходные. Мои родители только что вернулись с Тайваня.

Отвечая на вопрос о подругах, Рэнди рассказал о Шелли и о молодой женщине, работающей няней в Юджине. Разговор о подругах немного разрядил напряжение в комнате. А затем Коминек задал вопрос, который заставил Вудфилда снова напрячься.

– Когда вы в последний раз были в Реддинге?

– Реддинг? Штат Калифорния? Не могу вспомнить. Это было довольно давно.

– Мы знаем, что вы ездили в Калифорнию. Вы не останавливались в Реддинге?

– Я же сказал вам, что не помню.

Он лгал. Все его тело говорило о лжи. Он даже застыл при упоминании городов, где произошли нападения.

Заметив беспокойство Вудфилда, Коминек сменил тему.

– У вас есть какая-то другая клейкая лента?

– Есть прочный скотч, который используют для упаковки.

– Какую шапочку вы носите?

– Я не ношу шапочки, они портят прическу.

– У вас волосы от природы вьющиеся или это перманентная завивка?

– От природы. – Он снова лгал, но зачем? – Собираюсь сегодня постричься, потому что приезжает моя девушка.

– У вас был секс в этом доме? – внезапно спросил Гризель.

– Нет. У меня никогда не было секса с моей квартирной хозяйкой.

– Когда у вас в последний раз был секс?

Рэнди уставился на Коминека.

– Это не ваше дело. Думаю, я ответил на ваши вопросы.

– Мы берем вас под стражу за нарушение правил условно-досрочного освобождения, – объявил Гризель, защелкивая наручники на его запястьях.

– Я этого ожидал. И не собирался никуда уходить, – спокойно сказал Вудфилд. – Мог и так с вами пойти.

Они поехали в полицейский участок Спрингфилда. Радость Коминека омрачалась воспоминанием о пепле в камине. Пепла было много. Рэнди Вудфилд имел возможность сжечь все, что могло бы стать ценными уликами. Конечно, выбранная Хортоном тактика постоянного наблюдения не позволила ему убежать, но никакие наблюдатели не смогли бы помешать ему уничтожить улики.

Теперь было уже слишком поздно.

Глава 16

На третий день расследования в Юджине Рэнди Вудфилда отвели в комнату для допросов в полицейском управлении Спрингфилда. В комнате было одностороннее зеркало для наблюдения и разговор прослушивался. Допрос проводили Коминек и Рон Гризель. Детективы из Бивертона Дэйв Бишоп и Нил Лопер, а также детектив-сержант Рэнди Мартинек из офиса шерифа округа Бентон в Корваллисе наблюдали. Как поведет себя подозреваемый? Выдаст ли себя нечаянной оговоркой? Вудфилд выглядел расслабленным. Если ему и не нравилось происходящее, он ничем не выдавал своего недовольства.

Подозреваемому снова зачитали его права и спросили, не хочет ли он проконсультироваться с адвокатом. От адвоката Рэнди отказался, но попросил позвонить молодой женщине, которая могла бы связаться с его друзьями.

– Мне нужно, чтобы Дженнифер связалась с Шелли. Шелли едет сюда из Нью-Мексико с прицепом.

– Какой номер у Дженнифер? Мы позвоним ей, и вы сможете с ней поговорить.

Рэнди покачал головой.

– С ней трудно связаться. Она учится в колледже.

– Уверены? Мы позвоним любому, кого вы назовете.

– Я позвоню ей позже. Спрашивайте, что вы хотите узнать.

Допрос начал Коминек.

– Рэнди, мы сейчас пытаемся установить, где вы находились в определенные дни и время.

– Я могу предоставить вам любую необходимую информацию, какая потребуется, чтобы доказать свою невиновность.

– Мы могли бы проверить эти даты и места, и, если вы невиновны, это стало бы вашим алиби. Таким образом вы помогли бы и нам. Исключив вас из списка подозреваемых, мы сможем продолжить поиски преступника.

– Я знаю, что нарушил правила условно-досрочного освобождения и отправлюсь в тюрьму, – сказал Рэнди.

– И кто в этом виноват? – спросил Гризель.

Вудфилд поморщился.

– Только я сам. Вообще, меня это не очень беспокоит, но посидеть еще придется.

– Если вы знали, что вернетесь в тюрьму, почему сегодня ждали нас дома? – спросил Коминек.

– Бежать не было смысла. Я просто ждал, пока кто-нибудь придет и заберет меня.

Реакция Рэнди была довольно вялой; он изображал себя бедным, всеми преследуемым бывшим заключенным, виноватым лишь в том, что переехал в другой город, не уведомив офицера по условно-досрочному освобождению. Он жалел себя, но склонялся перед несправедливостью мира по отношению к таким, как он.

– Вы работали здесь? – спросил Гризель.

– Нет, но я искал работу. И играл в баскетбол.

– В какой обуви вы играете в баскетбол?

Многие жертвы упоминали, что нападавший носит спортивную обувь, но Коминек произнес это так, будто вопрос ничего не значил.

– Мне нравятся высокие кроссовки «Найк». У меня слабые лодыжки. Пришлось договариваться, чтобы в тюрьму принесли специальную обувь. Неприятности были, но, учитывая, что туда доставляют наркотики и прочую дрянь, баскетбольные кроссовки с высоким берцем не такое уж серьезное нарушение. Из-за баскетбола у меня слабые лодыжки, а вот колени я повредил, играя в футбол. Если не считать этого, я поддерживаю довольно неплохую форму.

– Вам делали вазэктомию? – не в тему спросил Гризель.

– Нет. – Вудфилд напрягся. – Будете сегодня брать у меня кровь?

– Возможно. У вас есть возражения?

– Я не хочу, чтобы у меня брали сегодня кровь.

– У вас были какие-нибудь венерические заболевания?

– Было дело, облажался. Сорвался, ушел в загул и подхватил герпес.

Вудфилд заговорщически улыбнулся, мол, мужчины обсуждают мужские проблемы.

Коминек приободрился – у Бет Уилмот герпес обнаружился через девять дней после нападения на нее – но сохранил невозмутимое выражение лица.

Детективы предложили принести Рэнди какой-нибудь еды, но он сказал, что тюремная ему не нравится.

– Можем послать за чем-нибудь.

– Нет, не хочу никого гонять.

– Так вы говорите, что играете в баскетбол? – спросил Гризель. – За какую команду?

– «Коламбиа оптикал».

– Можете сказать, в какие дни вы играли, а какие пропустили?

– Я пропустил несколько игр, но не могу назвать конкретные даты.

– Какого рода работу вы искали?

– Работу в баре. Я только что закончил курсы бармена в Портленде. Могу приготовить любой напиток, какой только пожелаете. Я бы хотел работать по вечерам, чтобы еще и учиться.

– Научились готовить «Фредди Фадуормер»? – с ухмылкой спросил Гризель.

Оба детектива сдерживались, задавая по десять бессмысленных вопросов на один по-настоящему важный. Процесс затягивался, но они не могли позволить себе сразу перейти к главному.

– «Харви Уолбэнгер» – название еще более дурацкое.

– Вы религиозный человек? – спросил Коминек.

– Да, в тюрьме довольно сильно увлекся. – Рэнди посмотрел на свои руки. – Но потом в какой-то момент просто сказал Богу отойти на второй план.

Детективы молчали, и Рэнди позволил себе высказаться насчет власти женщин над заключенными в исправительном учреждении.

– Там были женщины-надзиратели, которые следили за мной, когда мне нужно было отлить. Там были медсестры на групповой терапии, которые хотели, чтобы мы делились нашими сексуальными фантазиями. Они же не поделились с нами своими, так почему я должен рассказывать им о своих?

– Вам некомфортно рядом с женщинами? – спросил Коминек.

– Нет, вовсе нет. Мне нравятся женщины.

Коминек снова переключил передачу.

– Как вы думаете, ваши приятели по баскетболу запомнили бы, какие игры вы пропустили?

Рэнди пожал плечами.

– Может, да, а может, и нет.

– На какой позиции вы играете?

– Центровой. Я их лучший бомбардир; все передают мяч мне. Я знаю, на что способен. Важно всегда держать себя в руках, особенно в спорте. Если потерять контроль, все летит в тартарары.

– Вы кайфуете, когда играете? Лучше воспринимаете, что происходит вокруг?

– Да, конечно. Люблю рев толпы и все такое. Я думал, что в «Грин-Бэй» буду медлительным, но когда на тебя смотрят сорок тысяч человек, это придает ускорение. Мне это нравится. Мне нравится быть активным, работать или заниматься спортом. Последние пару месяцев было тяжело сидеть без дела в Юджине. Мне нравится учиться – всему, кроме экономики.

– Рэнди, у нас есть проблема, с которой вы, возможно, сумеете нам помочь, – сказал Коминек. – У нас есть записи звонков с телефона Ардены. Вы звонили из определенных городов в Калифорнии и других мест в Южном Орегоне, где произошли некоторые из тех преступлений, которые мы расследуем. Вы переводили оплату на телефон Ардены. У нас есть список платных звонков, которые вы сделали в Индепенденсе и Вудберне, штат Орегон, в ту ночь, когда недалеко от Кайзера были расстреляны Шери Халл и Бет Уилмот. Похоже, вы были и в некоторых других местах в те самые дни, когда там произошли преступления.

– Я звонил Шелли в Нью-Мексико и перевел оплату на свой номер.

– Вы были в Салеме в воскресенье вечером восемнадцатого января?

– Возможно. Я часто там останавливаюсь, часто звоню.

– Попытайтесь вспомнить. В счете указано, что вы звонили в Салем в час дня, без восемнадцати три и в пять вечера восемнадцатого января. Вы звонили из будки в Индепенденсе – это южнее Салема – в девять часов вечера, и из Вудберна – севернее Салема – в половине одиннадцатого вечера. Вы знаете, где находится город Кайзер?

Вудфилд кивнул.

– Вы ехали из Индепенденса через Салем в сторону Портленда по автостраде I-5 в то воскресенье вечером?

Подозреваемый снова кивнул.

– Тогда вам пришлось проезжать через Кайзер. Вы были в сотне метров от того места, где были застрелены девушки, между девятью и половиной одиннадцатого вечера. Преступление, о котором мы говорим, произошло в этот промежуток времени.

Рэнди ничего не сказал.

– Вы когда-нибудь предпринимали что-либо для изменения внешности? – спросил Гризель. – Меняли прическу? Надевали шапочку? Что-нибудь в этом роде?

– Нет. Волосы у меня вьются от природы. Я ничего с ними не делаю.

– Вы всегда выглядите именно так, как мы видим вас сейчас?

– Да. Ну кроме того случая, когда я отрастил бороду в тюрьме. Им это не понравилось.

– Не могли бы вы рассказать нам немного о своих привычках? Во сколько выходите из дома, что пьете, как много?

Рэнди снова расслабился. Разговор больше не касался убийства в Салеме.

– Я не напиваюсь. Когда пью, то пью пиво. Становлюсь добродушнее, может быть, немного громче, чем обычно. Домой возвращаюсь сразу после закрытия баров.

– Вы когда-нибудь дрались? Если да, когда в последний раз?

– Я не часто ввязываюсь в драки. Мне не нравится, когда меня бьют по носу. Это больно.

Рэнди ухмыльнулся. Он почувствовал, что перешел опасную черту допроса и оказался в безопасности. Они опять стали компанией из трех мужчин, обсуждающих мужские темы.

– Что вас привлекает в женщинах? – спросил Гризель. – Лично мне больше нравится верх.

– Для меня грудь не так важна, – сказал Рэнди. – Мне нравятся женщины спортивного плана. С красивой задницей, которые одеваются консервативно. Не люблю открытую одежду. Это не стильно.

– Работая в баре, наверное, встречаешь много привлекательных женщин.

– Точно. В большинстве мест, где я работал, все устраивают вечеринки.

Внезапно разговор перестал быть непринужденным.

– Как вы думаете, почему полиция Бивертона так уверена в вашей виновности? – спросил Коминек.

– Они говорили о Джули Рейц, и я знал ее.

– Сколько лет было Джули?

– Восемнадцать или девятнадцать, но у нее было удостоверение личности, в котором говорилось, что ей двадцать один. Я даже удивлялся, насколько по-взрослому она себя вела. Но я знал ее не так хорошо, как ее подругу.

– Вы встречались с Джули?

– Этого я вам не скажу. В любом случае это не важно. Однажды я зашел к ней домой уже поздно вечером.

– Вы уже говорили, что три женщины, которых вы знали, были убиты. Кто они?

– Да. Ну вот эта Джули. Еще бывшая невеста моего лучшего друга, Дарси Фикс. Я знал ее, потому что мой друг познакомил нас, и мы ходили поужинать. Но потом он порвал с ней. Как раз перед тем, как ее застрелили. И еще Шери Айерс. Мы с Шери учились в Ньюпортской средней школе. Ее убили в районе бульвара Тервиллиджер в Портленде. Она была хорошей христианкой, помогла нам организовать встречу выпускников.

– А как так получилось, что вы общались с ней в Портленде? Ведь после школы прошло уже немало времени.

– Столкнулся с ней случайно. Думаю, Шери там училась.

– Так много ваших знакомых погибли всего за год.

– Да.

– Капитан Бишоп и детектив Лопер видели в вашей комнате набор для чистки оружия. Для чего вы его использовали?

– У меня никогда не было оружия. Я просто использовал спиртовые тампоны, чтобы протирать лицо.

Объяснение было нелепым, но детективы не стали на нем задерживаться.

– Где вы останавливаетесь, когда бываете в Портленде? – спросил Гризель.

– У друзей или у сестры.

– Как думаете, могли бы вы вспомнить, где были в те дни, которые нас интересуют?

– Если бы пришлось, я мог бы доказать в суде, что меня там не было.

Рэнди Вудфилд не производил впечатления человека, который раскололся бы, столкнувшись со сложными вопросами. Он был вежлив и мягок, шел на сотрудничество – но только до определенного предела.

– Возможно, дойдет и до суда, – сказал Коминек. – В ночь одного из преступлений, в Корваллисе, вас, по словам вашей домовладелицы, не было дома всю ночь.

– Мне трудно в это поверить. Не было такого, чтобы я отсутствовал всю ночь. Разве что я куда-то уезжал.

– Было бы хорошо, если бы вы могли предоставить нам алиби, но, похоже, вы не можете этого сделать. Мы подозреваем, что вы – Убийца с трассы I-5.

– Я не признаю себя виновным, и я не Убийца с трассы I-5. И защищаться не собираюсь, потому что в этом нет необходимости.

И он тут же начал объяснять, где был в конце января и начале февраля.

– Я много езжу. Двадцать девятого января я был в Сан-Франциско. Ездил туда встретиться с Шелли, моей девушкой. По пути я остановился в Эшленде в доме друга. Выходные провел с ней, а потом вернулся в Орегон.

– Назовете точные даты?

На лбу Вудфилда выступили капельки пота.

– Абсолютно точно сказать не могу. Думаю, что уехал в Сан-Франциско двадцать восьмого января. Значит, был там примерно тридцать первого января или первого февраля. В Юджин вернулся третьего или четвертого. По дороге домой я на одну ночь останавливался у своей сестры в Маунт-Шаста, а еще одну ночь провел у друга в Медфорде. Послушайте, нельзя же требовать, чтобы человек помнил все даты, время и места. Что прошло, то прошло. Я хотел бы помочь вам больше, но в данный момент не могу этого сделать.

Допрос шел не так хорошо, как рассчитывал Рэнди.

– Как думаете, вам нужен сейчас адвокат? – спросил Коминек.

– Нет, не нужен, – ответил Рэнди, но назвал детективам имя и номер телефона своего адвоката.

– Я позвоню ему от вас, – сказал Коминек. – Мы хотели бы помочь вам, но вы не даете нам никаких поводов.

Вудфилд встал.

– Как вы мне поможете? Да вы упрячете меня на всю жизнь.

На этом допрос закончился.

За несколько километров до Юджина Шелли Дженсон в полной мере осознала, что вскоре увидит возлюбленного. Ее история любви – «долгой и счастливой» – вот-вот начнется. Она была счастлива, как никогда в жизни. Позади осталась трудная дорога, но испытание того стоило. Она будет с Рэндаллом, и в течение года они поженятся.

Но когда она остановилась у телефона-автомата и позвонила ему, чтобы обрадовать известием о своем приезде, на другом конце трубку никто не снял. Немного подождав, она попробовала еще раз, а потом еще. Никто не отвечал. Шелли не могла представить, где может быть Рэнди. В конце концов она сдалась и поехала домой к отцу.

И там ждала звонка Рэнди.

Глава 17

В половине шестого утра 4 марта Монти Холлоуэй и пилот по фамилии Грейнинг вылетели в Юджин на самолете, принадлежащем полиции штата. В десять минут одиннадцатого они встретились с Бет Уилмот в аэропорту Спокана. Рон Гризель взял подборку поляроидных фотографий, среди которых был и сделанный накануне снимок Рэнди Вудфилда. Бет рассматривала снимки, а Холлоуэй затаив дыхание следил за ней и ждал. Фотография Рэнди была третьей.

Некоторое время все молчали. Потом Бет положила указательный палец на фотографию Рэнди Вудфилда, но еще минуту-другую ничего не говорила. Наконец она повернулась к Холлоуэю и передала ему подборку.

– Я не уверена. Думаю… пока не буду уверена, выбирать не стану.

Холлоуэй испытал огромное разочарование, но не мог убедить Бет передумать. Игра еще не закончилась. Девушка видела мужчину с капюшоном на голове, видела в состоянии сильнейшего стресса и ужаса. На снимке же Рэнди предстал симпатичным мужчиной с копной темных волос. Голос, манеры, рост – ничего этого на фотографии не отразилось.

– Бет, ты полетишь в Юджин? – спросил он. – У нас там будет проходить опознание преступника, и все жертвы смогут посмотреть на него вживую. Мы бы хотели, чтобы и ты была там.

– На которого? Одного из тех, которых я сейчас видела?

– Этого я сказать тебе не могу. Нам нужно чтобы ты посмотрела на него непредвзято. Так что, полетишь?

– Конечно.

Везти Бет в Юджин на маленьком самолете было рискованно. Над коварным хребтом Каскадных гор крылья самолета обледенели, и Грейнингу пришлось совершить посадку. Бет доставили в Юджин автобусом.

Между тем в Юджине детективы из одиннадцати управлений полиции отчаянно пытаясь связать воедино все запутанные ниточки. Рэнди Вудфилда задержали по очень ненадежному обвинению: нарушение правил условно-досрочного освобождения. Оружия у него не нашли, хотя пресса и намекала на это. Вообще, вещественных доказательств набралось очень мало. Большая часть того, что было им нужно, скорее всего, сгорела в камине дома Ардены Бейтс. Показания о своих разъездах задержанный давал неохотно. Журналисты пристально следили за каждым шагом полиции. Стоило полицейским оступиться, и ошибка попала бы в заголовки газет.

Они держали тигра за хвост.

Маленький домик на Е-стрит, как и участок по соседству с ним, оградили полицейской лентой. На штакетник повесили табличку: «ПРОХОДА НЕТ. МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ. РАССЛЕДОВАНИЕ ВЕДЕТ ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ СПРИНГФИЛДА».

Там не хватало только уличных торговцев, продающих воздушные шарики и хот-доги.

Детективы старались обосновать обвинение так, чтобы дело не рассыпалось в суде. Для этого им прежде всего требовались убедительные улики. Прежде всего, был выдан ордер на обыск помещения, где жил Рэнди Вудфилд. Далее, всех жертв – которых удалось найти – доставили в Юджин для опознания. Также нужно было связаться со знакомыми Рэнди, близко общавшимися с ним в прошедшие месяцы.

Неудивительно, что в большинстве своем это были женщины.

Дэйв Коминек наконец-то получил средства из дома, так что ему не пришлось больше ночевать в местной тюрьме. Но о возвращении в Салем пока нечего было и думать.

Пятого марта в 18:50 судья окружного суда округа Бентон Дэвид Смедена подписал ордер на обыск.

Следующим предписывается незамедлительно провести обыск: деревянного каркасного дома коричневого цвета на одну семью, расположенного по адресу Спрингфилд, Южная Е-стрит, дом 3622, и территории, непосредственно прилегающей к этому дому в округе Лейн, штат Орегон.

Цели поиска: накладная борода, белая клейкая лента, серебряный пистолет, синие джинсы с пуговицей над ширинкой на молнии, темная вязаная шапочка, синяя или зеленая куртка до пояса, бумажный пакет в красно-белую клетку с логотипом «Фабрик пэтч», коричневые армейские ботинки, синие перчатки, теннисные туфли или беговые кроссовки, револьвер «Смит-и-Вессон» 38-го калибра (или другой небольшой револьвер), также волосы с головы, тела, подмышечных впадин и лобковые; волокна одежды и пятна спермы на любом нижнем белье или брюках, а также в золе, и несгоревшие частицы, обнаруженные в ней.

В дополнение к перечисленным предметам детективы имели законное право изъять любые находящиеся на виду предметы, не включенные в список, но предположительно имеющие отношение к преступлениям, включенным в схему дела об убийствах на автостраде I-5.

В течение следующих четырех дней три десятка детективов и экспертов из криминалистических лабораторий штата осматривали этот дом с тремя спальнями. Вход и выход каждого детектива тщательно отслеживался с указанием даты и времени в журнале, который вели дежурившие у дверей офицеры. Следователи потеряли ощущение времени. Свет в доме горел круглые сутки. Если там еще оставалось что-либо, представляющее доказательную ценность, они бы это нашли.

В итоге из дома Ардены Бейтс было изъято 64 отдельных предмета, большинство из которых оказались бесполезны.

Теперь криминалистам предстояло определить, какие улики действительно важны. Некоторые вещи могли представлять интерес в качестве косвенных улик: несколько пар синих джинсов, толстовка с капюшоном, синяя с бордовым и белым трикотажная рубашка, несколько пар спортивной обуви, спортивный костюм. Все это соответствовало одежде, которую носил нападавший на женщин преступник. Но такую или похожую одежду и обувь носят многие мужчины. На некоторых вещах имелись темные пятна. Была ли это кровь? Были ли в этом огромном улове хотя бы крошечные улики, связывающие Рэнди Вудфилда с кем-либо из его жертв?

Да, были.

Изъятый в соответствии с ордером лобковый волосок при сравнении под сканирующим электронным микроскопом был неотличим по классу и характеристикам от единственного лобкового волоса, найденного в здании «Трансамерика» в ночь на 18 января.

В сумке для ракеток в спальне Рэнди Вудфилда была найдена пуля 32-го калибра. Это была по-настоящему редкая пуля «Ремингтон-Питерс». Такие же пули использовались при расстреле Бет Уилмот, Шери Халл, Джанелл Джарвис и Донны Экард. Всего одна пуля, спрятанная в спортивной сумке Рэнди. Забыл он о ней или, поддавшись какому-то необъяснимому порыву, решил сохранить этот ужасный сувенир?

Остальные улики, как оказалось, ничего не значили. Пятна на одежде Рэнди не были кровью. На матрасе Рэнди были обнаружены следы крови и спермы, но материала там оказалось недостаточно для определения его происхождения.

Ардена Бейтс рассказала детективам, что никогда не пользовалась своим камином, а значит, найденный там пепел появился уже после того, как они с Микки переехали. Но огонь почти полностью уничтожил все, что там горело. Эксперты смогли лишь выделить гвозди, осколки расплавленного стекла, пробки от бутылок, алюминиевую фольгу и металлические крышки. Вероятно, Рэнди Вудфилд не просто поджаривал там маршмеллоу, а занимался и кое-чем еще, пока группы наблюдения ждали снаружи. Никакой возможности узнать, что именно было сожжено в камине, теперь уже не было.

Однако следствие продолжалось; здание обвинения строилось кирпичик за кирпичиком. Старшему патрульному штата Орегон Ричарду Л. Дэвису было поручено проверить телефонные номера, по которым Рэнди звонил в Медфорд, и отследить звонки, которые Рэнди получал от тамошних женщин. Детектив округа Марион Джей Бутвелл опрашивал людей, на чьи телефонные номера звонил Рэнди в Салеме днем 18 января и 15 февраля. Нил Лопер связался со службой безопасности «Пасифик норт-вест белл» и получил имена и адреса абонентов по каждому набранному номеру.

Междугородние телефонные звонки Рэнди Вудфилда, сделанные с телефонов-автоматов, показали, что он находился в непосредственной близости от мест преступлений, в совершении которых его подозревали.

– Как только мы вышли на него, расследование Рэнди Вудфилда стало напоминать стремительный обвал, – вспоминает Коминек. – Потребовалось так много времени, чтобы первый камень оторвался и покатился вниз по склону, но затем информация, связывающая Вудфилда с жертвами, хлынула со всех сторон. Маленькие камешки превратились в валуны. И все указывало на Рэнди.

Лейтенант Килберн Маккой и детектив Джей Бутвелл опросили двух молодых женщин, которым Рэнди постоянно звонил в воскресенье 18 января – Пенни Хейл и Лу Лестер – и установили, что Рэнди действительно направлялся в тот день в Салем. Детективы услышали о «чудаке», который следовал за девушками от «Ти-джи-ай Фрайди» в Портленде 10 января.

– Мы пытались оторваться от него, но он не отставал и держался за нами, – объяснила Пенни. – Я угостила его чашкой кофе и отправила в Юджин, но он продолжал звонить мне. Я не хотела его больше видеть и не отвечала на звонки.

Рэнди, очевидно, ожидал, что Пенни примет его с распростертыми объятиями. Когда в воскресенье ее не оказалось дома и на его звонки никто не ответил, он попросил другую девушку сопроводить его в Портленд, но она тоже отказала ему.

Учитывая, что днем 18 января его ухаживания отвергли две женщины, можно предположить, насколько зол был Рэнди, когда ехал по трассе I-5 через город Кайзер в штате Орегон.

Бет и Шери подверглись нападению где-то между 21:30 и 21:54 в то воскресенье.

Согласно записям, в 22:21 Рэнди сделал еще один телефонный звонок – из телефонной будки в Вудберне, в двадцати километрах к северу от Кайзера по автостраде I-5. Он звонил Мойре Бэндон – женщине, с которой прожил несколько месяцев после того, как вышел из тюрьмы в июле 1979 года, и которая простила его за то, что он заразил ее герпесом.

Мойра рассказала Монти Холлоуэю, что Рэнди спросил, можно ли ему переночевать у нее на диване, потому что на следующий день ему предстояло сдавать экзамен на бармена в Портленде. Мойра сказала Рэнди, что у нее нет свободной кровати или дивана, но он, если хочет, может поспать на кресле-мешке.

– Он сказал, что звонит мне из Вудберна, а приехал между одиннадцатью и половиной двенадцатого.

– Что было на нем надето? – спросил Холлоуэй.

– Джинсы, синяя или зеленая рубашка-пуловер и коричневая кожаная куртка. Еще кроссовки «Найк» – синие, по-моему, с темно-синей или желтой полосой. Он переночевал и уехал около полудня следующего дня. Я видела его золотистый «Фольксваген».

В понедельник вечером, 19 января, Рэнди еще раз попытался дозвониться до Пенни Хейл, на этот раз из будки в Тигарде, штат Орегон, к югу от Портленда. Пенни снова отказалась с ним разговаривать. Она сказала Джею Бутвеллу, что на той же неделе получила от него открытку, в которой он упрекал ее за то, что она строит из себя недотрогу, но предлагал ей еще один шанс «сблизиться» с ним.

В доме в Салеме, куда Рэнди звонил 15 февраля, жила восемнадцатилетняя девушка. Джей Бутвелл заинтересовался ею еще и потому, что ее дом находился всего в трех кварталах от офисного здания «Трансамерика».

Оказалось, это не более чем совпадение. Никакого Рэнди Вудфилда девушка не знала до 13 февраля. В тот день она встретилась с мужчиной по имени Рэндалл на автостраде I-5 где-то к северу от Такомы. Он был за рулем золотистого «Фольксвагена» с наклейкой «Грин-Бэй Пэкерс» на стекле. Она не провела с ним ни одного свидания, но дала номер своего телефона, когда он убедил ее сделать остановку к северу от Ванкувера. Девушка подтвердила, что Рэндалл планировал провести День святого Валентина в районе Портленда и снял номер в отеле «Марриотт».

– Он позвонил мне домой, сильно пьяный, примерно в половине третьего или в три часа ночи пятнадцатого февраля, и мой отчим поговорил с ним. Потом он позвонил на следующий день. Он не говорил мне ничего сексуального, но когда пригласил меня прийти в его номер в отеле, я подумала, что у него на уме что-то в этом роде. Он был очень вежлив и был настоящим мачо. Я никогда не видела его лично, за исключением того единственного раза на автостраде.

Таким образом, этот эпизод не имел никакого отношения к расстрелу в здании «Трансамерика», но показания девушки подкрепили предположение о том, что Рэнди был в Бивертоне в День святого Валентина, и Бутвелл отправил отчет Дэйву Бишопу и Нилу Лоперу, которые добавили его к растущему досье по делу об убийстве Джули Рейц.

Записи телефонных разговоров показали, что еще одна важная серия звонков началась 29 января, когда Рэнди направился на юг, в сторону Сан-Франциско. Детективам пришлось доказать, что именно Рэнди совершал звонки, география которых прослеживалась вверх и вниз вдоль побережья с 29 января по 4 февраля. Ричард Дэвис, старший патрульный штата Орегон, установил местонахождение женщин, которым звонил Рэнди.

Рэнди, конечно, сохранил номера женщин, с которыми познакомился в медфордском баре «Сэндпайпер» во время недавно закончившегося рождественского сезона. Он позвонил Линетт Лейси по пути на юг, сказал ей, что уезжает в Северную Калифорнию, и спросил, можно ли ему заехать к ней домой и переночевать. Она отказала. В следующий раз она получила от него весточку 4 февраля. Было одиннадцать часов вечера.

– Он сказал, что на улице сильный туман, что он устал, пропустил съезд и поехал в Голд-Хилл. Сказал, что хотел бы просто зайти ко мне и выпить. Я отказала, а он пообещал, что будет спать только на диване и не побеспокоит меня. Он просто хотел немного вздремнуть. Я все равно отказала. Он сказал, что возвращается от сестры и долго был за рулем. Я уже не помню, где, по его словам, жила его сестра. Он сказал мне пару неприятных вещей, как будто был немного не в себе. Я все равно отказала ему в ночлеге, и тогда он сказал: «Ладно». Он говорил минут пятнадцать, прежде чем повесил трубку. Потом, через пару дней после этого, я получила от него письмо, в котором он извинялся за то, что побеспокоил, и звал меня в Юджин.

Далее Дэвис поговорил с Дениз Ленуар, молодой разведенной женщиной в Эшленде, с которой Рэнди познакомился 26 декабря, в тот же вечер, что и с Линетт Лейси. Рэнди не получил согласия от Линетт 29 января, но Дениз была более сговорчивой, по крайней мере, поначалу.

– Это было через пару недель после того, как я встретила его на следующий день после Рождества. Я была дома по болезни – наверное, двадцатого января, он позвонил, упомянул, что планирует поездку, и спросил, можно ли ему заехать по пути. Я сказала, мол, конечно, приезжай, но только предупреди заранее, когда. Он сказал, что это будет на следующей неделе или около того. Так и вышло. Он позвонил мне домой поздно вечером двадцать восьмого января с поворота на Эшленд, спросил, можно ли зайти выпить кофе и как ему доехать.

Рэнди сказал Дениз, что направляется в Сан-Франциско на встречу со своим другом Ральфом. Он также намеревался навестить свою сестру в Маунт-Шаста и вроде как беспокоился из-за снега на горных перевалах. Он даже позвонил своей сестре с телефона Дениз, чтобы узнать о погодных условиях, переведя оплату на телефон Ардены Бейтс.

Дениз сказала Дэвису, что начала слегка задаваться вопросами о прошлом Рэнди. Он сказал ей, что был в Портленде и хотел там поступить в школу барменов, но она знала, что занятия в такой школе не отнимают много времени.

– Знаете, он оставил в своем прошлом большое белое пятно. Не рассказывал, чем занимался до этого. Как будто не решался.

Беспокоясь из-за погодных условий на снежном перевале, Рэнди спросил у Дениз, можно ли ему переночевать на ее диване. Она пожалела его и разрешила. А потом он предложил лечь вместе.

– Он оговорился, что это вовсе не обязательно означает секс. Сказал: «Разве тебе не хочется, чтобы кто-то тебя согрел?» Я ответила, что у меня иногда бывают мужчины, но с ним я спать не буду. Сказала, что если хочет, он может спать на диване, но не более того.

Когда Дениз сказала, что не хочет с ним спать, Рэнди намекнул, что она либо фригидна, либо боится – словом, что с ней что-то не так. И рассказал о каких-то девушках, которым не терпелось «развлечься» с ним, и что в его округе все девушки считают его «классным».

Потом он сделал вид, что все это было просто шуткой, однако намекнул, что если не уснет, то «побеспокоит» ее.

Он не подходил к ней ночью, а на следующее утро посмеялся, мол, вот видишь, я тебя не побеспокоил.

– Он отнесся к этому очень спокойно, – рассказывала Дениз. – Отпускал разные двусмысленные замечания, но в шутливом тоне. У него были шоколадные конфеты в фольге, и он раздал их моим детям.

Провожая Рэнди к машине, Дениз увидела на заднем сиденье золотистого «Фольксвагена» плюшевого мишку. Он сказал ей, что это подарок для друга. Потом Рэнди спросил ее об одном мотеле на I-5 – «Найтс Инн» в Эшленде. Дэвиса эта информация заинтересовала; пять дней спустя мотель ограбил человек с серебряным револьвером и скотчем на носу.

– Позже он прислал открытку, – вспоминала Дениз. – Писал, что хотел познакомиться со мной поближе, а я не позволила, сказав что я не хочу романтики или что-то в этом роде и что если передумаю, то я знаю, где его найти.

Вернувшись в Юджин, Дэйв Коминек и Рон Гризель допросили Рэнди Вудфилда еще раз на следующий день после выдачи ордера на обыск. Теперь он держался замкнуто и не хотел ни о чем говорить – даже о своих спортивных успехах.

Глава 18

Шелли Дженсон приехала в Юджин 6 марта 1981 года с прицепом, полным вещей, готовая жить с Рэндаллом. Но найти жениха оказалось нелегко. Телефон в доме, где он снимал комнату у Ардены Бейтс, звонил без конца, и она не могла представить, куда подевались и Ардена, и Рэнди.

Через друзей ей удалось наконец узнать, что его арестовали. Полная решимости выяснить, как такое могло случиться, Шелли позвонила в полицию Спрингфилда, и ее соединили с детективом из Бивертона Нилом Лопером.

Встретившись с Лопером и Монти Холлоуэем, она согласилась рассказать под запись о своих отношениях с Рэндаллом Вудфилдом. Детективы увидели перед собой на редкость красивую девушку, стройную, с длинными темными волосами. Переглянувшись, они покачали головами. Большинство мужчин сочли бы за счастье видеть рядом такую невесту. В ходе расследования выяснилось, что Рэнди все же хотелось большего.

В этом интервью Шелли продемонстрировала свою полную наивность. Лоперу и Холлоуэю пришлось объяснять, какие обвинения предъявлены ее возлюбленному. Никаких проблем с законом у девушки никогда не было, и в разговоре с детективами она ничего не скрывала.

Их роман, казавшийся ей настолько совершенным, словно из книги, был записан на двух сторонах магнитофонной кассеты, ставшей частью полицейского досье.

Шелли рассказала все как есть. Она поверила, что рассказанная ею правда поможет Рэндаллу, и поведала двум детективам о выходных, которые провела со своим женихом в Сан-Франциско 31 января – 1 февраля, всего пятью неделями ранее. Она оставила его, улетев в Нью-Мексико, а Рэндалл вернулся в Юджин. Да, она ужасно волновалась, потому что не могла дозвониться до него вплоть до утра четверга, 5 февраля. Она боялась, что он попал в аварию.

Но когда она наконец дозвонилась до него, то оказалось, что с ним все в порядке. Он рассказал ей о штрафе за превышение скорости, о том, что ему пришлось купить новый аккумулятор и шины. Она думала, что он провел какое-то время в доме у своей сестры в Маунт-Шаста. Ей показалось, что у него усталый голос, но он твердо сказал, что она нужна ему, что он скучает по ней и ждет ее.

– Он сказал мне, что обратная поездка обошлась ему очень дорого.

Шелли передала детективам пачку писем Рэндалла; она была уверена, что эти письма покажут, какой на самом деле человек ее Рэндалл. С тех пор как они познакомились, он два месяца пытался найти работу, пытался вернуться в колледж. Рэндалл не может быть виновен в том, на что намекают другие. Она просто отказывалась в это верить.

Повидаться с сыном в тюрьме приехал Джек Вудфилд. Шок от тяжелого испытания, свалившегося на отцовские плечи, отразился у него на лице. Старшему Вудфилду казалось, что Рэндалл наконец-то разобрался со своей жизнью, но теперь Джек столкнулся с ситуацией, которая могла разбить сердце любому родителю. Они с Рэнди встретились в присутствии Дэйва Коминека. Рассказывая отцу о своих последних неприятностях, Рэнди снова проговорился. Он сказал, что встречался с «девушкой» в ту ночь, когда она была убита в Бивертоне, и что полиция Бивертона допрашивает его в связи с ее смертью. Он сказал, что в тот вечер девушка была на вечеринке по случаю Дня святого Валентина и он видел ее после этого.

До этого Рэнди никогда не признавался, что был с Джули Рейц в ночь святого Валентина. Никто из детективов никогда не говорил Рэнди, что Джули была на вечеринке по случаю Дня святого Валентина.

Он убеждал отца в своей невиновности, очевидно, не замечая, что уже опроверг заявления, сделанные Дэйву Бишопу и Нилу Лоперу. Сначала он отрицал, что вообще знал Джули Рейц. Потом признался, что одно время встречался с ней, а потом признался, что занимался с ней сексом. Теперь он сказал своему отцу в присутствии Коминека, что был с Джулией всего за несколько часов до ее убийства.

Рэнди Вудфилд продолжал настаивать на своей невиновности перед детективами, но уже без прежней уверенности, которую придавала ему ложная убежденность в том, что женщины сделают для него все, даже солгут, если потребуется.

Одна из подружек Рэнди в Юджине пошла к детективу и рассказала, как Рэнди признавался ей, что полиция следит за ним, считая, что он убил девушку в Портленде на выходных в День святого Валентина.

– Он спросил, может ли рассчитывать, что я подтвержу его алиби. Я ответила, что не стану лгать ради него, и спросила, почему бы ему, если он действительно невиновен, не пойти на сотрудничество с полицией и не сказать правду. Он сказал, что не может этого сделать из-за того, как проводил время. Он прекратил разговор, когда я четко дала ему понять, что не стану лгать ради него.

У Рэнди были веские причины нервничать. С каждым днем проблем у него только прибавлялось. Фотографии, разосланные Коминеком во все правоохранительные агентства, не остались незамеченными. Седьмого марта те жертвы, которые подверглись нападению 21 декабря 1980 года в городе Ботелл, штат Вашингтон, опознали Рэнди Вудфилда по этим снимкам. Шеф Руди Планчич из Ботелла получил ордер на арест, в котором Рэндалл Брент Вудфилд был указан в качестве предполагаемого преступника.

Улики накапливались, свидетели подтверждали то, что уже подозревали представители закона в отношении поездок Рэнди по автостраде, и теперь настало время для опознания. Опознает ли кто-нибудь из жертв Рэнди Вудфилда как того человека, который и напал на них? Его маскировка оказалась очень удачной: борода, скотч на носу и вязаная шапочка и или капюшон на голове эффективно изменяли внешность. Однако многие жертвы отмечали характерные для его голоса мягкие модуляции, казавшиеся несовместимыми с теми ужасными вещами, которые он говорил и делал.

Монти Холлоуэй и Дэйв Бишоп работали над формированием «линейки» мужчин на опознании. Вместе с Рэндаллом было решено поставить полицейских. На то была веская причина. При необходимости перегруппировать состав проблем с участвующими не будет. Если же для компании Рэнди отобрать других заключенных, то они наверняка исчезнут сразу после выхода из тюрьмы.

В «линейку» поставили офицеров из полиции Спрингфилда, офиса шерифа округа Лейн и округа Малтнома в Портленде. Вудфилд, как и остальные мужчины, был одет в бледно-серую рубашку с короткими рукавами и темно-серые брюки – форму заключенных спрингфилдской тюрьмы. Все они стояли босиком, были брюнетами с вьющимися волосами и усами, а также атлетического телосложения мужчинами с широкими плечами. Всем им было от двадцати пяти до тридцати двух лет. Коминек принял решение не использовать накладные бороды и пластырь. Поскольку свидетели обычно запоминают голоса, глаза и общую манеру держаться, маскировка могла только сбить их с толку.

Следователи старались сделать все по закону и соблюсти все требования к процедуре. Они связались с адвокатом Вудфилда и попросили его приехать в Юджин, высказать свое мнение насчет отобранных и присутствовать на самом опознании.

– Они запретили ставить его под номером три, – вспоминает Коминек, – потому что под этим номером Вудфилд фигурировал в списке, показанном Бет, и это могло повлиять на ее выбор. Под номером один тоже, потому что они не хотели, чтобы кто-нибудь сразу сказал: «Это тот самый!» В общем, постарались предусмотреть все возможные случайности, чтобы избежать обвинений в предвзятости.

Опознание было назначено на вторую половину дня в воскресенье, 8 марта, и проходило в управлении полиции Спрингфилда. На то, чтобы собрать более двух десятков жертв нападения Убийцы с трассы I-5, понадобилось три дня после ареста Вудфилда.

Перед опознанием всех жертв отвели в большую комнату, где Рон Гризель убедился, что они не разговаривают друг с другом. У каждой жертвы были свои воспоминания о том, что он или она видели, и следователи не хотели, чтобы эта информация передавалась между ними. Жертвы старались не смотреть друг на друга и не гадать, что здесь делают остальные. Напряжение в комнате было почти осязаемым. Столкнуться лицом к лицу с человеком, который, возможно, принес ужас в их жизнь – пусть даже видя его через стеклянную стену – это страшно.

Наконец для опознания все было готово.

У двери смотровой комнаты встали сержант уголовной полиции округа Шаста Джин Фарли и капитан Дэйв Бишоп.

В 17:48 «линейка» выстроилась в комнате площадью два квадратных метра. Рэнди Вудфилд стоял под номером пять. Монти Холлоуэй попросил шестерых опознаваемых мужчин встать лицом вперед, повернуться налево, повернуться направо, затем повернуться спиной к тем, кто смотрел на них из-за одностороннего стекла. Потом каждый из них произнес определенные фразы: «Делайте, что я говорю, и вы не пострадаете», «Где задняя комната?» «Сосчитайте до ста, прежде чем встать», «Не звоните в полицию», «Ляг на пол. Смотри на пол», «Положи деньги в сумку», «Тебе хорошо?» и «У меня большой, правда?»

По другую сторону одностороннего стекла Дэйв Коминек стоял прямо за спиной Бет. Он не видел ее лица. Девушка замерла. Она вообще ничего не сказала. Он не знал, что творится у нее в голове. Неужели все напрасно?

В отличие от Коминека, Дэйв Бишоп и Крис Ван Дайк видели лицо Бет. Когда шестеро мужчин вошли в комнату, девушка побледнела. Ее смуглая кожа стала бледной как мел, но лицо выражало полную сосредоточенность. Взгляд ее изучил каждого мужчину в «линейке». Ван Дайк и Бишоп переглянулись. Ну что, у них получилось? Им придется подождать, прежде чем они увидят, обвела ли Бет кружком какую-нибудь цифру на своей карточке.

После завершения этой процедуры жертв по одному отводили в комнату для допросов, где их опрашивали детективы Нил Лопер и Рон Уомак из управления Бивертона и Рик Бернетт из полиции округа Шаста. Все интервью были записаны на пленку, и каждой жертве было предложено пометить карточку шестью цифрами, а затем подписать ее.

Уомак начал опрос с жертв из ресторана «Бургер экспресс» в Реддинге: хозяйки заведения, ее мужа и девушки-сотрудницы, изнасилованной в туалете. Хозяйка выбрала номер пять (Рэнди Вудфилд) из-за его голоса, бровей, черт лица. Ее муж выбрал номер пять, но без особой уверенности. Жертва изнасилования не смогла сделать выбор; насильник так испугал ее оружием, что она подчинилась приказу не смотреть ему в лицо.

Следующей отметила свою карточку Джесси Кловис. Насильник, который запрыгнул в ее машину на главной улице города Ирика, неоднократно приказывал ей не смотреть на него, но она узнала мужчину под пятым номером по голосу, глазам и телосложению. Джесси хорошо рассмотрела его, когда он уходил, оставив ее голой в машине.

– Я узнала его, прежде всего, по голосу, – тихо сказала она. – В голове у меня как будто что-то щелкнуло.

Следующими были три молодые женщины из Корваллиса: две из ресторана и одна из магазина тканей. Каждая из них обвела кружком цифру пять. Снова и снова Рик Бернетт, Нил Лопер и Рон Уомак слышали одни и те же фразы: «Это его глаза», «У меня что-то сжалось в животе, когда я его увидела», «Я помню этот голос».

Одна из самых молодых жертв оказалась самой проницательной свидетельницей. Меррисью Грин и ее сестра Меган, маленькие девочки, подвергшиеся нападению в их собственном доме в Корваллисе, тоже просмотрели всех в «линейке». Восьмилетняя Меган сказала детективам, что не смогла узнать напавшего на нее мужчину, но десятилетняя Меррисью смогла это сделать. Она аккуратно обвела кружком номер пять.

– Меррисью, – спросил Рон Уомак, – почему ты обвела номер пять?

– Потому что когда… Ладно, я скажу… Когда он вошел в наш дом, его голос был точь-в-точь как у него, и выглядел он тоже как тот дядя. У него были другие волосы, но лицо такое же. А волосы он мог постричь или изменить прическу.

– Так это был тот самый мужчина?

– Ну он очень на него похож.

– А что насчет остальных?

– Они были не очень похожи на него. Совсем не похожи.

– То есть, глядя на них и слушая их, ты исключила этих парней?

– Ага. – Она кивнула. – У одних голос был высокий, у других низкий. Не такой. У него был как бы средний.

– Если оставить голос в стороне, тебе не показалось, что этот мужчина очень похож на человека, который был в вашем доме?

– Ну… его волосы выглядели по-другому. Они того же цвета, но… м-м-м… они выглядели по-другому. Волосы были не такие. И еще тогда у него были бакенбарды, но сейчас их нет. И усы. А вот голос звучал так же. И лицо похожее, если я правильно запомнила.

– Ты выбираешь номер пять?

– Да. Да. Это он.

Меррисью Грин была очень сообразительной, очень наблюдательной девочкой. Преступник, очевидно, недооценил ее способность воспринимать происходящее. Но она видела его, и видела без фальшивой бороды, без скотча на носу. Она даже запомнила длину его бакенбард.

Затем прибыли сотрудники бара «Дейри Куин», которые приехали из Бельвью, штат Вашингтон, с детективом Гэри Трентом из полиции этого города. Сотрудник-мужчина выбрал другого мужчину, но девушка, которая подверглась оральной содомии после того, как коллегу заперли в морозильной камере, узнала Рэнди Вудфилда. Как и большинство жертв, она запомнила его глаза. И голос.

– Тот же голос. Не совсем монотонный… но и без особой интонации. Я сразу почувствовала это, когда он заговорил.

Жертва, подвергшаяся содомии в прачечной самообслуживания в Олбани, испытала шок, увидев Рэнди Вудфилда. Она тоже обведена кружком номер пять.

– У меня даже сердце забилось быстрее, когда я увидела его. Я помню его глаза… И нос. И голос.

Не все жертвы подтвердили обвинение против Вудфилда. Девушка, в которую стреляли в ресторане в Сатерлине, штат Орегон, так и не смогла точно определить, кто из шести мужчин – если он вообще был среди них – стрелял в нее.

В конце концов она выбрала номер два – но без уверенности.

Портье из мотеля «Найтс Инн» в городе Эшленд, штат Орегон, не колебался:

– Это номер пять.

И так далее. Большинство жертв выбрали номер пять, одни твердо, другие неуверенно.

И вот настала очередь Бет Уилмот.

– Когда подошла очередь Бет, – вспоминает Коминек, – мы перешли из смотровой в комнату для допросов. Я вручил Бет карточку и попросил ее обвести кружком номер, соответствующий человеку, который в нее стрелял – если он был там – и затем подписать карточку. Бет обвела цифру кружком и отдала мне. Я посмотрел – там был номер пять.

Ван Дайк стоял в стороне и ждал. Бет была самой важной свидетельницей. Единственной живой жертвой, которую убийца оставил умирать, единственной, кто видел его в лицо непосредственно перед актом убийства. Хорошо ли она его запомнила?

– Расскажи нам, Бет, почему ты выбрала номер пять, – тихо сказал Коминек.

– Хорошо. – Бет задрожала, и Коминек видел, что она изо всех сил старается не заплакать. – Я выбрала его, потому он высокий и так же сложен. Я хорошо его рассмотрела. И фигуру, и лицо. Я представила его в капюшоне. И выбрала его. Его глаза. Все остальное…

– Так это он?

– Это он!

Для детективов, для окружного прокурора Криса Ван Дайка это было равносильно победе в Гран-при. Они знали, что поймали Убийцу с трассы I-5. Их убедила уверенная идентификация Бет.

Они обсудили возможность незамедлительного ареста по обвинению в убийстве, но не хотели рисковать – малейшее нарушение юридических формальностей могло привести к отмене судебного решения. Ван Дайк сразу же уехал в Салем, взяв с собой Бет Уилмот. Она не хотела находиться в одном городе с Рэнди Вудфилдом.

Ван Дайк отправился прямо к себе в офис, чтобы заняться бумажной работой, и просидел там едва ли не всю ночь. Рано утром в понедельник он получил ордер окружного суда, предъявляющий Рэндаллу Бренту Вудфилду обвинение в убийстве, покушении на убийство и два обвинения в содомии при нападении на Шери Халл и Бет Уилмот. Ван Дайк позвонил Коминеку в Юджин.

– Мы взяли его, Дэйв. Ордер будет готов в десять тридцать утра. Тогда вы и сможете его арестовать.

В 10:44 капитан Дэйв Бишоп, капрал Монти Холлоуэй и детектив Дэйв Коминек пришли в камеру Рэнди Вудфилда и предъявили ему обвинения по четырем пунктам. Теперь он находился под арестом по обвинениям гораздо более серьезным, чем нарушение правил условно-досрочного освобождения.

Вудфилд посмотрел на трех детективов.

– Я так и знал. Прошлым вечером уже понял, что вы, ребята, предъявите мне обвинение.

Трудно судить, что чувствовал Рэнди. Он не злился и не выглядел особенно встревоженным. Казалось, он с самого начала знал, чем все закончится. А потом Рэнди заткнулся; ему больше нечего было сказать.

Дэйв Бишоп и Дэйв Коминек отвезли Рэнди Вудфилда обратно в Салем, где его должны были отправить в тюрьму округа Мэрион. Они думали, что если уедут прямо сейчас, то смогут благополучно посадить Рэнди в тюрьму до того, как пресса узнает о его аресте по обвинению в убийстве. За полтора часа езды они не заметили ни репортеров, ни фотографов, но когда направились в тюрьму вместе со своим босоногим пленником в белом комбинезоне, темное утро озарилось вспышками света. Фотографы выскочили, казалось, отовсюду и выстроились в три ряда, чтобы впервые увидеть человека, который, по слухам, был Убийцей с трассы I-5.

– Тебе дать кожаное пальто? Чтобы спрятать лицо, – предложил Бишоп.

Рэнди покачал головой.

– Слишком поздно. Они все равно меня увидели. Пойдем дальше.

По пути в тюрьму округа Мэрион Рэнди повернулся к двум детективам.

– Жаль только, что я не успел ни побриться, ни надеть чистую одежду, прежде чем предстать перед камерами.

И все же он до самого конца радовал публику – высоко держал голову и улыбался прямо в камеры.

Снимки получились великолепные, и их мгновенно разослали по всему Западному побережью в офисы новостных служб – чтобы успеть к утренним выпускам. Шестичасовые выпуски новостей в Портленде, Сиэтле и Сан-Франциско показали, как Рэнди Вудфилд неторопливо входит в офис шерифа округа Марион. Он широко улыбался и вполне мог сойти за звезду спорта, которая возвращается домой после триумфальной победы. Вот только на самом деле Рэнди Вудфилд был не звездой, а самым известным сексуальным преступником в криминальной истории штата Орегон. За последующие месяцы и годы он собрал гораздо больше заголовков, чем если бы действительно был звездным спортсменом.

Придя на пресс-конференцию, Крис Ван Дайк с опаской оглядел переполненный зал. Он объяснил, что Вудфилду могут быть предъявлены дополнительные обвинения, хотя на данный момент это не планируется.

– Как вы думаете, есть ли связь между преступлениями в Салеме и Убийцей с трассы I-5? – спросил репортер.

Ван Дайк не собирался рисковать, преждевременно раскрывая карты.

– В ходе судебного разбирательства нам еще предстоит выяснить, есть ли тут связь между различными преступлениями. Определенное сходство имеется.

– Так, значит, теперь люди, живущие вдоль автострады, могут расслабиться?

– Давайте скажем так: все, кто обеспокоен убийством Шери Халл и расстрелом Бет Уилмот, могут не волноваться. События прошлой ночи убедили меня обратиться к большому жюри присяжных. Я не могу вдаваться в дальнейшие подробности. Я просто принял решение о том, что у нас есть достаточно веские основания для предъявления обвинений.

Месяцем ранее Монти Холлоуэй сообщил прессе, что Убийца с трассы I-5, вероятно, один из тех, о ком после поимки соседи скажут примерно так: «Я не могу в это поверить. Он ведь такой хороший парень».

И Холлоуэй тогда попал точно в цель. Репортеры разбежались, чтобы собрать высказывания горожан, знавших Рэнди Вудфилда. И все они именно так и говорили: «Я не могу в это поверить. Он был таким милым парнем».

В Юджине Шелли Дженсон прочитала заголовки статей и уставилась на фотографии Рэнди, с улыбкой стоящего между двумя хмурыми детективами. Следовавший за этим текст поразил ее настолько, что она не сразу смогла усвоить его смысл. Рэндалла обвиняли в убийстве. Полиция считала, что ее нежный, заботливый любовник – Убийца с трассы I-5. Она не поверила. Должно быть, это какая-то нелепая ошибка.

Глава 19

Хотя Рэнди и упрятали в тюрьму округа Мэрион в Салеме, расследование продолжалось. Здесь было много преступлений, много жертв и много оборванных нитей, которые требовалось вплести в ткань дела.

Детектив округа Шаста Джин Фарли связался с сестрой Рэнди в городе Маунт-Шаста, чтобы узнать, действительно ли Рэнди заезжал навестить ее семью во время своей поездки в Северную Калифорнию. Сьюзен, на три года старше Рэнди, сказала, что он был там – дважды. По пути он остановился 30 января пообедать. На нем была синяя клетчатая рубашка, которую она подарила ему на Рождество, и синие джинсы. Он позвонил, чтобы узнать номер рейса Шелли, а затем продолжил путь на юг. На обратном пути он тоже заехал к ней около одиннадцати вечера во вторник, 3 февраля. Они засиделись, обсуждая его отношения с Шелли, хотя он сказал сестре, что они еще не помолвлены. (Шелли, разумеется, вернулась в Нью-Мексико, искренне полагая, что помолвлена.) Рэнди также рассказал о работе, которую может получить в Юджине, в частности, о работе на поле для гольфа. Сестра сказала, что ее немного беспокоило безработное положение Рэнди, но его это, похоже, не волновало – он заверил ее, что проблем нет. И ей не показалось, что он нервничает или устал.

– В этот второй визит во сколько Рэнди ушел от вас? – спросил Фарли.

– Около полудня следующего дня – четвертого февраля. Он еще зашел в офис моего мужа попрощаться.

Фарли поговорил с зятем Рэнди, врачом. Да, Рэнди уехал во второй половине дня и перед этим заходил в офис обсудить свои отношения с Шелли. Фарли трудно было представить, как Вудфилд – если он действительно виновен – мог оставаться таким спокойным во время своих визитов в дом своей сестры, но и время, и места полностью совпадали.

Ранним вечером 3 февраля произошло изнасилование и ограбление в ресторане «Бургер Экспресс» в Реддинге. Часом позже и пятнадцатью километрами севернее – двойное убийство Джанелл Джарвис и Донны Экард. Детективная бригада округа Шаста подсчитала, что убийца покинул Маунтин-Гейт до девяти вечера.

Маунт-Шаста, где живет сестра Рэндалла Вудфилда, находится в ста километрах к северу от Маунтин-Гейт, на автостраде I-5, и Рэнди приехал к ней около одиннадцати. Если, как подозревал Фарли, Рэнди совершил ужасные убийства в Маунтин-Гейт, то они повлияли на его душевное состояние не больше, чем остановка для отдыха на шоссе.

На следующий день, завершив семейный визит, Рэнди покинул Маунт-Шаста после полудня и снова направился на север. Вечером того же дня Джесси Кловис подверглась многочасовому сексуальному насилию в Ирике, в пятидесяти километрах на север по автостраде.

Родственники Рэнди вспомнили, что на нем была кожаная куртка. Оставшиеся в живых жертвы в Реддинге и Ирике говорили о зеленой ветровке. И именно зеленая ветровка была найдена во время обыска в доме Бейтс в Спрингфилде.

Пятого марта сестра и зять Рэнди с удивлением узнали от позвонившего из Юджина знакомого, что Рэнди арестован за нарушение правил условно-досрочного освобождения. Они были потрясены и едва не лишились дара речи, когда 9 марта ему предъявили второй набор обвинений.

Рэнди показался им точно таким же, как и всегда, когда прислал письмо в первую неделю марта. Рассказывал о шахматной партии по переписке с общим другом и о своей новой любви. Благодарил их за гостеприимство. Он позвонил им, чтобы сообщить, что Шелли уже подъезжает, и просил принять ее у себя. Они встретили Шелли и были рады, что Рэнди полюбил по-настоящему милую девушку, с которой сможет наконец остепениться.

И теперь, как и почти все остальные, кто хорошо знал Рэнди Вудфилда, они не могли поверить, что его обвиняют в убийстве.

Однако не для всех новость об аресте стала громом среди ясного неба. Одной из немногих была двадцатидвухлетняя Дикси Паллитер. Еще до опознания Нил Лопер снова отправился в город Милуоки, штат Орегон, чтобы встретиться с этой молодой женщиной, о которой все говорили, что она – единственная платоническая любовь Рэнди. Ходили слухи, что Дикси сопровождала Рэнди по крайней мере в одной из его поездок в штат Вашингтон, что она говорила о помощи Рэнди в покупке оружия. Квитанция от «Джи Ай Джо», которую Лопер нашел в бумажнике Рэнди, указывала именно на такую покупку. Никакого оружия при обыске найдено не было, в том числе и маленького серебряного револьвера, о котором упоминали многие жертвы.

Дикси сказала Лоперу, что согласилась купить оружие для Рэнди:

– Но потом я передумала и не стала его забирать.

Лопер хотел еще раз подробно поговорить с Дикси; он не был уверен, что она рассказала ему всю историю. Десятого марта, с повесткой от большого жюри присяжных на руках, Лопер посетил магазин «Джи Ай Джо» в Милуоки, штат Орегон для снятия показаний насчет покупки боеприпасов 32-го калибра, которую совершила Дикси Паллитер 19 декабря 1980 года, и выяснил, что покупка эта действительно произошла. Дикси продолжала отрицать, что купила боеприпасы. Другие записи подтверждали, что 10 октября Дикси также приобрела оружие 22-го калибра, но вернула его и получила свои деньги обратно 10 декабря.

Десятого марта в 18:30 Нил Лопер из Бивертона и Джей Бутвелл из округа Марион встретились с Дикси у нее дома.

Дикси Паллитер, работавшая водителем автобуса в Портленде, рассказала детективам, что познакомилась с Рэнди Вудфилдом, когда он год назад работал барменом в таверне «Кран», и что они стали хорошими друзьями.

– Так оно и было. Мы просто оставались по-настоящему хорошими друзьями.

Из всех женщин, на которых вышла следственная группа, Дикси была первой, у кого были только платонические отношения с Вудфилдом. Рэнди жил с Люси Грант на озере Осуиго, а у Дикси, когда они познакомились, были постоянные отношения с мужчиной.

– Мы сдружились, потому что в то время он расстался с Люси, а я поделилась с ним своими проблемами в отношениях.

– Значит, у вас было нечто общее? – спросил Лопер.

– Да. Сначала это было что-то вроде свиданий, но только, знаете, из этого ничего не вышло.

– Дикси, – твердо сказал Нил Лопер, – я не думаю, что вы рассказываете нам всю правду. Я думаю, вы знаете о деятельности Рэнди Вудфилда больше, чем признаете. Мы собрали гораздо больше информации с момента нашего последнего разговора.

Дикси Паллитер заметно занервничала; интервью складывалось для нее не очень удачно.

Да, кое о чем она им не рассказала. Дикси не очень хорошо помнила даты и думала, что ограбление с участием Рэнди произошло ближе к Рождеству 1980 года. Она призналась, что Рэнди упоминал об ограблении кафе-мороженого «Баскин-Роббинс» в Вашингтоне.

– Он сказал, что зашел в «Баскин-Роббинс» и заставил девушку лечь на пол… Я не могу точно вспомнить его слова. Знаю только, что он заставил ее лечь на пол и велел положить деньги в сумку, а потом велел ей не вставать, пока он не уйдет.

Дикси думала, что ограбление произошло где-то в стороне от автострады, неподалеку от Сиэтла.

– Он говорил что-нибудь о маскировке или о чем-то еще? – спросил Бутвелл.

– Э-э… он упоминал о бороде.

– Что-нибудь еще?

– Э-э… м-м… Еще пластырь на носу.

– Он сказал, зачем это делал?

– Ну, думаю, для того, чтобы его нельзя было опознать, потому что иначе нос выдает.

На вопрос, видела ли она когда-нибудь его бороду, Дикси ответила, что нет. Лопер предположил, что она не очень хорошая лгунья. Родственники Дикси высказали детективам предположение, что Дикси могла участвовать в некоторых ограблениях в Вашингтоне. Однако Дикси продолжала настаивать, что ее с ним не было. Однако она точно слышала, как он говорил о серебряном револьвере.

– Он хотел отнести его своему отцу – вот для чего ему нужны были патроны – потренироваться в стрельбе. Другая причина заключалась в том, что те парни, которые разбили его машину, доставали его и не собирались платить. Он сказал, что хочет припугнуть их револьвером, если они попытаются избить его или что-то в этом роде. Он сказал, что просто покажет им незаряженный револьвер.

– Он рассказал вам о магазине «Севен-Илевен»? – спросил Лопер.

– Это показывали по телевизору, ну того парня, который их ограбил [запись со скрытой камеры]. По-моему, у него была похожая шапочка.

Дикси признала, что она «из тех, кому можно довериться», но отказалась обсуждать другие преступления, предположительно совершенные Рэнди Вудфилдом.

Лопер и Бутвелл не сомневались, что Дикси знает больше, чем говорит. В конце концов она призналась, что Рэнди ходил с ней покупать маленький серебряный револьвер и сам его выбрал. Но в декабре она вернула оружие в магазин. Дикси думала, что он мог пользоваться этим револьвером, когда ездил в Вашингтон. Позже она призналась, что у Рэнди был другой револьвер, который, как она полагала, он добыл у «частного лица». Но никогда не видела это оружие.

– Где же он взял револьвер? – допытывался Лопер. – У какого «частного лица»? Расскажите мне, что произошло.

– Я не знаю, у кого. Клянусь, не знаю.

– Это был «грязный» револьвер? Краденый? «Чистый»?

– Ну… э-э… Наверно, просто взял его… у какого-то друга… не знаю. Понимаете, мне это было не очень интересно. Я даже слушать об этом не хотела. Я сама до смерти боюсь оружия. Вы, ребята, ведете себя так, будто я просто… Я говорю правду. Принесите сюда этот… детектор лжи, чтобы я могла…

– Всему свое время, – пообещал ей Лопер.

Дикси объяснила, что узнала про второй револьвер только со слов самого Рэнди. Она снова и снова повторяла, что, по ее мнению, Рэнди взял револьвер у «частного лица», и пули она покупала именно для этого револьвера.

Лопер чувствовал, что Дикси утаивает информацию, и подозревал, что она могла сопровождать Рэнди в некоторых его вылазках. Но он сомневался, что она была активным участником преступлений. Для следствия Дикси была ценным источником информации, и он надеялся, что им она и останется.

Как и большинство подруг Рэнди, Дикси получала от него подарки. Он купил ей телефон, свитер, подарил восемьдесят долларов на Рождество и часто заправлял ее машину.

– Рэнди дарил мне эти вещи только потому, что я была хорошей подругой.

– Откуда у него свои деньги? – спросил Лопер.

– Думаю, он получал неплохое пособие по безработице. Ну и потом… он же работал в «Кране» и…

– Он рассказал вам, что ограбил «Кран»? – перебил Лопер.

– Да.

– И что сказал?

– Сказал, что… м-м-м… что он это сделал.

Однако как ни пытались Лопер и Бутвелл выяснить подробности, Дикси уклонялась от ответов.

– Давайте поговорим о Дне святого Валентина, – предложил Лопер.

Они перешли к делу об убийстве Джули Рейц; детали передвижений Рэнди Вудфилда в тот день были жизненно важны для расследования. Тема оружия осталась позади, и Дикси, казалось, немного расслабилась и была не против поговорить о тех выходных.

– Он позвонил мне, приехал, и мы пошли по магазинам, потом сходили на ланч около одиннадцати. В Милуоки в магазине мужской одежды «Блейд» мы выбрали свитер и брюки, потому что он устраивал вечеринку в отеле «Марриотт» для всех, кто хотел прийти.

У нее дома Рэнди переоделся и ушел около шести вечера в «Марриотт», но когда в семь Дикси позвонила ему в номер, его там не оказалось. Он позвонил ей позже и спросил, когда она придет. Но Дикси сказала, что чувствует себя не очень хорошо, и никуда не пошла. Рэнди продолжал названивать ей примерно до полуночи. Потом звонки прекратились, и она не слышала о нем до девяти утра следующего дня.

– Он сказал, что хочет в джакузи и что ему нужно выписаться к трем, а потом он собирается домой.

В тот же день Дикси и ее парень встретились с Рэнди, чтобы поиграть в ракетбол, и он был таким же, как всегда. Только упомянул, что револьвер ему больше не нужен и что он выбросил его в реку.

– Он связывался с вами в последнее время? – неожиданно спросил Лопер. – Просил обеспечить ему алиби?

Дикси немного помолчала, потом кивнула.

– Ну он позвонил мне за день до того, как они [полицейские] пришли к нему домой. Сказал, что ему нужна моя помощь, потому что его подозревают в убийстве той девушки в Бивертоне. Я ответила, что не могу помочь ему в этом. Я была в шоке. Спросила: «Что? Тебя подозревают в убийстве?» Он сказал, мол, ничего особенного, просто ему нужна моя помощь. Я положила трубку и сказала сестре, что если он снова позвонит, то пусть она ему скажет, что я куда-то уехала с подружкой.

– Он говорил вам, что знаком с Джули Рейц?

– Нет.

– Вы знали Джули Рейц?

– Нет.

Дикси сказала, что она знала об убийстве Дарси Фикс и об убийстве Шери Айерс тоже – благодаря информации от Рэнди, – но только то, что они убиты, ничего больше.

Джей Бутвелл спросил Дикси о сексуальных предпочтениях Рэнди, и она как будто смутилась. Потом все же сказала, что Рэнди, похоже, был зациклен на оральном сексе, а не на обычном половом акте.

– Вы упомянули, что Рэнди нравились девушки, – сказал Бутвелл. – Он когда-нибудь говорил вам, сколько у него подружек?

– Он со многими девушками встречался. С разными.

– Если бы вам предложили высказать мнение, как бы вы охарактеризовали его отношение к женщинам? – продолжал Бутвелл.

– Я бы сказала, что ему очень нравятся женщины. Он без ума от них. Он всегда любезен с теми девушками, с которыми встречается. И всегда хорошо о них отзывается.

– Хорошо. По-вашему, бывало так, что женщины ему отказывали?

– Да, такое случалось. Возможно, иногда он чувствовал себя отверженным.

– Итак, по-вашему, ему нравятся женщины, но он считал, что с ним поступают… несправедливо?

– Наверно, такое случалось пару раз. Он говорил мне, что не может понять, почему девушки его бросают. Я его успокаивала, потому что тоже не понимала. Он симпатичный парень. Он как-то сказал: «Ну вот, даже ты меня кидаешь». Как бы в шутку, потому что мы с ним просто друзья. Мы и посмеялись над этим вместе.

– Он объяснил вам, что имел в виду под словом «кидаешь»?

– Нет, просто сказал, что его кинули. И что он не понимает почему. Ведь он никогда никого не обижал, был со всеми добр.

– Он говорил, сколько раз с ним такое случалось?

– Довольно часто. Он говорит, что девушки всегда его бросают.

– Он ненавидел их из-за этого?

– Нет. У меня никогда не было чувства, что он их ненавидит. Каждый раз, когда мы куда-нибудь ходили вместе, он всегда приглашал девушек танцевать и всегда казался счастливым. Он всегда находил, о чем с ними поговорить, всегда был внимателен и вежлив.

Нил Лопер извинился и вышел, чтобы позвонить Крису Ван Дайку.

– Она не все нам рассказывает. Явно что-то скрывает.

– Арестуйте ее за препятствование расследованию, – решил Ван Дайк. – Я подам на нее жалобу.

Не ожидавшей такого поворота Дикси Паллитер зачитали ее права. И только когда ее поместили под арест, она вдруг вспомнила, что действительно видела в руках у Рэнди Вудфилда серебряный револьвер 32-го калибра.

– Но я видела его только один раз. В машине, сразу после того, как купила ему патроны. Он пытался вставить патроны в барабан.

Однако позже Дикси призналась детективам, что видела револьвер еще раз. Видела, как Рэнди чистил его незадолго до Рождества 1980 года.

– Вы продолжаете утверждать, что никогда не ездили с Рэнди в Сиэтл?

Она покачала головой.

– Он попросил меня поехать вместе и повидаться с Тимом, утешить его после того, как убили Дарси. Это было за неделю до Рождества. Еще сказал, что собирается ограбить несколько магазинов, потому что ему нужны деньги на Рождество. Когда вернулся, рассказал, как обчистил «Баскин-Роббинс». Сказал, что наклеил пластырь на нос, надел шапку-чулок и наклеил бороду. Он всегда выбирал те заведения, где работают девушки, потому что с ними легче справиться. Говорил, что иногда менял куртки.

Дикси Паллитер оказалась важной свидетельницей. Крис Ван Дайк даже решил, что ей стоит предоставить иммунитет от судебного преследования за возможное соучастие в преступлениях Рэнди. Дикси утверждала, что в этом нет необходимости, потому что она говорит правду.

Она также призналась Джею Бутвеллу и Нилу Лоперу, что, посмотрев телевизионные новости, начала задаваться вопросом, не является ли ее хороший друг Рэнди тем самым Убийцей с трассы I-5. Ей показалось странным, что Рэнди бывал во всех местах, где совершил свои преступления этот убийца.

– Я даже как-то высказала ему свое беспокойство, но он посоветовал не спешить с выводами. Не захотел об этом говорить. И еще раньше велел никому не рассказывать об оружии. Чтобы я вообще помалкивала и никому не передавала то, что узнала от него.

Дикси Паллитер предложили пройти проверку на полиграфе, на что она охотно согласилась. Сказала, что хочет очистить свое имя.

Одиннадцатого марта в три часа дня экспертизу провел лейтенант Тейшер из полиции штата Орегона.

Анализируя результаты, Тейшер обнаружил, что Дикси схитрила, ответив «нет» на следующие вопросы:

Рэнди Вудфилд рассказывал вам о каком-либо из совершенных им убийств?

Были ли вы вместе с Рэнди Вудфилдом при совершении им ограбления или убийства?

Рэнди Вудфилд сказал вам, куда выбросил оружие? Вы были с ним при этом?

Вы знаете точное место, где он избавился от оружия?

Вы знаете, где Рэнди Вудфилд приобрел серебряный револьвер?

Вы когда-нибудь были в штате Вашингтон с Рэнди Вудфилдом?

Сколько раз вы покупали боеприпасы к оружию для Рэнди Вудфилда? (Когда Дикси ответила: «Один раз», детектор зафиксировал обман.)

Рэнди Вудфилд когда-либо давал вам деньги, полученные в результате ограбления или кражи?

Вы были с Рэнди Вудфилдом, когда он совершал убийства?

Дикси все еще утаивала какую-то информацию. Так будет и дальше. Но ей в интересах следствия пообещали, что результаты проверки на полиграфе не смогут быть использованы против нее в суде.

Серебряный револьвер 32-го калибра так и не был найден. Возможно, и через сто лет он все еще будет лежать на дне какой-нибудь реки в Вашингтоне, Орегоне или Калифорнии. Однако наличие или отсутствие револьвера само по себе не является существенным для вынесения обвинительного приговора. Пули, извлеченные из голов Бет Уилмот, Шери Халл, Джанелл Джарвис и Донны Экард, а также пуля, извлеченная после несмертельного выстрела в девушку в городе Сатерлин, штат Орегон, были выпущены из одного и того же оружия, что подтверждали при сравнении под сканирующим электронным микроскопом идентичные насечки и бороздки. Более того, единственная пуля 32-го калибра, найденная в спортивной сумке Рэнди Вудфилда, была изучена с помощью нейтронно-активационного анализа в университете штата Орегон, и ее основные элементы были идентичны другим пулям. То есть все они почти наверняка были из одной и той же партии. Все они были пулями «Ремингтон Питерс».

Боеприпасы этой марки 32-го калибра продаются редко. Даже в крупнейших магазинах боеприпасов традиционно продается только одна или две коробки патронов «Ремингтон Питерс» 32-го калибра в год.

Пуля 38-го калибра, убившая Джулию Рейц, была, вероятно, выпущена из револьвера «Смит-и-Вессон» 60-й модели. Детектив округа Шаста Крейг Вуден снова связался с пожарным Стивом Экардом, чтобы спросить, какие пули он использовал в оружии, украденном в ночь убийства его семьи.

Экард объяснил, что изготавливает боеприпасы самостоятельно. Получив несколько образцов этих пуль, Вуден лично привез их Нилу Лоперу в Бивертон. Это были полностью свинцовые пули, и одна из них представляла особый интерес, поскольку имела медную оболочку толщиной в два сантиметра и тупой нос.

Она полностью соответствовала пулям, извлеченным из тела Джули Рейц.

Только после ареста Рэнди Вудфилда обнаружился и «Смит-и-Вессон» 38-го калибра, украденный из дома Стива Экарда. Случилось это прямо как в детективном романе. Мальчик, игравший на берегу реки Маккензи, которая отделяет Спрингфилд от Юджина, увидел под водой блестящий ствол револьвера. Он достал его и отнес в юджинское управление полиции.

Ствол был из нержавеющей стали, поэтому не проржавел; серийный номер читался легко. Местный детектив, не принимавший активного участия в расследовании дела Вудфилда, позвонил в Калифорнию.

– У нас здесь револьвер, вероятно, украденный в вашем штате.

Он зачитал серийный номер. Ответ последовал через несколько минут.

– Револьвер взяли не на обычную кражу, а на двойное убийство в Маунтин-Гейт!

Револьвер Стива Экарда бросили в реку всего в нескольких кварталах от дома на Е-стрит, где снимал комнату Рэнди Вудфилд. Поскольку ствол не подвергся коррозии, оружие все еще было в рабочем состоянии. Насечки и бороздки совпадали. Пули, убившие Джули Рейц, были выпущены из этого оружия.

Тем не менее револьвер можно было использовать только как косвенную улику. И действительно, никто не видел человека, который бросил его в реку Маккензи.

Материалов становилось все больше, дело Рэнди Вудфилда разрасталось. Убийца, разъезжавший по Тихоокеанскому побережью в полной уверенности, что его никто не опознает, оставил множество разных улик.

Детективу Рону Уомаку из полицейского управления Бивертона было поручено поговорить с Нэнси, сестрой Рэнди, живущей в Портленде, у которой он останавливался в перерывах между работами.

Нэнси вспомнила, что Рэнди приехал к ней домой в пятницу, 13 февраля, вечером. Тем же вечером он ушел и вернулся, как ей показалось, очень поздно, а утром жаловался на похмелье. После полудня он отправился на ланч с кем-то по имени Дикси. Больше в субботу Нэнси его не видела.

Отвечая на вопрос, есть ли в доме оружие, она показала револьвер 22-го калибра, лежащий, как и всегда, в кобуре.

Тогда же Уомаку позвонила еще одна девушка из списка знакомых Рэнди Вудфилда. Дрю Кейси, которая познакомилась с Рэнди полтора года назад, рассказала о странном случае у нее дома в Бивертоне ранним утром в День святого Валентина 1981 года.

– Ночью, без четверти три, я лежала в постели. Мой парень только что позвонил из Восточного Орегона и попросил приехать и покататься на лыжах. Я сказала ему, что не могу, и вернулась в постель, поставив будильник на семь. Внезапно я увидела, как кто-то прошел мимо окна моей спальни. Я достала баллончик «Мейс», подошла к окну и увидела высокого темноволосого мужчину. В тот момент я не узнала в этом мужчине Рэнди Вудфилда. Он попытался открыть переднюю дверь, я набрала номер полиции и выбежала через заднюю дверь. Приехавший на вызов офицер Джим Джонсон проверил дом, но внутри никого не обнаружил. Однако кто-то отключил мой телефон – изнутри – и открыл жалюзи в спальне. Мы так и не узнали, кто это был. Только позже мне сказали, что Рэнди Вудфилд был в Бивертоне в те выходные, и я подумала, не он ли тогда ко мне приходил…

Глава 20

Официальное обвинение в убийстве и попытке убийства было предъявлено Рэндаллу Бренту Вудфилду большим жюри присяжных округа Мэрион 16 марта 1981 года. Рэнди по-прежнему содержался под стражей без права выхода под залог. Суд назначил Рэнди адвоката защиты, причем ему достался один из лучших – Чарли Берт, бывший президент коллегии адвокатов штата Орегон, участвовавший в некоторых самых громких делах штата Орегон. Берт сразу же начал готовить защиту. Правосудие в Орегоне работает быстро, и процесс должен был начаться в течение девяноста дней.

Рэнди заявил о своей невиновности по всем пунктам обвинения.

Публика, жаждущая подробностей о деле симпатичного бывшего героя-футболиста, получит жалкие обрывки. Портлендский телеканал показал кадры с блестящим серебряным револьвером, но это был не тот револьвер, из которого была убита Шери Халл. И Крис Ван Дайк, и Чарли Берт выразили свое недовольство тем, что у зрителей складывалось впечатление, будто оружие убийства действительно найдено.

Выступая перед прессой, Берт заявил, что видит своей главной обязанностью предание Рэнди Вудфилда справедливому суду, но добавил, что не находит убедительных причин для переноса суда из округа Мэрион. Дело получило такую широкую огласку, что в Орегоне вряд ли нашлось бы место, где потенциальные присяжные не слышали бы про его клиента.

– Куда вы его хотите перенести? – спросил Берт. – Может быть, на Марс?

Дикси Паллитер осталась в тюрьме; для нее был определен залог в 290 000 долларов. Друзья Дикси пытались объяснить, что она «не из тех девушек, которых неприятности находят сами, но при этом она довольно наивна».

Мать Дикси подчеркнула, что ее дочь не так уж была близка с Рэнди.

– Он был у нас в доме несколько раз, но я думаю, что власти чересчур суровы к ней самой. У нее никогда не было неприятностей с законом. Что можно поделать, если кто-то, с кем вы встречаетесь, совершает убийство?

Если бы знакомство с подозреваемым в убийстве было уголовным преступлением, то в Орегоне сразу несколько сотен молодых женщин оказались бы в тюрьме вместе с Дикси. Симпатичные девушки по всему штату видели в новостях лицо Рэнди и качали головами. Многим из них он показался знакомым – и тем, кто отверг его ухаживания, и тем, кто встречался с ним и находил его немного странным, и тем, кто влюбился в него.

Девятнадцатого марта с Дикси Паллитер были сняты обвинения в препятствовании расследованию, и она осталась в статусе важного свидетеля.

Двадцать четвертого марта Рэнди объвил себя невиновным по двум пунктам обвинения в содомии^[1], двум пунктам обвинения в попытке похищения и одному пункту обвинения в незаконном владении огнестрельным оружием на территории округа Линн; эти дополнительные обвинения появились как следствие его предполагаемых преступлений в городе Олбани, штат Орегон.

Ему также было предъявлено обвинение в ограблении кафе «Баскин-Роббинс» в городе Ботелл, штат Вашингтон.

Далее последовали обвинения в сексуальном насилии в баре «Дейри Куин» в Бельвью, штат Вашингтон, 12 февраля.

Первого апреля Рэнди объявил себя невиновным по семи уголовным обвинениям в округе Бентон, штат Орегон (город Корваллис). Было предъявлено два обвинения в содомии и одно обвинение в краже со взломом в связи с нападением на Меррисью и Меган Грин у них дома, обвинения в ограблении и сексуальном насилии в магазине тканей в Корваллисе, а также обвинения в содомии и похищении людей в связи с происшествием 25 февраля в ресторане быстрого питания в том же городе.

Что касается обвинений в убийстве – Джули Рейц в Бивертоне и Джанелл Джарвис и Донны Экард в округе Шаста, Калифорния, – то местные власти пока хранили молчание. Судебные процессы по делам, связанным с убийствами, как правило, проводятся в порядке временной последовательности случившегося. Убийство в Салеме произошло в январе 1981 года, убийства в Калифорнии – 3 февраля, а убийство в Бивертоне – 14 февраля.

Округ Мэрион первым получил шанс предъявить Рэнди Вудфилду обвинение. Однако все указывало на то, что ближайшие месяцы Рэнди Вудфилд проведет в тюрьме, независимо от вердикта по делу об убийстве, которое рассматривалось в Салеме.

Начало судебного разбирательства по делу Шери Халл и Бет Уилмот было назначено на 5 мая, и проходить оно должно было в окружном суде округа Мэрион. Перед этим Рэнди доставили к судье Уоллесу П. Карсону в зеленом комбинезоне, который выдается всем заключенным в тюрьме.

Войдя в приемную на втором этаже, он увидел зрителей в зале суда и попросил ненадолго вернуться в тюрьму. Эта просьба была удовлетворена, и он появился через несколько минут в серых слаксах, спортивной рубашке и белом свитере с V-образным вырезом.

Рэнди Вудфилд продолжал беспокоиться о своей внешности, особенно в присутствии представителей средств массовой информации.

Общественности пришлось довольствоваться газетными статьями о нарядах Рэнди и требованиях Чарли Берта объявить определенные улики «плодами ядовитого дерева» – то есть добытыми незаконно – и исключить из судебного процесса результаты его опознания жертвами.

Все это было частью тактики, которую использует любой хороший адвокат защиты. Никто не мог бы заявить, что Рэнди Вудфилда лишен надлежащего юридического представительства. В этом смысле Чарли Берт был одним из лучших.

И никто, кроме представителей закона и окружного прокурора округа Мэрион, не знал, каким будет план Криса Ван Дайка, пока не началось само судебное разбирательство.

Если Рэнди Вудфилд находился в подвешенном состоянии, то в таком же положении была и Бет Уилмот. Поскольку она была главным свидетелем обвинения, ей предложили остаться на время процесса в Салеме и поработать в кафетерии в здании суда. В итоге получилось так, что человек, предположительно стрелявший в нее, сидел в одиночной камере на четвертом этаже, а Бет работала в столовой на первом, через коридор от офиса детективов, в том числе Дэйва Коминека. Девушка все еще была напугана, и Коминек часто разговаривал с ней, убеждая, что все будет в порядке.

Предварительное слушание началось 28 мая. Чарли Берт заявил, что Рэнди арестован незаконно и что опознание 8 марта было проведено не по правилам. Он настаивал на том, что обвинение в нарушении правил условно-досрочного освобождения было «чистой воды мистификацией», и подверг критике предыдущих адвокатов Рэнди за то, что они посоветовали подсудимому явиться на опознание.

– Я бы предположил, что шесть месяцев за неуважение к суду лучше, чем пожизненное заключение за убийство.

Дэйв Коминек показал, что опознание Вудфилда жертвами Убийцы с трассы I-5 было лишь одним из пяти элементов прямых доказательств, связанных со стрельбой в здании «Трансамерика». В качестве других четырех элементов он сослался на совпадение волос на лобке, записи телефонных разговоров, опознание Рэнди Вудфилда помощником шерифа округа Мэрион Берни Папенфусом как человека, которого он видел недалеко от места преступления, а также на пулю, найденную в комнате Рэнди в Спрингфилде.

Коминек утверждал, что обыск в доме Бейтс был законным и что Рэнди, в полном соответствии с законом, ознакомили с его правами.

Для дачи показаний на досудебное слушание был вызван только один свидетель – потерпевшая Бет Уилмот.

Бет рассказала о событиях 18 января, после чего Крис Ван Дайк обратился к ней с вопросом.

– Этот человек находится в зале суда?

Бет поднялась со свидетельского стула и нетвердой походкой направилась к столу, за которым сидел Рэнди Вудфилд. Остановившись прямо перед ним и сжав кулаки, она крикнула:

– Ненавижу тебя! Ненавижу тебя! Ненавижу тебя!

Расплакавшись, она вернулась на место свидетеля.

Судья Кларк К. Браун попросил прессу проявлять осмотрительность при освещении сцены, которую они только что увидели, но вспышка гнева Бет нашла отражение в вечерних выпусках и телевизионных новостях. Перед такой драмой репортеры не могли устоять.

Сам судебный процесс обещал еще больше заголовков.

У обоих его участников были причины бояться. Рэнди грозил пожизненный срок, а Бет предстояло еще раз повторить ужасные подробности нападения, которому подверглись она и Шери Халл.

Глава 21

Судебный процесс над Рэнди Вудфилдом по обвинению в убийстве, покушении на убийство и содомии начался 9 июня 1981 года в здании окружного суда в Салеме. Коридоры за пределами зала суда были забиты потенциальными зрителями, репортерами, художниками (поскольку камеры в судах штата Орегон запрещены) и сотрудниками правоохранительных органов. У всех, кто входил в судебный зал, помощники шерифа округа Мэрион обыскивали портфели и сумочки. В самом зале суда дежурили еще трое вооруженных помощников. Чувства в отношении человека, расстрелявшего двух девушек в здании «Трансамерика», кипели, и никто не хотел рисковать повторением событий в Далласе, когда Джек Руби застрелил Ли Харви Освальда.

За пределами здания суда цвели магнолии, рододендроны и азалии, но на них, словно позабыв, что сейчас июнь, обрушились проливные дожди и холодный ветер. В самом зале, обшитом деревянными панелями и без окон, было душно. Тем не менее оттуда никто не уходил, и зрители были готовы терпеть дискомфорт, чтобы услышать те подробности, которые еще не были раскрыты общественности. Сам зал был рассчитан всего на шестьдесят зрителей. Четыре скамьи на галерее были заполнены полностью. Первые два ряда заняли представители прессы, репортеры и художники, сидевшие в метре от человека, на которого все пришли посмотреть: Рэндалла Брента Вудфилда. Каждый раз, когда какому-либо репортеру приходилось покидать зал суда, чтобы подготовить материал к нужному сроку, он просил коллег делать заметки за него. Слишком много событий происходило за короткое время, и никто из представителей прессы не рисковал пропустить что-то важное. Художники, которым мешало ограниченное пространство, делали наброски в своих огромных альбомах.

Однако этот Рэнди выглядел совсем не так, как все ожидали.

Средства массовой информации представляли Рэнди Вудфилда как профессионального спортсмена с мощной мускулатурой. Человек же, сидевшей на скамье подсудимых, выглядел каким-то странно уменьшившимся и уж точно не суперменом. Он едва напоминал того самоуверенного, ухмыляющегося заключенного, который позировал перед репортерами по пути в тюрьму в марте. Три месяца за решеткой способны изменить человека.

На Рэнди была рубашка в серо-коричневую клетку и серые слаксы, ставшие вдруг великоватыми, а туго затянутый ремень собрал складки ткани. Его двухцветные кеды выглядели слишком по-молодежному, но, с другой стороны, Рэнди всегда цеплялся за славу студенческих дней. Только в данном случае эффект портили ножные кандалы. Время от времени Рэнди бросал взгляд в сторону галереи. Волосы его все еще были завиты в тугие локоны, а на подбородке темнела щетина. Кожа его казалась грязной, к шрамам от угревой сыпи добавились прыщи и нездоровая тюремная бледность. Рэнди сидел на стуле ссутулившись и уже выглядел не сильным и опасным, а униженным, как побежденный и посаженный в клетку хищник.

Разочарованные зрители чувствовали себя обманутыми. Они ожидали другого зрелища – увидеть грозного, уже ставшего легендой Убийцу с трассы I-5. Глядя на обвиняемого, трудно было поверить, что он играл за школьную футбольную команду, не говоря уже о «Грин-Бэй Пэкерс», – он выглядел недостаточно крепким и совсем не опасным.

Но правда ли он убийца? Это был уже другой вопрос.

Напряжение и трагедия судебного процесса по делу об убийстве всегда маскируется строго регламентированной процедурой заседания. Обвинение и защита всегда начинают с сердечности и вежливости. Как и судья. Фейерверк будет позже – если вообще будет.

Чарли Берт и Крис Ван Дайк являли собой две противоположности – как внешне, так и по характеру. Чарли – старый профессионал, адвокат защиты с большим опытом побед, приступающий к очередному процессу. Ван Дайк – высокий, энергичный, начинающий боец, для которого этот процесс с обвинением в убийстве стал первым.

Берт одевался в консервативные костюмы-тройки, в то время как Ван Дайк надевал спортивную куртку и брюки.

Молодой окружной прокурор часто улыбался и, как всегда, напомнил публике своего отца – и физическим сходством, и манерой двигаться. Но судебный процесс по делу об убийстве – это не получасовая телевизионная комедия, и никто не понимал этого лучше, чем Крис Ван Дайк. Дело Убийцы с трассы I-5 полностью поглотило его в последние семь месяцев. Как и у детективов, у него не было в этот период нормальной личной жизни, ему не хватало сна, и он мучился из-за нависших трудностей – сначала с поимкой подозреваемого, а затем с привлечением его к ответственности. Неважно, сколько такого рода дел будет у него в будущем, но это первое Ван Дайк не забудет никогда.

Судья Браун тоже начал процесс с тяжелым бременем на душе. Его жена попала в больницу, и ее ожидала операция по коронарному шунтированию. Тем не менее свои тревоги и опасения он держал при себе.

Разбирательство началось самым цивилизованным образом.

Судья Браун улыбнулся подсудимому.

– Доброе утро, мистер Вудфилд.

– Доброе.

Голос Рэнди Вудфилда тоже стал для многих неожиданностью; он прозвучал по-мальчишески мягко. Ровно так, как описывали его жертвы. И этот голос никак не вязался с образом мачо и спортсмена.

– Доброе утро, джентльмены, – обратился судья Браун к представителям обеих сторон.

Затем начался отбор присяжных. Для первого раза было отобрано пятьдесят пять потенциальных заседателей. Процесс тянулся медленно и утомительно. Трое из потенциальных присяжных были исключены на том основании, что, по их словам, уже пришли к выводу о виновности или невиновности подсудимого. Некоторые из них знали свидетелей или родственников жертв. Далее вступали в дело обычные обстоятельства: предстоящая военная служба, отпуск, а один кандидат заявил, что на него «трудно положиться», поскольку у него камень в почках.

Серьезную озабоченность у обеих сторон вызывало отношение потенциальных присяжных к гипнозу, достоверность вещественных доказательств и надежность свидетельской идентификации.

Вопрос, который Крис Ван Дайк задавал едва ли не всем, касался способности человека воссоздать в своем сознании то, что он когда-то пережил. Окружному прокурору нужны были присяжные с живым воображением, которые могли бы буквально «видеть» воспоминание на «телеэкране» своего сознания.

Вопрос, который Ван Дайк задал мэру Салема, также известному спортивному судье, прозвучал так:

– Случалось ли с вами когда-либо нечто настолько пугающее или чудесное, что вы и сейчас можете закрыть глаза и воспроизвести это в своем воображении?

– Нет, пожалуй, не могу, – ответил бывший мэр.

Это был интересный вопрос. Те из присутствующих, кто мог ответить на него положительно (в том числе почти все репортеры), удивлялись, что среди кандидатов в присяжные так много людей с неразвитым воображением. Для обвинения было важно, чтобы присяжные могли понять, каким образом Бет Уилмот запомнила стрелявшего в нее человека.

– Вы запомнили бы человека, который угрожал вам револьвером, размахивая им перед вами в хорошо освещенной комнате, а позже убил вашего лучшего друга? – обратился Ван Дайк к другому кандидату.

– Да… Думаю, что запомнил бы.

Чарли Берт подошел к этому с противоположной стороны.

– Как по-вашему, может ли человек думать, что узнал кого-то, и все-таки ошибаться? Могут найтись доказательства тому, что пострадавшая верит в то, что не является правдой.

Снова и снова Берт спрашивал потенциальных присяжных, случалось ли им, обратившись к кому-то, обнаруживать, что они обознались.

Один за другим кандидаты проходили через сито отбора: это были люди всех возрастов из всех слоев общества: слесарь-трубопроводчик, мясник в магазине «Сейфуэй», пенсионер. И вот наконец жюри присяжных было собрано. Все белые, четверо мужчин, восемь женщин и двое на замену – мужчина и женщина. В окончательный список вошли: сотрудник департамента юстиции штата Орегон по расчету заработной платы, кассир в банке Салема, математик и писатель-фрилансер, две домохозяйки, сотрудник «Краун Зеллербах», обработчик данных, сотрудник налогового департамента штата Орегон, рабочий по металлу, чертежник-механик, клерк страховой компании и секретарь налогового департамента штата Орегон. Возраст участников варьировался от двадцати семи до пятидесяти шести лет.

Присяжными на замену были сорокадвухлетняя женщина-водитель автобуса «Грейхаунд» и семидесятилетний мужчина, ушедший на пенсию из игрового бизнеса в Неваде.

Таким образом, был собран настоящий срез населения Орегона: этим людям предстояло решать будущее Рэнди Вудфилда.

Судебный процесс начался в четверг, 11 июня 1981 года. Крис Ван Дайк поднялся, чтобы выступить со вступительным словом стороны обвинения.

– Несмотря на все усилия замаскироваться и скрыть свою личность, Рэндалл Вудфилд оставил след улик, своего рода «дорожную карту». И самое главное, он оставил живую жертву, свидетельницу, столкнувшуюся с ним лицом к лицу.

Ван Дайк перечислил улики, прямые и косвенные, которые штат представит присяжным.

Опознание подсудимого жертвами.

Пули. Пули «Ремингтон Питерс» 32-го калибра, взятые после расстрела Бет Уилмот и Шери Халл в здании «Трансамерика». Редкая пуля «Ремингтон Питерс», найденная в спортивной сумке Рэнди Вудфилда. Она была проверена в Центре нейтронной активации Университета штата Орегон и оказалась изготовленной из той же партии свинца, что и пули, извлеченные из голов жертв.

Лобковые волосы, найденные на ковровом покрытии в здании «Трансамерика». Эти волосы, по данным экспертизы, «микроскопически неотличимы» от лобковых волос Рэнди Вудфилда.

Анализы крови, взятые с мазка спермы, обнаруженной во рту Бет Уилмот. Тесты показали, что нападавший был секретором второй или третьей группы крови. Вудфилд был секретором третьей группы крови.

Герпес. В течение двух недель после происшествия со стрельбой у Бет Уилмот был диагностирован герпес. У Рэнди Вудфилда был герпес.

Записи телефонных разговоров. Записи телефонных разговоров из дома, где жил Рэнди, показали, что он был на месте стрельбы в здании «Трансамерика». Ван Дайк сообщил присяжным точное расписание. Вудфилд позвонил по салемскому номеру из телефонной будки в Индепенденсе в 21:01 18 января. Подозреваемый вошел в здание, где было совершено преступление, между 21:35 и 21:45. В 22:04 Берни Папенфус видел обвиняемого в паре километров от места двойной стрельбы. В 22:30 из будки в Вудберне, к северу от места стрельбы, были сделаны два телефонных звонка.

– Время, необходимое для проезда по этому маршруту, соответствует времени совершения преступления, – сказал Ван Дайк присяжным. – У штата есть сорок свидетелей. Оставленные преступником улики убедительно укажут на мистера Вудфилда.

Далее выступил адвокат защиты Берт.

Он заявил, что Бет Уилмот «просто выбрала не того человека». Он оспорил правомерность использования гипноза Дэйвом Коминеком, предположив, что результатом стала ошибка, допущенная девушкой при опознании.

Берт также сообщил присяжным, что научный анализ вещественных улик не был проведен должным образом. Он заявил, что пули не совпадают, как и лобковые волосы, а также семенная жидкость.

– Он никак не мог оставить фермент второй группы. Он его не вырабатывает.

Был у Чарли Берта и еще один туз в рукаве.

Седьмого мая 1981 года в Кейзере, штат Орегон, имело место происшествие со стрельбой, и Берт попытался бросить тень подозрения на стрелявшего тогда, предположив, что именно тот человек, Лоуренс Мур, может быть ответственен за нападение на Бет.

В четверг вечером, 7 мая, двадцатилетний Мур ворвался в таверну Орегонского музея и открыл стрельбу. В течение нескольких секунд четыре человека были убиты и девятнадцать ранены. Мур не признал себя виновным, сославшись на психическое отклонение, и теперь ожидал суда.

Ван Дайк счел намек Берта на стрелка в Орегонском музее «отвлекающим маневром» и заявил, что никаких доказательств, связывающих Мура с трагедией в здании «Трансамерика», не существует.

Через неделю после начала судебного разбирательства судья Браун вынес окончательное решение относительно Мура.

– Мистер Мур не будет вызван в качестве свидетеля по этому делу, – объявил он, – поскольку я полагаю, что его показания не могут быть существенны и отношения к рассматриваемому делу не имеют.

Глава 22

Судебный процесс – это, по сути, воссоздание преступления, в котором обвиняется подсудимый, и прошедшего за этим расследования. Бет предстояло снова пережить случившееся с ней, а детективам повторить многомесячный путь расследования.

Все сводилось к тому, каким свидетелям поверят присяжные. Чарли Берт предположил, что показания Бет – это попытка вызвать сочувствие, свидетельство девушки, чье описание нападавшего изменялось от одной версии к другой. В некотором смысле это было правдой. Ее описание действительно слегка менялось в пяти показаниях, которые она давала различным правоохранительным структурам. Именно на это расхождение и делала свою главную ставку сторона защиты. В одних случаях Бет говорила, что у него были темно-каштановые волосы, в других – каштановые или светло-каштановые. Но самым точным из показаний оказалось первое, данное Лиз Кэмерон, диспетчеру полиции Салема, когда образ нападавшего еще не стерся из памяти жертвы: «Белый мужчина, около двадцати семи лет, рост от 175 до 182 сантиметров, темно-каштановые волосы. Пластырь на носу, джинсы, кожаная куртка».

Крис Ван Дайк указал присяжным, что в этом описании Бет точно назвала все главные характеристики.

Помощник шерифа Берни Папенфус, на восприятие которого не влияла пуля в голове, увидел бегущего мужчину сразу после того, как поступил звонок о помощи. И Папенфус опознал Рэнди Вудфилда как человека, которого видел неподалеку от места преступления. Чарли Берт возразил, что ни один человек не смог бы так быстро пробежать так далеко. Но способен ли спортсмен в хорошей физической форме пробежать два километра за шесть минут?

Папенфус не согласился с оценкой времени Берта. По его словам, Бет прождала не менее пяти минут в здании «Трансамерика», прежде чем позвала на помощь.

– И я думаю, что тренированный человек смог бы пробежать такое расстояние за это время.

Детектив Джей Бутвелл, который ездил в больницу вместе с Бет, сказал, что у нее были проблемы с концентрацией внимания. Он предложил Бет описать стрелка, сравнив его с окружающими людьми, но для сравнения у нее были только он сам и два врача «Скорой помощи».

Следующей дала показания больничная медсестра.

– Она сказала, что волосы [у мужчины] были темнее, чем у Стюарта, но светлее, чем у Джойс (это имена тех двух врачей).

Доктор Роберт Буза, нейрохирург, который извлек пулю из головы Бет, показал, что обезболивающее, которое она уже приняла, когда описывала нападавшего как человека со светло-каштановыми волосами, «как известно, вызывает временную амнезию».

Зрители наблюдали захватывающий юридический поединок. Берт был очень хорош в своем деле. Спокойно и ясно он объяснил присяжным, что защите пришлось играть в «догонялки», поскольку обвинение начало действовать раньше и получило преимущество. Он представил своих собственных экспертов, которые были столь же авторитетны, как и эксперты обвинения.

Выступавшая со стороны защиты доктор Кей Карлайл, эксперт по идентификации волос, работающая в Центре приматов в Портленде, утверждала, что лобковые волосы невозможно однозначно отнести к Рэнди Вудфилду или кому-либо еще. И это правда. Волосы и кровь невозможно идентифицировать с одним конкретным источником. Эксперты-криминалисты предсказывают, что когда-нибудь надежный способ идентификации по волосам и крови будет найден, но тогда это время еще не наступило.

Однако Стив Ван Отегам, специалист по волосам и волокнам из криминалистической лаборатория полиции штата, указал, что лобковые волосы, найденные на месте стрельбы, и лобковые волосы с тела Рэнди Вудфилда были неразличимы под микроскопом.

– Вероятность такого совпадения лобковых волос от разных источников составляет один шанс из восьмисот.

Доктор Стэнли Абрамс из Портленда и доктор Морис Макдауэлл из Салема, эксперты по гипнозу, проверили запись, сделанную Дэйвом Коминеком во время сеанса гипноза Бет, и свидетельствовали в пользу стороны защиты. По их мнению, Коминек, проводя сеанс гипноза, «непреднамеренно разрушил ее способность к запоминанию, когда сказал, что она сможет увидеть лицо стрелявшего».

Дэйв Коминек выступил в качестве свидетеля, чтобы подтвердить свой опыт в гипнозе. Он объяснил, что прошел курс профессиональной подготовки по гипнозу продолжительностью в 88 часов и использовал полученные знания и умения в двадцати полицейских расследованиях. Берт указал, что Коминек не имеет квалификации, позволяющей ему выступать в качестве эксперта, но судья Браун отклонил его ходатайство.

– Вы давали Бет Уилмот какие-либо постгипнотические внушения? – спросил Берт, намекая на то, что гипноз помог Бет указать на Вудфилда при опознании 8 марта.

– Нет, сэр.

– Разве не бывает так, что иногда внушения под гипнозом происходят случайно?

– Это так, сэр. Но во время гипноза не упоминались никакие имена, потому что в то время у нас не было подозреваемого.

Доктор Джордж Бишел, психиатр из Салема, в своих показаниях засвидетельствовал, что с технической точки зрения Коминек сделал все правильно. Бишел, который провел по меньшей мере тысячу сеансов гипноза, сказал, что просмотрел записи и стенограммы сеанса детектива округа Марион и признал подход Коминека в целом вполне обоснованным.

В течение недели полицейские, криминалисты и эксперты давали предварительные показания, и все это время Бет Уилмот ждала внизу, в кафетерии здания суда. Она нервничала, но ей не терпелось дать показания. Она уже трижды сталкивалась с Рэнди Вудфилдом – во время преступления, во время опознания в Спрингфилде и во время досудебных слушаний. Она уже не боялась его так сильно. Да, она будет в одном с ним зале, но его ноги будут скованы кандалами, и он ничего не сможет ей сделать.

И все же многие ли из нас готовы вновь пережить кошмар, встретившись лицом к лицу с тем человеком, кто пугает нас больше всего?

Всю неделю зрители с нетерпением ждали выступления Бет Уилмот, и каждый день их ждало разочарование, когда она не появлялась. Публику гораздо меньше интересовали подробности судебной экспертизы, чем появление молодой женщины, выжившей в январской трагедии.

Многие из них уже видели Бет, но даже не подозревали, что симпатичная темноволосая девушка, потягивающая колу в кафетерии, и есть та самая главная свидетельница, которую все ждут. Автор этой книги тоже поговорила с ней. Руки Бет слегка дрожали, но ее улыбка была открытой.

– Я хочу покончить с этим. Я боюсь, но в некотором смысле мне не терпится рассказать присяжным о том, что произошло. Мне нельзя находиться в зале суда, пока я не дам показания, а ждать так тяжело…

В четверг, 18 июня, слухи подтвердились – Бет Уилмот выступит в качестве свидетеля.

Крис Ван Дайк старался, насколько мог, облегчить допрос Бет. Бет виделась с ним много раз, он ей нравился, и она доверяла ему.

Когда потерпевшая вошла в зал суда, публика ахнула. Она выглядела намного моложе своего двадцати одного года. Люди увидели высокую, очень худую девушку, чьи огромные темные глаза выделялись на овальном лице. Она выглядела немного испуганной, но ее глаза были полны ненависти. Заняв свое место, Бет уставилась сверху вниз на Рэнди Вудфилда, который, явно чувствуя себя не в своей тарелке, ссутулился за столом защиты.

Казалось, в зале в этот день собралось даже больше людей, чем было возможно. Девять репортеров и четыре художника склонились над блокнотами и альбомами с ручками и карандашами.

Ван Дайк, каждое движение которого выдавало сдерживаемую энергию, поднялся с прокурорского места и направился к Бет.

Он начал с простых вопросов, спросив о возрасте, роде занятий и лучшей подруге Бет, Шери Халл. Рэнди внимательно следил за ее показаниями, и его взгляд постоянно перебегал с Бет на Ван Дайка.

Поначалу Бет едва заметно дрожала, но потом голос ее окреп. Она рассказала о работе, которую они с Шери выполняли вдвоем.

– В то воскресенье мы добрались до офиса компании «Трансамерика тайтл» на Ривер-роуд около девяти часов десяти-пятнадцати минут. Мы сделали свою работу примерно за двадцать минут. Шери завела грузовик. Мы были готовы идти, но заметили, что окно грязное. Я пошла за распылителем, а когда вернулась, он уже стоял там с Шери.

Бет описала мужчину, который стоял с револьвером в руке. На нем были джинсы, теннисные туфли и темная куртка с капюшоном, закрывающим голову.

– Переносица у него была заклеена пластырем.

– Этот человек находится в зале суда? – спросил Ван Дайк.

– Да, он здесь. Вот он, – сказала Бет и указала на Рэнди Вудфилда.

– Вы уверены?

– Уверена. Это он.

Выражение лица Рэнди совсем не изменилось. Впрочем, это случалось редко; большую часть времени он проводил, делая пометки в лежащем перед собой желтом блокноте.

– Как далеко от вас находился этот человек, когда вы впервые его увидели?

– Около метра.

– Свет был включен?

– Да. Было очень светло. Он направил на меня револьвер и приказал нам пройти в заднюю комнату, раздеться и лечь на пол.

Когда прокурор попросил рассказать, что произошло дальше, Бет опустила голову и заплакала. Ей было трудно давать показания Дэйву Коминеку, а тут целый зал ждал от нее подробностей нападения, которому подверглись она и Шери. Но это было необходимо сделать. Бет рассказала присяжным, что незнакомец заставил ее и Шери заняться с ним оральным сексом и приказал ей ласкать Шери. Он также пытался совершить с ней половой акт.

Ван Дайк мягко провел Бет через всю сцену, закончившуюся для Бет смертью ее лучшей подруги.

– Шери плакала, умоляя пощадить ее.

– Где вы были в этот момент?

– Я прижалась лицом к стойке, а потом услышала выстрел. Он выстрелил ей в голову. Затем выстрелил в меня. Потом снова в нее. Он выстрелил в меня, она застонала, и он выстрелил в нее еще раз.

Слезы снова навернулись на глаза Бет, и она изо всех сил старалась сохранить самообладание.

– Я притворилась мертвой. Я боялась, что он выстрелит в меня в третий раз. Он выстрелил в Шери в третий раз, потому что она застонала. Я ничего не слышала, кроме звона в ушах. Я подождала около пяти минут, прежде чем встать, а потом пошла в ванную, посмотрела в зеркало и увидела, что вся правая сторона лица у меня распухла.

Бет объяснила, что ее спасли сотрудники службы шерифа и врачи «Скорой помощи» и что следующие несколько дней она провела в больнице.

– Были ли у вас какие-либо последствия нападения, кроме ранений в голову? – спросил Ван Дайк.

Бет опустила глаза.

– Да. Примерно через десять дней я узнала от врача, что заразилась герпесом и что это заболевание обычно передается половым путем.

Работа Чарли Берта на перекрестном допросе была трудной. На суде ему приходилось играть роль «плохого парня» и допрашивать дрожащую, плачущую девушку.

Он расспросил ее о герпесе, явно пытаясь предположить, что Бет уже болела герпесом какое-то время, и после нападения у нее случился рецидив заболевания.

Бет, однако, твердо стояла на своем – у нее не было никакого герпеса до ночи 18 января. Она рассказала о том, с чем ей придется иметь дело всю оставшуюся жизнь.

– Симптомы могут пройти, но от них нельзя избавиться насовсем. Эта болезнь уже в крови. Я могу купить что-то в аптеке, но лекарства нет.

– Были ли у вас сексуальные контакты за месяц до случившегося? – спросил Берт.

– Нет.

– А вообще когда-либо?

Ван Дайк выразил протест, и судья Браун поддержал его. Сексуальная история жертв изнасилования часто становится проблемой в судебных процессах; женщины, уже пережившие серьезное психическое потрясение, оказываются в таком положении, когда вынуждены защищать свою честь.

Но в данном случае судья Браун был твердо настроен не допустить ничего подобного с Бет Уилмот. Он неоднократно спрашивал ее о цвете волос нападавшего.

– Вы сказали, что на голове у нападавшего был капюшон. Описывая его в первый раз, вы сказали, что не знаете, какого цвета у него волосы, верно?

– Да… но брови у него были темные. Я не думаю, что у него были светлые волосы.

– Сколько фотографий мужчин вы просмотрели после нападения? – спросил Берт.

– Около сотни, но я не узнала ни одного из них.

– Когда вы впервые увидели фотографию обвиняемого?

– В марте, когда детектив Холлоуэй приехал в Спокан и показал мне фотографии пятерых мужчин.

– Вы опознали мистера Вудфилда тогда?

– Я предположительно опознала одного из мужчин, но не была уверена. Я сказал ему, что не хочу никого выбирать, пока не буду полностью уверена.

Ван Дайк спросил, что заставило ее выбрать Рэнди Вудфилда из списка подозреваемых.

– Все – лоб, нос, плечи… все это вместе.

Бет провела на свидетельской трибуне более двух часов, прежде чем ее отпустили. Она отказалась сообщить свой адрес, по которому жила во время нападения, поскольку еще бывала там и боялась. Местные газеты согласились не публиковать этот адрес и сдержали обещание.

На девятый день судебного разбирательства показания дала Дикси Паллитер – старая подруга Рэнди из Бивертона. К этому времени она успокоилась и уже не стремилась во что бы то ни стало защитить Рэнди. Дикси рассказала присяжным, что у Рэнди был револьвер, который он, по его словам, выбросил в реку после происшествия на Ривер-роуд.

Были представлены доказательства того, что он приобрел коробку редко продаваемых патронов «Кольт» 32-го калибра примерно за месяц до расстрела Шери и Бет.

– Я купила для него коробку патронов девятнадцатого декабря в магазине «Джи Ай Джо» в Милуоки. Он проверил, подойдут ли они к серебряному револьверу, который был у него с собой. Я видела, как он чистил тот же револьвер примерно в первую неделю января.

– Рэнди когда-нибудь говорил с вами о маскировке? – спросил Ван Дайк.

– Он сказал что-то о пластыре на носу.

Ван Дайк позвонил сотрудникам оружейного магазина, чтобы продемонстрировать присяжным, насколько редки пули «Кольт» 32-го калибра.

Менеджер «Джи Ай Джо» сказала, что из 3039 коробок боеприпасов, проданных в ее магазине в 1980 году, только четыре коробки были теми самыми, о которых шла речь.

Менеджер магазина спортивных товаров в Салеме сказал, что его магазин продал семьсот пятьдесят коробок патронов за девять месяцев.

– Сколько из них было с патронами «Ремингтон Питерс» тридцать второго калибра? – спросил Ван Дайк.

– Две. У нас на полках шесть коробок с пулями такого типа, и некоторые из них пролежали там двадцать лет.

На этом день не закончился. Восемнадцатилетняя Пенни Хейл, которая познакомилась с Рэнди в «Ти-джи-ай Фрайди» в Бивертоне 10 января, за неделю до стрельбы в Салеме, описала темную кожаную куртку с капюшоном, которая была на нем в ту ночь. Куртка была очень похожа на ту, которую описывала Бет.

Пенни рассказала присяжным, что Рэнди последовал за ней домой и оставался до четырех утра, с тех пор она избегала всех его звонков. Звонки, указавшие на то, что Рэнди находился поблизости от места преступления, здания «Трансамерика», были сделаны в квартиру Пенни.

– Восемнадцатого января было четыре или пять звонков, – показала она. – Последний раз позвонили в девять.

– Вы уверены, что этот звонок не поступил около восьми? – спросил Берт.

– Нет, это было в девять, – твердо ответила она.

Дэйв Коминек снова занял свидетельское место. Он объяснил, что важные телефонные звонки поступали из телефонных будок – в Индепенденсе в 21:01, в Вудберне – в 22:31.

– Вы проезжали между этими кабинками, чтобы оценить необходимое время? – спросил Ван Дайк.

– Да, сэр. Я проехал несколько маршрутов из Индепенденса в Салем и из Салема в Вудберн.

– И что вы выяснили относительно времени?

– Поездки из Индепенденса в Салем занимали от двадцати одной до двадцати восьми минут.

Нападение со стрельбой произошло недалеко от Салема между 21:35 и 21:50. Время, затраченное Рэнди на дорогу от одной телефонной будки до другой, составило самое большее сорок пять минут; таким образом, неучтенным оставался почти час – этого более чем достаточно, чтобы успеть расстрелять Шери и Бет…

Капитан Дэйв Бишоп, который вместе с Нилом Лопером был первым из сотен офицеров, участвовавших в длительном расследовании дела Рэнди Вудфилда, дал показания на десятый день судебного разбирательства:

– Я видел лицо Бет Уилмот на опознании. Казалось, она увидела привидение. Она очень испугалась.

Бишоп также сказал присяжным, что слышал, как Рэнди признался в том, что у него герпес.

Концы этого дела очень запутались, но теперь, в зале суда, они связывались в единый узор.

Теперь почти каждый день судебного процесса отчасти напоминал театрализованное представление, будоражившее публику.

Ардена Бейтс, которую, очевидно, мучило чувство вины за то, что она помогла полиции заманить в ловушку своего бывшего жильца, заявила, что Рэнди был «одним из самых приятных людей, которых только можно встретить». Она больше не видела в нем мачо и, рассказывая о тех неделях, что он прожил в ее доме, рисовала образ идеального парня по соседству. Выходя из зала суда, Ардена внезапно обняла Рэнди и заплакала. Помощнику шерифа пришлось оттащить ее.

Для Рэнди Вудфилда судебный процесс был, наверное, чем-то вроде сериала «Это твоя жизнь» с окружным прокурором Крисом Ван Дайком в роли ведущего. Показания уже успели дать многие бывшие подружки Рэнди, и теперь очередь дошла до его тюремного знакомого. Когда Ван Дайк спросил 29-летнего Тони Нири, как давно он знает Рэнди, тот ответил, что «неформально» знает его с сентября 1975 года.

Под «неформально» Нири имел в виду, что они вместе отбывали срок в тюрьме штата Орегон. Он также показал, что иногда видел Рэнди в куртке с капюшоном, в перчатках… и с пластырем на носу. По его словам, в конце 1980 года он видел у Рэнди хромированный «маленький револьвер».

Чарли Берт, конечно же, ухватился за тот факт, что Нири – бывший заключенный, а бывшие заключенные, как известно, являются ненадежными свидетелями. Когда он задал свидетелю вопрос об оружии, Нири ответил, что на самом деле мало что знает об оружии.

– Но ведь для вооруженного ограбления кое-что знать нужно? – поддел его Берт.

– Не особо, – спокойно ответил Нири.

Защита взялась за дело 23 июня. Чарли Берт постарался убедить присяжных в том, что Рэнди Вудфилд оказался на скамье подсудимых исключительно из-за ошибочного опознания. Он еще раз указал на расхождение в описании цвета волос и обратил внимание всех на то, что описанию, данному Бет Уилмот в присутствии врачей «Скорой помощи», больше соответствует Лоуренс Мур, устроивший стрельбу в таверне музея штата Орегон, чем Рэнди Вудфилд.

Действительно, выйдя из отделения неотложной помощи, врачи увидели на Е-стрит мужчину, подходящего под описание Бет Уилмот и, по их словам, похожего на Лоуренса Мура.

Дальше произошла обычная «война психологов». Доктор Морис Макдауэлл сказал присяжным, что сеанс гипноза, проведенный Коминеком, не дал сколь-либо значимых результатов.

Затем Берт позвонил Кей Карлайл, ученой из Регионального центра исследований приматов штата Орегон в Портленде.

– Я не думаю, что волосы следует использовать для идентификации человека, – сказала Карлайл. – Единственным исключением был случай, связанный с врожденными аномалиями, давшими редкие типы волос.

Карлайл также заявила, что исследовала те же волосы, что и Отегам, и не может с уверенностью назвать эти волосы лобковыми, не говоря уже об использовании их для идентификации.

Теперь все зависело от того, каким экспертам поверят присяжные.

Шелли Дженсон стояла позади своего жениха. Она все еще не верила, что Рэнди имеет какое-либо отношение к расстрелу 18 января 1981 года и вообще к каким-либо другим преступлениям, в которых его обвиняли. Хотя ей, вероятно, было очень неловко. Заняв свидетельское место, Шелли сказала присяжным, что знает Рэнди с 10 декабря 1980 года и готова ответить на вопросы об их отношениях.

Отвечая на вопросы Берта, Шелли сказала, что интимные отношения с Рэнди у нее были несколько раз.

– А вы заразились герпесом?

– Нет, сэр. Не заразилась.

– Вы когда-нибудь видели Рэндалла в вязаной шапочке?

– Он не носил ни шапочки, ни капюшона. С его волосами это выглядело бы странно.

Само это заявление прозвучало нелепо, ведь Рэнди Вудфилд и надевал шапочки и капюшон как раз для того, чтобы изменить свою обычную внешность.

К тому же Шелли видела своего возлюбленного очень и очень мало – несколько дней в конце декабря и выходные в Сан-Франциско. После этого она имела возможность смотреть на него только через решетку. В связи с этим вопрос: откуда ей было знать повседневные привычки, например, что он обычно носит на голове.

Мечты о прекрасном будущем растаяли как дым, и Шелли могла утешаться лишь тем, что по счастливой случайности не заразилась от жениха герпесом.

Судебный процесс продолжался уже более двух недель, и накал страстей постепенно достиг максимума. Временами Крис Ван Дайк и Чарли Берт, казалось, были готовы вцепиться друг другу в глотки, по словам судьи Брауна, подыгрывая тем самым прессе.

– Вы оба пытаетесь разыграть это дело в газетах, – говорил он. – Нам нужно прекратить общение с репортерами.

Присяжные не слышали этого обмена репликами и не знали, как освещается процесс в средствах массовой информации. Но публика жадно ловила каждое слово из зала суда.

Все это время Рэнди Вудфилд старался не оглядываться на зрителей. Но 25 июня ему пришлось это сделать, поскольку настала его очередь давать показания.

Со стороны защиты это был рискованный шаг. Обычно адвокаты призывают своих клиентов не выступать, поскольку у стороны обвинения появляется слишком много возможностей задавать неудобные вопросы на перекрестном допросе. Но Рэнди хотел свидетельствовать в свою пользу. Он хотел объяснить, где именно находился в ночь на 18 января 1981 года.

Он занял свидетельское место с беззаботным видом, как человек, не принимающий участия в разбирательстве, которое длится неделями. При этом, однако, он не смотрел на присяжных во время дачи показаний, что было явной ошибкой.

Берт быстро расспросил Рэнди о его предыдущих судимостях за грабеж и непристойное обнажение. Таким образом он лишал Ван Дайка возможности зацепиться за эту тему и, кроме того, показывал, что защита не пытается ничего скрыть от присяжных.

Рэнди сообщил присяжным, что в тот вечер, когда Бет и Шери подверглись нападению, он ехал между Спрингфилдом и Портлендом. Проехать это расстояние можно за два с половиной часа, если выбрать маршрут через Индепенденс. И, конечно, этот временной промежуток включал жизненно важный отрезок между половиной десятого и десятью часами вечера.

Рэнди рассказал, что в тот вечер зашел в бар в Индепенденсе и выпил несколько кружек пива. Однако на перекрестном допросе он так и не смог вспомнить, ни где находится этот бар, ни как выглядел интерьер.

– Это был самый обычный бар, – сказал он.

Рэнди признался, что по пути из Индепенденса в Вудберн он остановился на севере Салема, купил пива в круглосуточном магазине, позвонил по телефону и осмотрел новые машины на автостоянке.

Нет, у него не было куртки с капюшоном. Нет, он не наклеивал пластырь на переносицу.

Да, он купил хромированный револьвер у знакомого осенью 1980 года, и этот знакомый купил ему коробку патронов, но позже сказал ему, что выбросил оружие.

– Мне не разрешалось иметь оружие, – объяснил Рэнди, добавив, что у него уже были проблемы с надзорным офицером из-за того, что он часто переезжал с места на место. – Я не хотел вернуться в тюрьму.

Рэнди сказал, что одно время опасался, нет ли у него герпеса, и даже сказал об этом подруге.

– Но ни одна из моих подруг никогда не жаловалась, что заразилась.

Он давал показания всего тридцать минут и не сказал ничего, что могло бы помочь ему по-настоящему. Его алиби, даже со всеми натяжками, было слабым.

В газетах рассуждали о поведении Рэнди во время этого долгого судебного процесса, который мог привести его к пожизненному заключению. Со стороны он выглядел не обвиняемым, а всего лишь наблюдателем. Симпатичный, прилично одетый, у него хорошенькие подружки – он не был похож на убийцу.

Но среди убийц мало тех, кто выглядит как убийца.

Судебный процесс подходил к концу. Доктор Стэнли Абрамс из Портленда прибыл прямо с недельного собрания Ассоциации полиграфологов Северо-Запада, чтобы опровергнуть достоверность идентификации очевидцами.

– Свидетельства очевидцев очень ненадежны, особенно в эмоциональной ситуации, – заявил Абрамс.

Отвечая на вопросы Берта, он сказал, что Бет могла опознать Рэнди в полиции, потому что он был единственным в «линейке» мужчиной, чью фотографию она видела до этого.

На перекрестном допросе Ван Дайк попросил Абрамса внимательно посмотреть на набор фотографий, которые Монти Холлоуэй показал Бет в аэропорту Спокана.

– Думаю, самое примечательное здесь – это прически, – сказал Абрамс. – В этой группе только у одного человека прическа афро, похожая на прическу Вудфилда.

– Не могли бы вы указать на фотографию, где изображен обвиняемый? – спросил Ван Дайк.

И Абрамс выбрал не того человека!

– То есть другой человек больше походил на Вудфилда в этом наборе, чем сам Вудфилд на опознании?

Абрамс смущенно улыбнулся. Среди публики раздались смешки, и Крис Ван Дайк, отвернувшись, чтобы его не видели присяжные, расплылся в широкой улыбке.

Свидетель защиты принес тем самым большую пользу обвинению.

Поздно вечером в четверг, 25 июня, Крис Ван Дайк представил еще двух свидетелей. Жительница Портленда, обучавшая Рэнди искусству бармена, сказала, что часто видела его в короткой кожаной куртке с капюшоном.

Врач из Салема сообщил, что герпес передается половым путем, однако носитель герпеса не всегда заражает своего партнера. Если заболевание находится в стадии ремиссии, носитель не заразен.

Заключительные прения были назначены на утро пятницы. Судья Браун повернулся к присяжным.

– Завтра принесите свои зубные щетки и пижамы.

Присяжные будут изолированы на время обсуждения. Если они не вынесут вердикт к вечеру пятницы, то проведут выходные, а возможно, всю следующую неделю вдали от дома.

Первым выступил Крис Ван Дайк. Он отметил, что поведение Вудфилда на свидетельском месте трудно назвать поведением невиновного человека.

– Это было поведение человека высокомерного, холодного, безэмоционального.

Прокурор перечислил следующие изобличающие показания и вещественные доказательства, представленные в ходе затянувшегося судебного разбирательства: положительный результат баллистической экспертизы и сравнения волос; опознание свидетелем – жертвой, оставленной умирать; показания друзей, видевших Рэнди с пластырем для маскировки; показания друзей, видевших Рэнди в кожаной куртке с капюшоном.

По словам Ван Дайка, все изложенное прямо указывало на Рэндалла Брента Вудфилда как на человека, расстрелявшего Бет Уилмот и Шери Халл.

Берт утверждал, что описания нападавшего, которые давала Бет Уилмот, отличались одно от другого и со временем обрастали деталями.

– Она просто дополняла описание, потому что от нее этого требовали.

Чарли Берт также предположил, что, с учетом передвижений Рэнди, он просто не мог находиться в Кайзере во время нападения на девушек в здании «Трансамерика».

– Волосы – ценное средство, – язвительно заметил Берт, – но только если вы хотите схватить за них кого-то.

У Криса Ван Дайка был еще один шанс выступить перед присяжными.

– Рэнди Вудфилд говорит, что не помнит ничего о баре. Если бы меня обвинили в убийстве, я бы очень постарался вспомнить хоть что-нибудь!

В этом деле был один аспект, который никто так и не смог объяснить, и Ван Дайк признался, что тоже не может.

– Я не могу сказать вам, почему человек, у которого все вроде бы складывается хорошо, совершил убийство.

На этом все было кончено. Оставались только присяжные, которым предстояло дать ответ. Им потребовалось всего три с половиной часа и всего одно голосование. Решение было единогласным: виновен. Виновен в убийстве. Виновен в покушении на убийство. Виновен по двум пунктам обвинения в содомии.

Бет Уилмот и мать Шери Халл находились в зале во время оглашения вердикта. Обе они расплакались. Но позже, уже дойдя до лифта на втором этаже, Бет Уилмот наконец улыбнулась.

– Это самый счастливый день в моей жизни, – сказала она.

Не менее довольный Крис Ван Дайк отметил, что своей убедительной победой обвинение обязано «высококачественной работе полиции и мужественному поведению жертвы». Он также подсчитал, что это дело отняло у него два месяца жизни и обошлось и без того финансово стесненному округу в четверть миллиона долларов.

Однако для Рэнди Вудфилда это был только первый раунд. Впереди у него было еще очень много судебных процессов. Чарли Берт сказал журналистам, что Рэнди, похоже, смирился с вердиктом, что он понимает, как работает судебная система, но при этом не ожесточился и не отчаялся.

Действительно, в письме, написанном другу несколько дней спустя, Рэнди не позволил себе горьких ноток. Он снова рассчитывал на то, что Бог и религия помогут ему пройти через очередное испытание, хотя Шелли и навещала его, и часто ему писала.

Он писал, что ожидает еще одного психиатрического обследования и готовится к следующему судебному разбирательству, которое должно состояться в Олбани.

Он клялся, что обратится за психиатрической помощью в клинику штата, поскольку убедился (в очередной раз), что его склонность к грабежам и сексуальным нападениям не поддается контролю с его стороны. Он сравнил последний период своей жизни со сном, из которого он теперь медленно выходит.

Что бы ни решили суды и врачи-психиатры штата, Рэнди решил сосредоточиться на своем будущем. Где бы он ни оказался, он везде будет усердно работать, чтобы найти Господа и стать священником.

В Спрингфилде Рэнди сказал Дэйву Коминеку, что «велел Богу отойти на второй план». Теперь, как всегда, когда его припирали к стене, он заговорил о религии и обращении за психиатрической помощью.

Он попросил своего друга прочитать Послание к римлянам 8:28: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу».

Те, кто добивался осуждения и тюремного заключения Рэнди, чувствовали то же самое.

Глава 23

Летом 1981 года, в те месяцы, которые последовали за осуждением по всем пунктам обвинения на первом из казавшейся бесконечной череды судебных процессов, Рэнди Вудфилд пребывал в своего рода подвешенном состоянии. Приговор ему вынесен не был и не будет вынесен до осени. Однако вне зависимости от приговоров ему, несомненно, грозили долгие годы тюремного заключения. Рэнди продолжал читать Библию и рассылать десятки писем друзьям. Он снова был благочестивым, смиренным Рэнди. Недавние буйные сексуальные нападения стали, по его собственному мнению, всего лишь «сном».

Он, настоящий Рэнди, возвращался к реальности. Той реальности, которую, казалось, создал для себя. Если его преступления имели место, когда он находился во сне или в состоянии фуги^[2], то и винить его было нельзя.

И, конечно же, ему не нужно было брать на себя ответственность за нападения на женщин, ведь эти нападения совершил Рэнди из «сна».

Как ни странно, Вудфилд, казалось, не питал особой неприязни к Дэйву Коминеку, по крайней мере, не больше, чем игрок проигравшей футбольной команды к коллеге из команды-победительницы. Команда Коминека выиграла этот матч. Детектив и осужденный убийца время от времени разговаривали в камере Рэнди в течение нескольких недель после процесса по делу Халл и Уилмот. Во время одного из таких разговоров, состоявшегося непосредственно перед вынесением приговора, Коминек предложил Рэнди несколько гипотез, касающихся убийства Дарси Фикс и Дуга Алтика. Рэнди не стал возражать и откинулся на спинку стула, готовый выслушать теории детектива.

– Это строго между нами, Рэнди, – начал Коминек. – Но я думаю, что все произошло именно так. Я думаю, ты был очень, очень зол на Дарси за то, что она бросила твоего друга, Тима Росси. Думаю, ты разозлился и решил, что она должна умереть. Тебе была отвратительна женщина, которая посмела уйти и оставить своего парня страдать. Так случилось с тобой самим, и тебе не понравилось, что Дарси сделала это с Тимом. Думаю, ты побывал у нее дома в прошлый День благодарения.

Рэнди не двигался; он сидел, напрягшись, и ждал.

– У тебя был с собой револьвер. Думаю, тот самый, триста пятьдесят седьмого калибра, со сменным стволом, который принадлежал Тони Нири, твоему тюремному приятелю. Ты видел, как отлично проводили время Дарси и Дуг, как им было наплевать на то, что они сделали с Тимом. И ты взял и выстрелил каждому из них в затылок. Потом ты нашел револьвер Дарси – маленький серебряный револьвер, который подарил ей отец – и забрал его. Думаю, ты часто им пользовался, тем маленьким серебряным револьвером. А когда запахло жареным и хранить оружие стало опасно, ты выбросил его в реку. Это так?

Рэнди пристально посмотрел в глаза Коминеку. С минуту он молчал, потом медленно кивнул.

Это была победа, но спорная. Часть головоломки прояснилась, и детектив испытал небольшое личное удовлетворение.

– Но мы не могли этим воспользоваться, – вспоминает он. – То оружие исчезло, и, вероятно, навсегда. Тем не менее, когда я изложил ему свою версию, Рэнди не возражал. Я по-прежнему убежден, что он убил их.

Коминек также подозревал, что Вудфилд убил гораздо, гораздо больше женщин. В городе Хантингтон-Бич, штат Калифорния, четыре хорошенькие молодые женщины были убиты в то время, когда туда приезжал Рэнди.

В штате Вашингтон остались нераскрытыми убийства девятнадцатилетней Марши Уиттер и восемнадцатилетней Кэти Аллен. Девушки жили в Фэрбенксе, на Аляске, но отправились в путешествие. В последний раз эту пару видели 28 марта 1980 года в трех километрах к западу от Спокана, на пересечении автомагистрали I-90 и автострады номер 2. Девушки считали себя опытными туристками, у них были с собой полные рюкзаки, и они стояли на обочине, выставив большие пальцы.

Студент местного колледжа вспомнил, как подвозил Маршу и Кэти из Миссулы, штат Монтана, в Спокан, и они сказали, что планируют добраться автостопом до Сиэтла, в 430 километрах к западу. Оттуда они собирались вылететь домой в Фэрбенкс 31 марта.

Однако на самолет девушки не сели и домой не вернулись.

Много месяцев спустя, уже после извержения вулкана Сент-Хеленс 18 мая 1980 года, тела Марши Уиттер и Кэти Аллен были обнаружены недалеко от автострады I-90, под мелким серым пеплом, покрывшим восточную часть страны. Подобно жертвам древних Помпей, девочек похоронили не люди, а силы природы. Обе они были убиты выстрелом в голову.

В конце марта 1980 года Рэнди еще не начал работать в таверне «Кран», у него не было тогда постоянной девушки, и по выходным он постоянно катался туда-сюда.

Тем не менее было довольно маловероятно, что Рэнди в золотистом «Фольксвагене» свернул со своего любимого коридора автострады I-5 «Север-Юг», чтобы найти жертв женского пола в трехстах километрах от Бивертона. Убийства Уиттер – Аллен так и не были раскрыты, и в картине мира Дэйва Коминека они остаются под вопросительным знаком.

Еще один мрачный вопросительный знак – это убийство двадцатиоднолетней Сильвии Дуранте, красивой молодой официантки в ресторане «Ред Робин», популярной супергамбургерной для яппи в Сиэтле. «Ред Робин» располагается недалеко от автострады I-5 в районе Вашингтонского университета, прямо у озера. По вечерам здесь бывает многолюдно, а по выходным – просто не протолкнуться.

Тело Сильвии было найдено в спальне ее квартиры в декабре 1979 года. Детектив отдела по расследованию убийств в Сиэтле Гэри Фаулер заметил следы на ее лодыжках и запястьях, которые свидетельствовали о том, что ее связали перед тем, как задушить.

Поблизости лежали цветы от тайного поклонника. И никаких следов проникновения со взломом. Жертва, несомненно, доверилась не тому мужчине: пригласила или разрешила ему навестить ее дома.

Сильвия Дуранте была очаровательной брюнеткой, энергичной, радующейся жизни. Как и Шелли Дженсон, она активно искала единственного подходящего для себя мужчину. Сильвия предпочитала темноволосых мускулистых мужчин. Рэнди Вудфилд в точности соответствовал ее требованиям. Но встречалась ли Сильвия Дуранте с Рэнди? Этого уже никто никогда не узнает.

Никаких вещественных доказательств, связывающих Рэнди с убийством Сильвии Дуранте, обнаружено не было. Однако в записях о дорожных происшествиях зафиксировано, что Рэнди Вудфилд находился в Сиэтле в течение недели перед смертью Сильвии. Он даже выступил в роли доброго самаритянина для одной молоденькой медсестры, в машине которой по дороге с работы в университетской больнице закончился бензин.

Медсестра поначалу настороженно отнеслась к высокому темноволосому мужчине, но он был так по-мальчишески обаятелен, что она в конце концов смягчилась и, заперев машину, позволила ему отвезти ее домой. Настоящий джентльмен, он спас ее от долгой утренней прогулки, за что был награжден поцелуем.

Университетская больница расположена всего в километре от «Ред Робин». А «Ред Робин» для университетского района то же самое, что «О’Каллаханс» и «Де Фриско» для Юджина – место сбора яппи. Рэнди тянулся бы к нему, как к маяку в ночи.

Тем не менее внимательное изучение объемистых материалов по делу Дуранте не выявляет никаких упоминаний о «Рэнди». Есть письмо, которое Сильвия написала двоюродной сестре, где она с энтузиазмом рассказывает о встрече с интересным мужчиной из Портленда, с человеком, которого она надеялась увидеть, когда приезжала туда во время празднования Дня благодарения в 1979 году. Был ли этот человек Рэнди Вудфилдом? Никто не знает. След, который может связывать Сильвию Дуранте с Рэнди, там и заканчивается.

Опять же, является ли дело Дуранте просто сомнительным сочетанием географического положения и времени? Без дополнительных доказательств связывать три вашингтонских смерти с Рэнди Вудфилдом было бы преждевременно.

Новые неприятности были ему совсем некстати. Впереди его ожидало столько судебных процессов, что несколько ближайших лет он вполне мог провести в переездах из одного суда в другой.

Двадцать восьмого августа 1981 года муниципальный суд Реддинга, округ Шаста, штат Калифорния, официально предъявил обвинение Рэндаллу Бренту Вудфилду в нарушении статьи 187 Уголовного кодекса Калифорнии. Документ гласил:

Рик Бернетт из офиса шерифа округа Шаста, должным образом приведенный к присяге, основываясь на информации и убеждениях, обвиняет ответчика Рэндалла Брента Вудфилда в следующих преступлениях.

ПУНКТ I

Указанный обвиняемый, Рэндалл Брент Вудфилд, 3 февраля 1981 года или около того в графстве Шаста, штат Калифорния, умышленно, незаконно и со злым умыслом совершил убийство Донны Ли Экард.

…при совершении вышеуказанного преступления поименованный обвиняемый лично использовал ручное огнестрельное оружие…

ПЕРВОЕ ОСОБОЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО

…убийство Донны Ли Экард является убийством первой степени и совершено обвиняемым Рэндаллом Брентом Вудфилдом, а в дополнение к этому убийству указанному обвиняемому в настоящее время предъявлено обвинение в убийстве Джанелл Шарлотты Джарвис в один и тот же день или примерно в тот же день, данное убийство является убийством первой или второй степени…

…убийство Донны Ли Экард совершено Рэндаллом Брентом Вудфилдом… во время бегства после совершения и попытки совершения кражи со взломом первой или второй степени…

ПУНКТ II

…указанный обвиняемый… 3 февраля 1981 года или около того… совершил умышленное, незаконное и со злым умыслом убийство Джанелл Шарлотты Джарвис.

…указанный обвиняемый лично использовал ручное огнестрельное оружие.

ПУНКТ III

…указанный обвиняемый, Рэндалл Брент Вудфилд, 3 февраля 1981 года или около того, умышленно и незаконно, будучи на тот момент лицом старше двадцати одного года, участвовал в акте содомии с Джанелл Шарлоттой Джарвис, лицом в возрасте до шестнадцати лет.

Всего в документе было десять пунктов обвинения: два обвинения в убийстве, одно обвинение в содомии, два обвинения в ограблении, три обвинения в краже со взломом, одно обвинение в оральном совокуплении и одно обвинение в изнасиловании. Там же выражалась надежда, что когда-нибудь все жертвы преступника обретут справедливость в суде. Две из них были мертвы, и от имени Донны Экард и ее дочери Джанелл будут свидетельствовать вещественные доказательства.

Калифорния очень хотела заполучить Рэнди Вудфилда. Но даже несмотря на то, что ордер на арест был датирован 27 августа 1981 года, ждать своей очереди этому штату предстояло еще долго.

Суды Орегона еще далеко не закончили свои дела с этим обвиняемым.

Такая задержка, должно быть, немного успокоила Вудфилда. На момент совершения им преступлений в штате Орегон не было смертной казни. (Смертная казнь была восстановлена там в последующие годы, но это решение не имеет обратной силы.) В Калифорнии Вудфилд был бы приговорен к смертной казни и попал бы в очередь к газовой камере.

Сразу после предъявления десяти обвинений и получения ордера на арест из Калифорнии прокурор округа Шаста Стив Карлтон объявил, что будет добиваться смертной казни, если и когда Вудфилда будут судить в его юрисдикции. Судебные процессы по делам об убийствах в Калифорнии раздвоены. Сначала присяжные решают, виновен подсудимый или невиновен. Если подсудимый признан виновным в убийстве первой степени, бюро присяжных в том же составе определяет, каким будет наказание. Законодательство Калифорнии разрешает смертную казнь при особых обстоятельствах. К числу таких особых обстоятельств относятся массовые убийства и умышленные убийства, совершенные во время другого тяжкого преступления. Убийства в Маунтин-Гейт были совершены в ходе кражи со взломом – кражи револьвера Стива Экарда.

Учитывая перспективу знакомства с газовой камерой, судебный процесс в округе Бентон, штат Орегон, возможно, представлялся Рэнди Вудфилду не такой уж большой угрозой.

В сентябре 1981 года новости о Вудфилде ограничивались почти исключительно процессом в округе Бентон. В изменении места проведения судебного разбирательства было отказано. Бывший окружной прокурор – а ныне судья – Фрэнк Найт рассудил, что широкой досудебной огласки можно ожидать практически в любом месте штата Орегон, так же как и в Корваллисе. Найт подчеркнул, что залогом справедливого суда является тщательный отбор присяжных.

Как это часто происходит, начало процесса тоже было отложено. С сентября дата была перенесена на 2 ноября. В Корваллисе подсудимому предъявили обвинения в содомии, похищении человека и противозаконном владении огнестрельным оружием при нападении на молодую официантку в ресторане.

Вторая группа обвинений включала содомию, грабеж и сексуальное насилие над восьми- и десятилетней сестрами Грин в Корваллисе 14 января. И третий набор обвинений был связан с происшествием 9 февраля в магазине тканей Корваллиса: ограбление и сексуальное насилие.

Но было и кое-что еще, а именно обвинения в округе Линн, связанные с нападением – также 9 февраля – в прачечной самообслуживания Олбани: попытка похищения, содомия и владение огнестрельным оружием бывшим заключенным.

Властям округа Джексон, штат Орегон, и штата Вашингтон придется ждать в конце длинной очереди, прежде чем привлечь Вудфилда к ответственности.

Перечисляя эту череду предъявленных обвинений, можно задаться вопросом, не перебор ли это, но, с другой стороны, столько преступлений стоит за этими обвинениями! На всем Северо-Западе вряд ли найдется другой такой обвиняемый, совершавший преступления едва ли не каждый день.

В понедельник, 12 октября 1981 года, Кларк Браун, окружной судья округа Мэрион, вынес приговор Рэнди Вудфилду, признав его виновным в расстреле Бет Уилмот и Шери Халл. Бет Уилмот тихо сидела в глубине зала суда, когда Браун спросил ее обидчика, есть ли у него какие-либо замечания перед оглашением приговора.

Неуместно высокий, мягкий голос Рэнди Вудфилда прозвучал вполне искренне.

– Я стою перед вами полностью невиновный.

– Спасибо, мистер Вудфилд, – как всегда, вежливо ответил судья Браун, едва ли тронутый этими словами, и посмотрел мрачным взглядом на стоящего перед ним подсудимого. – Итак, присяжные признали вас виновным в убийстве, покушении на убийство, содомии первой и второй степени. Я сидел здесь, выслушивал все показания, и, хотя я не был уверен ни в самих фактах, ни в достоверности показаний, ни в свидетелях, дававших показания, я полностью согласен с вердиктом, который вынесли присяжные. Вы страдаете от серьезного расстройства личности, указывающего на склонность к преступной деятельности, и это дает суду право увеличить максимальный срок заключения с двадцати до тридцати лет.

В целом при вынесении приговора суд принимает во внимание четыре фактора. Первый из них – это отделение. То есть представляете ли вы опасность для общества, нужно ли вас от него отделить? Второй – удержание. Удержит ли это вас или кого-либо еще от таких преступлений в будущем? Третий – воздаяние, старый закон «око за око, зуб за зуб». И четвертый – реабилитация. Каждый случай индивидуален, поэтому суд, как и следствие, должен в каждом конкретном случае по-своему оценивать каждый из этих четырех задействованных факторов.

Теперь что касается реабилитации. Закон говорит, что произошло убийство, однако тот способ, каким оно было совершено, нельзя охарактеризовать иначе как казнь. Мне это напомнило сцену из фильма «Крестный отец». Казнь мисс Халл и попытка казни мисс Уилмот были, на мой взгляд, самым хладнокровным видом казни, о котором когда-либо слышал этот суд. Два акта содомии свидетельствуют о глубокой порочности. По правде говоря, я плохо представляю, о какой реабилитации может идти речь в рамках этого приговора.

И об отделении. Мистер Вудфилд, я совершенно определенно чувствую, что вы представляете опасность для сообщества, и, следовательно, сообщество имеет право отделить вас от себя.

Что же касается удержания… Приговор, который я собираюсь вынести, полагаю, удержит вас от дальнейшего совершения каких-либо преступлений, и я искренне надеюсь, что этот приговор заставит других дважды подумать, прежде чем решиться на такое преступление…

По делу номер 125 510 – а это убийство – постановлением суда вы будете помещены под юридический и физический надзор исправительного департамента штата Орегон на весь период оставшейся жизни.

По делу номер 125 511 – покушение на убийство – постановлением суда вы будете помещены под юридический и физический надзор исправительного департамента штата Орегон на неопределенный период времени – но не более тридцати лет, – который будет исчисляться последовательно с любым другим приговором, вынесенным сегодня. По делу номер 125 512 постановлением суда вы будете помещены под юридический и физический надзор исправительного департамента штата Орегон на неопределенный период времени, который будет исчисляться последовательно с любым другим приговором, вынесенным сегодня.

По делу номер 125 513 вы будете помещены под юридический и физический надзор исправительного департамента штата Орегон на неопределенный период времени – но не более тридцати лет, – который будет исчисляться последовательно с любым другим приговором, вынесенным сегодня.

Судья Браун пристально посмотрел на Вудфилда.

– Сроки вашего заключения будут суммированы, поскольку суд пришел к выводу, что вы представляете угрозу обществу, а обязанность суда заключается в том, чтобы защитить общество от дальнейших преступных действий с вашей стороны. Также суд выносит самую строгую рекомендацию Совету по условно-досрочному освобождению штата Орегон, чтобы вы отбыли минимум пятьдесят лет, прежде чем вас можно будет считать имеющим право на освобождение.

Если бы смертная казнь в Орегоне не была объявлена неконституционной, я без малейших колебаний сказал бы: «Мистер Вудфилд, вы будете казнены».

По всем параметрам юридического определения штата Орегон Рэнди Вудфилд считался «опасным преступником». Таким образом, максимальные сроки наказания за каждое из преступлений могли быть увеличены. И судья Кларк Браун назначил Вудфилду максимальное наказание.

Пожизненное заключение плюс девяносто лет.

– Если вы и выйдете раньше, то это произойдет не потому, что суд не справился со своими обязанностями.

Глава 24

Судебный процесс в Корваллисе из округа Бентон мог показаться излишним. Зачем привлекать к суду человека, уже приговоренного к пожизненному заключению плюс девяносто лет? Причин для этого много. Главной из них была вероятность того, что вердикт по делу Уилмот и Халл может быть отменен в ходе апелляции, механизм которой уже был приведен в действие. Это было маловероятно, но все-таки в пределах возможного. Кроме того, у жертвы есть такое же право выступить против агрессора, как и у обвиняемого против обвинителя. И наконец все больше и больше судей, прокуроров и детективов испытывают злость и разочарование, когда преступники совершают два, или три, или десять преступлений «по цене одного».

Поскольку одна из жертв округа Бентон была дочерью сотрудника правоохранительных органов, неудивительно, что она хотела увидеть торжество справедливости в суде. Джилл Мартин подверглась запугиванию в туалете ресторана 25 февраля в Корваллисе; всю свою жизнь она слышала разговоры о том, что если жертвы не наберутся смелости дать показания, то преступники выйдут на свободу. Она не могла этого допустить.

Отбор присяжных начался в понедельник, 2 ноября 1981 года. На этот раз процесс шел быстро, и к концу дня в ложе присяжных заседателей оказались восемь женщин и четверо мужчин.

У Вудфилда появился новый адвокат. Джим Хилборн из Корваллиса был назначен судом. У подсудимого также появилось новое алиби.

Ардена Бейтс, его бывшая домовладелица, ошибочно названная в прессе «девушкой Вудфилда», изменила свои показания и теперь была готова поклясться, что Рэнди находился дома с ней и ее сыном в Спрингфилде в ту ночь 25 февраля. Возможно, Ардена испытывала угрызения совести; это ведь она передала записи телефонных разговоров капитану Дэйву Бишопу. Записи сыграли важную роль в отслеживании поездок Рэнди по автостраде I-5 и в вынесении обвинительного приговора на первом судебном процессе.

Раскаявшись, Ардена уже в зале суда в Салеме бросилась в объятия Рэнди со словами сожаления. «Добрая душа» и шквал писем от убийцы, очевидно, смягчили женское сердце.

Обвинитель Кеннет Ошер представил своих свидетелей – трех предполагаемых жертв Рэнди. После словесной перепалки в зале заседаний судья Найт удовлетворил ходатайство Ошера о проведении опознания в зале суда тремя жертвами: Джилл Мартин и еще двумя женщинами, подвергшимися 9 февраля нападению в магазине тканей в Корваллисе. Хилборн, как и Чарли Берт, утверждал, что эти женщины не могут высказываться объективно, поскольку ранее, в марте в Спрингфилде, им показывали набор фотографий, а затем они участвовали в опознании мужчин в «линейке».

В среду, 4 ноября, свидетельское место заняла Джилл Мартин. Заместитель окружного прокурора Ошер попросил ее рассказать о событиях вечера 25 февраля.

– Я вышла из кухни ресторана около половины девятого и направилась в туалет. Помыв руки, я собиралась вернуться к работе, когда в комнату ворвался незнакомый мужчина с маленьким серебряным револьвером и приказал мне остаться.

– Что он сказал?

– Он сказал: «Делай, что я говорю, и тебе ничего не будет». Он велел мне сесть на крышку унитаза. Я отказалась.

– И что потом?

– Он взвел курок пистолета, и я увидела, как дернулся барабан.

В присутствии публики, перед присяжными Джилл пришлось изложить все подробности извращенного сексуального нападения. Ровным, твердым голосом она рассказала, что злоумышленник заставил ее раздеться до пояса и совершил акт оральной содомии, одновременно лаская ее. После эякуляции он связал ее скотчем по рукам и ногам и оставил лежать на полу в туалете.

– Как выглядел этот мужчина? – спросил Ошер.

– На голове у него была темная вязаная шапочка, борода выглядела ненастоящей. На носу наклеено что-то белое. Его рост… от ста семидесяти двух до ста семидесяти пяти сантиметров. – Джилл неверно оценила рост нападавшего, и Хилборн тут же попытался ухватиться за это.

– Вы абсолютно уверены, что мужчина был ростом от ста семидесяти двух до ста семидесяти пяти сантиметров? – спросил он Джилл на перекрестном допросе.

– Да, – подтвердила она.

Рост Рэнди Вудфилда, конечно, 188 сантиметров. Но любой эксперт по опознанию свидетелей согласится, что жертвы преступлений и очевидцы ошибаются в оценке роста чаще, чем в определении каких-либо других физических характеристик. Вот только присяжные этого не знают. Словно зачарованные они наблюдали, как Джилл выбрала Рэнди Вудфилда из всех мужчин в переполненном зале суда и заявила, что именно он тот самый мужчина, который совершил над ней сексуальное насилие.

Тони Нири, бывший заключенный и друг Рэнди, рассказал присяжным округа Бентон, что видел, как тот пытался замаскироваться незадолго до Дня благодарения в 1980 году.

– Он заклеил нос белой лентой, а затем нацепил фальшивую каштановую бороду и надел темно-синюю вязаную шапочку.

– Где это происходило? – спросил Ошер.

– В моей квартире в Портленде. Мы говорили о том, чтобы провернуть дельце, и обсуждали, какую маскировку могли бы использовать.

Детектив Нил Лоупер из полицейского управления Бивертона дал показания об обыске в комнате Рэнди в доме Ардены Бейтс в Спрингфилде. Он изъял в качестве вещественных доказательств – с разрешения Рэнди – упаковку клейкой ленты и небольшой набор для чистки зубов. Криминалист Майкл Говард из криминалистической лаборатории штата Орегон в Портленде объяснил жюри присяжных, что такая, казалось бы, прозаичная вещь, как белая клейкая лента, может использоваться в самых разных целях, из-за чего она считается уникальной уликой. Говард протестировал обе ленты из спальни Вудфилда и скотч, которым были связаны лодыжки и запястья Джилл Мартин.

– Химический состав оказался одинаковым, – объяснил Говард. – Возможно, и та и другая лента были изготовлены одним и тем же производителем и, возможно, были взяты из одной партии.

Пожалуй, самые интригующие показания представил Джим Пекс из полицейской криминалистической лаборатории штата Орегон. Пекс является одним из ведущих американских экспертов по компонентам крови как у людей, так и у животных. Он часто читает лекции и выступает в качестве свидетеля-эксперта. Пекс объяснил присяжным, что Рэнди Вудфилд является секретором, то есть одним из представителей большинства человеческого вида, группу крови которого можно определить путем анализа его биологических жидкостей – самой крови, слюны, спермы…

Пятно спермы, обнаруженное на одежде Джилл Мартин, оказалось выделением носителя крови третьей группы. Это относительно редкая группа крови, которая встречается только у девяти процентов населения земного шара.

Затем Джим Пекс перешел к ферментативным характеристикам крови, в частности, у Рэнди Вудфилда.

– Его ферментный генотип – один-два-плюс, что еще сильнее сужает поиск. Этот генотип обнаружен только у 3,7 процентов населения. Если объединить три характеристики этого пятна спермы – то есть от секретора, от человека с третьей группой крови и от человека с генотипом один-два-плюс, – то речь идет только о 0,27 процентах населения мира! В телесных жидкостях Рэнди Вудфилда обнаружены все эти три характеристики.

Поняли ли присяжные эти показания из области серологии, эти технические тонкости и незнакомые термины, объясняющие состав человеческой крови? Поверили ли они Джилл Мартин?

Очевидно, да.

После трехчасового обсуждения присяжные признали Рэнди Вудфилда виновным в содомии и в незаконном владении оружием.

Они не поверили Ардене Бейтс. И они, конечно же, не поверили самому Рэнди – даже после того, как Джим Хилборн прямо спросил, признает ли он себя виновным в преступлении против Джилл Мартин, и Рэнди совершенно четко ответил: «Нет, я точно этого не делал!»

Восемнадцатого декабря 1981 года рождественский сезон Рэнди Вудфилда был омрачен приговором: тридцать лет тюремного заключения за содомию и пять лет за незаконное владение оружием. Теперь, с учетом срока по делу о нападении на Шери Халл и Бет Уилмот, Рэнди грозил пожизненный срок плюс 165 лет за решеткой.

Меррисью и Меган Грин избежали судебного разбирательства, дело жертв магазина тканей было приостановлено, как и дело округа Линн, а также все остальные дела штата Орегон, штата Вашингтон и калифорнийские убийства Донны Экард и Джанелл Джарвис.

Рэнди Вудфилда снова перевезли в салемскую тюрьму, где он начал отбывать срок в ожидании результатов апелляции. За два года с лишним до этого он вышел из тюрьмы с обещанием вести христианскую жизнь. Тогда десятки людей были готовы поддержать его эмоционально и финансово. Теперь человек, который, как считалось, не представлял «угрозы для общества», возвращался за решетку на всю оставшуюся жизнь.

Дополнение: 1988 год

Рэнди Вудфилд был неимущим, поэтому юридическую защиту ему обеспечивал штат Орегон за счет налогоплательщиков. Апелляцией занимался Гэри Д. Бэбкок, общественный защитник. Обращаясь в апелляционный суд штата Орегон, Бэбкок привел в пример тридцать прецедентных случаев. В обращении он просил отменить обвинительные приговоры Рэндаллу Бренту Вудфилду за убийство, покушение на убийство и содомию первой степени.

Апелляция была подана 13 ноября 1981 года. Что удивительно, хотя судили Рэнди Вудфилда в округе Бентон, апелляцию подали в Салеме.

Представленные Бэбкоком аргументы были хорошо известны: он опротестовывал опознание Бет Уилмот, предполагая наличие у нее проблем с памятью; ставил под сомнение заключение экспертов по баллистике и идентификации волос и волокон, а также опровергал правомочность судьи Кларка Брауна ссылаться на статус опасного преступника при назначении Вудфилду минимального срока в пятьдесят лет.

В очередной раз была предпринята попытка возложить вину за стрельбу в здании «Трансамерика» на Лоуренса Мура, расстрелявшего посетителей таверны в музее Орегона. У предполагаемых преступлений Мура был совершенно другой почерк, и его сходство с Вудфилдом было незначительным. Вудфилд был брюнетом, Мур – блондином. Оба – молодые белые мужчины, но на этом сходство между ними и заканчивалось. Тем не менее Рэнди Вудфилд все еще упорно цеплялся за свою историю о том, что его преследуют за преступления другого человека. Адвокат Бэбкок настаивал на доставке Мура в зал заседания и предъявлении его присяжным.

Бэбкок также не согласился с инструкциями судьи Брауна, рекомендовавшего присяжным исходить из того, что все свидетели говорят правду. Поскольку штат поддержал свое дело тридцатью семью свидетелями, а у Рэнди Вудфилда их набралось только двенадцать (включая его самого), Бэбкок счел, что штат получил несправедливое численное преимущество.

Да, возможно. Но тот факт, что у Рэнди Вудфилда не нашлось тридцати семи свидетелей, которые могли бы подтвердить его заявления о невиновности, сводил на нет этот аргумент.

Отвечая на аргументы Бэбкока, Дэйв Фонмайер, генеральный прокурор штата Орегон, а также Уильям Ф. Гэри, генеральный поверенный штата Орегон, и Стивен Ф. Пайфер, помощник генерального прокурора штата Орегон, привели сорок восемь прецедентных случаев в поддержку своих аргументов.

Офис генерального прокурора заявил, что Лоуренс Мур «…не имеет отношения к делу, поскольку ответчик не смог доказать, помимо простых предположений и домысливаний, что Мур является альтернативным подозреваемым. Его присутствие в зале суда не привело бы к оправданию подсудимого и только бы напрягло присяжных».

В любом случае это был спорный момент. Адвокат Лоуренса Мура сослался на права своего клиента по Пятой поправке. Даже если бы Браун удовлетворил просьбу Вудфилда о вызове в суд назначенного им подозреваемого, Мур бы просто-напросто не явился. С какой стати? Вудфилд просто использовал его для отвлекающего маневра, как дымовую завесу, но адвокат Мура вовсе не собирался привлекать его к суду над Вудфилдом, чтобы Мур взял вину на себя.

Более того, штат подтвердил, что судья Браун был совершенно прав в своем инструктаже присяжным, поскольку инструкция должным образом закреплена в прецедентном праве.

Что касается пятидесятилетнего срока как минимального наказания, то суд первой инстанции имел полное право назначить такой срок тюремного заключения по четырем пунктам обвинения. Закон, безусловно, допускает минимальное наказание до пятнадцати лет по каждому пункту обвинения, если обвиняемый признан «опасным преступником».

Апелляционный суд штата Орегон встал на сторону прокуратуры штата; апелляция Рэнди Вудфилда была отклонена.

Пожизненное заключение, несмотря на употребляемую формулировку, не означает «заключение на всю жизнь». Оно означает любой пожизненный минимум, установленный законом в конкретном штате. В Орегоне пожизненное обычно означает от десяти до двенадцати лет. Но пятидесятилетний минимум, установленный судьей Брауном, означает, что первое слушание по условно-досрочному освобождению Рэнди Вудфилда может пройти в 2031 году, когда ему исполнится восемьдесят один год… если он проживет так долго.

В 1981 году, когда надежды Шелли Дженсон на будущее с ним угасли из-за шквала арестов, Рэнди написал ей и поклялся в своей преданности. Подкрепляя слова, он отписал невесте свой любимый – правда, слегка помятый – золотистый «Фольксваген». Некоторое время Шелли отвечала на письма, а затем исчезла из его жизни. Рэндалл оказался не тем мужчиной, за которого она его принимала; он был незнакомцем, чужаком. У нее не могло быть с ним ни брака, ни детей, ни чего-либо из того, что он обещал ей. Все это обратилось в пепел.

Хотя этот термин является неправильным в общепринятом смысле, «тюремная жизнь» существует, правда, о ней знают лишь немногие снаружи, а большинство обычных людей даже не подозревают. У тюремного общества свой язык, свои нравы, свои отношения, своя иерархия. Большинство заключенных – это мужчины (и женщины), осужденные на короткий срок за преступления против собственности, способные на физическое насилие в отношении других не больше, чем обычный человек на улице. Осужденные за насильственные преступления, особенно те заключенные, которые совершали акты сексуальной агрессии против женщин и детей, относятся к низшим социальным слоям тюремного общества.

Лишиться свободы, оказаться взаперти – мысль об этом ужасает свободных людей, но опытные заключенные объясняют: «Заключение отбываешь только один год, потом приспосабливаешься». Правда, сексуальному садисту приспособиться к жизни в стенах тюрьмы несколько сложнее, чем другим заключенным.

Основная трудность тут связана с вхождением в ту или иную социальную группу. Рэнди Вудфилду пришлось приложить больше стараний, чем почти любому другому заключенному в тюрьме штата Орегон. Он осужденный убийца женщин, насильник детей. Выжить в тюрьме для Рэнди – это преуспеть в одной из двух сфер: мозги или мускулы. Его интеллектуальные способности никогда не оценивались выше средних, но зато он остается невероятно сильным. Рэнди поднимает тяжести, тренируется, упорно поддерживает мышечный тонус, подтверждая таким образом свою маскулинность.

До тех пор, пока Рэнди может оставаться сильным, поддерживать себя в форме, он будет сохранять шаткий баланс на средних и нижнесредних ступенях тюремной социальной лестницы. Он утверждает, что «заслужил уважение» сокамерников, но это заявление звучит сомнительно. Его преступления порицаются заключенными, которые еще могли бы задумать и объяснить себе ограбление винного магазина, но они скорее презирают человека, насилующего женщин – да еще и в извращенной форме. Физическая сила Рэнди – это его броня, и каждый проходящий в тюрьме год разъедает ее.

На момент написания этой книги Рэнди Вудфилд отбыл семь лет из своего пожизненного срока. В июле 1983 года Верховный суд штата Орегон отказался рассматривать его последнюю апелляцию. 28 декабря 1988 года ему исполнилось тридцать восемь лет, но, подобно Дориану Грею, внешне он почти не постарел. Он содержит свой «дом» (камеру) в чистоте и безукоризненном состоянии и горько жалуется, когда его отправляют в карцер за случайные нарушения.

«Терпеть не могу драться. Тебя отправляют в изолятор, а вещи переносят в мешках, как мусор. Все пачкается, теряется, ломается. У них тут и изолятор, и «Черный ящик» для неисправимых. С ума сойти, да? – писал Рэнди собеседнику. – Тюрьма – это дурдом!!! И управляют здесь психи. Одни больные на голову считают других больными или странными. А на самом деле все равны, у каждого проблемы, и каждый ответит перед Богом за то, что судил других».

Для Рэнди Вудфилда это постоянная тема. Он такой же, как все. Все люди одинаковы, он ничем не хуже других, а значит, не надо порочить его имя.

Для интервью с прессой или в день посещений он входит в комнату идеально одетый, в отглаженных брюках. Рубашка расстегнута, обнажая мускулистую грудь, загорелую, насколько это возможно в Орегоне с его погодой. Рэнди одержим стремлением к физическому совершенству. Время, кажется, заморозило его в желе из консервантов; у него нет никаких обязанностей, ему не надо заботиться о заработке, думать, где раздобыть еды на завтра. Он по-прежнему выглядит как человек, которого выбрали в роли горы мускулов на весь журнальный разворот. Он все еще говорит и пишет так, будто учится в старшей школе.

В тюрьме штата Орегон больше женщин-охранников, чем было в его первое пришествие сюда, и он продолжает выражать недовольство тем, что женщинам разрешено находиться в зонах с заключенными-мужчинами. Но все же прихорашивается перед своими тюремщицами и хвастливо заявляет, что они подкрадываются к нему, чтобы мельком увидеть его наготу. Одна охранница смеется, описывая эксгибиционизм Вудфилда.

– Я могу пройти мимо камеры Рэнди, когда он полностью одет. Пять минут спустя, когда я возвращаюсь, Рэнди уже раздет и разминается, ожидая меня.

Потребность выставлять себя напоказ у него нисколько не ослабла, несмотря на то что теперь его целевая аудитория – женщины-охранницы, на которых его чары не производят ни малейшего впечатления.

Четверть своей жизни он провел в тюрьме и, похоже, обустроил там свой мирок, хотя все еще пишет и говорит об апелляциях. Тюрьма дала Рэнди Вудфилду все, что нужно, за исключением непосредственной близости к молодым женщинам. Хотя он нашел способ обойти и это. В некотором смысле Вудфилд все еще использует женщин как в качестве сексуальной отдушины, так и для финансовой поддержки. Он всегда был выдающимся автором писем, и тюремная жизнь только поспособствовала развитию этой активности.

Рэнди Вудфилд поддерживает свою жизнь с помощью почты. Женские имена и адреса для него на вес золота. Он пишет одиноким женщинам, замужним женщинам, вдовам, разведенным, девушкам-подросткам, подбирая собеседниц среди других заключенных, находя в колонках друзей по переписке в таблоидах или в христианских журналах. Он пишет женщинам в Орегонский женский исправительный центр, учреждение по соседству с тюрьмой, где содержится он сам, и его корреспонденция является частью огромной внутриведомственной переписки – не требующей почтовых расходов и являющейся связующим звеном между мужчинами и женщинами. Он пишет женщинам в другие тюрьмы по всей Америке.

Некоторые из его собеседниц знают, что пишут заключенному, другие заблуждаются, полагая, что пишут «Рэнди Вудфилду, студенту Орегонского университета, адрес: Стейт-стрит, дом 2605, город Салем, штат Орегон». Женщины, приезжающие в Салем с расчетом сделать приятный сюрприз и порадовать «жениха», к своему полному разочарованию обнаруживают, что Стейт-стрит, дом 2605 – это адрес не Орегонского университета, а исправительного учреждения за высокими стенами.

Письма Рэнди Вудфилда очень быстро переходят от дружеских к интимным и откровенно порнографическим. Обещания, предложения руки и сердца льются из-под его пера с такой же легкостью, с какой другие комментируют погоду. Он неизменно прилагает свои фотографии и всегда ту, что ценит больше всего – Рэнди Вудфилд в узких синих плавках поигрывает мускулами, его загорелая кожа блестит от масла. На фото у него модно подстриженная черная бородка и аккуратные усы. Этому снимку почти десять лет; детективы обнаружили его в комнате Рэнди в доме Ардены Бейтс.

Другая фотография – причем не женщины, а самого Рэнди – стоит на его тумбочке в камере. Стоит так, чтобы сам Рэнди мог любоваться ею со своей кровати. Он использует ее, чтобы заманивать подруг по переписке.

Он написал десяткам, сотням женщин, жонглируя словами, объясняя, успокаивая, уговаривая и соблазняя. Многие из них присылают ему деньги, иногда всего доллар или два, а иногда тысячи. Жена служащего окружного суда в одном юго-восточном штате, одурманенная его письмами, в начале 1980-х годов отправила ему тысячи долларов. Говорят, она даже согласилась сфотографировать в обнаженном виде свою девятилетнюю дочь и отправить карточку Рэнди Вудфилду.

В связи с этим эпизодом против него были выдвинуты обвинения.

Молодая женщина, ожидавшая условно-досрочного освобождения из женской колонии в штате Вашингтон, вступила в переписку с Рэнди по рекомендации подруги в 1983 году. Выйдя на свободу, она сразу же отправилась в Салем, где лично познакомилась с Рэнди. И невероятно им очаровалась. Она даже почти убедила себя в том, что Вудфилд – родной отец ребенка, которого она усыновила в Портленде за несколько лет до ареста в Вашингтоне. Ей хотелось верить в это, верить, что она обрела настоящую, полноценную семью.

Выйдя по условно-досрочному освобождению в конце 1983 года, она нашла для себя призвание в жизни и поклялась добиться освобождения для Рэнди. Она искренне верила, что он невиновен по всем пунктам обвинения.

– Я навестила его в первый раз и только что вернулась, – выпалила она в трубку, разговаривая с автором этой книги. – И я знаю, что он невиновен. Он замечательный. Да, я знаю, что он пишет другим женщинам, но по-настоящему он любит только меня. Он хочет жениться на мне. Хочет познакомить меня со своей семьей. Я знаю, что он говорит правду.

Эта милая женщина остается собой – ее неумолимо влекло и влечет к плохим мужчинам.

Несколько лет спустя другая молодая замужняя женщина начала регулярно навещать Рэнди в тюрьме. Однажды она позвонила автору этой книги и сказала, что собирает материал и хочет рассказать правду о Рэндалле Вудфилде. Она навещала Рэнди десятки раз и поверила ему.

– Ему бы любой поверил. Он невиновен. Он самый искренний человек, которого я когда-либо встречала.

Однако не все «почтовые победы» Вудфилда так безобидны. Мать умирающего ребенка во Флориде поверила Рэнди и рассчитывала, что ему разрешат выйти из тюрьмы, чтобы навестить их и помочь ей пережить предстоящую трагедию. Вудфилд убедил ее, что шансы есть, что власти штата Орегон предоставят ему отпуск «в связи с особыми обстоятельствами» и он поспешит к ней. Возможно, Рэнди в самом деле верил, что такие козыри, как смертельная болезнь ребенка и эмоциональная зависимость матери, помогут убедить власти выпустить его из тюрьмы на некоторое время.

Все дело в том, что Рэнди Вудфилд хорошо понимает женщин. Как мужчина, многократно демонстрировавший почти инстинктивную ненависть к противоположному полу, он точно знает, какие кнопки нажимать, когда проявлять силу, а когда – нежность. Нигде манипулятивные способности Рэнди не проявлялись с такой очевидностью, как в объемистой переписке, начавшейся весной 1984 года между Рэнди и женщиной, арестованной за убийство и ожидающей суда в Юджине, штат Орегон.

В некотором смысле их «роман» стал настоящей «Битвой титанов». У нее было бесчисленное множество любовников, у него не меньше любовниц, каждый был искушен в манипулировании и «играх».

В заголовки газет Северо-Запада Дайана Даунс попала после того, как в мае 1983 года вместе с детьми подверглась обстрелу на пустынной проселочной дороге недалеко от Спрингфилда, штат Орегон. Семилетняя Шерил Даунс умерла, восьмилетняя Кристи и трехлетний Дэнни остались парализованными, сама Дайана была ранена в левую руку. Двадцать восьмого февраля 1984 года ее арестовали и обвинили в расстреле собственных детей – с целью вернуть женатого любовника, который «не хотел быть папочкой». Это обвинение еще предстояло доказать, но история Дайаны Даунс указывала на то, что эта женщина строила жизнь на своей сексуальной привлекательности для мужчин.

Фотография Дайаны появлялась в газетах штата Орегон и на экранах телевизоров почти ежедневно. Ее красота и дурная слава произвели впечатление на Рэнди, причем последний аспект, вероятно, стал для него чем-то вроде афродизиака. Он жаждал известности так же сильно, как и секса. Рэнди Вудфилд и Дайана Даунс – это был взрывной дуэт. Вместе они могли бы…

Но сначала ему нужно было «познакомиться» с Дайаной.

Поздней весной 1984 года Дайана содержалась в тюрьме округа Лейн, той самой, где содержался сам Рэнди, когда его арестовали тремя годами ранее.

Он написал Дайане, которая в свои двадцать восемь лет была на седьмом месяце шестой беременности и собиралась предстать перед судом за убийство. Он счел благоразумным на данный момент сохранить в тайне свою личность, пока она не узнает его получше. Рэнди не хотел, чтобы она делала поспешные выводы из его прошлого. Он использовал имя другого заключенного в тюрьме штата Орегон и подписывал письма «Сквирли», или «Майкл», или «Просто я».

Письма из тюрьмы почти всегда изобилуют необычными пунктуационными знаками. Улыбающаяся или хмурая мультяшная физиономия в конце предложения – самый универсальный штрих. Строчные буквы «i», обведенные кружком, жирные восклицательные знаки, «ха-ха» XXXX и OOOO – для поцелуев и объятий. Больше всего ему нравилось рисовать забавного человечка с выпученными глазами и высунутым изо рта языком. Изображение этого беззаботного человечка появлялось то тут, то там, дополняя написанное. Стиль Рэнди характеризовался краткостью, отрывистостью и нервозностью. Свои письма Рэнди пересыпал фразами и вопросами: «Ты улыбаешься?» «Как насчет этого?» «Ты со мной, Ди?» и «Ничего себе!»

Даже в письмах он требовал постоянного и немедленного признания и согласия. И он, возможно, подсознательно, выбрал женщину, вся жизнь которой вращалась вокруг мужчин. Дайана определенно искала себе мужчину, а в женском отделении тюрьмы мужчин нет. У нее не было любовника, когда в ее жизни появился Рэнди Вудфилд.

Поскольку Дайана Даунс считалась склонной к побегу, приходившие к ней письма копировались. Позже, когда «Сквирли», не удержавшись, отправил ей свою любимую фотографию в синих плавках, тюремные цензоры признали Вудфилда своим клиентом, занесли в список склонных к побегу и стали копировать письма. Их общение превратилось в большую стопку писем.

Поначалу, когда Дайана знала своего тайного поклонника только как «Сквирли», он засыпал ее посланиями поддержки. Его интересовали гинекологические подробности ее беременности, он просил ее подробно описать, как пройдут роды. Они заключили пари – эти два совершенно незнакомых человека – о том, когда родится ребенок и будет ли это мальчик или девочка. Если мальчик, Сквирли предложил назвать его Иеном Рэндаллом.

Когда Дайане Даунс сообщили об истинной личности ее страстного собеседника, она обратилась к нему с расспросами об убийствах и изнасилованиях.

Рэнди изобразил шок и обиду – как она могла не поверить ему! – и они отдалились друг от друга на некоторое время. Но вскоре помирились.

Рэнди писал очень галантные письма. Дайана извинилась за то, что сомневалась в нем, а он извинился за то, что сердился. «Это безумный мир; я отбываю свой срок и стараюсь занять чем-то время. Свое и немножко твое тоже. (Ха) Я могу подраться, доказывая, что ты невиновна. Но не надо беспокоиться. Я всегда отстаиваю то, во что верю».

Будущее Дайаны Даунс представлялось неопределенным, суд над ней тянулся неделю за неделей. Письма, приходившие в Юджин из тюрьмы Салема звучали обнадеживающе. «Сквирли», а позже Рэнди подставил Дайане крепкое плечо, в которое она не преминула поплакаться.

«Я хочу, чтобы ты жила и работала в Салеме или Портленде (в случае оправдательного приговора), – писал Рэнди. – Познакомишься с моей семьей. А еще лучше со мной! Договорились? Пообещай, что если попадешь в тюрьму, то выйдешь за меня, и мы вместе поработаем над книгой о правосудии в Америке. Знаю, это шок для тебя, но почему бы тебе не выйти за меня замуж? Тогда ты могла бы навещать меня, и вместе было бы легче. Потом ты могла бы развестись со мной (Ха). Что скажешь?

Тут есть о чем подумать и помечтать. Если окажешься рядом, тебе будет нужен близкий друг, да и мне тоже. Хочу, чтобы ты подумала об этом. Ладно, Ди?»

Она продолжила писать. Он рассказал ей о стычках, которые у него случались с «разными придурками по поводу моих сексуальных преступлений. Я стоял на своем и требовал уважения. Я не убиваю женщин, но я зол как черт и буду бороться за свою честь».

Рэнди снова и снова повторял Дайане Даунс, что они оба расплачиваются за преступления, которых не совершали, и клялся в своей симпатии к ней. «Улыбнись сейчас – мне не все равно. Ты такая милая…»

Письма Рэнди не только поддерживали эмоционально, но и стимулировали. Судя по ним, он постоянно пребывал в состоянии сексуального возбуждения, упоминал о своих гениталиях и исписывал страницы текстами, словно взятыми из мужских журналов.

«Буду поглаживать его ровно в полночь субботы, разглядывать твое фото и думать о тебе. Скажи «привет», скажи, что тебе приятно проводить время со мной. Не забудь прикоснуться ко мне своим телом и произнести мое имя. Мы можем играть в эту игру вместе. Я чувствую, что ты рядом, и выплескиваю сок в память о нашей близости. Ты украшаешь мою жизнь, милая. Так что спасибо тебе и присоединяйся ко мне в субботу вечером, если захочешь. Я буду рядом с тобой. Полностью в тебе…»

В течение мая, июня и июля 1984 года они писали друг другу почти каждый день. Это были любопытные письма, полные откровенного сексуального жара и слез. Дайана в тюрьме писала нескольким мужчинам, а Рэнди, конечно же, писал десяткам женщин. Каждый из них обещал другому абсолютную верность. Он присылал ей свои фотографии и выбранные страницы из журналов. Она присылала ему фотографии себя и своих парализованных детей, а также библейские трактаты.

Он написал, как ему хочется иметь собственных детей. Она описала свои мысли о материнстве. Рэнди рассказал про свой «20-сантиметровый» пенис, а Дайана про свои груди – «чашечки D». Настоящее совокупление на расстоянии где-то в стороне от рая.

«Сейчас у тебя все решается!!! – писал Рэнди. – Этим чертовым присяжным хорошо бы помнить девиз – «Вне всяких сомнений»! Напомни об этом своему адвокату и вложи ему в уши. Я с тобой, несмотря ни на что, милая. Пролей и за меня слезинку счастья. Я так и делаю порой. (Ха) Глупый, да? Я бы хотел, чтобы ты поцеловала меня. Поцелуешь, когда навестишь? Не постесняешься? Хочу крепко прижать тебя к себе и сказать, какая ты особенная. Согласна? В моей книге – которую я когда-нибудь напишу – я говорю, что к женщине следует относиться как к «королеве». Я, ложно обвиненный в изнасиловании и убийстве (печальная мордочка). Что скажешь на это, Ди?»

Рэнди написал, что, по его мнению, «матери – прекрасные создания, как и ты, Ди (улыбаешься?)».

Дайане было не до улыбок. Семнадцатого июня 1984 года ее признали виновной в убийстве, двух эпизодах покушения на убийство первой степени и двух эпизодах нападения первой степени в связи с расстрелом ее троих детей. Десять дней спустя она родила – не «Иена Рэндалла», как надеялся Рэнди, – а девочку – Эмми-Элизабет. Ребенок был немедленно передан на удочерение.

Она не навестит Рэнди. Она будет находиться в женской тюрьме по соседству с исправительным учреждением штата Орегон. Ее срок почти не отличался от его срока.

Рэнди все еще строил планы для них обоих.

Как когда-то он убеждал Шелли Дженсон привести себя в форму, так теперь он пытался вдохновить Дайану Даунс. Он писал о своих ежедневных тренировках и безуглеводной диете. Он увеличивал количество подходов к штанге, готовясь позировать для «конкурсной» фотографии. Он выполнял пятьсот приседаний и пятьсот подъемов ног каждый день. И играл в баскетбол.

«Впереди много работы, но я еще справляюсь в свои тридцать три. Черт возьми, я все еще играю на равных с лучшими на баскетбольной площадке. Так что у меня все в порядке. И у тебя тоже все будет хорошо в твои тридцать пять! Начинай, переходи к активной жизни, чтобы быть в хорошей форме. Нам обоим предстоит долгий путь. Займемся физкультурой и сделаем все, что в наших силах. Ты в игре, Ди?

…Наш надзиратель сейчас в отпуске, но когда он вернется, я поговорю насчет того, как нам встретиться…»

Рэнди объяснил код, который они вдвоем могли бы использовать в будущих письмах. Для расшифровки этого кода не требовалось быть мастером-криптографом. Дайане нужно было просто добавлять по букве к каждому слову после определенной фразы. Он делал бы то же самое.

Вместе с тем Рэнди Вудфилд работал над гораздо более тонкой игрой. Дайана была самым достойным противником, и ему приходилось быть осторожным, поскольку он обрек ее на ужасное падение. В его письмах было столько любви и поддержки, что она теперь наверняка полностью ему доверяла. Чего Дайана не могла знать, так это того, что Рэнди никогда бы не простил ей былых сомнений. Как и все женщины, она была для него вероломной. Задуманный им план должен был не только выставить ее в глупом свете, но и принести ему еще большую известность и контракт на книгу или фильм.

Он постоянно предлагал Дайане выйти за него замуж и обещал, что брак позволит им встречаться наедине. Им нужно было не только планировать свадьбу. «Я все еще серьезно отношусь к идее книги, написать которую мы могли бы вместе, – откровенничал Рэнди и добавлял: – Но прежде я хочу связаться кое с кем в Голливуде…»

«НИКАКИХ ИГР!» – клялись оба, разгоняя каждый свою игру. Ведя переписку со множеством мужчин в тюрьме, Дайана пребывала в блаженном неведении относительно того, что Рэнди копает ей яму.

Он написал репортеру из Орегона, еще двум женщинам из Орегона, с которыми познакомился, когда они проводили исследование для книги о сексуальных преступниках, и Энн Брэдли Джегер, ведущей KEZI-TV, филиала канала ABC в Юджине. Рэнди объявил, что скоро женится на очень, очень известной женщине-заключенной, которую переводят из Юджина в Женский коррекционный центр в Орегоне. Он не может назвать ее имя, но…

Единственной знаменитой женщиной-заключенной в Юджине была, разумеется, Дайана Даунс. Когда репортеры спросили ее о романе с Рэнди Вудфилдом, она слегка улыбнулась, деликатно покраснела и отказалась от комментариев.

Рэнди просил ее быть осмотрительной, и Дайана, женщина, известная своими прошлыми неосторожностями, в точности следовала его инструкциям. В конце концов, Рэнди долгое время находился в тюремной системе, и она рассчитывала, что он спланирует их свадьбу и защитит ее своей мудростью даже за решеткой.

«Сегодня я поговорил с… психотерапевтом, – написал он 19 июля, – и узнал, что нам разрешается устроить предсвадебный визит всего один раз, так что, если хочешь, можем организовать. Дай знать, когда будешь готова.

Как ни странно, Ди, но твоя попытка поставить меня на место и сказать „я тоже тебя люблю“ меня очень тронула. Поразительно, как мы выросли через письма. Ты ведь счастлива, что у тебя такой любящий друг? НИКАКИХ ИГР – это и мой девиз. Так будем же наслаждаться всем, чем можем, вместе. Завтра может не наступить. Ты понимаешь, что я имею в виду? Хочу, чтобы ты подумала обо мне сейчас. Улыбаешься?

Скажи, Ди, твои родители могли бы прийти на твою свадьбу? Просто любопытно. На нашей вечеринке может быть (десять) человек. Но у нас будет всего лишь один час на то, чтобы сфотографироваться и пожениться. Затем гости уйдут вместе с нашими психотерапевтами и вернутся, но только если они внесены в список приглашенных. Итак, где-нибудь в четверг (утром) мы можем пожениться в дальнем конце коридора (комната для некурящих). Список ожидающих сейчас три-четыре месяца. Но мы можем обсудить все заранее в один из вторников в ЖКЦ (женские посещения только по четвергам). Но зато супружеские пары могут встречаться каждый вторник. Мило, да?

Ты будешь удивлена, какими играми и забавами мы сможем развлечься. Просто откройся и следуй за мной. Нас ждет так много приватных встреч».

Дайана Даунс верила ему. И поверила еще больше, когда он взялся обсуждать цветовую гамму их «свадьбы».

«Ты не возражаешь, если я попрошу тебя надеть на нашу церемонию те же цвета, что и у меня? – писал он. – Ты не сможешь надеть синие джинсы, но хотя бы пошей синюю рубашку, как у нас. Что скажешь? Я думаю, из нас получится красивая пара. Да?

Я написал нескольким журналистам, чтобы они откликнулись на нашу историю. Согласишься ли ты дать интервью? Поделиться своими мыслями обо всем этом? И нашими планами написать книгу? Мы могли бы нанять писателя или агента в помощь с книгой или сценарием? Спасибо.

Какие цветы ты любишь, Ди? Я добуду их для нас – без проблем. И кольца, об этом можно поговорить подробнее…»

Письмо было подписано «Люблю и целую».

С этим письмом в руке Дайана Даунс призналась газетам и Энн Брэдли Джегер, что да, это правда, она собирается выйти замуж за Рэнди Вудфилда – они влюблены друг в друга! Да, все это реально. Осужденная убийца, признанная бывшая любовница дюжины или более мужчин, покраснела и застенчиво потупилась, рассказывая о своей величайшей любви.

Как только Дайана Даунс сказала, что хочет выйти замуж за своего друга по переписке, Рэнди Вудфилд нанес удар. Явно озадаченный заявлениями Дайаны, он покачал головой. Когда репортеры обратились к нему с вопросами, Рэнди предположил, что миссис Даунс пострадала головой сильнее, чем он предполагал. Нет, он понятия не имеет, откуда у нее могла взяться такая идея – чтобы он женился на ней. Ему очень жаль, конечно, ей должно быть неловко, но эта леди ошиблась.

Ловушка захлопнулась!

Он написал Дайане 27 июля, через восемь дней после письма, в котором планировал их свадьбу. Написал, зная, что она еще кипит от обиды и разочарования.

Письма, еще недавно такие горячие и любовные, теперь дышали холодом.

Дорогая Ди.

Боже мой. Вы вынудили меня. Я печально качаю головой и весь день напролет провожу пресс-конференцию. Зачем вы обо всем рассказали? Я в полном замешательстве. Я же говорил вам, что держу все тузы в рукаве и собираюсь продать нашу историю в журнал, газету и на телевидение. Но теперь все думают, что мы собираемся пожениться, и это вызвало много ненужных проблем… Разве я не рассказывал вам о моем письме с запросом в KEZI? Вы должны были просто сидеть тихо, быть «мамочкой» и отправлять всех ко мне. Возможно, потребовалось бы некоторое время, чтобы найти журнал или газету, готовую заплатить за все, но это можно было бы сделать… Теперь же я должен сказать, что наша запланированная встреча была неверно истолкована в отношении планов на брак.

Я не играю в игры, я просто заметаю следы. Давайте попробуем еще раз. Я надеюсь и молюсь, чтобы эта огласка не повлияла на ваш приговор. Напишите мне. Спрашивайте обо всем, о чем только пожелаете. Думаю о вас, Ди – Рэнди.

По сути, это был конец великого романа. Рэнди отверг Дайану по всем каналам связи да еще и раструбил об этом на весь свет. Она никогда его не простит.

(Дайана Даунс отбыла почти три года из своего пожизненного заключения в Женском коррекционном центре в Орегоне, но так и не встретилась с Рэнди Вудфилдом в интимной обстановке. 11 июля 1987 года она сбежала из тюрьмы и была поймана одиннадцать дней спустя. Сейчас она находится в Клинтонском коррекционном учреждении для женщин в Нью-Джерси.)

Рэнди Вудфилд получил степень младшего специалиста в системе тюремного образования в июне 1987 года. Хмуро глядя на фотографов, он заявил, что не хочет, чтобы его снимали, и они перешли к другим, более доброжелательным выпускникам.

* * *

Капитан Дэйв Бишоп сейчас служит начальником полиции Ньюберга в штате Орегон. Он преподает уголовное правосудие на уровне колледжа и часто проводит семинары по делу Вудфилда для других сотрудников правоохранительных органов.

Детектив Дэйв Коминек сейчас служит сержантом полиции в городе Кайзер, штат Орегон. После 1981 года он расследовал ряд сложных дел об убийствах, но ни одно из них не шло в сравнение с серией убийств на автостраде I-5. Его имя знакомо всем правоохранителям Северо-Запада – оно навсегда связано с Рэнди Вудфилдом. Его инициатива по созданию сети детективов, работающих с подобными нераскрытыми делами, стала образцом для раскрытия дел о серийных убийствах и изнасилованиях в будущем.

Бет Уилмот покинула Орегон, оставила позади трагические воспоминания и переехала в дальний штат. Тем не менее кошмары преследовали ее.

– Мне снился Рэнди – я видела, как он стоит в комнате, одетый в куртку с капюшоном, и целится в меня из револьвера.

Но все же ужас настигает ее реже и реже. К 1983 году Бет, бывало, не видела его во сне месяцами.

– А потом, – говорит она, и в голосе ее слышится недоверие к самой себе, – на меня снова напали! Я ничего не делала, просто занималась своими делами. Я шла с работы посреди бела дня – в той форме, которую ношу в химчистке, где работаю. Простой халат и брюки, ничего соблазнительного или сексуального. Я не была накрашена, ничего такого. Я худая и хожу как мальчишка. И, знаете, обычно я на все вокруг обращаю внимание, а в тот день просто хотела добраться скорее домой и разуться.

Бет заметила крупного мужчину, стоящего на другой стороне улицы. Она не остановилась и не стала присматриваться, но испугалась, что он вот-вот начнет обнажаться.

– Я просто пошла быстрее, а потом внезапно он побежал за мной и прыгнул на меня. Ударил по лицу и начал срывать с меня одежду. Он весил больше сотни килограммов, в два с лишним раза больше, чем я, и я не могла пошевелиться. Я начала кричать, а люди проезжали мимо, как будто совершенно нормально, что парень лежит на женщине, которая кричит во все горло. В конце концов какая-то семья остановилась, и это отпугнуло его. И я подумала, знаете, почему я? Почему снова я?

Бет Уилмот сообщила о нападении в полицию города, где она сейчас живет, нападавший был арестован и осужден.

Она верит, что плохие дни теперь позади. Бет замужем, у нее есть ребенок. Она работает, и работа ей нравится. Она поддерживает связь с семьей Шери Халл, а также с Дэйвом Коминеком и его женой Гейл.

– Как вы думаете, когда проведут слушание по его условно-досрочному освобождению? – спрашивает она про Вудфилда.

Ей сказали, что он может получить право на условно-досрочное освобождение к 1998 году, если минимальный срок в пятьдесят лет, установленный судьей Брауном, будет проигнорирован. Она возмущена, но настроена решительно.

– Я буду там. Мне будет всего тридцать девять. Я буду там, если даже мне исполнится сто лет. И если им вздумается выпустить его, пусть лучше дадут мне знать. Потому что я буду там и снова расскажу, что он сделал. Неважно, где я буду жить, я вернусь в Орегон и расскажу им.

Она говорит это всерьез.

Пока Рэнди Вудфилд в тюрьме, всегда существует опасность. Он может сбежать. Он может пробыть в тюрьме штата Орегон так долго, что общественность забудет, какую опасность он представляет, и тогда в будущем он убедит какую-нибудь комиссию по условно-досрочному освобождению в том, что стал другим человеком. Он делал это раньше и способен сделать это снова.

Тем временем Вудфилд продолжает переписываться с женщинами. Он получает сотни писем, полных любовных обещаний, соблазнительных, коварных и непристойных. И деньги ему тоже поступают – доллар, два доллара, иногда больше. Запертый в тюрьме, Рэнди Вудфилд все еще совершает насилие над женщинами.

Если Вудфилда будут судить в округе Шаста, штат Калифорния, ему грозит нечто большее, чем потеря свободы, – ему грозит смерть.

В конце лета 1983 года прокурор округа Шаста Стив Карлтон принял мучительное решение. В Орегоне Рэнди исчерпал возможности для апелляции. Власти Калифорнии могли бы, если бы захотели, экстрадировать его для суда по делу об убийстве тридцатисемилетней Донны Экард и ее четырнадцатилетней дочери Джанелл. И, если Рэнди признают виновным, он вполне может отправиться в газовую камеру.

Это решение осложнялось тем фактом, что Рэнди был приговорен к пожизненному заключению плюс 165 лет лишения свободы в Орегоне, и что ожидающее решение Верховного суда Калифорнии могло подорвать ход по делу прокурора Стива Карлтона. В 1982 году Калифорнийский суд пришел к выводу, что заявления, полученные от человека под гипнозом, не могут быть использованы в качестве свидетельского показания в судебном процессе. Сейчас суд решает, будет ли это первоначальное решение применяться задним числом к другим делам.

Дэйв Коминек загипнотизировал Бет Уилмот, чтобы помочь ей вспомнить детали внешности человека, стрелявшего в нее в Салеме. Показания Бет имели бы решающее значение в округе Шаста, потому как баллистическая экспертиза показала, что пули, убившие Донну Экард и Джанелл Джарвис, были выпущены из того же револьвера 32-го калибра, из которого стреляли в Бет и Шери Халл. Если Верховный суд Калифорнии объявит показания под гипнозом недействительными задним числом, Бет не сможет давать показания по делам округа Шаста: а это два убийства и восемь преступлений на сексуальной почве.

– Решающий фактор и единственная причина перевести Вудфилда сюда, – сказал Карлтон, – это его казнь. Я должен учитывать перспективы достижения этой конечной цели и фактор затрат при попытке ее достижения. Это грандиозное дело с привлечением, по нашим оценкам, примерно ста пятидесяти свидетелей, большинство которых живут за пределами нашего штата (они из штата Орегон).

Карлтон посчитал, что судебный процесс по делу Рэнди Вудфилда продлится около шести месяцев и что, возможно, его придется перенести в другой округ из-за широкой огласки на досудебном этапе. Расходы округа Шаста, довольного небогатого, составили бы несколько миллионов долларов.

Так здесь много «если». Даже если Вудфилда судили бы в Калифорнии и признали виновным, Карлтон сомневался, что его казнят. Последняя законная казнь в Калифорнии произошла в 1967 году. Если бы смертный приговор был вынесен, Рэнди поместили бы в Сан-Квентин. Калифорния оплатила бы его содержание, а Орегон сэкономил бы тысячи долларов в год.

Был еще один вариант – и он существует до сих пор. Карлтон сказал, что просто может не предпринять никаких немедленных действий. Теоретически, поскольку нет закона об ограничении срока давности по обвинению в убийстве, Вудфилд может быть привлечен к ответственности через много лет. Однако с течением времени вероятность того, что он предстанет перед судом присяжных в Калифорнии, будет уменьшаться.

Местные адвокаты, как правило, соглашались со Стивом Карлтоном в том, что было бы безумием судить Вудфилда в округе Шаста. Общественный защитник округа Шаста Фрэнк О’Коннор, бывший заместитель окружного прокурора, сказал: «Я бы не стал этого делать, и точка. Он и так никогда не выйдет из тюрьмы, и это очень дорогостоящее дело».

Помощник генерального прокурора штата Орегон Скотт Макалистер сказал, что он будет «слегка удивлен», если Карлтон решит привлечь Рэнди к ответственности.

– Если бы я был на месте Карлтона, я, вероятно, не стал бы этого делать. Но я хотел бы призвать вас (округ Шаста) сделать это в любом случае.

Инспектор округа Шаста Дон Мэддокс сказал, что поддержит Карлтона, что бы тот ни решил, но, впрочем, Мэддокс признал свою обеспокоенность.

– Мысль о финансовых последствиях такого судебного разбирательства, несомненно, не даст мне спать много ночей. Оно может быть разрушительным в дополнение к другим финансовым неудачам, которые мы пытаемся преодолеть…

Окружной прокурор Стив Карлтон встретился с членами семей пострадавших. Перед ним стояла трудная дилемма. Как сказать мужчине, чью жену и падчерицу растерзал монстр, что у их округа недостаточно денег, чтобы добиться для них справедливости?

В сущности, если бы Рэнди Вудфилд предстал перед судом в Калифорнии, он мог получить то, чего боялись многие детективы, – множество преступлений по цене нескольких.

В сентябре 1983 года Стив Карлтон предстал перед СМИ на пресс-конференции в здании окружного суда в Реддинге и сказал, что не будет экстрадировать Рэндалла Вудфилда для предания его суду за убийства Донны Экард и Джанеллы Джарвис.

– Изучив все существенные факторы, я убедился, что это единственный ответственный образ действий. Это решение не затрагивает общественную безопасность. После встречи со всей комиссией по условно-досрочному освобождению штата Орегон я убежден, что Вудфилд никогда не выйдет из тюрьмы.

Карлтон не мог обременить округ Шаста судебным процессом стоимостью от двух до трех миллионов долларов из-за человека, который уже отбывает пожизненный срок плюс сто шестьдесят пять лет в другом штате.

Стив Карлтон пользовался поддержкой огромного количества людей, но это решение, вероятно, было самым трудным из всех, которые ему когда-либо приходилось принимать. Муж Донны Экард, лейтенант пожарной охраны Реддинга Стив Экард, не нашел вины в действиях Карлтона.

– Я понимаю, почему он это сделал. – сказал Экард. – У него были на то веские причины. Я не буду оспаривать его решение.

Без показаний Бет Уилмот округ Шаста, возможно, проиграл бы дело, и округ также мог бы обанкротиться.

Но все же…

Жизнь идет своим чередом. Стив Экард остается в Реддинге, несет службу в пожарной команде.

Бет Уилмот редко видит кошмары, но по-прежнему боится темноты.

Однако есть один кошмар, который преследует каждого, кто когда-либо встречал Рэнди Вудфилда, когда тот был во власти своих навязчивых смертоносных порывов. Ночной кошмар, который таится рядом с жертвами и выжившими, с детективами, прокурорами и судьями.

Что, если система даст сбой, как это случалось уже много раз? Что, если Вудфилд выйдет на свободу – несмотря на усилия судьи Кларка Брауна, несмотря на заверения окружного прокурора Стива Карлтона? Что тогда?

Одно высказывание насчет Рэнди вспоминается мне в разное время – оно может прийти в голову и поздней ночью, и зимним воскресным вечером. Дана Мидлтон, ныне соведущая собственного ток-шоу на канале ABC в Сиэтле, была молодой тележурналисткой в округе Шаста в 1981 году. Она освещала убийства Донны Экард и Джанелл Джарвис, а также изучала полицейские отчеты по аналогичным делам на Северо-Западе. И вот Дана Мидлтон оказалась в одной комнате с Вудфилдом. Он был окружен детективами, но все равно…

Дана сдерживает невольную дрожь, вспоминая тот вечер.

– Когда я только увидела его, он показался мне довольно симпатичным. Но потом он повернулся, посмотрел на меня, и я увидела его глаза. Они были пустыми. Мертвые глаза. Глаза акулы. Смотреть в них было то же самое, что смотреть в глаза акуле. В них не было никаких, ни малейших эмоций, никакого сострадания, только пустота. Я никогда не видела таких глаз у человека – ни до, ни после.

Об авторе

Энн Рул (1931–2015) – американская писательница в жанре тру-крайм. Прославилась в 1980 году после выхода дебютной книги «Убийца рядом со мной» – история о серийном убийце Теде Банди носила автобиографический характер, поскольку писательница дружила с маньяком во время описываемых ею событий. В общей сложности Рул написала свыше 30 криминальных романов, основанных на реальных событиях, заслужив от американской прессы титул «королевы тру-крайма».

Примечания

1

Согласно американскому уголовному праву, под содомией подразумевается «противоестественная сексуальная связь насильственного характера с человеком любого пола или животным». Насилие такого рода считается отдельным пунктом обвинения. (Прим. ред.)

(обратно)

2

Диссоциативная фуга – редкое психическое расстройство, при котором пациент под влиянием травмирующих событий внезапно покидает свое место жительства, полностью утрачивая воспоминания о собственной личности. В период фуги больной может придумать себе новую личность и начать новую жизнь. Состояние длится от нескольких часов до нескольких месяцев и так же внезапно завершается возвращением к прежней личности; воспоминания о жизни в период фуги утрачиваются. (Прим. ред.)

(обратно)

Флибуста

Убийца с автострады. История маньяка Рэнди Вудфилда (fb2)

Энн Рул
Убийца с автострады: история маньяка Рэнди Вудфилда

* * *

* * *

* * *

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

* * *

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Дополнение: 1988 год

* * *

Об авторе

Примечания

1

2

Оглавление

Флибуста

Убийца с автострады. История маньяка Рэнди Вудфилда (fb2)

Энн Рул Убийца с автострады: история маньяка Рэнди Вудфилда

* * *

* * *

* * *

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

* * *

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Дополнение: 1988 год

* * *

Об авторе

Примечания

1

2

Оглавление

Энн Рул
Убийца с автострады: история маньяка Рэнди Вудфилда