Work Text:
***
«Хорош, когда спит зубами к стенке». Олег часто крутит эту идиому у себя в голове, когда удается понаблюдать за спящим Вадиком. От похабного, настойчивого и активного наемника не остается и следа, стоит ему – сытому, умытому, по-мазохистски уставшему, – свалиться на кровать в прохладу чистых простыней, и обхватить руками либо Олега, либо под раздачу попадет пухлая подушка.
Сегодня Олег успел проскочить в душ сразу после Вадика, который на выходе уже было потянулся облапить и утащить за собой на кровать, но видать горячая вода и райские, по сравнению с казарменными, условия его разморили, притупляя внимательность. Поэтому Вадик лишь схлопотал шлепок полотенцем по заднице и был отправлен спать под грозным волчьим прищуром. Тут только белым флагом помахать, лучше не спорить.
После Дракона заходить в ванную – как в баню. Дышать невозможно, даже вентиляция не справляется. Моется он в кипятке, выплывает потом как вареный рак, краснея пятнами на коже и еще ярче сверкая красками татуировки на груди. Перед Олегом красуется в одном полотенце. И Олегу нравится, но еще больше нравится делать вид, что занят он чем-то гораздо более важным, чем созерцание ладного тела и красивых мышц спины. А еще надо не забыть поворчать на мокрое полотенце, которое Вадик потом на пол сбросит, со скалящейся улыбкой подкрадываясь к Олегу и деликатно убирая книжку из рук. Олег не может сдержать смешок, стоя перед зеркалом, стирая с лица оставшиеся капли воды. Интересно, Вадик спит уже?
Вовсю. Можно даже услышать, как он тихо сопит, если подойти поближе. Разлегся на своей половине кровати, игнорируя одеяло и нижнее белье в том числе. Подушку подмял под себя, зарылся в нее лицом, согнув одну ногу в колене. Олег может даже угадать, если предположит, что это именно его подушку сейчас Вадик так крепко обхватывает. Даже со светильником уснул, подмечает Олег, присаживаясь на край кровати. Зато теперь можно дать себе волю и взглядом по излюбленным изгибам тела пройтись. Или не только взглядом. Олег с собой борется совсем недолго, секунд хватает перед тем, как решиться и забраться на кровать с ногами, протянуть руку, осторожно уложить ее между его лопаток. Кожа у Вадика мягкая, пестрит, правда, шрамами, но это вовсе неприятной на ощупь ее не делает, у Олега тоже исполосовано все – не страшно; тело расслаблено, корпус еле заметно приподнимается и опускается вместе со вздохами-выдохами. Медитативно, Олег почти залипает.
Кровать тихо скрипит, когда он ложится на бок рядом, стараясь не слишком близко жаться к чужой спине. На локоть опирается для устойчивости, продавливая матрас, носом по коротким волосам ведет на затылке, вдыхает медленно, теперь ниже – горячими губами к выступающему позвонку прикасается, понежничать захотелось. Но Олег знает – распалится и совсем не до нежностей будет, тогда только зубы на коже смыкать, вылизывать, следы оставлять. Пока все больше поцелуев по шее разбредалось, Олег не заметил, как Вадик головой заерзал по подушке. Пришлось замереть, просушиваясь. Конечно, ему ничего не будет если разбудит (Вад только обрадуется), но… разве так интересно?
Не проснулся, вздохнул только нервно и притих. Попытка номер два. Олег выждал с секунду и вернулся к своему занятию, теперь за ухом выцеловывая, вниз спускается, пока свободная рука гладит, еле касаясь, по боку, к бедру и обратно. Скользит мягко, бережно, чуть сильнее, с нажимом в области поясницы. Сжать пальцами хочется неимоверно, конечно, вжаться тоже, ближеближе. Всему свое время. Он смелеет, кожу на пробу втягивает, пока без зубов, а в ответ – ничего, лишь дыхание сбивается на мгновение, но Вадик все еще крепко спит. Хорошо.
Не просыпается он и после нескольких засосов, рдеющих на стыке плеча и шеи. Значит теперь можно «совсем в край ахренеть». Олег изворачивается, к изголовью тянется, нашаривает бутылек (почти пустой – осознается с неудовольствием). Пока на ладонь себе смазку выдавливает, наблюдает за покрасневшими кончиками вадиковых ушей и довольно улыбается. Пристраивается обратно немного иначе, теперь нужно его лицо видеть, приходится лечь повыше. И.. о, Олег сделал все очень-очень правильно. Понимание приходит вместе со сведенными бровями и чуть участившимся дыханием, когда он скользит влажными теплыми пальцами между ягодиц. Пока просто играется, трет подушечками вход, несдержанно прижимаясь губами к плечу и не сводя глаз с картинного профиля.
Когда Вадик начинает ерзать не только по подушке, приходится придержать его за бедро, склониться к уху, прихватить ненадолго хрящ губами.
– Ш-ш, сейчас… сейчас, – Олег подхватывает Вадика под коленом, немного выше приподнимает согнутую ногу, раскрывая его. – Вот так.
Сердце стучит гулко, тяжело, отдает в уши и пульсацией в виски от возбуждения. Олег уже мало следит за тем, чтобы Вадик не проснулся. Пускай просыпается. Пусть растечется в его руках, даст себя помять хорошенько; путь смотрит краем глаза, прижатый щекой к постели, как Олег берет его сзади, впиваясь в кожу на ягодицах до синяков. Но Вадик все еще спит, беспокойно вздрагивая, когда Олег вводит сразу два пальца, проходит плавно по смазке, шею широко лижет. И в таком исходе есть свое очарование, за которым погнался Олег, когда решил спящего Вадика таким образом приласкать. Скоро всех внутренних волков спустит, держится на честном слове и на трепетных вздохах, которые у Вадика с губ то и дело срываются.
Пальцы движутся внутри размеренно, совершенно без проблем погружаясь глубже, Олег и не думает ускориться, пока добавляет еще один. Вадика нужно довести до того самого состояния нестояния, когда делать из него можно все что душе будет угодно. Он в такие моменты любит зубы показать, клацнуть предупреждающе, мол, я тебе не девка, еби по нормальному. Но долго Вадик все равно так не может, подставляется потом, гнется сам, подмахивает. В итоге урчит низко довольно, целуется кусаче, глубоко, лижется вдобавок, языками сталкивается, пока Олег его то так, то этак повернет, вытрахивая последние попытки сопротивляться.
Вадик вздрагивает и Олегу кажется, что этого достаточно чтобы проснуться, поэтому пальцы вынимает, поглаживая по бедру, оставляя на коже влажный след от смазки. Всматривается внимательно, почти не дышит, а у Вадика грудная клетка подрагивает, дыхание совсем сбилось, брови чувственно сошлись на переносице, но глаза все еще закрыты. Либо притворяется, либо путает сон с реальностью и уже где-то на грани. Таким его редко увидишь – надо постараться. Олег прикусывает костяшку указательного пальца, чтобы не застонать, когда наконец-то оглаживает себя по всей длине и притирается членом к его бедру, совсем без стеснения, лишь с остатками выдержки.
Еще немного лишних, несдержанных телодвижений и Олег пристраивается, между ягодиц движется скользко. Вадик приоткрывает рот, дышит тяжело, шумно, подается навстречу с очень явным и понятным желанием. Не «спал» бы, точно дьявольски низко бы шептал, задыхаясь: «Волчик, ну же, блять, внутрь…». У Олега в голове настолько ясно это прозвучало, знакомо, что захотелось проверить – вдруг Вадик и правда уже бодрствует, изводится весь, выпрашивая член. Но и в этот раз он лишь жмурится, когда Олег входит плавно, прикусывая кожу не его плече. Блять, как же… Принимают его отлично, горячо, расслабленно; Вадик не сжимается даже, только комкая под собой подушку и цепляясь за нее пальцами все крепче.
Стоны сдерживать не выходит, желание начать втрахивать скулящего податливого Вадика – тоже. Поэтому Олег впивается по-волчьи в холку, вновь подхватывает его под коленом, теперь удерживая ногу на весу и, мягко двинувшись назад, гораздо резче толкается внутрь. Блять, как же хорошо. Теперь он уж точно открыл глаза, правда ненадолго – только чтобы удивленно вдохнуть и блаженно откинуть голову с протяжным, прерывистым от новых движений горячего члена внутри, стоном.
– Вот это пробуж… блять, Олеж, – Вадик мычит сдавленно, поджав губы. Олег ему говорить сейчас не даст, будет, не встречая сопротивления, безжалостно двигаться внутри, обхватив плотным кольцом его член и шумно дышать носом под ухом, только больше доказывая, насколько возбужден, насколько Вадика хочет. Будет мокро целовать под подбородком, как псина вылизывать, метить его шею, а Вадику остается только толкаться – то назад, насаживаясь, то вперед – в желании подстроить темп. Олег его изводит, дрочит медленнее, оглаживает, головку потирает, играясь с колечком пирсинга – сводит Вадика с ума.
Неожиданно для Олега – который совершенно не слышит ничего кроме пошлых липких шлепков, разрозненных стонов и шума крови в ушах, – Вадик сжимает его в себе, заставляя прикусить подвернувшийся участок кожи посильнее и с трудом толкнуться еще пару раз, перед тем как кончить внутрь с дрожащим выдохом. Он вжимается в Вадика крепко, притискивая к себе вплотную свойской хваткой. А потом белый шум. Марево медленно спадает, Олег, почти извиняясь, лижет краснеющие следы от укусов, которые скорее всего скоро пойдут синяками.
– С каждым годом обнаруживаю все новые кинки, Волчик.
– У себя или у меня? – Олег нехотя выскальзывает из него, сползая немного ниже и утыкается лбом в разгоряченную спину, которая совсем недавно дрожала под его напором. Вадик смеется и это отдается приятной вибрацией – Олег прикрывает глаза, лениво улыбаясь.
– У нас обоих, – это чудище бесцеремонно перехватывает его руку за запястье, подносит ко рту и слизывает собственное семя с пальцев.
– Противный, – ворчит Олег, надеясь не возбудиться снова.
Вадик усмехается:
– Я бы сейчас развернулся и поцеловал тебя, но увы…
– Я тоже шевелиться не собираюсь, не надейся.
– И кто из нас противный?
Под новую волну чужого смеха Олег качает головой, не отстраняясь от широкой спины и лишь касается одного из шрамов губами, пока Вадик несет полную чушь, при этом успевая побыть романтичным и переплетая пальцы их рук. Конечности тяжелеют, как и веки. Начинает тянуть в сон.