Г. Ф. Лавкрафт «Музыка Эриха Занна»

Лавкрафт писал стихи, это факт. Я их ещё не читал (пока), но по этому рассказу уже могу сказать, что Лавкрафт обладает определённой поэтичностью. Да, этот рассказ поэтичен, и есть в нём что-то таинственное и страшное. До него я читал рассказ «Картина в доме» – историю, на мой взгляд, оборванную не очень умело. Здесь же, наоборот, – всё идеально; не оборванность даже, а общая недосказанность. По-моему, именно эта недосказанность и делает рассказ одним из лучших в творчестве автора. Что в нём происходит? Мы с героем видим лишь поверхность, корку, под которой что-то загадочное и страшное.

Единственное, я не очень-то понял (может это ошибка переводчика?), почему Эрих Занн несколько раз назван в рассказе глухим, притом, что он там прекрасно реагирует на звуки – например, на стук главного героя или дребезжание стекла, ведь это даже не речь, которую можно прочитать по губам. А вот то, что он нем, видно чётко… Может это такая легкая недоглядка – хотя глухота добавляет своего к истории, будто не слыша человеческое, немец мог слышать что-то скрытое от всех, неземное…

Ещё, в примечаниях (я читал в сборнике серии «Библиотека Всемирной Литературы» от ЭКСМО, 2019 год) сказано, что действие рассказ происходит в Париже. Я не очень понял, почему автор комментариев так решил. В тексте нет никаких намёков ни на город, в котором происходит действие, ни на страну – есть только французское название улицы; но такая могла быть и в Канаде, например, да и в той же Америке. Но это так, кстати сказать.

Классная аллегория — музыка для вечности. Как и этот образ, весь рассказ не страшен, он величественен. Гений маленького немого музыканта противостоит бесконечным хтоническим силам, а свидетелем этого становится главный герой. Очень атмосферно, пронизывающе, и монументально. Отличное произведение!!!

Каждый вечер герой рассказа, проживающий в старом доме на улице д'Озей, слышит весьма необычную музыку, звучащую совсем не по земным канонам. Определив, из какой именно квартиры она раздается, мужчина решает познакомиться с ее вдохновенным исполнителем. Но оказывается, что подобное знакомство ничего хорошего герою не сулит...

Экскурс Лавкрафта в область «высокого» искусства вызывает у меня лишь сдержанную улыбку. Потому что описать звучащую в новелле чарующую музыку у писателя не было никаких средств. Во-первых, по причине его некомпетентности в музыкальной сфере — он был хорошим журналистом и корректором, но не музыкантом (тем более, не композитором). Во-вторых, вся музыка строится на строго определенном созвучии нот, называемом консонансом. Любые иные сочетания нашему уху (точнее, рассудку) неприятны и не могут вызвать никакого восхищения — потому их и называют диссонансами (несозвучными). Попытка построить мелодию не по канону приведет к рождению какофонии — беспорядочному и бессмысленному набору звуков, не содержащих единого звукового ряда. Так что красивую мелодию сочинить можно, а вот необычную — вряд ли. Идея рассказа порочна уже в самом своем зародыше. Но я хорошо понимаю, что хотел сказать автор. Просто у него не хватило для этого ни знания, ни подходящих слов. Речь, скорей всего, шла о таком сочетании звуков, каковое могло разрывать «ткань реальности», перенося играющего в совершенно другой мир. Только вот, судя по канве этой истории, такой мир оказался далек от райской идиллии, на которую намекала услышанная героем музыка. Получается, что далеко не всё прекрасное служит добру...

-----------

РЕЗЮМЕ: история, позволяющая усомниться в созидающей силе высокого искусства, в данном случае — музыки. А кто вообще сказал, что умение творить музыку — от Бога?

Очень хороший рассказ, в котором автору удалось в довольно сжатом объёме рассказать интересную историю и довольно сильно придать этой истории эмоциональности. Перечитал его уже в четвёртый или пятый раз и снова подметил для себя те любопытные ходы и литературные приёмы, с помощью которых автору удалось так великолепно создать атмосферу хорошей, мрачной, заунывной тайны. Тайны, скрывающейся за окном почти пустой комнаты, в которой живёт одержимый загадкой, помрачившей его рассудок, глухой музыкант. Тайны, которая приоткроется, если протянуть руку и отдёрнуть занавеску, но так и останется чем-то абсолютно непостижимым, пришедшим к нам из другого мира.

Я в который уже раз думаю, что за борьбу вёл виолончелист Эрих Занн с помощью своего инструмента? Может быть каждую ночь он своей музыкой создавал какой-то барьер, мешающий чему-то запредельному, чему-то являющемуся частью некоей паравселенной проникнуть в наш мир? Но тем не менее эта часть чужого пространства надвигалась всё ближе и ближе, преодолевая сопротивление старого музыканта, наделённого неизвестной силой, и ломая гармонию нашего пространства-времени своей чужеродной музыкой...

Как жаль, что мы так и не узнаем, что писал старый немец Эрих Занн в своих записях, адресованных главному герою. И как жаль, что нельзя хотя бы одним глазком заглянуть в потустороннюю неизвестность, в которую канула та улица, на которой жил главный герой и которую он впоследствии искал, но так и не нашёл.

Можно сказать несколько слов о том, что Говард Лавкрафт немного перестарался в этом рассказе с эпитетами и словами, нужными для передачи эмоций и чувств. Потому что слышится всё это довольно неправдоподобно из уст человека, от лица которого ведётся повествование. Мы хорошо помним, что во время самого сильного накала событий он сидел на стуле и являлся простым наблюдателем, а в тот момент, когда старого виолончелиста нужно было вытаскивать из комнаты за дверь, он выбежал сам и бросился вниз по лестнице, испугавшись, как ему показалось, мертвенного вида глухонемого музыканта. И от этого самый пик и сюжетный накал в рассказе выглядит несколько натяжно и неестественно.

Но всё это пустяки по сравнению с тем, какие яркие ассоциации вызывает этот рассказ! Такое ощущение, что он послужил если и не прототипом для известных произведений известнейших писателей, то был знаком им это точно. Вот хотя бы два примера:

Стивен Кинг и его повесть «Метод дыхания», где рассказывается о странном клубе, в котором заведует всем странный управляющий и двери из которого открываются иногда в странного вида неземные ландшафты;

его же рассказ «Крауч-Энд», ну тут пример понятный, потому что и написан он по мотивам Лавкрафтовских историй;

Роберт Хайнлайн и его знаменитая мистическая повесть «Неприятная профессия Джонатана Хога», в конце которой герой из окна автомобиля видит совсем не то, что ожидал там увидеть, а абсолютное ничто, пустоту, которая поглотила наш мир, или которой наш мир стал.

Да много примеров можно привести. И главное то, что вот этот рассказ является как бы предтечей всего этого известного и любимого.

У каждого автора есть особое произведение — быть может и лучшее, но скорее, «венчающее» собрание его текстов (совершенно независимо от желаний самого автора) — нечто, что удивительным образом уравновешивает все остальное написанное автором.

В строительной конструкции, называемой арка, есть так называемый «замковый камень», столь любимый и «обожествляемый» гуманитариями (особенно поэтами и политиками), которые приписывают ему какие-то исключительные свойства, хотя, с чисто инженерной позиции, все камни арки (а все они клиновые по определению :)) — для придания ей устойчивости и прочности — равноценны.... Но, из эстетически-декоративных побуждений, этот «замковый камень» осознанно делается обычно более крупным и с «рюшечками» — декором....

И, с «поэтической» точки зрения, «Музыка Эриха Занна» как раз и есть «замковый камень» Лавкрафта (к счастью напрочь лишенный барочных красот и слога, и стиля).

Для того чтобы разрушить арочный мост, заряд надо подводить в практически в недоступном — на скорую руку, скажем, при отступлении, месте: треть расстояния от опоры, где толщ покрытия ого-го: поэтому, что бы разрушить Мир Лавкрафта, «выхолостить» его — надо, что бы добраться, к примеру к «Безымянному городу», убрать из него весь Мир Ктулху.... «Музыка Эриха Занна» при этом останется — вот только как зазвучит?

Георгий Иванов, сделавший своими рифмами для философии экзистенциализма, наверное, больше чем философы, писал:

Обледенелые миры

Пронизывает боль тупая...

Известны правила игры.

Живи, от них не отступая:

Направо -- тьма, налево -- свет,

Над ними время и пространство

Расчисленное постоянство...

А дальше?

Музыка и бред.

Дохнула бездна голубая,

Меж «тем» и «этим» -- рвется связь,

И обреченный, погибая,

Летит, орбиту огибая,

В метафизическую грязь.

Место действия рассказа навсегда затерялось в пространстве, а вот что до музыки и времени? Борхес, создавший свою неисчерпаемую «книгу песка», где-то обронил, что «музыка — это таинственная форма времени», отталкиваясь от Шопенгауэра: «...музыка способна обходится без пространства, музыка — это время...», — и дальше Борхес продолжает: «...стало быть может существовать мир сознаний, общающихся с помощью слов, звуков музыки; сознаний, которые не нуждаются в пространстве...» И, быть может, окно мансарды, где «леденеет» Эрих Занн, это окно туда, к этим сознаниям...., прокол в наше пространство, странно закамуфлированный в «потерянную» парижскую улочку Rue d'Auseil?

Магия слов в этом коротком рассказе такова, что сразу же после прочтения — даже в переводе — хочется вчитаться в его «партитуру» снова: услышать что-то недослышанное, неуловимо ускользнувшее, вместе с посмертными страницами Эриха Занна, подхваченное потоками воздуха (или мрака?) из распахнувшегося окна...

Свой отзыв я начну с достаточно объёмной цитаты из довольно известного стихотворения Гумилёва, пересказом которого, несмотря на гигантские различия литературных стилей и методов, можно считать этот рассказ (хотя Лавкрафт вряд ли был знаком с творчеством Николая Степановича).

...Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,

Что такое тёмный ужас начинателя игры!

Тот, кто взял её однажды в повелительные руки,

У того исчез навеки безмятежный свет очей,

Духи ада любят слушать эти царственные звуки,

Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

...

На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ

И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!

А что к этому можно добавить? Наверное только то, что в этом рассказе Лавкрафт коснулся одной из страшных сторон самой природы человеческого творчества — таинственного процесса самореализации, оставляющего человека наедине как с божественными, так и с инфернальными силами.

Автор мастерски использовал ход, почти забытый нынешними киношниками ужастиков — не показывать то, что страшно. Нужно самому представить, что это было. Что делал Занн своей музыкой — отпугивал кого-то или привлекал невольно, как это срабатывало. Да что там было вообще, в этой темноте?! А страшно! Замечательный рассказик.

Этот рассказ мне оказался донельзя близок. Во-первых, Лавкрафт всегда помещает ученых и студентов, особо рьяно занимающихся своим предметом, в иное пространство, о котором сложно вспомнить. Очень похоже на реальную студенческую жизнь человека, который поглощен учебой. Да даже сейчас как вспомню, что всегда была в наушниках, забитых хардкором, а головой, полной физико-химических выкладок и даже своих собственных теорий, стремящихся найти хотя бы математическое выражение, а теперь вообще ничего не слушаю, мир даже стал немного дискретнее.

Во-вторых, во мне тоже жил суеверный страх перед тьмой, в которой обязательно нужно что-то напевать. Сейчас я темноты не боюсь, но, по-видимому, с ней очень сильно связана музыка. И тут интересен момент помещения на этот раз музыки в новое измерение. Иное пространство было дано в «Снах в ведьмином доме», потусторонний визуальный опыт в «Цвете извне», а музыка здесь.

Было бы неплохо, если бы Лавкрафт использовал что-то кроме описаний. Например, за счёт ритмики и звукописи дал понять, что потусторонняя музыка вселяется в сам текст и способна вылиться в реальность читающего, а не только в чердачное окно музыканта.

Спрэг де Камп пишет, что Лавкрафт почти не знал музыки. Тогда этот рассказ еще одно доказательство, что ГФЛ — великий мастер. С помощью слов он сумел передать такую потрясающую музыку сфер, что ее буквально слышишь, проникаешься всеми фибрами. И это в переводе! «Музыки, музыки прежде всего!» — призывал Поль Верлен. И в этом рассказе Лавкрафт на его призыв откликнулся. Когда он отдавался полностью стихии творчества, ГФЛ во истину мог достичь степени гениальности.

Некоторые продолжают упрекать Лавкрафта в том, что он не был Стивеном Кингом, а его персонажи не похожи на настоящих янки. При виде Ктулху и других Космических Мверзей они то в обморок падают, то бегут без оглядки. Вместо того, чтобы полицию вызвать, или открыть пальбу из обоих стволов. На это ГФЛ мог бы словами Достоевского ответить — « я всего лишь реалист в высшем смысле».

Достойная работа из числа тех, что остается в голове в виде незабываемых образов и философских идей, когда после прочтения пытаешься склеить недостающие части мозаики и представить всю загадочную и мистическую картину. Прочитав «Музыка Эриха Цанна», Вы узнаете Лавкрафта с другой неожиданной стороны.

Данное произведение подобно мелодии, в которой слышится живая гармония, так идеально и скрупулезно выверенная и сбалансированная. Тут Вы не найдете отсылок к пантеону Ктулху или Снам, так как это самостоятельное произведение со своей сильной сюжетной линией, короткое, но лаконичное. Конечно, то, что произошло с этим загадочным музыкантом, и то, что открылось главному герою, можно отнести к событиям, которые можно объяснить и мифами Ктулху и миром снов, была бы только фантазия. Но, скорее всего данная работа была написана раньше этих ярких и так полюбившихся форм Лавкрафтовских историй. И конечно же, наибольший шарм данному произведению придает именно смысл, который остается неразгаданным, а сюжет предлагается осознать и понять самому, возможно, при этом обрамив его в своей голове загадками и отслыками к богу Азатоту или образами о величественном и прекрасном городе Сарнат.

Кульминация сюжетной линии загадочна и по-космически глобальна. Этот космос, эта неведомая и влекущая сила ощущается прямо сквозь листы бумаги. На главного героя просто сваливается вся эта величественность и тяжесть нашей(а может и не нашей) вселенной. Это непередаваемо. Эмоции, страх, удивление и растерянность главного персонажа, его бессилие перед этой силой быстро и красочно передается автором, который, казалось бы, сам испытывал подобное. А образ и характер этого странного музыканта долго еще останется в памяти и оставит за собой кучу вопросов.

В итоге получилась весомая и объемная работа, второе дно, второе дыхание которой чувствуется уже на середине. Это самостоятельное и лаконичное произведение, так правильно и нужно встающее в творчестве Лавкрафта на свое связующее место, непосредственно доказывающее многогранность и талант автора.

Рассказ просто потрясающий! Этот рассказ навевает странные мотивы, затрагивая тонкую материю страха! Когда читаешь такие рассказы становиться как-то не по себе.

Очень здорово. что Лавкрафт из минимума персонажей(заметьте новых персонажей) и минимум действий описанных в рассказе создал такую увлекательную историю. Жаль только что не все тайны оказались раскрыты читателю, и нам остаётся только гдать с какой неведомой силой столкнулся старый глухой немец Эрих Цанн. И каким образом ему удавалось сочинять свои неземные мелодии, каким образом и с чем он боролся? Эти сущности пожелали остаться неизвестными, но что более странно, так это-то что пропал не только дом, но и улица дОсей. Жалко что не раскрыт швейцар Бландо, как герой и личность, по-моему эта загадочная личность играла не последнюю роль в описываемых событиях. Но всё это пустяки! За одну только атмосферу созданную Лавкрафтом можно оценить этот рассказ в 9 баллов! Почему именно 9? Наверное потому что герой выбранный в роли рассказчика, рассказал эту историю слишком неестественно. Вместо того чтобы в кульминационной сцене попытаться спасти Эриха Цанна, тот свою очередь позорно бежал, испугавшись вида глуханемого виолончелиста, игравшего столь неистово музыку Инферно, ведомый дьяволом!Атмосфера рассказа чем то напоминает произведения Э.А. По. А самое удивительное что Лавкрафту удалось описать состояние xxtkjdtrf? когда он творит свои произведения, находясь в не себя! Творчеством управляет подсознание человека, а вот кто управляет посознанием творящего в этот момент, вопрос остаётся открытым?!:super:

Подойди скорей поближе, чтобы лучше слышать,

Если ты ещё не слишком пьян.

---

Кто сказал, что истинное искусство от Бога? Лавкрафт готов поспорить. Звуки виолы откроют такие инфернальные бездны, о которых лучше не знать, если хочешь засыпать спокойно.

Рассказ — явная перекличка с «Моделью Пикмана», хотя и написан раньше по времени. Только там живопись, а здесь — музыка. Видимо, автора так или иначе беспокоили вопросы происхождения искусства. «Модель Пикмана» мне понравилась больше. Она реалистичней, и потому страшней. Здесь же повествование ведется в форме притчи о «чёрной-чёрной улице» без начала и конца. Эффект присутствия смазывается, позволяя читателю глядеть на происходящее как бы со стороны. Зато «Музыка» изящней, тоньше, эстетичней. Почитать однозначно стоит.

9 баллов.

Великий шедевр. Вряд ли можно добавить что-то в плюс к другим отзывам, эта вещь абсолютно безупречна в плане вкуса, настроения, неявных смыслов и проч. и проч. Для любого, кто интересуется метафизикой творчества это sine qua non — то, без чего нельзя обойтись.

Вот этот рассказ реально страшен. Мало того, он реально заставляет думать голову. Я, например, все время гадал о том, где же находится главный герой и каков секрет Цанна... В плане атмосферы, большой плюс звукописи. Руками Лавкрафта даже звук может напугать.

10 из 10

Интересный и своеобразный рассказ. Говорят, что люди, имеющие талант к какому то делу, черпают вдохновение из высших сфер... Но почему только из высших?! Почему не могло бы приходить вдохновение из низших сфер, где обитают смерть и безымянный ужас? Именно оттуда, как мне показалось, исходила музыка старика Цанна.

Лавкрафт в очередной раз сыграл на атмосфере и ощущениях, но теперь не только за счет описания предметов и ощущений ГГ,а и за счет описания музыки. Ведь временами одного только звука достаточно, чтоб напугать.