Вырвется из плена медной печи божество, стоящее меж небом и землёй.

Часть первая
v 5 - 199
Се Лянь лежал на ледяной земле, его лицо закрывала маска Скорби и радости, наполовину
плачущая, наполовину смеющаяся. Безликий Бай стоял рядом, словно любуясь принцем, теперь
похожим на него как две капли воды.

Какая-то странная сила притягивала маску к лицу Се Ляня, и ему никак не удавалось её сорвать.

— Смирись, — произнёс демон. — Не трать силы попусту. Хочешь освободиться? Сделай так, как я
говорю, — и очень скоро сможешь вырваться из плена Медной печи.

Се Лянь делал вид, что демона не существует.

Безликому Баю никак не удавалось завладеть вниманием принца, однако он не сдавался, ещё раз
вздохнул и добавил:

— Мы ведь могли бы стать учителем и учеником, равных которым по силе не было бы на свете,
или лучшими друзьями. Почему непременно нужно действовать наперекор?

Се Лянь всё-таки остановился и с неприязнью ответил:

— Перестань пытаться поучать меня с таким видом, будто прожил несколько жизней и до конца
познал человеческую душу. Мне совсем не хотелось бы иметь такого друга или учителя как ты.

В его голосе звучало неприкрытое презрение.

— Я знаю, — с издёвкой усмехнулся Безликий Бай, — в твоих глазах только двое могут быть тебе
наставниками. Это советник и Цзюнь У, верно?

Его голос звучал странно, в нём слышались и пренебрежение, и насмешка. Но Се Лянь не

собирался это обсуждать и спросил совершенно о другом:

— Лан Ин… был первым принцем Юнань?

Лан Ин — выходец из Юнань, подвергшийся поветрию ликов. Единственный, о ком мог подумать
Се Лянь, — тот юный принц.

— Верно, — ответил Безликий Бай. — Именно тот принц, которого ты, порубив первого правителя
Юнань на кусочки, ударил и бросил без сознания в сожжённом позднее императорском дворце.

Юный принц был племянником Лан Ина. Возможно, именно тогда остатки поветрия перебрались с
тела Лан Ина к нему.

Се Лянь спросил:

— Но почему недуг не передался от него другим людям?

— Потому что обитатели дворца заметили, что он заразился. И послали к нему убийцу, чтобы тот
одеялом задушил мальчика, не допустив распространения болезни. Только принц, сопротивляясь,
сам убил человека и сбежал.

Ну а из дворца пустили слух, что и государь, и юный принц погибли от серьёзных ран. После
долгих внутренних препирательств придворные чиновники всё-таки посадили ещё одного
племянника Лан Ина на трон. Он и стал предком Лан Цяньцю.
— Как тебе удалось его обмануть?

— Но я его не обманывал. Я лишь рассказал ему правду. Рассказал, из-за кого он превратился в
уродца. И сказал, что помогу отомстить, стоит только кое-что мне одолжить.

— Это ты называешь — кое-что одолжить? Ты же просто поглотил его, как пищу!

Безликий Бай безразлично ответил:

— С его-то лицом, не похожим ни на лицо человека, ни на лицо демона, никто не стал бы

относиться к нему искренне. Подобная жизнь обернулась бы для него наказанием.

Неожиданно Се Лянь произнёс:

— Ваше Высочество?

—…

На секунду Се Ляню показалось, что демон отзовётся. Однако тот сдержался.

Но Се Лянь вновь спросил:

— Ты… и есть наследный принц Уюна?

В тот же миг Се Ляню показалось, будто даже горячий воздух внутри Медной печи заледенел.

Принц обдумывал этот вопрос с того самого момента, как упал сюда.

Сам Се Лянь мог понимать фразы, которые выкрикивали крысы, и причиной тому могли быть
только трое — Цзюнь У, советник и Безликий Бай. Кто-то из них передал ему часть своих
воспоминаний и чувств. Другими словами, по крайней мере один из них являлся выходцем из
Уюна. Цзюнь У родился многим позже гибели государства Уюн, поэтому самые серьёзные
подозрения падали на советника и Безликого Бая.

Почему Хуа Чэн остался снаружи Медной печи? Точно не потому, что он — непревзойдённый. Се
Лянь уже спрашивал у него и получил положительный ответ — ставший Князем Демонов
непревзойдённый способен дважды проникнуть в Медную печь, так же как вознесшийся
небожитель может второй раз пережить Небесную кару. Но всё же Хуа Чэн испарился на полпути.
Самая явная причина, пришедшая на ум Се Ляню, — Медная печь слушается указаний Безликого
Бая!

Так… каким же статусом он должен для этого обладать?

В темноте повисла мёртвая тишина, и Се Лянь повторил, на этот раз утвердительно:

— Ты и есть наследный принц Уюна.

Демон наконец нарушил тишину.

Он рывком напал на Се Ляня, двигаясь стремительно, словно ветер, однако на сей раз пришёл
черёд принца уклоняться. Он прыжком вскочил с земли, ловко увернулся и спросил:

— Ваше Высочество, я задам тебе один вопрос. Почему ты никогда не предстаёшь перед людьми в
истинном обличии?

Безликий Бай мрачным тоном ответил:

— Ваше Высочество, я предупреждаю, не стоит меня так называть.

— Ты ведь можешь называть меня «Его Высочеством», — парировал Се Лянь, — почему же я не
могу так тебя назвать? Не хочешь отвечать, тогда я догадаюсь сам. Причин, по которым ты
прячешь лицо, может быть только две. Либо я знаю тебя, или же не знаю, но едва посмотрев на
твоё лицо, пойму, кто ты такой; либо твой настоящий облик до крайности уродлив, до такой
степени, что ты сам не способен этого выносить! К примеру…

С хрустом предплечье Се Ляня охватила боль — Безликий Бай с силой сжал его за руку и
прошипел:

— Принц, ах, принц. Неужели, стоило мне проявить чуточку доброты, и ты решил, что меня не
следует бояться?

Его голос полнился почти осязаемым льдом, но сквозь боль Се Лянь всё же сохранил ясность
сознания. Похоже, демон по-настоящему разозлился, он выхватил чёрный меч и направил на Се
Ляня, вопрошая:

— Ты дал этому мечу имя Фансинь?

Глядя на приближающийся к собственному горлу угрожающий клинок, Се Лянь не дрогнул и

мускулом, только спросил:

— А что, нельзя?

Безликий Бай хмыкнул:

— Ты совершенно не умеешь давать имена. Послушай же, настоящее имя этого меча —
Чжусинь[1].

1 Чжусинь — кара за помыслы.

Се Лянь вдруг округлил глаза:

— Кто это там?!

Безликий Бай не обернулся.

— Решил применить против меня глупый трюк, которым дурачат детей?

Се Лянь, недоумевая, переспросил:

— Ты… не заметил?

— Там ничего нет, — холодно бросил демон. — Что я должен был заметить?

Он и правда не заметил, зато Се Лянь заметил.

Только что в клинке Фансиня отразился свет подземного пламени, скользнувшего по стене над
ними. И в тот миг Се Лянь увидел лицо.

Принц мог поклясться, что не ошибся: он точно увидел лицо, огромное человеческое лицо!

Безликий Бай обладал уровнем магических сил наверняка не меньшим, чем у Се Ляня, а намного
большим. Почему же он не смог ничего увидеть?

Разве только… Это что-то было ещё страшнее, чем Безликий Бай?
Се Лянь смотрел на лицо в отражении лишь миг, однако в обрывках своих воспоминаний
обнаружил… что оно ему знакомо. По всему телу принца пробежали мурашки.

— В Медной печи ещё кто-то есть!

Демон возразил:

— В Медной печи, кроме нас с тобой, только камень и лава.

Се Лянь хотел было поспорить, но тут про себя переспросил: «Постойте… Знакомое… каменное…
лицо?»

Осознание пришло мгновенно, Се Лянь понял, что именно видел.

Невероятно!

Принц немедля спрятал руки за спину и со скоростью ветра сложил несколько магических печатей.
Демон, заметив его действия, произнёс:

— Бесполезно, даже если ты…

Но тут позади них раздался оглушительный грохот, вслед за которым налетела волна камней и
земли, подобная дождю!

Почувствовав опасность, Безликий Бай молнией отлетел прочь, настолько быстро, что никто не
смог бы угнаться за ним. У него бы точно получилось уклониться от удара, жаль только, что
напавшее на него «нечто»… оказалось невероятных размеров.

Огромная рука, сложив пальцы в кулак, нанесла по демону прямой удар!

Рука, высеченная из скалы.

Размеры её и впрямь поражали — этот кулак мог бы сравниться с целым домом! Отсветы
подземного огня озарили лишь эту часть, а всё, что выше запястья, осталось скрытым в темноте.

Под звуки падающих камней рука перевернулась ладонью вверх и переместилась к Се Ляню.
Несмотря на громадные размеры, пальцы тем не менее выглядели изящными, с отчётливыми
суставами. Такая рука могла и осторожно держать цветок, и крепко сжимать меч. Принц, схватив
оружие, перекатился в сторону, вскочил и запрыгнул на каменную ладонь. Рука уже двинулась
наверх, когда Се Лянь вдруг вспомнил кое о чём, выкрикнул «Постой!», вновь спрыгнул, подобрал
доули и вернулся. Затем огромная ладонь начала подниматься, дальше и дальше от подземных
огней, выше и выше. Чувствуя это, Се Лянь сложил руки в другой печати и приказал:

— Наружу!

После принц ощутил, как ладонь чуть спустилась, будто несущий его великан согнул колени,
готовясь к прыжку, а в следующий миг тело стало таким тяжёлым, что Се Ляня едва не придавило к
камню — великан взлетел, пробиваясь сквозь запечатавшееся жерло Медной печи!

Бах! Бах! Бах!

Следом за несколькими мощными ударами Се Лянь услышал отчётливый треск.

Так рассыпается крепкая скала, не выдерживая яростного натиска!

А потом сверху блеснул луч света.

Он пробился!
Печать Медной печи сломалась, слепящий свет хлынул дождём, бешеный ветер засвистел вокруг,
ворвавшись вихрем.

Се Лянь стоял на ладони великана, одной рукой придерживая шляпу, другой укрываясь от
летящего в лицо снега. Жар от Медной печи испарился, принц глубоко вдохнул свежего холодного
воздуха и крикнул:

— Сань Лан!!!

Эхо его голоса всё ещё летело вдаль, когда пара рук, возникшая сзади, заключила его в объятия.
Се Лянь застыл, но опустив взгляд и увидев у себя на поясе руки в красных рукавах и серебряных
наручах, сразу вздохнул с облегчением. Возле уха раздался обеспокоенный голос:

— Я едва не сошёл с ума!..

Принц сразу обернулся, обхватил ладонями его лицо и успокоил:

— Не сходи с ума, не нужно, я уже выбрался!

Это был Хуа Чэн. Его волосы растрепались, во взгляде всё ещё читалось отчаяние. Маску Скорби и
радости, которую Се Лянь никак не мог сорвать, Хуа Чэн снял одним движением и сразу отбросил
прочь. Принц сам не мог понять, почему вдруг взял лицо демона в ладони, он сделал это
совершенно не думая, видимо, в качестве жеста утешения, а может, боялся, что Хуа Чэн замёрз на
снежном ветру… Ведь всё то время, что Се Лянь провёл внутри Медной печи, Хуа Чэн наверняка
ждал его здесь, на вершине вулкана.

Они прыгнули туда вместе, но тут одного внезапно выбросило обратно! Не зная, что происходит
там, внутри, и впрямь можно сойти с ума!

Крепко прижимая к себе Се Ляня, Хуа Чэн продолжал:

— Я никак не мог попасть внутрь Печи… Оставил тебя одного, пробиваться наружу! Я, чёрт
подери, совсем ни на что…

— Сань Лан, всё хорошо, правда, всё в порядке! — поспешно перебил Се Лянь. — К тому же, я
вовсе не один прорвался!

Тогда Хуа Чэн, наконец немного успокоившись, спросил:

— Что? Гэгэ, как ты выбрался?

— С твоей помощью. Смотри.

Он указал наверх, и Хуа Чэн поднял взгляд в том же направлении.

Посреди летящего снега высилась высеченная из цельной скалы статуя, подобно исполину,
стоящему меж небом и землёй. Они находились как раз на ладони этой статуи.

Черты лица изваяния поражали мягкостью и красотой. Длинные изящные брови, приятная глазу
линия губ, чуть приподнятые в полуулыбке уголки рта. Выражение лица нежное, но не
легкомысленное, бесстрастное, но не равнодушное. Лик, поражающий красотой и полный
милосердия.

Это было лицо Се Ляня!

Принц, глядя на статую, тихо спросил:

— Это и есть… твоя лучшая работа, о которой ты говорил?

—…

Хуа Чэн долго молчал, не сводя глаз со статуи. Затем вновь посмотрел на Се Ляня и кивнул.

Это огромное каменное изваяние наверняка было высечено им из скалы во время заточения
внутри Медной печи, спустя тысячи попыток и годы страданий.

Несколько сотен лет оно хранилось в глубине тёмного жерла вулкана, частично заросшее
вьющимися растениями. Медная печь стала его естественным храмом, таящим множество
опасностей. А само изваяние оставалось единственным образом божества в этой огромной
обители.

Статуя была единым целым с Медной печью, созданная из того же камня. В противном случае
обычное изваяние ни за что не выбралось бы из недр Печи, только рассыпалось бы каменной
крошкой. А если бы оно изображало не Се Ляня, или же Хуа Чэн перед прыжком не одарил принца
достаточным количеством магических сил, принц не смог бы повелевать ему.

Повернувшись к Хуа Чэну, Се Лянь произнёс:

— Вот так, Сань Лан, я и выбрался оттуда. Я пробился вместе с тобой.

Вырвется из плена медной печи божество, стоящее меж небом и землёй.

Часть вторая
v 5 - 200
Именно в этот момент двое неожиданно почувствовали волну дрожи, улыбки мгновенно исчезли
с их лиц, взгляды сделались настороженными.

- В чём дело? – немного обеспокоенно спросил Се Лянь. – Это дрожит божественное изваяние?
Оно ведь не рухнет?

Всё-таки печать на Медной печи была сделана из огромного камня в десять тысяч цзиней, полного
тёмной энергии. И если из-за этого громадная статуя развалится, принца постигнет безмерное
раскаяние. Ведь это лучший его образ, высеченный для него Хуа Чэном.

- Не стоит волноваться, - сказал Хуа Чэн. – Статуя в порядке. Это дрожит гора.

Так и есть – внизу стремительным потоком сходил снег, в некоторых местах обнажилась сама гора.
Похоже, что-то пыталось вырваться из Медной печи.

Хуа Чэн заслонил Се Ляня собой, а принц произнёс:

- Это Безликий Бай.

Разумеется, принц не стал бы самонадеянно полагать, что каменная статуя одним ударом
раздавила бы Безликого Бая насмерть. Возможно, он лишь недолго находился в бессознательном
состоянии, и потому не стоило терять бдительность. Однако вскоре на них налетела волна
раскалённого воздуха.

Эта волна выплеснулась из жерла бездонного вулкана и несла в себе запах вулканической серы.

Се Лянь инстинктивно ощутил приближение опасности, Хуа Чэн тоже серьёзным тоном произнёс:

- Гэгэ, уходим!
Се Лянь сложил руки в магической печати и вместе с Хуа Чэном взбежал по руке статуи, в
несколько прыжков оказавшись на её плече. Изваяние, слушаясь приказа, сдвинулось с места и
помчалось вниз с горы вместе с бурным снежным потоком. Одно скольжение, и позади оставались
несколько ли, в стороны летели снежные волны. Руки статуи оказались свободны, что позволяло
огромному изваянию в десять тысяч цзиней держать равновесие. Но только они добрались до
середины спуска, как гора содрогнулась сильнее прежнего, отчего божественная статуя едва не
упала. Обернувшись, Се Лянь и Хуа Чэн увидели, как вместе с оглушительным грохотом,
потрясшим небеса и землю, из вершины Медной печи, словно способный уничтожить целый мир,
повалил столб чёрного дыма!

Се Лянь так и остолбенел от этой картины. Но в тот же миг небо над ними заволокло густыми
чёрными тучами, и в этих тучах, скрывших солнечный свет, замелькали бесчисленные
человеческие лица, руки, ноги… Невероятно жуткое зрелище!

Се Ляню уже доводилось видеть нечто подобное несколько сотен лет тому назад. И вот сегодня
пришлось узреть снова!

- Это ведь…?

Хуа Чэн сосредоточенно ответил:

- Души погибших людей Уюна.

Должно быть, души всех погребённых под пеплом извергшегося вулкана жителей Уюна собрались
над ними.

Хуа Чэн вдруг воскликнул:

- Гэгэ, внизу, в десяти чжанах!

Се Лянь немедля приказал божественной статуе нанести удар каменной рукой в указанном
направлении.

Там среди белого марева стояла белая фигура. Безликий Бай. Он почти слился со снежным
потоком воедино, и всё же не укрылся от их глаз. От удара толстый пласт снега поднялся огромной
волной, но цель ускользнула.

Подвергшись совершенно недавно атаке каменной статуи в темноте, на этот раз демон,
разумеется, был готов. Белый силуэт мелькнул, а уже в следующий миг очутился на колене
громадного изваяния. Статуя, не промедлив ни мгновения, занесла руку для удара, но на полпути
Се Лянь, сжав зубы, приложил усилие, чтобы её остановить, и подумал: «Ещё немного, и я бы
попался!»

Статуя только что пробилась через печать Медной печи собственной головой, и если Се Лянь
позволил бы изваянию нанести удар каменной ладонью по каменным коленям, малейшая ошибка
могла бы привести к тому, что оно лишилось бы руки или ноги. Похоже, это и была цель Безликого
Бая – заставить статую навредить самой себе. Се Лянь вовремя приказал каменному божеству
остановиться, а тем временем Хуа Чэн медленно вынул из ножен длинный и тонкий серебряный
клинок своей сабли.

- Убирайся, - бросил он Безликому Баю.

Безликий Бай поднял голову, глядя на них. Хуа Чэн с угрозой добавил:

- Не тебе касаться этой статуи своими грязными лапами.

Неожиданно Се Лянь воскликнул:

- Сань Лан!!!

Он указал на вершину Медной печи. За чёрным дымом нечто выплеснулось наружу.

Нечто текучее, цвета алого золота, обжигающе-кипящее.

Вулканическая лава!

Красно-золотая лава смешалась с клубами чёрного дыма и потекла вниз с горы, накрывая всё на
своём пути. Воспользовавшись замешательством, Безликий Бай спрыгнул со статуи и исчез среди
снегов. Се Лянь, отбросив мысль броситься в погоню, закричал:

- Бежим!

Громадная статуя, послушавшись приказа, в несколько широких прыжков, которые грохочущим

эхом раздались по округе, сбежала с Медной печи. Казалось, земля содрогнулась, когда ноги
статуи коснулись ровного подножия горы!

Изваяние двигалось быстро, однако лава и чёрный дым также поражали скоростью – пугающий
поток почти настиг их. Оказавшись внизу, Се Лянь не решился останавливаться, тут же велел статуе
подняться и бежать прочь. На бегу принц понял, что скорость статуи снижается! В душе это
показалось ему странным и нехорошим знаком, принц даже решил было, что ему лишь
померещилось, когда вместе с каменным исполином он остановился и ухнул вниз.

Изваяние, перестав слушаться, встало на месте и опустилось на одно колено!

Затем и вовсе подалось вперёд, словно лишилось сил и вот-вот свалится от усталости. Сердце Се
Ляня мгновенно подскочило к самому горлу.

Беда! Они падают!

И огненный поток вот-вот настигнет их!

Прямо в этот момент Се Лянь ощутил на поясе руки Хуа Чэна, который притянул его к себе, одной
рукой крепко обнял за талию, другой приподнял голову за подбородок и прижался чуть
холодными губами.

-…

Принц округлил глаза, затем его грудь наполнил приятный освежающий поток, который растёкся
по всему телу, придавая сил. Поцелуй вышел коротким – Хуа Чэн почти сразу отстранился и сказал:

- Гэгэ, попытайся ещё раз поднять её!

Се Лянь немедленно пришёл в себя, сложил руки в печати, и статуя, которая уже почти упала
лицом вниз, резко выбросила вперёд руки, упираясь в землю.

И следующим шагом поднялась снова!

Оказывается, изваяние не только с виду истратило все силы – это случилось на самом деле. Чтобы
управлять таким огромным божественным образом, необходимо затратить страшное количество
магических сил, и принц без остатка сжёг те, что ему передал Хуа Чэн перед прыжком в жерло
вулкана. Не удивительно, что статуя замедлилась и стала падать. Только вновь ощутив магические
силы, статуя «ожила». И на этот раз она бежала быстрее прежнего, двигалась намного проворнее.
Однако Хуа Чэн воскликнул:

- Гэгэ, ещё быстрее!

Се Лянь и сам хотел бы приказать статуе бежать быстрее, но в то же время переживал, что так
затратит больше магических сил, поэтому неуверенно спросил:

- Выдержит ли она? Что если магические силы опять иссякнут?!

Уверенный голос Хуа Чэна прозвучал возле уха принца:

- Этого не случится, думай только о скорости! Никогда ничего не бойся, я здесь, с тобой!

Хуа Чэн стоял рядом, крепко держа принца руками за талию. И присутствия его одного было
достаточно, чтобы Се Лянь почувствовал, будто бы весь мир встал на его сторону. Принц сделал
глубокий вдох, закрыл глаза и ответил:

- Хорошо.

Затем вытянул руки вперёд, задействовал все магические силы, чтобы сложить самую сильную
печать, и выкрикнул приказ:

- Беги!

Бум! Бум! Бум! Бум!

Каменная божественная статуя понеслась вперёд, одним прыжком преодолевая несколько ли,
перескакивая через ущелья и перелетая через холмы. Они действительно оставили чёрные
дымовые облака и лаву далеко позади! На такого огромного «бегуна» было невозможно не
обратить внимание, от одного его шага волной расходилась мощная дрожь, будто с небес падали
булыжники!

Эта дрожь затронула бесчисленных демонов, рассеянных по всей территории горы Тунлу, и все
они растерянно остолбенели. Многие, задрав головы, увидели собравшиеся в небе чёрные тучи,
однако только подивились, не придавая большого значения. Всё-таки они находились в месте, где
могло случиться что угодно, и это всего лишь озлобленные духи, а демоны практически ничем от
них не отличаются, каждый день таких встречается несметное множество – чего тут бояться?

Но стоило демонам узреть огромную бегущую статую Бога Войны, они так и застывали,
потрясённые …

Это что ещё такое?!

Тут же раздались испуганные вопли:

- Какая громадина-а-а-а-а-а!

Им никогда не доводилось встречать настолько исполинские статуи. Зрелище поистине

пугающее!!!

Сначала Се Лянь хотел обогнуть столицу Уюна, чтобы его божественная статуя не превратила в
руины старинные здания с двухтысячелетней историей, но вдруг вспомнил:

- Сань Лан, Генерал Пэй, Повелитель Дождя и остальные… они ведь всё ещё где-то здесь?

- Да.

- Возвращаемся, возвращаемся, - торопливо велел изваянию Се Лянь. – Мы кое-что забыли,

подберём и унесём их тоже!

Статуя, которая бежала слишком быстро, резко остановилась, даже отшатнувшись, и уже
развернулась назад, когда Се Лянь вдруг ощутил, как всё вокруг содрогнулось, под ногами
опустело, и сам он подлетел в воздух.
Только тогда принц осознал, что же произошло.

Статуя упала!

Се Лянь и Хуа Чэн ровно опустились на грудь каменного колосса. Приказывая статуе подняться,
принц посмотрел вперёд и обнаружил, что изваяние упало не по его вине, а по иной причине.

Перед ними вздымалась высокая гора.

Конечно, она не могла сравниться по высоте с Медной печью, но всё же оказалась выше каменной
статуи принца. Се Лянь прекрасно помнил, что они не перебирались через гору, когда бежали
вперёд, поэтому заглянул дальше, через неё.

Как и следовало ожидать, за первой горой встали ещё две, примерно такие же по высоте. Три
величественные горы преградили огромной каменной статуе божества путь назад.

- Гэгэ, будь осторожен, - предостерёг Хуа Чэн. – Это и есть «стражники» горы Тунлу. «Старость»,
«Болезнь» и «Смерть».

Вырвется из плена медной печи божество, стоящее меж небом и землёй.

Часть третья
v 5 - 201
Едва каменная статуя успела подняться с земли, первое горное чудище тут же бросилось в атаку.

Се Лянь вспомнил слова Хуа Чэна о том, как эти исполины гоняли его по всей территории горы
Тунлу, поэтому не решился недооценить их силу. Он инстинктивно приказал статуе подпрыгнуть,
чтобы перелететь через гору, но всё-таки не рассчитал, что изваяние таких размеров не сможет
выполнить столь сложный трюк, – прыжок не удался, и их настиг новый удар.

Раздался такой грохот, что казалось, дрогнули небо и земля. Статуя покачнулась и упала в
непосредственной близи от столицы Уюна, раздавив под собой целую улицу. Едва изваяние
пошевелилось, чтобы встать, послышался треск от рушащихся зданий, некогда роскошных дворцов
знати. Се Лянь и сам едва не упал, но Хуа Чэн крепко схватил его за руку.

- За мной!

Вместе с принцем он в несколько прыжков очутился на голове статуи. Оказалось, что волосы
огромного каменного божества убраны в нефритовую корону, подобную маленькой открытой
площадке, на которой они как раз и поместились. Здесь наконец можно было встать ровно,
намного удобнее, чем на плечах или ладони изваяния. Но не успели они выдохнуть, как горное
чудище напало снова, так врезавшись в статую, что та отшатнулась на несколько шагов. К счастью,
на этот раз Се Лянь был готов: – они не упали, только неосторожно растоптали ещё несколько
строений. Не удержавшись от угрызений совести, про себя принц только и успевал повторять
«Прошу меня извинить». Стараясь не наступать каменными ногами на маленькие домики, он
озадаченно спросил:

- Почему они преследуют нас? Что мы такого сделали?

- Они преследуют всех, кого встретят, не только тебя, гэгэ. Ну а ты сейчас чрезмерно привлекаешь
их внимание.

- Разумеется, такое огромное изваяние будет привлекать внимание…

Внезапно все три горных чудища атаковали одновременно, окружив каменное божество с трёх
сторон и сужая круг, словно в попытке раздавить противника. Статуя не могла пошевелиться, как и
Се Лянь, – он все силы вложил в попытку оттолкнуть чудищ, но не смог сдвинуться с места.
Похоже, ему не хватит сил, чтобы с ними справиться!

Принц раздумывал, нет ли другого способа освободиться из плена, и невольно шагнул назад, но
упёрся в чью-то грудь. Обернувшись, он увидел Хуа Чэна, который взял его за плечи со словами:

- Борись и ни о чём не думай! Всё в порядке, среди них нет тебе достойного противника. Ничто на
свете не сможет тебя остановить!

Его грудь, словно самый надёжный и крепкий тыл, придала Се Ляню стократной уверенности.
Окружив себя чистым потоком, принц сделал усилие… и наконец прорвался через окружение!

Под грохот камней ему удалось оттолкнуть горных чудищ на целую ли, в стороны полетел песок и
клубы пыли. Однако чудища, отступив, снова двинулись вперёд. Се Лянь за несколько мгновений
сложил пять ручных печатей со словами:

- Не! Стойте! На! Моём! Пути!

Громадная статуя подпрыгнула в воздух, опустилась обеими ногами на вершины двух горных
чудищ, одновременно с этим положила ладонь на рукоять висящего на поясе оружия… и
выхватила меч!

Все движения были выполнены без единой заминки, чётко и аккуратно, точно как настоящим
живым человеком. Преисполнившись энтузиазма, Се Лянь выкрикнул:

- Я разрублю вас… Ой, стойте, кажется, не разрублю…???

Принц уже приготовился сделать зрелищный выпад и разбить гору пополам… Но стоило ему
занести руку каменной статуи для удара, он понял: что-то не так, а посмотрев вверх, и вовсе
покрылся холодным потом. Исполин действительно выхватил меч, но только… почему в его руке
оказалась лишь рукоять???

Где же клинок???

Се Лянь так и остолбенел, а Хуа Чэн рядом с ним, приложив два пальца ко лбу, виновато
проговорил:

- Гэгэ. Просто, забыл сказать тебе. Меч статуи я не высек целиком. Это моя ошибка.

-…

Ну конечно! Хуа Чэн высекал статую прямо из стены внутри Медной печи, и по его задумке меч
оказался скрыт за бесчисленными складками длинных рукавов и подола одежд. Поэтому он высек
лишь рукоять. Когда наполненная магической силой статуя пришла в движение, ей, разумеется, не
удалось сотворить клинок меча из воздуха.

Хуа Чэн, нахмурившись, сосредоточенно заметил:

- Я просчитался. Всё-таки мастерства мне не хватило. В следующий раз я высеку в камне каждую,
самую мелкую, деталь.

-…

Се Лянь почувствовал, что тот не шутит, и поспешил заверить:

- Нет, нет, сделано уже достаточно искусно. Правда!

В общем, без меча принц не мог никого разрубить. Поэтому пришлось сменить тактику… сорваться
с места и бежать со всех ног!

Се Лянь тут же велел статуе спрыгнуть с вершин горных чудищ, бросить за спину не
пригодившуюся рукоять каменного меча и бегом спасаться от погони. Они с Хуа Чэном остались
стоять на небольшой площадке на голове изваяния. В лицо летел свистящий ветер, треплющий их
чёрные волосы, белые одежды и красные рукава. Опустив тот факт, что они спасались бегством,
этой картиной можно было даже любоваться. К уху Се Ляня подлетела серебристая бабочка, от
которой послышались несколько голосов. Принц сразу же взял бабочку в руки.

- Это Фэн Синь и Му Цин? А с вами Повелительница Дождя и Генерал Пэй?

Так и есть – от бабочки раздавались знакомые голоса.

- Послушайте, - сказал Пэй Мин. – Ваше Высочество, не обязательно так громко кричать.

- Ах, простите, - ответил Се Лянь. – У меня сейчас слишком много магических сил, я буду держать
себя в руках.

-…

Му Цин тоже подал голос:

- Что? Ты сказал, у тебя много магических сил? У тебя?

- Вы все собрались вместе, так? – ушёл от ответа Се Лянь. – Где вы находитесь?

- Мы встретились с Генералом Пэем, Пэй Су и остальными. Сейчас мы находимся в лесу недалеко

от реки Уюн. Готовимся выбираться отсюда.

Вмешался Фэн Синь:

- Что у тебя там случилось? Кажется, в стороне Медной печи произошло что-то странное! Нужна
наша помощь?

Се Лянь быстро сказал:

- Не нужна! Оставайтесь там, я скоро прибуду за вами, расскажу всё при встрече! А, мы уже на
месте!

Впереди показалась река Уюн. Каменный исполин перемахнул через русло и присел на корточки
возле густого леса. На удачу именно в тот момент принц заметил Фэн Синя и Му Цина, выходящих
на открытое пространство и озирающихся по сторонам, будто в поисках кого-то. Но они спутали
направление – не догадались посмотреть наверх, поэтому никак не могли увидеть Се Ляня и Хуа
Чэна.

- Ваше Высочество, ты ещё не добрался? – обратился Фэн Синь к серебристой бабочке. – Где ты?

Се Лянь, сложив руки у рта, закричал прямо так, с высоты:

- Я уже здесь! Наверху! Посмотрите, прямо над вами!

-…

Тогда двое наконец-то обнаружили огромную тень, которая накрыла их, и медленно подняли
головы.

Перед ними предстал несравнимо громадный «Се Лянь», присевший возле леса и глядящий на
них. На лице исполина даже играла очень селяньская, доброжелательная улыбка.
Поленившись даже опустить взгляд на этих двоих, Хуа Чэн, расслабленно скрестив руки на груди,
просто стоял в стороне. Принц помахал рукой, глядя вниз:

- Видите? Здесь!

Этот невероятных размеров «Се Лянь» производил поистине неизгладимое впечатление и при
первой встрече приковывал всё внимание исключительно к себе. Му Цин, видя перед собой лишь
это огромное лицо, пробормотал:

- Да я, никак, умом тронулся…

В глазах Фэн Синя тоже стояло только лицо статуи, он затараторил себе под нос:

- Твою мать… твою мать… Да твою ж мать, что это, чёрт подери, такое???

Се Лянь:

- Э-э…

Хуа Чэн повёл бровью, будто ему стоило очень больших трудов не прыснуть со смеху. По правде
говоря, никто в самом деле никогда ещё не видел такой огромной, но при этом выполненной
настолько искусно божественной статуи. До сих пор самая большая статуя принадлежала Цзюнь У,
но и она могла по высоте дойти лишь до пояса этому изваянию наследного принца…

Фэн Синь и Му Цин оказались так сильно потрясены, что Се Ляню пришлось позвать их несколько
раз, чтобы они наконец увидали настоящий прообраз статуи. Остальные тоже постепенно вышли
из леса, и каждый при виде статуи от испуга чуть не сворачивал шею или не валился с ног. Се Лянь,
не зная, плакать или смеяться, приказал статуе опустить руку на землю и раскрыть ладонь.

- Началось извержение Медной печи, - сказал принц. – Боюсь, скоро огонь доберётся и сюда,
вместе с тремя горными чудищами. Скорее, поднимайтесь все, я унесу вас в безопасное место!

Один за другим, все собравшиеся забрались по руке статуи и расположились на её теле. Се Лянь
наверху почувствовал ощутимое движение воздуха, а обернувшись, увидел, как к ним быстро
ползёт чёрный дым и пепел. Статуя выпрямилась и продолжила путь.

Реакция Пэй Мина и остальных оказалась вполне сносной: они лишь подивились, но потом
успокоились. А вот Фэн Синь и Му Цин всё никак не могли прийти в себя. Наверное, потому, что и
лицо, и образ, и фигура этой статуи были им слишком хорошо знакомы, поэтому в увеличенном
состоянии поражали сверх меры. Стоя на плече колосса и не веря своим глазам, Фэн Синь сыпал
вопросами:

- Кто это сотворил? Кто её высек? Почему я такого никогда не видел? И даже не слышал!

Хуа Чэн с фальшивой улыбкой ответил:

- Ты ещё многого в этой жизни не видел.

Прямого ответа не прозвучало, однако практически все, а в особенности Фэн Синь и Му Цин, не
совещаясь, поняли:

Это его рук дело!

- Просто не могу поверить… - произнёс Му Цин. – Как тебе удалось сдвинуть его с места? Сколько
же магических сил нужно затратить? Тебе хватает? Ты же полностью их лишился?

На этот раз Хуа Чэн ничего не сказал, а Се Лянь, бросив на него взгляд, прикрыл рот кулаком и
замялся:
- Ну, на этот счёт…

Вмешался Пэй Мин:

- Если нет магических сил, их можно позаимствовать. Это же очень просто.

- Ха-ха-ха-ха, да…

По пути им попадалась всяческая нечисть, которая, видя потоки лавы и фонтаны огня, тоже поняла
– дело плохо, и принялась цепляться за каменного исполина с криками:

- И меня подождите!

- Я, я, я, я тоже с вами!

- И нас, и нас возьмите!

Хуа Чэн велел им убираться прочь и послал вниз рой бабочек – засверкали холодные вспышки,
послышался вой демонов. Снизу прозвучал голос Инь Юя, он, держа на руках Гуцзы, позвал:

- Градоначальник! Ваше Высочество наследный принц! Пустые оболочки погибших жителей Уюна
и крысы-людоеды пришли в движение, стеклись в единый поток и, похоже, направляются за
пределы горы Тунлу!

Повелитель Дождя, сидя на чёрном быке, сосредоточенно взглянула на небо со словами:

- Кажется, то, что скрывается в тёмных облаках, тоже очень хочет вырваться наружу.

Она не ошиблась – метающиеся в чёрных тучах твари были озлобленными духами, жаждущими
свежей крови и плоти живых, чтобы поселиться в их телах и обернуться жуткими ликами. На горе
Тунлу не осталось людей, кроме демонов здесь были лишь небожители, к которым духи не могли
приблизиться. Разумеется, они желали вырваться на свободу. Бесчисленные искривляющиеся
лица с длинными чёрными хвостами дыма, подобно червям, кружились в небе. Се Лянь
почувствовал дрожь в руках, но всё же уверенно сказал:

- Гора Тунлу ограждена барьером, через который не пробиться ни снаружи, ни изнутри. Думаю,
они пока не способны покинуть…

Но принц не договорил – Хуа Чэн вдруг сжал его руку. Сердце Се Ляня сжалось следом, он тут же
схватил Хуа Чэна в ответ и спросил:

- Что такое? Я трачу слишком много сил? Прости, прости, лучше мне всё-таки использовать их
поэкономнее…

Хуа Чэн, закрывая правый глаз рукой, возразил:

- Нет, гэгэ, об этом не беспокойся, но… барьер вокруг горы Тунлу пал.

- Что? – не сразу понял Се Лянь. – Пал?

Но ведь он только что сказал, что с барьером у них нет причин для беспокойства! Да что же это
такое!

Хуа Чэн пояснил:

- Разрушен. Боюсь, это дело рук Безликого Бая. Эти твари вот-вот вырвутся наружу.

Четыре Бога Войны обернутся мечом в ладони

v 5 - 202
Но если озлобленные духи вырвутся на свободу, разразится третья волна поветрия ликов!

Се Лянь воскликнул:

- Нужно придумать, как их остановить!

Му Цин, которому от ветра растрепало волосы и одежду до такой степени, что было больно
смотреть, прокричал с плеча статуи:

- И как же ты их остановишь?

Статуя резко затормозила, подняв столб пыли.

- Всем задержать дыхание! – велел Се Лянь.

Следовавший за ними по пятам чёрный дым настиг статую в тот же миг. Каменный исполин нанёс
удар, и поднялся ветер, от которого могло бы вырвать с корнем столетние деревья. Часть дыма и
пепла удалось рассеять этим ударом, часть унесло ветром, но всё же Се Лянь в душе невольно
посетовал: «Вот если бы у меня был меч!»

Хуа Чэн словно разгадал его мысли:

- Гэгэ, если тебе нужен меч, есть один способ.

- Что за способ? – обрадовался принц.

- Зависит от того, согласятся ли на это твои божественные коллеги снизу.

- Если что-то придумал, говори прямо, — вмешался Фэн Синь. – Не надо путать его этим «может
есть, а может нет».

Се Лянь, впрочем, уже и сам догадался, о каком способе говорит Хуа Чэн.

- Имеешь в виду… попросить Генерала Пэя и остальных обернуться магическим клинком?

- Верно, — ответил Хуа Чэн. – Магические силы небесных чиновников на территории горы Тунлу
ограничены, но с нами несколько Богов Войны, и если они вчетвером обернутся магическим
клинком и нанесут удар все вместе, думаю, мощь будет достаточно сильной.

Пэй Мин отозвался первым:

- Мне эта затея кажется выполнимой.

Му Цин однако всё ещё сомневался:

- Уверены, что сработает? Сколько тут Богов Войны? Трое?

Пэй Су и Инь Юй лишены магических сил, Повелитель Дождя – не Бог Войны, остались только Пэй
Мин, Фэн Синь и Му Цин.

- Нет, — заметил Пэй Мин. – Четверо. Циин тоже с нами.

- А?

Инь Юй, секунду поколебавшись, перехватил Гуцзы одной рукой, а другой вынул из-за пазухи
неваляшку. Однако не успел он снять печать, как игрушка начала бешено раскачиваться и громко
визжать. У остальных от этого крика уши пронзило болью, все как один обхватили голову руками, а
Инь Юй второпях наложил на неваляшку ещё одну печать и вынул другую, при этом стирая пот со
лба:

- Простите, перепутал. То был Лазурный демон, Ци Жун. Вот этот нужный. – Он подбросил второго
неваляшку в воздух, с хлопком расплылось облако красного дыма, и вниз полетел уже юноша,
фигура которого появилась из этого облака.

Исполинская статуя протянула руку, и юноша, перевернувшись в падении, опустился ровно на её

каменную ладонь. Почесав кудрявые волосы, слипшиеся от крови, он поднял голову и растерянно
застыл, увидев всю необычайную компанию. Инь Юй уже спрятался за чьей-то спиной, но Цюань
Ичжэнь всё равно его заметил, подпрыгивая с громким:

- Шисюн!

-…

Цюань Ичжэнь тут же принялся прыжками взбираться наверх по статуе, а у Инь Юя от одного его
вида разболелась голова. Наверное, он готов был три дня и три ночи слушать крики Ци Жуна, чем
лишний раз перекинуться словечком с Цюань Ичжэнем. К счастью, Пэй Мин перехватил
последнего на полпути и повёл с собой:

- Пойдём, пойдём, за работу, Циин. Когда закончим, сможешь предаться воспоминаниям со

старым другом.

Цюань Ичжэнь ничего не понял и, к тому же, был не прочь свести с Пэй Мином кое-какие счёты,
поэтому уже собирался ввязаться в драку, однако заметил наверху Се Ляня, который, сложив руки
в молитвенном жесте, искренне поблагодарил:

- Спасибо за помощь, Циин.

-…

Пускай Цюань Ичжэнь совершенно не понимал, что тут происходит, всё-таки, почесав голову,
согласился принять участие. Если бы Му Цина одного попросили стать мечом для другого Бога
Войны, не обошлось бы без возражений, однако, раз их набралось целых четверо, он не мог вдруг
махнуть рукой и отказаться, так что просто промолчал. Так четверо – Пэй Мин, Фэн Синь, Цюань
Ичжэнь и Му Цин выстроились друг за другом в ряд на ладони каменной статуи божества.

Хуа Чэн, опираясь локтями об украшение в волосах изваяния, посмотрел вниз и спросил:

- Вам не кажется, что последним двоим лучше поменяться местами?

Если рассуждать разумно, то они должны были выстроиться так: Пэй Мин, Фэн Синь, Му Цин, а
последним – Цюань Ичжэнь. По магической силе Цюань Ичжэнь был самым нестабильным, и если
окажется в центре клинка, при особенно мощном ударе такой меч может «сломаться». Но Се
Лянь, стерев пот со лба, ответил:

- Нет, не лучше. Фэн Синя и Му Цина нельзя ставить рядом ни в коем случае, иначе в процессе
битвы они могут сами начать биться, поэтому их непременно должен кто-то разделять.

Хуа Чэн приподнял бровь, всем своим видом как бы говоря «наилучшим исходом будет, если эти
двое поубивают друг друга». А тем временем внизу четверо Богов Войны окружили себя
духовным сиянием, которое становилось всё сильнее, распространялось всё дальше,
объединялось с другими, пока наконец не приняло форму духовного меча!

Едва это случилось, огромная статуя подбросила клинок, протянула руку и схватила его за рукоять!
Ощутив в руке оружие, Се Лянь будто бы обзавёлся крыльями – его мощь многократно возросла, и
принц нанёс сокрушительный удар!

Едва духовный меч касался озлобленных духов с чёрными хвостами, как они тотчас, издав
пронзительный крик, исчезали. Клинок в руках Се Ляня, сокрушая противника направо и налево,
кружился так быстро, что казался распустившимся цветком, был подобен ураганному ветру,
разгоняющему тучи. Там, где он пролетал, словно разрывались бесчисленные фейерверки –
зрелище поистине услаждало глаз. Демоны, наблюдавшие за действом на земле, раскрыли рты от
удивления и разбегались в стороны только тогда, когда каменный исполин едва не наступал на них
своим тяжеловесным сапогом. Однако в самый разгар битвы изваяние вдруг неловко покачнулось,
готовое упасть. Се Лянь поскорее упёрся мечом в землю, с трудом удержав статую на ногах.

- Ваше Высочество, в чём дело? – воскликнули все четверо Богов Войны, обернувшиеся мечом.

- Продолжайте биться! Они снова собираются!

Се Лянь, управлявший статуей так долго, ощутил лёгкую усталость. С него градом катился пот, в
душе нарастало напряжение, однако он ответил:

- Ничего, всё в порядке! Просто…

Просто магические силы опять подошли к концу!

Принц резко обернулся. Хуа Чэн стоял совсем близко, сразу за ним, как будто уже готовый
протянуть к нему руки. Поэтому Се Лянь решил – была не была.

Он бросился к Хуа Чэну, ладонями обхватил его лицо, чуть приподнялся на носочках, закрыл глаза
и прижался губами к его губам.

Фэн Синь:

- ……………

Му Цин:

- ……………

Цюань Ичжэнь:

-?

Пэй Мин:

- Хо-хо[1].

1 В оригинале Пэй Мин говорит «хэ-хэ/хе-хе», но по какой-то причине фандом требует от нас
именно такой формулировки.

Просто схватить Хуа Чэна за лицо оказалось недостаточно – Се Лянь решил, раз уж всё зашло так
далеко, почему бы не «позаимствовать» побольше? И крепко обнял Хуа Чэна руками за шею,
целуя ещё глубже. Секундная усталость мигом прошла, тело наполнилось духовными силами. Ну а
от меча в руке статуи послышались разнообразные вопли.

- Да что же это делается??? – потрясённо вскричал Фэн Синь. – Что вы творите??? Ваше
Высочество???
Се Лянь, по неосторожности подавившись, наконец отстранился от Хуа Чэна и, не решаясь
смотреть вниз, крикнул куда-то в небо:

- Я… заимствую магические силы! Просто заимствую магические силы! Ничего неподобающего!

Му Цин тоже поразился:

- Но ведь для этого совершенно не обязательно делать ничего подобного??? Достаточно было
коснуться ладонями, как для принесения клятвы?!

Се Лянь, сам не понимая, что говорит, нёс полнейшую чепуху:

- Ха-ха-ха-ха! Вы меня раскусили! На самом деле это не передача магических сил! Ха-ха-ха-ха…

Видя его состояние, Хуа Чэн, тоже посмеявшись, взял лицо Се Ляня в свои ладони, наклонился,
поцеловал принца в лоб и с нежностью произнёс:

- Не волнуйся так, гэгэ.

-…

Весьма странно, но в следующий миг Се Лянь сразу же пришёл в себя. Притворяясь, что не слышит
голосов Фэн Синя и Му Цина, он сделался серьёзным и вновь сложил ручную печать. Каменное
изваяние немедля вскинуло меч и принялось рубить с удвоенной силой, будто её тело
переполняла бесконечная мощь!

Цюань Ичжэнь восхитился:

- Так значит, он и правда заимствовал магические силы! Неожиданно стал сильнее…

Му Цин, не выдержав, бросил:

- Просто чушь собачья, что бы ты понимал… — но потом, должно быть, вспомнил, что не стоит
посвящать в такие подробности Цюань Ичжэня, этого большого ребёнка, и решил исправиться: —
Да, именно, он заимствовал магические силы.

Пэй Мин, посмеиваясь, поддержал:

- Всё верно, но только не вздумай таким же образом заимствовать магические силы у кого попало,
понял, Циин?

Фэн Синь:

- ??? О чём вы вообще говорите??? Вы что, правда в это поверили???

Несмотря на возросшую мощь каменного исполина, озлобленные духи закрыли собой всё небо, и
не существовало такой сети, которая могла бы изловить их всех до одного. Разглядев серьёзного
противника в лице статуи, духи разлетелись прочь, подобно огромным головастикам с
человеческими лицами, за которыми по воздуху тянулись длинные хвосты.

Се Лянь скомандовал:

- В погоню!

Статуя не успела сделать и пары шагов, когда случилось непредвиденное – она вдруг завалилась
набок!

Но ведь только что принц запасся достаточным количеством магических сил и находился в
отличной форме, никаких причин для подобного происшествия не существовало. Когда изваяние
накренилось, Се Лянь посмотрел вниз и наконец заметил, что в каменной ноге зияет дыра, из
которой сыплются крупные куски скалы. А следом со статуи легко слетела белая фигура, которая
приземлилась и тут же исчезла бесследно, так что ни боги, ни демоны её не заметили. Это был
Безликий Бай.

Он голыми руками повредил статуе ногу!

Исполин с грохотом рухнул. К счастью, всех, кто находился в тот момент на статуе, нельзя было
назвать простыми людьми, реакция у них оказалась молниеносной – божества заблаговременно
спрыгнули с падающего изваяния и благополучно оказались на земле.

Се Лянь и Хуа Чэн вернулись на грудь статуи, и принц попытался вновь отдать ей приказ подняться,
что оказалось крайне сложной задачей. Огромный каменный бог лежал, словно поверженный, и
медленно пытался хотя бы перевернуться.

Му Цин, всё ещё внутри духовного меча, спросил:

- Ну как? Он ещё сможет встать?

- Опять закончились магические силы? – вмешался Цюань Ичжэнь. – Не позаимствовать ли ещё

немного?

- Нет, — ответил ему Пэй Мин. – На этот раз дело не в магических силах. И вообще, Циин, не стоит
больше вспоминать о том случае, забудь навсегда.

Се Лянь заключил:

- Боюсь, повреждение слишком серьёзное… Статуе тяжело подняться снова.

Камень не чувствовал боль, но если заставить статую продолжить сражение, возможно,

повреждённая нога просто отвалится целиком. И дело не только в том, что тогда её мощь
значительно снизится. Ведь это произведение, к созданию которого Хуа Чэн приложил
наибольшее старание и которое более всего понравилось Се Ляню. Если оно окажется
изуродованным, это принесёт принцу настоящую сердечную боль. Тем временем озлобленные
духи, поняв, что враг повержен, возрадовались и бешено закружились над ними, а затем полетели
в стороны. Неужели небожителям оставалось только смотреть, как эти твари вырвутся на свободу?

Взглянув на Хуа Чэна, Се Лянь понял, что тот явно разгневан на Безликого Бая.

Спустя какое-то время Хуа Чэн позвал:

- Гэгэ…

Но неожиданно сгустившиеся чёрные тучи пронзило ослепительным лучом белого света, будто
над облачным слоем загорелось что-то очень яркое.

Затем сверкнул второй луч, третий, четвёртый…

Бесчисленные белые лучи пронзали тучи, пронзали озлобленных духов!

И это духовное сияние, сильное настолько, что почти слепило глаза, было знакомо всем
присутствующим божествам. Оно практически постоянно наполняло собой и озаряло всю столицу
бессмертных.

Цзюнь У спустился с небес!

Рассуждения белого владыки о загадочном советнике

v 5 - 203
Когда слепящий свет падал на озлобленных духов, они исчезали, испаряясь целыми пластами
облаков, сквозь которые с мечом в руке прорвался Бог Войны в белом доспехе!

Это действительно был Цзюнь У. Остальные, словно увидев родного отца, все как один
воскликнули:

— А! Владыка! – и едва не залились горькими слезами.

Ступая по свету и ветру, Цзюнь У неторопливо опустился на землю и произнёс:

— Не стоит предаваться панике. С вами всё в порядке?

Четверо Богов Войны, обернувшиеся огромным духовным мечом, торопливо приняли истинную
форму.

— Владыка, вы ведь остались на страже столицы бессмертных? – спросил Пэй Мин. – Зачем вы
лично спустились сюда?

— Повелительница Дождя по духовной сети сообщила, что барьер вокруг горы Тунлу разрушен и
положение крайне опасное, поэтому я поспешил сюда.

Остальные обернулись к Повелительнице Дождя и подумали – вот оно что. Барьер разрушен, и
значит, они могли воспользоваться сетью духовного общения, просто в критический момент никто
об этом не вспомнил, все думали только о том, как одолеть тёмных тварей.

— Владыка, — Се Лянь сделал шаг к нему. – Это Безликий Бай. Он вернулся.

Цзюнь У с лёгким кивком ответил:

— Я так и думал, что без него тут не обошлось.

— Он то появляется, то исчезает вновь, и стоило вам спуститься, он вновь куда-то скрылся.

— Нет причин для беспокойства, — заверил Цзюнь У. – Сначала разделаемся с озлобленными

духами, затем отправимся на поиски демона.

Все подняли глаза к небесам, где чёрные клубящиеся тучи рассеивались от мощных лучей света,
которые с собой принёс Цзюнь У.

— Выходит, мы предотвратили рождение нового Князя Демонов? – спросил Пэй Мин.

— Можно считать, что так, — ответил Се Лянь. – Всё же из Медной Печи вырвался не настоящий
демон, а только это.

Взгляды присутствующих вновь переместились в одном направлении. Там, лишившись управления

Се Ляня, ничком лежала огромная каменная статуя. Это громадное творение кропотливой работы
мастера, упав на землю, походило на небольшую гору. Се Лянь, стоя ближе всех, коснулся щеки
изваяния и спросил Хуа Чэна:

— Сань Лан, что с ним делать?

Хуа Чэн, кажется, задумался о чём-то другом, но когда принц задал вопрос, тут же отозвался:

— Гэгэ, не стоит беспокоиться. Пусть остаётся здесь, до тех пор, пока я не восстановлю его
первоначальный вид.

— Неужели его ещё можно отреставрировать?

— Конечно, можно. Понадобится только кусок скалы из Медной печи. Я непременно восстановлю
его, чтобы колосс мог подняться вновь.

— Что ж, тогда пусть пока полежит. Сейчас внутри Медной печи проснулся вулкан, и нельзя сказать
наверняка, когда извержение прекратится.

Оставшиеся в небе озлобленные духи внезапно обернулись настоящим смерчем и, пронзительно

крича, ринулись в одном направлении. Все в растерянности последовали за ними взглядами и
увидели, что нечисть направилась в сторону подземного храма Уюна.

Тёмным тварям некуда было спрятаться от слепящих лучей, и рано или поздно они растворились
бы в воздухе; но теперь огромное множество духов скрылось в том подземном храме, словно их
что-то туда засосало, оставив небо полностью чистым.

— Что происходит? – озадаченно воскликнул Му Цин.

Се Лянь, понимая, что дело плохо, ответил:

— Это всё Безликий Бай! Он применил Сжатие тысячи ли, чтобы куда-то отправить духов!

Цзюнь У взмахнул рукой, разрушив крышу храма, оставшуюся на поверхности, а заодно снял
целый пласт земли. Однако внутри не оказалось ничего, кроме только что нарисованного
магического поля.

— Что он задумал? – вопросил Фэн Синь.

— Куда он направил магическое поле? Куда он их увёл?!

В прошлом этот вопрос следовало бы задать Линвэнь, её дворец выяснил бы место назначения, не
затратив и получаса. Однако сейчас уже сменилось несколько Богов Литературы, которых
поставили на её место, и в ключевой момент никто не отозвался помочь.

От злости Фэн Синь выругался:

— Мать их! Раньше все раздувались от бахвальства, превозносили свои способности до небес и
требовали дать им шанс, чуть не ссорясь друг с другом за возможность показать себя, а что же
теперь никто себя не показывает?! Больше в жизни не скажу, что от дворца Линвэнь нет никакого
толку!

Раздался голос Хуа Чэна:

— В императорскую столицу.

Остальные повернулись к Хуа Чэну, который как раз отнял пальцы от виска и продолжил:

— Он разослал этих тварей по разным направлениям, в разные города. На данный момент

удалось выяснить только один – императорскую столицу, поскольку там произошёл неожиданный
всплеск тёмной Ци.

Поскольку Боги Литературы из столицы бессмертных оказались бесполезны, придётся

воспользоваться помощью главаря мира демонов, чтобы выяснить, куда разлетелись тёмные
твари. Присутствующим небесным чиновникам стало явно не по себе от такой потери лица.
Однако это ощущение тут же улетучилось, ведь опасное положение, в котором они оказались, не
терпело промедления.

— Какую цель преследует Белое бедствие – ясно без слов, тут и думать нечего. Он специально
отправил тварей туда, где больше всего людей. Стоит поветрию ликов возникнуть, оно
распространится с неимоверной скоростью. В столице проживает наибольшее количество
населения, и разумеется, он не обошёл город стороной.

Пэй Мин тоже вмешался:

— Необходимо как можно скорее его остановить, нельзя медлить ни единого мгновения, в
противном случае страшно представить, чем всё обернётся.

Боги Литературы, пытавшиеся заменить дворец Линвэнь, стали для Цзюнь У такой головной
болью, что никакими словами не описать. Владыка тоже повернулся к Хуа Чэну:

— Может ли Ваше Превосходительство точно определить местоположение всех остальных

городов?

— Как раз выясняю. Много времени не понадобится. Инь Юй, займись.

— Слушаюсь, — немедля ответил Инь Юй.

Когда-то Цзюнь У низверг Инь Юя с Небес, и тот, несмотря на полную справедливость такого
решения, увидев Владыку, невольно забеспокоился. Связавшись по сети духовного общения с
подчинёнными из Призрачного города, Инь Юй наконец осторожно назвал несколько
определённых направлений:

— Три сотни ли на юг, двести семьдесят ли на север…

Цзюнь У обратился к Фэн Синю:

— Наньян, ступай на юг.

Фэн Синь отозвался не сразу, словно его что-то останавливало, и Се Лянь догадался, что дело в
поисках Цзянь Лань и её сына. Принц только хотел замолвить за Фэн Синя слово, когда тот, всё-
таки ответив согласием, отошёл в сторону, чтобы нарисовать магическое поле.

— На север отправляюсь я? – не дожидаясь приказа, спросил Пэй Мин.

— Разумеется, ты, — ответил Цзюнь У.

Пэй Мин кивнул и, сделав несколько шагов, заметил, что Пэй Су идёт следом, поэтому обернулся
со словами:

— Твои раны ещё не зажили, а действие яда не закончилось. Лучше останься с Её

Превосходительством.

Пэй Су озадаченно спросил:

— Но… Генерал, я… ведь не… под дейст…вием яда?

Сочувственно похлопав его по спине, Пэй Мин возразил:

— Ты до сих пор разговариваешь обрывками фраз, это называется «не под действием яда»? –
Договорив, Генерал Пэй чуть повернул голову, обменялся с Повелительницей Дождя коротким
кивком и ушёл один.

— Циин, отправишься на запад. Только ни в коем случае не поступай опрометчиво…

Цюань Ичжэнь с недоумением спросил:

— Для чего мне отправляться на запад? И чем это все занимаются?

Повисла неловкая тишина.

Впрочем, нельзя винить Цюань Ичжэня в том, что он не понимал, что происходит. Наверное, его и
так всю дорогу мучали вопросы: Почему его вдруг кто-то ударил? Почему он оказался замурован в
стене? Почему из него сделали неваляшку? Почему попросили обернуться огромным мечом? Ни
одной секунды, когда всё было бы предельно ясно. Видя это, Инь Юй со вздохом предложил:

— Я отведу его. По пути всё объясню.

Вероятно, больше ни у кого не хватит терпения, чтобы взять на себя такую задачу.

— Хорошо! – воскликнул Цюань Ичжэнь.

Му Цин, так и не дождавшись указаний, не выдержал:

— Владыка, а как же я?

Посмотрев на него, Цзюнь У ответил:

— Сюаньчжэнь, ты, должно быть, забыл одну вещь.

— Какую? – озадаченно спросил Му Цин.

— Ты всё ещё находишься под арестом.

—…

Му Цин моментально позеленел. Он и правда совсем забыл об этом! И не только он, а почти все
уже забыли, что Му Цин сбежал из-под стражи в темнице столицы бессмертных, куда его посадили
по подозрению в применении тёмного искусства создания духа нерождённого. И это подозрение
до сих пор с него не снято!

— Твоя помощь не требуется. Можешь вернуться в столицу бессмертных, срок твоего заточения
будет продлён.

— Владыка… Это правда не моих рук дело!

— Когда мы всё выясним, тайное станет явным, и я, разумеется, тебя отпущу. Но до тех пор я не
могу позволить тебе разгуливать где вздумается… Как это скажется на репутации Небес?

Му Цин не желал мириться с таким решением, но ничего возразить не мог, поэтому лишь тихо
отозвался:

— Слушаюсь.

Глядя на обиженного Му Цина, Хуа Чэн, нисколько не скрываясь, громко рассмеялся. Му Цин
бросил на него взгляд, затем на стоящего рядом Се Ляня, и позеленел пуще прежнего, подумав
неизвестно о чём.

Только Повелительница Дождя, которая, не будучи Богом Войны, не стремилась показать свою
силу. Она лишь выразила готовность прийти на помощь, если понадобится, и молча удалилась. А
Се Лянь, разумеется, избрал самую трудную задачу — отправиться в самый густонаселённый
город, императорскую столицу. Цзюнь У же остался, чтобы противостоять трём горным чудищам, а
также, возможно, находящемуся поблизости Безликому Баю. Хуа Чэн бросил кости, и при помощи
Сжатия тысячи ли они вместе с Се Лянем покинули гору Тунлу.

В столице уже стояла глубокая ночь, на улицах царила полная тишина, окна и двери всех дворов
были плотно заперты. Вынырнув из какого-то переулка, Се Лянь и Хуа Чэн быстро направились по
улицам, по пути выискивая следы нечеловеческих созданий. Пройдя несколько шагов, принц
приложил пальцы к виску, применил заклинание сети духовного общения и тихо позвал:
— Владыка?

— Сяньлэ? Что стряслось? Ты уже прибыл в столицу?

— Мы прибыли, и я хочу вам кое о чём поведать.

— Собиратель цветов под кровавым дождём что-то с тобой сделал?

—…

Хуа Чэн, словно что-то почувствовав, приподнял бровь.

— Нет, — ответил Се Лянь. – Он ничего со мной не сделал. Дело в другом, просто я не успел
рассказать. – Он сосредоточенно начал: — Владыка, вы что-нибудь помните… о моём наставнике?

Когда принц упомянул наставника, Цзюнь У, похоже, слегка удивился, спустя мгновение прозвучал
его вопрос:

— Ты говоришь о советнике Сяньлэ?

— Да. Вам ведь раньше приходилось часто общаться? Не замечали ли вы каких-либо странностей
в нём?

Во времена Сяньлэ наставник всегда лично совершал церемонии жертвоприношений, ведь

советники выступают своеобразным мостом между смертными и божествами. Помолчав, Цзюнь У
ответил:

— Замечал.

Се Лянь, задержав дыхание, спросил:

— И какие же?

— Сяньлэ, ты правда хочешь это услышать?

— Да.

— Даже если услышанное тебя разочарует?

Бросив взгляд на Хуа Чэна, Се Лянь повторил:

— Да.

Спустя долгое время Цзюнь У неторопливо заговорил:

— Твой наставник, будучи советником Сяньлэ, занимал должность явно ниже своих способностей.
Его кругозор и умения выходили далеко за рамки твоих представлений.

Се Лянь молча слушал. Следующая фраза заставила его сердце потяжелеть.

— Я считаю, что по времени, которое твой наставник прожил на этом свете, он, возможно, не
уступает мне. А возможно, даже и превосходит меня.

—…

Часть догадок принца подтвердилась.

Если советник на самом деле прожил на свете дольше, чем сам Цзюнь У, выходит, вероятность
того, что именно он был одним из четверых хранителей или самим принцем Уюна, увеличивается!

Се Лянь, не выдержав, задал вопрос:

— Почему вы никогда не рассказывали мне об этом?

— Потому что я и сам долгое время не мог быть уверен.

— Но как вы убедились?

— Когда государство Сяньлэ пало, я нашёл его и сразился с ним. Но, судя по всему, ему всё же
удалось выжить.

—…

Спастись после битвы с Цзюнь У мог только Безликий Бай, больше никто. Се Лянь всё это время
считал, что советник бежал от мятежной армии, но никак не ожидал, что Цзюнь У лично сражался
с ним!

— Но… но почему вы с ним сражались? И почему, убедившись в своих догадках, по-прежнему

ничего мне не рассказали?

— Ты задал два вопроса, однако на самом деле на них есть один ответ.

— Что?

— Я предупреждал, что, возможно, это знание тебя разочарует. Впрочем, также возможно, что
теперешний ты, даже разочаровавшись, достойно выдержишь удар.

Сердце Се Ляня билось всё сильнее, он невольно сжал руку Хуа Чэна, и тот в ответ накрыл его
ладонь своей.

Тем временем Цзюнь У продолжил:

— Я узнал, что он, похоже, пытался нечто в тебе пробудить.

В поисках пяти сотен человек повстречать в чужих краях старого друга.

Часть первая
v 5 - 204
Се Лянь:

— Что… пробудить?

Цзюнь У, словно чем-то обеспокоенный, долго раздумывал, прежде чем сказать:

— Что случилось, Сяньлэ? Почему ты вдруг спросил о своём наставнике? Ты с чем-то столкнулся на
горе Тунлу? Это как-то связано с ним?

Се Лянь, вспомнив, зачем обратился к Цзюнь У, собрался всё подробно рассказать, потом задавать
вопросы, но вдруг с той стороны послышался шум и голос Владыки:

— Я вижу горных чудищ, о которых вы рассказали, — и впрямь необычайные! Сражусь с ними, а

потом мы вернёмся к разговору. Но, раз уж Сяньлэ спросил, советую запомнить одно: твой
наставник не так прост. Если в самом деле встретишься с ним, проявляй тысячекратную
осторожность!

Затем в сети духовного общения воцарилась тишина.

— Владыка? – позвал Се Лянь.

Но Цзюнь У не ответил. Сражаться с горными чудищами было крайне непросто, а когда все трое
нападали разом – тем более. Даже Се Лянь, имея бесконечный источник магической силы и
управляя достающей до небес громадной статуей, не смог справиться с ними. И Цзюнь У в
одиночку наверняка придётся потрудиться. Принц коротко пересказал Хуа Чэну содержание
разговора с Владыкой.

К тому моменту они остановились на широкой улице. В небесах над ними сквозь чёрные тучи едва
проглядывала луна, и в её холодном свете смутно угадывались подобные чёрному дыму твари,
похожие на капли туши, упавшие в чистую воду.

Это и были озлобленные духи, которых Безликий Бай перебросил сюда из храма Уюна. Они пока
не могли проникнуть на территорию столицы, поскольку аура Сына Неба в императорском дворце
и ореол вокруг храмов, установленных на разных улицах города, объединяясь, формировали
серьёзный защитный барьер, который естественным образом отталкивал такое количество
тёмных существ. Поэтому им только и оставалось, что блуждать в вышине над столицей.

Почти каждый город обладал такой же защитной аурой, ведь практически везде рождались
выдающиеся личности или невероятные божества, и получалось, что они освящали землю, на
которой жили. Но… такой барьер не сможет стоять вечно.

— Нужно всего лишь укрепить существующую защиту, — сказал Хуа Чэн.

Но как это сделать?

— Талисманы? Артефакты? – предположил Се Лянь и тут же сам возразил: — Боюсь, они не

сработают.

Озлобленные духи накрыли всё небесное пространство над городом. И никакие талисманы или
артефакты не выдержат натиска, если только их не многие и многие тысячи. Пройдясь туда-
обратно, Се Лянь произнёс:

— Сань Лан, у меня есть идея, как укрепить барьер. Но… понадобятся люди.

— Сколько?

— Очень много. Чем больше, тем лучше, как минимум пять сотен.

— Живых или мёртвых?

Он слушал со всей серьёзностью и нисколько не шутил.

— Живых, — ответил Се Лянь. – Демоны не подойдут. Мне нужно воспользоваться человеческой

решимостью и энергией Ян, чтобы прогнать духов.

— Раз так, получается, нужны добровольцы.

— Да. Они должны согласиться помочь добровольно, и к тому же с намерением дать отпор врагу,
защитить кого-то. Если в их сердце останется страх или недостанет внутренней Ци, духи могут
прорваться, воспользовавшись этой слабостью.

Хуа Чэн слегка кивнул и заметил:

— Такие, как солдаты, сражающиеся на передовой, – они должны более всего желать победы и
нести в сердце веру. Принуждённые или стремящиеся отступить, не имеющие ни капли воинского
духа, не победят никогда. Только сбегут с поля битвы и будут разбиты в пух и прах.

— Именно это я и имею в виду. Сань Лан, ты сможешь найти таких людей?
Задумавшись ненадолго, Хуа Чэн медленно произнёс:

— Гэгэ, если бы тебе понадобились мёртвые, я бы привёл их сколько угодно. Живых, но не

желающих помочь, отыскать тоже легко. Но чтобы добровольцев… это может оказаться непросто.
— Помолчав, он добавил: — В мире людей действительно немало тех, кто поклоняется Князю
Демонов. Но мне прекрасно известно, что, во-первых, они испытывают ко мне страх, во-вторых,
чего-то от меня хотят, поэтому готовы покориться мне во всём. Я мог бы привлечь их угрозами или
обещаниями, но боюсь, что таким способом мы не найдём людей, которые тебе нужны. Прости.

Се Лянь внимательно выслушал и сказал:

— Тебе не за что просить прощения. Мы вместе придумаем, как их найти.

— Да. И кстати, гэгэ, есть хорошая новость. В пятидесяти шагах впереди за углом как раз собралась
толпа.

Се Лянь тоже почувствовал чьё-то приближение, а посмотрев в указанном направлении, увидел

выворачивающую из-за угла группу людей. Только заприметив Се Ляня и Хуа Чэна, они от страха
заорали:

— Демоны!!!

Но принц, приглядевшись внимательнее, узнал их и радостно позвал:

— Господа, мы вовсе не демоны, это же я!

Среди людских одеяний пестрели самые разнообразные монашеские и заклинательские одежды,

очень знакомые глазу, а впереди всех в разукрашенной даосской рясе выхаживал… Всевидящий
глаз! Выходит, за ним целой вереницей следовали те самые монахи и заклинатели, что без устали
гонялись за ослабшим Князем Демонов и наследным принцем, и которых придавило крышей в
разбойничьем гнезде, устроенным Ци Жуном в диких горах!

Из-за спины Се Ляня, заложив руки за спину, беззаботной походкой вышел Хуа Чэн. Сейчас он уже
вернулся в свою истинную форму, и потому как бы между прочим глянул на толпу с жутковатой
ухмылкой, отчего вся шайка Всевидящего глаза отшатнулась на три чи с криком:

— Всё ещё будешь утверждать, что вы не демоны? Демоны и есть! А один из вас — ещё и Князь
Демонов!

Хуа Чэн стёр с лица фальшивую улыбку и раздражённо цокнул языком, поленившись даже
комментировать. Се Лянь же, который как раз собирался искать добровольцев, торопливо замахал
рукой:

— Господа, вы как раз ко времени, есть одно дело…

Но кто бы мог предположить, что стоит Се Ляню вскинуть руку, и реакция напротив окажется ярче
ожидаемой в несколько раз – все как один, заклинатели и монахи, бросились на землю, словно в
ожидании опасности, с криками:

— Берегитесь тайного оружия!

—…

Принц долго раздумывал, прежде чем вспомнить, что за «тайное оружие» они имеют в виду.
Помолчав, он попытался убедить их:

— Не нужно меня бояться, при мне нет никакого оружия.

Фрикадельки непорочности не так-то просто приготовить, одна только кропотливая нарезка всех
ингредиентов занимала большую часть дня.

— Кроме того, — добавил Се Лянь, — в прошлый раз вы сами не оставили мне выбора, да и я ведь
не нанёс вам серьёзного вреда, а теперь и подавно не нанесу, за ненадобностью.

Монахи задумались, поняли, что он прав, и поскорее поднялись на ноги. И всё же, охлопывая себя
от пыли и поправляя одеяния, они держались на расстоянии, да и своё магическое оружие
опускать не спешили. Первым заговорил Всевидящий глаз:

— К слову, даочжан, мы так давно не виделись, но демонической Ци на твоём теле стало ещё
больше. Послушай совет, вернись на праведный путь, пока ещё не стало поздно! И почему эта Ци
так сильно тебя захватила? Я вовсе не стремлюсь тебя обмануть, из-за присутствия этой Ци я почти
не вижу твоего лица.

Се Лянь от услышанного залился краской, и, не смея взглянуть на Хуа Чэна, перебил:

— Об этом поговорим потом. Господа, глядя в ночное небо, я обнаружил неблагоприятное

знамение. Вы ничего не замечаете?

— Конечно, мы тоже видим! – ответил Всевидящий глаз. – Наблюдение за ночными светилами –

наша обязательная каждодневная тренировка. А я ведь ещё сказал – что это за нечисть строит
людям козни? Неужели замешан Хуа… господин градоначальник?

— Конечно, это не он, иначе мы бы не стали вас предостерегать. Мы здесь из-за этих тварей и как
раз ищем способ усилить защитный барьер вокруг столицы.

— Вы? Ищете способ? – с сомнением переспросил заклинатель. — Князь Демонов может проявить
столь благое стремление?

Хуа Чэн широко улыбнулся:

— Благие стремления тут ни при чём, но если бы я хотел что-то натворить в императорской
столице, никакой барьер не смог бы меня сдержать.

На лицах монахов и заклинателей отразились раздумья. Се Лянь понимал, что их опасения

развеять не так-то просто, и торопить не собирался, вместо этого сказал:

— Мне приходилось сражаться с теми тварями. Они весьма коварны, и если позволить им
прорваться сквозь барьер, случится ужасный переполох. Поэтому необходимо отыскать людей,
которые помогут дать тварям отпор. Понадобится пятьсот человек.

Всевидящий глаз так и опешил:

— Пятьсот человек?! Что это за заклинание, для которого нужно так много народу?! Никогда о
таком не слышал!

Се Ляню стало даже неловко говорить им, что пятьсот человек – это самое меньшее количество, на
самом же деле, если не скромничать, понадобится около восьми сотен.

Заклинатели и монахи наперебой посыпали вопросами:

— И я о таком никогда не слыхал, кто-нибудь находил записи об этом в книгах о заклинательстве?

— Неужели эти твари настолько сильны?

— Мне приходилось слышать, чтобы оборотни съедали по пятьсот человек за раз, но чтобы для
заклинания потребовалось столько людей…
— Это опасно?

Подумав как следует, Се Лянь ответил честно:

— Нельзя сказать наверняка. Возможно, опасно, а возможно, что нет. Вероятность успеха – семь-
восемь из десяти. Поскольку я никогда ещё не пробовал это заклинание на практике.

В записях, оставшихся от предыдущих поколений, такого заклинания тоже не найти, ведь его Се
Лянь узнал не из книги или от какого-то мастера. За эти восемьсот с лишним лет принц ходил по
свету и постоянно размышлял: если однажды поветрие ликов вернётся, неужели останется только
сидеть в ожидании смерти? Так и родилось это заклинание. Тогда Се Лянь вовсе не думал, что
когда-нибудь ему действительно придётся столкнуться со столь серьёзной опасностью, и не
предполагал, что понадобится применить придуманную им технику по-настоящему.

Толпа заклинателей зашумела, обсуждая проблему, но в итоге Всевидящий глаз с осторожностью

заявил:

— Нам не собрать столько людей. К тому же…

К тому же, они не доверяли Се Ляню и Хуа Чэну.

Тут принц ничего не мог поделать – всё-таки эти люди не представляли, что такое поветрие ликов,
насколько оно опасно. Кроме того, каждый имел личные счёты с Хуа Чэном, который наверняка не
раз забавлялся над ними, как над безмозглыми насекомыми. Возможно, они смогли бы всеми
правдами и неправдами насобирать три-четыре сотни, а остальных взять ещё где-нибудь… Но,
похоже, никакой надежды на их помощь не оставалось.

— Гэгэ, не трать на них время, идём, — сказал Хуа Чэн.

Се Лянь кивнул, но не отчаялся, и направился прочь следом за Хуа Чэном. Однако Всевидящий
глаз и остальные вовсе не отстали, а покрались следом, полагая, что их никто не замечает. Се Лянь
не нашёл, что на это сказать, но всё же решил, что заклинатели поступают так из лучших
побуждений, боясь, что принц и демон задумали навлечь на столицу беду. Поэтому лишь
посмеялся и не стал им мешать. Тем временем Хуа Чэн предложил:

— Может, пойдём туда, где живут бедные горожане? Там немало беглых преступников и
отчаянных людей, возможно, удастся найти добровольцев.

Поэтому они направились в самый тёмный уголок императорской столицы. Добравшись до

заброшенного и порушенного храма, они заглянули внутрь и увидели на полу множество спящих
людей, кто-то даже ночевал снаружи. Похоже, какие-то бродяги, а может, попрошайки. Даже в
такой холод почти все они были одеты в лохмотья. Не стесняясь друг друга, вместе спали и
мужчины, и женщины, и дети, и старики. Кто-то занял старую циновку, кто-то обнимал сноп
соломы, чтобы согреться, а кто-то просто лежал на голой земле. Некоторые бодрствовали и, если
не стонали от гноящихся язв на теле, то с щелчками давили пойманных на себе же вшей. Один из
них всё бродил туда-сюда на хромой ноге и, кажется, носил чашку с водой для больного товарища.
Уже на пороге от жуткого запаха пота и омерзительной вони хотелось задержать дыхание.

Поразительно, но самые богатые районы, утопающие в роскоши, и самые бедные, грязные и

разрушенные, располагались так близко, их отделяла всего одна улица! От такого сравнения
любой бы так и ахнул, но у Се Ляня, конечно же, на это не было времени. Едва переступив порог,
он воскликнул:

— Господа, не согласитесь ли мне помочь?

Вместо ответа тут же услышал:

— Лысый чёрт тебе помощник! Кто бы мне помог! Дай людям поспать! Проваливай, пошёл,
пошёл!

Но Се Лянь, нисколько не обижаясь, продолжил:

— Это очень важное дело, и если вы согласитесь протянуть руку помощи, то непременно…
непременно сотворите великое благо для всех людей!

Вообще-то он хотел сказать «непременно получите великое вознаграждение», и конечно, был

готов их наградить, но если эти люди с самого начала решат помочь ради «великого
вознаграждения», их помыслы нельзя будет считать чистыми. Нищие бродяги забранились ещё
громче:

— На кой чёрт нам творить великое благо для каких-то людей?

А кто-то спросил:

— За это заплатят?

Се Лянь обернулся к Хуа Чэну и заметил в его взгляде недобрый блеск, словно тот уже
вознамерился применить иные, более жёсткие методы убеждения. Принц поспешил удержать его
и прошептал:

— Подожди. Сань Лан, ты сам говорил, что угрозами и обещаниями нам не достичь нужного
результата. Я поговорю с ними. Здесь человек восемьдесят, хоть кто-то да согласится.

Лишь тогда жутковатое сияние в глазах Хуа Чэна погасло. Тут послышался чей-то хриплый голос:

— Эй, эй, эй! Послушайте все! Послушайте! Не шумите! Пусть сначала расскажет, в чём дело!

Се Лянь обернулся и увидел говорящего – хромоногого попрошайку, в отрепье, нечёсаного и

неумытого, худого как тростинка. Из-за спутанных волос невозможно было разглядеть его лица, но
по голосу казалось, что он довольно молод. Он замахал рукой, чтобы привлечь к себе внимание
людей в храме, но почему-то только одной, что выглядело несколько комично. Брань тут же
поутихла – похоже, другие нищие и впрямь прислушивались к нему.

— Благодарю! – сказал Се Лянь и, не тратя понапрасну слов, зажёг пламя-на-ладони.

Огонь взвился высоко под своды храма, от страха бродяги и попрошайки громко завопили,
разбудив даже крепко спящих.

— Что это за колдовство?!

— Это не колдовство, а божественная магия, — серьёзно ответил Се Лянь. – Чтобы доказать вам,
что всё поведанное мной – правда. Скажу вам как есть, случилось вот что. Сейчас столица
окружена множеством тёмных тварей, которые вот-вот на нас нападут. Мне нужны пятьсот
добровольцев, которые согласятся поучаствовать в защите города. Кто-нибудь хочет помочь? Не
скрою, это может быть небезопасно, но ни в коем случае не заставляю, нужно только
добровольцы!

В разрушенном храме воцарилась полная тишина. Попрошайки стали переглядываться, но ни

один не вышел на зов, не сказал, что добровольно желает помочь. Спустя какое-то время раздался
голос:

— Защищать столицу? Да бросьте.

Се Лянь повернулся к говорящему, а тот, улегшись обратно на землю, пробормотал себе под нос:
— Столице до нас нет дела, хе-хе, почему мы должны её защищать? Пусть делают с городом, что
хотят, мне нет никакого дела!

В его равнодушном тоне всё же слышалось негодование, и Се Лянь не мог не понять такой ход
мыслей. Тут-то и крылась самая главная проблема: очевидно, что в храме собрались такие же
попрошайки и бродяжки, как этот человек, а значит, и думали они практически то же самое. В
столице им жилось не сказать что очень хорошо, и к тому же никакого вознаграждения не
пообещали, с чего вдруг они должны прийти на помощь? Они умирают от зимнего холода, даже
спрятавшись в храме. Кому захочется покидать нагретое место?

Се Лянь попробовал использовать последний аргумент:

— Если эти твари ворвутся в столицу, произойдёт вспышка страшной болезни, и в итоге это
коснётся каждого из вас.

Лежащий на земле старик воскликнул:

— Какая болезнь может быть страшнее, чем старые язвы, которыми я весь покрылся?

— Если и правда разразится недуг, ну что ж, значит, мы просто покинем столицу. Ведь не
обязательно оставаться здесь, ничего хорошего в этом городе нет, нам всё равно, куда идти!

— Пусть на помощь придут те господа и богатые дамы, которые живут в роскоши и блюдут своё
достоинство! Кто-нибудь да согласится, почему именно мы должны это делать?

— Ну… — Се Лянь не мог им объяснить, что господа и богатые дамы, о которых они говорят, тоже
подумают: если я не соглашусь, наверняка согласится кто-то другой. К тому же богачам, пустившим
корни в столице, есть что терять, и они как раз будут держаться за своё имущество и состояние
гораздо сильнее. Дело не в том, что это плохо или неправильно, вовсе нет… Но, если каждый будет
так думать, они никогда не смогут совершить задуманное.

Так и не дождавшись добровольцев, Се Лянь решительно произнёс:

— Ну что ж, простите за беспокойство, — затем развернулся и вышел из храма.

Хуа Чэн сказал ему:

— Гэгэ, не стоит беспокоиться, с моей стороны тоже ищут людей. Я разослал весть, и мы наверняка
соберём достаточное количество.

Се Лянь кивнул. Впрочем, он беспокоился не о том, что они не смогут собрать пятьсот человек. А о
том, что им не хватит времени, а собирая людей просто для ровного счёта, они достигнут
противоположного эффекта. Принц посмотрел на небо, где чёрная неуловимая дымка всё так же
заслоняла звёзды и луну.

И вдруг позади раздался голос:

— Подождите! Подождите, подождите! Я согласен!

Се Лянь застыл и рывком обернулся, увидев, как тот самый хромой попрошайка, подтаскивая ногу,
перепрыгнул через порог храма, и обратился к ним:

— Каковы требования к добровольцам? Живой и ладно? Не страшно, если руки-ноги сломаны?

Оказалось, что этот человек так нелепо двигается, потому что у него не только нога, но и рука
искалечена – повисла и безвольно болтается в рукаве.
Когда кто-то наконец вызвался помочь по собственному желанию, сердце Се Ляня обдало жаром,
он тут же заверил:

— Это совершенно не имеет значения!

Тот человек оказался довольно приветливым, он воскликнул:

— Ну вот и славно! Захватите меня!

Вся его братия из храма перепугалась:

— Ты чего??? Не слышал, что они сказали? Это опасно!

— Вот именно! Ещё и денег не заплатят! Ни разу о награде не обмолвились!

— Не впутывайся ты в это дело, старина Ветер, вернись!

С самого начала этот человек показался Се Ляню очень знакомым. Но принц решил, что такой
образ слишком далёк от того, что остался в его памяти, да и голос был хрипловатый, не совсем
похожий, поэтому Се Лянь не узнал его. Но стоило кому-то позвать «Ветер», и на принца снизошло
озарение.

Се Лянь пристально вгляделся в попрошайку и, не веря своим глазам, произнёс:

— Ваше Превосходительство… Повелитель Ветров???

Попрошайка, посмеиваясь, убрал с лица спутавшиеся волосы.

— Вы узнали меня, Ваше Высочество!

Из-под грязных чёрных волос показались яркие-яркие глаза, такие же светлые, как и прежде.

В поисках пяти сотен человек повстречать в чужих краях старого друга.

Часть вторая
v 5 - 205
Потрясённый Се Лянь не мог вымолвить ни слова.

Ши Цинсюань же, почёсывая затылок, рассмеялся:

— Ай-яй, ха-ха-ха-ха, а ведь я думал до конца притворяться другим человеком и наблюдать за

вами, но у Вашего Высочество глаз оказался на редкость острым! Что поделать, наверняка всё из-
за моего незабываемого облика! Ха-ха-ха-ха-ха-ха…

Се Лянь схватил его за плечи и обеспокоенно произнёс:

— Ваше Превосходительство Повелитель Ветров.

Ши Цинсюань перестал хохотать, но всё так же почёсывал голову, которая, наверное, кишела
вшами.

— Ваше Высочество, я ведь не Повелитель Ветров.

— Хорошо. Цинсюань, — сделав паузу, он всё же спросил: — Что… с тобой стало?

— Ох, вы об этом… долгая история. В общем говоря, так и этак, там и сям… И вот я стал таким.

Тут подали голос попрошайки из храма:

— Что? Старина Ветер! Ты знаешь этих двоих?

Ши Цинсюань, повернувшись к ним, обнял Се Ляня за плечо и, с силой похлопывая, воскликнул:

— Знаю! Это мои давние друзья!

— Что?! Твои друзья? Что ж ты сразу не сказал!

— Ну ты даёшь, старина Ветер! Выходит, ты знаком с такими изнеженными и избалованными

красавчиками?! Небось, опять заливаешь!

Слушая их удивлённые возгласы, Се Ляню в пору бы рассмеяться, но принцу почему-то вовсе этого
не хотелось. Ведь из них троих, стоящих сейчас снаружи храма, именно Повелитель Ветров был
когда-то самым настоящим «изнеженным и избалованным красавчиком».

— Что вы болтаете? – разгневался Ши Цинсюань. – Я никогда никого не обманывал!

— Да ладно! Думаешь, мы забыли, какую чепуху ты тут нёс, ещё когда был болен?

Ши Цинсюань прокричал им в ответ что-то бессмысленное, потом добавил:

— Я должен помочь своим друзьям. Я пошёл! Всё ещё никто не хочет присоединиться?

На этот раз народ в храме переглянулся и, поразмыслив, ответил:

— Ладно, раз они твои друзья, это ж другое дело.

— Идёмте, отправимся вместе со стариной Ветром. Чтобы его, калеку, там не убили ненароком.

Ши Цинсюань:

— Эй!

— Что, правда не будет награды? – не унимался кто-то. – Пусть денег не дадут, но хоть куриных
ножек бросят погрызть?

Се Лянь вкратце рассказал обо всём Ши Цинсюаню, и тот, ознакомившись с проблемой, подумав,
сказал:

— Если нельзя принуждать или сулить награду, быть может, пообещать накормить их всё же не
возбраняется? Они давно не наедались досыта.

Главное, чтобы желание помочь не затмевала жажда наживы, остальное неважно.

— Думаю, это вполне допустимо. Но лучше сказать так… — он что-то прошептал Ши Цинсюаню.

Тот ответил:

— Я тоже так считаю. – Затем развернулся и обратился к людям: — Как дело будет сделано, мы вас
всех накормим куриными ножками и напоим супом. Каждому достанется порция, даже если не
согласитесь помочь! Обратите внимание: накормят не только тех, кто вызовется добровольцем!
Главное – ваше желание!

Обещание получилось отличное. «Каждому достанется порция» — согласятся люди помочь или
нет, их накормят. Выходит, пришедшие на выручку и окажутся самыми настоящими
добровольцами.

Ши Цинсюань принялся зазывать:

— Ну, кто ещё со мной? Чем больше, тем лучше! Давайте, давайте! Скажите всем – денег не
заплатят, нужно просто оказать мне услугу, ну а заодно помочь защитить столицу и всех её
жителей, не важно. Можете поступить, как вам вздумается, главное – добровольное желание! Как
управимся, накормим вас всех досыта!

Наверное, благодаря первому желающему помочь в мгновение ока холодная и враждебная

атмосфера в храме сделалась тёплой до небес, некоторые попрошайки даже отправились
оповестить других своих знакомых из бродячего люда.

Се Лянь, Хуа Чэн и Ши Цинсюань втроём стояли перед входом в храм. Принц поднял голову,
увидев, что на месте священной таблички пусто, и невольно вспомнил тот заброшенный храм в
посёлке Богу, а также безголовую статую Повелителя Вод и статую Повелителя Ветров без руки и
ноги. Он всё-таки не смог сдержаться и повернулся к Ши Цинсюаню, неуверенно позвав:

— Цинсюань?

Тот сразу убрал руку с его плеча со словами:

— Что такое? Ах, простите, Ваше Высочество, у меня немного грязные ладони, и ваше одеяние…
ха-ха.

Он и правда оставил на белом одеянии Се Ляня пыльные следы, и сначала хотел помочь их
оттереть, но потом понял, что сделает только хуже, и вовсе опустил руку, неловко потерев
переносицу. Но Се Ляню было вовсе не до того, сейчас его беспокоило другое.

— Повелитель… Цинсюань, твоя судьба…

— Что с моей судьбой? – удивлённо застыл Ши Цинсюань.

— Неужели Черновод всё-таки её поменял…

Тут Ши Цинсюань наконец понял, о чём говорит принц, и поспешно заверил:

— Нет, нет, нет, вовсе нет. Вы ошибаетесь, он ничего мне не сделал.

Се Ляню тоже казалось, что Черновод всё-таки не станет менять судьбу Ши Цинсюаня, однако
продолжил спрашивать:

— Но что с твоей ногой и рукой?

Ши Цинсюань вновь схватился за волосы и виновато ответил:

— К этому он тоже не имеет отношения. Как бы вам сказать… Всё это моя неосторожность, а также
крайнее невезение. На самом деле, это только моя вина.

Он не стал рассказывать подробности, и Се Лянь не стал расспрашивать. Вот только каким-то

таинственным образом теперешнее состояние Ши Цинсюаня всё же совпало со своеобразным
«предсказанием», которое в гневе сделал Хэ Сюань в храме Ветров и Вод. Неизвестно, что это за
мистическое совпадение.

— Тогда мои магические силы внезапно иссякли, — повинился Се Лянь, — и я не смог тебе
помочь, мне поистине жаль.

Ши Цинсюань замахал рукой:

— Это изначально никак вас не касалось. И если бы Ваше Высочество не рассказали мне, что к
чему, я бы, наверное, до самого конца оставался в неведении.

— Что же всё-таки произошло после того дня?

Выяснилось, что когда Хэ Сюань оторвал Ши Уду голову, Ши Цинсюань впал в оцепенение и не
понимал ничего, что ему говорит Хэ Сюань. Он лишь смутно помнил, что Хэ Сюань доставил его с
острова Чёрных вод в столицу и бросил здесь. Неизвестно, почему Хэ Сюань выбрал именно этот
город. Впрочем, Ши Цинсюань раньше всё время любил заявить, что собирается отправиться в
столицу, чтобы напиться вина и устроить пиршество, поэтому знал город довольно хорошо. Кое-
как промаявшись некоторое время, он окончательно пришёл в себя, скрыл своё настоящее имя и
застрял здесь, среди бродяг и попрошаек.

Лишившись магических сил и какого-либо статуса, Ши Цинсюань ошивался в таких трущобах, что
вполне естественно, что чертогам Верхних Небес не удалось его отыскать.

— В общем, он тут ни при чём. И после этого я больше его не видел.

Вот и хорошо, что не видел. В этом деле принять какое-либо решение было крайне трудно — что
делать с таким человеком? Убивать или не убивать? К тому же перед смертью Повелитель Вод
истратил последний вздох, чтобы жестоко поглумиться над Хэ Сюанем, и Се Лянь тогда испытал
настоящий страх за Ши Цинсюаня.

К этому моменту, шумно болтая и крича, как раз вернулись попрошайки со своими
разношёрстными товарищами:

— Старина Ветер! Мы тебе вон сколько народу привели! Что скажешь?

Ши Цинсюань поднял большой палец вверх:

— Отличная работа! Каждому достанется по куриной ножке!

— Прокормите ли всех?

— Да это ещё что! Прокормим и в десять раз больше! – Ши Цинсюань махнул рукой, и в ту секунду
Се Ляню показалось, что он вот-вот выбросит сто тысяч добродетелей.

С трудом придя в себя, принц прикинул приблизительное количество людей и с удивлением

обнаружил, что им удалось созвать больше двух сотен человек. Это превзошло все ожидания Се
Ляня, и он обрадованно поблагодарил:

— Ваше Превос… Цинсюань, ты поистине оказал мне огромную помощь!

Довольный собой, Ши Цинсюань протянул:

— Это вполне естественно – где бы я ни оказался, на мой зов откликаются сотни. Кто знает,
возможно, мне даже удастся сколотить шайку и стать её главой? Ха-ха-ха-ха…

Попрошайки за его спиной загоготали:

— Опять старина Ветер за старое.

— Ага, опять треплется попусту!

— Чего? – взвился Ши Цинсюань. – Я вам серьёзно говорю!

Но его товарищи не унимались, желая спихнуть его с постамента хвастовства, и обратились к Се

Ляню:

— Дружище, ты просто не знаешь, когда старина Ветер только здесь появился, он совсем ничего не
соображал, целыми днями только и знал, что нести чушь да бахвалиться, что он был бессмертным
богом.

На лице Ши Цинсюаня отразилось лёгкое смущение, он тут же вздохнул:

— Некогда вашу болтовню слушать, поберегите рты для куриных ножек!

От их разговоров улыбка на лице Се Ляня чуть померкла, но в душе словно расправился смятый
комок сюаньчэнской бумаги[1].

1 Сюаньчэнская бумага – бумага из растительных волокон, считается лучшей для живописи и

каллиграфии.

Повелитель Ветров изменился, но в тоже время остался прежним.

И это замечательно.

— Ваше Высочество, — обратился к принцу Ши Цинсюань. – Что нужно делать дальше? Людей мы
собрали, теперь дело за вами.

Пускай людей не хватало, это временная трудность. Для начала нужно организовать их, а потом уж
думать, где взять ещё.

— Хорошо, — произнёс Се Лянь. – Теперь нам нужно отыскать свободное пространство, где все эти
люди смогут поместиться.

Пока принц общался с Ши Цинсюанем, Хуа Чэн не вмешивался в разговор, думая о чём-то, и лишь
теперь отозвался:

— Легко. Гэгэ, следуй за мной.

Се Лянь кивнул, Ши Цинсюань, прихрамывая, поскакал за ними, оборачиваясь и старательно

зазывая:

— Идёмте все за ними, не отставайте!

Принц хотел было поддержать Ши Цинсюаня под руку, но заметил, что никто больше не попытался
этого сделать, да и сам Ши Цинсюань шёл так же быстро, как и все, и Се Лянь понимающе
отступился. Шумная толпа всяческого сброда высыпала из своих трущоб на широкую улицу, но не
прошли они и нескольких шагов, как услышали громогласный рёв:

— Стоять! Что тут творится? Задумали беспорядки учинять, раз собрались посреди ночи такой
толпой?!

Попрошайки испуганно насторожились:

— Плохи дела! Дозорные!

Се Лянь даже не обернулся, поскольку Хуа Чэн тоже не повернул головы, только сказал:

— Не обращай внимания.

Одна фраза, и солдаты повалились на землю.

Потрясённые попрошайки удивлённо заголосили, но Ши Цинсюань прикрикнул на них:

— Тишина! Иначе сбежится ещё больше солдат!

Все люди в толпе сразу зашикали друг на друга.

Тут Хуа Чэн остановился и сказал:

— Гэгэ, вот эта улица.

— Эта? – переспросил Се Лянь. – По расположению она и впрямь очень подходит, вот только не
привлечём ли мы слишком много внимания?

Широкая ровная улица тянулась прямой линией далеко вперёд, являя собой главную дорогу
столицы. Разумеется, здесь они не останутся незамеченными!

— Да! – откликнулась толпа. – Что если нас заметят и прогонят отсюда? Тогда быть беде!

— Не страшно, — заверил Хуа Чэн. – Если даже заметят, прогнать не смогут.

Се Лянь кивнул и обратился к людям:

— Господа, я должен кое-что разъяснить. Мы готовимся противостоять очень зловредным тварям,

и возможно, это небезопасно. Но если они прорвутся, вся столица подвергнется этой опасности.
Поэтому я должен быть уверен, что каждый из вас – доброволец, без тени сомнения. Может быть,
кто-то испугался и хочет отказаться от участия?

Молчание.

— Хорошо, — продолжил Се Лянь. – В таком случае я попрошу вас взяться за руки и выстроиться в
круг.

— И что это за боевой порядок? – с сомнением спросил кто-то. – Звучит так, будто мы должны как
малые дети встать в хоровод.

Ши Цинсюань шикнул:

— Не болтайте попусту, делайте, что велено.

— Э, старина Ветер, тут ты ошибаешься, надо сказать, никто из нас столько попусту не болтает,
сколько ты наболтал!

За разговорами и шуточками они всё-таки сделали так, как сказал Се Лянь – двести человек
взялись за руки и встали в большой-большой круг на просторной и широкой главной улице
столицы.

Ши Цинсюань задал вопрос:

— Если мы будем так стоять, те твари не ворвутся в столицу?

— Нет, — ответил принц. – Рано или поздно они прорвутся.

— Но зачем тогда нужен этот круг? – в недоумении поинтересовался Ши Цинсюань.

— Это ловушка. Когда магическое поле будет установлено, оно не позволит тварям, прорвавшимся
сквозь защитный барьер столицы, разлететься во все стороны, а заманит их в этот круг. Так они
окажутся в западне.

Князь Демонов парой фраз поднимает боевой дух

v 5 - 206
— И что произойдёт, когда твари окажутся в ловушке? – полюбопытствовал Ши Цинсюань.

Се Лянь, который вместе с Хуа Чэном встал в центре образовавшегося круга, пояснил:
— Дальнейшее предоставьте нам. Мы расправимся со всеми тварями, попавшими в круг, не
упустим ни одной. Нам понадобится время, и в критический момент нельзя позволить им
разлететься. Но поскольку мы собрали меньше пяти сотен человек, трудно сказать, сможет ли круг
продержаться достаточно долго и не вырвутся ли твари за его пределы. Вот почему я предупредил
всех о возможной опасности.

— Ч-что будет, если они вырвутся из круга? – спросил кто-то, нервно сглотнув.

— Случится страшное. Духи будут вселяться в тела людей и заражать их поветрием ликов.

— А если… Я хочу сказать, если представить, что кто-то испугается и убежит, что тогда?

— Круг прервётся, и возможно, тот человек тоже окажется захвачен духами.

— Но ведь получается, что духи в любом случае нападут на нас!

Кое-кто поумнее сообразил:

— Не в любом. В первом случае твари наверняка тебя захватят, и можешь не сомневаться, что
подхватишь поветрие. Во втором же это лишь «возможно», иными словами, если сбежишь, ещё
появится шанс выжить.

— Именно так, — подтвердил Се Лянь. – Кто-нибудь хочет отказаться сейчас? После того как мы
начнём, сбегать ни в коем случае нельзя. Но вы ещё можете уйти до начала. И надеюсь, никто не
станет порицать тех, кто не желает рисковать. Всё же это действительно весьма опасная затея.

Принц обязан был разъяснить это людям, иначе не получилось бы найти по-настоящему смелых и
решительных добровольцев. Тут же из круга отсеялось несколько десятков человек, они,
потупившись, второпях покинули улицу.

— Вот и славно, — с облегчением вздохнул Се Лянь.

Ши Цинсюань расстроился:

— Что тут славного? Опять народу уменьшилось.

Се Лянь улыбнулся:

— Всё равно их больше, чем я ожидал. И это уже очень неплохо.

Сначала принц всерьёз размышлял, что они будут делать, если уйдёт половина, но они лишились
только нескольких десятков, и это стало приятной неожиданностью. Как вдруг издалека
послышался крик:

— Стойте, известно ли вам, кто они такие? Им нельзя доверять! Берегитесь, они навлекут на вас
беду!

Обернувшись, Се Лянь увидел Всевидящего глаза и его шайку.

Ши Цинсюань сразу выкрикнул в ответ:

— Вы сами-то кто такие? Не хотите помочь — отойдите и не мешайте. Я даю слово, что эти люди
никому не причинят зла.

Разумеется, заклинатели не восприняли какого-то взлохмаченного грязного попрошайку всерьёз:

— А ты ещё кто? Сколько стоит твоё слово?

Подобный вопрос прямо-таки вывел Ши Цинсюаня из себя, он указал на себя пальцем и

возмутился:
— Чего? Передо мной вздумали о цене слова рассуждать??? Да вы, как я погляжу, совсем совесть
потеряли? Кто из вас не стоял на коленях перед Моим… кхм-кхм…

Тут он осёкся и замолчал, а заклинатели решили, что у него закончилась фантазия, поэтому
перестали обращать на него внимание и снова принялись увещевать:

— Вы даже не знаете, что они собираются сделать! Берегитесь, как бы жизни не лишиться ради
порции риса!

Се Лянь собирался было объяснить, что попрошайки согласились помочь из верности своему
другу, а не ради еды, но тут вмешался Хуа Чэн, который протянул:

— А вот и не угадали. Они делают это не из-за порции риса, а чтобы помочь тем, кто попал в беду.

Се Ляню показалось немного странным, что Хуа Чэн так сказал, но тут заклинатели прыснули:

— О какой такой помощи ты говоришь? Кого пытаешься обмануть? Им бы свои жизни сохранить!

— Да! Не стоит бродячему люду в это дело соваться, скорее уходите отсюда, не добавляйте хлопот.

Тогда Хуа Чэн неторопливо произнёс:

— О? Хотите сказать, попрошайки не способны помогать попавшим в беду? Им нельзя этого

делать или вы считаете их недостойными?

Стоило ему задать такой вопрос, и толпа попрошаек заволновалась, на их лицах отразилось
недовольство.

— Мы такого не говорили, — сердито буркнул Всевидящий глаз.

Ши Цинсюань тут же подскочил и ткнул в заклинателей пальцем.

— Эй, эй, эй! Что-то не похоже! Разве вы не это имели в виду? Ещё и таким презрительным тоном!
Верно я говорю, друзья?

— Ага! Что ты хочешь сказать? С чего это нам нельзя? С какой стати мы недостойны?

— Накормят всех – и причастных, и непричастных! Вы что, всерьёз решили, что мы вызвались

только ради еды? Хватит смотреть на других свысока!

Се Лянь повернулся к Хуа Чэну, и тот приподнял бровь, как бы говоря «проще простого». Принц
понял – вот оно что. Осталось довольно много желающих, но и среди них были те, кто не мог
похвастаться абсолютной уверенностью в своём решении. Как раз кстати соратники Всевидящего
глаза, сами того не желая, выразили по отношению к собравшимся пренебрежение: «чего вы
суётесь не в своё дело, неряшливые бродяги»; а Хуа Чэн лишь сделал на этом упор и заронил в
сердца попрошаек зерно протеста: «вы думаете, мы ни на что не способны? А мы докажем вам,
что это не так!»

Боевой дух вновь поднялся волной, и пока обе стороны кричали друг на друга, Се Лянь сам
обратился к заклинателям:

— Раз вы нам не доверяете, оставайтесь и понаблюдайте. А в том случае, если мы причиним кому-
то вред, сможете сразу же этому воспрепятствовать.

Хуа Чэн, улыбаясь в сторонке, добавил:

— Но я бы всё же не рекомендовал вам этого делать.

Монахи и заклинатели, так долго преследовавшие Се Ляня и Хуа Чэна, наконец не выдержали,
собрали всю смелость в кулак и выскочили вперёд, но в результате Хуа Чэн своей убийственной
фальшивой улыбкой вновь заставил их задрожать от страха и отступить.

Тем временем Хуа Чэн вновь обратился к принцу:

— Гэгэ, взгляни на небо.

Се Лянь вместе с ним поднял голову, увидев, что чёрные тени, заслонившие луну, стали более
отчётливыми, едва заметно опустились ниже над городом.

Покуда принц искал людей, прошло неизвестно сколько времени, и твари готовы были вот-вот
ворваться в столицу!

Душу Се Ляня охватило беспокойство: «Плохо дело, мы не успеем собрать больше людей!»
Однако он не показал своего волнения и объявил:

— Всем встать ровно! Сожмите руки покрепче!

Ши Цинсюань уже давно стоял как велено, и теперь спросил:

— Ваше Вы… Старина Се! Нас ведь совсем немного, что если круг сразу же разомкнётся?

Всё-таки в мире людей шум и крики могут привести к недоразумениям. Се Лянь ответил:

— Я буду на страже, чтобы в случае прорыва сразу удержать оборону. Лишь в этом случае мы
сможем простоять как можно дольше.

Другими словами, нужно будет залатать там, где появятся дыры.

— О-о-о, вот как, получается, наши жизни в ваших руках, включая мою собственную. Ваше Высо…
Старина Се, вы уж постарайтесь, как следует постарайтесь! Ведь я сейчас простой смертный!

— Хорошо, старина Ветер. Я непременно приложу все усилия.

На ладонях каждого человека в круге выступил пот, каждый стоял с напряжённым видом. И как
только все крепко схватились за руки, в безмолвном ночном небе вдруг раздался пронзительный
вой, который всё приближался, быстрее и быстрее!

Твари ринулись вниз!

Высчитав нужный момент, Се Лянь скомандовал:

— Друзья, выдохните воздух перед собой!

Не понимая, для чего, попрошайки всё-таки сделали, как было велено: надувая щёки, все разом с
силой принялись выдувать в круг воздух из лёгких. Белый пар, который в зимней ночи выдохнули
люди, не мог распространиться далеко, но энергии Ян, содержащейся в их дыхании, было
достаточно для приманки. К тому же Хуа Чэн применил заклинание отвода глаз, чтобы
озлобленные духи не могли разглядеть, что происходит внизу. Уже почти разлетевшись во все
стороны, твари ощутили в одном месте скопление жара и людской Ци, которая то и дело
перемещалась, живая и подвижная. Разумеется, духи решили, что именно в это место и нужно
атаковать, и возбуждённо ринулись туда, сформировав столб чёрного дыма, стремительно
летящий с небес!

В мгновение ока всё перед глазами Се Ляня будто бы накрыло чёрной завесой.

— Внимание, не отпускайте руки! Они летят в западню!

В тот же миг из-за спины Хуа Чэна разлетелись тысячи серебристых бабочек!

Сквозь тьму пробился серебряный свет, прогоняющий чёрный туман перед глазами Се Ляня.
Принц увидел Хуа Чэна, который протянул к нему руку со словами:

— Гэгэ, будь рядом со мной.

Замерев на мгновение, Се Лянь схватил Хуа Чэна за руку. Тот уверенно притянул принца к себе,
обхватил за талию и хладнокровным взглядом окинул пространство вокруг. Озлобленные духи
были запечатаны на горе Тунлу две тысячи лет, и свобода вскружила им голову, но всё же твари не
решались приближаться к ним – в радиусе одного чжана рядом с Хуа Чэном и Се Лянем не
оказалось ни единого чёрного сгустка. Радостно ворвавшись в круг людей, духи лишь сейчас
почуяли подвох. Они рвали и кусали всё, что попадётся на пути, но хватали только себе подобных.
Почему же никак не получалось поймать живого человека? Нашлись только двое, к которым
нельзя подобраться, а эти серебристые бабочки и вовсе походили на острые лезвия, которые
дождём обрушились на тварей и, размахивая крыльями, уничтожали тех, так что предсмертные
крики доносились до заоблачных далей!

Духи наконец обнаружили, что оказались в западне. Они превратились в беспокойных лютых
зверей, заключённых в клетке, а более двух сотен человек стали вовсе не наблюдателями,
которые прогуливались вокруг, а настоящими железными прутьями этой самой клетки!

Охваченные безудержной яростью духи принялись бешено кричать и визжать, угрожающе разевая
пасти в сторону людей, словно желали откусить им головы. От гнева жуткие лица так пугающе
искажались, что несколько человек в круге в страхе отшатнулись прочь, но их сразу же притянули
назад соседи:

— Ни с места!

— Не двигайтесь! – подхватил Се Лянь. – Пока круг не порвётся, они вас не тронут!

Его слова немного успокоили людей. Кто-то даже принялся плеваться в кричащих тварей и
приговаривать:

— Тьфу, тьфу, тьфу! Сдохните, сдохните от грязи! Проваливайте, да поскорее! – Наверное,

услышали где-то, что демоны боятся грязи.

Се Лянь, деликатно улыбнувшись, заметил:

— Это не поможет! Они не боятся…

И вдруг Се Лянь почувствовал, что где-то в круге возникла опасность прорыва. Немедля посмотрев
в том направлении, принц увидел худенького попрошайку, который тяжело дышал и так
волновался, что казалось, вот-вот зайдётся в рыданиях.

Множество духов тоже ощутили слабое место и ринулись к тому попрошайке. Се Лянь успел
ударить белой лентой, так что твари с воем разлетелись прочь, а принц поскорее велел бедняге
выйти из круга, соединив руки двоих его соседей. Но не успел выдохнуть спокойно, когда в шести
чжанах на юго-запад возникла новая брешь. Только Се Лянь поспешил туда, как заметил вдалеке
ещё одну дыру, прямо рядом с Ши Цинсюанем!

Всё же тварей слетелось слишком много. И это была только первая волна, а за ней придёт ещё
больше, беспрерывным потоком!

Не успевая спасти положение, Се Лянь позвал:

— Сань Лан!
Хуа Чэн не сдвинулся с места.

— Гэгэ, не волнуйся.

Принц не верил, что Хуа Чэн ничего не заметил и оставит происходящее без внимания. Но туда, где
образовалась пустота, уже рванули озлобленные духи!

И вот, когда казалось, что уже ничто не спасёт положение, в воздухе рядом с Ши Цинсюанем
взорвался жёлтый талисман!

Конечно, взрыв не обладал достаточной мощью, чтобы уничтожить духов, но этого хватило, чтобы
испугать их и заставить отступить, залететь обратно в круг. А толпа заклинателей, которые уже
давно наблюдали за создавшимся положением, пришли на выручку попрошайкам с криком:

— Вас же предупреждали, не лезьте не в своё дело! Но раз уж влезли, держитесь до конца! Если
на полпути не выдержите, всем будет только хуже!!!

Хуа Чэн сказал Се Ляню:

— Видишь, я же говорю, не волнуйся.

Как всегда, спокойно и без спешки. Се Лянь кивнул:

— Да!

Всевидящий глаз и остальные заклинатели всё-таки не устояли и сами вызвались помогать. Не зря
каждый из них считался опытным в заклинательских практиках – каждое движение оказалось
отточенным и верным. Они присоединились к защитному порядку, разъединив руки двоих
стоящих и вклинившись между ними. Несколько десятков новых людей влились в круг, намного
его расширив.

— Друзья на тропе самосовершенствования! – воззвал к соратникам Всевидящий глаз. – Быстрее,

быстрее, те, у кого в столице есть ученики ваших школ, зовите их сюда!!!

— Идёмте, идёмте!

— Я тоже позову своих учеников!

Очень скоро на просторной широкой улице людей стало больше ещё на сотню.

И все эти люди стали потрясающей поддержкой, все как на подбор – монахи, заклинатели,
мастера магических искусств! Вооружённые с ног до головы, они двигались уверенно и слаженно,
с суровой доблестью, от которой Се Лянь в душе громко восклицал «Прекрасно!», а попрошайки
так и вовсе поразевали рты от удивления. Прибывшие на подмогу, увидев воцарившийся хаос,
выразили немалое потрясение, но сразу же присоединились к защитникам. После этого круг стал
ещё шире, и уже едва помещался на главной столичной улице. К тому же, не говоря уже об
энергии, влившейся с вновь прибывшими, каждый заклинатель имел при себе разнообразнейшие
магические артефакты, и они, вне сомнений, сильно увеличили время, которое может
продержаться защитный круг!

Теперь в душе Се Ляня зародилась почти полная уверенность в успехе, он невозмутимо обратился
к людям:

— Не бойтесь, сейчас перевес сил на нашей стороне, нас становится всё больше, и главное – это
держать оборону, а уничтожение тварей – лишь вопрос времени!

Остальные тоже видели, что положение меняется в их пользу. Надежда сразу придала людям
стократной уверенности, в ответ послышалось громогласное:
— Уничтожим их!

Тем временем Всевидящий глаз воскликнул:

— От нас присоединилось сто шестьдесят восемь человек! А сколько было вас? Долго ли
продержится такой круг?

Ши Цинсюань в лице предводителя попрошаек, который уже много раз всех пересчитал, громко
ответил:

— Нас осталось сто сорок восемь!

Принц подвёл итог:

— Выходит, всего получилось триста шестнадцать. Нужно найти всего…

Но Хуа Чэн его перебил:

— Нет.

— Что – нет? – обернулся к нему Се Лянь.

Хуа Чэн перевёл на принца сосредоточенный взгляд.

— Неверное число. Сейчас в круге находится триста семнадцать человек.

В погоне за сердечной теплотой Князь Демонов притворно затаил обиду

v 5 - 207
Хуа Чэн сделал вывод, бросив один лишь взгляд на толпу, но Се Лянь был уверен, что тот не мог
ошибиться.

Они говорили шёпотом, так что никто, кроме принца, не услышал поправки, и Се Лянь быстро
оглядел людей, стоящих в кругу.

Все они держались за руки. В какой же момент среди них появился лишний?

Может быть, Ши Цинсюань обсчитался? Се Лянь обратился к нему:

— Вы уверены, что людей именно такое количество? Никого не упустили?

— Нет! Вы же сказали, что количество очень важно, поэтому я постоянно всех пересчитывал, и
если кто-то уходил, я отнимал их от общего числа. Нас ровно сто сорок восемь. А в чём дело? Что-
то не так?

Пока нельзя было раскрывать, что они обнаружили присутствие лишнего, это могло повлечь за
собой ненужную панику. Также принц не мог просить людей указать на того, кого они не знают,
всё-таки их здесь собралось слишком много, и наверняка не все друг с другом знакомы.
Оставалось только сказать:

— Нет, ничего. Просто хотел убедиться.

Заклинатели и подавно не могли ошибиться – каждый отчитался Всевидящему глазу о количестве

приведённых учеников, и тот сложил всё вместе. Как они могли не знать, сколько человек пришло
от собственной школы?

Се Лянь шёпотом спросил:

— Когда лишний затесался в их ряды? Что он задумал?

— Либо ещё в самом начале, — ответил Хуа Чэн, — либо вместе с этими заклинателями. К тому
же, это наверняка человек.

По крайней мере, не демон. В круге непременно должны были стоять живые люди, иначе у них не
получилось бы удержать озлобленных духов.

Кроме того, тот человек, похоже, пока не хотел себя раскрывать. Ведь стоило ему одному разжать
руки, появилась бы брешь, и тогда весь круг оказался бы повержен. Но защита до сих пор
держалась, а значит, лишний незнакомец всё это время прекрасно исполнял роль «прута» в
«заграждении».

В таком случае точно нельзя было действовать наобум. Если тот человек поймёт, что его
обнаружили, кто знает – вдруг он бросится наутёк? Иными словами, теперь им предстояло найти
его незаметно, к тому же вытолкнуть из круга так, чтобы не сломать защиту. И это было крайне
непросто.

Впрочем, скоро Се Лянь придумал способ.

— Сань Лан, твои бабочки способны прогонять духов, не убивая их? Я имею в виду, загонять в
определённом направлении.

Хуа Чэн сразу понял, что принц собирается сделать, и ответил:

— Да.

Если тот человек присоединился по своей воле, он наверняка не так прост, раз совсем не
страшится озлобленных духов.

В таком случае, если бабочки Хуа Чэна начнут выгонять тварей из круга, духи наверняка примутся
метаться во все стороны, выискивая брешь, чтобы вырваться на свободу. Такой брешью сможет
стать кто угодно, кроме одного человека.

Того, кто присоединился к ним по собственной инициативе!

— Вот только… — заметил Се Лянь, — способ весьма опасный. Что если мы по неосторожности
испугаем остальных так, что они разожмут руки? Получится, что мы сами вырыли себе яму.

— Не беспокойся, — ответил Хуа Чэн. – Прежде чем это случится, я уничтожу всех тварей.

Они быстро обсудили план действий, и Се Лянь громко объявил:

— Всем проявить осторожность! Духи неожиданно стали сильнее! Сожмите руки, не дайте им себя
напугать!

— Что?! – завопил Всевидящий глаз. – Всё ведь шло хорошо, почему они вдруг стали сильнее?!

Хуа Чэн не двигался с места, а его призрачные бабочки принялись разгонять туманную дымку из
тёмных тварей, которые безумно заметались в круге. Простым людям было не под силу этого
увидеть, а вот заклинатели сразу разглядели подвох. Всевидящий глаз в гневе выпалил:

— Хуа… градоначальник Хуа! Что ты творишь?!

Но двоим в круге некогда было с ним объясняться, они сосредоточенно выискивали чужака. И в
самом деле – пока твари в круге бесновались чёрным потоком, нашёлся человек, к которому они
не решались даже приблизиться, поэтому перед ним образовалось пустое пространство.

Это тот, кто им нужен!

Молниеносно шагнув в его сторону, Се Лянь схватил незнакомца за руки, одновременно соединяя
ладони стоящих рядом, и затянул его в круг!

Всевидящий глаз и его соратники заволновались:

— Что происходит?!

— Вас не касается, — бесцеремонно бросил Хуа Чэн и в мгновение ока очутился рядом с принцем,
на тот случай, если пленник вдруг проявит сопротивление. Крепко держа пойманного, Се Лянь
развернул его к себе лицом, а когда их взгляды встретились, то принц проглотил обратно вопрос
«кто ты такой?», уже вертевшийся на кончике языка, и округлил глаза.

Глядя на лицо перед собой, он пробормотал:

— Советник… это и правда вы…

Человек перед ним тоже надолго застыл и лишь спустя некоторое время смог произнести:

— Ваше Высочество…

Это лицо должно было быть очень знакомо принцу, но в то же время казалось бесконечно чужим.
В его воспоминаниях советнику уже исполнилось больше тридцати, от него так и веяло спокойной
серьёзностью, а стоило наставнику набросить на плечи даосский халат и принять величественную
позу, ученики его даже побаивались. Но сейчас перед Се Лянем возник молодой мужчина лет
двадцати пяти, всего на несколько лет старше самого принца.

Даже услышав знакомый голос внутри горного чудища на горе Тунлу, Се Лянь постоянно
сомневался, не ослышался ли он. И несмотря на фразу Владыки, что его наставник не так прост и
его следует поостеречься, принц всё равно размышлял, не мог ли Цзюнь У ошибаться. Но теперь
ошибки быть не могло: человек перед Се Лянем и есть его наставник, последний советник
государства Сяньлэ, Мэй Няньцин!

Трое безмолвно замерли под взглядами трёх сотен людей, и казалось, что даже воздух вокруг
застыл. Но когда Мэй Няньцин пришёл в себя, в следующий миг он совершил то, чего от него никто
не ждал.

Пользуясь замешательством Се Ляня, он вдруг напал в ответ – бросился к принцу и попытался

схватить его руками за горло!

Но Хуа Чэн стоял совсем рядом – разве он мог позволить этому случиться? Не пришлось даже
пальцем шевелить, Мэй Няньцина отбросило прочь неведомой силой, на несколько чжанов.
Внезапное происшествие вызвало волнение людей в круге:

— Чего они вдруг подрались?!

— Что творится?!

— Кого они бьют?!

— Гэгэ! – воскликнул Хуа Чэн. – Ты не пострадал?

— Нет!

На самом деле, советник, с виду, пострадал гораздо больше. Ударившись о землю, он сплюнул
кровь, насилу поднялся и, пошатываясь, бросился наутёк. Ши Цинсюань, видя, что тот бежит к
нему, взволнованно вскрикнул:
— Ты что задумал?! Эй, я тебя предупреждаю, не подходи! Ваше Высочество, он хочет разорвать
круг!

— Назад! – закричал Се Лянь.

Жое вылетела следом за беглецом! Но не успела она схватить Мэй Няньцина, как сверху прилетел
меч, вонзившись в землю перед советником и преграждая ему дорогу. Затем небо озарилось
белым светом, засияли несколько ярких лучей, а вместе с ними на землю спустился воин в белом
доспехе, который запечатал Мэй Няньцину путь назад!

Оказавшийся в западне Мэй Няньцин, которому некуда было бежать, развернулся и как раз
повстречался с радостно пляшущей Жое. Лента с шелестом связала мужчину по рукам и ногам,
уронив его на землю. Се Лянь подбежал к воину со словами:

— Владыка? Зачем вы прибыли лично?

Цзюнь У выпрямился и с серьёзным лицом ответил:

— На горе Тунлу временно воцарилось спокойствие. И я пришёл взглянуть, как дела продвигаются
здесь.

— Как вам удалось этого достичь?

— Я установил новый барьер, временно запечатав трёх горных чудищ и других нечеловеческих
созданий.

Но Се Ляня более всего беспокоили не горные чудища и мелкие демоны, не представляющие

опасности.

— А… Безликий Бай?

Цзюнь У покачал головой:

— Я не обнаружил его. Боюсь, он давно покинул гору Тунлу.

Се Лянь огляделся. Их окружала завеса слепящего света, отделившая всех четверых от трёх сотен
зрителей снаружи. И сейчас люди не видели, что происходит за завесой.

Затем принц перевёл взгляд на советника, который перевернулся, увидел Цзюнь У и, должно быть,
вспомнив их битву, изменился в лице – в его взгляде мелькнуло удивление и гнев. Однако
мужчина весьма благоразумно не посмел ничего произнести вслух. Владыка тоже посмотрел на
него сверху вниз, чуть склонив голову, и медленно произнёс:

— Как давно мы не виделись, советник Сяньлэ.

Хуа Чэн, не торопясь, приблизился, взглянул на советника и полюбопытствовал:

— Он выглядит так, будто ему и курицу связать не хватит силы! Как же ему тогда удалось сбежать?

— Он бежал вовсе не один, — пояснил Цзюнь У. – Тогда при нём были трое помощников. Три
других советника Сяньлэ.

Здесь Се Лянь не выдержал и обратился к наставнику:

— Советник, вы… Кто же вы такой?

Мэй Няньцин с мрачным лицом посмотрел на Цзюнь У и сжал руки в кулаки так, что на тыльной
стороне ладоней вздулись вены. Неизвестно только, это от ненависти за вмешательство в его
планы или от злости за то, что Владыка раскрыл все его карты перед принцем. Только спустя какое-
то время он тихо произнёс:

— Вы ведь уже обо всём догадались, Ваше Высочество.

Один из четверых божественных хранителей наследного принца Уюна!

— Но что же тогда с принцем Уюна? Он и есть Безликий Бай?

Цзюнь У удивлённо посмотрел на Се Ляня:

— Сяньлэ, принц Уюна – это…?

Тут Се Лянь наконец вспомнил, что ещё не успел рассказать Цзюнь У о государстве Уюн. Наконец
поймав советника, принц хотел задать тому множество вопросов и потребовать множество
объяснений. Решив, что устраивать допрос прямо здесь не слишком удобно, Се Лянь предложил:

— Владыка, давайте поговорим обо всём в чертогах Верхних Небес.

— Хорошо, — согласился Цзюнь У, а подумав, добавил: — Но сейчас большая часть озлобленных

духов с горы Тунлу находится здесь, в столице, и их не получится подавить так скоро. Даже мне
понадобится семь дней и семь ночей, чтобы окончательно их освободить от оков бренного мира.

И что же, они смогут допросить советника только через семь дней? Так долго ждать нельзя – до
сих пор неизвестно местонахождение Безликого Бая! Се Лянь раздумывал, как лучше поступить,
когда вмешался Хуа Чэн:

— Гэгэ, предоставь это мне. Поднимайся на Небеса.

Се Лянь повернулся к нему, но Хуа Чэн сразу понял, о чём тот подумал, и заверил:

— Не нужно больше ничего говорить. Я буду ждать тебя здесь. Гэгэ, если хочешь меня
отблагодарить, поскорее спускайся обратно.

Цзюнь У спросил Се Ляня:

— Ты можешь оставить их?

— Да, они справятся, — с улыбкой ответил тот.

Неожиданно в световой завесе мелькнул чей-то силуэт, и снаружи к ним ворвался человек, хромой
на одну ногу. Он, подпрыгивая, приближался к ним с криком:

— Ваше Высочество! Ваше Высочество, что вы там делаете? Всё в порядке?

Это был Ши Цинсюань. Спустившись, Цзюнь У установил световой заслон, чтобы люди снаружи не
знали, что происходит внутри, и те перепугались до полусмерти. Тогда Ши Цинсюань, как самый
смелый, вызвался отправиться на разведку. Другой на его месте не прошёл бы через барьер, но
Ши Цинсюань раньше занимал пост небесного чиновника, световая завеса знала его, поэтому
позволила пройти. Подойдя ближе, он так и застыл:

— В-в-в-владыка??? Почему вы… спустились лично?!

Увидев Ши Цинсюаня, Цзюнь У с улыбкой поприветствовал:

— Ваше Превосходительство Повелитель Ветров. Мы с вами давно не виделись.

Повисло молчание.
Ши Цинсюань виновато потупился, чувствуя себя крайне неловко. Всё-таки он не мог не знать,
какого шума наделало в чертогах Верхних Небес известие о том, что Ши Уду изменил судьбу
родного брата и забрал его на Небеса. И теперь, встретив главу всех небожителей, Ши Цинсюань
не думал ни о чём, кроме нахлынувшего стыда и робости. Впрочем, Цзюнь У не стал больше
ничего ему говорить, позволив сохранить лицо.

Се Лянь отозвал Жое, и Мэй Няньцин медленно поднялся на ноги. Отсмущавшись, Ши Цинсюань с
сомнением спросил:

— Кто это? Что тут произошло?

Мэй Няньцин бросил на него взгляд и вдруг задал вопрос:

— Ты – Ши Цинсюань, верно?

Тот застыл:

— А ты кто такой? Откуда знаешь моё имя? – И самое главное, как он узнал Ши Цинсюаня в таком
виде???

— Тебе даже имя неудачное подобрали, — хмыкнул Мэй Няньцин.

— А? – не понял Ши Цинсюань.

Но Мэй Няньцин больше ни слова не сказал, весьма покорно направившись за Владыкой.

Наверное, понял, что без чьей-либо помощи ему не удастся теперь сбежать, даже не будучи
связанным.

— Сяньлэ, — позвал Цзюнь У, — я заберу его. Ты прибудешь позже?

— Да, — ответил Се Лянь.

Цзюнь У кивнул ему. Когда двое удалились, Се Лянь снова повернулся к Хуа Чэну, но тот заговорил
первым:

— Гэгэ, не стоит беспокоиться, я просто буду стоять на страже круга и не позволю тварям
разлететься. Проще простого.

Ши Цинсюань подхватил:

— Ваше Высочество, вы собираетесь наверх? Ступайте, ступайте, я тоже присмотрю за всем, не

волнуйтесь!

Се Лянь кивнул:

— Спасибо, что берёте на себя эту задачу.

В прошлом Хуа Чэн, наверное, ответил бы что-нибудь вроде «мне это ничего не стоит», но на этот
раз он почему-то сложил руки на груди и вздохнул:

— Да уж, задача не из лёгких.

Се Ляню показалось, будто он на что-то намекает. Ши Цинсюань же совсем ничего не заметил и

радостно подхватил:

— Да! Когда вернётесь, не забудьте как следует наградить нас за труды. Как насчёт пирушки в
лучшем столичном заведении? Ха-ха-ха…

Он всё не мог забыть о пирах в лучших столичных заведениях. Се Лянь же подумал: «Лучше ничего
не говорите, Ваше Превосходительство, он имеет в виду совсем не то же, что и вы…»
Хуа Чэн покачал головой, поиграл красной бусиной на конце тонкой косицы, приподнял бровь и
как бы невзначай произнёс:

— Если бы гэгэ остался со мной, было бы, конечно, намного проще. Но стоит мне подумать, что
гэгэ поднимется на Небеса, оставив меня одного внизу… ох, задача кажется мне ещё более
сложной.

Ши Цинсюань наконец почувствовал неладное, но всё равно не понял, в чём тут дело, и с улыбкой
до ушей произнёс:

— Вы так забавно рассуждаете, Собиратель цветов под кровавым дождём. Вас послушать, так
можно решить, что вам будет одиноко, пока Его Высочество отправится на Небеса. Будто вы
недавно поженились, ха-ха-ха…

—…

У Се Ляня в мыслях промелькнуло: «Вы не ошиблись, он именно это и хотел сказать!»

Ши Цинсюань ещё долго стоял и неловко посмеивался, и в итоге Се Лянь не выдержал, тихо
кашлянул и сказал ему:

— Ваше Превосходительство, вам… вам лучше пока выйти за световую завесу. Выйдите, прошу вас.

— Но… почему?

Вместо объяснений Се Лянь лишь повторил:

— Ну… выйдите, и всё. Мы просто попрощаемся.

Недоумевающий Ши Цинсюань наконец ушёл, и за световой завесой остались только двое,

больше никого. Се Лянь снова повернулся к Хуа Чэну, который, приподняв бровь, смотрел на него,
будто в ожидании, что принц скажет. Или сделает.

Так что Се Лянь, позабыв о стыде, положил будто деревянные руки на плечи Хуа Чэна, замер на
мгновение, потом рывком прижался и поцеловал демона в щёку.

После воровато оглянулся, чтобы убедиться, что вокруг никого, и, наконец, успокоился. Но вдруг
почувствовал, как на талии сжались чужие пальцы – Хуа Чэн крепко обнял его и, сощурившись,
поинтересовался:

— Гэгэ, тебе не кажется, что ты относишься ко мне без должного внимания?

В его голосе звучало не то истинное, не то притворное недовольство, от которого веяло угрозой.

Се Лянь вздрогнул и поспешил заверить:

— Вовсе нет!

— Правда? Но когда ты просил одолжить тебе магических сил, вёл себя совсем иначе. Неужели без
серьёзного предлога я могу надеяться лишь на такое «прощание»?

Если так рассуждать, Се Ляню и самому показалось, что в его поступке не было ни капли
искренности.

— Прости… — тихо сказал принц. – Я не хотел заставить тебя так думать.

Но попросив прощения, Се Лянь почувствовал ещё явственнее, что всё выглядело именно так, как
Хуа Чэн подумал. В душе принца зазвенел тревожный звонок, и он, боясь, что Хуа Чэн неверно всё
истолкует, не стал дожидаться ответа – не тратя слова, перешёл к делу. Подпрыгнув на носочках,
обнял Хуа Чэна за шею и вновь прижался что было сил. На этот раз целуя в точности так, как
хотелось Хуа Чэну.

И тут, как назло, послышался оклик Ши Цинсюаня:

— Ваше Высочество, мне вот что показалось странным, ведь вам, чтобы попрощаться, вовсе не
обязательно было меня прогонять? Мне просто… Ваше Высочество? Так быстро ушёл?

Се Лянь, спотыкаясь на бегу, смущённо умчался прочь.

Не спрятать сущность демону, что в зеркало заглянет

v 5 - 208
Добежав, спотыкаясь, до главной улицы столицы бессмертных, Се Лянь всё не отнимал ладони от
нижней части лица. Торопящиеся по своим делам младшие небожители не решались задавать ему
вопросы, но всё же странных взглядов в свою сторону принцу избежать не удалось, поэтому он
поскорее убрал руку, выпрямился, очень наигранно потёр губы и промямлил:

— Что-то рот разболелся, не понимаю, в чём дело, хе-хе…

В ответ принца ожидали ещё более странные взгляды.

Что нужно делать, чтобы разболелся рот?!

Но Се Ляню действительно было немного больно —подпрыгнув, чтобы поцеловать Хуа Чэна, он
чуточку перестарался. Наверное, Хуа Чэну тоже досталось. Но когда принц прижался к демону, он
явственно ощутил, что тот улыбался. Не решаясь больше думать об этом, Се Лянь опустил голову и
направился дальше, да и другие небесные чиновники, не собираясь тратить время, поспешили по
своим делам.

То ли из-за шума, который наделало открытие горы Тунлу, то ли по иной причине, в столице
бессмертных царило беспокойство. И во дворце Шэньу уже собралось множество небесных
чиновников.

Озлобленные духи с горы Тунлу разлетелись по всем сторонам света, но подавляющее

большинство всё-таки скопилось в самом населённом городе – императорской столице. Се Лянь и
Хуа Чэн взяли на себя самую тяжёлую задачу и потому промучились так долго, тогда как Пэй Мин,
Фэн Синь и остальные уже давным-давно справились со своей парой сотен тварей и вернулись на
Небеса, успев даже привести себя в порядок. А принц, едва переступив порог дворца Шэньу,
столкнулся с тем, кого не встречал уже много месяцев, – Лан Цяньцю.

Отчего-то мрачный Лан Цяньцю, увидев принца, тоже застыл, а потом и вовсе отвернулся.

Все присутствующие стояли, молча опустив головы, Цзюнь У сидел на своём месте. Увидев Се
Ляня, он чуть приподнялся, чтобы заговорить, но тут Лан Цяньцю вышел к трону со словами:

— Владыка, я слышал, вам удалось изловить Лазурного демона, Ци Жуна.

Цзюнь У обратил к нему свой взгляд:

— Это так. Но поимка Лазурного демона Ци Жуна, демоницы Сюань Цзи и других – вовсе не моя
личная заслуга. Их выдал нам Инь Юй, служитель Призрачного города.

Только теперь Се Лянь заметил среди небожителей Инь Юя. Ничего не поделаешь – тот был
слишком неприметным! Кстати сказать, Инь Юй впервые оказался во дворце Шэньу. Ведь только
небесным чиновникам высшего ранга Цзюнь У позволял ступить на порог своего дворца, и даже
будучи служащим Верхних Небес, Инь Юй всё ещё оставался на низшей ступени карьерной
лестницы и не имел права сюда входить. Теперь же по собственному желанию «опустившийся» до
Призрачного города Инь Юй наконец ступил в священные чертоги. Поистине – сказать тут нечего.

Тем временем Лан Цяньцю заявил прямо:

— Ци Жун – тот, кто уничтожил мой род. Прошу передать эту тварь мне для свершения мести.

Бросив взгляд на Се Ляня и мгновение подумав, Цзюнь У ответствовал:

— Я вполне могу передать его тебе. Но… сначала изволь ответить на мой вопрос. Что ты станешь
делать, когда разделаешься с Лазурным демоном? Что потом?

Когда-то Лан Цяньцю сгоряча заявил, что, разобравшись с Ци Жуном, отправится свести счёты с Се
Лянем, и Владыке это было известно. Лан Цяньцю резким тоном ответил:

— Это уже не касается Владыки. Вы ведь не станете покрывать Ци Жуна и запрещать мне свершить
месть лишь потому, что я не отвечу на ваш вопрос?

Раньше Лан Цяньцю почти не выступал с речами во дворце Шэньу, а если что и говорил, то звучало
это глупо и по-детски. Теперь же, стоило ему открыть рот, и в словах, и на лице отразился внезапно
переменившийся характер. Видя, что дело принимает дурной оборот, вмешался Пэй Мин:

— Ваше Высочество Тайхуа сегодня немного вспыльчивы. Разумеется, Владыка не станет

покрывать…

Но покуда Пэй Мин пытался сгладить углы, снаружи дворца послышался шум, и внутрь ворвался
небесный чиновник:

— Владыка, я не могу больше ждать!

Этим чиновником оказался Му Цин. Весь в чёрном, с потемневшим лицом, преследуемый

несколькими Богами Войны. Те первоначально должны были конвоировать Му Цина во дворец,
но разве им удалось бы его удержать? Так что они следом вбежали за Му Цином и виновато
объяснили:

— Владыка, мы как раз сопровождали Генерала Сюаньчжэня…

Цзюнь У вздохнул, прикрыл лоб ладонью и взмахнул рукой:

— Я понял, можете идти. – Затем поднял взгляд на Му Цина. – И что же?

Му Цин решил ковать железо, пока горячо:

— Я не могу больше нести этот груз незаслуженного обвинения, свалившийся на мою голову. Вы
ведь уже поймали ту женщину на горе Тунлу? Я требую очной ставки!

Лан Цяньцю тоже не унимался:

— Владыка, прошу вас выдать мне Лазурного демона Ци Жуна!

Стоило обоим заговорить одновременно, и в зале сделалось ужасно шумно. Цзюнь У выглядел так,
будто у него разболелась голова.

— Тишина! – потребовал он. – Вы не могли бы подождать, пока я решу вопрос с горой Тунлу?

Му Цин заявил:
— Чтобы изловить тварей, которые вырвались на свободу с горы Тунлу, вам нужны помощники.
Какой толк в том, чтобы держать меня взаперти? Лучше как можно скорее освободите меня от
обвинения, чтобы я мог послужить Небесам. Вам нужно лишь привести её сюда и организовать
нам очную ставку, тогда всё сразу станет ясно!

Звучало довольно разумно, да и если не исполнить просьбу Му Цина, он наверняка не отстанет…

Цзюнь У пришлось приказать служащим:

— Приведите демоницу Цзянь Лань.

Вскоре Цзянь Лань действительно доставили во дворец Шэньу. Она прижимала к груди свёрток,
напоминающий детскую пелёнку, от которой волнами расходилась пугающая чёрная Ци. Из
свёртка выглянуло нечто, напоминающее не то мертвенно-бледную руку, не то кость, и
попыталось махнуть в воздухе острыми когтями, но Цзянь Лань проворно подоткнула уголок
пелёнки и спрятала своё дитя от чужих глаз. Наверное, из уважения к Фэн Синю, служащие,
которые её привели, не стали заламывать женщине руки. Горло Фэн Синя едва заметно
шевельнулось, их взгляды с Цзянь Лань встретились на миг, но потом женщина первой отвела
глаза. А Фэн Синь посмотрел на «свёрток» в её руках и сделался ещё задумчивее.

Му Цин же к тому моменту потерял всяческое терпение. Он шагнул вперёд со словами:

— Не знаю, почему твой ребёнок решил оклеветать меня, но ему прекрасно известно, что не я его
губитель. Он наверняка слушается чьих-то указаний.

Подобное поведение немного выходило за рамки приличия, однако Се Лянь мог понять Му Цина –
тот всегда очень дорожил репутацией, и ушат грязи, который так долго висел над его головой, уже
повлиял на уважение к посту, который он занимал на Верхних Небесах. Разумеется, Му Цина
обуревал гнев.

— И как ты считаешь, — заговорил Цзюнь У, — чьих именно указаний слушается дух?

Му Цин молча перевёл взгляд в сторону, и всем стало ясно, что он смотрит на Цзянь Лань.

На лбу Фэн Синя мгновенно вздулись вены:

— Что ты хочешь сказать? Считаешь, она специально велела своему сыну тебя оклеветать?

Му Цин отвёл взгляд:

— Я этого не говорил.

— А чего тогда уставился на неё? У неё не было на тебя никакой обиды, к чему ей так поступать?

— У неё не было, а вот у тебя, возможно, была, — посмотрел на него Му Цин.

— Что ты теперь имеешь в виду? Выкладывай всё разом.

Му Цин глянул на Се Ляня.

— Ты ведь познакомился с госпожой Цзянь Лань после первого низвержения Его Высочества?

Остальные небожители, следом за Му Цином, также посмотрели на принца.

Се Лянь:

— ???

Почему разговор опять зашёл о нём?

Фэн Синь, бросив взгляд на принца, тихо, но сердито прошипел:

— Какое это имеет отношение к делу?

Му Цин решил – была не была, нужно раскрывать карты, и заявил:

— Самое прямое. Из-за того, что ты остался с Его Высочеством, тебе пришлось жить в нищете.
Поэтому ты возненавидел меня за то, что я вновь оказался на Средних Небесах. И после постоянно
задирал меня и считал мои ошибки, пытаясь свести старые счёты. Разве она, как твоя супруга, не
могла под твоим влиянием тоже меня возненавидеть? А может заодно и Его Высочество,
поскольку ты в итоге всё-таки оставил её, избрав преданность службе, просто-напросто бросил…

— Поменьше бы болтал чушь! – не выдержав, заорал Фэн Синь, и отвесил Му Цину удар, на
который тот сразу ответил.

Цзянь Лань было кинулась им помешать, а её дитя гнусно захихикало, подобно карканью старой
безумной вороны, что звучало до крайности пугающе. Пэй Мин вместе с Инь Юем растащили
дерущихся в стороны, тогда как Цюань Ичжэнь стоял в стороне и раздумывал, кто бы победил в
этой драке. В общем, в главном зале поднялся шум и гам, и Се Лянь, который долго стоял, ни слова
не говоря, опустил голову, вздохнул и напомнил:

— Владыка, сейчас самое главное – отыскать Безликого Бая и предотвратить новую вспышку
поветрия ликов, вы так не считаете? И самым главным звеном в решении этой проблемы является
человек, которого мы с вами обнаружили.

Цзюнь У, который тоже уже не мог смотреть на происходящее, взмахнул рукой и повелел:

— Уведите демоницу Цзянь Лань и её дитя. Приведите сюда советника Сяньлэ.

Му Цин выкрикнул:

— Нет! Я бы поглядел… Что???

— Привести кого??? – оторопел Фэн Синь.

Оба синхронно повернулись в сторону главного входа. Там порог дворца в сопровождении целого
отряда Богов Войны переступил тот, кого они прекрасно знали – советник Сяньлэ, Мэй Няньцин!

И Фэн Синь, и Му Цин остолбенели от удивления.

— Советник? – проговорил Фэн Синь. – Это правда он?

Му Цин не сказал ничего, но на его лице отразились бесконечные сомнения. И не удивительно –

по правде говоря, до сего момента и самому Се Ляню всё происходящее казалось немного
нереальным. Он никак не мог связать этого человека со своим наставником, который задавал ему
вопрос «о стакане воды».

Мэй Няньцин медленно направился к центру зала, едва не столкнувшись с Се Лянем.

Цзюнь У, сидя на своём высоком месте, обратился к принцу:

— Сяньлэ, кажется, внизу ты хотел что-то рассказать.

Се Лянь чуть склонил голову:

— Да.

Он поведал обо всех важных находках, обнаруженных на горе Тунлу, в древнем государстве Уюн.
По мере рассказа у слушателей всё сильнее округлялись глаза, что уж говорить о реакции Фэн
Синя и Му Цина. Когда принц закончил, Цзюнь У неторопливо произнёс:
— Удивительно, но мне никогда не приходилось слышать о государстве Уюн.

Остальные небесные чиновники поддержали:

— И мне не приходилось…

— Всё-таки две тысячи лет прошло.

— Наверняка кто-то намеренно скрыл все свидетельства его существования.

Мэй Няньцин же за всё время повествования не проронил ни слова.

— Советник, — обратился к нему Се Лянь. – Скажите, наследный принц Уюна – это Безликий Бай,
так?

— Да, — ответил Мэй Няньцин.

Так и знал!

Пэй Мин, о чём-то размышляя, задал вопрос:

— Кто оставил те фрески на стенах храмов? И кто уничтожил последнюю?

Ему ответил Се Лянь:

— Кто их оставил, мне неизвестно, но я думаю, что уничтожал их либо сам Безликий Бай, либо его
подручный. Ведь это он желал скрыть от других своё истинное лицо. — Принц повернулся к Мэй
Няньцину. – И вы были подручным наследного принца Уюна.

А значит, и подручным Безликого Бая.

Мэй Няньцин молчал. У Се Ляня появилось внезапное желание спросить, неужели во время
гибели государства Сяньлэ советник не знал, что за тварью был Безликий Бай? Или может, они
просто с самого начала сговорились, и советник помогал демону?

Но в конце концов принц задал другой вопрос:

— Где сейчас находится Безликий Бай?

Молчание.

Се Лянь:

— Почему он стремился уничтожить Сяньлэ?

Молчание.

Се Лянь:

— Почему вы хотели меня убить?

Мэй Няньцин наконец заговорил:

— Я не хотел убить тебя, Ваше Высочество.

— Но тогда почему вы потянулись схватить меня за горло?

Мэй Няньцин спросил в ответ:

— Неужели ты умрёшь, если схватить тебя за горло? Неужели тот, кто стоял рядом с тобой,
позволил бы мне это сделать?
И впрямь, не позволил бы. Но это не означает, что Мэй Няньцин не стремился убить принца,
поскольку тогда его реакция была совершенно бессознательной. Наверное, бывший советник
Сяньлэ уже понял, что Се Ляня ему не переубедить, и перестал оправдываться.

Помолчав, Се Лянь наконец задал вопрос, ответ на который хотел узнать более всего.

— Советник, что вы хотели пробудить во мне?

Цзюнь У говорил, что советник пытался что-то в нём пробудить. Что же именно?

Мэй Няньцин посмотрел на него с очень странным выражением лица. Руки Се Ляня в рукавах
сжались в кулаки, он добавил:

— Говорите, советник.

Всё это время в душе принца не утихало скрытое беспокойство. Судьба наследного принца Уюна
так сильно напоминала его собственную… Неужели между ним и Безликим Баем в самом деле
есть некая связь, о которой никто не знал?

Се Лянь должен был выяснить это до конца. Потому что ни в коем случае не мог допустить этой
связи. И в то же время ужасно боялся, что она действительно существует.

Глядя на принца, Мэй Няньцин помолчал, затем произнёс:

— Ваше Высочество, в данный момент я не могу ответить на этот вопрос. Но даже если отвечу, вы,
вероятно, не поверите. — Сделав паузу, он добавил: — Впрочем, на другой ваш вопрос я могу дать
ответ прямо сейчас. — Он отчеканил каждое слово: — Безликий Бай. Сейчас. Прямо в этом дворце.
И он передо мной!

Но кто же перед ним?

Сам Се Лянь!

Принц отшатнулся на несколько шагов, словно хотел оказаться подальше от советника. Фэн Синь,
который стоял к ним ближе всех, вмешался:

— Советник… раскройте глаза и взгляните внимательно, кто перед вами! Это Его Высочество! Ваш
ученик!

Однако зазвучали и другие голоса. В дальнем конце зала какой-то небесный чиновник, прикрыв
рот, тихо сказал:

— Неужели… неужели Его Высочество и Безликий Бай… две части одной души?!

— Что значит «две части одной души»?!

— Это значит, что душа одного человека разделилась надвое или раскололась на две половины. И
у обеих половин – разные воспоминания, разные характеры и способности, возможно, даже
внешне они непохожи…

— Вполне возможно…

— Я тоже слышал о подобном!

— Но если это действительно так, что же тогда делать? Выходит, Его Высочество и есть Белое
бедствие???

Со всех сторон послышались такие голоса, и Се Ляня тоже охватили сомнения: Неужели он и есть
Безликий Бай??? Это действительно так???
Неужели он сам… уничтожил Сяньлэ? Это он сам истязал себя столько лет? От начала до конца…
всё случилось… из-за него???

В зале поднялся шум, на лицах небожителей отразились самые разные подозрения. Фэн Синь не
знал, что сказать, чему верить. Тем временем Цзюнь У поднялся со своего места:

— Сяньлэ, сохраняй спокойствие!

Картинка перед глазами Се Ляня немного поплыла.

— Я… я…

Неужели он правда сам во всём виноват???

Но если это так, что ему теперь делать? Он просто не представлял!

В момент полной растерянности в душе принца вдруг раздался голос:

«Нет! Я могу утверждать, что ты — это ты, а не кто-то другой. Поверь мне!»

—…

Сань Лан. Сань Лан!

Хуа Чэн говорил, что это не принц, что это ни при каких обстоятельствах не может быть он!

От этой мысли сознание Се Ляня мгновенно прояснилось, он твёрдо встал на ноги. Тем временем
Цзюнь У спустился со своего трона и приблизился к нему:

— Сяньлэ! Прошу, успокойся…

Се Лянь поднял голову, чтобы заверить, что с ним всё в порядке, но в этот миг Мэй Няньцин вдруг
выбросил вперёд руку, выхватив меч у стоящего рядом Фэн Синя, и направил удар на Цзюнь У!

По залу прокатился испуганный вздох. Но Цзюнь У и Се Лянь не даром звались Богами Войны, в
искусстве боя им не было равных, разве подобный удар мог застать их врасплох? Остриё меча
даже не успело коснуться Владыки, когда Се Лянь, подобно молнии, двумя пальцами схватил
белоснежный клинок, остановив его прямо перед своими глазами!

Фэн Синь опомнился и немедля шагнул к советнику, чтобы его связать. Совершать подобные
покушения прямо во дворце Шэньу, на глазах у такого количества Богов Войны – равнозначно
самоубийству.

— Советник, — сказал Фэн Синь, — ваши действия не имеют смысла!

Но тот, отчаянно сопротивляясь, проревел Се Ляню:

— Смотри!!! Скорее, смотри!!!

Инь Юй поспешил подбежать к принцу:

— Ваше Высочество! Вы в порядке? Что с вами?

— На что смотреть? Что он несёт? Что ему надо? — издалека настороженно спросил Му Цин.

Посреди всей этой неразберихи Се Лянь стоял, не шевелясь.

Причиной тому было не что иное как увиденное им в белоснежном клинке меча.

Лицо.
Спокойное и прекрасное молодое лицо.

А на нём – ещё три лица!

Три маленьких лица, которые превращали первоначально совершенный облик в жуткое и

отвратительное зрелище. Они так теснились на небольшом пространстве, что даже исказили
черты своего «хозяина», отчего стало казаться, что одна половина его лица печальна, а другая –
улыбчива.

Это лицо должно было быть Се Ляню знакомо. Но сейчас, отразившееся в почти зеркальном
клинке, оно сделалось до страшного неузнаваемым, так что Се Лянь облился холодным потом. И
вдруг вспомнил, что меч, который Фэн Синь носил при себе, – это Хунцзин, зеркало, проявляющее
истинную форму тёмных тварей. И никакому демону, заглянувшему в это зеркало, не спрятать
свою сущность.

С такого угла обзора в Хунцзине отражалось не его, Се Ляня, лицо. А лицо того, кто стоял сейчас за
его спиной. И мрачным взглядом внимательно смотрел на принца.

Зрачки Се Ляня медленно сузились, движения будто затормозились в несколько раз, он только
открыл рот, но сказать ничего не успел, почувствовав, как чья-то рука с силой сжала его запястье,
так что не получалось им пошевелить.

Цзюнь У, стоящий за его спиной, с улыбкой произнёс:

— Сяньлэ, на что ты смотришь?

Заметки от автора:

Разумеется, Се Лянь и Безликий Бай – это не светлая и тёмная сущности одного человека, и
перерождение тут ни при чём. Это два совершенно разных персонажа, в дальнейшем всё
постепенно раскроется.

Переполох в столице бессмертных. Ложь, потрясшая Небесные чертоги.

Часть первая
v 5 - 209
Се Лянь уже несколько сотен лет не испытывал чувства, когда кровь стыла в жилах.

Мэй Няньцин объявил во всеуслышание, что Безликий Бай находился прямо перед ним.
Разумеется, принц принял слова советника на свой счёт, позабыв, что кроме него перед Мэй
Няньцином в тот момент стоял Цзюнь У!

Но… Се Лянь никогда даже не думал в этом направлении, поэтому сейчас, когда пришло столь
внезапное осознание, у принца зашевелились волоски на теле. Он попытался вырваться, но чужая
рука на его запястье сжалась с такой силой, что не вышло даже пошевелиться. Сам себе не веря,
Се Лянь пробормотал:

— Ваше… ваше лицо…

Голос Цзюнь У звучал всё так же спокойно, словно он лишь заметил небольшую промашку:

— Ах, малейший недосмотр, и они опять выбежали наружу.

Запястье Се Ляня снова пронзило болью, и он наконец не смог удержать меч в руке – разжал
пальцы.

Клинок упал на пол со звоном, прокатившимся по дворцу чистым эхом. Однако… было уже
поздно.

Многие находившиеся поблизости небожители следом за принцем увидели в отражении Хунцзина

то жуткое лицо!

В главном зале воцарилась мёртвая тишина. Почти все небесные чиновники потрясённо застыли,
включая Фэн Синя, который стоял ближе остальных и видел всё очень чётко. Мэй Няньцин не
упустил возможности вырваться из его рук, схватить упавший Хунцзин и обеими руками поднять
клинок остриём вверх прямо перед Цзюнь У.

— Скорее, вглядитесь внимательнее!!! Смотрите на того, кто стоит перед вами, смотрите на его
лицо!!!

Несколько Богов Войны среагировали первыми, Пэй Мин выхватил меч, с криком «Кто ты такой?!»
направив его на Владыку.

Стоящие слишком далеко небожители, ничего не понимая, заголосили:

— В чём дело?

— К кому обращается Генерал Пэй?

— Почему он направил меч на Владыку?

Неотрывно глядя на Цзюнь У, Мэй Няньцин выплюнул по слову:

— Он – и есть Безликий Бай!

Му Цин поразился:

— Как он может быть Безликим Баем? Демон выдал себя за Владыку?! Но где же тогда настоящий
Владыка?

Се Лянь тоже первым делом подумал о подмене. Но в какой момент она произошла? Почему он
не заметил ни малейшего подвоха? Ведь император Шэньу – это не Повелитель Земли, который
вёл себя довольно скромно и постоянно где-то скрывался. Как бы то ни было, не могло случиться
так, что подмены не заметила ни одна душа в чертогах Верхних Небес!

Мэй Няньцин хотел сказать что-то ещё, но Цзюнь У вскинул другую руку и вздохнул:

— Ты вновь меня разочаровал.

Мэй Няньцин резко изменился в лице, будто кто-то схватил его за горло, не давая дышать. Лан
Цяньцю поднял свой тяжёлый меч, вихрь меча со свистом разрезал воздух. Но стоило Цзюнь У
обернуться и лишь бросить взгляд — и самого Лан Цяньцю отшвырнуло прочь.

Мгновение, и Пэй Мин, Лан Цяньцю, Фэн Синь, Му Цин, Цюань Ичжэнь… почти все Боги Войны,
собравшиеся во дворце, вместе окружили Цзюнь У.

Но всего через полчаса Цзюнь У, всё ещё не отпуская руку Се Ляня, поверг Богов Войны, напавших
на него.

Теперь все они, лишившись способности сражаться, лежали на полу главного зала. Только Цзюнь У
и Се Лянь остались стоять на ногах.
Му Цин, сплюнув полный рот крови, в ярости закричал молчаливому и неподвижному Се Ляню:

— Шевелись! Чего стоишь как истукан?! Смерти дожидаешься?!

Ему и невдомёк было, что Се Лянь очень хотел бы пошевелиться, но не мог!

Цзюнь У держал его только одной рукой, но принц почувствовал – даже если чуть согнуть пальцы,
Владыка это заметит и немедля сломает их, что уж говорить об ответной атаке! С какой стороны ни
рассуди, лучший выбор – не делать резких движений!

Таков был первый Бог Войны всех трёх миров!

Небесные чиновники, которые стояли дальше всех, в испуге отшатнулись прочь, затем наконец
вспомнили, что можно убежать, и совершенно бледные бросились прочь из дворца. Но стоило им
добраться до выхода из зала, створки двенадцати тяжёлых дверей с силой захлопнулись.
Напрасно стуча по вратам, около сотни небесных чиновников либо не могли выбраться из дворца,
либо вовсе не держались на ногах, воцарился самый настоящий хаос. Тем временем какая-то
неведомая сила притащила Мэй Няньцина к Цзюнь У, который взял его за ворот и усмехнулся:

— Ты думаешь, что, временно отрекшись от своих слов и рассказав всё такому количеству божеств,
сможешь противостоять мне? Думаешь, зная правду, они способны объединиться и стать для меня
угрозой? Я могу уничтожить их всех одной рукой.

По всей видимости, Цзюнь У забрал Мэй Няньцина на Небеса раньше не только ради того, чтобы
позволить Се Ляню попрощаться с Хуа Чэном. По пути он что-то ему приказал, а может, пригрозил,
поэтому безбоязненно устроил допрос прямо во дворце Шэньу. Но к всеобщей неожиданности
Мэй Няньцин в итоге восстал против него.

Схватившись руками за рукав Цзюнь У, советник крикнул Се Ляню:

— Ваше Высочество, скорее бегите! Он сошёл с ума!

— Советник! – в ответ позвал Се Лянь.

Но Мэй Няньцин уже не смог ничего сказать, словно что-то крепче сжало его за горло. Одеяния
скрывали шею мужчины, и Се Лянь не видел, что именно не даёт ему говорить.

— Глупец, — вздохнул Цзюнь У. – Ты же просто толкнул их на верную смерть. Изначально это дело
их не касалось, но теперь никто из них не покинет столицу бессмертных живым.

Положение сложилось крайне опасное, и Се Лянь, применив пароль духовного общения, позвал:
«Сань Лан!»

Он ещё никогда не пользовался паролем Хуа Чэна по собственной инициативе, но в такой момент
пришлось позабыть о стыде. Принц несколько раз повторил нужный пароль, но вместо ответа
услышал лишь мёртвую тишину.

В точности так же, как тогда, на горе Тунлу!

Цзюнь У с одного взгляда на принца догадался, о чём тот подумал, и произнёс:

— Не стоит пытаться. Без моего дозволения ты ни с кем не свяжешься.

Столица бессмертных первоначально строилась на магических силах Цзюнь У и являлась его

владениями, где могущественнее него не было никого. Разумеется, он мог творить здесь, что ему
вздумается. Другими словами, сейчас все чертоги Верхних Небес, вся столица бессмертных
оказалась отделена от остального мира. Самое настоящее воплощение фразы «зови небо – не
ответит, зови землю – не поможет»!
Внезапно врата дворца распахнулись, и небесные чиновники, уж было обрадовавшись, рванули к
выходу, но взглянув на порог дворца, так и застыли. Снаружи стоял высокий мужчина в чёрном
одеянии, от которого исходила недобрая аура. Он преградил небожителям путь. Это была
Линвэнь, а на ней – Божество парчовых одежд!

На глазах ничего не понимающих небесных чиновников Линвэнь переступила порог дворца и,

преклонив колено перед Цзюнь У, почтительно поприветствовала:

— Владыка.

— Поднимайся и за работу, — велел ей Цзюнь У. – Ты знаешь, что делать.

С кивком и лёгкой улыбкой Линвэнь произнесла:

— Конечно.

Му Цин, с трудом опираясь о стену, поднялся на ноги и потрясённо проговорил:

— Но ведь Линвэнь сбежала ещё на горе Тунлу?

— Верно, — ответил ему Цзюнь У. – Однако я рассудил, что она, как редчайший талант, будет мне
полезной, полезнее, чем большинство из вас. Ведь она совершила лишь маленькую ошибку,
поэтому я призвал её под своё начало.

Что ж, по правде говоря, в сравнении с Белым бедствием Линвэнь действительно «совершила

лишь маленькую ошибку», сотворив Божество парчовых одежд. Теперь они оба – и Линвэнь, и
тёмная тварь, — стали подручными этого «Цзюнь У». Неожиданно какая-то белёсая тень, сверкнув
по залу, приткнулась к ногам Цзюнь У и ласково потёрлась о его сапог. Фэн Синь так и разъярился:

— Что ты творишь? А ну вернись сейчас же!

Тень оказалась духом нерождённого. Он не только не послушал слов отца, но ещё и озлобленно
высунул ярко-красный язык, подобно маленькой змее. Повергнутый Цзюнь У, Фэн Синь истекал
кровью изо рта и не мог подняться, а теперь его собственный сын обнимал за ногу врага, от
которого он и пострадал, словно не различал, кто его настоящий отец. От такого Фэн Синь едва не
выплюнул ещё цзинь крови. Следом во дворце появился отряд младших Богов Войны с
бесстрастными лицами.

Всех этих чиновников Цзюнь У избрал лично, и они всегда слушались только его приказов. Получив
указания от Цзюнь У, Линвэнь велела отряду:

— Отведите каждого небесного чиновника в его дворец и не спускайте с них глаз.

Пэй Мин, сидящий неподалёку на полу, с задумчивым выражением лица произнёс:

— Линвэнь, у тебя поистине нет ни капли совести.

Похлопав его по плечу, Линвэнь ответила:

— О том, что у меня нет совести, ты знал с первого дня нашего знакомства. Ну что, не хочешь
присоединиться? В любой момент примем тебя с распростёртыми объятиями.

Пэй Мин сухо посмеялся, но промолчал.

Се Лянь же вновь удостоился особого отношения – Цзюнь У решил лично сопроводить принца во
дворец Сяньлэ.

— Идём, — сказал он.

Принц же обернулся, посмотрев на Мэй Няньцина. Что же это творится? Кто ты такой? Чего ты
добиваешься? И кто это такой? Цзюнь У или всё-таки Безликий Бай? Что ему нужно?

Се Лянь хотел задать огромное-преогромное множество вопросов, при том непременно наедине
и самым подробным образом. На эти вопросы принцу мог ответить только Мэй Няньцин, но
Цзюнь У наверняка не даст им такой возможности.

Сделав шаг из дворца, Се Лянь на миг остолбенел. Главная улица столицы бессмертных мрачнела
тёмными красками облаков, клубящихся причудливыми формами. Картина составляла резкий
контраст с прежней столицей, светлой и сверкающей. Теперь по улице свободно расхаживали
только подручные Цзюнь У, конвоируя остальных небесных чиновников к их дворцам, и повсюду
царила тревожная атмосфера. А младшие небесные служащие, обычно спешащие по своим
делам, лежали вповалку без сознания.

Тут и говорить нечего, наверняка это дело рук Цзюнь У. Издали ещё и раздавался колокольный
звон, — видимо, что-то случилось с колоколом.

По главной улице столицы бессмертных Цзюнь У и Се Лянь направились к дворцу Сяньлэ. Принц
стремительно обдумывал план побега, но тут против него сработало правило «человек,
владеющий силой, способен сразить десятерых, владеющих мастерством»: все хитрости,
приходящие на ум, не имели никаких шансов против абсолютной боевой мощи Цзюнь У. К тому
же, тот обладал не только силой, но ещё и способностью с одного взгляда разгадать мысли Се
Ляня.

Уже оказавшись во дворце Сяньлэ, Се Лянь так и не придумал ничего дельного и про себя
произнёс: «Что ж, не страшно, ведь достаточно просто подождать, и Хуа Чэн, с которым я долго не
буду связываться, наверняка почувствует неладное. Главное, чтобы до того момента не случилось
ничего непоправимого». Но тут произошло следующее: едва закрыв ворота дворца, Цзюнь У вдруг
спросил Се Ляня:

— Думаешь о Собирателе цветов под кровавым дождём?

—…

Вопрос Цзюнь У заставил сердце Се Ляня дрогнуть и пуститься вскачь.

Принц не знал, что ответить. «Да»? Но что если Цзюнь У захочет навредить Хуа Чэну? «Нет»? Вряд
ли это прозвучит правдоподобно.

Видя, что принц молчит, Цзюнь У усмехнулся:

— Не стоит беспокоиться, я знаю, ты наверняка думаешь о нём. Наверное, хочешь передать ему
весть по сети духовного общения.

Он говорил с принцем всё тем же тоном, что и всегда – мягким, снисходительным, сдержанным,
надёжным. Но от этого Се Лянь всё сильнее путался, всё сильнее чувствовал всепоглощающий
ужас.

Цзюнь У добавил:

— Если тебе очень хочется, свяжись с ним, поговори немного.

—…

Он догадался, о чём подумал Се Лянь, входя во дворец. Он видел принца насквозь!

Улыбка Цзюнь У нисколько не померкла:

— Сяньлэ, ты знаешь, что говорить. Просто сделай так, чтобы он не слишком за тебя переживал.
Твой Собиратель цветов под кровавым дождём наверняка будет счастлив, когда ты свяжешься с
ним.

С такими словами он положил руку Се Ляню на плечо, и тот почувствовал лёгкое волнение
магической силы, осознавая, что за заклинание применил Цзюнь У. Теперь тот мог слышать всё,
что Се Лянь скажет в сети духовного общения, даже если принц не станет произносить это вслух. И
Се Лянь, разумеется, понял, что Цзюнь У хочет от него услышать.

Поколебавшись, принц отбросил стыд и снова произнёс пароль духовной связи с Хуа Чэном.

Услышав этот пароль, Цзюнь У, кажется, счёл его весьма забавным, даже усмехнулся. У Се Ляня,
впрочем, не было настроения смущаться. Почти в тот же миг, как он назвал пароль, в его сознании
раздался голос Хуа Чэна, который вздохнул:

— Гэгэ, гэгэ… Прошло так много времени, и вот ты наконец вспомнил о Сань Лане.

Се Лянь встретился взглядом с Цзюнь У и ответил:

— Сань Лан, ведь прошло меньше двух часов, как я тебя покинул.

Хуа Чэн возразил:

— Для меня главное слово здесь «покинул», а не «меньше двух часов». Это тоже расставание,
пусть оно длится хоть мгновение.

Цзюнь У стоял совсем рядом и всё слышал!

Даже в столь опасном положении Се Лянь всё-таки испытал неподдельное смущение.

— Очень жаль, — сказал принцу Цзюнь У, — что ему придётся ждать гораздо дольше. Продолжай.
Скажи ему, что он не увидит тебя, пока мы не разделаемся с озлобленными духами. Не вздумай
хитрить и делать ему намёки, я всё слышу.

Пока не разделаются с озлобленными духами, то есть, семь дней и семь ночей. Помолчав, Се Лянь
сказал:

— Ты не в силах подождать даже два часа. Но что если на этот раз мне понадобится затратить
больше времени, что ты будешь делать?

— Цзюнь У спихнул на тебя ещё гору заданий?

— Да!

— Я помогу тебе.

Цзюнь У вмешался:

— Скажи ему, что когда ты выполнишь все мои поручения, я дам тебе три года на отдых.

— Не нужно, — продолжил Се Лянь в сети духовного общения. – Сань Лан уже оказал мне
огромную помощь, задержав духов в столице. В остальном позволь мне справиться самому.
Владыка пообещал мне три года отдыха после того, как я исполню все его поручения. Он
освободит меня от любых дел.

— Только три года?

— Разве это мало? Уже довольно неплохая награда.

— Ну хорошо. Только… — протянул Хуа Чэн, — гэгэ, это будет твоя награда, но что насчёт награды
для меня?

Заметки от автора:

Почувствует ли генеральный директор Хуа подвох? Почувствует ли Цзюнь У подвох в их

разговоре?! Узнаете в следующей серии дорамы «Невинный принц и демон-обольститель»!

Переполох в столице бессмертных. Ложь, потрясшая Небесные чертоги.

Часть вторая
v 5 - 210
Се Лянь переспросил:

— К-какая награда?

Хуа Чэн спросил в ответ:

— А как ты думаешь?

Принц живо представил, как Хуа Чэн приподнял бровь и дёрнул уголком губ. У Се Ляня не
поворачивался язык что-то на это отвечать.

— Кстати говоря, — продолжил Хуа Чэн, — гэгэ задолжал мне немало магических сил и до сих пор
не вернул. Я ведь не ошибаюсь?

Се Лянь осторожно ответил:

— Нет.

— И что же, гэгэ уже придумал, как будет мне их возвращать?

Се Лянь, помолчав, сказал:

— Тоже нет.

Хуа Чэн, кажется, улыбнулся, и произнёс:

— Раз ты не придумал, быть может, я сам что-нибудь предложу? Когда все дела будут улажены и
ты сможешь от них отдохнуть, мы вместе постепенно произведём возврат долга. Согласен?

Се Лянь, с трудом выдерживая напор Хуа Чэна, то и дело бросал осторожные взгляды на Цзюнь У.

— Гм, гм, — невпопад ответил принц.

Хуа Чэн же, шаг за шагом увлекая Се Ляня в свои сети, наконец получил желаемый ответ и остался
вполне доволен, поэтому временно пощадил его и спросил:

— Так что же? Для чего гэгэ в кои-то веки первым связался со мной при помощи духовной связи?

Цзюнь У внимательно наблюдал за Се Лянем.

Он велел принцу связаться с Хуа Чэном, чтобы демон успокоился, нескоро заметил неладное и
оставался послушно сидеть внизу. Разумеется, Се Лянь понимал, что хочет услышать Цзюнь У,
поэтому медленно произнёс:
— На самом деле никакого особенного повода нет, просто я боялся, что ты забеспокоишься, если
от меня долго не будет вестей.

— Э? Но ведь гэгэ только что сам говорил, что ушёл лишь на пару часов. С какой стати тебе бояться,
что я забеспокоюсь?

Се Лянь совершенно запутался, занервничал, и в то же время ему стало немного смешно.

— Я понял, — вдруг сказал Хуа Чэн.

Се Лянь задержал дыхание на миг и спросил:

— Что ты понял?

С той стороны, кажется, послышался лёгкий смешок, затем Хуа Чэн, растягивая слова, произнёс:

— Гэгэ, неужели, расставшись со мной совсем ненадолго, ты так сильно по мне соскучился?

—…

Если раньше их диалог звучал размыто и довольно прилично, эта фраза прозвучала совсем уж
неприкрыто, и как ни старайся, не получится притвориться, что в ней нет никакого подтекста. Под
внимательным взглядом Цзюнь У лицо Се Ляня начало гореть, спустя некоторое время он тихо
хмыкнул:

— Гм.

Хуа Чэн тоже понизил голос:

— И я тоже. Мне так хочется прямо сейчас забрать тебя с Небес.

Сердце Се Ляня обдало лёгким жаром и подвесило в воздухе, он встретился взглядом с Цзюнь У.

Если Хуа Чэн в самом деле явится в столицу бессмертных, что они будут делать? Что с демоном
сделает Цзюнь У?

С трудом подавляя эмоции, принц постарался ответить как можно естественнее:

— Всё же не стоит. Здесь творится полная неразбериха, а если ты появишься в чертогах Верхних
Небес, только сильнее перепугаешь небесных чиновников. Подожди ещё немного.

Хуа Чэн лениво протянул:

— Хорошо, гэгэ, я не стану подниматься и пугать их. Мне претит этот слепящий свет вашей столицы
бессмертных, к тому же люди, стоящие в круге, нуждаются в моей поддержке. Я послушно буду
ждать твоего возвращения.

Се Лянь не то выдохнул с облегчением, не то облился потом, и сказал:

— Хорошо. Будь умницей.

— Только, если я буду умницей, гэгэ ведь не может вернуться ко мне с пустыми руками? Мне
полагается награда за труды.

— Непременно, непременно.

Они обменялись ещё парой незамысловатых, но двусмысленных фраз, затем несколько раз
попрощались, никак не желая прекращать беседу, и наконец вышли из сети духовного общения.

Се Лянь тихонько выдохнул, а Цзюнь У заметил:

— Вижу, Сяньлэ весьма увлекательно проводил время в мире смертных.

Принц не знал, что на это отвечать. Цзюнь У же похлопал принца по плечу, развернулся и
направился к выходу из дворца.

— Владыка! – позвал за его спиной Се Лянь.

Тот остановился.

— Кто же вы такой? – спросил принц. – Вы Владыка? Или же нечто иное?

Подозревая советника в возможной связи с Безликим Баем, Се Лянь с трудом принимал подобный
факт. Но связь Цзюнь У с демоном просто переворачивала весь мир с ног на голову.

Ведь Цзюнь У – первый Бог Войны трёх миров, которым Се Лянь всегда восхищался, на которого
стремился походить!

Но Цзюнь У не ответил ему и ушёл, не сказав ни слова. Се Лянь остался в одиночестве и,

обдумывая план действий, утомлённо поплёлся во внутренние покои дворца.

Дворец Сяньлэ превратился для него в клетку, но клетку весьма роскошную. Во внутренних покоях
даже установили бассейн из белого нефрита для омовения. Попав в Медную печь и сражаясь с
белым демоном несколько дней кряду, пробираясь где ползком, где кувырком, теперь Се Лянь
настолько утомился, что решил – всё равно он ещё нескоро покинет это место, почему бы не
принять омовение и не освежиться немного?

Скинув одежды, принц погрузился в горячую воду и, опершись на край бассейна, принялся
бессознательно перебирать и складывать свои одеяния. И вдруг из верхнего халата что-то выпало
и со стуком прокатилось по полу. Приглядевшись, Се Лянь увидел изящные, искусно вырезанные
игральные кости.

Принц подобрал кости и сжал в ладони, вспомнив слова, сказанные ему Хуа Чэном: «Если хочешь
увидеться со мной, ты всегда сможешь это сделать, и не важно, какое число выпадет на костях».

На самом деле во время их разговора некоторые фразы уже прозвучали достаточно

неестественно, чтобы Хуа Чэн догадался – что-то не так. Но даже если тот почувствует неладное,
подняться сюда всё равно не сможет, поскольку столица бессмертных оказалась ограждена от
остального мира барьером, который Цзюнь У установил лично, а значит, только Владыка мог снять
барьер.

Прекрасно осознавая сложившееся положение, Се Лянь понимал, что, выбрось он на костях хоть
две шестёрки, Хуа Чэна не увидит, и всё же решил попробовать. Кости со стуком прокатились по
краю бассейна, и невезение принца его не подвело – выпало две единицы. Как и следовало
ожидать, никакого результата это не принесло.

Се Лянь вздохнул и уж было окунулся в бассейн с головой, как вдруг услышал:

— Гэгэ.

Принц тут же выпрямился, с шумом подняв волну брызг.

— Сань Лан?

Неужели он и правда вызвал Хуа Чэна???

Однако, посмотрев по сторонам, принц никого не обнаружил. Но голос, который он только что
слышал, не мог быть иллюзией, вызванной его собственными чаяниями. Покуда сердце Се Ляня
заколотилось как бешеное, до него снова донёсся голос:
— Ваше Высочество!

—…

И тут принц наконец заметил, что голос исходит из его собственного рта!

Просто в просторном помещении, наполненном клубящимся паром и шумом воды, он искажался

и казался немного нереальным. Се Лянь на мгновение замер, но сразу же понял, в чём дело –
Перемещение души!

Удивлённый и обрадованный, он воскликнул:

— Повелитель Ветров?!

Из его рта снова послышалась взволнованная речь:

— Да, это я! Ха-ха-ха-ха, не ожидали? Моё Превосхо… то есть, я снова обзавёлся магическими
силами!!!

Ранее было сказано, что Перемещение души применяется крайне редко из-за огромных затрат
магических сил. Оно сильнее заклинания духовного общения, но в то же время хитрее и
применяется нечасто, поэтому при установке магического заслона мало кто задумывается
включить его в число ограничений.

Во время битвы с Божком-пустословом Ши Цинсюань и Се Лянь уже обменивались душами.

Впоследствии Ши Цинсюань лишился магических сил, и для него дверь в душу Се Ляня закрылась
с одной стороны. И вот открытый когда-то проход пригодился снова!

— Цинсюань, — заговорил принц, — но для Перемещения души требуется так много магических
сил, где вы их взяли? – Впрочем, только задав вопрос, Се Лянь и сам понял – где же ещё он мог
взять магические силы?

И он оказался прав, Ши Цинсюань ответил:

— Долгая история! А хотя… не такая уж и долгая. Этот ваш Собиратель цветов под кровавым
дождём дал мне несколько чёрненьких конфеток, поразительно чудесных! Едва проглотив их, я тут
же ощутил мощнейший прилив магических сил! Пусть не навсегда, но на какое-то время их всё же
хватит, например, чтобы связаться с вами. Только на вкус странноватые… тьфу-тьфу-тьфу!

—…

Се Лянь невольно вспомнил конфеты со вкусом демонов, съеденные Пэй Мином, и подумал, что
Хуа Чэн, должно быть, дал ему нечто похожее, только для поднятия уровня магических сил.

— А кто только что назвал меня «гэгэ»?

— Я!

Се Лянь, не зная, плакать, или смеяться, спросил:

— Зачем вы это сделали? Я было решил…

— Знаю, вы решили, что это Собиратель цветов под кровавым дождём явился к вам?

Се Лянь тихо кашлянул, а Ши Цинсюань добавил:

— Это он велел мне так назвать вас. Он сказал, что так вы поймёте, что он рядом, и это вас
успокоит.
И это действительно сработало. Услышав «гэгэ», Се Лянь хоть и удивился, но в большей степени
всё-таки успокоился.

— Он сейчас рядом с вами? Как дела в императорской столице? Озлобленные духи не доставили
вам хлопот?

— В столице всё замечательно, духи уничтожаются. Только вот, когда Собиратель цветов под
кровавым дождём связался с вами при помощи заклинания духовного общения, он то улыбался,
как будто говорил с вами не знаю о чём, то вдруг, опустив руку и прекратив разговор, сделался до
ужаса угрюмым и сразу велел мне попытаться переместиться к вам сюда. О, верно, Ваше
Высочество, он просил вам передать: «Ваше Высочество, пожалуйста, оденьтесь». Несколько раз
напомнил! К чему такая спешка? В чертогах Верхних Небес ведь нельзя простудиться.

—…

Се Лянь чуть не грохнулся в обморок, со скоростью молнии схватил и набросил на себя одежду,
заикаясь:

— О-о-о-он… Сань Лан, он… может меня видеть???

— Ага! Мне ведь тоже довольно хлопотно всё время описывать ему, что тут происходит, так что я
просто передаю ему всё, что вижу и слышу. Он знает, что вы делаете и что говорите. Только не
может сам передать вам весть или управлять вашим телом, вот и всё.

Ваше Превосходительство, вы уж слишком откровенны!!!

Знал бы раньше, — и не подумал бы об омовении… А ведь принцу казалось, что придётся ещё
поломать голову, прежде чем найдётся способ выйти из создавшегося в столице бессмертных
положения!

— Не волнуйтесь, Ваше Высочество, я же не думал, что вы так переживаете по этому поводу. Мы

все здесь мужчины, и вы раньше тоже смотрели на градоначальника Хуа. Да и не так уж много я
рассмотрел…

Он и правда излишне откровенен. Се Лянь ударил себя ладонью по лбу и быстро оделся, затем
схватил игральные кости и направился из внутренних покоев, говоря на ходу:

— Сань Лан, как ты понял, что что-то случилось?

Помолчав, Ши Цинсюань ответил:

— Собиратель цветов под кровавым дождём говорит, что понял это сразу, как только вы
обратились к нему. Вот то, что градоначальник Хуа хочет вам передать: «Гэгэ столь застенчив, как
он мог по своей воле назвать мой пароль для духовного общения, не случись с ним ничего
серьёзного?»

—…

Как и предполагал Се Лянь, причина в этом. Ши Цинсюань, похоже, говорил Хуа Чэну:

— Ладно, ладно, я не трачу время на болтовню, перехожу к делу. – Затем он снова обратился к
принцу: — Ваше Высочество, что у вас там всё-таки произошло? Владыка отлучился?

Се Лянь не представлял, с чего начать рассказ.

— Всё так повернулось именно потому, что он здесь!

После краткого объяснения важнейших моментов Ши Цинсюань потрясённо затараторил:

— Мамочки, мамочки, мамочки! Ваше Высочество, вам это точно не приснилось?! Владыка – ведь
это же Владыка?!

— Он это или нет, я уже не могу сказать наверняка. А что думает Сань Лан?

Спустя мгновение Ши Цинсюань ответил:

— Собиратель цветов под кровавым дождём не выглядит потрясённым, он только сказал «ничего
удивительного, он мне давно не нравился».

Се Лянь прыснул со смеху:

— Тебе ведь никто на свете не нравится?

Это он сказал Хуа Чэну.

— Он говорит «да, кроме тебя», — ответил Ши Цинсюань. – Послушайте, градоначальник Хуа, тут
вы не правы, ведь ещё есть я! Я тоже вам не нравлюсь??? Да что с вами такое???

— Ладно, ладно, мы ведь просто шутим, — поспешил успокоить Се Лянь. – В общем, сейчас все
Боги Войны повержены, всех небесных чиновников заперли в их дворцах, а столица бессмертных
отделена от всего мира, и подняться сюда не сможет никто.

— Собиратель цветов под кровавым дождём сказал, что способ подняться всё же есть, только
нужно, чтобы кое-кто пришёл на выручку.

— Кто? – спросил Се Лянь, почти сразу вскрикнув: — Кто?!

Последняя фраза предназначалась не Хуа Чэну и не Ши Цинсюаню. Это была реакция принца на
странные звуки за его спиной.

Кто-то идёт!

Пугающие развилки подземелья столицы бессмертных

v 5 - 211
Жое уже приготовилась сорваться с запястья Се Ляня и дать отпор врагу. Но когда принц разглядел,
кто перед ним, он тут же расслабился и спросил:

— Вы… Инь Юй?

В полу в какой-то момент образовалась огромная дыра, через которую могли пролезть два
человека, и теперь Инь Юй, наполовину высунувшись из этой дыры и сжимая в руке острую
лопату, тяжело выдохнул, стёр пот со лба и сказал:

— Ваше Высочество, это я. Как хорошо, что я не ошибся с подкопом. Скорее, идёмте!

Принц совсем забыл о чудесном артефакте, которым владел Инь Юй, – лопате Повелителя Земли!
Следовало бы благодарить провидение за то, что лопату у него не конфисковали. Оказывается,
неприметность иногда тоже может сослужить хорошую службу: к примеру, в беспорядочном
сражении враг наверняка не станет намеренно нападать на такого человека. Но, соответственно,
его могут случайно поранить свои же. Се Лянь только хотел подать Инь Юю руку, чтобы вытянуть
его из ямы, но вдруг невольно отшатнулся.

— Ваше Высочество? Что с вами? – удивился Инь Юй.

Принц тоже был удивлён – почему он вдруг так себя повёл? Затем на ум сразу же пришёл ответ:
это не он отшатнулся, а переместившийся в его тело Ши Цинсюань.

Лопата Повелителя Земли, можно сказать, была ему знакома, и не удивительно, что Ши Цинсюань
ассоциировал артефакт с тем, кто когда-то владел лопатой. Сердце Се Ляня беспричинно ёкнуло,
должно быть, это была бессознательная реакция Ши Цинсюаня. К счастью, тот не стал чрезмерно
предаваться эмоциям и быстро вернул управление телом Се Ляню. Принц сразу позабыл о том,
что собирался спросить Хуа Чэна, кто придёт на помощь, и поскорее прыгнул следом за Инь Юем в
проход, ведущий под столицу бессмертных.

Дыра над ними тут же затянулась. Они некоторое время ползком перемещались в темноте, как
вдруг Се Лянь кое о чём вспомнил:

— Инь Юй, неужели эта лопата способна пробиться через барьер вокруг столицы?

— Нет… наверное.

— А?

— Хотите сказать, — вмешался Ши Цинсюань, — что несмотря на божественность, лопата может

прокопать ход только под столицей бессмертных? Но получается, что она совершенно бесполезна!

Инь Юй, почесав затылок, ответил:

— Я бы не сказал, что совершенно… Сейчас во дворцах всех Богов Войны установлено магическое
поле, призванное ослабить их магические силы и тем самым увеличить время на залечивание ран.
Боюсь, если они останутся в своих дворцах, их боевая мощь не восстановится и за несколько лет.
Лучше нам выкопать где-нибудь потайной грот при помощи лопаты Повелителя Земли и собрать
там всех Богов Войны. А когда их силы вернутся, попробовать прорваться с боем.

— Постойте! Градоначальник Хуа говорит: «Просто спрячь где-нибудь этих никчём… этих Богов
Войны, и пусть себе зализывают раны. Даже не думай вырваться из лап Цзюнь У. Это верная
смерть».

Инь Юй поразился:

— Ваше Высочество? Вы… общаетесь с градоначальником по духовной сети? Но ведь это

невозможно?

— Нет, нет, с вами только что говорил не я.

— Это я, это я, Ваше Высочество Инь Юй! – воскликнул Ши Цинсюань.

Но поскольку обе фразы были сказаны принцем, Инь Юй окончательно запутался:

— Так это вы или вы? Или не вы, Ваше Высочество?

Ши Цинсюань цокнул языком:

— Это я, Повелитель Ветров! Нет, сейчас меня следует называть бывшим Повелителем Ветров. Я
воспользовался Перемещением души. Ох, как же утомительно передавать что-то на словах.

Ши Цинсюаню приходилось перемещаться к Се Ляню, слушать и смотреть, затем вновь перелетать

в своё тело и рассказывать об услышанном и увиденном Хуа Чэну. Несколько таких повторов, один
за другим… даже при мысли об этом накатывает усталость.

Инь Юй торопливо поблагодарил:

— О-о-о, вот оно что! Вы, наверное, очень устали, благодарю за труды. – И с удвоенной силой
принялся копать.

Они ещё довольно долго ползли вперёд, когда Инь Юй наконец остановился.

— Думаю… это где-то здесь! Ваше Высочество, спрячьтесь тут ненадолго, а я схожу за следующим
небесным чиновником.

Проход за ними постепенно закрылся, и Се Лянь воскликнул:

— А? Вы пойдёте один? Я с вами.

— Лучше не стоит, — ответил Инь Юй, — не стану вас обманывать, но чем больше проход, который
проделывает эта лопата, тем больше тратится сил. Пожалуй, один я справлюсь быстрее.
Ближайший к нам дворец принадлежит… — Он будто задумался на мгновение, но не закончил
фразу, а сказал: — В общем, я скоро вернусь.

Усталость Ши Цинсюаня от постоянного применения Перемещения души и колоссальных затрат

магических сил передалась и Се Ляню, принц сел на землю, с трудом покивал, чувствуя, как голова
и тело наливаются тяжестью, и, подперев лоб рукой, ответил:

— Хорошо…

Поэтому Инь Юй сделал новый проход и исчез в нём. Се Лянь же лёг на землю и закрыл глаза.

Неизвестно, сколько прошло времени, когда он вдруг пробудился и позвал:

— Инь Юй?

Кругом царили темнота и мёртвая тишина. Совершенно очевидно, что Инь Юй до сих пор не
вернулся. Ши Цинсюань это подтвердил:

— Ваше Высочество, вы проснулись! Наверное, устали? А Инь Юй ещё не возвращался.

Сон помог Се Ляню немного восстановить силы, принц спросил:

— Как давно он ушёл? Почему же до сих пор не вернулся?

— Почти час назад. Может быть, заблудился?

Се Лянь почувствовал неладное.

— Я отправлюсь за ним.

С такими словами он поднялся и направился ползком в проход, куда ушёл Инь Юй. Поскольку Инь
Юй собирался вернуться тем же путём, проход, сделанный лопатой Повелителя Земли, пока не
исчез. Се Лянь стал осторожно продвигаться вперёд, как вдруг Ши Цинсюань сказал ему:

— Собиратель цветов под кровавым дождём говорит: «Гэгэ, лучше не ходи».

Се Лянь остановился.

— Он боится, что ничего хорошего впереди не ждёт?

— Да! И судя по тону, градоначальник Хуа очень серьёзен.

— Но ведь именно поэтому я должен отправиться на поиски. В противном случае, если Инь Юй
повстречался с чем-то непредви…

Неожиданно принц почувствовал холод вдоль позвоночника, замер и рывком обернулся.

Ши Цинсюаню тоже передалось это ощущение, отчего тот вскрикнул:

— Мамочки, это что ещё такое? Спину вдруг охватила дрожь!

Но позади оказался всё такой же тёмный и пустой проход, больше ничего. Се Лянь долго
вглядывался в эту темноту, прежде чем заключить:

— Всё в порядке.

Но Ши Цинсюань тут же закрыл рот и задержал дыхание, потому что после фразы «всё в порядке»
принц одними губами сказа ему: «Не издавайте звуков, там кто-то есть!»

В этом проходе под столицей бессмертных был кто-то ещё. И только что он находился прямо за
спиной Се Ляня, но стоило тому обернуться, исчез.

Интуиция Се Ляня в отношении опасностей никогда его не подводила, поэтому принц решил –
нельзя позволить противнику понять, что он замечен, лучше притвориться, что всё в порядке. Ши
Цинсюань больше всего на свете ненавидел подобные обстоятельства, по его плечам побежали
мурашки, и он спросил: «Это Его Высочество Инь Юй?»

«Будь это он, нам бы не пришлось вести себя столь скрытно». Помолчав, Се Лянь снова беззвучно
спросил: «Сань Лан что-нибудь говорит?»

«Э-э-э… Этот ваш Сань Лан сделал такое страшное лицо… Он говорит: «Гэгэ, в крайнем случае
перемещайся в тело Повелителя Ветров».

Но Се Лянь не знал даже, хватит ли ему магических сил на использование такой серьёзной
техники. А если и хватит, он не мог, похлопав себя по заду, бросить воцарившийся в столице
бессмертных беспорядок и смыться, подумав лишь о собственном благе. «Не волнуйся, Сань Лан»
— ответил он.

Однако, не успев сказать, почему именно не стоит волноваться, резко вскинул голову. Впереди!

Только что ощущение опасности накатило на принца сзади, а теперь ещё и спереди. Но в
кромешной темноте ему так и не удалось ничего разглядеть. Ши Цинсюань одними губами
спросил: «Ваше Высочество, вы опять что-то почувствовали? Что же делать?! Куда теперь идти,
вперёд или назад?!»

Се Лянь сосредоточенно огляделся. «Это лишь означает, что какой бы путь я ни выбрал, всё одно»,
– и пополз вперёд. Но вскоре снова остановился, слегка озадаченный.

Ши Цинсюань невольно вскрикнул:

— Да что же это такое?

Сейчас перед «ними» появилась развилка. Два прохода, ведущие в разные стороны!

— Неужели… — предположил Ши Цинсюань, — это Инь Юй, выкапывая проход, понял, что
ошибся, вернулся и прокопал его в другую сторону?

Се Лянь подумал: «Инь Юй прекрасно знаком со столицей бессмертных, как он мог ошибиться?
Боюсь, тому есть более страшная причина». Принц не стал озвучивать свои мысли, вместо этого
сказал: «Цинсюань, помоги мне спросить Сань Лана, какой путь лучше выбрать. Левый или
правый?»

Спустя мгновение Ши Цинсюань отозвался: «Собиратель цветов под кровавым дождём говорит…
что не может дать ответ, “Среди этих дорог нет верной”».
Се Лянь даже не знал, что на это сказать. Ему, конечно, тоже казалось, что на любой из этих дорог
его ожидает нечто скверное, однако не мог оставаться на месте. Подумав, принц предложил:
«Тогда выбери ты, Цинсюань».

«А? Я?»

«Да. Если выберешь ты, существует вероятность, что мы пойдём по более безопасному пути. Но
выбор, сделанный мной…»

Ши Цинсюань тут же перебил: «Хорошо, я понял».

Посомневавшись немного, он повернул голову влево.

Се Лянь кивнул и пополз по выбранному проходу.

Чем дальше принц продвигался, тем сильнее сужался лаз, в какой-то момент Се Ляню уже и
дышалось с трудом, хотя он ещё мог ползти дальше. Спустя несколько кривых поворотов, проход
наконец расширился, и Се Лянь оказался в более-менее просторном гроте.

Проделанный путь нагнал на принца и Ши Цинсюаня страху, но, к счастью, «они» не повстречали
никакой реальной опасности. Оглядевшись, Се Лянь спросил: «Что это за место?»

«Не знаю, не могу рассмотреть», колеблясь, ответил Ши Цинсюань, «Но мне оно почему-то
кажется знакомым… А?!»

Не только Ши Цинсюань, но и сам Се Лянь тоже заметил.

Ну конечно, это место им знакомо! Ведь это же тот самый потайной грот, где Се Лянь совсем
недавно лёг отдохнуть в ожидании Инь Юя!

Сомнений быть не может. Кроме того, здесь имелся и другой проход – тот, который Инь Юй
проделал лопатой Повелителя Земли и по которому Се Лянь отправился его искать!

Ши Цинсюань в ужасе затараторил: «Почему мы опять вернулись? Разве тут был… тот лаз, из
которого мы только что выбрались?!»

Разумеется, не было! Когда они покидали грот, из него вёл только один путь. А тот лаз, через
который «они» снова сюда попали, появился неизвестно когда, просто возник сам по себе. Левая
дорога от развилки сделала огромный круг и привела их обратно!

И этот проход точно проделал не Инь Юй. Он не стал бы тратить так много сил на столь
бессмысленное занятие. Похоже, и это самое страшное, они столкнулись с чем-то весьма
подозрительным. Се Лянь подумал, что ему всё-таки следовало пойти вместе с Инь Юем. Затем, не
тратя слов, снова нырнул в проход, из которого только что выбрался, дополз до развилки и на сей
раз повернул направо.

Принц прополз ещё немного, и Ши Цинсюань сказал ему: «Похоже… похоже, на этот раз моя удача
оказалась ненамного лучше вашей, я выбрал неверный путь. Надо было сразу идти направо!»

«Нет», возразил Се Лянь, «Я думаю, что ваша удача всё же вас не подвела».

«А? Почему?»

«Как бы вам сказать…», как можно деликатнее начал принц, «Потому что очень может статься, что
правая дорога окажется страшнее, чем левая…»

Они оба услышали, как за их спиной раздался странный шорох, будто что-то очень быстро ползло
за ними.
Се Лянь отпустил Жое и хлестнул лентой за спину: «Жое, помоги нам задержать погоню!» И пополз
вперёд ещё быстрее, практически преодолевая по чжану за несколько мгновений. Ши Цинсюань
от напряжения едва не тронулся умом: «Ха-ха-ха-ха-ха, как волнительно! Как волнительно, как
волнительно!»

«Самое волнительное ещё впереди! Вот! Глядите!»

«Ну что там опять?!»

Се Лянь остановился, испустив долгий вздох. Перед ними возникла очередная развилка!

«Направо!», Ши Цинсюань подсказал первое, что пришло в голову.

Принц решительно повернул в сказанном направлении, но на дальнейшем пути им то и дело

стали попадаться развилки. Ши Цинсюань только и успевал выбирать: «Налево! Направо! Налево!
Направо!», уже не различая, что говорит. В момент опасности, когда всё менялось за секунды, он
даже не успевал покидать тело Се Ляня и спрашивать Хуа Чэна, что им делать, потому что за
следующим поворотом их могло ожидать что-то совершенно противоположное нынешнему
положению дел. Жое удалось ненадолго задержать нечто за их спинами, однако оно всё же
неумолимо приближалось. А тем временем проход становился всё уже и теснее, пока в результате
принц вовсе не смог пошевелить даже плечом!

«Дальше проползти не получится!», — сказал принц, понимая, что застрял.

«Что же делать?! Неужели идти назад?!»

Но тварь, которая гналась за ними, вот-вот настигнет беглецов!

«Не бойся! Настоящий мужчина должен быть гибким перед обстоятельствами. Не можем
продвинуться вперёд, значит, нужно отступить, назад так назад! Ну же!»

Принц отполз на два шага, высвободил руку и уже намеревался схватиться за рукоять Фансиня и
наконец всласть сразиться с их преследователем, но тут кожу на голове обдало холодом.

Сердце Се Ляня тоже похолодело, он вскинул голову наверх, но не смог ничего разглядеть, только
будто бы услышал, как в темноте над ним кто-то усмехнулся, затем на голову принца легла чья-то
рука. Он округлил глаза, но в следующий миг потерял сознание.

Некоторое время спустя Се Лянь медленно пришёл в себя.

Только очнувшись, принц обнаружил, что сидит на стуле, к которому его крепко привязали. Он
попытался вырваться, но тут же понял, что его связала Жое.

Не понимая, что происходит, Се Лянь произнёс:

— Жое, что ты делаешь?

Лента обиженно потёрлась о принца свесившимся концом. Се Лянь присмотрелся внимательнее и

понял, что Жое завязана крепким мёртвым узлом.

Не удивительно, что Жое потеряла способность сопротивляться, лента больше всего на свете
боялась завязаться в мёртвый узел. Раньше, когда она была совсем непонятливая, любила
гоняться за собственным хвостом, и такие игры заканчивались тем, что Жое сплеталась в клубок,
из которого не могла выпутаться. Каждый раз Се Ляню приходилось спасать её. После Жое стала
послушнее, поумнела и больше не завязывала себя в мёртвый узел.

Выхода не было, Се Лянь решил попытаться просто разломать стул, но к его величайшему
сожалению и стул тоже не сдвинулся с места. Похоже, его укрепили при помощи магических сил.
Что ж, если пошевелиться не получилось, для начала можно изучить обстановку. Се Лянь
огляделся по сторонам. Должно быть, он находился во внутренних покоях дворца какого-то
небожителя, здесь всё сверкало новизной и великолепием. Принц не смог сразу определить, чей
это дворец, зная лишь одно – это точно не дворец Шэньу.

Стоило ему так подумать, и на плечо легла рука, а над головой раздался мягкий голос:

— Ох, Сяньлэ, Сяньлэ. Какой же ты непослушный.

При первых же звуках этого голоса по голове Се Ляня пробежала волна онемения от ужаса. А тот,
кто стоял за ним, вышел вперёд, заведя руку за спину. Да, это был Цзюнь У.

Другая его рука всё так же лежала на плече Се Ляня. С каждой фразой делая шаг, Цзюнь У
произнёс:

— За то время, что ты вознёсся в третий раз, в столице бессмертных происходит то одно то другое,
то там порвётся, то здесь сломается. Посмотри на себя, ну что за озорство? Ты ведь не маленький
мышонок, чтобы шнырять по подземным ходам. Разве это забавно?

От его мягкого, милосердного тона, напоминающего то, как взрослый обращается с

возлюбленным дитя, которое творит глупости, у Се Ляня волосы зашевелились на голове. Принцу
стало очень не по себе, он совсем не представлял, как следует разговаривать с Владыкой.
Неожиданно ноги коснулось что-то ледяное. Се Лянь опустил голову и увидел белое существо,
прижимающееся к его сапогу и глазеющее крайне злобным взглядом.

Это был дух нерождённого.

Принц поднял голову, примерно догадываясь о том, что произошло. Инь Юй копал проход при
помощи лопаты Повелителя Земли, но Цзюнь У схватил его и послал в подземелье столицы
бессмертных тёмных тварей, из-за которых Се Ляню и пришлось пережить весь этот кошмар с
развилками.

Се Лянь долго безмолвствовал, прежде чем всё-таки понял, что хочет сказать:

— Ваши увлечения поистине омерзительны.

Погоня в подземелье заставила принца вспомнить те дни, когда Безликий Бай загонял его до
невозможности вдохнуть, до холода в сердце и дрожи в печёнках. Если хотел поймать его, хватал
бы сразу, к чему нагонять такого страху?

Цзюнь У, впрочем, выглядел весьма довольным. Он улыбнулся:

— Всё-таки Сяньлэ стал гораздо храбрее.

На это Се Ляню нечего было ответить, и он сменил тему:

— Где Инь Юй?

Цзюнь У взялся за спинку стула и развернул принца в другом направлении.

— Не спеши, ты его увидишь. И не только его.

Перед Се Лянем оказалось зеркало, в котором принц вместо собственного отражения увидел
побледневшего Инь Юя.

У ног которого лежал ещё кто-то, весь избитый и без сознания. Только по копне вьющихся волос
представилось возможным определить, что это Цюань Ичжэнь.

Се Лянь сразу насторожился:

— Что вы задумали?

Не можешь совершенством стать, спроси у сердца, нет ли сожалений в нём

v 5 - 212
В зеркале принц увидел то, что происходило с другой стороны стены, на которой оно висело. Там
Инь Юй принялся расталкивать Цюань Ичжэня:

— Очнись! Очнись!

Ему с огромным трудом удалось привести Цюань Ичжэня в чувство, и тот промямлил:

— Хысюн, хто бедя удаил? Ды?

Бедняжка Циин даже не мог внятно разговаривать, Се Лянь невольно проникся к нему
состраданием.

— Разве мне это под силу… — ответил Инь Юй.

Цюань Ичжэнь почесал затылок и наконец вспомнил:

— О, эдо Вдадыка бедя избил. – Потом ему в голову пришло что-то ещё, и юный Бог Войны
взбодрился: — Од забдал двою лопаду. Побочь дебе веднуть её?

— Разве тебе это под силу…

Се Лянь наконец понял, что они находятся во дворце Циина. Видимо, Цзюнь У схватил Инь Юя,
когда тот явился вызволять Цюань Ичжэня.

Воспользовавшись моментом, когда Цзюнь У снова зашёл за спину, Се Лянь склонил голову и
беззвучно произнёс: «Ваше Превосходительство, вы ещё здесь?»

Он ждал ответа Ши Цинсюаня, но дождался лишь Цзюнь У, который из-за его спины сказал:

— Конечно, его здесь нет.

—…

Цзюнь У:

— Я вдруг вспомнил, что в барьере вокруг столицы бессмертных есть одна лазейка. Поэтому
теперь заклинанием Перемещения души воспользоваться тоже невозможно.

—…

Похлопав Се Ляня по плечу, Цзюнь У с теплотой в голосе добавил:

— Помню, это я когда-то обучил тебя Перемещению души. Сяньлэ прекрасно применил его на
практике. Я очень доволен.

Сказав это, Цзюнь У вышел, и вскоре в зеркале перед Се Лянем появилась его фигура. Цюань
Ичжэнь заметил его первым и немало удивился.

Инь Юй тоже резко развернулся и настороженно воскликнул:

— Владыка?!
Цюань Ичжэнь вскочил было и бросился на противника с кулаками, но Цзюнь У одним ударом
уложил его обратно на кушетку, разломав её на обломки, так что Цюань Ичжэнь оказался прямо на
полу, свесил голову набок и перестал причинять хлопоты. Инь Юй насторожился, но Цзюнь У
сказал ему:

— Нет нужды так волноваться. Подумай вот о чём: настороженность в моём отношении
совершенно ничем не поможет, так не лучше ли сразу расслабиться?

И это была чистая правда. Инь Юй, не зная, что сказать, по привычке ответил неловкой улыбкой,
которую торопливо стёр с лица. В отличие от него, Цзюнь У вёл себя спокойно и естественно:

— Ах, Инь Юй, я ведь никогда раньше вот так не разговаривал с тобой, верно?

— Похоже, что так, — осторожно ответил Инь Юй.

В прошлом он хоть и являлся Богом Войны, хранителем Запада, но ранга совсем не высокого, да и
благовония в его храмах горели скудно, поэтому положение он занимал низкое. Конечно, не на
самом дне чертогов Верхних Небес, но всё же ниже среднего, поэтому Инь Юю никогда не
выпадало шанса оказаться так близко от величайшего среди небожителей, Императора Шэньу.
Волнение охватило Инь Юя с того самого момента, как только Цзюнь У переступил порог дворца, а
теперь лишь усилилось.

— Но в чертогах Верхних Небес очень много небесных чиновников, которые со мной не

разговаривали, — заметил он. – Они со мной даже не знакомы.

— Тут ты неправ, — возразил Цзюнь У. – Очень многие знают тебя. Возможно, они с тобой не
виделись, но всё же знают.

— Правда? – замер Инь Юй.

— Всё потому, что многие знают твоего шиди. Ну а если разговор заходит о нём, зачастую
упоминают и тебя. Для сравнения.

Ох, какое колкое замечание. Пускай без всякой эмоциональной окраски, но именно из-за того, что
Владыка не был предвзят, описывая факты, его слова прозвучали ещё обиднее. Цюань Ичжэнь по-
прежнему лежал без сознания, Инь Юй же опустил голову, и его руки сжались в кулаки.

Се Лянь начал догадываться, что задумал Цзюнь У.

Спустя некоторое время Инь Юй, исполнившись смелости, заговорил:

— Владыка, чего же вы добиваетесь? Вы ведь уже Император Шэньу, первый Бог Войны трёх
миров. Ни на Небесах, ни на земле не найти того, кто смог бы поравняться с вами. Почему вы так
поступаете? Что же вам… что вам нужно?

Цзюнь У, разумеется, не ответил ему, но неожиданно спросил:

— Инь Юй, ты хотел бы вернуться на Верхние Небеса?

— Что?!

Се Ляня этот вопрос тоже потряс. Что задумал Цзюнь У? Какой смысл сейчас пытаться переманить
Инь Юя на свою сторону???

— Тебе ведь совсем не нравится быть пешкой внизу, в мире демонов.

Инь Юй наконец оправился от потрясения:

— Не стоит придумывать того, чего нет. Нравится, не нравится – такого выбора у меня никогда не
существовало.

Се Лянь в душе посетовал: «Не надо было так отвечать. Боюсь, это станет поводом для придирки!»

Как и ожидал принц, Цзюнь У усмехнулся:

— Знаешь, а ведь такой ответ как раз и означает: «Да, мне не нравится, но я не желаю говорить об
этом».

Всё верно. Если бы Инь Юй в душе обладал достаточной уверенностью, что ему по-настоящему по
нраву собственное положение в мире демонов, он бы ответил прямо: «Мне всё нравится, даже
очень». Пытаясь уйти от выпада, он сделал ответ ещё более очевидным.

Цзюнь У продолжил:

— Выходец из знаменитой школы самого правильного учения, никогда не ступавший на путь

порока. Старший ученик мастера, с детства впитавший самые основы, стремящийся к вечности
вознесения путём познания истинного пути. Подобные стремления переменить непросто.
Скатившись до мира демонов, ты оправдываешься лишь тем, что не имел иного выхода и поступил
так от безысходности. Разумеется, ты не можешь заявлять, что весьма доволен своим нынешним
положением. Поскольку это вовсе не то, к чему ты тяготел.

Инь Юю действительно не хватало уверенности, он робко произнёс:

— Я в долгу перед градоначальником, он спас меня…

— Знаю, — перебил Цзюнь У. – А ещё помог упокоить озлобленный дух Цзянь Юя, погибшего
после разжалования, верно?

— Верно. Поэтому, не важно, доволен ли я своим положением, это…

— Значит, недоволен. Однако тебя сдерживает чувство долга, а также то, что тебе больше некуда
пойти. Ты намеренно загоняешь себя в эти рамки.

Инь Юй молчал, опустив голову. Се Лянь же в душе облился холодным потом.

Он уже догадался, что за тактику выбрал Цзюнь У, при этом каждый взгляд, каждый жест Инь Юя с
ног до головы – всё становилось поводом для атаки!

— В таком случае, давай взглянем на вещи с другой стороны, я задам тебе ещё вопрос: в долгу ли
перед тобой Цюань Ичжэнь?

Инь Юй промолчал.

— Почему же, если ты перед кем-то в долгу, ты готов отплатить, поставив себя на не подходящее
тебе место, а Цюань Ичжэнь, который обязан тебе многим, заставил тебя пасть столь низко?

Инь Юй, постоянно угождать другим в обиду себе – не самая лучшая привычка. Ты должен
понимать, что благодарности за это не дождёшься.

Он просто с каждым шагом наступал на самое больное место!

— Ты всю жизнь мечтал о вознесении и правильном пути. Ты желаешь занять хороший пост в
чертогах Верхних Небес, встать в ряд с другими Богами Войны. Даже после того как Цюань Ичжэнь
заставил тебя пострадать, после того как ты стал лишь фоном для оттенения его способностей,
посмешищем для всех небожителей, ты возвращаешься в столицу бессмертных, скрепя сердце. Не
ради того ли, чтобы заполучить шанс остаться? Это твоё место. Но Цюань Ичжэнь всё испортил, а
потом с лёгкостью забрал то, что предназначалось тебе. Почему? Ты приложил меньше усилий,
чем он? Нет, ты старался гораздо больше. Кроме того. Если говорить о таланте в целом, он мог и не
сравниться с тобой. Почему Циин и поныне стоит особняком в чертогах Верхних Небес, почему не
обзавёлся поддержкой? Причиной тому простота его мысли, бестолковое невежество, привычка
идти напролом, неспособность убеждать. Ты же в сравнении с ним более мудрый и зрелый,
понимаешь, как вести себя с другими людьми, умеешь приспособиться и готов трудиться в поте
лица. Владей ты его природными данными, его магическими силами, и твои успехи превзошли бы
его многократно. И в способности убеждать ты преуспел бы больше.

Инь Юй начал терять самообладание:

— Не понимаю, к чему вы всё это говорите. «Если» — не имеет смысла, ведь его магические силы
– это его магические силы… — неожиданно он громко вскрикнул, вскинул руку и ужаснулся: —
Что?! Что это?!

Его ладонь вдруг сверкнула белым божественным светом, настолько ослепительным, что
невозможно не отвести взгляд. Цзюнь У совершенно спокойно пояснил:

— Не пугайся, это всего лишь немного магических сил.

Тогда Инь Юй слегка успокоился и, всё ещё не веря своим глазам, спросил:

— Чья это сила? Моя?.. Но у меня нет такой… — У него не могло быть такой мощной магической
силы.

— Сейчас она пока не твоя. Но станет ли твоей – зависит от твоего выбора.

— Раз она не моя, то чья же?! Неужели…

Он сразу вспомнил кое про кого и посмотрел в сторону, где как раз в этот момент в себя пришёл
невероятно живучий Цюань Ичжэнь. Он выглядел весьма озадаченным: похоже, снова потерял
нить происходящего.

— Верно, — произнёс Цзюнь У. – Это магические силы Цюань Ичжэня.

Цюань Ичжэнь:

— А?

Инь Юй воскликнул:

— Как его магические силы могли оказаться у меня? Разве магическими силами меняются друг с
другом?! Как это возможно?!

— Даже судьбами возможно поменяться, почему же магическими силами нельзя? Многие вещи
не настолько сложны, как ты предполагаешь. Пара фраз небесного чиновника высшего ранга, пара
росчерков кистью — и дело сделано.

Инь Юй задрожал:

— Это… это…!

Он потряс рукой, словно хотел бросить обжигающий горячий картофель, но мощная магическая
сила радостно заплясала на его ладони, готовая нанести удар туда, куда будет приказано.
Мгновение — и целая стена дворца Циина оказалась взорвана подобно цветку, божественная
статуя повалилась, крыша едва не рухнула.
Инь Юй, потрясённый ещё сильнее, не посмел больше бездумно махать руками, а Цзюнь У с
улыбкой сказал ему:

— Не волнуйся, постепенно привыкнешь. Просто оставь её себе.

Не в силах оправиться от испуга, Инь Юй сжал одну руку другой, его плечи дрожали.

— Инь Юй, — снова заговорил Цзюнь У. – Я спрошу ещё раз, ты хотел бы вернуться?

Инь Юй, резко отдышавшись, посмотрел на него глазами, белки которых заполнились кровавыми
прожилками.

— Если хочешь вернуться, я не только помогу тебе избавиться от проклятой канги, я полностью
передам тебе все магические силы Цюань Ичжэня.

Цюань Ичжэнь, который даже не подозревал о существовании столь страшной магической

техники, на месте остолбенел. Се Лянь же испуганно воскликнул:

— Он сошёл с ума?!?!

— С того момента, — медленно продолжал Цзюнь У, — людей, знающих лишь Циина, но не

знающих Инь Юя, больше не будет. Кто-то ещё посмеет не запомнить твоё имя? Никогда.

Инь Юй отшатнулся на несколько шагов, невпопад запинаясь:

— Я… я… я…

Моральное напряжение заставило Се Ляня позабыть, что он связан. Задержав дыхание и крепко
схватившись за ручки стула, он чуть подался вперёд.

По крайней мере в одном Цзюнь У не ошибался. Принц тоже это видел – в душе Инь Юй стремится
к небесным чертогам. Он должен остаться здесь, это желание прочно укоренилось в нём с самого
детства, и его очень трудно было сломить.

И ещё, неужели Инь Юй в самом деле нисколько не питал ненависти к Цюань Ичжэню?

Се Лянь не взялся бы утверждать.

Когда между людьми происходит так много всего, фразу «я совсем не испытываю к тебе
ненависти» произнести не так-то просто. И эта «ненависть» может быть как маленькой, так и
большой, а Инь Юй никогда не являлся человеком твёрдого характера, и на его мысли и поступки
другие всегда оказывали серьёзное влияние. Но поскольку принц не имел возможности
пообщаться с Инь Юем подольше, он также не мог сказать наверняка, как поведёт себя тот.
Оставалось лишь молча умолять в душе:

Ваше Высочество Инь Юй… берегитесь!

— Я… я…

Инь Юй очень долго не находил себе места от волнения, он сел и спрятал лицо в ладони, лишь
через некоторое время наконец поднял взгляд, который сделался холодным и мрачным.

Он долго смотрел на избитого до состояния кучи рухляди Цюань Ичжэня, затем тихо произнёс:

— Владыка, вам… правда… под силу передать мне… все его магические силы?

Сердце Се Ляня потяжелело, Цюань Ичжэнь широко раскрыл рот:

— Шисюн?
— Может, я передам тебе их прямо сейчас? – предложил Цзюнь У. – И ты узнаешь, под силу ли
мне это.

Инь Юй как будто всё ещё сомневался:

— Но… не сможет ли он забрать их у меня? Всё же это его собственные магические силы, и если он
захочет их вернуть…

— Только если ты сам того пожелаешь. Или же в случае твоей смерти.

— А если я заберу его магические силы, Цюань Ичжэнь… умрёт? – колебался Инь Юй. – Что с ним
станет…

Как бы то ни было, Инь Юй, должно быть, всё же не желал, чтобы Цюань Ичжэнь погиб от его руки.

— Ничего не станет, — ответил Цзюнь У. – Процесс будет несколько болезненным, и только. Но кто
на этом свете не испытывал страданий? Как с ним поступить — убить или оставить в живых —
зависит только от тебя.

— Как же быть с другими небесными чиновниками? Ведь так много небожителей видели, что
случилось ранее во дворце Шэньу, и если весть разлетится…

Цзюнь У с улыбкой ответил:

— Видели, и что с того? Они лишь муравьи, которых я могу раздавить одной рукой. Эти будут
уничтожены, новые займут их место. Ты же сменишь облик, имя, выдумаешь новую историю
происхождения, и никто ничего не узнает.

Он сказал это так легко и непринуждённо, словно речь шла об остывшем чае, который можно
вылить и заменить стаканом нового. Мимоходом, будто для него это было привычно и знакомо.

В итоге Инь Юй задал последний вопрос:

— И какое место я… я… займу в новых чертогах Верхних Небес?

— Линвэнь – моя левая рука, а ты станешь правой. И над вами не будет никого, кроме меня.

Инь Юй стиснул зубы и наконец решился:

— Хорошо! — Затем мрачно добавил: — Прошу Владыку запомнить данное мне сегодня
обещание. Ну… а теперь…

Он не закончил, лишь перевёл взгляд на Цюань Ичжэня.

— Как тебе будет угодно, — сказал Цзюнь У.

В тот же миг лицо Цюань Ичжэня исказилось, из его цицяо хлынула кровь, он громко закричал и,
схватившись за голову, покатился по полу, словно от невыносимой боли. Тем временем тело Инь
Юя охватило божественное сияние.

Его лицо озарилось этим светом, он вскинул руку, направляя удар вверх, и дворец Циина с
грохотом рухнул!

Стоя посреди золотых руин, Инь Юй опустил голову, посмотрел на свои руки и медленно сжал
кулаки. Во взгляде Цзюнь У читалось выражение, с которым смотрят на ребёнка, заполучившего
новую игрушку.

— Как ощущения?

Инь Юй сказал после долгого молчания:

— Я никогда не владел подобной мощью.

Затем перевёл взгляд на кричащего от боли и катающегося по полу Цюань Ичжэня и со смешанной
гаммой чувств на лице произнёс:

— Мой учитель когда-то сказал одну фразу. Он сказал, что Цюань Ичжэню от рождения
предначертано вознестись, что Небеса даровали ему всё для этого. Это и есть божественная сила,
дарованная Небесами?

— С этого момента она твоя.

Инь Юй медленно кивнул.

И в следующий миг занёс руку для удара!

В этот удар Инь Юй вложил всю магическую силу Цюань Ичжэня пугающей мощи, зеркало перед
Се Лянем вспыхнуло белым светом. Затем Инь Юй быстрым движением нарисовал в воздухе
огромное светящееся кольцо, которое схватил и бросил… поймав в него Цзюнь У. Тот, глядя на круг
света у своих ног, чуть нахмурился, но не решился дотронуться, словно чего-то опасаясь. На его
глазах Инь Юй помог Цюань Ичжэню подняться. Не моргнув глазом, Цзюнь У обратился к нему:

— Инь Юй, передумав в последний момент, ты ничего не хочешь мне объяснить?

Инь Юй, стоя к нему спиной, взвалил Цюань Ичжэня на спину и не ответил.

— Разумеется, твой поступок заслуживает воспевания, ты проявил возвышенные моральные

качества. Но… это действительно то, чего желает твоё сердце? Ты несколько сотен лет шёл против
себя и теперь намерен продолжать этот путь?

Молчание в ответ.

— Ты в самом деле не испытываешь ни капли ненависти к тому, кого сейчас спасаешь? Оставим
ненависть, неужели он тебя даже не раздражает?

Тут Инь Юй наконец не выдержал.

До хруста сжав кулаки, он резко развернулся с криком:

— Я ненавижу его! И он меня раздражает!!! Но… что с того?!

Цюань Ичжэнь, взволнованный до крайности, разбрызгивая кровь из носа и рта, проговорил:

— Шисюн…

— Замолчи!!! – прикрикнул Инь Юй. Затем повернулся к Цзюнь У: — Вы… вы… ты! Почему ты…
намеренно напоминаешь мне об этом?! Да ещё так, словно вы все меня прекрасно знаете! Да, он
меня раздражает! Но… что с того?! Он столько бед мне причинил, почему я не могу ненавидеть его
хоть немного?!

Сердце Се Ляня, опустившееся на дно, вновь воспарило ввысь. Он, не зная, плакать или смеяться,
чуть не свалился вместе со стулом. Что это за странная логика?!

Потом Инь Юй опять сказал:

— Но… но я же… просто хочу пораздражаться на него немного, только и всего. Это не означает, что
я непременно желаю причинить ему вред. Что значит «то, что предназначалось мне»? Кроме
природных качеств, ничто на свете не принадлежит кому-то по праву рождения. И ничего чужого…
мне не надо!
У Се Ляня перед глазами просветлело, он выкрикнул:

— Отлично сказано!

— Да, я хотел бы вернуться на Верхние Небеса, хотел бы стать одним из десяти сильнейших! –
продолжал Инь Юй. – Но! Если это не моё собственное достижение, оно не имеет смысла! Да, мне
не повезло, я признаю! Если он сильнее меня, то я, по крайней мере, способен признать, что это
действительно так! Признать, что мне и впрямь с ним не сравниться, не так уж сложно!

Гордость!

В тот миг Се Лянь наконец увидел в Инь Юе ту самую честь и гордость, какими он обладал в
молодые годы!

Раздалось горестное «у-а-а» – это Цюань Ичжэнь расплакался на спине Инь Юя, в стороны
разлетелись капли крови, смешавшиеся с соплями и слезами, забрызгав лицо Инь Юя. Тот
взмолился:

— Хватит плеваться!!!

Цюань Ичжэнь жалобно заныл:

— Прости, шисюн!

Не в силах его терпеть, Инь Юй бросил:

— И прекрати извиняться передо мной! Всё равно не понимаешь, за что просишь прощения. Не
могу больше тебя выносить…

Цзюнь У вздохнул и потёр пальцами висок. Инь Юй же добавил:

— К тому же… к тому же, я ведь тоже что-то из себя представляю. И ты сам сказал, если говорить о
таланте в целом, он мог и не сравниться со мной. У меня есть свои собственные…

«Хрусть».

Цзюнь У развернулся и махнул рукой.

— Великолепно. Думаю, вы с Сяньлэ наверняка нашли бы общий язык.

Что произошло?

Что произошло?!

У привязанного к стулу Се Ляня сердце едва не выпрыгивало из груди. Что с Инь Юем?!

Инь Юй замолчал, а потом выражение его лица сделалось очень странным. Цзюнь У же, с руками
за спиной, не встретив и малейшей преграды, свободно перешагнул через кольцо света,
казавшееся таким мощным, затем произнёс:

— Я догадывался, что ты дашь такой ответ. Поэтому не стал сразу снимать твою кангу.

Проклятую кангу?!

На запястье Инь Юя и впрямь была надета проклятая канга! Се Лянь быстро перевёл к ней взгляд,
Инь Юй тоже поднял руку.
Первоначально напоминающая необычный ремешок, проклятая канга уменьшилась в размере,
обхватив руку Инь Юя так плотно, что казалось, собирается сломать. По его руке распространилась
бледность, сравнимая с цветом бумаги, и процесс продолжался.

Эта проклятая канга высасывала из него кровь!

Се Лянь рывком подался вперёд, но не удержал равновесия и вместе со стулом упал на пол, на
этот раз потеряв возможность видеть даже то, что происходит в зеркале. Он изо всех сил пытался
вырваться, барахтаясь на полу, но ничего не вышло, оставалось только слушать звуки сражения,
раздающиеся из зеркала.

Прошло какое-то время, прежде чем перед его глазами показалась пара белых сапог. Это вернулся
Цзюнь У.

В руках он держал напившуюся крови тёмно-красную «проклятую кангу», должно быть, снятую с
Инь Юя. Присев рядом с принцем, Цзюнь У погладил его по голове:

— Ступай, попрощайся со своим маленьким другом.

Мёртвый узел на ленте наконец ослаб. Се Лянь вскочил и сразу отвесил Цзюнь У удар кулаком по
лицу. Разумеется, цели не достиг, да и сам едва не упал снова. Впрочем, он и не надеялся попасть,
просто выпустил пар и тут же помчался в соседний зал дворца.

Иссохшее тело Инь Юя лежало на полу, бледное и худое, словно сделанное из бумаги. Лицо тоже
сильно сморщилось, божественный свет полностью исчез, вернувшись к Цюань Ичжэню, избитому
ещё сильнее, так что теперь невозможно было узнать первоначальный облик юного Бога Войны.
Похоже, все магические силы возвратились к прежнему хозяину.

Се Лянь кинулся к Инь Юю:

— Ваше Высочество Инь Юй!!!

Инь Юй, вытаращив глаза, которые казались теперь больше и выразительнее, посмотрел на него и
прохрипел:

— Ваше Высочество…

Цюань Ичжэнь лежал на полу и безутешно плакал, вскидывая голову к небу:

— Прости, шисюн, я умею только драться, но его одолеть мне не под силу!

Кровь из его рта и носа вновь забрызгала лицо и глаза Инь Юя, от одного взгляда на это
становилось ужасно неприятно, и на лбу Инь Юя вдруг вздулись вены, он заорал, будто к нему
ненадолго вернулась уходящая жизнь:

— Сказал ведь, хватит плеваться! Эх! Ладно… можешь разозлить меня до смерти…

Он вновь бессильно затих. Глядя на него, Се Лянь сам не знал, чего ему хочется больше – горестно
вздыхать или ронять слёзы. Или же на самом деле ему хочется прыснуть со смеху.

И вдруг высохшие глаза Инь Юя заполнились слезами.

— Я знаю, — прошептал он. — Ичжэнь – редкий талант, а я – обыкновенный человек. И большего,

чем я тогда достиг, мне достичь не суждено. Я знаю.

В душе Се Ляня разлилась волна щемящей беспомощности.

— Но даже это знание не помогает смириться. На самом деле я думал так же, как Цзянь Юй. Мне
было ещё обиднее. И я таил злобу, не мог не таить. Впоследствии я даже не решался думать,
почему, прекрасно зная, что на Ичжэне надето Божество парчовых одежд, я всё равно приказал
ему умереть. Я потерял рассудок от злости или по-настоящему желал ему смерти?

Се Лянь, обнимая его, сказал:

— Всё в порядке, ничего страшного. Это лишь мелочи, поверьте. Ваше Высочество Инь Юй, вы
ведь живёте на этом свете несколько сотен лет, и должны знать, что всё это ничего не значит.
Потерять рассудок от злости или по-настоящему желать кому-то смерти — какая разница? Кто не
имел подобных мыслей? Я и сам хотел истребить всех людей, причинивших мне зло, честно, не
стану вас обманывать, я даже почти претворил это желание в жизнь. Но, как видите, я всё же
бессовестно дожил до сего дня. Ведь вы тоже в итоге ничего не сделали, а это самое главное!

— Но… в конце концов я… всё же чувствую… сожаление, — он с трудом сглотнул. – Если мне не
суждено было стать поразительным талантом, по крайней мере, я… хотел быть безукоризненным.
Но… всё равно не смог. Честно… с этим тяжело смириться. По правде говоря, даже сейчас, думая о
том, что я умираю из-за этого глупого паршивца, Ичжэня, я не желаю мириться с этим. Мне не под
силу даже умереть без сожалений в сердце, с лёгкостью в душе. Куда же это годится?

— Ваше Высочество, — с теплотой сказал Се Лянь, — вы приложили достаточно усилий. Кроме

того, вы прекрасно справились. Лучше, чем подавляющее большинство людей.

Инь Юй наконец вымученно улыбнулся:

— Лучше, чем подавляющее большинство людей? — Затем вздохнул и с сожалением в голосе

испустил последний вздох, пробормотав: — Но… ведь я стремился… стать божеством…

Се Лянь, низко опустив голову, произнёс:

— Вот только, Ваше Высочество Инь Юй, в действительности на этом свете никаких божеств не
существует…

Своевременный дар выведет из безвыходного положения. Часть первая

v 5 - 213
В сознании принца вдруг сверкнул проблеск истины, он положил Инь Юя на пол, а сам поднялся.

— Канга… Он унёс его проклятую кангу!

Если бы эта штука была бесполезна, Цзюнь У, конечно, не тронул бы её. Но раз Владыка
намеренно забрал напившуюся крови Инь Юя проклятую кангу, возможно… она не просто
высосала его кровь, но и запечатала его душу!

Подумав об этом, Се Лянь оставил избитого Цюань Ичжэня и помчался во внутренние покои. Но
Цзюнь У здесь уже не было, и тогда принц развернулся и выбежал прочь из дворца.

Главная улица пустовала, будто заброшенная. Только у ворот сильнейших божеств, где всегда
шумели посетители, теперь стояло множество охранников с бесстрастными лицами, они не
обращали на принца никакого внимания. Се Лянь ответил им тем же и бросился бегом к дворцу
Шэньу.

Как и думал принц, Цзюнь У вернулся к себе во дворец и теперь восседал на троне, всё ещё глядя
на ту самую кангу. До Се Ляня сразу же донёсся странный шорох, а подняв голову, он увидел духа
нерождённого, ползающего по разукрашенному потолку подобно холоднокровной живности. От
такой картины любого обдавало морозом по коже.
Даже подобная тварь заполучила возможность попасть во дворец Шэньу. Интересно, что бы
почувствовали те небесные чиновники, которые несколько сотен лет не удостаивались чести
переступить порог этого дворца, несмотря на все старания?

Се Лянь сразу кинулся к Цзюнь У, который спросил:

— Что тебе нужно?

Се Лянь без лишних слов нанёс удар и попытался отобрать кангу, но, разумеется, Цзюнь У не
позволил ему достичь желаемого. Все попытки принца оказались тщетны, и он в гневе выкрикнул:

— Зачем тебе эта штука? Инь Юй не представляет для тебя угрозы, перед тобой он вовсе
беспомощен, зачем ты говорил ему всё это? И для чего оставил эту кангу?!

— Разве это не возымело действия? – возразил Цзюнь У. – Посмотри, как ты разозлился из-за этой
канги, выходит, она прекрасно сыграла свою роль.

Он походил на взрослого, который положил фрукты на стол, где собственный ребёнок их не

достанет, и с улыбкой наблюдал, как сынишка, которому хочется отведать фруктов, поднимается
на носочки и тянется к тарелке, но никак не достаёт, и потому злится, бесится и громко плачет. А
«родителю» это только доставляет радость. Се Лянь едва не сходил с ума от злости:

— Ты больной?!

— Сяньлэ, подобные слова по отношению ко мне звучат несколько неуважительно.

Се Лянь долго терпел, но теперь уже не мог держать ругань в себе:

— Да чтобы я зауважал такого…

Он готов был осыпать Цзюнь У всеми бранными словами, которые узнал за свою жизнь, но к
собственному удивлению не смог вымолвить ни слова – горло вдруг крепко сжало, так что не
получалось вздохнуть!

Перед глазами потемнело, принц схватился руками за свою шею и упал на подогнувшиеся колени.
Цзюнь У, сидя перед ним на троне, невозмутимо гладил дух нерождённого по блестящей,
покрытой редкими волосиками голове. От его ладони исходила тёмная Ци, и мелкая тварь, будто
очень довольная, издавала причудливые звуки радости.

Слушая как побагровевший от удушья Се Лянь яростно откашливается, Цзюнь У произнёс:

— Сяньлэ, советую тебе вести себя как раньше, с послушанием и уважением, тогда ты не
навлечёшь на себя мой гнев. Не забывай, что на тебе тоже надета канга. К тому же, не одна.

— Кхэ-кхэ-кхэ… кхэ-кхэ… Ты!

Се Лянь резко выпрямился, уставившись на Цзюнь У глазами, налитыми кровью.

— Что – я? – переспросил тот. – Я поступаю подло? Сяньлэ, тебе стоит вспомнить, что ты сам
попросил надеть их на тебя.

Что за шутки?! Да разве он тогда мог знать, что это за проклятые штуковины?!

Неужели в тот раз, когда советник при виде принца переменился в лице и потянулся к его шее, он
собирался не убить Се Ляня, а снять проклятую кангу?

Лишь спустя некоторое время обруч на шее Се Ляня ослаб, и он наконец смог свободно дышать.
Повернувшись к Цзюнь У спиной, принц, резко вдыхая и выдыхая, бессознательно дотронулся до
шеи рукой, прикасаясь к проклятой канге. Но нащупал он не только её, а ещё кое-что другое.
Тонкую серебряную цепочку, когда-то ледяную, но теперь горячую от собственного тепла Се Ляня
после стольких дней на его шее. А на серебряной цепочке висело искрящееся прозрачным светом
кольцо.

Стоило Се Ляню нащупать его, плечи принца перестали дрожать, а ладонь крепко сжалась на
кольце. По какой-то причине сердце забилось быстрее, словно он держал в руках какой-то
невероятный секрет. Одновременно с этим Цзюнь У за его спиной произнёс:

— Это я. Что такое?

«Это он»? Что за фраза? Что это значит?

Се Лянь запихнул кольцо за пазуху и, нахмурившись, развернулся. Только потом заметил, что
Цзюнь У говорил не с ним.

Тот приложил два сложенных вместе пальца к виску. Этот жест означал, что он общается с кем-то
по духовной сети!

Не позволяя другим в пределах столицы бессмертных пользоваться сетью духовного общения, он

сам мог делать что вздумается без ограничений. Помолчав, Цзюнь У сказал:

— Всё хорошо. Просто не столь давно выяснилось, что кое-кто другой выдавал себя за Повелителя
Земли И, поэтому мы решили выяснить, не оставил ли он здесь ещё соглядатаев или фальшивых
личин. К тому же, настали смутные времена, во избежание ненужных проблем я устроил проверку
всего пантеона небесных божеств и наложил ограничения на столицу бессмертных. Никто не
может ни выйти отсюда, ни связаться с внешним миром. Разумеется, поэтому ты и не можешь
никого найти.

Се Лянь, тихонько отдышавшись, задержал дыхание.

Судя по разговору, тот, с кем общался Цзюнь У, не имел ни малейшего понятия о том, что
произошло в столице бессмертных. Поэтому Владыка преспокойно обманывал собеседника.
Кроме того, он мастерски нашёл весьма подходящий предлог – стоит случаю с подменой
Повелителя Земли распространится в миру, и это окажет дурное влияние на репутацию Небес. К
данному инциденту нельзя отнестись без должного внимания, и подобная строгость в отношении
пантеона богов вполне оправдана.

Се Лянь мог бы кричать сколько угодно, собеседник Цзюнь У всё равно его не услышит, поэтому
принц решил молча наблюдать. Вскоре на лице Владыки промелькнуло едва уловимое и очень
странное выражение.

— О? Ты собираешься посетить столицу? – мягко спросил он. – Разумеется, я дозволю. Это

происшествие нельзя недооценить, желание оказать помощь, конечно, приветствуется.

Его собеседник сам проявил инициативу и предложил наведаться в столицу бессмертных для
оказания помощи!

Случись это раньше на несколько часов, принц был бы только рад, как раз не хватало подмоги. Но
сейчас? Столица бессмертных обернулась гнездом демона, прибыть сюда – всё равно что
прыгнуть в горящую яму!

Цзюнь У сказал ещё пару фраз и завершил разговор, а Се Лянь тут же спросил:

— Кто направляется сюда?

Дух нерождённого, будто понимая, что ему не стоит показываться на свет, тихонько отполз в
темноту и спрятался. Цзюнь У же с улыбкой ответил:
— К чему так волноваться? Скоро ты сам всё узнаешь.

Ответ вышел за рамки ожиданий принца.

— Вы позволите мне с ним встретиться? Но ведь вы сказали ему, что наложили ограничения на
столицу и устроили проверку всех божеств?

— Конечно. Но ведь должны быть и те, кто заслуживает моего доверия.

Для внешнего мира Линвэнь находилась в бегах, и потому не могла исполнять роль приближённой
Цзюнь У, так что эта задача выпала Се Ляню. Принц задумался, а Цзюнь У, окинув его
внимательным взглядом, мягко произнёс:

— Сяньлэ, просто послушайся и делай, что велено. Не стоит замышлять иного. Я прекрасно тебя
знаю, мне известно всё, о чём ты думаешь.

—…

Цзюнь У как бы невзначай поиграл в руках напившейся кровью кангой и добавил:

— Ты сам сказал, что передо мной Инь Юй беспомощен. И стоило бы заметить, что передо мной
беспомощны все чиновники столицы бессмертных, высших и низших рангов. Если проболтаешься,
ты знаешь, что тогда произойдёт.

—…

— Поэтому не подавай виду. Приведи себя в порядок, визитёр скоро будет здесь.

Се Лянь молча поднялся с пола, охлопал одежду от пыли, в самом деле обрёл должный вид и
встал на место, которое когда-то занимал – рядом с Цзюнь У.

Тот похвалил:

— Именно так.

Угроза Цзюнь У возымела действие, но вот что заметил Се Лянь – похоже, Владыка вовсе не хотел,
чтобы тот его собеседник обнаружил, что столица бессмертных попала в руки всеобщего врага.
Поэтому принцу ещё больше захотелось узнать, кто же сейчас явится сюда!

Сгорело ещё две палочки благовоний, когда перед дворцом Шэньу наконец появилось несколько
фигур. Впереди верхом на большом чёрном быке неторопливо ехала девушка в зелёном платье и
с мечом на поясе. За ней следовало несколько крестьян разного роста и телосложения.

Оказывается, это Повелительница Дождя!

Се Ляню увиденное показалось несколько странным. Поведение Цзюнь У, как поведение того, кто
окончательно раскрыл себя, должно было соответствовать расхожей фразе «встанет бог на пути –
убьёт бога, встанет Будда на пути – убьёт Будду». Он мог бы запереть любого, кто явится к нему,
почему же к визиту Повелительницы Дождя Владыка отнёсся с подобной осторожностью?

Разумеется, принц не имел возможности получить ответ на этот вопрос прямо сейчас. Переступив
порог дворца Шэньу, Повелительница Дождя чуть склонила голову:

— Ваше Высочество наследный принц, Владыка, мы с вами давно не виделись.

Се Лянь, делая вид, что всё в порядке, поприветствовал в ответ:

— Ваше Превосходительство.
Он вёл себя крайне любезно, не вызывая ни тени подозрений, но в душе размышлял, как ему
сообщить Повелительнице Дождя об истинном положении дел в столице бессмертных.

Цзюнь У произнёс:

— Ты уже долгое время не посещала столицу бессмертных.

Повелительница Дождя же ответила не на заданный вопрос:

— На столицу наложены серьёзные ограничения.

Фраза прозвучала поистине странно, и Цзюнь У сказал:

— Это единственный выход. После инцидента с раскрытием Черновода в Средних Небесах

обнаружили уже более пятидесяти фальшивых небесных чиновников, это не могло не заставить
меня заподозрить, что и на Верхних Небесах спрятаны его пешки.

— Вот как.

Они обменялись ещё парой простых фраз, и Се Лянь заметил, что Цзюнь У в разговоре, неважно –
лгал или говорил правду, ничем себя не выдавал, выстраивая всё так, что придраться невозможно,
невероятно умело. Принц хотел бы подать Юйши Хуан знак, но, во-первых, боялся, что Цзюнь У
заметит и решит в назидание ему снова кого-то убить, а во-вторых, опасался вовлечь и ничего не
подозревающую Повелительницу Дождя. Таким образом руки принца оказались связаны. Сама же
Юйши Хуан, похоже, не заметила подвоха, только поинтересовалась, не нужна ли Владыке её
помощь.

— Пока не требуется, — заверил Цзюнь У. – Впрочем, когда проверка завершится, боюсь, помощь
понадобится, и немалая.

— В таком случае, я временно останусь в столице бессмертных и дождусь указаний Владыки.

Цзюнь У неизменно улыбался, и невозможно было понять, о чём он думает, но даже теперь
Владыка не сорвал с себя маску:

— Прекрасно! Ты многие годы жила вне столицы, можешь воспользоваться случаем и как следует
всё здесь изучить. Резиденция Повелителя Дождя пустовала всё это время.

Повелительница Дождя кивнула и медленно направилась прочь. Се Лянь понимал, что стоит ей
выйди из дворца, и её возьмут под надзор, поэтому начал немного волноваться, как вдруг Юйши
Хуан вновь повернулась и обратилась к принцу:

— Ваше Высочество.

Сердце Се Ляня громко стукнуло.

— Ваше Превосходительство хочет дать мне наставление?

Неужели она что-то заподозрила?

— Вовсе нет, — возразила Юйши Хуан. – Я жила за пределами столицы много лет, и в этот свой
визит привезла дары, которые предназначаются и вам тоже. Не согласитесь ли их принять?

Се Лянь подобного уж точно не ожидал, поэтому не сразу придумал, что ответить:

— А? А… Благодарю.

Цзюнь У, разумеется, никогда не принимал подарков, и в этот раз, с улыбкой впустив слуг
Повелительницы Дождя в свой дворец, произнёс:
— Сяньлэ, Её Превосходительство желает тебя одарить, прими же скорее её подарок.

—…

Складывалось впечатление, что Се Лянь – малое дитя, которое нуждается в воспитании. В дом
пришли гости, которые принесли ребёнку подарки, а старший родственник велит ему принять
дары и сказать спасибо.

Делать нечего – когда к Се Ляню приблизился крестьянин и обеими руками протянул что-то
завёрнутое настолько плотно, что не различить, что это такое, принц несколько раз из вежливости
повторил слова благодарности, рассеянно принял подарок, но вдруг переменился в лице, словно
заметил нечто необычное.

Се Лянь стоял спиной к Цзюнь У, и тот не мог увидеть выражения лица принца, но всё же
поинтересовался:

— Что это за подарок?

Видя, что принц принял дар, Повелительница Дождя сложила руки перед собой и улыбнулась:

— Не могу назвать это драгоценностью, лишь немного того, что дала нам земля. Если ко мне
больше нет никаких дел, разрешите откланяться.

— Ступай, — кивнул Цзюнь У.

Юйши Хуан вместе с чёрным быком и своим сопровождением неторопливо направилась в

пустовавшую многие годы резиденцию Повелителя Дождя. Се Лянь же, прижав её подарок к
груди, собрался уйти, но Цзюнь У остановил:

— Постой.

И Се Лянь замер, будто его ноги пригвоздило к полу.

— Вернись, — приказал Цзюнь У.

Принцу пришлось возвратиться в главный зал и повернуться к нему. Цзюнь У сошёл с трона,
забрал плотно свёрнутый подарок из рук Се Ляня и наконец отпустил принца:

— Ступай к себе.

Его мнительность всё же заставила забрать подарок Юйши Хуан у Се Ляня. Принц бросил на Цзюнь
У взгляд, но промолчал и отправился во дворец Сяньлэ.

Возвратившись туда, Се Лянь не мог ни стоять, ни сидеть спокойно, то и дело прохаживался по

дворцу из стороны в сторону. Неизвестно, сколько он так ходил, прежде чем вдруг услышал
звонкое:

— Ваше Высочество?

Се Лянь рывком развернулся на голос, увидев, что к нему на оконный переплёт в какой-то момент
забрался юноша в лохмотьях с платком на голове. И теперь сидел там, игриво улыбаясь принцу!

Ужасно обрадованный Се Лянь бросился к нему, но, сделав два шага, вдруг понял, что юноша
обратился к нему «Ваше Высочество», и вновь замер, неуверенно спросив:

— Ты… Сань Лан?

Юноша хохотнул, спрыгнул с окна и сдёрнул платок с головы. Чёрные волосы рассыпались по
плечам, но тот сразу же забрал их в хвост, открывая бледное, прекрасное, и теперь совершенно
другое лицо. Лицо, весьма знакомое Се Ляню.

Помахивая платком в руках, Хуа Чэн вздохнул:

— Ох, гэгэ, гэгэ. В этот раз увидеться с тобой оказалось поистине так же трудно, как забраться на
Небеса.

Тогда, во дворце Шэньу, Се Лянь действительно заметил кое-что странное в момент принятия
даров от Повелительницы Дождя. Однако дело было не в самом подарке, а в том, кто его поднёс.

Принимая дар, принц почувствовал, как этот человек схватил его за руку и легонько сжал.

Нельзя не заметить, что жест выглядел несколько легкомысленно, а если совершить такое по
отношению к девушке, так и вовсе фривольно. Тогда Се Лянь ничем не выказал удивления, только
моргнул и поднял глаза, увидев перед собой высокого юношу.

На юноше висела грязная и заплатанная крестьянская рубаха, голову покрывал платок, но облик
был прекрасным и чистым, а глаза таинственно поблёскивали.

Впрочем, этот блеск появился лишь на мгновение, когда их взгляды встретились. Когда Се Лянь
моргнул и посмотрел снова, юноша уже принял застенчивый вид и опустил глаза. Теперь же, раз
уж Хуа Чэн смог явиться во дворец Сяньлэ, это означало, что он расправился со всеми
соглядатаями вокруг. Едва увидев его, Се Лянь почувствовал себя как никогда уверенно и
надёжно, словно волноваться было совершенно не о чем!

Заметки от автора:

Лучший подарок — это, конечно же, Хуа-Хуа! Так что не думайте, будто Хуа Чэн плохой актёр,
результат зависит от того, хочет ли он играть.

Злой папаша: А ты не робкого десятка, раз посмел тайно пробраться ко мне домой в поисках
Сяньлэ!

Своевременный дар выведет из безвыходного положения. Часть вторая

v 5 - 214
Хуа Чэн ещё не приблизился, а Се Лянь уже бросился к нему в объятия.

Движение вышло резким и сильным, но Хуа Чэн и на шаг не отшатнулся, даже не покачнувшись,
только обнял принца, молча улыбаясь. Се Лянь, охваченный радостью, вдруг вспомнил кое о чём и
торопливо произнёс:

— Постой, Сань Лан! Вла… Цзюнь У тебя весьма опасается, а значит наверняка послал кого-то
проследить, что ты внизу, в императорской столице, защищаешь людей, стоящих в круге. Боюсь,
он заметит, что ты исчез! К тому же, не случится ли беды, если Повелитель Ветров останется один?

— Не волнуйся, гэгэ, — ответил Хуа Чэн. – Я уже всё устроил. Пока что никто ничего не заметит.

Се Лянь догадался, что Хуа Чэн либо прикрыл глаза посланникам Цзюнь У, либо оставил вместо
себя фальшивую личину, поэтому не стал допытываться, как именно тот «всё устроил».
Хуа Чэн плавно протянул:

— Вижу, гэгэ и правда соскучился по мне.

Вспомнив всё то, что наговорил ему по сети духовного общения перед лицом Цзюнь У, да ещё
заметив, как крепко схватился за демона, Се Лянь второпях разжал ладони, выпрямился и
серьёзно сказал:

— А… хм. Когда ты говорил, что понадобится помощь, получается, имел в виду Повелительницу
Дождя?

Хуа Чэн сощурился в улыбке:

— Именно. Повелительница Дождя постоянно обитает в мире людей, но так вышло, что и её
затронуло открытие горы Тунлу. Её желание посетить столицу бессмертных вполне оправданно. Ну
а если бы Цзюнь У не позволил ей подняться без веской на то причины, она наверняка
заподозрила бы неладное. Поэтому ему пришлось впустить её. Гэгэ, всё в порядке, можешь и
дальше обнимать меня, я не против.

Се Лянь тихо кашлянул:

— Спасибо, но лучше я не буду… Кстати, почему он не тронул Её Превосходительство?

— Гэгэ, тебе кое-что неизвестно. Повелитель Дождя – это небесный чиновник, заправляющий
земледелием. С виду работа грязная и невыгодная, поэтому мало кто хочет ею заниматься, и всё
же это особая должность. На данный момент только Юйши Хуан является небесным чиновником,
отвечающим за благо земледельцев.

Се Лянь будто бы о чём-то догадался и быстро связал одно с другим. Хуа Чэн продолжал:

— Если убить Повелителя Дождя, но при этом не суметь найти лучшего кандидата на это место,
дела земледельцев не заладятся, а ведь для людей пища – главное божество, и в Поднебесной
непременно воцарится хаос. Не дашь людям еды, и они перестанут тебя кормить. К тому же,
недовольные Повелителем Дождя, люди, вполне вероятно, заодно будут недовольны и тем, кто
стоит над Повелителем Дождя. Другими словами, огонь их недовольства может перекинуться и на
самого Цзюнь У. Ненадлежащее отношение приведёт к мятежу и свержению богов.

То есть, люди разрушат его храмы и повалят статуи, как когда-то поступил с Се Лянем народ
Сяньлэ.

Хуа Чэн добавил:

— К тому же, Повелительница Дождя не строит себе храмов, редко бывает в столице бессмертных,
не стремится подниматься выше, и никаких слабых мест, за которые можно ухватиться, у неё нет. С
одной стороны, будет трудно отыскать подходящий предлог для низвержения Повелителя Дождя,
у Цзюнь У связаны руки. С другой стороны, если Юйши Хуан останется на своём месте, его
положение также не пошатнётся. Поэтому, если можно не ссориться с ней, он не станет этого
делать. Будет обманывать до последнего, а коли не выйдет, там решит, как поступить дальше.

Се Лянь стёр со лба невидимый пот.

— Вот оно что, что ж, мы ходим по краю. Своим согласием помочь Её Превосходительство
поистине, что называется, прислала нам угля в холодный год. Надеюсь, и в актёрской игре она
превосходит прочих. Верно, нам нужно первым делом отыскать советника! На многие вопросы
лишь он один может дать ответ.
Больше не тратя драгоценное время, они покинули дворец Сяньлэ. Едва перешагнув порог, Се
Лянь испугался было стерегущих его охранников и уже хотел приказать Жое их оглушить, но тут
заметил, что те стоят как истуканы, и не только их поза, но даже выражение лиц нисколько не
меняется. Оказывается, Хуа Чэн уже наслал на них оцепенение.

Покуда они шли, с наручей Хуа Чэна то и дело срывались искры серебристого света, который
оборачивался бабочками, затем малютки постепенно тускнели и растворялись в воздухе, скрывая
своё присутствие. Должно быть, за всё это время Хуа Чэн выпустил в столице бессмертных тысячи
призрачных бабочек. Они время от времени появлялись то снизу, то сверху, исчезая вновь, и
мастерски прятались от патрулирующих улицы воинов.

Глядя из маленького переулка на ряды дозорных, шествующих мимо, Хуа Чэн сказал Се Ляню:

— Дальше придётся идти по верху.

Принц кивнул и вместе с Хуа Чэном запрыгнул на крышу здания. Друг за другом они парили по
карнизам, не оставляя следов. В какой-то момент Се Лянь вдруг остановился, коснувшись ногой
загнутого края крыши, и обернулся на Хуа Чэна, будто о чём-то задумавшись.

Видя, что он остановился, Хуа Чэн тоже замер.

— Что такое? Ты что-то заметил?

Се Лянь, чуть нахмурившись, задумчиво покачал головой:

— Нет. Мне лишь показалось, что подобное как будто уже когда-то…

Он не договорил, Хуа Чэн неожиданно притянул принца к себе за талию, и в следующий миг они
оба «упали» с карниза.

Се Лянь только почувствовал, как низ и верх закружились, меняясь местами, доули едва не
свалилась с его спины, но принц успел лёгким движением, будто вылавливая луну со дна моря,
поймать и уберечь шляпу от падения на землю. Хуа Чэн же крепко держал самого Се Ляня, и
подобным образом они повисли вниз головой под загнутым козырьком крыши. А над ними
послышался шорох, будто что-то быстро ползло по черепице.

Для Се Ляня этот звук оказался знакомым, — так передвигался дух нерождённого!

Неизвестно только, тварь тоже выступала в качестве самодовольного дозорного или же

замышляла что-то другое. Как вдруг снизу послышался голос:

— Цоцо? Цоцо?

Цзянь Лань!

Се Лянь в душе воскликнул – плохо дело! Дух нерождённого ползал по верху, а внизу шла Цзянь
Лань, выходит, их заметят в любом случае! Принц не мог утверждать, как Цзянь Лань поведёт себя
при встрече с ними – вспомнит о благодарности Хуа Чэну за спасение или позовёт стражу.

Лёгкие беспорядочные шаги всё приближались, женщина вот-вот повернёт за угол и увидит их. Но
– спасибо Небу и Земле – прямо в этот момент дух нерождённого спрыгнул с другой стороны
крыши.

Хуа Чэн и Се Лянь немедленно перевернулись, вновь оказавшись наверху, и принц вздохнул
спокойно.

Цзянь Лань, высунувшись из-за угла и увидев на земле сына, тоже выдохнула с облегчением,
вышла к нему и принялась отчитывать:
— Цоцо! Перестань бегать где вздумается, это страшное незнакомое место. Если ты убежишь,
матушка не представляет, где тебя искать… А здесь ты как оказался?!

Окинув взглядом округу, женщина заметила табличку над большим дворцом и отшатнулась.
Заметив её реакцию, Се Лянь наконец вспомнил, что золотой дворец под ними, кажется,
принадлежит Наньяну.

Это значит, что именно здесь заперт Фэн Синь!

Цзянь Лань наверняка тоже это поняла – её лицо чуть скривилось, затем принялась ругать сына:

— Ну и зачем ты сюда прибежал?!

Дух нерождённого тем временем схватил нечто большое и толстое, издавая хрумкающие звуки,
будто бы грыз его.

— А это что такое? – спросила Цзянь Лань. – Что ты там подобрал? Выплюнь сейчас же!

Се Лянь, присмотревшись, разглядел, что дух грызёт крепкую белую редьку, отчего принцу
захотелось засмеяться и заплакать одновременно[1].

1 Мужчин-ловеласов в Китае называют «ветренным редисом».

Но и без замечаний матери дух нерождённого понял, что найденная им еда не самая вкусная –
злостно отплевался и бросил овощ, то и дело взвизгивая, будто выражая недовольство. Цзянь
Лань торопливо взяла демонёнка на руки, успокаивая:

— Ну всё, всё, умница Цоцо, не вкусно – не ешь. Эта пища по нраву только нищим пройдохам и
глупым божкам, мы такое есть не будем.

Только родная мать могла прижимать к груди и нежно успокаивать столь жуткую тёмную тварь.
Дух покрутился в её объятиях своим пухлым белым тельцем, издавая довольное урчание. Се Лянь
же, глядя на эту парочку, невольно ощутил жалость к обоим, но в то же время озадаченно
произнёс:

— Откуда в столице бессмертных такая большая редька?

Хуа Чэн приподнял бровь:

— Гэгэ, ты забыл? Повелительница Дождя преподнесла тебе немного плодов, что дала земля.

—…

Так значит, это и есть подарок, преподнесённый принцу от Юйши Хуан!

Се Лянь попытался представить выражение лица Цзюнь У, когда тот открыл деревянный ящик и
увидел внутри огромную редиску. Затем всё же решил, что представить это невозможно – попытка
провалилась. Видимо, Цзюнь У, поняв, что ничего подозрительного в подарке нет, просто бросил
редиску духу нерождённого.

Словно кость собаке.

Сначала дух нерождённого, выплюнув редиску, презрительно отпнул её ножкой подальше, но

услышав слова Цзянь Лань, как будто о чём-то задумался, выпрыгнул из объятий матери, доскакал
до редиски, схватил её в зубы и точно так же скачками прокрался во дворец. Если не
приглядываться, ни дать ни взять – бледнокожая безшёрстная собачка.

— Не ходи туда! – позвала Цзянь Лань. – Это же…

Вероятно, охранники, стоящие у дворца Наньяна, получили от Цзюнь У указания, что дух
нерождённого – его питомец или гончий пёс, поскольку они и глазом не повели, пропуская тварь
внутрь. Делать нечего – Цзянь Лань тоже пришлось отправиться следом. Похоже, дух испытывал
глубочайшее чувство ненависти к Фэн Синю, и Се Лянь забеспокоился о последнем.

— Сань Лан?

Хуа Чэн, на кончике пальца которого уже сидела почти невидимая бабочка, ответил:

— Призрачная бабочка последовала за ней.

Се Лянь кивнул, и они начали наблюдение за происходящим во дворце Наньяна. Цзянь Лань,
пригибаясь как кошка, на цыпочках прошмыгнула в покои, словно не желала быть замеченной, и
шёпотом позвала:

— Цоцо…

Однако незамеченой она остаться не могла. Дух нерождённого промчался в главный зал, где
хозяин дворца как раз медитировал, восстанавливая силы. Открыв глаза, он столкнулся взглядом с
демоницей, и оба застыли как вкопанные.

Вначале Фэн Синя постигло удивление, затем он радостно поднялся на ноги:

— Цзянь Лань! Что ты здесь делаешь? С тобой всё в порядке? Ты как раз вовремя, помоги мне…

Неожиданно маленький дух с громким воем выпрыгнул между ними, выплюнул редиску на пол и
с силой пнул по ней ножкой. Надкушенный редис прилетел прямо в лицо Фэн Синю с громким
«бум»!

Дух при этом, чрезвычайно гордый собой, заверещал и злобно захихикал, словно ожидая похвалы
от матери. Фэн Синь от удара чуть не потерял сознание, из его носа тут же хлынула кровь, утирая
которую, он в гневе рявкнул на духа:

— Ты что творишь?! А ну веди себя смирно!

Но как бы он ни ярился, дух нерождённого ярился ещё сильнее, показывая Фэн Синю язык. Фэн
Синь, сделав прыжок, попытался схватить паршивца, но тот раскрыл огромную кровавую пасть и
вцепился ему в плечо, да так, что сбросить его никак не получалось. Знакомое зрелище казалось и
страшным, и смешным одновременно. Бешено потрясая рукой, Фэн Синь, не в силах отделаться от
твари, разгневался окончательно:

— Твою мать!!! Да твою ж мать!!! Тебя что, давно не лупили?! Что за демонёнок!

Цзянь Лань наконец опомнилась:

— Прекрати! Какое ты имеешь право бить и ругать его?!

Фэн Синь, на которого она накричала, наконец застыл, умерив свой пыл, и попытался объясниться:

— Он… он ведь принял всеобщего врага за отца родного! Как он может бегать за Цзюнь У
подобно… Как он мог до такого докатиться?!

— Как он мог до такого докатиться? – выплюнула Цзянь Лань. – Да ведь всё из-за тебя! Коли
ребёнок невоспитан, в том вина отца. Если бы ты выполнял свои обязанности, папаша чёртов,
разве твоего сына вынули бы из чрева матери, чтобы превратить в такое? «Что за демонёнок»?
Твой демонёнок!

С каждой её фразой Фэн Синь отступал на шаг, и его голос звучал всё тише:

— Но… но ведь я ничего не знал. К тому же, ведь ты тогда сама велела мне проваливать…

— Ха! Я велела тебе проваливать, потому что ты сам этого хотел! Ты каждый день приходил ко мне
с траурным лицом. Как я могла не знать, о чём ты думаешь, ночуя рядом с тобой?! Ты должен был
прислуживать своему принцу, при этом собирать деньги мне на выкуп, тебя одолевали проблемы,
усталость и раздражение! Но ты не мог сам махнуть рукавом и уйти. Поэтому я решила сама тебя
выпроводить!

— Да, тогда я очень уставал! Но ты меня не раздражала! Я хотел тебя выкупить!

Цзянь Лань ткнула его пальцем в грудь:

— Да ладно! Выкупить, выкупить… ты сам прекрасно знаешь, что тогда не смог бы собрать суммы
для моего выкупа! Ты же изо дня в день берёг каждую монетку, все дни проводил на улице,
зарабатывая представлениями, да ещё должен был заботиться о целой императорской семье.
Мне не приходилось содержать тебя, и на том спасибо. Но поверить, что ты смог бы меня
выкупить? Я ждала бы до бесконечности!

— Сначала ты вела другие речи, мы ведь с тобой обо всём договорились! А если я дал слово,
непременно сдержал бы…

Цзянь Лань перебила:

— Таких как ты, клянущихся на словах в вечной любви, не перечесть! Но подумай, что ты мне дал?
Что ты мог мне дать? Из приличного – только тот золотой пояс… ах да, о том поясе, ты ещё и велел
ни в коем случае не продавать его!

Фэн Синь с каждым её тычком всё отступал, на его лице застыло измученное выражение. А Цзянь
Лань распалялась всё сильнее:

— Или те дурацкие талисманы? Да мне свиным жиром глаза залило, раз я поверила в бредни, что
твои вонючие талисманы способны кого-то защитить. Ни капли удачи они мне не принесли,
наоборот – несчастья сыпались одно за другим! Ты… денег приносил всё меньше, а сердился всё
больше. Что мне ещё оставалось делать, кроме как выгнать тебя, а? Ждать, пока ты помрёшь от
усталости?! Ждать, пока ты начнёшь раздражаться и жаловаться, что ненавидишь меня, что не
хочешь больше меня видеть?!

Не только Фэн Синь, но и Се Лянь на крыше дворца Наньяна не представлял, что на это сказать.

Так вот в чём дело.

Слова Цзянь Лань заставили принца многое вспомнить. Те времена, когда Фэн Синь рано уходил и
поздно возвращался в полном изнеможении, когда он то грустил, то радовался без причины. И
даже однажды решился попросить у Се Ляня денег.

Все эти мелкие странности вдруг получили объяснение.

Фэн Синь состоял в свите Се Ляня, был его хорошим другом, но вовсе не вассалом. Он вполне мог
завести собственную семью, жену и ребёнка, и даже встретил такую девушку… Но как назло –
именно в самые тяжёлые времена, когда Се Ляня низвергли в первый раз.
Тогда принц не мог быть уверенным в собственной безопасности, что уж говорить о том, чтобы
обращать внимание на что-то другое?

Ему приходилось трудно, и Фэн Синю приходилось нелегко. Всем приходилось нелегко. И в конце
концов они больше не смогли выносить эти тяготы. Наверное, Цзянь Лань сразу предвидела
подобный итог.

Но даже в те времена Фэн Синь прикладывал все возможные старания, чтобы поддержать принца.
Даже отдавал Цзянь Лань талисманы, которые больше никто не желал брать, говорил ей, что они
защитят и привлекут удачу. Поэтому женщина с осторожностью хранила их, положив в одежду для
ещё не родившегося ребёнка.

Конечно, в итоге талисманы не принесли им никакой удачи.

Цзянь Лань, похоже, поняла, что сказала то, чего говорить не следовало, схватила своё дитя и
направилась прочь.

— Цзянь Лань!!! – остановил Фэн Синь. — Он почесал голову с расстроенным выражением,

которое крайне редко появлялось на его лице. — Цзянь Лань… вернись. Я всё же… Ох, мне
кажется, я… хочу заботиться о вас. Я должен заботиться о вас. Это мой долг, ведь я обещал тебе.

Цзянь Лань развернулась, внимательно посмотрела на него, прижала своё дитя к груди покрепче и
хмыкнула:

— Не стоит. Я знаю, ты гнушаешься своего сына, в твоих глазах он – просто демоническая тварь. Ну
ничего, зато я не гнушаюсь.

Фэн Синь наконец пришёл в себя и возразил:

— Я вовсе не гнушаюсь его!

— Ну а почему ты каждый раз так жесток к нему? Ты действительно сможешь посмотреть на него
как на своего сына?

— Если он способен измениться к лучшему, почему же я не смогу?

Цзянь Лань презрительно усмехнулась:

— Тогда я спрошу ещё вот что. Ты, как небесный чиновник, решишься признать его?

Фэн Синь застыл.

Ответ был очевиден. Дух нерождённого, свернувшись на руках у матери, скалил острые зубы и
походил на ещё не выросшую до конца ядовитую тварь или недоразвитого детёныша дикого
зверя. Но никак не на человека.

Какой небесный чиновник решится взять на себя такой груз, сказав лишь слово? Признав
подобное демоническое создание своим родным сыном? Ведь это означает огромное грязное
пятно, которое нанесёт удар по всему – авторитету, последователям и огням благовоний!

Когда «нельзя» означает «можно»

v 5 - 215
Впрочем, Фэн Синь помедлил совсем немного, прежде чем дать ответ. Он уже почти открыл рот,
когда Цзянь Лань язвительно усмехнулась:
— Да брось, тебе даже отвечать не нужно. Ты сейчас лишь узник, и любые обещания прозвучат
впустую, я ни единому слову не поверю. Не говори ничего. А захочешь признать – я тебе этого не
позволю!

Маленький дух, устроившись на руках матери, показал Фэн Синю язык и захихикал совсем как
взрослый. Цзянь Лань же с силой шлёпнула дитя по попе и забранилась:

— А ты чего рожицы корчишь? Велено было не бегать, где не следует, какой же ты непослушный!

Уродливое личико духа расстроенно сморщилось, и он наконец затих. Мать с ребёнком торопливо
покинули дворец Наньяна, и как бы Фэн Синь ни звал её: «Цзянь Лань! Цзянь Лань!» – ответа не
дождался.

В итоге Фэн Синь, оставшись один, в изнеможении сел на пол и уставился на лежащую перед ним
покусанную редиску. Потом закрыл лоб рукой и лёг, не имея сил даже на то, чтобы выругаться.

Се Лянь на крыше дворца тоже вздохнул.

Неожиданно Хуа Чэн обратился к принцу:

— Гэгэ, помнишь ли ту ночь на горе Юйцзюнь? Ведь этот дух нерождённого появлялся и там тоже.

Се Лянь понял, что он хочет сменить тему, и не стал противиться – к тому же, появление духа на
горе Юйцзюнь действительно казалось весьма подозрительным событием, и принц тут же
встрепенулся:

— Помню. Тогда я сидел в паланкине, и он при помощи детской песенки подсказал мне, как найти
злого духа новобрачной, то есть, Сюань Цзи. Кроме того, не позволил другим его услышать, как
будто специально обращался именно ко мне. Не знаю, с чем это связано.

— Похоже, его надоумил Цзюнь У.

— Та загадка как раз и была его целью. И ещё, как он стал злобным призрачным слугой Цзюнь У?
Боюсь, об этом тоже придётся расспрашивать советника.

— Так давай расспросим. У меня есть для гэгэ хорошая новость – призрачные бабочки отыскали,
где именно его держат.

— И где же? – взволнованно спросил принц.

Во дворце Линвэнь.

И внутри дворца, и снаружи не стало младших служащих литературы, которые обыкновенно

сновали туда-сюда с огромными ворохами свитков. Зато появились сурового вида солдаты,
патрулирующие столицу по приказу Цзюнь У. Бесшумно опустившись на край загнутой крыши, Се
Лянь уточнил:

— Советника заперли внутри? Его сторожит Линвэнь?

— Верно. И на ней Божество парчовых одежд. Сейчас Линвэнь можно считать и Богом Литературы,
и Богом Войны.

Сосредоточенно оглядевшись, Се Лянь произнёс:

— Что ж, это усложняет задачу.

Конечно, принц не считал Божество парчовых одежд достойным противником, но всё же тварь
обладала серьёзным уровнем магических сил и наверняка была проницательнее, чем все эти
дозорные на улицах.
Если они вот так безрассудно проникнут во дворец Линвэнь, Божество парчовых одежд не сможет
их одолеть, однако, вполне возможно, сразу заметит их присутствие. А если он заметит, то и
Линвэнь, несомненно, тоже.

— Линвэнь наверняка в любой момент может связаться с Цзюнь У по сети духовного общения, —
продолжал Се Лянь. – Если она обнаружит нас, Цзюнь У обо всём узнает. Разве только Божество
парчовых одежд будет не на ней, и Линвэнь станет простым Богом Литературы, тогда она точно не
почувствует неладное. А Божество парчовых одежд без неё останется лишь одеянием и также
ничего не сообщит Цзюнь У. Нужно придумать, как разделить их.

— Не надо ничего придумывать, — заметил Хуа Чэн. – Она рано или поздно снимет эту тряпку.

Объяснений не требовалось, Се Лянь прекрасно его понял.

Божество парчовых одежд всё же нельзя было назвать хорошей вещью, тварь источала тяжёлую
тёмную Ци, а Линвэнь пока не низвергли официально, она до сих пор являлась небесным
чиновником, и постоянное ношение этого одеяния действовало на неё негативно. К тому же
поддерживание мужского облика требовало затрат магических сил, которые мало кто мог бы
вынести. Линвэнь должна была снимать своего защитника хотя бы раз в день на какое-то время.

Пока они тихо переговаривались, из дворца Линвэнь, заложив руки за спину, неторопливым
шагом вышел мужчина в чёрном. Что-то сказав воинам снаружи, он направился в боковую
пристройку дворца, но вскоре вышел оттуда и вновь вернулся в главный зал.

Это была Линвэнь. Входя в боковой зал, она находилась в облике мужчины, выходя же из него,
уже вернулась к истинному обличию. Кроме того, чёрное одеяние исчезло, да и шаг сделался уже
не таким мощным, как у мужчины, при одном взгляде на которого становилось ясно, что он хорош
в бою.

Она и впрямь решила передохнуть. И теперь Божество парчовых одежд осталось в том боковом
зале!

Двое на крыше переглянулись.

— Ну вот, они разделились, — произнёс Хуа Чэн. – Гэгэ, удача тебе благоволит.

Се Лянь, испустив вздох облегчения, посмотрел на него:

— Это Сань Лану благоволит удача.

Хуа Чэн расплылся в улыбке:

— В главный зал? Или боковой?

Подумав, Се Лянь решил:

— В боковой! Пока нам не известно, что происходит в главном зале. Если Линвэнь всё время
находится рядом с советником, мимо неё не проскользнуть. Но заполучив Божество парчовых
одежд, мы, возможно, получим шанс с ней договориться.

Они подождали ещё немного, и когда наступила смена караула, вместе слетели с карниза крыши,
проникнув в боковой зал дворца Линвэнь.

Оказавшись внутри, Се Лянь стёр со лба выступивший от стыда пот.

Что ни говори, а тайное проникновение в личные покои женского божества – вовсе не

благовидный поступок, о котором можно говорить в открытую. Но стоило принцу рассмотреть
убранство, ощущение стыда немного отступило.
Прежние покои Се Ляня были роскошнее; в покоях Фэн Синя царил больший беспорядок; покои
Му Цина отличались большей изысканностью и продуманностью. В общем, с виду зал нисколько
не походил на женскую комнату, и принц почувствовал себя несколько свободнее.

Помещение практически пустовало, спрятать здесь что-то было невозможно, и очень скоро Се
Лянь обнаружил сундук, который сразу же открыл. В тот же миг его лицо потемнело – не только
из-за демонической Ци, хлынувшей наружу, но ещё и потому, что в сундуке обнаружились
лежащие ровными стопками совершенно одинаковые чёрные наряды.

Неужели снова!

В прошлый раз ему точно так же пришлось разыскивать среди сотни одёжек настоящее Божество
парчовых одежд, и тогда демонические платья учинили такой переполох, что теперь он
вспоминался принцу страшным сном. Конечно, сейчас одежд было не так много, около двадцати,
но каждая – чёрного цвета, без единого отличия. Ещё неизвестно, в каком случае принцу придётся
понервничать сильнее. Да и здесь ли хранится настоящее Божество парчовых одежд?

У Се Ляня по-настоящему разболелась голова, он спросил:

— Сань Лан… Чем сейчас занят Цзюнь У? Нам хватит времени?

Хуа Чэн всё это время не прекращал наблюдения за обстановкой в столице и, услышав вопрос,
неторопливо ответил:

— Не волнуйся, гэгэ, время у нас есть. Цзюнь У до сих пор не заметил, что ты сбежал. Он в своём
дворце, допрашивает Му Цина. И, судя по всему, будет допрашивать ещё долго.

Се Лянь застыл:

— Му Цина? Он допрашивает Му Цина? Зачем???

— Призрачные бабочки не могут проникнуть во дворец Шэньу, поэтому мне никак не расслышать.
Но тебе должно быть известно, — он внимательно посмотрел на Се Ляня, — что ничего хорошего
этот разговор не несёт.

Вспомнив, как Цзюнь У обошёлся с Инь Юем, Се Лянь в душе забеспокоился. Однако сейчас от
беспокойства не было никакого толку, поэтому принц решительно заявил:

— Давай поторопимся. Я надену на себя каждое одеяние, чтобы испытать их. Сань Лан, ты будешь
давать мне приказы.

Если Божество парчовых одежд не желает, чтобы его обнаружили, или же не собирается убивать
своего носителя, его можно надеть и снять в любой момент, без какого-либо вреда. Но в случае,
если кто-то велел другому надеть тёмное одеяние, а затем приказал что-то, носитель обязан
повиноваться. Таким образом они непременно разыщут настоящее одеяние, несмотря на
небольшой риск.

— Давай лучше я, — предложил Хуа Чэн.

Но Се Лянь покачал головой:

— Сань Лан, когда ты надевал Божество парчовых одежд, по какой-то причине его способности на
тебя не подействовали. Возможно, это из-за статуса Князя Демонов. Придётся проверять на мне. –
С такими словами принц снял верхнее одеяние, белый халат упал у его ног.

Хуа Чэн, приподняв бровь, выбрал одну чёрную одёжку и протянул Се Ляню:

— Что ж, тогда не оскорби меня отказом.

Принц быстро надел протянутое одеяние. Что ж, всё оказалось не так уж плохо. Чёрный халат
Линвэнь оказался вовсе не откровенным и изящным платьем, выглядел весьма пристойно, и
надеть его не составило большого труда.

— Готово! – Се Лянь поднял голову. – Можешь озвучить мне своё требование.

—…

Подложив правую руку под локоть левой, а левой подперев подбородок, Хуа Чэн, глядя на принца,
будто бы погрузился в размышления, затем произнёс:

— Что ж, вот мой приказ, гэгэ… — Окончания фразы долго ждать не пришлось, Хуа Чэн расплылся в
улыбке: — Позаимствуй у меня немного магических сил.

—…

Се Лянь, разумеется, понял, что означает это «позаимствуй магических сил», и чуть не задымился
от смущения.

— Это… точно не оно! – принц второпях стянул чёрное одеяние.

— Ах, какая жалость. Это не оно.

Се Лянь серьёзно произнёс:

— Сань Лан, ты… ведёшь себя неправильно! Будь посерьёзнее, не предъявляй подобных
требований.

Хуа Чэн простодушно переспросил:

— Я недостаточно серьёзен? Каких требований? Гэгэ, не мог бы ты разъяснить подробнее?

Се Лянь тихонько кашлянул и строго ответил:

— В общем, не проси меня заимствовать у тебя магические силы. В остальном – можешь

приказать что угодно, например, покружиться на месте, подпрыгнуть дважды и тому подобное.
Всё, что придёт в голову.

Хуа Чэн, приподняв бровь, уточнил:

— В остальном могу приказать что угодно? Хорошо, я понял.

И протянул принцу ещё одно одеяние. Быстро надев его на себя, Се Лянь снова поднял взгляд на
Хуа Чэна.

Который, внимательно на него посмотрев, начал:

— Гэгэ… — и тут же вновь заулыбался, — не заимствуй у меня магические силы.

Се Лянь его недооценил! Оказывается, был и такой вариант!

В спешке стягивая с себя одеяние, принц заключил:

— Всё ясно! Это тоже не то…

Однако Хуа Чэн остановил его:

— Постой, гэгэ, кто сказал, что это не то? Ты ведь ещё не подтвердил этого действием.
Хуа Чэн приказал «не заимствовать магические силы». А чтобы доказать, что одеяние на Се Ляне
не является Божеством парчовых одежд, необходимо нарушить приказ Хуа Чэна. Другими
словами, совершить противоположное – «позаимствовать у него магические силы».

Как бы принц ни увиливал, они всё равно вернулись к тому, с чего начали!

Глядя на совершенно невозмутимого Хуа Чэна, Се Лянь поразился:

— Ну и хитрец же ты… Так ведь нельзя, не находишь?

Хуа Чэн, скрестив руки на груди, наклонил голову набок и, не задумываясь, ответил:

— Почему это? Гэгэ, разве не твои слова, что я могу приказать что угодно, кроме «позаимствуй у
меня магические силы»? Раз такой приказ пришёлся тебе не по душе, я выбрал абсолютно
противоположный, как это можно назвать хитростью? Всё честнее некуда!

—…

Се Лянь просто не смог найти слов для ответа. Он указал на Хуа Чэна пальцем:

— Ты… ты… ох, мне тебя не переспорить, хватит дурачиться!

Чтобы не тратить драгоценное время, Се Лянь быстро подошёл и чмокнул Хуа Чэна. При этом ещё
и огляделся по сторонам, будто опасаясь, что кто-нибудь подсматривает, хотя прекрасно знал, что
поблизости никого нет.

На лице Хуа Чэн не дрогнул ни один мускул, он бесстрастно заключил:

— Очень хорошо. Теперь я уверен, что это не то одеяние.

Се Лянь, снимая чёрный наряд, произнёс:

— Больше не озвучивай подобных требований!

Хуа Чэн, с улыбкой протягивая ему следующее одеяние, пообещал:

— Хорошо, хорошо, как пожелаешь, гэгэ.

Принц, которому не оставалось ничего, как принять протянутое, подумал: «Мне всё время
кажется, что с Сань Ланом становится всё труднее справиться… Возможно, мне и правда лишь
кажется?»

Он переживал, что Хуа Чэн вновь решит над ним позабавиться, но тот, удовлетворившись парой
шуток, сделался серьёзным, позабыв о хитрых проделках. Впрочем, именно это теперь и казалось
Се Ляню странным.

Вот только, когда они проверили все одеяния, лежавшие в ящике, Се Лянь так и не послушался ни
одного приказа Хуа Чэна.

Неужели настоящее Божество парчовых одежд хранилось не здесь?

Не может быть. Линвэнь совершенно точно сняла его, к тому же от груды платьев из ящика
исходила тёмная Ци, а значит, тварь должна прятаться среди них!

Хуа Чэн, прислонившись к дверному проёму, произнёс:

— Гэгэ, похоже, Божество парчовых одежд не имеет власти не только надо мной, но и над тобой
тоже.

Что же именно пошло не так?

Надеть непросто, снять ещё труднее
v 5 - 216
Се Лянь вытряс все чёрные одеяния из сундука и повторно пересмотрел, но искомого не нашёл.
Ничего другого не оставалось, как снова надеть на себя брошенный чуть поодаль белый
монашеский халат и обратиться к Хуа Чэну:

— Если иного выхода нет… похоже, нам придётся тащить с собой весь сундук…

Хуа Чэн прыснул со смеху, да и самому Се Ляню показалось комичным и глупым угрожать кому-то
с кучей тряпья в руках. Но что им ещё оставалось?

Только они забросили всё чёрные одеяния в сундук и приготовились поднять его, дверь дворца
открылась, и внутрь прошествовала Линвэнь с утомлённым видом и руками за спиной.

Воцарилось неловкое молчание.

По всей видимости, Линвэнь, отдохнув от ношения Божества парчовых одежд, вернулась, чтобы
надеть его снова, и как раз застала проникших в её покои незваных гостей. Причём один застыл с
невинным видом, другой с абсолютно безразличным – что на это сказать? Сказать нечего, и
Линвэнь сложила два пальца вместе, чтобы коснуться виска.

Она собиралась доложить обо всём Цзюнь У!

Однако Хуа Чэн оказался быстрее: – один его взгляд, — и створки дверей за спиной Линвэнь
захлопнулись. Линвэнь же вдруг переменилась в лице, опустила руку и произнесла:

— Градоначальник Хуа… поистине силён.

Се Лянь спросил:

— Сань Лан, ты установил магический барьер?

— Установил, небольшой. Только вокруг этого дворца.

Цзюнь У мог окружить барьером всю столицу бессмертных, чтобы отгородить её обитателей от
внешнего мира. Но и Хуа Чэну не составило труда создать небольшой заслон в столице, запечатав
способность применения заклинания духовного общения тем, кто окажется внутри. Маленький
барьер внутри большого – таким образом этот боковой дворец превратился в футляр внутри
футляра.

Но поскольку они находились во владениях Цзюнь У, нельзя было захватывать слишком большую
площадь, иначе тот мог бы заметить колебания магических сил.

— Линвэнь, — кивнул Се Лянь, — уверен, ты прекрасно видишь, что Божество парчовых одежд у
нас в руках. Если не хочешь, чтобы оно сгорело в демоническом пламени, не совершай
опрометчивых поступков.

В ответ Линвэнь почему-то рассмеялась.

— Но, Ваше Высочество, — сказала она, — вообще-то Божество парчовых одежд вовсе не у вас в
руках!

На самом деле Се Лянь тоже это подозревал. Но всё же высказал самое разумное предположение:
— Ты вошла сюда с ним, а вышла уже без него. Не думаю, что Божество парчовых одежд покинуло
пределы этого дворца.

— Ваше Высочество, должно быть, не верно истолковали мои слова. Я лишь сказала, что оно не у
вас в руках, но не упоминала, что оно не в этом дворце.

Се Ляню в голову пришла одна мысль, и он чуть повернул голову.

Наверняка и Хуа Чэн подумал о том же, поскольку взгляды обоих переместились к белому
одеянию принца.

— Да, вы угадали, — сказала Линвэнь. – Сейчас оно как раз надето на вас.

Когда Се Лянь примерял остальные чёрные одеяния, он бросил свой собственный халат на пол, а
затем, при повторном осмотре сундука, одежды перемешались между собой, и в какой-то момент
Божество парчовых одежд незаметно обернулось его белым монашеским одеянием, которое
принц впоследствии поднял и надел на себя!

Опустив голову и глядя на свои рукава, Се Лянь подумал: «Но где же тогда моё одеяние?»

Хуа Чэн тут же перевернул ящик, чёрные одеяния выпали из него, и в самой глубине
обнаружилось одно белое, спрятанное среди них.

Это и был настоящий халат принца!

Объяснений не требовалось, наверняка это Божество парчовых одежд, пользуясь случаем,

осуществило коварный замысел – пока Се Лянь в суматохе примерял другие одежды, тварь
подменила собой его одеяние, которое затащила в ящик.

Впрочем, Се Лянь, нисколько не удивившись, лишь в недоумении произнёс:

— Не слишком ли хитроумно?..

У него ведь было только одно одеяние! К тому же, ведь легенда гласит, что Божество парчовых
одежд не отличалось особым умом!

Не сложно догадаться, кто его надоумил. И в самом деле, Линвэнь призналась:

— Этот способ подсказала ему я. Даже не думала, что когда-нибудь пригодится. Поэтому теперь
получается, что это я велела Вашему Высочеству надеть Божество парчовых одежд.

Получи принц это одеяние от Хуа Чэна, пришлось бы слушаться именно его. Но если Божество
парчовых одежд обмануло Се Ляня, поступив согласно наставлению Линвэнь, получается, принц
теперь должен подчиняться ей. Иными словами, теперь Се Лянь не может ослушаться Линвэнь и
обязан выполнить любой её приказ!

— Линвэнь, — начал принц, — а тебе никогда не приходило в голову, что Божество парчовых
одежд может оказаться бесполезным против меня?

Линвэнь улыбнулась:

— Не попробуем — не узнаем… Ваше Высочество, с этого момента вам запрещено меня атаковать.
Если слышите, кивните.

Се Лянь вовсе не собирался кивать. Но стоило приказу прозвучать, он, ничего не успев понять,
невольно подчинился и кивнул!

Почему же магия Божества парчовых одежд подействовала?! Но ведь когда Хуа Чэн приказывал
ему, эффекта не было!
Неужели… только из-за того, что приказ исходил от Хуа Чэна?

Таким образом перевес сил мгновенно оказался на другой стороне. Се Лянь не шевелился, Хуа Чэн
не двигался тоже, они лишь обменялись взглядами, оба совершенно спокойные.

Спокойна была и Линвэнь, которая произнесла:

— Что ж, теперь я попрошу градоначальника Хуа снять магический барьер вокруг дворца.

— Сань Лан, не делай этого, — тут же вмешался принц.

— Ваше Высочество так уверены? – спросила Линвэнь. – Я ведь могу повелеть вам что угодно.

Хуа Чэн по-прежнему сохранял невозмутимость, а Се Лянь подумал: «Я не могу тронуть Линвэнь,
но это и не страшно, ведь других это не касается. Если Сань Лан застанет её врасплох и схватит, а
затем сделает так, что она не сможет отдавать приказы, проблема решится сама собой».

Но Линвэнь оказалась весьма проницательна и сразу разгадала замысел Се Ляня.

— Градоначальник Хуа, — добавила она, — настоятельно рекомендую вам не тратить силы на

раздумия, как бы внезапно напасть и обезвредить меня. Ваше Высочество, слушайте мой приказ:
если градоначальник Хуа на меня нападёт или совершит поступок, мне неблагоприятствующий, вы
должны будете его атаковать.

Таким образом она предотвратила любые действия, которыми противник мог бы ей навредить!

— Ну вот, градоначальник Хуа, теперь можете снять барьер. У меня есть служебные обязанности,
во дворце Линвэнь ещё лежит гора свитков, с которыми нужно разобраться, а я ни один не
проверила. Давайте поскорее устраним это маленькое недоразумение, хорошо?

Хуа Чэн улыбнулся краешком губ.

В следующее мгновение глаза Линвэнь чуть расширились, словно она хотела что-то сказать, но не
могла произнести ни звука.

Если бы в тот момент кто-то стоял за её спиной, он бы заметил на её затылке призрачную бабочку,
которая появилась там незаметно и теперь легонько шевелила крылышками. Именно это
крохотное создание не позволяло Линвэнь ни пошевелиться, ни заговорить.

Скрестив руки на груди, Хуа Чэн вновь улыбнулся той самой совершенно неискренней улыбкой и
протянул:

— Разве мне, чтобы обезвредить кого-то, требуется внезапно нападать?

—…

Линвэнь не могла произнести ни слова, но её взгляд красноречиво говорил: «Градоначальник Хуа,

вы забыли? Ведь я уже отдала приказ Его Высочеству!»

В тот же миг Божество парчовых одежд пришло в движение. Се Лянь рывком развернулся, занёс
ладонь и атаковал Хуа Чэна!

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем взгляд Се Ляня на миг прояснился, и он резко
пришёл в себя.

— Сань Лань!..

Хуа Чэн стоял прямо пред ним, и на его груди поверх красного одеяния покоилась ладонь.
Принадлежащая Се Ляню.
Демон не стал уклоняться, просто остался на месте и позволил принцу нанести удар себе прямо в
грудь!

Се Лянь ещё не успел ничего понять, а Хуа Чэн, уже крепко схватив его запястье, с уверенностью
произнёс:

— Готово. Атака завершена, приказ выполнен.

И в самом деле, когда Се Лянь достиг цели, его тело расслабилось, вернулась свобода движения.

Чтобы избавить Се Ляня от долга перед Линвэнь, Хуа Чэн остался стоять, не увернулся, не
уклонился, а принял удар на себя. Когда действие приказа себя исчерпало, Се Лянь тут же убрал
руку, переменился в лице, а спустя некоторое время молчания произнёс:

— Сань Лан… ты не ранен?

Он внимательно изучал лицо Хуа Чэна. Но поскольку тот не являлся живым человеком, кожа и без
того оставалась белоснежной, словно на неё не попадали солнечные лучи, и никаких изменений
разглядеть не удалось. Впрочем, и голос его остался спокойным, как будто и впрямь ничего не
случилось:

— Гэгэ поистине невероятно силён, —улыбнулся Хуа Чэн. – Удар превосходный.

Принца, казалось, всерьёз напугали его слова, он помрачнел:

— Я ведь не шучу. Только что я вложил в удар две трети своей силы, с тобой правда всё в порядке?

Отдавая приказ, Линвэнь использовала слово «атаковать». Обыкновенно Се Лянь, вступая с кем-то
в схватку, никогда не ставил целью именно «атаковать» противника. Чаще всего он лишь защищал
себя или пресекал попытки нападения. Но даже сам принц не мог сказать наверняка, что будет,
если он по-настоящему ударит кого-то с целью «атаковать».

Хуа Чэн медленно произнёс:

— И я не шучу. Гэгэ в самом деле силён. Если бы не эти два обруча, возможно, даже Цзюнь У не
стал бы твоим достойным противником.

Се Лянь неосознанно дотронулся до шеи, коснувшись проклятой канги, и тотчас опустил руку. Хуа
Чэн произнёс:

— Гэгэ, я задам тебе один вопрос.

— Какой?

— У тебя была возможность снять проклятые оковы. Почему ты оставил их, позволяя и дальше
себя связывать?

Се Лянь застыл, он не ожидал, что Хуа Чэн спросит об этом.

— Возможно… как напоминание самому себе, — сказал принц, затем добавил: — Сань Лан, не
надо… не надо менять тему. Ну что за дурная привычка? Только что тебе достаточно было схватить
меня, обязательно подставляться под удар?

— Гэгэ, значит, тебе известно, что это дурная привычка? Если уж говорить об обыкновении
«подставляться под удар», не тебе упрекать меня в этом.

— Разве?
Спросив, принц тут же смущённо замолчал. Стоило вспомнить хотя бы тот случай под водой, когда
Се Лянь в попытке противостоять духу нерождённого едва не проглотил меч прямо на глазах Хуа
Чэна.

— А разве нет? «Если я могу подставиться под удар, ни в коем случае не прибегну к иным путям
решения проблемы» — это ведь твоё дурное влияние на меня.

Се Лянь махнул рукой:

— Ладно, Сань Лан, не будем об этом. Давай вернёмся к Божеству парчовых одежд.

Он в безысходности подёргал за полы своего халата. Найти-то его они нашли, но теперь возникла
другая проблема – придумать, как снять одеяние с принца.

Столетние страдания, тысячелетние бедствия. Часть первая

v 5 - 217
Раз одеяние уже на принце, сжечь его не получится никаким образом, ведь тогда и Се Лянь
обернётся пеплом.

— Придётся носить его на себе, — предложил принц. – Всё равно моей крови ему испить не
удастся, а Линвэнь, должно быть, пока не сможет отдавать приказы.

Рассеялось облачко синего дыма, и на том месте, где стояла Линвэнь, появилась синяя неваляшка
с весьма строгим выражением лица и стопкой канцелярских дел. Се Лянь подобрал куклу,
положил себе за пазуху и вместе с Хуа Чэном покинул боковую пристройку, перейдя в главный
дворец.

Им вовсе не померещилось: в главном зале дворца стало намного мрачнее, возвышающиеся от

пола до потолка горы книг и свитков походили на вражеское войско, окружившее их со всех
сторон. Казалось, они вот-вот рухнут и погребут под собой незваных гостей. Не встретив охраны,
двое сразу помчались к двери цвета киновари в глубине зала.

Однако, ещё не приблизившись, Се Лянь услышал изнутри потрясённый до дрожи голос:

— Как же так? Как такое возможно?

Голос принадлежал советнику! Неужели кто-то их опередил? Се Лянь пинком выбил дверь и низко
выкрикнул:

— Отпустите!

В комнате советник действительно оказался не один, и когда дверь распахнулась, все

присутствующие повернулись на грохот. Потрясение всё ещё не сошло с лица советника, который
спросил:

— Ваше Высочество?

Воцарилось молчание.

Советник, подняв голову лишь на пару мгновений, вскоре опустил её вновь со словами:

— Подождите немного… Как же так вышло? Что за невезение!

Ни Се Лянь, ни Хуа Чэн не знали, как прокомментировать увиденное.

В комнате стоял стол, вокруг которого сидел советник и ещё трое. А между ними разгорелась
опьяняющая разум карточная битва! Кстати говоря, эти «трое» вовсе не являлись людьми, а лишь
грубо вырезанными наспех бумажными человечками. Неизвестно, какую магию советник
применил, чтобы заставить бумажные фигурки двигаться и даже составить ему компанию в игре. А
те слова невольно вырвались у советника, когда он увидел доставшиеся ему карты.

Се Лянь полагал, что застанет советника измождённого допросами, но никак не ожидал, что тот
примется в такой момент играть в карты! Не зная, плакать или смеяться, принц в то же время
ощутил ни с чем не сравнимое родное тепло.

А как же иначе! Когда они с Фэн Синем жили в монастыре Хуанцзи, почти каждый раз, приходя к
советнику, заставали его за игрой, игрой и ещё раз игрой! Прошло восемьсот лет, и вот Се Лянь
вновь увидел наставника с картами, будто прошлое вновь ожило перед глазами. Даже тот самый
азарт на его лице остался неизменным. Не отрывая глаз от карт в своих руках и не оборачиваясь,
советник произнёс:

— Ваше Высочество, наконец-то вы пришли. Только позвольте мне сначала доиграть партию…

Се Лянь так и знал, что стоит советнику сесть за игральный стол, и его старые привычки вернутся
вновь – забудет даже родную мать. Если вспомнить то, как вёл себя советник во дворце Шэньу,
перед принцем сейчас будто сидел совершенно другой человек. Не в силах на это смотреть, Се
Лянь приблизился и вытянул его из-за стола:

— Наставник, нашли же вы время! Довольно игр!

Но тот с покрасневшими глазами закричал:

— Нет, нет, дайте мне доиграть!!! Это недолго! Только одну партию! Я доиграю этот круг! Игра уже
подходит к концу, и я, возможно, смогу выиграть!!!

— Не сможете, я вас уверяю, не сможете!

***

К счастью, партия действительно вскоре подошла к концу. И хотя советник клялся и божился, что
победа у него в руках, на самом деле он всё же проиграл, как и предрёк принц. Взмахнув рукавом,
советник собрал троих бумажных человечков и, наконец, вернулся к своему нормальному
невозмутимому облику.

Он поправил полы одеяния, чинно уселся и заговорил, нахмурив брови:

— Ваше Высочестко, я знал, что вы непременно придёте. И всё это время ждал вас.

—…

Се Лянь подумал: «Что-то я не заметил, чтобы вы меня ждали…»

Конечно, он не стал говорить этого вслух, всё-таки старших нужно уважать. Советник же
продолжил:

— Знаю, у вас наверняка накопилось множество вопросов.

Хуа Чэн стоял рядом, прислонившись к двери, и выглядел весьма непринуждённо, но, скорее
всего, следил за окружающей обстановкой. Се Лянь сел напротив советника, так же чинно
поправив одежду, и ответил:

— Это так. — Помолчав, он продолжил: — Сначала я хотел бы убедиться, что Цзюнь У…

действительно и есть Безликий Бай. То есть, наследный принц Уюна.
— Не стоит сомневаться. Это он.

— А я никак не связан с принцем Уюна, верно? Мы два абсолютно разных человека?

— Единственное, что связывает вас с наследным принцем Уюна, это то, что именно он уничтожил
ваше государство, Сяньлэ.

—…

Се Лянь тихо проговорил:

— Но… советник, ведь вы когда-то говорили мне, что не знаете, что за тварь этот Безликий Бай.
Однако вы были уверены, что он появился из-за меня.

— Ваше Высочество, в тот момент я действительно не знал, что он такое. Но когда узнал, было уже
поздно. Кроме того, сказав, что он появился из-за вас, я не ошибся.

— Что же вы хотите этим сказать? И ещё, всё тот же вопрос… почему он решил уничтожить
государство Сяньлэ?

Глядя на него, советник ответил:

— Из-за одной вашей фразы.

— Из-за моей фразы? – замер Се Лянь. – Какой?

— «Тело пребывает в страдании, но душа пребудет в блаженстве».

—…

Советник замолчал и больше не добавил ничего.

— И всё? – не веря своим ушам, поразился Се Лянь.

— Всё.

— Лишь из-за этой фразы? Что с ней было не так?

— Много чего, — мрачно ответил советник. – Всё… абсолютно всё началось именно с этой вашей
фразы!

Се Лянь смутно ощутил — сейчас советник расскажет ему что-то такое, что будет крайне трудно
принять. Принцу захотелось позвать Хуа Чэна, но звать не пришлось – Хуа Чэн подошёл сам и сел
рядом с ним.

Советник произнёс:

— Вы ведь нашли те фрески на стенах храмов на горе Тунлу.

— Нашёл, — ответил принц. – Это вы их оставили?

— Я. Каждый раз, когда открывалась гора Тунлу, я незаметно пробирался туда. С одной стороны,
чтобы попытаться предотвратить рождение нового Князя Демонов, с другой стороны – чтобы
придумать различные способы оставить подсказки, по которым остальные узнали бы о
государстве Уюн и о его наследном принце.

Се Лянь задумчиво спросил:

— Но почему не рассказать всем прямо? Обязательно нужно было идти окольным путём?
— Ваше Высочество, как вы считаете, почему сейчас в мире почти никто не знает о государстве
Уюн?

Се Лянь не успел ответить, вместо него заговорил Хуа Чэн:

— Он уничтожил всех, кто что-то знал, так?

— Да, — кивнул советник. – Если оставить слишком явные подсказки или просто всё рассказать, не
только я окажусь в опасности, но и все те, кто узнает. Возможно, они все исчезнут с лица земли,
причём количество не имеет значения. Даже если это окажется целый город, он способен
сровнять его с землёй за три дня. Полагаю, вы понимаете, что я нисколько не шучу.

Се Лянь, разумеется, понимал. Ирония в том, что когда-то принц возносил благодарности судьбе
за то, что Цзюнь У стал богом, а не демоном, ведь иначе Поднебесная погрузилась бы в пучину
хаоса.

Советник продолжал:

— Поэтому я не мог позволить ему заподозрить, что на свете существует ещё кто-то, кому всё
известно. И в то же время не мог мириться с тем, что кроме меня об этом не знает никто. Я
размышлял так: если найдётся хоть кто-то достаточно внимательный и к тому же смелый, он
обязательно разгадает мои послания. И если я не могу ему противостоять, пусть всё решит судьба.
Столько лет я скрывался и прятался, притом весьма удачно. Кроме того раза восемьсот лет назад,
когда я чуть было не попался, он не мог меня схватить. Теперь у него получилось, но только
потому, что он тоже нашёл фрески, оставленные мною на горе Тунлу. А потом вы догадались о его
личности, и тогда он понял, что я, возможно, до сих пор жив, и к тому же рассказал много такого,
что он хотел бы навсегда скрыть.

Се Лянь вспомнил, что когда они вошли в храм Уюна у Медной печи, кто-то уничтожил несколько
последних, а значит, самых важных фресок. В тот момент они с Хуа Чэном предположили, что кто-
то прятался в храме, но так никого и не нашли. Теперь же, если поразмыслить, весьма вероятно,
что Безликий Бай действительно скрывался тогда в каком-нибудь тёмном углу.

— Но, советник, — заговорил принц, — почему вам понадобилось скрываться?

— Ну конечно же, из-за…

— Предательства, — закончил за него Хуа Чэн.

Это прозвучало довольно резко, и советник перевёл взгляд на демона. Хуа Чэн, однако, ничуть не
переменился в лице, добавив:

— Вы предали его, верно?

— Можно так выразиться. Дело вот в чём… — он вновь повернулся к Се Ляню. – Как бы вам
сказать, Ваше Высочество… Всё, изображённое на фресках, случилось на самом деле. Его
Высочество наследный принц Уюна был несравненным солнцем для своего государства.
Вспомните, каким величием обладали вы в бытность наследным принцем Сяньлэ. И у него
величия имелось в разы больше. Я и трое моих соучеников — всего нас было четверо — когда-то
служили ему. Вознесшись, он поднял нас за собой. Мне доводилось видеть немало всевозможных
божеств, и я без преувеличения могу сказать, что даже в Небесных чертогах, среди множества
небесных чиновников, он всё так же походил на солнце, ослепительное настолько, что все
остальные просто меркли рядом с ним.

В процессе повествования на лице советника вдруг мелькнула невольная улыбка. И Се Ляню

показалось, что когда его наставник называет героя этой истории «Его Высочество», он говорит не
о «Цзюнь У» и не о «Безликом Бае», а лишь о молодом наследном принце государства,
существовавшего две тысячи лет назад.

Принц произнёс:

— Когда-то вы, кажется, рассказывали мне что-то подобное.

— Правда? Я уже стар и многого не помню.

— Да. Только вы сказали, что он не вознёсся. А умер.

— Наверное, это потому, что я желал бы, чтобы он не вознёсся.

— Из-за извержения вулкана на горе Тунлу?

Советник ушёл от ответа:

— Его Высочество обладал неимоверной силой. — И продолжил свой рассказ: — Увидев вещий
сон, предрёкший Уюну гибель в море огня, он начал искать способ спасти свой народ. Теперешний
я ни за что не позволил бы ему этого сделать. Но тогда никто из нас не представлял, чем это
обернётся. Нам всем казалось, что в спасении тех, кто вот-вот погибнет, нет ничего дурного. Но всё
оказалось не так просто. Остановить извержение вулкана не представлялось возможным, и чтобы
не допустить смертей, нужно было куда-то всех переселить. Но природное бедствие затрагивало
слишком большую территорию, дело не ограничивалось одним-двумя городами. Для
аристократии и простого люда наилучшим способом виделось пойти войной на другое
государство и занять новые земли. Иначе соседи не согласились бы так просто принять у себя
огромное количество переселенцев из Уюна. Но Его Высочество посчитал это неверным
решением. Война – это неизбежное кровопролитие, а стоит пролиться крови, и люди сходят с ума,
становятся жестокими, перестают быть людьми. И всё же государство Уюн отправило завоевателей
в поход. Там, куда приходило войско, не оставалось даже пластинки доспехов, лишь
безжизненные земли – противник терпел сокрушительное поражение. К тому же, поскольку перед
генералами Уюна стояла цель «освободить место» для будущих переселенцев, они отдали приказ
убивать простой народ, и чем больше, тем лучше. Кровь текла рекой, трупы высились горой. Его
Высочество, узнав об этом, страшно разгневался. И как вы могли увидеть на фреске, он спустился с
Небес прямо на поле боя и наказал воинов Уюна.

Се Лянь подумал, что такое можно сказать и о молодом Цзюнь У, и о молодом Безликом Бае, и
принцу стало немного не по себе. Советник продолжал:

— Однако, разгневался не только он. Аристократия Уюна и часть простого люда тоже весьма
разозлились. Многие приходили в его храмы и вопрошали: «Мы ведь всего лишь хотим выжить,
поэтому нам нужно больше территорий. Нам пришлось от безысходности вторгнуться в чужие
земли, неужели мы в чём-то неправы?» Последствия вышли за рамки наших ожиданий, и
положение усугублялось. Появились те, кто призывал опрокинуть его статуи, сжечь его храмы… Но
Его Высочество сумел их урезонить. Он объявил, что если кто-то вторгнется на территорию Уюна,
он клянётся жизнью защищать своё государство, не позволит врагу и шагу ступить на их земли. Но
при этом они сами ни в коем случает не должны нарушать чужие границы. Он убедил всех
отказаться от войн и дождаться, когда он построит… свой Небесный мост. — Советник медленно
произнёс: — Раз в мире людей нет больше места, нужно отправить людей на Небеса, переждать
беду. Этот было просто невозможно представить, но мы вчетвером слепо верили в Его Высочество
и ни на миг не усомнились, что ему удастся это совершить. Надо сказать, не важно, что бы он ни
задумал, мы бы всеми силами поддержали его. Разумеется, остальные небесные чиновники так
не думали, весь пантеон протестовал, но Его Высочество сумел урезонить и их. Ему пришлось
одновременно держать на своих плечах три тяжких груза: непонимание и обвинения со стороны
народа и аристократии Уюна, бесконечные гневные заявления целого пантеона богов, а также
строительство Небесного моста.

Тут Хуа Чэн прыснул со смеху:

— Боги протестовали? Боюсь, они этим не ограничились.

Советник неторопливо кивнул:

— Если бы они только протестовали, об этом не стоило бы упоминать. Но…

Се Лянь уже смутно догадался, что произошло, и всё же переспросил:

— Но?..

— Для постройки моста требовалось огромное количество времени и сил, Его Высочество не мог
отвлечься ни на миг. Он почти не появлялся в других местах, не занимался другими делами и
больше не прислушивался к молитвам своих последователей. Он мог делать только одно дело. Но
божество, которое занимается лишь одним делом, не способно удержать последователей. В
первый день постройки моста люди возблагодарили его, помнили о нём. На второй, третий,
четвёртый день ничего не менялось. Через месяц-другой они по-прежнему помнили и возносили
ему благодарности. Но со временем… так больше не могло продолжаться. Извержение вулкана
ещё не произошло, а Его Высочество, кроме как молчаливого накопления магических сил, больше
ничего не делал. И люди неминуемо решили, что он уже не столь силён, как раньше. И даже
говорили, что он не столь старателен. И тогда случилось то, чего нельзя было избежать. Им
понадобилось новое божество для поклонения. В государстве Уюн проживало огромное
количество людей, владеющих несметными богатствами. И сила их веры тоже была безгранична.
Это несложно понять по мощи, которой тогда обладал Его Высочество. Многие небесные
чиновники давно положили глаз на эти земли и последователей, поэтому…

Се Лянь всё понял.

— Поэтому… — сказал принц, — воспользовавшись недовольством тем случаем, когда Его

Высочество снизошёл на поле битвы и отозвал войско Уюна, небесные чиновники выбрали
момент и переманили людей на свою сторону, тем самым поделив между собой его
последователей и источник магической силы… верно?

Столетние страдания, тысячелетние бедствия. Часть вторая

v 5 - 218
— Его Высочество прекрасно знал о происходящем, вот только… не знал, что с этим делать.

Се Лянь едва заметно склонил голову и произнёс:

— Он ведь был божеством и, конечно, не мог просто сказать своим последователям: «Я запрещаю
вам поклоняться другому богу, кроме меня». Боюсь, он и в душе считал подобные требования
ниже своего достоинства.

— Вы, разумеется, его понимаете.

— Но, как назло, — добавил Се Лянь, — именно в такой момент он не мог терять последователей
и магические силы, ведь это сказалось бы на строительстве Небесного моста.
— Именно так. Поэтому ему пришлось с помощью нас четверых объяснить людям, каковы могут
быть последствия.

— И как это подействовало? – спросил принц.

— Никак? – предположил Хуа Чэн.

— Никак, — подтвердил советник. – По крайней мере, не так, как мы ожидали. Часть людей
запереживала, что строительство Небесного моста сорвётся, и вернулась в своей вере к Его
Высочеству. Но очень многие, напротив, сочли подобные заявления признаком деспотизма. Тем
не менее, нельзя обвинять его последователей в том, что они, не получая ответа на свои молитвы,
начинали поклоняться тем божествам, которые могли исполнить их желания. Все люди свободны
выбирать, в кого им верить, — это непреложная истина и естественный порядок вещей. Дело не в
том, что он не хотел исполнять людские молитвы, просто на самом деле…

Се Лянь вздохнул и тихо добавил:

— При всём желании не имел такой возможности.

Советник продолжал:

— Узнав об этом, Его Высочество велел нам прекратить проповеди. Сказал, раз хотят, пусть уходят,
ведь если заставить людей остаться, их вера перестанет быть искренней. И он был прав: как бы мы
ни старались, в душе люди уже потеряли веру; а если вернуть их насильно, им уже не хватит
искренности, сила веры не будет такой, как раньше, обернётся лишь притворством напоказ.

— Он не мог гневаться на своих последователей, но при этом не желал просить помощи у других
небесных чиновников, — произнёс Се Лянь.

— Даже если бы попросил, другие божества не стали бы помогать. Желай они помочь, не
протестовали бы с самого начала и не переманили бы его последователей на свою сторону. Его
Высочество становился всё молчаливее. Он строил Небесный мост только своими силами, держал
его на своих плечах. Мы каждый день видели его, видели, как ему тяжело в душе, хоть он никогда
не жаловался нам. И эту тяжесть ему приходилось выносить в одиночку, ведь как бы мы ни желали
помочь, не смогли бы разделить с ним даже малую часть этой ноши. Наконец, спустя три года
тяжких стараний, настал момент извержения вулкана. Стоило вести распространиться, и люди,
обгоняя друг друга, ринулись на мост. И мы вчетвером, ведя по мосту невообразимо огромную
толпу, страшно переживали о Его Высочестве, который должен был выдерживать такую тяжесть,
— советник вздохнул. — Раньше нам и в голову не приходило волноваться, что у него что-то не
получится. Но тогда беспокойство захватило нас. Вначале мост стоял довольно прочно. Но людей
на него всходило всё больше, и со временем руки Его Высочества начали дрожать, а лицо
побледнело. Этого не видел никто, кроме нас. Я понял, что дело плохо, и попросил людей
подождать, дать Его Высочеству немного времени, не бежать на мост всем скопом. Стоит ему
отдышаться немного, и он непременно спасёт всех. Но вулкан вот-вот должен был взорваться, над
людьми нависла угроза смерти, и никто не хотел ждать. Словно умалишённые, люди ринулись на
мост, давя насмерть случайно подвернувшихся под ноги. Мы не могли их сдержать! В результате
случилось то, чего мы боялись больше всего. Из-за постоянного оттока последователей за
прошедшие три года магические силы Его Высочества давно ослабели. И когда несколько десятков
тысяч человек собрались на мосту, празднуя спасение и радостно направляясь к Небесным
чертогам… мост рухнул.

Се Лянь задержал дыхание.

— Порвалась ведущая в небо радуга, и тысячи людей, огромное множество, попадали вниз с
невообразимой высоты, прямо в огненное море. Мир огласился их душераздирающими криками,
а потом они в единое мгновение обратились пеплом, прямо на глазах у Его Высочества! Мы тогда
от ужаса не могли пошевелиться и не смели даже смотреть на него. Ни поднять мост, ни выловить
людей из огня, ни потушить пламя – ничего этого сделать уже было нельзя! Но ещё большее
количество тех, кто не успел подняться на мост, поглотили под собой лава и пепел. Их крики, плач
и проклятия… Картина была поистине ужасающая. Мне не доводилось видеть ничего более
страшного.

Даже просто представив, Се Лянь ощутил холод в душе. Советник же продолжал свой рассказ.

— Мост рухнул. И народ Уюна обезумел. Они жгли храмы Его Высочества, опрокидывали его
изваяния, вонзали меч ему в сердце, бранили его бесполезной дрянью, самозванцем, а не
божеством. Он ведь являлся богом для них, а бог должен быть непомерно силён и не имеет права
потерпеть неудачу. Но так вышло, что он потерпел неудачу. И больше не мог оставаться наверху.
Другие обитатели Небесных чертогов давно ждали этого момента. Они заявили: «Мы
предупреждали тебя, что так поступать нельзя. Ты натворил слишком много бед, и нам придётся
просить тебя покинуть Небеса». Тогда Его Высочество задал им весьма глупый вопрос. Он спросил:
«Почему вы не помогли мне?» Но с какой стати им было ему помогать? Кроме того, если бы он
успешно спас народ Уюна от бедствия, получается, ему бы больше не нашлось равных на Небесах!
Поэтому вопрос и впрямь прозвучал глупо. Думаю, он и сам это понимал, но всё равно решил
спросить. Разумеется, ответа он не дождался, а затем его низвергли. Вновь оказавшись в мире
людей, он больше не назывался ни богом, ни принцем. Мы последовали за ним, говорили ему, что
он непременно сможет вознестись снова. И он вновь приступил к тренировкам в
самосовершенствовании. Но… путь оказался слишком труден. Думаю, вы это понимаете.

Се Лянь, конечно, понимал.

Чем выше стоишь, тем больнее падать. Свалившись с небес на землю, он наверняка повстречался
с безграничным презрением и злобой.

— Вулкан тем временем продолжал извергаться, для государства Уюн настали тёмные времена,
каких оно никогда не видело. Беженцы, мятежники, непрерывные вторжения извне… все
находились в крайне затруднительном положении. Ну а отношение к Его Высочеству стало совсем
не таким, как раньше, всё кардинально поменялось. И всё же, даже несмотря на это, Его
Высочество хотел помочь своему народу. Но, как назло, именно в тот момент случилось ещё кое-
что. Многие небесные божества принялись вершить благодеяния. Они не пожелали остановить
извержение вулкана, но с большой охотой творили мелкие добрые дела, раздаривали снадобья,
раздавали пищу и тому подобное. И поскольку Его Высочество на тот момент уже был низвергнут,
его деяния в сравнении с деяниями божеств оставались незамеченными. Народ Уюна схватился за
помощь богов как за спасительную соломинку, ринулся к ним будто в объятия оживших
родителей. Отток последователей стал ещё быстрее, хотя их и так оставалось совсем немного. Всё
восхищение и любовь людей, направленные прежде Его Высочеству, теперь в том же количестве
принадлежали другим божествам. А ему остались лишь ненависть и презрение. — Советник
закрыл глаза. — Тогда мы просто не могли с этим примириться. Ведь все эти небесные чиновники
пальцем не пошевелили для людей, только появились для виду, когда бедствие уже миновало. А
Его Высочество как раз и был тем, кто сделал больше всех, он приложил все усилия и мог бы
достичь успеха, не хватило совсем немного! Но почему же в конце концов только он оказался
обречён на забытье? Почему тот, кто отдал всё, остался без внимания, а те, кто подал крупицы,
получили огромную признательность? С той поры у него появились мысли о перемене сторон. Я
не мог удержаться от раздумий, а что если бы Его Высочество с самого начала притворился, что
ничего не знает о будущем, увиденном во сне? Он бы имел возможность наблюдать со стороны
под предлогом «всё предначертано Небесами, и боги не способны изменить судьбу». А когда,
после извержения вулкана, он бы неохотно протянул людям руку помощи, как поступили эти
божества, его последователи вознесли бы его на вершину, растроганные до слёз.

Хуа Чэн спокойно спросил:

— Вам только тогда это пришло в голову? Вы должны были подумать об этом сразу. Отрежь от
себя кусок плоти, чтобы спасти человека, и он будет благодарен тебе. Но чем больше отрезаешь,
тем больше становится просящих, а в итоге, подвергни себя хоть линчи до самых костей, люди не
останутся довольны.

— Я не решался делиться с ним этими размышлениями. Но Его Высочество становился всё

мрачнее, и мне неизвестно, о чём он думал тогда. Возможно, о том же, что и я. Дни летели за
днями, вулкан всё продолжал извергаться, и государство Уюн погрязло в ужасе, из которого уже
нельзя было выбраться. Никто не знал, как остановить беду, как прекратить этот кошмарный сон.
Однажды Его Высочество неожиданно обратился ко мне и сказал, что нашёл способ остановить
извержение вулкана. Но стоило нам услышать его предложение, мы серьёзно с ним поругались.

— Позвольте угадать, — произнёс Хуа Чэн. – Он предложил принести в жертву живых людей.

— Верно. Его Высочество сказал, что выберет группу преступников, которых принесёт в жертву,
сбросит их в Медную печь, чтобы умерить её гнев. Мнения четверых его помощников разнились,
но в целом мы высказались против, запрещая ему действовать подобным образом. Ведь когда-то
Его Высочество сам не позволил армии Уюна напасть на другое государство, чтобы не обменивать
жизни одних на жизни других. А теперь, если принести в жертву Медной печи живых людей, разве
будет этот поступок чем-то отличаться? Мы посчитали его предложение даже большим злом. Кто-
то из нас протестовал чрезмерно яростно, такж что просто поругался с Его Высочеством. А затем
ссора переросла в драку. Я тоже выступал против его идеи, но в сравнении с внешней угрозой
меня больше опечалили наши внутренние противоречия. Надо сказать, что мы вчетвером всегда
поддерживали Его Высочество, и тогда оставались его единственной опорой. Однако в тот раз мы
не только в пылу подрались с ним, но кто-то даже сказал ему, что он изменился, забыл свои
изначальные стремления и что он теперь больше не тот Его Высочество наследный принц,
которого мы знали. Эти слова оказались слишком болезненными, я просто не мог этого выносить.
Ведь если даже мы встанем напротив Его Высочества и начнём его обвинять, на его стороне и
правда больше не останется никого на свете. Поэтому в итоге я не стал протестовать, только
сказал: «Хватит, не будем обременять себя этим, не будем переживать ни за Небесные чертоги, ни
за мир людей, ни за пострадавший народ. Забудем обо всём. Мы правда все очень устали». Но
меня никто не послушал. После ссоры другие трое ушли.

Се Лянь покачал головой, не зная, что сказать. Своим уходом те трое, несомненно, подбросили
дров в огонь.

— Остался только я, — произнёс советник. – Его Высочество ничего не сказал, лишь задал вопрос:
«И ты уйдёшь?» Глядя на выражение лица, с которым он спросил меня об этом, я в тот момент
подумал, что даже если он в самом деле бросит людей в Медную печь, я его пойму. Я ответил:
«Ваше Высочество, я не уйду». Он так и не сказал ничего и больше не упоминал принесение
людей в жертву. Вместо этого он соорудил алтарь неподалёку от Медной печи и каждый день,
претерпевая брань и камни, летящие из рук беженцев, проводил магические обряды, пытаясь
усмирить гнев вулкана. Я занимался тем же вместе с ним и думал, что тот конфликт исчерпан, но
однажды заметил одну вещь, от которой меня охватил ужас. — На этом моменте лицо советника
сделалось таким пугающим, будто он снова увидел ту самую картину.

Се Ляню показалось, будто его собственное сердце сжала невидимая рука, принц спросил:

— Что вы заметили?
— Он… он вдруг начал скрывать лицо. Принц был хорош собой и никогда не носил масок. И ничто
не могло поранить его лицо. За столько лет я ни разу не видел его таким, поэтому был весьма
озадачен. Я спросил, что с его лицом, но он ответил, что по неосторожности обжёгся. Я
совершенно не понимал, где он мог обжечься, а он не давал мне осмотреть раны, сам наносил
снадобья. К тому же, стал всё время куда-то пропадать. Это было довольно странно, но потом
случилось невероятное радостное событие, которое меня отвлекло, – извержение вулкана
неожиданно прекратилось. Медная печь погрузилась в мёртвую тишину и постепенно
успокоилась на очень долгий срок. А поскольку один только Его Высочество прилагал усилия к
магическим обрядам, многие жители Уюна решили, что подавление вулкана — его заслуга, и
некоторые даже вновь начали поклоняться ему. И в самосовершенствовании Его Высочества также
вернулся на тропу успеха. По крайней мере, больше никто не бранил и не бросал в него камни,
люди понемногу стали улыбаться ему. Но мне в душу закрались сомнения. Очень многое
наводило на недобрые мысли. Например, насколько я знал своих троих друзей, пусть по характеру
мы совершенно отличались, они не могли по-настоящему уйти, махнуть рукой и забыть обо всём.
Даже если они действительно сердились на Его Высочество, это ведь не относилось ко мне,
однако я не получал от них вестей, даже втайне. Но более всего я мучился подозрениями из-за
лица Его Высочества. Он постоянно чем-то его скрывал, то тряпкой, то плащом, а потом и вовсе
надел маску, которую не снимал целыми днями. Иногда я даже предполагал, что это вовсе не Его
Высочество, а кто-то другой занял его место, поскольку его слова и поступки, даже характер – всё
изменилось. Временами он вёл себя доброжелательно, но временами мог внезапно выйти из
себя. Однажды, находясь в комнате один, он побил все зеркала, испачкавшись неизвестно откуда
взявшейся кровью. Но что ещё ужаснее, я часто улавливал странные голоса.

— Какие голоса? – спросил Се Лянь.

— Иногда, глубокой ночью, из комнаты Его Высочества раздавалась человеческая речь, как будто
несколько человек тихо переругивались между собой. Но когда я входил посмотреть, он всегда
был один. После нескольких таких случаев Его Высочество велел мне не переступать порог его
покоев. И вот в одну из ночей я вновь услышал странные голоса, однако на этот раз обнаружил,
что они принадлежат трём моим друзьям! Тут уж я не выдержал – поднялся и побежал в комнату
Его Высочества, думая про себя: неужели они тайком вернулись? Почему скрыли это от меня? Но
вот что странно, в комнате действительно никого не оказалось, только Его Высочество лежал на
своей кровати всё в той же маске. Я постоял немного, послушал, и обнаружил, что голоса
раздаются именно от него. А если точнее, то от его лица под маской. Медленно приближаясь к
кровати Его Высочества, я с каждым шагом убеждался в этом всё сильнее и думал, неужели он
разговаривает во сне? И изображает голоса друзей из тоски по ним? Я долго колебался, а Его
Высочество лежал неподвижно, так что я решил, что он спит, и осторожно снял с него маску. Под
которой увидел… — во взгляде советника отразился невыразимый словами ужас, — своих троих
друзей. Это не он разговаривал, а они. Лицо Его Высочества оказалось исполосовано шрамами от
острого лезвия, кожа и плоть будто вывернуты, кровь наполовину запеклась. И откуда ни возьмись
на его лице выросли ещё три лица, которые шевелились и разевали рты. Лица принадлежали им,
моим товарищам!!!

Се Лянь невольно содрогнулся:

— Он… сбросил в Медную печь и своих бывших соратников, что его покинули???

Столетние страдания, тысячелетние бедствия. Часть третья

v 5 - 219
Советник не ответил, окончательно погрузившись в страшные воспоминания, которые не
оставляли его по сей день.

— Эти лица очень давно не видели солнечного света, и даже лунное сияние для них казалось
невыносимо ярким. Когда я неожиданно снял маску, они, потревоженные, зажмурились и
замолчали. Но потом, разглядев, кто я, начали… выкрикивать моё имя. Я остолбенел. Раньше я
говорил, что не видел ничего страшнее зрелища, как десятки тысяч человек падают с небес и
сгорают в море огня. Но картина, представшая передо мной той ночью, оказалась в сотни тысяч
раз ужаснее! Моя рука, сжимающая маску, задрожала, и если бы все мои конечности не
одеревенели от испуга, маска упала бы и разбудила Его Высочество. Однако те лица, похоже,
очень торопились мне что-то сказать, они всё активнее разевали рты, но понизили голос, будто
боясь разбудить своего носителя. От их вида я испытал отвращение и ужас, но всё же мне хотелось
узнать, что они поведают, поэтому я наклонился, задержал дыхание и приблизился к лицу Его
Высочества. Оказавшись совсем близко, я ощутил густой аромат снадобий, который всё равно не
перекрывал запах крови и гниения. Ну а потом лица велели мне… скорее бежать, потому что Его
Высочество сошёл с ума! Выяснилось, что мои друзья, покинув нас, всё же решили незаметно
вернуться, беспокоясь о Его Высочестве. Но так вышло, что столкнулись с ним как раз в тот момент,
когда Его Высочество собрал множество людей и погнал в сторону жерла Медной печи. Тогда-то
они и узнали, что Его Высочество вовсе не отказался от идеи жертвоприношения. Потрясённые и
разгневанные, они попытались его остановить. Завязалась битва, но никто и подумать не мог, что
Его Высочество не остановится перед убийством и просто сбросит их троих в Медную печь, вместе
с несколькими сотнями человек! Простые люди, сброшенные в жерло вулкана, разумеется, сразу
обернулись пеплом, но трое моих друзей обладали немалым уровнем заклинательства, а кроме
того, убитые Его Высочеством, запечатлели в душе ненависть и сильнейшее нежелание смириться.
Тем самым их души обернулись паразитами на его теле, каждый день они осыпали его гневными
порицаниями, требуя прекратить то, что он творил. Я слушал и слушал, при этом чувствовал ужас и
растерянность, совершенно не представляя, как мне быть. В чём был ужас? Я и сам не мог точно
сказать, что именно мне казалось более ужасным – то, во что превратился Его Высочество, или всё
же эти существа на его лице! В тот момент я вдруг почувствовал, как мне на голову легла чья-то
рука. Остолбенев от страха, я медленно поднял голову и увидел перед собой Его Высочество. Я не
знал, когда он проснулся. Но теперь они вместе с тремя лицами уставились на меня четырьмя
парами глаз! Выражения маленьких лиц исказились ещё сильнее, они так скривились, что раны на
лице принца открылись и закровоточили. Он очень долго смотрел на меня, а потом вздохнул и
произнёс: «Я же говорил, чтобы ты больше не входил сюда». И я тогда осознал, в последнее время
он так странно себя вёл. Его Высочество не смог смириться с изменениями на своём лице, как не
выдержал и вида своего отражения, не похожего ни на человека, ни на демона. Поэтому он
разбил зеркала, а кровь текла по его лицу, когда он пытался срезать лица. Раны никак не
зарастали, отсюда и запах гниения. Но сколько бы раз они ни избавлялся от них, они непременно
возвращались!

Советник закрыл ладонью пол-лица, его зрачки резко сузились.

— Я… упал на колени возле его кровати. Его Высочество медленно сел и произнёс: «Не бойся. Они
предали меня, поэтому их постигла такая участь. Не повторяй их ошибки, и я буду относиться к
тебе, как и прежде, ты останешься моим преданным слугой, ничего не изменится». Но как я мог не
бояться?! И что значит – ничего не изменится? Ведь всё уже изменилось! Ума Его Высочеству было
не занимать. Раньше он никогда не обращал внимания на реакцию людей, но после низвержения
научился читать по лицу. Он разгадал мои мысли и медленно произнёс: «И ты покинешь меня.
Так?» Честно говоря, я не имел точного ответа. Если бы он сбросил в Медную печь лишь
«преступников», о которых говорил, я мог бы притвориться, что ничего не произошло. Я уже
сказал, что смог бы его понять. Но ведь он своими руками убил и сбросил в жерло вулкана моих
лучших друзей, которых я знал столько лет, с которыми мы всегда поддерживали друг друга! И это
в самом деле… выходило за рамки человечности. Я… не мог этого принять. Тогда Его Высочество,
обращаясь сам к себе, сказал: «Ничего, я предполагал, что никто не пожелает остаться со мной,
ведь я стал таким… Я способен выжить в одиночку. Я понял, что я всегда был один!!! Мне больше
никто не нужен!!!» Его лицо сделалось невыносимо свирепым, он схватил меня за шею рукой, и,
уставившись в мои глаза, всё повторял: «Я могу быть один, я могу быть один, я один, я один, я
один, я один, я один, мне никто не нужен, никто не нужен, никто не нужен, никто не нужен…» Его
Высочество был очень силён, и пожелай он убить меня, ему хватило бы малейшего усилия, чтобы
сломать мне шею. Я не мог произнести ни звука, однако он всё медлил. К тому же, стоило Его
Высочеству выйти из себя, три моих друга на его лице принялись громко кричать, и как будто
сделали с ним что-то, отчего у него заболела голова. Я тоже закричал, мы все впятером будто
обезумели. Его Высочество схватился за голову одной рукой, а другой сильнее сжал мою шею. У
меня в глазах потемнело, и я понял, что долго не продержусь, но в тот момент… заметил кое-что у
него под подушкой. Там лежал меч, он клал его под голову, когда спал, обзавёлся этой привычкой
после низвержения. Я взялся за рукоять и выхватил оружие, в холодном блеске которого Его
Высочество громко рассмеялся. Его глаза налились кровью, он спросил: «И ты хочешь меня убить?
Давай! Скорее же, пронзи меня! Бей прямо в сердце! Ты такой же, как они! Посмотрим, кто умрёт
последним! Вы или я!» Конечно, я не убил его, только выставил меч перед ним и закричал, срывая
голос: «Ваше Высочество! Ваше Высочество! Вернись! Посмотри на себя! Посмотри, во что ты
превратился!» Он разбил все зеркала в доме и уже давно не видел своего отражения. В сияющем
клинке отразился его облик, и он разглядел своё лицо. И вдруг застыл. Он нисколько не ослабил
пальцы на моей шее, но через какое-то время из его глаз скатилась слеза. При виде влажной
дорожки на его щеке я тоже не выдержал – залился слезами. Каким же уродливым было
отражение в металле! Мне было самому противно смотреть на него, и именно поэтому я заставил
его взглянуть на себя, чтобы напомнить, каким безобразным монстром он обернулся! И всё же я
сжалился над ним – меч выпал из моих рук, ударившись о пол. В конце концов Его Высочество с
силой отбросил меня прочь и сказал: «Проваливай». И я сбежал, без оглядки, спотыкаясь и падая.

На этом моменте Се Лянь наконец смог выдохнуть чуть спокойнее.

И советник тоже расслабленно опустил руки.

— Я бежал далеко, за пределы государства Уюн. Прошло совсем немного времени, и Медная печь
изверглась снова. И на этот раз она похоронила всё государство Уюн, почти никому не удалось
спастись. Так погибло целое государство. Избежав страшной участи, впоследствии я больше не
слышал вестей о Его Высочестве, как будто он был похоронен вместе со своей страной. Что до
меня, я сам поднялся до Небесных чертогов путём самосовершенствования, достиг небольших
успехов, чтобы иметь возможность поддерживать тело в форме, и отправился бесцельно скитаться
по свету. С юного возраста я прислуживал Его Высочеству, а когда нужда в этом отпала, я даже не
представлял, чем мог бы заниматься. Его Высочества не стало, мои друзья тоже погибли. Я
сотворил три пустых сосуда, подарил им голоса моих друзей и наделил способностью беседовать
со мной, а иногда играть в карты.

Услышав о «пустых сосудах», Се Лянь сделался чуть более задумчивым.

Советник добавил:

— После я продвинулся в магическом учении и передал своим «пустым сосудам» все особенности
характера и навыки погибших друзей.

— Это были трое других советников Сяньлэ? – тихо спросил принц.

Недаром те трое всегда казались ему странноватыми, ведь никогда не передвигались по
одиночке, не общались с принцем по одному. Оказывается, они были лишь марионетками, и в
отсутствие советника эта тайна сразу стала бы явной.

— Да, — подтвердил советник. – Поэтому тебя можно считать и их учеником. Жаль, что это всё же
не они сами, ведь я смог восстановить лишь малую часть их способностей, «пустые сосуды» не
смогли бы ничему тебя научить. Да и сейчас они уже давным-давно уничтожены, хоть и провели
со мной довольно долгое время. Ещё через сотню-другую лет пантеон Небесных чертогов
полностью сменился, всех прежних богов постигло падение, их постепенно заменили новые. Но
это меня уже не касалось, я просто влачил жалкое существование, дожидаясь смерти. Покуда
однажды… в одном государстве не родился наследник престола. В день, когда звезда Огня
зажглась в созвездии Сердца. И это были вы, Ваше Высочество наследный принц государства
Сяньлэ.

Ну вот, история наконец приблизилась к главному. Пальцы Се Ляня, лежащие на коленях, чуть
поджались.

Советник сидел в позе лотоса, скрестив руки на груди, и продолжал:

— Мне это показалось весьма интересным совпадением, знаком судьбы. Хотя со времени гибели
государства Уюн прошло уже слишком много времени, и за столько лет наверняка встречаются
подобные астрономические явления, никаким совпадением это назвать нельзя. И всё же я,
преследуя сам не зная какие цели, сменил имя, выбрав первое, что пришло в голову, и решил
стать советником государства Сяньлэ.

Се Лянь подумал: «Так и знал, что имя выдумано наобум…»

— Не думайте, что я с презрением отношусь к Сяньлэ, но для меня оказалось слишком просто
дослужиться там до советника. Оставалась лишь одна проблема: людям всегда кажется, что те, у
кого над губой не растут усы, ничего не умеют. У молодых нет ни опыта, ни способностей, их не
воспринимают всерьёз. Если бы я отправился на экзамены в этом облике, боюсь, меня бы не
пропустили дальше, поэтому я сменил лицо, сделав себя старше лет на пятнадцать-двадцать. И в
итоге произошло то, чего я и ожидал, – меня приняли. Ну а будучи советником, я должен был
напрямую общаться с чиновниками Небесных чертогов. Так я и встретился с Цзюнь У. Внешне он
сильно отличался от знакомого мне наследного принца Уюна, но всё же я знал его слишком
хорошо, и после нескольких разговоров с ним в меня закрались подозрения. Которые пока
оставались лишь подозрениями. К тому же, даже подозревая его, я не собирался ничего никому
говорить. Он сильно изменился, и те лики исчезли с его лица. Я подумал тогда, что, должно быть,
затаённая злоба моих друзей рассеялась, а если так, то нет нужды вновь ворошить прошлое и
нарушать всеобщий покой. Притвориться, что я его не узнал, показалось мне неплохим решением.

— На вашем месте я бы, наверное, поступил так же, — заметил Се Лянь.

— Но всё же у меня не вышло скрываться до конца. Потому что… мы оба увидели вас. Ваше
Высочество, должно быть, догадываетесь, почему я возлагал на вас столь большие надежды. Вы
очень похожи на него. Поэтому я питал чаяния, что вы станете тем человеком или божеством,
каким хотел стать он. И сможете сделать то, чего он сделать не смог. Что вы своим совершенством
восполните мои и его неудачи, о которых мы сожалели.

Хуа Чэн же спокойно возразил:

— Вы ошибались с самого начала. Они нисколько не похожи.

Советник, посмотрев на него, ответил:

— Сейчас вы, конечно, можете так говорить. Но когда-то сходство существовало, и что самое
страшное, сходство это было невероятным.

Он вновь вернулся к Се Ляню.

— Когда вы, в маске Воина, радующего богов, спасли ребёнка, упавшего с городской стены, меня
это совсем не обрадовало. И не только потому, что из-за этого события прервалась церемония
жертвоприношения. Ваш поступок слишком бросался в глаза и привлёк внимание Цзюнь У. Он
начал говорить со мной о вас, и каждый раз проявлял благосклонность, которая казалась мне
неподобающей. Но я действительно видел, что вы очень понравились ему, как радуются люди,
обнаружив талантливое дитя. Кроме того, он проявил намерение поднять вас на Небеса, но
каждый раз я под разными предлогами отговаривал его.

Се Ляню тоже не очень хотелось верить, что отношение Цзюнь У к нему было фальшью во всём.
Слушая рассказ советника, принц ощутил сложную палитру эмоций, которую трудно было
выразить словами.

— Переломный момент случился на мосту Инянь.

Услышав «на мосту Инянь», Се Лянь вернулся из своих мыслей.

— Помните призрака, поселившегося на том мосту?

Се Лянь мрачно ответил:

— Это был толчок для моего вознесения, конечно, я помню.

— Мне та встреча сразу показалась странной. Призрак бесчинствовал на разрушенном мосту в

пустынной местности. Облачённый в сломанный доспех, с каждым шагом он оставлял на земле
кровавые пламенеющие следы, а из тела, залитого кровью, торчали острые мечи. И ещё те три
вопроса, что он задавал… Всё это заставило меня задуматься, однако я тогда не мог точно сказать,
в чём же причина моего беспокойства. Ну а ты, одолев призрака, вскоре вознёсся, и я так и не
успел ничего понять. К счастью, после твоего вознесения, Цзюнь У относился к тебе по-прежнему
благосклонно и очень внимательно, будто ничего не поменялось. И я сказал себе не выдумывать
лишнего. А потом случилась великая засуха и мятеж в Юнани. И появилась та тварь, Безликий Бай.

Се Лянь задержал дыхание и сосредоточился, а советник продолжал:

— Я уже говорил, что сначала не знал, что он такое. Даже впоследствии, когда разразилось
поветрие ликов, меня лишь посещали смутные подозрения. Всё же озлобленные духи часто
паразитируют на телах своих обидчиков, просто раньше это явление не распространялось в таких
масштабах. Прибавлялось и моё негодование в отношении так называемой воли Небес. Вначале я
посчитал, что Безликий Бай появился естественным путём, как наказание тебе от самого Неба. Но
впоследствии ты встречался с той тварью всё чаще, поветрие ликов буйствовало всё сильнее,
множество других событий не могло не заставить меня предположить худшее.

— Что вы имеете в виду под «множеством других событий»? Например? – поинтересовался Се

Лянь.

— Та семья из трёх человек, погибшая под стенами императорской столицы Сяньлэ.

Се Лянь едва не задохнулся:

— Это… были…?

— Впоследствии я осмотрел трупы и обнаружил, что они вовсе не являлись людьми. А тремя
пустыми сосудами.
— Но ведь пустые сосуды полые внутри, у них нет внутренностей, они не способны истекать
кровью! – поразился Се Лянь.

— Наличие внутренних органов и не требовалось. Если человек падает с такой высоты, его
внутренности от удара превращаются в кашу, и достаточно просто запихнуть в пустую оболочку
гнилое мясо и залить кровь. Один из моих троих друзей как раз обладал мастерством
изготовления таких необыкновенных вещей, он был первым, кто попробовал создать пустую
оболочку в виде человека, однако обучил своему умению лишь нас четверых – в те времена
создание пустых сосудов ещё не было так распространено, как сегодня. Мои друзья погибли, а кто
ещё, кроме меня, мог создавать столь реалистичные оболочки?

Се Лянь опустил голову, его зрачки сузились.

Погибшая под стенами столицы Сяньлэ семья практически стала запалом, который и разожёг
огонь войны. Но оказалось, что все трое были фальшивками, обманом!

— Но почему… вы тогда не рассказали мне об этом?

— Я не решился. Подумал, что если это и впрямь он, то вы, узнав обо всём, с прежним своим
характером наверняка сразу отправились бы свести с ним счёты. Но это не спасло бы ни вас, ни
государство Сяньлэ, только ускорило бы всеобщую гибель. К тому же, даже не будь тех пустых
сосудов, рано или поздно…

Рано или поздно огонь войны разожгло бы что-то другое. Как та потерявшаяся собака в
императорской столице.

— Потом вы потерпели поражение, а Сяньлэ пало. Тогда я уже не смог стерпеть – распустил всех из
монастыря Хуанцзи, вызвал его на разговор в храме Шэньу и раскрыл правду о том, что узнал его.

Это и была та их встреча восемьсот лет назад, о которой упомянул Цзюнь У.

— Я задал ему множество вопросов, однако он не ответил ни на один. Тогда я спросил: «Ваше
Высочество, чего же вы добиваетесь?» И он наконец дал ответ. Он сказал, что хочет сделать из вас
своего совершенного преемника. Если на свете существовал кто-то, способный целиком и
полностью его понять, то это были вы. И если бы ему это удалось, вы бы никогда его не предали! Я
понял, что он имеет в виду. Мы так сильно разругались, что вновь подрались. Но мне нельзя было
с ним биться, это означало для меня неминуемую смерть. Он мог задавить меня одним пальцем,
но в тот момент он вдруг скривился и схватился за лицо. Меня это напугало, но потом я заметил,
что на его лице снова проявились те жуткие лики! Значит, они не исчезли, он лишь при помощи
магической силы подавил их! А теперь они вновь «сбежали», только неизвестно, что стало
причиной – всплеск эмоций или моё присутствие! Мои друзья вмешались, отчего у него
разболелась голова, а выражение лица сделалось пугающим, ну а я воспользовался моментом и
сбежал. Мне снова пришлось скитаться по миру людей, на этот раз старательно скрываясь. Тогда я
подумал: – что сейчас творится на землях, когда-то принадлежащих государству Уюн? И
отправился туда, чтобы увидеть всё своими глазами. Но к моему вящему удивлению, по
возвращении туда я обнаружил нечто поразительное. Каким-то образом территория государства
Уюн оказалась запечатана и отделена от внешнего мира. Я долго шёл по ней, пока вновь не
встретился со своими друзьями.

— Вы говорите о горных чудищах? Старости, болезни и смерти? – уточнил Се Лянь.

— Именно. Медная печь поглотила их тела, но прах, сожжённый почти без остатка, смешался с
вулканическим пеплом и оказался в воздухе. Со временем пепел оседал и накапливался, пока
через многие сотни лет не обернулся тремя огромными горами, в которых оказались заключены
части их душ. У меня ушло очень много времени на то, чтобы найти способ общаться с горными
чудищами, но всё же достигнув успеха, я узнал много нового. Оказалось, что прошлое поколение
божеств пало и забылось не само по себе. Их убили, медленно, одного за другим. Он… избавился
от целого пантеона богов, не оставив никого! Омыв кровью Небесные чертоги, он вернулся в мир
людей и стал терпеливо ждать. Спустя какое-то время он взял новое имя, создал новую личность,
и, как «человек», «вознёсся» в очередной раз. Предыдущее поколение небесных чиновников
погибло без остатка, никто не знал, кто он такой, также никому не было известно, кем он являлся
раньше. Все те легенды, что ходят сейчас в миру о его происхождении, облике и характере, любые
классические рассказы и забавные слухи – всё это фальшивка. Ложь, которую он так скрупулёзно
сочинил! Теперешняя столица бессмертных – это новые Небесные чертоги, построенные лично им
и находящиеся полностью под его контролем. А тела и прах прошлого поколения богов смешаны с
грязью и положены в её фундамент, чтобы он мог каждодневно попирать их ногами. Вполне
возможно, что и под вами сейчас покоится чей-нибудь прах.

—…

Советник продолжал:

— Теперешний он – Первый Бог Войны Небесных чертогов, с виду озарённый ослепительным

светом. Но в его душе сокрыта безграничная тьма. Обида, боль, гнев, ненависть… всё это
требовало выхода. Только так он мог сохранять равновесие и продолжать править во всех трёх
мирах на постаменте Первого Бога Войны, а не развязывать кровавую бойню. Прежнее
государство Уюн превратилось в ад, а Медная печь, которой он скормил бесчисленное множество
живых людей и троих назначенных им небесных чиновников, признала его своим хозяином.
Поэтому он стал периодически выливать свои тёмные эмоции в Медную печь и при помощи духов
погибших жителей Уюна разжигал пламя преисподней и взращивал в том пламени множество
ужасающих тварей.

— Способ создания тех тварей отличается от процесса рождения «непревзойдённых», верно? –

спросил Се Лянь.

— Отличается, несомненно. «Непревзойдённые» появились многим позднее, потому что он…

изменил способ взращивания.

— Что за «способ взращивания»?

— «Качество» и «количество», — советник бросил взгляд на Хуа Чэна. – Вам обоим наверняка
известно, что «непревзойдённый» может появиться раз в сотню, а то и несколько сотен лет. И за
раз рождается только один, поэтому их крайне мало и сложность становления непревзойдённым
весьма велика. Кроме того, прежнее воплощение непревзойдённого – самостоятельное существо.
Медная печь лишь предоставляет ему условия для ускорения прорыва. Те, кто наделён
способностью стать непревзойдённым, могут стать им в любой области. И рано или поздно
становятся. Фактически звание «цзюэ» — «непревзойдённый» — произошло от слов «цзюэши» —
«не имеющий равных в мире» и «цзюэдин» — «высочайший пик». И оно не связано с
прохождением через Медную печь. Впрочем, любой, кто выдержал это испытание, действительно
достоин носить этот венец. Поскольку таких практически не существует. По сей день вас ведь всего
трое?

Се Лянь посмотрел на сидящего рядом Хуа Чэна, весьма удачно встретившись с ним взглядом. Не
зная, почему тот посмотрел на него, принц всё же слегка улыбнулся.

Советник рассказывал дальше:

— Но в самом начале порождения Медной печи были вовсе не такими. Раз в несколько лет она
извергала то десятки, то сотни тварей, целыми стаями. Вероятно, это было связано с его
нестабильным характером. И порождённые таким образом создания формировались из его
ненависти и затаённой злобы. Боюсь, о некоторых из них вам доводилось слышать. К примеру…
Истинный божок-пустослов.

— Истинный божок-пустослов тоже порождение Медной печи?!

— Да. Некоторые из тварей обзавелись собственным сознанием и отделились от Его Высочества,

некоторые же не отделились и стали, можно сказать, его двойниками. Истинный божок-пустослов
относился к первому типу, а выбравшись из печи, разделился ещё на множество собственных
двойников. Мои друзья остались стеречь границы государства Уюн, чтобы не позволить тварям
разбредаться за его пределы, а я долгие годы искал демонов вне горы Тунлу, чтобы хоть как-то
спасти положение.

Се Ляню неожиданно вспомнились странные слова, сказанные советником Ши Цинсюаню при

встрече.

— Наставник! – обратился к нему принц. – Насчёт Повелителя Ветров… Это ведь вы были тем
мастером, который предсказал судьбу Цинсюаню и велел его семье не устраивать пышные
праздненства?

— Вздор. Какой ещё мастер мог предсказать судьбу точнее, кроме твоего наставника, то есть,
меня? Да и какому мастеру настолько нечем заняться? Чтобы раздавать предсказания за чашку
отвара?

—…

— Сначала эта тварь пыталась сожрать тогда ещё совсем маленького Ши Уду, но паршивец
оказался ему не по зубам, уже в раннем возрасте с ним было нелегко справиться, он совершенно
ничего не боялся. Если кто-то дерзок до безрассудства, его невозможно сожрать, только зубы
поломаешь. Пришлось божку-пустослову переключиться на младшего брата с посредственной
судьбой богатого сынка знатных родителей. И хотя тот ему всё равно не достался, божок-пустослов
наделал в их семье такого шума, что братья потащили за собой на дно ещё одного человека,
которому было предначертано вознестись. Всё-таки неприятностей тварь им принесла немало, и я
в самом деле очень сожалею, что не прикончил божка-пустослова.

— Его уже прикончили, — напомнил Хуа Чэн.

— Хэ Сюань его сожрал? Я слышал об этом. Вообще-то я собирался присматривать за братьями Ши

до тех пор, пока им ничто не будет угрожать, но в то время снова открылась гора Тунлу, и я не смог
оставаться подле них, отправился к Медной печи. А когда вернулся, всё уже вышло из-под
контроля. Ши Уду исполнил свой дурной замысел и такого натворил, что исправить уже было
невозможно! Ох и разболелась у меня тогда голова, ведь я не мог им помочь, даже если хотел.

В действительности, помочь было уже нельзя, при всём желании. Советник добавил:

— Но по-правде говоря, божок-пустослов вовсе не считался такой уж страшной тварью, просто ему
нравилось наводить беспорядок. Его можно назвать лишь второсортным демоном, но не самым
сильным. Кроме него, был ещё, к примеру…

— К примеру… — тихо продолжил принц, — убитый мной на мосту Инянь призрак?

Советник сделал глубокий вдох и ответил:

— Да, он. Как ты думаешь, почему я сказал, что всё началось с той твоей фразы? Потому что
призрак на мосту как раз являлся тёмным двойником, которого он создал в Медной печи. Раз в
несколько лет ему требовалось злодействовать, убивая людей, и тем самым изливать свой гнев.
Но надо же было именно тебе уничтожить того призрака! Почувствовав, что призрак на мосту
убит, он немедля спустился посмотреть, кто это совершил, и увидел тебя. Ну а ты, как назло, прямо
перед ним произнёс ту фразу… «Тело пребывает в страдании, но душа пребудет в блаженстве».
Фраза прозвучала для него безумной насмешкой, смертельно задевшей его за больное место…
Это и стало переломным моментом.

Испытания, втайне посланные Белым Владыкой

v 5 - 220
Ладони Се Ляня сжались в кулаки, дыхание немного сбилось.

Одна фраза. Звучит невероятно, даже смешно, но ему совсем не хотелось смеяться.

— Кроме призрака были и другие, — сказал советник. – Ваше Высочество, помните ли вы, как
перепугали меня, приведя в монастырь Хуанцзи того ребёнка, которого спасли под городскими
стенами?

—…

Се Лянь сразу отбросил лишние мысли и, мельком глянув на Хуа Чэна, ответил:

— Помню. Что не так с ребёнком? Вы говорили, что он…

— Одинокая звезда разрушения! — Советник мрачно поведал: — Тогда я лишь ощутил крайне
необычную тёмную Ци, исходящую от мальчика. Но потом мы с моими друзьями на горе Тунлу
узнали, что Медная печь способна не только порождать тёмных тварей, но и насылать проклятия.
Как вы можете распространять на других свою неудачливость, так и Медная печь сеет повсюду
накопленную злую судьбу, которая после распространяется по свету. Гороскоп того ребёнка
вызывал серьёзные опасения – если такой человек удачлив, то удача эта взлетает до небес, если
жесток, то жестокость его пронзает землю. Боюсь, в день своего появления на свет мальчик впитал
в себя весь злой рок, рассеенный Медной печью, поэтому и заполучил столь страшную судьбу.
Ведь стоило ему появиться в монастыре Хуанцзи, он едва не сжёг всю гору Тайцан дотла!

Чем дальше, тем Се Лянь сильнее не верил своим ушам, он медленно повернулся и посмотрел на
Хуа Чэна, однако тот нисколько не изменился в лице, хотя прекрасно понимал, что советник
говорит о нём. Только ответил принцу улыбкой.

Советник тем временем не унимался:

— В обычных обстоятельствах мальчик должен был в раннем возрасте лишиться родителей. Если
же они не погибли, значит наверняка либо бросили его, либо издевались над ним, так что первый
вариант для него даже лучше. Кроме того, сам он не дожил бы и до восемнадцати, заодно
причинив всевозможные беды тем, кто находился с ним рядом, – смерть, расставание,
невезение… Точно звезда несчастья, сошедшая в мир; словно ходячее бедствие, явившееся в дом.
Поэтому я тогда и велел вам поскорее прогнать его и больше к нему не приближаться…

Се Лянь не мог больше слушать:

— Советник! Довольно об этом…

— Больше не буду, — кивнул тот. – Я лишь привёл вам пример, насколько страшна сила Медной
печи.

Принц не знал, что сказать, зато Хуа Чэн усмехнулся:

— Не думаю, что она настолько страшна… Впрочем, вы, советник, предсказали всё довольно
верно.

—…

Се Лянь лишь представил, что Хуа Чэн, вероятно, не дожил до восемнадцати, и у него слегка
задрожали руки. Но тут на его ледяную ладонь осторожно легла другая, такая же холодная рука.

Стоило им соприкоснуться, и между ними зародилось тепло.

Советник заговорил опять:

— Он непрестанно посылал тебе испытания. Первым стало поветрие ликов в государстве Сяньлэ. И
если бы на этот вопрос ты ответил, как он считал, верно, то есть, наслал бы поветрие ликов на
жителей Юнань, испытание было бы пройдено. И он не только не низверг бы тебя, но и помог
скрыть правду, чтобы ты стал его истинным доверенным преемником. Один шаг — и ты на
Небесах. Два шага — и ты против всех Небес. Но ты ответил неверно. Во время твоего первого
низвержения он, должно быть, вновь посылал тебе испытания, но ты так и не дал ответа, который
удовлетворил бы его, поэтому ты вновь вознёсся и тут же сразу был низвергнут.

В голове Се Ляня возникло бледное улыбающееся лицо. Помолчав, он тихо произнёс:

— Вообще-то я сам об этом попросил.

Вмешался Хуа Чэн:

— Гэгэ, поверь мне. Если бы ты не попросил сам, он бы нашёл тысячу способов сбросить тебя вниз.

— И всё же Безликого Бая тоже победил он, — сказал Се Лянь.

— Но не убил, — напомнил Хуа Чэн.

— Зачем тогда это было ему нужно?

Советник ответил:

— «Безликий Бай», разумеется, мог тебя убить. Но он добивался другого. На самом деле, как я уже
сказал, ты ему очень понравился, он вовсе не желал твоей смерти, только чтобы ты стал таким,
каким он хотел тебя видеть.

Хуа Чэн добавил:

— Убив тебя, он бы не достиг цели. Если бы ты погиб в том состоянии, ты больше никогда не
изменился бы, а этого он тем более не мог принять. Но у Безликого Бая не было причин так просто
тебя отпускать, а что ещё он мог придумать, кроме как в лице Императора Шэньу спуститься в мир
смертных, разогнать нечисть и спасти тебя от опасности? Ведь таким образом ты проникся к нему
ещё большим доверием и благодарностью. Он же, дважды потерпев неудачу, наверняка был
крайне раздосадован.

Советник продолжил:

— Покуда ты скитался в мире людей после второго низвержения, он мог множество раз
воспользоваться шансом «наставить» тебя на истинный путь, постепенно дожидаясь, что ты
изменишь своё мнение. Но по моим наблюдениям тогда он уже успокоился, и только в последнее
время сей покой был нарушен. Толчком к этому стало твоё третье вознесение. Останься ты
барахтаться в грязи, ничего страшного не случилось бы. Но ты, как назло, пошёл совсем не по
спланированному им для тебя пути, стал таким, каким стал, да ещё и вознёсся в очередной раз. К
тому же, остался прежним, нисколько не изменившись… Не знаю, о чём он подумал, когда увидел
тебя, но мне кажется, что он наверняка решил снова послать тебе испытание.

Хуа Чэн произнёс:

— Это легко выяснить, стоит только вспомнить, что он сделал после. Гэгэ, подумай как следует, что
происходило с тобой, когда ты вознёсся в третий раз.

Се Лянь очень быстро погрузился в воспомниания и, задумавшись ненадолго, начал перечислять:

— Первое задание – гора Юйцзюнь. Поймать демоницу Сюаньцзи. Сначала я не нашёл злого духа
новобрачного, но по дороге мне помогла песенка демонёнка. Думаю, дух нерождённого оказался
там по приказу Цзюнь У. Но я полагал, что он тем самым помог мне.

— Он лишь помог тебе выполнить задание, и всё. Непосредственным результатом стало пленение
Сюань Цзи, но что насчёт косвенных последствий?

Принц предположил:

— Я разворошил осиное гнездо, затронув отношения Генерала Пэя с его бывшей возлюбленной, и
принёс тому немного хлопот?

— Это можно считать маленьким испытанием, — подтвердил советник. – Если бы ты знал, что
навлечёшь на себя гнев Пэй Мина, наверняка решил бы проблему со злым духом новобрачного
иным способом? К примеру, тайно оповестил бы Пэй Мина, чтобы тот скрыл происходящее, а
Сюань Цзи продолжила бы бесчинствовать на том маленьком клочке земли, но при этом не
выходила бы за рамки приемлемого.

Се Лянь почувствовал себя неловко.

— Ну… честно говоря, я лишь после узнал, что дело имеет отношение к Генералу Пэю. Тогда Сюань
Цзи жаждала крови, а с нами отправилось столь много людей, что уже не было времени думать о
том, чей гнев я на себя навлеку. Стрелу, которая уже на тетиве, нельзя не выпустить.

Хуа Чэн мягко улыбнулся:

— Гэгэ, это и был сделанный тобой выбор. — И продолжил считать: — Второе событие – это
появление в монастыре Водных каштанов пустого сосуда в облике монаха, который выманил тебя
в Крепость Баньюэ. Не будем выяснять, кто его послал, давай лучше вспомним, каковы были
последствия.

— Младшего Генерала Пэя сбросили с Небес, «отрезав» Генералу Пэю его «правую руку».

— Гэгэ, видишь, в результате в обоих случаях ты помог ему значительно ослабить мощь Генерала
Пэя, а сам окончательно попал к тому в немилость. Ему не пришлось даже выходить на сцену, вся
вина свалилась на тебя, а ты ещё и остался благодарен ему.

—…

Хуа Чэн добавил:

— Если я не ошибаюсь, за эти восемьсот лет он частенько наблюдал за тобой. Боюсь, он также
знал и о том, что ты служил советником государства Юнань и обучал Лан Цяньцю, но всё же
отправил вас исполнить его поручение вместе. На мой взгляд, никаких добрых намерений он этим
не преследовал.

Советник поразился:
— Погодите… Ваше Высочество, вы служили советником в государстве Юнань? И обучали Лан
Цяньцю?

Се Лянь утвердительно хмыкнул.

— Вы и есть советник Фан Синь???

— Да… что-то не так? – Се Лянь вкратце рассказал о произошедшем.

Советник произнёс:

— Думаю, узнай он об этом ещё тогда, наверняка ужасно разгневался бы на вас.

Хуа Чэн продолжал:

— Гэгэ, изначально в инцидент с Божком-пустословом ты впутываться не собирался, но в итоге

тебя всё же затянули, к счастью, не слишком глубоко. Несколько сотен рыбаков в тот ураган на
Южном море попали не из-за Черновода, но и не по вине Ши Уду. Кто, кроме них, обладал
достаточной силой, чтобы сотворить такое?

Выстроив все события в ряд, Се Лянь наконец осознал, что каждый его шаг после вознесения,
похоже, был сделан под пристальным наблюдением, а то и с подачи Цзюнь У.

Хуа Чэн, скрестив руки на груди, сказал:

— Полагаю, он делал это всё, с одной стороны, из тех же странных побуждений – непрерывно
посылал тебе испытания, чтобы проверить, что же ты выберешь, по какому пойдёшь пути, ожидая,
что ты всё-таки ступишь на уготованную им тебе тропинку. С другой стороны, боюсь, таким
образом он использовал тебя как оружие, чтобы ослабить мощь других божеств. Прошлое
поколение небесных чиновников наверняка оставило крайне мрачный след в его душе, что
заставляло его сохранять постоянную бдительность и требовать абсолютного подчинения от всех
вокруг. Он не позволял никому стать угрозой для своего положения и своей силы, не мог
позволить остальным догнать его. И ещё, я вот подумал…

Се Лянь тоже погрузился в размышления и спросил:

— О чём?

— Неужели он правда ничего не знал о замене судьбы, произведённой Ши Уду для Ши Цинсюаня,
и о том, что Черновод затесался шпионом в чертоги Верхних Небес?

Принц как раз и сам подумал именно об этом.

Разве мог сидящий выше всех Цзюнь У оставаться в неведении относительно всего
происходящего? Весьма маловероятно.

Он имел доступ ко всем свиткам и документам, проходящим через дворец Линвэнь, мог в любой
момент их проверить. И если где-то закралась подделка, неужели он не заподозрил бы неладное?

Повелитель Вод, совершив столь серьёзное нарушение, сумел столько лет держать всё в тайне и
жить в полном благополучии. Лишь когда его действия в чертогах Верхних Небес вышли за рамки
дозволенного, вся правда выплыла наружу.

— Возможно, — предположил Хуа Чэн, — он с самого начала что-то подозревал, но тогда

положение Повелителя Вод ещё не представляло для него угрозы, и потому всё осталось в тайне.
Слишком рано раскрытое преступление, возможно, также было ему невыгодно. Ши Уду оказался
бы сослан, но его место занял бы новый Повелитель Вод, который мог и не иметь таких же
страшных секретов и рычагов, за которые можно ухватиться, чтобы сдёрнуть его с Небес. Будь я на
месте Цзюнь У, мне бы очень не нравился Ши Уду. Но при желании от него избавиться мне бы не
пришлось действовать самому, достаточно было бы спокойно наблюдать, как тот бесчинствует,
становясь всё наглее и бесстрашнее, ну а когда мне всё это надоело, я бы просто сообщил об
инциденте с заменой судеб Черноводу.

А тот, разумеется, пожелал бы отомстить за себя и за своих погибших родных.

— Что же касается причины, по которой он созывал тысячи демонов в Медную печь и взращивал
непревзойдённых, вероятно, это всё ради…

— Равновесия, — закончил за Хуа Чэна Се Лянь.

— Да, — согласился тот. – С одной стороны, ему, наверное, просто нравится наблюдать, как
гнусные непревзойдённые несут беды людям; с другой же стороны, если есть некие вредоносные
твари, будут и молитвы, просящие от этих тварей избавиться.

Ну а чем больше молитв, тем сильнее божество!

Советник со вздохом заговорил вновь:

— Каждый раз во время открытия горы Тунлу мы вчетвером пытались помешать творящимся там
процессам, но не всегда достигали успеха. А теперь и вовсе… допустили серьёзный промах. Он
убил малую часть духов, вырвавшихся из горы Тунлу, а большую часть переместил при помощи
Сжатия тысячи ли. Затем раздал вам задания, а сам остался, чтобы кое-что проверить и
уничтожить улики. Он догадывался, что я отправлюсь вас искать, поэтому, закончив свои дела на
горе Тунлу, поспешил следом и всё-таки меня схватил. Тогда я подумал, что так больше
продолжаться не может. Правда о государстве Уюн выплыла на поверхность, а с присущей ему
осторожностью можно ожидать, что он решит снова сменить целое поколение божеств. Если бы
вы продолжали находиться в неведении относительно его личности, рано или поздно оказались
бы зарыты в фундамент столицы бессмертных. На удачу в руках этого паршивца Фэн Синя оказался
Хунцзин, и я пошёл на риск. Его магические силы так выросли, что в Хунцзине уже давно не
отражалась его истинная сущность. Но из-за недавней битвы с тремя горными чудищами эти лица
вновь оказались потревожены. Ну вот, я вам всё рассказал. У Вашего Высочества ещё остались
вопросы?

Се Лянь задумался, а Хуа Чэн произнёс:

— У меня остались. Советник, вы ещё помните язык Уюна?

— Наша страна исчезла с лица земли, больше никто не использует её язык и письменность,
поэтому я давно выучил новые. Но я по-прежнему всё помню, просто крайне редко приходится
пользоваться тем языком, — он признался, — да и не очень-то хочется.

Се Лянь вспомнил. Выходит, тогда советник, говоря с горным чудищем о «Его Высочестве»,
которого «уже не спасти» и который «вскоре пробудится», в самом деле указывал вовсе не на
него, а на переселившегося в тело Лан Ина, устилающего свою дорогу трупами и тем самым
накапливающего силы Безликого Бая.

И ещё те говорящие человеческим языком крысы-людоеды… Разумеется, поскольку Се Лянь понял

их речи, Хуа Чэн решил, что кто-то посеял в памяти принца нужные воспоминания. А когда принц
начал перечислять, кто мог это сделать, к своей неожиданности угадал, да не одного, а сразу
двоих: Цзюнь У и Безликого демона.

Неудивительна и та лёгкость, с которой Безликий Бай создал фальшивые личины Фэн Синя и Му
Цина в пещере Десяти тысяч божеств. Ему это не составило никакого труда, ведь Цзюнь У знал
обоих как свои пять пальцев!
— Кажется, он… всё это время хотел заставить меня считать, что я и есть наследный принц Уюна.
Или же… часть его души, — произнёс принц.

— Конечно, он этого хотел, — согласился советник. – Раз существование государства Уюн скрыть не
удалось, лучше всего свалить вину на тебя, ведь любому, кто узнал бы судьбу обоих принцев –
Уюна и Сяньлэ – показалось бы, что вы весьма похожи. К тому же, стоило бы тебе начать
сомневаться в себе, в своих целях, поведении и первоначальном намерении, начать думать «я и
есть принц Уюна», и вероятность повторить его судьбу стала бы ещё больше. Дело в том, что он
направлял тебя, чтобы ты пошёл по его пути, а вовсе не в том, что ваши пути смутно схожи. Он… не
мог позволить человеку, так похожему на него самого, пойти по другой дороге.

Спустя некоторое время Хуа Чэн вставил:

— Я же сказал, что они нисколько не похожи.

Советник, будто наконец не выдержав, повернулся к нему:

— Послушайте, молодой человек, что с вами такое?

Хуа Чэн вопросительно посмотрел на советника.

Се Лянь застыл, подумав: «Что это с ним?»

Советник же засучил рукава и серьёзным тоном заговорил с Хуа Чэном:

— С самого начала мне хотелось вас спросить, молодой человек, почему ваша улыбка столь
неискренна? Не думайте, что раз вы – непревзойдённый Князь Демонов, то можете вести себя со
мной невежливо. Да, такие как вы встречаются редко, но известно ли вам, сколько мне лет?
Разумеется, такие старики как я – ещё большая редкость!

Хуа Чэн приподнял бровь.

Се Лянь, размяв точку между бровей, произнёс:

— Ох, наставник, Сань Лан вовсе не хотел показаться невежливым, он просто…

Он просто привык всем улыбаться фальшивой улыбкой.

Советник же, сделав Хуа Чэну знак не подходить, отвёл принца в сторонку и серьёзно заявил:

— Ваше Высочество, я всё видел.

— А? Что вы видели?

— На голове той огромной статуи.

Какой статуи? Что происходило на голове статуи? Се Лянь задумался, и вдруг в его сознании
прозвенел колокол.

Заимствование магических сил!

Принц закашлялся:

— Нет… я лишь заимствовал магические силы… нет… на самом деле не только это, в общем, как бы
сказать…

Советник сделался ещё серьёзнее:

— Ваше Высочество, что с вами произошло? Неужели из-за той строгости, в которой я вас
воспитывал, вы слишком много времени посвящали тренировкам, не приближались к женскому
полу и потому перешли на…???

Се Лянь как сумасшедший замахал руками:

— И вовсе не поэтому!

Советник с сомнением предположил:

— Но… неужели тогда… это в вас от природы? Этого… я никогда не замечал. Хм… что ж, в этом вы
действительно на него не похожи…

— Постойте? Это тоже тут ни при чём!

Советник со вздохом сказал:

— Не бойтесь, Ваше Высочество, я не собирался вас ругать. И не стану читать вам наставления в
том, в чём сам не силён. К тому же, вы ведь через столькое прошли, к чему переживать об этом?
Мужчина или женщина – не имеет никакого значения, главное, чтобы вы сами были счастливы.

Се Лянь так сильно разминал межбровье, что оставил на лбу красный след.

— Гм… я очень счастлив, — прошептал он.

Однако советник вновь задумчиво спросил:

— Но как вы за восемьсот лет поисков… ухитрились найти себе в пару непревзойдённого Князя
Демонов?

Се Лянь неловко застыл.

— Дело не в том, что у вас плохой вкус, — добавил советник, — очень даже хороший. Такой
понравился бы и взрослой девице, и молоденькой девчонке. Но ведь Князья Демонов весьма
опасны, Ваше Высочество, вы должны хорошенько всё обдумать, ведь если он к вам привяжется,
вам никогда в жизни не удастся отвязаться от него.

— Эм, наставник, погодите…

— Я не мог ошибиться. И вот что вам скажу, с первого взгляда на этого Собирателя цветов под
кровавым дождём я понял, что его в жизни преследовали бесконечные невзгоды и испытания,
одна скала круче другой. От него так и исходит демоническая Ци, от которой становится трудно
дышать. Это ведь истинная…

Хуа Чэн, стоящий за его спиной, произнёс, растягивая слова:

— Это ведь истинная Одинокая звезда разрушения, верно?

Се Лянь очень старался предостеречь советника от продолжения разговора, однако не преуспел.

Закрыв лицо рукой, принц молча прошмыгнул за спину Хуа Чэна.

Хуа Чэн, улыбаясь, приобнял принца и продолжил, подняв бровь:

— Моя улыбка действительно весьма неискренна. И всё же… Одинокая звезда разрушения; звезда
несчастья, сошедшая в мир; ходячее бедствие, явившееся в дом; оба родителя погибли, а сам не
дожил до восемнадцати… говорить подобное мне прямо в лицо не очень-то подобающе, не
находите?

Глаза советника медленно округлились:

— Ты…?

Князь Демонов прячется во дворце наследного принца. Часть первая

v 5 - 221
На этот раз улыбка Хуа Чэна вовсе не обманывала, напротив, засверкала ещё ярче. Советник
потрясённо застыл, вскинул руку и, указывая на Хуа Чэна затараторил:

— Т-т-ты… Это ты?! Тот самый? Ты и есть тот самый???

И его палец, и голос неистово дрожали, а Хуа Чэн молча наслаждался зрелищем, тогда как
выражение его лица давало понять: верно, я и есть та самая Одинокая звезда разрушения во
плоти, что чуть не спалила гору Тайцан дотла!

Советник развернулся к принцу:

— Ваше Высочество, что всё это значит? Объяснитесь!

Се Лянь развел руками и виновато улыбнулся:

— Ну… то и значит.

Советника будто громом поразило. Он несколько десятков раз хлопнул тыльной стороной одной
ладони о ладонь другой, пока наконец не обрёл дар речи:

— Видите? Вы видите, видите, видите? Я ведь говорил! Я говорил, что непревзойдённый Князь
Демонов – существо чрезвычайно опасное! Он с малых лет увязался за вами, и до сих пор следует
по пятам! Восемьсот лет? Восемьсот лет! Он восемьсот лет тайно следил за вами, ужас, просто
кошмар! В точности как я и предсказал!

— Довольно, наставник, не будем об этом… — сказал принц, про себя подумав: «Вы ещё не
видели неисчислимое множество статуй в пещере Десяти тысяч божеств!»

А если бы увидел, должно быть, Хуа Чэн в его глазах сделался бы ходячей катастрофой,
сумасшедшим больным демоном, от которого нужно бежать, зажав Се Ляня под мышкой.

Ещё не оправившись от потрясения, советник произнёс:

— Нет, это слишком страшно, просто… Насколько же сильна его привязанность, насколько он
тщательно всё продумал! Ваше Высочество, будьте крайне осторожны, иначе можно легко
поплатиться. Опасайтесь, как бы не стать жертвой обмана!

— Сань Лан меня не обманет.

Хуа Чэн тоже спокойно добавил:

— Вы излишне беспокоитесь. Я могу обмануть кого угодно, но только не Его Высочество.

Советник, наклонившись, вновь стал читать ему нотации:

— А вы, хитрый молодой человек, не думайте, что я ничего не вижу. Вы ведь просто пользуетесь
тем, что Его Высочество ничего в этой сфере не смыслит! Скажите-ка прямо сейчас, глядя мне в
глаза, как заимствуются магические силы? Сколько существует способов? А какой способ выбрали
вы? Что вы наговорили Его Высочеству?

Хуа Чэн:
— ……

Се Лянь тут же вскрикнул, смеясь:

— Ха-ха-ха-ха, ну ладно, ладно! Если по-честному, как бы там ни было, главное ведь, что передача
магических сил состоялась! Ха-ха-ха, всё одно, всё одно!

Ещё немного, и принц начал бы трепыхаться, как утка, тонущая в кипящей воде. Поэтому Се Лянь
сделался серьёзным:

— Так что… давайте вернёмся к делу. Сейчас он всех нас запер в столице бессмертных, но пока не
тронул. Чего он добивается?

— Думаю, снова хочет тебя испытать, — предположил Хуа Чэн.

— И как же на сей раз?

— Это уж трудно сказать, — присоединился советник. – По правде говоря, он способен испытывать

вас как угодно. Не уходите от темы, Ваше Высочество. Выслушайте моё предостережение: не стоит
терять голову в страсти или поддаваться обману красивыми речами. На мой взгляд, он…

Неожиданно Хуа Чэн серьёзным тоном перебил:

— Гэгэ, кто-то идёт.

Советник не унимался:

— Даже не думайте меня обмануть, я не столь доверчив, как Его Высочество…

— Наставник! – вмешался Се Лянь. – Он вас не обманывает, там правда кто-то идёт, нам нужно
спрятаться!

Вместе с Хуа Чэном они мягко оттолкнулись от пола, легко запрыгнули на большую балку под
крышей и замерли.

Вскоре снаружи послышались сбивчивые шаги, затем кто-то ногой вышиб дверь и самодовольно
расхохотался:

— Уа-ха-ха-ха-ха-ха, да что мне эти ваши Небесные чертоги! Я всё так же попираю вас всех ногами!

Услышав этот голос, все трое потеряли дар речи.

Снаружи широким шагом вошёл человек в зелёном одеянии, которого они не видели уже очень
давно, – Ци Жун!

Похоже, Цзюнь У не только запер всех небожителей, но ещё и выпустил всю нечисть. И теперь
тёмные твари разгуливали по улицам столицы бессмертных, вот уж действительно – всё
перевернулось с ног на голову, неимоверно странно!

Советник тоже не ожидал увидеть Ци Жуна, и потому остолбенел. А тот, тыча в него пальцем,
заговорил:

— Проклятый советник, чёртов старик, всё никак не сдохнешь! Ха-ха! Когда-то ты, чёрт тебя дери,
презирал меня, не хотел брать в ученики, а что теперь? Сам себе вырыл яму! Дождался расплаты!
Хорошего конца не жди! И поделом!

Из-за спины Ци Жуна боязливо высунулся Гуцзы. Похоже, мальчик впервые оказался в таком
роскошном здании, поэтому вытаращил глаза, озираясь по сторонам, как будто хотел тайком
потрогать нефритовую плитку на полу, но не решался.
Ци Жун, пышащий самодовольством, обратился к Гуцзы:

— Ну что, сынок, видишь? Это и есть Небесные чертоги. Теперь это владения твоего папки!

Гуцзы поразился:

— Правда, отец? Тут так много места…

— Конечно! Не веришь, посмотри сам, тьфу, тьфу, тьфу! Я могу здесь плеваться где захочу, и никто
мне слова не скажет!

Советник:

—…

Гуцзы задумался, затем всё же прошептал:

— Отец, плеваться где вздумается не очень хорошо. Здесь так красиво и чисто, а ты сделал
грязно…

Ци Жун так и прикусил язык.

И советник не выдержал:

— Только посмотри на себя, чему ты учишь ребёнка? Тебе уже столько лет, а как вести себя, не
знаешь! Даже малое дитя, и то смышлёнее тебя!

Атакованный с двух сторон, Ци Жун решил скрыть позор за гневом, подскочил и забранился:

— Чёртов старикашка, что бы ты понимал! Чего ты строишь из себя наставника, я запрещаю тебе
меня поучать! И ещё ты! Как с отцом разговариваешь, верх непочтительности!

Гуцзы, которого он отругал, обиженно замолчал, не решаясь произнести и звука. Ци Жун же,
закончив с бранью, всё-таки виновато стёр ногой свои плевки, притворяясь, что ничего не
произошло, и потащил Гуцзы прочь из комнаты, выкрикивая на ходу ругательства. А перед уходом
ещё и написал на самом видном месте дворца Линвэнь огромными иероглифами: «Первый Князь
Демонов трёх миров, Лазурный демон Ци Жун был здесь».

Когда Ци Жун покинул дворец, из рукава Се Ляня выпал синий неваляшка, который принялся
раскачиваться прямо перед исписанной Ци Жуном стеной и наспех стёртыми плевками, будто бы
ужасно гневаясь. Се Лянь и Хуа Чэн тоже спрыгнули на пол, и принц подобрал неваляшку, а
советник покачал головой:

— Сяоцзин-ван поистине… Поразительно отвратительные манеры, он нисколько не изменился за

эти сотни лет.

Хуа Чэн, бросив взгляд на фразу на стене, поленился даже изображать презрение, лишь коротко
прокомментировал:

— Уродство.

Советник наконец согласился с ним хоть в чём-то. Спрятав руки в рукава, он заключил:

— Уродство невообразимое. За эти годы я не видел более ужасного почерка, кроме кое-как
написанных дуйляней у входа в игорный дом Призрачного города. Те иероглифы были уродливее
в десятки раз!

Хуа Чэн:

— ………………
Се Лянь старательно заулыбался:

— Ха-ха-ха-ха, наставник, мне тоже доводилось видеть те дуйляни, о которых вы говорите. И мне
они показались довольно неплохими! У мастера собственный стиль, и мне он очень по нраву.

Советник удивился:

— Ваше Высочество, как вы можете такое говорить? Ведь вас каллиграфии обучали известнейшие
мастера, неужели вы не отличаете уродство от красоты? Те дуйляни по уродству на первом месте в
трёх мирах, и лучший наставник не спасёт почерк такого ученика, что вам могло в них
понравиться? У вас, никак, испортился вкус?

— Ха-ха-ха-ха-ха, наставник, не стоит продолжать этот разговор!!!

Неожиданно Хуа Чэн вмешался снова:

— Гэгэ, Цзюнь У перемещается в сторону дворца Сяньлэ, возможно, собирается встретиться с

тобой.

Советник испуганно воскликнул:

— Что?! Ваше Высочество, вы должны как можно быстрее вернуться! Собиратель цветов под
кровавым дождём, а вы прячьтесь, ни в коем случае не дайте ему понять, что вы уже связались
друг с другом. Мои друзья, те горные чудища, пытаются выбраться из горы Тунлу, где он их
запечатал, и что бы вы ни задумали, лучше всего начать действовать, когда они освободятся, так у
нас появится больше шансов. Нельзя приступать к делу, не обдумав всё как следует!

Разумеется, Се Лянь это понимал. Попрощавшись с советником, они выбежали из дворца Линвэнь
и буквально полетели к дворцу Сяньлэ, избегая встреч с охраной и нечистью. Но когда им до цели
оставалось ещё четыре улицы, Хуа Чэн произнёс:

— Гэгэ, ему осталось перейти одну улицу, и он окажется у твоего дворца.

Се Лянь взволнованно коснулся рукой серебристой бабочки-разведчицы, и перед глазами

мелькнула картинка: так и есть, Цзюнь У, заложив руки за спину, в одиночестве передвигается по
столице бессмертных, и до главных ворот дворца Сяньлэ ему остаётся меньше сотни шагов.

Что же им делать?! Теперь они либо опоздают, либо попадутся прямо ему на глаза! Не стоит также
забывать, что охрана у ворот дворца всё ещё находится под действием оцепенения, насланного
Хуа Чэном!

И вдруг за спиной Цзюнь У открылись ворота ближайшего дворца, из которых кто-то позвал:

— Владыка.

Цзюнь У остановился и обернулся.

— Повелительница Дождя? Что-то случилось?

Его задержала Юйши Хуан. Вероятно, по велению Цзюнь У всякий сброд не приближался к
резиденции Повелителя Дождя, поэтому, кроме охранников, здесь не было видно тёмных тварей.

— Владыка, — крайне вежливо повторила Юйши Хуан, — я забыла вам кое-что отдать. Не могли
бы вы подождать немного?

Цзюнь У кивнул, ответил «Хорошо» и действительно повернулся к ней.

Се Лянь выдохнул с облегчением:

— Моя благодарность Её Превосходительству!

Принц твёрдо решил после всего зажечь в честь Юйши Хуан восемнадцать палочек лучших
благовоний!!!

Воспользовавшись шансом, они вдвоём со скоростью ветра пересекли четыре улицы и успели
добраться до дворца Сяньлэ раньше Цзюнь У. Входя во дворец, Хуа Чэн легко взмахнул рукой,
снимая оцепенение со стражников, и те растерялись лишь на мгновение, совершенно не заметив
ничего необычного. Се Лянь вбежал во внутренние покои, но не успел даже выдохнуть спокойно,
как вновь переменился в лице – охрана объявила о посетителе.

Цзюнь У так быстро оказался во дворце!

Видимо, Повелительнице Дождя не удалось задержать его надолго. Принц обменялся взглядом с
Хуа Чэном, и тот понял его без слов – зашёл за ниспадающий с потолка полог и скрыл своё
присутствие, сделавшись невидимым. Се Лянь же запрыгнул на кровать, улёгся спиной к двери и
притворился спящим. Только он успел натянуть на себя одеяло, как в комнату вошёл Цзюнь У.

Медленно подойдя к столу, он постоял немного в тишине, затем произнёс:

— Сяньлэ, ты лёг отдохнуть?

Се Лянь не ответил. Цзюнь У, похоже, сел за стол и что-то положил на него, затем налил себе чаю.

Принц услышал его мягкий голос:

— Сяньлэ, я велел тебе послушно оставаться здесь ради твоего же блага. Во многом тебе нужно
было лишь послушаться меня, и тебя ожидал бы более благоприятный исход событий.

Се Лянь не двигался, так и лёжа спиной к нему. В противном случае, стоило принцу вспомнить
рассказ советника, и в его душе начиналась настоящая буря, и он не представлял, как смотреть в
глаза по-прежнему спокойному Цзюнь У.

Но тут за спиной Се Ляня Цзюнь У медленно протянул:

— Но ты не только в тайне выбежал погулять, но ещё и привёл кое-кого, спрятав в своей комнате.
Вижу, ты действительно перестал меня слушаться.

Князь Демонов прячется во дворце наследного принца. Часть вторая

v 5 - 222
От услышанного у Се Ляня по телу пробежали мурашки, волоски на спине встали дыбом.

Принц словно пережил то же, что и его наставник, когда среди ночи незаметно пробрался в
комнату Цзюнь У и снял с того маску. Судя по звукам, Цзюнь У поднялся из-за стола и направился в
его сторону.

А ведь Хуа Чэн притаился за пологом прямо возле кровати!

Забираясь на постель, Се Лянь спрятал под подушкой Фансинь, и теперь его ладонь сжалась на
рукояти меча. Принц ждал удобного момента, но в то же время опасался, что такового не
представится. К его неожиданности Цзюнь У не притронулся к пологу, а подошёл прямо к его
постели и сдёрнул одеяло. Се Лянь почувствовал холод, резко сел и уставился на Цзюнь У, а тот,
окинув принца взглядом, бесстрастно произнёс:
— Это одеяние тебе совсем не подходит.

—…

И тут Се Лянь наконец вспомнил, что Божество парчовых одежд всё ещё на нём!

Тёмная тварь приняла вид белого монашеского халата, однако её присутствие не укрылось от
Цзюнь У. Оглядев принца, тот вздохнул:

— Никак не хочешь меня слушаться. Опять выбегал проказничать?

Се Лянь беспокойно смотрел на него, как вдруг взгляд принца переместился к столу, на котором
лежала красивая подарочная коробка, открытая. А внутри виднелось несколько кочанов капусты,
картофелин и редисок.

—…

Так значит, Повелительница Дождя позвала Цзюнь У под предлогом, что забыла передать ему
гостинцев из своей деревни…

За спиной Цзюнь У отодвинулся край полога, из-за которого, не привлекая внимания, выглянул
проявивший свою сущность Хуа Чэн. Он встретился взглядом с Се Лянем и медленно положил
ладонь на рукоять серебристой сабли, висящей у него на поясе, будто размышляя, не броситься
ли в бой прямо сейчас.

Но Се Лянь счёл момент неудачным и, делая вид, что отказывается разговаривать с Цзюнь У,
покачал головой.

Цзюнь У задал другой вопрос:

— Где ты спрятал Линвэнь?

Разумеется, принц не мог выдать Линвэнь. Увидев её, даже не придётся спрашивать, что
случилось, достаточно взглянуть на неваляшку, и легко догадаться, что Хуа Чэн наверняка уже в
столице бессмертных.

Но в то же время Се Ляня посетили сомнения… неужели Цзюнь У правда нисколько не

подозревает, что Хуа Чэн действительно уже где-то здесь?

И вдруг Цзюнь У произнёс:

— Сяньлэ, твоё лицо как будто говорит мне… что-то не так. И в чём же подвох? Неужели, кроме
Божества парчовых одежд, ты прячешь здесь кого-то ещё?

Но выражение лица Се Ляня нисколько не изменилось. Прсто Цзюнь У на самом деле… знал его,
как свои пять пальцев.

Обменявшись молчаливым взглядом с Хуа Чэном за спиной Цзюнь У, Се Лянь привёл эмоции в
порядок и спокойно ответил:

— Можете думать, что хотите, всё равно никто из нас сейчас не способен выйти отсюда, а я не
могу ничего сделать. Занимайтесь тем, что приносит вам радость, почтеннейший. – Принц улёгся
обратно, накрываясь одеялом с головой. А Цзюнь У развернулся и принялся неспешным шагом
обходить дворец Сяньлэ в поисках.

Неторопливо всё осмотрев, он ничего не обнаружил, затем, подумав, всё же приблизился к тому
самому пологу и протянул руку.

Но отдёрнув полог, Цзюнь У не увидел перед собой ничего, кроме пустоты.

Постояв так мгновение, Цзюнь У опустил полог и вновь вернулся к столу. А подвешенное в воздухе
сердце Се Ляня всё никак не опускалось.

Под одеялом Хуа Чэн лежал рядом с ним, их лица оказались совсем близко, прямо друг напротив
друга. Сердце Се Ляня стучало как бешеное, он весь напрягся струной, а Хуа Чэн улыбнулся и
одними губами произнёс: «Ваше Высочество, не бойся».

Стоило Цзюнь У повернуться, и Хуа Чэн осторожно опустил полог, а когда тот ушёл, демон так же
осторожно и бесшумно прошмыгнул к кровати принца. Се Лянь одним движением затащил его на
кровать и затолкал под одеяло, и только Хуа Чэн устроился рядом с принцем, Цзюнь У
развернулся к ним опять.

Момент был выбран подобно небесной ткани без швов – не придраться, к тому же расположение
получилось столь удачным, что кроме скомканного как попало одеяла Цзюнь У не увидел ничего
необычного.

В конце концов он обратился к принцу:

— Сяньлэ, довольно спать, всё равно уснуть у тебя не получится. Поднимайся, идём со мной.

Вообще-то Се Лянь хотел бы так и лежать в постели, не вставая, но боялся, что Цзюнь У снова
подойдёт и сдёрнет с него одеяло, так что пришлось неторопливо спуститься с кровати, оставив у
подушки синего неваляшку из рукава.

Цзюнь У тем временем уже вышел из его спальных покоев, и Се Лянь обернулся, посмотрев на Хуа
Чэна, который тоже встал и с мрачным взглядом приблизился к нему. Принц тут же замахал
руками, как бы говоря, чтобы тот ни в коем случае не раскрывал себя и что всё будет в порядке.
Цзюнь У снаружи позвал:

— В чём дело, ты не идёшь? Что там такое в твоей кровати, раз ты так не хочешь её покинуть?

Се Лянь вернулся к столу, взял коробку с дарами Повелительницы Дождя, вышел из комнаты,
закрыв за собой дверь, достал из коробки редиску, откусил кусок и преспокойно заявил:

— Ничего. Мне что, уже и проголодаться нельзя?

Бросив взгляд на редис в его руке, Цзюнь У мягко ответил:

— Если тебе нравится, у меня во дворце есть ещё, как-нибудь пришлю тебе.

Се Лянь:

—…

Они прошли несколько улиц, когда издалека послышались громкие выкрики:

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Фэн Синь! Ах ты псина! Моё Превосходительство Князь Демонов попирает

ногами твой дворец, как тебе?! Как тебе такое?! Выходи и побей меня! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Снова этот Ци Жун!

Подходя ближе, принц заметил, что все золотые дворцы в округе подверглись надругательству со
стороны Ци Жуна – повсюду виднелись огромные и уродливые надписи «Здесь был такой-то». А
Ци Жун ещё и забрался на крышу и принялся отрывать черепицу[1], бахвалясь перед запертым во
дворце небожителем. Гуцзы при этом обиженно стоял рядом, всё порываясь заговорить, но
молчал.
 1 Часть поговорки «Если дитя не бить три дня, оно залезет на крышу отрывать черепицу», о
пользе физических наказаний.

Сейчас Ци Жун как раз скакал по крыше дворца Наньяна, то есть Фэн Синя. Последнего занимали
иные думы, и он совершенно не удостаивал Ци Жуна вниманием, тогда демон, не дождавшись
ответа, от скуки пошёл точно так же безобразничать над дворцом Му Цина. Однако и там ничего
кроме закатившихся глаз не добился, потому от злости подпрыгнул, прыгал, прыгал, и допрыгался
до дворца Цюань Ичжэня. Но и там он не успел даже рта раскрыть, как огромная кудрявая статуя
пробила крышу и ударила Ци Жуна с такой силой, что тот свалился с дворца вниз головой.
Оказывается, разгневанный Цюань Ичжэнь воспользовался собственной статуей как оружием и
метнул её в Ци Жуна. Гуцзы перепуганно выглянул с козырька крыши:

— Отец! Ты в порядке?

Ци Жун в гневе завопил:

— Цюань Ичжэнь, бесстыжий тупица! Как ты посмел использовать против меня столь подлый
скрытый приём?!

Гуцзы, подумав, так ничего и не понял, поэтому спросил:

— Отец, а какой подлый приём он использовал?

Ведь Цюань Ичжэнь весьма открыто бросил в него собственную статую!

Ци Жун разразился бранью:

— Глупый сын! Если он меня побил, не важно, какой приём использовал, – любой приём считается
подлым! Иначе разве у него получилось бы одолеть меня, твоего папашу?!

— О… — протянул Гуцзы.

Се Лянь невольно закрыл лицо рукой, ведь что ни говори, а Ци Жун приходился ему двоюродным
братом. Цзюнь У остановился и позвал:

— Лазурный демон.

На лице Ци Жуна при звуках этого голоса мелькнул страх, он поднялся и с опаской обернулся, судя
по виду, явно боялся Цзюнь У. И конечно же, оба они – «отец и сын» — заметили Се Ляня.

— Мусорный даочжан-гэгэ! – радостно вскрикнул Гуцзы.

Ци Жун же злобно усмехнулся:

— Ой! Кто это там? Это ведь мой цартственный братец!

Се Лянь не собирался обращать на него внимание, но тот опять взялся безобразничать, подскочил
к принцу и, вышагивая вокруг него, с насмешкой заговорил:

— Ты ведь раньше так задирал нос, опираясь сразу на две горы! Ни во что меня не ставил, почему
же теперь, словно бездомная псина, струсил?

Се Лянь с удивлением подумал: «Две горы»? Но тут же понял – одной горой Ци Жун назвал Хуа
Чэна, другой наверняка Цзюнь У. Бросив взгляд на последнего, принц невольно ощутил смесь
различных чувств и вдруг вспомнил, как когда-то давно спрашивал Хуа Чэна, что демон думает о
Цзюнь У. И тогда Хуа Чэн ответил, что Цзюнь У наверняка ненавидит принца.
Ци Жун не замолкал:

— Хе-хе-хе, раньше ты полагался на паршивого пса Хуа Чэна, который подпирал тебя сзади,
всячески нападал на меня исподтишка и норовил воткнуть нож в спину, а ведь я ещё с тобой не
поквитался, зато кое-кто другой сделал это за меня. Вот уж поистине Небеса милостивы и
справедливы!

Цзюнь У спокойно произнёс:

— Лазурный демон, перестань докучать Сяньлэ ненужными разговорами. Можешь выпустить

своих подопечных.

Ци Жун, конечно, за спиной всячески поливал Цзюнь У грязью, но оказавшись перед ним, понуро
поджал хвост. И хотя на лице его было написано нежелание повиноваться, без лишних слов Ци
Жун запрыгнул на крышу, схватил Гуцзы и был таков.

— Идём, — сказал Цзюнь У Се Ляню.

Глядя в направлении, в котором вёл его Цзюнь У, принц задумался: «Эта улица ведёт…
Подопечные Ци Жуна? Неужели…»

Спустя некоторое время они завернули за угол и перед принцем действительно предстал
великолепный дворец Бога Войны.

Дворец Мингуана!

Оттуда уже доносились неразборчивые крики и гневный рёв. Се Лянь от волнения позабыл, что
должен следовать за Цзюнь У, и выбежал вперёд.

Во дворце царил полный кавардак! Пэй Мин стоял с синим от недостатка воздуха лицом, потому
что Сюань Цзи подобно мёртвой змее крепко обвилась вокруг него кольцами, словно изо всех сил
пыталась завязаться узлом. Длинные волосы демоницы распустились, лицо сделалось свирепым,
даже зубы налились кровью, она злобно таращила глаза и как будто целилась в шею Пэй Мина,
желая покусать и разорвать его, но… её саму за шею крепко держала Бань Юэ. С другой стороны в
горло Пэй Мину нацелился обломок меча, который вот-вот готов был вонзиться в плоть Бога
Войны, но… за рукоять меч крепко держал Пэй Су, поэтому клинок не достигал цели. За спинами
Бань Юэ и Пэй Су махал кулаками Кэ Мо, и если бы не посиневший Пэй Мин, который из
последних сил пытался его удержать, Кэ Мо своими огромными словно железные молоты
ручищами давно раздавил бы Бань Юэ и Пэй Су в лепёшку.

Сюань Цзи и Жун Гуан, наперегонки стараясь первыми задушить или заколоть Пэй Мина, успевали
при этом переругиваться друг с другом.

— Проваливай прочь! – визжала Сюань Цзи. – Собачья жизнь Пэй Мина принадлежит мне, мне, и
только мне!!!

Жун Гуан, вселившийся в меч Мингуан, бранился в ответ:

— Сама проваливай! Слишком много о себе возомнила! Женщин, которых Пэй Мин оставил, если
не тысяча, то восемьсот уж точно наберётся, считаешь себя первой в очереди?! Тот, кто должен
забрать собачью жизнь Пэй Мина, – это я!!!

На лбу виновника торжества вздулись синие вены.

— Вы… двое… оба больные, что ли?! Проваливайте все разом!!!

Се Лянь в душе искренне посочувствовал Генералу Пэю. В некотором смысле тот теперь тоже стал
пользоваться популярностью у злого рока.

— Держитесь, Генерал Пэй! – воскликнул принц и бросился было на подмогу, но не сделал и шага,
когда на его плечо легла рука.

Цзюнь У за его спиной произнёс:

— Сяньлэ, уж не подумал ли ты, что я привёл тебя с собой, чтобы ты совершал добрые поступки?

Занятые собственными проблемами Пэй Мин и компания тоже заметили вошедших.

— Генерал Хуа! – обрадовалась Бань Юэ.

Се Лянь, придавленный ладонью Цзюнь У, в миг потерял способность двигаться.

— И зачем же вы, в таком случае, взяли меня с собой?

Цзюнь У, не снимая руки с его плеча, подтолкнул принца вперёд. Стоило Владыке войти в зал,
весь клубок божеств и демонов будто бы лишился сил, они повалились на пол, только некоторые
ещё пытались барахтаться.

— Мингуан, — позвал Цзюнь У.

Сюань Цзи отпустила шею Генерала Пэя, и цвет его лица вернулся к нормальному. С облегчением
выдыхая, он заговорил:

— Владыка, вот уж поистине… премного вам благодарен.

В его тоне не слышалось насмешки, но сама фраза всё же прозвучала издёвкой. Цзюнь У, впрочем,
не придал этому значения, лишь улыбнулся:

— Не стоит благодарить меня так рано. Мингуан, я пришёл, чтобы поручить тебе одно дело.

— Что?

— Спустись в мир людей, в императорскую столицу, и найди там круг из людей, взявшихся за
руки.

Вот и причина!

Цзюнь У продолжал спокойным тоном:

— Разорви круг, и я восстановлю тебя в должности Северного Бога Войны.

Пэй Мин, бросив взгляд на Се Ляня, неловко усмехнулся:

— Но ведь тот круг сейчас охраняет сам Собиратель цветов под кровавым дождём. Боюсь, мне не
удастся разорвать его силой.

— Разумеется, грубая сила тут не поможет. Но ведь я и не говорил, что тебе непременно придётся
применять силу.

Ведь именно Пэй Мину сломать магический круг не составит особого труда. Достаточно
притвориться, что он пришёл помочь, и Ши Цинсюань впустит его в круг по своей воле. Ну а
оказавшись внутри, достаточно лишь без предупреждения выйти из круга, и все их старания
пойдут прахом!

Кроме того, Хуа Чэн ведь сейчас вовсе не в столице, а значит при всём желании не сможет спасти
положение!
В окружении серебряных бабочек защитой станут негасимые фонари
v 5 - 223
— Генерал Пэй… — произнёс Се Лянь. – Тот круг сдерживает сбежавших с горы Тунлу духов. И
если он порвётся, разразится третья волна поветрия ликов. Боюсь, что…

Боюсь, что тогда в Поднебесной воцарится хаос и всё живое погрузится в пучину бедствий.

Пэй Мин потёр нос со словами:

— Позвольте уточнить, вы… не оставляете мне иного выбора?

— Разумеется, выбор есть, — ответил Цзюнь У. – Если повинуешься, я тебя отпущу. Если нет, я
отпущу их.

Их?

Сюань Цзи, Жун Гуана и Кэ Мо!

Три демона лежали в сторонке, сверкая зелёными словно от голода глазами. Нетрудно
догадаться, что они сделают, стоит вернуть им способность двигаться. Задушат, исцарапают до
смерти, проткнут острым мечом, раздавят кулаками… Можно выбрать что-то одно, а можно всё
разом.

— Сяо Пэй ведь тоже здесь, — продолжил Цзюнь У. – Думаю, ты весьма ценишь своего потомка.
Всё-таки ради его защиты ты скрыл факт заманивания людей в Крепость Баньюэ, даже пытался
отстранить других от расследования.

Жун Гуан при этих словах снова зашёлся праведным гневом и принялся бранить Пэй Мина, что тот
позабыл о дружеской верности, что ему какой-то пра-пра-пра-правнук дороже собрата. Сюань Цзи
тоже обиженно взвизгивала о чём-то. Пэй Мин, терпя демонические звуки, от которых
раскалывалась голова, долго размышлял, после чего вздохнул:

— Вы не могли бы дать мне время всё обдумать?

— Моё терпение не безгранично, я не собираюсь давать тебе слишком много времени.

В тот же миг на лицах трёх демонов отразилась радость – они могли двигаться! И тут же бросились
на врага.

Ворота храма Мингуана захлопнулись, и Се Лянь услышал за ними неизвестно чьи крики и звуки
чего-то рвущегося. Принц мгновенно переменился в лице и выкрикнул:

— Генерал Пэй! Бань Юэ!!!

Он хотел ворваться во дворец, но Цзюнь У, по-прежнему держа Се Ляня за плечо, подтолкнул его
в другую сторону, к другой части столицы бессмертных. Се Лянь то и дело оборачивался, но не мог
ничего поделать.

— Чего ты добиваешься?! – в гневе выпалил он.

— Следующий.

Следующий? Что – следующий? Пройдя немного, они вновь остановились, и дыхание Се Ляня
едва не замерло.
Дворец Цинхуа, принадлежащий Лан Цяньцю!

Ци Жун тоже подошёл сюда с противоположной стороны улицы, держа под мышкой Гуцзы. Он
пребывал в приподнятом настроении, по всей видимости, только что потоптался ногами по
дворцам всех сильнейших небожителей, чем был несказанно удовлетворён.

— Зачем вы меня позвали? – спросил демон.

Выходит, Цзюнь У велел Ци Жуну прийти ко дворцу Тайхуа… Се Ляня посетило недоброе
предчувствие, он грубо бросил:

— Нечего тебе здесь делать, поди прочь!

Лицо Ци Жуна сделалось таким недовольным, что казалось, он сейчас забрызжет Се Ляня слюной
от негодования, но Цзюнь У сказал:

— Входи.

И Ци Жун самодовольно усмехнулся:

— Хе-хе, ты здесь ничего не решаешь! – и надменно зашагал во дворец.

В главном зале, заложив руки за спину, с мрачным лицом взад-вперёд расхаживал Лан Цяньцю.
Едва заприметив Се Ляня и Цзюнь У, он насторожился:

— Зачем вы пришли?

А потом заметил за их спинами Ци Жуна, мгновенно изменился в лице и в ярости закричал:

— Ты!

Гуцзы от его рёва съёжился, но Ци Жун сейчас совершенно не боялся Лан Цяньцю. Усевшись на
пороге дворца и болтая ногами, он, не помня себя от самодовольства, заявил:

— Сынок, не бойся! – затем ответил на вопрос: — Да, это я. Лан Цяньцю, ты ведь так долго
пытался поймать меня, чтобы убить! А теперь сам оказался в моих руках!

От гнева на тыльной стороне ладоней Лан Цяньцю вздулись вены. Как назло, он не мог ступить и
шага за порог своего дворца, поэтому в ярости повернулся к Се Ляню:

— Твоих рук дело? Привёл его, чтобы силу свою показать?!

— Нет! – возразил принц. – Пожалуйста, успокойся!

— Я достаточно долго был спокоен, и никак не могу понять, что тут происходит!

— Тайхуа, — заговорил Цзюнь У, — если спустишься в столицу бессмертных и разорвёшь людской

круг, я отдам тебе на расправу твоего заклятого врага, Лазурного демона, Ци Жуна.

Ци Жун засмеялся словно умалишённый:

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, Лан Цяньцю, ты, юнаньский дуралей… Чего? Что ты сказал?! Отдашь
меня ему на расправу?! Что это за разговоры?!

Он смеялся довольно долго, прежде чем до него дошёл смысл слов Цзюнь У, и тогда Ци Жун
подскочил со стула как ошпаренный. Что за шутки, отдать его на расправу Лан Цяньцю? Он ведь
умертвил всю семью Лан Цяньцю, и тот наверняка порежет его на десять тысяч кусочков!

Но Цзюнь У, не обращая на возмущения никакого внимания, спокойно продолжал:

— В противном случае я, напротив, отдам тебя на расправу Лазурному демону, Ци Жуну. И к
императорскому роду Юнань, погибшему от его рук, прибавится ещё одна жизнь.

Лицо Лан Цяньцю сделалось ещё более пугающим.

— Погодите! – завопил Ци Жун.

Се Лянь же наконец не смог этого выносить.

— Ты сошёл с ума?! Почему ты ставишь их перед таким выбором? Что ты, в конце концов, хочешь
мне этим показать?!

Лан Цяньцю всё это время преследовал Ци Жуна, желая его убить, а с характером самого Ци Жуна,
появись у него возможность расправиться с Лан Цяньцю, он, разумеется, не упустит шанса! Но при
этом принц нисколько не хотел знать, что произойдёт, если Лан Цяньцю и впрямь выполнит
условие Цзюнь У!

— Если не хочешь ставить их перед выбором, займи их место.

— Что?

— Сяньлэ, ведь это всё – последствия твоего упрямства. Если бы ты с самого начала поступал так,
как я тебе велел, им бы не пришлось оказаться перед выбором.

От злости у принца задрожал голос:

— По твоим словам выходит, что это ещё и я виноват? Зачем тебе непременно понадобилось
заставлять меня всё это делать???

— Ненавидишь меня? Но одна лишь ненависть бесполезна. Если у тебя найдутся силы, ты можешь
меня повергнуть. Но найдутся ли?

Се Лянь стиснул кулаки до хруста.

Цзюнь У продолжал:

— У теперешнего тебя, конечно, не найдутся. Но стоит тебе разорвать тот круг, возможно, ты
обретёшь достаточно сил. Поскольку в этом случае я помогу тебе снять обе проклятые канги.

—…

Две проклятые канги сковывали принца более восьми сотен лет. Что же произойдёт, если от них
избавиться?

Ци Жун настороженно наблюдал за собравшимися во дворце Тайхуа, опасаясь, что в следующий

миг Лан Цяньцю согласится разорвать круг людей и Цзюнь У тут же бросит демона на растерзание
небожителю. А взгляд самого Лан Цяньцю то и дело перемещался от Се Ляня к Ци Жуну и обратно.

Неожиданно рука Цзюнь У, лежавшая на плече принца, ослабла.

Се Лянь, удивлённо застыв на миг, резко обернулся. На его глазах Цзюнь У с бесстрастным лицом
опустил голову, внимательно оглядывая приставленный к его шее изогнутый клинок.

Клинок Эмина.

А за спиной Цзюнь У стоял Хуа Чэн с недобрым взглядом, который суровым тоном произнёс:

— Убери свои лапы.

— Сань Лан! – вскрикнул принц.

Хуа Чэн всё-таки раскрыл себя.

Цзюнь У испустил лёгкий вздох и с улыбкой обратился к Се Ляню:

— Сяньлэ, а тебе не занимать смелости, раз ты у меня под носом вздумал тайно связаться с
Князем Демонов.

Хуа Чэн недовольно фыркнул:

— Сам бы на себя в зеркало посмотрел. Какое ты имеешь право так говорить?

Ци Жун, не успев усесться обратно на стул, подскочил снова, как громом поражённый.

— П-п-п-п-п… паршивый пёс Хуа Чэн?! Ты как сюда поднялся?!

Се Лянь выхватил с пояса Фансинь. Удар — и сковывающий Лан Цяньцю барьер оказался
уничтожен.

— Цяньцю, беги!

Лан Цяньцю же в порыве гнева мгновенно оказался возле Ци Жуна, одной рукой схватил демона,
другой вынул из-за спины тяжёлый меч, будто собираясь разрубить того на куски. Но тут вскочил
Гуцзы, который закрыл Ци Жуна собой, раскинув руки в стороны, и закричал:

— Не… не убивайте моего отца!

— В сторону! – взревел Лан Цяньцю. – В твоего отца вселился демон, и это больше не твой отец!

Ци Жун неожиданно вскочил сам, схватил Гуцзы и взвизгнул:

— Не приближайся! Предупреждаю, не смей подходить! Если сделаешь шаг, я загрызу ребёнка!

Выпотрошу его и сожру прямо у тебя на глазах!

Лан Цяньцю застыл на месте и в ярости выкрикнул:

— Это же твой сын! Он тебя защищал, а ты используешь его в качестве щита, гнусный подонок!

Гуцзы в руках Ци Жуна глупо хлопал глазами, а тот бросил:

— Он легко мне достался, родить ещё одного не составит труда!

Цзюнь У тихо произнёс:

— Ну раз так…

От этих его слов Се Лянь инстинктивно почувствовал опасность, и опасение оправдалось – вскоре
снаружи послышались испуганные крики:

— Огонь! Пожар!

— Горим!

Выбежав из дворца Тайхуа, Се Лянь увидел, что ночь над столицей бессмертных озарилась
красным отблеском пламени, множество дворцов божеств погрузились в море огня!

Се Лянь обернулся:

— Зачем ты устроил пожар в столице бессмертных?! Ведь все небесные чиновники до сих пор
заперты!
И к тому же их магические силы запечатаны. Если ничего не предпринять, они просто сгорят
заживо в собственных дворцах!

— Ему наплевать на других божеств, — заметил Хуа Чэн.

Пока Лан Цяньцю не оправился от потрясения, Ци Жун, воспользовавшись моментом, подхватил

Гуцзы под мышку и был таков.

— Стой! – крикнул вслед Лан Цяньцю, но разве Ци Жун стал бы слушаться?

— Цяньцю, — обратился к нему Се Лянь, — сначала нужно вызволить других небесных

чиновников!

Тот непроизвольно бросил:

— Да, наставник! – и оба тут же застыли, но Лан Цяньцю, глянув на Се Ляня, быстро выбежал
прочь.

Тем временем Хуа Чэн убрал Эмина, приказал сотне тысяч бабочек задержать Цзюнь У и схватил
принца за руку.

— Идём!

Серебристые малютки закружились в бешеном танце, но и им не удастся долго сдерживать врага.

Хуа Чэн и Се Лянь быстро помчались по улице, пока Лан Цяньцю уже одолел охранников и
вызволил из дворцов многих небожителей. Все они высыпали на главную улицу столицы
бессмертных, потрясённо переговариваясь:

— Почему начался пожар? Кто устроил поджог?

— Это необычное пламя, его просто так не затушить!

Издалека ещё слышалась брань Ци Жуна на бегу:

— Чтоб его, чтоб его, чтоб его, имел я его мать, Цзюнь У, он совсем слетел с катушек, ведь я же
ещё здесь! Зачем поджигать собственные владения?! Мать его, вот уж точно больной!

Фэн Синь тоже выбежал из дворца Наньяна и теперь оглядывался по сторонам, будто в поисках
кого-то. Му Цин рядом с ним спросил:

— Как нам выбираться отсюда?

Им не выбраться!

— Улететь?

— Раны у многих ещё не затянулись, магические силы ограничены, улететь не получится…

Получается, пусть даже они смогли покинуть свои дворцы, огненная стена заперла их в столице
бессмертных!

В тот момент все вдруг почувствовали, что под ними дрожит земля, и удивились ещё сильнее:

— В чём дело? Землетрясение?

Лан Цяньцю возразил:

— Как такое возможно?! Это ведь столица бессмертных, она парит в небесах, откуда взяться
землетрясению?

— Но что же тогда…
Тут все запнулись, и только спустя некоторое время один за другим вкинули руки, указывая куда-
то перед собой.

Кто-то пробормотал:

— Что это такое…

В свете огня, заполнившем небеса, на самом краю длинной улицы столицы бессмертных
показалась огромная голова, взирающая на несколько сотен небесных чиновников, собравшихся
здесь.

Голова была поистине исполинской, в несколько раз больше целого золотого дворца, и к тому
же… она улыбалась. Доброжелательной и миролюбивой улыбкой, которая в бескрайней ночи и
красных всполохах огня казалась немного жуткой.

—…

Кто-то схватился за голову:

— Мне всё это привиделось?!

— Какой огромный наследный принц!

Это та самая громадная статуя!

Она взлетела!

Се Лянь и сам был изумлён. Ведь статуя осталась на горе Тунлу! К тому же, без его помощи она не
смогла бы взлететь, а принц не отдавал ей такого приказа, да и магических сил у него не хватило
бы. Так как же изваянию удалось подняться в небо?

Присмотревшись снова, принц разглядел, что во тьме ночи огромную статую окружает яркое
сияние, блестящее мелкими искрами. Оказалось, что это сияние исходит вовсе не от самого
изваяния, а от миллионов бабочек, а также от парящих вокруг него фонарей.

Это серебристые бабочки и фонари негасимого света в целости и сохранности подняли статую на
небеса!

Небо и земля меняются местами. Воздушная битва с горящей

демонической крепостью. Часть первая
v 5 - 224
Огромная статуя наследного принца на глазах у множества потрясённых небожителей с улыбкой
поднималась всё выше. Се Лянь, увидев, что изваяние нисколько не повреждено и даже
отрубленная Безликим Баем нога на месте, обрадованно воскликнул:

— Сань Лан, ты её починил?

Хуа Чэн усмехнулся:

— Чтобы встретить гэгэ с небес, я, разумеется, не мог прийти с пустыми руками. Идём!

Се Лянь кивнул.

— Скорее, все забирайтесь!

Однако остальные небесные чиновники, заметив, что рядом с принцем стоит не кто иной как Хуа
Чэн, едва не бухнулись на колени.

— Ваше Высочество, рядом с вами… это же…???

Беспокойство на лице Фэн Синя достигло апогея, он наконец не выдержал и начал звать:

— Цзянь Лань! Цзянь Лань!

Но ответа не последовало.

Лан Цяньцю, заприметив на углу улицы крадущегося Ци Жуна, бросился было в погоню, но к
всеобщей неожиданности, когда пробегал мимо дворца Тайхуа, дворец с грохотом рухнул, будто
внутри что-то взорвалось. Небесные чиновники удивлённо обернулись и увидели среди пламени
и обломков одинокий силуэт с опущенной головой.

Цзюнь У выбрался.

Серебристые бабочки всё-таки не смогли его удержать!

Ци Жун быстро юркнул за спину Цзюнь У и оттуда прокричал:

— Мусор! Вы все без исключения – лишь никчёмный мусор! Подходите, если кишка не тонка!

Только он один, по глупости не ведая страха, посмел приблизиться к Цзюнь У. Остальные не

решались и слова сказать!

От тела Бога Войны в белом одеянии исходила бьющая в небо чёрная Ци, при этом белое сияние
слепило глаза, два цвета то и дело сменяли друг друга. Для небесных чиновников такой «Цзюнь
У» оказался незнакомцем, они боялись даже дышать слишком громко, только молча смотрели на
него. Ну а сам Цзюнь У, не отрывая взгляда от Се Ляня, медленно направился к месту, где
собрались все небожители. И с каждым шагом земля под его ногами мгновенно загоралась
пожаром войны. Сначала возникали лишь языки огня, которые затем распространялись вокруг с
бешеной скоростью, вырастая в пламя гнева, застилающее небеса.

Точно как на мосту Инянь во время битвы с тем призраком.

Ци Жун, которого задело пламенем, громко завыл от боли, схватил Гуцзы и бросился наутёк.
Покрытый сажей Цюань Ичжэнь с телом Инь Юя на спине появился в конце улицы. При виде
Цзюнь У в глазах юного бога загорелся гнев, он даже не положил труп на землю, сразу бросился к
врагу, но Се Лянь успел его удержать. Сейчас любого, кто приблизится к Цзюнь У, без сомнения,
ждёт верная смерть!

К противнику полетела ещё волна серебристых бабочек, а Се Лянь, воспользовавшись моментом,

поторопил остальных:

— Быстрее! Не стойте же столбом!

Небесные чиновники поколебались ещё мгновение, но затем всё же отозвались на призыв.

Несколько сотен небожителей друг за другом запрыгнули на громадную статую и словно чёрные
муравьи забрались наверх, устроившись на её плечах. Кому не осталось места, пришлось
держаться за ворот каменного одеяния. Но чтобы утелеть из столицы бессмертных, нельзя
полагаться лишь на фонари и бабочек…

Вокруг собралось слишком много свидетелей, Се Лянь не мог позволить себе вот так напасть на
Хуа Чэна. Впрочем, выход нашёлся – принц подтащил к себе какого-то небожителя, за его спиной
схватил Хуа Чэна за лицо и одарил глубоким поцелуем.
Результат не заставил ждать – Се Лянь сразу же ощутил, как тело наполнилось духовной силой. Ну
а небесный чиновник, которого превратили в живую ширму, весь окаменел и потрясённо
воскликнул:

— Что вы делаете у меня за спиной???

К ним обратились бесчисленные удивлённые взгляды. Се Лянь, заметив наконец, что в качестве
ширмы использовал Лан Цяньцю, подумал: «Вот ведь какой грех, ни в коем случае нельзя
допустить, чтобы этот ребёнок всё увидел». И сказал вслух:

— Ничего, совсем ничего. Тебе на это смотреть не следует! – Развернувшись, принц отдал приказ
изваянию: — Лети!

Статуя услышала его и словно ожила, полуприкрытые глаза внезапно распахнулись, улыбка
сделалась ещё шире.

Бабочки и фонари мгновенно разлетелись в стороны, но статуя по-прежнему осталась висеть в

воздухе, а длинные волосы и рукава одеяния будто бы заколыхались на ветру.

Она взлетела!

Се Лянь и Хуа Чэн одним прыжком оказались на нефритовой короне изваяния.

— Держитесь крепче! – велел Се Лянь.

В тот же миг статуя чуть присела, раздался оглушительный грохот — и каменное изваяние быстро
полетело вперёд, поднимая вокруг ураганный ветер!

Се Лянь и Хуа Чэн, стоя на самом верху, вместе со статуей, несущей на себе множество
небожителей, покинули столицу бессмертных. Но многие оставляли позади накопленные за сотни
лет сокровища, и потому то и дело оглядывались, бесконечно раскаиваясь и страдая, охваченные
невыносимым горем.

Немного успокоившись, Се Лянь вдруг вспомнил, что из-за спешки позабыл всех пересчитать, а что
если Генерал Пэй и остальные не успели выбраться из дворца? Весьма обеспокоенный, принц
поискал среди собравшихся внизу знакомые силуэты и позвал:

— Наставник! Генерал Пэй! Вы здесь?

Издалека послышался голос советника:

— Я здесь!

Се Лянь наконец немного успокоился. И вдруг кто-то громко закричал:

— Догоняет, догоняет!

Обернувшись, все увидели, что за спиной огромной статуи действительно несётся что-то ярко-
красное, похожее на смертельную звезду.

Это была столица бессмертных!

Когда-то столица бессмертных была окружена облаками, предвещающими удачу. Но теперь её

охватило пламя войны, и столица обернулась огненной демонической крепостью.

— Это Владыка… — в испуге заговорил кто-то, — Это Владыка направил столицу бессмертных за
нами. Он хочет убить нас всех до одного…

— Он вот-вот догонит!
Се Лянь же возразил:

— Не так просто.

Принц сложил руки в другой печати, и глаза громадной статуи ярко сверкнули. Ветер в ушах
небожителей засвистел громче, подобно бешеному завыванию, а расстояние до красной звезды
мгновенно увеличилось.

Статуя принца полетела быстрее!

Но несмотря на это грохочущая красная вспышка не отстала, тоже неожиданно прибавив

скорости, и даже оказалась ближе, чем прежде, так близко, что многие небесные чиновники
испуганно закричали. С такого расстояния они почти могли разглядеть стоящий посреди горящей
столицы бессмертных силуэт!

В мире людей ещё никто не знал, что случилось. Дети, резвящиеся на улице, увидели в небе
белую фигуру, за которой летела красная звезда, да так и раскрыли рты, указывая наверх и
выкрикивая:

— Там что-то светится! Как красиво!

Се Лянь понимал, что так продолжаться не может, и необходимо увеличить скорость, но у него
уже немного кружилась голова, всё-таки он летел так долго практически на одном дыхании. Хуа
Чэн поддерживал его, они оба молчали, и только советник внизу выкрикнул, обращаясь к
остальным:

— А вы чего стоите истуканами? Толпа небесных чиновников, а брать магические силы для побега
приходится у Князя Демонов! Как вам не совестно?

Небожители возмутились:

— А ты кто такой? Какое право имеешь поучать нас?

— Неважно, кто я, хотя когда я числился в пантеоне Верхних Небес, вы ещё неизвестно где с
землёй игрались, так что у меня-то уж точно есть право вас поучать. Важно вот что: давайте-ка
поскорее положите свои драгоценные яшмовые ладошки на эту статую и отдайте ей столько
магических сил, сколько у вас есть! Так статуя полетит ещё быстрее, а иначе вы дождётесь, что он
вас догонит! Или вы привыкли прятать руки в рукава и наблюдать за всем со стороны? И даже
перед лицом смерти позабыли о своём предназначении? Мне ли напоминать вам об этом?

Но напоминание и впрямь сработало: небожители наконец пришли в себя, в душе запричитали от

позора, ведь и правда позабыли, что могут оказать поддержку таким способом! Так что каждый
собрал магические силы в ладонях и прикоснулся к статуе, восклицая:

— Ваше Высочество, Ваш покорный слуга… эм… окажет вам посильную помощь!

— А! Тогда и я тоже…

— У меня совсем немного… Не гнушайтесь и моей помощью!

Таким образом, с поддержкой нескольких сотен божеств, статуя вновь наполнилась магической
силой, Се Лянь воспрял духом, изваяние прибавило скорости, и на этот раз оторвалось от красной
звезды на несколько десятков ли!

Небесные чиновники выдохнули с огромным облегчением, стирая пот с лица. Се Лянь выдохнул
вместе с ними, а Хуа Чэн вдруг позвал:

— Гэгэ, спускаемся.
Раз он велел, принц не стал даже задавать вопросов и направил статую через клубящиеся чёрные
тучи вниз. Под ними простёрлась чернота без единого огонька, и небожители с подозрением
заголосили:

— Что это за место? Почему тут так темно? Слишком уж пугающе.

— Ваше Высочество, зачем вы сюда спустились?

— Не стоит нам здесь задерживаться, как я посмотрю…

Но Хуа Чэн возразил:

— Остаёмся здесь, никому не шевелиться. Ждём.

Громадное изваяние повисло в воздухе, а Се Лянь сказал:

— Хорошо. Чего будем ждать?

Хуа Чэн тихо ответил:

— Когда он догонит нас. Для начала сразимся с ним.

Он не успел договорить, как через чёрные тучи пробился красный луч, горящая столица
бессмертных тоже спустилась с небес. Глядя, как красное зарево приближается, небесные
чиновники завопили, охваченные ужасом:

— Ваше Высочество, почему вы остановились?!

— Неужели собираетесь сразиться с ним? Нам не победить!

— Он опять прикинулся дураком! Я так и знал, это его излюбленная манера!!! Несколько сотен лет
подряд он всё такой же… Кто меня пнул?!

— Я, —ответил советник. – А скажешь ещё хоть слово, сброшу тебя вниз.

— Да кто ты, в конце концов, такой?!

Громадная статуя отличалась невероятными размерами, но столица бессмертных была ещё более
огромной. И реши принц в самом деле сражаться, он неминуемо окажется в проигрышном
положении. Но Се Лянь целиком и полностью доверял Хуа Чэну и лишь сосредоточенно молчал.

Статуя и целый город зависли в ночном небе в молчаливом противостоянии. Но когда горящая
столица приблизилась почти на половину ли, Се Лянь вдруг почувствовал, что под ними будто что-
то… движется.

Он опустил взгляд и обнаружил, что это пришла в движение тьма под ногами статуи, она шумела и
вздымалась, похожая на…

Морские волны.

Принц неожиданно понял, где они находятся.

Остальные небожители тоже осознали это и потрясённо воскликнули:

— О, Небо! Да ведь это же… Чёрные воды! Нас заманили в гнездо демона!

В тот же миг из воды в небеса вдруг взмыло несколько существ белого цвета, который казался
невыносимо ярким в непроглядной темноте.

Четыре пары глаз восемью громадными огнями, подобными призрачным фонарям, засверкали
зелёным сиянием. Глядя на горящую демоническую крепость, они издали яростный рёв, будто
крайне недовольные столь бесцеремонным вторжением в свои владения. Размахивая огромными
костяными хвостами, существа били по поверхности воды, поднимая тысячегребневые высокие
волны.

Те самые, четыре костяных дракона!

Они повернулись к демонической крепости, извергая из пасти потоки воды, которые с такой силой
обрушились на горящую столицу, что казалось, водяные струи пробьют даже железную стену. Се
Лянь невольно изменил своё мнение об этих созданиях:

— В прошлый раз они показались мне… Ха-ха, не ожидал, что на самом деле они довольно
свирепы.

Из тёмных вод непрерывно выныривали всё новые и новые костяные создания. Словно летучие
рыбы, они камнями из катапульт летели на горящий город. От такого зрелища небожители
окончательно запутались. Цзюнь У гнался за ними, чтобы убить, а Хуа Чэн и Черновод, напротив,
вроде как помогали им. Поистине уму непостижимо.

Окружив столицу, четыре костяных дракона неустанно поливали её водой, однако пламя ярости и
огонь войны и впрямь непросто было погасить; чем дальше, тем сильнее разгорался пожар,
затронув даже само море. На поверхности Чёрных вод расцвело бушующее пламя, огненные
всполохи смешались с блеском воды, а из глубины послышались демонические завывания.

Се Лянь вдруг покрылся потом:

— Ничего, что мы устроили во владениях Черновода такой переполох?..

— Не обращай внимания, — ответил Хуа Чэн. – Он должен мне денег, так что можем творить
здесь что угодно.

Се Лянь:

— ???

Неожиданно кто-то завопил, указывая вперёд:

— Что… что он делает?

Принц тоже второпях оглянулся и от того, что он увидел, сердце его слегка дрогнуло от удивления.

Заметка от автора:

Черновод действительно должен Хуа Чэну огромную сумму. Один нищий непревзойдённый
утащил с собой на дно уровень дохода всего общества непревзойдённых (несмотря на то, что их
всего трое). Впрочем, не стоит думать, что весь свой долг он просто проел.

Небо и земля меняются местами. Воздушная битва с горящей

демонической крепостью. Часть вторая
v 5 - 225
Охваченная пламенем демоническая крепость затряслась в воздухе, послышался грохот,
бесчисленное множество горящих камней покатились вниз и попадали в воду, а сама столица
медленно перевернулась.
Из горизонтального положения она приняла вертикальное, к тому же пошла трещинами, и
стоящие на её поверхности дворцы небожителей тоже переместились, а некогда цельный
огромный город постепенно разделился на несколько частей!

Кто-то спросил:

— Она разваливается? Нам удалось её разбить?

Се Лянь возразил:

— Думаете, это настолько просто? Боюсь, что…

Он не успел высказать своё предположение, когда «расколовшийся» на куски город быстро

собрался воедино. Под скрип огромных камней небожители, глядя на этот процесс, всё сильнее
округляли глаза, некоторые даже раскрыли рты.

Пламенеющий демонический город не развалился, а сформировался в нечто другое.

И по завершении… превратился в громадного огненного великана!

Великан, словно пробудившись ото сна, завис в воздухе. Сверкающие золотом дворцы будто
целиком покрыли его тело, сделавшись несокрушимым доспехом. Теперь вместо столицы
бессмертных огромной статуе Се Ляня противостоял этот великан.

И в сравнении с великаном божественное изваяние вдруг стало казаться несравнимо хрупким,

даже немного вызывающим жалость, словно ребёнок рядом со взрослым. Статую легко можно
было назвать громадиной, но этот огненный великан поистине подходил под определение
«стоящий на земле и подпирающий небо», размерами он превосходил изваяние как минимум в
пять-шесть раз, зрелище потрясало так сильно, что кровь стыла в жилах и казалось, гигант
способен раздавить целый город, наступив лишь одной ногой!

Собравшийся из кусков бывшей столицы бессмертных великан повернул голову в сторону четырёх
костяных драконов, из его рта вырвался столб пламени, стеной обрубивший потоки воды.
Драконы, видя, что оказались в неблагоприятном положении, друг за другом ушли под воду. А
великан тем временем опустился ногами на поверхность воды и словно по ровной земле зашагал
к божественному изваянию.

На голове великана стоял дворец Шэньу, в котором восседал Цзюнь У, источающий пугающее
давление. Небесные чиновники, едва не задыхаясь, завопили:

— Ваше Высочество, теперь уж стоять на месте нельзя! Скорее бегите, сколько можно ждать!

— Нам не победить, ни за что не победить! Очнитесь же, Ваше Высочество, он больше в несколько
раз!

— Мы ведь не можем всё время бегать от него, — возразил Се Лянь. – Даже если нам не
победить, нельзя вести его за собой в другое место.

Услышав ответ, небожители сначала ошарашенно застыли, но затем поняли: они действительно
не могли всё время убегать. Ведь если вдруг Хуа Чэн прекратит делиться магическими силами, они
рано или поздно потратят собственные ресурсы, и статуя больше не взлетит. Придётся сражаться
где бы то ни было.

И чем вести огненного великана в гущу людей, лучше решить всё здесь. По крайней мере, в
Чёрных водах точно не встретится ни одного обычного человека, и простой люд не пострадает!
Как небесным чиновникам, им следовало бы задуматься о подобном в первую очередь. Но когда
перед ними стоял полыхающий пламенем демонический великан, разве могли они не
тревожиться, понимая, что придётся сражаться с ним, находясь «спиной к воде»[1], да к тому же
не просто к воде, а к Чёрным водам!

1 Образно о положении, когда отступать некуда.

И всё же ни у кого не повернулся язык первым открыть рот и велеть Се Ляню уносить ноги в какое-
нибудь людное место. Поэтому принц заявил:

— Господа, держитесь крепче, чтобы не свалиться ненароком! В Чёрных водах всё живое тонет,
едва коснувшись воды!

Огненный великан протянул руку к статуе, которая была меньше него в несколько раз, как будто
собирался схватить её, но Се Лянь проворно увернулся, совершив ловкий прыжок. Держащихся за
изваяние небожителей то переворачивало вверх ногами, то крутило, то поднимало, то опускало;
ужас в их глазах достиг апогея, то громче, то тише звучали пронзительные вскрики.

Даже Богам Войны крайне редко приходилось переживать подобные сражения, что уж говорить о
тех, кто не являлся Богом Войны и целыми днями сидел в своём дворце, а таких здесь собралось
большинство.

До принца донёсся крик Цюань Ичжэня:

— У тебя нет оружия! Тебе нужно оружие!

Остальные, не в силах больше терпеть происходящее, поддержали:

— Верно, Ваше Высочество! Без оружия победить будет непросто!

— Я как раз думаю, что может для этого сгодиться! – ответил Се Лянь, и вдруг Жое, извиваясь
подобно змее, выползла вперёд, но принц отодвинул ленту в сторону со словами: — Спасибо, но
ты не годишься, ты слишком маленькая!

Тут Хуа Чэн сказал ему:

— Оружие найти не то чтобы невозможно. Для начала обойдёмся этим.

Се Лянь снова услышал грозный рёв четырёх костяных драконов, которых великан прогнал на дно
столбом пламени. Они окружили божественную статую, и небесные чиновники невольно
перепугались:

— Что они собираются делать?

Разумеется, нападать драконы не стали бы. Чудища укусили друг друга за хвосты, таким образом
обернувшись одним, поразительно длинным костяным драконом!

Затем этот длинный дракон взлетел высоко в воздух, Се Лянь не задумываясь велел статуе
поднять руку, чтобы схватить его, и пробормотал:

— Это же…

Кнут из костяных драконов!

Принц мог свободно управляться с ним так же, как управлялся с Жое!
Се Лянь занёс руку и хлестнул костяным кнутом, направив удар огненному великану в голову. Тот
схватил конец кнута рукой, но драконы тут же разъединились по середине, статуя принца шагнула
вперёд, и удар всё-таки пришёлся в цель.

Словно от боли, великан разжал ладонь, и оторвавшийся от остальных дракон сразу уплыл,
вернувшись к Се Ляню.

Кнут мог разъединяться и соединяться, что давало ему превосходную подвижность. Он то

разделялся надвое, то вновь становился одном целым. Прибавить к этому ловкость движений
самой статуи, — и она обернулась крайне серьёзным противником. Небесные чиновники,
которым от постоянных кувырков и ураганного ветра растрепало волосы и набросило на голову
полы одеяний, поражались:

— Не ожидал, что Его Высочество наследный принц столь искусен в бою!

— Мне только приходилось видеть, как он занимается сбором рухляди, а он оказался истинным
Богом Войны по праву вознесения!

Советник вмешался:

— Первую фразу про то, что вы чего-то «не ожидали», можно было бы опустить. И делать акцент
на «сборе рухляди» тоже не стоит.

Се Лянь:

— Э… Ха-ха-ха…

Поразительно длинный кнут из драконов, закусивших хвосты друг друга, словно белая железная
цепь, со стуком оплёлся вокруг руки противника. Великан тяжело осел вниз, и небесные
чиновники сразу заголосили:

— Скорее, скорее, тяните его в море!

Ведь под ними простирались демонические Чёрные воды, и всё, что коснётся их поверхности,
немедля утонет!

Громадная статуя дёрнула костяной кнут на себя, Се Лянь приложил усилие и сквозь зубы
прошипел:

— А ну-ка давай вниз!

И великан действительно просел ещё немного. Небожители поскорее принялись всеми руками и
ногами передавать каменному изваянию принца магические силы, выкрикивая:

— Утони! Утони! Скорее утони!

Слушая, как они в один голос кричат Цзюнь У, чтобы тот утонул, принц ощутил холодок в сердце,
поднял голову и посмотрел в сторону дворца Шэньу на голове великана. Почему-то, хоть Се Лянь
и не смог бы сейчас разглядеть выражение лица того, кто там сидел, ему показалось, что Цзюнь У
насмешливо улыбнулся.

Борьба затянулась на некоторое время, но великан постепенно стал погружаться в воду, однако
пламя на его теле по-прежнему продолжало полыхать, даже море не сумело его погасить,
напротив, глубокие тёмные воды озарились алым сиянием, отчего стало казаться, что и само море
загорелось красным огнём. Только по мере того, как драконы тащили великана всё глубже,
сияние постепенно исчезало. Небесные чиновники друг за другом испустили вздох облегчения,
только Се Лянь ни на миг не решался ослабить бдительность.
Очень долго вокруг стояла тишина, и тут Се Лянь снова вспомнил, что Генерал Пэй так и не
отозвался, а также они не слышали голоса Бань Юэ и остальных. Скорее всего, их тоже затянуло на
дно, и теперь на их возвращение надеяться не приходится.

Но как только принц подумал об этом, снизу на поверхности воды появились пузырьки.

Буль-буль, они то и дело рассеивались по воде, потом забурлили сильнее и от воды даже пошёл
белый пар.

Морская вода закипала!

В душе воскликнув «плохо дело», принц велел изваянию взлететь выше, да только из воды уже
вырвалась рука, которая схватила статую за каменную лодыжку!

Се Лянь почувствовал, как его резко дёрнуло вниз, а опустив голову, увидел огненного великана,
который выбрался из моря!

Он уже показался из воды по грудь, весь мокрый, при этом его пламя заметно поутихло, но уже
разгоралось вновь. Костяные драконы всё ещё обвивались вокруг великана, но, очевидно, уже не
могли его удержать.

Над морскими волнами прокатился смех Цзюнь У, слышимый отовсюду. Это был не хохот
сумасшедшего, но холодная усмешка, необъяснимая, но до дрожи пугающая. Великан уже утащил
статую в воду почти на половину, и стоящие внизу небесные чиновники, спасая свои жизни,
поползли наверх. Даже стоящий на самом верху изваяния Се Лянь ощутил жар, от которого
перехватывало дыхание, на лбу принца выступили капельки пота, от жара намокла спина.

Если их затянет в воду, они все сварятся до готовности!

Так не пойдёт, Се Лянь не мог управляться с другим оружием на высшем уровне. Ему нужен меч!

Неожиданно до принца донёсся голос советника:

— Эй… ты, кучерявый мальчик? Что ты делаешь? Не надо бросать мне труп! Постой! Что ты
задумал?!

Се Лянь тоже удивился и, продолжая держать руки сложенными в печати, выкрикнул:

— Циин?

Маленькая фигурка сбежала по ноге статуи и спрыгнула вниз, затем понеслась по руке огненного
великана прямо к его голове.

— Циин, назад! – закричал Се Лянь.

Но Цюань Ичжэнь не мог сейчас его услышать. Он скачками добрался до плеча великана и
оказался обнаружен – другая рука исполина медленно поднялась и с поразительной быстротой и
точностью с громким ударом прихлопнула Бога Войны, словно сидящего на плече комара!

Небожители испуганно вскрикнули, но приглядевшись, заметили, что Цюань Ичжэнь всё ещё
бежит. Оказывается, удар действительно пришёлся ровно по нему, но юный Бог Войны оказался в
промежутке между пальцев великана, и потому не превратился в кровавую лепёшку, а помчался
дальше, перепрыгнув через палец. Ему удалось таким образом избежать двух ударов, но на
третий раз, вероятно, удача ему не улыбнётся: ещё один удар — и его почти наверняка раздавит!

Впрочем, до третьего удара Цюань Ичжэню удалось достичь цели – он запрыгнул в череп
костяного дракона, обвивающегося вокруг тела великана.
В тот же миг глаза костяного дракона, похожие на два призрачных фонаря, вдруг сверкнули ярким
светом, существо исполнилось магических сил, источая лёгкое белое сияние, с рёвом вскинуло
голову в небеса и сжалось вокруг великана ещё сильнее. Се Лянь ясно расслышал треск огромных
камней под давлением. От этого удушающего приёма великан расслабил пальцы и наконец
выпустил ногу изваяния.

Заполучив свободу, Се Лянь мгновенно взмыл ввысь, протягивая руку с криком:

— Циин, скорее, сюда! Отцепись от него!

Но Цюань Ичжэнь, взявший под своё управление костяных драконов, не только не выпустил
противника, напротив – с громогласным криком приложил всю свою силу, чтобы сжать ещё
сильнее. В яростной борьбе в воду с громким плеском летели обломки камней, которые тут же
поглощало море. Великан потерял терпение, окончательно вылез из моря, из дворца Шэньу вновь
распространилось пламя, охватившее его с ног до головы.

Крепко привязанные к нему драконы вместе с Цюань Ичжэнем оказались в этом бушующем
пламени.

— Циин!!! – закричал принц, затем направил статую вниз и нанёс удар по костяной цепи, чтобы
разбить её на части!

В море посыпались горящие белые обломки, и Се Лянь собирался было схватить череп дракона,
внутри которого находился Цюань Ичжэнь, но великан одним ударом запустил череп в полёт,
отбросив почти на четыре ли прочь.

С такой скоростью полёта и при таком расстоянии каменная статуя ни за что бы не успела поймать
череп в воздухе. К тому времени, как принц подоспеет на помощь, Цюань Ичжэнь вместе с
драконьей головой упадёт в море, а сейчас морская вода буквально превратилась в кипяток,
только попадёшь туда — и сваришься!

В момент смертельной опасности из моря вдруг выпрыгнула большая костяная рыба, которая
поймала летящую голову и, словно ускользнув из сети, махнула хвостом и быстро поплыла куда-то
далеко.

Небожители отделались испугом, и Се Лянь наконец выдохнул спокойнее. Быстро долетев до

костяной рыбы, он заметил, что стоило им покинуть огненного великана, и пламя погасло само по
себе.

Драконья голова до сих пор клацала зубами, открывая и закрывая пасть, словно пытаясь
отдышаться, хватая воздух большими глотками. Цюань Ичжэнь лежал внутри, весь чёрный, слегка
обожжённый, даже его волосы закудрявились чуть сильнее, вероятно, затронутые жаром огня.

Однако благодаря защите в виде костяной головы он обгорел не слишком сильно, должно быть,
только получил раны, которые требовали лечения и покоя. Всё-таки Цюань Ижчэнь отличался
невероятной живучестью.

Четырём костяным драконам досталось ещё сильнее: обгоревшие и побитые, некоторые

оказались разбросаны по поверхности воды, некоторые до сих пор горели. Се Лянь, окинув «поле
боя» взглядом, невольно почувствовал себя неловко.

— Послушай… ты уверен, что нам сойдёт с рук, что по нашей вине хранители владений Черновода
оказались так избиты, что целых трупов не осталось?..

— Не волнуйся, — улыбнулся Хуа Чэн. – Ничего страшного.

— Сколько же он тебе задолжал…

Глядя на ужасное состояние Цюань Ичжэня, небожители зашептались:

— Не ожидал… что Его Высочество Циин столь бесстрашен. Встретившись лицом к лицу с
опасностью, он смело выступил вперёд и спас всех нас…

Се Лянь вспомнил, как в чертогах Верхних Небес к Цюань Ичжэню обычно относились с
презрением, и покачал головой, подумав, что мальчишка вовсе не собирался «выступать вперёд и
всех спасать». Неожиданно позади них послышался странный гул.

Обернувшись, принц увидел, что великан вновь загорелся бушующим пламенем, но на этот раз не
напал на них, а поднялся в небеса, прорываясь сквозь облака, и прямо на их глазах… исчез.

Потрясённые божества, вместе с тем испытывая радость после спасения от гибели, удивились:

— Он решил оставить нас в покое?

Но Се Ляню случившееся вовсе не казалось добрым знаком. Принц обратился к Хуа Чэну:

— Сань Лан, почему он вдруг исчез?

— Он использовал Сжатие тысячи ли.

— И куда направился?

Взгляд Хуа Чэна сделался суровым, он посмотрел на принца.

— В столицу.

А ведь там Ши Цинсюань вместе с остальными людьми всё ещё сдерживал озлобленных духов!

Заметка от автора:

Цзюнь У: ~(@^_^@)~ Я тоже могу управлять Гандамом, Сяньлэ, назови меня папой!

Разгорается пламя преисподней, демоны и божества снисходят в

императорскую столицу. Часть первая
v 5 - 226
Нужно как можно скорее отправляться в императорскую столицу!

Хуа Чэн произнёс:

— О Чёрных водах не беспокойся, они сами здесь всё приберут.

Советник уложил тело Инь Юя на спину костяной рыбы, и существо, утащив за собой голову
дракона с Цюань Ичжэнем, поплыло куда-то вдаль. Остальные рыбы принялись собирать
разлетевшиеся по воде останки драконов и складывать воедино, постепенно восстанавливая их
первоначальный вид. Судя по всему, «они» действительно тут «сами всё приберут».

Медлить нельзя ни секунды – Се Лянь без лишних слов направил огромную статую в небо.

— Ваше Высочество, куда мы направляемся? – воскликнули небесные чиновники.

— Только не говорите, что намерены броситься за ним в погоню?! Мы же с таким трудом

сбежали…
— Не отправиться за ним нельзя, он переместился в густонаселённый город! Времени мало,
господа, держитесь крепче!

Хуа Чэн сделал ловкое движение пальцами, между которых возникли игральные кости, и
серьёзным тоном спросил:

— Гэгэ, ты готов?

Се Лянь кивнул. Тогда Хуа Чэн бросил кости со словами:

— Сжатие тысячи ли, откройся!

Громадная статуя, исполнившись магических сил, на полной скорости полетела вверх!

Стоило им пересечь границу облаков, и впереди в самом деле показался великан, чьё
демоническое алое пламя озаряло светом даже тёмную ночь. Они перенеслись в небо над
императорской столицей!

Люди на земле, увидев над собой огромное горящее нечто, которое ещё и медленно спускалось,
всё ближе и ближе, застыли от ужаса. Некоторые пронзительно завопили, некоторые от испуга
почти что бросились врассыпную, но Ши Цинсюань, который тоже издал потрясённый вздох,
быстро сообразил, в чём дело, и так громко, как только мог, закричал на толпу:

— Всё в порядке!!! Не поддавайтесь панике! Он не упадёт, его задержат! Всего-то сражение

бессмертных божеств, ничего особенного, ха-ха-ха-ха!!!

— Правда ничего особенного, старина Ветер? Один удар ладонью такой громадины – это ведь не
шутки!

Ши Цинсюань, смеясь, будто умалишённый, заверил:

— Правда! Видите, ведь я же здесь, вместе с вами! Если и умрём, то я буду первым! Ха-ха-ха-ха-
ха-ха-ха-ха…

Он вновь разволновался так, что потерял способность к здравомыслию. Се Лянь, управляя статуей,
подлетел ближе, увернулся от столба пламени из пасти огненного великана, схватил противника и
потащил наверх изо всех сил, чтобы тот не мог приземлиться, при этом приказав остальным
небожителям:

— Все спускайтесь, быстро!

Просидевшие весь путь с небес на статуе и замученные бешеной гонкой небесные чиновники,
перепуганные до полусмерти, больше всего на свете желали поскорее сбежать, поэтому второпях
попрыгали вниз, будто пельмени в кипящую воду. Оказавшись на земле, они так и остолбенели,
увидев перед собой Ши Цинсюаня.

— Ваше Превосходительство Повелитель Ветров? Что… что вы здесь делаете?!

— Почему вы в таком виде…

Ши Цинсюань же несказанно обрадовался:

— Не задавайте столько вопросов, давайте, давайте, присоединяйтесь к нам. Вставайте в круг,

помогите продержаться. Позже накормим и вас куриными ножками. Нельзя позволить духам
вырваться на свободу!

Пока небожители колебались, Лан Цяньцю выбежал вперёд:

— Я вам помогу!
Стоило ему стать первым, и остальные понемногу тоже присоединились. Людской круг вновь
усилился, и на этот раз получился ещё крепче. Се Лянь, вздохнув с облегчением, продолжил
тянуть огненного гиганта наверх, и вдруг услышал множество громких взрывов.

Великан вновь развалился на части!

Нога исполина отвалилась от тела и понеслась вниз. Но даже одной ноги достаточно, чтобы
разрушить огромный квартал. Не только круг из людей, целая улица окажется раздавлена!

Однако произошло неожиданное – нога великана, пролетев половину расстояния до земли,

внезапно взорвалась и снова разлетелась на части, прямо в воздухе.

Мириады огненных искр вместе с мелкими камнями, растаявшими в чёрной ночи, попадали с
небес дождём, словно песчинки пороха после праздничного фейерверка, но уже совершенно не
опасные. Се Лянь так и застыл, бормоча себе под нос:

— Почему он взорвался сам по себе? Чьих это рук дело?

И тут из центра летящих искр в небо взмыла чья-то тень, которая в несколько приёмов вновь
оказалась на теле великана. Се Лянь, приглядевшись, обрадовался:

— Генерал Пэй, с вами всё в порядке, как хорошо! – А ведь принц уже сделал пометку в памяти:
после того, как всё закончится, устроить для генерала Пэя несколько бесплатных погребальных
обрядов!

Пэй Мин, сжимая в одной руке меч, другой забросил назад волосы. Его причёска не растрепалась,
а значит, и доблестный образ нисколько не пострадал.

— Не то чтобы всё в порядке, — сдержанно ответил он, — но вполне терпимо.

Генерал Пэй не сгорел в огне и не сварился в кипятке – правду говорят, что Боги Войны весьма
живучи.

— А что с Бань Юэ и остальными? – поинтересовался Се Лянь.

Хуа Чэн ответил ему:

— Всё хорошо. Смотри, гэгэ, они вон там.

Се Лянь и впрямь увидел вдалеке Бань Юэ, которая вместе с Пэй Су опустилась на крышу дома.
Видимо, дворец Мингуана оказался запечатан так крепко, что даже кипящие Чёрные воды не
проникли внутрь, и с находящимися внутри ничего не случилось.

— А Сюань Цзи и остальные? – не унимался принц.

Послышался самодовольный голос:

— Разумеется, повержены мною!

Голос раздался от меча в руке Пэй Мина, и тут Се Лянь наконец заметил, что тот сжимает в ладони
рукоять Мингуана!

Принц несколько опешил:

— Генерал Пэй, как же вы осмелились взять в руки Мингуан?

Пэй Мин замялся:

— Это… довольно сложно объяснить…

Жун Гуан, впрочем, молчать не стал:

— Хе-хе-хе, что же тут сложного? Дело всего лишь в том, что ты упал передо мной на колени и
попросил прощения, говоря, что виноват передо мной! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Я испытал истинное
удовольствие!

Воцарилось неловкое молчание, но Се Лянь уже примерно сам обо всём догадался. Скорее всего,
три демона, не успев убить жертву, подрались между собой за право нанести смертельный удар.
Жун Гуан безоговорочно победил в этом сражении, отпихнув в сторону Сюань Цзи и Кэ Мо, но к
тому времени снаружи всё загрохотало, земля и небо поменялись местами. Им было не вырваться
из лап опасности, не объединив усилия. Но Жун Гуан то и дело припоминал Пэй Мину о его
прегрешениях и заставлял признать вину, в противном случае отказывался помогать. Тогда Пэй
Мин поступил, как того желал Жун Гуан, – принёс извинения, полностью признав свои ошибки.
Лишь после этого Жун Гуан наконец получил удовлетворение.

Тем временем огненный великан, даже лишившись ноги, без спешки, но и без самодовольства,
вновь принялся «перестраиваться». Булыжники и золотые дворцы с других частей его «тела»
перемещались, чтобы залатать образовавшееся увечье. Вскоре реконструкция завершилась, и
перед ними стоял всё тот же великан, только чуть меньшего размера. Пэй Мин, сжав покрепче
Мингуан, полетел к дворцу Шэньу, а Се Лянь только и успел крикнуть вслед:

— Берегитесь, Генерал Пэй!

Впрочем, с Мингуаном и атакующая мощь Генерала Пэя возросла в разы. Несмотря на

преотвратный характер и недобрые намерения, Жун Гуан всё-таки не зря служил под началом Пэй
Мина многие годы, они оба понимали лучше остальных, как сражаться в паре. Цюань Ичжэнь, так
и не добравшись до дворца Шэньу, оказался прихлопнут несколько раз ещё в пути, но Пэй Мин,
невзирая на все преграды и препятствия, забрался намного дальше и ворвался прямиком во
дворец Шэньу с явным желанием убить противника!

Жун Гуан успевал и сражаться так, что искры летели в стороны, и недовольно ворчать:

— Ты это видел? А я давно тебе говорил, что мы с тобой в паре не будем иметь врагов в
Поднебесной, и нет такой горы, которую нам не опрокинуть! Если бы ты сразу меня послушал,
разве оставался бы сотни лет всего лишь Генералом Мингуаном?!

У Пэй Мина на лбу вздулись вены, он огрызнулся:

— Ты не мог бы помолчать?!

Тем временем Ци Жун, прячущийся во дворце Шэньу и наблюдающий за боем, поднял крик:

— Проклятый жеребец-осеменитель, не надо было тебе заявляться сюда за смертью!

Выкатывайся прочь, да поскорее!

Мингуан развернулся плашмя и хорошенько шлёпнул Ци Жуна.

— Что это за зелёная дрянь? Не стой на пути!

Ци Жун от удара едва не покатился кубарем, устоял лишь благодаря Гуцзы, который держался за
его ногу.

— Отец… — обеспокоенно проговорил мальчик. – С тобой всё хорошо?

Ци Жун, опозорившийся перед Гуцзы, закипел от ярости, но не посмел лезть на рожон, видя, какая
мощная убийственная Ци исходит от Пэй Мина и его меча. Поэтому лишь забранился:
— Опять эти подлые приёмы…

Но тут случилось то, чего Ци Жун уж никак не ожидал. Гуцзы с громким стуком упал на пол. Ци
Жун застыл и опустил взгляд на ребёнка, который не пискнул, а теперь и не шевелился.
Вытаращив глаза, демон схватил мальчишку и принялся трясти того вверх ногами:

— Глупый сын, ты чего удумал?

Гуцзы как будто спал, закрыв глаза, но его лоб обжигающе горел. Се Лянь, который отчаянно тянул
великана вверх, тоже заметил происходящее внизу и закричал:

— Ци Жун! А ну убирайся оттуда сейчас же! Вокруг всё горит, вы то поднимаетесь в небо, то
опускаетесь под воду, ребёнок слишком мал, он может умереть от такого!

Ци Жун, засунув Гуцзы под мышку, задрал голову и огрызнулся:

— Поменьше бы меня отчитывал! Кого ты хочешь напугать? Этого мелкого щенка я лично
взращивал, разве он настолько слаб, чтобы умереть? Думаешь, я не знаю, чего ты добиваешься?
Хочешь надуть меня, чтобы выгнать отсюда, а потом непременно нападёшь! – Даже если Се Лянь
его не тронет, где-то рядом поджидает Лан Цяньцю!

Тем временем между Пэй Мином и Цзюнь У завязался бой. Ци Жун, которого тоже задевало
всполохами пламени, прыгал и скакал, пытаясь укрыться от языков огня. Се Лянь в ярости заорал
на него:

— Даже ты, демон, не в состоянии вынести такого жара! И ещё надеешься, что мальчишке это под
силу?!

У мальчика, которого Ци Жун зажал под мышкой, от жара покраснело лицо, но демон всё не
унимался:

— Хи-хи, а вот и не уйду! Не уйду! Ай, мать твою…!!! – Прямо в лицо Ци Жуну полыхнуло пламя,
тот кувырком откатился в сторону, едва не подпалив зад, и тут же не выдержал, вскочил и
принялся сыпать бранью:

— Эй, Цзюнь У, старый ты… Владыка! Нельзя ли как-то поумерить свой пыл?! Ты же обжёг своего…
меня!

Се Ляню почему-то показалось, что Ци Жун хотел сказать что-то вроде «Цзюнь У, старый ты
пройдоха, ты же обжёг своего папку!», но жизнь всё-таки была дорога демону, так что высказать
такое вслух он не решился. Да и Цзюнь У сейчас не собирался обращать на него внимания, он как
раз сражался с Пэй Мином, при этом жутковато улыбаясь. Ци Жун огляделся по сторонам – огонь
разгорался всё сильнее, уже и ступить было некуда.

Будучи демоном, Ци Жун не боялся сгореть заживо, но всё-таки ощущения от сожжения нельзя
назвать приятными, а здесь скоро негде будет стоять! Гуцзы вдруг пронзительно вскрикнул, как
будто его затронуло пламя. Ци Жун вынул мальчика из-под мышки и в самом деле увидел, что у
того со лба стекает кровь, а на плече прожгло одежду и виднеется сильный ожог.

От боли Гуцзы пришёл в себя и громко заплакал, прижимаясь к Ци Жуну:

— Отец, как больно! Мне страшно!

Вероятно, Ци Жун никогда ещё не сталкивался с подобными проблемами, у него на лбу выступил
пот, рот застыл в кривой дуге, словно он не находил слов. Гуцзы, прижимая ладошку к ране, от
боли плакал и утирал то слёзы, то сопли.
— Отец, мы сгорим здесь живьём, да?

Ци Жун забормотал:

— Ну… э-э-э…

Гуцзы, всхлипывая, добавил:

— В твоих владениях очень красиво, но, кажется, живётся тут плохо… Здесь, похоже, все относятся
к нам не очень хорошо. Может, пойдём жить в другое место?

Ци Жун больше не мог этого выносить.

Он ворвался во дворец, видимо, чтобы найти Цзюнь У, но при этом не решился приближаться,
поэтому закричал издали:

— Давай кое-что обсудим, Цзюнь… Владыка! Можешь поджигать что угодно, всё-таки это твои
владения, если хочешь, хоть всё тут спали! Но… кхэ-кхэ, в общем, нельзя ли…

Глядя на этого дурака, Се Лянь от гнева едва не свалился с короны статуи.

— Хватит искать смерти, прыгай оттуда, и дело с концом! – велел принц. – Обещаю, что не трону
тебя!

Ци Жун не собирался слушать принца. Видя, что Цзюнь У его игнорирует, совершенно не обращая
внимания на просьбы, при этом Гуцзы заливается слезами, Ци Жун, должно быть, опять решил,
что негоже позориться перед приёмным сынком. Он помрачнел и покраснел одновременно,
выскочил вперёд и забранился:

— И откуда в тебе столько ярости? Сказано же, хватит всё сжигать, ты что, не слышал?!

Се Лянь выкрикнул:

— Ци Жун!!!

Демон не успел приблизиться, когда Цзюнь У одним взмахом руки превратил его в горящий
факел!

Ци Жун зашёлся пронзительным визгом.

— Гуцзы! – закричал Се Лянь.

Если даже это пламя не сожжёт Ци Жуна дотла, то нанесёт ему серьёзный урон. А мальчишка уж
точно вмиг обернётся пеплом!

Пэй Мин, также заметив, что у Ци Жуна под мышкой зажат ребёнок, хотел было прийти на
помощь, но Цзюнь У к тому моменту постепенно брал верх в сражении, и Пэй Мин не мог
отвлечься ни на мгновение. К тому же, мальчика, наверное, уже было не спасти.

— Владыка, — произнёс Пэй Мин. – Не стоило так жестоко поступать с малым дитя нескольких лет
отроду!

Однако и Се Лянь, и сам Пэй Мин прекрасно знали – в глазах Цзюнь У уже не существовало
различий, ребёнок перед ним или нет. Он видел лишь врагов и тех, кто стоит на его пути. Взмах
руки, и с его ладони слетел сгусток огня, который охватил Пэй Мина и понёс прочь.

Потрясённые небесные чиновники внизу заголосили:

— Генерал Пэй горит!

В тот же миг с небес хлынул проливной дождь, который, пусть и не смог потушить пламя на теле
великана, всё же спас Генерала Пэя от огня. Из толпы в небеса взмыл тёмный силуэт, который
подхватил в воздухе падающего Пэй Мина.

Разгорается пламя преисподней, демоны и божества снисходят в

императорскую столицу. Часть вторая
v 5 - 227
— Повелительница Дождя! – воскликнул Се Лянь.

Уже сидящая на спине чёрного быка Повелительница Дождя подняла голову и поприветствовала
принца лёгким кивком. Обожжённый пламенем и промокший до нитки Пэй Мин повис на спине
быка позади неё, с растрепавшимися волосами он выглядел плачевно. Чуть приоткрыв глаза, он
смутно разглядел, что это Юйши Хуан поймала его. Сейчас она вдумчиво управляла быком и вовсе
не собиралась смотреть на Пэй Мина; однако показаться перед кем-то в столь неприглядном виде
для него было смерти подобно, так что генерал тут же выпрямился со словами:

— Повелительница…

Но стоило ему открыть рот, как из горла вылетело кольцо чёрного дыма. Жун Гуан от гнева едва
не сошёл с ума:

— Какой позор, тебя спасла женщина, да ещё и Юйши Хуан! Пэй Мин, тебе самому не совестно?!

Пэй Мин, выпуская целую вереницу дымовых колец, раздражённо бросил:

— Ты не мог бы заткнуться!

Тем временем Пэй Су и Бань Юэ встретили на земле медленно опустившуюся с небес

Повелительницу Дождя и подхватили Пэй Мина; а с тела огненного великана полетели вниз
тысячи горящих камней, которые подобно метеорам понеслись на город.

Дождь захватил ещё большую площадь, но огонь и не думал угасать. По всей видимости, Цзюнь У
добавил магических сил в пламя. Кроме того, даже если дождевая вода погасит горящие камни,
от этого не будет прока – упавшие на землю огромные булыжники и без того изрешетят
императорскую столицу, что понесёт за собой множество жертв.

Как назло, Се Лянь до сих пор тянул гиганта наверх и не мог отвлечься ни на мгновение. Он не
знал, сколько Богов Войны находилось внизу и смогут ли они задержать все летящие камни.
Охваченный переживаниями, принц повернулся к Хуа Чэну:

— Сань Лан, что же…?!

Хуа Чэн, стоя позади него, положил руку на тыльную сторону ладони принца.

— Гэгэ, нет нужды волноваться, главное для тебя – держать оборону в небе, а о происходящем на
земле не беспокойся.

Ухо Се Ляня обдало горячим дыханием, когда Хуа Чэн это говорил, а тот чуть приподнял
подбородок, предлагая принцу посмотреть вниз. Се Лянь перевёл взгляд в указанном
направлении и заметил медленно прогуливающийся снаружи людского круга силуэт в красном, с
заведёнными за спину руками. Прищурившись, принц в душе поразился.

Это что… Хуа Чэн?

Ещё один Хуа Чэн???

Что это значит? Принц резко развернулся. Но ведь Хуа Чэн стоит за его спиной!

Тот легко усмехнулся:

— Гэгэ, не пугайся. Перед тобой самый настоящий Сань Лан, без обмана, в случае обнаружения
подделки верну плату[1].

1 В данном случае шуточная фраза, которая обычно используется при рекламе какого-либо
товара.

Получается, внизу бродит двойник Хуа Чэна, которого тот, отлучившись, оставил вместо себя? Так
вот почему Цзюнь У ранее не заподозрил, что Хуа Чэн проник в столицу бессмертных… А Се Лянь
ещё удивлялся – неужели тот не оставил своих соглядатаев внизу? Значит, наблюдение
действительно велось, вот только для наблюдателей «Хуа Чэн» не покидал города, и подозрений,
разумеется, не возникло.

Ши Цинсюань, которому некогда было смотреть на небо, не видел наверху Се Ляня с Хуа Чэном,
зато заметил неподалёку другого «Хуа Чэна» и торопливо позвал:

— Собиратель цветов под кровавым дождём!!! Вы наконец вернулись! Чем вы занимались так
долго? Вы придумали, как нам связаться с Его Высочеством? Нет, нет, нет, лучше сначала помогите
мне справиться вот с этим. Видите, с неба летят горящие камни? Скорее, придумайте что-нибудь!
Дуньте, плюньте или призовите своих бесконечных бабочек, чтобы унесли камни прочь, иначе мы
погибнем…

«Хуа Чэн», не говоря ни слова, с равнодушием слушал поток слов от Ши Цинсюаня, но потом,
похоже, всё-таки не выдержал и перебил:

— Сам решай эту проблему.

— Вы предлагаете мне действовать самому? Не стоит шутить в такой серьёзный момент, я ведь не
Его Высочество наследный принц, мне ваши шутки не уразуметь. Чтобы я сам избавился от этого
камнепада? Как вы себе это представля… — он не успел договорить, когда «Хуа Чэн», схватив его
за ворот сзади, просто вытащил Ши Цинсюаня из людского круга.

Тот успел среагировать немедленно и соединил руки людей, стоявших слева и справа от себя,
таким образом круг не порвался. Но на этом странности не закончились, и «Хуа Чэн», оттащив Ши
Цинсюаня в сторону, отвесил ему такой удар, что тот улетел прочь!

Толпа нищих заголосила:

— Старина Ветер?!

Кто-то даже с угрозой крикнул «Хуа Чэну»:

— Ты чего дерёшься?!

Ши Цинсюань, хоть и отлетел прочь, перекувыркнулся всего несколько раз и упал ничком, после
чего сразу вскочил и воскликнул:

— Всё хорошо, всё хорошо, я жив! Он не по-настоящему ударил меня, только позаимствовал
магических сил!
— Правда?..

Ши Цинсюань опустил взгляд на свои руки, затем оглядел своё тело, с ног до головы сияющее
магическим светом, и произнёс:

— Градоначальник Хуа, не стоило так расстраиваться из-за того, что вы не можете встретиться с
Его Высочеством. Если хотели позаимствовать мне магических сил, могли бы воспользоваться
обычным способом, я не против даже съесть побольше тех странных конфет, зачем же сразу
драться? Может, всё-таки лучше обратите взгляд в небеса? Там ведь так много камней…

Тут «Хуа Чэн» взмахнул рукой, бросив что-то Ши Цинсюаню. Тот без лишних раздумий поймал
предмет, а приглядевшись, вмиг сделался бледным.

У него в руках оказался Веер Повелителя Ветров!

Наблюдавший за всем этим со статуи Се Лянь наконец не выдержал:

— Сань Лан, но ведь Веер Повелителя Ветров у… Так значит, внизу…?!

— Не обращай внимания. Временно вызвал его на подмогу.

Ши Цинсюань, держа в ладони до боли знакомый веер, медленно-медленно развернулся к «Хуа

Чэну».

Тот равнодушно повторил:

— Сам решай эту проблему.

Огненный дождь почти достиг земли, люди в круге уже ощущали исходящий от падающих камней
жар, по их лицам катил холодный пот вперемешку с горячим.

— Старина Ветер! Ты точно уверен? Всё правда будет в порядке?

Небесные чиновники обратились к Се Ляню:

— Ваше Высочество наследный принц, вы уж придумайте что-нибудь поскорее!

Рука Ши Цинсюаня крепко сжалась на веере, на тыльной стороне ладони вздулись вены, в глазах
едва заметно показались кровавые прожилки.

Мгновение, резкий поворот, взмах!

На ровном месте поднялся в небо порыв ураганного ветра, который подхватил за собой дождь из
горящих камней и унёс прочь!

Перепуганные до полусмерти попрошайки, похоже, уже приготовились броситься врассыпную, но

когда порыв ветра взъерошил им волосы, люди так и застыли, разинув рты и вытаращив глаза.
Только через некоторое время послышались возгласы:

— Бо… божество?

Кто-то выкрикнул:

— Мать моя, старина Ветер, да ты, никак, и впрямь бессмертный небожитель?!

У Ши Цинсюаня после взмаха веером до сих пор дрожали руки, он не сразу смог прийти в себя и с
трудом проговорил:

— Что за… что за вопросы! Я же давным-давно говорил вам об этом. Ну что, теперь поверили? Не
зря я трепал языком?
— Нет, нет, не зря! Я верю! Ого, старина Ветер божество, а мы, стало быть, лично с ним знакомы,
теперь-то нас ждёт процветание, ха-ха-ха-ха-ха-ха…

— Старина Ветер, давай-ка обсудим, когда у тебя найдётся минутка взять нас с собой полетать, а?

При виде развернувшейся картины «Хуа Чэн», тихо хмыкнув, развернулся и ушёл. Ши Цинсюань,
всё не выпуская из рук Веер Повелителя Ветров, кое-как отшучивался от насмешек своих
товарищей по несчастью, но лицо его при этом то краснело, то бледнело, со лба каплями катился
холодный пот. Он поднял взгляд, словно хотел заговорить с «Хуа Чэном», но того уже и след
простыл.

Неожиданно из темноты вдали от людского круга раздался странный шум - пи-пи-пи, пи-пи-пи. И
кто-то особенно зоркий заметил:

— Что это такое? Полчище… крыс?

— А за ними там… люди? Почему они пепельного цвета…

— Не похожи на живых…

— Что? – воскликнул Се Лянь.

На людей надвигались крысы-падальщики и пустые сосуды из вулканического пепла. Все чудища с

горы Тунлу оказались перенесены сюда!

Пустые сосуды, хромая и шатаясь, переступая окаменелыми конечностями, приближались к

людям; крысы, питающиеся человеческой плотью, наступали чёрной волной. Похоже, Цзюнь У
наплевал на всё и не остановится ни перед чем, чтобы разорвать круг и погрузить мир людей в
хаос!

Тем временем Повелительница Дождя велела Бань Юэ и Пэй Су:

— Приглядите за Генералом Пэем, я отправлюсь на защиту круга.

Пэй Мин, лёжа на спине, всё выплёвывал из лёгких чёрный дым, а услышав такие слова,
встрепенулся:

— Со мной всё в порядке, я сам могу… — Он попытался встать, но опять упал.

Даже Пэй Су не смог на это смотреть и попросил:

— Не спорьте, генерал, лучше… как следует залечите ваши раны. Пусть Её Превосходительство
поможет им.

Пэй Мин, должно быть, впервые в жизни так опозорился на глазах женщины. И впервые оказался
женщиной спасён. Неизвестно, от гнева ли, или же от пораненного самоуважения, у него едва не
опухло лицо. Юйши Хуан, проигнорировав предложение Пэй Мина, с лёгкой улыбкой произнесла:

— Генерал, не нужно себя заставлять. – Затем села на быка и оставила их.

Пэй Мин только и успел крикнуть вслед:

— Ваше Превосходительство!

Неожиданно чья-то рука обвила его шею, и раздался шёпот:

— Мой ненаглядный Пэй…

Пэй Мин, всё ещё пытаясь встать, услышав этот голос, помрачнел:
— А ты что здесь делаешь?

Вообще-то Сюань Цзи была с ними с самого начала – после битвы с Жун Гуаном Бань Юэ забрала с
собой и её, и раненного Кэ Мо. Услышав в голосе Пэй Мина недовольство, демоница взвилась:

— Что я здесь делаю? Я всегда рядом с тобой! А какого чёрта ты уставился на Повелительницу
Дождя? Полюбил другую, так? Собрался за ней ухлёстывать, да? Что в ней хорошего?! Я
запрещаю!

—…

Пэй Мин, не выдержав наконец, отбросил её прочь и в гневе выкрикнул:

— Сюань Цзи, ну почему ты думаешь только об этом, даже в такой момент?! Причём здесь
«полюбил другую»? Я с Повелительницей Дождя и парой слов не перекинулся!

Он впервые поднял руку на Сюань Цзи, и она, больно ударившись о землю, застыла от
потрясения. Лишь через какое-то время Сюань Цзи заговорила, словно не веря своим глазам:

— Мой ненаглядный Пэй, я думаю только о тебе, потому что люблю тебя, в чём моя вина? Ты
никогда не был ко мне так жесток, я правда настолько тебе противна?

Пэй Мин поднялся, опираясь на меч, и бросил ей:

— Да что тебе объяснять.

Сюань Цзи не унималась:

— Объясни! Я правда больше тебе не нужна? Я так много сделала для тебя, стала такой, неужели
ты нисколько не растроган? Тебя нисколько не мучает совесть?

— Я ведь всё сказал тебе ещё несколько сотен лет назад!

Сюань Цзи вдруг застыла в полной растерянности. Не зная, что ей делать, демоница всё же
уцепилась мёртвой хваткой за край одежды Пэй Мина и поскакала за ним на сломанных ногах.

— Мой ненаглядный… мой ненаглядный… постой, давай ещё раз всё обсудим…

Бань Юэ, глядя на Сюань Цзи и зная, что Пэй Мин первым бросил её, что демоница убила
множество людей и всё время пыталась навредить им, тем не менее… жалела её.

Пэй Мин обернулся, посмотрел на демоницу, и в конце концов произнёс:

— Сюань Цзи, тебе пора осознать.

— Что осознать?

— Да, ты стала такой частично по моей вине, но по большей части всё это – твой собственный
выбор. Своими поступками ты растрогала только себя, ну а я – человек с каменным сердцем. И
вместо того, чтобы любить меня, лучше полюби наконец саму себя.

Он вырвал из рук Сюань Цзи край своего одеяния и ушёл, не оборачиваясь.

Тем временем Ши Цинсюань одним взмахом веера израсходовал почти все магические силы. В
суматохе пришлось позволить Повелительнице Дождя и нескольким Богам Войны выстроиться
временным щитом. Но тут неожиданно со всех сторон послышались беспорядочные вскрики:

— Кря-кря-кря, это и есть императорская столица, кря? Какие большие дома, кря!

— И чему тут дивиться? Всё равно они меньше, чем дом градоначальника!
— Вот именно! И не такие красивые, как дом градоначальника!

Из-за углов, из переулков, с карнизов крыш повыглядывала разномастная нечисть, отчего вокруг
стало невыносимо шумно. Все демоны из Призрачного города высыпали на улицы столицы!

Заклинатели и монахи во главе с Всевидящим глазом, стоящие в круге, не в силах этого вынести,
заголосили:

— Что это за твари?! Кыш, кыш! Пошли прочь! Это земля, по которой ступает Сын Неба! Как вы
смеете разгуливать по императорской столице?!

— Ты, свиная голова! Как тебе хватило смелости появиться передо мной?!

— Если зрение меня не подводит… эта утка… убивает крыс?

В тот же миг в недовольных полетели поминальные фрукты с могил:

— Закройте-ка рты, вонючие монахи! Вам помогают, а вы нос воротите!

— Да если бы не приказ градоначальника, думаете, кто-нибудь захотел бы явиться сюда?!

— Сейчас же падите ниц и поклонитесь нам в ноженьки!

Крысы-падальщики, сверкая красными глазами, набежали волной, вот только всё повернулось
совсем не так, как они ожидали. Ворвавшись в город, крысы встретились с толпой демонов,
крупнее них в несколько раз, которые принялись тыкать в них вилками, палками и когтями, при
этом жадно завывая и сверкая ещё более свирепыми взглядами горящих красным глаз:

— Как много крыс!

— Сюда, сюда, хи-хи-хи, как долго я вас ждал, мне ещё не приходилось отведать
двухтысячелетней закуски к вину, наверняка очень питательно!

— Их так много, разве можно съесть всех?

— Градоначальник сказал, если не съедим, можем забрать на продажу!

Видя, что положение складывается не в их пользу, крысы в страхе отступили, а пустые сосуды
оказались опрокинуты беспорядочно бегущими врассыпную грызунами. Опасность миновала, и
Се Лянь с облегчением выдохнул, обернулся и сказал:

— Всё благодаря тебе, Сань Лан.

Хуа Чэн улыбнулся:

— Они сами вызвались помочь, я тут ни при чём. По сравнению с этим… Гэгэ, берегись.

На последней фразе его тон вдруг сделался резким. Се Лянь перевёл взгляд вперёд, увидев, как
огненный великан совершает новое движение – кладёт руку на пояс, словно собираясь что-то
достать.

Сердце принца сжалось.

Это… меч.

Разгорается пламя преисподней, демоны и божества снисходят в

императорскую столицу. Часть третья
v 5 - 228
С огненным гигантом и без того оказалось крайне сложно справиться. Если же у него появится
меч, это ведь всё равно что у тигра вырастут крылья!

Предчувствуя неладное, Се Лянь наклонился и выкрикнул всем собравшимся внизу:

— Берегитесь!

Демонические твари, которые сражались с крысами так, что дым стоял столбом, позадирали
головы наверх и удивлённо завопили:

— Какой огромный старший дя…[1] Ой, то есть даочжан Се!

1 Напомним, что для демонов Призрачного города Се Лянь – старший дядюшка, поскольку Хуа
Чэн при них буквально называет принца старшим братом.

— А градоначальнику, похоже, очень нравится веселиться там, наверху, кря!

Се Лянь возразил:

— Нет, нам тут совсем не весело…

Не давая ему договорить, гигант нанёс удар горящим мечом, от которого исходила застилающая
небеса энергия убийства. Се Лянь разжал руки, едва успевая увернуться, в душе поразившись Ци
меча и силе жара от этого оружия.

Его каменная статуя и так уже с трудом держалась на равных с противником, а теперь всё стало
ещё хуже – ему вовсе нечем ответить на подобный выпад!

В критический момент у принца невольно мелькнула мысль, не обратиться ли вновь к помощи

Богов Войны для создания меча. Но Цюань Ичжэнь сейчас качался на волнах Чёрных вод вместе с
останками костяных драконов и залечивал раны, Лан Цяньцю приходилось в одиночку заменять
сотню человек и сдерживать всё сильнее беснующихся озлобленных духов в круге, Фэн Синь и Му
Цин исчезли неизвестно куда. С тех самых пор как они оказались на земле, принц не видел их.
Свободным остался только Пэй Мин. Однако он, весь обгоревший, сражался с крысами,
выплёвывая кольца дыма, и готов был умереть, но не проиграть в этом «состязании»
Повелительнице Дождя, так что и на него надеяться не приходилось. Принцу некого позвать на
помощь!

Неожиданно с земли послышалось:

— Подождите, Ваше Высочество! Ваш меч… вот-вот прибудет!

Это кричал советник. Се Лянь, бросившись к краю короны статуи, спросил:

— Что? Где мой меч?

Советник, сложив ладони у рта, прокричал:

— Собиратель цветов под кровавым дождём, откройте Сжатие тысячи ли! На гору Тунлу! Меч
готов!

Хуа Чэн решительно выбросил игральные кости:

— Откройся!

Что-то загрохотало в чернеющих над ними тучах, и Се Лянь, чуть прищурившись, посмотрел
наверх.

Там правда возник настоящий меч!

Божественная статуя совершила прыжок и схватила оружие, Се Лянь сжал пальцы в особой
печати, его каменное изваяние крепко обхватило рукоять меча и нанесло удар по «столице
бессмертных»!

Противник уже поднял свой пламенеющий клинок, чтобы отразить удар, однако, когда два меча
столкнулись, случилось то, чего никто не ожидал… Меч Се Ляня разрубил огненное оружие
великана!

Стоял такой грохот, будто разломилась железная скала, и посреди этого грохота мощь огненного
демонического гиганта явно ослабла.

Он вдруг… развалился на части, которые стремительно полетели к земле.

Сам Се Лянь никак не ожидал, что его меч окажется настолько сокрушительным оружием. Один
удар сразил противника наповал? Глядя на меч в руках каменной статуи, принц совершенно
остолбенел.

Переливающийся и крайне острый клинок. Что же это за меч?

Вспомнив, что советник попросил Хуа Чэна открыть Сжатие тысячи ли до горы Тунлу, принц сразу
понял… Должно быть, этот меч создан из трёх горных чудищ!

Впрочем, принц сейчас не мог тратить время на размышления об этом. Если громадина сверзится
на город, будет совсем не смешно. Се Лянь немедля направил статую вниз, подхватил груду
камней, которая уже почти развалилась в воздухе, сменил направление, отлетев подальше,
осторожно выбрал место и опустил камни на землю.

Затем статуя наконец убрала меч за пояс и сама опустилась рядом, одну руку держа на рукояти
оружия, другую, с принцем и демоном, сложив в форме лодочки, словно неся цветок. Изваяние
застыло и вновь мягко улыбнулось, вернувшись к позе Бога Войны в короне из цветов.

Ни единого булыжника не упало на землю. Жители столицы нисколько не пострадали!

Лишь через какое-то время люди, боги и демоны переглянулись и спросили:

— Всё… кончено?

Се Лянь и Хуа Чэн воссоединились с остальными, спрыгнув с ладони статуи. Ши Цинсюань,

который вместо холодного пота уже покрылся горячим, заткнул за пояс Веер Повелителя Ветров,
пришедший в негодность после одного взмаха, и, прихрамывая, вприпрыжку подбежал к принцу:

— Ваше Высочество! С вами всё хорошо? Вы с ним разобрались?

Несколько небесных чиновников тоже подошли ближе с вопросами:

— А где Вла… Цзюнь У? Ваше Высочество его одолели? Он мёртв?

Советник вмешался:

— Разве это возможно? Его Высочество… не так-то просто одолеть.

Хуа Чэн протянул Се Ляню руку.

— Гэгэ, давай поднимемся и поищем.

Се Лянь кивнул, дал ему свою ладонь, Хуа Чэн легко потянул и поднял Се Ляня на груду руин.
Демоны, уже потерявшие интерес к разгромленной армии крыс, тоже запрыгнули следом,
вознамерившись «обыскать столицу бессмертных», о чём заявили с большим энтузиазмом. Но Хуа
Чэн велел им:

— Держитесь подальше. Посторонним людям и нелюдям лучше не приближаться. – Если они

натолкнутся на Цзюнь У, их ждёт неизбежная гибель. Демоны, послушавшись приказа, спрыгнули
на землю и остались там в настороженном ожидании.

Но в столице бессмертных, обернувшейся развалинами, не осталось и следа Цзюнь У. Се Лянь и

Хуа Чэн обыскали каждый уголок, даже подняли крышу разрушенного дворца Шэньу, однако
никого не обнаружили.

Неожиданно Лан Цяньцю крикнул Пэй Мину:

— Генерал Пэй! У меня появилось неотложное дело, подмените меня.

Пэй Мин пребывал в расстройстве поскольку убил крыс меньше, чем Юйши Хуан, поэтому, когда
его вдруг притащили стоять в кругу, только потёр нос и ничего не возразил. Лан Цяньцю же
запрыгнул на груду руин и наконец, откинув обрушенную крышу, воскликнул:

— Нашёл!

Се Лянь, услышав, поспешил к нему:

— Цяньцю, осторожно!

Принц решил, что Лан Цяньцю обнаружил Цзюнь У, однако тот вытащил из-под обломков что-то
обгоревшее дочерна, напоминающее огромную, свернувшуюся в комок куколку бабочки. Изнутри
доносился тихий кашель.

Сердце Се Ляня сжалось, он второпях вместе с Лан Цяньцю вскрыл этот чёрный «кокон», и из него
выкатился ребёнок, съёжившийся и закрывший руками голову, весь красный с ног до головы от
жара, но целый и невредимый, к тому же мальчик кашлял, значит, дышал.

Следом за ним из кокона почти крадучись выплыл зелёный призрачный огонёк.

Се Лянь прошептал:

— Это же…

В глазах Лан Цяньцю сверкнул огонь ярости, он схватил призрачный огонёк и воскликнул:

— Небеса поистине справедливы, раз не позволили тебе, Ци Жун, умереть окончательно, прежде
чем попасть в мои руки!

Теперь-то Ци Жун, можно считать, обернулся настоящим «лазурным огоньком в ночи».

Получается, когда Цзюнь У наслал на них пламя, Ци Жун закрыл Гуцзы собой, и только благодаря
этому ребёнок не сгорел заживо. Се Лянь невольно подивился такому неожиданному поступку Ци
Жуна: всё-таки, с его-то характером, с него сталось бы выбросить Гуцзы перед собой, чтобы
отразить пламя, на нечто подобное он действительно был способен.

Хуа Чэн, мгновенно разглядев, о чём подумал принц, произнёс:

— Если бы он заслонил себя ребёнком, его самого это бы не спасло, спустя мгновение Ци Жун сам
превратился бы в пепел. Защищаться или защищать – для него разница не так уж велика, итог
один.

Звучит разумно, однако… он всё же выбрал «защитить». Пламя обожгло Ци Жуна настолько
сильно, что от него остался лишь призрачный огонёк, который всё же не рассеялся, но зато
оказался пойман Лан Цяньцю, и от испуга громко заверещал. Только что спасённый Гуцзы сразу
очнулся и схватил Лан Цяньцю за ногу с криком:

— Гэгэ, не убивай моего отца!

Лан Цяньцю в гневе бросил:

— Отцепись! Предупреждаю: умолять меня бесполезно, я не сжалюсь над ним! – Он сжал ладонь
ещё сильнее.

Ци Жун для Лан Цяньцю был врагом, погубившим всю семью, тут Се Лянь не мог вмешаться. И всё
же, боясь, что в ярости тот неосторожно поранит мальчика, принц шагнул к ним, чтобы оттащить
Гуцзы прочь, но мальчишка вдруг сам кинулся к нему:

— Мусорный гэгэ, скорее, спаси моего отца!

— Гуцзы… Это не твой отец, честно. Неужели ты не понял этого по тому, как он к тебе относился?

Гуцзы запротестовал:

— Это мой отец! Раньше он плохо со мной обращался, но потом подобрел, часто давал мне есть
мясо, ещё говорил, что заберёт меня жить в большой и красивый дом… Он очень хорошо
относился ко мне, мусорный гэгэ, спаси его, пожалуйста!

Ци Жун забранился:

— Глупый сынок, не проси его ни о чём! Этот снежный лотос с чёрной сердцевиной не станет
спасать твоего папку! Он только и ждёт, чтобы твой папка помер, ему уж точно плевать, останусь
ли я в живых!

Хуа Чэн, скосив взгляд, вставил реплику:

— Ты что, боишься, что Лан Цяньцю тебя не прикончит, и непременно желаешь пригласить меня
поучаствовать?

Ци Жун всё же очень боялся Хуа Чэна, огонёк даже уменьшился немного. Но раз всё равно
помирать, почему бы не выругаться напоследок?

— Паршивый пёс Хуа Чэн, тебя я уж точно не испугаюсь! Се Лянь, не думай, что я ничего не знаю!
Я превозносил тебя как небесное божество, ну а что же ты? Чем я был для тебя? Ты никогда не
воспринимал меня всерьёз! Ты отвергал меня, считал меня дураком, безумцем, больным,
пренебрегал мной. Ты всегда смотрел на меня свысока! А кто давал тебе такое право? Ты даже
ничтожный народец Юнани истребить не смог, бесполезная дрянь!

— Ты…

Се Лянь успел сказать лишь слово, и хотя Хуа Чэн не пошевелился, принц, будто что-то
почувствовав, поспешил удержать того:

— Не надо, оставь.

Хуа Чэн, однако, не желал тратить силы даже на фальшивую улыбку, лишь хмыкнул:
— Что с того, что он смотрел на тебя свысока? Есть ли хоть что-нибудь в тебе, с головы до пят,
заслуживающее уважения?

Возмущённый Ци Жун, задыхаясь от злости, расплевался:

— Тьфу, тьфу, тьфу! Вы… вы презираете меня, ну и пусть! У меня… у меня… у меня есть сын!

Покуда все замолчали, Ци Жун расхохотался словно сумасшедший:

— Хе-хе! Пусть я его случайно подобрал, всё же это лучше, чем быть таким как ты! Бесполезной
дрянью, страдающей бессилием, на которой прервётся род, и ни детей, ни внуков тебе не видать!
Пусть хоть ещё восемьсот лет пролетит! Хэ-хэ-ха-ха-ха…

Се Лянь и Хуа Чэн безмолвно переглянулись. Хуа Чэн, не собираясь больше тратить на Ци Жуна
слова, только приподнял бровь, глядя на принца, и одними губами произнёс: «Это мы ещё
посмотрим».

Се Лянь, зная, что Хуа Чэн шутит, лишь неловко усмехнулся. Но к всеобщей неожиданности
непрекращающийся смех Ци Жуна звучал всё слабее, и прыгающий вверх-вниз зелёный огонёк в
итоге погас.

Лан Цяньцю застыл, не понимая, случилось ли это само по себе или же от того, что он слишком
сильно сжал призрачный огонёк в руке. Гуцзы тоже замер, подбежал и по одному разогнул
пальцы Лан Цяньцю, ничего не обнаружил и принялся рыться в почерневших обломках на земле.
Измазав руки сажей, мальчик так и не нашёл зелёного огонька, поэтому невольно дёрнул Лан
Цяньцю за одежду:

— Где мой отец?..

Он задал вопрос Лан Цяньцю, но тот, не зная, что ответить, перевёл взгляд на Се Ляня. Принц
также не находил слов, поэтому лишь вздохнул, развернулся и направился прочь. Гуцзы за его
спиной не переставал допытываться:

— Гэгэ, где мой отец? Он ведь ещё жив? Он говорил, что непременно станет… каким-то… великим
князем, самым сильным в трёх мирах, и что никогда не умрёт. Он ведь жив, да?

Надоедливый Ци Жун наконец исчез.

Но Се Лянь не просто не знал, что на это сказать, но даже не мог понять, какие чувства испытывает
по этому поводу.

Честно говоря, если подумать как следует, принц, похоже, действительно ничего не мог возразить
на слова Ци Жуна. С малолетства он, кажется, никогда не относился к своему младшему
двоюродному брату с должным вниманием.

Сперва он жалел Ци Жуна, потом терпел, считал его головной болью, всячески игнорировал,
считая, что здесь сработает «с глаз долой – из сердца вон». Если непременно настаивать, что
принц «отвергал» Ци Жуна, похоже… это действительно так.

И не только это. Когда-то принц ненавидел Ци Жуна, ненавидел до такой степени, что хотел бы
растереть его в порошок и развеять по всей стране. Но спустя столько времени, пережив столько
всего и теперь оглядываясь назад, принц, кроме раздражения, ощущал лишь усталость. Можно
даже сказать, что к прежней неприязни добавилось чуточку безразличия.

Ни радости, ни печали.
Поиски Цзюнь У не увенчались успехом. Они спустились с развалин и Ши Цинсюань, который
долго ждал их внизу, спросил:

— Ваше Высочество, ну как?

— Мы его не нашли, — покачал головой принц.

— Как же так?!

Остальные небесные чиновники пустились в обсуждение:

— Что если он правда мёртв? Например, обернулся прахом и рассеялся по ветру…

— А если он где-то прячется? Это ведь настоящий ужас!

— И где же он мог спрятаться? При стольких-то свидетелях?

Оглядевшись, Ши Цинсюань добавил:

— Ваше Высочество, есть один вопрос, который я хотел вам задать ещё в самом начале. А где
Наньян и Сюаньчжэнь?

И в самом деле, они уже очень давно не видели ни Фэн Синя, ни Му Цина. Небесные чиновники
вновь зашумели:

— Неужели оба генерала, так же, как Генерал Пэй, остались в столице бессмертных, так и не
выбравшись из своих дворцов?

— Быть не может… Я ведь ещё наверху видел Генерала Наньяна, он покинул свой дворец! К тому
же он тогда, кажется, кого-то искал…

Заметка от автора:

Разумеется, ваш старина Бай не мог так просто взять и умереть

_(:з」∠)_

Что касается долга Черновода, это очень давний долг. 40% он истратил на подарки небесным
чиновникам и установление связей (взятки!), 30% на обустройство своих владений и выращивание
питомцев, и только оставшиеся 30% проел.

Единица на резных костях – тревожный знак. Часть первая

v 5 - 229
Се Лянь прошептал, обращаясь к Хуа Чэну:

— Не знаю, что с Му Цином, а Фэн Синь искал Цзянь Лань и духа нерождённого. Что если…

Что если они не отправились со всеми небожителями, а остались в столице бессмертных, и

теперь, после всей погони на небе и на земле, утонули или сгорели заживо?

Или же, что ещё хуже, оба сейчас находятся в руках Цзюнь У!

К принцу подошёл советник со словами:

— Ваше Высочество, не ищите его. Если он здесь, ему нет нужды прятаться. Нас много, однако не
наберётся и десятка тех, кого он считал бы достойным противником. Если же его здесь нет,
существует только одно место, куда он мог отправиться. К тому же, он надеется, что вы
отправитесь за ним.

Се Лянь сразу понял, о чём говорит советник:

— Гора Тунлу?

Советник, кивнув, добавил:

— Боюсь, он напрямую воспользовался Сжатием тысячи ли. Помимо столицы бессмертных, гора
Тунлу – его истинные владения, где он черпает силу.

Ши Цинсюань удивился:

— А? Вы намерены отправиться на гору Тунлу? В столь жуткое место???

— Нам уже приходилось там бывать, — ответил Се Лянь. – Не такое уж оно и жуткое. Возможно,
Фэн Синь и Му Цин тоже там.

Советник возразил:

— Не стоит подходить к делу столь легкомысленно. Когда окажетесь на горе Тунлу вновь, вас
точно будет ожидать совсем не то, что в прошлый ваш визит на гору. – Помолчав, он добавил: — Я
пойду с вами. И лучше всего найти ещё несколько надёжных Богов Войны для подддержки.
Только не раненных, раненные станут обузой.

Над этой задачей принцу пришлось поломать голову.

— Найти надёжных Богов Войны? – Если раньше таковые имелись, теперь почти никого не
осталось. Кто пал, кто подгорел, кто пропал без вести, кому-то к ноге прицепился ревущий
навзрыд ребёнок.

Хуа Чэн вмешался:

— Не нужно искать никаких помощников, все они бесполезны. Достаточно меня одного, я
отправлюсь с гэгэ.

— Этого наверняка недостаточно, — вновь возразил советник.

Издалека послышался протестующий голос Пэй Мина:

— Собиратель цветов под кровавым дождём, я бы попросил не говорить «все они бесполезны»
столь уверенным тоном!

Ши Цинсюань рассмеялся:

— Генерал Пэй, вас так сильно обожгло, что вы даже в ловле крыс не можете сравниться с Её
Превосходительством Повелительницей Дождя, какие тут могут быть возражения?

Он так давно не виделся с Пэй Мином, а увидевшись после долгой разлуки, стал над ним
подшучивать в собственное удовольствие, как и прежде. Пэй Мин же, которого задели за больное
место, не смог ничего возразить и насупился ещё сильнее. Неожиданно раздался оклик:

— Подождите, ещё есть я, я пойду с вами.

Повернувшись на голос, все увидели, что с ними говорит Му Цин. В какой-то момент он вдруг
оказался позади всех. Се Лянь тут же выдохнул с облегчением:

— Му Цин? Когда ты пришёл? И куда только что уходил? Я уж было решил, что ты пропал без
вести.
— Я всё время был здесь!

Хуа Чэн, скрестив руки на груди, покосился на него:

— Всё время был здесь, но молчал и бездействовал?

Му Цин спокойно ответил:

— Сказал же, я всё время был здесь. Просто ничего не говорил, и вы меня не видели.

Но ведь только что они несколько раз нуждались в людях, однако Му Цина так и не обнаружили,
да и когда звали его, он не появлялся. Собственно, поэтому все и решили, что Генерал
Сюаньчжэнь исчез. Се Лянь даже понадеялся, что Фэн Синь тоже где-то рядом, просто они его не
заметили, однако, оглядевшись, обнаружил, что Фэн Синя в самом деле здесь нет. Пришлось
согласиться:

— Ладно. Ты намерен отправиться с нами в качестве подмоги? Прекрасно, всё-таки хоть кто-то
нашёлся.

Поэтому Му Цин присоединился к ним. При этом лица советника и Хуа Чэна сделались мрачными,
будто вылепленными по одному эскизу. Они оба с давних пор относились к Му Цину без явной
симпатии, о Хуа Чэне и говорить нечего, а советник с самого начала не хотел принимать Му Цина в
ученики. И теперь по его виду можно было догадаться, о чём он думает: чем брать такого
помощника как Му Цин, лучше обойтись без помощника вовсе. Сам Му Цин, впрочем, прекрасно
осведомлённый о таком отношении к собственной персоне, всё же приблизился и поклонился
советнику, тихо назвав его:

— Наставник.

Советник кивнул, не сказав ни слова. Всё-таки Му Цин не совершил ничего по-настоящему

дурного, и раз уж вызвался на подмогу, нет причин ему отказывать. Затем Мэй Няньцин обратился
к Ши Цинсюаню:

— Статуя Его Высочества останется здесь для поддержки. Для полного упокоения духов
понадобится ещё несколько дней. Теперь вас тут целая орава, как следует присмотри за всеми.

Ши Цинсюань покивал:

— О чём речь! Только, постойте, уважаемый учитель, я вас несколько раз спрашивал, не могли бы
вы всё-таки мне ответить? Что вы за выдающийся мастер, в конце-то концов?

Но ответа ему так и не последовало. Трое направились вместе с Хуа Чэном к большому зданию
неподалёку, тот небрежно выбросил игральную кость и уже вознамерился открыть дверь, как
вдруг, взглянув на выпавшую цифру, едва заметно переменился в лице.

Се Лянь сразу заметил это.

— В чём дело, Сань Лан? Нельзя использовать Сжатие тысячи ли?

Хуа Чэн принял прежний вид и улыбнулся:

— Нет, просто мне крайне редко выпадает такой результат.

Он показал раскрытую ладонь принцу, и тот, переместив взгляд, тоже застыл.

На бледной ладони Хуа Чэна лежала одинокая игральная кость, на которой выпала единица.

Обыкновенно Хуа Чэн, стоило ему взяться за кости, всегда выбрасывал шесть красных точек,
единица же… поистине являлась крайней редкостью. Сердце Се Ляня едва ощутимо дрогнуло.
— И что означает эта цифра? – спросил принц. – Простая неосторожность?

— Судя по предыдущему опыту, должно быть, впереди меня поджидает нечто весьма и весьма
опасное.

—…

Сердце Се Ляня ёкнуло. Советник, стоявший позади, вмешался:

— Ох, сколько раз я говорил вам, молодые люди, азартные игры до добра не доводят, нужно
бросать это дело как можно раньше! Ваше Высочество, поглядите, что за дурную привычку он
приобрёл!

Несмотря на недоброе предзнаменование, лицо Хуа Чэна осталось спокойным, он убрал кости и с
улыбкой произнёс:

— Это просто цифра, посмотри и забудь, на самом деле не важно, что выпало. Опасность впереди
или нет, решать только мне. – Он открыл дверь. – Идём, гэгэ.

Хуа Чэн уже почти переступил порог, но Се Лянь невольно схватил его за руку. У него с губ почти
сорвалось «не ходи», но тут и думать было нечего – принц знал, что уговорить Хуа Чэна
невозможно. В результате он тихо ответил:

— Идём. Только никуда от меня не отдаляйся. Если что-то случится, я смогу тебя защитить.

При этих его словах Хуа Чэн удивлённо застыл.

Лишь спустя некоторое время приподнял уголки губ и усмехнулся:

— Хорошо. Не забывай меня защищать, гэгэ.

Во взгляде Му Цина, наблюдавшего за этим со стороны, отразился не то трепет ужаса, не то озноб

отвращения. Но когда Хуа Чэн открыл дверь, налетевшая из-за неё волна жара стёрла это
странное выражение с лица Му Цина.

Гора Тунлу изменилась до неузнаваемости. Здесь совсем недавно произошло извержение

вулкана, и пепел, тяжёлой завесой летающий в воздухе, до сих пор не развеялся. Место, покрытое
лесами, горами и скалами, полыхало огнём, пламя пожирало всё живое, словно в плавильной
печи преисподней.

Они оказались на скале, возвышающейся над полыхающим холмом, и тут же едва не задохнулись
от пепла.

— Он правда здесь? – спросил Се Лянь.

— Должно быть, где-то неподалёку от Медной печи, — предположил Му Цин.

— Вулкан извергся, боюсь, там невозможно находиться.

Советник произнёс:

— Я догадываюсь, где он. Если то место ещё не разрушено. Идите за мной, узнаете всё, когда
окажемся на месте.

Следом за советником они спустились с холма, при этом Хуа Чэн всё время шёл впереди принца,
убирал с дороги камни и ветки, мешающие пройти, первым ровнял путь, затем протягивал руку
принцу, чтобы поддержать его. В противном случае Се Лянь уже давно оказался бы у подножия
холма… просто поскользнулся бы на самом верху и кубарем скатился вниз.
К их неожиданности, вместо принца оступился кое-кто другой… Следовавший позади всех Му Цин
чуть покачнулся, неосторожно ступив. Се Лянь, который находился к нему ближе всех, быстро
схватил того за руку:

— Осторожно!

Тот едва заметно вздрогнул, словно осознал, что произошло, и ответил:

— Знаю.

Се Лянь отпустил его, посетовав в душе на негативную реакцию Му Цина, затем отвернулся и
вдруг вспомнил кое о чём. Пройдя быстрее вперёд, он оказался возле Хуа Чэна и прошептал:

— Кстати, Сань Лан, тогда, на вершине снежной горы, где Фэн Синь и Му Цин затеяли драку, что за
разговор между ними произошёл? Почему ты, услышав его, внезапно рассердился?

Выражение лица Хуа Чэна при упоминании об этом тронул холод, который, впрочем, сразу исчез,
и он ответил:

— О, ты об этом… Те двое не выбирают выражений, поэтому сказали нечто неуважительное по

отношению к гэгэ, вот и всё.

— А? – удивился Се Лянь. – И что же они сказали?

— Тебе не стоит это слушать, не хочу оскорблять твой слух. Мы спустились.

Они вчетвером добрались до подножия холма, но прошли ещё немного, и путь им преградила
река. Только в ней текла не прозрачная вода, а огненно-красная жидкость, бурлящая пузырями…
Кипящая лава!

От такого жара обычный человек сгорел бы, едва приблизившись, не понадобилось бы падать в
лаву. К счастью, они не являлись простыми смертными, и потому до сих пор не расплавились,
растекшись лужей вместе с костями. Советник, то и дело вытирая пот со лба, заключил:

— Должно быть, нам на ту сторону. Раньше здесь располагался ров, защищающий город. Теперь
он обернулся препятствием, через которое не перебраться.

Се Лянь произнёс:

— Боюсь, нам понадобится что-то для переправы через реку.

Единица на резных костях – тревожный знак. Часть вторая

v 5 - 230
Будь у них сейчас огромная каменная статуя Се Ляня, они бы перемахнули ров в несколько шагов.
Но изваяние осталось подавлять озлобленных духов в императорской столице, а три горных
чудища обернулись мечом, и лучше им всё-таки оставаться там.

— Сань Лан, твои бабочки смогут перенести нас на ту сторону?

— Лава слишком горячая, боюсь, они долетят до середины и сгорят.

Не слишком приятная картина – на полпути упасть с высоты прямо в поток лавы.

Однако Хуа Чэн добавил:

— Впрочем, есть уже проторенный путь.

Остальные проследили за направлением его взгляда, и Се Лянь вскоре произнёс:

— Откуда среди лавы человек?

Совершенно точно, он не мог ошибиться. Только что принц заметил среди лавы мертвенно-
бледную руку, протянутую в небо. Приглядевшись, Му Цин подтвердил:

— И в самом деле! Да ещё и не один?

По меньшей мере несколько сотен. На поверхности лавовой реки виднелось немало тел и голов,
некоторые кружились в завихряющихся потоках лавы, некоторые даже плыли против течения. Их
тела отличались странным белым цветом, лица казались размытыми пятнами. Это были не живые
люди.

Се Лянь догадался:

— Пустые сосуды из столицы Уюна… принесло сюда потоками лавы.

При должном мастерстве нетрудно будет перебраться через реку, перепрыгивая по пустым
сосудам как по камням. Правда, духи погибших и без того ужасно мучаются в кипящей лаве, а
если по ним ещё и кто-то потопчется… участь незавидная. Впрочем, сейчас не было иного выхода.

Му Цин вызвался идти первым, выбрал нужное направление, несколько прыжков – и он уже
пересёк ров и стоит на том берегу, оглядываясь на них. Се Лянь обратился к советнику:

— Давайте я сначала перенесу вас.

Всё-таки советник не являлся ни Богом Войны, ни даже простым мастером боевых искусств,
поэтому его придётся нести. Наставник кивнул и направился к принцу, но Хуа Чэн остановил:

— Гэгэ, позволь мне.

Се Лянь, разумеется, согласился:

— Хорошо.

Хуа Чэн, приблизившись к советнику, взял того под руку, словно человека преклонных лет, и
произнёс:

— Прошу, почтеннейший, следуйте со мной. Не забывайте смотреть под ноги.

Обернувшись и увидев рядом не Се Ляня, советник нахмурился:

— А? Почему именно ты?

Се Лянь, не зная, как быть, тихо кашлянул и пояснил:

— Сань Лан искренне попросил перенести вас через ров, и я позволил ему взять на себя этот труд.

— Что за беспричинная любезность?

Хуа Чэн же, улыбаясь во весь рот, ответил:

— Я или гэгэ, разницы ведь нет никакой. К тому же, я вас очень уважаю, и разумеется, не против
оказать вам услугу, ведь мне это совсем не трудно.

Советник, помолчав, сказал:

— Если в самом деле меня уважаешь, убери эту улыбку с лица. Уж чересчур фальшивая.
Хуа Чэн сразу перестал улыбаться, только согласно хмыкнул. Затем без лишних слов подхватил
советника, шух-шух-шух, и переместился на противоположный берег.

Он передвигался поразительно быстро, так что советник ещё ничего не успел понять, как оказался
возле Му Цина, и потому потрясённо застыл. Ну а пустые сосуды, которых касался сапог Хуа Чэна,
даже не заметили, что на них наступили, – посмотрели вверх, но, ничего не увидев, лишь
озадаченно почесали затылки и продолжили плыть в потоке лавы. Наконец придя в себя,
советник, бросив взгляд на Хуа Чэна, дал такую оценку:

— Недурно.

Се Лянь же подумал: «Вы слишком строги, разве можно подобное мастерство оценить лишь
словом «недурно»?» Принц покачал головой и выкрикнул:

— Я тоже направляюсь к вам!

Хуа Чэн развернулся.

— Гэгэ, оставайся на месте, я вернусь за тобой.

Но действия Се Ляня оказались быстрее слов. Принц уже находился в полёте, и вот, наступив на
живот одному пустому сосуду, плывущему кверху лицом, успел почувствовать, как твёрдое тело
под ним слегка просело, но тут же вновь взмыл в воздух, коснувшись носком сапога макушки
следующего пустого сосуда.

Так, наступив пять-шесть раз, принц оказался на середине пылающего рва. Но к его
неожиданности, когда Се Лянь вновь собрался взлететь, его потянуло вниз, и он едва не потерял
равновесие!

Благодаря молниеносной реакции Се Ляню удалось устоять, а посмотрев вниз, он увидел у себя
под ногами пустой сосуд, который схватил принца за сапог!

В мыслях Се Ляня пронеслось: «Вот беда, снова она!»

Снова его дрянная удача. Остальные пересекли ров без каких-либо происшествий, и только принц,
как назло, столкнулся с вредным пустым сосудом, который вцепился ему в лодыжку, не давая
взлететь!

Пустые сосуды всплывали на поверхность лавовой реки потому, что были полыми внутри, но при
этом не выдерживали слишком большого веса. От исходящего снизу жара Се Лянь весь покрылся
потом, а угол его рукава даже загорелся.

Если так пойдёт дальше, он либо вместе со своим «островком» погрузится в лаву, либо пламя
охватит его целиком!

В момент смертельной опасности Се Лянь проявил находчивость: Жое, вылетев с его руки,
притянула ближе другой пустой сосуд, плывущий в трёх чжанах от принца. Поставив ногу на спину
этого сосуда, Се Лянь перенёс на него половину своего веса, таким образом увеличив плавучесть
обоих сосудов и гарантировав, что они потонут не сразу. Поскольку положение сложилось
критическое, Се Ляню всё же пришлось вынуть Фансинь и отрубить схватившую его за сапог руку.
Только принц наконец собрался взлететь, как рядом с ним оказался красный силуэт.

— Сань Лан? Всё уже в порядке, тебе не следовало приходить на помощь.

Хуа Чэн ещё издалека нанёс удар, которым вдребезги разбил пустой сосуд, схвативший Се Ляня, и
теперь ответил:
— Доберёмся до берега, об остальном потом.

Они вместе оказались на берегу, и Се Лянь, хлопками потушив загоревшийся рукав, произнёс:

— Прости, что заставил тебя волноваться.

— Это моя вина. Прежде чем перебраться на этот берег, я должен был сказать тебе, чтобы ты
меня подождал. Я бы вернулся за тобой.

— Ладно, ладно, хватит! – вмешался советник. – Его Высочество не настолько хрупкий, справился
бы и без тебя, зачем за ним возвращаться? Идёмте! Сюда.

Перебравшись через ров, они прошли ещё немного и добрались до императорского дворца Уюна.

Половина здания оказалась погребена под землёй, поэтому им пришлось идти по склону,
ведущему глубоко вниз.

Стоило покинуть поверхность земли, и горячий воздух вокруг постепенно остыл. Подземный
дворец пустовал, и даже самый тихий звук отзывался в нём гулким эхом.

Они зажгли пламя-на-ладони, чтобы осветить окружение. Дворец долгое время оставался
запечатанным, но по-прежнему мог назваться роскошным. В свете пламени заблестело
множество золотых узоров, стали видны расписные колонны и резные балки. Вот только здесь не
было ни души, в воздухе чувствовалось дыхание смерти, словно в огромном древнем склепе.

— Его Высочество вырос в этом дворце, — поведал советник.

— Он в самом деле направился сюда? – спросил Му Цин.

— А ты как думаешь? Здесь его магические силы достигают пика. Всем сохранять бдительность.

Неожиданно Се Лянь кое-что заметил.

Серебристый глаз на рукояти Эмина, что висел на поясе Хуа Чэна, принялся бешено вращаться,
необычно взволнованный.

Хуа Чэн, однако, остался холодно сосредоточенным, не обращая на саблю никакого внимания. Се
Лянь не удержался и погладил Эмина, и тот наконец немного успокоился. Хуа Чэн же, опустив
взгляд и увидев руку принца на рукояти сабли, мягко улыбнулся и словно собирался что-то
сказать, но тут из тёмного угла дворца вдруг послышалось хихиканье.

Голос принадлежал мужчине средних лет, в нём звучали хитрость и коварство, будто он не
замышлял ничего хорошего. У Се Ляня вмиг по спине пробежали мурашки. Кроме того, ему уже
приходилось слышать этот смех.

Так смеялся дух нерождённого!

Му Цин выкрикнул:

— Вон там!

С его ладони сорвался сгусток пламени, озаривший пространство над ними, где высоко под
крышей дворца словно геккон прилипла к стене бледная тварь – это и был дух нерождённого!

Длинным алым языком тварь облизывала собственную спину, будто сама себя щекотала. Увидев
летящий в него сгусток пламени, дух хихикнул и выплюнул в Му Цина что-то бесформенное,
похожее на переваренную пищу. Му Цин с отвращением увернулся, а советник, посмотрев на
выплюнутое месиво, затем на существо над ними, с трудом принимая реальность, спросил:
— Это действительно сын того негодника, Фэн Синя???

Се Лянь второпях позвал:

— Постой! Цоцо! Тебя ведь зовут Цоцо?

Услышав своё имя, дух застыл и оглянулся на принца.

— Цоцо, — продолжил Се Лянь, — мы пришли найти… найти… твоего отца. Ты знаешь, где он?

Только услышав «твоего отца», дух мрачно усмехнулся и, пользуясь всеми четырьмя
конечностями, куда-то уполз. Се Лянь выкрикнул:

— Цоцо? Скорее, за ним!

Остальные зажгли пламя-на-ладони ярче, чтобы найти беглеца. Му Цин вдруг воскликнул:

— Сюда!

— Куда? – переспросил Се Лянь.

— Я видел, как он побежал туда.

Му Цин указал на длинный, узкий и тёмный коридор, ведущий куда-то в сторону. Даже не зная,
куда он ведёт, нетрудно догадаться, что на другом конце нет ничего хорошего.

Хуа Чэн вдруг спросил:

— Ты правда видел, как он туда побежал?

Му Цин, должно быть, почувствовал, что его заподозрили во лжи, поэтому несколько
раздражённо ответил:

— Какой мне смысл вас обманывать?

Хуа Чэн лишь хохотнул в ответ, без тени эмоций, но всё же не слишком дружелюбно.

— Нашли время ссориться, — вмешался советник. – Не стоит проходить мимо подозрительных

мест, не помешает осмотреться.

Коридор оказался довольно узким. Когда-то, вероятно, он был намного шире, но потом, словно от
давления с двух сторон, превратился в проход, по которому можно идти только поодиночке. Му
Цин, будто охваченный негодованием из-за прозвучавшего в голосе Хуа Чэна подозрения, пошёл
первым. Хуа Чэн, разумеется, вознамерился войти следующим, но принц заметил, что глаз Эмина
на его поясе вновь бешено вращается, и в его душе что-то дрогнуло – Се Лянь потянул Хуа Чэна к
себе за спину.

— В чём дело? – удивился тот.

Се Лянь, тихо кашлянув, объяснил:

— Я же сказал, что буду тебя защищать… Иди за мной.

Хуа Чэн едва заметно улыбнулся.

Они вчетвером двинулись вперёд по длинному коридору. И чем дальше шли, тем неуютнее
чувствовал себя Се Лянь.

Принц всегда обладал крайне чувствительной интуицией по отношению к опасности. И то, отчего
ему становилось неуютно, ожидало прямо впереди.
— Советник, — позвал Се Лянь, — вы помните, куда вёл этот коридор? Почему, чем дальше мы
идём, тем сильнее я ощущаю очень тяжёлую…

Ци убийства.

К тому же не живую, а практически ледяную. И с приближением к её источнику нервы принца

натягивались всё туже.

Вот только советник так и не ответил ему. Сердце Се Ляня громко стукнуло, он позвал вновь,
повысив голос:

— Советник?

Ответа по-прежнему не последовало. Се Лянь рывком развернулся и понял, что в какой-то момент
коридор за его спиной опустел!

А раньше принц не заметил этого потому, что огни, которые зажгли Хуа Чэн и советник, так и
остались висеть в воздухе, тихо следуя за ним и освещая путь уже исчезнувшим хозяевам.

Му Цин обернулся следом и поразился:

— А где Собиратель цветов под кровавым дождём?!

Се Лянь, не говоря ни слова, повернул назад. Му Цин схватил его за руку:

— Ты куда? Мы скоро будем на месте! Ты что, правда считаешь, что они просто вернулись?

Помолчав, Се Лянь ответил:

— Нет.

Хуа Чэн ни за что на свете не ушёл бы, не предупредив принца, и потому случившееся пугало ещё
сильнее!

Се Лянь вдруг вспомнил об одной вещице, которую на его теле оставил Хуа Чэн, и второпях
поднёс ладонь к лицу. Увидев на третьем пальце красную нить, по-прежнему яркую и отчётливую,
Се Лянь наконец вздохнул спокойно – это означало, что с Хуа Чэном всё в порядке. Но стоило
принцу подумать о той единице, которую выбросил Хуа Чэн перед приходом сюда, и его брови
вновь напряглись сильнее.

Му Цин же сказал ему:

— Почти уверен, что если ты сейчас повернёшь назад, не найдёшь их. Лучше пойдём дальше,
посмотрим, что там такое. Ведь если вернёмся и никого не обнаружим, придётся опять идти сюда,
к чему тратить время зря?

Се Лянь только хотел ответить, но неожиданно задержал дыхание, затем прошептал:

— Тсс. Слушай. Что за звуки?

Му Цин тоже сосредоточенно прислушался.

Это было тихое дыхание мужчины.

И оно раздавалось впереди!

Настороженные до предела, незаметно сжимая рукоять каждый своего оружия, они вдвоём
направились на звук.
А когда вышли наконец из коридора, оказались в другом зале. Му Цин осторожно принялся
обыскивать зал, а Се Лянь, щёлкнув пальцами, запустил вперёд небольшой огонёк, который
немедля осветил лежащую на полу фигуру.

Принц узнал этого человека со спины и подбежал к нему:

— Фэн Синь?!

Перевернув человека, Се Лянь действительно увидел Фэн Синя, обожжённого и израненного.

Впрочем, жизнь того явно находилась вне опасности. Принцу несколькими хлопками едва удалось
привести Фэн Синя в чувство. Очнувшись, тот сперва выругался, затем, разглядев перед собой Се
Ляня, осёкся и воскликнул:

— Ваше Высочество??? Что ты здесь делаешь?

Се Лянь выдохнул и сказал:

— Может, сначала ты поведаешь мне, «здесь» – это где?

Фэн Синь сел, огляделся по сторонам и задал тот же вопрос:

— Где это мы?

Как и думал принц, Фэн Синь тоже не знает ответа, спрашивать его бесполезно. Покачав головой,
Се Лянь протянул ему руку:

— Поднимайся. Тебя мы нашли, теперь нужно искать Сань Лана.

— Ты про Собирателя цветов под кровавым дождём? – удивился Фэн Синь. – Что с ним? Он не с
тобой?

— Дело обстоит так. Мы вместе…

Однако Фэн Синь, внезапно вскинув ладонь, перебил его:

— Постой! Кто это за твоей спиной?!

Се Лянь обернулся, увидев неподвижную фигуру в темноте, и ответил:

— Это же Му Цин! А что?

Зрачки Фэн Синя мгновенно сузились, он выкрикнул:

— Скорее хватай его!

Заметка от автора:

В тайне потирает руками за Хуа-Хуа, который пытается любезностью произвести хорошее

впечатление на наставника.

Единица на резных костях – тревожный знак. Часть третья

v 5 - 231
Фигура из темноты сделала шаг вперёд, наконец показавшись в свете огня. Лицо Му Цина
мрачнело, он не произносил ни слова, а Фэн Синь, схватив Се Ляня, добавил:
— Пока я в столице бессмертных занимался себе поисками, кто-то нанёс мне удар, подкравшись
со спины, иначе как, по-твоему, я мог потерять сознание?

Мысли в голове Се Ляня замелькали вереницей, он поморгал и уточнил:

— Это он тебя ударил?

Фэн Синь уверенно ответил:

— Ошибки быть не может, это точно он!

— А после того, как он на тебя напал, ты сразу потерял сознание?

— Примерно так и было! В любом случае, Ваше Высочество, берегись, и либо не приближайся к
нему, либо хватай его, не дай уйти!

Му Цин не выдержал:

— Да чтоб тебя…

Се Лянь торопливо перебил:

— Постой! Фэн Синь, в том-то и проблема. Раз он напал на тебя со спины, а потом ты сразу
потерял сознание… Откуда ты мог узнать, что нападавшим был именно Му Цин?

Фэн Синь застыл, явно не ожидавший такого вопроса. Му Цин же сразу схватился за возможность
вставить слово и хмыкнул:

— В тот момент, когда столицу бессмертных охватил пожар, началась такая паника, что кто угодно
по неосторожности мог толкнуть тебя в спину, ничего удивительного. Но тебе обязательно нужно
свалить всё на меня. Ты что, не можешь признать, что ошибся?

Фэн Синь же, не отпуская принца, поднялся и мрачно произнёс:

— Нет, это точно был ты!

— С чего ты так уверен?

Фэн Синь отчеканил:

— В том и дело, что когда столица бессмертных загорелась, повсюду полыхало пламя, и на земле
отразилась тень того, кто на меня напал. Я не успел обернуться, но видел силуэт и приём
нападавшего. Тень принадлежала именно тебе!

Принц задумчиво слушал их словесную перепалку. Му Цин не собирался сдаваться:

— В любом случае, ты всё же не видел своими глазами. Тень может искажаться, что вполне
нормально, и ты по одной только тени определил, что это был я? Что ты там мог различить, теряя
сознание?

— Тебе самому прекрасно известно, мог ли я определить по одной лишь тени. И Его Высочеству
тоже.

Се Лянь действительно прекрасно был об этом осведомлён. Что ни говори, а они втроём выросли
и совершенствовались в заклинательстве бок о бок и как никто другой знали силуэты и приёмы
друг друга. Даже не видя лица, они могли узнать друг друга почти безошибочно!

Фэн Синь продолжил:

— Ваше Высочество, вы ведь пришли сюда вместе? Не совершал ли он чего-то подозрительного
по пути?

— Ну…

По правде говоря, Му Цин действительно всю дорогу вёл себя подозрительно, явно охваченный
беспокойством. Но в подобных обстоятельствах Се Лянь не мог сказать этого при Му Цине.

Фэн Синь воскликнул:

— Нет! Если подумать как следует, подозрителен сам факт его присутствия здесь. Как он, с его-то
характером, мог вызваться вместе с вами пойти спасать кого-то, рискуя жизнью? Это
действительно Му Цин?

Лицо Му Цина сделалось ещё мрачнее.

— Нельзя делать столь категоричные заявления. Завести ребёнка – вот что не похоже на тебя, но
ведь ребёнок всё же появился!

—…

Се Лянь, чувствуя, что разговор повернул в неверном направлении, поспешно вмешался:

— Ну всё, довольно ссориться! Если продолжите, я заставлю вас играть в слова, чтобы
успокоились!

Му Цин не унимался:

— И вообще, если это я напал на тебя, к чему мне было тратить столько сил, чтобы отправиться с
ними на твои поиски?

Фэн Синь парировал:

— Потому что ты не предполагал, что я всё равно тебя узнаю, несмотря на удар со спины! Кроме
того, неизвестно ещё, что это за проклятое место. Ты мог заманить сюда Его Высочество и
остальных вовсе не ради моего спасения. Ведь по пути Собиратель цветов под кровавым дождём
куда-то пропал, я прав?

— Хочешь сказать, что я – самозванец, который намеренно заманил Его Высочество и остальных в
опаснейшую ловушку? Мои извинения, но Его Высочество и Собиратель цветов под кровавым
дождём всё это время шли со мной рядом, и будь я самозванцем, они не могли этого не заметить.

— Это действительно так… — вставил Се Лянь.

Однако… речь шла о Му Цине по пути сюда. Но когда они попали в подземный дворец, кто знает,
вдруг Му Цина подменили, пока все отвлеклись? Тут уж нельзя сказать наверняка.

Изучая Фэн Синя взглядом, Му Цин произнёс:

— Ваше Высочество, мне думается, что лучше тебе всё-таки держаться от него подальше. Ведь
когда мы здесь оказались, он уже лежал тут, Собиратель цветов под кровавым дождём исчез, а
этот тип вдруг вскочил и принялся разжигать ссору. Он явно больше похож на самозванца!

Безликий Бай однажды уже принимал облик двоих помощников принца, повторить этот трюк ему
не составило бы труда. Се Лянь, потирая точку между бровей, предложил:

— Давайте поступим так. Вы скажете мне одну вещь, которую можем знать только мы втроём,
чтобы проверить, кто настоящий.
— Что именно? – спросил Му Цин.

Подумав, принц выбрал один вариант:

— Что вы прокричали друг другу на вершине снежной горы?

После этих слов принца лица Фэн Синя и Му Цина словно окаменели. Се Лянь, спрятав руки в
рукава, добавил:

— Если ваши версии не совпадут, это будет означать, что один из вас – не настоящий. Для начала
определимся, кто есть кто, после обсудим остальное.

Двое переглянулись, но оба промолчали, отчего принц, которому сперва было не так уж
интересно, что же они такого сказали за его спиной, теперь испытал невольное любопытство.
Спустя некоторое время Фэн Синь, так и не ответив на вопрос Се Ляня, произнёс:

— Вы упускаете одну важную деталь. Я вовсе не подозреваю, что он – самозванец.

Му Цин сощурился:

— И что ты хочешь этим сказать?

Фэн Синь сказал прямо:

— Я с самого начала понял, что он настоящий. Просто он всегда относился к нам недружелюбно,
поэтому ничего удивительного в таком поступке нет.

Ладони Му Цина до хруста сжались в кулаки, он замахнулся и нанёс удар!

Фэн Синь, будучи раненым, с трудом успел увернуться. Они принялись драться, и хотя Се Лянь
предполагал, что подобное может случится, всё же у него разболелась голова от переживаний.

— Успокойтесь… Может, всё-таки в слова сыграем?

Стоило им развязать бой, и Се Лянь ощутил, как Ци убийства вокруг сделалась ещё тяжелее.
Несколько сгустков пламени, полетевших в разные стороны, озарили зал, и принц наконец
разглядел, что повсюду вокруг, на стенах и на подставках, громоздятся ряды всевозможного
оружия, от которого исходит холодная аура.

Так значит, они в оружейной. Поэтому со всех сторон веяло ледяной Ци убийства!

Когда-то у Се Ляня тоже имелся такой склад, и он очень любил свою коллекцию, проводя среди
оружия много времени. Но это место вызывало исключительно неприятные ощущения, здесь не
хотелось задерживаться надолго. Вот только принц не мог сразу определить, кому из этих двоих
стоит поверить, кому следует помочь… По правде говоря, оба вели себя крайне подозрительно!

В конце концов Се Лянь выкрикнул:

— Жое!

Для начала стоит связать обоих, а потом разбираться!

Жое, которая долго ждала момента, чтобы показать себя во всей красе, наконец получила такой
шанс. Но стоило белой ленте вылететь вперёд, и Се Лянь ощутил холодную волну,
распространившуюся из-за спины.

Принц немедля схватил ленту и хлестнул назад, сменив направление атаки. Жое за что-то
ухватилась, но Се Лянь, резко дёрнув ленту на себя, не сдвинул это «что-то» с места.
Се Лянь помрачнел, а в следующий миг его, напротив, потянуло за другой конец Жое, и он
натолкнулся спиной на что-то крепкое, как будто кто-то заключил его в объятия, да ещё нечто
ледяное коснулось поясницы.

Се Лянь:

— ???

Принц хоть и был на вид не слишком крепкого сложения, всё же силой отличался поразительной.
Как противник столь лёгко смог притянуть его к себе, не будучи какой-нибудь громадиной?

Се Лянь приготовился дать отпор, однако чья-то рука обняла его за талию, а над головой раздался
голос:

— Гэгэ, это я.

— Сань Лан?

И в самом деле, опустив взгляд, принц увидел на руке, обнявшей его, серебряные наручи с
резными кленовыми листьями, бабочками и хищными зверями; затем обернулся и обнаружил,
что его поймал высокий и стройный мужчина в красных одеждах, спокойный и невозмутимый, с
изогнутой серебристой саблей на поясе. Именно рукоять этой сабли, должно быть, только что
коснулась поясницы принца.

Хуа Чэн!

Се Лянь сразу понял, что произошло. Выходит, Жое сама только что потянула принца к Хуа Чэну,
поэтому, против силы обоих, принц ничего не смог поделать – оказался вмиг притянут!

Приняв устойчивое положение, он, потрясённый до потери дара речи, взял в руки Жое со
словами:

— Живёшь за счёт одного, а служишь другому…

Но Жое теперь не шевелилась – решила притвориться мёртвой. Се Лянь, не желая с ней говорить,
отбросил ленту и обратился к Хуа Чэну:

— Сань Лан, что случилось? Ты ведь всё время шёл за мной? А где наставник?

— Это место полно опасностей, мы дошли до половины, и путь оказался закрыт, назад тоже
нельзя было повернуть. Мы столкнулись с кое-какой трудностью, пришлось потратить немного
времени, чтобы с ней разобраться.

Раз даже Хуа Чэн воспринял нечто как «трудность», значит, напасть действительно была
серьёзная. Се Лянь, ощущая беспокойство, но не показывая этого, спросил:

— Всё в порядке?

— Разумеется. Вот только советник куда-то пропал. Боюсь, придётся продвигаться дальше, чтобы
найти его. Кстати, почему эти двое подрались? Такого шума наделали.

— Ах, они…

Фэн Синь и Му Цин тем временем наконец заметили появление Хуа Чэна, и Му Цин сразу
выкрикнул:

— Эй! Ты там поосторожнее! Не стоит бездумно приближаться к тому, кто так внезапно
появляется из ниоткуда!
Двое временно прекратили драку, и Фэн Синь тоже воскликнул:

— Ваше Высочество, вовсе не обязательно кидаться к нему сразу же, только покажись он тебе на
глаза!

Се Лянь поспешил объяснить:

— Что… что значит – кидаться к нему, только покажись он на глаза? Это не я к нему кинулся, а
Жое… — тут принц наконец понял, почему эти двое так разволновались.

Если существует вероятность, что Фэн Синя и Му Цина подменили, в таком случае… подозрение
падает и на Хуа Чэна?

Возникает вопрос: – тот, кто стоит сейчас рядом с принцем… действительно настоящий «Хуа Чэн»?

Хуа Чэн приподнял бровь.

— Значит, теперь ты подозреваешь, что я ненастоящий, верно?

Се Лянь, подставив руку под локоть и, подперев щёку ладонью, принялся внимательно его
изучать.

Хуа Чэн заметил его взгляд и уставился на принца в ответ.

Се Лянь от его взгляда не смог продолжать осмотр, ненадолго задумался и пришёл к выводу, о
котором тут же сообщил Фэн Синю и Му Цину:

— Мне кажется, он настоящий.

Му Цин же безрадостно возразил:

— «Тебе кажется», но ты способен ошибиться. Не забывай, где мы находимся, в гнезде Безликого

Бая, здесь что угодно может произойти. Придумай способ его испытать.

Хуа Чэн с улыбкой произнёс:

— Ах, это очень просто. Гэгэ, подойди, у меня есть один прекрасный способ, который поможет
тебе сразу всё выяснить.

Се Лянь послушно подошёл и как прилежный ученик поинтересовался:

— Что за прекрасный способ?

Му Цин выкрикнул:

— Хватит делать всё, что он тебе говорит! Сейчас мы вообще-то подозреваем, что он самозванец!

Хуа Чэн сказал принцу:

— Скажи мне первую часть моего пароля для духовного общения, а я дополню вторую, так ты и
узнаешь, настоящий я или нет.

—…

Двое обменялись фразами друг другу на ухо, Се Лянь повернулся, тихо кашлянул и сообщил Фэн
Синю и Му Цину:

— Он… он настоящий.

При этом Фэн Синь наконец немного расслабился, а Му Цин с недоверием спросил:
— Ты уверен? Только не надо терять голову от одного только взгляда на него!

— Я сразу вам сказал, что он настоящий, ошибки быть не может. Почему вы то и дело говорите
обо мне так, словно я совсем…

— Ладно, проблема решена, — перебил Хуа Чэн. – Кстати говоря, гэгэ, ты так и не ответил, почему
они подрались.

Се Лянь в двух словах объяснил Хуа Чэну, что случилось, и закрыл лоб рукой.

— Так всё и было… По правде говоря, я просто не представляю, кто из них вызывает меньше всего
доверия.

— Что тут спрашивать? Разумеется, он, — ответил Хуа Чэн, указав на Му Цина.

Тот огрызнулся:

— Довольно плеваться кровью в других, у вас совсем нет границ, как я посмотрю! Прекратите
спихивать на мою голову всё, какая бы беда ни случилась.

— Хорошо, — согласился Хуа Чэн. – В таком случае я задам тебе один вопрос. Что это у тебя на
запястье?

Му Цин при этих словах переменился в лице и немедля шагнул назад, но Фэн Синь оказался
проворнее и схватил его за руку.

— На запястье?

На запястье Му Цина открылась проклятая канга!

Тот, бросив на Фэн Синя яростный взгляд, со злостью отпихнул его руку, при этом на лбу у Му
Цина вздулись синие вены. Се Лянь, глядя на кангу, опустил скрещенные на груди руки и
растерянно проговорил:

— Му Цин, у тебя на руке?..

Тот лишь мрачнел, не произнося ни слова. Тогда заговорил Хуа Чэн:

— Советую тебе честно ответить на вопросы: Зачем Цзюнь У позвал тебя в свой дворец? Что он
тебе сказал? Почему он отнёсся к тебе лучше, чем к другим небесным чиновникам, и ты смог уйти
целым и невредимым? И почему ты повёл себя столь несвойственно, вызвавшись пойти на гору
Тунлу спасать кого-то? Откуда на тебе проклятая канга? Для чего ты заманил нас сюда?

Му Цин, понимая, что положение складывается неблагоприятное, отступил на шаг и поспешно

ответил:

— Стойте! Не спешите нападать! Сначала выслушайте меня!

Хуа Чэн сделал пригласительный жест:

— Прошу. Говори.

Фэн Синь вмешался:

— Первым делом ответь, это ты меня ударил?

Помолчав, Му Цин наконец сквозь зубы прошипел:

— Считай, что я. Но всё было не так, как вы думаете!

Фэн Синь в гневе занёс руку, но Се Лянь остановил:

— Пусть договорит.

Единица на резных костях – тревожный знак. Часть четвёртая

v 5 - 232
Му Цин сделал глубокий вдох и признался:

— Это действительно я… напал на Фэн Синя.

Фэн Синь от злости едва не задохнулся:

— Я так и знал! Кроме тебя больше некому!

Му Цин продолжал говорить, обращаясь к Се Ляню:

— Но это всё потому, что столице бессмертных пришёл конец! Тогда все искали способ поскорее
убраться оттуда, а он никак не желал уходить, не слушал, когда его звали. Останься Фэн Синь ещё
хоть ненадолго, его бы спалило негасимым пламенем. Вот я и принял решение ударить Фэн Синя,
чтобы он потерял сознание, а потом уже передать тебе!

Се Лянь отметил:

— Но ты вовсе не передал его мне. Фэн Синь исчез, а после очутился здесь.

— Это из-за непредвиденных обстоятельств, возникших после.

— Каких ещё обстоятельств?

— Из-за духа нерождённого. Он неожиданно набросился на меня со спины, принялся кусать как
бешеный, не позволяя мне забрать Фэн Синя. Я не успел взвалить того на плечо, когда столица
бессмертных начала перестраиваться, а потом…

А потом Фэн Синь, вместе с клочком земли под ним, переместился в неизвестном направлении.

Если это правда, получается, Му Цин хотел совершить благое дело, но натворил прямо
противоположное, вырыл Фэн Синю яму. Поистине вышло весьма неловко.

— Но почему ты сразу не сказал… — удивился Се Лянь.

И Фэн Синь подхватил:

— То есть, так ты пытался спасти меня из горящей столицы? Вырубил и бросил валяться?

Му Цин с окаменевшим лицом продолжил говорить с принцем:

— Дух устроился на его груди, а потом явилась и та демоница, Цзянь Лань. Я подумал, что она
разбудит или оттащит Фэн Синя куда-нибудь, не станет же просто стоять и смотреть, как он сгорит.

Се Лянь всё понял. Му Цин вызвался отправиться спасать Фэн Синя из-за чувства вины. Всё-таки
из-за него тот остался лежать на земле без сознания, и ответственность заставила Му Цина пойти
на такой шаг. Поэтому он всю дорогу вёл себя столь беспокойно, наверное, переживал, что Фэн
Синь уже мёртв…

И всё же в такое объяснение крайне трудно поверить. Фэн Синь, в бешенстве хватаясь за волосы,
выпалил:
— Что ты натворил, это же просто…! Ты что, не знал, кого я искал?! Да если бы ты не вмешался, я
бы, возможно, нашёл их!

Му Цин хладнокровно ответил:

— Дух нерождённого служит Безликому Баю. Тот не стал бы причинять им вред. А они не
собирались уходить вместе с тобой, ты бы просто потратил время, оставаясь там. Зови хоть тысячу
раз, бесполезно. Лучшим выходом было спасти свою жизнь, покинув столицу бессмертных, а уж
после заняться поисками, если представится такая возможность. Обязательно понадобилось
выбирать столь опасный момент, чтобы признавать родного сына? Я лишь избрал самый
приемлемый вариант из всех на тот момент возможных.

Но Фэн Синь успокаиваться не собирался:

— К чёрту твой приемлемый вариант! Ты говоришь всё это, потому что это не твой сын! Постой, то
есть, хочешь сказать, ты хотел спасти меня? Увести оттуда?

Хуа Чэн вмешался:

— Довольно нести чепуху, отвечай на мой вопрос: что тебе сказал Цзюнь У?

Му Цин закрыл рот, ненадолго замявшись.

Хуа Чэн, не спуская с него глаз, добавил:

— Ты теперь слушаешься его приказов, так?

— Ничего подобного! – сразу возразил Му Цин.

— В таком случае, прошу, объясни, откуда эта проклятая канга.

Му Цин так долго говорил, что у него немного пересохло во рту, и теперь он чуть хрипло произнёс:

— Если скажу… вы, скорее всего, не поверите.

Фэн Синь перебил:

— Мы только что тебя расспрашивали, но ты чуть не под страхом смерти отказывался сознаться, а
теперь вдруг признал вину! Разумеется, твоим словам нелегко поверить.

Му Цин с лёгким раздражением сказал:

— Думаешь, почему я не сознавался? Объясни я тебе сразу, как было дело, ты бы точно не
поверил! И относился бы ко мне по-прежнему! Кому захотелось бы во всём сознаться? Стоит
признать вину, и сотней причин не оправдаешься, лучше уж ни в чём не признаваться!

К тому же, безусловно, большая удача, что Фэн Синь остался жив. Но причины случившегося и
впрямь звучали весьма нелепо, так что не удивительно, что Му Цин со своим характером не желал
признаваться. Принц, который всё время терпеливо слушал, произнёс:

— Сначала пусть договорит.

Бросив взгляд на Се Ляня, Му Цин помолчал и наконец с трудом выговорил:

— Дело в том… что он велел мне… причинить Его Высочеству вред, а я… отказался, и поэтому…

Здесь Му Цину самому стало неловко от своих слов, и он осёкся.

— Значит, — уточнил Хуа Чэн, — он разозлился и надел на тебя проклятую кангу?

Му Цин молчал.
— И всё? – переспросил Фэн Синь.

Хуа Чэн без какого-либо особого выражения на лице заметил:

— Скажи честно, ты бы сам поверил в свои слова?

—…

Будто подвергшись серьёзному оскорблению, Му Цин злобно бросил:

— Не хотите верить – не верьте. Я виноват в том, что напал на Фэн Синя, но ничьим приказам я не
подчинялся.

Фэн Синь произнёс:

— Му Цин, лучше… скажи правду.

От выражения лица Фэн Синя костяшки пальцев Му Цина громко хрустнули.

— Я сказал правду! Что ты хочешь услышать? Что я переметнулся на сторону Цзюнь У и решил
убить вас? Значит, в ваших глазах я именно такой человек? Ваше Высочество?!

Он перевёл на принца взбудораженный взгляд. Се Лянь, охваченный размышлениями, долго

смотрел на Му Цина, и уже открыл было рот, но Хуа Чэн, со скрещенными на груди руками, вышел
перед принцем, встретившись глазами с Му Цином, и спокойно произнёс:

— Не надо так смотреть на Его Высочество. Ведь подобное уже случалось однажды.

— Тебя я не спрашивал! Когда подобное случалось?

— Когда? – Хуа Чэн улыбнулся. – Удачно ли прошло твоё совершенствование на благословенной

земле, которую ты отобрал у Его Высочества?

От улыбки демона повеяло холодом, тон голоса тем более не предвещал ничего хорошего. Му
Цин остолбенел, с его лица сошли все краски, он невольно отшатнулся на два шага.

— Ты!..

Му Цин и сам прекрасно понимал, что в тот раз поступил не очень-то великодушно, поэтому более
всего боялся, что кто-то начнёт ворошить прошлое и тыкать ему в лицо. Хуа Чэн говорил с улыбкой
в голосе, но при этом незримо давил на собеседника.

Не только Му Цин, Се Лянь был потрясён не меньше. И его поразило другое… Откуда Хуа Чэн мог
узнать об этом?

Ни Се Ляня, ни Фэн Синя нельзя назвать болтунами, они не имели привычки обсуждать кого-то за
спиной, распространяя слухи. Уход Му Цина нанёс им тяжёлый удар, однако они никогда не стали
бы жаловаться кому-то. Что касается благословенной земли, Се Лянь впоследствии не желал
больше вспоминать о том случае и никогда ни с кем о нём не говорил. Принц был твёрдо уверен,
что и Фэн Синь не стал бы.

Тем небесным чиновникам, разумеется, также не имело смысла распространяться, у кого они
отобрали волшебную землю для самосовершенствования, и они либо держали рот на замке, либо
приукрасили и извратили правду. Се Ляню не доводилось слышать, чтобы после кто-то
заговаривал об этом.

Но если всё так, откуда Хуа Чэн узнал о случившемся?

Разумеется, в чертогах Верхних Небес скрывалось немало его соглядатаев, но инцидент был
настолько давний, целых восемьсот лет прошло, даже больше, а участники его в большинстве
своём держали рот на замке… Неужели при таких обстоятельствах возможно что-то разузнать?

— Откуда ты узнал? Кто рассказал тебе? – спросил Му Цин, переведя взгляд на Фэн Синя, затем на
Се Ляня, и в итоге всё же остановившись на последнем.

Хуа Чэн ехидно усмехнулся:

— Не смотри на Его Высочество, он никогда не рассказывал мне об этом. Вы ведь сами

прокричали это на вершине снежной горы, забыл?

Лицо Му Цина побледнело ещё сильнее. Се Лянь же, недоумение которого немного спало,
невольно покрылся испариной.

Стоило Фэн Синю и Му Цину схватить друг друга за горло, и они начинали безудержно сводить
старые счёты, вскрывая на свет всю тёмную подноготную другого. При этом в ход шли любые
давние грехи, которые каждый бросал в противника, подобно взрывчатке. Не удивительно, что
Хуа Чэн тогда столь сильно разгневался. Но… принцу всё же смутно казалось, что здесь не всё так
просто.

Поскольку ему на ум пришла одна легенда… О демоне в красном, что сжёг дотла храмы Богов
Войны и Литературы. Хуа Чэн обрёл славу одной битвой, одолел тридцать три небесных
чиновника, затем одним махом сжёг все их храмы и монастыри в мире людей.

Се Лянь давным-давно позабыл, сколько небожителей когда-то поспорили с ним за

благословенную землю. Он не помнил ни их титулов, ни облика, ни сказанных ими слов, только
смутно припоминал, что их было где-то около тридцати.

Так… сколько же в точности?

Могли ли это оказаться те самые божества?

И если да, то, получается, Хуа Чэн уже давно обо всём знал?

После долгого молчания Му Цин выдавил:

— «Тогда» было тогда, а теперь – это теперь! Как бы то ни было, я никогда даже не думал…

В самый разгар препирательств Се Лянь вдруг нанёс удар ногой, выкрикнув:

— Берегись!

Му Цин, которого принц застал врасплох, от удара повалился на землю, послышался свист, и две
острые холодные вспышки, пролетев прямо над ним, вонзились в стену. Му Цин вскочил, охлопал
отпечаток ноги с одежды на груди и выкрикнул:

— Ты это нарочно?! Решил первым напасть?

Се Лянь поспешил объясниться:

— Прости, прости, я правда не специально!

Если бы принц нанёс намеренный удар, Му Цин сейчас, весьма вероятно, проделал бы в стене
дыру в форме человека. Все повернулись и увидели торчащие в стене два острых меча, которые
всё ещё дрожали.

— Кто это?! – воскликнул Фэн Синь.

— Здесь нет никого, — ответил Се Лянь. – Клинки сами пришли в движение!

Цзынь-цзынь, звяк-звяк, клац-клац, бряк-бряк. Отовсюду хлынула Ци убийства. Висящее на стенах

оружие зашевелилось, бешено задрожало, а вместе с ним затряслась вся оружейная целиком!

— Быстро на выход! – велел Се Лянь.

Но стоило ему побежать в сторону выхода, Фэн Синь удивлённо спросил:

— Куда ты собрался? Там нет хода! Где дверь? Ведь не бывает оружейной без двери?! Как нам
выбираться отсюда?

— Дверь была! – ответил принц. – Но пропала! Что происходит с этим оружием? Почему его вдруг
захлестнула Ци убийства?

Хуа Чэн двумя пальцами поймал летящий в него меч, и вроде бы не приложил ни капли силы, но
клинок в тот же миг рассыпался на девять обломков, которые со звоном разлетелись по полу.

— Их слишком долго не брали в руки, — пояснил Хуа Чэн. – Извелись в тоске. А когда почуяли, что
кто-то пришёл, захотели убивать, вот и всё.

Принц и Фэн Синь невольно повернулись к Му Цину. Тот сразу воскликнул:

— Я тут ни при чём!

Хуа Чэн напомнил:

— Но… это ведь ты привёл нас сюда.

— Я увидел духа нерождённого, и потому указал на этот путь!

— Ты один его увидел.

Аргументов у Му Цина не осталось, и он лишь сжал кулаки.

— Что теперь делать? – произнёс Фэн Синь. – Как нам успокоить всё это оружие?

Хуа Чэн ещё не ответил, а Се Лянь вдруг вспомнил, как ему приходилось однажды противостоять
подобной нечисти, и пробормотал:

— Способ есть! Но только… придётся позволить им убить кого-то.

— Но сейчас мы вчетвером заперты здесь без возможности выбраться, как и кого ты собрался
убивать?

Се Лянь только открыл рот, как Хуа Чэн вдруг вмешался:

— Втроём.

— Что – втроём? – не понял Фэн Синь.

— Просто поправил. Мы заперты здесь только втроём.

Се Лянь резко обернулся, и в самом деле обнаружил, что из четверых присутствовавших в

оружейной Му Цин неожиданно исчез!

Сомнений не оставалось! Там, где ранее находился Му Цин, теперь не оказалось никого. Фэн Синь
поразился:

— Как же так?! Он ведь только что стоял здесь!

Зато Хуа Чэн нисколько не удивился, всё-таки он сам недавно столкнулся с подобным.

— Это владения Безликого Бая. Всё здесь слушается его приказов. Он творит, что вздумается, и
разумеется, если ему забрагорассудится кого-то забрать, он тут же это сделает.

—…

Если ранее Фэн Синь больше склонялся к тому, чтобы поверить Му Цину, и все его словесные
нападки вырвались в сердцах, то теперь… Фэн Синь просто не знал, что сказать. Он долго молчал,
затем наконец произнёс:

— Ваше Высочество, Му Цин… неужели он… в самом деле…?

Се Лянь поспешно ответил:

— Сейчас не время это обсуждать. Оружие вот-вот нападёт, нужно придумать способ успокоить
его, иначе нас покромсают до состояния мясного соуса! – С такими словами принц вынул из-за
спины Фансинь. Но Хуа Чэн сразу схватил его за руку.

Се Лянь застыл, поднял голову и натолкнулся на взгляд Хуа Чэна. Демон внимательно смотрел на
принца, и единственный его глаз смутно затягивало кровавой пеленой.

Хуа Чэн мрачно спросил:

— Гэгэ, что ты собираешься делать с мечом?

Обрыв в сто чжанов высотой и пламенный поток стеной. Часть первая

v 5 - 233
Се Лянь на мгновение застыл.

— Я ничего не собирался.

— Тогда зачем ты взялся за меч?

— Для… защиты?

Лицо Хуа Чэна сделалось пугающе мрачным, ладонь сильнее сжалась на запястье принца.

— Как ты собираешься защищаться? Опусти меч!

Он впервые говорил с Се Лянем таким тоном и с таким выражением лица. Принц весь остолбенел,
а Фэн Синь настороженно произнёс:

— С какой стати ты заставляешь его опустить меч? Сначала сам его отпусти!

В сторону принца полетел боевой топор, и Се Лянь мгновенно выставил перед собой клинок,
отбив удар.

— Как я собираюсь защищаться… вот так!

Тогда лицо и голос Хуа Чэна наконец потеплели слегка, однако отпускать руку принца он не
собирался.

— Тебе не нужно защищаться, просто встань за мной. И опусти меч.

Фэн Синь носком сапога подбросил с пола свой лук, схватил его обеими руками на манер меча и,
отбив летящий в него молот-метеор, с ещё большим подозрением спросил:

— А ты зачем хватаешь его за руки? Ты действительно настоящий Хуа Чэн? Ваше Высочество,
кому-то ещё известен пароль от духовной сети Собирателя цветов под кровавым дождём, кроме
тебя? Ведь не может быть, чтобы его знал только ты!

Стоило напомнить, и Се Лянь вдруг осознал, что пароль Хуа Чэна известен ещё кое-кому.

Цзюнь У!

Во дворце Сяньлэ тот велел принцу связаться с Хуа Чэном и всё прекрасно слышал!

И всё же Се Ляню казалось, что перед ним настоящий Хуа Чэн, просто… он отчего-то подумал о
чём-то нехорошем, и потому повёл себя подобным образом.

Поразмыслив, Се Лянь ответил «Хорошо» и убрал Фансинь.

Мгновение, блеснула серебряная вспышка, изогнутая сабля покинула ножны!

Стоило Эмину явить себя, и оружейная озарилась снопом серебристых искр и непрекращающимся
звоном металла. Се Лянь и Фэн Синь, окружённые холодным блеском и убийственной Ци, стояли
не шевелясь. Спустя десять звонких ударов Хуа Чэн развернулся, а его оружие возвратилось в
ножны. Взгляд Се Ляня переместился на пол от Хуа Чэна.

Несколько сотен экземпляров оружия оказались порублены Эмином на мелкие обломки…

Се Лянь присел и поднял с пола два осколка меча, в душе посетовав с горечью: «Это ведь были
такие замечательные редкие клинки…»

Фэн Синь воскликнул:

— Ваше Высочество, дверь! Кажется, там появилась дверь!

Положив осколки, принц поднялся.

— Вот как. Значит, чтобы выйти, требовалось справиться с этим оружием.

По изначальной задумке дверь открывалась кровью и убийством живого существа, но Хуа Чэн
открыл её, применив грубую силу. Только принц подумал об этом, и Хуа Чэн потянул его за собой
из оружейной. При виде демона, пышущего желанием кого-нибудь убить, Фэн Синь спросил:

— Что вы теперь собираетесь делать?

Ему ответил Се Лянь:

— Разумеется, отправимся на поиски советника и Му Цина.

Хуа Чэн ровным тоном произнёс:

— Если Му Цин в самом деле продался Цзюнь У, прежде всего следует забрать его собачью жизнь.

—…

Они втроём покинули оружейную и прошли немного, когда Се Лянь, поразмыслив, всё-таки задал
вопрос:

— Сань Лан, только что… ты ведь решил, что я намереваюсь заколоть себя мечом?

Хуа Чэн не ответил, но его лицо осталось всё таким же мрачным.

— Я бы не стал, — сказал принц.

Хуа Чэн бросил на него взгляд:

— Правда?

Се Лянь в душе ощутил угрызения совести от этого взгляда.

По правде говоря, раньше принц и впрямь воспользовался бы тем самым способом в критическом
положении. Но теперь… он больше не собирался так поступать.

— Да! – заверил он. – Я обещал тебе. К тому же, там было так много всевозможного оружия, что
если бы каждое проткнуло меня по разу, я бы превратился в кровавую кашу! Ха-ха-ха-ха… — смех
вдруг застрял у принца в горле.

Всё потому, что Хуа Чэн резко обратил к нему свой взгляд на слове «проткнуло». Се Лянь не мог
описать, что это за взгляд, но от него принц не мог произнести ни слова.

Спустя мгновение Хуа Чэн неожиданно с силой притянул принца к себе и заключил в объятия.

Фэн Синь, идущий следом за ними, потрясённо завопил:

— Вашу ж мать! Я вообще-то ещё здесь!!!

Се Лянь, растерянно поморгав, похлопал Хуа Чэна по спине и спросил:

— Что с тобой?

— Ваше Высочество, — тихо проговорил тот, — не надо так смеяться. — Прижав Се Ляня крепче,
он добавил: — Это не смешно, правда… совсем не смешно.

—…

Стоило Се Ляню вспомнить, как помрачнел Хуа Чэн, когда он поднял отравленный трупным ядом
череп, и принц ощутил угрызения совести.

— Прости, я больше не буду так шутить, просто хотел, чтобы ты не беспокоился, но не ожидал, что
выйдет всё наоборот.

Фэн Синь, будто напуганный сложившейся обстановкой, растерянно произнёс:

— Мне… тоже кажется, не стоит так шутить. Раз уж он воспринимает это столь серьёзно…

Хуа Чэн наконец отпустил Се Ляня и мрачно сказал:

— Идём.

Без советника, показывающего дорогу, у них не осталось иного выбора, как продолжать
продвигаться внутрь дворца.

Но вскоре после того, как они покинули оружейную, Се Лянь ощутил странные перемены в
воздухе.

— Вам не кажется… — поинтересовался принц, — что становится жарче?

Когда они только очутились во дворце, вокруг царила прохлада. Но через какое-то время пути
воздух стало словно распирать от жара. Фэн Синь, похоже, почувствовал то же самое, но когда
обернулся, застыл и указал куда-то принцу.

— Ваше Высочество, погляди назад! Кажется, там что-то светится.

Как они и сказал, позади них виднелся свет, который медленно приближался.

Появление неизвестного источника света под землёй – событие крайне странное, неужели кто-то
идёт к ним?

Но когда очертания источника света проявились яснее, Се Лянь понял, что воздух действительно
нагревается, и это ему не почудилось. Жар, от которого становилось трудно дышать, принёс с
собой этот странный свет.

Огненно-красный поток, булькающий пузырями, медленно полз к ним по склону пола во дворце.

Лава снаружи через русло защитного рва затекла во дворец!

Не успел Се Лянь в душе воскликнуть «Плохо дело!», как почувствовал, что позади него кто-то
быстро пронёсся мимо. Выпустив с руки шёлковую ленту, принц окликнул:

— Постойте! Не подскажете дорогу?

Человек с трудом увернулся, но на мгновение замер, и когда остальные обернулись, то в свете

уже приближающейся лавы разглядели его лицо.

Фэн Синь закричал:

— Му Цин! А ну стой, паршивец!

Но разве Му Цин стал бы его слушать? Без лишних слов он дал дёру и умчался прочь. Трое уже
собрались броситься в погоню, но тут земля под ногами неистово задрожала.

Огненно-красная лава неожиданно забурлила, быстрее потекла через ров императорской столицы
и волной нахлынула на троицу!

Им вот-вот некуда будет ступить! Впрочем, Се Лянь, перед тем как попасть во дворец, уже
сталкивался с подобной проблемой, просто теперь сложность задачи увеличилась. Принц
произнёс:

— Фэн Синь, в лаве плавает множество пустых сосудов, они всплывают на поверхность и не тонут,
если на них наступить!

С такими словами он примерился к одному пустому сосуду, который весьма задорно плыл в
потоке лавы, размахивая руками, и совершил прыжок!

Только нога принца коснулась пустого сосуда, и Се Лянь возрадовался в душе: эти несколько
погибших людей оказались более рослыми и лишь немного погружались в лаву, когда на них
наступали, но по-прежнему сохраняли способность оставаться наплаву. Главное, чтобы пустые
сосуды не бунтовали, и их даже можно использовать как лёгкие лодки!

Фэн Синь тоже выбрал себе «плавательное средство» и запрыгнул на него, пригрозив луком:

— Плыви как положено, не вздумай тонуть!

Пустой сосуд, которому пригрозили оружием, не решился на опрометчивое пренебрежение

словами Фэн Синя, и приложил вдвойне больше стараний. Хуа Чэн же, лишь скрестив руки на
груди, опустил взгляд на пустой сосуд, и тот повёл себя весьма послушно: не смея противиться,
приложил все свои силы и поплыл быстрее всех. Тем временем Се Лянь, сложив руки в
молитвенном жесте, искренне принялся уговаривать пустой сосуд, на котором оказался:

— Провези меня немного, будь любезен, провези! Я зажгу благовония в твою честь! Тебе не
нужны благовония? Можешь попросить любое подношение!
Его пустой сосуд, очевидно, был крайне недоволен таким вторжением, он то и дело пытался
махнуть рукой и прогнать принца. Но тот, как назло, оказался приставучим как тянучка, как бы
пустой сосуд ни крутился, сбросить Се Ляня ему не удавалось. Что тут говорить, принц опять
выбрал самого несговорчивого!

Они поплыли по течению на своих пустых сосудах, словно по волнам навстречу ветру. Но чем
дальше вниз текла лава, тем заметнее увеличивалась скорость потока, да ещё приходилось время
от времени уворачиваться от препятствий, торчащих на поверхности лавы – можно сказать, весь
их путь был полон опасностей. Спустя некоторое время он вновь нагнали Му Цина, и Фэн Синь
позвал:

— Му Цин! Почему ты бежишь от нас?

Му Цин тоже воспользовался пустым сосудом в качестве доски для плаванья, и теперь обернулся,
отвечая:

— Предлагаешь дожидаться, пока вы на меня нападёте?

В руках Фэн Синя был только лук без стрел, так что приходилось кричать:

— Мы не нападём! Для начала объясни, каким образом ты вдруг исчез из оружейной!

Му Цин язвительно усмехнулся:

— Вы…

Он не успел закончить фразу, когда Се Лянь разглядел, какая картина открывается впереди. У
принца мгновенно сузились зрачки, и он выкрикнул:

— Прямо перед тобой!

Му Цин повернулся и обнаружил, что путь впереди резко обрывается.

Здесь, должно быть, возник подземный разлом, глубиной по меньшей мере в сотню чжанов,
словно крутой обрыв.

Му Цин не ожидал появления столь внезапной опасности, к тому же лава ближе к обрыву потекла
быстрее, и когда тот осознал происходящее, было уже поздно – он улетел вниз, мгновенно
исчезнув из поля зрения вместе с пустым сосудом, на котором стоял!

А остальных быстро и неотвратимо несло к тому же обрыву!

В момент опасности Жое слетела с руки принца, намоталась на загнутый угол крыши вдалеке и
завязалась узлом. Одной рукой держась за Жое, другой схватив Хуа Чэна, принц крикнул,
перебрасывая конец ленты Фэн Синю:

— Держись!

Только связанные шёлковой лентой, они смогли устоять на ногах. Сейчас до края «обрыва» им
оставалось не больше двух чжанов, ещё чуть-чуть, и они бы тоже полетели вниз, что называется –
осадили скакуна над самой пропастью. Вот только позади по-прежнему лились потоки кипящей
лавы, и Се Лянь скомандовал:

— Сворачивайся!

Жое немедля послушалась, потянув всех троих к дворцу, и вскоре они уже запрыгнули на крышу.
Здание оказалось достаточно большим, а крыша широкой, с каменной опорой, поэтому можно
было не бояться, что её снесёт лавой. Здесь они наконец временно вздохнули спокойно.
Немного оправившись от потрясения, Фэн Синь, растерянно глядя на пустой «край обрыва», сам
себе не веря, проговорил:

— Му Цин… упал?

Се Лянь, с огромным трудом успокоив бешено бьющееся сердце, отдышался, стёр капли пота со
лба и ответил:

— Нет!

Если встать на самом краю крыши и чуть наклониться, можно увидеть, что в скалу на краю обрыва
вонзилась длинная сабля.

А за рукоять этой сабли крепко держатся две руки, под которыми виднеется раскрасневшееся от
напряжения и нахлынувшей крови лицо.

Му Цин занял положение довольно пугающее, аккурат параллельно ниспадающему подобно

водопаду потоку раскалённой лавы.

Возле его лица пролетали искры, что в реальности отражало фразу «огонь подпаляет брови»[1], и
если бы не заслон из божественного сияния, который защищал Му Цина от действия жара, его
лицо давно расплавилось бы, а голова превратилась в горящий факел.

1 Фраза означает опасное положение.

Но всё же защитное сияние долго не продержится, а если он просто спрыгнет в бассейн с лавой,
тоже мгновенно испарится, и костей не останется!

От такого зрелища любого охватила бы тревога.

— Что теперь делать?! – воскликнул Фэн Синь. – Ваше Высочество, твоя белая лента до него
дотянется?

Се Лянь уже попытался, но отозвал Жое и теперь охлопывал пламя с ленты.

— Не выйдет! Слишком далеко! Жое загорится, едва добравшись до середины!

Одежда Му Цина тоже занялась множеством мелких языков пламени, рукоять сабли от жара
сделалась обжигающей, но тот по-прежнему крепко держался за неё, не решаясь ни расслабить
пальцы, ни посмотреть вниз.

Стоит отпустить саблю, и внизу Му Цина ждёт не только бушующее море пламени, но и завывания
бесчисленных голодных духов умерших, которые словно взывали к человеку, висящему над ними
и изо всех сил противившемуся гибели, и желали, чтобы он поскорее присоединился к ним.

Му Цин крепко держался за рукоять сабли, по его бледному лбу катились капли пота. Он перевёл
взгляд на троицу вдалеке и шевельнул губами, словно хотел позвать на помощь, но с его
характером Му Цину было очень трудно выговорить слова вроде «помогите», «спасите меня».

К тому же, не важно, способен ли Хуа Чэн сейчас спасти его, вряд ли он пойдёт на это. О Фэн Сине
тоже судить трудно, оставался лишь один человек, который, как надеялся Му Цин, желал и мог его
спасти, даже имел возможность повлиять на двоих других – и это Се Лянь.

Тогда Му Цин, из последних сил подтягиваясь выше, так что на лбу у него чуть вздулись вены,
прокричал принцу:
— Ваше Высочество!

Се Лянь как раз быстро изучал обстановку, а услышав крик, повернулся к Му Цину. Тот долго
терпел, но всё же сделал вдох и с красным лицом добавил:

— Поверь мне! Ваше Высочество, Ты же знаешь, что я не лгу? Ты же знаешь, что я бы не стал по-
настоящему вредить вам?!

—…

Он с такой надеждой обращался к Се Ляню, будто хватался за последнюю спасительную

соломинку, однако… его слова заставили принца вспомнить иную картину.

Однажды вечером, много лет назад, Се Лянь с точно такой же надеждой спросил Му Цина…

Ты же знаешь, что я не лгу?

И что тогда ответил ему Му Цин?

Принц не вспоминал об этом ни разу за несколько сотен лет, но вопрос Му Цина неожиданно
вытащил тот случай из давно забытого уголка его памяти.

И процесс уже было не остановить – бесчисленные картинки и голоса замелькали в сознании Се

Ляня, который с удивлением обнаружил, насколько чёткими остались эти воспоминания! Значит,
он никогда об этом не забывал!

Му Цин не дождался ответа, и похоже, под странное молчание принца, постепенно вспомнил ту
же самую картину. Его лицо медленно переменилось, видимо, он тоже понял, что совершил
ошибку, выкрикнув фразу, которой невольно напомнил Се Ляню то, о чём сейчас напоминать не
стоило.

Тем временем Хуа Чэн за спиной Се Ляня спокойно произнёс:

— Гэгэ, прежде чем ты примешь решение, я должен сказать тебе кое-что.

Тогда Се Лянь наконец вернулся из воспоминаний и спросил:

— Что?

— Первое. Если ты отправишься его спасать, подвергнешь свою жизнь смертельной опасности.
Этого не избежать, разве что поток лавы остановится сам по себе.

Но кто знает, когда поток лавы прекратит течение? От жара сабля Му Цина раскалилась докрасна,
он не сможет сжимать её руками так долго, как ему продержаться?

Се Лянь промолчал. Хуа Чэн добавил:

— Второе. Если Му Цин теперь служит Цзюнь У, тот непременно найдёт способ забрать его оттуда.
Но ты попадёшь в смертельную ловушку. И вероятность этого очень велика. Вспомни всё, что он
делал по дороге сюда.

Напал на Фэн Синя, завёл их в оружейную, отказался признавать вину, да ещё огрызался, затем
внезапно исчез, когда на них напало оружие, затем привёл их сюда, как раз когда во дворец
устремились потоки лавы.

Возможно, он и сейчас намеренно провоцирует Се Ляня сделать шаг в западню, из которой не

будет возврата?
Обрыв в сто чжанов высотой и пламенный поток стеной. Часть вторая
v 5 - 234
Молчание Се Ляня несколько затянулось. Рукоять сабли раскалилась докрасна, Му Цин громко
вскрикнул, отпустил одну руку и повис на другой, но не решился слишком долго оставаться в
таком положении и вновь схватился за рукоять. При этом его ладони уже дымились белыми
струйками, и даже с большого расстояния остальные почувствовали запах подпаленной плоти.

Хуа Чэн небрежным жестом выпустил с ладони бабочку, но та, хлопая крыльями, пролетела
несколько чжанов, меньше трети расстояния до Му Цина, и растворилась в воздухе, обернувшись
серебристым паром.

Се Лянь понял, что тем самым демон продемонстрировал ему – призрачные бабочки тут не
помогут. Смертельный тупик. Не стоит пытаться выйти из него, рискуя жизнью.

Выражение лица Му Цина, который тоже видел исчезновение бабочки, постепенно обернулось
отчаянием.

Он понял. Сейчас, во-первых, никто не способен его спасти, во-вторых, никто не поверит ему.
Учитывая сотни предпосылок, доказывающих его злонамерение, Се Лянь ни за что не станет
рисковать собственной жизнью, чтобы вытащить Му Цина.

Но только, невзирая на отчаяние, Му Цин не хотел смириться, не желал оставлять надежду.

Стиснув зубы, он выкрикнул:

— Можешь не верить мне, ну и ладно! Я не собираюсь вот так умирать!

Он ухватился за рукоять крепче, словно намереваясь совершить кувырок и встать на саблю

ногами, но только подтянулся на несколько цуней, как вдруг резко просел!

Му Цин опустил взгляд, и в его глазах отразилось бесчисленное множество озлобленных духов,
которые уже расплавились до кроваво-красного месива. С исказившимися от жара лицами они
хватали его за ноги и тащили вниз!

Духи, почти смешавшиеся с лавой, неожиданно выплыли на поверхность и один за другим

повисли на Му Цине, тяжёлые и обжигающие, отчего его положение заметно ухудшилось.

— Пошли прочь!!! – закричал почти обезумевший Му Цин.

Не то чтобы ему не приходилось встречаться со смертельной опасностью за сотни лет. Но то были

лишь ранения, а смерть в кипящей лаве в тысячу раз страшнее. Стоило только помыслить, что он
обернётся струйкой дыма, как та неживая призрачная бабочка, и исчезнет без следа… Му Цин
просто не мог этого принять.

В конце концов, силы Му Цина подошли к концу, пальцы чуть разжались и больше схватиться за
рукоять сабли не смогли.

Пространство под саблей опустело… Он сорвался вниз!

Тёмный силуэт полетел в бушующую пламенем раскалённую лаву.

— А-а-а-а-а-а!

Но несмотря на пронзительный крик, его тело, пролетев совсем немного, резко застыло и повисло
в воздухе!
Му Цин ещё не успел прийти в себя от испуга, добрая половина волос на голове до сих пор стояла
дыбом, но рефлексы никуда не делись – он быстро ощупал себя и обнаружил, что вокруг его
талии намоталась белая шёлковая лента.

Разумеется, это была Жое. Но ведь крыша дворца, где временно спасся от огня Се Лянь,
находилась не так уж близко от пропасти, и ранее лента не могла дотянуться до Му Цина. Как же
вышло, что Жое схватила его, когда он сорвался?

Му Цин посмотрел наверх и с немалым потрясением обнаружил, что Се Лянь вовсе не на той
спасительной крыше… а прямо у него над головой!

Му Цину удалось продержаться так долго лишь благодаря тому, что он успел вонзить длинную
саблю в камень и ухватиться за рукоять. И теперь принц стоял на той же рукояти, преклонив
колено!

Быстро сматывая Жое, Се Лянь смотрел вниз, а убедившись, что Му Цин в порядке, вздохнул с
облегчением:

— Как хорошо, что я успел.

Му Цин пробормотал:

— В-ваше Высочество?..

Момент спасения был настолько волнительным, что в его голове до сих пор царила неразбериха.
Такое огромное расстояние, кругом кипящая лава и ни одного островка, куда можно ступить. Се
Лянь мог прыжком преодолеть самое большее – половину, как же ему удалось прийти на
помощь?

Издалека раздался голос Фэн Синя:

— Ваше Высочество! С вами двумя всё в порядке?

Му Цин повернулся на звук, на крыше дворца остались стоять только Хуа Чэн и Фэн Синь. Хуа Чэн,
скрестив руки на груди, неотрывно смотрел в сторону принца, видимо, чтобы быть уверенным, что
принц в безопасности, а остальное его не беспокоило. Ну а на середине пути от крыши к обрыву
из непрерывно текущей лавы невозмутимо торчал длинный чёрный меч.

Фансинь!

Вот оно что! Му Цин наконец понял, как Се Лянь добрался до него.

Со способностью Се Ляня к прыжкам он действительно мог допрыгнуть лишь до половины, но

никак не сразу с безопасной крыши до края обрыва. Поэтому принц сперва метнул Фансинь,
который вонзился в поток лавы и стал точкой опоры, затем оттолкнулся от меча и перелетел на
рукоять сабли, в последний момент успев послать Жое, чтобы та поймала упавшего.

Се Лянь объяснил:

— Только что я всё размышлял, как быть, ведь здесь и правда нет ничего, что могло бы
пригодиться, поэтому ушло некоторое время на раздумья. Но ты поторопился, не надо было
действовать столь опрометчиво, тогда ты не упал бы так быстро.

Му Цин считал, что принц молчит, поскольку сомневается, стоит ли его спасать, а оказалось, Се
Лянь искал способ спасения. Удивительно, как ему удалось хладнокровно размышлять в столь
критическом положении.

Капли пота на лбу Му Цина выступили отчётливее.

Он поднял голову, и Се Лянь протянул ему руку, с улыбкой говоря:

— В общем, хоть я и подоспел с небольшим опозданием, всё же руку протянуть ещё не поздно,
верно?

—…

Наверное, из-за слишком долгого висения над обрывом руки Му Цина показались ему самому
непомерно тяжёлыми, так что поднять их никак не получалось. Се Лянь опустил свою руку ниже:

— Поднимайся.

Му Цин наконец схватил его ладонь.

Вся его рука, от пальцев до плеча, дрожала, но Се Лянь, приложив усилие, подтянул его наверх, —
и вот они уже вдвоём стоят на рукояти сабли. Принц повернулся и помахал стоящим на крыше:

— Сань Лан, получилось!

— Хорошо, гэгэ, теперь возвращайся, немедленно!

— Хорошо, мы уже идём! – принц посмотрел на Му Цина. – Ты сможешь прыгнуть? Если нет, мне
тебя понести?

Му Цин шевельнул губами:

— Я…

Всмотревшись в лицо Му Цина, принц решительно заявил:

— Лучше я возьму тебя, — и схватил того за спину.

В прошлом Му Цин, наверное, незаметно закатил бы глаза и дёрнулся, чтобы его не хватали, ведь
это так унизительно. Но сейчас он не мог вымолвить ни слова.

Се Лянь приготовился прыгать, но они оба неожиданно почувствовали, как подкосились колени.

Что за чертовщина, сабля, торчащая из скалы, ни раньше, ни позже, сдвинулась с места именно в
такой момент!

Хуа Чэн моментально переменился в лице:

— Гэгэ!!!

Теперь уже двое полетели вниз, в бурлящую огнём реку. Но даже в момент, когда языки пламени
буквально поджаривали им зад, Се Лянь сохранил способность быстро мыслить.

— Всё хорошо! – крикнул принц, совершил несколько кувырков в воздухе, схватил падающую
саблю и обеими руками вновь вонзил её в скалу!

С громким звоном в стороны брызнули огненные капли, яркие и слепящие. За пределами

божественного сияния, окружившего тело Се Ляня, эти капли походили на разбивающиеся
золотые камешки. Но если защитное сияние исчезнет, одна такая капелька просто-напросто
прожжёт в теле дыру насквозь!

Жое подвесила Му Цина повыше, и Се Лянь со всей серьёзностью обратился к нему:

— Сабля долго не выдержит веса двоих мужчин, так продолжаться не может. Из нас двоих здесь
должен остаться только один.

Му Цин, чуть придя в себя, проговорил:

— Хочешь сказать…

— И это будешь не ты.

— …???

Зрачки Му Цина чуть сузились, он не успел и рта открыть, как Се Лянь схватил его и бросил наверх
с криком:

— Гляди в оба!

Му Цин от броска перелетел через край пропасти и обнаружил, что направляется в сторону
Фансиня. Приведя эмоции в порядок, он перевернулся в воздухе и опустился на рукоять
торчащего из лавы меча.

Здесь он наконец понял, почему Се Лянь отправил его в полёт первым.

По той простой причине, что такое расстояние сам принц, вероятно, смог бы преодолеть сам,
измеряя от опустившейся на несколько чжанов вниз сабли. Но… Му Цин бы не осилил прыжка.

Для него это слишком далеко. Он добрался до Фансиня лишь благодаря силе броска Се Ляня!

Фэн Синь утёр пот со лба и заключил:

— Повезло, что Его Высочество быстро соображает!

Хуа Чэн же оставался серьёзным и сосредоточенным. Он позвал принца:

— Гэгэ! Если сейчас же не вернёшься, я сам спущусь за тобой!

В его голосе слышалось предупреждение, и Се Лянь быстро отозвался:

— Я уже поднимаюсь! Всё не так плохо, я в состоянии вернуться сам, тебе не нужно спускаться.

Напряжение на лице Хуа Чэна наконец немного спало, но взгляд всё же остался направлен в
сторону обрыва. Фэн Синь, поглядев на демона, не удержался от комментария:

— Весьма неожиданно…

Хуа Чэн, не оборачиваясь, без тени любопытства спросил:

— Что?

Фэн Синь почесал затылок.

— Я думал, ты враждебно настроен по отношению к Му Цину и считаешь, что его не стоит спасать,
поэтому будешь противиться такому решению Его Высочества и не позволишь ему отправиться на
помощь.

Хуа Чэн наконец удостоил Фэн Синя взглядом и ответом:

— Ты наполовину прав, наполовину ошибаешься.

— А?

— Первую часть ты угадал, я действительно считаю, что Му Цина не стоило спасать, мне до него
нет никакого дела.

Фэн Синь неловко вспотел от вида безразличного лица Хуа Чэна.

— Тебе не кажется, что ты излишне прямолинеен?

К тому же, у Фэн Синя возникла мысль, что демон и к нему самому относится точно так же, отчего
ему стало ещё более неловко!

Хуа Чэн прыснул со смеху, сделал паузу, затем добавил:

— Но… Как поступить, решать только Его Высочеству. Я никогда не стал бы оспаривать его выбор.

—…

Фэн Синю ещё не приходилось слышать подобных слов, ни от мужчины женщине, ни, тем более,
от мужчины мужчине. Посчитав, что если принц это услышит, снова случится нечто неприличное,
Фэн Синь, не зная, какое выражение придать своему лицу, лишь пробормотал:

— А… Вот как.

Хуа Чэн отвернулся и перевёл взгляд на Се Ляня, который посреди текущего пламени оглядывался
по сторонам, раздумывая, как оттуда выбираться, и улыбнулся:

— Кроме того, я знал, что он так поступит.

Тем временем Се Лянь сказал Му Цину:

— Му Цин, тебе лучше скорее перебраться на крышу, только не беги больше, мы сможем всё
обсудить чуть позже.

Му Цин осознал, что если он не освободит место Се Ляню, тому будет некуда прыгать. Заставив
себя мыслить хладнокровно, он приготовился перескочить на крышу дворца, как вдруг Се Лянь
внизу вскрикнул:

— Кто здесь?!

Принц молча копил силы, стоя на рукояти сабли, когда за его спиной неожиданно разошёлся в
стороны вертикальный лавовый поток, из которого высунулась пара рук, схвативших его.

Совершенно очевидно, что руки показались из лавы, но при этом оставались пугающе холодными.
По телу принца прошла дрожь, он услышал сверху голос Хуа Чэна:

— Ваше Высочество?!

Пара рук крепко обхватила Се Ляня и сдёрнула вниз. Принц выглядел ошарашенным, а за его
спиной остальные разглядели поймавшее его существо.

Белые одеяния и полу-плачущая, полу-смеющаяся маска на лице, застывшая не то в радости, не то

в скорби.

Безликий Бай!

Жое, почувствовав опасность, заметалась и устремилась вверх, пролетев мимо Му Цина. Тот, не
успев ничего сообразить, схватил ленту, но сила на другом конце оказалась слишком велика, и Му
Цин не только не смог удержать принца, но и сам полетел следом.

Се Лянь стремительно падал посреди бешено летящих искр, а возле уха звучал смех безликой
твари:

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха… Наивно! Как наивно, Сяньлэ! Ты думал, что хороший конец, когда все целы и
невредимы, достаётся так просто?

Внизу кипели волны смертельного пламени, но душу принца обуревал ледяной ужас. Охваченный
соединением холода и жара, Се Лянь вскинул голову и над собой, среди застилающего всё огня и
света, вдруг увидел то исчезающую, то появляющуюся вновь красную фигуру, которая быстро
приближалась.

Хуа Чэн прыгнул за ним!

Но ведь… внизу текла настоящая лава!

Небесный мост. Три идиота возвращаются в былые времена

v 5 - 235
Неизвестно, был это достигший верхней точки ужас или же раскалённая лава, но что-то поглотило
Се Ляня с головой.

Лишь спустя долгое время он наконец пришёл в сознание.

А очнувшись, обнаружил себя лежащим на твёрдой поверхности. Рядом полусидел Му Цин и

потерянно пялился на него.

Перед глазами Се Ляня до сих пор парил красный силуэт, принц тотчас сел и вскрикнул:

— Сань Лан!

Но Му Цин неожиданно пришёл в себя и одёрнул принца:

— Без резких движений!

Се Лянь неосознанно попытался упереться рукой в землю, но нащупал лишь пустоту и чуть не
перевернулся из-за такого перемещения центра тяжести. Он с удивлением обнаружил, что лежал
вовсе не на земле.

А на мосту!

Они находились в непомерно громадной подземной пещере, где купол напоминал безбрежное
ночное небо, а посреди грота «парил» в воздухе полуразрушенный мост.

Мост обрывался в нескольких местах. Построенный из неизвестного, но пугающе чёрного

материала — не то дерева, не то камня — он словно пережил тысячи лет дождей и ветров, на
протяжении которых ещё и горел и покрывался вековой пылью. Конструкция просто висела в
воздухе без опор, протягиваясь в бесконечность в оба конца, начиналась в неизвестности и в
неизвестность же уходила. Где-то полотно расширялось до трёх чжанов, где-то сужалось так, что
пройти по мосту мог только один человек.

В сотне чжанов под полуразрушенным мостом полыхало и бурлило огненно-красное море лавы,
подобное вареву преисподней.

Небесный мост?

Первым делом в сознании Се Ляня возникли именно эти слова. Две тысячи лет назад принц Уюна,
чтобы спасти свой народ, создал Небесный мост. Возможно ли, что это и есть останки того
сооружения?

Принц помнил, как Безликий Бай стащил его вниз, но почему теперь он очутился на этом мосту?

Поднявшись на ноги, Се Лянь позвал:

— Сань Лан?
Му Цин, по-прежнему сидящий рядом, сказал:

— Не зови, его здесь нет.

Се Лянь повернулся к нему.

— Как мы здесь оказались? При помощи Сжатия тысячи ли?

— Наверное. Я совершенно точно падал в потоки лавы, но прямо в воздухе меня переместило
сюда.

Бедняга Фэн Синь… Трое упали в лаву, а он один остался на крыше дворца и теперь наверняка его
безумную ругань слышно на всю округу. Впрочем, гораздо важнее сейчас найти Хуа Чэна, ведь
принц не представлял, куда он переместился.

Краем глаза заметив брошенные рядом Фансинь и чжаньмадао, принц поднял оба оружия и
направился к Му Цину. Тот, наблюдая, как помрачневший принц с мечом в руке приближается к
нему, вдруг занервничал, подумав неизвестно о чём.

Се Лянь не знал, чего от него ожидал Му Цин, он лишь протянул тому саблю, а затем и свою
ладонь со словами:

— Ты не пострадал? Если нет, то вставай, нам лучше поскорее покинуть это место.

Глядя на протянутую ему руку, Му Цин долго молчал, затем покачал головой.

— Я не могу идти. Руки и ноги ранены.

Се Лянь присел рядом, чтобы осмотреть его раны, и действительно обнаружил на ладонях Му
Цина красные ожиги, как и на ногах. Похоже, если он и сможет идти, то крайне медленно.
Поразмыслив, принц предложил:

— Я помогу тебе.

Он поднял Му Цина, закинул его руку себе на плечо и так направился по мосту. Пройдя пару
шагов, он вдруг услышал от Му Цина:

— Почему?

Се Лянь, успевая изучать окружающую обстановку, спросил:

— Что – почему?

— Я думал, что ты ещё сильнее начнёшь подозревать меня, увидев, что я не погиб.

— Ах, вовсе нет!

— Почему?

— Потому что я знаю!

— Что ты знаешь?

— Я знаю, что ты не лжёшь.

—…

Выражение лица Му Цина в тот момент поистине трудно было описать словами.

Се Лянь же добавил, как само собой разумеющееся:

— Ты ведь хотел, чтобы я тебе поверил? И я тебе поверил! Вот так.

—…

— Как бы это сказать… — продолжал принц, — я ведь, можно считать, знаком с тобой много лет,
так? И я всё же могу быть уверен, что ты не такой человек. Я и раньше говорил, что ты, возможно,
плюнешь другому в стакан, но чтобы подсыпать яд… ты бы так не поступил.

Дослушав до половины, Му Цин как будто чуть растрогался, однако в конце снова сделался
чернее тучи.

— Забудь об этом сравнении, серьёзно, забудь, прекрати его упоминать. Плевать кому-то в стакан
я бы тоже не стал, это просто отвратительно!

Се Лянь махнул рукой.

— Не обращай внимания на подобные детали. К тому же, если даже случилось невероятное, моя
неудача достигла апогея, и я ошибся в тебе, тебе не одолеть нас вдвоём с Сань Ланом! Один удар
— и ты труп, какая из тебя угроза, ха-ха-ха…

Му Цин пробормотал:

— Ты это специально, да? Всеми силами стараешься разозлить меня до смерти…

— Кхм, я пошутил. В общем, — Се Лянь перестал смеяться, схватил Му Цина покрепче за руку и
перевёл взгляд вперёд, — если Цзюнь У в самом деле надел на тебя проклятую кангу, потому что
ты отказался от злонамеренных действий, я не могу позволить, чтобы ты заплатил дурную цену за
свой поступок. — Он спокойно добавил: — Потому что ты поступил правильно.

Му Цин долго смотрел на принца, после чего процедил сквозь зубы:

— Се Лянь, ты поистине…

Принц перебил:

— Оставь. Думаешь, я не знаю, какого ты обо мне мнения? Сейчас мне приходится тебя нести, так
что не произноси речей, которые заставят меня захотеть сбросить тебя в лаву.

Му Цин хмыкнул:

— Знаешь, что я о тебе скажу, и всё равно меня спасаешь.

— Мы друг друга стоим. Я спасаю тебя лишь потому, что следую своим привычным принципам, и
всё. К тому же, пусть тебя в некоторых вопросах довольно трудно понять, раньше я и правда очень
хотел поколотить тебя. Но тогда мне это не удалось, а по прошествии стольких лет желания уже не
возникает. И всё же, какой бы труднопостижимой личностью ты ни являлся, как бы мне ни
хотелось ударить тебя, ты не заслуживаешь смерти за свои ошибки. И если есть шанс на спасение,
я им воспользуюсь.

Му Цин, будто пытаясь выплеснуть гнев, несколько раз насмешливо фыркнул, помолчал немного
и заговорил:

— Ваше Высочество, вообще-то я…

Прямо в тот момент мост под их ногами просел вниз, и оба мгновенно переменились в лице.

Раненый Му Цин не успел бы ничего предпринять, но ему повезло, что Се Лянь по-прежнему
сохранял свою божественную скорость. Принц оттолкнулся ногой и прыгнул, легко опустившись в
трёх чжанах впереди. Оглянувшись, они увидели, как часть моста, где они только что стояли, с
треском раскололась и рухнула вниз!

Бах!

Чёрное полотно погрузилось в алый бурлящий поток из преисподней, и озлобленные духи,

которые уже долго ждали своего часа, потянули сотни рук и принялись, отталкивая друг друга,
забираться на чёрные обломки, словно таким образом хотели сбежать из моря страданий. Но их
оказалось слишком много, обломки моста не могли выдержать всех, и вскоре потонули в лаве.
Двое наверху содрогнулись от ужаса и переглянулись.

— Похоже, мост не очень-то надёжный! – произнёс Се Лянь.

Му Цин открыл рот, будто хотел предложить вернуться, ведь та часть моста, на которой они
очнулись, была довольно широкой и, вероятно, не рухнет вниз, но после обрушения другого
участка путь оказался отрезан. Назад не пройти, придётся двигаться вперёд. Но и там полотно
моста то расширялось, то сужалось, словно кто-то расставил западню. Кругом поджидали
опасности, и неизвестно, куда ступать, чтобы не свалиться в лаву!

Се Лянь без лишних разговоров забросил Му Цина себе на спину.

— Нельзя слишком долго оставаться на одном месте, иначе оно тоже обрушится. Держись крепче,
я постараюсь идти быстрее!

Сказав «быстрее», принц именно это и имел в виду – тут же совершил прыжок, подобный полёту.
Но чем дальше, тем сильнее сужался мост, самое широкое место приравнивалось к обычной
двери, а самое узкое было не шире одного человека в поясе!

Однако Се Лянь проносился над самыми опасными участками совершенно невозмутимо, каждое
его касание ногой моста походило на то, как ласточка крылом задевает воду – секунда, и всё.
Окажись здесь другие Боги Войны, они, должно быть, застыли бы как вкопанные от столь
ужасающе искусного контроля над своим телом. Поскольку больше подобное не удалось бы
никому, лишь талант, лишённый возможности полагаться на магические силы, день за днём
проводящий время за физическими тренировками, способен выковать столь невероятное
мастерство!

Неожиданно в воздух взметнулся столб пламени, который преградил принцу путь. Если бы не
поразительная реакция Се Ляня, их обоих поджарило бы этим огнём. Принц с Му Цином
посмотрели вниз. В какой-то момент внизу собрались тысячи духов, одного цвета с раскалённой
лавой. Они безумно верещали и смеялись, протягивая к небожителям руки. Столб пламени
подняли именно эти существа, объединив усилия. От этих звуков у Се Ляня и Му Цина заболели
уши, последний спросил:

— Что они кричат?

Се Лянь пробормотал:

— «Спускайтесь и умрите здесь, вместе с нами!»

Му Цин перевёл на принца потрясённый взгляд.

— Ты всё понимаешь? Они ведь говорят на языке Уюна.

Се Лянь кивнул.
— Да, это… люди государства Уюн, упавшие в лаву после обрушения Небесного моста. Берегись,
не дай им себя зацепить. Они тащат вниз всё, что увидят. Это действительно останки того самого
моста!

— Стащив живых вниз, они обретут покой?

— Нет. Это им не поможет. Духи никогда не обретут покоя. Просто… им нравится видеть, как
других постигла та же участь.

Именно поэтому упокоение для них недостижимо, они обречены на вечные муки в этом аду.

— Откуда тебе известно так много? – поинтересовался Му Цин.

— Я сам не знаю, должно быть… он рассказал мне.

Так же как заронил в его память воспоминания о криках крыс-людоедов.

Озлобленные духи, похоже, остались недовольны тем, что двое так и не упали к ним в лаву,
поэтому, как заговорщики, собрались вместе и принялись шептаться, взявшись за руки, явно вновь
собираясь атаковать. Се Лянь тут же бросился наутёк, ведь новый столб пламени не заставил себя
ждать, продолжая разрушать мост, от которого и так почти ничего не осталось.

Но нельзя же было им лишь уклоняться, не атакуя в ответ! И Се Лянь тоже попытался направить
вниз удар магическими силами, коих, однако, осталось не так много, и атака не долетела до цели.
Магических сил Му Цина хватило на более дальний удар, но всё же тот промахнулся совсем
немного. Уже несколько столбов пламени едва не обожгли им пятки, а духи сгрудились в целый
отряд, поражающий своей мощью, и теперь то и дело хихикали и показывали на божеств
пальцем, явно взбудораженные до предела. Твари словно наблюдали за представлением, где
главным героям каждый раз удаётся спастись от смерти, а преследователи ничего не могут с этим
поделать, остаётся лишь терпеть обиду и хрустеть суставами от ненависти!

Держась за спину Се Ляня, Му Цин несколько раз напряжённо выдохнул, скрипя зубами, словно
принял какое-то очень трудное для него решение, и хрипло проговорил:

— Довольно, Ваше Высочество… Се Лянь, оставь меня здесь!

Се Лянь, не прекращая лететь вперёд, бросил ему:

— Что ты такое говоришь?! Ты ведь так ценишь жизнь и страшишься смерти! Ты не из тех, кто
способен сказать подобное!

У Му Цина на лбу вздулись вены, он съязвил:

— Вот уж прости, что я так сильно ценю жизнь и страшусь смерти. Но тут кругом одна погибель… И
пока я не передумал, лучше тебе поскорее бросить меня.

— Прекрати дурачиться. Не говори ничего, ты меня отвлекаешь. Сейчас самое главное – как
можно быстрее убраться с этого моста.

— Никто не собирался дурачиться! Если это и правда Небесный мост, чёрт его знает, сколько ещё
придётся бежать! Рано или поздно они тебя собьют. Оставь меня, я прикончу этих тёмных тварей,
а ты уходи!

С такими словами Му Цин легонько ударил Се Ляня по плечу, взлетел и опустился на мост позади
принца. Се Лянь обернулся и шагнул в его сторону, но Му Цин предупредил:

— Не подходи, мост слишком узкий. Приблизишься — упадём оба!

Се Ляню пришлось замереть. Му Цин хмыкнул и добавил:

— Ты всё верно сказал, мы друг друга стоим. Тебе трудно меня понять, но и мне… тебя понять
нелегко. — Он посмотрел Се Ляню в глаза. – В такой момент… я выскажусь прямо. У меня
сложилось не самое лучшее мнение о тебе.

— Э… об этом… вообще-то мне давно известно.

Му Цин ехидно протянул:

— Правда? А известно ли тебе, что мне часто казалось, будто ты в жизни опираешься лишь на своё
происхождение, на свой статус наследного принца, да ещё на удачу, но на самом деле ты
ненамного сильнее меня?

—…

— Ещё мне казалось, что ты любишь делать добро напоказ, а потом наслаждаться похвалой и
одобрением. Ты даже помог мне именно по этой причине — идеальная возможность проявить
сострадание и милосердие. Сказать по правде, некоторые из подобных мыслей я до сих пор не в
состоянии выкинуть из головы. И, наверное, никогда не смогу. Мне удаётся подавлять их
ненадолго, но рано или поздно они вновь выходят на свет.

Се Лянь не знал, что ему делать, неловко посмеиваться или придумать что-то ещё, поэтому сказал:

— Наверное, не стоит вдаваться в такие подробности в моём присутствии!

Однако следующая фраза Му Цина оказалась неожиданной:

— Но большую часть времени я всё же… восхищался тобой.

Се Лянь застыл.

Му Цин, справляясь с неловкостью, выдавливал слова, будто кто-то заставлял его говорить,
схватив за горло:

— Наверное, это вполне нормально. Ты… действительно… весьма силён. И как человек… ты…
лучше меня. В общем… я… очень хотел… стать твоим д-д-другом.

—…

Се Лянь никогда даже представить не мог, что ему однажды удастся услышать подобное из уст Му
Цина. Пусть тот заикался, говорил нехотя и без эмоций, это звучало настолько прямо и искренне,
настолько по-человечески!

Принц невольно округлил глаза.

— Ты…

Му Цин же, выдавив наконец несколько фраз сквозь зубы, выдохнул:

— После падения государства Сяньлэ, не важно, кто был прав, кто виноват, и насколько мне
самому было нелегко — с той поры и до сего дня я задолжал тебе извинение.

Се Лянь перебил:

— Всё давно в прошлом, забудем об этом. У нас есть более важное дело, давай поскорее уйдём
отсюда!

Му Цин повысил голос:

— Он сказал мне, что если на меня падут подозрения, ты, даже понимая в душе, что я не виновен,
не станешь меня спасать, пустишь всё на самотёк. Потому что ты ненавидишь меня и ни за что мне
не поверишь.

— Он? – Се Лянь понял, кто этот «он», о котором говорит Му Цин.

— Я отказался ему помогать, но всё же сказанное им не раз посещало мои мысли. Я всё время
считал, что ты в душе ненавидишь и презираешь меня, поэтому я… постоянно… В общем, хорошо,
что ты не думал так по-настоящему.

В воздух поднялся ещё один столб пламени. Се Ляню пришлось отступить на несколько шагов,
чтобы увернуться, и принц оказался ещё дальше от Му Цина, который, словно преисполнившись
гнева, нанёс мощный удар ладонью о поверхность моста. Зрачки Се Ляня сузились.

— Что ты делаешь?!

Случившееся далее не вышло за рамки ожиданий – участок моста провалился и вместе с Му

Цином рухнул вниз. Тот в полёте крикнул:

— Помогаю тебе избавиться от этих тварей!

Обломок моста упал в лаву, подняв высокую волну. Духи, сперва радостной гурьбой
приготовившиеся тащить Му Цина к себе, разлетелись в стороны от мощного магического удара.
Раздались их удивлённые завывания, а Му Цин, стоя в центре обломка моста и окружённый
самым ярким божественным сиянием, на которое был способен, холодно усмехнулся:

— Вам, горстке никчёмных тварей из грязной канавы, нравится играться подземным огнём? Я
пришёл составить вам компанию, так не разбегайтесь же!

Теперь тварям наконец не увернуться от его атаки!

Му Цин огненно-красными ладонями устроил бешеную зачистку озлобленных духов, наубивался

всласть, да так, что остальные твари, которые изначально наблюдали за действом снизу, с
криками кинулись врассыпную и поплыли кто куда. Рукава и полы одежды Му Цина занялись
огнём, а Се Лянь, лёжа на полотне моста наверху, крикнул ему:

— Му Цин! Как высоко ты сможешь допрыгнуть?

Му Цин заорал в ответ:

— И откуда так много бесполезной болтовни? Почему ты ещё здесь?!

Се Лянь объяснил:

— Дело не во мне. За всю жизнь я в кои-то веки услышал от тебя человеческую речь, а потом ты
свалился вниз! Как, по-твоему, я могу уйти?

Му Цин разъярился:

— Что значит – в кои-то веки услышал человеческую речь… — он запнулся, почувствовав, как
обломок моста под ногами глубже погрузился в лаву. Оба — и Му Цин, и принц — переменились в
лице.

В этот раз… он в самом деле сгинет на дне бассейна с лавой, и его кости обернутся струйкой дыма!

Секундой ранее Му Цин был полон воодушевления, теперь же сделался мертвенно-бледным. Он

вскинул руку и закрыл глаза, словно намеревался ещё до того, как его пожрёт пламя, одним
ударом разбить самому себе теменную кость, чтобы смерть наступила мгновенно. Се Лянь
затараторил:

— Постой, постой, не совершай опрометчивых поступков! Я-я-я-я что-нибудь придумаю!

Му Цин вновь открыл глаза.

— Что ты придумаешь?

Жое не могла дотянуться до самого низа, но хотя бы до половины доставала, и Се Лянь свесил
ленту вниз, продолжая уговаривать:

— Прыгай, оттолкнись изо всех сил! И хватай ленту! Я подниму тебя наверх.

Лицо Му Цина сделалось ещё бледнее.

— Если бы я мог прыгнуть, думаешь, мне пришлось бы искать другой способ?! – он снова
набрался смелости, чтобы прикончить себя.

— Постой, постой! – повторил Се Лянь. – Правда, не торопись!!! Я сейчас же найду выход!

— Какой выход, скажи мне!

Выход? Какой же выход? Скорее, найди выход!

Но выхода не было!!!

Они достигли полного отчаяния, и Му Цин вновь занёс ладонь. Но в последний момент чья-то рука
с хлопком отбила его руку прочь.

А после, подняв в воздух уже почти что остолбеневшего Му Цина, спаситель совершил прыжок!

Се Лянь почувствовал натяжение ленты, глянул вниз и с удивлением и радостью в голосе

воскликнул:

— Фэн Синь?!

Обломок моста, на котором стоял Му Цин, уже окончательно пошёл на дно с бульканьем. А на
конце шёлковой ленты Фэн Синь, одной рукой сжимая Жое, другой держа мрачного как туча Му
Цина, крикнул принцу:

— Ваше Высочество, скорее, поднимай нас!

Внизу до сих пор бултыхались в лаве несколько пустых сосудов. По всей видимости, Фэн Синь на
них приплыл сюда по течению лавовой реки. Се Ляню некогда было задавать вопросы, он
поспешно отыскал точку опоры на широкой и устойчивой части моста и затащил двоих мужчин
наверх.

Покуда они медленно поднимались, внизу уже вновь собрались озлобленные духи, которые с
ненавистью смотрели наверх. Они сгрудились в кучу, о чём-то шептались, и вскоре в воздух
устремился очередной столб огня!

Фэн Синь и Му Цин, подвешенные в воздухе, не имели возможности уклониться, и Се Лянь вместе
с Жое переместился на несколько шагов, чтобы избежать столкновения с пламенем. Но в других
местах мост не был таким устойчивым и широким, поэтому после принцу пришлось возвратиться
на прежнее место. Фэн Синь, которого чуть не задело огненной атакой, разразился бранью:

— Что за дерьмо собачье там внизу? Коварные твари, выбрали момент, когда мы в опасности? Да
имел я всё ваше семейство!
Се Лянь добавил:

— Всё их семейство выглядит подобным образом, ты уверен, что хотел бы их поиметь?!

Но твари не унимались и злобно захохотали, похоже, готовясь к новой атаке. Фэн Синь,
охваченный гневом, подтянул Му Цина повыше и велел:

— Хватайся за меня!

Му Цин не далее как минуту назад считал, что вот-вот распрощается с жизнью, для него это стало
серьёзным потрясением, от которого он до сих пор не оправился, и потому его реакция была
слегка заторможенной, однако он сделал как велено. Фэн Синь же, высвободив одну руку, вынул
из-за спины лук и несколько неизвестно где подобранных веток дерева. Взяв ветки на манер
стрелы, он одной рукой взялся за лук, зажал в зубах тетиву и «оперение стрелы», наложил
«стрелу» на лук, ровно натянул… фиу-фиу-фиу-фиу — четыре ветки вылетели вместе!

При ударе о поверхность лавы «стрелы» подняли фонтан искр, который напугал озлобленных
духов, так что они всполошились и вновь бросились врассыпную. Фэн Синь, получив
удовлетворение, выругался:

— Видели? Сказал – поимею, значит, поимею! Мать вашу, дерьмо собачье! Да я одной рукой в
клочья вас расстреляю!

И вот они втроём наконец стоят на Небесном мосту. Се Лянь несколько раз стирал со лба пот, а его
сердце до сих пор бешено колотилось.

— Фэн Синь, как ты здесь оказался? – спросил принц.

Фэн Синь схватился за голову:

— Как я здесь оказался? Вы все втроём спрыгнули вниз, а мне что оставалось? Да я, мать вашу,
чуть умом не тронулся! Пришлось придумывать, как спуститься сразу на дно пропасти, потом я
доплыл сюда и только по всплескам лавы и голосам нашёл вас. Что вы устроили? Прыгнули в лаву!
С ума посходили?!

К Му Цину наконец вернулась способность ясно мыслить, он перебил:

— Меня вообще-то сдёрнули лентой!

Должно быть, Фэн Синь сыпал бранью всю дорогу, пока плыл сюда.

— Ладно, ладно, успокойся, — произнёс Се Лянь. – Что ни говори, а ты и впрямь стал для нас
спасительной звездой, ниспосланной с небес, сослужил немалую службу! Поэтому… иногда…
чтобы устоять на ногах… непременно нужен кто-то, кто протянет руку помощи, правда!

Все трое, помрачневшие до цвета тёмного железа, натерпевшись страху, кое-как отдышались, и
помчались прочь, не решаясь слишком долго оставаться на одном месте. Фэн Синь понёс Му Цина
на спине, и они вместе с принцем полетели дальше. Спустя несколько прыжков они рассказали
друг другу об увиденном, и принц узнал, что Фэн Синь тоже не встретил Хуа Чэна. Се Лянь
невольно забеспокоился. Где же тогда Хуа Чэн? Что ж, остаётся только идти по мосту и искать его.

Тем временем Фэн Синь обратился к Му Цину, которого нёс на спине:

— Верно, ты только что прокричал пару фраз Его Высочеству, так вот, я тоже кое-что услышал.
Сначала твои слова так разозлили меня, что я захотел тебя поколотить, но потом… не думал, что
ты, паршивец, в самом деле так считаешь!

—…
Лицо Му Цина так и почернело. Фэн Синь же сказал Се Ляню:

— Я ведь давным-давно говорил тебе, он такой человек… В мыслях накрутит себе похуже
обиженной наложницы из внутренних покоев дворца… Невозможно постичь, что у него в голове
творится!

—…

Се Лянь, который видел, что на лицо Му Цина уже невозможно смотреть, помахал Фэн Синю
рукой, но тот, совершенно ничего не замечая, опять повернулся к Му Цину со словами:

— Если ты хотел быть другом Его Высочеству, мог бы сказать прямо! Ты считал, что Его Высочество
в душе презирает тебя и не желает с тобой дружить? И поэтому надо было целыми днями
ехидничать и выводить его из себя? Мне поистине не дано понять, о чём ты вообще думал.

Се Лянь, смирившись, махнул рукой:

— Он с малых лет был таким. Довольно об этом, видишь, у него уже всё лицо покраснело.

— ………

Му Цин, не в силах больше это терпеть, заорал на них:

— Вашу мать, да вашу ж мать! Вы двое не могли бы заткнуться?!

Се Лянь заметил:

— Ты, кажется, перепутал слова и начал говорить реплики Фэн Синя. И ещё, так браниться
неприлично, не находишь?

Фэн Синь:

— Ты же сам сказал, что хотел бы стать д-д-другом Его Высочеству!

Он ещё и специально изобразил, как Му Цин выдавливал те слова сквозь зубы, и потому
запинался.

От этого лицо Му Цина сделалось просто зверским, а рука незаметно потянулась к сабле за
спиной.

Но Фэн Синь добавил:

— Ладно, теперь ты наконец высказался. В любом случае, запомни одно: Его Высочество в душе
никогда не думал про тебя ничего дурного, ну кроме того раза, когда ты поступил чересчур по-
свински и вывел его из себя. Впоследствии же он не сказал о тебе ни одного плохого слова при
мне! А ты… впредь веди себя как нормальный человек, нормально говори и нормально выражай
свои мысли. А если опять начнёшь ехидничать, я осыплю тебя бранью.

Му Цин вначале молчал, опустив голову, но в конце закатил глаза:

— Ты ведь и так осыпаешь меня бранью уже несколько сотен лет!

Се Лянь напомнил:

— Му Цин, ты ведь небесный чиновник, должен следить за собственным образом, который

складывается в глазах других. Нельзя просто так закатывать глаза. Если кто-то из твоих
последователей заприметит, это им не понравится.

— Да брось. Вот он в чертогах Верхних Небес только и знает, что браниться последними словами!
Фэн Синь хмыкнул:

— Это заслуженная тобой брань.

— Поменьше бы сводил со мной старые счёты, ведь ты точно так же бросил Его Высочество и
ушёл сына рожать.

На лбу Фэн Синя тоже вздулись вены, он засучил рукав.

— Хочешь, чтобы я тебя сбросил, верно?

— Себя лучше сбрось, — съязвил Му Цин с усмешкой. – Если бы ты тогда целыми днями не
возводил на меня напраслину при Его Высочестве, разве стал бы я считать, что он презирает меня,
стал бы я выдумывать?

Разговор вновь зашёл в тупик. Се Лянь решил вмешаться:

— Давайте вы хотя бы в такой момент не будете ворошить тёмное прошлое друг друга? Какой
смысл во взаимных нападках…

Му Цин же снова закатил глаза и фыркнул на Фэн Синя:

— И вообще, вспомни, как ты тогда всполошился! Ограбить прохожего… что с того? Да на месте
Его Высочества в подобных обстоятельствах я бы ночью обнёс восемнадцать богатых дворов, и
глазом бы не моргнул. А тебя это так возмутило, что ты ещё и пустился в расспросы, что всё это
значит.

Се Лянь, покрывшись потом, обернулся.

— Погодите, моё тёмное прошлое тоже не стоит ворошить! В общем, давайте найдём Сань Лана,
для начала вместе пойдём и поищем Сань Лана, идёт? Ха-ха-ха-ха…

Кровавый собиратель цветов в жестокой битве против Безликого Бая. Часть

первая
v 5 - 236
В этот момент все трое одновременно почувствовали приближающуюся снизу волну
невыносимого жара и в голос закричали, прибавив скорости:

— Осторожно!

В воздух поднялось семь-восемь столбов пламени, а внизу, как оказалось, собралось ещё больше
озлобленных духов!

— Фэн Синь, перебрось мне Му Цина! – велел Се Лянь.

Фэн Синь без лишних слов перекинул Му Цина принцу, который сразу усадил его себе на спину.

— Скорее избавьтесь от них, как же они раздражают! – посетовал Му Цин.

— Без тебя знаю! – огрызнулся Фэн Синь, выпустив сразу несколько стрел.

Область поражения этого оружия была намного шире, чем у ударов Се Ляня и Му Цина, которые те
наносили вслепую. Волны лавы всплесками поднялись ввысь, послышался визг.

— Отлично сработано! – похвалил Се Лянь.

— Сойдёт! – добавил Му Цин, сидящий у него на спине.

Посовещавшись, разозлённые до крайности духи поплыли вперёд, чтобы запустить вверх столбы
пламени. Несколько таких вспышек, и Се Лянь заметил:

— Они сожгли участок моста впереди, хотят отрезать нам дальнейший путь!

Фэн Синь выругался:

— Вашу ж мать, могли бы направить свою сплочённость и совместные усилия на что угодно, но им
непременно понадобилось людям вредить! Да вам и через восемь тысяч лет не выбраться из этой
лавы, как я погляжу!

Стоило ему поднять лук, и духи вновь попрятались.

— Хватит браниться, приготовься! – велел Се Лянь. – Прыгаем! Раз, два, три…!

На счёт «раз» они прибавили скорости, на счёт «два» просчитали шаги, а на «три» совершили
прыжок… Все трое взмыли в воздух, перемахнули через провал моста и опустились на другой
стороне, продолжив бежать дальше. Мост когда-то предназначался для «соединения земли с
небом», поэтому, разумеется, понемногу уходил наверх, но Се Лянь нёсся по нему, чувствуя себя
лёгким как ласточка.

— Подобного с нами троими не происходило уже давно! – заметил принц.

— Имеешь в виду сражение плечом к плечу или бегство от смерти? – поинтересовался Му Цин.

— И то, и другое!

— Всё-таки в последнее время это случалось довольно часто! – сказал Фэн Синь.

— Правда?

Но всё же настрой совершенно менялся, в зависимости от высказанных или не высказанных

чувств. Се Лянь громко хохотнул, не переставая при этом оглядываться по сторонам в поисках хоть
отблеска красного силуэта, однако ничего подобного не находил, и потому невольно
заволновался.

— Сань Лан! – позвал Се Лянь.

Его голос разлетелся эхом по громадному подземному гроту, однако никто не ответил на зов. Се
Лянь облизнул пересохшие губы. Му Цин, который сидел у принца на спине и видел, как тот
озирается, помолчал немного и спросил:

— Ваше Высочество, неужели он в самом деле так мил твоему сердцу?

—…

Се Лянь не ожидал столь внезапного вопроса от Му Цина.

— А. А? А…

На его лице застыла растерянность, но уши всё равно слегка заалели. При виде подобной реакции
Му Цин не нашёлся с ответом и долго колебался, прежде чем продолжить:

— Мне не хочется тебя пугать, но я должен напомнить… Ты не думал, что, возможно, только мы
вдвоём переместились на мост? А Собиратель цветов под кровавым дождём… не переместился?

Вмешался Фэн Синь:

— Что за ерунду ты городишь? Если здесь оказались только вы вдвоём, то он, разумеется,
перенёсся куда-то ещё…

Тут он запнулся, наконец поняв, что имел в виду Му Цин. Он говорил не о том, что Хуа Чэн
переместился куда-то в другое место, а о том… что он, возможно, упал в лавовый поток.

Се Лянь, вновь облизнув губы, проговорил:

— Как… как такое может быть?

— Не думай, что это невозможно. Да, Собиратель цветов под кровавым дождём –
непревзойдённый Князь Демонов, но и Безликий Бай – тоже, и к тому же первый среди всех. Он –
хозяин горы Тунлу, это его владения, место, где его магические силы достигают пика.

Фэн Синь, многозначительно вытаращившись на Му Цина, прошипел:

— А ну закрой рот! Что за дурная привычка, разве нельзя хотя бы в такой момент сказать что-
нибудь хорошее? Он же Собиратель цветов под кровавым дождём!

Му Цин и правда перестал нагнетать, но всё же объяснился:

— Я просто подумал, что нам стоит обсудить, как поступить в случае худшего развития событий.

Перед глазами Се Ляня возникла одна красная точка на игральной кости, до боли яркая на
бледной ладони Хуа Чэна. Принц не знал, какие подобрать слова, лишь открыл рот, но тут его шаги
резко замерли, и бегущий следом Фэн Синь едва не врезался в них с Му Цином.

— В чём дело?!

Стоило вопросу прозвучать, и Фэн Синь понял, что спрашивать не было нужды.

Впереди в воздухе мелкими искрами сверкали тысячи, десятки тысяч серебристых чешуек,
накрывающих всё вокруг. Будто кто-то сверху перевернул драгоценную шкатулку с серебряным
порошком.

Се Лянь поставил Му Цина и направился вперёд. Протянув руку, он коснулся крупной серебристой
искорки, парящей в воздухе. Коснулся, осторожно взял и медленно поднёс к глазам.

Остальные двое тоже подошли ближе, и Фэн Синь произнёс:

— Это… это ведь…

Му Цин же сказал прямо:

— Останки… призрачных бабочек?

Из-за излишней прямоты сказанного Фэн Синь вновь наградил Му Цина гневным взглядом. Руки
Се Ляня едва заметно задрожали, он сжал в ладони испускающий лёгкое серебристое сияние
обрывок крыла и тихо выдохнул.

Фэн Синь почесал затылок со словами:

— Давайте думать о хорошем. По крайней мере, это значит, что он не свалился в лаву и какое-то
время находился здесь, верно?

Му Цин указал в сторону.

— А потом с кем-то сразился. И битва была нешуточная.

Се Лянь перевёл взгляд в указанном направлении, и его глаза чуть округлились.

Все скалы вокруг оказались исполосованы бесчисленными пугающими следами от клинка.

Следами от Эмина.

Каждый из которых уходил глубоко в скальную породу. Се Ляню и раньше приходилось видеть, как
Хуа Чэн сражается саблей, но его стиль всегда отличался лёгкостью, даже некоторой
беззаботностью. Он скорее игрался, чем бился. Но от этих следов… исходила истинная жажда
убийства. Нетрудно догадаться, насколько непростым оказался его противник, насколько
ожесточённой была эта битва.

Принц без лишних слов свесился с моста, улегшись на живот. На полотне не оказалось следов
падения, а внизу принц не увидел ликующих духов, и лишь после этого слегка успокоился, снова
поднялся на ноги и продолжил мчаться вперёд. Оставшийся позади Фэн Синь поднял Му Цина на
спину и бросился следом с криком:

— Ваше Высочество!

Се Лянь задержал дыхание. Потому что не хотел слышать собственные вдохи и выдохи, излишне
торопливые, нисколько не размеренные. Для воина сбившееся дыхание находилось под строгим
запретом, ведь это не только усиливало нагрузку на тело, но и сбивало сердечный ритм.

Но задержка дыхания не помогла, конечности принца неудержимо дрожали, он даже подвернул

ногу набегу и едва не покатился кубарем с моста. Фэн Синь и Му Цин даже прикрикнули на него,
чтобы соблюдал осторожность. Неожиданно Се Лянь произнёс:

— Что это за звук? – Он снова застыл и обернулся. – Вы слышите? Какой-то звук.

Фэн Синь и Му Цин подтвердили:

— Слышим! Слышим!

Звон оружия и взрывов магической силы. Даже Небесный мост едва ощутимо задрожал. Впереди
темноту прорезали вспышки.

Там кто-то сражался!

Се Лянь, едва не падая набегу, бросился туда, Фэн Синь за его спиной пробурчал:

— Твою ж мать, во имя всех небесных божеств, пусть это окажется Собиратель цветов под
кровавым дождём, иначе, боюсь, он вот-вот сойдёт с ума!

Му Цин бросил:

— Поменьше болтай, сейчас все небесные божества даже нас защитить не способны, давай за
ним! Ты погляди, как он пошатывается и запинается, только бы не грохнулся кверху задом, прежде
чем увидеться с ним!

Принц, позабыв, что собирался не дышать, так и пробежал пять-шесть ли, слушая собственное
сбившееся дыхание. Мост сделал несколько крутых поворотов, и вот наконец за последним из них
перед глазами принца сверкнул белоснежный свет.

В воздухе над концом Небесного моста развернулась ожесточённая битва между фигурой в
красном и фигурой в белом.

Красная фигура держала в руке серебристо-белую изогнутую саблю, демонической тенью мелькая
в пространстве грота. То был Хуа Чэн. Он не улыбался, был сосредоточен, на его прекрасном
бледном лице виднелся свежий порез, который добавлял живой яркости его пронизывающей
суровости. Фигурой в белом, разумеется, оказался Безликий Бай. Он где-то достал длинный меч, а
на лице его виднелась всё та же маска Скорби и радости, наполовину плачущая, наполовину
смеющаяся. Вот только она стала немного иной в сравнении с виденной Се Лянем ранее.

Маска треснула по середине.

Трещина была настолько большой, что не заметить её казалось невозможным, от самого центра
лба она доходила до щеки ниже глаз, так что создавалось впечатление, что маска в любой момент
разломится!

Оба противника обладали таким мастерством, что разлетались в стороны от одного лишь касания,
демоническая Ци потоком била вверх, но при этом высвобождалась сила, подобная весу тысячи
цзиней, способная пронзить небеса. Ци меча и сабли кружились в безумном танце, призрачные
бабочки наверху и озлобленные духи внизу тоже находились в противостоянии; стоял такой шум,
будто опрокидывались горы и переворачивались моря. Каждый раз, когда две
противоборствующие стороны обменивались атаками, из бушующего лавового потока внизу
поднималась волна на несколько чжанов в высоту, так что к ним никто не мог приблизиться!

Фэн Синь и Му Цин, подоспевшие немного позже, от потрясения увиденным застыли как
вкопанные, не в силах сделать и шага.

Ни один Бог Войны при виде такого сражения не смог бы остаться равнодушным!

Стоило Се Ляню увидеть, что Хуа Чэн жив и почти невредим, его высоко вздёрнутое сердце
наконец улеглось. Принц едва не рухнул прямо там на землю с громким криком, но заставил себя
удержаться – когда сражаются сильные противники, любая мелочь может определить победителя.
К тому же, битва разразилась между двумя ныне живущими непревзойдёнными Князьями
Демонов!

Далеко за Безликим Баем стояла ещё одна фигура, и это был советник, которого, разумеется,
привёл сюда сам безликий демон. Увидев Се Ляня и остальных, Мэй Няньцин с облегчением
вздохнул, при этом тоже не осмелился опрометчиво шуметь. Но Хуа Чэн давно заметил принца, на
его холодном словно иней и сосредоточенном лице наконец растаял лёд и мелькнула улыбка.

— Как видно, — произнёс он, — ты снова проиграл. Его Высочество здесь. И число его соратников
не уменьшилось.

Се Лянь, не выдержав, выкрикнул:

— Сань Лан!

Хуа Чэн чуть повернулся, отозвался «гэгэ», затем его тон вновь сделался предостерегающим:

— Гэгэ, если в следующий раз ты снова куда-то упадёшь, я рассержусь.

Се Лянь парировал:

— Если в следующий раз ты снова прыгнешь за мной, я рассержусь сильнее тебя!

—…

Выражение лица Хуа Чэна от этих слов застыло, будто предупреждение Се Ляня заставило его по-
настоящему испугаться. Даже в битве против Безликого Бая он не выказывал подобного страха.
Безликий демон тем временем, поднявшись в воздух, атаковал Хуа Чэна, обращаясь при этом к Се
Ляню:

— Сяньлэ, вам не кажется, что вы двое слишком рано обрадовались успеху и совсем позабыли обо
мне?
Глаз на рукояти Эмина, заметив Се Ляня, принялся бешено вращаться, Хуа Чэн вскинул руку, чтобы
отразить атаку. Принц услышал громкий звон металла, и его сердце беспокойно повисло в
воздухе.

Кровавый собиратель цветов в жестокой битве против Безликого Бая. Часть

вторая
v 5 - 237
Это был звук, с которым ломается клинок оружия!

Все торопливо перевели взгляды наверх, увидев, что Эмин в руках Хуа Чэна цел и невредим, тогда
как меч Безликого Бая от удара со звоном сломался пополам!

Глаз Эмина продолжал непрестанно вращаться при виде принца, словно возможность проявить
себя перед Се Лянем доставляла ему удовольствие, сравнимое с вознесением.

Хуа Чэн рассмеялся и беззаботно произнёс:

— Всё хорошо. Гэгэ, не стоит беспокоиться. – Затем вновь спросил Безликого Бая: — С какой стати
мы должны о тебе помнить?

Тот недовольно фыркнул, а советник, боясь, что Хуа Чэн разозлит противника, не выдержал и
вмешался:

— Молодой человек, излишняя дерзость в словах ни к чему!

Однако следующая фраза Хуа Чэна оказалась ещё более дерзкой. Одной рукой держа саблю, он
заносчиво наставил остриё на Безликого Бая и усмехнулся:

— Всё-таки, говоря начистоту, ты всего лишь вредный старикашка, полный зависти, и не более
того.

На сей раз не только советник не нашёл в себе сил пожурить Хуа Чэна за фальшивую улыбку, даже
Фэн Синь и Му Цин потрясённо застыли: этот демон поистине бесстрашен!

Кто бы посмел сказать подобное перед любым из этих двоих – Цзюнь У и Безликим Баем?

Но всё же нельзя не признать, что только Хуа Чэн решился бы на такую дерзость. Поскольку он,
наверное, был единственным, кому ни Цзюнь У, ни Безликий Бай после этих слов не могли ничего
сделать!

Му Цин, сам спустившись со спины Фэн Синя, прошёл несколько шагов и пробормотал:

— Не удивительно, что в прошлом… когда дело касалось Собирателя цветов под кровавым
дождём, Цзюнь У всегда говорил, что встречи с ним следует по возможности избегать, чтобы не
сталкиваться с этим демоном.

Неожиданно перед клинком Эмина возникла белая тень. Се Лянь острым зрением разглядел, что
это такое, и предостерёг:

— Сань Лан, не убивай его!

Это ведь дух нерождённого!

Раз принц разглядел духа, разумеется, и Хуа Чэн увидел тоже. Остриё сабли повернулось,
повинуясь велению хозяина, сменило рубящий удар на отбрасывающее движение плашмя, и
белая тварь отлетела далеко прочь. Фэн Синь, зрачки которого мгновение назад сузились до точек,
наконец пришёл в себя, увидев, что дух нерождённого цел и невредим. И сразу выкрикнул:

— А ну, быстро сюда!

Хуа Чэн отбросил духа прямиком в его сторону, и Фэн Синь даже попытался взять создание на
руки, но дух, на голове которого и без того жидкие волосики встали дыбом от выкрика Фэн Синя,
издал утробное рычание и принялся в бешенстве кусаться, никак не позволяя себя схватить. Фэн
Синь, не выдержав, гневно выругался:

— Твою ж мать! К нему так и жмётся, а при виде меня сразу кусается! Кто тут, в конце концов, твой
отец?!

Неожиданно Му Цин произнёс:

— А ты разве признавал его своим сыном? Хоть раз назвал его по имени как положено?

Фэн Синь застыл от этих вопросов.

— Я…

Тем временем Се Лянь, не в силах наблюдать за битвой и бездействовать, быстро бросил им

двоим:

— Будьте осторожны, а я поднимусь выше посмотреть!

Му Цин тихо ответил:

— Тебе самому следует быть осторожным. Не забывай, что на тебе две…

Се Лянь на мгновение замер и невольно дотронулся до шеи, где нащупал ту самую проклятую
кангу. Но принцу по какой-то причине казалось, что Безликий Бай не станет угрожать ему при
помощи канги. Времени на лишние разговоры не было, он бросился вперёд по мосту.
Ожесточённая битва между двумя фигурами – красной и белой – была в самом разгаре, и принц,
оценив обстановку, решил, что сейчас не стоит опрометчиво к ним присоединяться. Жое взвилась
в воздух и притянула к Се Ляню советника.

— Наставник! С вами всё хорошо?

Советник, стерев со лба холодный пот, ответил:

— Всё в порядке!

— Если с вами всё в порядке, почему вы так сильно вспотели?

— Всё из-за этого негодника, Собирателя цветов под кровавым дождём! У него язык без костей,
напугал меня до смерти!!!

Послышался удивлённый вздох со стороны Фэн Синя и Му Цина, Се Лянь поднял голову и увидел,
что рука Безликого Бая повисла.

Он был ранен.

Перевернув ладонь, белый демон взглянул на окровавленные пальцы и вздохнул, затем с улыбкой
произнёс:

— Уже много лет я не встречал того, кто мог бы нанести мне подобную рану.
Се Ляня посетило недоброе предчувствие.

— Наставник, он… рассержен?

Советника можно было назвать единственным в мире человеком, который хорошо знал Безликого
Бая, и он ответил:

— Нет… хуже. Он… обрадован.

Помолчав, Безликий Бай повернулся к Хуа Чэну и с явным интересом спросил:

— Эта изогнутая сабля сделана из твоего потерянного глаза?

Хуа Чэн, разумеется, не собирался отвечать, но вот Се Лянь почувствовал, как сердце резко
подпрыгнуло.

При первом же взгляде на Эмина принц понял, что это необычное оружие. И примерно догадался,
что оно, возможно, создано из утерянного Хуа Чэном глаза. Но Безликий Бай задал вопрос столь
уверенно… Неужели это правда?

Советник, чуть нахмурившись, помолчал, затем вдруг сказал:

— Я вспомнил.

— Что вы вспомнили?

— Я вспомнил, что слышал об одном случае. Несколько сотен лет назад на горе Тунлу появился
ожесточённый призрак.

Му Цин вставил фразу:

— Ожесточённых призраков на гору Тунлу заявлялось по меньшей мере несколько десятков тысяч,
а то и больше.

— Не надо перебивать! – прикрикнул советник. – Этот призрак только появился на горе, был очень
молод, и к тому же уже почти рассеялся, добравшись сюда, но по какой-то причине всё же
упорством достиг цели.

Се Лянь сам не знал, отчего его сердце забилось как бешеное.

— Почти рассеялся? Почему?

— Должно быть, получил серьёзное ранение, его душа разбилась на части, но сознание
оставалось ясным. Он всё плыл вперёд и непрестанно повторял «я не оставлю», «я тебя не
оставлю». Возможно, так проявилось его предсмертное желание. Как бы то ни было, в то открытие
горы Тунлу произошло нечто непредвиденное.

Услышав фразу «я тебя не оставлю», принц почувствовал, как его сердце смягчилось, и в то же
время горестно сжалось. Принц спросил:

— Что именно произошло?

— Здесь собрались не только демоны, но и живые люди, которые попали сюда по ошибке.

— Что?!

— На горе Тунлу повсюду одни тёмные твари, простым смертным сюда дорога закрыта, только
если какой-то демон не берёт их с собой в качестве съестных запасов. Но тот призрак по какой-то
неизвестной причине много дней уводил этих людей от опасности, вероятно, даже не осознавая,
что творит. В конце концов другие демоны, с десяток тысяч, всё-таки окружили их, не оставив пути
к отступлению, и готовились сожрать всех разом – и людей, и того призрака.

Се Лянь знал, что тем одиноким блуждающим призраком был Хуа Чэн!

— Что случилось потом?! Был какой-то способ спастись?

— Был. Создать кровавый артефакт и пробиться с боем.

Му Цин, не удержавшись, вставил:

— Но самая надёжная жертва для создания такого артефакта…

Это те самые, попавшие в смертельную ловушку живые люди!

Фэн Синь и Му Цин перевели взгляды на Хуа Чэна, который сейчас был сосредоточен на битве с
Безликим Баем.

— Неужели… неужели он…

Се Лянь тоже задержал дыхание.

Советник же кивнул:

— Да, он решился.

Лица Фэн Синя и Му Цина в тот момент невозможно было описать словами. Се Лянь однако не
шевелился, ожидая продолжения рассказа. И действительно, советник добавил:

— Он решился, неожиданно впал в безумство и вырвал себе глаз.

—…

— Тот призрак хотел напасть на живых людей, но почему-то в последний момент остановился, не
тронув никого. Вместо их жизней он принёс в жертву собственный глаз, который и стал основой
для кровавого артефакта. Он уже находился на последнем издыхании и должен был окончательно
исчезнуть после столь серьёзного ранения, однако произошло обратное – он, напротив,
окончательно пробудился, словно что-то его воодушевило. Не знаю, какой тёмный артефакт он
создал, но в той битве он вышел победителем. Кроме того, после случилось кое-что весьма
необычное.

Се Лянь, с трудом приводя эмоции в порядок, проговорил:

— Ч-что же?

— Говорят, после той битвы с Небес спустилась Небесная кара, которая ударила по горе Тунлу.
Понимаешь, что это значит?

Стоит ли объяснять?

Раз Небеса ниспослали Небесную кару, следовательно, на горе Тунлу появился некто, достойный
вознесения.

Се Лянь, схватив советника, спросил:

— Кто? Кто вознёсся?!

— Я лишь слышал об этом от других. Но в чертогах Верхних Небес нет чиновника, который пришёл
с горы Тунлу. И либо услышанное мной – совершеннейший вымысел, либо…

Тот вознесшийся спрыгнул с Небес по своей воле, отказавшись от небесных чертогов!

Му Цин, не в состоянии принять услышанное, поразился:

— Вознестись, будучи демоном? Неужели подобное правда возможно? Кроме того, он отказался
от вознесения и сам спрыгнул вниз?! Это точно был он? Только очутившись на горе Тунлу, он ведь
ещё не стал непревзойдённым?! И вот так взять и спрыгнуть… Он что, совсем ничего не смыслит в
жизни?! Почему он, в конце концов, так поступил?!

Почему пошёл на подобный шаг?!

Неожиданно Се Лянь услышал вздох Безликого Бая:

— Сяньлэ, у тебя есть один очень верный последователь.

Почти в то же мгновение треснувшая маска Скорби и радости вдруг очутилась прямо перед
глазами принца.

Се Лянь никак не ожидал, что Безликий Бай способен за короткий миг оказаться к нему столь
близко, в его зрачках чётко отразился облик демона. Жое, словно испуганный зверёк, взвилась в
воздух, собираясь атаковать, но в результате всё же отступила.

Нельзя винить её – Жое всегда была очень умной; лента сразу оценила, что её попытка не
возымеет действия, и по своей воле отказалась от затеи.

Безликий Бай, похоже, улыбнулся, потому что трещина на его маске сделалась шире.

Ещё миг, и клинок Эмина оказался возле его горла.

Но опоздал – демон уже исчез.

Затем вдруг вновь появился над самой высокой точкой Небесного моста, где полотно и
обрывалось, поднял руку и произнёс:

— Не стоит волноваться, я лишь забрал то, что принадлежит мне.

В его руке оказался полностью чёрный, подобный холодной как лёд яшме длинный меч, вдоль
клинка которого по центру проходила серебряная полоса. Се Лянь неосознанно завёл руку за
спину и понял – там больше нет Фансиня.

Фансинь когда-то был мечом наследного принца Уюна. И Безликий Бай вернул своё оружие.

Один обломок, ещё один, ещё. Белая словно кость маска осыпалась по кусочкам, и в итоге
окончательно слетела, обнажив спрятанное за ней лицо. А траурные одеяния занялись пламенем
и обернулись белым доспехом.

«Безликий Бай» наконец снял свою маску и превратился в «Цзюнь У».

Все свидетели тому настороженно задержали дыхание.

Не было нужды строить догадки, и без того ясно, что в этом воплощении он стал ещё сильнее.

Кровавый собиратель цветов в жестокой битве против Безликого Бая. Часть

третья
v 5 - 238
Советник выкрикнул, обращаясь к Хуа Чэну:
— Молодой человек, не стоит недооценивать соперника! В этом облике с ним ещё труднее
справиться, чем с воплощением Безликого Бая! К тому же, раньше преимущество было на вашей
стороне из-за оружия, но теперь и его не стало!

Советник говорил правду: все раны на теле Цзюнь У затянулись, словно он обновился с ног до
головы. Бросив взгляд на советника, он с улыбкой произнёс:

— Ты рассказываешь, как меня одолеть, прямо в моём присутствии? Я не убил тебя, и теперь ты
становишься всё бесстрашнее?

В его голосе слышалась явная угроза. Советник замолчал, но тоже перевёл прямой взгляд на
Цзюнь У.

— Не волнуйтесь, — сказал наставнику Се Лянь, — Сань Лан никогда не стал бы недооценивать

врага.

Принц знал это, как никто другой. Какой бы беспечной ни была улыбка на лице Хуа Чэна, его рука
не дрогнет.

Цзюнь У, внимательно посмотрев на клинок меча, спокойно произнёс:

— Чжусинь, мы так давно не виделись.

Фансинь… или теперь следовало называть его Чжусинем, издал низкий звон.

Се Ляню раньше всё время казалось, что Фансинь уже очень стар и немощен, и, возможно, скоро
сломается; но, к неожиданности принца, попав в руки прежнего хозяина, меч исполнился силы,
которой никогда не обладал в руках Се Ляня!

Каждый раз, когда Чжусинь и Эмин сталкивались клинками, Небесный мост содрогался, словно
вот-вот рухнет прямо в лаву. Сила и скорость, с которой сражался Цзюнь У, ощутимо повысились на
целую ступень. Хуа Чэн, по-прежнему не уступая противнику, всё же нахмурился, сделавшись
суровее. Остальные, наблюдая за битвой издалека, также не могли сдержать потрясения в душе.

Ведь каждым свим выпадом Цзюнь У безжалостно целился в правый глаз Хуа Чэна!

Хуа Чэн, дважды отразив крайне опасную атаку, вскоре заметил, что демон применяет один и тот
же приём, словно уверенный, что правый глаз Хуа Чэна – это его слабое место, и намерен снова
вырвать его. Разумеется, каждый раз Хуа Чэн прикладывал все силы, чтобы защититься от атаки,
раз за разом отбивая удар. Но ведь таким образом они оказались втянуты в битву, где ни одна из
сторон ничего не может сделать!

При этом глаз на рукояти Эмина, словно чувствуя опасность, так и вращался, вне себя от ярости.
Клинок, подобный чёрной яшме, снова устремился в атаку, послышался чистый звон… Хуа Чэн не
поднял саблю для защиты, однако Цзюнь У всё же не удалось завершить атаку.

Се Лянь, весь в белом, очутился прямо перед Хуа Чэном, закрыв его собой.

Только что принц одним щелчком пальца отбил источающий холодную опасность клинок Чжусиня!

Се Лянь всё-таки не выдержал и присоединился к сражению. Он владел поразительной

способностью голыми руками останавливать меч, но всё же со столь опасным клинком столкнулся
впервые, от лёгкого щелчка у него онемела почти вся рука, особенно кисть. Принцу пришлось
отступить на несколько шагов и потрясти рукой, чтобы к ней вернулась чувствительность.

— Гэгэ? – произнёс Хуа Чэн за его спиной.

— Сразимся вместе!
Они стояли плечом к плечу, готовые вступить в схватку с противником, который лишь улыбнулся
заметнее:

— О?

Се Лянь прошептал:

— Ты сверху, я снизу!

Прежде чем принц замолчал, они разделились и с двух направлений – сверху и снизу – напали на
Цзюнь У. Се Лянь был хорошо знаком с приёмами Цзюнь У, мог примерно догадаться, какое
движение будет следующим, и с его губ сорвалось:

— Назад!

Хуа Чэн, как и велел принц, повернул клинок Эмина в обратном направлении, и Цзюнь У едва не
попался на уловку.

— Взрыв! – снова бросил Се Лянь.

Хуа Чэн подчинился и вместо удара саблей собрал в раскрытой ладони сгусток магической силы,
которую выпустил в Цзюнь У, попав тому в плечо. Противник просел в воздухе, и если бы не его
поразительная скорость, оба приёма вполне стали бы угрозой жизни. В процессе боя Се Ляня
вдруг осенило: ведь Хуа Чэн – «непревзойдённый», разве он нуждается в наставлениях, с его-то
мастерством? Напротив, для него это настоящее оскорбление. Принц понял, что его старые
привычки дают о себе знать, и торопливо извинился:

— Прости! Тебе нет нужды меня слушать!

Хуа Чэн, впрочем, лишь улыбнулся:

— Гэгэ даёт лучшие советы, почему бы их не послушаться?

Неожиданно полотно моста обрушилось под ногами Хуа Чэна, и демон едва не упал следом, но Се
Лянь, стоя на мосту, призвал Жое, и та удержала Хуа Чэна от падения. В следующий миг принц
ощутил холод возле шеи, Цзюнь У очутился у него за спиной и положил руку на плечо со словами:

— Сяньлэ, неплохое мастерство.

Он оказался слишком близко, так близко, что Се Ляня сковало ужасом.

Раздался возглас Хуа Чэна:

— Гэгэ!

Выбросив вперёд левую руку, он запустил в полёт Эмина. Се Лянь среагировал поразительно
быстро – чуть пригнулся, и сабля, просвистев над его головой, нанесла удар по Цзюнь У. Тот
наконец отпустил плечо Се Ляня, и принц, пользуясь представившимся шансом, прыжком
оказался возле Хуа Чэна, так же, как Эмин, вернувшийся в ладонь хозяина. Они действовали
настолько слаженно, что сторонний наблюдатель увидел бы лишь размытые силуэты, которые
мелькали, словно молнии, невообразимо быстро, так что захватывало дух. Но смех Цзюнь У эхом
раздавался под сводами грота, словно подбадривая их:

— Прекрасно. Очень хорошо! Продолжим!

Му Цин, с трудом избегая рушащихся участков моста, в ужасе воскликнул:

— Советник! Он… он вообще нормальный? Он что, смеётся?

— Я уже говорил! – ответил советник. – Хуже его злости может быть только радость! Это лишь
самое начало!

Меж тем Цзюнь У, заполучив Чжусинь, обернулся тигром, которому приделали крылья[1].

1 Образно о значительном усилении противника.

Се Лянь, наблюдая, как Цзюнь У непрестанно направляет атаки в правый глаз Хуа Чэна,
охваченный волнением, приказал Жое зацепиться за рукоять Чжусиня. Однако Цзюнь У
неожиданно дёрнул руку с мечом на себя, и Се Лянь просто полетел в его сторону.

Принц вначале изумился, но тут же привёл эмоции в порядок – всё равно он намеревался забрать
у противника меч. Поэтому он без страха бросился навстречу оружию, в голове проиграв более
двух сотен возможных вариантов последующего сражения. Но успел пролететь лишь половину
расстояния – чья-то рука схватила его и потянула назад. Се Лянь опустился на мост, а обернувшись,
увидел Хуа Чэна, который заслонил его собой. И чёрный клинок, пронзивший сердце демона
насквозь.

При виде такой картины Се Лянь просто перестал дышать.

— Сань Лан?!

Лицо Хуа Чэна выглядело немного помрачневшим. А ведь Цзюнь У ожидал, что Се Лянь сам
напорется на Чжусинь, но когда ему помешали, вынул меч и отступил, словно слегка
разочарованный. Се Лянь совершенно позабыл о том, что Хуа Чэн – демон, и даже с дырой в груди
способен сражаться, как и раньше. Не в силах унять беспокойство, принц обеими руками зажимал
рану на груди Хуа Чэна, из которой не вытекло ни капли крови, и тараторил:

— Сань Лан, ты… зачем ты вдруг…?!

Хуа Чэн перебил:

— Как я мог позволить, чтобы он снова пронзил тебя прямо на моих глазах?!

По какой-то причине в его голосе слышалось чрезмерное напряжение. Се Лянь на миг застыл, но
вдруг услышал мягкий голос Цзюнь У:

— Сяньлэ, к чему так огорчаться? Он всё равно не почувствует боли, ведь он давно умер.

—…

Да как он смеет напоминать об этом!

Се Лянь резко повернулся к Цзюнь У и, исполнившись гнева, выкрикнул:

— Разве это не целиком и полностью твоя вина?!

Но Цзюнь У холодно усмехнулся:

— Целиком и полностью моя вина?

Услышав вопрос, Се Лянь вдруг запнулся.

А Цзюнь У быстро сменил тему:

— Возможно, это так. Но ты, Сяньлэ, должно быть, провёл слишком много времени в мире
смертных, раз позабыл о своих прошлых деяниях. Помнишь ли, что ты творил после гибели
государства Сяньлэ?

—…

Цзюнь У расплылся в многозначительной улыбке и медленно добавил:

— Помнишь ли… призрака, которого называл Умином?

Се Лянь неожиданно побледнел словно мертвец, с его губ сорвалось:

— Не надо!!!

Мэй Няньцин, предчувствуя неладное, спросил:

— Ваше Высочество, о чём он говорит? Что ты сделал после гибели Сяньлэ?

В приступе внезапного страха Се Лянь посмотрел на Хуа Чэна, затем на Цзюнь У, и выражение его
лица вместо гневного сделалось растерянным. Но Хуа Чэн сразу схватил принца за плечи и с
нажимом произнёс:

— Всё хорошо, Ваше Высочество, не бойся.

Фэн Синь поддержал:

— Да! Сохраняй спокойствие!

Му Цин же с присущей ему чувствительностью к деталям спросил:

— Что он имеет в виду? Призрака? Какого призрака?

Но разве Се Лянь мог сохранить спокойствие?

Это было время его неописуемого упадка, а также время, когда он совершил то, о чём сожалел
больше всего на свете. Сожалел до такой степени, что сам не решался вспоминать об этом. Стоило
в его памяти возникнуть той улыбающейся белой маске с чуть приподнятыми уголками глаз, и
принц терял покой и сон, желая только одного – свернуться в комок и не разворачиваться, чтобы
никого и никогда не видеть.

Хуа Чэн видел Се Ляня в беспредельном великолепии и в крайней бедности, потерпевшим

поражение и отчаявшимся, неуклюжим и дурашливым. Это всё не имело значения.

Но… ему, должно быть, не доводилось лицезреть Се Ляня, барахтающегося в грязи, ругающегося
последними словами, Се Ляня, чьё сердце полно ненависти, который всей душой желает
уничтожить государство Юнань ради мести и даже сотворить вторую волну поветрия ликов!

Об этом периоде своей жизни принцу было невыносимо вспоминать. Но если раньше, вздумай
Безликий Бай ворошить прошлое, это не возымело бы действия, то теперь… Се Лянь не хотел даже
предполагать, какое выражение появится на лице Хуа Чэна, когда он обо всём узнает.

Потому что принц вовсе не такой хороший, каким его считает Хуа Чэн. Он вовсе не из тех, кто ни
разу не замарался в грязи, всегда был святым, возвышенным и чистым. А если даже на лице Хуа
Чэна лишь промелькнёт выражение, словно он не может поверить услышанному, Се Лянь,
наверное, больше никогда не найдёт себе места, больше не сможет показаться Хуа Чэну на глаза!

Стоило только подумать об этом, и лицо Се Ляня неудержимо помрачнело, на лбу выступили
капли холодного пота, руки едва заметно задрожали. Видя его реакцию, Хуа Чэн только сильнее
сжал пальцы и уверенно произнёс:
— Ваше Высочество, не надо бояться. Помнишь? Ты в беспредельном великолепии — это ты. И ты,
упавший в грязь — тоже ты. Главное здесь «ты», а не «какой» ты. Не важно, что произойдёт, я
никогда тебя не оставлю. Ты можешь рассказать мне что угодно. — Затем он с нежностью добавил:
— Ты можешь сам мне рассказать.

Се Лянь немного пришёл в себя, но Цзюнь У вдруг усмехнулся и протянул:

— «Не важно, что произойдёт, никогда тебя не оставлю». Когда-то мои самые верные
последователи, самые лучшие друзья говорили мне те же слова.

Советник чуть переменился в лице, и Цзюнь У бросил на него взгляд, говоря:

— Но… в итоге… ты сам видишь. Никто из них не сдержал обещания.

Советник, словно не в силах смотреть на него, отвернулся.

Хуа Чэн сказал:

— Верь мне, Ваше Высочество. Разве нельзя мне поверить?

Но дело не в том, что Се Лянь не верил.

Просто… он не решался рисковать.

В конце концов, принц нервно сглотнул, вымученно улыбнулся, но сразу почувствовал, что
улыбаться не стоит, опустил голову и дрожащим голосом проговорил:

— Сань Лан, для начала… прости, я, наверное…

Хуа Чэн, внимательно поглядев на него пару мгновений, перебил:

— Вообще-то…

Но тут же осёкся, поскольку мощнейшая убийственная Ци налетела на них, заставив отскочить

прочь. Се Лянь, чуть приведя мысли в порядок, сделался не таким уж бледным и спросил:

— Что с ним? Почему он стал ещё…

Ещё быстрее, ещё сильнее?

В сравнении с воплощением Безликого Бая, сейчас Цзюнь У поднялся по меньшей мере на ступень
в скорости и силе, которые продолжали расти. В каждом ударе отчётливо ощущалась эта
ужасающая перемена!

Му Цин заметил ещё одну странную деталь и выкрикнул:

— Ваше Высочество! Осторожно, он поменял тактику! Он больше не нападает на Собирателя

цветов под кровавым дождём… Его атаки направлены теперь только на тебя!

Се Лянь, разумеется, тоже обратил на это внимание. Но в руках принца осталась лишь Жое,
которая при виде Фансиня испуганно сжималась, поэтому отбивать атаки напрямую не
получалось. К счастью, Эмин успешно отражал все выпады, направленные на принца, не
пропуская ни одного.

Пробит белый доспех, чудесным образом ломается проклятая канга

v 5 - 239
От Фансиня исходила настолько давящая мощь, что даже сторонних наблюдателей, стоящих
довольно далеко, пробрало морозом по коже, что уж говорить о Се Ляне, которому пришлось раз
за разом отступать под натиском его атак?

Только что, сражаясь с Безликим Баем в одиночку, Хуа Чэн справлялся с относительной лёгкостью,
однако после появления Цзюнь У принцу с демоном пришлось объединить усилия лишь для того,
чтобы сравняться с ним по силе. Преимущество хозяина горы Тунлу в магических силах постепенно
дало о себе знать, Се Лянь смутно ощутил, как на него накатывает волна сметающей всё на своём
пути мощи.

Кроме того, Цзюнь У облачился в белый доспех – тысячелетний артефакт, выкованный им лично,
который практически невозможно пробить. Единственное, о чём следовало позаботиться Цзюнь У,
– прикрывать голову. Хуа Чэн действовал саблей поразительно быстро и точно, Се Лянь тоже
старался выбирать наилучший момент для атаки, они вдвоём нанесли по прямому удару в горло,
сердце, спину, живот и плечи Цзюнь У, но противник даже не шелохнулся!

Му Цин закричал:

— Не тратьте силы! Бесполезно! Его доспех не пробить!

Се Лянь не послушал, только велел Хуа Чэну:

— Бей ниже правого ребра!

Но удар изогнутой сабли в указанное место по-прежнему не принёс результата.

— Я же сказал, бесполезно! – вновь вмешался Му Цин. – Лучше сначала придумайте, как

отдалиться от него, а мы присоединимся к битве! Фэн Синь! Где твои стрелы?

Фэн Синь карабкался по скале, чтобы поймать духа нерождённого, который показывал ему язык и
плевался слюной. Но услышав призыв Му Цина, сразу отозвался:

— Хорошо! Я иду!

Тем временем Се Лянь настаивал:

— Продолжай, не останавливайся! Бей ниже правого ребра!

— Ваше Высочество! – обратился к нему Фэн Синь. – Этот доспех очень крепок, даже несколько
сотен ударов не смогут его разбить!

— Всё в порядке, делай, как я говорю! Нескольких сотен ударов не понадобится! – не унимался
принц.

Хуа Чэн, не задавая вопросов, нанёс несколько ударов Эмином. Неожиданно в месте, где клинок
сабли коснулся доспеха, появилась маленькая трещина.

А следом потекла кровь. Клинок Эмина вошёл в живот Цзюнь У чуть ниже правого ребра!

Хуа Чэн, стоя перед Цзюнь У, держал саблю одной рукой и не сводил сурового взгляда с
противника. Се Лянь же очутился сбоку и велел Жое воспользоваться моментом и сковать руки
Цзюнь У, чтобы тот не мог защититься.

Му Цин оторопел:

— Как такое возможно?

Как случилось, что тысячелетний доспех столь просто оказался пробит Хуа Чэном???
Затянув Жое покрепче и не отводя взгляда от Цзюнь У, Се Лянь обратился к нему:

— Забыл? Мы с тобой сразились однажды, восемьсот лет назад.

Фэн Синь и Му Цин поняли:

— Второе вознесение?

Тогда Се Лянь обратился к Цзюнь У с просьбой низвергнуть его, но кроме того, пожелал
померяться с ним силами.

И хотя в той битве они условились не жалеть друг друга, наверняка Цзюнь У всё же не стал
сражаться во всю мощь.

А вот Се Лянь выложился на полную.

Принц нанёс больше тысячи ударов, из которых более четырёхсот достигли цели. И из тех четырёх
сотен одна сотня пришлась ровно в то самое место.

Се Лянь без устали совершил более трёх тысяч выпадов и, наконец, пробил практически
несокрушимую защиту тысячелетнего доспеха Цзюнь У, вонзив меч ему под правое ребро.

Именно туда, куда Хуа Чэн теперь направил саблю!

Вышло так, что восемьсот лет назад Се Лянь оставил на белом доспехе след. И понадобилось всего
три удара, чтобы Хуа Чэн смог его пробить!

Кроме того, сабля Хуа Чэна оказалась ещё острее, чем предполагал Се Лянь. Клинок, вошедший в
живот, наверняка нанёс противнику тяжёлое ранение!

Но стоило принцу немного перевести дух, он услышал голос советника:

— Бесполезно! Он…

По логике вещей, столь серьёзное повреждение должно было ограничить Цзюнь У в движении, но
тот лишь опустил взгляд на рану, и при этом выражение его лица осталось неизменным. Се Лянь
только успел заподозрить неладное, когда Цзюнь У слегка шевельнул связанными руками.

После чего послышался едва уловимый звук разрыва ткани, и руки Цзюнь У освободились.

Жое… порвалась!

Белая шёлковая лента, разорванная пополам, без признаков жизни опала на землю. Ещё миг, и
принц почувствовал, как кто-то схватил его за шею и поднял вверх!

Он услышал возглас Хуа Чэна «Ваше Высочество», вот только этот голос вдруг оказался где-то
далеко. Зато голос Цзюнь У зазвучал совсем рядом:

— Сяньлэ, неужели ты думаешь, что меня в этой жизни пронзали меньше твоего? Решил, что я не
сочту это пустяком?

Вдалеке раздался голос советника:

— Даже если вы проткнёте его сто восемьнадцать раз, это не возымеет действия! Потому что… он,
похоже… уже не способен почувствовать боль…

Ни один мускул не дрогнул бы на лице Се Ляня, даже если его бы пронзило прямо в сердце мечом
насквозь. Цзюнь У… был таким же.

Фэн Синь, который уже натянул лук в сторону Цзюнь У, опустил оружие со словами:
— Что?! Но ведь тогда получается, ранить его или не ранить – нет никакой разницы?!

Му Цин вставил:

— Заодно сообщу вам ещё одну плохую новость. Я кое-что заметил, и подозреваю, что скорость
его самоисцеления даже намного выше, чем скорость, с которой наносятся раны.

— Что?!

Тем временем Се Лянь уже сам убедился в том, что это чистая правда.

С такой страшной раной любой другой на месте Цзюнь У сложился бы пополам от боли, но тот уже
перестал истекать кровью.

— Не стоит так удивляться, — произнёс Цзюнь У. – Мне слишком часто вонзали нож в спину, и я
умер бы уже тысячу раз, не научившись мгновенно исцеляться. Впрочем, вы двое… поистине
весьма неплохи. — Он улыбнулся. – За восемьсот лет мне нанесли всего два ранения, мечом и
саблей, и это ваших рук дело. Собиратель цветов под кровавым дождём, встань подальше, ты ведь
не хочешь увидеть, как я сломаю Сяньлэ шею?

—…

Лицо Хуа Чэна сделалось мрачнее некуда, в глазах закипела ярость, но на его глазах Цзюнь У
подвесил Се Ляня над краем Небесного моста – стоит разжать пальцы, и принц упадёт в
пламенный поток с высоты в сотню чжанов. Поэтому Хуа Чэн немедля опустил оружие, однако из
рук не выпустил, и медленно отступил на несколько шагов.

Он выглядел довольно спокойным, однако сабля в его руке выдавала его с головой. Эмин страшно
разволновался, бешено завращал глазом, затем уставился на Се Ляня. Когда Хуа Чэн оказался на
самом краю моста, Цзюнь У наконец сказал:

— Достаточно.

Он держал Се Ляня так, что они смотрели друг другу прямо в глаза, но потом Цзюнь У вдруг
впечатал принца в каменную стену!

Удар был настолько безжалостным, что у Се Ляня загудело в голове, а изо рта и носа смазанными
ручейками потекла кровь, каплями падая с подбородка. Где-то вдалеке, кажется, послышались
испуганные крики, но принц не различал, кто кричит, он уловил только спокойный голос Цзюнь У
прямо возле уха:

— Сяньлэ, вот ты ударился головой о стену, тебе больно?

Се Лянь не расслышал и не ответил ему. Тогда Цзюнь У снова ударил его лицом в стену, повторяя:

— Больно? Больно? Больно?

Каждый вопрос сопровождался ударом, и в результате Се Лянь громко закричал, но только кричал
он следующее:

— Сань Лан, не подходи! Всё хорошо, я в порядке! Только не приближайся!

По крайней мере, сейчас не время. Подходящий момент ещё не наступил!

Хуа Чэн дёрнулся вперёд с первым же ударом, но не успел сделать и двух шагов, как услышал
наказ Се Ляня, и потому заставил себя замереть на месте.

При этом его лицо сделалось совершенно свирепым, вены на тыльной стороне ладоней, казалось,
вот-вот лопнут, руки неудержимо дрожали от плечей до кончиков пальцев.
А Цзюнь У с абсолютно невозмутимым видом продолжал остервенело вдалбливать Се Ляня в
скалу, словно безумный, непрестанно спрашивая:

— Больно? Больно?

— Ваше Высочество!!! – воскликнул советник, обращаясь неизвестно к которому из двоих.

Се Лянь, уперевшись окровавленными руками в неровную поверхность скалы, проревел сквозь

зубы:

— …Больно!!!

Лишь тогда Цзюнь У наконец удовлетворённо улыбнулся, отпустил несчастную голову Се Ляня и
поставил его на ноги.

Се Лянь, обхватив руками всё ещё гудящую голову, осел на мост, и слёзы вместе с кровью
неподконтрольно покатились по его щекам. Цзюнь У, присев рядом, вгляделся в лицо принца,
вдруг протянул руку и погладил его по голове, затем аккуратно помог стереть кровь.

—…

Жест вышел наполненным теплом и лаской, словно отец сидит рядом с ребёнком, которого сам
только что избил до безобразия, и утешает его. От такого зрелища у Фэн Синя и Му Цина кровь
застыла в жилах.

— Он… он… он в самом деле обезумел?

Рука Хуа Чэна, сжимающая саблю, захрустела суставами, а зрачок в глазу Эмина резко сузился, при
этом сам глаз будто бы покрылся кровавыми прожилками.

Се Лянь, не пророняя ни звука, лишь позволял Цзюнь У стирать кровь со своего лица. Цзюнь У тем
временем размышлял вслух:

— Ну что за глупое дитя, раз тебе больно, почему ты не одумаешься? Считаешь, если биться
головой о стену, то стена упадёт сама? Почему бы не изменить собственное направление?

Се Лянь ответил:

— Не одумаюсь.

Цзюнь У вспылил, замахнулся и нанёс такой удар, что Се Лянь распластался на мосту!

Голова принца всё ещё кружилась, когда Цзюнь У снова приподнял его одной рукой. По его тону
было ясно, что он скоро потеряет терпение.

— Тебе непременно нужно вывести меня из себя? Я спрошу ещё раз. Ты исправишься или нет?

Се Лянь, кашлянув, выплюнул полный рот крови.

— Не исправлюсь.

Маска мягкости на лице Цзюнь У наконец треснула, сквозь неё промелькнул гнев.

Советник, мрачный как туча, заметил этот недобрый знак и поспешно выкрикнул:

— Ваше Высочество! Вы ведь никогда не желали смерти этому дитя, он всегда вам очень
нравился! Вы сами говорили, разве не помните?!

Цзюнь У холодно усмехнулся:

— Не будь это так, я бы не стал восемьсот лет тратить всё своё терпение и снисхождение на него
одного. Он бы давным-давно обернулся частью фундамента столицы бессмертных, попираемый
тысячами ног. – Он повернулся к Се Ляню и вновь неожиданно пришёл в ярость: — Но только он
не ценит доброго отношения, упрямится, капризничает, никак не желает меня слушаться!
Постоянно выступает против! Не исправишься? Хорошо, тогда давай проверим, упадёт ли эта
стена, если я разобью об неё твою голову!

Советник, видя, что Цзюнь У опять схватил Се Ляня, поспешил остановить:

— Ваше Высочество! Ваше Высочество!!! Его Высочество… молодой принц просто несмышлёныш,
пощадите его в этот раз, будет вам! Однажды он образумится…

Цзюнь У бросил на него взгляд, и его улыбка сделалась ещё холоднее.

— Ты решил, что я по-настоящему обезумел? Не надейся меня обмануть. В душе ты, должно быть,
считаешь истинным несмыслёнышем не его, а меня?

Советник так и застыл, а Цзюнь У продолжил:

— Ты всем сердцем желал взрастить его, наставлял его, наверняка лишь потому, что в твоих
мечтах он мог бы превзойти меня. Так ты бы доказал, что я ошибался, но ты был прав, вы были
правы. Ты бы мог разочарованно вздыхать, глядя на теперешнего Цзюнь У, но превознося
призрачный образ совершенного наследного принца Уюна. Разве не эту цель ты преследовал?
Думаешь, я не знаю, о чём ты думал?

— Нет! Не надо опять начинать спор о том, кто прав, кто виноват, кто победил, кто проиграл, я
никогда не имел подобных мыслей! – ответил Мэй Няньцин.

Но Цзюнь У его уже не слушал, его голос сделался резким:

— Даже не думайте! Я вам говорю, даже не думайте! Никому не дано превзойти меня! И тем
более – ему! – Он рассмеялся словно сумасшедший, затем вновь схватил Се Ляня и принялся бить
головой о скалу с криками: — Ты исправишься? Исправишься? Исправишься?!

Се Лянь, будто следом лишился рассудка, схватил Цзюнь У за руку и орал:

— Не исправлюсь! Не исправлюсь! Не исправлюсь!!!

От ударов у принца из глаз посыпались искры, нестерпимая боль пронзила голову, но он упрямо
повторял одно и то же, не собираясь давать ответ, который Цзюнь У хотел услышать, лишь прямо
заявлял: а вот и не исправлюсь!

Он слишком долго тепрел. Как будто все эти годы ждал лишь этой возможности, чтобы, истекая
кровью, плакать и орать во всю глотку:

— Вот и не исправлюсь! Будет больно – не исправлюсь, настигнет смерть – не исправлюсь, никогда

не исправлюсь!!!

Теперь не Цзюнь У довёл Се Ляня до безумия, а уже Се Лянь до безумия разгневал Цзюнь У!

Глаза Цзюнь У налились кровью, он собрался преподать ещё один урок принцу, но вдруг застыл и
опустил взгляд, увидев, как на его плечо обрушилась длинная сабля, и ощутив, как в спину ровным
рядом летят восемь длинных стрел, выструганных из веток.

Но для него это был сущий пустяк, ведь ни сабле, ни стрелам не пробить его белый доспех.
Проблема лишь в том… что его правая рука исчезла.
Рука, которой он держал Се Ляня, исчезла. Пропала от самого запястья, где теперь виднелся
ровный срез. Се Лянь исчез вместе с ней.

Затем Цзюнь У обернулся, и что-то с яростным порывом полетело прямо на него. Взмахнув левой
рукой, он схватил летящий предмет и обнаружил, что это и есть его собственная правая кисть.

На другой стороне Небесного моста Хуа Чэн держал в объятиях окровавленного Се Ляня, одной
рукой сжимая саблю и обнимая принца за плечи, другой зажимая рану на его голове. Его голос
звучал угрожающе:

— Убери… свою грязную лапу.

Не желая признавать поражение даже под страхом смерти, Се Лянь окончательно разозлил Цзюнь
У, чтобы тот наконец ослабил бдительность!

Цзюнь У, взяв свою правую кисть, приставил её обратно к запястью, пошевелил рукой и выдернул
стрелы из спины. Затем вдруг вспомнил кое о чём, обернулся и как раз увидел за своей спиной
побледневшего Му Цина, сжимающего в руках длинную саблю. Тот, поймав на себе его взгляд,
немного испугался, но всё же заставил себя, забыв о страхе, сохранять невозмутимость. Но
надолго эта невозмутимость не задержалась.

Цзюнь У, посмотрев на своё плечо, спокойно произнёс:

— И всё же тебе, в сравнении с Сяньлэ, не хватает мастерства.

На лице Му Цина лишь дрогнул мускул, но тут сабля выпала из его рук, и выражение совершенно
переменилось. Он дёрнул рукав, уставившись на своё запястье, где чёрная проклятая канга
сжалась сильнее, а вокруг неё яснее проступили сосуды, словно кровь со всего тела неудержимо
потекла к этому месту.

Фэн Синь, видя, что Му Цин стоит, не шевелясь, закричал ему:

— Чего ты встал, беги!

— Фэн Синь, дурья ты голова, — одёрнул советник, — у него ведь ранены ноги, как он побежит?

Фэн Синь от неожиданности выругался:

— Твою ж мать!

Он совершенно забыл об этом!

В прошлом Му Цин, наверное, закатил бы глаза от злости на Фэн Синя, но теперь… даже имей он
возможность убежать, это не помогло бы. С кангой на руке беги, сколько вздумается, не поможет!

Фэн Синь, выругавшись, хотел было прийти на помощь, но Цзюнь У вдруг запустил в него те
стрелы, которые только что вынул из собственной спины. Фэн Синь только и успел почувствовать
холод в сердце, опустил взгляд и обнаружил, что все восемь стрел вернулись к нему и теперь
торчат из его груди!

Цзюнь У же медленно направился к Хуа Чэну и Се Ляню. Хуа Чэн, не удостаивая противника
взглядом, обнимал Се Ляня и звал:

— Гэгэ? Гэгэ?

Се Ляню так досталось, что он лишь спустя некоторое время пришёл в себя, до сих пор ощущая,
как ужасно болит голова. Но даже не открыв глаз, он первым делом спросил:

— Сань Лан? Ты в порядке?

Хуа Чэн, посмотрев на принца, вдруг прижал его к себе сильнее и с нежностью произнёс:

— Я в полном порядке. Лучше бы ты позаботился о себе.

Он крепко сжал принца в объятиях, при этом стараясь не касаться его ран. Се Ляню пришлось
приложить усилие, чтобы открыть глаза, и перед ним предстала жуткая картина происходящего.

Му Цин словно окаменевший остался стоять на месте, одной рукой крепко схватив себя за
запястье, словно в противостоянии с кангой-кровопийцей. Но по его мертвенно-бледному лицу
было ясно – долго он так не продержится.

Фэн Синь, хоть его и не пронзило стрелами насквозь, всё же оказался серьёзно ранен, и теперь
упал на мост. Дух нерождённого, от радости то и дело издавая странные вскрики, скакал вокруг
него, наступая Фэн Синю на лицо, отчего тот приходил в ярость, но пошевелиться не мог, иначе его
раны стали бы ещё серьёзнее.

Небесный мост тем временем рушился, участок за участком, и они в любой момент могли упасть
следом!

Се Лянь, поняв, в каких обстоятельствах они оказались, от испуга захотел подняться, и Хуа Чэн
поддержал его под руку. Они вместе посмотрели вперёд, на медленно приближающегося к ним
Цзюнь У.

В свете пламени, окружающего со всех сторон, его фигура казалась чрезмерно высокой и
отбрасывала огромную тень. Се Лянь, старательно стерев с глаз и лица кровь, уставился на эту
фигуру.

В руке Цзюнь У держал Чжусинь, направив переливающийся духовным сиянием клинок в сторону
и вниз. Сейчас казалось, что вовсе не он в приступе безумия вбивал Се Ляня в скалу, а кто-то
другой.

— Сяньлэ, ты прекрасно понимаешь, что твоё поражение неизбежно.

Цзюнь У знал Се Ляня, как никто. Знал всё о его технике боя, а также полностью превосходил его в
магической силе. К тому же, даже ещё не вступив в схватку с Цзюнь У, принц почувствовал, что и
боевой дух, и магические силы того возросли. Гора Тунлу – его владения, и это заметно подавляло
любого противника.

Наверное, он прав – подумал Се Лянь. Принцу не победить.

Но даже если так, он непременно должен сразиться!

Только Хуа Чэн вдруг сказал:

— Нет. Ваше Высочество, ты сможешь победить его.

Се Лянь застыл и перевёл на него взгляд, а Хуа Чэн, так же внимательно глядя на принца, добавил:

— Ты сможешь победить. Ты сильнее его.

Его единственный глаз сиял так ярко, будто внутри что-то горело. Хуа Чэн уверенно сказал:

— Верь мне. Он ошибается, а правда на твоей стороне. Ты сильнее его. Ты намного сильнее!

Цзюнь У издал тихий смешок, должно быть, счёл слова Хуа Чэна смехотворно наивными. Или,
может, развеселился из-за мощи, которой поигрывал в ладони.

Сила веры тысяч и тысяч последователей сейчас находилась в его руках!

Но Хуа Чэн схватил принца за плечо.

— И что с того? Это просто десятки тысяч глупцов, они ничего не стоят! А тебе достаточно одного
последователя.

Достаточно одного последователя?

Се Лянь не успел сообразить, что происходит, когда Хуа Чэн притянул его к себе.

Глаза принца широко раскрылись.

В его тело бешеным потоком ворвались магические силы.

В этот раз, в отличие от любого из предыдущих случаев, передача магических сил произошла
категорически насильно, даже призрачные бабочки и озлобленные духи, казалось, ощутили эту
пугающую мощь. Находящиеся слишком близко к Хуа Чэну и Се Ляню бабочки и духи просто-
напросто взорвались, послышались хлопки и пронзительный визг.

Принц почувствовал, что его пальцы вот-вот задёргаются в судорогах, ноги задрожали так, что он,
казалось, сейчас рухнет на колени, не в силах стоять. В душе Се Лянь кричал – остановись, не надо,
но Хуа Чэн обеими руками крепко держал его голову, не давая отстраниться, не позволяя
отказаться.

Спустя какое-то время Се Лянь ощутил, как напряжение на шее спало.

Одновременно с этим Хуа Чэн наконец отпустил принца, и у того подкосились ноги – упав на
колени, Се Лянь упёрся руками, только так ему удалось сохранить равновесие.

Цзюнь У остановился, глядя в их сторону с посуровевшим лицом. А Фэн Синь, лежавший вдалеке
от них, проговорил, не веря своим глазам:

— В-ваше Высочество, твоя… твоя?..

Се Лянь дрожащими руками притронулся к шее.

Ничего нет.

Хуа Чэн влил в него слишком много магических сил. Правда, слишком много, их количество вышло
далеко за пределы, которые способна запечатать проклятая канга.

Оковы, что сдерживали Се Ляня больше восьми сотен лет, оказались сломаны!

С улыбкой чуть бледнеют красные одежды. Часть первая

v 5 - 240
Му Цин пробормотал:

— Как такое возможно? Откуда так много…???

Ему никогда не приходилось слышать, чтобы кто-то сломал проклятую кангу магическими силами!

Хуа Чэн поднял Се Ляня на ноги со словами:

— Гэгэ, попробуй сразиться с ним теперь!

Весьма кстати Цзюнь У налетел на принца с мечом. Тот неосознанно вскинул руку, чтобы отбить
удар пальцами… послышался звон металла, и Чжусинь едва не вылетел из рук противника!
Мощь этого приёма теперь не шла ни в какое сравнение с прежней!

Се Лянь в лёгкой растерянности посмотрел на свои руки. Уже несколько сотен лет его не посещало
подобное чувство, словно принц давным-давно позабыл, что это и есть он, настоящий.

Неудержимый до неспособности контролировать собственную силу, каждым шагом сотрясающий

земли и горы. Одним шагом преодолевающий тысячи ли, одним шагом взмывающий к небесам!

Се Лянь крепко сжал пальцы в кулак и нанёс яростный удар прямо по лицу Цзюнь У!

С самого начала их битвы это лицо оставалось нетронутым, но на сей раз удар пришёлся в цель, и
из уголка губ Цзюнь У наконец вытекла капля крови. Он стёр её большим пальцем и взглянул на
свою окровавленную руку.

В следующий миг он резким движением отбросил Чжусинь в сторону.

Похоже, всё-таки решил сойтись с Се Лянем в рукопашном бою!

Принц замахнулся снова, но в этот раз Цзюнь У поймал летящий в него кулак и вывернул Се Ляню
руку, которая звонко хрустнула, изогнувшись под неестественным углом. Превозмогая боль, Се
Лянь быстрыми движениями вправил сустав на место, затем ударил ладонью, но Цзюнь У отбил и
эту атаку. Понимая, что преимущество пока не на его стороне, Се Лянь ринулся подобрать
Фансинь, который Цзюнь У отшвырнул в сторону, но тот, разумеется, предвидел подобное и
возник у него на пути.

Вот только Цзюнь У позабыл, что за его спиной остались Фэн Синь и Му Цин. И хотя оба сделались
полукалеками, всё же попытались незаметно схватить меч, действуя при этом крайне осторожно,
но… у Цзюнь У будто глаза росли на спине, он сделал выпад рукой назад, и мост под ногами Фэн
Синя и Му Цина рухнул! Двое вместе полетели в лавовую реку!

В последний момент чья-то рука схватила Фэн Синя за сапог, а тот, в свою очередь, успел поймать
за сапог Му Цина. Задрав голову наверх, Фэн Синь заорал:

— Твою мать!!! Да твою ж мать!!! Советник, почтеннейший, только ни в коем случае не отпускайте
нас!!!

Именно советник и успел их поймать.

— Стало быть, вам известно, что я в почтенном возрасте! – выкрикнул он со вздувшимися на лбу
венами. – Тогда скорее забирайтесь на мост!

Мост обрушился от удара Цзюнь У, но Се Лянь успел задержать падение, просто-напросто

подвесив рухнувший участок в воздухе. Принц хотел было поднять его наверх, но Цзюнь У не дал
ему на это времени. Сейчас трое оказались всего в паре-тройке чжанов от кипящей лавы и
отчётливо слышали бульканье раскалённых пузырей. Му Цин, подвешенный ниже всех, ещё и как
назло оказался вниз головой, потому его охватил ужас: одно неверное движение — и он помоет
голову лавой. С лицом, красным от жара, Му Цин закричал:

— Скорее, поднимите меня!

Но спустя несколько мгновений, когда советник уже потянул их наверх, вновь раздался возглас Му
Цина:

— Стойте! Не поднимайте меня!

Советник разъярился:

— Да чего тебе, в конце концов, надо?

Фэн Синь вставил:

— Ты серьёзно? Хорошо, тогда я отпускаю!

Му Цин выругался:

— Да чтоб тебя, твою мать, только попробуй отпустить! Вниз посмотри! Меч!

Все трое перевели взгляд в указанном направлении. Прямо под ними чёрный меч торчал из
потока лавы, медленно погружаясь глубже. Это был Фансинь, в попытке незаметно схватить
который они и оказались сброшены вниз!

Му Цин изо всех сил тянулся к мечу, словно мечтал сейчас лишь об одном – обернуться
длиннорукой обезьяной. Но никак не мог достать до рукояти, поэтому выкрикнул:

— Опустите меня чуть пониже, совсем немного не хватает!!!

Вены на лбу советника вздулись ещё сильнее, он пожаловался:

— Вы двое молодых парней, а я – груда старых костей, не перегибайте палку!

Однако он всё же позволил сапогу в своей руке чуть соскользнуть вниз, отчего лицо Му Цина
свесилось ближе к лаве, а волосы, убранные в длинный хвост, на конце занялись огнём.

— Твою ж мать, — заорал Фэн Синь, — тебе волосы подпалило!!! Сейчас сгорят без остатка!!!

К счастью, Му Цин наконец вытащил меч и, как сумасшедший охлопывая языки пламени с волос,
запустил Фансинь в полёт вместе с брызгами лавы, бросив его в сторону принца:

— Се Лянь, лови!

Принц протянул руку и поймал Фансинь за рукоять!

Тем временем силы советника подошли к концу:

— Я больше не выдержу, поднимайтесь быстрее, вы оба!

Фэн Синь, видя, что советник уже трясётся от напряжения, понял – дело плохо, и рывком швырнул
Му Цина наверх с криком:

— Сколько можно возиться!

Му Цин было разгневался на Фэн Синя за этот бросок, но тут из пламенного потока под ними,
словно рыбёшки из воды, выпрыгнули несколько десятков озлобленных духов, которые повисли
на груди Фэн Синя!

И если бы не защита божественного сияния, они бы прожгли его насквозь. Ранее Фэн Синь
распугал их своими стрелами, и духи затаили на него злобу, поэтому до сего момента следовали
за ним «под лавой», чтобы выбрать момент и напасть. Советник, совершенно не готовый к столь
внезапному увеличению веса в своих руках, полетел с моста, и теперь настал черёд Му Цина
схватить Мэй Няньцина за сапог.

Фэн Синь оказался в весьма зависимом положении: он был ранен, до сих пор не выдернул
несколько стрел из груди; ему пришлось голыми руками отбиваться от озлобленных духов; при
этом следовало помнить, что из-за слишком резких движений советник мог его не удержать.
Духов внизу становилось всё больше, они всем скопом повисли на Фэн Сине, словно решили
сыграть с Му Цином и советником в перетягивание «каната». Обе стороны прикладывали немалые
усилия, и если так пойдёт дальше, они вполне могут разорвать Фэн Синя пополам!
— Нельзя ли поскорее избавить меня от страданий?! – взревел Фэн Синь.

— Закрой рот! – огрызнулся Му Цин, но тут заметил, что «ноша» сделалась легче, как будто
озлобленные духи наконец отступили.

Му Цин поспешил затянуть Фэн Синя и советника на мост. Фэн Синь, поднявшись, едва отдышался
и ещё не оправился от испуга, как снизу раздались яростные вопли духов. Посмотрев вниз, Му Цин
и советник в голос воскликнули:

— Фэн Синь, это твой сын!

—…

И действительно, среди огненно-красных лавовых духов угадывалось бледное существо, которое

перепрыгивало от одного духа к другому и в бешенстве впивалось в них зубами, стараясь
разорвать.

Но каждый призрак представлял собой по меньшей мере двухтысячелетнюю тёмную тварь, к тому
же их набралась целая орава, разве какой-то мелкий демон, которого и младенцем назвать
нельзя, мог их напугать? Изначально маленькое тельце было белее кости, но теперь ожоги от
пламени сочились кровью, на коже тут и там проступили красные пятна. Дух нерождённого
издавал демонические завывания, но они вместо желания пожалеть его вызывали лишь ужас. И
всё-таки Фэн Синь взорвался и заорал, вне себя от ярости:

— Совсем свою гнилую совесть потеряли? Толпой накинулись на ребёнка!!! Цоцо, сюда!

Не в состоянии справиться с таким количеством тварей, дух нерождённого уже почувствовал

опасность, а услышав, что кто-то за него заступился, пронзительно взвизгнул и запрыгнул на плечо
Фэн Синя. Тот схватил лук, одним движением выдернул из собственной груди все стрелы и вихрем
послал их в лавовую реку, подняв столб огненных брызг. Дух нерождённого так и запрыгал на его
плече с криками злорадного восторга. Тем временем Се Лянь, заметив, что Му Цин, Фэн Синь и
советник в безопасности, наконец успокоился на их счёт и уже приготовился всё внимание
посвятить битве с Цзюнь У, как вдруг ему сдавило грудь.

Цзюнь У обхватил его со спины, не давая шевельнуться, и заговорил:

— Я же предупреждал… Думаешь, где ты научился всему, что умеешь? Все твои приёмы я знаю как
свои пять пальцев!

Если Се Лянь не выберется из этого захвата, он окажется просто раздавлен. Но Цзюнь У наверняка
известны все способы высвобождения, которые могут прийти на ум принцу!

До него вдруг донёсся голос Хуа Чэна:

— Гэгэ, не бойся! У тебя точно есть приём, о котором он не знает, на который способен только ты, а
он – нет!

В сознании принца сверкнул блеск осознания.

У него есть такой приём?

А ведь и правда, есть!

Если нельзя высвободиться, то и не нужно высвобождаться!

Се Лянь развернулся лицом к Цзюнь У и вместо того, чтобы вырваться из его рук, сам обхватил
противника в ответ и по слову выдавил:
— Этот приём… ты точно не знаешь!

Не отпуская Цзюнь У, принц вместе с ним врезался в несравнимо твёрдую каменную стену!

В этот удар он вложил всю свою мощь, и скала с грохотом обвалилась, а ещё принц услышал, как
что-то треснуло.

Этот звук исходил от Цзюнь У.

Его белый доспех разбился окончательно!

Одновременно с этим Цзюнь У отпустил принца, яростно крича:

— Прочь! Пошли прочь!!!

Се Лянь поднял взгляд, и его окатило ужасом. В глаза бросилось то, что заставило Цзюнь У прийти
в такое бешенство. Лица.

Три лица снова вырвались на свободу!

Се Лянь опять поднял меч и одним выпадом пронзил сердце Цзюнь У, пригвоздив того к скале!

Изо рта Цзюнь У выплеснулась кровь.

Принц влил в удар столько магических сил, сколько смог, и они мгновенно взорвались, когда
клинок вошёл в тело Цзюнь У. Никакая способность к исцелению больше не поможет ему
восстановиться!

Гора рухнула.

Цзюнь У, которого пригвоздило мечом к этой скале, после обрушения остался лежать на земле.

Но и сейчас он не собирался сдаваться: схватив Фансинь за рукоять, Цзюнь У как будто собрался
что-то написать на клинке. Наверняка какое-то заклинание, его нужно остановить! Но только Се
Лянь вскинул руку, к ним бросился советник с криком:

— Ваше Высочество! Довольно, прекратите!

Се Лянь застыл, не понимая, к кому обращается советник, кого просит прекратить. Цзюнь У же,
откашлявшись кровью, гневно взревел:

— Пошёл прочь!

Мэй Няньцин, упав рядом с ним на колени, повторил:

— Ваше Высочество, довольно! Правда, прекратите. Нет никакого смысла продолжать сражаться.

— Что ты понимаешь?! Прочь!

— Да, я не понимаю. За столько лет вы были и бессмертным божеством, и Князем Демонов, убили
всех, кого хотели, заполучили всё, к чему стремились, чего ради вы бьётесь? Что вам нужно, в
конце концов? Что вы хотите доказать?

На короткий миг на лице Цзюнь У промелькнула растерянность, но продлилась совсем недолго; он

схватил советника за горло и в гневе взревел:

— Хватит меня поучать! У тебя нет такого права! Ни у кого нет!

Сейчас Цзюнь У не доставало сил, и из его захвата не составило бы труда освободиться. Се Лянь
вознамерился было вмешаться, но советник махнул ему рукой, делая знак не двигаться, и
продолжил:
— Ох, Ваше Высочество.

Цзюнь У холодно взирал на него, всё так же не разжимая пальцев.

Несмотря на иссякающие силы, свернуть советнику шею ему по-прежнему не составило бы труда,
но Мэй Няньцин, даже находясь в столь опасном положении, позволял ему сжимать своё горло.

— Я взял Его Высочество в ученики вовсе не для того, чтобы из него получились «вы, не пошедший
по неверному пути», не для того, чтобы посрамить вас с его помощью. Он – это он, а вы – это вы.
По сути своей вы изначально разные, у вас разные дороги, и это вполне нормально. Раньше я уже
говорил вам об этом, и вы не поверили, ну а что же теперь?

Цзюнь У молча не сводил с него глаз.

Советник продолжал:

— Я всего лишь по-настоящему тосковал по Вашему Высочеству, по прежнему государству Уюн, по

всем нам. И по тем временам, когда мы ещё не вознеслись, вот и всё.

—…

— Столько лет прошло, — добавил советник, — Ваше Высочество, а я, лишь наблюдая за вами,
чувствовал усталость. Неимоверную усталось. Ну а вы сами? Неужели нисколько не устали?

Цзюнь У являлся первым Богом Войны трёх миров, его облик и поведение всегда должны были
служить эталоном совершенства, без единого пятнышка. Но сейчас, когда божественный ореол
исчез, Се Лянь обнаружил, что даже без трёх отметин поветрия ликов Цзюнь У выглядел слишком
бледным.

Черты лица чрезмерно суровы, под глазами заметны тёмные круги, отчего лицо кажется
невыразимо мрачным, а вся та мягкость, которая подчёркивалась божественным сиянием,
исчезла без следа.

И всё же теперешний Цзюнь У выглядел наконец живым. Пусть и болезненным.

— Ваше Высочество, — произнёс советник, — вы потерпели поражение. Даруйте самому себе

освобождение.

—…

Цзюнь У в некотором замешательстве переспросил:

— Я потерпел поражение?

Чрезмерная мощь магической силы принца ударной волной пробила потолок грота, и сверху
пролился прозрачный солнечный свет.

С неба тонкими струйками закапал дождь. Цзюнь У лежал на земле, Се Лянь стоял и взирал на
него сверху вниз. К своему удивлению, принц увидел в его взгляде тень избавления от тяжкой
ноши.

Ему невольно подумалось: наверное, в глубине души Цзюнь У всё время носил желание быть
поверженным, чтобы кто-то прервал эту вереницу повторяющихся дней, полных безумия и
раскола собственной личности.

Внезавно Цзюнь У задал вопрос:

— Как называется… тот приём?

—…

Се Лянь рукавом стёр кровь с лица и ответил:

— Разбивание камня на груди.

Цзюнь У застыл, словно о чём-то подумав, усмехнулся, вздохнул, закрыл глаза и проговорил:

— Красиво.

Больше он не проронил ни слова, но по его лицу все видели, насколько он измотан, больше
скрывать это было невозможно.

Се Лянь наконец убрал руку с рукояти Фансиня. Не зная, что делать дальше, он невольно поискал
глазами Хуа Чэна. Тот оказался на том же месте, посреди единственного уцелевшего участка
Небесного моста, где уже долго стоял и спокойно ждал принца, заведя руки за спину. Увидев, что
Се Лянь обернулся, Хуа Чэн с улыбкой поймал его взгляд.

Советник, сидя возле неподвижного Цзюнь У, сказал Се Ляню:

— Ваше Высочество, ступайте.

Но сам он вставать не собирался.

— Наставник, вы не пойдёте с нами?

Советник покачал головой:

— Я побуду с Его Высочеством, не волнуйтесь. Ведь когда-то я этого не сделал.

Дождь усиливался, омывая лицо Цзюнь У, его закрытые глаза, смывая кровь и жизнь, вытекающую
из его раны.

Се Ляню даже показалось, что три лица, омытые дождём, как будто сделались менее
отчётливыми. Впрочем, возможно, ему только показалось.

Постояв немного в молчании, Се Лянь снял со спины доули и уронил её, прикрыв лицо Цзюнь У.

Канга на запястье Му Цина разжалась сама по себе, и он пинком запустил её в лаву, с трудом
вернув себе привычное состояние холодного спокойствия. Дух нерождённого спрыгнул с плеча
Фэн Синя, на четырёх конечностях подполз к лицу Цзюнь У и осторожно потрогал, совершенно
иначе, нежели ранее прыгал по лицу родного отца, чем разозлил Фэн Синя до полусмерти.

Се Лянь же, не обращая внимания больше ни на что, с разбитым лицом помчался прямо к Хуа
Чэну, словно обрёл новую жизнь… По правде говоря, он действительно едва спасся от смерти.
Врезавшись в Хуа Чэна со всего размаху, он воскликнул:

— Сань Лан!

Хуа Чэн протянул к нему руки, отшатнулся на шаг, едва не сбитый принцем с ног, заключил его в
объятия и, лучезарно улыбаясь, произнёс:

— Гэгэ, видишь, я же говорил, ты обязательно победишь! – затем приподнял его лицо,

внимательно осмотрел и вздохнул: — Опять ты довёл себя до такого состояния.

Там, где пальцы Хуа Чэна касались лица Се Ляня, пролетала малюсенькая серебристая бабочка, и
раны сразу затягивались. Се Лянь так же лучезарно улыбнулся в ответ:

— В следующий раз подобного не повторится!

Хуа Чэн, приподняв брови, напустил на себя суровость:

— Следующего раза не будет.

Помолчав, Се Лянь без улыбки серьёзно сказал:

— Сань Лан, тогда, на горе Тунлу, я говорил, что расскажу тебе кое-что, когда мы выберемся,
помнишь?

Хуа Чэн улыбнулся:

— Разумеется, помню. Я помню всё, что ты говорил, гэгэ.

Опустив голову, Се Лянь с трудом набрался смелости и наконец искренне начал:

— То, о чём только что упомянул Цзюнь У, тоже имеет отношение к этому. Честно говоря, я
вообще-то давно должен был рассказать тебе, но никак не мог решиться, боялся, что ты узнаешь…

— Боялся, что я узнаю, что Ваше Высочество едва не стал Белым бедствием, верно?

Се Лянь оторопел:

— Ты…?

Хуа Чэн больше не стоял перед принцем – опустился на одно колено и поднял на него взгляд, с
улыбкой говоря:

— Ну как? Гэгэ, теперь… вспоминаешь?

Как же не вспомнить?

Ведь тогда… безымянный призрак точно так же преклонял перед ним колено!

Та белая маска и улыбающееся лицо Хуа Чэна в этот миг слились воедино. Сердце Се Ляня
дрогнуло, колени подкосились, и он просто сел перед Хуа Чэном, бормоча:

— Сань Лан… это… это был ты!

Хуа Чэн усмехнулся, продолжая стоять на одном колене и глядя на принца единственным глазом.

— Ваше Высочество, я всё время присматривал за тобой.

Се Лянь только и смог выговорить:

— Ты… ты…

Он наконец понял, что означали все те слова, которые Хуа Чэн говорил ему как будто невзначай.

Вот оно что. Принцу никогда не приходило в голову, что Умин – и есть Хуа Чэн!

Он всё знал. Он всё видел. Он всегда был рядом!

Тысячи чувств, десятки тысяч слов внезапной волной нахлынули на принца, затопив его сердце.
Трогательное волнение, стыд, душевная боль, безумная радость, а ещё глубже – восхищение и
любовь, от которых нет спасения.

От переполняющих эмоций грудь принца готова была взорваться, он не мог вымолвить и слова,
только бросился к Хуа Чэну, обнимая его с криком:

— Сань Лан! — он, казалось, мог сказать теперь только это, и потому позвал вновь: — Сань Лан!
Хуа Чэн от его броска не устоял и тоже сел, прижимая Се Ляня к себе и громко смеясь. Страх и
волнение как рукой сняло, Се Лянь крепко обнял Хуа Чэна за шею и так рассмеялся, что захотелось
плакать.

Но слёзы не успели упасть из его глаз, принц вдруг заметил весьма скверную деталь.

Хуа Чэн был демоном, но его тело при этом ничем не отличалось от тела обычного человека.

Вот только сейчас… Хуа Чэн, которого обнимал принц… его яркие красные одеяния… сделались
чуть прозрачными.

С улыбкой чуть бледнеют красные одежды. Часть вторая

v 5 - 241
Се Лянь испуганно схватился за Хуа Чэна.

— Сань Лан?! Что с тобой?

Хуа Чэн по-прежнему спокойно отвечал:

— Всё в порядке. Просто немного перестарался.

Се Ляня его ответ поверг в смятение.

— Почему ты сразу мне не сказал… Разве это называется «всё в порядке»?!

Магические силы! Это всё магические силы!

Магические силы, которые Хуа Чэн передавал Се Ляню, всегда казались неисчерпаемыми, он
делал это с неизменной улыбкой, словно для него это ничего не значит. И всё же магические силы
– не песчинки, приносимые морской волной. Как они могут быть неисчерпаемыми?

Нельзя винить Хуа Чэна в том, что «сразу не сказал», принцу оставалось винить лишь самого себя,
что совершенно об этом не подумал. Охваченный сожалением и беспокойством, Се Лянь
произнёс:

— Я верну их тебе.

Затем схватил лицо Хуа Чэна и приник к нему поцелуем. Фэн Синь и Му Цин, которые собирались
было подойти к ним, при виде такой картины мгновенно отшатнулись на несколько чжанов,
оставляя двоих решать проблему своими силами.

Проклятая канга больше не сдерживала принца, и он изо всех сил передавал Хуа Чэну все
магические силы, которые только мог собрать, чтобы тот поскорее восстановился. Но
отстранившись после долгого поцелуя, Се Лянь обнаружил, что красные одежды Хуа Чэна на
рукавах и его серебряные наручи остались прежними и даже сделались ещё более прозрачными!

Се Лянь застыл, в его сердце закрался панический страх, он невольно снова попытался поцеловать
Хуа Чэна, но тот оказался быстрее – первым обхватил ладонями лицо принца, оставил на губах
лёгкий поцелуй и с улыбкой произнёс:

— Я, конечно, очень рад, что гэгэ проявил инициативу, но всё же нет нужды передавать мне
магические силы. Впрочем, если гэгэ хочет просто поцеловать меня, без магических сил, я
совершенно не возражаю. Чем дольше, тем лучше. Подобные порывы в высшей степени
приветствуются.
—…

Се Лянь, вцепившись в Хуа Чэна, на грани срыва закричал:

— Что это значит?!

— Мне просто придётся немного отдохнуть, ничего страшного, гэгэ, не надо бояться.

— Как я могу не бояться? – Се Лянь схватился за голову. – Я сейчас с ума сойду!

Зная Хуа Чэна, он не позволил бы Се Ляню увидеть себя в таком состоянии, если бы проблема не
была действительно серьёзной, настолько, что её уже невозможно скрывать!

Столько магических сил, что хватило разбить проклятую кангу… но сколько же именно их было?
Наверняка можно без преувеличения назвать их поток безбрежным морем, бесконечной рекой…
Но разве для самого Хуа Чэна это могло пройти бесследно?

С каким трудом… с каким трудом Се Лянь наконец разделался со всеми навалившимися бедами.
Объяснился с Фэн Синем и Му Цином. Избавился от проклятой канги, что сдерживала его
восемьсот лет. Признался Хуа Чэну в том, в чём всё время хотел, но никак не решался признаться.

Но когда Се Лянь, улыбаясь от души, примчался наконец к Хуа Чэну, тот встретил его в таком
состоянии. Как принц мог не бояться? Он испугался до безумия!

Фэн Синь и Му Цин, почувствовав неладное, издалека позвали:

— Ваше Высочество? В чём дело?! – и даже подбежали на несколько шагов ближе, но всё же из-за
некоторых обстоятельств остановились на полпути, не решаясь вмешиваться без спроса.

Се Лянь совершенно не замечал никого вокруг, только крепко держал Хуа Чэна, и сердце его,
казалось, вот-вот остановится от страха.

— Что же делать?!

Хуа Чэн тихо вздохнул, протянул руки и снова заключил принца в объятия.

— Ваше Высочество, я всё время присматривал за тобой.

Он второй раз произнёс эту фразу, только теперь ещё нежнее.

Се Лянь, схватившись за одежду на его груди, растерянно пробормотал:

— Я знаю, я знаю! Но… что же мне делать теперь?!

Хуа Чэн изящными пальцами осторожно поправил растрепавшиеся волосы Се Ляня.

— Ваше Высочество, знаешь, почему я не мог покинуть этот мир?

Се Лянь не понимал, почему Хуа Чэн до сих пор так спокоен, ведь сам он от волнения начал
дрожать, но был настолько растерян, что всё же немного глуповато переспросил:

— Почему?

Хуа Чэн прошептал:

— Потому что человек, которого я люблю всем сердцем, всё ещё здесь, в этом мире.

Услышав эту фразу, Се Лянь на миг застыл.

Кажется, ему уже где-то приходилось слышать подобное.

Хуа Чэн продолжал:

— Мой возлюбленный – смелая и благородная золотая ветвь с яшмовыми листьями. Он спас мне
жизнь, а я с малых лет смотрел на него снизу вверх. Но больше всего мне хотелось догнать его,
стать ради него лучше, сильнее. Хотя, возможно, у него не осталось обо мне воспоминаний, мы
даже почти не разговаривали. Я хотел защитить его. – Внимательно посмотрев на Се Ляня, он
добавил: — Если твоя мечта – помогать людям, попавшим в беду, то моя мечта – лишь ты один.

—…

Се Лянь, полагаясь на воспоминания, дрожащим голосом проговорил:

— Но… если останешься… ты… не обретёшь покоя…?

Хуа Чэн ответил:

— Я согласен вовек не обрести покоя.

На короткий миг дыхание Се Ляня остановилось. Он будто сквозь сон услышал два голоса, один из
которых спрашивал, другой отвечал.

«Но если тот, кого ты любишь всем сердцем, узнает, что из-за него ты не обретёшь покоя, боюсь,
это его опечалит, ведь он будет чувствовать за собой вину».

«Тогда я не позволю ему узнать, почему остался, и всё».

«Если он будет часто видеть тебя, то рано или поздно поймёт».

«А я не дам ему заметить, что оберегаю его, и всё».

Тот призрачный огонёк. Слабый призрачный огонёк, который Се Лянь купил за пару монеток в
ночь разукрашенных фонарей. Огонёк, который хотел поднять его из пустой могилы в холодную
зимнюю ночь. Огонёк, который пытался задержать его, чтобы оградить от опасности и Безликого
Бая. Огонёк, который кричал вместо него, когда меч сотню раз пронзал его сердце!

Хуа Чэн ровным тоном произнёс:

— Ваше Высочество, я знаю о тебе всё. Твою смелость, твоё отчаяние; твою доброту, твою боль;
твою ненависть, твоё отвращение; твой ум и твою глупость. Если бы было позволено, я бы хотел
стать камнем под твоими ногами. Мостом, который ты разрушишь, перейдя по нему через реку[1].
Мёртвым телом, по которому ты заберёшься наверх. Грешником, которого ты заслуженно
порубишь на тысячи кусков. Но я знаю, что ты не сделаешь этого.

1 Фразеологизм «перейдя через реку, разрушить мост» означает «отвернуться от человека,

совершившего добро, когда в нём отпадёт надобность».

Он всё говорил, и вместе с тем его кленово-красные одежды теряли цвет.

Се Лянь, держа его дрожащими руками, по-прежнему не переставая переливал Хуа Чэну
магические силы, но всё равно не мог остановить этот процесс постепенного исчезновения.

У принца перед глазами всё поплыло, сбиваясь и запинаясь, он произнёс:

— Ладно, не говори ничего, я понял… Т-только не надо так, пожалуйста, Сань Лан. Я… я ещё
столько магических сил тебе не вернул, которые ты мне одолжил. И ещё, вообще-то я тоже не
договорил, много чего. Столько лет никто не слушал, что я говорю, ты ведь останешься, да? В
самом деле… не надо так. Я не выдержу, Сань Лан. Я правда не вынесу этого. Дважды, это
случалось уже дважды! Я не хочу, чтобы это повторилось в третий раз!!!

Хуа Чэн уже дважды исчезал с лица земли ради него!

— Умереть за тебя в бою — высочайшая честь для меня, — возразил Хуа Чэн.

—…

Эта фраза прозвучала подобно смертельному удару, Се Лянь не смог больше сдерживать слёзы,
они так и хлынули из глаз.

Словно хватаясь за последнюю соломинку, принц сказал:

— Ты говорил, что не оставишь меня.

А Хуа Чэн ответил:

— Любому пиршеству настаёт пора завершиться.

Се Лянь низко-низко опустил голову, не в силах выдавить ни слова из-за боли, охватившей грудь и
горло.

Затем над ним раздался голос Хуа Чэна:

— Но я никогда тебя не оставлю.

Се Лянь резко поднял голову.

Хуа Чэн сказал ему:

— Я вернусь. Ваше Высочество, верь мне.

Он говорил так уверенно, но его бледное лицо при этом тоже начало терять цвет, становясь
прозрачным. Се Лянь протянул руку, чтобы коснуться лица Хуа Чэна, но пальцы прошли сквозь
него. Принц застыл и снова вскинул голову.

Взгляд Хуа Чэна был нежным и обжигающим, единственный глаз наполнился бесконечной
любовью, молча глядя на принца. Кажется, Хуа Чэн что-то сказал, но беззвучно. Не желая
смириться, Се Лянь потянулся к нему, чтобы обнять, чтобы расслышать…

Но не успел схватить покрепче, как тот, кого обнимал принц, и кто обнял принца в ответ… исчез.

Прямо на его глазах Хуа Чэн мгновенно рассыпался тысячей серебристых бабочек, обернулся
ярким звёздным вихрем, который нельзя ни обнять, ни удержать.

Руки Се Ляня поймали лишь пустоту, и он замер в таком положении, неподвижно. Быть может,
просто не осознал, а может, не мог пошевелиться, но принц, широко открыв глаза, просто остался
сидеть на коленях среди этого вихря из бабочек, подобного иллюзии или сну.

Фэн Синь и Му Цин, которые совершенно не ожидали, что всё так повернётся, побледнели и
бросились к Се Ляню с криком:

— Ваше Высочество!

Фэн Синь подбежал первым.

— Почему вдруг такое случилось?! Ведь только что всё было хорошо? Это из-за проклятой канги?!
Му Цин на хромых ногах попытался подпрыгнуть, но ничего не получилось, поэтому он просто
задрал голову и прокричал серебристым бабочкам:

— Собиратель цветов под кровавым дождём! Прекрати шутки шутить! Если ещё жив, сейчас же
появись!

Ответа от бабочек, разумеется, не последовало, они покружились немного и, помахивая

крыльями, полетели к небу. Фэн Синь попытался поднять Се Ляня, но тот остался сидеть. Не зная,
что делать, Фэн Синь спросил его:

— Мы можем чем-то помочь? Нужны магические силы? Его можно спасти? Что теперь делать, в
конце-то концов???

Му Цин тем временем что-то заметил и шикнул на Фэн Синя:

— Ну всё, захлопнись!.. Ничего делать не нужно.

Небо, полное мерцающих серебристыми искрами крыльев бабочек. Точно как в ту ночь их первой
встречи после расставания длиной в восемь сотен лет.

Одна бабочка неторопливо приблизилась и коснулась поочерёдно тыльной стороны ладони,

щеки, лба Се Ляня. Словно движимая бесконечной привязанностью, она будто говорила с ним на
одной ей понятном языке. Принц оцепенело вытянул руку, позволяя бабочке сесть к нему на
палец.

Бабочка, кажется, очень этому обрадовалась, захлопала крыльями и в самом деле присела на руку
принца. Но лишь ненадолго – вскоре и она улетела по ветру.

Только на том месте, где сидела бабочка, на третьем пальце Се Ляня осталась красная нить, яркая,
как и прежде.

***

— А дальше?

— Всё.

— Всё?

— Всё.

Пэй Мин наконец не выдержал:

— Нет. Как это – «всё»? Даже я, профан в таких вещах, совершенно чётко вижу, что это не всё!

Му Цин с ехидной ухмылкой поставил на стол толстенную стопку счётных книг и сказал:

— Я так высчитал, на этом всё. Могу прямо при вас посчитать снова, слушайте внимательно,
Генерал Пэй: вычесть восемьсот восемьдесят восемь десятков тысяч добродетелей, прибавить
шестьсот шестьдесят шесть десятков тысяч, прибавить ещё тысячу семьсот двадцать десятков
тысяч, снова отнять…

Вмешался Фэн Синь:

— Ладно, хватит считать. Что получилось, то получилось, ошибки тут нет, но мы наверняка немало
упустили. Ведь всё равно ничего не сходится!
Му Цин пожал плечами:

— Значит, я тут ни при чём, ведь я не ошибся в расчётах. Может, найдёте кого-нибудь другого на
роль счетовода? Если бы я знал, что так выйдет, не стал бы соваться не в своё дело.

После разрушения столицы бессмертных разбросанные по свету и предоставленные сами себе

небожители с огромным трудом вновь собрались вместе, отгородили себе территорию на
вершине горы Тайцан, куда не забираются простые смертные, и основали временные чертоги
Верхних Небес. Сейчас небесные чиновники занимались бурным обсуждением постройки новой
столицы бессмертных.

Вот только, к их величайшему сожалению, тот страшный пожар не только спалил дотла
необыкновенно величественные золотые дворцы всех божеств, отчего теперь им приходилось
тесниться среди пустынных и холодных гор, отдыхая во временно установленных шалашах, но
также уничтожил все важные документы и свитки. Споры не стихали уже несколько дней, но до
сих пор небожители не могли провести даже простейший подсчёт!

Пэй Мин, одна рука которого была подвешена на повязку, надетую на шею, другой рукой
задумчиво потёр подбородок и сказал:

— То ли мне кажется, то ли в тоне Сюаньчжэня в последнее время слышится всё больше ехидства.

Фэн Синь ответил ему:

— Разве он не всегда был таким? Просто теперь ему лень строить из себя приличное божество.

Му Цин закатил глаза, а остальные, тыча в него пальцем, вынесли вердикт:

— Безобразие!

Тогда Му Цин развернулся и вышел. Цюань Ичжэнь, вовсе забинтованный с ног до головы и
потому походящий на цзунцзы[2] в форме человека, из которой торчала лишь копна
взлохмаченных кудрявых волос, пробормотал сквозь ткань:

— И что нам теперь делать? Кто будет счетоводом?

2 Цзунцзы – рисовая клёцка, завёрнутая в листья тростника.

Все принялись играть в гляделки, кашлять и тихонько отступать назад – никому не хотелось
заниматься этим трудным и неблагодарным делом. Глядя на всё это, Пэй Мин вздохнул:

— Эх, вот бы здесь была Линвэнь. Что ни говори, а она лучше всех справлялась с канцелярскими
делами, держала все эти бесконечные записи в голове, так что дворцу Линвэнь и пожар не
страшен. Она бы высчитала всё за день.

Промучавшись столько времени на этой чёртовой горе, все давно поняли, что это чистая правда,
просто не решались говорить вслух. И когда кто-то наконец высказался, остальные дружно
подхватили:

— Да уж!

— Впредь я никогда не назову дворец Линвэнь бесполезными!

— А я давно перестал их ругать…

Снаружи шалаша кто-то объявил:

— Господа, прибыла Её Превосходительство Повелительница Дождя!

На лицах присутствующих небожителей отразилась радость, все разом высыпали наружу, чтобы
встретить Повелительницу Дождя, и только Пэй Мин, немного поколебавшись с задумчивым
видом, всё же решил не выходить. Тем временем послышался ещё возглас:

— Ваше Высочество, и вы тоже пришли!

На вершине горы Тайцан осядет пыль мирских забот

v 5 - 242
В одно мгновение выражения лиц небесных чиновников сделались ещё более неловкими, чем у
Пэй Мина.

Откликаясь на возглас, к ним приблизился небожитель в монашеских одеяниях, со спокойным

лицом, всем своим видом излучающий беззаботную любезность. Это был Се Лянь. Остальные
поприветствовали:

— Ваше Высочество наследный принц.

— Ваше Высочество.

Каждый без исключения старался вести себя с принцем крайне осторожно и вежливо. Се Лянь
тоже предельно учтиво поздоровался со всеми, затем вышел навстречу Юйши Хуан со словами:

— Ваше Превосходительство Повелительница Дождя.

Юйши Хуан, ведя за поводья своего громадного чёрного быка-хранителя, подошла к временно
возведённому шалашу и чуть склонила голову в сторону принца.

На спине быка покачивались большие ящики с дарами земли, которые она привезла специально
для других божеств. Поговаривали, что эти дары обладают чудодейственным эффектом
укрепления здоровья. Едва услышав об этом, небесные чиновники разделились на две части: одни
радостно бросились разбирать подарки, другие не шелохнулись. Се Лянь, к примеру, остался
стоять на месте, и Юйши Хуан обратилась к нему:

— Я принесла Вашему Высочеству кое-что особенное.

Се Лянь улыбнулся:

— Ах, в таком случае, заранее вас благодарю! Что же это?

Повелительница Дождя достала из рукава нечто, завёрнутое в белую тряпицу, а когда раскрыла
свёрток, Се Лянь с блеском в глазах воскликнул:

— Премного благодарен Вашему Превосходительству! Я как раз повсюду их искал!

Фэн Синь, который тоже подошёл посмотреть, подхватил:

— Редчайшие шёлковые нити! Превосходно! Наконец-то можно будет починить эту твою штуку!

Пошарив в рукаве, Се Лянь достал порванную надвое белую ленту и радостно ответил:

— Да! Наконец-то у меня есть подходящий материал для починки! Я немедля этим займусь!
Фэн Синь одёрнул:

— Ты? Да брось! Что ты можешь починить?! Попроси о помощи кого-нибудь ещё. – Он обернулся и
крикнул: — Му Цин! Для тебя есть работёнка!

Му Цин, неторопливо приблизившись, язвительно бросил:

— Чего? Что ты имеешь в виду? Чтобы я её зашивал?

— Ты же, вроде, поднаторел в этом деле?

Му Цин хмыкнул:

— Умеете же вы сваливать работу на других. Опять приняли меня за слугу? Не ровён час, полы
мести заставят.

Се Лянь весело рассмеялся:

— Ладно, ладно. Я сам справлюсь.

Однако Му Цин уже забрал из рук принца ленту и, закатывая глаза, отправился искать иглу. Тем
временем Пэй Мин тоже вышел поздороваться, хотел даже похлопать чёрного быка по голове, но
тот звонко клацнул зубами, едва не отхватив небожителю пальцы. Получив отпор, Генерал Пэй
удалился.

Юйши Хуан спросила принца:

— Рука Генерала Пэя до сих пор не зажила?

— Нет. В тот раз они с Жун Гуаном условились, что за использование меча Мингуана, помимо
извинений, Пэй Мин расплатится рукой. В результате обида Жун Гуана улетучилась, и он проявил
милосердие, не стал отнимать руку. Однако всё же нанёс серьёзную рану.

— Вот как. Неудивительно, что Генерал Пэй теперь ходит с таким странным выражением лица.

Се Лянь же подумал: «А вот выражение лица у него странное вовсе не поэтому».

Пэй Мин слишком близко к сердцу принял факт, что Повелительница Дождя спасла его и на горе
Тунлу, и после, в столице бессмертных. Такой мужчина как он, молодцеватый и похваляющийся
собственным бесстрашием, просто не мог смириться с потерей лица перед женщиной, в
особенности перед той, с кем их связывали давние конфликты. По сравнению с Повелительницей
Дождя ему было гораздо проще противостоять женщинам, подобным Сюань Цзи. Возвращаясь к
случившемуся в своих мыслях снова и снова, Пэй Мин так и не сумел успокоиться, а при виде
Юйши Хуан вновь переживал случившееся, поэтому и выражение лица у него делалось
соответствующее.

Впрочем, Повелительнице Дождя и невдомёк было, что именно тревожит Генерала Пэя, и она
каждый раз при встрече приветствовала его вежливой улыбкой. Однако оба воспринимали
случившееся по-разному, и потому такие встречи выглядели до странного комично.

— Верно, Ваше Высочество, — спросила Юйши Хуан, — а что стало с Сюань Цзи?

— Её заточили под горой. Хотите навестить её?

***
После грандиозного сражения сбежавшие из мест своего заточения демоны были временно
заключены под стражу в тюрьме, построенной под горой Тайцан. Се Лянь повёл туда Юйши Хуан,
но ещё не дойдя до места, они услышали издалека грубую ругань. Бань Юэ и Пэй Су сидели у
входа в темницу с бесстрастными лицами.

Сейчас небесным чиновникам не хватало людей, поэтому этих двоих отрядили в помощь
Небесным чертогам, сторожить темницу. Внутри был заперт Кэ Мо, у которого при виде старых
врагов глаза наливались кровью, и он целыми днями без устали бранил Бань Юэ и Пэй Су
всевозможными ругательствами. Они же притворялись, что не слышат, и, подобно деревянным
болванчикам сидели рядышком у входа. Увидев пришедших, двое поднялись на ноги и
поприветствовали:

— Ваше Высочество, Ваше Превосходительство.

Повелительница Дождя протянула им ящик с дарами земли, а Се Лянь сказал:

— Спасибо вам за помощь. Её Превосходительство пришла повидать Сюань Цзи.

Пэй Су, поколебавшись, произнёс:

— Сюань Цзи…

Се Лянь, чувствуя неладное, спросил:

— Что-то не так?

Войдя в темницу и отыскав место, где держали Сюань Цзи, они с Повелительницей Дождя так и
остолбенели. В клетке оказалось пусто, осталось лишь изношенное до дыр свадебное платье.

Пэй Су пояснил:

— Сюань Цзи… прошлой ночью… развоплотилась.

Выходит, её прежние обиды тоже рассеялись. Просто невероятно! Но ведь совсем недавно эта
женщина была настолько одержима Пэй Мином, что цеплялась за него мёртвой хваткой, никак не
желая отпускать.

— Должно быть, наконец одумалась, — произнёс Се Лянь.

Она всё-таки поняла, почему за эти сотни лет превратилась из доблестной и бесстрашной дочери
полководца в безумную брошенную женщину, способную вызвать к себе лишь презрение. Что она
потеряла и что получила… Должно быть, Сюань Цзи испытала невыносимый стыд, не желая
больше вспоминать об этом.

Она всем сердцем мечтала, чтобы бросивший её мужчина передумал и вернулся, тронутый её
жертвами или же поддавшийся на угрозы. Но вдруг обнаружила, что с самого начала ничего
нельзя было изменить. Она наконец всё осознала.

Но дело в том, что её в этом мире держала лишь привязанность к Пэй Мину и нежелание
смириться со своей судьбой. А с пришедшим осознанием отпала нужда оставаться здесь. Если
подумать, в этом не было больше смысла.

Повелительница Дождя села там же, словно намереваясь прочитать для Сюань Цзи посмертную
молитву. Всё-таки, кроме неё, та была последним выходцем из государства Юйши. Се Лянь, чтобы
не мешать, вышел из темницы.
***

Оказавшись снаружи, он застал Бань Юэ и Пэй Су за поеданием фруктов, выращенных в деревне

Повелительницы Дождя, подошёл к ним и тоже взял один, чтобы присоединиться. Но тут принца
вдруг посетило странное чувство, и он резко поднял голову, увидев, как в высокой траве
неподалёку что-то мелькнуло.

Позабыв о фруктах, Се Лянь бросил:

— Присмотрите здесь за всем! – и помчался в погоню.

Неизвестная тварь в траве, обнаружив, что её заметили, рванула прочь быстрее. Се Лянь мог
догнать беглеца за восемь шагов, но сделал лишь четыре и понял, за кем гонится. Мысли
замелькали быстрее молний, и принц замедлил шаг.

Он дал беглянке небольшую фору, после чего неожиданно вылетел сбоку, заслонив дорогу.

— Дева Цзянь Лань, решили уйти, не попрощавшись?

Перед ним оказалась Цзянь Лань, которая пыталась незаметно сбежать в обнимку со своим дитя.
Напуганная до ужаса внезапным появлением Се Ляня, она вскрикнула:

— Это ты!

Бледный дух нерождённого в её объятиях оскалил зубы, словно намереваясь напасть, но Цзянь
Лань, прижав его покрепче, спросила:

— Явился мне помешать?

Се Лянь, не желая вызывать излишнюю настороженность, ответил:

— Не волнуйся, я лишь хотел отдать тебе кое-что. – Он что-то протянул Цзянь Лань, добавив: —
Твой сын, Цоцо, полон мощной затаённой злобы, которую нужно держать в узде. Сейчас он уже
встал на путь очищения души, но твой уровень всё же намного ниже, чем у него. Чтобы
предотвратить непредвиденные проблемы, тебе понадобится вот это.

Защитный талисман, созданный принцем лично. Се Лянь даже специально добавил разъяснение
применения талисмана, чтобы избежать ошибок. Цзянь Лань взглянула на талисман, и её
настороженность чуть спала, всё-таки вещь полезная. Поколебавшись секунду, демоница всё же
приняла дар и ответила:

— Спасибо.

— Не стоит. Только перед использованием громко скажи: «Прошу Его Высочество наследного
принца о благословении», и всё. Тогда помощь запишут за моим дворцом.

—…

Цзянь Лань сделала несколько шагов, остановилась и всё-таки не выдержала, обернулась с

вопросом:

— Ты меня не остановишь? Почему?

Се Лянь только и ждал, что она обернётся, и вместо ответа спросил:

— Ну а почему вы, дева Цзянь Лань, непременно хотите уйти? Фэн Синь обмолвился, что будет
заботиться о вас, и он сдержит обещание.
Цзянь Лань переменилась в лице и в итоге вздохнула:

— Знаю, что сдержит. Но всё же… не стоит. Мне не хочется больше оставаться с ним.

Се Лянь застыл и поинтересовался:

— Сейчас ты… совсем не испытываешь чувств к нему?

Цзянь Лань, должно быть, устала бежать, и потому села у дороги.

— Чувства тут совершенно ни при чём. Просто я не хочу заставлять его взваливать нас себе на
плечи.

Се Лянь сел рядом и, подумав, сказал:

— Фэн Синь наверняка испытывает к тебе истинные чувства. Тогда ему приходилось очень
несладко, но никакие трудности не могли заставить его бросить тебя.

Его слова, похоже, заставили Цзянь Лань вспомнить дела давно минувших дней, она рассмеялась:

— Вот ты сказал, и я вспомнила. Он тогда был таким дурачком… Потратил кучу времени, чтобы
заработать денег, накопил на одну ночь со мной, но просто притащил табурет и сел напротив,
пальцем не тронул, только разговаривал со мной. Над ним тогда все потешались, так было
смешно!

Се Лянь тоже усмехнулся:

— Видишь, я же говорю, что ты ему очень нравишься.

Цзянь Лань, стерев улыбку, сказала:

— То, о чём ты говоришь, уже в прошлом. Когда-то нравилась, но это не значит, что чувства
продлятся вечно. Мне не нужна ни его милость, ни его презрение.

— Разве стал бы он относиться к вам с презрением? Тебе ли не знать, что он за человек?

— Ваше Высочество далеки от мирских забот, поэтому так просто рассуждаете. Сейчас не стал бы,
даже с виду не стал бы. Но пройдёт время, и тут уже трудно сказать. Если бы я хотела, давно
пришла бы к нему. Храмы Наньяна не так уж редко попадаются на пути, а в будущем и вовсе
появятся повсюду. Но я не хочу. Он вознёсся, обрёл силу, воссиял. Но мы уже обернулись
демонами, зачем мне обращаться к нему? Небесный чиновник будет носиться с двумя
демонами… Только проблем ему добавлять? В годы расцвета своей красоты я прошлась по нему
ногами, и это приятные воспоминания о том, какой гордой я была. Теперь в его душе я навсегда
останусь той, прежней, а не как сейчас, разукрашенной и напомаженной, но с морщинками в
уголках глаз. – Она ущипнула себя за щёку и добавила: — Если он правда признает нас, ему
придётся изо дня в день видеть это лицо, а Цоцо и вовсе такой… Мы лишь станем ему обузой, и с
каждым разом будем надоедать и утомлять всё сильнее. Однажды всё это обернётся презрением.
Чего ради? Слишком трагичный исход, не так ли?

Пока она говорила, дух нерождённого то и дело облизывал её лицо влажным языком, вызывая
странное и отвратительное ощущение умиления, как непослушный ребёнок. Впрочем, простой
наблюдатель не смог бы на это смотреть, испытывая лишь омерзение.

Цзянь Лань, поглаживая сына по лысой голове, продолжила:

— Всё равно мне достаточно одного Цоцо. Ну кто из нас в бездумной молодости не давал клятв и
обещаний вечной любви? Не бросался словами о каких-то чувствах, любви навсегда… Но чем
дольше я обитаю на этом свете, тем больше понимаю. «Навсегда» и тому подобные слова – это
что-то нереальное. И всегда останется нереальным. Было, и на том спасибо. Никому не под силу
по-настоящему доказать это. Я не верю. – Она безнадёжно добавила: — Фэн Синь хороший
человек. Просто… правда, минуло слишком много времени. Всё изменилось, и лучше нам забыть о
прошлом.

Се Лянь молча слушал, не перебивая, но в душе сказал сам себе: Нет.

В его сердце звучал голос, который говорил: «В жизни бывает «навсегда». И есть те, кому под силу
это доказать. Я верю».

Цзянь Лань всё-таки ушла, забрав Цоцо.

***

Когда Повелительница Дождя закончила молитву за упокоение души развоплотившейся Сюань

Цзи, Се Лянь проводил её в обратный путь и вернулся на гору Тайцан, чтобы сообщить Фэн Синю
об уходе Цзянь Лань, но не нашёл его. Зато пока он бродил в поисках среди шумной толпы, кто-то
вдруг крикнул:

— Тайхуа, ты как раз вовремя! Есть минутка? Помоги кое-что посчитать!

В шалаше до сих пор искали кого-нибудь для подсчётов добродетелей. Лан Цяньцю, спешно
скрываясь, издалека ответил:

— Не надо мне ничего поручать, я занят, найдите кого-нибудь другого!

Се Лянь со вздохом подумал, что ему стоит самому вызваться и всё пересчитать, но сделал лишь
пару шагов, когда услышал за спиной:

— Наста… сове… Ваше Высочество.

Се Лянь обернулся, Лан Цяньцю стоял прямо за ним. Почесав щёку, тот сказал:

— Можно поговорить с тобой наедине?

— Хорошо, — согласился Се Лянь.

Они с Лан Цяньцю вышли из убогого палаточного «дворца небожителей», и на ходу Се Лянь
спросил:

— Как дела у Гуцзы? Всё в порядке?

Лан Цяньцю горько усмехнулся:

— Не знаю, можно ли считать, что всё в порядке. Мальчишка целыми днями выспрашивал у меня,
где его отец, было жасно жаль его, так что мне пришлось… собрать крохи души Лазурного Демона
в лампу. Теперь он каждый день носится передо мной в обнимку с этой лампой и спрашивает, что
сделать, чтобы душа из лампы выросла! Я просто…

Лан Цяньцю явно пребывал в подавленном состоянии, и если поразмыслить как следует, в этом
нет ничего удивительного. Вот только совершенно неясно, почему он пошёл на такое, ведь Ци Жун
погубил всю его семью. Се Лянь едва не похлопал его по плечу, поддавшись порыву, но вспомнил,
что сам натворил в Юнань, и всё-таки сдержался, лишь мягко произнеся:

— Тебе нелегко приходится. Ну так… о чём ты хотел поговорить со мной?

Поколебавшись мгновение, Лан Цяньцю запустил руку за пазуху, что-то вынул и протянул принцу
со словами:

— Об этом.

При виде протянутой ему вещицы Се Лянь на миг задержал дыхание.

То была маленькая, яркая и блестящая коралловая бусина алого цвета.

Голос Се Ляня дрогнул:

— Это…?!

— Эта бусина – реликвия, оставленная потомкам основателем государства Юнань.

Тут Се Лянь наконец понял, что перед ним не та бусина, что упала с косицы Хуа Чэна, а та, что
принц сам когда-то подарил Лан Ину.

Это не бусина Хуа Чэна. Ощущая неподдельное разочарование, Се Лянь всё же взял вещицу из рук
Лан Цяньцю, который сказал:

— Покойный предок говорил, что многим обязан тому, кто подарил ему это. Что даритель когда-то
помог ему. И что это очень хороший человек.

—…

Лан Цяньцю добавил:

— Но сам наш предок совершил нечто такое, из-за чего тот человек потерял всё. Предок говорил,
что не жалеет о содеянном, он не мог поступить иначе. Но впоследствии он всё же чувствовал себя
виноватым перед тем человеком.

Се Лянь, помолчав, спросил:

— И что же?

— А то, что в тот день в столице бессмертных я внимательно рассмотрел бусину в волосах
Собирателя цветов под кровавым дождём, и она всё больше казалась мне похожей на эту,
которую оставил мне мой отец. После я узнал от Генерала Сюаньчжэня, что бусины было две, и что
они принадлежали тебе. Так вот… я лишь хочу узнать, это правда твоя бусина?

Се Лянь медленно кивнул.

— Моя. В детстве родители подарили мне пару серёжек.

Лан Цяньцю, почесав затылок, добавил:

— Тогда… я возвращаю её тебе.

Он всё так же не знал, как ему следует называть Се Ляня. Лан Цяньцю отдал что хотел, помялся
немного, затем просто молча ушёл. А Се Лянь остался стоять там, сжимая в ладони ту красную
коралловую бусину.

Больше восьми сотен лет. Пройдя огромный путь, вторая коралловая серёжка тоже вернулась в
руки принца. Она принадлежала ему, таковой и осталась.

Но только вот другая такая же бусина тоже должна была находиться сейчас рядом. Они должны
были составить пару.

И вдруг снизу послышался радостный возглас Фэн Синя:

— Ваше Высочество! И все остальные! Скорее, идите сюда!

Тебе так дороги цветы, как дорог мне один лишь ты

v 5 - 243
Тебе так дороги цветы, как дорог мне один лишь ты[1]

1 В названии главы зашифровано ЛяньХуа, а также скрытый смысл – ты любишь цветок/Хуа, я

люблю тебя. Также, по словам автора, вдохновением для названия стали слова из песни.

Се Лянь убрал бусину и посмотрел вниз. Из убогого палаточного «дворца» вышли ещё несколько
небесных чиновников, которые полюбопытствовали:

— Что случилось, Генерал Наньян?

И услышали в ответ возглас Фэн Синя:

— Поглядите-ка, что я поймал!

Пробившись сквозь заросли горного леса, он взбежал на гору, ведя за собой человека в чёрном
одеянии. Остальные потрясённо воскликнули:

— Линвэнь!

Фэн Синь действительно поймал Линвэнь.

— Как ты и предполагал, — сказал он Се Ляню, — она явилась за Божеством парчовых одежд!

Без проклятой канги магические силы Се Ляня возросли до уровня, не уступающего уровню Цзюнь
У, и Божество парчовых одежд больше не могло подчинить его себе. Линвэнь, которую Хуа Чэн
превратил в неваляшку, потерялась во время последней битвы, а со временем магическая печать
рассеялась сама по себе, и небожительница пропала из виду. Но принц догадался, что Линвэнь
наверняка захочет забрать Божество парчовых одежд, поэтому снял его с себя и попросил
обитателей Призрачного города распустить слух об этом. Как и ожидалось, Линвэнь попалась на
крючок.

Будучи преступницей в бегах, Линвэнь, впрочем, не выказала и тени беспокойства, даже когда её
конвоировали к временному дворцу собраний. Пэй Мин тут же подошёл и, надавив ей на плечо,
заставил сесть за стол, после чего суровым тоном произнёс:

— Ну наконец-то мы тебя нашли! Линвэнь, ты должна заплатить за содеянное!

—…

Около двух десятков небесных чиновников тоже окружили стол, при этом их взгляды сделались
почти звериными, а выражения лиц голодными, даже свирепыми. Линвэнь, наконец смутно
заподозрив неладное, произнесла:

— Что вы задумали…

«Бух» — на стол перед ней с глухим стуком упала стопка свитков высотой почти с человеческий
рост, так что стол содрогнулся вместе со стулом. Пэй Мин, хлопнув рукой по этой стопке, заявил:
— Тебе придётся заняться вот этим.

—…

Линвэнь, кажется, вздохнула с облегчением, при этом чувствуя, что не может подобрать нужных
слов. Однако выдохнуть до конца так и не успела, следом послышалось «бух-бух-бух-бух-бух-бух»!

После пары десятков подобных звуков вокруг неё высилось столько же стопок официальных бумаг,
которые просто окружили Линвэнь плотной стеной.

Через просветы в лесу из свитков чиновники наперебой заговорили с ней:

— Мы тебя так долго ждали! Скорее, помоги нам всё пересчитать!

— И вот это тоже проверь.

— Не забудь восполнить всё упущенное.

— И лучше всего управься со всей этой горой за два часа!

Линвэнь:

—…

Прошёл целый день и ночь, прежде чем Линвэнь наконец выпустили из временного дворца
собраний.

После продлившейся сутки яростной битвы с горой свитков все записи были разобраны и чётко
распределены по катерогиям. Другие небожители вне себя от радости расхватали свитки,
относящиеся к их дворцам, чтобы пересмотреть вновь, а Линвэнь осталась с помрачневшим
лицом и вновь вернувшимися после долгого отсутствия тёмными кругами под глазами.

Закончив проверку своих свитков, счастливые небесные чиновники наперебой заголосили:

— Как я и думал, у дражайшей Цзе эта работа получается намного лучше! Теперь всё сходится!

— Расчёты верны! Вот уж поистине премного благодарны вам, Ваше Превосходительство Линвэнь!

По-прежнему оставаясь преступницей, Линвэнь в окружении множества небесных чиновников

сухо посмеялась:

— Что вы, что вы, я не заслужила такого внимания.

Видя подобный исход событий, божества, не успевшие вчера подсунуть для проверки свои свитки,
а сегодня по-прежнему не сумевшие в них разобраться, тоже окружили Линвэнь:

— Как бы это сказать, в общем, у нас тоже скопились кое-какие дела, которые мы забыли вчера
принести вам. Быть может, взглянете на них тоже…

Линвэнь:

—…

Се Лянь, который сидел на корточках снаружи дворца собраний и поедал маньтоу, управившись с
булочкой, охлопал ладони, затем наконец спас Линвэнь от постигшего её бедствия:

— Господа, отложите свои подсчёты на потом, дайте Линвэнь отдышаться немного.

Раньше слова принца никто не воспринял бы всерьёз, но теперь всё изменилось. Сразу несколько
небожителей ответили, не смея перечить:
— Его Высочество совершенно прав.

Линвэнь, усевшись на стул, сомкнула веки и прикрыла лоб рукой. Только когда все небесные
чиновники вышли, а в зале собраний почти никого не осталось, она обратилась к Се Ляню:

— Поздравляю, Ваше Высочество, к вам вернулось то, что принадлежит вам по праву. Отличный
был план, вот уж не думала, что теперь даже демоны стали вашими последователями и слушаются
ваших приказов.

— Они вовсе не последователи, а друзья из Призрачного города. Я просто попросил их о помощи.

Линвэнь с пониманием кивнула. Се Лянь же спросил её:

— Линвэнь, у меня к тебе есть вопрос.

— Так задайте же его, Ваше Высочество.

— Сань Лан… Я имею в виду градоначальника Хуа, он однажды надел Божество парчовых одежд,
но твари не удалось пленить его. Ты знаешь, почему так вышло?

— Ах, вы об этом. Я думала, Ваше Высочество давным-давно догадались сами.

Се Лянь на мгновение застыл:

— Хотелось бы узнать подробности.

Линьвэнь чинно оправила полы одеяния, села ровно и начала:

— Известна ли Вашему Высочеству легенда о Божестве парчовых одежд?

— Известна. Ты лично его создала.

— Можно и так выразиться. Пусть я и не предполагала, что собранная в этой вещи затаённая злоба
превратит его в тёмное существо, но я действительно убила Бай Цзиня, чтобы ускорить падение
государства Сюйли, это правда.

Принц внимательно слушал, а Линвэнь продолжала:

— Это одеяние, переходя из рук в руки в мире людей, побывало у бессчётного множества человек,
которые, заполучив Божество парчовых одежд, избирали путь убийства, вредительства и обмана
других с его помощью. И хотя это всё тоже ослабляло затаённую злобу Бай Цзиня, тем не менее…
он был совсем не таким человеком. Ему не нравилось, что его используют в подобных целях, ему
это претило. Поэтому, оказавшись на теле человека, чьи взгляды схожи с его собственными, при
этом встретив особенного дарителя, он не давал выход своей злобе, напротив, это приносило ему
радость.

— Что означают «схожие взгляды» и «особенный даритель»?

— Вы велели Собирателю цветов под кровавым дождём надеть Божество парчовых одежд, но при
этом не испытывали к нему неприязни или желания навредить, только полное и безоговорочное
доверие. Ну а Собиратель цветов под кровавым дождём, в свою очерень, то же самое чувствовал
и к вам. Нет, скажу больше… То, что по-настоящему заставило Бай Цзиня ощутить схожесть между
ними – это тот факт, что даже без Божества парчовых одежд Собиратель цветов под кровавым
дождём готов без колебаний совершить ради вас всё, что вы прикажете. Даже умереть за вас.

—…
— Именно поэтому я тогда догадалась, что юноша рядом с вами и есть Собиратель цветов под
кровавым дождём. Пускай мне не до конца известно, что между вами происходит, но я даже не
предполагаю, кто ещё это мог быть.

— Почему?

Линвэнь указала на принца рукой:

— Ваше Высочество, а что это висит у вас на шее?

Се Лянь застыл, его рука сама потянулась прикрыть место, на которое указывала Линвэнь.

— Мне доводилось видеть подобную вещицу, — продолжила она. — Это прах, который демон
дарит своему возлюбленному, рискуя всем.

Невозможно сосчитать то количество свитков, что прошло через дворец Линвэнь, так что нет
ничего удивительного в том, что ей приходилось видеть подобное. Однако на самом деле Се Лянь
уже и сам обо всём догадался.

И всё же, когда Линвэнь произнесла это вслух, принц крепче сжал то пронизанное светом кольцо.

Линвэнь добавила:

— Это огромная редкость, но столь красивая и чаще всего несущая за собой трагический исход…
что впечатление от увиденного осталось довольно глубокое.

— Что ты имеешь в виду под «трагическим исходом»?

— Если демон, которому любовь затмила разум, вручает в чужие руки то, от чего зависит его
жизнь, может произойти множество печальных и страшных событий. Вся искренность оказывается
выброшенной на ветер. Случалось, что дар, сделанный из праха, был бесследно утерян вместе с
одарённым; временами демоны сами уничтожали его; в общем, практически каждого ждал
плачевный итог. Впрочем, Ваше Высочество стали исключением. Вы прекрасно справились с
хранением, не придерёшься.

После долгого молчания Се Лянь произнёс:

— Ты сказала «схожесть между ними». Значит, генерал Бай Цзинь тоже был таким человеком?

Линвэнь улыбнулась:

— А иначе разве мне удалось бы его обмануть?

— Думаю, это нельзя считать обманом. Ты же не могла не заподозрить, что слухи о Божестве
парчовых одежд я распустил специально, но всё-таки пришла за ним.

— Это ведь прекрасное оружие и средство защиты.

— Будь это «просто оружие и средство защиты», ты бы тогда не пошла на столь серьёзный риск,
чтобы выкрасть его. И после провала не отправилась бы с ним на гору Тунлу.

Линвэнь безразлично ответила:

— Разве у меня был иной выход, кроме как отправиться туда? Я уже выдала себя, вы сами, Ваше
Высочество, поймали меня с поличным.

— Вообще-то, пожелай ты придумать отговорку, чтобы всё сгладить, могла бы что-то придумать.
Подкупила бы пару небесных чиновников, и даже если тебя понизили бы в должности да отняли
добродетели, дело не дошло бы до превращения в беглую преступницу. Но самое главное… ты
хотела помочь генералу Бай Цзиню стать непревзойдённым, чтобы он поскорее обрёл сознание.

Линвэнь усмехнулась:

— Ваше Высочество, не стоит говорить так, словно я ради него готова пойти на что угодно. Всё же я
такой человек, который не признаёт ни дружбы, ни родства, разве я способна на нечто подобное?

— Думаешь, это так?

— Думаю, это так.

***

Се Лянь прибрался на развалинах монастыря Хуанцзи на пике наследного принца и построил там
простенький домишко, где планировал временно поселиться. Место располагалось довольно
далеко от остальных, и если требовалась помощь, принц отправлялся во временный дворец
собраний, а если помощь не требовалась, коротал время в спокойном одиночестве.

По прошествии недели Му Цин наконец починил Жое и принёс её принцу. Едва открыв дверь, Се
Лянь успел заметить, как что-то белое бросилось ему в лицо, после чего перед глазами потемнело.
Принц сдёрнул ленту с лица, а та принялась извиваться и крутиться перед ним, словно
демонстрируя своё обретённое после воскрешения прекрасное тело.

— Тебя только починили, так что не стоит слишком сильно кривляться. Берегись, как бы не
порваться вновь.

Услышав его слова, Му Цин тотчас возмутился:

— Как такое возможно? Все многочисленные одеяния, что я зашивал тебе, хотя бы раз рвались
снова?

— Тут ты прав, — согласился Се Лянь.

Схватив извивающуюся подобно водоросли Жое, принц внимательно её осмотрел и убедился, что
сшито наславу – шов был почти не виден — и похвалил:

— Ты всё так же искусен.

— Твоя похвала в данном случае нисколько меня не радует. Только в этот раз, больше такого не
повторится. Я не собираюсь впредь этим заниматься.

Се Лянь подумал: «Но вид у тебя явно весьма довольный…»

Пробормотав пару фраз, Му Цин сказал:

— Ну ладно, раз с этим я закончил, пойду. Во дворце Сюаньчжэня нужно пересчитать имущество и
служащих.

— Тоже уходишь? Хорошо, я вскоре поднимусь помочь. Как соберёшься, скажи мне, я провожу.

Когда они поймали Линвэнь и разобрались с недостающими цифрами, переписав несколько

совершенно запутанных расчётов, небесные чиновники решили вместе заново отстроить столицу
бессмертных. Так что временный дворец собраний на горе Тайцан можно было оставить. Му Цин
помахал рукой, не отказавшись, но и не согласившись, сделал несколько шагов, но остановился и
обернулся со словами:

— Ты… так и останешься на горе Тайцан?

Се Лянь кивнул:

— Да.

Поколебавшись, Му Цин предложил:

— Может, всё же отправишься с нами?

— Нет, — улыбнулся Се Лянь. – Я должен кое-кого дождаться.

— Можно дожидаться и в чертогах Верхних Небес новой столицы бессмертных!

Но принц покачал головой:

— Я думаю, когда он вернётся, то первым делом отправится сюда, и мы сразу сможем встретиться.
А если не сюда, то в храм Тысячи фонарей в Призрачном городе. Отсюда до Призрачного города
не так уж далеко, удобнее, чем спускаться из столицы бессмертных.

Му Цин, похоже, долго не решался спросить, но всё же проговорил со сложной палитрой чувств на
лице:

— Ты правда веришь, что он вернётся?

Се Лянь, как само собой разумеющееся, ответил:

— Верю!

***

Все те, кто нахлынул на гору Тайцан подобно приливу, точно так же утекли прочь, словно воды
отлива. Гора вновь сделалась безлюдной и заброшенной.

Давным-давно здесь рос кленовый лес, занимавший огромную территорию. Пожар спалил его
дотла, но через сотни лет он возродился вновь. И хотя это были уже не те деревья, по верхушкам
которых Се Лянь прыгал в процессе тренировок, пейзаж вышел таким же, как и в далёком
прошлом.

Се Лянь по обыкновению прогуливался по кленовому лесу в одиночестве. Горящие огненно-

красным цветом клёны, заполняющие собой всю округу, позволяли принцу ощущать себя в
огромных тёплых объятиях.

Принц прожил в одиночестве более восьми сотен лет, оно вошло у него в привычку. В случае
надобности он спускался с горы ответить на молитвы и пособирать рухлядь, а если такой нужды не
возникало, оставался заниматься огородом и приготовлением пищи.

Но вот что странно, такие дни в одиночестве, когда-то очевидно ставшие для Се Ляня
обыденностью, теперь обернулись тяжким бременем, и принцу потребовалось потратить
довольно много времени, чтобы привыкнуть к ним снова.
Наверное, если кто-то всю жизнь ест только горькую пищу, он привыкает к горечи. Но вот однажды
ему дают вкусить сладости, и позже он, помня сладкий вкус и вновь попробовав поесть горького,
наверняка нахмурится.

Раньше, живя в одиночестве, Се Лянь постоянно втайне желал, чтобы кто-то пришёл к нему.
Поговорить или помочь, не важно, главное – чтобы ощущалось чьё-то присутствие. Но теперь он
относился к подобному с меньшей приязнью.

Поскольку, стоило принцу услышать стук в дверь, его душа неожиданно наполнялась
сумасшедшей радостью и бесконечным ожиданием. Однако подбежав к двери и открыв её, он
каждый раз видел за ней или перед ней не того, кого ждал.

Иногда это был Фэн Синь, иногда Му Цин, иногда Ши Цинсюань, иногда мёртвые жители
Призрачного города, которые приходили «выразить ему своё почтение как к старшему».

Все относились к принцу очень хорошо. Но… они были не тем, кого ждал принц.

***

В первый месяц Се Лянь принёс на гору несколько цветущих деревьев и посадил у входа в дом,
планируя тем самым украсить обстановку и скрыть бедность ветхого жилища. Принц подумал, что
возможно, когда Хуа Чэн вернётся, они как раз зацветут.

***

На второй месяц Се Лянь разобрал свой домишко и выстроил заново, а также выдрал с корнем все
сорные травы на горе. Иначе Хуа Чэн, увидев по возвращении столь ужасную картину, наверняка
отправит кого-нибудь помочь прибраться.

***

На третий месяц деревья зацвели. Ветви их были усыпаны ярко-красными цветками, Се Лянь стоял
под деревом и смотрел вверх, в одиночестве любуясь цветением, и при этом думая: «Вот и цветы
распустились. Должно быть, уже настала пора ему вернуться».

***

На четвёртый месяц принц починил все дороги, ведущие на гору. Так Хуа Чэн, когда вернётся,
сможет быстрее подняться сюда.

***
На пятый месяц Фэн Синь и Му Цин пришли проведать его, спросили, не желает ли он покинуть
своё жилище и прогуляться, но Се Лянь пригласил их вместе отобедать, и они сбежали.

***

На шестой месяц сезон цветения деревьев прошёл.

***

Он всё ждал и ждал, ждал и ждал… Се Лянь не спешил, не терял самообладания, не лил горькие
слёзы, напротив, чем дальше, тем спокойнее и терпеливее он себя чувствовал.

Ведь если подумать, кто в этой жизни не проводил долгое время в полном одиночестве?

Хуа Чэн ждал его больше восьми сотен лет, что с того, если принцу придётся подождать Хуа Чэна
столько же?

Пусть даже тысячу, десять тысяч лет, он всё равно будет ждать, будет всё время ждать.

Что уж говорить про всего-то один год?

***

В тот день Се Лянь по обыкновению собрал большую гору рухляди, погрузил её в купленную на
заработанные деньги телегу, запряжённую быком, и отправился на гору.

Проезжая через кленовый лес, на середине пути Се Лянь невзначай обернулся и увидел, как в
тихом ночном небе парит несколько сияющих точек.

Приглядевшись внимательнее, принц заметил, что это фонари негасимого света. Тогда его
посетило осознание, и он произнёс, обращаясь сам к себе:

— Ах, значит, сегодня Праздник фонарей.

Должно быть, прямо в этот момент небесные чиновники в чертогах Верхних Небес опять устроили
состязание фонарей на пиру в честь праздника. Се Лянь, не в силах удержаться, потянул за
поводья, остановил телегу и бездумно уставился на летящие ввысь фонарики.

Он вдруг вспомнил, что они с Хуа Чэном впервые встретились именно на Праздник фонарей.

То был год, когда маленький мальчик с вымазанным грязью и покрытым ранами лицом стоял на
городской стене среди волнующейся толпы и смотрел вниз, а семнадцатилетний наследный принц
Сяньлэ, Се Лянь, с головы до пят излучающий свет, подняв голову и увидев падающую с высоты
фигурку, не задумываясь, совершил прыжок.

В день торжества на Праздник фонарей, на улице Шэньу. Прыжок и мимолётный взгляд на сотни
лет его пленили.
Се Лянь с улыбкой подумал: «А ведь в итоге пленённым оказался не он один».

***

Отвернувшись и опустив голову, Се Лянь приготовился продолжить путь в гору. Телега со скрипом
протащилась ещё отрезок пути, как вдруг дорогу впереди будто бы чем-то озарило.

Се Лянь вновь поднял голову и округлил глаза.

Это сияние было светом фонарей.

Подобно множеству рыбёшек, переплывающих море, в небеса с вершины горы медленно

поднимались бесчисленные сияющие фонарики.

Они поблескивали в темноте ночи, сверкающие ярким светом, похожие на воспаряющие ввысь
души или чьи-то прекрасные мечты, несравнимо впечатляющие, озаряющие принцу путь.

Се Ляню приходилось видеть подобную картину, а когда она вновь явилась его взору, дыхание и
сердцебиение принца едва не прекратились. Колёса телеги на извилистой горной тропе сделали
поворот, и Се Лянь увидел, что возле построенной им ветхой лачуги… кто-то есть!

Перед покосившимся низеньким домиком стоял человек в красном одеянии, высокий и стройный,
с висящей на поясе серебряной изогнутой саблей. Спиной к дороге, он как раз поднимал к небу
последний фонарь негасимого света, провожая его в плавный полёт.

Се Лянь застыл, сидя на телеге, даже заподозрил, что всё это происходит с ним во сне или же
внутри иллюзии. Но колёса телеги подвозили принца всё ближе, человек тот повернулся, и Се
Лянь смог разглядеть его отчётливее.

На фоне трёх тысяч фонарей, поднимающихся в долгую ночь, он стоял, обернувшись, и смотрел на
принца. Наряд краснее клёна, кожа белее снега; исключительно прекрасное лицо, столь
ослепительное, что невозможно долго смотреть в упор; всё тот же неудержимый нрав,
неугасимый, но гордый.

И невзирая на чёрную повязку, один яркий словно звезда глаз всё же неотрывно и пристально
смотрел на принца.

Се Лянь едва не кувырком спрыгнул с телеги.

Не говоря ни слова, они направились друг другу навстречу.

Шаг, ещё шаг, быстрее и быстрее, а затем принц и вовсе помчался бегом.

Он бежал, а слёзы оставались позади, за его спиной. Сердце Се Ляня говорило: он верил.

***

Верил, что этот человек снова и снова умрёт за него, но снова и снова ради него возродится. Даже
упав на дно преисподней, лишь ради его «верю» он прорвётся сквозь беспрерывные страдания.

В прошлый раз им понадобилось восемь сотен лет, чтобы домчаться друг до друга.
Теперь же от объятия отделяло лишь мгновение.

С благословением небожителей никакие запреты не ведомы

v 5 - 244
— Поздравляем, поздравляем!

— Ваше Высочество, поздравляем вас!

В отстроенном заново монастыре Водных каштанов царило необычайное оживление, от

посетителей не было отбоя. Се Лянь сновал между несколькими длинными столами,
заставленными едой до отказа. Словно водный поток, он разносил одну за другой чашки с
лапшой, от которых поднимался горячий пар, с золотисто-жёлтым от масла супом, с белоснежным
душистым рисом… Принц крутился как заведённый, а ведь ещё требовалось встречать гостей,
поэтому он только и успевал выкроить момент, чтобы сказать:

— Премного благодарен, прошу, присаживайтесь!

Павший в беспорядочном бою Монастырь Водных каштанов был восстановлен.

Новое здание выглядело гораздо внушительнее прежнего обветшалого строения, да ещё появился
новый дворик. Впрочем, выстроили его вовсе не Се Лянь или Хуа Чэн, а сами жители деревни
Водных каштанов. Когда Се Лянь обратился в бегство, они разобрали развалины домика и, к
своему вящему удивлению, обнаружили под ними целый ящик золотых слитков. Разумеется, это
оказались те самые слитки, что принцу в ящик для подношений набросал Цюань Ичжэнь.

Жители деревни никогда не видели так много золота и едва не слегли от испуга. Придя в себя,
староста деревни взял часть слитков, для постройки нового монастыря, а остальное тронуть не
посмел, отложил и дождался возвращения Се Ляня, чтобы отдать золото принцу.

Поэтому, когда Се Лянь вместе с Хуа Чэном вернулись, их, помимо жителей, взволнованно
восклицающих «даочжан» и «Сяо Хуа», ожидал новёхонький монастырь и тяжеленный ящик
золотых слитков.

Принц вознамерился вернуть слитки Цюань Ичжэню, но тот никак не соглашался их забирать,
покуда Хуа Чэн не сказал юному Богу Войны, что если тот не послушается, никогда не узнает
настоящего способа взращивания погибшей души. Лишь после этого дитя послушалось и
избавилось от дурной привычки без спроса толкать всем подряд золотые слитки.

После приветствия несколько небесных чиновников во главе с Му Цином сдержанно ступили за

порог дворика. Не ожидая подвоха, они подняли головы, разглядели общий вид монастыря и
обомлели.

Невозможно смотреть.

На это просто невозможно смотреть!

Но ни праздничное сочетание красного и зелёного, ни гротескная статуя из цветной глины не

повергали в ужас так сильно, как табличка над входом.

На ней было написано… или нарисовано… да что это, в конце концов, такое?!

Построен новый монастырь, и следовало поздравить принца с этим событием. Но вкус у

строителей оказался во всех отношениях вульгарным и отвратительным, да ещё эта табличка,
словно последний штрих на картине, отнимала всякую надежду… Всё это не давало вымолвить и
слова похвалы, до такой степени, что все подготовленные заранее поздравительные речи
оказались забыты подчистую.

Се Лянь, впрочем, не имел никаких возражений, напротив, ему монастырь казался довольно
неплохим, по крайней мере, это больше не тот ветхий домик, способный в любой момент
обрушиться. Принц вновь предложил:

— Не желаете ли присесть?

Судя по виду гостей из Небесных чертогов, присесть им не очень-то хотелось, они явились с
поздравлениями лишь для того, чтобы сохранить лицо, второпях оставили подарки и поспешили
удалиться.

Се Лянь поинтересовался у Му Цина:

— Почему они ушли так скоро?

— Ты ещё спрашиваешь?

— Спрашиваю!

Му Цин недружелюбно бросил:

— Тогда лучше пойди и задай тот же вопрос своему прекрасному Сань Лану.

Оказывается, когда Хуа Чэн вернулся, первым об этом узнал Се Лянь, а сразу после него – жители
чертогов Верхних Небес, ещё не успевшие обжиться в новой столице бессмертных. Но не только
потому, что на недавно прошедшем Празднике фонарей, в организацию которого они вложили
немало сил, случилось то же, что и на прошлом пиру в честь Середины осени: всё праздненство
оказалось угроблено без остатка внезапным и убийственным жестом Хуа Чэна, ведь тот одним
взмахом руки запустил в небо три тысячи фонарей. Существовала и иная причина. Начиная с той
самой ночи колокол, висевший у входа в Небесные чертоги, принялся звонить как обезумевший
без остановки, по всем чертогам Верхних Небес пронеслось эхо его набата, будто возвещающее:
страшный сон всего пантеона небесных богов вернулся!

И когда этот кошмар возник прямо перед глазами, простые божества, разумеется, не решились
подходить слишком близко. Впрочем, слухи о Хуа Чэне и Се Ляне уже достигли такого уровня
«своеобразия», что даже не требовалось ничего приукрашивать. Поэтому чиновники Небесных
чертогов всё же с большой охотой устанавливали дружеские отношения с Его Высочеством, чтобы
в будущем Хуа Чэн проявил к ним хоть малую толику снисходительности.

Се Лянь, послушав об этом, вспомнил о требовании Хуа Чэна, чтобы чертоги Верхних Небес в
течение года воспевали его блистательные заслуги, и рассмеялся:

— Он тот ещё озорник.

— Разве это можно назвать лишь озорством? – возмутился Му Цин. – Попроси его умерить пыл,
это ведь никуда не годится, сейчас этот колокол своим шумом наводит такую панику в чертогах
Верхних Небес, что там совершенно невозможно работать. Да ещё то и дело падает на кого-
нибудь. Мы с таким трудом отстроили новую столицу бессмертных, боюсь, как бы не пришлось
начинать всё сначала.

— Хорошо, чуть позже я поговорю с ним. Кстати, не желаешь откушать? – принц указал на блюда,
стоящие на столе во дворе, добавив: — Это не я готовил.
Вначале лицо Му Цина сделалось суровым, на нём так и читался отказ, однако последняя фраза
привела его в норму. К тому моменту как раз подоспел Фэн Синь. Он вошёл во двор и как раз
столкнулся с несколькими младшими служащими, которые уже собирались уходить.
Поприветствовав Фэн Синя, они зашептались между собой:

— Генерал Наньян.

— Да, это он. Вот бедняга, жена прихватила сына и сбежала с другим…

На лбу Фэн Синя вздулись вены, он на месте разразился бранью:

— Да чтоб вас!!! Может, хватит уже?! Сколько месяцев вы уже мусолите эту тему?! И вообще!
«Сбежала»! А не «сбежала с другим»! Самые настоящие сплетники, мать вашу!

Чересчур болтливые младшие небожители в испуге сбежали, а Му Цин, который наблюдал за

происходящим со стороны, ничего не предпринимая, заметил:

— Лучше бы ты вообще ничего не объяснял, вышло только позорнее.

Фэн Синь в гневе схватил метлу и запустил в Му Цина, котрый, поймав инвентарь, умехнулся:

— Старый трюк. Теперь он против меня не подействует.

Фэн Синь вознамерился выдать ещё порцию брани, но Се Лянь подошёл и сунул ему в руки другую
метлу со словами:

— Вот и хорошо, что не подействует. Тогда давайте-ка вы двое поможете мне прибраться во дворе.
Только что тут запускали хлопушки, на земле всё усыпано красными обрывками от них. Спасибо за
работу. Если станет скучно, можете заодно сыграть разок в слова.

— ???

Прошёл час, и за пределами монастыря послышался многоголосый шум, который всё

приближался.

Собравшиеся выглянули на звук, а спустя некоторое время огромная толпа людей чёрной волной
затекла во двор монастыря Водных каштанов и заголосила:

— Это здесь?

— Да, именно здесь, ух-ты, как внушительно!

— Тут и правда еда, да как много!

— Даже мясо есть!

Двор, начисто выметенный стараниями Фэн Синя и Му Цина, оказался вновь затоптан, да так, что
без слёз не взглянешь. Му Цин, сжимая в руке метлу, будто бы ощущал, что уже подхватил блох от
этой толпы. Он с вытаращенными глазами спросил:

— Откуда взялись эти попрошайки?

Впереди всех попрошаек предводителем выступал человек с растрёпанными волосами и в

гразной одежде, а именно – Ши Цинсюань. Он, прихрамывая, подскочил к Се Ляню и поклонился с
руками, сложенными перед грудью:

— Ваше Высочество, вот я и прибыл вас побеспокоить! Ну что, ваши прежние обещания ещё в
силе?

Се Лянь улыбнулся:
— Очень рад вас приветствовать. Разумеется, в силе! Прошу, садитесь.

— Вас слишком уж много, — посетовал Му Цин.

— Не много! – возразил Ши Цинсюань. – Здесь собрались все, кто в прошлом году помогал
держать магический круг в императорской столице.

В тот раз, во время защиты круга, Ши Цинсюань пообещал остальным накормить их куриными
ножками, если всё закончится благополучно. Каждому по порции. В результате они нигде не могли
найти принца, и разумеется, ножек им не досталось. Зато сегодня обещание наконец получилось
исполнить.

На стол одну за другой поставили чашки с лапшой и куриными ножками, а Ши Цинсюань

воскликнул:

— Сегодня можете ничего не стесняться, ешьте!

Попрошаек пришло так много, что они не поместились за столом, уселись прямо на землю,
радостно восклицая, затем схватили по большой чашке и принялись есть, прихлёбывая да
причмокивая. Внезапно кто-то в разгар пиршества завопил:

— Стойте, здесь вредоносная Ци!

Повернувшись на голос, все увидели группу людей во главе со Всевидящим глазом.

— А вы как здесь оказались? – спросил Се Лянь, чувствуя, что у него начинает болеть голова.

— В прошлый раз мы тоже помогали, почему бы нам не присоединиться? – ответил Всевидящий

глаз, затем высоко поднял свою чашку и с серьёзным видом заявил: — Уважаемые, послушайте
меня, я не мог ошибиться! Пища в этой чашке источает Ци нечистой силы, боюсь, ничего хорошего
в ней нет, это слишком подозрительно! Скорее отставьте еду в сторону!

Никто не удостоил его вниманием. Попрошайки, съев уже по чашке, помахали пустой посудой с
криками «Добавки!»

Фэн Синь и Му Цин, устроив сражение на мётлах, наконец вымели все обрывки огненно-красных
хлопушек со двора. Затем, глядя, как остальные с аппетитом едят и пьют, тоже сели за стол и взяли
по чашке. Как раз к тому моменту Всевидящий глаз сердито воскликнул:

— Почему вы меня не слушаете?!

Заклинатель направился было на кухню, проверить, что там творится, но Ши Цинсюань усадил его
обратно и сказал:

— Ну что вы в самом деле, даочжан, взбрело же вам в голову… Это ведь владения Собирателя
цветов под кровавым дождём, совершенно нормально, что здесь повсюду витает Ци нечистой
силы. Ладно, ладно, вас это так беспокоит? Я пойду сам поглядеть, а вы сидите, не поддавайтесь
волнению.

Он в самом деле поднялся и сам направился к кухне, приподнял шторку и произнёс:

— Видите, что здесь странного…

— Постойте, — вмешался Се Лянь, — я тоже хочу взглянуть…

Однако, когда принц, а с ним Ши Цинсюань, Фэн Синь и Му Цин просунули голову за шторку, все
разом застыли в потрясении.
Их взорам предстал высоченный и грузный мясник-хряк, который бешено стучал по разделочной
доске тесаком. И если бы за его спиной висели не свиные ноги, можно было бы решить, что он
рубит человечину. Рядом под огромным чаном полыхал огонь, а в чане сидел петух-оборотень с
длинной шеей, который так старательно обтирал себя, что дым стоял столбом. Заметив, что кто-то
на него смотрит, петух пронзительно взвизгнул и прикрыл руками грудь.

У Се Ляня голова сделалась больше в два раза, он тут же прошмыгнул на кухню и прошипел:

— Я же просил, чтобы вы так не делали!

Петух с гордостью ударил себя в грудь со словами:

— Старший дядюшка, мы пришли только после полного омовения, очень чистые! К тому же, этот
бульон имеет свойство продлевать жизнь, вреда не будет, если его не пить! Он безвредный!
Можете спокойно кушать!

Воцарилось неловкое молчание.

Ши Цинсюань молча опустил шторку, а Фэн Синь и Му Цин немедля выбросили содержимое своих
чашек и расплевались:

— Лучше бы это ты готовил!

Се Лянь потёр точку между бровей и со смехом, полным безысходности, сказал:

— Они так рвались помочь, что я не смог отказать их доброму намерению.

Тем временем Всевидящий глаз, похоже, посчитав их поведение крайне подозрительным,

подошёл ближе, но принц второпях преградил ему путь:

— Вы что-то хотели?

Се Лянь боялся, что Всевидящий глаз, обнаружив на кухне мясника-хряка и компанию, снова
раскричится. Но тот, вопреки ожиданиям, направился вовсе не на кухню, а прямо к принцу.
Несколько раз обойдя вокруг Се Ляня, он с сомнением протянул:

— Странно…

— В чём дело?

Всевидящий глаз будто бы никак не мог найти ответа на мучающий его вопрос.

— Постойте, даочжан Се, с вами что-то не так. Почему демонической Ци на вас стало ещё больше,
чем в прошлый раз?

Се Лянь тихонько кашлянул, а Му Цин хмыкнул:

— Он целыми днями якшается с Князем Демонов, разумеется, демонической Ци на нём всё

больше и больше.

— Нет, — возразил заклинатель. – Даже если всё так, не до такой же степени?

Фэн Синь спросил:

— До какой «такой»?

Заклинатель ещё долго колебался, прежде чем наконец сказать прямо:

— Почему демоническая Ци теперь распространяется от вас вовне? Она… она прямо-таки исходит
изнутри вашего тела!
—…

— Боюсь, вы повстречались с чем-то поистине ужасным. Что вы натворили? Почему на вас напала
столь серьёзная хворь?

—…

Теперь Се Лянь даже кашель не смог из себя выдавить. Всё его лицо сделалось пунцовым от
нахлынувшей крови.

Фэн Синь и Му Цин сперва ничего не поняли, но когда до них дошло, оба, не сговариваясь,
обратили взгляд на Се Ляня в абсолютном молчании.

И только в голове Ши Цинсюаня картинка никак не складывалась, он принялся восклицать:

— В чём дело? И что же? Что всё это значит? Ваше Высочество, вы правда больны? Собиратель
цветов под кровавым дождём знает об этом? Он за вами не уследил?!

Нет, нет, нет. Ведь так получилось как раз по его милости!

Се Лянь промямлил:

— Ну… вообще-то… нет… Перестаньте… Кажется, лучше… кхм-кхм…

В его голове замелькали беспорядочные образы, принц наговорил гору бессмысленных фраз
невпопад, как вдруг почувствовал, что наткнулся спиной на чью-то грудь. Рука в серебряных
наручах обняла его, а знакомый голос со смешком произнёс:

— Мне кажется, вам лучше вернуться на свои места и продолжить трапезу. И поменьше лезьте не
в своё дело, как вам такая идея?

Се Лянь поистине не мог определить, что означает для него появление Хуа Чэна в такой момент –
долгожданное спасение или ещё большее затруднение.

— Сань Лан! – воскликнул принц.

Стоило появиться Хуа Чэну, на лицах Фэн Синя и Му Цина отразилось трудноописуемое
выражение, но поскольку рядом был и Се Лянь, они ничего не могли высказать демону. И только
Ши Цинсюань с по-прежнему серьёзным видом произнёс:

— Собиратель цветов под кровавым дождём, вы проверяли состояние здоровья Его Высочества?

Се Лянь прикрыл лоб рукой, надеясь, что Ши Цинсюань прекратит задавать подобные вопросы.
Тем временем толпа попрошаек зашумела:

— Ещё чашку!

— Добавьте мяса побольше!

— Куриный бульон совсем пресный! Не жалейте соли!

Му Цин, не в силах больше смотреть на это, обратился к ним:

— Вы хотя бы знаете, что находитесь в священном монастыре? Здесь божеству поклоняются,

нельзя ли вести себя посдержаннее?

Но попрошайки пропустили уговоры мимо ушей. В прошлый раз они вместе с множеством
небожителей вместе держали оборону магического круга, своими глазами видели, как некоторые
божества, трясясь от страха, бежали перед лицом опасности. Ничем не лучше их самих! К тому же,
они прекрасно знали Ши Цинсюаня, и их неизбежно посещали мысли, что, оказывается, божества
могут быть и такими! Кажется, они вовсе не отличаются от простых людей, словно не такие уж они
возвышающиеся над другими, не такие уж грозные и неприкосновенные.

Неожиданно с кухни раздалось:

— Кто это сделал?

У Се Ляня от этого крика сжалось сердце, он ворвался в кухню, увидел, что хряк и петух громко
вопят, и принялся их успокаивать:

— Спокойно! Спокойно! Что стряслось?

Петух от испуга весь покрылся куриной кожей и запричитал:

— Старший дядюшка! Нечистая сила разбушевалась! Какой-то демон… подчистую слопала все
блюда, что мы приготовили! Я только нырнул в чан, а когда вынырнул, не осталось ни чашки! Это
проделки нечисти!

Хряк сердито бросил:

— Чего ты перепугался? Сам-то от нечисти недалеко ушёл!

Се Лянь слегка опешил:

— Но как? Ведь я своими глазами видел, что вы приготовили больше пятидесяти чашек!

— Вот именно!

Но взглянув на чашки снова, принц действительно обнаружил их пустыми, даже ни капли бульона
не осталось!

Се Ляню это показалось весьма странным, но он вдруг вспомнил кое о ком, а развернувшись,
увидел в дверях Хуа Чэна.

— Сань Лан, неужели это…?

Хуа Чэн, оперевшись на дверной проём, спокойно ответил:

— По всей видимости, да.

— Хм… — задумался Се Лянь. – Думаю, он тоже приходил с поздравлениями. Я, конечно, рад

гостю, вот только аппетит у него слегка повышенный… Теперь он в одиночку съел всё
наготовленное, как же быть?

Хуа Чэн улыбнулся:

— Никак. Добавим проценты к его долгу.

Несчастные жители Призрачного города, смирившись с судьбой, принялись за готовку снова. Тем
временем в главном зале и во дворе послышался шум, словно кто-то с кем-то ругался. Се Лянь
собрался выйти разнять ссорящихся, но Хуа Чэн взял принца за руку и вывел через другую дверь.

Они вдвоём, держась за руки, покинули монастырь Водных каштанов. По дороге путь
преграждали деревья, и было бы удобнее идти по отдельности, расцепив ладони, но они двое не
хотели отпускать друг друга, поэтому то и дело сворачивали, обходя препятствия. Се Лянь на
очередном повороте спросил:

— Сань Лан, куда мы идём?

— Здесь слишком шумно, пусть себе забавляются, а нам лучше уйти.

Обернувшись на ходу, принц с некоторым беспокойством произнёс:

— Мы вот так их оставим? Монастырь только-только отстроили, что если они опять его обрушат?

Хуа Чэн с полным безразличием сказал:

— Обрушат так обрушат, построим новый, вот и всё. Гэгэ, если ты пожелаешь, я построю столько,
сколько тебе понадобится.

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха…

***

Ночь, в храме Тысячи фонарей. Се Лянь, после омовения облачившийся в тонкое белоснежное
нательное одеяние, оперся на нефритовый стол возле кушетки и что-то выводил на бумаге, черта
за чертой.

Он готовил образец каллиграфии для Хуа Чэна, чтобы тот занимался переписыванием. Демон
восседал рядом, откинувшись назад, тоже в нательном одеянии, со слегка распахнутым воротом,
и со скучающим видом поигрывал в руке красной коралловой бусиной на своей косе.

В свете фонаря, мягком словно яшма, Хуа Чэн не сводил глаз с принца. Спустя довольно долгое
время он, словно удовлетворённый зрелищем, прищурил глаза и вздохнул:

— Гэгэ, оставь, идём спать.

Се Лянь, которому совсем недавно уже пришлось хватить лиха, решительно отказался попадаться
на одну и ту же уловку. От тона, которым были сказаны слова Хуа Чэна, у принца обдало жаром
уши, однако он заставил себя сохранить спокойствие и продолжил выписывать иероглифы, со всей
серьёзностью говоря:

— Нет. Сань Лан, сегодня кто-то снова сказал, что у тебя ужасный почерк, тебе следует старательно
упражняться, в противном случае я не хочу, чтобы люди узнали, что это я тебя обучал.

Хуа Чэн, немного приподнявшись, вздёрнул бровь:

— Гэгэ, но я ведь прекрасно помню, ты как-то сказал, что тебе очень нравится мой почерк.

С тех пор как Хуа Чэн возвратился к нему вновь, Се Лянь довольно долгое время практически во
всём ему потакал, отвечал на любую просьбу, и, наверное, таким образом окончательно его
избаловал – Хуа Чэн вёл себя всё бессовестнее с каждым днём. Закончив с каллиграфией, принц
отложил кисть и ещё серьёзнее произнёс:

— Не пытайся заговорить мне зубы. Я всё приготовил, иди скорее упражняться.

Повинуясь, Хуа Чэн лениво подобрался к Се Ляню, обнял его сзади за талию, чуть наклонился и
пристроил голову на плече принца. Затем снял с волос свою коралловую бусину, положил на стол
и велел ей гоняться за бусиной Се Ляня по бумаге, перекатываясь из стороны в сторону, тем самым
мешая принцу как положено писать иероглифы.

Он с таким озорством и напором старательно напоминал о своём существовании, что Се Лянь

вспомнил слова Всевидящего глаза о том, что теперь всё его тело изнутри вовне распространяет
демоническую Ци. А подумав о том, что эта демоническая Ци принадлежит Хуа Чэну, принц
невольно ощутил нетерпение и слабость, несколько раз попытался воспротивиться, впрочем, не
слишком решительно, и тихо выдохнул:

— Пиши как следует…

— Хорошо, как скажешь, гэгэ.

Хуа Чэн взял кисть, написал две строки стихотворения и положил снова. Се Лянь, поглядев на его
творение, покачал головой, в неведомо какой по счёту раз повторяя про себя: «Тут уж ничем не
поможешь». Помолчав, принц тоже поднял кисть и помог завершить две последние фразы стиха.

Закончив с написанием, Се Лянь осторожно подул на лист бумаги, взял его в руки, и они вдвоём
посмотрели на совместно написанное произведение.

Чернильные слова на бумаге сложились в стихотворение, которое славилось изяществом на всю

Поднебесную:

Кто раз познал безбрежность моря,

Того иные воды уж не удивят.

И никакие облака не назову я облаками,

Помимо тех, что над горой Ушань парят.

Пройду сквозь заросли других цветов, не обернувшись,

Не интересна мне их красота.

Подмогой в том мне твёрдость духа лишь наполовину,

А остальное — ты, любовь моя.

Даже Эмин, лежащий на краю стола, широко открыл глаз, неотрывно глядя на бумагу, словно в
наивысшей степени наслаждаясь зрелищем. Хуа Чэн рассмеялся:

— Непревзойдённое искусство. Гэгэ, скорее, придумай ему название. Этот шедевр непременно
поразит последующие поколения и будет прославляться в веках.

Се Лянь, уже подписавший внизу имя Хуа Чэна, услышав такое, застыл – рука не поднималась
добавить ещё и себя как автора работы. Хуа Чэн, отсмеявшись, с притворной серьёзностью
спросил:

— Гэгэ, ты стесняешься? Я помогу.

Он тут же взял ладонь принца в свою и широкими мазками изобразил два иероглифа. Разумеется,
не зная контекста, никто не смог бы узнать, что это за иероглифы, и тем более разглядеть в них
имя Се Ляня…

Принц, глядя на написанное своей же рукой, не знал, как реагировать, только наклонил голову
набок, всё ещё находясь в объятиях Хуа Чэна. Как вдруг ему эти иероглифы показались смутно
знакомыми, будто бы он уже видел их раньше.

Спустя мгновение он вспомнил, и взгляд принца просветлел.

— Сань Лан, у тебя на руке! — Он схватил Хуа Чэна за предплечье, задрал рукав и радостно
воскликнул: — Это же оно!

Пока они вместе жили какое-то время в монастыре Водных каштанов, Се Лянь однажды увидел на
руке Хуа Чэна татуировку, напоминающую письмена какого-то чужеземного народа. Тогда принц
задумался над значением надписи, однако никак не мог представить, что никакие это не
«чужеземные письмена», а всего лишь его собственное имя!

Хуа Чэн, тоже посмотрев на свою руку, улыбнулся:

— Гэгэ наконец узнал?

— Я давно должен был узнать их, только…

Только иероглифы, написанные Хуа Чэном, поистине являлись творением «демонически искусного
мастера». Хуа Чэн без слов догадался, о чём думает принц, и громко рассмеялся, приобнял Се
Ляня за талию и поцеловал в лоб.

— Не волнуйся, гэгэ, главное, что у тебя красивый почерк, и этого достаточно. Это радует меня
гораздо больше, чем собственные успехи в каллиграфии.

Се Лянь коснулся ладонью его татуировки, настолько тёмной, что легко догадаться, какую боль
причинял процесс нанесения.

— Ты сделал её в детстве? – прошептал Се Лянь.

Хуа Чэн чуть улыбнулся, опустил рукав и кивнул.

Наверняка он наколол её себе сам. Если только представить, как маленький мальчик украдкой
наносит на предплечье имя человека, которого боготворит… Какое же это ребячество, но какая же
это смелость.

Их пальцы крепко сплелись, красные нити запутались между собой. В сознании принца вдруг
возникла картина годичной давности, когда Хуа Чэн на горе Тунлу рассыпался бабочками.

В последний миг он сказал одну фразу.

И пусть беззвучно, но Се Лянь прекрасно понял, что это было.

Эту фразу Хуа Чэн претворял в жизнь с самого детства и готов быть верен ей до самой смерти.

«Я навсегда останусь твоим самым преданным последователем».

***

«Необычайная история, что ходит в народе»

Предание гласит, что есть на свете мусорное божество.

Люди так прозвали его, но божество это обыкновенно отвечает не за удачу в собирании рухляди, а
хранит покой в мире людей. Поскольку одновременно является и сильнейшим Богом Войны.

Нет такой нечисти, которую он не смог бы одолеть, нет таких тёмных сил, которые он не смог бы
уничтожить. Обладая силой, способной уничтожить мир, он не теряет сердце, стремящееся
сберечь цветок.
Однако, поклоняясь божествам, следует соблюдать запреты и разбираться в правилах. Если вы
встретите храм, посвящённый этому бессмертному, ни в коем случае нельзя бездумно бросаться
отбивать ему поклоны.

Говорят, что у божества есть особенность – он привлекает неудачу. Не верите? Приготовьте

игральную кость, потрите её о ладонь божественной статуи, затем бросайте. Невезение в игре
будет вам обеспечено.

Поэтому, если попросите у серой статуи мусорного бога благословения, вполне возможно, лишь
навлечёте на себя невезение, которое будет расти с каждым поклоном. Тогда и вода застрянет у
вас в зубах, и обрядившись в монашеские одежды, вы столкнётесь с призраками.

***

Предание гласит, что есть на свете Князь Демонов в красном наряде.

Будучи нечеловеческой сущностью, он, тем не менее, имеет несчётное множество

последователей, повсюду принято тайком ставить в доме его демоническую статую и поклоняться
ей днём и ночью, прося об удаче.

Поскольку этот Князь Демонов не только, как о нём говорят, никогда не ведал поражений и
преодолел все преграды на своём пути, но ещё и обладает мощнейшим и непобедимым
везением. Не верите? Попробуйте поклониться ему, прежде чем бросить кости, и если сможете
заручиться его помощью, при следующем броске на костях непременно выпадет выигрышное
число.

Впрочем, при поклонении демонам, разумеется, существует ещё больше запретов, нежели при
поклонении богам. Пускай этот Князь Демонов обладает великим могуществом, характер у него
при этом крайне причудливый и переменчивый.

Пребывающий в добром расположении, он поможет тебе, даже если не поклонишься ему; однако
если он не в духе, потрать хоть тысячу золотых, он не удостоит тебя вниманием. Ну а если что-то
его разозлило, он вполне может одним взмахом руки забрать твою жизнь.

Поэтому, как и в случае с божеством, лучше держаться от него на почтительном расстоянии, ради
своего же блага.

***

Но если люди ставят две статуи – божества и демона – вместе и поклоняются им, дурные качества
оборачиваются чудом.

Князь Демонов в красном наряде прогоняет невезение, увивающееся за мусорным божеством, и

тот проявляет своё истинное лицо.

Люди с удивлением обнаруживают, что, оказывается, статуя мусорного божества вовсе не серая, а
сверкающая золотом.

***
Каждая легенда имеет свои основания. Но эта история, возможно, очень длинная, и наверное,
нужно начинать рассказывать её с событий восьмисотлетней давности, а то и раньше, сказать
трудно. И повествование будет длиться очень и очень долго, это тоже трудно сказать. Да и не у
каждого достанет терпения слушать.

Но вот что можно утверждать наверняка. Если хотите, чтобы эти двое проявили себя в полной
мере, необходимо ставить их рядом и поклоняться им вместе.

Только так вы получите удвоенную удачу и удвоенную способность преодолевать все преграды.

С благословением небожителей никакие запреты не ведомы!

Конец пятого тома.