"Dostojevski izmedju Istoka i Zapada"

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ 2014 — №1, 2014

В статье исследуется роман Ф. М. Достоевского «Подросток» в двух аспектах: как ро ман о развитии или формировании характера («педагогический роман»-Bildungsroman в гегельянском смысле) и как комментарий автора о развитии России и Запада. Сложности формирования характера, иллюстрированного посредством восприятия «подростка» Аркадия Долгорукого, связаны с темой «случайной семьи» и попытки Арка дия компенсировать отсутствие или неуверенность отца (Версилова). Юный искатель индивидуальности проходит через фазу отчуждения. В процессе поисков Аркадий дол жен перевоспитать сам себя и преодолеть свой комплекс неполноценности и духовного надрыва в терминах Достоевского. Ложная компенсация неполноценности выражена в тщетных поисках Аркадия власти через богатство (идея Ротшильда). Этот внутренний процесс рассматривается в статье как отражение сложного отношения России к Западу, отношение, наполненное любовью и негодованием, комплексом неполноценности и требованием величия. В исследовании этой темы автор ссылается на политический трактат Н. Я. Данилев ского «Россия и Европа», с его пророчеством апокалиптического конфликта между Рос сией и Западом. Характеры Версилова (дворянина, преданного Европе) и Крафта (иде ологического радикала) представляют собой полярные стороны в понимании подрост ка, который борется за идентичность, ищет себя. И это отражает борьбу и поиски самой России. В конце романа Аркадий прощает отца и двигается от разочарованности к зре лости, образом чего стал Петр Великий.

Монография П.В. Алексеева посвящена изучению концепции Вос-тока в художественном творчестве и публицистике Ф.М. Достоевского 1854-1878 гг. На широком материале автор доказывает, что ориентализм Достоевского был стройной системой представлений, связанных с имперскими дискурсами Европы и России, а также участвовал в формировании его художественного языка, мировоззрения и философии. Монография адресована филологам, культурологам, историкам, философам, а также тем, кто интересуется проблемами русской словесности и межкультурного взаимодействия.

1986

Review, 2022

Имејл-адреса: savo.simic95@gmail. com. ** Рад је настао у оквиру научноистраживачке делатности Института за политичке студије, коју финансира Министарство просвете, науке и технолошког развоја. * Овај рад је примљен 04. јула 2022. године, а прихваћен на састанку Редакције 26. августа 2022. године.

Русская литература, 2020

В статье представлена история эмигрантской рецепции книги А. Жида «Достоевский», которая встраивается в более обширный сюжет борьбы за «своего» Достоевского в 1920-е годы, в ходе которой Достоевскому-идеологу противопоставлялся Достоевский-художник. Особенное внимание уделено рецепции идей Жида в критических работах Б. Ф. де Шлёцера, В. В. Вейдле, Г. В. Адамовича и В. С. Варшавского.

Знание. Понимание. Умение., 2014

This article examines Dostoevskii’s novel Podrostok both as a development or formation of char- acter — a Bildungsroman in a Hegelian sense—and as commentary on Russia’s development in relation to the West. The complexities of character formation, illustrated through the perception of the “adolescent” Arkadii Dolgorukii, are related to the theme of the “accidental family” and the Arkadii’s attempt to compensate for the absent or uncertain father (Versilov). This adolescent search for selfhood passes through a phase of alienation, or Hegelian Ent?usserung (as presented in The Phenomenology of the Spirit). In the process of writing his own life commentary, Arkadii must reeducate (perevospitat’) himself and overcome his sense of inferiority and spiritual laceration — nadryv in Dostoevskii’s term. False compensation for the sense of inferiority is expressed in Arkadii’s vain quest for power through wealth (the idea of Rothschild). This inner process is in turn a reflection of Russia’s complex relation to the West, a relation suffused with love and resentment, with a sense of inferiority and a claim of greatness. In examining this larger theme, the article introduces Nikolai Danilevskii’s political treatise Russia and Europe (1869, 1871), with its prophecy of an apocalyptic conflict between Russia and the West.

Hereticus, 2020

У раду се даје преглед схватања ђавола у европској култури до појаве радова Фјодора Михаиловича Достојевског. Затим се анализира бављење ђаволом у делима Достојевског, а посебно у делу Браћа Карамазови, и то у књизи 5, главама 4 и 5 („Буна“ и „Велики инквизитор), и у књизи 11, глава 9 („Ђаво. Привиђење Ивана Фјодоровича“). Скреће се пажња на истовремену стварност и илузорност ђавола у интерпретацији и привиђењу Ивана Карамазова. Указује се на то да је то израз амбивалентности према овом питању код самог Достојевског који је и велики верник и велики скептик. Код овог аутора место ђавола постаје унутрашњи свет јунака. На тај начин „кнез овога свијета“ прелази из спољњих отелотворења зла у унутрашњег демона. И у унутрашњем свету ђаво је двојак. Он је и стварност и илузија, и јава и сан. Ђаво Достојевског посматра се у раду као увод у медикализованог ђавола европске психијатрије који је уобличен код Пјера Жанеа, Мартена Шаркоа и Зигмунда Фројда. На крају се прати развој концепта инквизитора код Замјатина у његовом дистопијском рационалистичком полису који је одбацио појмове и Бога и ђавола. Као посебан допринос Достојевског поимању ђавола аутор сматра флуидност његовог тумачења које измиче есенцијализији овог појма. На тај начин интерпретација Достојевског и данас делује једнако савремено као у време када је написана. Кључне речи: Достојевски, ђаво, Иван Карамазов, Замјатин, унутрашњи свет

Дальний Восток в фильмах А. Литвинова: конструирование образа пространства / e Far East in the Films of A. Litvi- nov: Constructing the Image of Space, 2017

В статье дается анализ просветительского документального кино (культурфильмов) как средства конструирования образов региона в советскую эпоху. В 1920– 1930-х гг. советская киноиндустрия была направлена на создание об- разов, которые позволяли зрительской аудитории по-новому взглянуть на образ жизни своей и иных территорий. Работая на «шестой части суши», кинематографисты показывали региональное разнообразие большой многонациональной страны, старались популярно рассказать советским гражданам о регионах. На материале фильмов А. Литвинова, сыгравшего важную роль в развитии практики экспедиционных филь- мов в СССР, показано конструирование визуальных образов советского Дальнего Востока. Предпринятый авторами анализ ранних киноработ А. Литвинова Лесные люди (1928), По дебрям Уссурийского края (1928), Неведомая земля (1931) позволяет заключить, что они создавали образ Дальнего Востока прежде всего как «культурного фронтира», региона, основанного на природном и этническом многообразии. Дальний Вос- ток в фильмах Литвинова предстает как особый пограничный регион Советской России. В то же время киноработы А. Литвинова на Дальнем Востоке – это первые кинематографические репрезентации «малых на- родностей» края, переживавших качественные изменения, связанные с распространением советской идеологии. Их отличительный характер состоял в том, что они заключали в себе научно-исследовательский под- ход, сочетали кинематографический метод и литературное творчество. Делается вывод о том, что в СССР культурфильмы представляли собой яркий пример дискурсивного и концептуального освоения отдаленных территорий, символического их «изобретения» и включения в систему восприятия новой империи / This article explores the educational documentary film (Kulturfilm) as a visual construct of a region in the Soviet epoch. Throughout the 1920s and 1930s, the Soviet film industry was actively engaged in developing particular images, which refashioned the way the audience saw their own territories and those of others. Working around the “sixth part of the world”, lmmakers elaborated a set of lasting visual images, describing the regional diversity of the great mul- tinational state. ey also attempted to “popularise” the region among Soviet citizens. Based on the lms of Aleksandr Litvinov, who played a prominent role in establishing the expedition lm practice in the Soviet Union, the paper considers the construction of visual images of the Soviet Far East. A contex- tual analysis of the Forest People (1928), rough the Ussuri Area (1928), Terra Incognita (1931) demonstrates that they continuously emphasised the image of the Far East as a cultural frontier, which featured the natural and ethnic regional diversity. e Far East in Litvinov’s lms is a peculiar region with bor- derland status. At the same time, Litvinov’s lms on the Far East can be viewed as the rst cinematographic representations of the “small peoples” of the Far East under Soviet-inspired changes. e combination of lmmaking with a scholarly approach and literary narratives is central to the understanding of the peculiar character of those early lms. Litvinov’s case demonstrates that Kultur lms in the Soviet Union provide an insight into the conceptual and dis- course conquest of the remote regions as well as their full symbolic ‘invention’ and inclusion into the perception of the new empire.

Мирјана Стојисављевић 6 златној бајци о људима коју си журио да испричаш прије но што те одведу пути недоходи. Неким чудом, башта сљезове боје васкрсава сваког прољећа ту, у долини Јапре, око зидина твоје порушене родне куће, као клица новог живота, јављајући нам да се још није расточила бајка занесеног дјечака који се једне ноћи спремно запутио да грабљама дохвати мјесец. Обновљена је и наша црквица на бријегу, са које су оног сњежног пријеподнева у бијелу пустињу отпловили ударци звона, усамљени и тешки, навјешћујући пут без повратка јединог твога животног заточника, дједа Раде.

Voprosy Filosofii, 2021

The author examines the phenomenon of duality in the “Diary of a Writer” in the historical context and in the actual Russian journalism of the 70s. XIX century. The double idea of Dostoevsky as the basis of the metaphysical depths connects the literary and philosophical analysis of his prose. The author shows that the phenomenon of duality has an existential basis in the writer’s bi­ography: his experience of being sentenced to death, then replaced by Siberian penal servitude; after his release, he traveled to Europe and returned to St. Pe­tersburg. The “inner soil” of duality, personally experienced and requiring the writer to comprehend, took shape by the mid-70s. as an idea of Russia’s closest leadership among European countries. Criticizing bourgeois Europe, Dosto­evsky was sure that Russia will always need European culture. The phenome­non of duality is shown in Dostoevsky’s construction of a double composition of his “Diary”, as well as in the “conversational” basis of the tex..