Александр Островский «Свои люди — сочтёмся!»

Сильнейшая социальная сатира на бытовую тему, об отношениях отцов и детей в семьях зарождающегося капитализма. Яркий пример как дети бросают родителей, вложивших в них душу, ради денег. Такое обязательно надо заставлять учить в школах, с разжёвыванием всех моральных аспектов и подоплеки происходящего.

Пьеса оставила яркое впечатление еще со школьной скамьи. И по прежнему остается актуальной. Поменяй купцов времени автора на нынешних нуворишей, и не изменится ничего. Всех персонажей легко встретить и в наше время.

Единственный недостаток, слог изложения которой в наше время читается тяжеловато. Речь героев и отдельные речевые обороты весьма не привычны.

«Позабыв покой и лень, делай деньги, делай деньги, а остальное всё — дребедедень!»

Трагикомедию «Свои люди — сочтемся» я читаю не в первый раз, но каждый раз она дается мне морально непросто. Причина в том, что в произведении подняты три важных темы – как способны перекроить вроде бы неплохого человека большие деньги, как слепая родительская любовь может изуродовать детей вседозволенностью и потаканием, и в какие никчемные эгоистичные существа могут превратиться залюбленные дети, всегда получавшие от жизни желаемое. Дорвавшийся к власти и деньгам человек часто теряет себя, забывает о чувстве благодарности и втаптывает в грязь благодетелей. И как это ни ужасно, но даже близкие родственники отворачиваются от родных, предпочитая родственным связям весомого золотого тельца.

«Свои люди — сочтемся» — сильнейшая острая пьеса о банальной ситуации, когда дети избавляются от уже не способных зарабатывать родителей. Читать было иногда гадко, ужасно хотелось прибить мелочного порочного зятька главного героя, который выбился в люди и сколотил себе огромное состояние за счет тестя, при этом без зазрения совести отправив того в долговую яму. Да и доченька героя «хороша» — как сыр в масле катается, а смотрит на родителей как на грязь под ногами. Она — жалкое тупоголовое грубое ничтожество, ничего не замечающее кроме кружевных тряпок и собственных желаний, для неё модное платьице платье важнее судьбы отца.

Очень хочется думать, что пусть даже герои «не сочтутся» в самой пьесе, но тем людям, с которых писались персонажи, и таким как они, зачтутся все поступки. Конечно, и отец семейства в драме не ангел — он пытается укрыть доходы и пускается в авантюры, но при этом его цель — благополучие семьи, он думает в отличие от других персонажей не столько о себе, сколько о своей семье. Каким бы он ни был, пусть тысячу раз плутом и самодуром, но ведь никто не заслуживает подобного отношения, а тем более, от собственных детей.

«Свои люди — сочтемся» — прекрасная пьеса, чудесный образец русской классической драматургии. Трагикомедия написана красивым образным языком, отлично характеризующим каждого персонажа (это и использование просторечной лексики, и обилие в речи поговорок). Характеры всех героев раскрыты в полной мере, погружение в мир русского купечества удалось на славу.

Пьесу я вновь прочитала на одном дыхании и перелистнув последнюю страницу, разочарованно вздохнула, ведь мне так хотелось, чтобы здесь и сейчас восторжествовала справедливость…

Было время, когда с удовольствием смотрел по тогдашнему чёрно-белому советскому ТВ все телеспектакли по пьесам Островского — пусть их было немного, но зато удовольствие было от каждого. А потом почему-то время Островского ушло. По крайней мере возникло такое ощущение. И наверное не у меня одного оно возникло, ибо пьесы Островского перестали попадаться на голубых экранах. Да и в ленте рецензий на сайте LiveLib тоже если и были, то как-то проскочили незаметно и неслышно.

Но, как оказалось — зря. Зря было ощущение несвоевременности и несовременности драматургии Александра Островского. И зря они долгое время были исключены (точнее, не были включены) в мои личные читательские списки и предпочтения. Потому что не то, что смотреть, но читать — и то интересно. Потому что персонажи прописаны с такими речевыми особенностями, что внутренним голосом буквально проговариваешь все интонации реплик разных героев, и порой возвращаешься к только что прочитанной незамудрённой колоритной фразе и переиначиваешь её интонационно, и тут уже ловишь себя на невольном жестикулировании и гримасничании — начинаешь невольно жить жизнью то одного, то другого персонажа, и получаешь от этой полутеатрализованной полужизни-полупьесы полноценное удовольствие.

Ну и мораль в конце, а как без морали-то!