Дечебал Григоруцэ. Творческий кризис (психологический экскурс).

Творческий кризис
(психологический экскурс)

Введение
Ещё не ад
Круг первый. Назойливые насекомые.
Круг второй. Сомнения.
Круг третий. Заложники цивилизации.
Круг четвёртый. Одиночество.
Круг пятый. Без любви.
Круг шестой. Не хочу больше лжи!
Круг седьмой. Прочь отсюда!
Заключение.

Введение.

Творчество — безусловно одно из наиболее ярких проявлений деятельности человеческого разума. Не будет ошибкой утверждать, что именно творчество (а не просто труд) создало человека. Тупая, однообразная работа, которую выполняют изо дня в день тягловые животные мало влияет на совершенствование их "менталитета". Меж тем, когда на заре веков обезьяна впервые взяла в руки палку, для того, чтобы сбить с дерева спелый плод, это было для нее решением грандиозной творческой задачи, настоящим прыжком над собой.
И в наши дни творческий труд является одним из важнейших условий роста человеческой личности, условием ее осмысленной и полноценной жизни. Однако, как и любое психологическое явление, творчество не является чем-то однородным, раз и навсегда данным. Творческая деятельность неизбежно сопровождается взлетами и падениями, победами и поражениями, мучительными исканиями и ослепительными откровениями. Более того, именно творческий склад личности часто и обусловливает подобную контрастность состояний. Посредственность неизменна или, во всяком случае, стремится к покою. (Имеется в виду покой бездеятельности, леность и т.п.) Творец никогда не стоит на месте. Затишье в его душе — это затишье перед бурей. И если он действительно замолкает, то часто ему приходится платить за это слишком большую цену. Но и говорить без умолку он тоже не может. Для того, чтобы взлететь к небесам, нужно заглянуть в бездну. Не случайно наиболее убедительны те произведения, авторы которых прошли через горнило страданий. 
Нередко, в связи с творческим процессом говорят о вдохновении, о полете фантазии, о нечеловеческих состояниях и невероятном притоке энергии. Мы поговорим о вещах прямо противоположных: о муках творчества, о страшных разочарованиях, о полном упадке сил не позволяющем человеку вести не только творческую, но порой и самую обыкновенную жизнь. Одним словом мы будем говорить о всем том, что принято именовать словосочетанием "Творческий кризис". 
Совершенно ясно, что творческий кризис не есть нечто простое и однородное. Фактически это целый комплекс различных психологических (и не только психологических) явлений, обусловленных самыми разнообразными причинами. Причины эти могут быть как внешними, связанными с условиями жизни творца (историческая, социальная обстановка, здоровье, личная жизнь и т.д.), так и внутренними, связанными с конкретными особенностями его личности (характер, привычки, убеждения, манера реагировать на окружающий мир и т.д.). И вероятно не так просто определить данное явление со всей ясностью научного метода.
Многое из того, о чем мы будем говорить относится прежде всего к людям тонкой психической организации, к людям, тяготеющим к меланхолии и долгим, порой тягостным размышлениям. Именно они в силу своей чувствительности принимают на себя основной удар "вражьих сил". То, чего человек со "здоровой" толстокожей психикой просто не заметит, для них может стать причиной жесточайшей депрессии. И здесь мы сошлемся на опыт П.И.Чайковского, М.Ю.Лермонтова, Р. Шумана, Ф. Шопена, Ф.Кафки и многих других. 
Люди, которые пишут о творчестве часто игнорируют негативную сторону этого процесса либо сводят ее описания к минимуму. Часто это делается из "терапевтических" соображений (не давать дурных психологических установок!). Сами же творцы в своих интервью тем более редко говорят о безднах своей души, ибо плакаться в микрофон просто неприлично. Потому данная область внутреннего мира творческих личностей знакома нам более по свидетельствам современников или же непосредственно из их творчества. Но этот источник не менее ценен, поскольку он всегда отражает сущностный пласт человеческого бытия, абстрагируясь от всего случайного и наносного.
Заканчивая вступительное слово, скажем несколько слов о структуре данной работы. В подражание Данту, мы рассматриваем кризисные состояния, как погружения во все более глубокие круги ада. Думаем, что данная метафора не будет преувеличением, ибо жизнь человека искусства, хотя и несет в себе многое от самого искусства (т.е. зачастую выглядит как нечто сочиненное), на самом деле есть "полная гибель всерьез". Более того, жизнь человека, а тем более человека тонко организованного не протекает сугубо в сфере физической реальности, но наполнена содержанием происходящего в "мирах иных". Художник, как никто иной ощущает невероятное напряжение от интерполяции доброго и злого, небесного и земного, божественного и демонического. Для художника это не пустые метафоры, не отвлеченные образы. Он видит их, он ощущает непосредственное присутствие ангелов и демонов, он сходит с ума от этой своей невольной вовлеченности в трагедию мирового становления. Это его судьба. Это его крест. Это его счастье. 

Ещё не ад.

Что есть творческий кризис? Формально — это такое состояние, когда по какой-либо причине художник не может более творить. 
Уже само по себе оно ужасно для человека творческого, поскольку у него отнимается самая замечательная, самая дорогая из его способностей, без которой он не чувствует себя полноценной личностью, не видит смысла в своем существовании. Однако далеко не всегда состояние это настолько серьезно, чтобы представлять смертельную угрозу. Далеко не всегда то, что выглядит творческим кризисов является таковым. 
В каждом природном процессе наблюдается цикличность. Прилив чередуется с отливом, шторм сменяется штилем. Творческий процесс не является исключением. "Для того, чтобы говорить, надо прежде многое услышать. Для того, чтобы что-то услышать, самому должно молчать". Эта древняя мудрость как нельзя лучше объясняет необходимость передышки в творчестве. 
Во-первых, это есть обыкновенный отдых. Однообразная деятельность, даже самая что ни на есть благородная не может продолжаться бесконечно.
Во-вторых, период молчания есть период обдумывания, вынашивания, накопления. Здесь он даже благотворен, т.к. чреват рождением чего-то нового, интересного.
В-третьих, данный период благоприятен для размышления и самооценки, пусть даже нелицеприятной. Это необходимо для общего панорамного взгляда на свою работу и, как правило, способствует росту личности творца.
В-четвертых, порой необходимо время для чисто технического совершенствования. Брукнер до весьма зрелых лет не считал себя готовым к композиторской деятельности, посвящая свои силы упражнениям. Можно ли сказать, что все это время он пребывал в творческом кризисе? И да, и нет.
Однако даже эти периоды вполне объяснимой "бездеятельности" могут вызвать сильнейшее беспокойство у людей с неустойчивой нервной системой. Не творить для художника не нормально. Каковы бы ни были мотивы бездействия, они никогда вполне его не оправдывают. Творец в период бездействия наиболее уязвим, поскольку именно в это время его энергопотенциал минимален. Нередко существует особого рода боязнь: А вдруг я больше не творец? А вдруг написанное до этого произведение было последним? Это тем более актуально для людей далеких от жесткой ремесленной установки. Пианист Софроницкий довольно часто был подвержен тягостным настроениям, не дававшим ему играть во всю силу. Уровень его выступлений порой колебался от "гениально" до "никак".
И здесь самое основное спасение большинство художников находят в самой работе. "Если ты не расположен писать нечто серьезное, пиши багатели", — говорил Бетховен. (Впрочем, некоторые из его багателей гораздо превосходят значение слова багатель — пустяк). Чайковский не раз писал о вдохновении "...которое не любит посещать ленивых". Безусловно, что его меланхоличная душа не выдержала бы долгого бесплодия и жесткая дисциплина труда была для композитора чем-то большим, чем организационный момент. Работать для него значило продолжать жить.
Еще раз отметим: На данном уровне проблема кризиса в творчестве, проблема вынужденного молчания является "рабочим моментом". Это даже не проблема, а часть творческой "кухни" художника, ее неотъемлемый атрибут.

Круг первый.

Назойливые насекомые.

Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво.
А.С.Пушкин

Увы, далеко не все в жизни человека зависит от него самого. Иногда мы сами того не замечая попадаем под влияние различных обстоятельств, людей (порой совершенно случайных) не говоря уже о повседневных обязанностях и многочисленных обязательствах: служебных, семейных, дружеских, профессиональных, духовных и т.д. и т.п. 
Безусловно все эти обстоятельства так или иначе влияют на творческий процесс, который, как известно, не любит вмешательства извне и, особенно, грубого вмешательства. К сожалению, это далеко не всегда понимают люди, окружающие художника. Как часто они, руководствуясь самыми разнообразными мотивами (порой доброжелательными, порой не очень) становятся напротив Солнца, разлучают творца с его Музой.
Известен эпизод, когда Римский-Корсаков остановился в некой гостинице, сняв комнату с роялем. В номере над ним жила одна молодая женщина, тоже не чуждая музыки. И вот в то время, когда Николай Андреевич работал, она затеяла повторять на своем инструменте сыгранные им фразы. Композитор не стал затевать скандала, а просто съехал из своего номера, не написав ни строчки.
Очень чувствителен к внешним раздражителям был Балакирев. Малейшее обстоятельство — дурное расположение духа, погода, отсутствие или присутствие кого-то из знакомых и друзей, здоровье — все оказывало на него влияние, причем чаще пагубное, чем благотворное. Сам он не раз сетовал на это, но измениться был не в силах.
Тяжело переживается творцами любая зависимость от всего грубого, сугубо практичного, прозаичного. Таковы зачастую отношения художника с деловым миром, миром антерпренеров, шоуменов, администраторов и проч. Не секрет, что в сфере концертного бизнеса существует жесткая установка на успех. На работу художника смотрят как на товар, который нужно выгодно продать. При этом всякого рода духовные глубины отметаются в пользу броской эффектности, экстравагантности, сенсационности. В подобных условиях художнику необходимо недюжинное душевное здоровье, чтобы не поддаться унынию, остаться самим собой, не разменявшись на побрякушки. (Здесь можно вспомнить рассказ Гоголя "Портрет").
"Мы живем во времена денег и силы, а — превыше всего — скорости". Этот афоризм американского скрипача Ф.Крейслера очень актуален. Как часто творец оказывается порабощен цепями сроков! Не справляясь, он порой склонен винить в этом самого себя: я не достаточно талантлив, я не могу, я не в форме... Безусловно, что подобные установки не способствуют ни продуктивности, ни качеству творческого процесса.
Счастлив тот из артистов, кто смог добиться независимости. Тот, кто имеет возможность открыть собственную музыкальную студию, собственный театр, собственную мастерскую. Многие из творцов готовы идти на большие жертвы, рисковать материальным благополучием, личными привязанностями только для того, чтобы обрести эту свободу. Известно, сколько унижений претерпел Моцарт, пытаясь покинуть свою службу в Зальцбурге. Он был первым "свободным художником" такого масштаба и судьба его была трагична. Но насыщенная, хотя и полная невзгод творческая жизнь в столице была для него гораздо привлекательнее скромного благополучия провинции.
Творческий кризис первого круга преодолевается относительно просто. С приобретением опыта, творец старается не брать на себя неподъемных обязательств и ограничивает число контактов с "агрессивной средой" необходимым минимумом. (Здесь возможны самые различные варианты. Безусловно существует некоторая разница между минимумом общения Д.Россини и Ф.Кафки). Он избегает излишнего саморекламирования и газетного треска. (Здесь есть свои исключения. Существует целая культура газетно-телевизионного треска, имеющая своих творческих представителей).
Иногда кризис первого круга преодолевается самой силой молодости, которая легко выносит на своих плечах неслыханные перегрузки, не оставляя художнику времени на сомнения и тягостные раздумья.

Круг второй.

Сомнения.

Я знаю, что я ничего не знаю.
Сократ

Да, сомнения — это тонкий яд, способный испортить самый сладкий напиток. Сомнение — это первый симптом будущего недуга. Что-то не так... В мире, во мне, в моих делах... На том ли пути я стою? То ли делаю? Тем ли голосом я пою, да и стоит ли чего-нибудь моя песня? Рано или поздно каждому художнику приходится отвечать на эти вопросы. Особенно тяжело приходится тем, кто постоянно занимается самоанализом (самокопанием) по роду своей деятельности или по личной склонности. Кризисы такого рода часто переживали Достоевский, Чехов, Кафка. 
На самой заре индивидуальной творческой эволюции юную душу преследует одна мысль: В искусстве надо быть первым или не быть вообще. Трудно сказать кому впервые пришла в голову эта странная мысль. Вряд ли кому-то из настоящих артистов. Скорее это был некий спортсмен от искусства, измеряющий творческую деятельность категориями "Выше! Сильнее! Быстрее!". И зачастую очень трудно бывает поверить маленькому гадкому утенку, что из него вырастет нечто путнее. 
В этом смысле весьма примечательно начало творческого пути П.И.Чайковского. Как известно он без большого блеска поступал в петербургскую консерваторию. (Кстати сказать, Д. Верди тоже не смог поступить в консерваторию имени самого себя (в последствии!)). Да и в процессе обучения в этом солидном учебном заведения самый немощный представитель "могучей кучки" Кюи писал о нем в официальном документе "Г-н Чайковский очень слаб..." Можно себе представить сколько страданий доставила молодому композитору такая характеристика. И, несмотря на столь нелестные отзывы, внутренняя потребность в творческой жизни не дала ему угаснуть, отцвести всуе, умереть заживо. Сомнения в собственных силах, чаще в молодости, а у некоторых и в зрелые годы, возникают и от сравнения своих достижений с достижениями своих коллег, "товарищей по цеху". Причем качество этих сомнений и последствия их переживания могут быть самыми разными. 
Для кого-то чужой успех — это ободряющий окрик друга, вдыхающий новые силы, вдохновляющий "на труд и на подвиг". Известно, как поразила Ференца Листа игра великого Паганини. Он пришел в настоящий восторг и с этого дня удвоил усилия в совершенствовании своей игры на фортепиано. Явная декларация гения для такого творца есть укрепление веры в то, что его искусство живо и стоит того, чтобы им заниматься.
Сергей Прокофьев в молодые годы очень ревностно относился к чужим успехам. Будучи по своей натуре лидером он терпеть не мог быть вторым. Известно, что он присутствуя на концертах в специальной тетрадке выставлял отметки исполнителям и авторам сочинений (как здравствующим, так и почившим). И оценки эти, надо сказать, отнюдь не были снисходительными.
Франц Кафка даже не пытался конкурировать с кем-либо из писателей. Он удивлялся, что его личные, для самого себя созданные записки кому-то могут быть интересны. Ему под конец жизни и вовсе была неприятна мысль о каком бы то ни было "литературном наследии". В завещании он распорядился сжечь свои рукописи. И лишь вероломному нарушению этого завещания мы обязаны своим знакомством с творчеством великого "живописца эпохи".
Ну и наконец нельзя не упомянуть о так называемом "комплексе Сальери". Это подлинный ад, раскрывающийся в душе человека под действием зависти. Не лишним будет упомянуть, что к данному явлению реальный композитор Антонио Сальери имеет крайне малое отношение. Лишь благодаря гению А.С.Пушкина, отлившего неясный гул темных слухов в совершенную форму маленькой трагедии данный психологический архетип получил свое имя. Принято считать, что комплекс Сальери — удел слабых художников, любящих "себя в искусстве", а не "искусство в себе". Но в реальной практике от его разрушительного воздействия в той или иной мере не застрахован почти никто, как не застраховано самое любящее сердце от приступов ревности.
Существует особый, довольно редкий род сомнений. Обычно творец ярко нацелен на выбранную область деятельности, будь то живопись или математика, сочинение музыки или создание компьютерных программ, астрономия или театральная режиссура. Но иногда, в силу универсальности своего таланта, он не может окончательно определить основное направление своей деятельности. Классический пример такого рода сомнения — А.П.Бородин, делящий свое время и силы равно между музыкой и химией, одинаково преуспев и в той области и в другой. Александр Порфирьевич был очень светлой, гармонической личностью. Он не стал делать трагедии из подобного противоречия, приняв его как данность. Однако многие из его друзей (равно и химики и музыканты) неоднократно сетовали, что он достиг бы гораздо большего, посвятив себя чему-то одному.

Круг третий.

Заложники цивилизации.

Но сгнили их конкретные умы
В процессе потребления продуктов.
Б.Гребенщиков

Начиная с этого круга кризисные проблемы значительно усугубляются, ибо начинают затрагивать сущностный пласт человеческого бытия. Это те неизбежные разочарования, которые ожидают каждого человека на тернистой дороге жизни. Кто-то безропотно мирится с утратой идеалов, кто-то подстраивается под общий тон, стремясь преуспеть любой ценой, кто-то не в силах расстаться с верой в лучшее, но не видя ей подтверждения в окружающем мире, предается отчаянию.
Библейское сказание противопоставляет двух братьев — Авеля и Каина. Кроткую жертву и завистливого убийцу. Мирного пастуха и строителя первого в истории человечества города. Нет ничего удивительного, что на городском, цивилизованном образе жизни лежит своего рода "Каинова печать". В свое время об этом писал Ж. Ж. Руссо, явно идеализируя "пейзанов" и ужасаясь неестественности городской, антиприродной жизни.
Немало голосов звучало также и в защиту цивилизованного мира. Мы не будем углубляться в подробный анализ данной проблемы и вдаваться в полемику. Сейчас для нас важнее другое. Цивилизованный мир, мир городского социума находится в явном противоречии с духовным строем большинства творческих натур. Не случайно многие из великих художников использовали любую возможность для общения с природой, сетуя на утомительность и суетливую пустоту городской жизни. Веберн находил счастье в горных пейзажах, а Н.Рерих посвятил горам большую часть жизни и творчества. Бетховен находил вдохновенье в прогулках по безлюдным окрестностям Вены, а Пушкин был гораздо продуктивнее в тиши Болдина, нежели в столичном шуме Петербурга. Примеры можно множить до бесконечности.
В начале нашей работы мы отмечали, что творчество — это то, что способствует росту человеческой души. Вместе с тем, это характерное отличие человека, как человека. И то, что "цивилизованный" образ жизни противоречит творческому процессу не есть ли свидетельство его антигуманизма?
Сейчас между художником и "цивилизованным" миром разверзлась особенно широкая бездна. Буржуазное общество предлагает человеку лишь три идеала: 
1. Деньги.
2. Большие деньги.
3. Очень большие деньги.
Вряд ли это имеет нечто общее с тем, что делает творческий человек. Можно конечно и бизнес рассматривать как особого рода искусство. Однако в нем отсутствуют главные признаки творческого процесса: созидание, новизна, бескорыстие. Делание денег всегда остается всего лишь деланием денег. Конечно, богатство открывает перед человеком определенные перспективы, но оно же является источником несметных болезней души. А потому деньги, в лучшем случае, почти никак не влияют на творческий процесс. (Паганини, Шаляпин, Рахманинов). В худшем случае они попросту развращают человека, превращая его в купца от искусства. 
"Мир денег и силы" всегда с большим подозрением относился к творческим людям. Он мыслит иными категориями. (Я говорю ОН, т.к. цивилизация есть некое надчеловеское "существо", своего рода сверхличность (если угодно, это одна из личин Князя мира сего), созданная людьми для облегчения жизни, но вместе с тем порабощающая их). И этот мир открывает перед творцом следующие перспективы:
1. Придворный. То есть тот, кто прославляет правителя, существующий политический строй, ведет активную пропаганду некой властной идеологии. Разумеется, что в этом случае сочинителю обеспечены все блага цивилизации.
2. Зазывала. Иными словами тот кто делает рекламу. Кто знает, может искусство будущего полностью выродится до песенок о том как хороша зубная паста "blend-a-med" и как плохо живется тем, кто не жует жевательную резинку "Orbit"?
3. Массовик-затейник, представитель "индустрии развлечений" или "шоу-бизнеса". Обратим внимание! Из этих словосочетаний даже исчезло слово искусство. Это не искусство. Это именно индустрия и бизнес. И придуманы они именно для того, чтобы извлекать максимальную прибыль из товаров (музыки, кинофильмов, спектаклей и т.д.), изготовленных с минимальными денежными, а главное душевными затратами.
Все, что не укладывается в эти три шаблона, "цивилизованному" обществу в принципе чуждо. И если в мире еще происходят те или иные подлинно культурные события, то это случается (и особенно в нашей стране) не благодаря, а вопреки. Нет нужды приводить какие-либо специальные примеры. Слишком часто сталкиваемся мы с тем, что художник — лишний человек в коммерческом обществе, а культура — всего лишь роскошество, которым всегда можно пожертвовать в пользу более "практических" целей. А потому в наши дни требуется определенное мужество, чтобы сделать своей судьбой творческую профессию. 
В бессмертном "Фаусте" Гете очень красиво описана сцена продажи души. Все атрибуты на лицо: дым и пламя, злобный дух и договор, подписанный кровью. В реальной жизни все происходит значительно скучнее. Общий психологический настрой таков, что человеку предлагается либо "сеять разумное, доброе, вечное" в атмосфере постоянного унижения (социального, экономического, а порой и физического), либо с яростью, любой ценой пробивать себе дорогу на Олимп, толкаясь локтями и подминая под себя конкурентов. Говорят: "Помогайте талантливым людям. Бездарность пробьется сама".
Как часто в житейских баталиях посредственность берет верх! Творцу некогда заниматься интригами — он работает. Но желание покинуть свою убогую мансарду, выйти в мир, неизбежно толкает его в самый центр клубка вечно грызущихся карьеристов. Как сложно при этом не стать одним из них, не променять божественного первородства на чечевичную похлебку! Тем более, что "похлебка", как и любые блага цивилизации, дается лишь до конца жизни. (Прямо по "Фаусту"). А затем душу человека забирает тот, кому она предназначена. И уже совершенно не важно был ли ты богат или беден, именит или безвестен, приказывал ли другим или сам был в подчинении. Важно лишь то, что ты представляешь собой сам по себе, вне вещественного мира.
Часто творческие люди понимают это и до конца жизни стараются быть верными светлому началу, верными своему истинному "Я", дойдя до роковой черты с минимальными потерями. Но одному Всевышнему известно ценой каких жертв происходит их карьерный рост, какие моря нечистот разливаются у подножий Парнаса. В душе каждого крупного артиста есть темный уголок, хранящий эту тайну и не нам ее касаться.

Круг четвертый.

Одиночество.

Человек — это звучит горько.

Творцов обвиняют в эгоцентризме, в том, что они слишком погружены в себя и порой совершенно не нуждаются в чьем бы то ни было обществе. Это справедливо, когда речь идет о самих моментах творчества. Композитору, писателю, художнику для работы нужно уединение (существуют исключения, но это именно исключения). Даже дирижеры или режиссеры, творческий процесс которых немыслим без общения с людьми, обособлены именно своим противопоставлением с коллективом оркестра или театральной труппой.
Вместе с тем, вероятно, на земле нет людей, которые более нуждались бы в поддержке друзей, близких, любимых. Нет людей более зависимых от их теплых слов и добрых рук. Склонные к художественному преувеличению, они наделяют своих близких удивительными чертами и искренне удивляются не находя их. "Дружба служит переходом от простого знакомства к вражде", — писал В.Ключевский. "Не поверяй самых сокровенных тайн даже другу. Где гарантия, что дружба будет вечной?" Но разве это возможно — жить в совершенной пустыне, не имея никого, рядом с кем можно побыть самим собой?
В записках М.Ю.Лермонтова можно найти немало желчных высказываний о "дружеской верности", об истинной цене людских отношений, замешанных, чаще всего, на личной выгоде или кратковременном увлечении, затянутой в рамки светских приличий, припудренной лживым бонтоном, с маской равнодушного участия на лице.
Принято говорить: "Творец творит для людей. Творец творит во имя людей." Но если я не верю в людей, как я могу ради них творить? Не случайно поэтому многие художники по выражению А.П.Чехова верят в свою публику меньше чем в домового. И это не высокомерие, нет. Это горечь непонятого сердца. Это постоянная необходимость "давать святыни" и "метать бисер" вне зависимости от того кто перед тобой находится.
Если бы мы узнали друг о друге всю поднаготную, отвращение вывернуло бы нас на изнанку. Еще первые опыты З.Фрейда в области человеческого подсознательного способны шокировать обилием чудовищ, скрывающихся в душе каждого добропорядочного человека. Более поздние труды ученых сделали теорию подсознания полнее, тоньше. Исчез пансексуализм, присущих фрейдизму. Но это ничуть не уменьшило число подсознательных монстров.
В каждой, даже самой светлой человеческой душе одновременно скрывается душонка мелкая подлая, похотливая. Ее можно усыпить, ее можно заключить в глухой каменный ящик, но уничтожить до конца нельзя практически никогда. Она всегда подспудно присутствует и ее зловонное дыхание нет-нет да и вырвется наружу. Глаза сверкнут холодной сталью, рот на мгновенье искривится в ядовитой усмешке: "Это я. Твой друг. Твой самый близкий друг..." Вряд ли кому-нибудь подобные мысли и наблюдения прибавляли вдохновения. Скорее наоборот.
Впрочем, отдавая должное справедливости, заметим, что творческие натуры — отнюдь не подарок для близких и родных. Даже самые добрые и тактичные из них по сути своей настоящие деспоты. Целиком отдавая себя служению во имя своего искусства, они и ближних принуждают к тому же. Причем часто они не способны для них поступиться ничем, что непосредственно связано с творчеством и проявляют в этом отношении черствость непостижимую.
Искусство, как известно, требует жертв. И в том числе человеческих. Лежать на алтаре искусства больно и жестко. Вот еще одна причина того, что творческие люди остаются в одиночестве. Выжить достаточно долго рядом с ними способны лишь души самоотверженные, самозабвенно влюбленные и в них самих и в то, что они делают. Многие ли из смертных способны на такое?
Кризис четвертого круга разрешим с трудом. Ибо здесь творец нуждается в помощи из вне. Человек — существо социальное. Он не может жить в полной изоляции. Он сходит с ума без себе подобных, без понимания, без поддержки, без живого, непосредственного общения. Но полное взаимопонимание между людьми — вещь небывалая. Скорее можно наблюдать какие-то мгновения, почти случайные искры душевных консонансов внезапно возникающие и так же неожиданно гаснущие в океане глубокого, беспросветного одиночества.

Круг пятый.

Без любви.

Любить... Но кого же?
М.Ю.Лермонтов

Нет. Муки пятого круга это не просто неустроенность в личной жизни. Это нечто большее. Это утрата самой способности любить, как следствие разочарования. Вообще, надо сказать, что любой творческий кризис, имеющий своим истоком глубокую внутреннюю проблему — есть следствие разочарования, следствие утраты веры. 
Утрата веры в любовь, одна из страшнейших утрат, которую способен пережить человек. Любовь движет миром. И потому, что "Бог есть любовь" и потому, что любовь служит основой любого мотива человеческой деятельности. По существу, человеку важно только то, что он любит. Независимо от того о чем идет речь: о человеке, о деле или некой местности... Все остальное, выходящее за рамки любви, интересным быть не может. (Для людей, одержимых идеей мести и т.п. идеями, важным может оказаться нечто ненавистное. Но это темный путь. Им лучше не ходить). Таким образом утрата способности любить, а значит и способности восхищаться, трепетать, лететь душой ведет к общему психологическому параличу, к застою и в конечном итоге к смерти заживо.
Любовь есть бесценный источник неисчерпаемой энергии. Энергии дающей человеку возможность лететь, подниматься над обыденностью, совершать немыслимое, непостижимое. Причем важна и любовь к своему призванию, к делу своей жизни, и любовь к тому единственному человеку, который дарится каждому из нас свыше. Здесь возможны бесчисленные вариации, но совершенно ясно, что человек не способный к сильной и глубокой любви не сотворит ничего серьезного. Ибо то, что создано без любви не представляет никакой ценности. Решительно никакой!
В.Соловьев почитал наиболее совершенной человеческой любовью — любовь между мужчиной и женщиной. Именно в союзе с родной душой (реальном или мечтаемом) художник зачастую создает лучшие из своих произведений. Любимый человек как бы оплодотворяет его душу, так или иначе являясь первопричиной, а значит и соучастником творческого акта. В этом смысле Беатриче так же причастна к созданию "Божественной комедии" как и Данте, а Джульетта Гвичарди — к сочинению 14-й сонаты Бетховена.
Следует отметить, что причиной творческого кризиса служит не "несчастная любовь" как таковая. Она как раз напротив способна вызвать целую бурю творческой деятельности. Страшен момент разочарования в любимом человеке, момент предательства с его стороны. И здесь любая душа, (а творческая в особенности) способна получить жесточайшую травму тем более страшную, что перед любимым человеком, она абсолютно беззащитна.
Человек привыкает ко всему. Наша психика устроена таким образом, что ничто не способно быть постоянно в центре внимания. К тому же нам дан счастливый дар — забывать. Но, вместе с тем, каждая неудача для нас — это еще один мрачный взнос в кладовую печального опыта. 
Вполне резонно стараться не повторять однажды совершенных ошибок. Но здесь можно попасть в опасную психологическую ловушку. Разочарование в любви есть неудача. Но это не значит, что ошибкой является любовь как таковая и что с данного момента ее следует избегать. Опасно привязывать такое всеобъемлющее явление как любовь к конкретному человеку или событию. Опасно сотворять себе кумира на земле. И здесь данная библейская заповедь актуальна как никогда.
Все это понятно при свете дня. Но ослепленному болью человеку очень трудно бывает взглянуть на проблему трезво. Поэтому очень часто кризис пятого круга бывает неразрешим без активной помощи из вне, без людского участия, без смены обстановки, без новых животворных впечатлений.
Более редкий случай кризиса пятого круга — утрата любви к своему делу. Он может быть следствием накопившихся психологических проблем, рассмотренных выше и переросших в новое качество. Вообще, стоит отметить, что наиболее разрушительными являются как раз не экстремальные, явно катастрофические состояния души. Гораздо более страшна медленная, исподволь подкрадывающаяся усталость. Усталость от непонимания, от хронической нищеты, от отсутствия каких бы то ни было перспектив (у каждого что-то свое). И вот в один прекрасный день человек говорит себе: "Что бы я ни делал, как бы я ни творил, все закончится ничем. Зачем тогда все это?" И наступает полная апатия. Здесь происходит примерно та же психологическая подмена, что и в случае с несчастной любовью: само творчество начинает восприниматься как негативный опыт, как ошибка, которую нельзя больше повторять. Данный случай относится к случаям клиническим и требует помощи специалиста. Если же она своевременно не приходит человек постепенно сползает в шестой круг ада.

Круг шестой.

Не хочу больше лжи!

Твоя голова светла, 
но что ты можешь кроме снов?
А.Рыбаков

Что может искусство? С самых первых занятий в музыкальной школе детям рассказывают о необычайной силе искусства. О том, как удивительно потрясающе воздействует оно на людей, которые тут же становятся добрее, лучше, чище. Наука тоже относится к сфере творчества. Там существует иной миф. Миф о том, что знание — сила, поднимающая человека над "бездушными" силами природы, дающая ему власть над миром.
Миф о всесилии науки разбился вдребезги на глазах нашего поколения. И только искусство еще претендует на роль "инженера душ". Увы! Если предаться тщательному и критичному размышлению о том, что действительно может совершить искусство для улучшения человеческой природы (а мы говорим о высоком искусстве), то начинаешь приходить к неутешительным выводам.
В разные времена и в разных культурах стоял вопрос о соотношении творческого облика личности с ее человеческим обликом. "Гений и злодейство - вещи несовместные", - восклицал пушкинский Моцарт, но можно ли сказать что сам Александр Сергеевич в жизни своей был святым безгрешным человеком? Вряд ли.
Известна печальная история Анны Петровны Керн, которой были посвящены знаменитые строки "Я помню чудное мгновенье..." Очарованная личностью поэта и вдохновеньем стихов, она ушла от мужа, совершив в глазах света более чем предосудительный поступок. И что же? Оказалось, что поэту она вовсе не нужна. Значит не было "чудного мгновнья"? Значит не было ни "божества", ни "вдохновенья" ни тем более "любви"? Что же тогда было? Красивая ложь, оживленная пером гения и больше ничего?
О том, что не достаточно просто совершенствовать свое мастерство, а необходимо прежде всего совершенствовать свою личность, говорили многие художники. Удивительное несоответствие совершенств творений с уродствами творца никогда не давало покоя людям, склонным к поиску истины. Пожалуй кризис подобного рода не проявился нигде так ярко, как в русской литературе. Здесь нельзя не упомянуть имена Н.Гоголя и Л.Тостого. Закат творческой деятельности обоих был омрачен страшным кризисом, не дававшим им работать так как прежде. "Гоголь замолился", "Толстой ударился в юродство"... Современники с трудом могли понять состояние этих вполне признанных, убедительно талантливых людей. Что им мешало работать? Кому уж было не творить как этим двум гигантам? Нет же. Ударились в богоискательство. Ушли от литературы... 
В книгах по психологии искусства данный вопрос практически нигде не освещен. А ведь это один из краеугольных вопросов искусства. Как много дифирамбов поется творцу-художнику и как стыдливо порой сокрывается его подлинный облик. И уж если искусство не способно исправить своего творца, то как оно поможет людям? Как наркотик, который заглушает боль, но вылечить болезнь не в силах? Но наркотики, как известно, дурное утешение.
Существует подсознательное представление: красивое — непременно хорошо. Мы склонны верить прекрасному. В принципе самую сомнительную мысль можно оформить в эстетически привлекательную форму и люди ей поверят. На этом механизме построена вся машина пропаганды и рекламы. Если политик говорит пламенно, красиво, убедительно — в глазах большинства это хороший политик (пусть даже если он представляет самого Сатану). Если на рекламном плакате изображена красивая женщина, то все, что там рекламируется просто не может быть плохим (даже и неважно о чем там собственно идет речь).
И это еще один подозрительный признак искусства. Это значит, что его сила вполне может быть использована (и активно используется) во зло. А поскольку творцы, даже самые великие, в конечном итоге всего лишь люди, грешные, как и все мы, то именно их руками это зло и творится. Есть ли смысл творить после этого? Ведь грешный человек не способен различить добра и зла. И если уж симфонии Бетховена можно использовать для пропаганды фашизма, то о чем вообще можно говорить?
Не случайно и Гоголь, и Толстой, и Лист и многие другие великие люди не останавливались на уровне искусства, на уровне душевной жизни человека. Они стремились подняться выше — к жизни духовной. Кому-то это удалось (И.С.Бах, О.Мессиан, В.Гете). Кто-то, несмотря на весь свой потрясающий талант так и не смог разрешить того противоречия, которое лежит в основе любой человеческой деятельности, не пронизанной высшим божественным Светом сверху до низу. Но для этого творец в своем личностном становлении должен достичь степени совершенного праведника (если не святого). А кто из артистов может похвастать этим?
В последних тактах шестой симфонии Чайковского, одного из величайших произведений данного жанра слышится голос смерти. Но неужели таким должен быть итог насыщенной, интересной, полной волнующих событий и великих побед жизни музыкального гения? Неужели все они только для того, чтобы умереть в тоске? Да. Как оказалось, именно для этого. Петр Ильич, особенно в последние годы жизни, испытывал жестокий кризис шестого круга. Лишь жесткая дисциплина труда и трогательная забота друзей не дали ему сойти с ума. Но до последнего часа он так и не разрешил в себе мучительных душевных противоречий.
Подобно тому, как в подлинные глубины ада попадают лишь великие грешники. Так и в пучины тех кризисов о которых мы сейчас говорим засасывает как правило творцов незаурядных. Но только тех из них, которые лишены в основе своей мощного духовного стержня. Или же тех, кто по слабости убеждений или чувствительности души поддался тем лукавым речам, что нашептывают нам непрестанно демоны нашего сердца. Этим людям не способен потывают нам непрестанно демоны нашего сердца. Этим людям не способен помочь "ни врач ни богослов". Их болезнь сможет разрешить лишь животворный луч божественного откровения. И если этот луч сверкнет перед их духовным взором, подобно тому, как это случилось с молодым Мессианом, то силы никогда не оставят такого человека и любые жизненные испытания покажутся ему чем-то вздорным и малозначимым. Если же осуществится худшая из возможностей, перед творцом разверзается жерло последнего в этом мире, седьмого круга мучений.

Круг седьмой.

Прочь отсюда!

К.: Прочь отсюда! Только так я достигну своей цели.
Слуга: Вы знаете свою цель?
К.: Прочь отсюда — вот моя цель.
Ф.Кафка

Разочарования копятся. Они застилают серой пеленой горизонт, превращая в сероватую мглу все: и работу, и общение с людьми и самую жизнь. На данном этапе человек уже не ждет ничего не только от творчества, но и от самой жизни. Известно, что степень воли во многом определяется четкостью поставленной цели. "Пребывая" в седьмом кругу творческого кризиса, человек больше не видит никаких целей. Точнее, у него остается одна единственная цель — покинуть этот мир.
Но как? Иногда это самоубийство или что-то очень похожее на него. Вина в смерти Лермонтова во многом лежит на нем самом. Слишком многие свидетельства говорят в пользу того, что он сознательно спровоцировал свою дуэль. Он не чувствовал себя дома на этой земле. Он захотел уйти.
В принципе, в том мире, в котором мы все живем, который наблюдаем за своими окнами, в который выходим из своих дверей не так много привлекательных вещей. Не достаточно много, чтобы оправдать смысл нашего появления здесь. Мир цивилизации способен вдохновить только людей влюбленных в деньги и в силу. Мелочность домашнего быта, так заботящая "рядового человека" тоже не зовет распахнуть крылья? А что еще? Природа?
Да, пожалуй это единственный уголок в этом мире, который может быть близок творческому человеку. Природа мудра, природа добра, наконец природа прекрасна. Но что кроме нее? Почему поэту проще найти понимание у весенней травы нежели в обществе себе подобных? Почему все наиболее отвратительное на земле создано руками людей? Может быть и сама жизнь человеческая есть зло?
Можно сказать: "Нужно жить во имя близких". Но если человек переживает кризис седьмого круга, он не понимает не только смысла своей жизни. Он не может понять и того зачем живут другие. И не так просто ему это объяснить. Обыкновенные "Смотри веселей!" "Проснись и пой!" или "Будь проще!" здесь не помогают. 
Не многие из тех, кто спускается в седьмой круг спасаются. Для этого в их жизни должно произойти чудо. Должно случится нечто, что заставит человека родиться заново. Это может быть встреча с гением или внезапная любовь, или озарение свыше или... чаще всего к ним приходит смерть. Приходит, как желанная гостья. Приходит, как облегчение. Приходит, как счастье. 
"Как много их упало в эту бездну..." Нам не дано знать этого. Можно лишь догадываться сколько прекрасных душ, сколько чистых светильников было залито в полной безвестности, залито нескончаемыми дождями злобы, зависти и ленивого равнодушия, медленно, изо дня в день убивающими этот мир, приближая его неизбежный конец...

Заключение.

В истории человечества никогда не наблюдалось 
движения от худшего к лучшему. Но, если бы не было
надежд на улучшение, не было бы самой жизни.
А.Шнитке

Творческие кризисы постигают всех. Им подвержены далеко не только представители так называемых творческих профессий. Любой человек, чем бы он ни занимался, в какой-то момент жизни начинает понимать что дальше "так жить нельзя", что нет иного выходя как что-то изменить в окружающем мире, а, скорее всего, в себе самом. И, что самое замечательное, в большинстве случаев выход из тупика находится. Жизнь побеждает в очередной раз. Трудно сказать, существуют ли какие-нибудь универсальные рецепты для преодоления кризисных ситуаций. Как правило, сами творцы следуют одному неписаному правилу: 
Твори всегда, твори через силу, твори даже если тебя уже тошнит от собственного творчества. Время все расставит на свои места. У тебя его очень мало. Некогда огорчаться. Надо работать. Не пытайся во что бы то ни стало найти объяснение всей своей жизни. Так у тебя никогда не дойдут руки до нее самой. Не пытайся спасти человечество. Спаси хотя бы тех, кого любишь.
Да, похоже, что творчество есть некая "вещь в себе". В том числе и творчество в области искусства. И хотя здесь можно обнаружить массу необъяснимых противоречий, созидательное начало в человеке требует: Твори, не пытаясь ответить на вопросы Зачем? и Ради чего? и, не смотря на то, что говорящих мало кто слушает, а из тех, кто слушает еще меньше кто понимает. Несмотря на то, что слова мудрости редко находят последователей. Несмотря даже на то, что талантливый человек в наше время (как впрочем и всегда) — лишний человек в обществе приземленных идеалов. Даже не смотря на все это еще рождаются почему-то люди готовые творить ради самого творчества.
Это похоже на инстинкт. Инстинкт роста и жизни. Тот инстинкт, что гонит рыбу в верховья рек, а птиц с континента на континент, тянет к солнцу ветви деревьев и тогда, когда тело покрыто смертельными ранами.
И вряд ли нам удастся объяснить почему так происходит. Вряд ли нам удастся "головным" путем ответить на все те вопросы, что ставят перед нами кризисные ситуации. Творить надо, потому что творить надо всегда. И это без объяснений.

Источник: www.deci.ru/biblio/traktat/cri…