Vladimir Korshunkov
Dr Vladimir A. Korshunkov is a lecturer in the Department of History and Political Science at Vyatka State University, Russia. Владимир Анатольевич Коршунков родился в 1962 году в Новосибирске. Учился на очном отделении исторического факультета Ленинградского государственного университета, где с первого же курса специализировался на кафедре истории Древней Греции и Рима, получив подготовку в том числе по археологии, этнографии, искусствоведению, по древним и современным языкам и т. п. Во время обучения ежегодно ездил в археологические экспедиции, работал в Центральном государственном историческом архиве и в Эрмитаже. Университет окончил с отличием, его дипломная работа (ставшая впоследствии диссертацией) была рекомендована к публикации, а сам он был приглашён в аспирантуру.
В 1984 году, после окончания Университета, по распределению переехал на жительство в Киров (Вятку), где стал преподавать на кафедре всеобщей истории в Кировском пединституте (ныне – Вятский государственный университет). Через два года поступил в очную аспирантуру на кафедру истории Древней Греции и Рима Ленинградского государственного университета, окончил её и в 1990 году защитил кандидатскую диссертацию по античной истории на тему: «Афинский Ареопаг: аристократический Совет в демократическом полисе». Кандидат исторических наук, доцент.
Преподавал студентам историкам, культурологам, юристам историю древнего мира, историю средних веков, классические языки (латынь и древнегреческий, с основами общего и сравнительного языкознания), юридическую антропологию, вёл разнообразные спецкурсы и спецсеминары по истории, этнографии, мифологии, античной культуре. Автор более двух сотен опубликованных научных, научно-популярных и методических работ по истории древнего мира, по мифологии, по этнографии и фольклору восточных славян, по бытовой повседневности и культуре, по культурной антропологии, а также по русскому языку и русской литературе. В их числе – четыре книги.
Много лет подряд работал со старшеклассниками, проявлявшими интерес к гуманитарным наукам. Редактировал научно-популярный альманах «Герценка: вятские записки» (вышло более 20 выпусков). В течение двух лет был ведущим телеканала «Личность и культура» в гостелерадиокомпании «Вятка» (в основном, беседы в прямом эфире с гостями – учёными, деятелями искусств). Получал индивидуальные научные гранты от Дж. Сороса, Фонда Карнеги и Санкт-Петербургского государственного университета, от Министерства образования Российской федерации. Участвовал в работе нескольких летних школ по истории и культурологии, организовывавшимися вузами и научными организациями Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Казани и международными научными фондами.
Неоднократно награждался различными наградами – министерскими, вузовскими, областными. Является лауреатом премии Кировской области по литературе и искусству.
Имеет опыт журналистской и редакторской работы, большой опыт преподавания, в том числе в вузах разного уровня и разной направленности. Студенты, работавшие под научным руководством В. А. Коршункова, становились президентскими стипендиатами, участвовали в научных конференциях высокого уровня, публиковали статьи в сборниках, альманахах, журналах. Лучшие из них продолжают обучение или уже работают в различных учебных и научных заведениях, в том числе в университете Хайфы, Европейском университете Санкт-Петербурга, Российском государственном гуманитарном университете (Москва), Государственном республиканском центре русского фольклора (Москва), в Городском архиве Санкт-Петербурга, Вятском государственном университете и др.
В 1984 году, после окончания Университета, по распределению переехал на жительство в Киров (Вятку), где стал преподавать на кафедре всеобщей истории в Кировском пединституте (ныне – Вятский государственный университет). Через два года поступил в очную аспирантуру на кафедру истории Древней Греции и Рима Ленинградского государственного университета, окончил её и в 1990 году защитил кандидатскую диссертацию по античной истории на тему: «Афинский Ареопаг: аристократический Совет в демократическом полисе». Кандидат исторических наук, доцент.
Преподавал студентам историкам, культурологам, юристам историю древнего мира, историю средних веков, классические языки (латынь и древнегреческий, с основами общего и сравнительного языкознания), юридическую антропологию, вёл разнообразные спецкурсы и спецсеминары по истории, этнографии, мифологии, античной культуре. Автор более двух сотен опубликованных научных, научно-популярных и методических работ по истории древнего мира, по мифологии, по этнографии и фольклору восточных славян, по бытовой повседневности и культуре, по культурной антропологии, а также по русскому языку и русской литературе. В их числе – четыре книги.
Много лет подряд работал со старшеклассниками, проявлявшими интерес к гуманитарным наукам. Редактировал научно-популярный альманах «Герценка: вятские записки» (вышло более 20 выпусков). В течение двух лет был ведущим телеканала «Личность и культура» в гостелерадиокомпании «Вятка» (в основном, беседы в прямом эфире с гостями – учёными, деятелями искусств). Получал индивидуальные научные гранты от Дж. Сороса, Фонда Карнеги и Санкт-Петербургского государственного университета, от Министерства образования Российской федерации. Участвовал в работе нескольких летних школ по истории и культурологии, организовывавшимися вузами и научными организациями Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Казани и международными научными фондами.
Неоднократно награждался различными наградами – министерскими, вузовскими, областными. Является лауреатом премии Кировской области по литературе и искусству.
Имеет опыт журналистской и редакторской работы, большой опыт преподавания, в том числе в вузах разного уровня и разной направленности. Студенты, работавшие под научным руководством В. А. Коршункова, становились президентскими стипендиатами, участвовали в научных конференциях высокого уровня, публиковали статьи в сборниках, альманахах, журналах. Лучшие из них продолжают обучение или уже работают в различных учебных и научных заведениях, в том числе в университете Хайфы, Европейском университете Санкт-Петербурга, Российском государственном гуманитарном университете (Москва), Государственном республиканском центре русского фольклора (Москва), в Городском архиве Санкт-Петербурга, Вятском государственном университете и др.
less
InterestsView All (76)
Uploads
Books by Vladimir Korshunkov
Помещённые в этой книге заметки и очерки в своей совокупности дают общее представление об античной культуре и цивилизации, о греко-римском наследии в современном мире. Предоставляются важнейшие сведения о классических языках – древнегреческом и латинском. В разбираемых сюжетах поясняются, комментируются, исследуются греческие и латинские слова, фразы, языковые явления, а также античные, библейские, средневековые культурные и бытовые ситуации. Книга будет полезна старшеклассникам, студентам, аспирантам и всем, кого интересуют историко-культурные традиции Западной Европы и России.
Various Papers by Vladimir Korshunkov
Важно задаться вопросом, какие именно устойчивые особенности традиционного мировоззрения, ментальности, поведенческих стереотипов и реакций, свойственных большинству русских (и многих нерусских) жителей страны, являются определяющими для создания специфической общественно-государственной ситуации, которую мы опять наблюдаем.
Но что же тогда делать с истинным украшением марийского языческого пантеона – противником верховного бога Юмо, демоном с красивым именем Коля?! Только-только народившемся – и тут же слинявшем, обернувшись обычной мышкой?.
Ancient Greece by Vladimir Korshunkov
Помещённые в этой книге заметки и очерки в своей совокупности дают общее представление об античной культуре и цивилизации, о греко-римском наследии в современном мире. Предоставляются важнейшие сведения о классических языках – древнегреческом и латинском. В разбираемых сюжетах поясняются, комментируются, исследуются греческие и латинские слова, фразы, языковые явления, а также античные, библейские, средневековые культурные и бытовые ситуации. Книга будет полезна старшеклассникам, студентам, аспирантам и всем, кого интересуют историко-культурные традиции Западной Европы и России.
Важно задаться вопросом, какие именно устойчивые особенности традиционного мировоззрения, ментальности, поведенческих стереотипов и реакций, свойственных большинству русских (и многих нерусских) жителей страны, являются определяющими для создания специфической общественно-государственной ситуации, которую мы опять наблюдаем.
Но что же тогда делать с истинным украшением марийского языческого пантеона – противником верховного бога Юмо, демоном с красивым именем Коля?! Только-только народившемся – и тут же слинявшем, обернувшись обычной мышкой?.
Старинная мифогеография;
Семинаристские словечки;
Подручная;
Афедрон;
"Обрезываю ногти, кохти, копыта"
В статье доказывается, что представление о проезде свадьбы леших связано с обычаем скорой езды на обычных людских свадьбах. Участники свадебного обряда вели себя буйно, а их повозки мчались стремительно. Такие действия являлись составной частью дорожной традиции, характерной для России. Дорожная традиция – это особенности передвижений и прочие дорожные обстоятельства при дальних сухопутных путешествиях и перевозках (преимущественно при помощи гужевого транспорта). В методологических рамках этого нового историко-антропологического направления даже известные прежде исторические факты и этнографические явления могут выглядеть иначе. В частности, выявляется соотношение и взаимосвязь мифологических образов и представлений с историко-бытовыми реалиями. / This paper explores mythological folk beliefs about weddings of the forest spirit (leshy). It was believed that rapid moving of their wedding coaches or sleighs crushed everything in its path and formed windbreaks in a forest. In this regard, the folk ideas about special roads along which the forest spirits walk in forests are considered, as well as about a strong wind that accompanies a walking or driving leshy. These are predominantly Russian beliefs, rituals, and customs, but they are also inherent in other peoples of Russia – for example, Udmurts, Komi-Zyrians, Komi-Permyaks, Mordovians, etc. Historical, ethnographic, and folklore sources used in this paper date back to the 19th–20th centuries. Particular attention is paid to the Russian North and the Vyatka region. Source materials are studied in the historical and anthropological context.
It has been suggested in this paper that the belief of such leshy wedding journey is associated with the custom of a speed ride at human weddings. The participants of a wedding ceremony behaved violently, and their sleighs raced swiftly. Such actions were an integral part of the road tradition of Russia in 19th and 20th centuries. Road tradition is the peculiarities of movement and other road circumstances during long-distance overland travel and transportation (mainly with the help of horse-drawn transport). Within methodological framework of this new historical and anthropological area even previously known historical facts and ethnographic phenomena may look different. In particular, the correlation and interconnection of mythological images and representations by historical and daily reality is revealed.
В России XVIII–XIX вв. многие люди любили быструю езду, и ямщики предпочи-тали гонять лихо. На дорогах часто встречались подъемы и спуски, особенно при пере-правах через реки. Многие старинные русские города располагались на высоких, крутых речных берегах, и там же, внизу, на берегу, были устроены дорожные переправы. Сочетание быстрой езды с крутым спуском было опасным. В этих случаях случались поломки и травмы. Таких мест на дороге могло насчитываться слишком много, и путь становился некомфортен и опасен. Так или иначе, крутые откосы на дорогах задерживали движение. / The so-called road tradition is the conditions, circumstances and situations that in previous times accompanied long-distance land travel. The dangers on Russian roads in the past may not have been the same as they are now. At the disposal of historians studying the road tradition of Russia there are many sources of the 18th and 19th centuries. The impressions of contemporaries, which are contained in memoirs and correspondence, are also important. Some data were published at the same time, much was deposited in archives. Works of fiction are an essential addition. It is important that the theme of the road in personal documents and narrative sources should not be the main one, plot-forming.
In Russia in the 18th and 19th centuries many people loved fast driving, and the coach-men preferred to go fast. There were often ups and downs on the roads, especially when crossing rivers. Many ancient Russian cities were located on high and steep river banks, and there, below, on the bank, road crossings were made. The combination of fast driving with a steep descent was dangerous. In these situations, there were breakdowns and injuries. There could be too many such places on the road, and the path became uncomfortable and dangerous. In any case, the steep slopes on the roads delayed traffic.
Считается, что до появления железных дорог и качественных шоссе удобнее было ездить по России при минусовых температурах, а не в теплое время года. В целом, это так: сухопутные дороги на протяжении многих веков находились в столь плохом состоянии, что по сравнению с этим поездка зимой на санях была проще и быстрее. Однако удобными зимние поездки были только в самом начале зимы, пока на дорогах не появлялись ухабы. Они доставляли немало хлопот: из-за них постоянно случались поломки и травмы. Во всяком случае, движение сильно замедлялось. Ухабы формировались, главным образом, из-за частого проезда множества нагруженных саней.
Парадокс в том, что именно зимой, когда происходили основные перемещения грузов, дороги от этого и повреждались. В тех краях, где зима была слишком долгой (например, на Севере европейской части России и в Сибири), дороги могли настолько испортиться, что делались почти вовсе непроезжими. Для Российской империи особенно значимым был Большой Сибирский путь с гужевым движением по нему, и как раз там с середины зимы проезд оказывался чрезвычайно затрудненным.
Road and traffic problems are very important for understanding Russian Empire as the largest continental state in the world. The “road culture”, “traditional travel culture”, “road tradition” of Russia, the circumstances of traffic in Russian Empire began to be studied by historians, anthropologists and ethnographers from the end of the last century only. However, the threats to life and health of those who used horse-drawn carriages in the 18th – first half of the 20th century are not given attention in the historiography. This paper deals with the inconveniences on winter roads in Russia. Thus, the focus of this paper is on the constant and ubiquitous circumstances that made almost every road movement unpredictable and dangerous. The main problem is potholes on winter roads. The sources are the memoir texts, as well as archival docu-ments. Works of fiction are an essential addition too. At the same time, it is important that the road theme in personal documents and narrative texts would not the main and plot-forming.
It is believed that before the railways and high-quality highways, it was more convenient to travel around Russia at sub-zero temperatures, and not in the warm season. In general, this is true: land roads for many centuries were so bad that in comparison with this, a winter trip on sleighs was easier and faster. However, winter trips were convenient only at the very beginning of winter, until potholes appeared on the roads. Potholes caused a lot of trouble: breakdowns and injuries constantly occurred. In any case, traffic was slowing down. Potholes were formed mainly due to the frequent passage of many loaded sleighs.
The paradox is that in winter, when the main traffic of goods took place, roads deteriorat-ed from this traffic. In the regions where the winter was too long (for example, in the North of the European part of Russia and in Siberia), the roads could deteriorate so much that they became almost completely impassable. For Russian Empire, the Great Siberian Route with horse-drawn traffic along it was especially significant, and it was there that from the middle of winter the traffic turned out to be extremely difficult.
Частым нападениям на прохожих и проезжих в Вятском крае способствовали протяженность путей, обилие лесов, немногочисленность городов, гарнизонов и стражи. Разбойников было особенно много на северо-западе и на юге губернии. Они действовали на больших дорогах и плавали по рекам. Через Вятский край из Сибири на родину, в европейскую часть России, возвращались беглые каторжники. Среди крестьян у разбойников имелись приспешники и укрыватели, что затрудняло борьбу с ними. Властям приходилось направлять отряды солдат для выслеживания и поимки шаек. Память о разбоях и разбойниках, о зарытых кладах еще долго сохранялась в народе, превращаясь в фольклорные тексты, во многом сходные с сюжетами о колдунах и «нечистой силе».
Масштабы разбойничества должны учитываться при оценке состояния Российского государства и общества. Постоянные нападения затрудняли внутреннюю коммуникацию, изолировали и разобщали местные сообщества, отвлекали на противодействие им значительные материальные и людские ресурсы. Из набегов крупных разбойничьих шаек могли разрастаться так называемые народные восстания. Сохранявшееся до очень позднего времени разбойничество – это проявление архаики и варварства, которые присущи России. Разбойная традиция повлияла на становление и расцвет уже в XX в. российской уголовной субкультуры.
This paper deals with the forms of traditional Russian robbery in the Vyatka region and in Russia as a whole. Main features of this little-studied phenomenon are explored on the basis of historical sources and folklore records, including data from the Central State Archive of the Kirov Region.
Robbery was an integral part of everyday life in the 18th and in the first part of the 19th century. Permanent attacks on passers-by in the Vyatka territory were facilitated by length of roads, abundance of forests, and fewness of towns, garrisons, and guards. There were too many robbers in the northwest and the south of the province. They acted on the roads and rivers. Escaped convicts were returning from Siberia to their homeland – the European part of Russia – through the Vyatka territory. Robbers had helpers and henchmen among the peasants, and this made it difficult to fight them. The authorities had to send detachments of soldiers to track down and capture the gangs. The memory of robberies and robbers, as well as of buried treasures remained among the people for a long time and was turning into folklore texts similar to legends about sorcerers and "evil spirits".
The scale of the robbery should be taken into account when viewing the Russian state and society. Constant attacks were hampering internal traffic, isolating and dividing local communities, diverting significant material and human resources to counter the robberies. So called people revolts could grow from the raids of large robber bands. The robbery that persisted until so late period is a manifestation of archaism and barbarism that are inherent in Russia. The robber tradition had a considerable influence on the formation and flourishing of the Russian criminal subculture already in the 20th century.
Названия разделов:
Детские игры в культурологическом аспекте;
Детские игры-потешки и старинные обряды;
Детское игровое пространство и время;
Подростковое антиповедение;
Мелкие бесы.
А далее мне хотелось бы тезисно изложить некоторые наблюдения, дополнения и уточнения к мыслям и догадкам Зеленина относительно двух самых известных старинных вятских обрядовых празднеств – Троецыплятницы и Свистопляски".
вопросов. Ответы даются разные, но так или иначе — умозрительные. Автор показывает, что этот псевдоним соотносится со старинными географическими представлениями, которые ко времени жизни писателя уже начали забываться, и приводит различные свидетельства этому, выявленные в беллетристике и мемуарах XVIII–XIX веков. / The article by the historian Vladimir Korshunkov examines the Ural component of Dmitry Mamin’s works. The writer’s pen-name (D. Sibiryak [a native of Siberia]) still causes some controversy. So far, any attempts to interpret the choice of the pseudonym have remained purely speculative. The author demonstrates that the pen-name corresponds to the old geographical delineation, almost completely obsolete during Mamin’s lifetime. Specifically, it appears that in the middle of the 19th century, the Ural region was thought to be a part of Siberia (which, in its turn, some hesitated to deem actual Russia). The locals believed that the watershed in the Urals marked the boundary between the ‘Raseya’ Russia and Siberia, effectively making East Ural a region in Siberia, with Mamin-Sibiryak’s birthplace located right by the watershed. The article cites mentions of this fact in artistic writings and memoirs of the 18th–19th centuries, for example, in L. Travin’s reminiscences and
works of the traveller and ethnographer V. Maksimov. The detailed historical analysis of the material helps discover new facts about Ural in the mid-19th century, as well as gain better understanding of Mamin-Sibiryak’s poetics.
Н. А. Некрасов в стихотворном цикле «О погоде» нашел особенный способ выразить несчастную участь лошади, упомянув, что ее жестоко наказывают, а именно бьют «по глазам» («кротким глазам»). В русской литературе и публицистике XIX в. образ тяжело работающей и несправедливо избиваемой лошади – это еще и метафора, указывающая на простолюдина-труженика. Вскоре после Некрасова о том же и почти теми же словами написал Н. В. Успенский, но это не было замечено: популярность Успенского сильно уступала некрасовской. Затем сцена избиваемой «по глазам» лошади появилась в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Восходящий к Некрасову и подхваченный Достоевским литературный мотив впечатлил публику и оказался востребован русскими литераторами более позднего времени. Сейчас авторы и читатели воспринимают выражение «бить (хлестать) по глазам» как отсылку скорее к Достоевскому, чем к Некрасову. В последние десятилетия Достоевский среди русских писателей-классиков стал вровень с А. С. Пушкиным и Л. Н. Толстым, а интерес к Некрасову снизился. Встречающееся в русской литературе и публицистике выражение «бить (хлестать) по глазам» указывает на происхождение и распространение этого литературного мотива. Pragmatism was dominated the relationship between a man and a horse in Russia for a long time. People valued horses, but only as means of production. This paper explores the image of a horse in Russian fiction and journalism. A motif is the smallest plot unit of a narrative. Literary motifs have not been studied well. This topic is close to zooanthropology, a new complex research area in the humanities and science. It explores the relations between people and animals.
Nikolai Nekrasov in his poetic cycle "On the Weather" found a special way to express the unfortunate fate of a working horse by mention it was severely punished – beaten "on the eyes" ("on the meek eyes"). The image of a horse who works hard and unfairly lashed is also a metaphor indicating a low-class worker in Russian literature and journalism in the 19th century. Soon after Nekrasov, Nikolai Uspensky wrote about the same subject and in almost the same words, but that was not noticed by readers: Uspensky's popularity was much inferior to Nekrasov's one. Then the terrible picture of a horse which was lashed "on the eyes" appeared in Fyodor Dostoevsky's novel "Crime and Punishment". Rising to Nekrasov and picked up by Dostoevsky, this literary motif impressed the public and turned out to be in demand by Russian writers in the later times. Authors and readers nowadays perceive the expression "to lashed (to whip) on the eyes" as a reference to Dostoevsky rather than to Nekrasov. In recent times, Dostoevsky has become on a par with Alexander Pushkin and Leo Tolstoy among Russian classical writers. Public interest in Nekrasov has declined. The expression "to lashed (to whip) on the eyes" (or its variations) found in Russian literature and journalism indicates the origin and distribution of this literary motif.
Многие аспекты этой темы нуждаются в дальнейшем основательном изучении. Какова, например, история такого рода кладбищ, каковы типы надгробий и эпитафий, каковы особенности погребений, отличающие захоронения животных от могил людей и т. п.? Требуют уточнения предварительные выводы о своеобразной архаичности погребальных обычаев, о сочетании в них обряда и игры, о роли детей во всех этих действиях. Однако уже сейчас ясно, что такое изучение позволит кое-что прояснить в тех сферах мировосприятия современных людей, которые связаны с самыми сущностными человеческими характеристиками – с религиозностью, моралью, структурой мышления, обрядовостью.
НАЗВАНИЯ РАЗДЕЛОВ В СТАТЬЕ:
Бульдог в экипаже
Бременские музыканты
«Лучше мёртвый, чем бесполезный…»
«Ты домой приходишь, а она тебе радуется!..»
Очеловечивание
Животные как «странные люди»
Похвальное слово Британии и Голливуду
«Кто не терял – не поймёт»
Собака Пёс и пёс Бетховен
Бессловесность – главный плюс?
Важная особенность славянской мифологии состояла в том, что недо-ношенные и мертворожденные дети считались существами опасными. Они появлялись из «иного мира» и были «нечистыми». Поэтому столь важно было крещение младенца и наделение его христианским именем: так его «очеловечивали». Покинув наш мир, некрещеные младенцы (недоношенные, мертворожденные) начинали обитать в воздухе. Они были схожи с «нечистой силой», а также с душами вредоносных людей – колдунов и грешников. Не допущенные в рай и не упокоившиеся, они страдали сами и заставляли страдать других.
В стихотворении «Недоносок» Боратынский поэтически выразил рас-пространенные в народе представления о «злой», «неправильной», не подготовленной смерти и ее последствиях для младенца, покинувшего наш мир некрещеным. Эти архаические сюжеты и образы стали основой произведения. Они побуждали поэта к религиозно-философским размышлениям, в которых отразились впечатления от текстов знаменитых авторов прошлого. / This article examines Evgeny Boratynsky’s poem “Nedonosok” (The Abortion), which is considered to be a masterpiece of Russian philosophical lyrics. The poem talks about a spirit wandering between the earth and the paradise in heaven. Unlike other “higher” spirits it cannot reach heaven: such the spirit revived a “nedonosok” who was not unviable. Researchers of Boratynsky's poetry have drawn attention to the fact that this poem reflects impressions from the texts of Dante Alighieri, Johann Goethe, as well as the Plato's philosophy and Old Tes-tament images. The connection of Boratynsky's poem with traditional Slavic beliefs was also outlined. The purpose of this article is to analyze the narrative and image system of the poem, comparing it with the folklore and mythological ideas of Eastern Slavs.
An important feature of Slavic mythology was that premature and stillborn children were considered dangerous creatures. They appeared from the “other world” and were “unclean”. That’s why it was so important to baptize an infant and give him a Christian name: in this way a child was to be “humanized”. Having left our world, unbaptized (premature, stillborn) babies began to dwell in the air. They were similar to “evil spirits”, as well as to the souls of harmful people – sorcerers and sinners. Not allowed into heaven and not resting, they suffered themselves and made others suffer.
In his poem “Nedonosok” Boratynsky expressed folk beliefs about the “evil,” “wrong,” unprepared death and its consequences for a baby who left our world unbaptized. These archaic plots and images formed the basis of this poem. They prompted the poet to the religious and philosophical meditations which reflected impressions from the texts of famous authors of the past.
Писатель Н. Г. Помяловский родился в семье дьякона, учился в духовном училище и семинарии. Много читал, занимался самообразованием. Известно, что в рукописном журнале «Семинарский листок» он поместил научно-нравственное рассуждение «Попытка решить нерешённый и притом философский вопрос: имеют ли животные душу?» В его повести «Мещанское счастье» есть эпизод, когда молодой герой – alter ego автора – случайно узнал о народном обычае закапывать умерших некрещёными младенцев в глухой чащобе. Он расспросил об этом встречную крестьянку и решил, что та, отвечая ему, с ходу сочинила миф: если ребёнок рождается мёртвым или же умирает до крещения, то у него и души-то нет – вместо неё пар, вот таких и закапывают не на кладбище.
В статье сделана попытка показать, что в приведённых в повести словах крестьянки, вопреки мнению героя (и автора), отразились вполне типичные, распространённые народные представления о некрещёных и мёртворождённых детях. Такие младенцы считались неупокоенными, опасными. Их обычно не хоронили на кладбище. Представления о них повлияли на формирование мифологизированных образов «нечистой силы».
А герой повести воспринимал всю эту обрядово-мифологическую ситуацию через призму модной в тогдашней науке «мифологической теории». Видный представитель этой теории – А. Н. Афанасьев – печатал научно-популярные статьи в том же журнале «Современник», где несколько позже печатался и Помяловский.
Фатальное непонимание между интеллигентом-разночинцем и тем самым народом, которому он так сочувствовал, тоже показательно для характеристики тогдашней общественной ситуации.
Я и мои помощники собирали эти самые надписи в июле и августе 2011 г. в г. Кирове (Вятке) и Кировской области. Даже за столь короткий срок мы обнаружили и зафиксировали их без малого почти сотню. И это только капля в море.
В общем, улица в наши дни уже не «корчится безъязыкая». Она взывает, увещевает, предостерегает. И самое интересное: она молит о любви, поздравляет, просит прощенья…
“Читатель поражён?” (С. 139) (сей риторический вопрос уже по другому поводу — дескать, этруски, предшественники древних римлян, были... ну, конечно, русскими и даже христианами). Да нет, читатель не поражён. Чего уж там, всё понятно... Вот разве что интересно наблюдать, как безалаберная экстравагантность в гуманитарной области знаний плавно перетекает в следующую стадию — в теорию заговора. Тенденция, однако".
Тираж этой книги всего 100 экземпляров. Притом, что она заслуживает куда большего тиража и распространения. Ведь личности, обстоятельства и сюжеты, отразившиеся в ней, весьма интересны. Так что, будем надеяться, Долгушев сможет издать значительным тиражом книгу научно-популярных очерков о всех тех филологах, собирателях, краеведах, литераторах, которые ему так хорошо известны и которых он так ценит.
"В общем, как по сути, так и по форме сборник очень уж небрежен. В нём чего только нет – и немногие научные статьи, и многочисленные подражания им, и тезисы, и публицистика, и публикации материалов, и шаблонно-скучные отчёты о проделанной работе. Всё это производит впечатление провинциальности в худшем смысле этого слова – такая вот «самобытность»…
Этим определяется специфика данной учебной дисциплины. Она имеет своей целью дать представление об основных этапах многотысячелетнего древнейшего периода в истории человечества – от начала антропогенеза и палеолита до падения Западной Римской империи. Предусматривается знакомство с наиболее важными, поворотными, яркими событиями и с важнейшими историческими деятелями различных цивилизаций. Особое внимание уделяется культурной самобытности эпох и цивилизаций, бытовой, повседневной жизни людей и их менталитету. На занятиях предусматривается также достижение воспитательных целей. Кроме того, затрагиваются актуальные проблемы, лежащие на стыке истории со смежными гуманитарными дисциплинами – с этнографией, культурологией, социальной психологией, религиоведением, языкознанием.
Великорецкий крестный ход, который проходит в эти дни в Кировской области, считается одним из самых древних и многолюдных, однако немногие знают, что изначально он представлял собой отнюдь не «смиренное моление». Традиция ежегодно проходить полторы сотни километров из Кирова в село Великорецкое и обратно появилась не так давно. Мы попросили кандидата исторических наук, доцента ВятГУ Владимира Коршункова рассказать, как формировалась эта религиозная традиция и почему крестный ход стал столь массовым.
Беседа.
Владимир Николаевич Дряхлов, канд. ист. наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Волго-Вятского института (филиала) университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА) и Владимир Анатольевич Коршунков, канд. ист. наук, доцент кафедры всеобщей истории ВятГГУ.