Old Slavic/Bulgarian language

This thesis presents for the first time the results from the analysis of the Slavonic translation of the Pandects of Antiochus on different linguistic levels – lexical, word-formation and morphosyntactic. The historical language changes are traced using the oldest known manuscript copy of the text, in which different chronological layers are found. This approach differs from the one traditionally applied in Slavonic studies that is based of the comparative textological analysis of several copies of a given work to establish its history.

The linguistic analysis is performed on the basis of completely excerpted lexical and grammatical material. The study introduces the methodology of using linguistic markers – specific language forms that have been thoroughly researched for their chronological and/or territorial distribution and have a steady presence in the text. On this reliable basis, conclusions are made about the place and time of the origin of the initial translation – the Preslav Literary School at the early stage of its activity (886 – 925/935) – and the hypothesis that the author of the translation was a disciple of Cyril and Methodius is formulated. The text was probably edited later, again in Preslav.

This linguistic analysis can be used as a model to ascertain the origin and the history of texts that are supposed to have originated and been disseminated initially in Bulgaria, but have only been preserved in foreign manuscript copies.

Сборник посвящен памяти выдающегося ученого-археографа, доктора исторических наук, ведущего научного сотрудника Отдела рукописей БАН Александра Александровича Амосова. В сборник
вошли материалы прошедших в 2018 г. научных Чтений, приуроченных к 70-летию А.А. Амосова. Среди статей – воспоминания о научной и общественной деятельности ученого, организованных им археографических экспедициях и региональных проектах по описанию памятников письменности. В сборнике содержатся новые исследования рукописно-книжных фондов БАН и других российских архивов, посвященных вопросам источниковедения, палеографии, кодикологии, текстологии, а также публикации вновь найденных
памятников. Издание предназначено для историков, филологов, искусствоведов, музыковедов-медиевистов, этнографов, книговедов и всех интересующихся культурным наследием России.

Temčinas S., Języki kultury ruskiej w Pierwszej Przeczypospolitej, in Kuczyńska M. (ed.), Między Wschodem a Zachodem: Prawosławie i unia, Warszawa, 2017 (Kultura Pierwszej Przeczypospolitej w dialogu z Europą: hermeneutyka wartości, t. 11), s. 81–120.

Zlatostruy and the so-called Knyazhiy (or Knyazheskiy) Izbornik are among the most interesting and most important Old Bulgarian anthologies. The former was a collection of more than 120 Chrysostomian homilies that became a source for miscellanies of stable content (known as “redactions of Zlatostruy”) and strongly influenced the Lenten homiliaries and other early florilegia. The latter is a compilation from compilations, as William Veder defined it, which means a selection from various previously made and subsequently revised Slavonic translations from Greek.
Both Zlatostruy and the Knyazhiy Izbornik have much in common: time and place of origin, a connection with the Bulgarian royal court in their early history, similarities in terms of structure and in the way the sources were adapted. Last, but not least there are textual coincidences between them. The article deals with juxtaposition of the common passages.
Their analysis leads to conclusion that collections under consideration do not depend on one another, but transmit a larger protocollection, which contained translations, excerpts and gnomai.

Златоструй и так называемый Княжий Изборник являются одними из самых интересных и наиболее важных древнеболгарских антологиях. Первый памятник является коллекция из более чем 120 Златоустовых проповедей, которые стали источником для сборниках постоянного состава ("редакции Златоструя") и сильно повлияли на великопостные гомилетические сборники и на другие ранние флорилегии. Второй представляет собой компиляция из компиляций, по определение У. Федера, что означает выбор из различных ранее сделанных и впоследствии переделанных славянских переводов с греческого. Златоструй и так Княжий Изборник имеют много общего: время и место происхождения, связь с царском дворе в своей ранней истории, сходство с точки зрения структуры и в том, как источники были адаптированы. Не в последнюю очередь между ними есть и буквальные текстовые совпадения. В статье сопоставляются общие отрывки. В результате анализа делается вывод, что рассматриваемые коллекции не зависят друг от друга, но передають более обширную протоколлекцию, содержащую переводы, отрывки и мудрые изречения.

Под 986 г. в Повести временных лет (далее: ПВЛ) читатель находит краткую компиляцию сведений из Священной истории, -от сотворения мира до Христа, -известную под названием «Речь Философа». По меркам самой летописи компиляция не столь уж мала. «Речь Философа» занимает от шести до восьми листов в разных списках ПВЛ, что составляет около двадцати столбцов в стандартном издании «Полного собрания русских летописей» 1 . Но если сравнить «Речь Философа» с полными версиями Священной истории 2 , текст покажется довольно лапидарным: славянский книжник, очевидно, включил сюда лишь «самое необходимое». По содержанию Речь, с помощью которой некий грек-«философъ», то есть книжник и грамотей, старался убедить князя Володимира Святославича принять православную веру, наделена определенной цельностью и, так сказать, является «источником в источнике». Реальный статус этого сочинения до сих пор неясен: был ли это самостоятельный текст, первоначально существовавший отдельно и затем включенный в состав первой древнерусской летописи, или вся эта компиляция является продуктом деятельности кого-то из летописцев?

Do tej pory pokutuje w oficjalnej nauce pogląd o niepiśmienności Słowian przed misją braci Cyryla i Metodego. Ale, co ciekawe, ten sam osąd dotyczył także do niedawna ludów germańskich, z czego obecnie już się wycofano, pozostawiając jedynie Słowian w absurdalnej pustce niepiśmiennictwa wczesnego średniowiecza, choć taki R. Page w swej popularnej pracy o runach jeszcze pisze: Powszechnie uważa się, że plemiona germańskie były niepiśmienne aż do chrystianizacji, kiedy to Kościół przyniósł im naukę chrześcijańskiego Rzymu; kiedy nauczył je zarówno czytać i pisać, jak i co to jest grzech i pokuta. Twierdzenie to, chociaż zasadniczo prawdziwe, zawiera w sobie _pewne uproszczenie. Niektóre ludy germańskie miały swój własny sposób pisania, z charakterystycznym alfabetem nazwanym runicznym, którego litery zwane są runami. Obecnie wiemy, że runy stanowią zapis wczesnych stadiów rozwoju języków gockiego, duńskiego, szwedzkiego, norweskiego, angielskiego, fryzyjskiego, frankijskiego i różnych języków plemion środkowych Niemiec oraz że być może służyły innym językom germańskim, nie pozostawiwszy żadnego, widocznego śladu do dziś. Według danych archeologicznych najstarsze istniejące runy są datowane na drugi wiek e.ch. Pismo to funkcjonowało w niektórych regionach poprzez wieki średnie, aż do wczesnych czasów nowożytnych.

Cóż można do tego dodać, chyba jedynie to, że taki znany runolog Page – nie wiedzieć czemu – zapomniał wymienić Słowian, jako tych, którzy bez żadnych wątpliwości także używali pisma runicznego, o czym zapewne musiał wiedzieć, a świadczą o tym niezbicie znajdywane artefakty, kroniki i relacje historyczne. Niestety wszystko wskazuje na to, że jest to kolejny przykład niezrozumiałej manipulacji faktami, przypominający politykę historyczną z czarnego okresu dziejów Europy.

Dodatek: czcionka TTF Runy_slowianskie do pisania w Wordzie http://marek-medrzak.pl/runy_slowianskie_kosinski.7z

Emil Baleczky’s extensive knowledge on Slavistics and general linguistics made him suitable  for  writing  a  textbook  on  Old  Slavonic.  The  co-author  of  the  textbook  was  Attila Hollós, the young colleague and student of Baleczky. The textbook, which was published in 1968, determined the Hungarian university education in Slavic studies
for a long time. The textbook is still usable, though of course it bore some restrictions of  the  age,  for  example,  the  name  of  the  language  discussed,  according  to  the contemporary Soviet Union’s model became Old Slavonic what was the opposite of the  Hungarian  tradition  (Old  Church  Slavonic),  furthermore  Nikolai  Trubetzkoy’s
periodization  of  the  Slavic  language  histories,  which  placed  the  end  of  the  ancient Slavic period to the 12th century, was mentioned in the textbook, but it was rejected without any argument. It is presumable that the behavior of the Hungarian Slavists in this  respect  was  also determined  by  the  attitude  of  the  official  Soviet  Union  to  the
emigrated Prince Trubetzkoy. However, the textbook is still scientifically sound and should be republished after the necessary corrections and updates.

В книгу вошли статьи и развернутые рецензии 1998–2009 годов. Все ранее публиковавшиеся статьи были заново переработаны, но в текст рецензий были внесены лишь минимальные исправления. Одна статья публикуется впервые. Том состоит из четырех разделов: 1) кирилло-мефодиевистика представлена исследованиями, посвященными литературной параллели к гл. 6 Пространного жития Кирилла Философа («Бог наш – как морская глубина»), агиографическим сведениям о деятельности Мефодия в монастыре Полихрон и отражению в произведениях кирилло-мефодиевского цикла прения римского папы Сильвестра I с раввином Замбрием; 2) древнеболгарский раздел составили работы о развитии письменной культуры Восточной Болгарии до 971 года; структурных особенностях Типографского кодекса № 14, содержащего Саввину книгу; редких лексических вариантах Ватиканского палимпсеста; отождествлению еще четырех листов из Драгиина четвероевангелия, а также рецензии на два издания: Греческо-славянский конкорданс к древнейшим спискам славянского Евангелия и Комментированный указатель к Ассеманиеву евангелию; 3) древнесербский раздел представляет результаты изучения аномальной нумерации чтений после Пятидесятницы в полноапракосном евангелии № 8 Хиландарского монастыря; происхождения, особенностей языка и структуры столпного апракоса Равулы (ок. 1353 г.) и бывшей рукописи белградской Народной библиотеки (октоиха 1353 г.) в Гарварде; 4) древнерусский раздел содержит статью о происхождении названия Пролога и две рецензии: на книгу Ф. Томсона «Рецепция византийской культуры в средневековой Руси» и на исследование Л. Стенсланда о древнерусской толковой азбуке.

This paper focuses on the Old Testament Book of Daniel, its earliest translations in Old Church Slavonic and reveals several differences among them and tries to suppose the period when these translations were made. Each version contains various translation techniques according to the character of work and for what purpose it was translated. All versions of the book are examined no matter how scattered or fragmentary they are. Special attention is given to the fragments in the First Miscellany of Tsar Simeon (Izbornik of 1073) and their translation and connection with the other Old Bulgarian versions of the Book of Daniel.

Иоа́нн Экза́рх (старославянский: Їѡаннъ Єѯархъ, болг. Йоан Екзарх) — болгарский экзарх, писатель, экзегет и переводчик, представитель Преславской книжной школы. Современник болгарского царя Симеона I (X век). Православный святой, память 31 июля (13 августа).

Известия о его жизни ограничиваются предположениями, но достоверные данные памятников истории свидетельствуют, что он был сотрудником царя Симеона в его просветительной деятельности. Ему принадлежит перевод «Богословия» Иоанна Дамаскина на славянский язык, а также «Шестоднев» (толкование первых глав книги Бытия). При составлении этого труда Иоанн пользовался сочинениями Севериана Гевальского, святого Василия Великого и Иоанна Златоуста, а также Аристотеля, Платона и других.

Древнейший из сохранившихся списков «Шестоднева» сделан в 1263 году Феодором Грамматиком в Хиландарском монастыре и ныне хранится в Государственном историческом музее[3]. Иоанн перевёл ещё на славянский язык греческую грамматику Иоанна Дамаскина, «Диалектику» («Философию») того же Дамаскина и несколько «Слов». Как видно из некоторых мест «Шестоднева», Иоанн принадлежал к числу учёнейших людей своего времени; он знал славянский, греческий и еврейский языки, имел глубокие познания в книгах святого Писания и знал как творения святых Отцов, так и философов Древней Греции.

Old Bulgarian Language through the Prism of Later Manuscript
Witnesses of 9th-11th-century Bulgarian Original and Translated Works

The article explores various phenomena of Old Bulgarian morphology,
recorded in texts outside the classical corpus of Old Bulgarian (Old Church Slavonic) manuscripts, namely the substitution of relative pronouns of the anaphorical type by relative pronouns of the interrogative *кw-type; the presence of periphrastic prohibitive constructions, of periphrastic future tense constructions that include the modal verb мощи (meaning ‛to be capable of doing’), of unusual infnitive forms бꙑтоу, of the participle бꙑшѧштии (meaning ‛which would have happened’), and others. The reconstructed protographs of works by Bulgarian men of letters from the 9th‒11th centuries, that have been preserved in later Slavonic copies, provide additional, and at times, totally new material to better illuminate and explain the language situation during the 9th‒11th centuries.

Монография посвящена комплексному исследованию древнеславянского перевода Поучений огласительных и тайноводственных святителя Кирилла Иерусалимского на основе изданий древнейших рукописей и работах предшествующих исследователей. Подробное рассмотрение текстологии доказывает, что древнеславянский перевод является одним из древнейших и представляет спорные чтения так, как они приняты в православной Церкви, что может быть серьёзным аргументом в дискуссиях, касающихся литургической традиции. В качестве результата анализа палеографии, фонетики, морфологии и частично лексики выдвигается предположение о типе и происхождении перевода.

В сборник вошли статьи, посвященные изучению древнеславянского перевода Поучений огласительных и тайноводственных святителя Кирилла Иерусалимского. В ходе исследования, на широком фоне сравнительных материалов данных других старославянских текстов, диалектных и этимологических словарей, предпринимается попытка выяснить какое место занимает данный памятник в истории развития древнеславянской письменности. На основе исследования палеографии и лексики древнейших славянских рукописей Поучений делается предположение о месте создания перевода. Рассматривается предположение А. Вайана об участии епископа Константина Преславского в переводе Поучений.

Nazarii A. Nazarov. The Ukrainian etymological lexicography: theory, history, and practice. – Manuscript.
Dissertation for obtaining the scientific degree of candidate of philology, specialty 10.02.01 – the Ukrainian language. – Kyiv National Taras Shevchenko University of Ministry of education and science of Ukraine, 2016.

The present study explores factors that influenced Ukrainian practice of
compiling etymological dictionaries in diachronic and synchronic aspects, its
connection with the wider cultural context. Regularity of the consequence of the stages
of lexicography, etymological lexicography included, is demonstrated and its
connection with establishing national state is showed.
The present study is aimed at metalinguistic analysis of Ukrainian and
European etymological lexicography methodological basis. Its main goal is to
explicate interdependencies between ideology (cultural, religious or scientific

22

narrative) and etymologizing patterns in etymological dictionaries, to reveal
reflexes of different scientific epochs in the present state of Ukrainian etymology.
Before etymological dictionary as distinctive genre of linguistic research
appeared, both lexicography and etymology have passed through several
evolutionary stages that coincided with changing of epistemes (according to
Michel Foucault), both having their origins in mythological view on the word as
magical force. Especially strong ties tied Byzantine and Byzantine-oriented
countries’ (such as Ukraine before XIX c.) lexicography and etymology with sacral
sphere. Both first Byzantine (e.g. Suda) and Ukrainian (e.g. that of P. Berynda)
dictionaries bore catechetical functions as well as first etymologizing practices of
these areas belonged to folklore rooted figura etymologica or ‘folk etymology’.
Ukrainian etymology in XIX c. combined results of comparative method
with focus on the inner form of a word (elaborated by O.O. Potebnya), that was
possible due to special attention to the language awareness immanent to folklore
(both O.O. Potebnya and P.Ya. Lukashevych were both linguists and folklorists).
Classical Indo-European etymological dictionaries did not succeed in
handling problem of heterogeneity of the languages they studied because of
methodological biases against material beyond Indo-European range. The
etymologists from the Slavic countries (S. Mladenov, V. Machek, O. Trubachev)
developed their own methodological approach concentrated on the heterogeneity of
the lexicon. Ukrainian school of etymological research (O.S. Melnychuk,
V.T. Kolomiyets, O.B. Tkachenko, A.P. Nepokupnyi etc.) elaborated these
problematic issues mainly ignored in other spheres of Indo-European studies, so
their results have meaning beyond the range of the Ukrainian studies.

In the context of etymological dictionaries of Slavic and other Indo-
European languages, compiled in XVII-XXI c., characteristic features of Ukrainian

etymological dictionaries is showed. Ukrainian etymological lexicography
(especially its monumental work ‘Etymological dictionary of the Ukrainian
language’ directed by acad. O.S. Melnychuk) combined positive aspects of the
methodological approaches developed in the classical Indo-European studies (keen
attention to phonetic correspondences) with innovations of the Slavic and
Ukrainian etymological schools (attention to pre- and non-Indo-European elements
in the lexicon). Also cultural role of the Ukrainian etymological lexicography
cannot be denied: the ‘Etymological dictionary of the Ukrainian language’
received world-wide appraisal of the linguists and augmented cultural prestige of
the Ukrainian language and Ukrainian studies.
Key words: Ukrainian lexicography, etymology, etymological dictionary,
etymologically unclear lexicon, vocabulary

Книгата е опит за цялостно представяне на историята на средновековното манастирско селение, познато под името Света гора Сливенска. На базата на исторически извори, теренни изследвания и на аналогии с вече известното за другите Свети гори в България през Средновековието се засягат важни въпроси за съдбата на манастирската общност – териториален обхват, датировка и т.н. Това второ издание на книгата включва резултатите от нови изследвания, направени в последно време, потвърждаващи и допълващи авторовите тези.

Книгата е първият в българската, а и като цяло в славистичната научна литература опит за обобщаващо монографично изследване на старобългарския лексикален слой в украинския книжовен език в процеса на историческото му развитие. Установен е цялостният състав на заетата старобългарска лексика от периода Х–ХІ в. в староизточнославянския език (ХІ–XIV в.) и е проследена еволюцията му през следващите периоди от развитието на украинския език – староукраински (XIV–XVII в.) и съвременен украински (ХІХ–ХХ в.). Уточнено е мястото на лексикалните старобългаризми в съвременния украински книжовен език, изяснени са семантичните промени в тях, стилистичното им разслоение и употребата им в украинската реч. Също така за първи път е установен съставът на тази лексика в съвременния руски книжовен език и е съпоставен с този в съвременния украински книжовен език. Потвърдени са на лексикално ниво съществени моменти от историята на двата книжовни езика и са направени изводи относно спецификата на развитието на всеки от тях.
Изследването е снабдено с три приложения. Първото представя състава на проникналите на източнославянска почва старобългаризми и проследява състоянието на всяка дума в изследваните последователни времеви отрязъци. Второто представя състава на старобългарските думи в съвременния украински книжовен език. Третото съдържа справочни извадки от първото приложение.
Книгата представлява интерес за филолози, историци, културолози, както и за всички, които се интересуват от българско-източнославянските (и българско украинските в частност) езикови връзки, от историята на Украйна и на украинския книжовен език.

Книга посвящена языку церковнославянских рукописей XI–
XIV вв. древнерусского, болгарско-македонского и сербского
происхождения. В центре внимания — историческая динамика
древнего церковнославянского письменного узуса, диалектные
явления в книжных памятниках, региональная изменчивость
церковнославянскои􀌮 традиции в Первом Болгарском царстве
и на Руси, лексические связи церковнославянского языка с гре-
ческим и древнеевреи􀌮 ским. Книга предназначена для слави-
стов — филологов и историков и всех, интересующихся историей славянских языков.

Грамота патриарха Константинопольского Дионисия, отправленная в Новгород в 1467 г. и утверждавшая Григория Болгарина в качестве единственного законного Киевского митрополита, сохранилась в двух списках, вклеенных в одно рукописное Евангелие. Исследование этих списков показывает, что один из них датируется временем посольства и оформлен как грамота, а не как книжная копия. Это позволяет предположить, что перед нами список перевода, бывший в руках у послов. В приложении приведена публикация грамоты по старшему списку с разночтениями по копии XVII в.
The Letter issued by the Patriarch Dionysius of Constantinople was sent to Novgorod in 1467 and affirmed Gregory Bulgarian as the only legal Kiev
Metropolitan. It is known in two handwritten copies, glued into the same
Gospel of 16th century. The research of these copies let us ascertain that one of them was written in 1460th and had the form of the document, not of the bookish copy. We can suppose that ambassadors had this Slavic version of the Letter with them in Lithuania. The Supplements include the text of the Letter according to the oldest copy with alternative readings according to the copy of 17th century.

This study presents an analysis about the rain-making ritual from Romania, called Paparuda, performed in the spring and in times of severe drought. The ritual is common also in the Slavic folklore, with the same structure. In this study, I will try to demonstrate that the origin of the rain-making ritual Paparuda/Dodola is Thracian, and South Slavic tribes from Balkans adopted the ritual from the Thracians. The ritual is present almost in the entire Balkan Peninsula, especially in the area inhabited by Slavs, which was Thracian before the Slavic migration from 6th century.

Археологические данные и данные гидронимии свидетельствуют в пользу балтского происхождения колочинской культуры. Также археологические данные демонстрируют близость колочинской и пеньковской культур и их общую подоснову формирования в виде памятников киевской культуры. Колочинская и пеньковская культуры прекратили свое существование в последней четверти VII в. в связи с военной экспансией кочевников. По мнению ряда исследователей, обе культуры не имели генетического продолжения в более поздних славянских археологических культурах к северу от Черного моря. В то же время носители пеньковской культуры, отождествляемые с антами, совместно с носителями пражской культуры (склавенами) к концу VII в. заселили Нижнее Подунавье, Балканы и отдельные регионы Карпатской котловины. Очевидно, что в ходе этого расселения склавены подвергли антов полной ассимиляции, однако диалект антов оставил свой след в современных южнославянских говорах. Лингвистические данные позволяют сделать вывод о том, что язык антов был ближе к языку балтов, нежели язык склавен.

"Zlatostruy (Chrysorrhoas) is the name of an Old Slavonic collection of Chrysostomian homilies, which was compiled in the first quarter of the 10th c. by the commission of the Bulgarian Tsar Simeon (893-927). It had a huge importance for recently baptized Bulgarian people; moreover the Slavic compilers have selected primarily works and excerpts concerning universal principles of human relations and way of life. Thus listeners in church or readers in monasteries received through it instructions on issues related to Christian virtues, which comprised not only of sophisticated dogmatic and rhetorical mastery, but mostly of examples from everyday life and basic topics such as mercy, sympathy, continence, repentance, denial of material goods and pursuit of spiritual values.
The content of the initial collection and its influence on literature from the tenth century may be determined - because it has not reached us in its original entirety - by comparing collections that have used it as a source. This is precisely one of the objectives of the study of Y. Miltenov. The author combines several approaches, which are complementary to one another - working with manuscript sources, their text-critical juxtaposition, study of the history of each of the nearly 200 texts, which constitute the corpus, comparison with their Byzantine sources. In this sense, the book represents an innovative and, at the same time, complex and complete investigation. Its results would be used by scholars from several disciplines (Slavic studies, Byzantine studies, linguistics, medieval literature, history, cultural anthropology), and by wide range of non-academics, who are interested in the Preslav civilization.
The Slavonic Chrysostomian corpus, as Miltenov’s study demostrates, records an important information on both the adoption of centuries-long Christian philosophical tradition among the Bulgarians and on the transformation of this heritage into a different, independent tradition of its own through the compiling of new texts and new collections. All these processes are bound up with the state policy in the field of culture, which includes personal commitment and initiative of the ruler, formation of authoritative royal book collection as source for the monastery libraries, gathering together highly educated men of letters, intentional collection and selection of Byzantine literary monuments. The repercussions of this cultural policy reach - through miscellanies of stable content or copies of individual texts - Athos, Serbia, Ukraine, Russia, and cover 10th-18th c. The analysis of these processes, examined in their development, details and wider context, is one of the great merits of Miltenov’s research." (Scripta & e-Scripta, 12, 2013) ///////////////////////////////////////// Достатъчно е да споменем делото на св. св. Кирил и Методий, приемането и дейността на техните ученици в България, т.нар. Златен вен, периодите на разцвет на атонската и търновската, сръбската и руската книжовни традиции, за да установим, че днес окачествяваме като най-знакови онези явления в средновековната славянска писмена култура, които са обвързани с подкрепата на държавна или църковна власт, имат ясно изразен дългосрочен план и се характеризират с продължително въздействие, чийто резонанс се усеща с векове напред. Точно такъв е и случаят със създаването на старобългарската колекция със слова на Йоан Златоуст, наречена Златоструй: това е една от най-значимите инициативи в сферата на книжовността и усвояването на византийските модели през X в., а резултатите от нейното осъществяване се възпроизвеждат по един или друг начин във всички литератури на Slavia orthodoxa през цялото Средновековие. Монографията разкрива историята на сбирката, характеристиките на нейните извори, заложените в нея преводачески и съставителски принципи. Чрез анализ на наследниците на Златоструй в средновековната славянска писмена култура (въз основа на около 180 хомилии, засвидетелствани в над 270 версии, съхранили се в над 40 славянски ръкописа), авторът извежда съставянето на преводни и компилативни антологии, на „изборници", като основна и може би най-важна линия в прехода от възпроизвеждане на византийските образци към изграждането на собствена старобългарска книжнина.